автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.13
диссертация на тему: Философский анализ трансформации этнических культур в эпоху модернизации и глобализации

Полный текст автореферата диссертации по теме "Философский анализ трансформации этнических культур в эпоху модернизации и глобализации"

и

Брачун Татьяна Анатольевна

ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ ТРАНСФОРМАЦИИ ЭТНИЧЕСКИХ КУЛЬТУР В ЭПОХУ МОДЕРНИЗАЦИИ И ГЛОБАЛИЗАЦИИ (НА ПРИМЕРЕ КУЛЬТУРЫ ЧУКОТСКОГО ЭТНОСА)

Специальность 09.00.13 - философская антропология, философия культуры

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

-3 коя 2011

г. Ростов - на - Дону 2011

4858665

Работа выполнена в Северо-Кавказском научном центре высшей школы Федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Южный федеральный университет»

Научный консультант:

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор

Несмеянов Евгений Ефимович

Коломиец Наталья Викторовна, доктор философских наук, профессор.

Колосова Ольга Юрьевна, доктор философских наук, доцент. Тен Юлия Павловна, доктор философских наук

Ведущая организация Кубанский государственный

университет

Защита состоится «30» ноября 2011 г. в 15.00 час на заседании диссертационного совета Д 212.208.13 по философским наукам в Южном федеральном университете по адресу 344006 г.Ростов-на-Дону, ул.Пушкинская д. 140

С диссертацией можно ознакомиться в Зональной научной библиотеке Южного федерального университета по адресу: 344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 148.

Автореферат разослан <с/3-» 0X^-^*^2011 г.

Ученый секретарь

Диссертационного Совета М.М. Шульман

Введение

Актуальность темы исследования.

Современные процессы глобализации и всесторонней модернизации общества сопровождаются проникновением ценностей западного мира в традиционные этнические культуры. Вместе с тем, сложная структура современного общества, все больше вовлекаемого в процессы глобализации, ни в коем случае не отменяет понятие этничности. Этнос по-прежнему остается одпим из важнейших компонентов любого сложного общества, будь то многонациональное государство, будь то цивилизация. Игнорирование процессов этнического характера чревато кризисами и конфликтами, избавиться от которых, как учит история, весьма и весьма сложно. Глобализация, во многом протекающая по сценариям «вестернизации», оперируя такими понятиями как «регион», «цивилизация», «континент», «государство», унифицируя и стандартизируя процессы развития, водворяя в общественную практику универсальные ценности и нормы, весьма часто вытесняющие этническую специфику, культуру, традицию. В современном многонациональном мире, равно как и в многонациональных государствах, все больше размываются границы этнических культур, все меньше остается условий для их самодостаточного бытия и развития.

Проблема этничности, этнических ценностей, этнической истории и культуры в последнее время перестает быть сферой исследования лишь этнографии и этнологии. Сложные и многомерные проблемы развития современного общества сопровождаются многовекторными тенденциями, порой, противоречащими друг другу, когда процессы интеграции сосуществуют с дезинтеграционными процессами, а позитивный, в своей сущности, диалог культур может обернуться культурной ассимиляцией и даже аннигиляцией.

В настоящее время изучение культур народов Севера обобщено идеей «циркумполярности» или «циркумполярной цивилизации». Достаточно «свежая» идея обособления общей темы, обобщения закономерностей развития целой группы народов, проживающих севернее 66 градуса северной широты, находит все большее количество приверженцев. Это, безусловно, сказывается положительно на общем росте научного интереса к проблемам северных народов. Концепция коренных малочисленных народов Севера, нашедшая свое развитие, как в сфере реальной политики, так и в сфере развития теоретических знаний, позволяет выделить наиболее общие проблемы, наметить векторы этносоциогенеза, принять действенные меры по сохранению и приумножению потенциала северных культур. Она создает условия для продуктивных культурно-философских обобщений, как на уровне отдельных этносов, так и на уровне северной культуры в целом.

Данная работа посвящена одному из самых самобытных и многочисленных народов Севера России - чукотскому этносу, одному из

крупнейших автохтонов Севера. Это один из тех народов, культура которых «цементирует» развитие всех коренных малочисленных народов Северо-Востока Евразии. Одновременно это один из народов, который выгодно представляет «циркумполярные культуры», защищает принцип их самобытности и уникальности. История этого этноса, как в трагических, так и в позитивных тонах, высвечивает проблемы взаимоотношений с цивилизацией, и в этом смысле является весьма актуальной, полезной и поучительной.

Философия культуры, с ее богатейшей методологической базой и сформировавшейся исследовательской традицией, позволяет существенно расширить исследовательское поле, корректно применяя накопленные данные самых разнообразных сфер знаний. Философское исследование этнической культуры делает возможным достичь понимания закономерностей развития не только конкретного этноса в конкретных историко-культурных обстоятельствах, но и приблизиться к рациональному усвоению неких общих законов. Таким образом, обращение к теме автохтонных культур Севера, а в данном случае - к теме чукотского этноса, способно пролить свет на некоторые закономерности развития человечества. В этом самоценность автохтонных народов, сохранившихся на планете до наших дней и идущих в настоящее время по пути интеграции. Исследование проблемы чукотского этноса представляется весьма важным и конструктивным в силу ряда причин. Во-первых, он прошел все известные стадии взаимодействия с цивилизацией и до настоящего времени остается достаточно устойчивой и гомогенной этнической системой, во-вторых, он существует в экстремальных природно-климатических и географических условиях, демонстрируя уникальную приспособляемость человека как биологического вида, и, в-третьих, он сформировал этнический способ производства, особую культуру деятельности, составляющие фундамент выживания. При этом, в целом, чукотский этнос продемонстрировал высокий уровень социализации, яркую способность интегрироваться в иные социальные и этнические системы.

Человечество все больше осознает, что достоверное знание и полноценное изучение всех культур, развивающихся и развивавшихся во времени и пространстве, их специфики, способов деятельности, мировоззрений и мифов и т.д., есть насущная задача современной цивилизации. Это знание способно устранить уже имеющиеся дефекты развития и сформировать приемлемую картину будущего, в котором каждый народ обретет свое достойное место.

Степень разработанности проблемы.

Проблема «этничности», «этнической истории», «этнической культуры» является одной из самых «старых» в науках об обществе. Направление науки, заданное еще древнегреческими, древнеримскими и древнекитайс-

кими авторами, такими как Геродот, Ксенофонт, Плиний Старший, Тацит, Сыма Цянь и др., до настоящего времени не исчерпало себя. Более того, оно становится все более и более актуальным и востребованным.

Обширный материал, накопленный человечеством к концу XVIII столетия (этнографические описания времен античности, средневековья, эпохи географических открытий) в эпоху Просвещения позволил концептуализировать его по целому ряду направлений. До сих пор не исчерпали своего значения идеи Ш. Монтескье о решающей зависимости культуры этноса от географической среды, в которой он обитает, идеи Д. Дидро и Ж.-Ж. Руссо о первобытности, как наиболее счастливом времени истории этноса, учение И. Г. Гердера о самобытности и уникальности каждого из живущих на земле народов, теория культурного прогресса А. Ферпосона, которую поддерживал Вольтер. Немецкая школа Volkskunde («народоведение»), сложившаяся в Германии в начале XIX века, расширила предмет этнографических интересов и исследований. Со сплошного описания «иных» народов, как правило -более отсталых, «не европейских», предметом исследований стал «собственный» этнос, его культура, ценности и обычаи. Данная тенденция была закреплена созданием этнологических и этнографических обществ в Париже (1839), Нью-Йорке (1842), Лондоне (1843).

Обширный теоретический материал был сформирован во второй половине XIX века - первой половине XX. Эволюционная школа (JI. Г. Морган, А. Бастиан и др, а также поддерживающие ее К. Маркс и Ф. Энгельс), теория прамонотеизма (В. Шмидт), культурно-историческая школа (Ф. Гребнер, У. Риверс и др.), социологическая школа (Э. Дюркгейм), функциональная школа (Б. Малиновский, А. Радклифф-Браун), этнопсихологическая школа (А. Кардинер, Р. Бенедикт) и другие направления заложили основы дальнейших исследований и обобщений.

Богатую традицию имеют культурно-этнографические исследования в России. Первые этнографические описания имеются уже в древних летописях (Повесть временных лет, Повесть о полку Игореве и т.д.) Обширный материал оставили русские землепроходцы. Работы описательного характера и собирание фольклора с середины XIX века уступают место концептуальным исследованиям, материальной культуры, а также исследованиям «дальних» народов (Н. М. Пржевальский, Г.Н. Потанин, Н. Н. Миклухо-Маклай и др). Целый ряд конструктивных направлений развивалось в советской этнографии. Материалистическое понимание социокультурного процесса предполагало комплексное исследование, с привлечением методик и данных других дисциплин, особенно, если речь идет о «бесписьменных» народах (Л. П. Потапов, И. С. Гурвич и др.) Особое место занимали исследования современных процессов, дающих возможность понять истинные цели концепции прогресса, предложенной пропагандой социализма (Ю. В. Арутюнян, В. В. Пименов и др.) Развивается этнодемографическое и этно-географическое направления (П.И. Кушнер, С. И. Брук, П. Е. Терлецкий и

др.), а также сравнительное историко-этнографическое направление (И. Н. Гроздова, О. А. Ганцкая и др.) Большое научное значение имеет учение о хозяйственно-культурных типах (М.Г.Левин и др.), а также теоретические исследования сути «этничности», «этнической общности», «этнических процессов» (Ю. В. Бромлей). По-настоящему революционной, хотя и небесспорной, стала, так называемая, «пассионарная теория» Л. Н. Гумилева, предложившего концепцию этноса, развивающегося преимущественно по законам не социального, а природного характера.

Теоретическую основу данного исследования составляют труды таких зарубежных и отечественных мыслителей как Р. Барт, С. Бенхабиб, А. Бергсон, Н. А. Бердяев, В. С. Библер, И. В. Блауберг, Ж. Боден, Ф. Бродель, Ю. А. Бролей, С. Н. Булгаков, И. Валлерстайн, М. Вебер, В. И. Вернадский, Д. Ви-ко, Р. Генон, И. Г. Гердер, Л. Н. Гумилев, В.Е. Давидович, Ж. Деррида,

B. Дильтей, В. Дольник, Э. Дюркгейм, Ю.А. Жданов, Э.В. Ильенков, М. С. Каган, Э. Кассирер, К. Клакхон, М. Коул, В. П. Кохановский, Л. Леви-Брюль, К. Леви-Стросс, А.Ф.Лосев, Ю. М.Лотман, Н.Луман, М.К. Мамардаш-вили, Г. Маркузе, А. Маршалл, Н. Н. Моисеев, Л.-Г. Морган, Л. Мэмфорд, Ф.Нансен, Ф.Ницше, Т. Парсонс, М.К. Петров, К.Поппер, В.Я. Пропп, Г. Риккерт, В. М. Розин, Р. Рорти, Ж.-П. Сартр, В. С. Степин, П. Тейяр де Шарден, А. Тойнби, Э. Тоффлер, Э. Трельч, Э. Тейлор, Ю. Хабермас, М. Хайдеггер, А.Н. Чумаков, А. Швейцер, О. Шпенглер, М. Элиаде, Э. Эриксон, Ф. Энгельс, К.-Г. Юнг, К. Ясперс и др. В работах данных авторов ставится широкий спектр вопросов теоретического характера, освещающих самые разнообразные аспекты развития современного общества.

Различные аспекты генезиса этнической культуры рассматривались в трудах таких исследователей как А. Н. Аверин, Б. Г. Ананьев, К. О. Апель,

C. Артановский, Я. Ассман, В. Г. Балицкий, Д.Н.Батырев, Н. А. Беркович, Д.Д.Богоявленский, М. Л. Бутовская, Л. А. Файнберг, В. В. Василькова, Ф. И. Врублевский, В. И. Задорин, М. Кастельс, Г. П. Кибасова, Е. Н. Князева, С. П. Курдюмов, И. В. Ковалев, Е. М. Кокорев, А. Ф. Косарев, И. Кучу-ради, Дж. Лопрето, Н. Луман, Ф. Майнеке, М. О. Мнацаканян, Т. Парсонс, А. Н. Пилясов, С. Л. Франк, С. Д. Хайтун, Б. Харенберг, А. С. Цатурян и др.

Теоретические вопросы генезиса коренных малочисленных народов Севера исследовались в трудах Л. И. Абрютина, Н. А. Агаджагогаа, В. В. Антропова, С. А. Арутюнова, О. В. Бадальянц, И. Д. Бацаева, А. В. Белико-вич, В. И. Бойко, Д. Д. Богоявленского, С. 3. Борисова, М. X. Бугулова, А. А. Бурыкина, Н. Бахтина, Т. Ю. Гоголевой, И. С. Гурвич, Н. Н. Дикова, Е. А. Дмитриевой, В. В. Доржеевой, Н. А. Жихарева, Н. Н. Жукова, В. А. Зибарева, М. А. Кирьяк, Д. И. Коравье, Ю. В. Корчагина, С. П. Крашенинникова, И. И. Крупник, В. М. Курикова, С. И. Николаева, А. А. Орехова, А. П. Окладников,

A. Н. Пилясова, А. И. Поспеловой, В. X. Сахибгоряева, М. А. Сергеева, В. П. Серкина, 10. Б. Симченко, А.И.Широкова, Э.Е. Шуберта, М. М. Этлиса,

B. В. Яновского и др.

Проблемы истории, культуры, генезиса культуры чукчей, а также аспекты социокультурного развития чукчей рассматривали в своих работах И. С. Архинчеев, В. Г. Балицкий, В. Н. Басилов, С. Б. Богданов, В. Г. Богораз (Тан-Богораз, Богораз-Тан), М. Н. Борисов, М. М. Бронштейн, С. В. Будни-кова, И. С. Вдовин, Л. Верин, Н. Л. Гондатти, Н. Н. Диков, С. И. Доржин-кевич, В. И. Ерохина, В. И. Задорин, К. Б. Клоков, А. И. Крушанов, К. Г. Ку-заков, Д. И. Куликов, В. В. Леонтьев, Г. А. Меновщиков, А. К. Нефедкин, С. П. Нефедова, А. В. Олсуфьев, Д. И. Райзман, Ю. Рытхэу, Ф. Г. Сафронов, Г. Ф. Севюхьгаев, Ю. И. Семенов, П. Я. Скорик и др.

Не смотря на накопленный материал по проблемам «этничности», «этногенеза», «этнической культуры» и т.д., он не позволяет иметь полное представление о проблемах генезиса этнокультурных ценностей, как в универсальном понимании проблемы, так и при рассмотрении отдельно взятого этноса. Имеющиеся в наличии научные данные и концепции нуждаются в дальнейшем исследовании и обобщении в силу неоднозначности понимания проблемы «этничности». Дальнейшая систематизация и детализация концепций этничности позволит приблизиться к пониманию или достичь понимания сущности этноса, этнокультуры, генезиса социокультурных ценностей этноса.

Объектом исследования является феномен этнической культуры в системе общественных отношений.

Предмет исследования - философский анализ трансформации этнических культур в эпоху модернизации и глобализации на примере культуры чукотского этноса.

Цели и задачи исследования.

В соответствии с заявленными объектом и предметом исследования ставится цель: на основе культурно-философского анализа выявить сущностные стороны и закономерности генезиса социокультурных ценностей чукотского этноса, показать общие и специфические черты трансформации этнической культуры в эпоху модернизации и глобализации.

Для осуществления поставленной цели предлагается решение следующих задач:

- рассмотреть основные методологические подходы к исследованию сущности этничности и генезиса этнической культуры;

- установлены факторы локального и глобального, как совокупность «внутренних» и «внешних» обстоятельств, влияющих на трансформацию этнической системы чукчей и выбора этнической системой дальнейшего пути развития;

- на основе синергетического подхода выявлены закономерности и принципы взаимоотношений систем Цивилизация - Этническая культура, как процесс коэволюции социального и этнического;

- показать значение специфического этнического способа производства, сложившегося у чукчей, принципа культуры обеспечения жизни, возникшего после бифуркационного выбора ХУ-ХУН веков, как важнейшего фактора трансформации этнической культуры;

- описать идеал культуры чукчей, а также стереотип поведения, сформированные после бифуркационного выбора, как факторы устойчивости этнической системы к внешним воздействиям, изучить значение природы в формировании смыслообразующих ценностей чукотской культуры, определить смысл кризиса современной чукотской культуры, сложившегося под влиянием культурных парадигм и установок, предложенных цивилизацией;

- показать значение шаманизма, как более широкого культурного явления, чем религиозная культура, исследовать особенности генезиса культурно-религиозных ценностей чукчей;

- исследовать факторы культурно-исторического развития чукотского этноса, оказывающие влияние на критерии этнической идентичности и представлений об «этническом пространстве».

- исследовать сущность движения социокультурных ценностей чукотского этноса, смысл и закономерность ее возврата к аттрактору в условиях ослабления «внешних» факторов;

- рассмотреть проблему социокультурной и пространственной локализации чукотского этноса в глобализирующемся мире, а также влияние глобализации на генезис социокультурных ценностей чукчей.

Методологическая и теоретическая основа диссертации.

Междисциплинарный характер исследуемой проблемы, необходимость вовлечения материала из различных сфер социогуманитарного знания, наличие многочисленных альтернативных научных школ и направлений предопределили принцип методологического плюрализма, позволяющего достичь синтеза приемов и методов исследования.

Диалектический метод позволил рассмотреть проблему не только в развитии, но и в максимальном разнообразии взглядов на суть этнической культуры, этничности, что способствовало продуктивному исследованию противоречия имманентности и трансцендентности этнической системы.

Применение синхронного и диахронного подхода позволило выделить способы дифференциации этнических и социальных процессов. При этом синхронный подход способствовал рассмотрению процессов, протекающих одновременно, в то время как диахронный подход позволил описать механизм социализации этноса под воздействием цивилизации.

В рамках системного анализа использовался принцип субординации, позволяющий выделить базовый элемент чукотской культуры - ее этнический способ производства и его принцип - определяющий меру ее стабильности и устойчивости.

Применение принципа декомпозиции в рамках анализа этнической общности позволило установить зависимость этнической культуры от сложившегося этнического способа производства. Дополняющий его метод рекуррентности стал одним из способов теоретического моделирования, допускающий возврат, повторение отдельных элементов развития.

Синергетическая методология позволяет учитывать принцип неопределенности этнического и социального бытия, понимание детерминированности происхождения порядка из хаоса и наоборот. Он позволяет понять и описать смысл и сущность бифуркационных скачков, а следовательно -новых смыслов и культурных идеалов этнического бытия.

Решение основных задач диссертационного исследования было бы невозможным без использования элементов общенаучной методологии, таких как анализ, синтез, индукция, дедукция, идеальное моделирование, метод миметического описания.

Теоретическую основу исследования составили фундаментальные, базовые понятия, положения и концепции, изложенные в трудах отечественных и зарубежных исследователей, в которых нашли свое отражение процессы развития культуры, а также новые культурные и социальные задачи, связанные с вопросами развития этничности, этнической культуры.

Научная новизна исследования состоит в следующем:

- рассмотрены основные теоретико-методологические подходы к исследованию сущности генезиса этнокультуры, ее трансформации в условиях модернизации и глобализации, на основе синергетического подхода определена перспектива приемлемой непротиворечивой концепции;

- концептуализировано соотношение и мера влияния локального и глобального на генезис этнической культуры, установлено, что устойчивость этнической системы чукчей объясняется эволюционным этапом ее генезиса, наступившим после выбора бифуркационной ветви развития;

- на основе анализа трансформации чукотской этнической культуры исследованы принципы взаимоотношений систем «цивилизация - этническая культура»;

- предложена концепция специфического этнического способа производства чукотского этноса, как цементирующего фактора этнической культуры, сформулирован принцип формирования этнического способа производства чукчей, в рамках деятелыюстной концепции культуры определено значение хозяйственной культуры в развитии этнокультуры в целом;

- определено, что идеал культуры чукчей, как гармония взаимодействия систем «человек - природа - общество», а также стереотип поведения находятся в оппозиции к ценностям и идеалам, предложенным

цивилизацией. Установлено, что смысл генезиса современной культуры чукчей и ее кризиса есть результат влияния культурных установок и парадигм, предложенных цивилизацией;

- установлено значение шаманизма как значительно более широкого явления, чем явление лишь религиозного характера, выявлено решающее значение внешних факторов на генезис религиозной культуры чукчей;

- дана характеристика культурно-историческим процессам, формирующим принципы и критерии идентичности чукчей и их представлений об «этническом пространстве» как системе взаимоотношений устойчивой и стабильной этнической системы и крайне подвижными и нестабильными «внешними» факторами.

- применение синергетического подхода сделало возможным исследовать, критически оценить и опровергнуть современный научный миф о «воинственности» чукотского этноса, в результате чего установлено, что генезис социокультурных ценностей чукчей сопровождается нарастающими процессами этнической толерантности;

- исследована проблема социокультурной и пространственной локализации чукотского этноса в глобализирующемся мире, а также влияние глобализации на генезис социокультурных ценностей чукчей определено значение глобальных процессов в деле сохранения этнокультур.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. На основе рассмотрения основных концепций сущности генезиса этнической культуры и этничности, предлагается концепция этноса, как целостной нелинейной системы, обладающей специфическими характеристиками, подсистемами, ресурсами, которая видоизменяется как под влиянием внутренних процессов, так и внешних, перманентно воздействующих на него. При этом генезис может выступать не только как линейное видоизменение: регресс, либо прогресс, но и как видоизменение внутренних подсистем этноса, соотношения внутри них порядка и хаоса, меняющихся под воздействием внутренних и внешних факторов.

2. Говоря о пространственной и культурной локализации чукотского этноса, необходимо выделить два уровня исследований. Первый выделяет северное сообщество народов, так называемую, «арктическую семью культур», объединенную следующими основными признаками: их северный, полярный характер (севернее 66° широты), их реликтовость, их определенную степень замкнутости, изоляции, их специфику взаимоотношений с «внешним миром». Второй уровень - собственно, отдельные этносы Севера, специфика каждого из которых просматривается в разнообразии и уникальности культурных миров, мировоззрений, стереотипов поведения, уникальности опыта взаимодействия с цивилизацией, способах хозяйствования, бытии и состоянии современной культуры. В этом смысле чукотский этнос выступает одним из самых «молодых», открытых цивилизацией, одним

из самых многочисленных этносов Северо-Востока Евразии. Демонстрируя открытость к процессам интеграции в современные процессы, чукчи сохранили свой специфический идеал культуры и стереотип поведения, что позволит поддерживать в стабильном состоянии основные элементы собственной культуры.

3. Пребывая в собственном, привычном культурном ареале, человек является носителем своих специфических культурных идеалов, этнических кодов, формирующих критерии идентичности, мировоззренческие и ценностные парадигмы. Во «внешнем мире» такой человек чувствует себя представителем собственного этноса, испытывает то, что называется «национальным чувством». Вместе с тем, ведущим принципом взаимоотношений «цивилизация - этническая культура» является нарастание противоречий, которые заключаются в полной, либо частичной несовместимости унифицированных ценностей модерна и глобализации и этнической самобытностью. Законсервированный в своей традиции этнос, тяготеет к стабильному и статичному жизненному укладу, определенному аттрактором его развития. Это позволяет говорить о парадигме этнического бытия, находящегося в устойчивом противоречии с парадигмой прогресса, свойственной цивилизации.

4. Специфический этнический способ производства чукчей, сохранившийся, в целом, до наших дней, сформировался в результате выбора бифуркационной ветви развития в ХУ-ХУП веках. Его принцип определяет то, что делает, чем занимается этнос для достижения благополучного существования и удовлетворения своих потребностей. В связи с этим представляется уместным говорить об этническом принципе культуры обеспечения жизни, об этнической деятельностной доминанте. Под этническим способом производства мы понимаем сложившуюся специфическую систему отношений человек-социум-природа, сутью которых является воспроизводство основных продуктов жизнедеятельности. Отличием этнического способа производства всякий раз выступает его уникальность, наличие большого количества специфических особешюстей деятельности, выраженных как в производственных отношениях, так и получении продукта производства и его распределения.

5. Чукотская этническая культура находится под мощным влиянием цивилизации. Главным обстоятельством данного влияния служит его установленная дискретность, что является крайне неблагоприятным фактором взаимоотношений. Цивилизация выступает крайне неустойчивой системой, в отличие от этнической системы, стабильность которой определяется и цементируется этническим идеалом культуры, стереотипом поведения, культурной традицией. Столкновение идеалов, попеременно предлагаемых цивилизацией, с одной стороны, и этнической культуры, с другой, -трагический и длительный процесс. Деградация данного процесса привела к

ослаблению влияния цивилизации, что позволило осуществить частичный переход (возврат) к этнической традиции.

6. Шаманизм чукчей представляет собой особый феномен культуры, конституирующий в себе не только элементы нарождающегося мировоззрения, а также всю толщу этнической мифологии, но и являющийся формой накопления и трансляции этнического опыта. Шаманизм формирует этнический стереотип поведения, когда посредством мифологии о злых или добрых духах и взаимоотношениях с ними, человек, шаг за шагом, создает этические предпочтения, механизмы взаимодействия с окружающей природой, складывая, таким образом, свой культурный код. При этом знания человека о мире выражаются в мифологии, то есть в специфической системе и форме знания, предшествующей иным формам знания. Констатируя наличие громадного количества природных сил и таинств, шаманизм, признавая ничтожность человека, тем не менее, предлагает целую систему, компенсирующую неуправляемое воздействие на человека со стороны внешнего мира. Таким образом, практически все значимые явления и объекты природы одухотворяются и анимируются через признание обязательного наличия сверхъестественных существ, населяющих природу.

7. Космогония чукотского шаманизма, выраженная в этнической мифологии, признает наличие, как минимум, двух миров. Один из них осязаем и видим, реален и представлен в явлениях и предметах. Этот внешний мир есть также обиталище человеческих тел, в нем протекает жизнь человека. Этот мир грандиозен, и, в целом, враждебен, хотя со многими трудностями человек способен справиться самостоятельно, в процессе своей деятельности. Но считать, что это и есть тот самый, единственный, объективный мир, представляется ошибочным и не верным. Существует иной, тонкий, еще более грандиозный мир, где проживают духовные субстанции. Это «мир духов». Он настолько велик, что вмещает в себя и «первый» мир, со всеми его явлениями и объектами. Шаманизм чукчей стал вместилищем интеллектуальной, духовной и хозяйственной культуры. В нем произрастали первые знания о человеке и мире, формировались практические навыки рационального природопользования, медицинские навыки и знания, знания явлений природы, откладывалась и накапливалась информация культурно-исторического характера и распространялась в виде мифов. В этом громадное культурное значение шаманизма.

8. Природа, ее ресурсы и возможности, оказывает решающее влияние на жизнь автохтонного этноса Северо-Востока России. Именно «в своем ареале», климате, ландшафтах, в условиях естественно предлагаемых природой ресурсах флоры и фауны, в течение столетий складывается целостная система природа - социум. Механизмы функционирования этой системы замкнуты на идее гармонии, когда культура понимается не как антиномия природы, а как абсолютные технологические умения и духовные

предпочтения, гарантирующие равновесие бытия двух подсистем целостной системы.

9. Переход к технологии кочевого оленеводства, осуществленный в результате бифуркационного выбора в ХУ-ХУП веках, потребовал пересмотра этнических представлений о пространстве. Мифология северных этносов рассматривает мир как нечто, не имеющее границ, кроме границ естественных, природных. Такой миропорядок существовал тысячелетия, пока потребности первобытности, скудные в своей сущности, удовлетворялись охотой. Переход же к кочевому оленеводству кардинально изменил идеал культуры, мировоззрение и стереотип поведения этноса. Таким образом, богатая военная культура чукчей свидетельствует не об их «пустой» ничем не оправданной агрессивности, не какой-то надуманной этногенети-ческой особенностью, объясняющей их склонность к войне, а спецификой трансформации хозяйственной культуры, перекраивающей не только социум, но и мировоззрение и стереотип поведения. Совершенствование хозяйственной культуры способствовало усложнению этнической системы, социального уклада и социальных связей.

10. Культура чукотского этноса, во многом, как и культуры палеоазиатских народов и других народов крайнего Северо-Востока России, являет свою оригинальность принципами взаимоотношений с природой, представляющей собой крайне неблагоприятные условия бытия. Сформировав в этих условиях свой уникальный идеал культуры, где природа занимает ведущее место, а человек в ней воспринимается как ее неотъемлемая часть и стереотип поведения, человек не только выжил, но нашел позитивное равновесие с природой. Эти «смыслы культуры», возможно, не совсем понятны жителю мегаполиса, привыкшему к комфорту, но они существенно дополняют знания о самом человеке. Именно эти «смыслы культуры» являются содержанием межкультурного диалога. Кризис этнической культуры и тенденции к ее аннигиляции и «растворению» в более мощных культурных мирах был вызван, в целом, позитивным стремлением цивилизации интегрировать этнос в общегосударственную культурно-хозяйственную систему. Включившись в этот процесс, этнос пожертвовал, казалось бы, наименьшим - соседской общиной, некоей хозяйственной единицей, представляющей собой воплощенный архаизм. Но именно на этой хозяйственной единице основывалась этническая культура, с ее традицией, мифологией, верой, обычаем, психологией, ценностями.

Апробация диссертационного исследования.

Диссертация была дважды рассмотрена на заседании Отделе философской антропологии и философии Северо-Кавказского научного центра Высшей Школы Южного Федерального Университета г. Ростове-на-Дону. Отдельные аспекты диссертации рассматривались на Международной конференции (Международная научная конференция в Челябинске, 18-19 марта 2010 г.) и региональной конференции (VI Диковские чтения. Научно-

практическая конференция, посвященная 85-летию со дня рождения Н.Н. Дикова и 50-летию образования СВКНИИ ДВО РАН).

Диссертация была обсуждена в лаборатории социально-гуманитарных исследований Северо-Восточного государственного университета.

Структура диссертации. Диссертация состоит из Введения, четырех глав, Заключения и списка литературы. Общий объем диссертации 293 страницы.

Основное содержание работы

Первая глава «"Этническое бытие" и концепции этничности: ценностные основания и особенности культуры чукчей» имеет 4 параграфа.

Параграф 1 - «Феномен "этнического бытия" как практическая и методологическая проблема философии культуры» посвящен общему анализу проблемы этнической культуры, ее взаимоотношениям с цивилизацией, рассмотрению некоторых концепций исследований этничности.

Краткий анализ взаимоотношений с, так называемыми, «архаическими культурами», показывает, что до сих пор существовало четыре пути взаимодействия культур на уровне: цивилизация - архаическая этническая культура. Все они вызваны продвижением цивилизации в поисках новых территорий и ресурсов, экономическими и геополитическими интересами. Первый путь представляет собой прямое вторжение и войну. На протяжении нескольких веков ведущие европейские страны осваивали заморские территории посредством военной силы. Это наиболее страшный путь диктата и геноцида, который можно с уверенностью назвать «синдромом Патагонии».

Второй путь взаимодействия культур зависит от способности этноса к ассимиляции, растворению в ином, более мощном культурном мире. Это путь добровольного и почти единодушного отказа от традиции и принятия ценностей цивилизации. В этом случае диалог культур оборачивается «монологом цивилизации», но это не приводит к физическому истреблению этноса.

Третий путь допускает хозяйственное, политическое и культурное взаимодействие, но исключает какую-либо ассимиляцию. Малый этнос полностью открывает свои границы, свой географический ареал, но замыкается в собственном мире ценностей и традиции.

Четвертый путь заключается в обоюдном поиске способов совместной жизни. Он начинается с культурной диффузии и экономического сотрудничества, когда те или иные виды хозяйствования представляют взаимный интерес. Он не приводит к тотальной ассимиляции и способен сохранить основные элементы национальной традиции.

Чукотский этнос принадлежит к группе палеоазиатских народов (наряду с эскимосами и ительменами), населяет обширную территорию Северо-Востока России (Местом постоянного ареала проживания являются 4 региона России: Северо-Восток Якутии, север Магаданской области, Чукотка и север Камчатского края). Ареалом проживания чукчей является тундра, частично - лесотундра, а также морское побережье, чем и определяется сфера хозяйствования - кочевое оленеводство и охота на морского зверя. Культура чукчей характеризуется как архаическая автохтонная этническая культура, имеющая высокий уровень имманентности. Чукчи — самый многочисленный титульный этнос Северо-Востока России.

Учитывая, что чукотская культура в последнее столетие ведет интенсивный диалог с цивилизацией, что радикально влияет на развитие его культуры, совершенно необходимым методом исследования выступает метод синхронного и диахронного подхода. Наряду с тем, что данный метод позволяет эффективно выделить различные способы системной дифференциации этнических и социальных процессов, принцип синхронности способствует рассмотрению влияния процессов, протекающих одновременно. Диахронный же подход позволяет выделить и описать постепенный процесс социализации этнических групп, под влиянием воздействия цивилизации. В целом данный подход помогает понять пределы самостоятельности и независимости, протекающих одновременно процессов в этнической системе, а, следовательно - уровень их взаимного влияния друг на друга.

Синхронный и диахронный подход представляется условием для применения принципа субординации элементов системы. Система представляется в совокупности своих внутренних и внешних характеристик. С одной стороны, этническая система включается в более общую систему, обретая свое место в динамике социокультурных процессов. Это позволяет обособить объекты исследования и более четко определить их ресурсные характеристики как подсистем. С другой стороны, принцип субординации позволяет проанализировать внутреннее содержание каждой подсистемы.

В рамках системного анализа этнической общности большое значение имеет принцип декомпозиции системы. Он расширяет границы теоретико-абстрактного исследования и вносит элементы моделирования системы. Полагая, что этническая система в ее идеальном состоянии обладает высоким уровнем устойчивости и необходимым и достаточным уровнем ресурсов, исследователь вправе моделировать абстрактную этническую систему, выделяя из реальной один из ее компонентов. Применение этого принципа позволяет утверждать, что этнический способ производства чукотского этноса оказывает решающее влияние на бытие этнической культуры. Вычленение этого элемента системы приводит к видоизменению этнической системы, разрушает «гармонию композиции» всех элементов этнической культуры.

Использование принципа декомпозиции органически дополняется методом рекурентности. При теоретическом моделировании метод рекурент-ности делает возможным абстрактное «возрождение» объектов этнической культуры, утерянных, или ликвидированных в процессе развития и взаимодействия с другими социокультурными мирами.

Синергетическая методология, сформулированная И. Пригожиным, наиболее полно описывает современные процессы общественного развития и их нелинейную динамику. Применение синергетического метода позволяет учитывать принцип неопределенности этнического и социального бытия, понимание детерминированности происхождения порядка из хаоса и наоборот.

Сущность взаимодействия социальных и этнических структур в настоящее время рассмотрены в концепциях Э. Гидденса, Н. Лумана, Н. Н. Седовой, И. А. Петровой, Г. П. Кибасовой и др.

Теория структурации Гидденса направлена на формирование понимания взаимосвязанности процессов постоянного взаимодействия социального и этнического в условиях постоянной трансформации старых и образования новых структур.

Концепция Н. Лумана представляется некоторой оппозицией теории Гидденса, поскольку отстаивает принцип самореферентности. Это предполагает самодостаточность этноса, представляющего собой целостность, в самоорганизации собственной системы. Вместе с тем, Луман констатирует зависимость этноса от различных внешних систем, без которых он существовать не может. Это действительно так, поскольку этнос существует в специфической природной системе, совокупными характеристиками которой являются ландшафт, климат, ресурсы флоры и фауны и т.д. Большое влияние на этнос оказывают и другие этнические системы.

Вне всяких сомнений, большой интерес представляют исследования философов культуры И. А. Петровой и Г. П. Кибасовой1. Они предлагают к рассмотрению и исследованию такие категории философии культуры как «этническое пространство» и «этническое время». В данном исследовании эти феномены приобретают особое значение, поскольку наполняют проблему этнического бытия через понимание сущности пространства и времени в контексте формирования этих представлений через способ и форму деятельности.

Наиболее отвечающей идее данного исследования представляется концепция Л. Уайта, рассматривающего концепцию бытия культуры через ее структуру, где первостепенное место отводится технологической системе. Рассматривая культуру как способ выживания, что вполне правомерно, он отмечает, что она объединяет людей через доминирующие технологии. При

1 Петрова И.А. Россия в этническом времени. Волгоград, 2000., Кибасова Г.П. Этническое пространство. Волгоград, 2004.

этом Уайт не умаляет других существенных факторов развития культуры, таких как социальных, идейных и др.

В контексте рассмотрения темы проблема этнического бытия напрямую связана с деятельностной культурой, концепцией, открывающей возможность исследования самой матрицы чукотской культуры, если угодно - ее канона.

В концепции Ю. А. Жданова и В. Е. Давидовича культура представлена как «воспроизведение деятельности по исторически заданным обстоятельствам»2. То есть, культура жива, когда она учитывает необходимость созидательной деятельности именно в обстоятельствах, сформированных в ходе исторического развития. Нарушение обычаев деятельности, предопределенных вековыми правилами, неизбежно «иссушает» культуру, обедняет ее, аннигилирует тот самый «момент устойчивости в изменяющемся содержании деятельности...»3.

Параграф 2 - «Конспективный анализ концепций и идей этничности» представляет собой анализ основных теоретических подходов к исследованиям этнических культур.

Бурно развивающаяся в настоящее время концептосфера этноса, теория этноса, позволяют судить лишь о том, что этническое, как форма коллективного (социального) бытия представляет собой особую форму социальной эволюции. Иными словами, на наш взгляд, было бы уместным говорить о социальном и этническом как двух взаимосвязанных направлениях общественной эволюции.

Существующие концепции этничности, во всем их разнообразии, по сути, сводятся к трем наиболее разработанным и широко известным подходам. Первый, наиболее ранний, примордиализм, есть попытка выстроить модель этничности с точки зрения понимания некоей изначальной данности, непременно присущей представителю этнического сообщества. Одним из ярких представителей данного подхода является Клиффорд Гирц, который через исследования коллективных аспектов символического действия, пришел к выводу о непременном наличии «этнического» аспекта в индивидуальной картине мира. Пьер Ван ден Берге5 видел в этносе «расширенную родственную группу» и полагал, что многие закономерности социального в этносе объясняются самой биологической природой человека, его биологической сущностью. Весьма оригинальна концепция Л. Н. Гумилева, отрицавшего непременное изначальное родство какой-то первичной протоэтнической структуры или заданные устойчивые стереотипы, неизменные и статичные. Он доказал, что этнос может произойти в

2 Давидович В.Е., Жданов Ю.А. Сущность культуры. Ростов н/Д, 1979. С.89.

3 Там же. С. 88.

4 Гирц К. Интерпретация культур. М., 2004.

5 Berghe P.L. Van den. The ethnic phenomenon. New York. 1981.

результате мощных социальных процессов, его истоком может стать религиозная секта, действующая бандитская шайка, случайное смешение каких-то сообществ, проживающих на одной территории, воинское или профессиональное объединение и т.д. Он предложил теорию пассионар-ности, обосновывающую связь социума и природы, поскольку именно природные силы, энергия природы способствует этногенезу, его началу, темпам, масштабам, продолжительности и результатам, а в итоге, именно она, энергия природы, является двигателем истории.

Существует множество других интерпретаций примордиализма, однако, системное единство всем им придает принцип «изначальной данности», имеющий основу в обществе, либо в самой природе. Гипостазирование (принятие мыслимой субстанции за предмет как таковой), порой является причиной творения самых фантастических и даже противофактических концепций этноса. Фундаментальным же методом примордиализма выступает эссенциализм (essential - сущность, лат.), как процедура раскрытия «сущности вещей».

Направление конструктивизма в этнологии связано с именами таких мыслителей как Э. Хобсбаум, Э. Геллнер, Р. Бурдье и др. Сторонники конструктивизма полагают, что процесс этнообразования непосредственно связан с дифференциацией культур. Основу же этнической культуры составляют некие представления и доктрины. Таким образом, конструктивисты не отделяют этногенез от рационального творчества, полагая, что рацио и есть изначально заданный импульс этногенеза, а сам процесс этнообразования и этногенеза есть ничто иное, как интеллектуальный конструкт.

Конструктивистский подход в отечественной этнологии поддержан известным исследователем В.А. Тишковым6, хотя, в целом, традиционным для российской этнологии является именно примордиализм.

Инструменталистский подход представлен Д. Ротшильдом, К. Янгом и др. Этничность здесь выступает в качестве инструмента, способствующего достижению целей индивидом или группой в социуме. Этнос не является, если так можно выразиться, «основным сообществом», это есть одна из ступеней социализации, то, на что можно опереться изначально. Сама же этничность в современном обществе не воспринимается как что-то существенное и концептуализируется как сообщество индивидов, реализующих свои социальные цели.

По-видимому, нет необходимости дополнительно заявлять, что все перечисленные выше концепции, объединяет нечто общее, то, что присуще им обязательно и является неотъемлемой характеристикой каждой из них. Попробуем назвать общие черты.

6 Тишков В. А. Очерки теории и политики этничности в России. М., 1997.; Тишков В.А. Реквием по этносу. М, 2003.

1. И примордиалистский, и конструктивистский, и инструмента-листский подходы задают вектор исследований этничности в рамках какой-либо одной, доминирующей доктринальной идеи. Таким образом, исследование этничности начинается в рамках однажды «избранного русла», одной, заданной изначально концепции, определяющей некое историко-культурное пространство этноса, его онтологическую позицию, если угодно — его место в мироздании.

2. Все три подхода к этничности фиксируют суть этнического многообразия, определяют смысловые истоки и механизмы этногенеза, меру релятивности этнических процессов, цели, структуру и компоненты этнического бытия, базовые основания этнической культуры. Их объединяющей проблемой является попытка определения сущности этничности, смысла калейдоскопического многообразия этнокультур.

3. Одной из ключевых проблем в выборе подхода к исследованиям этничности выступает проблема отношений природного и рационального, биологического и социального, равно как и проблема отношений этноса и социума, традиции и прогресса.

4. Проблема этничности до сих пор остается междисциплинарной, не очерченной строгим выбором предмета исследования, где этничность выступала бы в качестве особого, самостоятельного феномена развития.

5. Все три подхода обеспечивают разнообразие, но не гарантируют согласованного подхода в исследованиях этноса, а изначально заданные тем или иным подходом принципы препятствуют общепринятому пониманию и толкованию предмета исследования.

6. Не смотря на противостояние и конкуренцию, все три подхода имеют не только право на существование, но и отмечены определенными достижениями. Вместе с тем, отмечаются устойчивые тенденции к интеграции различных подходов к этнологии, что обусловлено прирастанием научного знания и совершенствованием методологии.

Думается, что одним из перспективных методов интеграции наличного знания по заданной теме может являться метод синергетики. Синергетика формирует самостоятельную иерархию, заметно отличающуюся от иерархий классической и неклассической науки7, где преемственность знания находится в зависимости от бифуркационного выбора, но «новые» знания, теории и подходы всегда зарождаются в лоне «старых». Ценность синергетического подхода заключается, прежде всего, в открытии новых широких перспектив междисциплинарных обобщений, в изначально заданной методологической открытости к сочетанию инноваций и преемственности. Синергетика не усматривает противоречия в том, что этнос может иметь некое первоначало, росток, примордиум, нечто, что может определить не только тайну его

7 Степин B.C. Самоорганизующиеся системы и постнеклассическая рациональность // Вопросы философии. 2003. № 8.

происхождения, но и особенности этногенеза. В то же время, синергетика не отрицает того, что этнос, раскрытие проблемы его происхождение и развитие может иметь и рациональное зерно в аспекте понимания современного социума, равно как и то, что этнос, вполне возможно, в настоящее время, да и в прошлом, выполняет и выполнял некую инструментальную функцию. Таким образом, синергетика не фиксирует внимания на проблеме сглаживания противоречий между существующими теориями этничности, а открывает возможности для максимально конструктивного применения всех без исключения результатов исследований.

Данный вывод способствует более полному пониманию процесса эволюции человеческого общества, которое заключается в признании двух параллельно эволюционирующих, устойчивых систем - социальной и этнической. Социальное представлено, по большей части, в универсальных категориях прогресса, в обстоятельствах исторически сформировавшихся отношений разума и конкретно сложившейся ситуации, в опыте инсти-туализации, в объективировании опыта всего человечества, где объектами исследования выступают, чаще всего, государства и их политический порядок, социальные классы и страты, политические организации, профессиональные группы, религиозные конфессии, тенденции развития ведущих отраслей жизни и культуры, генезис регулятивов общественных отношений и т.д. Этническое явлено в традиции и обычаях, в специифических культурных идеалах и стереотипах поведения, особых культурных «кодах», чувстве «малой Родины», в мифологически-сакральном чувстве историчности, а также в доминирующем противопоставлении «себя» внешнему миру, где объектами исследований выступают, как правило, проблема идентичности, способ ведения хозяйства, особенности этнического социума, взаимоотношения с природой, язык, мифология, отношения с внешним миром, культы и обряды, особенности мировосприятия и мировидения и т.д.

Таким образом, мы имеем дело с двумя направлениями эволюции человеческих сообществ. Набор научных дисциплин и первого, и второго направлений, практически одинаков. Более того, мы имеем дело и в первом, и во втором случае с двумя типами социальности, что делает этнологию, исследования этничности, в широком понимании, составной частью наук об обществе, то есть - наук, занимающихся всеми аспектами развития общества.

Это представляется продуктивной попыткой расширения рамок понимания этничности, признание того, что ни один этнос, в настоящее время не находится в изолированном поле «внутриэтнического бытия» и всегда соседствует и взаимодействует с универсальной социальной системой, окружающим миром и его многообразными культурами, входит в более широкую социальную систему.

Параграф 3 называется «Господство экологического императива в мире ценностей, или «первая природа» чукотского этноса».

Понятие «экологический императив» ввел академик Н. Н. Моисеев8, рассуждая о перспективах развития человечества и отмечая крайнюю необходимость «повернуться лицом» к природе и произвести взвешенную оценку человеческого бытия.

Долгое время проблема антропосоциогенеза исследовалась в «чистом виде». Таким образом, и политическая, и социальная, и экономическая история человечества рассматривались, в основном, вне природных факторов, либо природа виделась лишь как фон, некие условия или кладовая ресурсов. Это обстоятельство сегодня, скорее всего, следует понимать как результат господства парадигмы антропоцентризма, признания человека «царем природы» и «венцом природы» одновременно. «Экологический императив определяется соотношением признаков природной среды, которые зависят от особенностей цивилизаций, культур и изменение которых человеческой деятельностью недопустимо ни при каких условиях. Разные цивилизации будут по-разному воспринимать природные ограничения и искать свои пути дальнейшего развития, что делает возможным конфликты из-за ресурсов. В этом и заключается экологическая сущность современного социокультурного анализа современного периода развития человечества»9.

В определенном смысле, можно утверждать, что любой другой тип культуры, кроме культуры реликтовой, пусть находящейся в зарождающемся состоянии, есть последовательное и неуклонное отдаление от мира природы и все большее погружение в мир социального.

Человек давно осознал, что прогресс во многом обеспечивается знанием природы, свойств ее отдельных компонентов, а также способностью пользоваться ее «дарами». Это выражается в самой научной оценке качества эпох, в которых пребывал человек в ходе длительной эволюции. Сегодня говорят о «каменном веке», «бронзовом веке», «веке железа», «веке углеводородов» и т.д., отмечая при этом, динамику, векторы, последовательность и специфику линейного развития человеческого общества. Пока неизвестно, станет ли век «цифр» и «цифровых технологий», «век информации» тем переломным моментом, когда человек прервет губительную традицию бессистемной и хищнической эксплуатации природных ресурсов, рассматривая природу не как благоприятную среду обитания, а как собственную кладовую, амбар, в котором хранятся припасы и различные материалы.

Говоря о прогрессе, многие исследователи отмечают коэволюционный характер развития человека, что делает возможным прибегать к принципу гетерометрии биологического и социального в нем10. Данный принцип

8 Моисеев H.H. Современный антропогенез и цнвилизационные разломы. Эколого-политологический анализ // Вопросы философии. 1995. № 1.

9 Колосова О.Ю. Указ. соч. С. 41.

10 Петренко P.A. Взаимодействие биологического и социального в человеке // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2007. № 2. С. 80-81.

рассматривает природу как определенную иерархию целостностей и систем, все больше подчиняющуюся разуму, способному влиять на характер эволюции, фактически создавая «новую природную реальность», «новую природу». Процесс взаимодействия системы природа - человек, на наш взгляд, хорошо систематизировал академик Н.И. Моисеев. «Второй природой», создаваемой самой биотой, он считал коэволюцию, а «третьей природой», которую «творит» человек - процесс нарушения законов коэволюции.

Исследование проблемы чукотского этноса в этом смысле представляется весьма важным и конструктивным в силу ряда причин.

Давно зафиксированным фактом является то обстоятельство, что хозяйственная культура чукчей основана на двух основных отраслях деятельности. В связи с этим, по-видимому, ошибочно, выделяли две этнические (этнографические) группы чукчей: оленные (занимающиеся кочевым пастбищным оленеводством) и береговые (живущие за счет охоты на морского зверя)11. Этноним «чукчи» происходит от самоназвания этноса -«чаучу» или «чавчу» (имеющие оленей). Другие самоназвания - «анкалын-ан» (море) и «кальн» (приморский) остаются известными лишь специалистам и к настоящему времени почти забыты. Разделение на «оленных» и «береговых» чукчей, с точки зрения этнической целостности, на наш взгляд, является условным, поскольку фиксирует лишь характер деятельности, который зависит от специфических условий проживания, природной среды. В целом чукотский этнос представляется самостоятельной и устойчивой этнокультурной системой, имеющей единый язык.

Кочевое оленеводство, в отличие от охоты на морского зверя, представляется переходом к производящей экономике, когда человек мог регулировать прирост оленьего стада и производить значительно больше, чем мог потребить. Это этап, когда человек приступает к рациональному способу хозяйствования, когда процессы деятельности становятся все более управляемыми и прогнозируемыми. Это способствовало более быстрому разложению родовой общины и поступательному процессу социального расслоения. Особенно быстро эти процессы протекали со второй половины 18 столетия, когда возникло крупнопастбищное оленеводство.

Более высокая культура хозяйствования чукчей-оленеводов проявлялась в усложнении ручных манипуляций, формировании «технологии и практики возделывания оленей», укреплении материального благополучия, а также в значительном ослаблении религиозно-культовой ритуализации труда. Результат труда перестал восприниматься как дар природы или потусторонних сил, что закономерно отразилось как на социальной

11 Вдовин И.С. Очерки истории и этнографии чукчей. М.-Л., 1965.; Богораз В.Г. Материальная культура чукчей. М., 1991.

организации этноса, так и на всем комплексе системы хозяйствования.

В целом, к периоду возникновения интенсивных контактов чукотского этноса с цивилизацией и вхождению их в многонациональную общность России чукчи смогли сформировать самостоятельную культуру хозяйствования, основанную, в основном, на кочевом скотоводстве. Таким образом, можно говорить о складывании основных и ключевых элементов производящей экономики, специфического, исторически обусловленного «этнического способа производства».

В аспекте изучения принципов пояснения человеческого бытия, выявления специфики взаимосвязей человека с окружающим миром, деятельность рассматривалась такими исследователями как О. Г. Дробницкий, Э. Г. Юдин, В. А. Алексеев, А. В. Панин и некоторыми другими. Способ бытия человека в социальных процессах через проблему деятельности рассматривали Н. В. Кильберг-Шахзадова, К. X. Момджян, А. В. Маргулис и др.

Наиболее широко известной представляется концепция A.B. Маргулиса о деятельности как о продуктивной и целесообразной системе активности социальных субъектов, направленная на удовлетворение их потребностей12.

Под этническим способом производства мы понимаем сложившуюся специфическую систему отношений «человек-социум-природа», сутью которых является воспроизводство основных продуктов жизнедеятельности. Этнический способ производства раскрывает смысл взаимодействия биологического и социального, когда характер адаптации и потребления связан с сакральным отношением к природе и нацелен на воспроизводство ее естественных компонентов, а не на безвозмездной эксплуатации ее ресурсов. Человек при данном способе производства не создает никакой иной природы, кроме той, что естественно существует как объективная данность.

Хозяйственно-природная общность чукотского этноса формируется природно-топографическими условиями, собственно, теми изначальными ресурсами, которыми обладает природа и способностью ими пользоваться, при удовлетворении своих потребностей, рационально, не нарушая хрупкого равновесия суровой и скудной северной природы. Это особенно важно, поскольку репродуктивные способности колымо-чукотской флоры и фауны крайне низки.

Основной единицей хозяйствования у чукчей является социально-экономическая общность, состоящая из 4-5 семей. У «береговых чукчей» это байдарная артель - этвэтйырын (дословно - «находящиеся в лодке», «содержимое лодки»), состоящая из мужчин, вожаком которой является владелец лодки. Байдарная артель охотится самостоятельно, но при охоте на кита, возникает объединение 3-5 байдарных артелей. Как правило, это

12 Маргулис A.B. Проблема потребностей в историческом материализме. Белгород, 1972. С. 24.

«привычное» объединение, которое осуществляется по территориально-соседскому принципу. Членами байдарной артели являются не только родственники, но и соседи, проживающие локально в одной части поселения. Факт разложения патриархально-родового уклада подтверждается тем, что социально-экономическая общность практически полностью вытесняет семейно-родовые объединения, замещая их территориально-соседскими общностями.

«Оленные» или «кочевые чукчи» объединяется в стойбище -нымтумгыт (дословно - «живущие в стойбище», «живущие по соседству») и также состоит из 4-5 семей. Социально-экономическая общность «олен-ных» чукчей также не является родственной и формируется по принципу соседской общины.

Следует отметить, что атомарные единицы хозяйствования этветйырын и нымтумгыт, наряду с обеспечением сородичей продуктами жизнедеятельности, благодаря обычаю распределения и мена, руководствуются принципом необходимости и достаточности. Это служит регулирующим фактором, препятствующим производству избыточного продукта, и выступает гарантией рационального природопользования. Иными словами, человек берет от природы ровно столько, сколько необходимо. Природа в культуре чукчей представлена живой системой и одновременно - условием проживания и деятельности и самой возможностью жить.

Таким образом, данная часть работы определяет некоторые важные параметры дальнейшего исследования проблем генезиса культуры чукчей и принципов формирования идентичности. Устанавливается, что чукотская культура является частью стабильной и уравновешенной системы «социум -человек - природа». Первобытность чукотского этноса определяется не примитивностью его культуры и социума, а гармонией с природой, что подтверждает этнический способ производства.

«Первая» природа чукотского этноса есть природа как данность, среда обитания, не искаженная искусственным влиянием. Изменение стиля взаимоотношений с природой, спровоцированное цивилизацией, оказывает существенное влияние на все аспекты этнической культуры.

Параграф 4 озаглавлен «Социокультурная и пространственная локализация чукотского этноса и особенности социального уклада»

Изучение чукотского этноса, с точки зрения понимания современной локалистики, сопряжено с двумя уровнями исследований. На первом уровне находится, так называемое, северное сообщество народов, или северный тип культур. Его называют «северная цивилизация», либо, все чаще, «циркумполярная цивилизация», «арктическая цивилизация». Весьма часто встречается термин «циркумполярные народы». В юридико-правовой литературе, в политическом дискурсе, а также в научной литературе часто встречается термин «коренные малочисленные народы Севера». Нет нужды отмечать разницу в формировании научных подходов, эксплуатируя тот или иной

выше названный термин. Однако нужно отметить, что любой из перечисленных терминов может означать и означает следующее: в общем калейдоскопе цивилизаций, культур, локальных культурных миров существует группа этнических культур, которая сформировалась в условиях Севера.

Вопрос, который стоит сегодня перед научным сообществом — есть ли необходимость переходить к детальному исследованию отдельных этносов и этнических популяций, или остановиться на общей проблеме циркумполярных, или коренных малочисленных народов Севера?

Безусловно, есть. И тему специальных исследований отдельных северных этносов необходимо развивать.

Чукотский этнос интересен тем, что его специфика выражена наиболее рельефно. Ее можно определить следующим:

1. Чукотский этнос является одним из самых «молодых», открытых цивилизацией в эпоху великих географических открытий. Долгое время он пребывал в условиях естественной изоляции, имея контакты с такими же изолятами, среди которых эскимосы, коряки, ительмены и некоторые другие этносы.

2. Чукотский этнос есть один из самых многочисленных среди коренных народов Севера.

3. Чукчи представляют собой этнос, весьма интегрированный в современные процессы развития и в современную, меняющуюся цивилизацию. Его культура широко известна в России и за рубежом.

4. Помимо всемирно известных артефактов культуры, чукотский этнос весьма богато представлен современным «образом чукчи», то есть, человека, чья первозданная наивность и чистота, «не испорченность» благами цивилизации служит символизации представителя этноса.

5. Чукчи, отчасти благодаря численности, а отчасти - сохранившимся элементам изоляции, наиболее полно сохранили свою этническую культуру.

Многие авторы отмечали уникальную организацию чукотского социума, выделяя принцип коллективной ответственности, переплетение принципов родовой и соседской общин, внутриобщинное равенство13.

Отчасти эти наблюдения способствовали возникновению концепции «первобытного социализма» чукотского этноса, до сих пор весьма популярной и часто упоминаемой. Особенно «органично применимой» данная концепция была в период построения социализма в СССР. Во-первых, она не имеет серьезных альтернатив, по крайней мере, в советской историографии и

13 Архинчеев И.С. Материалы для характеристики социальных отношений чукчей в связи с социалистической реконструкцией хозяйства // Труды института этнографии. Т. 35. Сиб. Этнограф. Сб. М.-Л., 1957.; Балицкий В.Г. От патриархально-общинного строя к социализму: (о переходе к социализму малых народов Северо-Востока РСФСР). М., 1969.; Богораз В.Г. Чукчи \ авторизованный перевод с английского, редакция Я.П. Алькор. 1934. 4.1.

этнографической литературе, а во-вторых, этим самым, она политизируется, «вырастая» в мощный политический миф. Открыто и «громко» провозглашалось, что чукотский этнос, «рука об руку» с другими этносами Северо-Востока Евразии, вступил в эпоху развитого социализма сразу после социализма первобытного, минуя множество стадий социально-экономического развития.

Для более полного понимания социальной организации и социального строя чукчей, на наш взгляд, необходимо ввести в общий анализ два дополнительных обстоятельства. Во-первых, необходимо учесть мнение К. Леви-Стросса, применившего более богатую структурную методологию, а во-вторых, надо учитывать фактор природы, который часто, либо не включается в анализ как решающий, позволяющий понять весьма многое, либо не включается вовсе.

В своем фундаментальном труде «Структурная антропология» Клод Леви-стросс приходит к выводу о необходимости понимания структурных отличий первобытного строя от других форм организации общества. На основании глубокого анализа разнообразных первобытных культур, находящихся в различных частях планеты, он приходит к выводу о дуальной структуре первобытного общества14. Это, так называемые экзогамные сегменты организации (Леви-Стросс называет их «половины») и церемониальные сегменты (половины). При этом существуют вариации, зависящие от наличия патрилинейности или матрилинейности15.

Леви-Стросс (на материале этносов и племен Латинской Америки) приходит к выводу о распространения принципа дуальности не только на наиболее первобытные народы, но и на более развитые культуры.

В нашем случае дуальность выражается в сочетании принципа прагматизма и метафизики этноса, когда социальную организацию реликтового народа невозможно рассматривать лишь через призму исследования внешних структур, сформированную иерархшо, отношение к собственности и ресурсам. Полноценную социальную картину формируют, в дополнение к выше названному, системные отношения сдержек и противовесов, в которых кровнородственные отношения выполняют ведущую роль. При этом «варат» (родственная община) представляется настолько же существенным социальным институтом, как и общины соседские, на которых лежит функция производства.

Именно «в своем ареале», климате, ландшафтах, в условиях естественно предлагаемых природой ресурсах флоры и фауны, в течение столетий складывается целостная система «природа - социум». Механизмы функционирования этой системы замкнуты на идее гармонии, когда культура понимается не как антиномия природы, а как абсолютные технологические

14 Леви-Стросс К. Указ. соч. С. 122.

15 Там же. С. 126.

умения и духовные предпочтения, гарантирующие равновесие бытия двух подсистем целостной системы.

Говоря о социальной организации чукотского этноса, необходимо выделить следующие его черты:

1. Социальная организация чукчей дуальна, она основывается как на горизонтальных связях, обеспечивающих прагматический план этнической системы (отношения внутри и вне хозяйственных единиц, или — соседских общин), так и на вертикальных связях, обеспечивающих кровнородственные отношения, или метафизический план этнической системы.

2. Рельефно выделяется дуализм принципов хозяйствования, по-существу, являющийся способом «вписанности» этнической культуры в среду обитания.

3. Социальная организация чукчей сформирована под существенным влиянием природных факторов, которые образуют условия и предпосылки хозяйственной деятельности этноса.

Вторая глава «Динамика идеалов в чукотской национальной культуре» также содержит четыре параграфа.

Параграф 1 - «Выбор бифуркационной ветви и становление новых тенденций развития культуры чукчей» посвящен рассмотрению динамики культуры с позиций синергетического подхода и дает возможность понять и описать механизмы волнового характера описываемых процессов.

Рассматриваются теоретические вопросы взаимоотношений порядка и хаоса, смены революционных взрывов и этапов эволюционного развития системы. Отмечается, что восходящий путь развития, а в некоторых локальных стадиях нелинейная система движется, подчиняясь линейной траектории, есть движение к предельной самоорганизации системы, ее интеграции. Это движение к «простому аттрактору» (от англ. Attraction - притяжение, привлечение). Нисходящий путь есть движение к «странному аттрактору», то есть к предельной потере иерархии и дезинтеграции системы. Заметно упрощая суть процесса, можно предложить следующее понимание колебаний системы: простой аттрактор есть предельный порядок системы, а странный аттрактор - ее предельный хаос. Таким образом, синергетика объясняет то обстоятельство, что система может развиваться по вполне предсказуемой траектории, если она эволюционирует по линейной в сторону одного из аттракторов, но порой система принимает совершенно непредсказуемые формы и характеристики и вполне внезапно превращается в загадку, требующую нового объяснения. С таким феноменом особенно часто сталкиваются исследователи социальных процессов: внезапное исчезновение целых народов, гибель государств, возникновение новых государств и этносов, социальные революции, кардинальная смена исторических эпох, развивавшихся в заданном направлении длительное время и т.д. Порой данные процессы принимаются и описываются как данность и не имеют достаточно внятного объяснения с позиций эволюционистского подхода.

Согласно принципам синергетики, этническая система, как и иные системы, может восприниматься лишь как частично предсказуемый феномен. В этом смысле любая этническая структура, во всем многообразии ее связей, должна исследоваться перманентно, что будет способствовать не только дополнительной «сверке» и проверке уже исследованного, но и изучению новых обстоятельств развития и воздействия. Ни одна действующая социальная структура не находится в строго фиксированном состоянии, а подвержена изменениям.

Вместе с тем этническая система, как, по-видимому, любая иная социальная система, имеет некоторые особенности. В системах природного характера выбор бифуркационного направления (ветви) осуществляется под воздействием случайно сложившейся совокупности обстоятельств, случайного фактора. Иными словами, система идет по одному из возможных возникших направлений произвольно. В социальных системах выбор происходит не совсем так, хотя значительный элемент случайности в данном случае присутствует. Совокупность случайностей формирует тот самый «коридор», в просвете которого и должен быть осуществлен выбор, но в строгих «рамках коридора» человек способен «просчитать», выбрать и принять решение. Таким образом, в структуру социальных систем привносится и рациональный принцип. Проявляя свободу воли, человек способен выбирать из того, что предложила сама система. Эту закономерность можно назвать «человеческим фактором». Применяя данное положение к этногенезу, можно сказать, что так было в период Великих географических открытий и ранее, такое положение дел остается и поныне. Более развитые в социально-экономическом и культурном отношении народы, достигшие в своем развитии стадии государственности, завоевывали новые земли, населенные иными народами, живущими, согласно своей этнической традиции и согласно своему разумению. Тогда влияние человека (иного человека) на этническую систему становилось мощным внешним фактором, дополняющим ряд иных внешних факторов, воздействующих на этнос произвольно. В этом случае эволюционный путь к устойчивому простому или странному аттрактору прерывался, а этническая система преждевременно приобретала состояние неустойчивости и шла по заданной искусственно бифуркационной траектории. Адаптация этнической системы к внешней среде, частью которой является иной социокультурный мир, заметно ослабевала и этническая система сливалась с более мощной системой, становилась ее честью. Таким образом, периодически, человек сам становился причиной и следствием того или иного выбора бифуркационной ветви, что существенно влияло на этногенез.

В итоге, вполне возможно утверждать, что благодаря субъективному фактору социальной системы (наличие интеллекта, сознания, воли и т.д.), в рамках синергетического подхода становится возможным не только описание эволюционных периодов развития этнической системы, но и описание

возможных сценариев развития по достижении точек бифуркации. По крайней мере, можно говорить о том, что сменяющие спокойную и размеренную эволюцию, бифуркационные моменты, в социальных системах характеризуются ломкой стереотипов поведения, утратой, мутацией или деградацией традиции, дезорганизацией или переорганизацией общества, пересмотром ценностей. Словом, то, что устоялось и укоренилось, стало привычным, «родным», «незыблемым», «естественным», «обязательным» и т.д., вдруг становится «пустым» и «избыточным», «глупым» и «устаревшим», требующим немедленного изменения.

Говоря о развитии чукотской этнической культуры, применяя в качестве основы анализа синергетический подход, следует отметить, что своей «нижней» точки бифуркации, так сказать, странного аттрактора, она достигла в ХУ-ХУИ веках. Это был период, когда чукчи изменили стереотип поведения, реорганизовали структуру и культуру хозяйствования, углубили принципы социальных внутриэтнических связей, сформировали обновленное отношение к природе, словом, выстроили новую иерархию и организацию этнической системы. Весь народ перешел к новой организации, значительно ее усложнив и усовершенствовав. В целом, вполне уместно сказать о том, что вместо племени охотников, в результате бифуркационного скачка, образовалась патриархальная семья, перешедшая к производству основного продукта. Населяя большие пространства, а, следовательно - ландшафты с различными ресурсными возможностями, чукотский этнос, как бы, раскололся на две хозяйствующие группы. Если первая, живущая на просторах тундры, перешла к производству, то вторая - сохранила охотничью специализацию. Эта группа проживала на морском побережье и развивала охоту на морского зверя. И если численность «хозяйствующей единицы» у пастухов и охотников была приблизительно одинаковой, то состав был не всегда однороден. Пастухи, в основном, за небольшими исключениями, сохраняли родственный принцип, а охотники на морского зверя частично перешли к соседской общине.

Так образовалась новая этническая система. В итоге, бифуркационный скачок ХУ-ХУИ веков привел к следующим изменениям в этнической системе чукчей:

1. Произошел переход к производящей деятельности, началось формирование технологий труда.

2. Этнос реорганизовался в новую структуру - патриархальную семью, состоящую из родственников и байдарную артель, родственные связи в которой не имели доминирующего характера.

3. Этнос в ходе процесса самоорганизации, воспроизвел две обособленные хозяйственные группы, одна из которых специализировалась на пастбищном кочевом оленеводстве, а другая - на охоте на морского зверя. Произошла хозяйственная и инфраструктурная адаптация к возможностям и ресурсам кормящих ландшафтов.

4. Началось формирование новых критериев и ценностей взаимодействия с природой. Возник, так называемый, «биосоциальный симбиоз», представляющий собой способ и принцип рационального природопользования.

Новые условия жизни и деятельности способствовали необходимости организации и рационализации внешних контактов этнической системы. Ведущим принципом здесь выступает принцип закрепления территории, пригодной для хозяйственной деятельности, территории, на которой возможна производственная деятельность. Если ранее занятие охотой требовало контроля лишь за теми территориями, которые представляют интерес в определенное время (сезон), то пастбищное оленеводство потребовало ответственного отношения к территории. Оно исключало свободное пребывание охотников из иных племен на пастбищах. Охота на одомашненных оленей была преступлением и пресекалась военной силой. Но и присутствие на пастбищах оленей-дикарей способствовало истощению пастбищ, деградации одомашненных стад и также было недопустимым. Хозяйственное пространство, тем самым, оконтуривалось потребностью племени. Таким образом, закрепление территории требовало от этнической системы дополнительного напряжения и больших ресурсов.

Во многом именно это обстоятельство послужило причиной того, что чукчи имели более развитую военную организацию и военную культуру, чем другие народы Северо-Востока.

Таким образом, в ХУ-ХУП веках, этническая система чукчей, предварительно достигнув уровня странного аттрактора, осуществила выбор бифуркационной ветви развития. Это повлекло за собой радикальную внутреннюю реорганизацию, ценностный сдвиг и создание единой сложной системы, так называемого, «биосоциального симбиоза», то есть, нового рационального отношения к природе, позволяющего установить равновесие между потребностями социума и совокупными возможностями кормящего ландшафта. Выбор был сделан самостоятельно, без влияния на процесс со стороны цивилизации, извне.

Параграф 2 называется «Новые идеалы культуры и стереотип поведения чукчей».

Выбор пути всегда есть что-то новое, неизведанное, но требующее массовой веры и массового порыва. В конце концов, это стремление чего-то достичь не только в прагматическом смысле, но и в сфере духовного. На этом этапе социальная система намечает свои идеалы и приступает к движению в их направлении. Именно на реализацию идеалов система направляет все свое коллективное творчество. Данное явление хорошо описано в книге В. П. Бранского и С. Д. Пожарского «Социальная синергетика и акмеология»16, а также в других работах этих авторов17. Фактически

16 Бранский В.П., Пожарский С.Д. Социальная синергетика и акмеология. СПб., 2002.

28

образы идеалов представляют собой аттракторы (конечные пункты), к которым движется социальная система после выбора бифуркационной ветви.

Представляется естественным, что рождение новых идеалов в чукотской культуре сопровождалось переосмыслением уже существующих ценностей, оснащением их новым содержанием, более сложным и разнообразным кругом качеств. Переход к новому виду деятельности, на новые формы хозяйствования потребовал формирования нового образа окружающего мира, мира менее заколдованного, значительно менее враждебного человеку и более близкого и понятного. Если архаичные представления описывали человека, мир которого был беден, ограничен лишь страхами и реальными возможностями, то в новых представлениях появились ясные сведения о пространстве. Человек стал частью этого пространства, постигающей его суть, не один из представителей его живого и неживого мира, а активно действующий, стремящийся к согласованной с ним жизни. Он стал осваивать его многочисленные свойства и вновь открывшиеся возможности.

Возникает идеал «хорошей жизни», заключающийся в образе мира, который наиболее благоприятен, обилен в своих ресурсах, смирен в стихиях, мира, максимально освобожденного от всего нежелательного и разрушительного. Это пространство, которое любят посещать и посещают добрые духи, помогающие человеку в его нелегком труде и вознаграждающие его хорошим здоровьем, долголетием, разумными и добрыми детьми, изгоняющие дурные помыслы, недуги и непогоду. Реализацией этого идеала стала гармония с природой, понимание ее процессов и явлений, стремление истолковать их посредством мифа и сказания.

Возникает и идеал «плохой жизни», жизни, скудной и опасной, в мире, где природа с яростью крушит все человеческие помыслы и желания. В этой жизни все складывается по воле случая, где усилия человека не имеют значения и результата, а природа не признает человека. Это пространство господства злых духов, творящих пакости и напускающих мор на человека и животных.

Это в совокупности способствовало выработке стереотипа поведения, который не подразумевал противостояние стихиям, вызова им. Стремясь к идеалу, человек смирялся со злом, считал его естественным и, порой, целесообразным. Главное в этом положении вещей не поддаваться панике, смириться с обстоятельствами, перетерпеть «черную полосу».

В. И. Задорин весьма метко подметил это, анализируя культуру

17 Бранский В.П. Социальная синергетика как постмодернистская философия истории // Общественные науки. 1999, № 6.; Бранский В.П. Социальная синергетика и теория наций. СПб., 2000.; Бранский В.П. Теоретические основания социальной синергетики // Вопросы философии. 2000. № 4.; Бранский В.П., Пожарский С.Д. Глобализация и синергетическая философия истории // Общественные науки и современность. 2006. № 1.

оленеводов-кочевников. Он отмечает, что многие полярные исследователи искренне удивлялись беспечности северных народов, их, на первый взгляд, легкомысленному отношению к окружающему миру18. Но сами полярники часто терпели катастрофы лишь потому, что предавались панике, пытались «делать хоть что-то», когда было необходимо сосредоточиться и обдумать все основательно, ни в коем случае не впадая в отчаяние. Они не понимали важнейшего, того, что надежда и терпение значительно лучше суетливой предприимчивости, когда твои возможности властно ограничивает суровый Север.

Прагматичное отношение к трудностям и катастрофам европейцев на Севере, в свою очередь, выгодно характеризует их идеал и стереотип поведения - не сдаваться и всегда бороться, поскольку человек есть Повелитель Природы. Но это не всегда так. Иногда нужно просто переждать, проявить терпение, мудрость.

Путь к идеалу есть не только колоссальный труд, но и умение смириться и терпеть, не впадая в отчаяние, временно уступить обстоятельствам, так сказать, совершить вынужденный тактический маневр во имя стратегической победы. При самых неблагоприятных событиях чукча философски скажет: «Кэлюкьым минкри...», но не будет сильно переживать, поскольку это способствует потере надежды, нарастающему отчаянию, лишит будущее перспективы. «Все мои попытки перевести это выражение на русский язык, - пишет В. И. Задорин, - оказались не совсем точны, и я понял, что наиболее удачно, пожалуй, это можно выразить французским "се ля ви"»19. И именно это позволяет выжить.

Специфика чукотской культуры, уклада жизни, способа хозяйствования в том, что чукотский, в частности, социум поделен на множество малых групп, замкнутых сообществ, которые пребывают, в основном, изолировано, где все не просто знают друг друга, а знают друг о друге все. Иными словами, стойбище, или, скажем, байдарная артель, представляют собой подсистемы крупной этнической системы, которые могут сохранять равновесие лишь при благоприятном психологическом климате. Поэтому стереотип поведения чукчей включает в себя такие нормы поведения, как размеренность, спокойствие, уравновешенность, умение мгновенно и без сожаления смиряться с потерями, терпение, способность игнорировать обстоятельства, перед которыми ты фактически бессилен. Эта психологическая устойчивость и выносливость гарантируют стабильное существование этнической системы, состоящей из множества изолированных хозяйственно-социальных подсистем, ее внутренних ресурсов.

То есть, вполне можно говорить, что в момент выбора бифуркационной

18 Задорин В.И. Триумф и падение эпохи Антонины Кымытваль и ее чукотского народа // Северо-Восточный научный журнал. 2010. № 1 (5). С. 31.

19 Там же. С. 31.

ветви, чукчи сформулировали такой идеал «хорошей жизни», который формирует единственно приемлемый стереотип поведения. Именно этот стереотип помогает им выжить в экстремальных климатических и топографических условиях. Возможно, исследование данного типа поведения могло бы повлиять на эффективность подготовки космонавтов, моряков-подводников, специалистов, чья деятельность непосредственно связана с нахождением в ограниченном коллективе, невозможностью иметь более широкие круги общения.

Идеал «хорошей жизни» чукчей, возникший после бифуркационного выбора, формирующий описанный выше стереотип поведения, формулирует принцип равновесия сил природы, человеческого общества (этноса) и сверхъестественного (мир духов). Его сущностью является гармония, согласие, равновесие, понимание.

Природа, как таковая перестала быть единственно сообразным общественным ценностям и целям идеалом. Теперь, после выбора бифуркационной ветви, природа стала частью системы, требующей не только подчинения и покорности, но и целесообразного приложения сил. Ее объектами по-прежнему оставались несуществующие, невидимые, но крайне влияятельные существа - духи, на самом деле, выполняющие роль общественных регулятивов. Этническая система, в целом, заметно усложнилась. Таким образом, новый идеал возник не произвольно, а как результат естественного общественного развития, выбора нового направления развития, на основе присвоения новых ценностных признаков уже существующему идеалу, системного придания ему новой социальной значимости.

Человек, стремящийся к новому идеалу, уже не был вольным охотником, отнимающим у природы ее ресурсы, находящийся, тем самым в оппозиции к ней. Теперь человек стал тружеником, берущим на себя ответственность за часть ареала, часть ландшафта, и, не умаляя значения и возможностей природы, вступил с ней в отношения партнерства, воспроизводя в своей деятельности, потребляя и восполняя ее ресурсы. Это способствовало появлению и обоснованию принципа гармонии, равновесия с природой.

Параграф 3 называется «Реализация идеала культуры: генезис культуры и влияние внешних факторов на ее развитие». В нем отмечается, что для реализации идеала, избранного однажды этносом, требуется большое количество времени. Идеал гармонии чукчей, который они наметили после выбора бифуркационной ветви развития, обеспечивал перспективу достаточно длительного эволюционного этапа. Переход к производительной деятельности наметил перед чукчами гигантские перспективы эволюционного прогресса. Совершенствуя два основных способа хозяйствования: оленеводство и морскую охоту, чукчи заложили основы для хозяйственной дифференциации и специализации своей этнической системы, что значительно

обогащало характер потребления, неизбежно способствовало продуктивному и устойчивому развитию материальной культуры.

Чукчи активно и организованно обороняли территорию своего хозяйствования и проживания не только от соседей, часть которых не имела представления о планомерной производящей деятельности и продолжающих произвольно выбирать охотничьи угодья, но и от самих неблагоприятных обстоятельств развития кормящего ландшафта. Достижение идеала потребовало от этнической системы высвобождения дополнительной энергии и расходования ее на совершенствование самой системы, ее защиту и поступательное развитие. Это стало возможным в результате выбора бифуркационной ветви, а как следствие - производством дополнительных ресурсов, что обеспечивала производительная деятельность. Способность чукчей эффективно производить эту энергию и рационально ее затрачивать, преследуя этнические коллективные цели, является вполне очевидной и неоспоримой.

Как отмечает известный философ и культуролог А. С. Кармин, воплощение идеалов может идти двояким путем. Во-первых, путем действий, «нацеленных на реализацию существующих в культуре данного времени идеалов»20, а во-вторых, «посредством создания новых идеалов и действий по их воплощению в жизнь»21. Иначе говоря, способность и склонность человека все более рационализировать свою жизнь, может прервать эволюционный этап естественного развития и сформировать новые идеалы, новое понимание представлений о «правильной», целесообразной и «хорошей жизни».

Первый путь реализации идеала характеризуется господствующей культурной доминантой, преемственностью, принципом сакрального отношения к сложившейся мифологии, традициям, почтения к предкам, ощущением с ними вечной сакральной связи. На этом пути, кроме возможных природных катаклизмов, не встречается существенных преград и значительных потрясений, поскольку связь с прошлым гарантирует прогнозируемость и естественные перспективы развития, устойчивость и баланс системы.

Второй же путь, не предполагает эволюционной поступательности и прогнозируемое™. Он связан с прямым и неотвратимым опровержением сложившейся системы ценностей и традиции. Он внедряет в этническую систему новые эталоны, новое мировосприятие, новое мировидение, кардинально меняя представления о «плохом» и «хорошем». Как правило, второй путь всегда связан с совершенно определенной интервенцией ценностей.

Воздействие цивилизации на чукотский этнос шло по возрастающей. В целом можно выделить три основных этапа этого воздействия22. Весьма

20 Кармин А.С. Культурология. СПб, М., Краснодар, 2003. С. 802.

21 Там же. С. 802.

22 Брачун Т.А., Сахибгоряев В.Х. Указ. соч. С. 32.

условно их можно разделить по принципу совпадения с социально-экономическими формациями в России, каждая из которых, последовательно сменяя друг друга, в корне изменяла политику государства по отношению к этническим системам. Каждый период отличался мерой и интенсивностью воздействия на социум и этническую культуру чукчей, равно как и на другие этнические культуры.

Первый период совпадает с эпохой абсолютизма. Это время войны за независимость, начала меновой торговли с купцами-авантюристами и миссионерской деятельности. Одержав победу в войне с русским экспедиционным корпусом, чукчи сохранили независимость и право жить, сообразно своим обычаям. В колониальной войне с царской Россией они продемонстрировали необходимый и достаточный уровень военной организации, отвагу, самоотверженность, любовь к свободе. Значительное влияние на этническую систему имела и миссионерская деятельность Русской Православной Церкви (РПЦ), как мощного союзника правительства,23 стремящегося присоединить к империи все большие территории. Однако христианизация чукчей, в отличие от многих иных коренных народов Севера, проходила весьма тяжело и болезненно. Христианизация чукчей обернулась лишь частичным, точечным крещением тех представителей этноса, которые находились в пределах маршрутов миссионеров, мест их постоянной дислокации. Жители отдаленных стойбищ ничего не знали о православии. Частичность успеха православной миссии среди чукчей с лихвой компенсировалась значительным культурным влиянием церкви на этническую систему. Благодаря РПЦ чукотская этническая система приобщалась ко многим культурным достижениям, начала преодолевать веками сложившуюся изоляцию.

Идеологически миссия вводила принцип идеальной личности, то есть той персоны, которая является самой влиятельной, главной, священной, верховной. В прикладной сфере это был царь, наследный руководитель всего государства, попечитель интересов всего народа, главный защитник православия и всех своих подданных. В духовной - Бог, идеальная личность, создатель всего сущего, воплощение добра и созидания. Так идеал «хорошей жизни» чукчей, идеал равновесия и гармонии между природой, человеком и сверхъестественным, миром духов, подмывался и расшатывался принципом идеальной личности, имеющей и земное и небесное начало. Вместе с этим идеалом смещался виртуальный мир духов, а фактически - длинный ряд регулятивов, норм и правил, веками формирующий этнический стереотип поведения.

Второй период - социализм. Это время характеризуется системным проникновением цивилизации в районы Северо-Востока России. В это время

23 Жуков H.H., Сахибгоряев В.Х. Визит Бога. Миссия РПЦ в тихоокеанском регионе: опыт историко-культурного исследования. Магадан, 2010. С. 81.

осуществлялась энергичная и насильственная перестройка всей этнической культуры. Большие затруднения у чукчей возникали в связи с новыми представлениями об обществе, которые организовывали этнос через идеологию, систему искусственных, «навязанных» ценностей. «Идеи классовой борьбы и мировой революции, а в более поздний период - идея «зрелого социализма» были не понятны обществу, живущему вне процесса классового расслоения, не ведающего о «мировых катаклизмах» и потрясениях»24. Существенным, а лучше сказать - радикальным гонениям подвергся шаманизм. Он однозначно признавался пережитком глубокой древности и дикости и активно искоренялся. В практической пропаганде понятие «шаманизм» было синонимом понятия «дикость». В период радикальных социалистических преобразований на Чукотке шаманы приравнивались к, так называемым, «зажиточным чукчам», кулакам и, следовательно, преследовались Советской властью25.

В отличие от периода царизма, который через деятельность миссионеров РПЦ привносил принцип идеальной личности в сложившиеся представления об идеалах, социализм формировал представления об идеальном социуме, социуме равных и равноправных. Однако уклад чукчей, их этническая система уже имела подобные идеалы, сформированные не идеологическим учением, а самим многовековым бытием. Таким образом, устойчивое движение чукотской культуры к выбранному аттрактору, выбранному идеалу подверглось системному, всестороннему влиянию со стороны цивилизации, гораздо более мощного социокультурного мира.

Этнос, как целостная система, подвергся декомпозиции в основных, фундаментальных основаниях своего развития, что привело к его дезорганизации и нарастанию хаоса, разрыву внутренних связей сложившейся системы. Все это подтверждает нелинейный характер развития социальной системы, что делает синергетический подход весьма конструктивным в деле рассмотрения и исследования принципиальных оснований закономерностей развития этнической системы, особенно в аспекте ее контактов с цивилизацией.

С распадом Советского Союза и отходом от социалистической парадигмы развития государственности начался новый период этногенеза чукчей, который, скорее, характеризуется не внутренними переменами в этнической системе, а резким падением интенсивности воздействия на этническую систему со стороны внешних факторов. Вместе с крушением советского союза рухнула его государственно-институциональная система, государственная инфраструктура, система общественных ценностей, идеология, а как следствие - национальная политика. В результате был сформи-

24 Брачун Т.А., Сахибгоряев В.Х. Указ. соч. С 32.

Вдовин И.С. Чукотские шаманы и их социальные функции // Проблемы истории общественного сознания аборигенов Сибири (по материалам второй половины XIX -начала XX в.). Ленинград, 1981. С. 214-215.

рован Чукотский автономный округ, как самостоятельный субъект Российской Федерации, а вместе с этим, безусловно, положительным обстоятельством для этноса стало то, что исчезла назойливая политика «осчастлив-ливания народа», помимо его воли. Для чукотского этноса все это обернулось ситуативной удачей, поскольку весь народ оказался нежданно-негаданно свободен в выборе дальнейшего пути развития. Все это в совокупности позволило этнической системе вернуться к традиционным связям и резко ограничить количество дестабилизирующих факторов развития. Оказалось, что, не смотря на интенсивное воздействие на этническую систему в течение многих десятилетий, она не изменила направления движения к избранному аттрактору, осталась в его русле. Стали возрождаться и восстанавливаться традиционные способы хозяйствования, идеал равновесия и гармонии вновь стал доминировать над иными, искусственными, реанимировались религиозные традиции, вновь появился шаманизм.

Обстоятельства и тенденции этнического развития чукчей, описанные выше, показывают трагическую историю этнического идеала, его генезис и многочисленные флуктуации в результате интенсивного воздействия внешних, порой случайных факторов как созидательного, так и деструктивного характера.

Параграф 4 - «Трагедия столкновения идеалов культуры: к вопросу о культурном взаимодействии цивилизации и чукотского этноса».

Социальная система, выбирающая ветвь бифуркационного развития, разъедаемая внутренним хаосом, выбирая новый идеал, проявляет, тем самым, способность к самоорганизации, к установлению порядка вместо хаоса, всегда при этом расходуя часть своего внутреннего потенциала. Сторонний наблюдатель всегда видит в этом трагическом процессе столкновение интересов нового и старого мира, а фактически — новым идеалом и устоявшейся моралью. Утверждение нового идеала почти всегда происходит вопреки устоявшейся морали, поскольку это всегда процесс пересмотра критериев «хорошего» и «плохого».

Этническая система не в состоянии перестроиться мгновенно, другое дело, что тот или иной ее представитель может это сделать с легкостью. Но это лишь отдельный представитель, который обладает преимуществом мобильности, которого нет у этнической системы. Человек может просто уехать в большой город, и, погрузившись в иной социокультурный мир, быстро адаптироваться к его правилам и реалиям. Именно так сделал в свое время чукотский писатель Юрий Рытхэу и некоторые другие.

Находясь в русле естественного эволюционного движения к аттрактору, этническая система чукчей представляла собой упорядоченную структуру, имеющую свой культурный идеал и выработавшую свой стереотип поведения. К моменту «визита цивилизации» она находилась в состоянии эволюционного развития, предварительно уже избрав ветвь бифуркационного развития. В этом состоянии этническая система пребывает в весьма

устойчивом равновесии и имеет высокий потенциал сопротивления всевозможным инородным внешним влияниям. Иначе говоря - она упорно и активно им противостоит.

Для определения полной картины того, каким влиянием, по-сути, это было, необходимо отметить и нестабильное состояние самой цивилизацион-ной системы. Вопрос о гораздо большей подвижности социальной системы, в отличие от этнической, более статичной, представляется весьма обширным, требующим отдельного исследования. Поэтому в данной работе мы коснемся его лишь в аспектах конкретного применения к заданной теме.

Лишь, примерно, за одно столетие, она (цивилизация, социальная система) трижды меняла свой культурный идеал и представлялась внешнему наблюдателю, как крайне неустойчивая система, мучительно выбирающая свой собственный путь развития. Пройдя путь от монархии, через социализм, к либерализму, она на каждом ограниченном этапе привносила нечто новое, часто прямо противоположное от ранее предложенного. Таким образом, влияние цивилизации на этническую систему чукчей и других коренных малочисленных народов Севера было непредсказуемым.

Анализируя влияние цивилизации на чукотскую этническую систему, необходимо отметить, что это было столкновение инверсивных предложений дальнейшего развития. Но это была инверсия разных полюсов. Находясь на одном из них, чукчи придерживались идеи своей собственной традиции и не могли жить иначе, вне нее. Цивилизация, находясь на противоположном полюсе, всякий раз предлагала радикальные решения проблем, которые были свойственны ей, но совсем не свойственны чукчам. Перед чукчами не стоял вопрос выбора между монотеизмом и шаманизмом, поскольку шаманизм полностью соответствовал внутренним ресурсам их этнической системы. Они не знали классовой борьбы, ничего не ведали о мировой буржуазии и прогрессивной сущности пролетариата и т.д. Следовательно, цивилизация всякий раз предлагала надуманный идеал, в котором ей самой на каждый данный момент было вполне комфортно. Недаром, инновации, привнесенные цивилизацией, прижились лишь отчасти и далеко не сразу, и были приняты исключительно в бытовой культуре.

Вполне понятно, что чукчи не могли воспринять и не воспринимали сложных абстрактных суждений об обществе, прогрессе. Они имели совершенно иные представления о «хорошей жизни», истинных ценностях и т.д. Идеологические стереотипы подавались непосредственно, вне связи с этнической культурой, а в непосредственной оппозиции «старому режиму», то есть, царизму.

Однако нельзя отрицать и положительных факторов влияния цивилизации. Они наиболее рельефны, если рассматривать этнос в его системном единстве, целостности. Во-первых, Советский Союз проводил масштабную национальную политику, позволяющую. раскрыть и транслировать в мир богатый культурный потенциал этнической системы через фольклор, искус-

ство, литературу. Чукчи воспользовались этим благополучным обстоятельством в полной мере, пожалуй, больше, чем другие народы. Чукотская культура стала известной не только в Советском Союзе, но и далеко за его пределами.

Во-вторых, Советский Союз способствовал резкому увеличению культурных контактов, что значительно обогащало развитие культуры, правда, в векторе и системе ценностей, заданными господствующей идеологией.

В-третьих, начался процесс формирования этнической генерации, которую можно назвать «цивилизованный анклав» этноса. Это те чукчи, которые не только полностью приняли новый идеал, но и ассимилировались в крупных населенных пунктах, получили университетские дипломы, а с ними и профессии. Они стали учителями, врачами, водителями автомашин, инженерами, артистами, писателями и поэтами, учеными, государственными деятелями, парламентариями, советскими и партийными работниками, мужьями и женами в смешанных семьях. То есть, это был тот потенциал этнической системы, который был выделен для более мягкой адаптации в ином социокультурном мире.

Трагедия столкновения идеалов часто требует жертв. В жертву новому порядку был принесен этнический способ производства, была ликвидирована прослойка профессиональных шаманов, распалась, в целом, патриархальная семья, как единая подсистема этнического социума.

Искушение облегчить жизнь всевозможным «диким», «туземцам», «инородцам» и т.д., конечно, базируется на общегуманитарных принципах, на идее гуманизма и изначально до сих пор понимается как добро. Но историческая практика свидетельствует о прямо противоположном. Лишь теперь приходит понимание того, что осчастливить помимо воли невозможно, что жизнь имеет великое множество социальных явлений и культурных тенденций, что порой отказаться от традиции значительно трудней, чем умереть. Поэтому современная наука и политика относительно аборигенного населения строится на попытке сохранить угасающие смыслы и формы всевозможных культур. Влияние внешних факторов на этническую систему по-прежнему остается огромным. Хотя в настоящее время возникли условия более продуманного со-бытия различных социальных систем.

Пренебрежение принципами нелинейности и законами развития открытых систем, воздействие на них, сообразно сложившемуся стереотипу гуманности, чревато последствиями, имеющими также нелинейный характер. Все это видно на примере этнической системы чукчей. Любой «положительное» вмешательство, любая рациональная модернизация этнической системы может привести к последовательно нарастающей лавине деструкций, разрыву связей между элементами системы, что, собственно, и называется хаосом.

Внедрение, например, колхозов на Чукотке было именно таким обстоятельством. Колхозы, производящие товарную продукцию, привели к дезорганизации этнического организма, превратив патриархальную семью в

производственную бригаду, а также к истощению кормящего ландшафта, за счет стремительного наращивания поголовья оленей. В результате обрушился принцип со-бытия человека и природы, при котором чукчи осваивали ровно столько пространства, сколько способно прокормить одну отдельно взятую семью. Это, в свою очередь, подорвало господствующий идеал гармонии человека и природы.

Немало этому способствовало и насильственное внедрение атеизма, преследование шаманизма, что сделало бессмысленным, мемориальным практически весь фольклор. Практически вся духовная составляющая чукотской культуры была переведена в мемориальную фазу развития, когда сказка или миф воспринимаются исключительно с позиций «неизжитого» фольклора, набора ценностей «из прошлого», не имеющего никакой регулятивной функции.

Культура стала той константой, которая и претерпела некоторые мутации, но устояла при всех флуктуациях.

В современном мире, где потенциал внешних влияний на этнические системы, да и на любые социальные системы, неуклонно нарастает, в результате глобализации и сопровождающих ее процессах, нарастает и угроза «спровоцированных» бифуркаций. Это актуализирует концепцию «управляемого развития».

Пример этнических систем, а в частности - чукотского этноса, делает актуальным не только разработку синергетических механизмов контроля уровня хаоса и порядка, прибегать только к продуманному, согласованному с естественным ходом развития воздействию на социальную систему, но и выделение наиболее устойчивых компонентов той или иной социальной системы, наименее подверженных всевозможным флуктуациям. Этническая культура является, в этом смысле, наиболее устойчивым компонентом этнической системы, имеющим высокий потенциал противодействия и устойчивости к внешним влияниям.

Третья глава «Проблема идентичности чукчей: социокультурная динамнка и этническое пространство» имеет три параграфа.

Параграф 1 - «Идентичность и социокультурная динамика: критерии и принципы» посвящен рассмотрению проблемы динамики критериев идентичности.

К числу наиболее актуальных подходов в выявлении интегративного критерия идентичности чукчей, относится концепция «циркумполярных народов», «циркумполярной цивилизации», выделяющая целую группу северных этносов в определенную семью, имеющую ряд общих внешних признаков. Признание себя представителем коренных малочисленных народов Севера в настоящее время является совершенно необходимым, поскольку устанавливает некоторые институционально-правовые преимущества, дает особые гарантии и возможности. Другая концепция, концепция «автохтонности», на наш взгляд, наиболее успешно вписывает интегратив-

ные критерии идентичности в определенно заданную конкретно-этническую идентичность. В термине «автохтонность» заложена и специфика, изначальная атомарность, то, что именно данный народ имеет отношение к данной территории и никакой иной. В данном термине раскрывается и то, что циркумполярная группа народов обладает чертами, с одной стороны автохтонности, то есть, социокультурными формами, уходящими своими корнями в наиболее древние времена, и гибридности, появившейся в результате,длительного и разнообразного взаимодействия с цивилизацией26. Иными словами, в данном термине заложен потенциал для наиболее полных, корректных и справедливых обобщений.

Этническая идентичность представляется сложным и многослойным феноменом современности, отражающим общие тенденции мирового развития, направленные на интеграцию, а также поведение этнической системы в процессе взаимодействия с иными системами. Этническая идентичность не представляется фиксированным состоянием, а выступает пластичным и подвижным феноменом этнического развития, реакцией этнической системы на внешние влияния и внутренние перемены.

В свете изложенного выше, было бы уместным говорить не об этнической идентичности, как таковой, явленной в «чистом» виде. Более приемлемым, в этом смысле, представляется разговор об этнической доминанте идентичности, как об одном из основных компонентов современной социальной идентичности, свойственной, как отдельному человеку, так и какой-то заданной группе людей.

Этническая доминанта идентичности, на наш взгляд, представляет собой понятие, которое может выступать и выступает в трех основных значениях:

1. На уровне персоны этническая доминанта выступает акцией, в ходе которой человек вырабатывает некие принципы, на основе которых становится возможным достижение общности с определенной локальной группой.

2. На групповом уровне главенствующим фактором является не принадлежность, общность, а осознание единства, монолитности этнического сообщества. Главными факторами, устанавливающими единство, на наш взгляд, выступают доминанты этнического идеала, а также стереотип поведения, то есть, не только переживание единства, монолитности, но и следование определенным культурно-деятельностным нормам и обычаям.

3. На уровне взаимодействия с социальной сферой и внешней средой и человек и его этническое сообщество постоянно вырабатывают, и, если можно так выразиться - совершенствуют средства и цели интеграции с

26 Попков Ю.В., Тюгашев Е.А. Северная цивилизация: проблемы, перспективы: Материалы 1 Конгресса. Сургут. 10-11 июня 2004г. / Под ред. В.В. Мархинина, Г.И. Назина. Сургут, 2004. С. 35.

социумом и природой, адаптируя особенности своей этнической системы с векторами развития социума и общими ресурсами окружающей среды.

Выделяя проблему этнической доминанты идентичности, мы признаем проблему сосуществования социальной и этнической идентичности, но подчеркиваем, тем самым, что достижение осознания этнической идентичности в современном мире немыслимо вне акций идентификации социальной. Эти процессы параллельны и взаимосвязаны. В настоящее время, например, они, приобретают весьма сложный, и даже запутанный характер, что свойственно не только России, но и многим другим, в том числе -наиболее развитым странам.

Современность богата подобными примерами, когда один этнос является не монолитным культурным сообществом, а входит в два или сразу несколько политических образований. К их числу относятся русские, украинцы, армяне, грузины, курды, узбеки, таджики, киргизы и многие другие этнические образования. Причем, некоторые народы имеют свою автономию, что помогает им поддерживать тесные этнические контакты, а некоторые не имеют таковой.

Синергетический взгляд на проблему позволяет установить два обстоятельства, без учета которых любое исследование чукотской этнической системы будет не совсем полным. Во-первых, чукотский этнос представляет собой типичную нелинейную структуру, развитие которой не может восприниматься, в целом, как линейно прогрессирующее или как линейно регрессирующее. Это самостоятельная социокультурная система, генезис которой детерминирован, как внутренними, так и внешними факторами, развитие которой представляется чередой бифуркационных надломов и периодов эволюции. Во-вторых, чукотская этническая система находится в связи со средой и испытывает воздействие внешней среды, которое время от времени принимает определяющий характер. Учитывая системность данного воздействия, его многофакторность, неравномерность, следует сделать вывод о том, что данное воздействие также было нелинейным и имело свои отрицательные и положительные пики и может быть объяснено с точки зрения синергетики. В целом, воздействие было разного уровня интенсивности, имело различные цели и приводило к различным, в том числе - крайне отрицательным и крайне положительным последствиям для этнической системы чукчей.

Процессы демократизации в России последнего двадцатилетия сопровождались видоизменением роли государства, распространенными элементами анархии и хаоса, преодолеваемыми лишь в последнее время. Государство в корне изменило подходы к осуществлению национальной политики, что привело к обострению межэтнических конфликтов, а также к начавшимся процессам обособления этносов с политической и инфраструктурной точек зрения. Видоизменение государственно-политической парадигмы инициировало процессы «борьбы за место под Солнцем», смещению

культурной специфики в сторону ее понимания, как критерия политической самостоятельности.

Данные процессы, конечно, выражены в меньшей степей!, если говорить о коренных малочисленных народах Севера, но, тем не менее, они ярки, и явлены в особой форме, в возврате к традиции, в пробуждении «уснувших» культурных форм.

Чукчи здесь не являются исключением, а стоят в авангарде данных тенденций. Ослабление роли государства и более объемный уровень автономии освободили этнические системы от избыточного контроля и назойливого, порой, деструктивного патернализма. Это особенно важно, поскольку государство в течение длительного времени выступает инициатором масштабных социально-экономических и политических проектов, является лоном глобальных экспериментов и всевозможных социальных инноваций, систематически меняется. Этническая система не в состоянии «угнаться» за государством с его меняющимися идеологемами и находит выход в консервации себя в своей традиции. Это, в свою очередь, освобождает этнос от мани-пулятивных идентификационных инсценировок, равно как и от причисления «себя» к виртуальным группам и сообществам.

Существуют два мира российского общества: «община» («мир») и «государство»27, независимость которых, а также их взаимосвязь объясняются закономерностями исторического развития. Параллельное сосуществование и частичная оппозиция этих крупных сообществ всегда являлись ведущими компонентами формирования идентичности, как групповой, этнической, так и индивидуальной. Человек в России всегда был и человеком «малой Родины» и «человеком государства».

Чукотский этнос в его общинном строении, в данном случае, практически идеально вписывается в систему сосуществования «общины» и «государства», поскольку стойбище или селение морских охотников и представляют собой отдельные общины, «миры», социальные сообщества, взаимодействующие с государством. Каждая из этих малых общин непосредственно «привязана» к кормящему ландшафту и представляет собой ячейку в сложной системе локальных социальных систем государства. Данная ячейка, община является весьма прочным малым социальным образованием. Но «мир», община не только описывают структуру общества, но и формируют культурный образ человека, живущего в сообществе.

Следует признать, что возврат к аттрактору чукотской этнической системы, произошедший в условиях ослабления воздействия государства на этническую систему, в целом, не покончил с деструктивным воздействием цивилизации на этнос. Было бы приемлемым говорить о прекращении интенсивного и силового воздействия, о прекращении «перекраивания» основ культуры этнической системы и ее инфраструктуры. Это воздействие

27 Волков Ю.Г. Идентичность и идеология. М., 2006, С. 26.

41

можно назвать «силовым втягиванием» чукотской национальной культуры в процессы государственной социализации. Мечта быстро и «насильно» цивилизовать этнос, отброшена, в силу осознания ее деконструктивного, декомпозиционного начала.

Но либерализация порождает новую реальность, в которой нарождаются иные процессы, одним из которых является индивидуализация и атомизация личности, свобода и независимость гражданина. В условиях национальной традиции, основанной на коллективизме, это формирует противоречие нового уровня в системе взаимоотношений: этническая система - государство. Оно, данное противоречие, будет непременно влиять па дальнейшие взаимоотношения этноса и социума, избравшего либеральную парадигму.

При всех обстоятельствах, проводя самый глубокий анализ принципов формирования идентичности, выделяя и предлагая при этом самые абстрактные модели, нельзя забывать, что для создания реальной картины идентичности необходимо понимание ее главного и естественного мотива - любви к родине. Реальное желание быть причастным к какому-либо сообществу, в данном случае - к национальному, всегда базируется на искренней привязанности к нему, на любви к нему. Вместе с тем, существует и иной мотив - осознание своей историко-культурной миссии, что наполняет душу каждого искомой гордостью и уверенным спокойствием, оснащает энергией к творчеству. В этом смысле полная и ясная картина этнической идентичности необходима еще и потому, что «каждый народ, чтобы осознать свою историческую миссию, должен найти свою систему координат в цивилизации»28.

Параграф 2 называется «Идентичность и генезис представлений об этническом пространстве в процессе его культурного освоения».

Условность термина «пространство» очевидна. Если говорить об «этническом пространстве», как об одном из «пространств» социальной реальности, то оно имеет некоторое приближенное отношение к таким понятиям, как «географическое пространство», «пространство ландшафта», «физическое пространство», поскольку почти всегда является доступным для физического измерения. Скажем, на карте Российской Федерации, «этническое пространство» чукчей оконтурено совершенно определенной границей, что делает Чукотский автономный округ самостоятельным компонентом «политического пространства» страны, а также ее «инфраструктурного пространства» и «правового пространства». Определена совершенно точно площадь Чукотского автономного округа, наведены границы с другими субъектами «политического пространства» страны, что делает возможным увидеть «этническое пространство» чукчей в модели, на карте Российской Федерации.

28 Волков Ю.Г. Указ. соч. С. 57.

Современная философия явлена двумя основными концепциями категории «пространство». Сейчас принято говорить о, так называемых, реляционной и субстанциональной концепциях. Эволюция взглядов на «пространство» представлена такими именами, как Платон, Аристотель, И. Кант, М. Хайдеггер, О. Шпенглер, Ф. Ратцель, М. Бубер, В. И. Вернадский, П. А. Флоренский, Ф. Бродель, П.П. Гайденко, H.H. Трубникова и многими другими. Различным аспектам и характеристикам «социального пространства» посвящены работы П. Бурдье, П. А. Сорокина, П. Штомпки, П. Бергера, М. Кастельса, А. И. Кравченко, В. И. Добренькова и многих других. В современных условиях развития специализированных научных дискурсов понятие «этническое пространство» представлено в целом ряде научных дисциплин. Этот феномен раскрывается через категории социальной философии (И. А. Петрова, Г. П. Кибасова, H.H. Седова), истории (В. А. Шнирельман, В. П. Буданова), социологии (В. И. Ильин), этнологии (JI. Н. Гумилев, В. А. Тишков, С. В. Лурье), этносоциологии (З.В. Сенкевич) и целого ряда других дисциплин.

Генезис представлений о «пространстве» наилучшим образом характеризует смысл понимания человеком не только ареала своего бытия, но и ареала распространения человеческого духа, раскрывает объемность понятия, его многогранность. Античность, сформировавшая представления о природном и социальном, лишь наметила пути понимания «пространства», как обиталища. Средневековая парадигма «пространства» способствовала преодолению границ политико-этнической замкнутости, анклавное™, видя в пространстве единый мир (христианский, языческий или мусульманский), формирующий единый взгляд на мир, культуру и историю. В эпоху Возрождения и Нового Времени сложились воззрения на географическое и историческое «пространство» как на единство бытия человеческой культуры.

В последнее время наметилась тенденция сближения взглядов на «пространство». С одной стороны, мы имеем убеждение о «неустранимом разнообразии географического пространства»29, но с другой - мы наблюдаем как «мир_ приводится к единому, упорядочивается, становится выразительным»^. Эксплицируя эту тенденцию на этнические системы, мы видим процесс сближения колоссального разнообразия этнических культурных миров, смысл которого не в диффузии и слиянии, что способствует аннигиляции культур, а в раскрытии этнокультур. Так, через особенности окружающей среды, через связь с ландшафтами, этнос раскрывает свою связь с «пространством социосферы». При этом пространственные представления становятся неотъемлемой частью любого идентификационного

29 Цыганков А.П. Что для нас Евразия? Пять стратегий русского освоения пространства после распада СССР // Вопросы философии. 2003. № 10. С. 4.

30 Бубер М. Проблема человека // К XIX Всемирному философскому конгрессу. М., 1992. С. 132.

конструкта.

В целом можно установить следующее:

1. Понятие «пространство» является одним из самых неопределенных, объемных и сложных в современной науке. Это одно из базовых понятий, вместимость, многозначность и свойства которого позволяют обратиться к многочисленным его производным и обогатить анализ построения конструктов этнической идентичности, не обособляя культуру и природу, время и место, духовное и прагматическое;

2. Понятие «пространство» непосредственно связано с социосферой. С одной стороны, оно позволяет определить общие характеристики социосферы, а с другой - обобщить представления, возникающие в социо-сфере об одной из важнейших жизненных характеристик человека - ареале его обитания и реализации его культуры;

3. Социокультурный образ человечества может быть описан, благодаря возможности анализировать множество физических и социальных «пространств», означающих тот или иной способ деятельности, формирующий тот или иной тип социальных отношений;

4. «Этническое пространство» является одним из компонентов, одним из сегментов социосферы, как универсального контекста жизни человека, в пределах которого развивается и раскрывается этническая культура, происходит седиментация (оседание, откладывание, накопление) специфической традиции, совокупности обычаев и т.д. Вместе с тем, «этническое пространство» выступает и местом зарождения инноваций, которые развиваются, в согласии с условиями ландшафтов, культурного окружения и т.д.;

5. «Этническое пространство», целостные и богатые представления о нем, являются показательным фактором целостности и устойчивости идентификационных концептов. Это не простая совокупность физических тел и элементов, имеющих «этнический оттенок». Это отношения физического и духовного, проявляющиеся в специфических смысложизненных конструктах, мировоззрении и способе мировидения. Это особое, своеобразное отношение к совершенно определенной территории, выраженное во всем богатстве этнической культуры.

Этнос обнаруживает себя через разнообразные проявления и модификации традиции, специфические и оригинальные представления, культурные артефакты, наполняющие совершенно определенное «этническое содержание».

В этом смысле конструктивной представляется модель трех уровней «культурного пространства», предложенная современным исследователем Е. Г. Зинковым, каждый из которых вполне бы мог стать самостоятельной исследовательской доктриной такого явления, как «этническое пространство». Он выделяет следующие уровни:

« - пространство как среду многоразлично воплощенных ценностей, в которой могут обитать различные этносы;

- ту часть культурного пространства, которая в состоянии культурного равновесия идентифицируется этносом как своя и значимая для данной фазы этногенеза;

- наконец, совокупность тех значимых для этноса ценностей, которая никак не представлена в культурной среде и осуществляется лишь в психологических традициях этноса, в его коллективном бессознательном»31.

К данной композиции, всецело принимаемой и конструктивной для заявленного исследования, можно добавить, пожалуй, еще одно важное обстоятельство. Этнические культуры не бываю замкнутыми, и, порой, та или иная этническая культура, в силу тех или иных факторов, распространяется достаточно широко в неких образах, представлениях, символах и т.д. Такое распространение также можно отнести к «этническому пространству», с той лишь оговоркой, что оно медитативно, а не реально. Реальным «этническим пространством» следует считать ту культурную форму, которая пребывает в непосредственной «привязке» к ландшафту (коренному ландшафту). То есть при определении реального «этнического пространства непременно присутствует элемент автохтонности. Медитативное «этническое пространство» есть ареал, в котором укоренились произвольно те или иные культурные элементы, ставшие важными для иных социокультурных общностей.

В нашем анализе такой пример явлен полноценно и рельефно. Так элементы чукотской этнической культуры распространены достаточно широко на территории России и на постсоветском пространстве. Они явлены в виде отдельных артефактов, образов, представлений и надежно интегрированы о многонациональную российскую культуру. Они широко и многим известны и являются узнаваемыми, близкими и вполне понятными. Так, например, образ чукчи в известной серии анекдотов, очень популярный и обаятельный, практически раскрывает многогранные взаимоотношения цивилизации и этнической культуры. В этих взаимоотношениях, выраженных посредством юмористических форм, разворачивается характер наивного, честного, сметливого и по-своему мудрого человека, живущего в своем мире, но попадающего в нескончаемые истории. Реакции этого человека, его поступки и суждения, отображают, скорее, не наивность и примитивность представителя этноса, а абсурдность и противоречивость мира, который высокопарно именуется цивилизацией. Так образ чукчи, сформированный современным фольклором, стал символизировать не только человека, осваивающего мир цивилизации, но и символом свободы от пороков цивилизации, издержек ее развития.

31 Зинков Е.Г. Культурное пространство России в исторической ретроспективе. Ставрополь, 2008. С. 35.

Процессы нескольких предыдущих столетий обернулись постепенным экстенсивным освоением пространства российским государством. Не оказалась исключением и Чукотка, ареал проживания нескольких автохтонных народов. Реализуя свою власть на обширных территориях Евразии, Россия освоила, взяв под свой государственно-политический контроль грандиозные территории, ни одна из которых не представляла собой пустыню. Каждая территория уже была освоена той или иной этнической общностью, составляла ареал той или иной этнической системы.

Географическое, территориальное освоение, как акт установления политического контроля, неизбежно повлекло за собой освоение социокультурное. Это повлекло за собой переорганизацию пространства, а вместе с ним и представлений об «этническом пространстве».

Совершив бифуркационный выбор, чукотская этническая система, соответственно, изменила отношение к «пространству». Ощущая большую зависимость от кормящего ландшафта, чем прежде, «привязавшись» к данному ландшафту, чукчи перешли от профанного восприятия «пространства» к его сакрализации, осмысляя и наполняя его, посредством развивающихся религиозных представлений и мифологии, толкованиями, символами и священными сюжетами. И это было исторической формой освоения «пространства». Не присоединение путем колонизации или завоевания, как это сделала Россия, а преобразование, что предполагает сознательную его организацию.

Таким образом, «пространство», комплексные представления о нем, после бифуркационного, выбора стало неотъемлемой и важнейшей составляющей этнической идентичности, тем, что обязательно и непосредственно присуще каждому «среднестатистическому» представителю этноса. Так возникает принцип: «Тот, кто проживает именно здесь!».

Но этническое освоение (присвоение) «пространства» сильно отличается от освоения «пространства» цивилизацией.

Уже во второй половине XX столетия Чукотка становится местом весьма желанным и обаятельным для людей, не утерявших дух свободы, стремящихся к реализации своей судьбы, своей свободы.

Возникла уникальная ситуация «естественного отбора», когда сквозь пространства Чукотки прошли тысячи людей, стремящихся «попробовать северной романтики». Многие из них не выдержали суровых условий жизни, долгой, почти постоянной зимы и покинули Чукотку. Оставались лишь те, кто искренне принимал «правила игры», влюблялся в чукотские просторы, ландшафты, в ее бескорыстных, мужественных, благородных, сильных людей. Чукотка как бы «просеивала людей» сквозь сито «настоящей, искомой жизни», оставляя в своем лоне лишь крупные человеческие особи, сильные характером.

Такой анклав людей со специфическими смысложизненными представлениями, устремлениями, с такими типическими чертами характера, имеет

черты особого культурного типа. Фактически можно говорить о феномене «ситуативной этничности», об образовании общности, обладающей особыми качествами, нарождающимися традициями и обычаями, стереотипом поведения и культурным идеалом. Важность описания феномена «ситуативной этничности» на Чукотке, образования там особой общности людей, объясняется тем, что:

1. Именно эта группа людей, по большей части, находилась в непосредственном постоянном контакте с чукотской этнической системой, таким образом, формировалась усложненная двухканальная система коммуникации цивилизация - этническая система.

2. Взаимное влияние данной общности и чукотской этнической системы было крайне велико, что выражалось в многочисленных культурных заимствованиях, смешанных браках, перманентных бытовых контактах и т.д.

3. Чукотский этнос, равно как и другие этносы, проживающие на Чукотке, во многом избежал непосредственного контакта с цивилизацией, а многие начинания государства в области национальной политики существенно адаптировались к чукотской национальной культуре посредством потенциала вновь возникшей общности людей, фактически представляющих цивилизацию, но стремящихся бороться с ее пороками.

4. Данная общность позволила сформировать образ коренного жителя Севера, дистанцировавшись от предварительно устоявшихся представлений о «дикости и агрессивности» чукчей и других народов Севера.

5. Перманентные контакты двух вышеперечисленных общностей наметили тенденции формирования гибридной культуры, новой культуры, заимствующей черты, как национальных культур Севера, так и культуры нарождающегося «ситуативного этнического сообщества».

С приходом на Чукотку нового, многочисленного сообщества, образовавших особую общность людей, одно и то же географическое пространство превратилось в место обиталища сразу двух социокультурных миров. Одним из них был мир автохтонных народов, большей частью которого были чукчи, другим - новая культурная общность, представляющая собой феномен «ситуативной этничности». И если для чукчей это было этническое пространство, наделенное сакральными качествами, описанное посредством мифов и освоенное в необходимых и достаточных представлениях о рациональном хозяйствовании, то для приезжих людей это пространство также имело сакральные черты и было местом созидания новой социальности, свободное от условностей и пороков цивилизации.

Результатом преобразований советского периода, этническая система чукчей раскололась. Наряду с приезжей общиной, то есть, людьми, прибывшими на Чукотку из центральных районов страны, которая составляла обособленную группу, образовались и две общины коренного населения. Одна из них - чукчи, проживающие в национальных селах. Это люди, фактически отлученные от традиционного способа хозяйствования, посте-

пенно утрачивающие связи с этнической системой, идентифицирующие себя, по большей части, как граждане СССР, а не этнические чукчи, хотя этнические критерии идентичности у них, безусловно, присутствовали, но имели дополнительный, формальный характер.

Другая этническая группа - люди, находящиеся в оленеводческих бригадах. Он и хранили традиционные ценности, помимо того, что составляли собой некий хребет сельскохозяйственного производства. Но это была уже не патриархальная семья, вросшая в кормящий ландшафт своей традицией, единство трех поколений, где старики и дети проживают вместе, образуя уникальные условия для передачи этнического и семейного опыта, где есть достаточно крепких и молодых мужчин и женщин, обеспечивающих благоприятное благосостояние и быт, а именно производственная бригада. «Несущая» на своих плечах львиную долю хозяйства Чукотки, она стала обычным производственным коллективом, подконтрольным советским и партийным органам.

Пример интеграции чукчей в хозяйственную жизнь страны показывает отсутствие равенства в отношениях между цивилизацией и этнической культурой. Теперь ясно, что это были отношения беззастенчивой эксплуатации, выстроенные на прагматическом интересе к ресурсам территории Чукотки, без учета многовекового уклада, этнической традиции и т.д. Зачастую эти отношения выстраивались без учета этнической специфики, когда все, кто населял Чукотку, для государства были «на одно лицо».

Общая картина идентичности, в данном случае, как показывает анализ тех видоизменений, которые произошли в течение XX столетия, существенно повлиявшие как на этническую культуру, так и на процесс идентификации, непосредственно связана с этническим культурным идеалом, стереотипом поведения этноса, ведущим способом его хозяйственной деятельности, сформированной в этнической мифологии концепции этнического пространства, а также, в том числе - и с проблемой отождествления себя с определенной общностью. Таким образом, «этническое пространство» чукчей представляется многомерной реальностью, наполненной специфическим этническим культурным содержанием, основанным на традиции, это напластование характеристик и ценностей, сложная, устойчивая структура бытия этнической системы. Сформировавшиеся представления об «этническом пространстве» есть способ локализации всей совокупности «особенного», что наполняет этническую культуру.

Параграф 3 носит название «Факторы и культурно-исторические условия, формирования критериев идентичности чукотского этноса».

Принцип циркумполярное™ оформляет критерии выделения коренных малочисленных народов севера в особую группу народов и является дуальным по своей сута. Обозначая характер локализации места проживания, он, с одной стороны, подчеркивает географическую отдаленность

некоей группы народов, живущих специфическим укладом, от цивилизации, с другой стороны, отмечает климатическую специфику жизни.

«Полярность» представляется базовой причиной того, что народы, проживающие в данной зоне, до сих пор остались, как бы «не охваченными» глобальными цившшзационными процессами, или «охваченными» лишь частично. Это объясняется тем, что долгое время Север оставался громадным «белым пятном» и с точки зрения геополитических интересов, и с точки зрения экономического освоения, и с точки зрения системного исследования этого региона. Причиной этому были устоявшиеся и бытующие до сих пор представления о невозможности нормально жить в суровых условиях крайнего севера.

В последнее время, когда стало принято рассуждать категориями глобалистики, все чаще встречаются мнения о возможности классифицировать народы Севера в «арктическую» или «циркумполярную цивилизацию». Отечественные исследователи Ю. В. Попков и Е. А. Тюгашев, а также некоторые другие исследователи, при определении и описании проблемы циркумполярных народов, приходят к выводу, что применение термина «цивилизации» вполне уместно.

Народы, проживающие в циркумполярной зоне, до сих пор закрытом и обособленном мире, часто противопоставляются «внешнему», «южному» миру как некая альтернатива. Эти народы, испытывая на себе системное воздействие цивилизации, в целом, сохранили свою самобытность, так и не приняв нравы и достижения цивилизации как «свои». Они не исчезли с лица земли и в настоящее время представляют большой интерес. В связи с этим возможны противопоставления: индустриальная цивилизация - натуральная цивилизация, или цивилизация «теплого солнца» - цивилизация «холодного солнца», цивилизация земли - цивилизация снега и т.д. Однако возможно и такое противопоставление, которое вызывает у современного культурного человека истинную зависть: цивилизация антиномии - цивилизация гармонии, если иметь в виду способ взаимоотношения с природой, а, как известно, западная цивилизация находится в состоянии «покорения» природы, безудержного процесса «пользования» ее ресурсами.

Пожалуй, мощным фактором против определения циркумполярного сообщества народов как отдельной цивилизации является принцип первобытности. В этом смысле народы циркумполярного мира находятся на стадии начала, зарождения социогенеза и пребывают в доисторическом, или в «неисторическом» состоянии, когда социум, сам по себе, еще не опосредован «безвозвратно ушедшим прошлым» и «неотвратимым будущим». То, что народы циркумполярной зоны испытывают на себе серьезное влияние цивилизации, в связи с этим, приобретают некоторые черты цивилизованности, в общепринятом понимании, а также то, что они все являются субъектами отдельных государственных образований, вполне может служить основанием для введения понятия «циркумполярная

цивилизация». К тому же, современное положение дел позволяет говорить и о культурах северных этносов, как гибридных, испытывающих на себе серьезное влияние цивилизации. Этому способствует и крайне «размытый» термин «цивилизация», не имеющий четкого, ясного и общепринятого определения.

Не умаляя глобального характера проблемы, мы предлагаем термин «циркумполярная семья культур», подчеркивающий не только безликий принцип единства большого сообщества этносов, но и многообразие их культур.

Порой процессы развития приводят мыслителей в замешательство и они, анализируя одни и те же процессы, приходят к диаметрально противоположным выводам. Так, например, концепция Хантингтона о «столкновении цивилизаций» напрямую ставит вопрос о нарастании противоречий между крупнейшими региональными сообществами человечества. Этот тревожный вывод, безусловно, имеет под собой основания, что способствует росту настроений пессимизма, а также поиску путей выхода из формирующегося кризиса.

В противовес данной концепции, концепция глобализма отстаивает идею сближения не только интересов, но и культур, ценностей, ресурсных и производительных возможностей человечества. В рамках данной концепции вызревают самые разнообразные, порой противоречивые, конструкты и сценарии будущего.

Все это позволяет сделать вывод о нарастающей динамики прогресса современной цивилизации. И опять приходится констатировать, что будущее напрямую связано с весьма противоречивым воздействием цивилизации на реликтовый этнос.

Уже первые контакты чукотского этноса с, так называемыми, «белыми людьми» привели к сдвигам тектонического характера. Затяжная война, негоцианты, концессионеры, купцы, а также пришедшие с ними миссионеры,' определили свои экономические и духовные интересы. Христианизация чукчей, порой принимала комические формы и привела к созданию религиозного симбиоза, сочетающего важнейшие постулаты Писания (те, что удалось запомнить и усвоить) и шаманского обряда, шаманизма в целом! Библейские сентенции так и не стали предметом устного пересказа, как древние чукотские мифы и сказания и для многих были не понятны.

Негоцианты же занялись скупкой пушнины, добыча которой была для чукчей попутным промыслом.

И христианизация чукчей и интенсивные меновые отношения привели к формированию культурно-религиозных и экономико-хозяйственных симбиозов.

Показательным примером служит появление письменности на Чукотке.

В 1931 году она появилась на основе латинской графики, а с 1936 года переведена на русскую графику. Благодаря этому обстоятельству, чукчи

50

получили дополнительные, если не сказать колоссальные возможности коммуникации. Именно этим они воспользовались в полной мере и в гораздо большей степени, чем другие народы циркумполярной семьи культур. Действительно, появление письменности в чукотской культуре переоценить сложно. Именно благодаря, в первую очередь, письменности, мировое сообщество имеет достаточно полное представление о чукчах, месте их проживания, культуре. Но само присутствие цивилизации, более мощной языковой культуры приводит к вытеснению чукотского языка. Такое положение дел, в целом, наблюдается практически во всех аспектах чукотской культуры.

При рассмотрении проблемы идентичности чукчей, следует брать в расчет следующие обстоятельства, имеющие важное значение.

1. Чукотский этнос испытывает влияние цивилизации на протяжении не менее трехсот лет и более. Это влияние нельзя назвать целенаправленным и организованным какой-либо фундаментальной идеей. В более чем трехсотлетнем общении цивилизация - чукотский этнос, цивилизация проявляет себя как крайне неустойчивая система. В противовес этому, чукотский этнос показал себя как весьма устойчивая система, опирающаяся на традицию.

2. В XX веке, а именно - в 40-х-начале 90-х годов на территории постоянного проживания чукчей, в связи с интенсивными процессами промышленно-хозяйственного освоения Чукотки, начала формироваться новая культурная форма. Ее формировали пришлые специалисты из центральных районов страны. Данная субкультура имела определенную оппозиционную направленность официальной идеологии и наполнялась духом романтизма и созидания первооткрывателей, была полностью отстранена от прагматики. Постоянный диалог чукотского этноса с цивилизацией осуществлялся именно через эту субкультуру, что служило серьезным системным смягчающим фактором деструктивного воздействия цивилизации.

3. Чукотский этнос является одним из крупнейших среди этносов циркумполярной зоны. Он относится к единой общности северных коренных малочисленных народов, обладающих реликтовой культурой, лишь встающих на путь социогенеза. Предлагается, для более точного определения, использовать понятие «циркумполярная семья культур», органической частью которой и является чукотский этнос.

4. Чукотский этнос является реликтовым этносом, что выражается в особенностях его культурного и социально-хозяйственного развития. Следовательно, чукотская культура выступает «первичной культурой», древнейшим типом культуры, культуры, стоящей у истоков человечества. Опыт взаимодействия с данным типом культуры, до сих пор признается как весьма негативный.

Четвертая глава «Социокультурные статусы современного чукотского этноса» разделена на четыре параграфа.

Параграф 1 называется «Чукотские войны: результат «врожденной агрессивности» или особенность и этап этногенеза».

Первое упоминание о чукчах, по-видимому, относится к 1641 году, в связи с нападением чукчей на сборщиков ясака в районе центральной Колымы. Столкновение было инициировано самими чукчами, причем, за пределами постоянной территории их проживания. Лишь в конце 40-х годов XVII века русские казаки добрались до реки Анадырь и основали зимовье. В 1652 году Семен Дежнев, возглавляющий отряд казаков, завершил строительство Анадырского острога, ставшего форпостом империи на Крайнем Северо-Востоке.

Присутствие «пришлых людей» сильно повлияло на жизнь аборигенных народов. Ительмены, коряки, юкагиры, отчасти - эскимосы демонстрировали миролюбие и охотно сотрудничали с новой администрацией. Чукчи проявили замкнутость, периодически перерастающую во враждебность. Уже на этом, самом раннем этапе, ярко проявилась специфика этноса. Самый многочисленный народ Чукотки в этот период находился в завершающей стадии оформления хозяйственного уклада, что кардинально повлияло на его социальную структуру и культуру. Приход русских вызвал систематическое сопротивление чукчей. Они наотрез отказывались платить ясак, игнорировали административно-политические полномочия новой власти, вступали с ней в открытые военные конфликты. Напротив, ительмены, коряки, юкагиры видели в новой власти гаранта стабильности и охотно платили ясак и в военных конфликтах с чукчами регулярно принимали сторону русской администрации, усмиряя «немирных» соседей.

После длительной войны, в 1747 году, в марте, в районе Анадырского острога, чукчи полностью разбили и рассеяли отряд регулярной армии, а фуражный обоз, знамя отряда, вооружение и снаряжение были захвачены чукчами.

В 1763 году подполковник Фридрих Плениснер, новый комендант Анадыря внес предложение расформировать Анадырскую партию (вывести гарнизон, демонтировать фортификационные сооружения). В 1771 году вывод войск был завершен, а крепость Анадырь была разрушена. Миссия русских завершилась поражением. А уже в течение нескольких последующих лет чукчам удалось вытеснить своих соседей за пределы угодий, пригодных для оленеводства.

Последующие указы и распоряжения относительно чукчей имели примирительный характер. По Указу 1822 года они включались в подданство России, а уплата ясака объявлялась добровольным делом.

В это время начался мирный, «коммерческий» период освоения Чукотки.

Несистематическое проявление агрессии у некоторых народов, в свое время, привело к развитию идей военной антропологии. Появление концепции «человека воюющего» («homo belli»), агрессивно настроенного в повсед-

невности, отчасти объясняет этот феномен32. Действительно, существовали и существуют культуры, которые весьма недоброжелательно воспринимают внешнюю среду, иногда рассматривают ее как средство приобретения материальных благ, формируя при этом доктрины этнического элитаризма. В них сильно развиты элементы милитаризма, специфического коллективизма, а мир их ценностей переполнен идеями и мифами о доблестном поведении, жертвенности во имя собственного народа, стремлением к подвигу.

Но такой стереотип поведения этноса не является статичным и зафиксированным на многие века. Такое массовое поведения этноса имеет свое объяснение и является лишь частью «поведенческой истории», временной особенностью этногенеза.

Мифология северных этносов рассматривает мир как нечто, не имеющее границ, кроме естественных, природных. Безбрежные просторы Чукотки, при малом населении, давали жизненное пространство всем, без ограничений. Такой миропорядок существовал тысячелетия, пока потребности первобытности, скудные в своей сущности, удовлетворялись охотой. Переход же к кочевому оленеводству кардинально изменил мировоззрение и стереотип поведения этноса. Одомашненное стадо оленей не истребляется «под корень» удачливым охотником, а систематически возделывается пастухом-оленеводом. Стадо должно иметь свой кочевой ареал, маршруты кочевий которого стабильны из года в год и прокладываются по сезонам. Это стадо рассматривается как собственность, как нечто, что принадлежит определенной общности людей. Следовательно, оно охраняется, равно как охраняется ареал кочевья.

Любая эпоха формирует не только определенную военную культуру, но и сам стиль ведения войны. Это определяется тем, каковы доминирующие цели, что люди защищают и на что претендуют. Чукчи, зачинщики войн Крайнего Северо-Востока, были вынуждены оборонять формирующийся ареал хозяйствования. Они были «законодателями мод» ведения военных действий, но никогда их войны не оборачивались геноцидом. Порой, для закрепления того или иного ареала, было достаточно демонстрации силы, порой, враг не проявлял упорства и соглашался с требованиями, порой, конфликт принимал неразрешимый оборот, и массовое кровопролитие было неизбежным.

Результатами войн были территории, пригодные для оленеводства, отвоеванные раз и навсегда, запретные для охоты и проживания иноплеменников. Результатами войн были и пленники, часто превращаемые в рабов. Но массового рабства не было. Как правило, дело ограничивалось

31 Сенявская Е.С. Теоретические проблемы военной антропологии: историко-психологический аспект // Homo belli - человек войны в микроистории и истории повседневности: Россия и Европа XVII1-XX веков. Н. Новгород, 2000. С. 10, 12.

использованием рабского труда в доминирующем виде хозяйствования -оленеводстве. Раб обеспечивался одеждой и питанием и выполнял указания хозяина стойбища.

Войны чукчей за территорию, пригодную для кочевого оленеводства нашли свое отражение в фольклоре. Народ, не имеющий письменности, фиксировал свою историю в устном народном творчестве. Конечно, устное народное творчество, имеет свои ограничения и преимущества, однако оно имеет колоссальное значение для исследователя, поскольку в нем отражены основные ценности формирующейся культуры, новых стереотипов поведения.

Главным лейтмотивом народного эпоса становится война, с ее динамичными сюжетами, рельефными героями и поучительными сентенциями. Эти сюжеты постепенно вытесняют архаические сказания о «первогероях», великанах, животных-монстрах, с которыми ведется борьба. В структуру сказания органически вписывается сама «правда жизни», то есть, то, что на самом деле было, пусть даже при изрядной творческой переработке автора. Сюжеты становятся более реалистичными, а героями -реальные люди. Не смотря на то, что эти вполне реальные герои «двигали плечом горы», «в одиночку разгоняли вражеское войско», одним своим видом устрашали врага» и т.д., народные сказания формировали новые, приемлемые ценности бытия этноса. Они выстраивали стереотипный образ коварного врага, борьба с которым, неизбежная и неотвратимая, служила делу строительства оснований, фундамента этнической идеологии.

Образы северных иноплеменников рисуются вполне примитивными «мазками». Они приблизительны, их черты неопределенны. Они фантастически жестоки и трусливы. Сказание о них подчеркивают основную тенденцию «чукотских войн», то есть вытеснение иноплеменников из благоприятных территорий, «изгнание» врага. Образ северного иноплеменника полностью отождествляется с неблагоприятной стихией природы. В сказаниях они не называются людьми, и любая победа над ними описывается как абсолютно закономерный и неизбежный результат, как высшая справедливость.

Непокорность чукчей оставалась проблемой для русских еще достаточно длительное . время. Нельзя утверждать, что этот народ был сломлен военной силой. Вплоть до второй половины XIX века чукчи платили ясак «как пожелают».

Параграф 2 называется «Этническая толерантность чукчей как один из результатов этногенеза».

Этническая толерантность, подразумевающая открытость и устойчивость культуры является одним из ведущих аспектов этнической идентичности. В настоящее время толерантность рассматривается как цементирующий компонент культуры, выступающий антагонистом таких негативных проявлений современности как ксенофобия, национализм, расизм,

главным барьерам, стоящим на пути полноценного и перманентного диалога культур.

Мы исходим из того понимания проблемы, что реальная этническая толерантность выражается в смешении культурных характеристик, открытости к культурным заимствованиям, касающихся, в том числе, и аксиологических установок, и социосферы. При этом сущность этничности остается неизменной настолько, насколько глубоко и основательно осуществляется культурный диалог.

Анализируются концепции и идеи относительно взаимоотношений этнической культуры и цивилизации. Отмечается, что идеи цивилизационной миссии весьма популярны в настоящее время и перекликаются с современными доктринами глобализации, понимаемой как вестернизация. Они, эти идеи, развиваются в работах таких мыслителей как 3. Бжезинский, Ч. Тили, Ю. Хабермас и др. Общественной экспертизе преподносятся концепции «принимающей» культуры, как более «слабой», «не цивилизованной», вбирающей в себя культурные достижения извне и внедряющие их на своей этнической почве, а также концепция «отдающей» культуры. Последняя «делится» своими достижениями и ценностями, а фактически -насаждает идеалы либерализма.

Культурно-философская школа, рассматривает культурные различия как «иллюзию», манипулятивный инструмент социального воздействия. П. Бурдье, Э. Хобсбаум, Э. Гидденс и др. придерживаются гуманистического, широкого понимания проблемы взаимоотношения культур и культурной толерантности.

Сторонники идеи «экономической глобализации» Р. Сноу, Д. Норт и др. полагают, что в современных условиях естественные культурные границы, в том числе - этнические, размываются в результате естественных процессов. Многие люди покидают свои «насиженные» места и переезжают, чтобы жить и работать в иных условиях. Они «автоматически» перенимают ценности общечеловеческого, общецивилизационного характера. Данная концепция фактически противопоставляет общечеловеческие, общецивилизационные ценности ценностям этническим, что неприемлемо, поскольку тезис о преодолении «культурного разрыва» посредством принятия универсальных ценностей не является объективной реальностью.

Необходимость развития условий для этнической толерантности и полноценного культурного диалога вырастает из концепции культуры, предложенной В. Е. Давидовичем, Ю. А. Ждановым и их последователями В. В. Черноусом, А. В. Авксентьевым и др.33 Исходя из данной концепции, этническая толерантность может существовать в условиях признания равенства культур, их равноценности и самобытности. Каждая этническая культура имеет право на существование, в противовес «культурному импе-

33 Шадже А.Ю. Национальные ценности. Майкоп, 1996.

55

риализму» новоявленных либеральных «учителей». Тут можно добавить и понятие «этнического империализма», подразумевающего прямое силовое воздействие на этнические культуры.

Автостереотипы (то, что мнит народ о себе самом) и гетеростереотипы (то, что он думает о других) формируют этнические пределы толерантности, образуют каркас идентичности. Автостереотипы и гетеростереотипы представляют собой систему категорий, решительно определяющих изначальное отношение к другим. Не смотря на их поверхностность, эмоциональность, бросающуюся в глаза неразборчивость и упрощенность (если не сказать - примитивность), они укоренены в этнической культуре и меняются весьма и весьма медленно.

Гетеростереотипы более критичны, нежели автостереотипы. Часто именно они являются источниками этнических предубеждений, а порой и ксенофобии. В своей основе принцип формирования гетеростереотипа заключается в формуле «У них все не так как у нас». Именно в гетеростереотипах следует искать признаки нарождающейся нетерпимости.

Отсутствие этнической толерантности неизбежно ведет к двум сценариям развития этнокультуры. Первый связан со «схлопыванием» культуры, ее стремлением к абсолютной автаркии, выходом из межкультурной коммуникации. Второй - с развитием этноцентризма, то есть с формированием самостоятельных этнических идеологий, мировоззрения, «согласно которому собственная группа представляется центром всего, а все остальные оцениваются по отношению к ней»34.

Под этнической толерантностью мы понимаем качество этнического сознания, как сознания группового, предопределяющее устойчивость этноса к инородному воздействию, гарантирующее отсутствие или существенное ослабление межэтнического напряжения. Этническая толерантность достигается при условии признания ценностного равенства этнических культурных миров. При этом социальные, экономические, технологические преимущества какого-то этноса должны рассматриваться не как его изначальное преимущество, а как дополнительный инструмент для расширения пределов толерантности. Толерантность не может пониматься как отказ от собственных культурных ценностей, принесение их в жертву или ассимиляция в ином культурно-социальном сообществе. Фактически толерантность этноса сводится к стремлению позитивно воспринимать иные культуры.

Причина толерантности чукотского этноса, на наш взгляд, определяется ассимиляцией их хозяйственной культуры и отчуждением, как от результатов труда, так и от привычных стереотипов этнического способа производства. Самосознание чукчей освоило «новую реальность», в которой этнос не имеет ничего, что можно было бы назвать своим, а является частью

34 Велик A.A. Культурология. Антропологические теории культур. М., 1998. С.51.

56

гигантского сообщества людей. Расслоение этнического способа производства сделало излишней борьбу за ареал. Так этнос из «немирного», отвоевывающего ареал для производства за короткий срок может изменить стереотип поведения и превратиться в мирный и миролюбивый. Не столько опыт иной культуры, сколько поглощение иной культурой, как показывает пример чукотского этноса, способствует этому.

Аккультурация чукотского этноса (а также других коренных малочисленных народов Северо-Востока России) прошла несколько этапов. Каждый характеризуется своими специфическими чертами, а также доминирующей стратегией.

На первом этапе значительную долю занимали процессы ассимиляции. Это был период, который легче определить как эпоха царизма в России. Ассимиляция предполагает большое число культурных заимствований: от атрибутов кухонной утвари, до доминирующих представлений о мире и образа жизни.

Второй период, так называемый, «период социалистического освоения Колымы и Чукотки» внес значительные коррективы в развитие культуры чукчей. В этот период можно говорить о сложном сочетании элементов стратегий сепаратизма, сегрегации и интеграции.

Доминирующей стратегией принято считать стратегию интеграции, подразумевающую стремление быть включенным в процессы, инициированные инокультурной средой через сочетание ценностей, представлений и правил поведения, которые были продиктованы идеологией. «Подтягивание» до уровня «цивилизованных народов» этносов, находящихся на реликтовой стадии было важным компонентом советской национальной политики. При этом нельзя утверждать, что эта политика сводилась к насильственному насаждению социалистических ценностей. Она стремилась учитывать многие обстоятельства культурного развития этноса, и сегодня можно говорить о значительных успехах данной политики.

Третий период, начавшийся в начале 90-х годов, углубил процессы сепаратизма и одновременно инициировал процессы маргинализации. Демократизация и маркетизация ознаменовали резкое изменение вектора культурного диалога чукотского этноса с цивилизацией. Крушение хозяйственно-социальной системы социализма и резкая перемена идеологии на диаметрально противоположную атомизировали социальную структуру этноса. Появилось большое число маргиналов, не принимающих культуру и образ жизни ни одной из этнических групп, в том числе - и своей этнической группы. Они пребывают в промежуточном состоянии, и, как бы «повисли» между этническими группами.

Сценарии и стратегии аккультурации чукотского этноса лишь подчеркивают сложность и трагизм ситуации, складывающейся вокруг коренных малочисленных народов Северо-Востока. Не смотря на то, что стратегии сепаратизма и маргинализации принято считать интолерантными,

мы видим, что экспериментальные данные и эмпирическое наблюдение лишь подтверждают толерантный настрой чукчей, высокий потенциал чукотской этнической культуры к диалогу.

Стремление к сепаратизму в настоящее время определяется не критическим отношением к иным народам и государству, а более устойчивым состоянием реликтовой культуры как целостной системы. Сепаратистская стратегия аккультурации чукчей в настоящее время связана еще и с тем, что интенсивность диалога с цивилизацией в последнее время существенно ослабела. Инициатива же этноса направлена на сохранение культурной самобытности.

Параграф 3 называется «Религиозная и «нерелигиозная» сущность шаманизма: проблема генезиса религиозных воззрений».

Чукотский шаманизм систематически исследовался В. Г. Богоразом, И. С. Вдовиным, В. В. Солярским, А. Аргентовым, И. П. Лавровым, И. М. Сусловым, был описан в различных нюансах Г. У. Свердрупом, А. В. Олсуфьевым, Я. Ф. Самариным, Е. Кавелиным, Н. Ф. Калиниковым, И. П. Лавровым, А. А. Ресиным, Г. Дьячковым, А. Миндалевичем и некоторыми другими авторами.

Пожалуй, наибольший вклад в исследования чукотского шаманизма внес известный этнограф В. Г. Богораз (Богораз-Тан, Тан-Богораз, Тан). Впервые он описал чукотских шаманов еще в конце XIX века, во время работы в экспедиции Российского географического общества, ведущей исследования в районе реки Колымы. Уже через несколько лет, будучи участником Северо-Тихоокеанской экспедиции, работавшей на Чукотке, он собрал обширный материал, вошедший впоследствии в несколько его статей и фундаментальную монографию «Чукчи. Религия»,35 вышедшую сначала в Нью-Йорке (1907), а затем в Советском Союзе (1939). Именно благодаря этой монографии о чукчах узнали не только в широких научных кругах, но и во всем мире. В определенном смысле можно говорить, что именно благодаря чукчам, взоры многих исследователей культуры, а также профессиональных этнологов и этнографов обратились в сторону коренных малочисленных народов Севера.

Исследуя шаманство чукотского и других этносов Северо-Востока России, Богораз отошел от понятия «виды шаманства» или «типы шаманства», что оказалось весьма конструктивным в деле дальнейших исследований. Вместо этого он разработал «стадиальную теорию» шаманства, обнаружив, что с процессом этнического развития, мера проникновения шаманизма в обществешю-хозяйственную и духовную жизнь заметно усиливается. Он выделяет четыре стадии развития шаманизма, каждая из которых характеризуется уровнем специализации культовой

35 Богораз В.Г. Чукчи. Религия / авторизованный перевод с английского, редакция Ю.П. Французов. Л., 1939. 4.2.

деятельности. Критерием предлагаемой систематизации выступает уровень социально-экономического развития этноса и социальная функция шамана, добровольно делегируемая ему соплеменниками.

Первая стадия «семейного шаманства» консервирует отправление ритуала среди родственников, «в кругу семьи». Данная стадия предполагает некую размытость шаманизма, тот вид шаманизма, который, собственно, не требует шамана. Отсутствие профессиональной шаманской деятельности, согласно линейной концепции Богораза, характеризует и архаический, дородовой уклад жизни этноса.

Вторая стадия характеризуется появлением профессионалов, шаманов-специалистов. И хотя на этой стадии шаманы еще не имеют постоянных учеников, специфического, свойственного только им одеяния и особой атрибутики, их влияние велико. Богораз называет эту стадию «ранней стадией шаманской специализации» и так же, как и в первом случае, отмечает, что она свойственна эскимосам и чукчам.

Третья стадия имеет некоторые отличия от второй. Во-первых, третью стадию развития шаманизма Богораз увязывает с укоренением родового строя, что, безусловно, усложняет социальную структуру этноса и повышает значение служителей культа. Во-вторых, шаман-специалист уступает место шаману-профессионалу «Шаман-профессионал», в отличие от «шамана-специалиста», имеет своих учеников и более ничем не занимается, как обучает учеников и совершает обряды. В силу того, что он не связан с производственной деятельностью, он может себе позволить носить мало удобную одежду, в буквальном смысле, «увешаться» амулетами и эмблемами.

«Шаманы-профессионалы», по мнению Богораза, знаменуют своим появлением возникновение раннеклассовое общество. Он обретает черты жреца, в среде шаманов появляется своя иерархия.

К четвертой стадии развития шаманизма Богораз относит разложение и загнивание явления. На этой стадии шаманизм перестает справляться со своими функциями, а шаман превращается в собственника-эксплуататора.

Простое наблюдение делает возможным сделать вывод о том, что предложенные им «стадии» развития шаманизма совершенно не «работают» при анализе чукотской культуры. Тут речь идет и о религиозной и о социальной культуре. Некоторые черты чукотского и эскимосского шаманизма соответствуют не примитивным формам шаманизма, а как раз, очень развитым. Это обстоятельство подметил Вдовин И.С. в более позднем исследовании36.

36 Вдовин И.С. Чукотские шаманы и их социальные функции \\ Проблемы истории общественного сознания аборигенов Сибири (по материалам второй половины 19-начала 20 в.) Ленинград, 1981 С. 180-181.

Концепция И. С. Вдовина, рассматривающая шаманизм как явление историческое, также сосредоточена на анализе чукотского социума, где шаманизм присутствует как некий социальный сегмент системы, индикатор ее уровня развития. При этом шаманизм рассматривается как совокупность общих признаков первобытности, некая совокупность предрассудков, свидетельствующих о вопиющей отсталости. Вдовин И.С. полагает, что исследования шаманизма позволяют точнее разобраться в признаках распада первобытности.

Следует отметить, что практически вся основная литература о чукотском шаманизме относится к «советскому периоду». Следовательно, она изначально «запрограммирована» на поиск все новых и новых оснований для борьбы с шаманизмом.

На наш взгляд, шаманизм чукчей ценен для науки чем-то значительно большим, чем влиянием на социум. Он представляет собой особый феномен культуры, конституирующий в себе не только элементы нарождающегося мировоззрения, а также всю толщу этнической мифологии, но и являющийся формой накопления и трансляции этнического опыта. Шаманизм формирует этнический стереотип поведения, когда посредством мифологии о злых или добрых духах и взаимоотношениях с ними, человек, шаг за шагом, создает этические предпочтения, механизмы взаимодействия с окружающей природой, складывая, таким образом, свой культурный код. Шаманизм чукчей не является исключительно культовым, религиозным феноменом, а шаман не является служителем культа, жрецом. Шаман есть посредник в общении с более «тонкими» мирами и существами, врачеватель, человек с более широким мировоззрением, живущий не только земными началами.

Космогония чукотского шаманизма, выраженная в этнической мифологии, признает наличие, как минимум, двух миров. Один из них осязаем и видим, реален и представлен в явлениях и предметах. Этот внешний мир есть также обиталище человеческих тел, в нем протекает жизнь человека. Этот мир грандиозен, и, в целом, враждебен, хотя со многими трудностями человек способен справиться самостоятельно, в процессе своей деятельности. Но считать, что это и есть тот самый, единственный, объективный мир, представляется ошибочным и не верным. Существует иной, тонкий, еще более грандиозный мир, где проживают духовные субстанции. Это «мир духов». Он настолько велик, что вмещает в себя и «первый» мир, со всеми его явлениями и объектами.

Чукотский шаманизм не являлся препятствием прямого и непосредственного общения с духами любого члена сообщества. Это общение могло осуществляться и через «посвященного» члена семьи, унаследовавшего свои знания от родственника-предшественника. Но почти всегда это было общение «предварительного» характера, когда было необходимо испросить разрешения у духов, принести им жертву и т.д. Это делалось в «стандартных» ситуациях, связанных с охотой, кочевьем, семейной традицией и т.д.

Но были и специфические манипуляции, требующие более мощного воздействия. Так шаманы изгоняли духов болезней, ликвидировали дефекты, называемые теперь «порчей» или «злым роком» и т.д. Были и манипуляции, имеющие не семейное, а коллективное значение. И это тоже было делом шаманов. Таким образом, шаман отвечал за более специфические обряды, а также за обряды коллективного характера. Но шаман был и наставником, консультантом, учителем в подготовке и осуществлении семейных обрядов.

Этнический способ производства чукчей, основанный на гармонии с природой, порождал тот тип шаманизма, который обеспечивал поведенческий экологический императив. Практически это был способ неустанного и постоянного поиска своего места в мире через понимание того обстоятельства, что твоя жизнь не должна принести ущерб природе.

Шаманизм имел большое разнообразие своих проявлений, главным образом, через личность самого шамана. Были шаманы, которые работали наяву, то есть, не впадая в транс, а совершали акты камлания в свежем и ясном рассудке. Были шаманы, которые предварительно должны были погрузить себя в состояние транса, то есть «поместить» свою психику, свое сознание на грань тонкого и реального миров, для того, чтобы наяву общаться с духами. Сеансы таких шаманов имели большой психологический эффект. Часто шаманы совершали длительные путешествия в мир духов, в поисках заблудшей или умершей души. Они путешествовали в пространствах, не доступных для обитания смертных. Найдя душу, они либо уговаривали ее вернуться и образумиться, либо приносили в мир реальности ее волю. Для этого они впадали в состояние длительного сна.

Специализация чукотских шаманов неизбежно наводит на мысль о весьма широком, а не только религиозном значении шаманизма. Так одна из сфер деятельности чукотских шаманов заключается в, так называемом, управлении погодой. Излишне говорить о том, какое значение имеет погода в хозяйственной жизни чукчей. И в оленеводстве и в морском промысле погода играет решающую роль. Поскольку от нее напрямую зависит благосостояние человека. В связи с этим в среде чукотских шаманов выделяется группа шаманов, которая имеет непосредственное отношение к «управлению» погодой.

Недостаток знаний чукотских шаманов и частая подмена их магическим ритуалом хорошо просматривается в, так называемой, медицинской практике шаманов. Врачевание, как один из самых распространенных видов деятельности чукотских шаманов, представляло собой смешение конкретно-манипулятивных и магических практик. Условно, болезни делились на две большие группы: внешние (порезы, ушибы, гнойные нарывы, переломы и другие травмы) и внутренние"7.

Внешние болезни лечились, в основном, благодаря хирургическим

37 Вдовин И.С. Указ. соч. С. 192-193.

манипуляциям. Шамана умели накладывать примитивные шины, вправлять кости, вскрывать гнойные нарывы, обрабатывать раны травами, тюленьим жиром, кореньями, золой, накладывать повязки из мягкого меха. Это говорит о том, что шаман обладал постепенно формируемым и накапливаемым рациональным положительным знанием о простейших способах и приемах врачевания. Внутренние болезни лечились, исходя из диагноза, поставленного априори, поскольку любое внутреннее заболевание трактовалось как «вселение злого духа».

Шаман никогда, или почти никогда не брал вознаграждение за свои деяния. Ему не платили ни в случае «разгона облаков», ни в случае предсказания будущего, ни в случае совершения какого-либо другого обряда. Правда, если шаман предсказал хорошую охоту, наметив при этом некоторые ее подробности, предварительно склонив духов на сторону охотников, ему могли отдать после охоты лучшую часть добычи. Твердая плата полагалась только, если его позвали для лечения больного.

Попытка купировать шаманизм привела лишь к частичному результату. Это объясняется, главным образом, тем, что шаманизм не являлся исключительно религиозным феноменом. Он нес в себе элементы общей культуры этноса. К тому же, и это мы отмечали также, шаманизм не был делом лишь шаманов. Элементы шаманизма, практически во всех его ритуалах и обрядах могли осуществляться и без участия шаманов. Обряды мог выполнять практически любой человек. Вместе с тем, отсутствие шамана, как такового, не означало потерю связи с духами, прекращение веры в духов, равно как и то, что провозглашение победы над шаманизмом не означало фактическое и мгновенное растворение шаманизма в новых формах религиозности и культуры.

Параграф 4 носит название «Чукотский этнос в мире глобальной культуры».

Современные теории «меняющегося мира», связанные с различными трактовками глобализации, информационного общества, общества постмодерна и т.д., в настоящее время занимают умы ведущих мыслителей.

Навряд ли прямое инерционное понимание глобализации уместно. Оно, по-видимому, заключается в том, что перманентный модерн, некий, пока неведомый процесс всеобщей интеграции должен охватить все сообщества, все анклавы, все сферы жизни, всех людей в равной степени. Достичь этого невозможно, это противофактическое утверждение. Глобализация как «выравнивание» немыслима. Однако человечество вправе рассчитывать на то, что глобализация способна создать полноценный комплекс условий для дальнейшей гуманизации общества.

По истине, гуманное, демократическое общество, должно обеспечить, прежде всего, возможность жить сообразно обычаям и традиции тем анклавам, которые до настоящего времени не утеряли эти самые обычаи и традиции. Многочисленные и, порой, противоречивые исследования этни-

ческих культур, а также самих подходов и концепций этнокультур, не смотря на противоречия и разночтения, сводятся к пониманию этнокультуры как уникального явления. Уникальность культуры этноса складывается из множества факторов.

Если воспринимать культуру как живой способ бытия памяти этноса, то в условиях глобализации наблюдаются устойчивые дискреции нормативного бытия этой памяти. Она подвергается агрессивному воздействию многочисленных внешних факторов, а порой - разрушительному воздействию. Так ценности социализма, в свое время, стали причиной отказа от этнической традиции в силу идеализации прогресса и специфической классовой идеологии. Новые формы коллективного бытия, предложенные социализмом реликтовому этносу, вытеснили общину с ее многовековым укладом. Современная демократизация и маркетизация способствует окончательной гибели общинного уклада, индивидуализируя и атомизируя человека в его персональной погоне за мифическим жизненным успехом.

Густая и, порой, запутанная сеть межкультурных связей образует современное планетарное культурное пространство. Это пространство может быть оценено как новое культурное пространство, покрывающее многочисленные культурно-этнические пространства и вмещающее их в себя. Оно не в состоянии заменить этнические культуры, но в состоянии быть базисом для демократизации культуры.

Современный исследователь В. И. Задорин в работе «Триумф и падение эпохи Антонины Кымытваль и ее чукотского народа» подробно описывает этот процесс. Отмечая «второй пассионарный взлет чукотского этноса» (первый автор относит к пятнадцатому-восемнадцатому векам и связывает его с переходом от охоты на дикого оленя к домашнему табунному оленеводству), автор фиксирует его к 60-80 годами XX века8. Для обозначения мощи и широты культурного процесса В.И. Задорин применил термин Л. Н. Гумилева, что представляется вполне корректным. Он отмечает, что сходство процесса, охватившего чукотский этнос с общеизвестной теорией Гумилева заключается в появлении большого количества пассионариев, сделавших чукотскую культуру достоянием всего мира. Люди большого таланта, работоспособности, высокой морали, крепкого характера стали появляться в самых разнообразных отраслях культуры и хозяйства. Среди них были литераторы с мировым именем, прозаик Юрий Рытхеу, поэтесса Антонина Кымытваль, знаменитые художники, получившие мировую известность Тукай, Ичель, Вуквол, Г. Тынатваль, В. Эмкуль, В. Емрыкаин и другие представители уэленской школы. Анна Нутэтэгрынэ («королева Анна») стала Членом Президиума

38 Задорин В.И. Триумф и падение эпохи Антонины Кымытваль и ее чукотского народа//Северо-Восточный научный журнал. 2009. № 1. С. 18-19.

Верховного Совета СССР, председателем Чукотского совета народных депутатов, активная политическая деятельность которой, безусловно, подняла престиж северных национальных округов страны. Именно на Чукотке появились первые оленеводы Герои социалистического труда Г. Аретагин, И. Аренто, Д. Ходьяло.

Это далеко не весь перечень «пассионариев» чукотского народа, жизнь и деятельность которых способствовала интеграции чукотской национальной культуры в общий процесс культурного развития. За каких-то двадцать-тридцать лет, ранее «закрытая» и известная только специалистам культура стала не только известной, но и понятной, не смотря на все ее своеобразие. Это продемонстрировало потенциал «открытости» чукотской культуры, ее позитивное стремление интегрироваться в общемировые процессы.

Среди факторов, повлиявших на это обстоятельство, следует выделить лишь один нюанс, а именно - цивилизация предоставила реликтовому этносу технологическую возможность трансляции культурного процесса. Технологические способности цивилизации в купе с позитивной национальной политикой способствовали тому, что чукотская культура смогла преодолеть рамки автаркии и выйти на мировую арену. Безусловно, что другие народы Крайнего Северо-Востока на территории нашего государства также имели этот ресурс цивилизации, но воспользовались им в меньшей степени. Анализ этого парадокса представляется отдельной темой исследования.

Технологии, которыми обладает цивилизация, при правильном и целесообразном их использовании, могут способствовать интеграции этнической культуры в общемировые процессы.

Пример, связанный с расцветом культуры чукчей в 60-80-х годах XX века, процесс, отчасти продолжающийся до сих пор, ярко демонстрирует возможности цивилизации в организации и развитии культурной кооперации через трансляцию этнической культуры.

Культура чукотского этноса, равно как и культуры палеоазиатских народов и других народов крайнего Северо-Востока России являют свою оригинальность не только с точки зрения их реликтового состояния, но и принципами взаимоотношений с природой, представляющей собой крайне неблагоприятные условия бытия. Сформировав в этих условиях свой уникальный самообраз культуры, где природа занимает ведущее место, а человек в ней воспринимается как ее неотъемлемая часть, человек не только выжил, но нашел позитивное равновесие с природой. Тревожная тенденция «схлопывания» этнических культур, «растворения» их в глобальной культуре, приводит к новому феномену переходного или пограничного характера. Исчезающая этническая культура формирует человека «вне культуры» или этноса «вне культуры». Это состояние, когда собственные этнические ценности и традиции, а также язык вытесняются более мощной и агрессивной культурой. Рано или поздно наступает момент, когда этнос

переходит на иные культурные коды, принимает иные культурные парадигмы, подвергает забвению традицию. Данная тенденция наблюдается в отношении чукотского этноса. Все больше представителей этого этноса предпочитают говорить на русском языке. Причем это происходит не только в городах, например, в городе Магадане или Анадыре, административных центрах, где чукчей проживает мало. Русский язык вытесняет чукотский в отдельных поселениях и даже в стойбищах, где, как раз, преимущественно проживают чукчи.

Существуют тенденции, которые способствуют дезорганизации чукотского этноса, ликвидирующие стержневые, смыслообразующие основания этнической культуры. Основной и наиболее опасной является системная попытка, как можно более быстро интегрировать чукчей в экономику государства. Скрытая опасность этого явления заключается в переходе к «коммерческой экономике», приносящей существенную прибыль. Хозяйственная культура чукчей, которая зиждется на принципе равновесия и целесообразного, сформированного веками способа природопользования, не предполагает существенного производства прибавочного продукта, так называемого, товарного производства. Они добывают и производят ровно столько, сколько необходимо для полноценной жизнедеятельности.

Современные ожидания, вызванные глобализацией, напрямую связаны с более свободной, счастливой, полноценной жизнью. Они связаны и с тем, что человеку удастся достичь понимания грядущих перемен не как только политических, экономических, социальных, но как, прежде всего, культурных. Перспектива оказаться в монокультурном мире, с безграничным господством масскульта представляется апофеозом духовной бедности и победившей культурной агрессии Запада. Однополярный мир, о котором теперь так много говорят политики, может показаться в будущем культурным идеалом, поскольку, все-таки, допускает сосуществование культур. Будущее может обернуться, так называемым, «бесполярным миром», в котором будут говорить на одном языке. Альтернативой этому плану может служить глобализация как культурный процесс, обеспечивающий интеграцию, этническую и цивилизационную коэволюцию, полноценный диалог культур, равно как и право жить но своему разумению.

Основные результаты по теме исследования были изложены в следующих публикациях:

1. Брачун Т.А. Миф агрессивности» чукчей: опыт культурно-философского анализа // Электронный журнал «Гуманитарные и социальные науки». 2009. № 5. [URL: http://hses-online.ru]

2. Брачун Т.А., Сахибгоряев В.Х. Чукотский этнос в мире глобальной культуры // Вестник Ленинградского государственного университета имени А. С.Пушкина. 2009.№4, Том2. С. 172-180

3. Брачун Т.А. Источники этнической толерантности Коренных малочисленных народов Севера (на примере чукчей) // Электронный журнал «Гуманитарные и социальные науки». 2009. № 6 . [URL: http://hses-online.ru]

4. Брачун Т.А., Сахибгоряев В.Х. Чукотский этнос: генезис и кризис. Магадан: Ноосфера, 2009.117 с

5. Брачун Т.А. Первая природа» чукотского этноса // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2010. №2. С. 73-77

6. Брачун Т.А., Сахибгоряев В.Х. Глобализация и реликтовый этнос: к вопросу о генезисе чукотской культуры // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2010. № 3 (52). С.73-77

7. Брачун Т.А.Чукотский этнос: интеграция или ассимиляция? // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2010. № 4. С.102-106

8. Брачун Т.А. Этнический способ производства, или «первая природа» чукотского этноса // Судьбы национальных культур в условиях глобализации: сборник материалов международной научной конференции (Челябинск, 18-19 марта 2010 г.): в 2 т. Т1./под ред. М.Г. Смирнова. Челябинск: ООО «Энциклопедия». 2010. С. 162-165

9. Брачун Т.А. Принцип «циркумполярности» и проблема идентичности чукотского этноса // Северо-Восточный научный журнал. 2010. № 1.С. 9-14

10. Брачун Т.А. Чукотский шаманизм как социокультурный феномен // Вестник Ленинградского государственного университета имени А. С. Пушкина. 2010. №1. Т.1. С. 163-170

11. Брачун Т.А. Этническая культура в глобализирующемся мире (на материале чукотского этноса) Магадан: Ноосфера, 2010.261 с.

12. Брачун Т.А. Чукотский шаманизм: религиозная и социально-культурная функции // Экономические и гуманитарные исследования регионов. 2010. №3. С. 34-44

13.Брачун Т.А. Чукотский этнос: диалог с цивилизацией // Колымский гуманитарный альманах. 2010. выпуск 5. С. 17-23

14. Брачун Т.А.Чукотский шаманизм: проблема генезиса религиозных воззрений Философия, вера, духовность: истоки, позиция и тенденции развития: монография / [А.М. Аматов, О.Н. Апанасенко, А.Н. Асташова и др.]; под. общей, ред. проф. О. И. Кирикова. Книга 22. Воронеж: ВГПУ, 2010. С. 328-343

15.Брачун Т.А., Сахибгоряев В.Х. Глобальный мир и этническая культура//Северо-Восточный научный журнал. 2010. №2. С.27-30

16. Брачун Т.А. Социокультурная и пространственная локализация этноса чукчей и особенности их социального уклад // Северо-Восточный научный журнал. 2010. № 2. С. 16-22

17. Брачун Т.А. К вопросу об общей концепции исследований коренных малочисленных народов Севера // VI Диковские чтения: Материалы научно-

практической конференции, посвященной 85-летшо со дня рождения H.H. Дикова и 50-летию образования СВКНИИ ДВО РАН/ Рос. акад.наук., Дальневост. отд-ние, Сев.-Вост. Науч. центр, Сев.-Вост. комплекс. НИИ . Магадан: СВКНИИ ДВО РАН, 2010. С. 212-214

18.Брачун Т.А. Этническая система чукчей: идеал культуры и стереотип поведения // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2011. №2. С. 64-68

19.Брачун Т.А. Чукотский этнос: социокультурная динамика и идентичность. Опыт синергетического анализа. Магадан: Ноосфера, 2011. 151 с.

20.Брачун Т.А. Трагическая история идеала культуры чукчей сквозь призму синергетической системы координат // Северо-Восточный научный журнал. 2011. № 1 (7). С. 31-36

21.Брачун Т.А. Синергетический подход в этнологических исследованиях: принципы и перспективы / Экономические и гуманитарные исследования регионов. 2011. № 1. С. 3-9

22.Брачун Т.А. Выбор бифуркационной ветви и становление нового идеала культуры (на материале чукотского этноса) / Философия, вера, духовность: истоки, позиция и тенденции развития: монография / [О.Н. Апанасенко, Г.Г. Балахонов, С.Н. Бережко и др.]; под. общей, ред. проф. О. И. Кирикова. Книга 24. Воронеж: ВГПУ, 2011. С. 268-300

23: Брачун Т.А. Этническая система под воздействием внешних факторов (на материале чукотского этноса) // Философия в XXI веке: международный сборник научных трудов. Выпуск XXIV. Воронеж: ВГПУ, 2011. С. 161-171

24. Брачун Т.А. Анекдоты о чукчах как специфическое явление современной культуры // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2011. №3. С. 64-68

25. Брачун Т.А. Этническая система чукчей: идеал культуры и стереотип поведения // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2011. №4 (в печати)

26. Брачун Т.А. Анализ идей и концепций этнической идентичности // Экономические и гуманитарные исследования регионов. 2011. №3 (в печати)

27. Идентичность и этническое пространство // Экономические и гуманитарные исследования регионов. 2011. № 4 (в печати)

28. Брачун Т.А. Применение философской категории «пространство» в исследованиях этнических культур (на материале чукотского этноса) // Электронный журнал «Гуманитарные и социальные науки». 2011. №3. [URL: http://hses-online.ru]

29. Брачун Т.А. Ценностные основания и особенности культуры чукотского этноса Электронный журнал «Гуманитарные и социальные науки». 2011. № 4. [URL: http://lises-online.ru]

БРАЧУН ТАТЬЯНА АНАТОЛЬЕВНА АВТОРЕФЕРАТ

Подписано в печать 03.10.2011г. Формат 60x84 1/16. Объем 2,5 п.л. Тираж 100 экз.

Издательство «Ноосфера», E-mail:info@noosphere.su, http://www. noosphere.su 685000, г. Магадан, ул. Речная, д. 3, каб. 302

Типография «Экспресс-полиграфия» (ИП Кацубина Т.В., г. Магадан, ул. Парковая, 13, к. 101)

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Брачун, Татьяна Анатольевна

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. «ЭТНИЧЕСКОЕ БЫТИЕ» И КОНЦЕПЦИИ ЭТНИЧНОСТИ: ЦЕННОСТНЫЕ ОСНОВАНИЯ И ОСОБЕННОСТИ КУЛЬТУРЫ ЧУКЧЕЙ'.

1.1. Феномен «этнического бытия» как практическая и методологическая проблема философии; культуры.

1.2. Конспективный анализ концепций и идей этничности.

1.3. Господство экологического императива в мире ценностей, или «Первая природа» чукотского этноса. .:.

1.4. Социокультурная^ пространственная локализация чукотского этноса и; особенности социального -уклада':.

Глава 2. ДИНАМИКА ИДЕАЛОВ'В ЧУКО ТСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЕ

2:1. Выбор бифуркационношветви и становление новых тенденции развития культуры, чукчей.

2.2. Новые идеалы культуры,и стереотип поведения чукчей.

2.3. Реализация идеала культуры: генезис культуры и влияние внешних факторов на ее развитие.!.

2:4. Трагедия столкновения идеалов культуры: к вопросу: о культурном взаимодействиицивилизации.и чукотского этноса.;.

Глава 3. ПРОБЛЕМА ИДЕНТИЧНОСТИ.ЧУКЧЕЙ: СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ

ДИНАМИКА И Э ТНИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО.

3.1. Идентичность и социокультурная динамика: критерии и принципы.

3:2. Идентичность и генезис представлений об этническом пространстве в процессе его культурного освоения.:. 150f

3.3. Факторы и культурно-исторические условия, формирования критериев идентичности чукотского этноса.:. 178!

Глава 4. COIЩОКУЛЬТУРНЫЕ СТАТУСЫ СОВРЕМЕННОГО ЧУКОТСКОГО ЭТНОСА. .:. .:.

4.1. Чукотские войны: результат «врожденной агрессивности» или особенность и этан этногенеза.

4.2. Этническая толерантность чукчей как одишиз результатов этногенеза.

4.3. Религиозная^1 «нерелигиозная»^сущность шаманизма: проблема генезиса религиозных воззрений.:.

4.4. Чукотский этнос в мире глобальной культуры.

Введение диссертации2011 год, автореферат по философии, Брачун, Татьяна Анатольевна

Актуальность темы исследования

Современные процессы глобализации и всесторонней модернизации общества сопровождаются проникновением ценностей западного мира в традиционные этнические культуры. Вместе с тем, сложная структура современного общества, все больше вовлекаемого в процессы глобализации, ни в коем случае не отменяет понятие этничности. Этнос по-прежнему остается ОДНИМ4 из важнейших компонентов любого сложного общества, будь то многонациональное государство, будь то цивилизация. Игнорирование процессов! этнического характера чревато кризисами и конфликтами, избавиться от которых, как учит история, весьма и весьма сложно. Глобализация во многом протекает по сценариям «вестернизации», оперируя такими понятиями, как «регион», «цивилизация», «континент», «государство», унифицируя и стандартизируя процессы развития, водворяя в общественную практику универсальные ценности и нормы, весьма часто вытесняющие этническую» специфику, культуру, традицию. В современном многонациональном мире, равно как и в многонациональных государствах, все больше размываются границы этнических культур, все меньше остается» условий для их самодостаточного бытия и развития.

К глобальным проблемам современности человечество относит лишь те, которые связаны с вопросами, непосредственного выживания человека: распространение ядерного оружия, планетарный экологический кризис, изменение климата, международный терроризм, нехватка питьевой воды, ограниченность пищевых ресурсов и т. д. В последнее время »мировая пресса переполнена рассуждениями о глобальном экономическом кризисе. Думается, что вполне своевременно поставить давно назревшую глобальную проблему этнического бытия, этнической культуры, саму проблему этнической самобытности, непосредственно относящуюся к проблемам планетарного масштаба, определяющим культурное бытие человека.

Проблема этничности, этнических ценностей, этнической истории и культуры в последнее время перестает быть сферой исследования лишь этнографии и этнологии. Сложные и многомерные проблемы развития современного общества сопровождаются многовекторными тенденциями, порой противоречащими друг другу, когда процессы интеграции сосуществуют с дезин-теграционными процессами, а позитивный, в своей сущности, диалог культур может обернуться культурной ассимиляцией и даже аннигиляцией.

В настоящее время изучение культур народов Севера обобщено1 идеей «циркумполярности» или «циркумполярной цивилизации». Достаточно «свежая» идея« обособления общей темы, обобщения закономерностей- развития, целой" группы народов, проживающих севернее 66° северной широты, находит все большее количество приверженцев. Это, безусловно, сказывается^ положительно на общем росте научного интереса к проблемам северных народов. Концепция коренных малочисленных народов Севера, нашедшая свое развитие как в сфере реальной политики, так и в сфере развития теоретических знаний, позволяет выделить наиболее общие проблемы, наметить векторы этносоциогенеза, принять действенные1 меры по сохранению и приумножению потенциала северных культур. Она создает условия* для продуктивных культурно-философских обобщений как на уровне отдельных этносов, так и на уровне северной культуры в целом.

Однако обобщение проблематики народов Севера какой-либо концептуальной идеей ни в коем случае не должно ограничивать живой творческий научный интерес к отдельным культурам и этносам. Более того, дальнейший прогресс общей темы «циркумполярных народов» как раз связывается с более основательным исследованием каждой этнической культуры^ Севера. Это оправдано хотя бы потому, что культурное бытие этноса, да и сам этногенез, имеет свои законы и развивается «не совсем так», как развивается государство. А порой и сами государства, некие политические условия являются причиной, имеющей колоссальное и непредсказуемое влияние на этнические культуры. Говоря о культурах Севера, можно привести пример эскимосов 4 этноса, разобщенного политическими границами, проживающего на территориях сразу нескольких государств и не являющегося единым организмом, как это ни странно звучит.

Данная работа посвящена одному из самых самобытных и многочисленных народов Севера России — чукотскому этносу, одному из крупнейших автохтонов Севера. Это один из тех народов, культура которых «цементирует» развитие всех коренных малочисленных народов Северо-Востока Евразии. Одновременно это один из народов, который выгодно • представляет «циркумполярные культуры», защищает принцип- их самобытности и уникальности. История этого этноса, как в. трагических, так и в позитивных тонах, высвечивает проблемы взаимоотношений с цивилизацией и в этом смысле является весьма актуальной, полезной и поучительной.

Философия культуры, с ее богатейшей методологической'базой и сформировавшейся исследовательской традицией, позволяет существенно расширить исследовательское поле,, корректно применяя накопленные данные самых разнообразных сфер знаний. Философское исследование этнической КуЛЬТурЫ, а ОСОбеННО - КуЛЬТурЫ- реЛИКТОВОЙ, Делает ВОЗМОЖНЫМ! достичь понимания закономерностей развития не только конкретного этноса в конкретных историко-культурных обстоятельствах, но и приблизиться, к рациональному усвоению неких общих законов. Таким образом, обращение к теме автохтонных культур Севера, а в данном случае — к теме чукотского этноса, способно * пролить* свет на-некоторые закономерности развития человечества. В этом самоценность автохтонных народов, сохранившихся на планете до наших дней и идущих в настоящее время по пути интеграции. Исследование проблемы чукотского этноса представляется» весьма важным и конструктивным в силу ряда причин. Во-первых,* он прошел все известные стадии взаимодействия с цивилизацией и до настоящего времени остается'достаточно устойчивой и гомогенной этнической системой; во-вторых, он существует в экстремальных природно-климатических и географических условиях, демонстрируя' уникальную приспособляемость человека как биологического вида; в-третьих, он сформировал этнический способ производства, особую культуру деятельности, составляющие фундамент выживания. При этом, в целом, чукотский этнос продемонстрировал высокий уровень социализации, яркую способность, интегрироваться в иные социальные и этнические системы.

Человечество все больше осознает, что достоверное знание и полноценное изучение всех культур, развивающихся и развивавшихся во времени и пространстве, их специфики, способов деятельности; мировоззрений и мифов > и т. д. есть насущная-задача современной цивилизации. Это знание способно устранить уже: имеющиеся! дефекты развития; и. сформировать приемлемую картину будущего, в котором каждый народ обретет свое достойное место;

Степень разработанности проблемы

Проблема «этничности», «этнической истории», «этнической культуры» является одной из самьгх «старых» в науках об обществе. Направление науки, заданное еще древнегреческими, древнеримскими; и древнекитайскими авторами, такими, как Геродот, Ксенофонт, Плиний.Старший, Тацит, Сым Цянь и др., до настоящего времени не исчерпало себя! Более того, оно становится все более и более актуальным и востребованным.

Обширный материал, накопленный человечеством к концу XVIII столетия (этнографические описания времен античности, средневековья, эпохи географических открытий) в эпоху Просвещения позволил концептуализировать его по целому ряду направлений. До сих пор не исчерпали своего значения идеи 111: Монтескье о решающей зависимости культуры этноса от географической среды, в которой он обитает; идеи Д. Дидро и Ж.-Ж. Еуссо о первобытности как наиболее счастливом времени истории этноса; учение И. Г. Гердера о самобытности и уникальности каждого из живущих на земле народов; теория? культурного прогресса А. Ферпосона, которую поддерживал Вольтер. Немецкая школа Уо1к$кип(1е («народоведение»), сложившаяся в Германии в начале XIX в., расширила предмет этнографических интересов и исследований. Со сплошного описания «иных» народов, как правило — более отсталых, «неевропейских», предметом исследований стал «собственный» этнос, его культура, ценности и обычаи. Данная тенденция была закреплена созданием этнологических и этнографических обществ в Париже (1839 г.), Нью-Йорке (1842 г.), Лондоне (1843 г.).

Обширный теоретический материал был сформирован во второй половине XIX в. — первой половине XX в. Эволюционная школа (Л. Г. Морган, А. Бастиан и др., а также поддерживающие ее К. Маркс и Ф. Энгельс), теория прамонотеизма (В. Шмидт), культурно-историческая школа (Ф. Гребнер, У. Риверс и др.), социологическая школа (Э. Дюркгейм), функциональная' школа (Б. Малиновский, А. Радклифф-Браун), этнопсихологическая школа (А. Кар-динер, Р. Бенедикт) и другие направления заложили основы дальнейших исследований и обобщений^

Богатую традицию имеют культурно-этнографические исследования в России. Первые этнографические описания имеются уже в древних летописях («Повесть временных лет», «Повесть о полісу Игореве» и т. д.) Обширный* материал оставили русские землепроходцы. Работы описательного характера и собирание фольклора с середины. XIX в. уступают место концептуальным исследованиям, материальной культуры, а также исследованиям «дальних» народов^ (Ні М. Пржевальский; Г. Ні Потанин, Н. Н: Миклухо-Маклай и др). Целый ряд конструктивных направлений развивалось * в советской этнографии. Материалистическое понимание социокультурного процесса предполагало комплексное исследование, с привлечением методик и данных других дисциплин, особенно-если речь идет о «бесписьменных» народах (Л. П. Потапов, И. С. Гурвич и др.). Особое место занимали исследования современных процессов, дающих возможность понять, истинные цели концепции прогресса, предложенной пропагандой социализма (Ю. В. Арутюнян, В. В. Пименов и др.). Развивается этнодемографическое и этногеографическое направления (П. И. Кушнер, С. И. Брук, П. Е. Терлецкий и др.), а также сравнительное историко-этнографическое направление (И. Н. Гроздова, О. А. Ганцкая и др.). Большое научное значение имеет учение о хозяйственно-культурных типах

М. Г. Левин и др.), а также теоретические исследования сути «этничности», «этнической общности», «этнических процессов» (Ю. В. Бромлей). По-настоящему революционной, хотя и небесспорной, стала так называемая пассионарная теория Л. Н. Гумилева, предложившего концепцию этноса, развивающегося преимущественно по законам не социального, а природного характера.

Теоретическую основу данного исследования- составляют труды таких зарубежных и отечественных мыслителей как, Р. Барт, С. Бенхабиб, А. Бергсон, Н. А. Бердяев, В. С. Библер, И. В'. Блауберг, Ж. Боден, Ф. Бродель, Ю: А. Бролей, С. Н. Булгаков, И. Валлерстайн, М. Вебер, В. И. Вернадский, Д. Вико, Р. Генон, И. Г. Гердер, Я. Э. Глосковер, Л. Н. Гумилев, В. Е. Давидович, Ж. Деррида, В. Дильтей, В. Дольник, Э. Дюркгейм, Ю.А. Жданов, Э. В. Ильенков, М. С. Каган, Э. Кассирер, К. Клакхон, М. Коул, В. П. Кохановский, Л. Леви-Брюль, К. Леви-Стросс, А. Ф. Лосев, Ю: М. Лотман, Н. Луман; М. К. Мамардашвили, Г. Маркузе, А. Маршалл, Н. Н. Моисеев; Л.-Г. Морган, Л. Мэмфорд, Ф: Нансен, Ф. Ницше, Т. Парсонс, М. К. Петров, К. Поппер,

B. Я. Пропп, Г. Риккерт, В. М. Розин, Р. Рорти, Ж.-П. Сартр, В. С. Степин, П. Тейяр- де Шарден, А. Тойнби, Э. Тоффлер, Э. Трельч, Э. Тейлор, Ю. Ха-бермас, М. Хайдеггер, А. Н. Чумаков, А. Швейцер, О. Шпенглер, М. Элиаде, Э. Эриксон, Ф. Энгельс, К.-Г. Юнг, К. Ясперс и др. В работах данных авторов ставится широкий спектр вопросов теоретического характера, освещающих самые разнообразные аспекты развития современного общества;

Различные аспекты генезиса этнической культуры рассматривались в трудах таких исследователей, как А. Н. Аверин, Б. Г. Ананьев, К. О. Апель,

C. Артановский, Я. Ассман, В. Г. Балицкий, Д. Н. Батырев, Н. А. Беркович, Д. Д. Богоявленский, М. Л. Бутовская, Л. А. Файнберг, В. В. Василькова, Ф. И. Врублевский, В. И. Задорин, М. Кастельс, Г. П. Кибасова, Е. Н. Князева, С. П. Курдюмов, И. В. Ковалев, Е. М. Кокорев, А. Ф. Косарев, И. Кучуради, Дж. Лопрето, Н. Луман, Ф. Майнеке, М. О. Мнацаканян, Т. Парсонс, А. Н. Пилясов, С. Л. Франк, С. Д. Хайтун, Б. Харенберг, А. С. Цатурян и др.

Теоретические вопросы генезиса коренных малочисленных народов Севера исследовались в трудах Л. И. Абрютина, Н. А. Агаджаняна, В. В. Антропова, С. А. Арутюнова, О. В: Бадальянц, И. Д. Бадаева, А. В. Беликович, В. И. Бойко, Д. Д. Богоявленского, С. 3. Борисова, М. X. Бугулова, А. А. Бу-рыкина, Н: Бахтина, Т. Ю: Гоголевой, И. С. Гурвич, H.H. Дикова, Е. А. Дмитриевой, В. В. Доржеевой, Н. А. Жихарева, Н. Н. Жукова, В. А. Зибарева, М. А. Кирьяк, Д. И. Коравье, Ю: В; Корчагина, С. П. Крашенинникова,. И. И. Крупник, В. М. Курикова, С. И. Николаева; А. А. Орехова; А. И. Окладников;

A. Н. Пилясова, А. И1 Поспеловой; Bt Х. Сахибгоряева; Ml А. Сергеева, В: П. Серкина,/Ю;.Б1 Сймченко; А. Ш Широкова;. Э; Е. Шуберта, MiMii Этлиса;

B. В. Яновского и др.

Проблемы истории, культуры, генезиса культуры. чукчей, а также аспекты социокультурного развития чукчей рассматривали в своих работах И. С. Архинчеев, В. Г. Балицкий, В. Н. Басилов, С. Б: Богданов, В. Г. Богораз (Тан-Богораз, Богораз-Тан), М. Н. Борисов, Mi Mi Бронштейн, С. В; Будни-кова, И; С. Вдовин, JI. Верин, Н; Л. Гондатти, Н. Н: Диков, С. И. Доржин-кевич, В. И. Ерохина, В. И. Задорин, К. Б. Клоков, Г. И: Колбнев, А. И. Кру-шанов; К. 1?. Кузаков; Д;.И; Кликов, В. В; Леонтьев, Г. А. Меновщиков, А. К. Нефедкин, С. П. Нефедова, А. В. Олсуфьев, Д. И. Райзман; IO. Рытхэу, Ф: Г. Сафронов; Г. Ф. Севильгаев; Ю; И. CeMeHOBj П; Я: Скорик и др;

Несмотря на накопленный материал по проблемам «этничности»,. «эт-ногенеза»^«этнической культуры» и т. д., он не позволяет иметь полное представление о проблемах генезиса этнокультурных ценностей, как в универсальном понимании проблемы, так и при рассмотрении отдельно взятого эт' • ' 1 г" • • • . ' • • " ' '. . ■ I носа. Имеющиеся в наличии научные данные и концепции нуждаются«? в дальнейшем исследовании и обобщении в силу неоднозначности понимания проблемы «этничности». Дальнейшая систематизация и детализация концепций этничности позволит приблизиться^ к пониманию или достичь понимания сущности этноса, этнокультуры, генезиса социокультурных ценностей этноса.

Объектом исследования является этническая культура чукчей в системе общественных отношений, обладающая своими специфическими ментальными и социокультурными ценностями.

Предмет исследования - генезис социокультурных ценностей и оснований чукотского этноса, его аспекты и закономерности.

Цели и задачи исследования

В соответствии с заявленными объектом и предметом исследования ставится цель: на основе культурно-философского« анализа' выявить сущностные стороны генезиса социокультурных ценностей чукотского этноса, показать общие и специфические черты трансформации.этнической,культуры-в эпоху модернизации и глобализации.

Для осуществления поставленной цели предлагается решение следующих задач:

- рассмотреть основные методологические подходы к исследованию сущности этничности и генезиса этнической культуры;

- установить факторы локального и глобального, влияющие на трансформацию этнической системы.чукчей и выбора этнической системой дальнейшего пути развития как совокупности «внутренних» и «внешних» обстоятельств;

- на основе синергетического подхода выявить закономерности и принципы взаимоотношений систем «цивилизация4 — этническая* культура» как процесс коэволюции социального и этнического;

- показать значение специфического этнического способа производства, сложившегося у чукчей, принципа культуры* обеспечения жизни, возникшего после бифуркационного выбора ХУ-ХУ1Р вв., как важнейшего! фактора трансформации этнической культуры;

- описать идеал культуры чукчей, а также стереотип поведения, сформированные после бифуркационного выбора как факторы устойчивости этнической системы к внешним воздействиям, изучить значение природы в формировании смыслообразующих ценностей чукотской культуры, определить

10 смысл кризиса современной чукотской культуры, сложившегося под влиянием культурных парадигм и установок, предложенных цивилизацией;

- показать значение шаманизма как более широкого культурного явления, чем религиозная культура, исследовать особенности генезиса культурно-религиозных ценностей чукчей;

- исследовать факторы культурно-исторического развития чукотского этноса, оказывающие влияние на критерии этнической идентичности и представлений об «этническом пространстве».

- исследовать сущность движения социокультурных ценностей чукотского этноса,' смысл и закономерность ее возврата к аттрактору в условиях ослабления «внешних» факторов;

- проанализировать проблему социокультурной- и пространственной локализации чукотского этноса в глобализирующемся мире, а также влияние глобализации на генезис социокультурных ценностей чукчей.

Методологическая и теоретическая основа диссертации

Междисциплинарный характер исследуемой проблемы, необходимость вовлечения материала, из различных сфер социогуманитарного знания, наличие многочисленных альтернативных научных школ и направлений предопределили принцип методологического плюрализма, позволяющего достичь синтеза приемов и методов исследования.

Диалектический метод позволил рассмотреть проблему- не только в развитии, но и в максимальном разнообразии взглядов на суть этнической культуры, этничности, что способствовало продуктивному исследованию противоречия имманентности и трансцендентности этнической системы.

Применение синхронного и диахронного подхода позволило выделить способы дифференциации этнических и социальных процессов. При этом синхронный подход способствовал рассмотрению процессов, протекающих одновременно, в1 то время как диахронный подход позволил описать механизм социализации этноса под воздействием цивилизации.

В рамках системного анализа использовался принцип субординации, позволяющий выделить базовый элемент чукотской культуры - ее этнический способ производства и его принцип, определяющий меру ее стабильности и устойчивости.

Применение принципа декомпозиции в рамках анализа этнической общности позволило установить зависимость этнической культуры, от сложившегося этнического способа производства; Дополняющий его; метод рекуррентности стал одним из способов^ теоретического моделирования, допускающим возврат, повторение отдельных элементов развития.

Синергетическая методология?позволяет учитывать принцип неопределенности этнического и социальногобытия^ понимание детерминированности происхождения порядка из хаоса, и наоборот. Он позволяет понять и описать смысл и сущность бифуркационных скачков, а следовательно — новых смыслов и культурных идеалов этнического бытия.

Решение основных задач диссертационного исследования? было бы невозможным без использования* элементов общенаучной* методологии, таких, как анализ, синтез, индукция; дедукция, идеальное моделирование, метод миметического описания. :

Теоретическую основу исследования« составили фундаментальные, базовые: понятия, положения и концепции; изложенные в< трудах отечественных и зарубежных исследователей; в^ которых нашли свое отражение процессы развития- культуры, а также новые культурные и социальные задачи, связанные с вопросами развития этничности, этнической культуры.:

Научная новизна исследования состоит в следующем: .

- рассмотрены основные теоретико-методологические подходы исследований сущности генезиса этнокультуры, ее трансформации в условиях модернизации и глобализации, на основе синергетического подхода определена перспектива приемлемой непротиворечивой концепции;

- концептуализировано соотношение и мера влияния локального и глобального на генезис этнической культуры; установлено, что устойчивость

12 этнической системы, чукчей объясняется эволюционным этапом ее генезиса, наступившим после выбора бифуркационной ветви развития;

- на основе анализа трансформации чукотской этнической культуры исследованы принципы взаимоотношений систем «цивилизация — этническая культура»;

- предложена концепция специфического этнического способа производства чукотского этноса как цементирующего фактора этнической! культуры, сформулирован принцип формирования этнического способа произI во детва чукчей, в рамках деятельностной концепции культуры определено значение хозяйственной культуры в развитии этнокультуры в целом;

- определено, что идеал культуры как гармония взаимодействияхистем «человек - природа — общество», а также стереотип поведения, находятся в оппозиции к ценностям'и идеалам, предложенным цивилизацией. Установлено, что смысл генезиса современной- культуры чукчей и ее* кризиса есть результат влияния культурных установок и парадигм, предложенных цивилизацией;

- установлено значение шаманизма как значительно^ более широкого явления, чем явление лишь религиозного характера, выявлено решающее значение внешних факторов на генезис религиозной культуры чукчей;

- дана характеристика культурно-историческим процессам, формирующим принципы и критерии идентичности* чукчей и их представлений об «этническом пространстве» как системе взаимоотношений устойчивой и стабильной этнической системы и крайне подвижными и нестабильными «внешними» факторами;

- применение синергетического подхода сделало возможным исследовать, критически оценить и опровергнуть современный научный миф о «воинственности» чукотского этноса, в результате чего установлено;, что генезис социокультурных ценностей чукчей сопровождается нарастающими процессами этнической толерантности;

- исследована проблема социокультурной и пространственной локализации чукотского этноса в глобализирующемся мире, а также влияние глобализации на генезис социокультурных ценностей чукчей, определено значение глобальных процессов в деле сохранения этнокультур.

Основные положения, выносимые на защиту:.

1. На основе рассмотрения основных концепций сущности генезиса этнической культуры и этничности предлагается концепция этноса, как целостной нелинейной системы, обладающей специфическими характеристиками, подсистемами, ресурсами, которая-видоизменяется как. под влиянием« внутренних процессов, таю и внешних, перманентно воздействующих на'него. При- этом генезис может выступать, не только как линейное видоизменение: регресс, либо прогресс, но* И' как видоизменение внутренних подсистем этноса; соотношения внутри них порядка и хаоса, меняющихся* под воздействием внутренних и;внешних факторов.

2. Говоря о- пространственной- и культурной' локализации, чукотского этноса, необходимо выделить два уровня исследований. Первый выделяет северное сообщество народов, так называемую арктическую семью- культур, объединенную следующими основными признакамй: их северный, полярный, характер (севернее 66-й широты); их реликтовость, их определенную степень замкнутости, изоляции, их специфику взаимоотношений с «внешним миром». Второй уровень - собственно, отдельные этносы Севера, специфика каждого из которых просматривается, в разнообразии и уникальности культурных миров, мировоззрений, стереотипов поведения, уникальности опыта взаимодействия с- цивилизацией, способах хозяйствования; бытия- и состояния современной культуры. В этом смысле чукотский этнос выступает одним из самых «молодых», открытых цивилизацией, одним из самых многочисленных этносов Северо-Востока Евразии. Демонстрируя открытость к процессам интеграции в современные процессы, чукчи сохранили свой специфический идеал культуры и стереотип поведения, что позволит поддерживать в стабильном состоянии основные элементы собственной культуры.

3. Пребывая в собственном, привычном культурном ареале, человек является носителем своих специфических культурных идеалов, этнических кодов, формирующих критерии идентичности, мировоззренческие и ценностные парадигмы. Во «внешнем мире» такой человек чувствует себя представителем собственного этноса, испытывает то, что называется «национальным чувством». Вместе с тем, ведущим принципом взаимоотношений «цивилизация - этническая культура» является нарастание противоречий, которые заключаются в полной, либо частичной несовместимости унифицированных ценностей модернизации и глобализации и этнической« самобытности. ЗаI консервированный в своей, традиции» этнос тяготеет к стабильному и статичному жизненному укладу, определенному аттрактором его развития. Это позволяет говорить о парадигме этнического бытия, находящегося в устойчивом противоречии с парадигмой прогресса, свойственной цивилизации.

4. Специфический» этнический способ производства чукчей, сохранившийся, в целом, до наших дней, сформировался в »результате выбора бифуркационной ветви развития* в ХУ-ХУ11 вв. Его принцип определяет то, что делает, чем занимается этнос длядостижения благополучного существования и удовлетворения своих потребностей. В связи с этим1 представляется уместным говорить об этническом принципе культуры обеспечения жизни, об этнической деятельностной доминанте. Под этническим способом производства мы понимаем сложившуюся' специфическую систему отношений «человек-социум-природа», сутью которых является воспроизводство основных продуктов жизнедеятельности. Отличием этнического способа производства всякий раз выступает его уникальность, наличие большого количества специфических особенностей деятельности, выраженных как в производственных отношениях, так и в получении продукта производства и его распределения.

5. Чукотская этническая культура находится под мощным влиянием цивилизации. Главным обстоятельством данного влияния служит его установленная дискретность, что является крайне неблагоприятным фактором

15 взаимоотношений. Цивилизация выступает крайне неустойчивой системой, в отличие от этнической системы, стабильность которой определяется и цементируется этническим идеалом культуры, стереотипом поведения, культурной традицией. Столкновение идеалов, попеременно предлагаемых цивилизацией, с одной стороны, и этнической культуры, с другой, — трагический и длительный процесс. Деградация данного процесса привела к ослаблению влияния цивилизации, что позволило осуществить частичный переход (возврат) к этнической традиции.

6. Шаманизм чукчей представляет собой, особый' феномен^ культуры, конституирующий в себе не только< элементы нарождающегося мировоззрения, а также всю толщу этнической мифологии, но и являющийся формой накопления и трансляции этнического опыта. Шаманизм формирует этнический стереотип поведения; когда посредством мифологии о злых или добрых духах и взаимоотношениях с ними человек шаг за шагом создает этические предпочтения, механизмы взаимодействия! с окружающей природой, складывая таким образом свой культурный код. При этом знания человека о мире выражаются в мифологии, то есть в5 специфической системе и форме знания, предшествующей иным формам знания. Констатируя наличие громадного количества природных сил и. таинств, шаманизм, признавая ничтожность человека, тем не менее, предлагает целую систему, компенсирующую неуправляемое воздействие на человека со стороны внешнего мира. Таким образом, практически все значимые явления и объекты природы одухотворяются и анимируются через признание обязательного наличия сверхъестественных существ, населяющих природу. 7. Космогония чукотского шаманизма, выраженная в этнической'мифологии, признает наличие, как минимум, двух миров. Один из них осязаем и видим, реален и представлен в явлениях и предметах. Этот внешний мир есть также обиталище человеческих тел, в нем протекает жизнь человека. Этот мир грандиозен и, в целом, враждебен, хотя со многими трудностями человек способен справиться самостоятельно, в процессе своей деятельности. Но счи

16 тать, что это и есть тот самый, единственный, объективный мир, представляется ошибочным и неверным. Существует иной, тонкий, еще более грандиозный мир, где проживают духовные субстанции. Это «мир духов». Он настолько велик, что вмещает в себя и «первый» мир, со всеми его явлениями и объектами. Шаманизм чукчей стал вместилищем интеллектуальной, духовной и хозяйственной культуры. В нем произрастали первые знания о человеке и мире, формировались практические навыки рационального природопользования, медицинские навыки и знания, знания явлений природы, откладывалась и накапливалась информация» культурно-исторического характера и распространялась в« виде мифов. В' этом громадное культурное значение шаманизма.

8. Природа, ее ресурсы и возможности, оказывает решающее влияние на жизнь' автохтонного^ этноса' Северо-Востока России. Именно «в своем ареале», климате, ландшафтах, в условиях естественно' предлагаемых приро- : дой ресурсах флоры, и- фауны, в течение столетий, складывается целостная-система «природа,- социум». Механизмы функционирования этой системы замкнуты на идее гармонии, когда культура понимается не- как антиномия природы, а как абсолютные технологические умения- и духовные предпочтения, гарантирующие равновесие бытия двух подсистем;целостной системы. •

9. Переход к технологии кочевого оленеводства, осуществленный в результате бифуркационного выбора в ХУ-ХУП вв., потребовал пересмотра этнических представлений, о пространстве. Мифология северных этносов рассматривает мир как нечто, не имеющее границ, кроме границ естественных, природных. Такой миропорядок существовал тысячелетия, пока потребности первобытности, скудные в своей сущности, удовлетворялись, охотой. Переход же к кочевому оленеводству кардинально изменил идеал культуры, мировоззрение и стереотип поведения этноса. Таким образом, богатая военная культура чукчей свидетельствует не об их «пустой», ничем: не оправданной агрессивности, не о какой-то надуманной этногенетической особенности, объясняющей их склонность к войне, а спецификой трансформации хозяйственной культуры, перекраивающей не только социум, но и мировоззрение, и стереотип поведения. Совершенствование хозяйственной культуры способствовало усложнению этнической системы, социального уклада и социальных связей.

10. Культура чукотского этноса во многом, как и культуры палеоазиатских народов и других народов Крайнего Северо-Востока России, являет свою оригинальность принципов взаимоотношений с природой, представляющей собой крайне неблагоприятные условия бытия. Сформировав в этих условиях свой уникальный идеал культуры, где природа занимает ведущее место, а человек в ней воспринимается как ее неотъемлемая часть, человек не только выжил, но нашел позитивное равновесие с природой. Эта «смыслы, культуры», возможно; не совсем понятны жителю мегаполиса; привыкшему к комфорту, но они существенно дополняют знания о самом человеке. Именно эти «смыслы культуры» являются содержанием межкультурного диалога; Кризис этнической культуры и тенденции к ее аннигиляции и «растворению» в более мощных культурных мирах был вызван, в целом, позитивным стремлением цивилизации интегрировать этнос в общегосударственную культурно-хозяйственную систему. Включившись в этот процесс, этнос пожертвовал, казалось бы; наименьшим-; — соседской общиной, некоей хозяйственной единицей, представляющей собой воплощенный архаизм. Но именно на этой хозяйственной единице основывалась этническая культура, с ее традицией, мифологией, верой, обычаем, психологией, ценностями:

Заключение научной работыдиссертация на тему "Философский анализ трансформации этнических культур в эпоху модернизации и глобализации"

Общие выводы, на основе анализа лишь одной этнической системы, безусловно, преждевременны. Но даже такой анализ позволяет «уловить» тенденции общего развития, что должно быть подтверждено в последующих исследованиях.

Нет сомнения, в том, что не все этнические системы Севера пребывали в состоянии движения в русле аттрактора, то есть были устойчивы и стабильны к моменту «соприкосновения» с цивилизацией. Возможно, это являeтcяt причиной того, что, многие культуры сохранили* свою« самобытность, а некоторые - нет.

Все это приводит, как минимум, к двум актуальным- выводам: во-первых, необходимо признать самобытность и самодостаточность этнических культур как уникальных социокультурных систем. Эти системы имеют полное* право на» как можно более самостоятельное развитие. Во-вторых, необходимо понимать своеобразие мира ценностей этнической традиции и циви-лизационных ценностей, которые в определенной части и в определенный момент могут вступать в противоречия. Решение этих противоречий не должно подрывать культурный каркас этнической системы, ее культурного идеала.

Современные тенденции развития диалога «цивилизация - культура», связанные с демократизацией и маркетизацией, существенно ограничивают возможности государства. Они привели к новому типу кризиса культурно-хозяйственного уклада, дезорганизовали жизнь этноса, но в то же время создали новую реальность, в которой этнос получает больше прав и свобод.

Некоторые тенденции возрождения традиционных культурных форм чукчей - этому свидетельство. Но главное — через национальные общины реанимируется структура этнического способа производства.

Уникальность чукотского этноса во многом заключается в опыте его взаимодействия с цивилизацией. Три столетия этого взаимодействия напол

255 нены событиями и тенденциями, исследование которых позволит предотвратить возможные трагедии будущего, но в то же время «благодарно принять» некоторые уроки жизни, преподанные этнической культурой.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Список научной литературыБрачун, Татьяна Анатольевна, диссертация по теме "Философия и история религии, философская антропология, философия культуры"

1. Абрамян Л. А. Первобытный праздник и мифология. Ереван, 1983.

2. Абрютина Л. И. Народы Севера России: право на здоровье. М., 1999.

3. Аванесова Г. А., Астафьева О. Н. Социокультурное развитие российских регионов: механизмы самоорганизации и региональная политика. М., 2001.

4. Аверин А.Н. Новые данные о динамике коренных малочисленных народов России // Социологические исследования. 2005. № 2.

5. Аверкиева Ю. П. Индейцы Северной Америки. М., 1974.

6. Авксентьев В. А. Этнические конфликты: история и типология // Социс. 1996. № 12.

7. Агаджанян Н. А., Ермакова Н. В. Экологический портрет человека на Севере. М., 1997.

8. Агранат Г. А. Возможности и реальности освоения Севера: глобальные уроки. М., 1992.

9. Агранат Г. А. Зарубежный Север: опыт освоения. М., 1970.

10. Алексеев А. Н. Освоение русскими людьми Дальнего Востока и Русской Америки до конца XIX в. М., 1982.

11. Алексеев А. Н., Морозов Б. Н. Освоение русского Дальнего Востока: конец XIX в. 1917 г. М., 1989.

12. Алексеев В. П., Першиц А. И. История первобытного общества. М., 1990.

13. Ананьев Б. Г. О проблемах современного человекознания. СПб., 2001.

14. Андрианов Б. В. Неоседлое население мира. М., 1985.

15. Андриченко Л. К вопросу о понятиях «национальные меньшинства» и «коренные народы» // Федерализм. 2002. № 3.

16. Анисимов А. Ф. Духовная жизнь первобытного общества. М.-Л., 1966.

17. Анкерсмит Ф. Р. История и тропология: взлет и падение метафоры. М., 2003.

18. Анкерсмит Ф. Р. Нарративная логика. Семантический анализ языка историков. М., 2003.

19. Анохин П. К. Философские аспекты функционирования системы. М., 1999.

20. Антропова В. В. Вопросы военной организации и военного дела у народов Крайнего Северо-Востока Сибири // Труды института этнографии. Т. 35. Сиб. Этнограф. Сб. М.-Л., 1957.

21. Апель К.-О. Глобальная этика. М., 2003.

22. Арктика — мой дом. Народы Севера земли. Культура народов Севера / Науч. ред. 3. П. Соколова. М., 2001.

23. Артановский С. Историческое единство человечества и взаимное влияние культур. Философско-методологический анализ современных зарубежных концепций. Л., 1967.

24. Артемова О. Ю. Личность и социальные нормы в раннепервобытной общине. М., 1987.

25. Арутюнов С.'А., Сергеев Д. А. Проблемы этнической истории Берин-гоморья (Эквенский могильник). М., 1975.

26. Архинчеев И. С. Материалы для характеристики социальных отношений чукчей в связи с социалистической реконструкцией хозяйства // Труды института этнографии. Т. 35. Сиб. Этнограф. Сб. М.-Л., 1957.

27. Ассман Я. Культурная память. М., 2004.

28. Аугустинавичуте А. Соционика. Введение. М., 1998.

29. Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта. 3 т. М., 1991.

30. Бабаков В. Т. Кризисные этносы. М., 1993.

31. Бабошин В. В. Истоки этнического нигилизма в западной интеллектуальной традиции // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов н/Д, 2008. № 4.

32. Балицкий В. Г. От патриархально-общинного строя к социализму: (о переходе к социализму малых народов Северо-Востока РСФСР). М., 1969.

33. Балицкий В. F. Создание на Крайнем Северо-Востоке РСФСР очагов культуры. Хабаровск, 1967.

34. Барт Р. Нулевая; степень письма // Семиотика: Антология. Екатеринбург, 200 К36;.Басилов В. Hl Шаманство ународов Средней?Азии и Казахстана., М^, 1992. :

35. Батырев Д. Н. Дискурс национальной идентичности в эпоху глобализации // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов н/Д, 2007. №4.

36. Бацаев И. Д. Некоторые аспекты коллективизации сельского хозяйства Северо-Востока ( 1929-1937 гг.) // Краевед., Записки: Магадан; 1991. Вып. 17.

37. Бек У. Что такое глобализация? М., 2001.

38. Бёлик А. А. Культурология. Антропологические теории культур. М., 1998.

39. Беликович A. B. Арктика: Земля и люди: Анализ национальной земельной политики Северных Федераций; Магадан: СВНЦ ДВО РАН, 1995.

40. Белков П. JI. Племя и, вождество: к определению понятий // Племя и государство в Африке. Mt, 1991.

41. Бенхабиб С. Притязание культуры. М., 2004.

42. Бергсон А. Творческая эволюция. М., 2006.

43. Бердяев II. А. Смысл истории. М., 2002.

44. Бердяев Н; А. Судьба России. М., 1990.

45. Бердяев Н. А. Философия неравенства. М., 1990.48; Беркович Н. А. Племя, народность, нация: социально-философское исследование. СПб., 2001.

46. Библер В. С. От наукоучения к логике культуры. М., 1991.

47. Блауберг И. В. Становление и сущность системного подхода. М., 1998.

48. Блюхер Ф. Н. Антиномии исторического знания // Благо и истина: классические и неклассические регулятивы. М., 1998.

49. Богданов С. Б. Первые летчики-чукчи. М. — Л. 1940.

50. Богораз В. Г. Луораветланско-русский (чукотско-русский) словарь. М.-Л., 1937.

51. Богораз В. Г. Материальная культура чукчей. М., 1991.

52. Богораз В. Г. Чукчи / Авторизованный перевод с англ. ред. Я.П. Аль-кор. 1934. Ч. 1.

53. Богораз В. Г. Чукчи. Религия / авторизованный перевод с англ. ред. Ю. П. Французов. Л., 1939. Ч. 2.

54. Богораз-Тан В. Г. Воскресшее племя. М., 1925.

55. Богораз-Тан В. Г. Очерк материального быта оленных чукчей. СПб., 1901.

56. Богораз-Тан В. Г. Религия как тормоз соцстроительства среди малых народностей Севера// Сов. Север. 1932. № 1-2.

57. Богораз-Тан В. Г. Чукотские рисунки. М., 1913.

58. Богоявленский Д. Д. Вымирают ли народы Севера? // Социологические исследования. 2005. № 8.

59. Боден Ж. Метод легкого познания истории. М., 2000.

60. Бойко В. И. Развития отношения к труду у народностей Севера при социализме. Новосибирск, 1987.

61. Бойко В. И. Социально-экономическое развитие народностей Севера: программа координации исследований. Новосибирск, 1988.

62. Бондаренко Д. М., Коротаев А. В. Политогенез, «гомологические ряды» и нелинейные модели социальной эволюции (К кросскультурному тестированию некоторых политантропологических гипотез) // Общественные науки и современность. 1999. № 5.

63. Борисов М. Н. Малочисленные этносы Севера: вчера, сегодня, завтра: социологические очерки. Рыбинск, 1995.

64. Борисов С. 3. В единой семье советских народов (развитие Крайнего Севера за<50 лет советской власти). М., 1968.

65. Бранский В. П. Теоретические основания социальной синергетики // Вопросы философии. 2000: № 4.

66. Бранский В. П. Искусство и философия. Калининград, 1999.

67. Бранский В. П. Социальная синергетика и теория наций: Основы этнологической акмеологии. СПб., 2000.

68. Бранский В. П. Социальная синергетика как постмодернистская философия истории //Общественные науки. 1999. №6.

69. Бранский В. П.', Пожарский С. Д. Глобализация и синергетическая философия истории // Общественные науки и современность. 2006. № 1.

70. Бранский В. П., Пожарский С. Д. Социальная синергетика и. акмеоло-гия. СПб., 2002.

71. Брачун Т. А. Государственное регулирование предпринимательской деятельности коренных малочисленных народов Севера (на примере Магаданской области). Дисс. . канд. экон. наук. СПб., 2004.

72. Брачун Т. А., Сахибгоряев В. X. Чукотский этнос: генезис и кризис. Магадан : Ноосфера, 2009.

73. Брачун Т. А., Соловьева А. В. Коренные малочисленные народы Севера: проблемы и перспективы социально-экономического развития. Ростов н/Д, 2006.

74. Бродель Ф. Грамматика цивилизаций. М., 2008.

75. Бромлей Ю. А. Этносоциальные процессы: Теория, история, современность. М., 1987.

76. Бромлей Ю. В. (отв. ред.) Этнос в доклассовом и раннеклассовом обществе. М., 1982.

77. Бромлей Ю. В. Очерки теории этноса. М., 2008.

78. Бронштейн М. М. Резная кость Уэлена. Народное искусство Чукотки. М., 2002.

79. Бубер М. Проблема человека // К XIX Всемирному философскому конгрессу". М., 1992.

80. Бугулов М. X. Малые народы и этносы российского Севера: Совершенствование системы государственного регулирования социально-экономического развития коренных народов Севера. Магадан, 2002.

81. Будникова С. В. О работе кочевых школ на Чукотке в 30-е гг. (по материалам Д. П. Коржа) // Краеведческие записки. Магадан, 1991. Вып. 17.

82. Булгаков С. Н. Философия хозяйства. М., 1990.

83. Бунчук И. В. Традиционное природопользование, сохранение этнокультурного разнообразия в условиях социальных трансформаций // Проблемы окружающей среды и природных ресурсов. 2004. № 5.

84. Бурханов В*. Ф. Суровость климата Севера СССР и его влияние на жизнь и деятельность человека // Материалы к научному совещанию. Магадан, 1965.

85. Бурыкин А. А. История и культура эвенов. Магадан, 1992.

86. Бутинов Н. А. Леви-Стросс этнограф и философ // К. Леви-Стросс. Структурная антропология. Приложение. М., 1983.

87. Бутовская М. Л. Эволюция человека и его социальной структуры // Природа. 1998. № 9.

88. Бутовская М. Л., Файнберг Л. А. У истоков человеческого общества (Поведенческие аспекты эволюции человека). М., 1993.

89. Бэлл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М., 1999.

90. В поисках себя: народы Севера и Сибири в постсоветской трансформации. М., 2005.

91. Валлерстайн И. Конец знакомого мира. М., 2004.

92. Васильева К. К. Менталитет: энтоэтнологическое измерение (на примере бурятского этноса). М., 2002.

93. Василькова В. В. Порядок и хаос в развитии социальных систем: (Синергетика и теория социальной самоорганизации). СПб., 1999.

94. Бахтин Н. Коренное население Крайнего Севера Российской федерации. СПб., 1993.

95. Вдовин И. С. Из истории отношений чукчей и эскимосов Аляски // VII международный конгресс антропологических и этнографических наук. Москва, август 1964*г. М., 1964.

96. Вдовин И. С. К истории общественного строя чукчей. JL, 1950.

97. Вдовин И. С. О соотношении фольклора с историко-этнографически-ми данными // Фольклор и этнография. JL, 1970.

98. Вдовин И. С. Очерки истории и этнографии чукчей. M.-JI., 1965.

99. Вдовин И. С. Очерки этнической истории коряков. JL, 1973.

100. Вдовин И. С. Чукотские шаманы и их социальные функции // Проблемы истории общественного сознания аборигенов Сибири (по материалам второю половины XIX начала XX в.). JL, 1981.

101. Вебер М. Избранное. Образ общества. М., 1994.

102. Вебер М. История хозяйства. Очерк всеобщей социальной и экономической истории. СПб., 1923.

103. Велико да Т. Н. Топонимическая история и духовность личности // Современные проблемы социокультурного развития коренных малочисленных народов Севера: Материалы научно-практической конференции 27-28 марта 2008 г. Магадан, 2009.

104. Верин JI. Становление и развитие народного образования на Колыме и Чукотке. Магадан, 1969.

105. Вернадский В. И. Живое вещество и биосфера. М., 1994.

106. Вико Д. Основания новой науки об общей природе наций. М.-К., 1994.

107. Волков П. Разнообразие человеческих миров. М., 2000.

108. Волков Ю. Г. Идентичность и гуманистическая идеология: взгляд в будущее. М., 2006.

109. Врангель. Ф. П. Путешествие по северным-берегам Сибири и Ледовитому морю, совершенное в 1820, 1821, 1822, 1823 и 1824 гг. экспедицией под начальством флота лейтенанта Ф.П. Врангеля. М., 1948.

110. Врублевский Ф. И. Проблемы развития народов СССР (80-90-е годы). Магадан, 1991.

111. Вундт В. Психология народов. СПб., 2002.

112. Галкин В. В. Современные проблемы развития-традиционного хозяйства коренных малочисленных народов Севера. Дисс. . канд. экон. наук. Иркутск, 2001.

113. Гачев Г. Д. Юг России — космос кочевника; земледельца, горца и мореплавателя // Юг России в перекрестье напряжений: Материалы' всероссийской научной конференции, Туапсе. 28 сентября 1 октября 2003 г. В 2' ч. Волгоград, 2004. Ч. 1.

114. Гелагаева Э. Традиционная культура в пространстве глобальной коммуникации // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов н/Д, 2006. № 8.г

115. Генон Р. Очерки о традиции и метафизике. СПб., 2000.

116. Генон Р. Символы священной науки. М., 2002.

117. Гердер И. Г. Идеи к философии истории человечества. М., 1977.

118. Гирц К. Влияние концепции культуры на концепцию человека // Антология исследований культуры. / Под ред. Левит С .Я. и Мостова Л.А. СПб., 1997.

119. Гирц К. Интерпретация'культур. М., 2004.

120. Глосковер Я. Э. Логика мифа. М., 1986.

121. Гольбах П. Система природы. М., 1940.

122. Гондатти Н; Л. Анадырские очерки. Хабаровск, 1897.

123. Государственная» политика и здоровье малочисленных народов Севера России // Бюллетень АИЗРЯЛ, 2001. № 5.

124. Грушевицкая Т. Г. и др. Основы межкультурной коммуникации. М;, 2003.134. 1 улиев М. А., Ганиева Р. X. Интолерантность как проявление этноцентризма // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов н/Д, 2007. № 4.

125. Гумилев Л. Н. География этноса в исторический период. Л., 1090.

126. Гумилев Л. Н. Горе от иллюзий // Ритмы Евразии. М., 1993.

127. Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера земли. Л., 1989.

128. Гумилев JI. Н. Этносфера. История людей и история природы. М., 1993.

129. Гурвич И. С. Этническая история Северо-Востока Сибири. М., 1966.

130. Гусейнов А. А. Великие моралисты. М., 1995.

131. Гуссерль Э. Картезианские размышления. СПб., 1998.

132. Гущин И. В., Афанасьев А.И. Чукотский национальный округ. Краткий историко-географический очерк. Магадан, 1956.

133. Давидович В. Е., Жданов Ю. А. Сущность культуры. Ростов н/Д, 1979.

134. Данакари Р. А. Этническое бытие: методологические принципы его исследования // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов н/Д, 2006. № 1.

135. Данилова Е. Н. Социальные идентификации в трансформирующемся обществе // Социальные трансформации в России: теории, практики, сравнительный анализ. М., 2005.

136. Дахшлейгер Г. Ф. Октябрьская революция и угнетенные народы царской России. М., 1967.

137. Делокаров К. X., Демидов Ф. Д. В поисках новой парадигмы: Синергетика. Философия. Научная рациональность. М., 1999.

138. ДерридаЖ. Эссе об имени. СПб., 1998.

139. Джемс В. Многообразие религиозного опыта. СПб., 1992.

140. Диков H.H. Древние культуры Северо-Восточной Азии. Азия на стыке с Америкой в древности. М., 1979.

141. Диков H.H. Наскальные загадки древней Чукотки (петроглифы Пегтымеля). Ml, 1971.

142. Дильтей В. Описательная психология. М., 2001.

143. Дильтей В. Собрание сочинений. Т. 1. Введение в науки о духе. М., 2000.

144. Дильтей В. Сущность философии. М., 2001.

145. Дмитриева Е. А. Коммерческая деятельность общин малочисленных народов Севера. Магадан, 2003.

146. Додин Д. А. Устойчивое развитие Арктики. СПб., 2004.

147. Дольник В. Вышли мы все из природы. Беседы о поведении человека в компании птиц, зверей и детей. М., 1998.

148. Дольник В. Непослушное дитя биосферы. М., 1994.

149. Дольник В. Этнологические экскурсии по запретным садам гуманитариев // Природа. 1993: № 1-3.

150. Доржеева В. В. Женщины северной цивилизации. Магадан, 2009.

151. Доржинкевич С. И. Можно ли управлять социально-экономическим развитием малочисленных народов Севера? Мг, 1999.

152. Дубинин Н. П. Человек и его место в истории жизни // Биология человека и социальный прогресс. Пермь, 1982.

153. Дьячкова' Р. С. Движение коренных, народов Чукотки и государственная политика // Журнал прикладной психологии. 2002. № 4—5.

154. Дюмезиль Ж. Верховные боги индоевропейцев. М., 1986.

155. Дюркгейм Э. Социология. М., 1995.

156. Евзмин М. Космогония и ритуал. М., 1993.

157. Егоров В. С. Социальный реализм. М., 1998.

158. Егоров Е. Г. Север России: экономика, политика, наука. Якутск, 2006.

159. Ельчанинов М. С. Российская трансформация с точки зрения социальной синергетики // Социологические исследования. 2003. № 8.

160. Ерасов Б. С. Сравнительное изучение цивилизаций. М., 1998.

161. Ефименко П. П. Первобытное общество. Очерки по истории палеолитического времени. Л., 1938.

162. Женщины советской Чукотки. Магадан, 1961.

163. Жилище. Одежда. Национальная кухня / Авт. и сост. А. Тевлялькот. Анадырь, 1993.

164. Жихарев H. A. Очерки истории Северо-Востока РСФСР (1917-1953 гг.). Магадан, 1961.

165. Жихарев Н. А. Повесть об Афанасии Дьячкове. Анадырский) край: Магадан, 1992.

166. Жуков Н. Н. Конфессиональная деятельность Русской Православной Церкви на территории севера Тихоокеанского региона-России в 19 в. Дисс. . канд. ист. наук. Магадан, 2001.

167. Жуков H.H., Сахибгоряев В. X. Визит Бога. Миссия РПЦ в тихоокеанском регионе: опыт историко-культурного исследования. Магадан, 2010.

168. Задорин В. И. Размышления о судьбах северного оленеводства // Вестник Магаданского института экономики Санкт-Петербургской академии управления и экономики. 2007. № 1.

169. Задорин В. И. Триумф и падение эпохи Антонины Кымытваль и ее чукотского народа// Северо-Восточный научный журнал. Магадан, 2009. № 1.

170. Задорин В. И. Триумф и падение эпохи Антонины Кымытваль и ее чукотского народа. Падение, или История хождения чукчей, в коммунизм и обратно // Северо-Восточный'научный журнал. Магадан, 2010. № 1.

171. Захаров A.B. Антропологические основы цивилизационной катастрофы человечества // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов н/Д, 2008. № 4.

172. Зибарев В. А. Юстиция у малых народов Севера (XVII-XIX вв.). Томск, 1990.

173. Зинков Е. Г. Культурное пространство России в исторической ретроспективе. Ставрополь, 2008.

174. Золотарев А. М. Родовой строй и первобытная мифология. М., 1964.

175. Зомбарт В. Буржуа. Этюды по истории развития современного экономического человека. М., 1994.

176. Зубкова A.B. Проблема взаимодействия культур в условиях глобализации // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов н/Д, 2008. № 2.

177. Зуев A.C. Русские и аборигены на Крайнем Северо-Востоке Сибири во второй половине XVII первой четверти XVIII вв. Новосибирск, 2002.

178. Иванов А. М. Экологическая этика юкагиров. М., 1996.

179. Иванченко А. С. Земля пяти солнц. М., 1985.

180. Ивушкина Е. Б., Режабек Е. Я. Философия и история науки. СПб., 2006.

181. Игнатенко И. Т., Леонтьева Е. Ю. Синергетическое моделирование и прогнозирование: пути развития современной России // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2009. № 3.

182. Ильенков Э. В. Философия и культура. М., 1991.

183. Иноземцев В. Л. Расколотая цивилизация: системные кризисы постиндустриальной эпохи // Вопросы философии. 1999. № 5.

184. Иохельсон В. И. Коряки. Материальная культура и социальная организация. СПб., 1997.

185. История и культура народов Севера Дальнего Востока. М., 1967.

186. История и культура чукчей. Историко-этнографические очерки / Под ред. А.И. Крушанова. Л., 1987.

187. История Чукотки с древнейших времен до наших дней / Под ред. H.H. Дикова. М., 1989.

188. История, археология и этнография Северо-Востока России / Ответ, ред. А. И. Лебединцев, А. А. Орехов. Магадан, СВКНИИ ДВО РАН. 1999.

189. Кабо В. Р. Первобытная доземледельческая община. М., 1986.

190. Каган Ml С. Введение в историю мировой культуры: Книга первая. СПб., 2000.

191. Каган М. С. О синергетическом подходе к построению современной онтологии. М., 2002.

192. Каган М. С. Философская теория ценностей. СПб., 1997.

193. Казанков А. А. Агрессия в архаических обществах. М., 2002.

194. Казначеев В. П., Спирин Е. А. Космопланетарный феномен человека: Проблемы комплексного изучения. Новосибирск, 1991.

195. Калайков И. Цивилизация и адаптация. М., 1984.

196. Капица С. П., Курдюмов С. П., Малинецкий Г. Г. Синергетика и прогнозы будущего. М., 1997.

197. Кара-Мурза С. Г. Демонтаж народа. М., 2008.

198. Каргаполов Е. За чем будущее: глобализацией или этнизацией? // Мир Севера. 2006. № 4-5.

199. Кармин А. Философия культуры в информационном обществе: проблемы и перспективы // Вопросы философии. 2006. № 2.

200. Кармин А. С. Культурология. СПб., М.- Краснодар, 2003.

201. Карташев Б. По стране оленных людей. Путешествия В.Г. Тана-Бого-раза. М., 1959.

202. Касавин И. Т. Шаман и его практика // Природа. 1988. № 11.

203. Кассирер Э. Естественнонаучные понятия и понятия культуры // Вопросы философии. 1995. № 7.

204. Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М., 1998.

205. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М., 2000.

206. Катеринич О. А. Интеграция массовой и этнической культур в условиях глобализации // Современное общество: проблемы и направления развития. Международная научно-практическая конференция 20-23 июля 2007 г. Ростов н/Д, 2007.

207. Кемеров В. Е. Методология обществознания: проблемы, стимулы, перспективы. Свердловск, 1990.

208. Кибасова Г. П. Этническое пространство. Волгоград, 2004.

209. Кирьяк М. А. Древнее; искусство севера Дальнего Востока как исторический источник. (Каменный век). Магадан, 2000;.2231 Киселева, Т. V. Глобализация общества и, современная культурная политика // Вестник МГ'УКИ. 2003. № 1.с . • •

210. Клакхон К. Зеркало для человека. Введение в антропологию. СПб., 1999.

211. Князева E.H. Основания синергетики; Синергетическое мировиде-ние. М., 2005.

212. Князева Е. Н; Синергетический вызов культуре // Синергетическая парадигма. Многообразие поисков и.подходов. М., 2000:

213. Князева Е. Н., Курдюмов С. П. Антропный принцип в синергетике // Вопросы философии. 1997. № 3.230; Князева Е. Н:, Курдюмов С. П. Законы эволюции и самоорганизации сложных систем. М., 1994.

214. Князева Е. Н., Курдюмов С. П. Синергетика: Нелинейность времени и ландшафты коэволюции. М., 2007.

215. Князева Е. Н., Курдюмов С. П. Синергетическое расширение антропного принципа // Синергетическая парадигма. Многообразие поисков и подходов. М., 2000.

216. Коваженков М. А. Социокультурные проявления экономической жизни общества // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов н/Д, 2008. № 2.

217. Ковалев Ю. В. Этническая идентичность и толерантность представителей этнических групп (на материале этнокультурных групп Магаданской области) // Вестник Северного международного университета. Магадан, 2003. Вып: 1.

218. Ковалев Ю. В. Этническая толерантность // Ученые записки кафедры психологии Северного международного университета. Магадан, 2003. Вып. 4.

219. Коваленко Е. М. Реконструкция культурного концепта в когнитивной парадигме // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов н/Д, 2008. № 1.

220. Кокорев Е. М., Пилясов А. Н.', Ядрышников Г. Н. Северная периферия: поиски формы выживания // Колыма. 1994. №1".

221. Колбнев Г. И:, Этлис М. М. Эксплуатация понятия экологического сознания, или «Экологическая утопия» // Ученые записки кафедры психологии Северного международного университета. Магадан, 2003. Вып. 3.

222. Коломиец Н. В. К анализу локальных культур // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов н/Д, 2004. № 1.

223. Колосова О. Ю. Синергетика парадигма нелинейности современного знания // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов н/Д, 2006. № 8.

224. Колосова О. Ю. Системно-методологические основания экологического знания // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов н/Д, 2008. № 5.

225. Колосова О. Ю. Экологический императив как социокультурное явление // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов н/Д, 2008. № 2.

226. Комановский Б. Л. Пути развития литературы народов Крайнего Севера и Дальнего Востока СССР. Магадан, 1977.

227. Константинов Д. В. Историческая наука и дополнительность // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов н/Д, 2008. № 5.

228. Колосов Н. Е. Как думают историки. М., 2001.

229. Коравье Д. П. Проблемы коренных малочисленных народов и этнических групп Северо-Востока // Северо-Восток России: прошлое, настоящее, будущее / Отв. ред. В. И. Гончаров. Магадан, 1998.

230. Коренное население Северной Америки в современном мире / Отв. ред. В. А. Тишков. М., 1990.

231. Корчагин Ю. В. Народы Севера России в двадцатом столетии. Петропавловск-Камчатский, 1994.

232. Косарев А. Ф. К проблеме единства антропо- и социогенеза // Методологические аспекты археологических и этнографических исследований в Западной Сибири. Томск, 1981.

233. Косарев А. Ф. Культура как способ взаимодействия человека с природой // Из истории Сибири. Томск, 1976.

234. Косарев А. Ф. О биологических предпосылках социального в человеке // Некоторые методологические проблемы науки. Томск, 1973.

235. Косарев А. Ф. Основные факторы этнодемографических и этносоциальных изменений в древнее и настоящее время // Смена культур и миграции в Западной Сибири. Томск, 1987.

236. Косарев М. Ф. Миропонимание язычников — мифы, обряды, ритуалы // Природа 1994. № 7.

237. Косяк В. А. Эпистемология человеческой телесности. Сумы, 2002.

238. Коул М. Культурно-историческая психология. М., 1997.

239. Кохановский В. П. Философские проблемы социально-гуманитарных наук (формирование, особенности и методология социального познания). Ростов н/Д, 2005. *

240. Кочешков Н. В. Этнические традиции в декоративном искусстве народов Крайнего Северо-Востока СССР (ХП1-ХХ вв.). Л., 1989.

241. Крадин Н. Н. Кочевые общества. Владивосток, 1992.

242. Крашенинников С. П. Описание земли Камчатки. М., 1948.

243. Кропоткин П. А. Взаимопомощь как фактор эволюции. М., 2007.

244. Кроче Б. Антология сочинений по философии. История, экономика, право, этика, поэзия. СПб., 1999.

245. Кроче Б. Теория и история историографии. М., 1998.

246. КрупникИ. И. Арктическая этноэкология. М., 1989.

247. Кряжков В. А. Право коренных малочисленных народов на землю и другие природные ресурсы // Обычай и закон. Исследования по юридической антропологии. Отв. ред. Новикова Н. И., Тишков В.А. М., 2002.

248. Кузаков К. Г. Ожившая тундра: (социализм и судьбы народов Севера Дальнего Востока). Владивосток, 1973.

249. Кузеев Р. Г. Демократия. Гражданственность. Этничность. М., 1999.

250. Куликов Д. К. Историческое сознание и теория, культуры // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов н/Д, 2007. № 4.

251. Куликов Д. К. Ситуация «память»: исследования нового феномена гуманитарных наук // Актуальные проблемы философии социально-гуманитарных наук. Всероссийская научно-практическая конференция 20-28 марта 2008 г. Ростов н/Д, 2008.

252. Куликов М. И. Чукотка. Зигзаги истории малых народов Севера. Новгород, 2002.

253. Культура и этнос / Щеглова JI. В., Шипулина Н. Б., Суродина Н. Р. Волгоград, 2002.

254. Культура народностей Севера: Традиции и современность / Отв. ред. В. И. Бойко. Новосибирск, 1986.

255. Куляс В. Ф. Органы власти и проблемы малочисленных народов Севера//Колыма. 1998. № 1.

256. Кун Т. Структура научных революций. М., 2003.

257. Курдюмов С. П. Синергетика и новое мировидение // Синергетика. Философия. Культура/ Под общ. ред. В. К. Егорова, В. С. Егорова. Ф. Д. Демидова. М., 2001.

258. Куриков В. М. Российский Север: Проблемы, вопросы, решения. Краткий социально-экономический очерк. СПб., 1996.

259. Куриков В. М. Современные проблемы традиционного общества народов Севера. Томск, 1998.

260. Куриков В. М. Экономика северных этносов: базис и независимость. Томск, 1999.

261. Кучуради И. Философия перед лицом мировых проблем // Вопросы философии. 2004. № 3.

262. Лапина Т. С. Философия культуры: вариант понимания. М., 2003.

263. Лебедев C.B. Родовая община — гарант стабильной и эффективной занятости коренного населения Корякского автономного округа // Живая Арктика. 2001. № 8.

264. Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. М., 1930.

265. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1999.

266. Левин К. Разрешение социальных конфликтов. СПб., 2000.

267. Леви-Стросс К. Миф, ритуал и генетика // Природа. 1978. № 1.

268. Леви-Стросс К. Печальные тропики. М., 1984.

269. Леви-Стросс К. Структура мифов // Вопросы философии. 1970. № 7.

270. Леви-Стросс К. Структурная антропология. М., 2008.

271. Лекторский В. А. Деятельностный подход: смерть или возрождение // Вопросы философии. 2001. № 2.

272. Леонтьев В. В. По земле древних кереков. Записки этнографа. Магадан, 1976.

273. Леонтьев В. В. Хозяйство-и культура народов Чукотки (1958-1970). Новосибирск, 1973.

274. Линденау Я. И. Описание народов Сибири (первая половина XIII века). Историко-этнографические материалы о народах Сибири и Северо-Востока. Магадан, 1983.

275. Лифшиц М. Мифология древняя и современная. М., 1980.

276. Лопрето Дж. Природа человека и биокультурная революция // Человек в контексте глобальных проблем. М., 1989.л

277. Лосев А. Ф. Диалектика мифа // Из ранних произведений. М., 1990.

278. Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М., 1992.

279. Лотман Ю. М. Семиосфера: Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров. Статьи, исследования, заметки. СПб., 2000.

280. Лукина Н. В. Наука как форма общественного развития северных этносов. Томск, 2002.

281. Лукичев П. Н. Общая теория социальной динамики: основания и начала анализа. Ростов н/Д, 2002.

282. Луковцев В. С. Минуя тысячелетия: О социалистическом развитии народностей Севера. М., 1982.

283. Луман Н. Теория общества. М., 1999.

284. Майнеке Ф. Возникновение историзма. М., 2004.

285. Майнцер К. Сложность и самоорганизация. М., 2000.

286. Макензи Р. Д; Экологический подход к изучению человеческого сообщества // Личность. Культура. Общество. М. 2001. Т. 3. Вып. 4.308*. Малыгина И. В. Этнокультурная идентичность: структура, и исторические формы // Вестник МГУКИ. 2005. № 2.

287. Мамардашвили М. К. Картезианские размышления. М., 1993.

288. Маргулис А. В. Проблема потребностей; в историческом? материализме. Белгород, 1972.

289. Марков Б. В., Сухачев В. Ю. Понятия Чужого в компаративистских исследованиях//Рабочие тетради по.компаративистике: Вып. 13; СПб., 2001.312! Маркузе Г. Одномерный человек. М1, 19941313; Маршалл А. Люди незапамятных времен. М., 19581

290. Масалов С. Н. Духовные основы науки: антропологическое измерение // Гуманитарные и социально-экономические науки:,Ростов н/Д, 2008: № 4.315: Межу ев В. М. Культура и история: М., 1977.

291. Мнацаканян М. О. Культуры. Этносы. Нации. Размышления об истоках и природе национальной общности. М., 2005.

292. Моисеев Н. Н. Историческое развитие и экологическое образование. М., 1995.

293. Моисеев Н. Н. Современный антропогенез и цивилизационные разломы. Эколого-политологический анализ // Вопросы философии. 1995. № 1.

294. Моисеев Н. Н. Универсум. Информация. Общество. М., 2001. 4

295. Мониторинг жизнедеятельности коренных малочисленных народов Севера, проживающих на территории Ольского района (по состоянию на 01.01.2004 г.) Магадан, 2004.

296. Морган Л. Древнее общество. М., 1934.

297. Мурашко О. Северные народы России на пути в новое тысячелетие. Сборник документов, статей, воспоминаний и размышлений. М., 2000.

298. Мурашко О. Традиционное природопользование и традиционные знания: права и обязанности // Мир коренных народов. 2000. № 4.

299. Мчедлов М. П. Проблемы толерантности в постсоветской России // Философские науки. 2002. № 4.

300. Мэмфорд'Л. Техника и природа человека // Новая технократиическая волна на Западе. М., 1986.

301. Назаретян А. П. Агрессия, мораль и кризисы в развитии мировой культуры (Синергетика исторического процесса). М., 1995.

302. Найдыш В. М. Мифотворчество и фольклорное сознание // Вопросы философии. 1994. № 2.

303. Налоева Р. И. Социально-философское содержание понятия деятельности // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов н/Д, 2006. №4.

304. Нансен Ф. На Крайнем Севере. Жизнь эскимосов. СПб., 1914.

305. Народы Дальнего Востока СССР в ХУП-ХХ вв. / Отв. ред. Гурвич И.С. М., 1985.

306. Нартов Н. А. Геополитика. М., 2004.

307. Несмеянов Е. Е., Матяш Т.П. Науки о духе и природе в неклассической философии: критерии различия и проблема статуса // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов н/Д, 2008. № 3.

308. Нефедкин А. К. Военное дело-чукчей (середина XVII начало XX в.). СПб., 2003.

309. Нефедова С. П. Культурное строительство на Чукотке (1917-1958 гг.) // Из истории промышленного и культурного строительства Чукотки. Магадан, 1971. Вып. 35.

310. Нефедова С. П. Подготовка педагогических кадров для Чукотки // Краеведческие записки. Магадан, 1968. Вып. 7.

311. Нефедова С. П: Создание и расцвет социалистической культуры на Чукотке // На Севере дальнем. Магадан, 1967. № 1.

312. Нефедова С. П. Фольклор и развитие национальной литературы Северо-Востока. Магадан, 1984.

313. Николаев С. И. Эвены и эвенки Юго-Восточной Якутии. Якутск, 1964'.

314. Ницше Ф. К генеалогии морали // Ф. Ницше. М., 1990. Т. 2.344. • Новая жизнь древних легенд Чукотки. Под ред. Савельевой Л. А. Магадан, 1986.

315. Новик Е. С. Обряд и фольклор в сибирском шаманизме. Опыт сопоставления структур. М., 1984.

316. Новоселов Ю. Чукчи: этнографический очерк. М.,1916.

317. Обаева Е. В., Склярова Е. А. Нравственные регулятивы в условиях глобализации мировых процессов // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов н/Д, 2007. № 2.

318. Общественный строй у народов Северной Сибири. М., 1970.

319. Огурчиков П. К. Влияние процесса глобализации на формирование и изменение языка // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов н/Д, 2007. № 4.

320. Окладников А. П. Утро искусства. Л., 1967.

321. Оконская Н. Б. Диалектика социального и биологического в историческом процессе. Пермь, 1975.

322. Оксак А. И., Мальцева- Н. Н. Методологические проблемы использования синергетики в гуманитарных науках // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов н/Д, 2008. № 2.

323. Олсуфьев А. В. Общий очерк Анадырской округи, ея экономического состояния и быта населения с картою. СПб., 1896.

324. Орехов А. А. Древняя культура Северо-Западного'Берингоморья. М., 1987.

325. Орехов А. А. Стратегия и тактика приморской адаптации древнего населения Северного и Западного Берингоморья // «Дни Берингии»: Материалы междунар. конф. М:, 2004.

326. Орехов А. А. Тактика и стратегия природопользования древнего населения Западного Берингоморья // Наука на Крайнем Северо-Востоке России: сборник научных трудов преподавателей филиала РГГУ в Магадане. Вып.1. СПб., 2005.

327. Орлова Е. П. Чукотская, корякская, эскимосская, алеутская резная кость. Новосибирск, 1964.

328. Орловская4 Л. И. Особенности формирования кадров народного хозяйства Магаданской области // Проблемы развития производительные сил Северо-Востока СССР / Труды СВКНИИ. Магадан, 1964. Вып.7.

329. Осипов Ю. М. Экономическая цивилизация: триумф и эсхатологический кризис // Очерки философии хозяйства. М., 2000.

330. Осуществление ленинской национальной политики у народов Крайнего Севера / Отв. ред. И. С. Гурвич. М., 1971.

331. От патернализма к партнерству (строительство новых отношений народов Севера и государства) / Отв. Ред. Пилясов А. Н. Магадан: СВКНИИ ЛЭО РАН, 1998.

332. Очерки истории Чукотки с древнейших времен до наших дней. Новосибирск, 1974.

333. Парсонс Т. О социальных системах. М., 2002.

334. Парсонс Т. Система современных обществ. М., 1998.

335. Пендюрина JI. П. Идея как паттерн: к вопросу о подходах к изучению культуры // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов н/Д, 2008. № 3.

336. Пеньков В. Е. Концепция устойчивого развития природы и общества // Духовное возрождение: сборник научных и научно-прикладных трудов. Выпуск 18. Белгород, 2003.

337. Першиц А. И. Проблемы нормативной этнографии // Исследования по общей этнографии. / Отв. ред. Бромлей Ю. В. М., 1979.

338. Петренко Р. А. Взаимодействие биологического и социального в человеке // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов, н/Д, 2007. № 2.

339. Петров М. К. Язык. Знак. Культура. М., 2004.

340. Петрова И. А. Россия в этническом времени. Волгоград, 2000.

341. Петухов В. В. Природа и культура. М., 1996.

342. Печчеи А. Человеческие качества. М., 1986.

343. Пика А. И. Малые народы севера: из первобытного коммунизма в «реальный социализм» // В человеческом измерении. М., 1989.

344. Пилясов А. Н. Закономерности и особенности освоения Северо-Востока России (ретроспектива и прогноз). Магадан, 1996.

345. Пилясов А. Н. И последние станут первыми. М., 2008.

346. Пилясов А. Н. Трансформация оленеводства Чукотского автономного округа в 1990-е годы // Актуальные проблемы региональной экономики.

347. Межвузовский сборник. Вып. 2. Социально-экономические проблемы регионов российского Севера. СПб., 2003. ' 378. Планк Макс. Религия и естествознание // Вопросы философии. 1990.I