автореферат диссертации по искусствоведению, специальность ВАК РФ 17.00.08
диссертация на тему: Философско-эстетические проблемы исследования фольклора

Полный текст автореферата диссертации по теме "Философско-эстетические проблемы исследования фольклора"

и и и ^

.МИНИСТЕРСТВО КУЛЬТУРЫ ,РОССШ1СКОП ФЕДЕРАЦИИ

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИИ ИНСТИТУТ КУЛЬТУРЫ

На правах рукописи

ТЛНКИЕВ Лбукар Хажа.тевич

»ИЛОСОФ.СКО-ЭСТЕТИЧЕСКИЕ

ПРОБЛЕМЫ 1ССЛЕДОВАНИЯ ФОЛЬКЛОРА

ОПЫТ ЧЕЧЕНСКОГО II ИНГУШСКОГО НАРОДОВ) Специальность 17.00.08 — Теория и история культуры

/V в т о р с ф е р а т

диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

МОСКВА —

19 9 2

Работа выполнена в Чечено-Ингушском ордена «Знак Почет; научно-исследовательском институте истории, экономики, социол гии н филологии им- Ч. Ахрнева.

Официальные оппоненты:

доктор философских паук, профессор Н. И. Киященко; доктор философских паук, профессор Л\. Н. Афасижев; доктор философских наук, профессор Ю. Д. Воробей.

Ведущая организация: Московский педагогический унивсрсит< им. В. И. Ленина.

Защита состоится « » 1992 г. в ча

на заседании специализированного совета Д.092.13.02 по защи-диссертации на соискание ученой степени доктора паук при ПИ культуры Министерства культуры РФ н АН РФ по адресу: 10907 Москва, Берсеневская наб., 20.

С днссерищиеп можно ознакомиться в библиотеке институт

Автореферат разослан « » 1992 г.

Ученый секретарь специализированного совета,

кандидат философских паук Е. А. Сусло!

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В диссертации анализируются философско-эстетические про-5лемы фольклора чеченского и ингушского народов, блнзкород-:твенных по языкам, истории и культуре.

В фольклоре, в памятниках языков, в материальной и духовной сультуре накапливались позитивные знания о природе, обществе [ мышлении, о способах и путях познания и преобразования дей-.твительносги. Многократно проверенные на опыте хозяйственной, художественной, культовой деятельности, на опыте наблюдений и )азмышлений эстетические, этические и иные идеи, представления, юззренпя закреплялись в народном сознании в формах фолькло->а, мифологии, традиций, обычаев, в других видах народного искусства и культуры (народная архитектура, танец, музыка, нзо-5разительное искусство и т. п.).

Форма народного общественного сознания исторически возник-1а вместе с появлением самого человека, как общественного индл-шда. Содержанием народного сознания всегда являлись и яв-шются коллективно выработанные наиболее дееспособной ннтел-1ектуальной частью народа и проверенные коллективным, мае-:овым опытом знания о природе, обществе и мышлении. На [аш взгляд, форма народного общественного сознания в истори-[ескои перспективе прошлого, настоящего и будущего носит уни-1ерсальный характер по отношению к другим преходящим формам ознания (религия, право и т. п.).

Следует подчеркнуть самостоятельную ценность и значимость итя общества формы народного сознания и по отношению к на-чной формы общественного сознания. Первая возникла исторически до научной формы сознания, существует параллельно с ней и 1С может быть заменена научной. Взаимовлияние народной и на-'чной форм сознания носит диалектический характер.

Вопросы народного сознания, ценностей народной культуры юлгое время оставались без должного внимания, а то и игнорнро-¡ались общественными, гуманитарными науками, что, к сожаление, имело, в числе и других причин, свои негативные последствия

в общественной жизни, в национальных взаимоотношениях, i практике упрощенно схематических толкований национальны: культур, их достижений и задач дальнейшего развития.

В настоящее время, когда идет процесс всеобщего возрожденш народов России, и не только России, изучение вопросов историче ского становления народной культуры приобретает все больше! научное и практическое значение.

Актуальность темы, цель и предмет исследования. Изученш фольклора и мифологии имеет важное значение при решении та них проблем истории и теории культуры, как генезис культуры сознания, исторический процесс становления духовных и матери альных ценностей. Современные исследования в области филосо фии, фольклористики и теории культуры, в особенности работы посвященные изучению эстетического и этического содержанш фольклора, показали, что фольклор является органической частьк и универсальным носителем ценностей народной культуры.

Л между тем, самобытный фольклор, духовные ценности мно гих народов, достойные самого серьезного внимания со сторонь науки, теории, в нашей стране все еще остаются без должного из учения. Одинаково страдают от этого и наука и сам фольклор наука лишается мощного источника обогащения теоретическо1 мысли, а фольклор остается неизвестным миру науки.

Выбор фольклора и мифологии определенных, конкретных на родов, а именно чеченского и ингушского близкородственных на родов, для изучения вопросов, поставленных в диссертации, обус ловлей в первую очередь этими обстоятельствами. Что касастс: более узких задач, то отсутствие исследований по истории и ,тео рии культуры вайнахов 1 отрицательно сказывается на процесса: возрождения этих народов, воспитания, образования, обучения, н; возникшей острой необходимости создания учебников и учебны: пособий по народной культуре, этике, эстетике и т. д. Однако, не обходимость исследования философско-эстстнческих пробле? фольклора вайнахов сегодня вызвана не только практическим] нуждами, нэ и тем, что без решения теоретических проблем невоз можно дальнейшее глубокое изучение частными науками самог фольклора, языков, видов народных искусств, духовных и матери альных памятников, всего генофонда народной культуры ЕайнахоЕ да и не только вайнахов в широком научном плане, так как вс эти области народной жизни взаимосвязаны и составляют органи ческое целое.

Задачи эти связаны со сложными проблемами двоякого рода во-первых с разработкой теоретических проблем, накоплением ши

1 Вайиа.хи — самоназвание чеченцев и ингушей, других нахоязычпых эт носов.

окого круга теоретических, философских и гуманитарных знаний | народной культуре, ее месте и роли, во-вторых, с практической еятельностью по совершенствованию форм, содержания культу-ологической работы по освоеншо и распространению знаний о (ародной культуре. Здесь, в обеих этих взаимосвязанных сферах, [редстоит преодолеть значительные трудности, много еще недо-татков, сложных проблем, требующих оперативного решения в всте задач возрождения народного самосознания на подлинно [аучной основе.

В этой перспективе вопросы, анализируемые в данной днссер-ации, представляются своевременными и актуальными. По мне-:ию диссертанта, подобные исследования культуры и обществен-юго сознания различных народов бывшей СССР имеют перспек-иву стать новым и продуктивным направлением в науке.

В настоящее время мы не можем сказать, что огромные эсте-ические и этические богатства, накопленные народами, в долж-ой, необходимой мере влияют на практическую предметную рабо-у по эстетическому и этическому образованию и воспи-а н и ю. Они все еще в своей массе остаются потенциальными, ереалнзованными возможностями, известными только узкому ругу специалистов-исследователей фольклора определенных, дан-ых народов в силу слабой, недостаточной изученности этих огатств, этого уникального по своей значимости и ценности насле-,ия в современной культуре.

Вопросы содержания народного сознания анализируются в кон-ексте изучения категорий эстетики в фольклоре. Последним в .иссертации уделяется относительно самостоятельное место с ,слью более глубокого и предметного выявления их закономерно-тей и содержания как знаменательных элементов народной куль-уры, отраженных в фольклоре.

В своем исследовании диссертант исходит из того обстоятель-тва, что фольклор представляет собой материализованные в слое, образе, сюжете идеи, мысли, представления, воззрения, крите-ии, оценки, обобщения, ступени осмысления и отражения дей-твительности. Структура образа есть определенная совокупность дей, ?'ыслгй (или даже одной мысли — например, мысль о пло-ородии) в их многозначности, а структура мысли включает в сс-я образность.

В свете указанного выше монографическое исследование фило-офско-эстетических проблем фольклора и других ценностей на-однои духовной культуры, на наш взгляд, приобретает важное, ктуальное значение.

Методология исследования. Исходными методологическими р:инципами исследования явились принципы метода фило-офской теории развития — диалектики, достижения еэвре-[еннон мировой философской мысли в области изучения проблем

культуры в целом и народной культуры в частности. В работе так же учтен как положительный, так и негативный опыт исследова ний эстетических-проблем фольклора других народв СНГ, в'то! числе и диссертационных.

Диссертант привлекает к анализу большой объем материал»! всех жанров фольклора чеченского и ингушского народов, издан ных как на языках оригинала, так и в переводе на русский язык а также хранящихся в архивах, записанных им лично и собранны: под его руководством во время систематических, ежегодных фоль клорных экспедиций в Чечено-Ингушетин. Им опубликованы мно гис образцы фольклора вайнахов. Он ведет систематическую ра боту по подготовке, составлению и изданию многожанровых сбор ников фольклора.

Научная новизна исследования. Диссертант впервые стави своей задачнй монографическое изучение вопросов народного об щественного сознания вайнахов.

В целях поисков наиболее эффективных подходов к изучаемы! материалам с учетом самосознания данных народов и существую щей литературы, диссертантом самостоятельно разработаны I предлагаются комбинированная методика и инструментарий ис следования, в которых наряду с общефилософскими категориям] философские термины языков и фольклора вайнахов занимаю значительное место.

В работе делается попытка выявить и исследовать на опыт' конкретного этноса, а именно чеченского и ингушского народов наиболее актуальные, на взгляд диссертанта, проблемы философ ско-эстетического содержания фольклора и мифологии.

Диссертация построена на конкретном анализе и обобщен»] обширного фактического материала, начиная с древних времен П1 начало XX в., в большинстве своем вводимого в научный оборо впервые.

Теоретическая и практическая значимость, апробация диссерта

ции. Теоретическая и практическая значимость диссертации видит ся'в создании научно обоснованной обобщающей картине много вековой эволюции ценностей мифологии и фольклора вайнахон как важн?ишгй сферы их народной культуры. Выводы ¡1 мате риалы работы могут быть использованы при разработке соот ветствующпх проблем в фольклористике, археологии, этнографш филологии и в других частных науках, так как в ней выявляютс: и анализируются как частные, так и общие закономерности и ян ления мифологии и фольклора, имеющие универсальнее значе ние для всей народной культуры, а следовательно и для нау* в том или ином плане ее изучающих. В частности, работг наряду с другими, подобными исследованиями, может послу жить обобщающей теоретической базой для дальнейших разрабо ток проблем истории и теории народной культуры не только вай

налов, но к других народов. Наблюдения над ценностями мифологии и фольклора в диахроническом плане1,' опыт дешифровки окаменелых смыслов и т. п. могут оказать помощь в создании работ по исторической поэтике, дать более достоверное толкование к объяснение памятникам археологии и древней истории, происхождению и первоначальным функциям видов народных искусств.

Исследование может найти практическое применение при решении задач преподавания соответствующих спецкурсов и спецсеминаров в вузах, в создании учебников п учебных пособий по народной культуре, эстетике, этике, эстетического и нравственного воспитания подрастающего поколения, в организации и проведении народных праздников и торжеств, в возрождении народной культуры на новой научной и демократической основе и во многих других видах практической работы по удовлетворению духовных запросов нашего современника. Свидетельство тому, все более возрастающий интерес у широких слоев населения к сокровищницам народного творчества, к фольклору, к вопросам, связанным с народной культурой. '

Кроме указанного выше, установленные в ходе исследования эстетические закономерности содержания мифологии вайнахов могут быть использованы при разработке и выявлении мифологических концепций других народов, в особенности Кавказа, для решения проблем, связанных с определением места и роли мифологии в других сферах народной культуры. Таких вопросов, как мифология и нартский эпос, мифология и горская народная архитектура, мифология и изобразительное искусство и др. При возрождении народных ремесел выводы и материалы диссертации могут послужить разработке и формированию эстетических принципов и эстетического содержания организации и производства изделий народного ремесла по изготовлению одежды, обуви, предметов быта, музыкальных инструментов н т. п., которыми славились вай-нахекие мастера в прошлом. Здесь следует подчеркнуть, что возрождение народных ремесел есть важная и необходимая часть возрождения народного самосознания и народной, национальной культуры.

Диссертация обсуждалась и получила положительный отзыв на заседаниях кафедры философии Чечено-Ингушского госуниверситета и в секторе литературы Чечено-Ингушского научно-исследовательского института истории, экономики, социологии и филологии. Результаты диссертационного исследования послужили темами выступлений на всесоюзных и региональных научных конференциях: О проблеме фольклорной символики художественной литературы (На опыте наблюдений над романами Ч. Айтматова «Буранный полустанок», И. Базоркина «Из тьмы веков», 10. Бал-тушиса «Сказание о Юзасе») — на Всесоюзной научной конференции «Актуальные проблемы развития национальных художест-

ценных культур в условиях зрелого социализма», Махачкала, 1.982 г.; Героико-исторические песни вайнахов о дружбе чеченцев и ингушей с великим русским народом — на Всероссийской научной конференции, Грозный, 1979 г.; Проблема эстетического идеала в героикэ-нсторических песнях илли вайнахов — на Всесоюзной научной конференции, Грозный, 1987; .Мифологическое в нартском эпосе народов Северного Кавказа — на Региональной научной конференции, Махачкала, 1989 г. и др.

Основные положения диссертации изложены в монографии «Свет народного сознания вайнахов» (Грозный, 1990 г.), а также в ряде статей: О системе ценностей в героико-эпических песнях вайнахов — Сб. материалов Всесоюзной научной конференции «Джангар» и проблемы эпического творчества тюрко-монгольских пародов». Изд-во «Наука», М., 1980 г.; статьи по мифологическим воззрениям вайнахов (Чечено-ингушская мифология. Алмазы. Та-рамы. Села. Села Сата. Тушолн и др.) — Мифы народов мира в 2-х томах. Изд-во «Советская энциклопедия». Т. 1. М., 1980; Т. 2. М., 1982 г.; Жанр обряда сватовства зохалол у ингушей (эстетико-генетнческие вопросы) — Сб. ст. Семейно-обрядовая поэзия народов Северного Кавказа. Даг. филиал АН СССР, Ин-т истории, пзыка и литературы им. Г. Цадасы. Махачкала, 1985; Вопросы эстетики фольклора вайнахов. — Сб. ст. «Вопросы эстетики фольклора и литератур чеченцев и ингушей. Грозный, 1985; Эстетическое в формах народного рассказа вайнахов. — Сб. ст. Чеченский и ингушский рассказ. Проблемы жанра. Грозный, 1987 г.; Место в общественном сознании вайнахов образов-понятий о русском народе и других братских народах-соседях и их отражение в песнях ¡1лли чеченцев и ингушей. — Сб. ст. Идеи дружбы и интернационализма в литературе и искусстве народов Соверного Кавказа. Орджоникидзе, 1988 г. и др.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, восьми глав и заключения, списка использованной литера-.туры.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во сведении обосновываются актуальность темы, цель и задачи, научная новизна, основные объекты исследования, его методологические основы, методика и инструментарий, практическая значимость изучаемых проблем.

В первой главе «Проблемы методологии, методики и инструментария исследования» освещаются наиболее актуальные вопросы указанной проблематики.

Продуктивность и результативность анализа поставленных в диссертации проблем обусловливают методологические и мстоди-

ческне. ориентиры исследования.' Автор рассматривает фольклор как универсально значимую сферу, органическую часть системы ценностей народной культуры. На фольклор не только распростра-ни\:ы'признаки и свойства, определяемые категорией «культура»! но сам он, благодаря своей универсальности и способности быть искусством слова, в образно-художественных формах обобщает и накапливает з и а ни я о других сферах культуры (например, о культуре быта, хозяйственной деятельности, ■ общения и т. д.), о всех сторонах жизни общества. Это свойство фольклора — обобщать и накапливать знания о культуре в целом отводит ему особо значимое место в системе ценностей.

Без преувеличения можно сказать, что фольклор является формой накопления и хранения народных знаний. Не случайно сам термин «фольклор» в переводе с английского означает «народные знания». В этом плане понятия «фольклор» и «народная культура» могут быть близкими, тождественными.

Однако, фольклор не только накапливает знания о других ценностях культуры, но и принимает активное участие в процессе формирования этих ценностей путем непосредственного воздействия художественным словом, словесной формулой, афористическим суждением и т. д. Например, культура общения не.фольклор, но она не мыслима без жанра благопожеланий и приветствий, обряды не могут долго существовать и нормально функционировать без обрядового фольклора. Словом, во многих, сферах культуры в той или иной мере фольклор присутствует и оказывает свое благотворное влияние на формирование ценностей как духовной, так и материальной культуры. И это не удивительно. Ведь в отличии от многих других ценностей «строительным материалом» для созда: ння и функционирования фольклора существует только одно, но самое универсальное средство — язык, без которого, как известно, не может существовать культура.

Все это с известной долей относительности даст .основание утг верждать, что народная культура, конечно, не только фольклор, но фольклор — это народная культура со всей своей самостоятельной системой ценностей. Именно с этих позиций подходит автор к анализу материалов мифологии и фольклора вайнахов.

Методологические аспекты проблем мифологии, фольклора, религий как различные состояния и исторические стадии культуры находятся в центре внимания современной мировой философской мысли, философов разных школ, стран и народов. В диссертации освещается значение и ценность этих работ и для плодотворного изучения проблем, поставленных автором в своем исследовании.

Так, значительным достижением и в плане мировой методологической мысли явился весьма представительный XVII Всемирный философский конгресс, основной темой которого была «Фнлосо-

фия и культура»1. На конгрессе было представлено многообразие точек зрения, подходов, аспектов, сторон, позиций исследования философских проблем культуры, что имеет большое значение для преодоления идеологической тенденциозности и односторонности и предоставляет, исследователям столь необходимые широкие, возможности для формирования эффективных методологических позиций, не скованных искусственными рамками.

В докладе японского философа К. Фуджиты «Культура н ценность в исторической нерспектив-е: Сравнение между восточными и западными мифами и религиями», канадского философа П. Миллера «Западные традиции, ценности природы и этика окружающей среды», представителя австрийской философии В. Цнм-мерли «Каково значение природы в нашей культуре?», западногерманского философа Г. Бека «К вопросу о культурно-антр-опо-логических противоречиях Востока и Запада» и во многих других выступлениях участников Конгресса содержатся ценные наблюдения, суждения, подходы, научные постановки философских проблем культуры, в том числе ее исторического становления, имеющие важное методологическое значение2.

Для правильного понимания и продуктивного изучения проблем мифологии н фольклора, как сферы культуры, важно иметь в виду, как Это справедливо подчеркивает А. Я. Зись, что «каждая историческая эпоха знает определенные доминанты своей духовной жизни, которые накладывают сильнейшую печать на все развитие культуры. Так, например, в средние века такой доминантой была религия, а в эпоху Просвещения — философия». Без учета того обстоятельства, что «все, чем занималось тогда человечество, все творимые им ценности были соответственно сопряжены с религиозными или философскими концепциями» трудно определить методологические и методические ориентиры для анализа материалов. А в нашем случае изучаемые ценности безусловно сопряжены с мифологическими концепциями народной культуры вай-нахов. Отсюда, «дело заключается не в том, позитивным или негативны.', «хорошим» или «плохим» было воздействие этих идеологических концепций на развитие культуры. Вопрос в том, могла ли развиваться духовная культура вне связи с ними, так сказать, автономно, вне общего социально-исторического контекста. Безусловно, не могла»

От правильного и продуктивного применения общетеоретической методологии к изучению той или иной философской проблемы фольклора, от выбора системы приемов, учета методологнче-

1 Философия и культура. XVII Всемирны» философский конгресс: проблемы, дискуссии, суждения. — М.: Наука, 1987. —• 334 с.

? См.: Философия и культура. Указ. соч., с. 224, 227, 242, 251 и др.

3 Зись Л. Я. Эстетика: идеология и методология. — М.: Наука, 1984, с. 152-153.

скнх принципов исследования зависят успех изучения проблем, их результаты.

Нерешенность многих указанных выше вопросов создаст серьезные трудности для эффективного исследования мировоззренческих аспектов, эстетических н этических богатств фольклора. Нельзя сказать, что в той или иной степени данные вопросы не находят своего освещения и научной литературе.

За последнее время фольклор и в указанном плане становится объектдм пристального внимания как фольклористики, так н философских наук

Значительные успехи, достигнутые в этом направлении, создают возможности для более предметного и целенаправленного изучения конкретных и сложных явлений и закономерностей фольклора н языков, на которых он создан и бытует.

Здесь, в кажущейся простоте и наивности фольклора «запечатан» действительно неисчерпаемый кладезь народной мудрости, доступ к сокровищам которого закрыт «семью замками» прошедших столетий. II очень трудно исследователю подобрать соответствующие «ключи» к этим замкам, к этим глубинам идей, многозначности смыслов, представлений фольклора, народного сознания. При обычном анализе, наблюдении фольклора мы видим только его «поверхность». II на этой поверхности выступают не-:ложные, примитивные сентенции и представления, которые часто воспринимаются за сущность народного сознания и фольклора. Здесь, на наш взгляд, таится много совершенно неизвестного еще исследователям.

Автор оперирует категориями «эстетическое в фольклоре», «фи-■юсофскос в фольклоре», «народное эстетическое сознание», «пре-<расное», «героическое», «возвышенное» и т. д., имея в виду под >ти.ми понятиями все многообразие и уровни народного фнлософ-;кого опыта, отраженного в фольклоре и культуре не вообще, а (онкретно чеченского и ингушского народов, рассматривая фоль-слор прежде всего как определенным образом организованную со-¡окупность, гамму эстетических чувств, эмоцнй, представлений,

I См. Базанов В. О социально-эстетической природе причитаний.— В жур.: 'усская литература. 1954, Хя 1. С. 77—104; Велик Á. П. Этические и эстетиче-кне мотивы в русской народной сказке. — В кн.: Из истории эстетической |ысли древности и средневековья. М., 1961. С. 303—342; Шохин К. В. Очерк стории развития эстетической мысли в России: Древнерусская эстетика XI— [VII вв. М, 1963; Гусев В. Е. Проблемы фольклора в истории эстетики. AV.—Л.-, 963; Гусев В. Е. Эстетический идеал в фольклоре. — Вопросы философии, ib 2, 1966. С. 47—58; Кашина Н. В. Жанр как эстетическая категория. - М.; найме, 1984. — 64 е.; Белов В. И. Лад: Очерки о народной эстетике. — М.: 1олодая гвардия, 1982. — 293 е.; Некрасова М. А. Народное искусство как тип удожественного творчества. — Искусство, № 11, 1981; Некрасова AV. А. Народ« ое искусство как часть культуры. — AV.: Изобразительное искусство, 1983. — 43 с. Сильвестров В. В. Философское обоснование теории и истории культуры I., 1990. — .239 с. и др. '

идей, воззрений, определяющих процесс становления конкретно-исторического содержания народного сознания.

Изучение этого содержания представляет собой большие трудности «чисто» методического характера, так как оно выступает как нечто цельное, распадающееся на бессмысленные части при попытках его разложения, состоящее из переливов и комбинаций различных свойств, качеств, значений, смыслов, отраженных в фольклорном произведении, глубинные смыслы которого могут быть постижимы и поняты только с учетом содержания всей системы сознания и традиций культуры, соответствующей терминологии языков.

В целях поисков наиболее эффективных методологических и методических путей решения этих проблем, «выработки соответствующего продуктивного инструментария, после долгих поисков наиболее результативных позиций, аспектов исследования материалов с максимальным учетом их конкретно-национальной специфики, диссертант пришел к твердому убеждению, что таким подходом является комбинированная методика, в которой общетеоретические эстетические категории, как инструменты анализа должны сочетаться с эстетическими же терминами, понятиями фольклора и языков данных народов.

Непосредственное изучение содержания философских терминои и понятии мифологии, фольклора, народной культуры, лексики языков, соотносимых с категориями философии, эстетики, этики истории философии, народного сознания вайнахов показало, чте значительная часть из них относится к ключевым категориям дл* данных этносов, пронизывающим и фольклор и языки данных народов в их историческом становлении. В качестве примера краткс изложим здесь результаты, полученные нами при анализе исторического содержания философского термина «уйла».

Уйла, мысль, идея. В фольклоре и языках вайнахов многосто ронне осмыслено важное значение уйла в познании действнтель ностп. «Уйла ца еш даьр бала боацаш чакхдаыша дац» (То, чте сделано без уйла (т. с. не обдумав) не окончилось без беды), — гласит народное пословичное суждение. Понятие «уйла» осмысле но как мыслительная работа, действие ума («хьаькъал») в про цессе познания: «уйла с» (думу думать, букв." «думу делать»), а н: как конечный результат. Уйла должна предшествовать любом; важному решению, действию субъекта. Народным сознанием с на ■ивно-материалпстичсских позиций понята и высоко оценена спо собноеть человеческого ума верно отражать объективный мир Такое пс-ннм&ннг, вероятно, восходит к архаичному культу ума как особого, автономно существующего живого организма в голо ве, наделяемого магической силой и способностями, так как не тггнная природа ума была для.древнего человека загадочной ] непостижимой. Буквальный смысл «уйла ю» .(думу,;мысль дела

от), который, конечно, сохранился не случайно, вероятно, свидетельствует о том, что первоначально, на самых ранних ступенях сознания, представлялось, что ум человека способен создавать, «делать» в голове материальную копию — образ осмысляемого объекта. Сама мысль в таком случае должна была представляться •материально осязаемым конкретным двойником объективной действительности. Не по тому ли пути шли и другие народы? .

О существовании в историческом прошлом таких представлений о функциях и природе мысли, идеи, на наш взгляд, свидетельствует и понятие «къамаьл де» (делать разговор, делать речь), как о средствах выражения, создания мыслей, идей, как материально осязаемых объектов, продуктов мозга. Здесь также сохранились в окаменелом виде представления о том, что разгозор, речь создается, «делается» из слов «дешаш», как нечто материальное, имеющее свой осязаемый облик. Отсюда и сами произведения, жанры фольклора (на ранних ступенях состояния народного сознания) представлялись материально существующими, наравне с объектами реальной действительности, но в отличии от последних «сделанными», созданными человеческим мозгом, головой. Вероятно, это п являлось первоначальным смыслом культа головы у всех народов.

Впоследствии вопросы о том, на что способна человеческая мысль (способностью мыслить, как известно, наделялись и другие объекты, эгот вопрос диссертантом подробно рассмотрен во второй главе) и чем она должна заниматься неоднократно и все более в реалистическом плане переосмыслялись народным сознанием как насущные практические задачи. Становилось все яснее, что мысль, уйла, способна и должна заниматься решением противоречий явлений, изучением еще не познанных закономерностей интересующих человека объектов, в том числе и самой себя, т. с. мысли в целях достижения благополучного существования, по возможности застрахованного от бедствий и несчастий.

Далее в главе подробно рассмотрены конкретные вопросы инструментария исследования, имеющие, по мнению автора, важное методическое и методологическое значение. Средствами, способами данных подходов и предлагаемого автором инструментария проводится лабораторный анализ наиболее сложных для изучения эстетических закономерностей фольклора и сознания, не поддающихся, по мнению диссертанта, продуктивному исследованию путем применения устоявшихся стереотипов, с целью выявления степени эффективности как первых, так и вторых.

Вторая глава «Мифологическое в народном сознании» посвящена исследованию этапез исторического становления содержания мифологического в народном сознании вайнахов. Вопросы, относящиеся к этой проблематике автором рассматриваются в четырех,

параграфах «Дялическое»; Магическое»; «Языческое», «О трагическом о народном сознании».

В первом параграфе «Дялическое» анализируются эстетические воззрения на происхождение, создание и существование мира к человека. Исследование показало, что они составляют целую законченную систему вокруг универсального образа Дяла, верховного божества — демиурга у -вайнахов. Если попытаться одним словом обозначить эту систему эстетических воззрений, то его можно условно определить как «дялическое» по имени основного носителя — Дяла. Целесообразность создания и оперирования подобным понятием, как рабочим инструментом, видится диссертанту в его конкретности н специфичности.

; При внимательном изучении содержания мифологии вайнахов обнаруживается, что связующим центром всех многочисленных представлений, воззрений, персонажей произведений, образов языческих божеств, духов, толкований и объяснений стихийных явлений природы, стихийных бедствий, представлений о красоте, добре, справедливости, высшим и вечным носителем и источником которых мыслился Дяла, представлений о происхождении жизни, человека и всего мира является дялическое.

Важное значение, по млению автора, имеет освещение проблемы: дялическое и красота. Поэтому в диссертации ей отводится ■-отдельное место. Анализ материалов мифологии, фольклора, языков показал, что у вайнахов (как, вероятно, и повсюду) в понятие «красота» (хазалла) вкладывалось разнообразное содержание, разнообразные смыслы, часто далекие от современных представлений. Это, во-первых, смысл полезности, важности предмета. В лексике сохранилось понятие «хаза кхача» (красивая пища), употребляемое в смысле «полезная пища», «очень вкусная пища». По отношению к красоте имеется в виду не любая полезность, а полезность в самой высокой степени. Во-вторых, смысл нормы, соответствия предмета своему назначению (как видно из наиболее архаичных материалов мифологии вайнахов, необходимость этого соответствия была осознана уже на самых ранних ступенях становления народного эстетического сознания). В-третьих, все то, что мы называем фантастическим, магическим, сверхъестественным в положительном смысле слова, т. с. когда оно покровительствует человеку, а негативное, наносящее вред человеку, наделялось ■смыслами безобразного («ийрчалла»). Последнее, может быть, са-■мое сложное и важное для постижения смыслов эстетических, мифологических представлений.

Согласно дялическому в мире существует красота двух порядков: небэеная, мировая красота, которую олицетворяют языческие а'юги, духи И земная, которую олицетворяет все живое на земле, в "'первую очередь человек. Красота первого порядка является высшей,," идеальной-и потому-бессмертной красотой, красота второго

порядка является низшей, несовершенной, а потому и смертной. Такова основная суть доминирующей мифологической идеи или концепции предков ваинахов о красоте. При этом важно подчеркнуть, что автор употребляет категорию «красота», как инструмент анализа не в современном его значении или значениях (в этом качестве как инструменты исследования категории такого типа часто совершенно непригодны, в основном, из-за утери более ранних значений на пути эволюции, исторического становления), а в диахроническом плане, с максимально возможным учетом вышесказанного о ее архаичном содержании и смыслах, еще задолго до нашего времени почти или совершенно забытых.

Указанная красота первого «божественного» порядка представляет собой разные формы совершенства. Мыслилось, что чем выше, дальше от Земли, тем красота совершенней, чем ближе, тем, наоборот, она теряет свои идеальные качества. Отсюда, чем ближе к небу расположено «место жительства» того или иного бога, тем он совершенней, могущественней. Самым совершенным, идеальным из них во всех отношениях, а стало быть самым прекрасным, могущественным и справедливым является Дяла. Вероятно, поэтому он расположен выше всех, в необозримой высоте, где-то в космосе, хотя он видит и управляет всем, что происходит на Земле.

Дяла создал на основе высшей красоты такой миропорядок, в котором нет и никогда не может быть безобразного. Этот миропорядок устанавливает и обеспечивает блаженное состояние всего мира. Откуда тогда появляется безобразное в действительности? В дялическом сделана попытка ответить на этот вопрос. Безобразное появляется тогда, когда нарушается «священный» миропорядок, установленный Дялой, т. е. гармония мира, природы, осознанной, по вполне понятным причинам, как деяние могущественного божества-демиурга. Дяла, во имя сохранения этого справедливого и совершенного миропорядка насылает бедствия тем, кто поступает попреки его воле, будь то боги или человек. Дяла наказывает провинившегося, и миропорядок торжествует.

Дялическое и дазадар (священное). Другой важной стороной мифологического у ваинахов являлись элементы священного в народном сознании. Все, что касалось языческих богов, духов, различных культов, вайнахн окружали, как и другие народы, особым почитанием, которое можно определить терминами «даза \1ама», «дазадар» (святыня, священное). Диапазон распространения и практического применения понятия дазадар был очень широк. Особым, священным смыслом наделялись мифы о языческих богах п других культах поклонения. Священными представлялись сами тексты этих рассказов, отдельные слова и формулы их. В вайнахских мифологических представлениях не сохранился тот архаичный смысл, который мы можем наблюдать, например, в ми-

фах австралийских племен, но «святость» текста в определенно! мере сохранилась, отдельными элементами вошла в молитвы (на пример, молитва, обращенная к «сияющей» прекрасноликой боги не плодородия Тушоли начиналась такими словами: «О, от Дял; идущая Тушоли!»). Но сохранялась эта «святость» текста вне ак тивного мифологического сознания, как пережиточные явления Эти представления отразились и сохранились в сюжетах волшеб ных сказок, в поверьях и суевериях. Мы застаем их в вайнахско1 мифологии в той стадии угасания, когда они уже давно не явля лись «серьезными» истинными ценностями. Применение магиче ских действий и магических формул, колдовство («босбуачал»] уже считалось предосудительным и нечистым делом. В эстетиче ском плане колдовство и магические обряды выступали в целом как проявления безобразного. Это негативное осмысление нскогдг священных культов олицетворено в образах и обрядах «г1ам» «г1амсилг», «г1амал ахар» (т. е. «ходить на шабаш»), во много;\ напоминающих образ ведьмы из русской мифологии в том же значении.

Параграф второй. Магическое. Проникновение в эту, аб солютно чуждую для современного человека логику, дешифровке окамснслосгей, представляет собой очень трудную и важную задачу. Здесь кроются богатства знаний о том, что мы относим ь «первобытному» сознанию, к первобытным эстетическим, этическим и иным воззрениям, о которых мы знаем очень мало и очеш .приблизительно. Сама категория «первобытное» носит условный очень приблизительный характер, часто выступая синонимом понятия «дикость», что совершенно неверно.

Опыт дешифровки окаменелых смыслов. Здесь важно учесть что в магический период бытования мифологического мышления заговоры, заклинания, обереги, обряды, сюжеты, герои, персонажи мифов и фольклора, все первобытное искусство мыслились и создавались как органическое целое. В качестве таковогс оно существовало очень длительный исторический период, на протяжении десятков и сотен тысячелетий, пока в недрах первобытного рода не произошли революционные по своим последствиям изменения.

Такие персонажи мифологии и фольклора, как благодатная птичка, звезда ветров, змея и всякие другие, подобные и неподобные им одновременно наделялись функциями и магического атрибута и героев повествований. Создатели придавали им смысл не только оберега, но и сюжета повествования об изображенном, будь то изделие или рисунок. Свидетельство тому древнейшие наскальные рисунки, многочисленные археологические находки фигурок, изделий с стилизованным изображением животных и птиц, человека. Само повествование мыслилось как нечто материальное,

чувственно н зримо осязаемое, существующее самостоятельно, как и изображение на камне.

Представлялось, что слова, как и всякие живые существа (а все мыслилось только живым) могут жить своей самостоятельной, полнокровной жизнью: рождаться, умирать (но только не в нашем представлении о смерти, оно совершенно иное), ходить, летать, стареть, употреблять пищу, голодать, производить пользу или вред другим существам, в том числе такому существу, которого мы называем человеком (до возникновения потребности выделить ссбя из животной среды, понятие «человек» («саг») видимо, долгое время и не существовало вовсе в первобытном сознании.

Такое понимание природы слов вряд ли ограничивалось магическими формулами, такими, очевидно, мыслились все жизненно-важные слова — существа, также, как и другие, важные для нормальной жизнедеятельности объекты. Формулы как раз и есть то, что долго сохранялось в устойчивом виде, осталось от системы данного миропонимания.

Традиция понимания слов, как живых и часто могущественных существ в магических формулах живет очень долго и в окаменелом, многократно переосмысленном виде дошла до нашего времени. Эти то окаменелости формул, наряду со свидетельствами материальных памятников, являются для исследователей ценными материалами для дешифровки некогда содержавшихся в них смыслов, элементов первобытного сознания и его логики.

Опираясь на возможности диахронического метода автор подвергает дешифровке архаичные материалы фольклора вайнахов, выявляет окаменелые смыслы элементов магического сознания, давно утерянные на историческом пути его становления.

Хорошим дополнительным подспорьем для исследователя здесь является само свойство, тенденция фольклора к максимальному обобщению осмысляемых явлений. Под поздними обобщениями сохраняются следы архаичных, раннемифологичсских обобщений. В структурном отношении один ряд смыслов, накладывался па другой. Так возникали слои смыслов в структуре первобытного народного сознания. Наиболее ранние ряды смыслов, естественно, подвергались постепенному забвению. В лучшем случае они могли сохраниться только как окаменелости давно забытых значении слова, понятия, идей, представлении, образов, сюжетов, изображения, предмета или объекта материальной культуры.

Реликты магического сознания. Поскольку магическое сознание пребывало в уверенности, что слово является таким же живым существом, как и всякое другое живое существо, и часто более могущественное, чем другие, то оно стремилось при помощи слова воздействовать на объекты действительности, добиться таким путем желаемого. Об этом свидетельствуют реликтовые смыслы таких магических формул и обрядов, бытовавших у вайнахов, как

марзъяьраш (приносящие пользу, благодать, букв, смысл:сделать сладкие) и противоположные им къ а х ь я ь р а ш (приносящее вред, букв, смысл: сделать горькие) б1аргловцо — формула заклинания против сглаза (букв.: благопожеланис для глаза), лорварловцо — заклинание — оберег (букв.: оберегающее, предохранительное благопожеланне), л аз ар х е с т о р — заговор и обряд лечебной магии. Все они и им подобные формулы, жанры, в древнейший период возннкновения магических представлений скорее всего имели универсальные, всеохватные функции. Объектом воздействия в первоначальный н длительный период был не только и не столько сам человек, как плоды, коренья и прочее, пригодное для пищи, дикие и домашние животные, земля, на которой произрастали злаки, одежда, жилища живых и мертвых, дождь, снег, солнце, луна — все те, конкретные объекты и явления природы, от которых по попятим древнего человека, зависело его благополучие, существование.

Так, окаменелые представления о возможностях влияния слова-существа на болезни, недород, на процесс лечения сохранились в пережиточном виде в широко бытовавших у вайнахов (особенно у ингушей) заклинаниях против «сглаза» (б1арг хул, б1аргловцо). Представления о зловредном влиянии на объекты воздействия наделялись такими же универсальными смыслами, но имели прямо противоположное назначение.

Процесс дальнейшей эволюции мифологических воззрений и сознания, как известно, связан с возникновением представлений о божествах-покровителях, духах и патронах, с системой болееслож-нЫх и исторически более прогрессивных воззрений на природу.

Параграф третий. Языческое. Под категорией «языческое» мы Имеем в виду систему эстетических идей, воззрений, понятии, так или иначе связанных с представлениями, образами языческих божеств. В них, в этих воззрениях на природу, с одной стороны все еще оставались реликты магического сознания, с другой уже мыслилось, что все в мире происходит по воле богов. Вторая тенденция все более усиливалась. Отсюда основной побудительной причиной возникновения и функционирования обрядов, культов богов было, как и повсюду, стремление умилостивить, задобрить стихийные силы природы с тем, чтобы добиться хорошего урожая, хорошего приплода скота, избежать засуху и другие стихийные бедствия.

Далее в диссертации подробно рассмотрено содержание представлений вайнахов, отраженных в календарных обрядах и фольклоре, в образах языческих божеств, гимнах, клятвах и языческих молитвах (текъам ду1аш). Образы божеств, патронов-покровителей представлялись хранителями мировой благодати (дунен беркат, дунен фаьрал), хозяевами стихийных сил природы. Главное доминирующее представление — идея плодородия (хьувкъам

рила)-.. Особенно большое место она занимала в молитвах богине плодородия Туш о л и.

Одной из важнейших сторон мифологического у вайнахов.явля-тись представления о трагическом в народном сознании.

Параграф четвертый. О трагическом в народном сознании. В центре осмысления здесь, естественно, смерть близкого человека. Эсмьгсление смерти, как явления, неоднородно. В наиболее ранних воззрениях сохранились отголоски представлении о смерти, как тереходе человека в иной мир, мир мертвых, в котором мертвые •кивут подобно живым. Отсюда первоначально вся скорбь близких выражалась именно по поводу перехода человека из мира живых в мир мертвых, а не по поводу того, что человек после смерти пе-)естал быть, существовать. Такой мысли мифология не допускала I безусловная вера в то, что человек после смерти продолжает су-цествовать среди мертвых, нигде не подвергается сомнению.

Эти представления вайнахов в пережиточной форме сохранит шсь и в жанре плача белха м. Правда, по мысли белхам, умер-ний уже никогда не может вернуться в мир живых, «маьлха дуне» 'солнечный мир) он покидает навсегда. В древнем нарт-орстхой-:ком эпосе некоторые наиболее выдающиеся герои, как Сеска Сол-:а, Боткин Ширтка, Селий Пир1а, Хамчнй Патараз могут посе-цать мир мертвых — 1ел и возвращаться в мир живых — маьлха 1уне. Народное сознание в белхам уже этого не допускает. Про-[зошла эволюция в сторону реалистического осмысления явлення :мептн.

Однако, идеи и представления о трагическом не сводятся к >елхам. Трагическое в фольклоре вайнахов имеет свои глубокие ;орни, восходящие еще к нарт-орстхонскому эпосу. Богатырн-бого-юршл Куркъа, Пхармат добывают материальные блага, огонь из южественных владений. За это они обречены могущественным бо-кеством Селой на вечные страдания. Герои переносят великие 1уки ради благополучия люден, человечества. Безусловно, эти бес-мертные герои относятся к глубоко трагедийным фигурам в золъклоре и мифологии. Великим страдальцем является альтруист (амчий Патараз, рожденный, помимо его воли, для зла, но вечно каждущий добра для всего человечества. Все его героические попытки покинуть мир живых и унести с собой все зло этого мира, »стаются тщетными. Как видно, в его образе с еще большей худо-кественнои силой разработана идея трагического. Глубоко трагедийным является одно из толкований гибели нарт-орстхонцев. 1арт-орстхопцы узнают, что их появление на свет является причи-юй исчезновения — «дунен беркат» (мировой благодати), наступ-¡ення времени всеобщего оскудения, говоря современным языком, кологпческой катастрофы. Чтобы избавить мир от скудости н траданий, они решают предать себя насильственной смерти, выпивают расплавленную медь и погибают. Лесной голубь оплакива-

2 Заказ № 2206

17

•ст смерть любимого героя Ссска Солсы и горько сожалеет, чтс ои покинул мир живых. Этот сохранившийся фрагмент, очевидно некогда бытовавшего тотем пческого плача проливает свет на генетическую природу представлений предков вайнахов о трагическом. По своему содержанию и значению эти причитани* лесного голубя есть белхам, но белхам весьма архаичный, испол нясмый, вероятно, родовым тотемом героя — Сеска Солсы,. а значит сигнализирует о неведомых нам зачатках представлений с трагическом в системе столь же архаичных и окаменелых элемен тов древнего эстетического сознания предков вайнахов.

Глава третья. Наиболее архаичные элементы эстетическогс сознания вайнахов. В главе определяются методологические и мс тодические ориентиры изучения содержания, утерянных смыслое наиСслег архаичного пласта эстетического сознания в фольклоре Говоря о генезисе эстетического сознания необходимо подчерк нуть, что материальное неотделимо от эстетического. Труд чело века и в первобытном обществе представлял собой процесс ш только материального, но и духовного производства как два взаи мосвязанных и взаимозависимых фактора. Продукты материаль ного производства имели не только утилитарные функции, но и эс тетические. Эстетическое сознание человека стало возможных благодаря труду, материальному производству, но и материально! производство было бы немыслимо без эстетического сознания.

Нетрудно заметить, что на определенных этапах становлснш -архаического сознания те или иные тенденции, представления, спо собы осмысления действительности начинали играть доминирую щую роль.

Как видно из сохранившихся материалов, наибольшее значени' имели здесь представления, отдаленно соотносимые с современньп понятием «фантастическое».

Фантастическое. На ступени фантастического познания мир. эстетическое сознание начало вырабатывать такие представлснш; как громадное, чудесное, волшебное, удивительное, загадочное священное, таинственное в природе и в человеке. Появились пер вые осознанные представления о добре и зле. В архаичном пласт фольклора первобытного искусства (например, ритуальный фоль клор, танец), объективный мир отражается в сознании как фанта стический. Явления реальной жизни, свойства и связи предмето действительности осмыслены в сознании сквозь призму фантасти ческого видения мира. Какую сторону или свойство процесса эстс тического познания мира в архаичном пласте фольклора мы не ос ветим, везде наблюдается их фантастическое осмысление. Так, п логике архаического эстетического сознания, загадочной н.непс нятной современному человеку, в лесах, реках и озерах обитаю животные и птицы, разговаривающие на человеческом языке, об

ладающне чудесной способностью превращения. Солнце, луна, звезды имеют родственные отношения между собой и человеком и ведут себя как люди. Сами люди представляются существами огромного роста, громадной физическей силы. Человека окружают предметы, якобы наделенные чудесными свойствами и т. п. Для правильной дешифровки окаменелых смыслов таких представлений важно учесть, что человек некогда был убежден, что все это не только возможно в реальной жизни, но и считал это естественным, само собой разумеющимся. Для древнего человека фантастическое не было художественным вымыслом, а повседневной живой реальностью.

Преувеличение. Преувеличение являлось одним из закономерностей эстетического отношения архаического, первобытного сознания к действительности. Смысл определенного приема художественного изображения это понятие приобрело значительно позже, постепенно потеряв исторически предшествующие, более ранние смыслы. Нетрудно заметить, что в архаичном пласте сознаниявай-нахов герои фольклора наделены огромным ростом, чудовищной силой, такими же исполинскими представлялись окружающий их мир, предметы и объекты осмысления. В своем преувеличении объектов действительности народная фантазия не имела пределов (на самом деле это, конечно, были продукты фантазии, хотя мыслились реально существующими). Так возникли представления о мире исполинском, населенном героями-великанами.

Таким образом, видение мира через призму его преувеличения в фольклоре формировало представления о громадном, которые в вайнахском фольклоре и народном сознании широко разработаны. Вероятно, эта тенденция характерна для . всех народов, населявших горы. Громадное мыслилось как эстетическое качество, присущее не только человеку, но и другим объектам изображения. Не только физическая сила человека, животных и птиц, но и их способности бегать, летать, слышать, видеть становятся предметом воплощения этих представлений. Иначе и не могло быть, так как именно эти способности играли главную роль в успехе трудовой деятельности человека. Особенно это касалось того периода истории, когда охота была основным средством существования.

Чудесное. Наиболее архаичные представления о чудесном связаны именно с охотой, удивительным и красочным миром леса. Этот мир являлся предметом эстетического осмысления с точки зрения чудесного как основной тенденции. Непосредственно сам процесс охоты сознание не отражает. Контурно, слабо очерчен и образ охотника. Главное внимание эстетическое сознание сосредоточивает на познание объектов хозяйственной деятельности древнего человека, т. е. объектов охоты. Взаимоотношения между птицами, животными и охотником по логике сознания построены не на насилии, а на основе взаимопомощи и мира. Животные и птицы

покровительствуют охотнику за то, что он сохраняет им жизнь. За этим поздним и прозрачно сохранившимся толкованием причины мирных, дружеских взаимоотношении стоят исторически более ранние и совершенно иные окаменелые смыслы, которые, на наш взгляд, поддаются дешифровке в контексте логики магического сознания. Все животные и птицы как помощники человека, как покровители обладают одним чудесным качеством, которое содержит чрезвычайно ценную информацию для проникновения в эти смыслы: стоит только человеку подать знак, сжечь волос и т. и, как они мгновенно являются на выручку, где бы человек не находился. Здесь сохранились магические воззрения первобытного рода о том, что все являются кровными родственниками всех, сочленами рода и поэтому как родственники должны по родовой морали помогать друг другу. Отсюда в повествованиях первоначально мыслилось, что медведь, мышь, сокол, лиса и другие животные и птицы являются равноправными братьями человека и такими же охотниками, как он сам. Более того, сохранившаяся информация свидетельствует о том, что человеку представлялось что они являются более опытными и мудрыми охотниками, чем он сам. И поэтому он и обращался к ним за помощью и покровительством.

Диссертантом подробно освещено содержание представлении с •чудесном в архаическом пласте народного сознания и фольклора вайнахов.

Представления о животных как кровных родственниках, каь братьях и сестрах человека в еще весьма отдаленный исторически!" период становления сознания сменились, претерпели кореннук эволюцию в новые воззрения на них, как па объекты полезной т необходимой хозяйственной деятельности человека. И в соответствии с этой деятельностью эстетическое сознание находит в ни> новые, основанные на совершенно другой концепции миропонимания, качества и свойства.

Символика. Автор рассматривает народную символику ка! своеобразный способ отражения, эстетического обобщения чувств представлений, идей. В центре этого отражения стоял дсйстви тельный (например, огонь) или воображаемый (например, языче -ское божество) объект, который народному сознанию представлял ся носителем указанных качеств и мыслился как наиболее совер ■шейный во всех отношениях объект почитания. Такими уннвер сальными символами плодородия выступали солнце, луна, культь языческих божеств. Особенно большое место в символически: представлениях вайнахов занимал огонь. Огонь представлялся н< только могущественным покровителем семьи, хранителем мира 1 благополучия, но и нравственной чистоты и святости. Вайнахал ■огонь служил эталоном красивого.

На все; особо значимое с точки зрения эстетического сознания

пи п;;к-поспли имя огня — «ц1и». Так, кровь — это «ц1нй», бук-ально это означал «огонь, огнеиодобный». «Ц1е» — имя челове-а, «ц1а>-> — дом, т. с. место огня, жилище огня, «ц1е бос» — крас-ми ¡:з2т. Но его буквальный и первоначальный смысл был «ц1н ос» — т. е. цвет огня, огненный цвет. Здесь учитывалось все мно-ообразне оттенков красного .цвета, а. не одни его тон, как это тало мыслится впоследствии. Отсюда понятно, что крастлй вет, точнее цвет огня служил у ваинахов критерием прекрасного пета.

В символах мифологии и фольклора ваинахов сосредоточена огатейшая как негативная так и позитивная эстетическая инфор-[ацня разных эпох, значимости, сфер трудовой деятельности. Снм-олы, в совокупности с другими формами познания, дают представление о путях становления эстетического сознания, о законо-юрностях образного отражения мира в сознании человека, о про-.ессах формирования народных эстетических категорий.

Глава четвертая. Прекрасное. Достигнутые исследовате-ями значительные результаты облегчают задачи дальнейшего из-чеичя проблем прекрасного в фольклоре.

По нашему глубокому убеждению эти результаты могли быть олыпими, а пути, подходы исследований более продуктивными, ели бы фольклор изучался не «снаружи», как это имеет место в юлыиннстве работ, а «изнутри», с максимально возможным уче-ом специфики и содержания народного сознания, видения и ос-шеления действительности самим народом, создавшим данный юльклор. Эта методологическая и методическая проблема авто-ом подробно освещена в первой главе диссертации. Здесь же ог-1аничнмся констатацией того состояния, что, на наш взгляд, в на-тоящес время эстетика (особенно в вопросах изучения прекрас-ого) достигла такого высокого уровня, что стало возможным по-тавить и общими, коллективными усилиями многих исследователи решить эту крупную назревшую научную проблему.

Под категорий «прекрасное» мы имеем в виду совокупность на-одных представлений, идей, воззрений, чувств и т. п., отвечающих ародным понятиям «законов красоты». Содержание этой катего-ии, как показывает анализ, многообразно. Здесь народные представления об идеальном, наиболее совершенном; о красивом (в еловске, в жизни, в природе); о дорогом (д а з а х1ама); о ежно.м (боча х I а м а) и т. д. В них проявляется народное по-пманне прекрасного у вайнахов.

Параграф первый. Идеальное. С данной сферой эстетического у аниахов более других общетеоретических категорий близка и "потому соотносима с известной долей условности малоразработан-ая категория «идеальное» в смысле прекрасного. В идеальное' у айнахов входит не только все то, что необходимо следует достиг-уть, совершить, добиваться, что представляется наиболее луч-

шим, совершенным во всех отношениях, но и то, что достигнутс что представляется совершенной нормой, которую следует соблк дать. Идеальным является все то, что наилучшим образом отвеча ет своему назначению. Прекрасное прежде всего осмыслено ка идеальное.

Из анализа материалов видно, что по, логике народного созна ния прекрасное есть необыкновенное свойство или. качество пред мета, объекта в положительном и. превосходном смысле слова Именно эти качества делают предмет прекрасным. Благодаря этт качествам вещи и объекты должны идеально служить своему на значению.

Красивая внешность, лицо не считалось идеальной чертой об лика юноши, мужчины. О лице мужчины в указанном смысле ча сто говорится очень мало и бегло. Другое дело героиня. Она «кра спвее всех женщин мира». Лицо ее излучает сияние. Однако, е< прекрасное лицо, внешность, как правило, сочетается с глубокт умом. Таков один из многочисленных эстетических стереотипов г представлениях о прекрасном у вайнахов. Прекрасное в женщит отождествляется с ее способностью быть хранительницей семейного очага, чести дома.

Особое место в представлении об идеальном занимают у ваГ нахов народное понятие «куц». Куц — это совершенное, идеал! ног, должное в облике, поведении, поступках и т. п. в представлю ниях вайнахов о прекрасном в человеке. Всякий человек, совер шающий неблаговидные, корыстные, мелочные поступки, ведущи мелочный, недостойный спор, по слабости воли или по другим мс тивам стремящийся к желаемому, вопреки должному, характер! зуется как «куц дайна саг» (человек, потерявший куц). В это пс нятие входят и особенности физического облика человека: лице особенности фигуры (стройность стана, подтянутость), красота легкость походки, манера носить одежду. Распущенный человс1 растолстевший, не сдержанный в проявлении своих желаний ил человек, который имеет какой-либо, бросающийся в глаза фнзичс ский недостаток, также характеризуется как человек, не нмеющн куц. Диссертант выявляет эти представления на анализе соде[ жания образов многих героев фольклора вайнахов.

Из содержания народных воззрений видно, что идеальное им: ет длительную историю становления, насыщено социальным, эстс тнческим содержанием, максимально приближено в позднейшп период к реально возможному, к действительности.

Идеальное есть прекрасное, но прекрасное не есть только ид< альное. Идеальное в народном сознании вайнахов осмыслено ка высшая ступень, мера прекрасного. Отсюда, прекрасное есть н только идеальное, но и красивое, грациозное, приятное и т. п.

Параграф второй. Красивое (хозадар). Как показывает с( держание, в ценностях фольклора отразились и нашли свое худе

«ест-венкое выражение народные представления о красивом, как тростые по содержанию, характеризующие физический облик объектов осмысления, персонажей (красивая женщина, красивый голубь, красивый конь, красивое седло), поведения (красивый поступок), так и сложные понятия о красивом (например, красивый эбычан, красивый обряд, красивый танец и т. п.). Фольклор чаще констатирует, чем изображает красоту осмысляемого объекта, прибегая к соответствующему эстетическому стереотипу красоты.

За содержанием эстетических формул красоты стояли десятки ™мыслов и значений, в том числе и исторически окаменелых, без учета которых суждения исследователей могут оказаться поверхностными, неверными, обнаруживающими только «вершки». Например, определяя высокую меру совершенства, красоты (в том числе и физического облика), сказитель прибегал к понятию «чГоаг1а куц долуш» (т. е. не просто человек, имеющий «куц», а обладающий этим куцом в высокой степени). За этой устойчивой эстетической формулой стоят довольно четкие и определенные народные представления о красивом лице, фигуре, облике человека н о многом другом. Сказителю достаточно было привести эту формулу, чтобы слушатели ясно представили себе не только красивое лицо, стройную фигуру героя с тонкой талией, широкими плечами, но и все «остальное», не менее важное, что стояло за данной формулой, которое не нуждалось в комментариях, так как хорошо было известно слушателям.

В диссертации подробно анализируются древние и поздние критерии красивого в фольклоре, историческое содержание представлений вайнахов о мере п гармонии, включая и опыт дешифровки окаменелых представлений о красивом у предков вайнахов.

По логике народного сознания красивое является свойством как духовных, так и материальных ценностей. Изображаемые объекты, предметы, изделия, заботливо и с любовыо выращенные домашние животные, обычаи, традиции, построенные мастерами жилые и сторожевые башнн, народные игры и празднества — все это наделено в сознании и качествами красивого, что отразилось в системе фольклорных образов, в соответствующей терминологии чеченского и ингушского языков.

Особенно широко в героико-исторических и эпических песнях пллн вайнахов отразились представления, которые в литературе принято относить к категории возвышенного, но народное сознание вайнахов связывает их скорее с понятиями и представлениями о прекрасном. Ими насыщены не только тексты, но и музыка, мелодии песен. «Дувцаш дола х1ама ч1оаг1а а иду» — говорят вай-нахи (То, о чем повествуется, сильно поднимают, возвышают). Отсюда у вайнахов в данных песнях, и вообще, в поэзии возвышенное играет доминирующую роль, является характерной, излюбленной чертой осмысления прекрасного/, и шире, эстетического

в целом. У других народов, очевидно, существуют другие акцен ты, тенденции. Разумеется, что они могут и совпадать. По иашш наблюдениям над представлениями, отраженными в илли и исто рической обстановкой, в которой они формировались, теиденцш осмысления эстетического сквозь призму возвышенного в народ ном творчестве, особенно в поэзии, появляются в периоды усиле ния социального и национального гнета, который вайнахи иережи ли в XVIII—XIX вв., когда царизм проводил на Кавказе политик} геноцида в отношении горцев, реальной угрозы потери свободы 1 независимости, самого существования, нависшей над народом требующей аскетизма и самопожертвования во имя высоких идеалов, поднятия народного духа и стойкости в час суровых испытаний. Таков, на наш взгляд, русский былинный эпос. Таковы и героические песни илли вайнахов.

Значительное место народное сознание уделяет осмысленшс интимной жизни, интимных отношений. Здесь в ценрте внимания любовь («безам») как эстетическое понятие о чувстве прекрасного.

Параграф третий. Понятие любви. Известные из теоретической литературы определения не передают эмоциональную сторону этого понятия, всю гамму чувств, эмоций, переживаний. Именно эта эстетическая сторона понятия является объектом осмысления п отражения в народных девичьих песнях вайнахов. Эго особая, интимная область дивного мира чувств, переживаний в структуре па-родного сознания. Чем же прекрасен мир? «Мир солнцем прекрасен и зноем, прекрасен травой зеленой. Мир украшает собой птенец мой в меня влюбленный» — поется в одной из несен. Любовь выступает не как платоническое чувство, далекое от земных радостей, а как символ жизнелюбия, физического и духовного здоровья и совершенства.

Девичий образ, созданный песней, ясен и светел и тем прекрасен. Не замалчивая трудной и многострадальной судьбы вайнах-ской женщины, песня окружает ее радостным сиянием любви, украшает ее лик орнаментом своих самых нежных и любимых цветов. Тем самым народ выражает искреннее сочувствие женской доле, свою мечту о счастливой судьбе для женщины.

Анализ материалов показал, что для исследования данных представлений требуется разработка специальных методических подходов с учетом, как оказалось, сложной трехплановой специфики данных представлений в народном сознании. Диссертант уделяет пристальное внимание изучению, на основе разработанных им для данного вопроса методических подходов, механизма, содержа' ния и структуры представлений о любви.

Первые два ряда представлений мы находим в тексте несен, третий же ряд (который является главным смыслоносителем, ключом к постижению содержания первых двух рядов) вынесен непо-

:реД'Ствевно в подтекст. Подтекст связан с лирической героин'ей, 1на повествует нам о содержании подтекста. Информация о- пред-тавленпях, отраженных в подтексте через героиню песни попадет во второй ряд текста, здесь, после соответствующего осмыс-гения и обогащения представления о «мире души» героини откокаются на первом ряде. Здесь они подвергаются новому осмыс-юнию, органически соединяются, все три ряда представлений, образуя в народном сознании сложное, объемное эстетическое поня-ие любви (безам).

Как видно из материалов, основными формами проявления прекрасного в народном сознании вайнахов являются идеальное и :расивое. Но ими не ограничиваются представления о прекрасном. Свойствами прекрасного наделены и другие эстетические катего-ипг. В первую очередь такие, как героическое и возвышенное.

Глава пятая. Героическое. Первые величайшие достижения, свершенные народами: открытие огня, железа, переход от охоты ; земледелию и скотоводству и др. в сознании народов мыслились сак результат действий, подвигов богов и героев.

У каждого народа формировались свои представления о герон-1сском, свой «мир героев». Во многом эти представления разных гародов были схожими, однотипными, так как схожими были н »езультаты, достижения, пути осмысления этих достижений.

Диссертантом освещаются вопросы истории формирования ка-"сгорни героического в литературе, содержании и места данной сатегории в истории культуры, философской мысли.

В наиболее архаичных образах фольклора и мифологии вайна-;ов, на наш взгляд, сохранились отголоски первобытно-родовых федставлений о героизме и «мире героев», которые в корне отли-гаются от последующих воззрений и сводятся к осмыслению дея-1нй рода как демиурга и непогрешимого героя, совершающего под-!нги и наделяемого способностями принимать облик и свойства побого из сочлена рода. Например, солнца, звезды, волка, сокола, 1уразья, человека, дерева, камня и других. О чем свидетельствует давно окаменелые смыслы архаичных материалов мифологии I фольклора вайнахов.

диссертации подробно анализируются окаменелые смыслы тих представлений о героическом, сигнализирующих о наиболее [рхаичных периодах состояния народного эстетического сознания.

Пристальное внимание диссертантом уделяется выявлению фироды и содержания героизма последующей эпохи военной де-юкратин, отраженном в нарт-орстхойском эпосе вайнахов, позд-1сго периода эволюции народного сознания.

Основной целыо и содержанием героического на этом позднем тапе была борьба чеченского и ингушского народов за свою сво-¡оду н независимость, направленная против ига царизма и мест-[ой феодальной верхушки вайнахекого общества.

• Глава шестая. Возвышенное. Представления о возвышенном : народном сознании вайнахов тесно переплетены с другими эстети ческими представлениями. Их можно выделять как те или иньи тенденции эстетического осмысления объекта и субъекта действия но в структуре народного сознания они занимают отдельное, само стоятельное место. Если смысл представлений о красивом, герои чооком, комическом, трагическом, священном (дазадар) ясен ] прозрачен для народного сознания, то с представлениями о воз вышенном дело обстоит гораздо сложнее. Когда возвышенно! «действует» в сочетании с указанными, представлениями; прида вая им черты, свойства величия, торжественности, значительности то это затруднения не вызывает, но когда возникает необходимост: осмыслить далеко превосходящие рамки обычного свойства явлс ний и объектов действительности, народное сознание не может до стичь той ясности, определенности смысла, которого оно свободш достигает, например, в представлениях о красивом. Такие объек ты являются наиболее трудными для осмысления и понимания на родным сознанием с точки зрения возвышенного. Происходит эте вероятно, потому, что здесь народное сознание сталкивается с не познанным и непознаваемым для него. Наиболее значимые лшфо логические представления о возвышенном отражены в язычески гимнах и молитвах «текъам д у I а ш», которые придавал! этим культовым произведениям черты величественности, особо торжественности и значительности, отрешенности от всего земне го, обыденного.

Мир, отраженный в архаичных представлениях сознания, мыс лился громадным по своим масштабам. Явления и объекты этог мира величественны и грандиозны. Возвышенное в человеке созна ние видело в максимализме героических деяний и физической, си лы, небывалой но мощи его способностей. Критерием возвьпценнс го в ранних представлениях выступает величина объектов, в поз,д них — предельно высокая степень морального совершенства (есл это человек), свойства, качества (если это предметы вооружонш продукты труда, изделия, другие объекты). Возвышенное ка свойство, черта ценности в народном сознании начинает проя1> ляться тогда, когда степень его идеализации, оценки становнтс выше «обычной» нормы. Поведение человека, поступки, оружш обычаи, кони, добыча наделяются чертами возвышенного, есл они превышают меру обычного.

Глава седьмая. О комическом. Действительность в народно; сознании осмыслена не только с точки зрения прекрасного, возвь шенного, трагического, но и с точки зрения комического. Наиболе архаичные представления о комическом у вайнахов связаны с ос мысленном смешного в поступках, в поведении языческих божест! фаллических патронов. Объекты комического осмыслены здесь н с точки зрения осуждения, высмеивания пороков, как это стал

иоздннх воззрениях, а, наоборот, с точки зрения одобрения, вся-сского восхваления соответствующих свойств объектов, дающих лгзнь, способностей мужского и женского семени к оплодотворе-ию. Их осмысление как носителей жизнеутверждающего, жизне-адоетного, оптимистического восприятия мира и заключало в се-е впоследствии утерянные, забытые народной памятью и созна-ием представления о комическом.

Соответствующие материалы позволяют полагать, что смех у редков вайнахов, в первоначальный период осмысления комиче-кого существовал и как явление бытовое, и как ритуальный смех, рганический элемент фаллических обрядов.

Переосмысление этих древних представлений о комическом на-алось уже в тех воззрениях, которые отразились в нарт-орстхой-ком эпосе вайнахов. Здесь комическое принимает свойственный сему эпосу героический характер. Мастером «шутить злые щут-и» выступает в эпосе Боткий Ширтка, самый мудрый и хитрый з героев.

В поздних воззрениях можно выделить три группы представле-ин о комическом. К первой группе относятся представления, бы-ующие в народном сознании как беламедар (смешное), где объ-ктом смеха являются герои, попавшие в неловкое положение из-а непредвиденных жизненных ситуаций, легковерия, невежества, ростительного неведения и наивности. Такие представления в на-одно;» сознании бытуют как беламедар (смешное). Ко вто-ой группе представлений относятся такие, где смешное наполнено стрым сатирическим содержанием и имеет ясно выраженную со-нальную направленность. Эта форма комического осмыслена как итирическое. Третью группу составляют представления об нрони-еском или форму иронического.

В диссертации подробно анализируется содержание представ-ений каждой из указанных групп, а также некоторые народные ритерпи комического у вайнахов.

Таким образом, комическое в народном сознании отражает ротнворечия между сущностью явления и его формой. В зависи-ости от этих противоречий комическое выступает то в форме мешного, сатирического, то иронического, то веселого.

Глава восьмая. Философские термины, суждения и понятия сльклора и языков чеченского и ингушского народов. В результа-е длительного изучения проблем, выдвинутых в диссертации, по-скоп наиболее оптимальных путей их решения, о которых речь дет в первой главе, автор пришел к выводу, для него совершенно беднтельному, о том, что продуктивное исследование вопросов, одобных данным, невозможно без привлечения к анализу соот-етствующей терминологии языков и фольклора того народа (или ародоз), чьи памятники культуры являются объектом изучения.

Важность и ценность изучения-соответствующей тершшологи при- исследовании тех или иных эстетических, мировоззренческл сторон народной жизни не оставалась незамеченной в литератур. В диссертации дается краткий обзор исследований, касающихс данной проблематики. Однако, к сожалению, эти интересные от ты не приобрели сколько-нибудь системных тенденций развит В целом, недооценка богатого содержания народной терминологл продолжает иметь место в научной литературе.

В истории человечества не было и нет народа, у которого i сформировались бы свои представления, идеи, суждения, понятг о природе, обществе и мышлении, которые возникли задолго д появления первых философов, первых ученых и научных тракт; тов, .которые бытовали и бытуют самостоятельно в народном со. нании, вне зависимости от последних, сохраняя свой статус в к; честве таковых.

В соответствии с поставленными задачами и с учетом изл( женного в предыдущих разделах диссертации, автор в этой гла1 преследует цели изучения философского, предметно-конкретно! содержания терминологии и образов фольклора и языков вайн; хов.

Параграф первый. Содержание терминов и образов. Анализ п< казал, что наиболее универсальным, основополагающим у вайн; хов являлся термин-понятие «духь т I е» (дух те — букв, «на началом», надначалие, сущность бытия и сознания), соотносимы с термином древнегреческого языка «философия» и обозначавши если можно так сказать, народную философию вайнахов, но в к< тором, в отличии от содержания древнегреческого термина, «н; чало» всего — духь представляется сущностью явлений, объекто что мыслится важнейшим в познании неизвестного, непонятног

В диссертации термины «кепи чулоацами» (форма и содерж; ние), «абаде, азале» (поня-Гия о бесконечности времени и прос ранства), «Алла, Белла (божества клятв), «алмазы» (злые леснь духи), «Ана» (у чеченцев и ингушей богиня Земли), «Са>>: (двэ1 ник — душа человека и всех других существ и объектов в дре: нейший период состояния сознания), «синнел» (пища, предназн; чонная для кормления богов и мертвых), «Тхоба-Ерды» (у инг; шей главный языческий храм), «Ун-нана» (у ингушей богнн эпидемий, болезней), «хунсаг, хунстаг» (дух — покровитель лес и лесных зверей, антагонист человека), «фарал» (архаичное пош тис о благодатном), «башхал» (универсальное понятие о пр' красном, качественном, надежном и т. п.), «сакъердам» (терми обозначающий форму и организацию эстетического наслаждени: состояния), «г1озал» (архаичный термин, обозначавший предел! ную форму эстетического чувства радости), «бала» (чувство горя «дагазал» (чувство отвратительного), «унзардар» (ужасное «г1иллакх, г1улакх» (этикет) и многие другие анализируются

точки-зрения их эстетического содержания, происхождения и. ме-:та в народном сознании.

Параграф второй. Афористические суждения и их место в народном сознании. Афористические суждения в народном сознании Зытуют в форме пословиц и поговорок («кицанаш, кицаш»), зага-юк («х!етал-металш, ховлии-довзалий»), благопожеланий (лов--1аш), проклятий («сардаманаш сардамаш»). Такие суждения бытуют и в форме интеллектуальных, нравоучительных головоломок — «дош» (слово). Часто в «дош» можно обнаружить стрем-тенне к «чисто» философскому, умозрительно-логическому анализу явлений и объектов, их качеств, свойств. Любопытно, что поиск истины ведется при помощи постановки трудных вопросов и нахождения ответа на них. Эта «философия» напоминает философский истод Сократа. Возможно, что Сократ опирался на дофнлософ-;кие народные традиции древнегреческой античности.

В диссертации анализируется содержание каждой из указанных форм народных афористических суждений, выявляются народные критерии и понимание эстетически позитивного и негативного.

В «Заключении» подводятся краткие итоги исследования поставленных в диссертации вопросов.

Основное содержание диссертации опубликовано в следующих заботах автора:

1. О системе ценностей в героико-эпических песнях «Илли» заннахов. В кн.: Джангар и проблемы эпического творчества тюр-<о-монгольских народов. — М.: Наука, 1980. — С. 144—150.

2. Эстетические представления о человеке в древних формах фольклора чеченцев и ингушей. В кн.: Вопросы чечено-ингушской титературы. — Грозный: Чечено-Ингушское кн. изд-во, 1978. —

125—137.

3. Героико-исторические песни вайнахов о дружбе чеченцев и шгушей с великим русским народом. В кн.: Великий Октябрь и тередовая Россия в исторических судьбах народов Северного Кавказа. Материалы Всероссийской научной конференции 2—3 октября 1979 г. г. Грозный. — Грозный: Чечено-Ингушское кн. изд-во, 1982. — С. 292—294.

4. Интернационалистские мотивы в фольклоре и народных )бычаях чеченцев и ингушей. В кн.: Интернационализм и атеизм в штературе и фольклоре чеченцев и ингушей. — Грозный: Чечено-Тнгушское кн. изд-во, 1979. — С. 60—69.

5. Атеистические традиции в чечено-ингушском фольклоре. В сн.: Интернационализм н атеизм в литературе и фольклоре чечен-хев и ингушей. — Грозный: Чечено-Ингушское кн. изд-во, 1979.— :. 70—78.

6. Изображение духовной жизни чеченцев и ингушей и ее ху-цэжественные функции в повестях Л. Н. Толстого «Казаки» и

«Хаджи-Мурат». В кн.: Л. Н. Толстой н Чечено-Ингушетия. — Грозный: Чечено-Ингушское кн. изд-во, 1978. — С. 120—129.

7. Алмазы. В кн.: Мифы народов мира, в 2-х томах. Том 1. М.: Советская энциклопедия, 1980. С. 61.

8. Тарамы. В кн.: Мифы народов мира. Том 2. М.: Советская Энциклопедия, 1982. С. 495.

9. Села. В кн.: Мифы народов мира. Том 2. М.: Советская Энциклопедия, 1982. С. 424.

10. Села Сата. В кн.: Мифы народов мира. Том 2. — М.: Советская Энциклопедия, 1982. С. 424.

П. 'Тушоли. В кн.: Мифы народов мира. Том 2. — М.: Советская Энциклопедия, 1982. С. 534.

12. Курюко (в соавторстве). В кн.: Мифы народов мира, Том 2. — М.: Советская Энциклопедия, 1982. С. 30.

13. Кавказские произведения М. Ю. Лермонтова и чечено-ингушский эпос. Сравнительно-эстетические параллели. В кн.: М. Ю. Лермонтов и Чечено-Ингушетия. — Грозный: Чеч.-Инг. кн, изд-во, 1981. — С. 92—113.

14. Эстетика свадебной обрядности вайнахов. В кн.: Семейно-бытовая обрядность вайнахов. — Грозный: Чеч.-Инг. кн. изд-во, 1982. С. 56—64.

15. О некотором типологическом сходстве эстетических традиций в архаичных формах русского фольклора и чечено-ингушскогс народного творчества. В кн.: Русская художественная культура и вопросы духовного наследия чеченцев и ингушей. — Грозный: Чеч.-Инг. кн. изд-во, 1982. — С. 104—120.

16. Поиски эстетического в содержании и языке фольклора и литературы вайнахов. — «Утро гор», Грозный, 1985, № 1. С. 52—60

17. Жанр обряда сватовства зохалол у ингушей (Эстетико-ге-нети-еские вопросы). В кн.: Семейно-обрядовая поэзия народов Северного Кавказа. — Махачкала: Дат. кн. изд-во, 1985. — С. 163—173.

18. Вопросы эстетики чечено-ингушского фольклора. В кн.: Вопросы эстетики фольклора и литератур чеченцев и ингушей. — Грозный: Чеч.-Инг. кн. изд-во, 1985. — С. 11—28.

19. О прекрасном в жанре «зоахалол» ингушского фольклора. — «Утро гор». Грозный, 1986, № 3. — С. 51—55.

20. Фольклорная символика как элемент художественност1 жанра романа. (На опыте наблюдений над романами Ч. Айтматова «Буранный полустанок», И. Базоркина «Из тьмы в-еков» 10. Балтушиса «Сказание о Юзасе). В кн.: Чеченский и ингушскш роман. Проблемы жанра. — Грозный, 1986. — С. 49—65.

21. Эстетическое в формах народного рассказа вайнахов. Е кн.: Чеченский и ингушский рассказ. Проблемы жанра. — Гроз ный: Чеч.-Инг. кн. изд-во, 1987. — С. 57—69.

22:- Мифологическое в нартском эпосе народов Северного Кавказа. В кн.: Актуальные проблемы изучения фольклора и литератур народов Северного Кавказа и Дагестана. Тезисы докладов ре-"нональнон научной конференции. — Махачкала: Даг. кн. изд-во, 1987. — С. 7—9.

23. Эстетические термины ингушского языка. В кн.: Вопросы ¡айнахской лексики. — Грозный: Чеч.-Инг. кн. изд-во, 1987.

£4—107.

24. Проблема эстетического в современной ингушской литературе. В кн.: Советская литература и Кавказ. Тезисы докладов региональной научной конференции. — Грозный: Чеч.-Пнг. кн. изд-зо, 1987. С. 79—81.

25. Методологическое значение работ Л. П. Семенова о фольклоре и народной культуре вайнахов. В кн.: Научное наследие Т. П. Семенова и проблема комплексного изучения литературы и <ультуры Северного Кавказа. Сборник научных трудов. ■— Орджо-чикидзе, 1988. — С. 110—115.

26. Элементы народного общественного сознания вайнахов в кавказских произведениях Л. Н. Толстого. (К постановке вопроса). В кн.: Л. Н. Толстой и Кавказ. Тезисы докладов региональной чаучной конференциии. — Грозный, 1988. — С. 30—31.

27. О календарной обрядовой поэзии вайнахов. В кн.: Калсн-;арно-обрядовая поэзия народов Северного Кавказа. Сборник статей. Даг. филиал АН СССР. Ордена «Знак Почета» институт истории, языка и литературы им. Г. Цадасы. — Махачкала, 1988. —

97—112.

28. Место в общественном сознании вайнахов образов-понятий 1 русском народе и других братских народах-соседях и их отраже--ше в песнях илли чеченцев и ингушей. В кн.: Идеи дружбы и интернационализма в литературе и искусстве народов Северного Кавказа. Материалы региональной научной конференции. Орджо-чикпдзе, 1988. — С. 95—104.

29. Проблема эстетического идеала в геронко-исторических теснях илли вайнахов. В кн.: Героико-исторический эпос народов Неверного Кавказа. — Грозный: Чеч.-Пнг. кн. изд-во, 1988. —

125—128.

30. Алла, Белла. В кн.: Мифологический словарь. — М.: Советская Энциклопедия, 1990. — С. 35.

31. Ана. В кн.: Мифологический словарь. — М.: Советская Эн-диклопедия, 1990. — С. 45.

32. Вочаби. В кн.: Мифологический словарь. — М.: Советская Энциклопедия, 1990. — С. 134.

33. Гела. (В соавторстве). В кн.: Мифологический словарь. — VI.: Советская Энциклопедия, 1990. С. 144.

34. Нарты. В кн.: Мифологический словарь. — М.: Советская Энциклопедия, 1990. — С. 381—382.

35. Пира. (В соавторстве). В кн.: Мифологический словарь. — М.: -Советская Энциклопедия, 1990. — С. 433—434.

36. Са. В кн.: Мифологический словарь. — М.: Советская Эн циклопедия, 1990. — С. 465.

37. Сармак. (В соавторстве). В кн.: Мифологический ело нарь. — М.: Советская Энциклопедия, 1990. — С. 474.

38. Синош. (В соавторстве). В кн.: Мифологический словарь,— М.: Советская Энциклопедия, 1990. — С. 491.

39. Хунсаг. В кн.: Мифологический словарь. — М.: Советсказ Энциклопедия, 1990. — С. 582—583.

40. Проблема эстетического в нартском эпосе, общечеловече ское и национальное. В кн.: Национальное и интернациональное I чеченском и ингушском фольклоре и литературах. Сб. научны: трудов. Грозный, 1990. — С. 5—25.

41. Свет народного сознания вайнахов. Грозный: Книга, 1990.— 167 с.

г. Грозный, объединение «Книга», Заказ Л1> 2200—10