автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.03
диссертация на тему: Эволюция категории "Маат" в древнеегипетской мысли

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Жданов, Владимир Владимирович

Введение

Глава первая. Категория Маат в египетской мысли Древнего царства

1.1. Существительное "Маат" в египетском языке: этимология, идеография и основные значения

1.2. Генеалогия бытия и генеалогия морали: Маат в "Текстах пирамид" и космогонических концепциях Древнего царства

1.2.1. Онтологический аспект: Маат как миропорядок

1.2.2. Этический компонент: Маат как справедливость

1.3. Дополнительные замечания: Маат и солнечная теология Древнего царства

Глава вторая. Категория Маат в египетской мысли Первого переходного периода и Среднего царства

2.1. Культурно-политическая ситуация в Египте в период между окончанием Древнего и началом Среднего царства

2.2. Маат и круг царских обязанностей: "Поучение царю Мерикаре"

2.3. Категория Маат в "Текстах саркофагов": "демократизация" осирической религии и новое слово в солнечной теологии

2.3.1. Изменения общего характера в осирической религии эпохи Среднего царства

2.3.2. Место и роль категории Маат в солнечной теологии "Текстов саркофагов": заклинание №

2.4. Некоторые замечания общего характера о теологической концепции "Текстов саркофагов"

Глава третья. Категория Маат в египетской мысли Нового царства и Позднего периода

3.1. Кризис Среднего царства и возвышение Фив. Выход египтян во внешний культурный мир

3.2. Маат в осирической литературе начала Нового царства: "Книга мёртвых"

3.3. Маат и солнечная теология начала Нового царства

3.4. Религиозный переворот Эхнатона: третий аспект категории Маат и начало кризиса

3.4.1. Несколько замечаний общего характера

3.4.2. Новый аспект категории Маат: гносеологический. Трактовка Маат в текстах амарнской эпохи: Маат как истина

3.4.3. Смертельный удар по Маат

3.5. Кризис категории Маат в египетской мысли эпохи Рамессидов и Позднего периода

3.5.1. Отход от амарнской религии и теологическая политика последних царей XVIII династии

3.5.2. Интерпретация категории Маат при царях XIX и XX династий: углубление кризиса

3.5.3. Конец традиционных представлений о Маат и интерпретация её на последнем этапе истории древнеегипетской культуры 126 Заключение 130 Библиография

Введение диссертации2002 год, автореферат по философии, Жданов, Владимир Владимирович

Исследование, изложенное на страницах настоящей диссертации, посвящается одному из начальных этапов развития и становления мировой цивилизации и мировой культуры - предфилософии Древнего Египта. Духовное наследие древнеегипетской цивилизации, без сомнения, одна из тех областей, которые не могут не представлять огромного интереса для современного исследователя, будь то историк, культуролог, религиовед или лингвист. История философии в этом смысле не составляет исключения, даже несмотря на то, что эпоха расцвета древнеегипетской культуры без малого на 2000 лет опережает возникновение философии в полном смысле этого слова. Впрочем, значимость, содержание и оригинальность египетских текстов нисколько не теряются на фоне этого исторического факта. Напротив, именно их возраст, а также культурная и духовная атмосфера, в контексте которой они создавались, только лишь увеличивают степень их интереса для исследователя в наши дни.

История древнеегипетской мысли неотделима от истории древнеегипетской цивилизации. Она насчитывает, если брать за точку отсчёта время создания первого из сохранившихся до наших дней крупных египетских источников - "Текстов пирамид", соответствующее примерно 2400 году до нашей эры, около двух тысячелетий. Разнообразна и форма этих источников - здесь мы находим тексты мифологического, теологического, дидактического характера, исторические хроники, гимны, автобиографические надписи, пророчества, документы бытового и научного содержания и многое другое.

Главной задачей настоящего исследования является детальный анализ специфических философских характеристик и исторической эволюции одной из важнейших категорий древнеегипетской мысли - Маат. На последующих страницах строгим и систематическим образом, на основании сохранившихся до нашего времени древнеегипетских первоисточников, будет продемонстрирована необычайная важность этой категории в едином контексте духовной культуры Древнего Египта, её зарождение, этапы развития и кризис, самым непосредственным образом связанный также и с общим упадком древней цивилизации на берегах Нила. Принципиальная новизна данного исследования заключается в том, что предлагаемое в данной диссертации рассмотрение темы Маат является не просто историческим, но, в первую очередь, историко-философским анализом. Эта категория в силу своей многогранности носит ярко выраженный комплексный характер; вот почему настоящее исследование затронет самые разнообразные области древнеегипетской мысли - космологию, космогонические концепции, этику, религиозную антропологию, социально-философскую тематику. Особый акцент хотелось бы сделать на связи проблемы Маат с солнечной теологией Древнего Египта, так как необычайная важность этой взаимосвязи для понимания общей специфики вопроса будет с очевидностью продемонстрирована в дальнейшем.

С момента возникновения современной египтологической науки, начавшейся с дешифровки иероглифов французским исследователем Жаном-Франсуа Шампольоном в 1822 году, древнеегипетская мысль сразу же попала в поле пристального внимания специалистов-египтологов. Проблема Маат в этом плане не составляет исключения, хотя нужно отметить, что, несмотря на то, что число трудов по различным проблемам египтологии за рубежом и в нашей стране уже за первые сто лет её существования как самостоятельной научной дисциплины составило не одну тысячу наименований, первые работы, посвящённые именно этой теме, появляются на свет только лишь в середине XX века. В 1952 г. в Балтиморе выходит в свет труд Р. Антеса "Маат Эхнатона и Амарны", посвящённый одному из важнейших этапов в эволюции этой категории в египетской мысли -религиозному перевороту фараона XVIII династии Аменхотепа IV (Эхнатона), произошедшему в XIV веке до н. э. и положившему, по сути дела, начало кризису Маат в древнеегипетской теологии и религии1. Однако первые по-настоящему систематические исследования в этой области начались в Западной Европе несколько позже и связаны, прежде всего, с именами представителей современной западногерманской египтологической школы. Первым шагом на этом пути стала статья о Маат в шеститомном "Лексиконе египтологии", издававшемся в 1972 - 1987 годах под общей редакцией В. Хелька и Э. Отто2. В 1983 году вышла в свет книга X. Бруннера "Основные особенности древнеегипетской религии", где в числе других вопросов подробно рассматривается роль Маат в египетской религиозной этике и заупокойном культе . Значимость Маат как фундаментального концепта древнеегипетской религии, теологии и культуры становится одной из главных тем в научной работе современного немецкого египтолога, культуролога и историка религии Я. Ассмана, среди важнейших трудов которого следует назвать "Египет: теология и благочестие ранней цивилизации" (1984 г., русский перевод 1999 г.) и отдельную обширную монографию о Маат "Маат: праведность и бессмертие в Древнем Египте" (1990 г.), в которой автором сделана попытка показать тесную связь этой категории не только с религиозно-теологической, но и с социальной проблематикой древнеегипетской мысли, методологически основанная на теории дискурса М. Фуко и концепции "осевых эпох" К. Ясперса4.

Что касается отечественной египтологической литературы, то здесь степень разработанности данной проблемы несравненно ниже, чем в западной (и, прежде всего, немецкой) египтологии, что без сомнения, делает весьма значимой актуальность предлагаемого исследования. Однако, несмотря на отсутствие специализированных трудов о Маат, вышедших в свет на русском языке, эта категория (в первую очередь роль её в мифологических концепциях Древнего Египта) всё же отчасти (хотя и крайне

1 Anthes R. Die Maat des Echnaton von Amarna. Baltimore, 1952.

2 Lexikon der Agyptologie. Begrundet von W. Helck und E. Otto, fortgefiihrt von W. Helck und W. Westendorf. Bd. 3., Wiesbaden, 1980.

3 Brunner H. Grundzuge der altagyptischen Religion. Darmstadt, 1983.

4 Assmann J. Ma'at: Gerechtigkeit und Unsterblichkeit im alten Agypten. Miinchen, 1990. незначительно) попала в поле внимания фундаментальной монографии М.А. Коростовцева "Религия Древнего Египта" (1976 г.).

Следует подчеркнуть, что факт выхода в свет в 1990 г. специализированной монографии Я. Ассмана, посвященной категории Маат и её роли в общей системе духовной культуры древних египтян, совершенно не означает, что спектр проблем, затрагиваемых в настоящей диссертации, совпадает с теми, что рассматриваются в упомянутой мною работе. Кардинальное отличие заключается в задачах исследования. Если главной целью монографии Я. Ассмана является демонстрация важнейшей роли Маат в первую очередь в контексте единого пространства древнеегипетской теологии и культуры (то, что сам автор именует религией в широком смысле этого слова) и попытка построения на её основе общего методологического аппарата для исследования древних культур в целом, то основной задачей настоящего исследования является определение важнейших философских характеристик собственно категории Маат и их видоизменение на протяжении существования её как фундаментального объекта внимания древнеегипетской мысли. К тому же, практически полное отсутствие в отечественной египтологической науке специализированных трудов, посвящённых категории Маат и её специфическим характеристикам, несомненно, значительно увеличивает степень новизны и научной актуальности темы, разрабатываемой на страницах диссертации, именно в российских египтологических кругах. Далеко не всегда подход и точка зрения Я. Ассмана на те или иные затрагиваемые им проблемы оказываются, на наш взгляд, адекватными, и частные случаи этих фундаментальных расхождений будут детально рассмотрены в дальнейшем. Однако сам факт наличия обширных специфических работ по рассматриваемой нами теме именно у этого автора, разумеется, обязывает нас уделить внимание выдвинутой им методологии и особенностям исследования египетской культуры в целом и категории Маат в частности.

Важной особенностью методологического аппарата, используемого в рамках диссертации, является его филологическая составляющая. Поскольку "осевым хребтом" всего настоящего исследования является аналитическая работа с египетскими первоисточниками, относящимися к проблеме Маат, то вопросы перевода приобретают здесь первостепенное значение. Транслитерация всех фрагментов египетских текстов, приводимых в диссертации в авторском переводе, даётся по общепринятой системе, изложенной в труде А. Гардинера "Egyptian Grammar" (1957 г.). Что касается формы перевода древнеегипетских первоисточников на русский язык, то, на наш взгляд, более уместным является вариант их прозаического изложения, традиционный для отечественной египтологической школы и более привычный русскоязычному читателю, нежели "поэтический" метод перевода египетских текстов на современные европейские языки, разработанный в 60-х годах XX века Г. Фехтом и широко используемый в настоящее время, например, филологами современной немецкой египтологической школы (хотя, разумеется, ни научная, ни методологическая ценность данного подхода не подвергаются нами ни малейшему сомнению). Следует также отметить ещё один важный момент филологического характера, напрямую касающийся египетских текстов, рассматриваемых в диссертации. В силу того, что для египетского языка характерен очень строгий порядок следования слов в предложении, не свойственный подавляющему большинству современных европейских языков (в том числе и русскому языку), нам кажется важным там, где есть возможность сделать это, сохранить подобный порядок следования слов, характерный для египетского оригинала, и в русском варианте текста. В первую очередь, эта деталь относится к столь многочисленным в египетских текстах глагольным предложениям, неизменная внутренняя структура которых (сказуемое -подлежащее - дополнение), как правило, сохраняется мной и при переводе их на русский язык.

Необходимо также отдельно остановиться на вопросе перевода на русский язык самого существительного "Маат", обозначающего собой основной предмет исследования данной диссертации. В силу многозначности этого существительного (можно выделить не менее четырёх его значений в египетском языке - более детально этот вопрос рассматривается в параграфе 1.1. первой главы диссертации) наиболее удобным и универсальным вариантом нам кажется при переводе на русский язык оставлять его в текстах без контекстуального перевода, дабы не лишать читателей возможности быстро и безошибочно узнавать эту важнейшую категорию в цитируемом фрагменте (вместо постоянного и зачастую бессистемного - в силу сложной внутренней структуры текста - чередования в переводах различных её русских эквивалентов - "истина", "справедливость", "миропорядок" и др.). Разумеется, эта деталь касается лишь тех первоисточников, фрагменты которых приводятся на страницах диссертации в авторском переводе; в случае цитирования различных переводов египетских текстов из русскоязычной и иностранной египтологической литературы предлагаемый тем или иным автором вариант перевода для слова "Маат" остаётся при цитировании строго неизменным, как, впрочем, и весь цитируемый фрагмент.

Теоретическое исследование древнеегипетских текстов и аналитическая работа с ними также имеют ряд отличительных особенностей. Дело в том, что авторство подавляющей части египетских первоисточников (особенно это касается текстов религиозного и теологического содержания) не установлено, поэтому зачастую исследователь лишён довольно естественной в других случаях возможности чётко ассоциировать то или иное произведение (или высказывание, если речь идёт не обо всём тексте, а только о его фрагменте) с той или иной персоналией. Это подчас сильно затрудняет общий анализ концепций, но вовсе не означает отсутствия смысловой связи между текстами, относящимися к различным историческим эпохам и разным теологическим традициям: вот почему, например, фукианское представление о дискурсе как о группе текстов, объединённых общим проблемным полем и содержащих явные и косвенные ссылки друг на друга, оказывается, по мнению исследователей современной немецкой школы, вполне применимым к древнеегипетской мысли, по крайней мере, начиная уже с эпохи Среднего царства (хотя некоторые признаки, свидетельствующие об этом, содержат и источники более ранних эпох). На практике же это означает, что всякий египетский текст, умышленно (в силу стремления автора по тем или иным причинам сохранить анонимность) или случайно (в силу плохой сохранности или других исторических перипетий) лишённый авторства, тем не менее, легко может быть отнесён к той или иной традиции благодаря своему чётко обозначенному внутреннему положению по отношению к дискурсу - религиозному, мифологическому, теологическому, культурному или иному. Это относится к текстам любого содержания - космогоническим, заупокойным, этическим, солярным, социально-политическим и т. п. Даже не имея сведений об авторской принадлежности того или иного источника, используемого нами для получения теоретического материала, нам нужно будет применить немало усилий для того, чтобы по ошибке отнести, например, гимн солнечной теологии к текстам осирической традиции, или наоборот. Использование дискурсивного подхода как одного из важных методологических инструментов для теоретического анализа текстологического материала, приводимого в рамках диссертации, становится здесь ещё более эффективным вследствие того, что он яснее помогает вычертить эволюционные тенденции в истории рассматриваемой категории, имевшие место на всём длительном протяжении существования духовной культуры Древнего Египта. Однако следует подчеркнуть, что нам не всегда кажется правильным объявлять дискурсивный подход единственно верным и максимально эффективным методом теоретического анализа египетских текстов (как делает это уже упомянутый выше Я. Ассман), ибо, несмотря на ряд очевидных преимуществ такого метода, использование современного понятийного и методологического аппарата применительно к лексике и ценностям древнеегипетской культуры, отделённой от нас огромным временным промежутком, конечно же, не всегда гарантирует стопроцентно успешного проникновения в её внутреннюю структуру, без понимания которой, разумеется, оказывается невозможным делать какие-либо выводы и заключения, касающиеся специфики предмета исследования. Вот почему, используя дискурсивный метод в ряде тех случаев нашего исследования, где его применение действительно кажется наиболее адекватным (особенно это касается египетских текстов социально-политического и дидактического характера), мы всё же не считаем его абсолютно универсальным и тем более единственно возможным средством анализа теоретического материала, используя одновременно и традиционные историко-культурные стратегии исследования, сложившиеся в отечественной и зарубежной египтологической науке.

Говоря о формальной стороне исполнения предлагаемого исследования, хотелось бы отметить, что с историко-хронологической точки зрения кажется наиболее оптимальным вариантом последовательно структурировать его по трём главам, привязав каждую из них к одной из трёх основных исторических эпох в истории Древнего Египта. Поскольку вся история Древнего Египта довольно строга и "удобоварима" в плане возможности своей периодизации на отдельные эпохи, сделать это оказалось делом весьма простым и, как мне кажется, весьма логичным. Первая глава посвящена зарождению и начальному этапу эволюции категории Маат в мысли Древнего Египта - Древнему царству. Соответственно, именно к данной исторической эпохе относятся и привлекаемые в ней для анализа египетские первоисточники. Вторая глава отводится, таким образом, эпохе Среднего царства, а третья - Новому царству и Позднему периоду, времени кризиса прежних представлений египтян о Маат и начала общего упадка древнеегипетской цивилизации. Разумеется, как и в случае с первой главой, используемые в последующих двух главах египетские тексты также относятся к вышеназванным историческим эпохам.

Материал, излагаемый в диссертации, может быть использован для прочтения общих и специальных курсов, посвященных проблематике истории культуры Древнего Египта в целом и древнеегипетской мысли в частности. Следует отметить также, что определённая часть фрагментов египетских текстов, приводимых в настоящей работе, несмотря на свою принадлежность к широко известным и ставшим уже "классическими" источникам ("Тексты пирамид", "Тексты саркофагов", "Поучение царю Мерикаре", "Книга мёртвых", официальные царские надписи и др.) является малоизвестной широкому кругу аудитории и, следовательно, представляет собой значительный интерес для слушателей упомянутых выше общих и специальных курсов по истории философии, истории и теории культуры, истории религии и религиоведению, читаемых в высших учебных заведениях. Несомненно также, что весьма ограниченное количество вышедших в свет за последние десятилетия русскоязычных изданий переводов древнеегипетских мифологических, религиозных и дидактических текстов тоже в известной степени определяет актуальность данной диссертации.

Такова в общих чертах предыстория предмета диссертационного исследования, изложенного на страницах настоящей работы. Естественно, что мы начнём наш анализ с той эпохи, в которую категория Маат зародилась и впервые вошла в лексикон древнеегипетской мысли - с "века пирамид", с эпохи Древнего царства.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Эволюция категории "Маат" в древнеегипетской мысли"

Заключение

На страницах трёх предшествующих глав мы показали долгий и сложный путь развития, который прошли представления древних египтян о Маат на протяжении около 2500 лет, начиная с "Текстов пирамид" и старейших космогоний Древнего царства и заканчивая этикой "личного благочестия" Позднего периода. Настала пора подвести основные итоги нашего исследования; именно этой задаче и будут посвящены завершающие страницы настоящей работы.

Прежде чем кратко суммировать главнейшие выводы, сделанные на основании проведённого нами анализа, необходимо - уже с учётом проработанного текстологического материала - дать здесь итоговое определение Маат, одной из фундаментальных (как теперь это уже очевидно) категорий всей древнеегипетской духовной культуры. Необходимость подобного рода финального определения ещё более очевидна вследствие того, что в трудах исследователей, так или иначе касавшихся в своих изысканиях проблемы Маат, весьма трудно найти чёткое определение этой категории, а выдвигаемые определения зачастую весьма туманны и порой противоречат друг другу. В качестве примеров приведём здесь пять определений категории Маат, даваемых в разное время пятью весьма известными в египтологических кругах исследователями.

Серж Сонерон: "Равенство всего универсума, гармоничная связь его элементов, их необходимое соприкосновение, необходимость поддержания созданных форм - это то, что египтяне понимали под Маат; это взаимодействие сил, поддерживающих всеобщий порядок, и их основных элементов (.), согласие между живущими, религиозность, уважение на земле порядка, полученного при помощи богов, откуда происходит справедливость в общественных отношениях и истина в моральной жизни. Маат, следовательно, есть одновременно всеобщий порядок и этика, заключающаяся в том, чтобы действовать в любых обстоятельствах с осознанием того, что присутствует в этом всеобщем порядке."138

Жак Вандье: "Маат - это (.) абстрактная идея истины или справедливости."139

Джеймс Генри Брэстед отмечает, что жизнь египтян была основана на "одном-единственном замечательном слове, которое олицетворяло для них всё высочайшее в человеческой жизни. Это было слово (.) Маат, один из

138 Цит. по: Dictionnaire de la civilisation egyptienne. Paris, 1959, p. 156. первых абстрактных терминов, сохранившихся в человеческой речи, слово, которое мы переводим как "праведность", "справедливость", "истина"; все эти понятия были представлены в речи египтян этим единственным словом -Маат"ш И ещё: "В египетской концепции великого административного и морального порядка, обозначаемого как Маат, мы должны видеть высочайшее проявление древней восточной цивилизации."141

М. А. Коростовцев: "В египетском языке "маат" обозначало сложное, синтетическое понятие, объединяющее понятия: "правда", "истина", "правопорядок", "этическая норма", "божественное установление" (в природе и среди людей), "религиозные и нравственные устои и т.д."142

Ян Ассман: "Слово Маат (женского рода) передаёт идею разумного порядка, управляющего всем и охватывающего мир людей, вещей, природы и космических явлений, или, говоря иными словами, идею смысла творения, той формы, которую оно должно было обрести по мысли Бога-Творца."143

Базовое определение Маат, кажущееся мне наиболее адекватным и универсальным, можно сформулировать следующим образом: Маат — это фундаментальная комплексная категория древнеегипетской мысли, обладающая тремя значениями: миропорядок, справедливость, истина. Каждому из трёх этих значений соответствует свой собственный аспект Маат: онтологический (существительное M3ct в значении "порядок", противопоставляемое существительному isft - "беспорядок", "хаос"), этический (существительное M3ct в значении "справедливость", противопоставляемое существительному dwt - "несправедливость", "зло") и гносеологический (существительное M3ct в значении "истина", противопоставляемое существительному grg - "ложь").

Итоговые выводы.

139 Цит. по: Vandier J. La religion egyptienne. Paris, 1949, p. 178.

140 Цит. no: Breasted J. H. The dawn of conscience. N.Y. - London, 1935, pp. 142 - 143.

141 Цит. no: Ibid., p. 145.

142 Цит. по: Коростовцев M.A. Религия Древнего Египта. Спб, 2000, стр. 201.

143 Цит. по: Ассман Я. Египет: теология и благочестие ранней цивилизации. М., 1999, стр. 19.

I. Как уже отмечалось в приведённом несколько выше нашем базовом определении, Маат - это ярко выраженная комплексная категория древнеегипетской духовной культуры, в которой нам кажется необходимым выделять три составляющих её компонента - онтологический (миропорядок), этический (справедливость) и гносеологический (истина). Важно подчеркнуть, что первым среди них (и хронологически, и качественно) является онтологический компонент. Именно в качестве обозначения божественного миропорядка, установленного демиургом на месте изначального хаоса, категория Маат и вошла впервые в лексикон египетской мысли благодаря "Текстам пирамид" и космогоническим концепциям Древнего царства. Таким образом, этический компонент Маат (справедливость) является вторичным по отношению к онтологическому, ибо социальная справедливость, воплощённая в системе государственного устройства и обеспечиваемая царём, мыслилась египтянами как частный случай космического порядка, установленного богами. Что же касается третьего компонента Маат - гносеологического (Маат как истина), то он, как мы неоднократно отмечали в третьей главе диссертации, посвящённой эпохе Нового царства, обособился в египетской духовной культуре значительно позднее - во время религиозного переворота Эхнатона (XIV в. до н.э.). Таким образом, представления египтян о Маат зародились именно из интерпретации её как всеобщего миропорядка, установленного творцом на месте Исефет, хаоса, и Нуна, первобытного мирового океана. Справедливость же есть лишь одно из свойств этого миропорядка (наряду с божественностью или, например, всеохватностью), а потому вторична по отношению к онтологической составляющей.

II. Важно подчеркнуть, что категория Маат, реализующаяся в трёх своих компонентах, в определённой степени носит специфический отпечаток египетской духовной культуры. Несомненно, что и в других древневосточных мировоззрениях также существовали категории, в значительной степени схожие с египетской концепцией Маат - в качестве примеров наиболее близких к ней категорий можно привести понятие "Дао" из китайской философской традиции (в частности, в сопоставлении с этическим аспектом Маат) и особенно категорию "рита" древнеиндийской философии, встречающуюся уже в текстах "Ригведы" и имеющую значения "установленный закон", "порядок", "праведность" (как доблесть). Однако в каждой из этих культур существовали свои собственные специфические особенности, накладывавшие существенный отпечаток на характер и интерпретацию этих схожих по своему значению философских категорий. Древний Египет, разумеется, здесь также не был исключением. Наряду с очень рано сформировавшимся в Египте институтом сильной централизованной царской власти, на формирование концепции Маат большое влияние оказали, без сомнения, и природно-климатические особенности Нильской долины. Ярко выраженная цикличность разливов Нила и связанного с ними развития вегетации, относительная редкость разрушительных природных катаклизмов (скажем, катастрофических наводнений, столь характерных для Месопотамии), несомненно, ещё на заре династической эпохи способствовали формированию в Египте концепции стабильного и универсального миропорядка, задающей ровный и размеренный ритм становления универсума и социальных отношений. Отмечая ещё в параграфе 1.3. первой главы диссертации ярко выраженный процессуальный характер египетской космографии (особенно это касается эпохи Древнего царства), отметим здесь также и то, что непрерывный процесс борьбы Маат и Исефет изначально также является плавным и размеренным, без резких и скачкообразных переходов от одной фазы к другой. Разумеется, здесь не последнюю роль сыграло и ярко выраженное акцентирование египетской мысли Древнего царства на выдающемся статусе прошлого в ряду трёх составляющих времени, о чём мы также детально говорили в первой главе нашего исследования, посвящённой зарождению представлений о Маат в египетской мысли эпохи Древнего царства. В этой связи следует отметить, что, как нам кажется, Я. Ассман несколько недооценивает роль природно-климатических факторов Египта в процессе формирования представлений о Маат, высказывая в своей монографии идею о том, что египетская концепция Маат практически идентична аналогичным концепциям, существовавшим в других древневосточных культурах и упомянутых выше144. И древнекитайская концепция Дао, и древнеиндийская категория "рита", несомненно, вполне сопоставимы по своему философскому содержанию и статусу с египетской Маат (особенно в этико-политическом аспекте), однако, как нам кажется, особенности интерпретации этих, безусловно, схожих категорий, в каждой из этих культур носили свой особенный, специфический характер. Разумеется, подобная позиция Я. Ассмана имеет полное право на существование, но, с нашей точки зрения, она не является абсолютно бесспорной.145

III. На всём протяжении своего существования, начиная с зарождения на заре Древнего царства, и вплоть до эпохи рамессидского "личного благочестия", категория Маат всегда была теснейшим образом связана с солярной теологией. Ярко выраженное акцентирование внимания текстами Древнего царства на богине Маат как на "дочери Ра" сразу же ввело эту категорию в круг проблем солнечной теологии, и весьма примечательно также и то, что и фактический конец Маат в истории древнеегипетской мысли также был положен событием, непосредственно связанным с культами Солнца - солнцепоклонническим переворотом Эхнатона в эпоху Нового царства.

144 Более подробно об этой гипотезе см. в: Assmann J. Ma'at. Gerechtigkeit und Unsterblichkeit im Alten Agypten. MUnchen, 1990, S. 238 - 252.

145 Следует подчеркнуть, что, выражая здесь своё мнение о небесспорности данной гипотезы Я. Ассмана, мы вовсе не хотим показаться оригинальными. Ещё в середине 30-х годов XX века многократно упоминавшийся выше Дж. Г. Брэстед отмечал специфический характер морально-этической составляющей древнеегипетской мысли, в некоторой степени отличавший её от современных ей духовных культур Древнего Востока. Так, месопотамская предфилософия является, по его мнению, более "материалистичной" по своей сути, нежели египетская. В подтверждение своей точки зрения (касающейся, напомним, морально-этических аспектов египетской религии, а, следовательно, и этического компонента категории Маат) он разбирает текст гимна лунному божеству Сину из храма в Уре, отмечая при этом, что, несмотря на то, что этот бог наделён предикатами истины и праведности, всё же понятно, что жрец, сочинивший этот гимн, был озабочен в основном не моральными аспектами могущества Лунного бога, а вопросом его безграничной власти над материальными (природными) ресурсами страны. При этом Брэстед замечает, что из 48 строк, которые и составляют текст этого гимна, слова "истина" и "праведность" содержатся только лишь в одной строке. Более детально об этом см. в: Breasted J.H. The dawn of conscience. London - New York, 1935, pp. 336340.

Столь тесная связь Маат с солнечной религией Египта вполне может быть объяснена двумя факторами. Во-первых, как было продемонстрировано в нашем исследовании, египтяне отводили именно Солнечному богу важнейшую роль в большинстве своих космогонических концепций, и, следовательно, установление всеобщего миропорядка (Маат в своём онтологическом аспекте) не мыслилось ими без участия Солнечного бога. Во-вторых, именно Солнечный бог (начиная с конца эпохи Древнего царства эту функцию преимущественно берёт на себя Ра) является также и небесным отцом царствующего фараона, своеобразным "патроном" царя и символом действующего политического и общественного строя государства (Маат как справедливость - этический аспект). И, наконец, в вопросе рассмотрения столь тесной связи концепции Маат с солнечной теологией никогда не следует сбрасывать со счетов традиционную связь Солнечного бога и Осириса в египетской религии, о которой мы подробно говорили в параграфе 1.3. первой главы диссертации.

IV. На основании анализа зарождения и последующей эволюции представлений египтян о Маат, проведённого в трёх предшествующих главах диссертации, нам кажется очевидным выделять следующие основные исторические этапы в эволюции этой категории:

1. Древнее царство (2640 — 2155 гг. до н.э., III-VI династии) -зарождение и первичное формирование представлений о Маат как о всеобщем миропорядке и социальной справедливости, являющейся его частным случаем, воплощённым в государственном устройстве Египта. Вхождение категории Маат в лексикон древнеегипетской религии и теологии.

2. Первый переходный период и Среднее царство (2155 - 1785 гг. до н.э., VII-XII династии) — более выраженное акцентирование на этическом аспекте Маат (справедливость). Возникновение первых развёрнутых учений о добродетели, адресованных правящему монарху с целью детализации процедуры "творения Маат" и окончательное формирование этической концепции царской власти.

3. Начало Нового царства (правление XVIII династии до Аменхотепа III включительно (1552 - 1364 гг. до н.э.)) - начало активной внешнеполитической экспансии Египта и связанное с идеей "мировой империи" появление "аддитивной теологии", применительно к категории Маат выразившееся в стремлении к синтезу её онтологического (миропорядок) и этического (справедливость) компонентов.

4. Религиозный переворот Аменхотепа IV (Эхнатона) (XVIII династия, 1364 -1347 гг. до н.э.) - полный отказ от традиционной интерпретации Маат в двух её компонентах (онтологическом и этическом - миропорядок и справедливость) и появление третьего самостоятельного аспекта Маат -гносеологического (Маат как истина концепции новой администрации Амарны, пришедшая на смену прежним культам). Переломный момент в истории эволюции представлений о Маат, положивший начало последующему кризису.

5. Конец Нового царства и Поздний период (1347-525 гг. до н.э., конец XVIII-XXVI династии (вплоть до персидского завоевания)) - постепенно углубляющийся кризис традиционных представлений о Маат как о всеобщем и справедливом миропорядке и вытеснение их сложившейся в результате переворота Эхнатона концепцией "личного благочестия". После окончания Нового царства и вплоть до эллинистической эпохи категория Маат полностью утрачивает свой прежний авторитет в египетской духовной культуре, хотя и продолжает оставаться в её лексиконе в качестве неотъемлемой его части.

Таким образом становится ясно, что процесс эволюции категории Маат в древнеегипетской духовной культуре занял около 2000 лет. Выделенные нами пять этапов не включают относительно короткую эпоху кризиса Среднего царства и гиксосского владычества, приходящуюся на Второй переходный период (1785 - 1551 гг. до н.э., XIII-XVII династии) - период смутного времени, когда культурная и интеллектуальная жизнь в Египте практически остановилась. Что касается рамок окончания последнего (пятого) периода, то они могут отодвигаться и к более поздним временам, совпадая хронологически с общим сроком существования духовной культуры фараоновского Египта.

Очевидно, что и интенсивность изменений, происходивших во взглядах египетской религии и теологии на специфику категории Маат, также оказывается различной применительно к отдельным этапам этой эволюции. Если в периоды 1 и 2 возможно говорить о плавном и размеренном течении эволюции представлений о Маат в эпохи Древнего и Среднего царства, связанном с постепенным развитием концепции онтологического (миропорядок) и этического (справедливость) компонентов этой категории, то на этапе 3 (с начала Нового царства, хронологически совпадающего с моментом изгнания гиксосов и воцарением XVIII династии и до времени правления Аменхотепа III включительно) этот процесс значительно активизируется, что, несомненно, связано с процессом выхода египтян во внешний культурный мир, формированием "имперской" социально-политической концепции и непосредственно связанной с нею "аддитивной теологии". Наконец, в 4-й период (из всех пяти он является самым коротким, охватывая всего лишь 17 лет царствования Эхнатона, на которые и пришлись глубочайшие культурные потрясения за всю историю Египта Нового царства) этот процесс достигает пика своей интенсивности, превратившись под влиянием амарнской теологии в начало кризиса категории Маат в египетской духовой культуре. Последний, 5-й этап (кризис традиционных представлений о Маат) носит менее интенсивный характер в самом своём начале (время правления ближайших преемников Эхнатона, последних царей XVIII династии - Семнех-ке-рэ, Тутанхамона, Эйе и Хоремхеба) и постепенно становится более интенсивным в эпоху Рамессидов (XIX-XX династии), что, несомненно, напрямую связано с лавинообразным распространением в этот период концепции "личного благочестия", пришедшей на смену традиционным представлениям о Маат. Наконец, в конце 5-го этапа наступает состояние стагнации, связанное с полной потерей актуальности прежних представлений о Маат в египетской духовной культуре, наступившей после окончания эпохи Нового царства.

V. Важнейшая роль, которую категория Маат играла в едином процессе эволюции египетской духовной культуры, оказывается теперь совершенно очевидной после рассмотрения всех первоисточников, которые так или иначе затрагивались нами в трёх предыдущих главах диссертации. Если попытаться кратко обозначить те области древнеегипетской мысли и древнеегипетской культуры в целом, где эта роль наиболее велика, то оптимальным вариантом нам представляется сделать это, исходя из выведенного ранее положения о трёх аспектах Маат. В своём онтологическом аспекте (миропорядок) категория Маат входит в качестве неотъемлемого компонента в космогонические концепции Древнего Египта, а также является важным структурным элементом древнеегипетских космологических и космографических учений. В своём этическом аспекте (справедливость) Маат есть основа социально-политических воззрений египтян (ядром которых является сформированное в русле теологической и дидактической литературы учение о характере и функциях царской власти) и древнеегипетской религиозной антропологии (с которой теснейшим образом связаны осирическая религия, осирическая этика и идя загробного суда). Наконец, в своём третьем, гносеологическом аспекте (истина), который как мы помним, приобрёл самостоятельный статус гораздо позже первых двух, а именно в период религиозного переворота Эхнатона эпохи Нового царства, Маат служит синонимом истинной теологической концепции, тогда как её антипод (ложь, grg) выступает в качестве аналога понятия "ересь", в своём чистом виде, разумеется, неизвестного египетской теологии (причём под "ложью", или "ересью" (grg) в разные периоды времени могли пониматься как фиванская теология Амуна (при Эхнатоне), так и доктрина амарнской религии (в годы правления его непосредственных преемников, а также царей XIX династии)).

Всё это позволяет говорить о том, что в случае с Маат мы имеем дело с одним из наиболее фундаментальных абстрактных понятий, входящих в лексикон духовной культуры Древнего Египта. Как мы убедились на протяжении всего нашего исследования, влияние категории Маат вовсе не ограничивалось узкими рамками египетской теологической традиции, в которой и зародилась эта категория на заре эпохи Древнего царства: значимость Маат во всёх её трёх аспектах распространялась на многие сферы жизни обитателей долины Нила, оказывая, в конечном счёте, существенное влияние и на исторические судьбы страны. Маат, понимаемая как миропорядок, справедливость и истина, есть неотъемлемая часть всей древнеегипетской картины мира, а её исчезновение автоматически влечёт за собой катастрофические последствия, в силу которых не только жизнь человека, но и само бытие мира оказываются, с точки зрения египтянина, под реальной угрозой.

Список научной литературыЖданов, Владимир Владимирович, диссертация по теме "История философии"

1. На русском языке

2. Антее Р. Мифология в Древнем Египте. В кн.: Мифологии Древнего мира. М.: "Наука", 1977, с. 55 121.

3. Ассман Я. Египет: теология и благочестие ранней цивилизации. М.: "Присцельс", 1999, 368 с.

4. Бадж А. У. Египетская Книга Мёртвых. М.: Ассоциация Духовного Единения "Золотой век", 1995, 448 с.

5. Бадж А. У. Египетская религия. Египетская магия. М.: "Новый Акрополь", 1996, 416 с.

6. Бадж А. У. Легенды о египетских богах. М.: "Рефл-бук" "Ваклер", 1997, 304 с.

7. Бикерман Э. Хронология древнего мира. Ближний Восток и античность. М.: "Наука", 1975, 335 с.

8. Большаков А. О. Человек и его Двойник: изобразительность и мировоззрение в Египте Старого царства. Спб.: "Алетейя", 2001, 285 с.

9. Брэстед Д. Г. История Египта с древнейших времён до персидского завоевания. Т. I. М.: Издательство братьев Сабашниковых, 1915, 343 с.

10. Брэстед Д. Г. История Египта с древнейших времён до персидского завоевания. Т. II. М.: Издательство братьев Сабашниковых, 1915, 329 с.

11. Древние цивилизации. Под общей ред. Г. М. Бонгард-Левина. М.: "Мысль", 1989, 480 с.

12. Жак К. Египет великих фараонов. М.: "Наука", 1992, 336 с.

13. История Древнего Востока в 2-х книгах. Книга 1, часть 2. Передняя Азия, Египет. Ю. Я. Перепёлкин, И. М. Дьяконов и др. М.: "Наука", 1988, 622 с.

14. Кинк X. А. Древнеегипетский храм. М.: "Наука", 1979, 199 с.

15. Кинк X. А. Египет до фараонов. М.: "Наука", 1964, 196 с.

16. Коростовцев М. А. Введение в египетскую филологию. М.: Издательство восточной литературы, 1963, 279 с.

17. Коростовцев М. А. Египетский язык. М.: Издательство восточной литературы, 1961, 103 с.

18. Коростовцев М. А. Писцы Древнего Египта. М.: Издательство восточной литературы, 1962, 175 с.

19. Коростовцев М. А. Путешествие Ун-Амуна в Библ. М.: Издательство восточной литературы, 1960, 134 с.

20. Коростовцев М. А. Религия древнего Египта. Спб.: "Журнал Нева" "Летний сад", 2000, 462 с.

21. Котрелл Л. Во времена фараонов. М.: "Наука", 1982, 380 с.

22. Культура древнего Египта. Сборник. М.: "Наука", 1976, 442 с.

23. Липинская Я., Марциняк М. Мифология древнего Египта. М.: "Искусство", 1983, 223 с.

24. Матье М. Э. Во времена Нефертити. М.: "Искусство", 1965,180 с.

25. Матье М. Э. Древнеегипетские мифы. М. JL: Издательство Академии наук СССР, 1956, 173 с.

26. Матье М. Э. Избранные труды по мифологии и идеологии древнего Египта. М.: "Восточная литература", 1996, 325 с.

27. Матье М. Э. Проблема изучения "Книги мёртвых". М.: Издательство восточной литературы, 1960, 10 с.

28. Монтэ П. Египет Рамсесов. М.: "Наука", 1989, 375 с.

29. Морэ А. Во времена фараонов. М.: "Алетейа", 1998, 240 с.

30. Морэ А. Цари и боги Египта. М.: "Алетейа", 1998, 240 с.

31. Павлова О. И. Амон Фиванский. Ранняя история культа (V-XVII династии). М.: "Наука", 1984, 176 с.

32. Перепёлкин Ю. Я. История Древнего Египта. СПб.: "Журнал Нева" "Летний сад", 2001, 607 с.

33. Перепёлкин Ю. Я. Кэйе и Семнех-ке-рэ. К исходу солнцепоклоннического переворота в Египте. М.: "Наука", 1979, 310 с.

34. Перепёлкин Ю. Я. Переворот Амен-Хотпа IV. Ч. I. М.: "Наука", 1967, 592 с.

35. Перепёлкин Ю. Я. Переворот Амен-Хотпа IV. Ч. II. М.: "Наука", 1984, 288 с.

36. Перепёлкин Ю. Я. Тайна золотого гроба. М.: "Наука", 1968, 173 с.

37. Повесть Петеисе III. Древнеегипетская проза. Пер. М. А. Коростовцева. М.: "Художественная литература", 1978, 303 с.

38. Сказки и повести Древнего Египта. Пер. и комм. И. Г. Лившица. Л.: "Наука", 1979, 287 с.

39. Солкин В. В. Солнце властителей. Древнеегипетская цивилизация эпохи Рамессидов. М.: "Алетейа", 2000, 261 с.

40. Стучевский И. А. Колониальная политика Египта в эпоху XVIII династии. М.: "Наука", 1967, 68 с.

41. Стучевский И. А. Рамсес II и Херихор. Из истории древнего Египта эпохи Рамессидов. М.: "Наука", 1984, 247 с.

42. Тексты пирамид. Под общей ред. А. С. Четверухина. СПб.: "Журнал Нева" "Летний сад", 2000, 464 с.

43. Тураев Б. А. Египетская литература. Т.1. СПб.: "Журнал Нева" -"Летний сад", 2000, 336 с.

44. Фараон Хуфу и чародеи. Сказки, повести, поучения Древнего Египта. Сост. И. С. Кацнельсон. М.: Госполитиздат, 1958, 263 с.

45. Франкфорт Г., Франкфорт Г. А., Уилсон Дж., Якобсен Т. В преддверии философии. Духовные искания древнего человека. М.: "Наука", 1984, 240 с.

46. Хрестоматия по истории Древнего Востока (ХИДВ). Под ред. М. А. Коростовцева, И. С. Кацнельсона, В. И. Кузищина. Ч. 1. М.: "Высшая школа", 1980, 328 с.

47. Ж.-Ф. Шампольон и дешифровка египетских иероглифов. Сборник статей. М.: "Наука", 1979, 140 с.

48. Шампольон Ж.-Ф. О египетском иероглифическом алфавите. Л.: Издательство Академии наук СССР, 1950, 272 с.

49. Эмери У. Б. Архаический Египет. СПб.: "Журнал Нева" "Летний сад", 2001,384 с.1.. На иностранных языках

50. Aldred С. Akhenaten, le pharaon mystique. Trad, de Pangl. par L. Frederic. Paris: Tallandier, 1969, 271 c.

51. Anthes R. Die Maat des Echnaton von Amarna. Baltimore: Supplement to the "Journal of the American oriental society", № 14, April-June 1952, 36 c.

52. Assmann J. Ma'at. Gerechtigkeit und Unsterblichkeit im Alten Agypten. Miinchen: Verlag C.H. Beck, 1990, 310 c.

53. Assmann J. Politische Theologie zwichen Agypten und Israel. Miinchen: Siemens Stiftung, 1995, 121 c.

54. Assmann J. Re und Amun. Zur krise des polyteistischen Weltbilds im Agypten der 18-20 Dynastie. Fribourg: Universitasverlag; Gottingen: Vandenhoeck und Ruprecht; 1983, 309 c.

55. Assmann J. Zeit und Ewigkeit im alten Agypten. Ein Beitrag zur Geschichte der Ewigkeit. Heidelberg: Winter, 1975, 71 c. (Abh. der Heidelberger Akad. der Wiss. Philos.- Hist. Klasse, Jg. 1975. Abh. 1).

56. Baer K. Rank and title in the Old Kingdom. The structure of the Egyptian administration in the fifth and sixth dynasties. Chicago: University of Chicago Press, 1960, 310 c.

57. Baumgartel E. J. Predynastic Egypt. Cambridge: Cambridge University Press, 1965, 39 с (в изд.: The Cambridge ancient history, fasc. 38).

58. Breasted J.H. Development of religion and thought in ancient Egypt. New York: Harper torchbooks, 1959, XXIV + 379 c.

59. Breasted J. H. The dawn of conscience. N.Y.- London: Scribner, 1935,431 c.

60. Brunner H. Das horende Herz: Kleine Schriften zur Religions- und Geistesgeschichte Agyptens. Freiburg: Universitasverlag; Gottingen: Vandenhoeck und Ruprecht, 1988, 433 c.

61. Brunner H. Die Geburt des Gottkonigs. Wiesbaden: Harrasowitz, 1964, 96 с (Agyptologische Abhandlungen, Bd. 10).

62. Brunner H. Grundziige der altagyptischen Religion. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchesellschaft, 1983, 284 c.V

63. Cerny J. Ancient Egyptian Religion. London: Edition E.O. James, 1952,159 c.v

64. De Buck A. The egyptian coffin texts. Vol. I. Spells 1-75. Chicago: University of Chicago Press, 1935, 405 c.

65. De Buck A. The egyptian coffin texts. Vol. II. Spells 76-163. Chicago: University of Chicago Press, 1938, 405 c.

66. De Buck A. The egyptian coffin texts. Vol. V. Spells 355-471. Chicago: University of Chicago Press, 1954, 400 c.

67. Dictionnaire de la civilisation egyptienne. Paris: Hazan, 1959, 323 c.

68. Dondelinger E. Das Todtenbuch des Schreibers Ani. Graz: Akad. Druck-und Verlagsanstalt, 1987, 135 c.

69. Edwards I. E. S. The Early Dynastic Period in Egypt. Cambridge: Cambridge University Press, 1964, 74 с (в изд.: The Cambridge ancient history, fasc. 25).

70. Faulkner R. O. The Ancient Egyptian Book of the Dead. London: British Museum, 1985, 192 c.

71. Faulkner R. O. The Ancient Egyptian coffin texts. Vol. I. Spells 1-354. Warminster: Aris&Phillips, 1973, 285 c.

72. Faulkner R.O. The Ancient Egyptian coffin texts. Vol. II. Spells 355787. Warminster: Aris&Phillips, 1977, IX + 308 c.

73. Faulkner R.O. The Ancient Egyptian coffin texts. Vol. III. Spells 7881185 & indexes. Warminster: Aris&Phillips, 1978, VII + 204 c.

74. Faulkner R. O. The Ancient Egyptian pyramid texts. Oxford: Clarendon press, 1969, XII + 330 c.

75. Faulkner R. O. Egypt from the inception of the nineteenth dynasty to the death of Ramesses III. Cambridge: Cambridge University Press, 1966, 41 с (в изд.: The Cambridge ancient history, fasc. 52).

76. Faulkner R. O. The papyrus Bremner-Rhind (British museum № 10188). Bruxelles: Edition de la fondation egyptologique reine Elisabeth, 1933, 96 c.

77. Frankfort H. Egyptian Religion. An interpretation. New York: Columbia University press, 1948, 172 c.

78. Frankfort H. The birth of civilization in the Near East. London: Williams & Norgate, 1951, 116 c.

79. Gardiner A. H. Egypt of the Pharaohs. An introduction. Oxford: Clarendon press, 1961, XX + 461 c.

80. Gardiner A. H. Egyptian Grammar. 3rd edition. Oxford: Ashmolean Museum, Griffith Institute, 1957, XXXVI + 646 c.

81. Gardiner A. H. Late-egyptian stories. Bruxelles: Edition de la fondation egyptologique reine Elisabeth, 1932, 201 c.

82. Griffiths J.G. The origins of Osiris and his cult. Leiden: Brill, 1980, XII + 287 c.

83. Hayes W. C. Chronology. Egypt, Western Asia, Aegan Bronze age. Cambridge: Cambridge University Press, 1964, 85 с (в изд.: The Cambridge ancient history, fasc. 4).

84. Hayes W. C. Egypt: from the death of Ammenmes III to Seqenenre II. Cambridge: Cambridge University Press, 1965, 43 с (в изд.: The Cambridge ancient history, fasc. 6).

85. Hayes W. C. Egypt: Internal Affairs from Tuthmosis I to the Death of Amenophis III (in two parts). Part one. Cambridge: Cambridge University Press, 1966, 53 с (в изд.: The Cambridge ancient history, fasc. 10 (на обе части)).

86. Hayes W. С. Egypt: Internal Affairs from Tuthmosis I to the Death of Amenophis III (in two parts). Part two. Cambridge: Cambridge University Press, 1966, 72 с (в изд.: The Cambridge ancient history, fasc. 10 (на обе части)).

87. Hayes W. С. The Middle Kingdom in Egypt: Internal History from the Rise of the Heracleopolitans to the Death of Ammenmes III. Cambridge: Cambridge University Press, 1964, 86 с (в изд.: The Cambridge ancient history, fasc. 3).

88. Helck W. Der Text der "Lehre Amenemhets I fur seinen Sohn." Wiesbaden: Harrasowitz, 1969, 105 c.

89. Helck W. und Otto E. Kleines Worterbuch der Aegyptologie. Wiesbaden: Harrasowitz, 1970, 425 c.

90. Helck W. Tempel und Kult. Wiesbaden: Harrasowitz, 1987, 76 с (Agyptologische Abhandlungen, Bd. 46).

91. Helck W. Urkunden des aegyptischen Altertums. 4. Abt. Urkunden der 18. Dynastie. Hft. 20. Historische Inschriften Amenophis III. Berlin: Academie-Verlag, 1957, 129 c.

92. Helck W. Urkunden des aegyptischen Altertums. 4. Abt. Urkunden der 18. Dynastie. Hft. 21. Inschriften von Zeitgenossen Amenophis III. Berlin: Academie-Verlag, 1958, 178 c.

93. Helck W. Urkunden des aegyptischen Altertums. 4. Abt. Urkunden der 18. Dynastie. Hft. 22. Inschriften der konige von Amenophis III. bis Haremheb und ihrer Zeitgenossen. Berlin: Academie-Verlag, 1958, 224 c.

94. Hornung E. Das Amduat. Т. 1. Text. Wiesbaden: Harrasowitz, 1963, 206c.

95. Hornung E. Das Amduat. T. 2. Ubersetzung und Kommentar. Wiesbaden, Harrasowitz: 1963, 206 c.

96. Hornung E. Das Amduat. T. 3. Die Kurzfassung. Nachtrage. Wiesbaden: Harrasowitz, 1967, 69 c.

97. Hornung E. Echnaten. Die Religion des Lichtes. Zurich: Artemis, 1995,159 c.

98. Hornung E. Einfuhrung in die Agyptologie. Stand, Methoden, Aufgaben. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchesellschaft, 1967, 169 c.r

99. Hornung E. Les dieux de l'Egypte. Le un et le multiple. Trad, par P. Couturiau. Paris: Le Rocher, 1986, 310 c.

100. Jacq C. Akhenaton et Nefertiti, le couple solaire. Paris: Laffont, 1976,252 c.

101. James T. G. H. Egypt: From the Expulsion of the Hyksos to Amenophis I. Cambridge: Cambridge University Press, 1965, 30 с (в изд.: The Cambridge ancient history, fasc. 34).

102. Junker H. Pyramidenzeit. Das Wesen der altagyptischen Religion. Einsielden: Benzinger, 1949, 184 c.

103. Kees H. Der Gotterglaube im Alten Agypten. Berlin: Akademie-Verlag, 1956, XII + 501 c.

104. Kitchen K. A. The Third Intermediate Period in Egypt (1100-650 B.C.). Warminster: Aris&Phillips, 1973, 525 c.

105. Lange K. Konig Echnaton und die Amarna-Zeit. Die Geschichte eines Gottktmders. Miinchen: Gesselschaft fur Wissenschaftliches lichtbild M.B.H., 1951, 143 c.

106. Lexikon der Agyptologie. Begrundet von W. Helck und E. Otto, fortgefuhrt von W. Helck und W. Westendorf. Bd. 1. Lfg. 1. Wiesbaden: Harrasowitz, 1972, 159 c.

107. Lexikon der Agyptologie. Begrundet von W. Helck und E. Otto, fortgefuhrt von W. Helck und W. Westendorf. Bd. 3. Wiesbaden: Harrasowitz, 1980, 1280 c.

108. Lexikone Alte Kulturen. Bd. 1. Hrsg. und bearb. von H. Brunner. Mannheim: Meyers Lexikonverlag, 1990, 704 c.

109. Mercer S. A. B. The religion of ancient Egypt. London: Luzac, 1949,460 c.

110. Morenz S. Gott und Mensch im Alten Agypten. Leipzig: Koehler&Amelang, 1964, 179 c.

111. Morenz S. Religion und Geschichte des alten Agypten. Koln-Wien: Bohlau, 1975, 652 c.

112. Naville E. Das aegyptische Todtenbuch der XVIII bis XX Dyn. Bd. I. Text und Vignetten. Berlin: Asher, 1886, ССХИ c.

113. Naville E. Das aegyptische Todtenbuch der XVIII bis XX Dyn. Bd. II. Varianten. Berlin: Asher, 1886, 448 c.

114. Newby P. H. Warrior pharaohs: The rise and fall of the Egyptian Empire. London-Boston: Faber and Faber, 1980, 212 c.

115. Posener G. Literature et politique dans l'Egypte de la XII dynastie. Paris: Champion, 1956, XI + 170 c.

116. Redford D. B. Akhenaten, the heretic King. Princeton: Princeton University Press, 1984, XXVI + 255 c.

117. Sandman M. Texts from the time of Akhenaten. Bruxelles: Edition de la fondation egyptologique reine Elisabeth, 1938, 248 c.r

118. Sauneron S., Joyotte J. La naissance du monde selon l'Egypte ancienne. Paris, 1959 (в изд.: Sources Orientales I, La naissance du monde, pp. 17-91).

119. Sauneron S. Les pretres de l'ancienne Egypte. Paris: Persea, 1988, 207c.

120. Sethe K. Agyptische Lesestucke. Texte des Mittleren Reiches. Leipzig: Hinrichs, 1924, 100 c.

121. Sethe K. Die altaegyptischen Pyramidentexte. Bd. I. Pyr. 1-905. Leipzig: Hinrichs, 1908, 540 c.

122. Sethe K. Die altaegyptischen Pyramidentexte. Bd. II. Pyr. 906-2217. Leipzig: Hinrichs, 1910, 543 c.

123. Sethe K. Die altaegyptischen Pyramidentexte. Bd. III. Kritischer Apparat. Beschreibung der Inschriften. Konkordanz der Texte. Leipzig: Hinrichs, 1922,179 c.

124. Sethe K. Die altaegyptischen Pyramidentexte. Bd. IV. Epigraphik. Leipzig: Hinrichs, 1922, 132 c.

125. Stevenson Smith W. The Old Kingdom in Egypt and the Beginning of the First Intermediate Period. Cambridge: Cambridge University Press, 1965, 72 с (в изд.: The Cambridge ancient history, fasc. 5).

126. Suys E. La sagesse d'Ani. Texte, tradiction et commentaire. Roma: Pontifico instituto biblico, 1935, 125 c.

127. Vandier J. La religion egyptienne. Paris: Mana, 1949, 253 c.

128. Vandier J. Textes de la premiere periode intermediate et de la Xl-e dynastie. Bruxelles: Edition de la fondation egyptologique reine Elisabeth, 1948, 48 c.150

129. Volten A. Zwei altagyptische politische Schriften. Die lehre fur konig Merikare (pap. Carlsberg VI) und die lehre des konigs Amenemhet. Kobenhavn: Munksgaard, 1945, 128 c.

130. Weigall A. Echnaton, Konig von Agypten und seine Seit. Basel: Schwabe, 1923, 165 c.

131. Westendorf W. Das Aufkommen der Gottesvorstellung im Alten Agypten. Gottingen: Vandenhoeck und Ruprecht, 1984, 23 с (Nachr. der Akademie der Wissenschaften. Gottingen, Philologisch-historische Klasse, Jg. 1985, № 2).

132. Wilson J. A. The culture of ancient Egypt. Chicago-London: The University of Chicago Press, 1965, 344 c.

133. Winlock H. The Rise and Fall of the Middle Kingdom in Thebes. New York: Macmillan, 1947,174 c.Y

134. Zaba Z. Les Maximes de Ptahhotep. Prague: Academie tchecoslovaque des sciences. Section de la linguistique et de la literature, 1956, 176 c.