автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Философско-эстетические искания в художественной прозе А. Н. Будищева

Текст диссертации на тему "Философско-эстетические искания в художественной прозе А. Н. Будищева"

МИНИСТЕРСТВО ОБЩЕГО И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

МОСКОВСКИЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

СКРЯБИНА ТАТЬЯНА ЛЕОНИДОВНА

ФИЛОСОФСКО-ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ИСКАНИЯ В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗЕ А.Н. БУДИЩЕВА

диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Специальность 10.01.01. -русская литература научный руководитель - профессор Смирнова Л.А.

МОСКВА 1998

ВВЕДЕНИЕ

2

ГЛАВА 1. АНТИПОЗИТИВИЗМ В ПРОЗЕ А.Н. БУДИЩЕВА: ПОИСК

ДУХОВНОГО ИДЕАЛА.........................................................................................16

1.1.СУЩНОСТЬ ПОЗИТИВИЗМА И РАЗВИТИЕ ЕГО КРИТИКИ......................................................................16

1.2."БЕНГАЛЬСКИЕ ОГНИ" И ТРАГЕДИЯ "РАЗУМНОЙ ИДИЛЛИИ"...........................................................23

(РАССКАЗЫ А.Н. БУДИЩЕВА 1890-Х ГГ.)...............................................................................................................

1.3.ПУТИ ЭВОЛЮЦИИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА: "БЕЗНОГАЯ МЫСЛЬ" И ГОЛОС СОВЕСТИ В

РОМАНАХ А.Н. БУДИЩЕВА "ПРОБУЖДЕННАЯ СОВЕСТЬ", "Я И ОН", "НЕРУШИМАЯ СТЕНА"..........37

1.4. ДЕВАЛЬВАЦИЯ ЛИЧНОСТИ В ПРОЗЕ А.Н. БУДИЩЕВА 1910-Х ГГ. 57 ..........

ГЛАВА 2. ЭВОЛЮЦИЯ НИЦШЕАНСКИХ МОТИВОВ В ТВОРЧЕСТВЕ А.Н. БУДИЩЕВА 71 2.1. РУССКИЙ ОБРАЗ ФРИДРИХА НИЦШЕ НА РУБЕЖЕ ВЕКОВ..........71

2.2."ФИЛОСОФИЯ ОБЫДЕННОСТИ" И ОБРАЗЫ МОГУЧЕГО СМЕХА В РАССКАЗЕ А.Н. БУДИЩЕВА "БЕЗУМИЕ ЛИ?".................................................................................................................................74

2.3."ВЕКОВОЕ" И СВЕРХЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ: ДВА ПОЛЮСА ПРОЗРЕНИЯ ЛИЧНОСТИ В РОМАНЕ

А.Н. БУДИЩЕВА "ЛУЧШИЙ ДРУГ"......................................................................................................................79

2.4. "ОСЛЕПИТЕЛЬНАЯ НИЦШЕАНА": СВОЕОБРАЗИЕ АНТИНИЦШЕАНСКОЙ КОНЦЕПЦИИ В РОМАНЕ А.Н, БУДИЩЕВА "СОЛНЕЧНЫЕ ДНИ"...............................................................................................91

ГЛАВА 3. "ЛУЧШИЙ СВЕТ МИРА": ПРЕОБРАЖЕНИЕ

ЛИЧНОСТИ В ПРОЗЕ А.Н. БУДИЩЕВА.......................................................102

3.1."НОВЫЙ ВАВИЛОН": УРБАНИСТИЧЕСКИЕ МОТИВЫ В ПРОЗЕ А.Н. БУДИЩЕВА 1910-Х ГГ.........102

3.2. ТРАГИЧЕСКАЯ ОБРЕЧЕННОСТЬ СТИХИЙНОЙ ЛИЧНОСТИ................................................................115

3.3. ЗАПОВЕДИ ЛЮБВИ - ХРИСТИАНСКИЙ ИДЕАЛ ЛИЧНОСТИ А.Н. БУДИЩЕВА............................124

ЗАКЛЮЧЕНИЕ................................................................................................138

ПРИМЕЧАНИЯ.....................................................................................................142

БИБЛИОГРАФИЯ................................................................................................149

ВВЕДЕНИЕ

Сегодняшнему читателю мало что говорит имя Алексея Николаевича Будищева (1864 - 1916). А между тем, он был весьма популярен среди современников, его дарование ценили Куприн и Измайлов, о нем писали В. Брюсов и Н.Я. Абрамович. Перу Будищева принадлежат более тридцати книг, тематически на редкость разнообразных. Есть среди них романы, сборники стихов, рассказы, фельетоны, одна пьеса.

"Весь пестрый клубок жизни с ее смехом и весельем (юмористика Будищева могла бы занять не один том), с ее кошмарами и бредами, со всем благородным и гнусным проходит в книгах Будищева", - писал A.A. Измайлов.(1)

Самые известные публикации Будищева: сборники рассказов "Распря" (1901), "Черный буйвол" (1909), "Дикий всадник" (1913), "Изломы любви" (1914), "Лунный свет" (1915), "Крик во тьме" (1916) и др., романы "Пробужденная совесть" (1901). "Лучший друг" (1901),"Солнечные дни" (1903), "Я и он" (1903), "Нерушимая стена" (1913). В своем творчестве Будищев продолжал традицию Достоевского, создавал сложные психологические типы, осмысливал нравственные заветы христианства.

Куприн, с которым Будищев, тесно общался в Гатчине, называл его "душевным и поэтическим писателем с редким теперь качеством - юмором благородного художественного тона". (2) В письме к B.C. Клестову Куприн замечал: "Укажу на А.Н. Будищева, он совершенно неоцененный писатель. У него есть мягкий юмор, много прелестной задушевной грусти и чудесное понимание природы". (3)

Дочь Куприна, написавшая книгу о своем отце и его друзьях, тоже указала на былую популярность Будищева: "Дружил отец также с писателем А.Н. Будищевым, в то время очень известным, но совершенно забытым сейчас". (4)

По словам Измайлова, "переливы добра и зла, борьба Ормузда и Аримана в человеке, наблюдение за ходом мысли, которое часто предоставляется читателю угадать самому по намекам и подсказкам, аллегориям и недомолвкам, - создают у Будищева своеобразную и жуткую стихию рассказа". (5) Яркие феерические страницы его рассказов, "бенгальские огни" романов несли на себе отпечаток тяги ко всему необычному, экстраординарному. Вместе с тем, уже в ранних сборниках писателя проявляется его стремление касаться религиозно-философских проблем, "жгучих вопросов совести и покаяния". Собственно эта двойственность устремлений и определит парадигму исканий, явится творческим импульсом.

Коротенькая, всего четыре страницы, биография Будищева, помогает прояснить основные этапы его творческого пути, тот процесс, который принято называть "духовным становлением". В биографии Будищева, несмотря на внешнюю скудость фактов и событий, явно различимы поворотные пункты: это глубокое, из семьи вынесенное представление о "живом христианстве", мальчишеское увлечение "странными происшествиями" и "таинственными историями", нигилистический переворот, потрясающее по силе и интенсивности переживание эволюционной идеи, которое причудливо сочеталось с поиском "сияющего духа" в ницшеанстве - и, наконец, прозрение в кроткое православное служение.

Родился Будищев 12 (29) января 1867 года в деревне Багреевка Саратовской губернии, где отец Будищева служил мировым посредником, а затем мировым судьей. В роде Будищевых писали и печатались двое: дед

Будищева по материнской линии, Иван Алексеевич Степиковский, публиковавший научные статьи по археологии, и дядя Будищева - Алексей Федорович Будищев, описавший путешествие по Амуру и получивший за свой труд золотую медаль географического общества. Пристрастие к археологии и географии духа, острым жизненным впечатлениям, небывалым подъемам - в роду Будищевых. Первые записи, которые сделал будущий литератор, - дань Киплингу и Э.По, попытка запечатлеть на бумаге яркие состояния души. Во многом стремлением Будищева

11 и V-» __II

продолжать семейную традицию открытии, путешествии, экспедиции вызваны его психологические экзотизмы, эффектные сюжеты.

Вместе с тем, жизнь в доме Будищевых текла тихо, в строгой семейной обстановке и в труде, была овеяна религиозностью, но без крайностей фанатизма. Отец был по вероисповеданию православный, мать - полька-католичка.

Незабываемым опытом детства, наряду с приобщением к причудливому миру "странного и непредсказуемого" была для будущего писателя "двойная религия" его родителей. У них он научился равнодушному отношению к догмату, в семье почерпнул особое ощущение христианства как вероучения, приближенного к таинству повседневной жизни, кропотливому и каждодневному труду. Мечта о "мирской церкви", реальном теизме найдет свое отражение в ряде поздних рассказов писателя: "Девятая пятница", "Бурной ночью", "Пять хлебов" и ДР-

Писать Будищев начал рано - лет в восемь, в десять. Гимназистом он увлекался Лермонтовым, Гумбольтом и Писаревым. Возможно, под влиянием двух последних Будищев стал заниматься естественными дисциплинами, особенно его интересовала зоология. От палитры к микроскопу - этот типично нигилистический переворот суждено было пережить мечтательному гимназисту. Желание "проверить алгеброй

гармонию" привело Будищева на медицинский факультет Московского университета, где он активно занимался трудами о переходных формах, атавизмах. Здесь же обозначится основной интерес Будищева-ученого -проблема эволюции, незавершенности эволюционной цепочки. Собственно с подробного знакомства с эволюционной концепцией начался его отход от "материалистических катехизисов" и атавизмов. Поиск возможностей эволюции жизни определил и вектор творческого развития Будищева.

Основной для писателя стала мысль о переходной форме от человека к более совершенному существу, об особом "шестом органе", с помощью которого этот переход должен осуществиться - совести. Мысль о совести как о ступеньке к идеалу, к новому совершенному виду звучит в романах "Пробужденная совесть", "Я и он", "Солнечные дни" и др. С эволюцией жизни Будищев связывал представление о периодах человеческой истории - противоположных уже по самому своему определению позитивистским замкнутым стадиям-фазисам. Первый период - дохристианский, второй начинается с Галилейской проповеди и продолжается до сего дня: "Нет ни одной формы, ни одного вида, который не явился бы подготовительным к следующему. Во все живое заложено прогрессирующее начало, вступающее в борьбу с началом охранительным и занятое созданием удивительно стройной лестницы, ведущей неведомо куда. Работа эта идет медленно и новые органы создаются постепенно, шаг за шагом. Зачатки этого органа - наша совесть. Совесть -предсказание грядущих нам на смену". (6)

В этом определении эволюции ключевым также будет и указание на постепенное и кропотливое, "шаг за шагом" созидание. Будищев не был пленен символистскими вихрями стихий, мгновенными, экстатическими преобразованиями личности. Эволюция, преображение личности -процесс медленный и постепенный.

Крестным отцом Будищева в литературе был В.М. Дорошевич, опубликовавший первые поэтические опыты петербургского студента в своем журнале.

Однако серьезная литературная деятельность Будищева началась с юмористики и фельетонов (рассказы "Шут", "Тенор", "Тряпка" - 1887). Бывший студент медицинского факультета превратился в постоянного автора журналов "Русское богатство", "Вестник Европы", "Северный вестник", "Осколки", "Будильник", "Новое время" и др. Характер своей литературной деятельности, поначалу связанной с юмористической журнальной продукцией, Будищев подчеркивал несерьезностью псевдонимов, которых у него было множество: Плюнь-на-все, Пересмешник, Али-Екберг, Сократов, Мандарин и др. Уже в первых юмористических рассказах писателя угадывается его будущий стиль, обращает на себя внимание настойчивое возвращение автора к теме "горькой правды", "лопнувшей житейской пружине", выходу из берегов (рассказы "Горькая правда", "Астра", "Переутомился"). Вместе с тем, проступает и другая сторона будищевской прозы - ложная мысль, мысленная путаница, "бред сознания" ("Шипун" и др.) Своеобразный мир Будищева рождался из столкновения двух начал: внезапного отречения от всех жизненных правил и "мысленного преступления", отравы, яда думанья.

Отход от позитивизма, представление о бесконечности эволюционного движения сопровождались у Будищева влечением к "вечной музыке становления" Ницше. Однако, очень скоро, ницшеанский танцующий дух, так увлекавший русскую интеллигенцию на рубеже веков, перестал прельщать писателя. Будищев ищет иного воплощения духовной энергии человека, определяет свой идеал как преклонение перед барсом рыкающим, возлегшим рядом с трепетной ланью".

Вместе с тем, критика упорно отказывала писателю в концепции творчества. Для большинства статей, посвященных творчеству Будищева, были характерны лишь указания на эпигонство и подражательный характер, вне каких-либо параллелей с творчеством его предшественников, исключительно тематическое определение, не затрагивающее художественных особенностей текста. Формулировалась "общая идея", отмечались "хорошие частности и своеобразные штрихи", но при этом оставались неосвещенными сложная сущность произведений, их связь с духовным бытием человечества. В подавляющем большинстве работ не затрагивались философско-эстетические искания автора. (7) Подобное отношение к прозе Будищева было чрезвычайно устойчивым: менялись лишь объекты внимания, общий же тон и характер суждений оставался прежним. Критика либо игнорировала самобытность прозы Будищева, либо ограничивалась ссылкой на две-три удачных находки. Именно этот печальный опыт определил литературную судьбу Будищева. Сколь-нибудь развернутых исследований даже отдельных произведений А.Н. Будищева до сих пор не существует.

Практике "экзекуции" Будищева противостояли A.A. Измайлов, Н.Я. Абрамович, А. Амфитеатров, относившие творчество писателя к перспективному направлению литературы.

Измайлов в своей книге "Пестрые знамена" отмечал, что приговор, вынесенный критикой, нисколько не интересует читателя: читатель сам нашел дорогу к книгам Будищева. Критик не опровергал главного обвинения, выдвигавшегося против Будищева, а нашел ему верное объяснение: "С психологической стороны Будищев родственен Достоевскому. Это не подделка под жанр и настроение творца "Карамазовых". Достоевский, правда, пленил, захватил его, закружил, как кружит вихрь все, что попадается ему на пути, но такие явления возвышаются в творчестве над уровнем посредственности только тогда,

когда сильный талант падает на известную психологическую предрасположенность другого таланта".(8) В этой "известной психологической предрасположенности" состояла, по мнению Измайлова, особость будищевского дарования, его творческая уникальность. Измайлов увидел в Будищеве автора, уязвленного нравственной

/—' чу с V ТЛ

проблемой совести-покаяния, неразрешимой загадкой человека. Критик неслучайно останавливался на "чеховских корнях" прозы Будищева, указывал, что Будищев, выйдя содержательно целиком из Достоевского, по формам - чистый чеховец. В частности, Измайлов первым отметил, "что будищевский рассказ остается наиболее совершенным образчиком чеховского рассказа в благородном неподражательном смысле этого слова". (9) Удивительный сплав чеховской манеры письма с прозрением в "бездну души" сформировал, по мнению Измайлова, творческую индивидуальность писателя.

"Многие критики ставили мне в минус слишком очевидную подражательность Достоевскому. В этих упреках доходили до явной несправедливости. ( ) В моих работах много своего, собственного, кропотливо собранного, внимательно в поте лица моего исследованного и иногда явно противоположного Достоевскому,"(10)- признавался сам Будищев. Работа Измайлова явилась единственной в своем роде попыткой сосредоточиться на этом "собственно кропотливо собранном и исследованном". Измайлов выделил и еще одну основную особенность творчества Будищева - "постепенное и вкрадчивое углубление в человеческую душу" сопровождается глубоким интересом к "пестрой жизни с ее смехом и весельем, кошмарами и бредами". Определение "весь пестрый клубок жизни" было отнюдь не случайным: в нем, по определению Измайлова, отразилась "чуждость Будищева общему недугу современных беллетристов - пессимистическому нытью и оплакиванию серости и безвкусия жизни". (11) Вектор поисков писателя - слияние

импульсов страстного жизненного начала с "последней глубиной человеческого".

Противоположная и неоднозначная оценка была дана Будищеву Амфитеатровым. Амфитеатров выявлял связь романов Будищева с идеями русского ницшеанства, с фатальными, эсхатологическими настроениями, захлестнувшими Россию в предреволюционные годы. Мистическое мирочувствование, "литературный пессимизм" составляли, по мнению Амфитеатрова, главную особенность писателя: "Часто прямо верить не хотелось, что вот это писано в конце 80-х или середине 90-х, до такой степени ярко звенят у него струны литературных потомков - то Л.Андреева, то Арцыбашева, то А.Н. Толстого. Российский литературный пессимизм, несомненно, должен признать в Будищеве одного из отцов своих".(12) Даже отличие творческой манеры Будищева от "чеховского импрессионизма" прослеживалось по этой линии: увлеченность мистическими настроениями, катастрофизм, "железное кольцо рокового и ужасного" "Не знаю, есть ли в нашей литературе другой, подобный искусник подвести своих героев к катастрофическому концу с такой последовательностью, что в какую бы неожиданную форму ни облекся этот конец, сам факт его, одинаково во всякой форме, для вас уже закономерность и необходимость", - писал Амфитеатров. (13) Подобные утверждения вели критика к абсурдным заключениям. Так Амфитеатров склонен был усматривать в Будищеве провозвестника "русского ницшеанства": "Задолго до русского ницшеанства Будищев бессознательно готовил для него почву и распахивал ницшеанскую полосу". (14) Амфитеатров проигнорировал самое ценное в прозе забытого автора - самобытную, проникнутую христианским духом, концепцию жизни, увидев лишь "туманную даль", закрученную вихрем неизвестного и непредсказуемого личность. Если для Измайлова "неразрешимая загадка" будищевского героя была связана с

проникновением в глубины психической жизни, наследованием художественного опыта Достоевского, то для Амфитеатрова роковая предопределенность - квинтэссенция творческого поиска Будищева. Именно поэтому проза Будищева в восприятии Амфитеатрова обретала своеобразную узость, оценивалась по "крайним точкам": либо "черти", либо "цветы", но отнюдь не вся "пестрота жизни".

Абрамович, характеризуя творческую индивидуальность Будищева, сосредоточился на социальном аспе�