автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.09
диссертация на тему: Фольклор и литература абазин: динамика взаимодействия

Полный текст автореферата диссертации по теме "Фольклор и литература абазин: динамика взаимодействия"

На правах рукописи

Тугов Владимир Батахович

ФОЛЬКЛОР И ЛИТЕРАТУРА АБАЗИН: ДИНАМИКА ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

10.01.09 - Фольклористика, 10.01.02 - Литература народов Российской Федерации

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Майкоп - 2003

Диссертация выполнена на кафедре литературы Карачаево-Черкесского государственного университета

Научный консультант -Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Шаззо К.Г. доктор филологических наук Алиева А.И.,

доктор филологических наук, профессор Унарокова Р.Б.,

доктор филологических наук, профессор Хакуашев А.Х.

Ведущая организация: Адыгейский республиканский институт гуманитарных исследований им. Т. М. Керашева

Защита состоится « ¿7-5"» г. в ^—часов

на заседании Диссертационного совета Д 212.001.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в Адыгейском государственном университете по адресу: 385000, г. Майкоп, ул. Университетская, 208.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Адыгейского государственного университета.

Автореферат разослан «ЗО » 2003 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, /

доктор филологических наук, профессор , Демина Л.И.

(

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Абазины до начала 30-х годов XX века не имели своей национальной письменности. Бесписьменный народ мог выразить свой эстетический опыт и духовное сознание только в устном слове - фольклоре. Как и все народы мира, абазины создали и сохранили жанрово разветвленный и эстетически богатый фольклор: мифологическая и обрядовая поэзия, народный героический эпос, историко-героические и лирические, песни, сказания и сказки, предания и легенды, пословицы, поговорки, приметы и загадки, притчи и анекдоты, былинки и устные рассказы. В них народ отразил своеобразие своего исторического бытия, особенности художественного восприятия мира, характер образного мышления. Устное народное творчество, таким образом, не только художественный феномен, но и выразитель идеологии и философии этноса. По своему идейно-художественному богатству и эстетическому совершенству фольклор абазин стоит в одном ряду с народно-поэтическим наследием других народов мира, о чем свидетельствуют, в частности, и впервые приводимые в диссертационной работе типологические параллели абазинского фольклора с культурой народов Востока, древней Греции, Рима, Византии и России.

Возникшая в начале XX века абазинская письменная литература за короткий исторический срок достигла высокого художественного уровня старописьменных литератур, творчески освоив и синтезировав в лучших произведениях поэзии, прозы и драматургии национальный художественный опыт, накопленный в устном народном творчестве, и соединив его с мировым опытом зрелых эстетических систем. На основе творческого развития национальных художественных традиций и диалектического использования достижений русской, а затем и мировой классики абазинская литература овладела всеми известными жанровыми формами поэзии, прозы, драматургии и сформировалась как эстетическая система, способная высокохудожественно воспроизвести в полноте социально-психологического содержания многовековой путь народа,-его историческое бытие, исследовать судьбу и характер человека в его социальном, нравственно-этическом, психологическом параметрах, в его сложных связях с действительностью., национальная

БИБЛИОТЕКА

Однако богатейшее фольклорное наследие и письменная художественная литература абазин и проблемы их взаимодействия до сих пор остаются недостаточно изученными. Между тем фольклор и литература абазин достойны самого пристального внимания, ибо они - самобытная часть мировой художественной культуры и заслуженно вошли в духовный мир человечества. Изучить особенности их взаимодействия и расцвет абазинской литературы на этой основе - одна из важнейших задач современной науки. Этим определяется актуальность темы предпринятого исследования.

Научная новизна исследования. Язык, фольклор и литература абазин сравнительно давно стали объектом науки: осуществлены научные издания памятников устного народного творчества, опубликованы отдельные монографии, статьи, защищены кандидатские и докторские диссертации. Однако до сих пор нет еще концептуальных фундаментальных работ, исследующих теоретически проблемы взаимодействия и взаимовлияния устной и письменной словесности абазин. В предлагаемом диссертационном исследовании впервые в отечественной филологической науке делается попытка решить эту крупную научную проблему, т.е. системно и разноаспектно изучить жанры, темы, идеи, образы, поэтику абазинского фольклора, проследить конкретные формы фольклорно-литературных взаимосвязей на разных этапах развития письменной словесности, процесс обретения литературой собственного художественного метода. Этим и определяется научная новизна данной работы.

Объектом исследования стали как жанры абазинского фольклора - от монументального героического эпоса до паремио-логической поэзии, так и наиболее характерные произведения письменной литературы, появившиеся за все годы ее развития.

Методологическую и теоретическую основу исследования составили труды отечественных историков, этнографов, фольклористов и литературоведов, в частности, - В. Абаева, В. Авидзбы, В. Агрбы, М. Азадовского, Е. Алексеевой, А. Алиевой, 3. Анчабадзе, А. Аншбы, К. Баталова, М. Бахтина, Л. Бекизовой, П. Богатырева, Ю. Бромлея, А. Бушмина, А. Веселовского, В. Виноградова, А. Гадагатля, Г. Гамзатова, В. Гацака, А. Гутова, У. Дал-• ат, 3. Джапыуа, Г. Дзидэария, Д. Дюришина, К. Зелинского, С.

Зухбы, Л. Егоровой, Л. Емельянова, Ш. Инал-ипа, Р. Клычева, М. Ковалевского, В. Кожинова, Н. Конрада, Е. Крупнова, М. Куниже-ва, Е. Кушевой, Л. Лаврова, Д. Лихачева, Г. Ломидзе, А. Лосева, Р. Мамия, Е. Мелетинского, А. Мусукаевой, Н. Надьярных, 3. Налое-ва, И. Неупокоевой, Н. Новикова, П. Палиевского, У. Панеша, Э. Померанцевой, В Проппа, Б. Путилова, Ш. Салакая, М. Стеблина-Каменского, А. Схаляхо, С. Токарева, 3. Толгурова, Ю. Тхагазито-ва, А. Тхакушинова, Р. Унароковой, А. Хакуашева, X. Хапсироко-ва, Р. Хашхожевой, Ш. Хута, М. Храпченко, В. Цвинария, П. Чека-лова, В. Чичерова, К. Шаззо, А. Шорганова, М. Эфендиевой, Л. Якименко и других.

Метод исследования - конкретно-исторический. Особое внимание в диссертации уделяется еще не изученным или шло изученным проблемам абазинского фольклора - темам и героям, типологической общности с устными и письменными памятниками близких и дальних народов, вопросам взаимодействия различных жанров устного народного творчества, эволюции художественного мышления, поэтике эпоса, сказки, песни, несказочной прозы, пословицы, поговорки и загадки, конкретным типам и формам фольклоризма на разных этапах развития литературы, в частности, в литературно-неопределившейся, в которой преобладают фольклорные идейно-эстетические принципы и в литератур-но-определившейся, когда творчество стало индивидуальным, сформировались индивидуальные стили, сложился автобиографизм индивидуального творчества и т.д., системах.1

Цели исследования. Целью настоящего диссертационного исследования является определение жанровой системы абазинского фольклора, выявление на конкретном материале особенностей поэтики и эволюции каждого жанра, установление путей возникновения и формирования письменной литературы и восхождения ее к высокому художественному качеству; изучение характера и форм влияния фольклорных традиций на становление и развитие письменного художественного слова.

Задачи исследования. Поставленные цели потребовали решения следующих задач:

1 См.: Далгат У.Б. Литература и фольклор: теоретические аспекты. - М., 1970.-С. 13.

- определить и охарактеризовать жанровый состав абазинского фольклора;

- выявить идейно-тематические и стилистико-поэтические особенности жанров фольклора;

- установить объективную эволюцию художественного сознания народа от фолыслорно-обобщенного к литературно-дифференцированному анализу бытия и характера человека;

- раскрыть диалектически противоречивую динамику фольк-лорно-литературных взаимосвязей и взаимодействий на разных этапах развития письменной литературы;

- установить закономерности перехода от фольклорного к литературно-реалистическому типу мышления;

- обосновать, что современная абазинская литература сложилась в зрелую и самобытную эстетическую систему.

Научно-теоретическая значимость работы заключается в том, что привлеченные к анализу материалы и полученные результаты подготовят условия для создания теоретических работ, обобщающих опыт становления и эволюцию новописьменных литератур, а также выявляющих динамику фолыслорно-литературных взаимосвязей и взаимодействий на различных этапах развития письменной словесности и научно устанавливающих смену типов художественного мышления. Выводы и заключения, таким образом, могут иметь и общеметодологическое значение.

Практическая значимость работы. Диссертационное исследование поможет созданию объективной истории абазинской устной и письменной словесности; оно может быть использовано в общих курсах «Устное народное творчество», «История и теория новописьменных литератур», а также при чтении лекций по фольклору и литературе абазин, при создании школьных и вузовских учебных программ и пособий, при написании дипломных и диссертационных работ, на спецсеминарах и спецкурсах.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Исследование путей и форм взаимодействия и взаимовлияния фольклора и новописьменной литературы - актуальная проблема филологической науки. Ее научное решение требует учета и объективного изучения всего комплекса вопросов, выявляющих как общие закономерности развития словесного искусст-

ва, так и реализация особенного в художественной культуре - устной и письменной - этноса.

2. Абазинский фольклор - самобытная и сложная жанровая система, важнейшая субстанция национальной культуры, имеющая определенное философское, нравственное, этическое и эстетическое единство.

3. Материал абазинского устно-поэтического творчества, с одной стороны, вносит коррективы в общую теорию специфики жанров фольклора, а с другой - показывает, как и в чем проявляется их национально-неповторимая самобытность в темах, идеях, образах, языке, изобразительных и выразительных средствах.

4. Жанры абазинского фольклора - героический народный эпос, сказка, песня, несказочная проза, паремиологическая поэзия - могут внести уточнение в определение границ «фольклорного историзма», в установление его «уровней» в различных жанрах, в выяснении их познавательно-эстетических возможностей в реальной исторической определенности.

5. Типологические параллели и схождения, обнаруживающиеся в абазинском фольклоре и в устной и письменной словесности других - близких и дальних - народов, меняют, расширяя и обогащая, спектр межэтнических культурных контактов, существовавших с древнейших времен и неизбежно приводивших к адаптации в национально-образной стихии иноязычного художественно-эстетического опыта, что значительно «пересматривает» проблему источников письменной литературы.

6. Реальная картина возникновения и эволюции абазинской литературы в ряде случаев не согласуется с устоявшимися теоретическими схемами и умозрительными заключениями. Это обстоятельство настоятельно требует уточнения, дополнения и пересмотра ряда прежних теоретических положений.

7. Современная абазинская литература - зрелая, национально-самобытная эстетическая система, динамично развивающаяся по своим законам; фольклор - лишь одна из ее традиций, активно и перманентно привлекаемая поэтами, прозаиками, драматургами для решения своих творческих замыслов.

Апробация материалов исследования. Основные положения диссертационного исследования были изложены в докладах на Всесоюзных, Всероссийских и региональных научных конферен-

циях; опубликованы в ряде академических изданий, отражены в 6 монографиях и 8 учебниках и учебных пособиях для средних общеобразовательных школ и специальных учебных заведений Карачаево-Черкесской Республики и РФ; а также в предисловиях и комментариях к изданным автором 5 книгам памятников абазинского фольклора, в научных статьях, послесловиях, тезисах и словарях, опубликованных в разных изданиях.

Структура диссертационного исследования. Структура диссертационной работы определена характером избранной темы. Она состоит из введения, шести глав, заключения, словаря непере-веденных слов и библиографии.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы, формируются цели и задачи, аргументируется научная новизна, определяется методологическая и теоретическая основы, теоретическое и практическое значение диссертационного исследования.

В первой главе «Героический народный эпос: идеи, образы, поэтика» подробному анализу подвергнуты идеи, образы, поэтика абазинской версии «Нартов» в их эволюции, выявлены способы типизации и обрисовки персонажей, исследованы изобразительные и выразительные средства, которые оказали влияние на становление и развитие письменной литературы, изучены различные формы творческой адаптации героических сказаний в современной литературной системе.

Эпос вобрал в себя и художественно отразил огромный исторический период, что обусловило многообразие и богатство его сюжетного состава, образов, поэтики. Центральный герой архаических сказаний Нартиады - богатырь Сосруко. Его жизнь - это цепь героических подвигов во имя благополучия и счастья нарт-ского рода.

Необычно рождение Сосруко: он рождается из камня. Закален, как сталь, кузнецом нартов. У «стального» младенца незакаленными остались, по одним сказаниям, бедра, по другим - колени. Чудесное рождение Сосруко и его закалка - мотив, широко распространенный в эпическом творчестве разных народов мира. Так, Вяйнямейнен - герой карело-финского эпоса «Калевала» -чапат ветром и чудесно рожден Матерью воды; в армянском эпосе

братья Санасар и Багдасар рождены забеременевшей от воды царицей Цовинар, а витязь русской былины «Волх Всеславович» - от змеи. Ахилл, знаменитый сын морской богини Фетиды и героя Пе-лея, по греческой мифологии, был закален в водах Стикса. Незакаленными остались пятки, что и стало причиной его гибели («Ахиллесова пята»).

По эпической традиции богатырю для свершения героических подвигов необходимы сказочный конь и чудесное оружие. Сосруко имеет и такого коня, и такое оружие. В эпосе - высочайшая степень поэтизации коня. В «Нартах» конь и человек - одно целое, один эпический субъект; конь и человек немыслимы один без другого. Меч Сосруко - всесокрушающее оружие; он - продолжение руки витязя, средоточие его силы и могущества, отваги и мужества.

Подвиги Сосруко многочисленны, но среди них два самых выдающихся - похищение огня (распространенный в мировом эпосе мотив возвращения огня) и возвращение семян чудесного проса. И огонь, и просо Сосруко возвращает, отняв их у злейших врагов нартского рода - айныжей. Таким образом, Сосруко совершает прометеевский подвиг. В сказаниях о возвращении огня обнаруживаются близкие параллели не только с мифом о великом богоборце Прометее, но и с «Одиссеей» Гомера. (В диссертационной работе указанным параллелям отводится большое место).

И во втором своем великом подвиге - возвращении семян проса - нартский витязь вступает в борьбу с айныжем.

Немеркнущей славой озаряют подвиги возращения огня и проса монументальный образ нартского богатыря. Сосруко возвратил нартам оба начала жизни: огонь и пищу. Его подвиг равен самой жизни!

В образе Сосруко народ воспел идеал воина и мужчины; его подвиги остались на века как пример высокого бескорыстного служения добру и свету.

Величественен и монументален в эпосе образ Сатаней -матери Сосруко. Она - единственный «сквозной герой» «Нартов». Даже там, где ее физически нет, она присутствует, так сказать, духовно: весь эпос освещен ее нравственным обликом. Сатаней, в тличие от других героев эпоса, бессмертна, как и греческие

олимпийские богини: в эпосе нигде не говорится о смерти матери нартов.

Нартский эпос многогероен: в нем есть главные, второстепенные, эпизодические герои. Судьбы одних соприкасаются, перекрещиваются, других - существуют как бы автономно. Однако значение и вес того или иного героя не зависит от объема отведенного ему текста, во всяком случае, не определяется им. Так, образ Сатаней не занимает большого пространства в сказаниях, но без него нельзя вообще мыслить «Нарты». Локален и образ кузнеца Тлепша, хотя в системе образов эпоса ему отводится одна из важнейших ролей.

В народно-героическом и сказочном эпосах абазин действуют мифические чинты, маракуа, испы (вариант: супы), с которыми нарты находятся во враждебных или иных отношениях. Маракуа и испы до того низкорослы, что вынуждены сбивать плоды земляники хворостиной. Абазинские маракуа и испы типологически близки древнегреческим пигмеям, скандинаво-германским гномам, абхазским ацанам, адыгским спи, осетинским бцента.

В долгом историческом бытовании нартский эпос эволюционировал. Героическая эпоха нартов сменилась другим временем; на смену великим богатырям пришли иные люди, у которых другие физические и нравственно-этические характеристики, иная философия жизни, иные обычаи и иной уклад жизни, но истинные нартские витязи остались в памяти народа как символы бескорыстного служения обществу, высокого благородства, героизма и доблести, физического и духовного совершенства.

Нартский эпос, как известно, состоит из отдельных сказаний, группирующихся вокруг имени того или иного героя. Каждое отдельное сказание, представляя собой относительно законченное произведение, входя в систему эпоса, начинает работать на создание эпического целого, превращаясь в «строительный материал» величественного здания, именуемого «Нарты». Ход действий, их сцепление и единство, выраженные в сюжете, является главным, цементирующим компонентом поэтики эпоса. Каждое отдельное сказание эпоса - небольшое по объему, композиция его не отличается сложностью. В сказаниях нет традиционных зачинов и концовок, как, скажем, в русских былинах. Каждое сказание эпоса, как правило, разрабатывает один конфликт. Одноконфликтность - оп-

ределяющая доминанта главного сюжетообразующего мотива, которая реализуется в рассказе о подвиге героя, о его борьбе и победе. Центральный эпизод классического сказания - схватка и победа над противником. Рассказ о них очень экспрессивен и динамичен, но занимает гораздо меньше места, чем сообщение о подготовке к ним героя и (реже) последствиях. В первом бою один из противников терпит неудачу, и он просит перенести единоборство на» другое время («просит срок»). Неудача противника (первая , или вторая) - одна из характерных особенностей сюжетосложения сказаний в эпосе. Важную роль в повествовании играет прямая речь. Она придает эпизоду экспрессивность, динамизм и, как правило, драматизм. Прямая речь везде и всюду эмоционально насыщена. В ней нередко повествование переводится с третьего лица к первому. Так, например, поверженный в первом поединке Сосранпа просит Сосруко: «О, марджя, не убивай меня, прошу тебя //, Моей теплой кровью не насладится сердце твое!»

Сосруко отвечает: «Вставай, звериное отродье//, Отпускаю тебя...»1

Во втором бою уже Сосруко терпит неудачу. Он просит: «В этот раз дай мне подняться, прошу тебя //. Кто в третий раз окажется слабее //, Тот пусть падет!»

Сосранпа в ответ: «Муж, подобный грому и молнии //, Ты оказался слабее и уже погиб!»2

В нартских сказаниях встречаются повторы. В таких случаях эпизод излагается дважды (иногда трижды) - сначала от третьего лица, затем от первого («Сосруко и Сосранпа», «Сосруко и Сотраш», «История Чяляжии»),

В нартских сказаниях главнейшим приемом создания бога-тырско-монументального образа является гиперболизация. Само рождение Сосруко из камня, страсть пастуха, оплодотворившая камень, закалка героя кузнецом нартов, количество героических подвигов нартского богатыря - плод чрезвычайной гиперболизации и идеализации эпического образа. Гипербола в эпосе «всепроникающая»; она повсюду - и в эпико-фантастических, и в собст-

1 «Нарты»: абазинский народный эпос. - Черкесск, 1975. - С. 99.

2 Там же. - С. 100.

венно гиперболических описаниях, и в художественно-определительных сочетаниях. Особенно сильно гиперболизируются богатырские поединки: «Затряслась, задрожала земля... Айныж метнул палицу, она по рукоять ушла в землю»; «Из-под их ног летят комья земли, они, как птицы, летают над ними, застилают небо. Пар, который они выдыхают, становится облаком (и стоит над ними), земля стонет (от них), пламя исходит от них»1. Необычна в эпосе сила богатыря, богатырского удара. Жил-был, говорят, человек по имени Кув Арпыс. Был айныж Арджхоу. Эти двое постоянно воевали друг с другом. «Арджхоу бил плечом огромное колесо. Оно, перелетая через долины, горы и все прочее, доходило до Кува Арпыса. Кув Арпыс подставлял голову под удар колеса и возвращал его назад»2.

Гиперболизированы описания скачек, меткость и сила стрелы, способность физического воздействия на предмет, гнев богатыря и т.д. Гиперболически описываются размеры жилища великанов, их рост, сила, продолжительность жизни.

В эпосе преувеличенно продлены и пространственно-временные категории. Как справедливо указывал В.И. Гацак, «время здесь выступает не просто мерой длительности, протяженности, а своеобразным «множителем» силы, необычности, эпичности самого действия»3.

В «Нартах» особенно часто гиперболизируются образы врагов Сосруко. Здесь этот художественный прием несет на себе идейную функцию: чрезвычайное преувеличение физической силы, роста противника рельефнее подчеркивает ум, хитрость, находчивость Сосруко, придает его победе особое значение и вес.

Великаны, с которыми сражается Сосруко, обладают громадным ростом, необузданной и устрашающей физической силой, сочетающейся с крайней ограниченностью ума. Например, в сказании «Сосруко и шестеро мужчин» так нарисован облик великана, с которым придется сразиться Сосруко: «Ростом он был в пять вытянутых в стороны рук //, Шея его была в два обхвата //, Зрачок его был с человечью голову //, Шагал, сотрясая землю»4.

1 «Нарты»: абазинский народный эпос. - Черкесск, 1975. - С. 99,

2 Там же.-С. 51-52.

3 Гацак В.И. Устная эпическая традшт» ™ времени. - М., 1998. - С. 256.

1 «Парты»: абазинский народный эяос.-Черкесск. 1975. - С. 92.

Раненный в руку и ногу, он долго не падает. Струя крови, которая бьет из перерезанной шеи, достигает неба. Голову великана не могут поднять пятнадцать спутников Сосруко; им под силу только ухо айныжа.

Гиперболизируются не только мифические враги Сосруко, но и Сотраш, и Сосранпа - представители нартского рода, с которыми тому приходится вступать в схватку. Вот эпизод первой встречи Сосруко с Сотрашем, в котором ярко рисуется сила последнего: «Как моток шерсти, на кончике пики от меня по небу проволочил //, Затем на землю опустил //, А опустивши на землю, поле нартов заставил перепахать//: Плечом заставил выбить семь борозд //, Заставил пролить столько пота, сколько два вола на пахоте проливают за день //. Заставил три раза рвать //, Вырвать молоко, которым вскормила меня мать» .

Гипербола в эпосе предстает как эстетическая реальность. Она отвечает повествовательной природе эпических сказаний и является первостепенно важным слагаемым их художественно-стилевой системы. Роль ее обнаруживается в самой структуре эпических явлений и действий.

В нартских сказаниях, как и в сказочном эпосе, есть так называемые общие места (их немного), к которым, в частности, относятся картины встречи героя с противником, описание боя, диалог между Сосруко и его врагами.

Язык сказаний нартского эпоса отличается лаконизмом и динамичной простотой.

В «Нартах» мы не встречаем развернутых портретных характеристик; сказители акцентируют почти все свое внимание на действиях героев, наиболее подробно разрабатывая моменты боевых схваток.

Постоянные эпитеты, сопутствующие нартам, дают лишь самый общий облик персонажа.

Нартский эпос сформировался в древнейшую эпоху и прожил необычайно долгую жизнь. Высокие народные идеалы, воплощенные в главных героях, несомненные идейно-эстетические достоинства обеспечили древнему эпосу бессмертие, пронесли ^через богатую превратностями тысячелетнюю историю народов -

' «Нарты»: абазинский народный эпос.-Черкесск, 1975. - С. 167.

создателей и носителей «Нартов».

Художественно-эстетическая ценность эпоса непреходяща. Идеи, образы, художественная структура нартских сказаний оказали глубокое влияние на духовную жизнь и художественное мышление народа.

Во второй главе «Волшебный мир сказки» впервые подробному анализу подвергнут весь сказочный эпос абазин; выявлены особенности поэтики и системы образов каждого вида сказки, формы внутрижанровых взаимосвязей, параллели, обнаруживающиеся в героическом и волшебном эпосах, межэтнические фольклорные и общекультурные связи.

В диссертации подчеркивается, что в сказочном эпосе абазин, в котором наличествуют волшебные, бытовые, авантюрные, кумулятивные сказки, небылицы, сказки о животных, наряду с самобытными сюжетами, не находящими параллелей в фольклоре других народов, есть сюжеты, совпадающие с мировыми и общекавказскими; особенно много общего со сказками ближайших родственных народов - абхазов и адыгов. Немало сказочных сюжетов, параллели которых обнаруживаются в фольклоре других народов Кавказа и Ближнего Востока, а также локальных, зафиксированных только у этого народа.

Как и у генетически родственных абхазов и адыгов, основное место в абазинском волшебном эпосе занимают универсальные (международные) сюжетные типы. Но в их разработке налицо свои национально-специфические особенности.

Тесные политические, экономические, культурные связи, существовавшие на протяжении многих столетий между народами Кавказа, приводили к обмену духовными ценностями, к взаимовлиянию их культур. Близость психического склада, а нередко и языков, обусловили не только популярность одних и тех же фольклорных сюжетов у многих народов, но и схожесть образного освоения действительности, «манеры понимать вещи». Однако схожесть не означает абсолютную идентичность. Сказочные сюжеты, скажем, о героическом добывании невесты, о борьбе с чудовищами и т.д., общие для всех кавказцев, получают у каждого народа национально-специфическое художественное воплощение и оформление, отражающие особенности языка, черт национального характера, быта, нравов, этических представлений, эстетиче-

ских взглядов. Сильнейшее воздействие на характер разработки сюжета сказки оказали, в частности, этические представления народа, выразившиеся в абаза ц!ас (абазинский этикет) - кодексе неписаных законов, который четко регулировал взаимоотношения в обществе, его социальных слоев, с соседями, друзьями и врагами, между людьми разного возраста и пола, между сильными и слабыми и т.д.

Как и у всех народов Кавказа, главным персонажем абазинской волшебной сказки везде и всюду (независимо от того, как он называется, младший сын или княжич) выступает социально обездоленный или несправедливо обиженный герой.

Оптимистичность, характерная вообще для фольклора, особенно ярко проявляется в волшебной сказке. Если в героическом нартском эпосе и ряде хабаров повествование завершается гибелью главного персонажа, то сказочный герой, выражающий общественные идеалы народа, никогда не погибает. В пределах сказочного времени и пространства он обретает бессмертие.

Герою волшебной сказки помогают чудесные помощники: старухи-колдуньи, встречные мудрецы или богатыри, жены и сестры, невесты и старухи, птицы и звери, которым он оказал услуги. Незаменимым помощником героя, как и в эпосе, является верный крылатый конь дурдуль, необыкновенно выносливый, резвый, понимающий человеческую речь и говорящий на человеческом языке, обладающий даром провидения и перевоплощения. Порою без коня герой практически беспомощен. Способные летать крылатые кони (дурдуль, алып у абазин, Араш у абхазов) известны в мифологии, в героическом и сказочном эпосах многих народов мира. Аналогичен, например, абазинскому дурдулю греческий' мифологический Пегас, с помощью которого герой Беллерофонт совершает множество подвигов, как и Сосруко в «Нартах», как и безымянный герой абазинской волшебной сказки. В обрисовке героя и коня существует определенный параллелизм: в начале они оба ничем не выделяются среди себе подобных, нередко бывают предметом насмешек, но затем оказываются необыкновенно мужественными и сильными. В волшебной сказке еще больше, чем в героическом эпосе, подчеркиваются «умственные способности» коня и особенно его беззаветная преданность герою. В отличие от1 героического народного эпоса, в котором богатырь неуязвим, в

волшебной сказке и конь бывает неуязвимым. «Стали стрелять в него (жеребца - В.Т.), но пули отлетали, не пробивали тела», - сказано в одной сказке1.

Как и в сказках других народов, в борьбе с врагами герой пользуется различными чудесными предметами.

Герою сказки оказывают услуги гиперболизированные персонажи: дальнезоркий, видящий, что делается в дальних землях, скороход, держащий на плечах огромный камень, ибо не может остановиться без этого своеобразного тормоза, водохлеб, разом выпивающий всю воду из реки (сказка «Как юноша добыл себе жену»), а также обычные люди, птицы, животные, насекомые и т.д.

Герой сказки использует вещие предметы, подсказывающие судьбу отца, брата или друга.

Противники героя делятся на мифических и реальных. Среди мифических, как и в «Нартах», самые страшные - это айны-жи. С этими лютыми врагами рода человеческого герой вступает в борьбу, мстя им за нанесенное людям зло, - похищение женщин, увод скота и т.д. Добровольно в контакт с ними сказочный персонаж, как правило, не вступает. Обычно герой сказки сражается поочередно с несколькими айныжами - братьями (чаще всего с семью), а иногда и с их сестрой. Аналогичные айныжам функции исполняет Длиннобородый - маленький старичок с редкой и длинной бородой, ездящий верхом на петухе, и алмасты - громадные человекообразные существа. Очень часто герой сражается с семиглавым змеем атко (драконом), запруживающим реку и требующим жертву (молодую девушку). Змей, как и айныжи, - постоянный персонаж абазинской волшебной сказки.

В абазинском волшебном эпосе и мифологических преданиях есть уникальные персонажи - Бычьеногие. В фольклоре других народов Северного Кавказа, даже близкородственных, Бычьеногие или же им подобные существа не представлены. Рассказы о Бычьеногих, как правило, включаются в сюжет волшебной сказки как составная часть композиции. Герой избегает контактов с Бычьеногими, как и с айныжами, он встречается с ними случайно,

1 Абазинские народные сказки.. - М., 1985. - С. 156.

вступает в борьбу, спасается благодаря уму, терпению, смекалке, хитрости; в редких случаях побеждает их в единоборстве.

Все повествования о Бычьеногих единодушны в одном: герой спасается, убегая от них по льду: копыта людоедов скользят, и они не могут дальше преследовать беглеца.

По жанровым признакам повествования, в которых действуют Бычьеногие, - типичные волшебные сказки. Но сказки эти своеобразны: они, как правило, насыщены мусульманским» религиозными идеями, терминологией и атрибутикой ислама^ в то же. время они устойчиво сохраняют рудименты архаической мифологии абазин в образах и верованиях.

Абазинские Бычьеногие обнаруживают - генетическое и функциональное - сходство (иногда близкое, иногда отдаленное) с великанами в фольклоре северокавказских народов, гомеровскими циклопами, с лестригонами в «Одиссее», с титанами греческой мифологии, с гопатшахом в иранской мифологии, с древнеэллин-скими Минотавром и кентаврами. Как великаны-циклопы и лест-ригоны, Бычьеногие могучи, жестоки, кровожадны, они - людоеды, крайне враждебные человеку.

Может быть, Бычьеногие - невнятные свидетельства древних исторических контактов народов Кавказа, Средиземноморья, Передней Азии, Северной Африки и интенсивного обмена культурными ценностями...

Социальными антиподами героя сказки всегда выступают хан, князь, дворяне, притом функции хана и князя одинаковы.

К особенностям абазинской волшебной сказки, как, впрочем, и всего сказочного эпоса, нужно отнести и её насыщенность социальными мотивами.

Герой волшебной сказки совершает множество подвигов-.. При этом он в «мгновение ока» покрывает огромные расстояния, преодолевает труднейшие преграды к цели. Никакие силы не способны остановить его или заставить отказаться от задуманного. Он борется до тех пор, пока не накажет зло или не уничтожит его. При этом ему, кроме всего прочего, требуется невероятная физическая сила, ум, терпение и мужество. Сила и мужество гервя гит перболизируются в сказке с большей акцентированностью, чем даже в героическом эпосе.

Замечательная особенность абазинского сказочного эпоса: в ней одной из главнейших тем выступает тема труда. Созидательный, свободный труд всегда возводится в ранг мастерства и неизменно поэтизируется. Все положительные персонажи - искусные табунщики, пахари, чабаны, охотники, пастухи, вышивальщицы, седельщики и т.д. Сказочный эпос трактует труд как основу жизни и источник радости. Однако абазинский сказочный эпос знает и труд-проклятие. В этой ипостаси выступает подневольный труд, труд-наказание.

Волшебные сказки у абазин, как правило, не отличаются развернутым изложением. Самой характерной особенностью стиля их, как и всей народной прозы в целом, является, пожалуй, лаконизм, отсутствие цветистости, всякого рода прикрас, даже некоторый «прозаизм», обыденность.

В абазинской волшебной сказке широко используются традиционные присказки, зачины, концовки, повторения (обычно троекратные) однородных эпизодов. Почти каждая сказка начинается словами: «Жили-были старик и старуха...»; «Жил-был один добрый мужчина...»; «Жила-была бедная старуха, у неё был единственный сын ...»; «Жили три приятеля ...»; «Давно это было ...». Более развернутые зачины встречаются редко и дают социальную характеристику персонажа. Как и зачины, устойчивы концовки сказок, хотя они отличаются большим разнообразием: «Привязал к хвостам двух необъезженных коней и пустил в поле ...»; «И я там был, пировал с ними...»; «Я там был, ел бычье ухо и запивал бузой ...». Традиционны словесные формулы: «Вы услышали (то, что рассказано в сказке - В.Т.) своими ушами, живите до тех пор, пока все это не увидите своими глазами...»; «Их дом до сих пор стоит в такой-то местности». Сказка может закончиться вопросом: «Кто больше?»; «Кто сильнее?», пословицей, поговоркой, выводом-сентенцией, вопросом: «Вот почему люди говорят: «Сделав зло, не жди добра ...»; «Как говорит пословица, сделаешь добро, встретишь добро, сделаешь зло, встретишь зло». Устойчивость абазинской волшебной сказке придают (наряду с зачинами и концовками) и так называемые общие места и словесные формулы. Они могут использоваться в любой сказке, независимо от её сюжета. Время и расстояние передаются посредством формул: «Много ли ехал, мало ли ехал ...»; «Ехал (шел) день, ехал два, ехал три ...»; «Пере-

валил через одну гору, через другую, третью ... седьмую» и т.д. Скорость движения, резвость коня, быстрота исполнения дела тоже характеризуются постоянными формулами: «Он прилетел (примчался), как вылетевшая из ствола пуля» (или «как пуля»); «Не успел он моргнуть (букв.: «ресницы не успели раз сомкнуться»), как конь был около него»; «Не успел он моргнуть, как конь доставил его на место»; «Конь мчался, как вылетевшая из ствола пуля». Пространство («географические» границы) тоже определяются устойчивыми формулами: «Узнали во всех семи долинах»; «Во всех семи долинах не было красивее её»; «Послали людей во все семь долин». Обычно «семь долин» означает: «во всех краях». Необычность коня героя и его противника подчеркивается формулой: «Он мчался, выдыхая (букв.: «пожирая») молнию»; «Изо рта его пышет пламя»; «Мчался, сотрясая землю».

В сказочном эпосе портретные характеристики героев, как правило, почти не встречаются. Обобщенный облик персонажа передается одним оценочным эпитетом: «статный», «красивый», «красавец», «рослый» и т.д. Женская же красота передается клише: «Такая красивая, что и словами не сказать»; «Половина волос золотая, а другая - позолоченная»; «О её красоте говорили во всех, семи долинах»; «Она была красивая, умная, скромная, трудолюбивая»; «Она была красива, как солнце и луна» (букв.: «марамыз» -«солнцелунная»); «Она была красивее всех, кому бог дал глаза и брови»; «Речь её была, как мед с маслом» и т. д.

Постоянными речевыми Формулами характеризуются ми-

А л л. * * « *

фические противники героя. Великаны или чудовища (а иногда Солнце и Луна), услышав запах спрятавшегося человека, восклицают: «Фу-фу! Слышу человеческий запах!» Или: «Фу! Что за запах я слышу?» Айныж идет, «сотрясая землю», скачет - «из ноздрей лошади пышет пламя», а сам «выдыхает (букв.: «поедает») молнию», «землю заставляет стонать». Противники перед схваткой объявляют о своем намерении формулой: «Высушу твою душу» (отниму душу). Они вбивают друг друга в землю сначала по колени, затем по пояс, напоследок по шею (обычно это удается герою сказки, который и сносит голову врагу). О поверженном, как и в эпосе, говорится: «Плечом вспахал (столько-то) земли». Колдунья, к груди которой незаметно для нее прикладывается герой, тем самым становясь ее молочным сыном, неизменно гово-

рит: «Мои глаза, которые не увидели тебя, - чтоб ослепли, мои уши, которые не услышали тебя, - чтоб оглохли, мой нос, который не услышал твой запах, - чтоб отвалился! Какой хороший был бы обед!» К традиционным словесным формулам относятся и слова-предостережения колдуньи: «Из-за нее (девы - В.Т.) погибли девяносто девять юношей. Головы их сушатся на кольях ограды её усадьбы. До сотой не хватает твоей головы». Богатырская дева, которую герой покоряет, одолевая ее в единоборстве или каком-нибудь другом состязании, свое поражение и готовность стать достойной женой сказочного персонажа выражает одной и той же фразой: «Если ты мужчина, то я - женщина» (т.е. если ты достойный мужчина, то я буду тебе достойной женой). Формула эта часта и в бытовой сказке, в которой она имеет тот же смысл, что и в волшебной. Совершеннолетие юноши или девушки передается устойчивыми словесными фигурами: «Он достиг возраста жениха»; «Она достигла возраста невесты». Постоянно и выражение: «О, это ты, имя которого произносят, но голову которого не видят» (т.е. имя которого у всех на устах, но самого никто не видит) -о выдающемся муже, о подвигах которого наслышаны все.

Речевые формулы и клише разнообразны, они используются в самых различных ситуациях - для характеристики природных и жизненных явлений, ситуативных обстоятельств, для резюмирования событий и поступков людей, для передачи положения человека и т.д.

К устойчивым элементам волшебной сказки нужно отнести и выполнение просьбы только после троекратного ее повторения: «Послали за ней раз - не пришла, послали второй раз - не пришла, послали третий раз - пришла».

Поэтика абазинской волшебной сказки, как и у других народов, широко использует ретардацию, которая призвана замедлить стремительное развитие сюжета. Повторяются целые эпизоды и элементы повествования. Например, колдунья, к груди которой приложился герой, дает ему пространные советы, как победить противника. Сказка, рассказывая о том, как герой выполняет советы колдуньи, повторяет (в тех же выражениях!) весь эпизод. По этой схеме построены и выполнение советов коня, всевозможных помощников, дарителей. Наиболее излюбленным повторением в абазинских волшебных сказках является троечное: герой, как пра-

вило, вступает в схватку с тремя противниками, одерживает три победы, ему помогают три помощника, он пользуется тремя чудесными предметами, подвергается троекратным испытаниям и т.д.

Важную роль в поэтике волшебной сказки играет диалог. Ровный и спокойный разговор героя со своими единомышленниками сменяется резкими, порой даже грубыми интонациями при! встрече с противником.

В волшебной сказке мы находим атрибуты и понятия поздч них времен, образы князей и дворян, купцов и богачей, мотивы социальной борьбы и т.д. Не консервативна волшебная сказка и по отношению к другим жанрам устной прозы: она многими нитями связана с ними. Немало общих мотивов и эпизодов в волшебной сказке и героическом эпосе абазин: чудесное рождение героя, его испытание, словесные формулы укрощения коня, боевых схваток и т.д. Связана абазинская волшебная сказка и с социально-бытовыми и бытовыми сказками (совпадают мотивы, стилистические приемы, словесные формулы и т.д.).

В «Нартах», как уже отмечалось, встречаются эпизоды, мотивы и сюжеты, совпадающие (или близкие) с мировым эпическим творчеством. Немало их и в волшебном эпосе. Им отведено много места в диссертации, и сделано это впервые в абазиноведении. Особенно часты здесь «встречи» с гомеровским эпосом. Некоторые эпизоды из абазинских сказок, как и эпоса «Нарты», почти текстуально совпадают с эпизодами гомеровского эпоса. Такие совпадения вряд ли могут быть объяснены простым заимствованием - греками у древних аборигенов Кавказа или, напротив, кавказцами у античных эллинов. Скорее всего подобные совпадения говорят о тесных контактах, в том числе и культурных, Эллады, и > Кавказа в античную эпоху. В работе отмечается, что абазинские фольклорные памятники находят параллели не только в греческой, но и в римской (византийской) мифологии и сказке.

Абазинские героический и сказочный эпосы имеют схождения не только с древнегреческими и древнеримскими памятниками, но и с восточными и русскими. Так, например, абазинская сказка «Дочь Солнца и Луны» во многих своих частях перекликается оо сказкой ПЛ. Ершова «Конек-горбунок», что тоже вряд ли является случайным. Вероятно, в основу обеих сказок лег некий сюжет, из-

вестный и русским, и абазинам, и который талантливо интерпретировали, придав ему неповторимую национальную характерность, безвестный абазинский сказитель и известный русский поэт.

В этом аспекте значительный интерес представляет, на наш взгляд, русская былина «Берендей, сын Лукояна», показывающая, что между обезами (абазинами) и Киевской Русью были дружеские связи, которые не могли не приводить (и приводили) к взаимодействию и взаимопроникновению культур в поэтическом освоении бытия и способов создания образа героя, особенно героического.

Наряду с волшебными в абазинском фольклоре широко представлены бытовые и социально-бытовые сказки.

Они тесно связаны с действительностью, поэтому включают в свою орбиту, наряду с социальными, темы быта, морали, этики, человеческих пороков и т.д.

Поэтика социально-бытовых и бытовых сказок существенно отличается от поэтики волшебной сказки. Сюжет их, как правило, разрабатывает одно событие. Встречающаяся многосоставностъ сюжета - явление не частое. Бытовая сказка лишена так называемой сказочной обрядности и традиционных формул. Зачины - краткие, вводящие в социальную и бытовую обстановку. В зачине обязательна социальная характеристика персонажа: «Жил-был злой князь», «Жил в одном ауле бедный работящий мужчина», «Жил-был бедный пастух, ни дома, ни ограды у него не было» и т.д.

Поэтике бытовой сказки больше, чем любому другому жанру, присущ комизм, создающийся нелепым положением, в которое попадает социальный антипод героя. Часто комизм создается алогизмом поведения, противоречащим здравому смыслу.

Значительное место в фольклоре абазин занимают сказки о животных. Самая характерная их особенность - ярко выраженный антропоморфизм и социальный аллегоризм. В животном эпосе звери живут жизнью, подобной жизни человека. Они строят дома, одеваются, ходят в гости друг к другу, вступают в отношения -дружеские и антагонистические. Неожиданная особенность сказок о животных: они всегда современны - истории, рассказанные в них, выводы, сформулированные на основе происшедших событий, сентенции, которыми завершаются многие из них, находят адресата во все времена, при любом социальном устройстве общества.

Сказки о животных широко использовались в абазинской народной педагогике, поэтому в их поэтике сильны элемента дидактики. Большинство сказок заканчивается каким-нибудь назидательным выводом, выраженном в форме афоризма, пословицы, поговорки или прямого обращения к слушателям; в поэтике сказки о животных важнейшее значение приобретает диалог, придающий повествованию динамичность и определенную драматургичность. Диалогическая форма дает большие возможности для индивидуализации языка персонажей, что чрезвычайно характерно для животного эпоса.

Сказки о животных имеют большое познавательное, нрав* ственное, этическое и воспитательное значение. Они сыграли важную роль в становлении молодой письменной литературы: учили писателей строить динамичный, компактный сюжет, овладевать искусством диалогической речи, осваивать жанр басни и т.д.

В третьей главе «Жанрово-стилистические особенности народной поэзии» впервые в науке тщательно исследуется все опубликованное песенное наследие абазин, которое поэтому зачастую цитируется без купюр. Автор диссертационного исследования внимательно выявляет, какие песенные жанры представлены в фольклоре абазин, в чем их национальное своеобразие и поэтическая самобытность. В результате анализа большого и разнообразного материала диссертант приходит к следующим выводам.

В устном народном творчестве абазин, как и у родственных им по происхождению и языку абхазов, поэтические жанры не получили такого широкого развития, как прозаические (в диссертации много места отводится выяснению причин этого явления).

В устно-поэтическом творчестве абазин трудовые и культово-мифологические песни сохранились в незначительном количестве. Среди трудовых песен немало таких, которые не поддаются конкретному лексико-семантическому истолкованию: текст в современном абазинском языке не имеет смыслового значения, а держится на ритме, фонетических созвучиях. Песни эти, как правило, насыщены эмоциональными восклицаниями и выкриками.

Культово-мифологические песни охватили достаточно широкий круг тем. Как и трудовые, они в большинстве своем потеряли в сознании человека поздних эпох культовое и магическое значение, перешли в детский фольклор и сопровождают различного

рода детские обрядовые действа и игры, или исполняются как обычные песенки. Ранних культово-мифологических песен с неподдающимися конкретному лексико-семантическому анализу больше, чем трудовых. Может быть, смысл многих слов, словосочетаний и целых предложений современному читателю непонятен в силу исторически неизбежного изменения самого языка, утраты прежнего смысла иносказания, «тайного языка» и т.д. («Солнце пошло на водопой», «Дзиуара» и др.) В более поздних уже меньше непонятных фраз, требующих этимологических и грамматических расшифровок, в них уже нет лексических единиц, не поддающихся семантическому анализу («Княгиня ливня» и ей подобные).

Семейные песни, включающие в себя родильные, колыбельные, свадебные и похоронные, обильно сохраняют в своей архитектонике, как и трудовые и культово-мифологические, множество выражений, не поддающихся лексико-семантическому истолкованию («Ляу-ляу», «Что говорят пальцы», «Песенка первого танца», «Ячмень», «Пугало для шайтанов», «Его три собаки поймали зайца» и др.).

Традиционный свадебный обряд абазин, возникнув в эпоху раннего феодализма и развившись в последующие эпохи, удерживает в содержании и символике ряд черт, характерных для более ранних форм семейно-бытовых отношений, сложившихся в период общинно-родовой формации. Однако в сохранившихся свадебных песнях слабо «прощупывается» ритуальный компонент. Тексты опубликованных песен - небольшие по объему, солидную долю в них занимают всякого рода восклицания, традиционные припевы, устойчивые рефрены. В них, как правило, восхваляются достоинства невестки, иногда мнимые, желают ей всяческих благ или «злыми» характеристиками оберегают от возможных неприятностей («Уаридада», «Привозим невестку», «Наша сноха очень зла»).

Главная особенность абазинских необрядовых песен, в отличие от обрядовых, - преобладание в них эстетического компонента («Капалоу», «Назират», «Минат, дочь Кыны», «Гуащагаг», «Песня Фариз». «Песня Мамырхан»),

Как и у всех народов, основная тематика абазинской любовной лирики - взаимоотношения между юношей и девушкой в их разнообразных социально-бытовых проявлениях. Из всех видов любовной лирики наибольшее развитое получили так называемые

песни-плачи (гьыбза, чЫыуара ашва). Чаще всего в них девушка (женщина) жалуется на свою судьбу, сложившуюся неудачно, несчастливо, порою драматично. В большинстве песен-плачей чрезвычайно мало исторической и бытовой конкретики. Песня передает кульминационный эпизод (момент) события или биографии персонажа в их нерасторжимой эмоциональной взаимосвязи и взаимообусловленности.

Представление об абазинских исгорико-героических песнях дает «Битва Баты». Тема песни - борьба крестьян за свои социальные права. В отличие от мифологической и обрядовой поэзии, сказочного эпоса, в которых действительность дается в широких обобщениях, в «Битве Баты» реальная жизнь, историческая действительность начинают играть структурообразующую роль. Конкретика действительности и участвующих в событиях лиц становится новым эстетическим принципом песенного творчества. На передний план выдвигается народный поэтический анализ истории. Сам «историзм» обретает ярко выраженную идейную окрашенность. Идейная заданность определяет все в содержании и в поэтической структуре песни. Образы народных заступников идеализируются, а врагов трудового люда сатирически снижаются. Основным изобразительным средством становится гипербола. При этом гиперболизуется все: и масштаб сражения, и героизм восставших, и трусость противников, и картины битвы.

Песня «Битва Баты» подтверждает наблюдение писателя-просветителя XIX века Адиль-Гирея Кешева, сделанное им на основе анализа кабардинских исгорико-героических песен: «... совершенно невозможно восстановить с достаточной ясностью хронологический порядок описываемых в ... песнях событий черкесская песня ... охватывает только общие, более крупные, выдающиеся их (событий - В.Т.) черты ... певец как будто имел в виду только таких слушателей, которые были сами очевидцами воспеваемого им происшествия и коротко знали личные свойства прославляемых героев, потому он ограничивается окончательным суждением о событии и произнесением безапелляционного приговора над каждым из его участников»1.

1 Каламбий (Адыль-Гирей Кешев). Записки черкеса: повести, рассказы, очерки, статьи, письма. - Нальчик, 1988. - С. 227.

Особый и своеобразный жанр абазинской народной поэзии - детский фольклор, представляющий собой целостную педагогическую систему. Поэтому его часто называют народной педагогикой. В архитектонике детских песенок еще больше, чем в трудовых и культово-мифологических, слов, выражений, целых предложений, не поддающихся лексико-семантической расшифровке («ничего не означающих»). Детская поэзия, сохраняя генетическую связь с предшествующей культово-мифологической традицией, обретает новое жанрово-эстетическое качество: она направлена исключительно на здоровое физическое, интеллектуальное, нравственное и художественное развитие ребенка. Детская поэзия отмечена предметностью, «картинностью»: дети не приемлют отвлеченносгей, их восприятие конкретно-образное.

В четвертой главе «Несказочная проза: установка на достоверность» впервые научному анализу подвергнута многообразная несказочная проза - хабары - абазин (большинство материалов собрано автором). Привлеченный материал приводит к следующим выводам:

По мифологическим представлениям абазин Вселенная (Дуней) создана верховным богом Анчва (Анчуа). Человек - один из элементов космической схемы. Первыми людьми были Адам и Хауа. Как и все народы мира, абазины представляют Вселенную как трехчленное целое: верхний (небесный мир), средний (земной мир) и нижний (подземный мир). Верхний мир - обитель Бога и ангелов, средний - людей, нижний - демонических существ. Бог вездесущ, но никому, кроме ангелов, не дано увидеть его. Об облике Бога ничего не говорится. Можно лишь догадываться, что он имеет человеческое обличье. Бог всегда был, есть и будет. Все, что происходит на земле, на небе и под землей происходит по воле Анчва. Он всесилен. Противиться его воле бессмысленно и опасно. Бога можно только просить, исполнять его предписания.

В мифологии абазин космос первичен, а все остальное, в том числе и человек, вторичны. У космоса (Вселенной) было начало (правда, неопределенное), будет и конец (дунейптшыг1а, ахыр-заман). Когда он наступит, никому неизвестно. Абазины, по их мифам, убеждены, что мир однажды уже .рушился и обязательно еще раз порушится: «Адуней зны йптшхьат!, ужвыгьи йптшуашт!»

(«Мир однажды рушился и еще раз порушится»).

У абазин, как и у всех народов мира, имеющих дуалистические мифы, Вселенная организована как система противоположностей, которые уравновешивают друг друга: «небо - земля», «верх - низ», «белое - черное», «доброе - злое», «правое - левое» и т.д. В системе противоположностей особое место отводится небу (Ажвг1ванд) - символу всемогущества. У абазин, как и у других народов, небо обожествлено. Бог неба имеет личное имя Уашх1ва: (Уашхо). Облик его, как и Анчуа, неясен, никак не. определен'. Клятва именем Уашхо никогда не подвергалась сомнению. Даже демонические существа, например, алмасты, поклявшись именем Уашхо, никогда не нарушают клятву.

По мифологическим представлениям абазин, земля - плоская. Есть некоторые, не совсем внятные, упоминания о том, что она держится на рогах огромного быка.

В абазинском фольклоре, как у многих других народов мира, природные объекты персонифицированы. Предметнее всего эта персонификация выражена в солярных и лунарных мифах. По представлениям абазин, солнце и луна - живые существа, наделенные человеческими чертами. Абазинское мифологическое сознание полагает, что солнце и луна - муж и жена. С солнцем и луной у абазин связываются определенные природные и общественные явления: ореол вокруг солнца - к ветру, вокруг луны - к смерти князя аула. По расположению рожков новорожденной луны (полумесяца) определяли погоду на наступивший месяц. Если рожки закручены вверх, месяц будет засушливым, если - вниз, дни и ночи будут дождливыми.

К лунарным мифам примыкают широко распространенные у народов мира повествования о появлении пятен на луне. Абазины полагают, что пятна на луне - это изображение чабана, пасущего стадо баранов на ночном небесном светиле.

Представления абазин о скоплении звезд - Млечном пути -в основных чертах сходятся с мифологическими воззрениями абхазо-адыгских народов. Млечный путь по-абазински называется «Ауасахча йымг1ва» («Дорога чабана») или «Ауасаква рымгГва» («Дорога овец»). Такое название созвездие получило потому, что по положению его на небосклоне определяли сроки откочевки скота на горные выпаса (на отгонные пастбища).

I

Отдельные мифы связываются со Стожарами (Йач1ваджьырг1а). По народным представлениям, Стожары обладают магической силой. Абазины были убеждены, что культурные однолетние растения, в частности, кукуруза, не пойдут в рост, пока Стожары не согреют их.

Большую Медведицу абазины называют «Семь братьев» («Абжьыг1в айщчва»). Для абазин Большая Медведица была своеобразным ориентиром во времени и пространстве. По расположению звезд Большой Медведицы определяли стороны света и без труда находили дорогу к дому. Олицетворение объектов природы - постоянное свойство мифологического сознания, поэтому звезды Большой Медведицы - живые люди (братья).

По абазинским мифологическим воззрениям, звезды - это дети солнца, рассыпавшиеся по небосводу, и связаны они с судьбами обитателей земли. Абазины были уверены, что у каждого человека своя звезда на небе. Она рождается и умирает вместе с ним.

К космогоническим мифам относятся и рассказы о солнечном и лунном затмениях. По мифологическим верованиям абазин, затмения луны и солнца происходят оттого, что небесные светила пытается проглотить страшное чудовище атко (аткъва).

Абазинам известны и мифы о разверзании небесного свода (открытие небесных ворот - небесное сияние). По-абазински оно называется «Пвабжьаг1ващ» («Гобжогош»), Считалось, что это необычное явление суждено увидеть только благочестивым, богобоязненным людям, которых можно причислить к лику святых. Перед грешным смертным небесные ворота никогда не открываются. В некоторых мифах с гобжогошем связывается и «божественное» вознесение на небо (правда, эти мотивы звучат туманно и глухо).

Древние мифологические представления о громе и молнии почти не сохранились у абазин. Названия небесного грома (жвг1ванддыдра - небогудение) и молнии (цхысра - стреляние молнии) будто бы говорят о грозной и опасной для человека силе. Более сложные представления - о молнии, абазинское название которой «ац» («цы»). На основании бытующих и поныне в народе отрывочных рассказов можно сделать вывод, что основная функция молнии, как и огня вообще, - очистительная. Молния обычно бьет по скоплениям нечистых сил. Считалось, что молния никогда не бьет по хьаца (клену), поэтому во время дождя, особенно ливня,

рекомендовалось стоять под ним, если оно росло поблизости. Видимо, клен некогда был священным деревом. С культом огня (солнца, молнии), возможно, связаны сюжеты о кузнице и специальности кузнеца. В эпосе, как уже говорилось, бог-кузнец Тлепш - один из самых почитаемых богов. У абазин, по их мифологическим представлениям, как и у абхазов и адыгов, существовал культ кузнеца и кузницы. Кузница для абазин - священное место, а кузнечные инструменты обладают не только священной, но и магической силой.

С культом огня, скорее всего, связаны и поверья об очаге и связанных с ним предметах. Как и у всех горцев Кавказа, очаг у абазин был священ; священной была и надочажная цепь.

По мифам абазин, как и многих других народов, человек на земле - гость. «Араъа зымгЬагьи х1сасып1» («Здесь (на земле -В.Т.) мы все - гости») - привычное выражение для абазина, которое он произносит без особых эмоций. Народ убежден, что земная жизнь человека кратковременная, а вечная же - на том свете. Как и все народы мира, абазины полагали, что после смерти человека душа отделяется от тела («йпсы тыцЫ» - «душа вышла из тела») и ведет самостоятельное существование.

Абазины, как и многие другие народы мира, нередко давали человеку второе, или материнское имя (хьызч1ыда - букв.: «лишнее имя»; ан хьыз - букв.: «материнское имя»). Этот обычай берет начало с мифологических представлений общинно-родовой формации. По языческим представлениям древних, второе имя выполняло функцию оберега. Демон смерти искал человека с именем, данным ему при рождении, и не находил, ибо теперь его зовут по-другому. Первобытный человек полагал, что таким образом' он обманывал демона смерти (по-абазински «пстыхыг!«» - букв. : «душевыниматель»).

В трагедии Еврипида «Алкеста» есть такой эпизод. Когда фессалийский царь Адмет, только что справивший свадьбу с юной Алкестой, вошел в свою спальню, то нашел ее полной змей. По греческой мифологии, змеи - предвестники смерти: Адмет должен умереть. В «Энеиде» Вергилия жреца Лаокоона, пытавшегося воспрепятствовать вводу «троянского коня» в город, и его малолетних сыновей душат вылетевшие из моря огромные змеи. У абазин тоже существовали мифологические представления о змеях, отдаленно

напоминающие греческие. Так до недавнего времени абазины не убивали змею, которая завелась в доме или свила гнездо в стене жилища, а старались, не причиняя ей вреда, осторожно вытолкать из дома или оттолкнуть от стены подальше, чтобы она спокойно уползла. Абазины верили, что если убить «домашнюю» змею, то кто-то из домочадцев обязательно умрет (обычно кто-то из мужчин).

Генетическими корнями уходит в мифологию и обряд «хъвымгара» («приворот»), относящийся к магическим верованиям. Многие верили, что посредством определенных действий можно воздействовать на поведение и поступки человека.

В несказочной прозе абазин имеется небольшое количество антропологических преданий и культовых представлений.

По мифологии абазин, как и многих народов мира, современные люди ведут свое происхождение от Адама и Хауа (библейские Адам и Ева). По абазинским мифам, ковчег Ноя (Ных1в) остановился на вершине Эльбруса, отчего и образовалась седловина.

Персонажи героического эпоса, а нередко волшебной сказки, ездят на алыпах, дурдулях - крылатых конях. У абазин о них сохранились поверья, неоформленные как сюжетные повествования, а являющиеся частью общих мифологических представлений. Так абазины были уверены, что дурдуль может родиться от любой кобылы (только никому не ведомо, когда и от какой). Поэтому, когда кобылица жеребилась, подстилали под нее бурку, чтобы жеребенок не падал на твердую землю и не повредил будущие крылья.

Пережитки культа животных сохранились в преданиях, рассказывающих о людях, рожденных от животных, о вступлении человека в супружеские отношения с представителями животного мира, о вскармливании и воспитании ребенка животным и т.д. Нет сомнения в том, что в них удержались представления народа о зверях - тотемах, прародителях, об идентификации человека с живой природой (« Мальчик, рожденный кобылой», «Девушка-змея», «Мужчина - змей», «Женившийся на девушке - лягушке»).

В абазинской несказачной прозе выделяется группа мифов-рассказов, которые в русской фольклористике принято называть быличками.

Среди персонажей быличек алмасты - мифические существа, обычно женского пола, покрытые волосами. Они враждебны человеку, но при определенных обстоятельствах могут служить

ему. Сила ал маеты в ее волосах. В этом, несомненно, выразились анимистические представления народа, считавшего, что душа может воплощаться в волосах, и овладение душой означало победу над антагонистом.

Распространены в народе и хабары об удах - колдуньях, функционально отличающихся от своих «сестер» в героическом эпосе и в волшебной сказке. В быличках удами бывают вполне реальные, знакомые всем, женщины. По существу, это люди -оборотни. Они душат новорожденных в колыбелях, сосут их кровь, как вампиры в мифологии многих народов мира. Перед свершением каннибалистских и вампирских злодеяний они обращаются в кошек, а после - вновь в человека.

Мифы - былички о шайтанах, как и о джиннах, пришли к абазинам с мусульманской религией. Физический облик джиннов народу неизвестен: они - невидимки. Делятся джинны, по народному поверью, на белых - дружественных человеку, и черных -враждебных ему.

В некоторых сказках сообщается о встрече человека (обычно, охотника) с Лесным человеком (Бнаг1в). Это мифологическое существо имеет человеческий облик, но покрыто густыми щетинообразными волосами, на груди - острая кость, напоминающая лезвие топора, которым он убивает (или пытается убить) человека, прижав его к себе или навалившись на него. Лесной человек, словно Пан в греческой мифологии, наводил суеверный страх на людей.

В хабарах о священных объектах природы, как это очевидно, сохранились следы архаических мифологических верований абазин, когда природа обожествлялась.

До наших дней дожили и хабары о «вознесении на небеса», которые упоминаются и в сказках. В них самым невероятным образом сплелись древние мифологические представления о причислении смертного к пантеону языческих богов, о вознесении на небеса мусульманских и христианских святых, о непорочной деве -матери (возносится всегда девушка).

Хабары-былички о привидениях тоже, несомненно, мифологического происхождения. В них своеобразно запечатлелись мифы о смерти и воскресении.

!

Абазины, как и все народы мира, очевидно, верили в магическую силу - злую или добрую - всей природы, отдельных частей тела человека, животных и растений.

Гадание на бараньей лопатке (лопаточной кости), видимо, из разряда магических действ. По расположению пятен (или других знаков) на кости, которую предварительно очищали, знатоки предсказывали грядущие события (война, засуха и т.п.), судьбу людей, урожая, домашнего скота, природные явления.

К мифологическим представлениям примыкают народные приметы и поверья. Большое значение придается, например, сну (пхыз) и его истолкованию. Абазины полагали, что когда человек спит, то он умирает, просыпается - воскресает. Таким образом, сон - это смерть. Считают, что сны бывают разные по содержанию и смыслу. Бывают сны - кошмары, сны беспокоящие, сны предвещающие, сны вещие и т.д. Всем видам сна абазины придавали магическое значение.

Верили абазины в магическую силу и взгляда. Отсюда такое поверье, как сглаз (лапшы).

Значительную часть несказочной прозы абазин составляют так называемые устные рассказы. Тематика рассказов - самая разнообразная. По поэтике одни из них близки к бытовым сказам, другие - к литературному очерку, третьи - к художественному рассказу. .

Большинство опубликованных устных рассказов абазин -исторического содержания. Главный их жанровый признак - это достоверность сообщаемых фактов, находящая подтверждение в исторических документах, как письменных, так и архивных. Доля вымысла в устных рассказах очень мала.

Большинство устных рассказов - это этногенетические и генеалогические предания - хабары об этногенезе народа, о княжеских и дворянских родах, об их взаимоотношениях, о личностях, сыгравших положительную или отрицательную роль в жизни народа или отличившихся теми или иными поступками.

Одно из центральных мест в хабарах занимает тема абре-чества. В хабарах об абреках все конкретно: место действия, имена персонажей, нередко их биографии, индивидуальные формы разбойничества и т.д. И самое главное - устный рассказ реалистичен: ои обнажает социальные корни абречества, понимает и подчеркну-

то дифференцирует его неоднородность, сложность, противоречивость. На смену благородному разбойнику в сказке, «восстанавливающему» социальную справедливость, в хабар приходит заурядный грабитель, не обремененный моралью и этикой, а озабоченный только личным обогащением, приносящий горе и страдание народу. У этих абреков нет внутренних моральных тормозов; они доходят до банального убийства ни в чем неповинных людей. Словом, в устных рассказах абреку возвращается его истинное лицо - лицо разбойника.

Устные рассказы - поздний жанр фольклора. По форме своей они не что иное, как небольшие новеллы с четкой композицией и завершенным сюжетом. Они сыграли самую важную роль в возникновении и становлении письменной прозы.

В пятой главе «Абазинская паремиология: воплощение рационального» рассмотрены тематика и поэтические особенности абазинских пословиц, поговорок, крылатых слов, примет и загадок, в которых отразился ум народа, меткость его слова, образность мышления. Очень лаконичные и обобщенные, они на передний план выдвигают рационалистическую сторону дела. Более того, образный строй здесь служит для воплощения рационального, а эстетическая функция подчиняется рационалистической.

Абазинские пословицы, поговорки и крылатые слова по структуре близки к естественной речи. Обычно они однострочные и состоят из одного предложения. Встречаются и такие, которые можно делить на двустрочные (их абсолютное меньшинство). Однако, в отличие от обычного высказывания, пословица - законченное художественное произведение («замкнутое клише»), содержание которого может быть приравнено к философскому выводу. Выраженная в поэтической форме, она легко запоминается. Мысль в пословице передается посредством присущих (нередко очень специфических) данному языку образов. Поэтому она почти не поддается переводу на другой язык, или поддается с большим трудом. При прямом дословном переводе смысл пословицы часто теряется или сильно затушевывается, и она перестает восприниматься как афоризм.

Пословица - крайне обобщенная мысль. Образ в ней - для всех случаев, а не только для конкретного. Абазинская пословица:

«И старая жаба надеется, что у нее енота йьгоаггут-эубы», может

;

: библиотека I

С. Петербург /

0Э ЗОЮ «ад ?

быть адресована каждому, кто мечтает о чем-то невозможном, несбыточном. Все пословицы (у каждого народа) отмечены этой особенностью. Это, наряду с устойчивой художественной формой, один из основных признаков пословицы как жанра устной словесности. Характерной особенностью абазинских пословиц, повторим, является то, что они строятся как обычные однострочные предложения. Это приводит к мысли, что, возможно, многие абазинские пословицы и поговорки сохранились в древней, изначальной форме. Популярность их в народе объясняется, как уже сказано, лаконичностью, эмоциональностью, необыкновенной глубиной мысли, заложенной в них.

Абазинские «крылатые слова» мало чем отличаются от пословиц и поговорок. Приметы же, с одной стороны, сближаются с философскими жанрами, а с другой, многие из них генетически связаны с мифологическими представлениями народа. Другими словами, по поэтике й философскому содержанию они в одном ряду с пословицами и поговорками, по генезису многие из них восходят к древним языческим представлениям.

Популярны в народе и загадки. Загадка - это замысловатый вопрос, требующий наблюдательности, сообразительности. Загадка высоко ценилась в народе, ей приписывали магическую силу. Она составной частью входила в обряд инициации. В народных сказках удача или неудача, жизнь и судьба человека нередко зависят от умения отгадать загадку.

Абазинская паремиология стала естественным компонентом художественной литературы. Нет, наверное, ни одного произведения, в котором щедро не использованы пословицы, поговорки, крылатые слова - для оценки событий и людей, для формулировки какой-либо общей идеи, для подведения итогов суждения, для одобрения или отрицания высказанной кем-то мысли и т.д.

В шестой главе «Динамика взаимодействия фольклора и литературы: теоретические аспекты» на большом фактическом материале исследуются вопросы фольклорно-литературных взаимосвязей и взаимодействий на различных этапах развития письменной словесности, характер фолыслоризма в литературно-неопределившейся и литературно-определившейся системах, пути формирования жанров письменной литературы и процесс становления художественно зрелой литературной традиции.

В опубликованных работах автора (монографиях, статьях, предисловиях, учебниках и учебных пособиях) достаточно полно рассматриваются эти проблемы. Поэтому в данной главе акцент делается больше всего на теоретические аспекты проблемы.

Значение и роль фольклора в духовной жизни народа непреходящи. Художественно-эстетические ценности устного народного творчества активно участвуют, обогащая,, в развитии литературы, театра, музыки, хореографии - во всей духовной жизни • народа.

Фольклор оказал глубокое влияние на возникновение письменной художественной литературы, на особенности ее стиля, специфики образного отражения действительности и создания характера-типа. Переход от фольклора к литературе обычно занимает исторически длительное время. «Письменность служит, хотя и не всегда, естественным переходом от словесности к литературе; ею иногда как бы оканчивается словесность и начинается литература», - писал В.Г. Белинский1. Воздействие фольклора на литературу, равно как и взаимодействие этих видов искусства, неодинаково в различные периоды. При зарождении национальных литератур и первом периоде их развития идейно-эстетическое влияние фольклора, как правило, "открытое". В литературно-определившейся системе характер взаимоотношений устной словесности и письменной художественной культуры меняется и принимает неоднозначный и достаточно сложный характер, не всегда укладывающийся в распространенные теоретические схемы.

На первых этапах развития молодой литературы обнаруживается ее прямая зависимость от фольклора на разных уровнях -жанрово-тематическом, идейно-эстетическом, нравственно-этическом. Это общая закономерность, действующая во всех, без исключения, национальных литературах. В чем конкретно проявляется эта зависимость? Поясним на примере истории абазинской литературы, которая начиналась с заимствования у фольклора сюжетов, поэтического и повествовательного языка и т.д. Нередко фольклорные тексты, слегка обработанные стилистически, печатались как индивидуальные творения. Молодые авторы обрабатывали и печатали такие фольклорные произведения, в которых-были, сильны социальные мотивы. При этом они пытались углубить мо-

1 Белинский В.Г. Собрание сочинений. - М., 1974. -Т. 5. - С. 635.

тивы классового антагонизма, придать им по возможности современное звучание, тем самым приспособить к нуждам текущего дня и основной задаче нарождающейся литературы - утверждению социалистической нови и разоблачению, развенчанию общественного строя, основанного на эксплуатации трудового люда.

Фольклор оказал сильное воздействие на становление жанров молодой литературы. Поскольку в устном народном творчестве мощное развитие получили эпические жанры, они и оказались самыми действенными стимуляторами формирования литературной жанровой системы. В этом отношении весьма показательны поэмы Т.З. Табулова "Сосруко и Сотраш", "Сосруко и Сосранпа", "Сосруко и шесть мужчин", написанные на сюжеты нартских сказаний, "Ктым, Ктыщ, Какана", "Дадыра и сто семейств", "Старик-мудрец", созданные по мотивам сказочного эпоса. В этих и им подобных произведениях влияние традиций фольклорной эпики сказывается в самом выборе и обрисовке образов, в которой преобладающей эстетической нормой становится описание их героических подвигов в ущерб раскрытию внутреннего мира, заимствование поэтики устного народного творчества (антитеза, эпитеты, сравнения, гиперболичность образов, метафоричность языка, синтаксис фразы, интонация предложения и т.д.). По канонам эстетики фольклора построены почти и все многочисленные стихотворения, поэмы, рассказы, появлявшиеся в печати почти до 50-х годов XX века, независимо от того, какую проблематику они разрабатывали и на каком материале - историческом или современном - созданы, какая лексика использована - фольклорная или современная "литературная", даже газетно-публицистическая.

Исключения из этого правила очень редкие и объясняется это талантом автора, который сумел творчески соединить фольклорные и литературные традиции и на этой почве перейти к реалистической типизации действительности (стихотворение Т.Табулова «Гуля и Фатимат», его же рассказы «Тука», «Джал-дуз», пьеса «Зули»). Во всех остальных случаях игнорирование традиций не дало творческих результатов (слабые в эстетическом плане поэмы М. Малхозова "Рождение счастья", И. Табулова "Возвращение Рашида", П. Цекова "Сухая балка цветет", "Подвиг комсомольца", Б. Тхайцухова "В родной семье", стихи и поэмы почти всех поэтов 1940-50-х годов). Иначе и не могло быть:

фольклор располагает неизмеримо большим опытом, чем формирующаяся литература, и неприятие многовековых художественных традиций оказывается эстетически мало продуктивным.

Надо помнить, что художественная слабость многих литературных произведений (как на начальном, так и на последующих этапах развития литературы) объясняется многими объективными факторами, а не только "правильным" отношением к фольклорным традициям. Тут играют роль и сама молодость литературы, и твврр ческая неопытность писателей, и общий уровень! развития эстетич ческого мышления, и качество освоения инонационального опыта и т.д. О каждом произведении, как известно, надо судить по тем законам, которые избирает сам писатель. Если произведение создано по законам эстетики фольклора, то и надо к его оценке подходить по нормам фольклорной эстетики, если по литературным, -по художественно-реалистическим. Тогда может оказаться, что то или иное "фольклорное" произведение - высокохудожественное явление искусства, а иное литературное - эстетически беспомощная поделка.

Автор настоящего диссертационного исследования устанавливает, что и в литературно-неопределившейся системе, вопреки распространенным представлениям, согласно которым господство в ней эстетики фольклора абсолютное, появляются эстетически состоятельные произведения, созданные по законам литературно-художественной типизации, как в абазинской ряд стихотворений, рассказов, пьес Т. Табулова, Н. Озова, М. Мукова, что вносит определенные коррективы в общепринятые теоретические положения.

В современной литературе взаимосвязи фольклора и литературы более разветвленные, диалектически сложные. Нб во всех случаях роль творческой личности, выражение ее духовной индивидуальности возрастает, что связано с формированием индивидуального стиля поэта или прозаика. В произведениях 60-90-х годов XX века мы встречаем как прямые связи с фольклором, так и наметившуюся оппозицию к нему. Нередко, как и в 30-е годы, находим произведения, созданные по сюжетам и мотивам фольклора (поэмы "Златоволосая", "Минат, дочь Кыны" Д> Лагучева, "Сын-батыра" К. Джегутанова, "Скал» Ахмата" П. Цекова, маленькие поэмы М. Чикатуева, вошедшие в книгу "Абазинские всадники",

"Кинжал и ножницы" Ш. Физикова и многие-многие другие). Зачастую устно-поэтическое творчество, как бы противореча привычным теоретическим ожиданиям, входит в рассказы, повести, романы не вполне органично - в виде цитаций легенд, преданий, притч, сказок. При этом фольклорный материал порою входит в литературный текст как особого рода ингридиент, недостаточно вписанный в структурную целостность произведения. Почти все произведения современных авторов широко и вполне органично привлекают малые жанры фольклора (пословицы, поговорки, образные речения, крылатые выражения).

Прямое влияние фольклора сказывается и на способах создания многих положительных образов, в разработке традиционных мотивов фольклора (изображение героев, особенно революции и гражданской войны, отчасти Великой Отечественной, в образах, близких к фольклорным непобедимым богатырям, полярная расстановка персонажей, регулярное исследование темы абречества и социальной борьбы и т.д.).

Теоретически и методологически содержательна роль фольклорных традиций в формировании жанровых видов романа.

Роман, как жанр, способный в своих зрелых формах вобрать в себя и отразить возможную полноту бытия и человеческого характера, в период своего возникновения и становления широко опирается на выработанные фольклором в течение веков принципы изображения народной жизни, на искусство повествовательной речи, сложившееся в устном народном творчестве, и лишь позже творчески начинает осваивать реалистические традиции старописьменных литератур. Это совершенно естественно. Бесписьменный народ лишь в фольклоре мог закрепить все, что его волновало, о чем он мечтал, создать, развить и закрепить эпические традиции освоения действительности и человека.

Одним из истоков картин народной жизни в современных романах, образов сильных свободолюбивых характеров горцев и горянок, мужественно вступающих в борьбу за интересы народа, философского осмысления жизни выступают, наряду с самой действительностью, эстетические традиции героического эпоса, сказок, легенд, преданий, наполнившихся в изменившихся исторических условиях новым жизненным и философским содержанием.

Признавая эпос, как и весь фольклор, идейно-эстетической базой младописьменного романа, нельзя, однако, полностью выводить его из фольклора, ибо эпичность фольклорная и литературная основываются на разных принципах. «Герой древней эпопеи, - писал В. Кожинов, - открыто олицетворял в себе породившее его общество; он вбирал в себя, концентрировал в себе его существенные черты. Изображение героя в эпопее имело потому монументальный, скульптурный характер... В образах героев новой эпопеи

- романе - также художественно воплощаются черты целых общественных групп, но это воплощение имеет совершенно иной характер ... Индивидуальные, «частные» черты героя романа, изображаемые во всей их материальной и духовной неповторимости, составляют самое существенное в его образе»1.

Таким образом, оставаясь жанром эпическим, роман разрабатывает индивидуальные психологические, общественные и, личные черты человека. «Роман - это не просто художественное повествование: это повествование о жизни человека, первое искусство, которое попыталось взять в целом и выразить его», - писал Ральф Фокс2.

В силу всего этого, говоря о фольклорной предыстории романа, очень важно проследить процесс зарождения элементов психологического анализа в жанрах устного народного творчества.

Герой волшебной и богатырской сказки, как и героического эпоса, в конечном счете, воплощает в себе силу и волю целого коллектива, олицетворяет могущество многих людей. Наемный батрак, пастух, чабан, Ходжа - герои бытовых сказок и анекдотов,

- обыкновенные люди, полагающиеся только на свой ум, хитрость, смекалку, терпение и волю. Им противостоят не враждебные силы природы, а конкретные социальные типы - князья, купцы» богачи и > т.д. Конфликт основан на реальных жизненных противоречиях. Таким образом, накопление реалистических элементов - важнейшее звено в развитии всего фольклора. Это сыграло важную роль в становлении письменной реалистической литературы, в том числе и романа.

1 Кожинов В. Эпос и роман. // Вопросы литературы, 1957. - № 6. - С. 8788.

2 Фокс Ральф. Роман и народ. - М., 1960. - С. 48.

Уже в волшебно-фантастической сказке есть картины, обобщенно отражающие общественные отношения, социальное расслоение общества. А вот в бытовой сказке общественные отношения людей осмысливаются конкретнее, реальнее, чем в волшебной сказке, а социальное содержание времени, событий, поступков людей раскрываются достовернее. Это одно из величайших завоеваний фольклорного "реализма", которое окажется востребованным письменной литературой.

Важным достижением бытовой сказки является также и традиция углубленной обрисовки женских образов. В ней женщина - обыкновенная труженица, мать, сестра, жена, действующая в обстоятельствах домашнего быта, занятая повседневным трудом, обремененная заботами о доме, семье и т.д. Правда, ее образ несколько приподнят над обыденностью жизни (надо помнить, что фольклор вообще поэтичен). Любопытно, что в бытовых сказках, в противовес мусульманской религии, народ ставит женщину нередко выше мужчины; она умнее, находчивее, терпеливее, преданнее. В поздних хабарах - женщина совершенно жизненна: характер, речь, поступки соответствуют ее социальному статусу.

Образы женщин, созданные в сказочном эпосе, в устных рассказах помогли писателям понять, какие черты женского характера поэтизировались народом, каков был его идеал и не могли не отразиться, естественно, на принципах типизации. И сатирическое снижение образов врагов народа в первых произведениях письменной литературы берет свое начало именно от фольклорных традиций.

Но, пожалуй, наибольшее влияние на становление малой и большой прозы оказали устные рассказы (хабары), историко-героическая и лирическая песня.

В историко-героической песне немало черт устной новеллы. Она всегда сюжетна, герои ее конкретны, место их действия локально. Это дает возможность подробнее разработать биографию героя, показать эпизоды боевых схваток, и складывающаяся поэтика романа, конечно же, не могла не воспринять и этой традиции. Народная лирика вообще играла важную роль в психологизации всего искусства, в формирующемся мастерстве раскрытия внутреннего мира человека.

В абазинском фольклоре преобладающее развитие получили эпические жанры, сложились значительные традиции прозаического повествования. Все это не прошло мимо романа, тем более, если учесть, что в младописьменных литературах взаимоотношения между фольклором и литературой более тесные, чем в литературах с многовековыми традициями. Абазинский роман родился, опираясь на повествовательные традиции национального фольклора и прежде всего на опыт русской литературы, содержанием его стала жизнь народа в прошлом и настоящем.

Открытие реальной жизни эпохи, чувство современности, свойственное роману, - все это связано с историческими переменами, произошедшими в XX в., расширившими и углубившими горизонты социального видения мира. XX век, как никакой другой, вызвал к жизни творческие силы народа, втянул в новые общественные отношения тысячи людей. Все социальные слои общества творят саму историю. Реалии XX века потребовали, чтобы человек стал центром литературы, в частности, романа. И в результате, как справедливо отмечает известный литературовед У.М. Панеш на материале адыгских литератур, в наши дни младописьменные литературы достигли высокого уровня художественности1. Этот вывод подтверждается и опытом развития абазинской литературы.

Изменение характера'взаимосвязей фольклора и литературы определяются степенью зрелости последней. Когда письменная литература достигает жанровой и эстетической самостоятельности, она чаще всего отказывается от прямого калькирования устного народного творчества, а творчески перерабатывает, переосмысливает, обогащает основополагающие эстетические категории как национальная характерность восприятия (наиболее полно выражающая коренные особенности национального художественного мышления), как нравственный идеал народа, как понимание им героики и героизма, истины и нравственности, правды и кривды и т.д.

Роль фольклора в творчестве того или иного писателя может быть очень весомой, но при этом не выражаться текстуально, как бы растворяться в идейно-художественной атмосфере произведения. Это зависит от творческой индивидуальности художника и от того, какие формы привлечения фольклора диктуются его

1 Панеш У.М. Типологические связи и формирование художественно-эстетического единства адыгских литератур. - Майкоп, 1990. - С. 258.

творческими задачами. Глубоко содержательно в этом плане замечание И.С. Тургенева: "Бетховен, например, или Моцарт, несомненно, национальные немецкие композиторы, и музыка их по преимуществу немецкая музыка; между тем ни в одном из их произведений вы не найдете следа не только заимствований у простонародной музыки, но даже сходства с нею, именно потому, что эта народная, еще стихийная музыка перешла к ним в плоть и кровь, оживотворила их и потонула в них так же, как и самая теория их искусства, - так же, как исчезают, например, правила грамматики в живом творчестве"1. Так и фольклор, растворившись, оживотворяет творчество лучших абазинских писателей.

Повторим, фольклор не единственная база развития литературы, а лишь одна из традиций, которая постоянно питает письменное словесное искусство. В этом убеждает опыт развития любой национальной литературы. Широкое обращение современной литературы к мифологии, этнографии, фольклору говорит и о том, что метод реализма как открытая идейно-художественная система вбирает в себя все лучшее, прогрессивное, выработанное духовной культурой человечества.

Ныне абазинская литература, как и другие новописьменные, сформировалась в зрелую эстетическую систему; она развивается по собственным (литературным) законам, овладев в лучших произведениях искусством реалистического анализа действительности, типизации характеров и обстоятельств, психологизации действий, мыслей, чувств персонажей, индивидуализации языка, пластичности изображения2. Об этом свидетельствует анализ творчества ведущих абазинских писателей - X. Жирова, П. Цеко-ва, К. Джегутанова, Б. Тхайцухова, М. Чикатуева, Д. Лагучева, М. Тлябичевой, К. Мхце, лучшим произведениям которых уделено большое место в диссертационном исследовании.

В Заключении подводятся общие итоги исследования, делаются обобщения и выводы, вытекающие из привлеченного к анализу материала.

1 Тургенев И. С. Поли. собр. соч. и писем в двадцати восьми томах. - Т. XV.-М-Л., 1968.-С. 69.

2 Шаззо К.Г. Художественный конфликт и эволюция жанров в адыгских литературах.-Тбщгаси,1979. - С.126

Основные положения диссертации нашли отраже-в следующих публикациях автора: I. Монографии:

1. Тугое В.Б. Становление абазинской литературы. -Черкесск: Карачаево-Черкесское отделение Ставропольск. кн. изд-ва, 1966. - 140 с. - На абаз. яз.

2. Тугое В.Б. Очерки истории абазинской литературы: Карачаево-Черкесский НИИ истории, языка и литературы. -Черкесск: Карачаево-Черкесское кн. изд-во, 1970. - 226 с. -На рус. яз.

3. Тугое В.Б., Бекизова JI.A, Караева А.И. Жизнь, герой, литература: Карачаево-Черкесский НИИ экономики, истории, языка и литературы. - Черкесск: Карачаево-Черкесское кн. изд-во, 1978. - 212 е.- На рус. яз.

А. Тугое В.Б Пора размышлений. - Черкесск: Карачаево-Черкесское кн. изд-во, 1979. -144 с. - На абаз. яз.

5.Тугое В.Б. Из истории общественной мысли и просветительства у абазин в XIX веке: Карачаево-Черкесский гос-педуниверситет. - Карачаевск, 2000. - 84 с. - На рус. яз.

6. Тугое В. Б. Память и мудрость веков (фольклор абазин: жанры, темы, идеи, образы, поэтика): Карачаево-Черкесский госпедуниверситет. - Карачаевск, 2002. - 349 с. - На рус. яз.

II. Издание памятников фольклора:

7.Сказки Абазашты (сбор, составление, предисловие В.Б. Тугова): Карачаево-Черкесский НИИ истории, языка и литературы. - Черкесск: Карачаево-Черкесское отделение Ставрополье, кн. изд-ва, 1965. - 205с. - На абаз. яз.

8.Сказка, сказка, сказочка (сбор, составление, предисловие В.Б. Тугова.) - Черкесск: Карачаево-Черкесское кн. изд-> во, 1968. - 119 с. - На абаз. яз.

9. Абазинские народные сказки (составление, перевод с абазинского, вступительная статья, словарь, примечания В.Б. Тугова). - М.: Щука, 1985. - 411 с. - На рус. яз.

10. Царакуж я: из абазинского детского фольклора и этнографии (сбор, составление, предисловие В.Б. Тугова): -Черкесск: Карачаево-Черкесское книжное изд-во, 1987. - 192 с. - На абаз. яз.

11. Очаг мудрецов: абазинские народные предания (сбор, составление, предисловие, комментарии, сведения о сказителях, словарь названий и терминов, библиография В. Тугова, Ш. Хуранова и X. Аджибекова). - Черкесск: Карачаево-Черкесское кн. изд-во, 1994. - 400 с. - На абаз. яз.

III. Учебники и учебные пособия:

12. Тугое В.К, Гукева З.О. Абазинская литература. 9 класс: учебник-хрестоматия для средней школы. Издание третье, исправленное и дополненное: Карач.-Черкес. Облоно.

- Черкесск: Карачаево-Черкесское кн. изд-во, 1979. - 392 с. -На абаз. яз.

13. Тугое В.Б., Шхаева Е.М. Абазинская литература.

10 класс: учебник-хрестоматия для средней школы. Издание третье, исправленное и дополненное: Карач.-Черкес. Облоно.

- Черкесск: Карачаево-Черкесское кн. изд-во, 1981. - 397 с.-На абаз. яз.

14. Тугое В.Б., Гукева З.О. Абазинская литература. 10 класс: хрестоматия для средней школы. Издание первое: Министерство образования и науки КЧР. - Черкесск: Карачаево-Черкесское кн. изд-во, 1994. - 440 с. - На абаз. яз.

15. Тугое В.Б., Шхаева Е.М. Абазинская литература.

11 класс: хрестоматия для средней школы. Издание первое: Министерство образования и науки КЧР. - Черкесск: Карачаево-Черкесское кн. изд-во, 1995. - 450 с. - На абаз. яз.

16. Тугое В.Б., Гукева 3.0. Абазинская литература. 10 класс: учебник для средней школы. Издание первое: Министерство образования и науки КЧР. - Черкесск: Карачаево-Черкесское кн. изд-во, 1994. - 143 с. - На абаз. яз.

17. Тугое В.Б., Шхаева Е.М. Абазинская литература. 11 класс: учебник для средней школы. Издание первое: Министерство образования и науки КЧР. - Черкесск: Карачаево-Черкесское кн. изд-во, 1995. - 157 с. - На абаз. яз.

18. Тугое В.Б., Караева А.И., Курмангулова Ш.А. и др. Литература народов Карачаево-Черкесии. Часть I: учебник-хрестоматия для средних учебных заведений КЧР: Министерство образования и науки КЧР, - Черкесск: Карачаево-Черкесское кн. изд-во, 1999. - 336 с-На рус. яз.

19. Тугов В.Б., Караева А. И. и др. Литература народов Карачаево-Черкесии. Часть П: учебник-хрестоматия для средних учебных заведений КЧР: Министерство образования и науки КЧР. - Черкесск: Карачаево-Черкесское кн. изд-во. -2002.-443 с.-Нарус. яз.

IV. Статьи, тезисы, предисловия:

20. Тугов КБ. Абазинская литература [20-30-х гг.]:// История советской многонациональной литературы. - Т.2. -Кн. 2. - М.: Наука, 1972. -С.417-421. - На рус. яз.

21. Тугов КБ Абазинская литература [40-50-х гг.] // История советской многонациональной литературы. - Т.4. -М.: Наука, 1972. - С. 417-427. - На рус. яз.

22. Тугов В.Б Абазинская литература [60-70х гг.] // История советской многонациональной литературы. - Т.5. -М.: Наука, 1974. - С.446-453. - На рус. яз.

23. Тугов В.Б, Бекизова Л.А., Караева А.И. Литература народов Карачаево-Черкесии: события общественной и литературной жизни.// История советской многонациональной литературы. - Т.6. - М.: Наука, 1974. - С.339-357. - На рус. яз.

24. Тугов КБ. Предисловие. // Абазинско-русский словарь - М.: Советская энциклопедия, 1967. - С. 5-7.

25. Тугов КБ. Предисловие. // Абазинские народные сказки. - М.: Наука, 1985.- С. 3-16.

26. Тугов КБ Абазинский роман (фольклорная предыстория, генезис, поэтика)// Труды [Карачаево-Черкесского НИИ экономики, истории, языка и литературы]. - Вып. VII. -Серия филологическая. - Черкесск, 1973. - С. 3-53. - На рус. яз.

27. Тугов КБ Жизнь и творчество Т.З. Т&булова. // Просветители: сб. статей к 100-летию со дня рождения А.Х. Джанибекова и Т.З. Табулова. - Черкесск: Карачаево-Черкесский НИИ экономики, истории, языка и литературы, 1971.-С. 73-94.-Нарус. яз.

28. Тугов КБ Динамика романа (на материале абхазо-адыгских литератур)// Фомирование общесоветских традиг ций в художественной культуре народов Северного Кавказа:

Всесоюзная научная конференция 11-22 сентября 1984г. -Черкесск, 1984 . - С. 90-92.

29. Тугое В.Б. Формирование исторического романа (на материале северокавказских литератур)// Традиции и современность: метод и жанр. - Черкесск: Карачаево-Черкесский НИИ экономики, истории, языка и литературы, 1986.-С. 17-54.-На рус. яз.

30. Тугое В.Б. Герой и время (по роману А. Кешокова «Вершины не спят») // Современный литературный процесс: герой и время: Карачаево-Черкесский НИИ экономики, истории, языка и литературы. - Черкесск: Карачаево-Черкесское книжное изд-во, 1988. - С. 15-49. - На рус. яз.

31. Тугое В Б «... Род сохранить». // Литературная Россия -1988. 14 октября - На рус. яз.

32. Тугое ВБ Суюн Катаев // Литература народов России: материалы к факультативному курсу. - М.: Просвещение, 1992. - С.96-97. - На рус. яз.

33. Тугое ВБ Халимат Байрамукова // Литература народов России: материалы к факультативному курсу. - М.: Просвещение, 1992. - С. 83-84. - На рус. яз.

34. Тугое ВБ Абдулах Охтов // Литература народов России: материалы к факультативному курсу. - М.: Просвещение, 1992. - С. 113-114. - На рус. яз.

35. Тугое В.Б. Устное народное творчество // Абазины: историко-этнографический очерк: Карачаево-Черкесский НИИ истории, языка и литературы. - Черкесск, 1993. - С. 127-134.-На рус. яз.

36. Тугое В.Б Жанрово-стилистические искания современной абазинской прозы. // Современные аспекты изучения литератур народов Северного Кавказа. - Тезисы докладов. - Карачаевск, 1992. - С. 17-19. - На рус. яз.

37. Тугое ВБ Поэзия и проза К. Джегутанова.// Къвбиналокт-Къвбина-Кубина: материалы, посвященные Дню аула Кубина. - Черкесск-Карачаевск, 1999. - С. 381-393. - На рус. яз.

38. Тугое ВБ Бемурза Тхайцухов; вехи творческого »пти. // Къвбиналокт-Къвбина-Кубина: материалы, посвя-

щенные Дню аула Кубина. - Черкесск-Карачаевск, 1999. - С. 394-416. - На рус. яз.

39. Тугое В.Б. Бибаркт (Эльбурган) - колыбель абазинской культуры [о жизни и творчестве У. Микерова и Т. Та-булова] // Материалы, посвященные празднованию 330-летия аула Бибаркт-Эльбурган - Черкесск, 199. - С. 134-152. - На рус. яз.

40. Тугое В.Б., Хуранов Ш.Ш. Заметки об абазинской космонимии // Проблемы лексики и грамматики языков народов Карачаево-Черкесии: Карачаево-Черкесский НИИ экономики, истории, языка и литературы. - Черкесск, 1986. - С. 27-38.-Нарус. яз.

41. Тугое В.К В учебнике много полемики, и это хорошо [Рецензия на учебник "Русская литература ХХв. -Часть I."- Ставрополь, 1998] // Вестник Тамбовского госуниверситета. Серия: гуманитарные науки. - Вып. 1 (17), 2000. -С. 79-80. - На рус. яз.

42. Тугое В.Б. Поэзия мысли и чувства [О творчестве Керима Мхце].// Мхце Керим. Собрание сочинений в 3-х томах. - Т. 1. - Черкесск: Карачаево-Черкесское кн. изд-во, 2003. - С. 7-28.- На рус. яз.

43. Тугое В. Б. Литература и фольклор: проблемы взаимодействия// Художественно-историческая интеграция литературного процесса: материалы региональной научной конференции. - Майкоп: Адыгейский государственный университет, 2003. - С. 154-158. - На рус.яз.

<»12491

2.00;? '4 12.4/4

Тугов Владимир Батахович

ФОЛЬКЛОР И ЛИТЕРАТУРА АБАЗИН: ДИНАМИКА ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ АВТОРЕФЕРАТ

Формат60х84/16. Усл. печ. л. - 2,1 Тираж 100 экз.

ЛР №040310 от 21. 10 1997. Набрано и отпечатано в типографии Карачаево-Черкесского госуниверсигета: 369202, г. Карачаевск, ул. Ленина, 46.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Тугов, Владимир Батахович

Введение.'.3

Глава I. Героический народный эпос: идеи, образы, поэтика.11

Глава II. Волшебный мир сказки.51

Глава III. Жанрово-стилистические особенности народной поэзии.128

Глава IV. Несказочная проза: установка на достоверность .195

Глава V. Абазинская паремиология: воплощение рационального .266

Глава VI. Динамика взаимодействия фольклора и литературы: теоретические аспекты.280

Введение диссертации2003 год, автореферат по филологии, Тугов, Владимир Батахович

Абазины, как и все народы мира, создали и сохранили богатый и самобытный фольклор. В мифологической и обрядовой поэзии, в героическом нарт-ском эпосе, в разнообразных песнях, сказаниях и сказках, преданиях и легендах, пословицах, поговорках, приметах и загадках, устных рассказах, притчах и анекдотах народ отразил своеобразие собственного исторического бытия, особенности художественного восприятия мира, характер образного мышления. При отсутствии национальной письменной литературы (абазины получили письменность в 1932 году) фольклор оставался едва ли не единственной сферой, в которой народные массы могли явить миру свой художественный талант, сохранить богатство языка, запечатлеть моральные взгляды, этические нормы. В фольклоре народ выразил свое отношение к явлениям общественной жизни, понимание гуманизма и патриотизма, героизма и героики, закрепил свой нравственный идеал, воспел героев-заступников, бичевал предательство, высмеивал общественные и бытовые пороки. Устное народное творчество, таким образом, становилось не только художественным феноменом, но и выразителем идеологии и философии народа.

Устное народное творчество - не только вид искусства, но и вместилище разнообразных народных знаний, показатель уровня и состояния культуры на разных этапах социально-экономического развития общества; в нем выпукло отразились творческие силы народа, его мечты и надежды, его исторический оптимизм.

Фольклор абазин отличается жанровым и тематическим богатством; он национально своеобразен и художественно самобытен. Подавляющее большинство записей и публикаций абазинского фольклора относится к прозе -эпические сказания, сказки, предания, легенды, устные рассказы и т.д.

Абазины подразделяют народную прозу на три вида повествования: лок (сказка), таурых или турых (история), хабар (весть, новость).

В народном сознании хабар - это рассказ, содержание которого достоверно. Под термином хабар объединяются повествования самого различного содержания: сказания о нартах, исторические предания, рассказы о выдающихся людях и событиях, о примечательных происшествиях, о происхождении фамилий и названий местности, народных песен и т.д.

Сказка же - ложь, вымысел. В обиходе лок стало синонимом неправды, небылицы, вымысла. Весьма близок к лок и таурых - повествование, насыщенное элементами чудесного, фантастического. Ныне таурых - синоним слова «лок». Сказители чаще всего пользуются им, а лок все больше и больше закрепляется за сказками о животных и небылицами.

Собранный и опубликованный материал устного народного творчества абазин убедительно доказывает, что фольклор этого народа по своему идейно художественному уровню и эстетическому совершенству ничем не уступает устно-поэтическому наследию других народов мира; об этом говорят и впервые приводимые в работе типологические параллели абазинской словесности с культурой Востока, древних Эллады и Рима, Византии и России.

Возникшая в начале XX века абазинская письменная литература за короткий исторический срок достигла идейно-эстетического уровня старописьменных литератур, творчески синтезировав в лучших произведениях поэзии, прозы и драматургии богатейший национальный художественный опыт и достижения зрелых эстетических систем. Широко привлекая национальные художественные традиции и диалектически развивая их, творчески адаптируя опыт русской классической и мировой литературы, новописьменная абазинская литература освоила все известные жанровые формы поэзии и прозы и сформировалась в эстетическую систему, способную воспроизвести в полноте социально-психологического содержания многовековой исторический путь народа, его бытие в разные эпохи, исследовать характер и судьбу человека в его сложных связях с действительностью. Зрелые произведения абазинских поэтов, прозаиков и драматургов психологически достоверно раскрывают многообразие внутреннего мира человека, осваивают его духовные горизонты, глубоко и всесторонне изображают общественные конфликты.

Тем не менее, многожанровое, эстетически самобытное фольклорное наследие абазин и их художественно зрелая письменная литература остаются мало известными в научных и широких читательских кругах, недостаточно введены в науку, не стали неотъемлемой частью духовного мира современника. Между тем фольклор и литература абазин достойны самого пристального внимания, ибо они - неповторимо самобытная часть мировой художественной и философской культуры и заслуживают того, чтобы в полном объеме войти в духовный и интеллектуальный мир человечества.

Предлагаемая работа - попытка содействовать введению абазинской национальной устной и письменной словесности, как части духовной культуры человечества, в научный обиход. Сказанным и обосновывается актуальность темы исследования.

Научная новизна работы состоит, по убеждению автора, в следующем. История и культура абазин сравнительно давно стали объектом науки. Однако абазиноведение и сегодня испытывает ощутимый дефицит в концептуальных теоретических исследованиях, объективно разрабатывающих основные проблемы устной и письменной словесности абазин (недостаточно исследованы, например, вопросы жанрообразования, художественного конфликта, психологического анализа, романного мышления, взаимовлияния и взаимодействия фольклора и литературы, эволюции типов художественного мышления и т.д.). Автор предлагаемой работы впервые в отечественной филологической науке предпринял попытку решить одну из крупных научных проблем - системно и разноаспектно изучить жанры, темы, идеи, образы, поэтику абазинского фольклора; выявить и научно обосновать конкретные формы фольклорно-литературных взаимосвязей в их эволюции на разных этапах развития письменной словесности; объективно проанализировать пути обретения художественной литературой собственного творческого метода. Это и обосновывает научную новизну предпринятого труда.

Объект исследования - как все жанры фольклора - от народного героического эпоса до паремиологической поэзии, так и произведения абазинских поэтов, прозаиков, драматургов, созданные за годы существования письменной художественной литературы.

Методологическую и теоретическую основу исследования составили достижения современной филологической науки, реализовавшихся в трудах широко известных историков, этнографов, фольклористов и литературоведов (см. Библиографию).

Метод исследования - конкретно-исторический. Особое внимание в работе уделяется неисследованным или мало исследованным проблемам абазинского фольклора в темах и образах, типологическим схождениям с устными и письменными памятниками близких и дальних народов, вопросам взаимодействия различных жанров устного народного творчества, эволюции художественного мышления, поэтике эпоса, сказки, песни, несказочной прозы, пословиц, поговорок и загадок, конкретным типам и формам фольклоризма на разных этапах развития литературы, в частности, в "литературно-неопределившейся и в литературно-определившейся система»? [59:13].

Цели исследования. Основной целью исследования является определение жанровой системы абазинского фольклора, выявление на конкретном материале, а не в общем плане, особенностей поэтики каждого жанра в их эволюции, проследить пути возникновения письменной литературы, ее восхождение к высокому художественному качеству; установить характер и формы влияния фольклорных традиций на развитие письменного художественного слова.

Задачи исследования. Поставленные цели потребовали решения следующих задач:

- выявить идейно-тематические и стилистико-поэтические особенности каждого жанра фольклора (принципы построения сюжета, композиции; определение своеобразия жанрового состава абазинского фольклора; раскрытия характера, использования изобразительных и выразительных средств и т.д.);

- установить закономерности эволюции художественного сознания народа на протяжении длительного исторического времени;

- исследовать пути возникновения письменной литературы и роль фольклорных традиций в этом процессе;

- раскрыть сложную динамику фольклорно-литературных взаимосвязей на разных этапах развития письменной литературы;

- научно обосновать закономерность смены фольклорного типа мышления литературно-реалистическим.

Научно-теоретическая значимость работы заключается в том, что привлеченные к анализу материалы и полученные результаты подготовят условия для сознания теоретических работ, обобщающих опыт становления и эволюции новописьменных литератур, а также выявляющих динамику фольклор-но-литературных взаимосвязей на различных этапах развития письменной словесности и научно устанавливающих смену типов художественного мышления. Таким образом, выводы и заключения автора могут иметь и общеметодологическое значение.

Практическая значимость работы. Выполненное исследование поможет в создании объективной истории абазинской устной и письменной словесности; оно может быть использовано в общих курсах "Устное народное творчество", "История и теория новописьменных литератур", при чтении лекций по фольклору и литературе абазин, в написании школьных и вузовских учебных пособий, в дипломных и диссертационных работах, в проведении спецсеминаров и спецкурсов.

На защиту выносятся следующие положения:

1 .Исследование путей и форм взаимодействия и взаимовлияния фольклора и новописьменной литературы — актуальная проблема филологической науки. Ее научное решение требует учета и объективного изучения всего комплекса вопросов, выявляющих как общие закономерности развития словесного искусства, так и реализация особенного в художественной культуре этноса — устной и письменной.

2.Абазинский фольклор - самобытная и сложная жанровая система, важнейшая субстанция национальной культуры, имеющая определенное философское, нравственное, этическое и эстетическое единство.

3.Материал абазинского устно-поэтического творчества, с одной стороны, вносит коррективы в общую теорию специфики жанров фольклора, а с другой - показывает, как и в чем проявляется их национально-неповторимая самобытность в темах, идеях, образах, языке, изобразительных и выразительных средствах.

4.Жанры абазинского фольклора — героический народный эпос, сказка, песня, несказочная проза, паремиологическая поэзия — могут внести уточнение в определение границ «фольклорного историзма», в установлении его «уровней» в различных жанрах, в выяснении их познавательно-эстетических возможностей в реальной исторической определенности.

5.Типологические параллели и схождения, обнаруживающиеся в абазинском фольклоре и в устной и письменной словесности других — близких и дальних — народов, меняют, расширяя и обогащая, спектр межэтнических культурных контактов, существовавших с древнейших времен и неизбежно приводивших к адаптации в национально-образной стихии иноязычного художественно-эстетического опыта, что значительно «пересматривает» проблему источников литературы.

6.Реальная картина возникновения и эволюции абазинской письменной литературы в ряде случаев не согласуется с устоявшимися теоретическими схемами и умозрительными заключениями. Это обстоятельство настоятельно требует уточнение, дополнения и пересмотра ряда прежних теоретических положений.

7.Современная абазинская литература — зрелая, национально-самобытная эстетическая система, динамично развивающаяся по своим законам; фольклор - лишь одна из традиций, активно и перманентно привлекаемая поэтами, прозаиками, драматургами для решения своих творческих замыслов.

Апробация материалов исследования. Основные положения данного исследования докладывались на Всесоюзных, Всероссийских, региональных научных конференциях; они опубликованы в ряде академических изданий, изложены в 6 монографиях и 8 учебных пособиях для средних учебных заведений Карачаево-Черкесской Республики и РФ; изложены в предисловиях и комментариях к изданным автором 5 книгам памятников абазинского фольклора, в статьях, предисловиях, послесловиях, тезисах, опубликованных в разных изданиях.

Автор настоящего исследования широко цитирует привлекаемые к анализу материалы по двум причинам. Во-первых, он убежденно придерживается того мнения, что выводы и заключения должны вытекать из анализируемого материала, а не заранее сформулированы. Во-вторых, абазинские фольклорные и литературные памятники сравнительно мало известны даже специалистам филологам. Учитывая это, автор пытается полнее представить материал, на котором делаются обобщения и заключения. Все фольклорные и литературные материалы цитируются в переводе автора исследования - для сохранения максимальной адекватности оригиналу. Слова, оставленные в абазинской транслитерации, объясняются в Словаре непереведенных слов; цифры в квадратных скобках означают: первая (через двоеточие) - страницу. номер источника в Библиографии, вторая

Заключение научной работыдиссертация на тему "Фольклор и литература абазин: динамика взаимодействия"

Как показало проведенное исследование, значение и роль фольклора в духовной жизни народа непреходящи. Художественно-эстетические ценности устного народного творчества активно участвуют, обогащая, в литературе, те атре, музыке, хореографии - во всей духовной жизни народа.Фольклор оказал глубокое влияние на возникновение письменной худо жественной литературы, на особенности ее стиля, специфики образного отра жения действительности и создания характера-типа.Переход от фольклора к литературе обычно занимает исторически дли тельное время. "Письменность служит, хотя и не всегда, естественным перехо дом от словесности к литературе; ею иногда как бы оканчивается словесность и начинается литература", - писал В.Г. Белинский[34:635]. Воздействие фолькло ра на литературу, равно как и взаимодействие этих видов искусства, неодина ково в различные периоды. При зарождении национальных литератур и первом периоде их развития идейно-эстетическое влияние фольклора, как правило, "открытое". В дальнейшем характер взаимоотношений устной словесности и письменной художественной культуры меняется и принимает неоднозначный и достаточно сложный характер.На первых этапах развития молодой литературы обнаруживается ее пря мая зависимость от фольклора на разных уровнях - жанрово-тематическом, идейно-эстетическом, нравственно-этическом. Это общая закономерность, дей ствующая во всех, без исключения, национальных литературах. В чем конкрет но проявляется эта зависимость? Поясним на примере истории абазинской ли тературы.Литература начиналась с заимствования у фольклора сюжетов, поэтиче ского и повествовательного языка и т.д. Нередко фольклорные тексты, слегка обработанные стилистически, печатались как индивидуальные творения (например, "Мужчина", "Судьба Ахмеда", "Как женщины были несвободны", "Не увидела мужества сына", "Курносый князь" X. Жирова, "Мухаджир" П. Цекова и др.). Молодые авторы обрабатывали и печатали такие фольклорные произве дения, в которых были сильны социальные мотивы. При этом они, в меру сво его умения и господствовавших идеологических установок, пытались углубить мотивы классового антагонизма, придать им по возможности современное зву чание, тем самым приспособить к нуждам текущего дня и основной задаче на рождающейся литературы - утверждению социалистической нови и разоблаче нию, развенчанию общественного строя, основанного, по их мнению, на экс плуатации трудового люда.Фольклор оказал сильное воздействие и на становление жанров молодой литературы. Поскольку в устном народном творчестве мощное развитие полу чили эпические жанры, они и оказались самыми действенными стимуляторами формирования литературной жанровой системы. В этом отношении весьма по казательны поэмы Т.З. Табулова "Сосруко и Сотраш", "Сосруко и Сосранпа", "Сосруко и шесть мужчин", написанные на сюжеты нартских сказаний, "Ктым, Ктыщ, Какана", "Дадыра и сто семейств", созданные по мотивам сказочного эпоса. В этих и им подобных произведениях влияние традиций фольклорной эпики сказывается в самом выборе и обрисовке образов, в которой преобла дающей эстетической нормой становится описание их героических подвигов в ущерб раскрытию внутреннего мира, заимствование поэтики устного народно го творчества (антитеза, эпитеты, сравнения, гиперболичность образов, мета форичность языка, синтаксис фразы, интонация предложения и т.д.).По канонам эстетики фольклора построены почти и все стихотворения, поэмы, рассказы, появлявшиеся в печати почти до 50-х годов XX века, незави симо от того, какую проблематику они разрабатывали и на каком материале -

историческом или современном - созданы, какая лексика использована -

фольклорная или современная "литературная", даже газетно-публицистическая.Исключения из этого правила исключительно редкие и объясняются лич ной талантливостью автора, который сумел организовать более творческую встречу фольклорных и литературных традиций и на этой почве перейти к реа листической типизации действительности. Во всех остальных случаях резкий разрыв с традицией не дал творческих результатов (эстетически мало дееспо собные поэмы М. Малхозова "Рождение счастья", И. Табулова "Возвращение Рашида", П. Цекова "Сухая балка цветет", "Подвиг комсомольца", Б, Тхайцухо ва "В родной семье", многочисленные стихи почти всех поэтов 40-50-х годов).Иначе и не могло быть: фольклор располагает неизмеримо большим опытом, чем формирующаяся литература, и резкая оппозиция к многовековым художе ственным традициям оказывается эстетически мало продуктивной.Надо помнить, что художественная слабость, а нередко и несамостоя тельность многих литературных произведений (как на начальных, так и после дующих этапах развития литературы) объясняется многими факторами, а не только лишь "правильным" отношением к фольклорным традициям, которое диктуется авторскими художественными задачами (авторской установкой). Тут играют роль и сама молодость литературы, и творческая неопытность писате лей, и общий уровень развития эстетического мышления и качество освоения инонационального опыта, и бесталанность автора и т.д. О каждом произведе нии, как известно, надо судить по тем законам, которые признает над собой сам писатель. Если произведение создано по законам фольклора, то и надо к нему подходить по нормам фольклорной эстетики, если по литературным, - по ху дожественно-реалистическим. Тогда может оказаться, что то или иное фольк лорное произведение - высокохудожественное явление искусства, а иное лите ратурное - эстетически беспомощная подделка (так оно часто и бывает).В современной литературе взаимосвязи фольклора и литературы более разветвленные, неоднозначные. Но во всех случаях доля творческой личности, выражение ее духовной индивидуальности возрастает, что связано с формированием индивидуального стиля поэта или прозаика. В произведениях 60-80-х годов XX века мы встречаем и прямые связи с фольклором и наметившуюся оппозицию к нему. Нередко, как и в 30-е годы, находим произведения, создан ные по сюжетам и мотивам фольклора (поэмы "Златоволосая", "Минат, дочь Кыны" Д. Лагучева, "Сын батыра" К. Джегутанова, "Скала Ахмата" П. Цекова, маленькие поэмы М. Чикатуева, вошедшие в книгу "Абазинские всадники", "Кинжал и ножницы" Ш. Физикова и многие другие). Зачастую устно поэтическое творчество входит в рассказы, повести, романы в виде цитации ле генд, преданий, притч, сказок (например, в романах Б. Тхайцухова "Горсть земли", К. Джегутанова "Волшебная игла", "Золотой крест" и т.д.).Почти все прозаические произведения современных авторов широко привлекают малые жанры фольклора (пословицы, поговорки, образные рече ния, крылатые выражения).Прямое влияние фольклора сказывается и на способах создания многих положительных образов, в разработке традиционных мотивов фольклора (изо бражение героев, особенно революции и гражданской войны, отчасти Великой Отечественной, в образах, близких к фольклорным непобедимым богатырям, полярная расстановка персонажей, регулярное исследование темы абречества и социальной борьбы, и т.д.).В более локальном плане проблему фольклоризма попытаемся выяснить на роли фольклора в формировании видов романа.Роман, как жанр, обязанный в своих зрелых формах вобрать в себя и от разить всю полноту бытия и человеческого характера, в период своего возник новения и становления широко опирается на выработанные фольклором в те чение веков принципы изображения народной жизни, на искусство повествова тельной речи, сложившееся в устном народном творчестве, и лишь позже твор чески начинает осваивать литературные реалистические традиции. Это совер шенно естественно. Бесписьменный народ лишь в фольклоре мог закрепить все, что его волновало, о чем он мечтал, создать, развить и закрепить эпические традиции изображения действительности и человека.Одним из истоков широкой эпической картины жизни народа в совре менных романах, сильных свободолюбивых характеров горцев и горянок, му жественно вступающих в борьбу за будущее народа, философского осмысления жизни выступают эстетические традиции героического эпоса, сказок, легенд, преданий, сложившихся в иных исторических условиях и наполнившихся со ответствующим им жизненным и философским содержанием.Признавая эпос, как и весь фольклор, идейно-эстетической базой младо письменного романа, нельзя, однако, полностью выводить его из фольклора, ибо эпичность фольклорная и литературная основываются на разных принци пах. "Герой древней эпопеи, - писал В. Кожинов, - открыто олицетворял в себе породившее его общество; он вбирал в себя, концентрировал в себе его суще ственные черты. Изображение героя в эпопее имело потому монументальный, скульптурный характер. Гиперболизм в образности, простота и вместе с тем особая значительность сюжетно-композиционного построения, традиционные "постоянные" изобразительные приемы, своеобразная торжественность стиля и ритма повествования - все служит здесь созданию величественных образов... В образах героев новой эпопеи - романе - также художественно воплощаются черты целых общественных групп, но это воплощение имеет совершенно иной характер. Здесь нельзя даже в точном смысле слова говорить о том, что в обра зе героя олицетворяются, концентрируются черты определенной человеческой общности. Именно индивидуальные, "частные" черты героя романа, изобра жаемые во всей их материальной и духовной неповторимости, составляют са мое существенное в его образе"[93:175].Таким образом, оставаясь жанром эпическим, роман разрабатывает ин дивидуальные, психологические, общественные и личные черты человека."Роман - это не просто художественное повествование: это повествование о жизни человека, первое искусство, которое попыталось взять в целом и выразить его", - писал Ральф Фокс[202:48].В силу всего этого, говоря о фольклорной предыстории романа, очень важно прежде всего проследить процесс зарождения зачатков психологическо го анализа, в устном народном творчестве.Герой волшебной и богатырской сказки, как и эпоса, в конечном счете, воплощает в себе силу и волю целого коллектива, олицетворяет могущество многих людей. Наемный батрак, пастух, чабан. Ходжа - герои бытовых сказок и анекдотов, как уже указывалось, - обыкновенные люди, полагающиеся только на свой ум, хитрость, смекалку, терпение и волю. Им противостоят не враж дебные силы природы, а конкретные социальные типы - князья, купцы, богачи и т.д. Конфликт основан на реальных жизненных противоречиях.Так постепенно индивидуальная личность становится центральной фигу рой фольклора, достигая реалистической зрелости в поздних устных рассказах.Говоря в общем плане, накопление реалистических элементов - важней шее звено в развитии всего фольклора, что сыграло важную роль в становлении письменной реалистической литературы, в том числе и романа.Уже в волшебно-фантастической сказке мы встречаем картины, отра жающие общественные отношения, социальное расслоение общества.Важно заметить, что "волшебно-фантастическая сказка все более и более окутывается реалистической стихией", включая в себя все разнообразие явле ний жизни и человеческих отношений, - дружбу и товарищество, верность дол гу, мораль и этику, нравственные представления народа и т.д.[11:39].Эта "реалистическая стихия" все больше и больше крепнет в поздних фольклорных произведениях - в бытовых сказках, сказаниях, преданиях, анек дотах, хабарах.В бытовой сказке общественные отношения людей рисуются шире и конкретнее, чем в волшебной сказке, а раскрытие (пусть даже в общем плане) социальной сущности явления надо признать одним из величайших завоеваний этого жанра, и завоеванием фольклорного реализма вообще. Эта тенденция широко проявится позже и в литературе.Важным достижением бытовой сказки является также и традиция углуб ленной обрисовки женских образов. Если в эпосе "Нарты" Сатаней в сущности полубогиня (при всех ее человеческих чертах), провидица, колдунья и чаро дейка, которой под силу фантастические, необыкновенные деяния, опоэтизи рованный народной фантазией идеал женщины, исключающей возможность говорить о какой-либо типичности образа; если в волшебно-фантастических сказках женщина-княжна, красавица, некий прекрасный символ невесты, руки которой добивается герой - княжеский или крестьянский сын, то в бытовых сказках она - обыкновенная труженица, мать, сестра, жена, действующая в об стоятельствах домашнего быта, занятая повседневным трудом, обремененная заботами о доме, семье и т.д. Правда, ее образ несколько приподнят над обы денностью жизни. (Надо понимать, что фольклор вообще поэтичен). Любопыт но, что в бытовых сказках, в противовес мусульманской религии, народ ставит женщину нередко выше мужчины; она умнее, находчивее, терпеливее, предан нее.В поздних хабарах - женщина совершенно жизненна: характер, речь, по ступки соответствуют ее социальному статусу.Поэтичные образы женщин, созданные в сказочном эпосе, помогли писа телям понять, какие черты женского характера поэтизировались народом, ка ков был его идеал и не могли не отразиться, естественно, на принципах типи зации. И сатирическое снижение образов врагов народа в первых произведени ях письменной литературы берет свое начало именно от фольклорных тради ций.Но, пожалуй, наибольшее влияние на становление малой и большой про зы оказали устные рассказы (хабары), историко-героическая и лирическая пес ня.В историко-героической песне немало черт устной новеллы. Она всегда сюжетна, герои ее конкретны, место их действия локально. "Если в древнем эпическом сказании об Абрскиле, - пишет исследователь абхазского фольклора и литературы А.Ш. Зухба, - герой выступает как заш;итник целой страны, всей Абхазии, то в историко-героических песнях, как правило, мы видим героев ло кального, местного значения, иначе говоря, герой выступает уже не как всена родный, а лишь как заш;итник своего села, как защитник только своих одно полчан"[76:90]. Это дает возможность подробнее разработать биографию ге роя, показать эпизоды боевых схваток, и складывающаяся поэтика романа, ко нечно же, не могла не воспринять и этой традиции. Народная лирика вообще играла важную роль в психологизации всего искусства, в формирующемся мас терстве раскрытия внутреннего мира человека.В абазинском фольклоре преобладающее развитие получили эпические жанры, сложились значительные традиции прозаического повествования. Все это не прошло мимо романа, тем более, если учесть, что в младописьменных литературах взаимоотношения между фольклором и литературой более тесные, чем в литературах с многовековыми традициями. Абазинский роман родился, опираясь на опыт русской литературы, содержанием его стала жизнь народа в прошлом и настоящем. При этом он широко использовал повествовательные традиции фольклора.Открытие реальной жизни эпохи, чувство современности, свойственное роману, - все это связано с историческими переменами, произошедшими в XX в., распахнувшими горизонты социального видения мира. XX век, как никакой другой, вызвал к жизни творческие силы народа, втянул в новые общественные отношения тысячи людей. Все социальные слои общества творят саму историю. Реалии XX века потребовали, чтобы человек стал центром литературы, в частности, романа. Героями первых повестей и романов младописьменных ли тератур стали обездоленные батраки, неграмотные забитые люди, которые под воздействием исторических обстоятельств поднимались к активной социаль ной борьбе, общественной деятельности.Изменение характера взаимосвязей фольклора и литературы определяют ся степенью зрелости последней. Когда письменная литература достигает жан ровой и эстетической самостоятельности, она чаще всего отказывается от пря мого калькирования устного народного творчества, а творчески перерабатыва ет, переосмысливает, обогащает основополагающие эстетические категории, как национальная характерность восприятия (наиболее полно выражающая ко ренные особенности национального художественного мышления), как нравст венный идеал народа, как понимание им героики и героизма, истины и нравст венности правды и кривды и т.д.Роль фольклора в творчестве того или иного писателя может быть очень весомой, но при этом не выражаться текстуально, как бы растворяться в идей но-художественной атмосфере произведения. Это зависит от творческой инди видуальности художника, и от того, какие формы привлечения фольклора дик туются его творческими задачами. В этой связи весьма поучительно замечание И.С, Тургенева: "Бетховен, например, или Моцарт, несомненно национальные немецкие композиторы, и музыка их по преимуществу немецкая музыка; меж ду тем ни в одном из их произведений вы не найдете следа не только заимство ваний у простонародной музыки, но даже сходства с нею, именно потому, что эта народная, еще стихийная музыка перешла к ним в плоть и кровь, оживотво рила их и потонула в них так же, как и самая теория их искусства, - так же, как исчезают, например, правила грамматики в живом творчестве писате ля"[194:69]. Так и фольклор может оживотворять творчество писателя, раство рившись в нем.Фольклор не единственная база развития литературы, а лишь одна из тра диций, которая постоянно питает письменное словесное искусство. В этом убе ждает опыт развития любой национальной литературы. Широкое обращение со временной литературы к мифологии, этнографии, фольклору говорит и о том, что метод реализма как открытая идейно-художественная система вбирает в себя все лучшее, прогрессивное, выработанное духовной культурной человечества.С л о в а р ь непереведенных слов и выражений Абракамень - в эпосе и сказках - камень огромных размеров.Агмыста - дворянин в феодальном обществе абазин (агмыста составляли дружину князя).Агмыста ду (букв.: "большой дворянин") - дворянин, владеющий аулом или кварталом в ауле; дворянин первой гильдии.Айнылс - 1) кровожадное злое существо огромных размеров, нередко трех и семиголовое; 2) в эпосе и сказках - злейший враг рода человеческого; 3) цик лоп; 4) великан.Айша - обеденный столик на трех ножках.Ала-цу-цу - в детском песенном фольклоре - модальное выражение, не имеющее в современном языке смыслового значения.Алмасты - в поверьях абазин, как и многих других народов Кавказа, че ловекообразное существо женского пола, исполинского роста, заросшее волоса ми; находясь днем в зарослях или реках, ночью с недобрыми намерениями по сещает жилища людей, избирая для своих целей определенную семью или род; преданно служит человеку, сумевшему подчинить своей воле с помощью физи ческой силы или заставив поклясться именем бога неба Уашхо.Алып - мифический крылатый конь, постоянный спутник и помощник ска зочного героя; понимает человеческую речь и сам обладает даром речи; может летать по воздуху, спускаться в подземелье, подниматься в поднебесье; как пра вило, дает герою мудрые советы, помогает одолеть врагов и препятствия, неред ко выручает из беды.Альчик - бабки; "играть в альчики" - играть в бабки. В альчики обычно играли на речном льду.Амхара - 1) комната для новобрачных; 2) в старину - отдельный дом для новобрачных.Атко - змей-чудовище, нередко трех или семиголовое; дракон.Ахырзаман - конец света; светопреставление.Ашхарцы - абазины горцы. Абазины подразделяются на тапантовцев -

равнинных жителей и ашхарцев - горцев.Бак-бак - звукоподражание глухому удару.Баста - крутая каша из кукурузной или пшенной муки; употребляется в пищу вместо хлеба с мясными, молочными и овощными блюдами.Бахсыма - 1) хмельной напиток, приготовляется из кукурузной или пшен ной муки с медом; 2) буза.Бачу - помощь посредством пристяжки лишней пары тягловых животных; "взять на трос".Бнаг (Бнаг1в; букв.: "Лесной человек") - мифическое существо, враждеб ное человеку. Покрыто волосами, на груди острая кость, подобная лезвию топо ра, которой он убивает человека, прижав его к себе или навалившись на него.Большой кушлук - позднее утро, около 11 часов.Войлочная шапка-стрела - войлочная островерхая, как наконечник стре лы, шапка.Гирдлсин - жареная лепешка из кукурузной или просяной муки.Год загадки - сказочный, а не реальный год.Год песнопения - сказочный, а не реальный год.Гуабанак - войлочный кафтан.Гуанчрук (букв.: "уличный сапог") - обувь из кожи крупного ро гатого скота.Гыбза - песня-плач - широко распространенный жанр народной любовной лирики.Гыбза Кягуа - выражение возникло из хабара о том, как некий Кягуа, од нажды заплакав, никак не мог остановиться и плакал (жаловался) без конца.Гягуако - 1) народный певец, исполняющий произведения традиционного фольклора и свои собственные; 2) распорядитель на свадьбах и игрищах.Даукая - песня, которую исполняли в день первого выгона скота на паст бище.Джагафа - ряженый.Длсанчарх - железное колесо огромных размеров с острыми концами.Джярсин -1) магия; 2) колдовство.Дон - сказочная, а не реальная река.Дурдуль - в эпосе "Нарты", сказочном эпосе и обиходной речи абазин: 1) сказочный крылатый конь; 2) сказочная порода лошадей; 3) верховой конь, об ладающий большой резвостью и выносливостью; в "Нартах" и сказках - в первом значении.Жакяхрица (букв.: "Редкая трясущаяся борода"; в русских переводах -

Длиннобородый) - мифическое существо: старичок такого маленького роста, что ездит на петухе; поводьями уздечки ему служат змеи, плеткой - ящерица. Обла дает непомерной силой, живет в подземелье, похищает людей (обычно деву шек), владеет сказочными богатствами; враждебен человеку.Жанчарх - то же самое, что и Джанчарх.Жик-лсик - звукоподражание удару рогов крупного и мелкого рогатого скота.Как скот Лампыры - выражение возникло из хабара о том, как некий Лампыра по нерадивости дал скоту, который он пас, разбрестись, а затем никак не мог собрать стадо.Кан-кан - рефрен в детских песенках, не имеет смыслового значения.Кулач - мера длины, равная расстоянию между широко разведенными в стороны руками.Куф-чуф - возглас, с помощью которого отпугивают нечистые силы.Кушлук - утро, около 10 часов.Кямпыл - мячик из войлока или ткани; в кямпыл играли, как в лапту или травяной хоккей.Кян, кян - рефрен, возникший от созвучия с "ан" - мать.Jlai^M - жареная на масле пшеничная лепешка.Ляу-ляу - соответствует русскому "Баю-бай".Мамыра - название кургана, холма.Мардлся - "призыв к действию", восклицание.Моская голубка - чайка.Накях - писаный акт о браке у мусульман.Нахраница - в современном языке не имеет лексико-семантического значения.Нотисом - серебряная монета достоинством в один рубль.Нып - праздник начала и окончания пахоты и связанные с ним обрядовые действа; 2) флаг и "ореховая шапка", разыгрываемые в честь праздника нып как приз на скачках.Папина - чуб. В старину абазины, брея голову, на макушке оставляли клок волос. Клок этот назывался "папина". Ашхарец-папина значит: "ашхарец с па пиной".Покрытого черной буркой - покойника, когда его готовят к погребению, накрывают черной буркой.Сабля-змея - эластичная, как змея, сабля.Семь братьев - созвездие Большая Медведица.Слезай (с ярма) - в старину погонщики на пахоте управляли быками, сидя на ярме.Тараки - раздача половины уведенного князем или абреком чужого табуна крестьянам - для создания круговой поруки.Талуана - жилище великана в эпосе и сказке.Тоба - холм, курган.Тобар - национальный вид колбасы: желудок, начиненный нутряным са лом со специями.Ты - хан, я - хан - рефрен в детских песенках, не имеющий в современном языке смыслового значения.Уа - междометие, выражающее просьбу.Уадахота - растение из семейства широколиственных.Уай-уа - междометие сожаления, часто встречающееся в народных песнях.Уапарыпа - смысл слова неясен; видимо, звукоподражательный рефрен.Уарп - река Уруп.Уа-уу-у - возглас тревоги.Уашхо - бог неба в абазинском языческом пантеоне.Урушикимго (букв.: "Дорога головы русского") - гора Эльбрус.Хампал - вареная кукурузная или просяная лепешка.Хаты - сказочная местность; "край совета"; может быть, реминисценция исторической Хетии.Хопс - 1) старинное холодное оружие, обоюдоострый нож; 2) острый стальной нож наподобие штыка; 3) короткая пика; 4) подкинжальник.Цизту-цшту - звукоподражание скрипу сухих продуктов в заплечной сумке.Цца- жидкий суп из кукурузной или пшеной крупы.Чамха ташуа - в современном языке не имеет семантического значения.Чарамыса - жидковатая мамалыга. Считалось, что хорошо помогала при расстройстве желудка.Чап-чап - звукоподражание плеску воды.Чатакала - нынешний г. Ставрополь.

Список научной литературыТугов, Владимир Батахович, диссертация по теме "Фольклористика"

1. Абазинские народные сказки (Составление, перевод с абазинского, вступительная статья, словарь, примечания В.Б. Тугова). - М.: Наука, 1985. - 416 с.

2. Абазинские сказки (Составили К.С. Шакрыл и Т.З. Табулов). Черкесск, 1955. -217 е.- Наабаз. яз.

3. Абазины: историко-этнографический очерк. Черкесск, 1989. - 327 с.

4. Абаев В.И. Нартовский эпос // Известия Северо-Осетинского научно-исследовательского института. Т. X. - Вып. I. - Дзауджикау, 1945.

5. Абаев В.И. Миф и история в гостях у Зороастра // Историко-филологические исследования. М., 1974.

6. Абаева З.В. Сатана Сатаней-гуаща // Сказания о нартах - эпос народов Кавказа. - М., 1965. - с. 372-395.

7. Абхазские народные историко-героические сказания (Запись, подготовка текстов, предисловие и примечания С.Л. Зухба). Сухуми, 1978. - На абхаз, яз.

8. Авидзба Василий. Абхазский роман. Сухум, 1997. - 263 с.

9. Агрба В.Б. Абхазская поэзия и устное народное творчество. Тбилиси, 1971.- 158 с.

10. Азадовский М.К. Статьи о литературе и фольклоре. М.-Л., 1960. - 547 с.

11. Азадовский М.К Русская сказка: избранные мастера. М., 1963.

12. Алакаева Л.Н. Жанр поэмы в абазинской литературе: дис. кандид. фи-лол. наук. Майкоп. 1997. - 154 с.

13. Алексеева Е.П. Древняя и средневековая история Карачаево-Черкесии. -М., 1971.-413 с.

14. Алиев У. Карачай. Ростов-на-Дону, 1927. - 97 с.

15. Алиева А.И. Поэтика нартского эпоса адыгов // Сказания о нартах эпос народов Кавказа. - С. 303-350.

16. Алиева А.И. Народные истоки творчества А. Кешокова // Роль фольклорав развитии литератур народов СССР. М., 1975. - С. 214-232.

17. Алиева А.И. Поэтика и стиль волшебных сказок адыгов. М., 1986. - 278 с.

18. Анчабадзе З.В. Из истории средневековой Абазии. Сухуми, 1969. - 372 с.

19. Аншба A.A. Вопросы поэтики абхазского нартского эпоса. Тбилиси, 1970.- 112 с.

20. Аншба A.A. Абхазский фольклор и действительность. Тбилиси, 1982.-280с.

21. Арутюнов Л.Н. Развитие эпических традиций в современной советской литературе // Взаимодействие литератур и художественная культура развитого социализма. М., 1981. - С. 185-258.

22. Афанасьев А.Н. Древо жизни. М., 1982 .-310 с.

23. Афористическая поэзия абазин (Составила и перевела на русский язык Н.Т. Табулова). Черкесск, 1972. - На абаз и рус. яз.

24. Ахлаков A.A. Исторические песни народов Дагестана и Северного Кавказа.-М., 1981.-230 с.

25. Баков Х.И. Национальное своеобразие и творческая индивидуальность в адыгской поэзии. Майкоп, 1994. - 254 с.

26. Балкаров Б.Х. Язык бесленеевцев. Нальчик, 1959. - 113 с.

27. Басария Симон. Абазинский аул в Мало-Карачаевском округе. Сухум, 1929.

28. Баталов Касай. Минат, дочь Кыны Кенжева // Къвбиналокт-Къвбина-Кубина. Черкесск-Карачаевск, 1999. - С. 305-327. - На абаз. яз.

29. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. - 564 с.

30. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986. - 445 с.

31. Бекизова JI.A. От богатырского эпоса к роману. Черкесск, 1974. - 288 с.

32. Бекизова Л.А., Караева А.И., Тугое В.Б. Жизнь, герой, литература. Черкесск, 1978.-215 с.

33. Беликов Г. Ставропольская мечеть: храм, памятник, музей // Ставропольская правда. 10.09.1994.

34. Белинский В.Г. Собр. соч. Т. 5. - М., 1974.

35. Бенткович КВ. Историко-статистическое обозрение народцев-магометан, кочующих в Ставропольской губернии. Ч. I. - Ставрополь, 1983.

36. Берже А. Горские племена Кавказа // Живописная Россия. Т. IX. - М., 1883.

37. Богатырев П.Г. Вопросы теории народного творчества. М., 1971. - 417 с.

38. БромлейЮ.В. Очерки истории этноса. М., 1983. - 412 с.

39. Бушмин A.C. Методологические вопросы литературоведческих исследований.-Л., 1969.-228 с.

40. Веселовский А.И. Славянские сказания о Соломоне и Китоврасе. СПб., 1872.

41. Веселовский А.Н. Собр. соч. Т. 2, - Ч. 1. - СПб., 1913.

42. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. Л., 1940. - 548 с.

43. Виноградов В.В. Поэтика русской литературы. М., 1976. - 413 с.

44. Виноградов В.В. О языке художественной прозы. М., 1980. - 360 с.

45. Вопросы литературы, 1951, № 6.

46. Вопросы литературы, 1957, № 6.

47. Выходцев П.С. Русская советская поэзия и народное творчество. -М.-Л., 1963. 548 с.

48. Гадагатлъ А.М. Героический эпос "Нарты" адыгских (черкесских) народов. Майкоп, 1987. - 405 с.

49. ГАКК, ф. 774, оп. 2, д. 642.

50. Гацак В.И. Устная эпическая традиция во времени: историческое исследование поэтики. М., 1982. - 256 с.

51. Гацак В.И. Роман и фольклор // Роль фольклора в развитии литератур народов СССР. С. 16-38.

52. Гегель Г.В.Ф. Эстетика. В 4-х т. - М., 1973-1978.

53. Гогуа А.Н. Эпические традиции в абхазском фольклоре // Сказания о нартах эпос народов Кавказа. - С. 484-496.

54. Гомер. Илиада. Одиссея. М., 1967.

55. Горький М. О литературе. М., 1963.

56. Гутов A.M. Поэтика и типология адыгского нартского эпоса. -М.,-1993. 208 с.

57. Далгат У.Б. К вопросу идеализации эпического героя // Специфика фольклорных жанров. М., 1973.

58. Далгат У.Б. О фольклорно-этнографическом контексте литературного произведения // Роль фольклора в развитии литератур народов СССР. С. 239-247.

59. Далгат У.Б. Литература и фольклор. М., 1981. - 304 с.

60. Данилова Е.Н. Абазины: историко-этнографическое исследование хозяйства и общинной организации (XIX в.) М., 1984. - 145 с.

61. Джапыуа Зураб. Нартский эпос абхазов: сюжетно-тематическая и по-этико-стилевая система. Сухум. 1995. - 184 с.

62. Джегутанов Кали. Волшебная игла: роман. Черкесск, 1970. - 350 с. -На абаз. яз.

63. Джегутанов Кали. Золотой крест: роман. Черкесск, 1981. - 340 е.- На абаз. яз.

64. Джегутанов Кали. Лаба: четвертая часть романа "Золотой крест". Черкесск, 1983. - 182 с. - На абаз. яз.

65. Джусойты Н. От сказителя к писателю путь далекий // Вопросы литературы. 1971, № 9.вв. Джусойты Н. Уходя от фольклора // Вопросы литературы, 1977, № 1. -С. 106-125.

66. Дзамихов К.Ф., Хуранов Ш.Ш. Из истории взаимоотношений абазин икабардинцев в XVI первой половине XIX вв. // Проблемы археологии и исторической этнографии Карачаево-Черкесии. - Черкесск. 1998.

67. Дзидзария Г. А. Торнау и кавказские материалы XIX в. М., 1976.

68. Дзидзарш Г.А. Махаджирство и проблемы истории Абхазии XIX столетия. Сухуми, 1982. - 530 с.

69. Дубенский Д. Конские породы, табуны из заводов Кавказа, их прошлое и настоящее. СПб., 1896.1\.Дюришин Д. Теория сравнительного изучения литератур. М., 1975.

70. Званба С.Т. Зимние походы убыхов на Абхазию Сухуми, 1982.

71. Зверева Ю.И. Из истории формирования поселений северокавказских абазин в Кубанской области (60-90-е гг. XIX в.) // Вестник Московского университета. Серия 8: история, 1983. - № 1. - С. 69-80.

72. Зелинский К.Л. Литература народов СССР. М., 1957. - 407 с.

73. Зелинский К.Л. От фольклора к роману // Актуальные проблемы социалистического реализма. М., 1969.

74. Зухба А.Ш. Фольклор и становление абхазской художественной прозы: дисс. канд. филолог, наук. М., 1967. - 300 с.

75. Зухба С.Л. Абхазская народная сказка. Тбилиси, 1970. - 252 с.

76. Зухба С.Л. Типология абхазской несказочной прозы. Майкоп, 1995.-336 с.

77. Евсюков В.В. Мифы о вселенной. Новосибирск, 1988.

78. Евсюков В.В. Мифы о мироздании // Мироздание и человек. М., 1990.

79. Егорова Л.П. Изучение фольклора народов Карачаево-Черкесии. Ставрополь, 1964.

80. Емельянов Л.И. Методологические вопросы фольклористики. Л., 1978.

81. Инал-ипа Ш.Д. Героический эпос абхазского народа // Литературная Абхазия, 1958, №3(8).

82. Инал-ипа Ш.Д. Абхазы: историко-этнографический очерк. Сухуми, 1965.

83. Инал-ипа Ш.Д. Памятники абхазского фольклора. Сухуми, 1997. - 200 с.

84. История адыгейской литературы. Т. 1. - Майкоп, 1999. - 523 с.

85. История советской многонациональной литературы в 6-ти томах. М., 1972-1974.

86. Каламбий (Адиль-Гирей Кешев). Записки черкеса: повести, рассказы, очерки, статьи, письма. Нальчик, 1988.

87. Камбачокова Р.Х. Адыгский исторический роман. Нальчик, 1999. - 120 с.

88. Клычев Р.Н. К публикации абазинской исторической песни "Кына йпх1а Минат" (или "Саба Кына") // Современные аспекты изучения литератур Северного Кавказа. Карачаевск, 1992. - С. 12-13.

89. Киишахов М.Х.-Б. Род из священной долины убыхов. Черкесск, 1999.

90. Ковалевский М. Законы и обычаи на Кавказе. Т. 1, - М., 1890.

91. Когония В.А. Абхазская народная песня. Сухум, 19095. - 162 с.

92. Кожинов В.В. Происхождение романа. М., 1963. - 440 с.

93. Конрад Н. Запад и Восток. М., 1966.

94. Котова Л.В., Чекалов П.К. Веселовский, Соломон и сказки народов Кавказа // Актуальные проблемы общей и адыгской филологии. Майкоп, 1995. - С. 169-175.

95. Крупное Е.И. О времени формирования основного ядра нартского эпоса // Сказания о нартах эпос народов Кавказа. - С. 15-30.

96. Кузнецов М. Советский роман. М., 1986. - 413 с.

97. Кумахов М.А., Кумахова З.Ю. Язык адыгского фольклора: нартский эпос.-М., 1985.-223 с.

98. Кунижев М.Ш. Жизнь и песни народу // Хатков Ахмед. Дай руку: стихи и поэмы. - Майкоп, 1981. - С. 7-12.

99. Кушева E.H. Из истории отношений западных адыгов и северокавказских абазин с русским государством в XIV-XVII веках // Труды Карачаево-Черкесского НИИ. Вып. IV. серия историческая. - Черкесск. 1964.

100. Лавров Л.И. Абазины // Кавказский этнографический сборник. Вып. 1. -М., 1955.

101. Лавров Л.И. Абазины // Народы Кавказа. М., 1960.

102. Лавров Л.И. Классовое расслоение и племенное деление абазин // Проблемы исторической этнографии Карачаево-Черкесии. Черкесск. 1979.

103. Лавров Л.И. Кавказские тамги //Историко-этнографические очерки Кавказа.-Л., 1978.

104. Латышев В.В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе // ВДИ. -М.-Л., 1943. №3 (29).

105. Левин Исидор. Андреев и сказки Абхазии // Абхазские народные сказки.-М., 1975.

106. Левый И Искусство перевода. М., 1973.

107. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. М., 1979. - 353 с.

108. Ломидзе Г.И. Методологические вопросы изучения взаимосвязей и взаимообогащения советских литератур. М., 1963.

109. Ломидзе Г.И. Пути развития советской многонациональной литературы.-М., 1917.-369 с.

110. Ломтатидзе К.В. Тапантский диалект абхазского языка: с текстами. -Тбилиси, 1944. На груз., тексты - на аб. яз., резюме - на рус. яз.

111. Ломтатидзе К.В. Ашхарский диалект и его место среди других абхазско-абазинских диалектов: с текстами. Тбилиси, 1954. - На груз, яз., тексты - на абаз., резюме - на рус. яз.

112. Лосев А. Ф. Гомер. М., 1960.

113. Мамий Р.Г. Вровень с веком. Майкоп, 2001. - 340 с.

114. Мелетинский Е.М. Герой волшебной сказки: происхождение образа. -М., 1958.

115. Мелетинский Е.М. Происхождение героического эпоса. М., 1963.-462 с.

116. Мижаев М.И. Мифологическая и обрядовая поэзия адыгов. Черкесск. 1973.-208 с.

117. Мижаев М.И. Космогонические мифы адыгов // Фольклор народов Карачаево-Черкесии. Черкесск, 1991. - С. 3-28.

118. Мифы народов мира: Энциклопедия. В 2-х т. - Т. 1. - М., 1987; т. 2. -М., 1998.

119. Мусукаева А.Х. Северокавказский роман. Нальчик, 1993. - 192 с.

120. Мхце Керим. Моя березка: стихи. Черкесск, 1968. - 64 с. - На абаз. яз.

121. Мхце Керим. Дороги и звезды: стихи. Черкесск, 1971.- 62 с.-На абаз.яз.

122. Мхце Керим. Эта земля: стихи. Черкесск, 1973. - 60 с. - На абаз. яз.

123. Мхце Керим. В одном мире: стихи. Черкесск, 1979. - 168 с. - На абаз. яз.

124. Мхце Керим. Рассветные цветы: стихи и поэмы. Черкесск, 1983. - 144 с. - На абаз. яз.

125. Мхце Керим. Вначале была любовь: стихи и поэмы. Черкесск, 1987. -112 с. - На абаз. яз.

126. Мхце Керим. В миг полулета-полуосени: стихи и поэмы. Черкесск,1993.- 160 с. На абаз. яз.

127. Мхце Керим. Вы не узнаете, кто я . стихи, песни, переводы. Черкесск,1994.- 118 с. На абаз. яз.

128. Надъярных Н.С. Типологические особенности реализма. М., 1972.-248 с.

129. Налоев З.М. На стыке фольклора и литературы // Развитие традиций в кабардинской и балкарской литературах. Нальчик, 1980. - С. 38-51.

130. Напоев ЗМ. Из истории культуры адыгов. Нальчик, 1979. - 192 с.133. "Нарты": абазинский народный эпос (Составление, перевод и комментарии В. Меремкулова). Черкесск, 1975. - 233 с. - На абаз. и рус. яз.

131. Неупокоева И.Г. История всемирной литературы: проблемы системного и сравнительного анализа. М., 1976. - 358 с.

132. Новиков Н.В. Образы восточнославянской волшебной сказки. JL, 1974.

133. Ногмов Ш.Б. История адыгейского народа. Нальчик, 1958. - 240 с.

134. Оскоцкий В.Д.Богатство романа. М., 1975. - 367.с.

135. Османова З.Г. Художественная концепция личности в литературах Советского Востока: традиции и современность. М., 1972. - 267 с.

136. Очаг мудрецов: абазинские народные предания и песни (Сбор, составление, вводная статья, комментарии, сведения о сказителях Ш. Хуранова, А. Ад-жибекова и В. Тугова). Черкесск, 1994 - 440 с. - На абаз. яз.

137. Очерки истории абхазской литературы. — Сухуми, 1974. 283 с.

138. Очерки истории кабардинской литературы. Нальчик, 1968.

139. Очерки истории Карачаево-Черкесии. Т. 1. - Черкесск, 1967.

140. Очерки истории Ставропольского края. Т. 1. - Ставрополь, 1984.

141. Палиевский П.В. Литература и теория. М., 1978. - 285 с.

142. Панеш V.M. Типологические связи и формирование художественно-эстетического единства адыгских литератур. Майкоп, 1990. - 279 с.

143. Песни наших предков (Сбор, составление, комментарии Р. Пазовой). -Черкесск, 1997. 35 с. - На абаз. яз.

144. Померанцева Э.В. Жанровые особенности русских быличек // История, культура, фольклор и этнография славянских народов. М., 1968.

145. Пропп В.Я. Фольклор и действительность // Русская литература, 1963, №3.

146. Пропп В.Я. Принципы классификации фольклорных жанров // Советская этнография, 1964, № 4.

147. Пропп В.Я. Морфология сказки. М., 1969. - 168 с.

148. Путилов Б.Н. Русский героический эпос: сравнительно-типологическое исследование. М., 1971. - 315 с.

149. Путилов Б.Н. Типология фольклорного историзма // Типология народного эпоса. М., 1975.-С 164-181.

150. Путилов Б.Н. О некоторых проблемах фольклоризма в советской литературе // Вопросы советской литературы. Вып. 4. - М.-Л., 1956.

151. Садовников Д.Н. Загадки русского народа. СПб., 1876.

152. Салакам Ш.Х. Абхазский народный героический эпос. Тбилиси, 1968.

153. Сказания о нартах эпос народов Кавказа. - М., 1965. - 548 с.

154. Сказка, сказка, сказочка. (Составление, предисловие В.Б. Тугова). — Черкесск, 1968. На абаз. яз.

155. Сказка о Бычьеногих.— Рассказал Шармат Г. О. Записал Аджибеков X. С. 09.07.1985г. Архив автора. - На абаз. яз.

156. Сказки Абазашты. (Составление, предисловие В.Б. Тугова). Черкесск, 1965. - На абаз. яз.

157. Сказки абазинского народа. (Сбор, составление, предисловие, комментарии, словарь В.Н. Меремкулова). Черкесск, 1986. - На абаз. яз.

158. Стеблин-Каменский М.И. Миф. Л., 1976. - 104 с.

159. Сулеймеенов Олжас. Азъ и Я. Алма-Ата, 1975.

160. Султанов К.К. Динамика романа: особенное и общее в опыте современного романа. М., 1989. - 153 с.

161. Схаляхо А. Идейно-художественное становление адыгейской литературы. Майкоп, 1998.

162. Табулов Т. Гука: рассказ // Табулов Т. Хрестоматия для начальных школ. Ч. 1: для третьего года обучения. - Сулимов, 1934. - С. 5-8. - На абаз. яз.

163. Табулов Т. Джалдуз: рассказ // Табулов Т. Хрестоматия для начальных школ. Ч. 1. - С. 23-26. -На абаз. яз.

164. Табулов Т. Что белые натворили в нашем ауле // Табулов Т. Хрестоматия для начальных школ. Ч. 1. - С. 26-27. - На абаз. яз.

165. Табулов Т. Фатимат: рассказ // Хрестоматия для начальных школ. Ч. 1. -С. 28-31.-На абаз. яз.

166. Табулов Т. Гуля и Фатимат: песня // Табулов Т., Куджев У. Хрестоматия для начальбных школ. Ч. 1. - Сулимов, 1936. - С. 51-54. - На абаз. яз.

167. Табулов Т. Старик-мудрец // Малхозов М., Меремкулов Н. Хрестоматия по литературе. Ч. 2. - Для четвертого класса начальной школы. - Черкесск, 1940. - С. 37-42. - На абаз. яз.

168. Табулов Т. Сосруко и Сотраш//Красная Черкесия, 1941, 09.03-На абаз.яз.

169. Табулов Т. Сосруко и Сосранпа // Красная Черкесия, 1941, 13.04. На абаз. яз.

170. Табулов Т. Сосруко и шестеро мужчин // Красная Черкесия, 25.04. На абаз. яз.

171. Табулов Т. Абазинские сказки. Ставрополь, 1947. - 145 с. - На абаз. яз.

172. Табулов Т. Ктым, Ктыщ, Какана // Табулов Т. Родная речь. Книга для чтения в четвертом классе начальной школы. Ставрополь, 1947. - С. 53-89. - На абаз. яз.

173. Табулов Т. Дадыра и сто семей // Табулов Т. Родная литература. Хрестоматия для шестого класса семилетней школы. Черкесск. 1957. - С. 23-41. -На абаз. яз.

174. Табулов Т. Абазинские загадки и пословицы // Труды Черкесского НИИ. Черкесск, 1954. - На абаз. и рус. яз.

175. Табулов Т. Зули: пьесы, стихи, песни. Черкесск, 1958. - 55 с.-На абаз.яз.

176. Тейлор Э. Первобытная культура. М., 1939.

177. Токарев С. А. Мифология // Словарь литературоведческих терминов. -М., 1974.

178. Толстое В. История Хоперского казачьего полка. Ч. II. - Тифлис, 1900.

179. Тугое В.Б. Становление абазинской литературы. Черкесск. 1966. - 140 с. - На абаз. яз.

180. Тугое В.Б. Очерки истории абазинской литературы. Черкесск, 1970.-276 с.

181. Тугое В.Б. Абазинский роман: генезис, фольклорная предыстория, поэтика // Труды Карачаево-Черкесского НИИ истории, экономики, языка и литературы. Вып. VII. - Серия филологическая. - Черкесск. 1973. - С. 5-41.

182. Тугое В.Б. Пора размышлений. Черкесск, 1979. - 144 с. - На абаз. яз.

183. Тугов В.Б. Формирование исторического романа (на материале северокавказских литератур) // Традиции и современность: метод и жанр. Черкесск, 1986.-С. 17-54.

184. Тугое В.Б. Герой и время (по роману А. Кешокова "Вершины не спят") // Современный литературный процесс: герой и время. Черкесск, 1988. - С. 15-49.

185. Тугое В.Б. Из истории общественной мысли и просветительства у абазин в XIX веке: Адиль-Гирей Кешев. Карачаевск. 2000. - 84 с.

186. Тугое В.Б. Память и мудрость веков (фольклор абазин: жанры, темы, идеи, образы, поэтика). Карачаевск, 2002. - 349 с.

187. Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в двадцати восьми томах . -Т. XV.-М.-Л., 1968.

188. Тхагазитов Ю.М. Адыгский роман. Нальчик, 1987. - 112 с.

189. Тхагазитов Ю.М. Эволюция художественного сознания адыгов. -Нальчик, 1996.-256 с.

190. Тхайцухов Бемурза. Ветер жизни: повесть. Черкесск, 1963, - 311 с. -На абаз. яз.

191. Тхайцухов Бемурза. Горсть земли: роман. Черкесск, 1966. - 338 с. - На абаз. яз.

192. Тхайцухов Бемурза. Как Шихисмагиль одолел Бычьеногих // Абазашта. 19.01.2002г.- На абаз. яз.

193. Тхахйцухов М.С. Очерки истории абазин конца XVIII-XIX в. (Этнокультурные связи с народами Северо-Западного Кавказа). Сухум, 1992.

194. Федоров Я.Л. Историческая этнография Северного Кавказа. М., 1963.

195. Фокс Ральф. Роман и народ. М., 1960.

196. Фрейденберг О. Миф и литература древности. М., 1978. - 605 с.

197. Фрэзер Д. Фольклор в Ветхом завете. М ., 1985.

198. ФреэзерД. Золотая ветвь: исследование магии и религии. М., 1980.

199. Хакуашев А.Х. Али Шогенцуков. Нальчик, 1993.-320 с.-На каб.-черк.яз.

200. Хан-Гирей Султан. Черкесские предания // Русский вестник.- Т.- Кн. 4-5.-СПб, 1841.20$Хан-Гирей Султан. Записки о Черкесии. Нальчик, 1978. - 334 с. 209. Хашба P.A. Абхазский детский фольклор. - Сухуми, 1985.

201. Хашхожева Р.Х. Адыгские просветители второй половины XIX начала XX века. - Нальчик, 1983. - 244 с.211 .Храпченко М.Б. Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы. М., 1973.

202. Хуранов Ш.Ш. Об абазинских тамгах // История и этнография Карачаево-Черкесии. Черкесск. 1979.

203. Хут Ш.Х. Сказочный эпос адыгов. Майкоп, 1968. - 317 с.

204. Хут Ш.Х. Несказочная проза адыгов. Майкоп, 1989. - 336 с.

205. Царакуж я . Из абазинского детского фольклора и этнографии (Сбор, составление, предисловие В.Б. Тугова). Черкесск, 1987. - На абаз. яз.

206. Цвинария В. Творчество Б.В. Шинкуба. Тбилиси, 1970, - 141 с.

207. ЦГВИА ГССР, ф. 545, on. 1, д. 2977, л. 8-27.

208. ЦГВИА СССР, ф. 13453, оп. 2, д. 604, л. 70.

209. ЦГВИА СССР, ф. 13453, оп. 2, д. 604, л. 8-9.

210. ЦГВИА СССР, ф. 13454, оп. 2, д. 234, л. 127.

211. ЦГВИА СССР, ф. 13454, оп. 2, д. 234, л. 129 (оборот).

212. ЦГВИА СССР, ф. 13454, оп. 2, д. 604, л. 5, 6, 7.

213. Чекалов П.К. Страницы истории абазинской литературы. Черкесск, 1995.- 102 с.

214. Чекалов П.К. Абазинский фольклорный стих. Карачаевск, 2000. - 70 с.

215. Чекалов П.К. О языке стихотворения Т.З. Табулова "Гуля и Фатимат" (рукопись: архив автора).

216. Чекалов П.К. Абазинское стихосложение: истоки и становление. -Ставрополь, 2000. 215 с.

217. Чикатуев Микаэлъ. Абазинские всадники: поэмы. Черкесск. 1969. - На абаз. яз.

218. Чикатуев Микаэлъ. Абазинский Ходжа: поэмы. Черкесск, 1997. - На абаз. яз.

219. Чичеров В.И. Вопросы теории и истории народного творчества. М., 1959.

220. Чуковский К.И. Маленькие дети. Л., 1929.

221. Чурсин Г.Ф. Материалы по этнографии Абхазии. Сухуми, 1957.

222. Шаззо КГ. Художественный конфликт и эволюция жанров в адыгских литературах. Тбилиси, 1978. - 238 с.

223. Шебзухова Лариса. Гошегаг // Созвездие. Черкесск. 2000, - С. 15-16. -На абаз. яз.

224. Шортанов А. Т. Героический эпос адыгов "Нарты" // Сказания о нартах эпос народов Кавказа. - С., 188-226.

225. Шоратнов А.Т. Адыгская мифология. Нальчик, 1982. - 195 с.

226. Якименко Л. О поэтике современного романа // Дружба народов, 1971. № 5.

227. Ярневский И.З. Устный рассказ как жанр фольклора. Улан-Удэ, 1969.