автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Эволюция драматургии Чарлза Уильямса

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эволюция драматургии Чарлза Уильямса"

На правах рукописи

МАРКОВА ОЛЬГА ЕВГЕНЬЕВНА

ЭВОЛЮЦИЯ ДРАМАТУРГИИ ЧАРЛЗА УИЛЬЯМСА

Специальность 10.01.03 - литература народов стран зарубежья (литературы Европы)

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Работа выполнена в Отделе литератур Европы и Америки новейшего времени Института мировой литературы им. А. М. Горького РАН

Научный руководитель

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор А. П. Саруханян

доктор филологических наук, Т. Н. Красавченко

кандидат филологических наук, доцент О, Н. Редина

Ведущая организация: Литературный институт им. А. М. Горького

Защита состоится «_» _ 2005 г. в_часов на заседании

диссертационного совета Д. 002.209.01 по филологическим наукам в Институте мировой литературы им. А. М. Горького РАН по адресу 121069, Москва, ул. Поварская, д. 25-а.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института мировой литературы им. А. М. Горького РАН

Автореферат разослан «_»_2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат филологических наук В. А. Никитин

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования драматургии Ч. Уильямса (1886-1945) состоит

- в возможности проанализировать и оценить творчество писателя в контексте его собственных драматургических поисков и на фоне развития английского и европейского театра первой половины XX века;

- в многоаспектом подходе к изучению драматургического наследия писателя (во всех существующих на сей день работах, посвященных Ч. Уильямсу, обычно упоминаются и кратко анализируются лишь религиозные драмы писателя конца 1930-х годов, периода его сотрудничества с Т. С. Элиотом и Р. Спэлдинг, что является лишь одной стороной его драматургии; в наше исследование включены драматургические биографии-мифы «Миф о Шекспире» и «Миф о Бэконе», причем последняя пьеса ни разу ни выходила отдельным изданием ни при жизни, ни после смерти драматурга, а также «Маски Амен Хауза», впервые собранные вместе и опубликованные в 2000 году американским «Мифопоэтическим обществом»);

- в том, чтобы дать более масштабное представление о писателе, открыв неизвестную страницу его творческого наследия, и тем самым расширить и уточнить представления о развитии английской литературы первой половины XX века.

Научная новизна диссертации заключается, прежде всего, в самом материале, включенном в круг изучения. Помимо ряда пьес, которые были изданы еще при жизни автора и с тех пор не переиздавались, привлекаются эссе, биографии, поэзия, романы Уильямса, что дает представление о творчестве писателя в целом.1 Важным с научной точки зрения представляется и вопрос о влиянии творчества Ч. Уильямса на англоязычную литературу и культуру второй половины XX века.

Целью работы является комплексное изучение *п"1п|ту]тт Ч Ут'"ЬЯМ1;й.

| РОС НАЦИОНАЛЬНАЯ I I БИБЛИОТЕКА !

__I ¿эдя

' Кроме того, удалось собрать все рецензии Ч. Уильямса в периодих^ГТпйсокЧПЯврЯТурВР'У• диссертации внесена лишь малая часть самые интересные, на наш взгляд, иначе он разросся бы до неимоверных размеров), что позволило составить впечатление о круге чтения и интересах писателя

3

В задачи диссертационного исследования входит:

- характеристика драматургии Ч. Уильямса;

- компаративный анализ его пьес;

- осмысление места и значения жанров «маски» и религиозной драмы в истории театра первой половины XX века и модификация этих жанров;

- выявление концептуального единства произведений Ч. Уильямса;

- определение роли и вклада писателя в английскую драматургию XX века.

Методологическую основу работы составляют труды отечественных и зарубежных исследователей по теории и истории европейской и английской драматургии (В. Е. Хализева, М. Л. Андреева, А. В. Бартошевича, В. Г. Бабенко, В. А. Ряполовой, Б. Ханнш-ера, М. Эсслина, Н. Фрая, У. Саймона, У. Относа, Г. Уотсона и др.), а также исследования ведущих историков и теоретиков литературы и культуры, теологов, мифологов, семиологов (С. С. Аверинцева, С. Н. Бройтмана, А. Ф. Лосева, Е. М. Мелетинского, В. Н. Топорова, Э. Кассирера, О. Розеншток-Хюсси, П. Тиллиха, М. Элиаде, К.-Г. Юнга и др.)

В диссертации используются следующие методы исследования литературного материала: биографический, культурно-исторический, сравнительно-исторический, жанрово-поэтологический, теологический.

Теоретическая значимость работы состоит в расширении представления о направлениях в английской драматургии первой половины XX века в целом и в творчестве исследуемого автора в частности.

Практическая значимость диссертации определяется тем, что материалы этой работы могут послужить основой для дальнейшего изучения в отечественной науке как драматургии, так и всего творчества Ч. Уильямса. В контексте междисциплинарных исследований результаты этой работы могут использоваться в качестве иллюстрации взаимодействия литературы и богословия, литературы и мифологии, литературы и философии. Данное исследование может быть учтено при разработке общих курсов по истории к английской литературы, специальных курсов и семинаров по исюрии

драматургии, а также при подготовке пособий по истории зарубежной литературы и культуры.

Апробация материалов диссертации проводилась в ходе выступлений с научными докладами на международных конференциях в Вецларе (2628.04.2002), Новополоцке (2-5.04.2003), Москве (17-21.09.2003), а также при обсуждении работы на заседании Отдела литератур стран Европы и Америки новейшего времени ИМЛИ РАН. Основные положения и выводы диссертации отражены в десяти публикациях.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении наряду с обоснованием темы исследования и общей характеристикой творчества Ч. Уильямса особое внимание уделяется обзору критики. Учитывая практически все имеющиеся работы, от рецензий и статей до монографий, посвященных творчеству драматурга, и обобщающих трудов по английской литературе XX века, а также работ по истории и теории драматургии, автор выделяет узловые моменты в осмыслении наследия Ч. Уильямса зарубежными литературоведами и писателями.

Первые работы об Уильямсе появились уже в начале 1950-х годов. Важный вклад в осмысление творчества писателя внесли монографии Дж. Хит-Стаббса, Э. М. Хадфилд, Г. Кавальеро, А. Сибли, Т. Хауарда, С. М. Даннинга и др. Исследователи обращали внимание на художественные особенности его романов и поэзии, обсуждали их тематику и поэтику, но практически никто не посвящал отдельных разделов драматургии.

О высоком статусе произведений Уильямса свидетельствует и то, что его творчество привлекало пристальное внимание не только литературоведов, но и крупных поэтов, драматургов, романистов того времени: Э. Мейнелл, К. С. Льюиса, Т. С. Элиота, Д. Л. Сейерс, У. X. Одена, К. Фрая и др., отмечавших особую духовную значимость его произведений и их роль в английском литературном процессе. У. X. Оден назвал Уильямса «единственным со времен Данте поэтом, сумевшим из теологии и истории создать поэзию». В предисловии к последнему роману Ч. Уильямса «Канун Дня Всех Святых», вышедшему посмертно, Т. С. Элиот писал: «Бывают писатели, которых лучше всего узнавать

через их книги, а в обычном, повседневном общении, их творческое начало мало заметно; бывают и другие, чьи сочинения - лишь тень того, чем одаривают они людей в непосредственном общении. Одни из них меньше своих творений, другие - больше. Чарлза Уильямса нельзя отнести ни к одной из этих категорий. Знакомство с ним оказывалось самодостаточным; знакомство с его книгами оказывалось не менее самодостаточным; но никто из тех, кто знал и человека, и его книги, не мог отдать чему-либо предпочтение».2 Д. Л. Сейерс посвятила Ч. Уильямсу свой перевод «Божественной комедии», на который ее вдохновило его исследование романтической любви в творчестве Данте «Образ Беатриче» (1943).

В России к изучению наследия Ч. Уильямса не обращались, и подобная попытка предпринимается впервые. Несмотря на то, что в конце 1990-х годов четыре из семи романов писателя «Война в Небесах», «Иные миры», «Старшие Арканы», «Канун Дня Всех Святых» были переведены на русский язык, широкого читательского признания они не получили. В одной из публикаций Н. Л. Трауберг отметила, что Ч. Уильяме в России практически неизвестен, и наряду популярностью книг таких писателей, как Г. К. Честертон, К. С. Льюис и Д. Л. Сейерс, это, безусловно, лакуна, которую следует восполнить.3

Изучение драматургических произведений Ч. Уильямса убеждает, что именно драматургическое наследие открывает новые перспективы в осмыслении творчества писателя.

Условно пьесы Уильямса можно разделить на два периода: эксперимент с драматургическими моделями ХУП века и использование средневековых моделей. В диссертации прослеживается жанровая эволюция драматургии Уильямса: от обращения к жанру маски, с его выраженным аллегоризмом, к пьесам-мифам и пьесе-житию - до возвращения к чисто аллегорическим построениям поздних (сакральных) драм, что продиктовано, с одной стороны, желанием драматурга перевести сценическое действо в область священнодействия; с другой стороны, стремлением уйти от личностного, а значит контаминированного «греховным» и «плотским», к надличностностному, Вечному.

2 Williams Charles. All Hallows' Eve. N. Y., 1950 P. vii.

3Cm. Society Conference Report (N Trauberg)//The Charles Williams Society Newsletter No 96, Autumn 2000

В первой главе «"Маски Амен Хауза" в контексте поэтического театра начала XX века» драматическая трилогия Ч. Уильямса «Маски Амен Хауза», состоящая из пьес «Маска о Рукописи» (1926), «Маска о внимательном чтении» (1929), «Маска об истечении срока авторского права» (1930), анализируется на фоне художественно-эстетических исканий поэтического и музыкального театра 1920-30-х годов, в русле общего движения европейской «новой драмы», где происходит поворот от открытого конфликта к внутренним коллизиям. Причины обращения Ч. Уильямса к жанру маски рассматриваются в свете поисков драматургии первой половины XX века в соотнесении с творчеством 3. Г. Крейга (1872-1966) и У. Б. Йейтса (1865 -1939), оказавшего влияние на Уильямса в 1920-е годы. Они были знакомы и их творческое взаимодействие очевидно.

Музыку к «Маскам Амен Хауза» написал известный композитор Хьюберт Дж. Фосс (1899-1953), представитель «консервативного музыкального стиля». Фосс положил на музыку лишь наиболее мелодичные стихи «Масок», оставив прочие для декламации, хотя встречаются исключения. Партитура содержит отдельные песни, аккомпанементы для ритмического чтения и множество инструментальных вступлений, интерлюдий, постлюдий и вставных мелодий. Помимо партитуры для голоса и фортепьяно, в произведение включен перезвон Вестминтерских колоколов, сопровождающих заключительные реплики в конце первой части «Маски о внимательном чтении».

В отличии от авангардного, джазового стиля «Танцевальных масок» (19271930) Р. Воана Уильямса (1872-1958), создавая музыку к «Маскам Амен Хауза», Фосс стремился возродить древнюю традицию английского музыкального театра. Так, в масках XVI столетия использовались танцевальные мелодии и различные песенные обработки для вокальных номеров. К середине XVII века вокальная музыка театра масок стилистически приближается к итальянской опере того периода (песни к «Комусу» Милтона написаны Генри Лоусом (1596-1662) в оперной манере). Фосс редактировал партитуры при подготовке произведения Милтона к переизданию в Оксфорд Юниверсити Пресс, что не могло не оказать на него влияния и прослеживается в его музыке к пьесам-маскам Уильямса.

«Маски Амен Хауза» отличаются сложным синкретизмом. В них обнаруживается влияние античной культуры, раннехристианской мысли, хрисгианоцентричных элементов Ренессанса, современных писателю философских веяний и множество литературных аллюзий. Многочисленные

отсылки к различным мифологиям и авторам в трилогии напоминают калейдоскоп. Обилие имен в тексте «Масок» (Данте, Чосер, Шекспир, Шелли, Уордсворт и др.) дают возможность бесчисленных открытий и интерпретаций.

Действующие лица «Масок» взяты из пасторалей: «Пастушеского календаря» Э. Спенсера, «Гимна к Рождеству» Р. Крэшоу, «Добропорядочной пастушки» Дж. Флетчера, «Комуса» и «Аллегро» Дж. Милтона, а также из произведений Р. Геррика, Э. Финч и Дж. Уизера. Возрождение интереса к пасторали наблюдается и в конце XIX века в монодии «Тирсис» (1867) М. Арнольда, «Сицилийской идиллии» (1890) Дж. Тодхантера и др., что также отражено в трилогии посредством прямых и косвенных отсылок к этим произведениям. Причем важно отметить, что в пьесах-масках Уильямса средневековая и ренессансная традиции сочетаются с практикой экспериментального студийного театра. Апелляция к прошлому воскрешает литературные достижения различных эпох, обогащая современное искусство, поэтому «Маски Амен Хауса» Ч. Уильямса анализируются как неотъемлемая часть философско-поэтического театра нового типа.

В трилогии в аллегорическом ключе представлен процесс книгоиздания. В своем произведении Ч. Уильяме показал, что мир, несмотря на все изменения и катаклизмы, стоит под знаком Книги и с ее помощью обретает трансцендентный смысл. Бытие разворачивается драматургом в Книгу, и, таким образом, он расширяет метафорическое поле своих пьес, соединяя в «Масках» три полюса культуры: книгу, театр и мир. Уильяме фактически предваряет семиотическое понимание / прочтение культуры.

Все три маски содержат главную для христианства тему смерти и перерождения. В первой маске рукопись должна умереть, чтобы потом переродиться в книгу. Вторая маска изображает сумерки души и поиски ответа на вопрос, зачем нужны книги и с какой целью их издают. В третьей маске истечение срока авторского права становится символом утраты и конца, а книга возрождается вновь в переиздании. В пьесах Уильямса присутствует и мысль о том, что преображение не может происходить извне, через внешние изменения жизни, его основа заложена внутри.

Трилогия имеет кольцевую композицию: она начинается и заканчивается появлением рождественской звезды, озаряющей мир надеждой искупления и спасения. Мифологический план, столь неординарно использованный Ч.

Уильямсом для выражения христианской сущности всех проявлений человеческой жизни, стал дополнительным и универсальным способом художественного постижения реальности.

Кроме того, в «Масках» воплощены концепция жизнеустройства мира и «теология работы». В этом они перекликаются с масками Б. Джонсона, созданными для двора Якова I, и его одой «К Пенсхерсту» (1612), в которой поэт создает иерархическую картину мироздания, связанную с идеей Великой цепи бытия. Помимо изображения процесса книгоиздания, в «Масках» Уильямса проводится идея воплощения слова. Драматург утверждает ценность какого бы то ни было труда, как живой часта живой, деятельной общины, как заполнение своей ячейки в упорядоченной и заповеданной Богом иерархии.

Вторая глава «Драматургические биографии "Миф о Шекспире" и "Миф о Бэконе"» посвящена историко-художественному анализу пьес-мифов. Жанровое определение «миф» в заглавиях произведений подчеркивает универсальность измерения человеческой жизни и одновременно служит своего рода театральной маской, превращая пьесы в элизиум воображаемых и реконструируемых воображением реалий; драматург обращается к одной эпохе, использует архаичный (елизаветинский) язык и отсылки к произведениям заглавных героев. «Миф о Шекспире» (1928) отличается большим многообразием стилистических вариаций, введением эффекта перебивки ритма, широтой диапазона стихотворных форм (современники назвали эту пьесу «высокой авантюрой»4 Уильямса). «Миф о Бэконе» (1932) более прост в художественном отношении. Пьесы объединены и анализируется комплексно, поскольку они связаны жанрово и написаны в сходной манере. Ьолее того, Шекспира и Бэкона Уильяме видит как две взаимодополняющие друг друга величины, разные в своем единстве (Шекспир - Бэкону: «Not that we are such perfect opposites / we must be somewhere a strange unity»5)

Создание «Мифа о Шекспире» приходится на расцвет антишекспиризма в Англии и в противовес ему. В то время как «Шекспир в современных одеждах» стал характерной чертой театрального искусства 1920-х годов, в пьесе Уильямса он герой своего времени и действие происходит в Елизаветинскую эпоху.

4 Had field Л M Charles Williams'An Exploration of His Life and Work Ol IP, 1983 P 80

5 Williams Charles. A Myth of Bacon // The Charles Williams Society Newsletter, № 14, 1979 P 6

9

В лондонских театрах 1920-х-30-х годов Шекспир почти не ставился или ставился в исключительно пародийном ключе. В кинематографе также продолжалась традиция комического снижения Шекспира. В 1915 году кинокомпания «Крикс энд Мартин» начала выпускать серию картин под общим названием «Шекспир вдребезги». В 1919 году вышли мультипликационные фильмы Э. Дайера, в которых шекспировские герои сталкивались с проблемой послевоенного продовольственного кризиса. Когда в 1926 году сгорело здание Стратфордского Мемориального театра, Дж. Б. Шоу поздравлял соотечественников с этим событием.6 В литературе 1920-х-начала 1930-х Шекспир звучит диссонансом современной действительности. Наиболее выразительно это просматривается в «Любовной песни Дж. Альфреда Пруфрока» (1915) Т.С. Элиота и дистопии О. Хаксли «О дивный новый мир» (1932); пьеса же Шоу «Шек против Шо» (1949) подводит итог полувековому спору с Шекспиром, завершая его «примирением».

Жанр «Мифа о Шекспире» Ч. Уильямса напоминает пьесы-репетиции XVIII века с их сопоставлением поэтик елизаветинской и просветительской эпох. Однако если в основе пьес XVIII века лежал принцип отталкивания, выявление превосходства литературного стиля своей эпохи над предыдущей, то целью Уильямса было показать взаимодействие ренессансного и современного стилей, возможность их сосуществования.

Отрывки из шекспировских пьес, введенные драматургом в ткань повествования, создают эффект «транстекстуальной непрерывности» эпох (термин С. Ваймана). Уильяме стремится соблюдать хронологическую последовательность, показывая, как выкристаллизовывалось и росло мастерство Шекспира. Однако это не основная цель цитирования. Драматург иллюстрирует вложенные им в уста Шекспира философские размышления о природе литературного творчества и искусства при помощи его же собственных пьес.

«Миф о Бэконе» состоит из пролога, трех «эпизодов», сопровождаемых интерлюдиями, и эпилога. Драматург следует биографии Бэкона. «Эпизоды» отражают ключевые, по мнению Ч. Уильямса, события в жизни философа: начало его карьеры и попытку выхлопотать у лорда Бэрли должность при дворе (интерлюдия - «Восстание Эссекса»); затем поражение графа Эссекского и

6 Бартошевич А. В Шекспир Англия XX век М ■ Искусство, 1994 С 173-4.

10

встреча с Шекспиром (интерлюдия - «Процессия лорд-канцлера»); и, наконец, обвинение Бэкона во взяточничестве.

Как и в «Мифе о Шекспире», действие пьесы «Миф о Бэконе» «привязано» к изображаемой эпохе. Оригинальность пьес-мифов заключается в том, что их заглавные герои представлены как часть своих собственных произведений, и не персонажи интерпретируются через мировоззрение авторов, а авторы показаны через своих персонажей. Таким образом, автор и персонаж в пьесах Уильямса входят в состав друг друга по закону «проекции» (3. Фрейд) и взаимообъективируются, выражая сопричастность сотворенному ими же самими миру. Посредством смешения категорий автор/персонаж, а следовательно, и мифологизации автора/персонажа Ч. Уильяме показывает сосуществование художественной и объективной реальности.

В третьей главе «Религиозная драма: от Средневековья к XX веку (обновление жанра)» рассматривается историко-литературная эволюция религиозной драмы: движение от мистерии и миракля к моралите (последние рукописи моралите датируются XVII столетием); затем к исторической хронике, пришедшей на смену мираклям, рассказывавшим о жизни подвижников и святых, что в хрониках было заменено деяниями исторических лиц. Дальнейшее развитие английской драматургии формировалось на основе соединения двух тенденций: аллегорического дидактизма средневековой драмы и гуманизма итальянского Возрождения. Этот процесс завершился к концу XVI века. В елизаветинской драме можно отметить сочетание певческой и хореографической национальной традиции, фарса, а также характерные для средневековой стилистики словесную игру, каламбур и пристрастие к абстракции. Пафос драматургии ХУШ века с ее критикой аморальности и непристойности в жизни и на сцене снова тяготеет к моралите.

В начале XIX века поэтическая драма соотносится с романтической традицией, с попыткой проблематизировать поэзию, создать эффект многоголосия, где спор персонажей воспринимался бы как спор с самим собой. Наиболее ярким представителем романтической драмы стал Байрон, обратившийся к жанру мистерии средневекового театра. Его черты узнаются уже в драматической поэме «Манфред», а прямое жанровое указание Байрон дает к двум своим мистериям: «Каин», «Земля и Небо». Обращение к средневековому

жанру мистерии позволяет драматургу придать происходящему в драмах характер обобщения, превращая романтическое отчаяние в мировую мистерию.

В 1865 году Дж. Г. Ньюман создает драматическую поэму «Сон Геронтия», написанную белым стихом и по драматическому накалу напоминающую произведения Милтопа. В 1900 году по поэме Ньюмапа в Бирмингеме была поставлена оратория Э. Олгара (1857 1934), которую при участии хора и симфонического оркестра Би-би-си повторим в соборе Св. Павла в 1999 году. Одной из наиболее значительных прозаических религиозных пьес XIX века стала драма Дж. Макдональда «Если бы у меня был Отец: Драма» (1882). А. Теннисон создает пьесу о Томасе Бекете («Бекет», 1884), к которой впоследствии обратится Т. С. Элиот при создании «Убийства в соборе» (1935).

В первой половине XX века одновременно с развитием светской драматургии начинает усиливаться религиозная основа театрального действия. В Великобритании и Европе возрождаются религиозные театральные фестивали. Общей тенденцией театра того времени становится и установка на преображение реальности; намечается следование от деструкции («торжества распада», «утраты целостности мировосприятия») к конструкции, созида1ельным элементам брехтовского театра, монтажному мышлению. Синтез, целостное воздействие, вовлекающее в представление всего человека, является единой установкой театра первой половины XX века. Помимо светских, чисто эстетических и часто эпатажных тенденций драмы начала века, осмысление этого синтеза происходило и в религиозном аспекте, когда само храмовое действо рассматривалось как синтез искусств (о. П. Флоренский). Религиозные драматурги ориентировались на мистериальную драму, возникшую в рамках церковного обряда, вовлекающего в себя весь комплекс храмового воздействия.

Среди драматургов религиозного направления следует назвать Ш. Пеги («Мистерия о милосердии Жанны Д'Арк», 1910; «Введение в мистсрию о второй добродетели», 1911), П. Клоделя («Благовещение», 1912), Г. Марселя («Церковный придел», 1925; «Человек Божий», 1925; «Разбитый мир», 1933), Иоанна Павла II, который, будучи священником Каролем Войтылой, писал мистерии («Размышления об отцовстве», «Иов»),

Христианский театр первой половины XX века не отступал от тенденций времени, и ему также было присуще тяготение к универсальной жанровой форме,

посредством которой религиозные драматурги стремились достигнуть эффекта вселенского действа. Сцена не должна была замыкаться в двух сценических измерениях, поскольку мироздание не укладывается в пределах феноменального мира и открывает человеку высшую реальность. Человек в религиозной пьесе обычно представлен частью сотворенного Богом мира, а человеческая история находит свое подтверждение в библейских событиях и образах, указывая на истоки происходящего и пророчествуя о будущем. Многоступенчатый христианский символизм служит средством выражения явленной человеку Истины. Мир понимается как «мистериальное поле битвы» за душу человека между силами добра и зла. В пьесу вводятся ангельские и дьявольские силы, действующие либо незримо, либо проявляя себя.

Сценографическое пространство религиозной драмы строится таким образом, чтобы подчеркнуть многомерность пространства и одновременность происходящего. Для этого используются симультанные декорации, параллельно развивающееся действие, протекающее в разных местах, но в пределах одного сценического пространства. Как и в светском театре данного периода, в религиозном театре заново решается проблема «снятия рампы», столь естественно воплощавшаяся в средневековом религиозном театре. С одной стороны, предпринимается попытка вывести литургию на сцену; с другой стороны, происходит создапие «новой театральной литургии» с одновременным «ощущением мира как сцены» (Поль Клодель), литургии, проецируемой из Церкви в мир. Религиозные драматурги вводят литургию в театр, сохраняя при этом религиозные основы действия и интенсивно сочетая литургическую и драматургическую линии повествования. Основной задачей христианских драматургов становится «оцерковление мира».

Таким образом, культурная функция религиозной драматургии состояла в открытии новых творческих измерений и возрождении поэтической драмы, основным принципом которой стала христианская доктрина.

В четвертой главе «Религиозная драма Ч. Уильямса» прослеживаются черты мистерий и мираклей в пьесах драматурга, сопоставляются характерные особенности пьес Уильямса и его современников (Т. С. Элиота, Д. Л. Сейерс, К. Фрая, Э. Ридлер). Глава состоит из шести разделов.

13

В первом разделе «Мотивы и образы пьесы "Томас Кранмер, Архиепископ Кентерберийский"» пьеса о Т. Кранмере (1936) рассматривается в историко-поэтологическом аспекте. В своем произведении Уильяме продолжает традицию драматургической интерпретации событий, связанных с историей Кентербери. Пьеса была поставлена в том же здании капитула Кентерберийского собора, где годом раньше шло «Убийство в Соборе» Г. С. Элиота. Произведение Ч. Уильямса, как и Элиота, было создано специально для ежегодного Кентерберийского драматургического фестиваля. В центре произведения Уильямса - историческая личность, не менее примечательная, чем Томас Бекет Элиота. Действие пьесы разворачивается в XVI веке и охватывает весь жизненный путь Томаса Кранмера (1489-1556), начиная со времени его обучения в Кембридже (1528) и до мученической кончины.

Пьесу отличает сложный психологический реализм в изображении личности и судьбы Томаса Кранмера, что придает произведению дополнительную драматическую энергию. По замечанию современников Ч. Уильямса, писателя «занимали скорее идеи, нежели форма. Но драма была для нею естественным жанром, поскольку идеи существовали в постоянном напряжении в его сознании. Безусловно, диалектический метод - это драматический метод [...] Никто, кроме Уильямса, не мог лучше выразить цель, основную суть противоположных взглядов так, что порой казалось, что его собственные убеждения формировались на столкновении противоречий и заключали в себе элементы сразу нескольких приведенных позиций»7, поэтому пьеса Уильямса о Томасе Кранмере вполне может быть названа драмой идей.

Язык пьесы отличается многоплановым использованием слов (для передачи «особого ощущения связи звучания и значения») и близок к метафизической поэзии. Мегрика стиха свободная и меняется в зависимости от необходимости передать то или иное состояние, настроение героя, или акцентировать события. По замечанию друга Элиота Бонами Добри, «драма Уильямса требует размышления, и, следовательно, она никогда не завоюет незамедлительной массовой популярности»8. В одном из отзывов на постановку пьесы в 1960 году говорилось: «Сила драмы заключается в произнесении текста и восприятии его на

7 Sibley Agnes Charles Williams. Boston, 1982 P 121.

8 Ibid. P. 122.

слух: он звенит, поет, танцует в наших ушах. Бегущими, летящими, кружащимися, танцующими кажутся глаголы, которые слышатся снова и снова. Мы ищем Бога, а Бог гонится за нами! Как важно, что пьеса заканчивается словом «скорость», и актеры быстро удаляются со сцены».9

Отчетливое представление о движении от обыденности к сакраментализму дает переход Ч. Уильямса от «биографий»-мифов («Миф о Шекспире» и «Миф о Бэконе») к житию («Томас Кранмер, Архиепископ Кентерберийский»), из чего можно сделать вывод, что человек, с точки зрения драматурга, реализуется в своих текстах, рождающихся из взаимодействия личного опыта и вечных истин, а остается в памяти потомков как миф, рожденный взаимодействием этих текстов с читательским / зрительским восприятием. В этих пьесах перед нами эволюция от писательства (Шекспир) к философии (Бэкон) и после - к литургическому тексту, богословию (напомним, Томас Кранмер создал «Книгу общественного богослужения»), в чем отчасти просматривается и путь самого Уильямса. Отсюда - проблема значимости слова и его ненадежности, уязвимости для неверного (или узкого) прочтения, что отражено также в «Масках Амен Хауза, писавшихся практически одновременно с пьесами-мифами.

Во втором разделе «Интерпретация библейской истории в пьесе "Семя Адама"» исследуется взаимодействие Священной истории и современности. «Семя Адама» (1936) рождественская пьеса. Круг затрагиваемых в ней тем довольно широк: грехопадение, потерянный Рай и возможность его обретения через принятие Христа. В произведении просматриваются аллюзии не только на библейские тексты, но на произведения Милтона. Драматург развивает мысль Милтона о том, что с приобретением знания Адам и Ева утрачивают счастье, чистоту восприятия окружающего мира, а их смертность включает в себя и «вторую смерть, или вечное проклятие». Рождение же Христа означает попрание смерти и вечную жизнь. История трактуется драматургом как подготовительный этап к встрече с Христом. В Евангелии семенем названо Слово Спасителя, поскольку оно содержит в себе жизнь: оно есть «дух и жизнь» (Ин. 6:63). Поэтому по Евангелию, человек, через свое служение, написанное не чернилами, а Духом Бога живою, не на каменных скрижалях, как в Ветхом Завете, а на

' Hadfield A M Charles Williams- An Exploration of HU Life and Work OUP, 1983 P 140

15

платяных скрижалях сердца, становится «письмом» Христовым. Эту идею Ч. Уильяме аллегорически представил и в «Масках Амен Хауза».

Суть пьесы «Семя Адама» заключается в том, что библейские события могут быть восприняты как актуальные и реальные, только если прослеживается и осваивается то движение, посредством которого библейская история развивается в настоящее. Таким образом, библейские события и христианская история осмысливаются не в архаическом, а в современном контексте и понимаются как «длящееся настоящее». Семя, посеянное Адамом, умирает, чтобы возродиться в новом качестве.

В следующих трех разделах рассматриваются пьесы, которые характеризуются нами как онтологические. Дихотомия земное / небесное сопряжена в них в единой аллегорической системе как сосуществующие смыслообразы. Онтологическая граница между добром и злом соотносится в пьесах с противопоставлением материального и духовного мира. Подобное членение Бытия происходит на космологическом уровне. Уильяме делает в своих пьесах своеобразный «зазор» между «видимым» и «невидимым», представляя образ вечности в категориях времени. Вечность - «неподвижная точка вращающегося мира»'0, время - и есть вращающийся мир. Точкой пересечения этих миров у драматурга является душа человека (что особенно ярко изображено в пьесе «Дом у хлева»), точкой отсчета для которой должен стать Христос.

В разделе «"nXfjpwjia rt&v dya0cov": теология добра в моралите "Смерть Счастья"» (1939) исследуется влияние средневековых богословских трактатов на идейно-тематическое наполнение пьесы. Основная идея произведения восходит к неоднократно цитируемым Уильямсом в своих теологических работах богословам - Боэцию и Псевдо-Дионисию Ареопагиту, чьи постулаты, как отмечается в диссертации, легли в основу его собственного, в том числе и художественного творчества. Боэций и Псевдо-Дионисий, как и многие другие богословы раннего Средневековья, считали бытийственность благом. Эта идея отражена в рефрене пьесы Уильямса «all luck is good», т.е. все, что бы ни происходило с человеком, нужно рассматривать как благо, поскольку даже кажущееся злом способно породить добрые плоды. Пьеса построена как

10 Фраза, известная сегодня как элиотовская и появившаяся в «Бйрнт Нортоне» (1936), встречается в романе Ч. Уильямса «Старшие Арканы» («The Greater Trumps», 1932)

ожидание некоего блага, вера в лучшее. Уильяме показывает, что Бог сотворил человека «обетованием», а значит, жизнь человеческая - обетование. Мир же для драматурга - это априорное «вне», где можег происходить все, что угодно. По сути, в основе пьссы Ч. Уильямса лежит концепция «меонизма», согласно которой зло трактуется как небытие, недостаток блаха.

Драматург показывает в своей пьесе, что путей к счастью много, но все они сходятся и ведут к одному - принятию жизни как великого блага, и тогда вопрос о естественном и бесхитростном земном человеческом счасгье перестает быть актуальным. Счастье, угверждает Ч. Уильяме, воплощено в Рождестве Хрисювом, поэтому жизнь во Христе - величайшее благо, к которому мы становимся причастны, а человеческое бытие, по большому счету, «путешествие навстречу Небесам».

Оригинальность пьесы заключается в интеллектуальной и богословской смелости драматурга. Например, нам неизвестна ни одна другая пьеса, где бы Дева Мария приговаривала кого-либо к смерти, как Она приговаривает Счастье в этой пьесе.

В разделе «Веря как измерение человеческой реальности в пьесах "Дом у хлева" и "Борьба и Благодать, или второй шаг"» анализ двух одноактных аллегорий дается в теолого-поэтологическом ключе. Авшр приходит к выводу, что «Борьба и Благодать» (1941) - пьеса, более динамичная, нежели «Дом у хлева» (1939). Балансирование между фарсом и трагедией придает ее действию напряженность и держит зрителя в постоянном ожидании того, как разрешится конфликт. Обе пьесы эмблематически передают происходящее в душе человека до и после его обращения. Абстрактное бытие души становится в пьесах Уильямса действенным и реальным.

В разделе «Теологический и прецедентный уровни прочтения библейских событий в радиопьесе "Три искушения"» (1942) рассматривается единственная пьеса Ч. Уильямса. написанная им для радио. Поскольку это радиопьеса, драматургу идеально удалось осуществить компрессию времени и достичь эффекта одновременности происходящего. Принцип симультанизма доведен в «Трех искушениях» до совершенства (часто он соирягае/ся с приемом многоголосия: люди из лондонской радиостудии становятся людьми из толпы, задающими вопросы Иоанну Предтече, а параллельно Ирод, Пилат и Каиафа обсуждают опасности проповедей Пророка). В пьесе происходит «скрещивание»

современной и библейской реальностей, что позволяет не просто интерпретировать происходящее на разных уровнях, но и связать эти уровни в единое целое, приведя жизнь к общему знаменателю. Иуда Искариот в пьесе -воплощение скромной психологии большинства. Дж. Хит-Стаббс в предисловии к пьесе писал: «Новой и захватывающей поистине ужасающей - является концепция Уильямса, что Иуда Искариот - Любой. И концепция эта тем более сильная, что «Три искушения» - радиопьеса, обращенная не к театральной аудитории, а индивидуально к каждому слушателю, сидящему дома у камина»."

Понимание Ч. Уильямсом конечной цели человеческой жизни, данное в пьесе, сходно с представлениями святого Фомы Аквинского о Царствии Божием. В «Трех искушениях» Уильяме фактически требует отречься от личного комфорта (слова «comfort» и «repent» - наиболее часто употребляемые в пьесе), поскольку это побуждает думать сначала о зримых результатах, а уже после о целях. Кроме того, комфорт и личные блага, как следует из пьесы Ч. Уильямса, препятствуют исполнению апостольского завета и являются сознательным отказом нести бремена друг друга.

В Заключении подводятся основные итоги проведенного исследования и формулируются выводы об эволюции драматургии Ч. Уильямса.

В первую половину творчества (до обращения к религиозной драме) важнейшей опорой для Уильямса была культурная память. С этим связано его внимание к средневековой и елизаветинской эпохам в «Масках Амен Хауза» и «биографиях»-мифах. Функция цитирования различных текстов внутри пьес призвана создать эффект непрерывности традиции и двойной перспективы: осмысление настоящего через прошлое и прошлого как неотъемлемой части настоящего. На втором этапе творческого пути обнаруживается эволюция художественного мышления Ч. Уильямса в сторону усиления аллегории, что приближает драматурга к глубинному постижению Бытия: в душе человека им создается «образ Духа» (А. Белый), а тело становится зримым воплощением души, что особенно четко прослеживается на примере пьес «Томас Кранмер, Архиепископ Кентерберийский», «Дом у хлева» и «Борьба и благодать, или второй шаг». Аллегория в драмах оксфордского периода - это предпринятая

" Williams Charles. Collected Plays Ed Heath-Stubbs J. OUP, 1963. P xn.

18

Уильямсом попытка осмыслить человека и Бытие как явление идеи Бога в феноменальном мире.

Драматургия Ч. Уильямса проанализирована не только в контексте средневековой религиозной драмы и театра Елизаветинской эпохи, но и в связи с европейской драматургической традицией, новейшими тенденциями в истории театрального искусства первой половины XX века. В область исследования включены практически все пьесы драматурга; кроме того, привлекаются его эссе, выступления в периодике, романное творчество и религиозные трактаты.

В диссертации прослежена эволюция драматургических поисков Уильямса от маски и «биографических» пьес-мифов к пьесе-житию и сакраментальной драме как поиску баланса между историей и вечностью, и между сегодняшним днем и вечностью (в ее библейской ипостаси).

Использование драматургом острозлободневных аллюзий и проектирование действия пьес на современность, а в «Трех искушениях» и прямой его перенос, говорит о попытке Уильямса, с одной стороны, воссоздать моралите и формально соединить практически несоединимые и очень далекие друг от друга вещи: средневековую драматургическую форму и современное содержание: с другой стороны, выйти за жанровые рамки и синтезировать различные драматургические жанры. Так, в «Трех искушениях» всемирность, всеисторичность, вечностность и сиюминутность, молитвенное переживание истории приближает драму к алли оричности церковной службы, а отсылка к Причастию, к искупительной жертве Христа представлена через причастность каждого человека к предательству Иуды, что говорит не только об оригинальности мышления автора, но и подчеркивает актуальность и жизненность размышлений на вечные темы.

Как видно из анализа пьес Ч. Уильямса, христианская драма отнюдь не сводима лишь к проповеди доктрины, иначе она утрачивает свою сакраментальность. Прозелитический элемент, сведенный к минимуму, актуализация библейских событий и обращение к современности составляет основу пьес драматурга. Изучение драматургии Уильямса наглядно демонстрирует, что доступность доктрины достигается драматургом путем выстраивания аналогии между современным / реальным и вселенским / универсальным с одновременной конкретизацией и злободневным наполнением вынесенных в пьесу проблем. В своих произведениях Уильяме приглашает аудиторию к сотрудничеству, к совместной интерпретации известных событий, к

воссозданию живого трехмерного бытия, тем самым актуализируя происходящее и помещая зрителя / читателя в надреальный бытийный контекст и предоставляя каждому пережить Священную Историю как свою собственную.

Язык пьес Уильямса сочетает в себе библейскую архаику, канты, елизаветинский вольный стих, приемы романтической религиозной драмы конца XIX века и стилистические достижения и образность поэзии XX века. В своих пьесах он не стремился следовать формуле поэтической религиозной драмы Т. С. Элиота, считавшего, что ее «стиль должен быть нейтральным, равно далеким от изысков прошлого и настоящего».

О том, что драматург нащупал болевые точки своей эпохи говорит не только пристальное внимание к нему современников (Ф. Ларкин отправил ему на прочтение свой первый роман; среди его друзей были Т. С. Элиот, У. X. Оден, К. С. Льюис, Э. Мейнелл, И. Андерхилл, Д. Л. Сейерс, Дж. Эври) и вот уже на протяжении полувека неубывающий интерес к его творчеству (пусть и немногочисленных) исследователей, но и то, что художественные и теологически смелые находки писателя продолжили свою жизнь в творчестве значительных английских драматургов, поэтов и прозаиков. На значимость драматургии Ч. Уильямса указывает наличие преемственности открытых им принципов в эволюции поэтической религиозной драмы в произведениях таких видных драматургов, как К. Фрай, Р. Болт, Э. Ридлер и др. У. В. Спэнос в моншрафии о христианской традиции в современной английской поэтической драме сделал довольно безапелляционный вывод: «Ни один серьезный христианский драматург, пишущий для коммерческого театра, не может не учитывать последних достижений христианской драмы, сделанных Т. С. Элиотом и Ч. Уильямсом»12.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Striving to Achieve Harmony: Thoughts on the Symbol of Androgyne in the Greater Trumps. The Charles Williams Society Newsletter. No. 104, Autumn 2002: 7-17.

12 Spanos W. V. The Christian Tradition in Modem British Verse Drama. The Poetics of Sacramental Time Rutgers Univ. Press, 1967 P 335

2. The Symbolism of Birds in Charles Williams's Writings. Inklings Jahrbuch Für Literatur und Ästhetik. Band 20,2002: 146-161.

3. Looking into the Abyss (Charles Williams in Russian Perspective). The Charles Williams Society Newsletter. No. 107, Summer 2003:28-29.

4. Английская религиозная драматургия первой половины XX века и пьеса Ч. Уильямса « I омас Кранмер, архиепископ Кентерберийский» // Начало. Вып. 6. М.: ИМЛИ, 2003 - с. 201-211.

5. Интерпретация библейской истории в пьесе Ч. Уильямса «Семя Адама» // Проблемы истории литературы. Вып. 17. Москва-Новополоцк: Институт славяноведения РАН, МГОПУ им. М.А. Шолохова, Полоцкий государственный университет, 2003 - с. 155-163.

6. Традиции и новаторство в музыкально-драматической трилогии Ч. Уильямса «Маски Амен Хауза» // Тезисы второй международной научной конференции «Язык и культура». М.: РАН, ИИЯ, 2003 - с. 145-146.

7. Традиции и новаторство в музыкально-драматической трилогии Ч. Уильямса «Маски Амен Хауза» // Вопросы филологии (в печати) - 0,5 а.л.

8. Христианский канон и мифотворчество в произведениях Ч. Уильямса // Начало. Вып. 7. «Наследие» (в печати) -1 а.л.

9. Ч. Уильяме. «Самокритика». Перевод с английского. И Проблемы истории литературы (в печати) - 0,3 ал

10. Ч. Уильяме // Энциклопедический словарь английской литературы XX века. «Наука» (в печати) - 0,3 а.л.

Напечатано с готового оригинал-макета

Издательство ООО "МАКС Пресс" Лицензия ИД N 00510 от 01.12.99 г. Подписано к печали 26.04.2005 г. Формат 60x90 1/16. Усл.печ.л.1,5. Тираж 100 экз. Заказ 246. Тел. 939-3890. Тел./факс 939-3891. 119992, ГСП-2, Москва, Ленинские горы, МГУ им. М.В. Ломоносова, 2-й учебный корпус, 627 к.

s

t

I

l

4,

I

I

S

t

»12645

РНБ Русский фонд

20Q6-4 10573

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Маркова, Ольга Евгеньевна

Введение

Глава I. «Маски Амен Хауза» в контексте поэтического театра начала XX века

Глава II. Драматургические биографии «Миф о Шекспире» и «Миф о Бэконе»

Глава III. Религиозная драма: от Средневековья к XX веку обновление жанра)

Глава IV. Религиозная драматургия Ч. Уильямса

§ 1. Мотивы и образы пьесы «Томас Кранмер, Архиепископ

Кентерберийский»

§ 2. Интерпретация библейской истории в пьесе «Семя Адама».

§ 3. Оксфордский период творчества Ч. Уильямса

§ 3.1. «Пирсона xcbv ayaOcbv»: теология добра в моралите «Смерть

Счастья» . —

§ 3.2. Вера как измерение человеческой реальности в пьесах «Дом у хлева» и «Борьба и Благодать, или второй шаг»

§ 3.3. Теологический и прецедентный уровни прочтения библейских событий в радиопьесе «Три искушения»

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Маркова, Ольга Евгеньевна

Творчество английского поэта, драматурга, романиста, теолога, литературоведа Чарлза Уолтера Стенсби Уильямса (20. 09. 1886, Лондон - 15. 05. 1945, Оксфорд) почти неизвестно в России, в то время как книги его друзей и единомышленников У. Б. Йейтса, К. С. Льюиса, У. X. Одена, Т. С. Элиота, Д. Л. Сейерс занимают прочную нишу в российском литературоведении. Творческое наследие Уильямса составляет свыше пятидесяти произведений. При этом в ведущих московских библиотеках практически нет его книг (лишь две литературоведческие работы - «The English Poetic Mind» - «Английское поэтическое сознание», 1932 и «Reason and Beauty in the Poetic Mind» - «Смысл и красота в поэтическом сознании», 1933 - подаренные Британским Советом, и теологический трактат «The Descent of the Dove. A Short History of Holy Spirit in the Church» - «Схождение Голубя. Краткая история Святого Духа в Церкви», 1939). Помимо поэтических сборников, драм и романов, писателю принадлежит исследование романтической любви в творчестве Данте «Образ Беатриче» («The Figure of Beatrice», 1943), вдохновившее Д. Л. Сейерс на новый перевод «Божественной комедии», предисловие и комментарии к которому он должен был написать, но не успел. Перевод вышел с посвящением памяти Уильямса. В духе «Выдающихся викторианцев» Л. Стрэчи Уильямсом также написаны биографии английских монархов и великих елизаветинцев, Бэкона, Рочестера, Шекспира и самой королевы Елизаветы.

Постоянному расширению кругозора и опробованию различных литературных жанров способствовала работа Уильямса в издательстве Оксфордского университета, где он познакомился со многими поэтами, писателями, переводчиками, критиками. Он начинает сотрудничать с еженедельником Г. К. Честертона «G. К.' Weekly» и газетой «The New Witness», куда он в основном пишет о современной поэзии, а благодаря знакомству с А. Дру, переводчиком С. Кьеркегора на английский язык, Уильяме становится первым популяризатором философии датского мыслителя в Англии, о котором он читал лекции в университете Ридинга, задолго до того, как его книги были опубликованы поанглийски и получили доступ к широкой читательской аудитории.

Место Чарлза Уильямса в литературе Великобритании XX века до сих пор не определено, несмотря на то, что в англоамериканском и европейском литературоведении накопился некоторый опыт исследования различных аспектов его творчества (в основном романного и поэтического).

Первой монографией, посвященной Ч. Уильямсу и попыткой осмысления его вклада в литературу XX века стала небольшая книга известного английского поэта и историка литературы Дж. Хит-Стаббса «Чарлз Уильяме» («Charles Williams»), вышедшая при поддержке Британского Совета в 1955 году. Исследователь отмечает пренебрежение к наследию писателя со стороны английской критики того периода, пытаясь, в свою очередь, показать уникальность и значимость его произведений. Предлагая как можно более полный и разнонаправленный анализ творчества Уильямса, Хит-Стаббс выделяет прежде всего его поэзию и приходит к выводу, что Ч. Уильяме является одним из крупнейших английских поэтов XX столетия, а его «Артуровский цикл» -важная веха в истории английской метафизической поэзии.

Творческую биографию Ч. Уильямса «Знакомство с Ч. Уильямсом» («An Introduction to Charles Williams», 1959) написала

Э. М. Хадфилд, его бывшая студентка, входившая в круг близких друзей писателя. Впоследствии вышла ее углубленная и доработанная монография «Ч. Уильяме. Исследование жизни и творчества» («Charles Williams. An Exploration of His Life and Work», 1983), куда включен краткий анализ практически всех, в том числе до сих пор неопубликованных, работ писателя.

В книге Ч. Мурмана «Артуровский триптих: Мифологизм произведений Чарлза Уильямса, К. С. Льюиса и Т. С. Элиота» («Arthurian Triptych. Mythic Materials in Charles Williams, C. S. Lewis and T. S. Eliot», 1960) рассматривается функционирование мифа в литературе, его художественное использование для преобразования хаотической реальности в нечто законченное и упорядоченное. Все исследуемые ученым произведения были написаны в период между двумя войнами, когда тяга к более глубокому, мифологическому постижению действительности проявилась, как замечено Мурманом, с особой силой. В главе, посвященной Ч. Уильямсу, прослеживается формирование мифологической системы, наметившееся в незавершенной работе писателя «Образ Артура» («The Figure of Arthur»), посмертно и в сокращенном варианте изданной К. С. Льюисом, что позднее нашло воплощение в поэзии «артуровского цикла». Исследователь обращается к черновикам «Образа Артура», чтобы выявить истоки и становление артуровской темы в поэзии Уильямса. Мурман прослеживает реконструкцию артуровского мифа и создание поэтом своей интерпретации мифа в сборниках цикла.

Анализ романов Уильямса с привлечением его теологических трактатов и многочисленными отсылками ко всему творчеству дан в работе Г. Юранга «Тени Небес: Религия и фэнтези в творчестве К. С. Льюиса, Ч. Уильямса и Дж. Р. Р. Толкина» («Shadows of Heaven: Religious Fantasy in the Writing of C. S. Lewis, Charles Williams and J.

R. R. Tolkien», 1971). В главе, посвященной Ч. Уильямсу, романное творчество писателя рассматривается в экзистенциальном преломлении. В качестве отправного пункта берется идея писателя о «сопринадлежности» (ощущении преемственности, связи между Богом и людьми) и романтической любви. По мнению исследователя, Уильяме понимает бытие (being) как Любовь (проявление Божественной Любви в мире), а жизнь (existence) как поклонение (служение этой Любви) (262, 61)1. Выработанный исследователем подход с привлечением философско-богословского аппарата заложил основы комплексного изучения творчества писателя. Именно Юранг впервые проанализировал романы Уильямса вместе с произведениями Толкина и Льюиса, выделив теологическую основу для каждого из них и создав тринитарное пространство (вера, надежда, любовь) для изучения легендарного оксфордского триумвирата. Глава о К. С. Льюисе носит название «Фэнтези и метафизика веры», о Дж. Р. Р. Толкине - «Фэнтези и феноменология надежды», и о Ч. Уильямсе - «Фэнтези и онтология любви». Юранг объединил трех писателей не только по формальной принадлежности к группе «Инклинги», но и выделил общность их научных интересов и приверженность традиции христианского трансцендентализма в английской литературе, к которой исследователь относит творчество Г. Спенсера, Дж. Милтона, У. Уордсворта и К. Патмора (262, 1).

Особое внимание Юранг уделяет современному символическому роману (modern symbolic novel) и аллегории, переосмысливая значение терминов «символ» и «аллегория» и их литературоведческое и историческое наполнение в свете творчества Ч. Уильямса, К. С. Льюиса и Дж. Р. Р. Толкина, что является

1 Здесь и далее первая цифра в скобках отсылает к номеру цитируемого источника в библиографии, вторая указывает на страницу. чрезвычайно актуальным в связи с существованием сходных исследований по данной теме, но на другом художественном материале.2

В коллективной монографии под редакцией Дж. У. Монтгомери «Миф, Аллегория, Евангелие. Интерпретация Дж. Р. Р. Толкина, К. С. Льюиса, Г. К. Честертона, Ч. Уильямса» («Myth, Allegory and Gospel: An Interpretation of J. R. R. Tolkien, C. S. Lewis, G. K. Chesterton, Charles Williams», 1974) в какой-то мере продолжена традиция изучения Ч. Уильямса, заложенная Г. Юрангом, хотя концепция книги принципиально отличается. Если Юранг сближает творчество К. С. Льюиса, Дж. Р. Р. Толкина и Ч. Уильямса по жанровому признаку (все писали в жанре фэнтези) и по приверженности к христианскому трансцендентализму, то в книге по редакцией Монтгомери каждый из вынесенных в заглавие писателей рассматривается как христианский апологет, а отбор авторов и анализ их произведений основан на идее возрастания мифопоэтического воздействия: от теологических романов Честертона с апологией неопровержимости ортодоксии (irresistibility of orthodoxy) и мистических (numinous) романов Уильямса с утверждением реальности сверхъестественного к аллегорическим романам-мифам Льюиса и глубинным мифам Толкина (212, 29). Глава о Ч. Уильямсе «Романы Ч. Уильямса и мутация современного сознания» посвящена оценке романного

2 К так называемому «теологическому литературоведению» («theological criticism») можно отнести монографии Н. Э. Скотта (Nathan A. Scott), одного из самых крупных и влиятельных исследователей этого направления, среди них: «Modern Literature and the Religious Frontier» N. Y.: Harper & Row, 1958 и «The Broken Center: Studies in the Theological Horizon of Modern Literature», New Haven: Yale UP, 1966; книгу Мартина Джерретт-Керра (M. Jarrett-Kerr) «Studies in Literature and Belief», N. Y. Harper & Row, 1955; а также исследования J. Hillis Miller «The Disappearance of God: Five Nineteenth-Century Writers», Cambridge, Mass: Harvard UP, Belknap Press, 1963; W. V. Spanos «The Christian Tradition in Modern British Verse Drama. The Poetics of Sacramental Time». Rutgers UP, 1963; E. Webb «The Dark Dove. The Sacred and Secular in Modern Literature». University of Washington, Seattle and London, 1975; U. Simon Pity and Terror. Christianity and Tragedy. London: Macmillan, 1989; и относительно недавнюю монографию Джона Нири (J. Neary) «Like and Unlike God. Religious Imaginations in Modern and Contemporary Fiction», Oxford UP, 1999, посвященную не только анализу художественной литературы, но и анализу теологического направления в литературоведении. творчества писателя на фоне литературной и общественной ситуации 1960-х годов. Тематика и проблематика произведений Уильямса анализируется в тесной связи с его мировоззрением, которое, по мнению исследователя, определило художественный метод писателя: «Порой кажется, что он [Уильяме] просто изобразил мир, который видел сам. Он, вероятно, видел мир, где Никейский Символ Веры действует в человеческой жизни так же, как закон гравитации. При чтении его романов создается впечатление, что он не заменяет одну реальность другой, а заставляет наши глаза открыться шире, делая мир объемнее и давая понять, что мы не замечали этого раньше из-за собственной близорукости» (212, 56).

Новые биографические сведения об Уильямсе представил X. Карпентер, проведя краткий анализ-описание практически всех его произведений, включая романы, поэзию, биографии и несколько пьес, в контексте художественных исканий оксфордского литературного содружества «Инклинги». Монография с одноименным названием («The Inklings. C.S. Lewis, J.R.R. Tolkien, Charles Williams and Other Friends», 1979) посвящена исследованию творчества К. С. Льюиса, Дж. Р. Р. Толкина и Ч. Уильямса и воссоздает атмосферу литературного Оксфорда 1930-х-50-х годов. Позднее традицию изучения творчества Уильямса как неотъемлемой составляющей оксфордского кружка продолжили Г. Найт в книге «Волшебный мир "Инклингов"» («The Magical World of the Inklings», 1990), проанализировав его романы и позднюю поэзию, и К. Дьюриз и Д. Портер в «Справочнике по "Инклингам"» («The Inklings Handbook: A Comprehensive Guide to the Lives and Writings of C. S. Lewis, J. R. R. Tolkien, Charles Williams, Owen

Barfield», 2001), представив общую информацию о К. С. Льюисе, Дж. Р. Р. Толкине, Ч. Уильямсе, О. Барфилде3 и их творчестве.

В монографии А. Сибли «Чарлз Уильяме» («Charles Williams», 1982) произведения Уильямса объединены в главы по жанровому признаку. Первая глава посвящена вводным замечаниям и дает краткий биографический очерк и характеристику идей, прослеживаемых в творчестве писателя; в последующих главах выборочно анализируется несколько пьес конца 1930-х годов, романы и поздняя поэзия.

Наиболее полным и авторитетным исследованием творчества Ч. Уильямса является книга кембриджского профессора Г. Кавальеро «Ч. Уильяме. Поэт теологии» («Charles Williams: Poet of Theology», 1983), концепция которой выстраивается на основе тесной связи поэтического и теологического мировоззрения писателя. В предисловии к своей работе автор замечает: «Изучение литературного таланта Уильямса неотделимо от его теологии, лишь в их взаимодействии обнаруживается творческая энергия писателя» (135, ix). Основой для заглавия монографии послужили цитируемые в книге слова из письма У. X. Одена к Ч. Уильямсу: «Вы единственный со времен Данте поэт, сумевший из теологии и истории создать поэзию» (135, 171). В поле зрения ученого входят практически все опубликованные к тому времени произведения Ч. Уильямса; анализируется их поэтика, выявляется взаимодействие с литературой и философией 1910-х-40-х годов, а также преемственность по отношению к литературе прошлого. Оценивая вклад писателя в английскую литературу XX века, Г. Кавальеро приводит слова К. С. Льюиса о том, что Ч. Уильяме - «писатель, с которым стоит считаться», и прослеживает влияние его творчества

3 Тенденцию изучения творчества О. Барфилда (1898-1997) как полноправного члена оксфордского кружка «Инклинги» заложил Г. Найт. См.: Knight G. The Magical World of the Inklings. Longmead, Shaftsbury, Dorset, 1990. Pp. 208-241. Интересно отметить, что О. Барфилд написал предисловие к этой книге (pp. vii-viii). вплоть до 1970-х годов, сопоставляя, в частности, типы воображения Ч. Уильямса и У. Голдинга. Тем не менее, исследователь признает, что большее значение для английской литературы имела поэзия Ч. Уильямса, и говорит о его влиянии на Э. Мьюира, Т. С. Элиота, У. X. Одена.

Монография американского богослова Т. Хаурда «Романы Чарлза Уильямса» («Novels of Charles Williams», 1983; переиздана 1991) посвящена романному творчеству писателя. Произведения анализируются в хронологическом порядке с привлечением современного богословского аппарата. Герметическая традиция, занимающая значительное место в раннем творчестве писателя, совсем не учитывается, поэтому прочтение его произведений выглядит несколько однобоко. Романам и краткому анализу «артуровского цикла» Уильямса посвящена работа К. Спенсер «Чарлз Уильяме» (1986). Небольшая по объему, монография носит описательный характер и не является новым словом в исследовании творчества Уильямса.

В немецком ежегоднике «Инклинги. Литература и эстетика» («Inklings Jahrbuch fur Literatur und Asthetik», 1987), полностью посвященном Ч. Уильямсу, ученые из Европы, Англии и Америки рассматривают различные аспекты творчества писателя. Так, в статье Л. Доддса была впервые обнародована до сих пор неопубликованная ранняя драматическая поэма Уильямса «Терновая Часовня» («The Chapel of the Thorn», 1925). Остальные статьи сборника отражают общую тенденцию изучения творчества писателя и посвящены исследованию поздней поэзии и романов.

Анализ произведений Уильямса через философию С. Кьеркегора предложен в книге С. М. Даннинга «Кризис и поиск. Кьеркегоровское прочтение Ч. Уильямса» («The Crisis and the Quest. A Kierkegaardian Reading of Charles Williams», 2000). Исследование подчинено избранной теме. В нем прослеживается развитие экзистенциального кризиса в творчестве Уильямса и поиск выхода из него от ранней лирики до драм 1930-х годов (с нарушением хронологии (без какого бы то ни было обоснования подобного нарушения) анализируются «Суд в Челмсфорде», 1939 и «Томас Кранмер, Архиепископ Кентерберийский», 1936), биографий Бэкона (1933) и Рочестера (1935), нескольких романов и поэзии «артуровского цикла». Используя уникальные материалы переписки Ч. Уильямса и переводчика Кьеркегора, А. Дру, автор прослеживает влияние датского философа на мировоззрение писателя и раскрывает внутреннюю динамику экзистенциального кризиса в произведениях Уильямса.

Выявлению общих принципов художественного освоения действительности в творчестве Дж. Макдоналда, Ч. Уильямса, К. С. Льюиса и Дж. Р. Р. Толкина посвящена монография английского богослова Р. Стёрча «Четыре христианских фантаста: Изучение фантастических произведений Джорджа Макдоналда, Чарлза Уильямса, К. С. Льюиса и Дж. Р. Р. Толкина» («Four Christian Fantasists.A Study of the Fantastic Writings of George MacDonald, Charles Williams, C. S. Lewis and J. R. R. Tolkien», 2001). Особое место в исследовании занимают размышления о мифопоэтике романов Уильямса и о его методе изображения персонажей. Р. Стерч считает ошибочным рассматривать героев романов Ч. Уильямса как «ходячие аллегории», что, делает оговорку исследователь, с некоторой долей условности, применимо к действующим лицам его пьес. В качестве подкрепления своего вывода Р. Стёрч приводит положения Ч. Уильямса о природе художественного образа: 1) образ должен быть «вещью в себе»; 2) он должен иметь более высокий образец; 3) и представлять величие, содержащееся в его основе, и предлагает употреблять термин персонификация» вместо «аллегории» по отношению к его персонажам. Мифопоэтический строй произведений писателя трактуется с опорой на К. Г. Юнга и Н. Фрая, посвятившего специальную статью разбору романов Ч. Уильямса.4

Из приведенного обзора практически всей существующей на данное время литературы о творчестве Ч. Уильямса видно, что большинство исследователей привлекают его поздняя поэзия и особенно романы.5

Внимание к романам Ч. Уильямса, возможно, связано с тем, что они пользуются большим читательским интересом и часто переиздаются. Так, в 2000 году под одной обложкой в шикарном переплете, в книге под названием «А Charles Williams Reader» (Michigan: Grand Rapids), вышли три романа Ч. Уильямса («Иные миры», «Война в Небесах» и «Схождение в ад»). На суперобложке содержится следующая информация об их авторе: «An intense, imaginative, and magnetic person, Charles Williams was one of the most gifted and original Christian writers of the twentieth-century. He was a member of the Inklings, the group of creative Oxford intellectuals of the 1930s and 1940s that included C. S. Lewis and J. R. R. Tolkien. Though he excelled in many literary genres, Charles Williams is best remembered for his poetry and, especially, for his fiction - contemporary religious novels filled with suspense, mystery, and supernatural conflict».6 Кроме того, как видно из приведенной цитаты, романное

4 См.: Frye, Northrop. Novels on Several Occasions II Hudson Review 3 (1950-51): 611-619.

5 Ч. Уильяме автор семи романов: «Война в Небесах» («War in Heaven», 1930), «Иные миры» («Many Dimensions», 1931), «Логово Льва» («The Place of the Lion», 1931), «Старшие Арканы» («The Greater Trumps», 1932), «Тени экстаза» («Shadows of Ecstasy», 1933), «Нисхождение в ад» («Descent into Hell», 1937), «Канун Дня Всех Святых» («АН Hallows' Eve», 1945).

6 За последние два года английское издательство «Regent College Press» переиздало роман «Канун Дня Всех Святых» с предисловием Т. С. Элиота (2002) и романы «Логово Льва» (2003) и «Тени Экстаза» (2003), что, безусловно, отражает читательский и издательский интерес к творчеству Ч. Уильямса. В последнее время наметился также и интерес к письмам писателя. Были опубликованы «Письма к Лэйлэдж» («Letters to Lalage. The Letters of Charles

12 творчество писателя легче вписывается в наметившуюся в западном литературоведении тенденцию изучения Ч. Уильямса как члена оксфордского объединения «Инклинги».

Несмотря на обилие исследований романов Уильямса, специфика его художественной прозы до сих пор не определена. Одни связывают романы Уильямса с «мистическим триллером», другие - с фэнтези. Хотя единственный рассказ Ч. Уильямса «Et in Sempiternum Pereant» включен в «Оксфордский сборник английских историй о приведениях» («The Oxford Book of English Ghost Stories», 1986), писатель не упоминается в изданной в том же году «Пингвиновской энциклопедии ужаса и сверхъестественного» («Penguin Encyclopedia of Horror and the Supernatural»), поскольку его романы все-таки, видимо, не вписываются в жанровую парадигму романа ужасов или «мистического триллера». В «Справочнике по авторам фэнтези издательства св. Иакова» («St. James Guide to Fantasy Writers», 1996) Ч. Уильямсу посвящена небольшая статья с кратким пересказом всех его романов. Однако к жанру фэнтези в его классическом понимании романы писателя тоже вряд ли можно отнести, поскольку речь у него идет скорее о чудесном и сверхъестественном в обыденной жизни. Известный теоретик литературы Ц. Тодоров в своей книге «Введение в фантастическую литературу» отделяет фантастическое от необычного и чудесного: «. фантастическое возникает лишь в момент сомнения - сомнения как читателя, так и героя, которые должны решить принадлежат ли воспринимаемые ими явления к «реальности» в том виде, как она существует в общем мнении» (98, 30). По сути, здесь подразумевается «вторичная реальность» фэнтези. Уникальность романов Уильямса, по замечанию Т. С.

Williams to Lois Lang-Sims», Kent: Kent State University Press, 1989) и письма Ч. Уильямса к его жене: To Michal from Serge: Letters from Charles Williams to His Wife Florence, 1939-1945. Kent: Kent State University Press, 2002.

Элиота, в том, «что ничего подобного в литературе вообще не существует [.] В своих романах он действительно верит в то, о чем говорит» (290, iii). Проследив историю развития каждого из названных жанров и внимательно изучив романы писателя, становится очевидным, что они включают в себя лишь отдельные элементы этих жанров, каждый из которых, так или иначе, выходит за границы посюстороннего, а поскольку проза Ч. Уильямса имеет множество смысловых уровней, она допускает множество способов интерпретации.

В качестве предшественников писателя, оказавших влияние на его прозу, следует назвать Э. Булвер-Литтона, Г. К. Честертона, И. Андерхилл, А. Мейчена. Любимым произведением Ч. Уильямса, по его признанию, был роман Булвер-Литтона «Занони» («Zanoni», 1842), в котором ход мировой истории объясняется посредством действия таинственных сил мистического порядка. В романе изображены существа - носители общечеловеческих законов, лишь по внешнему облику напоминающие обычных людей. По авторскому замыслу, объясняемому в специальном приложении, эти персонажи воплощают в себе некие высшие принципы, сходные с вечными идеями Платона. Свой роман «Логово Льва» Уильяме также построил на использовании философии неоплатонизма.

В поэтике Честертона Уильямса привлекала притчевая форма его романов с ярко выраженными элементами фантастического (особенно роман-притча о мире и творчестве «Человек, который был Четвергом: кошмар» — «The Man who was Thursday: a Nightmare», 1908). Обращением к «мистической теологии», теме драматического несоответствия желаемого и достижимого писатель обязан произведениям И. Андерхилл. Философия неоплатоников, разработка темы творческой одержимости (экстаза), свойственные книгам А. Мейчена, также нашли отражение в прозе Ч. Уильямса (о творческом взаимодействии А. Мейчена и Ч. Уильямса, которые на протяжении многих лет были друзьями, подробно говорится в монографии С. М. Даннинга «Кризис и поиск. Кьеркегоровское прочтение Ч. Уильямса»).

К. С. Льюис, выступая на Би-би-си в феврале 1949 года в передаче, посвященной памяти Ч. Уильямса, определил художественный метод писателя как «допустимое нарушение границы», «смешение реалистического и фантастического, по современной литературоведческой терминологии, и Возможного и Чудесного, по более древней» (192; 163, 164). Причем, по наблюдению К. С. Льюиса, в романах Уильямса происходит взаимодействие этих уровней, а не «перескакивание» (skipping) с одного на другой, что встречается у других авторов при создании эффекта «книги в книге». Прозу Ч. Уильямса Льюис ставит в один ряд с «Путешествиями Гулливера» Дж. Свифта, «Алисами» Льюиса Кэрролла, сказками Э. Несбит, готическими романами У. Де ла Мара и «Доктором Джекилем и Мистером Хайдом» Р. Л. Стивенсона, где взаимопересечение фантастической и обыденной реальностей подается как нечто само собой разумеющееся (192, 164). В романах самого Льюиса также заметно влияние Ч. Уильямса, что проявилось как на формальном, так и на содержательном уровне. Прототипом Рэнсома, героя романа К. С. Льюиса «За пределы безмолвной планеты» («Out of the Silent Planet», 1938), послужил Ч. Уильяме, а рассказы Уильямса о У. Б. к*

Иейтсе, вместе с которым он состоял в герметическом ордене «Золотая Заря» повлияли на создание образа Мерлина в «Мерзейшей мощи. Современной сказке для взрослых» («That Hideous Strength. A Modern Fairy-tale for Grown-ups», 1945).

Наибольшее влияние на Ч. Уильямса-поэта оказала Элис Мейнелл, талантливая христианская поэтесса, эссеист, литературный критик. Не без ее помощи и финансовой поддержки вышел его первый сборник стихов «Серебряная лестница» («The Silver Stair», 1912), который Уильяме отослал X. Бэллоку, Г. К. Честертону и JI. Аберкромби.

Его ранняя лирика носит религиозный характер. Поэт библейским, литургическим языком рассказывает о любви. В сборнике говорится о «возрастах (жизнях) любви» от «юности до старости»: серебряные ступени предназначены для молодости, поскольку серебро в сборнике Уильямса ассоциируется с девственностью, непорочностью, золотые - для зрелости. В сонете LXXXII («The Lover, ending, praises his Lady in the Fullness of Love») Уильяме соединит эти образы, призывая следованию чистоте: the image that Time's followers bear

Into the world's house: under it the stair

Gleams to the feet of virgin loves.7

Одновременно с этим в сборнике прослеживаются аллюзии о серебряной цепочки» и «золотой повязки» из Екклесиаста.

В своей рецензии на «Серебряную лестницу» профессор поэзии Оксфордского университета Уолтер Рейли дал достаточно высокую оценку сборнику и назвал стихотворения Уильямса «истинной поэзией». Одобрительно отозвался о прочитанном и X. Бэллок (161, 19).

Поздняя поэзия отличается законченностью, концептуальностью и разработкой уникальной мифологии Англии, созданной Уильямсом на основе кельтских легенд и средневекового эпоса о короле Артуре. Стихотворения артуровского цикла («Герои и Короли» - «Heroes and Kings», 1930; «Талиссин в Логрисе»

7 Образ несут наследники Времени / В дом мира: под ним сияет / Лестница, ведущая к непорочной любви (277, 90).

8 Ибо отходит человек в вечный дом свой, и готовы окружить его по улице плакальщицы; - доколе не порвалась золотая цепочка, и не разорвалась золотая повязка, и не разбился кувшин у источника, и не обрушилось колесо над колодезем. И возвратиться прах в землю, чем он и был; а дух возвратиться к Богу, Который дал его. Екк. 12: 5-7.

16

Taliessin through Logres», 1938; «Обитель летних звезд» - «The Region of the Summer Stars», 1944) дают упорядоченное представление о взаимоотношении цивилизации и религии на основе мифопоэтической концепции. Согласно этой концепции, Логрис - провинция Империи со светским правителем в Византии и наместником в Риме, мистическое королевство «между природой и вечностью» («between nature and eternity»). В мифе о короле Артуре Уильяме видит парадигму основополагающих заповедей человеческой жизни. Тема грехопадения и искупления имеет в его циклах одновременно вселенское и личностное измерение. Духовное и телесное начала неразрывно слиты: «Плоть говорит о том, что дух повелевает / (Известно духу то, о чем томится плоть)».

Стихотворения артуровского цикла походят на византийскую мозаику. Они насыщены христианской символикой, многообразие персонажей уводит в лабиринты артуровского эпоса и деяния святых, а преобладающую цветовую гамму составляет золото и пурпур. Стихотворения максимально приближены к повседневной реальности и повествуют о любви, страсти, эгоизме, работе, деньгах, с одной стороны, и жертвенности, самоотдаче и верности, с другой. Показана эта повседневность в свете Высшей реальности, что придает каждому событию особую значимость.

Создание Ч. Уильямсом собственных эпических циклов на основе артуровского эпоса было своего рода поиском и утверждением жизненного центра, попыткой упорядочить «рассеянные» ориентиры современности. Круглый стол короля Артура (образ, заимствованный из символики Тайной Вечери) служит напоминанием об изначальной целостности и единстве. В своих стихотворениях Уильяме устами мудрого Талиссина говорит читателям о возможных путях обретения равновесия в нестабильном и буйствующем мире, о единении во Христе.

В предисловии к «Письмам к Лэйлэдж» Г. Кавальеро писал: «Ч. Уильяме соотносил себя с Талиссином, придворным поэтом короля Артура, хотя он вряд ли полностью осознавал, насколько это было вопиющим для окружающих [.] Его герметическая трактовка Веры, хотя и ставшая со временем более ортодоксальной, тем не менее, придает его произведениям оттенок статичности, поскольку внимание автора занято скорее идей, нежели процессом, скорее вечностью, нежели временем. Мироздание читается и понимается им как стихотворение - для Уильямса - стихотворение Артуровского цикла, где все части взаимосвязаны и представляют собой единое сотворенное целое («one created whole»). Его воображение было одержимо концепцией органической структуры. [.] Миф стал доминантной структурой его собственной жизни» (189; 4,5).

Однако пробовал Чарлз Уильяме свои силы в литературе именно как драматург, и его творческая биография начинается с исторической пьесы. Еще будучи учеником школы в Сент-Олбенсе, расположенной неподалеку от старинного аббатства Святого мученика Албания (покровителя Англии), Уильяме, вдохновляемый средневековым колоритом места, начал писать свои первые пьесы на исторические темы. Расположенное на небольшой речушке Вер, всего в двадцати милях от Лондона, аббатство привлекало к себе внимание многих паломников, среди которых были известные археологи, художники, литераторы.

Рыцари, епископы, монахи, лорды, графы наполняли сознание и воображение будущего писателя. В школе, где он учился, устраивались ежегодные исторические празднества и театральные представления. Однако, как вспоминал позднее Джордж Робинсон, друг и одноклассник Уильямса, они не удовлетворяли вкусов и потребностей юного драматурга, и потому он написал свою пьесу о принце Рудольфе, принцессе Розалинде и бароне де Браси, изображенном в духе Фальстафа. Он же явился ее постановщиком и актером (161,8).

Несколькими годами позже, когда Уильямсу было шестнадцать с половиной лет, он создал вторую пьесу «Кабинет министров в конце 1902 года» («Ministry at the End of 1902», 1902). В ней уже намечены темы и интересы, отразившиеся в зрелом творчестве писателя. Британская империя и шестидесятилетний юбилей царствования королевы Виктории, отмечавшийся в 1897 году, его празднование и приезд делегаций из британских колоний: Канады, Австралии, Новой Зеландии, Южной Африки и Индии, - основа сюжета произведения. Принц Рудольф, сын императора Максимилиана, теперь Его Императорское Величество.9 После славных битв, приключений и романтической любви он вернулся в королевство, которое представлено как часть большого мира. Фарсовость первой детской пьесы Уильямса перерастает здесь в серьезные, хотя и несколько хаотичные, исторические размышления на темы монархии и империи (161, 8), которые в дальнейшем получат развитие в поэмах Артурского цикла. 9

Возможно, имеются в виду императоры «Священной Римской империи» XVI века: Максимилиан II, коронованный на царство в 1562 году, и, будучи сторонником Католической Церкви, одобривший решения Тридентского собора (1563), что послужило началом Контрреформации в Европе, и его сын и наследник Рудольф, австрийский эрцгерцог (в его руках с 1576 по 1612 год находились Верхняя и Нижняя Австрия, чешский и венгерский престол), который также проводил политику католической реакции, вызывавшую сопротивление в габсбургских землях. Почему драматург использовал имена австрийских императоров в пьесе об Англии XX века и ее колониях, сказать сложно. Известно, что Рудольф

II растерял свою империю из-за внешне- и внутриполитических и религиозных распрей. Читать эту пьесу как предостережение, наверное, не стоит. Хотя следует учесть, что конец XIX -начало XX века принято рассматривать как период католического возрождения в Англии. Например, перешедшему в католичество в 1864 году поэту К. Патмору (1823-1896), было отказано в публикации его стихотворений сразу несколькими издательствами, а его популярность из-за обращения в католичество резко снизилась. В этом смысле эпоха Реформации могла быть спроецирована на современную 4. Уильямсу ситуацию в Англии. Религиозные распри и борьба за веру на протяжении всей жизни интересовали драматурга. В 1936 году он напишет пьесу о церковной Реформации «Томас Кранмер, Архиепископ Кентерберийский».

Несмотря на то, что Ч. Уильяме считал себя прежде всего поэтом, и на его могильной плите в церкви Сент-Кросс в Оксфорде выбиты слова «Чарлз Уильяме, поэт милостью Божьей» («Poet Under the Mercy»), камерная замкнутость поэзии не могла полностью удовлетворить творческие устремления писателя. Свойственная ему динамика и энергичность требовала иных форм выразительности. К нему самому применимо его высказывание о Шекспире - «поэт с драматургическим дарованием». Поэтому, начиная с юношеских драматургических опытов, драма составляет неотъемлемую часть его творческого наследия. Уже на раннем этапе литературной карьеры Чарлз Уильяме обращается к драматургии в драматической поэме «Терновая Часовня» (1925) и делает наброски к «Маскам Амен Хауза» (1925-1926). С указанного периода поэтическая драма неотделима от его остального творчества. Неслучайно Шекспир больше, чем кто бы то ни было, привлекает внимание Ч. Уильямса в конце 1920-х - начале 1930-х годов и служит для него эталоном поэтической драмы и художественным ориентиром.

Примечательно, что свою рецензию на стихотворение Т. С. Элиота «Литтлл Гиддинг» (1942) Ч. Уильяме выстроил как мини-драму, где обсуждение этого стихотворения четырьмя персонажами (Евгенио, Никобаром, Селией и Софонисбой) перемежается цитированием из Элиота. Рецензия начинается репликой Евгенио о том, что «Литтлл Гиддинг» - самое сложное стихотворение для декламации, которое он когда-либо читал (273, 114), а после это утверждение опровергается самим стихотворением, которое герои зачитывают вслух и анализируют, обмениваясь о нем мнениями. Возможно, эта рецензия Ч. Уильямса на стихотворение Т. С. Элиота, единственная в истории критики рецензия, написанная в драматургической форме (что говорит о приверженности писателя жанру драмы и внутреннего тяготения к драматургическому постижению реальности).

Практически все пьесы Ч. Уильямса написаны в 1920-х - 1940-х годах, после окончания первой мировой, в межвоенное затишье, которое позже будет названо «затянувшимися выходными» («long weekend»), и в ходе второй мировой войны.10 Противоречивость жизни в указанный период как нельзя более отчетливо отразилась в литературе и искусстве этого времени. Конфликтность сложившейся ситуации требовала драматургической формы осмысления происходящего. Обесценившаяся человеческая жизнь, духовная опустошенность и расцвет материализма заставили задуматься таких христианских драматургов, как Т. С. Элиот, Ч. Уильяме, Д. Л. Сейерс, К. Хассал, К. Фрай, о цене прогресса и в противовес нивелировке всего и вся предложить вечные ценности. Эти «пустынножители» «бесплодной земли» предлагали удобрять ее «творческой энергией» христианского слова, о чем говорится в религиозно-литературоведческом трактате Д. J1. Сейерс «Сознание Создателя» («The Mind of the Maker», 1937) и на художественном уровне раскрывается в пьесе «Ревность о Доме Твоем» («The Zeal of Thy House», 1937), где проводится аналогия между творением Господа и человеческим творчеством.

О том, что обращение к христианству и проповедь христианских ценностей вполне соотносимы с актом гражданского и творческого мужества, можно судить по отношению Вирджинии Вулф к принятию Т. С. Элиотом англо-католичества в 1927 году: «Я слышала самое постыдное и удручающее интервью с дорогим Томом Элиотом, которого с сегодняшнего дня и в будущем можно считать для нас умершим. Он стал англо-католиком, верующим в

10 Подробнее об этом периоде в культурной и общественной жизни Великобритании см.: Wolffe, John. God and Greater Britain: Religion and National Life in Britain and Ireland 1843-1945. London and New York, Routledge, 1994.

Бога и бессмертие, и ходит в церковь. Я в шоке. Труп показался бы мне более убедительным, чем он сейчас. Я считаю, что есть что-то непристойное в живом человеке, сидящем у камина и верующем в Бога» (163, 20).

В начале второй мировой войны голос христианских писателей набирает силу. Д. JI. Сейер публикует эссе «Начнем отсюда» («Begin Неге», 1939), в котором она развивает заявленные в предыдущих работах темы и призывает к использованию творческой энергии для (прежде всего духовного) обновления современности и в целях преодоления мирового гуманитарного кризиса. Одновременно с эссе Д. JI. Сейерс выходит в свет «Идея христианского общества» («The Idea of a Christian Society») Т. С. Элиота и «История Святого Духа в Церкви» Ч. Уильямса.

Религиозная драма во всей полноте выражала потребности межвоенного периода. Предназначавшаяся для камерных церковных постановок она постепенно приобрела всеобщую значимость и вышла за пределы религиозных фестивалей. Идеи убийства и мученичества в «Убийстве в соборе» («Murder in the Cathedral», 1935) Т. С. Элиота и «Томасе Кранмере, Архиепископе Кентерберийском» («Thomas Cranmer, Archbishop of Canterbury», 1936) Ч. Уильямса имели максимальное воздействие в данную эпоху, поскольку фактически по своей проблематике и кругу затрагиваемых тем приближались к «военной поэзии», а чувство вины и внутренних противоречий, описанные в вышеназназванных пьесах, испытываемые поколением Уильямса и Элиота, находили прямой отклик в современной действительности.

Именно на время второй мировой войны приходится расцвет религиозного искусства. К. С. Льюис и Д. Л. Сейерс проповедуют христианскую веру со страниц газет и журналов и на радио; У.

Хасси", настоятель церкви Св. Матфея в Нортэмптоне, устраивает выставки современного искусства сначала в своем приходе, а после получения нового сана в Чичестере. Композиция С. Спенсера «Воскресение, Кукэм» («Resurrection, Cookham») органично вписалась в архитектурный ансамбль приходской церкви Кукэма в Сарри. Скульптуры Дж. Эпстейна «Христос» («Christ») и Г. Мура «Мадонна с Младенцем» («Madonna and Child») экспонируются в соборах и завоевывают популярность в различных уголках Англии. Архитектура военного и послевоенного времени тоже выражала состояние христианства и веры того периода: например, к каркасу разрушенного бомбежкой собора в Ковентри был пристроен парный храм. Расписывал его Г. Сазерлэнд, а для освящения храма англиканское духовенство заказало Б. Бриттену «Военный реквием», призванный воплотить мрачную реальность войны и дать христианский ответ произошедшему. Кроме того, использование современного музыкального произведения для освящения нового здания церкви стало актом признания роли искусства в выражении сакраментального уровня бытия (163, 21). Затем эти же скульптуры, пьесы, музыка появляются в лондонских галереях, театрах и консерваториях. Теология подается через искусство, становясь его неотъемлемой частью и находясь с ним в тесном взаимодействии.

Драма как нельзя более отчетливо и прозрачно отражает взаимодействие сакральной истории с современностью, что заявлено как в пьесах, так и в романах Уильямса, которые писались параллельно с пьесами. Однако если в романах место действия

11 Уолтер Хасси (Walter Hussey, 1909-1985) с 1937 по 1955 гг. был викарием церкви св. Матфея в Нортэмптоне и с 1956 по 1977 гг. деканом Чичестера. Он активно способствовал развитию сакрального современного искусства. Так, в 1943 г. он заказал Б. Бриттену «Возрадуйтесь об Агнце» специально для празднования юбилея церкви св. Матфея. Хасси поощрял современную скульптуру в церкви, и в его соборе появились работы Джейкоба Эпстейна (1880-1959), Генри Мура (1898-1986), Грэма Сазерлэнда (1903-1980) и других. По просьбе Хасси для церкви начал писать У. X. Оден.

23

Лондон, а герои - вполне обычные и узнаваемые люди, то в драмах вместо града земного обычно подразумевается Град Небесный, а действующие лица — аллегории и персонификации, и интерес к внутреннему человеку, его душе получает в драматургии максимальную реализацию. Если в романах обретают реальное бытие предметы, некогда существовавшие и могущественные, но ныне воспринимающиеся лишь как символы общечеловеческого мифа (Чаша Грааля, Корона царя Соломона и другие) и их появление в повседневной действительности становится катализатором, ускоряющим нравственный выбор и духовное становление героев, то в пьесах само театральное действо превращается в священнодействие, в службу, выводя происходящее на уровень сакрального, сливая таким образом профанное и сакральное воедино.

Отчетливое представление о движении от обыденности к сакраментализму дает переход Ч. Уильямса от биографий-мифов («Миф о Шекспире» - «А Myth of Shakespeare», 1928, «Миф о Бэконе» - «А Myth of Bacon», 1932) к житию («Томас Кранмер, Архиепископ Кентерберийский»), из чего можно сделать вывод, что человек, с точки зрения драматурга, реализуется в своих текстах, рождающихся из взаимодействия личного опыта и вечных истин, а остается в памяти потомков как миф, рожденный взаимодействием этих текстов с читательским / зрительским восприятием. В этих пьесах представлена эволюция от писательства (Шекспир) к философии (Бэкон) и после - к литургическому тексту, богословию (напомним, Томас Кранмер создал «Книгу общественного богослужения»), в чем отчасти просматривается и путь самого Уильямса. Отсюда - проблема значимости слова и его ненадежности, уязвимости для неверного (или узкого) прочтения, что отражено также в «Масках Амен Хауза» («The Masques of Amen

House», 1926-1930), писавшихся практически одновременно с вышеназванными пьесами.

Новаторство Ч. Уильямса состоит в том, что ни в пьесах-мифах, ни в пьесе-житии нет прямой биографичности, драматург берет жизненные ситуации для выстраивания того или иного проблемного узла, сами же эти ситуации представлены условно, что подчеркивается введением в пьесы аллегорических фигур. При этом образ главного героя в пьесе-житии более индивидуален и одновременно более глобален, «всеобщ», поскольку он не писатель или философ, а святой, и проблематика, с которой он связан, размышляет и пишет, развертывается не в область мифа, а к истине.

Драматургия Чарлза Уильямса представляет собой некий микротекст в сакральном макротексте истории. Причем история литературы и культуры является для драматурга неотъемлемой составляющей Священной Истории, через которую может быть прочитан любой художественный текст, поскольку писатель - это со-творец, участвующий в непрерывном акте творения. Даже драматургические биографии Ч. Уильямса не являются здесь исключением. В них драматург остается верен себе: мифологизируя происходящее, он выводит пьесы на уровень метареальности. Неслучайно, «Миф о Шекспире» заканчивается обращением к «Зимней сказке» и «Буре», а «Миф о Бэконе» трактуется через «Новую Атлантиду».

Условно пьесы Уильямса можно разделить на два периода: эксперимент с драматургическими моделями XVII века и использование средневековых моделей. В диссертации прослеживается жанровая эволюция драматургии Уильямса: от обращения к жанру маски, с его выраженным аллегоризмом, к пьесам-мифам и пьесе-житию - до возвращения к чисто аллегорическим построениям поздних (сакральных) драм, что продиктовано, с одной стороны, желанием драматурга перевести сценическое действо в область священнодействия; с другой стороны, стремлением уйти от личностного, а значит контаминированного «греховным» и «плотским», к надличностностному, Вечному.

В России к изучению наследия Ч. Уильямса не обращались, и подобная попытка предпринимается впервые. Несмотря на то, что в конце 1990-х годов четыре из семи романов писателя «Война в Небесах», «Иные миры», «Старшие Арканы», «Канун Дня Всех Святых» были переведены на русский язык, широкого читательского признания они не получили.12

Н. J1. Трауберг, выступавшая на одной из конференций «Общества Чарлза Уильямса» в Оксфорде, отметила, что Ч. Уильяме в России практически неизвестен, и наряду с существованием переводов книг таких писателей, как Г. К. Честертон, К. С. Льюис и Д. Л. Сейерс, это, безусловно, лакуна, которую следует восполнить. По словам докладчицы, первая русская конференция, посвященная Уильямсу, была организована ею в 1988 году, а книги писателя впервые попали в нашу страну в конце 1960-х годов благодаря католикам (См.: «The Charles Williams Society Newsletter». Autumn 2000. № 96). С тех пор ситуация мало изменилась, и писателю у нас по-прежнему не уделяют внимания.

Актуальность исследования драматургии Ч. Уильямса заключается

12 См.: О. Markova. Looking into the Abyss. // The Charles Williams Society Newsletter. No. 107, Summer 2003.

- в возможности проанализировать и оценить творчество писателя в контексте его собственных драматургических поисков и на фоне развития английского и европейского театра первой половины XX века;

- в многоаспектом подходе к изучению драматургического наследия писателя (во всех существующих на сей день работах, посвященных Ч. Уильямсу, обычно упоминаются и кратко анализируются лишь религиозные драмы писателя конца 1930-х годов, периода его сотрудничества с Т. С. Элиотом и Р. Спэлдинг, что является лишь одной стороной его драматургии; в наше исследование включены драматургические биографии-мифы «Миф о Шекспире» и «Миф о Бэконе», причем последняя пьеса ни разу ни выходила отдельным изданием ни при жизни, ни после смерти драматурга, а также «Маски Амен Хауза», впервые собранные вместе и опубликованные в 2000 году американским «Мифопоэтическим обществом»);

- дать более масштабное представление о писателе, открыв неизвестную страницу его творческого наследия, и тем самым расширить и уточнить представления о развитии английской литературы первой половины XX века.

Научная новизна диссертации заключается, прежде всего, в самом материале, включенном в круг изучения. Помимо ряда пьес, которые были изданы еще при жизни автора и с тех пор не переиздавались, привлекаются эссе, биографии, поэзия, романы Уильямса, что, несмотря на кажущуюся узость темы, дает представление о творчестве писателя в целом.13

Целью работы является комплексное изучение драматургии Ч. Уильямса.

13 Кроме того, нам удалось собрать все рецензии 4. Уильямса в периодике (в список литературы к диссертации мы внесли лишь малую часть - самые интересные, на наш взгляд, иначе он разросся бы до неимоверных размеров), что позволило нам составить впечатление о круге чтения писателя.

В задачи диссертационного исследования входит:

- характеристика драматургии Ч. Уильямса;

- компаративный анализ его пьес;

- осмысление места и значения жанров «маски» и религиозной драмы в истории театра первой половины XX века и модификация этих жанров;

- выявление концептуального единства произведений Ч. Уильямса;

- определение роли и вклада писателя в английскую драматургию XX века.

Методологическую основу работы составляют труды отечественных и зарубежных исследователей по теории и истории европейской и английской драматургии (В. Е. Хализева, М. JI. Андреева, А. В. Бартошевича, В. Г. Бабенко, В. А. Ряполовой, Б. Ханнигера, М. Эсслина, Н. Фрая, У. Саймона, У. Спэноса, Г. Уотсона и др.), а также исследования ведущих историков и теоретиков литературы и культуры, теологов, мифологов, семиологов (С. С. Аверинцева, С. Н. Бройтмана, А. Ф. Лосева, Е. М. Мелетинского, В. Н. Топорова, Э. Кассирера, О. Розеншток-Хюсси, П. Тиллиха, М. Элиаде, К.-Г. Юнга и др.)

В диссертации используются следующие методы исследования литературного материала: биографический, культурно-исторический, сравнительно-исторический, жанрово-поэтологический,теологический.

Теоретическая значимость работы состоит в расширении представления о направлениях в английской драматургии первой половины XX века в целом и в творчестве исследуемого автора в частности.

Практическая значимость диссертации определяется новизной темы и тем, что материалы этой работы могут послужить для дальнейшего изучения в отечественной науке как драматургии, так и всего творчества писателя. В контексте междисциплинарных исследований результаты этой работы могут использоваться в качестве иллюстрации взаимодействия литературы и богословия, литературы и мифологии, литературы и философии.

Апробация материалов диссертации проводилась в ходе выступлений с научными докладами на международных конференциях в Вецларе (26-28.04.2002), Новополоцке (2— 5.04.2003), Москве (17-21.09.2003). Основные положения диссертации отражены в девяти публикациях.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Эволюция драматургии Чарлза Уильямса"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ на всех образах // написано: «еще дальше».

Е. Монтале, Агава на скале — Мистрал

Художественное мышление Ч. Уильямса вобрало в себя как движение английской литературной мысли, так и религиозное и философское наследие европейской герметической традиции и христианства. В первую половину творчества (до обращения к религиозной драме) важнейшей опорой для Уильямса стала культурная память. С этим связано его внимание к средневековой и елизаветинской эпохам в «Масках Амен Хауза» и «биографиях»-мифах. Функция цитирования различных текстов внутри пьес была призвана создать эффект непрерывности традиции и двойной перспективы: осмысление настоящего через прошлое и прошлого как неотъемлемой части настоящего. На втором этапе творческого пути обнаруживается эволюция художественного мышления Ч.Уильямса в сторону усиления аллегории, что приближает драматурга к глубинному постижению Бытия: в душе человека драматургом создается «образ Духа» (А. Белый), а тело становится зримым воплощением души, что особенно четко прослеживается на примере пьес «Томас Кранмер, Архиепископ Кентерберийский», «Дом у хлева» и «Борьба и благодать, или второй шаг». Аллегория в драмах оксфордского периода - это предпринятая Уильямсом попытка осмыслить человека и Бытие как явление идеи Бога в феноменальном мире.

Драматургия Ч. Уильямса проанализирована нами не только в контексте средневековой религиозной драмы и театра Елизаветинской эпохи, но и в связи с европейской драматургической традицией, новейшими тенденциями в истории театрального искусства первой половины XX века. В область исследования включены практически все пьесы драматурга; кроме того, привлекаются его эссе, выступления в периодике, романное творчество и религиозные трактаты.

В диссертации прослежена эволюция драматургических поисков Уильямса от маски и «биографических» пьес-мифов к пьесе-житию и сакраментальной драме как поиску баланса между историей и вечностью, и между сегодняшним днем и вечностью (в ее библейской ипостаси).

Использование драматургом острозлободневных аллюзий и проектирование действия пьес на современность, а в «Трех искушениях» и прямой его перенос, говорит о попытке Уильямса, с одной стороны, воссоздать моралите и формально соединить практически несоединимые и очень далекие друг от друга вещи: средневековую драматургическую форму и современное содержание; с другой стороны, выйти за жанровые рамки и синтезировать различные драматургические жанры. Так, в «Трех искушениях» всемирность, всеисторичность, вечностность и сиюминутность, молитвенное переживание истории приближает драму к аллегоричности церковной службы, а отсылка к Причастию, к искупительной жертве Христа представлена через причастность каждого человека к предательству Иуды, что говорит не только об оригинальности мышления автора, но и подчеркивает актуальность и жизненность размышлений на вечные темы.

Среди содержательных признаков драмы В. Е. Хализев называет «патетическое действование человека, продиктованное либо магическими и религиозно-молитвенными, либо проповедническими, пропагандистками установками» (103, 110). Нэвилл Коухилл, размышляя о религиозной драме, говорил о том, что «христианская пьеса <.> напоминает социалистическую или политически ангажированную пьесу, и подразумевает пропаганду.

Ее оружие - сценическая речь, цель ее атаки — воля. Другими словами, христианская пьеса - это больше, чем искусство, и, в некоторой мере, она даже враждебна ему» (247, 325). То, что русским исследователем представлено, как две различные установки драмы в зависимости от ее типа, сведено английским критиком воедино. Однако в любой пьесе, если она не является простым фотографическим отображением действительности, заложен элемент проповедничества или пропаганды тех или иных идей. Как видно из анализа пьес Ч. Уильямса, христианская драма отнюдь не сводима лишь к проповеди доктрины, иначе она утрачивает свою сакраментальность. Прозелитический элемент, сведенный к минимуму, актуализация библейских событий и обращение к современности составляет основу пьес драматурга.

Поэт, литературовед, последователь Ч. Уильямса Дж. Эври указывал на сложности при создании «хорошо сделанной» современной христианской пьесы: «Нелегко придерживаться ортодоксальности христианской доктрины в секуляризованном и неверующем мире, сохраняя при этом содержательную выразительность тех элементов ортодоксального христианства, которые сегодня напрочь отрицаются, или разбавляя ортодоксальную доктрину гуманизмом в попытке снова сделать ее доступной» (247, 329).

Как показывает изучение и анализ творчества Уильямса, доступность доктрины достигается драматургом путем выстраивания аналогии между современным / реальным и вселенским / универсальным с одновременной конкретизацией и злободневным наполнением вынесенных в пьесу проблем. Через свои произведения Уильяме приглашает аудиторию к сотрудничеству, к совместной интерпретации известных событий, к воссозданию живого трехмерного бытия, тем самым актуализируя происходящее и помещая зрителя / читателя в надреальный бытийный контекст и предоставляя каждому пережить Священную Историю как свою собственную.

Язык пьес Уильямса сочетает в себе библейскую архаику, канты, елизаветинский вольный стих, приемы романтической религиозной драмы конца XIX века и стилистические достижения и образность поэзии XX века. В своих пьесах он не стремился следовать формуле поэтической религиозной драмы Т. С. Элиота, считавшего, что ее «стиль должен быть нейтральным, равно далеким от изысков прошлого и настоящего».

0 том, что драматург нащупал болевые точки своей эпохи говорит не только пристальное внимание к нему современников (Ф. Ларкин отправил ему на прочтение свой первый роман; среди его друзей были Т. С. Элиот, У. X. Оден, К. С. Льюис, Э. Мейнелл, И. Андерхилл, Д. Л. Сейерс, Дж. Эври) и вот уже на протяжении полувека неубывающий интерес к его творчеству (пусть и немногочисленных) исследователей, но и то, что художественные и теологически смелые находки писателя продолжили свою жизнь в творчестве значительных английских драматургов, поэтов и прозаиков. На значимость драматургии Ч. Уильямса указывает наличие преемственности открытых им принципов в эволюции поэтической религиозной драмы в произведениях таких видных драматургов, как К. Фрай1, Р. Болт2, Э. Ридлер и других. У. В. Спэнос в монографии о христианской традиции в современной

1 Влиянию драматургии Ч. Уильямса на творчество К. Фрая посвящена глава в книге У. Спэноса «The Christian Traditin in Modern English Verse Drama. The Poetics of Sacramental Time». Rutgers University Press, 1967. P. 63-90.

2 Пьеса P. Болта «Человек на все времена» («А Man for All Seasons», 1960) может быть прочитана как полемический ответ на «Томаса Кранмера» Ч. Уильямса. По структуре пьеса Болта близка к пьесе Уильямса. Подобно Скелету в «Томасе Кранмере» в «Человеке на все времена» действует Common Man (Простой человек). Он многолик и в различных сценах выступает то слугой, то трактирщиком, то председателем суда присяжных, то палачом. Свободная композиция пьесы Болта стала возможной лишь благодаря введению этого условного персонажа. Но если в пьесе Уильямса симпатии на стороне Реформации и Томаса Кранмера, то Болт отдает предпочтение католической реакции и главный герой «Человека на все времена» - Томас Мор. английской поэтической драме сделал довольно безапелляционный вывод: «Ни один серьезный христианский драматург, пишущий для коммерческого театра, не может не учитывать последних достижений христианской драмы, сделанных Т. С. Элиотом и Ч. Уильямсом» (247, 335).

В конце XX - начале XXI века слово Ч. Уильямса звучит в рок-балладах известного канадского музыканта Брюса Кокберна3; современная английская поэтесса Т. Рэнсфорд говорит о влиянии писателя на ее творчество и создает инспирированные чтением Уильямса стихи (225, 6-9); его романы продолжают переиздавать, а во влиятельной британской литературной газете «Тайме Литерари Сапплмент», в рецензии, посвященной переизданным книгам Уильямса, утверждается: «Писатель, который в 1945 году одновременно с пониманием греховности и сочувствием мог написать о сексе по телефону и о практической сложности осознания себя новопреставленным, бесспорно, заслуживает возобновления внимания к своему творчеству».4

В предисловии к последнему роману Ч. Уильямса «Канун Дня Всех Святых», вышедшему посмертно, Т. С. Элиот писал: «Бывают писатели, которых лучше всего узнавать через их книги, а в обычном, повседневном общении, их творческое начало мало заметно; бывают и другие, чьи сочинения - лишь тень того, чем одаривают они людей в непосредственном общении. Одни из них меньше своих творений, другие - больше. Чарлза Уильямса нельзя

3 Творчество Уильямса оказало значительное влияние на этого рок-музыканта. Без знания текстов Ч. Уильямса понять образы и идеи рок-поэзии Б. Кокберна вряд ли возможно. В многочисленных интервью музыкант неоднократно подчеркивал связь своих рок-баллад с художественным миром Уильямса.

4 Lindop, Grevel. The Third Inkling. // The Times Literary Supplement. - 02 April 2004.

167 отнести ни к одной из этих категорий. Знакомство с ним оказывалось самодостаточным; знакомство с его книгами оказывалось не менее самодостаточным; но никто из тех, кто знал и человека, и его книги, не мог отдать чему-либо предпочтение» (290, iv).

Список научной литературыМаркова, Ольга Евгеньевна, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. М.: «Coda», 1997.

2. Алексеев М. П. Литература средневековой Англии и Шотландии / Предисл. и коммент. Н. Д. Левина. М.: Высш. шк., 1984.

3. Английская литература. 1945-1980. / Отв. ред. А. П. Саруханян. М.: Наука, 1987.

4. Английская литература XX века и наследие Шекспира. М.: Наследие, 1997.

5. Английская литературная сказка / Пер. с англ. М.: ТЕРРА, 1998.

6. Андреев М. Л. Средневековая европейская драма: Происхождение и становление (X XIII вв.). М.: Искусство, 1989.

7. Антология фантастической литературы / Сост. X. Л. Борхес, А. Бьой Касарес, С. Окампо. СПб.: Амфора, 1999.

8. Бабенко В. Г. Драматургия современной Англии. М.: Высшая школа, 1981.

9. Бартошевич А. В. Шекспир. Англия. XX век. М.: Искусство, 1994.

10. Белый А. Символизм как миропонимание / Сост., вступ. ст. и прим. С.А. Сугай. М.: Республика, 1994.

11. Богданов В. А. Творческая природа художественного образа. М.: ИМЛИ РАН, 1989.

12. Бройтман С. Н. Историческая поэтика. Учебное пособие. М.: РГГУ, 2001.

13. Булгакова О. Л. Монтаж в театральной лаборатории 20-хгг. // Монтаж, литература, искусство, кино, театр. М., 1988. С.с. 99119.

14. Бурова И. И. «Малые поэмы» Эдмунда Спенсера. СПб.: Издательство С.-Петерб. ун-та, 2001.

15. Вайман С. Неевклидова поэтика. Работы разных лет. М.: Наука, 2001.

16. Валери П. Об искусстве. М.: «Искусство», 1993.

17. Веселовский А. Н. Мерлин и Соломон: Избранные работы. М.: ЭКСМО-Пресс, СПб.: Terra Fantastica, 2001.

18. Вильяме Ч. Война в Небесах. / Пер. с англ. М.: Сфера, 1996.

19. Вильяме Ч. Иные миры. / Пер. с англ. М.: Сфера, 1996.

20. Вильяме Ч. Старшие Арканы. / Пер. с англ. М.: Арда, 1998.

21. Вильяме Ч. Канун Дня Всех Святых. / Пер. с англ. М.: Арда, 1999.

22. Вордсворт У. Избранная лирика (На англ. языке с параллельным русским текстом). М.: «Радуга», 2001.

23. Вышеславцев Б. П. Этика преображенного Эроса. М.: Республика, 1994.

24. Гекерторн Ч. У. Тайные общества всех веков и стран: Сборник исторических материалов. М.: «Терра», 1995.

25. Гильдебранд, фон Д. Сущность христианства. СПб.: «Алетейя», 1998.

26. Гугнин А. А. Немецкий экспрессионизм // Проблемы истории литературы. Вып. 16. Сб. статей. М.-Новополоцк, 2002. Сс. 6170.

27. Гумилев JI. Н. Поиски вымышленного царства (Легенда о «государстве пресвитера Иоанна»). М.: Айрис-пресс, 2002.

28. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1972.

29. Дансейни Э. Благословение Пана. / Пер. с англ. Л. Володарской. М.: Текст, 2002.

30. Де Любак А. Католичество. Социальные аспекты догмата. Милан: «Христианская Россия», 1992.

31. Другие Средние века. К 75-летию А. Я. Гуревича. М. СПб.: Университетская книга, 1999.

32. Дубова О. Б. Мимесис и пойэсис. Античная концепция подражания и зарождение европейской теории художественного творчества. М.: «Памятники исторической мысли», 2001.

33. Дьяконова Н. Я. Английский романтизм: Проблемы эстетики. М.: Наука, 1978.

34. Евреинов Н.Н. Демон театральности. Сост., общ. ред. и комм. А. Зубкова и В. Максимова. М.-СПб.: Летний сад, 2002.

35. Жаринов Е. В. «Фэнтези» и детектив — жанры современной англо-американской литературы: Монография. М.: МАИ, 1996.

36. Жирмунский В. М. Немецкий романтизм и современная мистика / Предисл. и коммент. А. Г. Аствацатурова. СПб.: «Аксиома», «Новатор», 1996.

37. Западное искусство. XX век: Мастера и проблемы. М.: Наука, 2000.

38. Зыкова Е. П. Пастораль в английской литературе XVIII века. М.: ИМЛИ РАН, «Наследие», 1999.

39. Иванов В. Родное и вселенское. / Сост., вступ. ст. и прим. В.М. Толмачева. М.: Республика, 1994.

40. Иллюстрированная история мирового театра / Под ред. Дж. Р. Брауна. Пер. с англ. М.: БММ АО, 1999.

41. История западноевропейского театра. М.: «Искусство», 1985.

42. Йейтс У. Б. Роза и Башня. / Пер. с англ. СПб.: «Симпозиум», 1999.

43. Казнина О.А. Русские в Англии. Русская эмиграция в контексте русско-английских литературных связей в первой половине XX века. М.: Наследие, 1997.

44. Кальвино И. Собр. соч. Замок скрестившихся судеб: Романы, рассказы / Пер. с итал. СПб.: «Симпозиум», 2001.

45. Каменкович М. «Троянский конь» // Палантир, 1998, № 15-17.

46. Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М.: Гардарика, 1998.

47. Кельтская мифология: Энциклопедия. М.: Эксмо, 2002.

48. Клодель П. Извещение Марии: Пер. с франц. О. Седаковой.

49. Книги Премудрости Священного Писания. М.: Сретенский монастырь, 1997.

50. Ковнацкая Л. Бриттен и традиции английской народной музыки. // Из истории музыки XX века. Сб. статей. М.: Музыка, 1971. С.с. 208-226.

51. Ковтун Е. Н. Поэтика необычайного. Художественные миры фантастики, волшебной сказки, утопии, притчи и мифа. М.: МГУ, 1999.

52. Корнилова Е. Н. Мифопоэтическое сознание и мифопоэтика западноевропейского романтизма. М.: ИМЛИ РАН, «Наследие», 2001.

53. Кьеркегор С. Наслаждение и долг. Ростов н/Д: «Феникс», 1998.

54. Кьеркегор С. Страх и трепет: Пер. с дат. М.: Республика, 1993.

55. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. Сретенск: МЦИФИ, 2000.

56. Лефорт Г., фон. Плат святой Вероники: Роман. Новеллы / Пер. с нем. Р. Эйвадиса. СПб.: Изд-во И. Лимбаха, 2002.

57. Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М.: Мысль, 1993.

58. Лотман Ю. М. Семиосфера. Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров. СПб., 2001.

59. Любимов Б. Действо и действие. Том I. М., 1997.

60. Льюис К. С. Собр. соч. в 8 тт./ Пер. с англ. М.: «Виноград», 1998.

61. Майер Р. В пространстве — время здесь. История Грааля / Пер. с нем. М.: Энигма, 1997.

62. Маритен Ж. Творческая интуиция в искусстве и поэзии / Пер. с франц. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. (Серия «Книга света»)

63. Между Эдипом и Озирисом: Становление психоаналитической концепции мифа / Сборник. Переводы с нем. Львов; Москва, 1998.

64. Мелетинский Е. М. От мифа к литературе. Курс лекций «Теория мифа и историческая поэтика». М.: РГГУ, 2000.

65. Мень А. Мировая духовная культура. Христианство. Церковь: Лекции и беседы. М., 1995.

66. Мень А. Новозаветные темы в зарубежной литературе XIX — XX веков//ИЛ, 1991, № 3.

67. Мифология Британских островов. Энциклопедия. М.: Эксмо; СПб.: Terra Fantastica, 2003.

68. Мифы в искусстве старом и новом. Историко-художественная монография (по Рене Менару). СПб.: Лениздат, 1993.

69. Норман Д. Символизм в мифологии / Пер. с англ. М.: «Золотой век», 1997.

70. Омэнн Дж., О. Р. Христианская духовность в католической традиции. / Пер. с англ. Рим Люблин, 1994.

71. Опарин А. А. Судьи, приговорившие себя. Археология Нового Завета. Харьков: Факт, 2001.

72. Опыты: Литературно-философский ежегодник. М.: Советский писатель, 1990.

73. Павлова Т. А. Милтон. М.: РОССПЭН, 1997.

74. Памятники средневековой латинской литературы IV VII веков. М.: Наследие, 1998.

75. Памятники средневековой латинской литературы X -XII веков. М.: Наука, 1972.

76. Парандовский Я. Алхимия слова. Петрарка. Король жизни: Пер. с польского. М.: Правда, 1990.

77. Перспективы метафизики: классическая и неклассическая метафизика на рубеже веков / Под ред. Г. Л. Тульчинского, М. С. Уварова. СПб.: Алетейя, 2000.

78. Проблема жанра в литературе Средневековья. М.: Наследие, 1994.

79. Ран О. Крестовый поход против Грааля. Пер. с нем. М.: «АСТ», 2002.

80. Рис Алвин, Рис Бринли Наследие кельтов. Древняя традиция в Ирландии и Уэльсе / Пер. с англ. и послесл. Т. А. Михайловой. -М.: Энигма, 1999.

81. Розеншток-Хюсси О. Язык рода человеческого. М.-СПб.: Университетская книга, 2000.

82. Ряплова В. А. У. Б. Йейтс и ирландская художественная культура. 1890 1930 годы. М.: Наука, 1985.

83. Семенов А. Мифопоэтическое пространство в литературе XX века.//Палантир, 1999, № 18, 19.

84. Свободный взгляд на литературу: Проблемы современной филологии. Сб. ст. к 60-летию науч. деятельности акад. Н.И. Балашова. М.: Наука, 2002.

85. Словарь античности. / Пер. с нем. М.: Прогресс, 1989.

86. Соборность. Статьи из журнала Содружества Св. Албания и преп. Сергия. М.: ББИ Св. Апостола Андрея, 1998.

87. Сокровище Нифлунгов: Предания Скандинавских народов средневековой Европы в пересказах Е. Балобановой, О. Петерсон. М.: Аргус, 1996.

88. Соловьев B.C. Философия искусства и литературная критика. М.: «Искусство», 1991.

89. Соловьев B.C. Чтения о Богочеловечестве; Статьи; Стихотворения; Краткая повесть об Антихристе. СПб.: Худож. лит., 1994.

90. Соловьева Н. А. У истоков английского романтизма. М.: МГУ, 1988.

91. Сэйерс Д. Цари в Иудее. Пер. с англ. Н. Трауберг. // Страницы, 1998, №3:2.

92. Таурагис А. Опера Б. Бриттена «Питер Граймс». // Из истории зарубежной музыки. Сб. статей. М.: Музыка, 1971. С.с. 197-231.

93. Театр XX века. Закономерности развития. М.: «Индрик», 2003.

94. Театральная энциклопедия. Гл. ред. П. А. Марков. М.: Советская энциклопедия, 1964. Том III.

95. Тейяр де Шарден П. Божественная среда. Пер. с франц. Вступ. ст. прот. А. Мень. М.: Ренессанс, СПб.: Иво-Сид, 1992.

96. Темница и свобода в художественном мире романтизма. М.: ИМЛИ РАН, 2002.

97. Тиллих П. Избранное: Теология культуры / Пер. с англ. М.: Юрист, 1995.

98. Тодоров Ц. Введение в фантастическую литературу. М.: Дом интеллектуальной книги, 1997.

99. Толмачев В. М. От романтизма к романтизму: Американский роман 1920-х годов и проблема романтической культуры. М.: МГУ, 1997.

100. Успенский Б. А. Семиотика искусства. М.: Школа «Языки русской культуры», июль 1995.

101. Флоренский П. А. Сочинения. В 4 т.-М.: Мысль, 1994-1996.

102. Хабермас Ю. Модерн — незавершенный проект // Вопросы философии. М., 1992. № 4.

103. ЮЗ.Хализев В. Е. Драма как род литературы (поэтика, генезис, функционирование). М.: МГУ, 1986.

104. Хёйзинга И. Homo Ludens; Статьи по истории культуры. / Пер., сост., вступ. ст. Д. В. Сильвестрова. М.: Прогресс Традиция, 1997.

105. Хендерсон Дж. Психологический анализ культурных установок. / Пер. с англ. М.: «Добросвет», 1997.

106. Юб.Хорольский В.В. Поэзия Англии и Ирландии рубежа XIX XX веков. Киев: Наукова думка, 1991.

107. Христианство: Энцикл. словарь. В 3 т. М.: БРЭ, 1993.

108. Художественные ориентиры зарубежной литературы XX века. М.: ИМЛИ РАН, 2002.

109. Честертон Г. К. Писатель в газете: Худож. публицистика. / Пер. с англ. Послесл. С. С. Аверинцева. М.: Прогресс, 1984.

110. ПО.Шлегель Ф. Эстетика. Философия. Критика. Т. 1 / Сост. Ю. Н. Попова. М., 1983.

111. Шпенглер О. Закат Европы. Минск, 1997.

112. Экхарт И. Духовные проповеди и рассуждения. СПб.: «Азбука», 2000.

113. ПЗ.Элиаде М. Азиатская алхимия. Сб. эссе. /Пер. с рум., фр., англ. М.: Янус-К, 1998.

114. Элиаде М. Аспекты мифа / Пер. с франц. М.: Академический проект, 2001.

115. Элиот Т. С. Назначение поэзии. Статьи о литературе. / Пер. с англ. Киев: AirLand, 1996.

116. Элиот Т. С. Убийство в соборе. / Пер. с англ. СПб.: «Азбука», 1999.

117. Элиот Т. С. Стихотворения и поэмы в пер. А. Сергеева. На англ. языке с параллельным русским текстом. М.: «Радуга», 2000.

118. Элиот Т.С. Избранное. Т. I—II. Религия, культура, литература / Пер. с англ. под ред. А. Н. Дорошевича; составление, послесловие и комментарии Т. Н. Красавченко. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. (Серия «Книга света»)

119. Эстетика раннего французского романтизма. / Сост. В. А. Мильчиной. М., 1982.

120. Юнг К. Г. Человек и его символы. / Пер. с англ. М.: Серебряные нити, 1998.

121. Ackroyd P. Hawksmoor. London, Hamish Hamilton Ltd., 1989.

122. Allen John. Masters of British Drama. London: Dennis Dobson, 1957.

123. Ashenden G. The Quest for Integration: The Century. & Correspondence from the later years. II The Charles Williams Society Newsletter, № 102, 2002; № 103, 2002.

124. Atterbery B. Strategies of Fantasy. Indiana Univ. Press, 1992.

125. Auden W.H. Plays and Other Dramatic Writings 1928-1938. New Jersey, Princeton UP, 1988.

126. Auden W.H. Secondary Worlds. T.S. Eliot Memorial Lectures. London: Faber and Faber, 1968.

127. Bacon F. The Essays or Councels Civil and Moral. Ed. with an Introduction and Notes by Brian Vickers. OUP, 1999.

128. Barber S. People and Places in the Taliessin Poems a register and gazetteer. // The Charles Williams Society Newsletter, № 107, 2003.

129. Barfield O. Orpheus. A Poetic Drama. Ed. with an Afterword by John C. Ulreich, Jr. West Stockbridge: The Lindisfarne Press, 1983.

130. Barfield Reader, A. Selections from the Writings of Owen Barfield. Ed. by G.B. Tennyson. Hanover and London, Wesleyan Univ. Press, 1999.

131. Beach C. "Courtesy" in Charles Williams' The Greater Trumps II Mythlore, Issue 71 Winter 1993.

132. Brewer D. Malory: The Traditional Writer and The Archaic Mind // Arthurian Literature, № I, 1981.

133. Bruce C. The Influence of Charles Williams on the Life and Work of W. H. Auden // VII. Vol. 16, 1999.

134. Carpenter H. The Inklings. C. S. Lewis, J. R. R. Tolkien, Charles Williams, and their friends. Boston, 1979.

135. Cavaliero G. Charles Williams: Poet of Theology. London, 1983.th

136. Cavaliero G. Charles Williams and 20 Century Verse Drama // The

137. Charles Williams Society Newsletter, № 24, 1981.

138. Cavaliero G. Charles Williams: The Nature of the Poet // The Charles Williams Society Newsletter, № 96, 2000.

139. Cavaliero G. Charles Williams and the Arthuriad. // The Charles Williams Society Newsletter, № 108, 2003.

140. Charles Williams: A Celebration. Ed. Brian Home. Gracewing, Herefordshire, 1995.

141. Coulombe C. A. Hermetic Imagination: The Effect of the Golden Dawn on Fantasy Literature // Proceedings of the J. R. R. Tolkien

142. Centenary Conference, August 1992. The Tolkien Society, The Mythopoeic Press, 1995.

143. Daly N. Blood on the Tracks: Sensation Drama, the Railway, and the Dark Face of Modernity. // Victorian Studies, Autumn 1998, Vol.42.

144. Diener A. The Role of Imagination in Culture and Society: Owen Barfield's Early Work (Leipzig Exploration in Literature and Culture,6). Glienicke/Berlin; Cambridge/Mass.: Galda und Wilch, 2002.

145. Dunn S. P. Mr. White, Mr. Williams and The Matter of Britain // Kenyon Review. Vol. 24, 1969.

146. Dunning S. M. The Crisis and the Quest. A Kierkegaardian Reading of Charles Williams. Cumbria: Pater Noster, 2000.

147. Dunning S. M. Charles Williams and Owen Barfleld: Common (and Uncommon) Ground // Seven. Vol. 21, 2004.

148. Encyclopedia of Religion, The / Ed. by Mircea Eliade. Vol. I. Macmillan, New York, 1987.

149. Every G. The Poetic Influence of Charles Williams. (A chapter from the book "Poetry and Personal Responsibility". SCM Press Ltd., 1949) // The Charles Williams Society Newsletter, № 111, 2004.

150. Four Modern Verse Plays. T. S. Eliot, Christopher Fry, Charles Williams, D. MacDonagh. Penguin Classics, 1966.

151. Fowler A. A History of English Literature. Cambridge, Mass.: Harvard Univ. Press, 1987.

152. Fowler A. Edmund Spenser. London, Bradley, Reading, 1977.

153. Fry Christopher. Three Plays. London: OUP, 1960.

154. Frye, Northrop. Novels on Several Occasions // Hudson Review 3 (1950-51): 611—619.

155. Gardner Helen. Religion and Literature. London, Faber and Faber, 1971.

156. Gauntlett E. Charles Williams and Magic. // The Charles Williams Society Newsletter, № 106, 2003.

157. Geoffrey of Monmouth. The Kings of Britain. Penguin Classics, 1980.

158. Glenn L. Charles Williams: A Checklist. The Kent State University Press, The Serif Series, No. 33. Kent, Ohio, 1975.

159. Golden Egg, The. Collected Essays. (Leipzig Exploration in Literature and Culture, 4). — Glienicke/Berlin; Cambridge/Mass.: Galdaund Wilch, 2002.

160. Golden Thread, The. Essays on George MacDonald. / Ed. by W. Raeper. Edinburgh Univ. Press, 1991.

161. Goller К. H. From Logres to Carbonek: The Arthuriad of Charles Williams. // Arthurian Literature. № I, 1981.

162. Green A. W. Sir Francis Bacon. N. Y., 1966.

163. Hadfield A. M. Charles Williams: An Exploration of His Life and Work. OUP, 1983.

164. Hadfield A. M. The Relationship of Charles Williams' Working Life and His Fiction. In: Shadows of the Imagination. Ed. by Harry T. Moor. Southern Illinois Univ. Press, 1979.

165. Hampel M. Waiting for Conflict: A Creative Response to the Experience of War. // The Charles Williams Society Newsletter, № 113,2004.

166. Hardy Gene B. Tolkien's The Lord of the Ring and The Hobbit. Notes. Lincoln, Nebraska: Cliffs Notes, 1977.

167. Harris F. Shakespeare and His Love, A Play in Four Acts with an Epilogue. London: Frank Palmer, 1910.

168. Heath-Stubbs J. Charles Williams. Writers and Their Work: No. 63. London, New York, Toronto. Published for the British Council, 1955.

169. Hinnells D. An Extraordinary Performance: Hubert Foss and the Early Years of Publishing at the Oxford University Press. OUP, 1998.

170. Hooper W. C. S. Lewis and Charles Williams. // The Charles Williams Society Newsletter, № 99} 2001.

171. Hopkins G. M. Poetry and Prose. Penguin Books, 1985.

172. Hopkins L. Female Authority Figures in Works of J. R. R. Tolkien, C. S. Lewis and Charles Williams. // Proceedings of the J. R. R. Tolkien Centenary Conference, August 1992. The Tolkien Society, The Mythopoeic Press, 1995.

173. Horn B. N. Known in a Different Kind: A Comment on the Literary Criticism of Charles Williams. // VII. Vol. 3, 1982.

174. Home B. Charles Williams and Bertolt Brecht Some Suggested Parallels. // The Charles Williams Society Newsletter, № 23, 1981.

175. Home B. He Came Down From Heaven. The Christology of Charles Williams. // The Charles Williams Society Newsletter, № 110, 2004.

176. Howard T. The Novels of Charles Williams. San Francisco: Ignatius Press, 1991.

177. Hunningher B. The Origin of the Theatre. New York, 1961.

178. Huttar C. Myth of the End Time in Charles Williams's Fiction. // The Charles Williams Society Newsletter, № 98, 2001.

179. Imagination and the Spirit: Essays in Literature and Christian Faith presented to Clyde S. Kilby, ed. by Charles A. Huttar. Michigan: William Erdmans Publishing Co, 1971.

180. Inklings Jahrbuch fur Literatur und Asthetik. Band 5. Moers: Brendow Verlag, 1987.

181. Inklings Jahrbuch ftir Literatur und Asthetik. Band 13. Moers: Brendow Verlag, 1995.180.1nklings Jahrbuch fur Literatur und Asthetik. Band 17. Moers: Brendow Verlag, 1999.

182. Inklings Jahrbuch fur Literatur und Asthetik. Band 18. Moers: Brendow Verlag, 2000.

183. Inklings Jahrbuch fur Literatur und Asthetik. Band 19. Moers: Brendow Verlag, 2001.

184. Inklings Jahrbuch fur Literatur und Asthetik. Band 20. Moers: Brendow Verlag, 2002.

185. Irwin W. R. Christian Doctrine and the Tactics of Romance. The Case of Charles Williams. In: Shadows of the Imagination. Ed. by Harry T. Moor. Southern Illinois Univ. Press, 1979.

186. Jones, B. The Interpretation of W.B. Yeats' poem The Second Coming. 1999.

187. Kenny S. The Now of Salvation. Thoughts on Charles Williams' "Et In Sempiternum Pereant". // Mythlore, Issue 66 Summer 1991.

188. Khani B. Discourse of desire and subversion of the female subject in Darrell's poetic drama Sappho. // Studies in the Literary Imagination, Spring 1991, Vol. 24, Issue 1.

189. Knight G. The Magical World of the Inklings. Shaftesbury: Elemental Books, 1990.

190. Lang-Sims L. Letters to Lalage. The Letters of Charles Williams to Lois Lang-Sims. The Kent Univ. Press, 1989.

191. Leonard G. Obedience to the general principle of the things. // The Charles Williams Society Newsletter, № 97, 2000.

192. Letters of J. R. R. Tolkien, The. / Ed. by H. Carpenter. Houghton Mifflin Company, 2000.

193. Lewis C. S. Essay Collection. Literature, Philosophy and Short Stories. Ed. by Lesley Walmsley. London: HarperCollins, 2000.

194. Lindop G. The Third Inkling. // The Times Literary Supplement. 02 April 2004.

195. MacDonaId G. Phantastes. A Faerie Romance. London Toronto, 1912.

196. MacDonald G. The Gifts of the Child Christ, and other tales. Leipzig, 1882.

197. MacDonald G. The Princess and the Goblin. The Princess and Curdie. OUP, 1990.

198. McLaren S. A problem of morality: sacramentalism in the early novels of Charles Williams. // Renascence: Essays on Values in Literature, Winter 2004, Vol. 56, Issue 2.

199. McLaren S. King, Roma, ed. To Michal from Serge: Letters from Charles Williams to His Wife Florence, 1939-1945. (Book review). // Mythlore, Summer 2003, Vol. 24, Issue 1. P. 81(4).

200. Manlove C. N. Modern Fantasy. Five Studies. Cambridge Univ. Press, 1975.

201. Manlove C. N. The Impulse of Fantasy Literature. London, 1983.

202. Markova O. Striving to Achieve Harmony: Thoughts on the Symbol of Androgyne in The Greater Trumps. II The Charles Williams Society Newsletter, № 104, 2002.

203. Medcalf Stephen. The Dance Along the Artery: T. S. Eliot and Charles Williams. // The Charles Williams Society Newsletter, № 100, 2001.

204. Medcalf Stephen. Anne Ridler. An appreciation. // The Charles Williams Society Newsletter, № 101, 2001.

205. McDermott Shildeler M. Charles Williams: A Critical Essay. In: Contemporary Writers in Christian Perspective. / Ed. by Roderick Jellema. Eerdmans, 1966.

206. Meale С. Manuscripts, Readers and Patrons in Fifteenth-Century England. Sir Thomas Malory and Arthurian Romance. // Arthurian Lirerature, № 4, 1984.

207. Meynell A. Prose and Poetry. London, 1947.

208. Milton J. Paradise Lost. Penguin Classics, 2000.

209. Minary R., Moorman C. An Arthurian Dictionary. Chicago, Illinios, 1990.

210. Mitchell D. Britten and Auden in the Thirthies. Seattle: University of Washington Press, 1981.

211. Moorman C. Arthurian Triptych: Mythic Materials in Charles Williams, C. S. Lewis and T. S. Eliot. Berkley, 1960.

212. Murdoch I. The Sandcastle. New York: The Viking Press, 1957.

213. Myth, Allegory and Gospel: An Interpretation of J. R. R. Tolkien / C. S. Lewis / G. K. Chesterton / Charles Williams. Minneapolis, 1974.

214. Nakamura Y. Noh. The Classical Theatre. / Transl. by Don Kenny. New York; Tokyo, 1971.

215. Nelson D. J. Lindsay's 'A Voyage to Arcturus and Lewis's Space Trilogy'. Unpublished manuscript, 1981.

216. Nelson D. J. C. S. Lewis on Weird Fantasy. // The C. S. Lewis Society Newsletter, N. Y., 2000.

217. Nelson D. J. C. S. Legacy of the Second Friend. // The C. S. Lewis Society Newsletter, N. Y., 2000.

218. Nelson D. J. Shades of Kirk. A Special with a Master of Ghost Stories. // Illini Review № 11, November 1985.

219. Newman J.H. The Dream of Gerontius. From Verses on Various Occasions. London, Longmans, 1968.

220. Nicoll A. Masks, Mimes and Miracles. Studies in The Popular Theatre. New York, 1931.

221. Pearce J. Tolkien. Man and Myth: A Literary Life. London: HarperCollins, 1999.

222. Poems of Byron, Keats and Shelly. London: Mackays, 1992.

223. Poulson C. Arthurian Legend in Fine and Applied Art of the Nineteenth and Early Twentieth Centuries: A Catalogue of Artists. // Arthurian Literature, № IX, 1989.

224. Powys J. C. Wolf Solent. N. Y., Simon and Schuster, 1930.

225. Powys J.C. The Entermores: A Play in Three Acts. // The Powys Journal. Volume X - 2000.

226. Ransford T. Noteworthy Selection. Poems by Tessa Ransford with Accompanying Postscripts. Scotland, Akros publication, 2002.

227. Ridler A. Shakespeare Criticism. 1919-1935. L.: OUP, 1962.

228. Ridler A. Who Is My Neighbour? L.: Faber and Faber, 1963.

229. Ridler A. The Jesse Tree. London, Cornweli Gardens, 1972.

230. Ridler A. Collected Poems. Manchester, 1994.

231. Robinson P. Facing Up to the Unbearable: The Mythical Method in Tony Harrison's Film/poems. // The Department of Classical Studies Open Colloquium 1999: http://www.open.ac.uk/Arts/Colq99/robinson.htm

232. Sale R. England's Parnassus: C. S. Lewis, Charles Williams and J. R. R. Tolkien. // The Hudson Review. Vol. XVII, № 2 (Summer), 1964.

233. Sammon M. C. "A Better Country": The Worlds of Religious Fantasy and Science Fiction. Greenwood Press, 1988.

234. Sanders W. The Dramatist and the Received Idea. Studies in the Plays of Marlowe and Shakespeare. Cambridge Univ. Press, 1980.

235. Sayers D. Four Sacred Plays. London: Victor Gollancz, 1948.

236. Schenkel E. Charles Williams: Theologie und Phantastik. // Phantastische Bibliothek. Flugasche, 1986.

237. Schneider A. A Mesh of Chords. Language and Style in the Arthurian Poems of Charles Williams. // Arthurian Literature, № V, 1985.

238. Schmolke-Hasselmann B. The Round Table: Ideal, Fiction, Reality. // Arthurian Literature, № II, 1982.

239. Sell Alan P. F. The Philosophy of Religion, 1875 1980. Bristol, 1996.

240. Shakespeare W. The Complete Works. The Wordsworth Poetry Library, 1994.

241. Shakespeare Criticism. 1919-1935. Selected by Anne Ridler. L.:OUP, 1962.

242. Sibley Agnes. Charles Williams. Boston, 1982.

243. Silence, the Word and the Sacred. Ed. by E. D. Blodgett and H.G. Coward. Wilfrid Laurier UP, Waterloo, Ontario, 1989.

244. Simon U. Pity and Terror. Christianity and Tragedy. Macmillan, 1989.

245. Spacks P. M. Charles Williams. The Fusions of Fiction. In: Shadows of the Imagination. Ed. by Harry T. Moor. Southern Illinois Univ. Press, 1979.

246. Speaight R. Drama. The Novel. Poetry. Prose Literature. Writing Since 1939. London: Phoenix House, 1949.

247. Spencer K. Charles Williams. Washington: Stamont House, 1986.

248. Spenser E. The Yale edition of the shorter poems of Edmund Spenser. New Haven, London, Yale UP, 1989.

249. Stancliffe Michael. Charles Williams. // The Charles Williams Society Newsletter, № 101, 2001.

250. St. James Guide to Fantasy Writers. / Ed. by D. Pringle. St. James Press, 1996.

251. Steinbeck J. The Acts of King Arthur and His Noble Knights. New York, 1988.

252. Sturch R. Ideas About Imagery. // The Charles Williams Society Newsletter, № 109, 2003.

253. Tolkien J. R. R. The Hobbit. New York: Ballantine Books, 1982.

254. Tolkien J. R. R. The Lord of the Rings. HarperCollins, 1999.

255. Tolkien J. R. R. The Silmarillion. New York: Ballantine Books, 1984.

256. Tolkien J. R. R. The Monsters and the Critics and Other Essays. London: HarperCollins, 1997.

257. Tyler J. E. A. The Tolkien Companion. New York: St. Martin's Press, 1977.

258. Underbill E. The Column of Dust. London, 1909.

259. Urang G. Shadows of Heaven: Religious Fantasy in the Writing of C. S. Lewis, Charles Williams and J. R. R. Tolkien. Philadelphia: Pilgrim Press, 1971.

260. Versinger G. Charles Williams's Imagination of the Fall and Redemption in the Advent of Galahad. // The Charles Williams Society Newsletter, № 95, 2000.

261. Watson G. J. Drama. An Introduction. New York: St. Martin's Press, 1983.

262. Webb E. The Dark Dove. The Sacred and Secular in Modern Literature. University of Washington, Seattle and London, 1975.

263. Weiser A. The Psalms. A Commentary. Translated by H. Hartwell. The Westminster Press, Philadelphia, 1962.

264. Williams Charles. The Holy and Its Centre // The New Witness. -August 2,1918.

265. Williams Charles. Blake // The New Witness. December 5, 1919.

266. Williams Charles. The Least of the Minors // The New Witness. -March 19, 1920.

267. Williams Charles. The Commonwealth in English Verse // The Contemporary Review. August, 1923.

268. Williams Charles. Peter and the Muses // GK's Weekly. January 30, 1926.

269. Williams Charles. Autocriticisms // Weekend Review. November 18, 1933.

270. Williams Charles. Reunion // Time and Tide. April 8, 1939.

271. Williams Charles. A Dialogue on Mr. Eliot's Poem // Dublin Review. 1942.

272. Williams Charles. The Headland of Perachora // Time and Tide. -September 23, 1943.

273. Williams Charles. Views and Reviews. The Romantic Imagination // The New English Weekly. May 10, 1945.

274. Williams Charles. The Silver Stair. London: Herbert and Daniel, 1912.

275. Williams Charles. Windows of Night. OUP, London, 1924.

276. Williams Charles. Three Plays. OUP, London, 1931.

277. Williams Charles. A Myth of Shakespeare. OUP, London, 1936.

278. Williams Charles. A Myth of Bacon. // The Charles Williams Society Newsletter, № 11-12, 1978; № 14, 1979.

279. Williams Charles. Seed of Adam and Other Plays. OUP, 1954.

280. Williams Charles. Collected Plays. Ed. Heath-Stubbs J. OUP, 1963.

281. Williams Charles. The Image of the City and Other Essays. Selected by Anne Ridler. OUP, London, 1970.

282. Williams, Charles. The Arthurian Poems. Cambridge, 1982.

283. Williams, Charles. Shadows of Ecstasy. Michigan: Grand Rapids, 1980.

284. Williams, Charles. Many Dimensions. London, 1931.

285. Williams, Charles. The Greater Trumps. Michigan: Grand Rapids, 1976.

286. Williams, Charles. Descent into Hell. Michigan: Grand Rapids, 1975.

287. Williams, Charles. All Hallows' Eve. New York, 1950.

288. Williams, Charles. Selected Writings. Chosen by Anne Ridler. London, 1961.

289. Williams, Charles. The English Poetic Mind. OUP, 1932.

290. Williams, Charles. Reason and Beauty in the English Poetic Mind. OUP, 1933.

291. Williams, Charles. Arthurian Torso. A Commentary on the Arthurian Poems of Charles. Williams by C. S. Lewis. OUP, London, New York, Toronto, 1948.

292. Williams, Charles. Descent of Dove. Michigan: Grand Rapids, 1980.

293. Williams, Charles. The Masques of Amen House. The Mythopoeic Press, 2000.

294. Williams M. Tales of Wonder Science Fiction and Fantasy in the Age of Jane Austen. // Proceedings of the J. R. R. Tolkien Centenary Conference, August 1992. The Tolkien Society, The Mythopoeic Press, 1995.

295. Winship G. P., Jr. The Novels of Charles Williams. In: Shadows of the Imagination. Ed. by Harry T. Moor. Southern Illinois Univ. Press, 1979.

296. Wolff A. Cologne Cathedral. Its History Its Works of Arts. Koln, 1995.

297. Women Mystics in Medieval Europe. Emilie Zum Brunn and Georgette Epiney-Burgard. / Transl. from the French by Sheila Hughes. New York: Paragon House, 1989.

298. Wordsworth W. The Complete Poetical Works. N.Y.: Bartleby com., 1999.

299. Wright N. Geoffrey of Monmouth and Bede. // Arthurian Literature, № VI, 1986.

300. Yates F.A. The Occult Philosophy in the Elizabethan Age. London, Boston, Henley: Routledge & Kegan Paul, 1979.

301. Yeats W. B. Essays and Introductions. London, 1961.