автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Фантастическое в поэтике "таинственных повестей" И.С. Тургенева

Полный текст автореферата диссертации по теме "Фантастическое в поэтике "таинственных повестей" И.С. Тургенева"

На правах рукописи

Скудиякова Елена Владимировна

ФАНТАСТИЧЕСКОЕ В ПОЭТИКЕ «ТАИНСТВЕННЫХ ПОВЕСТЕЙ» И. С. ТУРГЕНЕВА

Специальность 10.01.01 - Русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

2 8 МАЙ 2009

Саранск 2009

003471142

Работа выполнена на кафедре русской и зарубежной литературы ГОУ ВПО «Мордовский государственный университет имени Н. П. Огарева»

Научный руководитель: доктор филологических наук доцент

Конкина Лариса Семеновна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук ведущий

научный сотрудник Большакова Алла Юрьевна

кандидат филологических наук доцент Воронова Людмила Яковлевна

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Самарский государственный педагогический университет»

Защита состоится 10 июня 2009 года в 14. 00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.118.02 при ГОУ ВПО «Мордовский государственный педагогический институт имени М. Е. Евсевьева» по адресу: 430007, г. Саранск, ул. Студенческая, 13 б.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Мордовского государственного педагогического института имени М. Е. Евсевьева.

Автореферат разослан «Р?» мая 2009 года. Ученый секретарь

диссертационного совета доктор филологических наук доцент

Е. А. Жиндеева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Изучение феномена фантастического в произведениях И. С. Тургенева, признанного писателя-реалиста, одного из создателей русской социально-психологической повести и социально-психологического романа, еще не стало предметом специального исследовательского интереса в отечественном литературоведении.

Фантастическое как особый тип образности, основанный на смещении границ возможного и невозможного, отчетливо присутствует в поэтике ряда повестей И. С. Тургенева 1850—1880-х гг. В основе этих повестей, получивших в отечественной науке о литературе название «таинственных», лежат странные, нередко фантастические события; в них включены описания действительности, в которых сочетаются возможное и невозможное, реальное и фантастическое; в них присутствуют образы, которые могут быть осмыслены как фантастические на основе рецептивно-коммуникативного подхода, с точки зрения ментального состояния героя и читателя — сомнения, неуверенности, колебания между «возможным» и «невозможным».

Названные элементы поэтики «таинственных повестей» в значительной степени создают их особый художественный мир, поэтому целостное и всестороннее изучение фантастического, его типов, места и роли в поэтике указанных произведений писателя, представляется актуальной проблемой в современной науке о литературе.

Важно отметить, что в современном литературоведении наблюдается устойчивый интерес к фантастическому как к элементу поэтики литературного произведения, что подтверждается целым рядом монографических и диссертационных работ, посвященных указанному аспекту литературного произведения в творчестве русских писателей, и в связи с исследованием общих проблем развития русской литературы XIX—XX вв. Укажем в этой связи на работы Р. Н. Поддубной, Г. Л. Бондаренко, Ким Су Чана, О. А. Фоминой1 и др.

Степень изученности проблемы.

В литературной критике отклики на «таинственные повести» И. С. Тургенева были крайне разноречивы, главным образом из-за присутствия в их поэтике фантастического. Отрицательные отзывы были, в частности, со стороны М. А. Антоновича, А. М. Скабичевского2 и др. Но, несмотря на доми-

' Поддубная Р. Н. Идейно-художественные функции фантастики и развитие творческих принципов реализма в русской литературе XIX века: автореф. дисс... д-ра филол. наук / Р. Н. Поддубная. — Киев, 1990; Бондаренко Г. Л. Фантастическое в прозе В. А. Каверина: автореф. дисс... канд. филол. наук / Г. Л. Бондаренко. — М., 1992; Ким Су Чан. Комическое и фантастическое в прозе М. Булгакова (от «Дьяволиады» к «Мастеру и Маргарите»): автореф. дисс... канд. филол. наук ! Ким Су Чан. — СПб., 1997; Фомина О. А. Фантастика как конструктивный элемент прозы Ф. М. Достоевского: автореф. дисс... канд. филол. наук / О. А. Фомина. — Самара, 1999.

1 Антонович М. А. Литературно-критические статьи / М. А. Антонович. — М.; Л.,

1961; Скабичевский А. Сочинения: в 2 т. / А. Скабичевский. — СПб., 1903. — Т. 2. — С. 931.

нирование негативных оценок, встречается и ряд положительных откликов, в частности, Ф. М. Достоевского, Д. С. Мережковского3 и др.

В целом следует сказать, что писатели и критики 1850—1890-х гг., а также рубежа XIX—XX вв., за редким исключением, восприняли фантастическое в «таинственных повестях» как отход писателя от принципов реализма.

Позднее к рассмотрению некоторых повестей И. С. Тургенева 18501880-х гг. обратились не только критики, но и ученые-филологи. Одним из первых был С. А. Венгеров, который подробно проанализировал «Призраки» и «Собаку». Ученый дал им невысокую оценку, главным образом из-за присутствия в них фантастического4.

Д. Н. Овсянико-Куликовский в своих «Этюдах о творчестве И. С. Тургенева» подверг повесть «Призраки» глубокому философскому осмыслению, в рамках которого рассмотрел и фантастическое3.

В первой трети XX в. появился целый ряд работ, посвященных «таинственным повестям». Так, В. М. Фишер дал подробный анализ таинственного в художественной ткани названных повестей, а также предложил собственную классификацию видов призраков, которые И. С. Тургенев использует в своих сюжетах6. М. А. Петровский в статье «Таинственное у Тургенева» отмечал, что включение фантастических образов почти всегда сопровождается употреблением одних и тех же эпитетов — «таинственный», «странный». Исследователь также подчеркивал роль фантастического в раскрытии характеров героев и развертывании сюжетов7. Н. К. Пиксанов в статье «История "Призраков"» писал, что в образе Эллис нет символического значения, а ее фантастичность условна и имеет служебное назначение8. В работе М. Габель «"Песнь торжествующей любви" Тургенева (Опыт анализа)» был дан сюжет-но-композиционный анализ повести, в рамках которого автор проанализировал фантастические мотивы, кроме того, в названой работе было рассмотрено влияние рассказа Н. В. Гоголя «Страшная месть» и романа Г. Флобера «Са-ламбо» на разработку сюжета тургеневской повести9.

3 Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений и писем. Публицистика и письма: 18-30 т. / Ф. М. Достоевский. - Л., 1972-1990. - Т. 28. кн. 2. - С. 60-63; Мережковский Д. С. Полное собрание сочинений / Д. С. Мережковский. — СПб.; М., 1912. -Т. 15.-С. 250.

4 Венгеров С. А. Иван Сергеевич Тургенев. Критико-биографический этюд / С. А. Венгеров. - СПб., 1877.

5 Овсянико-Куликовский Д. Н. Этюды о творчестве И. С. Тургенева / Д. Н. Овсянико-Куликовский. — М.; Пг., 1923.

6 Фишер В. М. Таинственное у Тургенева / В. М. Фишер // Венок Тургеневу 1818—1918: сборник статей. — Одесса, 1919.

7 Петровский М. А. Таинственное у Тургенева / М. А. Петровский // Творчество Тургенева: сборник статей. — М., 1920.

8 Пиксанов Н. К. История «Призраков» / Н. К. Пиксанов // Тургенев и его время: сборник статей. — М.; Пг., 1923.

9 Габель М. «Песнь торжествующей любви» Тургенева (Опыт анализа) / М. Габель // Творческий путь Тургенева: сборник статей. — Пг., 1923.

Первым в единый цикл с названием «таинственные повести» рассматриваемые произведения И. С. Тургенева объединил Л. В. Пумпянский. Его статья «Группа "таинственных повестей"» была помещена в 8-м томе собрания сочинении И. С. Тургенева (1929-1930)'°. Ученый связал появление в творчестве И. С. Тургенева повестей, в основе которых лежали странные, таинственные или фантастические события, с распространением в России во второй половине XIX в. оккультизма.

Название «таинственные повести», примененное Л. В. Пумпянским для ряда тургеневских произведений 1850-1880-х гг., стало в отечественной историко-литературной науке общепринятым.

Интерес к фантастическому в «таинственных повестях» в той или иной степени проявился и в исследованиях литературоведов 1960—1990-х гг. Так, истоки фантастического в повестях частично рассматривались в работах С. Е. Шаталова, Г. А. Вялого, Л. Н. Осьмаковой, Н. Н. Мостовской, В. Н. Топорова и др". В ряде работ вопрос о фантастическом в «таинственных повестях» затрагивался в связи с решением проблемы художественного метода писателя. Это работы П. Г. Пустовойта, М. А. Турьян, А. Б. Муратова, Р. Н. Поддубной, Ж. Зельдхейи-Деак, И. Л. Золотарева и др.12

В отечественной науке о литературе «таинственные повести» изучались в диссертационных исследованиях О. Б. Улыбиной, К. В. Лазаревой, Е. В. Науменко, О. В. Дедюхиной13.

10 Пумпянский Л. В. Группа «таинственных повестей» / Л. В. Пумпянский // И. С. Тургенев. Сочинения. - М.; Л., 1929. - Т. 8. - С. 5-20.

" Шаталов С. Е. «Таинственные повести» И. С. Тургенева / С. Е. Шаталов // Уч. записки Арзамаск. пед. ин-та. — 1962. — Т. 5. — Вып. 4; Бяпый Г. А. Русский реализм конца XIX в / Г. А. Бялый. — Л., 1973; Осьмакова Л. И. «Таинственные» повести и рассказы И. С. Тургенева в контексте естественнонаучных открытий второй половины XIX века / Л. Н. Осьмакова // Научные доклады высш. шк. филол. науки. — 1984. — № 1; Мостовская Н. Н. Повесть Тургенева «После смерти (Клара Милич)» в литературной традиции / Н. Н. Мостовская // Русская литература. — 1993. — № 2; Топоров В. Н. Странный Тургенев (Четыре главы) / В. Н. Топоров. — М., 1998.

12 Пустовойт П. Г. И. С. Тургенев — художник слова / П. Г. Пустовойт. — М., 1980; Турьян М. А. «Таинственные повести» В. Ф. Одоевского и И. С. Тургенева и проблемы русской психологической прозы: автореф. дисс... канд. филол. наук / М. А. Турьян. — Л., 1980; Муратов А. Б. Проблемы реализма в позднем творчестве И. С. Тургенева: (Повести и рассказы 1860—1880-х гг.): автореф. дисс... д-ра. филол. наук / А. Б. Муратов. — Л., 1981; Поддубпая Р. Н. Идейно-художественные функции фантастики и развитие творческих принципов реализма в русской литературе XIX века: автореф. дисс... д-ра филол. наук / Р. Н. Поддубная. — Киев, 1990; Зельдхейи-Деак Ж. Поздний Тургенев и символисты // От Пушкина до Белого. Проблемы поэтики русского реализма XIX—начала XX века: меж-вуз. сборник / Ж. Зельдхейи-Деак. — СПб., 1992; Зельдхейи-Деак Ж. «Сон» Тургенева. К поэтике «таинственных повестей» / Ж. Зельдхейи-Деак // Бшсйа 51ау1са. — Будапешт, 1982. — Т. XVIII; Золотарев И. Л. Фантастические произведения И. С. Тургенева и П. Мериме: (Сравнительно-типологический анализ): автореф. дисс... канд. филол. наук / И. Л. Золотарев.-Орел, 1998.

13 Улыбииа О. Б. Проблемы поэтики «таинственных повестей» И. С. Тургенева: автореф. дисс... канд. филол. наук / О. Б. Улыбина. — Н. Новгород, 1996; Лазарева К. В. Мифопоэтика «таинственных повестей» И. С. Тургенева: дисс... канд. филол. наук /

Анализ названных нами работ свидетельствует о том, что в науке о литературе нет специального исследования, посвященного рассмотрению фантастического в поэтике «таинственных повестей» И. С. Тургенева.

Объект исследования: категория фантастического в поэтике «таинственных повестей» И. С. Тургенева.

Предмет исследования: фантастические образы и мотивы, их типы, место и роль в художественной структуре «таинственных повестей» И. С. Тургенева.

Материалом исследования являются «таинственные повести» И. С. Тургенева, в частности, «Фауст» (1856), «Призраки» (1864), «Довольно» (1865), «Собака» (1866), «Сон» (1875), «Странная история» (1870), «Рассказ отца Алексея» (1877), «Песнь торжествующей любви» (1879), «Клара Милич (После смерти)» (1883), эпистолярное наследие писателя и другие материалы.

Целью настоящей работы является исследование фантастического в поэтике «таинственных повестей» И. С. Тургенева, аналитическое рассмотрение сущности, типов, идейного содержания и роли фантастического в художественной ткани этих произведений.

Реализация поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1) выявить типологическую связь «таинственных повестей» И. С. Тургенева с русской романтической фантастической повестью 1820—1840-х гг. и повестями А. С. Пушкина («Гробовщик», «Пиковая дама»), в поэтике которых присутствует фантастическое;

2) проанализировать содержательное наполнение фантастического (мотивов, образов), связанное с мировоззренческим аспектом творчества писателя;

3) показать, как с помощью героя (персонажа), психологический тип личности которого определяем как «особый», в сюжет «таинственных повестей» вводятся фантастические образы и мотивы;

4) рассмотреть типы фантастических образов и мотивов в указанных повестях;

5) установить роль фантастического в повествовательной технике, сю-жетно-композиционном решении и пространственно-временной организации «таинственных повестей».

Теоретико-методологической основой диссертации являются исследования отечественных и зарубежных ученых, в трудах которых исследуется природа указанной категории. Это работы Ц. Тодорова, И. В. Семибратовой,

К. В. Лазарева. — Ульяновск, 2005; Науменко Е. В. Система мотивов «таинственных повестей» И. С. Тургенева: дисс.,. канд. филол. наук / Е. В. Науменко. — Псков, 2006; Де-дюхина О. В. Сны и видения в повестях и рассказах И. С. Тургенева (проблемы мировоззрения и поэтики): дисс... канд. филол. наук / О. В. Дедюхина. — М., 2006.

В. Н. Захарова, Ю. И. Кагарлицкого, А. Н. Николюкина, Е. М. Неёлова, Т. А. Чернышевой, Ю. В. Манна, В. С. Муравьева и др.

Автор диссертации опирался также на фундаментальные работы по проблемам поэтики И. С. Тургенева — С. Е. Шаталова, П. Г. Пустовойта, А. Б. Муратова, Г. Б. Курляндской, А. И. Батюто, Г. А. Бялого, О. Б. Улыби-ной, Н. Н. Мостовской и др.

Анализ пространства и времени осуществлялся с опорой на труды М. М. Бахтина, Д. Н. Медриша, Р. А. Зобова, А. М. Мостепаненко.

Методы исследования: В работе использованы сравнительно-исторический, сравнительно-типологический, биографический методы исследования, метод целостного анализа художественного произведения, а также элементы рецептивно-коммуникативного подхода.

Научная новизна диссертации состоит в том, что в ней впервые в отечественном литературоведении предпринято целостное и концептуальное рассмотрение фантастического в поэтике «таинственных повестей» И. С. Тургенева.

Впервые описываются и подробно анализируются типы фантастических образов и мотивов, которые присутствуют в «таинственных повестях». Это фантастические образы-персонажи, образы-ситуации, образы-ощущения; собственно фантастические мотивы (тайны и сна) и мотивы, которые становятся фантастическими вследствие того, что являются важной составляющей фантастического образа (ночи, луны, тумана и др.).

Впервые персонажи «таинственных повестей» рассматриваются как тип личности, чье ментальное состояние является важнейшим приемом экспликации фантастического. Эти персонажи — сновидцы, мечтатели, люди с ярким или болезненным воображением, отличающиеся склонностью к таинственному восприятию явлений действительности — характеризуются в работе как «особые» личности.

Теоретическая ценность работы состоит в том, что ее результаты существенно дополняют и уточняют представления об арсенале поэтологиче-ских средств одного из крупнейших русских писателей-реалистов; обогащают научные представления о типах фантастических образов и мотивов, которые присутствуют в «таинственных повестях», об их роли и месте в формировании художественного мира произведений И. С. Тургенева.

Практическая значимость диссертации определяется возможностью использования теоретических положений, конкретных материалов и выводов исследования преподавателями вузов при чтении лекций по теории и истории русской литературы XIX в., при составлении методических пособий и рекомендаций, при подготовке факультативных курсов и курсов по выбору, при написании студентами дипломных и курсовых работ, докладов, рефератов.

Положения, выносимые на защиту:

1. Фантастическое в «таинственных повестях» — сложная и многофункциональная категория, так как тургеневская «таинственная повесть», будучи явлением оригинальным, вместе с тем типологически приближается к романтической фантастической повести 1820—1840-х гг., а также активно развива-

ет пушкинскую традицию введения фантастического как особого способа психологического раскрытия личности («Гробовщик», «Пиковая дама»),

2. Фантастическое проявляет себя в особом типе образности, для которого характерна, с одной стороны, высочайшая степень условности, с другой — конкретность проявления. Это могут быть фантастические образы-персонажи, образы-ощущения, образы-ситуации.

3. Фантастическое реализуется в двух типах фантастических мотивов: 1) мотивы, которые являются собственно фантастическими; 2) мотивы, которые приобретают фантастическую окрашенность вследствие того, что являются конструктивным элементом фантастического образа. К первому типу относятся мотивы сна и тайны, ко второму — природные (в том числе и зооморфные), звуковые, восточные, религиозные и др.

4. Носителями фантастического становятся личности особого психологического склада, которые отличаются неустойчивой психикой, эмоциональной сверхчувствительностью, склонностью к таинственному или мистико-религиозному, а также к мечтаниям. Такой герой определяется в исследовании как «особая» личность. Вводя в повествование «особый» тип личности, И. С. Тургенев добивается углубления психологизма, что свидетельствует о качественном изменении способов психологического анализа, который условно принято называть «тайным психологизмом».

5. Фантастическое — один из основных элементов сюжетно-композиционной организации «таинственных повестей». Фантастическое помогает развертыванию сюжета, поскольку после его внезапного вторжения или в момент контакта с ним поступки персонажей становятся быстрыми, стремительными, практически мгновенными, отчего и сюжеты повестей приобретают особую динамичность.

6. Фантастическое особым образом организует художественное время и пространство «таинственных повестей», обусловливая высокую степень обобщенности и неопределенности художественного времени, что способствует формированию и усилению фантастического, формирует особый тип хронотопа, ведущую роль в котором играет психологическое время, перцеп-туальное время и время сновидений.

Апробация работы проходила на кафедре русской и зарубежной литературы Мордовского государственного университета имени Н. П. Огарева, где сообщения соискателя обсуждались на заседаниях кафедры и методологического семинара аспирантов. По материалам проведенного исследования сделаны доклады на разного уровня конференциях, в том числе международной конференции, посвященной 190-летию со дня рождения и 125-летию со дня смерти И. С. Тургенева /СПб. — Орел — Москва, 17-26 сентября 2008 г./; V всероссийской конференции, посвященной 195-летию со дня рождения В. Г. Белинского /Пенза, 10-12 июня 2006 г./; II всероссийской конференции «Православие в контексте отечественной и мировой литературы» /Арзамас, 25-27 мая 2006 г./; XXX зональной конференции литературоведов Поволжья «Бочкаревские чтения» /Самара, 6-8 апреля 2006 г./.

Основные положения и выводы исследования докладывались на Ога-ревских чтениях и конференциях молодых ученых Мордовского государственного университета имени Н. П. Огарева.

По теме диссертационного исследования опубликовано девять статей, из них две в изданиях, рекомендованных ВАК.

Структура диссертации определена спецификой выдвинутых в исследовании задач. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованных источников. Объем диссертации — 189 страниц. Библиографический список включает 239 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются актуальность и научная новизна избранной темы, выявляется степень ее изученности, определяются цель и задачи, теоретическая и практическая значимость диссертации. Указывается материал исследования, определяется методологическая основа и методы анализа, формулируются основные положения, выносимые на защиту, даются сведения об апробации работы, раскрывается структура диссертации.

В первой главе «Фантастическое как художественно-эстетический феномен» представляются основные методологические подходы к исследованию поставленной нами проблемы.

В первом разделе «Фантастическое как категория поэтики литературного произведения», с опорой на труды отечественных и зарубежных ученых — Ц. Тодорова, И. В. Семибратовой, В. Н. Захарова, Ю. И. Кагарлиц-кого, Р. И. Нудельмана, Е. М. Неёлова, Т. А. Чернышевой, Ю. В. Манна, В. С. Муравьева, С. П. Лавлинского, А. М. Павлова14 и др., дается определение понятия «фантастическое».

Говоря о фантастическом в «таинственных повестях» И. С. Тургенева, следует отличать эту категорию от категорий «чудесное» и «волшебное», которые, с нашей точки зрения, представляют ранние исторические формы фантастического (миф, фольклор, раннее эпическое повествование).

Особое место фантастическое занимает в поэтике романтизма. С этого времени начинается и систематическое теоретическое осмысление фантастического, которое понимается как тип художественного сознания, а также

14 Тодоров Ц. Введение в фантастическую литературу / Ц. Тодоров. — М., 1995; Семибратова И. В. Типология фантастики в русской прозе 30—40-х годов XIX века: авто-реф. дис... канд. филол. наук / И. В. Семибратова. — М., 1973; Захаров В. Н. Концепция фантастического в эстетике Ф. М. Достоевского / В. Н. Захаров И Художественный образ и историческое сознание: межвуз. сборник. — Петрозаводск, 1974; Кагарлицкий Ю. И. Что такое фантастика? / Ю. И. Кагарлицкий, — М., 1974; Нудельман Р. И. Фантастика I Р. И. Нудельман // Краткая литературная энциклопедия. — М., 1972. — Т. 7 — Стлб. 887—895; Неёлов Е. М. Волшебно-сказочные корни научной фантастики / Е. М. Неелов. — Л., 1986; Чернышева Т. А. Природа фантастики / Т. А. Чернышева. — Иркутск, 1984; Мани Ю. В. Фантастическое // Лермонтовская энциклопедия / Ю. В. Манн. - М., 1981; Муравьев В. С. Фантастика / В. С. Муравьев // Литературная энциклопедия терминов и понятий. — М., 2003; Лавлшский С. П., Павлов А. М. Фантастическое / С. П. Лавлин-ский, А. М. Павлов // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий. — М., 2008.

рассматривается как особый тип литературных форм и приемов (Жан-Поль-Рихтер , Э. Т. А. Гофман16).

Одно из полных исследований фантастического на материале русской прозы 1830—1840-х гг. осуществлено И. В. Семибратовой. Рассматривая фантастическое как поэтологическую категорию и одновременно как элемент поэтики произведения, исследовательница выделяет три типа фантастики: «сказочную реальность», «психологическую фикцию», «литературную условность»17.

В. Н. Захаров рассматривает фантастику как эстетическую категорию и различает два типа фантастики. Первый — условная фантастика, или фантастическая условность, которая «существует как понятное читателю и необходимое автору нарушение законов объективного мира в сюжете произведения»18. Второй тип — неусловная фантастика, в котором одним из самых распространенных способов «снятия» условности является «психологическая мотивировка фантастического»19.

Ю. В. Манн определяет фантастическое как «условную условность» в литературе, берущую свои истоки в мифологическом сознании древних, где в качестве субъекта или носителя фантастического выступают мифологические персонажи, олицетворяющие субстанциональные силы бытия. В дальнейшем, с точки зрения исследователя, появляется тип так называемой «завуалированной фантастики» (М. Ю. Лермонтов «Маскарад», Н. В. Гоголь «Вечера на хуторе близ Диканьки»), где фантастическое выступает как странное совпадение, предчувствие, предзнаменование20. Такой тип фантастического, с точки зрения Ю. В. Манна, свойственен переходному периоду от романтизма к реализму.

Ю. М, Лотман связывает введение фантастического в литературное произведение с «нарушениями принятых норм условности», включающими в свой состав принципы правдоподобия (естественнонаучные наблюдения или факты), а также человеческий опыт и наблюдения над действительностью '.

Ц. Тодоров рассматривает фантастическое с позиций рецептивно-коммуникативного подхода и определяет как жанрообразующую категорию2 .

15 Жан-Поль. Приготовительная школа эстетики / Жан-Поль. — М., 1981.

16 Памятники мировой эстетической мысли: В 5 т. — Т. 3. - С. 327-336.

17 Семибратова И. В. Типология фантастики в русской прозе 30—40-х годов XIX века: автореф. дисс... канд. филол. наук / И. В. Семибратова. — М„ 1973. — С. 11—17.

18 Захаров В. Н. Условность и фантастика (взаимоотношение категорий) / В. Н. Захаров // Жанр и композиция литературного произведения: межвуз. сборник. — Петрозаводск, 1986,- С. 51.

" Там же. - С. 52.

20 Манн Ю. В. Эволюция гоголевской фантастики / Ю. В. Манн // К истории русского романтизма: сборник статей. — М., 1973.

21 Лотман Ю. М. О принципах художественной фантастики / Ю. М. Лотман // История и типология русской культуры. — СПб., 2002. — С. 202.

22 Тодоров Ц. Введение в фантастическую литературу / Ц. Тодоров. — М., 1997.

Обобщая сказанное, следует подчеркнуть, что фантастическое в литературе и искусстве в целом понимается как вид (форма) художественной условности (художественной образности), основанной на таинственном, то есть на чем-то непознанном, непонятном или несвойственном той первичной реальности, которая нашла отражение в реальности художественной — в литературном произведении. Таким образом, понятие «фантастическое» определяется нами как такой способ отображения действительности, который использует форму художественной условности — образ (объект, ситуацию, мир), в котором элементы реальности проявляют несвойственные им черты, либо в определенных ситуациях, создаваемых в литературном произведении, сама художественная реальность обретает черты, ей несвойственные.

При таком методе отображения действительности можно закономерно говорить о категории, которая вводится в произведение литературы для такого воспроизведения действительности, при котором автор допускает намеренную художественную условность для реализации своей идейно-тематической установки (замысла). В этом случае фантастическое может рассматриваться как категория поэтики, с помощью которой воплощаются образы объективной действительности и действительности воображаемой. В таких значениях термин «фантастическое» используется в нашем диссертационном исследовании применительно к «таинственным повестям» И. С. Тургенева.

Нами подчеркивается, что фантастическое в поэтике «таинственных повестей» образует своеобразную систему, каждая составляющая которой сама по себе и во взаимосвязи с другими элементами художественной ткани несет определенную семантическую нагрузку и выполняет ряд художественных функций. При этом особое внимание уделяется смысловой нагрузке рассматриваемого нами явления.

Во втором разделе данной главы «Истоки фантастического в поэтике "таинственных повестей " И. С. Тургенева» указано на традиции, заложенные в русской литературе романтической фантастической повестью, с одной стороны, и творчеством А. С. Пушкина, с другой.

Как и романтиков, Тургенева-писателя привлекала сложность внутреннего мира человека, которая исследуется им посредством введения в художественную ткань его повестей фантастического, что, в свою очередь, дает возможность показа психологической мотивации поведения героя, его состояний, а также его разнообразных взаимоотношений с миром природы, обществом, государством, самим собой.

По нашему мнению, для тургеневских «таинственных повестей» характерно сложное сочетание реализма и романтизма: в принципах введения фантастического, в его сущностно-субстанциональной основе, в типах фантастических образов и мотивов. С нашей точки зрения, здесь можно говорить не о методе, а о двух тенденциях в воспроизведении действительности, противоположных по своей сути. Они реализуют необходимое диалектическое единство — воссоздание действительности и пересоздание ее, фантастическое у И. С. Тургенева направлено и на изображение реального мира, и на воспро-

изведение (конструирование) мира воображаемого, не существующего в действительности. Слияние фантастического и реального в повестях писателя находит особое художественное воплощение, осмысленное с позиций такой художественно-исторической реальности, которая представлена И. С. Тургеневым как особая драматически-углубленная коллизия психологического состояния человека, как своеобразное выражение его внутреннего конфликта, его переживания и разрешения.

В «таинственных повестях» И. С. Тургенев проявил особый интерес к иррациональному в жизни человека и природы, в частности, к загадкам человеческой психики — явлениям такого порядка, как воздействие гипноза, телепатия, галлюцинация, генетическая «память» и др. Этот интерес отчасти инициировался открытиями, сделанными в области естественных наук во второй половине XIX в., и пытливый, чуткий ум писателя осмысливал актуальные проблемы с позиций художественного творчества. Глубины и тайны внутреннего мира человека, его сложность и неповторимость — вот что прежде всего занимает И. С. Тургенева. При этом нами подчеркивается, что, несмотря на схождение некоторых тургеневских художественных обобщений с рядом научных наблюдений, он всегда остается вдумчивым и глубоким художником, который заключил свои размышления о человеке, странностях его жизненного поведения, чувствах и предчувствиях в форму «таинственной повести» с активно действующим фантастическим элементом.

Не менее важными являются мировоззренческие проблемы, нашедшие отражение в указанных повестях. И. С. Тургеневу свойствен путь к глубинному пониманию личности, что находит выражение в нравственных категориях стыда и совести, добра и красоты, творчества и ответственности. Это нравственные проблемы, связанные с сущностью человеческой личности, верой или неверием, любовью, страстью, жизнью и смертью. Все это определяет антропологический, философский, религиозный и нравственно-этический аспекты литературного произведения. Нами указывается, что все эти факторы в совокупности оказали определяющее влияние на формирование и сущность фантастического в «таинственных повестях» И. С. Тургенева.

Во второй главе «Способы и приемы экспликации фантастического в поэтике "таинственных повестей" И. С. Тургенева» анализируются фантастические образы-персонажи, образы-ситуации, образы-ощущения и мотивы. В первом разделе «Типы фантастических образов в "таинственных повестях"» нами выделяются и рассматриваются образы-персонажи: призрак «белой женщины» («Призраки»), «зеленый старичок», «черный человек» («Рассказ отца Алексея»), «призрак» г-жи Ельцовой («Фауст»); образы-ситуации: монолог из могилы («Довольно»), гипнотический сеанс («Странная история»), приезд Муция («Песнь торжествующей любви»); образы-ощущения: предчувствия смерти и смерть, воспринимаемая как ощущение («Призраки», «Клара Милич», «Песнь торжествующей любви»).

Выделенные и описанные нами типы фантастических образов не имеют четких границ, что является их конструктивной особенностью. Они могут переходить один в другой, трансформироваться и меняться местами, что

служит сгущению фантастического. Так, в повести «Призраки» ощущение присутствия «белой женщины», обретая конкретные признаки образности, постепенно сменяется фантастическим образом — странно появившейся женщиной Эллис. Фантастический образ-ощущение «белой женщины», который характеризуется такими чертами, как неподвижность, мертвенность, холодность, постепенно замещается фантастическим образом-персонажем — «женщиной с маленьким нерусским лицом», «молодой женщиной в белом платье, с разбросанными густыми волосами» [т. 7, с. 197, 218]23. Лицо этой женщины даже кажется герою знакомым. Переход образов-ощущений в образы-персонажи есть и в других произведениях («Собака», «Клара Милич (После смерти)», «Сон»),

Не менее важны в «таинственных повестях» и фантастические образы-ситуации. Наиболее ярко такой образ описан в повести «Довольно», имеющей подзаголовок «Отрывок из записок умершего художника». Произведение представляет собой ряд отрывков — частей письма или послания к любимой женщине из могилы. Вся повесть — лирический монолог, который не имеет ни начала, ни конца. Он весь как бы изъят из какого-то большего контекста. Основным лирическим мотивом произведения становится мотив воспоминаний о любви и красоте: «Красоте не нужно бесконечно жить, чтобы быть вечной, — ей довольно одного мгновенья» [т. 7, с. 229].

Фантастический образ-ситуация вводит мотив философских раздумий о судьбе, которая «строго и безучастно ведет каждого из нас» [т. 7, с. 226]. Размышления над этой темой начинают и завершают повесть словом «довольно», давшим ей название: «..."Довольно", — говорил я самому себе, между тем как ноги мои, нехотя переступая по крутому скату горы, несли меня вниз, к тихой речке...» [т. 7, с. 220]. В продолжении: «... Довольно! — и, скрестив на пустой груди ненужные руки, сохранить последнее, единственно доступное ему достоинство, достоинство сознания собственного ничтожества...» [т. 7, с. 226]. И в завершении: «Нет... нет... Довольно... довольно... довольно!» [т. 7, с. 231].

С помощью фантастических образов раскрываются основные темы творчества писателя, что позволяет Тургеневу-художнику и Тургеневу-философу слиться в едином понимании основополагающих начал бытия — любви и смерти, конечности человеческой жизни, трагичности жизненного пути человека вообще. Через фантастическое нередко раскрывается его фи-лософско-мировоззренческая позиция, близкая к философским построениям Б. Паскаля о мимолетности человеческого существования, тщетности всех его жизненных устремлений. Это особенно хорошо видно в повестях «Поездка в Полесье» и «Довольно». В последней прямо сказано: «...То достоинство, на которое намекает Паскаль, когда он, называя человека мыслящим тростником, говорит, что если бы целая вселенная его раздавила — он, этот тро-

23 Тургенев И. С. Полное собрание сочинений: В 30 т. Сочинения: в 12 т. / И. С. Тургенев. — М., 1978—1986, — Т. 7. Далее все ссылки даются по этому изданию с указанием в квадратных скобках тома н страницы.

стник, был бы все-таки выше вселенной, потому что он бы знал, что она его давит, а она бы этого не знала. Слабое достоинство!» [т. 7, с. 226].

Отметим, что явные созвучия с философскими системами А. Шопенгауэра и Б. Паскаля есть не только в «Призраках», «Довольно» и других повестях 1850—1880-х гг., но и в письмах И. С. Тургенева, хронологически близких к этим произведениям.

Во втором разделе «Мотивы "таинственных повестей " — способ конструирования фантастической реальности» нами анализируются два типа фантастических мотивов: 1) мотивы, которые являются собственно фантастическими; 2) мотивы, которые приобретают фантастическую окрашенность вследствие того, что являются конструктивным элементом фантастического образа. К первому типу мы относим мотивы сна и тайны, а ко второму — природные (в том числе зооморфные), звуковые, восточные, религиозные, вещные и др.

Мотив тайны в поэтике «таинственных повестей» является одним из основных конструктивных элементов фантастического. В большинстве произведений — «Призраки», «Сон», «Странная история», «Песнь торжествующей любви», «Клара Милич (После смерти)» он взаимосвязан с мотивом сна. При этом в поле зрения И. С. Тургенева находится особый тип сна — сон-явь, а также работа сознания и подсознания человека в этом состоянии.

Фантастические мотивы, как и фантастические образы, служат писателю для раскрытия глубинного философского содержания «таинственных повестей». Так, фантастический мотив сна вводит философскую концепцию, положенную в основу повести «Призраки» — человек и его место на земле, его предназначение. В поэтике повести «Странная история» через фантастический мотив сна, дополненный мотивом религиозного фанатизма, раскрывается глубинная суть произведения — проблема веры и неверия, чудо и тайна веры, которые И. С. Тургенев решает через введение фантастического как ментального состояния героя.

Природные мотивы также способствуют сгущению фантастического в «таинственных повестях». Ночь, луна, туман приобретают фантастическую окрашенность, тем самым усиливая таинственность происходящих событий.

Мотив ночи — один из ведущих в поэтике «таинственных повестей». События в большинстве произведений происходят именно ночью: чудесные полеты с Эллис в «Призраках», «странное» происшествие в «Собаке», видения и вещие сны в рассказе «Сон» и повести «Клара Милич (После смерти)», свидания Валерии и Муция в «Песне торжествующей любви» и др. Ночью все органы чувств и само сознание находятся в полудреме, полусонном состоянии и не способны на точное восприятие. Ночное время само по себе таинственно, оно рисует странные тени и полутени, освещенные лунным светом, и поэтому ночь, луна, лунный свет в «таинственных повестях» нередко предвещают или сопровождают появление фантастического.

Важным конструктивным элементом в создании фантастического являются зооморфные мотивы — змеи, ящерицы, хищной птицы, паука, обезья-

ны. Эти мотивы выступают как элементы фантастических образов («Призраки», «Клара Милич», «Песнь торжествующей любви»).

Фантастический оттенок в поэтике «таинственных повестей» приобретают также и звуковые мотивы. Герои повестей не только «видят» свои странные фантастические видения, но и «слышат»: звуки струны («Призраки»), голос «отца из сна» («Сон»), голос любимой женщины («Фауст»), «возню» собаки («Собака»), «песню удовлетворенной любви» («Песнь торжествующей любви»). Повести буквально «переполнены» странными звуками, доносящимися ниоткуда — стонами, знакомыми и незнакомыми голосами, воплями, криками и т.д. Звуковые мотивы усиливают неясность, смутность состояния души героев, что, в свою очередь, усиливает фантастическое.

Фантастическими свойствами в поэтике «таинственных повестей» наделяются и вещи. Так, таинственным свойством «исчезать» и «появляться вновь» обладает обручальное кольцо матери героя рассказа «Сон». В повести «Фауст» фантастической становится обычная книга — «Фауст» Гете, а также «живой портрет» г-жи Ельцовой, который словно предупреждает главного героя не нарушать ее запрета, подобно тому, как старая графиня загадочно «подмигивала» Германну в пушкинской «Пиковой даме». В «Песне торжествующей любви» фантастическим становится жемчужное ожерелье, которое Валерия получает в подарок от Муция, его восточная скрипка, множество странных «восточных вещей», создающих наполненность фантастического пространства.

В ряде повестей реализуется мотив «закрытой двери» («Сон», «Песнь торжествующей любви»), «странного окна» («Призраки», «Песнь торжествующей любви»), перед которыми в таинственном недоумении останавливаются герои. Именно там, за ними, скрываются те тайны и загадки, которые напрасно пытаются разрешить герои тургеневских «таинственных повестей».

Таким образом, разнообразные фантастические образы и мотивы помогают созданию полноценного фантастического художественного мира тургеневских повестей. Фантастическая ситуация порождает фантастический образ и наоборот, а мотив, который, на первый взгляд, не является фантастическим, неожиданно становится таковым, поскольку воспринимается в совокупности всех аспектов художественного целого. Это важная конструктивная особенность фантастических образов и мотивов в рассматриваемых нами произведениях.

В третьей главе «Поэтологические особенности персонажей "таинственных повестей" И. С. Тургенева» основное внимание уделено характеристике черт личности героев «таинственных повестей» И. С. Тургенева. В разделе «Ментальное состояние персонажей "таинственных повестей"— форма проявления фантастического» на основе соотношения таких понятий, как «характер» и «персонаж» (С. Г. Бочаров) выявляется «сущность» и «форма» художественной личности24. Чтобы понять своеобразие, место и

24 Бочаров С. Г. Характеры и обстоятельства / С. Г. Бочаров // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Образ, метод, характер. — М., 1962.

роль фантастического в поэтике тургеневских «таинственных повестей», необходимо понять «сущность» и «форму» персонажей как существенного компонента поэтики, выявить их границы, особенную роль в художественном мире произведений. В тургеневских «таинственных повестях» общее раскрывается через индивидуальную неповторимость ситуаций, поступков, переживаний, ярко проявившихся в фантастических образах и мотивах, но также и в особенном типе личности, избранном писателем в качестве изображаемого персонажа.

Уже в ранних повестях И. С. Тургенева «Фауст» и «Довольно» появляется такой тип личности, для которого странные движения его собственной души выражаются с помощью фантастического. Поступки героев и их мотивация, как правило, являются продолжением черт личности, своеобразным проявлением их человеческой сути, порой неясной для них самих.

Если внимательно исследовать личность и характер каждого из персонажей, которые раскрываются в их поступках, то мы обнаружим, что это сновидцы, мечтатели, эмоционально подвижные личности, нередко люди с болезненным или обостренным восприятием окружающего мира. Поэтому мы условно назвали эти персонажи «особым» психологическим типом личности, имея в виду их природную склонность к фантазированию, обостренному восприятию обычных событий и т. д. Это люди с подвижным и ярким воображением, «огненным воображением», как у пушкинского Германна.

Нередко названные свойства и черты характера сочетаются друг с другом. Психика героев, какое-то их необычное состояние инициируют в их сознании реальность фантастического порядка. Причем происходит это, как правило, во сне, в пограничном состоянии сна и бодрствования, в болезни. При этом фантастическая реальность является продолжением их действительной жизни — страхов, надежд, мечтаний и т. д. Все это постепенно принимает форму фантастических образов и видений. Так, тип мечтателей представлен в «Фаусте», «Сне»; люди, переживающие какие-то болезненные состояния в «Призраках», «Рассказе отца Алексея», «Кларе Милич (После смерти)»; личности, которые отличаются особой эмоциональной сверхчувствительностью показаны И. С. Тургеневым в «Странной истории», «Собаке», «Песне торжествующей любви».

Некоторые исследователи, например О. Б. Улыбина, считают, что в изображении работы человеческого сознания И. С. Тургенев во многом сходен с Ф. М. Достоевским25. На наш взгляд, схождения в изображении «подполья» героев у Ф. М. Достоевского и И. С. Тургенева, действительно, есть, однако есть и существенные различия. Особыми чертами тургеневских мечтателей, сновидцев и фантазеров является их поэтичность, музыкальность и одухотворенность. Не зря Ф. М. Достоевский, характеризуя «Призраки», говорил об их особой музыкальности — «они похожи на музыку». «Подполье» героев Ф. М. Достоевского социально, поэтому всегда ясно, что речь идет о мелком

" Улыбина О. Б. Проблемы поэтики «таинственных повестей» И. С. Тургенева: ав-тореф. дисс... канд. филол. наук / О. Б. Улыбина. — Н. Новгород, 1996.

чиновнике, мещанине, о герое, униженном ощущением своей социальной незначительности. Иное мы обнаруживаем у И. С. Тургенева. Мечты и фантазии его героев посвящены другому — воспоминаниям детства, мечтам о счастье, творчеству, слиянию или разьединению с природой, любимой женщиной. В них много интимно-личного, автобиографического.

Во втором разделе «Место и роль фантастического в углублении психологического раскрытия внутреннего мира героев "таинственных повестей "» речь идет о том, что введение фантастических образов и мотивов позволяет И. С. Тургеневу проникнуть в глубины психики, в том числе и в сферу бессознательного. Это, в свою очередь, дает писателю возможность в мельчайших подробностях фиксировать ощущения, переживания человека; показывать изменения в сознании и подсознании, психических состояниях персонажа. С помощью фантастического И. С. Тургенев раскрывает внутренний мир «особой» личности — ее чувства, взгляды на окружающую действительность.

Сталкиваясь со странным и неясным для них ощущением или явлением, тургеневские герои ставятся писателем в «кризисную» ситуацию (М. М. Бахтин), которая позволяет во всей полноте проявиться их человеческой сущности, порой неясной для них самих. В повести «Призраки» невероятная история открывает затаенные страхи героя — боязнь смерти, неверие в себя; в «Фаусте» возникшая странным образом фантастическая влюбленность помогает герою осмыслить свои ошибки и дает ему важнейший нравственный урок — следовать закону совести; в «Кларе Милич» фантастическое помогает герою понять суть и характер его отношения к Екатерине Семеновне.

В историях, рассказанных в «таинственных повестях», выявляется исключительность психологического склада личностей, стоящих в центре событий. Она делает из заурядных людей «провидцев», которые прозревают некие тайны природы («Поездка в Полесье»), смерти («Довольно»), «голоса крови» («Сон»), веры («Странная история»), утраты веры («Рассказ отца Алексея»), молитвы («Собака»).

Фантастические сны или видения делают из заурядного человека личность, обладающую поразительной сверхчувствительностью («Собака»). Фантастическая история, пережитая героем этой повести, перерождает его, он отходит от своего обычного образа жизни — «картишек», ловли «караси-шек», поездок к барыням-соседкам. Герой меняет отношение к окружающим его людям, природе, он начинает проникаться мыслью о загадочности и непостижимой сущности мира. В повестях «Клара Милич (После смерти)» и «Песнь торжествующей любви» предметом психологического исследования становится любовь, ее тайная, «темная», «непостижимая» сторона.

Таким образом, фантастические образы и мотивы углубляют идейное содержание повестей. Фантастическое помогает раскрытию и углублению психологических состояний героев, и тургеневский «тайный психологизм» обретает в «таинственных повестях» новое качество, особую глубину и одновременно исповедальность. Значительное место здесь занимает личность са-

мого И. С. Тургенева — его собственные мечты, сомнения, не решенные им вопросы.

В четвертой главе «Фантастическое в художественной ткани "таинственных повестей" И. С. Тургенева» основное внимание сосредоточено на выявлении роли фантастического в сюжетно-композиционной организации и определении специфики хронотопа «таинственных повестей» И. С. Тургенева. В первом разделе данной главы «Фантастическое в сюжетно-композиционной организации "таинственных повестей"» отмечается, что И. С. Тургенев прибегает к вполне реалистическому способу введения фантастического. В композиционной организации многие повести имеют единый каркас — рассказ от лица участника событий («Поездка в Полесье»), «рассказ в рассказе» («Собака», «Рассказ отца Алексея»), «рассказ в письмах» («Фауст»), «ретроспективный рассказ» («Странная история», «Довольно»),

Такое композиционное решение помогает придать «событию рассказывания» и событиям, о которых рассказывают, двоякое толкование: ведь рассказчик всегда может что-то перепутать, многого не досказать, или рассказать не так, как было в действительности. С помощью такого композиционного приема фантастическое вполне органично входит в художественную ткань произведения.

И. С. Тургенев, выбирая форму рассказа от первого лица («Призраки», «Фауст», «Рассказ отца Алексея», «Странная история», «Собака»), дополнительно сгущает фантастическое. В свое время Ц. Тодоров указывал: «..."Повествующее" первое лицо — это то лицо, которое дает читателю наибольшую возможность отождествить себя с персонажем, ибо, как известно, местоимение "я" принадлежит всем. Кроме того, для облегчения отождествления рассказчик представляется в виде некоего усредненного человека, в котором может себя узнать каждый (или почти каждый) читатель. Таков наиболее прямой путь в мир фантастического»26.

Более того, такой рассказ нередко представляется изъятым из какого-то большего контекста, начинается с вопроса, который не разрешается в конце («Довольно», «Собака», «Песнь торжествующей любви»). Поэтому повести начинаются и заканчиваются многоточиями, вопросами, что усиливает фантастичность, неясность происходящего и его итога. Внутри «рассказа в рассказе» у И. С. Тургенева действует сам рассказчик, свидетель или участник фантастических событий. При этом рассказываемая им необыкновенная история часто дополняется многочисленными деталями, реалистическими подробностями, что, однако, не снимает фантастичности с самого события.

Повествование нередко начинается резким вводом в ситуацию: «Я долго не мог заснуть...» («Призраки») [т. 7, с. 191]. А дальше идут короткие главки, которые композиционно оформляют обрывочность мыслей героя, подчеркивают его состояние, связанное с фантастическими полетами. Движение сюжета подчиняется логике сознания героя, который находится под

26 Тодоров Ц. Введение в фантастическую литературу / Ц. Тодоров. - М., 1995. -С. 62-63.

воздействием своих видений и странных ощущений. Части повести отрывисты, часто резко обрываются. Отрывистость является главной конструктивной особенностью и повести «Довольно». Этому впечатлению способствует и внешнее композиционное решение: начальные три главы отсутствуют, отсутствует и смысловое начало, повествование начинается с многоточия и слов автора-рассказчика: «... "Довольно", — говорил я самому себе...» [т. 7, с. 220]. Заканчивается повесть также «неожиданно» словами, которые дали ей название и начали ее: «Довольно... довольно... довольно!» [т. 7, с. 231]. Заключительная глава состоит только из одной фразы: «...The rest is silence....................» [т. 7, с. 231].

Отметим, что финалы повестей наступают резко, нередко представлены как вопрос, на который ответ так и не найден («Призраки», «Собака», «Рассказ отца Алексея», «Песнь торжествующей любви» и др.). Финал — это заключительный аккорд произведения, он собирает фантастическое в одну точку, отчего и сам становится его квинтэссенцией: «Никто из нас ничего не нашелся ответить — и мы по-прежнему пребывали в недоумении» («Собака») [т. 7, с. 246]; «Что это значило? Неужели же...» («Песнь торжествующей любви») [т. 10, с. 66].

Важнейшей чертой фантастического является то, что оно делает повествование динамичным. Словами «вдруг», «внезапно», «тотчас», которые повторяются неоднократно, определяется и движение сюжета: «Вдруг... как будто в комнате слабо и жалобно прозвенела струна»; «Вдруг я почувствовал, что кто-то тесно обнял меня сзади и в самое ухо мне лепечет: "Приди, приди, приди..."»; «Мы внезапно взвились и повисли на воздухе перед уединенной развалиной» («Призраки») [т. 7, с. 191,192, 202].

В ряде повестей фантастическое композиционно вводится как сны героев («Сон», «Клара Милич», «Собака», «Песнь торжествующей любви»). Особенно ярко этот прием представлен в рассказе «Сон», где два художественных пласта, фантастический и реальный, не противостоят друг другу, а сплетаются в единое целое, и тем самым замыкают разгадку внутри себя. Композиционно сон вторгается в ход повествования, а в описываемой жизни героя подменяет реальность. Он живет одновременно и в реальном измерении, и в пределах своих снов.

Используется И. С. Тургеневым и зеркальная композиция. Так, она помогает оттенить основную идею «Фауста» рассказом героя о «прекрасной вазе», разбитой им в юности. Зеркальность композиции особенно активно создает фантастическое в повести «Песнь торжествующей любви».

Если рассматривать мотив как движущую единицу сюжета, то фантастические мотивы помогают стремительному движению сюжета во всех повестях. Нередко только после странных фантастических событий, пережитых героями повестей, они начинают активно действовать, следовательно, начинается развертывание сюжета.

Во втором разделе «Фантастическое и художественное время и пространство "таинственных повестей "» нами анализируются хронотопы ночи и сна, которые присутствуют в поэтике «таинственных повестей».

Хронотоп ночи организует художественный мир таких повестей, как «Призраки», «Фауст», «Сон», «Собака», «Клара Милич» и «Песнь торжествующей любви». Ночь — наиболее благоприятное время суток для странных, фантастических событий. Ночью человек погружается в царство снов, видений, именно ночью подсознание освобождается от дневных мыслей, желаний и стремлений, происходит активизация бессознательного.

В хронотопе ночи особую роль играет психологическое время, которое М. М. Бахтин определял как время, обладающее субъективной ощутимостью и длительностью. Хронотоп ночи с активным психологическим временем присутствует в «Призраках» — герой ждет появления призрака; в рассказе «Сон», когда герой начинает ожидать и предчувствовать свои видения; в повести «Клара Милич», в моменты, когда Аратов ждет призрак Клары.

М. М. Бахтин указал и на сказочно-фантастический, или чудесный гиперболизм времени в хронотопе — оно может растягиваться или сжиматься, здесь возможна своеобразная «игра со временем»27. Субъективной игре со временем соответствует субъективная игра с пространством. Такие свойства художественного времени в хронотопе проявляются и в рассматриваемых нами повестях («Призраки», «Клара Милич (После смерти)», «Песнь торжествующей любви»).

То же происходит и с художественным пространством в «таинственных повестях». В своих произведениях, в том числе и в повестях 1850—1880-х гг., И. С. Тургенев, как правило, воспроизводит типичное российское пространство середины и второй половины XIX в. Это дороги, проселки, города, деревни и села, усадьбы; пейзажи — лес и опушка леса, кладбище, река и плотина пруда. Им запечатлеваются также и внутренние убранства усадебных помещений — столовые, гостиные; мебель — кресло, портреты на стенах.

Само по себе это художественное пространство нейтрально, и фантастичность ему придает психологическое художественное время, связанное с состоянием героев. Возникает хронотоп, организованный этим типом времени, и пространство сразу же становится местом действия фантастических героев — Эллис, «черного человека», призрака г-жи Ельцовой, «отца из сна».

С ночным временем и пространством тесно связан и другой, активно участвующий в построении фантастического мира повестей хронотоп — хронотоп сна, который формируется другим типом времени. Нередко он включается в больший — хронотоп ночи, и в таком соотношении оба они присутствуют в пределах художественного мира «таинственных повестей», активно формируя фантастическое. Тип времени, который формирует сновидение М. М. Бахтин характеризовал как время, в котором «появляется характерное для сновидений специфическое искажение временных перспек-

21 Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике / М. М. Бахтин // Литературно-критические статьи. — М., 1986. — С. 190.

тив»28. Как только начинается сон героя, происходит специфическое искажение времени. Внутри хронотопа сна наблюдается неоднократная смена пространств и времен. Это полеты через время и пространство с фантастической Эллис («Призраки»), игра с будущим и прошлым героя («Сон»), игра с пространством («Песнь торжествующей любви»).

Таким образом, в хронотопе сна мы наблюдаем смену, или, как говорил М. М. Бахтин, «искажение» пространства и времени. Внутри самого хронотопа сна «работают» и другие типы времени — историческое, природное, циклическое.

М. М. Бахтин подчеркивал, что хронотоп служит основой для своеобразного развертывания «сцен». Такие сцены одна за другой развертываются не только в «Призраках», но и в «Довольно». Голос художника воспроизводит «сцены» или элементы своего видения одно за другим, и одно за другим возникают новые описания художественного времени и пространства, которые по мере развития сюжета сгущают фантастическое время и фантастическое пространство повести. При этом реальность деталей и подробностей не микшируется, а, напротив, делается все конкретнее и зримее: «Было темно под низкими сводами — по забытая лампадка едва теплилась красным огоньком перед древним образом — и смутно виднелись одни только губы святого лика, строгие, скорбные; угрюмый мрак надвигался кругом...» [т. 7, с. 221]. Эти описания, в которых действует и циклическое время — вечера, ночи или дня, включены в больший хронотоп смертного видения, который и создает ощущение фантастичности происходящего. Так, в одно художественное время и пространство, образующих фантастический хронотоп смертного видения, включаются мелкие хронотопы в виде возникающих в памяти героя картин, «сцен». Не менее ярко хронотоп сна или видения представлен в рассказе «Сон». По сути все события основного сюжета — встреча с «отцом из сна», его последующие поиски — даны в этом хронотопе.

Важнейшей особенностью художественного времени и пространства в «таинственных повестях» является не только психологическое, фантастически гиперболизированное или искаженное время снов и видений героев. Очень часто оно органично сочетается с реалистическим способом изображения времени, с точной, иногда поминутной его фиксацией. Такой прием направлен на то, чтобы «до времени» спрятать фантастическое от читателя, создать у него иллюзию достоверности описываемых событий. Это особый способ создания фантастического, который также присутствует в «таинственных повестях». Указанием на точное время событий И. С. Тургенев как бы вводит читателя в заблуждение.

Психологической природой фантастического обусловливается присутствие в поэтике «таинственных повестей» так называемого перцептуального типа художественного времени и пространства. Исследователи перцептуаль-

28 Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике / М. М. Бахтин // Литературно-критические статьи. — М., 1986. — С. 190.

ного пространства-времени (Р. А. Зобов, А. М. Мостепаненко) выделяют такое его свойство, как «транспозитивность» его элементов29. «Перцептуальное время формируется посредством особой корреляции слуховых, зрительных, мышечных и других ощущений субъекта»30. Этот тип времени формируется в рамках особого психологического состояния героя литературного произведения: нервного или эмоционального возбуждения и т. д. В результате допустимыми становятся такие эффекты, как растяжение или сжатие временных интервалов, деформация пространственных отношений. Такой тип времени также рассмотрен нами в применении к художественному времени и пространству «таинственных повестей».

Таким образом, фантастическое особым образом организует художественное время и пространство рассматриваемых нами повестей.

В Заключении подводятся итоги исследования, актуализированные в положениях, выносимых на защиту, и содержатся выводы, вытекающие из анализа фантастического в поэтике «таинственных повестей» И. С. Тургенева.

Основные положения и выводы исследования нашли отражение в 9 публикациях по избранной теме:

I. Публикации в научных журналах, рекомендованных ВАК РФ.

1) Скуднякова, Е. В. «Таинственные повести» И. С. Тургенева в русле развития естественнонаучных тенденций второй половины XIX века: повесть «Клара Милич (После смерти)» / Е. В. Скуднякова // Вестник Поморского государственного ун-та. Серия «Гуманитарные и социальные науки». — Архангельск : Изд-во Поморск. ун-та им. М. В. Ломоносова, 2007. — Вып. 8. — С. 127-132 (0,3 п.л.).

2) Скуднякова, Е. В. Роль фантастического и реального в сюжетно-композиционной организации повести И. С. Тургенева «Призраки» / Е. В. Скуднякова // Известия Российского государственного пед. ун-та им. А. И. Герцена. Аспирантские тетради. — СПб.: Изд-во Российск. пед. ун-та им. А. И. Герцена, 2007. -№ 22 (53). - С. 211-216 (0,3 п.л.).

II. Список публикаций в других изданиях.

1) Скуднякова, Е. В. Фантастическое «зазеркалье» в повести А. С. Пушкина «Гробовщик» / Е. В. Скуднякова II Вестник МГУ. — Саранск : Изд-во Мордов. ун-та, — 2005. — № 3-4. — С. 79—81 (0,1 п.л. ). ( в соавт. с Л. С. Конкиной).

2) Скуднякова, Ё. В. Художественная функция сновидений в повести И. С. Тургенева «Клара Милич (После смерти)» / Е. В. Скуднякова // Бочка-ревские чтения. Материалы XXX Зональной конференции литературоведов Поволжья. - Самара: Изд-во СГПУ, 2006. - Т. 2. - С. 429-434 (0,3 п.л.).

29 Зобов Р. А., Мостепаненко А. М. О типологии пространственно-временных отношений в сфере искусства / Р. А. Зобов, А. М. Мостепаненко И Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. - Л., 1974. — С. 21.

Там же, - С. 13.

3) Скуднякова, Е. В. Модификация романтической фантастики в повести И. С. Тургенева «Клара Милич (После смерти)» / Е. В. Скуднякова // Материалы докладов XI научной конференции молодых ученых МГУ. — Саранск : Изд-во Мордов. ун-та, 2006. — С. 133—137 (0,3 п. л.).

4) Скуднякова, Е. В. К вопросу о художественном взаимодействии религиозного и фантастического в повести И. С. Тургенева «Собака» / Е. В. Скуднякова // Православие в контексте отечественной и мировой литературы. - Арзамас : АГПИ, 2006. - С. 294-299 (0,3 пл.).

5) Скуднякова, Е. В. Отражение некоторых аспектов философских воззрений И. С. Тургенева в повести «Призраки»: к проблеме «И. С. Тургенев и А. Шопенгауэр» / Е. В. Скуднякова // Материалы XII научной конференции молодых ученых МГУ. — Саранск : Изд-во Мордов. ун-та, 2007. — С. 170-176(0,3 пл.).

6) Скуднякова, Е. В. Природа фантастического в «таинственных повестях» И. С. Тургенева: к вопросу «И. С. Тургенев и В. Г. Белинский» / Е. В. Скуднякова // Материалы XII научной конференции молодых ученых МГУ. - Саранск : Изд-во Мордов. ун-та, 2007. -С. 176-180(0,2 л.л.).

7) Скуднякова, Е. В. Типы фантастических образов в «таинственных повестях» И. С, Тургенева «Призраки» и «Клара Милич (После смерти)» / Е. В. Скуднякова // И. С. Тургенев: вчера, сегодня, завтра. Классическое наследие в изменяющейся России. Материалы международной конференции, посвященной 190-летию со дня рождения и 125-летию со дня смерти писателя. - Орел : Изд-во Орлов, ун-та, 2008. — Вып. 1,— С. 65-69 (0,2 пл.).

Подписано в печать 06.05.09. Объем 1,25 п. л. Тираж 100 экз. Заказ № 646.

Типография Издательства Мордовского университета 430005, г. Саранск, ул. Советская, 24

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Скуднякова, Елена Владимировна

Введение

Глава 1. Фантастическое как художественно-эстетический феномен

1.1. Фантастическое как категория поэтики литературного произведения

1.2. Истоки фантастического в поэтике «таинственных повестей»

И. С. Тургенева

Глава 2. Способы и приемы экспликации фантастического в поэтике «таинственных повестей» И. С. Тургенева

2.1. Типы фантастических образов в «таинственных повестях»

2.2. Мотивы «таинственных повестей» — способ конструирования фантастической реальности

Глава 3. Поэтологические особенности персонажей «таинственных повестей» И. С. Тургенева

3.1. Ментальное состояние персонажей «таинственных повестей» форма проявления фантастического

3.2. Место и роль фантастического в углублении психологического раскрытия внутреннего мира героев «таинственных повестей»

Глава 4. Фантастическое в художественной ткани «таинственных повестей» И. С. Тургенева

4.1. Фантастическое в сюжетно-композиционной организации «таинственных повестей»

4.2. Фантастическое и художественное время и пространство «таинственных повестей» 140 Заключение 164 Библиографический список

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Скуднякова, Елена Владимировна

Актуальность. Фантастическое как особый способ отображения действительности характерен для многих произведений русской литературы не только периода романтизма (А. А. Бестужев, В. Ф. Одоевский, Н. В. Гоголь, А. К. Толстой), но и для творчества писателей, которые выходят за рамки романтизма — А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, М. Ю. Лермонтов и др.

Изучение феномена фантастического в произведениях И. С. Тургенева, признанного писателя-реалиста, одного из создателей русской социально-психологической повести и социально-психологического романа, еще не стало предметом специального исследовательского интереса в отечественном литературоведении. Фантастическое как особый тип образности, основанный на смещении границ возможного и невозможного, отчетливо присутствует в поэтике ряда повестей И. С. Тургенева 1850—1880-х гг. Сам принцип объединения их под знаком «таинственного» во многом обусловлен введением в художественную ткань повестей образов и мотивов, которые сообщают событиям, описанным в них, особую атмосферу загадочности, таинственности. Первым кто рассмотрел эти произведения в рамках цикла и назвал «таинственными повестями» был JL В. Пумпянский [164].

Действительность, представленная в повестях, показана писателем как художественная реальность, которая органично сочетает реальное и фантастическое. В ней присутствуют образы, которые могут быть осмыслены как фантастические на основе рецептивно-коммуникативного подхода, с точки зрения ментального состояния героя и читателя — сомнения, неуверенности, колебания между естественным и сверхъестественным, возможным и невозможным. Названные элементы поэтики «таинственных повестей» в значительной степени создают их особый художественный мир, поэтому целостное и всестороннее изучение фантастического, его места и роли в поэтике ряда повестей писателя 1850-1880-х гг. представляется актуальной проблемой в современной науке о литературе.

Кроме того, концептуальный анализ поможет дополнить понимание особенностей «тайного» тургеневского психологизма, а также идейно-философское, нравственно-этическое и автобиографическое содержание «таинственных повестей».

Важно отметить, что в современной науке о литературе наблюдается устойчивый интерес к фантастическому, как к элементу поэтики литературного произведения, что подтверждается целым рядом монографических и диссертационных работ, посвященных указанному аспекту литературного произведения в творчестве русских писателей, и в связи с исследованием общих проблем развития русской литературы XIX—XX вв.

Укажем в этой связи на работы Р. Н. Поддубной (1990) [155]; Г. Л. Бондаренко (1992) [17]; Ким Су Чана (1997) [81]; О. А. Фоминой (1999) [222]; А. В. Федорова (2000) [219] и др.

Творческое наследие Ивана Сергеевича Тургенева представляет собой выдающееся явление русской и мировой литературы. Его своеобразие обусловлено не только уникальностью художественного дарования писателя, но и мощным мировоззренческим комплексом, который вбирает в себя его общественно-политические, философско-эстетические и религиозно-этические взгляды. Все это, в свою очередь, нашло отражение в идейно-тематическом комплексе произведений писателя, воплотившись в поэтоло-гическом своеобразии его прозы, в том числе и в «таинственных повестях».

В творчестве писателя «таинственные повести» занимают особое место — они отразили интерес И. С. Тургенева к загадкам души, психическим состояниям, интуиции и предощущениям человека, к странным и малопонятным в те годы явлениям гипноза, генетической памяти, телепатии, жизни человеческого подсознания. В них нашло продолжение и осмысление писателем целого комплекса философско-мировоззренческих и нравственно-этических проблем.

Все эти аспекты воплощаются и в художественном мире указанных повестей, в которых наряду с реалистическими картинами российской действительности — природой, бытом, вещным миром, присутствуют образы, которые имеют двоякую природу, то есть события и элементы действительности описываются самым невероятным образом, представляя собой высокую степень условности, что можно трактовать как фантастическое.

Степень изученности проблемы.

В литературной критике отклики на «таинственные повести» И. С. Тургенева были крайне разноречивы, главным образом из-за присутствия в их поэтике фантастического элемента. Отрицательные отзывы были, в частности, со стороны М. А. Антоновича [6, с. 170], А. М. Скабичевского [177, с. 931; см.: 2, т. 9, с. 464], Н. К. Михайловского [см.: 2, т. 10, с. 419],

B. Я. Брюсова [см.: 209, с. 179] и др. Но, несмотря на доминирование негативных оценок, встречается и ряд положительных откликов, в частности, Н. В. Успенского [см.: 2, т. 9, 465], В. П. Буренина [см.: 2, т. 10, с. 417], Аре. И. Введенского [см.: 2, т. 10, с. 418—419], Ф. М. Достоевского [53, т. 28, кн. 2, с. 61], Д. С. Мережковского [107, с. 250] и др.

В целом следует сказать, что писатели и критики 1850—1890-х гг., а также рубежа XIX—XX вв., за редким исключением восприняли фантастическое в «таинственных повестях» как отход писателя от реализма.

Еще при жизни И. С. Тургенева его творчество начинает изучаться и в историко-литературном плане. Как правило, преимущественный интерес исследователей был сосредоточен на романах писателя. Поэтому его повести и рассказы, в том числе и «таинственные повести», привлекали внимание ученых меньше. Одним из первых, кто обратил на них свое внимание, был

C. А. Венгеров. В монографии «Иван Сергеевич Тургенев. Критико-биографический этюд» (1877) он подробно проанализировал повести «Призраки» и «Собака». Однако, С. А. Венгеров дал им невысокую оценку, главным образом из-за присутствия в них фантастического. По мнению исследователя, «Призраки» не производят должного впечатления на читателя: «Вы ни разу не содрогаетесь при чтении "Призраков", не то что при разска-зах Гоффмана или Эдгара Поэ, не смотря на всю невероятность сюжета.» [31, с. 147]. Он объясняет «малый эффект» тем, что «в них слишком перемешаны фантастическое с нефантастическим. все как-то слишком безпо-рядно свалено в одну кучу и носит отпечаток какой-то небрежности» [31, с. 147]. Похожую точку зрения ученый высказал и о повести «Собака».

Не обошел своим вниманием тургеневские «таинственные повести» и Д. Н. Овсянико-Куликовский, который в своих «Этюдах о творчестве И. С. Тургенева» (1896), подверг повесть «Призраки» глубокому философскому осмыслению, в рамках которого рассмотрел и фантастическое. Исследователь указал на то, что в этом произведении И. С. Тургенев мастерски изображает контраст, существующий между повседневной жизнью человека и фантастическим миром сновидений, в сферу которого ученый включал историю, природу, «мир идей и идеалов, загробные тайны, все мистическое» [139, с. 67].

В первой трети XX в. появляется ряд исследований, посвященных «таинственным повестям» И. С. Тургенева. Это работы П. Н. Сакулина «На грани двух культур. И. С. Тургенев» (1918), М. О. Гершензона «Мечта и мысль И. С. Тургенева» (1919), в которых обращалось внимание на повести «Призраки» и «Песнь торжествующей любви» [169, 42]. Однако ни в первом, ни во втором исследовании фантастическое не рассматривалось.

В. М. Фишер в статье «Таинственное у Тургенева», опубликованной в сборнике «Венок Тургеневу 1818—1918» (1919), дал достаточно подробный анализ фантастического в художественной ткани «таинственных повестей». Автор предложил собственную классификацию видов призраков, которые И. С. Тургенев использует в своих сюжетах [221]. Относительно художественного метода писателя в «таинственных повестях» исследователь отмечал: «Это — не романтизм, не поэтизирование народных поверий, не игра воображения, это — тот же реализм, направленный в особую сторону. И первая загадка бытия — судьба» [221, с. 93].

В 1920—1930-е гг. было издано несколько сборников, посвященных творчеству И. С. Тургенева. Один из них «Творчество Тургенева», под редакцией И. Н. Розанова и Ю. М. Соколова, куда вошли несколько статей, в рамках которых рассматривается фантастическое в «таинственных повестях». Это статьи М. А. Петровского «Таинственное у Тургенева» [150] и Ч. Ветринского «Муза — вампир» [33]. В первой из названных работ доминировал формальный подход. Автор отмечал, что включение в художественную ткань произведения фантастических образов, почти всегда сопровождалось использованием одних и тех же эпитетов — «таинственный», «странный». «.И чем старше становился Тургенев, тем чаще, эпитеты этого порядка имеют окраску чего-то зловещаго, подходя к дальнейшим категориям злого и страшнаго» — писал М. А. Петровский [150, с. 74]. Исследователь также подчеркивал роль фантастического в раскрытии характеров героев и развертывании сюжетов. Ч. Ветринский свою работу посвятил исключительно Эллис — персонажу из повести «Призраки», полагая, что для самого И. С. Тургенева это не просто вымышленный образ, а муза-вампир. По мнению ученого, писатель настолько сильно погружался в творческий процесс, что после окончания работы чувствовал себя измученным и истощенным — отсюда и трактовка музы для писателя как вампира [33, с. 162].

В 1923 г. в сборнике «Тургенев и его время» Н. К. Пиксанов в статье «История "Призраков"» писал, что в образе Эллис нет символического значения, а ее «незамысловатая» фантастичность условна и имеет служебное назначение [153, с. 166—167]. В сборнике «Творческий путь Тургенева» (1923) в статье М. Габель «"Песнь торжествующей любви" Тургенева (Опыт анализа)» проанализированы мотивы, которые лежат в основе фантастического, а также рассмотрено влияние рассказа Н. В. Гоголя «Страшная месть» и романа Г. Флобера «Саламбо» на разработку сюжета названной повести [37, с. 208-209; с. 211-212].

В сборнике «Творческая история. Исследования по русской литературе. Пушкин, Грибоедов, Достоевский, Гончаров, Островский, Тургенев», под редакцией Н. К. Пиксанова (1927), в работе JI. М. Поляк «История повести Тургенева "Клара Милич"», рассматривалась текстуальная история произведения, прототипы его главных героев, а также проблема литературных влияний [159].

JI. В. Пумпянский в статье «Группа "таинственных повестей"» первым рассмотрел эти повести как единый цикл, включив в него такие произведения, как «Фауст», «Поездка в Полесье», «Призраки», «Довольно», «Сон», «Несчастная», «Странная история», «Стук. стук. стук», «Часы», «Рассказ отца Алексея», «Песнь торжествующей любви», «Клара Милич» [164]. Исследователь считал, что «вера в таинственное, в сверхъестественное, в существование научно необъяснимых явлений» — это реликт древнейших эпох [164, с. 5]. JI. В. Пумпянский связывал появление «таинственных повестей» в творчестве И. С. Тургенева с распространением оккультных интересов во второй половине XIX в.

С точки зрения ученого, на смену романтической фантастике приходит таинственное особого характера: «.явление, с одной стороны, признается сверхъестественным, с другой, признается не только его наличность, но и доступность опытному познанию и даже экспериментированию, — следовательно, "естественность". Таинственное перестает быть фантастикой, становится оккультной эмпирией и уже как таковая входит в литературу эпохи реакции» [164, с. 10]. Именно такого рода таинственное и присутствует, по мнению JI. В. Пумпянского, в «таинственных повестях» И. С. Тургенева. В статье также анализировались методы художественной нейтрализации таинственного в этих произведениях: введение естественного толкования таинственных событий («Клара Милич», «Стук. стук. стук!.»); «сплавление его <таинственного> с материалом или даже жанром наиболее чужеродного типа» («Собака», «Рассказ отца Алексея») [164, с. 14].

Интерес к фантастическому в «таинственных повестях» в той или иной степени проявился и в работах 1960—1990-х гг.

Так, истоки фантастического рассматривались в исследовании Г. А. Бялого «Тургенев и русский реализм» (1962) [24], в статье JI. Н. Ось-маковой «"Таинственные" повести и рассказы И. С. Тургенева в контексте естественнонаучных открытий второй половины XIX века» (1984) [142], в статье Н. Н. Мостовской «Повесть Тургенева "После смерти (Клара Ми-лич)" в литературной традиции» (1993) [115], в книге В. Н. Топорова «Странный Тургенев (четыре главы)» (1998) [199] и др.

Г. А. Бялый объясняет присутствие фантастического в «таинственных повестях» динамичным развитием естественных наук во второй половине XIX в., и в особенности распространением позитивистских взглядов на природу и человека. «Позитивизм, — писал он, — как известно, стирал грани между явлениями физическими и психическими и этим открывал пути и для оживления древней веры в бессмертие души, и для зарождения новейших суеверий, вроде идеи материализации духов или фантастически преувеличенных представлений о силе гипноза» [24, с. 208].

Исследователь приходит к выводу, что И. С. Тургенев всегда был «равнодушен к мистицизму теологическому, но в своих "таинственных повестях" отдал дань мистицизму эмпирическому» [24, с. 221].

Похожую точку зрения высказывает и JI. Н. Осьмакова. Она считает, что интерес писателя к таинственным проявлениям человеческой психики был во многом вызван расцветом естественнонаучной мысли во второй половине XIX в. Исследовательница отмечает, что природа таинственного в этих произведениях «не мифологическая или мистическая, она психическая в своей основе» [142, с. 14].

Н. Н. Мостовская в статье «Повесть Тургенева "После смерти (Клара Милич)" в литературной традиции» (1993) в истоках таинственного в этом произведении видит не только естественнонаучные тенденции второй половины XIX в., но и философские воззрения Гердера, Шопенгауэра, Гегеля. Особый интерес Н. Н. Мостовской составляет «мозаика литературных реалий, аллюзий, реминисценций самого широкого диапазона», которые, по ее мнению, усложняют и обогащают «тургеневскую философскую концепцию, воплощенную в его таинственных повестях в многозначной антитезе: сон-явь, сон и сновидения — память, скрытая, нереализованная энергия мысли и душевных устремлений и, наконец, сон-смерть» — Платон «Диалоги», П. Кальдерон «Жизнь есть сон» и др. [115, с. 142, 142—143].

В книге В. Н. Топорова «Странный Тургенев (четыре главы)» таинственное в творчестве писателя, и в частности, в «таинственных повестях» рассматривается в контексте особенностей, «странностей» личности самого писателя [199]. Присутствие снов, видений, призраков в поэтике «Фауста», «Призраков», «Сна», «Странной истории», «Клары Милич (После смерти)» и других произведений объясняется такими чертами характера Тургенева как, вера в предчувствия, склонность к преувеличению и таинственному, интуиция, «глубинное» зрение.

В ряде работ вопрос о фантастическом в «таинственных повестях» затрагивался в связи с решением проблемы художественного метода писателя в этих произведениях. П. Г. Пустовойт в исследовании «И. С. Тургенев — художник слова» (1980) рассматривает фантастическое в «таинственных повестях» как средство романтизации: «Внутренний мир главных героев "Песни торжествующей любви" и "После смерти" (Муций, Валерия, Клара Милич) рисуется загадочным и таинственным, причем загадочные явления как бы внезапно врываются в обычную, будничную, прозаическую обстановку и романтизируют ее» [165, с. 76]. «Цель этого художественного приема — та же, что у Гоголя в "Носе" или в "Записках сумасшедшего": с помощью романтической гиперболы рельефнее передать существо реальной действительности» —заключает П. Г. Пустовойт [165, с. 76].

Проблема фантастического в «таинственных повестях» затрагивается М. А. Турьян в рамках диссертации «"Таинственные повести" В. Ф. Одоевского и И. С. Тургенева и проблемы русской психологической прозы» (1980), при исследовании генетических и типологических связей «таинственных повестей» названных писателей, в свете становления и развития русского психологического реализма [211].

С точки зрения исследовательницы, в «таинственных повестях» И. С. Тургенева присутствует особый тип фантастического, который она условно обозначает как психологический.

А. Б. Муратов в своем диссертационном исследовании «Проблемы реализма в позднем творчестве И. С. Тургенева: (Повести и рассказы 1860—1880-х гг.)» (1981), называя художественную манеру И. С. Тургенева «"романтическим реализмом"», приходит к выводу: «Тургеневский "романтический реализм" находит теперь свое выражение в произведении, близком по своим жанровым признакам "фантастической повести"» [121, с. 23]. Ученый также отмечает: «Обычно в его произведениях понятное и таинственное слиты воедино, и только в своем единстве отражают всю сложность и полноту его мировоззренческих принципов и художественной системы» [121, с. 23].

Р. Н. Поддубная в диссертации «Идейно-художественные функции фантастики и развитие творческих принципов реализма в русской литературе XIX века» (1990) обращает внимание на фантастическое в «таинственных повестях» И. С. Тургенева в рамках анализа типологических разновидностей и исторической динамики условно-фантастических способов изображения в русской литературе XIX в., в связи с развитием в ней творческих принципов реализма. Особенностью художественного метода И. С. Тургенева Р. Н. Поддубная считает «"студийность"», которая, по ее мнению, «означает художественное исследование имеющих место в действительности (в психике, сознании, поведении, мироотношении, судьбе), но пока что необъяснимых, странных и загадочных "фактов", способом постижения которых может быть фантастическое» [155, с. 19].

Ж. Зельдхейи-Деак полагает, что в изображении фантастического в «таинственных повестях» есть тенденции импрессионизма и символизма. Речь идет о статьях « "Сон" Тургенева. К поэтике "таинственных повестей"» (1982) и «Поздний Тургенев и символисты» (1992) [65, 67].

С точки зрения исследовательницы, «ближе всего к методу изображения импрессионистской, символистской прозы» стоит рассказ «Сон» [65, с. 156]. Ж. Зельдхейи-Деак подчеркивает, что именно в прозе рубежа веков явление перехода из сна в действительность становится крайне распространенным (Ф. Сологуб «Рождественский мальчик», С. Ауслендер «Филимонов день», М. Кузьмин «Флор и разбойник»).

На фантастическое в «таинственных повестях» обращает внимание И. Л. Золотарев в своем диссертационном исследовании «Фантастические произведения И. С. Тургенева и П. Мериме: (Сравнительно-типологический анализ)» (1998) [69]. Определяя место и роль фантастических произведений названных писателей в историко-литературном процессе, и выявляя особенности их художественных методов, которые вбирают в себя черты реализма и романтизма, И. Л. Золотарев рассматривает фантастику как романтизированное средство выразительности: «И. С. Тургенев изображает действительность, усиливая свой реалистический метод за счет романтизации, использования для познания Неведомого такого сильного выразительного средства изображения, как фантастика» [69, с. 14].

В отечественном литературоведении изучались также художественные функции снов в «таинственных повестях». Сон — одна из основных форм введения фантастического в этих произведениях.

Так, С. Е. Шаталов в статье «"Таинственные повести" И. С. Тургенева» (1962) рассматривает роль таинственного в раскрытии характеров персонажей этих произведений [234]. При этом исследователь связывает таинственное с особым типом повествователя-рассказчика: «Они все имеют — при всем их неповторимом своеобразии — одну общую черту: они верят в наличие "таинственного", в возможность вторжения сверхъестественного в нормальную человеческую жизнь» [234, с. 40].

Таким образом, С. Е. Шаталов делает следующий вывод: «.характеры его персонажей раскрываются не столько во взаимоотношениях с "таинственной" силой, сколько в определении своего отношения к таинственному, вторгшемуся в их жизнь» [234, с. 41].

О. Б. Улыбина в статье «Мотив сна и его художественные функции в повести И. С. Тургенева "После смерти"» (1982) рассматривает сюжетооб-разующую функцию снов в повести, а также обращает внимание на их смыеловое, в частности, философское наполнение [214]. Позднее в диссертации «Проблемы поэтики "таинственных повестей" И. С. Тургенева» (1996) О. Б. Улыбина, в рамках первой главы рассматривает соотношение фантастического и реального в «таинственных повестях», выделяя и анализируя мотивы сна, телепатии, тайны в таких повестях, как «Три встречи», «История лейтенанта Ергунова», «Часы», «Степной король Лир» [216].

Исследовательница делает ценные наблюдения относительно природы таинственного, справедливо полагая, что она не мифологическая или мистическая, а психологическая по своей сути: «Фантастика Тургенева не равнозначна фантастике Гофмана, Гоголя, Одоевского. По своей природе она, пожалуй, ближе всего к "фантастическому реализму" Достоевского («Двойник», «Хозяйка») и к так называемой "материальной фантастике" Э. По.» [216, с. 4]. Она также подчеркивает двуплановость «таинственных повестей» И. С. Тургенева, которая «выражается в наличии двух пластов повествования: реального и "таинственного", иррационального, которые искусно синтезированы художником в неразрывное целое» [216, с. 6].

Тем не менее, О. Б. Улыбина не ставила своей задачей конкретное изучение категории фантастического, причем, среди повестей избранных исследовательницей для анализа, нет таких произведений, как «Призраки», «Поездка в полесье», «Рассказ отца Алексея», «Сон», в которых фантастическое присутствует наиболее отчетливо.

JI. Н. Осьмакова в статье «О поэтике "таинственных повестей"» (1987) обозначает значительную роль сновидений в сюжетостроении [143]. Однако в целом работа носит обобщенный характер, в ней нет подробного и последовательного рассмотрения этой проблемы.

В. М. Головко в статье «Мифопоэтические архетипы в художественной системе позднего Тургенева (повесть "Клара Милич")» обращает внимание на роль снов и галлюцинаций в раскрытии чувств и переживаний героев повести в рамках мифопоэтического подхода [45]. Так, по мнению ученого, в изображении внутренних переживаний можно увидеть предтечу одной из форм модернизма — поток сознания.

В статье Н. Н. Мостовской «Восточные мотивы в творчестве Тургенева» (1994) акцентируется внимание на особой роли таинственной восточной песни в повести «Песнь торжествующей любви»: «.этот музыкальный эпизод выполняет функцию своеобразной экспозиции, предопределяющей таинственный настрой повести и в известной степени ее завязку» [117, с. 107]. Исследовательница также подчеркивает концептуальную роль снов в этом произведении: «Таинственность повести усиливается и включением в ее художественную ткань необычных снов, явлений гипноза, сомнамбулизма, выполняющих сложную концептуальную функцию» [117, с. 108].

Интерес к «таинственным повестям» сохраняется и у тургеневедов XXI в. Так, К. В. Лазарева в своей диссертационной работе «Мифопоэтика "таинственных повестей" И. С. Тургенева» (2005), в рамках одного параграфа осуществляет мифопоэтический анализ сновидений в таких произведениях, как «Призраки», «Сон», «Песнь торжествующей любви», «Клара Милич» [94, с. 108]. К. В. Лазарева приходит к выводу, что обращение к фольклорно-мифологической традиции, а также к сюжетам мировой литературы, в частности, к ее ритуально-мифологическим мотивам (мотив сна как временная смерть, путешествие в загробный мир и др.), помогают писателю проникнуть во внутренний мир героя, его бессознательное.

Эволюция поэтики сновидений в повестях и рассказах И. С. Тургенева 1840—1880-х гг., в соотношении с мировоззрением писателя анализируется в диссертации О. В. Дедюхиной «Сны и видения в повестях и рассказах И. С. Тургенева (проблемы мировоззрения и поэтики)» (2006) [49]. Автор делает ценные наблюдения о своеобразии снов и видений, об их роли в художественной системе писателя, а также приводит собственную типологию героев-сновидцев. Важно отметить, что сон в «таинственных повестях» — одна из основных, но не единственная форма проявления фантастического.

В диссертационном исследовании Е. В. Науменко «Система мотивов "таинственных повестей" И. С. Тургенева» (2006) проводится анализ системы мотивов в «таинственных повестях» [125]. В первой главе работы анализируется мотив сна, как ведущий мотив «таинственных повестей». Особое внимание Е. В. Науменко уделяет исследованию семантики мотива сна, а также особенностям «нетронутого» героя «таинственных повестей».

Итак, проведенный нами анализ свидетельствует о том, что в литературоведении нет специальной работы, посвященной рассмотрению фантастического в поэтике «таинственных повестей» И. С. Тургенева.

Цель и задачи исследования.

Цель нашей диссертационной работы состоит в исследовании фантастического в поэтике «таинственных повестей» И. С. Тургенева, в аналитическом рассмотрении сущности, типов, идейного содержания и роли фантастического в художественной ткани этих произведений.

В связи с этим перед нами стоят следующие задачи:

1) выявить типологическую связь «таинственных повестей» И. С. Тургенева с русской романтической фантастической повестью 1820—1840-х гг. и повестями А. С. Пушкина («Гробовщик», «Пиковая дама»), в поэтике которых присутствует фантастическое;

2) проанализировать содержательное наполнение фантастического (мотивов, образов), связанное с мировоззренческим аспектом творчества писателя;

3) показать, как с помощью героя (персонажа), психологический тип личности которого определяем как «особый», в сюжет «таинственных повестей» вводятся фантастические образы и мотивы;

4) рассмотреть типы фантастических образов и мотивов в указанных повестях;

5) установить роль фантастического в повествовательной технике, сю-жетно-композиционном решении и пространственно-временной организации «таинственных повестей».

Объект исследования: категория фантастического в поэтике «таинственных повестей» И. С. Тургенева.

Предмет исследования: фантастические образы и мотивы, их типы, место и роль в художественной структуре «таинственных повестей» И. С. Тургенева.

Материал исследования: «таинственные повести» И. С. Тургенева, в частности, «Фауст» (1856), «Призраки» (1864), «Довольно» (1865), «Собака» (1866), «Сон» (1875), «Странная история» (1870), «Рассказ отца Алексея» (1877), «Песнь торжествующей любви» (1879), «Клара Милич (После смерти)» (1883), эпистолярное наследие писателя и другие материалы.

Теоретико-методологической основой диссертации являются исследования отечественных и зарубежных ученых, в трудах которых исследуется природа указанной категории. Это работы Ц. Тодорова [198], И. В. Се-мибратовой [175], В. Н. Захарова [62, 63, 64], В. Ю. Троицкого [200], Ю. И. Кагарлицкого [78], А. Н. Николюкина [132], Е. М. Неёлова [126, 127, 128, 129, 130], Т. А. Чернышевой [227], Ю. В. Манна, [102, 103] и др.

Автор диссертации также опирается на фундаментальные работы по исследованию поэтики И. С. Тургенева — С. Е. Шаталова, П. Г. Пустовой-та, А. Б. Муратова, Г. Б. Курляндской, А. И. Батюто, Г. А. Бялого, О. Б. Улыбиной, Н. Н. Мостовской и др. Анализ пространства и времени осуществляется с опорой на труды М. М. Бахтина [11], Д. Н. Медриша [106], Р. А. Зобова и А. М. Мостепаненко [68].

В работе мы опираемся на сравнительно-исторический, сравнительно-типологический, биографический методы исследования, а также элементы рецептивно-коммуникативного подхода. Использован нами и метод целостного анализа художественного произведения.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые в отечественном литературоведении предпринято целостное и концептуальное рассмотрение фантастического в поэтике «таинственных повестей» И. С. Тургенева.

Впервые описываются и подробно анализируются типы фантастических образов и мотивов, которые присутствуют в «таинственных повестях».

Это фантастические образы-персонажи, образы-ситуации, образы-ощущения; собственно фантастические мотивы (тайны и сна) и мотивы, которые становятся фантастическими вследствие того, что являются важной составляющей фантастического образа (ночи, луны, тумана и др.).

Впервые персонажи «таинственных повестей» рассматриваются как тип личности, чье ментальное состояние является важнейшим приемом экспликации фантастического. Эти персонажи — сновидцы, мечтатели, люди с ярким или болезненным воображением, отличающиеся склонностью к таинственному восприятию явлений действительности — характеризуются в работе как «особые» личности.

Теоретическая ценность работы состоит в том, что ее результаты существенно дополняют и уточняют представления об арсенале поэтологи-ческих средств одного из крупнейших русских писателей-реалистов, обогащают научные представления о типах фантастических образов и мотивов, которые присутствуют в «таинственных повестях», об их роли и месте в формировании художественного мира произведений И. С. Тургенева.

Практическая значимость диссертации определяется возможностью использования теоретических положений, конкретных материалов и выводов исследования преподавателями вузов при чтении лекций по теории и истории русской литературы XIX в., при составлении методических пособий и рекомендаций, при подготовке факультативных курсов и курсов по выбору, при написании студентами дипломных и курсовых работ, докладов, рефератов.

Положения, выносимые на защиту:

1. Фантастическое в «таинственных повестях» — сложная и многофункциональная категория, так как тургеневская «таинственная» повесть, будучи явлением оригинальным, вместе с тем типологически приближается к романтической фантастической повести 1820—1840-х гг., а также активно развивает пушкинскую традицию введения фантастического как особого способа психологического раскрытия личности («Гробовщик», «Пиковая дама»).

2. Фантастическое представляет себя в особом типе образности, для которого характерна, с одной стороны, высочайшая степень условности, с другой — конкретность проявления. Это могут быть фантастические образы-персонажи, образы-ощущения, образы-ситуации.

3. Фантастическое реализуется в двух типах фантастических мотивов: 1) мотивы, которые являются собственно фантастическими; 2) мотивы, которые приобретают фантастическую окрашенность вследствие того, что являются конструктивным элементом фантастического образа. К первому типу относятся мотивы сна и тайны, ко второму — природные (в том числе и зооморфные), звуковые, восточные, религиозные и др.

4. Носителями фантастического становятся личности особого психологического склада, которые отличаются неустойчивой психикой, эмоциональной сверхчувствительностью, склонностью к таинственному или мис-тико-религиозному, а также к мечтаниям. Такой герой определяется в исследовании как «особая» личность. Вводя в повествование «особый» тип личности, И. С. Тургенев добивается углубления психологизма, что свидетельствует о качественном изменении способов психологического анализа, который условно принято называть «тайным психологизмом».

5. Фантастическое — один из основных элементов сюжетно-композиционной организации «таинственных повестей». Фантастическое помогает развертыванию сюжета, поскольку после его внезапного вторжения или в момент контакта с ним, поступки персонажей становятся быстрыми, стремительными, практически мгновенными, а сюжеты повестей приобретают особую динамичность.

6. Фантастическое особым образом организует художественное время и художественное пространство «таинственных повестей», обусловливая высокую степень обобщенности и неопределенности художественного времени, что способствует формированию и усилению фантастического, формирует особый тип хронотопа, ведущую роль в котором играет психологическое время, перцептуальное время и время сновидений.

Апробация работы проходила на кафедре русской и зарубежной литературы Мордовского государственного университета имени Н. П. Огарева, где сообщения соискателя обсуждались на заседаниях кафедры и методологического семинара аспирантов. По материалам проведенного исследования сделаны доклады на конференциях международного, всероссийского и регионального уровня. Основные положения и выводы работы докладывались на Огаревских чтениях и конференциях молодых ученых Мордовского государственного университета имени Н. П. Огарева.

По теме диссертационного исследования опубликовано девять статей, из них две в изданиях, рекомендованных ВАК.

Структура диссертации определяется ее целями и задачами. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографического списка. Объем работы — 189 страниц. Библиографический список включает 239 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Фантастическое в поэтике "таинственных повестей" И.С. Тургенева"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таинственные повести» — особое явление в творчестве И. С. Тургенева. Их своеобразие во многом обусловлено присутствием в поэтике произведений фантастического, ставшего новой формой для выражения нового содержания.

Фантастическое в «таинственных повестях» имеет литературные и внелитературные истоки. Литературные истоки следует искать в русской романтической фантастической повести 1820-1840-х гг., которая активно использовала фантастические образы в создании характерного для романтической поэтики «двоемирия».

Однако у И. С. Тургенева происходит качественное изменение функций фантастического, хотя его, как и романтиков, привлекает загадочность мира, таинственная жизнь человеческой души. И. С. Тургенев обращается к этой стороне действительности и отражает ее в своих повестях, написанных в период 1850-1880-х гг., где наряду с картинами российской действительности середины и конца XIX в., появляются образы, которые можно характеризовать как фантастические.

Не менее важным истоком введения фантастического как способа психологической характеристики героев стали произведения А. С. Пушкина, в которых фантастическое становится не проявлением романтического «двоемирия» — «здесь» и «там», а приемом психологического раскрытия внутреннего мира героев. Прежде всего — это «Пиковая дама», «Гробовщик», поэма «Медный всадник», в которых фантастические сны и видения персонажей давали А. С. Пушкину свободу для художественного выражения их чувств, переживаний.

К внелитературным истокам следует отнести бурное развитие естественнонаучных знаний во второй половине XIX в., что стало поводом для художественного осмысления тайн и загадок человеческой психики.

И. С. Тургенева, как истинно великого художника, всегда занимала и волновала «тайна человека» — его судьбы, веры и неверия, любви и страсти, жизни и смерти. Именно эти вопросы обозначили психологический и нравственно-этический комплекс проблем, поставленных им в «таинственных повестях». Все эти факторы оказали определяющее влияние на смысловое наполнение фантастического в «таинственных повестях».

Фантастическое как способ и форма отражения действительности отчетливо присутствует в тургеневских «таинственных повестях». В нашей работе к числу таких повестей мы относим повести «Фауст», «Призраки», «Поездка в Полесье», «Довольно», «Клара Милич (После смерти)», «Песнь торжествующей любви» и некоторые другие. В них присутствие фантастических образов и мотивов, воспринимаемых как таковые на основе ментального состояния читателя или самого героя, выражены особенно ярко.

Для выражения философско-мировоззренческой проблематики и идейного содержания своих произведений И. С. Тургенев использует разнообразные формы фантастического. Это образы-персонажи (Эллис, «зеленый старичок», «черный человек», призрак госпожи Ельцовой, Муций-мертвец ); образы-ситуации (монолог из могилы в «Довольно», гипнотический сеанс в «Странной истории»); образы-ощущения (предчувствия смерти и смерть, воспринимаемая как ощущение, ее «дыхание», «шорохи», «движения»). Все эти формы проявления фантастического нередко замещают друг друга, что усиливает таинственность и загадочность.

Фантастическое в поэтике «таинственных повестей» реализуется в разнообразных мотивах — зооморфных, природных, вещных, звуковых и др. Они также становятся конструктивным элементом фантастического и помогают созданию полноценного художественного мира, который можно характеризовать как фантастический.

В центре этого мира стоит «особый» персонаж. Через введение в художественную ткань «таинственных повестей» фантастических образов и мотивов, писатель раскрывает внутренний мир своего героя. Создаваемые на страницах повестей фантастические ситуации помогают авторскому проникновению в глубины человеческой психики, в область зыбких, эмоциональных движений, в бессознательное, и дают автору возможность в мельчайших подробностях фиксировать ощущения, переживания, изменения в сознании и подсознании, психические состояния человека, столкнувшегося с чем-то таинственным. Так, с помощью фантастического И. С. Тургенев раскрывает внутренний мир персонажей — их чувства, переживания, взгляды на окружающую действительность.

Таким образом, в поэтике «таинственных повестей» фантастическое выполняет психологическую функцию, и тургеневский «тайный психологизм» обретает здесь новое качество, особую глубину. В фантастических образах нередко выражаются собственные ощущения И. С. Тургенева, его впечатления, мысли и настроения.

Фантастическое активно влияет на сюжетно-композиционное решение, пространственно-временную организацию, систему образов и т.д., его исключение лишает «таинственные повести» своего смысла. «Таинственные повести» строятся, как правило, в формах «рассказа в рассказе», «рассказа в письмах», «монолога из могилы», как стилизация «старинной рукописи». Использование этих приемов придает событиям двоякое толкование: рассказчик всегда может что-то недосказать, или рассказать не так как было в действительности. Кроме того, такая форма композиционного решения повестей открывает необычайную свободу авторского вымысла. Фантастическое особым образом организует художественное время и пространство рассматриваемых нами повестей. Опираясь на концепцию хронотопов, разработанную М. М. Бахтиным, можно сказать, что в художественной ткани тургеневских произведений активно несколько видов времени — психологическое, время сновидений, каждое из которых, в свою очередь, определяет вид хронотопа, в котором и реализует себя фантастическое.

В «таинственных повестях» И. С. Тургенев во многом предвосхитил художественные открытия XX в., выступил как великий художник слова, мастер пластической формы и истинный новатор.

Список научной литературыСкуднякова, Елена Владимировна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. — М.: Наука, 1978—1986, Сочинения: в 12 т. — Т. 5. 542 е.; т. 6. — 495 е.; т. 7. — 559 е.; т. 8. - 541с.; т. 9. - 575 е.; т. 10. - 607 с.

2. Азадовский М. К. Три редакции «Призраков» / М. К. Азадовский // Уч. записки Ленинград, ун-та. Серия филол. наук. — 1939. — №. 20. — Вып. 1.- С. 123-154.

3. Академические школы в русском литературоведении. — М.: Наука, 1975.-516 с.

4. Анненский И. Ф. Книги отражений / И. Ф. Анненский. — М.: Наука, 1979.-679 с.

5. Антонович М. А. Литературно-критические статьи / М. А. Антонович.-М.; Л.: ГИХЛ, 1961.-515 с.

6. Аристотель Об искусстве поэзии / перев. В. Г. Аппельрота. — М.: Гослитиздат, 1957. — 183 с.

7. Батюто А. И. Тургенев — романист / А. И. Батюто. — Л.: Наука, 1972.-389 с.

8. Батюто А. И. Творчество И. С. Тургенева и критико-эстетические мысль его времени / А. И. Батюто. — Л.: Наука, 1990. — 297 с.

9. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского / М. М. Бахтин. — М.: Сов. писатель, 1963. —363 с.

10. Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике / М. М. Бахтин // Литературно-критические статьи. — М.: Худож. лит., 1986. — С. 121-290.

11. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества / М. М. Бахтин. — М.: Искусство, 1979. — 422 с.

12. Белинский В. Г. Полное собрание сочинений. — М.: АН СССР, 1953- 1959. -Т. 1.-573 е.; т. 3.-683 е.; т. 5.-863 е.; т. 7. 739 е.; т. 10. -474 с.

13. Бердяев Н. А. Смысл истории / Н. А. Бердяев. — М.: Мысль, 1990. — 168 с.

14. Библиография литературы о И. С. Тургеневе 1918—1967 / отв. ред. JI. Н. Назарова и А. Д. Алексеев. — JL: Наука, 1970. — 188 с.

15. Большакова А. Ю. Современные теории жанра в англоамериканском литературоведении / А. Ю. Большакова // Теория литературы: в 4 т. — М.: ИМЛИ РАН. — Т. 3. — С. 99-130.

16. Бондаренко Г. JI. Фантастическое в прозе В. А. Каверина: Автореф. дисс. канд. филол. наук / Г. JI. Бондаренко. — М., 1992. — 16 с.

17. В. П. Боткин и И. С. Тургенев Неизданная переписка 1851—1869. — М.; Д.: ACADEMIA, 1930. -351с.

18. Бочаров С. Г. Поэтика Пушкина. Очерки / С. Г. Бочаров. — М.: Наука, 1974.-208 с.

19. Бочаров С. Г. Характеры и обстоятельства / С. Г. Бочаров // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Образ, метод, характер. -М.: АН СССР, 1962. С. 312-450.

20. Бочаров С. Г. О смысле «Гробовщика» (К проблеме интерпретации произведения) / С. Г. Бочаров // Контекст 1973. — М.: Наука, 1974. — С. 196-230.

21. Брандис Е. Фантастика и новое видение мира / Е. Брандис // Звезда. 1981. -№ 8. -С. 41-49.

22. Буданова Н. Ф. Достоевский и Тургенев: творческий диалог / Н. Ф. Буданова. — JI.: Наука, 1987. — 196 с.

23. Бялый Г. А. Тургенев и русский реализм / Г. А. Бялый. — М.; JL: Сов. писатель, 1962. —247 с.

24. Бялый Г. А. Русский реализм конца XIX в. / Г. А. Бялый. — Л,: Изд-во Ленинград, ун-та, 1973. — 168 с.

25. Бялый Г. А. Русский реализм от Тургенева к Чехову / Г. А. Бялый. — Л.: Сов. писатель, 1990. — 637 с.

26. В мире фантастики: сборник статей / сост. А. Кузнецов. — М.: Мол. гвардия, 1989. —238 с.

27. Васильев С. Ф. Поэтика «реального» и «фантастического» в русской романтической прозе / С. Ф. Васильев // Проблемы исторической поэтики. Исследования и материалы: межвуз. сборник. — Петрозаводск: Изд-во Петрозавод. ун-та, 1990. — С. 73—81.

28. Вацуро В. Э. Готический роман в России / В. Э. Вацуро. — М.: Нов. лит. обозрение, 2002. — 544 с.

29. Вацуро В. Э. «Повести покойного Ивана Петровича Белкина» /

30. B. Э. Вацуро // А. С. Пушки: pro et contra. Антология: в 2 т. — СПб.: РХГИ, 2000. Т. 2. - С. 474 - 491.

31. Венгеров С. А. Иван Сергеевич Тургенев. Критико-биографический этюд / С. А. Венгеров. — СПб.: Типография И. П. Попова, 1877. — 164 с.

32. Веселовский А. Н. Историческая поэтика / А. Н. Веселовский. — М.: Высш. шк., 1989. 404 с.

33. Ветринский Ч. Муза — вампир / Ч. Ветринский // Творчество Тургенева: сборник статей / под ред. И. Н. Розанова и Ю. М. Соколова. — М.: Задруга, 1920. С. 152-167.

34. Винникова Г. Э. Тургенев и Россия / Г. Э. Винникова. — М.: Сов. Россия, 1986.-411 с.

35. Винникова И. А. Об идейных истоках «Призраков» и «Довольно» (Тургенев и Шопенгауэр) / И. А. Винникова // И. С. Тургенев в шестидесятые годы (Очерки и наблюдения). — Саратов: Изд-во Саратов, ун-та, 1965. —1. C. 53-73.

36. Виноградов В. В. Стиль Пушкина / В. В. Виноградов. — М.: Наука, 1999.- 704 с.

37. Габель М. «Песнь торжествующей любви» Тургенева (Опыт анализа) / М. Габель // Творческий путь Тургенева: сборник статей / под ред.

38. И. JI. Бродского. — Пг.: Сеятель, 1923. — С. 202—225.

39. Гегель Г. В. Ф. Эстетика В 4 т. — М.: Искусство, 1968—1973. — Т. 3. -621 с.

40. Гей Н. К. Проза Пушкина: поэтика повествования / Н. К. Гей. — М.: Наука, 1989. —270 с.

41. Гей Н. К. Художественность литературы. Поэтика. Стиль / Н. К. Гей. -М.: Наука, 1975.-464 с.

42. Герцен А. И. Собрание сочинений: в 30 т. — М.: АН СССР, 1954-1964. -Т. 7.-468 с.

43. Гершензон М. О. Мечта и мысль И. С. Тургенева / М. О. Гершензон. — М.: Книгоизд-во писателей в Москве, 1919. — 170 с.

44. Гершензон. М. О. Мудрость Пушкина / М. О. Гершензон. — Томск: Водолей, 1997.-288 с.

45. Головко В. М. Художественно-философские искания позднего Тургенева (Изображение человека) / В. М. Головко. — Свердловск: Изд-во Уральск, ун-та, 1989. — 168 с.

46. Головко В. М. «Студия» в системе жанров «малой прозы» И. С. Тургенева / В. М. Головко // Жанр и композиция литературного произведения: межвуз. сборник. — Петрозаводск: Изд-во Петрозавод. ун-та, 1989. С. 65-77.

47. Григорьев А. А. Литературная критика / А. А. Григорьев. — М.: Худож. лит., 1967. — 631 с.

48. Гуковский Г. А. Пушкин и проблемы реалистического стиля / Г. А. Гуковский. — М.: Гослитиздат, 1957. — 415 с.

49. Дедюхина О. В. Сны и видения в повестях и рассказах И. С. Тургенева (проблемы мировоззрения и поэтики): Дисс. канд. филол. наук / О. В. Дедюхина. М., 2006. — 230 с.

50. Дилакторская О. Г. Фантастическое в «Петербургских повестях» Н. В. Гоголя / О. Г. Дилакторская. — Владивосток: Изд-во Дальневосточ. ун-та, 1986. —208 с.

51. Дмитриев В. А. Реализм и художественная условность / В. А. Дмитриев. — М.: Сов. писатель, 1974. — 280 с.

52. Добролюбов Н. А. Собрание сочинений: В 9 т. — М.; Л.: Гослитиздат, 1961-1964. Т. 6. - 574 с.

53. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений и писем. — JL: Наука, 1972—1990, Публицистика и письма: 18—30 т. — Т. 19. — 359 е.; т. 24. — 518 е.; т. 28. кн. 2. —615 с.

54. Дунаев М. М. Иван Сергеевич Тургенев / М. М. Дунаев // Православие и русская литература: В 6 ч. — М.: Христиан, лит., 2001. — Ч. 1-2. — 736 с.

55. Ермаков И. Д. Психоанализ литературы. Пушкин. Гоголь. Достоевский / И. Д. Ермаков. — М.: Нов. лит. обозрение, 1999. — 512 с.

56. Есин А. Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения: учебн. пособие / А. Б. Есин. — М.: Флинта, Наука, 2000. — 248 с.

57. Жан-Поль. Приготовительная школа эстетики / Жан-Поль / перев. Ал. В. Михайлова. — М.: Искусство, 1981. — 448 с.

58. Жирмунский В. М. Немецкий романтизм и мистика / В. М. Жирмунский. СПб.: AXIOMA, 1996. — 232 с.

59. Жирмунский В. М. Сравнительное литературоведение. Восток и Запад / В. М. Жирмунский. — Л.: Наука, 1979. — 493 с.

60. Жирмунский В. М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика / В. М. Жирмунский. — Л.: Наука, 1977. — 407 с.

61. Зайцев Б. К. Жизнь Тургенева / Б. К. Зайцев // Далекое. — М.: Сов. писатель, 1991.-С. 143—276.

62. Захаров В. Н. Условность и фантастика (взаимоотношение категорий) / В. Н. Захаров // Жанр и композиция литературного произведения: межвуз. сборник. — Петрозаводск: Изд-во Петрозавод. ун-та, 1986. — С. 47-54.

63. Захаров В. Н. Концепция фантастического в эстетике Ф. М. Достоевского / В. Н. Захаров // Художественный образ и историческое сознание: межвуз. сборник. — Петрозаводск: Изд-во Петрозавод. ун-та, 1974. — С. 98-125.

64. Захаров В. Н. Фантастическое как категория поэтики Достоевского семидесятых годов / В. Н. Захаров //Жанр и композиция литературного произведения: межвуз. сборник. — Петрозаводск: Изд-во Петрозавод. ун-та, 1981.- С. 41-54.

65. Зельдхейи-Деак Ж. Поздний Тургенев и символисты / Ж. Зельдхейи-Деак // От Пушкина до Белого. Проблемы поэтики русского реализма XIX—начала XX века: межвуз. сборник. —СПб.: Изд-во С-Петербург. ун-та, 1992.- С. 146-169.

66. Зельдхейи-Деак Ж. «Таинственные повести» И. С. Тургенева и русская литература XIX века / Ж. Зельдхейи-Деак // Studia Slavica. — Будапешт, 1973. Т. XIX. -Fask. 1-3. - Р. 347-364.

67. Зельдхейи-Деак Ж. «Сон» Тургенева. К поэтике «таинственных повестей» / Ж. Зельдхейи-Деак // Studia Slavica. — Будапешт, 1982. — Т. XVIII. -Р. 285-298.

68. Зобов Р. А. Мостепаненко А. М. О типологии пространственно-временных отношений в сфере искусства / Р. А. Зобов А. М. Мостепаненко // Ритм пространство и время в литературе и искусстве. — JL: Наука, 1974. С. 11-26.

69. Золотарев И. JI. Фантастические произведения И. С. Тургенева и П. Мериме: (Сравнительно-типологический анализ): Автореф. дисс. канд. филол. наук / И. JI. Золотарев. — Орел, 1998. — 22 с.

70. Золотарев И. JL Ирреальный мир И. С. Тургенева и П. Мериме (на примере «Клары Милич (После смерти)» и «Венеры Илльской») // Режим доступа: http://www.buninlib.orel.ru/Seksija%20RPO/Zolotarev.htm

71. Иванов В. В. Поэтика / В. В. Иванов // Краткая литературная энциклопедия / под ред. А. А. Суркова — М.: Сов. энциклопедия, 1968. — Т. 5. Стлб. 936-943.

72. Изборник: сборник произведений литературы древней Руси. — М.: Худож. лит., 1969. — 799 с.

73. Измайлов Н. В. Фантастическая повесть / Н. В. Измайлов // Русская повесть XIX века. История и проблематика жанра: сборник статей. — JL: Наука, 1973.-С. 134-169.

74. Ильин В. Н. Оккультизм Тургенева / В. Н. Ильин // Лит. обозрение. 1994. — № 5/6. - С. 49-55.

75. Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. — М.: Наследие, 1994. — 512 с.

76. История романтизма в русской литературе: в 2 т. — М.: Наука, 1979. , -Т.2.-328 с.

77. Кагарлицкий Ю. И. Реализм и фантастика / Ю. И. Кагарлицкий // Вопросы литературы. — 1971. — № 1. —С. 101—117.

78. Кагарлицкий Ю. И. Что такое фантастика? / Ю. И. Кагарлицкий. — М.: Худож. лит., 1974. — 352 с.

79. Кафка Ф. Роман. Новеллы. Притчи / Ф. Кафка. — М.: Прогресс, 1965.-644 с.

80. Кийко Е. И. «Призраки» реминисценции из Шопенгауэра / Е. И. Кийко // Тургеневский сборник. Материалы к полному собранию сочинений и писем И. С. Тургенева / под ред. М. П. Алексеева. — Л.: Наука, 1967. Вып. 3. - С. 123-125.

81. Ким Су Чан Комическое и фантастическое в прозе М. Булгакова (от «Дьяволиады» к «Мастеру и Маргарите»): Автореф. дисс. канд. филол. наук / Су Чан Ким. СПб., 1997. - 26 с.

82. Клеман М. К. Летопись жизни и творчества И. С. Тургенева / М. К. Клеман. -М.; Л.: ACADEMIA, 1934. С. 167-168.

83. Кожинов В. В. Художественный образ и действительность /

84. B. В. Кожинов // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Образ, метод, характер. — М.: АН СССР, 1962". — С. 58—72.

85. Конкина JI. С., Скуднякова Е. В. Фантастическое «зазеркалье» в повести А. С. Пушкина «Гробовщик» / JI. С. Конкина, Е. В. Скуднякова // Вестник МГУ. — Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, — 2005. — № 3-4. —1. C. 79-81.

86. Краснящих А. П. «Призраки» Тургенева, «Призраки» Фаррера и типология изображения наркогаллюцинаций / А. П. Краснящих // Союз писателей. 2000. - № 1. - С. 45-57.

87. Куделько Н. А. Тургенев и импрессионизм / Н. А. Куделько // Фи-лол. науки. — 2003. № 6. - С. 12-19.

88. Курилов В. В. Теория и методология в науке о литературе / В. В. Курилов. — Ростов-на-Дону: Изд-во Ростов, ун-та, 1985. — 124 с.

89. Курляндская Г. Б. Художественный метод Тургенева-романиста / Г. Б. Курляндская. — Тула: Приок. кн. изд-во, 1972. — 344 с.

90. Курляндская Г. Б. Исследования последних лет о Тургеневе / Г. Б. Курляндская // И. С. Тургенев: мировоззрение и творчество, проблемы изучения и его время: межвуз. сборник науч. тр. — Орел: Изд-во Орлов, пед. ин-та, 1991.— С. 118-137.

91. Курляндская Г. Б. Концепция любви в творчестве И. С. Тургенева / Г. Б. Курляндская // Спасский вестник. — 2005. — № 12. Режим доступа: http://Uirgenev.org.ru/e-book/vestnik-12-2005/Kurlvndskava.htm

92. Курляндская Г. Б. И. С. Тургенев. Мировоззрение, метод, традиции / Г. Б. Курляндская. — Тула: Гриф и К, 2001. — 230 с.

93. Лавлинский С. П., Павлов А. М. Фантастическое / С. П. Лавинский, А. М. Павлов // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий / под ред. Н. Д. Тамарченко. — М.: Изд-во Кулагиной; Intrada, 2008. — С. 278—281.

94. Лазарева К. В. Мифопоэтика «таинственных повестей» И. С. Тургенева: Дисс. канд. филол. наук / К. В. Лазарева. — Ульяновск, 2005. — 231 с.

95. Лесков Н. С. Собрание сочинений: В 11 т. — М.: Худож. лит. — Т. 10. 598 с.

96. Литературная энциклопедия терминов и понятий / гл. ред. А. Н. Николюкин. — М.: НПК Интелвак, 2003. — 1600 стлб.

97. Литературное наследие. Неизданный Достоевский. Записные книжки и тетради 1860-1881 гг. -М.: Наука, 1971.—Т. 83. — 727 с.

98. Лифшиц И. М. О невозможном и невероятном / И. М. Лифшиц // Художественное и научное творчество. — Л.: Наука, 1972. — С. 91—96.

99. Лотман Ю. М. О принципах художественной фантастики / Ю. М. Лотман // История и типология русской культуры. — СПб.: Искусство, 2002. С. 200-202.

100. Маевская Т. П. Романтические тенденции в русской прозе конца XIX века / Т. П. Маевская. — Киев: Наукова думка, 1978. — 235 с.

101. Майер П. Фантастическое в повседневном: «Невский проспект» Гоголя и «Приключение в ночь под Новый год» Гофмана / П. Майер // Поэтика русской литературы: сборник статей. — М.: Изд-во Российск. гуман. ун-та, 2002.-С. 99-112.

102. Манн Ю. В. Эволюция гоголевской фантастики / Ю. В. Манн // К истории русского романтизма: сборник статей. — М.: Наука, 1973. — С. 219-258.

103. Манн Ю. В. Фантастическое / Ю. В. Манн // Лермонтовская энциклопедия / гл. ред. В. А. Мануйлов — М.: Большая Российская энциклопедия, 1999.- С. 593-594.

104. Манн Ю. В. Русская литература XIX века: Эпоха романтизма / Ю. В. Манн. — М.: Аспект-Пресс, 2004. — 447 с.

105. Маркович В. М. Дыхание фантазии / В. М. Маркович // Русская фантастическая проза эпохи романтизма (1820—1840 гг.). — Д.: Изд-во Ленинград. ун-та, 1990. — С. 5—47.

106. Медриш Д. Н. Структура художественного времени в фольклоре и литературе / Д. Н. Медриш // Ритм пространство и время в литературе и искусстве: сборник статей. — Д.: Наука, 1974. — С. 121—143.

107. Мережковский Д. С. Полное собрание сочинений. — Т. 15. — СПб.; М.: Изд-во т-ва. М. О. Вольфа, 1912. 307 с.

108. Михайлова А. А. О художественной условности / А. А. Михайлова. М.: Мысль, 1970. — 300 с.

109. Михайловский Б. Фантастика / Б. Михайловский // Литературная энциклопедия / под ред. А. В. Луначарского. — М.: Худож. лит., 1939. — Т.П. Стлб. 652-659.

110. Могилянский А. П. «Призраки». Черновой автограф / А. П. Моги-лянский // Тургеневский сборник. Материалы к полному собранию сочинений и писем И. С. Тургенева. — Л.: Наука, 1969. — Вып. 5. — С. 112—146.

111. Мори А. Сон и сновидения. Психология изследования и наблюдения / А. Мори / перев. А. М. Пальховскаго. — М.: Типография Грачева и К, 1867.-408 с.

112. Моруа А. Литературные портреты / А. Моруа. — М.: Прогресс, 1970.-454 с.

113. Моруа А. Искусство Тургенева / А. Моруа // Шестьдесят лет моей литературной жизни: сборник статей. — М.: Прогресс, 1977.— С. 162—185.

114. Мостовская Н. Н. Повесть Тургенева «После смерти (Клара Ми-лич)» в литературной традиции / Н. Н. Мостовская // Русская литература. — 1993.-№2.-С. 137-148.

115. Мостовская Н. Н. «Пушкинское» в творчестве Тургенева / Н. Н. Мостовская // Русская литература. — 1997. — № 1. — С. 28—37.

116. Мостовская Н. Н. Восточные мотивы в творчестве Тургенева / Н. Н. Мостовская // Русская литература. — 1994. — № 4. — С. 101—112.

117. Мостовская Н. Н. Был ли Тургенев «странным»? / Н. Н. Мостовская // Русская литература. — 1999. — № 3. — С. 228—231.

118. Муравьев В. С. Фантастика / В. С. Муравьев // Литературная энциклопедия терминов и понятий / гл. ред. А. Н. Николюкин. — М.: НПК Интелвак, 2003. Стлб. 1120—1124.

119. Муравьева О. С. Фантастика в повести Пушкина «Пиковая дама» / О. С. Муравьева // Пушкин. Исследования и материалы: сборник статей. — Л.: Наука, 1978. Т. 8. - С. 62-70.

120. Муратов А. Б. Проблемы реализма в позднем творчестве И. С. Тургенева: (Повести и рассказы 1860—1880-х гг.): Автореф. дисс. д-ра. филол. наук / А. Б. Муратов. — Л., 1981. — 29 с.

121. Муратов А. Б. Тургенев — новеллист (1870—1880-е годы) / А. Б. Муратов. — Л.: Изд-во Ленинград, ун-та, 1985. — 119 с.

122. Муратов А. Б. И. С. Тургенев после «Отцов и детей» (60-е годы) / А. Б. Муратов. — Л.: Изд-во Ленинград, ун-та, 1972. — 144 с.

123. Науменко Е. В. Система мотивов «таинственных повестей» И. С. Тургенева: Дисс. канд. филол. наук / Е. В. Науменко. — Псков, 2006.-238 с.

124. Неелов Е. М. Фантастическое как эстетико-художественный феномен / Е. М. Неелов // Эстетические категории: формирование и функционирование: межвуз. сборник. — Петрозаводск: Изд-во Петрозавод. ун-та, 1985.- С. 98-108.

125. Неелов Е. М. О категориях волшебного и фантастического в современной литературной сказке / Е. М. Неелов // Художественный образ и историческое сознание: межвуз. сборник. — Петрозаводск: Изд-во Петрозавод. ун-та, 1974. С. 39-52.

126. Неелов Е. М. Фантастический мир как категория исторической поэтики / Е. М. Неелов // Проблемы исторической поэтики. Исследования и материалы: межвуз. сборник. — Петрозаводск: Изд-во Петрозавод. ун-та, 1990,- С. 31-40.

127. Неелов Е. М. Сказка, фантастика, современность / Е. М. Неелов. — Петрозаводск: Карелия , 1987. — 126 с.

128. Неелов Е. М. Волшебно-сказочные формы научной фантастики / Е. М. Неелов. — JL: Изд-во Ленинград, ун-та, 1987. — 126 с.

129. Нечаенко Д. А. Сон, заветных исполненный знаков: таинства сновидений в мифологии, мировых религиях и художественной литературе / Д. А. Нечаенко. — М.: Юрид. лит., 1991. — 302 с.

130. Николюкин А. Н. К типологии романтической повести / А. Н. Ни-колюкин // К истории русского романтизма: сборник статей. — М.: Наука, 1973.- С. 259-282.

131. Новикова Е. Г. «Лирические» повести И. С. Тургенева «Призраки» и «Довольно» (К проблеме жанра) / Е. Г. Новикова // Проблемы метода и жанра: межвуз. сборник. — Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1986. — Вып. 12. — С. 186-206.

132. Новый завет. Псалтирь — СПб.: Библия для всех, 1993. — 71 с.

133. Нохейль Р. Тургенев и философские течения XIX века / Р. Но-хейль //И. С. Тургенев: мировоззрение и творчество, проблемы изучения и его время: межвуз. сборник науч. тр. — Орел: Изд-во Орлов, пед. ин-та, 1991. С. 11-24.

134. Нудельман Р. И. Фантастика / Р. И. Нудельман // Краткая литературная энциклопедия / под ред. А. А. Суркова — М.: Сов. энциклопедия, 1972. Т. 7. - Стлб. 887-895.

135. О Тургеневе. 1818—1918. Русская и иностранная критика / сост. П. П. Перцов. — М.: Т-во типографии А. И. Мамонтова,1918. —234 с.

136. Овсянико-Куликовский Д. Н. Этюды о творчестве И. С. Тургенева / Д. Н. Овсянико-Куликовский. — М.; Пг.: ГИЗ, 1923. — 216 с.

137. Одоевский В. Ф. Русские ночи / В. Ф. Одоевский. — Д.: Наука, 1975.-317 с.

138. Осипов А. Н. Фантастика от «А» до «Я» (Основные понятия и термины): Краткий энциклопедический справочник / А. Н. Осипов. — М.: Дограф, 1999.-352 с.

139. Осьмакова Л. Н. «Таинственные» повести и рассказы И. С. Тургенева в контексте естественнонаучных открытий второй половины XIX века / JI. Н. Осьмакова // Научные доклады высш. шк. Филол. науки. — 1984. — № 1. — С. 9-14.

140. Осьмакова JI. Н. О поэтике «таинственных» повестей Тургенева / JI. Н. Осьмакова // И. С. Тургенев в современном мире: сборник статей. — М.: Наука, 1987. С. 220-231.

141. Памятники мировой эстетической мысли: В 5 т. — М.: Искусство, 1962-1970. Т. 3. - 1006 с.

142. Переписка И. С. Тургенева: В 2 т. — М.: Худож. лит., 1986, —1. Т. 1.- 608 с.

143. Перминов Г. Ф. «Довольно». Черновой автограф // Тургеневский сборник. Материалы к полному собранию сочинений и писем И. С. Тургенева. — Л.: Наука, 1967. — Вып. 3. — С. 13—27.

144. Перминов Г. Ф. «Собака». Черновой автограф // Тургеневский сборник. Материалы к полному собранию сочинений и писем И. С. Тургенева. — Л.: Наука, 1967. — Вып. 3. — С. 28—44.

145. Петров С. М. И. С. Тургенев. Творческий путь / С. М. Петров. — М.: Худож. лит., 1979. — 542 с.

146. Петровский М. А. Таинственное у Тургенева / М. А. Петровский // Творчество Тургенева: сборник статей / под ред. И. Н. Розанова и Ю. М. Соколова. -М.: Задруга, 1920. С. 70-97.

147. Петрунина Н. Н. Первая повесть Пушкина («Гробовщик») / Н. Н. Петрунина// Русская литература. —1983. — № 2. — С. 70—90.

148. Петрунина, Н. Н. Проза Пушкина (пути эволюции) / Н. Н. Петрунина. — Л.: Наука, 1987, — 334 с.

149. Пиксанов Н. К. История «Призраков» / Н. К. Пиксанов // Тургенев и его время: сборник статей / под ред. Н. Л. Бродского — М.; Пг.: ГИЗ, 1923.- С. 164-192.

150. Поволоцкая О. Я. «Гробовщик»: коллизия и смысл / О. Я. Пово-лоцкая // Вопросы литературы . — 1989. — № 12. — С. 210—224.

151. Поддубная Р. Н. Идейно-художественные функции фантастики и развитие творческих принципов реализма в русской литературе XIX века: Автореф. дисс. д-ра филол. наук / Р. Н. Поддубная. — Киев, 1990. — 30 с.

152. Поддубная Р. Н. Музыка и фантастика в русской литературе XIX века (развитие сквозных мотивов) / Р. Н. Поддубная // Русская литература.1997. — № 1.-С. 41-65.

153. Полякова Е. Реальность и фантастика «Пиковой дамы» / Е. Полякова // В мире Пушкина: сборник статей. — М.: Сов. писатель, 1973. — С. 259-283.

154. Потапова Г. Е. «Гетевское» и «пушкинское» в повести И. С. Тургенева «Фауст» / Г. Е. Потапова // Русская литература. — 1999. — № 3. — С. 32-41.

155. Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий / под ред. Н. Д. Тамарченко. — М.: Изд-во Кулагиной; Intrada, 2008. — 358 с.

156. Пропп В. Я. Морфология волшебной сказки / В. Я. Пропп. — М.: Лабиринт, 2001. — 192 с.

157. Пумпянский Л. В. Группа «таинственных повестей» / Л. В. Пумпянский // И. С. Тургенев. Сочинения. — М.; Л., 1929. — Т. 8. — С. 3—18.

158. Пустовойт П. Г. И. С. Тургенев — художник слова / П. Г. Пусто-войт. — М.: Изд-во Москов. ун-та, 1980. — 376 с.

159. Пушкин А. С. Полное собрание сочинений и писем: В 17 т. — М.: Воскресенье, 1994-1998. — Т. 8, кн. 1. — 496 е.; т. 12 — 588 е.; т. 13. — 651 с.

160. Ревич В. Реализм фантастики / В. Ревич // Фантастика, 1968: ан-толгия. — М.: Мол. гвардия, 1969. — С. 270—298.

161. Сакулин П. Н. На грани двух культур. И. С. Тургенев / П. Н. Саку-лин. М.: Мир, 1918. - 103 с.

162. Салим А. О творческом методе Тургенева / А. Салим // И. С. Тургенев в современном мире: сборник статей. — М.: Наука, 1987. — С. 231-239.

163. Салим А. Тургенев — художник, мыслитель / А. Салим. — М.: Современник, 1983. — 224 с.

164. Сартр Ж.-П. Воображаемое. Феноменологическая психология воображения / Ж.-П. Сартр / перев. М. Бекетовой. — СПб.: Наука, 2001. — 318 с.

165. Сахаров В. И. И. С. Тургенев: искусство финала / В. И. Сахаров // Русская проза XVIII-XIX веков. Проблемы истории и поэтики. Очерки. — М.:ИМЛИ РАН, 2002. С. 164-172.

166. Сахаров В. И. Форма времени / В. И. Сахаров // Русская романтическая повесть. — М.: Сов. Россия, 1980. С. 5—40.

167. Семибратова И. В. Типология фантастики в русской прозе 30—40-х годов XIX века: Автореф. дисс. канд. филол. наук / И. В. Семибратова. — М., 1973. — 20 с.

168. Семибратова И. В. Фантастическое в творчестве Пушкина / И. В. Семибратова // Замысел, труд, воплощение.: сборник статей. — М.:

169. Изд-во Москов. ун-та, 1977. — С. 152—171.

170. Скабичевский А. Сочинения: В 2 т. — Изд. Ф. Павленкова. — СПб, 1903.-Т. 2.-940 с.

171. Скафтымов А. П. Поэтика художественного произведения / А. П. Скафтымов. — М.: Высш. школа, 2007. — 535 с.

172. Сквозников В. Д. К понятию творческого метода / В. Д. Сквозни-ков // Теория литературы: В 4 т. / гл. ред. Ю. Б. Борев. Т. 1. — М.: ИМЛИ РАН, 2005.-С. 302-334.

173. Скуднякова Е. В. Модификация романтической фантастики в повести И. С. Тургенева «Клара Милич (После смерти)» / Е. В. Скуднякова // Материалы докладов XI научной конференции молодых ученых МГУ. — Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2006. — С. 133—137.

174. Скуднякова Е. В. К вопросу о художественном взаимодействии религиозного и фантастического в повести И. С. Тургенева «Собака» / Е. В. Скуднякова // Православие в контексте отечественной и мировой литературы. Арзамас: АГПИ, 2006. — С. 294—299.

175. Слонимский А. А. Мастерство Пушкина / А. А. Слонимский. — М.: Худож. лит., 1963. — 525 с.

176. Собрание критических материалов для изучения произведений И. С. Тургенева: В 2 т. / сост. В. Зелинский. — М.: Типография Т. Малинска-го, Волхонка, д. Воейковой, подъезд с Ленивки, 1884, — Т. 1. — 316.; т. 2. — 310 с.

177. Соловьев В. С. Философия искусства и литературная критика /

178. B. С. Соловьев. — М.: Искусство, 1991. — 700 с.

179. Тамарченко Е. Д. Уроки фантастики / Е. Д. Тамарченко // В мире фантастики: сборник статей / сост. А. Кузнецов. — М.: Мол. гвардия, 1989. —1. C. 130-151.

180. Тамарченко Е. Д. Мир без дистанции (О художественном своеобразии современной фантастики) / Е. Д. Тамарченко // Вопросы литературы. -1968.- № 11.-С. 96-115.

181. Тарасов Б. Н. «Мыслящий тростник» (влияние Паскаля на христианское мышление Тютчева) / Б. Н. Тарасов // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. — 2000. — № 3. — С. 120—130.

182. Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы. — М.: Наука, 1964. — 485 с.

183. Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Образ, метод, характер. — М.: АН СССР, 1962. — 451 с.

184. Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Стиль. Произведение. Литературное развитие. — М.: Наука, 1965. — 503 с.

185. Теория литературы: В 4 т. / гл. ред. Ю. Б. Борев. — М.: ИМЛИ РАН, Т. 1. - 334 е.; т. 3. - 592 е.: т. 4 - 624 с.

186. Тодоров Ц. Введение в фантастическую литературу / Ц. Тодоров / перев. Б. Нарумова. — М.: Дом интеллектуальной книги, Русское феноменологическое общество, 1997. — 144 с.

187. Топоров В. Н. Странный Тургенев (Четыре главы) / В. Н. Топоров. — М.: Изд-во Российск. гуман. ун-та, 1998. — 192 с.

188. Троицкий В. Ю. «Сказочные», «ужасные» и «фантастические» рассказы, романы, повести / В. Ю. Троицкий // История романтизма в русской литературе. — М.: Наука, 1979. — Т. 2. — С. 141—164.

189. Трофимов И. Т. «Клара Милич». «Песнь торжествующей любви». Статьи А. М-ва о произведениях Тургенева // Тургеневский сборник. Материалы к полному собранию сочинений и писем И. С. Тургенева. — Л.: Наука, 1967.- Вып. 3. — С. 165-167.

190. Трофимова Т. Б. И. С. Тургенев и Паскаль (Проблема реминисценций) / Т. Б. Трофимова // Спасский вестник. — 2005. — № 12. Режим доступа: http://turgenev.org.ru/e-book/vestnik-12-2005/txofimova.htm

191. Туниманов В. А. О «фантастическом» в произведениях Тургенева и Достоевского/В. А. Туниманов //Русская литература, — 2002. — № 1. — С. 22-37.

192. Тургенев в русской критике: сборник статей / под ред. Ф. Иванова — М.: Гослитиздат, 1953. — 580 с.

193. И. С. Тургенев. Вопросы биографии и творчества / отв. ред. Н. Н. Мостовская, Н. С. Никитина. — Л.: Наука, 1990. — 295 с.

194. И. С. Тургенев в современном мире: сборник статей / отв. ред. С. Е. Шаталов. -М.: Наука, 1987. 320 с.

195. И. С. Тургенев и Ф. И. Тютчев в контексте мировой культуры (к 185-летию И. С. Тургенева и 200-летию Ф. И. Тютчева). Материалы международной конференции. — Орел: Изд-во Орлов, ун-та, 2003. — 128 с.

196. Тургенев и его современники / отв. ред. М. П. Алексеев. — Л.: Наука, 1977.—286 с.

197. Тургенев в воспоминаниях современников: в 2 т. — М.: Худож. лит., 1999.-Т. 1.-582 е.; т. 2.-591с.

198. Турьян М. А. «Таинственные повести» В. Ф. Одоевского и И. С. Тургенева и проблемы русской психологической прозы: Автореф. дисс. канд. филол. наук. — Л., АН СССР, 1980. — 24 с.

199. Турьян М. А. В. Ф. Одоевский в полемике с И. С. Тургеневым (по неопубликованным материалам) / М. А. Турьян // Русская литература. — 1972.-№ 1.- С. 95-98.

200. Улыбина О. Б. К вопросу о сюжетах «таинственных повестей» И. С. Тургенева (70-е гг.) / О. Б. Улыбина // Вопросы сюжета и композиции: межвуз. сборник. — Горький, 1984. С. 64—68.

201. Улыбина О. Б. Мотив сна и его художественные функции в повести И. С. Тургенева «После смерти» / О. Б. Улыбина // Вопросы сюжета и композиции: межвуз. сборник. — Горький, 1982. С. 65—68.

202. Улыбина О. Б. Искусство женского портрета в повести И. С. Тургенева «После смерти» («Клара Милич») в связи с особенностями психологического мастерства / О. Б. Улыбина // Вопросы сюжета и композиции: межвуз. сборник. — Горький, 1980. С. 122—123.

203. Улыбина О. Б. Проблемы поэтики "таинственных повестей" И. С. Тургенева: Автореф. дисс. канд. филол. наук / О. Б. Улыбина. — Н.Новгород, 1996. — 15 с.

204. Фазиулина И. В. Сон и сновидения в раннем творчестве Ф. М. Достоевского: поэтика и онтология: Автореф. дисс. канд. филол. наук / И. В. Фазиулина. — Ижевск, 2005. — 28 с.

205. Федоров А. В. Ранняя фантастическая проза А. К. Толстого и традиции романтизма в русской прозе 40-х гг. XIX века: Автореф. дисс. канд. филол. наук / А. В. Федоров. — М., 2000. — 30 с.

206. Федоров В. В. Поэтический мир / В. В. Федоров // Теория литературы: В 4 т. / гл. ред. Ю. Б. Борев. Т. 1. — М.: ИМЛИ РАН, 2005. — С. 28-95.

207. Фишер В. М. Таинственное у Тургенева / В. М. Фишер // Венок Тургеневу 1818—1918: сборник статей. — Одесса: Книгоизд-во А. А. Ива-сенко, 1919.- С. 91-104.

208. Фомина О. А. Фантастика как конструктивный элемент прозы Ф. М. Достоевского: Автореф. дисс. канд. филол. наук / О. А. Фомина. — Самара, 1999. 18 с.

209. Фридлендер Г. М. Поэтика русского реализма / Г. М. Фридлендер. Л.: Наука, 1971. - 293 с.

210. Фрумкин К. Г. Философия и психология фантастики / К. Г. Фрум-кин. — М.: Едиториал, 2004. — 240 с.

211. Харитонов Е. Наука о фантастическом. Библиографический справочник / Е. Харитонов. — М.: Мануфактура, 2001. — 240 с.

212. Харитонов Е. Эти странные истории: фантастика в прозе И. С. Тургенева / Е. Харитонов // Библиографияч. — 1995. — № 1. — С. 44-50.

213. Чернышева Т. А. Природа фантастики / Т. А. Чернышева. — Иркутск: Изд-во Иркутск, ун-та, 1984. — 331с.

214. Чернышева Т. А. Потребность в удивительном и природа фантастики / Т. А. Чернышева // Вопросы литературы. — 1979. — № 5. — С. 211-232.

215. Чернышева Т. А. Человек и среда в современной научно-фантастической литературе / Т. А. Чернышева // Фантастика, 1968: антология. М.: Мол. гвардия, 1969. — С. 299—320.

216. Чудаков А. П. О поэтике Тургенева-прозаика (Повествование — предметный мир — сюжет) / А. П. Чудаков // И. С. Тургенев в современном мире: сборник статей. — М.: Наука, 1987. — С. 240—266.

217. Чудинина В. В. Художественно-содержательное своеобразие сновидений в творчестве Ф. М. Достоевского: Автореф. дисс. канд. филол. наук / В. В. Чудинина. — М., 2004. — 25 с.

218. Чумаков В. Фантастика и ее виды / В. Чумаков // Вестник Мос-ковск. ун-та. Серия 10. Филология. — 1974. —Вып. 2. — С. 68—74.

219. Шаталов С. Е. Проблемы поэтики И. С. Тургенева / С. Е. Шаталов. — М.: Просвещение, 1969. — 328 с.

220. Шаталов С. Е. «Таинственные повести» И. С. Тургенева / С. Е Шаталов // Уч. записки Арзамаск. пед. ин-та.— 1962. — Т. 5, —вып. 4. — С. 3-96.

221. Шаталов С. Е. Художественный мир И. С. Тургенева / С. Е. Шаталов. М.: Наука, 1979. - 312 с.

222. Шеллинг Ф. В. И. Сочинения: в 2 т. — М.: Мысль, 1989. — Т. 2. — 638 с.

223. Шопенгауэр А. Афоризмы и максимы / А. Шопенгауэр. — Харьков: Эксмо-пресс; Фолио, 1998. — 736 с.

224. Шопенгауэр А. Избранные произведения / А. Шопенгауэр. — Ростов-на-Дону: Феникс, 1997. — 344 с.

225. Яркова А. В. И. С. Тургенев в творческом сознании Б. К. Зайцева: Автореф. дисс. канд. филол. наук / А. В. Яркова. — СПб., 1999.— 22 с.