автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Эволюция института верховной власти в странах Магриба

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эволюция института верховной власти в странах Магриба"

На правах рукописи

САПРОНОВА Марина Анатольевна

ЭВОЛЮЦИЯ ИНСТИТУТА ВЕРХОВНОЙ ВЛАСТИ В СТРАНАХ

МАГРИБА (КОНЕЦ XIX - НАЧАЛО XXI вв.)

Специальность 07.00.03 - всеобщая история (новая и новейшая)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

1 М!\Й ®

Москва - 2009

003470614

Работа выполнена на кафедре востоковедения ¡Московского государственного института международных отношений (Университета) МИД России

Научный консультант: доктор политических наук, профессор ¡В.Е. Донцов]

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

ЛАНДА Роберт Григорьевич

доктор исторических наук, профессор ПЕРЕСЫПКИН Олег Герасимович

доктор исторических наук, профессор ВАВИЛОВ Александр Иосифович

Ведущая организация: Институт мировой экономики

и международных отношений РАН

Защита состоится «/^■> ¿/¿£>¿/£7 2009 г. в час.

на заседании

диссертационного совета Д 209.002.03 по историческим наукам при МГИМО (Университет) МИД России по адресу: 119454, г. Москва, проспект Вернадского, 76.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке МГИМО (У). Автореферат разослан _2009 г.

Ученый секретарь д.и.н., проф.

[ ( и

Диссертационного совета— — ------/ — А.Л. ЕМЕЛЬЯНОВ

ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ. В настоящее время, в эпоху

глобализации, человечество стоит перед выбором модели организации общественного устройства, которая связана с историко-цивилизационным фундаментом общества и с господствующими в социуме культурно-идеологическими и религиозными установками, предопределяющими форму поведения различных социальных групп и модель их самоорганизации.

Потребность в осмыслении современных путей развития стран Востока вызвали к жизни новое направление в отечественной историографии: изучение политических систем и политических процессов и динамики их трансформации. В настоящее время начала формироваться и новая наука - история власти (history of power) - о происхождении, эволюции и перспективах развития власти как решающего общественного явления и как «фундаментальная часть исторических наук». В этой связи можно согласиться с мнением отдельных отечественных ученых, что история любой страны и любого периода -практически всегда является наилучшей иллюстрацией и изложением, прежде всего, властных решений и действий, поведения и деяний как властителей, так и подвластных. В общем комплексе фундаментальных проблем современности проблема власти, ее природы, социального характера, ее эффективности, легитимности и конституционности вышла на ведущие позиции. На исследовательские работы этого направления наложили свою печать историографические процессы, и, в первую очередь, поиск широких историко-теоретических концепций, в свете которых можно было бы рассмотреть локальные явления и вписать их во всемирно-исторические процессы. Без преувеличения можно сказать, что одной из наиболее дискуссионных проблем современного востоковедения стал вопрос о соотношении общего и специфического в путях социально-экономической и политической эволюции Востока и Запада.

В связи с этим основной вопрос можно сформулировать следующим образом: каково соотношение исторического движения стран Магриба согласно собственной логике развития с процессами европеизации в новейшее время?

Сущность этой проблематики, как представляется, наиболее ярко проявляется в государственно-политическом устройстве общества и государственном управлении1 (занимающим ключевое место в структуре политического процесса в целом), центральным звеном которого является институт верховной власти.

Многообразие действующих в настоящее время форм государственного управления и различных типов организации верховной власти в арабских странах, равно как и механизмов реализации этой власти, до настоящего времени еще недостаточно исследуется в контексте их исторической эволюции, в русле культурной специфики той или иной цивилизации или отдельного региона.

Верховная власть и все государственные структуры в целом в странах Арабского Востока претерпели существенные изменения, суть которых в течение всего XX века заключалась в модернизации традиционных форм правления под влиянием западных моделей развития, причем не только демократических, но и тоталитарных. Однако внедрение элементов демократии не привело к становлению парламентской демократии западного образца. В условиях кризиса авторитарной модели власти усилились и признаки кризиса государственности в целом, что выразилось, в том числе, и в тенденции к возврату к теократической модели общественного устройства. При этом радикальным подчас преобразованиям государственных институтов управления и демократическим нормам современных конституций продолжают сопутствовать веками складывавшиеся культурно-религиозные и политические традиции власти, а идеологические лозунги и программы политических лидеров

1 В государственном управлении, с одной стороны, по каналам принятия официальных решений аккумулируется и выражается коллективная воля социума, а с другой - через институциональные механизмы и с помощью политико-инструментальных средств эта воля осуществляется для упорядочения общественных дел. Современная наука разделяет государственное управление на два субпроцесса: регулирование коллективных ресурсов общества и целенаправленное руководство людьми, поддержание институционального порядка общения между ними.

и ведущих партий подчас скрывают пределы их реальных властных возможностей.

В многочисленной литературе, посвященной различным аспектам страноведческой тематики, проблемы современной внутриполитической жизни нередко рассматриваются в отрыве от контекста предшествующих этапов развития, без должного учета специфики социально-культурного развития. При таком усеченном подходе сущностный характер противоречий между властью и управляемыми, составляющих структурный элемент многочисленных конфликтных ситуаций (приводящих иногда к гражданской войне, как это произошло в новейшей истории Алжира), объясняется зачастую поверхностными причинами, которые по сути своей, являются историческим следствием длительных политических процессов, происходивших в обществе. При этом сходные на первый взгляд процессы, при более тщательном и глубинном исследовании оказываются совершенно разнородными, а официальное наименование современного арабского государства («народная республика», «демократическая республика», «конституционная монархия», «парламентская монархия» и т.д.) может являться не более чем завуалированной и осовремененной вывеской авторитарного режима с самыми архаичными стереотипами политической культуры и традиционными институтами верховного управления. Необходимо поэтому рассматривать формирование институтов власти в их историческом и цивилизационном срезе для того, чтобы, систематизировав комплексные знания, приблизиться к пониманию проблемы, составляющей суть данного исследования, а именно: каково значение исторического опыта государственного строительства и верховного управления для современного этапа развития. Следует сразу подчеркнуть, что настоящая работа не является изложением социально-политической истории стран Магриба либо политической историей правителей, хотя в данном контексте историческая, политическая и социальная эволюция правящих элит, безусловно, заслуживает особого внимания, т.к. на Востоке издавна именно правящая элита во многом определяла направление общественного развития и формы его

политической трансформации. Однако почти полная неисследованность вопроса в отечественной и зарубежной литературе побудила автора ограничиться более скромной задачей, а именно: выявить и охарактеризовать генезис и основные тенденции в эволюции самого института верховной власти и рассмотреть — на региональном уровне — систему важнейших защитных механизмов, обеспечивающих ее передачу.

АКТУАЛЬНОСТЬ И НОВИЗНА.

В течение последних двух десятилетий в мире идет сложный процесс возрастания роли мусульманских государств, что проявляется как в экономической, так и политической и культурной сферах. Трансформация властных структур служит важнейшим показателем процессов, происходящих в обществе и государстве, поэтому изучение эволюции верховной власти рассматривается важнейшей составной частью истории вообще и современной истории в частности. Необходимость понимания специфики функционирования государственных институтов в арабских странах становится все более актуальной в настоящее время для понимания и прогнозирования кризисных политических ситуаций в условиях нестабильного экономического развития.

Актуальность работы заключается и в концептуальном анализе мусульманской доктрины власти и государства, что связано в настоящее время с необходимостью проведения адекватного комплексного исследования и научного анализа таких процессов как исламизация общественно-политической жизни и встраивание исламских политических организаций в современный государственный механизм арабских и других мусульманских стран.

По данной проблематике нет научных исследований, она также не освещалась монографически.

Новизна работы заключается в том, что она дает систематическое и последовательное изложение процесса становления и трансформации института верховной власти в контексте специфики его социокультурных параметров, а это, в свою очередь, ведет к более широкому и глубокому пониманию общего хода исторического развития североафриканских стран и арабского региона в

целом. Большинство работ, где затрагивается данный вопрос, посвящено либо отдельным странам (обычно это коллективные труды), либо отдельным историческим периодам развития региона. При этом теряется целостность представления и восприятия исторического процесса, взаимосвязанность отдельных исторических периодов, влияние предшествующих форм организации государственных структур на последующие, отсутствует глубинное объяснение современных внутриполитических процессов. Новизна исследования вытекает из рассмотрения института верховной власти через призму мусульманской доктрины и представляет собой композиционное единство, обусловленное сравнительно-хронологическим анализом верховной власти в трех странах.

Новизной работы является также использование в региональном исследовании многоуровневого метода, который позволяет проследить, в каких пределах суннитская концепция власти воздействовала на властные институты.

ОБЪЕКТОМ ИССЛЕДОВАНИЯ являются три различных политических образования Северной Африки - Алжир (смешанная республика), Тунис (президентская республика) и Марокко (конституционная монархия), обладающих вместе с тем общностью условий, предопределивших их территориальное (обусловленное единообразием физико-географической среды) и историко-цивилизационное единство, характеризующееся синхронными этапами исторического развития, исламской религией и спецификой арабо-берберского населения1, объединенные и единым географическим понятием -Магриб2. Исторически эта территория как часть средиземноморского ареала,

1 Эту часть Африки, населенную белыми людьми, древние греки называли «Ливией» (распространяя название народа, жившего между Сиртским заливом и Нилом, - лебу или ливийцы - на всех коренных жителей Северной Африки) в отличие от Сахары, страны чернокожих. Слово «Африка» применялось римлянами для обозначения провинции, территория которой соответствовала северо-восточной части Туниса. Позднее «Африкой» и «Ливией» стали называть весь континент в целом. В средние века и в новое время эта часть Африки была известна как Варварийские государства, или Барбария.

2 В литературе иногда странами Магриба признаются также Ливия и Мавритания. Однако ни исторически, ни географически, ни по своим природным данным они в собственно Магриб не входят, представляя собой либо переход от Магриба к Египту (Ливия), либо - к Тропической Африке (Мавритания).

являющегося уникальным геополитическим и социоисторическим пространством, где встречались многие народы и культуры, всегда подвергалась сильному воздействию извне, сохраняя при этом определенный внутренний консерватизм. В этой связи важно отметить, что при соприкосновении с берберским населением ислам также приобрел целый ряд характерных особенностей, так что вполне оправданно говорить о «магрибском исламе»1.

Характерные особенности внутреннего рельефа также имели важное значение для истории североафриканских государств: расчлененность территории на отдельные автономные области, с одной стороны, препятствовала на протяжении многих веков ее политическому единству, но с другой -благоприятствовала образованию самобытных групп населения, способствовала партикуляризму, сохраняла сильные контрасты между кочевниками и оседлыми жителями, между приморскими и пустынными районами, между городом и сельской местностью, формируя специфическую политическую культуру властвования. Консолидация оседлых жителей на открытых равнинах способствовала упрочению власти, без труда добивавшейся подчинения. Эти равнины составляли «биляд аль-махзен» (область, находящаяся под властью правительства). Однако власть правительства не распространялась на непроходимые горы - «биляд ас-сиба» (страна львов, область мятежа), население которых успешно сопротивлялось любым вторжениям и завоеваниям.

Кроме того, расположение горных цепей с запада на восток делало сравнительно легкими связи между западом и востоком этой территории, но в то же время служило препятствием для сообщения между побережьем и глубинными районами, поэтому все завоеватели проникали на территорию Северной Африки со стороны ее западных или восточных границ. Единственное

1 Специалисты - исламоведы выделяют следующие основные особенности «магрибского ислама»: он почти не знал борьбы вероучений (Магриб почти целиком следует одной юридической школе — маликизму) и представляется чрезвычайно статичным; значительное развитие культа святых, который в свою очередь наслаивается на более древние культы, верность которым сохранили берберы; расцвет народного мистицизма, закрепленного в форме религиозных братств и огромного престижа и влияния людей, наделенных «барака» (марабутов).

исключение составили французы, и именно это обстоятельство служит отчасти причиной тех огромных трудностей, с которыми они столкнулись при ее завоевании и продвижении вглубь континента. «Сопротивление культур», в свою очередь, приводило к сосуществованию (симбиозу) или слиянию (синтезу) разнородных элементов разновременных культур практически во всем регионе средиземноморской цивилизации, что придавало ей характер взаимосвязанного единого круга земель и отражалось в исторической эволюции отдельных обществ.

В XIX в. географы создали два термина применительно к Северной Африке: один - «Малая Африка» - подчеркивал, что речь идет о малом континенте, как бы заключенном внутри большого; второй — «Страны Атласа» - обращал внимание на важность тектонического строения этой части континента, т.к. Атласские горы являются связующим звеном этой территории. Называли эти территории и «Берберия», по населяющим ее народностям, затем появился и политический термин «Французская Северная Африка», что отличало этот регион от других африканских частей арабского мира.

С учетом вышесказанного данное исследование можно отнести к категории региональных, поскольку североафриканский регион в настоящее время играет важную роль подсистемы в региональных системах Арабского Востока, обеспечивая как региональное взаимодействие, так и выполняя важную функцию в регионе всего Средиземноморья.

ПРЕДМЕТ ИССЛЕДОВАНИЯ. Предмет исследования - институт верховной власти, являющийся, как указывалось выше, ключевым звеном всей системы государственно-политического устройства и управления, в процессе его исторического развития на протяжении XX века.

Институт верховной власти - это важнейшее структурное образование, составляющее систему власти как целое, и представляющее собой срез власти как социальное и общественно-политическое явление, как важное, неотъемлемое звено и определяющий структурный элемент в жизни общества со всеми своими достоинствами, возможностями и недостатками, как постоянно

развивающаяся и совершенствующаяся система в общественном и государственном организме. Фундаментом власти являются, во-первых, ее опорные структуры - органы, на которых строится и держится данная власть; во-вторых - исходные идеи и концепции данной власти (в широком социальном плане правомерно говорить об экономических, политических, социальных, идейных и культурных основах власти); в третьих - элита, являющаяся носителем функции верховной власти. В этой связи важными являются понятия «традиция» и «обычаи» власти, как общепринятые порядки, традиционно установившиеся правила общественного поведения власти, реализации проводимого ею курса, общения представителей власти с населением и между собой. Все это представляет установившиеся порядки, унаследованные от прошлого, оберегаемые и хранимые данной властью и используемые ею для поддержания преемственности и стабильности. Одновременно идет процесс «мутации» власти - те или иные изменения, которые возникают и закрепляются в организации власти в разных странах зачастую при одном типе власти. Именно они формируют исторически индивидуальный и по-своему неповторимый облик власти и властителей и обогащают их элементами новизны.

ЦЕЛЬ И ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ. Целью работы является выявить на начальной стадии формирования современных институтов верховной власти в странах Магриба зачатки тех организационных форм, которые в дальнейшем определили различные пути их государственного развития и рассмотреть сущностные социально-культурные особенности регионально отождествляемых обществ, способствовавшие ассиметричной эволюции их верховных институтов и политических систем в целом.

Задачами работы являются: • проследить черты преемственности в формировании и функционировании властных структур в государствах Магриба и выявить причины их устойчивости;

• рассмотреть глубинные истоки сложившейся в XIX веке модели управления, сравнить ее с европейской моделью, чтобы определить степень влияния на нее последней в течение XX века;

• выявить пределы влияния внешнего фактора на формирование властных структур и ответить на вопрос насколько европейское воздействие исказило имманентные черты магрибского общества и универсализирует ли глобальный процесс демократизации только форму властных структур, или меняет само содержание процесса их трансформации;

• вышепоставленные задачи заставляют, в свою очередь, возвращаться к проблеме ислама в контексте процесса модернизации, и степени его воздействия на современное функционирование органов государственной власти: здесь стоит задача проследить элементы, характерные для типа традиционного общественного сознания с соответствующими ему правовыми нормами, воздействующие на модель государственного управления;

• встает также вопрос и о влиянии самой исламской доктрины о государстве (изложенной в трудах исламских богословов, государствоведов и политических деятелей) на процесс формирования властных структур и трансформации этой доктрины в современных условиях.

ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ РАМКИ. Невозможно адекватно понять сущность вышеуказанных процессов и спрогнозировать их дальнейшую направленность вне глубокого исторического контекста. Поэтому в качестве хронологических рамок выбран период, протяженностью более ста лет. Конец XIX века стал важнейшим историческим рубежом в развитии североафриканских государств. Этот период характеризуется проведением серьезных административных реформ в Алжире, Тунисе и Марокко под французским влиянием, в результате которых управление странами было коренным образом реорганизовано. Учреждалась новая система французского суда, а также было разработано законодательство о гражданских и политических правах, которое в рамках традиционного общества создавало новые структуры, способствовавшие развитию колониального капитализма.

Несмотря на половинчатость этих реформ, по мере их осуществления зарождались новые общественные силы, прежде всего национальная интеллигенция и местная арабская буржуазия, формировались новые политические элиты. Их выход на общественную арену, в свою очередь, вызвал крупные сдвиги в социально-политической и культурной жизни этих стран и определил динамику их дальнейшей эволюции.

Конец XX века также стал этапом наиболее существенных изменений в социально-политической жизни североафриканских обществ, который характеризовался реальным расширением демократических основ функционирования существующих в этих странах государственных структур, что наметило их определенное движение в сторону западноевропейских моделей государственного устройства.

Следует отметить определенные трудности, которые связаны со спецификой исследуемого предмета и объекта, в связи с чем усложняется отбор признаков, включаемых в анализ. Более того, многие источники зачастую не содержат непосредственно выраженных характеристик этих признаков предмета исследования, что необходимо для решения поставленных задач. Все вышесказанное предопределило специфику источнико-информационной базы по данному вопросу.

ИСТОРИОГРАФИЯ ПРОБЛЕМЫ И ИСТОЧНИКО-ИНФОРМАНИОННАЯ БАЗА. Следует отметить, что в изучении данного вопроса в отечественной и зарубежной историографии не достигнут теоретический уровень предшествующего исторического изучения, т.е. отсутствуют работы теоретические, которые раскрывали бы основные закономерности функционирования и развития института власти как исторической реальности в целом, так и по отдельным регионам. Ввиду этого, исследование будет опираться на конкретно-исторические источники и исследования, характеризующие в разные исторические периоды отдельные аспекты анализируемых признаков института верховной власти (структуру и

функции; его социальную природу; социальные идеалы и представления, которые реализуются в ходе осуществления политики), а именно:

I. Источники. В процессе изучения поставленной проблемы были использованы документальные источники, которые условно можно разделить на следующие группы:

Первую группу источников составляют архивные материалы (в т.ч. опубликованные), официальные государственные документы, речи и выступления глав государств, документальные публикации. Большое значение для написания работы имел анализ конституций и нормативных актов, которые являются не только юридическим, но и историческим источником1. К этой же группе источников относятся и программные документы правящих партий (история деятельности которых образует существенный компонент характеристики функционирования властных структур); материалы съездов, хартии, в которых отражена реальная практическая деятельность правящей структуры, а также парламентские документы.

В качестве самостоятельного источника выделяется Коран. Другой группой источников являются труды арабских философов, государствоведов, современных мыслителей и политических деятелей, которые дают представление об эволюции суннитской концепции власти и господствующем на современном этапе исламском и светском видении управления государством (их взгляды рассмотрены в 1 главе работы).

К следующей группе источников отнесены мемуары, памфлеты и другие материалы, содержащие свидетельства участников тех или иных исторических

1 В конституциях, законах, кодексах закрепляются принципы и нормы, которые регулируют политические отношения, придают им упорядоченность, определяют дозволенное и недозволенное с точки зрения укрепления государственного строя. Основной закон государства - это еще и важнейший политико-идеологический документ, где в концентрированном виде формулируются доминирующие в обществе или поддерживаемые правящими элитами главные политические и духовные ценности, в соответствии с которыми должна не только осуществляться общая политика государства, но и строиться поведение граждан и должностных лиц. При этом степень реализации конституционных положений, последовательность в их осуществлении либо отказ на практике от их претворения в жизнь, отражают уровень соответствия политики, проводимой правящими группами, тем правовым началам, которые нашли закрепление в основном законе государства, и, следовательно, уровень и степень легитимности функционирования института верховной власти.

событий. Разносторонние представления о внутриполитической жизни этих стран дают книги путевых наблюдений, авторы которых предпринимали путешествия по странам в конце XIX - начале XX вв., а также воспоминания, записки, сборники статей и трактаты политических и общественных деятелей, различные сочинения очевидцев: врача В.В. Юнкера, посетившего Тунис в 1873 г.; медика и антрополога А.А. Рафаловича, командированного в Северную Африку в 1848 г.; ученого и путешественника П.А. Чихачева, ездившего в Алжир с научными целями в 1877-1878 гг.1, географов и этнографов М.М. Ковалевского и JI.C. Ценковского, путешественника А. Норова (здесь можно отметить книгу М.М. Ковалевского, который, впервые рассмотрев мотивы политики французских властей в Алжире, показал, что разложение общинного землевладения проводилось насильственным путем в целях разрушения крепкой организации родовых и общинных союзов, представлявших опасность для сохранения господства Франции в Алжире).

Наиболее крупные и обстоятельные исследования по Северной Африке появились в России еще в 50-70-х гг. XIX в. и принадлежали перу русских военных. Командировки военных представителей носили большей частью военно-научный характер и были призваны дать материал о действиях колониальных войск других держав, а также об организации управления на покоренных территориях. Офицеры Генерального штаба командировались в Африку, как правило, официально в качестве военных наблюдателей, а собранный ими материал должен был послужить основой для разработки политики России на Кавказе. В этих трудах тщательный обзор и анализ иностранных источников подкреплялись собственными наблюдениями авторов. Это работы М.Н. Богдановича, А.М. Макшеева, А.Н. Куропаткина, М.Г. Коковцева, В.М. Аничкова, А.И. Беренса2 (A.M. Беренс сам принимал

1 В своей книге «Испания, Алжир, Тунис», написанной Чихачевым во время экспедиции по этим странам, длившейся с 27 сентября 1877 г. по 9 июня 1878 г., наряду с проблемами естественно-географических наук автор касается вопросов политической жизни арабского народа в Северной Африке.

2 Книга полковника Генерального штаба Богдановича М.Н. [Богданович М.Н. Алжирш въ новъйшее время / М.Н. Богданович. - Санктпетербургь: типографк военно-учебных

14

непосредственное участие в военной экспедиции французский войск в Кабил ию).

К этой же группе источников можно отнести свидетельства с французской стороны, которые имеют различный характер. Прежде всего, это воспоминания генерал-губернаторов, содержащие фактические данные о деятельности французской администрации и ее роли в жизни колоний, а также официальные данные о политическом развитии стран1. Больше всего источников доступно по истории Алжира как XIX, так и XX веков. Во Франции издано большое количество материалов из правительственных и частных архивов, частной и официальной переписки2.

Арабские историки также в последние годы проделали большую работу по розыску архивных документов. Так, например, историк А. Темими в архивах Стамбула выявил ценные документы переписки алжирцев с турецким султаном,

заведешй, 1849. - 182 е.] подробно описывает период завоевания страны французами. Эта работа интересна тем, что является одной из первых книг на русском языке об этой стране и, кроме того, как ее определяет сам автор, представляет собой «свод всех лучших сочинений об Алжире». В I860 г. была опубликована работа А.М. Макшеева [Макшеев А. Очерк современного состояния Алжирии / А. Макшеев // Вестник Русского географического общества. - I860. - № 3], который побывал в Алжире в 1858 г. Автор детально описал различные стороны жизни в Алжире и высказал интересные замечании об управлении страной французами.

1 Здесь следует выделить опубликованную в 1918 г. работу Ж .Камбона «Генерал-губернаторство Алжира» [Cambon J. Le Gouvernement general de l'Algerie 1891-1897 / J. Cambon. - Paris-Alger. Grasset 1918. - 75 е.], a также воспоминания M. Виолетта [ Viollette M. L'Algerie vivra-t-elle / M. Viollette . — Paris, 1931. — 84 с.]; воспоминания известного политического деятеля Э. Эррио [Эррио Э. Из прошлого. Между двумя войнами 1914-1936 / Э. Эррио. - М. Наука, 1958. — 112 с.]; сборник речей Ш. Люто в Палате депутатов во время дебатов о «туземной политике» в Северной Африке [Lutaud Ch. Discours prononces a la Chambre des Deputes / Ch. Lutaud. — Beaugency, 1914. - 80 с.]; воспоминания маршала Бюжо [Bugeaud [Le Maréchal]. Par l'epee et par la charrue: Ecrits et discourse, introduction, choix de texts. Note par le general Paul Azan; avant propos de Charles-Andre Julien / Bugeaud. - Paris: Presses universitaires de France, 1948. — 340 е.], хотя следует отметить, что эти источники касаются лишь отдельных, и не всегда главных, вопросов основной темы работы.

2 К 100-летию захвата Алжира была подготовлена коллекция ранее не публиковавшихся документов (в дальнейшем неоднократно переиздававшихся), в том числе официальная и личная переписка генерал-губернаторов Алжира Ровиго, Вуароля, д'Эрона, Дамремона, Клозеля, Вале; отчеты французских консулов и разведчиков, касающиеся состояния Алжира в начале века. Издана переписка генералов и офицеров французской армии (Сент-Арно, Монтаньяк и др.); существует множество мемуаров французских военных и гражданских лиц, политических памфлетов и полемических статей. Есть много работ, основанных на использовании правительственных архивов Франции.

характеризующие политику Турции в отношении Алжира, которые он активно использовал в своих работах.

II. Литература. Кроме вышеперечисленных источников работа опирается на имеющиеся исследования отечественных, западных и арабских авторов, затрагивающих отдельные аспекты внутриполитического развития Алжира, Туниса и Марокко. Естественно, лишь отдельная часть этого материала могла быть привлечена при работе над данной проблемой. Особое внимание уделялось здесь, прежде всего, обобщающим трудам аналитического характера, содержащим теоретические выводы (или материал для таковых) об особенностях политической эволюции стран Магриба.

Отечественные исследования. Первые работы советских авторов, затронувшие социально-политические аспекты истории Северной Африки, были подготовлены в 30-е годы XX в. П.В. Китайгородским, Б.М. Данцингом и Д. Колониусом. Велика заслуга в изучении новой и новейшей истории Алжира В.Б. Луцкого, создавшего в 50-х гг. систематический курс по истории Северной Африки. Однако, советская историография уделяла большое внимание, прежде всего, изучению проблем национально-освободительного движения в целом. Изучение проблем независимых стран Северной Африки Ю.В. Потемкиным, И.А. Егоровым, А.М. Траскуновой, И.И. Бондаренко, Н.И. Киреем заложили основы последующего исследования социально-политических аспектов их жизни А.Г. Вирабовым, Г.В. Смирновым и другими отечественными исследователями. Работы известных современных исследователей Р.Г. Ланды, М.Ф. Видясовой, В.В. Орлова и др. освещают особенности социально-экономической и политической эволюции стран Магриба1. Большую помощь в уяснении природы общих политических процессов, протекавших в этих странах и в той или иной мере повлиявших на формирование и специфику института

1 Комплексный анализ экономических и политических факторов, а также этнических процессов, определивших своеобразие исторического развития Магриба эпохи средневековья и начала нового времени, дан в книге М.Ф. Видясовой [В идя сова М.Ф. Социальные структуры доколониального Магриба / М.Ф. Видясова. - М.: Наука, 1987. - 300 е.]. Перу Р.Г. Ланды принадлежат многочисленные монографии по новой и новейшей истории Алжира и общим проблемам развития восточных обществ.

верховной власти оказали работы таких арабистов, как Н.Н. Дьяков, Н.А. Иванов, З.И. Левин, В.И. Максименко и др.

Особо следует подчеркнуть значение вышедших за последние годы работ по общей социально-политической проблематике арабских стран, которые, на первый взгляд не имеют прямого отношения к заданной теме, однако целый ряд сложных вопросов, решенных или поднятых в них, представляет интерес при рассмотрении сугубо магрибских проблем XX в1.

Западная литература. До недавнего времени изучение стран Северной Африки велось в основном силами французских ученых, которые в XIX - и первой половине XX вв. создали обширную литературу по этнографии, культуре, религиозно-политической истории Магриба. Французская литература оказала большое влияние на изучение этого региона во всех странах мира. Исследования в других европейских странах немногочисленны. Французскую историографию можно условно разделить на два периода. Работы первого периода (т.н. старая французская школа) написаны главным образом французскими военными или работниками колониального аппарата. Эти работы дают богатый фактический материал и оценку событий французской администрацией. Авторы этого периода стремились придать героический характер действиям французских войск и представить предшествующую историю североафриканских стран как хаос, преодолеть который можно только с помощью французской колонизации2. Основную массу работ второго периода

1 Важными в этой связи представляются работы академика Е.М. Примакова, в частности: Примаков Е.М. Ближний Восток на сцене и за кулисами / Е.М. Примаков. - М.: Российская газета, 2006. - 382 е.; Примаков Е.М. Мир после 11 сентября / Е.М. Примаков. - М.: Национальный общественный фонд, 2002. - 188 е.; A.B. Малашенко [Малашенко А. Исламская альтернатива и исламистский проект / А. Малашенко. — М.: Весь мир, 2006. - 220 е.], В.В. Наумкина [Наумкин В.В. Исламский радикализм в зеркале новых концепций и подходов / В.В. Наумкин. - М.: Комкнига, 2005. - 59 е.] и др.

2 Так, оценивая уровень кулыурного и государственного развития Алжира, французские историки чаще всего утверждали, что до захвата Францией Алжир находился в состоянии хаоса и застоя, не имел собственной истории и не был способен создать самостоятельное государство [Augustin Bernard. L'Algerie /В. Augustin. - Paris: Pion, 1930; Peyrouton M. Histoire generale du Maghreb / M. Peyrouton. - Paris: Pion, 1966]. Французская историография всячески подчеркивала «успехи» развития страны за годы колониализма. Говоря об «успехах» колонизации или отдельных ее недостатках, устранение которых помогло бы полнее

составляют труды преподавателей университетов (Франции и Алжира), которые обычно стремятся доказать прогрессивность французской колонизации. Однако в целом во французской историографии колониального периода основное внимание уделялось истории династий, изучению религиозных движений, войн и отношений между арабским и берберским населением. Значительная часть французских историков, примыкавших к лагерю апологетов колониализма, отказывались находить в прошлом Магриба какие бы то ни было предпосылки самостоятельного развития государственных институтов. Применительно к Алжиру попытки доказать этот тезис в научных и политических кругах были особенно активны ввиду намерения колониальных властей навечно включить страну в состав самой Франции как интегральную часть ее территории. Авторы научной и в особенности популярной исторической литературы стремились подчеркнуть примитивный характер социальной организации, существовавшей в Северной Африке до прихода французов, изображая «Берберию» как застывшее общество, являвшееся на протяжении веков и тысячелетий объектом внешних влияний и лишь поверхностно воспринимавшее привносимую завоевателями идеологию и социальную культуру других цивилизаций (финикийской, римско-византийской, арабской, турецкой)1.

Многими учеными была признана и развивалась тенденциозная концепция Э.-Ф. Готье, политического деятеля и ученого, долгие годы преподававшего в Алжирском университете. Согласно взглядам этого специалиста (авторитетного в западных научных кругах), средневековье Магриба было историей без развития, «смутными веками», заполненными лишь повторявшими друг друга эпизодами междоусобиц, беспрерывным возвращением к вспышкам

использовать ресурсы страны, французские авторы рассматривали народ Алжира лишь как объект деятельности европейцев.

1 Например, в историческом разделе неоднократно переиздававшейся книги «Тунис» из серийного энциклопедического издания можно прочесть следующее: «Тунис всегда был не государством, а конгломератом племен, то отвергавших, то признававших над собой чужую впасть. Из века в век страна меняла хозяев, почти всегда иноземцев. Ее история, таким образом, была историей пришлых народов, которые один за другим устанавливали временное господство над берберами» [Tunisie. L'Encyclopedic colonial et maritime. 4-me ed. Paris, 1944. -C. 10].

столкновений между биологически несовместимыми (как утверждал Готье) сообществами оседлых земледельцев и кочевников, в явной и скрытой борьбе которых он видел выражение имманентной, непримиримой расовой вражды берберов и арабов1. Аналогичной точки зрения придерживался и известный историк Р. Ле Турно2. Можно согласиться с отечественным исследователем Р.Г. Ландой, который, отмечая, что работы Ле Турно сильно повлияли на взгляды многих последующих исследователей, характеризует его работы как «сплав всесторонних знаний и большой научной эрудиции с проповедью утонченного «интеллектуального» колониализма»3.

Книга профессора парижского университета, считавшегося во Франции крупнейшим специалистом по Французской Северной Африке Огюстена Бернара (с 1918 по 1936 гг. он был генеральным секретарем и экспертом межведомственной французской правительственной Комиссии по мусульманским делам) «Северная и Западная Африка», построенная на результатах его собственных путешествий, представляет собой капитальную сводку всего географического материала по Северной Африке в широком смысле этого слова. Следуя общим теоретическим установкам французской географической школы, О. Бернар наибольшее внимание уделяет влиянию географической среды на общественно-политический строй, хозяйственную деятельность и весь быт населения Северной и Западной Африки. А так как географическая среда, что признает и Бернар, очень мало изменилась за

1 Gautier E.-F. Le passé de l'Afrique du Nord: les siecles obscures I E.-F. Gautier. — Paris: Payot, 1942.-237 p.

2 Роже Ле Турно (1907-1971) крупнейший специалист в области политического развития арабских стран, истории, ислама и арабской цивилизации. Более 25 лет прожил в Алжире, Тунисе и Марокко. Был членом редколлегий ведущих востоковедческих журналов Западной Европы и США; постоянно читал лекции в высших учебных заведениях и научных центрах во Франции, Алжире и США. В 1958 г. создал на базе университета в Экс-ан-Провансе крупнейший в мире центр по изучению Магриба. По словам Р. Ле Турно, европейцы принесли в Магриб культуру и идеологию, до них местная культура, равно как и общественная организация, пребывала в состоянии застоя [Le Tourneau R. Evolution politique de l'Afrique du Nord musulmane 1920-1961 / R. Tourneau. - Paris, 1962].

3 Ланда Р.Г. Борьба алжирского народа против европейской колонизации (1830-1918) / Р.Г. Ланда; Ин-т востоковедения. - М.: Наука, 1976. - 306 с.

исторический период, то с его ошибочной точки зрения вся история этой части африканского континента объясняется исключительно внешними причинами -завоеваниями и последующей колонизацией средиземноморских и атлантических африканских стран римлянами, арабами, французами и т.д. Крупнейшим историком-магрибистом Франции считается Шарль Андрэ Жюльен, работы которого переведены на многие языки мира, в том числе и на русский.

Однако общий уровень развития исторической науки в наши дни уже не позволяет в полной мере использовать старые и традиционные оценки колониальной историографии. Значительный интерес в настоящее время вызывают труды сотрудников Центра по изучению средиземноморских обществ, созданного в 1958 г. на базе университета в г. Экс-ан-Прованс, считающегося крупнейшим центром по изучению стран Магриба1.

Полезными для данного исследования оказались работы современных французских авторов, в частности труды известного профессора Сорбонны - I Даниэля Риве2. В книгах французского историка и преподавателя Алжирского университета Ж.-К. Ватена3 проанализированы работы французских и алжирских историков.

В США рост интереса к различным аспектам истории стран Северной Африки американский автор Ч.-Ф. Галагер объясняет, в частности, «чувством ответственности США за их развитие»4. Американские ученые основное

1 С 1963 г. Центр издает «Ежегодник Северной Африки» (свои обзоры там публикуют такие известные исследователи как Б. Этьен, Ж. Лека и др.)

2 Даниэль Риве в 80-е годы XX в. детально изучал деятельность Лиотэ в Марокко на основе анализа вывезенных во Францию архивов бывшей французской администрации в Марокко. Результаты его исследований впервые были опубликованы в 1988 г., а затем неоднократно переиздавались: Rivet Daniel. Le Maghreb a l'epreuve de la colonization / D. Rivet. - Paris: Hachette Literatures, 2002. - 460 p.; Rivet Daniel. Le Maroc de Lyautey a Mohammed V. Le Double visage du protectorat / D. Rivet. - Casablanca: Edition Porte d'Anfa, 1999. - 417 p.; Rivet Daniel. Lyautey et l'institution du protectorat français au Maroc 1912-1925 I D. Rivet. - Paris: L'Harmattan, 1988.-215 p.

3 Vatin J.-C. L'Algerie politique. Histoire et société. - Paris, 1974; Vatin J.-C. L'Algerie en 1830 / Revue algérienne des sciences juridique, économique et politique. - Alger, 1970 № 4.

4 Gallagher Ch.-F. The United States and North Africa / Ch.-F. Gallagher. - Cambridge, 1963. - P. 253.

внимание уделяют современным проблемам, новейшим тенденциям в социально-политической жизни страны и политологии.

Арабские исследования. Еще в 1856 г. в Алжире было создано Алжирское историческое общество и начал издаваться журнал «Ревю африкэн», на страницах которого освещались разнообразные проблемы истории, этнографии, политики и культуры Северной Африки. Однако характерными чертами этого периода арабской историографии были субъективизм, восхваление «цивилизаторской миссии» Франции и европоцентризм. После достижения политической независимости в этих странах, по сути дела, отсутствовали национальные кадры историков, способные поставить изучение исторического прошлого на научную основу1. 50-60-е годы стали начальным периодом оформления национальной исторической науки в странах Магриба как в идейно-теоретическом, так и в организационном плане. Первые труды профессиональных историков Б. Саадаллаха, М. Каддаша, М. Джендера, М. Лашрафа, касающиеся различных проблем и периодов колониального прошлого, увидели свет в 60-е годы. Однако ученые столкнулись с серьезным дефицитом источников и объективных свидетельств, т.к. большинство документов - это издания французской колониальной администрации, статистические ежегодные отчеты и бюллетени, которые отражали точку зрения колониального лагеря2. Тем не менее уже в 50-е годы стали широко известны (не только в Марокко, но и за рубежом) работы марокканского историка

1 «Нам нужно бы иметь группу квалифицированных историков-арабистов, но я должен признаться, что у нас их нет, что очень печально для страны, знаменитой прежде гениальным Ибн Халдуном», - констатировал в 1956 г. профессор Алжирского университета француз М. Эмери [Эмери М. Историческая наука в Алжире / М. Эмери // Вопросы истории. - 1956 № 10. - С. .219]. И все же уже в начале XX в. начинают публиковаться, хотя и чрезвычайно редко, работы алжирских историков. Так, в 1928-1932 гг. на арабском языке издается трехтомная «История Алжира в прошлом и настоящем», написанная М. аль-Мили, одним из первых учеников А. Бен Бадиса.

Так, например, директор национальной библиотеки АНДР М .Буайяд констатировал, что вследствие нехватки документов о недавних периодах мы оказываемся «безоружными при освещении событий, происходивших 30-40 лет назад».

широкого профиля Абд аль-Азиза бен Абдаллаха1, а также работы официального придворного историографа Абд аль-Ваххаба бен Мансура, выпускавшего в свет хроникальные книги о политической деятельности короля Хасана II и издавшего большую исследовательскую работу «Племена Магриба»2.

Серьезные исследования на арабском языке принадлежат крупному политическому деятелю, главному редактору газеты «Л'Опиньон» Абд аль-Криму Галлабу3.

Что касается арабских авторов, пишущих на французском языке, то из них в первую очередь следует назвать Абдалаха Ларуи4, который в двухтомной истории Магриба дает обзор исторического развития этих стран с древнейших времен до достижения политической независимости, а в приложении приводит хронологические таблицы правления основных династий. Особый интерес представляет работа известного марокканского историка, профессора Рабатского университета им. Мухаммеда V Жермена Аяша «Очерки марокканской истории», написанная на основе множества ранее неизвестных марокканских источников и документов.

В АНДР после достижения политической независимости была проведена огромная работа по пересмотру сложившихся исторических концепций. Алжирские и тунисские историки ввели в научный обиход ранее недоступные

1 Абд аль-Азиз бен Абдаллах. История Магриба, 1956 (на ар. яз.); Абд аль-Азиз бен Абдаллах. География Магриба, 1956 (на ар. яз.); Abdelaziz Benabdellah. Les Crands Courants de la Civilisation de Maghreb, 1958.

2 Абд аль-Ваххаб бен Мансур. Племена Магриба. ар-Рибат, 1968 (на ар. яз.)

3 Его книга «Аль-Истиклялийя», изданная в 1960 г., излагает принципы политической партии Истикляль. Не менее интересны его книги «История национального движения в Магрибе» [Касабланка, 1976] и «Конституционное и парламентарное развитие Магриба 1908-1977» [Касабланка, 1978], в который автор прослеживает историю национально-освободительного движения с позиций его участника. Во втором произведении он показывает, что идея конституционной монархии возникла в Марокко в начале XX в., и в 1908 г. был даже подготовлен проект конституции, который не увидел света из-за проникновения в страну западных держав.

4 Марокканский историк и социолог Абдаллах Ларуи - один из крупнейших представителей современной общественной мысли арабского мира, автор широко известных за рубежом работ «Современная арабская идеология» [1966], «История Магриба» [1970], «Кризис арабской интеллигенции» [1974], «Социокультурные истоки марокканского национализма» [1977] и многих других.

архивы французских колониальных властей, деев Алжира, архивы соседних арабских стран, Турции и других стран Средиземноморья. Заново прочитаны дневники европейских путешественников. Исследования А. Нуши,

A. Бенашенху, А. Темими, проведенные в последние годы на базе архивных документов, позволяют в ряде случаев пересмотреть многие традиционные представления об истории этих стран.

Для анализа современных институтов власти в странах Магриба привлекались электронные ресурсы и периодические издания на русском, западных и арабском языках; большую помощь оказали также личные впечатления автора и беседы с учеными и политическими деятелями во время учебы и стажировок в университетах и научно-исследовательских центрах Алжира, Бахрейна, Иордании, Египта, Ливана, Марокко, Туниса и других стран.

МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ. Метод исследования представляет собой не просто совокупность каких-то исследовательских приемов, а «сложное сочетание теории, методики и техники, определяемое особенностями объекта познания»1 и является определенной последовательностью действий, приемов, операций, выполнение которых обеспечивает взаимодействие субъекта с познаваемым объектом с целью достижения заранее поставленной цели (существует и другие определения самого понятия «метод исследования»2, в которых подчеркиваются системность метода, согласованность и нормативный характер предусматриваемых им процедур). Поэтому, для выработки технологии построения и функционирования методов исследования, предназначенных для познания той

1 Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования / И.Д. Ковальченко. - М., 2003.- С. 49.

2 См., например: Рузавин Г.И. Методы научного исследования / Г.И. Рузавин. - М., 1974. — С. 21; Эвристическая и методологическая функции философии в научном познании. Под ред. Асеева В.А. / ВА. Асеев, ГА. Подкорытов. - Л., 1980. - С. 33; Методология наук в системе вузовского преподавания. - М., 1982. - С. 11-12; Добриянов B.C. Методологические проблемы теоретического и исторического познания / B.C. Добриянов. - М., 1968; Андреев И.Д. Методологические основы познания социальных явлений 1 И.Д. Андреев. - М., 1977; Келле В.Ж. Проблема многомерности в методологии социально-исторического познания /

B.Ж. Келле // Проблемы исторического познания. Под. Ред Хвостовой К.В. - М., 2002. - С. 31 и др.

или иной конкретной реальности, нужна классификация методов, в которой была бы видна вертикальная структура компонентов, образующих метод, предназначенный для решения определенной исследовательской задачи (при этом горизонтальная структура метода будет выражаться во взаимосвязи его теории, методики и техники). Такая классификация может быть основана на учете степени общности методов, т.е. диапазоне реальности, которая может быть охвачена при их применении.

Изучая проблему профессионализма гуманитарного образования в условиях междисциплинарности, О.М. Медушевская выделяет три основных компонента в любой науке (в том числе и исторической): метадисциплинарные (теоретические) представления о реальных объектах, наличие которых и создает возможность их изучения со стороны различных научных дисциплин; те свойства объекта, которые рассматривает в качестве своего предмета данная дисциплина, те основания и те методы, которые она при этом использует, соответственно им выстраивая свои критерии и нормативы, позволяющие представить научные результаты своему дисциплинарному научному сообществу профессионалов-специалистов; те методики, исследовательские техники и умения, которые позволяют научному коллективу вести изучение отдельных вопросов и достигать при этом возможности синтеза полученных результатов1.

Все вышесказанное, безусловно, приходится принимать во внимание, при выборе конкретных методов и их использовании в региональном исследовании. Уточняя вышеуказанную дефиницию, уровни (или иерархию методов) можно выстроить следующим образом:

1. философские методы (раскрывающие общие пути и принципы познания реальности), являющиеся всеобъемлющими;

2. общенаучные методы, которые являются одним из средств решения исследовательских задач (применяющиеся во всех или многих науках и в

1 Медушевская О.М. Профессионализм гуманитарного образования в условиях междисциплинарности / О.М. Медушевская // Проблемы источниковедения и историографии. Материалы II Научных чтений памяти академика И.Д. Ковальченко. - С. 351.

24

отличие от философских охватывающие лишь определенные аспекты научно-познавательной деятельности);

3. специально-научные методы, применяющиеся в той или иной науке в целом;

4. конкретно-проблемные методы, (образующие низший уровень), которые направлены на изучение конкретных явлений, характеризующих те или иные стороны и явления действительности.

Совокупность этих научных методов представляет собой иерархически упорядоченную и тесно взаимосвязанную систему, включающую методы разных уровней. При этом методы исторического исследования, как видно из вышесказанного, являются специально-научными методами, под которыми понимаются все общие методы изучения исторической реальности, т.е. методы, относящиеся к исторической науке в целом, применяемые во всех областях исторических исследований. Согласно приведенной классификации это методы, которые, с одной стороны, основываются на методе общефилософском и на той или иной совокупности методов общенаучных, а с другой - служат основой методов конкретно-проблемных, т.е. методов, используемых в изучении конкретных исторических явлений в свете поставленных задач. К числу основных общеисторических методов научного исследования относятся: историко-генетический, историко-сравнительный, историко-типологический и историко-системный (в последнее время распространенным также стал и историко-антропологический метод).

Как представляется, изучение процесса становления и развития института верховной власти в трех различных государствах (Алжир, Тунис, Марокко) на предмет выявления его социальной природы и объективно-исторической трансформации его формы требует применения конкретного историко-сравнительного метода, который дает инструментарий для сопоставления как одновременных явлений в разных регионах, так и разновременных в одном и том же, позволяя выявить природу разнородных объектов, объяснить сходство не связанных по своему происхождению объектов одинаковыми условиями их

становления и развития, или выявить их родство по происхождению. Этот метод предоставляет в распоряжение инструмент, пользуясь которым, появляется возможность охватить с более широкой точки зрения все возрастающую массу источников и фактов, большое разнообразие тенденций и мнений. Методика сравнительного анализа, базирующаяся на нахождении сходства и отличия, проведения аналогий, дает возможность обнаружить общие или различные ценности и институты по отношению к регионам и историческим эпохам. Эта методика позволяет также раскрыть общность функциональных связей, социальных ролей, явлений, имеющих различные генетические связи, т.е. разное происхождение1.

Историко-сравнительный метод обладает широкими познавательными возможностями, т.к. позволяет раскрыть сущность исследуемого явления в тех случаях, когда она неочевидна, на основе имеющихся фактов; позволяет также выявлять общее и повторяющееся, необходимое и закономерное, с одной стороны, и качественно отличное - с другой. Кроме того, историко-сравнительный метод дает возможность выходить за пределы изучаемых явлений и на основе аналогий приходить к широким историческим обобщениям и параллелям и, более того, он допускает применение всех других общеисторических методов.

1 Известные французские исследователи компаративисты М. Доган и Д. Пеласси утверждали, что «нет ничего естественнее, чем рассматривать народ, идеи, социальные институты, соотнося их с другими народами, идеями и институтами.., а сравнение - это обычный способ мышления...осознание различия является одним из наиболее важных рычагов истории, столь же могущественным, как и социальные конфликты внутри страны». Сравнение является отправной точкой исследований социальных наук вообще, исторической, правовой и политической мысли, в частности. Американский политолог С. Либерсон, например, утверждал, что все социальные исследования - это «в той или иной форме сравнительные исследования» [Доган М. Сравнительная политическая социология / М. Доган, Д. Пеласси. - М., 1994. С. 11, 17]. Можно утверждать, что сравнение стояло у колыбели социальных наук вообще: им пользовался уже Аристотель, когда вместе со своими учениками предпринимал гигантское по масштабам (но лишь в малой степени дошедшее до наших дней) исследование «конституций» политических устройств 158 древнегреческих государств-полисов [Голосов Г.В. Сравнительная политология / Г.В. Голосов. - Новосибирск, 1995.-С.30].

Сравнительный анализ института верховной власти трех государственных образований - Алжира, Туниса и Марокко, является наиболее целесообразным, поскольку эти страны принадлежат к категории «относительно похожих». Это сходство связано с их географическим соседством, фазами исторического развития и общностью культуры, т.е. теми параметрами, которые могут быть использованы в качестве элементов контроля точности полученных в ходе анализа результатов. Историко-сравнительный метод дает возможность раскрыть сущность института верховной власти в этих странах, и по сходству и по различию присущих ему свойств; а также провести сравнение этого института в пространстве и времени, т.е. по горизонтали и вертикали, что позволяет выявить типичные тенденции в их политической жизни, имеющие надгосударственный, а в ряде случаев - универсальный характер. А выявление таких черт является одной из важнейших задач современной исторической науки.

Сравнение «относительно похожих» стран позволяет наряду с конкретным анализом опробовать на рассматриваемых странах различные теоретические модели, касающиеся отдельный аспектов политических систем в целом (роли бюрократии, политической оппозиции, религиозных объединений, персонификации власти, наследственных моделей лидерства и т.д.), т.е. рассмотреть их с точки зрения общего подхода к политическим системам стран Северной Африки.

Однако, необходимо согласиться с теми исследователями, которые считают, что применяя сравнительный метод, можно достичь успеха только тогда, когда в распоряжении есть источники, на основании которых можно установить точные изменения различного рода, в противном случае сравнительный метод не будет являться плодотворным

1 Такой точки зрения придерживается немецкий ученый Т. Шидер [Г. Шидер. Возможности и границы сравнительных методов в исторических науках / Шидер Т. // Философия и методология истории. Под ред. Кона И.С. Благовещенский Гуманитарный Колледж им. И.А. Бодуэна де Куртенэ, 2000. - С. 165]

В любом случае, условием сравнения должно быть наличие некоей общей базы. Применительно к субрегиону Арабского Магриба такой общей базой, как представляется, может служить, прежде всего, как отмечалось выше, географическое положение, благодаря которому страны Магриба отличаются от других субрегионов арабского мира и являют собой пример тех синкретических цивилизаций, которые обобщили и синтезировали черты культур многих различных народов.

Объединяющие принципы и властные конфигурации имплицитной культуры обусловливают векторы направленности культурных изменений и блокируют все те из них, которые выходят за определяемые ими рамки. Однако, если внешнее давление достаточно сильно, они могут уступить, хотя могут также, видоизменившись, проявиться позже. Антропологи говорят о поглощении (абсорбции) новых паттернов, деструктивных по отношению к существующей культуре, как антагонистических аккультураций.

Во всяком случае, для исторического развития стран Магриба фактор цивилизационной гетерогенности, имеет исключительно важное значение.

Изучению культуры является традиционным полем культурной антропологии, однако методы анализа данных проблем могут быть применены и к более широкому исследовательскому полю, так как антрополог (этнолог) в достаточно узком контексте имеет дело, в общем, с теми же крупными категориями социальной реальности (прежде всего, власть, собственность, религия и т.д.), с которыми имеет дело и историк, изучающий процессы социальных изменений и механизмы поддержания и обеспечения стабильности и сохранения традиции. В контексте таких взаимосвязей возможен, как представляется, анализ развития магрибских обществ, позволяющий выявить под внешней оболочкой «вестернизации» или «офранцуживания» вековые традиции и глубокие корни современной политической культуры этих обществ, в рамках которой может идти борьба между отдельными элементами разных цивилизаций, но внутри сущностно единой национальной социокультуры. Как представляется, только под таким углом зрения можно приблизиться к

объяснению тех, казалось бы, беспричинных метаморфоз в политической трансформации этих обществ (особенно алжирского), происходящих в конце XX века.

Применение сравнительного метода в данном случае приводит к выделению различий и особых отличительных черт между отдельными странами субрегиона - результат, который можно считать достоверным только при очень тщательной и обоснованной выборке элементов сравнения и их дальнейшей проверке. Более того, трудность применения этого метода заключается еще и в том, что если при таком сравнении появляется один причинный ряд (например воздействие французского колониализма), то здесь может возникнуть тенденция к игнорированию сложного характера исторических явлений в целом. С другой стороны, при синтетическом сравнении может возникнуть опасность уклонения в сторону такого рассмотрения предмета, который будет основываться только на формальном сходстве (например, авторитарный характер политических режимов).

Поэтому применение сравнительного метода в данном исследовании будет ограничено рамками действительно сравнимых исторических единиц. А условием возможности сравнения, как отмечалось выше, является наличие не только общей базы, но и однородности сравниваемых явлений, которые, в свою очередь, должны входить в некоторые верифицируемые комплексы (социальные структуры, исторические периоды, государства и др.) Напротив, формально аналогичные исторические явления, имеющие только внешнее сходство, не могут сравниваться. При сравнении институтов (государственной власти) проблема заключается в необходимости тщательного разграничения внешних аналогий и внутренней тождественности структур. Сравнительные методы в этом вопросе могут основываться, как представляется, только на последней. (Так, например, завоевание в парламентах стран Магриба большинства мест

проправительственными партиями, не означает единодушного одобрения действий этого правительства со стороны народа)1.

В основе вышеуказанного историко-сравнительного метода лежит общенаучный метод аналитически-индуктивного восхождения от конкретного к абстрактному, который имеет место при всякого рода классификации и типологизации и помогает выявить совокупность признаков, на основе которых может быть раскрыта сущность объекта изучения как целого. В результате типологизации получаются статистические устойчивые группы признаков (типы), которые задают модель типологической общности для определенных объектов и явлений. Инвариантность признаков какого-либо объекта позволяет относить его к соответствующему типу. (Различия признаков объектов внутри типа носят случайный характер, эти различия незначительны по сравнению с различиями свойств объектов разных типов). Применительно к региону Магриба, который имеет свои отличительные черты развития (по сравнению с Ближним Востоком и Аравийскими монархиями), на основе этого метода можно проследить сходство в тенденциях развития Алжира, Туниса и Марокко с тенденциями развития субрегиона (Магриба) или всего региона Арабского Востока.

В исследовании верховной власти возможно применение и другого общенаучного метода: системного подхода и системного анализа2, объективной

1 В этой связи важным источником являются парламентские документы. Парламент считается признанным противовесом исполнительной власти, ему обычно отводится роль арены, где выясняются отношения между различными социальными группами и согласуются интересы. В зависимости от особенностей страны парламентские документы могут быть главным или второстепенным источником, в котором отражается вся сложность государственного управления. Они позволяют определить характер деятельности и степень взаимодействия законодательных институтов с верховной властью на разных этапах исторического развития, т.к. структура документальных материалов отражает структуру самого государства, сферу его деятельности и свидетельствует о том, что является ведущей силой в государстве.

2 Системному подходу и системному анализу посвящено большое количество как философской, так и специальной научной литературы. Из наиболее общих работ отечественных исследователей можно отметить следующие: Уемов А.И. Системный подход и общая теория систем / А.И. Уемлв. - М., 1978; Афанасьев В.Г. Системность и общество / В.Г. Афанасьев. - М., 1980; Марков Ю.Г. Функциональный подход в современном научном познании / Ю.Г. Марков. - Новосибирск, 1982; Аверьянов А.Н. Системное познание мира: методологические проблемы / А.Н. Аверьянов. - М., 1985 и др.

основой широкого распространения и применения которого является то, что общественная реальность не состоит из отдельных и изолированных явлений и предметов, а представляет собой совокупность взаимосвязанных и взаимодействующих объектов, т.е. образует определенные целостные системные образования, включающие в себя устойчивые элементы.

Системный характер1 общественно-исторического развития означает, что все события и процессы этого развития не только казуально обусловлены и имеют причинно-следственную связь, но также и функционально связаны. Специфика применения этого метода в исторической науке состоит в том, что системный подход предполагает рассмотрение системы не со стороны ее отдельных аспектов и свойств, а как целостную определенность с комплексным учетом не только ее собственных основных черт, но и ее места и роли в иерархии систем. Однако для практической реализации этого анализа в историческом исследовании требуется вычленение исследуемой системы из органически единой иерархии систем (декомпозиция систем), что представляет определенные трудности, т.к. в процессе общественного развития нередко весьма сложно выделить определенную систему из единства систем. Более того, зачастую проблематичным является и предварительное определение тех существенных взаимосвязей, которые могут быть присущи элементам и свойствам той или иной общественной системы. Так, например, если предположительно выделить как отдельную систему совокупность взглядов арабской интеллигенции, выражающих либерально-буржуазную, мелкобуржуазную или иную идеологию, то признаки для этого не являются столь очевидными, как, скажем при выделении системы крестьянского или помещичьего хозяйства. В целом же, структурно-функциональные схемы

1 Системному подходу и системному анализу посвящено большое количество как философской, так и специальной научной литературы. Из наиболее общих работ отечественных исследователей можно отметить следующие: Уемов А.И. Системный подход и общая теория систем / А.И. Уемов. - М., 1978; Афанасьев В.Г. Системность и общество / В.Г. Афанасьев. - М., 1980; Марков Ю.Г. Функциональный подход в современном научном познании / Ю.Г. Марков. - Новосибирск, 1982; Аверьянов А.Н. Системное познание мира: методологические проблемы / А.Н. Аверьянов. - М., 1985 и др.

выявляют то общее, что характерно для различных обществ, в то время как основная задача данного исследования заключается в выявлении их различий. Поэтому для решения этой задачи дополнительно будут использованы методы, помогающие решать конкретные задачи, а именно конкретно-проблемные методы.

Изучение верховной власти затрагивает проблемы политического процесса в целом, что является уже областью политологического исследования. Кроме того, властные отношения воплощаются, прежде всего, в политических институтах, важнейшими из которых являются институт главы государства, а также законодательная и исполнительная власть. Этот подход в свою очередь основывается на теории государства и рассмотрении эволюции институтов и их деятельности. Поэтому является целесообразным в данном случае обращение к тем методологическим подходам, которые используются в анализе политических процессов. Однако, эти методы применительно к историческому исследованию будут играть роль конкретно-проблемных методов и применяться для детального изучения, прежде всего государственных институтов и правящей элиты, где институт верховной власти является звеном системообразующим.

При изучении политического процесса наиболее часто исследователями выделяются следующие основные методологические подходы: нормативный, институциональный, бихевиоральный, структурно-функциональный, теория рационального выбора и дискурсивный. С наибольшей эффективностью может быть применим институциональный метод, который включает в себя конституционные исследования и государственное управление. Применение этого метода поможет ответить на многие вопросы, в частности, на вопрос о том, влияет ли форма правления (монархическая, президентская, парламентская и др.) на сущностное поведение политических акторов, или она представляет собой лишь формальное различие; имеет ли институциональная динамика различных режимов какое-либо сходство между собой и т.д.

Изучая верховную власть в обществах, претерпевших значительные исторические перемены, необходимо ответить на вопрос: каковы степень,

направленность и природа движения индивидов вверх по социальной лестнице в данном обществе в рассматриваемый временной период. Одним из критериев социальной стратификации (отмеченным М. Вебером) является обладание властью. Многие ученые на основе данного критерия выделяют две большие социальные группы: те, кто обладает политической властью, и те, кто властью не обладает. Эти группы называют по-разному, но одним из самых распространенных терминов, используемых для обозначения группы, обладающей властью, является термин элита. Однако до настоящего времени нет четкого общепризнанного определения политической элиты, а следовательно - отсутствуют и четкие критерии принадлежности к этой группе, с помощью которых элита определяется как «высший привилегированный слой общества», «социальный слой, обладающий таким положением в обществе и такими качествами, которые позволяют ему управлять обществом либо оказывать существенное воздействие на процесс управления» и т.п. Другой проблемой, связанной с изучением политической элиты, является формулирование собственной научной проблемы исследования, где существуют различные направления1.

Осознавая необходимость изучения политической элиты при исследовании вопроса об институте верховной власти, важно рассмотреть вопрос о применении метода к решению данного конкретного аспекта исследования, что также является достаточно проблематичным. Политическая наука предлагает три основных подхода: функциональный, позиционный и деятельностный. Каждый из них в отдельности позволяет решить исследовательские задачи лишь частично, а их комплексное использование может быть затруднено различными обстоятельствами. Большое значение в этой связи приобретает изучение

1 Сторонники одного подхода пытаются определить место политических элит в социальной структуре, проанализировать их состав и выявить механизмы рекрутирования; другие исследователи в качестве цели своего анализа рассматривают влияние политической элиты на процессы трансформации общества; предлагается и синтезированный подход, в рамках которого состав элит и механизмы их рекрутирования изучаются как факторы, влияющие на роль элит в политической жизни.

идеологии данного общества как системы политических, экономических и социальных ценностей и идей, служащих основанием для постановки целей; последние, в свою очередь, образуют ядро политических программ.

Изучение института верховной власти требует рассмотрения круга вопросов, связанных с государственными институтами, за совокупностью которых закрепилось название «исполнительная власть», главная задача которой - руководство. Принципиально важным в этой связи является изучение конституций, которые позволяют различать страны по степени наличия в них эффективных ограничений на применение власти. Наличие таких ограничений (независимо от того, закреплены ли они в документе или носят характер политической нормы) позволяют определить власть как конституционную.

И, наконец, в качестве философской теоретико-методологической основы вся вышеуказанная совокупность конкретных, общенаучных и специальнонаучных методов базируется на материалистическом философском методе, который составляет основу других уровней и методов научного познания и выступает как общая теория. В качестве одного из направлений исторического познания была выдвинута концепция многомерности исторического процесса. Авторы этой идеи (В.Ж. Келле, М.Я. Ковальзон) обозначают объемность и многоуровневость в изучении социально-исторического пространства, и, соответственно, возможность применения самых разных методов анализа, связанных с акцентированием того или иного уровня. В качестве трех методологических измерений В.Ж. Келле предлагает выделять в материалистическом понимании истории три аспекта: естественноисторический (объективный), деятельностный и личностный (или гуманистический), фиксируя, таким образом, фундаментальные теоретико-методологические направления и, тем самым, «концептуально расширяя возможности непротиворечивого применения в познании общества различных

методов, делая его изучение более «раскованным»1. Методология трехаспектного подхода открывает перспективу переосмысления сложных методологических проблем, связанных с соотношением объективного и субъективного. Введение в научный оборот многомерного подхода означает признание «объемности» общества и возможности его исследования в самых различных измерениях. При этом выделение каждого измерения должно осуществляться не произвольно, а определяться свойствами объекта исследования и поставленными целями, и являться только одной из координат (аспектов) некой целостной реальности2.

Подводя итог вышесказанному, методологию данной работы можно определить следующим образом: многоуровневая система методов, учитывающая концепцию многомерности исторического процесса.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав (построенных по проблемно-хронологическому принципу), заключения и списка использованных источников и литературы. Во введении обосновывается постановка проблемы, актуальность и новизна исследования, ставятся цели и задачи, обозначаются объект и предмет исследования, анализируются и систематизируются источники и литература, раскрывается методология, примененная для решения поставленных задач.

В главе 1 «Институт верховной власти как историческое и общественно-идеологическое понятие» рассматриваются теоретические вопросы, связанные со становлением и развитием суннитской концепции власти и историческими судьбами мусульманского представления о власти. При этом отдельно анализируется понятие «халифат» (являющееся ключевой категорией концепции власти) и социально-политическая доктрина халифата, которая

1 Келле В.Ж. Проблема многомерности в методологии социально-исторического познания В.Ж. Келле // Проблемы исторического познания. Под. Ред Хвостовой К.В. - М., 2002. - С. 31.

2 Интересно отметить, что аналогичная идея многомерности была выдвинута и академиком Ю.А. Поляковым, который отмечал также, что «история должна представать перед нашими современниками объемной, полихромной и полифоничной». - Поляков Ю.А. Как отразить многомерность истории / Ю.А. Поляков // Новая и новейшая история. 2003 № 4.

рассматривается с двух точек зрения: как сущность власти в мусульманском государстве и как форма правления. Эта доктрина рассматривается в трудах мусульманских богословов, государствоведов, арабских мыслителей и политических деятелей (в т.ч. магрибских), которые дают представление об эволюции суннитской концепции власти и господствующем на современном этапе исламском и светском видении управления государством. Отдельный параграф посвящен взаимоотношениям религии и государства в Алжире, Тунисе и Марокко, особенностям магрибского ислама и специфике формирования и деятельности исламских партий и движений в этих странах.

Вторая и третья главы диссертации посвящены историческому развитию института верховной власти стран Магриба, начиная с османского периода до современности, где на конкретно-страновом материале показана эволюция властных институтов и влияние на них в определенные промежутки времени исламской доктрины.

В главе 2 «Институт верховной власти стран Магриба в османский и колониальный периоды» анализируются особенности развития этих стран в османский период, а именно: показана эволюция османского управления в Алжире и становление государства деев, специфика властных отношений в Тунисе и становление государства беев, а также процесс политической централизации в Марокко и становление власти шерифской династии. В отдельном параграфе рассматриваются итоги политики Франции в области колониального управления и формирования институтов верховной власти, что напрямую было связано с созданием высших государственных институтов колониального общества: системой прямого управления в Алжире, централизацией управления в Тунисе и системой административного контроля в Марокко, а также с процессом становления новой магрибской элиты.

В главе 3 «Институты власти периода независимого развития» рассматриваются вопросы формирования политико-идеологической базы функционирования верховной власти после достижения политической независимости (концепции алжирской революционной демократии, бургибизм и

дустуровский социализм, идеология марокканских националистов), а также современные модели верховной власти в Алжире, Тунисе и Марокко и влияние на них религии и исламской концепции власти.

В заключении подводятся основные итоги исследования и делаются выводы, которые выносятся на защиту:

1. На протяжении всего XX века в странах Магриба шел процесс изменения (эволюции) высшего аппарата власти в целях более эффективного управления территориями. Сравнительный анализ государственных структур трех стран Магриба (имеющих целый ряд типологических характеристик, определяющих региональную модель общественного строя), позволяет говорить не только о различии темпов их эволюции, но и о различных ее формах, связанных со степенью их адаптации к внешним воздействиям: чем быстрее шло саморазвитие внутренней национальной структуры, тем меньше заимствования извне влияли на ее дальнейшую трансформацию.

Изучение локальных закономерностей развития института верховной власти выявляет тот факт, что различия между тремя странами были связаны с природой и характером внутренней организации правящего класса в османский период. Если в Марокко процесс политической централизации привел к складыванию надстройки с чертами теократической монархии, то в Алжире и Тунисе становление государственности шло путем трансформации институтов власти, привнесенных турецким завоеванием. В Марокко не было янычар, и хотя тюркизация Марокко шла довольно активно, однако главные силы, претендовавшие на власть, были представлены шерифскими родами и марабутами, борьба между которыми привела к победе шерифов. Дальнейший процесс государственной централизации привел фактически к складыванию территориального государства. Воля верховного правителя осуществлялась через центральное правительство (махзен) и провинциальную администрацию, представленную пашами и каидами. Такая система управления была способна к дальнейшему усовершенствованию, т.к. образовалась опытная в управлении

государством группа людей, которая пополнялась за счет племенных вождей и крупной буржуазии.

Судьбы алжирского и тунисского регентств, основанных турками, были весьма различны. В Тунисе турки постепенно сливались с местным населением и основали династию, которую можно квалифицировать как национальную — династию Хусейнидских беев. Иначе обстояло дело в Алжире, где завоеватели вплоть до 1830 г. жили как бы вне пределов страны. Если вначале обе эти области были подчинены одной и той же власти, пути их очень быстро разошлись: одна осталась фактически завоеванной страной, а другая постепенно ассимилировала пришельцев и содействовала превращению их в тунисцев, похожих на других жителей страны.

Алжирский и тунисский эйалеты пользовались полной финансовой автономией при отсутствии прямого административного подчинения, вместе с тем, аппарат управления в обеих провинциях был построен по османскому образцу. После административной реформы, предпринятой в Османской империи, Алжир и Тунис получили одинаковую административную структуру. Однако оджак в Алжире располагал большим влиянием. Органы корсарского самоуправления в сочетании с институтом янычарской вольницы послужили в Алжире ядром формирования государственной надстройки, центральным звеном которой были турки. Алжирский очаг янычар пополнялся за счет добровольцев, вербовавшихся в Стамбуле, которые образовывали замкнутую корпорацию, закрытую для местных жителей. Коренное население страны было слабо вовлечено в систему турецко-янычарской администрации, которая, в свою очередь, недостаточно интересовалась внутренними делами. Турецкая система управления Алжиром была попыткой найти соответствие реальному положению в стране: на местах она менялась и развивалась, власть и использование ее варьировались по-разному в разных местах, однако никаких попыток обновить социальную основу и политические властные учреждения не делалось. В этой стране произошло своего рода сращивание янычарской вольницы и таифы раисов, поэтому режим, характеризовавшийся господством янычарского оджака,

который не подвергался арабизации до французского завоевания и сохранял свой инонациональный характер, в Алжире оказался значительно менее подверженным трансформации, чем в Тунисе.

В Тунисе в ходе политической борьбы, параллельно с раздроблением племен и упадком центров власти «великих вождей» («шейхов над шейхами») наблюдалась более быстрая, чем в Алжире, трансформация институтов, привнесенных османским завоеванием и разложение османских порядков. Тунисским деям, опиравшимся на янычарский очаг, удалось оживить хозяйственную жизнь страны, возродить земледелие и ремесленное производство, что в значительной степени было связано с иммиграцией евреев и андалусцев. Среди тунисских янычар было много выходцев из стран Восточного Средиземноморья, зачастую не связанных общностью языка и этнического происхождения, что предопределило быструю арабизацию янычарского очага. Арабизация янычар увеличила роль и значение тунисского элемента в государственной и общественной жизни, привела к возвышению беев, непосредственно связанных с местной знатью. Возвышение беев означало победу автохтонного элемента, поскольку новая власть вынуждена была учитывать в своей политике интересы тунисских верхушечных слоев. Выход знати на первый план и оттеснение от власти янычарские очаги, предопределило значительные изменения в структуре власти, центр которой переместился в сторону верхов городского населения местного происхождения, связанных с местными интересами и ориентировавшихся на местное общественное мнение, что привело к возрождению традиционной тунисской монархии. Беи начали и на местах создавать свою администрацию, костяк которой составил корпус каидов, которые позднее превратились в гражданских чиновников, исполнявших определенные судебные функции и ведавших сбором податей в территориальных округах. Можно утверждать, что в XIX в. в Тунисе завершился довольно длительный процесс трансформации османского эйалета в полунезависимое национальное государство, и даже последующие мятежи янычар существенно не изменили характер тунисской государственности.

2. В Тунисе и Марокко, в отличие от Алжира, внутренние властные институты, обеспечивая потребности развития общества, претерпевали существенные изменения, в результате чего формировалась и политическая культура (в Марокко - культура махзана, в Тунисе - культура медины), которая становилась элементом преемственности институтов предшествующего политического образования. Роль махзана в Марокко исторически состояла в поддержании мирного сосуществования между племенами, в возможности обеспечить им пользование благами единой организации, что было залогом внутренней стабильности. Роль султана заключалась не в том, чтобы вмешиваться во внутреннюю жизнь племен, а в том, чтобы обеспечивать в меру возможного и в форме, которую допускали обстоятельства, их участие в решение проблем, стоявших перед всей страной. Именно мирное сосуществование махзена с племенными и религиозными институтами определяло стабильность всей политической системы в Марокко и любые попытки трансформации этой системы приводили только к ее дестабилизации, проявлявшейся в восстаниях и религиозных войнах.

В Тунисе благодаря благоприятным условиям для непрерывного развития традиционной городской культуры, сохранялись и определенные элементы муниципального самоуправления. Из городской среды и сформировалась прослойка, которая станет инициатором светской модернизации, а сама городская культура в период протектората будет способствовать формированию более высокого уровня образовательной мобильности.

Что касается Алжира, то в османский период здесь начался процесс дезурбанизации (несмотря на значительно крупную столицу, она, однако почти не была связана с внутренними районами), который был довершен длительной завоевательной войной, которую вели французы. Местное городское население было за это время истреблено или изгнано, а города заполнялись главным образом выходцами из Европы. Несмотря на то, что национально-освободительная борьба зарождалась в городском подполье, культура города не стала структурообразующим элементом для управленческой элиты, которая в

дальнейшем формировалась из различных социальных страт общества, объединенных в рамках широкого фронта.

3. Период колониализма только укрепил уже созданные институты власти в Марокко и Тунисе, в то время как в Алжире они фактически создавались заново и так же, как и в османский период функционировали, не имея прочной социальной опоры в обществе.

Режим протектората в Марокко не модернизировал, как это представляли его апологеты, а укрепил, но одновременно и усложнил и сделал более противоречивой административную систему шерифской империи, прикрепив на региональном уровне к каждому чиновнику махзена представителя французской администрации. Кроме того, разделение страны на французскую и испанскую зоны и предоставление международного статуса г. Танжеру создало три различные системы управления, а основной целью как французских, так и испанских властей было не упорядочение административной системы Марокко, а отстранение султана и его правительства от руководства страной. Местное руководство повсюду осуществляло свою власть при помощи и наряду с иностранной администрацией. В течение всего периода протектората деятельность каидов, пашей, шейхов и мукаддамов была подконтрольна офицерам управления по туземным делам и гражданским контролерам. Однако паши и каиды на местах контролировали исполнение дахиров султана и предписаний махзена, и эти полномочия делали их полновластными и практически автономными хозяевами на местах. Существовали, таким образом, на местном уровне фактически две параллельные системы со своим чиновничьим аппаратом.

Сохранение традиционных институтов управления в Марокко, предоставление им формальной власти, в результате чего не всегда имело место почтительное отношение к султану и представителям махзана, авторитет которых у населения был непререкаем, способствовало тому, что султан (впоследствии король) стал символом национального суверенитета. Вокруг монарха происходило в дальнейшем укрепление политической элиты -

представителей крупной торговой буржуазии, берберских и арабских феодалов, - выступавшей за создание независимого национального государства.

Практически сформировавшееся национальное государство в Тунисе накануне французской колонизации, уже самостоятельно решало проблему модернизации политической жизни страны. И при всей половинчатости реформ, проводившихся «беями-реформаторами», такие меры, как введение конституции 1861 г. и Земледельческого кодекса 1874 г. способствовали дальнейшей социальной эволюции общества и укреплению системы власти путем создания конституционного правопорядка. Структура всего административного аппарата страны сверху до низу способствовала утверждению всемогущества центральной власти, проводниками которой являлись все представители власти на местах - каид, кахья, халиф, шейх, гражданский контролер или офицер по делам туземцев. Институт гражданских контролеров направлял и контролировал административную деятельность местных властей, не входя в непосредственное общение с тунисским населением, и выступал в роли администраторов только по отношению к европейцам. Характерной чертой колониального Туниса стало образование национальной бюрократии как самодовлеющей общественной группы, тесно связанной с верхушкой колонизации. Была создана система строгого централизма, резко возросла роль административного аппарата. Авторитарная власть генерального резидента уступала место решениям, исходящим от бюрократической машины, которая стала носителем верховной власти.

Специфика колониального освоения Алжира и борьба в его ходе между колонистами и военными, между двумя тенденциями (ассимиляции и изоляции), также как и борьба за форму и методы колонизации в самой Франции, имели следствием попытку использовать старые институты власти в механизме управления с элементами прежней оджакской системы. Сеть Арабских бюро, организованная маршалом Бюжо, не вросла в социально-экономическую структуру этой страны. Это была военно-политическая система контроля и

подавления. Дело не менялось от того, что Бюжо, перенимая административное устройство государства Абд-аль-Кадира, стремился включить в него племенную знать: баш-ага, ara, каиды, шейхи были поставлены в положение колониальных чиновников, оплачиваемых французскими властями. Выбираемые обычно из вождей махзен, они просто продолжали выполнять ту службу, которую несли еще в период янычарского господства. Так же, как и в тот период, власть завоевателей не имела никаких социальных спаек с коренным населением и проявлялась в отношениях с народом лишь через насилие и произвол, принявших более жестокие и массовые формы. В дальнейшем, трансформация системы прямого управления в систему колониального двоевластия (когда французская администрация в колонии и назначавшийся из Парижа генерал-губернатор стали фактически исполнителями угодной местным европейским магнатам политики) не сформировала механизм участия местного населения во властных институтах и не изменила их по-существу: колонисты оставались автономным элементом в традиционном обществе. Политика ассимиляции, предусматривавшая предоставление всем французским подданным всех прав французских граждан (среди которых право политического представительства считалось основным) не была направлена на предоставление реальных политических прав местному населению с целью расширения социальной основы самой власти.

4. Степень и темпы трансформации внутренней структуры оказали влияние и на степень зрелости и монолитности национальной элиты. При общей схожести в основных моментах в странах Магриба, элита оказалась сильнее и монолитнее там, где государственные структуры развивались быстрее и, следовательно, «цивилизаторской» миссии колонизаторов противостояла модернизаторская тенденция, которая сформировала устойчивую и способную к воспроизводству совокупность интеллектуальных и политических ценностей.

С одной стороны новая элита возникшая в 20-30- гг. XX в. в странах Магриба способствовала общему обюрокрачиванию государственного аппарата.

Ее глубинной социально-психологической основой для этого процесса стала т.н. «пограничная» ситуация на рубеже двух культур, сложившаяся в результате колониального господства и породившая тип «marginal man», который принадлежит сразу к двум социальным и культурным мирам, не сливаясь ни с одним из них. Наиболее ярко выраженный тип «marginal man» - человек по своему образованию и индивидуальному сознанию принадлежащий к господствующей прослойке, а по национально-этнической или расовой принадлежности - к подчиненной группе. Для этой элиты характерна не «просветительская модель» сознания, а приверженность в той или иной степени ценностям активного общественно-политического действия национальной и социальной эмансипации, лозунгам социализма и действиям массовых европейских партий нового типа - социалистических и коммунистических. Эта элита не могла найти себя среди разрозненных частей арабского общества, и ее естественным образом притягивала относительно однородная и автономная политико-бюрократическая общность.

Формирование и функционирования верховной власти в странах Магриба в период независимого развития будет зависеть от этой элиты, оформившейся в колониальный период. Результативность и эффективность деятельности правящей элиты, укрепление у власти представителей определенных слоев общества были связаны и с системой рекрутирования элиты. Во всех трех странах Магриба преобладает номенклатурная система рекрутирования элиты. Суть номенклатурной системы в подборе элиты сверху: на все сколько-нибудь значимые руководящие должности назначаются лица с согласия и по рекомендации соответствующих властных структур и органов. Негативные социальные последствия функционирования этой системы усиливались ее всеобъемлющим характером, полным устранением конкурентных механизмов в экономике и политике, а также такими критериями отбора, как идеологизация и политизация. Политика в лице номенклатурной бюрократии приобретала в этих государствах до известной степени господствующее положение над экономикой. Вхождение в политическую номенклатуру, приобщение к власти и

управлению становились первопричиной экономического и социального господства, что также было общим для трех стран.

Однако сущностные характеристики новой элиты, также как и ее социальная окраска (буржуазная в Тунисе, мелкобуржуазная - в Алжире, феодальная — в Марокко), были разными. Политическая культура предшествующего периода обеспечила Тунису и Марокко дальнейшее укрепление и консолидацию местных элит, в результате чего ведущим носителем функции верховной власти и национальной интеграции на этапе и после национально-освободительного движения в Марокко стала традиционная монархия (королевский двор), опирающаяся на разветвленный аппарат, в Тунисе - городская (сахельская) элита, оформившаяся в политическую партию.

Сохранение традиционных институтов управления в Марокко, предоставление им формальной власти, в результате чего не всегда имело место почтительное отношение к султану и представителям махзана, авторитет которых был непререкаем, способствовал тому, что укрепление элиты (крупной торговой буржуазии, берберских и арабских феодалов) происходило вокруг монарха, который стал символом национального суверенитета. В период протектората влиятельные городские семьи Марокко заняли важные руководящие посты в центральном махзане и благодаря своим экономическим позициям смогли независимо от занимаемой должности в административном аппарате, сохранить свое влияние во время протектората. Из этой среды буржуазии вышло руководство партии Истикляль, возглавившей национально-освободительную борьбу. Укреплению и сплочению местной элиты способствовала и модель образования в Марокко, основной чертой которой было четкое разделение учащихся по социальному признаку (в школы для мусульманской элиты отбор строго контролировался).

Сплочению тунисской элиты, также как и в Марокко, способствовал образовательный процесс, который в Тунисе стал продолжением модернизаторского движения, начавшегося в правящих кругах хусейнидского Туниса, теоретиком которого стал видный государственный деятель Туниса

Хайраддин-паша. Уже в 1875 г. в Тунисе была открыта новая школа (ал-мадраса ас-Садыкийя), которая стала не только базой формирования образованной политической элиты двойной культуры, но и создала особую среду с новыми традициями. Характерным для тунисской элиты, окончившей колледж Садыкийя (ставший школой формирования новой элиты двойной культуры), был зрелый и углубленный подход к острейшей проблеме арабского мира - взаимоотношениям традиционных ценностей ислама и европейской культуры. Зрелость подхода сказывалась в равном неприятии как экстремизма в отношении к традициям, так и внешней имитации всего западного. Эта элита образовала новую среду, обеспечившую преемственность идеологии и действия и стала единой цементированной группой. Идейный облик этой среды нашел свое дальнейшее проявление в среде младотунисцев, которым на рубеже XX в. удалось создать хорошо организованное, культурно-просветительское движение, которое на завершающем этапе своего развития трансформировалось в движение политическое. В дальнейшем младотунисцы выступили идеологами и организаторами национально-освободительного движения, на основе которого в 1920 г. была создана партия.

В отличие от Марокко и Туниса, в Алжире, напротив, шел процесс размывания элиты, чему способствовала специфика подбора кадров: каиды, ara и баш ara, выполнявшие функцию провинциальных администраторов, подбирались французскими властями не столько из представителей крупных семейств (которые обеднели или были уничтожены), но из арабских и берберских низов, офранцуживание которых шло крайне медленно. При этом более широким каналом для социального продвижения алжирцев и приобщения их к европейской среде стала не государственная служба или государственная система образования (против которой выступали европейские поселенцы), а служба в армии. Поэтому формирование местной элиты значительно отставало здесь и по времени, и в количественном отношении от данного процесса в соседних странах, а носителем функции верховной власти выступила армия.

5. После достижения политической независимости внутренняя логика развития обществ стран Магриба была направлена на дальнейшее усиление традиционных элементов. При этом опережающая трансформация производственных отношений в сравнении с надстройкой нашла свое специфическое проявление в активизации общественно-политической роли традиции, которая обладает определенным потенциалом самосохранения. Такой активизацией традиции в Марокко после достижения политической независимости стало всевластие монарха и его статус хранителя незыблемости марокканской государственности. Немалую роль в этом сыграла и умелая трансформация монархии, которая при этом продолжала играть роль координатора, интегратора и унификатора пестрого, многоукладного и многоликого в социальном отношении общества.

Государственное развитие независимого Марокко стало прямым продолжением предшествующих этапов его эволюции. После провозглашения независимости в Марокко начался процесс восстановления суверенитета султана и концентрации власти через политику «демократизации сверху». Анализ мероприятий по демократизации режима сверху показывает, что они были далеки от того, чтобы приобщить население Марокко к участию в управлении страной. Сущностью их было доказать, что без сильной центральной власти это управление невозможно и что король сам позаботится о том, чтобы его страна была обеспечена демократическими институтами. Иными словами, целью этих мероприятий было укрепление авторитета короля и королевского двора, пошатнувшегося в период протектората. Не изменился и элитарный состав высших категорий государственных служащих, которые комплектовались из среды, близкой к дворцовым кругам, и были надежной опорой королевской власти. За последние десятилетия в политической жизни Марокко был создан баланс правящих политических сил с управляемой оппозицией. Большинство политических партий оказалось в руках марокканской элиты, связанной с дворцовыми кругами или зависимых от них, а все партии выступают за незыблемость монархического строя.

Ряд благоприятных условий избавления Туниса от гнета колониализма сделал возможным принятие более быстрых, чем в остальном Магрибе, мер по дальнейшему преобразованию государственных институтов после достижения политической независимости. Установление однопартийного режима и практическое слияние партии и государства было двумя сторонами одного процесса. Каналы партийной карьеры в рамках Нового Дустура (Социалистической дустуровской партии) потеряли всякое самостоятельное политическое значение, но вместе с тем роль партии как механизма отбора лояльных кадров госаппарата возросла. Сформировавшийся властный механизм представлял собой модель «государства-партии». В Тунисе речь шла не о том достаточно распространенном случае, когда действующий режим и лицо, облеченное высшей властью, конструируют себе в опору псевдомассовую партию, но о такой ситуации, когда крупная партия выдвинула своего устойчивого лидера. Такая система была продуктом взаимодействия конституционных норм и политической практики, т.к. президент республики полностью контролирует депутатский корпус через механизм партийной дисциплины, возглавляя правящую партию. Партия, проникавшая во все слои и группы тунисского общества, могла, используя организационный принцип централизма, сдерживать развитие внутрипартийных кланов и фракций, препятствовать распространению оппозиционных руководству идей и при помощи аппарата государства выражать интересы самых различных групп населения. Приход к власти Бен Али сопровождался действительно важными изменениями во внутриполитическом положении в стране, однако действия второго президента Туниса при всей их видимой направленности на осуществление глубокого реформирования политической сферы содержали в себе тенденцию сохранения уже сложившейся системы государственного управления. Привлекая к сотрудничеству оппозиционные партии и жестко контролируя их деятельность, тунисский президент в значительной мере укреплял в стране позиции традиционно правившей сахельской элиты.

В Алжире отсутствие сложившейся развитой системы государственного управления и сплоченной элиты, также как и элемент стихийности в образовании новых форм государственной власти (система самоуправления) обусловили выдвижение на авансцену политической жизни военных -участников национально-освободительного движения при сотрудничестве массовой организации - ФНО. Таким образом, партийная и военная самоорганизации малоимущих масс населения предшествовала появлению на политической арене представителей состоятельных слоев. В дальнейшем, патриотическое объединение времен национально-освободительной войны было преобразовано в механизм государственно-политической властной структуры, в рамках которой сосуществовали различные социально-политические силы и интересы. Однако основная цель - превращение ФНО в эффективный политический механизм (теоретически и юридически обоснованная и закрепленная во всех партийно-правительственных программах и документах), не была реализована. Процесс трансформации блока разнородных социально-политических сил привел, в конечном итоге к его расколу и дальнейшим попыткам создать новый механизм власти. В этих условиях легитимизация главы государства происходила за счет его героического исторического прошлого, а институты верховной власти функционируют благодаря поддержке армии и системе распределения доходов от продажи углеводородного сырья. Функционирование политической системы Алжира в последние десятилетия свидетельствует о сохранении тенденций и внутренних механизмах его структуры, сложившихся и функционировавших на предыдущем этапе истории страны.

Отсутствие сильных партий, обладающих эффективными методами взаимодействия с исполнительной властью, приводит к ограничению каналов для самовыражения населения, которое выливается в уже сложившуюся форму общения с властью через бунт, а правящий в Алжире режим обеспечивает сохранение власти за счет контроля и распределения доходов от сырьевых ресурсов посредством административного аппарата, поддерживаемой армией.

6. Рассмотрение вопроса о природе и характере власти в мусульманском обществе, о соотношении на практике светской и духовной сторон общественной жизни позволило показать, как идеология влияла на политику. Магистральной линией такого влияния стало «общинное» представление о власти, разработанное в рамках классической суннитской концепции халифата. Подход современных арабских государствоведов, историков и политологов к мусульманскому учению о власти продолжает испытывать заметное влияние именно этой концепции, которая наиболее отчетливо проявилась там, где государственные структуры функционировали в существенной степени автономно от общества при отсутствии элементов преемственности властных институтов. Именно эта концепция становилась, своего рода, «приводным ремнем», связывавшим институты власти с обществом, и играющая аналогичную роль в настоящее время.

В Алжире тенденция к осуществлению «общинного» представления о власти нашла свое отражение в процессе формирования новых органов управления в государстве Абд аль-Кадира, частично заимствованных затем французами.

«Общинные» традиции нашли свое продолжение в ходе национально-освободительной борьбы и в теориях «исламского социализма», явившегося результатом опосредованного влияния европейского идеала демократии, приверженцем которого стала магрибская элита после достижения политической независимости. Однако в Тунисе и Марокко эта идеология приобрела значительно больше националистических черт, в то время как в Алжире она оказалась под сильным воздействием ислама.

Идеология марокканских националистов, при всех их персональных различиях и личных склонностях, формировалась вокруг взаимосвязанных лозунгов: приверженность исламу и защита трона как эмблемы единства Марокко. В рамках этой идеи произошло сплочение наиболее влиятельных сил национального движения. Сущность выдвинутых в дальнейшем самим королем принципов «марокканского социализма» заключалась в обосновании с помощью

мусульманских ценностей необходимости регулирования политических и социально-экономических процессов в Марокко.

Бургибизм складывался постепенно, вырастая из практики франко-тунисских отношений. Его характерной чертой стала политическая гибкость, способность к широкому маневрированию и продуманным компромиссам. Начиная с деятельности младотунисцев, становление национально-освободительного движения в этой стране было ориентировано на культурно-просветительский реформизм и современную систему ценностей. Партия смогла найти массовый эквивалент националистической идеологии, сплачивающий самые широкие слои населения; через партию же происходило восприятие идеи нации. Хабиб Бургиба не апеллировал к исламской основе социализма, напротив, он приписывал мусульманской этике крайний индивидуализм. Социализм отождествлялся с практикой государственного ре1улирования экономики и различными способами развития кооперативного движения. Доктрина тунисского социализма признавала принципы неприкосновенности частной собственности. Социализм отождествлялся с государственным регулированием, основной целью которого было достижение экономического прогресса. Бургибизм вписывается в историю Туниса, в тенденции развития его государственности и политической культуры, существовавшие в Тунисе. Заслуга лидеров партии, которые придерживались западных представлений о государстве, состояла в том, что они, в конечном итоге, отделили идею нации от идеи религиозной общины. Дустуровский социализм был призван обслуживать власть бюрократии и лично власть главы государства, на котором замыкалась вся схема власти.

Основным руслом формирования алжирского национализма стала освободительная борьба, как таковая, с ее объединительными тенденциями, культом воинственных традиций свободолюбивых племен и романтизацией былой мощи арабо-берберских государств Магриба, державших в трепете всю средиземноморскую Европу. Но важнейшим фактором социально-идеологического единения всех алжирских мусульман стал ислам. В

дальнейшем, в алжирском учении о социализме ислам занимал значительное место. Религиозный аспект борьбы за национальное освобождение в Алжире имел гораздо большее значение, чем в других странах Магриба, став фактически символом сохранения алжирской индивидуальности. Идеология в Алжире, при отсутствии других механизмов воздействия на общество, превращалась в важный инструмент осуществления поставленных целей. После достижения политической независимости руководство страны стремилось придать политической власти символику исполнителя «священной воли». Исламская доктрина в конечном итоге стала естественной базой идейно-теоретических разработок социально-экономических и политических проблем, а религия стала выступать не как форма и средство общения с массами, а как содержание и база идейно-теоретической платформы.

Элитарное взаимодействие между правящей элитой и обществом в Алжире вновь вызвало к жизни исламскую концепцию власти, вооружившись которой исламская партия начала борьбу за власть уже в конце XX века. Новая роль ислама в обществе и государстве была официально закреплена в конституции Алжира 1989 г. и ее дополненном варианте 1996 г., на базе которых идет строительство современных государственных институтов.

В списке использованных источников и литературы в систематизированном виде представлены: источники (1. Каноническая литература; 2. Архивные материалы, официальные государственные документы, речи и выступления глав государств; 3. Труды арабских мыслителей, государствоведов, политических и религиозных деятелей; 4. Мемуары, официальная переписка, воспоминания и записки путешественников), исследования, монографии, статьи (по общим вопросам, по Алжиру, Марокко, Тунису), периодические издания и электронные ресурсы на русском, французском, английском и арабском языках.

Апробация исследования. Изучению проблем эволюции института верховной власти в арабских странах было посвящено 15 лет; по мере накопления материала публиковались результаты изысканий, различные

аспекты которых изложены в 7 монографиях и многочисленных статьях общим объемом около 200 п.л.

Результаты исследований обсуждались и излагались на международных и общероссийских конференциях, симпозиумах, круглых столах (в частности, «Ислам и современные международные отношения» - международная научная конференция, 9-10 ноября 2000 г., Дипломатическая Академия МИД РФ, Комитет мусульман Азии и Африки); «Мир и Россия на пороге XXI века» -вторые Горчаковские чтения МГИМО, 23-24 мая 2000 г.; «Модернизация Арабского мира в контексте аналогичных процессов в России, странах Востока и Восточной Европы (начальный этап XIX - начало XX в.) - научная конференция 26-27 сентября 2006 г. Институт Востоковедения РАН, Институт стран Азии и Африки МГУ; «Религия в современной системе международных отношений: либерализм и традиционное самосознание» - международная научно-практическая конференция, 24-26 ноября 2006 г. Санкт-петербургский государственный Университет; «Исламоведческие исследования в современной России» - международный научно-практический симпозиум, 19-20 февраля 2009 г. - Казанский Государственный Университет) и многих других.

Результаты исследований вошли в курсы лекций и учебные программы: «Политические системы и политический процесс в арабских странах» на 4 курсе факультета Международных отношений, а также при чтении лекций по курсам «Социально-политическая мысль в странах Востока», «Исламский мир в мировой и региональной политике» и «Этноконфессиональные конфликты на Востоке» на 1 и 2 курсах магистратуры по Регионоведению МГИМО (У) МИД РФ; а также используются в учебном процессе на Кафедре политологии современного Востока при чтении курса лекций «Правовые системы арабских стран» на 4 курсе Факультета истории, политологии и права Российского Государственного Гуманитарного Университета.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

Монографии

1. Арабский Восток: власть и конституции. - М.: РОССПЭН, 2001. - 214 с. [тираж - 1500 экз.].

2. Высшие органы государственной власти арабских республик. - М.: Восток-Запад, 2007. - 474 с. [тираж - 2000 экз.].

3. Высшие органы государственной власти арабских монархий (конституционный статус и политическая практика). - М.: Многотом, 2008. -382 с. [тираж -1000 экз.]

4. Государственный строй и конституции арабских республик. - М.: Муравей, 2003. - 328 с. [тираж -1000 экз.].

5. Политика и конституционный процесс в Алжире (1989-1999). - М.: Ин-т изучения Израиля и Ближнего Востока, Ин-т Востоковедения РАН, 1999. - 165 с. [тираж - 800 экз.].

6. Политический процесс в арабских странах. - М.: МГИМО-Университет, 2008.-319 с. [тираж-300 экз.].

7. Правительство и парламент в арабских странах. - М.: Ин-т Ближнего Востока, 2008. -244 с. [тираж- 800 экз.].

Учебники, учебные пособия и программы

1. Государственно-правовое развитие арабских стран. Институты власти и права граждан. Учебное пособие. - М.: РГГУ, 2008. - 455 с. [тираж - 100 экз.].

2. Ислам в политической жизни стран Магриба / Политическая культура стран Азии и Африки (учебное пособие). Отв.ред. Л.М.Ефимова. - М.: МГИМО, 1996. - С. 112-126.

3. Исламский мир в мировой и региональной политике. Программа учебного курса / Восток. - 2003. - № 6. - С. 93-108.

4. Конституционное право арабских стран / Конституционное право зарубежных стран. Учебник для ВУЗов. Рекомендован Министерством общего и профессионального образования РФ в качестве учебника для студентов высших учебных заведений, обучающихся по специальности «Юриспруденция». Под общ. ред. М.В. Баглая, Ю.И. Лейбо, Л.М. Энтина. -М.: НОРМА, 2000. - 832 с. -С. 748-819; 2-е изд., перераб.-М.: НОРМА, 2006. - 1056 с. - С. 920-1018.

5. Конституционно-правовой механизм осуществления внешней политики в арабских странах / Конституционно-правовой механизм внешней политики (учебное пособие). Рекомендовано УМО ВУЗов РФ по образованию в области международных отношений в качестве учебного пособия для студентов ВУЗов, обучающихся по направлениям подготовки и специальностям «Международные отношения» и «Регионоведение». Отв. ред.: В.П. Воробьев, Ю.И. Лейбо, А.Г.Орлов. - М.: РОССПЭН, 2004. - С. 262-293.

6. Основные тенденции государственного развития арабских стран на современном этапе / Страны Ближнего, Среднего Востока и Африки в начале нового века (учебное пособие). Отв.ред. В.Е. Донцов. - М.: Дипломатическая Академия МИД РФ, 2002. - С. 222-244.

7. Политические системы и политические культуры стран Востока. Программа учебного курса / Восток. 2002. - № 4. - С. 87-102.

8. Правовые системы арабских стран. Учебно-методический комплекс для специальности 022800 - Востоковедение. Африканистика. - М.: Российский государственный гуманитарный университет, 2007. - 32 с.

9. Проблемы демократизации общественно-политической жизни Алжира и поиск национальной идентичности / Глобализация и поиски национальной идентичности в странах Востока (учебное пособие). Отв.ред. Л.М. Ефимова, Л.Б. Алаев. - М.: МГИМО, 1999. - С. 26-43.

10. Этнический фактор в странах Магриба (Марокко, Тунис, Алжир) / Конфликты на Востоке: этнические и конфессиональные. Учебное пособие. Под ред. А.Д. Воскресенского. -М.: Аспект-Пресс, 2008. - С.87-106.

11. Этноконфессиональные конфликты на Востоке. Программа учебного курса/Восток. - 2003,- № 5. - С. 125-138.

Статьи

1. АНДР: эволюция политического режима президента Шадли Бенджедида (1979-1992 гг.) / Мировая политика: теория и практика (сборник научных статей). Отв. ред. И.Г. Тюлин. - М.: МГИМО, 1997. - С. 113-129.

2. Арабский мир: новые векторы политического развития / Мировая экономика и международные отношения. - 2008 (декабрь). - № 12. - С. 91-101.

3. Арабский Восток на современном этапе: эволюция институтов власти и модернизация традиционного общества / Вестник Томского Государственного Университета. - 2009 (январь). - №318.-С. 125-132.

4. Арабский мир: реформы политического устройства / Азия и Африка сегодня. - 2009. - № 3. - С. 20-26.

5. Армия в политическом процессе арабских стран / Армия и власть на Ближнем Востоке: от авторитаризма к демократии (сборник статей). Отв.ред. В.М. Ахмедов. - М.: Ин-т изучения Израиля и Ближнего Востока, 2003. - С. 215227.

6. Берберы в политической жизни и государственном управлении стран Магриба / Глобальные проблемы современности (сборник научных трудов молодых преподавателей и аспирантов МГИМО). Выпуск 4. Под ред. О.Г. Харитоновой. - М.: МГИМО, 1998. - С. 89-98.

7. «Берберский вопрос» в странах Магриба / Этносы и конфессии на Востоке: конфликты и взаимодействие. Отв.ред. А.Д. Воскресенский. — М.: МГИМО, Навона, 2005. - С. 54-76.

8. Влияние ислама на функционирование государственно-правовых институтов арабских стран / Религия и политика: сборник статей. Отв.ред. K.M. Долгов. - М.: Дипломатическая академия МИД РФ, 2002. - С. 126-143.

9. Влияние ислама на конституционное закрепление основ государственно-политического развития арабских стран / Ислам и современные международные отношения: сборник статей. Отв.ред. В.Е. Донцов. - М.: Научная книга, 2001. -С. 37-49.

10. Внутриалжирский терроризм и проблема взаимоотношений ислама и государства / Терроризм в современном мире: истоки, сущность, направления и угрозы: сборник научных работ. Отв.ред. В.В. Витюк. - М.: Институт социологии РАН, 2003. - С. 238-251.

11. Генерал Ламин Зеруаль: в начале трудного пути / Ближний Восток и современность: сборник статей. Выпуск 6. Отв.ред. В.А. Исаев, А.О. Филоник. - М.: Ин-т изучения Израиля и Ближнего Востока, 1999. - С. 157-177.

12. Государственное развитие стран Магриба на современном этапе / Современные проблемы права и государства: сборник научных трудов молодых ученых и аспирантов. Отв.ред. М.А. Исаев. - М.:МГИМО, 1999. - С. 125-151.

13. Законосовещательная власть в арабских монархиях / Арабский мир и сопредельные страны: история и современность. Межвузовский сборник. Отв. ред. В.П. Румянцев. - Томский Государственный Университет, 2008. - С. 56-88.

14. Зин аль-Абидин Бен Али. Исторический портрет / Вопросы истории. -2009,- №1. - С. 21-35.

15. Институт верховной власти в Магрибе в османский период / Преподавание истории в школе. — 2008. — № 3. — С. 43-47.

16. Ислам в арабских странах и его влияние на систему прав и свобод граждан в контексте исламской Декларации прав человека / Религия в современной системе международных отношений: либерализм и традиционное самосознание. Отв.ред. А.А. Сотниченко. - С.-Петербург, Санкт-Петербургский Государственный Университет, 2007. - С. 88-123.

17. Конституция АНДР 1996 года / Московский журнал международного права. -1998. - № 3. - С. 38-46.

18. Конституционная регламентация ислама в арабских странах / Ближний Восток и современность: сборник статей. Выпуск 10. Отв.ред. В.А. Исаев, А.О. Филоник. - М.: Ин-т изучения Израиля и Ближнего Востока, 2001. - С. 280-292.

19. Конституционная регламентация ислама в арабских странах / Ислам и общественное развитие в начале XXI века. Отв.ред. В.Я. Белокреницкий, А.З. Егорин, Н.Ю. Ульченко. - М.: Ин-т Востоковедения РАН, Крафт+, 2005. - С. 319-331.

20. Конституционный статус, место и роль главы государства в системе высших органов государственной власти арабских республик / Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. - 2007. - № 2. -С. 9-21.

21. Место и роль президента в системе высших органов государственной власти в арабских республиках / Ближний Восток и современность: сборник статей. Отв. ред. В.А. Исаев, А.О. Филоник. Выпуск 11. - М.: Ин-т изучения Израиля и Ближнего Востока, 2001. - С. 193-213.

22. Место и роль монарха в системе высших органов государственной власти в арабских монархиях / Ближний Восток и современность: сборник статей. Отв. ред. В.А. Исаев, А.О. Филоник. Выпуск 11. - М.: Ин-т изучения Израиля и Ближнего Востока, 2001. - С. 213-233.

23. Основные черты и особенности функционирования политических систем арабских стран / Политические системы и политические культуры Востока. Под ред. А. Д. Воскресенского. - М.: МГИМО, Восток-Запад, 2006. - С. 113-152; 2-е изд. перераб. и доп.-М.: АСТ, Восток-Запад, 2007.-С. 139-185.

24. Особенности развития конституционно-правовой системы Алжира на современном этапе / Актуальные проблемы государства и права: сборник научных статей. Отв.ред. Б.М. Ашавский. - М.: Новый гуманитарный Университет Н. Нестеровой, 1999. - С. 51-63.

25. Особенности социально-политического развития Тунисской Республики в 80-е - 90-е годы / Глобальные проблемы современности: сборник научных

трудов молодых преподавателей и аспирантов МГИМО. Выпуск 3. Отв.ред. О.Г. Харитонова. - М.: МГИМО, 1997. - С. 37-54.

26. Политическая эволюция правящей элиты стран Магриба / Проблемы развития современного мира: сборник научных работ молодых преподавателей и аспирантов МГИМО. Отв.ред. М.А. Сапронова, О.Г. Харитонова. — М.: МГИМО, 2000.-С. 184-196.

27. Политический плюрализм и социальная стабильность: в поисках харизматического лидера (на примере Туниса) / Вестник Российского государственного 1уманитарного Университета. - 2009. - № 1. - С. 133-145.

28. Проблемы политической эволюции правящей военной элиты и преемственности власти в Алжире / Политическая элита Ближнего Востока: сборник статей. - М.: Ин-т изучения Израиля и Ближнего Востока, 2000. - С. 153-162.

29. Проблема политизации этнического фактора в Северной Африке / Национализм и фундаментализм на Ближнем Востоке. - М.: Ин-т Востоковедения РАН, 1999.-С. 91-101.

30. Проблемы реформирования политико-правовой системы Алжира на современном этапе / Ближний Восток и современность: сборник статей. Отв. ред. В.А. Исаев, А.О. Филоник. Выпуск 5. - М.: Ин-т изучения Израиля и Ближнего Востока, 1998. - С. 218-238.

31. Процесс демократизации в странах Магриба: основные тенденции 90-х годов / Страны Ближнего, Среднего Востока и Африки в начале нового века. Отв.ред. Г.К. Прозорова. - М.: Дипломатическая Академия МИД РФ, Ин-т актуальных международных проблем, 2005. - С. 35-63.

32. Реформирование политико-правовой системы Алжира и проблема исламского экстремизма / Право и политика. - 2001. - № 6. - С. 32-43.

33. Социально-политическая доктрина халифата как сущность власти в мусульманском государстве / Преподавание истории в школе. - 2008. - № 2. -С. 22-26.

34. Страны Магриба в военных обзорах и путевых заметках русских путешественников XIX века / Российская история. - 2009. - № 2. - С. 30-42.

35. Шадли Бенджедид. Исторический портрет / Вопросы истории. - 1997. -№ З.-С. 60-76.

36. Эволюция институтов власти в арабских монархиях в новых условиях общественно-политического развития / Вестник МГИМО-Университет. - 2008. -№2. - С. 39-50.

37. Этнический фактор в странах Магриба (Марокко, Тунис, Алжир) / Конфликты на Востоке: этнические и конфессиональные. Под ред. А.Д. Воскресенского. - М.: Аспект Пресс, 2008. - С. 87-105.

Тираж 100 экз. Заказ № 97.

Издательство «МГИМО-Университет» 119454, Москва, пр. Вернадского, 76

Отпечатано в отделе оперативной полиграфии и множительной техники МГИМО(У) МИД России 117218, Москва, ул. Новочеремушкинская, 26

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Сапронова, Марина Анатольевна

Введение

Глава I. Институт верховной власти как историческое и общественноидеологическое понятие

1. Проблемы понимания характера и исторические судьбы мусульманского представления о власти

2. Халифат - ключевая категория концепции власти в мусульманской доктрине

2.1. Социально-политическая доктрина халифата как сущность власти в мусульманском государстве и ее теоретические разработки в современных концепциях. Магрибские теоретики исламского государства

2.2. Концепция халифата как формы правления в трудах арабских государствоведов и ее эволюция

3. Институт верховной власти в работах современных арабских реформаторов

4. Власть и религиозное пространство в Магрибе

Глава II. Институт верховной власти стран Магриба в османский и колониальный периоды

1. Особенности государственного управления в странах Магриба в Османский период

1.1. Эволюция османского управления в Алжире. Государство деев

1.2. Властные отношения в османском Тунисе. Государство беев

1.3. Процесс политической централизации в Марокко и власть шерифской династии

2. Итоги политики Франции в области колониального управления и формирования институтов верховной власти

2.1. Система высших государственных институтов колониального общества

2.1.1. Создание системы прямого управления в Алжире и ее эволюция в систему колониального двоевластия

2.1.2. Централизация управления в Тунисе

2.1.3. Система административного контроля в Марокко

2.2. Становление новой магрибской элиты

Глава III. Институты власти периода независимого развития

1. Формирование политико-идеологической базы функционирования верховной власти после достижения политической независимости

1.1. Концепции алжирской революционной демократии

1.2. Бургибизм и дустуровский социализм

1.3. Идеология марокканских националистов

2. Современные модели верховной власти в странах Магриба

2.1. Государство-распорядитель

2.2. Партия - государство

2.3. Государство-координатор

Введение диссертации2009 год, автореферат по истории, Сапронова, Марина Анатольевна

ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ. В настоящее время, в эпоху глобализации, человечество стоит перед выбором модели организации общественного устройства, которая связана с историко-цивилизационным фундаментом общества и с господствующими в социуме культурно-идеологическими и религиозными установками, предопределяющими форму поведения различных социальных групп и модель их самоорганизации.

Потребность в осмыслении современных путей развития стран Востока вызвали к жизни новое направление в отечественной историографии: изучение политических систем и политических процессов и динамики их трансформации. В настоящее время начала формироваться и новая наука - история власти (history of power) - о происхождении, эволюции и перспективах развития власти как решающего общественного явления и как «фундаментальная часть исторических наук». В этой связи можно согласиться с мнением отдельных отечественных ученых, что история любой страны и любого периода - практически всегда является наилучшей иллюстрацией и изложением, прежде всего, «властных решений и действий, поведения и деяний как властителей, так и подвластных» [Халипов 2002: 126]. В общем комплексе фундаментальных проблем современности проблема власти, ее природы, социального характера, ее эффективности, легитимности и конституционности вышла на ведущие позиции. На исследовательские работы этого направления наложили свою печать историографические процессы, и, в первую очередь, поиск широких историко-теоретических концепций, в свете которых можно было бы рассмотреть локальные явления и вписать их во всемирно-исторические процессы. Без преувеличения можно сказать, что одной из наиболее дискуссионных проблем современного востоковедения стал вопрос о соотношении общего и специфического в путях социально-экономической и политической эволюции Востока и Запада.

В связи с этим основной вопрос можно сформулировать следующим образом: каково соотношение исторического движения стран Магриба согласно собственной логике развития с процессами европеизации в новейшее время?

Сущность этой проблематики, как представляется, наиболее ярко проявляется в государственно-политическом устройстве общества и государственном управлении1 (занимающим ключевое место в структуре политического процесса в целом), центральным звеном которого является институт верховной власти.

Многообразие действующих в настоящее время форм государственного управления и различных типов организации верховной власти в арабских странах, равно как и механизмов реализации этой власти, до настоящего времени еще недостаточно исследуется в контексте их исторической эволюции, в русле культурной специфики той или иной цивилизации или отдельного региона.

Верховная власть и все государственные структуры в целом в странах Арабского Востока претерпели существенные изменения, суть которых в течение всего XX века заключалась в модернизации традиционных форм правления под влиянием западных моделей развития, причем не только демократических, но и тоталитарных. Однако внедрение элементов демократии не привело к становлению парламентской демократии западного образца. В условиях кризиса авторитарной модели власти усилились и признаки кризиса государственности в целом, что выразилось, в том числе, и в тенденции к возврату к теократической модели общественного устройства. При этом радикальным подчас преобразованиям государственных институтов управления и демократическим нормам современных конституций продолжают сопутствовать веками складывавшиеся культурно-религиозные и политические традиции власти, а идеологические лозунги и программы политических лидеров и ведущих партий подчас скрывают пределы их реальных властных возможностей.

В многочисленной литературе, посвященной различным аспектам страноведческой тематики, проблемы современной внутриполитической жизни нередко рассматриваются в отрыве от контекста предшествующих этапов развития, без должного учета специфики социально-культурного развития. При таком усеченном подходе сущностный характер противоречий между властью и

1 В государственном управлении, с одной стороны, по каналам принятия официальных решений аккумулируется и выражается коллективная воля социума, а с другой - через институциональные механизмы и с помощью политико-инструментальных средств эта воля осуществляется для упорядочения общественных дел. Современная наука разделяет государственное управление на два субпроцесса: регулирование коллективных ресурсов общества и целенаправленное руководство людьми, поддержание институционального порядка общения между ними.

ОБЪЕКТОМ ИССЛЕДОВАНИЯ являются три различных политических образования Северной Африки - Алжир (смешанная республика), Тунис (президентская республика) и Марокко (конституционная монархия), обладающих вместе с тем общностью условий, предопределивших их территориальное (обусловленное единообразием физико-географической среды) и историко-цивилизационное единство, характеризующееся синхронными этапами исторического развития, исламской религией и спецификой арабо-берберского населения1, объединенные и единым географическим понятием - Магриб2. Так эти территории впервые обозначили арабы, пришедшие на территорию Северной Африки с Востока. Все страны, лежавшие к западу от Египта, они стали называть «островом Запада» (Джазират аль-Магриб), а крайний запад Марокко - «дальним Западом» (Магриб аль-Акса). В средние века Алжир называли «Средним Магрибом» в отличие от «Дальнего Магриба» - Марокко и «Ближнего» - Туниса. Арабское название «остров» не просто образное выражение, оно очень точно характеризует тенденцию к постоянству и консерватизму, типичную для островных местностей, что отмечают многие исследователи Магриба0.

Исторически эта территория как часть средиземноморского ареала, являющегося уникальным геополитическим и социоисторическим пространством, где встречались многие народы и культуры, всегда подвергалась сильному воздействию извне, сохраняя при этом определенный внутренний консерватизм. В

1 Эту часть Африки, населенную белыми людьми, древние греки называли «Ливией» (распространяя название народа, жившего между Сиртским заливом и Нилом, - лебу или ливийцы - на всех коренных жителей Северной Африки) в отличие от Сахары, страны чернокожих. Слово «Африка» применялось римлянами для обозначения провинции, территория которой соответствовала северо-восточной часги Туниса. Позднее «Африкой» и «Ливией» стали называть весь континент в целом. [Жюльен Ш.-Андре. История Северной Африки Тунис, Алжир, Марокко С древрейших времен до арабского завоевание (647 год). М., 1961. С. 18]. В средние века и в новое время эта часть Африки была известна как Варварийские государства, или Барбария.

2 В литературе иногда странами Магриба признаются также Ливия и Мавритания. Однако ни исторически, ни географически, ни по своим природным данным они в собственно Магриб не вчодят, предетвляя собой либо переход от Магриба к Египту (Ливия), либо - к Тропической Африке (Мавритания).

3 «Западный бассейн Средиземного моря, вокруг которого расположены Испания, южная Франция и Италия, ограничен на юге обширным четырехугольником гористых земель, заключающим в себе Марокко, Алжирию и Тунис. Впадины, занятые морскими водами и пустыней, окружают этот большой гористый и массивный остров, представляющий собой один из наиболее цельных географических районов» [Бернар Опостен., 1949. С.ЗЗ]. Территория Магриба представляет собой четырехугольник возвышенностей, зажатый между водами Атлантического океана, Средиземного моря и песками Сахары. «Если в начале доисторического периода, -пишет Ш. Андре Жюльен, [Жюльен, 1961. С. 18-19] - его население, возможно, и могло сообщаться с Европой через перешейки, соединявшие в ту пору оба континента, и с Центральной Африкой через пустыню, которая была не столь сурова, то в исторический период островная обособленность этой территории затрудняла проникновение сюда влияний, делала это проникновение более ожесточенным и придавала местным обычаям большую сопротивляемость». этой связи важно отметить, что при соприкосновении с берберским населением ислам также приобрел целый ряд характерных особенностей, так что вполне оправданно говорить о «магрибском исламе»1.

Характерные особенности внутреннего рельефа также имели важное значение для истории североафриканских государств: расчлененность территории на отдельные автономные области, с одной стороны, препятствовала на протяжении многих веков ее политическому единству, но с другой - благоприятствовала образованию самобытных групп населения, способствовала партикуляризму, сохраняла сильные контрасты между кочевниками и оседлыми жителями, между приморскими и пустынными районами, между городом и сельской местностью, формируя специфическую политическую культуру властвования. Консолидация оседлых жителей на открытых равнинах способствовала упрочению власти, без труда добивавшейся подчинения. Эти равнины составляли «биляд аль-махзен» (область, находящаяся под властью правительства). Однако власть правительства не распространялась на непроходимые горы - «биляд ас-сиба» (страна львов, область мятежа), население которых успешно сопротивлялось любым вторжениям и' завоеваниям.

Кроме того, расположение горных цепей с запада на восток делало сравнительно легкими связи между западом и востоком этой территории, но в то же время служило препятствием для сообщения между побережьем и глубинными районами. За исключением атлантического побережья Марокко и восточной части Туниса, Магриб «обращен к окружающему его миру своей неприветливой стороной». Поэтому, все завоеватели проникали на территорию Северной Африки со стороны ее западных или восточных границ. Единственное исключение составили французы, и именно это обстоятельство служит отчасти причиной тех огромных трудностей, с которыми они столкнулись при ее завоевании и продвижении вглубь континента. «Сопротивление культур», в свою очередь,

1 Исследованию этого вопроса посвящена книга российского востоковеда H.H. Дьякова [Дьяков, 2008]. Специалисты - исламоведы выделяют следующие основные особенности «магрибского ислама»: он почти не знал борьбы вероучений (Магриб почти целиком следует одной юридической школе - маликизму) и представляется чрезвычайно статичным; значительное развитие культа святых, который в свою очередь наслаивается на более древние культы, верность которым сохранили берберы; расцвет народного мистицизма, закрепленного в форме религиозных братств и огромного престижа н влияния людей, наделенных «барака» (марабутов). В целом, как пишет Ш.А. Жюльен, это «ислам, оставшийся здоровым в своей основе, но суженный и деформированный в процессе многовекового служения жителям Магриба» [Жюльен., 1961. Т.2. С.364]. приводило, как считает отечественный исследователь Р.Г. Ланда, к сосуществованию (симбиозу) или слиянию (синтезу) разнородных эле!ментов разновременных культур практически во всем регионе средиземноморской цивилизации [Ланда 2001: 206], что придавало ей характер взаимосвязанного единого круга земель и отражалось в исторической эволюции отдельных обществ.

В XIX в. географы создали два термина применительно к Северной Африке: один - «Малая Африка» - подчеркивал, что речь идет о малом континенте, как бы заключенном внутри большого и «поскольку его отношение ко всей Африке сходно с отношением Малой Азии к большому азиатскому материку» [Берпар 1949: 33]. Второй - «Страны Атласа» - обращал внимание на важность тектонического строения этой части континента, т.к. Атласские горы являются связующим звеном этой территории. Называли эти территории и «Берберия», по населяющим ее народностям (этот термин употребляли и в древности и в средние века в слегка измененном виде: «Барбария» и «Варварийскис государства»). Затем появился и политический термин «Французская Северная Африка», что отличало этот регион от других африканских частей арабского мира: испанской Северной Африки, итальянской и зоны английского влияния. Во все времена, когда Берберию покорял достаточно сильный народ, новые завоеватели старались расширить свое владычество на всю страну. Финикияне, римляне, арабы последовательно пытались овладеть всей Берберией, и им это более или менее удавалось1.

С учетом вышесказанного данное исследование можно отнести к категории региональных, поскольку североафриканский регион в настоящее время играет важную роль подсистемы в региональных системах Арабского Востока, обеспечивая как региональное взаимодействие, так и выполняя важную функцию в регионе всего Средиземноморья.

ПРЕДМЕТ ИССЛЕДОВАНИЯ. Предмет исследования - институт верховной власти, являющийся, как указывалось выше, ключевым звеном всей

1 «Географическое единство Берберии, - отмечает Опостен Бернар, - очевидно, несмотря на исторические события, разделившие ее на три части: Марокко, Алжирию и Тунис. Никогда не удавалось провести резкое разграничение между этими нераздельными землями, и политика, искусственно расчленяющая их, отступает перед объективной силой явлений, направленной на их объединение. Алжирия, испытывающая на себе уже в течение целого века господство европейцев, была отправным пунктом, из которого французское влияние распространилось по всей северо-западной Африке. Если Франция установила свой протекторат в двух странах, граничащих с Алжирией на западе и на востоке, то она сделала это, чтобы иметь «ключи от своего дома» [Бернар 1949: 35]. системы государственно-политического устройства и управления, в процессе его исторического развития на протяжении XX века.

Институт верховной власти - это важнейшее структурное образование, составляющее систему власти как целое, и представляющее собой срез власти как социальное и общественно-политическое явление, как важное, неотъемлемое звено и определяющий структурный элемент в жизни общества со всеми своими достоинствами, возможностями и недостатками, как постоянно развивающаяся и совершенствующая система в общественном и государственном организме. Фундаментом власти являются, во-первых, ее опорные структуры - органы, на которых строится и держится данная власть; во-вторых - исходные идеи и концепции данной власти (в широком социальном плане правомерно говорить об экономических, политических, социальных, идейных и культурных основах власти); в третьих - элита, являющаяся носителем функции верховной власти. В этой связи важными являются понятия «традиция» и «обычаи» власти, как общепринятые порядки, традиционно установившиеся правила общественного поведения власти, реализации проводимого ею курса, общения представителей власти с населением и между собой. Все это представляет установившиеся порядки, унаследованные от прошлого, оберегаемые и хранимые данной властью и используемые ею для поддержания преемственности и стабильности. Одновременно идет процесс «мутации» власти - те или иные изменения, которые возникают и закрепляются в организации власти в разных странах зачастую при одном типе власти. Именно они формируют исторически индивидуальный и по-своему неповторимый облик власти и властителей и обогащают их элементами новизны.

ЦЕЛЬ И ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ. Целью работы является выявить на начальной стадии формирования современных институтов верховной власти в странах Северной Африки зачатки тех организационных форм, которые в дальнейшем определили различные пути их государственного развития и рассмотреть сущностные социально-культурные особенности регионально отождествляемых обществ, способствовавшие ассиметричной эволюции их верховных институтов и политических систем в целом.

Задачами работы являются:

• проследить черты преемственности в формировании и функционировании властных структур в государствах Магриба и выявить причины их устойчивости;

• рассмотреть глубинные истоки сложившейся в XIX веке модели управления, сравнить ее с европейской моделью, чтобы определить степень влияния на нее последней в течение XX века;

• выявить пределы влияния внешнего фактора на формирование властных структур и ответить на вопрос насколько европейское воздействие исказило имманентные черты магрибского общества и универсализирует ли глобальный процесс демократизации только форму властных структур, или меняет само содержание процесса их трансформации;

• вышепоставленные задачи заставляют, в свою очередь, возвращаться к проблеме ислама в контексте процесса модернизации, и степени его воздействия на современное функционирование органов государственной власти: здесь стоит задача проследить элементы, характерные для типа традиционного общественного сознания с соответствующими ему правовыми нормами, воздействующие на модель государственного управления;

• встает также вопрос и о влияние самой исламской доктрины о государстве (изложенной в трудах исламских богословов, государствоведов и политических деятелей) на процесс формирования властных структур и трансофрмации этой доктрины в современных условиях.

ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ РАМКИ. Невозможно адекватно понять сущность вышеуказанных процессов и спрогнозировать их дальнейшую направленность вне глубокого исторического контекста. Поэтому в качестве хронологических рамок выбран период, протяженностью более ста лет. Конец XIX века стал важнейшим историческим рубежом в развитии североафриканских государств. Этот период характеризуется проведением серьезных административных реформ в Алжире, Тунисе и Марокко под французским влиянием, в результате которых управление странами было коренным образом реорганизовано. Учреждалась новая система французского суда, а также было разработано законодательство о гражданских и политических правах, которое в рамках традиционного общества создавало новые структуры, способствовавшие развитию колониального капитализма. Несмотря на половинчатость этих реформ, по мере их осуществления зарождались новые общественные силы, прежде всего национальная интеллигенция и местная арабская буржуазия, формировались новые политические элиты. Их выход на общественную арену, в свою очередь, вызвал крупные сдвиги в социально-политической и культурной жизни этих стран и определил динамику их дальнейшей эволюции.

Конец XX века также стал этапом наиболее существенных изменений в социально-политической жизни североафриканских обществ, который характеризовался реальным расширением демократических основ функционирования существующих в этих странах государственных структур, что наметило их определенное движение в сторону западноевропейских моделей государственного устройства.

Следует отметить определенные трудности, которые связаны со спецификой исследуемого предмета и объекта, в связи с чем усложняется отбор признаков, включаемых в анализ. Более того, многие источники зачастую не содержат непосредственно выраженных характеристик этих признаков предмета исследования, что необходимо для решения поставленных задач. Все вышесказанное предопределило специфику источнико-информационной базы по данному вопросу.

ИСТОРИОГРАФИЯПРОБЛЕМЫИИСТОЧНИКО

ИНФОРМАЦИОННАЯ БАЗА. Следует отметить, что в изучении данного вопроса в отечественной и зарубежной историографии не досшгнут теоретический уровень предшествующего исторического изучения, т.е. отсутствуют работы теоретические, которые раскрывали бы основные закономерности функционирования и развития института власти как исторической реальности в целом, так и по отдельным регионам. Ввиду этого, исследование будет опираться на конкретно-исторические источники и исследования, характеризующие в разные исторические периоды отдельные аспекты анализируемых признаков института верховной власти (структуру и функции; его социальную природу; социальные идеалы и представления, которые реализуются в ходе осуществления политики), а именно: I. Источники. В процессе изучения поставленной проблемы были использованы документальные источники, которые условно можно разделить на следующие группы:

Первую группу источников составляют архивные материалы (в т.ч. опубликованные), официальные государственные документы, речи и выступления глав государств, документальные публикации. Большое значение для написания работы имел анализ конституций'и нормативных актов, которые являются не только юридическим, но и историческим источником1. К этой же группе источников относятся и программные документы правящих партий (история деятельности которых образует существенный компонент характеристики функционирования властных структур); материалы съездов, Хартии, в которых отражена реальная практическая деятельность правящей структуры, а также парламентские документы2.

В качестве самостоятельного источника выделяется Коран.

Другой группой источников являются труды арабских философов, государствоведов, современных мыслителей и политических деятелей, которые дают представление об эволюции суннитской)концепции,власти и господствующем на современном этапе исламском и светском видении управления государством (их взгляды рассмотрены в 1 главе работы).

К следующей группе источников отнесены мемуары, памфлеты и другие материалы, содержащие свидетельства участников тех или иных исторических событий. Разносторонние представления о внутриполитической жизни этих стран

1 В конституциях, законах, кодексах закрепляются принципы и нормы, которые регулируют политические отношения, придают им упорядоченность, определяют дозволенное и недозволенное с точки зрения укрепления государственного строя. Основной закон государства - это еще и важнейший политико-идеологический документ, где в концентрированном виде формулируются доминирующие в обществе или поддерживаемые правящими элитами главные политические и духовные ценности, в соответствии с которыми должна не только осуществляться общая политика государства, но и строиться поведение граждан и должностных лиц. При этом степень реализации конституционных положений, последовательность в их осуществлении либо отказ на практике от их претворения в жизнь, отражают уровень соответствия политики, проводимой-правяшими группами, тем правовым началам, которые нашли закрепление в основном законе государства, и, следовательно, уровень и степень легитимности функционирования института верховной власти.

2 Парламент считается признанным противовесом исполнительной власти, ему обычно отводится роль арены, где выясняются отношения между различными социальными группами и согласуются интересы. В зависимости от особенностей страны парламентские документы могут быть главным или второстепенным источником, в котором отражается вся сложность государственного управления. Они позволяют определить характер деятельности и степень взаимодействия законодательных институтов с верховной властью на разных этапах исторического развития, т.к. структура документальных материалов отражает структуру самого государства, сферу его деятельности и свидетельствует о том, что является ведущей силой в государстве. дают книги путевых наблюдений, авторы которых предпринимали путешествия по странам в конце XIX - начале XX вв., а также воспоминания, записки, сборники статей и трактаты политических и общественных деятелей, различные сочинения очевидцев: врача В.В. Юнкера, посетившего Тунис в 1873 г.; медика и антрополога A.A. Рафаловича, командированного в Северную Африку в 1848 г. для изучения чумы; ученого и путешественника П.А.Чихачева, ездившего в Алжир с научными целями в 1877-1878 гг.1, географов и этнографов М.М. Ковалевского и JI.C. Ценковского, путешественника А. Норова (здесь можно отметить книгу М.М. Ковалевского, который, впервые рассмотрев мотивы политики французских властей в Алжире, показал, что разложение общинного землевладения проводилось насильственным путем в целях разрушения крепкой организации родовых и общинных союзов, представлявших опасность для сохранения господства Франции в Алжире). Наиболее крупные и обстоятельные исследования по Северной Африке появились в России еще в 50-70-х гг. XIX в. и принадлежали перу русских военных. Командировки военных представителей носили большей частью военно-научный характер и были призваны дать материал о действиях колониальных войск других держав, а также об организации управления на покоренных территориях. Офицеры Генерального штаба командировались в Африку, как правило, официально в качестве военных наблюдателей. Собранный ими материал должен был послужить основой для разработки политики России на Кавказе. В этих трудах тщательный обзор и анализ иностранных источников подкреплялись собственными наблюдениями авторов. Это работы М.Н. Богдановича, A.M. Макшеева, А.Н. Куропаткина, М.Г. Коковцева, В.М. Аничкова, А.И. Беренса2 (A.M. Беренс сам принимал непосредственное участие в военной экспедиции французский войск в Кабилию).

К этой же группе источников можно отнести свидетельства с французской стороны, которые имеют различный характер. -Прежде всего, это воспоминания В своей книге «Испания, Алжир, Тунис», написанной Чихачевым во время экспедиции по этим странам, длившейся с 27 сентября 1877 г. по 9 июня 1878 г, наряду с проблемами естественно-географических наук автор касается также вопросов политической жизни арабского народа в Северной Африке. ** Книга полковника Генерального Штаба Богдановича М.Н. [Богданович 1849] подробно описывает период завоевания страны французами. Эта работа интересна тем, что является одной из первых книг на русском языке об этой стране и, кроме того, как ее определяет сам автор, представляет собой «свод всех лучших сочинений об Алжире». В 1860 г. была опубликована работа A.M. Макшеева [Макшеев I860] , который побывал в Алжире в 1858 г. Автор детально описал различные стороны жизни в Алжире и высказал интересные замечании об управлении страной французами. генерал-губернаторов, содержащие фактические данные о деятельности французской администрации и ее роли в жизни колоний, а также официальные данные о политическом развитии стран1. Больше всего источников доступно по истории Алжира как XIX, так и XX веков. Во Франции издано большое количество материалов из правительственных и частных архивов, частной и официальной переписки2.

Арабские историки также в последние годы проделали большую работу по розыску архивных документов. Так, например, историк А. Темими в архивах Стамбула выявил ценные документы переписки алжирцев с турецким султаном, характеризующие политику Турции в отношении Алжира, которые он активно использовал в своих работах.

II. Литература. Кроме вышеперечисленных источников работа опирается на имеющиеся исследования отечественных, западных и арабских авторов, затрагивающих отдельные аспекты внутриполитического развития Алжира, Туниса и Марокко. Естественно, лишь отдельная часть этого материала могла быть привлечена при работе над данной проблемой. Особое внимание уделялось здесь, прежде всего, обобщающим трудам аналитического характера, содержащим теоретические выводы (или материал для таковых) об особенностях политической эволюции стран Магриба.

Отечественные исследования. Первые работы советских авторов, затронувшие социально-политические аспекты истории Северной Африки, были подготовлены в 30-е годы XX в. П.В. Китайгородским, Б.М. Данцингом и Д.Колониусом.' Велика заслуга в изучении новой и новейшей истории Алжира В.Б.Луцкого, создавшего в 50-х гг. систематический курс по истории Северной Африки. Однако, советская

Здесь следует выделить опубликованную в 1918 г. работу Ж .Камбона «Генерал-губернаторство Алжира» [Cambon 1918], а также воспоминаиия М. Виолетта [Viollette 1931]; воспоминания известного политического деятеля Эдуарда Эррио [Эррио 1958]; сборник речей Ш. Люто в Палате депутатов во время дебатов о «туземной политике» в Северной Африке [Lutaud ¡914]; воспоминания Маршала Бюжо [Bugeaud [Le Maréchal], 1948] и [Bugeaud [Le Maréchal]. 1843], хотя следует отметить, что эти источники касаются лишь отдельных, и не всегда главных, вопросов основной темы работы.

2К 100-летию захвата Алжира была подготовлена коллекция ранее не публиковавшихся документов (в дальнейшем неоднократно переиздававшихся), в том числе официальная и личная переписка генерал-губернаторов Алжира Ровиго, Вуароля, д'Эрона, Дамремона, Клозеля, Вале; отчеты французских консулов и разведчиков, касающиеся состояния Алжира в .начале века. Изданы письма маршала Бюжо, завершившего покорение Северного Алжира, переписка генералов и офицеров французской армии (Сент-Арно, Монтаньяк и др.); существует множество мемуаров французских военных и гражданских лиц, политических памфлетов и полемических статей. Есть много работ, основанных на использовании правительственных архивов Франции. историография уделяла большое внимание, прежде всего, изучению проблем национально-освободительного движения в целом. Изучение проблем независимых стран Северной Африки Ю.В. Потемкиным, И.А. Егоровым, A.M. Траскуновой, И.И. Бондаренко, Н.И. Киреем заложили основы последующего исследования социально-политических аспектов их жизни А.Г. Вирабовым, Г.В. Смирновым и др.отечественными исследователями. Работы известных современных исследователей Р.Г. Ланды, М.Ф. Видясовой, В.В. Орлова и др. освещают особенности социально-экономической и политической эволюции стран Магриба1. Большую помощь в уяснении природы общих политических процессов, протекавших в этих странах и в той или иной мере повлиявших на формирование и специфику института верховной власти оказали работы таких арабистов, как H.H. Дьяков, H.A. Иванов, З.И. Левин, В.И. Максименко и др.

Особо следует подчеркнуть значение вышедших за последние годы работ по общей социально-политической проблематике арабских стран, которые, на первый взгляд не имеют прямого отношения к заданной теме, однако целый ряд сложных вопросов, решенных или поднятых в них, представляет интерес при рассмотрении

-у сугубо магрибских проблем XX в**.

Западная литература. До недавнего времени изучение стран Северной Африки велось в основном силами французских ученых, которые в XIX - и первой половине XX вв. создали обширную литературу по этнографии, культуре, религиозно-политической истории Магриба. Французская литература оказала большое влияние на изучение этого региона во всех странах мира. Исследования в других европейских странах немногочисленны. Французскую историографию можно условно разделить на два периода. Работы первого периода (т.н. старая французская школа) написаны главным образом французскими военными или работниками колониального аппарата. Эти работы дают богатый фактический материал и оценку

Комплексный анализ экономических и политических факторов, а также этнических процессов, определивших своеобразие исторического развития Магриба эпохи средневековья и начала нового времени, дан в книге М.Ф. Видясовой [Видясова М.Ф. Социальные структуры доколониального Магриба. - М., 1987]. Перу Р.Г. Ланды принадлежат многочисленные монографии по новой и новейшей истории Алжира и общим проблемам развития восточных обществ.

2 Важными в этой связи представляются работы академика Е.М. Примакова, в частности: Примаков Е.М. Ближний Восток на сцене и за кулисами / Е.М. Примаков. - М.: Российская газета, 2006. - 382 е.; Примаков Е.М. Мир после 11 сентября / Е.М. Примаков. - М.: Национальный общественный фонд, 2002. - 188 е.; A.B. Малашенко [Малашенко А. Исламская альтернатива и исламистский проект / А. Малашенко. — М.: Весь мир, 2006. ~ 220 е.], В.В. Наумкина [Наумкин В.В. Исламский радикализм в зеркале новых концепций и подходов / В.В. Наумкин. - М.: Комкнига, 2005. - 59 е.] и др. событий французской администрацией. Авторы этого периода стремились придать героический характер действиям французских войск и представить предшествующую историю североафриканских стран как хаос, преодолеть который можно только с помощью французской колонизации1. Основную массу работ второго периода составляют труды преподавателей университетов (Франции и Алжира), которые обычно стремятся доказать прогрессивность французской колонизации. Однако в целом во французской историографии колониального периода основное внимание уделялось истории династий, изучению религиозных движений, войн и отношений между арабским и берберским населением. Как известно, значительная часть французских историков, примыкавших к лагерю апологетов колониализма, отказывались находить в прошлом Магриба какие бы то ни было предпосылки самостоятельного развития государственных институтов. Применительно к Алжиру попытки доказать этот тезис в научных и политических кругах были особенно активны ввиду намерения колониальных властей навечно включить страну в состав самой Франции как интегральную часть ее территории. Авторы научной и в особенности популярной исторической литературы стремились подчеркнуть примитивный характер социальной организации, существовавшей в Северной Африке до прихода французов, изображая «Берберию» как застывшее общество, являвшееся на протяжении веков и тысячелетий объектом внешних влияний и лишь поверхностно воспринимавшее привносимую завоевателями идеологию и социальную культуру других цивилизаций (финикийской, римско-византийской, арабской, турецкой) .

Многими учеными была признана и развивалась тенденциозная концепция ЭФ. Готье, политического деятеля и ученого, долгие годы преподававшего в Алжирском университете. Согласно взглядам этого специалиста, весьма

1 Так, оценивая уровень культурного и государственного развития Алжира, французские историки чаще всего утверждали, что до захвата Францией Алжир находился в состоянии хаоса и застоя, не имел собственной истории и не был способен создать самостоятельное государство [Bernard Augustin. L'Algérie. Paris, Pion, 1930; Peyrouton M. Histoire generale du Maghreb. Paris, 1966] Французская историография всячески подчеркивала «успехи» развития страны за годы колониализма. Говоря об «успехах» колонизации или отдельных ее недостатках, устранение которых помогло бы полнее использовать ресурсы страны, французские авторы рассматривали народ Алжира лишь как объект деятельности европейцев.

Например, в историческом разделе неоднократно переиздававшейся книги «Тунис» из серийного энциклопедического издания можно прочесть следующее: «Тунис всегда был не государством, а конгломератом племен, то отвергавших, то признававших над собой чужую власть. Из пека в век страна меняла хозяев, почти всегда иноземцев. Ее история, таким образом, была историей пришлых народов, которые один за другим устанавливали временное господство над берберами» [Tunisie. L'Encyclopedie colonial et maritime. 4-me ed. P., 1944. - C. 10]. авторитетного в западных научных кругах, средневековье Магриба было историей без развития, «смутными веками», заполненными лишь повторявшими друг друга эпизодами междоусобиц, беспрерывным возвращением к вспышкам столкновений между биологически несовместимыми (как утверждал Готье) сообществами оседлых земледельцев и кочевников, в явной и скрытой борьбе которых он видел выражение имманентной, непримиримой расовой вражды берберов и арабов [Gautier 1942]. Аналогичной точки зрения придерживался и известный историк Р.Ле Турно1. Можно согласиться с отечественным исследователем Р.Г. Ландой, который, отмечая, что работы Ле Турно сильно повлияли на взгляды многих последующих исследователей, характеризует его работы как «сплав всесторонних знаний и большой научной эрудиции с проповедью утонченного «интеллектуального» колониализма» [Ланда 1976: 32].

Книга профессора парижского университета, считавшегося во Франции крупнейшим специалистом по Французской Северной Африке Опостепа Бернара (с 1918 по 1936 гг. он был генеральным секретарем и экспертом межведомственной французской правительственной Комиссии по мусульманским делам) «Северная и Западная Африка», построенная на результатах его собственных путешествий, представляет собой капитальную сводку всего географического материала по Северной Африке в широком смысле этого слова. Следуя общим теоретическим установкам французской географической школы, Бернар наибольшее внимание уделяет влиянию географической среды на общественно-политический строй, хозяйственную деятельность и весь быт населения Северной и Западной Африки. А так как географическая среда, что признает и О. Бернар, очень мало изменилась за исторический период, то с его ошибочной точки зрения вся история этой части африканского континента объясняется исключительно внешними причинами -завоеваниями и последующей колонизацией средиземноморских и атлантических африканских стран римлянами, арабами, французами и т.д.

1 Роже Ле Турно (1907-1971) крупнейший специалист в области политического развития арабских стран, истории, ислама и арабской цивилизации. Более 25 лет прожил в Алжире, Тунисе и Марокко. Был членом редколлегий ведущих востоковедческих журналов Западной Европы и США; постоянно читал лекции в высших учебных заведениях и научных центрах во Франции, Алжире и США. В 1958 г. создал на базе университета в Экс-ан-Провансе крупнейший в мире центр по изучению Магриба. По словам Р.Ле Турно, европейцы принесли в Магриб культуру и идеологию, до них местная культура, равно как и общественная организация, пребывала в состоянии застоя [Le Tourneau R. Evolution politique de l'Afrique du Nord musulmane 1920-1961. Paris, 1962].

Крупнейшим историком-магрибистом Франции считается Шарль Андрэ Жюльен, работы которого переведены на многие языки мира, в том числе и на русский.

Однако общий уровень развития исторической науки в наши дни, уже не позволяет в полной мере использовать старые и традиционные оценки колониальной историографии. Значительный интерес в настоящее время вызывают труды сотрудников Центра по изучению средиземноморских обществ, созданного в 1958 г. на базе университета в г. Экс-ан-Прованс, считающегося крупнейшим центром по изучению стран Магриба'.

Полезными для данного исследования оказались работы современных французских авторов, в частности труды известного профессора Сорбонны - I Даниэля Риве2. В книгах французского историка и преподавателя Алжирского университета Ж.-К. Ватена проанализированы работы французских и алжирских историков.

В США рост интереса к различным аспектам истории стран Северной Африки американский автор Ч.-Ф. Галагер объясняет, в частности, «чувством ответственности США за их развитие» [Gallagher 1963: 253]. Американские ученые основное внимание уделяют современным проблемам, новейшим тенденциям в социально-политической жизни страны и политологии.

Арабские исследования. Еще в 1856 г. в Алжире было создано Алжирское историческое общество и начал издаваться журнал «Ревю африкэн», на страницах которого освещались разнообразные проблемы истории, этнографии, политики и культуры Северной Африки. Однако характерными чертами этого периода арабской историографии были субъективизм, восхваление «цивилизаторской миссии» Франции и европоцентризм. После достижения политической независимости в этих странах, по сути дела, отсутствовали национальные кадры историков, способные

1 С 1963 г. Центр издает «Ежегодник Северной Африки» (свои обзоры там публикуют такие известные исследователи как Б. Этьен, Ж. Лека и др.)

2 Даниэль Риве в 80-е годы XX в. детально изучал деятельность Hhotj в Марокко на основе анализа вывезенных во Францию архивов бывшей французской администрации в Марокко. Результаты его исследований впервые были опубликованы в 1988 г., а затем неоднократно переиздавались: Rivet Daniel. Le Maghreb a l'epreuve de la colonization / D. Rivet. - Paris: Hachette Literatures, 2002. - 460 p.; Rivet Daniel. Le Maroc de Lyautey a Mohammed V. Le Double visage du protectorat / D. Rivet. - Casablanca: Edition Porte d'Anfa, 1999. - 417 p.; Rivet Daniel. Lyautey et l'institution du protectorat français au Maroc 1912-1925 / D. Rivet. - Paris: L'Harmattan, 1988.-215 p.

3Vatin J.-C. L'Algerie politique. Histoire et société. P., 1974; Vatin J.-C. L'Algérie en 1830 / Revue algérienne des sciences juridique, économique et politique. Alger, 1970 № 4. поставить изучение исторического прошлого на научную основу1. 50-60-е годы стали начальным периодом оформления национальной исторической науки в странах Магриба как в идейно-теоретическом, так и в организационном плане. Первые труды профессиональных историков Б. Саадаллаха, М. Каддаша, , М. Джендера, М. Лашрафа, касающиеся различных проблем и периодов колониального прошлого, увидели свет в 60-е годы. Однако ученые столкнулись с серьезным «дефицитом» источников и объективных свидетельств. Ведь большинство документов - это издания французской колониальной администрации, статистические ежегодные отчеты и бюллетени, которые отражали точку зрения колониального лагеря2. Тем не менее уже в 50-е годы стали широко известны (не только в Марокко, но и за рубежом) работы марокканского историка широкого профиля Абд аль-Азиза бен Абдаллаха3, а также работы официального придворного историографа Абд аль-Ваххаба беи Мансура, выпускавшего в свет хроникальные книги о политической деятельности короля Хасана II и издавшего большую исследовательскую работу «Племена Магриба»4.

Серьезные исследования на арабском языке принадлежат крупному политическому деятелю, главному редактору газеты «Л'Огшньон» Абд аль-Криму Галлабу 5.

Что касается арабских авторов, пишущих на французском языке, то из них в первую очередь следует назвать Абдалаха Ларуи6, который в двухтомной истории

1 «Нам нужно бы иметь группу квалифицированных историков-арабистов, но я должен признаться, что у нас их нет, что очень печально для страны, знаменитой прежде гениальным Ибн Халдуном», -констатировал в 1956 г профессор Алжирского университета француз М. Эмери [Эмери М. Историческая наука в Алжире. - Вопросы истории, 1956 № 10. - С. .219]. И все же уже в начале XX в. начинают публиковаться, хотя и чрезвычайно редко, работы алжирских историков. Так, в 1928-1932 гг. на арабском языке издается трехтомная «История Алжира в прошлом и настоящем», написанная M аль-Мили, одним из первых учеников А. Бен Бадиса. 2

Так, например, директор национальной библиотеки АНДР М. Буайяд констатировал, что вследствие нехватки документов о недавних периодах мы оказываемся «безоружными при освещении событий, происходивших 30-40 лет назад».

3Абд аль-Азиз бен Абдаллах. История Магриба, 1956; Абд аль-Азиз бен Абдаллах. География Магриба, 1956; Abdelaziz Benabdellah. Les Crands Courants de la Civilisation de Maghreb, 1958.

4 Абд аль-Ваххаб бен Мансур. Племена Магриба. ар-Рибат, 1968.

5 Его книга «Аль-Истиклялийя», изданная в 1960 г., излагает принципы политической партии Истикляль. Не менее интересны его книги «История национального движения в Магрибе» [Касабланка, 1976] и «Конституционное и парламентарное развитие Магриба 1908-1977» [Касабланка, 1978], в который автор прослеживает историю национально-освободительного движения с позиций его участника. Во втором произведении он показывает, что идея конституционной монархии возникла в Марокко в начале XX п , и в 1908 г. был даже подготовлен проект конституции, который не увидел света из-за проникновения в страну западных держав.

6 Марокканский историк и социолог Абдаллах Ларуи - один из крупнейших представителей современной общественной мысли арабского мира, автор широко известных за рубежом работ «Современная арабская

Магриба дает обзор исторического развития этих стран с древнейших времен до достижения политической независимости, а в приложении приводит хронологические таблицы правления основных династий. Особый интерес представляет работа известного марокканского историка, профессора Рабатского университета им. Мухаммеда V Жермена Аяша «Очерки марокканской истории», написанная на основе множества ранее неизвестных марокканских источников и документов.

В АНДР после достижения политической независимости была проведена огромная работа по пересмотру сложившихся исторических концепций. Так, Мухаммед аль-Мили отмечал, что, несмотря на большое количество арабских документов, опубликованных французскими историками, их отбор всегда был субъективен, а перевод не всегда точен [Е1-МШ 1969]. Уже один этот факт подтверждает необходимость тщательного переосмысления старых и привлечения новых источников. Алжирские и тунисские историки ввели в научный обиход ранее недоступные архивы французских колониальных властей, деев Алжира, архивы соседних арабских стран, Турции и других стран Средиземноморья. Заново прочитаны дневники европейских путешественников. Исследования А. Нуши, А. Бенашенху, А. Темими, проведенные в последние годы на базе архивных документов, позволяют в ряде случаев пересмотреть многие традиционные представления об истории этих стран.

Для анализа современных институтов власти в странах Магриба привлекались электронные ресурсы и периодические издания на русском, западных и арабском языках; большую помощь оказали также личные впечатления автора и беседы с учеными и политическими деятелями во время учебы и стажировок в университетах и научно-исследовательских центрах Алжира, Бахрейна, Иордании, Египта, Ливана, Марокко, Туниса и других стран.

МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ. Метод исследования представляет собой не просто совокупность каких-то исследовательских приемов, а «сложное сочетание теории, методики и техники, определяемое особенностями объекта познания»1 и является определенной последовательностью действий, приемов, идеология» [1966], «История Магриба» [1970], «Кризис арабской интеллигенции» [1974], «Социокультурные истоки марокканского национализма» [1977] и многих других.

1 Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования / ИД. Ковальченко. - М , 2003. - С.49. операций, выполнение которых обеспечивает взаимодействие субъекта с познаваемым объектом с целью достижения заранее поставленной цели (существует и другие определения самого понятия «метод исследования»1, в которых подчеркиваются системность метода, согласованность и нормативный характер предусматриваемых им процедур). Поэтому, для выработки технологии построения и функционирования методов исследования, предназначенных для познания той или иной конкретной реальности, нужна классификация методов, в которой была бы видна вертикальная структура компонентов, образующих метод, предназначенный для решения определенной исследовательской задачи (при этом-горизонтальная структура метода будет выражаться во взаимосвязи его теории, методики и техники). Такая классификация может быть основана на учете степени общности методов, т.е. диапазоне реальности, которая может быть охвачена при их применении.

Изучая проблему профессионализма гуманитарного образования в условиях междисциплинарности, О.М. Медушевская выделяет три основных компонента в любой науке (в том числе и исторической): метадисциплпнарные (теоретические) представления о реальных объектах, наличие которых и создает возможность их изучения со стороны различных научных дисциплин; те свойства объекта, которые рассматривает в качестве своего предмета данная дисциплина, те основания и те методы, которые она при этом использует, соответственно им выстраивая свои критерии и нормативы, позволяющие представить научные результаты своему дисциплинарному научному сообществу профессионалов-специалистов; те методики, исследовательские техники и умения, которые позволяют научному' коллективу вести, изучение отдельных вопросов и достигать при этом возможности 1 синтеза полученных результатов". См., например: Рузавин Г.И. Методы научного исследования / Г.И. Рузавин. - М., 1974. - С. 21; Эвристическая и методологическая функции философии в научном познании. Под ред. Асеева В.А. / В.А. Асеев, Г.А. Подкорытов. - Ленинград, 1980. - С. 33; Методология наук в системе вузовского преподавания. - М., 1982. - С. 11-12; Добриянов B.C. Методологические проблемы теоретического и исторического познания / B.C. Добриянов. - М., 1968; Андреев И.Д. Методологические основы познания социальных явлений / И.Д Андреев. - М., 1977; Келле В.Ж. Проблема многомерности в методологии социально-исторического познания / В.Ж. Келле // Проблемы исторического познания. Под. Ред Хвостовой К.В. - М., 2002. -С. 31 и др.

2 Медушевская О.М. Профессионализм гуманитарного образования в условиях междисциплинарности / О.М. Медушевская // Проблемы источниковедения и историографии. Материалы 11 Научных чтений памяти академика И.Д. Ковальченко. - С. 351.

Все вышесказанное, безусловно, приходится принимать во внимание, при выборе конкретных методов и их использовании в конкретном исследовании. Уточняя вышеуказанную дефиницию, уровни (или иерархию методов) можно выстроить следующим образом:

1. философские методы (раскрывающие общие пути и принципы познания реальности), являющиеся всеобъемлющими;

2. общенаучные методы, которые являются одним из средств решения исследовательских задач (применяющиеся во всех или многих науках и в отличие от философских охватывающие лишь определенные аспекты научно-познавательной деятельности);

3. специально-научные методы, применяющиеся в той или иной науке в целом;

4. конкретно-проблемные методы, (образующие низший уровень), которые направлены на изучение конкретных явлений, характеризующих те или иные стороны и явления действительности.

Совокупность этих научных методов представляет собой иерархически упорядоченную и тесно взаимосвязанную систему, включающую методы разных уровней. При этом методы исторического исследования, как видно из вышесказанного, являются специально-научными методами, под которыми понимаются все общие методы изучения исторической реальности, т.е. методы, относящиеся к исторической науке в целом, применяемые во всех областях исторических исследований. Согласно приведенной классификации это методы, которые, с одной стороны, основываются на методе общефилософском и на той или иной совокупности методов общенаучных, а с другой - служат основой методов конкретно-проблемных, т.е. методов, используемых в изучении конкретных исторических явлений в свете поставленных задач. К числу основных общеисторических методов научного исследования относятся: историко-генетический, историко-сравнительный, историко-типологический и историко-системный (в последнее время распространенным также стал и историко-антропологический метод).

Как представляется, изучение процесса становления и развития института верховной власти в трех различных государствах (Алжир, Тунис, Марокко) на предмет выявления его социальной природы и объективно-исторической трансформации его формы требует применения конкретного историко-сравнительного метода, который дает инструментарий для сопоставления как одновременных явлений в разных регионах, так и разновременных в одном и том же, позволяя выявить природу разнородных объектов, объяснить сходство не связанных по своему происхождению объектов одинаковыми условиями их становления и развития, или выявить их родство по происхождению.

Этот метод предоставляет в распоряжение инструмент, пользуясь которым, появляется возможность охватить с более широкой точки зрения все возрастающую массу источников и фактов, большое разнообразие тенденций и мнений. Методика сравнительного анализа, базирующаяся на нахождении сходства и отличия, проведения аналогий, дает возможность обнаружить общие или различные ценности и институты по отношению к регионам и историческим эпохам. Эта методика позволяет также раскрыть общность функциональных связей, социальных ролей, явлений, имеющих различные генетические связи, т.е. разное происхождение1.

Историко-сравнительный метод обладает широкими познавательными возможностями, т.к. позволяет раскрыть сущность исследуемого явления в тех случаях, когда она неочевидна, на основе имеющихся фактов; позволяет также

1 Известные французские исследователи компаративисты Матеи Доган и Доминик Пеласси утверждают, что «нет ничего естественнее, чем рассматривать народ, идеи, социальные инсжтуты, соотнося их с другими народами, идеями и институтами.мы приобретаем знание через сравнение, а сравнение - это обычный способ мышления.осознание различия является одним из наиболее важных рычагов истории, столь же могущественным, как и социальные конфликты внутри страны». Сравнение является отправной точкой исследований социальных наук вообще, исторической, правовой и политической мысли, в частности. Американский политолог Стэнли Либерсон, например, утверждал, что все социальные исследования - это «в той или иной форме сравнительные исследования» [Доган М., Пеласси Д. Сравнительная политическая социология. - М., 1994. С. 11, 17]. Можно утверждать, что сравнение стояло у колыбели социальных наук вообще и политической мысли в частности: им пользовался уже Аристотель, когда вместе со своими учениками предпринимал гигантское по масштабам (но лишь в малой степени дошедшее до наших дней) исследование «конституций» политических устройств 158 древнегреческих государств-полисов [Голосов Г.В. Сравнительная политология. - Новосибирск, 1995. - С.30]. Применяемые в социальных науках способы сравнения весьма разнообразны. К числу основных относятся: сравнительно-сопоставительный метод (ориентированный на выявление природы разнородных объектов), историко-типологическое сравнение (объясняющее сходство не связанных по своему происхождению объектов одинаковыми условиями становления и развития), историко-генетическое сравнение (объясняющее сходство явлений как результат их родства по происхождению). Особой разновидностью считается сравнение, при котором фиксируются взаимовлияния различных явлений. В сравнительной политологии применяется преимущественно первый метод, который позволяет теоретически последовательно осуществить кросснациональное сравнение (crossnational comparison - сравнение стран между собой), без которого политическая компаративистика немыслима. выявлять общее и повторяющееся, необходимое и закономерное, с одной стороны, и качественно отличное — с другой. Кроме того, историко-сравншельный метод дает возможность выходить за пределы изучаемых явлений и на основе аналогий приходить к широким историческим обобщениям и параллелям и, более того, он допускает применение всех других общеисторических методов.

Сравнительный анализ института верховной власти трех государственных образований — Алжира, Туниса и Марокко, является наиболее целесообразным, поскольку эти страны принадлежат к категории «относительно похожих». Это сходство связано с их географическим соседством, фазами исторического развития и общностью культуры, т.е. теми параметрами, которые могут быть использованы в качестве элементов контроля точности полученных в ходе анализа результатов.

Историко-сравнительный метод даег возможность раскрыть сущность института верховной власти в этих странах, и по сходству и по различию присущих ему свойств; а также провести сравнение этого института в пространстве и времени, т.е. по горизонтали и вертикали, что позволяет выявить типичные тенденции в их политической жизни, имеющие надгосударственный, а в ряде случаев -универсальный характер. А выявление таких черт является одной из важнейших задач современной исторической науки.

Сравнение «относительно похожих» стран позволяет наряду с конкретным анализом опробовать на рассматриваемых странах различные теоретические модели, касающиеся отдельный аспектов политических систем в целом (роли бюрократии, политической оппозиции, религиозных объединений, персонификации власти, наследственных моделей лидерства и т.д.), т.е. рассмотреть их с точки зрения общего подхода к политическим системам стран Северной Африки.

Однако, необходимо согласиться с теми исследователями, которые считают, что применяя сравнительный метод, можно достичь успеха только тогда, когда в распоряжении есть источники, на основании которых можно установить точные изменения различного рода, в противном случае сравнительный метод не будет являться плодотворным ' »

1 Такой точки зрения придерживается немецкий ученый Теодор Шидер, который предостерегает от повсеместного использования этого метода, считая, что «сравнение и сравнительный метод имеют только вспомогательное значение и никогда не должны рассматриваться как самоцель; их значение зависит от конкретной задачи исследования» [Теодор Шидер. Возможности и границы сравнительных методов в исторических науках / Шидер Т. // Философия и методология истории. Под ред Кона И С. Благовещенский

В любом случае, условием сравнения должно быть наличие некоей общей базы. Применительно к субрегиону Арабского Магриба такой общей базой, как представляется, может служить, прежде всего, как отмечалось выше, географическое положение, благодаря которому страны Магриба отличаются от других субрегионов арабского мира и являют собой пример тех синкретических цивилизаций, которые обобщили и синтезировали черты культур многих различных народов.

Объединяющие принципы и властные конфигурации имплицитной культуры обусловливают векторы направленности культурных изменений и блокируют все те из них, которые выходят за определяемые ими рамки. Однако, если внешнее давление достаточно сильно, они могут уступить, хотя могут также, видоизменившись, проявиться позже. Антропологи говорят о поглощении (абсорбции) новых паттернов, деструктивных по отношению к существующей культуре, как антагонистических аккультураций.

Во всяком случае, для исторического развития стран Магриба фактор цивилизационной гетерогенности, имеет исключительно важное значение.

Изучению культуры является традиционным полем культурной антропологии, однако методы анализа данных проблем могут быть применены и к более широкому исследовательскому полю, так как антрополог (этнолог) в достаточно узком контексте имеет дело, в общем, с теми же крупными категориями социальной • реальности (прежде всего, власть, собственность, религия и т.д.), с которыми имеет

Гуманитарный Колледж им. И.А.Бодуэна де Куртенэ, 2000. - С. 165] т.к. границы и возможности самого этого метода до конца еще не исследованы. Рассматривая в своей статье эволюцию и сосуществование различных форм сравнительного метода (парадигматическая, аналогическая, обобщающая, индивидуализирующая, синтетическая), Теодор Шидер дает подробный анализ и различных функций этих форм, считая, что во всех случаях применения сравнительного метода необходимо прежде всего определить, какая форма сравнительного метода может отвечать данной конкретной задаче исторического исследования и может быть в нем использована. Соглашаясь с тем, что сравнительный .метод базируется на историческом мышлении, Т. Шидер утверждает, что в современной науке господствуют тенденции, противостоящие историцизму. Единственно правильным определением «сравнительного метода», который может быть совмещен с принципами историзма он считает определение, данное Эрнстом Трельчем, согласно которому этот метод - только вспомогательное средство для истории. «Она использует его со всеми его аналогиями и уподоблениями лишь в целях лучшего понимания своего предмета, именно как индивидуального и особенного» [Теодор Шидер, 2000. - С. 154-155]. Иными словами, «сравнительный метод - это метод индивидуализирующего сравнения». Высшим достижением историцизма Шидер называет синтетическую форму сравнительного метода, которая «отличается как от обобщений, необходимо содержащих неисторические элементы, так и от детерминированных эволюционных рядов, для которых постулируется общая схема истории человечества». [Теодор Шидер, 2000. - С. 156] Эта форма, по его мнению, представляющая собой соединение индивидуализирующего и обобщающего методов, обнаруживает почти неисчерпаемую способность конструирования синтетических совокупностей исторической жизни, а также для выявление особенного, специфического. дело и историк, изучающий процессы социальных изменений и механизмы поддержания и обеспечения стабильности и сохранения традиции. В контексте таких взаимосвязей возможен, как представляется, анализ развития магрибских обществ, позволяющий выявить под внешней оболочкой «вестернизации» или «офранцуживания» вековые традиции и глубокие корни современной политической культуры этих обществ, в рамках которой может' идти борьба между отдельными элементами разных цивилизаций, но внутри сущностно единой национальной социокультуры. Как представляется, только под таким углом зрения можно приблизиться к объяснению тех, казалось бы, беспричинных метаморфоз в политической трансформации этих обществ (особенно алжирского), происходящих в конце XX века.

Применение сравнительного метода в данном случае приводит к выделению различий и особых отличительных черт между отдельными странами субрегиона -результат, который можно считать достоверным только при очень тщательной и обоснованной выборке элементов сравнения и их дальнейшей проверке. Более того, трудность применения этого метода заключается еще и в том, что если при таком сравнении появляется один причинный ряд (например воздействие французского колониализма), то здесь может возникнуть тенденция к игнорированию сложного характера исторических явлений в целом. С другой стороны, при синтетическом сравнении может возникнуть опасность уклонения в сторону такого рассмотрения предмета, который будет основываться только на формальном сходстве (например, авторитарный характер политических режимов).

Поэтому применение сравнительного метода в данном исследовании будет ограничено рамками действительно сравнимых исторических единиц. А условием возможности сравнения, как отмечалось выше, является наличие не только общей базы, но и однородности сравниваемых явлений, которые, в свою очередь, должны входить в некоторые верифицируемые комплексы (социальные структуры, исторические периоды, государства и др.) Напротив, формально аналогичные исторические явления, имеющие только внешнее сходство, не могут сравниваться. При сравнении институтов (государственной власти) проблема заключается в необходимости тщательного разграничения внешних аналогий и внутренней тождественности структур. Сравнительные методы в этом вопросе могут основываться, как представляется, только на последней. (Так, например, завоевание в парламентах стран Магриба большинства мест проправительственными партиями, не означает единодушного одобрения действий этого правительства со стороны народа)'.

В основе вышеуказанного историко-сравнительного метода лежит общенаучный метод аналитически-индуктивного восхождения от конкретного к абстрактному, который имеет место при всякого рода классификации и типологизации и помогает выявить совокупность признаков, на основе которых может быть раскрыта сущность объекта изучения как целого. В результате типологизации получаются статистические устойчивые группы признаков (типы), которые задают модель типологической общности для определенных объектов и явлений. Инвариантность признаков какого-либо объекта позволяет относить его к соответствующему типу. (Различия признаков объектов внутри типа носят случайный характер, эти различия незначительны по сравнению с различиями свойств объектов разных типов). Применительно к региону Магриба, который имеет свои отличительные черты развития (по сравнению с Ближним Востоком и Аравийскими монархиями), на основе этого метода можно проследить сходство в тенденциях развития Алжира, Туниса и Марокко с тенденциями развития субрегиона (Магриба) или всего региона Арабского Востока.

В исследовании верховной власти возможно применение и другого общенаучного метода: системного подхода и системного анализа2, объективной основой широкого распространения и применения которого является то, что общественная реальность не состоит из отдельных и изолированных явлений и предметов, а представляет собой совокупность взаимосвязанных и

В этой связи важным источником являются парламентские документы. Парламент считается признанным противовесом исполнительной власти, ему обычно отводится роль арены, где выясняются отношения между различными социальными группами и согласуются интересы. В зависимости от особенностей страны парламентские документы могут быть главным или второстепенным источником, в котором отражается вся сложность государственного управления. Они позволяют определить характер деятельности и степень взаимодействия законодательных институтов с верховной властью на разных этапах исторического развития, т.к. структура документальных материалов отражает структуру самого государства, сферу его деятельности и свидетельствует о том, что является ведущей силой в государстве.

2 Системному подходу и системному анализу посвящено большое количество как философской, так и специальной научной литературы. Из наиболее общих работ отечественных исследователей можно отметить следующие: Уемов А.И. Системный подход и общая теория систем / А.И. Уемлв. - М., 1978; Афанасьев В.Г. Системность и общество / В.Г. Афанасьев. - М., 1980; Марков Ю.Г. Функциональный подход в современном научном познании / Ю.Г. Марков. - Новосибирск, 1982; Аверьянов А.Н. Системное познание мира: методологические проблемы / А.Н. Аверьянов. - М., 1985 и др. взаимодействующих объектов, т.е. образует определенные целостные системные образования, включающие в себя устойчивые элементы1.

Системный характер общественно-исторического развития означает, что все события и процессы этого развития не только каузально обусловлены и имеют причинно-следственную связь, но также и функционально связаны. Специфика применения этого метода в исторической науке состоит в том, что системный подход предполагает рассмотрение системы не со стороны ее отдельных аспектов и свойств, а как целостную определенность с комплексным учетом не только ее собственных основных черт, но и ее места и роли в иерархии систем. Однако для практической реализации этого анализа в историческом исследовании требуется вычленение исследуемой системы из органически единой иерархии систем (декомпозиция систем), что представляет, как мне кажется, определенные трудности, т.к. в процессе общественного развития нередко весьма сложно выделить определенную систему из единства систем. Более того, зачастую проблематичным является и предварительное определение тех существенных взаимосвязей, которые могут быть присущи элементам и свойствам той или иной-общественной системы. Так, например, если предположительно выделить как отдельную систему совокупность взглядов'арабской интеллигенции, выражающих либерально-буржуазную, мелкобуржуазную или иную идеологию, то признаки для I этого не являются столь очевидными, как, скажем при выделении системы крестьянского или помещичьего хозяйства.

В целом же, структурно-функциональные схемы выявляют то общее, что характерно для различных обществ, в то время как основная задача данного исследования заключается в выявлении их различий. Поэтому для решения этой задачи дополнительно будут использованы методы, помогающие решать конкретные задачи, а именно конкретно-проблемные методы.

1 Сторонники структурно-функционального анализа добавляют, что элементы системы и способы связи между ними образуют «структуру системы». Каждый из элементов выполняет определенную функцию, которая является важной для поддержания системы в целостности. Согласно структурно-функциональному подходу, общество можно представить как совокупность крупных элементов (подсистем), а также как совокупность отдельных позиций, занимаемых индивидами, и ролей, соответствующих этим позициям. Состояние и поведение крупных элементов и индивидов объясняется, в первую очередь, потребностями в выполнении функций и ролей. Поэтому главной задачей исследования, по мнению представителей данного подхода, является выявление элементов системы, их функций и способов связи между ними [Политический ч процесс: основные аспекты и способы анализа. Под ред. Мелешкиной Е Ю. - М., 2001, - С.З I].

Изучение верховной власти затрагивает проблемы политического процесса в целом, что является уже областью политологического исследования. Кроме того, властные отношения воплощаются, прежде всего, в политических институтах, важнейшими из которых являются институт главы государства, а также законодательная и исполнительная власть. Этот подход в свою очередь основывается на теории государства и рассмотрении эволюции институтов и их деятельности. Поэтому является целесообразным в данном случае обращение к тем методологическим подходам, которые используются в анализе политических процессов. Однако, эти методы применительно к историческому исследованию будут играть роль конкретно-проблемных методов и применяться для детального изучения, прежде всего государственных институтов и правящей элиты, где институт верховной власти является звеном системообразующим.

При изучении политического процесса наиболее часто исследователями выделяются следующие основные методологические подходы1: нормативный, институциональный, бихевиоральный, структурно-функциональный, теория рационального выбора и дискурсивный. С наибольшей эффективностью может быть применим институциональный метод, который включает в себя конституционные исследования и государственное управление. Применение этого метода поможет ответить на многие вопросы, в частности, на вопрос о том, влияет ли форма правления (монархическая, президентская, парламентская и др.) на сущностное поведение политических акторов, или она представляет собой лишь формальное различие; имеет ли институциональная динамика различных режимов какое-либо сходство между собой и т.д.

Изучая верховную власть в обществах, претерпевших значительные исторические перемены, необходимо ответить на вопрос: каковы степень, направленность и природа движения индивидов вверх по социальной лестнице в данном обществе в рассматриваемый временной период. Одним из критериев социальной стратификации (отмеченным М. Вебером) является обладание властью. Многие ученые на основе данного критерия выделяют две большие социальные группы: те, кто обладает политической властью, и те, кто властью не обладает. Эти группы называют по-разному, но одним из самых распространенных терминов,

1 Политический процесс: основные аспекты и способы анализа. Под ред. Мелешкиной Е.Ю. / Е.Ю. Мелешкина. - М., 2001,- С.21. используемых для обозначения группы, обладающей властью, является термин элита. Однако до настоящего времени нет четкого общепризнанного определения политической элиты, а следовательно - отсутствуют и четкие критерии принадлежности к этой группе, с помощью которых элита определяется как «высший привилегированный слой общества», «социальный слой, обладающий таким положением в обществе и такими качествами, которые позволяют ему управлять обществом либо оказывать существенное воздействие на процесс управления» и т.п. Другой проблемой, связанной с изучением политической элиты, является формулирование собственной научной проблемы исследования, где существуют различные направления1.

Осознавая необходимость изучения политической элиты при исследовании вопроса об институте верховной власти, встает вопрос о применении метода к решению данного конкретного аспекта исследования, что также является достаточно проблематичным. Политическая наука предлагает три основных подхода: функциональный, позиционный и деятельностный. Каждый из них в отдельности позволяет решить исследовательские задачи лишь частично, а их комплексное использование может быть затруднено различными обстоятельствами. Большое значение в этой связи приобретает изучение идеологии данного общества как «системы политических, экономических и социальных ценностей и идей, служащих основанием для постановки целей; последние, в свою очередь, образуют ядро политических программ» (Роберт Макивер)".

Изучение института верховной власти требует рассмотрения круга вопросов, связанных с государственными институтами, за совокупностью которых закрепилось название «исполнительная власть», главная задача которой -руководство. Принципиально важным в этой связи является изучение конституций, которые позволяют различать страны по степени наличия в них эффективных ограничений на применение власти. Наличие таких ограничений (независимо от

1 Сторонники одного подхода пытаются определить место политических элит в социальной структуре, проанализировать их состав и выявить механизмы рекрутирования; другие исследователи в качестве цели своего анализа рассматривают влияние политической элиты на процессы трансформации общества; предлагается и синтезированный подход, в рамках которого состав элит и механизмы их рекрутирования изучаются как факторы, влияющие на роль элит в политической жизни.

2 Голосов Г.В. Сравнительная политология / Г.В. голосов. - Новосибирск, 1995. - С.85. того, закреплены ли они в документе или носят характер политической- нормы) позволяют определить власть как конституционную.

И, наконец, в качестве философской теоретико-методологической основы вся вышеуказанная совокупность конкретных, общенаучных и специальнонаучных методов базируется на материалистическом философском методе, который составляет основу других уровней и методов научного познания и выступает как общая теория.

В качестве одного из направлений исторического познания была выдвинута концепция многомерности исторического процесса. Авторы этой идеи (В .Ж. Келле, М.Я. Ковальзон)1 обозначают объемность и многоуровневость в изучении социально-исторического пространства, и, соответственно, возможность применения, самых разных методов анализа, связанных с акцентированием того или иного уровня. В качестве трех методологических измерений В.Ж. Келле предлагает выделять в материалистическом понимании истории три аспекта: естественноисторический (объективный), деятельностный и личностный (или гуманистический), фиксируя, таким образом, фундаментальные теоретико-методологические направления и,, тем самым, «концептуально расширяя возможности непротиворечивого применения в познании общества различных о методов, делая' его изучение более «раскованным» . Методология трехаспектного подхода открывает перспективу переосмысления сложных методологических проблем,1 связанных с соотношением объективного и субъективного. Введение в научный оборот многомерного подхода означает признание «объемности» общества и возможности его. исследования в самых различных измерениях. При этом выделение каждого измерения должно осуществляться не произвольно, а определяться свойствами объекта исследования и поставленными целями, и являться только одной из'координат (аспектов) некой целостной реальности3.

1 Первая их публикация, в которой была изложена идея, многомерности как плодотворная для социального познания, появилась в 1980 г: Келле В.Ж. Важнейшие аспекты методологии социально-философского исследования / В.Ж. Келле, М.Я. Ковальзон // Вопросы философии. 1980 № 7. В 1981 г. была опубликована их монографии «Теория и история», построенная на основе данной концепции.

2 Келле В.Ж. Проблема многомерности в методологии социально-исторического познания В.Ж. Келле // Проблемы исторического познания. Под. Ред Хвостовой К.В. - М., 2002. - С. 31.

3 Интересно отметить, что аналогичная идея многомерности была выдвинута и академиком Ю.А. Поляковым, который отмечал также, что «история должна представать перед нашими современниками объемной, полихромной и полифоничной». - Поляков Ю.А. Как отразить многомерность истории / Ю.А. Поляков // Новая и новейшая история. 2003 № 4. Впервые автор выступил в печати с соображениями о многомерности

Подводя итог вышесказанному, методологию данной работы можно определить следующим образом: это многоуровневая система методов, учитывающая концепцию многомерности исторического процесса. исторического процесса еще в конце 80-х гг. XX в. на материалах истории советского общества [См. Поляков Ю.А. Многомерность исторического процесса ///Вопросы истории КПСС. 1988 № 9].

Заключение научной работыдиссертация на тему "Эволюция института верховной власти в странах Магриба"

Заключение

В результате анализа эволюции властных институтов в странах Магриба в течение XX века, специфики формирования элиты, являющейся носителем функции верховной власти, а также ее идеологической платформы, можно сделать следующие выводы относительно влияния особенностей исторического процесса на функционирование современных институтов власти:

1. На протяжении всего XX века в странах Магриба шел процесс изменения (эволюции) высшего аппарата власти в целях более эффективного управления территориями. Сравнительный анализ государственных структур трех стран Магриба (имеющих целый ряд типологических характеристик, определяющих региональную модель общественного строя), позволяет говорить не только о различии темпов их эволюции, но и о различных ее формах, связанных со степенью их адаптации к внешним воздействиям: чем быстрее шло саморазвитие внутренней национальной структуры, тем меньше заимствования извне влияли на ее дальнейшую трансформацию.

Изучение локальных закономерностей развития института верховной власти выявляет тот факт, что различия между тремя странами были связаны с природой и характером внутренней организации правящего класса в османский период. Если в Марокко процесс политической централизации привел к складыванию надстройки с чертами теократической монархии, то в Алжире и Тунисе становление государственности шло путем трансформации институтов власти, привнесенных турецким завоеванием. В Марокко не было янычар, и хотя тюркизация Марокко шла довольно активно, однако главные силы, претендовавшие на власть, были представлены шерифскими родами и марабутами, борьба между которыми привела к победе шерифов. Дальнейший процесс государственной централизации привел фактически к складыванию территориального государства. Воля верховного правителя осуществлялась через центральное правительство (махзен) и провинциальную администрацию, представленную пашами и каидами. Такая система управления была способна к дальнейшему усовершенствованию, т.к. образовалась опытная в управлении государством группа людей, которая пополнялась за счет племенных вождей и крупной буржуазии.

Судьбы алжирского и тунисского регентств, основанных турками, были весьма различны. В Тунисе турки постепенно сливались с местным населением и основали династию, которую можно квалифицировать как национальную - династию Хусейнидских беев. Иначе обстояло дело в Алжире, где завоеватели вплоть до 1830 г. жили как бы вне пределов страны. Если вначале обе эти области были подчинены одной и той же власти, пути их очень быстро разошлись: одна осталась фактически завоеванной страной, а другая постепенно ассимилировала пришельцев и содействовала превращению их в тунисцев, похожих на других жителей страны.

Алжирский и тунисский эйалеты пользовались полной финансовой автономией при отсутствии прямого административного подчинения, вместе с тем, аппарат управления в обеих провинциях был построен по османскому образцу. После административной реформы, предпринятой в Османской империи, Алжир и Тунис получили одинаковую административную структуру. Однако оджак в Алжире располагал большим влиянием. Органы корсарского самоуправления в сочетании с институтом янычарской вольницы послужили в Алжире ядром формирования государственной надстройки, центральным звеном которой были турки. Алжирский очаг янычар пополнялся за счет добровольцев, вербовавшихся в Стамбуле, которые образовывали замкнутую корпорацию, закрытую для местных жителей. Коренное население страны было слабо вовлечено в систему турецко-янычарской администрации, которая, в свою очередь, недостаточно интересовалась внутренними делами. Турецкая система управления Алжиром была попыткой найти соответствие реальному положению в стране: на местах она менялась и развивалась, власть и использование ее варьировались по-разному в разных местах, однако никаких попыток обновить социальную основу и политические властные учреждения не делалось. В этой стране произошло своего рода сращивание янычарской вольницы и таифы раисов, поэтому режим, характеризовавшийся господством янычарского оджака, который не подвергался арабизации до французского завоевания и сохранял свой инонациональный характер, в Алжире оказался значительно менее подверженным трансформации, чем в Тунисе.

В Тунисе в ходе политической борьбы, параллельно с раздроблением племен и упадком центров власти «великих вождей» («шейхов над шейхами») наблюдалась более быстрая, чем в Алжире, трансформация институтов, привнесенных османским завоеванием и разложение османских порядков. Тунисским деям, опиравшимся на янычарский очаг, удалось оживить хозяйственную жизнь страны, возродить земледелие и ремесленное производство, что в значительной степени было связано с иммиграцией евреев и андалусцев. Среди тунисских янычар было много выходцев из стран Восточного Средиземноморья, зачастую не связанных общностью языка и этнического происхождения, что предопределило быструю арабизацию янычарского очага. Арабизация янычар увеличила роль и значение тунисского элемента в государственной и общественной жизни, привела к возвышению беев, непосредственно связанных с местной знатью. Возвышение беев означало победу автохтонного элемента, поскольку новая власть вынуждена была учитывать в своей политике интересы тунисских верхушечных слоев. Выход знати на первый план и оттеснение от власти янычарские очаги, предопределило значительные изменения в структуре власти, центр которой переместился в сторону верхов городского населения местного происхождения, связанных с местными интересами и ориентировавшихся на местное общественное мнение, что привело к возрождению традиционной тунисской монархии. Беи начали и на местах создавать свою администрацию, костяк которой составил корпус каидов, которые позднее превратились в гражданских чиновников, исполнявших определенные судебные функции и ведавших сбором податей в территориальных округах. Можно утверждать, что в XIX в. В' Тунисе завершился довольно длительный процесс трансформации османского эйалета в полунезависимое национальное государство, и даже последующие мятежи янычар существенно не изменили характер тунисской государственности.

2. В Тунисе и Марокко, в отличие от Алжира, внутренние властные институты, обеспечивая потребности развития общества, претерпевали существенные изменения, в результате чего формировалась и политическая культура (в Марокко -культура махзана, в Тунисе - культура медины), которая становилась элементом преемственности институтов предшествующего политического образования. Роль махзана в Марокко исторически состояла в поддержании мирного сосуществования между племенами, в возможности обеспечить им пользование благами единой организации, что было залогом внутренней стабильности. Роль султана заключалась не в том, чтобы вмешиваться во внутреннюю жизнь племен, а в том, чтобы обеспечивать в меру возможного и в форме, которую допускали обстоятельства, их участие в решение проблем, стоявших перед всей страной. Именно мирное сосуществование махзена с племенными и религиозными институтами определяло стабильность всей политической системы в Марокко и любые попытки трансформации этой системы приводили только к ее дестабилизации, проявлявшейся в восстаниях и религиозных войнах.

В Тунисе благодаря благоприятным условиям для непрерывного развития традиционной городской культуры, сохранялись и определенные элементы муниципального самоуправления. Из городской среды и сформировалась прослойка, которая станет инициатором светской модернизации, а сама городская культура в период протектората будет способствовать формированию более высокого уровня образовательной мобильности.

Что касается Алжира, то в османский период здесь начался процесс дезурбанизации (несмотря на значительно крупную столицу, она, однако почти не была связана с внутренними районами), который был довершен длительной завоевательной войной, которую вели французы. Местное городское население было за это время истреблено или изгнано, а города заполнялись главным образом выходцами из Европы. Несмотря иа то, что национально-освободительная борьба зарождалась в городском подполье, культура города не стала структурообразующим элементом для управленческой элиты, которая в дальнейшем формировалась из различных социальных страт общества, объединенных в рамках широкого фронта.

3. Период колониализма только укрепил уже созданные институты власти в Марокко и Тунисе, в то время как в Алжире они фактически создавались заново и так же, как и в османский период функционировали, не имея прочной социальной опоры в обществе.

Режим протектората в Марокко не модернизировал, как это представляли его апологеты, а укрепил, но одновременно и усложнил и сделал более противоречивой административную систему шерифской империи, прикрепив на региональном уровне к каждому чиновнику махзена представителя французской администрации. Кроме того, разделение страны на французскую и испанскую зоны и предоставление международного статуса г.Танжеру создало три различные системы управления, а основной целью как французских, так и испанских властей было не упорядочение административной системы Марокко, а отстранение султана и его правительства от руководства страной. Местное руководство повсюду осуществляло свою власть при помощи и наряду с иностранной администрацией. В течение всего периода протектората деятельность каидов, пашей, шейхов и мукаддамов была подконтрольна офицерам управления по туземным делам и гражданским контролерам. Однако паши и каиды на местах контролировали исполнение дахиров султана и предписаний махзена, и эти полномочия делали их полновластными и практически автономными хозяевами на местах. Существовало, таким образом, на местном уровне фактически две параллельные системы со своим чиновничьим аппаратом.

Сохранение традиционных институтов управления в Марокко, предоставление им формальной власти, в результате чего не всегда имело место почтительное отношение к султану и представителям махзана, авторитет которых у населения был непререкаем, способствовал тому, что султан (впоследствии король) стал символом национального суверенитета. Вокруг монарха происходило в дальнейшем укрепление политической элиты - представителей крупной торговой буржуазии, берберских и арабских феодалов, - выступавшей за создание независимого национального государства.

Практически сформировавшееся национальное государство в Тунисе накануне французской колонизации, уже самостоятельно решало проблему модернизации политической жизни страны. И при всей половинчатости реформ, проводившихся «беями-реформаторами», такие меры, как введение конституции 1861 г. и Земледельческого кодекса 1874 г. способствовали дальнейшей социальной эволюции общества и укреплению системы власти путем создания конституционного правопорядка. Структура всего административного аппарата страны сверху до низу способствовала утверждению всемогущества центральной власти, проводниками которой являлись все представители власти на местах -каид, кахья, халиф, шейх, гражданский контролер или офицер по делам туземцев. Институт гражданских контролеров направлял и контролировал административную деятельность местных властей, не входя в непосредственное общение с тунисским населением, и выступал в роли администраторов только по отношению к европейцам. Характерной чертой колониального Туниса стало образование национальной бюрократии как самодовлеющей общественной группы, тесно связанной с верхушкой колонизации. Была создана система строгого централизма, резко возросла роль административного аппарата. Авторитарная власть генерального резидента уступала место решениям, исходящим от бюрократической машины, которая стала носителем верховной власти.

Специфика колониального освоения Алжира и борьба в его ходе между колонистами и военными, между двумя тенденциями (ассимиляции и изоляции), также как и борьба за форму и методы колонизации в самой Франции, имели следствием попытку использовать старые институты власти в механизме управления с элементами прежней оджакской системы. Сеть Арабских бюро, организованная маршалом Бюжо, не вросла в социально-экономическую структуру этой страны. Это была военно-политическая система контроля и подавления. Дело не менялось от того, что Бюжо, перенимая административное устройство государства Абд-аль-Кадира, стремился включить в него племенную знать: баш-ага, ara, каиды, шейхи были поставлены в положение колониальных чиновников, оплачиваемых французскими властями. Выбираемые обычно из вождей махзен, они просто продолжали выполнять ту службу, которую несли еще в период янычарского господства. Так же, как и в тот период, власть завоевателей не имела никаких социальных спаек с коренным населением и проявлялась в отношениях с народом лишь через насилие и произвол, принявших более жестокие и массовые формы. В дальнейшем, трансформация системы прямого управления в систему колониального двоевластия (когда французская администрация в колонии и назначавшийся из Парижа генерал-губернатор стали фактически исполнителями угодной местным европейским магнатам политики) не сформировала механизм участия местного населения во властных институтах и не изменила их по-существу: колонисты оставались автономным элементом в традиционном обществе. Политика ассимиляции, предусматривавшая предоставление всем французским подданным всех прав французских граждан (среди которых право политического представительства считалось основным) не была направлена на предоставление реальных политических прав местному населению с целью расширения социальной основы самой власти.

4. Степень и темпы трансформации внутренней структуры оказали влияние и на степень зрелости и монолитности национальной элиты. При общей схожести в основных моментах в странах Магриба, элита оказалась сильнее и монолитнее там, где государственные структуры развивались быстрее и, следовательно, «цивилизаторской» миссии колонизаторов противостояла модернизатор екая тенденция, которая сформировала устойчивую и способную к воспроизводству совокупность интеллектуальных и политических ценностей.

С одной стороны новая элита возникшая в 20-30- гг. XX в. в странах Магриба способствовала общему обюрокрачиванию государственного аппарата Ее глубинной социально-психологической основой для этого процесса стала т.н. «пограничная» ситуация на рубеже двух культур, сложившаяся в результате колониального господства и породившая тип «marginal man», который принадлежит сразу к двум социальным и культурным мирам, не сливаясь ни с одним из них. Наиболее ярко выраженный тип «marginal man» - человек по своему образованию и индивидуальному сознанию принадлежащий к господствующей прослойке, а по национально-этнической или расовой принадлежности - к подчиненной группе. Для этой элиты характерна не «просветительская модель» сознания, а приверженность в той или иной степени ценностям активного общественно-политического действия национальной и социальной эмансипации, лозунгам социализма и действиям массовых европейских партий нового типа - социалистических и коммунистических. Эта элита не могла найти себя среди разрозненных частей арабского общества, и ее естественным образом притягивала относительно однородная и автономная политико-бюрократическая общность.

Формирование и функционирования верховной власти в странах Магриба! в период независимого развития будет зависеть от этой элиты, оформившейся в колониальный период. Результативность и эффективность деятельности правящей элиты, укрепление у власти представителей определенных слоев общества были связаны и с системой рекрутирования элиты. Во всех трех странах Магриба преобладает номенклатурная система рекрутирования элиты. Суть номенклатурной системы в подборе элиты сверху: на все сколько-нибудь значимые руководящие должности назначаются лица с согласия и по рекомендации соответствующих властных структур и органов. Негативные социальные последствия функционирования этой системы усиливались ее всеобъемлющим характером, полным устранением конкурентных механизмов в экономике и политике, а также такими критериями отбора, как идеологизация и политизации. Политика в лице номенклатурной бюрократии приобретала в этих государствах до известной степени господствующее положение над экономикой. Вхождение в политическую номенклатуру, приобщение к власти и управлению становились первопричиной экономического и социального господства, что также было общим для трех стран.

Однако сущностные характеристики новой элиты, также как и ее социальная окраска (более буржуазная в Тунисе, мелкобуржуазная - в Алжире, феодальная - в Марокко), были разными. Политическая культура предшествующего периода обеспечила Тунису и Марокко дальнейшее укрепление и консолидацию местных элит, в результате чего ведущим носителем функции верховной власти и национальной интеграции на этапе и после национально-освободительного движения в Марокко стала традиционная монархия (королевский двор), опирающаяся на разветвленный аппарат, в Тунисе - городская (сахельская) элита, оформившаяся в политическую партию.

Сохранение традиционных институтов управления в Марокко, предоставление им формальной власти, в результате чего не всегда имело место почтительное отношение к султану' и представителям махзана, авторитет которых был непререкаем, способствовал тому, что укрепление элиты (крупной торговой буржуазии, берберских и арабских феодалов) происходило вокруг монарха, который стал символом национального суверенитета. В период протектората влиятельные городские семьи Марокко заняли важные руководящие посты в центральном махзане и благодаря своим экономическим позициям смогли независимо от занимаемой должности в административном аппарате, сохранить свое влияние во время протектората. Из этой среды буржуазии вышло руководство партии Истикляль, возглавившей национально-освободительную борьбу. Укреплению и сплочению местной элиты способствовала и модель образования в Марокко, основной чертой которой было четкое разделение учащихся по социальному признаку (в школы для мусульманской элиты отбор строго контролировался).

Сплочению тунисской элиты, также как и в Марокко, способствовал образовательный процесс, который в Тунисе стал продолжением модернизаторского движения, начавшегося в правящих кругах хусейнидского Туниса, теоретиком которого стал видный государственный деятель Туниса Хайраддин-паша. Уже в 1875 г. в Тунисе была открыта новая школа (ал-мадраса ас-Садыкийя), которая стала не только базой формирования образованной политической элиты двойной культуры, но и создала особую среду с новыми традициями. Характерным для тунисской элиты, окончившей колледж Садыкийя (ставший школой формирования новой элиты двойной культуры), был зрелый и углубленный подход к острейшей проблеме арабского мира - взаимоотношениям традиционных ценностей ислама и европейской культуры. Зрелось подхода сказывалась в равном неприятии как экстремизма в отношении к традициям, так и внешней имитации всего западного. Эта элита образовала новую среду, обеспечившую преемственность идеологии и действия и стала единой цементированной группой. Идейный облик этой среды нашел свое дальнейшее проявление в среде младотунисцев, которым на рубеже XX в. удалось создать хорошо организованное, культурно-просветительское движение, которое на завершающем этапе своего развития трансформировалось в движение политическое. В дальнейшем младотунисцы выступили идеологами и организаторами национально-освободительного движения, на основе которого в 1920 г. была создана партия.

В отличие от Марокко и Туниса, в Алжире, напротив, шел процесс размывания элиты, чему способствовала специфика подбора кадров: каиды, ara и башага, выполнявшие функцию провинциальных администраторов, подбирались французскими властями не столько из представителей крупных семейств (которые обеднели или были уничтожены), но из арабских и берберских низов, офранцуживание которых шло крайне медленно. При этом более широким каналом для социального продвижения алжирцев и приобщения их к европейской среде стала не государственная служба или государственная система образования (против которой выступали европейские поселенцы), а служба в армии. Поэтому формирование местной элиты значительно отставало здесь и по времени, и в количественном отношении от данного процесса в соседних странах, а носителем функции верховной власти выступила армия.

5. После достижения политической независимости внутренняя логика развития обществ стран Магриба была направлена на дальнейшее усиление традиционных элементов. При этом опережающая трансформация производственных отношений в сравнении с надстройкой нашла свое специфическое проявление в активизации общественно-политической роли традиции, которая обладает определенным потетщалом самосохранения. Такой активизацией традиции в Марокко после достижения политической независимости стало всевластие монарха и его статус хранителя незыблемости марокканской государственности. Немалую роль в этом сыграла и умелая трансформация монархии, которая при этом продолжала играть роль координатора, интегратора и унификатора пестрого, многоукладного и многоликого в социальном отношении общества.

Государственное развитие независимого Марокко стало прямым продолжением предшествующих этапов его эволюции. После провозглашения независимости в Марокко начался процесс восстановления суверенитета султана и концентрации власти через политику «демократизации сверху». Анализ мероприятий по демократизации режима сверху показывает, что они были далеки от того, чтобы приобщить население Марокко к участию в управлении страной. Сущностью их было доказать, что без сильной центральной власти это управление невозможно и что король сам позаботится о том, чтобы его страна была обеспечена демократическими институтами. Иными словами, целью этих мероприятий было укрепление авторитета короля и королевского двора, пошатнувшегося в период протектората. Не изменился и элитарный состав высших категорий государственных служащих, которые комплектовались из среды, близкой к дворцовым кругам, и были надежной опорой королевской власти. За последние десятилетия в политической жизни Марокко был создан баланс правящих политических сил с управляемой оппозицией. Большинство политических партий оказалось в руках марокканской элиты, связанной с дворцовыми кругами или зависимых от них, а все партии выступают за незыблемость монархического строя.

Ряд благоприятных условий избавления Туниса от гнета колониализма сделал возможным принятие более быстрых, чем в остальном Магрибе, мер по дальнейшему преобразованию государственных институтов после достижения политической независимости. Установление однопартийного режима и практическое слияние партии и государства было двумя сторонами одного процесса. Каналы партийной карьеры в рамках Нового Дустура (Социалистической дустуровской партии) потеряли всякое самостоятельное политическое значение, но вместе с тем роль партии как механизма отбора лояльных кадров госаппарата возросла. Сформировавшийся властный механизм представлял собой модель «государства-партии». В Тунисе речь шла не о том достаточно распространенном случае, когда действующий режим и лицо, облеченное высшей властью, конструируют себе в опору псевдомассовую партию, но о такой ситуации, когда крупная партия выдвинула своего устойчивого лидера. Такая система была продуктом взаимодействия конституционных норм и политической практики, т.к. президент республики полностью контролирует депутатский корпус через механизм партийной дисциплины, возглавляя правящую партию. Партия, проникавшая во все слои и группы тунисского общества, могла, используя организационный принцип централизма, сдерживать развитие внутрипартийных кланов и фракций, препятствовать распространению оппозиционных руководству идей и при помощи аппарата государства выражать интересы самых различных групп населения. Приход к власти Бен Али сопровождался действительно важными изменениями во внутриполитическом положении в стране, однако действия второго президента Туниса при всей их видимой направленности на осуществление глубокого реформирования политической сферы содержали в себе тенденцию сохранения уже сложившейся системы государственного управления. Привлекая к сотрудничеству оппозиционные партии и жестко контролируя их деятельность, тунисский президент в значительной мере укреплял в стране позиции традиционно правившей сахельской элиты.

В Алжире отсутствие сложившейся развитой системы государственного управления и сплоченной элиты, также как и элемент стихийности в образовании новых форм государственной власти (система самоуправления) обусловили выдвижение на авансцену политической жизни военных - участников национальноосвободительного движения при сотрудничестве массовой организации - ФНО. Таким образом, партийная и военная самоорганизации малоимущих масс населения предшествовала появлению на политической арене представителей состоятельных слоев. В дальнейшем, патриотическое объединение времен национально-освободительной войны было преобразовано в механизм государственно-политической властной структуры, в рамках которой сосуществовали различные социально-политические силы и интересы. Однако основная цель - превращение ФНО в эффективный политический механизм (теоретически и юридически обоснованная и закрепленная во всех партийно-правительственных программах и документах), не была реализована. Процесс трансформации блока разнородных социально-политических сил привел, в конечном итоге к его расколу и дальнейшим попыткам создать новый механизм власти. В этих условиях легитимизация главы государства происходила за счет его героического исторического прошлого, а институты верховной власти функционируют благодаря поддержке армии и системе распределения доходов от продажи углеводородного сырья. Функционирование политической системы Алжира в последние десятилетия свидетельствует о сохранении тенденций и внутренних механизмах его структуры, сложившихся и функционировавших на предыдущем этапе истории страны.

Отсутствие сильных партий, обладающих эффективными методами взаимодействия с исполнительной властью, приводит к ограничению каналов для самовыражения населения, которое выливается в уже сложившуюся форму общения с властью через бунт, а правящий в Алжире режим обеспечивает сохранение власти за счет контроля и распределения доходов от сырьевых ресурсов посредством административного аппарата, поддерживаемой армией.

6. Рассмотрение вопроса о природе и характере власти в мусульманском обществе, о соотношении на практике светской и духовной сторон общественной жизни позволило показать, как идеология влияла на политику. Магистральной линией такого влияния стало «общинное» представление о власти, разработанное в рамках классической суннитской концепции халифата. Подход современных арабских государствоведов, историков и политологов к мусульманскому учению о власти продолжает испытывать заметное влияние именно этой концепции, которая наиболее отчетливо проявилась там, где государственные структуры функционировали в существенной степени автономно от общества при отсутствии элементов преемственности властных институтов. Именно эта концепция становилась, своего рода, «приводным ремнем», связывавшим институты власти с обществом и играющая аналогичную роль в настоящее время.

В Алжире тенденция к осуществлению «общинного» представления о власти нашла свое отражение в процессе формирования новых органов управления в государстве Абд аль-Кадира, частично заимствованных затем французами.

Общинные» традиции нашли свое продолжение в ходе национально-освободительной борьбы и в теориях «исламского социализма», явившегося результатом опосредованного влияния европейского идеала демократии, приверженцем которого стала магрибская элита после достижения политической независимости. Однако в Тунисе и Марокко эта идеология приобрела значительно больше националистических черт, в то время как в Алжире она оказалась под сильным воздействием ислама.

Идеология марокканских националистов, при всех их персональных различиях и личных склонностях, формировалась вокруг взаимосвязанных лозунгов: приверженность исламу и защита трона как эмблемы единства Марокко. В рамках этой идеи произошло сплочение наиболее влиятельных сил национального движения. Сущность выдвинутых в дальнейшем самим королем принципов «марокканского социализма» заключалась в обосновании с помощью мусульманских ценностей необходимости регулирования политических и социально-экономических процессов в Марокко.

Бургибизм складывался постепенно, вырастая из практики франко-тунисских отношений. Его характерной чертой стала политическая гибкость, способность к широкому маневрированию и продуманным компромиссам. Начиная с деятельности младотунисцев, становление национально-освободительного движения в этой стране было ориентировано на культурно-просветительский реформизм и современную систему ценностей. Партия смогла найти массовый эквивалент националистической идеологии, сплачивающий самые широкие слои населения; через партию же происходило восприятие идеи нации. Хабиб Бургиба не апеллировал к исламской основе социализма, напротив, он приписывал мусульманской этике крайний индивидуализм. Социализм отождествлялся с практикой государственного регулирования экономики и различными способами развития кооперативного движения. Доктрина тунисского социализма признавала принципы неприкосновенности частной собственности. Социализм отождествлялся с государственным регулированием, основной целью которого было достижение экономического прогресса. Бургибизм вписывается в историю Туниса, в тенденции развития его государственности и политической культуры, существовавшие в Тунисе. Заслуга лидеров партии, которые придерживались западных представлений о государстве, состояла в том, что они, в конечном итоге, отделили идею нации от идеи религиозной общины. Дустуровский социализм был призван обслуживать власть бюрократии и лично власть главы государства, на котором замыкалась вся схема власти.

Основным руслом формирования алжирского национализма стала освободительная борьба, как таковая, с ее объединительными тенденциями, культом воинственных традиций свободолюбивых племен и романтизацией былой мощи арабо-берберских государств Магриба, державших в трепете всю средиземноморскую Европу. Но важнейшим фактором социально-идеологического единения всех алжирских мусульман стал ислам. В дальнейшем, в алжирском учении о социализме ислам занимал значительное место. Религиозный аспект борьбы за национальное освобождение в Алжире имел гораздо большее значение, чем в других странах Магриба, став фактически символом сохранения алжирской индивидуальности. Идеология в Алжире, при отсутствии других механизмов воздействия на общество, превращалась в важный инструмент осуществления поставленных целей. После достижения политической независимости руководство страны стремилось придать политической власти символику исполнителя «священной воли». Исламская доктрина в конечном итоге стала естественной базой идейно-теоретических разработок социально-экономических и политических проблем, а религия стала выступать не как форма и средство общения с массами, а как содержание и база идейно-теоретической платформы.

Элитарное взаимодействие между правящей элитой и обществом в Алжире вновь вызвало к жизни исламскую концепцию власти, вооружившись которой исламская партия начала борьбу за власть уже в конце XX века. Новая роль ислама в обществе и государстве была официально закреплена в конституции Алжира 1989 г. и ее дополненном варианте 1996 г., на базе которых идет строительство современных государственных институтов.

Список научной литературыСапронова, Марина Анатольевна, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. источники11. Каноническая литература

2. Коран / Комплекс имени Короля Фахда по изданию священного Корана. -Королевство Саудовская Аравия: Медина Мунаввара, б.г. 1071 с.

3. Архивные материалы, официальные государственные документы,речи и выступления глав государств

4. Бен Али Зин эль-Абидин. Великие перемены. Речи и выступления / 3. эль-Абидин Бен Али. М.: Общество дружбы и сотрудничества с зарубежными странами; Союз писателей России, 2003. - 495 с.

5. Бен Белла Ахмед. Речи и выступления / А. Бен Белла; под ред. В.Ф. Кабошкина. -М.: Прогресс, 1964. 176 с.

6. Бухали Л. Алжир принадлежит алжирцам / Л. Бухали // Проблемы мира и социализма. 1958. - № 2.

7. Коммунистическая партия Марокко в борьбе за национальную независимость : материалы и документы 1949-1958. М.:Иностранная литература, 1959.-120 с.

8. Конституции государств Африки : в 3 т. / Ин-т Африки Академии наук СССР ; редкол. : Левин И.Д. и др. М.: Иностранная литература, 1963-1966.

9. Национальная Хартия АНДР 1976 г. М.: Восточная литература, 1979. - 60 с.

10. Отдел письменных источников Государственного исторического музея (ОПИГИМ). Ф.6. Оп. 2. Д 128. Л. 215-285.

11. Устав партии ФНО. Утвержден IV съездом. Частичные изменения внесены в устав на Внеочередном (1980) и V съездах ФНО (1983) // Комар В.И. Идейно-политическое развитие ФНО в Алжире (1954-1984). М.: Наука, 1985. - С. 127-143.

12. Abbas F. De la colonie vers la province / F. Abbas. Paris: Le Jeune Algérien 1931.-232 p.

13. Abbas F. La nuit colonial / F. Abbas. Paris: Le Jeune Algérien, 1962. - 42 p.

14. Archives de la révolution algérienne. Paris: Librairie orientale, 1981. - 340 p.

15. Ben Bella Ahmed. L'Islam et la Révolution Algérienne / A. Ben Bella // http://www.archipress.org/bb/revolu.htm

16. Bendjedid Ch. Discours / Ch. Bendjedid // El Moudjahid. 1982. - 30 novembre.

17. Boumediene H. Discours. Document : 5 v. / Ministere de l'Information : H. Boumediene. Alger: Publication du Ministere de l'Information, 1975.

18. Bourguiba Habib. Discours. Annes 1974-1981 / H. Bourguiba. Tunis: Publication du Ministere de l'Information, 1981 - 332 p.

19. Bourguiba Habib. La Tunisie et la France. Vingt-cinq ans de lutte pour une coopération libre / H. Bourguiba. Paris: Julliard, 1954. - 224 p.

20. Bourguiba Habib. Introduction a l'Histoire de Mouvement National. Conférence prononcee a l'Ecole Destourienne des Cadres de la Nation (Bourse du Travail) le 7 Décembre 1962 / H. Bourguiba. Tunis: Publication de l'Universite de Tunis, 1962. - 32 p.

21. Bourguiba Habib. Le Socialisme Neo-Destourien 24 juin 1961 / H. Bourguiba. Tunis: Secrétariat d'Etat a l'information et tourisme 6.r.. - 55 p.

22. Chaliand G. L'Algerie est-elee socialiste? / G. Chaliand. Paris: Julliard, 1964. -48 p.

23. Charte d'Alger. Alger: Ministere de l'Information, 1964. - 36 p.

24. Charte de la wilaya / Charte // JORA. 1969. - № 44.

25. Charte National adoptee par referendum le 27 juin 1976 / Charte // Revue algérienne des sciences juridiques, économiques et politiques. 1976. - № 3. - P. 559-724.

26. Charte National 1986 / Charte . Alger: Edition du FLN, 1986. - 52 p.

27. Dialogue with Hassan al-Turabi / H. al-Turabi // Aljadid. 1998. - № 3. - Vol. 4.

28. Discours du president Boumediene 19 juin 1965 19 juin 1970 : 2 v. / H. Boumediene. - Constantine, 1970.

29. Document sur la constitution et l'action du gouvernement de Sa Majeste du 26 mai au 26 août 1960 / Document. Rabat, 1960. - 430 p.

30. Hassan Moulay. Le Maroc et la France. Conference, prononce par son Altesse imperial au Theatre des ambassadeurs 25 fevrier 1956 / M. Hassan. Paris: Chabery, 1956.-28 p.

31. Hassan II. La Memoire d'un Roi. Entretiens avec Eric Laurent / Hassan II. Paris: PLÖN, 1999.-268 p.

32. Interview with Chadli Bendjedid / Ch. Bendjedid // Ai-Moustakbal. 1980. - 26 Fevrier.

33. Interview with Shaikh Abdelbaki Sahraoui. Algeria enters a New Djihad Era / A. Sahraoui // Al-Munkidh. 1993.- 15 July.

34. Interview with Shaikh Abbasi Madani / A. Madani // Qadaya Dawliyah. 1990. -22 August.

35. La Charte du PCD. Faire participer tout les Tunisiens a l'action de développement / Charte. 6.m.; 6.r.

36. La Charte Nationale 1986 /Charte. Alger: Ministere de l'Information 1986.-56 p.

37. Le Chef de l'Etat devant la Chambre des Deputes. Tunis, 1988. - 31 p.

38. Le Pacte National / Pacte. Tunis: Agence Tunisienne de communication exterieure, 1993. - 62 p.

39. Le Parti Communiste Marocain dans la lutte pour 1'independence nationale. Texte et document 1949-1958 / Document. Paris, 1958. - 112 p.

40. Le Statut du Front de la liberation nationale / Statut // Revolution africaine. 1980.- № 855 Supplement.

41. Les archives de la revolution algérienne / Archives. Paris: Librairie orientaliste, 1981.-430 p.

42. Loi organique № 88-32 du 3 mai 1988 organisant les partis politiques / Loi // JORT.- 1988.-4 mai.

43. Mandouze A. La revolution algérienne par les texts. Documents du FNL / Documents. Paris: Librairie orientaliste, 1961.-280 p.

44. Manifeste du Front Islamique du Salut pour la Justice et la Paix en Algerie. Conseil de Coordination du FIS // Manifeste. 1999. - 11 janvier 1999.

45. Maroc Parti de l'Istiglal (Parti de l'independence). Le mouvement national marocain. Bref aperçu historique. Bureau de documentation et d'information du Parti de l'Istiglal. Paris: Pion, 1946. - 131 p.

46. Messadia M.-Ch. Discours / M.-Ch. Messadia // El-Moudjahid. 1981. - 13-14 mars.

47. Messadia M.-Ch. Les intellectuelles et le Parti / M.-Ch. Messadia // Revolution africaine.- 1974. № 536.

48. Mohammed V. Le Maroc a l'heure de l'independence / Mohammed V. -Rabat, 6.r. 31 p.

49. Partie Socialiste Destourien 7-e congres : Bizerte 19-20 oct. 1964 / Congres. -Tunis: Société d'Action d'Edition, 1965. 81 p.

50. Presidential and Legislative Elections. 20 march 1994 / Elections. Tunis: Tunisian External Communication Agency, 1994. - 12 p.

51. Programme du Parti de l'Istiqlal / Programme. Casablanca, 1962. - 44 p.

52. Projet de Programme pour la realization de la revolution démocratique populaire (adopte a l'unanimité par le C.N.R.A. a Tripoli en juin 1962) / Projet de Programme.- Alger, 1962.-37 p.

53. Traduction du discourse de A. Ibrahim lors de laseance d'ouverture de congres regional de Casablanca / A. Ibrahim. Casablanca: UNFP, 1974. - 26 p.

54. Yata Ali. Extrait du rapport présente au Comité central par Ali Yata, secretaire du Parti / A. Yata. 6.m., 1952.-34 p.

55. Труды арабских мыслителей, государствоведов,политическихи религиозных деятелей

56. Икбал Мухаммад / М. Икбал. М.: Восточная литература, 2002. - 190 с.

57. Аль-Газали Мухаммед / М. Аль-Газали. Права человека в исламе. М.: Андалус, 2006.- 168 с.

58. Кутб Сейид/С. Кутб.-Под сенью Корана.-М.: Умма, 2003. 210 с.

59. Кутб Сейид / С. Кутб. Будущее принадлежит исламу. - М.: Сантлада, 1994. -90 с.

60. Abderraziq A. L'Islam et les Fondements du pouvoir / A. Abderraziq ; traduction et introduction de A.Filali-Ansary. Paris: La Découverte, 1994. - 118 p.

61. Abdullahi Ahmed An-Na'im. Toward an Islamic Reformation. Civil Liberties, Human Rights, and International Law / A.A. An-Na'im. Syracuse: Syracuse University Press, 1990. - 176 p.

62. Arkoun M. L'Islam, moral et politique / M. Arkoun. Paris: La Découverte, 1986. -80 p.

63. Asad Muhammad. The Principles of State and Government in Islam / M. Asad. -Berkley and Los Angeles: University of California Press. 131 p.

64. Ben Rochd Er Rachid. Islam entre Islamism et anti-islamisme / R. Ben Rochd. -Casablanca: Dechra-edition, 2000. 98 p.

65. Chahrour Mohammed. Le Libre et le Coran: une lecture contemporaine / M. Chahrour. Damas, 1990. - 112 p.

66. Charfi Mohammed. Islam et liberte. Le malentendu historique / M. Charfi. Tunis: Dar Saras, 1998.-78 p.

67. El-Awa Mohamed S. On the Political System of the Islamic State / M. S. El-Awa. -Indianapolis: American Trust Publications, 1980. 211 p.

68. Faruk Kemal A. The Evolution of Islamic Constitutional Theory and Practice /K. A. Faruk. Beirut: Khayats, 1971. - 154 p.

69. Ibn Khaldun A. An Arab Philosophy of History: Selection from the Prolegomena of Ibn Khaldun of Tunis 1332-1406. Translated and arranged by Charles Issawi / A. Ibn Khaldun. Princeton: Darwin Press, 1987. - 320 p.

70. Ibn Khaldun Abdelrahman. The Muqaddimah: An Introduction to History. Translated from the Arabic by Franz Rosenthal / A. Ibn Khaldun. New York: Bollingen Foundation, 1958. - 170 p.

71. Khadduri Majid. The Islamic Conception of Justice / M. Khadduri. Baltimor: Johns Hopkins University Press, 1984. - 213 p.

72. Kaid A. Aspect essential de la revolution culturelle / A. Kaid. Alger: Office des publications universitaires, 1971. - 80 p.

73. Kaid A. Contradiction de classes et contradiction au sein des masses / A. Kaid. -Alger: Editions Bouchene 1970. 110 p.

74. Kaid A. Revolution et troisième monde / A. Kaid. Alger: Editions Bouchene, 1972,- 115 p.

75. Mameri Khalfa. Reflexions sur la constitution Algérienne du 22 novembre 1976 / K. Mameri. Alger: Entreprise Nationale du Livre, 1983. - 168 p.

76. Maududi Abul A'ia. First Principles of the Islamic State / A.A. Maududi. Lahore: Islamic Publications Ltd., 1967. - 68 p.

77. Maududi Abul A'la. Islamic Law and Constitution / A.A. Maududi. Lahore: Islamic Publications Ltd., 1967. - 90 p.

78. Maududi Abul A'la. Political Theory of Islam / A.A. Maududi. Lahore: Islamic Publications Limited, 1976. - 112 p.

79. Ramadan Tariq. Jihad, violence, guerre et paix en islam / T. Ramadan. Lyon: Tawhid, 2002. - 76 p.

80. Tabandeh Sultanhussein. A Muslim Commentary on the Universal Declaration of Human Rights / S. Tabandeh. London: F. T. Goulding and Co., 1970. - 82 p.

81. Yassine Abdessalam. Islamiser la modernite / A. Yassine. б.м., 1998. - 334 p.

82. Аль-Ашмави Мухаммад Сайд, 1987. p^VI Политический ислам. -Каир: Руз аль-Йусуф. 90 с.

83. Аль-Газали Мухаммад, 1982. bU^Sll ^Х-ЛИ sUJl дАЗ*31 Исламская жизнь: проблемы на пути. Бейрут. - 212 с.

84. Аль-Ганнуши Рашид и ат-Тураби Хасан, 1980. ¿у-ьЛИ j a^X^VI ¿^ ^jiill jbij j ljIjjII. Исламское движение и обновление. Бейрут. - 82 с.

85. Абд аль-Разик Али, 1966. ^jx ¿ХЛ1 .<¿1 Jl Ислам и основы власти. Бейрут: Дар аль-Мактаба. -262 с.

86. Абд Аллах Хусейн, 1968. .a^XjVI ajI ¿y^ Мусульманское государство. Каир. - 118 с.

87. Ал-Маварди Али ибн Мухаммад ибн Хабиб ал-Басри ал-Багдади, 1966. s^jlLLJI ^l^VI Решения правителя. Каир. - 311 с.

88. Ал-Маварди Али ибн Мухаммад ибн Хабиб ал-Басри ал-Багдади, 1973.j Властные нормы и управление религиозными делами.

89. Каир: Дар аль-Манар. 253 с.

90. Аль-Маудуди Абу Аля. б.г. j j^JI J^Vl y.i Ислам и джахилия. Бейрут: Дар аль-Фикр. - 88 с.

91. Аркун Мухаммад, 1998. g^j*11 ^Vl j&j* urLH j^l £jU .оЪ' История арабской исламской мысли. Бейрут: Марказ аль-инма аль-кавми. -480 с.

92. Заки Нагиб Махмуд, 1974. jSill .ûjxi^o i—LaJ j^Uà. Реформация арабской мысли. Египет. - 225 с.

93. Ибн Таймийя, 1966. .AjjUill Â^UJI .Я^ Шариатская политика. Бейрут. - 148 с.

94. Ибн Халдун, 1978. ^ . ùj ^ Введение. Бейрут: Дар-аль-калям. — 360 с.

95. Аль-Кардави Юсуф, 1998. bjjj^l j s^jà ^iUVI JLJI.^jj ^jbjSll. Исламское решение: необходимость и обязанность. Бейрут: Дар аль-китаб аль-арабий. -90 с.

96. Мадани Аббаси, 1989. ^X-Yl j ^^Jl jSill Я^Ы Кризис современной политической мысли и оправдание исламского решения. — Алжир. — 112 с.

97. Мухаммад Иззат Дарваза, 1968. .ajSIjüYI j .jjj-з Ислам и социализм. Бейрут. - 231 с.

98. Мухаммад Дийа' ад-Дин ар-Райис, 1960. a^UJI cjbjUüJI -(>uJ\ ¿уд!1 sjäUJI Мусульманские политические теории. Каир. - 178 с.

99. Субхи ас-Салих, 1965. ¿¿ja j ¡ЯллХЛ! ^jjjJI ^ЬЛ Мусульманские институты: возникновение и развитие. Бейрут. - 264 с.

100. Мемуары,официальнаяпереписка,воспоминанияизаписки путешественников

101. Абд ар-Рахман ибн абд ал-Хакам. Завоевание Египта, ал-Магриба и ал-Андалуса / ал-Хакам Абд ар-Рахман. М.: Наука, 1985. - 340 с.

102. Куропаткинъ А. Алжир in / А. Куропаткинъ. С.-Петербургъ: типография В.А. Полетики; Литейная №42, 1877.-309 с.

103. Богданович М.Н. Алжир1я въ новъйшее время / М.Н. Богданович. -Санктпетербургь: типография военно-учебных заведенш, 1849. 182 с.

104. Бензин Абдельхамид. Походный дневник / А. Бензин; отв.ред. Р.Г. Ланда. -М.: Наука, 1968.- 83 с.

105. Беренс A.M. Кабилия в 1857 г. / A.M. Беренс // Военный сборник. 1858. -№ 11.

106. Главса Милош. Спящий пробуждается. Путешествие по Алжиру / М. Главса. М.: Государственное изд-во географической литературы, 1959. - 134 с.110. де Голль Шарль. Военные мемуары / Ш. де Голль. М.: Иностранная литература, 1957. -260 с.

107. Ковалевский М. Общинное землевладение. Причины, ход и последствия его разложения / М. Ковалевский. М., 1879. - 130 с.

108. Коковцев М.Г. Достоверные известия об Альжире / М.Г. Коковцев. СПб, 1787. - 142 с.

109. Куропаткин А. Алжирия: военно-статистический обзор / А. Куронаткин // Военный сборник. 1876. - № 3-7.

110. Макшеев А. Очерк современного состояния Алжирии / А. Макшеев // Вестник Русского географического общества. 1860. - № 3.

111. Мязговский Б. Марокко красная земля / Б. Мязговский. - М.: Восточная литература, 1963. - 104 с.

112. Национально-освободительная борьба в Тунисе : сборник статей из прогрессивной французской печати. М.: Иностранная литература, 1952 - 63 с.

113. Очерки Марокко: путешествие Эдмондо де-Амичиса / де-Амичис Эдмонд. -М.: Типограф1я Высочайше утвержденного Товарищества И.Д. Сытина; Валовая улица, свой домъ, 1894. 168 с.

114. Полькен Клаус. В плену Сахары / К. Полькен; ин-т Востоковедения Академии наук СССР.-М.: Наука, 1973. 286 с.

115. Путешествие во внутреннюю Африку М. Ковалевского / М. Ковалевский. -Санктпетербург, 1849. 218 с.

116. Циммерман Эдуард. По северным окраинам Африки. Путевые очерки / Э. Циммерман // Вестник Европы. 1899. - Кн. 7.

117. Чистов А.А. По Тунису и Ливии / А.А. Чистов. М.: Наука, 1966. - 128 с.

118. Чихачев Петр. Испания. Алжир. Тунис / П.Чихачев. М.Мысль, 1975.-349 с.

119. Эррио Э. Из прошлого. Между двумя войнами 1914-1936 / Э. Эррио. М. Наука, 1958.- 112 с.

120. Эррио Э. Эпизоды. 1940-1944 / Э. Эррио. М.: Наука, 1961.- 80 с.

121. Юнкер В.В. Путешествие по Африке / В.В. Юнкер. М.: Гос-ое изд-во географической литературы, 1949. - 370 с.

122. Baudicour L. La guerre et le gouvernement de l'Algerie / L. Baudicour. Paris: Presses universitaires de France 1853. - 131 c.

123. Bennabi M. Mémoires d'un témoin du siecle / M. Bennabi. Alger, 1965. - 200 c.

124. Berteuil A. L'Algerie française / A. Berteuil. Paris: Presses universitaires de France 1856.- 170 c.

125. Bugeaud Le Maréchal. Par l'epee et par la charrue: Ecrits et discourse, introduction, choix de texts. Note par le général Paul Azan; avant propos de CharlesAndre Julien / Bugeaud. Paris: Presses universitaires de France, 1948. - 340 c.

126. Bugeaud Le Maréchal. Des moyens de conserver et d'utiliser cette conquete / Bugeaud. -Montrond, 1843.-263 c.

127. Bugeaud Le Maréchal. Expose de l'état actuel de la société arabe du gouvernement et de législation qui la regit / Bugeaud. Alger, 1844. - 114 c.

128. Cambon J. Le Gouvernement général de l'Algerie 1891-1897 / J. Cambon. -Paris-Alger: Grasset 1918.-75 c.

129. Cambon Henri. Histoire de la Regence de Tunis / H. Cambon. Paris: Grasset 1948.- 237 p.

130. Cambon P. Correspondance 1870-1924 / P. Cambon. Paris: Grasset, 1940. -274 c.

131. Cherif M.-H. Le fonctionnement du Protectorat apret Paul Cambon: Memoire DES d'histoire / M.-H. Cherif. Paris: Grasset 1958. - 123 c.

132. Chevallier J. Nous, Algeriens / J. Chevallier. Paris, 1958. - 58 c.

133. Damremont. Correspondance de général Damremont / Damremont. Paris: Imprimerie nationale, 1929. - 217 p.

134. Exposition coloniale internationale de Paris 1931: Rapport présente par le gouverneur général Olivier. Paris: Imprimerie nationale, 1932. - 70 c.

135. Hassan II. La Memoire d'un Roi. Entretiens avec Eric Laurent / Hassan II. Paris: Pion, 1999.-254 c.

136. Jalade Max. Mohammed Ben Joussef tel que je l'ai vu / M. Jalade. - Paris: Imprimerie nationale 1956. - 113 c.

137. Juin Alphons Pierr. Le Maghreb en feu / A. P. Juin. Paris: Pion, 1957. - 90 c.

138. Les dynasties marocaines en dix tableaux et un graphique. Par Ricard P., Inspecteur des Arts indigenes marocains et Conservateur des Musees et Collections de Fes / P. Ricard. Casablanca: Service topographique du Maroc, 1919. - 33 c.

139. Les Mémoires de Messali Hadj 1898-1938/H. Messali. Paris, 1982.- 180 c.

140. Lestiboudois A.Voyage en Algerie / A. Lestiboudois. Lille, 1853. - 117 c.

141. Lutaud Ch. Discours prononces a la Chambre des Députés / Ch. Lutaud. -Beaugency, 1914. 80 c.

142. Lyautey Louis Hubert. Textes et letters du Maréchal Lyautey. Présentes par Pierre Lyautey / L.H. Lyautey. Paris: Pion, 1953. - 311 c.

143. Mameri Khalfa. Citations du President Boumediene, selectionnees par Khalfa Mameri / K. Mameri. Alger: SNED, 1977. - 426 c.

144. Messali Hadj Ahmed. Les Memoires 1898-1938. Preface d'Ahmed Benbella / H.A. Messali. Paris: JC Lttes, 1982. - 244 c.

145. Montaghac F. Lettre d'un soldat / F. Montaghac. Paris, 1885. - 50 c.

146. Ouzegane A. Les Meilleur Combat / A. Ouzegane. Paris, 1962. - 72 c.

147. Sadler Georges. A Travers le Magreb. Notes et impressions d'une mission au Maroc / G. Sadler. Paris: Berger-Levrault editeurs, 1923. - 99 c.

148. Seghir Ben Youssef Mohammed. Mechra El Melki. Chronique tunisienne 17051771. Trad. Par V.Serres et M.Lesram / Y.-M. Seghir. Tunis, 1900. - 310 c.

149. Viollette M. L'Algerie vivra-t-elle / M. Viollette Paris, 1931.-84 c.1.. ИССЛЕДОВАНИЯ, МОНОГРАФИИ. СТАТЬИ 2.1. По общим вопросам

150. Алексеева Л.А. Идейно-теоретические взгляды Франца Фанона / Л.А. Алексеева. М.: МГУ, 1979. 136 с.

151. Андреева Г.Н. Конституционное право зарубежных стран: учебник для вузов / Г.Н. Андреева. М.: Юридическая литература, 2005. - 415 с.

152. Арабский Восток и Магриб. Сборник статей / Ин-т Востоковедения. М.: Наука, 1977.-246 с.

153. Арабские страны Западной Азии и Северной Африки. Сборник статей / Инт Востоковедения РАН. М.: Изд-во Ин-та Востоковедения, 2002. - 205 с.

154. Аргентов В.А. Старина и новь Магриба / В.А. Аргентов. М.: Наука, 1985. - 246 с.

155. Артановский С.Н. Историческое единство человечества и взаимное влияние культур / С.Н. Артановский. Л.: Наука, 1967. - 198 с.

156. Бабкин С.Э. Движения политического ислама в Северной Африке / С.Э. Бабкин. М.: Ин-т изучения Израиля и Ближнего Востока, 2000. - 338 с.

157. Байлоуни Э.М. Эмоции, бедность или политика? Неправильные представления об исламистских движениях / Э.М. Байлоуни. М.: Взаимосвязи, 2004. - 224 с.

158. Барковская Е.Ю. Современное государство и традиции культуры управления в исламе / Е.Ю. Барковская; Российская академия государственной службы при Президенте РФ. М.: Изд-во РАГС, 2008. - 157 с.

159. Бартольд В.В. Собрание сочинений. В 6 т. Т. 6. Теократическая идея и светская власть в мусульманском государстве / В.В. Бартольд. М.: 1966. -575 с.

160. Бартольд В.В. Собрание сочинений. В 6 т. Т. 6. Работы по истории ислама и Арабского халифата / В.В. Бартольд; ред. И.Н. Винников. М.: Восточная литература, 2002. - 784 с.

161. Бернар О. Северная и Западная Африка / О. Бернар. М.: Иностранная литература, 1949. - 533 с.

162. Бехруз X. Исламские традиции права / X. Бехруз; Одесская национальная юридическая академия. Одесса: Юридическая литература, 2006. - 293 с.

163. Большаков О.Г. Собрание сочинений. В 3 т. Т.1. Ислам в Аравии 570-633 / О.Г. Большаков; ред. М.Б. Пиотровский. М.: Восточная литература, 1989. -310 с.

164. Бобровников В.О. Современный мир глазами феллаха (Северная Африка XIX-XX вв.) / В.О. Бобровников. М.: Ин-т Востоковедения РАН, 1998. -156 с.

165. Болье JÏ. Колонизация у новейших народов / Л. Болье. СПб., 1877. - 230 с.

166. Босворт К.Э. Мусульманские династии / К.Э. Босворт. М.: Наука, 1971. -280 с.

167. Бродель Ф. Собрание сочинений. В 3 т. Т. 1. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV-XVIII вв. / Ф. Бродель. М.: Наука, 1968. - 346 с.

168. Брутенц К.Н. Современные национально-освободительные революции / К.Н. Брутенц. М.: Наука, 1974. - 230 с.

169. Буржуазные партии и политическая борьба в странах Востока. Сборник научных трудов / Ин-т Востоковедения. М.: Наука, 1987. - 180 с.

170. Васильева В.М. Французская Северная Африка / В.М. Васильева. М.: Государственное изд-во политической литературы, 1943. - 44 с.

171. Видясова М.Ф. Социальные структуры доколониального Магриба. Генезис и типология / М.Ф. Видясова. М.: Наука, 1987. - 300 с.

172. Видясова М.Ф. Экономика стран Магриба / М.Ф. Видясова. М.: Наука, 1982.-270 с.

173. Восточный мир: опыты общественной трансформации. Сборник статей / МГУ им. М.В.Ломоносова. М.: Муравей, 2001. - 359 с.

174. Высоцкая Н.И. От авторитаризма к демократии: многообразие переходных форм / Н.И. Высоцкая. М.: Ин-т Африки РАН, 1993. - 41 с.

175. Гордон A.B. Проблемы национально-освободительной борьбы в творчестве Франца Фанона / A.B. Гордон. М.: Наука, 1977. - 240 с.

176. Государственная власть и общественно-политические структуры в арабских странах. Сборник статей / Ин-т Востоковедения РАН. М.: Наука. 1989. - 212 с.

177. Гура В.К. Особенности социально-экономического развития Туниса и Марокко (50-е 70-е годы) / В.К. Гура. - Киев: Ин-т социальных и экономических проблем зарубежных стран, Наукова думка, 1982 - 97 с.

178. Донцов В.Е. Современные исламские движения и организации на Ближнем Востоке в системе международных отношений / В.Е. Донцов. М.: Дипломатическая академия МИД РФ, 2001. - 212 с.

179. Дьяков H.H. Мусульманский Магриб. Шерифы, тарикаты, марабуты в истории Северной Африки / H.H. Дьяков. СПб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 2008. - 342 с.

180. Жданов Н.В. Исламская концепция миропорядка / Н.В. Жданов. М.: Международные отношения, 2003. - 564 с.

181. Жюльен Ш.-А. Собрание сочинений. В 2 т. Т. 2. История Северной Африки. Тунис, Алжир, Марокко: от арабского завоевания до 1830 г. / Ш.-А. Жюльен; ред. H.A. Иванов. -М.: Иностранная литература, 1961. 423 с.

182. Завадовский Ю.Н. Арабские диалекты Магриба / Ю.Н. Завадовский. М.: Наука, 1962.-265 с.

183. Зубов А.Б. Парламентская демократия и политическая традиция Востока / А.Б. Зубов. -М.: Наука, 1990. 180 с.

184. Зудина Л.П. Аграрные преобразования и развитие сельского хозяйства в странах Магриба / Л.П. Зудина. М.: Восточная литература, 1983. - 212 с.

185. Иванов H.A. Османское завоевание арабских стран (1516-1574) / H.A. Иванов. М.: Восточная литература, 2001. - 286 с.

186. Игнатенко A.A. Халифы без халифата: исламские неправительственные религиозно-политические организации на Ближнем Востоке. История, идеология, деятлеьность / A.A. Игнатенко. М.: Восточная литература, 1988. -206 с.

187. Игнатенко A.A. Средневековые «поучения владыкам» и проблематика власти / A.A. Игнатенко // Социально-политические представления в исламе (история и современность). -М.: Наука, 1987. С. 21-44.

188. Игнатенко A.A. Ислам и политика / A.A. Игнатенко. М.: Ин-т религии и политики, 2004. - 254 с.

189. Ирмияева Т.Ю. История мусульманского мира от Халифата до Блистательной Порты / Т.Ю. Ирмияева. Челябинск: Урал LTD, 2000. - 180 с.

190. История и экономика стран Арабского Востока и Северной Африки. Сборник научных трудов / Ин-т Востоковедения РАИ. М.: Наука, 1975. - 394 с.

191. Кива A.B. Страны социалистической ориентации. Основные тенденции / A.B. Кива. М.: Наука, 1978. - 162 с.

192. Кинросс Л. Расцвет и упадок Османской империи / Л. Кинросс. М.: Крон-Пресс, 1999.-430 с.

193. Кеппель Ж. Джихад. Экспансия и закат исламизма / Ж. Кеппель. М.: Ладомир, 2004. - 466 с.

194. Комар В.И. Исламские политические движения в Северной Африке: генезис и типология / В.И. Комар. М.: Ин-т Африки РАН, 2001. - 45 с.

195. Комар В.И. Оппозиционные движения в Африке (80-е годы) / В.И. Комар. -М.: Ин-т Африки РАН, 1992. 80 с.

196. Комар В.И. Северная Африка: национальные модели политической культуры / В.И. Комар. М.: Ин-т Африки РАН, 1997. - 45 с.

197. Котлов Л.Н. Становление национально-освободительного движения на Арабском Востоке / Л.Н. Котлов. М.: Наука, 1975. - 275 с.

198. Крымский А. История мусульманства / А. Крымский. М.: Типография Варвары Гатцук, 1904. - 180 с.

199. Куприн А.И. Франция и страны Магриба (образование и подготовка кадров) /

200. A.И. Куприн; Академия наук СССР Ин-т Востоковедения. М.: Наука, 1980. -126 с.

201. Ланда Р.Г. Парадоксы цивилизационных мутаций: алжирское общество на рубеже веков/ Р.Г. Ланда // Восточный хмир: опыты общественной трансформации. Сборник статей. -М.: Муравей, 2001. С. 205-245.

202. Ланда Р.Г. Политический ислам: прдеварительные итоги / Р.Г. Ланда. М.: Институт Ближнего Востока, 2005. - 286 с.

203. Лайда Р.Г. Страны Магриба: общество и традиции / Р.Г. Ланда. М.: Знание, 1988.-88 с.

204. Левин З.И. Развитие арабской общественной мысли. 1917-1945 / З.И. Левин. -М.: Наука, 1972.- 168 с.

205. Льюис Б. Что не так? Путь запада и Ближнего Востока: прогресс и традиционализм / Б. Льюис. М.: Олимп бизнес, 2003. - 202 с.

206. Максименко В.И. Интеллигенция в странах Магриба (идеи и тенденции) /

207. B.И. Максименко. -М.: Наука, 1980. 150 с.

208. Максименко В.И. Политические партии в переходном обществе: Марокко, Алжир, Тунис (20-80-е годы XX в.) / В.И. Максименко. М.: Наука, 1985. - 204 с.

209. Малашенко А. Исламская альтернатива и исламистский проект / А. Малашенко. М.: Весь мир, 2006. - 220 с.

210. Милославский Г.В. Интеграционные процессы в мусульманском мире / Г.В. Милославский. -М.: Наука, 1991. 186 с.

211. Миронова В.А. Политический выбор правящих элит Магриба: демократия или авторитаризм? / В.А. Миронова // Ближний Восток и современность. Сборник статей. 2006. - № 27. - С. 279-293.

212. Наумкин В.В. Исламский радикализм в зеркале новых концепций и подходов / В.В. Наумкин. М.: Комкнига, 2005. - 59 с.

213. Нимшовский X. Партия Фронт Национального Освобождения, ее развитие и роль в процессе некапиталистического развития Алжира / X. Нимшовский // Арабский Восток и Магриб: сборник статей. М.: Наука, 1977. - С. 157-179.

214. Оганисьян Ю. Абд-аль-Кадир / Ю. Оганисьян. М.: Изд-во ЦК ВЛКСМ Молодая гвардия, 1968. - 174 с.

215. Омар A.A. Западноевропейское политико-культурное влияние на развитие стран Магриба в новейшее время и этнокультурный фактор / A.A. Омар. М.: Восточная литература, 1994. - 232 с.

216. Петрушевский И.П. Ислам в Иране в VII-XV вв. Курс лекций / И.П. Петрушевский; ЛГУ. Ленинград, 1966. - 240 с.

217. Пиотровский М.Б. Исторические судьбы мусульманского представления о власти / М.Б. Пиотровский // Социально-политические представления в исламе (история и современность): сборник научных трудов. М.: Наука, 1987. - С. 620.

218. Пиотровский М.Б. О природе власти Мухаммеда / М.Б. Пиотровский // Государственная власть и общественно-политические структуры в арабских странах (история и современность): сборник научных трудов. М.: Наука, 1984.-С. 62-87.

219. Политические отношения на Востоке: общее и особенное: сборник научных трудов / Ин-т Востоковедения РАН. М.: Наука, 1990. - 248 с.

220. Полонская Л.Р. Современные мусульманские идейные течения / Л.Р. Полонская // Ислам: проблемы идеологии, права, политики и экономики: сборник научных трудов. М.: Наука, 1983. - С. 7-21.

221. Потемкин Ю.В. Экономическая политика Франции в странах Магриба (1945-1955гг.) / Ю.В. Потемкин; Академия наук СССР Ин-т Востоковедения. -М.: Восточная литература, 1960. 124 с.

222. Примаков Е.М. Ближний Восток на сцене и за кулисами / Е.М. Примаков. -М.: Российская газета, 2006. 382 с.

223. Примаков Е.М. Мир после 11 сентября / Е.М. Примаков. М.: Национальный общественный фонд, 2002. - 188 с.

224. Прозоров С. М. Шиитская (исламистская) доктрина верховной власти / С.М. Прозоров. М.: Наука, 1984. - 320 с.

225. Процессы демократизации в африканских странах: тенденции 90-х годов: сборник научных трудов / Ин-т Африки РАН. М.: Изд-во Ин-га Африки РАН, 1992.- 138 с.

226. Рава Э. Северная Африка на пути к независимости / Э. Рава. М.: Наука, 1960.-220 с.

227. Рясова Т.Г. Этноконфессиональные меньшинства в социально-культурной жизни Магриба (1880-1939 гг.) : дис. канд. истор. 23.05.2003 /ИСАА при МГУ им. Ломоносова. М., 2003. 159 с.

228. Северная Африка: ислам и общество: сборник научных трудов / Ин-т Африки РАН. М.: Изд-во ин-та Африки РАН, 1999. - 125 с.

229. Симония H.A. Страны Востока: пути развития / H.A. Симония. М.: Наука, 1975.-382 с.

230. Степанянц М.Т. Мусульманские концепции в философии и политике (XIX-XX вв) / М.Т. Степанянц. М.: Наука, 1982. - 247 с.

231. Стоклицкий С.Л. Роль государства в мобилизации внутренних накоплений в странах Магриба / С.Л. Стоклицкий. М.: Наука, 1975. - 275 с.

232. Страны Северной Африки. Государство и экономическое развитие: сборник научных трудов / Ин-т Африки РАН. М.: Наука, 1987. - 190 с.

233. Сюкияйнен Л.Р. Концепция халифата и современное государственно-правовое развитие зарубежного Востока / Л.Р. Сюкияйнен // Ислам. Проблемы идеологии, права, политики и экономики: сборник научных трудов. М.: Наука, 1985.-С. 139-159.

234. Сюкияйнен Л.Р. Политическая и правовая мысль Арабского Востока / Л.Р. Сюкияйнен // История политических и правовых учений: учебник для вузов. -М.: НОРМА.-С. 132-139.

235. Тарле Е.В. Европа в эпоху империализма 1871-1919 гг. / Е.В. Тарле. Л.: Государственное издательство, 1928. - 220 с.

236. Фадеева И.Л. Концепция власти на Ближнем Востоке / И.Л. Фадеева. М.: Восточная литература, 2001. - 282 с.

237. Филиппова М.И. «Исламский бум» глазами ориенталистов и социологов США / М.И. Филиппова // Ислам: проблемы идеологии, права, политики и экономики: сборник научных трудов. М.: Наука, 1985. - С.253-267.

238. Фундаментализм: сборник статей / Ин-т Востоковедения РАН. М.: Изд-во ин-та Востоковедения РАН, 2003. - 264 с.

239. Халипов В.Ф. Наука о власти. Кратология / В.Ф. Халипов. М.: Ось, 2002. -340 с.

240. Хачим Ф.И. Исламские концепции государственной власти / Ф.И. Хачим; РУДН.-М.: Изд-во РУДН, 1999.- 110 с.

241. Чураков М.В. Народное движение в Магрибе под знаменем хариджизма / М.В. Чураков. М.: Наука, 1990. - 208 с.

242. Шабаев Б.А. Рабочий класс стран Магриба / Б.А. Шабаев. М.: Наука, 1968. - 183 с.

243. Шарипова P.M. Современная трактовка «мусульманского социализма» в Египте / P.M. Шарипова // Актуальные проблемы идеологии национально-освободительного движения в странах Азии и Африки: сборник статей. М.: Наука, 1978.-С. 228-241.

244. Abdou Filaly-Ansary. The Débat on Secularism in Contemporary Societies of Muslims //ISIM Newsletter. 1999. № 2.

245. Abdou Filaly-Ansary. Reformer l'islam? Une introduction aux débats contemporains / F. A. Abdou. Paris: Edition la découverte, 2003. - 284 p.

246. Abun Nasr Jamil M. A History of the Maghrib / M. Abun Nasr Jamil. Londres: Cambridge University Press, 1971. 2 ed. 1975. - 422 p.

247. Act du 1-е Congres d'Histoire et de la Civilization du Magreb / Centre d'Etudes et de Recherches Economiques et Sociales. Tunis: Université de Tunis, 1979. - T. I -290 p. T. II-320 p.

248. Adams Ch. Islam and Modernism in Egypt / Ch. Adams. L. 1963.-235 p.

249. Ageron Charles Robert. Politiques colonials au Maghreb / Ch.R. Ageron. Paris.: Press universitaires de France, 1973. - 180 p.

250. Aldeeb Abu-Sahlien Sami A. Les mouvements islamistes et les droits de l'homme / A.-S. Aldeeb // Revue trimestrielle de drois de l'homme. 1988. - № 33. - P. 252290.

251. Aldeeb Abu-Sahlien Sami A. Comparison between Islamic and Western concept of law / A.-S. Aldeeb // http://www.lpj.org/Nonviolence/Sami/articlesI

252. Ali Tariq. The Clash of Fundamentalisms. Crusades, Jihads and Modernity / T. Ali. London-New York : Verso, 2003. - 428 p.

253. Amin S. Le Magreb moderne / S. Amin. P.: 1970. - 164 p.

254. Arnold T.W. The Caliphate / T.W. Arnold. New York: Bames and Noble, 1966. -230 p.

255. Balta Paul. Le grand Maghreb. Des independences a l'an 2000 / P. Balta. Paris: Edition la Découverte, 1990. - 326 p.

256. Barakat Halim. Contemporary North Africa / H. Barakat. London: Croom Helm, 1985.-212 p.

257. Benabdalla A. Clartés sur l'islam dans ses cources / A. Benabdalla. Kasablanca, 1969.- 129 p.

258. Ben Achour Y. Politique, religion et droit dans le monde arabe / Y. Ben Achour. -Tunis: Ceres, 1992.-261 p.

259. Bennoune Mahfoud, El-Kenz Ali. Le hazard et l'histoire. Entretiens avec Belaid Abdesselam / M. Bennoune, A. El-Kenz. Alger: ENAG Edition, 1990. - 469 p.

260. Benzine Rachid. Les nouveaux penseurs de l'islam / R. Benzine. Paris: Edition Albin Michel S.A., 2004. - 288 p.

261. Berque Jacques. L'Interieur du Magreb XV-XIX s /J. Berque. Paris: Seuil, 1978.- 134 p.

262. Berque Jacques. Le Maghreb entre deux guerres /J. Berque. Paris: Seuil, 1962.-384 p.

263. Berque Jacques. Cent vingt cinq ans de sociologie maghrebine /J. Berque // Annales ESC. juillet-septembre 1956. - № 3.

264. Berrady Lhachmi. La Formation des elites politiques maghrebines / L. Berrady; Centre national de la recherché scientifique. Paris: Librairie general de droit et de jurisprudence, 1973.-211 p.

265. Bessis Juliette. Chekib Arsalane et les mouvements nationalists au Maghreb /J. Bessis // Revue historique. avril-juin 1978. - № 526.

266. Boulares H. A la recherche des normes perdues / H. Boulares. Tunis: Société tunisienne de diffusion, 1983.- 89 p.

267. Braudel Fernand. Civilisation materielle: Economie et capitalisme /F. Braudel. -Paris: Edition A.Colin, 1979. 174 p.

268. Braudel Fernand. La Mediterranee et le monde mediterraneen a l'epoque de Philippell /F. Braudel.-Paris: Edition A.Colin, 1979. 144 p.

269. Burgat Francois. Face to Face with Political Islam / F. Burgat. London-New York: I.B.Tauris, 2003. - 230 p.

270. Burgat Francois. L'Islamisme au Maghreb. La voix du Sud / F. Burgat. Paris: Karhala, 1988.-304 p.

271. Chaliand J. "Mythes révolutionnaires" du Tiers-Monde / J. Chaliand. Paris: Edition de la Pensee moderne, 1979. - 172 p.

272. Chantbout B. Droit constitutionnel et science politique / B. Chantbout. Paris: Edition de l'Herne, 1985. - 211 p.

273. Chanteraine Philippe d'Estailleur. L'Afrique a la croisee des chemains: Maroc, Algerie, Tunisie / P. Chanteraine. Paris: Edition de la Pensee moderne, 1955. -155 p.

274. Charnay Jean-Paul. Frustration arabes / J.- P. Charnay. Beyrouth: Al-Bouraq, 1993.- 123 p.

275. Charnay Jean-Paul. Principes de Strategie arabe / J.- P. Charnay. Paris: Edition de l'Herne, 2003.-650 p.

276. Choueri Youssef M. Islamic Fundamentalism /Y. Choueri. London, 1990.-132 p.

277. Dachraoui Farhat. Le Califat Fatimide au Maghreb (909-975): Histoire politique et institutions /F. Dachraoui. Tunis: Société tunisienne de diffusion, 1981. - 302 p.

278. Donohue John J., Esposito John L., eds. Islam in Transition: Muslim Perspectives /J. Donohue, J. Esposito. New York: Oxford University Press, 1982. - 212 p.

279. Duclos Louis-Jean. Les Nationalismes maghrébins / L.-J. Duclos. Paris: Fondation nationale des sciences politiques, 1966. - 168 p.

280. El-Manoubi Khaled. Essai de caracterisation de la formation sociale maghrebine ante colonial /K. El-Manoubi H RJPEM. - 1980. - № 7.

281. Enayat Hamid. Modem Islamic Political Thought /H. Enayat. Austin: University of Texas Press, 1982. - 231 p.

282. Esposito John L. Voices of Resurgent Islam /J. Esposito. New York: Oxford University Press, 1983. - 146 p.

283. Esposito John L. Islam and Politics /J. Esposito. Syracuse: Syracuse University Press, 1987.- 112 p.

284. Etat et développement dans le monde arabe. Crises et mutations au Maghreb. Sous la direction de Jean-Claude Santucci et Habib el-Malki / Extrait de l'Annuaire de l'Afrique du Nord. Paris : Edition du CNRS, 1990. - 320 p.

285. Fanon Frantz. Les damnes de la terre / F. Fanon. Paris, 1961. - 112 p.

286. Flory M. La Nation de protectorat et son evolution en Afrique du nord / M. Flory // Revue juridique et politique de l'union française. 1955. —• JST» 1.

287. Formation des elites politiques maghrebines / Ouvrage collectif realize par le CRESM. Avant-propos C.Debbasch. Paris: LDJ, 1973. - 246 p.

288. Gallagher Ch.-F. The United States and North Africa / Ch.-F. Gallagher. -Cambridge, 1963.-208 p.

289. Ganiage Jean. Histoire Contemporaine du Magreb de 1830 a nos jour /J. Ganiage. -Paris: Fayard, 1994.-213 p.

290. Gautier E.-F. Le passé de l'Afrique du Nord: les siecles obscures / E.-F. Gautier. -Paris: Payot, 1942.-237 p.

291. Girardet R. L'idee coloniale en France / R. Girardet Paris: Payot, 1972. - 116 p.

292. Gordon D. North Africa's French Legacy / D. Gordon. London: Cambridge (mass), 1962. - 144 p.

293. Hageel Suleiman Bin Abdul Rahman. Human Raghts in Islam /S. Hageel. -Riyadh, 2001.-250 p.

294. Hermassi Elbaki. Etat et société au Maghreb: Etude comparative. Preface de Maxime Rodinson /E. Hermassi. Paris: Anthropos, 1975. - 132 p.

295. Hermassi E. Leadership and National Development in North Africa: A Comparative Study / E. Hermassi. Berkeley, 1972. - 311 p.

296. Hourani Albert. A History of the Arab Peoples / A. Hourani. Massachusetts: The Balknap Press of Harvard Univ. Press, 1999. - 528 p.

297. Hourani Albert. La pensee arabe et l'Occident / A. Hourani. Paris: Naufal, 1991.-443 p.

298. Islam and Power / Ed. by Alexander S. Cudsi and Ali E. Ilillal Dessouki . -London: Croom Helm, 1981.-233 p.

299. Julien Ch.-Andre. L'Afrique du Nord en marche. Nationalismes musulmans et souverainite français / Ch.-A. Julien. Paris: Julliard, 1952. - 388 p.

300. Kepel Gilles. Jihad. The Trail of Political Islam / G. Kepel. Massachusetts: The Belknap Press of Harvard University Press, 2003. - 454 p.

301. Kepel Gilles. Jihad, expansion et decline de l'islamisme / G. Kepel. Paris: Edition Gallimard, 2000. - 412 p.

302. Kerr Malcolm H. Islamic Reform: The Political and Legal Theories of Muhammad Abduh and Rashid Rida / M. Kerr. California: University of California Press, 1966. -213 p.

303. Khadduri Madjid. Political Trends in the Arab World: The Role of Ideas and Ideal's of Politics / M. Khadduri. Baltimore: The Johns Hopkins Press, 1970. - 312 P

304. Lacoste Y. L'Afrique du Nord / Y. Lacoste. Paris: Chabery. 1957. - 188 p.

305. Lahbabi Mohamed-Aziz. Ibn Khaldun. Presentation, choix de textes, bibliographie par Mohamed-Aziz Lahbabi / M.-A. Lahbabi; Doyen de la Faculté des Lettres et des Sciences humaines, Université Mohammed V.-Paris: Edition Segher, 1968. 192 p.

306. Laoust H. Le Califat dans la doctrine de Rashid Rida / IT. Laoust. Cairo, 1968. -256 p.

307. Landau J. The Politics of Pan Islam / J. Landau. Oxford: Oxford University Press, 1994.-117 p.

308. Laroui Abdallah. L'Histoire du Magreb. Un Essai de synthese /A. Laroui. -Paris: Edition Francois Maspero, 1976. T. I. - 206 p. T. 11-172 p.

309. Laroui Abdallah. La crise des intellectuels arabes: traditionalisme ou historisme? / A. Laroui. Paris : Edition Segher, 1974. - 218 p.

310. Le Tourneau R. Evolution politique de l'Afrique du Nord musulmane 1920-1961 / R. Le Tourneau. Paris: Edition Francois Maspero 1962. - 344 p.

311. Leveau Remy. Le sabre et le turban. L'avenir du Maghreb / R. Leveau. Paris: Edition Francois Bourin, 1993. - 272 p.

312. Lewis B. From Babel to Dragomans / B. Lewis. Oxford: Oxford University Press, 2004 - 245 p.

313. Lewis B. Islam et laicite / B. Lewis. Paris: Fayard, 1988. - 115 p.

314. Mardisi G. Les rapports entre Calif et Sultan a l'epoque seljuquide / G. Mardisi //International Journal of Middle Eastern Studies. 1975. - № 6. - P. 228-236.

315. Memmi A. Portrait du colonise, suivi de Portrait du colonisateur / A. Memmi. -Paris: Fayard, 1966. 157 p.

316. Mitkis Hoda. The religious trends in the Arab Maghrib. A Comparative Analysis / H. Mitkis. Cairo: Center for political and strategic studies, 1995. - 228 p.

317. Moore C.H. Politics in North Africa: Algeria, Morocco and Tunisia / C.H. Moore. Boston, 1970.-231 p.

318. Pipes D., Nafisi A. Is Islamism Dead? The Future Islamism in theMuslim World / D. Pipes, A. Nafisi // www.danielpipes.org/article304 .

319. Peyrouton M. Histoire generale du Maghreb / M. Peyrouton. Paris: Edition Francois Bourin, 1966. - 368 p.

320. Piquet Victor. La Colonisation française dans l'Afrique du Nord: Algerie, Tunisie, Maroc/V. Piquet. Paris: Edition A.Colin, 1912. - 133 p.

321. Political Islam. Essays from Middle East Report / Edited by Joel Beinin and Joe Stork. I.B. London-New York: Tauris Publishers, 1997. - 396 p.

322. Ragab I.A. Islam and Development / I.A. Ragab // World Development. 1980. — № 8.

323. Rivet Daniel. Le Maghreb a l'epreuve de la colonization, / D. Rivet. Paris: Hachette Literatures, 2002. - 460 p.

324. Rosenthal E. Political Thought in Medieval Islam / E. Rosenthal. Cambrige, 1962.-324 p.

325. Rouissi Moncer. Population et Société au Maghreb / M. Rouissi. Tunis, 1983. -190 p.

326. Roy O. L'echec de l'islampolitique /0. Roy. Pari: Edition du Seuil, 1992.-200 p.

327. Sahli M.-Ch. Décoloniser l'histoire / M.-Ch. Sahli. Paris: Edition Francois Bourin, 1965.-227 p.

328. Salame Gh. La causualite d'un manqué: pourquoi le monde arabe n'est-il pas démocratique? /Gh. Salame //Revue française des sciences politique. 1991. - № 3.

329. Sami A. Aldeeb Abu-Sahlieh. Les mouvements islamistes et les droits de l'homme / A. Sami //Revue trimestrielle de drois de l'homme. 1998. - № 33.

330. Sayed Suliman Hasan. Les fondements idéologiques du pouvoir politique au Maghreb. Essai d'explication et de theorie general politique maghrebine /S. Sayed. -Aix-Marseille: Université de Provence, 1976. 767 p.

331. Serres J. La politique turque en Afrique du Nord / J. Serres. Paris: Edition A.Colin, 1925.- 122 p.

332. Schacht J. Introduction au droit musulman. Trad, de l'anglais par P.Kempf et A.-M.Turki / J. Schacht. Pari: Edition du Seuil, 1983. - 230 p.

333. Sraieb Noureddine. Politiques culturelles nationales et unite maghrebine /N. Sraieb Il Annuaire de l'Afrique du Nord. 1970. - № 9.

334. Stora Benjamin. Messali Hadj (1898-1974) / B. Stora. Paris: Sycomore s.a>.. -100 p.

335. Taleb Ibrahimi. De la decolonization a la revolution culturelle (1962-1972) / I. Taleb. Alger, 1973.- 170 p.

336. Tlili Bechir. Nationalisme, socialisme et syndicalisme dans le Maghreb des annes 1919-1934 /B. Tlili. Tunis: Publication de l'universite de Tunis, 1981. - 106 p.

337. Touati Barka Hamed. Immigration maghrébins et activités politiques en France. De la premiere guerre mondiale a la veille du front populaire /B. Touati. Tunis: Publication de l'Univercite de Tunis, 1994. - 332 p.

338. Yapp M.E. Contemporary Islamic Revival / M.E. Yapp. Oxford: Oxford University Press, 1980. - 133 p.

339. Wiley Joyce N. The Islamic Mowement of Iraqi Shi'as /J. Wiley. Londre: Lynne Rinner Publishers, 1992. - 144 p.

340. Ад-Даджани Ахмад Сидки, 1985. j SjSUI Западная мысль и трансформация арабского общества. Бейрут: Марказ дирасат аль-вахда аль-арабийа. -380 с.

341. Аумлиль Али, 1996. jSj* Д^tt«JI ¡LkluJl j лА\М\ aLLJI .tJJLji ^ лЗ!

342. CjUIjj Культурная власть и власть политическая. Бейрут- 280 с.

343. Аль-Аккад С. 1962. .угО*^ Арабский Магриб. Каир: Аль-марказ аль-араби ли ад-дирасат аль-истратиджийа. - 446 с.

344. Аль-Джабри Мухаммад Абд, 1984. чо"-^1 ^ b.nUVnVl .¿jj^I j л?^jb . Jjl*^ ¿jc. ^jl^b -g^L^ Интеллигенция в Арабском1. Магрибе. Бейрут. - 228 с.

345. Брахими Абд-аль Хамид, 1996. cij^ yi yrU*^ м-w ^ ^ .^jjx jM iisU алЛА\ cJ^jz^W (Jk .(jjlall Арабский Магрибна распутье. Бейрут. - 484 с.

346. Джадъан Фахми, 1979. ^ ¿¡L^l Lдp&l ^Vl Мусульманские мыслители в современном арабском мире об основах прогресса. Бейрут. - 200 с.

347. Аль-Уляуи Сайд Бен Сайд, 1997. j I .^jkll л^ш jj^dlluilj-S .^>1аЬьлЛ ^ 0JJJJJ-M J j^ill (JCJLmiI j.1 Sx. j-аз-с .L-I^LAII ¡^k

348. Национализм и модернизм в Магрибе. Бейрут. - 186 с.

349. Аль-Филяли Мухатфи, 1989. lI^I^UI^ jx&I ^jJI .^ГЯШ ^¡Ls^ jjiS ^jja e^jll cjLuljj jSj^ Арабский Магриб на пути к независимости. -Бейрут. 184 с.

350. Аль-Хармаси Мухаммад Абд аль-Баки, 1992. ^U^Jl Лjll cjUIjj jyi aJj^I j Общество игосударство в арабском Магрибе. Каир. - 204 с.

351. Малики Мухаммад, 1994. jLuiuVI j ¡LnLjll .^U iaa-o лЗ! ."^jji? cjUjj jSj^ . .(^j^1 ц-iji^l! Национальные движения и колониализм в Арабском Магрибе. Алжир. - 504 с.

352. Мухсин Махди, 1984. jj'i^1 /u^VI ^UJl .(j^ Политическая тенденция исламской философии. Алжир. - 230 с.

353. Назали Маухаль Ахмад, 1986. ^ a^j^I j .a^I cji.^jiidiUjilj^ jZj* vji-all Арабизация и арабскийнационализм в Магрибе. Бейрут. - 198 с.

354. Садек Ибрагим Ургун, 1952. ^ Основы власти в исламе. Каир: Мактабат Миср. - 340 с.

355. Сулейман Мухаммад ат-Тамави, 1967. ^b^ll j&ll j ajii^l ^J ¿¿Й! ilLjLJl .^iUVI Три власти по современных арабским конституциям и мусульманской политической мысли. Каир: Мактабат Миср. - 210 с.

356. Субхи ас-Салих, 1985. j .Ял^ХЛ! Мусульманские институты: возникновение и развитие. Бейрут. - 170 с.

357. Табур Мухаммад, 1992. ¿■"'Ь ^ ^ ^JaLJI j .jjJa л«^ I jjjS .ille-^jll .2JaLJI j i-jjjJI ¿jjAji^Vl Образование и власть варабском обществе. Бейрут: Марказ дирасат аль-вахда аль-арабийа. - 260 с.

358. Уали Хамис Хизам, 2003. a^UJI a^YI ^ ajojill . Jlj fl> ^^ jj^ .dijjjj 4jjjxJI o-ia,jll cLsLojIjj сД' SjUil qa Шариат в политическом режиме арабских стран. На примере алжирского опыта. -Бейрут. 306 с.

359. Хади ал-Алави, 1974. .¿¿jja A-jUJI j jSai a^LUI ^ Об исламской политике: теория и практика. Каир: Дар аш-шурук. - 118 с.

360. Хиляль Али ад-Дин, 2002. aj^UJI ^Jiill ¿^ ¿Ji t J^u. ^ ^Jc. oil .Cjjjjj .ajjjsJI S^a-jll oLiiljj j&j* . j jlЬЬ^аз Политическиесистемы арабских стран. Проблемы развития и трансформации. Бейрут. -220 с.

361. Шахрур Мухаммад, 2000. Л»<п>Л j aJj^I ^^ Государство и общество. Дамаск: Руз аль-Йусуф. - 130 с.365. ^jjj^i i^jlt cjL-iljj j(^i AJaLal! j AJJLUJI J (JSjsJI 2002

362. Армия, политика и власть в арабском мире. Сборник статей. Бейрут. - 150 с.366. .^JJ^ .AjjjJI S^jJl CjUj-i jfcjA .A^jxll ¿(Ш1 (ilja.Vl ¿Jib Я-iLljLaj .ill 2004 Внутрипартийная демократия в арабских странах. Сборник статей. Дамаск: Дар аль-амин. - 480 с.

363. Ayj*^ o^.jll CjUIjj jfcjA (^i AjLIjIoj j A-iiLI jaJI 2001 Гражданство и демократия в арабских странах. Сборник статей Тунис: Дар аль-джануб ли ан-нашр. - 278с.

364. CLljjJJ .Я-Ujs-SI 4.1*.CLiUj-i jSjx .AjjjxJ! (jiajll ¡^i Ajialjlaj Jill j AjLIjSa} 2004

365. Развитие демократии в арабском мире. Сборник статей. Бейрут. - 396 с. 2.2. Алжир

366. Бабкин С.Э. Алжир: три года на грани гражданской войны / С.Э. Бабкин, Е.И. Миронова. Ин-т Африки РАН, 1995. - 77 с.

367. Богучарский М.Е. Дипломатия Алжира / М.Е. Богучарский // Дипломатия иностранных государств: сборник научных работ. М.: РОССПЭН, 2004. - С. 213-248.

368. Бухали JI. Алжир принадлежит алжирцам / JI. Бухали // Проблемы мира и социализма. 1958. - № 2. - С. 58-69.

369. Вирабов А.Г. Очерки экономического и социального развития Алжира (некоторые вопросы теории и практики) / А.Г. Вирабов; Ордена Трудового Красного Знамени Ин-т Востоковедения. М.: Наука, 1981. - 199 с.

370. Волянский В.Ф. Алжир: от национального освобождения к социальному (некоторые особенности независимого развития 1962-1976 гг.) / В.Ф. Волянский, A.M. Траскунова. М.: Изд-во Московского Университета, 1976. -152 с.

371. Долгов Б.В. Исламистский вызов и алжирское общество (1970-2004) / Б.В. Долгов. М.: Ин-т изучения Израиля и Ближнего Востока, 2004. - 253 с.

372. Долгов Б.В. Исламистское движение в Алжире после президентских выборов 2004 г. / Б.В. Долгов // Ближний Восток и современность. М.: Ин-т изучения Израиля и Ближнего Востока, 2004. - С. 119-132.

373. Дьяков H.H. Младоалжирцы и антиколониальная, борьба в Алжире (на рубеже XIX-XX вв.) / H.H. Дьяков; Ленинградский Ордена Ленина и Ордена Трудового Красного Знамени Гос. Ун-т им. А.А.Жданова. М.: Наука, 1985. -188 с.

374. Егоров И.А. Социально-экономическая структура Алжира / И.А. Егоров; Ин-т мировой экономики и междунар. Отношений. М.: Наука, 1976. - 151 с.

375. Жаклар Ш.-В. Алжирские дела (туземцы и поселенцы) / Ш.-В. Жаклар // Дело.-1881.-№ 11.

376. Жансон К. и Ф. Алжир вне закона / К. и Ф. Жансон. М.Наука, 1957. - 70 с.

377. Кирей Н.И. Алжир и Франция 1962-1971. Проблемы экономических и политических отношений / Н.И. Кирей; Ин-т Африки. М.Наука, 1973. - 123 с.

378. Китайгородский П. Алжир, Тунис, Марокко в борьбе за независимость / П. Китайгородский, Б. Пурецкий; научная ассоциация востоковедов при ЦИК СССР. М. 1925.- 102 с.

379. Комар В.И. Власть, ислам и общество в Алжире / В.И. Комар. М.: Изд-во ин-та Африки РАН, 1999. - 31 с.

380. Комар В.И. Идейно-политическое развитие ФНО в Алжире (1954-1984) / В.И. Комар; Ин-т Африки РАН. М.: Наука, 1985. - 149 с.

381. Комар В.И. Ислам в общественно-политической жизни Алжира (оперативно-информационный материал) / В.И. Комар. М.: Изд-во ин-та Африки РАН, 1990.-36 с.

382. Кондратьев Г.С. Армия алжирской революции. Очерки формирования и боевой деятельности 1954-1962 / Г.С. Кондратьев. М.: Наука, 1979. - 167 с.

383. Кухарев А.Н. Алжир. Современные средние городские слои / А.Н. Кухарев. -М.: Наука, 1983. -167 с.

384. Ланда Р.Г. Борьба алжирского народа против европейской колонизации (1830-1918) / Р.Г. Ланда; Ин-т востоковедения. М.: Наука, 1976. - 306 с.

385. Ланда Р.Г. История Алжира. XX век / Р.Г. Ланда; Ин-т востоковедения. М.: Наука, 1999.-306 с.

386. Ланда Р.Г. История алжирской революции (1954-1962) / Р.Г. Ланда; Ин-т востоковедения. М.: Наука, 1983. - 286 с.

387. Ланда Р.Г. Кризис колониального режима в Алжире (1931-1954) / Р.Г. Ланда; Ин-т востоковедения. М.: Наука, 1980. - 270 с.

388. Ланда Р.Г. Национально-освободительное движение в Алжире (1939-1962) / Р.Г. Ланда; Ин-т востоковедения. М.: Наука, 1962. - 230 с.

389. Ланда Р.Г. Подъем антиколониального движения в Алжире в 1918-1931 гг. / Р.Г. Ланда; Ин-т востоковедения. -М.: Наука, 1977. 308 с.

390. Ланда Р.Г. Проблема европейского меньшинства в Алжире / Р.Г. Ланда // Арабские страны. История. Сборник статей. М.: Наука, 1963. С. 28-41.

391. Миронова Е.И. Алжир: смена приоритетов развития / Е.И. Миронова. М.: Изд-во ин-та Африки РАН, 2004. - 112 с.

392. Миронова Е.И. Реформы и стабильность: опыт Алжира / Е.И. Миронова // Ближний Восток и современность. 2006. - № 27. - С. 272-278.

393. Миронова Е.И. Алжир: поиск гражданского согласия / Е.И. Миронова, С.Э. Бабкин. М.: Изд-во ин-та Африки РАН, 1999. - 90 с.

394. Мохов Н.В. Политическая система Алжира: причины стабильности / Н.В. Мохов // Востоковедный сборник. 2006. - № 7. - С. 425-444.

395. Нимшовский Хельмут. Партия Фронт Национального Освобождения, ее развитие и роль в процессе некапиталистического развития Алжира / X. Нимшовский // Арабский Восток и Магриб: сборник статей. М.: Наука, 1977. -С. 157-179.

396. Оганисьян Ю. Абд-аль-Кадир / Ю. Оганисьян. М.: Молодая гвардия, 1968. - 172 с.

397. Потемкин Ю.В. Алжир: проблемы развития / Ю.В. Потемкин. М.: Наука, 1978.- 157 с.

398. Потемкин Ю.В. Алжирский народ в борьбе за независимость / Ю.В. Потемкин. М.: Наука, 1962. - 112 с.

399. Руа Ж. Алжирская война / Ж. Руа. М.: Наука, 1961. - 139 с.

400. Смирнов И.К. Алжир: индустриализация и социально-экономический прогресс / И.К. Смирнов; ин-т Африки РАН. М.: Наука, 1981. - 163 с.

401. Уболди Р. Запрещенный репортаж / Р. Уболди. М.: Иностранная литература, 1959. - 80 с.

402. Фахрутдинова Н.З. Бутефлика новый старый лидер Алжира / Н.З. Фахрутдинова // Современные африканские лидеры: сборник статей. - М.: Изд-воин-та Африки РАН, 2001.- С. 141-149.

403. Фролкин Н.М. Крестьянство в алжирской революции / Н.М. Фролкин. -Киев, 1967.-116 с.

404. Хмелева Н.Г. Вооруженная борьба алжирского народа за независимость в XIX веке / Н.Г. Хмелева. М.: Изд-во ин-та Африки Академии наук СССР, 1986.- 182 с.

405. Хмелева Н.Г. К вопросу о значении алжирского государства, возглавленного эмиром Абд аль-Кадиром (1832-1847) / Н.Г. Хмелева // Арабские страны. История: сборник статей. М.: Изд-во Восточной литературы, 1963. - С. 193202.

406. Шевелев В.Н. Алжир. История, культура / В.Н. Шевелев; Ростовский Ордена Трудового Красного Знамени Гос. Ун-т им. М.А.Суслова. Ростов: Изд-во Ростовского Университета, 1986. - 126 с.

407. Эгрето М. Алжирская нация существует / М. Эгрето. М.: Из-во ин-та Востоковедения, 1958.- 188 с.

408. Addi Lahouari. Forme neo-patrimoniale de l'état et secteur public en Algerie / L. Addi // Annuaire de l'Afrique du Nord. 1987. - № 26.

409. Addi Lahouari. L'Impasse du populisme: l'Algerie, collectivité politique et Etat en construction / L. Addi. Alger: Enal, 1994 . - 212 p.

410. Ageron Charles Robert. Histoire de l'Algerie contemporaine / Ch.-R. Ageron. -Paris: Press universitaires de France, 1979.-320 p.

411. Ageron Charles Robert. Les Algérien musulmans et la France (1871-1919) / Ch.-R. Ageron. Paris: Press universitaires de France, 1968. - 170 p.

412. Amrouche J. Note pour une esquisse de l'ame du colonise / J. Amrouche // Etude Mediterraneennes. 1958. - № 3. - P. 63-79.

413. Aron Raymond. L'Algerie et la republique / R. Aron. Paris: Pion, 1958. - 117 c.

414. Azan Paul. L'emir Abd-el-Kader (1808-1883). Du fanatisme musulman au patriotisme français/P. Azan.-Paris: Hachette, 1925. -310 p.

415. Azzedine Commandant. Et Alger ne brûla pas / C. Azzedine. Alger: ENAG, 1997.-349 p.

416. Babadji Ramdane. L'état, les individus et les groupes en Algerie: continuité et rupture /R. Babadji // Annuaire de l'Afrique du Nord. 1987. - № 26.

417. Balta P. La Strategie de Boumediene / P. Balta, C. Rulleau. Paris: Press universitaires de France, 1978.- 141 p.

418. Baudicour H. La guerre et le gouvernement de l'Algerie / H. Baudicour. Paris, 1853.-90 p.

419. Bellemare Alexandre. Abd-el-Kader, sa vie politique et militaire / A. Bellemare. -Paris: Hachette, 1854. 462 p.

420. Bencheih Farid. Du terrorisme. Autopsie de la tragedie Algérienne aujourd'hui. Preface de Lygia Negrier-Dormont / F. Bencheih. Boumerdes, 1995. - 126 p.

421. Ben Khedda Benyoucef. Les Origines du premier novembre 1954 / B. Ben Khedda. Alger: Dahlab, 1989. - 125 p.

422. Benchicou Mohamed. Bouteflika: une imposture algérienne / M. Benchicou. -Paris: Jean Picollec, 2004. 243 p.

423. Benzine Abdelhamid. De notre histoire au quotidian. Alger républicain (19891994) /A. Benzine. Alger: Chihab editions, 2006. - 267 p.

424. Bernard Augustin. L'Algerie /A. Bernard. Paris: Pion, 1930. - 230 p.

425. Bouchama Kamel. Le FLN, a-t-il jamais eu le pouvoir? (1962-1992) / K. Bouchama. Alger: Edition el Maarifa, 1995. - 269 p.

426. Boudersa Maamar. La ruine de l'economie algérienne sous Cnadli / M. Boudersa. Alger: Edition Rahma, 1993. - 212 p.

427. Boukhobza M'hammed. Octobre 88: Evolution ou rupture? / M. Boukhobza. -Alger: Editions Bouchene, 1991. 237 p.

428. Bourdieu P. Sociologie de l'Algerie / P. Bourdieu. Paris: Press universitaires de France, 1963.- 114 p.

429. Boussoumah M. L'entreprise socialiste en Algerie / M. Boussoumah. Paris: Hachette, 1982.- 138 p.

430. Boutefnouchet Mostefa. Systeme social et changement social en Algerie /M. Boutefnouchet. Alger: Office des publications universitaires, 1986. - 220 p.

431. Bruno Etienne. Abdelkader: Isthme des isthmes (Barzakh al-barazikh) /E. Bruno. -Paris: Hachette, 1994.-212 p.

432. Burgat Francois. Les Intellectuels avec le FIS /F. Burgat // Le Monde. 1995. -23 septembre.

433. Chaliand J. L'Algerie est-elle socialiste? / J. Chaliand. Paris: Hachette, 1964. -80 p.

434. Chaliand J. "Mythes révolutionnaires" du Tiers-Monde / J. Chaliand. Paris: Hachette, 1979.- 118 p.

435. Chaliand J., Minces J. L'Algerie indépendante / J. Chaliand. Paris: Hachette, 1965.- 132 p.

436. Chikh Slimane. L'Algerie en armes ou le temps des certitudes /S. Chikh. Alger: Casbah editions, 1998. - 540 p.

437. Charef A. Le grand derapage / A. Charef. Paris: Hachette, 1994. - 66 p.

438. Collot Claude. Les Institutions de l'Algerie durant la periode coloniale /C. Collot.- Alger: Faculté de droit, 1970. 314 p.

439. Colonna F. Instituteurs algériens: 1883-1939 / F. Colonna. Alger: Faculté de droit 1975.-311 p.

440. Cubertafond B. L'Algerie indépendante: Ideologie et institutions / B. Cubertafond; these pour le d'etat en sciences politiques. Paris II, 1974. - 468 p.

441. Dahmani M. L'Algerie: légitimité historique et continuité politique / M. Dahmani.- Paris: Press universitaires de France, 1979. 239 p.

442. Devoluy P. La Poudriere Algérienne / P. Devoluy, M. Duteil. Paris: Press universitaires de France, 1994. - 181 p.

443. Ecrement Marc. Independence politique et liberation économique. Un quart de siecle du développement de l'Algerie 1962-1985 /M. Ecrement. Alger: ENAP/OPU, 1986.-363 p.

444. Egretaud Marcel. Realite de la nation algérienne /M. Egretaud. Paris: Hachette, 1957.-215 p.

445. Ellyas Akram. Les leçons oubliées des erneutes d'Octobre 1988 /A. Ellyas // Monde diplomatique. 1999. - 15 Mars.

446. El-Mili Mohamed. La Revolution algérienne entre l'histoire et la realite /M. El-Mili // Revolution africaine. 1969.-№ 301-302.

447. Entelis J.P. Algeria: The revolution industrialized / J.P. Entelis. London, 1986. -118p.

448. Favrod Charles-Henri. Le FLN et l'Algerie / Ch.-H. Favrod. Paris: Edition Pion, 1962.-348 p.

449. Feix Leon. Les communists et la lutte nationale du people algérien / L. Feix // Cahiers du communisme. 1955.- 12 fevrier.

450. Francos A. Un Algerien nomme Boumediene / A. Francos, J.-P.Sereni. Paris: Edition du seuil 1976. - 180 p.

451. Gaid Mouloud. L'Algerie sous les Turcs /M. Gaid. Alger: Syros 1974. - 320 p.

452. Ghozali Nasser-Eddine. Evolution politique et institutionnelle de l'Algerie et le systeme de légitimité (1954-1979) / N.-E. Ghozali // Revue algérienne des sciences juridiques, économiques et politiques. 1981. - vol. 18, № 4.

453. Ghozali Nasser-Eddine. L'Algerie dans tous ses états. De la crise a la démocratie orpheline / N.-E. Ghozali // Ou va l'Algerie? Sous la direction de Ahmed Mahiou et Jean-Robert Henry. Paris et IREMAM: Aix-en-Provence, 2001. - P. 35-53.

454. Gordon D. The passing of French Algeria / D. Gordon. Londre, New York, 1966.-114 p.

455. Hadjadj Djillali. Corruption et démocratie en Algerie / D. Hadjadj. Paris: La Dispute/Snedit, 1999.-312 p.

456. Hannat A. Algerie: la construction démocratique, l'autre défi / A. Hannat // Defense national. 2000. - № 2.

457. Ignasse Gerard. Demain l'Algerie / G. Ignasse, E.Wallon. Alger: Syros, 1995. -275 p.

458. Jaquard R. Fatwa contre l'Occident / R. Jaquard. Paris: Edition du seuil 1998. -120 p.

459. Julien Ch.-Andre. Histoire de l'Algerie contemporaine. Conquete et colonization / Ch.-A. Julien. Paris: Press universitaires de France, 1964. - 632 p.

460. Kaddache Mahfoud. Histoire du nationalisme algérien: Question nationale et politique algérienne 1919-1951 /M. Kaddache. Alger: Société nationale d'édition et de diffusion, 1980.-311 p.

461. Kaddache Mahfoud. La vie politique a Alger du 1919 a 1939 / M. Kaddache. -Alger: Société nationale d'édition et de diffusion, 1970. 156 p.

462. Kaid A. Contradiction des classes et contradiction au sein des masses / A. Kaid. -Alger: Marsa 1970.- 113 p.

463. Khelladi Aissa. Démocratie a l'algerienne. Les leçons d'une élection / A. Khelladi. Alger: Marsa, 2004. - 302 p.

464. Koulakssis A. L'Emir Abdelkader. Premier Zaim? Identite algérienne et colonialisme française / A. Koulakssis, G.Meynier. Paris: Edition du seuil 1987. -98 p.

465. Labat Severine. Les islamistes algériens. Entre les urnes et le maquis / S. Labat. -Paris: Edition du seuil, 1995. 337 p.

466. Lacheraf Mostefa. L'Algerie: Nation et société / M. Lacheraf. Alger: Société nationale d'édition et de diffusion, 1986. - 231 p.

467. Lacoste Yves. L'Algerie. Passe et present: Le Cadre et les etapes de la constitution de l'Algerie actuelle / Y.Lacoste, A. Nouschi, A. Prenant. Paris: Editions socials, 1960.-421 p.

468. Lafage L. Un important chapitre de l'histoire politique de l'Algerie: Fehat Abbas et l'UDMA / L. Lafage. Paris: Memoire C.H.E.A.M., 1964. - 141 p.

469. Lahouari Addi. L'Impasse du populisme: l'Algerie, collectivité politique et Etat en construction / A. Lahouari. Alger: Enal, 1994. - 133 p.

470. Lentin A.P. L'Algerie sous le signe des "ultras" / A.P. Lentin // Cahiers Internationaux. -1956.- №78.

471. Lazreg M. The emergence of classes in Algeria / M. Lazreg. Colorado, 1976. -120 p.

472. Leca J. L'Algerie. Politique institution et regime / J. Leca, J.-C. Vatin. Paris: Edition du seuil, 1975.- 160 p.

473. Lestiboudois A. Voyage en Algerie / A. Lestiboudois. Lille, 1853. - 95 p.

474. Leveau R. Algerie des adversaries / R. Leveau //Cahiers de Chaillot. 1992. - 18 Septembre.

475. Liamo R.C. Euralgerie ou de la naissance d'un people original / R.C. Liamo. -Alger: Syros 1956.-215 p.

476. Mahsas A. L'autogestion en Algerie. Paris, Edition du seuil 1975

477. Malti Djallai. La nouvelle guerre d'Algerie. Dix cles pour comprendre / D. Malti.- Paris: Edition la Découverte, 1999. 122 p.

478. Mameri Khalfa. Orientations politiques de l'Algerie (analyse des discourse du president Boumediene 1965-1970) /K. Mameri. Alger: Entreprise Nationale du Livre et l'Office des Publications Universitaires E.N.A.L./O.P.U., 1973. - 248 p.

479. Mameri Khalfa. Reflexions sur la constitution Algérienne (du 22 novembre 1976) /K. Mameri. Alger: Entreprise Nationale du Livre et l'Office des Publications Universitaires. E.N.A.L./O.P.U., 1983. - 168 p.

480. Martin C. Histoire de l'Algerie française / C. Martin. Paris: Edition Pion 1962.- 150 p.

481. Martinez Luis. La guerre civile en Algerie (1990-1998) / L. Martinez. Paris: Editions Karthala, 1998. - 413 p.

482. Merad A. Le réformisme musulman en Algerie de 1925 a 1940 / A. Merad. -Paris: Edition du seuil 1967. 130 p.

483. Mercier E. La question indigene et Algerie au commencement du 20-me siecle / E. Mercier. Paris: Edition Pion 1901. - 60 p.

484. Merle R. Ahmed Ben Bella /R. Merle. -Paris: Edition Pion, 1965.-204 p.

485. Mezali Hocine. Trente-deux siecles d'histoire / H. Mezali. Alger: Synergie ENAG, 2000.-364 p.

486. Morsly T. Contribution a la question indigene en Algerie / T. Morsly. -Constantine, 1894.- 112 p.

487. Nair S. Le people exclu / S. Nair // Les tempes modernes. 1995. - № 580.

488. Naroun A. Ferhat Abbas ou les chemins de la souverainete / A. Naroun. Paris: Presses universities de France, 1961. - 312 p.

489. Nora P. Les Francais d'Algerie /P. Nora. -Paris: Edition Pion 1961.-78 p.

490. Nousci A. La naissance du nationalisme algérien / A. Nousci. Paris: Presses universities de France, 1962. - 164 p.

491. Ou va l'Algerie? Sous la direction de Ahmed Mahiou et Jean-Robert Henry / Aix-en-Provence. Paris et IREMAM: Edition Karthala, 2001. - 484.

492. Perroux Francois. Problèmes de l'Algerie indépendante /F. Perroux. Paris: Presses universities de France, 1963. - 227 p.

493. Quandt W. Revolution and Political Leadership: Algeria. 1954-1968 / W. Quandt. Cambridge, 1969. - 148 p.

494. Raffïnot M. Le capitalisme d'Etat algérien / M. Raffinot, P. Jacquemot. -Paris: Edition Pion, 1977.- 116 p.

495. Ruedy J. Land Policy in Colonial Algeria / J. Ruedy. Los Angeles, 1967. - 2371. P

496. Saadallah Aboul-Kassem. La montée du nationalisme en Algerie / A.-K. Saadallah. Alger: Entreprise Nationale du Livre, 1983. - 371 p.

497. Sari Dj. La depossession des fellahs 1830-1962 / Dj. Sari. Alger: Casbah Edition 1975.- 121 p.

498. Spielmann V. L'Emir Khaled. Son action politique et sociale en Algerie de 1920 a 1923. Un aspect de la question indigene / V. Spielmann. Alger, 1938. - 180 p.

499. Stora Benjamin. La guerre invisible. Algerie annees 90 / B. Stora. Paris: Edition Pion 2001.- 148 p.

500. Stora Benjamin. Algerie. Histoire contemporaine 1830-1988 / B. Stora. Alger: Casbah Edition, 2004. - 311 p.

501. Taleb Bediab. La formation des idees socialisme scientifique en Algerie 19201936 /B. Taleb // Revue algérienne des sciences juridiques, économiques et politiques. 1977. - Vol. 14, № 2.

502. Touati A. Algerie: les islamistes a l'assaut de povoir / A. Touati. Paris: Presses universities de France, 1995. - 211 p.

503. Vatin J.-C. L'Algerie politique. Histoire et société / J.-C. Vatin. Paris: Presses universities de France, 1974. - 230 p.

504. Vatin J.-C. L'Algerie en 1830 / J.-C. Vatin // Revue algérienne des sciences juridique, économique et politique. 1970. - № 4.

505. Viard P.E. Les droits politiques des indigenes d'Algerie / P.E. Viard. Paris: Edition Karthala, 1937. - 160 p.

506. Violette M. L'Algerie vivra-t-elle? / M. Violette. Paris: Edition Pion 1931. - 571. P

507. Yacono X. Les bureaux arabes et l'évolution des genres de vie indigenes dans l'ouest du Tell algérien / X. Yacono. Paris: Edition Pion, 1953. - 201 p.

508. Yefsah Abdelkader. La question du pouvoir en Algerie /А. Yefsah. Alger: Edition EnAP, 1990. - 509 p.

509. Аль-Мили Мубарек, 1963. .jj'j^1 c^lA c^1 История Алжира. Алжир: Марказ улюм сийасийа. - 252 с.

510. Аль-Хатыб Ахмед, 1956. .^jj'j^l Алжирская революция. Алжир: Марказ улюм сийасийа. - 180 с.

511. Дардур Абд аль-Басыт, 1996. JjMil Я^Ы j jjIj=JI ^ ,-kJJl.ii! jjùjù1.jb.ejAllîl .ÂoUjLail Политическое насилие в Алжире и кризис демократических преобразований. Каир: Дар аль-Амин. - 423 с.

512. Аш-Шалкани Али, 1956. .<jjjlj=JI Sjj^l .^llLill Jl Алжирская революция. Каир: Руз аль-йусуф. - 231 с.

513. Хафлюль Абд аль-Кадер, 1981. j^LMI ^jU .

514. Аваков P.M. Марокко от протектората к независимости / P.M. Аваков; Ин-т народов Азии Академии наук СССР. М.: Восточная литература, 1961. - 98 с.

515. Аяш А. Марокко. Итог одной колонизации / А. Аяш. М.: Изд-во иностранной литературы, 1958. - 432 с.

516. Аяш Ж. Очерки Марокканской истории /Ж.Аяш. М.:Прогресс, 1982 - 383 с.

517. Вирабов А.Г. Марокко: основные проблемы экономического развития (19561962) / А.Г. Вирабов. М.: Восточная литература, 1965. - 135 с.

518. Гура В.К. Социально-политическое развитие Марокко (1956-1975) / В.К. Гура. Киев: Наукова думка 1976. - 160 с.

519. Гура B.K. Особенности социально-экономического развития Туниса и Марокко (50-е 70-е гг.) / В.К. Гура. - Киев: Наукова думка, 1982. - 148 с.

520. Жоли Ф. География Марокко / Ф. Жоли, А. Аяш, Ж. Фардель, J1. Сюэш. -М.: Иностранная литература, 1951. 150 с.

521. Комар В.И. Король Марокко Хасан II: традиции и современность / В.И. Комар // Современные африканские лидеры: сборник статей. М: Ин-т Африки РАН, 2001.-С. 24-36.

522. Куприн А.И. Власть и исламистская оппозиция в Марокко /А.И. Куприн // Ближний Восток и современность. 2004. - № 24 . - С. 235-244.

523. Куприн А.И. Власть и «светская оппозиция» в Марокко /А.И. Куприн // Ближний Восток и современность. 2005. - № 25 . - С. 9-46.

524. Кууз A.A. Аграрные отношения в Марокко / A.A. Кууз. М.: Ин-т Африки Академии наук СССР, 1984. - 115 с.

525. Ланда Р.Г. Марокко: 30 лет независимости / Р.Г. Ланда. М.: Ин-т Востоковедения РАН, 1985. - 142 с.

526. Лебедев Д. Республика Риф. Очерки революционно-освободительной борьбы 1921-1931гг. в Марокко / Д. Лебедев. Ленинград: Гос. социально-экономическое изд-во, 1931. - 96 с.

527. Луцкая Н.С. Очерки новейшей истории Марокко / Н.С. Луцкая. М.: Наука, 1973.-478 с.

528. Манасерян Л.П. Марокко в борьбе за независимость / Л.П. Манасерян. -Ереван: Айастан, 1969. 362 с.

529. Ментешашвили З.А. Берберы в общественно-политической жизни Марокко (50-70-е годы XX века) / З.А. Ментешашвили; Тбилисский Ордена Трудового Красного Знамени гос. ун-т. М.: Наука, 1985. - 148 с.

530. Ментешашвили З.А. Социальное развитие независимого Марокко. Традиции и современность. / З.А. Ментешашвили; Тбилисский Ордена Трудового Красного Знамени гос. ун-т. М.: Наука, 1988. - 260 с.

531. Мирский М. Европейские цивилизаторы и Марокко / М. Мирский. М.: Изд-во военный вестник, 1925. - 113 с.

532. Орлов В.В. Традиционная социальная организация Алауитского Марокко / В.В. Орлов. М.: Изд-во ИСАА при МГУ, 1998. - 112 с.

533. Павлуцкая Э.В. правозащитные организации как элемент формирования гражданского общества в Марокко / Э.В Павлуцкая // Ближний Восток и современность. 2005. -№ 25. С. 241-260.

534. Расницын В.Г. Марокко на рубеже двух эпох (1956-1960гг.) / В.Г. Расницын; Ордена Трудового Красного Знамени ин-т Востоковедения Академии наук СССР. М.: Наука, 1983. - 144 с.

535. Сергеев М.С. История Марокко. XX век / М.С. Сергеев. М.: Ин-т Востоковедения РАН, 2001. - 356 с.

536. Солоницкий А.С. Социально-экономическое развитие современного Марокко / А.С. Солоницкий; Ин-т мировой экономики и международных отношений Академии наук СССР. М.: Наука, 1965. - 178 с.

537. Abd el-Krim et la Republique du Rif. Textes a l'appui: actes du colloque international. Paris: François Maspero, 1976. - 536 p.

538. Ashford D. Political Change in Morocco /D. Ashford. Princeton, 1961. - 158 p.

539. Aubin Eugene. Le Maroc d'aujourd'hui / E. Aubin. Paris: Edition A. Colin, 1904. - 112 p.

540. Ayache Germain. Etudes d'histoire marocaine / G. Ayache. Rabat: Société marocaine des éditeurs reunis, 1979. - 148 p.

541. Ayache Germain. Les Origines de la guerre du Rif / G. Ayache. Rabat: Société marocaine des éditeurs reunis, 1981.-172 p.

542. Belal A. La crise structurelle de l'economie marocaine / A. Belal. Casablanca, 1964.-201 p.

543. Bellaire Michaux. Le Regime immobilier au Maroc / M. Bellaire, E. Aubin. -Paris: Ledroux, 1912,- 138 p.

544. Benali D. Le Maroc precapitaliste: Formation économique et sociale / D. Benali. -Rabat: Société marocaine des éditeurs reunis, 1982. 211 p.

545. Ben Ali Driss. Etat et reproduction sociale au Maroc: le cas du secteur public / D. Ben Ali // Annuaire de l'Afrique du Nord. 1987. - № 27.

546. Benmlih Abdellah. Structures politiques du Maroc colonial d'un état "sultanien" a un état "sedimental": These pour le doctorat d'état en sciences politiques : 10.10 88 / Paris II. Paris., 1988.-280 p.

547. Bernard Augustin. Le Maroc / A.Bernard. -Paris: Edition F. Alcan, 1921. 113 p.

548. Bernard S. Le conflit franco-marocain 1943-1965 / S. Bernard. Bruxelles, 1963. -490 p.

549. Bidwell Robin. Morocco under Colonial Rule. French Administration of Tribel Areas 1912-1956 /R. Bidwell. Londres: Frank Cass, 1973. - 350 p.

550. Bonjean J. L'Unité de l'Empire cherifien / J. Bonjean. Paris: Francois Maspero, 1973.- 142 p.

551. Brignon J. Histoire du Maroc / J. Brignon, A. Amine, B. Boutaleb etc. -Casablanca: Hatier, 1967. 164 p.

552. Burke Edmund III. Prelude to Protectorate in Morocco. Precolonial Protest and Resistance 1860-1912 / E. Burke. Chicago: The University of Chicago Press, 1976. -306 p.

553. Buttin P. Le drame du Maroc / P. Buttin. Paris: Francois Maspero, 1955. - 85 p.

554. Cherkaoui A. Indicateur socio-economiques du Maroc / A. Cherkaoui. -Casablanca: Hatier, 1980. 144 p.

555. Cogne J. Les origins du movement Jeune Marocain / J. Cogne. Paris: Edition Pion, 1968.- 108 p.

556. Cohen M. Morocco / M. Cohen, L. Hahn. N.Y: Old Land, New Nation, 1966.-310 p.

557. Corval Pierre. Le Maroc en Revolution / P. Corval. Paris: Edition Plön, 1956. -180 p.

558. Dalle Ignace. Les trois rois. La monarchie marocaine de 1'independence a nos jours /1. Dalle. Paris: Librairie Artheme Fayard, 2004. - 820 p.

559. Dresch J. Les Technicians de la colonisation / J. Dresch. Paris: Edition Pion, 1947.- 116 p.

560. Ebrard P. L'Assemblee Nationale Consultative Marocaine / P. Ebrard // Annuaire de l'Afrique du Nord. 1962. - № 1. - P. 240-252.

561. Esperandieu J. Lyautey et le protectorat / J. Esperandieu. Paris: Librairie generale de droit et de jurisprudence, 1947. - 169 p.

562. Furneaux R. Abdel Krim, Emir of the Rif / R. Furneaux. Londres: Secher et Warburg, 1967. - 254 p.

563. Gaillard H. La reorganization du gouvernement marocain / II. Gaillard. Paris: Librairie generale de droit et de jurisprudence, 1956. - 96 p.

564. Garson J. Maroc: Mohammed VI seul la scene. Politique intern / J. Garson. -Paris: Edition Plon, 2000.- 113 p.

565. Greetz C. Islam observed: Religious Development in Marocco and Indonesia / C. Greetz. New Haven and Londres: Yale Univ. Press, 1968. - 234 p.

566. Hormat-Allah Moussa. Le roi Mohammed VI ou l'espoir d'une nation /M. Hormat-Allah. Rabat: Dar Nachr El Maarifa, 2005.-497 p.

567. Mien Ch.-Andre. Le Maroc face aux imperialisms 1915-1956 / Ch.-A. Julien. -Paris: Jeune Afrique, 1978. 75 p.

568. Larbi Kninah. L'évolution des structures économiques, socials et politiques du Maroc au XIX -eme siecle (Fes: 1820-1912). L'ouverture au marche mondial et ses consequences / K. Larbi. Fes: Info-print, 2002. - 358 p.

569. Lacouture J. Le Maroc a l'epreuve / J. Lacouture, S. Lacouture. Paris: Presses universities de France, 1958. - 94 p.

570. Lahbabi Mohamed-Aziz. Le gouvernement marocain a l'aube du XX-e siecle / M.-A. Lahbabi. Rabat: Editions Techniques Nord Afrique, 1958. - 222 p.

571. Landau Rom. Mohammed V, King of Morocco /R. Landau. Rabat: Société marocaine des éditeurs reunis Rabat, 1957. - 58 p.

572. Landau Rom. The Sultan of Morocco / R. Landau. Rabat: Société marocaine des éditeurs reunis 1951.-71 p.

573. Laroui Abdallah. Les origines sociales et culturelles du nationalisme marocain (1830-1912) / A. Laroui. Casablanca: Centre culturel Arabe, 2001. - 480 p.

574. Laubadere A. Les reformes des pouvoirs publics au Maroc / A. Laubadere. -Paris: Editions France-Empire, 1949. 219 p.

575. Montagne Robert. Revolution en Maroc /R. Montagne. Paris: Editions FranceEmpire, 1953.- 104 p.

576. Munson H. Religion and Power in Morocco / H. Munson. Londre: New Haven, 1993.-326 p.

577. Oved G. La Gauche Française et les Jeunes Marocains (1930-1935) / G. Oved // Mouvement Social. 1978. - № 3.

578. Palazzoli Cl. Le Maroc politique / Cl. Palazzoli. Paris: Presses universities de France, 1974.- 178 p.

579. Réformisme et société marocaine au XIX siecle : act du colloque / Journees d'etudes du 20 au 23 avril 1983. Royaume du Maroc: Université Mohammed V, 1983.-242 p.

580. Rezette Robert. Les parties politiques marocains / R. Rezette. Paris: Armand Colin, 1955.-404 p.

581. Rivet Daniel. Le Maroc de Lyautey a Mohammed V. Le Double visage du protectorat / D. Rivet. Casablanca: Edition Porte d'Anfa, 1999. - 417 p.

582. Rivet Daniel. Lyautey et l'institution du protectorat français au Maroc 1912-1925 / D. Rivet. Paris: L'Harmattan, 1988. - 215 p.

583. Roger-Mathieu J. Mémoires d'Abd-El-Krim. Recueillis par J. Roger-Mathieu / J. Roger-Mathieu. Paris: Librairie des Champs-Elysees, 1927. - 244 p.

584. Terrasse Henri. Histoire du Maroc, des origins a l'établissement du protectorat français / H. Terrasse. Casablanca: Edition Atlantides, 1951. - 512 p.

585. Tozy Mohamed. Monarchie et islam politique au Maroc / M. Tozy. Paris: Presses de la foundation nationale des sciences politiques, 1999. - 297 p.

586. Trente annees de vie constitutionnelle au Maroc: ouvrage collectif dirige par Driss Basri. Paris: Librairie general de droit et de jurisprudence, 1993. - 702 p.

587. Waterbury J. The Commander of the Faithful: The Moroccan Political Elite: A Study in Segmented Politics / J. Waterbury. New York: Columbia University Press, 1970.-368 p.

588. Waterbury J. Le Commandeur des croyant: La monarchie marocaine et son elite / J. Waterbury. Paris: Presses de la foundation nationale des sciences politiques 1975.-412 p.

589. Zartman William. Destiny of a Dynasty. The Search for Institutions in Morocco'c Developing Society /W. Zartman. Columbia (S.Carolina): University of Carolina Press, 1964.- 108 p.

590. Zartman William. Morocco: Problems of New Power / W. Zartman. New York: Columbia University Press, 1964. - 281 p.

591. Zouggari A. Islam et nationalisme au Maroc 1912-1956 / A. Zouggari. Paris: Presses de la foundation nationale des sciences politiques, 1976. - 334 p.

592. Уруби Абдаллах, 1977. ¿jJj .^jjj История Марокко. Рабат: Марказ аль-инма аль-кавми. - 420 с.602. аль-Фаси Алляль, 1950. ^ .^Ull <JY1 Движение истикляль в Марокко. Танджа. - 214 с.24. Тунис

593. Бауман Герберт. Некоторые аспекты развития социальной структуры Туниса и их влияние на политическую власть / Г. Бауман // Арабский Восток и Магриб: сборник статей. М.: Наука, 1977. - С. 3-20.

594. Видясова М.Ф. Джихад без войны. Тунисский опыт модернизации и политическое наследие Хабиба Бургибы (1903-2000) : в 3-х т. / М.Ф. Видясова; отв. ред. J1.A. Фридман ; ИСАА при МГУ им. Ломоносова. М.: Гуманитарий, 2007.

595. Видясова М.Ф. Рабочий класс в социальной структуре Туниса / М.Ф. Видясова; Ин-т Востоковедения Академии наук СССР. М.: Наука, 1975. - 224 с.

596. Ворончанина Н.И. Ислам в общественно-политической жизни Туниса / Н.И. Ворончанина. М: Наука, 1986. - 112 с.

597. Ворончанина Н.И. Культурные преобразования в современном Тунисе / Н.И. Ворончанина. М.: Наука, 1978. - 140 с.

598. Ворончанина Н.И. Мусульманское движение в современном Тунисе: теория и практика / Н.И. Ворончанина // Ислам: проблемы идеологии, права, политики и экономики : сборник статей. М.: Наука, 1985. ~ С. 210-232.

599. Гучетль Г.И. Демократизация в арабском мире: опыт Туниса и Сирии / Г.И. Гучетль. М.: Ин-т изучения Израиля и Ближнего Востока, 1999. - 138 с.

600. Долгов Б.В. Исламизм и демократия в мусульманских странах (на примере Туниса) / Б.В. Долгов // Ближний Восток и современность. 2006. - № 28. - С. 34-54.

601. Зудина Л.П. Вопросы укрепления внутренней безопасности: социальный аспект (опыт Туниса) / Л.П. Зудина // Ближний Восток и современность. -2006. -№ 21.- С. 263-271.

602. Иванов H.A. В борьбе за независимость. Очерк национально-освободительного движения тунисского народа / H.A. Иванов. М.: Наука, 1957.- 131 с.

603. Иванов H.A. Государственный строй Туниса / H.A. Иванов. М.: Юридическая литература, 1962. - 62 с.

604. Иванов H.A. Кризис французского протектората в Тунисе (1918-1939) / H.A. Иванов; Ин-т Востоковедения Академии наук СССР. М.: Наука, 1971. - 398 с.

605. Иванов H.A. Современный Тунис / H.A. Иванов ; Ин-т Востоковедения Академии наук СССР. М.: Восточная литература, 1959. - 131 с.

606. Куприн А.И. Власть и исламистская оппозиция в Тунисе в 70-90-е годах XX века / А.И. Куприн // Ближний Восток и современность. 2004. - № 24. - С. 221-234.

607. Куприн А.И. Власть и светская оппозиция в Тунисе при президенте Бен Али / А.И. Куприн // Ближний Восток и современность. 2006. - № 28. - С. 55-68.

608. Максименко В.И. Социальные характеристики дустуровской партии и тунисское общество / В.И. Максименко // Буржуазные партии и политическая борьба в странах Востока : сборник научных трудов. М.:Наука, 1987. С.50-68.

609. Мопассан Г. Полное собрание сочинений : в 9 т. Т. 9. От Туниса до Кайруана /Г.Мопассан. -М.: Изд-во Правда, 1958. 289 с.

610. Садовская JI.M. Лидеры Сенегала и Туниса : ученые записки Ин-та Африки РАН / Л.М. Садовская. М.: Изд-во ин-та Африки РАН, 2000. - 46 с.

611. Садовская Л.М. Политический портрет Зин аль-Абидин Бен Али / Л.М. Садовская // Современные африканские лидеры : сборник научных статей ; отв. ред. Н.Д.Косухина. М.: Ин-т Африки РАН, 2001. - С. 58-71.

612. Себа Поль. Тунис. Опыт монографии / П. Себа. М.: Изд-во Иностранной литературы, 1953. - 256 с.

613. Шаабан Садок. Тунис: путь к политическому плюрализму. Курс президента Зина аль-Абидина Бен Али / С. Шаабан. М.: Восточная литература, 1996. -126 с.

614. Abdelmoula M. Le movement patriotique de liberation en Tunisie et le Panislamisme (1906-1920) / M. Abdelmoula. Tunis: Edition MTM, 1999. - 220 p.

615. Ayadi Taoufik. Mouvement réformiste et movement populaire a Tunis 1906-1912 / T. Ayadi. Tunis: Publication de l'Univercite de Tunis, 1986. - 300 p.

616. Bachrouch T. Formation barbaresque et pouvoir a Tunis au XVlI-e siecle / T. Bachrouch. Tunis: Publication de l'Universite de Tunis, 1977. - 314 p.

617. Brown Leon Carl. The Tunisia of Ahmad Bey 1837-1855 / L.-C. Brown. -Princeton, New York: Princeton University Press, 1974. 410 p.

618. Camau Michel. Etat, espace public et développement. Le cas tunisien / M. Camau // Annuaire de l'Afrique du Nord. 1987. - № 26.

619. Cambon H. Histoire de la Regence de Tunis / H. Cambon. Paris: Edition Pion 1948.-243 p.

620. Chater Khelifa. Dépendance et mutations precoloniales. La Pegence de Tunis de 1815 a 1857 / K. Chater. -Tunis: Publication de l'Universite de Tunis, 1984. 658 p.

621. Cherif M. El-Hadi. Pouvoir et société dans la Tunisie de Husayn Bin Ali 1705 -1740 / M. Cherif. Tunis: Publication de l'Universite de Tunis, 1984. - 378 p.

622. Cherif M. El-Hadi. Expansion» europeenne et difficultés tunisiennes de 1815 a 1830 / M. Cherif. Tunis: Publication^ l'Universite de Tunis, 1970. - 260 p.

623. Cherif M. El-Hadi. Le fonctionnement du Protectorat apret Paul Cambon. Memoire DES d'histoire / M. Cherif. Paris: Edition Pion, 1958. - 150 p.

624. Cherif M. El-Hadi. Reform et Islam chez Bourguiba / M. Cherif // Annuaire de l'Afrique du Nord. 1994. - № 33.

625. Dimassi A. Habib Bourguiba. Apotre de la liberation tunisienne / A. Dimassi. -Tunis: Edition MTM, 1979. 131 p.

626. Demeerseman A. Soixante de pensee tunisienne a travers les revus de langues arabes / A. Demeerseman. Tunis: Edition MTM, 1955. - 144 p.

627. Debbach Ch. La Republique tunisienne / Ch. Debbach. Paris: Presses de la foundation nationale des sciences politiques, 1962. - 92 p.

628. Fitoussi E. L'Etat tunisien et le Protectorat français / E. Fitoussi, A. Benazet. -Paris: Edition Pion 1931. 228 p.

629. Ganiage Jean. Les Origines du protectorat français en Tunisie 1861-1881 /J. Ganiage. Paris: Presses universitaires de France, 1959. - 180 p.

630. Garas F. Bourguiba et la naissance d'une nation / F. Garas. Paris: Presses de la foundation nationale des sciences politiques, 1956. - 148 p.

631. Girault Arthur. Principes de colonization et de législation coloniale: La Tunisie et le Maroc / A. Girault. Paris: Sirey, 1907. - 70 p.

632. Germann R. L'administration dans le systeme politique tunisien / R. Germann // Annuaire de l'Afrique du Nord. 1968. - № 7.

633. Guellouz E. Histoire de la Tunisie / E. Guellouz, A. Masmoudi, M. Smida. -Tunis: Société tunisienne de diffusion, 1983. 530 p.

634. Guellouz E. Histoire de la Tunisie. Les temps modernes / E. Guellouz, A. Masmoudi, M. Smida. Tunis: Société tunisienne de diffusion, 1983. - 428 p.

635. Habib Bourguiba et l'établissement de l'Etat national: Approches scientifiques du bourguibisme. Débats du congres : etudes reunites et préfacés par prof. Abdeljelil Temimi. Zaghouan, 2000. - 320 p.

636. Hamza Hassine Raouf. Communisme et nationalisme en Tunisie de la "libération" a l'independence 1943-1956 / H. Hamza. Tunis: Publication de l'Universite de Tunis de la faculté des sciences humaines et socials, 1994. - 390 p.

637. Kassab A. Histoire de la Tunisie. L'Epoque contemporaine / A. Kassab. Tunis: Société tunisienne de diffusion, 1976. - 189 p.

638. Kazdaghli H. Bourguiba et la communauté juive de Tunisie au lendemain de l'independence / H. Kazdaghli // Bourguiba, les Bourguibiens et la Construction de l'Etat National. Zaghouan, 2001. - P. 118-136.

639. Khairallah Ch. Le movement Jeune Tunisien / Ch. Khairallah. Tunis, 6.r. - 80 p.

640. Kraiem Mustapha. La classe ouvrière tunisienne et la lutte de libération national 1939-1952 / M. Kraiem. Tunis: Publication de l'Universite de Tunis de la faculté des sciences humaines et socials 1980. - 446 p.

641. Kraiem Mustapha. La Tunisie precolonial / M. Kraiem. Tunis: Société tunisienne de diffusion, 1973.-211 p.

642. Kraiem Mustapha. Le Fascisme et les Italiens de Tunisie 1918-1939 / M. Kraiem. -Tunis: C.E.R.E.S, 1987.-220 p.

643. Kraiem Mustapha. Le Mouvement Social en Tunisie dans les annees trente / M. Kraiem. Tunis: Université de Tunis; Centre d'Etudes et de recherches économiques et social, 1984.-314 p.

644. Kraiem Mustapha. Mouvement National et Front Populaire. La Tunisie des annes trente / M. Kraiem. Tunis: Institut Supérieur d'Histoire du Mouvement National, 1996.-400 p.

645. Kraiem Mustapha. Nationalisme et syndicalisme en Tunisie 1918-1929 / M. Kraiem. Tunis: Union Generale tunisienne du Travail, 1976. - 692 p.

646. La Tunisie d'un siecle a l'autre: actes du colloque organize du 9 au 12 janvier 2001 / Ministere de la culture. Academie tunisienne des sciences des letters et des arts. Tunis, 2002. - 526 p.

647. Lejri M.-S. Evolution du mouvement national. Des origins a la deuxieme guerre mondiale / M.-S. Lejri. Tunis: Maison Tunisienne del'Edition, 1974. - 160 p.

648. Mahjoubi Ali. Les origins du movement national en Tunisie 1904-1934 / A. Mahjoubi. Tunis: Publication de l'Univercite de Tunis; Faculté des letters, 1982. -698 p.

649. Mahjoubi Ali. L'Etablissement du protectorat français en Tunisie / A. Mahjoubi. -Tunis: Publication de l'Univercite de Tunis. Faculté des letters, 1977. 422 p.

650. Martin J.-F. Flistoire de la Tunisie contemporaine. De Ferry a Bourguiba 18811956 / J.-F. Martin. Paris: L'Harmattan, 1993. - 328 p.

651. Memmi A. Portrait du colonise, suivi de Portrait du colonisateur / A. Memmi. -Paris: L'Harmattan, 1966.- 130 p.

652. Micaud C.A. Tunisia. The Politics of Modernisation / C.A. Micaud. New York, London, 1964,- 116 p.

653. Moore C.H. Tunisia since Independence. The Dynamics of One-Party Gouvernment / C.H. Moore. Berkeley, Los-Angeles, 1965. - 140 p.

654. Mouilleau A. Fonctionnaires de la Republique et artisans de l'Empire. Le cas des contrôleurs civils en Tunisie 1881-1956 / A. Mouilleau. Paris: L'Harmattan, 2000. - 171 p.

655. Mzali M.S. L'heredite dans la dynastie husseinite / M.S. Mzali. Tunis: M.T.E, 1969.-90 p.

656. Nouira H. Le Neo-Destour, ses caractéristiques psychologiques et politique / H. Nouira // Revue de politique etrangere. 1954. - 11 juillet.

657. Pinon R. Les attributions des contrôleurs civils en Tunisie / R. Pinon. -Alger, 1931.- 102 p.

658. Pellegrin Arthur. Histoire de la Tunisie depuis les origins jusqu'à nos jours / A. Pellegrin. Tunis: Maison Tunisienne del'Edition 1948. - 321 p.

659. Reactions a l'occupation française de la Tunisie en 1881: actes du 1-е Saiminaire sur l'Histoire du Mouvement National / Publication scientifiques tunisiennes. -Tunis, 1983.-362 p.

660. Seghir Mohamed Ben Youssef. Chronique tunisienne 1705-1771 / M. Seghir, M. Mechra. Tunis: Edition Bouslama, 1978. - 312 p.

661. Smida Mongi. Khereddine: Ministre reformateur 1873-1877 / M. Smida. Tunis: Maison tunisienne de l'édition, 1970. - 176 p.

662. Sources et Methodes de l'Histoire du Mouvement National Tunisien. 1920-1954: actes de 2-е Saiminaire sur l'Histoire du Mouvement National / Publication scientifiques tunisiennes. Tunis: Sidi-Bou-Said, 1985. - 586 p.

663. Toumi M. Tunisie: pouvoir et lutte / M. Toumi. Paris: La Haye, 1978. - 132 p.

664. Tunisie. L'Encyclopédie colonial et maritime. Paris: Edition Pion 1944. - 490 p.

665. Tunisian Destur Party. The Problem of Tunisia, Economie Policy of the Protectorate. Cairo, 1948. - 311 p.

666. Tlili Bechir. Les rapports culturels et idéologiques entre l'orient et l'occident en Tunisie au XlX-eme siecle 1830-1880 / B. Tlili. Tunis: Publication de l'Universite de, 1974.-736 p.

667. Тишабаджи Абд-ар-Рахман, 1973. Я^о^! ЯЛ^Лег*^1 ЦАУ1 ^с. ^З^Ьо J а^^ .Ялзи^дЛ Тунисский вопрос и османская политика 1881-1913. Комментарии Абд аль-Халиля ат-Тамими. -Тунис: Дар аль-джануб ли ан-нашр. 296 с.

668. Хажи Т., 2004. J . ^и Бургиба и ислам. Тунис: Дар аль-джануб ли ан-нашр. - 80 с.1.I. ПЕРИОДИЧЕСКИЕ ИЗДАНИЯ683. Азия и Африка сегодря. М.

669. Бюллетень иностранной коммерческой информации (БИКИ). М.685. Вопросы истории. М.686. Дело. СПб.687. Компас. -М.688. Народы Азии и Африки. М.

670. Панорама Востока. ИТАР-ТАСС. М.690. Al-Bayane. Casablanca.691. Al-Jamaa.-L.692. Algerie-Actualite. Alger.

671. Annales de l'Afrique du Nord. P.

672. Annal. Economies. Sociétés. Civilisation. P.

673. Annee Politique. Revue chranologique des principaux faits politique, diplomatiques, économiques et sociaux de la France et de l'Union Française. Presse Universitaires de France. P.

674. Journal Officiel de la Republique Algérienne Démocratique et Populaire. Alger.

675. Journal Officiel de la Republique Tunisienne (JORT). Tunis.

676. La Gazette du Maroc. Casablanca.704. Lamalif. Tunis.

677. La Press de Tunisie. Tunis706. Liberte. Alger.707. Les temps modernes. P.708. L'Humanité.-P.709. Le Matin. Alger710. Le Mois en Afrique. P.711. Le Monde.-P.712. Le Nouvel Observateur. P.

678. Les Cahiers de Tunisie. Revue des sciences humaines publiee par l'Institut des Hautes Etudes de Tunis (IHET). Tunis.714. Le Figaro.-P.715. Liberation. P.716. L'Opinion. -Rabat.717. Maghreb-Machrek. -P.

679. Marches tropicaux etmediterraneens. P.

680. Middle East and North Africa. L.720. Monde diplomatique. P.

681. Politique internationnal. P.722. Renouveau. Tunis.

682. Révolution africaine. Alger.724. Revue Africaine. Alger.

683. Revue algérienne des Sciences juridiques, économiques et politiques. Publiee partiellement en fr. Et en ar. Par l'Institut de Droit, des Se. Pol. Et admin. Et l'Institut des Se. Econ. Dir. Ahmed Mahiou. Rabat.

684. Revue algérienne, tunisienne et marocaine de législation et de jurisprudence. Publie de la Faculté de droit d'Alger. Alger.

685. Revue histoire et civilization du Maghreb. Faculté des letters et sciences humaines d'Alger. Alger.

686. Revue histoire moderne et contemporaine. P.

687. Revu politique et parlementaire. P.730. The Economist. L.