автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Духовно-нравственные искания писателей-традиционалистов второй половины XX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Духовно-нравственные искания писателей-традиционалистов второй половины XX века"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ (ПУШКИНСКИЙ ДОМ)

На правах рукописи

СОКОЛОВА Лариса Васильевна

ДУХОВНО-НРАВСТВЕННЫЕ ИСКАНИЯ ПИСАТЕЛЕЙ-ТРАДИЦИОНАЛИСТОВ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XX ВЕКА (В.ШУКШИН, В.РАСПУТИН, В.БЕЛОВ, В.АСТАФЬЕВ)

Специальность: 10.01.01. «Русская литература»

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Санкт-Петербург 2005

Работа выполнена на кафедре русской литературы Коми государственного педагогического института

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор А.И.Михайлов

доктор филологических наук, профессор А И.Филатова

доктор филологических наук, профессор А.Н.Власов

Ведущая организация Сыктывкарский государственный университет (СГУ)

Защита состоится 2005 г. на заседании Диссертационного

совета Д 002 208 01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук в ИРЛИ (Пушкинский Пом) Р^Кпоадресу: 199^34 Санкт-Петербург, набережная Макарова, д. 4. /г ** "

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН

Автореферат разослан «..........».......:Г7..?Г7.....2005 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета, кандидат филологических наук, доцент

С А Семячко

joveju

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

«Деревенская проза» и творчество крупнейших прозаиков, сформировавшихся в ее русле, стали предметом исследования с середины 60-х годов XX столетия не только в отечественном, но и зарубежном литературоведении О «деревенской прозе» написано немало монографий (Hosking G. (1973),Теракопян Л.Я. (1978), Сурганов В.А. (1981), Лапченко А.Ф. (1985), Gillespie D.(1986), Кузнецов Ф.Ф. (1987), Porter R. (1989), Kathleen F.Parthe (1992), Недзвецкий В..Филиппов В. (1999), Большакова А.Ю. (2000) и др.), а также огромное количество статей. Наибольший интерес исследователей в 60-80-е годы привлекало творчество

B.Распутина, В.Белова, В.Астафьева, В.Шукшина, с которыми правомерно связывается расцвет «деревенской прозы» 70-х годов, проблематика и поэтика этих крупных прозаиков была достаточно полно исследована в работах И.Золотус-ского, И.Дедкова, Ю.Селезнева, С.Семеновой, Н.Тендитник, В.Апухтиной, А.Макарова, Л.Ершова, Т.Вахитовой и др. Новый поворот в исследовании «деревенской прозы» обозначился в работах Е.Верглиба (1990) и В.Сигова (1999), где важнейшая для писателей данного направления проблема народного характера и национальной судьбы проецируется на социально-исторический контекст текущего времени. Однако, несмотря на обилие исследований как о «деревенской прозе» в целом, так и о крупнейших прозаиках, сформировавшихся в ее русле, многие аспекты данной темы остаются либо малоизученными, либо нуждаются в новом подходе и осмыслении с позиции сегодняшнего дня.

Актуальность темы диссертационного исследования определяется тем, что духовно-нравственный поиск крупнейших прозаиков «деревенской прозы» нуждается сегодня в непредвзятом теоретическом обсуждении. «Деревенская проза» долгое время (с момента своего возникновения) была и остается предметом острой полемики. Сами понятия традиции и традиционализма,-ключевые для В Шукшина, В.Распутина, В.Белова и В.Астафьева, - в настоящее время становятся ареной серьезных расхождений и мировоззренческих противостояний, которые имеют прямое отношение не только к литературоведению, но и к текущей истории и культуре.

В этом смысле правомерно разграничить два значения слов «традиция» и «традиционализм» Во-первых, это опора на прошлый опыт в виде его повторения и варьирования; такого рода традиционализм был влиятелен до середины XVIII столетия В изменившейся культурно-исторической ситуации, когда обря-дово-регламентирующее начало стало сводиться к минимуму, приобрело актуальность другое значение терминов «традиция» и «традиционализм», под которыми стали разуметь инициативное и творческое (активно-избирательное и обогащающее) наследование культурного (в частности, словесно-художественного) опыта, который предполагает достраивание ценностей, составляющих достояние общества, народа, человечества (1)

Для «деревенской прозы» и крупных прозаиков данного направления неоспоримо важны традиции, естественно, прежде всего во втором значении слова. Именно такая органически усвоенная традиция стала для «деревенской прозы» своего рода духовно-нравственным ориентиром, духовно-практической стратегией Рассмотрение понятий «традиция» и «традиционализм» (как в их фор-

(1) См/ Арсеньев H С Из русской культурной и творческой традиции. Fr. а. М., 1959.

C. 9-13; Хализев В.Е Теория литературы. М. 2002. С. 390-391

Г-" --3-

РОС. НШИОНАЛЬНАЯ

6ИКДИОТЕКА JC.He-repiypr ЯЙГ)РК

мально-структурной стороне, так и в глубинных содержательных аспектах) на материале творчества крупнейших писателей «деревенской прозы» представляется актуальной и насущной задачей, так как в современном литературоведении (в основном авангардистски ориентированном) широко бытует иное, противоположное представление о традиции, преемственности, культурной памяти. Так, в одной из книг В.Ерофеева утверждается, что «русский постмодерн - это полный разрыв с традиционной литературой» и что русская литература обречена на утрату специфичности (2) В этом же пытается убедить один из адептов постмодернизма М.Эпштейн, утверждающий, что «в российской цивилизации заложена интенция самостирания, саморазрушения» (3)

Опасной тенденцией в современном литературоведении представляется и трактовка авангардизма как средоточия ценностей искусства истекшего столетия (4) Русский постмодерн в большинстве случаев трактуется как благой уход искусства от проблемности, серьезности, духовных глубин - от всего, что напоминает учительство и пророчество, - уход во имя игровой легкости, вольной эс-сеистики и нескончаемого обновления художественного языка Особенно опасной представляется тенденция подмены проблемы авторской ответственности ироническим авторским дискурсом. В этом смысле особую актуальность приобретает исследование творчества ярких представителей «деревенской прозы» в контексте древнерусской традиции Данный аспект творчества писателей-«деревенщиков» остается малоизученным Исследование творческого преломления духовно-нравственных констант древнерусской литературы в произведениях В Шукшина, В.Астафьева, В Распутина и В Белова особенно актуально в наши дни, когда в условиях крупных социально-исторических перемен сплошь и рядом нарушаются законы преемственности и последовательного эволюционного развития.

Изучение данного аспекта не только расширяет и углубляет представления о феномене писателей-традиционалистов, но и способствует раскрытию динамики взаимодействия современной литературы с духовной традицией Древней Руси

Особенно актуальным, на наш взгляд, является исследование одной из коренных идей древнерусской литературы - духовного авторитета художественного слова - в творчестве В Шукшина, В Распутина, В Астафьева, В.Белова, что дает возможность не только выявить преемственность развития русской литературы, но и раскрыть успешное противостояние писателей-традиционалистов кризисным явлениям современной культуры В свое время на негативные аспекты художественной современности обратили внимание такие видные гуманитарии русского зарубежья, как П Сорокин и В Вейдле; они утверждали, что «культура все дальше уходит от органической совместности человека и природы» и что «ныне совершается медленная смерть искусства» (5) В этом смысле особую актуальность представляет исследование религиозно-нравственной традиции, воссоздание образа «Святой Руси» в произведениях писателей-

(2) Ерофеев В Энциклопедия русской души: Роман с энциклопедией. М. 1999 С.10.

(3) Эпштейн М. Постмодерн в России: Литература и теория М 2000 С 212

(4) См. Иванов Вяч.Вс Практика авангарда и теоретическое знание XX века II Русский авангард в кругу европейской культуры. М. 1993. С 3.

(5) См Сорокин П.А. Кризис нашего времени // Сорокин П А Человек. Цивилизация. Общество М 1992 С. 456-460; Вейдле В В Умирание искусства Размышления о судьбе литературного и художественного творчества. СПб. 1996 С 83,136,161.

традиционалистов Данная проблема остается малоизученной и рассмотрение «деревенской прозы» в этом направлении не только раскрывает новые аспекты в творчестве В Шукшина, В.Астафьева, В Белова и В Распутина, но и может служить веским опровержением бытующих в современном литературоведении представлений о тотальном кризисе искусства.

Актуальность настоящей диссертации заключается также в том, что в ней предпринята попытка исследования творческой трансформации есенинской традиции в произведениях писателей-традиционалистов О традиции Есенина в творчестве писателей-«деревенщиков» упоминается в некоторых исследованиях, но данная проблема остается малоизученной

Рассмотрение творчества крупнейших представителей «деревенской прозы» в контексте есенинской традиции способствует восстановлению общей картины развития русской литературы XX века, развивавшейся под знаком трагических расколов, так как подключение писателей-традиционалистов к оборванной есенинской традиции имело важный метафизический смысл - воссоздание духовно-нравственных основ русского национального мира

Актуальность настоящего диссертационного сочинения состоит также в том, что оно содержит исследование достаточно спорного периода (80-90-е годы) в развитии «деревенской прозы» Произведения, созданные в этот период, вызвали в большинстве своем резко негативную критику и бурную полемику, обусловленную кризисным периодом социально-исторического развития и вновь обострившимся спором меходу «славянофилами» и «западниками», поэтому данные произведения нуждаются в непредвзятом теоретическом анализе В настоящей диссертации предпринято исследование творчества В.Распутина, В Астафьева и В Белова 80-90-х годов в контексте «учительной» традиции древнерусской культуры, что позволяет не только расширить представления о духовно-нравственном поиске писателей-традиционалистов, но и раскрыть жанровую новизну и экспериментальность художественной формы произведений, созданных в этот период.

Актуально исследование «деревенской прозы» в контексте западноевропейской и отечественной критики. Полемика вокруг «деревенской прозы» как в отечественной, так и в зарубежной критике, симптоматична и позволяет обнаружить важную тенденцию в искусстве XX века противостояние традиционалистского искусства ( в котором наиболее ярко проявляется национальная специфика культуры) контркультурным веяниям технической эпохи и радикально модернистским художественным установкам в литературе XX века.

Актуальным является также рассмотрение творчества писателей-традиционалистов в контексте идей русской философии, в частности, в контексте «почвеннических» идей XIX и XX веков Специальных исследований по этой проблеме не существует; между тем разработка данной проблемы позволяет обнаружить не только творческое преломление некоторых доминирующих философских идей прошлого в творчестве писателей-традиционалистов, но и определить устойчивые духовно-нравственные константы русской литературы XX века

Цель исследования

Цель диссертационного исследования - выявление общих тенденций в творчестве писателей-традиционалистов, связанных с их духовно-нравственным

поиском и ориентацией на древнерусскую традицию, а также раскрытие специфики традиционализма как формы художественного мышления в литературе второй половины XX века

В соответствии с этим в диссертации ставятся и решаются следующие з а -дачи:

- проанализировать роль национальной традиции (и прежде всего традиции Древней Руси) как залога «устойчивости» национального русского мира в творчестве писателей-традиционалистов;

- исследовать исторические и зтико-эстетические аспекты традиционализма как способа художественного мышления в литературе второй половины XX века;

- рассмотреть творчество писателей-традиционалистов в контексте западно-европейской и отечественной критики с целью раскрытия специфики творческого метода В Распутина, В Шукшина, В Астафьева и В Белова;

- рассмотреть творчество исследуемых авторов в контексте «почвеннических» идей русской философии;

- исследовать творчество писателей-традиционалистов в контексте есенинской традиции; главным здесь представляется анализ идеи гармонии и форм ее художественной реализации в поэзии Есенина и в произведениях крупных прозаиков «деревенской прозы»;

- исследовать проблемы народного характера и национальной судьбы в творчестве В Шукшина, В Распутина, В Астафьева и В Белова (позитивный потенциал народного характера, духовно-нравственные потери на трагическом историческом пути, национальный раскол и задачи духовного воскресения);

- проанализировать ситуацию «кризиса творчества» (М.Бахтин) в творчестве писателей-традиционалистов второй половины 80-90-х годов; рассмотреть произведения этого периода в контексте «учительной» традиции; выявить трансформации жанра и стиля; рассмотреть эволюцию авторского слова

Методологической основой настоящей работы является современный подход к сравнительному изучению литератур, предполагающий возможность как типологических, так и контактных связей

Материалом исследования послужили произведения крупнейших представителей «деревенской прозы»' В Распутина, В Астафьева, В Белова, В Шукшина Круг писателей, включаемых в «деревенскую прозу», очень широк (А Яшин, В Тендряков, Е Дорош, Ф Абрамов, Е Носов, Б Можаев, С Залыгин, В Лихоносов и др.); большинство исследователей традиционно объединяет столь разных по эстетическим системам и творческим установкам авторов На наш взгляд, творчество В Белова, В Астафьева, В Распутина, В Шукшина существенно отличается от тематически близких книг таких писателей, как Ф Абрамов, Б Можаев, С Залыгин и др , прежде всего возросшим интересом к истокам русской культуры (в частности, к духовно-нравственным константам древнерусской литературы) и философско-метафизической направленностью В отличие от Ф Абрамова, Б Можаева, С Залыгина и других представителей «деревенской прозы», ориентировавшихся на традицию социально-проективной, программной литературы , В Шукшин, В Белов, В Распутин и В Астафьев качественно трансформируют «деревенскую прозу» 70-х годов Именно в творчестве исследуемых авторов духовно-нравственный аспект становится приоритетным и именно в этот период «деревенская проза» вступает в контакт и сложным об-

разом соотносится не только с традицией русской классической литературы, но и с древнерусской традицией, а также с некоторыми явлениями русской философской мысли. Сам выбор материала исследования, связанный с творчеством писателей, качественно трансформировавших облик «деревенской прозы, объясняется потребностью актуализации важнейших аспектов данного литературного направления.

Научная новизна настоящей диссертации заключается в том, что впервые феномен «деревенской прозы» раскрывается в разнообразии ее истоков и корней, в диссертационной работе раскрыта не только тесная связь «деревенской прозы» с русской классической традицией, но и с духовно-нравственными константами древнерусской культуры, г Основные положения, выносимые на защиту

- Предпринятый в диссертационном исследовании анализ дискуссий о «деревенской прозе» в отечественной и зарубежной критике 60-90-х годов позволил сделать вывод о том, что доминантой «деревенской прозы» является традиционализм русских форм мышления; именно «деревенская проза» открыла тот национальный русский мир, который, казалось бы, должен был исчезнуть в процессе революционных преобразований, но не исчез, а сохранил устойчивые духовно-нравственные константы дореволюционного времени Этот русский самобытный мир, отраженный писателями-деревенщиками» в своих произведениях, зарубежные исследователи называют «иконической версией русской деревни» (К Кларк, Ж.Нива) В диссертации рассматриваются самые разные интерпретации «деревенской прозы» в англо-американской критике; данный анализ позволяет сделать важный вывод о том, что творческий диапазон писателей-традиционалистов отнюдь не исчерпывается поиском национальной самоидентичности; напротив, по мысли большинства западных исследователей, писатели-традиционалисты обладают универсальной способностью отображать средствами своей культуры идеи других культур , а «деревенская проза», будучи феноменом национальной культуры, обнаруживает универсальное значение и включается в контекст мировой культуры.

- В духовно-нравственных исканиях крупнейших прозаиков «деревенской прозы (В Распутин, В Астафьев, В Белов, В Шукшин) обнаруживается актуализация «почвеннических» идей русской философской мысли В диссертации рассматривается сходство мировоззренческих установок Ф Достоевского, И Ильина и писателей-«деревенщиков» (идея «почвы», идея «спасения и обновления мира», идея гармонии, идея взаимосвязанности всех людей в добре и зле) и раскрывается органичная связь духовно-нравственных исканий писателей-традиционалистов второй половины XX века с духовными устремлениями русских философов 19 и 20 веков

- Доминантой духовно-нравственного поиска писателей-традиционалистов является глубинная ориентация на этическое и эстетическое наследие Древней Руси В творчестве В Распутина, В.Астафьева, В.Белова, В Шукшина своеобразно преломляется одна из коренных конструктивных идей древнерусской литературы - духовный авторитет художественного слова В творчестве писателей-традиционалистов обнаруживается другая важная особенность, которая отражает ориентацию на древнерусскую традицию' духовно-нравственный идеал связан с идеей сострадательной любви и воплощается в образе матери Важно

и то, что образ матери, выражающий этический идеал, находится в естественном органическом художественном синтезе с образами Родины и Родной земли Мать, Родина, Родная земля являются важнейшими концептами в творчестве писателей-традиционалистов, они неразрывны.

-В произведениях писателей-традиционалистов своеобразно отозвался художественный опыт агиографической литературы и прежде всего представление о народном христианском идеале, утверждаемом агиографией. Воссоздавая образы Александра Невского (В Белов «Александр Невский») и Сергия Радонежского» (В Распутин «Ближний свет издалека»), писатели-традиционалисты творчески трансформируют средневековый канон' для В Белова и В Распутина особую значимость приобретает идея духовного преображения современного человека, поэтому они стремятся раскрыть не столько исторические заслуги героев, сколько их духовно-нравственный потенциал, имеющий универсальное значение В творчестве писателей-традиционалистов обнаруживается не только воссоздание образа «Святой Руси», но и соотнесенность современных персонажей с идеальными образами, почерпнутыми в древнерусской литературе В творчестве писателей-традиционалистов отчетливо выделяется круг произведений («Привычное дело» В Белова, «Алеша Бесконвойный» В Шукшина, «Паруня» В Астафьева, «Последний срок», «Прощание с Матерой» В Распутина»), в которых тема праведничества и духовного подвижничества проецируется на социально-исторический контекст современной писателям эпохи Именно «житийные» мотивы сообщают образу героя, выражающего авторский идеал, нравственно-религиозную окраску и соотносят его со святоотеческой традицией в русской духовной культуре, а также высвечивают праведничество героя как проявление национальной стихии русской жизни

-Предпринятый в диссертации анализ духовно-нравственных исканий писателей «деревенщиков», тесно связанных с ориентацией на древнерусскую традицию, позволяет утверждать, что художественная мысль писателей-традиционалистов «прорезала» национальное бытие за последние триста лет, и ее вектор уходит достаточно далеко в будущее Немаловажной причиной, способствовавшей столь масштабному раскрытию «деревенской прозы», стал характер времени, в котором довелось жить художникам Именно писатели-традиционалисты в 60-70-е годы отразили в своем творчестве наиболее грандиозный сдвиг в народной жизни и национальной истории, в этот период именно они противопоставили революционно-социальному пафосу «шестидесятников» идею духовно-нравственного обновления; идея гармонии становится доминантой творчества писателей-«деревенщиков» и воплощается в образе «тихой родины», созвучном есенинскому образу «Голубой Руси» Именно есенинский духовно-нравственный поиск, сложный и противоречивый, оказался наиболее актуальным для «деревенской прозы» в 60-70-е годы, потому что народный характер в изображении С Есенина в конечном счете выражает тенденцию жизнестроения и творчества, а не распада и деградации Так же, как и в поэзии С Есенина, в прозе В Шукшина, В.Распутина, В Астафьева, В Белова русская идея реализуется в народном творчестве, понятом широко, как все проявления духовного начала личности и как утверждение того бытийного идеала, который выходит за рамки социально-исторического контекста и связан с христианскими ценностями древнерусской культуры

- В 80-90-е годы в творчестве писателей-традиционалистов произошли важнейшие качественные сдвиги: ситуация «кризиса творчества», в которой оказались писатели-«деревенщики», привела к сильнейшей ориентации на «учительную» традицию древнерусской культуры В диссертации рассматривается сам способ рождения и функционирования «учительного» слова в ключевых произведениях В.Распутина, В Белова и В.Астафьева 80-90-х годов Сильнейшая ориентация на «учительное» слово, усиление дидактизма в произведениях писателей-традиционалистов, стремление к максимальному самораскрытию связаны с тем, что идея духовно-нравственного самостроения имеет первостепенное значение в этико-эстетических взглядах В Распутина, В Белова и В Астафьева в данный период и определяет новизну художественной формы их произведений

привлечение писателями ораторской культуры с целью эмоционально-волевого воздействия на читателя.

- Доминирующими тенденциями в литературном процессе, начиная со второй половины 80-х годов, стали энергия отрицания, переустройство культурной и языковой среды на чужой лад, а также разрыв с читателем. Для русского постмодерна в целом характерно недоверие к возможностям литературы, как их понимала русская литературная традиция и классика В данном контексте духовно-нравственный поиск «деревенской прозы» приобретает все большую актуальность; именно в творчестве писателей-традиционалистов утверждается как духовный авторитет художественного слова, так и гармоничная слитность жизни и искусства Творчество писателей-традиционалистов эпично в том смысле, что в его основе народные философские, нравственные, эстетические воззрения; в то же самое время эпос писателей-традиционалистов вбирает в себя новый социально-исторический опыт; здесь на эпической основе развиваются также лирическое и драматическое начала В творчестве писателей-традиционалистов отразился процесс значительного обновления реалистической эстетики XX столетия, включая столкновение творческих манер и интенсивную трансформацию жанровых систем

Практическое значение исследования заключается в том, что содержащийся в нем материал может быть использован в преподавании курса русской литературы XX века, при составлении учебников и учебных пособий.

Апробация работы. Основное содержание диссертации отражено в опубликованной монографии, в 2-х учебных пособиях и в ряде статей.

Диссертация обсуждалась в Отделе новейшей русской литературы ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН (2004) Теоретические положения и материалы диссертации освещались автором в упомянутых публикациях, а также в докладах на Всесоюзных научных конференциях (Москва, 1990 г, Сыктывкар, 1990 г, Вологда, 1990 г); на международных научных конференциях, посвященных творчеству В М Шукшина (Барнаул, 1992,1994); на международных конгрессах по славистике (г. Гранада, 1992; г Баэса, 1997 (Испания), г Любляна, 2003 (Словения); на международной конференции МАПРЯЛ (Сыктывкар, 1998); на международной научной конференции «Глобализация и проблемы культуры» (Санкт-Петербург, 2002); на международной конференции «Русское литературоведение в новом тысячелетии» (Москва, 2003); на II международном конгрессе «Русский

язык, исторические судьбы и современность» (Москва, 2004), на международной научной конференции «Русская литература в XX-XXI веке проблемы теории и методологии изучения» (Москва, 2004).

Материалы диссертации использованы автором в преподаваемых им курсах по русской литературе XX века.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и библиографии, включающей в себя более 400 наименований.

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во ВВЕДЕНИИ обосновывается актуальность и научная новизна темы, определяются цели и задачи исследования, дается характеристика разработанности темы, анализируются источники.

ГЛАВА 1. «ДЕРЕВЕНСКАЯ ПРОЗА» В КОНТЕКСТЕ РУССКОЙ И ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ КРИТИКИ

В первой главе анализируются социально-философские и художественные предпосылки «деревенской прозы», исследуется полемический контекст дискуссий о творчестве писателей-«деревенщиков» в отечественной и западно-европейской критике 60-90-х годов, а также выявляется концептуальная новизна этого важнейшего литературного течения.

Огромный интерес к феномену «деревенской прозы» во многом обусловлен тем, что в ней находят продолжение традиции русской классической литературы, исконно входившей в лоно мировой цивилизации Это литературное направление, с одной стороны, развивает традиции русской классики, с другой стороны, открывает совершенно новый подход к действительности, где главным становится соотношение «человек-мир», причем мир осознается в контексте бытия, а не в контексте ограниченных во времени исторических событий, и конфликт, которым отмечено сознание героев, развертывается не в индивидуальном сознании, а в народном всечеловеческом бытии «Деревенская проза» стала одним из наиболее значительных литературных явлений XX века благодаря тому, что приход в литературу целого ряда талантливых писателей совпал по времени с драматическим и противоречивым поворотом в национальной истории На протяжении ста лет, со времени отмены крепостного права, шли параллельные процессы приобщения выходцев из простонародья, села ко всем сферам национальной жизни и постепенного раскрестьянивания России На рубеже 60-х годов XX века оба эти процесса достигли в определенном смысле высшей точки развития крестьянская цивилизация с присущими ей формами труда, быта, социального устройства, философией, эстетикой безвозвратно ушла в прошлое В этом смысле «деревенская проза» отразила конкретные последствия «раскрестьянивания» русской деревни, причем в творчестве писателей, развивавшихся в русле этого литературного направления, сразу же обнаружились две важнейшие тенденции, определившие впоследствии облик «деревенской прозы» вненаходимость по отношению к канонам соцреализма и опора на типологически родственную ей литературу XIX века.

На протяжении всего XIX столетия для русской литературы проблема народного характера и национальной судьбы была одной из важнейших, и в этом смысле «деревенскую прозу» с классической литературой объединяет постоянное внимание к вопросам народности как основным для русского художника любой эпохи. Так, народная, крестьянская Россия была в центре внимания Л Н Толстого и Ф М Достоевского с первых выступлений в литературе до последних дней их жизни Но, признавая достижения русской литературы XIX века, Ф М Достоевский говорил о необходимости искать новые пути, о необходимости нового «непомещичьего» художественного слова (6). Эта мысль Ф.М.Достоевского созвучна и размышлениям Л Н Толстого о том, что важнейшая часть национальной жизни остается почти непознанной (7). И Ф.М Достоевский, и Л Н Толстой, осознав народ в качестве важнейшей жизнестроительной, созидающей историю силы, хотели, чтобы народный мир в большей, чем ранее, степени был показан изнутри, увиден «глазами народа» же. В этом смысле «деревенская проза» как бы осуществила в художественной сфере прогноз Ф.Достоевского, говорившего о необходимости «непомещичьей» литературы. Высокий, под стать классике, эстетический уровень творчества писатели-«деревенщики» соединили со взглядом на жизнь, людей, историю «глазами народа»

В «деревенской прозе» обозначилось новое местоположение авторской точки зрения. Взгляд «изнутри» на народную жизнь определил и иной уровень поэтики Творцам «деревенской прозы» принципиально чужды приемы модернистского письма, гротескная образность; им близка культура классической русской прозы с ее любовью к слову пластическому, изобразительному, музыкальному; они не только восстанавливают, но и существенным образом трансформируют и углубляют традиции сказовой речи, плотно примыкающей к характеру персонажа, человека из народа «Все, что было накоплено «сказовым опытом классической литературы и литературы 20-х годов как будто изменилось в масштабе и современная проза стремится воссоздать не столько ракурс героя, сколько ракурс стоящего за ним корневого целого - народа», - пишет о «деревенской прозе» ГА Белая Таким образом, поэтика «деревенской прозы» в целом была ориентирована на поиск глубинных, метафизических слоев жизни, которые должны были заменить дискредитировавшую себя государственную идеологию

Концептуальная новизна и художественное новаторство «деревенской прозы» вызвали серьезные трудности в критике- вокруг этого литературного направления вспыхнули дискуссии, которые не прекращаются и сегодня Можно выделить, по крайней мере, три волны критической полемики вокруг «деревенской прозы»' 60-е годы (предметом дискуссий становятся идейно-творческие установки писателей); конец 70-х годов (на первый план выдвигается проблема традиционализма и развития современного общества); вторая половина 80-х-90-е годы ( в центре внимания критики оказываются произведения В Распутина, В Астафьева, В Белова с ярко-выраженной ориентацией на «учительное», проповедническое слово)

В многочисленных дискуссиях вокруг «деревенской прозы» обнаружились две характерные особенности Первое' обилие разноречивых толкований произведений писателей-«деревенщиков» Второе концептуальная новизна и художественные открытия «деревенской прозы» были в меньшей степени объектом изучения,

(6) Достоевский Ф М ПСС В 30 т Л 1972-1990 Т 22 С 119

(7) Толстой Л Н СС В 22 т М 1985. Т.22 С 371-372

скорее произведения В Белова, В Астафьева, В Распутина, В Шукшина и др были поводом и аргументом в спорах о важнейших проблемах современности Критике 60-х годов, целиком сосредоточившейся на социологическом подходе, не удалось осуществить глубокого постижения «деревенской прозы» в единственно значимом и существенном комплексе ее идейно-художественных особенностей; тем не менее уже в 60-е годы критика обозначила концептуальное ядро полемики - проблему взаимодействия традиции и традиционно-нравственных ценностей и современной действительности Эта проблема, чрезвычайно значимая для переломного исторического периода «оттепели», когда на первый план выдвинулся вопрос не только социально-политического, но и духовного обновления общества, не теряет своей актуальности и в настоящее время, время «промежутка» (Ю Тынянов), когда сам вопрос о традиции сопровождается крайней поляризацией мнений о том, как соотносятся традиция и динамично меняющееся историческое бытие

Следует подчеркнуть, что выявленная в 60-70-е годы отечественными критиками Л Аннинским, И Дедковым, Ю Селезневым (8) важнейшая особенность «деревенской прозы» - направленность в прошлое (отметим, что речь здесь идет не об идеализации патриархальных устоев, а о духовно-нравственном потенциале традиции), превратится в объект острой полемики со стороны критиков социологической ориентации Критики социологического направления обвинили «деревенскую прозу» в « поэтизации «кондовых» устоев русской деревни» (В Коваленко, А.Проханов), в «узости и ограниченности, непонятной на фоне научно-технического прогресса» (Б Анашенков) (9) По сути критики социологического направления требовали от «деревенской прозы» стать специализированной «литературой о деревне», четко фиксировать технологические, экономические и культурные преобразования, то есть выполнять задачи публицистики, злободневного очерка Такого рода реакция на «деревенскую прозу» в 60-70-е годы обнаружила опасную тенденцию в социально-нравственном развитии общества- духовно-нравственные ориентиры «деревенской прозы» (Русь, Россия, Родная земля, человек, душа, мир, совесть, нравственный закон) объявлялись «кондовыми», «заниженными», не соответствующими динамичной современности

Во второй половине 80-х - начале 90-х годов, в эпоху исторического перелома, когда на смену изоляционизму приходит западничество и актуализируется проблема взаимоотношений русской и западной культур, важнейшая доминанта творчества писателей-«деревенициков» - органическая вера в национальную традицию и сосредоточенность на ядре культуры - нравственной жизни нации - стала довольно устойчиво определяться как комплекс «неославянофильства» как со знаком плюс, так со знаком минус Следует подчеркнуть, что в критике 80-90-х годов сама ориентация на национальную традицию исследуемых писателей оценивается как крайне негативный фактор, а временами отождествляется с «русским шовинизмом» и «националистической деградацией»(10) Независимо от различных трактовок

(8) См АннинскийЛ Точка опоры//Дон -1968 -№7 С 179-180, Дедков И. Страницы деревенской жизни (полемические заметки)//Новый мир -1969 - № 3. -С 243, Селезнев Ю. Новые пути неизбежны, но // Литературная газета, 1980, 20 февраля, С. 5

(9) См Проханов А Метафора современности, Коваленко В Этот строгий судья -время, Анашенков Б Как зеркало НТР // Литературная газета, 1979, 12 сентября, с. 4; 3 октября, с 4; 17 октября, с 4

(10) Толстая Т. Не могу молчать // Огонек -1990. - № 4 С 40, Лейдерман Н , Липовец-кий М Современная русская литература Кн. 2 М 2001. С 55-56

«неоспавянофильства» большинство критиков в этот период пришло к единому выводу о кризисе «деревенской прозы» Всплеск резко негативных суждений о «деревенской прозе» наблюдается во второй половине 80-х - начале 90-х годов не только в России, но и в русском зарубежье в контексте сатирической пьесы В Войновича «Трибунал» «деревенская проза» ассоциируется с «русским шовинизмом»; негативную оценку творчеству В Белова, В Распутина дают И Бродский и В Аксенов; критик русской эмиграции Ю Мальцев называет «деревенскую прозу» «промежуточной литературой»; П Вайль и А Генис видят главные недостатки «деревенской прозы» в ее «анахронической народности» и «провинциальности» (11) Таким образом, «деревенская проза» была вовлечена в актуальный спор об историческом пути развития России между нынешними «западниками» и «славянофилами» по той причине, что в произведениях писате-лей-«деревенщиков» сосредоточен огромный потенциал правды, боли и думы о России, но в «деревенской прозе» обнаружилась оппозиционность не только канонам соцреализма, но и канонам идеологических дискуссий' позиция писа-телей-«деревенщиков» в литературно-критической борьбе 60-90-х годов трагически-парадоксальна, так как не соответствует идеологическим клише как «западников», так и «славянофилов», и ищет свой «третий путь» При всем различии творческих индивидуальностей, позиций, стилевых манер, произведения В Шукшина, В.Распутина, В Астафьева и В Белова объединены пафосом исследования причин и следствий; смысл их творчества заключается в соприкосновении всеобще известных прогрессивных идей с теми пластами реальности, которые знали только они

Интересен и парадоксален тот факт, что «деревенская проза», представленная в отечественной критике 90-х годов как «кризисное, анахроничное» направление, в зарубежной (в частности, в англо-американской) критике рассматривается как важнейшая актуальная тенденция не только в русской литературе второй половины XX века, но и в мировой литературе в целом ( Brawn Е.1982, Peterson D., 1982, Gibian G ,1990, Parthe K., 1992; Gillespie D., 1993 ) Плодотворной тенденцией в англо-американском литературоведении является поиск точек соприкосновения «деревенской прозы» с литературой Запада - через погружение «деревенской прозы» в русло традиции мировой литературы. Так, РПортер включает писателей-«деревенщиков» в определенный сравнительный ряд (Т Гарди, Д.ГЛоуренс и др ), а также выводит на первый план проблему «человек - природа», развернутую не только в традиционалистском ключе, но и в метафизическом аспекте' «свобода» (как феномен западного образа мыслей») - «воля» (как сугубо русское явление) Д.Гиллеспи соотносит творчество В Распутина и других писателей-«деревенщиков» с творчеством Вордсворта, а также с Диккенсом, Элиотом, Гарди, и далее, вплоть до Д ГЛоуренса, до начала XX века, выявляя проблемно-тематическую доминанту в творчестве столь разных по эстетическим устремлениям авторов это, ло мысли исследователя, тема утраты гармонии, разрыв связей между человеком и миром Анализируя ключевые концепты в творчестве В Шукшина (пространство, воля, свобода), Д Гивенс обнаруживает «пересечение и даже совпадение принципов экзистенциалистов

(11) Joseph Brodsky, Less Than One Selected Essays (New York Farrar, Straus, Giroux, 1986), 294-295, Аксенов В He вполне сентиментальное путешествие // Новое русское слово 16 марта 1990. С 10-11, Вайль П , Генис А Современная русская проза Ann Arbor Hermitage. 1982. Р93.

XX века (Ж.П Сартр, А Камю) и творческих установок В Шукшина» Д Харрис включает творчество В Белова в жанровую традицию, вбирающую «литературу факта» и другие поджанры «документалистской», мемуаристской и автобиографической прозы и представленную именами Д Джойса, M Пруста, УФолкнера В своем исследовании «деревенской прозы» К Парте приходит к выводу о том, что писатели-«деревенщики» углубляются в архетипические земледельчески-мифологические пласты, которые связывают национальный русский мир с общечеловеческими праосновами, и соотносит модель «деревенского мира» в творчестве В Распутина, В Астафьева, В Шукшина, В Белова с комплексом онтологических проблем в романах УФолкнера, РБлида, Ф Томпсон, Д Бергера и др Таким образом, по мысли большинства англо-американских исследователей, в произведениях писателей-«деревенщиков» возникает сущностная модель развития, или литературный архетип, имеющий универсальный характер и присущий мировой литературе в целом (12)

В зарубежных исследованиях встречаются достаточно спорные суждения как в целом о «деревенской прозе», так и о творчестве виднейших ее представителей, но в осмыслении этого важнейшего литературного направления англоамериканскими славистами можно выделить несколько принципиально важных моментов:

1 В большинстве зарубежных исследований подчеркивается традиционализм «деревенской прозы», причем под традиционализмом понимается не только следование традиции русской классики, а отражение мирочувствования русского человека и русского национального мира

2 Анализируя национальную специфику «деревенской прозы», англо-американские ученые тем не менее стремятся вписать данное литературное направление в американо-европейскую традицию осмысления земледельческого образа жизни и мироощущения, а также исследуют ряд схождений: русская -западная литературная традиция; русский традиционализм - западный консерватизм и тд , таким образом подчеркивая важный момент «деревенская проза», будучи феноменом национальной культуры, обнаруживает универсальное значение и включается в контекст мировой культуры

В целом, вышеприведенный анализ интерпретаций «деревенской прозы» в англо-американской критике позволяет сделать вывод о том, что творческий диапазон писателей-традиционалистов отнюдь не исчерпывается поиском национальной самоидентичности, как это пытаются представить некоторые отечественные критики неолиберальной ориентации; напротив, по мысли большинства зарубежных исследователей, писатели-традиционалисты обладают универсальной способностью отображать средствами своей культуры идеи других культур и тем самым включаться в историю мировой культуры на правах ее органической составной части, характеризующейся общими с другими частями идеями и мотивами

(12)См PorterR FourContemporary RassianWnters. Oxford-N Y. 1989 P. 51 , Gillespie D Valentin Rasputin and Soviet Rassian Village Prose (London Modem Humanities Research Association, 1986),P.27-51, Givens J Siberia as Volia Vasilii Shukshin's Search for Freedom / / Betweën Heaven and Hell The myth of Siberia in Rassian Culture N Y 1993 P 171, 176, Harris J Autobiographical Theory and Contemporary Soviet and American Narrative Genres Columbus, OH, Slavica,1988 P 191, 200-201, Parthe K. Russian Village Prose The Radiant Past Princeton 1992 P128-129

Следует отметить, что в зарубежной критике по «деревенской прозе» не только термин, но и само понятие «традиционализм» не отличается концептуальной целостностью и точностью и используется довольно широко и свободно, то есть неоднозначно и по-разному; в отечественных исследованиях последних лет традиционализм рассматривается исключительно как предпосылка постмодернистской ситуации в 80-90-х годах и интерпретируется как «искусство, опирающееся на старые образцы» (13). , На наш взгляд, традиционализм следует рассматривать как способ художе-

ственною мышления в литературе XX века; в нем важно различать два аспекта: исторический и этико-эстетический Метод формируется в творческой практике художника, поэтому процесс его становления всякий раз индивидуален и непов-' торим. Модель метода писателей-традиционалистов неисчерпаема, можно на-

метить лишь некоторые содержательно-стилистические черты, общие для художников этого метода-

1 Объективный, реалистический взгляд на мир. Многомерность художественной структуры, многоголосие, полифония

2 Выбор объекта изображения как нравственная оценка. Объект - «простой русский человек», феноменальные качества человека, гуманистическая сторона жизни. Чуждость к всеядности и индифферентности постмодернистского искусства.

3 Понимание подвижности и некоторой двузначности мира, способности явлений к изменению Вещи не детерминированы механически, не изображаются застывшими в фатальных цепях Ощущение заложенной в явлениях, людях возможности духовно-нравственного расцвета

4 Очеловечивание, озарение светом человеческого чуда самых непосредственных, импульсивных природных качеств людей, отсутствие аффектов Идея гармонии как содержательно-стилевая доминанта произведений писателей-традиционалистов

5 Философское осмысление бытия, философская просветленность, высвечивающая неисчерпаемость добра, неуничтожимость лучшего в человеке и мире

6 Ориентация на духовно-нравственные константы древнерусской и русской классической литературы

7 Авторская ответственность, причастность писателя к внехудожественно-му бытию как своими поступками, умонастроениями, переживаниями, так и созданными им произведениями

(13) См Липовецкий М Русский постмодернизм. Очерки исторической поэтики Екатеринбург 1997 С 25, Николаева О Современная культура и Православие. М 1999 С 20-21.

ГЛАВА 2 ТРАДИЦИОНАЛИЗМ КАК СПОСОБ ХУДОЖЕСТВЕННОГО

МЫШЛЕНИЯ В «ДЕРЕВЕНСКОЙ ПРОЗЕ»

Во второй главе диссертации рассматриваются исторический и этико-эстети-ческий аспекты традиционализма как способа художественного мышления в русской литературе второй половины XX века, исследуется актуализация «почвеннических» идей русской философии (Ф Достоевский, И Ильин) в творчестве писа-телей-«деревенщиков», а также раскрывается смысл обращения писателей-традиционалистов к духовно-нравственным константам древнерусской литературы

Корни традиционализма как способа художественного мышления, на наш взгляд, следует искать в историческом прошлом, в том давнем культурно-историческом споре Х\/11-Х\/111 веков, который исследователи истории и культуры Древней Руси определяют как «спор об исторической правоте»' речь идет здесь о главном споре эпохи между «традиционалистами», переживавшими закат «Древней Руси» как национальную и личную катастрофу, и «новыми учителями», для которых русская культура - это «плохая культура» и «строить ее нужно заново, как бы на пустом месте, а для этого «просветити россов» по стандартам западноевропейской культуры» По мысли А М Панченко, исследующего русскую культуру в канун Петровских реформ, то есть на пути к секуляризации, и «традиционалисты», и «новаторы» решали одни и те же выдвигаемые эпохой вопросы, но по-разному; ключевой же проблемой полемики стало отношение к национальной традиции- если для «новых учителей» было характерно нигилистическое отношение к культуре прошлого, то «традиционалисты» понимали культуру как «сумму вечных идей», как «некий феномен, имеющий вневременной и вселенский смысл», поэтому и обновление для них было движением не только вперед, но и вспять, постоянной оглядкой на идеал, который находится в вечности и в прошлом, попыткой приблизиться к идеалу (14) Хотя впоследствии секуляризация культуры станет сутью Петровских реформ, традиционализм окажет важное воздействие на развитие русской литературы «Секуляризация культуры не затронула глубоких структурных основ национальной модели, сложившихся в предшествующие эпохи», - ктакому выводу приходит Ю М Лотман, рассматривая литературу послепетровской эпохи (15)

Сходное мнение высказывает и Б А Успенский- рассматривая такие важные грани национального сознания, как религиозность и^ггеизм, соотношение христианства и язычества, переживание пространственно-временных отношений, исследователь приходит к выводу о том, что вызванный европеизацией культурный сдвиг даже усилил некоторые архаические черты в русской культуре (16) Д С Лихачев, исследуя XVIII век с тснки зрения внутренней эволюции культуры, также выдвигает на первый план проблему взаимодействия новой русской культуры с наследием Древней Руси и подчеркивает, что подлинное отношение новой русской культуры к Древней Руси лежит в продолжении тем, сюжетов, мотивов древнерусской культуры, в художественном проникновении в древнерусскую жизнь, историю и культуру (17)

(14) Панченко А.М. О русской истории и культуре СПб 2000 С 56-58,59-71.

(15) Лотман Ю М Русская литература послепетровской эпохи и христианская традиция //ЮМ Лотман и тартуско-московская семиотическая школа М 1994 С 365-367

(16) Успенский Б.А Роль дуальных моделей в динамике русской культуры //Успенский Б А Избранные труды Т 1 Семиотика истории. Семиотика культуры М 1994 С. 235-242.

(17) Лихачев Д.С. Древнерусская культура и современность // Лихачев Д С Земля родная М 1983. С. 113.

Концептуальные выводы А М.Панченко, Б А Успенского и Д С Лихачева о взаимодействии национальной традиции и новой русской культуры представляются чрезвычайно актуальными и для современного периода развития русской литературы, который отмечен столкновением культурных ценностей- традиционалистских, то есть апеллирующих к духовно-нравственной традиции прошлого (а их, на наш взгляд, наиболее полно выражают представители «деревенской прозы») и тех, что представляют писатели постмодерна; отметим, что для пост, модернистов национальная традиция ассоциируется исключительно с «замкнутым, косным и неподвижным миром прошлого», препятствует «профессионализации культуры» и противостоит динамике будущего (18).

Особенно важным является то, что в своих духовно-нравственных исканиях ' писатели-традиционалисты второй половины XX века обнаруживают глубинную

ориентацию на этико-эстетическое наследие Древней Руси, а также актуализируют «почвеннические» идеи.

Актуализация некоторых «почвеннических» идей в «деревенской прозе» выдвигает на первый план проблему взаимосвязи творчества писателей-тради-ционапистов и русской философской мысли XIX-XX веков

Следует подчеркнуть, что имя Ф М Достоевского становится ключевым в публицистических высказываниях писателей-традиционалистов («Ремесло отчуждения» В.Белова, «Нравственность есть правда» В Шукшина, «Зрячий посох: книга прозы» В Астафьева, «Слово о Достоевском» В Распутина) Несмотря на отличие художественных систем Ф М Достоевского и писателей-традиционалистов, обусловленное как социально-историческим различием эпох, так и индивидуальными особенностями личности и творчества писателей, существует несомненное сходство их мировоззренческих установок- центральное звено идей и у Достоевского, и у писателей-традиционалистов второй половины XX века -народная Россия, ее судьба, жизнь, надежды Для писателей-традиционалистов наиболее актуальной в творчестве Ф Достоевского является «идея почвы, национальностей», понимаемая как «точка опоры», потому что, по мысли писателя, «национальность есть более ничего, как - народная личность»(«Дневник писателя»). Вслед за Достоевским писатели-традиционалисты второй половины XX века обращаются к вопросам о «русской самобытности» и «русской будущности», связывая их с новым социально-историческим контекстом: современный писатель, по мысли В Распутина, должен «двигаться за человеком не как гражданином вселенной, а как жителем твоей родной земли, представителем твоего народа» («Слово о Достоевском») Ф Достоевского и писателей-традиционалистов объединяет прежде всего стремление отразить русский нацио-Р нальный мир, «вера в нашу русскую самобытность» и убежденность в духовно-

нравственном потенциале народа Следует подчеркнуть, что речь здесь идет не о «слепом» преклонении перед народом, а о принципиальной позиции, выстраданной через ясное понимание того, что «в народе целое - почти идеально хо-' рошо (конечно, в нравственном смысле ), хотя несомненно довольно есть и

зверских единиц» («Дневник писателя») Отсутствие идеализации народной жизни, стремление показать драматические внутренние противоречия в национальном характере, при этом не теряя веры в лучшее, что есть в русском национальном мире, характерно для творчества писателей-традиционалистов Важ-

(18) Топоров В Литература на исходе столетия // Звезда. -1991. - № 3 - С. 150

но и то, что писатели-традиционалисты, утверждая идею «почвы», стали свидетелями того, как происходит разрушение почвы и как этот драматический процесс набирает силу. Писатели-традиционалисты вывели в своих произведениях этого нового безродного человека на голой земле (человек - «межедомок» или «межеумок», по определению В Астафьева) и, раскрыв причины и следствия «смердяковщины» в новом социально-историческом контексте, творчески трансформировали традицию Ф Достоевского, который с такой остротой и силой выдвинул проблему «безродности» на сцену публичной мысли в XIX веке

Таким образом, писателей-традиционалистов объединяет с Ф Достоевским сосредоточенность на «текущей» больной действительности и стремление найти причины «внутреннего непримиренного разлада» современного человека Но, отражая «больную действительность», в которой смещены все нравственные нормы, Достоевский не терял свою страстную любовь к национально-народной России и горячую веру в нее Его убежденность в том, что современная ему Россия через дисгармонию и «хаос» в конечном счете движется навстречу «гармонии», находила выражение не только в публицистике «Дневника писателя», но и в самой группировке образов его романов, в логике их сюжетного развития Стремление к гармонии, причем к гармонии всемирной, по мысли Достоевского, это специфический «русский элемент» национальной жизни' «такой живой и главнейшей потребности этого чувства нет еще нигде ни в одном народе» (19)

Жажда лада, поиск и утверждение гармонии как высшей ценности человеческого бытия являются ядром этико-эстетических поисков писателей-традиционалистов «Вселенское зло, по Пушкину, преодолевается вселенским добром и, вероятно, терпением В этом, на мой взгляд, главное содержание русской идеи, может быть, главное предназначение нашей Родины», - эта мысль, сформулированная В Беловым (20), определяет духовно-нравственные устремления писателей-традиционалистов Народный характер в их изображении в конечном счете выражает тенденцию жизнестроения и творчества, а не распада и деградации Главное, что способствовало актуализации традиции Достоевского в прозе и публицистике писателей-традиционалистов, - это внимание Достоевского к мучительным противоречиям народного характера, это рождающаяся из соединения трезвости, глубины страдания и понимания русской души художническая прозорливость в отношении будущего. Так же, как и Достоевский, писатели-традиционалисты сосредоточены не столько на «злобе дня», сколько на поиске устойчивых духовно-нравственных констант русской культуры, которые могли бы преодолеть раскол русского национальною мира, именно поэтому особую значимость для писателей-традиционалистов приобретают такие важные аспекты историософской мысли Достоевского, как идея «почвы», идея гармонии, идея «спасения и обновления мира»

В русской философской мысли XX столетия идеи «русского предназначения», «русской будущности», столь волновавшие Достоевского, получили дальнейшее развитие в трудах И А Ильина Вопрос о связи творчества писателей-традиционалистов с философией И Ильина требует специального рассмотрения, но органичная близость мировоззренческих установок русского философа XX века и писателей-«деревенщиков» не вызывает сомнений И Ильина и писа-

(19) Достоевский Ф М. Т25 С 20

(20) Белов В Из пепла //Наш современник - 1991 - № 4 - С 7

телей-традиционалистов прежде всего объединяет способ видения человека или его духовное понимание» «Духовное понимание человека, - пишет И Ильин, - видит в нем творческое существо с бессмертною душою, живое жилище Духа Божия, самостоятельного носителя веры, любви и совести. Жизнь этого существа есть таинственный, внутренний процесс Процесс самоутверждения и самостроительства » Духовное понимание человека определяет и центральную в произведениях писателей-традиционалистов про, блему нравственного самосовершенствования человека; в своих произведениях писатели-традиционалисты актуализируют важнейшую идею И.Ильина'« Для того, чтобы стать лучшим и ж и т ь лучше, человек должен принять данный ему от Бога и от природы способ бытия и совершенствовать свою жизнь изнутри» (21) ' Органическое сходство мировоззрений И Ильина и писателей-традиционалистов обнаруживается не только в определении духовно-нравственных констант русской культуры (вера, совесть, Родина, душа и тд), но и в понимании войны как духовного испытания народа и отдельного человека В своих работах «О сопротивлении злу силою», «Духовный смысл войны», «Основное нравственное противоречие войны» русский философ сосредоточен не столько на социально-историческом, сколько на метафизическом смысле войны; по мысли И Ильина, война есть высшее проявление противоречий бытия, демонстративное обнаружение духовно-бранной природы человеческого бытия Следует подчеркнуть, что идея духовного «самостоянья человека», духовного сопротивления силам зла, выходящим на поверхность во время войны, является ключевой в философии И Ильина; в этом смысле И Ильин актуализирует в философии XX века древнеправославное отношение к ратному труду

Метафизический аспект войны раскрывается прежде всего в таких произведениях В Астафьева, как повесть «Пастух и Пастушка» и роман «Прокляты и убиты»' и в ранней повести, и в последнем романе писателя война предстает как некое противоестественное состояние мира, как некое вселенское зло, жертвами которого становятся все- русские, немцы, мужчины и женщины, юнцы и старцы В своих размышлениях о метафизической природе войны В Астафьев приходит к выводу о том, что война - только одна из наиболее крайних форм проявления катастрофичности жизни, само пребывание человека на земле есть всегда существование среди хаоса, что человеку, пока он жив, приходится постоянно оберегать свою душу от растления. И единственное, что может противостоять метафизическому злу, - это духовное сопротивление, сердечное начало, не позволяющее душе обуглиться. Идея духовного сопротивления ненависти, злобе, звериным инстинктам в произведениях В Астафьева становится цен> тральной и определяет поляризацию героев; писателя более всего волнует пагубное воздействие войны на душу человека, поэтому и между героями вышеназванных произведений возникает не внешний, а внутренний экзистенциальный барьер- они делятся не тех, кто сопротивляется злу войны, и на тех, кто, 1 приспосабливаясь к бесчеловечным обстоятельствам, в духовном плане оказывается убитым и разрушенным войной

В русле важнейших идей И Ильина (идея духовного испытания войной, идея взаимосвязанности всех людей в добре и зле) может быть рассмотрена и повесть В Распутина «Живи и помни» Так же, как и В Астафьев, В Распутин стре-

(21) Ильин И А СС в 10 т М 1996 Т. 1 С. 254-255

мится раскрыть метафизический аспект войны война разрушает обыденную картину мира и обнажает экзистенциальное ядро личности Причину духовного конца личности Андрея Гуськова писатель видит не во внешних обстоятельствах, а в его отношении к миру, исключающему чувство ответственности перед собой и людьми; именно поэтому Андрей Гуськов превращается из солдата, воевавшего «не лучше и не хуже других», в дезертира - человека, у которого, по определению И Ильина, «нет ничего такого, что он любил бы больше себя»

Таким образом, рассмотрение некоторых доминирующих тем и идей писателей-традиционалистов в контексте «почвенничества» Ф Достоевского и философии И Ильина позволяет сделать вывод об органичной связи духовно-нравственных исканий писателей-традиционалистов второй половины XX века с духовными устремлениями русской философской мысли XIX-XX веков Концепции человека Ф Достоевского, И Ильина и писателей-традиционалистов тесно связаны с целым комплексом важных философских проблем' как соотносятся между собой идея личности и идея добра, отдельное «я» и идея духовного единства людей, пути духовного обновления человека и мира Писатели-традиционалисты близки Ф Достоевскому и И Ильину в своем стремлении опереться на те духовно-нравственные константы, которые лишены утилитарной подоплеки, поэтому духовно-нравственные категории добра, совести, сострадания становятся центральными в их творчестве

Следует подчеркнуть, что наряду с актуализацией «почвеннических» идей в «деревенской прозе» обнаруживается устойчивая ориентация на духовно-нравственные константы древнерусской литературы Интерес к этико-эстетическому наследию Древней Руси Д С Лихачев называет явлением симптоматическим; по мысли ученого, он вызван прежде всего стремлением глубже понять, осмыслить национальные традиции, так как «современная культура отталкивается от всяческого обезличивания, связанного с развитием стандартов и шаблонов' от ' безликого псевдоинтернационального стиля, от постепенно выветривающихся национальных основ жизни» (22).

В своем творчестве В Шукшин, В Белов, В Астафьев и В Распутин ориентируются на «учительную» традицию древнерусской культуры Так, Б А Успенский считает «учительность» специфическим феноменом русской культуры, подчеркивая, что «русская литература в новом секуляризованном обществе выполняет ту же роль, какую ранее выполняла литература духовная, религиозная» (23) По мысли Ю М Лотмана, духовный авторитет художественного слова есть явление сугубо национальное; в русской культуре поэт, и шире, творец художественного произведения, выступает в роли носителя высшей истины, а художественное слово получает ценность слова, дарованного свыше, наделенного особой t авторитетностью (24)

Признание святости литературы, духовного авторитета слова является важнейшей составляющей мировоззрения исследуемых авторов Писатели-традиционалисты не считают себя «профессионалами культуры», сам «профессио-

(22) Лихачев Д С Древнерусская литература и современность С 115.

(23) Успенский Б.А Русская интеллигенция как специфический феномен русской культуры // Успенский Б А. Этюды о русской истории. СПб 2002 С 403-404

(24) Лотман Ю М Русская литература послепетровской эпохи и христианская традиция С 367

нализм» творчества понимается ими как нечто чуждое, неорганичное самой сути литературы

Так, В Астафьев в лирико-публицистической книге «Зрячий посох» миссию писателя связывает с состраданием к судьбе народа, «правдивым» и «совестливым» словом, «духовным подвижничеством» «Подвиг» (в его средневековом значении духовного самосовершенствования) и «подвижничество» являются ключевыми концептами и в публицистике В Шукшина («Нравственность есть Правда») и выражают его представление о писательском труде Наиболее отчетливо «учительная» интонация выражена в творчестве В Распутина: в своих публицистических размышлениях он настойчиво повторяет свое убеждение, что писательство - «служба единому богу - правильному и возвышенному воспитанию человеческой души», а «писатель - не просто поэт эпохи, но ещё и мыслитель, и воспитатель, и тот не обозначенный пока другим словом пастырь, заботящийся о добродетели своих прихожан, то есть читателей» (25).

Важно и то, что в творчестве В Шукшина, В Распутина, В Белова и В Астафьева обнаруживается другая важнейшая особенность, которая роднит произведения писателей с древнерусской традицией' духовно-нравственный идеал связан с идеей сострадательной любви и воплощается в образе матери Русское религиозное и эстетическое сознание всегда отводило матери особое место' мать - самый высокий образ «человеческого мира», воплощение не только добра,сострадания , жалости, но и святости.

Значимость этического идеала, воплощенного в образе матери, подчеркивается в самой композиционной структуре произведений В Астафьева. Так, в повести «Перевал» глава «Мать» является не только композиционным и смысловым центром, но и эмоциональным камертоном произведения; глава о матери имеет особую стилистическую организацию, в ней преобладает лирико-эмоцио-нальное начало, поэтическое слово, выражающее душевную тоску главного героя - подростка Ильки - по рано погибшей матери В последнем романе В Астафьева «Прокляты и убиты» этический центр также связан с обобщенным образом женщины-маггери, воплощающей сострадательную любовь, не знающую границ' в этом образе сливаются тетушка-монашка Щуся, и неграмотная крестьянка Фекла Блажных, и жена солдата-труженика Финифатьева, и безымянная старая русская женщина, спасшая раненого немца

В Астафьев довольно часто включает в свои произведения женский плач, актуализируя таким образом этическое наполнение древнерусского плача, специфику которого так охарактеризовал Д С Лихачев' «плачи не только изъявление чувств - они осмысление совершившегося» (26) Так, в новелле «Вербное воскресенье» («Затеей») материнский плач на братской могиле становится смысловым центром не только новеллы, но и всего лирико-философского цикла «Затеей», так как в нем своеобразно преломляются лирическое и эпическое начала древнерусского плача личная трагедия одной матери становится всеобщей - в пространстве России, мира и во времени (беспредельном - и в прошлом, и в будущем), поэтому в финале автор-повествователь прибегает к торжественному слогу с инверсией, архаизмами, повтором союза «и», ассоциативно связан-

(25) Распутин В Нужно взволнованное слово // Советская культура. 1985. -19 марта -С 5.

(26) Лихачев Д С Древнерусская литература и современность С 197

ными с библейским стилем Данная тенденция (актуализация духовно-нравственного аспекта архаического жанра) особенно заметна в романе В Астафьева «Прокляты и убиты»' большинство авторских лирико-эмоциональных отступлений по своей структуре, образному слову, стилистике и риторике соотносимы с древнерусскими плачами

Важнейшая духовно-нравственная константа «любовь-сострадание», «любовь-жалость» является ключом к женским образам в творчестве В Белова Так, в рассказах «Такая война» и «На росстанном холме», обращаясь к трагической участи русской женщины военного и послевоенного времени и стремясь придать обобщающий нравственно-философский смысл конкретной женской судьбе, В.Белов ориентируется на структуру «житийного» рассказа, в котором конструктивной основой организации сюжета служит «мотив испытания» В данных произведениях сюжет разворачивается в конкретных пространстве и времени, но за конкретным сюжетом встает «внутренний сюжет», который опирается на целую систему философских образов-понятий' жизнь, смерть, человек, любовь, судьба, война и тд Главная тема «внутреннего сюжета» - испытание войной, причем испытывается духовная цельность героинь и писатель стремится раскрыть такие душевно-сердечные стороны натуры своих героинь, как мужественное принятие своей трагической судьбы, терпение и кротость В данных произведениях отразились житийные представления о святости, писатель стремится извлечь из описания трагической судьбы нравственные примеры, а не исторические факты, поэтому с самого начала высвечивает в своих героинях внутреннюю просветленность, тихость, некую неотмирность, обнаруживая особую красоту, которую можно назвать благообразной и которая характерна для героев Ф Достоевского, выражающих христианский идеал Таким образом, в произведениях В Белова ориентация на «житийный канон» не является стилизацией, а тесно связана с художественной реализацией духовно-нравственной константы древнерусской литературы - воплощением христианского идеала в образе жен-щины-маггери.

Образу женщины-матери отводится особое место и в произведениях В Распутина и В Шукшина, но если В Белов и В.Астафьев стараются раскрыть прежде всего идеально-высокое в материнском образе, то у В Шукшина («Материнское сердце», «Письмо», «Калина красная») и у В Распутина («Последний срок», «Прощание с Матерой») это в большей степени «земные матери», высшая мудрость которых заключается в сострадательной жертвенной любви к детям и в мудром принятии своей судьбы в ее скорбях и радостях

Следует подчеркнуть, что образ матери, выражающий этический идеал писателей-традиционалистов, находится в естественном органическом художественном синтезе с образами Родины и Родной земли Мать, Родина, Родная земля являются важнейшими концептами в творчестве писателей-традиционалистов, они неразрывны, причем в их произведениях жизнь раздвигается не территориально (они не стремятся воспроизвести всю Россию - целую страну как государство определенного исторического периода, а сосредоточены на «малой родине»), а исторически - в глубину духовного русского бытия Создавая образ Родины, писатели-традиционалисты подключаются к оборванной традиции С Есенина и «новокрестьянских поэтов»; в духе названной традиции развиваются такие темы, как культ природы, изображение крестьянской избы как модели мира, живой интерес к мифопозтическому пласту народной культуры

Ориентация «деревенской прозы» на есенинскую традицию отмечается в некоторых исследованиях, но глубокой разработки данная тема не получила, и глубинный аспект взаимодействия есенинской традиции и русской литературы второй половины XX века остается малоизученным На наш взгляд, Есенина и писателей-традиционалистов объединяет не столько общая тема «деревянной Руси», сколько ориентация на духовно-нравственные константы древнерусской культуры Для писателей-традиционалистов наибольшую актуальность приобретает тот аспект есенинской традиции, который критик русского зарубежья Д Святополк-Мирский обозначил как «этический консерватизм» (27), а Ю Мам-леев как «уникальную способность поэтически и эмоционально выразить самую суть национально-русского народного мироощущения, не меняющегося столетиями» (28) Эту особенность есенинского мировидения отмечает и Г Иванов, называя поэзию Есенина «девятнадцативековой», а самого поэта «наследником Пушкина наших дней» (29) Следует подчеркнуть, что стремление к воссозданию мистического пласта народного сознания - того, что можно назвать национальным коллективным-бессознательным, является важнейшей характеристикой «деревенской прозы Таким образом, исследование смысловых «схождений» есенинского творчества и «деревенской прозы» представляется актуальным и позволяет выявить некоторые «силовые» линии в мировидении писателей-традиционалистов второй половины XX века.

ГЛАВА 3 ТВОРЧЕСТВО ПИСАТЕЛЕЙ-ТРАДИЦИОНАЛИСТОВ И ТРАДИЦИЯ С.ЕСЕНИНА

В главе третьей раскрывается общность духовно-нравственных устремлений С Есенина и писателей-традиционалистов, а также анализируются разные формы художественного воплощения важнейших этико-эстетических концептов в поэзии Е Есенина и в прозе В Шукшина, В Распутина, В.Астафьева и В Белова

Важнейшей духовно-нравственной константой народной жизни в поэзии С Есенина и в прозе писателей-традиционалистов является идея гармонии стремление к идеалу, гармонии утверждается как норма жизни. Ранняя лирика С Есенина содержала в себе неожиданную для литературы «серебряного века» культуру поэт привнес в литературу того времени органическое начало В ранних стихах он выражает свое, есенинское, отношение к миру как к высшей гармонии; философский критерий поэта - покой, статика; его эмоциональная тема -благодать, радость Душевное состояние лирического героя в ранней лирике Есенина выражают два важнейших концепта - «покой» и «тишина» Данные концепты в стихах поэта наполняются метафизическим содержанием и выражают душевный лад, духовное умиротворение, надежду, благо, красоту («Опять раскинулся узорно », «О красном вечере задумалась дорога », «Отчарь», «Несказанное, синее, нежное» и др ) В данных концептах Есенин актуализирует библейский смысл и раскрывает глубокое духовное значение тишины, которое присуще апокрифам В апокрифах тишина как мир составляет один из элемен-

(27) Святополк-Мирский Д П Глубоко человечен и трогателен // Русский рубеж 1990 №3. С. 16.

(28) Мамлеев Ю В поисках России // Русский рубеж С. 15

(29) Иванов Г Сын страшных лет России II Русский рубеж С 10

тов райских видений и эсхатологических чаяний («Слово Мефодия Патарского о царстве язык последних времен») Духовный смысл «тишины» в творчестве Есенина тесно связан с его мечтой о духовном преображении России и его представлением о «Голубой Руси» - духовном невидимом граде

Писатели-традиционалисты ориентируются именно на этот аспект есенинской традиции, уже в 60-е годы они противопоставили революционному пафосу «шестидесятников» элегичность, мечтам о социальных реформах - идею возвращения к своим духовным истокам, нравственно-религиозного, а не социально-политического обновления В произведениях писателей-традиционалистов идея духовно-нравственного преображения воплощается в образе «тихой родины», созвучном есенинскому образу «Голубой Руси» Так, образ «тихой родины», залитой голубым светом, возникает в лирической миниатюре В Астафьева | «Льняное поле в цвету» («Затеей») В цветовой гамме астафьевской миниатюры ощутима связь с есенинской расцветкой, построенной на гармонии чистых и ясных цветов древнерусской иконы (красного, желтого, синего или зеленого). Синий цвет доминирует в цветовой образности есенинского стиха, так как синий считался по традиции символическим цветом, означающим божественность и ассоциирующимся с образом Богородицы Актуализация не только концептов «тишины» и «покоя», но и есенинской цветовой образности, выполняет важную смысловую функцию в миниатюре Астафьева позволяет соединить непосредственную реальность и духовное видение, в контексте этой поэтики льняное поле, залитое синим светом, превращается в символ России потаенной, скрытой от глаз, но существующей в веках.

Во многих произведениях другого прозаика-традиционалиста В Белова также творчески трансформируется особая есенинская поэтика пейзажа, когда «лирическое чувствование» определяет «настроение» и «характер» природного мира Так, в рассказах «Бобришный угор» и «За тремя волоками» Белов создает образ Родины с помощью ключевых понятий «тишины» и «покоя», которые всей своей семантикой, а именно семантикой древней, архаической, способны вызвать мистическое чувство блаженства и умиления Но в этих произведениях образ Родины антиномичен' деревенский мир с его духовной памятью о тишине и покое резко противопоставлен суетной, динамичной действительности, поэтому в творчестве Белова все большую значимость приобретает метафизический конфликт между миром, где разрушены духовные устои и человеческой душой жаходущей святости и умиротворения

Метафизический смысл понятий «тишина» и «покой» обнаруживается в произведениях В Шукшина, речь идет о ключевых образах в художественном мире писателя, означающих внутренний лад, умиротворенность, согласие человека с j

миром Таким мировидением наделяются герои, воплощающие авторский этический идеал Алеша Бесконвойный («Алеша Бесконвойный»), Семка Рысь («Мастер») и др Есенинский контекст приобретает особую значимость в киноповести Шукшина «Калина красная»; трагичное стихотворение Есенина «Мир тайн- ( ственный, мир мой древний », которое Шукшин включает в самое начало киноповести, не только является эмоциональным камертоном произведения, но и раскрывает трагические антиномии в душе главного героя, Егора Прокудина. мятежность и стремление к утраченному идеалу «покоя» - согласию с самим собой и с миром Покой, который стремится обрести Егор Прокудин, становится

одним из ключевых образов в киноповести, он означает не только утраченную главным героем душевную цельность, но и авторскую веру в возможности духовного обновления человека Есенинская традиция, своеобразно преломляясь в «Калине красной», становится своего рода «ключом»» к внутренней драме главного героя

Следует отметить, что в произведениях писателей-традиционалистов актуализируется также эсхатологический смысл есенинской философии покоя В предсмертной лирике Есенина, лирический герой, пройдя сквозь «буйство» и «мятеж» страстей, обретает философию покоя, суть которой в смиренном, кротком, православном отношении к смерти Эсхатологический смысл есенинской философии покоя своеобразно преломляется в таких произведениях В Распутина, как «Последний срок», «Прощание с Матерой», «В ту же землю», «Изба», где тема смерти становится центральной По мнению писателей-традиционалистов, отношение к смерти является «нравственным и более того, философским принципом, по которому можно судить о народе» (В Белов) Спокойное отношение распутинских старух к смерти - результат философской ориентации на покой, сама смерть трактуется как естественное увядание жизни; смерть - не трагедия, ее образу придан элегический характер. Хотя классическая тема преемственности и гармонии поколений в произведениях Распутина обретает драматическую, а подчас трагическую тональность (порвана связь времен, нет согласия поколений), распутинские героини не чувствуют себя бесприютными в мире, они пронизаны просветленной верой в соединение в жизни вечной, и эта вера лишает основной эмоциональный мотив скорби безысходности, придавая ей характер светлой грусти Таким образом, основополагающие есенинские концепты «тишины» и «покоя» могут трансформироваться и обретать новые смыслы в творчестве писателей-традиционалистов второй половины XX века, но неизменным остается поиск духовно-нравственного «самостоянья человека» (А Пушкин), поиск идеала и его утверждение как важнейшего условия жизни отдельного человека, так и целой нации.

Одним из центральных, ключевых образов-концептов в художественном мире С Есенина и писателей-традиционалистов является также образ Дома ( с большой буквы как одного из священных устоев национальной жизни), причем актуализируется его сакральное значение В поэзии Есенина образ Дома вбирает в себя как мифопоэтические представления русского народа, так и сакральное, символическое значение, которое отводилось Дому в русской классической литературе Дом - это Родина, семья, мать, начало жизни, национальный мир и национальная традиция; отсутствие их делает человека безродным, лишает корней, превращает в горемыку-скитальца Вместе с тем С Есенин не просто продолжает традицию русской классической литературы, но коренным образом изменяет ее ракурс в противоположность русской классической прозе, где черты идиллического пространства приобретали «дворянские гнезда», центральным образом-концептом в творчестве Есенина становится изба Именно этот ключевой образ символизирует мир «почвы», национальной жизни, мир «устойчивости» традиции, иными словами, жизненную основу, которая сама по себе драгоценна просто потому, что это основа и другой нет Ключевой образ Дома расширяется в лирике Есенина, вырастая из Дома-избы в Дом-Храм, Дом-Русь и, наконец, Дом-Вселенную ( «В хате», «Гой ты, Русь моя родня», «Где ты, где ты, отчий дом », «Я покинул родимый дом» и др ).

В ключе есенинской традиции писатели-традиционалисты актуализируют в литературе второй половины XX века прежде всего бытийное и духовное значение образа Дома Так, в «Ключах Марии» Есенина и в книге очерков о народной эстетике «Лад» В Белова образ дома-избы занимает центральное место и связан с образом храма' в произведениях и Есенина, и Белова создается впечатление тождественности Дома с «нашим» миром - «Святой Русью»; образ Дома переводится в метафизическую плоскость, представая не только родным семейным гнездом, но и местом, где спасается душа от искушений новейшей цивилизации В романе В Белова «Кануны» образ Дома-Храма является ключевым и вбирает в себя бытовой и духовно-нравственный уклад русской деревни 20-х годов, пережившей революционные перемены, но сумевшей сохранить свой самобытный мир По сути, деревня Шибаниха в «Канунах» В Белова воплощает крестьянский космос и вызывает ассоциацию с есенинским образом крестьянского гармоничного мира - селом Радовым в поэме С Есенина «Анна Снегина». Есенин в своей поэме отразил драму послереволюционной деревни, в центре внимания Белова - русская деревня накануне «великого перелома», но в обоих произведениях лирико-эмоциональной доминантой является ностальгия по уходящей гармонии крестьянского мира, ощущение духовных утрат, связанных с разрушением бытийного Дома-Храма революционной смутой Следует отметить, что образ Дома-Храма в «Канунах» приобретает трагическое звучание' идиллическое пространство Шибанихи разрушается не только под воздействием революционных преобразований; продолжая традицию Есенина, раскрывшего трагические метаморфозы русского национального характера в «Анне Снегиной», В Белов вводит мотив виновности самого мужика за то, что случилось с деревней, с крестьянским мироустройством шибановского типа

Образ Дома в произведениях писателей-традиционалистов многозначен и динамичен с одной стороны, развивается в русле есенинской традиции, воплощает целесообразность и органичность бытия, с другой стороны, в этом ключевом образе отражается социально-исторический опыт русской жизни XX столетия, так, по-иному звучит в «деревенской прозе» есенинская тема покинутого и вновь обретенного дома Например, в произведениях В Белова тема ухода и возвращения в родной дом обретает мажорное лирико-эмоциональное звучание, в ней отсутствует трагическая рефлексия лирического героя поздней лирики Есенина, главной в произведениях Белова является не тема прощания, а тема возвращения, поэтому образ дороги, символизирующей бездомье и метафизическое сиротство в поздней лирике Есенина, приобретает иной смысл дорога становится не только возвращением на малую родину, но и возвращением к самому себе, обретением душевного лада («На родине», «За тремя волоками», «Плотницкие рассказы», «Привычное дело») В том же метафизическом ключе предстает образ дороги в творчестве В Астафьева Так, в повести «Последний поклон» одним из ключевых фрагментов является эпизод возвращения домой главного героя во второй части произведения именно по дороге домой забываются перенесенные муки сиротства, бездомности и избывается героем жестокий опыт войны Душевная радость, которую испытывает герой по дороге домой, достигает кульминации в момент встречи с родным гнездом, в этой части повествования мотив света соединяется с мотивом покоя, покой, который обретается в стенах родного дома, так же, как и в произведениях В Белова, является здесь синонимом духовного умиротворения

Таким образом, в произведениях В Белова и В Астафьева есенинская тема покинутого дома обретает новое звучание в ней нет трагической оппозиции Дома и Дороги, характерной для поздней лирики Есенина, где дорога ассоциируется с духовным сиротством и невозможностью возврата к своим истокам Однако, трагический аспект есенинской темы духовного «бездомья» по-своему преломляется в творчестве В Шукшина и В Распутина.

Трагический есенинский мотив «погибельного рога судьбы» становится ключевым в рассказе Шукшина «Жена мужа в Париж провожала», в котором за се-мейно-бытовой драмой просвечивает есенинский бытийный сюжет-драма отрыва от родной «почвы». В этом небольшом рассказе Шукшин разворачивает перед читателем трагический вариант судьбы деревенского парня, причем драма героя обусловлена не тем, что он волею судьбы оказался в Москве, в конкретной «неблагополучной» семейно-бытовой ситуации, а тем, что память об оставленной земле, о родном доме и матери больно ворочается в душе героя В бытийном контексте рассказа городская квартира оборачивается для героя ложным домом, в котором герою холодно и неуютно, образ же родного Дома предстает в ретроспективном плане как «свой» мир, полный гармонии и покоя Покидая идеальное пространство своего Дома-мира, шукшинский герой обрекает себя на состояние бездомности и вступает в драматический конфликт с самим собой, который приводит его к трагической развязке Есенинская трактовка «бездомности» как духовной катастрофы отдельного человека и нации в целом обретает новые смыслы и в киноповести Шукшина «Калина красная» в бытийном контексте произведения судьба Егора Прокудина приобретает обобщенно символический смысл; в драме героя отражены трагические повороты народной крестьянской судьбы

Есенинский мотив утраченного Дома по-своему преломляется и в творчестве В Распутина, наиболее полно он реализуется в повести «Прощание с Матерой» На наш взгляд, темы и мотивы поздней лирики Есенина, в частности «Сорокоуста» (где метафизический конфликт «железной» силы цивилизации и хрупкой красоты «деревенской Руси» достигает своей трагической кульминации), находят свое продолжение в «Прощании с Матерой» Смысловая созвучность этих произведений очевидна она проявляется не только в наличии библейского фона( мотив «погибельного рога судьбы»), метафизической антиномии города и деревни, центральном образе разрушенного Дома-крестьянского мира; объединяющим фактором является апокалиптическая картина мира, доминирующая и в «Сорокоусте», и в «Прощании с Матерой». В произведении Распутина, как и в есенинском «Сорокоусте», речь идет о метафизическом конфликте цивилизаций; несовместимость двух образов жизни оказывается смертельной, но в отличие от произведения Есенина, где хрупкий и живой деревенский мир приносится в жертву «скверному гостю», социально-идиллическое пространство Дома-Матеры разрушается изнутри' первый пожар в деревне устраивает не пришлая бригада «пожогщиков», а «свой» беспутный Петруха, человек без корней, перекати-поле Таким образом, в бытийном контексте повести разрушение Дома-национального мира начинается с крушения народной нравственности и отчуждения от Дома-малой и большой Родины Смириться с разрушением Дома не может старуха Дарья, глава 20, где Дарья обряжает избу и творит в ней молитву, можно назвать смысловым центром повести Само сло-

во «прощание» здесь обретает новый смысл прощание - не гибель Матеры, деревни, Дома-избы, а достижение утраченной, но необходимой полноты и цельности, исполнение последней службы земле, Дому-Родине В финале повести заключен символический смысл: в прощании - залог и начало будущего воскресения Дома-национального мира, который сохранится верно найденным для прощания словом Обряжая избу, Дарья закрывает не просто прощальный день, она крепит, как листвень, молитвой Дом-Матеру с будущим Даже композиционно повесть построена так, что рассказ о попытках свалить или сжечь листвень находится между посещением Дарьей кладбища и молитвенным прощанием с избой. Так, прощание естественно переходит в закрепление и сбережение, в обретение целостности и органичности, необходимой для возвращения к гармоническому порядку вещей и явлений Таким образом, Распутин, во многом про- ^ должая мотивы есенинского «Сорокоуста» в повести «Прощание с Матерой», обогащает новыми смыслами центральный образ разрушенного Дома-национального мира, в повести появляется и усиливается в финале мотив спасения и воскресения разрушенного Дома Впоследствии тема воскресения Дома-национального мира определит эмоционально-смысловую доминанту рассказа «Изба», написанного Распутиным в 1999 году В определенном смысле «Изба» является продолжением повести «Прощание с Матерой» в свете произошедших в стране социально-исторических перемен «Прощание с Матерой» можно рассматривать как трагическое предвидение писателем национальной катастрофы, а рассказ «Изба» как поиск путей преодоления национального раскола С самого начала конкретный сюжет - о самоотверженной борьбе Агафьи за свою избу -обретает символическое звучание, в этом смысле рассказ Распутина представляет собой образец сочетания критического реализма с метафизической программой воскрешения русской души, поскольку писатель отстаивает литературу, «выговаривающую духовную судьбу» как последнее условие спасения нации в нынешней ситуации «пропасти и жертвоприношения народа» (30) И если спасение России состоит в пробуждении духовных сил народа, то в рассказе «Изба» представлен сам образ действия воскрешение разрушенного Дома вопреки всем внешним обстоятельствам, восстановление отношений человека с миром строится как преображение хаоса' спасенная героиней изба продолжает жить и после смерти Агафьи, в рассказе Распутина происходит перевоплощение женской судьбы в душу избы, а бессмертие героини реализуется реально -как продолжение существования в избе, спасение ее от разрушения. Символи-чен финал рассказа как и в зачине, здесь с новой силой звучит мотив устойчивости духовного Дома-Родины, даже в разрушенном состоянии излучающего спасительный свет и красоту «

Таким образом, в своем творчестве писатели-традиционалисты продолжают развивать один из центральных образов-концептов есенинской лирики - образ Дома, обогащая его новыми смыслами В произведениях В Шукшина, В Белова, В Распутина, В Астафьева отразилось характерное для есенинского ми- ' ровидения восприятие национального мира как общего Дома, который объединяет в себе всех, кто населяет родную землю, и может составить единое соборное целое. Так же, как и в поэзии Есенина, пространство Дома-национального мира в произведениях писателей-традиционалистов определяется не социально) Распутин в Слово о Ф.М Достоевском//Завтра Ноябрь 2001 №46(415). С 7

но-историческим, не географическим, а духовным фактором, поэтому образ Дома тесно связан с концептами «тишины» и «покоя», которые символизируют устремленность к духовному идеалу Вместе с тем в творчестве писателей-традиционалистов обретает трагическое звучание тема разрушения Дома-национального мира' именно они, отражая драматические последствия революционных преобразований деревни в XX веке, показали, как идиллическое пространство изначально прекрасного Дома-мира разрушается изнутри с утратой народной нравственности В произведениях В Шукшина, В.Распутина, В Белова, В Астафьева возникает трагическая антиномия Дом-Антидом, причем на противоположном Антидому полюсе находится Дом-Храм, и именно Храм приобретает высокое значение истинно духовного Дома В произведениях писателей-традиционалистов само существование храма как воплощения высшей Красоты, ассоциирующейся в христианском представлении с понятием Истины, предполагает возможность спасения национального Дома в его бытовом, бытийном и духовном значении Образ Дома-Храма выполняет важнейшую смысловую функцию в произведениях писателей-традиционалистов' благодаря ему создается впечатление тождественности с «нашим» Домом - православной «Святой Руси», и образ Дома из социально-исторического контекста перемещается в контекст бытийный

ГЛАВА 4 ОБРАЗ «СВЯТОЙ РУСИ» В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ПИСАТЕЛЕЙ-

ТРАДИЦИОНАЛИСТОВ

В главе четвертой раскрывается смысл обращения писателей-традиционалистов к «образам-символам» и «событиям-символам» древнерусской культуры, анализируется творческая трансформация художественного опыта агиографической литературы в творчестве писателей-традиционалистов, а также раскрываются формы реализации авторского этического идеала в структуре «житийного» рассказа.

Обращение к образу «Святой Руси» продиктовано важнейшей творческой установкой писателей-традиционалистов - проникнуть в мироощущение старинного русского человека и раскрыть в национальном русском характере то, что неподвластно уничтожению и разрушению, то есть его духовно-нравственную основу «Святая Русь» представлена в образах русских святых - Александра Невского (пьеса В Белова «Александр Невский») и Сергия Радонежского (лири-ко-публицистический очерк В Распутина «Ближний свет издалека») В центре внимания писателей-традиционалистов оказываются «люди-символы» и «события-символы» По мысли А М Панченко, своеобразие русской святости подобного рода запечатлевалось в истории русской культуры как относительно стабильная, исторически «неотчуждаемая» ее топика, в которой «нераздельно слиты аспекты поэтический и аспект нравственный», причем Россия ставила героизм выше одоления, а самопожертвование и самоотречение выше силы (31) В художественном мышлении писателей-традиционалистов идея обращения к «образам-символам» древнерусской культуры имела принципиальный и многосторонний смысл она была для писателей непременным условием исторического подхода к современности, в которой они стремились обнаружить ее глубинные субстанциональные начала. В произведениях В Белова и В Распутина своеоб-

(31)Панченко A.M. О топике культуры НО русской истории и культуре С 260

29

разно отозвался художественный опыт агиографической литературы и прежде всего представление о народном христианском идеале, утверждаемом агиографией. В воссоздании образов Александра Невского и Сергия Радонежского писатели-традиционалисты ориентируются на хорошо известные жития русских святых, но средневековый канон претерпевает значительную трансформацию; для В Белова и В Распутина особую значимость приобретает идея духовного преображения современного человека, поэтому они стремятся раскрыть не столько исторические заслуги героев, сколько их духовно-нравственный потен- ,

циал, имеющий универсальное значение.

Так, ориентируясь на «учительный» аспект древнерусского жития, В Белов создал не пьесу о жизни святого, а книгу о русском человеке, воплотившем в себе черты всего народа. В произведении В Белова Александр Невский представлен *

прежде всего как мудрый и терпеливый собиратель русских земель Хотя писатель подчеркивает свою зависимость от древнерусского текста, охотно использует его сюжеты, но в пьесе отчетливо проступает внутренняя соотнесенность древнерусского жития с реалиями и представлениями XX века В своем герое Белов подчеркивает прежде всего милосердие и сострадание - те качества, которые представляются писателю насущными и необходимыми и в которых ему видится самая твердая опора в ураганах истории, причем эти качества имеют не расхожий бытовой, психологический смысл, но религиозно-философское значение В облике великого русского князя В.Белов стремится запечатлеть отблеск христианского идеала, писатель актуализирует то представление об Александре Невском, которое автор древнерусского жития выражает в финале («О таких сказал Исайя пророк «Князь хороший в странах - тих, приветлив, кроток, смиренен - и тем подобен Богу») В герое Белова милосердие и сострадательная любовь к ближнему сочетаются с твердостью и строгостью в отстаивании истины, со спокойной решимостью на всякую скорбь и с жертвенной любовью к своей Родине, причем писателю важно показать, как эти качества раскрываются в поступке. В пьесе Белова свой первый подвиг Александр Невский совершает еще накануне исторической битвы, прославившей его имя далеко за пределами Русской земли; движимый чувством сострадания к пленному немецкому рыцарю, он не только отпускает его на волю, но и возвращает ему оружие. Герой Белова отказывается от мести, он умеет сострадать врагу, причем врагу не поверженному, а воинственному, отметим, что действие происходит накануне битвы, исход которой неизвестен, но герой Белова в данном случае ведет себя с удивительной искренностью и с большим достоинством человека, уверенного в том, что «не в силе Бог, но в правде». Чтобы оттенить христианские добродетели своего героя, Белов вводит в пьесу образы его антагонистов, причем это не только воинственные немецкие „

рыцари и хан Батый, но и родные братья Александра Невского; столь разных антагонистов объединяет непомерная гордыня и жажда личной власти, тогда как Александр Невский милосердием, терпением и состраданием стремится освободить Родную землю не только от внешних врагов, но и от «внутренних немощей» * - внутренних раздоров и усобиц В. Белов стремится показать, что любой поступок Александра Невского связан с сердечным усилием, с трудным напряжением ума и сердца, долженствующим внутренне преобразить не только самого героя, но и окружающих людей, поэтому идея духовного подвижничества является ключевой в пьесе.

Стремление раскрыть духовно-нравственный потенциал «образов-символов» национальной истории для современного человека становится важной тенденцией в творчестве В.Распутина Наиболее характерные черты русской духовности писатель обнаруживает в облике святого-подвижника Сергия Радонежского, который становится главным героем лирико-публицистического очерка «Ближний свет издалека» В своем очерке Распутин обращается к опыту своих предшественников - писателей и историков - воссоздавших образ Сергия Радонежского, он цитирует Епифания Премудрого, В Ключевского, Б Зайцева, И Шмелева, но стремится создать качественно новое произведение Особенностью произведения Распутина является то, что авторское слово здесь лишено эпического спокойствия, так как писатель видит себя посредником между Сергием и современным человеком; острое ощущение близости переживаемого автором исторического времени эпохе Сергия Радонежского порождает множество лирических отступлений, и повествование о Сергии оказывается как бы частью личного духовного опыта писателя В Сергии Радонежском Распутину видится человек трагической эпохи, чей путь проецируется на современную историю как пример «духовного самостоянья» и сопротивления разрушающей силе обстоятельств Отсюда лирико-эмоциональный, возвышенно-патетический тон повествования, множество риторических вопросов, восклицаний и прямых взволнованных обращений к читателю Следует подчеркнуть, что современную эпоху Распутин воспринимает как время трагических противоречий и духовных катаклизмов, однако писатель не стремится контрастно противопоставить «Святую Русь», запечатленную в духовном облике Сергия Радонежского, и современную Россию , ввергнутую в хаос нравственного распада и национального раскола; напротив, истинную суть и новизну нашего времени Распутин видит не во внешних социально-исторических преобразованиях, а в возврате к национальной традиции по существу, в смысле нравственно-этического содержания

Глубинная ориентация на древнерусскую традицию проявляется, на наш взгляд не только в воссоздании национальных «образов-символов», но и в соотнесенности современных персонажей с идеальными образами, почерпнутыми в литературе Древней Руси В творчестве Шукшина, Астафьева, Белова, Распутина отчетливо выделяется круг произведений, в которых тема праведничества и духовного подвижничества проецируется на социально-исторический контекст современной писателям эпохи, речь идет прежде всего о произведениях, в которых широко и ярко представлен «житийно-идиллический сверхтип» (термин В Е -Хализева) (32)' это «Алеша Бесконвойный» В Шукшина, «Привычное дело» В Белова, «Паруня» В Астафьева, «Прощание с Матерой», «Изба» В Распутина Предпринятый в диссертации многосторонний анализ «житийных» тем, мотивов позволил выявить смысловое ядро вышеуказанных произведений; речь идет о «житийно-идиллическом» герое, тесно связанном с духовно-нравственным поиском писателей-традиционалистов Эти произведения отличаются по сюжету, стилю, формам выражения авторской позиции, тем не менее на содержательном уровне данных произведений можно выделить несколько важных объединяющих факторов:

Во-первых, в творчестве писателей-традиционалистов эстетическим объектом является простой русский человек, который представлен авторами как хра-

(32) Хализев В.Е. Теория литературы С 202-203.

31

нитель духовно-нравственных ценностей Во-вторых, главные герои в указанных произведениях Шукшина, Распутина, Астафьева, Белова являются эпическими героями в силу своей укорененности в национальной традиции с определенной иерархией ценностей; именно с ними связана важнейшая для писателей-традиционалистов идея духовного преображения родной страны В героях данных произведений наиболее полно и ярко воплотились представления писателей-традиционалистов о высшей правде человеческого существования В этом смысле и Алеша Бесконвойный, и Иван Африканович, и Паруня, и распутинские (

старухи являются собственно «авторскими праведниками», отражающими поиски правды самих писателей-традиционалистов и художественно закрепляющими некоторые результаты этого поиска В-третьих, важно отметить, что духовно-нравственный поиск писателей-традиционалистов тесно связан с христианскими ценностями древнерусской литературы, отсюда и ориентация писателей на идеалы средневековой Руси, наиболее полно выраженные в житиях святых В-четвертых, следует подчеркнуть, что «житийные» мотивы и образы творчески переосмыслены и наполнены реалистическим содержанием в произведениях писателей-традиционалистов; именно они сообщают образу героя, выражающего авторский идеал, нравственно-религиозную окраску и соотносят его со святоотеческой традицией в русской духовной культуре, а также высвечивают праведничество героя как проявление национальной стихии русской жизни В своих произведениях писатели-традиционалисты укоренены в современности; значимость социально-исторической конкретики не подвергается сомнению, но в современном человеке они ищут и находят красоту древней христианской Руси, в этом смысле произведения Шукшина, Белова, Распутина, Астафьева открывают современному читателю красоту и святость мира, увиденные глазами русских людей, запечатленные в их душах, передаваемые из поколения в поколение от святого Сергия Радонежского до старухи Анны из «Последнего срока» Распутина.

ГЛАВА 5 ДУХОВНО-НРАВСТВЕННЫЙ ПОИСК «ДЕРЕВЕНСКОЙ ПРОЗЫ»

НА ИСТОРИЧЕСКОМ ПЕРЕЛОМЕ 80-90-Х ГОДОВ И «УЧИТЕЛЬНАЯ»

ТРАДИЦИЯ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ

В данной главе «деревенская проза» рассматривается в контексте литературного процесса второй половины 80-90-х годов, анализируется ситуация «кризиса творчества» и ориентация на «учительную» традицию крупнейших прозаиков «деревенской прозы», а также исследуется актуализация эстетических принципов древнерусской литературы и жанровые модификации в повести «Пожар» Распутина и в романах «Печальный детектив», «Прокляты и убиты» В Астафье- <

ва и «Все впереди» В Белова.

Литературный процесс второй половины 80-х- начала 90х годов характеризуется интенсивностью вторжения публицистичности в художественную образную ткань произведения, что было обусловлено совокупностью как объектив- < ных, так и субъективных причин и обстоятельств Данная тенденция нашла своеобразное преломление и в «деревенской прозе» нарушение классических пропорций, сюжетно-композиционной целостности в произведениях писателей-традиционалистов этого периода не случайно - оно отражает утрату представления об органическом единстве мира в человеческом сознании Вторжение пуб-

лицистики в прозу писателей-традиционалистов, возможно, в какой-то степени были обусловлены новой социально-исторической ситуацией, когда рухнула цензура и писатель получил возможность высказаться по наиболее актуальным темам, но, на наш взгляд, активизация прямого авторского слова в прозе писа-телей-«деревенщиков» является не столько следствием активизации общественного и личностного сознания в данный исторический период, сколько результатом глубинного сдвига в творческой эволюции Распутина, Астафьева, Белова, который может быть обозначен как «кризис творчества» , когда, согласно фило-софско-эстетической формуле М Бахтина, происходит «пересмотр самого места искусства в целом культуры, в событии бытия», в связи с эти рождается «кризис авторства» и возникает «процесс этизации искусства» (33) Следует подчеркнуть, что ситуация «кризиса творчества» характерна для крупных художников XIX столетия Резкий духовный прорыв собственно-эстетических границ творчества и сосредоточенность на внутреннем процессе самопознания, духовного строения себя и на этой основе - выход за границы текста в бесконечный открытый контекст духа, и в результате переосмысление основ, природы и роли самого искусства, - характерны для Гоголя, Толстого, Достоевского В этом смысле Гоголь, Достоевский и Толстой - как авторы программных и духовно-актуализированных книг «Выбранные места из переписки с друзьями», «Дневник писателя» и «Исповедь», - предстают как разные этапы одной типологической закономерности русского художественного самосознания; жанровая природа их «погранична», то есть держится на подвижной границе художественной и нехудожественной сфер сознания Творчество писателей-традиционалистов во второй половине 80-х годов, их обращение к формам исповедальных и проповеднических произведений также связано с духовно-нравственным сдвигом в творческой эволюции прозаиков Проблема духовного строения самого себя и нравственного самосовершенствования человека становится центральной и в публицистике, и в художественных произведениях; сама переходность времени определила прорыв писателей-традиционалистов к новым «пограничным» жанрам Своеобразие «пограничных» жанров заключается в экспериментальной смелости, открытом и настойчивом присутствии автора-проповедника и непосредственной обращенности к читателю.

Феномен публицистичности в повести Распутина «Пожар» теснейшим образом связан с обращением писателя к «учительному» слову, с тем, что этика на данном этапе творческой эволюции писателя все больше становится для него поэтикой Повесть «Пожар» можно назвать экспериментальным произведением' художественную структуру повести определяет публицистическая установка; здесь мы наблюдаем движение писателя от слова художественного, внутренне-диалогического к монологическому, публицистическому слову; фабульные связи в повести резко ослаблены и заменены эмоционально-логическими, так как сюжетом становится сам ход мысли писателя его эмоциональная реакция на социально-исторический хаос, в котором оказалась его Родина Публицистичность в повести является содержательно-стилевой доминантой, мирооб-разующим началом и определяет своеобразие художественной формы привлечение ораторской культуры с целью эмоционально-волевого воздействия на читателя. Распутин актуализирует в повести жанровые принципы проповеди,

(33) Бахтин М.М Эстетика словесного творчества. М 1979 С 177-179.

33

причем такое возрождение архаического жанра не является стилизацией, а порождено стремлением к «очищению» первоначального смысла вечных нравственных заповедей Избранная писателем форма поучения давала возможность путем прямого обращения к читателю трактовать наиболее актуальные вопросы современности Сам автор назвал свое произведение повестью, но сама повествовательная часть (непосредственный рассказ о пожаре) не существует самостоятельно, она подчиняется общей тональности произведения, проникается элементами ораторской риторики Рассказ о пожаре периодически перебивается публицистическими авторскими отступлениями, которые придают повести характер темпераментного ораторского монолога, социально-заостренного, окрашенного то в гневную, обличительную (картины пожара, история поселка), то в торжественную (монологи о правде, Добре и Зле) тональность, Введение риторических фигур в текст обнаруживает субъективно-оценочное отношение автора к происходящим событиям, писателя интересует не столько внешняя последовательность собьггий(в повести нарушен хронологический принцип), сколько их внутренний смысл. Повесть «Пожар», таким образом, представляет собой произведение сложной жанровой модификации; в ней смешаны разные жанровые признаки повести-исповеди и проповеди, это произведение не только художественно-повествовательное , но и риторическое Жанровая новизна повести Распутина еще раз подтверждает напряженный духовно-нравственный поиск писателей-традиционалистов, которые стремятся открыть новые пути в искусстве, границы жанров при этом становятся той зоной, в которой происходит перерастание одного явления в другое

Возрождение и трансформация эстетических принципов «учительного» слова определяет и творчество В Астафьева 80-х годов, воздействуя на романную форму повествования «Печальный детектив», опубликованный одновременно с повестью Распутина «Пожар», - роман фрагментарный, пронизанный авторской активностью, но, в отличие от произведения Распутина, повествование в романе Астафьева не стеснено какой-либо жанровой доминантой; публицистичность вступает здесь в определенные соотношения с другими компонентами стиля, трансформируя традиционную романную структуру Прежде всего структуру повествования в значительной мере трансформируют авторские отступления, которые характеризуются ярко выраженной ориентацией на читателя и имеют свою специфику Публицистическое воздействие на читателя здесь определяется прежде всего характером диалога писателя с читателем Автор бьется над вопросом «Как быть да жить среди народа''», «каков он в пестроте своей, в скопище, суете и постоянном движении?» - и мыслит читателя как некоего соборного собеседника, которому хочет поведать свою личную истину Нередко авторские размышления о насущных вопросах перерастают в дидактическое поучение, удельный вес таких дидактических форм повышается во второй части романа, где они становятся способом выражения нравственной программы автора Жанровая традиция «учительного слова» выступает здесь как способ открытого выражения этической позиции писателя в его диалоге с читателями и героями романа

Следует подчеркнуть, что для позднего Астафьева необычайно актуальны-ми-становятся некоторые положения «учительной» эстетики Гоголя, прежде всего мысль о прямом участии писателя во «внутреннем построении человека» («Ав-

торская исповедь») Именно поэтому Астафьев трансформирует традиционные формы образности в романе и создает особый тип героя, которого отличает не психологическая достоверность, а духовный опыт В романе воспроизводится прежде всего сфера сознания главного героя - Сошнина' его чувства, переживания, эмоционально-взволнованное отношение к происходящему Главный герой близок автору и окрашивает своей личностью, своим восприятием все повествование Появление такого героя предопределило и особенности сюжета, который опирается не на традиционный «твердый» образ, а на «подвижные» монологи. Повышение роли внутреннего монолога в произведении определяется тем, что герой, а вместе с ним и автор озабочены поиском ответов на вечные вопросы. Усиление дидактизма и стремление к максимальному самораскрытию в «Печальном детективе» в значительной мере вызваны кризисом текущего времени и духовным смятением писателя, оказавшегося на историческом перепутье Трагически ощущая распад нравственных ценностей, Астафьев напряженно ищет различные пути восстановления исторической цепи и видит их прежде всего в духовном возрождении личности.

Напряженность духовно-нравственного поиска (как сохранить духовную культуру? во что верить? какие надо ставить цели, чтобы они не вели к национальной катастрофе'') и вторжение авторского личностного начала в романную структуру обнаруживаются и в романе В Белова «Все впереди» Жанровая природа этого произведения, на наш взгляд, не исчерпывается романными принципами организации, в нем сказывается общая для «деревенской прозы» 80-х годов тенденция - взаимодействие жанров, в частности романа и публицистики. В этом смысле роман «Все впереди» можно отнести к типу произведений с д и-дактической направленностью, о которых в свое время писал В Г Белинский' «Они отличаются от произведений художественной поэзии тем, что сознание их основной идеи может предшествовать в душе художника самому акту творчества, и тем еще, что мысль в них есть главное, а форма только как бы средство для ее выражения» (34). На наш взгляд, «мысль-концепция», связанная с критикой современной цивилизации и необходимостью духовно-нравственного прогресса, была привнесена в роман «Все впереди» благодаря публицистическим циклам писателя 80-х годов («Раздумья на родине», «Ремесло отчуждения»); в романе же как в одном из наиболее продуктивных и подвижных жанров активно был усвоен опыт публицистических произведений В Белова На этом этапе творческой эволюции В.Белова более всего волнует проблема отчуждения людей в современном мире, поэтому воссоздание кризисного состояния мира в романе «Все впереди» перебивает, трансформирует ритм традиционного романного повествования об истории семьи Медведевых В романе возникают обрывы сюжетного хода событий, для него характерны резкие переходы от патетики к иронии, резко возрастает роль диалогов-споров между героями, которые имеют отчетливо публицистический характер. Символично место действия романа- судьбы героев произведения внутренне смыкаются с образом гигантского города, который, по мысли писателя, концентрирует худшие явления цивилизации По сути в произведении В.Белова возникает не социально-исторический, а метафизический образ Москвы Москва в русской литературе всегда была антиподом Петербурга, символом естествен-

(34) Белинский В Г Сочинения в 3-х тт М 1968 Т 3 С. 62

нога течения русской жизни. В романе же В Белова перед читателем предстает совсем иная Москва, Москва американизировавшаяся, утратившая прежнюю духовность, уютность, теплоту; в самой жизни гигантского города обнаруживается противоестественное, механическое начало Противоестественность условий жизни порождает внутренний дискомфорт героев романа: все герои, при различных индивидуальных характеристиках и разном авторском отношении, лишены жизнестойкой основы, внутреннего лада В основе сюжетного конфликта - семейный разлад, но важно отметить, что все же не семейно-бытовая драма Медведевых стоит в центре авторского внимания, а проблема измельчания личности в условиях цивилизации, причем для писателя более всего актуален духовно-нравственный аспект.

Следует подчеркнуть, что в романе «Все впереди» синтез публицистических и романных принципов определяет своеобразие авторской позиции. Писатель публицистическую идею (разрыв духовного развития и технического прогресса, отчуждение людей) реализует как в собственно авторском повествовании (создание атмосферы кризисного состояния мира, стоящего на грани катастрофы), так и в речах-призывах героев произведения Резкое изменение стиля, который приобретает характер страстного поучения в устах персонажей, мотивируется автором герои отстаивают свои позиции в спорах, причем в романе особую важность приобретает драматизированный диалог-спор, который воспринимается как отрывок из драматического произведения, характеризуется отсутствием авторских ремарок, непосредственным соединением, «сцеплением» реплики передает драматизм, напряженность, противоречивость ситуации Таким образом, романные принципы создания художественного пространства трансформированы иной повествовательной структурой, ориентированной на дидактическое слово Внедрение в роман столь разнообразного публицистического материала обусловлено стоящей перед автором дидактической задачей: убедить читателя в несостоятельности современной цивилизации и раскрыть духовную катастрофу современного человека Нормативная «мысль-концепция», привнесенная в романную структуру, ограничила задачу романа, который по своей природе предполагает возведение исторически преходящего к универсальному, всеобщему В романе «Все впереди», на наш взгляд, отразился болезненный кризис текущего времени и духовное смятение людей, оказавшихся на историческом перепутье, но такого рода роману не под силу преодолеть разлад действительности целостностью художественного изображения, постижением общего смысла эпохи Тем не менее в искусстве важны и значительны не только обретения, ноисами задачи, которые оно перед собою ставит, в этом смысле В.Белов остается верным своему «истоку» - пониманию искусства как духовно-нравственного творчества

Следует отметить, что в 90-е годы произошел грубый разрыв в литературном процессе; именно в этот период усилились атаки на реализм, якобы исчерпанный «уставший» метод, по мнению писателей-модернистов, который упрямо держится за яркий человеческий характер, событийный, а не иллюзорно-неопределенный «сюжет» Однако «деревенская проза» с реалистической доминантой не просто устояла в 90-е годы перед натиском разрушительства, высмеивания ее языка, но и продемонстрировала свою способность к развитию Свидетельством эволюционной динамики «деревенской прозы» стали малая проза

В.Распутина («Россия молодая», «В ту же землю ..», «Изба» и др) и роман В Астафьева «Прокляты и убиты» Несмотря на различие эстетических систем и творческой эволюции В.Распутина и В Астафьева в 1990-е годы, можно выделить некоторые общие тенденции в духовно-нравственном поиске писателей этого периода' влияние внеэстетических категорий на творчество обоих авторов и сосредоточенность на «духостроительном» статусе русской литературы

Сложный жанрово-многосоставный роман Астафьева «Прокляты и убиты» был неоднозначно воспринят критикой 90-х годов Полярные и противоречивые > отзывы критики на роман говорят о жанровой и стилевой многосоставности про-

изведения, синтезирующего различные повествовательные структуры -документальную хронику, очерк, лирическую повесть, сказовую новеллу Разные повествовательные пласты не гармонизированы, сама романная структура «Проклятых и ' убитых» проникнута «поэтикой дисгармоний», стилистических сбоев В этом смыс-

ле роман Астафьева вобрал в себя не только опьгг «Пастуха и Пастушки», но и «Печального детектива», где отчетливо обозначилась актуализация «учительной» эстетики древнерусской литературы Древнерусские интонации и мотивы проникают прежде всего в многочисленные авторские отступления, где обнаруживается своеобразное воскрешение «аввакумовского» слова, главное в котором не форма, а выраженное слово духовное (Д Лихачев) Обширные лирико-эмоцио-нальные отступления органично включены в общее повествование о войне, более того они становятся сами событиями этого произведения, так как автор здесь не просто повествователь, перед нами предстает Астафьев-моралист, Астафьев-проповедник, содрогающийся от экзистенциального ужаса войны Важно и то, что в произведении Астафьева традиция Аввакума творчески трансформируется' в «Житии протопопа Аввакума» автор и герой - одно лицо, в романе же «Прокляты и убиты» повествователь, с одной стороны, - это яркая личность, раскрывающая читателю собственные муки духовно-нравственного поиска, с другой стороны, повествователь предстает как часть того коллективного «мы» русского воинства, которое и является главным героем романа В данном случае стоит отметить другую типологическую параллель' отчасти необычная повествовательная структура «Проклятых и убитых» напоминает древнерусскую воинскую повесть о Смутном времени («История в память предыдущим родом» Авраамия Палицына, «Повесть об Азовском осадном сидении донских казаков»), Можно предположить, что сама ситуация общественно-исторического слома 90-х годов усилила интуитивную ориентацию писателя на древнерусскую традицию, однако с воинской повестью о Смутном времени роман Астафьева связывает не только схожесть эпох, но и ряд других типологических схождений' усиление документального начала, увеличение количества бытовых эпизодов, использование раз} ножанровых традиций (проповедь, поучение, молитва, плач), но самое важное-разрушение образа главного героя повествования и появление коллективного героя - русского воинства, причем автор не отделяет себя от этого коллективного «мы», и авторское «мы» играет важную роль в создании идейно-эмоциональ-* нота единства повествования, поддерживая тем самым целостность сюжета

Итак, роман В Астафьева, вобравший в себя опыт предшествующих произведений писателя, представляет собой качественно новое явление не только в «деревенской прозе», но и в литературном процессе 90-х годов В романе обозначился сильнейший сдвиг в метафизическую плоскость' автора «Проклятых и

убитых» в большей степени волнует не то, что война делает с душой человека (этот аспект раскрывается в повести «Пастух и Пастушка»), а само явление войны как вселенского зла; поэтому в новом произведении писателя радикально обновляется вся система художественных средств, она впитывает в себя традиции различных жанров (и прежде всего жанров древнерусской литературы), причем акцент в этой системе переносится с тропов, изображающих персонажей, на приемы, характеризующие явления и события В романе просматриваются элементы традиционной повествовательной структуры, но одновременно разрушается образ главного героя повествования; главными действующими сила- ' ми становятся русское воинство и образ автора-проповедника, вокруг которого группируются разные пласты романа Ориентация на древнерусскую традицию становится доминантой творчества позднего В Астафьева. Для самого писате- „ля в 90-е годы приближение языка и образов к ораторскому стилю кажется необходимым; обращение к древнерусской традиции оказывается для В Астафьева не только способом речевого воздействия на жизненную практику и человека, но и своеобразной формой самозащиты языка русской литературы в эпоху социального и нравственного хаоса

Исходя из вышеприведенного анализа произведений писателей-традиционалистов второй половины 80-90-х годов, учитывая различие творческих индивидуальностей и эстетических систем В Распутина, В.Астафьева и В Белова, можно выделить некоторые общие тенденции, раскрывающие духовно-нравственный поиск писателей.

Во-первых, следует обратить внимание на важный сдвиг в мировоззрении писателей-традиционалистов- если произведения В.Распутина, В Астафьева и В Белова 60-70-х годов отличала целостная концепция мира и человека, если, отмечая индивидуальную специфику воплощения народно-национального характера каждым из художников, мы можем отметить типологическую общность их творческих устремлений, то в 80-90-е годы целостность концепции разрушается; на первый план выступает субъективное начало, окрашенное исповедальной интонацией Состояние духовного смятения писателей-традиционалистов определило новизну главного героя, доминантой характера которого становится трагическая рефлексия, возникающая как обостренно эмоциональная реакция на духовное несовершенство мира и человека Сама кризисная, дисгармоничная действительность наполняет ощущением катастрофичности характеры, судьбы, мироощущение героев, непосредственно близких авторам произведений. Писатели-традиционалисты поднимают глобальную проблему утраты исторического чувства у современного человека; по их мнению, духовные потери человека XX столетия масштабны (разрыв между духовной природой человека и его общественным бытием порой кажется непреодолимым), но не безнадеж- '

ны Несмотря на ощущение катастрофичности исторического развития, перед лицом катаклизмов современности, писатели-традиционалисты утверждают идеал духовно-нравственного «самостоянья человека».

Во-вторых, анализ произведений писателей-традиционалистов данного периода показывает, что обновление жанров связано в первую очередь с напряженными поисками новых путей в искусстве, новых форм активного воздействия на жизнь общества и человека. Если в 60-70-е годы наблюдалось тяготение писателей-традиционалистов либо к сдержанному, объективно-нейт-

ральному типу повествования, либо к лирико-публицистическому, открытому выражению авторской позиции, то в 80-90-е годы на первый план выдвигается тип повествования, своеобразно сочетающий обе тенденции Активное внедрение «учительного» слова в произведение выдвинуло на первый план проблему соотношения авторского замысла и его реализации В произведениях писателей-традиционалистов 80-90-х годов специфичен не только «план выражения», но и сам способ рождения и функционирования «учительного» слова в художественной ткани произведения Так, в повести В.Распутина «Пожар» «учительное» слово является содержательно-стилевой доминантой художественной структуры и определяет новизну художественной формы повести- привлечение писателем ораторской культуры с целью эмоционально-волевого воздействия на читателя

В отличие от повести В Распутина, повествование в «Печальном детективе» В Астафьева не стеснено какой-либо преобладающей жанровой доминантой, «учительное слово» здесь вступает в определенные соотношения с другими компонентами стиля (сатирическим и исповедальным), трансформируя традиционную романную структуру Вторжение «учительного» дидактического слова в данном случае определило «переходность» романной конструкции, процесс прорастания повести в роман Непосредственная авторская активность трансформировала некоторые способы сюжетных решений, что привело к возникновению новых форм стилевого разноречия, новой диспозиции в отношениях автора и героя- писатель создает особый тип героя, которого отличает не психологическая достоверность, а прежде всего духовный опыт, страсть к самопознанию Данная тенденция находит свое завершение в следующем романе В Астафьева «Прокляты и убиты»

В романе В Белова «Все впереди», как и в произведениях В Распутина и В Астафьева, важен духовно-нравственный аспект проблематики, но внедрение в роман публицистической «мысли-концепции» разрушает целостность художественного изображения, поэтому характер авторской позиции максимально приближен к публицистической форме в диалогах-спорах героев и во внешне диалогических формах произведения господствует внутренне монологическая стихия самовыражения.

В-третьих, следует отметить и еще один важный момент- в критике достаточно писалось об апокалипсической картине мира в данных произведениях писателей-традиционалистов, однако, на наш взгляд, суть критицизма здесь не в констатации трагического тупика, а в нравственном максимализме писателей, в страстном дознании о первопричине духовного кризиса Концепция истории в этих произведениях остается незавершенной, но важно другое- в данных произведениях в большей степени проявилась «учительная» традиция русской культуры, которая задала концентрацию философских, духовно-нравственных усилий именно в писательском труде Сама необходимость поисков путей к духовному преображению во время тягчайшего духовного кризиса утверждается в этих произведениях и несет в себе сугубо позитивный смысл Трагически ощущая духовный распад русской жизни, писатели напряженно ищут различные пути восстановления исторической цепи и видят их прежде всего в духовно-нравственном возрождении личности

В ЗАКЛЮЧЕНИИ представлены основные выводы, явившиеся результатом исследования духовно-нравственной эволюции крупнейших писателей-традиционалистов, а также намечены перспективы дальнейшего исследования этой многогранной темы

Основные положения диссертации опубликованы в следующих работах:

МОНОГРАФИИ

1 «Деревенская проза» на историческом переломе 80-х годов Сыктывкар-Изд-во Коми пединститута, 2001. -10 п л.

2 La tradición oral en la cultura espiritual eslava- su mitología, rituales, canciones epico-heroicas y líricas, cuentos).Universidad de Granada, 2003 Устное народное творчество в духовной культуре славян (мифология, героический эпос, обрядовая и лирическая поэзия), (в соавторстве с проф. Rafael Guzman Tirado) - 30 п.л.

УЧЕБНЫЕ ПОСОБИЯ

1. Литература XX века- Методические рекомендации для учащихся гуманитарного лицея. Сыктывкар. 1993 0,5 п л

2 Leyendo a los clasicos rusos Madrid, 1997 Читаем русских писэггелей: Хрестоматия по русской литературе с филологическим комментарием (в соавторстве с проф Rafael Guzman Tirado). - 15 п л

СТАТЬИ, ТЕЗИСЫ

1 К вопросу о жанровых модификациях в новейшей прозе // Материалы научной конференции «Актуальные проблемы истории, теории журналистики, филологии и методики преподавания русского языка как иностранного» М - Изд-во Университета Дружбы народом им Патриса Лумумбы, 1990. - 0,8 п л

2 Современный литературный процесс- некоторые аспекты изучения // Вестник политической информации. Сыктывкар, № 18, 1990. - 0,5 п л

3 Проповедь в духовной культуре народа и ее трансформация в современной русской литературе // Устные и письменные традиции в духовной культуре народа. Тезисы докладов научной конференции Сыктывкар- Изд-во Сыктывкарского университета, 1990. - 0,1 п.л.

4 Особенности авторского повествования в повести В Распутина «Пожар» / / Творческая индивидуальность писателя и историко-литературный процесс Материалы всесоюзной научной конференции Вологда: Изд-во Вологодского университета, 1990 - 0,9 п.л.

5 Основные тенденции в развитии современной русской прозы // Актуальные проблемы литературоведения и лингвистики Тезисы докладов научной конференции Алма-Ата Изд-во Алмаатинского университета, 1992 -0,2пл

6 Влияние публицистического фактора на творчество В Шукшина // В М Шукшин Жизнь и творчество Тезисы докладов международной научной конференции. Вып 2. Барнаул Изд-во Алтайского университета, 1992 - 0,2 п л

7 Об активности авторского повествования в романе В Астафьева «Печальный детектив» // Актуальные проблемы литературоведения и языкознания Тезисы докладов научной конференции. Тверь: Изд-во Тверского университета, 1992.-0,2 п.л

8 Эволюция авторского слова в прозе В Распутина 80-х годов // Congreso Internacional de Eslavística. Granada, 1992 - 0,5 п л

9 Своеобразие жанровой формы в романе В Астафьева «Печальный детектив» // Ориентир. Сыктывкар, № 6-7, 1993. - 0,5 п л

10 Образ автора в романе В Астафьева «Печальный детектив» // Актуальные вопросы русской филологии и методики ее преподавания Сыктывкар' Изд-во Коми пединститута, 1993 - 0,1 п.л.

11 Формы активизации авторской позиции в произведениях В Шукшина // В М Шукшин Жизнь и творчество Тезисы докладов научной конференции Вып 3. Барнаул 1994. - 0,2 п.л.

12 Основные тенденции развития так называемой «деревенской прозы» во второй половине 80-х годов//III Congreso Internacional de Eslavística Baeza, 1997. -0,2 п.л.

13 К проблеме интертекстуальных связей в произведениях В.Шукшина // Общие проблемы преподавания языков Тезисы международной конференции МАПРЯЛ Сыктывкар, 1998. - 0,2 п.л.

14 Традиционализм как способ художественного мышления в современной русской литературе // Материалы международной научной конференции «Глобализация и проблемы культуры» Санкт-Петербург, 2002 - 0,2 л л

15 Духовно-нравственные константы в фольклоре и литературе Древней Руси //13 Mednarodni slavisticni kongres Zbornik povzetkov Ljubljana, 2003 -0,4 пл.

16 Идея гармонии и пути ее художественной реализации в лирике С Есенина и Н Заболоцкого // Материалы юбилейной научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Н А Заболоцкого Санкт-Петербург, 2003 - 0,5 п л

17 Национальные образы-символы в творчестве В Белова и В Распутина И Символ в системе культуры- проблемы интерпретации текста (Доклады научной конференции) Сыктывкар, 2003. - 0,5 п.л.

18 Язык «деревенской прозы» 1980-90-х годов (В.Распутин, В Астафьев) и «учительная» традиция русской литературы // II Международный конгресс исследователей русского языка «Русский язык: исторические судьбы и современность» Труды и материалы М.: Иэд-во Московского университета, 2004 - 0,3 л л

19 Трансформация языка «деревенской прозы» 80-90-х годов («учительное» слово в прозе писателей-традиционалистов) // Cuadernos de eslavística espanola Universidad de Granada, № 1, 2004 - 0,9 п.л

20 Роман В Астафьева «Прокляты и убиты» и традиция древнерусской литературы // Материалы международной научной конференции «Русская литература УХ - XXI веков' проблемы теории и методологии изучения» М - Изд-во Московского университета, 2004. - 0,5 п.л

21 Концепты «тишина» и «покой» в лирике С.Есенина, Н Рубцова и «деревенской прозе» (к вопросу о есенинской традиции в русской литературе второй половины XX века) // El Mundo Eslavo Universidad de Granada, № 3, 2004 - 0,8 п л

«

J

f

»

Подписано в печать 12.01.05. Формат 60x84/16. Усл.печ л.2,5. Тираж 100.

Коми государственный педагогический институт 167982 Сыктывкар, ул Коммунистическая, 25

PHB PyccKHH (j)OHfl

2005-4 44990

2 2 AflP 2005

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Соколова, Лариса Васильевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1: «ДЕРЕВЕНСКАЯ ПРОЗА» В КОНТЕКСТЕ РУССКОЙ И ЗАПАДНО-ЕВРОПЕЙСКОЙ КРИТИКИ.

1.1. Народная жизнь и народность художественного творчества: социально-философские и художественные предпосылки «деревенской прозы»; концептуальная новизна литературного течения.

1.2. Дискуссии о «деревенской прозе» в критике 60-90-х годов. «Деревенская проза» в контексте споров о «русскости» и проблеме «Россия-Запад».

1.3. «Деревенская проза» в контексте англо-американской критики (к проблеме русско-западных межлитературных схождений).

1.4. Новизна художественного метода писателейтрадиционалистов.

Примечания.

ГЛАВА 2: ТРАДИЦИОНАЛИЗМ КАК СПОСОБ

ХУДОЖЕСТВЕННОГО МЫШЛЕНИЯ В «ДЕРЕВЕНСКОЙ ПРОЗЕ».

2.1. Исторические корни традиционализма как способа художественного мышления в литературе второй половины XX века.

2.2. «Деревенская проза» в свете идей русской философии.

2.3. Духовно-нравственные константы древнерусской литературы в творчестве писателей-традиционалистов.

Примечания.:.

ГЛАВА 3: ТВОРЧЕСТВО ПИСАТЕЛЕЙ-ТРАДИЦИОНАЛИСТОВ И ТРАДИЦИЯ С.ЕСЕНИНА.

3.1. Идея гармонии и формы ее художественной реализации в поэзии С.Есенина и в прозе писателей-традиционалистов.

3.2. Образ Дома в поэзии С.Есенина и в произведениях писателей-традиционалистов.

Примечания.

ГЛАВА 4: ОБРАЗ «СВЯТОЙ РУСИ» В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ПИСАТЕЛЕЙ-ТРАДИЦИОНАЛИСТОВ.

4.1. Национальные образы-символы и события-символы в произведениях писателей-традиционалистов.

4.2. «Житийный» персонаж как выражение авторского идеала в произведениях писателей-традиционалистов. Возвышенное и земное в структуре народного миросозерцания.

Примечания.

ГЛАВА 5: ДУХОВНО-НРАВСТВЕННЫЙ ПОИСК «ДЕРЕВЕНСКОЙ ПРОЗЫ» НА ИСТОРИЧЕСКОМ ПЕРЕЛОМЕ 80-90-Х ГОДОВ И «УЧИТЕЛЬНАЯ» ТРАДИЦИЯ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.

5.1. «Деревенская проза» в контексте литературного процесса второй половины 80-х годов и в контексте «учительной» традиции.

5.2. Актуализация эстетических принципов древнерусской литературы в повести В.Распутина «Пожар».

5.3. «Учительное» слово и жанровая трансформация романа В.Астафьева «Печальный детектив».

5.4. Кризисное состояние мира в романе В.Белова «Все впереди».

5.5. Духовно-нравственный поиск писателей-традиционалистов 1990-х годов (малая проза В.Распутина и роман В.Астафьева «Прокляты и убиты»).:.

Примечания.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Соколова, Лариса Васильевна

Деревенская проза" и творчество крупнейших прозаиков (В.Белов, В.Шукшин, В.Астафьев, В.Распутин), сформировавшихся в ее русле, стали предметом исследования с середины 60-х годов не только в отечественном, но и зарубежном литературоведении. О "деревенской прозе" написано немало монографий (Hosking G. The Russian peasant rediscovered "Village Prose" (1973); Теракопян JI.А. Пафос преобразования. Тема деревни в прозе 50-70-х гг. (1978); Сурганов В.А. Человек на земле. Тема деревни в русской современной прозе 50-70-х гг. (1981); Лапченко А.Ф. Человек и земля в русской социально-философской прозе 70-х годов: В.Распутин, В.Астафьев (1985); Gillespie D. Valentin Rasputin and Soviet Village Prose (1986); Кузнецов Ф.Ф. Самая кровная связь: Судьбы деревни в современной прозе (1987); Porter R. Four Contemporary Russian writers (1989); Никонова Т. Прощание: Размышления над страницами "деревенской прозы" (1990); Недзвецкий В.А.,Филиппов В.В. Русская "деревенская проза" (1999); Kathleen F.Parthe. Russian Village Prose. The Radiant Past (1992), Большакова А.Ю. Нация и менталитет (феномен «деревенской прозы) (2000) и др.), а также огромное количество статей. В данных исследованиях содержится не только глубокий и полный анализ проблематики и тематики крупнейших произведений представителей этого течения; «деревенская проза» рассматривается в широком контексте русской классической традиции (Никонова Т., Недзвецкий В.А., Филиппов В.В.), а также в контексте многонациональной советской литературы XX столетия (Теракопян Л., Белая Г.А.). Следует подчеркнуть, что в таких объемных и многоплановых монографиях о «деревенской прозе», как, например, «Пафос преобразования. Тема деревни в прозе 50-70-х годов» Л.А.Теракопян, «Человек на земле. Тема деревни в русской современной прозе 50-70-х гг.» В.А.Сурганова, «Русская «деревенская проза» В.А.Недзвецкого, В.В.Филиппова идея преемственности становится доминирующей и определяет важнейший вывод исследователей о «деревенской прозе» как о наследнице традиционной русской культуры.

Наибольший интерес исследователей привлекает творчество В.Распутина, В.Белова, В. Астафьева и В.Шукшина, с которыми правомерно связывается расцвет "деревенской прозы" 70-х годов. Проблематика и поэтика произведений этих крупных прозаиков была достаточно полно исследована в работах И.Золотусского, И.Дедкова, Ю.Селезнева о В.Белове; С.Семеновой, Н.Тендитник, Н.Котенко, Н.Яновского о В.Распутине; Л.Емельянова, В.Апухтиной, В.Горна о В.Шукшине; А.Макарова, В.Курбатова, Л.Ершова, А.Лапченко, Т.Вахитовой о В.Астафьеве. Надо отметить, что именно в этих работах внимание ученых акцентируется на духовно-нравственном аспекте произведений писателей-«деревенщиков»; огромной заслугой вышеназванных исследователей является то, что они не только под новым углом зрения рассмотрели эстетические принципы и художественное новаторство В.Белова, В. Шукшина, В.Астафьева, В.Распутина и других представителей «деревенской прозы», но и показали масштаб и исключительную роль данного течения в литературном процессе XX века. Новый поворот в исследованиях обозначился в работах Е. Вертлиба "Василий Шукшин и русское духовное возрождение" (1990) и В. Сигова "Русская идея В.М.Шукшина" (1999), в которых важнейшая для писателей-"деревенщиков" проблема народного характера и национальной судьбы проецируется на социально-исторический контекст текущего времени; в исследованиях Е. Вертлиба и В. Сигова также преимущественное внимание уделено таким актуальным аспектам данной темы, как драматический национальный раскол и духовное воскресение человека. Однако, несмотря на обилие исследований как о "деревенской прозе" в целом, так и о крупнейших прозаиках, сформировавшихся в ее русле, многие аспекты данной темы остаются либо малоизученными, либо нуждаются в новом подходе и осмыслении с позиции сегодняшнего дня.

Актуальность темы диссертационного исследования определяется тем, что духовно-нравственный поиск писателей-"деревенщиков" нуждается сегодня в непредвзятом теоретическом обсуждении. "Деревенская проза" долгое время (с момента своего возникновения) была и остается предметом острой полемики (см. об этом подробнее гл. 1,2), а в настоящее время - в условиях крайней поляризации этико-эстетических взглядов - она становится объектом крайне агрессивных нападок со стороны писателей-постмодернистов, а также их адептов и апологетов. Сами понятия т р а д и ции и традиционализма - ключевые для В.Шукшина, В.Распутина, В.Астафьева и В.Белова - ныне становятся ареной серьезных расхождений и мировоззренческих противостояний, которые имеют прямое отношение не только к литературоведению, но и к текущей истории и культуре.

В этом смысле правомерно разграничить два значения слов "традиция" и "традиционализм". Во-первых, это опора на прошлый опыт в виде его повторения и варьирования; такого рода традиции строго регламентированы и имеют форму обрядов, этикета, неукоснительно соблюдаемых. Традиционализм был влиятелен в литературном творчестве на протяжении многих веков, вплоть до середины 18 столетия; позднее он утратил свою роль и стал восприниматься как помеха художественной деятельности. В изменившейся культурно-исторической ситуации, когда обрядово-регламентирующее начало стало сводиться к минимуму, приобрело акту альность( это особенно ясно просматривается в XX веке) другое значение терминов "традиция" и "традиционализм", под которыми стали разуметь инициативное и творческое ( активноизбирательное и обогащающее) наследование культурного ( в частности, словесно-художественного) опыта, который предполагает достраивание ценностей, составляющих достояние общества, народа, человечества.

Для "деревенской прозы" и крупных прозаиков данного направления неоспоримо важны традиции, естественно, прежде всего во втором значении слова. Именно такая органически усвоенная традиция стала для "деревенской прозы" своего рода духовно-нравственным ориентиром, можно сказать, некой духовно-практической стратегией. Причастность к национальной традиции в творчестве В.Шукшина, В.Белова, В Распутина и В.Астафьева проявляется не только в виде ясно осознанной ориентации на духовно-нравственные константы русской культуры, но и в формах стихийных, интуитивных. По мысли русского философа начала XX века В.Ф.Эрна, человечество существует благодаря свободному следованию традициям: "Свободная традиция < .> есть не что иное, как внутреннее метафизическое единство человечества"(1).

Рассмотрение понятий "традиция" и "традиционализм" (как в их формально-структурной стороне, так и в глубинных содержательных аспектах) на материале творчества крупнейших прозаиков "деревенской прозы" представляется актуальной и насущной задачей, так как в современном литературоведении (в основном авангардистски ориентированном) широко бытует иное, противоположное представление о традиции, преемственности, культурной памяти. В настоящее время именно на "деревенскую прозу" обрушились антитрадиционалистские голоса. Стоит обратить внимание на осуществляемую русским постмодерном "деканонизацию культуры": так , например, для В.Ерофеева "постмодерн -это полный разрыв с традиционной литературой" (2). Одна из книг В.Ерофеева "Энциклопедия русской души. Роман с энциклопедией" (1999) откровенно полемична по отношению к "деревенской прозе", воссоздающей прежде всего духовно-нравственные константы русского национального мира; вот лишь несколько встречающихся здесь суждений, которые не нуждаются в комментариях: "Национальная идея русских -никчемность. Нет никакой другой идеи, которую они проводили в жизнь более последовательно"; "Русские, как правило, неэстетичны. Неряшливы. С пятнами"; "Русские - самые настоящие паразиты" (3). В своей книге В.Ерофеев пытается убедить современного читателя, что у такого народа и литература обречена на утрату специфичности. Именно в этом пытается убедить и один из адептов постмодернизма М.Эпштейн: "Национальные особенности литературы будут исчезать - и возвращаться уже на уровне метанеотторжимости. Национальная принадлежность будет становится делом вкуса, стиля, эстетического выбора"(4). По М.Эпштейну, вообще " в российской цивилизации заложена интенция самостирания, саморазрушения" (5). Данные теории склонны к воинствующему "антитрадиционализму", проникнуты недоверием к преемственности. В своем большинстве новаторские веяния русского постмодерна и его адептов замешаны на дрожжах ницшеанского атеизма и нигилизма.

Опасной тенденцией в современном литературоведении представляется и трактовка авангардизма как средоточия главных ценностей искусства истекшего столетия: " Подводя итоги XX века, - пишет Вяч.Вс.Иванов, -можно заключить, что авангард остался основным его стилистическим ориентиром" (6). Русский постмодерн в большинстве случаев трактуется как благой уход искусства от проблемности, серьезности, духовных глубин - от всего, что напоминает учительство и пророчество, - уход во имя игровой легкости, вольной эссеистики и нескончаемого обновления художественного языка. Особенно опасной представляется тенденция подмены проблемы авторской ответственности ироническим авторским дискурсом. В этом смысле особую актуальность приобретает исследование творчества ярких представителей "деревенской прозы" в контексте древнерусской традиции. Данный аспект творчества писателей-"деревенщиков" малоизучен. Исследование творческого преломления духовно-нравственных констант древнерусской литературы в произведениях В.Шукшина, В.Белова, В.Распутина, В.Астафьева не только расширяет и углубляет представления о феномене писателей-традиционалистов, но и способствует раскрытию динамики взаимодействия современной литературы с духовной традицией. Особого внимания, на наш взгляд, требует исследование одной из коренных идей древнерусской культуры - духовного авторитета художественного слова - в творчестве писателей-традиционалистов, что дает возможность не только выявить преемственность развития русской культуры, Но и раскрыть успешное противостояние писателей-традиционалистов кризисным явлениям современного искусства и опровергнуть широко распространенные в современном литературоведении представления о тупике и умирании искусства.

Известный социолог Питирим Сорокин, размышляя о современной эпохе, заметил, что техника и технический разум выхолащивают источники искусства и ведут его к гибели, что ныне совершается медленная смерть искусства (7). В свое время негативным сторонам художественной современности посвятил специальную монографию (1937) В.В.Вейдле, один из видных гуманитариев русского зарубежья. Он утверждал, что ныне резко возросла "отчужденность художника среди людей", понимаемых им как безликая масса, что "культура все дальше уходит от органической совместности человека и природы", что художественная деятельность перестала питаться христианской верой (8). В этом смысле особую акту альность представляет исследование религиозно-нравственной традиции, воссоздание образа «Святой Руси» в произведениях писателей-традиционалистов. Данная проблема остается малоизученной и исследование "деревенской прозы" в этом направлении не только раскрывает новые аспекты в творчестве писателей-традиционалистов, но и может служить веским опровержением бытующих в современном литературоведении представлений о тотальном кризисе искусства и раскрыть несостоятельность мыслей о тупике искусства.

Один из важных аспектов темы диссертации заключается в том, что в ней предпринята попытка исследования творческого преломления традиции С.Есенина в произведениях писателей-традиционалистов. О традиции

Есенина в творчестве писателей-традиционалистов упоминают многие исследователи, но данная проблема оставалась не разработанной . Исследование творчества В.Шукшина, В.Белова, В.Распутина, В.Астафьева в контексте есенинской традиции способствует, на наш взгляд восстановлению общей картины развития русской литературы XX века, развивавшейся под знаком трагических расколов, так как подключение писателей-традиционалистов к оборванной есенинской традиции имело важный смысл - восстановление связи времен.

Актуальность настоящего диссертационного сочинения состоит также в том, что оно содержит исследование довольно спорного периода (80-90-е годы) в развитии "деревенской прозы". Произведения, созданные в этот период, вызвали в большинстве своем резко негативную критику и бурную полемику, обусловленную кризисным периодом социально-исторического развития и вновь обострившимся спором между "славянофилами" и "западниками". На наш взгляд, эти произведения требуют непредвзя того теоретического анализа. Исследование романов и повестей В.Распутина, В.Астафьева, В.Белова 80-90-х годов в контексте "учительной" традиции древнерусского искусства не только расширяет представления о духовно-нравственной эволюции писателей-традиционалистов, но и раскрывает жанровую новизну и экспериментальность художественной формы произведений, созданных в эпоху социально-исторического перелома.

Актуальным, на наш взгляд, является также рассмотрение "деревенской прозы" в контексте западно-европейской и отечественной критики. Полемика вокруг "деревенской прозы" и творчества писателей-традиционалистов как в отечественной, так и в зарубежной критике симптоматична и выявляет важную тенденцию в искусстве XX века: противостояние традиционалистского искусства ( в котором наиболее ярко проявляется национальная специфика культуры) контркультурным веяниям технической эпохи и революционным, радикально модернистским художественным установкам в литературе XX века.

Актуальным является также рассмотрение творчества писателей-традиционалистов в контексте идей русской философии, в частности в контексте "почвеннических" идей XIX и XX века. Специальных исследований по этой проблеме не существует; между тем разработка данной проблемы позволяет выявить не только творческое преломление доминирующих философских идей XIX и XX века в творчестве писателей-традиционалистов, но и определить устойчивые духовно-нравственные доминанты русской литературы XX века.

Потребностью актуализации важнейших аспектов "деревенской прозы" объясняется и сам выбор материала диссертационного исследования: он связан с творчеством крупнейших прозаиков (В.Белов, В.Астафьев, В.Распутин, В.Шукшин), качественно трансформирова в ш и х облик "деревенской прозы". Речь в данном случае идет не об игнорировании богатейшего опыта писателей-«деревенщиков», а о том новом качестве «деревенской прозы», которое воплотилось в творчестве данных прозаиков.

Круг писателей, включаемых в "деревенскую прозу", очень широк. Начало "деревенской прозы" традиционно связывается с переходом деревенской тематики в область собственно художественной литературы на рубеже 50-60-х годов. Динамичность развития "деревенской прозы" середины 50-х - начала 60-х годов определяется движением от проблемно-публицистических "Районных будней" В.Овечкина к исследованию взаимосвязей между человеком и обстоятельствами в рассказах А.Яшина ("Рычаги") и В.Тендрякова ("Ухабы"). Разные по жанру произведения В.Овечкина, Е.Дороша, А.Яшина, В.Тендрякова и др. были объединены не только тематически, но и ориентацией на традицию социально-проективной, программной литературы (9). Констатируя социально-нравственное неблагополучие советской деревни, вышеназванные писатели в своих произведениях предлагали обществу социальный проект, тщательно разработанную программу переустройства жизни села, выхода из замкнутого круга проблем.

Второй этап (середина 60-х - конец 70-х) развития "деревенской прозы" связывается с появлением в печати рассказов, повестей и романов Ф.Абрамова, В.Солоухина, В.Астафьева, В.Белова, С.Залыгина, В.Лихоносова, Е.Носова, В.Шукшина, В.Распутина и др. Большинство исследователей традиционно объединяет столь разных по эстетическим системам и авторским установкам писателей ( В.Сурганов, Л.Теракопян, Ф.Кузнецов, Л.Вильчек, В.Чалмаев, И.Дедков, А.Лапченко, М.Дунаев, К.Менерт, К. Парте, К.Кларк и др.). Однако, на наш взгляд, творчество В.Белова, В.Астафьева, В.Распутина и В.Шукшина существенно отличается от тематически близких книг таких писателей, как Ф.Абрамов, С.Залыгин, Б.Можаев и др., прежде всего возросшим интересом к истокам рус ской культуры (в частности, к духовно-нравственным константам древнерусской культуры) и философско-метафизической направленностью. Ф.Абрамова, С.Залыгина, Б.Можаева и др. по преимуществу волновали социальные драмы и судьбы крестьянского мира за полстолетие с начала коллективизации; в этом смысле Ф.Абрамов, С.Залыгин, Б.Можаев и др. вслед за В.Овечкиным, А.Яшиным и др. актуализировали ту классическую реалистическую парадигму, которой присущ исследовательский пафос, представления о мире прежде всего как о феномене социальном, с ориентацией на поиск секрета человеческого характера в обстоятельствах, на него воздействующих. Но данный подход обнаружил свои слабые стороны: цельная картина национальной жизни, национального русского мира разрушалась, крестьянский мир брался не в его целом, а в отдельных, "осколочных" проявлениях. Появление же в "деревенской прозе" таких писателей , как В.Распутин, В.Астафьев, В.Белов и В.Шукшин, привело к качественной трансформации "деревенской прозы", ибо вышеназванные писатели, не отрываясь от социально-исторической действительности, обратились к исследованию глубинных духовно-нравственных ценностей перед лицом роковой для крестьянского мира исторической ситуации. Духовно-нравственный аспект стал приоритетным в "деревенской прозе" 70-х годов; именно в этот период "деревенская проза" вступает в контакт и сложным образом соотносится не только с традицией классической русской литературы, но и с дре в н е ру с ской традицией, а также с некоторыми явлениями русской философской мысли.

Немаловажен и тот факт, что именно под влиянием качественно изменившейся "деревенской прозы" 70-х годов сформировалось целое поколение прозаиков третьей волны: В.Крупин, В.Личутин, Ю.Галкин, Г.Скобликов, А. Филиппович, И.Уханов, П.Краснов и др.

В последнее время в литературоведении усилилась тенденция к расколу и противопоставлению писателей-традиционалистов: такое противопоставление В.Распутина, В.Белова В.Шукшину и В.Астафьеву обнаруживается, в частности в исследованиях Лейдермана Н.Л и Липовецкого М.Н. по "деревенской прозе"(10), поэтому одна из важнейших целей диссертационного сочинения - выявление общих тенденций в творчестве писателей-традиционалистов, связанных с их духовно-нравственным поиском и сильнейшей ориентацией на константы древнерусской литературы, а также раскрытие специфики традиционализма как формы художественного мышления в литературе второй половины XX века.

В соответствии с этим в диссертации ставятся и решаются следующие задачи:

- рассмотрение роли национальной традиции (и прежде всего традиции Древней Руси) как залога «устойчивости» национального русского мира в творчестве писателей-традиционалистов; исследование исторических и этико-эстетических аспектов традиционализма;

- рассмотрение творчества писателей-традиционалистов в контексте отечественной и западно-европейской критики с целью раскрытия своеобразия творческого метода писателей;

- рассмотрение творчества писателей-традиционалистов в контексте «почвеннических» идей русской философии;

- исследование творчества писателей-традиционалистов в контексте есенинской традиции; главным здесь представляется анализ идеи гармонии и форм ее хужожественной реализации в поэзии Есенина и в произведениях писателей-традиционалистов;

- исследование проблемы народного характера и национальной судьбы в творчестве писателей-традиционалистов (позитивный потенциал народного характера, духовно-нравственные потери на трагическом историческом пути, национальный раскол и задачи духовного воскресения);

- анализ ситуации «кризиса творчества» (М.Бахтин) в творчестве писателей-традиционалистов 80-90-х годов в контексте «учительной» традиции, . выявление трансформаций жанра и стиля, рассмотрение эволюции авторского слова в произведениях данного периода.

ПРИМЕЧАНИЯ (ВВЕДЕНИЕ):

1) Эрн В.Ф. Борьба за Логос // Эрн. В.Ф. Соч. М. 1991. См. также: Франк С.А. Духовные основы общества (1930). М. 1992. С. 125-127.

2) Новый мир. 1997. № 10. С. 239.

3) Ерофеев В. Энциклопедия русской души: Роман с энциклопедией. М. 1999. С. 10,52,55.

4) Эпштейн М. Постмодерн в России: Литература и теория. М. 2000. С. 212.

5) Там же. С. 101.

6) Иванов Вяч.Вс. Практика авангарда и теоретическое знание XX века // Русский авангард в кругу европейской культуры. М. 1993. С. 3.

7) Сорокин П.А. Кризис нашего времени // Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М. 1992. С. 456-460.

8) Вейдле В.В. Умирание искусства. Размышления о судьбе литературного и художественного творчества. СПб. 1996. С. 83, 136. 161.

9) Так, преломление традиции Н.Г.Чернышевского в "деревенской прозе" исследуется Вильчек Л. (Вильчек Л. Вниз по течению "деревенской прозы" // Вопросы литературы. 1985. № 6. С. 43.).

Об актуализации традиции Н.Успенского, Ф.Решетникова, А.Левитова, В.Слепцова в "деревенской прозе" см. : Недзвецкий В.А., Филиппов В.В. Русская "деревенская проза". М. 1999. С. 13-18; В.Чалмаев Воздушная воздвиглась арка // Вопросы литературы. 1985. № 6. С. 70-79.

10) См.: Лейдерман Н.Л. Та горсть земли: Литературно-критические статьи. Свердловск. 1988. С. 45-76; а также: Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Современная русская литература. Кн. 2. М. 2001. С. 33-66.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Духовно-нравственные искания писателей-традиционалистов второй половины XX века"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В процессе создания убедительной общей концепции истории русской литературы XX века предстоит осмыслить многие факты и явления, не только противоречивые, но и взаимоисключающие, связанные с ведущими литературными тенденциями ушедшего столетия. Однако уже сейчас можно утверждать, что осмысление «деревенской прозы» - одного из ведущих литературных направлений - не только должно основываться на понимании наследия мастеров отечественной словесности второй половины XX столетия, но и решаться в культурологическом аспекте, что позволяет говорить об особом концептуальном видении сегодняшнего дня. Общественные потрясения, дегуманизация жизни, изменения в представлениях человека о вечных ценностях, предчувствие Апокалипсиса, «русские разрывы» (Н.Бердяев) в культуре - характерные черты XX века. Они определяли специфику литературы, в том числе и «деревенскую прозу», в течение всего столетия, продолжают определять и сегодня.

Значительно изменилось литературное развитие, сопровождавшееся рождением новых ( в сравнении с XIX веком) типов реализма, которые сложились не только под воздействием усложнившейся жизни, на всем протяжении столетия характеризующейся общественно-политическими взрывами и конфронтацией, но и под влиянием новейших модернистских течений в литературе. Состояние традиционного русского реализма с конца XIX века и до сегодняшних дней находится под длительным и не всегда легким для реалистического выражения испытанием авангардистскими изысками. Особенно это ощутимо сегодня. Для русского постмодерна в целом характерно недоверие к возможностям литера туры, как их понимала русская литературная традиция и классика: литература имеет смысл лишь сама по себе и сама в себе, она не способна выполнять другие задачи (т.е. нравственные, философские, общественные и др.); ее смысл заключается в вечном движении, беспокойстве, неуверенности, в вечном экспериментировании; литературе придется избавиться от гуманизма XIX века, предметом литературы является поэзия хаоса, беспорядка, продолжающая соответствующие эстетические или скорее антиэстетические тенденции начала XX века (1).

Русская литература постмодерна возникла как отрицание гуманизма русской классики и его вариантов XX века, а это опасный признак уничтожающей самокритики: предметом литературы парадоксально становится ее унижение и уничтожение, что связано с устранением всяческой иерархизации и порядка. Еще во второй половине 80-х годов С.Аверинцев определил главную беду современной эпохи: «Что касается культуры в более узком смысле, мне хотелось бы отметить распространенное зло - утрату вкуса к подлинности. Оборвалась естественная связь с традицией.Мне кажется, что мы живем в такое время, когда происходит резкая поляризация человеческих возможностей, между прочим, и по отношению к наследию прошлого» (2). Действительно доминирующими тенденциями в литературном процессе, начиная со второй половины 80-х годов стали энергия отрицания, переустройство культурной и языковой среды на чужой лад, а также р а з р ыв с читателем ( «Главной бедой литературы, - отмечает писатель И.Ярксвич, - является разрыв с читателем. С любым — и с массовым, и с элитарным» (3)).

В данном контексте духовно-нравственный поиск «деревенской прозы» приобретает все большую актуальность; именно в творчестве писателей-традиционалистов утверждается как духовный авторитет художественного слова, так и гармоничная слитность жизни и искусства. «Писательство для Василия Белова - это заступничество за народ перед сильными мира сего и против подлых этого мира. Все, что написано Василием Ивановичем - от «Привычного дела» до «Канунов»., от первой книжки стихов и до воспоминаний о Шукшине и Гаврилине, с которыми он был очень дружен, -все в воспитание, остережение и защиту своего народа. Да ведь не нам знать, что сталось бы с людьми без этого учительства и без этой молитвы и можно ли сегодняшние нравы принимать за окончательный результат?» (4) - эта мысль, сформулированная В.Распутиным, отражает не только суть творчества писателей-традиционалистов, но и энергию сопротивления смуте культурно-исторического момента.

Свое слово писатель-традиционалист выговаривает при помощи сложного комплекса изобразительно-выразительных средств. Фактограф и исследователь, наблюдатель и идеолог едины в художнике. Писатель синтезирует собственную точку зрения в процессе художественного мышления, а не обставляет ее более или менее живописными декорациями. Истоком действенности «деревенской прозы» является отсутствие разрыва с читателем. «Мы» составляет по крайней мере автор и читатель. Живость и органичность художественного творчества писателей-традиционалистов имеет совсем другую природу, чем биологическая, социальная, политическая жизнь. Автор, заставив читателя мыслить и переживать, преодолевает границу между текстом и реальностью. Жизнь его героев через эмоции и размышления сливается с бытием народа; в этом смысле творчество писателей-традиционалистов утверждает идею не только литературной, но и исторической преемственности. «Произведение лишено смысла, если в нем, хотя бы на самом дальнем горизонте, - а нередко еще явственнее — не начинает звучать судьба народа в его истории, - пишет А.Михайлов. — Произведение, как слово, как запечатляемое в слове видение и осмысление истории, обеспечивает преемственность исторической жизни. В произведениях звучат голоса истории, но среди всех звучащих в нем голосов есть один главный, соединяющий их и задающий меру их, - голос «самого» произведения, т.е. целостность видения и осмысления исторической жизни, приводящая в прочную связь прошлое и настоящее, древнее и зарождающееся, накопленное веками и не изведанное до конца»

4).

Предпринятый нами анализ духовно-нравственных исканий крупнейших прозаиков «деревенской прозы», тесно связанных с ориентацией на древнерусскую традицию, позволяет утверждать, что художественная мысль писателей-традиционалистов «прорезала» национальное бытие за последние триста лет, и ее вектор уходит достаточно далеко в будущее. Немаловажной причиной, способствовавшей столь масштабному раскрытию «деревенской прозы», стал характер времени, в котором довелось жить художникам. Именно писатели-традиционалисты в 60-70-е годы ощутили и отразили в своем творчестве наиболее грандиозный сдвиг в народной жизни, национальной истории. По своим историческим последствиям перемены, пик и ускорение которых пришлись на этот период, сопоставимы с нравственно-религиозным переворотом в народном мировосприятии, произошедшем в 20-30-е годы XX века; именно они обусловили совершенно новое качество национального сознания и начало нового этапа национальной истории. В период 60-70-х годов писатели-традиционалисты изобразили основной национальный тип XX века, который весь прошел под знаком шукшинской метафоры: «одна нога на берегу, другая в лодке», под знаком непрерывных интенсивных как никогда перемен. Сопротивляющийся переменам и все-таки меняющийся русский человек, сохраняющий и теряющий важное, является главным героем времени, как и творчества В.Распутина, В.Шукшина, В.Белова, В.Астафьева.

Народность творчества писателей-традиционалистов обусловлена еще и тем, что при всей любви к уходящему они главное внимание сосредоточили на реалиях настоящего, на исследовании продолжающейся в новых формах жизни народа. Опасной тенденцией в новой национально-культурной ситуации 60-70-х годов писатели-«деревешцики» считали преобладание массовой информации над индивидуальным этическим и философским поиском, публичного искусства над народным творчеством. Активная творческая соборность, основанная на высокоразвитом личностном начале, заменяется пассивной потребительской стадностью, при которой человек теряет ответственность за себя и, как следствие, за мир. «Нас похваливают за стихийный талант, - писал В.Шукшин, - не догадываясь или скрывая, что в нашем лице русский народ обретает своих выразителей, обличителей тупого культурного оболванивания» (5).

Особенно остро в данный период писатели-традиционалисты ощущали разрыв с духовным идеалом русской культуры; место духовности, «расчищенное» в годы террора и страха, начала активно занимать «зрелищность»; она же была призвана компенсировать наметившийся дефицит эстетического в жизни. Эту утрату писатели-традиционалисты рассматривали как одну из важнейших: «Пришел человек в этот мир . потрудиться, вырастить хлеб, сделать чудесную машину, построить дом, но еще - чтобы не пропустить п ре краен ого в этом мире», - писал В.Шукшин (6). В бытие традиционного «сельского жителя» эстетическое входило как естественная часть труда, отдыха, культа; «городская» же Россия не может в прежней степени опираться на душеспасительную силу красоты, при всем многообразии новых, модных ликов изящного; проблематично их соединение с трудом и жизнью самого человека. Живописно и любовно изображая уходящий лад крестьянской души, В.Шукшин, В.Распутин, В.Белов, В.Астафьев в 60-70-е годы вскрыли особенно болевой «русский разрыв»: нам грозит превращение в нацию зрителей, а не творцов. Только соединение труда, быта и красоты может явиться, по мысли писателей-традиционалистов, основой подлинно одухотворенного бытия. «Можно жить потом на мостовой, но родиться и всходить нация, в огромном большинстве своем, должна на земле, на которой хлеб и деревья растут»,- писал по этому поводу Ф.Достоевский (7).

В период 60-70-х годов именно писатели-традиционалисты противопоставили революционно-социальному пафосу «шестидесятников» идею духовно-нравственного обновления; идея гармонии становится доминантой творчества писателей-«деревенщиков» и воплощается в образе тихой родины», созвучном есенинскому образу «Голубой Руси». Есенинский духовно-нравственный поиск, сложный, противоречивый, неоднозначный, оказался наиболее актуальным для «деревенской прозы» в данный период, наверное, потому, что народный характер в изображении С.Есенина в конечном счете выражает тенденцию жизнестроения и творчества, а не распада и деградации. Так же как и в поэзии С.Есенина, в прозе В.Шукшина, В.Распутина, В.Астафьева, В.Белова русская идея реализуется в народном творчестве, понятом широко, как все проявления духовного начала личности и как утверждение того бытийного идеала, который выходит за рамки социально-исторического контекста и устремлен к истокам русской культуры.

Серьезность и масштабность поставленных перед собой нравственных, философских, социальных задач обусловили подход писателей-традиционалистов к важным вопросам художественного мастерства. Категория народности является здесь важнейшим критерием, позволяющим определить и меру эстетического совершенства вещи, и степень ее слияния с культурно-историческим движением нации. «Я знаю, когда я пишу хорошо: когда пишу и как будто пером вытаскиваю из бумаги живые голоса людей», - эту мысль, сформулированную В.Шукшиным, писатели-традиционалисты художественно выражали на протяжении всего творческого пути.

Творчество писателей-традиционалистов эпично в том смысле, что в его основе народные философские, нравственные, эстетические воззрения. В то же самое время эпос писателей-традиционалистов вбирает в себя новый социально-исторический опыт; здесь на эпической основе развиваются также лирическое и драматическое начала. Следует обратить особое внимание на то, что в творчестве писателей-традиционалистов отразился процесс значительного обновления литературно-художественной эстетики XX столетия, включая столкновение творческих манер и интенсивное обновление жанровых систем. Так, в период 60-70-х годов в прозе писателей-традиционалистов актуализируется «житийный» тип рассказа, причем традиция средневекового нравоучительного жанра оказывается новаторски трансформированной. Сохраняя генетическую природу жанра, его структурно-типологические признаки (структурно-категориальный тип конфликта «человек» и «судьба»; широкий пространственно-временной фон, «хронотоп дороги», «мотив испытания» и т.д.), она вбирает в себя новый социально-этический опыт XX столетия.

Предпринятый нами анализ духовно-нравственной эволюции писателей-традиционалистов позволяет утверждать, что в 80-90-е годы в творчестве В.Распутина, В.Астафьева и В.Белова произошли важнейшие качественные сдвиги. Исходя из вышеприведенного анализа произведений писателей-традиционалистов 80-х-90-х годов, которые стали заметным явлением в литературном процессе данного периода, учитывая различие творческих индивидуальностей и эстетических систем В.Распутина, В.Астафьева и В.Белова, можно выделить некоторые общие тенденции, раскрывающие духовно-нравственный поиск писателей.

Во-первых, следует отметить, что безусловное влияние впеэстетических категорий на творчество писателей-традиционалистов во второй половине 80-х годов, связанное с "кризисом творчества", привело к усилению ориентации на "учительную" традицию русской литературы.

Во-вторых, если произведения В.Распутина, В.Астафьева и В.Белова 70-х годов отличала целостная концепция мира и человека, если, отмечая индивидуальную специфику воплощения народно-национального характера каждым из художников, мы можем отметить типологическую общность их творческих устремлений, то в 80-е годы целостность концепции разрушается; на первый план выступает субъективное начало, окрашенное исповедальной интонацией. Состояние духовного смятения писателей-традиционалистов определило новизну главного героя, доминантой характера которого становится трагическая рефлексия, возникающая как обостренно эмоциональная реакция на духовное несовершенство мира и человека. Сама кризисная дисгармоничная действительность наполняет ощущением катастрофичности характеры, судьбы, мироощущение героев, непосредственно близких авторам произведений. Писатели-традиционалисты поднимают глобальную проблему: утраты исторического чувства у современного человека; по их мнению, духовные потери человека XX столетия масштабны ( разрыв между духовной природой человека и его общественным бытием порой кажется непреодолимым), но не безнадежны. Несмотря на ощущение катастрофичности исторического развития, перед лицом катаклизмов современности, писатели утверждают идеал духовно-нравственного "самостоянья человека".

В-третьих, анализ произведений писателей-традиционалистов второй половины 80-х годов показывает, что обновление жанров связано в первую очередь с напряженными поисками новых путей в искусстве, новых форм активного воздействия на жизнь общества и человека. Если в 60-70-е годы наблюдалось тяготение писателей-традиционалистов либо к сдержанному, объективно-нейтральному типу повествования, либо к лнрико-публицистическому, открытому выражению авторской позиции, то во второй половине 80-х годов на первый план выдвигается тип повествования, своеобразно сочетающий обе тенденции. Активное внедрение "учительного" слова в произведение выдвинуло на первый план проблему соотношения авторского замысла и его реализации. В произведениях эпического характера второй половины 80-х годов специфичен не только "план выражения", но и сам способ рождения и функционирования "учительного" слова в художественной ткани произведения.

Так, в повести В.Распутина "Пожар" "учительное" слово является содержательно-стилевой доминантой художественной структуры и определяет новизну художественной формы повести: привлечение писателем ораторской культуры с целью эмоционально-волевого воздействия на читателя. В отличие от повести В.Распутина повествование в "Печальном детективе" В.Астафьева не стеснено какой-либо преобладающей жанровой доминантой: "учительное" слово здесь вступает в определенные соотношения с другими компонентами стиля (сатирическим и исповедальным), трансформируя традиционную романную структуру. Вторжение "учительного" дидактического слова в данном случае определило "переходность" романной конструкции, процесс прорастания повести в роман. непосредственная авторская активность трансформировала некоторые способы сюжетных решений, что привело к возникновению новых форм стилевого разноречия, новой диспозиции в. отношениях автора и героя: писатель создает особый тип героя, которого отличает не психологическая достоверность, а прежде всего духовный опыт, страсть к самопознанию. Своеобразный дидактизм авторских обращений в романе к читателю и героям, увеличение объема авторских отступлений связаны не только с просветительской тенденцией русской литературы, но и с традицией Гоголя и Достоевского: В.Астафьев, как и В.Распутин, озабочен прежде всего улучшением общего состояния умов, поэтому идея духовно - нравственного самострое и и я человека имеет первостепенное значение в этико-эстетических взглядах писателя в данный период. Данная тенденция находит свое завершение и в следующем романе В.Астафьева «Прокляты и убиты». В романе В.Белова "Все впереди", как и в произведениях В.Распутина и В.Астафьева, важен нравственный аспект проблематики. Но внедрение в роман публицистической "мысли-концепции" разрушает целостность художественного изображения, поэтому характер авторской позиции максимально приближен к публицистической форме в диалогах-спорах героев и во внешне диалогических формах произведения господствует внутренне монологическая стихия самовыражения.

Следует отметить и еще один важный момент: в критике достаточно писалось об апокалипсической картине мира в данных произведениях В.Распутина, В.Астафьева и В.Белова, однако, на наш взгляд суть критицизма здесь не в констатации трагического тупика, а в нравстве нном максимализме писателей, в страстном дознании о первопричине духовного кризиса. Концепция истории в этих произведениях остается незавершенной, но важно другоеб в данных произведениях в большей степени проявилась "учительная" традиция русской культуры, которая задала концентрацию философских, духовно-нравственных усилий именно в писательском труде. Сама необходимость поисков путей к духовному преображению во время тягчайшего духовного кризиса, утверждается в этих произведениях и несет в себе глубоко позитивный смысл. Сильнейшая ориентация на "учительное" слово, усиление дидактизма в произведениях писателей-традиционалистов и стремление к максимальному самораскрытию обусловлены болезненным кризисом текущей истории и духовным смятением писателей, оказавшихся на историческом перепутье. Трагически ощущая духовный распад русской жизни, писатели напряженно ищут различные пути восстановления исторической цепи и видят их прежде всего в духовно-нравственном возрождении личности

В нашем диссертационном исследовании мы попытались раскрыть разнообразие истоков и корней «деревенской прозы», а также выявить суть духовно-нравственных поисков крупнейших прозаиков данного литературного направления. Разработка данной темы позволяет углубить наши представления не только о творчестве В.Шукшина, В.Астафьева, В.Белова, В.Распутина, но и актуализировать духовный опыт Древней Руси для современного исторического момента, так как в метафизическом аспекте вышеназванные прозаики, воссоздавая духовно-нравственные идеалы (образ праведника, образ «Святой Руси», образ Родины), предстают писателями, которые стремятся преодолеть трагические «русские разрывы» XX столетия. Вместе с тем выбранная нами тема открывает новые перспективы в исследовании таких актуальных проблем, как: «деревенская проза» и древнерусская литература; «деревенская проза» и русская классическая традиция; духовно-нравственный поиск «деревенской прозы» в контексте русской литературы XX столетия.

Список научной литературыСоколова, Лариса Васильевна, диссертация по теме "Русская литература"

1.Абрамов Ф. Собр. соч.: В 6 т. Л. 1990-1995.

2. Абрамов Ф. Кое-что о писательском труде // Вопросы литературы. 1974. № 3. С. 180-194.

3. Аверипцев С.С. Поэзия Вячеслава Иванова // вопросы литературы. 1975. № 8. С. 40-68.

4. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы5.Аверинцев С.С. Порядок космоса и порядок истории в мировоззрении раннего средневековья (общие замечания) // Античность и Византия. М. 1975. С.260-285.

5. Аверинцев С.С. Крещение Руси и путь русской культуры // Контекст 90. М.1990. С. 64-72.

6. Аверинцев С.С. Жанр как абстракция и жанр как реальность: диалектика замкнутости и разомкнутости // Аверинцев С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М. 1996.

7. Адамович А. О современной советской прозе. М. 1981.

8. Адамович А. Против правил? (О новом мышлении и адекватном слове) // Перспектива 87. Советская литература сегодня. М. 1988. С. 4-13.

9. Адамович А. Мы шестидесятники. Статьи. М. 1991.11 .Адрианова-Перетц В.П. Человек в учительной литературе Древней Руси //ТОДРЛ. Л. 1972. Т. 27.

10. Адрианова-Перетц В.П. Древнерусская литература и фольклор. Л. 1974.

11. Акимов В. Человек и время. «Путевая проза», «деревенская проза»: открытия и уроки. Л. 1986.

12. Аксаков С.Г. Собр. соч.: В 3-х т. М. Т.З.

13. Анастасьев Н.А. Продолжение диалога: Советская литература и художественные искания XX века. М. 1987.

14. Анастасьев Н.А. Человек, общество, литература в условиях научно-технического прогресса // Вопросы литературы. 1987. № 5. С. 55-61.

15. Андреева Т.Н. Социально-философская проблема цикла В.Белова "Воспитание по доктору Споку". Жанрово-стилевой аспект. // О жанре и стиле советской литературы. Калинин. 1988. С. 96-108.

16. Аннинский Л. Тридцатые семидесятые. Литературно-критические статьи. М. 1977.

17. Аннинский Л. Скачка кентавра // Дружба народов. 1986. № 2. С. 249252.

18. Аннинский Л. Шестидесятники, семидесятники и восьмидесятники в диалектике поколений в русской культуре // Литературное обозрение. 1991. №4. С. 45-58.

19. Ануфриев А.Е. Своеобразие психологического анализа в прозе 70-х годов (творчество В.Астафьева и В.Распутина) // Автореф. дисс. на соиск. канд. филол. наук. М. 1983.

20. Ануфриев А.Е. Особенности психологического анализа в рассказах В.Астафьева 50-60-х годов о войне // Малые жанры в русской и советской литературе. Киров. 1986. С. 148-154.

21. Апухтина В.А. Современная советская проза. 60-70-е годы. М. 1984.

22. Арутюнов Л.И. Национальный мир и человек // Советская литература и мировой литературный процесс. Изображение человека. М. 1972.

23. Астафьев В.П. Последний поклон // Роман-газета. 1979. № 3-4.

24. Астафьев В.П. Поиск памяти: сборник. МЛ 980.

25. Астафьев В.П. Повести и рассказы. М. 1984.

26. Астафьев В.П., Щербаков К. Прямой взгляд (беседа) // Дружба народов 1986. №6. С. 255-258.

27. Астафьев В.П. Во что верил Гоголь? // Москва. 1989. № 4. С. 3-5.

28. Астафьев В.П. Зрячий посох. М. 1988.

29. Астафьев В.П. Прокляты и убиты: Роман. М. 2002.

30. Атарова К.Н., Лесскис Г.А. Семантика и структура повествования от первого лица в художественной прозе // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1976. № 4. С. 343-356.

31. Афанасьев А.Н. Религиозно-языческое значение избы славянина // Отечественные записки. 1851. № 6. С. 68.

32. Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. Л.1983.

33. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М.1972.

34. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М. 1975.

35. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М. 1986.

36. Белая Г.А., Павлова Н.С. О позиции писателя в современном критическом реализме // Критический реализм XX века и модернизм. М. 1967. С. 44-73.

37. Белая Г.А. К проблеме романного мышления // Советский роман: Новаторство. Поэтика. Типология. М. 1978.С. 179-197.

38. Белая Г.А. Рождение новых стилевых форм как процесс преодоления "нейтрального" стиля // Многообразие стилей советской литературы. Вопросы типологии. М. 1978.

39. Белая Г.А. Историческая продуктивность художественного открытия // Теория литературных стилей. Современные аспекты изучения. М. 1982. С. 375-390.

40. Белая Г.А. Художественный мир современной прозы. М. 1983. • 43. Белая Г.А. Литература в зеркале критики. М. 1986.44. .Белая Г.А., Куртова Н. Не сотвори себе кумира // В мире книг. М. 1987. № 5. С. 74-78.

41. Белая Г.А. Перепутье // Вопросы литературы. 1987. № 12. С. 75-103.

42. Белая Г.А. Кризис?! Кризис! // Взгляд. М. 1988. С. 52-80.

43. Белов В.И. Холмы. Повести, рассказы, очерки. М.1973.

44. Белов В.И. Избр. пр-я: В 3-х т. М. 1983.

45. Белов В.И. О самых родных и близких (беседа) // Литературная учеба. 1985. №6. С. 146-155.

46. Белов В.И. Раздумья на родине: очерки и статьи. МЛ 986.

47. Белов В.И. Рассказы и повести. М.1987.

48. Белов В.И. Все впереди // Роман-газета. 1987. № 6.

49. Белов В.И. Жажда лада // Книжное обозрение. 1987, 20 марта.

50. Белов В.И. Кануны // Роман-газета. 1989. № 15,16.

51. Белов В.И. Из пепла.// Наш современник. 1991. № 4. С.4-9.

52. Белов В.И. Молюсь за Россию! //Наш современник. 2002. № 10. С. 5-15.

53. Берковский Н.Я. О мировом значении русской литературы. Л. 1975.

54. Берман Б.И. Читатель жития: Агиографический канон русского средневековья и традиции его восприятия // Художественный язык Средневековья. М. 1982.

55. Большакова А.Ю. «Россия, Русь! Храни себя, храни!.» ( О прозе В.П.Астафьева) // Сверстники. 1985. С. 37-57.

56. Большакова А.Ю. Нация и менталитет (феномен «деревенской прозы»). М. 2000.

57. Большев А.О. Повесть В.Астафьева «Пастух и пастушка»: (К проблеме художественно-философского осмысления Великой Отечественной войны) // Литература содружества народов СССР. 1985. № 4. С. 31-40.

58. Бонецкая Н.К. «Образ автора» как эстетическая категория // Контекст -1985. М. 1986.

59. Бочаров А. Литература и время. М. 1988.

60. Бочаров А. Контрапункт // Октябрь. 1982. № 7. С. 190-199.

61. Бочаров С.Г. Характеры и обстоятельства // Теория литературы: Основные проблемы в историческом освещении. Образ, метод, характер. М. 1962. С. 312-321.

62. Бочаров С.Г. О художественных мирах. М. 1985.

63. Браун Д.: Brawn D/ Soviet Russian Literature since Stalin. L.-N.Y-Melbourne. 1978.

64. Бурсов Б.И. Национальное своеобразие русской литературы. Л. 1967.

65. Буслаев Ф.И. Идеальные женские характеры Древней Руси // Буслаев Ф.И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. СПб. 1861. Т.2. С. 242-244.

66. Быстров В.И. Шукшин и Достоевский // Русская литература. 1984. № 4. С. 134-155.

67. Вальц Г.И. Лингвистическая структура и функции субъекта речи в тексте эссе // Текстовый и сентенциональный уровень стилистического анализа. Л. 1989. С. 12-22.

68. Вахитова Т.М. Современная пастораль: Повесть В.Астафьева «Пастух и пастушка» // Структура литературного произведения. Л. 1984. С. 125-142.

69. Вахитова Т.М. Народ на войне: Взгляд В.Астафьева из середины 90-х: Роман «Прокляты и убиты» // Русская литература. 1995. № 3. С. 114-129.

70. Вейдле В.В. Умирание искусства. Размышления о судьбе литературного и художественного творчества. СПб. 1996.

71. Вильчек А. Вниз по течению «деревенской прозы» // Вопросы литературы. 1985. № 6. С.34-72.

72. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М. 1963.

73. Виноградов В.В. Избр.труды: Поэтика русской литературы. Л. 1976.

74. Виноградов И.А. Гоголь художник и мыслитель: Христианские основы миросозерцания. М. 2000.

75. Виноградов И.И. В ответе у времени. Заметки о деревенском очерке пятидесятых годов. М. 1966.

76. Виноградов И.И. Искусство. Истина. Реализм. М. 1975.

77. Виноградов И.И. По живому следу. Духовные искания русской классики: Литературно-критические очерки. М. 1987.

78. Вертлиб Е. Василий Шукшин и русское духовное возрождение. Ныо-Йорк. 1990.

79. Воропаев В.А. Н.В.Гоголь: жизнь и творчество. М. 1999.

80. Гальперин И.Р. Текст как опыт лингвистического исследования. М. 1981.

81. Гарднер К. Между Востоком и Западом: Возрождение даров русской души. М. 1993.

82. Гарард К. и Д. Торжество традиции (американская литература факта и русская художественная литература // Иностранная литература. 1988. № 5. С. 222-228.

83. Гаспаров M.J1. Литературные лейтмотивы. М. 1994.

84. Гачев Г.Д. Неминуемое. Ускоренное развитие литературы. М. 1989.

85. Гачев Г.Д. Русская дума: Портреты русских мыслителей. М. 1991.

86. Гачев Г.Д. Исповедь, проповедь, газета и роман ( О жанре «Дневника писателя» Достоевского) // Достоевский и мировая культура. СПб. 1993. -Альманах № 1. 4.1.

87. Гибиан Г.: Gibian G. How Russian Proverbs Present the Russian National Character // Russianness. Ardis: Ann Arbor. 1990. P. 38-43.

88. Гивенс Д. Особенности реализации экзистенциалистских идей в прозе В.М.Шукшина // Шукшин В.М. философ, историк, художник. Барнаул.1992.

89. Гиллеспи Д.: Gillespie D. Valentin Rasputin and Soviet Russian Village Prose. London: Modern Humanities Research Association, 1986 (27-51). L. 1986.

90. Гиллеспи Д.: Gillespie D. A Paradise Lost? Siberia and Its Writers, 1960 to 1990 // Between Heaven and Hell. The Myth of Siberia in Russian Culture. N.Y.1993.

91. Гиллеспи Д.: Gillespie D. Ironies and Legacies:Village Prose and Glasnost // Forum for Modern Language Studies 27:1 (1991), 74.

92. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. Л. 1971.

93. Гинзбург Л.Я. О литературном герое. Л. 1979.

94. Гинзбург Л.Я. Литература в поисках реальности. М. 1987.

95. Гончаров С.А. Творчество Гоголя в религиозно-мистическом контексте. СПб. 1997.

96. ЮО.Горбунов А.П. Поэтика публицистического текста. М. 1978. 101.Грехнев В.А. Словесный образ и литературное произведение. Нижний Новгород. 1997.

97. Грихин В.А. Проблемы стиля древнерусской агиографии XIV-XV веков. М. 1973.

98. ЮЗ.Грицутенко Л.П. Языковые особенности "авторского" сказа

99. B.Астафьева // Вестник Львовского университета. Сер. филология. 1984. Вып. 14. С. 84-90.

100. Гуардини Романо. Человек и вера. Брюссель. 1994.

101. Гуковский Г.А. Реализм Гоголя. М.,Л. 1959. Юб.Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М. 1984.

102. Гусев В.Е. О жанре протопопа Аввакума // ТОДРЛ. М.,Л., 1958. Т. 15.1. C. 192-202.

103. Данлоп Ю.: Dunlop J. Ruralist Prose Writers in the Russia Ethnic Movement // Ethnic Russia en the USSR. The Dilemma of Dominance. N.Y.Oxford-Toronto-Sydney-Frankfurt-Paris. 1980.

104. Дедков И. Живое лицо времени. М. 1986. 1 Ю.Дедков И. Обновленное зрение. М. 1988.

105. Дедков И. Объявление войны и назначение казни // Дружба народов. 1993. № 10. С. 185-202.

106. Добренко Е. Кризис романа // Вопросы литературы. 1989. № 6. С. 3-34.

107. Драгомирецкая Н.В. Поэтика времени в современной прозе и проблема переосмысления художественного образа // Филологические науки. 1987. № 4. С. 3-10.

108. Дюжев Ю. "Антиутопия" В.Белова ("Все впереди") // Север. Петрозаводск. 1989. № 6. С. 109-116.

109. Достоевский Ф.М. Материалы и исследования. Т. 12. Санкт-Петербург. 1996.

110. Достоевский Ф.М. Полное собр. соч.: В 30-ти томах. Л. 1972-1990.

111. Ф.М.Достоевский и национальная культура. Челябинск. 1994. Вып. 1.

112. Дунаев М.М. Православие и русская литература. В 6-ти частях. Ч. VI. М. 2000.

113. Евсеев В.Н. Творчество В.И.Белова как художественная система // МГПИ им. В.И.Ленина. М. 1987. Рукопись деп. в ИНИОН АН СССР № 30620 от 31.07.87.

114. Егиазарян А. Современная проза: пути развития // Литературное обозрение. 1987. № 1. С. 34-38.

115. Егоров Б.Ф. Очерки по истории русской литературной критики середины XIX века. Л. 1973.

116. Егоров Б.Ф. Славянофильство, западничество и культурология // Ученые записки Тартуского гос. ун-та. Вып. 308. Тарту. 1973. Труды по знаковым системам, 6: Сб. научных статей в честь М.М.Бахтина.

117. Егоров Б.Ф. Очерки по истории русской культуры: Русский характер // Из истории русской культуры. Т. V ( XIX век) : Языки русской культуры. М. 2000. С. 51-79.

118. Елеонская А.С. Русская ораторская проза в литературном процессе XVII века. Л. 1973.

119. Еремин И.П. Литература Древней Руси: Этюды и характеристики. М.,Л. 1966.

120. Еремина Д.И. Диалогизация как способ построения публицистического текста // Функциональная стилистика: Теория стилей и их языковая реализация. Пермь. 1986. С. 119-128.

121. Ершов Л.Ф. Три портрета: Очерки творчества В.Астафьева, Ю.Бондарева, В.Белова. МЛ985.

122. Ершов Л.Ф. В.Распутин и социально-философская проза 1970-1980-х годов//Русская литература. 1987. № 1.С. 145-156.

123. Есаулов И.А. Сатанинские звезды и священная война // Новый мир. 1994. № 4. С. 224-245.

124. Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск. 1995.

125. С.Есенин в воспоминаниях современников: В 2-х т. М. 1986.

126. С.А.Есенин в стихах и жизни. Письма.Документы. М. 1995.

127. Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение. Восток и Запад. Л. 1979.

128. Житие Александра Невского // Памятники литературы Древней Руси: XIII век. МЛ 981.

129. Житие Юлиании Лазаревской (Повесть об Ульянии Осорьиной). СПб. 1996.

130. Ф.М.Достоевского // Факт, домысел, вымысел в литературе. Иваново. 1987.141.3еньковский В.В. История русской философии: В 2-х т. Л. 1991.142.3еньковский В.В. Русские мыслители и Европа. М. 1997.

131. Золотусский И.П. Монолог с вариациями. М. 1980.

132. Золотусский И. П. Трепет сердца: Избранные работы. М. 1986.

133. Иванов Г. Есенин // С. А. Есенин в воспоминаниях современников: В 2-хт. М. 1986. С. 150.

134. Иванова Н. Испытание правдой // Знамя. 1987. № 1. С. 200-220.

135. Иванова Н. Точка зрения: о прозе последних лет. М. 1988.

136. Ильин А. А. Русская литература в контексте отечественных православных традиций. Ярославль. 2000.

137. Ильин И.А. Собр. соч.: В 10-ти т. Т. 2. Кн. 2. М. 1993.

138. Ильин И.А. Родина и мы. Смоленск. 1995.

139. Ильин И.А. Собр. соч.: В 10-ти т. Т. 1. М. 1996.

140. Каган М. О путях исследования специфики искусства // Вопросы эстетики. М. 1960. С. 46-85.

141. Кайда Л.Г. Эффективность публицистического текста. М. 1989.

142. Каминский В.И. Пути развития реализма в русской литературе конца XIX века. Л. 1979.

143. Карасев Л.В. Онтологический взгляд на русскую литературу. М. 1995.

144. Карсавин Л.П. Культура средних веков. Киев. 1995.

145. Кларк К.: Clark К. The Soviet Novel. History as Ritual. Chicago and London. 1981.

146. Клибанов А.И. Духовная культура средневековой Руси. М. 1994.

147. Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М. 1988.

148. Ключевский В.О. Собр.соч. в 9-ти т. Т Vll. М.1989.

149. Коваленко А.Г. Циклизация в современной прозе ( проблема целостности) // Филологические науки. 1982. № 4. С. 3-9.

150. Кожевникова Н.А. О соотношении речи автора и персонажа // Языковые процессы современной русской художественной литературы. М. 1977. С. 54-68.

151. Кожинов В.В. Происхождение романа. М. 1963.

152. Кожинов В.В. Голос автора и голоса персонажей // Проблемы художественной формы социалистического реализма: В 2-х т. МЛ 971. Т. 2. С. 235.

153. Кожинов В.В.Николай Рубцов. М. 1976.

154. Кожинов В.В. Судьба России. М. 1990.

155. Кузнецов Ф.Ф. Самая кровная связь: Судьбы деревни в современной прозе. М. 1987.

156. Кузнецова Л.Ю. Мифологема женского образа и его эволюция в лирике Есенина. М. 2003.

157. Кузнецова P.P. Новейшая проза социалистического реализма (жанровые модификации)//Вестник МГУ.Сер.9. Филология. 1988. № 4. С. 3-12.

158. Кузьмин А.И. Военная тема в литературе Древней Руси // Историко-филологические исследования. М. 1974. С. 151-160.

159. Кузьмин А.И. Героическая тема в русской литературе. М. 1974.

160. Кулешов В.И. Славянофилы и романтизм // Кулешов В.И. Этюды о русских писателях. М. 1982.

161. Купреянова Е.Н., Макогоненко Г.П. Национальное своеобразие русской литературы. Л. 1976.

162. Курбатов В. Миг и вечность. Красноярск. 1983.

163. Кухаренко В.А., Таужнянская Е.В., Демьянова О.П. Отступления в структуре художественного текста // Коммуникативная направленность текста и его перевод. Киев. 1988. С. 36-45.

164. Кучерский А. Печальный негатив // Литература и современность. Сб.24-25. М. 1989. С. 118-125.

165. Лавров В. Человек. Время. Литература. Концепция личности в многонациональной советской литературе. Л. 1981.

166. Ланщиков А.П. Виктор Астафьев: Право на искренность. М. 1975.

167. Ланщиков А.П. Возраст судьбы. М. 1985.

168. Ланщиков А. Вечно живая исповедь: По поводу романа В.Астафьева «Печальный детектив»//Москва. 1986.№9. С. 188-196.

169. Лапченко А.Ф. Человек и земля в русской социально-философской прозе 70-х годов: В.Распутин, В.Астафьев, С.Залыгин. Л. 1985.

170. Лебедева С.Н. Мировоззренческие истоки творчества В.Распутина // Русская словесность. 2001. №;.

171. Левис П. Lewis Ph. Peasant nostalgia in contemporary Russian literature. -Soviet studies. Glasgow, 1976, vol. 28, № 4.

172. Лейдерман Н.Л. Та горсть земли. Литературно-критические статьи. Свердловск. 1988.

173. Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Современная русская литература. Кн. 2. М. 2001.

174. Липовецкий М.Н. Русский постмодернизм: Очерки исторической поэтики. Екатеринбург. 1997.

175. Ю.Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси. 2-е изд. М. 1970.

176. Лихачев Д.С. Художественное наследие Древней Руси и современность. Л.1971.

177. Лихачев Д.С. Великое наследие. М. 1975.

178. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. 3-е изд. доп. М. 1979. 2Н.Лихачев Д.С. Литература Реальность - Литература. Л. 1981.

179. Лихачев Д.С. Контрапункт стилей как особенность искусств // Классическое наследие и современность. Л. 1981. С. 21-29.

180. Лихачев Д.С. Земля родная. М. 1983.

181. Лихачев Д.С. Прошлое будущему. Статьи и очерки. Л., 1985.

182. Лихачев Д.С. Нельзя уйти от самих себя. Историческое самосознание и культура России // Новый мир. 1994. № 6.

183. Лобанов М. Размышления о литературе и жизни. М. 1982.

184. Локтев Н.Ф. Особенности художественного времени в «житийном» рассказе В.Астафьева // Жанрово-стилевые проблемы советской литературы. Калинин. 1982. С. 99-115.

185. Лосев А.Ф. Диалектика символа и его познавательное значение // Известия Академии Наук СССР. Серия ЛЯ ( литературы и языка ). Т. XXXI. Вып. 3. М. 1972. С. 235-238.

186. Лосев А.Ф. Модернизм и современные ему течения // Контекст 90. М. 1990. С. 25-53.

187. Лосев А.Ф. Форма. Стиль. Выражение. М. 1995.

188. Лосев Б.Е. Жанрово-стилевое своеобразие очерков В.Астафьева // Взаимодействие стиля и жанра в советской литературе. Свердловск. 1984. С.55-63.

189. Лотман Ю.М. Пути развития русской просветительской прозы XVIII века // Проблемы русского Просвещения в литературе XVIII века. Л. 1961. С. 78-110.

190. Лотман Ю.М. О метаязыке типологических описаний культуры //Ученые записки Тартуского гос. ун-та. Вып. 236. Труды по знаковым системам. Т. IV. Тарту. 1969. С. 471.

191. Лотман Ю.М. Романы Достоевского и русская легенда // Русская литература. 1972. №2. С. 129-141.

192. Лотман Ю.М. Реализм русской литературы 60-х годов XIX века. Л. 1974.

193. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Новые аспекты изучения культуры Древней Руси // Вопросы литературы. 1977. № 3.

194. Лотман Ю.М. Проблема византийского влияния на русскую культуру в типологическом освещении // Византия и Русь. М. 1989.

195. Лотман Ю.М. Культура и взрглв. М. 1992.

196. Ю.М.Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. М. 1994.

197. Лощиц Ю. У жизненных начал (Штрихи к портрету В-.Астафьева) // Литература в школе. 1979. № 1. С. 5-12.

198. Любомудров A.M. Духовный реализм в литературе русского зарубежья: Б.К.Зайцев, И.С.Шмелев. СПб. 2003.

199. Макаров А.Н. Литературно-критические работы: в 2-х т. М. 1982. Т. 2.

200. Мальгин А. В поисках «мирового зла» // Вопросы литературы. № 9. С. 132-168.

201. Мальц А.В. Луначарский о публицистическом характере русской литературы // Ученые записки Тартуского государственного университета: Литература и публицистика. Проблемы взаимодействия. Вып. 683. Тарту. 1986. С. 3-16.

202. Манн Ю. Диалектика художественного образа. М. 1987.

203. Марченко А. Поэтический мир Есенина. М. 1989.

204. Менерт К.: Mehnert К. The russians and their favorite books. Stanford. California. 1983.

205. Меркулова M.B. Речевая структура образа автора в «Житии» протопопа Аввакума // ТОДРЛ (Текстология и поэтика русской литературы XI-XVII вв.) Л. 1977. Т. 32. С. 319-331.

206. Мешалкин А.В. Концепция социально активной личности в романе В.Астафьева «Печальный детектив» // Писатель и время. М. 1991. С. 106114.

207. Мешкова J1.A. Проблема авторской позиции в литературно-критических дискуссиях 80-х годов // Автореф. дисс. канд. филол. наук. М. 1988.

208. Мешкова Л.А. К спорам о публицистичности в художественной литературе // Вестник МГУ. Сер. 10. Журналистика. 1988. № 2. С. 37-47.

209. Мешкова Л.А. Авторская позиция в современной прозе(Теоретический аспект) // Филологические науки. М. 1988. № 3. С. 3-8.

210. Митрофанова И. Мифо-фольклорная и древнерусская традиции в повестях В.Г.Распутина: Автореф. дис. канд. филол. наук. М. 1991.

211. Михайлов А.В. Языки культуры. Учебное пособие по культурологии. М.: Языки русской культуры. 1997.

212. Молчанова Н.А. Творчество В.Астафьева (Проблемы эволюции жанров) //Автореф. дисс. канд. филол. наук. М. 1981.

213. Мочульский К.В. "Выбранные места из переписки с друзьями" //Вопросы литературы. 1989. № 11. С. 115-125.

214. Мочульский К.В. Великие русские писатели XIX века. СПб. 2000.

215. Мочульский К.В. Мужичьи ясли. О творчестве Есенина // Русское зарубежье о Есенине. Т.2. С. 37-41.

216. Мукаржовский Я. Исследования по эстетике и теории искусства. М. 1994.

217. Мурьянов М.Ф. Алексей Человек Божий в славянской рецензии византийской культуры // ТОДРЛ XXIII. Л. 1968. С. 109-126.

218. Мяло К.Г. Космогонические образы мира: между Западом и Востоком // Культура, человек и картина мира. М. 1987. С. 227-262.

219. Мяло К.Г. Оборванная нить: Крестьянская культура и культурная революция//Новый мир. 1988. № 8. С. 245-258.

220. Мяло К. Мертвых проклятье // Наш современник. 1995. № 6. С. 186-192.

221. Мясников А.А. К вопросу о композиционно-стилистической структуре диалога-спора, организованного авторской точкой зрения (на материале произведений В.Белова) // Содержание и форма в языке и литературе. Свердловск. 1988. С. 16-26.

222. Недзвецкий В.А., Филиппов В.В. Русская "деревенская" проза. М. 1999.

223. Нива Ж. К вопросу о "новом почвенничестве": моральный и религиозный подтексты "Царь-рыбы" В.Астафьева // Одна или две русских литературы. Лозанна. 1981. С. 58-65.

224. Нива Ж. Солженицын. М. 1992.

225. Нива Ж. Возвращение в Европу. Статьи о русской литературе. М. 1999.

226. Никё М., Геллер Л.: Niqueux М., Heler L. Historie de l'utopie en Russies. Paris. 1995.

227. Николаев П.А. Реализм как творческий метод. М. 1976.

228. Николаева О. Современная культура и Православие. М. 1999.

229. Никонова Т. Прощание: Размышление над страницами "деревенской" прозы. Воронеж. 1990.

230. Палиевский П. Литература и теория. М. 1980.

231. Памятники литературы Древней руси: конец XV первая половина XVI в. М. С. 626-647.

232. Память войны в творчестве В.Астафьева и В.Распутина // Великая Отечественная война в современной литературе. М. 1982.

233. Панченко A.M. Русская культура в канун петровских реформ. Л. 1984.

234. Панченко A.M. Топика и культурная дистанция // Историческая поэтика: Итоги и перспективы изучения. М. 1986. С. 226-252.

235. Панченко A.M. О русской истории и культуре. СПб. 2000.

236. Партэ К.: Kathleen F. Parthe. Russian Village Prose. The Radiant Past. Princeton, New Jersey. 1992.

237. Партэ К. Два сыщика в поисках деревенской прозы // Русская литература XX века. СПб. 1993. С. 555-574.

238. Петелин В. Мятежная душа России: (Споры и размышления о современной русской прозе). М. 1986.

239. Петелин В. Россия любовь моя: Портреты. Образы. Споры и размышления. М. 1986.

240. Петерсон Д.: Peterson D. Solzhenitsyn Back in the USSR: Anti-Modernism in Contemporary soviet Prose // Berkshire Review. 1981. Vol. 16. P. 64-77.

241. Петрик А.П. "Деревенская проза": итоги и перспективы изучения // Филологические науки. 1981. № 1. С. 112-116.

242. Пиккио Рикардо. Древнерусская литература. М. Языки славянской культуры. М. 2002.

243. Писатель и время. Сборник документальной прозы. Вып. 4. М. 1988.

244. Писатель и время. Сборник документальной прозы. Вып. 6. М. 1991.

245. Пискунова С., Пискунов В. В пространствах новых: миры и антимиры натурфилософской прозы // Литературное обозрение. 1986. № 11. С. 13-20; № 12 С. 7-14.

246. Плеханова Н.И. Своеобразие художественной системы писателя ( В.Шукшин, В.Распутин, Ю.Трифонов) // Автореф. дисс. канд. филол. наук. Л.1982.

247. Плюхин В.И. Действенность художественного образа в публицистике В.Астафьева: (Посох памяти) // Проза В.Астафьева. Крастоярск. 1990. С.92-111.

248. Повесть и взыскании о граде сокровенном Китеже // Памятники литературы Древней Руси: XIII век. М. 1981. С. 548-562.

249. Повесть о Петре и Февронии Муромских Ермолая-Еразма // Памятники литературы Древней руси: конец XV первая половина XVI в. М. С. 626647.

250. Позиция. Литературная полемика. Вып. 2. М. 1990.

251. Попов В.П. Проблема народа у Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. Л. 1980. Вып. 4.

252. Портер P.: Porter R. Four Contemporary Russian Writers. Oxford N.Y. 1989.

253. Потебня A.A. Эстетика и поэтика. M. 1976.

254. Преподобный Сергий Радонежский. М. 1996.

255. Проза В.Астафьева: (к проблеме мастерства): Межвуз.межвед.сб. / Под ред. А.Ф.Пантелеевой. Красноярск. 1990.

256. Прохореня С.И. Наблюдения над интимизацией авторского повествования в повести В.Астафьева "Печальный детектив" // Поэтика публицистики. М. 1990. С. 88-91.

257. Прохоров Е. Искусство публицистики. М. 1984.

258. Пушкарева Н.Л. Женщины Древней Руси. М. 1989.291 .Распутин В.Г. Необходимость правды // Литературная учеба. 1984. № 3.

259. Распутин В.Г. Повести и рассказы. М. 1984.

260. Распутин В.Г. Верую, верую в Родину! // Литературное обозрение. 1985. №9. С. 11-18.

261. Распутин В.Г. Земля судьбы // Огонек. 1986. № 8. С. 24-25.

262. Распутин В.Г. Что в слове, что за словом? (Очерки, интервью, рецензии). Иркутск. 1987.

263. Распутин В.Г. Я ценю порядочность в человеке( беседа) // Неделя. 1987. №9.

264. Распутин В.Г. Собр. соч.: В 3-х т. М. 1994.

265. Распутин В.Г. Ближний свет издалека // Преподобный Сергий Радонежский. М. 1996. С.333-346.

266. Робинсон А.Н. К вопросу о народно-поэтических истоках стиля «воинских» повестей Древней Руси // Основные проблемы эпоса восточных славян. М. 1958. С. 131-158.

267. Рогова К.А. Синтаксические особенности публицистической речи. Л. 1975.

268. Розанов В.В. Религия и культура. М. 1990.

269. Руднев В. Словарь культуры XX века: Ключевые понятия и тексты. М. 1999.

270. Русские писатели: XX век: Биобиблиографический словарь: В 2 ч. / Под ред. Н.Н.Скатова. М. 1998.

271. Русские писатели XX века: Биографический словарь / Гл. ред., сост. П.А.Николаев. М. 2000.

272. Русское зарубежье о Есенине. Воспоминания, эссе, очерки, рецензии, статьи : В 2-х т. М. 1995.

273. Рыбинцев И.В. Советский художественный очерк: Проблемы теории и мастерства жанра. Киев-Одесса. 1976.

274. Сатымова Р.Ю. Л.Н.Толстой и В.П.Астафьев: К вопросу о литературных традициях // Сравнительное изучение национальных литератур. Ташкент. 1986. С.89-96.

275. Святополк-Мирский Д. Есенин // Русское зарубежье о Есенине. Т.2. С. 64.

276. Селезнев Ю.И. В мире Достоевского. М. 1980.

277. О.Селезнев Ю.И. Василий Белов: Раздумья о творчестве и судьбе писателя. М. 1983.

278. Селезнев Ю. Златая цепь. М. 1985.

279. Селезнев Ю.И. Глазами народа: Размышление о народности русской литературы. М. 1986.

280. З.Селезнев Ю.И. В мире Достоевского. М. 1980. 3 Н.Семенова С.Г. Валентин Распутин. М. 1987.

281. Семенова С.Г. Талант нравственного учительства (В мире проблем и образов Валентина Распутина) // Перспектива-87. Советская литература сегодня. Сб. статей. М. 1988. С. 284-317.

282. Семенюк М. О публицистичности современной прозы: Роман В.Астафьева "Печальный детектив" // Литература в школе. 1987. № 1. С. 714.

283. Сигов В.К. Русская идея В.М.Шукшина. Концепция народного характера и национальной судьбы в прозе. М. 1999.

284. Скатов Н.Н. Литературные очерки. М. 1985.

285. Скатов Н.Н.Русский гений. М. 1987.

286. Скатов Н.Н. Николай Федоров о Льве Толстом // Литературная учеба. 1989. № 3. С. 168-172.

287. Скафтымов А.П. Нравственные искания русских писателей. М. 1982.

288. Слабковская Е.Г. Художественный психологизм новых рассказов В.Распутина "Что передать вороне?", "Наташа" // Проблемы нравственно-психологического содержания в литературе и фольклоре Сибири. Иркутск. 1986. С. 12-26.

289. Славянофильство и современность. СПб. 1994.

290. Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 2. Часть 1. JI. 1988.

291. Смирнова А.И. "Не то, что мните вы, природа." Русская натурфилософская проза 1960-1980-х годов. Волгоград. 1995.

292. Смирнова Л.А. Постижение духовной природы человека: В.Белов,

293. B.Астафьев, Б.Можаев // Литература в школе. 1995. № 4. С. 35-42.

294. Соколов В. Начинается с публицистики: приметы обновления сегодняшней прозы // Литературная газета. 1986. 15 января.

295. Солганик Г.Я. О поэтике публицистики // Функциональная стилистика: теория стилей и их языковая реализация. Пермь. 1986. С. 128-134.

296. Солнцева Н.М. Сергей Есенин. М. 2000.

297. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М. 1992. ЗЗЬСпивак Р.С. Философский метажанр. Позиция автора и формы ее выражения // Проблема автора в художественной литературе. Межвуз.сб. научных работ. Вып. 8. Устинов. 1983. С. 30-38.

298. Старикова Е. Колокола тревоги // Литература и современность. Сб. 2425. М. 1989. С. 136-140.

299. Старикова Е. Ищущая душа: Заметки при чтении повести В.Распутина "Пожар" // Новый мир. 1985. № 12. С. 232-236.

300. Статьи и воспоминания о В.М.Шукшине. Новосибирск. 1989.

301. Степанов Ю. Константы: словарь русской культуры. М. 2001.

302. Стернин Г.Ю. Русская художественная культура П-й половины XIX -начала XX века. М. 1984.

303. Стюфляева М.И. Поэтика публицистики. Воронеж. 1975.

304. Сурганов В.А. Человек на земле. Тема деревни в русской современной прозе 50-70-х годов. М. 1981.

305. Сурганов В. Побег на плацдарм // Литературное обозрение. 1995. № 3.1. C. 95-98.

306. Суровцев Ю. О публицистике и публицистичности // Перспектива 87. Советская литература сегодня. М. 1988.

307. Сухих И. Однажды была земля ("Прощание с Матерой" В.Распутина) // Звезда. 2002. № ". С. 226-235.

308. Тендитник Н.С. Новые рассказы В.Распутина // Сибирь. 1983. № 1. С. 107-117.

309. Тендитник Н.С. В.Распутин. Иркутск. 1987.

310. Теракопян JI.A. Пафос преобразования. Заметки о современной деревенской прозе. М. 1978.

311. Тимошенко О.Т. М.А.Шолохов и В.П.Астафьев: Изображение человека и природы // Творчество М.А.Шолохова и советская литература. Ростов-на-Дону. 1990. С. 82-85.

312. Топоров В. Литература на исходе столетия (опыт рассуждения в форме тезисов) // Звезда. 1991. № №.

313. Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т. 1. Первый век христианства на Руси. М. 1995.

314. Трофимов А. Святые жены Руси. М. 1993.

315. Тун Н. Гармония личности как проблема социалистической литературы: (мир «глазами детства») // Гуманистический пафос советской литературы. М. 1-982. С. 238-254.

316. Тупичекова М.П. Сказ в творчестве В.Шукшина и В.Белова // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1987. № 2. С. 19-24.

317. Тынянов Ю. Поэтика. История литературы. Кино. М. 1977.

318. Урнов Д. О далеком и близком ("Все впереди" В.Белова) // Вопросы литературы. 1987. №9. С. 113-131.

319. Успенский Б.А. Поэтика композиции. М. 1970.

320. Успенский Б.А. Отношение к грамматике и риторике в Древней Руси ( XVI-XVII вв.) // Литература и искусство в системе культуры. М. 1988.

321. Успенский Б.А. Раскол и культурный конфликт XVII века // сб. статей к 70-летию проф. Ю.М.Лотмана. Тарту. 1992.

322. Успенский Б.А. Роль дуальных моделей в динамике русской культуры // Успенский Б.А. Избранные труды. Т. 1. Семиотика истории. Семиотика культуры. М. 1994.

323. Успенский Б.А. Восприятие истории в Древней Руси и доктрина "Москва-Третий Рим" // Русское подвижничество: Сб. статей к 90-летию Д.С.Лихачева. М. 1996.

324. Успенский Б.А. Этюды о русской истории. СПб. 2002.

325. Утехин Н.П. Жанры эпической прозы. Л. 1982.

326. Ухтомский А.А. Интуиция совести. СПб. 1996.

327. Ученова В.В. Гносеологические проблемы публицистики. М. 1971.

328. Ученова В.В. От вековых корней: Становление публицистики в русской культуре. М. 1985.

329. Федотов Г.П. Святые Древней Руси. М. 1990.

330. Федотов Г.П. Стихи духовные (Русская народная вера по духовным стихам). М. 1991.

331. Федотов Г.П. Мать-земля (К религиозной космологии русского парода) // Федотов Г.П. Судьба и грехи России: в 2-х тг. СПб. 1991. Т. 2.

332. Флоренский П.А. Сочинения: В 2-х тт. М. 1990.

333. Флоренский П.А. Иконостас. Избранные труды по искусству. СПб. 1993.

334. Фокин П.Е. К вопросу о генезисе «Дневника писателя» 1876-1877 (биографический аспект) // Достоевский и мировая культура. СПб. 1994. — Альманах № 2.

335. Фокин П.Е. Структура и образ автора в «Дневнике писателя» 1876-1877 гг. Ф.М.Достоевского: Автореферат дисс.канд.филол.наук. СПб. 1995.

336. Фридлендер Г.М. Поэтика русского реализма: Очерки о русской литературе XIX века. Л. 1971.

337. Фридлендер Г.М. Методологические проблемы литературоведения. Л. 1984.

338. Фридлендер Г.М. Достоевский и мировая литература. Л. 1985.

339. Хализев В.Е. Речь как предмет изображения // Литературные направления и стили. М. 1976. С. 78-85.

340. Хализев В.Е. Классическое видение мира и культурно-художественная ситуация XX века // Классика и современность. М. 1991. С. 175-193.

341. Хализев В.Е. Теория литературы. М. 2002.

342. Харрис Д.: Harris J. Autobiographical Theory and Contemporary Soviet and American Narrative Genres || American Contributions to the Tenth International Congress of Slavists. Sofia. 1988 (Columbus, OH, Slavica, 1988) P. 191, 200, 201.

343. Хёйзинга И. Осень средневековья. М. 1988.

344. Хёйзинга И. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М. 1992.

345. Ходасевич В. Есенин // Сергей Есенин в стихах и жизни. Воспоминания современников. С. 188-206.

346. Хоппе З.В. Художественное своеобразие философской прозы В.Астафьева//Поэтика русской советской прозы. Уфа. 1987. С. 76-84.

347. Хоскинг Дж.: Hosking G. Beyond Socialist Realism. Soviet Fiction since "Ivan Denisovich" L.- Toronto - Sidney - N.Y. 1980.

348. Хоскинг Дж.: Hosking G. The Russian peasant rediscovered "Village prose" of the 60's // "Slavic rev." Seattle, 1973, vol. 32, № 4.

349. Христианство и русская литература. Сб. статей / Под ред. В.А.Котельникова. СПб. 1994.

350. Цивьян Т.В. Дом в фольклорной модели мира // Ученые записки Тартуского гос. ун-та. Вып. 464. Труды по знаковым системам. Т. X. Семиотика культуры. Тарту. 1978. С. 72.

351. Цурганова Е.А. Современный роман и особенности литературы второй половины XX века // Современный роман. Опыт исследования. М. 1990. С. 3-25.

352. Чалмаев В.А. Обновление перспективы. (Реализм современной русской литературы). М. 1978.

353. Чалмаев В.А. Воздушная воздвиглась арка // Вопросы литературы. 1985. №6.

354. Чалмаев В.А. На войне остаться человеком. Фронтовые страницы русской прозы 60-90-х годов. М. 2000.

355. Чекунова Т.А. Нравственный мир героев Астафьева. М. 1983. 390.Чубукова Н.В. Творчество В. Астафьева и стилевые искания прозы 6070-х годов // Автореф. дисс.канд.филол.наук. Л. 1984.

356. Шайтанов И. Реакция на перемены (точка зрения автора и героя в литературе о деревне) // Вопросы литературы. 1981. № 5. С. 30-45.

357. Шейдман Н.Н. : Sheidman N.N. Soviet Literature in the 1980's: Decade of Transition. Toronto-Buffalo-L. 1989.

358. Штокман И. Черное зеркало // Москва. 1993. № 4.

359. Шукшин В.М. Собр. соч.: В 3-х т. М. 1985.

360. Шукшин В.М. Собр. соч.: В 6-ти т. М. 1998.

361. Шукшин В.М. До третьих петухов: Повести. Рассказы. М. 1999.

362. Эпштейн М. После будущего ( о новом сознании в литературе) // Знамя. 1991. № 1. С.207-211.

363. Якобсон P.O. Работы по поэтике. М. 1987.

364. Яновский Н.Н. Виктор Астафьев: Очерк творчества. М. 1982.

365. Яновский Н.Н. Писатели Сибири. М.1988.