автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Фитонимическое пространство в языковой картине мира: словообразовательный и мотивационный аспекты

Полный текст автореферата диссертации по теме "Фитонимическое пространство в языковой картине мира: словообразовательный и мотивационный аспекты"

На правах рукописи

003451ВЭЭ

Ягумова Нуриет Шумафовна

ФИТОНИМИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО В ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА: СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ И МОТИВАЦИОННЫЙ АСПЕКТЫ

(на материале английского и адыгейского языков)

10. 02.02-языки народов Российской Федерации

(кавказские языки) 10. 02.20 - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Майкоп-2008

003451699

Диссертация выполнена на кафедре общего языкознания Адыгейского государственного университета

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Ачердан Нухович Абрегов

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Елена Николаевна Лучинская кандидат филологических наук, доцент Рузана Нальбиевна Долева

Ведущая организация: Адыгейский республиканский институт

гуманитарных исследований имени Т.М. Керашева

Защита состоится 2008 г. в/Ощсов на заседании диссертационного

совета К 212.001.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата филологических наук при Адыгейском государственном университете по адресу: 385000, г. Майкоп, ул. Университетская, 208, конференц-зал АГУ.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Адыгейского государственного университета

Автореферат разослан «_»_2008 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета,

доктор филологических наук, профессор

м

А.Н. Абрегов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В условиях глобализации, интеграции и развития межнационального научно-технического и культурного общения современная лингвистика ориентируется на создание единой теории языка и человека, в результате чего в центре внимания оказывается проблема влияния человека на язык. Столь пристальное внимание науки к человеку говорит о принципиальной важности антропоцентризма как методологической основы применения комплексного анализа в лингвистике.

Поскольку антропоцентричность и коммуникативная функция представляют собой неотъемлемый компонент любого языка, то это дает возможность проводить типологические и сопоставительные исследования в разносистемных языках, позволяющие установить универсальные и специфические признаки сопоставляемых языков.

В лингвистике, развивающейся в последние десятилетия под эгидой когнитологии, изучение языковой картины мира поводится на основе разных языковых уровней (Ю.Д. Апресян; В.Г. Гак), сквозь призму метафоры (Г.Н. Скляревская; Н.Д. Арутюнова; О.И. Глазунова), словообразования (Е.С. Кубрякова) и др. Особую значимость приобретают комплексные контра-стивные исследования языковых единиц соответствующих уровней того или иного языка.

Системный анализ лексики разноструктурных языков приобретает статус одного из основополагающих методологических принципов современной науки, привлекая к себе пристальное внимание исследователей разных языков. Поскольку терминология различных денотативных областей в структурном отношении гетерогенна, то важнейшим вопросом является анализ структуры терминов и их словообразовательные и фразообразовательные деривации. В связи с этим исследования терминосистем и терминополей становятся все более востребованными объектами компонентного изучения в лингвистике.

Теория номинации, являясь важнейшей областью как общего, так и частного языкознания, тесно переплетается с современной прагма- и когнитивной лингвистикой. Такая взаимосвязь позволяет по-новому взглянуть на различные единицы и типы номинации на материале конкретного номинативного поля с позиции обыденно-когнитивной и научно-когнитивной номинаций [Рябко, 2003:1].

Фитонимическое поле, которое является одним из наиболее репрезентативных номинативных полей языковой картины мира, выступает обширным языковым материалом, иллюстрирующим принцип «язык-культура-этнос». Лексический корпус названий растений, как ядро фитонимического простран-

ства, создает семантико-словообразовательное поле, влияющее на формирование данного пространства в языке.

Реферируемая работа выполнена в контексте сопоставительных исследований фитонимической лексики в разносистемных языках - английском и адыгейском.

Актуальность темы исследования обусловлена тем, что в современном языкознании постоянный интерес вызывают проблемы, связанные с исследованием терминов и терминосистем. Особое место среди них занимает ботаническая терминосистема и, в частности, номенклатура, которая представляет собой фитонимическую лексику, как часть наивной языковой картины мира. Инновационность данной работы определяется тем, что комплексный анализ английских и адыгейских фитонимов и отфитонимических топонимов в структурно-деривационном и мотивационно-номинативном аспектах до сих пор не был предметом специального изучения.

Объею-ом исследования служат фитонимы и отфитонимические топонимы английского и адыгейского языков.

Предметом исследования выступают структурно-деривационные и мотива-ционно-номинативные особенности фитонимической лексики в рассматриваемых языках.

Целью работы является выявление и описание структурно-деривационных составляющих ботанической номенклатуры, а также закономерностей семантико-мотивационной номинации фитонимов и отфитонимических топонимов в английском и адыгейском языках.

Достижение поставленной цели стало возможным благодаря решению следующих задач:

1) изучить проблематику типологических исследований и языковой номинации сквозь призму антропологической лингвистики;

2) обозначить сопоставимый корпус фитонимов английского и адыгейского языков;

3) проанализировать структурно-семантические и деривационные свойства фитонимов в каждом из указанных языков;

4) выявить и описать мотивационно-номинативные признаки модификаторов сложноструктурных образований фитонимических наименований в исследуемых языках;

5) определить корпус отфитонимических топонимов в сопоставляемых языках, установить их структурно-семантические и мотивационно-номинативные особенности и дать им национально-культурную интерпретацию.

В работе были использованы следующие методы исследования: метод лингвистического наблюдения, семантико-номинативный, компонентный, дистрибутивно-валентный, дифиниционный, количественный, обыденно-когнитивный и сопоставительно-типологический для выявления универсальных и специфических признаков фитонимических номенклатур в сопоставляемых языках.

Источниками исследования послужили научные издания по ботанической тематике, одно- и многоязычные ботанические, словообразовательные, толковые словари, а также британская фитонимическая энциклопедия.

Эмпирический материал исследуемой работы составляет 2120 фитони-мов (1746 английских и 374 адыгейских), полученные методом выборки из английских и адыгских ботанических словарей.

Теоретико-методологическую основу исследования составили труды отечественных и зарубежных лингвистов по лингвистической типологии, лексической и общей семантике, а также по словообразованию и теории номинации (JI.B. Щербы, Ю.Д. Апресяна, И.В. Арнольд, Н.Д. Арутюновой, В.Д. Аракина, О.С. Ахмановой, X. Марчанда, Д. Шмидта, Дж. Каннона, В.Д. Беленькой, А.И.Бодуэна де Куртенэ, Г.О. Винокура, В.В. Виноградова, В.Г. Гака, Е.А.Земской, Ю.Н. Караулова, Е.С. Кубряковой, Г.В. Колшанского, В.В. Лопатина, A.A. Реформатского, Б.А. Серебренникова, Ю.С. Степанова, М.Д. Супер-анской, В.Н. Телия, A.A. Уфимцевой, Д.Н. Шмелева, Л.М. Щетинина, Д.А. Аш-хамафа, Н.Ф. Яковлева, Г.П. Немца, А.Н. Абрегова, М.Л. Апажева, З.Х. Биже-вой, З.У. Блягоза, Т.Х. Кадэ, Д.Н. Кокова, М.А. Кумахова, Р.Ю. Намитоковой, А.К. Шагирова, A.A. Шаова, М.Х. Шхапацевой и др.).

Научная новизна работы обусловлена тем, что данное диссертационное исследование является первым инновационным опытом сопоставительного описания ядерного фрагмента ботанических номенклатур английского и адыгейского языков с учетом структурно-семантических, деривационных и моти-вационно-номинативных особенностей.

Теоретическая значимость диссертации состоит в многоаспектном и комплексном подходе к анализу структурно-деривационных и мотивационно-номинативных особенностей фитонимов и отфитонимических топонимов в английском и адыгейском языках сквозь призму общей теории типологии, номинации и ономасиологии. Поскольку в настоящее время специальные работы по сопоставительному исследованию ботанических номенклатур на основе адыгейского и других языков полностью отсутствуют, подобное исследование представляет собой перспективное начало, которое может стимулировать даль-

нейшую работу по данной проблематике, привнося определенный вклад в общую и частную ономасиологию, когнитивную лингвистику, а также лексикологию.

Практическая значимость диссертации определяется результатами исследования, которые могут быть рекомендованы для использования в различных университетских курсах по лингвистическим дисциплинам, как лексикология, ономастика, при изучении отраслевых терминосистем и, в частности, ботанической номенклатуры в английском и адыгейском языках, при составлении терминологических словарей, написании курсовых и квалификационных работ.

Положения, выносимые на защиту:

1. Обыденно-когнитивная ботаническая номенклатура вместе с терминологией являются частью ботанической терминосистемы.

2. Сопоставительный анализ структурно-деривационных и мотивационно-номинативных особенностей фитонимов в разноструктурных языках, как английский и адыгейский, выявляет универсальные и специфические свойства в членении и категоризации фитонимического поля как составной части картины мира.

3. Английские и адыгейские фитонимы с точки зрения структуры подразделяются на непроизводные, производные, композиты и словосочетания.

4. С номинативной точки зрения сопоставляемым языкам свойственны сложноструктурные образования, которые можно представить терминологическими словосочетаниями и эндо-/экзокомпозитами, характеризующиеся признаком прямого или неполного косвенного выражения своих модификаторов. Эндоцентрическим образованиям свойственно эксплицитное и имплицитное выражение модификаторов. В экзокомпозитах и модификатор, и опорный компонент функционируют как имплицитно выраженные составные сложного образования.

5. Мотивационно-номинативные признаки фитонимических полей английского и адыгейского языков не являются единообразными, т.к. кроме универсальных свойств, каждая система имеет свои специфические характеристики.

6. Отфитонимические топонимы составляют большой пласт англоязычной и адыгейской ономастики, который является одним из источников пополнения лексики языка и представляет интерес в лингвистическом и этнокультурном аспектах.

Апробация работы. Основные положения диссертации освещались на заседаниях кафедры общего языкознания АГУ, на международных конференциях: «Язык и межкультурная коммуникация» (Майкоп, 2003), «Язык и дискурс в современном мире» (Майкоп, 2005), «Актуальные проблемы общей и адыгей-

ской филологии» (Майкоп, 2005), а также получили отражение в пяти публикациях, включая одну статью в издании, рекомендованном ВАК РФ для опубликования результатов кандидатских диссертаций.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается выбор темы исследования, ее актуальность, научная новизна, формулируются цель и задачи исследования, отмечаются теоретическая и практическая значимость, методы исследования и источники фактического материала, предоставляются сведения о научной апробации основных положений диссертации, формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Теоретические предпосылки изучения фитонимической лексики в разносистемных языках как объект контрастивной лингвистики» рассматривается теоретическое обоснование сопоставления как основной части типологического исследования языков (1.1), определяется роль антропоцентрической парадигмы в познании фитонимического поля как одного из древнейших универсалий языковой картины мира (1.2), анализируются некоторые вопросы языковой и деривационной номинации (1.3), определяются основные направления исследования фитонимических систем в английском (1.4.1) и адыгейском языках (1.4.2).

Лингвистическая типология, развиваясь на основе описательных и сравнительных грамматик, заняла достойное место в языкознании. В настоящее время она получила широкое распространение и завоевала общее признание среди лингвистов разных стран.

В.О. Скаличка отмечал, что «типология является одним из самых древних и, вместе с тем, наименее разработанных разделов языкознания» [Скаличка, 1963: 19]. Эти слова чешского лингвиста, крупного типолога современного языкознания, подтверждают мысль о том, что вопрос типологии языков и типологических исследований действительно имеет многовековую историю, оставаясь при этом одной из важных проблем современного языкознания.

Лексическая типология языков, в основе которой лежит исследование типологических сходств и различий систем в разных языках, возникла в 50-х гг. XX в. Большую роль в становлении ее метода сыграли A.B. Исаченко, А.Е. Супрун и др.

Вторая половина XX века отличается убедительным ростом количества типологических и сравнительных исследований таких ученых как В.Д. Аракин, В.Г. Гак, Ю.В. Рождественский, А.И. Смирницкий, В.Н. Ярцева, Б.А. Успенский, С.Д. Кацнельсон, Б.А. Серебрянников и др., в работах которых закладываются теоретические основы сопоставительного анализа языков. Столь повышенный интерес к типологии связан с успехами прикладного и теоретического языкознания, определившими ее цели и задачи на современном этапе.

Научное сопоставительное изучение, с одной стороны, призвано вскрывать индивидуальные особенности конкретного языка, а с другой стороны, его общие черты с другими языками. В подтверждение этому убедительно звучат слова И.А. Бодуэна де Куртенэ: «...видеть в известном языке без всяких дальнейших околичностей категории другого языка не научно; наука не должна навязывать объекту чуждые ему категории, а должна отыскивать в нем только то, что в нем живет, обуславливая его строй и состав» [Бодуэн де Куртенэ, 1963: 68]. Это является еще одним подтверждением того, что сопоставительный метод имеет большую теоретическую ценность, поскольку через сравнение характерных черт сопоставляемых языков глубже раскрывается существо общеязыковых универсалий и сущность языка как особого общественного явления.

В настоящее время в лингвистике наблюдается важнейший сдвиг современной науки к человеку, к проблемам философской культурной антропологии. Понимание того, что язык и созданную на ее основе языковую картину мира следует изучать в тесной связи с человеком, сделало актуальным антропологическое направление изучения языка и повышенный интерес к междисциплинарным областям гуманитарных исследований, основывающимся на единстве «человек - язык - культура».

Языковая картина мира формируется вместе с языком. В. Гумбольдт и его последователи, авторы концепции лингвистической относительности, утверждают, что язык системой своих значений, выражаемых понятий создает промежуточный мир между человеческим сообществом и действительностью. В связи с этим Ф. де Соссюр заявил о недопустимости смешения диахронного и синхронного подхода к изучению языков. Он признавал принципиальное единство человеческого мышления, отмечая при этом существенные семантические расхождения в структуре различных языков. Данное высказывание имело определенное влияние на возникновение и развитие многих направлений изучения семантики, в частности, на так называемый «полевой» подход в лингвистике (Й. Трир, Л. Вайсгербер, Г. Ипсен, В. Порциг и др.).

Каждый язык имеет по отношению к другим языкам интегральные характеристики, но при этом отражает мир по-своему, основываясь на общественно-исторический опыте - как общечеловеческом, так и национальном, который и определяет специфические особенности языка на его уровнях. Это дает основание предполагать, что подобные дифференцирующие характеристики составляют разнообразие картин мира, а запечатленные в словах знания человека об окружающем мире называют «языковой репрезентацией», или «языковой картиной мира».

Одним из ключевых вопросов ономасиологии и теории словообразования является проблема выявления номинативного (мотивационного) признака в процессе создания «имени» (номинации, номинанта) для обозначаемого явления. Под термином «номинация» традиционно объединяются два явления: процесс создания номинативной единицы и результат этого процесса, т.е. сама номинативная единица, что предполагает неразрывность этих явлений и их взаимозависимость. «Номинация есть процесс обращения фактов внеязыковой действительности в достояние системы и структуры языка, в языковые значения, отражающие в сознании носителей языка их общественный опыт» [ЯНОВ, 1977, с. 19]. Если взять фитонимы, которые являются предметом нашего исследования, то они отличаются большим количеством названий, фиксирующих окраску, форму реалий, место произрастания и другие факторы, отмечаемые сознанием человека.

Парадигматическая теория номинации изучает процессы словообразования и процессы образования словосочетаний, и в этом своем качестве выступает как важнейшая предпосылка лексикологии и особенно лексикографии.

Данная проблематика освещалась в работах Ю.Д. Апресяна, 1974; В.В. Виноградова, 1975; Н.Д. Арутюновой 1977; В.Г. Гака, 1977; Г.В. Колшанского, 1977; Е.С. Кубряковой, 1977, 1978, 1981; М.Ю. Медниковой, 1974, 1981; Б.А. Серебренникова, 1977; 1988; Ю.С. Степанова, 1975, 1977, 1981; В.Н Телия, 1977,1981, 1986; A.A. Уфимцевой, 1974, 1977, 1986 и др.

В дальнейшем изучение семантики слова находит своё выражение в выделении прямых и производных номинативных значений (A.A. Потебня, М.М Покровский, В.В. Виноградов).

В теории прямой, непрямой/косвенной, внутренней номинации определенное место занимает теория внутренней формы языкового знака. Еще в своих трудах В. Гумбольдт впервые начинает рассуждать о понятии «внутренней формы» применительно к системе языка. Далее эта идея развивается в работах A.A. Потебни, применительно к содержательной структуре слова, получая при

этом двоякую трактовку как способа языкового представления мыслительного образа объекта номинации и, с другой, - как этимологическое значение слова. «A.A. Потебня разработал оригинальную теорию внутренней формы слова и, судя по контексту его работы, данная теория может рассматриваться как предтеча когнитивизма» [Рябко, 2003:10].

Неоспоримым с точки зрения исследователей является тот факт, что так называемая внутренняя форма очень часто утрачивается. Полагаем, что это является убедительным подтверждением того, что язык делает все возможное, чтобы устранить опасность ложной характеристики значения слова, которая может возникнуть по той причине, что в основу наименования кладется название какого-либо признака, тогда как действительное значение основывается на сумме признаков. Этим можно объяснить причину того, что многие слова в различных языках мира не поддаются этимологизированию.

Вторичная номинация - это одно из номинативных средств, которыми располагает язык. Она подразумевает «использование уже имеющихся в языке номинативных средств в новой для них функции наречения» [Телия, 1981:129]. Существенно отметить, что основным компонентом метафорического значения является компонент «сходство». В силу этого «основное назначение метафоры состоит не в том, чтобы сообщать информацию, а в том, чтобы вызывать представление о ней» [Арутюнова, 1990: 5-32]. По мнению В.Г. Гака, в создании новых лексических единиц участвуют не только словообразование и сочетание слов, но и семантическое переосмысление и заимствование - все четыре способа расширения номинативных средств языка [Гак, 1977: 236].

Немаловажная роль в процессе номинации также принадлежит метонимическому переносу, т.е. переносу с одного референта на другой, обусловленному смежностью денотата. Это в какой-то мере дает право утверждать, что номинативно-полевые наименования, по меньшей мере, в их эксплицитной форме являются результатом метонимической номинации.

Исходя из этого можно считать, что познание окружающего мира человеком и создание им языка является творческим актом. В различных языках этот мир может члениться по-разному, в силу различия условий обитания, и человек, отражая в своем сознании окружающий мир, в известной степени творит и преображает его. Вместе с тем, отбор признаков происходит на основе как определенных, так и чисто случайных ассоциаций, путем сведения предметов в какие-то категории и установления общности функций и отношений предметов, при этом роль внешних условий при появлении новых слов огромна [Серебренников, 1977: 155].

Значимая роль здесь отводится словообразованию, т.к. оно дает возможность выделить свойства и качества денотатов, их связи и отношения, функции и значимость для носителей языка. Словообразование позволяет выявить способы оценки внеязыковой действительности, определить, как и почему словообразовательно маркируются те или иные явления или предметы действительности [Вендина, 1996: 34]. Производство новых фитонимических единиц происходит по определенным словообразовательным моделям, исторически сложившимся в языках.

Становление словообразования в нашей стране и за рубежом знаменовалось работами таких лингвистов, как JI.B. Щерба, В.В. Виноградов, А.И. Смирницкий, Н.Д. Арутюнова, Е.С. Кубрякова, М.А. Кумахов, Ю.С. Степанова, П.А. Соболева, X. Марчанд, Г. Брекле, Дж. Каннон, С.С. Хидекель, Н.М. Шанский и др.

В настоящее время в теории ономасиологической дериватологии существует давно определившийся факт взаимосвязи между коммуникацией и номинацией. Такой подход к восприятию языка проявил себя в установлении связей между прагма- и социолингвистикой, с одной стороны, ведущим началом которых является коммуникативная речевая деятельность, и словообразованием, с другой стороны, из уяснения функционирования языка как процесса номинации/референции [Рябко, 2002: 12). По словам Е.С. Кубряковой, «уже простейший акт коммуникации включает номинацию и предполагает ее наличие» [Кубрякова, 1978: 6-7].

Современная лингвистика всегда проявляет особый интерес к проблемам, связанным с исследованием терминов и отдельных терминосистем. Основополагающие положения, касающиеся теории термина, получили подробное освещение в известных трудах учёных-терминологов (Л.В. Щербы, О.С. Ахматовой, С.Г. Бархударова, Ф.М. Березина, Б.Н. Головина, В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, В.Г. Гака, C.B. Гринева, Е.С. Кубряковой, A.A. Реформатского, A.B. Суперанской и др.).

Вторая половина XX века также отличается активизацией внимания лингвистов к английской ботанической терминологии (Миловидова, 1964; Почеп-цова, 1970; Вельштейн, 1970; Бородина, 1981; Лазарева, 1982; Рубченко, 1986; Рябко, 1988; Коломиец, 1989; Леонова, 1996; Дубовик, 1997; Барышникова, 1999; Хизбулина, 1999; Сетаров, 2000; Буллах, 2001 и др.).

Рассматривая терминоведение как сформировавшуюся самостоятельную дисциплину, исследующую термин, авторы в своих работах изучают его функции, структуру, при этом на передний план выдвигаются вопросы строения лексических единиц, образование их денотативного и словообразовательного

значения. Большое внимание уделяется природе косвенной номинации, устанавливается место метафоризации в комбинации с метонимизацией в возникновении фитонимов как продуктов обыденной номинации.

Современное состояние адыгейского языкознания характеризуется отсутствием фундаментальных исследований по отраслевым терминосистемам. Вместе с тем интерес к исследованию отдельных тематических и лексико-семантических групп слов в адыгейском языкознании возник давно. Тот факт, что нет комплексных исследований фитонимической лексики адыгейского языка, ее систематизации и классификации, а также статистических данных, вызывает определенные трудности в проведении сопоставительных исследований.

В монографии А.Н. Абрегова «Названия растений в адыгейском языке: синхронно-диахронный анализ» (Абрегов, 2000) фитонимическая лексика исследуется с точки зрения ее состава и происхождения, взаимоотношения диалектной и литературной лексики в тесном переплетении синхронных и диа-хронных методов. В работе проводится многоаспектное исследование формирования и функционирования фитонимической лексики адыгейского языка, рассматриваются структурные и словообразовательные характеристики, проводится этимологический анализ некоторых фитонимов.

Следует отметить, что сопоставительных работ в области фитонимиче-ских терминосистем сравнительно мало. Нам удалось ознакомиться с содержанием ряда диссертационных исследований, изучающих названия растений в сравнительном и сопоставительном аспектах: Белова, 1993; Леонова, 1996; Барышникова, 1999; Хизбулина, 1999; Сетаров, 2000; Булах, 2001.

Во второй главе «Фитонимы в структурно-деривационном аспекте» проводится систематическое описание словообразовательных структур английского и адыгейского языков в автономном плане (2.1-2.2), анализируется деривационная репрезентативность фитонимов (2.3-2.4), проводится контрастивный анализ структурно-деривационных свойств фитонимов в сопоставляемых языках (2.3.3).

Основной задачей данной главы явилось систематическое выявление и описание словообразовательных структур английского и адыгейского языков в автономном плане, что позволило выявить наиболее типичные для данных языков словообразовательные модели и на основе их сопоставления сделать соответствующие выводы.

Предметом нашего исследования является народно-ботаническая номенклатура, которая вместе с терминологией является составной частью ботанической терминосистемы, представляющей собой довольно сложное

структурное образование. Ядром терминосистемы выступает ботаническая терминология, которая характеризуется строгой научностью и с концептуальной точки зрения отличается своей инвариантностью. Об этом свидетельствует систематика растений шведского ученого К. Линнея, составленная на латинском языке. Ботаническая номенклатура в рамках данного номинативного поля вариативна и в каждом языке представлена своим репрезентативным потенциалом.

Анализ производных фитонимов предполагает изучение сочетаемости словообразовательных элементов, установление деривационных отношений и определение формально-семантических особенностей производного фитонима.

Английские и адыгейские фитонимы со структурно-морфологической точки зрения делятся на непроизводные, простые производные, композитные и словосочетательные наименования.

Среди существующих разновидностей названий растений корневые фитонимы занимают обширное место в микрополе исследуемых языков (анг.: 376 ед. - 21,5%, адыг.: 82 ед. - 22%). Данное ядро корневых фитонимов активно вовлекается в словообразовательный процесс для создания широкого спектра наиболее употребительных наименования растений. Ниже дается сводная таблица структурно-словообразовательных характеристик английских и адыгейских фитонимов.

Таблица №1

Непроизводные Простые производные Композиты Словосочетания Синтаксический блок

Англ. Адыг. Англ. Адыг. Англ. Адыг. Англ. Адыг. Англ. Адыг.

язык язык язык язык язык язык язык язык язык язык

376 82 43 31 812 206 515 32 — 23

21,5% 22% 2,5% 8,3% 46,5% 55,1% 29,5% 8, 5% 6,1%

В сопоставляемых языках аффиксация является одним из способов образования фитонимических единиц. Корпус простых английских производных фитонимов (43 ед - 2,5%) представлен следующими суффиксами: -er, -у, -age, -en, -et, которые характеризуются различными словообразовательными возможностями и отличаются непрозрачной мотивацией, например: elder «бузина», barley «ячмень», cabbage «капуста». Наименьшим словообразовательным потенциалом отличаются суффиксы -еп и -et: aspen «осина», burnet «кровохлебка».

Аффиксальное образование фитонимов в адыгейском языке репрезентативнее, чем в английском языке (31 ед. - 8,3%). Наиболее продуктивно используются суффиксы -luxe, -жъый, -el-йэ, -пхъэ, -жь, - й, например: бэлыджэшхо «редька» (бэлыдж «редис» + суффикс -шхо со значением увеличительности); къэбжъый «кабачки» (кьэбы «тыква» + -жъый); мые «яблоня дикая» (мы «плод яблони дикой» + е /йэ)\ пхъэнк1ыпхъапхъэ «сорго веничное» (пхъэнк1ыпхъэ «веник» + -пхъэ, букв.: «материал для веника»); чъыгай «дуб», (чъыг/ы «дерево» + -й).

При анализе английских композитов нами вьивлено 812 сложных слов (46,5%), которые имеют три типа компонентных структур: 1 слитно-оформленные композиты: (сущ. + сущ.): arrowhead «стрелолист» (arrow «стрела» + head «голова»); 2 дефисно-оформленные: двухкомпонентные композиты (сущ.-сущ.) •water-lily «кувшинка»; (сущ. (в притяж. пад.) - сущ.) lion's - ear «пустынник волосистый»; трехкомпонентные композиты: (сущ. - союз - сущ.) dogs-and-cats «клевер пашенный» (букв.: «собаки-и-кошки»); четырёхкомпо-нентные композиты: (сущ. - пред. - арт. - сущ.) Jack-in-the-pulpit «аризема трехлистная» (букв.: «Джэк-за-кафедрой»); 3 раздельно-оформленные композиты, которые в отличие от фитонимов-словосочетаний характеризуются отличительными акцентными свойствами, выступающими в качестве дифференциальных признаков, чаще всего имеют объединяющее ударение: balsam fir «пихта бальзамическая», cherry birch «береза вишневая».

Английские фитонимы- словосочетания (512 ед.-29,5%), как правило, могут быть двухкомпонентные: (сущ.-сущ.) hedge parsley «купырник»; трехкомпонентные: (прил.-прил.-сущ.) great northern aster «астра умеренная»; четырех-компонентные: (прил.-сущ.-пред.-сущ.) white lotus of Egypt «египетский лотос»; пятикомпонентные: (прил + прич.2 - сущ. - пред. - прил.-сущ.) broad-leaved cherry ofW. Indies «кордия широколистная».

В ботанической терминологии английского языка существуют названия, образованные на основе лексикализованных сочетаний с императивом. Это субстантивизированные словосочетания с внутренними синтаксическими связями, с единым главным ударением на синтаксическом доминирующем компоненте и несвободным порядком слов: (гл.-нареч.) live-forever «капуста заячья» (букв.: «живи вечно»), (гл.-мест.-сущ.) kiss-me-Dick «молочай кипарисовый» (букв.: «поцелуй меня Дик»), (сущ.-гл.-част.-сущ.-предл.-сущ.) Jack-go-to-bed-at-noon «козлобородник луговой» (букв.: Джек, ложись спать в обед).

В адыгейском языке с точки зрения продуктивности частеречевой структуры нами было выявлено 206 композитов (55,1%). По структурному образова-

нию наиболее продуктивными моделями оказались: двухкомпонентные: (сущ.+сущ.) удпан «гледичия колючая» (уды «ведьма» + папэ «колючка»); (сущ.+глаг.) чэтгъалЬ «жостер слабительный» (ср.: чэты «курица» и гъэ-л1эн «морить»); трехкомпонентные: (сущ.+сущ.+сущ.) къоемэтэхьал «алтей» (къуае «сыр» + матэ «корзина» + хьалы «кусок»); четырехкомпонентные: (прил.+сущ.+сущ.+прил.) губгъоуцшъхьэгъожь «пижма обыкновенная» (губгъо «полевой» + уцы «трава» + шъхьэ «голова» + гъожьы «желтый»).

Словосочетания в адыгейском языке имеют строго фиксированный порядок расположения компонентов. По нашей выборке они насчитывают 32 единицы (8,5%). Словосочетания, как правило, бинарные, в которых первый компонент выражает родовое, а второй - видовое понятие, при этом второй компонент в атрибутивном комплексе выражен качественным прилагательным и всегда находится в постпозиции: кьумбыл к1ыхь(э) «тополь пирамидальный». При выражении относительного признака он появляется только в препозиции: бжы-хьэ коц «озимая пшеница», мы1эрысэ чъыг «яблоня домашняя». В качестве второго компонента в словосочетаниях может выступать и глагольная форма: джэнч дэк1уай «фасоль многоцветковая» (ср.: джэнчы «фасоль» и дэ-к1уэен «подниматься в верх»). Значительно реже встречаются трехкомпонентные словосочетания: псы зык1эт кьужъ «сорт груш, с сочными плодами».

В адыгских языках существуют специфические синтаксические единицы, обозначаемые терминами: «синтаксические комплексы», «именные комплексы» (М.А. Кумахов), «случайные (окказиональные) сложные слова» (Р.Ю. Намито-кова). В смысловом и сочетательном отношениях данные единицы полностью совпадают со словосочетаниями, выражая единое, но расчлененное понятие, хотя графически соответствуют словам. Вслед за А.Н. Абреговым, мы называем их «синтаксическими блоками». По нашим подсчетам они составляют 23 единицы (6,1%), например: юшэбэгуык1 «огуречное семя» (нэшэбэгу «огурец»+к/э «семя»); коцышъхъэ «колос пшеницы» (коцы «пшеница»+шы:ьэ «голова и др).

Проведенный анализ номинативных средств выражения фитонимов в английском и адыгейском языках свидетельствует о том, что типологической особенностью названия растений в сопоставляемых языках являются композитные субстантивные лексемы как наиболее доминирующий словообразовательный тип.

В работе рассматриваются деривационные возможности непроизводных и простых производных фитонимов как потенциальных компонентов образования именных композитов и словосочетаний в исследуемых нами языках. Проведенный дистрибутивно-валентный анализ сложноструктурных образований

позволяет предположить, что деривационный процесс способствует не только созданию вторичных единиц, но и появлению определенных отношений между исходными и производными знаками языка.

Впервые в лингвистику понятие «валентность» ввел С.Д. Кацнельсон [Кацнельсон, 1948: 53]. Л. Теньер, использовавший данный термин в западноевропейском языкознании для обозначения сочетаемости, относил его только к глаголу и определял валентность как число лексем, которые может присоединять глагол. В современном языкознании валентность трактуется в более широком ее понимании как общей сочетательной способности слов. Определенные сложности в проведении анализа вызывают колебания в орфографии английских сложных слов. В ряде словарей одни и те же сложные фитонимические структуры могут писаться слитно, раздельно или через дефис. В подтверждение сказанному приведем точку зрения английского лингвиста К. Брунгера, чье высказывание кажется достаточно убедительным: «Современное английское правописание является в этих случаях весьма произвольным. Все попытки выяснить его принципы можно считать неудавшимися. Обычно дело сводится к сложившимся навыкам, которые тоже не всегда установлены» [Цит. по: Труев-цева, 1986:241].

Адыгейская орфография также не смогла избежать подобных сложностей, поскольку в ней существуют те же проблемы в написании сложных слов, что и в английском языке [Кумахов, Абрегов, Шаов].

Дистрибутивно-валентный анализ именных композитов и именных словосочетаний позволил выявить номинативные свойства модификатора и опорного компонента.

1. Английские корневые фитонимы могут быть с нулевой валентностью, а также от одновалентных — до десятивалентных и выше. Подробно остановимся на девятивалентном корневом фитониме olive «маслина европейская». Лексема участвует в образовании трех дефисно-оформленных композитов, в которых выполняет функцию модификатора, и в шести словосочетаниях в функции опорного компонента: olive-wood «маслина культурная», olive-plum «аргания железная», olive tree «оливковое дерево», olive mangrove « авицения блестящая», olive-nut tree «железное дерево», East African olive «маслина Хохштет-тера», Russian olive «лох узколистный», spurge olive, «ягодник обыкновенный», wild olive «маслина дикая».

Наблюдения показывают, что многие английские корневые фитонимы отличаются гипервалентностью, например: dock «щавель» - 23, orange «апельсин»

- 34, bean «боб» - 41, maple «клен» - 55, willow «ива» - 113, rose «роза» - 106, pine «сосна» -120 и т.д.

Адыгейские корневые фитонимы не отличаются столь высокими деривационными возможностями. Приведём пример девятивалентной корневой лексемы къэбы «тыква», которая образует одну производную, и восемь композитов. В первых трёх примерах лексема къэбы выполняет функцию модификатора, а в остальных шести фитонимах выступает опорным компонентом: къэбжъый «кабачки», къэбгъожь «тыква твердокорая», къэббэгу «тыква мускатная», адыгэкьэб «тыква крупноплодная», урыскъэб «тыква желтая», тыркукьэб <оыква чалмовцдная», апскьэб «патиссон», блэкьэб «кирказон», губгъокьэб «бешеный огурец».

Наибольшую валентную активность проявляют однословные (непроизводные) фитонимы: хъэ «ячмень» -12, джэнчы «фасоль» - 13,>^ы «трава» -36.

2. Английские простые производные фитонимы бывают с нулевой валентностью, одновалентные — десятивалентные и выше. Им также свойственна высокая словообразовательная способность, например: daisy «маргаритка» - 20, parsley «петрушка огородная» - 28, bunting «овсянка» - 31, pepper «перец» - 43, lily «лилия» -100 и т.д.

Простые производные фитонимы в адыгейском языке не обладают особыми деривационными возможностями. Фитонимы бывают с нулевой валентностью, одновалентные - четырехвалентные и не более, например: гъэтэдж «хмель обыкновенный» - 0, зае «кизил» - 1, сэнай «смородина» - 2, к1эпхъ «ячмень заячий» - 3, щыбжьый «перец» - 4.

3. Английские композиты могут быть представлены безвалентными и валентными лексемами, которые пишутся как слитно, так и через дефис. Валентные композиты бывают одновалентные — десятивалентные и выше. Английские композиты обладают достаточно высокими деривационными характеристиками, на что указывают наши статистические данные: crowfoot «лютик» -15, blackberry «ежевика» - 18, pondweed «рдест» - 23, sunflower «подсолнечник» -26, buttercup «лютик» -31.

Адыгейские фитонимические композиты бывают безвалентные, одновалентные — пятивалентные лексемы: блэкьэб «кирказон» - 0, щэгъэш1о1у «щавель кислый» - 1, уцдыдж «полынь» - 2, батыргъэн «борщевик» - 3, натрыф «кукуруза» - 5.

Таким образом, словообразовательные возможности английских фитони-мических композитов в сравнении с адыгейскими отличаются большей репре-

зентативностью. Полученные данные дистрибутивно-валентного анализа английских и адыгейских фитонимов позволяют выявить их номинативные и по-зиционно преферентиые свойства в качестве модификатора и опорного компонента.

В третьей главе «Мотивационно-номинативные особенности фитонимов и отфитонимических топонимов в английском и адыгейском языках» исследуются мотивационно-номинативные признаки фитонимов в автономном и сопоставительном плане (3.1-3.2), мотивационные признаки топонимов с компо-нентом-фитонимом в автономном и сопоставительном плане (3.4-3.5), проводится контрастивный анализ систем мотивационно-номинативных признаков фитонимов и отфитонимических топонимов в английском и адыгейском языках.

Процесс мотивированности названий растений в языке определяется уровнем индивидуального и общественного сознания языкового сообщества, своеобразным укладом жизни, национальными и культурными традициями, особенностями социальных и природных условий жизнедеятельности человека. Фитонимы как часть языковой картины мира формируются на основе когнитивных и культурно-исторических архетипов и приобретают свойства прототи-пической организации. В связи с этим возрастает важность выявления и анализа мотивационно-номинативных свойств фитонимов в сопоставляемых языках.

В данной главе делается попытка исследовать принципы номинации фитонимов в английском и адыгейском языках путем систематического когнитивного описания мотивационно-номинативных свойств сложноструктурных наименований растений в автономном и контрастивном плане. В работе не рассматриваются непроизводные фитонимы, поскольку в силу затемненной мотивации большинства из них не представляется возможным детерминировать их мотивационные признаки.

При изучении данного вопроса мы опирались на описание видов классификации оценочных значений, предложенных Н.Д. Арутюновой, Т.И. Венди-ной; на анализ мотивационных признаков фитонимов в работах О.П. Рябко, Т.Д. Барышниковой, Е.А. Булах, А.Н Абрегова. и др. Исследование проводилось на основе указанных в библиографии ботанических словарей и энциклопедии. Предложенная нами классификация является открытой и не претендует на инвариантную классификационную модель мотивационных признаков, поскольку в каждом конкретном языке их число может быть больше или меньше, и изучение словообразования в аксиологическом аспекте позволит в дальнейшем дополнить ее.

Методом выборки из словарей английского и адыгейского языков нами было извлечено 1173 английских и 175 адыгейских сложноструктурных прото-типических наименований растений, которые соответственно отражают 18 мотивадионно-номинативных признаков в английском языке и 17 - в адыгейском. Под сложноструктурными наименованиями нами понимаются именные композиты и словосочетания, которые отличаются сходными номинативными признаками, способствующими их рассмотрению в контексте мотивационных признаков названий растений.

Таким образом, исходный материал сложноструктурных наименований в сопоставляемых языках не одинаков. В порядке уменьшения репрезентативных характеристик их можно представить следующим образом: Английский язык: 1. «Форма» {globeflower «купальница»). 2. «Природный ло-катив»(6еасА grape «виноград скальный»). 3. «Географический локатив» (Irish daisy «одуванчик лекарственный» («ирландская маргаритка»). 4. «Прагматический признак» (oil palm «пальма масленичная»), 5. «Цвет» (purple foxglove «наперстянка пурпурная»). 6. «Тактильное ощущение» (velvet-leaf blueberry «черника канадская» (букв.: «бархатисто-листная черника»). 7. «Время» (flower-of-an-hour «цейлонский шпинат» (букв.: «цветок-на-час»). 8. «Вкус» (honey-pea «горох посевной сахарный» (букв.: «медовый горох»). 9. «Размер/величина» (dwarf oak «карликовый дуб»), 10. «Количество» (one-berry «вороний глаз» (букв.: «одноягодник»). 11. «Вид/способ произрастания» (climbing fig «фикус карликовый» (букв.: «вьющийся фикус»). 12. «Алетический признак»( common flax «лен обыкновенный», false flax «рыжик» (букв.: «ложный лен»), 13. «Запах» (sweetpea «горошек пахучий»). 14. «Наименование в честь» (Adam'sflannel - «ворсянка лесная» (букв.: «фланель Адама»). 15. «Качество» (maple ash «клен ясеневый» (букв.: «кленовый ясень»). 16. «Консистенция» (ink-berry «равдия шиповая» (букв.: «чернильная ягода»). 17. «Пол» (male agaric «трутовик ложный» (букв.: «мужской гриб»). 18. «Звук» rattle-top «клопогон кистевой» (букв.: «звенящая верхушка»).

Адыгейский язык: 1. «Форма» (пылытхьак1ум «бегония» (пылы «слон» + тхьак!умэ «ухо»), 2. «Прагматический признак» (бжъэ1ус «вязель корончатый» (бжьэ «пчела» + ¡усы «корм»). 3. «Цвет» (пхъапц1э «крушина ломкая» (пхъэ «дерево» + пц!э «черный»), 4. «Алетический признак» (джэнчнэпц! «вьюнок полевой» (джэнч «фасоль» + нэщ1ы «ложный»). 5. «Вкус» (щыб-жьый1ашъ1у «перец болгарский» (щыбжьый «перец» + lauily «сладкий»);

6. «Функциональность» (пак1этеч «дурнишник» (пак1э «ус» + течын «вырывать»). 7. «Природный локатив» (псыпкъынэ «водяной перец» (псы «вода» + пкъынэ «стебель»), 8. «Географический локатив» {мысырбзыуцыф «хлопчатник египетский» (Мысыр «Египет» + бзыуцыф «вата»). 9. «Тактильное ощущение» {мэкъуп 1 эуцшъаб «овсяница овечья» (мэкъуп1эуц «луговая трава» + шъабэ «мягкий»). 10. «Размер» (шхъожъый «незабудка мелкоцветная» (шхъо «незабудка» + жъый - суффикс уменьшительности). 11. «Консистенция» (мэлэхъо-сабын «мыльнянка» (мэлахъо «пастуху>+сабын «мыло»), 12. «Пол» (уцыбз «белена черная» (уцы «трава» + бзы «женский»). 13. «Культ» (тфэй «граб, бук» наделен признаками полезности, доброты и удачи). 14. «Время» (зымэфэкъэгъагъ «цикорий дикорастущий» (зъшэфэ «однодневный» + къэгъагъэ «цветок»), 15. «Суеверия и поверия» (пегъьшбар!эпылъ «наперстянка» (пегъьшбар «про-рок»+7эиылъ «наперсток»), 16. «Вид/способ» (лъэгуч1эпанэ «колючник обыкновенный» (лъэгуч1э «низ ложбинки» + панэ «колючка»). 17. «Количество» (тхьапищ «клевер», буквально тхьапэ «лист» + щы «три»).

Согласно установленным мотивационным признакам в сопоставляемых языках наблюдается их значительное совпадение по базовому составу. Вместе с тем следует указать на некоторые расхождения: 1) по количественному составу признаков и их расположению в английском языке выявлено 18 единиц, в адыгейском -17; 2) в английской выборке не отражены следующие мотивационные признаки как «функциональный признак», «культ», «суеверие и поверье», в адыгейском варианте отсутствуют «запах», «наименование в честь» и «звук», так как они мало продуктивны и редко встречаются; 3) по своему расположению мотивационные признаки также ассиметричны: в английском языке они идут как «форма», «природный локатив», «географический локатив», «прагматический признак», «цвет», «тактильное ощущение» и т.д.; в адыгейском языке - как «форма», «прагматический признак», «цвет», «алетический признак», «вкус», «функциональный признак» и т.д. Среди нерелевантных мотивацион-ных показателей в сопоставляемых языках следует назвать квантитативные признаки, обоснованные разницей исходных данных.

Мотивационно-номинативные признаки фитонимов в английском и адыгейском языках в количественном и процентном отношениях можно показать в сводной таблице № 2.

мотивационные признаки английский язык адыгейский язык

«форма» 298 - 25,4% 24-13,8%

«природный локатив» 202- 17,2% 10-5,8%

«географический локатив» 157-13,3% 9- 5,1%

«прагматический признак» 140-11,9% 22 - 12,6%

«цвет» 116-9,9% 14- 8%

«тактильное ощущение» 42 - 3,6% 9-5,1%

«время» 30 - 2,5% 6 - 3,5%

«вкус» 29 - 2,5% 13-7%

«размер/величина» 26 - 2,2% 9-5,1%

«количество» 24-2,1% 2-1,2%

«вид/способ» 22-1,9% 4-2,4%

«алетический признаю) 17-1,5% 14 - 8%

«запах» 16-1,4% —

«наименование в честь...» 15 - 1,3% —

«качество» 13 - 1,1% —

«консистенция» 12-1% 7-4%

«пол» 7-0,6% 7-4%

«звук» 7-0,6% —

«функциональный признак» - 12-6,9%

«культ» - 7 - 4%

«суеверие и поверье» - 6 -3,3%

Исходя из результатов анализа можно сделать вывод, что наиболее доминирующим мотивационно-номинативным признаком фитонимов в сопоставляемых языках является «форма». В английском языке большую репрезентативность в процентном отношении показали 4 ядерных признака: «форма», «природный и географический локатив», «цвет» и «количество». В адыгейском языке по сравнению с английским более продуктивный мотивационный потенциал проявили 9 ядерных признаков. Это такие, как: «форма», прагматический признак», «алетический признак», «вкус», «природный и географический локатив», «размер /величина», «вид /способ», «тактильные ощущения», «консистенция», «пол», «время». Полученные в работе данные, указывающие на количественную разницу, а также степень репрезентативности самих признаков по интенсивности их участия в номинации растений, отражают, на наш взгляд, общую сопоставимую тенденцию в английском и адыгейском языках.

Номинативные признаки также распространяются и на фитотопонимы как предмет исследования. Рассмотрев природу отфитонимических топонимов изучаемых языков, различных по лексико-семантическим и функциональным

характеристикам, мы попытались выявить взаимозависимость между реальными географическими свойствами называемого объекта, а также особенностями называющего его слова и сделать соответствующие выводы.

Нельзя не согласиться с В.Д. Беленькой, которая считает, что «даже положительное выделение одного из компонентов топонима (обычно его конечной части, восходящей к географическому термину), не означает возможности соотнесения оставшейся части с единицами современного языка» [Беленькая, 1973:216].

Пример дефиниции отфитонимического топонима, взятого из этимологического словаря А. Милса [Mills, 2004: 162] подтверждает имеющееся в настоящее время явление, когда носитель языка затрудняется понять первоначальную мотивированность фитотопонима в силу своего полного переосмысления, например: Noak Hill Hovering - название одной из улиц Лондона, которая была зафиксирована на карте в нынешнем написании в 1490 г. Топоним означает «(место у) дубовое дерево». Noak идет от среднеанглийского оке - «дуб», перед которым стоит заглавная буква N, от среднеанглийского слова at ten «at the», которая переводится на русский язык, как предлог - «,у». В официальном документе от 1290 г. отмечается, что Ate Noke (У дуба) было местом проживания Ричарда (перевод наш).

Эволюцию данного фитонима можно проследить через его этимологический рисунок: Noak Hill < Nook Hill (1805) <Noke Hill (1570) <Nookhill (1523) < Noak Hill (1490).

Редким исключением в английском языке является прозрачная мотивированность традиционных названий некоторых улиц с элементом-фитонимом новых городов Англии: Sunflower Avenue «Подсолнуховый проспект», One tree Hill «Холм с одним деревом», Lime Close «Липовый тупик» и др. [Беленькая, 1977: 217]. В адыгейском языке к подобным примерам можно отнести такие фитонимы, как Пцея-гьошъу «Место, где растет ива» (пцелы «ива» + гъошъу «степь»); Бгъэнуап1э «Место, где косят осоку» (ср.: бгъэн «осока» и он «косить» + п1э «место»).

Отличительной чертой «молодой» американской и австралийской топонимии являются географические терминологические заимствования из испанского, голландского, французского и других языков, которые непосредственно эксплицируют прямые наименования растений, например: (исп.) Alisal «ольховая роща», (фран.) Plaqueminer «хурма», Frenes «ясень» и пр.

Данную топонимию отличает присутствие в ней местных названий травянистых растений и деревьев, представляющие собой монолексемные элементы или части сложных лексем. Являясь дескриптивными образованиями, они отличаются различными прямономинативными признаками, которые способст-

вуют созданию «экзотического» колорита англоязычной топонимии Нового света, например: (инд. топ.) Niskayuna - «место, где растет пшеница»; Missisquoi - «здесь есть хорошая трава» и др.

В адыгейской фитотопонимии не часто можно заметить присутствие заимствованной географической лексики. В ней следует выделить следующие характерные топонимы с модификатором, указывающим на наименования: 1) лесных массивов - Кургъо мэз «Лес, в котором произрастает омела»; 2) оро-нимов (хребты, горы) - Тхъшэщ «Хребет, на котором возделывают просо»; Мэл-фэе къушъхь «Гора молочай»; 3) гидронимов - А пае дыдж «Горький клен»; Къужъэе закъу «Одинокое грушевое дерево». 4) ойконимов - Мыекъуапэ г.Майкоп - «Устье реки Мыекъо-Майкопки» (мые «яблоня», ко(къо) «долина» и п (пэ) «устье»). Пэнэхэс а. Панахес- букв.: «В терновнике сидящие».

К отличительным особенностям адыгейских фитотопонимов можно добавить следующие признаки: 1) тождество номинации гидронима и горы: Мэрк1опыжъ «Колючая ожина» (название реки и горы); 2) перенос адыгейских наименований оронимов и гидронимов на ряд ойконимов в русском языке, с использованием русских словообразовательных суффиксов: Къэлэр мэз «Черем-шиный лес»; Келермес (название реки)> ст. Келермесская; Остыгъай «Пихта» > ст. Гостогаевская; Бэнэкъу «Терновая долина» (каб. диал.) > село Беноково; 3) связь между антропонимами и фитотопонимами в именовании растительных сообществ, когда имя выступает как поссесивный компонент со значением принадлежности: Орзэмэдж игихъомчыялъ «Каштановая роща Орземеджа», Мэд ипан «Терновник Меда», Ацумыжъ Исмахъилэ гшэщ шУаяУ «Место, где Ачмиз Исмаил выращивает просо».

С точки зрения структурно-компонентного состава американской и адыгейской фитопонимии в основном свойственны двухкомпонентные именные образования, например, анг.: сущ. + сущ. Cedar island «Кедровый остров»; адыг.: Къэлэрыкъо «Долина, где растет черемша»; анг.: прил. + сущ. Fair Oaks «Большие дубы»; адыг.: сущ. + прил. Пцеш к1ыхь «Длинная верба» (в адыгейском языке качественные прилагательные как и числительные находятся в постпозиции); анг.: прич. 2 + сущ. Burned wood «Сожженный лес»; адыг.: сущ. + глаг. Пэнэхэс «Живущий в терновнике»; анг.: чис. + сущ. Four oaks «Четыре дуба»; адыг.: сущ. + числ. -Дэе пш!ык1ут1у «Двенадцать ореховых деревьев».

Иногда в исследуемых языках создаются трехкомпонентные именные и более отфитонимические топонимы, представляющие собой развернутые словосочетания, анг.: пред.+арт.+сущ.+пред.+сущ. In-the-Pines-of-Brightwater «В соснах Брайтворта»; адыг.: Зэе 1ошъхьэ псын «Родник у горы, где растет кизил».

Отличительной особенностью некоторых сложных лексем в английском языке является переход второй основы в разряд формальных топонимообра-

зующих суффиксоидов, которые воспринимаются как лексемы, частично потерявшие свое первоначальное семантическое значение, например анг.: wood «лес» - Maplewood «Маплвуд», maple «клен» + wood -суффиксойд.

В сопоставляемых языках наблюдаются отфитонимические топонимы, названия которых представлены однословными (непроизводными) фитонимами или простыми производными. Если в англоязычной топонимии они могут функционировать как ойконимы, то в адыгейской топонимии подобные топонимы выступают как именования естественных объектов. Приведем примеры английских названий некоторых деревень: Nettle «Крапива», Orange «Апельсин», Lemon «Лимон»; адыгейские названия - Пцел «Вербовая роща»; Чъыгэ-ежъ «Старый дуб» и др.

В Заключении обобщаются результаты исследования и подводятся итоги.

Контрастивный анализ структурно-семантических и деривационных особенностей ботанического корпуса сопоставляемых языков в контексте мотива-ционных признаковых аспектов выявляет их универсальные и частные характеристики, взаимосвязь терминологии и номенклатуры, взаимоотношение рациональных и когнитивных принципов строения ботанических терминосистем. Несмотря на то, что английский и адыгейский языки являются разноструктурными языками, их отличает определенная симметрия в мотивационно-номинативной организации фитонимических полей, что свидетельствует о близких архетипи-ческих представлениях соответствующих сообществ о растительном мире с его обыденно-когнитивным позиционированием, а также в пространстве при ориентации, что, в свою очередь, предопределяет механизмы формирования фито-нимического пространства как части языковой картины мира.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Фитотопонимика как языковой фрагмент культуры англоязычных стран / Н.Ш. Ягумова // Язык и межкультурная коммуникация. Международный лингвистический журнал. Выпуск 1,— Майкоп, 2002,— С. 71-75.

2. Мотивационные признаки фитонимов в адыгейском и английском языках / Н.Ш. Ягумова // Язык. Этнос. Сознание: Материалы международной научной конференции 24-25 апреля 2003 года. Т-2. - Майкоп, 2003. — С. 58-60.

3. Когнитивные аспекты функционирования фитотопонимов в адыгейском языке / Н.Ш. Ягумова // Язык и дискурс в современном мире. Материалы международной научно-лингвистической конференции 19-20 мая 2005 года. Часть 2 - Майкоп, 2005. - С. 159-163.

4. К вопросу о словообразовании фитонимов в адыгейском и английском языках / Н.Ш. Ягумова// V Международная научная конференция 13-14 октября 2005 года. Майкоп, 2005,— С. 229-235.

5. Деривационная репрезентативность фитонимов в английском и адыгейском языках / Н.Ш. Ягумова // Культурная жизнь Юга России. Выпуск 5. — Краснодар, — С. 93-95.

Ягумова Нуриет Шумафовна

ФИТОНИМИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО В ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА: СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ И МОТИВАЦИОННЫЙ АСПЕКТЫ (на материале английского и адыгейского языков)

Автореферат

Сдано в набор 25.08.08. Подписано в печать 26.08.08. Бумага типографская №1. Формат бумаги 60x84. Гарнитура Times New Roman. Печ.л. 1,0. Тираж 100 экз. Заказ 091.

Отпечатано на участке оперативной полиграфии Адыгейского государственного университета. 385000, г.Майкоп, ул.Университетская, 208.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Ягумова, Нуриет Шумафовна

ВВЕДЕНИЕ.

1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ИЗУЧЕНИЯ ФИТОНИМИЧЕСКОЙ ЛЕКСИКИ В РАЗНОСИСТЕМНЫХ ЯЗЫКАХ

КАК ОБЪЕКТА КОНТРАСТИВНОЙ ЛИНГВИСТИКИ.

1.1. Сопоставление как основная часть типологического исследования языков.

1.2. Антропоцентрическая парадигма и ее место в познании фитонимического поля как одного из древнейших универсалий языковой картины мира.

1.3. Некоторые вопросы общей и дериватологической номинации.

1.4. Исследование фитонимов английского языка.

1.5. Исследование фитонимов адыгейского языка.

Выводы.

2. ФИТОНИМЫ В СТРУКТУРНО-ДЕРИВАЦИОННОМ АСПЕКТЕ.

2.1. Структурно-словообразовательные особенности фитонимов в английском языке.

2.2. Структурно-словообразовательные особенности фитонимов в адыгейском языке.

2.3. Деривационная репрезентативность фитонимов в английском и адыгейском языках.

2.3.1. Деривационные свойства фитонимов в английском языке.

2.3.2. Деривационные свойства фигонимов в адыгейском языке.

2.3.3. Контрастивный анализ структурно-деривационных свойств фитонимов в английском и адыгейском языках.

Выводы.

3. МОТИВАЦИОННО-НОМИНАТИВНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ФИТОНИМОВ И ОТФИТОНИМИЧЕСКИХ топонимов В АНГЛИЙСКОМ И АДЫГЕЙСКОМ ЯЗЫКАХ.

3.1. Мотивационно-номинативные особенности фитонимов в английском языке.

3.2. Мотивационно-номинативные особенности фитонимов в адыгейском языке.

3.3. Мотивационно-номинативные особенности отфитонимических топонимов в английском и адыгейском языках.

3.3.1. Мотивационно-номинативные особенности отфитонимических топонимов в английском языке.

3.3.2. Мотивационно-номинативные особенности отфитонимических топонимов в адыгейском языке.

3.3.3 Контрастивный анализ систем мотивационно-номинативных особенностей фитонимов и отфитонимических топонимов в английском и адыгейском языках.

Выводы.

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Ягумова, Нуриет Шумафовна

Приоритетным направлением лингвистики конца XX и начала XXI в. является изучение языка в тесной связи с человеком, его сознанием, мышлением и духовно-практической деятельностью.

Избрав в качестве своей методологической основы антропологический принцип, современная лингвистика ориентируется на создание единой теории языка и человека. В результате этого, в центре внимания языкознания оказывается проблема влияния человека на язык, т.е. «человеческий фактор».

В рамках данной парадигмы лингвистики, интенсивно развивающейся в последние десятилетия под эгидой когнитологии, при изучении языковой картины мира человек рассматривается единицами разных языковых уровней (Ю.Д. Апресян, В.Г. Гак), сквозь призму метафоры (Г.Н. Скляревская, Н.Д. Арутюнова, О.И. Глазунова), словообразования (Е.С. Кубрякова) и др.

Столь пристальное внимание науки к человеку говорит о принципиальной важности антропоцентризма как методологической основы применения комплексного анализа в лингвистике, а поскольку антропоцентричность и коммуникативная функция представляют собой неотъемлемую характеризующую любого языка, то это дает возможность проводить типологические и контрастивные исследования.

За последнее время системный анализ лексики в разноструктурных языках приобретает статус одного из основополагающих методологических принципов современной науки, привлекая к себе пристальное внимание исследователей разных языков. В связи с этим терминологические исследования терминосистем и терминополей становятся все более востребованным объектом компонентного изучения многих лингвистов.

Особую значимость в условиях глобализации, интеграции и развития межнационального научно-технического и культурного общения приобретает комплексное сопоставительное исследование разносистемиых единиц соответствующих уровней языков. По мнению В.Н. Ярцевой, описание различных языков, проводимое на основе их сравнения по общей модели формальных и функциональных признаков, не должно приглушать индивидуальность каждого отдельного языка [Ярцева, 1978: 6-15]. По этому поводу в свое время И.И. Мещанинов отмечал, что «типология не должна сводится к регистрации только общих схождений, так как даже при сопоставлении сходных построений, наблюдаемых в разных языках, следует учитывать отклонения, объясняемые специфическим использованием того или иного приема в языковых системах разного типа» [Мещанинов, 1948: 197].

Сопоставительно-типологический подход в изучении языков позволяет установить общие, универсальные и специфические признаки. Подобные работы связаны с изучением человеческого фактора в языке, интерес к которому подтверждается развитием таких направлений антропологической лингвистики, как этнолингвистика, лингвогносиология, социолингвистика, лингвокультурология.

Фитонимическое поле, которое является одним из наиболее репрезентативных полей языковой картины мира, выступает интереснейшим факторологическим материалом, иллюстрирующим принцип «язык-культура-этнос». Будучи ядром фитонимического пространства, фитонимическая лексика создает семаитико-словообразовательное поле, влияющее на формирование данного пространства в различных языках.

Работа выполнена в контексте сопоставительных исследований -фитонимической лексики в разносистемных языках — английском и адыгейском.

Актуальность предпринятого исследования определяется тем, что в современном языкознании постоянный интерес вызывают проблемы, связанные с исследованием терминов и терминосистем. Особое место среди них занимает ботаническая терминосистема и, в частности, номенклатура, как часть наивной языковой картины мира в обыденно-когнитивном аспекте. Значимость данной работы определяется также тем, что комплексный анализ английских и адыгейских фитонимов и отфитонимических топонимов в структурно-деривационном и мотивациопио-номинативном аспектах до сих пор не стал предметом специального изучения.

Объектом исследования служат фитонимы и отфитонимические топонимы в английском и адыгейском языках.

Предметом исследования выступают сгруктурно-деривационные и мотивационно-номинативные особенности фитоиимической лексики в английском и адыгейском языках.

Целью данного исследования является выявление и описание структурно-деривационных составляющих ботанической номенклатуры, а также закономерностей мотивационной номинации фитонимов и отфитонимических топонимов в сопоставляемых языках.

Выполнение поставленной цели стало возможным благодаря решению следующих задач:

1) изучить проблематику типологических исследований и языковой номинации сквозь призму антропологической лингвистики;

2) обозначить сопоставляемый корпус фитонимов английского и адыгейского языков;

3) проанализировать структурно-семантические и деривационные свойства фитонимов в данных языках;

4) выявить и описать мотивационно-номинативные признаки модификаторов сложноструктурных образований фитонимических наименований в исследуемых языках;

5) определить корпус отфитонимических топонимов в сопоставляемых языках, установить их структурно-семантические и мотивационные особенности и дать им национально-культурную интерпретацию.

В работе были использованы следующие методы исследования: метод лингвистического наблюдения, семантико-номинативный, компонентный, дистрибутивно-валентный, дифиниционный, обыденно-когнитивный, количественный, сопоставительно-типологический для выявления универсальных н специфических признаков фитонимических номенклатур в сопоставляемых языках.

Источниками исследования послужили научные издания по ботанической тематике, одно- и многоязычные ботанические, словообразовательные, толковые энциклопедические словари.

Эмпирический материал исследуемой работы составляет 2120 фитонимов, полученных методом выборки из английских и адыгских ботанических словарей, при соотношении 1746 английских и 374 адыгейских лексем.

Теоретико-методологическую основу исследования составили труды отечественных и зарубежных лингвистов по лингвистической типологии, лексической и общей семантике, а также по словообразованию и теории номинации (JT.B. Щербы, Ю.Д. Апресяна, И.В. Арнольд, Н.Д. Арутюновой, В.Д. Аракина, О.С. Ахмановой, X. Марчанда, Д. Шмидта, Дж. Канона, В.Д. Беленькой, А.И. Бодуэна де Куртенэ, Г.О. Винокура, В.В. Виноградова, В.Г. Гака, Е.А. Земской, Ю.Н. Караулова, Е.С. Кубряковой, Г.В. Колшанского, А.А. Реформатского, Б.А. Серебренникова, Ю.С. Степанова, М.Д. Суперанской, В.Н. Телия, А.А. Уфимцевой, Д.Н. Шмелева, J1.M. Щетинина, Д.А. Ашхамафа, Н.Ф. Яковлева, Г.П. Немца, А.Н. Абрегова, M.J1. Апажсва, З.Х. Бижевой, З.У. Блягоза, T.X. Кадэ, Д.Н. Кокова, М.А. Кумахова, Р.Ю. Намитоковой, А.К. Шагирова, А.А. Шаова, М.Х. Шхапацевой и др.).

Научная новизна работы определяется тем, что данное диссертационное исследование является первым опытом сопоставительно-типологического анализа ботанических номенклатур в английском и адыгейском языках с учетом структурно-семантических, деривационных и мотивационно-номинативных особенностей.

Теоретическая значимость диссертации состоит в многоаспектном и комплексном подходе к анализу структурно-деривационных и мотивационпо-номинативных особенностей фитонимов и отфитонимических топоннмов в английском и адыгейском языках сквозь призму общей теории типологии, номинации и ономасиологии. Поскольку в настоящее время специальные работы по сопоставительному исследованию ботанических номенклатур на основе адыгейского и других языков полностью отсутствуют, то подобное исследование представляет собой перспективное начало, которое должно стимулировать дальнейшую работу по данной проблематике, привнося определенный вклад в общую и частную ономасиологию, когнитивную лингвистику, а также лексикологию и лексикографию.

Практическая значимость диссертации состоит в возможности использования его результатов в различных университетских курсах по таким лингвистическим дисциплинам, как лексикология и ономастика, при изучении отраслевых терминосистем и, в частности, ботанической номенклатуры в английском и адыгейском языках, составлении терминологических словарей, написании курсовых и квалифицированных работ.

Положения, выносимые на защиту:

1. Когнитивная/народная ботаническая и научная ботаническая номенклатуры вместе с ботанической терминологией составляют ботаническую терминосистему.

2. Сопоставительный анализ структурно-деривационных и мотивационно-поминативных особенностей фитонимов в таких разноструктурных языках, как английский и адыгейский, выявляет универсальные и специфические свойства в членении н категоризации фитонимического пространства как составной части картины мира. Универсальные свойства обусловливаются единством окружающего мира и человеческого мышления благодаря единой системе перцептивных чувств человека.

3. Английские и адыгейские фитонимы с точки зрения структуры подразделяются на корневые, простые, производные, композиты, словосочетания.

4. С номинативной точки зрения сопоставляемым языкам свойственны сложноструктурные образования, которые можно представить терминологическими словосочетаниями и эндо-/экзокомпозитами, которые характеризуются признаком прямого или неполного косвенного выражения своих модификаторов. Эндоцентрическим образованиям свойственно эксплицитное и имплицитное выражение модификаторов. В экзокомпозитах и модификатор, и опорный компонент функционируют как имплицитно выраженные компоненты.

5. Мотивационно-номинативные признаки фитонимическнх полей английского и адыгейского языков не являются в целом единообразными, т.к. кроме универсальных свойств, каждая из систем имеет свои специфические характеристики.

6. Отфитонимические топонимы, составляют обширный пласт англоязычной и адыгейской ономастики, который является одним из источников пополнения лексики языка и представляет определенный интерес в лингвистическом и этнокультурном аспектах.

Апробация работы. Основные положения диссертации освещались па заседаниях кафедры общего языкознания АГУ, на международных конференциях: «Язык и межкультурная коммуникация» (Майкоп, 2003), «Язык и дискурс в современном мире» (Майкоп, 2005), «Актуальные проблемы общей и адыгейской филологии» (Майкоп, 2005), а также получили отражение в шести публикациях, включая одно в издании, рекомендованном ВАК РФ для опубликования результатов кандидатских диссертаций.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Фитонимическое пространство в языковой картине мира: словообразовательный и мотивационный аспекты"

выводы

1. Контрастивный анализ фитонимического корпуса в английском и адыгейском языках выявил определенные сходства и различия как в структурно-деривационном, так и мотивационно-номинативных аспектах. Названия растений в контексте мотивационных признаков, представляют собой сложноструктурные образования (композиты и словосочетания), отличающиеся номинативными признаками. Исходный материал фитонимов в количественном отношении не идентичен: в английском языке он составляет 1173 единицы, в адыгейском языке — 175 единиц.

2. Номинативно-семантическое фитонимическое пространство в каждом из языков построено прототипически. Основное большинство этих наименований относятся к ботанической номенклатуре как к продукту обыденной номинации, которая является составной частью наивной языковой картины мира. Некоторый процент фитонимов соотносится с научными наименованиями растений.

3. Выявленные фрагменты фитонимического поля в сопоставляемых языках, представленные мотивационнымп образованиями, не тождественны, но в целом подтверждают универсальность их использования и общее культурно-историческое место в фитонимическом пространстве.

4. Установленные нами мотивационно-номинативные признаки фитонимов в изучаемых языках, за некоторым исключением, совпадают по базовому составу. Вместе с тем, имеются определенные расхождения по количественным показателям признаков и их расположению.

5. Отфитонимические топонимы, различные по лексико-семантическим и функциональным характеристикам, составляют обширный пласт англоязычной и адыгейской топонимии. Несмотря на то, что английские, американские и австралийские топонимы относятся к англоязычной топонимии, каждая из них характеризуется общими и частными признаками. Адыгейская топонимия, которая является региональной, в большинстве своем представлена микротопонимией.

6. Основным признаком английской топонимии является то, что в процессе эволюции в силу морфологических опрощений, компоненты английских фитотопонимов потеряли соответствия в лексике современного языка и стали практически нечленимыми. Мотивированность подобных наименований давно утрачена и сейчас они воспринимаются как дескриптивные топонимы: Aperfield «открытое место, на котором растут яблони», Aycliff (дубовый лес).

7. В отличие от английских отфитонимических топонимов, американские и адыгейские сложные образования, как правило, имеют прозрачную структуру и мотивацию: Cherry Lane (вишневый переулок), Къужъэе закъу (одинокое грушевое дерево).

8. Американским отфитонимическим топонимам свойственны, в основном, двухкомпонентные, и за редким исключением, трехкомпонентпые именные словосочетания. В адыгейской фитотопонимии имеют место двухкомпонентные и многокомпонентные структурные образования. Cabbage Tree (капустное дерево), Къужъаемэ адэжьрэ пеынэк!эчъышху «Большой родник у грушовки».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Лингвистическая типология является одним из направлений языкознания, которая завоевала общее признание и широкое распространение во второй половине XX века. Именно сравнение, на основе исторического подхода к фактам языка, составило основу так называемого сравнительно-исторического метода, или компаративистики и стало по существу основанием для создания теоретического учения о языке.

Сопоставительный метод имеет большую теоретическую ценность, именно через сравнение характерные черты сопоставляемых языков глубже раскрывают существующие общеязыковые категории и сущность языка как особого общественного явления.

Благодаря интенсивной глобализации человеческого общества в лингвистике наблюдается важный сдвиг современной науки к человеку, к проблемам философско-культурной антропологии. Это говорит о принципиальной важности антропоцентризма как методологической основы применения комплексного анализа в лингвистике. Идея антропоцентризма, объединяющая лингвистику и когнитивно-лингвистические исследования, является общепризнанной точкой соприкосновения многих теоретических вопросов.

Картина мира — это целостный образ мира, возникающий в результате всей духовной деятельности человека в ходе его контактов с миром. Языковая картина мира — это вербальная объективация концептуального мира человека с помощью языковых форм. Наивная картина мира как система наивных понятий и обыденных представлений имеет интерпретирующий характер, поскольку в ней способ восприятия преобладает над истинным положением вещей.

Каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и концептуализации окружающей действительности, при этом складывается определенный взгляд на единый объективный мир, который в чем-то может быть универсальным, а в чем-то национально-специфичным, увиденным сквозь призму разных языков.

Всякая языковая общность живет и развивается при определенных объективных условиях, что выражается в разном выборе признака при номинации и образовании слов. Выбор наименования и способ его описания целиком детерминирован историческими, географическими, культурными и другими факторами.

Лексика является основной формой объективизации языкового сознания людей. Словарь любого языка показывает, какие элементы картины мира — предметы, явления, их различные признаки — практически познаны и усвоены человеком.

Теоретические исследования терминосистем и терминополей в разных языках приобретают большее значение в последние десятилетия. Все чаще появляются исследования, которые позволяют по-новому подойти к осмыслению частных и общих терминосистем, которые создаются в русле когнитивной лингвистики.

В английском языке изучение ботанической терминологии получило свое начало достаточно давно. Исследователи определили корпус наименований растений, провели исследования процессов, происходящих в растениях, описали терминологические и номенклатурные составляющие ботанической терминосистемы. Были рассмотрены многие вопросы структурной и семантической организации терминов и номенов, вопросы их деривации, в том числе и сложноструктурных образований, взаимосвязи логико-семантических, семасиологических аспектов, элементов ботанических терминосистем и т.д. К настоящему времени составлены многоязычные ботанические словари и энциклопедии, которые служат важным источником теоретического осмысления тенденций развития ботанической терминологии.

Исследования ботанической терминосистемы на материале адыгейского языка немногочисленны. Недостаточная изученность фитонимического лексического фонда адыгских языков затрудняет его историко-семантическую классификацию и требует широкого развертывания теоретических исследований как в общеадыгском плане, так и на материале конкретных адыгских языков. Кроме того, отсутствие комплексных исследований фитонимической лексики адыгейского языка, ее систематизации и классификации, а также статистических данных, вызывают определенные трудности в проведении сопоставительных исследований адыгейского языка с другими языками.

В связи с этим представляется актуальным составление полного таксономического корпуса названий растений адыгейского литературного языка и его диалектов, с целью систематизации и унификации терминов при создании ботанического терминологического словаря для выявления способов образования фитонимов, их лексических, морфологических и синтаксических типов и моделей.

Вместе с тем немногочисленные исследования ботанической терминосистемы на материале адыгейского языка дают представление о наработках в данной области лингвистических знаний, формируют представление о конкретных результатах в изучении ботанических терминов, об общих принципах и подходах к анализу адыгейской терминологии.

В последнее время ботаническая терминология, будучи гетерогенной по своей структуре, занимает особое место в системе терминологических исследований. Главной образующей ботанической терминологии является научная систематика названий растений, которая противопоставляется вненаучной ботанической номенклатуре — системе народных наименований растений, построенной на когнитивных принципах.

Основой научной систематики растений является детерминация места расположения фитонима в общей системе, в когнитивной классификации определяющим фактором является субъективный принцип мотивации наименования растения. Некоторые растения, благодаря многочисленным коммуникативным свойствам, могут получать различные наименования, при этом, ведущим принципом выступают семасиологические, метафорические и синонимические отношения.

В силу характера простых производных, а также большинства сложноструктурных наименований растений, английские и адыгейские ботанические номенклатуры являются в основном народными.

В представленной работе впервые проведено сопоставительное изучение ботанических номенклатур английского и адыгейского языков в русле автономных и контрастивных фитонимических исследований.

Сопоставительный анализ фитонимов исследуемых языков проведен в структурно-деривационном и мотивационно-номинативном аспектах. Использованный корпус лексических единиц, в силу объективных причин, не совпадает: в английском языке фитонимический корпус составляет 1746 единиц, в адыгейском — 374. Поскольку исследуемые языки являются разнотипными, каждый из них имеет определённый словообразовательный потенциал с большей или меньшей репрезентативностью производства слов и словосочетаний (аффиксальная, композитная и словообразовательная деривация).

Опираясь на исходный корпус фитонимов, состоящий их четырех типов структурных единиц: корневых, простых производных, композитных, словосочетаний, структурный анализ в сопоставляемых языках выявил определенные особенности.

От общего числа английских и адыгейских фитонимов процентные показатели корневых фитонимов в некоторой степени совпали: английские фитонимы составили 21,5%, адыгейские — 22%; простые производные английского языка составили 2,5%, адыгейского — 8,3%; композиты английского языка составили 46,5%, адыгейского — 55,1%; английские словосочетания составили 29,5%, адыгейские словосочетания — 8,5%; синтаксические блоки в адыгейском языке соответствуют 6,1%.

Результаты анализа показали, что основной пласт ботанических наименований, широко представленный в английском и адыгейском языках, составляют именные композиты, которые являются наиболее активной словообразовательной моделью в фитонимической терминологии исследуемых языков. Следующими продуктивными типами в английском языке выступают корневые фитонимы и словосочетания, которые в сумме составляют 51%, в адыгейском языке — это корневые и простые производные, насчитывающие 30,5%.

Фитонимические словосочетания в адыгейском языке, как правило, бинарные и редко бывают трехкомпонентными. Модификатор в атрибутивном комплексе обычно выражен качественным прилагательным и всегда находится в постпозиции, например: къумбыл к1ыхъ «тополь пирамидальный», в случае выражения модификатора относительным признаком, он находится только в препозиции: бжыхъэ коц «озимая пшеница». В отличие от английского, в адыгейском языке редким примером являются притяжательно-оформленные словосочетания, где составной частью выступает антропоним.

Одной из форм фитонимических словообразовательных моделей адыгейского языка является синтаксический блок, представляющий собой специфический синтаксический комплекс. В смысловом и сочетательном отношениях он полностью совпадает со словосочетанием, выражая единое, но расчлененное понятие, хотя графически соответствует слову: гъэтхасжоц «пшеница яровая».

С точки зрения дистрибутивно-валентного потенциала корневые и простые производные лексемы как в английском, так и адыгейском языках, участвуют в образовании именных композитов и словосочетаний. В том и другом языке фитонимы отличаются различными валентными показателями.

Для выявления и описания деривационного потенциала, фитонимы были разделены на валентные лексемы, участвующие в образовании сложноструктурных наименований в качестве опорных компонентов и модификаторов, и на безвалентные, не принимающие участия в образовании новых наименований.

Данные анализа показали, что словообразовательный потенциал фитонимических корневых, простых производных, а также композитов в сопоставляемых разносистемных языках представляет собой широкий ареал деривационных возможностей. При этом внешняя валентность производных н композитов в английском языке гораздо выше, чем в адыгейском.

Контрастивный анализ фитонимического корпуса в исследуемых языках выявил определенные сходства и различия как в структурно-деривационном, так и мотивационно-номинативных аспектах. Установленные нами мотивационно-номинативные признаки фитонимов в обоих языках, за некоторым исключением, совпадают в количественном отношении: в английском языке - 18 групп, в адыгейском -17.

В порядке уменьшения репрезентативных показателей в английском языке их молено представить таким образом: 1. «Форма». 2. «Природный локатив». 3. «Географический локатив». 4. «Прагматический признак». 5. «Цвет». 6. «Тактильное отношение». 7. «Время». 8. «Вкус». 9. «Размер/величина». 10. «Количество». 11. «Вид/способ произрастания». 12. «Алетический признак». 13. «Запах». 14. «Наименование в честь». 15. «Качество». 16. «Консистенция». 17. «Пол», 18. «Звук».

В адыгейском языке выявлены следующие мотивационные признаки: 1. «Форма». «Прагматический признак». 3. «Цвет». 4. «Алетический признак». 5. «Вкус». 6. «Функциональность». 7. «Природный локатив». 8. «Географический локатив». 9. «Тактильное ощущение». 10. «Размер». 11. «Консистенция». 12. «Пол». 13. «Культ». 14. «Время». 15. «Суеверья и поверья». 16. «Вид/Способ». 17. «Количество».

По своему расположению мотивационные признаки в данных языках не релевантны. Если по своей репрезентативности в английском языке они следуют как «форма», «природный локатив», «географический локатив», «прагматический признак», «цвет» и т.д., то в адыгейском языке они идут в следующем порядке: «форма», «прагматический признак», «цвет», «алетический признак», «вкус», «функциональность» и т.п.

В процентном отношении в английском языке доминируют 4 мотивационных признака: «форма», «природный и географический локатив», «цвет» и «количество». В адыгейском языке больший мотивационный потенциал показали 9 признаков: «прагматический признак», «тактильные ощущения», «время», «вкус», «размер/величина», «вид/способ», «алетический», «консистенция», «пол». К периферийным мотивацнонным признакам в адыгейском языке следует отнести такие признаки, которые характеризуются незначительной репрезентативностью. Это такие признаки как «наименование в честь», «качество», «звук», «запах». В английском языке к таковым можно отнести «суеверие и поверье», «культ». «Функциональный признак» является релевантным мотивационным показателем именно адыгейского языка.

В целом можно утверждать, что процентные данные, указывающие на существенную разницу, а также степень репрезентативности самих признаков, по интенсивности их участия в номинации растений, отражают общую сопоставимую тенденцию в английском и адыгейском языках.

Отфитонимические топонимы составляют обширный пласт англоязычной и адыгейской топонимии, характеризующиеся некоторыми особенностями в названиях двух больших классов - естественных объектов (ландшафта, рельефа местности и др.) и политико-административных (населенных пунктов и др.). Адыгейская топонимия, которая является региональной, в большинстве своем представлена микротопонимией, которая имеет понятийную природу.

В процессе эволюции в силу морфологических опрощений, компоненты английских фитотопонимов потеряли соответствия в лексике современного языка и стали практически не членимыми. Мотивированность подобных наименований давно утрачена и сейчас они воспринимаются как дескриптивные топонимы: Welwyn «Велвин» (место около ивы).

В отличие от английских отфитонимических топонимов американские и адыгейские сложные образования, как правило, имеют прозрачную структуру и мотивацию, например: Apple Valley «Апл-Вели» (яблоко + долина); Пцел emlowchinl «Пцель етеихип» (ива (верба) +земля (грунт) + вынимать (извлекать) + место).

В топонимии США и Австралии наблюдается присутствие местных названий травянистых растений и деревьев, представляющие собой монолексемные элементы или части сложных образований. Являясь дескриптивными образованиями, они характеризуются различными прямономинативными признаками, например: Niskauna «Нискауна» (место, где растет пшеница).

В отличие от англоязычной фитотопонимии, адыгейской не столь свойственно присутствие заимствованной географической лексики. Со структурной точки зрения американские отфитонимические топонимы, в основном, двухкомпонентные, и за редким исключением, трехкомпонентные именные словосочетания. В адыгейской фитотопонимии имеют место двух- и многокомпонентные структурные образования.

Типологической особенностью некоторых сложных лексем в английском языке является переход вторых ослабленных основ в разряд формальных топонимообразующих суффиксоидов, которые выступают как лексемы, потерявшие свое первоначальное семантическое значение. К ним можно отнести -wood «лес», -dale «долина», -land «земля», которые в настоящее время выполняют функцию топонимообразующих суффиксоидов, например: Oakdale «Окдель», Wheatland «Витленд» и др. В адыгейском языке это лексема —лъ, со значением вместилища, которая в настоящее время функционирует как локативный формант, например: Къужъэялъ «Грушевая роша».

Таким образом, фитотопонимический корпус каждого из сопоставляемых языков существует на основе хорошо организованной совокупности названий растений, связанных между собой и живущих согласно своим внутренним законам.

Актуальность исследования языковых средств отфитонимических топонимов, моделирующих когнитивные процессы в английском и адыгейском языках, не вызывает никаких сомнений. Им принадлежит важнейшая роль в формировании семантических рядов системы названий топонимических терминов.

Трудно переоценить роль фитотопонимов как части топонимического пространства нашего региона, важного исторического, географического и лингвистического материала, который помогает воссоздать картины быта, видение окружающего мира нашими предками, особенности природных ландшафтов прошлого и настоящего.

Определенная симметричность в мотивационно-признаковой организации фитонимических и фиготопопимических полей в английском и адыгейском языках говорит о том, что данные сообщества имеют близкие архетипические представления об окружающем их растительном мире с его обыденно-когнитивным позиционированием и пространстве при ориентации, которая и предопределяет механизм формирования фитонимического пространства как части языковой картины мира.

Результаты, полученные в работе, свидетельствуют о том, что рассматриваемые вопросы автономного и сопоставительного исследования в области ботанических номенклатур дают новые представления об их структурно-семантической и мотивационной организации, о взаимосвязи терминологии и номенклатуры, о взаимоотношении рациональных и когнитивных принципов строения ботанических терминосистем в английском и адыгейском языках.

Список научной литературыЯгумова, Нуриет Шумафовна, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

1. Абаев, В.М. О собственных именах нартского эпоса / В.И. Абаев // Язык и мышление. — Вып.4. М.-Л., 1935.

2. Абдоков, А.И. К вопросу о генетическом родстве абхазско-адыгских языков / А.И. Абдоков. Нальчик, 1976. - 126 с.

3. Абрегов, А.Н. Названия растений в адыгейском языке: синхронно-диахронный анализ: Научный доклад, представленный в качестве дис. . на соиск. учен. ст. доктора филол. наук / А.Н. Абрегов. Майкоп, 2000. - 134 с.

4. Абрегов, А.Н. Исследования по лексике и словообразованию адыгейского языка / А.Н. Абрегов. Майкоп, - 2000. - 201 с.

5. Агазаде, Н.Г. Основные задачи типологических исследований родственных и неродственных языков / Н.Г. Агазаде // Преподавание иностранных языков. Теория и практика. М., 1971. —С. 153-161.

6. Апажев, M.J1. Проблемы кабардинской лексики / М.Л. Апажев. — Нальчик, 1992.-334 с.

7. Апажев, М.Л. Современный кабардино-черкесский язык: лексикология лексикография, / М.Л. Апажев. Нальчик, 1992. — 334 с.

8. Апажев, М.Л. Учет тематической группировки слов при изучении лексики (на материале кабардино-черкесского и русского языков) / М.Л. Апажев, Т.Б. Кокова // Роль национального языка и культуры в формировании и развитии личности. — Нальчик, 1993.

9. Апресян, Ю.Д. Лексическая семантика: Синонимические средства языка / Ю.Д. Апресян. М.: Наука, 1974. - 364 с.

10. Апресян, Ю.Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира / Ю. Д. Апресян // Семиотика и информатика. Вып. 28. М., 1986. — С. 5-33.

11. Лракин, В.Д. Об основных типологических единицах языка // Лингвистическая типология и восточные языки. Материалы совещания АН СССР / Институт народов Азии. М.: Наука, 1965. - С. 289-293.

12. Аракин, В.Д. Структурная типология русского и некоторых германских языков: Автореф. дисс. на соиск уч. ст. д-ра филол. наук / В.Д. Аракин. -М., 1983. -38 с.

13. Аракин, В.Д. Сравнительная типология английского и русского языков / В.Д. Аракин. М.: Просвещение, 1989. - 256 с.

14. А.Арнольд, И.В. Лексикология современного английского языка / И.В.

15. Арнольд. М.: Высш. шк., 1986. - 295 с. 15.Арнольд, И.В. Основы научных исследований в лингвистике / И.В.

16. Арнольд.- М.: Высш. шк., 1991. 139 с. Хб.Арутюнова, Н.Д. К проблеме функционирования типов лексического значения //Аспекты семантических исследований / Н. Д. Арутюнова. - М., 1980.-С. 172.

17. Арутюнова. Н.Д. Фактор адресата // Изв. Ан СССР. Сер. лит. и яз. / Н. Д. Арутюнова. 1981. - Т 40. - № 4.

18. Арутюнова, Н.Д. Аксиология в механизмах жизни и языка // Проблемы структурной лингвистики языков / Н.Д. Арутюнова. М., 1984.

19. Арутюнова, Н.Д. Типы языковых значений. // Оценка, событие, факт. / Н.Д. Арутюнова. АН СССР, ин-т языкозн. М.: Наука, 1988. - 338 с.

20. Ахманова, О.С. Основы компонентного анализа / О.С. Ахманова: Изд-во МГУ, 1969.

21. Балкаров, Б.Х. Адыгские элементы в осетинском языке / Б.Х. Балкаров. — Нальчик, 1965.- 128 с.

22. Балкаров, Б.Х. Адыгские названия хлебных злаков и их параллели в других кавказских языках / Б.Х. Балкаров. // Ученые записки. — Нальчик, 1975. -Т. 27. С. 73-86.

23. Баллы, Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка / Ш. Балли. -М: Изд-во литературы на иностр. яз., 1955. 416 с.

24. Беленькая, БД. Очерки англоязычной топонимики: Учебное пособие / В.Д. Беленькая. М.: «Высшая школа», 1977. 225 с.

25. Белова, А.Ю. Проблема мотивированности терминов (на материале русской и немецкой ботанических терминологий): Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. филол. паук/ А.Ю. Белова. 1993. - 16 с.

26. Ъ2.Бенвенист, Э. Общая лингвистика / Э. Бенвенист. М., 1974. - 447 с.

27. Березин, Ф.М. Общее языкознание / Ф.М. Березин, Б.Н. Головин М.: Просвещение, 1979. - 416 с.

28. Бижева, З.Х. Адыгская языковая картина мира / З.Х. Бижева. — Нальчик, 2000.- 128 с.

29. ЪЪ.Блягоз, З.У. Двуязычие и культура русской речи / З.У. Блягоз Майкоп, 1977.- 170 с.36 .Блягоз, З.У. Нравственно-философский аспект адыгских пословиц и поговорок // Язык и его антропологические сущности / З.У. Блягоз — Краснодар, 1997.-С. 132-155.

30. Бодуэн де Куртенэ, И. А. Избранные труды по общему языкознанию / И.А. Бодуэн де Куртенэ. М., 1963, т.1-11.

31. Бодуэн де Куртенэ, И.А. Некоторые общие замечания о языковедении и языке // Избранные труды по общему языкознанию / И.А. Бодуэн де Куртенэ М., 1963. - Т 2.- С. 68.

32. Ъ9.Богданов, В.В. Перформативные предложения и их парадигмы / В.В. Богданов // Прагматические и семантические аспекты синтаксиса. -Калинин, 1985.-С. 192.40 .Богуславский, В.М. Словарь оценок внешности человека / В.М. Богуславский. М., 1994. - 274 с .

33. Бородина, А.В. Структура современной английской ботанической терминологии: Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук / А.В. Бородина. М., 1981. - 14 с.

34. Брутян, Г.А. Языковая картина мира и ее роль в познании/ Г.А. Брутян // Методологические проблемы анализа языка. Ереван, 1979. — С. 57-70.

35. Будагов, Р.А. Введение в науку о языке / Р.А. Будагов. М., 1965. С. 75.

36. Будагов, Р.А. Сходства и несходства между родственными языками: Роман, лингвист, материал / Р.А. Будагов. М.: Наука, 1985. - 272 с.

37. Булах, Е.А. Мотивационные основания обыденных наименований растений (на материале английского, немецкого и французского языков): Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук / Е.А. Булах. Пятигорск, 2001. — 16 с.

38. Ве.жбицкая, А. Язык. Культура. Познание / А. Вежбицкая. М., 1996. — 416 с.

39. Вендина, Т.И. Введение в языкознание / Т.И. Вендина. М., 2005. — 388 с.

40. Виноградов, В.В. Вопросы изучения словосочетания // Вопросы языкознания / В.В. Виноградов. 1954. - У4. - С. 3-24.

41. Виноградов, В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове / В.В. Виноградов. 2-е изд. -М., 1972. 173 с.

42. Винокур, Г.О. Введение в изучение филологических наук / Г.О. Винокур. -М., 1981.

43. Гак, В.Г. Асимметрия лингвистического знака и некоторые общие проблемы терминологии / В.Г. Гак // Лингвистические проблемы научно-технической терминологии. М., 1970. - С. 68-71.

44. Гак, В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков / В.Г. Гак. М.: Просвещение, 1989. - 288 с.

45. Ганиева, Ф.А. К характеристике названий яблок и груш и из сортов в некоторых диалектных единицах лезгинского языка / Ф.А. Ганиева // Диалектологическое изучение дагестанских языков. Махачкала, 1992. - С. 129-136.

46. Гинзбург, Р.С. Значение слова и методика компонентного анализа / Р.С. Гинзбург // ИЯШ, 1978. № 5. - С. 21-26.

47. Головин, Б.Н. Лингвистические основы учения о терминах: Учебное пособие для филологических специальных вузов / Б.Н. Головин, Р.Ю. Кобрин. М. Высшая школа, 1987-103 с.

48. Головкин, Б.Н. О чем говорят названия растений / Б.Н. Головкин. — М., 1987.61 .Гречко, В.А. Теория языкознания / В.А. Гречко. М., 2003. — 375 с.

49. Гринев С.В. Введение в терминоведение / С.В. Гринев / МГУ им. М.В.Ломоносова/. Моск. пед. ин-т, М., Моск. лицей, 1993 (1994). - 302 с.

50. Гумбольдт, В. О различии организмов человеческого языка и о влиянии этого различия на умственное развитие человеческого рода / В. Гумбольдт // Избранные труды по языкознанию. М., 1984. - СПб., 1959. — С. 37-298.

51. Ю.Гумбольдт, В. Избранные труды по языкознанию / В. Гумбольдт. М., 1984. -С. 55.

52. Джавахишвили, И.А. Первоначальный строй и родство грузинского и кавказских языков / И.А. Джавахишвили. Тбилиси, 1937.

53. Демюзилъ, Ж. Скифы и нарты / Ж. Демюзиль. М., Наука, 1990. — 232.

54. Забинкоеа, Н.Н. Термины и номенклатурные слова в ботанических словарях / Н.Н. Забинкова // Проблематика определений терминов в словарях разных типов. Л.: Наука, 1976. - С. 91-101.

55. Кадэ, Т.Х. Научные методы лингвистических исследований / Т.Х. Кадэ. -Краснодар, 1998.- 139с.

56. Караулов, Ю.Н. Структура лексико-семантического поля / Ю.Н. Караулов // Филол. науки. 1972. - № 1.

57. Каращук, П.М. Словообразование английского языка / П.М. Каращук. М., 1977.§5.Кацнельсон, С.Д. О грамматической категории // Б.Д. Кацнельсон «Вестник ЛГУ». 1948.- №2.

58. Климов, Г.А. Типологические исследования в СССР (20-40-ые годы) / Г.А. Климов. М.: Наука, 1981. - 112 с.

59. Колшанский, Г.В. Лингво-гносеологические основы языковой номинации // ЯНОВ. М, 1977. - С. 104.

60. Колшанский, Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. АН ССС, Ин-т языкознания / Г.В. Колшанский. - М.: Наука, 1990.- 103 с.

61. Кононов, А.Н. Махмуд Кашгарский и его «Диван лугат ат-турк» / А.Н. Кононов // Сов. тюркология. Л., 1972. - № 1. С. 3-6.

62. Копочева, В.В. Соотношение естественной и искусственной номинации (на материале названий растений): Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук /В.В. Копочева. ТГУ. Томск, 1985. - 17 с.

63. Коробова, А.Ю. Сопоставительно-типологический анализ эквивалентных ЛСГ существительных: На материале русского и английского языков / А.Ю. Коробова. — Саратов, 1996. — 108 с.

64. Крупное, Е.И. О времени формирования основного ядра нартского эпоса // Сказания о нартах эпос народов Кавказа / Е.И. Крупнов - М., 1969. -С. 15. " •

65. Кубрякова, Е.С. Что такое словообразование / Е.С. Кубрякова. М., 1965. -78 с.

66. Кубрякова, Е.С. О путях изучения типологических особенностей в области словообразования (на материале современных германских языков) / Е.С. Кубрякова // Структурно-типологическое описание современных германских языков. М., 1966. — С.74-113.

67. Кубрякова, Е.С. О путях изучения типологических особенностей языка в области словообразования (на материале германских языков) / Е.С. Кубрякова // Структурно-типологическое описание современных германских языков. -М., 1972. С. 101-123.

68. Кубрякова, Е.С. Теория номинации и словообразования / Е.С. Кубрякова // Языковая номинация / виды наименований. М.: Наука, 1977. - С. 222-356.

69. Кубрякова, Е.С. Части речи в ономасиологическом освещении / Е.С. Кубрякова. М., 1978. - С. 6-7.

70. I OS.Кубрякова, Е.С. Типы языковых значений. Семантика производного • слова / Е.С. Кубрякова. М.: Наука, 1981.-200 с.

71. Кубрякова, Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности / Е.С. Кубрякова. М., Наука, 1986. - 159 с.

72. Кубрякова, Е.С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира / Е.С. Кубрякова // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М., 1988. - С. 142-172.

73. Кубрякова, Е.С. Краткий словарь когнитивных терминов / Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, Ю.Г Панкрац., Л.Г Лузина. М., 1996. - 245с.

74. Кумахова, 3. У. Развитие адыгских литературных языков / З.У. Кумахов. -М., 1972.

75. Кумахов, М.А. К проблеме сложного слова / М.А, Кумахов // Известия АН СССР. ОЛЯ. 1963. - Т. XXII. - Вып. 1. - С. 42-43.

76. Кумахов, М.А. Морфология адыгских языков. Синхронно-диахронная характеристика / М.А. Кумахов. Москва-Нальчик, 1964. - 271 с.

77. Кумахов, М.А. Об одном типе сложных слов в адыгейском, кабардинском и убыхском языках / М.А. Кумахов // Арнольду Степановичу Чикобава (Сборник, посвященный 80-летию со дня рождения). — Тбилиси, 1979.

78. Кумахов, М.А. Сравнительно-историческая грамматика адыгских (черкесских) языков / М.А. Кумахов М.: Наука, 1989. — 389 с.

79. Кумахов, М.А. Нартскнй эпос: язык и культура / М.А. Кумахов, З.Ю. Кумахова. М.: Наследие, 1998. - 312 с.

80. Курипович, Е. Деривация лексическая и деривация синтаксическая // Очерки по лингвистике / Е. Курилович. М., 1962. - С. 57-70.

81. Лазарев, В.В. Формально-семантический анализ словообразовательного поля «человек» / В.В Лазарев, Н.В. Квартыч // Опыт теории внутренней валентности // Лексикология и семантика английского языка. Пятигорск, 1976. - С. 34-44.

82. Лазарева, М.Н. Семантические отношения терминосистемы (народные, ботанические и фармацевтические названия растений во французскомязыке): Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук / М.Н. Лазарева. -М., 1982.-23 с.

83. Лейчик, В.М. Номенклатура промежуточное звено между терминами и собственными именами / В.М. Лейчик //Вопросы терминологии и лингвистической статистики. - Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1974. - С.13-24.

84. Леонова, Л. П. Принципы номинации диахронно мотивированной флористической лексики / Л.П. Леонова // Подвижность языковых подсистем: Сб. науч. тр. Тверь, 1994. - С. 80-85.

85. Леонова, Л.П. Диахронно мотивированные флоронимы в английском и русском языках / Л.П. Леонова // Языковая динамика: Сб. науч. тр. — Тверь, 1996.-С. 38-43.

86. Леонович, О.А. Топонимы США: Учебное пособие по английскому языку / О.А. Леонович.- Москва: Высшая школа, 2004. 246 с.

87. Линней, К. Философия ботаники / К. Линней. М.: Наука, 1989. - 456 с.

88. Литвинов В.П. Типологический метод в лингвистической семантике / В. П. Литвинов. Сев.-Кав. научн. центр высшей школы. — Р/наД. Изд-во РГУ, 1986.-166 с.

89. Лопатинский Л.Г. Суффиксы русского языка. Влияние кавказских языков на их образование / Л.Г. Лопатинский. СМОМПК, вып. XXX, отд. 4. -Тифлис. 1902.

90. Люлъе, Л.Я. Черкессия: Историко-этнографические статьи / Л.Я. Люлье. -Краснодар, 1927. С. 33.

91. Маслова, Н.И. О структуре терминосистем / Н.И. Маслова, Н.Н. Романовская. Вестник Харьковского ун-та. Харьков, 1983. - С. 31-34.

92. Медведев, Я.С. Деревья и кустарники Кавказа / Я.С. Медведев. Изд. 3-е. -Тифлис, 1919.

93. Меретуков, К.Х. Из топонимии и гидронимии Адыгеи / К.Х. Меретуков // Ученые записки Адыгейского научно-исследовательского института языка, литературы и истории. Т. 12. — Майкоп, 1971. С. 12.

94. Меретуков, К.Х. Топонимия как источник обогащения языков / К.Х. Меретуков // Материалы научной конференции по историко-сравнительному изучению иберийско-кавказских языков. Черкесск, 1995. -С. 38.

95. Мечковская, Н.Б. Структурная и социальная типология языков / Н.Б. Мечковская //Общее языкознание: Учебное пособие — 2-е изд. М., 2004. — 368с.

96. Мешков, ОД. Словообразование современного английского языка / О.Д. Мешков. М.: Наука, 1976. - 245 с.

97. Мешков, ОД. Некоторые актуальные проблемы словосложения / О.Д. Мешков // Основы сложения и полуаффиксация в научном стиле и литературной форме. Владивосток: АН СССР, ДНЦ, 1982. - С. 14-26.

98. Мшовидова, Л.И. О переводе английских ботанических терминов и названий на русский язык: Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук / Л.И. Миловидова. Л., 1964. - 23 с.

99. Мурзаев, Э.М. Очерки топонимики / Э.М. Мурзаев. М., 1974. - 382 с.

100. Мурзаев, Э.М. Кавказские географические термины и их параллели // Ономастика Кавказа / Э.М. Мурзаев. — Махачкала, 1976.

101. Мухин, Г.И. Австралия. Физико-географический и экономико-географический обзоры / Г.И. Мухин. М., 1964.

102. Намитокова, Р.Ю. Сложные существительные в русском и адыгейском языках (К вопросу о сравнительно-типологической характеристике сложных слов в разносистемных языках): Дисс. на соиск. уч. ст. доктора филол. наук / Р.Ю. Намитокова. М., 1965.

103. Макаревская Е.В. Валентность именных основ в профиксальном словопроизводстве (на материале научно-технических подъязыков биологии и химии): Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук /Е.В. Макаревская. М., 1972. - 24 с.

104. Немец, Г.П. Семантика метаязыковых субстанций / Г.П. Немец. -Москва-Краснодар, 1999.

105. Немченко, Б.Н. Современный русский язык / В.Н. Немченко // Словообразование. М.: Высшая школа, 1984. С. 115.

106. Немченко, Б.Н. О понятии словообразовательной производности (мотивационной мотивированности) / Б.Н. Немченко // Лексика, терминология, стили: Межвузов, сб. научн. трудов. Горький, 1973.

107. Нещименко, Г.П. О некоторых аспектах деривационного синтеза при сопоставительном изучении словообразовательной категорий / К.П. Нещименко // Сопоставительное изучение словообразования славянских языков. М., 1987. - С. 62-73.

108. Никонов, В.А. Введение в топонимику / В.А. Никонов. М., Наука, 1965.

109. Никитин, М.В. Лексическое значение слова (структура и комбинаторика) / М.В. Никитин. М.: Высшая школа, 1983. - 127 с.

110. Николаев, М.Н. О некоторых особенностях общественно-политической терминологии в английском языке / М.В. Николаев // Вопросы теории романо-германских языков. — Днепропетровск, 1976. — Вып. 7. — С. 69-76.

111. Омелъченко, Б Ф. Продуктивные типы сложных слов в современном английском языке (на материале прилагательных и глаголов) / Б.Ф. Омельченко. Киев: «Вища школа», 1981. — 143 с.

112. Орлов, Г.Я. Современный английский язык в Австралии: Учеб. пособие для пед. вузов / Г.Я. Орлов. — М.: Высш. школа, 1978. 172 с.

113. Ощепкова, В.В. Язык и культура Великобритании, США, Канады, Австралии, Новой Зеландии / В.В. Ощепкова. М., - 2004. — 336с.

114. Панфилов, В.З. О задачах типологических исследований и критериях типологической классификации языков / В.З. Панфилов // Вопросы языкознания. М., 1969. - №4. - С.3-15.

115. Петров, В.В. Растительный мир нашей Родины / В.В. Петров. М., 1991. -205с.

116. Покровский, М.М. Несколько вопросов из области семасиологии / М.М. Покровский // «Филологическое обозрение». -Т. 12. Кн. 1. - М., 1897.

117. Постовалова, В.Н. Картина мира / В.Н. Постовалова // под ред. Б.А. Серебренникова и др. М., 1988. - С.8-69.

118. Потебня, А.А. Из записок по теории словесности / А.А. Потебня // Русская словесность: Антология. М., 1997.

119. Почепцова, Л.Д. Австралийские флористические названия / Л.Д. Почепцова. Киев - 1973. - 125 с.

120. Пупченко, Б.В. Словообразовательные средства современного английского языка и вопросы вторичной номинации / Б.В. Пупченко, Л.Б. Коржева // Вторичная номинация в современном английском языке. — Пятигорск, 1987. С.3-12.

121. Реформатский, А.А. Введения в языкознание / А.А. Реформатский. — М., 1967.

122. Реформатский, А.А. Мысли о терминологии //Современные проблемы русской терминологии / А.А. Реформатский. М.: Наука, 1986. - С. 163-198.

123. Рогава, К. В. Об одной общей иберийско-кавказской основе в значении растения / К.В. Рогава. ИКЯ, т.Х1. — Тбилиси, 1959.

124. Рогава, Г.В. Грамматика адыгейского языка / Г.В. Рогава, З.И. Керашева. -Майкоп, 1966.-462 с.

125. Рождественский, Ю.В. Типология слова / Ю.В. Рождественский. М., 1969.-214 с.

126. Рубченко, А.А. Семантические способы формирования французской ботанической лексики: Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук /А.А. Рубченко. Л.: Изд-во ЛГУ, 1986. - 21с.

127. Рукина Э.П. Структурно-семантические особенности наименований австралийской орнитофауны: Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук (Э.П. Рукина). Киев, 1975. - 24 с.

128. Рябко, О.П. Номинативные и структурно-семантические свойства сложных субстантивных образований (на материале наименований растений): Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук / О.П. Рябко. — Р/наД., 1988.- 16 с.

129. Рябко, О.П. Сложноструктурные флоронимы английского языка / О.П. Рябко. Р/наД., 2002. - 340с.

130. Рябко, О.П. Сложноструктурные флоронимы в английском языке: когнитивно-фреймовая и мотивационно-номинативная интерпретация. Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. докт. филол. наук / О.П. Рябко. — Пятигорск, 2003.-43 с.

131. Саберова, Г.Г. О принципах номинации фитонимов в татарском языке / Г.Г. Саберова // Язык, духовная культура и история тюрков: Традиции и современность. Казань, 1992. - 285 с.

132. Сарая, П. Об отношении абхазского языка к яфетическим / П. Сарая. — СПб., 1912.

133. Свет, Я.М. История открытия и исследования Австралии и Океании / Я.М. Свет. М., 1966,- 221с.

134. Сепир, Э. Язык: Введение в изучение речи / Сепир Э // Избранные труды по языкознанию и культурологи. М., 1993. - С. 23-203.

135. Серебренников, Б. А. Номинация и проблема выбора / Б.А. Серебренников, А.А. Уфимцева // ЯНОВ. Гл. 3. - М., 1977. - 360 с.

136. Серебренников, Б.А. О материалистическом подходе к явлениям языка / Б.А. Серебренников. М., 1983. - 319.

137. Серебренников, Б. А. Роль человеческого фактора в языке / Б.А. Серебренников // Язык и мышление. — М., 1988. — 242 с.

138. Сетаров, Р.Д. Национальная специфика образной номинации (на материале названий растений в славянских, германских и тюрских языках): Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук / Р.Д. Сетаров — Воронеж, 2000. 25 с.

139. Скаличка, В.О. современном состоянии типологии / В. Скаличка // Новое в лингвистике. М., 1963. - Вып. III. - С. 19.

140. Смирницкий, A.M. Лексикология английского языка/ А.И. Смирницкий. -М., 1956.- 233 с.

141. Смолицкая, Г.П. Занимательная топонимика / Г.П. Смолицкая. М., 2001. -253с.

142. Соболева, П.А. Моделирование словообразования / П.А. Соболева // Проблемы структурной лингвистики. М., 1972.

143. Соболева, П.А Словообразовательная полисемия и омонимия / П.А. Соболева.-М., 1980.

144. Солнцев, В.М. К вопросу о предмете и задачах типологии / В.М. Солнцев // Тез. дискус. «Типология как раздел языкознания». М., 1976. - С. 105.

145. Солнцев, В.М. Введение в теорию изолирующих языков: В связи с общими особенностями человеческого языка / В.М. Солнцев. М.: Вост. л-ра, 1995.- 353 с.

146. Солнцева, Н.В. Проблемы типологии изолирующих языков / Н.В. Солнцева. М.: Наука, 1985.- 254 с.

147. Степанов, Ю.С. Основы общего языкознания / Ю.С. Степанов. М.: Просвещение, 1975. - 271 с.

148. Сусов, И.П. Деятельность, сознание, дискурс и языковая система / И.П. Сусов // Языковое общение: процессы и единицы. Калинин, 1988. - 164с.

149. Суперанская, А.В. Структура имени собственного. (Фонология и морфология / А.В. Суперанская. М.: Наука, 1969.

150. Суперанская, А.В. Словообразование и некоторые семантические модели названий, относящиеся к анатомии растений в тюркских языках / А.В. Суперанская // Проблемы общности алтайских языков. JL, 1971. - С.53.

151. Суперанская, А.В. Общая теория имени собственного / А.В. Суперанская. -Наука, 1973.

152. Суперанская, А.В. Терминология и номенклатура / А.В. Суперанская // Проблематика определений терминов в словарях разных типов. J1. Наука, Ленингр. отд., 1976. - С. 73-83.

153. Суперанская, А.В. «Что такое топонимика?» / А.В. Суперанская. М.: «Наука», 1985. - С.6.

154. Супрун, А.С. Принципы сопоставительного изучения лексики / А.С. Супрун // Методы сопоставительного изучения языков. М.: Наука, 1988. С. 26-31.

155. Сусов, И.П. Деятельность, сознание, дискурс и языковая система / И.П. Сусов //Языковое общение: процессы и единицы. — Калинин, 1988. 164с.

156. Телия, В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц / В.Н. Телия. М.: Наука, 1986. - 141 с.

157. Телия, В.Н. Типы языковых значений. Связанное значение слова в языке / В.Н. Телия.-М„ 1981.

158. Телия, В.Н. Вторичная номинация и ее виды / В.Н. Телия // Языковая номинация (виды наименований). М., 1977. — С. 129-221.

159. Темирова, Р.Х. К вопросу о названиях растений в кубано-зеленчукских говорах кабардино-черкесского языка / Р.Х. Темирова. ЕИКЯ, т.П. — Тбилиси, 1975.

160. Теория поля в современном языкознании: Материал научно-теоретического семинара. Уфа. 1999. - 209с.

161. Техов, Ф.Д. Кавказский слой в терминологии растений в осетинском языке / Ф.Д. Техов // Материалы пятой региональной научной сессии поисторико-сравнительному изучению иберийско-кавказских языков. — Орджоникидзе, 1977.

162. Топоров, В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное / В.Н. Топоров. М.: «Прогресс», 1995. - 624 с.

163. Трибунская, В.Н. Ономасиологические аспекты активного словообразования в общественно-политическом тексте: Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук / В.Н. Трибунская. М., 1980. - 18с.

164. Труевцева, О.Н. Английский язык: особенности номинации / О.Н. Труевцева. Л., 1986. - С. 241.

165. Унатлоков, В.Х. Адыгские фитонимы в карачаево-балкарском языке: Учебное пособие / В.Х. Унатлоков. Нальчик: «Полиграфсервис и Т», 2003.- 19 с.

166. Урусов, Х.Ш. Морфемика адыгских языков / Х.Ш. Урусов. Нальчик, 1980.

167. Успенский, Б.А. Структурная типология языков / Б.А. Успенский. М.: Наука, 1965.-287 с.

168. Успенский, Б.А. Проблема универсалий в языкознании / Б.А. Успенский // Новое в лингвистике. М., 1970. - Вып. V.- С. 10.

169. Уфилщева, А.А. Опыт изучения лексики как системы / А.А. Уфимцева. -М., 1962-С. 65.

170. Уфимцева, А.А. Лексическая номинация (первичная, нейтральная) / А.А. Уфимцева//Языковая номинация. Виды наименований. М., 1977. - С. 5-85.

171. Уфимцева, А.А. Лексическое значение слова / А.А. Уфимцева. М., 1986.- 240с.

172. Уфимцева, А.А. Роль лексики в познании человеком действительности и в формировании языковой картины мира / А.А. Уфимцева // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М., 1988. - С. 108140.

173. Фейербах. Л. С.С. -T.1V, 1910. - С. 195.

174. Федоров, А.В. Немецко-русские языковые параллели / А.В. Федоров. -М., 1961. 170с.

175. Хабекирова, Х.А. Культ дерева в традиционной культуре адыгов: Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. истор. Наук / Х.А. Хабикирова. — Нальчик, 1999.-24 с.

176. Хидекелъ, С.С. Система словообразования в современном английском языке / С.С. Хидекель // Лингвистика и методика в высшей школе. М.: МГГ1И14Я, 1974,-Вып.б.- С. 111-116.

177. Хизбуллина. Д. И. Лексика, отражающая растительный мир в башкирском и английском языках: Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук / Д.И. Хизбуллина. Уфа, 1999. - 24 с.

178. Хоккет, Ч.Ф. Проблемы языковых универсалий / Ч.Ф. Хоккет // Новое в лингвистике. Вып. 5. Языковые универсалии. М., 1970. - С. 45-76.

179. Царёв, В.П. Продуктивное именное словообразование в современном английском языке / В.П. Царев. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. - 224 с.

180. Цивьян, ТВ. О мифопоэтическом использовании ботанического словаря на Балканах / Т.В. Цивьян // Античная балканистика Карпато-балканский регион в диахронии: Предварительные материалы к международному симпозиуму. М., 1984. - С.47-48.

181. Цыхун, Г.А. Типологические проблемы балканославянского языкового ареала / Г.А. Цыхун. М: Наука и техника, 1981. - 232 с.

182. Чемоданов, Н.С. Проблемы общего и сравнительно-исторического германского языкознания: Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук /Н.С. Чемоданов. М., 1971. - 19с.

183. Шагиров, А.К. Адыгские этимологии / А.К. Шагиров // ЕИКЯ. Т.1. -Тбилиси, 1974.

184. Шагиров, А.К. К вопросу сравнительно-исторического и этимологического исследования лексики адыгских языков / А.К. Шагиров. -М., 1989.

185. Шамлиди, Е.Ю. Типы экзоцентрических сложных существительных в современном английском языке / Е.Ю. Шамлиди. Пятигорск, 1986. - С. 1525.

186. Шанский, Н.М. Очерки по русскому словообразованию / Н.М. Шанский. -М., 1963.-310 с.

187. Шаое, А.А. Основы адыгской лексикографии / А.А. Шаов. Майкоп, 1988.

188. Шепгелия, В.Г. О названиях деревьев в адыгских языках / В.Г. Шенгелия // Ежегодник ИКЯ. Тбилиси, 1975. T.II С. 123-127.

189. Швейцер, А.Д. Литературный английский язык в США / А.Д. Швейцер. -М.: «Высшая школа», 1971. 200 с.

190. Щерба, Л.В. Опыт общей лексикографии / Л.В. Щерба. М: АН СССР Отдел литры и языка, 1940. - Вып. 3. - 236 с.

191. Щетинин, A.M. Слова, имена, вещи / М. Щетинин. Р/наД., 1966. - 220 с.

192. Щур, Г. С. Теория поля в лингвистике / Г.С. Щур. М.: Наука, 1974. - 256 с.

193. Языковая номинация: Общие вопросы / под ред. Б.А. Серебренникова и А.А.Уфимцевой М., 1977. 358 с.

194. Якобсон, P.O. Типологические исследования и их вклад в сравнительно-историческое языкознание / P.O. Якобсон // Новое в лингвистике: Сб. статей. М., 1963. - С. 97.

195. Яковлев, Н.Ф. Материалы для кабардинского словаря / Н.Ф. Яковлев // Словарь односложный коренных слов и корней открытого типа. Вып.1. — М., 1927.I

196. Яковлева, Е.С. О некоторых моделях пространства в русской языковой модели мира / Е.С. Яковлева // В Я. 1994. - № 5. - С. 73-89.

197. Ярцева, В.Н. Принципы типологического исследования родственных и неродственных языков / В.Н. Ярцева // Проблемы языкознания. М., 1961. -С. 203 - 204.

198. Ярцева, В.Н. Типология языков и проблема универсалий / Н.В. Ярцева // Вопросы языкознания. М., 1976. №2. - С. 6-16.

199. Ярцева, В.Н. Современная типология и ее связи с контрастивной лингвистикой / Н.В. Ярцева //Филологические науки. М., 1978. — С. 6-15.

200. Ярцева, В.Н. Сопоставительная лингвистика и проблема вариативности языка / Н.В. Ярцева // Филол. науки. 1986. - № 5. - С. 8-24.

201. Ярцева, В.Д. Контрастивная грамматика / В.Д. Ярцева. М., 1981. - 109 с.

202. Adams, V. An introduction to modern English word-formation. — London, 1973.-370 p.

203. Austin, J. How to do things with words. Cambridge, 1962.

204. Breclde, H.E. Reflections on the Conditions for Coining. Use and Understanding of Nominal Compounds. Innsbruck, 1978.

205. Cannon, G. Historical Changes and English-Word Formation.-NY, 1986.

206. Dent, A. World of Shakespeare: Plants. Reading, 1971.

207. Ellis, J. E. Towards a General Comparative Linguistics. London, The Hague, Mouton, 1966-112 p.

208. Fitzpatrick, L. Nebraska Place Names. Lincoln, 1960.

209. Greenberg, E. A quantitative approach to morphological typology of language // International Journal American Linguistics. Vol. XXVI, 3, Baltimore, 1960.

210. Hill, J.H. Language, culture and worldview // Linguistics: The Cambridge survey: Language-the socio-cultural context. Cambridge, 1988, 4: 14-36.

211. James, C. Contrastive analysis. Harlow, 1980.

212. Robins, R.H. Ancient and Medieval Grammatical Theory in Europe. London, 1951 -62 p.

213. Mc Luckie, J. Mc Kee, S. Australian and New Zealand Botany. Sydney, 1962.

214. Marchand, H. The Categories and Types of Present-day English Word-formation. — Wiesbaden. 1960. — 415 p.

215. Marchand, H. The Categories and Types of Present-day English Word-formation. — University of Alabama, 1966. 427 p.

216. Marchand, H. Studies in Syntax and Word-formation. Munchen. 1974 439 p.

217. Ramsey, R. L. An Introduction to a Survey of Missouri Place Names // The Univ. of Missouri Studies. — Columbia, Jan. 1934.

218. Schmidt, J.E. Structural Units of Medical and Biological Terms. Springfield, (III), Thomas, cop. 1969. - VIII. - 172 p.

219. Zelinsky, W. Classical Town Names in the United States. The Historical Geography of an American Idea //Geographical Reviews, 57, — 1967. 147 p.

220. Wierzbicka, A. Semantics, Culture and Cognition: Universal Human Concepts in Culture-specific Configuration. N.Y., 1992.1. Словари и справочники

221. Аигло-латинско-русский словарь-справочник древесных и кустарниковых пород / В.М. Лазарев, И.Ф. Чеснокова. М.: Изд-во «Лесная промышленность», 1966. - 243 с.

222. Ахманова, О.С. Словарь лингвистических терминов / О.С. Ахманова. — М.: Советская энциклопедия, 1966. — 608 с.

223. Балашов, Л.Л. Словарь полезных растений на 20 языках / Л.Л. Балашов — М.: Наука, 1970.

224. Большой англо-русский словарь в 2-х тт. // под общ. рук. проф. И.Р. Гальперина. М.: «Русский язык», 1979.

225. Водождоков Х.Д. Русско-адыгейский словарь / Х.Д. Водождоков. М., I960. - 1097с.

226. Гальперин, И. Р. Большой англо-русский словарь в 2-х тт. / И.Р.Гальперин, Э.М. Медникова. -М.: Русский язык. 1987.

227. Горская, М.В. Англо-русский и русско-английский словарь географических названий / М.В. Горская. 2-е изд. М.: Рус. яз., 1994. -272 с.

228. Дворецкий, И.Х. Латинско-русский словарь / И.Х. Дворецкий. Изд. 2-е, перераб. и доп. М.: «Русский язык», 1976. - 1096 с.

229. Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. Л.59 В.Н. Ярцева.2.е изд., доп. М.: Большая Российская энциклопедия, 2002. - 709 с. Ю.Лопатинский, Л.Г. Русско-кабардинский словарь с указателем / Л.Г.

230. Лопатинский. СМОМПК, вып. XII, отд. 2. Тифлис, 1891. 11 .Меретуков, К.Х. Адыгейский топонимический словарь / К.Х. Меретуков.3.е доп. изд. Майкоп: ООО «Качество», 2003.

231. Немецко-русский словарь // под ред. А.А. Лепинга и Н.П. Страховой. Изд. 5-е стереотип. М.: Советская энциклопедия, 1968. - 956 с.

232. Новый англо-русский биологический словарь // под ред. О.И. Чибисовой. -М.: Руссо, 2003.-920 с.

233. Рябко, О.П. Англо-латинско-русский ботанический словарь в 3-х ч. / О.П. Рябко. Рна/Д: Изд-во РГУ. - 1995.15 .Хакунов, Б.Ю. Словарь адыгских названий растений / Хьэкъун, Б.Ю. Адыгэ къэк1ыгъэц1эхэр. —Налшык: Эльбрус, 1992. Нальчик: Эльбрус, 1992.-250 с.

234. Хатанов, А.А. Толковый словарь адыгейского языка / Хьат1энэ А.А., Юэращэ З.И. Адыгабзэм изэхэф гущы1алъ. — Мыекъуапэ, 1960. — Майкоп, 1960.

235. Шагиров, А.К. Этимологический словарь адыгских (черкесских) языков в 2-х тт. // А.К. Шагиров. М., 1977.

236. Mills, A.D. Oxford Dictionary of London Place Names: Press-Oxford, 2004. -276 p.

237. Macura, P. Elsevier's Dictionary of Botany: English, French, German, Latin, Russian. Plant Names. Amsterdam, 1993. 580 p.lO.MabeyR. Flora Britannica: Chatto &Windus, London. 1988.-480 p.

238. Oxford Dictionary of English Etymology / Ed. C.T. Onions Clarendon Press-Oxford, - 1982.

239. Rendler, A. Manual of Cultivated Trees and Shrubs. New-York. The Macmillan Company, 1949. - 996 p.

240. Roget's Thesaurus of English Words & Phrases: The Penguin Press, 2003. -1232 p.

241. The Oxford English Dictionary. Oxford, - 1933. V. 1-12.

242. Webster's New International Dictionaryof the English Language. Second Edition. L.C. Meriam Company, Publishers Spingfield, Mass., U.S.A., 1945. -3210 p.