Эмотивно-событийный концепт "горе, беда, несчастье" в русской языковой каритине мира

Мальцева, Людмила Валерьевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Эмотивно-событийный концепт "горе, беда, несчастье" в русской языковой каритине мира

Год: 2009
Автор научной работы: Мальцева, Людмила Валерьевна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Новосибирск
Код cпециальности ВАК: 10.02.01

Диссертация по филологии на тему 'Эмотивно-событийный концепт "горе, беда, несчастье" в русской языковой каритине мира'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эмотивно-событийный концепт "горе, беда, несчастье" в русской языковой каритине мира"

На правах рукописи

МАЛЬЦЕВА Людмила Валерьевна

ЭМОТИВНО-СОБЫТИЙНЫЙ КОНЦЕПТ «ГОРЕ, БЕДА, НЕСЧАСТЬЕ» В РУССКОЙЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА

Специальность 10.02.01 - русский язык (филологические науки)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Новосибирск 2009

003464303

Работа выполнена на кафедре современного русского языка государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Новосибирский государственный педагогический университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Трипольская Татьяна Александровна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, доцент

Орлова Наталья Васильевна; кандидат филологических наук, доцент Мишанкина Наталья Александровна

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Российский государственный

педагогический университет им. А.И. Герцена»

Защита состоится 24 марта 2009 года в часов на заседании диссертационного совета Д 212.172.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в Новосибирском государственном педагогическом университете по адресу: 630126, г. Новосибирск, ул. Вилюйская, 28.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Новосибирский государственный педагогический университет»

Автореферат разослан «ДГ» февраля 2009

г.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат филологических наук, доцент ЕЛО. Булыгина

Общая характеристика работы

Диссертационное исследование посвящено лингвокогнитивному анализу эмотивно-событийного концепта «горе, беда, несчастье» и лексикографической интерпретации его ключевых слов в словаре синонимов активного типа.

Актуальность работы в первую очередь определяется научным контекстом: исследование базируется на принципе антропоцентризма и выполнено в русле таких актуальных направлений, как когнитивная лингвистика, лингвистика эмоций и активная лексикография.

Когнитивная лингвистика является направлением, во многом определяющим лицо современной мировой науки о языке (М. Минский; Дж. Лакофф; Ч. Филлмор; Р. Джакендофф; Ю.Н. Караулов; Р.И. Павиленис; Е.С. Кубрякова; Б.А. Серебренников, В.И. Постовалова, В.Н. Телия, A.A. Уфимцева; Л. Вежбицкая; Д.С. Лихачев; В.З. Демьянков; P.M. Фрумкина; А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский; А. Ченки; Е.В. Рахилина; Ю.С. Степанов;.3.Д. Попова, H.A. Стернин; А.П. Бабушкин и др.). Когнитивный подход в языкознании основан на представлении о том, что язык является основной формой фиксации наших знаний о мире; одной из важнейших задач когнитивистов является исследование концептов - единиц, "квантов" этих знаний. Изучение и описание одного из таких "квантов" и является целью настоящей работы.

Актуальность работы обусловлена также тем, что она посвящена отражению в языке эмотивного-событийного концепта.

Исследование языковой интерпретации эмоций относится к приоритетным исследованиям современной антропоцентрической лингвистики, ведь, как отмечает В.И. Шаховский, "с тех пор, как начали зарождаться онтуры новой лингвистической парадигмы - гуманистической с пристальным вниманием к создателю, носителю и пользователю языком, к его психологии, тингвисты уже не могли обойти сферу эмоций как самый человеческий фактор языке" [Шаховский 1995: 3]. Создан серьезный фундамент разноаспектных змотивных исследований в рамках структурно-семантического и функционального подходов (Н.Д. Арутюнова, В.Н. Телия, С.Н. Цейтлин, 43. Романовская, Ю.Н.Караулов, В.И. Шаховский, Л.М. Васильев, .Г.Бабенко, Т.А. Трипольская, И.П. Матханова и др.). Эти работы являются Зазой когнитивных исследований эмотивной семантики. Внимание ^следователей не раз привлекали как отдельные концепты эмоций: счастье Воркачев 2001], удивление [Дорофеева 2002], стыд [Арутюнова 1976], страх Апресян 1995, Валиева 2005], гнев, злость [Лакофф 2004, Маркина 2003, Срылов 2007], страх [Зайкина 2004], любовь [Кузнецова 2005], обида [Эмих 7005], так и целые области эмотивной картины мира [Красавский 2001, Антипенко 1995, Валиева 2003]. Отдельные аспекты концептуализации чувства оря также исследовались с когнитивно-лингвистических [Иорданская 1970, 1972; Вежбицкая 1996; Антипенко 1995; Валиева 2003] и философско-<ультурологических [Базылев 1999] позиций.

Работы, раскрывающие семантические особенности событийной лексики, 1С так многочисленны [Романова 1979, Радзиевская 1981, Демьянков 1983,

Арутюнова 1999], когнитивные исследования событийных концептов пока единичны. Так, концепт «несчастье» в рамках оппозиции счастье - несчастье на материале пословиц был описан И.Б. Русаковой [Русакова 2007], концепт «беда» лишь отмечен в словаре Н.Ф. Алефиренко [Алефиренко 2008]. Настоящее исследование исходит из гипотезы о том, что синонимы горе, беда, несчастье репрезентируют в языке единый сложный концепт. Этот концепт до сих пор не был предметом специального лингвистического изучения в единстве его эмотивной и событийной сторон.

Результаты семантического и когнитивного анализа позволили нам обратиться к словарной интерпретации ядерных средств репрезентации концепта с позиций активной лексикографии (Л.В. Щерба, В.Г. Гак, П.Н. Денисов, В.В. Морковкин, И.А. Мельчук, А.К. Жолковский, Ю.Д. Апресян и др.). Создание словарей активного типа, предназначенных "не столько для справок, сколько для того, чтобы быть средством овладения навыками богатой и гибкой речи на русском языке" [Апресян 1992: 23], - актуальное, быстро развивающееся направление современной лексикографии. В данной работе предпринимается попытка лексикографического описания двух синонимических рядов, которые еще не нашли отражения в «Новом объяснительном словаре синонимов» под ред. Ю.Д. Апресяна: это ряд синонимичных имен эмоций горе!, скорбь, горесть!, а также ряд существительных, относящихся к общесобытийным именам смешанного типа беда1, несчастье, горе 2, бедствие, горесть 2, невзгода, напасть, злоключение. Когнитивный подход к лексикографированию позволяет отразить в словаре фрагмент наивной картины действительности, выявленный в результате концептуального анализа.

Объектом исследования являются лексемы горе, беда, несчастье и семантически связанные с ними единицы, выявленные в результате анализа толковых (БАС, MAC, ТСОШ, «Словарь живого великорусского языка» В.И.Даля,), системных (синонимических, антонимических, идеографических) и словообразовательных словарей.

Предметом исследования является фрагмент языковой картины мира -эмотивно-событийный концепт «горе, беда, несчастье».

Материалом для исследования послужили 2 картотеки: одна из них включает словарные дефиниции слов и фразеологических единиц, репрезентирующих концепт, извлеченные из разных типов словарей, и около 1500 паремиологических единиц, извлеченных из сборника В.И. Даля «Пословицы, поговорки и прибаутки русского народа». Вторая картотека содержит более 13000 текстовых фрагментов из источников различных жанров, преимущественно - художественной и публицистической литературы конца XIX - начала XXI века, основной объем которых собран путем поиска в Национальном корпусе русского языка www.ruscorpora.ru.

Целью настоящего исследования является моделирование концепта, объективированного в русском языке словами-репрезентантами горе, беда, несчастье, а также лексикографическое описание ключевых слов в русле концепции активных словарей.

В соответствии с целью исследования в работе ставятся следующие основные задачи:

- проанализировать существующие подходы к понятию концепта, уточнить тип изучаемой ментальной структуры и ее место в типологии концептов;

- определить методику исследования сложного эмотивно-событийного концепта «горе, беда, несчастье»;

- описать на основе данных этимологических и исторических словарей, а также пословично-поговорочного материала историческую составляющую концепта;

- выявить фрагмент поля эмоций, в центре которого находятся эмотивы горе, беда, несчастье, в его взаимодействии со смежными фрагментами словаря;

- реконструировать концепт «горе, беда, несчастье» в современной русской языковой картине мира;

- проанализировать лексикографическое представление исследуемого фрагмента синонимической системы языка в существующих толковых и синонимических словарях;

- определить принципы лексикографического описания имен с эмотивно-событийной семантикой в синонимическом словаре активного типа, а также построить соответствующие словарные статьи.

Методы исследования. Концептуальный анализ направлен на реконструкцию концепта и стоящего за ним фрагмента наивной языковой картины мира с помощью языковых и культурно-языковых данных. В диссертации используются традиционные методы и приемы семасиологического анализа (компонентный, контекстный и дефиниционный анализы, метод ступенчатой идентификации, прием полевых исследований, а также дискурсивный анализ), результаты применения которых подвергаются когнитивной интерпретации.

Научная новизна работы определяется, во-первых, тем, что впервые выявлен и проанализирован фрагмент семантического поля, в центре которого находятся лексемы горе, беда, несчастье. Во-вторых, произведено моделирование концепта «горе, беда, несчастье», который представляет собой ментальную структуру особого типа, включающую разнородные смысловые компоненты (эмотивный и событийный). В его составе реконструированы образ и сценарий проживания горестных событий и чувств, выявлена их взаимосвязь. В-третьих, с опорой на когнитивный подход к лексикографированию и принципы словаря активного типа разработаны две словарные статьи для синонимического словаря активного типа, в которых произведено портретирование двух синонимических рядов, репрезентирующих в языке ядерные признаки рассматриваемого концепта: беда, несчастье, горе2, бедствие, горесть2, напасть, злоключение, игоре!, скорбь, горесть!.

внести уточнение в типологию концептов, а также наметить соотношение эмотивного и событийного фрагментов русской картины мира. Во-вторых, разработана методика моделирования такого концепта. В-третьих, результаты исследования вносят вклад в осмысление и уточнение способов лексикографирования эмотивной лексики как одного из «проблемных» для семантизации фрагментов словаря. Также в работе предлагаются принципы лексикографического описания эмотивно-событийной лексики в синонимическом словаре активного типа с учетом когнитивной специфики языкового материала.

Практическая значимость заключается в возможности использования полученных результатов в словаре синонимов активного типа, а также в теоретических курсах по лексикологии и фразеологии, в спецкурсах по лингвокультурологии, когнитивной лингвистике, лексикографии и на занятиях по русскому языку как иностранному.

Положения, выносимые на защиту:

1. Синонимы горе, беда, несчастье репрезентируют в русском языке концепт, который находится на пересечении двух важнейших областей языковой картины мира - внешних явлений и внутреннего мира человека. С одной стороны, «горестные события» являются воплощениями макроконцепта «событие», и включаются в концептуальные структуры более высокого уровня - в субъективную картину жизненного пути человека, в концепты «действующая извне необходимость», «недоля», «судьба». С другой стороны, имена «черных ликов судьбы» входят в эмотивную картину мира, поскольку отражают эмоциональную интерпретацию происходящих событий.

2. Концепт «горе, беда, несчастье» представляет собой сложное ментальное образование, содержательная структура которого включает в себя три основных компонента: событийный, оценочный и эмотивный. Событийный компонент содержит информацию о фрагменте объективной действительности, событии человеческой жизни, на первый план этот компонент выходит в событийных значениях синонимов горе, беда, несчастье. Предикативное употребление этих слов актуализирует оценочный компонент, представляющий собой оценку субъектом внешних жизненных обстоятельств с точки зрения их будущих последствий. Эмотивный компонент концепта объективирует представление о душевном страдании, вызванном горестным событием, он актуализируется в эмотивном значении слова горе. Компоненты связаны между собой сложными отношениями каузации и характеризации.

3. Исследование концепта в динамическом аспекте выявляет уменьшение актуальности в современном сознании когнитивных слоев «тяжелая жизнь» (несчастье как жизнь в нужде и горе) и «противная судьба» (несчастье как несчастная доля, судьба, неудача), которые, по данным паремиологического материала, чрезвычайно значимы в народной культуре.

действительности, его оценке субъектом и состоянии души субъекта, каузированном этой оценкой. Событийный сценарий содержит информацию о влиянии события на жизнь человека и способах преодоления его последствий, а эмотивный - о протекании переживания горя и выходе из него. Сценарии пресекаются и дополняют друг друга.

5. Концепт-образ представляет собой сложный комплекс, репрезентированный как метафорами, характерными в целом для эмоциональных концептов (образы жара, холода, тьмы, жидкости, порыва ветра, тяжкого бремени, острого предмета), так и обусловленными событийными признаками (образы ловушки, препятствия, запаха, падающего сверху тяжелого предмета). Образное осмысление чувства горя и его причин во многом пересекается (персонификация чувства и события и др.).

6. Полное портретирование двух синонимических рядов, члены которых связаны отношениями каузации и характеризации, позволяет отразить в словаре активного типа разные грани эмотивно-событийного концепта «горе, беда, несчастье».

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были представлены на Третьих, Четвертых и Восьмых Филологических чтениях (ноябрь 2002, ноябрь 2003, октябрь 2007, Новосибирск), на Всероссийской научной филологической конференции «Язык и культура» (Новосибирск, 2003). Содержание работы отражено в 6 публикациях, в том числе одна в издании, рекомендованном ВАК.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.

Основное содержание работы

Во Введении устанавливается предмет и цель исследования, формируются конкретные задачи диссертации, обосновывается актуальность темы исследования и определяется новизна работы, перечисляются методы исследования, характеризуется теоретическая и практическая значимость работы.

В первой главе «Определение основных понятий н методика лингвокогнитивного исследования» рассматриваются основные особенности лингвокогнитивного подхода к языку.

По определению Е.С. Кубряковой, когнитивная наука - это «наука о знании и познании, о результатах восприятия мира и предметно-познавательной деятельности людей, накопленных в виде осмысленных и приведенных в определенную систему данных, которые каким-то образом репрезентированы нашему сознанию и составляют основу ментальных, или когнитивных процессов» [Кубрякова 1994: 34].

Обратим внимание на то, что в данном определении присутствует один неопределенный компонент - слово «каким-то». Вопросы о том, каким же образом знания репрезентированы нашему сознанию, из каких единиц состоит эта система данных, какими единицами оперирует человек в процессе мышления, являются актуальнейшими на данный момент для исследования в

различных областях науки. И самым очевидным доступом к ответам на них обладает человеческий язык, ведь именно с помощью языка человек может закодировать информацию, сохранить ее на каком-либо носителе или передать другому человеку. Поэтому одной из дисциплин когнитивного цикла является когнитивная лингвистика, «направление, в центре внимания которого находится язык как общий когнитивный механизм» [Демьянков 1994: 21].

В зарубежных исследованиях выдвинуто несколько гипотез относительно того, как организованы знания: схема, фрейм, сценарий, гештальт и др. Термином, призванным объединить различные теории репрезентации знаний, является концепт, который понимается как «единица картины мира, отраженной в человеческой психике», «квант знания», содержащий информацию, которая «может включать как сведения об объективном положении дел в мире, так и сведения о воображаемых мирах и возможном положении дел в этих мирах» [Кубрякова 1996: 90]. Он обладает абсолютной антропоцентричностью [Демьянков 1994, Кубрякова 1996, 2004 и др.] и является результатом субъективного познания, обобщения и категоризации [Фрумкина 1995], ядро индивидуального концепта содержит культурно-исторические представления. Концепт как единица ментальности имеет способность к развитию, он накапливает знание об объекте на протяжении многих эпох, постоянно попадает под влияние смежных и рядоположенных концептов и может быть подвержен множественным интерпретациям [Степанов 1997, Никитин 2004 и др.]. С другой стороны, отмечают активную динамическую роль концепта в процессе мышления - он все время функционирует, актуализируется в разных своих составных частях и аспектах, соединяется с другими концептами и отталкивается от них [Стернин 2001].

Существует множество классификаций концептов. Для нашего исследования наибольший интерес представляют структурные классификации. Представители семантико-когнитивного подхода в зависимости от способа представления подразделяют концепты на лексические и фразеологические, а также концепты-лакуны, с точки зрения структуры различают концепты одноуровневые, многоуровневые и сегментные, с точки зрения способа концептуализации выделяют концепты-представления, схемы, инсайты, фреймы, сценарии, гештальты, и так называемые «калейдоскопические концепты» [Бабушкин 1996, Попова 2007]. Абстрактный характер ключевых слов, репрезентирующих рассматриваемый концепт «горе, беда, несчастье», позволяет отнести его к «калейдоскопическим концептам», которые отличаются «текучестью», способностью представляться то в виде сценария, то в виде образа или гештальта.

Еще одним основанием классификации концептов является их тематика. Как показывает анализ языкового материала, способы языковой концептуализации явлений, отражающих какой-либо один аспект бытия, сходны. С данной точки зрения выделяют эмоциональные (или эмотивные), этические, эстетические, пространственные, временные и др. концепты. Особенный интерес, по нашему мнению, представляет изучение концептов, включенных в разные сферы бытия, поскольку это позволяет пролить свет на

их пересечение и взаимодействие в языковой картине мира. Именно к таким концептам относится концепт «горе, беда, несчастье», который включает как информацию о сфере явлений объективного мира, так и о сфере человеческих эмоций.

Нами выбран следующий путь описания концепта: 1) этимологический и исторический анализ ключевых слов концепта с целью выявления идеи-прообраза, «зародыша смысла» концепта, 2) дефиниционный анализ значений основных средств репрезентации концепта с целью установления основных смысловых слоев концепта, 3) полевый анализ языковых средств вербализации концепта с целью расширить содержание концепта, 4) анализ современного дискурса с целью описания сценария и образа концепта.

Таким образом, настоящее исследование направлено на реконструкцию сложного «калейдоскопического» концепта со смешанной эмотивно-событийной семантикой на основе анализа словарного материала и современного дискурса. Особенностью описания концепта со сложной семантикой является выявление на каждом этапе признаков, обусловленных эмотивным и событийным компонентами концепта, с указанием областей их пересечения.

Вторая глава «Концепт «горе, беда, несчастье» в русской языковой картине мира» посвящена описанию концепта, представленного в русском языке ключевыми словами горе, беда, несчастье. Гипотезой исследования является предположение о том, что синонимы горе, беда, несчастье, имеющие сложную эмотивно-событийную семантику, репрезентируют в языке единый концепт со сложной гетерогенной структурой. Специфика изучения этого концепта определяется разнородностью составляющих его компонентов, с одной стороны, и их комплексностью, взаимообусловленностью, с другой.

Историко-этимологический анализ ключевых слов концепта позволяет выявить мотивирующие признаки концепта. Имена «горестных событий» объективируют в языке представления об отрицательной, «черной» стороне судьбы и являются частью одного из древнейших противопоставлений счастье (доля) - несчастье (недоля). Истоки, корни имен доли восходят к представлениям о том, что на свете существует определенное количество счастья и несчастья, и судьба человека - это отведенная ему доля, часть. Так, слово несчастье, «не-с-частью», этимологически связано с понятием доли, части, участи, как жизненном пути, судьбе человека, предназначенной ему богами (Фасмер). В слове беда судьба предстает как «внешнее принуждение, извне действующая необходимость» [Степанов 2001: 378-379], а в слове лихо -как решение, принятое судьбою о жизни человека [Потебня 2000: 361]. Также значение «счастья - несчастья» получают слова с семантикой соединения, столкновения (срейа (собственно то же, что встреча), случай, притка), времени {время - безвременье, также рок как время, срок, либо как нечто решенное, определенное верховным существом), гонения (нужа (нуда, нужда) есть гонение, состояние гонимого, или то, что гонит), нападения (напасть), разрушения (поруха), «кривизны, неправды», которые нарушают жизнь и направляет ее в неправильном направлении (злыдни, злосчастье, злоключение.

злополучие). Заметим также, что названия злой доли, темной стороны судьбы представлены в языке многообразнее, чем имена доли доброй.

Анализ исторических словарей показал, что в древнерусскую эпоху семантика внешнего принуждения, каузатором которого является высшая сила (судьба, бог, случай), также относится к ядерным признакам концепта, поскольку представления о предначертанности «горестных событий» сохраняются еще в отдельных значениях ключевых слов. Так, беда в значении «кара, наказание» и слово несчастье в значении «грех», указывают на каузатор - 'судьба, бог', беда как «нужда, необходимость» и горе как «нужа» актуализируют признаки 'безличное внешнее принуждение', 'тяжелая жизнь', а несчастье в значении «притка» - признак 'случайность'.

Древнейшие представления о внутреннем переживании «внешнего принуждения» связаны с болью. В древнерусском языке горестное чувство могло обозначаться достаточно обширным рядом существительных: печаль, скорбь, туга, горе, горесть, уныние, кручина (с XVI в.), тоска, грущение, труд, жалоба, жалость, жаль, желя, болезнь, сокрушение, скорбение, тужение, тужевание, огорчевание (A.B. Алексеев). Этимологический анализ показывает, что лексика «горестных переживаний» производна от лексики мучения, физического страдания. Так, кручина - это 'то, что сгибает, крутит: спазм, болезнь', скорбь исторически ассоциируется с представлением о боли, причиняемой острым предметом, грусть (грущение) «грызет» человека, туга (тужение, тужевание, тужить) представляет боль от стеснения, давления; томление душит, мучит человека; жаль несет исходную семантику острой, жестокой боли, как от укола, укуса. Древнейшее представление о горе и печали ассоциируется с болью, которую человеку причиняет огонь: происхождение этих слов исследователи связывают с глаголами гореть и печь соответственно. Ассоциация с огнем обуславливает также такие концептуальные признаки, как «стихийность», «разрушительность».

В древнерусскую эпоху (XI-XVII в.) основным значением слова горе было событийное: «1. Горе, несчастье, беда; 2. Печаль, скорбь». И только в XVIII веке на первый план выходит значение душевного страдания: «1. Душевное страдание, скорбь. 2. Беда, несчастье». Это указывает на то, что осмысление самой психологической реакции произошло относительно поздно, первоначально чувство не мыслилось отдельно от его каузатора, в силу чего внутреннее состояние лица воспринималось как интериоризованное событие, то есть объективное событие, перенесенное «вовнутрь» человека [Калимуллина 2006: 147-148]. Тесная связь между событием-причиной и чувством-страданием определяет единство полисеманта горе и соответствующего ему концепта до сих пор.

Структурно-семантический аспект исследования концепта

Современная смысловая структура концепта «горе, беда, несчастье» выявленная с помощью дефиниционного анализа ключевых слов, репрезентирующих концепт, включает следующие семантические компоненты: 1) «событийный» (событие, внешние жизненные обстоятельства), 2) «оценочный» (оценка обстоятельств жизни с точки зрения будущих

последствий) и 3) «эмотивный» (вызываемое рациональной оценкой эмоциональное переживание). Компоненты связаны между собой отношениями каузации и характеризации. Место и вес указанных компонентов в семантике конкретных единиц, репрезентирующих концепт, неодинаковы.

«Событийный» компонент выходит на первый план в событийных значениях слов горе, беда, несчастье: несчастье - «горестное происшествие» (ТСОШ), «бедствие, горе, несчастный случай» (БАС); горе - «2. Событие, обстоятельство, вызывающее глубокое душевное страдание; несчастье, беда» (БАС), беда - «1. Несчастье, горе» (БАС). А в жизни случаюсь несчастье, которое я тяжело пережил, —мамаумерла (Вяч. Фетисов. Овертайм).

«Эмотивный» компонент находится в фокусе внимания говорящего в основном ЛСВ слова горе: «1. Глубокое душевное страдание, вызванное несчастьем, утратой и т. п. (противоп. радость)» (БАС). Горе охватило, когда вернулись домой с кладбища (Н. Амосов. Голоса времен).

«Оценочный» компонент доминирует в отдельных синтаксически связанных значениях и предикативных употреблениях указанных лексем, а также фразеологизмах. В оценке можно выделить два аспекта:

1) характер влияния на жизнь субъекта: отрицательное влияние, напр. беда - «3. в функции сказ. Разг. О чем-л. плохом, скверном и т.п. 4. В знач. предикатива. О чем-л. нежелательном, тяжелом, неприятном» (БАС), горе - «в функции предиката: горе кому-/чему-л. Плохо, тяжело» (БАС). Судьба бежит, бежит, и горе тому, кто по лени или по глупости отстал от ее волшебного бега (А.И. Куприн. Колесо времени).

2) степень этого влияния: семантика чрезмерности, высокой степени проявления признака выходит на первый план в оборотах: Беда - «2. В функции сказ. Прост. Очень много». Беда как... «Разг. Очень». Беда сколько «Разг. Очень много». Беда какой... «Разг. Очень, чрезвычайно» (БАС). - Ни за что бы не пошла этим лесом ночью. Беда, какой страшенный (С. Никитин).

На основе анализа лексикографических источников мы выявили основные средства вербализации концепта «горе, беда, несчастье», образующие одноименное семантическое поле, центром которого являются лексемы горе, беда, несчастье. Поле включает единицы, обозначающие события, ситуации и обстоятельства действительности (несчастье, беда!, горе2, бедствие, напасть (разг.), горесть2, невзгода, злоключение, лихо (прост, и нар.-поэт.), поруха (устар. и прост.), злосчастие (устар.), злополучие (устар.), бездолье (прост.) и др.), эмоциональные состояния (горе!, горюшко, горесть!, скорбь, горечь, печаль, огорчение, горевание (устар.) и др.), действия (горевать, пригорюниться, загоревать, изгореваться, нагореваться, погоревать, прогоревать, отгоревать, бедовать (прост.), набедствоваться (разг.). скорбеть, горюниться (прост., устар.) и др.), качества (горемычный (прост.,), горестный, бедовый, бедственный, несчастный /, злосчатный, злополучный, скорбный, горевой (прост., устар.) и др.), лиц (горемыка (прост.), несчастный II, несчастная, горюн (устар.), горюша (устар.) и др.).

Лексикографический анализ данного поля позволил выделить концептуальные признаки, уточняющие и конкретизирующие компоненты

концепта. К «событийным» признакам относятся: «отрицательная оценка события» (полбеды, полгоря, бедственный1, горевой, несчастный) «испытание», «помеха», «большой вред» (бедствие, поруха) «значительность события» (горе, несчастье, бедствие, невзгода, злополучие, бездолье, драма, трагедия, зарез, казнь египетская, катастрофа, пагуба), «неожиданность» (удар судьбы, напасть), «случайность» (беда, несчастье), «опасность» (бедственный I), «причина страдания»: душевного (горесть2, бедствие, несчастный, горестныйЗ) и физического (бедствие)', «каузатор события» (победить, набедовать).

Эмотивный компонент концепта «душевное страдание» характеризуется следующими признаками: глубина, интенсивность (высокая: горе!, скорбь, горесть1 - невысокая: печаль, огорчение), субъект (горюн, горюнья, горюнок, горюха), «темпоральные и количественные аспекты переживания горя»: начало (загоревать), нарастание интенсивности (разгореваться), длительность в течение более или менее продолжительного времени (горевание, прогоревать, погоревать) и завершение, когда горе пережито сполна или когда силы человека на исходе (изгореваться, нагореваться, перегоревать, отгоревать), «внешнее выражение горя»: горевать, пригорюниться, горевой, горестный2, горевание, несчастный: «сочувственное отношение к горюющему»: горюшко, горюшка, горюшица.

Оценочный компонент реализуется в эмотивном и событийном слоях концепта, а также проявляется в двух смысловых слоях, объективирующих оценку всей жизни и судьбы человека:

- «тяжелая жизнь»: горевой, гореватьЗ, несчастный, безвременье, горемыка, горемыкать, горемычный, погоремыкать, горюн, горюха, горюшица, горюнок, горюнья. К этому слою относится также признак «нужда, недостаток в материальной сфере»: бедствовать, победствовать, бедовать, бедность, беднота, бедняк, беднеть, бедно и др.;

- «противная судьба»: Злосчастие, злополучие, бездолье, злосчастный. К этому слою относится признак «жалость, сочувствие» к неудачнику: бедняга, бедняжка, бедняжечка, бедолага, бедный, горемыка, горемычный, горестный, несчастный, бедственный2.

Анализ поля позволяет выделить следующие особенности лексических средств репрезентации концепта:

1. К смысловым особенностям именных обозначений горестных эмоций относится совмещение в семантической структуре эмотивных и каузативных событийных значений (горе, горесть, скорбь, печаль). Адъективные и глагольные обозначения совмещают значения, указывающие на само эмоциональное состояние и внешнее обнаружение состояния (несчастный, горестный), оценку события и человеческой судьбы (злополучный, злосчастный), оценку события и жизни (бедственный), эмоцию и оценку жизни человека (горевать, горевой, горемыкать, горемычный). Это, по нашему мнению, свидетельствует о целостности концепта в современном языковом сознании.

2. На современном этапе развития языка можно отметить сохранение диффузности эмотивной семантики, проявляющееся в контаминации значений низкой и высокой степени интенсивности эмотивов горе, горевать, горесть, горестный.

3. Анализ семантического поля позволяет сделать некоторые выводы о развитии концепта. Существенное количество слов, репрезентирующих концепт (31 из 76), относится к периферийной лексике: просторечной и/или устаревшей. Так, из лексикона уходят слова, непосредственно обозначающие горюющего человека (горюн, горюнья, горюнок, горюха, горюшка, горюшица), состояние (горевание, горееаныще, горе-гореваныще), качество (горевой), и действия: глагол горюниться и его производные (горюниться, загорюниться, подгорюниться), производные слова горемыка (горемыкать, погоремыкать). Можно предположить, что в современном мире не принято горемыкать, горюниться и характеризовать человека с этой точки зрения, поскольку быть горюном или горюньей стало не престижно, напротив, принято демонстрировать успешность.

Небольшое количество и периферийный характер средств репрезентации смысловых слоев «тяжелая жизнь» и «противная судьба» свидетельствует об их периферийности в современном русском языке. Анализ паремиологического материала, сохраняющего архаичные представления, позволяет говорить о большой ценности данных смысловых слоев для моделирования исторического измерения концепта. Пословицы и поговорки о несчастье как «противной судьбе» репрезентируют следующие признаки: предначертанность (Таков наш рок, что вилами в бок), фатализм (Кому повешену быть, тот не утонет), «близость» беды (Думы за горами, а беда (гиги: смерть) за течами), чередование в жизни счастья и несчастья: При поре - в добре, в бессчастье -что в ненастье. Счастье с несчастьем двор обо двор живут (или: об межу). Чтобы узнать счастье, необходимо познать несчастье: Кто нужды не видал, и счастья не знает. Анализ паремий о несчастье - «горестной жизни» выявляет образ несчастного человека и отношение к нему. Несчастный беден, забыт богом и людьми, не хочет жить дальше, ничего ему не удается, все его обижают, ничего ему не дают: Он забыт богом и людьми. В землю б лег да укрылся, только б этого не видать. Его не бьет, кто не хочет. За что ни возьмется, все из рук валится. Несчастных жалеют: Горькому Кузеньке горькая песенка. Счастье обычно принадлежит другим, субъекту же достается несчастье (хорошо там, где нас нет?): Кто идет пировать, а мы горевать. Счастье притягивает удачу, несчастье - новые беды: У счастливого умирает недруг, у бессчастного друг.

Дискурсный анализ имен горе, беда, несчастье, а также исследование пословично-поговорочного материала позволили реконструировать следующие типы ментальных структур в составе концепта: сценарий и образ.

Сценарий «горя, беды, несчастья» разворачивается в двух направлениях: ретроспективные представления о предшествующем положении дел и проспективные ожидания об изменении поведения субъекта и ситуации в целом. Описание эмоциональных сценариев является одним из основных

приемов экспликации эмоциональных концептов (Л.Н. Иорданская, А. Вежбицкая, Ю.Д. Апресян, Е.В. Урысон, М.В. Пименова и др.). Особенностью настоящего исследования является то, что выделен не только сценарий переживания эмоции горя, но и событийный сценарий, анализ которого проводится впервые.

Эмотивный сценарий переживания горя содержит информацию о непосредственных физических симптомах и долговременном влиянии горя на человека, а также способах преодоления этого эмоционального состояния и выхода из него. Сценарий осуществления события включает в себя такие элементы как: каузатор события, совершение события, способы изменения объективной ситуации или ее восприятия, и возможности выхода из нее. Эмотивный и событийный сценарии пересекаются и дополняют друг друга.

Рассмотрим оба сценария в развитии, выделяя при этом как уникальные элементы сценариев, так и общие, с указанием их специфики.

1. Эмотивный сценарий

1.1 Причина горя. Причиной переживания горя является некоторое «горестное событие». Прототипической причиной горя является утрата -событие в личной жизни человека, в результате которого он безвозвратно лишается чего-то или кого-то очень важного. В результате субъект теряет возможность удовлетворить основные эмоциональные или духовные потребности, что вызывает чувство глубокого душевного страдания. Напр., Помню, у него случилось горе - погибла дочь... (И.Э. Кио. Иллюзии без иллюзий). Другие случаи употребления слова горе рассматриваются как преувеличенное, не настоящее, ложное горе, или имеют ироническое значение. Девочки, у меня горе ((( Первый раз одела новые штанишки и умудрилась опрокинуть корректор на них ( 2 химчистки отказались помогать (Интернет-источник, сохранена авторская манера письма).

1.2 Возникновение горя. Истинное горе возникает непосредственно в момент, когда субъект узнает о событии и оценивает его как «горестное», о чем свидетельствует тот факт, что метафорические обороты со значением начала эмоции актуализируют событийное значение полисеманта горе: Горе пришло, подкралось, обрушилось, свалилось.

1.3. Переживание горя. В конструкциях «он чувствует /испытывает, ощущает/ горе» горе может представляться как эмоция, чувство, переживание. Однако наиболее употребительной является конструкция «он переживает горе», что свидетельствует о том, что горе в языке представляется не «точечной» эмоцией, но переживанием, процессом. В отличие от печали, которая может быть глубокой или легкой, горе не имеет градации по интенсивности и глубине. Любое настоящее горе сильно и глубоко, или это горе ложное, притворное, псевдогоре.

1.4 Непосредственная реакция. В русской культуре горе скрывать не принято, открытое выражение горестных чувств вызывает сочувствие к горюющему. Лбов плачет навзрыд, не скрывая и не стыдясь своего горя, — милый, добрый мальчик! (А.И. Куприн. Поединок). Эмоция горя представляется в русском языке как неконтролируемая или контролируемая с большим трудом.

Переживание горя полностью овладевает человеком, что реализуется в сочетании отдаться горю. В зависимости от стадии переживания человек может вести себя по-разному: совершать неконтролируемые, иногда разрушительные действия (плакать (рыдать, выть) от горя, сойти с ума от (с) горя, не помнить себя (лишиться рассудка, обезуметь, помешаться, ополоуметь, одуреть) от горя), или, наоборот, впадать в шок, оцепенение (стать бесчувственным, окаменеть, онеметь, отупеть от горя). При этом происходит большая трата сил: обессилеть от горя.

1.5 Долговременное влияние на человека. Горе оказывает отрицательное влияние на тело человека и приводит к болезни, преждевременному старению, иссушает: заболеть, захворать с горя; поседеть, постареть от горя; высохнуть от горя.

1.6 Способы преодоления горестных чувств. Одним из неконструктивных способов если не преодолеть, то уменьшить боль, является употребление спиртных напитков: Выпить, напиться с горя, залить горе водкой, ~ топить, потопить, утопить (свое, наше) горе в вине, спаться от горя. По мнению психологов, горе - это кризис, переживание которого - это борьба против невозможности жить [Васнлкж 1984]. Борьба эта, по данным языка, может завершиться утешением горюющего или его смертью: умереть (повеситься, утопиться) от горя; утешиться в горе, смириться с горем, притерпеться к горю. В этом было утешение его горя, его любовь (В.Гроссман. Все течет). Истинно глубокое горе не нуждается в утешении, более того, утешение может оскорбить горюющего. Я знаю, как глубоко Ваше горе, и не смею Вас утешать (С. Маршак. Избранные письма).

Анализ паремий вьивил множество устойчивых выражений, используемых для утешения человека. Выбор способа утешения зависит от того, насколько реальное горестное событие соответствует или не соответствует некоторому прототипу - «настоящему» горестному событию. Первый способ основывается на том, что случившееся горестное событие оценивается как «ложное», не настоящее горе (Вот горе, что горевать не по чем. Эту беду заспать можно. Не по чем барской барыне плакать).

Если горе признается истинным, утешение основано на представлении о горе-беде как неотъемлемой и необходимой части жизни и направлено на то, чтобы смириться с ситуацией или даже увидеть в ней положительные стороны. Данная стратегия реализуется в следующих утверждениях: плач ничего не изменит (Перестань о том тужить, чему нельзя пособить), горе и беда бывают у всех (Горе да беда - с кем не была?), горя и бед в жизни много (Одна беда не беда), все проходит, радость сменяется горем, горе радостью (После грозы ведро, после горя радость), только познав горе и печаль, можно познать радость и счастье (Не видав горя, не узнаешь и радости), более того, именно беда, горе учат человека мудрости (Беда вымучит, беда и выучит). Кроме того, беда может представляться ступенькой к достижению более важных целей (Без раны и зверя не убьешь). Представление о том, что горе в жизни от Бога, позволяет надеяться на помощь Бога в избавлении от беды и печалей (В беде не унывай, на Бога уповай! От всякой печали Бог избавляет).

Знание об особенностях переживания и выражения горя подсказывает, что легче переносить беду с поддержкой близких (Вмести потужим -вполгоря), не унывая (Под силу беда со смехами, а не в мочь со слезами). С другой стороны, если в человеке есть внутренняя сила, ему никакие беды не страшны (То не беда, что редка борода: был бы ус кольцом). Сердце сильнее горя (Глуби моря не высушить, горя сердца не вымучить).

В целом приемы утешения в горе основаны на актуализации тех или иных знаний о переживании трудных, горестных событий и состояний, которые встречаются в жизни человека.

2. Событийный сценарий

2.1 Каузатор события. Поиск причин горестных событий, по-видимому, относится к важной составляющей картины мира русского человека. Данный семантический компонент актуален на всем протяжении развития русского языка. Как в пословицах, так и в современном языке причиной «горестных событий» может представляться человек (Он из него последнюю душу тянет. Именно премьер в глазах граждан будет виноват в нынешних бедах ("Московский комсомолец", 2003.01.14)), некоторое положение дел (Убогому подле богатого жить — либо плакать, либо тужить. "Причина всех бед — незнание истины" (М. Москвина. Небесные тихоходы)), судьба, воля Бога: Погладила меня судьба против шерсти. Охнешь и ты, как не даст бог ни в чем пути. Все это и стало причиной тех злоключений, которые выпали на мою долю. ("Звезда", № 10, 2002). В данном случае судьба припасла беду, к которой мы не были готовы...(В. Смехов. Театр моей памяти). - Господи, за что? За что ты послал мне такое горе, Господи! (Юз Алешковский. Карусель).

2.2 Совершение события. Совершение события - стержневой компонент событийного сценария. Именно в экзистенциальных конструкциях, формируемых семантически одноактантными глаголами типа приключиться, произойти, случиться, стрястись имена «горестных событий» имеют значение собственно события: Беда (несчастье, горе) случилась (приключилась, произош.ча) с кем, у кого. Событийный предикат имеет здесь значение стихийного процесса, имя этого события занимает субъектную позицию. Выступая в субъектной позиции, имена «горестных событий» являются одновременно и средством идентификации, и способом интерпретации конкретного события. "Оля, у нас в семье случилось горе..." - такой фразой моя мама начала сегодня утром телефонный разговор <...> Дальше она произносит это: "твой брат влюбился!!!!!" ... я начинаю заливаться смехом (Интернет-источник).

Совершение «горестных событий» характеризуются следующими признаками: «неизбежность» (неотвратимая, неумолимая, неминуемая беда), «неожиданность» (непредвиденная, нежданная, внезапная беда), «неконтролируемость, случайность» (горе (беда, несчастье...) обрушились (свалились) па кого, постигли кого, он попал в беду (оказался в беде)), «троякая локализация»: в пространстве (горе мира, беды городов, американская напасть, грозненские злоключения), времени (грядущее, минувшее горе, древняя, извечная, сиюминутная беда, напасть века, горести текущего дня), в

некоторой сфере человеческой жизни (общее, личное, чужое, свое, девичье несчастье; горе матери, беды села, татарское бедствие и т.п.).

2.3 Положение дел, сложившееся в результате совершения события. В результате совершения события в жизни субъекта складывается некоторое положение дел (в значении «совокупность обстоятельств, создающих ту или иную обстановку» (БАС)), которое оценивается им отрицательно. В конструкции, кто попал в беду, кто оказался в беде, помочь (выручить, не бросить, не оставить) в беде беда предстает как ловушка, в которую человек попал на жизненном пути. Конструкция Он в беде передает полное «погружение» субъекта в объективную ситуацию и ее переживание, подобно тому, как эмотивная модель он в горе передает ситуацию полной погруженности субъекта в соответствующее эмоциональное состояние (С.Н. Цейтлин, И.Э. Романовская).

2.4 Оценка. Основанием оценки события является его влияние на жизнь человека, его значимость, «размер»: горе или несчастье может быть большое, огромное, великое или маленькое, мелкое, ничтожное. Со значимостью «горестных событий» связана их «истинность» - подлинными, натуральными, настоящими, истинными представляются только значимые, тяжелые беды, несчастья, горе и бедствия, в противном случае они предстают ложными. Истинные беды, несчастья, бедствия и горе непоправимы: непоправимое, безнадежное горе; необратимое бедствие; сокрушительное несчастье.

На первый план оценка выходит в высказываниях, где имена «горестных событий» находятся в предикативной позиции. Напр., Иметь таких детей -большое горе для родительского сердг/а (Лев Кассиль. Кондуит и Швамбрания). Осень — бедствие боровой птице, особенно глухарю (В. Астафьев. Царь-рыба)).

2.5 Внутреннее переживание горестных событий. Ведущей эмоцией при переживании горестных событий является горе, душевное страдание, боль. Тяжелое несчастье, постигшее советский народ, с болью переживается работниками столичного автогиганта... ("Вечерняя Москва", 1953.03.07). По данным паремиологического материала, переживание горестных событий характеризуется ощущениями боли как от удара (За хохол да рылом в стол. Не бархатом .меня по сердцу погладило), безвыходности (Пришло в тупик, что некуда ступить) и беспомощности (До царя далеко, до бога высоко. Поиша беда - растворяй ворота! Дома ль хозяин?).

2.6 Способы преодоления горестных событий. Преодоление «горестных событий» может быть направлено или на изменение объективной ситуации, или на уменьшении болезненности переживаний. В первом случае человек может сам бороться с бедой или искать помощи друзей. Во втором случае помогает сострадание, утешение близких людей и смирение с действительностью.

- Борьба: активная роль субъекта в избавлении от несчастья, горя, бед, горестей, напастей связана с метафорой борьбы, преодоления. Можно справиться, совладать с бедой (горем, несчастьем, напастью)', выдержать беду; преодолеть беду (горе, горести, напасти), побороть бедствия. В одиночку невозможно бороться с бедой. - писал Страж Ворот...(Волков. Желтый туман).

- Помощь: чужому горю, несчастью, беде можно помочь. Сценарий помощи человеку, попавшему в беду, может развиваться по-разному: от горя, беды, несчастья и бедствий можно спасти; от бед, несчастей, напастей -защищать, охранять, оберегать, избавить; не бросить (не оставить, не покинуть) в беде, в несчастье,, в горести; отвести беду от кого. Помощь в бедах и несчастьях также может быть связана с тем, что горе, беду и несчастья можно разделить: Помоги, раздели его беду — и твоя уже не так тебя давить будет (Л. Кодзаева. Матушка // "Работница", 1989). Избавить, помиловать, спасти и защитить кого-л. от всех воплощений недоли может Бог: Хоть от этой беды Бог помиловал! ("Звезда", № 5, 2003). Избави Бог тебя, Санюшка, от такого несчастья (В. Курочкин. На войне как на войне).

- Сострадание: «горестные события» могут вызывать у субъекта-наблюдателя волнение, жалость, сочувствие, сострадание. Чужому горю (а также беде, несчастъю(ям), горестям, бедствиям, напастям, злоключениям) можно сочувствовать, сопереживать, или наоборот радоваться, быть к ним равнодушным, можно отнестись к горю с сочувствием или с черствостью. Горе, беды, горести и несчастья (но не бедствия, напасти и злоключения) можно разделить. В горе, беде, несчастье можно утешить. В этом отражается русская национальная черта - готовность поделиться своими переживаниями с другим человеком и, с другой стороны, разделить чужие переживания. Броде чужая беда, а — жалко, горестно (Б.Екимов. Котенок на крыше). Равнодушное, бесчувственное отношение к горестным событиям, произошедшим с другими людьми, оценивается в русскоязычном социуме отрицательно.

- Смирение: смирение в горе-беде отражает характерную для русской языковой картины мира установку на примирение с действительностью [Шмелев 2002].Древорез настолько смирился со всеми своими напастями, что взять да и утратить хотя бы одну из них показалось ему вдруг за обиду (Е. Лукин. Катали мы ваше солнце).

2.7 Долговременное влияние на жизнь человека. Горестные события оказывают долговременное отрицательное влияние на физическое и душевное здоровье, внешний вид человека: ...Студенческие волнения 1899 г. сделались для него исходным пунктом злоключений, подорвавших его здоровье (Василевский М.Г. Информация, биография).

В то же время, беда, как любое испытание, может оказать положительное воздействие на человеческий дух: Но, как это часто бывает, беда лишь укрепила ее волю ("Военный вестник Юга России", 2003.03.03).

Влияние «горестных событий» на отношения между людьми также часто оказывается положительным: Горести, даже пережитые порознь, сближают ("Совершенно секретно", 2003.09.01). Это представление также реализуется в сочетаниях друг, собрат, товарищ по несчастью. Несчастье предполагает сопричастность, ср.: есть товаршц по несчастью, но не может быть *товарища по счастью.

«Горестные события» являются фрагментом субъективной картины жизненного пути человека [Королева 2000: 124], сущностной характеристикой

которого является способность приводить к изменениям во внешнем либо внутреннем плане: изменять систему ведущих смыслов и / или дальнейший ход жизненного пути. Беды и несчастья способны приводить к новым событиям, обычно также отрицательным. Горе, беда или несчастье могут быть новыми, очередными, следующими, цепь злоключений и бед может начинаться, продолжаться и кончаться, напасти могут следовать одно за другим. «Горестных событий» может быть много или маю, они могут быть бесчисленными и неисчислимыми. О несчастье, в отличие от счастья, также как и о бедах. горе, бедствиях, напастях, невзгодах, злоключениях и бедствиях можно рассказать, поведать, узнать, услышать.

3. Пересечение сценариев. В основе как событийного, так и эмотивного сценария лежит схема ситуации, включающая в себя совершение события, его оценку субъектом и эмоциональное переживание. Различие состоит в том, что в эмотивном сценарии в центре внимания находится эмоция, а «горестные события» включаются в сценарий переживания эмоций как причина их возникновения. В событийном сценарии, наоборот, переживание горя выступает как развитие события, к которому обращено внимание говорящего. Пересечение сценариев наблюдается и тогда, когда развитие событийного сценария направлено на преодоление горестных чувств субъекта через сострадание или смирение. А тут осень подкатила, а вместе с нею страшная беда. Умер мой друг верный, супруг дорогой. ... Померк весь белый свет. Думала, и не перегорюю это горькое горюшко, но, видать, правду люди сказывают, что время лечит и болезни, и утраты. Ясное дело, скорбь в душе живет и, как ржа, гложет и ум. и тело. Но куда денешься, ведь на себя рук не наложишь, значит надо жить (Инна Собакина. Пустая ваза).

В случаях, когда в речевом акте происходит семантическая аппликация, то есть одновременная реализация двух ЛСВ слова, событийного и эмотивного, наблюдается наложение сценариев. Так, если в событийном предложении опущен событийный глагол, то конструкция этого предложения совпадает с «метафорической» эмотивной конструкцией (У нее беда <несчастье>, у нее горе). Значение слов горе, беда и несчастье в данном случае одновременно означает и событие, и сложившееся в результате него положение дел в жизни субъекта, а также указывает на его переживания: Вера Фабиановна скорбно поникла. — У нее страшное несчастье: пропал Аркадий Викторович (Е. Парнов. Третий глаз Шивы).

Образное осмысление горестных событий и чувств соотносится с действием, которое они оказывают на человека и его жизнь. Анализ метафорической сочетаемости репрезентантов концепта позволяет говорить о том, что концепт-образ «горя, беды, несчастья» представляет собой сложный комплекс. Он включает, прежде всего, общеэмоциональные метафоры, которые уже были описаны многими исследователями (Н.Д. Арутюнова, В.А. Успенский, А. Вежбицкая и др.): жидкость (сердце наполнилось горем), огонь (горе жжет душу), ветер (в порыве горя), тьма (почернеть от горя, беспросветная беда), персонификация чувства (горе живет в душе). В этой

связи представляется важным отметить следующие особенности образного осмысления чувства горя:

1. Горе может концептуализироваться и как «горячая», и как «холодная» эмоция, что связано с тем, что переживание горе - длительный процесс, в котором выделяется ряд этапов. От «холодного» горя человек застывает, не в силах пережить его. Андрей будто застыл, похолодел весь от неожиданного горя (А.Приставкин). «Огненное» горе обжигает, испепеляет человека, его душу.

2. Концептуальный признак «душевное страдание» реализуется в образе острого предмета (Горе пронзило душу, резануло по сердцу).

3. Образное осмысление чувства горя и его причин во многом пересекается. Так, общеэмоциональная метафора чувства - жидкого вещества распространяется и на «горестные события». При этом если горе-чувство наполняет человека, его душу, сердце изнутри (горе залило лицо чье, горе наливало щеки, налитый горем взгляд), то горе в единстве эмотивной и событийной составляющих охватывает человека снаружи, наполняет его жизнь. Оно подобно водоему (реченька горя, море горя, океан горя, волна горя, наводнение горя), в которое человек погружен (купаться в горе, погрузиться в несчастье, утонуть в несчастье). «Текучее» горе можно пить, изливать (хлебнуть горя / бед, расхлебать горе; выпить чашу горя, излить напасти / горести кому-л.). На вкус беда горькая, а горе соленое, как слезы (соленый вкус горя, горькая беда, горе горькое).

4. Персонификация горя имеет корни как в эмоциональной составляющей концепта, где оно предстает существом-мучителем, так и в макроконцептах судьбы, случая, которые связаны с воздействием на жизнь человека. Горе-чувство мучает, угнетает, убивает человека, разрушает свое вместилище - душу, сердце. Беда сторожит человека, приходит к нему, преследует, ее можно накликать. С персонифицированными бедами, несчастьями и горем можно бороться, противостоять им и справиться с ними. Метафорический образ «живой беды» отражает древнее мифологическое представление о персонифицированной судьбе - доле и недоле человека, сохранившееся в сказках и памятниках древнерусской литературы («Горе», «Лихо одноглазое», «Нужда», «Две доли», «Повесть о горе-злосчастии»), пословицах и поговорках русского народа (Наяву, что во сне, беда напала. Иди скоро - нагонишь горе; иди тихо - тебя нагонит лихо).

5. Образ тяжкого бремени обусловлен как отрицательной рационально-эмоциональной оценкой влияния «горестных событий» на жизнь человека, так и физическим ощущением подавленности горюющего (тяжелое горе, согнуться от тяжести горя (несчастья, бед), быть подавленным горем (бедой, несчастьем)). Дискретность, «точечность», а также неожиданность бед и несчастий предопределяет возможность осмысления их как тяжелых предметов, которые падают на человека, посланные кем-то свыше (горе сваливается на кого-либо, быть придавленным (раздавленным) горем).

Также мы выделили ряд образов концепта, обусловленных его событийной семантикой: беда-событие предстает препятствием на

жизненном пути (преодолеть беды, беды остались позади, беды ждали впереди), концептуальный признак беды как «состояния дел» прослеживается в образе ловушки (оставить (бросить) в беде, оказаться в беде, попасть в беду, вытащить (вызволить) из беды, выкарабкаться из беды), концептуальный признак «опасность» обуславливает метафору запаха (запах беды, чуять беду).

Образ горя и «горестных событий» очень многолик и даже противоречив. Такая мозаичность связана с тем, что образы имеют различную мотивацию, обусловлены разными концептуальными признаками.

Таким образом, концептуальный анализ синонимов горе, беда, несчастье позволил нам подтвердить гипотезу, выдвинутую нами в начале работы. Мы смоделировали концепт «горе, беда, несчастье» как целостную ментальную единицу, включающую в себя разнородные элементы. На существование таких смешанных концептов, на их целостность и одновременно двойственность указывает Ю.С. Степанов: «...здесь перед нами - концепт явления, как бы распределенного между материальным объектом ...или средой как причиной и внутренним состоянием как их следствием» [Степанов 2001: 422]. Указанные свойства концепта «горе, беда, несчастье» позволяют нам представить его как гештальт — структуру целостную и одновременно совмещающую в себе разнородные элементы: чувственные и рациональные, статические и динамические, субъективные и объективные [Лакофф 1981, Попова 2007].

В третьей главе «Лексикографическая интерпретация эмотивно-собыгипной лексики» мы обратились к отражению лексики с эмотивно-событийной семантикой в синонимическом словаре активного типа.

Разработке словарных статей для активного словаря предшествовал анализ лексикографической интерпретации рассматриваемых синонимов в толковых и синонимических словарях, содержащих важнейшую информацию о традиционных способах лексикографирования интересующей нас лексики. В работе выявлен и описан языковой материал для словарных статей: определен состав и границы интересующих нас синонимических рядов (СР), выявлены зоны аналогов и дериватов; проанализированы особенности семантической характеристики наименований эмоций и общесобытийных существительных с эмотивной семантикой, эксплицированы основные признаки, в которых кроется различие между синонимами.

Полученные результаты позволили сделать следующий шаг - обратиться к лексикографической интерпретации данных слов в рамках концепции активных словарей. В работе предлагается модель полных словарных статей двух СР для синонимического словаря активного типа, с опорой на схему, предложенную Ю.Д. Апресяном при составлении Нового объяснительного словаря синонимов русского языка (НОСС). НОСС можно отнести к новому типу словарей - словарь-исследование [Лукьянова 2003: 120], он основан на следующих семи принципах: активность, системность, интегральность, ориентация на отражение языковой, или «наивной», картины мира, использование специальных метаязыков для описания всех существенных свойств лексем, комбинирование методов корпусной лексикографии и экспериментальной лингвистики, идеографичность [Апресян 2004].

Рассматриваемые СР в современном русском языке частично совпадают по составу и относятся к параллельным СР (В.Д. Черняк). Опираясь на принцип системности, мы разработали следующие критерии описания рядов этого типа:

1. Не только толкования, но и другие зоны словарных статей строятся таким образом, чтобы в них эксплицитно отражались семантические связи между СР. Наиболее ярко отношения между рядами отражены в зоне преамбулы, где указано, что синонимический ряд беда связан с рядом горе1 отношениями возможной каузации: слово беда и его синонимы называют событие, которое оценивается отрицательно и вызывает страдание субъекта той или иной степени интенсивности ;.

2. В зонах форм, конструкций и сочетаемости требуется эксплицировать случаи нейтрализации различий между эмотивной и событийной семантикой, с одной стороны, и случаи разграничения значений, связанных с грамматической формой слова. Например, в ряду горе1: Конструкция У него горе синкретична, указывает как на само эмоциональное состояние субъекта, так и на его причину. Синонимы горесть, скорбь употребляется в этой конструкции только во множественном числе (У него свои горести <скорби>, у кого-л. много горестей, скорбей, но * У кого-л. горесть <скорбь>) и имеют значение события (см. Беда). В ряду беда: Для синонимов беда, несчастье характерна конструкция быть в беде, быть в несчастье. Для синонимов бедствие, горести, напасть, невзгоды, злоключения эта конструкция невозможна. Синоним горе в данной конструкции реализует значение чувства, которое испытывает субъект (см. Горе!).

В автореферате мы представим основные составляющие элементы этих словарных статей:

1. Толкование пересекающейся части значений синонимов: БЕДА, НЕСЧАСТЬЕ, ГОРЕ 2, БЕДСТВИЕ; ГОРЕСТЬ 2 (обычно мн.), НЕВЗГОДА (обычно мн.), НАПАСТЬ, ЗЛОКЛЮЧЕНИЕ: 'событие, обстоятельство, которое субъект оценивает как оказывающее отрицательное или пагубное влияние на его жизнь, и которое вызывает у субъекта чувство душевного страдания'. ГОРЕ 1, СКОРБЬ, ГОРЕСТЬ 1: 'чувство душевного страдания, какое бывает, когда происходит событие, в результате которого человек лишается чего-то или кого-то очень для него важного'.

2. Семантические различия между синонимами обусловлены следующими дифференциальными признаками: случайность, неожиданность события, сфера жизни, к которой оно относится, влияние события на жизнь субъекта, его эмоциональное переживание, единичность-абстрактность события - в событийном ряду; причины, интенсивность, глубина, длительность, личность чувства, его влияние на человека и внешнее выражение - в ряду имен эмоций.

3. Описание различий между синонимами в зонах конструкций и сочетаемости показывает, что они мотивированы особенностями образов и ментальных сценариев «горестных событий и чувств», выявленных нами в ходе когнитивного анализа. Например, в СР с доминантой беда элемент событийного сценария «совершение события» мотивирует сочетаемость единиц

ряда с глаголами совершения события, а различия в способах преодоления «горестных событий» определяют возможности сочетаемости синонимов с глаголами со значением а) сознательного противодействия событиям, б) помощи человеку в беде, в) эмоционального отношения к чужой беде. Такие признаки, как значимость, истинность, неожиданность, неизбежность события обуславливают возможности сочетаемости имен этого СР с прилагательными, отражающими указанные характеристики события, и с глаголами, обозначающими возможность предотвратить совершение нежелательного события.

В Заключении подводятся основные итоги исследования.

Основные положения диссертации изложены в публикациях:

1. Мальцева, Л.В. «Черные лики судьбы»: концептуальный анализ синонимического ряда горе, беда, несчастье [Текст] / Л.В. Мальцева // Сибирский филологический журнал: научное издание. - 2008. - № З.Новосибирск: НГУ, 2008. - С. 176-180 (статья, опубликованная в рекомендованном ВАК издании).

2. Мальцева, Л.В. Интерпретация концепта «горе» в русской языковой картине мира [Текст] / Л.В. Мальцева // Проблемы интерпретационной лингвистики: интерпретаторы и типы интерпретаций. Межвузовский сборник научных трудов. - Новосибирск: Изд. НГПУ, 2004. - С. 260-270.

3. Мальцева, Л.В. Синтаксические конструкции передачи эмоционального состояния горя [Текст] / Л.В. Мальцева // Аспирантский сборник НГПУ - 2003 (По материалам научных исследований аспирантов, соискателей, докторантов): 13 4 ч. Часть 3. - Новосибирск: Изд. НГПУ, 2003. - С. 124-129.

4. Мальцева, Л.В. Эмотивный концепт «горе - беда - несчастье» в русской фразеологии и русском народном творчестве [Текст] / Л.В. Мальцева // Язык и культура. Сборник статей Всероссийской научной филологической конференции. - Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 2003. - С. 167-173.

5. Мальцева, Л.В, Эмотивы горе, беда, несчастье в разговорной речи / Л.В. Мальцева [Текст] // Проблемы интерпретации в лингвистике и литературоведении: материалы Четвертых Филологических чтений 23-24 ноября 2003. Том 1. Лингвистика. - Новосибирск: Изд. НГПУ, 2003. - С. 112-117.

6. Мальцева, Л.В. «Горе, беда, несчастье...» - фрагмент синонимической системы языка в словаре активного типа [Текст] / Л.В. Мальцева // Проблемы интерпретации в лингвистике и литературоведении: материалы Третьих филологических чтений 28-29 ноября 2002. Том 1. Лингвистика. -Новосибирск: Изд. НГПУ, 2002. - С. 286-290.

Подписано в печать 20.02.09. Формат бумаги 60x84/16 Печать RISO. Усл. п.л. 1,5. Тираж 150 экз. Типография 7 PRO

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Мальцева, Людмила Валерьевна

Введение.

Глава 1. Определение основных понятий и методика лингво-когнитивного исследования.

1. Основные положения когнитивной лингвистики.

2. Концепт как единица картины мира.

3. Концепт в современной лингвистической литературе: основные подходы и направления исследования.

4. Концепт и понятие.

5. Концепт и значение.

6. Типы и структура концептов.

7. Методы концептуальных исследований.

8. Пути реконструкции концепта со сложной семантикой.

8.1 Особенности моделирования эмотивных концептов.

8.2 Специфика исследования событийной семантики концепта.

Выводы.

Глава 2. Концепт «горе, беда, несчастье» в русской языковой картине мира

1. Историко-этимологический аспект исследования концепта.

1.1 Мотивирующие признаки концепта.

1.2 Отражение древнейших признаков концепта в паремиях.

2. Структурно-семантический аспект исследования концепта.

2.1 Смысловая структура концепта.

2.2 Фрагмент семантического поля, центром которого являются синонимы горе, беда, несчастье.

2.3 Счастье и несчастье, радость и горе: противопоставление и взаимообусловленность.

3. «Горе, беда, несчастье» как ментальный сценарий.

3.1 Моделирование эмотивного сценария.

3.1.1 Причина горя.

3.1.2 Возникновение горя.

3.1.3 Переживание горя.

3.1.4 Непосредственная реакция субъекта переживания горя.

3.1.5 Долговременное влияние переживания горя на человека.

3.1.6 Способы преодоления горестных чувств.

3.2 Моделирование событийного сценария.

3.2.1 Каузатор события.

3.2.2 Совершение события.

3.2.3 Положение дел, сложившееся в результате совершения события.

3.2.4 Оценка субъектом события или положения дел.

3.2.5 Внутреннее переживание горестных событий.

3.2.6 Способы преодоления горестных событий.

3.2.7 Долговременное влияние события на жизнь человека.

3.3 Пересечение эмотивного и событийного сценариев.

4. Образная составляющая концепта.

4.1 Общеэмоциональные метафоры.

4.2 Образное осмысление событий человеческой жизни.

Выводы.

Глава 3. Лексикографическая интерпретация эмотивно-событийной лексики.

1. Словари активного типа в отечественной лексикографической традиции.

2. Интерпретация синонимов горе, беда, несчастье в традиционных словарях.

2.1 Семантическая характеристика имен эмоций в традиционных толковых словарях.

2.2 Особенности семантической характеристики событийной лексики в толковом словаре.

2.3 Определение состава и границ синонимического ряда.

2.4 Толкование и описание содержательных сходств и различий синонимов в традиционных синонимических словарях.

3. Интерпретация синонимов горе, беда, несчастье в словаре синонимов активного типа.

3.1 Основные критерии описания параллельных рядов синонимов в словаре активного типа.

3.2 Словарная статья беда, несчастье, горе 2, бедствие, напасть; горесть 2, невзгода, злоключение.

3.3 Словарная статья горе1, скорбь, горесть 1.

Выводы.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Мальцева, Людмила Валерьевна

Когнитивная лингвистика является направлением, во многом определяющим лицо современной мировой науки о языке (М. Минский; Дж. Лакофф; Ч. Филлмор; Р. Джакендофф; Ю.Н. Караулов; Р.И. Павиленис; Е.С. Кубрякова; Б.А. Серебренников, В.И. Постовалова, В.Н. Телия, А.А. Уфимцева; А. Вежбицкая; Д.С. Лихачев; В.З. Демьянков; P.M. Фрумкина; А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский; А. Ченки; Е.В. Рахилина; Ю.С. Степанов; З.Д. Попова, И.А. Стернин; А.П. Бабушкин и др.). Когнитивный подход в языкознании основан на представлении о том, что язык является основной формой фиксации наших знаний о мире; одной из важнейших задач когнитивистов является исследование концептов — единиц, "квантов" этих знаний. Изучение и описание одного из таких "квантов" и является целью настоящей работы.

Актуальность работы обусловлена также тем, что она посвящена отражению в языке элютивного-событийного концепта.

Исследование языковой интерпретации эмоций - относится к приоритетным исследованиям современной антропоцентрической лингвистики, ведь, как отмечает В.И. Шаховский, "с тех пор, как начали зарождаться контуры новой лингвистической парадигмы — гуманистической с пристальным вниманием к создателю, носителю и пользователю языком, к его психологии, лингвисты уже не могли обойти сферу эмоций как самый человеческий фактор в языке" [Шаховский 1995: 3]. Создан серьезный фундамент разноаспектных эмотивных исследований в рамках структурно-семантического и функционального подходов (Н.Д. Арутюнова, В.Н. Телия, С.Н. Цейтлин, И.Э.Романовская, Ю.Н.Караулов, В.И. Шаховский, JI.M. Васильев, Л.Г.Бабенко, Т.А. Трипольская, И.П. Матханова и др.)- Эти работы являются базой когнитивных исследований эмотивной семантики. Внимание исследователей не раз привлекали как отдельные концепты эмоций: счастье [Воркачев 2001], удивление [Дорофеева 2002], стыд [Арутюнова 1976], страх [Апресян 1995, Валиева 2005], гнев, злость [Лакофф 2004, Маркина 2003, Крылов 2007], страх [Зайкина 2004], любовь [Кузнецова 2005], обида [Эмих 2005], так и целые области эмотивной картины мира [Красавский 2001, Антипенко 1995, Валиева 2003]. Отдельные аспекты концептуализации чувства горя также исследовались с когнитивно-лингвистических [Иорданская 1970, 1972; Вежбицкая 1996; Антипенко 1995; Валиева 2003] и философско-культурологических [Базылев 1999] позиций.

Работы, раскрывающие семантические особенности событийной лексики, не так многочисленны [Романова 1979, Радзиевская 1981, Демьянков 1983, Арутюнова 1999], когнитивные исследования событийных концептов пока единичны. Так, концепт «несчастье» в рамках оппозиции счастье — несчастье на материале пословиц был описан И.Б. Русаковой [Русакова 2007], концепт «беда» лишь отмечен в словаре Н.Ф. Алефиренко [Алефиренко 2008]. Настоящее исследование исходит из гипотезы о том, что синонимы горе, беда, несчастье репрезентируют в языке единый сложный концепт. Этот концепт до сих пор не был предметом специального лингвистического изучения в единстве его эмотивной и событийной сторон.

Результаты семантического и когнитивного анализа позволили нам обратиться к словарной интерпретации ядерных средств репрезентации концепта с позиций активной лексикографии (JI.B. Щерба, В.Г. Гак, П.Н. Денисов, В.В. Морковкин, И.А. Мельчук, А.К. Жолковский, Ю.Д. Апресян и др.). Создание словарей активного типа, предназначенных "не столько для справок, сколько для того, чтобы быть средством овладения навыками богатой и гибкой речи на русском языке" [Апресян 1992: 23], — актуальное, быстро развивающееся направление современной лексикографии. В данной работе предпринимается попытка лексикографического описания двух синонимических рядов, которые еще не нашли отражения в «Новом объяснительном словаре синонимов» под ред. Ю.Д. Апресяна: это ряд синонимичных имен эмоций горе1, скорбь, горестъ1, а также ряд существительных, относящихся к общесобытийным именам смешанного типа беда1, несчастье, горе 2, бедствие, горесть 2, невзгода, напасть, злоключение. Когнитивный подход к лексикографированию позволяет отразить в словаре фрагмент наивной картины действительности, выявленный в результате концептуального анализа.

Предметом исследования является фрагмент языковой картины мира — эмотивно-событийный концепт «горе, беда, несчастье».

Материалом для исследования послужили 2 картотеки: одна из них включает словарные дефиниции слов и фразеологических единиц, репрезентирующих концепт, извлеченные из разных типов словарей, и около 1500 паремиологических единиц, извлеченных из сборника В.И. Даля «Пословицы, поговорки и прибаутки русского народа». Вторая картотека содержит более 13000 текстовых фрагментов из источников различных жанров, преимущественно — художественной и публицистической литературы конца XIX - начала XXI века, основной объем которых собран путем поиска в Национальном корпусе русского языка www.ruscorpora.ru.

В соответствии с целью исследования в работе ставятся следующие основные задачи:

- определить методику исследования сложного эмотивно-событийного концепта «горе, беда, несчастье»;

- реконструировать концепт «горе, беда, несчастье» в современной русской языковой картине мира;

Теоретическая значимость настоящего исследования определяется следующими моментами: во-первых, в работе предпринято описание сложного концепта особого типа с эмотивно-событийной семантикой, что позволило внести уточнение в типологию концептов, а также наметить соотношение эмотивного и событийного фрагментов русской картины мира. Во-вторых, разработана методика моделирования такого концепта. В-третьих, результаты исследования вносят вклад в осмысление и уточнение способов лексикографирования эмотивной лексики как одного из «проблемных» для семантизации фрагментов словаря. Также в работе предлагаются принципы лексикографического описания эмотивно-событийной лексики в синонимическом словаре активного типа с учетом когнитивной специфики языкового материала.

Положения, выносимые на защиту:

3. Исследование концепта в динамическом аспекте выявляет уменьшение актуальности в современном сознании когнитивных слоев «тяжелая жизнь» (несчастье как жизнь в нужде и горе) и «противная судьба» несчастье как несчастная доля, судьба, неудача), которые, по данным паремиологического материала, чрезвычайно значимы в народной культуре.

4. Моделирование концепта позволило выявить в его структуре сценарную и образную составляющие. Сценарная составляющая состоит из двух подсценариев: эмотивного и событийного, в основе которых лежит схема ситуации, включающая представление о некотором событии или явлении действительности, его оценке субъектом и состоянии души субъекта, каузированном этой оценкой. Событийный сценарий содержит информацию о влиянии события на жизнь человека и способах преодоления его последствий, а эмотивный — о протекании переживания горя и выходе из него. Сценарии пресекаются и дополняют друг друга.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Эмотивно-событийный концепт "горе, беда, несчастье" в русской языковой каритине мира"

Выводы

Таким образом, в лексикографической части исследования мы представили модели словарных статей синонимических рядов горе1, скорбь, горесть 1 и беда!, несчастье, горе 2, бедствие, горесть 2, невзгода, напасть, злоключение для словаря синонимов активного типа, построенных с опорой на схему, предложенную Ю.Д. Апресяном при составлении Нового объяснительного словаря синонимов русского языка. Портретирование этих рядов синонимов позволило отразить в словаре активного типа разные грани эмотивно-событийного концепта «горе, беда, несчастье».

Заключение

В результате проведенного исследования нам удалось подтвердить гипотезу о том, что синонимы горе, беда, несчастье репрезентируют в русском языке единый концепт. Этот концепт представляет собой ментальную структуру особого типа, находящуюся на пересечении двух областей языковой картины мира: внешних явлений и внутреннего мира человека. С одной стороны, «горестные события» являются воплощениями макроконцепта «событие», и включаются в концептуальные структуры более высокого уровня - в субъективную картину жизненного пути человека, в концепты «действующая извне необходимость», «недоля», «судьба». С другой стороны, имена «черных ликов судьбы» входят в эмотивную картину мира, поскольку отражают эмоциональную интерпретацию происходящих событий.

Смешанная эмотивно-событийная семантика концепта требует выявления как событийных, так и эмотивных признаков на каждом этапе его анализа, а также указания областей их пересечения и наложения.

Древнейшими признаками концепта являются «внешнее принуждение, извне действующая необходимость», осознаваемая как действие высшей силы — судьбы или случая, а также внутреннее ощущение несчастья — «боль, страдание». В современном языке древнейшие представления и история развития семантики концепта проявляются как в средствах его объективации (ср., напр. словообразовательную парадигму ключевых слов), так и в отдельных признаках концепта (напр., «каузатор события — Бог, судьба, случай»).

Анализ пословично-поговорочного материала позволил выявить целостный образ концепта, включающего в себя несколько смысловых слоев, отражающих представление о неблагоприятной судьбе, тяжелой жизни, горестных событиях и их эмоциональном переживании. Уникальность полученной по этим данным информации заключается в первую очередь в богатой ценностной составляющей, включающей представление о понимании счастья и несчастья, о фатализме русских, основанном на вере в Бога, и связанной с этим установкой на примирение с действительностью, об отношении, с одной стороны, к несчастливому, несчастному и горюющему человеку, а с другой стороны, — к тому, кто повинен в чужой беде. Также в пословицах отражены концептуализация переживания горя и способы утешения горюющего человека.

Абстрактный характер ключевых слов, репрезентирующих рассматриваемый концепт «горе, беда, несчастье», позволяет отнести его к «калейдоскопическим концептам», которые отличаются «текучестью», способностью представляться то в виде сценария, то в виде образа или гештальта.

В структуре концепта «горе, беда, несчастье» выделяются компоненты различной природы: эмотивный, оценочный и событийный. Выделенность этих компонентов и отношения между ними определяет конкретную семантику единиц, объективирующих концепт в языке, что позволяет интерпретировать концепт «горе, беда, несчастье» как гештальт. Целостность этого гештальта проявляется в его внешних отношениях с другими гештальтами, например, в противопоставлении гештальтам «радости» и «счастья», которые имеют одинаковые с «горем, бедой, несчастьем» базисные свойства.

На основе анализа фрагмента семантического поля, репрезентирующего концепт в лексико-семантической системе языка, в работе выделены особенности лексических средств репрезентации концепта: сохранение диффузности эмотивной семантики единиц, репрезентирующих концепт, совмещение в их семантической структуре значений, указывающих на разные смысловые слои и когнитивные признаки концепта. Также исследование средств вербализации концепта в структурно-семантическом аспекте позволило эксплицировать основные когнитивные признаки эмотивного и событийного слоев концепта, а также выявить периферийность в современной языковой картине мира смысловых слоев «тяжелая жизнь» и «противная судьба».

Дискурсный анализ ключевых слов концепта, а также исследование пословично-поговорочного материала позволили реконструировать следующие типы ментальных структур в его составе: сценарий и образ.

Моделирование сценария выявило в составе концепта два подсценария: событийный и эмотивный. Сценарий осуществления горестного события включает в себя такие элементы, как: каузатор события, совершение события, способы изменения объективной ситуации или ее восприятия и возможности выхода из нее. Эмотивный сценарий переживания горя содержит информацию о непосредственных физических симптомах и долговременном влиянии горя на человека, а также о способах преодоления этого эмоционального состояния и выхода из него. Эмотивный и событийный сценарии пересекаются и дополняют друг друга.

Образная составляющая концепта соотносится с действием, которое горестные события и чувства оказывают на человека и его жизнь, и эксплицируется в эмоциональных и событийных метафорах. Эмотивные и событийные образы во многом пересекаются. Так, персонифицированное горе живет в душе, а беда и несчастье обычно приходят к человеку, встречают его. Горе-чувство — это постоянная тяжесть, ноша; тяжелые беды и несчастья же падают на человека откуда-то сверху. /Ъре-жидкость наполняет человека изнутри, беда или несчастье приходят извне, наполняют человеческую жизнь. К уникальным признакам, обусловленным событийной семантикой концепта, относятся образы ловушки, препятствия на жизненном пути и запаха.

Результаты когнитивного исследования позволили обратиться к лексикографированию ключевых слов-репрезентантов концепта, имен со сложной эмотивно-событийной семантикой, в рамках концепции активных словарей. В данной работе реализовано полное лексикографическое описание двух синонимических рядов, которые еще не нашли отражения в «Новом объяснительном словаре синонимов» под ред. Ю.Д. Апресяна: ряд синонимичных имен эмоций zopel, скорбь, горесть 1, а также ряд существительных, относящихся к общесобытийным именам смешанного типа беда1, несчастье, горе 2, бедствие, горесть 2, невзгода, напасть, злоключение. В работе мы опирались на схему, предложенную Ю.Д. Апресяном при составлении «Нового объяснительного словаря синонимов русского языка», а также на выявленные в ходе предварительного анализа традиционные способы интерпретации лексики с эмотивно-событийной семантикой.

Рассматриваемые ряды синонимов в современном русском языке частично совпадают по составу и относятся к параллельным (В .Д. Черняк). Опираясь на принцип системности, мы разработали следующие критерии описания синонимических рядов этого типа: 1) не только толкования, но и другие зоны словарных статей строятся таким образом, чтобы в них эксплицитно отражались семантические связи между синонимическими рядами, 2) в словарной статье должны быть эксплицированы случаи нейтрализации различий между эмотивной и событийной семантикой, с одной стороны, и случаи разграничения значений, связанных с грамматической формой слова, с другой.

Лингвистическое портретирование синонимов в нашей работе опирается на предварительное когнитивное исследование. Это позволило отразить в словарных статьях фрагмент языковой «наивной» картины действительности: описание сходств и различий между синонимами показывает, что они мотивированы особенностями образов и ментальных сценариев «горестных событий и чувств», выявленных нами в ходе когнитивного анализа.

Список научной литературыМальцева, Людмила Валерьевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Алексеев 1: Алексеев, А.В. Отчего бывает черная кручина? Электронный ресурс. / А.В. Алексеев. — Электрон, текстовые дан. Режим доступа: http://www.mhpi.ru/tutor/pages/alekseev/articles/kruchina.php, свободный.

2. Алексеев, А.В. История слов со значением "подавленное состояние духа" в русском языке : автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.01 / А.В. Алексеев; Моск. гос. пед. ун-т. — М., 1999. — 18 с.

3. Алекторова Л.П. Об оттенках значений лексических синонимов Текст. / Л.П. Алекторова // Синонимы русского языка и их особенности / Отв. ред.

4. A.П. Евгеньева. Л.: Изд-во «Наука», 1972. - С. 123-137.

5. Алпатов, В.М. Об антропоцентрическом и системоцентрическом подходах к языку Текст. / В.М. Алпатов // Об антропоцентричном и системоцентричном подходах к языку // Вопросы языкознания. М., 1993. -№ 3. - С. 15-26.

6. Антипенко, Л.А. Опыт концептуального анализа имен негативных эмоций в русском языке : автореф. дис. . канд. филол. наук / Л.А. Антипенко. Харьков, 1995. — 20 с.

7. Антология концептов Текст. / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. М.: Гнозис, 2007. - 512 с.

8. Апресян, В.Ю. Семантические типы эмоциональных метафор Текст. /

9. B.Ю.Апресян // Эмоции в языке и речи : сб.ст. / Рос. гос. гуманитар, ун-т, Ин-т лингвистики.; [сост. и отв. ред. И.А. Шаронов]. — М.: РГГУ, 2005. С. 9-30.

10. Т. 2. Интегральное описание языка и системная лексикография. — 767 с.

11. Апресян, Ю.Д. Теоретическая лингвистика и практическая лексикография: постановка вопроса Текст. / Ю.Д. Апресян // Труды отделения историко-филологических наук. — М.: Наука, 2005. — С. 23-39.

12. Апресян, Ю.Д. Типы соответствия семантических и синтаксических актантов Текст. / Ю.Д. Апресян // Проблемы типологии и общей лингвистики. — СПб., 2006. С. 15-27.

13. Арутюнова, Н.Д. Введение Текст. / Н.Д. Арутюнова // Логический анализ языка. Ментальные действия / РАН. Ин-т языковедения; Отв. ред. : Арутюнова Н.Д., Рябцева Н.К. М.: Наука, 1993. - С. 3-6.

14. Арутюнова, Н.Д. О работе группы «Логический анализ языка» института языкознания РАН Текст. / Н.Д. Арутюнова // Логический анализ языка. Избранное. 1988-1995 / Редколлегия: Н.Д. Арутюнова, Н.Ф. Спиридонова. -М.: Индрик, 2003. — 696 с. С. 7-24

15. Арутюнова, Н. Д. Язык и мир человека Текст.: монография / Н. Д. Арутюнова. — М. : Языки русской культуры, 2004. — 896 с. — (Язык. Семиотика. Культура).

16. Бабенко, Л.Г. Лексические средства обозначения эмоций в русском языке Текст. / Л.Г. Бабенко. — Свердловск: Из-во Урал, ун-та, 1989. 184 с.

17. Бабушкин, А.П. ' Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка Текст. / А.П. Бабушкин. — Воронеж: Издательство Воронежского государственного университета, 1996. — 104 с.

18. Базылев, В.Н. Горе: к языковой форме концепта в русской культуре Текст. / В.Н. Базылев // Семантика и прагматика языковых единиц : Межвуз. сб. науч. тр. / Башк. гос. пед. ин-т; Редкол: Артюшков И.В. (отв.ред.) и др. -Уфа, 1999.-С. 161-171.

19. Баранов, А.Н. Постулаты когнитивной семантики Текст. / А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский // Известия АН. Серия литературы и языка. -М., 1997.-Т. 56,N 1.-С. 11-21.У

20. Беляевская, Е.Г. Когнитивные основания изучения семантики слова Текст. / Е.Г. Беляевская // Структуры представления знаний в языке : Сб. науч.-аналит. обзоров / РАН. ИНИОН; Редкол.: . Кубрякова Е.С. (отв. ред),

21. Лузина Л.Г., Стрельцова Г.Д. (ред.-сост.). М., 1994. - С. 87-110.i

22. Богуславский, В.М. Семантико-стилистическая группа слов, соотносимых с одним понятием Текст. / В.М. Богуславский // Синонимы русского языка и их особенности / Отв. ред. А.П. Евгеньева. Л.: Изд-во «Наука», 1972.-С. 154-183.

23. Болдырев, Н.Н. Концепт и значение слова Текст. / Н.Н. Болдырев // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: Научное издание / Под редакцией И. А. Стернина. Воронежский государственный университет, 2001. — С. 25-36.

24. Брутян Г.А. Очерки по анализу философского знания Текст. / Г.А. Брутян. Ереван, 1979. - 288 с.

25. Булыгина, Т.В. Языковая концептуализация мира Текст.: (На материале рус. грамматики) / Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев. — М.: Языки рус. культуры, 1997. 574 с. — (Язык. Семиотика. Культура).

26. Валиева, P.M. Репрезентация эмоциональных концептов "радость", "горе", "страх" в русском языке (с элементами сопоставления с башкирским): Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.01 / P.M. Валиева, Башк. гос. ун-т. -Уфа, 2003.-20 с.

27. Васильев, JI.M. Семантика русского глагола Текст.: Учеб. пособие для фак. повышения квалификации / JI.M. Васильев. — М.: Высш. школа, 1981. — 184 с.

28. Василюк, Ф.Е. Психология переживаний: Анализ преодоления крит. ситуаций Текст. / Ф.Е. Василюк, [предисл. В.П. Зинченко]. — М.: Изд-во МГУ, 1984.-200 с.

29. Василюк Ф.Е. Пережить горе Текст. / Ф.Е. Василюк // О человеческом в человеке / Под общ. ред. И.Т. Фролова. — М.: Политиздат: 1991. — С. 230247.

30. Вежбицкая, А. Семантические универсалии и описание языков Текст. / Анна Вежбицкая; пер. с англ. Шмелева А.Д., под ред. Булыгиной Т.В. М.: Языки рус. культуры, 1999. — 777 с. - (Язык. Семиотика. Культура).

31. Вежбицкая, А. Язык. Культура. Познание Текст. / А. Вежбицкая. М.: Русские словари, 1996. - 416 с.

32. Виноградов, В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика Текст. / В.В. Виноградов. М., Изд-во Акад. наук СССР, 1963. - 255 с.

33. Вольф, Е.М. Эмоциональные состояния и их представление в языке Текст. / Е.М. Вольф // Логический анализ языка: проблемы интенсиональных и прагматических контекстов / Отв. ред. Арутюнова Н.Д. ; АН СССР. Ин-т языкознания. М.: Наука, 1989 - С. 55-75.

34. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки Текст. / Е.М. Вольф. -Изд. 2-е, доп. М.: Эдиториал УРСС, 2002. - 280 с. - (Лингв, наследие XX века).

35. Воркачев С. Г. Концепт счастья: понятийный и образный компоненты Текст. / С.Г. Воркачев // Известия РАН. Серия лит-ры и языка. — М, 2001. -Т. 60, №6.-С. 47-58.

36. Воркачев С. Г. Концепт счастья в русском языковом сознании: опыт лингвокультурологического анализа Текст. : монография / С. Г. Воркачев ; Кубан. гос. технол. ун-т. Краснодар, 2002. - 142 с.

37. Воркачев С. Г. Сопоставительная этносемантика телеономных концептов «любовь» и «счастье»: (Рус.-англ. параллели) Текст. : Монография / С. Г. Воркачев; Волгогр. гос. пед. ун-т. Н.-и. лаб. «Аксиол. лингвистика». — Волгоград: Перемена, 2003. 164 с.

38. Воркачев С.Г. Постулаты лингвоконцептологии Текст. / С. Г. Воркачев // Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. — М.: Гнозис, 2007.-с. 10-11.

39. Галаванова Г.П. К вопросу о роли взаимозаменяемости при выделении и определении синонимов Текст. / Г.П. Галаванова // Синонимы русского языка и их особенности / Отв. ред. А.П. Евгеньева. Л.: Изд-во «Наука», 1972.-С. 112-122.

40. Графова, Т.А. Смысловая структура эмотивных предикатов Текст. / Т.А. Гафарова // Человеческий фактор в языке: языковые аспекты экспрессивности / Ин-т языкознания; Отв. ред. В.Н.Телия. М.: Наука, 1991. - С. 67-99.

41. Гафарова, Г.В. Когнитивные аспекты лексической системы языка Текст.: На материале функцион.-семант. сферы "жить" / Г.В. Гафарова, Т.А. Кильдибекова. Уфа, 1998. - 182 с.

42. Городецкий, Б.Ю. Проблемы и методы современной лексикографии Текст. / Б.Ю. Городецкий // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 14: Проблемы и методы лексикографии. — М., 1983. — С. 5-22.

43. Даль, В.И. Пословицы, поговорки и прибаутки русского народа: Сборник. В 2 т. / В.И. Даль. СПб.: ВИАН, 1997.

44. Дейк, Т.А. Ван. Язык. Познание. Коммуникация Текст. / Т.А. Ван Дейк.-М.: Прогресс, 1989.-312 с.

45. Демьянков, В.З. «Событие» в семантике, прагматике и в координатах интерпретации текста Текст. / В.З. Демьянков // Изв. АН СССР. Сер. литературы и языка. 1983. - Т. 42, № 4. - С. 320-329;

46. Демьянков, В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода Текст. / В.З. Демьянков // Вопросы языкознания. М., 1994. - № 4. - С. 17-33.

47. Демьянков, В.З. Доминирующие лингвистические теории в конце XX века Текст. / В.З. Демьянков // Язык и наука конца 20 века. — М.: Институт языкознания РАН, 1995. С. 239-320.

48. Демьянков, В.З. Семантические роли и образы языка Текст. / В.З. Демьянков // Язык о языке : Сб.ст. / Под общ. рук. и ред. Арутюновой Н.Д. — М.: Языки рус. культуры, 2000. С. 193-270.

49. Демьянков В.З. Понятие и концепт в художественной литературе и научном языке Текст. / В.З. Демьянков // Вопросы филологии. 2001. - № 1 (7).-С. 35-46.

50. Денисов, П.Н. Лексика русского языка и принципы ее описания Текст. / П.Н. Денисов. 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Рус. яз., 1993. — 245 с.

51. Евгеньева, А.П. Основные вопросы лексической синонимики Текст. /А.П. Евгеньева // Очерки по синонимике современного русского языка. — М., Л., 1966.-С. 4-29.

52. Залевская, А.А. Психолингвистический подход к проблеме концепта Текст. / А.А. Залевская // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: Научное издание / Под" редакцией И. А. Стернина. — Воронежский государственный университет, 2001. с. 36-44.

53. Залевская, А.А. Концепт как достояние индивида Текст. / А.А. Залевская // Психолингвистические исследования слова и текста: Сб. науч. тр. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2002. — с. 5-18.

54. Зимин В.И. Пословицы и поговорки русского народа Текст.: большой объяснит, слов. / В. И. Зимин, А. С. Спирин. Изд. 3-е, стер. — Ростов н/Д. — М.: Феникс; Цитадель, 2006.- 542, 1. с. - (Серия "Словари") .

55. Золотова Г.А. Коммуникативная грамматика современного русского языка Текст. / Г.А. Золотова, Н.К. Онипенко, М.Ю. Сидорова. Под общей редакцией доктора филологических наук Г.А. Золотовой — М., 2004. — 544 с.

56. Иванникова, Е.А. О роли мотивированности значения в синонимических отношениях слов Текст. / Е.А. Иванникова // Лексическая синонимия. М., 1967-с. 104-120.

57. Иванов, Вяч. Вс. Славянские языковые моделирующие семиотические системы: (Древний период) Текст. / Вяч. Вс. Иванов, В.Н. Топоров. М.: Наука, 1965. - 246 с.

58. Изард, К.Э. Психология эмоций Текст. /К.Э. Изард; [Пер. с англ. Татлыбаевой А.]. СПб.: Питер, 1999. - 460 с. - (Мастера психологии).

59. Иорданская, JI.H. Попытка лексикографического описания группы слов со значением чувства Текст. / JI.H. Иорданская // Машинный перевод и прикладная лингвистика. Вып. 13. - М., 1970. - С. 3-26.

60. Иорданская, JI.H. Лексикографическое описание русских выражений, обозначающих физические симптомы чувств Текст. / Л.Н. Иорданская // Машинный перевод и прикладная лингвистика. — Вып. 16. — М., 1972. — С. 330.

61. Калимуллина, Л.А. Семантическое поле эмотивности в русском языке: диахронический аспект (с привлечением материала славянских языков) Текст. / Л.А. Калимуллина; Башк. гос. ун-т. Уфа, 2006. - 343 с.

62. Карасик, В.И. Лингвокультурный концепт как единица исследования / В.И. Карасик, Г.Г. Слышкин // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: Сб. науч. тр. Воронеж: ВГУ, 2001. - С. 75-80.

63. Караулов, Ю.Н. Общая и русская идеография. М, 1976. - 356 с.

64. Караулов, Ю.Н. Активная грамматика и ассоциативно-вербальная сеть /Ю.Н. Караулов; Рос. акад. наук. Науч. шк. "Рус. яз. личность" Рос. ф. фундам. ислед. М.: ИРЯ РАН, 1999. - 180 с.

65. Кибрик, А.Е. Лингвистические предпосылки моделирования языковой деятельности Текст. / А.Е. Кибрик // Моделирование языковой деятельности в интеллектуальных системах. — М., 1987. С. 33-52.

66. Кибрик, А.Е. КАК или ПОЧЕМУ? (Об основном вопросе типологии) // Типология и грамматика. М. 1990. - С. 21-28.

67. Козырев, В. А. Вселенная в алфавитном порядке Текст.: очерки о слов, рус. яз. / В.А. Козырев, В.Д. Черняк; Рос. гос. пед. ун-т им. А.И. Герцена. -СПб.: РГПУ им. А.И. Герцена, 2000. 356 с.

68. Колпакова, Г.В. Синонимия с позиций когнитивистики Текст. / Г.В. Колпакова. М.: МГЛУ, 2004. — 119 с. (Вестник МГЛУ / Моск. гос. лингвист, ун-т; вып. 503. Лингвистика).

69. Красавский, Н.А. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингвокультурах Текст. / Н.А. Красавский. — Волгоград: Перемена, 2001. — 494 с.

70. Крылов, Ю.В. Эмотивный концепт «злость» в русской языковой картине мира: идентификация и разграничение ментальных и языковых структур: автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.01: защищена 2.11.09 / Ю.В. Крылов. Новосибирск, 2007. - 22 с.

71. Кубрякова, Е.С. Обеспечение внутренней деятельности и проблемы внутреннего лексикона Текст. /Е.С. Кубрякова // Человеческий фактор в языке: язык и порождение речи / АН СССР. Ин-т языкознания. — М.: Наука, 1991.-239 с.

72. Кубрякова, Е.С. Начальные этапы становления когнитивизма. Лингвистика — психология — когнитивная наука Текст. / Е.С. Кубрякова // Вопросы языкознания. М., 1994. - № 4. - С. 34-37.

73. Кузнецова, Э.В. Лексикология русского языка: учеб. пособие для филол. фак. ун-тов. — М.: Высшая школа, 1982. 152 с. — (Высш. образование).

74. Кустова, Г.И. Перцептивные события: участники, наблюдатели, локусы Текст. / Г.И. Кустова // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. — М.: Изд-во «Индрик», 1999.-С. 229-238.

75. КСКТ: Краткий словарь когнитивных терминов Текст. / Е.С. Кубрякова, В.З.Демьянков, Ю.Г. Панкрац, Л.Г. Лузина, под общ. ред. Е.С. Кубряковой. М.: МГУ им М.В. Ломоносова. Филол. фак., 1996. - 245 с.

76. Лазариди, М.И. Номинативно-функциональное поле психических состояний в современном русском языке: Автореф. дис. . д-ра наук; Филологические науки: 10.02.01 / Волгогр. гос. пед. ун-т. Волгоград, 2001. -44 с.

77. Лакофф, Дж. Мышление в зеркале классификаторов Текст. / Дж. Лакофф // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1988. — Вып. 23. -С. 12-51.

78. Лакофф, Дж. Метафоры, которыми мы живем Текст. / Дж. Лакофф // Язык и моделирование социального взаимодействия. — М., 1987. — С. 126-170.

79. Лакофф, Дж. Когнитивное моделирование Текст.: (Из книги "Женщины, огонь и опасные предметы") / Дж. Лакофф // Язык и интеллект. — М., 1995.-С. 143-184.

80. Лексическая синонимия Сб. статей. / Отв. ред. чл.-корр. АН СССР С.Г. Бархударов. М.: «Наука», 1967. - 179 с.

81. Лихачев, Д.С. Великое наследие Текст. / Д.С. Лихачев // Избранные работы в трех томах. Т.2. — Л.: Худож. лит., 1987. С. 3-342.

82. Лихачев, Д.С. Концептосфера русского языка Текст. / Д.С. Лихачев // Известия РАН. Серия литературы и языка. 1993, т. 52. - № 1. - С. 3-9.

83. Логический анализ языка: Культурные концепты Текст. / Редкол: Арутюнова Н.Д. (отв.ред) и др. ; АН СССР. Ин-т языкознания. — М.: Наука, 1991.-204 с.

84. Лукьянова, Н.А. Заметки о современной русской лексикографии Текст. / Н.А.Лукьянова // Вестн. НГУ. Сер.: История, филология. -Новосибирск, 2003. Т. 2, вып. 1. - С. 107-123.

85. Лукьянова, Н.А. Типология русских лингвистических словарей Текст. / Н.А.Лукьянова // Вестн. НГУ. Сер.: История, филология. — Новосибирск, 2005. Т. 4, вып. 4. - С. 20-45.

86. Ляпин, С.Х. Концептология: к становлению подхода Текст. / С.Х. Ляпин // Концепты. Вып. I. — Архангельск, 1997. — С. 11-35.

87. Матханова, И.П. Высказывания с семантикой состояния в современном русском языке Текст. / И.П. Матханова. Новосибирск: изд-во НГПУ, 2000. - 149с.

88. Мельчук, И.А. Русский язык в модели «Смысл — текст» Текст. / И.А. Мельчук. Москва - Вена: Школа «Языки русской культуры», Венский славистический альманах, 1995. — 712 с.

89. Минский, М. Фреймы для представления знаний Текст. / Пер. с англ. О.Н. Гринбаума; под ред. доктора техн. наук Ф.М. Кулакова. М.: «Энергия», 1979. - 152 с.

90. Морковкин, В.В. Идеографические словари Текст. / В.В. Морковкин. -М., Изд-во Моск. ун-та, 1970. 71 с.

91. Морковкин, В.В. О возможном типе активного словаря для нефилологов Текст. / В.В. Морковкин, М.Б. Стефанова, Л.М. Торшина // Русский язык за рубежом. — 1981. № 1(69). - С. 74-79.

92. Найда, Ю.А. Процедуры анализа компонентной структуры референционного значения Текст. / Ю.А. Найда // Новое в зарубежнойлингвистике. — Вып. 14: Проблемы и методы лексикографии. М., 1983. - С. 61-74.

93. Нерознак, В.П. Теория словесности: старая и новая парадигмы Текст. / В.П. Нерознак // Семиотика и информатика. Сб. науч. ст. — М.: 1998. Вып. 36.-С. 5-8.

94. Никитина, С.Е. О концептуальном анализе в народной культуре Текст. / С.Е. Никитина // Логический анализ языка: культурные концепты. — Вып.4. -М., 1991.-С. 117-123.

95. Орлова, Н.В. Актуальные смыслы слова и высказывания в разных речевых жанрах (на материале пропозитивных структур типа «X любит У-а»): автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.01: защищена 24.02.93 / Н.В. Орлова. Томск, 1993. - 16 с.

96. Островская, О.В. Пословицы и поговорки словаря В.И. Даля и наша современность Текст. / О.В. Островская // Вторые международные Измайловские чтения, посвященные 200-летию со дня рождения В.И. Даля. -Оренбург, 25-27 октября 2001. С.197-198.

97. Павиленис, Р.И. Язык. Смысл. Понимание Текст. / Р.И. Павиленис // Язык. Наука. Философия. Логико-методологический и семиотический анализ. Вильнюс, 1986. - С. 240-263.

98. Пименова, М.В. Душа и дух: особенности концептуализации Текст. / М.В. Пименова; Кемер. гос. ун-т, Рос. ассоц. лингвистов-когнитологов (Кемер. отд-ние). Кемерово, 2004. - 385 с. - (Концептуальные исследования. Вып. 3).

99. Понятие судьбы в контексте разных культур Текст. / РАН. Науч. совет по истории мировой культуры. Пробл. группа «Логич. анализ языка» Ин-таязыкознания; Отв. ред. Арутюнова Н.Д.; Сост. Князевская Т.Б. — М.: Наука, 1994.-318 с.

100. Попова, З.Д. Очерки по когнитивной лингвистике Текст. / З.Д. Попова, И.А. Стернин. Воронеж: Из-во «Истоки», 2001. — 191 с.

101. Попова 2007а: Попова, З.Д. Основные черты семантико-когнитивного подхода к языку Текст. / З.Д.Попова, И.А.Стернин // Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. — М.: Гнозис, 2007. — С. 7-9.

102. Попова 20076: Попова, З.Д. Когнитивная лингвистика Текст. / З.Д. Попова, И.А. Стернин. М.: ACT: Восток - запад, 2007. - 314, [6] с. -(Лингвистика и межкультурная коммуникация. Золотая серия).

103. Потебня, А.А. Символ и миф в народной культуре Текст. / А.А. Потебня. М.: «Лабиринт», 2000. - 480 с.

104. Прохоров, Ю.Е. В поисках концепта Текст. / Ю.Е. Прохоров. — М.: Флинта : Наука, 2008. 176 с.

105. Радзиевская, Т.В. Функционально-семантические закономерности соединения слов в предложении: автореф. дис. . канд. филол наук: 10.02.19 / Т.В. Радзиевская. М, 1981. - 26 с.

106. Рахилина, Е.В. Когнитивная семантика: История. Персоналии. Идеи. Результаты Текст. / Е.В. Рахилина // Семиотика и информатика: Сб. научных статей. Вып. 36. - М., 1998. - С. 274-323.

107. Рей, А. Проблемы и антиномии лексикографии Текст. / А.Рей, С.Делесаль // Новое в зарубежной лингвистике. — Вып. 14: Проблемы и методы лексикографии. М., 1983. - С. 261-300.

108. Романова, Г.С. Конструкции с общим значением событийности (на материале испанского, итальянского и французского языков): автореф. дис. . канд. филол наук: 10.02.05 / Г.С. Романова. М., 1979. - 24 с.

109. Романовская, И.Э. Эмотивные конструкции русского языка: автореф. дис. . канд. филол наук: 10.02.01: защищена 12.10.91 / И.Э. Романовская. — Ленинград, 1991. -20 с.

110. Рубинштейн, С.Л. Эмоции Текст. / С.Л. Рубинштейн // Психология эмоций. Тексты. -М.: Изд-во МГУ, 1984. С. 152-161.

111. Русакова, И.Б. Концепты «счастье» «несчастье» в лингвокультурном содержании русских пословиц: автореф. дис. . канд. филол наук: 10.02.01 / И.Б. Русакова. - М, 2007. - 24 с.

112. Стексова, Т.И. Функционирование и семантика лексических синонимов ДУША и СЕРДЦЕ Текст. / Т.И. Стексова, Т.А. Трипольская // Функциональная семантика слова. — Екатеринбург, 1993. — С. 123-128.

113. Стексова, Т.И. Семантика невольности в русском языке: значение, выражение, функции Текст. / Т.И. Стексова; Новосиб. гос. пед. ун-т. -Новосибирск, 2002. 199 с.

114. Степанов, Ю.С. Константы: словарь русской культуры Текст. / Ю.С. Степанов. М.: Академический Проект, 2001. - 2-е изд., испр. и доп. - 990 с. (Summa).

115. Стернин, И.А. Методы исследования языкового сознания Текст. / И.А. Стернин, Г.В. Быкова // Языковое сознание: формирование и функционирование, М., 1998. - С. 55-67.

116. Стернин, И.А. Методика исследования структуры концепта Текст. / И.А. Стернин // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: Научное издание / Под редакцией И. А. Стернина. — Воронежский государственный университет, 2001. С. 58-65.

117. Стернин, И.А. Типы значений и концепт Текст. / И.А. Стернин // Концептуальное пространство языка: сб. науч. трудов. — Тамбов, 2005. — С. 257-282.

118. Телия, В.Н. О специфике отображения мира психики и знания в языке Текст. / В.Н. Телия // Сущность, развитие и функции языка. М., 1987. — С. 65-74.

119. Телия, В.Н. Русская фразеология: Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты Текст. / В.Н. Телия. — М.: Шк. "Яз. рус. культуры", 1996.-286 с. — (Язык, семиотика, культура).

120. Толстая, С.М. Глаголы судьбы и их корреляты в языке культуры Текст. / С.М. Толстая // Понятие судьбы в контексте разных культур. — М., 1994.-С. 143-147.

121. Параметры описания русской эмотивно-оценочной картины мира Текст. / Трипольская Т.А. // Jornadas Andaluzas de eslavistica. — Granada, 2004.-P. 157-158.

122. Трипольская, Т.А. Эмотивно-оценочный дискурс: когнитивный и прагматический аспекты Текст. / Т.А. Трипольская; Новосиб. гос. пед. ун-т. -Новосибирск, 1999. 166 с.

123. Трипольская, Т.А. Интерпретационный потенциал концепта «Запах» Текст. / Трипольская Т.А. // Новая Россия: новые явления в языке и науке о языке: Материалы Всероссийской научной конференции 14-16 апреля 2005. Екатеринбург, 2005. - С. 35-43.

124. Урысон 20046: Урысон, Е.В. Словарная статья синонимического ряда «Тоска 1, уныние, печаль 1, грусть» Текст. / Е.В.Урысон // Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. — 2-е изд. — Москва; Вена, 2004.-С. 1165-1170.

125. Успенский, В.А. О вещных коннотациях абстрактных существительных Текст. / В.А.Успенский // Семиотика и информатика. Вып. 11.-М., 1979.-С. 142-148.

126. Уфимцева, А.А. Лексическое значение: Принцип семиологического описания лексики Текст. /А.А.Уфимцева. М.: УРСС, 2002. - 2-е изд., стер. - 240 с. v

127. Филлмор, Ч. Основные проблемы лексической семантики Текст. / Ч.Филлмор // Новое в зарубежной лингвистике. — Вып. 12. — М., 1983. С. 74-122.

128. Филлмор, Ч. Фреймы и семантика понимания Текст. / Ч.Филлмор // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1988. Вып. XXIII. С. 52-90.

129. Филлмор, Ч. Дело о падеже Текст. / Ч.Филлмор // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 10. -М., 1981. - С. 369-495.

130. Филлмор, Ч. Дело о падеже открывается вновь Текст. / Ч.Филлмор // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 10. -М., 1981. - С. 496-530.

131. Фрумкина, P.M. Концептуальный анализ с точки зрения лингвиста и психолога Текст. / P.M. Фрумкина // НТИ / ВИНИТИ. Сер.2. Информ. процессы и системы / М-во науки и технологии РФ, РАН, ВИНИТИ. М.: ВИНИТИ, 1992. - № 3. - С. 1-8.

132. Фрумкина, P.M. Самосознание лингвистики вчера и завтра Текст. / P.M. Фрумкина // Изв. АН. - Сер. лит. и яз. - т. 58, № 4, 1999. - С. 28-38.

133. Худяков, А.А. Концепт и значение Текст. / А.А. Худяков // Языковая личность: культурные концепты. — Волгоград Архангельск: Перемена, 1996. -С. 97-103.

134. Цейтлин, С.Н. Синтаксические модели со значением психического состояния и их синонимика Текст. / С.Н. Цейтлин // Синтаксис и стилистика. М., 1976. - С.161-181.

135. Чейф, У.Л. Память и вербализация прошлого опыта Текст. / У.Л. Чейф // Новое в зарубежной лингвистике. — 1983. — Вып. 12. — С. 35-73.

136. Ченки, А. Семантика в когнитивной лингвистике Текст. / Алан Ченки // Фундаментальные направления современной американской лингвистики: сб. обзоров / Под ред. А.А. Кибрика и др. М., 1997. - С. 340-369.

137. Черняк, В.Д. Проблема синонимии и лексикографическая классификация слов Текст. : Учеб. пособие к спецкурсу / В.Д. Черняк; Ленингр. гос. пед. ин-т им. А.И. Герцена. Л., 1989. - 79 с.

138. Шаховский, В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка Текст. / В.И. Шаховский. Воронеж, 1987. - 192 с.

139. Шаховский, В.И. О лингвистике эмоций Текст. / В.И. Шаховский // Язык и эмоции : Сб. науч. тр. / Волгогр. гос. пед. ун-т. Каф. языкознания, Н.-и. лаб. «Язык и личность»; Редкол.: Шаховский В.И. (отв. ред.) и др. — Волгоград: Перемена, 1995. С. 8-15.

140. Шаховский, В.И. Эмоциональные культурные концепты: параллели и контрасты Текст. / В.И. Шаховский // Сб.: Языковая личность: культурные концепты. Волгоград: Волг. гос. пед. ун-т, 1996. — С. 80-96.

141. Шмелев, А.Д. Метафора судьбы: предопределение или свобода? Текст. / А.Д. Шмелев // Понятие судьбы в контексте разных культур. — М., 1994.-С. 227-231.

142. Шмелев, А.Д. Русский язык и внеязыковая действительность Текст. / А.Д. Шмелев. — М.: Яз. слав, культуры, 2002. — 492 с. — (Сер.: Язык. Семиотика. Культура).

143. Шумилова А.А. Синонимия как один из механизмов реализации языковой картины мира Текст. / А.А. Шумилова // Картина мира: язык, литература, культура. Сб. науч. Статей / отв. ред. Шкуропацкая. — Бийск, 2005.-С. 235-241.

144. Щерба JI.B. Опыт общей теории лексикографии Текст. / JI.B. Щерба // Языковая система и речевая деятельность. М.: Наука, 1974. С. 265-304.

145. Щерба JI.B. Очередные проблемы языкознания Текст. / JI.B. Щерба // Известия Академии наук СССР. Отделение литературы и языка. — М.: Изд-во АН СССР, 1945.-Т. IV. Вып. 5.-С.173-186.

146. Эмотивный код языка и его реализация Текст. / Болотнова Н.С., Водяха А.А., Волкова П.С. и др.; Редкол.: Шаховский В.И. (науч.ред.) и др.; Волгогр. гос. пед. ун-т. Н.-и. лаб. Каф. языкознания «Язык и личность». — Волгоград: Перемена, 2003. — 174 с.

147. Яковлева Е.С. Время и пора в оппозиции линейного и циклического времени Текст. / Е.С. Яковлева // Логический анализ языка: культурные концепты / Редкол: Арутюнова Н.Д. (отв.ред) и др. ; АН СССР. Ин-т языкознания. — М.: Наука, 1991. — с. 45-51.

148. Jackendoff Ray. Semantics and cognition. Cambridge (Mass.), 1993. - p. 539-559.

149. Ortony A., Slack J., Stok O. Cognitive Science, Artificial Intelligence and Communication // Communication from an Artificial Intelligence Perspective. Theoretical and Applied issues. Edited by A. Ortony, J. Slack, O. Stok. Berlin, 1992.1. Словари:

150. БАС: Словарь современного русского литературного языка Текст.: в 17 т.-М., Л., 1950-1965.

151. БАС2: Словарь современного русского литературного языка Текст.: в 20 т. / АН СССР. Ин-т рус. яз.; [Гл. ред. К.С. Горбачевич] 2-е изд., перераб. и доп. - Т. 1-6. -М.: Рус. яз. -1991-1994.

152. MAC: Словарь русского языка в 4-х томах Электронный ресурс.: Описание ЭНИ // Фундаментальная электронная библиотека "Русская литература и фольклор" (ФЭБ). — [М.]: 2005. Режим доступа: http://feb-web.ru/feb/mas/mas-abc/Oencyc.htm, свободный.

153. ТСОШ: Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка Текст. : 80 000 слов и фразеологических выражений / Российская академия наук. Институт русского языка им В.В. Виноградова. — 4-е изд., доп. М.: Азбуковник, 1999. - 944 с.

154. СД: Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка Текст.: В 4 т. / В.И. Даль. М.: Рус. яз. - Медиа, 2005.

155. Фразеологический словарь современного русского литературного языка Текст. / под ред. проф. А.Н. Тихонова / Сост.: А.Н.Тихонов, А.Г.Ломов, А.В. Королькова. Справочное издание: В 2 т. — М.: Флинта: Наука, 2004.

156. Алефиренко Н.Ф. Фразеологический словарь: Культурно-познавательное пространство русской идеоматики Текст. / Н.Ф.Алефиренко, Л.Г. Золотых. -М.: ООО «Издательство ЭЛПИС», 2008. 472 с.

157. Абрамов Н. Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений Текст.: Ок. 5000 синоним, рядов. Более 20 000 синонимов. М.: Рус. словари, 1996. - 6-е изд., стер. - 499 с.

158. ССЕ: Словарь синонимов русского языка Текст. : в 2 т. / РАН. Ин-т лингв, исслед.; под ред. А.П. Евгеньевой. -М.: ACT, 2001.

159. CCA: Александрова З.Е. Словарь синонимов русского языка Текст.: Практ. справ.: Ок. 11 000 синоним, рядов. М.: Рус. яз. - Медиа, 2005. - 13-е изд., стер. - 567 с.

160. БСС: Кожевников А.Ю. Большой синонимический словарь русского языка Текст.: Речевые эквиваленты: практ. справ.: В 2 т. / А.Ю. Кожевников. СПб.: Нева, 2003.

161. ССГ: Горбачевич, К.С. Словарь синонимов русского языка Текст.: более 4000 синонимов / К. С. Горбачевич. М.: Эксмо, 2005.- 599,[2] с. (Библиотека словарей).

162. Введенская JI.A. Словарь антонимов русского языка Текст.: ок. 500 антоним, гнезд / JI.A. Введенская. — М.: Астрель: ACT, 2002. 447 с.

163. Львов, М.Р. Словарь антонимов русского языка Текст.: 3200 антоним, пар / М.Р. Львов; Под ред. Новикова Л.А. — 7-е изд., испр. и доп. — М.: Аст-Пресс, 2001.-589 с.

164. ИЭСЧ: Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка Текст.: 13 560 слов [В 2 т.] /П.Я. Черных. 4-е изд., стер. -М.: Рус. яз., 2001.

165. ЭСФ: Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4-х томах.- СПб, 1996.

166. ЭСРЯ: Шанский, Н.М. Этимологический словарь русского языка Текст. / Н.М. Шанский, Т.А. Боброва. — М.: Прозерпина, 1994. 400 с.

167. СлРЯ XI-XVII вв.: Словарь русского языка XI — XVII вв. Текст.: словарь. -М.: Наука, 1975-1995. Вып. 1-21

168. РАС: Русский ассоциативный словарь: В 2 т.: Ок. 7000 стимулов / РАН. М.: Астрель, 2002.

169. Словарь образных выражений русского языка Текст. / Т.С. Аристова, М.Л. Ковшова, Е.А. Рысева и др.: под.ред. В.Н.Телия. М.: «Отечество», 1995.-368 с.

170. Русские глагольные предложения Текст.: эксперимент, синтакс. слов. /Л.Г. Бабенко, Т.М. Воронина, Ю.В. Казарин, М.Л. Кусова; Под ред. Бабенко Л.Г. М.: Флинта, 2002.- 463 с.

171. ТКС: Толково-комбинаторный словарь современного русского языка Текст. : Опыты семантико-синтаксического описания русской лексики / И. А. Мельчук, А. К. Жолковский, Ю.Д. Апреян и др. Wien: Wiener Slavistischer Almanah, 1984.-438 с.

172. Англо-русский синонимический словарь Текст.: словарь =English-Russian dictionary of synonyms / [Ю.Д. Апресян, B.B. Ботякова, Т.Э. Латышева и др.]. М.: Рус. яз., 2004.- 542,1.с.

173. Садиков А.В. Испанско-русский словарь современного употребления Текст.: Более 100000 слов и словосочетаний=Вюсюпагю espanol-ruso de usomoderno /А.В. Садиков, Б.П. Нарумов. 4-е изд., стер. - М.: Рус. яз., 2001.751 с.

174. Шушков А.А. Толково-понятийный словарь русского языка Текст.: 605 семант. групп, более 16500 слов и устойчивых выражений /А. А. Шушков; Ин-т лингвист, исслед. РАН. М.: Астрель, 2003.- 765,1. с. (Словари Академии российской).

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эмотивно-событийный концепт "горе, беда, несчастье" в русской языковой каритине мира"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Мальцева, Людмила Валерьевна

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Мальцева, Людмила Валерьевна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Эмотивно-событийный концепт "горе, беда, несчастье" в русской языковой каритине мира"

Список научной литературыМальцева, Людмила Валерьевна, диссертация по теме "Русский язык"

Похожие темы диссертаций