автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Документальная проза о Великой Отечественной войне в литературах народов Карачаево-Черкесии и ее жанрово-стилевые особенности

Полный текст автореферата диссертации по теме "Документальная проза о Великой Отечественной войне в литературах народов Карачаево-Черкесии и ее жанрово-стилевые особенности"

к^а^во-чер.кесский государственный

^ ц '"педагогический университет

На правах рукописи

Чотчаева Мариза Хыйсаевна

ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ ПРОЗА О ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ В ЛИТЕРАТУРАХ НАРОДОВ КАРАЧАЕВО-ЧЕРКЕСИИ И ЕЕ ЖАНРОВО-СТИЛЕВЫЕ ОСОБЕННОСТИ

10.01.02 - Литература народов Российской Федерации

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Карачаевск 1998

Работа выполнена в Карачаево-Черкесском государственном педагогическом университете

Научный руководитель:

Заслуженный деятель науки Российской Федерации, кандидат филологических наук, профессор В.Б. Тугов

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук,

профессор З.Х.Толгуров,

кандидат филологических наук,

доцент З.Б.Караева.

Ведущая организация: Карачаево-Черкесский институт

гуманитарных исследований.

Защита состоится » О^Ш^ДА 1998 г. вТ^Гчасов на заседании диссертационного совета К 113.76.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата филологических наук в Карачаево-Черкесском государственном педагогическом университете по адресу: 357190, г. Карачаевск, ул. Ленина, 29.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Карачаево-Черкесского государственного педагогического университета.

Автореферат разослан 1998 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент

Ф.Р. АЛИЕВА

Общая характеристика работы

Обращение литературоведов к прозе художников-экументалистов, пишущих о Великой Отечественной войне, научно пуально. Это диктуется потребностью общества в устойчивой исто-ической почве, в получении полной, взвешенной картины прошлого, тремление увеличить объем народной памяти, узнать всю правду о эйне начинает осуществляться прежде всего в документально-удожественной прозе. Это - сложный и противоречивый процесс.

Отечественное литературоведение отметило в 60-е годы «взрыв окументализма». В эти годы появились такие известные книги, как Брестская крепость», «Рассказы о неизвестных героях» С. Смирнова, Разные дни войны» К. Симонова, «Я из огненной деревни» А. Ада-овича, Я. Брыля, В. Колесника, «Блокадная книга» А. Адамовича, Д. ранина, которые оказали серьезное влияние на возникновение и раз-нтие документалистики в новописьменных литературах народов Рос-ийской Федерации, в частности в литературах Карачаево-Черкесии.

В эти годы в Карачаево-Черкесии вышли книги В. Гнеушева и А. [опутько «Тайна Марухского ледника», С. Лайпанова «Сын Карачая Герой Белоруссии», X. Богатырева «За отечество», «Танки идут в гаку», X Эбзеева «Мунир», очерки А. С утончена, О. Хубиева, В. Не-синского, В. Филипенко и др., что позволяет утверждать, что речь дет не только о склонностях той ли иной творческой личности, а об пределенном подходе к жизни целого поколения. Стремление к поис-ам стимулируется мировоззренческой позицией писателя и исходит :з понимания им своего жизненного долга. Авторы названных и не азванных книг и произведений решительно отказываются от излиш-гей беллетризации материала, больше опираясь на показания свидетели, на документы, вводя новые знания о событиях и людях. Сам прочее добывания правды происходит открыто: более того, этот поиск тановится основным мотивом произведения. И все же факт, документ им писателей - не самоцель, а возможность более глубокого познания амого человека.

Новые стимулы развитию документальной прозы дали 80-90-е оды, характеризующиеся демократизацией общества, да и всего лите->атурного процесса. Привлечение огромного круга архивных мате->налов, ранее закрытых или мало известных, дало возможность пол-гее и объективнее воссоздать картину бытия, закрывать «белые пятна» гстории. «Сейчас для нас нет запретных тем. Говорить о вчерашних >шибках и «перегибах» открыто и честно - в этом будет не слабость, а ;ила наша. Не говорить - значит изменить истории», - так охарактери-

зовала новый этап развития художественной мысли известная карачаевская поэтесса X. Байрамукова1.

Таким образом, актуальность предлагаемой работы состоит в стремлении исследовать документальную литературу в более полном объеме, с тем, чтобы глубже познать сам ее феномен. При этом мы исходим из того, что, обогащая народную память через индивидуальные судьбы, посредством установления и воспроизведения факта, документальная литература способна активизировать динамику новых подходов к нашему прошлому, придать новые импульсы постановке и разрешению острых проблем гуманистического, социально-этического и эстетического характера, что имеет прямое отношение к созданию художественных ценностей.

Материалом нашего исследования стали очерки, мемуары, художественно-публицистические произведения С. Лайпанова, В. Гнеушева и А. Попутько, X. Богатырева, А. Бадахова, Р. Лайпанова, С. Алиевой, Ф. Байрамуковой, В. Нежинского, В. Филипенко, А. Суюн-чева.

Теоретической и методологической базой диссертации являются работы по проблемам документального и художественного повествования таких ученых, как Ю. Андреев, А. Бочаров, Л. Гинзбург, В. Еременко, В. Кардан, П. Куприяновский, Г. Ломидзе, Д. Лихачев, Ю. Манн, С. Смирнов, И. Шайтанов, П. Палиевский, И. Янская, Я. Явчу-новский, Л. Оляндер и другие; исследования северокавказских авторов по вопросам регионального литературного развития Л. Бекизовой, А. Караевой, В. Тугова, К. Шаззо, А. Теппеева, 3. Толгурова, Р. Мамия, Л. Чучвага и других; публикации периодической печати. Один из основных принципов исследования - историзм, который дает возможность объективно изучить документально-художественную прозу с Великой Отечественной войне, осознать значимость ее вклада в демократизацию литературного процесса, понять сильные и слабые стороны произведений документальных жанров, глубже постичь их прироДУ-

Цель настоящей диссертационной работы состоит в том, чтобь; рассмотреть становление и развитие документальной прозы о Велико® Отечественной войне в литературах народов Карачаево-Черкесии, е< жанрово-стилевые особенности с учетом социально-исторических I культурно-художественных ситуаций.

Для осуществления поставленной цели необходимо решить еле дующие задачи:

- проанализировать произведения документальной прозы <

точки зрения ее жанрово-стилевых особенностей;

' Байрамукова X. Пятьдесят лет живет во мне боль...//День республики. -1993. -2 ноября.

- исследовать связи творчества документалистов Карачаево-Черкесии, пишущих о Великой Отечественной войне, с национальными традициями, остановиться на наиболее важных типологических схождениях в «невыдуманной литературе» и в произведениях художественного творчества;

- показать ценность и значение достижений документальной прозы о войне для расширения и обогащения художественных возможностей отражения жизни, для утверждения демократизации литературы в целом;

- проанализировать специфику поэтики документальных жанров, сосредоточив внимание на таких проблемах, как способы воссоздания эпического, сочетание документальных и собственно-художественных средств;

- определить место и роль документально-художественной литературы о Великой Отечественной войне в литературном процессе Карачаево-Черкесии.

Научная новизна предлагаемой диссертационной работы состоит в том, что в ней впервые предпринята попытка комплексного рассмотрения документально-художественной прозы в литературах народов Карачаево-Черкесии как разновидности творчества, следующего своей внутренней природе, обладающего своими закономерностями, но неразрывно связанного с эволюцией всего литературного процесса, с теми идейно-эстетическими устремлениями, которые проявились в нем. Прослеживая сложный и противоречивый путь развития художественно-документальной прозы о войне, его внутреннее движение обусловленное эпохой, автор предлагаемой работы пытается создать предпосылку для написания подлинной истории этого явления в группе национальных литератур.

Теоретическая значимость и практическая ценность диссертации, на наш взгляд, состоит в том, что рассматриваемые проблемы являются определенным вкладом в создание истории литератур народов Карачаево-Черкесии. Прослеженный в диссертации процесс развития документально-художественной прозы о Великой Отечественной войне в контексте общероссийского литературного процесса открывает ряд новых возможностей для дальнейшей разработки методологических и методических основ постижения самой природы документально-художественного творчества в целом, для создания предпосылок к написанию истории документально-художественной прозы о Великой Отечественной войне, а, следовательно, и для совершенствования курсов литературы в высших и средних учебных заведениях Карачаево-Черкесии. Результаты исследования могут быть положены в основу спецкурсов и спецсеминаров по проблемам, поднятым в диссертации, а также по вопросам индивидуального творчества, представленных в работе писателей.

Апробация работы. Основные положения диссертации доложены на итоговых научных конференциях преподавателей и студентов Карачаево-Черкесского государственного педагогического университета (КЧГПУ, Карачаевск, 1996,1997,1998); опубликованы в печати . (5 публикаций). Работа по главам и в целом обсуждена на заседаниях кафедры литературы КЧГПУ и рекомендована к защите.

Структура работы определена содержанием, целями и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии (148 наименований).

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность темы диссертации и необходимость ее разработки. Здесь же дается краткий экскурс в историю вопроса, обзор научно-критической литературы по данной теме, излагаются теоретические предпосылки ее изучения, определяются основные проблемы исследования, ее цель и задачи. Опираясь на суждения видных литературоведов, диссертант определяет документализм как своеобразный способ организации материала, заключающийся в совмещении подлинного и вымышленного планов и служащий средством достижения цели реалистического художественного отражения жизни. Причем художественная документальность предполагает не просто верность реальной действительности и жизненности изображения, а органически связана с введением в искусство реальных лиц, событий, географических и временных координат и т.п.

В соответствии с избранным жанровым принципом изучения проблемы в первой главе «Очерк об одном герое и его жанровые особенности» рассматривается вопрос о месте очерка в жанровой системе литературы, указывается, что на основе изученных разноаспектных работ Ю. Суровцева, Б. Костелянц, К. Канторович, М. Черепахова, Е. Журбиной признается наиболее соответствующей нашим взглядам работа Е. Журбиной «Теория и практика художественно-публицистических жанров» (1964), которая, по нашему мнению, дает более полное представление о жанровых особенностях очерка, его двуединой публицистически-художественной природе. Названный автор считает, что, помимо публицистики, очерк имеет художественное начало, и это дает возможность считать его жанром художественной литературы. Сказанное исследователем нашло свое подтверждение и в литературах Карачаево-Черкесии. Более 30-ти лет работает в жанре очерка В. Нежинский, написавший немало книг о ратных подвигах сыновей и дочерей Карачаево-Черкесии: «Под боевыми знаменами» (1962), «Это было на войне» (1967), «Сердца молодых» (1969), «От Кавказа до Берлина» (1965), «Звезды героев» (1995) и др.

В книге «Звезды героев» автор воссоздает судьбы героических личностей. Каждый очерк проникнут чувством глубокого уважения и восхищения подвигами героя, но это не восторженное славословие, а подлинное исследование характеров и обстоятельств.

При создании образа героев автор подчеркивает те черты, которые наиболее ярко выражают героическую сторону характера. Этому способствует и разнообразное композиционное построение очерков. Порой В. Нежинский начинает повествование с наиболее значительного эпизода из жизни героя, сыгравшего впоследствии значительную роль ^«Ветрам навстречу»^ или же с рассказа о послебатальной судьбе героя («Хозяин неба», «Бессмертный правофланговый», «Герой Белоруссии»). В них в начало вынесен итог героической жизни. Хронологически последователен очерк о Георгии Бутаеве. В этом очерке В. Нежинский повествует о юношеских и студенческих годах, проводит читателя за процессом становления героической личности. Он вначале представляет героя, и уже это позволяет определить логику развития характера, который обретает завершение в сюжете рассказа о нем. Вымысел во взаимодействии с логикой, ожидаемым ходом развития событий восстанавливает недостающее звено в приводимых фактах, соединяет друг с другом действительное и возможное.

Стремясь к всеохватности, В. Нежинский развертывает в повествовании всю цепочку фактов: об этом человеке на нынешний день известно то-то и то-то; но, проникая в суть явлений, он лишь некоторые факты превращает в синекдоху. Например, форсирование Днепра в очерке «Решение командира», подвиг Лаара, закрывшего собой амбразуру вражеского дзота в очерке «Бессмертный правофланговый».

Документалистика В. Нежинского работает на разных уровнях -это и прямое обращение к истории, цитирование документов и опора на жизненный опыт. Все это подкреплено попыткой психологической разработки характера. Архитектоника очерков подтверждает правоту исследователей, утверждающих, что «человеческий документ в своем истинном, изначальном виде обладает наибольшим запасом жизнестойкости»2. Сохранение «человеческого документа» в неприкосновенном виде - необходимое условие жанра уже потому, что материал, легший в их основу, использован со всей полнотой и уже сам помимо автора, производит впечатление.

В главе нашли отражение определенные соображения о роли авторского «я» в повествовании. В этом аспекте поучительные мысли высказывает Е. Журбина: «Поэзия личности пишущего явственно ощущается в очерке, зеркале, основой которого всегда выступает запавшая в душу автора картина, факт, группа фактов. Если убрать этот

гЯнская И. Человеческий документ и документальная литература // Вопросы литературы- - 1979. -№8. - С. 9.

цемент, очерк рассыпется».3 За каждым очерком - автор со своей позицией, со своим взглядом. И от точки зрения автора, от его эмоционального отношения к материалу, от его мировоззрения зависит то, какие факты привлекают его внимание, как он их группирует, какой смысл из них извлекает. Автор использует и свое право восстанавливать путем домысла недостающие звенья в цепи фактов, возможные психологические мотивировки действий своих героев в не всегда детально зафиксированных ситуациях.

Несколько иное мировосприятие у А. Суюнчева. А. Суюнчев, сам поэт, ощущая внутреннее духовное родство, обращается именно к воссозданию образов собратьев по перу, поэтов-воинов - М. Урусова («Конь, клинок и муза», «Тени поколения»), Д. Байкулова («Останется с нами»), Т. Борлакова («Прерванная песня»), И.Каракотова («Всадник революции»), X. Бостанова («Время в судьбе поэта»).

Соотнесенность его творчества, его мировидения с национальными корнями жизни, глубокое знание фольклора придает его очеркам особый колорит. Сцены боя сочетаются у автора с рассказами и занимательными историями из творческой практики своих героев.

Очерки А. Суюнчева пронизаны особым лиризмом, некоторой романтизацией образов поэтов-воинов. Это придает очеркам добавочную эмоциональную выразительность.

Среди мужественных защитников Родины большое уважение снискал Герой Советского Союза, полковник танковых войск X. Богатырев. Ему посвятили свои очерки Евгений Кригер, А. Суюнчев, В. Филипенко, В. Нежинский, А. Койчуев и другие. По-разному, с разных временных дистанций, раскрывается ими образ Харуна Богатырева. Но все написанное объединяет одно - глубокое уважение к личности героя, преклонение перед его подвигом. Первый очерк о нем вышел 1944 году, написал его Е. Кригер - специальный корреспондент газеты «Известия». Автор писал свой очерк по горячим следам совершенного Харуном подвига, основная задача его состояла в том, чтобы рассказать о боевых действиях Харуна в пример советским воинам, как бы пропагандируя опыт героя. «Я хотел бы, чтобы вы представили себе, что такое атака Харуна!» - восклицает автор. В то время, когда писался этот очерк, в войне произошел перелом. Оптимистический радостный настрой автора сказывается на общей эмоциональной окраске очерка и его героя. «Решение командира» - так назвал свой очерк о Харуне Богатыреве В. Нежинский. Это хронологическое повествование о жизненном и воинском пути Харуна. Кульминационным моментом является форсирование Днепра. Снабжен очерк послелогом о последних годах жизни и о том, как благодарные потомки увековечили его память.

> Журбина Е.И. Теория и практика художественно-публицистических жанров. - М., 1969. - 399 с.

Особый лиризм отличает очерк А. Суюнчева «Чужбины для подвига нет». Видя корни героизма в исторических национальных традициях, автор вводит в повествование образ Татаркана, героя народной песни, который своим умением организовать наступление, победил превосходящие силы противника, одержал победу над иноземными захватчикам. Харун с детства знал это, и в час, когда перед ним встала боевая задача, он вспоминает об этом. Показывая Харуна как воина-интернационалиста, автор приводит строки из стихотворения К. Кулиева «Чужбины для подвига нет». Изучение этих очерков в сравнительно-сопоставительном плане с мемуарами самого героя, позволяет увидеть, насколько авторы точны в передаче конкретных фактов, более ярко высвечивая авторское отношение к герою.

Очерки «Командир десантников», «Решение командира», «Аскер», «Герой из аула Кубина» В. Нежинского близки к жанру рассказа. Автор использует и внутренний монолог, и прямую речь, несобственно-прямую речь и другие элементы художественности. События, в которых участвуют герои, автор рассматривает в контексте всей войны, стараясь не вырывать героя из общего потока событий, что позволяет воссоздать общую атмосферу времени, вводит частные судьбы в исторический контекст.

Во второй главе - «Книги-воспоминания как один из жанров документальной прозы» рассматриваются специфические черты мемуарной литературы, ее признаки, кратко освещается генезис жанра.

Диссертант выделяет существенные признаки мемуаров и воспоминаний, сочетание которых служит обоснованием для выделения мемуаров, книг-воспоминаний среди других документальных жанров.

Прежде всего это - субъективность, ибо решение человека о чем-то вспомнить предполагает избирательность, определенную тематическую направленность его рассказа.

Одной из первых мемуарных книг в Карачаево-Черкесии стала книга Героя Советского Союза, полковника бронетанковых войск X. Богатырева «За Отечество» (1963). Исследователь карачаевской литературы А. Караева справедливо отмечает: «На стиле всей книги Харуна Богатырева, его манере повествования, на принципах отбора материала лежит отпечаток военного профессионализма, раскрывается личность его как командира и как человека. Не общий приблизительный рассказ о военных событиях, а конкретное, экономное и точное воспроизведение неповторимых эпизодов военной жизни составляет главное содержание книги и ее достоинство. Трагизм войны воспроизведен без ложного пафоса и мелодраматизма»4. Эти же слова можно отнести и к воспоминаниям А. Бадахова «В огне сражений» (1968).

4 Караева А.И. О военной прозе в современной карачаевской литературе. - Черкесск. 1971 147 с

Авторы этих мемуаров не претендуют на обобщение исторических фактов, событий войны, а рассказывают о своем жизненном пути. В композиционном отношении они отличаются хронологически последовательным изложением событий. Этим отмечены и воспоминания К. Кипкеева «Огненный путь длиной в четыре года» (1995). Автобиографическое начало в воспоминаниях различно. X. Богатырев начинает свой рассказ с самого раннего детства, А. Бадахов - со студенческих лет в рабфаке, К. Кипкеев же начинает воспоминания с сообщения о том, как и где он узнал о начале войны. Сам подход к изображению военного прошлого так же несколько отличается. X. Богатырев и А. Бадахов повествуют о себе, своих личных чувствах и переживаниях, немалое место в воспоминаниях отведено людям, сражавшимся с ними бок о бок. Особое место занимают и образы командиров и политруков. Изображение исторических деятелей Великой Отечественной войны в рассказе человека, сталкивавшегося с ними, интересны сами по себе, но, кроме того, через отношение к ним раскрываются отдельные характерные черты самих героев. Если же эти воспоминания рассказывают о крупных боевых операциях, в которых участвовали военные профессионалы, соответственно окружающие образы тоже военные люди. В другом аспекте, как народное сопротивление врагу, просматриваются воспоминания К. Кипкеева - командира партизанского отряда. Дружба, помощь со стороны местного населения помогали партизанам совершать героические поступки. К. Кипкеев с любовью рисует образы простых, скромных людей. Воспоминания К. Кипкеева пронизаны ощущением значимости партизанского движения. Отсюда та внутренняя потребность в героизации событий, что подтверждает и резюме автора: «...наше поколение сделало все, на что было способно. Новые поколения должны сделать Отчизну еще более сильной, более счастливой».5

В главе отмечено, что мемуары X. Богатырева, воспоминания А. Бадахова, К. Кипкеева далеки от художественного или литературного идеала. Они фрагментарны, композиционно и стилистически неоднородны и неравнозначны, но при этом обладают одним главным достоинством - несут в себе подлинную атмосферу времени. В них сила живого свидетельства, искренность и непосредственность самовыражения.

Воспоминание-эссе Светланы Алиевой «Запах фиалки» (1993) наполнено иным, чем у фронтовиков и партизан, жизненными фактами. Формально оно - не о самой войне, а об её последствиях, конкретно, о депортации карачаевского народа. По своим жанровым признакам это - произведение, синтезирующее множество жизненных коллизий и стилевых течений. Тут и строгая документальность в форме

! Кипкеев К. Огненный путь длиной в четыре года. - Черкесск, 1995. - С. 94.

правдивых воспоминаний, и обнаженная публицистичность, и лирическая исповедальность, и философская обобщенность. В результате, книга С. Алиевой - наиболее завершенная повесть, родившаяся из живых воспоминаний автора-рассказчика, выступающего здесь в роли комментатора и судьи.

«Запах фиалки» - метафора, символ Родины. Ведь в Киргизии не было этих фиалок. Тяжелые годы выселения не могли убить в человеке чувство благодарности к людям, которые понимали ее и поддерживали.

Раскрывая внутреннее движение характера, условия его формирования, автор в своих воспоминаниях ставит вопрос об ответственности людей и общества в целом за исковерканные судьбы, о необходимости создания высокой нравственной «атмосферы», о правовой защите.

Этой же теме отвечает и «Книга скорби» (1991) Ф. Байрамуко-вой, которая состоит из документальных рассказов-свидетельств. И воспоминания С. Алиевой, и книга Ф. Байрамуковой, казалось бы, тематически не соотносятся с рассматриваемым в главе материалом. Но при всей тематической разнородности, как подчеркивает диссертант, их объединяет несколько фактов. Это специфика жанра. И книга Ф. Байрамуковой и воспоминания С. Алиевой документальны и исповедальны по своей сути, что позволяет рассматривать их в общем русле мемуарной литературы. Немаловажно и то, что взгляд авторов сосредоточен на том же временном отрезке (годы войны и начальный, самый страшный период выселения совпадают), что дает возможность показать жизнь людей как бы в разных ракурсах, с разных сторон, не только героической, но и исключительно трагической. Уникальность книги Ф. Байрамуковой в том, что право говорить отдано народу и его слово записано, воспроизведено без всякого авторского насилия, во всей простоте и искренности непосредственного человеческого свидетельства, что определяет ее стиль. Авторское присутствие сказывается в постоянной фиксации выражения глаз, манеры говорить, мельчайших оттенков интонации почти каждого из рассказчиков. Комментарии автора проясняют сказанное, заостряют внимание на тех или иных фактах или деталях.

Одним из лейтмотивов книги является постоянная апелляция рассказчиков к представлению о случившемся, как о судьбе, которая, по их мнению, определяется свыше. Это представление, характерное для мировосприятия простого горца-карачаевца, имеет в своей основе и непонимание до конца причины трагедии и ощущение ее как огромного зла. Совмещение глобальности и беспричинности зла относило его к абстрактным категориям, как субстанция судьбы.

В главе отмечено, что, несмотря на небольшой объем, в книг переплетаются несколько композиционных слоев: современный мир спокойный и благополучный, страшная пора выселения и период воз вращения карачаевцев на родную землю, счастье обретения потерян ной Родины. Художественное постижение нравственной сферы скла дывается из отношений людей, их психологии. Нравственные колли зии, пережитые людьми, и органично переплетенные с ними олисани: быта повседневной жизни, отдельных деталей придают книге психоло гическую убедительность, подчеркнутую документальной достоверно стью приводимых в тексте документов.

Пластично сочетаются в книге внешний рисунок событий с внут ренним переживанием, восприятием их в сознании народа, что орга нично выражается через народное творчество этого народа - пест простых людей о выселении, о пережитом горе. Гражданское и нрав ственное потрясение, пережитое людьми, породило удивительные пс художественной силе строки. И если сами рассказы просты по стили стике, предельно информативны, то песни трогают именно обнажен ностью, остротой чувств, особой концентрацией трагедийности.

Новые подходы к теме выселения народа в книге Ф. Байрамуко вой определяются возможностью говорить об этой черной страниц« отечественной истории всю правду, без ограничений и умолчаний, -заключает главу диссертант. И Ф. Байрамукова полностью использует эту возможность, создавая из разнородных рассказов своего род^ художественный документ, творческая задача которого - поиск исти ны, правды, и утверждение справедливости. Для карачаевской доку менталистики книга Ф. Байрамуковой знаменовала новый этап в освоении литературой исторического прошлого, трагедийного духовно го опыта народа.

В третьей главе «Жанрово-стилевые особенности документальной повести о войне. Пути и средства изображения массового героиз ма» повесть рассматривается как самый устойчивый и сложивший« жанр в литературах Северного Кавказа, в том числе и Карачаево-Черкесии. Повесть «обладает способностью укрупнять факты, приближать их к читателю, придавать им большую значимость»6. В повести с особенной полнотой отражаются идейно-художественные искания нашего времени, в ней находит наиболее яркое выражение на циональное своеобразие литературы. Это полностью относится и * документальным повестям об одном герое - «Сын Карачая - Герой Бе лоруссии» С. Лайпанова, «Хусейн Андрухаев» К. Жанэ, «Батыр» Д Костанова, «Сын гор - Сокол Балтики» X. Занкишиева, «Подвиг ар тиллериста» Б. Хачемизова, «Долгий путь» Е. Бажова, «Пока я живу> Р. Мамия, «Судьба политрука» Р. Лайпанова, «Крылатый джигит» К

6 Шаэзо К. Художественный конфликт и эволюция жанров в адыгских литературах. - Тбилиси, 1978.-С. 65.

Борлаковой и В. Филипенко, «Сказание о генерале» и «Ветер ровен-ских лесов» В. Филипенко, М. Шамановой «Кичи-Батыр» и другие.

Одним из первых, кто обратился к жанру документалистики в карачаевской литературе, был Сеит Лайпанов, который в 1964 году опубликовал книгу «Сын Карачая - Герой Белоруссии» о герое Советского Союза Османе Касаеве. Это именно тот случай, когда очерк в газете привлек внимание писателя и началась поисковая работа. В главе отмечено, что в основе всех повестей лежит огромная исследовательская работа и только после этого автор начинает свою художническую деятельность. Позиция Г.И. Ломидзе по этому поводу представляется верной. «Основа факта выверяется его жизненным вероятием, той большой, существенной правдой, без познания которой невозможно понять и смысл отдельных фактов, их взаимную связь и сопод-чиненность. Без обобщающей и собирательной концентрирующей работы мысли факт не есть еще правда, даже законченная часть правды

Открывается книга С. Лайпанова автобиографией Османа Ка-саева, написанной им в 1943 ¡оду. Как и в судьбах многих молодых людей того времеп'л. ь биографии героя-партизана много общего с жизненными судьбами современников.

О характере Касаева, его мировоззрении, духовном и нравственном облике многое читатель узнает из воспоминаний товарищей по рабфаку, по партизанской борьбе, из свидетельств его близких и родственников.

Стремясь к правде и только к правде, в рассказе об Османе Касаеве С. Лайпанов понимает, что фактическая основа рассказа о его герое не менее увлекательна и прекрасна, чем любой художественный вымысел. «Буду считать свою задачу выполненной, если смогу рассказать хотя бы немного и о боевых ратных делах; рассказать так, как оно было».8 А потому, в повести герой показан на войне. Берясь показать легендарного героя, автор в то же время показывает и все недостатки и человеческие слабости, которые объяснялись молодым задором и лихостью горца.

Композиционное построение книги достаточно ново для карачаевской литературы. С. Лайпанов одним из первых вводит в повествование такое обилие фактического материала. И в то же время общий художественный принцип восходит к традициям карачаевского фольклора. Каждый отдельный эпизод, новелла по форме и сути, соотносятся с издавна бытовавшим жанром хапара, представлявшего собой короткий рассказ-притчу. Такая форма позволяет выделить наиболее яркие, драматичные, и характерные эпизоды, и связать их в единое повествование.

' Ломидзе Г.И. Нравственные истоки подвига. - М , 1471 - С 221

* Лайпанов С. Сын Карачая - Герой Белоруссии • Черкесск. 1985. С". 5

В дальнейшем это получило развитие и у других авторов, таких как Р. Лайпанов, К. Борлакова, Ф. Филипенко и др.

Крайне тяжелую, запутанную историю поведал Р. Лайпанов в повести «Судьба политрука» (1982). Автор повести по крупицам воссоздает все драматические перипетии судьбы Б. Казиева. Если в предыдущей повести мы следим за героическими поступками героя, то в этой повести герой, практически не успев навоеваться, попадает в плен, откуда пытается .бежать, но попадает в тюрьму. В повести нет эпизодов, описывающих подвиги Бориса, судьба готовила ему другое испытание - испытание на душевную прочность. Он шесть раз пытается совершить побег из тюрьмы, и каждый раз, делая попытку побега, он думал не только о сохранении жизни, но и возможности, необходимости участия в общей борьбе за победу. Но опыта и возможности для активной борьбы было еще мало. Доверившись скрытому врагу, выдававшему себя за инструктора антифашистского движения, он и его друзья попали в руки гестапо и были расстреляны.

Автор повести, домысливая, дорисовывая чувства героя в известных конкретных ситуациях, более смело для документального показа характера героя воссоздает его внутренний мир. Это достигается с помощью внутренних монологов, лирических отступлений. Удачен, воспроизведенный автором сон Бориса, через который читатель еще в самом начале повести многое узнает о герое.

Несколько необычны в повести и образы предателей. Если С. Лайпанов показывает эти образы через их поступки, то Р. Лайпанов щедро использует изобразительные средства родного фольклора. Сравнения почерпнуты из повседневного быта, их образность привычна для героя, автора и потому возникает столь естественно. Эти элементы делают повесть художественно выразительнее, но при этом необходимо отметить некоторую монотонность, схематичность. Сам жанр и стиль повести явно требовал введения в ткань повествования всех этих документов, использования всех их потенциальных, формальных и содержательных возможностей в плане раскрытия темы и характера героя. Автор же идет по облегченному пути, не преобразуя документ, хотя бы через композиционные возможности текста, дает его в качестве приложения к повести.

Глубокое внимание к нравственному миру человека, к раскрытию духовного потенциала личности отличает повести К. Борлаковой и В. Филипенко «Крылатый джигит» (1990), В. Филипенко «Сказание о генерале» (1990), «Ветер ровенских лесов» (1995), «Третий орден» (1971). Решая проблему становления героического характера, авторы стараются уйти от описательности, ищут новые средства изображения. Это - биографические экскурсы в прошлое героя, материалы и документы. отражающие эпоху, «дух времени». Здесь воспроизведение личного опыта человека, прошедшего войну, приобретает не только

нформативный и воспитательный интерес, но и художественную цен-ость. Все это является важнейшим «художественным тезисом», в луче оторого высвечивается реальная человеческая судьба и характер, а исже смысл и назначение жизни человека и его подвига, соотношение ичности и общества.

В повести «Крылатый джигит» К. Борлаковой и В. Филипенко, вторы, не ставя перед собой задачу подробно проследить недолгую оенную биографию героя, избегая вымысла, делают моментальные аимки, запечатлевшие самые яркие характерные эпизоды его жизни а войне («Рассказ о знамени», «Рассказ о гвардейцах» и др.). Как азговор отца с сыном переданы в повести рассказы об интересных юдях, таких как профессор Очаповский («Русский волшебник»), о Г. [имитрове («Рассказ о болгарине»), о славном коневоде Баиеве «Рассказ Баиева»), рассказ об открытии памятника Ленину в Черкеске («Рассказ о памятнике»). Эти рассказы органично вплетаются в кань повествования, несмотря на то, что, на первый взгляд, напря-:ую не связаны с главной темой. Они воспроизводят атмосферу вре-:ени, в котором рос Джанибек. На фоне конкретных эпизодов и си-уаций и с соотношении с уже изложенными авторами фактами из :изни Джанибека, его героическое поведение приобретает психологи-ескую убедительность.

Авторы, рассматрирая подвиг Голаева в общем контексте войны, ассказывают о его земляках-героях. Такой же прием использован и в овести «Сказание о генерале». Информация о них потребовалась ав-орам для утверждения мысли о том, что Голаев был типичным пред-гавителем своего поколения, своего времени, а не фольклорным геро-м-одиночкой. В многообразных пластах и срезах человеческих судеб роступали не случайные, а закономерные черты движения истории и похи. Для передачи сокровенных мыслей, внутренних переживаний ероя авторы повести щедро вводят в повествование его письма к род-ым, которые в какой-то мере работают на углубление психологизма браза.

Показывая прославленных сынов Отчизны, авторы не смогли бойти и священный образ матери, издревле напутствовавшей сыно-ей на фронт, готовых в трудный час для Отчизны и самим встать на е защиту. В повести «Крылатый джигит» это образ матери, выдер-савшей все испытания, но не выдавшей врагам тайны, благословив-гей сына на подвиг, рассказанный Джанибеком своим друзьям. Это и ассказ о девушке Сулахат, спасшей ценой своей жизни свой народ, ложенный в уста Магомедова. Эти вставные новеллы, явно фольк-орного характера, характеризуют взаимоотношение литературы с юльклором, выявляя традиционные формы мышления. Стремление к шогоплановому изображению войны обусловливает возникновение в угубо реалистическом тексте таких романтизированных стилевых

форм, тем более что героический и трагический пафос военного подвига внутренне глубоко соответствует нравственной бескомпромиссности народного этического идеала. Композиционно повести «Крылатый джигит» и «Сказание о генерале» одинаковы, но во второй повести автор пошел дальше в исследовании характера (примеры преемственности поколений).

Особое место в заключительной главе диссертации занимает исследование повестей, посвященных наиболее крупным военным событиям, имевшим место на Северном Кавказе. Это повести В. Гнеушева и А. Попутько «Тайна Марухского ледника» (1967) и М. Юдина «Шли в бой курсанты» (1985). Названные писатели, в отличие от авторов очерков и документальных повестей об отдельном герое, концентрируют внимание читателя на рассказе об одном, но масштабном событии войны, на воссоздании коллективного портрета воинов, объединенных на дорогах войны общей судьбой, рисуют героико-драматическую картину общенародного подвига и героизма.

Так как к моменту написания книги образовался разрыв между тем, что действительно произошло и знанием о событиях на перевале, задача авторов «Тайны Марухского ледника» состояла в том, чтобы до минимума сократить этот разрыв. Поэтому самым существенным компонентом структуры «Тайны Марухского ледника» стал синтез научного и художественного анализа. Естественно, что решение такой творческой задачи предъявляло к писателям особые требования: широту кругозора, глубочайшую информированность, основанную на большой подготовительной работе, умение видеть детали и, одновременно, способность к обобщениям и к серьезным, масштабным выводам. То есть при создании произведений такого масштаба и уровня огромное значение имела сама личность автора, писателя, организующего и переплавляющего, не без участия творческой фантазии, разнородный исходный материал в художественное целое. В отечественной литературе такой метод был использован в творчестве С. Смирнова, в дальнейшем в творчестве К. Симонова, А. Адамовича, Д. Гранина, Я. Брыля, В. Карпова и других. Повесть С. Смирнова «Брестская крепость» явилась своеобразной художественной «формулой», подсказывающей документалисту верный ход в раскрытии судьбы многих неизвестных героев. И авторы «Тайны Марухского ледника» удачно воспользовались ею.

Жанровое своеобразие книги определяется тем, что писатели постоянно возвращаются к одним и тем же событиям, но каждый раз как бы на новом уровне детализации (и, соответственно, осмысления) вовлекают в сюжет больше данных, все четче просматривают контуры происшедшего. В результате - ярче проступают отдельные факты; неизвестное становится известным. Раскрытие тайны осуществляется многоступенчато. Первый этап - воспроизведение события в момент

свершения, развертывание его в реальном времени и пространстве; второй - интерпретация события авторами; третий - восстановление того, как это было, но с точки зрения исторической; следующий этап -это сегодняшний день, жизнь прошлого в настоящем. Таким образом, в произведении три временных пласта: прошедшее, настоящее, будущее, что позволяет говорить о «связи времен», о преемственности поколений.

В диссертации отмечается, что битва за Кавказ стала яркой демонстрацией дружбы народов. В боях за перевалы принимали участие и русские, и украинцы, и грузины, и армяне, и азербайджанцы, и узбеки, и карачаевцы, и абазины, и черкесы, и осетины, то есть, - представители всех народов СССР. Героям «Ледяной крепости Кавказа», как образно назвали перевалы Кавказа, приходилось отражать не только внешнего врага, но и «врага № 2 » - холод, голод, кислородное голодание и т.д. Большинство бойцов были в горах впервые. В этих страшных условиях и жестокой борьбе им помогла дружба, самоотверженность, взаимная поддержка.

Историзм книги В. Гнеушева и А. Попутько выражается в фактической достоверности, в насыщении повествования вновь открытыми знаниями о ходе событий, о людях, в точной идейной и нравственной ориентации. Критика и литературоведение неоднократно отмечали, что «лишь отличное знание исторического материала дает возможность талантливому художнику решать и нравственные проблемы, являющиеся в таких случаях не абстрактными категориями, а связанными с конкретными действиями советских людей в годы войны... »9.

Как верно высказалась о книге «Тайна Марухского ледника» академик Л.А. Бекизова, «...огромный по масштабу фактический материал не довлеет над читателем и воспринимается живо, не только потому, что близок сердцу каждого человека, но и потому, что авторы пропустили его сквозь призму своих чувств, своего сердца, озвучили его важными мыслями, которые волнуют нашего современника. Мысли эти в публицистических отступлениях книги, в лирических комментариях, которыми сопровождаются рассказы о героях или значительном событии».10 Все это позволяет читателю глубже понять суть и значение боевых действий, осмыслить место и роль сражений на перевалах Кавказа в общем контексте войны.

В работе отмечено, что при этой многоликости повествования В. Гнеушев и А. Попутько так построили свою книгу, что герои не теряются в массе. Авторы умело направляют читателя в сторону интересующей их личности, подробно описывая перипетии судьбы героя. Неизвестный вначале герой обретает в процессе рассказа и поиска имя и судьбу. Примечательно и то, что авторы, не ограничиваясь восста-

* Иванова Л.В. Современна« советская проза о Великой Отечественной войне. - М., 1991. - С. 47.

"Бекизова Л.А. Величие подвига // Ленинское знамя. - 1981.-5 декабря.

новлением имен погибших, воссоздают во всей возможной полноте их жизнь и при этом делают лирические комментарии к подвигам своих героев.

Большое значение в системе художественных средств «Тайны Марухского ледника» приобретают фотодокументы. Это - фотографии самих героев с боев сражений, это - их семейные фотографии, это - фотографии современников, побывавших на местах сражений, и фотографии памятников защитникам перевалов Кавказа.

Фотодокумент стал структурным элементом произведений различных жанров у таких писателей, как С. Лайпанов, К. Борла-кова, В. Филипенко, Р. Лайпанов, М. Юдин и др. Включая фотодокументы в свои книги, писатели обеспечивают тем самым наличие необходимой конкретности, которая предполагает «дорисовку», то есть налицо особый вид элиминации, когда художник сопрягает текст повествования, имеющий самостоятельное значение, с другими формами изображения. Благодаря этому обстоятельству произведение обогащается в своем идейно-эстетическом содержании.

Книга В. Гнеушева и А. Попутько - это одновременно и история подвигов и история открытий. Она - замечательный документ, свидетельство героизма советских людей, памятник павшим героям, прославление мужества тех, кто остался в живых.

М. Юдин сам был курсантом училища, о котором ведется повествование в повести «Шли в бой курсанты», но, не полагаясь на память, он многое перепроверил, собрал дополнительный новый материал.

Внешнее течение сюжета определяется хронологической последовательностью дат и событий, а внутреннее - психологической последовательностью воспитания воина. Налагаясь один на другой, оба сюжета взаимодействуют, образуя новое сюжетное качество. Показывая всенародный характер войны, через монологи, диалоги своих персонажей автор щедро использует в их речи простонародные выражения, часто имеющие национальную адресную «привязку», характеризующую и того, кто говорит и того, кто слушает, а в целом воссоздающие атмосферу патриотического порыва, объединяющего людей всех национальностей.

В заключении указывается, что проведенный историко-литературный анализ документальной прозы показал, что развитие документалистики, в большей степени, процесс социально-детерминированный и специфика ее развития в Карачаево-Черкесии определилась собьггиями, происходившими здесь в годы Великой Отечественной войны: это оккупация немецкими войсками, бои на перевалах Кавказа, депортация карачаевского народа. В зависимости от

этого, а также уровня авторского переосмысления, документальная проза определилась в следующих рамках: очерк и документальная повесть об одном герое. Они отличаются значительной степенью доку-ментализации, практически сами вырастают из обнаруженного, яркого факта, разрабатывая его в сторону детализации.

Мемуарная проза, воспоминания, обладая убедительной ценностью прямого авторского личностного ощущения событий и времени, сопрягая частную судьбу с историческим контекстом, служат неоценимым источником для более глубокого осмысления войны и целого исторического периода жизни народа и страны.

Документальная повесть о войне, в центре которых масштабное событие, вовлекает в себя множество судеб, дает возможность воссоздать картину общенародного подвига и массового героизма. Такой тип изображения событий войны становится возможным благодаря совмещению различных ракурсов видения, точек зрения, сопряжение фактического документального материала с его художественной и психологической интерпретацией.

Таким образом, документальная проза имеет собственное значительное место в литературном процессе, она развивалась и развивается. Мало сводить дело к признанию или непризнанию документализма. Более важно на современном литературном опыте выявлять его нераскрытые возможности, черты, сферы наиболее продуктивного действия и в целом его роль и перспективы в художественном творчестве.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. О документальной прозе в карачаевской и балкарской литературах// Алиевские чтения. - Тезисы докладов в 2-х частях. - Карачаевск, 1996. - С. 127.

2.0 документализме в современной литературе// Алиевские чтения. - Тезисы докладов в 2-х частях. Часть I. - Карачаевск, 1997. - С. 168.

3. Проблема нравственности в документальной прозе Карачаево-Черкесии// Алиевские чтения. - Тезисы докладов в 2-х частях. Часть I. - Карачаевск, 1997. - С. 170.

4. От имени сердца и памяти (О «Книге скорби» Ф. Байраму-ковой) // Алиевские чтения. - Тезисы докладов в 2-х частях. Часть И. - Карачаевск, 1998. - С. 248.

5. Своеобразие очеркового жанра// Алиевские чтения. - Тезисы докладов в 2-х частях. Часть II. - Карачаевск, 1998. - С. 250.

Текст диссертации на тему "Документальная проза о Великой Отечественной войне в литературах народов Карачаево-Черкесии и ее жанрово-стилевые особенности"

Министерство общего и профессионального образования

Российской Федерации ьево-Черкесский государственный педагогический университет

ЧОТЧАЕВА МАРИЗА ХЫЙСАЕВНА

ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ ПРОЗА О ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ В ЛИТЕРАТУРАХ НАРОДОВ КАРАЧАЕВО-ЧЕРКЕСИИ И ЕЕ ЖАНРОВО-СТИЛЕВЫЕ ОСОБЕННОСТИ

10.01.02 - Литература народов Российской Федерации

на правах рукописи

ДИССЕРТАЦИЯ

на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель -Заслуженный деятель науки Российской Федерации, профессор В.Б. Тугов

Карачаевск- 1998

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ..................................................................................................................3

ГЛАВА I.

ОЧЕРК ОБ ОДНОМ ГЕРОЕ

И ЕГО ЖАНРОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ...............................................................18

ГЛАВА II.

КНИГИ-ВОСПОМИНАНИЯ КАК ОДИН ИЗ ЖАНРОВ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЙ ПРОЗЫ............................................................................52

ГЛАВА III.

ЖАНРОВО-СТИЛЕВЫЕ ОСОБЕННОСТИ ДОКУМЕНТАЛЬНОЙ ПОВЕСТИ О ВОЙНЕ. ПУТИ И СРЕДСТВА ИЗОБРАЖЕНИЯ

МАССОВОГО ГЕРОИЗМА....................................................................................78

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.......................................................................................................128

БИБЛИОГРАФИЯ..................................................................................................131

ВВЕДЕНИЕ

Великая Отечественная война - героическая и трагическая эпоха в жизни нашего народа. Поэтому, естественно, она стала одной из главнейших тем литературы на долгие годы.

Начиная с 60-х годов число произведений с документальной основой постоянно увеличивается, что позволило критике говорить о «вспышке документализма» в отечественной литературе. Означенная «вспышка» обязывает науку о литературе глубже изучить и понять проблему генезиса и эволюции документальных жанров, как в теоретическом, так и в историко-литературном аспекте. Сделано уже немало. Опубликованы материалы дискуссий, анкет, отдельные монографии [83; 51; 107; 97; 44; 79; 98; 145].

Такой повышенный интерес к «документальному отражению», в частности, событий войны не случаен, и причину его следует искать, прежде всего в реалиях самой действительности. «Обилие острых и сложных ситуаций в самой жизни открывает такие возможности, что сочинять сюжеты становится просто бессмысленно», - писал, например, С.С. Смирнов [115, с.14]. Действительно, жизнь богаче и глубже вымысла, она дает огромное количество разнообразнейшего материала, нередко превосходящего самую изощренную фантазию. «Роман о безногом летчике невозможен - слишком уж неправдоподобно. А жизнь и это может себе позволить», - верно утверждал Г.И. Ломидзе [86, с. 19]. Художник лишь тогда достигает нужного эффекта, когда может сказать: «У этой правды есть адреса, номера телефонов, имена», - утверждает А. Оляндер [98, с.7]

«Убедительность и доказательность информации стали ныне важнейшими условиями ее восприятия массовым сознанием», -убежден философ Архангельский [7, с.75]. В самом деле, человечеству сейчас, как никогда, необходим глубокий анализ пережитого им, «ибо,

не зная прошлого, невозможно понять подлинный смысл настоящего и цели будущего» [85, с. 174].

Различные этапы исторического развития, соотносясь с теми или иными сдвигами в сознании, видоизменяют задачи литературы, выявляют новые жанровые формы.

Конечно, тяга к документу не является приметой только нашего времени; ориентация на достоверность всегда была присуща реалистической литературе, но именно в военной прозе это направление обретало особую продуктивность. Более того, документальная литература вносила коррективы если не прямо, то косвенно и в художественное описание военных коллизий, побуждала к более глубокому их осмыслению. Живые свидетельства, документы, рассказы реальных участников событий помогали расширять и углублять решение военной темы в художественной литературе.

Причины усиления документализма в 60-80-е годы -многозначность самой темы «человек и война», необходимость верного и глубокого освоения прошлого, приход новых поколений, жаждущих связать цепь времен.

Чтобы двигаться дальше в нашей работе, необходимо прояснить понятийный аппарат: например, что, мы понимаем под «документализмом» и «документальной литературой». В литературоведении встречаются различные определения этих понятий. «Документализм - искусство, воспроизводящее реальные факты», -сказано в Большой литературной энциклопедии [22, с.475]. «Документализм - своеобразный способ организации материала, заключающийся в совмещении подлинного и вымышленного планов и служащий средством реалистического художественного отражения жизни», - приходит к заключению современный исследователь [145, с. 143]. «Документальная литература - научно-художественная проза, во всех практических подробностях основанная на документальном

материале и представляющая собой сборку и компоновку или вольное изложение их содержания», - уточняет Большая литературная энциклопедия [22, с.475].

Поскольку объектом искусства всегда является действительность, естественно, реальные факты постоянно выступают как источник художественного творчества, становясь его первоосновой, материалом образного обобщения и перевоссоздания.

Мы исходим из того, что художественная документальность предполагает не просто верность реальной действительности и жизненности изображения, а органически связана с введением в искусство реальных лиц, событий, географических и временных координат и т.п. Таким образом, материалом для строительства образа в документальных жанрах служит изображение подлинной действительности. Представляется верным наблюдение: «Если элементы целого подчинены принципу достоверности факта, то такое произведение является строго документальным. Только

достоверность фактов и документа может служить критерием документализма, независимо от того, попал ли факт в книгу через посредника (документ) или прямо из жизни» [44, с. 10]. Но все эти принципы и тенденции плодотворны в том случае, когда связаны не с эмпиризмом, не с фиксацией любого факта, а с познанием закономерностей жизни, логики исторических событий.

К отражению конкретных исторических событий и личностей писатели обращаются с разными целями. Обращаясь к книгам, заявленным, как документальные, нужно иметь в виду и те случаи, когда документализм, не более чем художественный прием. Истории литературы известны произведения, которым предпосланы авторские слова о подлинности, невыдуманности событий и тем не менее, они вымышлены от начала и до конца.

Мы же придерживаемся того мнения, что строгому документализму должно быть подчинено все: и отбор материала, и типизация, и выстраивание образного ряда. Полагаем, вслед за другими исследователями, что «... автор должен раскрыть, что стоит за тем или иным документом, но сам документ должен быть воспроизведен точно. Учитывая, что в разных жанрах опора на документ бывает разная, возникает необходимость обнажить перед читателем прием: это я видел своими глазами, это мне рассказал такой-то, это я нашел в документах, это по моим предположениям могло происходить так ...» [44, с. 10]. Таким образом, перед писателем, сосредотачивающем внимание на подлинных событиях, реальных личностях встают определенные задачи - ответственность за точность, исследование конкретного времени и среды, оправданность и мера в сочетании факта и домысла, обоснованность психологических характеристик.

В этом аспекте знаменательно высказывание карачаевского беллетриста, Сеита Лайпанова, автора книги «Сын Карачая - Герой Белоруссии», раскрывающее некоторые творческие приемы писателя: «Я сопоставил рассказанное партизанами, боевыми друзьями Османа с тем, что было засвидетельствовано в документах, внес поправки в соответствующие места написанного мною к тому времени ...

Я старался передать дела и действия 121-го партизанского полка, его командира Османа Касаева так, как об этом поведали мне партизаны» [80, с.З].

Я. Явчуновский указывает, что в документальном произведении «домыслить», «вообразить правду по аналогии» возможно и допустимо с большими оговорками, как откровенно заявленный прием, о котором читатель заранее предупрежден» [145, с. 145].

Однако, как указывает Л. Оляндер, на практике такая строгая дифференциация «домышленного» от «фактического» проводится не

всегда, т.е. повествование нередко строится по принципу «увиденного писательским воображением» [98, с. 16].

Опора на подлинные события и биографии часто приобретают новое направление, перед писателем возникает новая задача -исследовательская, аналитическая. И исследование может быть сосредоточено как на факте, событии, так и на их эмоциональном психологическом наполнении.

Вот, что по этому поводу пишет В. Нежинский, русский публицист, живущий в Карачаево-Черкесии и написавший множество книг о ратных подвигах воинов республики: «... Документы предельно кратки, их схему выработала обстановка тех лет: «Число, месяц, год: в таком-то месте отряд (или партизанская группа)» - провел операцию, гитлеровцев уничтожено столько-то, трофеи взяты такие-то, в бою отличились ...». Вот и все ...

Боевые документы составляются в пределах требований штабов. Поэтому многогранная и напряженная жизнь партизанских лагерей за строчками документов только угадывается. Для того, чтобы представить себе обстановку давнишнего боя, надо хотя бы пройтись по местности, где он когда-то гремел, постоять у сосны, где давно ржавеют отстрелянные гильзы, послушать шелест чеканной листвы дуба...» [96, с.333].

По самим текстам произведений о войне заметно, как остро стоит перед авторами проблема сочетания документальности и домысла. Писатели используют свое право восстанавливать путем домысла недостающие звенья в цепи фактов, возможные психологические мотивировки действий своих героев в не всегда детально зафиксированных ситуациях. Но право на фантазию, домысел подтверждается лишь тогда, когда автор прямо говорит о путях, деталях поиска. И здесь особое значение обретают писательские приемы и принципы работы. Откровенность с читателем,

публицистическая открытость, доскональное знание материала, авторитетность приводимых свидетельств, проверенность, обоснованность фактов, доказательность, логичность анализа и выводов - такие исследовательские приемы, такой творческий подход позволяют автору свободно, раскованно вести повествование, проникать в духовный мир героев.

Таким образом, творческое, зрелое освоение фактографического материала в документальной прозе о войне неизбежно выполняет две функции - фиксации событий (эта функция концентрированно информативна, и поэтому притягивает широкий круг читателей), и логически выстроенный, обогащенный и скорректированный авторским видением фактический материал, который обретая некую художественную завершенность, служит стимулом к размышлению, к философскому осмыслению действительности. Таким образом, автор переходит из отдельных, даже очень ярких частных явлений в ряд вечных законов и закономерностей жизни. Именно достижение этой двуединой цели, сочетание этих двух задач в искусстве обеспечивают как художественную, так и общественную значимость произведения.

Литературоведение отстаивает тезис о равноправии таких компонентов произведения, как верность факту и искусное построение по законам художественности. Так Ю. Андреев отмечает, что существует «множество ценных работ у нас и за рубежом, в которых приводится убедительная классификация таких повествовательных форм. Суть этой классификации состоит в том, что авторы выделяют или целиком вымышленный произведения, в которых присутствует документ, но преобладает авторский вымысел, или произведения в основном документальные, но с использованием авторского вымысла и т.д.» [6, с.28].

На деле, как не раз уже отмечалось в литературоведении, все определяется не «присутствием» и «преобладанием», а законами, по

которым автор вынужден строить свое повествование. Законы эти определяются, как известно, во многом тем, что хочет изобразить автор, в какие тайны проникнуть, что постичь, каков характер материала и т.д. Отсюда и огромное многообразие форм, создающее определенные трудности при классификации жанров документальных произведений. Вероятно, поэтому в литературоведении нет единого подхода к решению этого вопроса.

Так, В.Н. Еременко выделяет «три основные группы художественно-документальных произведений: книги-исповеди, лирические свидетельства писателей о своем времени, книги-раздумья, художественно-социальные исследования; книги художественных расследований событий, фактов, научных тайн» [48, с.70-71]. Подобная классификация уязвима: она не выявляет ни границ исследуемого, ни его сущности.

Другой ученый настаивает на том, что специфика художественно-документальных произведений в том, что «... они тяготеют к самостоятельному роду литературы, представляющей сплав документальной (фактической) основы и элементов эпоса, лирики и публицистики» [142, с.274].

Свои классификации выделяют и другие исследователи: С. Залыгин [57, с.43], П. Куприяновский [79, с.141], Я. Явчуновский [145, с. 118]. Но и эти работы не отличаются единством в решении данной проблемы. Нет не только приемлемой схемы классификации, нет даже единства в определении места художественного документализма в литературе. Все это свидетельствует о том, что документализм, как явление литературы, еще не получил завершения, находится в стадии становления и развития. Но в нем нашла наиболее полное выражение одна из особенностей современной литературы, которая выражается в том, что «область литературных тем в искусстве сперва очень

ограниченная, стремится сравниться с количеством сторон и аспектов самой действительности» [85, с. 171].

В художественной документалистике эта особенность выражается в актуализации и сохранении непосредственных, важных, динамичных фактов нашей жизни, на основе которых возможно активное влияние на формирование интеллектуальных, нравственных и эстетических качеств. Эти моменты обуславливают поиск новых, не традиционных средств и форм художественной интерпретации.

Нынешнее состояние развития документальной литературы показывает, что поиски новых форм не выходят за рамки традиционной классификации: выделяются две группы произведений. Первым изначально присуще использование и в определенной мере сохранение фактов. Сюда относятся очерк, биография, мемуары, путешествия. Вторая группа произведений - это самые разнообразные виды художественной литературы: рассказ, повесть, роман, драма и др., в которых события интерпретируются способом художественного исследования.

В этом аспекте очень важной представляется мысль А. Ананьева о взаимодействии жанровой динамики и литературно-художественного контекста эпохи: «Удельный вес жанра не некая константа, а величина изменчивая, во многом определяющаяся наличным состоянием литературных сил. От гения зависит подчас судьба целого жанра.

... Связь жанра и эпохи ... далеко не прямая связь. Связь эта многократно опосредована, и первое связующее звено ее - сам автор, его талант, его мироощущение, его эстетика» [5, с.7].

Надо отметить, что основные этапы развития документалистики в «старых» литературах и новописьменных литературах Карачаево-Черкесии не совпадают. Известно, что в русской, белорусской, украинской литературах военная документалистика утверждается с

первых дней войны. Это очерки, репортажи с поля боя, боевые зарисовки, письма фронтовиков.

Так как развитие документалистики, в большей степени, процесс социально-детерминированный, то специфика ее развития в карачаевской литературе определялась теми трагическими событиями, которые происходили здесь. С августа 1942 по январь 1943 года Карачаево-Черкесия была оккупирована немецкими войсками. Затем тяжкое испытание постигло карачаевский народ. В ноябре 1943 года весь народ был обвинен в измене Родине и выслан в районы Средней Азии и Казахстана. Среднеазиатский период жизни народа продолжался по 1957 год. Вся культурно-политическая жизнь народа была заторможена.

В первые послевоенные годы основным жанром национальных литератур Карачаево-Черкесии была поэзия, главным образом гражданская лирика. Прозаические же произведения, в том числе и документальные, начали появляться в конце 50-х годов.

В карачаевской литературе военная тема интенсивно развивается в нескольких направлениях. Первое - документальная проза во всех ее жанровых разновидностях от газетной публицистики до документально-художественного повествования и мемуаров. Второе -это крупные прозаические произведения - повесть, роман, с многоплановым, эпически масштабным изображением войны. Третье -возникающее гораздо позднее двух первых, в 80-годы -психологическая, философская проза, поднимающая глубинные, нравственно-этические аспекты темы «человек и война».

Разработка темы Великой Отечеств�