автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.22
диссертация на тему: Экспрессивные синтаксические конструкции в марийском языке

Полный текст автореферата диссертации по теме "Экспрессивные синтаксические конструкции в марийском языке"

На правах рукописи

АБУКАЕВА Любовь Алексеевна

ег:

ЭКСПРЕССИВНЫЕ СИНТАКСИЧЕСКИЕ КОНСТРУКЦИИ В МАРИЙСКОМ ЯЗЫКЕ

10. 02. 22 - Языки народов зарубежных стран Европы, Азии, Африки, аборигенов Америки и Австралии (финно-угорские и самодийские языки)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Йошкар-Ола — 2005

Работа выполнена в Марийском государственном университете.

Научный консультант - доктор филологических наук, профессор

Андуганов Юрий Владимирович

Официальные оппоненты — доктор филологических наук, профессор

Куклин Анатолий Николаевич

- доктор филологических наук, профессор Поляков Осип Егорович

- доктор филологических наук, профессор Арсланов Леонид Шайсултанович

Ведущая организация - ГУ «Научно-исследовательский институт гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия»

Защита состоится /б декабря 2005 г. в /з часов на заседании диссертационного совета Д 212.116.01 по присуждению ученой степени доктора филологических наук в ГОУ ВПО «Марийский государственный университет» по адресу: 424001, г. Йошкар-Ола, ул. Пушкина, 30.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Марийского государственного университета.

Автореферат разослан «3 » ноября 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета Д 212.116.01 кандидат филологических наук,

доцент 1 __Г. Н. Валитов

/

В современной лингвистике особую значимость и новое освещение получают вопросы, касающиеся экспрессивных возможностей языка. Этим обусловлена актуальность работы, которая продиктована необходимостью исследования способности языковых средств к выражению эмоциональных, волевых, прагматических и когнитивных интенций человека, в частности изучения специальных синтаксических конструкций, выражающих широкий спектр субъективно-модальных значений.

В финно-угроведении среди исследований теоретического характера и работ, посвященных анализу способов выражения модальных значений, следует обозначить труды таких ученых, как С. Киуру, А. Флинт, Э. Фюлет-Санто, В. Ули-Ваккури, X. Кангасниеми, X. Бар-тенс. Внимание исследователей сосредоточено на словах (главным образом глаголах) и выражениях, а также глагольных формах, имеющих модальное значение в финском, венгерском и марийском языках.

Вопросы, связанные с категорией объективной и субъективной модальности, затрагиваются финно-угроведами при изучении различных грамматических категорий. Среди работ такого плана особо отмечены исследования В. И. Алатырева, М. И. Зайцевой, В. К. Кельмакова, А. П. Феоктистова, А. Д. Каксина, П. М. Зайкова, Е. А. Цыпанова, Н. Г. Зайцевой Э. А. Санто, А. Д. Артемовой, Р. А. Микушева, Ф. П. Маркова, И. В. Тараканова, Г. В. Жегалиной.

Способы выражения модальных значений средствами синтаксиса анализируются в работах таких исследователей, как А. И. Малых, Л. Хартунг, Т. И. Прокушева, Э. Ууспыльд, Н. Б. Кошкарева, Н. И. Ру-занкин, М. И. Черемисина и В. Н. Соловар, Р. А. Алешкина.

Одной из малоразработанных проблем марийского языкознания является проблема экспрессивной функции языковых единиц разного уровня. Специальных работ, посвященных исследованию экспрессивных средств на синтаксическом уровне, в марийской лингвистической науке нет. Экспрессивное, эмоционально-оценочное значение языковых единиц на фонетическом, лексическом, словообразовательном, морфологическом уровнях также специально не изучено, хотя имеются отдельные основополагающие работы по некоторым аспектам, в которых анализируются выразительные возможности языковых единиц разного уровня. Можно обнаружить ряд ценных замечаний по рассматриваемой теме в трудах исследователей марийского языка, посвященных самым разным проблемам.

,,. > Впервые на одну из важных особенностей проявления экспрессивности на лексическом уровне обратил внимание В. М. Васильев. В статье «Идиомы, иносказательные изречения, слова-пережитки в марийском языке» он наряду с переносным значением слов отмечает

также «выражения, связанные с временной сменой их значений на какие-либо другие», и указывает, что «безошибочное понимание их возможно только в контексте или при помощи специального анализа» (Васильев 1948, с. 113). В качестве примеров он приводит некоторые экспрессивные высказывания.

Стилистические возможности слов, различная эмоциональная окраска их значений стали объектом исследования Д. Е. Казанцева и Г. С. Патрушева. В этой связи следует назвать их работу «Современный марийский язык. Лексикология» (1972).

Отличие сложных слов от словосочетаний, разновидности сложных слов, а также выразительные возможности сложных слов рассматриваются в работе Ю. В. Андуганова «Мут але мут сочетаний?» (1985).

Ценные замечания относительно экспрессивного потенциала синонимов, омонимов и паронимов содержатся в статье А. Н. Куклина «Паронимия марийского языка» (2005).

Определенные достижения в изучении проблем субъективной модальности были сделаны исследователями грамматики марийского языка при изучении вопросов, связанных с категорией объективной модальности и глагольной категории наклонения. Это труды Б. А. Серебренникова, В. М. Васильева, Н. Т. Пенгитова, И. С. Галкина, Л. П. Васи-ковой, 3. В. Учаева, Ф. И. Гордеева, Г. И. Лаврентьева, Г. М. Тужарова, Н. И. Исанбаева.

В марийской лингвистической науке к настоящему времени достаточно полно исследованы основные единицы нейтрального синтаксиса, их строение, семантика и функции. Это конструкции, построенные по свободным структурным схемам. Однако при этом неизученным остается синтаксис экспрессивных конструкций.

Целью работы является исследование системы ЭСК марийского литературного языка, в рамках которой ставятся и решаются следующие задачи: 1) выявить список синтаксических конструкций, передающих субъективно-модальные значения; 2) установить особенности их структурной организации; 3) изучить спектр субъективно-модальных значений, передаваемых структурами экспрессивного синтаксиса; 4) определить особенности функционирования таких построений; 5) рассмотреть специфику взаимодействия ЭСК как внутри системы, так и особенности их отношения к конструкциям нейтрального синтаксиса, а также экспрессивным средствам других уровней языка.

Эмпирическую базу исследования составили материалы, извлеченные из письменных источников - текстов марийской художественной прозы, поэзии, беллетристики, драматургии, публицистики, опубликованные фольклорные тексты, а также записи устной речи,

произведенные автором. База данных ЭСК включает более 4 ООО единиц.

Иллюстративный материал из письменных источников представлен в основном в неизменном виде, однако в некоторых случаях изменено пунктуационное оформление фразеологизированных структур, что нашло комментирование и объяснение в работе.

Научная новизна диссертации. Работа является первым специальным исследованием системы экспрессивных синтаксических конструкций марийского языка.

Впервые разработана и применена методика выявления и описания СФ как образований, специально приспособленных для выражения широкого спектра субъективно-модальных значений.

В диссертации впервые предложены семантическая и структурная классификации фразеологизированных структур; выявлено, что фразеологизированные конструкции организуются на основе таких постоянных компонентов, как местоимения и местоименные наречия, послелоги, частицы, союзы; установлено, что СФ находятся в отношениях синтаксической синонимии и омонимии с единицами нейтрального синтаксиса.

В работе исследованы ЭСК, формирующиеся на основе модификаций свободных структурных схем, сегментированные конструкции; установлен характер отношений конструкций экспрессивного синтаксиса внутри системы и отношение ЭСК к структурам нейтрального синтаксиса.

Методы исследования. Специфика объекта исследования и характер проблемы определили в качестве основного методологического подхода системный. На эмпирическом уровне исследований применялись такие методы, как лингвистическое описание и статистическая группировка фактов. Теоретические выкладки производились посредством таких методов, как гипотеза, аналогия, индукция и дедукция. Дисциплинарная методология включала трансформационный и компонентный анализ, посредством которых выявлялось типовое значение и функции анализируемых конструкций. Метод синтаксического моделирования нашел применение при конструировании синтаксических моделей ЭСК. Синтаксические модели фразеологизированных предложений представлены в терминах морфологических форм слов. При определении продуктивности и функционально-стилевой закрепленности ЭСК применялся количественный метод. Экспериментальный метод нашел применение при оценке степени экспрессивности исследуемых синтаксических конструкций.

Теоретическая значимость работы определяется тем, что ее результаты могут найти применение при исследовании экспрессивных

возможностей синтаксиса различных языков. Экспрессивные синтаксические конструкции рассмотрены как система (подсистема) выражения субъективно-модальных значений, которая в свою очередь является частью синтаксической системы. Это позволяет представить языковую систему в ее целостности и взаимосвязи ее элементов.

Рассмотренный материал позволяет сделать обобщения, выходящие за рамки лингвистики, а именно выводы, которые могут быть применены в исследованиях по прагматике, народной риторике, этике и эстетике.

Практическая значимость диссертации заключается в том, что ее результаты применимы при описании системы экспрессивного синтаксиса финно-угорских языков, а также в теории и практике создания эффективной методики формирования и распознавания коммуникативно значимой компетенции, связанной с выражением эмоционального отношения к предмету и адресату речи.

Теоретические выводы и анализируемые материалы могут быть использованы при чтении лекционных курсов и проведении практических занятий по синтаксису и морфологии современного марийского языка, стилистике марийского языка, а также при проведении спецкурсов по лингвистическому анализу текста.

Материал представляется важным для практического курса марийского языка как иностранного, особенно на продвинутом этапе обучения.

Работа может найти применение при сопоставительных исследованиях синтаксиса марийского языка и синтаксиса финно-угорских и русского языков.

Отдельные теоретические положения и практические рекомендации применимы в практике перевода художественных текстов с марийского языка на русский и с русского на марийский.

Па защиту выносятся следующие положения:

1. Синтаксическая система современного марийского языка располагает широким кругом специальных конструкций, выражающих целый ряд субъективно-модальных значений. Такие синтаксические конструкции организуются в синтаксико-стилистическую микросистему, в которую в качестве элементов входят конструкции, специально приспособленные для передачи субъективно-модальных значений, имеющие собственные структурные схемы (первичные модели, которые образуют синтаксические фразеологизмы), и конструкции, представляющие собой модификации основных структурных схем предложений (вторичные модели, модификаты), обладающие экспрессивными значениями.

2. Системный характер рассматриваемых конструкций вытекает из их взаимосвязи и взаимообусловленности как элементов,

организованных в более сложное целостное единство. ЭСК семантически смыкаются с предложениями нейтрального синтаксиса, построенными по свободным структурным схемам, что обеспечивает целостность и единство синтаксической системы современного марийского языка.

3. Структуры экспрессивного синтаксиса являются четко оформленными и моделируемыми. Реализации основных синтаксических моделей экспрессивных конструкций отличаются устойчивостью, а, следовательно, их количество является исчислимым.

4. Особенности структурной организации фразеологизирован-ных конструкций не вписываются в рамки закономерностей регулярных синтаксических связей. Идиоматический характер связи, частичная или полная утрата лексических и грамматических значений опорных компонентов определяют особенности структурной организации СФ. В качестве постоянных (опорных) компонентов в марийском языке функционируют местоименные слова, послелоги, союзы и частицы. СФ характеризуются воспроизводимостью модели, постоянством состава опорных элементов, закрепленным порядком следования компонентов, незначительной распространенностью или отсутствием распространителей.

5. С помощью конструкций экспрессивного синтаксиса говорящий / пишущий выражает свое отношение к содержанию сообщения и к адресату. Посредством ЭСК в марийском языке выражаются следующие субъективно-модальные значения: оценки; превосходства; согласия, принятия; несогласия, непринятия, отрицания; разнообразия, множественности, распространенности, преобладания; единственности, исключительности; акцентирования, выделения; логической обусловленности и обстоятельственной характеристики; необходимости, целесообразности; ненужности, невозможности, нецелесообразности.

6. СФ являются своеобразными сигналами экспрессивности и эмоциональности, созданными для передачи содержания более емкого по сравнению с содержанием предложений нейтрального синтаксиса. Они образуют ядро ЭСК. С предложениями, построенными по свободным структурным схемам, СФ находятся в отношениях синтаксической синонимии и омонимии.

7. Значительным экспрессивным потенциалом обладают предложения с позиционно-лексическим и конструктивным повтором; синтаксически незавершенные конструкции. Сегментированные, антиципированные и парцеллированные конструкции; конструкции с многосою-зием находятся на периферии системы ЭСК.

8. Конвергированное употребление средств экспрессивного синтаксиса и других уровней языка обеспечивает высокую экспрессивность как устной, так и письменной речи.

Основные положения и результаты исследования нашли апробацию на следующих научных форумах: II Вавиловские чтения. Диалог наук на рубеже XX-XXI веков и проблемы современного общественного развития. Постоянно действующая всероссийская междисциплинарная научная конференция (Йошкар-Ола, 1997); Пути и способы совершенствования и развития финно-угорских литературных языков: III Международный симпозиум (Ижевск, 1998); III Вавиловские чтения. Постоянно действующая Всероссийская научная конференция: Диалог наук на рубеже XX-XXI веков и проблемы современного общественного развития (Йошкар-Ола, 1999); II Всероссийская научная конференция финно-угроведов «Финно-угристика на пороге Ш тысячелетия» (Саранск, 2000); Международная научная конференция финно-угроведов «Актуальные проблемы финно-угорской филологии», посвященная 70-летнему юбилею видного финно-угроведа, профессора И. С. Галкина (Йошкар-Ола, 2000); Первая выездная академическая школа для молодых лингвистов-преподавателей вузов РФ (Казань, 2001); Бо-дуэновские чтения. Бодуэн де Куртенэ и современная лингвистика. Международная научная конференция (Казань, 2001); Межрегиональная научная конференция, посвященная 70-летию со дня рождения Л. П. Грузова «Актуальные проблемы межкультурных и межъязыковых контактов» (Йошкар-Ола, 2001); VIII Республиканская научно-практическая конференция «Марийское краеведение: опыт и перспективы его использования в школе» (Йошкар-Ола, 2002); Сопоставительная филология и полилингвизм. Всероссийская научно-практическая конференция (Казань, 2002); Всероссийская междисциплинарная научная конференция VI Вавиловские чтения «Россия и мировое сообщество в поисках новых форм стабильности» (Йошкар-Ола, 2002); Региональная научно-практическая конференция по филологическим и культурологическим проблемам. Вторые Ашмаринские чтения (Чебоксары, 2003 г.); Региональная научно-практическая конференция «Язык и литература в поликультурном пространстве» (Бирск, 2003); Глобализация и проблемы национальной безопасности России. Постоянно действующая всероссийская междисциплинарная научная конференция (Йошкар-Ола,

2003); Всероссийская научно-практическая! конференция «Вторые Фло-ровские чтения» (Глазов, 2004); Региональная научно-практическая конференция, посвященная 90-летию со дня рождения профессора Н. Т. Пенгитова «Актуальные проблемы межкультурных и межъязыковых контактов (Йошкар-Ола, 2004); Региональная научно-практическая конференция «Актуальные проблемы финно-угроведения» (Бирск,

2004); Фундаментальные и прикладные исследования в системе образования. II Международная научно-практическая конференция. (Тамбов, 2004); VI Вавиловские чтения. Мировоззрение современного общества

в фокусе научного знания и практики. Постоянно действующая всероссийская междисциплинарная научная конференция с международным участием (Йошкар-Ола, 2004), X Международный конгресс финно-угроведов (Йошкар-Ола, 2005).

Общий объем опубликованных работ по теме диссертации - 22,3 печатных листа.

Структура и объем диссертации. Реферируемая работа состоит из введения, 7 глав, заключения, списка использованной литературы и источников, списка сокращений, 12 приложений. В текст диссертации включены 6 схем (рисунков) и таблица. Общий объем диссертации — 320 страниц компьютерного набора, приложения занимают 27 страниц работы. Количество использованных источников - 87, список цитируемой литературы состоит из 225 наименований.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Введение состоит из двух разделов. В первом - дается общая характеристика диссертации, определяется ее актуальность, формулируются цели и задачи, обосновываются теоретическая и практическая значимость, методы исследования, формулируются основные положения, выносимые на защиту. Во втором разделе освещается история изучения вопроса в марийском и финно-угорском языкознании. На основе обзора научной литературы делается вывод о том, что исследователи в основном изучали лексические и морфологические способы выражения субъективно-модальных значений.

Впервые задачу исследования предложений, построенных по фразеологизированным структурным схемам, в марийском языкознании поставила Л. П. Васикова. По ее справедливому мнению, «фразеологи-зированные предложения - структуры, в которых компоненты структурной схемы предложения соединяются с распространителями схемы и образуют синтаксически неразложимое сочетание»1. Она отмечает: «Без составления более или менее полного списка (что является делом нелегким: фразеологизированные предложения находятся на стыке синтаксиса и фразеологии) трудно систематизировать схемы подобных предложений»2.

Работ, посвященных синтаксическим способам передачи значений субъективной модальности, насчитывается единицы. Именно поэтому назрела необходимость в исследовании, посвященном системе синтаксических конструкций с экспрессивными значениями:

1 Васикова Л. П. Сложные предложения à современном марийском литературном языке. Ч. 1. Структурные схемы предложений. Сложносочиненные предложения / Л. П. Васикова. - Йошкар-Ола, 1982. -С. 30.

1 Там же.

в разработке методики выявления и описания таких образований в семантическом, структурном и функциональном аспектах, определении их места в синтаксисе,

Г л а в а 1 «Категории субъективной модальности и экспрессивности» посвящена определению соотношения категорий субъективной модальности и синтаксической экспрессивности; выявлению типологии субъективно-модальных значений, микрокомпонентов экспрессивности, репертуара экспрессивных синтаксических конструкций.

Обзор основных концепций современной лингвистики о категории экспрессивности позволяет сделать следующие обобщения: 1) экспрессивность отождествляется с эмоциональностью; 2) эмоциональность рассматривается как компонент экспрессивности; 3) категории экспрессивности и эмоциональности трактуются как пересекающиеся; 4) наряду с эмоциональностью в качестве составляющих экспрессивности выделяются оценочность, интенсивность, образность; 5) узкое толкование экспрессивности как семантической категории, связанной с понятием интенсивности, позволяет говорить об экспрессивности увеличительной (собственно экспрессивность), образной, эмоциональной, оценочной.

Категория экспрессивности рассматривается как составляющая категории субъективной модальности.

В качестве обязательных составляющих категории экспрессивности в данной работе рассматриваются эмотивность, оценочность и интенсивность. При этом под оценочностью понимается такое отношение говорящего к предмету речи, которое выражается в характеристике предмета, признака, действия как положительного, отрицательного или соответствующего норме, принятым представлениям. Эмотивность определяется как способность языковой (в нашем случае синтаксической) единицы к выражению разнообразных эмоциональных реакций. С понятием интенсивность связывается прежде всего понятие усилительность. В значении ЭСК эти компоненты могут находить различные варианты комбинирования.

Под термином экспрессивная синтаксическая конструкция в диссертации рассматриваются структуры, отражающие эмоциональные реакции и волевые усилия говорящего (пишущего), усиливающие оценочность и выразительность высказывания, способные подчеркивать, акцентировать мысль в силу их противопоставленности структурам нейтрального синтаксиса.

Последовательно различая речевую и языковую экспрессию, в данном исследовании мы в качестве экспрессивных синтаксических конструкций рассматриваем такие структуры, которые обладают ингерентной (узуальной) экспрессией.

Рассматриваемые структуры обладают собственными схемами конструктивной организации и являются элементами системы ЭСК. Она характеризуется как открытая, целостная и органичная система (подсистема).

В качестве основания для выделения элементов системы в данной работе принято наличие в содержании синтаксической конструкции субъективно-модального компонента. Исходя из этого в качестве элементов системы экспрессивных синтаксических конструкций марийского языка рассматриваются предложения, организованные по фразеологизированным структурным схемам и модификации свободных структурных схем предложений.

Подавляющее большинство СФ характеризуются высокой экспрессивностью и выше средней экспрессивностью. Из модификатов сильная экспрессия выделена у конструкций с позиционно-лексическим повтором. Большая часть модификатов характеризуются слабо выраженной экспрессивностью.

Таким образом, синтаксическая система может рассматриваться как состоящая из подсистемы нейтральных и экспрессивных синтаксических конструкций.

Г л а в а 2 «Синтаксические фразеологизмы в марийском языке. Структура синтаксических фразеологизмов» состоит из двух разделов. Первый раздел посвящен описанию особенностей структурной организации фразеологизированных конструкций.

Из существующего многообразия терминологических обозначений предложений, организованных по фразеологизированным структурным схемам (застывшая конструкция (Шведова 1958); шаблонная фраза, синтаксический фразеологизм (Шведова 1958, РГ 1980, Величко 1996), фразеосхема (Шмелев 1958, Меликян 2001 а, б), предложение, построенное по жесткой схеме (Белошапкова 1967), застывший синтаксический оборот (Кручинина 1968), связанная синтаксическая конструкция (Шмелев 1960), синтаксический идиоматизм (Шведова 2003)), выбран термин синтаксические фразеологизмы как наиболее точно отражающий сущность данной лингвистической единицы. Термин «шаблонная фраза» ассоциируется с клише, стандартизованными фразами, которые являются принадлежностью официально-делового стиля. Термины «застывший синтаксический оборот», «застывшая конструкция» так же не в полной мере отражают грамматическую природу рассматриваемых конструкций, так как «застывшей», фразеологизированной, является сама модель. Термином «фразеосхема или фразеологизированная схема» логично обозначить синтаксические модели (структурные схемы, отвлеченные образцы), по которым строятся такие предложения,

противопоставляя их предложениям, построенным по свободным структурным схемам.

СФ могут быть соотнесены с лексическими фразеологизмами, поскольку «подуровень синтаксической фразеологии представляет собой, с одной стороны, явление, производное от синтаксического яруса (т.е. в этом смысле явление более высокого порядка), с другой — выступает в качестве связующего звена между уровнем лексическим и далее подуровнем лексической фразеологии с уровнем синтаксическим»1. Как известно, лексические фразеологизмы имеют ряд особенностей, среди которых наиболее важными являются следующие: 1) семантическая неделимость; 2) постоянство состава; 3) воспроизводимость; 4) непроницаемость структуры; 5) устойчивость грамматической формы; 6) обычно строго закрепленный порядок слов.

Все эти признаки в той или иной степени обнаруживаются и у СФ. Рассмотрим СФ, построенные по модели "сущ. в им. п. / мест, в им. п. / прил. в им. п. + (тудо / тиде) + сущ. в им. п. / мест, в им. п. / прил. в им. п. (+-ак)м, обладающие значением оценки как соответствия норме. Как и в других фразеологизированных структурах, вся модель в совокупности своих постоянных и свободных компонентов выражает значение соответствия предмета принятым представлениям, норме, например: Рвезе — рвезак, техникылан шуман, машинам суретлен (Алексеев) 'Мальчик есть мальчик, технику любит, машину нарисовал'; «Мыйым кугызай ужата гын, сайрак ыле, — манеш. — Ала мыланна йудланат кодаги логалеш. Кугурак — кугуракак, йоча гай огыл» (Волков) '«Если бы меня проводил дядя, было бы лучше, - говорит. -Может, нам придется остаться на ночь. Старший есть старший (букв. 'Старший старший же'), не то что ребенок»'.

Постоянство состава обеспечивается компонентами, на которых базируется модель СФ. Эти компоненты так и называются — постоянные (в другой терминологии - опорные). Так, в СФ со значением множественности, распространенности, разнообразия, преобладания, построенных по модели "вопр. мест. / вопр. мест. нар. + гына + уке / отриц. форма глаг.", в роли опорных компонентов выступают вопросительные местоимения или местоименные наречия и частица гына 'только'. По указанной модели формируются многочисленные фразеологизиро-ванные структуры, семантика которых может быть конкретизирована как значение множественности, распространенности, преобладания предметов, лиц, признаков и т.д. Ср.: Э-з, тыгай ончалтыш тыман-мешке мом гына шижтарен ок шукто гын? (Шабдар Осып) 'Э-э, такой взгляд в мгновение ока о чем только не скажет?'; А шоНго-шамыч мом

1 Меликян В. Ю. Очерки по синтаксису нечленимого предложения : учеб. пособие / В. Ю. Меликян. - Ростов н / Д.: Изд-во Ростов, гос. пед. ун-та, 2001. - С. 12.

гына шопен огыт лук, брат в еле (Орай) 'А старики чего только не выдумают, диву даешься'; Могай гына пашам ыштен огыл! Оролат лийын, урем уштшат... (Алексеев) 'Какую только работу не выполнял! И сторожем был, и дворником...'

При употреблении фразеологизированной конструкции говорящий или пишущий воспроизводит модель СФ, в отличие от лексических фразеологизмов, воспроизводимых целиком в неизменном виде, если не учитывать вариативность некоторых компонентов лексического фразеологизма. Например, говоря о человеке, обладающем способностями изъясняться хорошо, красиво, выразительно, мы говорим Тудо лывырге йылман 'У него подвешенный язык'. При этом полностью воспроизводится фразеологизм лывырге йылме 'подвешенный язык'. Ср.: кучыкуш 'короткий ум', кужу йылме 'длинный язык' и т. п.

Модели СФ отличаются устойчивостью. В качестве показателя устойчивости и фразеологичности таких структур В. Ю. Меликян называет «использование вопросительной структуры для выражения утвердительного или отрицательного содержания, применение морфологических форм в переносном значении (явление грамматической транспозиции), изменение нейтрального словопорядка в предложении»1. В пользу устойчивости моделей можно привести также тот факт, что число постоянных и даже факультативных компонентов СФ строго ограничено. Некоторые модели СФ не допускают наличия распространителей опорных компонентов схемы.

При определении особенностей структурной организации СФ учитывались такие факторы, как постоянство состава, воспроизводимость, устойчивость и вариативность модели, факультативность компонентов структурной схемы.

В зависимости от морфологической природы постоянных компонентов фразеологизированные конструкции в марийском языке делятся на 4 типа: 1) СФ с местоименными постоянными компонентами — местоимениями и местоименными наречиями; 2) СФ с союзами; 3) СФ с послелогами; 4) СФ с частицами.

Моделей СФ с местоименными постоянными компонентами — местоимениями и местоименными наречиями - выявлено 10. В их составе рассмотрены следующие.

1. «Вопр. мест.-вопр. мест. / вопр. мест, нар.-вопр. мест, нар., а / но + сущ. / мест. / нар.»: Кб деч, ко деч, но мый тый дечет тидым вучен омыл (Горохов) 'От кого от кого, но я от тебя этого не ожидала'; Кбм-кбм, а Йогорым сайын палем (Абукаев-Эмгак)

1 Меликян В. Ю. Об основных типах нечленимых предложений в русском языке / В. Ю. Меликян // Филологические науки. - 2001. - № 6. - С. 86.

'Кого-кого, а Егора хорошо знаю'. Эта модель СФ имеет 12 структурных вариантов.

2. "Вопр. мест. / вопр. мест. нар. + гына + уке / отриц. форма глаг.": Ком гына от уж. Мом гына от кол (Алексеев) 'Кого только не увидишь, чего только не услышишь'; Кушан гына айдемым кольтам огеш авыре: кориеш, сурт коклаш, коНгавалап (Юксерн) 'Где только смерть не настигает человека: в дороге, дома, на печке'. У СФ обозначенной выше модели 12 вариантов.

3. "Кушко + сущ. в дат. п. / мест, в дат. п. + инф.". Постоянный компонент СФ обозначенной модели — местоименное наречие кушко 'куда'. Свободный компонент - инфинитивная форма глагола. В качестве вариативных компонентов выступает имя существительное или местоимение в дательном падеже с субъектным значением. Если инфинитив или словоформа с субъектным значением понятны из контекста, то они могут опускаться, ср.: Арам нуно мемнан дене учашат. Кушко нунылан... (Арбан) 'Зря они с нами спорят' и Кушко нунылан мемнан дене учашаш 'Куда им с нами спорить'. Эта структурная схема СФ реализуется в 2 вариантах.

4. "Ко / мо + глаг. + (гын), (тиде)...": Мо мыланем келшен гын — тиде тунеммаш (Герасимов) 'Что мне нравилось — так это учеба'. За счет наличия или отсутствия факультативных компонентов структурная схема находит реализацию в 3 вариантах. Эта модель СФ является малопродуктивной.

5. "Мо дене / мо шот дене + сущ. в им. п. + огыл": Мо дене рай огыл? (Алексеев) 'Чем не рай?'. Свободный компонент схемы — имя существительное в именительном падеже - имеет следующее категориальное ограничение: в роли наполнителя структурной схемы может употребляться только нарицательное имя существительное. Данная модель фразеологизированных конструкций имеет 2 структурных варианта.

6. "Могай + (тушто / тылат) + сущ. / прил. / мест. / нар. / глаг. + (да мойн / да монь / мойн)": — Изиракулам да...— удырла чеверген, манеги Петю. — Могай тушто изи? Латшым ийым темышыч... (Артамонов) '— Маловат я еще, — покраснев, как девушка, говорит Петя. — Какое там маловат? Семнадцать лет тебе исполнилось'.

Наиболее употребительными в роли свободного компонента схемы являются нарицательные имена существительные: — Кастене клу-быъи кошт am мо? — Могай клуб! Кочкам am — малаш (Майоров) '— По вечерам в клуб ходишь? — Какой клуб! Поужинаю - и спать'.

Основная модель СФ рассматриваемой структуры имеет 26 вариантов, которые реализуются за счет наличия или отсутствия

факультативных компонентов, а также за счет варьирования структурных элементов схемы.

7. "Кузе + инф. + огыл": Тыланет кузе полшаш огыл (Рыбаков) 'Тебе как не помочь'. СФ рассматриваемой модели указывают на такое действие, которое трактуется как необходимое, обязательное. У фразео-логизированных конструкций данного отвлеченного образца варианты отсутствуют.

8. "Молан / мом / кузе / кунам / кушко + отриц. форма глаг.":

Тек кастене авашт ньогарыштым вурсен-вурсен мушкыт. Мом от муш — рвезын вуйыштыжо пуракым чывыштеы налашат лиеш (Шаб-дар Осып) 'Пусть вечером матери, ругая, моют своих мальчишек. Как не станешь мыть (букв. 'Чего не будешь мыть') — у мальчишек с головы пыль можно убирать щепотками'. В марийском языке функционирует 5 структурных вариантов СФ данной модели.

9. "(А) молан / мо + инф. + огыл": Молан миен толаш огыл, вет ятыр пароход ынде 1/по гыч Москвашке шумеш коштеги (Асаев) 'Почему не съездить, ведь теперь много пароходов от Уфы до Москвы ходит'. Малораспространенными являются предложения, в которых вместо наречия молан 'почему' выступает местоимение мо 'что': А мо тудлап служитлаш огыл: ондак писарь, вара дивизий командиры» ор-динарецше лийын, манеш (Алексеев) 'А чего ему не служить: сначала писарем, потом ординарцем командира дивизии был, говорят'.

За счет варьирования постоянных компонентов и наличия факультативного элемента схемы данные СФ реализуются в 4 вариантах.

В рассмотренных конструкциях вопросительные местоимения и местоименные наречия полностью утрачивают свою местоименную грамматическую природу. Предложения, вопросительные по форме, служат для выражения субъективно-модального значения.

10. "(Чыла) + сущ. в дат. п. + сущ. в им. п.": А семык пайремже — чыла пайремлан пайрем (Илибаева) 'А семик - всем праздникам

праздник'. Эта модель СФ существует в 2 вариантах.

Структура СФ с постоянными союзными компонентами организуется следующими сочинительными союзами: а, но, да (в значении союза но). Эти союзы в большинстве случаев в состав СФ входят как вариативные компоненты. Такова следующая модель: "сущ. / прил. / числ. / мест. / глаг. / нар. + суф. -ше / -шо / -шо / -же / -жо / -жб + (ту-до) + сущ. / прил. / числ. / мест. / глаг. / нар., а / но / да...": Эксперимент тудо эксперимент лийже, но ватым палаш молан тыгай кугу оксам тулыман? (Рыбаков) 'Эксперимент он пусть будет экспериментом, но вот, чтобы жениться, зачем такие большие деньги платить?'; Иктыже икте да, пала, мый тудым, изим, изипек пылышым

путырен тупыктем (Галютин) 'Один-то один, да знает, я его, маленького, с малых лет, за уши дергая, воспитываю'.

Специфика структурной организации СФ указанной модели заключается в том, что лексический состав схемы могут организовать слова всех знаменательных частей речи. Структура двучастная. В первую часть входят повторяющиеся слова знаменательных частей речи, указанных в модели. Между повторяющимися структурными элементами может располагаться факультативный компонент - частица тудо, которой в русском языке соответствует частица -то. Вторая часть СФ, которая следует за одним из указанных союзов, строится по свободной структурной схеме. Для СФ вышеназванной модели характерно значительное позиционное разделение частей: Шижаш — шижыпа. «Ой, чопем коргита!» манмым шагал колыяна мо?.. А кунам шкенан чонна коргита? Вуй огыл, шумат огыл, а чон коршта... Шижына, а вот ужат нур алтын огыл, очыни (Васильев) 'Чувствовать чувствуем. Разве мало слышим, как говорят: «Ой, душа болит»?.. А когда своя душа болит? Не голова и не сердце, а душа болит... Чувствуем, а вот увидеть не суждено, видно'.

Большое количество вариативных и факультативных компонентов обеспечивает функционирование 36 вариантов рассматриваемой модели; такое количество структурных вариантов является максимальным для СФ в марийском языке.

СФ с послелогами организуются по следующим структурным схемам.

1. "Сущ. в им. п. + сущ. в им. п. + дене / шот дене / семын, (а / но / да)...": Увер-увер шот дене, конеише. Аумбакыже кузелийман? (Ямбаршев) 'Известие известием, конечно. А дальше как быть?' СФ

указанной модели находятся в отношениях синтаксической омонимии с предложениями нейтрального синтаксиса типа Ум - уги дене, шум — шум дене. Нуно йыгыр улыт (Осмин) 'Рассудок с рассудком, сердце с сердцем, они пара'. Вариативные и факультативные компоненты модели обеспечивают функционирование 9 вариантов СФ рассматриваемого типа.

2. "Сущ. в им. п. + деч(ат) + сущ. в им. п.": Иван Микипырычын илыги суретше — пример деч пример (Микишкин) 'Жизнь Ивана Никифоровича — пример из примеров'.

СФ данного отвлеченного образца" имеют 2 варианта речевой реализации.

3. "Сущ. в им. п. + сущ. в им. п. + гаяк / семын(ак)": Ег£ - еН семынак: моторат огыл, удат огыл (Васильев) 'Человек как человек: и не красивый, и не плохой'.

Порядок следования компонентов СФ не является твердым: послелог может занимать позицию между повторяющимися именами существительными: Урем гаяк урем 'Улица как улица'. Однако такой порядок элементов СФ непродуктивный. За счет послеложных вариативных компонентов модель имеет 3 структурных варианта.

Фразеологизированные конструкции с частицами наиболее продуктивны и «особенно богаты модально-экспрессивными значениями»1.

1. "Сущ. в им. п. / мест, в им. п. / прил. в им. п. + (тудо / тиде) + сущ. в им. п. / мест, в им. п. / прил. в им. п. + (-ак)": Эх-хе, пире — пирак, эре чодыраш онча, маныт (Шабдар Осып) 'Эх-хе, волк есть волк, все время в лес смотрит, говорят'; [Соня:] Молан мыланна уш-калже? Тракторист-влаклан шбр-торыкым колхоз пуас. [Кузьма:] Шкендын — шкендынак (Волков) '[Соня:] Зачем нам корова? Ведь трактористам молоко в колхозе выдают. [Кузьма:] Свое есть свое (букв, 'свое свое же')'.

В роли свободного компонента рассматриваемых СФ могут употребляться собственные имена существительные: Авышыжат Авышак вет. Ей курымжылан эше порык талгыдым палын пуртен веле, нала-ишт ячаш туЯалын (Орай) 'Авыш и есть Авыш. Человек раз в жизни только что купил жеребца, он уже перекупить хочет'. СФ этой модели реализуются в 6 вариантах.

2. "Сущ. / мест. + да + глаг.": Хаким да марла ок мошто? (Асаев) 'Хаким да по-марийски не знает?'; Тый да от йдндаре! (Волков) 'Ты да не приспособишь!' У СФ данной модели 2 варианта.

3. "Сущ. в дат. п. / мест, в дат п. + инф. / сущ. в им. п. + веле / гына + (лийже)": Тыланда кушташ-мураш гына лийже (Артамонов) 'Вам бы только плясать-петь'. Особенности функционирования вариативных и факультативных компонентов определяют наличие 16 вариантов рассмотренной модели.

4. "Вот / теве (тиде) + сущ. в им. п.!": Вот тиде дисциплина. Мемнан семын (Эсеней) 'Вот это дисциплина. По-нашему'. Учитывая наличие факультативного и вариативного компонентов, можно выделить 3 варианта этой модели.

5. "(Вот / вот тиде / теве тиде / ну) + сущ. в им. п. / прил. в им. п. / глаг. + гын / дык + сущ. в им. п. / прил. в им. п. / глаг.!": Вот тиде врач гын врач! (Волков) 'Вот это врач так врач!'; Вот туддеч прокурор лектеш гын лектеш улмаш! (Галютин) 'Вот из нее прокур вышел так вышел бы!'; Вот ночам мыскараче дык мыскараче ыле (Рыбаков) 'Вот дед мой шутник так шутник был'. С учетом

1 Шведова Н. Ю. Очерки по синтаксису русской разговорной речи / Н. Ю. Шведова. - М.: Азбуковник, 2003.-С. 18.

количества факультативных и вариативных компонентов модели выделяется 30 вариантов ее реализации.

6. "Вот тылат / теве тылат / вот тыланда / теве тыланда + сущ. в им. п.": Вот тыланда — ачий. Туныктыию лиймешкем ончен куштен, ынде мый тудлан тушман лийынам (Осмин) 'Вот вам — отец. Воспитывал меня, пока я не стал учителем, теперь я ему врагом стал'. Порядок следования компонентов может быть изменен. Вариативные конструктивные элементы предопределяют наличие четырех вариантов СФ данного образца.

7. "Сущ. / прил. / числ. / мест. / глаг. / нар. + гын / дык + сущ. / прил. / числ. / мест. / глаг. / нар.": Йбра ынде. Принцип дык принцип (Галютин) 'Ладно уж. Принцип так принцип'; — Йолташ-влак! <...> Боевой дружиным ышташ кулеш. — Ыштышаш гын ыштышаш (Чавайн) '- Товарищи! Боевую дружину надо организовать. - Организовать так организовать'; Ну, йбра, 500 дык 500 (Рыбаков) 'Ну, ладно, 500 так 500'; — Тугеже кайышна. Только йолын, йбра, Василий Прохо-рыч. - Йолын гын йолын (Юксерн) '- Тогда пошли. Только пешком, ладно, Василий Прохорыч. - Пешком так пешком'. Рассматриваемые СФ реализуются в 12 вариантах.

8. "Сущ. в им. п. / прил. в им. п. + гын / дык + сущ. в им. п. / прил. в им. п.": Уке шол, раз Эркай гын, Изерге огыл — Эркаяк. Шудыр-влакым ужмекше, лудмыж дене йырже тергаш пижын (Кугу-баев, Пирогов) 'Нет уж, раз Эркай — то не Изерге — Эркай и есть. Увидев звезды и испугавшись, стал вокруг себя все проверять'; Сай рвезе mude Юрик. Вот ко ушан гын ушан (Алексеев) 'Хороший парень этот Юрик. Вот кто умный так умный'.

Так как эти СФ являются слитно произносимыми и образуют семантическое и структурное единство, неправомерной является постановка запятой внутри этих конструкций, поэтому в СФ, организованных с помощью частиц гын, дык, пунктуационное оформление иллюстративного материала в данной работе осуществляется по единому принципу: компоненты СФ запятой не отделяются. Их необоснованное пунктуационное оформление объясняется тем, что они восходят, по нашему мнению, к сложноподчиненным предложениям с условной придаточной частью.

Экспрессивные конструкции данной структуры обладают значением соответствия предмета норме или общепринятым представлениям о нем.

Наличие 4 вариантов модели объясняется вариативностью ее постоянных и свободных компонентов.

9. "Сущ. / мест. / инф. / нар. + гын + сущ. / мест. / инф. / нар. ...". В роли свободных компонентов СФ обозначенной модели может выступать имя существительное или местоимение в одной из падежных форм, а также наречие или глагол в неопределенной форме: ...тудо мбНгыштыжд иктыланат тыпланаш эрыкым ок пу — удырамаш гын удырамаш-влак <...>, кугун шулалташ тоштде, йолварнявуй дене коштын, сурт сомылкам аптекысе гай йытыраят, <...> пбръеН гын пбръетЛ. тудын ончылно айда-йбра койышым тужвак лукташ ок тошт (Галютин) 'Он дома никому не дает волю: женщины так женщины, не смея громко вздохнуть, двигаясь на цыпочках, как в аптеке, ведут домашние дела, мужчины так мужчины при нем не смеют показывать свой характер'; Мутланаш гын мутланаш пешак йылмызе, пашалап гын пашалан пешак тале (Репертуар) 'Поговорить так поговорить мастер, в работе так в работе очень силен'.

СФ рассматриваемого образца находят реализацию в 4 вариантах.

10. "Инф. + гын / дык + инф.": Илаш гын илаш. Кузаш гын кузаш! Эрташ сакый Придоимытым (Микишкин) 'Жить так жить. Подниматься так подниматься! Обогнать всяких Придонов'. Фразео-логизированные конструкции этой модели имеют 2 структурных варианта.

11. "Сущ. в дат. п. / мест, в дат. п. + мо / ли + инф.": А вик ой-лаш гын, мылам мо тыйым лыпландараш?.. (Абукаев-Эмгак) 'А если сказать честно, мне ли тебя утешать?..' Данная модель имеет 4 структурных варианта.

12. "Глаг. + отриц. частица + глаг. ...": - Тыге нумалаш мылан-на кас марте сита, — Клим вудьшалтыш. — Сита, ок сите, вес йбнуке, - шоктыш вашмут (Майоров) '- Так таскать нам до вечера хватит, -пробормотал Клим. — Хватит не хватит — другого способа нет, — прозвучал ответ'. Наиболее продуктивной в функции свободного компонента модели является форма повелительного наклонения глагола: ЙыНысе, ит йьЫысе, кызытеш тый пашаеН отыл. Тракторет часак лыпландарем (Бердинский) 'Стони не стони, пока ты не работник. Трактор твой сейчас же заглушу'. СФ этой модели не имеют вариантов.

- 13. "Кеч + императив": Школ гыч мбНгб пбртылмекем, авам мыланем «Помпейын пытартыш кечыжым» туге ончыктыги гын... Кеч илыме сурт гыч иктаж-могай островыш шылын курж да туш-то Робинзон Крузола орланен иле (Пирогов) 'Когда я вернулась из школы, мама моя мне так показала «Последний день Помпеи»... Хоть из дому на какой-нибудь необитаемый остров беги и живи там, как Робинзон Крузо, мучаясь'. По этой модели в марийском языке организован довольно широкий круг лексических фразеологизмов. Варианты

фразеологизированных конструкций данной структурной схемы в марийском языке отсутствуют.

14. "Деепр. на -де + мо": Сонтой Япыкын эргыжлан кайыде мо; кунам от кае! (Шкетан) 'Как не пойти за сына Сонгой Япыка; как не пойти!' (букв. 'Не пойдя что за сына Сонгой Япыка, когда не пойдешь!'). СФ рассматриваемой модели вариантов не имеют.

15. "Мо тиде + сущ. в им. п.": Мо тиде мушмаш И Тыге муш-кыт мо?// 'Что это за стирка // Разве так стирают? //'. Отсутствие вариативных и факультативных компонентов объясняет отсутствие вариантов этой модели.

16. "Мо + сущ. в дат. п. / мест, в дат. п. + сущ. в им. п.": Мо нунылап коллективын чатие? (Алексеев) 'Что им честь коллектива?' Основная структурная схема реализуется в 2 вариантах.

17. "Атрибутив + сущ. в им. п. + мо + сущ. в им. п.": Арам огыт ото: «Тиде йушто — мо йушто. Шорыкйол йушто — вот йушто» (Алексеев) 'Не зря говорят: «Этот мороз — что за мороз. Крещенские морозы — вот морозы»'. У СФ, строящихся по вышеуказанному отвлеченному образцу, вариантов нет.

18. "Сущ. в дат. п. / мест, в дат. п. (+ суф. -ше / -шо / -шб / -же / -жо / -жо) + мо": Нунылап мо, воштыл-вогитыл эртен каят (Коршунов) 'Им что, идут, смеются'. Имя существительное может выступать с распространителями, имеющими определительное значение: Шортын колтыш (руалме куэ - JI. А.). А чондымо айдемылан мо? (Алексеев) 'Заплакала (раненая березка - JI. А.). А бездушному человеку что?'

Данная модель СФ имеет 2 варианта.

19. "Сущ. в им. п. -ше /-шо / -шо /-же /-жо /-жо + сущ. в им. п. + мо / гала": А южшо. Юж мо — шугимуй (Алексеев) 'А воздух. Воздух ли - сливочное масло'; Тувыржо — тувыр мо! Пор гай ото, кагаз гай вичкыж, порсын гай шыма (Орай) 'Платье - платье ли! Белое, как мел, тонкое, как бумага, гладкое, как шелк'. Рассмотренная модель СФ имеет 2 структурных варианта. Вариативность модели обеспечивается за счет функционирования частицы гала 'ли' вместо частицы мо 'ли'.

20. "(Теве) + (кеч) + сущ. в вин. п. / мест, в вин. п. + налаш": Руш йылмым удан ишнчыме тунеммаштына кугу чаракым ышта. Теве мый шкемымак налам (Шабдар Осып) 'Помехой в учебе является и то, что мы плохо знаем русский язык. Вот я себя же возьму'. Лексическое и категориальное значение глагола налаш 'взять' постепенно утрачивается. Основная синтаксическая модель имеет 8 вариантов реализации, если не учитывать, что глагольный компонент налаш 'взять' может выступать в разных формах.

21. "Ну и / ну + сущ. в им. п. / прил. в им. п. / глаг.": Ну, у дыр, ну, йылме (Артамонов) 'Ну, девушка, ну, язык'. Факультативные и вариативные компоненты обеспечивают реализацию рассмотренной модели в 6 ее вариантах.

22. "Сущ. в им. п.-ат / -ет + сущ. в им. п. + огыл": Йуштет -йушто огыл, лум поранет - поран огыл. Пирет - пире огыл (Ошэл Васлий) 'Холод не холод, снежная метель не метель. Волк не волк'. Такие СФ функционируют в роли предикативной основы предложения. СФ указанной модели имеют 2 варианта.

23. "Сущ. / мест. + сущ. / мест. + огыл...": — А Феня вашке герой лумым налеш? Туге вет? — Герой герой огыл, а Яшмет-влакшым садак cetiena (Волков) '- А Феня скоро будет носить звание героя? Так ведь? — Герой не герой, а бригаду Яшмета все равно победим'. Наиболее продуктивной является форма именительного падежа свободных компонентов модели, хотя есть потенциальная возможность использования и других падежных и послеложно-падежных форм существительного или местоимения, выступающих в качестве наполнителей схемы. СФ данной модели имеют 2 варианта.

24. "Тоже / тожо (мылам) + сущ. в им. п. / прил. в им. п. / глаг. изъяв, накл.": Эх, тожо мылам ученик! Тидымат от пале (Галютин) 'Эх, тоже мне ученик! Даже этого не знаешь'. Постоянный компонент СФ обозначенной структуры - частица тожо / тоже; она может варьироваться с частицей тоже мылам 'тоже мне'. Если первые две частицы - заимствования из русского языка, последняя частично была подвергнута калькированию при заимствовании из русского языка. Основная модель СФ реализуется в 9 вариантах.

25. "Уке + инф. / прич. на -ме (-мо, -мо) дене": Уке ончылгочак ямдылаш // ынде теве вараш кодына 'Нет бы заранее приготовить // теперь вот опоздаем'. СФ данной модели малопродуктивны, хотя они имеют 2 варианта реализации.

26. "Могай (тиде) + сущ. в им. п.!": «Могай мужыр, вуд денат ойыраш оклий дыр», — ойленыт нунын нерген (Абукаев-Эмгак) '«Какая пара, наверное, и водой нельзя разлить», - говорили про них'. Модель имеет 2 варианта.

Второй раздел посвящен анализу синтаксической членимости СФ. В составе СФ выделены предложения синтаксически членимые типа Пасу пасу гаяк 'Поле как поле', Йурет йур огыл, мардежет мардеж огыл 'Дождь не дождь, ветер не ветер', Мо дене. тиде поэтический образ огыл? 'Чем это не поэтический образ?',

Среди СФ, функционирующих, в качестве нерасчленяемого сказуемого рассмотрены конструкции типа Кудырчд эрвелыги кораНеш. Отылан аНаште верын-верын вуд налын. — Ну и пуыш! Ну и

шелыште! Ынде валок кошкымым арня вучыман (Майоров) 'Гроза уходит к востоку. На стерне местами стоит вода. — Ну и дал! Ну и колотил! Теперь неделю нужно ждать, пока валок высохнет'; Тудо лиеш гын, жап эртымымат от шиж, пайремыште улмыла чучеш. Вот ай-дёме гын айдеме, а те ночко презе гайулыда (Галютин) 'Если он рядом, не чувствуешь, как время проходит, кажется, будто на празднике находишься. Вот человек так человек, а вы похожи на мокрого теленка'.

К нечленимым относятся СФ, организованные по следующим моделям:

1) "кушко + сущ. в дат. п. / мест, в дат. п. + инф.": Трактористлан тунем лекте, но пашалан ыш пиж (Семон Пермаков — JI. А.). <...> Калыкыште тидым турлд семынумылышт: «Куш тудлап?.. Пермак — пермакак» (Смирнов) 'На тракториста выучился, но работать не стал (Семен Пермаков - JI. А.). В народе это поняли по-разному: «Куда ему?.. Дурак есть дурак»';

2) "вопр. мест. / вопр. мест. нар. + гына + уке / отриц. форма глаг.": Ах, мом от чыте аватынулмыж годым (Галютин) 'Ах, чего не выдержишь, когда у тебя есть мать';

3) "сущ. в дат. п. / мест, в дат. п. (+ суф. -ше / -шо / -шо / -же / -жо / -жо) + мо": Ай, кеч чылажат тупланыже. Мыланемже мо? (Алексеев) 'Ай, хоть провались все. Мне-то что?';

4) "молан / мом / кузе / кунам / кушко + отриц. форма глаг.": Купам ок келше 'Как не согласится (букв. 'Когда не согласится')';

5) "сущ. / мест. + да + глаг.": Мый да ом кол 'Я да не услышу';

6) "(теве) + (кеч) + сущ. в вин. п. / мест, в вин. п. + налаш": Каж-не айдемын пурымашыже турлд лиеш. Теве шкемымак налаш. Майрук шотышто мо шот дене языкан лийынамже? (Пирогов) 'У каждого человека своя судьба. Вот взять меня самого. Чем же я провинился перед Майрук?';

7) "мо тиде + сущ. в им. п.": Мо mude мурымаш 'Что это за пение';

8) "могай + (тушто / тылат) -f сущ. / прил. / мест. / нар. / глаг. + (да мойн / да монь / мойн)": Могай шырчык да мойп - пдрткайык еш (Алексеев) 'Какой скворец да что-то еще - стая воробьев'.

Состав синтаксически нечленимых предложений включает также СФ типа Уке вет Ьигак сайын ыштаиг 'Нет чтобы сразу сделать хорошо', Каныде мо 'Как не отдыхать', Кузе мураш огыл 'Как не петь', Ты-ланет мо тургыжланаш 'Тебе ли переживать', А молан толаш огыл 'А почему не прийти'.

Особенность следующих СФ заключается в том, что в первой части не могут быть-выделены структурно-семантические компоненты предложения в их традиционном понимании, вторая часть СФ строится

по свободной структурной схеме и является синтаксически членимой. Это предложения типа: Кайыкше кайык, да тыглай огыл — пиал кайык, канде кайык (Горохов) 'Птица-то птица, да не обычная —. птица счастья, синяя птица'; Мужед — ит мужед, мьшынат шочмо тувырем уло улмаш. Сандеяак шыше кодынам (Ямбаршев) 'Гадай - не гадай, оказывается, и я родился в рубашке. Потому и остался в живых'; Чер — чер дене, но титакетым шке умбакет палаш тошт (Юксерн) 'Болезнь болезнью, но вину свою сумей взять на себя'; Кд-кд, а тыйже шып лиям ыле, шке кадыр неретше дене (Бердинский) 'Кто-кто, а ты бы помолчал, со своим кривым носом'.

Таким образом, СФ марийского языка строятся по моделям, принципиально отличающимся от структурных схем предложений нейтрального синтаксиса. В составе СФ функционируют постоянные компоненты, которые говорящий воспроизводит в своей речи. Фразеологи-зированные конструкции имеют в своем составе факультативные компоненты, которые также являются строевыми элементами СФ, но, в отличие от постоянных компонентов, их роль является второстепенной: они могут входить в структуру СФ, но экспрессивная конструкция способна реализоваться в речи и без таких элементов.

Свободные компоненты структурной схемы СФ могут быть как одиночными, так и распространенными, но в целом СФ не отличаются значительной степенью распространенности структуры.

Выразительность СФ и наличие такого компонента экспрессивности, как интенсивность, обеспечивается самим принципом организации моделей: из 39 основных фразеологизированных схем 8 организованы на основе повтора (повторяются свободные компоненты модели), 7 — по принципу симметрии, любой вид повтора и симметрия выразительны сами по себе. СФ с отмеченными принципам организации, таким образом, составляют 38,5 % от общего количества фразеологизированных схем.

Глава 3 «Семантика синтаксических фразеологизмов в марийском языке» состоит из 10 подразделов, в каждом из которых проанализированы семантические типы СФ. При выявлении типового значения фразеологизированных конструкций были приняты во внимание такие факторы, как грамматическая природа постоянных компонентов, лексическое наполнение схемы, конситуация, контекст и интонация.

Наряду с определением типизированного значения СФ в работе выявляются также периферийные обертоны смысла. Это позволяет не только отразить точно и полно семантику СФ, но и предопределить специфику употребления фразеологизированных конструкций, что

влечет за собой их адекватное восприятие адресатом в коммуникативном акте.

В составе СФ оценки рассмотрены СФ недифференцированной, положительной и отрицательной оценки, а также оценки как соответствия норме. Категория оценки привлекает интерес не только лингвистической науки, но и других общественных наук. В языке, помимо объективной действительности, отражается и взаимодействие человека с действительностью, одним из аспектов которого является оценочный. Оценка как один из видов модальностей «накладывается на дескриптивное содержание языкового выражения»1. Н. Д. Арутюнова определяет оценку как «собственно человеческую категорию», которая «задана физической и психической природой человека, его бытием и чувствованием, она задает его мышление и деятельность, отношение к другим людям и предметам действительности, его восприятие искусства»2. С этой категорией непосредственно связана объективная сторона сообщения, т.е. фактическая сторона сообщения, и ее субъективная сторона, а именно оценка как намерение воздействовать на адресата речи. Выражая оценку, адресант так или иначе реализует прагматическую цель — осознанно или неосознанно вызвать адекватную реакцию адресата на содержание высказывания.

СФ недифференцированной оценки в зависимости от контекста, речевой ситуации и интонации могут выражать как мелиоративную, так и пейоративную оценку. Ср.: Чуч гына пашам ыш пужо. Вот айдеме! (Волков) 'Чуть дела не испортил. Вот человек!' и «Вот айдеме, могай ласка чонан, — гионен кийыш Эче. — Ончыч, товатат, тыгай огыл ылъыс. Мо пеш ласкаНын?» (Берлинский) '«Вот человек, с какой спокойной душой, - лежал и думал Эче. - Раньше, и правда, таким не был. И почему таким спокойным стал?»'

Распознаванию оценки способствует наличие в составе СФ слов с коннотативным компонентом семантики, ответные реплики диалога: Албаста гын албаста улат (Волков) 'Непутевая так непутевая'; — Вот mude муро! — Да, сай муро (Волков) ' - Вот это песня! - Да, хорошая песня'.

С помощью таких построений говорящий может передать разнообразные эмоции: от недовольства, возмущения, негодования, удивления до одобрения и восхищения. Ср.: Ну, Лайдемыр! Ну, айдеме сурет! Кеч-мом гынат шонен луктеш, ия! (Кугубаев, Пирогов) 'Ну, Лайдемыр! Ну, обезьяна! (букв, 'рисунок человека') Что-нибудь да и

1 Вольф Е. М. Функциональная семантика оценки / Е. М. Вольф. — М.: Наука, 1985. — С. 11.

2 Арутюнова Н. Д. Аксиология в механизмах жизни и языка / Н. Д. Арутюнова // Проблемы структурной лингвистики. - М.: Наука, 1984. - С. 5.

выдумает, черт!'; Ну и кертат, Опя, ну и чояулат, Крылатова! (Ку-губаев, Пирогов) 'Ну и можешь, Оня, ну и хитрая ты, Крылатова!'; «Вот mude шемке гын шешке-е-е!» —умгиам карен ончен кодыч пела-шышт ден толшо пбръеН-влак (Кугубаев, Пирогов) '«Вот это невестка так невестка!», - разинув рты смотрели вслед мужчины, пришедшие со своими женами'.

СФ положительной оценки используются говорящим или пишущим с целью выделения какого-либо предмета, признака в ряду однородных. Значение позитивной аксиологической характеристики сопровождается выражением одобрения, удовольствия, восхищения, восторга: Ончем, пундашыштыже муй катен шинчын, ала умашсе, ала ончы-лийсе. Вуйым чыкен упшынчам: ах, талые... Могай mude юж... (Галю-тин) 'Смотрю, на дне мед застыл, то ли прошлогодний, то ли позапрошлогодний. Голову засунув, нюхаю: ах, вкусно... Какой это запах...'

СФ отрицательной оценки описывают явления действительности как такие, которые не проявляют в полной мере свои характерные признаки, не соответствуют ожиданиям, общепринятым представлениям и нормам: Мо mude мурымаш, мо mude куштымаш 'Что это за пение, что это за танец'; Тожо мылам качымарий! (Волков) 'Тоже мне жених!'; Вот тылат — трактор! Теве могай азапыш логальым (Алексеев) 'Вот тебе трактор! Вот в какую беду я попал'.

Положительная или отрицательная оценка связана с ориентацией на норму, на такие оценочные стереотипы, как соответствие предмета требуемым параметрам, общепринятым представлениям, сложившемуся в данном социуме мнению. В марийском языке нами выявлено 5 моделей СФ, выражающих значение оценки как соответствия норме. Фра-зеологизированные конструкции со значением оценки как соответствия норме репрезентируют описываемые факты как обычные, ничем не выдающиеся, соответствующие общепринятым нормам, сложившемуся мнению: Суан cyan семынак - мурат, куштат, йуыт, кочкыт (Осипов) 'Свадьба как свадьба - поют, пляшут, пьют, едят'; Ончалтыш гын ончалтыш (Кудряшов) 'Взгляд как взгляд'; Kan opa сита, кид-йол пеЯгыде. Мо эше кулеш? Мо dene поръеН огыл? Уш шот денат вишкыдыжак манаш ок лий (Алексеев) 'Телосложения достаточно, руки-ноги крепкие. Что еще нужно? Чем не мужчина? И по поводу ума нельзя сказать, что недалекий'.

Дополнительной семантикой противопоставления обладают конструкции, включающие в себя два или более СФ, построенных по одной и той же модели: Повышенная экспрессивность таких конструкций обеспечивается за счет их параллельного строения: Me — mude ме, а те — mude те. Иванов — mude Иванов (Галютин) 'Мы - это мы, а вы - это вы. Иванов — это Иванов'. Помимо указанной семантики такие

структуры передают значение исключительности одного из представленных в СФ предметов, его противопоставленности другим.

В СФ со значением превосходства предметы и явления действительности описываются как выдающиеся из ряда однородных. Тиде йолтаги ынде лауреат! Тойыс чыла писательлан писатель (МЭ) 'Этот товарищ теперь лауреат! То есть всем писателям писатель'. При этом на основное значение СФ накладывается дополнительный обертон положительной или отрицательной оценки: Те мемнан вет генерал дечат генерал улыда (Галютин) 'Вы ведь у нас генерал из генералов'; Тый вор дечат ворулат (Абукаев-Эмгак) 'Ты из всех воров вор'.

СФ согласия, принятия выражают согласие субъекта со всей ситуацией в целом или с ее частным аспектом: Кынелман гын кынелман. ТуНалман гын туНалман (Галютин-Ялзак) 'Вставать так вставать. Начинать так начинать'. Согласие может квалифицироваться как вынужденное, неизбежное, категорическое, невольное, снисходительное, уверенное. Семантика согласия может осложняться выражением готовности, решения субъекта совершить действие, а также приглашением к совместному действию: А молан тыланда полшаш огыл? (Галютин) 'А почему вам не помочь?'

Значение отрицания возможности наличия описываемых реалий действительности передается посредством СФ отрицания, непринятия: Могай тушто кушташ (Артамонов) 'Какое там плясать'. При этом явление может квалифицироваться как утратившее первоначальную значимость, важность: Ача мутат мут огыл, ава вурсымат тудлан вурсымо огыл (Орай) 'И слово отца не слово, и упрек матери ему не упрек'. Отрицание может основываться и на том, что при соотнесении предмета с другим, подобными ему, предмет не обнаруживает свойственных ему признаков в максимальном выражении: А ожнырак тыге ойлат ыле: капка орол деч поена пасугапка — мо капка? (Колумб) 'А раньше так говорили: без сторожа ворота — какие ворота?'. Отрицаться могут все обстоятельства действительности или отдельные факты: «Мыланемже мо, шке пашам ыштенам» маншыла куэ йымак шуйнен возым (Алексеев) 'Как будто говоря: «Мне-то что, я свое дело сделал», — растянулся я под березой'. Такие фразеологизированные структуры свидетельствуют об отрицательных эмоциях говорящего: неудовольствии, возмущении, недовольстве.

Значительной продуктивностью в марийском языке отличаются СФ, имеющие значение разнообразия, множественности, распространенности, преобладания. В зависимости от семантики местоименных слов, организующих модели фразеологизированных конструкций, СФ характеризуют как проявляющиеся во множестве и многообразии, как распространенные и преобладающие предметы, лица, признаки,

обстоятельства действия: Изи маныт гынат, ялыштыпа ко гына уке (Алексеев) 'Хотя и говорят маленькая, в нашей деревне кого только нет'; Мом гына от кол тудын деч, кузе гына уш-акылет ок капе! (Галютин) 'Чего только не услышишь от него, как только твой разум не отдыхает!'; Кушко гына каяш шыч ойло! Сургутет, Якути-ет... От кае, теве ужам: ялешак кодат (Майоров) 'Куда только не собирался ехать! И в Сургут, и в Якутию... Не уедешь, вот увижу: в деревне же останешься'.

Постоянные компоненты рассматриваемых СФ коррелируют со средствами нейтрального синтаксиса, что может быть отражено в таблице.

Соотношение постоянных компонентов синтаксических фразеологизмов множественности, разнообразия, распространенности, преобладания и средств нейтрального синтаксиса

Сочетание постоянных компонентов СФ множественности, разнообразия, распространенности, преобладания Значение постоянных компонентов и их эквиваленты в нейтральном синтаксисе

Кб гына ок 'кто только не' Шукын 'многие', чылан 'все'

Мо гына ок 'что только не' Шукомо 'много чего', чыла 'все'

Могай гына ок 'какой (-ая, -ое) только не' Турлб 'разные, всякие'

Кузе гына ок 'как только не' Турлб семын 'по-разному, по-всякому', ала-кузеат 'по-разному'

Кунам гына ок 'когда только не' Эре 'всегда', ала-кунамат 'в разное время'

Кушто / кушан гына ок 'где только не' Чыла вере 'везде', турлб вере, 'в разных местах'

Кушко гына ок 'куда только не' Турлб верыш 'в разные места', ала-кушкат 'в разные места' (букв, 'и неизвестно куда')

Кушеч гына ок 'откуда только не' Чыла вер гыч 'из разных мест', ала-кушечат, 'отовсюду' (букв, 'и неизвестно откуда') '

Своеобразный семантический повтор, который усиливает значение многообразия предмета, признака и т. д., наблюдается в тех случаях, когда рядом оказываются структуры нейтрального синтаксиса и экспрессивные конструкции, имеющие одинаковое значение, например: Классыште чылаштын гаяк велосипедыгит уло. Эрдене, кечывал каныш годым школ кудвечыште моктанен кудалыштыт, кертмыштым он-чыктат лиеш. Кузе гыпа огыт путыркале, ала-мо семынат кадыргы-лыт (Алексеев) 'В классе почти у всех есть велосипеды. Утром, во время перерыва на обед катаются, хвастая; получается, показывают свое умение. Как только не вертят, по-всякому кривляются'.

СФ со значением единственности, исключительности описывают факты действительности как не имеющие альтернативы: Эрик, тыла-нет мыскара гына лийже. А мыланем такат йосо (Пирогов) 'Эрик, тебе бы только шутки. А мне и так тяжело'. СФ рассматриваемой семантики могут служить проявлением таких чувств, как недовольство, упрек, неодобрение, порицание, осуждение, если на основное значение СФ накладывается дополнительный обертон пейоративной оценки. Если основное значение СФ сопровождается семантикой мелиоративной оценки, что наблюдается реже, то говорящий, употребляя рассматриваемые структуры, выражает такие эмоции, как умиление, восхищение, восторг, гордость, любование, одобрение, радость.

СФ акцентирования, выделения ориентированы на выделение описываемых явлений из ряда однотипных, схожих: Кб-ко, но тый мемнан полыш деч поена йомат (Ямбаршев) 'Кто-кто, но ты без нашей помощи пропадешь'; Можо эше чоным йывыртыкта, кре-саньык пбрт-влак тувыргын койыт (Галютин) 'Что еще радует душу, крестьянские дома смотрятся прочно'. Выделяемый предмет может рассматриваться как пример, сопровождающий тезис: Теве ачатым палаш: мо ыштышаш уло гын, тылат ок куштб, шке ышташ пижеш (Майоров) 'Вот взять твоего отца: если нужно что-то сделать, тебе не приказывает, сам берется сделать'.

Семантика сопоставления, противопоставления объектов действительности, а также семантика уступки выражается СФ логической обусловленности и обстоятельственной характеристики. Значение таких конструкций выявляется при сопоставлении их со сложными предложениями, функционирующими в сфере нейтрального синтаксиса, где рассматриваемым СФ соответствуют сложноподчиненные предложения с придаточным уступки или сложносочиненные предложения со значением противопоставления. Названные структуры находятся в отношениях синтаксической синонимии. Ср.: Модыш — модыш дене, пагар садак шкенжыным йодеш (Алексеев) 'Игра игрой, желудок все равно свое просит' и Модыш пеш оНай гынат, пагар садак шкенжыным йодеш

'Хотя игра очень интересная, желудок все равно свое просит'; Модыш пеги оНай, но пагар садак шкенжыным йодеш 'Игра очень интересная, но желудок все равно свое просит'. Вторая часть фразеологизированной конструкции содержит значение уступительного противопоставления.

Формальным показателем противительных отношений выступают союзы а, ноу реже союз да в значении но. Однако эти компоненты могут и отсутствовать — значение противопоставления выражается в бессоюзной конструкции.

СФ, обе части которых организуются по рассматриваемой модели, являются более выразительными, чем предложения, вторая часть которых строится по свободной структурной схеме, так как дополнительная экспрессивность обеспечивается параллельным строением предложений: Кол кол семын. Мыскылыме мыскылыме семын (Шкетан) 'Рыба рыбой. Шутка шуткой'.

СФ со значением необходимости, целесообразности содержат указание на действие, которое оценивается субъектом как необходимое, само собой разумеющееся, обязательное или потенциально возможное, а также как наиболее целесообразное, подходящее: - Мылам сава кулеш ыле да... - Кулеш гын, кузе пуаш огыл (Артамонов) '- Мне коса нужна была... — Если нужна, как не дать'; Ужат, садпа могай сылне лийын. Волгыдо - кеч турым турлб (Волков) 'Видишь, сад наш каким прекрасным стал. Светло - хоть вышивай'.

СФ со значением ненужности, нецелесообразности, невозможности представляют такое действие или состояние, которое мыслится как нецелесообразное, ненужное, невозможное для субъекта в определенной ситуации: Ойганаш мылам мо? Шонкалам мылам мо? (Колумб) 'Горевать мне ли? Раздумывать мне ли?'; Вот эше шонен луктын! Механизатор, да кылма (Волков) 'Вот еще выдумала! Механизатор да замерзнет'; Ну, манеш, воштылыт мыйым: куш эше ноло виет дене юм палыше Пдтыр Иван дене учашаш (Галютин) 'Ну, говорит, смеются надо мной: куда еще тягаться своей молодой силой с Иваном Петровичем, знающим заклинания'. Подобные СФ передают отрицательные эмоции говорящего, среди которых можно обозначить несогласие с оттенком неодобрения, недовольство, упрек, раздражение, досаду, насмешку, пренебрежение, разочарование.

В семантике СФ преобладают эмоциональная и оценочная составляющие категории экспрессивности. Усилению субъективно-модального значения способствуют такие факторы, как: 1) позиционное расчленение компонентов СФ; 2) совместное функционирование в одном контексте СФ и предложений нейтрального синтаксиса,

обладающих одной и той же пропозицией; 3) употребление в одном контексте нескольких СФ, обладающих синонимичной семантикой.

Г л а в а 4 «Синтаксические фразеологизмы и предложения нейтрального синтаксиса» посвящена отношению СФ к единицам нейтрального синтаксиса. Стилистическая подчеркнутость и экспрессивность СФ проявляется особенно ярко при их сопоставлении с предложениями нейтрального синтаксиса и при их совместном употреблении, например: И-и, шышыште мо гына ок лий, ныла лиеш илышыште (Галютин) 'Э-э, в жизни чего только не бывает, все бывает в жизни'.

СФ вступают в отношения синтаксической омонимии и синонимии с предложениями нейтрального синтаксиса. На омонимичные отношения между «свободными синтаксическими построениями и фразеологическими схемами» обратил внимание Д. Н. Шмелев, изучая некоторые способы экспрессивно-иронического выражения отрицания и отрицательной оценки в современном русском языке1. Значительную роль в выражении экспрессивного значения в таком случае играют интонация и порядок слов в их взаимодействии.

При рассмотрении прагматического аспекта употребления СФ можно сделать следующие выводы: подавляющее большинство СФ марийского языка используется в процессе речевого общения с целью обеспечения успешности речевого акта. Так как СФ, будучи структурами экспрессивного синтаксиса, специально приспособлены для выражения эмоций, оценок, интенций говорящего, то при их употреблении в речи не в полной мере выдерживаются такие максимы, как максима количества, максима качества, максима отношения и максима способа. Однако успешная коммуникация обеспечивается за счет обращенности фразеологизированных конструкций к чувствам адресата в тех случаях, когда восприятие на уровне эмоций оказывается более эффективным в силу того, что эмоциональный аналог выступает как более доступный и эффективный в отличие от рациональной репрезентации.

В г л а в е 5 «Модификаты как экспрессивные синтаксические конструкции марийского языка» анализируются конструкции с позиционно-лексическим (бессоюзным и союзным) и конструктивным повтором, синтаксически незавершенные конструкции, предложения с многосоюзием и бессоюзием.

Наиболее продуктивным в марийском языке является двукратный повтор. Повторяющиеся компоненты не имеют грамматических

1 Шмелев Д. Н. Экспрессивно-ироническое выражение отрицания и отрицательной оценки в современном русском языке / Д. Н. Шмелев // Вопросы языкознания. - 1958. — № б. — С. 63.

зг

ограничений: повторяться могут отдельные слова, словосочетания, их компоненты.

При повторении именных форм передается значение множественности, полноты, интенсивности, исключительности: Эре пунчер, пунчер, пунчер (Галютин) 'Все сосняк, сосняк, сосняк'; Йуштыжб, йуштыжб! Лушкетак гиуэш (Алексеев) 'Мороз-то, мороз-то! До костей пробирает'.

При двукратном повторе-воспроизведении чужой речи синтаксическая конструкция имеет субъективно-модальное значение неодобрения, несогласия, например: - Теле марте <...> у олымат лиеиг. - У олым, у олым! Тоштыж деие мом ыштынет вара? (Ялкайн) ' — До зимы и свежая солома будет. — Свежая солома, свежая солома. Со старой-то что хочешь делать?'

Позиционно-лексический повтор в марийском языке выступает как средство передачи и усиления таких субъективно-модальных значений, как возможности, допустимости сообщаемого; множественности, полноты, исключительности; интенсивности, длительности, постоянства, непрерывности действия; неодобрения, несогласия, независимости сообщаемого; сожаления, досады, крайнего огорчения; угрозы; категорического, настойчивого утверждения или отрицания; растерянности, недоумения; неодобрения, осуждения, упрека. Следовательно, рассматриваемые ЭСК способны выражать как оценочно-характеризующие, так и собственно оценочные значения.

Параллельно организованные синтаксические конструкции передают оценочно-характеризующее субъективно-модальное значение сопоставления одного явления с другим или их противопоставления, а также выполняют функции ритмической организации текста: Кече путынь сандалыкым куча. Ава — айдеме тукымым. Кече млаидылан илыш вийым пуа. Ава — айдемылан (Алексеев) 'Солнце держит всю Вселенную. Мать - человеческий род. Солнце дает жизненную силу земле. Мать-людям'.

Субъективно-модальное значение многосоюзных синтаксических конструкций в марийском языке может быть определено как акцентирование, выделение частей (однородных членов предложения, предикативных частей сложного предложения, предложений в составе текста), соединяемых союзами, союзными словами, союзными частицами. В многосоюзных ЭСК сочетаются собственно оценочные и оценочно-характеризующие субъективно-модальные значения. В них отражается стремление субъекта выделить, подчеркнуть что-либо, а также сообщаемые факты действительности находят оценку в отношении

характера протекания во времени: Тыште нунылан (пограничник-влаклан — Л. А.) чылажат палыме — сурт озаштат, йыргешке леведы-шан чатката шун пдртат, вудуа гай кушкылат, аНысыр уремат (Юк-серн) 'Здесь им (пограничникам — Л. А.) все знакомо — и хозяева, и аккуратные глиняные домики с круглыми крышами, и растения, похожие на ивы, и узкая улица'; Полман мардежет почешем воштак поктыш. Я ончык эртен кая, я йол воктен йымен возеш, лышташ орам вужгыктен конда; я шеНгелан кодеги, лап возын, кож-гож-гож пушкеш; я вуй умбачак урвалтыжым лупшен эрта; я иктаж вере тыпланен возешат, лишеммем вучен кия-кия да вушт торштен лектеш (Алексеев) 'Смелый ветер гнался за мной до конца. То пройдет вперед, то заляжет у ног, с шумом пригонит кучу листвы; то остается позади; пригибаясь, ползет шурша; то трясет подолом своим прямо над головой; то притаится где-нибудь, поджидает мое приближение и неожиданно выскочит'.

В целом многосоюзные конструкции, по данным нашего эксперимента, характеризуются как структуры со слабо выраженной экспрессивностью.

Конструкции с бессоюзием передают главным образом оценочно-характеризующие значения. В них практически не находят выражение собственно оценочные субъективно-модальные значения, но, несмотря на это, бессоюзные конструкции характеризуются высокой степенью экспрессивности.

Синтаксически незавершенные конструкции специализируются на выражении собственно оценочных значений, среди которых наиболее типичными являются смущение, неуверенность, замешательство, обида, огорчение, досада, сожаление, недоумение, возмущение, негодование, гнев. Структуры, выражающие смущение, неуверенность, замешательство, неопределенность в марийском языке часто сопровождаются частицами -же (-жо, -жо), можо, которым в русском языке частично соответствует частица -то, например: — Адак сырышда мо? — Сыры-мыже-можо... А мо тугай? (Волков) '- Опять поссорились что ли? — Ссориться-то... А что такое?'

Модификации свободных структурных схем предложений выступают в роли изобразительно-выразительных ресурсов синтаксиса.

Среди модификатов как в художественном, так и публицистическом стиле наибольшей продуктивностью и ярко выраженной экспрессивностью отличаются конструкции с позиционно-лексическим повтором, а также бессоюзные и многосоюзные конструкции.

В г л а в е 6 «Экспрессивность расчлененных текстов в марийском языке» анализируются экспрессивные возможности сегментированных, парцеллированных и антиципированных структур.

9 3

Сегментированные конструкции (по другой терминологии - тематическая сегментация) выдвигают в начало высказывания гипертему. Экспрессивным значением обладают различные формы представления, в функции которых в марийском языке могут выступать: 1) имена существительные в именительном падеже и в косвенных падежах — с послелогами и без них: А вет илышыже да пдэзийже негызеш пьесымат, поэтический сценарийымат возаш лиеш. Илышыж нергеп... Мый ту-дын тичмаги еги йогынжым ом пале (Колумб) 'А ведь На основе его жизни и его поэзии и пьесу, и поэтический сценарий можно написать. О его жизни... Я не знаю всего о течении его семейной жизни'; 2) имена прилагательные: Шочшан... Тиде могай кугу мут (Асаев) 'Имеющий детей... Это какое большое слово'; Канде да йошкарге... Тиде такше йдратымаишм ончыкта (Галютин) 'Голубое и красное... Это вообще-то символизирует любовь'; 3) глаголы в неопределенной форме: А бкымлаш... Ожно бюронрешенийже почем коммупистым кеч-могай пашаш июгалтыме, ик вер гыч вес верыш кусарыме. 'А заставлять... Раньше по решению бюро коммуниста посылали на любую работу, переводили с одного места на другое' (Бердинский); 4) наречия: А кы-зыт... Кызыт раш: паишшке тыге кычкымаш туткарыш веле шукта (Бердинский) 'А теперь... Теперь ясно: такое навязывание приводит только к беде'.

В функции именительного представления могут употребляться как собственные, так и нарицательные существительные в именительном падеже; именные сочетания с определительными отношениями между компонентами; сочетания сочинительного типа, между компонентами которых наблюдаются соединительные или сопоставительные отношения; открытый ряд словоформ, организованный бессоюзной связью. В базовой части роль связующих компонентов — коррелятов — выполняют: 1) местоименные компоненты; 2) словосочетание; 3) плеонастическое существительное с местоимением; 4) повтор существительного в реплике диалога.

Именительный представления как наиболее продуктивная разновидность сегментированных конструкций усиливает звучание последующей структуры, фиксирует внимание слушателя и читателя на определенном предмете или явлении, при этом адресант не просто выделяет предмет, а активизирует ассоциации адресата, его аллюзии, воспоминания, апеллирует к наглядно-чувственному восприятию, вызывая определенные эмоции: Шочмо вер... Оги туияшке толшо кеч-могай чонан настанат тудолийгиаш дауло (Алексеев) 'Родина... У любого живого существа, пришедшего на белый свет, она должна быть и есть'. В таких

структурах мысль, разделенная эмфатической паузой, получает эмоциональное звучание.

Экспрессивностью отличаются также конструкции, обнаруживающие структурную близость с именительным представления: они тоже включают в себя состав именительного и плеонастическое местоимение, которое является факультативным. Конструкции с плеонастическим местоимением (в другой терминологии - двуподлежащные (Шахматов 1941), недоговоренные предложения (Пешковский 1956), предложения с существительно-местоименной конструкцией (Шапиро 1952), конструкции с плеонастическим употреблением местоимений (Иванова 1961), качественные конструкции (Сиротинина 1996)) выполняют функцию выделения предмета речи, помогая при этом говорящему строить высказывание: Мыйын, ужат, эрге гиочгио уке, эре у дыр, а у дыр тудо — чодра кайык, шулдыр кушкын шумеш веле (Шабдар Осып) 'У меня, видишь, сына нет, все девочки, а дочь она — лесная птичка, лишь до той поры, когда крылья вырастут'.

При исследовании парцеллированных конструкций анализируются достоинства и недостатки существующих классификаций. Не отрицая достоинства каждой из классификаций, в данной работе мы предлагаем следующий критерий: учет грамматической природы парцеллята. Такой подход, на наш взгляд, позволит выявить способности рассматриваемых синтаксических структур к речевому разрыву. Парцелляция (восходит к франц. parcelle от лат. partícula — частица) определяется как «такое членение предложения, при котором содержание высказывания реализуется не в одной, а в двух или нескольких интонационно-смысловых речевых единицах, следующих одна за другой после разделительной паузы»1. В диссертации рассматривается парцелляция структурного звена «подлежащее + сказуемое», дополнений, определений, обстоятельств, однородных членов предложения, уточняющих и поясняющих членов предложения, парцелляция на уровне сложного предложения.

Речевое вычленение с помощью парцелляции разгружает фразу в структурном, семантическом и интонационном плане. В то же время достигается высокая степень распространенности: Изи ялна щукын-гиукыж дене моктанен кертеги. Кинде сукыр гаяк йыргешке-тор Су-Kbipettep насуж дене, муралтен-йыргыктен йогышо ший вудан па-машыж дене, пеЯгыде-чапле оралтыж дене. А эше мончаже-влак дене (Алексеев) 'Маленькая деревня наша может похвастаться многим. Круглым и ровным, как каравай хлеба, Сукыренерским полем,

1 Розенталь Д. Э. Словарь-справочник лингвистических терминов / Д. Э. Розенталь, М. А. Теленкова. - М.: Астрель - ACT, 2001. - С. 310.

/ОО

текущим-журчащим родником с серебряной водой, крепкими, славными дворами. А еще своими банями*.

Парцелляция является приемом эмоционального выделения. Одновременно с этой функцией парцелляция выполняет функцию семантического и логического подчеркивания: Нуно монденыт. Ала ынешт уж, ынешт кол? Тудып ойгыжым. А кдлан кулеш? ЕНын ойгыжо. Вес ertbin (Кудряшов) 'Они забыли. Или не хотят видеть, не хотят слышать? Его горе. А кому нужно? Человеческое горе. Чужое горе (букв, 'другого человека')'-

С помощью парцеллированных структур усиливается субъективно-модальное значение противопоставления: Васли курыкиер тракти-реш Ионовын приказчикшым вашлие. <...> Шилай эНер серысе гай ура чонан огыл. Лыжга. Кутырызо (Юксерн) 'Василий в трактире под горой встретил Ионова приказчика. Не такой возбужденный, как на берегу реки Шилай. Спокойный. Разговорчивый'.

Благодаря парцелляции действительность преподносится расчле-ненно, фрагментарно. Каждый фрагмент имеет свой вес, который не затеняется смыслом других фрагментов. При этом замедляется восприятие фрагментов текста. Событие или действие на первой стадии воспринимается в общем виде, затем проступают его значимые детали. Парцелляция может служить композиционной основой текста, его фрагмента, средством структурной организации.

Антиципация (антиципирующий - англ. anticipatory. Предвосхищающий, предшествующий тому элементу, с которым данный элемент соотнесен)1 по отношению к синтаксису определяется как «отчленение итоговой, обобщающей части текста и перестановка ее в начало» 2.

Структурными компонентами антиципированных конструкций в марийском языке, как правило, выступают местоимение тнде 'это', местоименное наречие тыге 'так' и глагольные формы типа лие 'было, случилось', лийын 'было, случилось'.

, Семантика антиципированной части сводится к указанию на время, место, реже другие обстоятельства тех или иных событий, рассказ о которых следует в последующей части текста: Тиде умаште шошым лийын. Кужер магазиныштат, райцентрыштат сай папирос пытен

1 Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. - 2-е изд., стереотип. / О. С. Ахма-нова. - М.: Эдиториал УРСС, 2004. - С.50.

2 Крылова О. А. Современный русский язык: теоретический кур: в 4 ч. Ч. 4. Синтаксис. Пунктуация / О. А. Крылова, Л. Ю. Максимов, Е. Н. Ширяев. - М.: Изд-во РУДН, 1997. -С.236.

ыле. Тунам Сергей Марусялан каласыш: «Айда прнстаньыги коштын толына» (Асаев) 'Это было прошлой весной. И в кужерском магазине, и в райцентре закончились хорошие папиросы. Тогда Сергей сказал Ма-русе: «Давай сходим на пристань»'. Выдвижение итоговой части текста в начало повышает экспрессивность текста. Слушающий или читатель получает возможность как бы «окунуться» в те обстоятельства, при которых происходили события, о которых речь пойдет в дальнейшем по-■> вествовании. В разных по содержанию текстах существенным оказывается именно указание на время или место событий. Так активизируется внимание адресата, повышается интерес к излагаемому материалу.

Сегментированные, парцеллированные и антиципированные конструкции в марийском языке выступают как показатели собственно оценочных субъективно-модальных значений: стремления выделить, акцентировать, подчеркнуть описываемые факты действительности, сосредоточить на них внимание адресата речи. Такая подача информации повышает выразительность речи, обеспечивает значительное воздействие на читателя или слушающего.

Г л а в а 7 «Конвергенция экспрессивных синтаксических конструкций в марийском языке» освещает вопросы взаимодействия рассмотренных ЭСК друг с другом, а также другими выразительными средствами.

Выразительные средства языка — стилистическая окраска слов, экспрессивные особенности морфологических форм и синтаксических конструкций — выступают в тексте не изолированно, этими средствами создается тот интонационный рисунок, который выражает смысл в его единстве с самой формой сообщения1.

Благодаря конвергенции в художественной прозе сближаются речь автора и персонажа, например: Самырык удырын чонжо чытен кертеги мо? Поснак кунам шке шочмо ава вурса. Изи йочалан гын куш-тылгырак. Вурсат але кырат гынат, нелын шумыш ок воч, вашке мон-далтеш. Ава - авак. Уда гынат, йоратет. Тыге огыл ылемо изи годым? Уке, чыланак тыге огыл, векат. Ава шке икишвыжым шулышыж дене ырыктен, йоратымашыжым пуэн, чаманымашыжым ончыктен огыл гын, поро кумылжо ден кеч-могай uöcö годымат лытандарен кертын огыл гын... Тиде ава мо? (Кудряшов) 'У девушки душа разве сможет выдержать? Особенно когда ругает родная мать. Маленькому ребенку-то легче. Ругают или бьют, тяжесть на сердце не ложится, быстро забывается. Мать есть мать. Даже если плохая, любишь. Не так ли было в детстве? Нет, видимо, не у всех так. Если мать не грела свое дитя

1 Шмелев Д. Н. Слово и образ / Д. Н. Шмелев. - М.: Наука, 1964. - С. 111.

Уо/

собственным дыханием, не дарила любовь, не жалела, добрым словом не успокаивала в самые тяжелые минуты... Разве это мать?' Эмоциональный вопрос, который неоднократно звучит в рамках прозаического фрагмента, СФ, параллельно построенные конструкции, позиционно-лексический повтор, усечение, гармонично сочетаясь, создают иллюзию глубоких размышлений автора над судьбой персонажа, сопереживания чувствам героя.

В конвергированных текстах изображаемые явления конкретизируются, более рельефно и образно представляются описываемые предметы.

Конвергенция экспрессивных конструкций создает патетический тон авторских рассуждений или описаний в текстах художественного стиля. Такие тексты насыщены высоким пафосом, например: Мыланем гын тудо — Морко велысе ЭНерсола ялем. Йоратем мый тудын кум уремжым. Кушычын ончалаш гын, лопка шулдыржым шаралтен, ала кушко мундыркд-мундыркд чоНештыше кайык гай коеш. Йоратем мый ужар посто гай озым дене леведалтше СукыреНер пасужым, муй та-ман да пеледышан сывын гай кумда Каролыкшым, ший гай вудан Лап-шеНержым, саскалан поян Шыраган чодыражым... Йоратем мый ача гай поро, ава гай шыма, пашалан тале пошкудем-влакым (Алексеев) 'Для меня - это деревенька моя Энерсола на Моркинской стороне. Люблю я три ее улицы. Если посмотреть сверху, кажется птицей, летящей куда-то далеко-далеко, расправив широкие крылья. Люблю я ее поле Сукыренер, покрытое всходами, словно зеленым сукном, ее луг Каролык, широкий, словно фата, с запахом меда и цветов, ее речку Лапшенер, с водой точно серебро, ее лес Шыраган, богатый на дары... Люблю я добрых, как отец, ласковых, как мать, своих трудолюбивых соседей'.

Конвергенция играет важную роль в интонационно-ритмической организации текста, например: Ынет колышт гынат, колыштат, ынет йдрате гынат, йоратет mude шоНго кувам. Мом гына тудо тыланет ок каласкале, ком гына илышыгитыже ужын-колын огыл! Орат, чыл-так орат (Галютин) 'Даже если не хочешь слушать, слушаешь, даже если не хочешь любить, полюбишь эту старую женщину! Чего только она не слышала, кого только она не видела! Удивляешься, вовсе удивляешься'.

Обычно при конвергенции, как было показано выше, сочетаются экспрессивные синтаксические конструкции, имеющие одинаковые или близкие субъективно-модальные значения. Однако в пределах одного контекста могут сочетаться ЭСК, обладающие разными субъективно-модальными значениями. Такое комбинирование наблюдается редко и

свидетельствует о перепадах в эмоциональном состоянии говорящего, перемене настроения, смене намерений.

Системная репрезентация экспрессивных синтаксических ресурсов обеспечивает высокую степень выразительности текста.

В заключении подводятся итоги исследования, которые сводятся к следующим положениям.

1. ЭСК марийского языка образуют микросистему, которая состоит из специальных синтаксических образований, обладающих собственными моделями (синтаксических фразеологизмов), и модификаций предложений, построенных по свободным структурным схемам, передающих и усиливающих субъективно-модальные значения. Фразеологи-зированные конструкции составляют ядро ЭСК.

2. Конструкции экспрессивного синтаксиса марийского языка имеют такие свойства, как эмоциональность, оценочность, интенсивность. Посредством таких образований, помимо объективного содержания предложения, адресант речи может передавать свое отношение к сообщаемому, к адресату, широкий спектр своих эмоциональных реакций. ЭСК призваны воздействовать на адресата речи. Таким образом, в ЭСК, наряду с репрезентативной, реализуются экспрессивная, эмотивная и апеллятивная функции языка.

3. ЭСК передают и усиливают широкий спектр субъективно-модальных значений.

Посредством ЭСК субъект может давать характеристики сообщаемого по полноте / неполноте выявления; по наличию / отсутствию ожидаемого результата; по единственности (исключительности) / множественности (распространенности, преобладанию); по обычности / необычности; соответствию / несоответствию требуемому, ожидаемому; целесообразности / нецелесообразности; возможности / невозможности; необходимости / ненужности.

Определяя характер протекания сообщаемого, субъект речи сообщаемое .может характеризовать как длительное или недлительное; постоянное или непостоянное; регулярное или нерегулярное; прерванное или непрерванное.

Сообщение может соотноситься с другими событиями по причинно-следственной обусловленности, противопоставленности, сопос-тавленности, свободности. Оценочно-характеризующие значения тесно переплетаются с собственно оценочными значениями, среди которых разнообразные оттенки согласия и несогласия, принятия и непринятия, положительной и отрицательной оценки, волеизъявления, удивления, недоумения, непонимания, стремления выделить, акцентировать, подчеркнуть что-либо.

(

4. Наиболее широкий диапазон как собственно оценочных, так и оценочно-характеризующих субъективно-модальных значений выражают СФ, так что фразеологизированные конструкции являются основным средством выражения экспрессивных значений на синтаксическом уровне.

На второй позиции находятся конструкции с позиционно-лексическим повтором, которые приспособлены для выражения как оценочно-характеризующих, так и собственно оценочных значений. По результатам наших исследований, конструкции с повтором являются переходными структурами между СФ и модификациями свободных структурных схем. Это подтверждается предыдущим тезисом, а также тем, что подавляющее большинство СФ построено на принципах повтора.

Конструктивный повтор приспособлен для выражения оценочно-характеризующих значений противопоставленности чему-либо или сопоставленности с чем-либо.

Многосоюзные и бессоюзные конструкции также характеризуются тем, что тяготеют к выражению оценочно-характеризующих значений. Многосоюзие характеризует сообщаемое с позиции длительности и постоянства, а также передает такие собственно оценочные значения, как стремление уяснить или разъяснить что-либо, желание выделить, акцентировать, подчеркнуть что-либо, сосредоточить на чем-либо внимание.

Бессоюзные структуры характеризуют сообщаемое по полноте или неполноте выявления (интенсивности, полноты, высокой степени проявления или слабости, неполноты выявления) как регулярное или нерегулярное, эпизодичное, прерванное или непрерванное.

Синтаксически незавершенные конструкции выражают собственно оценочные значения, среди которых ведущими выступают отрицательная оценка (неодобрение, возражение, порицание, осуждение, упрек, раздражение, досада, недовольство, возмущение, вызов, насмешка, ирония, презрение), удивление, недоумение, непонимание.

Сегментация, парцелляция и антиципация передают только собственно оценочные субъективно-модальные значения — стремление уяснить или разъяснить что-либо, стремление выделить, акцентировать, подчеркнуть что-либо, сосредоточить на чем-либо внимание.

5. Структурные особенности СФ марийского языка заключаются в том, что они организуются на основе взаимодействия воспроизводимых постоянных компонентов модели, в роли которых выступают местоимения и местоименные наречия, частицы, послелоги, союзы, и свободных компонентов структурной схемы, состав которых является переменным. Отношения постоянных и свободных компонентов моделей

СФ в марийском языке не подчиняются законам соединения слов нейтрального синтаксиса. Синтаксическая связь компонентов СФ носит идиоматический характер. Структурное многообразие СФ марийского языка поддерживается за счет вариативности моделей. Типизированное значение основных моделей конкретизируется в их вариантах. Принципы организации структурных схем (повтор и симметрия) обеспечивают выразительные возможности СФ.

Модификации свободных структурных схем (вторичные модели) организуются на основе расширения синтаксической позиции (конструкции с многосоюзием, бессоюзием, позиционно-лексическим повтором), обрыва словесной цепи (синтаксически незавершенные конструкции). По принципу расчленения предложения и текста строятся сегментированные, парцеллированные и антиципированные конструкции.

6. Типовое значение моделей СФ зависит от грамматической природы компонентов СФ, лексического наполнения модели, а также контекста в письменной и конситуации и интонации в устной речи. Учет этих факторов позволил выделить в марийском языке 10 семантических разновидностей СФ.

7. В отличие от СФ в модификатах свободных структурных схем не выявляется непосредственная закрепленность за определенной структурой отдельного оценочно-характеризующего или собственно оценочного значения, что позволяет говорить о диффузном характере субъективно-модальных значений модификатов.

8. Стилистическая прикрепленность ЭСК характеризуется следующим образом. Значительный пласт фразеологизированных конструкций принадлежит стихии разговорной речи. Именно при непосредственном общении его участники не просто сообщают информацию, а высказывают свое отношение к ее содержанию, оценивают ее. Поэтому в непринужденной разговорной речи построения, обладающие экспрессивными возможностями, проявляются наиболее полно, последовательно и ярко.

Изобилует ЭСК художественный стиль. Особенно ярко проявляют свои выразительные возможности СФ в тех родах и жанрах литературы, которые отражают специфику разговорной речи. Среди жанров драмы в этом отношении отличается комедия. В художественной прозе СФ обнаруживаются наиболее последовательно в речи персонажей, однако и авторская речь их не лишена.

Среди модификатов такие же характеристики имеют конструкции с позиционно-лексическим повтором, синтаксически незавершенные конструкции, а также некоторые типы бессоюзных и многосоюзных конструкций. Они выступают как конструкции разговорного синтаксиса

и могут включаться в книжно-письменную речь с определенной стилистической заданностью.

Для таких модификатов, как конструктивный повтор, многосоюзные и бессоюзные конструкции, характерным является функционирование в рамках художественного стиля в качестве стилистических приемов.

Для сегментированных конструкций наиболее типично функционирование в художественном и публицистическом стиле. Парцелляты, будучи принадлежностью разговорной речи, включаются в художественный текст как синтаксико-стилистический прием. Антиципированные структуры включаются в повествовательные тексты как разговорного, так и художественного стиля. На их основе в художественных текстах проявляет себя прием антиципации.

Мотивированность употребления ЭСК в художественной речи, степень реализации их эстетических возможностей зависит от мастерства художника слова, от его индивидуальной манеры. Стремление автора к яркому, образному, выразительному тексту объясняет использование и сочетание в одном контексте нескольких ЭСК.

Практически не функционируют ЭСК в официально-деловом и научном стилях, так как в силу их специфики субъект речи не выражает своего отношения к содержанию высказывания.

10. Специализированные структурные схемы предложений, выражающие субъективно-модальные значения, и модификации свободных структурных схем, выступают в качестве единиц, обладающих воздействующей силой и выразительными возможностями, которые проявляются в них по-разному. Модификаты, на основе которых формируются фигуры речи, выполняют изобразительно-выразительные функции. Таким образом, модификаты, в отличие от СФ, обнаруживают большую предрасположенность к эстетизации.

11. ЭСК находятся в отношениях синтаксической синонимии к образованиям нейтрального синтаксиса. В эмоциональных жанрах устной речи, а также эстетически и эмоционально ориентированных текстах письменной речи при наличии альтернативы экспрессивное / нейтральное предпочтение отдается ЭСК.

12. Рассмотренный материал свидетельствует о том, что синтаксическая система марийского языка предстает как разветвленная и гармонически организованная, внутри которой обнаруживаются микросистемы нейтральных и экспрессивных единиц.

Список научных трудов соискателя включает 46 опубликованных работ, в том числе 34 по теме диссертации, из них 1 монография, 1 словарь.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях.

1. Абукаева Л. А. Использование компьютерной программы в исследовании синтаксиса марийского языка (тезисы) // II Вавиловские чтения. Материалы постоянно действующей Всероссийской междисциплинарной научной конференции. - Йошкар-Ола: МарГТУ, 1997. - Ч. I. -С. 261-262.

2. Абукаева Л. А. Функционирование присубстантивно-определительных предложений в марийском языке // Материалы Международного симпозиума «Финно-угорский мир и XXI век» (20 - 21 ноября 1998 г., Йошкар-Ола) // Финно-угроведение. - 1999. - № 2-3. -С. 198-200.

3. Абукаева Л. А. Синтаксические фразеологизмы оценки в марийском языке // II Вавиловские чтения: Диалог наук на рубеже ХХ-ХХ1 веков и проблемы современного общественного развития. — Йошкар-Ола: МарГТУ, 1999. - С. 322-323.

4. Абукаева Л. А. Шбртньб гае волгалт илаш. Поэтика восточно-марийских свадебных песен // Ончыко. - 2000. - №. 2. - С. 146-155.

5. Абукаева Л. А. Семантика синтаксических фразеологизмов оценки в марийском языке // Материалы II Всероссийской научной конференции финно-угроведов «Финно-угристика на пороге III тысячелетия». (2-5 февраля 2000 г.). - Саранск, 2000. - С. 20-22.

6. Абукаева Л. А. Влияние русского языка на формирование и развитие синтаксических фразеологизмов в марийском языке // Боду-эновские чтения. Бодуэн де Куртенэ и современная лингвистика. Труды и материалы международной научной конференции. — Казань, 2001. — С. 45-46.

7. Абукаева Л. А. Национальное самосознание и культура речи мари // Язык и этнос: Материалы Первой выездной академической школы молодых лингвистов-преподавателей вузов РФ. - Казань, 2002. — С. 173-174.

8. Абукаева Л. А. Формирование лингвистической интуиции и патриотизма (на примере анализа синтаксических фразеологизмов в сборнике Г. Алексеева «Шочмо вер-чевер») // Марийское краеведение: опыт и перспективы его использования в школе. Материалы 8-й республиканской научно-практической конференции. - Йошкар-Ола, 2002. -С.81-83.

/о4

9. Абукаева Л. А. Экспрессивные синтаксические конструкции в современной марийской прозе // Россия и мировое сообщество в поисках новых форм стабильности. Материалы постоянно действующей всероссийской междисциплинарной научной конференции. - Йошкар-Ола, 2002.-Ч. 1.-С. 246-248.

10. Абукаева Л. А. Синтаксические фразеологизмы отрицания в русском и марийском языках // Сопоставительная филология и поли-лингвизм. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. - Казань, 2002. - С. 3-5.

11. Абукаева Л. А. Синтаксические фразеологизмы согласия, принятия, несогласия, отрицания в марийском языке // Актуальные проблемы финно-угорской филологии. Материалы Международной научной конференции, посвященной 70-летию профессора И. С. Галкина. -Йошкар-Ола: Мар. гос. ун-т, 2003. - С. 246-250.

12. Абукаева Л. А. Именительный представления как конструкция экспрессивного синтаксиса в марийском языке // Финноугроведение. - 2003. - № 1. - С. 46-56.

13. Абукаева Л. А. Синтаксические фразеологизмы со значением разнообразия, множественности, распространенности, преобладания в марийском языке // Материалы межрегиональной научной конференции, посвященной 70-летию со дня рождения Л. П. Грузова «Актуальные проблемы межкультурных и межъязыковых контактов». - Йошкар-Ола, 2003.-С. 15-19.

14. Абукаева Л. А. Выражение превосходства предмета синтаксическими фразеологизмами в марийском языке // Глобализация и проблемы национальной безопасности России. Материалы постоянно действующей всероссийской междисциплинарной научной конференции. -Йошкар-Ола, 2003. - Ч. 2. - С. 8-10.

15. Абукаева Л. А. Синтаксические фразеологизмы акцентирования в марийском языке // Язык и литература в поликультурном пространстве. Материалы региональной научно-практической конференции. - Бирск, 2003. - С. 92-93.

16. Абукаева Л. А. Ойын ямже. Марий йылмыште синтаксический фразеологизм-влак нерген // Ончыко. - 2004. - № 2. - С. 135-140.

17. Абукаева Л. А. Синтаксические фразеологизмы с местоименными постоянными компонентами в марийском языке // Финноугроведение. - 2003. - № 2. - С. 43-54.

18. Абукаева Л. А. Выражение логической обусловленности и обстоятельственной характеристики синтаксическими фразеологизмами в марийском языке // Актуальные проблемы межкультурных и межъязыковых контактов. Материалы научно-практической конференции, по-

священной 90-летию со дня рождения профессора Н. Т. Пенгитова. -Йошкар-Ола, 2004. - С. 27-29.

19. Абукаева Л. А. Словарь синтаксических фразеологизмов марийского языка. - Йошкар-Ола, 2004. - 48 с.

20. Абукаева JI. А. Выразительные возможности конструктивного повтора в марийском языке // Актуальные проблемы финноугроведения. Материалы региональной научно-практической конференции. - Бирск, 2004. - С. 15-19.

21. Абукаева JI. А. Марий прозын сылнылыкше да вийже (Конвергенция экспрессивных синтаксических конструкций в марийской художественной прзе) // Ончыко. — 2004. - № 7. — С. 184-189.

22. Абукаева JI. А. Синтаксические фразеологизмы недифференцированной оценки в русском и марийском языках // Фундаментальные и прикладные исследования в системе образования. Материалы Н-й Международной научно-практической конференции: в 5 ч. - Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г. Р. Державина, 2004. - Ч. 4. - С. 55-57.

23. Абукаева JT. А. Синтаксические фразеологизмы со значением оценки как соответствия норме в марийском и русском языках // Русская и сопоставительная филология: состояние и перспективы. Международная научная конференция, посвященная 200-летию Казанского университета. Труды и материалы. - Казань, 2004. - С. 101-102.

24. Абукаева JL А. Вербальное выражение эмоций фразеологизи-рованными конструкциями // Мировоззрение современного общества в фокусе научного знания и практики. Материалы постоянно действующей всероссийской междисциплинарной научной конференции с международным участием.- М. — Йошкар-Ола, 2004. - Ч. 2. - С. 55-56.

25. Абукаева JI. А. Выражение ограниченности синтаксическими фразеологизмами в марийском и русском языках // Материалы Международной научной конференции «Сохранение традиционной культуры коренных малочисленных народов Севера и проблема устойчивого развития». - М., 2004. - С. 317-320.

26. Абукаева JI. А. Экспрессивность современной марийской художественной прозы // Ашмаринские чтения. Материалы межрегиональной научной конференции. - Чебоксары, 2004. - С. 206-213.

27. Абукаева Л. А. Конвергенция экспрессивных синтаксических конструкций в марийской художественной прозе // Материалы Всероссийской конференции «Вторые Флоровские чтения», посвященной памяти и 70-летию со дня рождения удмуртского поэта Ф. И. Васильева «Вторые Флоровские чтения». — Глазов, 2005. — С. 149-151.

28. Абукаева Л. А. Функционирование разговорных синтаксических конструкций в художественном тексте // Марийская филология:

¿о<Г-

s.*

Ученые записки, посвященные 70-летию проф. И. Г. Иванова. — Иош-кар-Ола, 2005. - С. 31-34.

29. Абукаева Л. А. Синтаксические фразеологизмы в марийском языке. - Йошкар-Ола, 2005. — 192 с.

30. Абукаева Л. А. История изучения субъективной модальности в марийском языкознании // Проблемы комплексного развития Республики Марий Эл. Приложение № 6 к журналу «Регионология». — Саранск, 2005. - С. 278-284.

31. Абукаева Л. А., Кочеваткина А. П. Экспрессивное выражение множественности в волжско-финских языках // Проблемы комплексного развития Республики Марий Эл. Приложение № 6 к журналу «Регионология». - Саранск, 2005. - С. 285-291.

32. Абукаева Л. А. Выражение необходимости, целесообразности синтаксическими фразеологизмами в марийском языке // Материалы Ш Всероссийской научной конференции финно-угроведов. - Сыктывкар, 2005.-С. 38-40.

33. Абукаева Л. А. Репертуар синтаксических фразеологизмов марийского языка // Тезисы секционных докладов X Международного конгресса финно-угроведов: Лингвистика: II часть / Map. гос. ун-т. -Йошкар-Ола. - 2005. - С. 5-6.

34. Абукаева Л. А. Фразеологизированные конструкции со значением оценки как соответствия норме в русском и марийском языках // Вестник ТГПУ. - 2005. - Вып. 4: Гуманитарные науки (филология). -С. 101-105.

СОКРАЩЕНИЯ

вопр. мест. — вопросительное местоимение

глаг. — глагол

деепр. — деепричастие

дат. п. - дательный падеж

им. п. — именительный падеж

инф. - инфинитив

мест. — местоимение

мест, наречие — местоименное наречие

МЭ — газета «Марий Эл»

нар. - наречие

отриц. форма глаг. - отрицательная форма глагола прил. — имя прилагательное прич. - причастие

СФ - синтаксический фразеологизм суф. - суффикс сущ. - имя существительное числ. - имя числительное

ЭСК - экспрессивная синтаксическая конструкция

Подписано в печать 19.10.2005. Бумага офсетная. Гарнитура Тайме. Усл. печ. л. 2,81. Формат 60x84/16. Тираж 100 экз. Заказ № (666.

Отпечатано с готового оригинал-макета в ООО «Стринг» 424002, г. Йошкар-Ола, ул. Коммунистическая, 31

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Абукаева, Любовь Алексеевна

Введение.

1. Категории субъективной модальности и экспрессивности.

1.1. Понятие субъективной модальности.

1. 2. Типология субъективно-модальных значений.

1.3. Экспрессивность и ее микрокомпоненты.

1. 4. Репертуар экспрессивных синтаксических конструкций.

1.5. Система экспрессивных синтаксических конструкций.

2. Синтаксические фразеологизмы в марийском языке. Структура синтаксических фразеологизмов.

2. 1. Структурная организация синтаксических фразеологизмов.

2. 1. 1. Синтаксические фразеологизмы с местоимениями и местоименными наречиями.

2. 1.2. Синтаксические фразеологизмы с союзами.

2. 1.3. Синтаксические фразеологизмы с послелогами.

2. 1.4. Синтаксические фразеологизмы с частицами.

2. 2. Синтаксическая членимость фразеолоптированных конструкций.

3. Семантика синтаксических фразеологизмов в марийском языке.

3. 1. Синтаксические фразеологизмы оценки.

3. 1. 1. Синтаксические фразеологизмы недифференцированной оценки.

3. 1.2. Синтаксические фразеологизмы положительной оценки.

3. 1.3. Синтаксические фразеологизмы отрицательной оценки.

3. 1.4. Синтаксические фразеологизмы, выражающие значение оценки как соответствия норме.

3. 2. Синтаксические фразеологизмы со значением превосходства.

3. 3. Синтаксические фразеологизмы со значением согласия, принятия . 132 3. 4. Синтаксические фразеологизмы, имеющие значение несогласия, непринятия, отрицания.

3.5. Синтаксические фразеологизмы, со значением разнообразия, множественности, распространенности, преобладания.

3.6. Синтаксические фразеологизмы со значением единственности, исключительности.

3.7. Синтаксические фразеологизмы со значением выделения, акцентирования.

3.8. Синтаксические фразеологизмы со значением логической обусловленности и обстоятельственной характеристики.

3. 9. Синтаксические фразеологизмы со значением необходимости, целесообразности.

3.10. Синтаксические фразеологизмы со значением ненужности, нецелесообразности, невозможности.

4. Синтаксические фразеологизмы и предложения нейтрального синтаксиса.

4. 1. Отношение синтаксических фразеологизмов к единицам нейтрального синтаксиса.•.

4.2. Прагматический аспект употребления синтаксических фразеологизмов.

5. Модификаты как экспрессивные синтаксические конструкции марийского языка.

5. 1. Конструкции с позиционно-лексическим повтором.

5. 1. 1. Структурная организация конструкций с позиционно-лексическим повтором.

5. 1. 2. Семантика и функции конструкций с позиционно-лексическим повтором.

5.2. Конструктивный повтор.

5. 2. 1. Структурные особенности конструктивного повтора.

5. 2. 2. Семантика и функции конструктивного повтора.

5.3. Многосоюзные конструкции.

5. 3. 1. Структурная организация многосоюзных конструкций.

5.3.2. Семантика конструкций с многосоюзием.

5. 4. Бессоюзные конструкции.

5.5. Синтаксически незавершенные конструкции.

6. Экспрессивность расчлененных текстов в марийском языке.

6. 1. Сегментированные конструкции.

6. 1. 1. Именительный представления.

6. 1.2. Конструкции с плеонастическим местоимением.

6. 1.3. Знаки препинания при сегментированных конструкциях.

6.2. Парцеллированные конструкции.

6. 2. 1. Парцелляция на уровне простого предложения.

6. 2. 2. Парцелляция на уровне сложного предложения.

6. 2. 3. Функции парцеллированных конструкций.

6. 3. Антиципированные конструкции.

6. 3. 1. Структурная организация антиципированных конструкций.

6. 3. 2. Семантика и функции антиципированных конструкций.

7. Конвергенция экспрессивных синтаксических конструкций в марийском языке.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Абукаева, Любовь Алексеевна

Языкознание конца XX - начала XXI века характеризуется пристальным вниманием и повышенным интересом исследователей к языковой личности. Среди широкого круга вопросов, касающихся производства и восприятия речи, функциональной направленности стилистического анализа, специфики семантики и структурной организации текста, особо отмечен круг вопросов, связанных с экспрессивно-эмоциональными свойствами языка и речи.

Экспрессивность (от лат. expressio - выражение) определяется как «совокупность семантико-стилистических признаков единицы языка, которые обеспечивают ее способность выступать в коммуникативном акте как средство субъективного выражения отношения говорящего к содержанию или адресату речи» (ЛЭС 1990, с. 591). Такая дефиниция является общепризнанной. Трудности возникают при классификации экспрессивных языковых средств. На наш взгляд, это обусловлено не только различиями функционального использования экспрессивных средств языка, как это обычно трактуется, но й сложными системными отношениями как внутриуровневого, так и межуровневого характера. Кроме того, собственно языковые средства в процессе коммуникации вступают во взаимодействие с паралингвистическими средствами, среди которых можно назвать не только громкость и тембр голоса, темп речи, но и мимику, жесты, позу. Именно поэтому до настоящего времени существуют размытые, противоречивые, порой взаимоисключающие классификации экспрессивных средств языка. Особенно это относится к экспрессивным средствам синтаксиса. Перечень ЭСК у разных исследователей разный. Различными являются и аспекты исследования.

Экспрессивность на синтаксическом уровне в большинстве случаев выходит за рамки отдельного предложения, поэтому возникает необходимость определить границы синтаксических конструкций, которые будут подвергнуты анализу. ЭСК могут проявлять свое значение в письменной речи в рамках предложения, сверхфразового единства и текста, в устной речи - в рамках диалогического единства, поэтому в данной работе будут подвергаться анализу предложение, сверхфразовое единство, текст и диалогическое единство.

Объект исследования - система синтаксических средств выражения субъективно-модальных значений в современном марийском языке.

Предмет исследования - экспрессивные синтаксические конструкции, обладающие ингерентной экспрессией и собственными моделями структурной организации - синтаксические фразеологизмы (далее - СФ), а также модификации свободных структурных схем и способы расчленения текста (сегментированные, антиципированные, парцеллированные конструкции).

В современной лингвистике особую значимость и новое освещение получают вопросы, касающиеся экспрессивных возможностей языка. Этим обусловлена актуальность работы, которая продиктована необходимостью исследования способности языковых средств к выражению эмоциональных, волевых, прагматических и когнитивных интенций человека, в частности системного изучения специальных синтаксических конструкций, выражающих широкий спектр субъективно-модальных значений. В марийской лингвистической науке к настоящему времени достаточно полно исследованы основные единицы нейтрального синтаксиса, их строение, семантика и функции. Среди предложений таковыми являются конструкции, построенные по свободным структурным схемам. Однако при этом неизученным остается синтаксис экспрессивных конструкций.

Целью работы является исследование системы ЭСК марийского литературного языка, в рамках которой ставятся и решаются следующие задачи: 1) выявить список синтаксических конструкций, передающих субъективно-модальные значения; 2) установить особенности их структурной организации; 3) изучить спектр субъективно-модальных значений, передаваемых структурами экспрессивного синтаксиса; 4) определить особенности функционирования таких построений; 5) рассмотреть специфику взаимодействия ЭСК как внутри системы, так и особенности их отношения к конструкциям нейтрального синтаксиса, а также экспрессивным средствам других уровней языка.

Эмпирическую базу исследования составили материалы, извлеченные из письменных источников - текстов марийской художественной прозы, поэзии, беллетристики, драматургии, публицистики, опубликованные фольклорные тексты, а также записи устной речи, произведенные автором. База данных ЭСК включает более 4 ООО единиц.

Иллюстративный материал из письменных источников представлен в основном в неизменном виде, однако в некоторых случаях изменено пунктуационное оформление фразеологизированных структур, что нашло комментирование и объяснение в работе.

Теоретической и методологической основой работы послужили труды отечественных и зарубежных лингвистов: Ш. Балли, В. В. Виноградова, Б. А. Серебренникова, Н. Ю. Шведовой, Д. Н. Шмелева, Г. А. Золотовой, А. П. Сково-родникова, Г. Н. Акимовой, О. А. Лаптевой, А. В. Величко, И. С. Галкина, JI. П. Васиковой, Н. И. Исанбаева, 3. В. Учаева.

Научная новизна диссертации. Работа является первым специальным исследованием системы экспрессивных синтаксических конструкций марийского языка.

Впервые разработана и применена методика выявления и описания СФ как образований, специально приспособленных для выражения широкого спектра субъективно-модальных значений.

В диссертации впервые предложены семантическая и структурная классификации фразеологизированных структур; выявлено, что фразеологизирован- . ные конструкции организуются на основе таких постоянных компонентов, как местоимения и местоименные наречия, послелоги, частицы, союзы; установлено, что СФ находятся в отношениях синтаксической синонимии и омонимии с единицами нейтрального синтаксиса.

В работе исследованы ЭСК, формирующиеся на основе модификаций свободных структурных схем, сегментированные конструкции; установлен характер отношений конструкций экспрессивного синтаксиса внутри системы и отношение ЭСК к структурам нейтрального синтаксиса.

Методы исследования. Специфика объекта исследования и характер проблемы определили в качестве основного методологического подхода системный. На эмпирическом уровне исследований применялись такие методы, как лингвистическое описание и статистическая группировка фактов. Теоретические выкладки производились посредством таких методов, как гипотеза, аналогия, индукция и дедукция. Дисциплинарная методология включала трансформационный и компонентный анализ, посредством которых выявлялось типовое значение и функции анализируемых конструкций. Метод синтаксического моделирования нашел применение при конструировании синтаксических моделей ЭСК. Синтаксические модели фразеологизированных предложений представлены в терминах морфологических форм слов. При определении продуктивности и функционально-стилевой закрепленности ЭСК применялся количественный метод. Экспериментальный метод нашел применение при оценке степени экспрессивности исследуемых синтаксических конструкций.

Теоретическая значимость работы определяется тем, что ее результаты могут найти применение при исследовании экспрессивных возможностей синтаксиса различных языков. Рассмотренный материал позволяет сделать обобщения, выходящие за рамки лингвистики, а именно выводы, которые могут быть применены в исследованиях по прагматике, народной риторике, этике и эстетике.

Практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты применимы при описании системы экспрессивного синтаксиса финно-угорских языков, а также в теории и практике создания эффективной методики формирования и распознавания коммуникативно значимой компетенции, связанной с выражением эмоционального отношения к предмету и адресату речи.

Теоретические выводы и анализируемые материалы могут быть использованы при чтении лекционных курсов и проведении практических занятий по синтаксису и морфологии современного марийского языка, стилистике марийского языка, а также при проведении спецкурсов по лингвистическому анализу текста.

Работа может быть использована при сопоставительных исследованиях синтаксиса марийского языка и синтаксиса финно-угорских и русского языков.

Материал представляется важным для практического курса марийского языка как иностранного, особенно на продвинутом этапе обучения. Отдельные теоретические положения и практические рекомендации применимы в практике перевода художественных текстов с марийского языка на русский и с русского на марийский.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Синтаксическая система современного марийского языка располагает широким кругом специальных конструкций, выражающих целый ряд субъективно-модальных значений. Такие синтаксические конструкции организуются в син-таксико-стилистическую микросистему, в которую в качестве элементов входят конструкции, специально приспособленные для передачи субъективно-модальных значений, имеющие собственные структурные схемы (первичные модели, которые образуют СФ), и конструкции, представляющие собой модификации основных структурных схем предложений (вторичные модели, 1 модификаты - по А. П. Сковородникову), обладающие экспрессивными ( зн&<££игамжный характер рассматриваемых конструкций вытекает из их взаи-\мосвязи"иГвзаимообусловленности как элементов, организованных в более сложное целостное единство. ЭСК семантически смыкаются с предложениями нейтрального синтаксиса, построенными по свободным структурным схемам, что обеспечивает целостность и единство синтаксической системы современного марийского языка.

3. Структуры экспрессивного синтаксиса являются четко оформленными и моделируемыми. Реализации основных синтаксических моделей экспрессивных конструкций отличаются устойчивостью, а следовательно, их количество является исчислимым.

4. Особенности структурной организации фразеологизированных конструкций не вписываются в рамки закономерностей регулярных синтаксических связей. Идиоматический характер связи, частичная или полная утрата лексических и грамматических значений опорных компонентов определяют особенности структурной организации СФ. В качестве постоянных (опорных) компонентов в марийском языке функционируют местоименные слова, послелоги, союзы и частицы. СФ характеризуются воспроизводимостью модели, постоянством состава опорных элементов, закрепленным порядком следования компонентов, незначительной распространенностью или отсутствием распространителей.

5. С помощью конструкций экспрессивного синтаксиса говорящий / пишущий выражает свое отношение к содержанию сообщения и к адресату. Посредством ЭСК в марийском языке выражаются следующие субъективно-модальные значения: оценки; превосходства; согласия, принятия; несогласия, непринятия, отрицания; разнообразия, множественности, распространенности, преобладания; единственности, исключительности; акцентирования, выделения; логической обусловленности и обстоятельственной характеристики; необходимости, целесообразности; ненужности, невозможности, нецелесообразности.

6. СФ являются своеобразными сигналами экспрессивности и эмоциональности, созданными для передачи содержания более емкого по сравнению с содержанием предложений нейтрального синтаксиса. Они образуют ядро ЭСК. С предложениями, построенными по свободным структурным схемам, СФ находятся в отношениях синтаксической синонимии и омонимии.

7. Значительным экспрессивным потенциалом обладают предложения с по-зиционно-лексическим и конструктивным повтором; синтаксически незавершенные конструкции. Сегментированные, антиципированные и парцеллированные конструкции; конструкции с многосоюзием находятся на периферии системы ЭСК.

8. Конвергированное употребление средств экспрессивного синтаксиса и других уровней языка обеспечивает высокую экспрессивность как устной, так и письменной речи.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, 7 глав, заключения, списка использованной литературы и источников, 12 приложений. Общий объем диссертации - 320 страниц компьютерного набора, приложения занимают 27 страниц работы. Количество использованных источников - 87, список цитируемой литературы состоит из 225 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Экспрессивные синтаксические конструкции в марийском языке"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование ЭСК марийского языка, проведенное с учетом диалектической связи эмоционального и рационального на синтаксическом ярусе, позволяет сделать обобщения и выводы на лингвистическом уровне. Они сводятся к следующим положениям:

1. ЭСК марийского языка образуют микросистему, которая состоит из специальных синтаксических образований, обладающих собственными моделями -синтаксических фразеологизмов - и модификаций предложений, построенных по свободным структурным схемам, передающих и усиливающих субъективно-модальные значения. Фразеологизированные конструкции составляют ядро ЭСК.

2. Конструкции экспрессивного синтаксиса марийского языка имеют такие свойства, как эмоциональность, оценочность, интенсивность. Посредством таких образований, помимо объективного содержания предложения, адресант речи может передавать свое отношение к сообщаемому, к адресату, широкий спектр своих эмоциональных реакций. ЭСК призваны воздействовать на адресата речи. Таким образом в ЭСК, наряду с репрезентативной, реализуются экспрессивная, эмотивная и апеллятивная функции языка.

3. ЭСК передают и усиливают широкий спектр субъективно-модальных значений.

Посредством ЭСК субъект может давать характеристики сообщаемого по полноте / неполноте выявления; по наличию / отсутствию ожидаемого результата; по единственности (исключительности) / множественности (распространенности, преобладания); по обычности / необычности; соответствию / несоответствию требуемому, ожидаемому; целесообразности / нецелесообразности; возможности / невозможности; необходимости / ненужности.

Определяя характер протекания сообщаемого, субъект речи сообщаемое может характеризовать как длительное или недлительное; постоянное или непостоянное; регулярное или нерегулярное; прерванное или непрерванное.

Сообщение может соотноситься с другими событиями по причинно-следственной обусловленности, противопоставленности, сопоставленности, свободности. Оценочно-характеризующие значения тесно переплетаются с собственно оценочными значениями, среди которых разнообразные оттенки согласия и несогласия, принятия и непринятия, положительной и отрицательной оценки, волеизъявления, удивления, недоумения, непонимания, стремления выделить, акцентировать, подчеркнуть что-либо.

4. Наиболее широкий диапазон как собственно оценочных, так и оценочно-характеризующих субъективно-модальных значений выражают СФ (см. Приложения 10, 11), так что фразеологизированные конструкции являются основным средством выражения экспрессивных значений на синтаксическом уровне.

На второй позиции находятся конструкции с позиционно-лексическим повтором, которые также приспособлены для выражения как оценочно-характеризующих, так и собственно оценочных значений. По результатам наших исследований, конструкции с повтором являются переходными структурами между СФ и модификациями свободных структурных схем. Это подтверждается предыдущим тезисом, а также тем, что подавляющее большинство СФ построено на принципах повтора.

Конструктивный повтор приспособлен для выражения оценочно-характеризующих значений противопоставленности чему-либо или сопоставленности с чем-либо.

Многосоюзные и бессоюзные конструкции также характеризуются тем, что тяготеют к выражению оценочно-характеризующих значений. Многосоюзие характеризует сообщаемое с позиции длительности и постоянства, а также передает такие собственно оценочные значения, как стремление уяснить или разъяснить что-либо, желание выделить, акцентировать, подчеркнуть что-либо, сосредоточить на чем-либо внимание.

Бессоюзные структуры характеризуют сообщаемое по полноте или неполноте выявления (интенсивности, полноты, высокой степени проявления или слабости, неполноты выявления) как регулярное или нерегулярное, эпизодичное, прерванное или непрерванное.

Синтаксически незавершенные конструкции выражают собственно оценочные значения, среди которых ведущими выступают отрицательная оценка (неодобрение, возражение, порицание, осуждение, упрек, раздражение, досада, недовольство, возмущение, вызов, насмешка, ирония, презрение), удивление, недоумение, непонимание.

Сегментация, парцелляция и антиципация передают только собственно оценочные субъективно-модальные значения - стремление уяснить или разъяснить что-либо, стремление выделить, акцентировать, подчеркнуть что-либо, сосредоточить на чем-либо внимание.

5. Структурные особенности СФ марийского языка заключаются в том, что они организуются на основе взаимодействия воспроизводимых постоянных компонентов модели, в роли которых выступают местоимения и местоименные наречия, частицы, послелоги, союзы, и свободных компонентов структурной схемы, состав которых является переменным. Отношения постоянных и свободных компонентов моделей СФ в марийском языке не подчиняются законам соединения слов нейтрального синтаксиса. Синтаксическая связь компонентов СФ носит идиоматический характер. Структурное многообразие СФ марийского языка поддерживается за счет вариативности моделей. Типизированное значение основных моделей конкретизируется в их вариантах. Принципы организации структурных схем (повтор и симметрия) обеспечивают выразительные возможности СФ.

Модификации свободных структурных схем (вторичные модели) организуются на основе расширения синтаксической позиции (конструкции с многосою-зием, бессоюзием, позиционно-лексическим повтором), обрыва словесной цепи (синтаксически незавершенные конструкции). По принципу расчленения предложения и текста строятся сегментированные, парцеллированные и антиципированные конструкции.

6. Типовое значение моделей СФ зависит от грамматической природы компонентов СФ, лексического наполнения модели, а также контекста в письменной и конситуации и интонации в устной речи. Учет этих факторов позволил выделить в марийском языке 10 семантических разновидностей СФ.

В составе СФ оценки рассмотрены СФ недифференцированной, положительной и отрицательной оценки, а также оценки как соответствия норме. СФ недифференцированной оценки в зависимости от контекста, речевой ситуации и интонации могут выражать как мелиоративную, так и пейоративную оценку. Распознаванию оценки способствует также наличие в составе СФ слов с конно-тативным компонентом семантики. Значение позитивной и негативной аксиологической характеристики передается соответственно СФ положительной и отрицательной оценки. Позитивная оценка связывается с характеристикой предмета как выдающегося, необычного. СФ отрицательной оценки описывают явления действительности как такие, которые не проявляют в полной мере свои характерные признаки, не соответствуют ожиданиям, общепринятым представлениям и нормам. Фразеологизированные конструкции со значением оценки как соответствия норме репрезентируют описываемые факты как обычные, ничем не выдающиеся, соответствующие общепринятым нормам, сложившемуся мнению.

7. В СФ со значением превосходства предметы и явления действительности описываются как выдающиеся из ряда однородных. При этом на основное значение СФ накладывается дополнительный обертон положительной или отрицательной оценки.

8. СФ согласия, принятия выражают согласие субъекта со всей ситуацией в целом или с ее частным аспектом. Согласие может квалифицироваться как вынужденное, неизбежное, категорическое, невольное, снисходительное, уверенное. Семантика согласия может осложняться выражением готовности, решения субъекта совершить действие, а также приглашением к совместному действию.

9. Значение отрицания возможности наличия описываемых реалий действительности передается посредством СФ отрицания, непринятия. При этом явление может квалифицироваться как утратившее первоначальную значимость, важность. Отрицание может основываться и на том, что при соотнесении предмета с другим, подобными ему, предмет не обнаруживает свойственных ему признаков в максимальном выражении. Отрицаться могут все обстоятельства действительности или отдельные факты.

10. Значительной продуктивностью в марийском языке отличаются СФ, имеющие значение разнообразия, множественности, распространенности, преобладания. В зависимости от семантики местоименных слов, организующих модели фразеологизированных конструкций, СФ характеризуют как проявляющиеся во множестве и многообразии, как распространенные и преобладающие предметы, лица, признаки, обстоятельства действия.

11. СФ со значением единственности, исключительности описывают факты действительности как не имеющие альтернативы.

12. СФ акцентирования, выделения ориентированы на выделение описываемых явлений из ряда однотипных, схожих. Выделяемый предмет в таких СФ может рассматриваться как пример, сопровождающий тезис.

13. Значение сопоставления, противопоставления объектов действительности, а также семантика уступки выражается СФ логической обусловленности и обстоятельственной характеристики.

14. СФ со значением необходимости, целесообразности содержат указание на действие, которое оценивается субъектом как необходимое, само собой разумеющееся, обязательное или потенциально возможное, а также как наиболее целесообразное, подходящее.

15. СФ со значением ненужности, нецелесообразности, невозможности представляют такое действие или состояние, которое мыслится как нецелесообразное, ненужное, невозможное для субъекта в определенной ситуации.

16. В отличие от СФ в модификатах свободных структурных схем не выявляется непосредственная закрепленность за определенной структурой отдельного оценочно-характеризующего или собственно оценочного значения, что позволяет говорить о диффузном характере субъективно-модальных значений модификатов.

17. Стилистическая прикрепленность ЭСК характеризуется следующим образом. Значительный пласт фразеологизированных конструкций принадлежит стихии разговорной речи. Именно при непосредственном общении его участники не просто сообщают информацию, а высказывают свое отношение к ее содержанию, оценивают ее. Поэтому в непринужденной разговорной речи построения, обладающие экспрессивными возможностями, проявляются наиболее полно, последовательно и ярко.

Изобилует ЭСК художественный стиль. Особенно ярко проявляют свои выразительные возможности СФ в тех родах и жанрах литературы, которые отражают специфику разговорной речи. Среди жанров драмы в этом отношении отличается комедия. В художественной прозе СФ обнаруживаются наиболее последовательно в речи персонажей, однако и авторская речь их не лишена.

Среди модификатов такие же характеристики имеют конструкции с позици-онно-лексическим повтором, синтаксически незавершенные конструкции, а также некоторые типы бессоюзных и многосоюзных конструкций. Они выступают как конструкции разговорного синтаксиса и могут включаться в книжно-письменную речь с определенной стилистической заданностью.

Для таких модификатов, как конструктивный повтор, многосоюзные и бессоюзные конструкции, характерным является функционирование в рамках художественного стиля в качестве стилистических приемов.

Для сегментированных конструкций наиболее типично функционирование в художественном и публицистическом стиле. Парцелляты, будучи принадлежностью разговорной речи, включаются в художественный текст как синтаксико-стилистический прием. Антиципированные структуры вводятся в повествовательные тексты как разговорного, так и художественного стиля. На их основе в художественных текстах проявляет себя прием антиципации.

Мотивированность употребления ЭСК в художественной речи, степень реализации их эстетических возможностей зависит от мастерства художника слова, от его индивидуальной манеры. Стремление автора к яркому, образному, выразительному тексту объясняет использование и сочетание в одном контексте нескольких ЭСК.

Практически не функционируют ЭСК в официально-деловом и научном стилях, так как в силу их специфики субъект речи не выражает своего отношения к содержанию высказывания.

18. Специализированные структурные схемы предложений, выражающие субъективно-модальные значения, и модификации свободных структурных схем, выступают в качестве единиц, обладающих воздействующей силой и выразительными возможностями, которые проявляются в них по-разному. Моди-фикаты, на основе которых формируются фигуры речи, выполняют изобразительно-выразительные функции. Таким образом, модификаты, в отличие от СФ, обнаруживают большую предрасположенность к эстетизации.

19. ЭСК находятся в отношениях синтаксической синонимии к образованиям нейтрального синтаксиса. В эмоциональных жанрах устной речи, а также эстетически и эмоционально ориентированных текстах письменной речи при наличии альтернативы экспрессивное / нейтральное предпочтение отдается ЭСК.

20. Рассмотренный материал свидетельствует о том, что синтаксическая система марийского языка предстает как разветвленная и гармонически организованная, внутри которой обнаруживаются микросистемы нейтральных и экспрессивных единиц.

Список научной литературыАбукаева, Любовь Алексеевна, диссертация по теме "Языки народов зарубежных стран Азии, Африки, аборигенов Америки и Австралии"

1. Акимова 1976 Акимова Г. Н. Наблюдения над сегментированными конструкциями в современном русском языке / Г. Н. Акимова // Синтаксис и стилистика. -М.: Наука, 1976. - С. 237-247.

2. Акимова 1981 Акимова Г. Н. Развитие конструкций экспрессивного синтаксиса в русском языке / Г. Н. Акимова // Вопросы языкознания. - 1981. - № 6. -С. 109-120.

3. Акимова 1990 Акимова Г. Н. Новое в синтаксисе современного русского языка / Г. Н. Акимова. - М.: Высш. шк., 1990. - 166 с.

4. Алатырев 1959 Алатырев В. И. Глаголы притворного действия в удмуртском языке / В. И. Алатырев // Вопросы языкознания. - 1959. - № 1. -С. 90-95.

5. Алешкина 2000 Алешкина Р. А. Конструкции с именительным падежом существительного в эрзянском языке / Р. А. Алешкина // Финно-угристика на пороге III тысячелетия: материалы II Всероссийской науч. конф. финно-угроведов. - Саранск, 2000. - С. 27-30.

6. Андуганов 1985 Андуганов Ю. В. Мут але мут сочетаний? / Ю. В. Андуганов. - Йошкар-Ола: Марий книга изд-во, 1985. - 160 с.

7. Арнольд 1974 Арнольд И. В. Стилистика декодирования / И. В. Арнольд. -Л.: Изд-во ЛГПИ им. А. И. Герцена, 1974. - 76 с.

8. Арнольд 1975 Арнольд И. В. Интерпретация художественного текста: типы выдвижения и проблемы экспрессивности / И. В. Арнольд // Экспрессивные средства английского языка. - Л., 1975. - С. 11-20.

9. Артемова 1985 Артемова А. Д. Семантика косвенных наклонений в мокша-мордовском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук / А. Д. Артемова. - М., 1985.- 16 с.

10. Арутюнова 1984 Арутюнова Н. Д. Аксиология в механизмах жизни и языка / Н. Д. Арутюнова // Проблемы структурной лингвистики. - М.: Наука, 1984. -С. 5.

11. Арутюнова 1988 Арутюнова Н. Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт / Н. Д. Арутюнова. - М., 1988. - 339 с.

12. Арутюнова, Падучева 1985 Арутюнова Н. Д. Истоки и проблемы категории прагматики / Н. Д. Арутюнова, Е. В. Падучева // Новое в зарубежной лингвистике. - М.: Прогресс, 1985. - С. 3-42.

13. Афанасьев 1963 Афанасьев В. Г. О принципах классификации целостных систем / В. Г. Афанасьев // Вопросы философии. - 1963. - № 3. - С. 31-43.

14. Ахманова 2004 Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. - 2-е изд., стереотип. / О. С. Ахманова. - М.: Эдиториал УРСС, 2004. - 576 с.

15. Балли 1961 Балли Ш. Французская стилистика / Ш. Балли. - М., 1961. -344 с.

16. Балли 2001 Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. -2-е изд., стереотип. / Ш. Балли. - М.: УРСС, 2001. - 416 с.

17. Баранов 1987 Баранов А. Н. О видах функциональной экспрессивности // Проблемы экспрессивной стилистики / А. Н. Баранов. - Ростов н / Д.: Изд-во Ростов, ун-та, 1987. - Вып. 1. - С. 54-59.

18. Баранов 1989 Баранов А. Н. Аксиологические стратегии в структуре языка / А. Н. Баранов // Вопросы языкознания. - 1989. - № 3. - С. 74-90.

19. Бархударов, Штелинг 1973 Бархударов Л. С. Грамматика английского языка / JI. С. Бархударов, Д. А. Штелинг. - М.: Высш. шк., 1973. - 423 с.

20. Белошапкова 1967 Белошапкова В. А. Сложное предложение в современном русском языке / В. А. Белошапкова. - М.: Просвещение, 1967. - 160 с.

21. Береговская 1984 Береговская Э. М. Экспрессивный синтаксис: учеб. пособие по спецкурсу / Э. М. Береговская. - Смоленск: СГПИ им. К. Маркса, 1984.-92 с.

22. Берталанфи 1969 Берталанфи Л. фон. Общая теория систем. Критический обзор / JI. фон Берталанфи // Исследования по общей теории систем. - М.: Прогресс, 1969.-С. 23-82.

23. Блауберг, Кремянский 1965 Блауберг И. В. Новая жизнь старой проблемы / И. В. Блауберг, В. И. Кремянский // Вопросы философии. - 1965. - № 10. -С. 172-176.

24. Блауберг, Мирский, Садовский Блауберг И. В. Системный подход и системный анализ / И. В. Блауберг, Э. М. Мирский, В. Н. Садовский // Системные исследования. Методологические проблемы: ежегодник. - М.: Наука, 1982. -С. 41-64.

25. Блауберг, Юдин 1973 Блауберг И. В. Становление и сущность системного подхода / И. В. Блауберг, Э. Г. Юдин. - М.: Наука, 1973. - 270 с.

26. Блюменфельд 1970 Блюменфельд J1. А. Системный подход в современной биологии: материалы встречи-дискуссии / J1. А. Блюменфельд, В. И. Кремянский, В.Н. Садовский, Я. И. Старобогатов и др. // Системные исследования. -М.: Наука, 1970.-С. 7-68.

27. Будагов 2001 Будагов Р. Шарль Балли и его работы по общему и французскому языкознанию / Р. Будагов // Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. 2-е изд., стереотип. - М.: Эдиториал УРСС, 2001. -С. 3-19.

28. Валгина 1971 Валгина Н. С. Некоторые функции изолированного именительного падежа / Н. С. Валгина // Русский язык в школе. - 1971. - № 2. -С. 88-94.

29. Валгина 1978 Валгина Н. С. Синтаксис современного русского языка / Н. С. Валгина. - М.: Высш. шк., 1978. - С. 198-202.

30. Ванников 1979 Ванников Ю. В. Синтаксис речи и синтаксические особенности русской речи / Ю. В. Ванников. - М.: Русский язык, 1979. - 296 с.

31. Васикова 1973 а-Васикова JI. П. Модальное значение прошедшего длительного в марийском языке / JI. П. Васикова // Вопросы марийского языкознания. -Йошкар-Ола, 1973. -Вып. 3. С. 125-133.

32. Васикова 1973 б Васикова JI. П. Полисемантические суффиксы глагола марийского языка / Л. П. Васикова // Вопросы марийского языкознания. -Йошкар-Ола, 1973. - Вып. 3. - С. 133-144.

33. Васикова 1982 Васикова JI. П. Сложные предложения в современном марийском литературном языке. -41: Структурные схемы предложений. Сложносочиненные предложения / JI. П. Васикова. - Йошкар-Ола: Map кн. изд-во, 1982.-224 с.

34. Васикова 1990 Васикова J1. П. Сопоставительная грамматика русского и марийских языков / Л. П. Васикова. - Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во, 1990. -151 с.

35. Васильев 1948 Васильев В. М. Идиомы, иносказательные изречения, слова-пережитки в марийском языке / В. М. Васильев // Ученые записки МарНИИ языка, литературы и истории. - Йошкар-Ола, 1948. - Вып. 1, т. 1. - С. 107-129.

36. Васильев 1955 Васильев В. М. Наклонения и некоторые глагольные формы в марийском языке / В. М. Васильев // Труды МарНИИ языка, литературы и истории. - Йошкар-Ола, 1955. -Вып. 7.-С. 97-125.

37. Васильев 1962 Васильев JI. М. К вопросу об экспрессивности и об экспрессивных средствах / JI. М. Васильев // Славянский филологический сборник. -Уфа, 1962. - Вып. 9. - С. 108-109.

38. Васильев 1997 Васильев Л. М. Методы современной лингвистики / JI. М. Васильев; Башкирский университет. - Уфа, 1997. - 181 с.

39. Виноградов 1954 Виноградов В. В. Вопросы изучения словосочетаний / В. В. Виноградов // Вопросы языкознания. - 1954. - № 1. - С. 3-24.

40. Виноградов 1975 Виноградов В. В. Исследования по русской грамматике / В. В. Виноградов. -М., 1975. - 559 с.

41. Винокур 1986 Винокур Т. Г. Закономерности стилистического использования языковых единиц / Т. Г. Винокур. - М.: Наука, 1980. - 238 с.

42. Величко 1996 Величко А. В. Синтаксическая фразеология для русских и иностранцев: учеб. пособие / А. В. Величко; Филологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова. - М., 1996. - 96 с.

43. Вольф 1985 Вольф Е. М. Функциональная семантика оценки / Е. М. Вольф. -М.: Наука, 1985.-231 с.

44. Вольф 1986 Вольф Е. М. Оценочное значение и соотношение признаков «хорошо / плохо» / Е. М. Вольф // Вопросы языкознания. - 1986. - № 5. -С. 98-106.

45. Гак 1996 Гак В. К. Синтаксис эмоций и оценок / В. К. Гак // Функциональная семантика: оценка, экспрессивность, модальность / РАН, Институт языкознания. - М., 1996. - С. 20-30.

46. Галкин, Гордеев 1961 Галкин И. С. Категория наклонения // Современный марийский язык: Морфология / И. С. Галкин, Ф. И. Гордеев. - Йошкар-Ола, 1961.-С. 166-180.

47. Галкин 1964 Галкин И. С. Историческая грамматика марийского языка: Морфология. Ч. 1 / И. С. Галкин. - Йошкар-Ола, 1964. - 168 с.

48. Галкина-Федорук 1958 Галкина-Федорук Е. М. Об экспрессивности и эмоциональности в языке / Е. М. Галкина-Федорук // Сборник статей по языкознанию. - М.: Изд-во МГУ, 1958. - С. 105-108.

49. Гальперин 1981 Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования / И. Р. Гальперин. - М.: Наука, 1981. - 140 с.

50. Гастилене 1972 Гастилене Н. А. Экспрессивность как одна из языковых функций / Н. А. Гастилене // Сборник научных трудов МГПИИЯ им. М. Тореза. - М., 1972. - Вып. 65. - С. 159-167.

51. Глухова 1994 Глухова Н. Н. Экспрессивность марийских языческих молитв / Н. Н. Глухова // Финно-угроведение. - 1994. - № 2. - С. 38-51.

52. Глухова 1996 Глухова Н. Н. Структура и стиль текстов марийских заговоров / Н. Н. Глухова. - Йошкар-Ола, 1996. - 112 с.

53. Глухова 1998 Глухова Н. Н. Информативность и поэтика марийских языческих молитв / Н. Н. Глухова. - Йошкар-Ола, 1998. - 116 с.

54. Гордеев 1960 Гордеев Ф. И. Повелительное наклонение в современном марийском языке / Ф. И. Гордеев // Труды МарНИИ. - Йошкар-Ола, 1960. -Вып. 13.-С. 101-120.

55. Гордеев 1961 а Гордеев Ф. И. Влияние других языков на развитие категории наклонения марийского языка / Ф. И. Гордеев // Труды МарНИИ. -Йошкар-Ола, 1961. - Вып. XV. - С. 75-89.

56. Гордеев 1961 б Гордеев Ф. И. Косвенные наклонения и формы субъективной оценки глагола в марийском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук / Ф. И. Гордеев. - Тарту, 1961. - 30 с.

57. Грачева 1989 Грачева Ф. Т. Марий фразеологий мутер: тунемше-влаклан пособий / Ф. Т. Грачева. - Йошкар-Ола: Марий кн. изд-во, 1989. - 328 с.

58. ГРЯ 1954 Грамматика русского языка. - Т. II. Синтаксис. Ч. 1. - М.: Изд-во АН СССР, 1954.-704 с.

59. ГСРЛЯ 1970 Грамматика современного русского литературного языка. -М.: Наука, 1970. -767 с.

60. Гухман 1962 Гухман М. М. Понятие системы в синхронии и диахронии / М. М. Гухман // Вопросы языкознания. - 1962. - № 4. - С. 23-35.

61. Джеймс 2002 Джеймс У. Эмоция / У. Джеймс // Психология и мотивации эмоций / под ред. Ю. Б. Гиппенрейтер и М. В. Фаликман. - М.: ЧеРо, 2002. -С. 91-107.

62. Ермолаева 1963 Ермолаева Л. С. К вопросу о соотношении модальности и предикативности (на материале современных германских языков) / JI. С. Ермолаева // Филологические науки. - 1963. - № 4. - С. 19-26.

63. Жегалина 2000 Жегалина Г. В. Способы выражения эмотивности в эрзянском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук / Г. В. Жегалина. -Саранск, 2000. - 12 с.

64. Жеребцова 1990 Жеребцова М. Н. Стилистика коми синтаксических форм в сопоставлении с немецким / М. Н. Жеребцова // Congressus septimus internationalis fenno-ugristarum. Sessiones sectionum dissertationes. Linguistica. -Debrecen, 1990.-C. 238-243.

65. Зайков 1996 Зайков П. M. Глагольное словоизменение в карельском языке (грамматические категории лица-числа,, времени и наклонения) / П. М. Зайков: дис. . докт. филол. наук. - Петрозаводск, 1996.

66. Зайцева 1967 Зайцева М. И. О суффиксах субъективной оценки в вепсском языке / М. И. Зайцева // Прибалтийско-финское языкознание: Вопросы фонетики, грамматики и лексикологии. - Л., 1967. - С. 64-66.

67. Зайцева 2002 Зайцева Н. Г. Вепсский глагол. Сравнительно-сопоставительное исследование: дисс. . докт. филол. наук / Н. Г. Зайцева. -Петрозаводск, 2002. - 297 с.

68. Земская, Китайгородская, Ширяев 1981 Земская Е. А. Русская разговорная речь. Общие вопросы. Словообразование. Синтаксис / Е. А. Земская, М. В. Китайгородская, Е. Н. Ширяев. -М.: Наука, 1981.-276 с.

69. Золотова 1962 Золотова Г. А. О модальности предложения в русском языке / Г. А. Золотова // Филологические науки. - 1962. - № 4. - С. 65-79.

70. Иванов 1975 а Иванов И. Г. Возникновение и развитие марийского литературного языка: автореф. дис. . докт. филол. наук / И. Г. Иванов. - Тарту, 1975. -45 с.

71. Иванов 1975 б Иванов И. Г. История марийского литературного языка / И. Г. Иванов. - Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во, 1975. - 256 с.

72. Иванов 1975 в Иванов И. Г. О языке одного из жанров марийского фольклора / И. Г. Иванов // Вопросы марийского языка. - Йошкар-Ола, 1975. - С. 128135.

73. Иванова 1982 Иванова 3. К. Синтаксические отношения между однородными членами, выраженные соединительными союзами / 3. К. Иванова // Вопросы марийского языка. - Йошкар-Ола, 1982. - С. 123-135.

74. Иванчикова 1964 Иванчикова Е. А. Парцелляция, ее коммуникативно-экспрессивные и синтаксические функции / Е. А. Иванчикова // Морфология и синтаксис современного русского литературного языка. - М.: Наука, 1968. -С. 286-287.

75. Исанбаев 1961 Исанбаев Н. И. Вспомогательные глаголы, придающие другим глаголам модальные значения / Н. И. Исанбаев // Современный марийский язык. - Йошкар-Ола, 1961. - С. 201-202.

76. Исанбаев 1982 Исанбаев Н. И. Аналитические формы модальности в марийском языке / Н. И. Исанбаев // Вопросы марийского языка. - Йошкар-Ола, 1982.-С. 7-55.

77. Казанцев, Патрушев 1972 Казанцев Д. Е., Современный марийский язык. Лексикология / Д. Е. Казанцев, Г. С. Патрушев. - Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во, 1972.- 184 с.

78. Каксин 1996 Каксин А. Д. Способы выражения достоверности в казымском диалекте хантыйского языка / А. Д. Каксин // Linguistica Uralica. - 1996. -Т. XXXII, № 4. - С. 278-282.

79. Каксин 2000 Каксин А. Д. Косвенные наклонения в хантыйском языке / А. Д. Каксин // Финно-угристика на пороге III тысячелетия: материалы II Всероссийской науч. конф. финно-угроведов. - Саранск, 2000. - С. 142-144.

80. Каксин 2003 Каксин А. Д. О некоторых лексических средствах выражения оптативности в хантыйском языке / А. Д. Каксин // Linguistica Uralica. - 2003. -Т. XXXIX, № 2. - С. 94-99.

81. Караулов 1987 Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность / Ю. Н. Караулов. - М.: Наука, 1987. - 261 с.

82. Кожина 1962 Кожина М. Н. О предмете практической стилистики и смежных дисциплин / М. Н. Кожина // Ученые записки Пермск. ун-та. - Пермь, 1962. -С. 151-163.

83. Кожина 1987 Кожина М. Н. О языковой и речевой экспрессии и ее экстралингвистическом обосновании / М. Н. Кожина // Проблемы экспрессивной стилистики. - Ростов н / Д.: Изд-во Ростов, ун-та, 1987. -С. 8-17.

84. Колшанский 1975 Колшанский Г. В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке / Г. В. Колшанский. - М.: Наука, 1975. - 234 с.

85. Копнина 2003 Копнина Г. А. Парцелляция // Стилистический энциклопедический словарь русского языка / Г. А. Копнина. - М.: Флинта: Наука, 2003. -С. 279-282.

86. Кошкарева 1988 Кошкарева Н. Б. Модальное сказуемое в хантыйском языке (на материале казымского диалекта) / Н. Б. Кошкарева // Компоненты предложения (на материале языков разных систем). - Новосибирск, 1988. - С. 33-38.

87. Краснова 2003 Краснова Н. М. Стилистический потенциал глагольно-именных словосочетаний в горномарийском литературном языке: автореф. дис. . канд. филол. наук / Н. М. Краснова. - Йошкар-Ола, 2003. - 18 с.

88. Крейдлин 2001 Крейдлин Г. Е. Риторика позы // Язык и культура: Факты и действительность: К 70-летию Ю. С. Степанова / Г. Е. Крейдлин. - М.: Языки славянской культуры, 2001. - С. 207-216.

89. Кручинина 1968 Кручинина И. Н. Синтаксис разговорной речи / И. Н. Кручинина // Русская речь. - 1968. - № 1. - С. 56-60.

90. Кручинина 1976 Кручинина И. Н. Элементы разговорного синтаксиса в произведениях эпистолярного жанра / И. Н. Кручинина // Синтаксис и стилистика. - М.: Наука, 1976. - С. 36-43.

91. Крылова, Максимов, Ширяев 1997 Крылова О. А. Современный русский язык: теоретический курс: в 4 ч. Ч. 4. Синтаксис. Пунктуация / О. А. Крылова, Л. Ю. Максимов, Е. Н. Ширяев. - М.: Изд-во РУДН, 1997. - 256 с.

92. Кубрякова 2000 Кубрякова Е. С. О формировании значения в актах семи-озиса / Е. С. Кубрякова // Когнитивные аспекты языковой категоризации: сб. науч. тр. / отв. ред. Л. А. Манерко; РГПУ им. С. А. Есенина. - Рязань, 2000. -С. 26-29.

93. Лаврентьев 1965 Лаврентьев Г. И. Императив и оптатив в волжском говоре марийского языка / Г. И. Лаврентьев // Советское финно-угроведение. - 1965. -№ 3. - С. 199-205.

94. Лаптева 1973 Лаптева О. А. Гомофункциональные ряды - принцип системности русского некодифицированного устно-разговорного синтаксиса / О. А. Лаптева // Вопросы языкознания. - 1973. - № 5. - С. 60-77.

95. Лукьянова 1986 Лукьянова Н. А. Экспрессивная лексика разговорного употребления / Н. А. Лукьянова. - Новосибирск, 1986. - 227 с.

96. ЛЭС 1990 Лингвистический энциклопедический словарь. - М.: Сов. энциклопедия, 1990.-С. 390.

97. Малинович 1990 -Малинович Ю. М. Эмоционально-экспрессивные элементы синтаксиса современного немецкого языка: дис. . д-ра филол. наук / Ю. М. Малинович. Иркутск, 1990. - 429 с.

98. Малых 1961 Малых А. И. Слова-предложения в удмуртском языке / А. И. Малых // Всесоюзное совещание по вопросам финно-угорской филологии: тезисы докладов. - Петрозаводск, 1961. - С. 28-31.

99. Марков 1960 Марков Ф. П. Желательное наклонение в мордовских языках (на материале диалектов) / Ф. П. Марков // Труды МордНИИ языка, литературы, истории и экономики. - Саранск, 1960. - Вып. 20. - С. 23-40.

100. Матвеева 1990 Матвеева Т. В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий. Синхронно-сопоставительный очерк / Т. В. Матвеева. - Свердловск: Изд-во Уральск, ун-та, 1990. - 170 с.

101. Матезиус 1967 Матезиус В. Язык и стиль / В. Матезиус // Пражский лингвистический кружок. - М., 1967. - С. 444-523.

102. Меликян 1999 Меликян В. Ю. Проблема статуса и функционирования ком-муникем: язык и речь / В. Ю. Меликян. - Ростов н / Д.: Ростов, кн. изд-во, 1999. - 200 с.

103. Меликян 2001 а-Меликян В. Ю. Об основных типах нечленимых предложений в русском языке / В. Ю. Меликян // Филологические науки. 2001. - № 6. -С. 79-89.

104. Меликян 2001 б Меликян В. Ю. Очерки по синтаксису нечленимого предложения: учеб. пособие / В. Ю. Меликян. - Ростов н / Д.: Изд-во Ростов, гос. пед. ун-та, 2001. - 136 с.

105. Мещеряков 2001 Мещеряков В. Н. К вопросу о модальности текста / В. Н. Мещеряков // Филологические науки. - 2001. - № 4. - С. 99-105.

106. Микушев 1992 Микушев Р. А. Система побудительных средств в коми языке: автореф. дис. . канд. филол. наук/Р. А. Микушев. - Йошкар-Ола, 1992. -20 с.

107. Мишель 2002 Мишель М. А. Особенности функционирования экспрессивных синтаксических конструкций в речевых жанрах (на материале современной публицистики): дис. канд. филол. наук / М. А. Мишель. - Спб., 2002. - 213 с.

108. Мустаев 1991 Мустаев Е. Н. Сопоставительная грамматика русского и марийского языков: учеб. пособие / Е. Н. Мустаев; Марийский ордена «Знак Почета» государственный педагогический институт им. Н. К. Крупской. - Йошкар-Ола, 1991.-64 с.

109. Москальская 1974 Москальская О. И. Проблемы системного описания синтаксиса / О. И. Москальская. - М.: Высш. шк. - С. 21-37.

110. Николаев 1997 Николаев С. Г. О трех забытых фигурах речи / С. Г. Николаев // Проблемы экспрессивной стилистики. - Ростов н / Д.: Изд-во Ростов, ун-та, 1997. - Вып. 2. - С. 93-97.

111. Озаровский 1976 Озаровский О. В. Конструктивно-семантические связи как источник экспрессивности высказываний со значением несогласия / О. В. Озаровский // Синтаксис и стилистика. -М.: Наука, 1976. - С. 248-260.

112. Павлова 1983 Павлова Н. М. О соотношении понятий «экспрессивность» и «эмоциональность» и об уточнении их лингвистической сущности / Н. М. Павлова // Проблемы экспрессивной стилистики. - Ростов н / Д.: Изд-во Ростов, унта, 1987.-Вып. 1.-С. 47-54.

113. Панасюк 1972 Панасюк А. Т. К вопросу об экспрессивном значении синтаксических конструкций / А. Т. Панасюк // Современный русский язык и методика его преподавания. - Душанбе, 1972. - Ч. 2. - С. 20-29.

114. Панасюк 1973 Панасюк А. Т. К вопросу об экспрессии как лингвистической категории / А. Т. Панасюк // Вестник Московского университета. - 1973. - № 6. -С. 29-38.

115. Пенгитов 1958 Пенгитов Н. Т. Сопоставительная грамматика русского и марийского языков / Н. Т. Пенгитов. - Йошкар-Ола, 1958. - С. 106-108.

116. Пешковский 1956 Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении / А. М. Пешковский. - М.: Государственное учебно-педагогическое изд-во Министерства просвещения РСФСР, 1956. - 512 с.

117. Попов 1964 Попов А. С. Именительный темы и другие сегментированные конструкции в современном русском языке / А. С. Попов // Развитие лексики и грамматики современного русского языка. - М.: Наука, 1964. - С. 256-274.

118. Попова 1953 Попова И. А. Неполные предложения в современном русском языке / И. А. Попова // Труды института языкознания АН СССР. - М., 1953. -Т. 2.-С. 3-136.

119. Поспелов 1948 Поспелов Н. С. Сложное синтаксическое целое и основные особенности его структуры / Н. С. Поспелов // Доклады и сообщения Института русского языка АН СССР.-М., 1948.-Вып. 2.-С. 61.

120. Прокушева 1982 Прокушева Т. И. Модальность инфинитивных предложений в коми языке / Т. И. Прокушева // Советское финно-угроведение. - 1982. -№ 3. - С. 178-183.

121. Рачковская 2002 Рачковская JI. А. Языковые средства экспрессивности в речевой прозе В. Набокова: дис. . д-ра филол. наук / JI. А. Рачковская. -Ростов н/Д., 2002.-318 с.

122. РГ 1980 Русская грамматика: В 2-х т. / гл. ред. Н. Ю. Шведова. - М.: Наука, 1980.-Т. 2.-С. 214-237.

123. Рейковский 2002 Рейковский Я. Эмоции и познание / Я. Рейковский // Психология мотивации и эмоций / под ред. Ю. Б. Гиппенрейтер и М. В. Фаликман. -М.: ЧеРо, 2002. - С. 447-461.

124. Розенталь, Теленкова 2001 -Розенталь Д. Э. Словарь-справочник лингвистических терминов / Д. Э. Розенталь, М. А. Теленкова. М.: Астрель - ACT, 2001. - 624 с.

125. Ромашова 2001 а Ромашова И. П. Экспрессивность как семантико-прагматическая категория высказывания (на материале устно-разговорной ихудожественной речи диалогического типа): дис. . канд. филол. наук / И. П. Ромашова. Омск, 2001. - 166 с.

126. Ромашова 2001 б Ромашова И. П. Экспрессивность как семантико-прагматическая категория высказывания (на материале устно-разговорной и художественной речи диалогического типа): автореф. дис. . канд. филол. наук / И. П. Ромашова. - Омск, 2001. - 22 с.

127. Рузанкин 1996 Рузанкин Н. И. Эмотивные высказывания в эрзянском языке / Н. И. Рузанкин // Структура и развитие волжско-финских языков: тезисы докладов Международной науч. конф. / Н. И. Рузанкин. - Йошкар-Ола, 1996. -С. 87-88.

128. Саваткова, Учаев 1956 Саваткова А. А. Краткий грамматический очерк марийского языка / А. А. Саваткова, 3. В. Учаев // Марийско-русский словарь. -М„ 1956.-С. 832-833.

129. Санто 1952 Санто Э. А. Повелительное наклонение в современном венгерском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук/ Э. А. Санто. -М., 1952. - 15 с.

130. Сенина 2001 Сенина Н. А. Именительный темы в устном тексте / Н. А. Сенина // Текст. Структура и семантика: материалы VIII международной конференции. - М., 2001. - С. 321-326.

131. Серебренников 1974 Серебренников Б. А. Из истории образования наклонений в уральских языках / Б. А. Серебренников // Вопросы советского финноугроведения. - Петрозаводск, 1974.

132. Серебренников 1975 Серебренников Б. А. О значении и происхождении выделительных частиц -ак и -ат в марийском языке / Б. А. Серебренников // Congressus Tertius Internationalis Fenno-Ugristarum. - Tallinn, 1975. - С. 513-514.

133. Серебренников 1977 Серебренников Б. А. О происхождении прошедшего длительного в марийском языке / Б. А. Серебренников // Диалекты и топонимия Поволжья. - Чебоксары, 1977. - Вып. 5. - С. 3-9.

134. Серебренников 1983 Серебренников Б. А. О материалистическом подходе к явлениям языка / Б. А. Серебренников. - М., 1983. - С. 247.

135. Сиротинина 1996 Сиротинина О. Б. Что и зачем нужно знать учителю о русской разговорной речи / О. Б. Сиротинина. - М.: Просвещение, 1996. - 175 с.

136. Сковородников 1978 Сковородников А. П. О классификации парцеллированных предложений в современном русском литературном языке / А. П. Сковородников // Филологические науки. - 1978. - № 2. - С. 58-67.

137. Сковородников 1981 Сковородников А. П. Экспрессивные синтаксические конструкции современного русского литературного языка / А. П. Сковородников. - Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1981. - 256 с.

138. Сковородников 1982 Сковородников А. П. О системе экспрессивных синтаксических конструкций современного русского литературного языка / А. П. Сковородников // Филологические науки. - 1982. - № 2. - С. 37-43.

139. Сковородников 2002 Сковородников А. П. Полисиндетон как стилистическая фигура / А. П. Сковородников // Русская речь. - 2002. - № 6. - С. 42-47.

140. Сковородников, Копнина 2003 Сковородников А. П. Стилистическая фигура / А. П. Сковородников, Г. А. Копнина // Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М. Н. Кожиной. - М.: Флинта: Наука, 2003. -С. 452-453.

141. Скребнев 1975 Скребнев Ю. М. Очерк теории стилистики / Ю. М. Скребнев. - Горький: Изд-во Горьковского пед. ин-та им. Добролюбова, 1975.- 176 с.

142. СМЯ 1961 Современный марийский язык: морфология. - Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во, 1961. - 324 с.

143. Солганик 1964 Солганик Г. Я. О теоретических основах связи законченных предложений в речи и объединения их в сложные синтаксические единства (прозаические строфы) / Г. Я. Солганик // Вестник Московского университета. -1964,-№5.-С. 62.

144. СРЯ 1989 Современный русский язык: учеб. для филол. спец. ун-тов /

145. B. А. Белошапкова и др. . М.: Высш. шк., 1989. - 800 с.

146. Степанова 1981 Степанова Т. П. Семантика именительного представления и знаки препинания при нем / Т. П. Степанова // Русский язык в школе. - 1981. -№ 5. - С. 56-60.

147. СЭСРЯ 2003 Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М. Н. Кожиной. - М.: Флинта: Наука, 2003. - 696 с.

148. Тараканов 1984 Тараканов И. В. Повелительное наклонение, формы его выражения и их значение в удмуртском языке. / И. В. Тараканов // Вопросы грамматики удмуртского языка: сб. статей. - Ижевск: НИИ при Совмине Удм. АССР, 1984.-С. 25-37.

149. Тараканов 1998 Тараканов И. В. Условное наклонение, его значение и происхождение суффикса -сап в удмуртском языке // Тараканов И. В. Исследования и размышления об удмуртском языке: сб. статей. - Ижевск: Удмуртия, 1998.-С. 168-180.

150. Телия 1986 Телия В. Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц / В. Н. Телия. - М.: Наука, 1986. - 144 с.

151. Телия 1996 Телия В. Н. О различии рациональной и эмотивной (эмоциональной) оценки / В. Н. Телия // Функциональная семантика. Оценка, экспрессивность, модальность. - М., 1996. - С. 31-38.

152. Тихонова 1966 Тихонова Э. А. Усеченные конструкции в современном русском языке / Э. А. Тихонова // Тезисы докладов Первой республиканской межвузовской лингвистической конференции. - Фрунзе: Мектеп, 1966.1. C.131-133.

153. Торсуева 1979 Торсуева И. Г. Интонация и смысл высказывания / И. Г. Торсуева. - М.: Наука, 1979. - 112 с.

154. Трофимова 1972 Трофимова Э. А. О некоторых моделях выражения экспрессивности в английской разговорной речи / Э. А. Трофимова // Теория и практика лингвистического описания иноязычной разговорной речи. - Горький, 1972.-С. 239-243.

155. Тужаров 1966 Тужаров Г. М. Частицы, употребляющиеся в формах императива в яранском говоре марийского языка / Г. М. Тужаров // Советское финноугроведение. - 1966. - № 2. - С. 103-106.

156. Тужаров 1987 Тужаров Г. М. Грамматические категории имени существительного в марийском языке / Г. М. Тужаров. - Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во, 1987.- 144 с.

157. Уорт 1964 Уорт Д. С. Об отражении линейных моделей в порождающих моделях языка / Д. С. Уорт // Вопросы языкознания. - 1964. - № 5. - С. 65-66.

158. Ууспыльд 1985 Ууспыльд Э. О выражении волюнтативно-модальных значений в эстонском языке / Э. Ууспыльд // Шестой международный конгресс финно-угроведов: тезисы докладов. - Сыктывкар, 1985. - Т. 1. -С. 145.

159. Учаев 1958 Учаев 3. В. О сказуемостном употреблении причастий будущего времени в марийском языке / 3. В. Учаев // Труды МарНИИ. - Йошкар-Ола, 1958.-Вып. XII.-С. 166.

160. Учаев 1960 Учаев 3. В. Инфинитивные предложения в марийском языке / 3. В. Учаев // Труды МарНИИ языка, литературы и истории. - Йошкар-Ола, 1960.-Вып 13.-С. 121-135.

161. Учаев 1972 Учаев 3. В. Сылнымут синтаксис (В. Колумбии поэзий йылмы-же нерген) / 3. В. Учаев // Ончыко. - 1972. - № 4. - С. 104.

162. Учаев 1980 Учаев 3. В. Ойым човгымо сылнылык / 3. В. Учаев // Ончыко. -1980.-№2.-С. 96.

163. Учаев 1995 Учаев 3. В. Марий йылме. Мут вашталтмаш. Йылмым келгын-рак тунемше-влаклан / 3. В. Учаев. - Йошкар-Ола, 1995.-216 с.

164. Хартунг 1980 Хартунг JI. Модальность в инфинитивных конструкциях / JI. Хартунг // Congressus Quintus Internationalis Fenno-Ugristarum. - Pars 2. -Turku, 1980. - S. 82.

165. Химик 1987 Химик В. В. К соотношению понятий экспрессивности, модальности и персональности / В. В. Химик // Проблемы экспрессивной стилистики. - Ростов н / Д.: Изд-во Ростов, ун-та, 1987. - С. 128-133.

166. Хмелевский 1968 Хмелевский А. Э. Прерванные речевые конструкции / А. Э. Хмелевский // Материалы XII межвузовской зональной конференции языковедов Среднего и Нижнего Поволжья. - Мелекес, 1968. - С. 165-172.

167. Хмелевский 1973 Хмелевский А. Э. Прерванные речевые конструкции и неполные предложения / А. Э. Хмелевский // Лингвистические дисциплины на факультете русского языка и литературы. - М., 1973. - С. 135-141.

168. Цой 1971 Цой А. А. О так называемых усеченных, или недоговоренных, предложениях / А. А. Цой // Русский язык в школе. - 1971. - № 6. - С. 76-79.

169. Цыпанов 2002 Цыпанов Е. А. Грамматические категории глагола в коми языке: автореф. дис. . докт. филол. наук / Е. А. Цыпанов. - Йошкар-Ола, 2002. -40 с.

170. Чайковский 1971 Чайковский Р. Р. Общая лингвистическая категория экспрессивности и категория экспрессивности синтаксиса / Р. Р. Чайковский //

171. Ученые записки МГПИИЯ им. М. Тореза. Вопросы романо-германской филологии. -М., 1971.-Т. 64.-С. 196.

172. Чеплыгина 2002 Чеплыгина И. Н. Языковые средства экспрессивности в художественной прозе В. Набокова: дис. . д-ра филол. наук / И. Н. Чеплыгина. - Ростов н / Д., 2002. - 318 с.

173. Черемисина, Соловар 1998 Черемисина М. И. Модальные компоненты хантыйского предложения / В. Н. Соловар, М. И. Черемисина // Linguistica Uralica.- 1998.-Т. XXXIV, № 1.-С. 39-44.

174. Чмыхова, Баскакова 1987 Чмыхова Н. М. Грамматический троп и амплификация / Н. М. Чмыхова, JI. В. Баскакова // Проблемы экспрессивной стилистики.- Ростов н / Д.: Изд-во Ростов, ун-та, 1987. Вып. 1. - С. 82-86.

175. Шапиро 1952 Шапиро А. Б. Очерки по синтаксису русских народных говоров / А. Б. Шапиро. - М.: Изд-во АН СССР, 1952. - С. 199-202.

176. Шахматов 1941 Шахматов А. А. Синтаксис русского языка / А. А. Шахматов. - Л.: Учпедгиз, 1941. - 420 с.

177. Шаховский 1975 Шаховский В. И. Проблемы разграничения экспрессивности и эмоциональности как семантической категории лингвистики / В. И. Шаховский // Проблемы семасиологии и лингвостилистики. - Рязань, 1975. - Вып. 2.-С. 3-25.

178. Шаховский 1987 Шаховский В. И. Ономасиологический и семасиологический аспекты экспрессивности / В. И. Шаховский // Проблемы экспрессивной стилистики. - Ростов н / Д.: Изд-во Ростов, ун-та, 1987. - Вып. 1. - С. 40-47.

179. Шведова 1958 Шведова Н. Ю. О некоторых типах фразеологизированных конструкций в строе русской разговорной речи / Н. Ю. Шведова // Вопросы языкознания. - 1958. - № 2. - С. 93-100.

180. Шведова 2003 Шведова Н. Ю. Очерки по синтаксису русской разговорной речи / Н. Ю. Шведова. - М.: Азбуковник, 2003. - 378 с.

181. Шильникова 1976 Шильникова JI. Ф. Принципы организации сегментированных текстов в современном русском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук / JI. Ф. Шильникова. - М., 1976. - 23 с.

182. Ширяев 1973 Ширяев Е. Н. Некоторые средства актуализации высказываний в разговорной речи / Е. Н. Ширяев // Русская разговорная речь / Институт русского языка АН СССР. - М.: Наука, 1973. - С. 366-378.

183. Шмелев 1958 Шмелев Д. Н. Экспрессивно-ироническое выражение отрицания и отрицательной оценки в современном русском языке / Д. Н. Шмелев // Вопросы языкознания. - 1958. - № 6. - С. 63-75.

184. Шмелев 1960 Шмелев Д. Н. О «связанных синтаксических конструкциях» в русском языке / Д. Н. Шмелев // Вопросы языкознания. - 1960. - № 5. -С. 47-60.

185. Шмелев 1964 Шмелев Д. Н. Слово и образ / Д. Н. Шмелев. - М.: Наука, 1964.- 120 с.

186. Шмелев 1965 Шмелев Д. Н. О синтаксической членимости предложения / Д. Н. Шмелев // Русский язык в школе. - 1965. - № 2. - С. 6-12.

187. Эшби 1969 Эшби У. Росс. Общая теория систем как научная дисциплина / У. Росс Эшби // Исследования по общей теории систем. - М.: Прогресс, 1969. -С.125-142.

188. Bartens 1993 Bartens Н.-Н. Zum Ausdriick der deontischen Modalitat im Tscheremissischen / H.-H. Bartens // Festschrift fur Raija Bartens zum 25.10.1993. -Helsinki (MSFOu 215), 1993.

189. Bartens 1999 Bartens H.-H. Dynamische Modalitat im Tscheremissischen / H.-H. Bartens // Linguistica Uralica. - 1999. - Т. XXXV, № 1. - S. 22-34.

190. Charleston 1960 Charleston В. M. Study on the emotional and affective means in modern English / В. M. Charleston // Scheweizer anglistische Arbeiten. - Bern, 1960.-Bd. 46.-357 p.

191. Firth 1957 Firth J. R. Synopsis of Linguistic Theory // Studies in Linguistic Analysis (Special volume of the Philological Society) / J. R. Firth. - Oxford, Blackwell, 1957.-205 p.

192. Flint 1980 Flint A. Semantic Structure in the Finnish Lexicon. Verbs of Possibility and Sufficiency / A. Flint. - Helsinki, 1990.

193. Fulet-Santo 1985 E. Fulet-Santo. Modalitat im Ungarishen / E. Fulet-Santo // Шестой международный конгресс финно-угроведов: тезисы докладов. - Т. 1. -Сыктывкар / Коми филиал АН СССР, 1985. - Т. 1. - С. 145.

194. Hall, Fagen Hall A. D. Definition of System in General Systems / A. D. Hall, R. E. Fagen // Yearbook of the Society for the Advancement of General Systems Theory.-Ann Arbor, 1956.-V. l.-P. 23-26.

195. Hare 1949 Hare R. M. Imperative sentences / R. M. Hare // Mind. - 1949. -vol. 8.

196. Hudson 1980 Hudson D. A century of morale philosophy / D. Hudson. - New York, 1980.

197. Gili у Gaya 1943 Gili у Gay a S. Curso superior de syntaxis expaflola / S. Gili у Gaya. - Mexico, 1943.

198. Grice 1991 Grice H. P. Logic and conversation / H. P. Grice // Pragmatics / Ed. by Steven Davis. - New York - Oxford: Oxford University Press, 1991. - P. 305315.

199. Jakobson 1963 Jakobson R. Essais de lingustiqe generale / R. Jakobson. - Paris. 1963.

200. Jespersen 1924 Jespersen O. The philosophy of grammar / O. Jespersen. -London - New York, 1924. - 359 p.

201. Kangasniemi 1992 Kangasniemi H. Modal Expressions in Finnish / H. Kangasniemi. - Helsinki. Studia Fennica. Linguistica 2, 1992.

202. Kelmakov 1995 Kelmakov V. Subjective estimation and possessivity in udmurt nouns / V. Kelmakov // Congressus Octavus International Fenno-Ugristarum. - Pars

203. Summaria acroasium in sectionibus et symposiis factarum. Jyvaskyla, 1995. -S. 55-56.

204. Passy 1913 Passy P. Les sons du francais / P. Passy. - Paris, 1913.

205. Riffaterre 1959 Riffaterre M. Criteria for style analysis / M. Riffaterre // Word. -Vol. 15.-№2.-P. 165-189.

206. Stevenson 1958 Stevenson Ch. L. Ethics and language / Ch. L. Stevenson. - New Haven, 1958.

207. Yli-Vakkuri 1985 Yli-Vakkuri V. The affective Imperfect in Finnish and its contact languages / V. Yli-Vakkuri // Шестой международный конгресс финно-угроведов: тезисы докладов. - Сыктывкар / Коми филиал АН СССР, 1985. -Т. 1.-С.42.

208. СПИСОК ИСТОЧНИКОВ С СОКРАЩЕНИЯМИ

209. Абукаев-Эмгак 1989 Абукаев-Эмгак В. Нигунам от пбртылто: повесть ден ойлымаш-влак / В. Абукаев-Эмгак. - Йошкар-Ола: Марий кн. изд-во, 1989. -224 с.

210. Абукаев-Эмгак 1991 Абукаев-Эмгак В. Шочмо тувыр: роман, икымше книга / В. Абукаев-Эмгак. - Йошкар-Ола: Марий кн. изд-во, 1991. - 304 с.

211. Абукаев-Эмгак 1995 Абукаев-Эмгак В. Шывага: повесть да ойлымаш-влак / В. Абукаев-Эмгак. - Йошкар-Ола: Марий кн. савыктыш, 1995. - 268 с.

212. Александров 2000 Александров-Арсак А. Юмын капка ончылно: роман-дилогий / А. Александров-Арсак // Ончыко. - 2000. - № 10. - С. 23-103.

213. Алексеев 1991 Алексеев Г. Ошкылза мбнтышкыда: ойлымаш / Г. Алексеев // Ончыко. - 1991. -№> 3. - С. 81-94.

214. Алексеев 1993 Алексеев Г. Ушаным ужара конда: повесть да ойлымаш-влак / Г. Алексеев. - Йошкар-Ола: Марий кн. савыктыш, 1993. - 254 с.

215. Алексеев 1998 Алексеев Г. Йотышнышо / Г. Алексеев // Ончыко. - 1998. -№9.-С. 28-104.

216. Алексеев 2000 Алексеев Г. Сулык: повесть / Г. Алексеев // Ончыко. - 2000. -№ 6.-С. 23-75.

217. Алексеев 2001 Алексеев Г. Шочмо вер - чевер: лирический новелла-влак / Г. Алексеев. - Йошкар-Ола, 2001. - 264 с.

218. Анисимов 2000 Анисимов Э. Лышташ тутан / Э. Анисимов // - Ончыко. -2000. -№ 11.-С. 113-128.

219. Арбан 1987 Арбан Н. У муро: комедий / Н. Арбан // Кугу толкын: марий драматургий антологий. - Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во, 1987. - С. 163-214.

220. Артамонов 1975 Артамонов Ю. Кузе илет, пошкудем: мыскара ойлымаш-влак / Ю. Артамонов. - Йошкар-Ола: Книгам лукшо марий изд-во, 1975. -128 с.

221. Артамонов 1980 Артамонов Ю. Кайык ужын ужата: повесть-влак / Ю. Артамонов. - Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во, 1980. - 288 с.

222. Артамонов 2000 Артамонов Ю. Тамык гыч тамыкыш: повесть / Ю. Артамонов // Ончыко. - 2000. - № 3; - С. 107-162; № 5. - С. 107-142.

223. Асаев 1971 Асаев А. Ошвичыжат, йуксыжат: роман / А. Асаев. - Йошкар-Ола: Книгам лукшо марий изд-во, 1971. - 416 с.

224. Асаев 1996 Асаев А. Юлмар ден юмын удыр: пьеса-влак / А. Асаев. - Йошкар-Ола, 1996.-216 с.

225. Бердинский 1994 Бердинский В. Н. Тый - мылам, мый - тылат: роман / В. Н. Бердинский. - Йошкар-Ола: Марий книга савыктыш, 1994. - 288 с.

226. Бердинский 2004 Бердинский В. Н. Колча: ойлымаш-влак / В. Н. Бердинский. - Советск: Вести трехречья, 2004. - 144 с.

227. Васильев 1999 Васильев Л. Шымше маска: повесть / Л. Васильев; Рушла гыч Г. Алексеев кусарен // Ончыко. - 1999. - № 9. - С. 89-151.

228. Васильев 2001 Васильев Л. Куван кекгеж: ойлымаш-влак / Л. Васильев. -Казань: Изд-во «Магариф», 2001. - 176 с.

229. Волков 1962 Волков А. Каче-влак: мыскара повесть / А. Волков. - Йошкар-Ола: Книгам лукшо марий изд-во, 1962. - 212 с.

230. Волков 1963 Волков А. Йормошка: комедий-влак / А. Васильев. - Йошкар-Ола: Книгам лукшо марий изд-во, 1963. - 78 с.

231. Волков 1987 Волков А. Ксения: комедий / А. Волков // Кугу толкын: марий драматургий антологий. - Йошкар-Ола: Марий кн. изд-во, 1987. - С. 217-288.

232. Волков 1988 Волков А. Удыр кумыл: пьеса-влак / А. Волков. - Йошкар-Ола: Марий кн. изд-во, 1988. - 224 с.

233. Волков 1992 Волков А. Кузе комедий шочеш: сылнымут паша ден сценысе мастарлык нерген повесть / А. Волков. - Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во, 1992. -288 с.

234. Галютин 1976 Галютин Ю. Олмасолан почтальонкыжо: ойлымаш-влак / Ю. Галютин. - Йошкар-Ола: Книгам лукшо марий изд-во, 1976. - 128 с.

235. Галютин 1986 Галютин Ю. Мужыр куэ: ойлымаш-влак / Ю. Галютин. -Йошкар-Ола: Марий кн. изд-во, 1986. - 256 с.

236. Галютин 1995 Галютин Ю. Кишке удыр / Ю. Галютин // Кече петырналтме кечын. - Йошкар-Ола, 1995.

237. Галютин 1998 Галютин Ю. Георгий Пушкин: роман-хроника / Ю. Галютин // Ончыко. -1998.-№ 12. - С. 18-78.

238. Галютин 1999 Галютин Ю. Георгий Пушкин: роман-хроника / Ю. Галютин //Ончыко.-1999.-№ 1.-С. 23-91.

239. Галютин 2000 Галютин Ю. Морко ситмыж: повесть / Ю. Галютин // Марий Эл. - 2000. - 8 сентябрь, 15 сентябрь.

240. Галютин-Ялзак 2000 Галютин-Ялзак Ю. Чук-чук синдикат: повесть / Ю. Галютин-Ялзак Н Ончыко. - 2000. - № 4. - С. 92-143.

241. Галютин 2003 Галютин Ю. Илет гын, ужат: эрыкан роман-трилогий / Ю. Галютин // Ончыко. - 2003. - № 7 - С. 5-78; № 8. - С. 27-85; № 9. - С. 30-82; № 10.-С. 16-73.

242. Герасимов 2000 Герасимов О. У курымлан - у салам: интервью / О. Герасимов // Ончыко. - 2000. - № 12. - С. 11. Горохов 1992 - Горохов В. М. Канде кайык: пьеса-влак / В. М. Горохов.U

243. Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во, 1992. 248 с.

244. Емельянов 1996 Емельянов П. Пытартыш приговор / П. Емельянов. - Йошкар-Ола, Звенигово, 1996. - 180 с.

245. Иванов 1994 Иванов С. Шергаш: драма / С. Иванов // Ончыко. - 1994. -№5.-С. 93-134.

246. Ижболдин 1988 Ижболдин В. Кугурем / В. Ижболдин. - Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во, 1988.-224 с.

247. Илибаева 2002 Илибаева М. Вес туняш ямдылалташ: роман / М. Илибаева // Ончыко. -2002. - № 2. - С. 26-87.

248. Китиков 1991 Китиков А. Е. Марий калыкмут мутер / А. Е. Китиков. -Йошкар-Ола, 1991.-336 с.

249. Колумб 1972 Колумб В. Порылык: почеламут-влак / В. Колумб. - Йошкар-Ола: Книгам лукшо марий изд-во, 1972. - 144 с.

250. Колумб 1999 Колумб В. «Умыремым арам шым эртаре»: шарнымаш-влак / Лайд Шемйэр чумырен. - Йошкар-Ола: Марий книга савыктыш, 1999. - 352 с.

251. Коршунов 1989 Коршунов К. Шум парым: пьеса-влак / К. Коршунов. -Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во, 1989. - 280 с.

252. Косоротов 1990 Косоротов В. Тура кугорно: повесть да ойлымаш-влак / В. Косоротов. - Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во, 1990. - 320 с.

253. Красноперов 1991 Красноперов А. Портылмаш: повесть гыч ужаш /

254. A. Красноперов; Г. Алексеев марланден // Ончыко. 1991. -№ 5. - С. 138-152.

255. Кугубаев, Пирогов 1989 Кугубаев В. К., Пирогов Г. М. Шокшо монча: Мыскара ойлымаш-влак. - Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во, 1989. - 148 с.

256. Кудряшов 2002 Кудряшов М. Илыш пордемыште: повесть ден ойлымаш-влак / М. Кудряшов. - Йошкар-Ола: Республикысе усталык рудер, 2002. - 188 с.

257. Лекайн 1987 Лекайн Н. Возымыжо кум том дене лукталтеш / Н. Лекайн. -Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во, 1987. - Т. 1. - 592 с.

258. Любимов 2000 Любимов В. Румбык: повесть / В. Любимов // Ончыко. -2000.-№ 1.-С. 112-134.

259. Майоров 1993 Майоров Ф. Ошлансолаште: повесть, ойлымаш-влак / Ф. Майоров. - Йошкар-Ола: Марий кн. савыктыш, 1993. - 238 с.

260. Микишкин 1982 Микишкин В. Т. Воштончыш: повесть ден ойлымаш-влак /

261. B. Микишкин. Йошкар-Ола, Марий кн. изд-во, 1982. - 104 с.

262. Микишкин 1991 Микишкин В. Т. Пбрдем: повесть ден ойлымаш-влак / В. Т. Микишкин. - Йошкар-Ола: Марий кн. изд-во, 1991. - 224 с.

263. Мокеев 1998 Мокеев А. Шочмо кече: ик кыдежан, кок суретан койдарчык / А. Мокеев // Ончыко. - 1998. -№ 1. - С. 52-72.

264. Мурзашев 1999 Мурзашев А. Толдо: роман / А. Мурзашев // Ончыко. -1999. - № 9. - С. 4-39; № 10. - С. 21-68.1. МЭ газета «Марий Эл».

265. Николаев 2005 Николаев С. В. Йбратымем, ойгем, чон тынысем: муро, почеламут, поэма, йомак / С. В. Николаев. - Йошкар-Ола, 2005. - 288 с.

266. Николаев 1987 Николаев С. Н. Комиссарын чапше: драма / С. Н. Николаев // Кугу толкын: марий драматургий антологий. - Йошкар-Ола: Марий кн. изд-во, 1987.-С. 98-160.

267. Орай 1978 Дим. Орай. Тутыра вошт: роман / Дим. Орай. - Йошкар-Ола: Книгам лукшо марий изд-во, 1978. - 240 с.

268. Орай 1991 Дим. Орай Немде кугыза: повесть, ойлымаш, очерк / Дим. Орай. -Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во, 1991. - 176 с.

269. Осипов 2003 Осипов-Ярча В. Мундыр мор олыкем: повесть / В. Осипов-Ярча // Ончыко. - 2003. - № 5. - С. 19-66.

270. Осмин 1996 Осмин Йыван. Кава ден мланде коклаште: роман. 1-ше ден 2-шо книга-влак / Йыван Осмин. - Йошкар-Ола: Марий кн. савыктыш, 1996. -264 с.

271. Ошэл Васлий 1990 Ошэл Васлий. Айдеме илаш шочеш: повесть-шарнымаш / Васлий Ошэл. - Йошкар-Ола: Марий кн. из-во, 1990. - 144 с.

272. Пирогов 1990 Пирогов Г. Изамын умыр пасужо / Г. Пирогов // Косоротов В. Тура кугорно: повесть да ойлымаш-влак. - Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во, 1990.-С. 296-315.

273. Пирогов 1994 Пирогов Г. Кочо муй: повесть / Г. Пирогов // Ончыко. - 1994. -№ 5.-С. 8-74.

274. Пусо умдо 1982 Пусо умдо: юмор, сатира. - Йошкар-Ола: Марий кн. изд-во, 1982.-210 с.

275. Репертуар 1977 Репертуар сборник: пьеса ден сценарий-влак / Марий АССР культура министерство, Республикысе калык творчество порт. - Йошкар-Ола: Книгам лукшо марий изд-во, 1977. - 140 с.

276. Речкин 1981 Речкин П. Сымыстарыше воштончыш: мыскара, фельетон, койдарчык / П. Речкин. - Йошкар-Ола: Книгам лукшо марий изд-во, 1981. -112 с.

277. Рыбаков 1987 Рыбаков М. Венгр рапсодий: драма / М. Рыбаков // Кугу толкын: марий драматургий антологий. - Йошкар-Ола: Марий кн. изд-во, 1987. -С. 291-348.

278. Рыбаков 1992 Рыбаков Н. Ф. Оза вате: пьеса-влак / Н. Ф. Рыбаков. - Йошкар-Ола: Марий книга изд-во, 1992. - 352 с.

279. Савельев 1999 Савельев А. Шум ок йукшб: ойлымаш / А. Савельев // Ончыко. - 1999. - № 8. - С. 132-140.

280. Сапаев 1987 Сапаев В. Йолташет уло гын: повесть, ойлымаш / В. Сапаев. -Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во, 1987. - 192 с.

281. С JIM 1992 Сказки луговых мари: свод марийского фольклора / сост. С. Сабитов. - Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во, 1992. - 368 с.

282. Смирнов 2003 Смирнов В. Кок гана кокыт: ойлымаш-влак / А. Смирнов. -Йошкар-Ола: Республиканский центр народного творчества, 2003. - 128 с.

283. Фадеев 1998 Фадеев И. Мучашдыме повесть / И. Фадеев // Ончыко. - 1998. -№ 1.-С. 7-33.

284. Чавайн 1967 Чавайн С. Г. Сылнымутан произведений-влак. Вич том дене лектеш. Элнет: роман. - Т 5. - Йошкар-Ола, 1967. - 332 с.1. Чолман Газета "Чолман".

285. Шабдар Осып 1957 Шабдар Осып. Удырамаш корно: роман / Осып Шабдар. - Йошкар-Ола: Книгам лукшо марий изд-во, 1957. - 216 с.

286. Шабдар Осып 1988 Шабдар Осып. Мурпого / Осып Шабдар. - Йошкар-Ола: Марий кн. изд-во, 1988.-416 с.

287. Шкетан 1987 Шкетан М. Ачийжат-авийжат: драма / М. Шкетан // Кугу толкын: марий драматургий антологий. - Йошкар-Ола: Марий кн. изд-во, 1987. -С.57-95.

288. Шкетан 2001 Шкетан М. Роман, повесть, ойлымаш-влак / М. Шкетан. -Йошкар-Ола: Марий книга савыктыш, 2001. - 368 с.

289. Эсеней 1982 Эсеней П. Пьеса-влак / П. Осеней. - Йошкар-Ола: Марий книга изд-во, 1982.-200 с.

290. Юксерн 1978 Юксерн В. Кусле: роман / В. Юксерн. - Йошкар-Ола: Марий книга изд-во, 1978. - 224 с.

291. Юксерн 1983 Юксерн В. Кас ужара: легенда, ойлымаш, повесть, роман / В. Юксерн. - Йошкар-Ола: Марий кн. изд-во, 1983. - 366 с.

292. Юксерн 1989 Юксерн В. Ойпого: ойырен налме произведений-влак / В. Юксерн.- Йошкар-Ола, 1989. - 496 с.

293. Ялкайн 1958 Ялкайн Я. Онто: роман / Я. Ялкайн. - Йошкар-Ола: Книгам лукшо марий изд-во, 1958. - 272 с.

294. Ялкайн 1960 Ялкайн Я. Ужар жап: повесть / Я. Ялкайн. - Йошкар-Ола: Книгам лукшо марий изд-во, 1960. - 124 с.

295. Ямбаршев 1999 Ямбаршев Г. Афган йошкын: повесть / Г. Ямбаршев; Г. Пирогов кусарен // Ончыко. - 1999. - № 8. - С. 31-83.

296. СФ синтаксический фразеологизмсуф. суффикссущ. имя существительноечисл. имя числительное

297. ЭСК экспрессивная синтаксическая конструкция