автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Формирование и деятельность административно-хозяйственного аппарата колхозов в 1930-е гг.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Формирование и деятельность административно-хозяйственного аппарата колхозов в 1930-е гг."

На правах рукописи

Левакнн Александр Сергеевич

формирование и деятельность

Административно-хозяйственного аппарата

КОЛХОЗОВ в 1930-е гг. (на материалах Дона, Кубани и Ставрополья)

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Новочеркасск 2009

003462216

Диссертация выполнена в Южно-Российском государственном техническом университете (Новочеркасском политехническом институте)

Научные руководители: доктор философских наук,

кандидат исторических наук, профессор Скорик Александр Павлович

доктор исторических наук, доцент Бондарев Виталий Александрович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Защита состоится 13 марта 2009 г. в 12.00 часов на заседании совета по защите докторских и кандидатских диссертаций ДМ 212.256.03 по историческим наукам в Ставропольском государственном университете по адресу: 355009, г. Ставрополь, ул. Пушкина, 1.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Ставропольского государственного университета.

Автореферат разослан 9 февраля 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор исторических наук,

Булыгина Тамара Александровна

доктор исторических наук, доктор политических наук, профессор Баранов Андрей Владимирович

Ведущая организация: Таганрогский государственный

педагогический институт

профессор

И.А. Краснова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. В постсоветской России, в условиях перестройки социально-экономических и общественно-политических структур, особую важность приобретает проблема формирования новой администратав-но-управленческой системы, отвечающей потребностям гражданского общества и правового государства. Не случайно В .В. Путиным после избрания его на пост Президента Российской Федерации, были предприняты решительные действия по дальнейшему реформированию и, в особенности, укреплению «вертикали власти». На рубеже 1990-х — 2000-х гг. очевидным стал тот факт, что при отсутствии эффективной системы управления невозможно не только осуществить в полной мере демократические преобразования, но и сохранить территориальную целостность и саму независимость нашей страны.

Одним из важных направлений реформирования отечественной административно-управленческой системы является перестройка структур, призванных обеспечивать функционирование аграрной экономики. В аграрной сфере, где трудовые отношения и образ жизни земледельцев неразрывно связаны, административные органы не только управляют производством, но и нередко вмешиваются в повседневную жизнь сельского населения. Подобное положение было усилено коллективизацией сельского хозяйства СССР в 1930-х гг., когда повсеместно созданные колхозы стали не только сельхозпредприятиями, но и низовыми звеньями командно-административной системы и, более того, - «определенными способами организации социальной жизни деревни в том виде, в котором она была нужна «социалистическому городу».1 В итоге сельская администрация приобрела возможность не только контролировать аграрное производство, но и оказывать существенное влияние на коллективные настроения крестьянства, на общественно-политические процессы в деревне

В значительной мере отмеченная специфика функционирования сельской администрации в значительной мере сохраняется и в постсоветской России. Поэтому чрезвычайно актуальным представляется анализ структур управления

1 Никольский С. А. Аграрная яювсшвка, сельская общность и проблема социально-экономических укладов // Вопросы философии. 200 Ь № 12. С. 20.

колхозным производством в СССР с целью накопления и осмысления опыта, полезного при осуществлении современных нам аграрных реформ. В особенности информативными представляются результаты анализа функционирования колхозов 1930-х гг. (когда колхозная система, как и постсоветские аграрные структуры, находилась на стадии становления), осуществленного на примере ведущих аграрных регионов России, к числу которых относятся Дон, Кубань и Ставрополье.

Хронологически исследование охватывает период с конца 1920-х тт. по начало 1940-х гг. Начальный рубеж определяется активизацией усилий советской власти по «колхозному строительству», последовавшей после XV съезда ВКП(б) в 1927 г., и переходом к сплошной форсированной коллективизации с конца 1929 г. Завершает период Великая Отечественная война, прервавшая поступательное развитие колхозной системы.

Территориальные границы исследования охватывают ведущие аграрные регионы Юга России - Дон, Кубань и Ставрополье, входившие в рассматриваемый период времени сначала в состав Северо-Кавказского (1924 - 1933 гт.), затем - Азово-Черноморского и Северо-Кавказского (1934 — 1937 гг.) краев. В 1937 г. отмеченные регионы приобрели административную самостоятельность в границах Ростовской области, Краснодарского и Орджониквдзевского (с 1943 г. - Ставропольского) краев.

Степень научной разработанности темы. Анализ содержания работ, посвященных такому аспекту «колхозного строительства», как формирование и деятельность корпорации колхозных управленцев, дает основания для выделения ряда этапов в процессе научного осмысления указанной темы:

1. Конец 1920-х гг. - начало 1940-х гт. (накопление и первичная обработка материала, как правило, с целью оптимизации «колхозного строительства»);

2. Вторая половина 1940-х гг. - середина 1980-х гг. (расширение источ-никовой базы исследований коллективизации и повышение уровня научно-теоретического осмысления данной темы в рамках советской моноиделогии);

3. Вторая половина 1980-х гг. - наше время (привлечение новых материалов и радикальное переосмысление прежних оценок «колхозного строительства»).

Одновременно с развертыванием форсированной коллективизации в СССР появились работы, в которых предпринимались попытки проанализировать ход и первые результаты «колхозного строительства». Поскольку данные исследования были современны коллективизации, они отличались крайне узкой источ-никовой базой (зачастую представленной лишь материалами периодики, свидетельствами очевидцев, наблюдениями самих авторов) и невысоким уровнем анализа событий. Формирование и функционирование колхозного административно-управленческого аппарата рассматривалось, как правило, в качестве одного из частных вопросов «колхозного строительства». Характерной чертой работ данного периода являлось то, что многие из них имели вполне практическую цель: создать позитивный образ колхозной системы и помочь в решении насущных вопросов, возникавших перед руководителями колхозов.

В основном в работах 1930-х гг. освещалась деятельность партийных организаций по укреплению кадров колхозной администрации, борьба руководителей коллективных хозяйств с «кулаками», деятельность управленцев по созданию и укреплению колхозов. Предпринимались попытки рассмотреть социальный и половозрастной состав колхозных управленцев, их образовательный уровень, динамику численности.1 На Юге России такие вопросы затрагивались в работах И.И. Гарус, И. Повалюхина, М.М. Романовского, и др.2

В годы Великой Отечественной войны освещались в основном текущие вопросы функционирования колхозов, в ущерб теме коллективизации. Внимание к данной теме возрастает в послевоенный период , но уже на качественно новом научно-теоретическом уровне. В рамках второго из выделенных нами этапов ис-

1 См., например: Наумов К. 3опрос!*' колхозного строительства // На аграрном фронте. 1928. № 5. С. 92 -113; Дудин К.Ф. Организация тракторных колонн. М., 1929; Ангаров А Сельсовет и ликвидация кулачества как класса // Большевик. 1930. № 6. С. 3 - 18; Власов М. Коллективизация советской деревни. М. 1930; Анастасенко Ф.И., Кричевский А.О. 25-тыочники краснопутиловцы на колхозной стройке. М. - Л., 1931; Папшицкий Н.М., Ситаров М.С. Организационно-хозяйственное укрепление колхозов и задачи пролетарского шефства. Саратов, 1932; Андрианова К.И. и др. Постоянная бригада и внутрибригадная организация труда. М., 1934; Жуйхо И. Учет труда в колхозах. М, 1935; Яковлев Я.Л. Вопросы организации социалистического сельского хозяйства. М., 1935; Шуваев К.М. Старая и новая деревня. М, 1937; Лаптев И. Советское крестьянство. М., 1939.

2 Повалюхиы И. Партийное руководство колхозным строительством // Известия Северо-Кавказского крайкома ВКП(б). 1929. № 7. С. 8 - 13; Романовский М.М. Коммуна Северного Кавказа «Коммуннсшческвй маяк» Георгиевского района Терского округа. М. - Д, 1929; Гарус И.И. Крупный колхоз «Окгабрь». Ростов а/Д., 1930; Криволапое С. Коммуна «Наша жизнь». Ростов к/Д, 1930; Тодрес В. Колхозная стройка на Тереке. Пятигорск, 1930; Давыдов Ю. «Красный терец» (о колхозе ст. Ново-Павловской, Георгиевского района^ Ростов н/Д., 193; Ильин Г.Ф. Партячейка в колхозе. Ростов н/Д., 3931; Анисимов Ф.М, Кудряшева АФ. Колхоз-миллионер «Красный буденовец». Пягагорс^ 1940, и др.

ториографии целый ряд ученых (М.А. Вылцан, В.П. Данилов, И.Е. Зеленин, Н.А. Ивницкий, Ю.А. Мошков и др.), существенно расширив источниковую базу, более глубоко и детально проанализировал вопросы формирования и функционирования системы управления колхозами в 1930-х гг.1 Хрущевская «оттепель» позволила ученым осудить «перегибы» руководителей низового звена при осуществлении планов коллективизации.2 Брежневская ресталинизация ослабила критический настрой исследователей, но полного возврата к прежним, «сталинским», оценкам деятельности колхозного руководства, не произошло.

На Юге России в послевоенный период появился ряд работ, в которых на примере отдельных колхозов освещалась эффективная хозяйственная деятельность колхозных председателей, бригадиров, звеньевых и т.д.3 Это был традиционный подход к освещению темы функционирования колхозного административно-управленческого аппарата. Наряду с этим, впервые появляется значительное количество работ аналитического характера, в которых углубленно рассматривались вопросы управления колхозами. В коллективных трудах,4 диссертациях,5 монографиях, публикациях6 анализировалась роль лолитотдс-

1 См., например: Анисимов А. Советское крестьянство. \1, 1947; Трапезников С. Борьба партии большевиков за коллективизацию сельского хозяйства в годы первой сталинской пятилетки. М., 1951; Краев М. А. Победа колхозного cipo» в СССР. М., 1954; Зеяевян И.Е. Политотделы МТС (1933 - 1934 гг.) И Исторические записки. Т. 76. М, 1965; Островский В.Б. Колхозное крестьянство СССР. Саратов, 1967; Вылцан М. А., Данилов В.П., Кабанов В.В., Мошков Ю. А. Коллективизация сельского хозяйства в СССР: пути, формы, достижения. Краткий очерк истории. М., 1982; История советского крестьянства. В 5-ти т. Т. 2. (1927 - 1037 гг.). М., 1985; Т. 3. (1938 -1945 гг.). М„ 1987.

1 См., например: Богдеико М.Л. К истории начального этапа сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР // Вопросы истории, 1963. JÍ2 5. С. 19 - 35; Мошков Ю.А. Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР. М., 1966; Ивницкий H.A. Классовая борьба в деревне и ликвидация кулачества как класса (1929 - 1932 гг.). М., 1972.

3 Поспелов H.A. 11а обновленной земле. Ставрополь, 1948; Горсткина Л, Колхоз «Украина». Ростов н/Д., 1950; Кузнецов В.И. История колхоза имени Военсовета СКВО Ростовской области: Дне. ... канд. ист. наук. М, 1950, и др.

Очерки истории Краснодарской организации КПСС. Краснодар, 1966; Очерки истории Ставропольской организации КПСС. Ставрополь, 1970; Очерки истории партийных организаций Дона. Ч. 2. 1921 - 1971 гг. Ростов а/Д., 1973; Очерки истории Ставропольского края. Т. 2. С 1917 года до наших дней. Ставрополь, 1986.

5 Левизов Л. Г. Политические отделы машинно-тракторных станций в борьбе за политическое и организа-пионно-хозяжгтьенное укрепление колхозов Дона: Дис. :.. канд. ист. наук. Ростов н/Д, 1950; Кавцедалов П.З. Колтекпшшпия сельского хозяйства на Тереке: Дис. ... канд. ист, наук Пятигорск, 1951; ГТейгашев В.Н. Большевики Ставрополья в борьбе за сплошную коллективизацию сельского хозяйства: Дис.... кацц. ист. наук. Пятигорск, 1951; Мельситов В.А Азово-Черноморсвая краевая партийная органюация в борьбе за политическое и организационно-хозяйственное укрепление колхозов годы второй пятилетки: Дис, ... канд. ист. наук. Ростов н/Д, 1969; Негодов ДГ. Терская парпшная организация в борьбе за коллективизацию сельского хозяйства округа (1927- 1931 гг.); Дис.... канд. ист. наук Ростов н/Д., 1971; Сафонов В.Д. Борьба КПСС за укрепление ведущей роли Советского государства и рабочего класса в осуществлении коллективизации сельского хозяйства в 1927 -1934 гг. (По материалам Кубани и Дона): Дис.... канд. ист. тук Краснодар, 1974, и др.

6 См., например: Турчанинова Е.И. Подготовка и проведение сплошной коллективизации сельского хозяйства в Ставрополье. Душанбе, 1963; Чернотшцкнй П.Г. Усиление роли сельских советов Дона в борьбе за подъем сельского хозяйства в 1928 - 1929 гг. Ростов в®, 1965; Осколков E.H. Победа колхозного строя в зерно-

лов МТС в налаживании эффективного руководства колхозами, мероприятия властей по расширению и укреплению когорты колхозных управленцев, хозяйственная деятельность колхозной администрации, и пр. Выводы и оценки специалистов отличались большей взвешенностью и объективностью. Позитивное значение «колхозного строительства» не подвергалось сомнению, но критиковались «перегибы» и неудовлетворительное руководство колхозами.1

Подчеркнем, что в советский период исследователи, придерживаясь исто-рико-экономического и историко-политологического подходов, акцентировали внимание на мероприятиях власти по созданию и укреплению кадров колхозного руководства, социальном составе управленцев, их деятельности по руководству колхозами, и т.п. Все это существенно сужало поле научного поиска.

В рамках третьего этапа историографии (вторая половина 1980-х гг. - наше время), в связи с ликвидацией примата марксистской методологии, снятием идеологических ограничений и рассекречиванием массива архивных материалов, исследователи подвергли серьезной переоценке процессы формирования и функционирования колхозной администрации. Колхозные управленцы теперь характеризуются не просто как руководители коллективных хозяйств, но как конкретные исполнители аграрной политики сталинского режима.2 Во многом выводы и суждения отечественных историков-аграрников совпадают с оценками зарубежных исследователей (Р.Т. Маннинг, Ш. Фицпатрик и др.3).

вых районах Северного Кавказа. Ростов н(Д., 1973; Криво хижа Ф.И. Партийная оргашоация Ставропольского края в борьбе за развитие народного хозяйства в третьей пятилетке (1938 -1941 гг.) // Ученые записки Пятигорского государ, спеннсго педагогического университета. Т. 16. Пятигорск, 1958. С. 271 - 366; Лаптев С.И. Партийные организации Северного Кавказа в борьбе за оргаошциощю-хозянственное укрепление колхозов (1933 -1934 гг.) // Ученые записки Ростовского госудэрстъешюго педагогического инсппута. Вып. 4. Ростов н/Д, 1958. С. 181-208.

1 См., например; Осколков E.H. Победа колхозного слроя... С. 206; Турчанинова Е.И. Подготовка и проведение сплошной коллективизации... С. 196 - 201.

г Гордон Л. А., Клопов Э.В. Что это было? Размышления о предпосылках и итогах того, что случилось с нами в 30 - 40-е годы. М., 1989; Данилов В., Ильин А., Тепцов Н. Коллективизация: как это было // Урок дает история. М., 1989. С. 138 - 182; Рогалина Н.Л. Коллективизация: Уроки пройденного пути. М., 1989; Тепцов Н.В. Аграрная политика: На крутых поворотах 20 - 30-х годов. М., 1990; Зеленин И.Е. «Революция сверху»: Завершение и трагические последствия // Вопросы истории. 1994. № 10. С. 28 - 42; Его же: Сталинская «революция сверху» после «великого перелома». 1930 - 1939: политика, осуществление, результаты. М., 2006; Ивницкий Н.Л. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х гг.). М., 1994; Глум на я М. К характеристике колхозного социума 1930-х гг. (на материалах колхозов Европейского Севера России) // XX век и сельская Россия. Российские и японские исследователи в проекте «История российского крестьянства в XX веке» / Под ред. Хироси Окуда. Токио, 2005. С. 265 - 285, и др.

3 Фшшатрик Ш. Как мыши коти хоронили. Показательные процессы в сельских районах СССР в 1937 г. // Судьбы российского крестьянства. М„ 1995. С. 387 - 415; Ее же: Сталинские крестьяне. Социальная история Советской России в 30-е годы: деревня. М., 2001; Таниучи Ю. К истории коллективизации сельского хозяйства в СССР: государство и община // Россия в XX веке: Судьбы исторической науки / Под общ. ред. АН. Сахарова. М.,

На Юге России также господствуют указанные тенденции. Ряд исследователей осветил переход властей к командно-административным методам руководства колхозно-кооперативной системой в конце 1920-х - начале 1930-х гг., содействие местных руководителей и активистов насильственному насаждению колхозов, материальное поощрение их усердия сталинским режимом.1 Рассматривался и другой аспект темы - сопротивление колхозного, местного и вышестоящего партийно-советского руководства сталинской аграрной политике.2

Анализ историографии позволяет утверждать, что проблема формирования и функционирования административно-управленческого аппарата колхозов Юга России 1930-х гг. рассматривалась как один из аспектов «колхозного строительства», но не анализировалась в рамках специального исследования. Ряд аспектов темы не получил удовлетворительного освещения. В их числе:

- социально-классовый состав колхозной администрации, причины и масштабы проникновения в административный аппарат колхозов «кулаков»;

- специфика хозяйственно-административной деятельности управленцев;

- особенности взаимоотношений колхозных администраторов с вышестоящим руководством и рядовыми колхозниками;

- быт, повседневная жизнь, менталитет представителей колхозной администрации на Юге России, и др.

1996. С. 364 - 372; Маннинг Р.Т. Политический террор как политический -театр. Районные показательные суды 1937 г. и массовые операции//Трагедия советской деревни. Т. 5. Кн. 1. М, 2004. С. 51-70.

1 См., например: Осколков ЕН. Голод 1932 / 1933. Хлебозаготовки и голод 1932/1933 года в СевероКавказской крае. Ростов я/Д, 1991; Его же: Трагедия «чериодосочных» станиц: документы и факты // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 1993. № 1 -2, С. 3-23; Токарева Н.А. Деформация социально-экономических отношений в станицах и селах Северо-Кавказского края в 1928- 1929 гг.: Дис. ... канд. ист. наук. Ростов н/Д, 1994; Баранов АВ. Социальное и политическое развитие Северного Кавказа в условиях новой экономической политики: (1921 - 1929 гг.). СПб., 19%; Его же: Многоукладное общество Северного Кавказа в условиях новой экономической политики. Краснодар, 1999; Игонин А.В. Парггайно-госудзрсгвенная полшика в сельских районах Ставрополья, Кубани и Дона: исюрико-полшияеский и теоретический аспект (1928 -1934 гг.): Авгореф. дж. ... кавд. ист. наук. Ставрополь, 1997; Мальцева Н Л Очерки истории коллективизации иа Ставрополье. СПб., 2000; Панарин А. А Развшие сельскохозяйственны« косоерацни иа Дону, Кубани и Ставрополье в 1921 - 1929 гг. Армавир, 2000; Кругов АИ, Шевченко И. А Крестьянство и власть на Ставрополье в 1930 -1950-е годы // Северный Кавказ и кочевой мир степей Евразии: V «Минаевские чтения» по археологии, этнографии и краеведению Северного Кавказа Тез. докл. межрегион, науч. конф. Ставрополь, 2001. С. 199 - 203, КривО-дед В.В. История села Львовского иа Кубани. Краснодар, 2002. С. 62 - 63.

1 Осколков Е.Н. Голод 1931 / 1932... С. 49-51, 57-63; Кислицын С.А. Вариант Сырцова. Из истории

формирования антисталинского сопротивления в советском обществе в 20- 30-е гг. Ростов н/Д., 1992; Алексеенко И.И. Репрессия на Кубани и Северном Кавказе. Краснодар, 1993; Козлов А.И. М.А. Шолохов: Времена и Творчество. По архивам ФСБ. Ростов н/Д., 2005; Бондарев В. А. Крестьянство и коллективизация: Многоукладностъ социально-экономических отношений деревни в районах Дона, Кубани и Ставрополья в конце 20-х - 30-х годах XX Ростов н/Д, 2006; Скорик АП. Многоликосгь казачества Юга России в 1930-е годы: Очерки истории. Ростов н/Д., 2008, и др.

Источниковую базу исследования составляют архивные материалы, сборники документов, сочинения и тезисы докладов и выступлений большевистских лидеров, периодические издания, эпистолярные источники.

В работе использованы архивные материалы, хранящиеся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ), Российском государственном архиве экономики (РГАЭ), в Центрах документации новейшей истории Ростовской области (ЦЦНИ РО) и Краснодарского края (ЦЦНИ КК), в Государственном архиве новейшей истории Ставропольского края (ТАНИ CK), в Государственных архивах Ростовской области (ГАРО), Краснодарского (ГАКК) и Ставропольского (ГАСК) краев, в Таганрогском филиале Государственного архива Ростовской области (ТФ ГАРО). В целом при написании исследования были использованы архивные материалы в объеме 33 фондов и свыше 190 дел.

В материалах ЦИК СССР (ГАРФ, ф. 3316), ЦК ВКП(б) (РГАСПИ, ф. 17), ВЦСПС (ГАРФ, ф. 5451) содержатся сведения о положении и работе двадцатипятитысячников, функционировании административно-управленческого аппарата колхозов на Юге России. В личном фонде И.В. Сталина (ф. 558) отложились свидетельства очевидцев о достижениях и (чаще) недостатках в работе колхозных управленцев. Статистические данные, хранящиеся в РГАЭ (ф. 1562), позволяют представить динамику численности колхозных управленцев. Здесь же хранится архив «Крестьянской газеты» (ф. 396), в котором содержатся письма колхозников с жалобами на своих руководителей.

В ЦЦНИРО содержатся документы Северо-Кавказского (ф. 7), Азово-Черноморского (ф. 8) крайкомов, Северо-Донского окружкома (ф. 76), Ростовского обкома ВКП(б) (ф. 9), предоставляющие сведения о порядке оплаты труда колхозных управленцев, их взаимоотношениях с вышестоящим руководством и колхозниками, специфике деятельности, и пр. Сходную информацию содержат документы Краснодарского (ЦЦНИ КК, ф. 1774-а) и Орджоникидзевского (ГАНИ CK, ф. 1) крайкомов и Терского окружкома ВКП(б) (ГАНИ CK, ф. 5938).

Уникальны по объему и разнообразию информации материалы политсек-тора Северо-Кавказского и Азово-Черноморского краевого земельного управ-

ления (крайзу), хранящиеся в ЦЦНИ РО (ф. 166). Здесь сосредоточены сводки и отчеты ОГПУ и политотделов МТС, в которых, как правило, содержатся сведения негативного характера о жизнедеятельности колхозных администраторов. Аналогичные материалы содержатся в фондах Северо-Кавказского краевого (ГАРО, ф. р-1185) и Кубанского окружного (ГАКК, ф. р-226) управлений Рабоче-крестьянской инспекции (РКИ).

В документах земельных управлений Северо-Кавказского, Азово-Черномор-ского (ГАРО, ф. р-1390) и Орджоникидзевского (ГАСК, ф. р-2395) краев, СевероКавказского краевого союза сельхозколлёктивов (Крайколхозсоюза) (ГАРО, ф. р-2399) содержатся сведения о деятельности колхозных управленцев, жалобы колхозников, и пр. Дела стагуправлений Ростовской области (ГАРО, ф. р-4034) и Краснодарского (ф. р-1246) края, Азово-Черноморского краевого управления народно-хозяйственного учета (ГАРО, ф. р-98) и Краснодарской (ГАКК, ф. р-1378) краевой плановой комиссии свидетельствуют о динамике численности различных категорий колхозной администрации Юга России.

Важными источниками при освещении проблемы положения и деятельности колхозных администраторов являются указы, постановления, распоряжения партийно-советских органов, резолюции пленумов ЦК, нормативно-правовые акты, отчеты и докладные записки ОГПУ - НКВД, опубликованные в сборниках документов и материалов.1 Выходили такие сборники и на Юге России.2 Особо следует выделить сборник документов «История колхозного права», где опубликованы базовые нормативно-правовые акты колхозной системы и каждого колхоза: «Примерные уставы сельхозартели» 1930 и 1935 гг.3

1 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 1898-1953.7-е 1ПД В 2-хч. Ч. 2. М, 1953; Директивы КПСС и Советского правительства по хозяйственным вопросам. Сб. документов. Т. 2. 1929 - 1945. М., 1957; Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание; Документы и материалы в пяти томах. 1927 - 1939 / Гл. ред. В.П. Данилов, Р.Т. Маннинг, Л. Виола. - Т. 1. Май 1927- ноябрь 1929. М., 1999; Т.2. Ноябрь 1929 - декабрь 1930. М„ 2000; Т.З. Конец 1930 - 1933. М., 2001; Т. 4.1934 -1936. М., 2002; Т. 5. Км. 1. 1937. М, 2004; Кн. 2. 1937 - 1939. М., 2006; Советская деревня глазами ВЧК- ОГПУ-НКВД; Документа и материалы / Под ред А. Берсловича, В.П. Данилова. 1918 - 1939. - Т.2.1923 - 1929. М, 2001; Т.З. Кн.1.1930- 1931. М„ 2003; Кн. 2.1932-1934. М.,2005.

2 Коллективизация сельского хозяйства на Кубани. 1918 - 1927 гг.; Сб. документов и материалов / Под ред С.Ф. Таращенко, А.Н. Трубицыной. Краснодар, 1959; Коллективизация и развитие сельского хозяйства на Кубани (1927 - 1941 тт.): Сб. документов и материалов / Под ред. И.И. Алексеенко. Краснодар, 1981; Коллективизация сельского хозяйства на Северном Кавказе (1927 - 1937 гг.) / Под. ред. П.В. Семернина и Е.Н. Осколкова. Краснодар, 1972; Краснодарский край в 1937 - 1941 гг. Документы и материалы / Гл. ред А.А. Алексеева. Краснодар, 1997.

3 История колхозного права. Сборнях законодательных материалов СССР и РСФСР в 2-х т. 19171958 гг. Т.1. 1917- 1936. М„ 1959.

В работе широко использовались материалы периодики в количестве 29 наименований газет и журналов, в том числе 13 центральных и 16 региональных. Центральная пресса представлена журналами «Коллективист», «Социалистическая реконструкция сельского хозяйства», газетами «Правда», «Социалистическое земледелие», и др. В список региональных изданий включены журналы «Колхозный путь», «Ударник колхоза», газеты «Молот», «Большевик», «Северо-Кавказский большевик», «Орджоникидзевская правда», и т. д.

Особой группой источников являются произведения и материалы выступлений политических и государственных деятелей советской эпохи: В.И. Ленина, И.В. Сталина, В.М. Молотова, A.A. Андреева, Я.А. Яковлева, Б.П. Ше-болдаева, Е.Г. Евдокимова, и др.

Эпистолярные источники представлены как опубликованными письмами колхозных управленцев или рядовых колхозников,1 так и письмами, хранящимися в архивах. В последнем случае можно назвать письмо «крестьян хутора Красюковки, Донской области, Черкасского округа» «товарищам Рыкову, Бухарину и Томскому» (ноябрь 1929 г.); письмо бывшего «красного партизана», члена ВКП(б) Комарова В.М. Молотову (2 августа 1932 г.).

Комплексный анализ различных групп источников позволил получить значительный объем информации, на основе которой удалось осветить целый ряд недостаточно изученных аспектов жизнедеятельности колхозных управленцев Дона, Кубани и Ставрополья в конце 1920-х - начале 1940-х гг.

Объектом исследования является система управления аграрной экономикой СССР в ее динамике и развитии на протяжении исторического периода с конца 1920-х гг. до начала 1940-х гг.

Предмет исследования - формирование, функционирование и производственно-личностные трансформации административно-хозяйственного аппарата коллективных хозяйств Юга России в конце 1920-х - начале 1940-х гг., в условиях «колхозного строительства».

1 День нашей жизни. Очерки. Статьи. Заметки. Письма. Документы. (15 мая 1940 г.). Ростов н/Д, 1940; Крестная коша. Трагедия казачества. 4. I. Как научил, собаку есть горчицу. 1924 - 1934 / Сост. B.C. Сидоров. Ростов н/Д., 1994; Письма во власть. 1928 - 1939. Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные струиуры и советским вождям / Сост. А.Я. Лившиц, И.Б. Орлов, О.В. Хлевнюк. М., 2002; Теп-цов H.B. В дни великого перелома. История коллективизации, раскулачивания и крестьянской ссылки в России (СССР) в письмах и воспоминаниях; 1929 - 1933 гг. М„ 2002.

Цель работы заключается в анализе процессов формирования и функционирования административно-хозяйствешого аппарата колхозов в 1930-х гг., на примере Дона, Кубани и Ставрополья.

Реализация цели осуществляется путем решения основных задач:

- рассмотреть специфику органов управления колхозами и особенности крестьянского самоуправления накануне сплошной коллективизации;

- проследить трансформацию систем управления деревней в 1930-х гг.;

- проанализировать социальный состав колхозной администрации 1930-х гг.;

- провести дифференциацию административно-управленческих групп в колхозах, установить круг их полномочий, задач, обязанностей;

- осуществить анализ профессиональной деятельности колхозного руководства в условиях командно-административной системы;

- исследовать взаимоотношения руководства и рядовых колхозников;

- осветить повседневную жизнь и бьгг колхозных администраторов.

Теоретико-методологическая база работа основывается на принципах

историзма, системности, всесторонности и объективности, ориентирующих ученого на исследование событий и явлений минувшей реальности во всей их сложности, противоречивости, взаимной обусловленности, в соответствии со спецификой эпохи. Говоря о подходах к исследованию проблемы коллективизации, отметим, что в условиях теоретико-методологического плюрализма постсоветской отечественной исторической науки ученые используют различные приемы и способы познания прошлого, стремясь применять их в совокупности. Наше исследование также основано на синтезе ряда методологических подходов. Использован ряд положений формационного подхода, позволяющих рассмотреть особенности такой социальной группы, как крестьянство, ее место и роль в обществе, проанализировать специфику аграрной экономики. В то же время циви-лизационный подход дал возможность изучить материальную и духовную культуру, структуры повседневности села, коллективное сознание корпорации колхозных управленцев как специфической группы в составе сельских жителей.

Важными составными компонентами теоретико-методологической базы исследования выступают положения частно-исторической теории фрагментар-

ной модернизации, изложенные в работах В.А. Бондарева,1 и такого научного направления, как «новая локальная история», обоснованного в работах Т.А. Бу-лыгиной и других исследователей.2 С позиций частно-исторической теории фрагментарной модернизации процесс «колхозного строительства» (и, в частности, создания управленческого аппарата колхозов) трактуется как совокупность неполных преобразований, осуществленных традиционными для российской государственности методами давления на общество и воскрешающих традиционные же отношения господства-подданства в обществе. «Новая локальная история» позволяет осуществить «изучение истории региона в исследовательском поле общероссийской истории, с позиций междисциплинарного подхода»,3 то есть определите региональную специфику Юга России, опосредовавшую процессы формирования и функционирования колхозной администрации.

В работе применялись как общенаучные, так и специально-исторические методы исследования. В частности, сравнительно-исторический метод позволил установить общие и специфические компоненты доколхозного и колхозного укладов в аграрной сфере, традиционное и новаторское содержание аграрной полигаки большевиков в конце 1920-х- начале 1940-х гг. Историко-генетичес-кий метод применялся для определения устойчивых тенденций в сфере взаимоотношений государства и крестьянства в 1930-х гг. Метод ретроспективно-логической реконструкции позволил воссоздать присущую населению колхозной деревни (в том числе колхозным управленцам) ментальную картину окружающей действительности, влиявшую на их поведение и деятельность.

Новизна представленной работы состоит, в первую очередь, в том, что в ней, впервые в региональной южнороссийской историографии, предпринята попытка комплексного и всестороннего анализа процессов формирования и функционирования административно-хозяйственного аппарата колхозов в конце 1920-х - начале 1940-х гг. Кроме того, в исследовании:

1 Бондарев В А Фрагментарная модернизация постоктябрьской деревни. Ростов н/Д, 2005; Его же; Крестьянство и коллективизация. Ростов н/Д, 2006.

2 См.: Маловичко СИ., Булыгина ТА Современная историческая наука и изучение локальной истории II Новая локальная история. Вып. 1. Новая локальная история: методы, источники, столичная и провинциальная историография: Материалы первой Всероссийской Итернег-конференции. Ставрополь. 2003. С. 3 -11; Булыгана ТА Историческая антропология и исследовательские подходы «новой локальной истории» // Человек на исторических поворотах XX века/ Пси ред. АН. Еремеевой, АЮ. Рожкова. Краснодар, 2006. С 27 - 34.

3 Булыгина Т.А Историческая антропология... //Человек на исторических поворотах XX века С. 27.

1. Разработана и обоснована периодизация развития системы управления южнороссийскими колхозами: 1) прямое государственное регулирование функционирования колхозов (конец 1920-х гг. - начало 1933 г.); 2) жесткий государственный контроль за деятельностью колхозных управленцев (начало 1933 г. -середина 1930-х гт.); 3) постепенное уменьшение непосредственного государственного присутствия в деревне (вторая половина 1930-х- начало 1940-х гг.).

2. Установлена специфика формирования колхозного административно-хозяйственного аппарата в конце 1920-х - начале 1940-х гг., установлены хронологические границы появления в его составе новых категорий администраторов, определены их полномочия и обязанности.

3. Дана характеристика социально-классового состава колхозной администрации Дона, Кубани и Ставрополья 1930-х гг., выявлены особенности социального происхождения представителей руководства коллективных хозяйств. Доказано, что понятие «кулак» по отношению к колхозным администраторам имело не социально-экономическое, а социально-политическое содержание.

4. Детально проанализирована хозяйственно-производственная деятельности колхозных администраторов в 1930-х гг., выявлены и охарактеризованы факторы, ее опосредовавшие. Обосновано авторское мнение о том, что в условиях 1930-х гг. деятельность многих колхозных администраторов зачастую была направлена против интересов сталинского режима.

5. Доказан факт разительных несоответствий между декларациями партийно-советских лидеров и содержанием нормативно-правовых документов, лежащих в основе функционирования колхозов, и реальным положением дел в сфере «колхозной демократии». На основе конкретно-исторических материалов освещены особенности взаимоотношений между колхозными управленцами и рядовыми колхозниками во всей их сложности и противоречивости.

6. Осуществлен анализ повседневной жизни и коллективной психологии колхозных администраторов Юга России в конце 1920-х - начале 1940-х гг. Доказано, что историческая повседневность руководства колхозов содержала больше традиционных элементов, чем новаций, и отражала особенности колхозной системы, ориентированной на нужды государства, но не жителей села.

Практическая значимость исследования. Материалы диссертации использовались при подготовке к проведению занятий по курсу «Отечественная история» в Южно-Российском государственном техническом университете (Новочеркасском политехническом институте). Содержание и выводы исследования могут быть использованы при подготовке и чтении лекционных курсов по отечественной истории, краеведению, аграрной истории, истории советского крестьянства.

Апробация работы. По теме исследования опубликованы 18 работ общим объемом 8,92 пл. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры теории государства и права и отечественной истории Южно-Российского государственного технического университета (Новочеркасского политехнического института). Положения и выводы исследования озвучивались автором на Международных, Всероссийских, региональных конференциях: «Человек в контексте своего времени: опыт историко-психологического осмысления» (Санкт-Петербург, 2006 г.), «Юридическая риторика в современном информационном пространстве» (Ростов-на-Дону, 2007 г.), «Человек и общество: поиски, проблемы, решения» (Новочеркасск, 2007 г.), «Лосевские чтения» (Новочеркасск, 2008 г.), и др.

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В двух параграфах первой главы «Формированне системы управления колхозами в конце 1920-х — 1930-х гг.» осуществлен анализ осуществленной во время «великого перелома» трансформации доколхозных управленческих структур советской деревни в структуры, сформированные в русле складывания командно-административной системы управления экономикой и отвечавшие особенностям и потребностям данной системы.

В период нэпа крестьянские права и свободы, помимо прочего, выражались в существовании сельских сходов как традиционных органов местного самоуправления. Власть согласилась с сохранением сходов, несмотря на то, что тем самым создавался определенный параллелизм на нижних этажах управления: ведь самоуправление возлагалось также и на сельские (станич-

ные) советы и волостные исполкомы. В условиях, когда община не только уцелела во время революционных потрясений, но даже окрепла (подверг нувшись переименованию в земельное общество), у крестьянских сходов было гораздо больше полномочий и возможностей для осуществления своих функций, чем у сельских или станичных советов. Данное обстоятельство затрудняло реализацию аграрной политики большевиков, основанной на принципах неэквивалентного обмена между городом и деревней в пользу первого. Поэтому уже в конце 1920-х гг. советско-партийное руководство страны предприняло ряд мер, направленных на ослабление позиций сельских сходов и укрепление сельсоветов. В частности, планировалось усилить контроль сельсоветов за работой сельских сходов, увеличить представительство на сходах бедняков, батраков, сельской интеллигенции, и пр. Наиболее же мощный и нокаутирующий удар по традиционным институтам крестьянского самоуправления был нанесен в период сплошной форсированной коллективизации в конце 1920-х - начале 1930-х гг.

Коллективизация сельского хозяйства, наряду с другими мероприятиями сталинского режима 1930-х гг., способствовала формированию командно-административной системы управления советской экономикой. Колхозы, основанные на внеэкономическом принуждении и отчуждении работников от средств производства, не могли функционировать иначе, как при наличии командного диктата и административного воздействия. В конце 1920-х -1930-х гг., одновременно с созданием коллективных хозяйств, формировался и аппарат управления ими, не обладавший самостоятельностью и представлявший собой, по сути, всего лишь передаточный механизм между советско-партийными органами власти и колхозниками. Различная степень государственного контроля за колхозами и деятельностью колхозных управленцев позволяет выделить отдельные этапы в становлении и функционировании административно-управленческого аппарата коллективных хозяйств Дона, Кубани и Ставрополья в конце 1920-х - начале 1940-х гг.

В рамках первого этапа (конец 1920-х - первая треть 1930-х гг.), определяемого как этап конструирования новой сельской административной системы,

сталинский режим был в основном озабочен ликвидацией доколхозных форм управления и самоуправления, укреплением позиций сельсоветов (превращавшихся при отсутствии ранее конкурировавших с ними крестьянских сходов в полномочные органы власти на местах), массированным формированием кадров колхозной администрации. В результате коллективизации земельные общества прекратили свое существование, поскольку входившие в них индивидуальные крестьянские хозяйства растворились в колхозах, где средства производства, согласно официальным декларациям, были обобществлены (на самом деле огосударствлены). Соответственно, исчезли и сельские сходы как опасный конкурент сельсоветов. Теперь сельские и станичные советы получили возможность беспрепятственно выполнять возложенные на них государством функции сбора налогов и контроля за единоличниками, колхозниками и колхозами. Руководство страны в конце 1920-х - начале 1930-х гг., по существу, подтвердило подобные задачи сельсоветов, раскритиковав попытки их ликвидации, предпринимавшиеся в районах сплошной коллективизации колхозной администрацией и даже работниками районных властных структур (Президиум ЦИК СССР был вынужден издать соответствующее постановление уже 13 декабря 1929 г.). Однако, вопреки намерениям властей, в ходе «колхозного строительства» основная масса административных полномочий перешла не к сельсоветам, а к управленческому аппарату колхозов. Иначе и не могло произойти, поскольку за организацией производственного процесса в колхозах следили, в основном, не работники сельсоветов, а представители колхозной администрации. Тем более, что во время «колхозного строительства» позиции колхозного руководства заметно окрепли.

В период сплошной коллективизации численность колхозных управленцев многократно увеличилась, прямо пропорционально численности колхозов, повсеместно насаждаемых сталинским режимом. В 1929 г., по данным колхозов Ставрополья, в среднем на каждый из них приходилось 2,4 управленца. В первой же половине 1930 г. в каждом из 3 269 колхозов русских округов Северо-Кавказского края насчитывалось в среднем 6 администраторов. Появилось множество новых категорий колхозных управленцев, таких, как

бригадиры, заведующие отраслевым производством, парторги, и пр. Так, в начале 1932 г. Северо-Кавказский крайком ВКП(б), крайисполком и край-колхозсоюз решили подготовить и переподготовить не менее 46 тыс. председателей, бригадиров и заведующих животноводством колхозов.

В отличие от периода нэпа, в 1930-х гг. местная и колхозная администрация выполняла свои задачи под жестким контролем вышестоящих властей -районных, окружных, областных, краевых. Широчайшие масштабы приобрела практика направления в деревню разного рода уполномоченных райкомов, ок-ружкомов, обкомов, крайкомов ВКП(б), фактически подменявших собой работников сельсоветов и колхозных руководителей. Как правило, уполномоченные направлялись в деревню в период основных сельхозкампаний и во время хлебозаготовок, чтобы контролировать не только рядовых колхозников, но и руководителей колхозов. Отчасти подобная практика объяснялась профессиональной некомпетентностью и халатностью многих колхозных управленцев, отчасти - стремлением сталинского режима ликвидировать на корню тягу коллективных хозяйств к самостоятельности.

В рамках второго этапа (1933 - середина 1930-х гг.), ознаменованного прозвучавшим на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в январе 1933 г. заявлением И.В. Сталина о необходимости отказа от форсирования темпов коллективизации и сосредоточения внимания на организационно-хозяйственном укреплении колхозной системы, была поставлена задача уже не только создавать, но и всемерно укреплять органы управления коллективными хозяйствами и повышать эффективность их деятельности. Причем, принцип прямого государственного контроля над колхозами и вмешательства властей в их деятельность на протяжении отмеченного периода не ставился под сомнение. Практика направления в деревню огромного количества уполномоченных, дезорганизовывавших колхозный управленческий аппарат и нервировавших колхозников, была раскритикована, численность этих посланцев властных структур несколько сократилась. Однако на место уполномоченных пришли организованные в начале 1933 г. политотделы МТС и совхозов (так сказать, «стационарные» органы государственного контроля), взявшие на се-

бя непосредственное руководство аграрным сектором и надзор за деятельностью администрации коллективных хозяйств.

Наконец, на протяжении третьего этапа разработанной нами периодизации (середина 1930-х - начало 1940-х гг.) произошла определенная либерализация аграрной политики сталинского режима, что в сфере управления колхозами нашло выражение в некотором ослаблении государственного присутствия в деревне и увеличении самостоятельности колхозной администрации. Отчасти о наметившихся изменениях в сфере кадровой политики свидетельствовало известное сталинское изречение в мае 1935 г. о том, что «кадры решают все». В это время государство в основном отказалось от прямого присутствия в деревне в лице уполномоченных или работников политотделов МТС, предоставив работникам сельсоветов и колхозным управленцам большую самостоятельность в выполнении своих непосредственных обязанностей. Однако и в данное время принцип жесткого всеобъемлющего контроля властей (прежде всего, районных властных структур - райкомов компартии и райисполкомов) за деятельностью колхозной администрации сохранялся в полной мере.

Во второй главе «Социально-профессиональный состав колхозного руководства Юга Россия в 1930-х гл», состоящей из двух параграфов, анализируются особенности кадровой полигики сталинского режима при формировании административно-управленческого аппарата коллективных хозяйств, а также динамика профессиональных групп в составе данного аппарата.

В условиях сплошной форсированной коллективизации, по сравнению с периодом нэпа, существенно изменились не только количественные, но и качественные параметры административно-управленческого аппарата коллективных хозяйств, что являлось следствием целенаправленной политики сталинского режима по конструированию своей социальной опоры в деревне. Прежде всего, уже в самом начале «колхозного строительства» в деревню (в том числе в села и станицы Дона, Кубани и Ставрополья) на руководящую работу было направлено множество горожан, среди которых знаменитые рабочие-двадцатипятитысячники представляли наиболее крупную, но далеко не единственную, группу. Тем самым, большевики действовали в саответст-

вии со своими идеологическими установками, рассматривая промышленных рабочих как свою социальную опору. Показательно, что двадцатипятитысячники занимали в колхозах высшие руководящие должности. По данным на лето 1930 г. из 1 069 двадцатипятитысячников, закрепленных на колхозной работе по Северному Кавказу, 232 человека стали председателями колхозов, 201 - членами колхозных правлений, 83 - инструкторами, и т.д. Другими категориями, из которых следовало формировать кадры колхозных управленцев, являлись батраки и бедняки, и лишь затем представители самого многочисленного слоя деревни, в том числе и южнороссийской - середняки.

Только во второй половине 1930-х гг., по мере организационно-хозяйственного укрепления колхозной системы и общего смягчения аграрной полигики сталинского режима, удельный вес горожан в высшем эшелоне административно-хозяйственного аппарата колхозов несколько снизился, и увеличилось количество выходцев в нем из самих колхозников. Однако и к началу 1940-х гг. сохранялась неоднородность социального происхождения колхозных администраторов, в то время как рядовые колхозники в подавляющем большинстве являлись прямыми потомками крестьян.

Кроме того, по утверждениям властей, в составе колхозного руководства присутствовало немало «кулаков». Юг России считался в данном отношении одним из наиболее неблагополучных регионов, поскольку здесь отмечался достаточно высокий процент середняков и зажиточных крестьян, наличествовали крупные казачьи сообщества, нередко и необоснованно обвинявшиеся во враждебности к советской власти. Согласно отчетам политотделов МТС Северо-Кавказского края, в 1933 г. из колхозов было «вычищено» по обвинению в «классовой чуждости» от 11 % до 20 % представителей различных категорий административно-управленческого аппарата. В 1934 г. по той же причине лишились своих постов 25 % колхозных управленцев. Лишь в середине 1930-х гг. представители власти и карательные органы с облегчением констатировали минимизацию присутствия «кулаков» в колхозах. Первый секретарь Азово-Черноморского крайкома ВКП(б) Б.П. Шеболдаев в ноябре 1935 г. говорил о наличии в управленческом аппарате колхозов не более 2 - 3 % «кулаков».

Отчасти с утверждениями о проникновении в колхозы представителей «кулачества» можно согласиться, но лишь при условии, что содержание термина «кулак» в период «колхозного строительства» претерпело радикальные изменения. До 1930-х гг. содержание термина «кулак» имело социально-экономический характер, обозначая сельских предпринимателей или просто зажиточных крестьян. Но в ходе и по результатам коллективизации оно приобрело ярко выраженный социально-политический характер, постепенно распространившись на всех противников сталинского режима в деревне. «Кулаки» 1930-х гг. представляли собой не реально существующую социальную группу, а политико-идеологический конструкт, созданный и используемый режимом для оправдания просчетов аграрной политики и, в конечном счете, - неэффективности колхозной системы. Происками «кулаков», пробравшихся в состав колхозной администрации, объяснялись в 1930-х гг. многочисленные недостатки функционирования и состояния коллективных хозяйств. Тем самым, вина за организационно-хозяйственную слабость колхозной системы возлагалась не на сталинский режим, создавший ускоренными методами массу нежизнеспособных колхозов и выкачивавший из них большую часть произведенной продукции, а на мифическую социальную группу, границы которой при этом четко определялись.

Помимо социального происхождения, в 1930-х гг. представители административно-управленческого аппарата коллективных хозяйств подразделялись и по профессионально-иерархическому признаку, - в зависимости от выполняемых обязанностей и положения, занимаемого ими в ряду колхозных управленцев. В ходе «колхозного строительства» в коллективных хозяйствах появилось множество новых управленческих категорий, ранее не фиксировавшихся. Помимо председателей и членов колхозных правлений и ревизионных комиссий, появились такие должности, как завхозы, кладовщики, амбарщики, бухгалтеры, счетоводы, учетчики разных уровней (учетчики в конторе, на животноводческих фермах, бригадные учетчики), бригадиры, полеводы, заведующие животноводческих и птицеводческих ферм, колхозные и межколхозные инспекторы по качеству, и т.д. Все эти категории управленцев отличались друг от друга ко-

личесгвенными параметрами, правами и обязанностями, положением в иерархии коллективизированной деревни, т.е. социально-правовым статусом.

Появление в составе колхозной администрации на протяжении 1930-х гг. множества новых управленческих категорий отчасти было обусловлено усложнением аграрного производства и закономерной тягой администрагивно-управ-ленческого аппарата коллективных хозяйств к бюрократизации, а отчасти -стремлением сталинского режима к максимально полному контролю над колхозным крестьянством. Так, поскольку бригадиры не могли должным образом контролировать трудовую активность всех работников в своей бригаде, появились звеньевые, руководившие небольшими грушами колхозников в составе бригады. Наряду с этим, возникновение новых категорий управленцев свидетельствовало о неудовлетворительном функционировании колхозной системы. В частности, в ответ на халатное отношение колхозников к качеству сельхозра-бот и слабым контролем за данным участком производства со стороны властей в Северо-Кавказском крае осенью 1933 г. были введены должности колхозных и межколхозных инспекторов по качеству.

Усложнение колхозной администрации на Юге России, ее разбухание путем возникновения новых категорий управленцев продолжалось на всем протяжении 1930-х гг. Хотя нередко те или иные должности в колхозах не приживались и существовали относительно недолго (например, полеводы, хозяйки токов, и т.п.). В целом же, рост численности колхозных администраторов, в том числе и на Юге России, представлял собой устойчивую тенденцию в рамках исследуемого исторического периода.

Третья глава «Положение в деятельность колхозного руководства», включающая в себя три параграфа, посвящена рассмотрению особенностей выполнения колхозными администраторами своих профессиональных обязанностей, их взаимоотношений с рядовыми членами коллективных хозяйств, а также повседневной жизни.

Наиболее важное обстоятельство в процессе качественных трансформаций колхозной администрации в конце 1920-х - начале 1940-х гт. заключалось в том, что в условиях коллективизации изменился характер, цели и за-

дачи ее профессиональной деятельности, сам смысл ее существования в колхозах. Если в период нэпа, несмотря на все исключения из правила, представители колхозного руководства заботились, в первую очередь, о хозяйственном развитии своих колхозов и о материальном благополучии колхозников, то в 1930-х гг. их важнейшие функции были иными. В ходе коллективизации основными задачами колхозных управленцев стали безусловное и решительное выполнение распоряжений вышестоящих органов власти (прежде всего, планов хлебозаготовок), а также непосредственный контроль за колхозниками. Хозяйственная целесообразность отодвигалась при этом на второй план, очевидными доказательствами чему служат такие факты, как разорение множества коллективных хозяйств в ходе хлебозаготовок 1932 г. и Великий голод 1932 - 1933 гг., вызванный в значительной мере теми же хлебозаготовками и унесший жизни многих колхозников трудоспособного возраста.

Однако далеко не все представители колхозного руководства были готовы выполнять распоряжения «сталинского режима», учитывавшие лишь интересы государства и грозившие тяжелыми последствиями для их коллективных хозяйств. Поэтому широкое распространение, особенно в первой половине 1930-х гг., получило такое явление, как «обман государства», то есть массовый скрытый саботаж колхозными администраторами наиболее непродуманных и вредных для сельского хозяйства директив сталинской аграрной политики. Чаще всего руководители коллективных хозяйств стремились саботировать завышенные хлебозаготовительные планы, для чего составляли фиктивные отчеты о гибели части посевов (или скрывали определенные посевные площади от учета), создавали «черные амбары» (где хранилось намолоченное зерно, спрятанное от хлебозаготовителей), скашивали колхозные массивы простейшими жатвенными механизмами, а не комбайнами МТС (чтобы не отдавать последним часть урожая), передавали на элеваторы и ссыпные пункты худшее по качеству зерно, и пр.

В ответ на подобные ухищрения власть широко и неоднократно применяла репрессии и направляла в деревню множество уполномоченных. Подобные меры позволяли на время повысить эффективность функционирования колхоз-

ной системы. Но это были кратковременные и частные успехи, так как советско-партийные органы боролись со следствием (саботажем администрации и халатностью рядовых колхозников), а не с причиной (негативными чертами колхозной системы, убивавшей в колхозниках чувство хозяина и желание трудиться). Деятельность колхозных управленцев по «обману государства» продолжалась на всем протяжении исторического периода с конца 1920-х до начала 1940-х гг., в том числе и на Юге России.

Жесткое включение коллективных хозяйств в административно-командную систему обусловило, помимо прочего, декларативность и мифологич-ность утверждений о существовании так называемой «колхозной демократии». В данном случае налицо явное противоречие формы и содержания колхозной системы, созданной на протяжении 1930-х гг., в процессе коллективизации «по-сталински». Согласно официальным декларациям и базовым нормативным актам колхозной системы, - «Примерным уставам сельскохозяйственной артели» в редакциях от 1930 г. и 1935 г., - высшим органом управления в колхозах являлось общее собрание колхозников. Только общее собрание имело право решать важнейшие вопросы жизнедеятельности коллективного хозяйства. Общее собрание должно было принимать новых членов или исключать нерадивых колхозников, контролировать деятельность правления путем заслушивания и утверждения отчетов ревизионной комиссии, и пр. Правление колхоза и его председатель, не говоря уже о других категориях управленцев, формально подчинялись общему собранию и должны были выполнять принятые им решения.

Однако анализ источников позволяет сделать однозначный вывод о том, что «колхозная демократия» являлась правовой фикцией и социально-йсто-рическим мифом, созданными сталинским режимом для сокрытия истинного положения дел в деревне. В колхозах царила не демократия, а административный диктат, зачастую переставший в откровенный произвол. Колхозные чиновники (не говоря уже о разного рода уполномоченных или работниках политотделов МТС) могли оскорбить, избить или даже убить рядового колхозника. Хотя органы власти нередко наказывали наиболее выдающихся

«перегибщиков», снимая их с работы, исключая из ВКП(б) и отдавая под суд, масштабы административного произвола не уменьшались. Особенно часто колхозные управленцы злоупотребляли своей , властью в первой половине 1930-х гг., когда социальная обстановка в коллективизированной деревне была крайне напряженной и нестабильной. Несмотря на оптимизацию функционирования колхозной системы, даже во второй половине 1930-х гг. командный диктат и административный произвол, отрицавший «колхозную демократию», сохранялся в полной мере, хотя уже и в более мягких формах.

Что касается исторической повседневности представителей административно-управленческого аппарата коллективных хозяйств Дона, Кубани и Ставрополья в конце 1920-х - начале 1930-х гг., то она несла на себе четкий отпечаток специфики колхозной системы и, в целом, эпохи «великого перелома». Работники администрации коллективных хозяйств, как и масса рядовых колхозников, испытывали реальные затруднения, обусловленные «колхозным строительством». Прежде всего, это проявлялось в дефиците продуктов питания и промышленных товаров (одежды, обуви, и т.п.), ощущавшихся с особенной остротой в первой половине третьего десятилетия XX века. Однако, в отличие от своих подчиненных, колхозные руководители имели гораздо больше возможностей для успешного преодоления указанных трудностей, так как получали от сталинского режима большее количество социальных благ и могли использовать свои властные полномочия для присвоения колхозного имущества. В частности, в источниках нередко указывается на присвоение колхозными председателями, завхозами, бухгалтерами, счетоводами и др. продуктов питания, предметов ширпотреба или денежных сумм.

Дефицит промышленных товаров в определенной мере обусловил и традиционность костюма колхозных администраторов Дона, Кубани и Ставрополья. Чаще всего они носили вполне обычные для сел и станиц Юга России рубахи, бешметы, черкески, кожухи, тулупы, папахи, и пр. Во второй половине 1930-х гг., в связи с кампанией «за советское казачество», традиционность костюма колхозных управленцев еще более усилилась: немало представителей административно-управленческого аппарата коллективных хо-

зяйств Юга России в это время надевали казачьи костюмы. Кроме того, поскольку форсированная коллективизация в силу своей ускоренности не могла существенно изменить структуры повседневности колхозных сел и станиц Дона, Кубани и Ставрополья, в основном традиционными оставались также досуг колхозных управленцев, их внепроизводственная деятельность, и пр.

В заключении подведены итоги диссертационного исследования, обобщены авторские выводы и суждения. Основные из них заключаются в следующем:

В 1920-х гг. в советской деревне, в том числе на Юге России, сосуществовал ряд управленческих практик: аппараты коллективных хозяйств, сельские (станичные) советы, сходы земельных обществ. В период нэпа с его относительной свободой наиболее распространенной и эффективной формой управления (самоуправления) являлись сходы земельных обществ, практически идентичные традиционным общинным сходам. В конце 1920-х гг. советско-партийное руководство предприняло меры, направленные на ослабление влияния крестьянских сходов, нередко противившихся политике большевиков, на подчинение их сельсоветам. Условием полной ликвидации крестьянского самоуправления стала сплошная коллективизация.

Сконструированная во время коллективизации система управления деревней, включавшая в себя сельсоветы и аппараты колхозов, была встроена в созданную на протяжении 1930-х гг. командно-административную систему и ориентирована исключительно на государственные интересы. Данная система основывалась на принципах полного и всеобъемлющего контроля государства над деревней, подчинения формально самостоятельных колхозов и колхозной администрации диктату партийно-советских органов. Она убивала в зародыше крестьянскую самостоятельность, инициативу и «чувство хозяина», что в конечном итоге привело к нарастанию кризисных явлений в сельском хозяйстве.

Во врем коллективизации сталинский режим строго соблюдал большевистские классовые принципы при формировании колхозной администрации. Преимущественное право при заполнении вакансий колхозных руководителей получали фабрично-заводские рабочие, служащие, батраки и бедняки, середня-

ки. Вместе с тем, в состав колхозного руководства вошло определенное количество представителей «кулачества». Однако в данное время понятие «кулак» имело отнюдь не социально-экономическое, а социально-политическое содержание. Теперь оно обозначало не сельских предпринимателей, а более-менее зажиточных крестьян, всех колхозников и колхозных администраторов, не справлявшихся со своими обязанностями или выступавших против сталинского режима. Генерируя «новых», «колхозных» «кулаков», сталинский режим пытался переложить на эту политически-мотивированную и виртуально-мифическую группу вину за выявившийся негатив «колхозного строительства».

Сплошная коллективизация самым существенным образом изменила и усложнила структуру административно-управленческого аппарата коллективных хозяйств, в том числе на Юге России. По сравнению с периодом нэпа, в 1930-х гг. численность колхозных управленцев заметно возросла, появилась масса новых категорий администраторов. Расширение и усложнение (разветвленность и бюрократизация) колхозного административно-управленческого аппарата характеризовали систему колхозного управления, развивавшуюся на всем протяжении 1930-х гг.

В 1930-х гг. колхозные управленцы, в том числе на Дону, Кубани и Ставрополье, обязаны были выполнять ряд функций, наиболее важными среди которых являлись функции фискально-надзорные. Вопреки этому, многие колхозные администраторы пытались спасти свои хозяйства от разорения, утаивая от налогово-заготовительных органов часть посевных площадей и произведенной продукции. Несмотря на репрессии, подобная практика сохранялась в колхозах до конца 1930-х гг., что свидетельствовало неизменности базовых принципов аграрной политики государства и сохранении состояния конфликта между колхозами и сталинским режимом.

Так называемая «колхозная демократия», к которой постоянно апеллировали большевистские идеологи, являлась пустой и несбыточной декларацией. Общие собрания колхозников, объявленные в административно-нормативном порядке высшими органами управления в колхозах, в реальности практически не оказывали влияния на внугриколхозные дела. Полномочия общих собраний пол-

ностъю узурпировались колхозными управленцами, которые, в свою очередь, непосредственно подчинялись советско-партийным структурам - райкомам, райисполкомам, и пр. В 1930-х гг. единственной реальностью в рамках «колхозного строя», жестко встроенного в административно-командную систему управления экономикой, были диктат и самоуправство представителей управленческой корпорации, в том числе на Юге России.

Историческая повседневность колхозных управленцев Дона, Кубани и Ставрополья в 1930-х гг., во-первых, испытывала сильнейшее влияние со стороны утвердившейся колхозной системы и, во-вторых, отличалась своеобразным сочетанием традиций и новаций. В связи с тем, что продовольственное и материальное обеспечение населения колхозной деревни осуществлялось исключительно по остаточному принципу, меню колхозных администраторов было очень однообразным и нередко весьма скудным (хотя они имели возможность присвоить общественные средства), а их костюм оставался преимущественно традиционным. Причем, традиционность костюма особенно была заметна в казачьих районах Юга России, где она зачастую приобретала демонстративно-Показной рекламный характер. Поскольку форсированная коллективизация не могла радикально изменить уклад сельской жизни, многие колхозные управленцы проводили свободное время практически так же, как их отцы и деды, отмечая церковные праздники, участвуя в посиделках с обильными возлияниями, и пр.

Публикации по теме исследования:

1. Левакин A.C. Рабочие-двадцатипятитысячники в составе колхозной администрации на Юге России: бытовые и профессиональные аспекты // Изв. Российского государственного пед. ун-та им. А.И. Герцена: науч. жур. -2008, № 33 (73). Ч. 1. (Обществ, и гум. науки). - С. 276 - 280 (0,44 пл.).

2. Левакин A.C. Теория «кулацкого саботажа» и управленческий аппарат колхозов Юга России 1930-х гг. // Изв. Российского государственного пед. ун-та им. А.И. Герцена: науч. жур. - 2008, № 29 (65). - С. 192 -197 (0,75 пл.).

3. Левакин А. С. Социальная депрессивность колхозных администраторов на Юге России в первой половине 1930-х гг.: причины и поступки // Изв.

Российского государственного пед. ун-та им. А.И. Герцена: науч. жур. -2008, № 34 (74). - С. 282 - 286 (0,75 пл.).

4. Левакин A.C., Бондарев В.А. Морально-этические и профессиональные качества колхозного руководства как фактор функционирования коллективных хозяйств в 1930-х гг. (на материалах Юга России) II Рубикон: сб. науч. работ молодых ученых. - Ростов н/Д, 2006. - Вып. 41. С. 21 - 23. (0,31 пл.).

5. Левакин A.C., Вифлящев A.A. Колхозная администрация и рядовые колхозники на Юге России в 1930-х гг.: особенности взаимоотношений (на материалах прессы) // Научные этюды о российской истории. - Новочеркасск, 2006. - С. 27 - 33. - Деп. в ИНИОН РАН 25.01.07, № 60169. (0,43 пл.).

6. Левакин A.C., Бондарев В.А. Ударники в колхозном микромире 30-х гг.: коллизионностъ положения социальной группы (на материалах Дона, Кубани и Ставрополья) /У Человек в контексте своего времени: опьгг историко-психоло-гического осмысления: материалы XX Междунар. науч. конф., г. Санкт-Пегербруг, 18-19 дек. 2006 г.-СПб., 2006.-Ч. 1.С. 116-121 (0,32 пл.).

7. Левакин A.C. Ротация колхозной администрации на Юге России в первой половине 1930-х гг.: причины, специфика, результаты II Россия в исторической ретроспективе: теория, методология, интерпретации: К 100-летию ЮРГТУ (НПИ): сб. ст. - Новочеркасск, 2007. - С. 90 - 101. - Деп. в ИНИОН РАН 07.06.2007, № 60310. (0,63 пл.).

8. Левакин A.C., Бондарев В.А. Инспекторы по качеству в колхозах Юга России 1930-х гг.: специфика социального статуса и профессиональной деятельности // Россия в исторической ретроспективе: теория, методология, интерпретации: К 100-летию ЮРГТУ (НПИ): сб. ст. - Новочеркасск, 2007. -С. 48 - 62. - Деп. в ИНИОН РАН 07.06.2007, № 60310. (0,93 пл.).

9. Левакин A.C. К вопросу о классовой политике большевиков и социальном составе колхозного руководства в 1930-х гг. // Лосевские чтения: тр. Междунар. ежегод. науч. конф., г. Новочеркасск, май 2007 г. - Новочеркасск, 2007. С. 273 - 278. (0,36 пл.).

10. Левакин A.C., Бондарев В.А. Местная администрация и единоличники на юге России в 1930-х гг.: особенности взаимоотношений // Социальное знание и практика: сб. науч. ст. Вып. 2. - Новочеркасск, 2007. С. 8 -17 (0,5 пл.).

11. Левакин A.C., Благовский КС. Портрет колхозного администратора первой половины 1930-х гг. (на материалах Юга России) // Локальная история: образы и события: к 100-летию ЮРГТУ (НПИ): сб. ст. - Новочеркасск, 2007. - С. 19 - 28. - Деп. в ИНИОН РАН 19.12.07, № 60468. (0,58 пл.).

12. Левакйн A.C., Бондарев В. А. Речевые коммуникации колхозной администрации на Юге России в 1930-е гг. // Юридическая риторика в современном информационном пространстве: материалы Междунар. науч.-практ. конф., 19 октября 2007 г. - Ростов н/Д.( 2007. - С. 211 - 215. (0,26 пл.).

13.Левакйн A.C., БондаревВЛ. «Кулак имеет еще свои корешки»: о социальном составе администраггивно-управленческош аппарата колхозов Юга России в 1930-х гг. И Проблемы отечественной и зарубежной истории: мнения, оценки, размышления: ученые записки каф. Отечественной и зарубежной историй Пятигорск. гос. лингв, ун-та. Вып. X. - Пятигорск, 2008. С. 118 -127. (0,61 пл.).

14. Левакйн A.C. «Посланцы социалистического города» в колхозах: фабрично-заводские рабочие в составе колхозной администрации на Дону, Кубани и Ставрополье // Казачество и иные социальные группы в отечественной истории XIX - XX вв.: сб. ст. - Новочеркасск, 2008. - С. 62 - 80. -Деп. в ИНИОН РАН 15.04.2008, № 60539. (1,1 пл.).

15. Левакйн A.C., Бондарев ВЛ Положение и деятельность административно-управленческих групп в колхозах 1930-х гг.: историко-правовой анализ (на материалах Юга России) // Казачество и иные социальные группы в отечественной истории XIX - XX вв.: сб. ст. - Новочеркасск, 2008. — С. 81 — 96. - Деп. в ИНИОН РАН 15.04.2008, № 60539. (0,93 пл.).

16. Левакйн A.C. Динамика профессиональных групп в составе колхозной администрации Юга России 1930-х гг. // Девятые всероссийские научные чтения по актуальным проблемам социальной истории и социальной работы: тез. докл. науч.-техн. конф., г. Новочеркасск, 15 - 16 мая 2008 г. - Новочеркасск; Ростов н/Д., 2008. С. 42 (0,06 пл.).

17. Левакйн A.C., Золотухин Н.И. Образ «кулака» в советской прессе (первая половина 1930-х гг.) // Страницы истории Юга России (XIX - XX вв.): сб. ст. - Новочеркасск, 2008. - С. 48 - 53. - Деп. в ИНИОН РАН 30.06.2008, № 60588 (0,33 пл.).

18. Левакйн A.C. К вопросу о специфике профессиональной деятельности колхозной администрации в 1930-х гг. (на материалах Юга России)// Лосевские чтения: тр. Междунар. ежегод. науч. конф., г. Новочеркасск, май 2008 г. - Новочеркасск, 2008. С. 251 - 255. (0,36 пл.).

Левакин Александр Сергеевич

ФОРМИРОВАНИЕ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ АДМИНИСТРАТИВНО-ХОЗЯЙСТВЕННОГО АППАРАТА КОЛХОЗОВ в 1930-е гг. (на материалах Дона, Кубани и Ставрополья)

Автореферат

Подписано в печать 02.02.2009. Формат 60x84 'А«. Бумага офсетная. Ризография. Усл. печ.л.2,0. Уч.-изд. л. 1,75. Тираж 100 экз. Заказ 32.

Издательство ЮРГГУ (НПИ) 346428, г. Новочеркасск, ул. Просвещения, 132

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Левакин, Александр Сергеевич

Введение.

Глава 1. Формирование системы управления колхозами в конце 1920-х — 1930-е гг.

1.1. Колхозы и крестьянское самоуправление накануне сплошной коллективизации.

1.2. Трансформация системы управления деревней в 1930-х гг. в русле сталинской модернизации: ведущие направления и результаты.

Глава 2. Социально-профессиональная структура колхозного руководства Юга России в 1930-х гг.

2.1. Социальный состав колхозной администрации.

2.2. Дифференциация административно-управленческих групп в колхозах.

Глава 3. Образ жизни и деятельность колхозного руководства.

3.1. Профессиональная деятельность колхозного руководства в условиях командно-административной системы: задачи и противоречия.

3.2. Особенности взаимоотношений руководства и рядовых колхозников: проблема «колхозной демократии».

3.3. Колхозный администратор в повседневной жизни.

Введение диссертации2009 год, автореферат по истории, Левакин, Александр Сергеевич

Актуальность темы исследования. В постсоветской России, в условиях коренной перестройки социально-экономических и общественно-политических структур, особую важность приобретает проблема формирования административно-управленческой системы, отвечающей особенностям и потребностям гражданского общества и правового государства. Не случайно В.В. Путиным, после избрания его на пост Президента Российской Федерации, были предприняты решительные действия по дальнейшему реформированию и, в особенности, укреплению «вертикали власти». На рубеже 1990-х - 2000-х гг. очевидным стал тот факт, что при отсутствии эффективной системы управления невозможно не только осуществить в полной мере демократические преобразования, но и сохранить территориальную целостность и саму независимость нашей страны.

Одним из важных направлений реформирования административно-управленческой системы в России является комплекс мер, направленных на перестройку тех административных структур, которые призваны контролировать функционирование аграрной экономики. Важность данного участка преобразований определяется не только собственно экономическими, но и социально-политическими факторами. В аграрной сфере, где трудовые отношения и весь образ жизни земледельцев неразрывно связаны, административные органы не только осуществляют управление производством, но и вмешиваются в повседневную жизнь села. Отмеченная специфика была усилена коллективизацией сельского хозяйства СССР в 1930-х гг., когда повсеместно созданные колхозы стали не только сельхозпредприятиями, но и низовыми звеньями командно-административной системы и, более того, - «определенными способами организации социальной жизни деревни в том виде, в котором она была нужна «социалистическому городу».1 Соответственно, сельская администрация спо

1 Никольский С.Л. Аграрная экономика, сельская общность и проблема социально-экономических укладов // Вопросы философии. 2001. № 12. С. 20. собна оказывать существенное влияние на коллективные настроения крестьянства и общественно-политические процессы в деревне. Поэтому преобразования советских управленческих структур в сельском хозяйстве имеют не только экономический, но и социально-политический характер, что чрезвычайно важно в условиях демократизации и создания гражданского общества.

В этих условиях весьма актуальным представляется анализ структур управления колхозным производством в СССР, осмысление опыта, полезного при осуществлении современных нам аграрных реформ. Тем самым исследование процессов формирования и функционирования органов управления колхозами приобретает не только научно-теоретическое, но и ярко выраженное практическое значение. В особенности информативными представляются результаты анализа функционирования колхозов 1930-х гг. (когда колхозная система, как и постсоветские аграрные структуры, находилась на стадии становления), осуществленного на примере ведущих аграрных регионов России, к числу которых относятся Дон, Кубань и Ставрополье.

Хронологически исследование охватывает период с конца 1920-х гт. по начало 1940-х гг. Начальный рубеж определяется активизацией усилий советской власти по «колхозному строительству», последовавшей после 'XV съезда ВКП(б) в 1927 г., и переходом к сплошной форсированной коллективизации с конца 1929 г. Завершает период Великая Отечественная война, прервавшая поступательное развитие колхозной системы.

Территориальные рамки исследования охватывают ведущие аграрные регионы Юга России — Дон, Кубань и Ставрополье, входившие в рассматриваемый период времени в состав Северо-Кавказского (1924 - 1933 гг.), затем - Азово-Черноморского и Северо-Кавказского (1934 - 1937 гт.) краев. В 1937 г. эти регионы приобрели административную самостоятельность в границах Ростовской области, Краснодарского и Орджоникидзевского (с 1943 г. — Ставропольского) краев.

Степень научной разработанности темы. Такая тема исследования, как процесс формирования, развития и функционирования административноуправленческого аппарата коллективных хозяйств Юга России, входит в качестве составного компонента в общую проблематику «колхозного строительства» в России (СССР) на протяжении исторического периода с конца 1920-х гг. до начала 1940-х гг. Коллективизации посвящены тысячи различных работ, в которых в той или иной степени освещались и вопросы становления системы управления коллективными хозяйствами.

Анализ содержания работ, посвященных «колхозному строительству» (и, в том числе, — формированию корпорации колхозных управленцев и их профессиональной деятельности) дает основания для выделения ряда этапов в процессе научного осмысления интересующей нас темы:

1. Конец 1920-х гг. - начало 1940-х гг. (накопление и первичная обработка фактического материала, как правило, с целью оптимизации «колхозного строительства»);

2. Вторая половина 1940-х гг. - середина 1980-х гг. (расширение источ-никовой базы исследований коллективизации, повышение уровня научно-теоретического осмысления темы в рамках советской моноиделогии);

3. Вторая половина 1980-х гг. — наше время (привлечение новых материалов, радикальное переосмысление прежних оценок «колхозного строительства»).

Одновременно с развертыванием форсированной коллективизации в СССР появились работы, в которых предпринимались попытки не только осветить, но и проанализировать ход и первые результаты «колхозного строительства». Поскольку данные исследования были современны коллективизации, они отличались крайне узкой источниковой базой, зачастую представленной лишь материалами периодики, свидетельствами очевидцев и участников событий, наблюдениями самих авторов; в итоге уровень анализа происходивших в деревне изменений был невысок. Формирование и функционирование колхозного административно-управленческого аппарата рассматривалось, как правило, в качестве одного из частных вопросов «колхозного строительства».

В основном в работах советских ученых, общественных и политических деятелей, журналистов 1930-х гг. освещалась деятельность партийных организаций по укреплению кадров колхозных администраторов (в частности, большое внимание уделялось направлению в деревню на руководящую работу рабочих-двадцатипятитысячников), борьба председателей колхозов, бригадиров и других представителей колхозной администрации с «кулаками», создание и организационно-хозяйственное укрепление колхозов. Анализировался социальный и половозрастной состав колхозных управленцев, их образовательный уровень, динамика численности.1

Те же тенденции были характерны для развития региональной южнороссийской историографии. В публикациях и брошюрах И. Повалюхина, П. Беляч-кова, Г.Ф. Ильина и других авторов рассматривались вопросы партийного руководства деятельностью колхозных управленцев, организации административно-управленческих органов коллективных хозяйств (в частности, В. Тодрес достаточно подробно рассмотрел специфику устройства руководящих органов р,яда коллективных хозяйств Терского округа Северо-Кавказского края). Также анализировались социальный и половозрастной состав колхозных администраторов, деятельность председателей отдельных колхозов (или директоров машинно-тракторных станций), которые сумели вывести доверенные им предприятия в число передовых.2 Отличительной, характерной чертой данных работ

1 См., например: Наумов К. Вопросы колхозного строительства // На аграрном фронте. 1928. № 5. С. 92 — 113; Дудин К.Ф. Организация тракторных колонн. М., 1929; Ангаров А. Сельсовет и ликвидация кулачества как класса // Большевик. 1930. № 6. С. 3 - 18; Власов М. Коллективизация советской деревни. М., 1930; Анастасенко Ф.И., Кричевский А.О. 25-тысячники краснопутиловцы на колхозной стройке. М. - Л., 1931; Папшицкий Н.М., СигаровМ.С. Организационно-хозяйственное укрепление колхозов и задачи пролетарского шефства. Саратов, 1932; Андрианова К.И. и др. Постоянная бригада и внутрибригадная организация труда. М., 1934; Жуйко И. Учет труда в колхозах. М., 1935; Яковлев Я.А. Вопросы организации социалистического сельского хозяйства. М., 1935; Шуваев К.М. Старая и новая деревня. М., 1937; Лаптев И. Советское крестьянство. М., 1939.

2 Белячков П. Назревшие вопросы (партстроительство на селе) // Ленинский путь. 1929. № 7 - 8. С. 23 - 26; Повалюхин И. Партийное руководство колхозным строительством // Известия Северо-Кавказского крайкома ВКП(б). 1929. № 7. С. 8 - 13; Романовский М.М. Коммуна Северного Кавказа «Коммунистический маяк» Георгиевского района Терского округа. М. - Л., 1929; Гарус И.И. Крупный колхоз «Октябрь». Ростов н/Д., 1930; Криволапов С. Коммуна «Наша жизнь». Ростов н/Д., 1930; Тодрес В. Колхозная стройка на Тереке. Пятигорск, 1930; Давыдов Ю. «Красный терец» (о колхозе ст. Ново-Павловской, Георгиевского района). Ростов н/Д., 193; Ильин Г.Ф. Партячейка в колхозе. Ростов н/Д., 1931; Дьяченко Н. Рабочий план в колхозе. Ростов н/Д., 1931; Андреев В. Обезличка - враг колхоза. Ростов н/Д., 1932; Перерва В. Производственная бригада в колхозе. Ростов н/Д., 1932; Мидцев В. Колхоз-миллионер. Ростов н/Д., 1938; Некрасов И. Проточная МТС // Социалистическое сельское хоявлялось то, что они, как правило, имели вполне практическую цель: создать позитивный образ колхозной системы и помочь в решении насущных вопросов, которые приходилось решать руководителям коллективных хозяйств.

В годы Великой Отечественной войны анализировались в основном текущие вопросы функционирования колхозов, а коллективизации на некоторое время оказалась за пределами внимания исследователей. Возрождение исследований по истории коллективизации начинается лишь в послевоенный период, но уже на качественно новом научно-теоретическом уровне. На протяжении второго из выделенных нами этапов историографии существенно расширилась источниковая база исследований проблемы формирования и функционирования системы управления колхозами 1930-х гг. Данное обстоятельство, которое можно оценить лишь положительно, позволило ученым более глубоко и детально рассмотреть ряд вопросов в рамках интересующей нас темы.

Новые тенденции в рассмотрении проблемы коллективизации и, в частности, формирования и функционирования административно-управленческого аппарата колхозов (обширная источниковая база, углубленный анализ вопросов) четко проявились в исследованиях второй половины 1940-х - 1950-х гг., таких, как монографии А. Анисимова, Э.Н. Бурджалова, М.А. Краева, С.П. Трапезникова.1 Дальнейшее развитие перечисленные тенденции получили в 1960-х - первой половине 1980-х гг., прежде всего в фундаментальных работах

A.А. Амвросова, М.А. Вылцана, В.П. Данилова, И.Е. Зеленина, НА. Ивницкого,

B.В. Кабанова, Ю.А. Мошкова, В.Б. Островского и других исследователей, а о также в коллективных монографиях. Здесь анализировались вопросы формизяйство. 1939. № 11. С. 37 - 47; Мацкевич С. МТС им. Кагановича Краснодарского края. М., 1939; Аниси-мов Ф.М., Кудряшева А.Ф. Колхоз-миллионер «Красный буденовец». Пятигорск, 1940.

1 Анисимов А. Советское крестьянство. М., 1947; Бурджалов Э.Н. СССР в период борьбы за коллективизацию сельского хозяйства (1930 - 1934 гг.). М., 1950; Трапезников С.П. Борьба партии большевиков за коллективизацию сельского хозяйства в годы первой сталинской пятилетки. М., 1951; Краев М.А. Победа колхозного строя в СССР. М., 1954.

2 См., например: Зеленин И.Е. Политотделы МТС (1933 - 1934 гг.) // Исторические записки. Т. 76. М., 1965; Островский В.Б. Колхозное крестьянство СССР. Саратов, 1967; Вылцан М.А. Советская деревня накануне Великой Отечественной войны (1938 - 1941 гг.). M., 1970; Амвросов А.А. От классовой дифференциации к социальной однородности общества. M., 1972; Ивницкий Н.А. Классовая борьба в деревне и ликвидация кулачества как класса (1929- 1932 гг.). M., 1972; Вылцан M.A., Данилов В.П., Кабанов В.В., Мошков Ю.А. рования корпорации колхозных управленцев, социально-профессиональной дифференциации колхозников, деятельности руководителей колхозов по их организационно-хозяйственному укреплению, и т. п.

В связи с хрущевской «оттепелью» в историографии коллективизации наметилась тенденция к переоценке некоторых устоявшихся постулатов и выводов. В частности, исследователи более определенно заговорили о «перегибах», свойственных деятельности руководителей местного уровня при осуществлении «колхозного строительства».1 В период брежневской ресталинизации критический настрой исследователей по отношению к ряду вопросов коллективизации заметно снизился. Однако полного возврата к прежним, «сталинским», оценкам деятельности колхозного и местного руководства, не произошло.

На Юге России в послевоенный период появился ряд работ, где на примере отдельных колхозов освещалась эффективная деятельность колхозных председателей, бригадиров, звеньевых и т. д. Это был традиционный подход к освещению темы деятельности колхозной администрации, ведущий свое начало еще со времен сплошной коллективизации. Положительной чертой работ являлось то, что в них содержалась масса интереснейших материалов о жизнедеятельности колхозников (в том числе управленцев) отдельных коллективных хозяйств. Но уровень авторского анализа здесь был, как правило, невысок.

Но, наряду с этим, впервые появляется значительное количество работ аналитического характера, в которых углубленно и детально анализировались вопросы управления колхозами. В коллективных трудах,3 диссертационных ис

Коллективизация сельского хозяйства в СССР: пути, формы, достижения. Краткий очерк истории. М., 1982; История советского крестьянства. В 5-ти т. Т. 2. (1927-1037 гг.). М., 1985; Т. 3. (1938 - 1945 гг.). М., 1987.

1 См., например: Богденко М.Л. К истории начального этапа сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР // Вопросы истории. 1963. № 5. С. 19-35; Мошков IO.A. Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР. М., 1966; Ивницкий Н.А. Классовая борьба в деревне и ликвидация кулачества как класса (1929 - 1932 гг.). M., 1972; Вылцан М.А., Данилов В.П., Кабанов В.В., Мошков Ю.А. Коллективизация сельского хозяйства в СССР: пути, формы, достижения. М., 1982.

2 Поспелов Н.А. На обновленной земле. Ставрополь, 1948; Ильин М., Смирнов П. Пионер социалистического земледелия - колхоз имени Сталина Сальского района. Ростов н/Д., 1947; Горсткина Л. Колхоз «Украина». Ростов н/Д., 1950; Кузнецов В.И. История колхоза имени Военсовета СКВО Ростовской области: Днеканд. ист. наук. М., 1950.

3 Очерки истории Краснодарской организации КПСС. Краснодар, 1966; Очерки истории Ставропольской организации КПСС. Ставрополь, 1970; Ленинский путь донской станицы. Ростов н/Д., 1970; Очерки истории следованиях (как правило, кандидатских диссертациях),1 монографиях, публикациях анализировалась роль политотделов МТС в налаживании эффективного руководства колхозами, мероприятия власти по расширению, укреплении и приданию когорте колхозных управленцев «классовой чистоты», взаимоотношения руководства колхозов и МТС, хозяйственная деятельность колхозной администрации, и пр.

При этом выводы и оценки специалистов отличались большей взвешенностью и объективностью. Хотя позитивное значение «колхозного строительства» не подвергалось сомнению, признавались факты «перегибов» и неудовлетворительного руководства колхозами. В частности, Е.Н. Осколков привел партийных организаций Дона. Ч. 2. 1921- 1971 гг. Ростов н/Д., 1973; Ставропольский край в истории СССР. Ставрополь, 1975; Очерки истории Ставропольского края. Т.2.С 1917 года до наших дней. Ставрополь, 1986.

1 Оганян А.Г. Историческая роль политических отделов МТС в деле укрепления колхозного строя в СССР. 1933 - 1934 гг. На материалах работы политотделов МТС Северо-Кавказского края: Дис. . канд. ист. наук. М., 1948; Левизов А.Г. Политические отделы машинно-тракторных станций в борьбе за политическое и организационно-хозяйственное укрепление колхозов Дона: Дис. . канд. ист. наук. Ростов н/Д., 1950; Канцедалов П.З. Коллективизация сельского хозяйства на Тереке: Дис. . канд. ист. наук. Пятигорск, 1951; Пейгашев В.Н. Большевики Ставрополья в борьбе за сплошную коллективизацию сельского хозяйства: Дис. канд. ист. наук. Пятигорск, 1951; Денисенко П.И. Создание машинно-тракторных станций и их роль в i проведении сплошной коллективизации сельского хозяйства (1928 — 1932 гг.) (По материалам Украинской ССР, Северо-Кавказского края и Поволжья): Дис. . канд. ист. наук. М., 1954; Бабайцев А.А. Роль машинно-тракторных станций в победе и укреплении колхозного строя. На материалах северного Кавказа (периода первой и второй пятилеток): Дис. . канд. ист. наук. М., 1955; Мельситов В.А. Азово-Черноморская краевая партийная организация в борьбе за политическое и организационно-хозяйственное укрепление колхозов годы второй пятилетки: Дис. . канд. ист. наук. Ростов н/Д., 1969; Негодов Д.Г. Терская партийная организация в борьбе за коллективизацию сельского хозяйства округа (1927 - 1931 гг.): Дис. . канд. ист. наук. Ростов н/Д., 1971; Узлов Ю.А. Партийно-политическая работа на селе по претворению ленинского кооперативного плана в период подготовки наступления социализма по всему фронту (1926 - 1929 гг.). На материалах Северного Кавказа: Дис. . канд. ист. наук. Краснодар, 1973; Сафонов В.Д. Борьба КПСС за укрепление ведущей роли Советского государства и рабочего класса в осуществлении коллективизации сельского хозяйства в 1927 - 1934 гг. (По материалам Кубани и Дона): Дис. . канд. ист. наук. Краснодар, 1974; Пономарев Е.Г. Партийное руководство советским строительством на селе в 1926— 1932 годах (На материалах Дона, Кубани и Ставрополья): Автореф. дис. . канд. ист. наук. Л., 1988; Серебрякова Т.Е. Деятельность Северо-Кавказского крайкома(1924- 1934 гг.). Дисс. канд. ист. наук. Ростов н/Д., 1990.

2 Молчанов М.В. Победа колхозного строя на Дону и Кубани. Шахты, 1960; Турчанинова Е.И. Подготовка и проведение сплошной коллективизации сельского хозяйства в Ставрополье. Душанбе, 1963; Чернопицкий П.Г. Усиление роли сельских советов Дона в борьбе за подъем сельского хозяйства в 1928 - 1929 гг. Ростов н/Д., 1965; Иванов В.И., Чернопицкий П.Г. Социалистическое строительство и классовая борьба на Дону (1920 - 1937 гг.). Исторический очерк. Ростов н/Д., 1971; Осколков Е.Н. Победа колхозного строя в зерновых районах Северного Кавказа. Ростов н/Д., 1973; Филькин В.И. Северокавказская краевая партийная организация ВКП(б) в период строительства социализма (1926 - 1937 гг.). Грозный, 1975; Пейгашев В.Н. Коллективизация сельского хозяйства Ставропольского края (1927 - 1932 гг.) // Ученые записки Пятигорского государственного педагогического университета. Т. 16. Пятигорск, 1958. С. 191 -270; Кривохижа Ф.И. Партийная организация Ставропольского края в борьбе за развитие народного хозяйства в третьей пятилетке (1938 - 1941 гг.) // Ученые записки Пятигорского государственного педагогического университета. Т. 16. Пятигорск, 1958. С. 271 - 366; Лаптев С.И. Партийные организации Северного Кавказа в борьбе за организационно-хозяйственное укрепление колхозов (1933 - 1934 гг.) // Ученые записки Ростовского государственного педагогического института. Вып. 4. Ростов н/Д., 1958. С. 181 -208; Петижев У.И. Социальная структура колхозного крестьянства Северного Кавказа в 30-х годах // Социально-экономическая структура населения Дона и Северного Кавказа / Отв. ред. А.И. Козлов. Ростов н/Д., 1984. С. 46 - 54. целый ряд примеров администрирования и «перегибов» при создании колхозов в Северо-Кавказском крае, справедливо отметив, что «все это вызывало раздражение, недовольство и сопротивление середняков и даже бедноты».1 О широком распространении администрирования, «перегибов» при проведении коллективизации писала и Е.И. Турчанинова.2

Подчеркнем, что на протяжении советской эпохи исследователи в основном придерживались историко-экономического и историко-политологического подходов при освещении процессов формирования и функционирования колхозного административно-управленческого аппарата (в том числе и на Юге России). В соответствии с указанными подходами внимание акцентировалось на партийных мероприятиях по созданию и укреплению кадров колхозного руководства, социальном составе управленцев, их деятельности по руководству коллективными хозяйствами, и пр. Все это существенно сужало поле научного поиска.

Начало третьему этапу историографии темы было положено масштабными общественно-политическими процессами («перестройка», распад СССР, создание суверенной российской государственности), ликвидировавшими примат марксисткой методологии и предоставившими исследователям возможность анализировать ранее закрытые вопросы и подвергать существенной переоценке постулаты о ходе и результатах «колхозного строительства». Помимо прочего, серьезной переоценке подверглись деятельность колхозного руководства и его роль в коллективизации и организационно-хозяйственном укреплении колхозов.

На основе рассекреченных и впервые введенных в научный оборот документов исследователи констатировали факт широкого развертывания государственного насилия по отношению к массам крестьянства в период коллективизации. Представители колхозной администрации, а также разного рода сельские активисты в этом случае рассматриваются как конкретные исполнители сталинской аграрной политики, проводившие «раскулачивание», составлявшие списки

1 Осколков Е.Н. Победа колхозного строя. С. 206.

2 Турчанинова Е.И. Подготовка и проведение сплошной коллективизации. С. 196-201. кандидатур на выселение, подавлявшие крестьянские акции протеста, и пр.1 Во многом выводы отечественных историков-аграрников перекликаются с оценками зарубежных исследователей (Р. Дэвиса, Р.Т. Маннинг, Ш. Фицпатрик, Т. Шанина и др. ). В рамках интересующей нас проблематики особого упоминания заслуживают работы М.Н. Глумной и Ш. Фицпатрик, в которых представлен портрет колхозного администратора 1930-х гг., отражены особенности коллективной психологии управленцев, описаны практика их хозяйственно-организационной деятельности, взаимоотношений с вышестоящим начальством и рядовыми колхозниками, ит. д.3

В региональной историографии на Юге России также господствуют перечисленные тенденции. Ряд исследователей осветили участие местных руководителей и активистов Дона, Кубани и Ставрополья в процессе насильственного насаждения коллективных хозяйств, констатируя факты широкого распространения методов принуждения, запугивания, различных злоупотреблений властью («перегибов»).4 Отмечался факт слома «нэповской» системы управления

1 Гордон Л.А., Клопов Э.В. Что это было? Размышления о предпосылках и итогах того, что случилось с нами в 30- 40-е годы. М., 1989; Коллективизация: истоки, сущность, последствия. Беседа за «круглым столом» // История СССР. 1989. № 3. С. 3 - 62; Данилов В., Ильин А., Тепцов Н. Коллективизация: как это было // Урок дает история. М., 1989. С. 138 - 182; Данилов В.П. Коллективизация сельского хозяйства в СССР // История СССР. 1990. № 5. С. 7 - 30; Рогалина Н.Л. Коллективизация: Уроки пройденного пути. М., 1989; Тепцов Н.В. Аграрная политика: На крутых поворотах 20 — 30-х годов. М., 1990; Зеленин И.Е. «Революция сверху»: Завершение и трагические последствия // Вопросы истории. 1994. № 10. С. 28 - 42; Его же: Сталинская «революция сверху» после «великого перелома». 1930 - 1939: политика, осуществление, результаты. М., 2006; Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х гг.). М., 1994.

2 Дэвис Р., Хлевнюк О.В. Вторая пятилетка: механизм смены экономической политики // Отечественная история. 1994. № 3. С. 92 - 108; Таниучи Ю. К истории коллективизации сельского хозяйства в СССР: государство и община // Россия в XX веке: Судьбы исторической науки / Под общ. ред. А.Н. Сахарова. М., 1996. С. 364 — 372; Маннинг Р.Т. Политический террор как политический театр. Районные показательные суды 1937 г. и массовые операции // Трагедия советской деревни. Т. 5. Кн. 1. М., 2004. С. 51 - 70; Грациози А. Великая крестьянская война в СССР. Большевики и крестьяне. 1917— 1938. М., 2001.

3 Фицпатрик Ш. Как мыши кота хоронили. Показательные процессы в сельских районах СССР в 1937 г. // Судьбы российского крестьянства. М., 1995. С. 387 —415; Ее же: Сталинские крестьяне. Социальная история Советской России в 30-е годы: деревня. М., 2001; Глумная М. К характеристике колхозного социума 1930-х гг. (на материалах колхозов Европейского Севера России) // XX век и сельская Россия. Российские и японские исследователи в проекте «История российского крестьянства в XX веке» / Под ред. Хи-роси Окуда. Токио, 2005. С. 265-285.

4 Осколков Е.Н. Голод 1932 / 1933. Хлебозаготовки и голод 1932/1933 года в Северо-Кавказском крае. Ростов н/Д., 1991; Его же: Трагедия «чернодосочных» станиц: документы и факты // Известия вузов. СевероКавказский регион. Общественные науки. 1993. № 1 - 2. С. 3 - 23; Токарева Н.А. Деформация социально-экономических отношений в станицах и селах Северо-Кавказского края в 1928 - 1929 гг.: Дис. канд. ист. наук. Ростов н/Д., 1994; Баранов A.B. Социальное и политическое развитие Северного Кавказа в условиях новой экономической политики: (1921 - 1929 гг.). СПб., 1996; Его же: Многоукладное общество Северного Кавказа в условиях новой экономической политики. Краснодар, 1999; Мальцева Н.А. Очерки истории коллективизации на коллективными объединениями (колхозами, кооперацией) и насаждения командно-административных методов руководства колхозами Дона, Кубани и Ставрополья в конце 1920-х - начале 1930-х гг.1 Обращалось внимание на то, что за верную службу сталинский режим демонстрировал местной администрации свое покровительство, оказывал поддержку при одновременном безразличии к нуждам простых колхозников. В частности, В.В. Криводед привел в своей работе документы, доказывавшие, что во время Великого голода 1932 — 1933 гг. колхозная администрация и активисты получали материальную помощь.2

Был освещен и другой аспект темы - сопротивление членов ВКП(б), представителей местной и колхозной администрации безжалостному налогово-экономическому давлению сталинского режима на коллективизированную деревню. Рассматривались аспекты карательной политики сталинского режима в отношении колхозных управленцев, не выполнявших предписания властей (особенно планы хлебозаготовок) или заподозренных в «классовой чуждости».4 Анализ историографии позволяет утверждать, что такая проблема формирования и функционирования административно-управленческого аппарата колхозов Юге России 1930-х гг. рассматривалась как один из аспектов «колхозного строительства», но не анализировалась в рамках специального исследования. Не получил удовлетворительного освещения ряд вопросов темы, таких, как:

- специфика хозяйственно-административной деятельности управленцев;

Ставрополье. СПб., 2000; Кругов А.И., Шевченко И.А. Крестьянство и власть на Ставрополье в 1930 - 1950-е годы // Северный Кавказ и кочевой мир степей Евразии: V «Минаевские чтения» по археологии, этнографии и краеведению Северного Кавказа. Тез. докл. межрегион, науч. конф. Ставрополь, 2001. С. 199-203.

1 Токарева Н.А. Деформация социально-экономических отношений в станицах и селах СевероКавказского края в 1928- 1929 гг.: Дис. . канд. ист. наук. Ростов н/Д., 1994; Игонин А.В. Партийно-государственная политика в сельских районах Ставрополья, Кубани и Дона: историко-политический и теоретический аспекты (1928- 1934 гг.): Автореф. дис. . канд. ист. наук. Ставрополь, 1997; ПанаринАЛ. Развитие сельскохозяйственной кооперации на Дону, Кубани и Ставрополье в 1921 —1929 гг. Армавир, 2000.

2 Криводед В.В. История села Львовского на Кубани. Краснодар, 2002. С. 62 - 63.

3 Осколков Е.Н. Голод 1931 / 1932. С. 49 - 51, 57 - 63; Кислицын С.А. Вариант Сырцова. Из истории формирования антисталинского сопротивления в советском обществе в 20 — 30-е гг. Ростов н/Д., 1992; Алексеенко И.И. Репрессии на Кубани и Северном Кавказе. Краснодар, 1993; Кропачев С.А. Большой террор на Кубани. Драматические страницы истории края 30-40-х гг. Краснодар, 1993; Козлов А.И. М.А. Шолохов: Времена и Творчество. По архивам ФСБ. Ростов н/Д, 2005.

4 Бондарев В.А. Крестьянство и коллективизация: Многоукладность социально-экономических отношений деревни в районах Дона, Кубани и Ставрополья в конце 20-х - 30-х годах XX Ростов н/Д., 2006; Ско-рик А.П. Многоликость казачества Юга России в 1930-е годы: Очерки истории. Ростов н/Д., 2008.

- социально-классовый состав колхозной администрации, причины и масштабы проникновения в административный аппарат колхозов «кулаков»;

- особенности взаимоотношений колхозных администраторов с вышестоящим руководством и рядовыми колхозниками;

- быт, повседневная жизнь, менталитет представителей колхозной администрации на Юге России, и др.

Источниковую базу исследования составляют архивные материалы, сборники документов и материалов, сочинения и тезисы выступлений большевистских лидеров, периодические издания, эпистолярные источники.

В работе использованы архивные материалы, хранящиеся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ), Российском государственном архиве экономики (РГАЭ), в Центрах документации новейшей истории Ростовской области (ЦЦНИ РО) и Краснодарского края (ЦЦНИ КК), в Государственном архиве новейшей истории Ставропольского края (ТАНИ СК), в Государственных архивах Ростовской области (ГАРО), Краснодарского (ГАКК) и Ставропольского (ГАСК) краев, в Таганрогском (ТФ ГАРО) филиале Государственного архива Ростовской области. В целом при написании исследования были использованы архивные материалы в объеме 33 фондов и свыше 190 дел.

В материалах ЦИК СССР (ГАРФ, ф. 3316), ЦК ВКП(б) (РГАСПЙ, ф. 17), ВЦСПС (ГАРФ, ф. 5451) содержится массив сведений о деятельности «пролетарских шефов» в деревне, о положении и работе двадцатипятитысячников, о функционировании колхозного административно-управленческого аппарата на Юге России и о взаимоотношениях управленцев и рядовых колхозников. В личном фонде И.В. Сталина (ф. 558), помимо прочего, сосредоточены свидетельства современников «колхозного строительства» о достижениях и (чаще) недостатках в работе колхозных управленцев. Статистические сведения и материалы, хранящиеся в РГАЭ (ф. 1562), позволяют представить динамику численности колхозных управленцев в рамках изменениях количественных параметров колхозов и колхозного крестьянства, а также материальное положение различных групп населения коллективизированной деревни, в том числе и руководства. Здесь же хранится архив «Крестьянской газеты» (ф. 396), в котором содержатся письма колхозников с жалобами на своих руководителей.

В ЦДНИРО содержатся документы Северо-Кавказского (ф. 7), Азово-Черноморского (ф. 8) краевых комитетов ВКП(б), Северо-Донского окружного комитета ВКП(б) (ф. 76) и Ростовского областного комитета ВКП(б) (ф. 9), позволяющие реконструировать процесс формирования управленческих структур в коллективизированной деревне. В частности, отмеченные документы предоставляют сведения о порядке оплаты труда колхозных управленцев, об их взаимоотношениях с вышестоящим руководством и колхозниками (сохранилось, например, немало жалоб колхозников на председателей и бригадиров), о специфике хозяйственной деятельности, и пр. Сходную информацию предоставляют документы Краснодарского (ТТДНИ КК, ф. 1774-а) и Орджоникидзевского (ГАНИ СК, ф. 1) крайкомов ВКП(б), Терского окружкома ВКП(б) (ГАНИ СК, ф. 5938).

Уникальны по объему и разнообразию информации материалы политсек-тора Северо-Кавказского и Азово-Черноморского краевого земельного управления (крайзу), хранящиеся в ЦЦНИ РО (ф. 166). Здесь сосредоточены сводки и отчеты ОПТУ и политотделов МТС, в которых, как правило, содержатся сведения негативного характера о жизнедеятельности колхозных администраторов. Аналогичные материалы содержатся в фондах Северо-Кавказского краевого (ГАРО, ф. р-1185) и Кубанского окружного (ГАКК, ф. р-226) управлений Рабоче-крестьянской инспекции (РКИ).

В документах краевых земельных управлений (крайзу) Северо-Кавказского, Азово-Черноморского (ГАРО, ф. р-1390) и Орджоникидзевского (ГАСК, ф. р-2395) краев сосредоточены постановления и инструкции, касающиеся профессиональной деятельности колхозных управленцев, а также сведения об их численности, жалобы колхозников, и пр. Не менее информативны документы Северо-Кавказского краевого союза сельскохозяйственных коллективов (Крайколхозсоюза) (ГАРО, ф. р-2399). Материалы о динамике численности различных категорий административно-управленческого аппарата коллективных хозяйств Юга России содержатся в делах статистических управлений Ростовской области (ГАРО, ф. р-4034) и Краснодарского (ф. р-1246) края, а также в документах Азо-во-Черноморского краевого управления народно-хозяйственного учета (ГАРО, ф. р-98) и Краснодарской (ГАКК, ф. р-1378) краевых плановых комиссий.

Важными источниками при освещении проблемы положения и деятельности колхозных администраторов являются указы, постановления, распоряжения партийно-советских органов, материалы и резолюции пленумов ЦК, нормативно-правовые акты, на основе которых регулировалось функционирование административно-управленческого аппарата колхозов, отчеты и докладные записки ОПТУ - НКВД. Значительное количество подобных документов и материалов содержится в сборниках, изданных как в советский, так и постсоветский период.1 rj

Выходили такие сборники и на Юге России. Особо следует выделить сборник документов «История колхозного права», в котором опубликованы базовые нормативно-правовые акты колхозной системы и каждого коллективного хозяйства в отдельности — «Примерные уставы сельхозартели» 1930 и 1935 гг.3

В работе широко использовались материалы прессы в количестве 29 наименований газет и журналов, в том числе 13 центральных и 16 региональных изданий. Центральная пресса представлена журналами «Коллективист», «Социалистическая реконструкция сельского хозяйства», «Социалисти

1 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 1898 - 1953. 7-е изд. В 2-х ч. Ч. 2. М., 1953; Директивы КПСС и Советского правительства по хозяйственным вопросам. Сб. документов. Т. 2. 1929 - 1945. М., 1957; Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание: Документы и материалы в пяти томах. 1927- 1939 / Гл. ред. В.П. Данилов, P.T. Маннинг, Л. Виола. - Т. 1. Май 1927- ноябрь 1929. М., 1999; T.2. Ноябрь 1929-декабрь 1930. М., 2000; Т.З. Конец 1930- 1933. М., 2001; Т. 4. 1934- 1936. М., 2002; Т. 5. Кн. 1. 1937. М., 2004; Кн. 2. 1937 - 1939. М., 2006; Советская деревня глазами ВЧК - ОПТУ -НКВД: Документы и материалы / Под ред. А. Береловича, В.П. Данилова. 1918- 1939. -T.2. 1923- 1929. М., 2001; Т.З. Кн.1. 1930 - 1931. М., 2003; Кн. 2. 1932- 1934. М., 2005.

2 Коллективизация сельского хозяйства на Кубани. 1918 — 1927 гг.: Сб. документов и материалов / Под ред. С.Ф. Таращенко, А.Н. Трубицыной. Краснодар, 1959; Коллективизация и развитие сельского хозяйства на Кубани (1927 - 1941 гг.): Сб. документов и материалов / Под ред. И.И. Алексеенко. Краснодар, 1981; Коллективизация сельского хозяйства на Северном Кавказе (1927 - 1937 гг.) / Под. ред. П.В. Семернина и E.H. Осколкова. Краснодар, 1972; Краснодарский край в 1937 - 1941 гг. Документы и материалы / Гл. ред. А.А. Алексеева. Краснодар, 1997. 3

История колхозного права. Сборник законодательных материалов СССР и РСФСР. 1917- 1958 гг. / Сост. Н.Д. Казанцев, B.K. Григорьев, А.И. Волков, Е.Н. Колотинская, Г.В. Иванов, А.В. Смирнов. Т.1. 1917 -1936. М., 1959. ческое сельское хозяйство», газетами «Правда», «Социалистическое земледелие», и др. В список региональных изданий включены журналы «Колхозный путь», «Ударник колхоза», газеты «Молот», «Большевик», «Северо-Кавказский большевик», «Орджоникидзевская правда», и т. д.

Особой группой источников выступают произведения и материалы выступлений политических и государственных деятелей: В.И. Ленина, И.В. Сталина, В.М. Молотова, А.А. Андреева, Я.А. Яковлева, Б.П. Шебол-даева, Е.Г. Евдокимова, и др.

Эпистолярные источники представлены как опубликованными письмами колхозных управленцев или рядовых колхозников,1 так и письмами, хранящимися в архивах. В последнем случае можно назвать письмо «крестьян хутора Красюковки, Донской области, Черкасского округа» «товарищам Рыкову, Бухарину и Томскому» (ноябрь 1929 г.); письмо бывшего «красного партизана», члена ВКП(б) Комарова В.М. Молотову (2 августа 1932 г.).

Комплексный анализ различных групп источников позволил получить значительный объем информации, на основе которой удалось осветить целый ряд недостаточно изученных аспектов жизнедеятельности колхозных управленцев Дона, Кубани и Ставрополья в конце 1920-х — начале 1940-х гг.

Объектом исследования является система управления аграрной экономикой СССР в ее динамике и развитии на протяжении исторического периода с конца 1920-х гг. до начала 1940-х гг.

Предмет исследования — формирование, функционирование и производственно-личностные трансформации административно-управленческого аппарата коллективных хозяйств Юга России в конце 1920-х — начале 1940-х гг., в условиях «колхозного строительства».

1 День нашей жизни. Очерки. Статьи. Заметки. Письма. Документы. (15 мая 1940 г.). Ростов н/Д., 1940; Крестная ноша. Трагедия казачества. Ч. I. Как научить собаку есть горчицу. 1924 - 1934 / Сост. B.C. Сидоров. Ростов н/Д., 1994; Письма во власть. 1928 - 1939. Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и советским вождям / Сост. А.Я. Лившин, И.Б. Орлов, О.В. Хлевнюк. М., 2002; Тепцов Н.В. В дни великого перелома. История коллективизации, раскулачивания и крестьянской ссылки в России (СССР) в письмах и воспоминаниях: 1929 - 1933 гг. М., 2002.

Целью исследования является анализ процессов становления, развития и деятельности административно-управленческого аппарата коллективных хозяйств 1930-х гг., на примере Дона, Кубани и Ставрополья.

Реализация цели осуществляется путем решения основных задач:

- рассмотреть специфику органов управления коллективными хозяйствами и особенности крестьянского самоуправления в конце 1920-х гг., накануне сплошной коллективизации;

- проследить трансформацию систем управления деревней в 1930-х гг., в условиях сталинской модернизации;

- проанализировать социальный состав представителей колхозной администрации 1930-х гг.;

- провести дифференциацию административно-управленческих групп в составе колхозного руководства, установить круг их полномочий и обязанностей;

- осуществить анализ профессиональной деятельности колхозного руководства в условиях командно-административной системы;

- исследовать особенности взаимоотношений колхозного руководства и рядовых колхозников;

- осветить повседневную жизнь и быт колхозных администраторов.

Теоретико-методологическая база работы основывается на принципах историзма, системности, всесторонности и объективности, ориентирующих ученого на исследование событий и явлений минувшей реальности во всей их сложности, противоречивости, взаимной обусловленности, в полном соответствии со спецификой эпохи. Говоря о подходах к исследованию проблемы коллективизации, отметим, что в условиях теоретико-методологического плюрализма постсоветской отечественной исторической науки ученые используют различные приемы и способы познания прошлого. Многие специалисты стремятся применять те или иные методологические подходы в их совокупности, поскольку каждый из них обладает собственными достоинствами. Наше исследование также основано на синтезе ряда методологических подходов. Использован ряд положений формационного подхода, в рамках которого представляется возможным рассмотреть особенности такой социальной группы, как крестьянство, осветить ее место и роль в обществе, проанализировать специфику аграрной экономики. В то же время использовался цивилизационный подход, позволяющий изучить материальную и духовную культуру, структуры повседневности села, коллективное сознание крестьянства и, в частности, корпорации колхозных управленцев как специфической группы в составе сельских жителей.

Важными составными компонентами теоретико-методологической базы исследования выступают положения частно-исторической теории фрагментарной модернизации, изложенные в работах В.А. Бондарева,1 и такого научного направления, как «новая локальная история», обоснованного в работах Т.А. Бу-лыгиной и других исследователей.2 С позиций частно-исторической теории фрагментарной модернизации процесс «колхозного строительства» трактуется как совокупность частичных и неполных преобразований, осуществленных традиционными для российской государственности методами давления на общество и воскрешающих традиционные же отношения господства-подданства в обществе. Соответственно, формирование колхозной администрации выглядит в таком случае как одно из мероприятий сталинского государства по установлению контроля над крестьянством. «Новая локальная история» представляет собой, в самом общем смысле, «изучение истории региона, в данном случае Северного Кавказа, в исследовательском поле общероссийской истории, с позиций междисциплинарного подхода».3 Данное направление исследований предоставляет специалистам возможность четко определить региональную специфику, которая в ряде случаев серьезно опосредовала преобразования, иниции

1 Бондарев В.А. Фрагментарная модернизация постоктябрьской деревни. Ростов н/Д., 2005; Его же: Крестьянство и коллективизация. Ростов н/Д., 2006.

2 См.: Маловичко С.И., Булыгина Т.А. Современная историческая наука и изучение локальной истории // Новая локальная история. Вып. 1. Новая локальная история: методы, источники, столичная и провинциальная историография: Материалы первой Всероссийской Интернет-конференции. Ставрополь. 2003. С. 3 - 11; Булыгина Т.А. Историческая антропология и исследовательские подходы «новой локальной истории» // Человек на исторических поворотах XX века / Под ред. A.H. Еремеевой, А.Ю. Рожкова. Краснодар, 2006. С. 27 - 34.

3 Булыгина Т.А. Историческая антропология. //Человекна исторических поворотах XX века С. 27. рованные правительством СССР. В том числе «новая локальная история» позволяет с достаточной четкостью выявить специфические характеристики процессов формирования и функционирования административно-управленческого аппарата коллективных хозяйств Юга России на протяжении 1930-х гг.

В работе применялись как общенаучные, так и специально-исторические методы исследования. Сравнительно-исторический метод позволил установить общие и специфические компоненты доколхозного и колхозного укладов в аграрной сфере, традиционное и новаторское содержание аграрной политики большевиков на протяжении такого переломного для нашей страны периода, как конец 1920-х - начало 1940-х гг. Историко-генетический метод применялся для определения устойчивых тенденций в сфере взаимоотношений государственной власти и крестьянства, предопределивших особенности насильственной коллективизации «по-сталински» и, в частности, обусловивших специфику формирования административно-управленческого аппарата коллективных хозяйств. При помощи метода ретроспективно-логической реконструкции удалось, помимо прочего, воссоздать присущую населению колхозной деревни (в том числе колхозным управленцам) ментальную картину окружающей действительности, оказывавшую существенное влияние на их поведение и деятельность. Метод контент-анализа использовался для поиска смысловых единиц с целью установления количественных показателей того или иного явления, имевшего место в жизни коллективизированной деревни.

Новизна представленной работы состоит, в первую очередь, в том, что в ней, впервые в региональной южнороссийской историографии, предпринята попытка комплексного и всестороннего анализа процессов формирования и функционирования административно-управленческого аппарата коллективных хозяйств в конце 1920-х — начале 1940-х гг. Кроме того, в исследовании:

1. Разработана и обоснована периодизация развития системы управления коллективными хозяйствами Юга России (в том числе колхозного административно-управленческого аппарата) в конце 1920-х — начале 1940-х гг., включающая в себя три этапа: 1) конец 1920-х гг. - начало 1933 г.; 2) начало 1933 г. - середина 1930-х гг.; 3) вторая половина 1930-х - начало 1940-х гг.

2. Установлена специфика формирования колхозного административно-управленческого аппарата в конце 1920-х - начале 1940-х гг., доказано, что данный аппарата расширялся на всем протяжении отмеченного периода. Установлены хронологические границы появления в составе колхозного административно-управленческого аппарата новых категорий администраторов, определены их полномочия и обязанности.

3. Дана характеристика социально-классового состава колхозной администрации Юга России 1930-х гг., выявлены особенности социального происхождения представителей руководства коллективных хозяйств. Доказано, что понятие «кулак» по отношению к колхозным управленцам имело не социально-экономическое, а социально-политическое содержание.

4. Установлена специфика хозяйственно-производственной деятельности колхозных администраторов в 1930-х гг. Отмечены и детально проанализированы факторы, оказывавшие существенное, а нередко определяющее влияние на деятельность руководства колхозов и ее эффективность.

5. Доказан факт разительных несоответствий между декларациями партийно-советских лидеров и содержанием нормативно-правовых документов, лежащих в основе функционирования коллективных хозяйств, и реальным положением дел в сфере «колхозной демократии». Освещены особенности взаимоотношений между управленцами и рядовыми колхозниками.

6. Осуществлен анализ повседневной жизни и коллективной психологии представителей колхозного административно-управленческого аппарата Юга России в конце 1920-х гг. - начале 1940-х гг. Доказано, что историческая повседневность колхозного руководства содержала больше традиционных элементов, чем новаций и отражала особенности колхозной системы, ориентированной на первоочередное удовлетворение нужд государства, но не жителей села.

Практическая значимость исследования. Материалы диссертационной работы использовались при подготовке к проведению занятий по курсу «Отечественная история» в Южно-Российском государственном техническом университете (Новочеркасском политехническом институте) (ЮРГТУ(НПИ)). Содержание и выводы диссертационного исследования могут быть использованы при подготовке и чтении лекционных курсов по отечественной истории, краеведению, аграрной истории, истории советского крестьянства.

Апробация работы. По теме исследования опубликованы 18 работ общим объемом 8,92 п.л., в том числе три работы (1,94 п.л.) в периодических изданиях, рекомендованных ВАК РФ. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры теории государства и права и отечественной истории Южно-Российского государственного технического университета (Новочеркасский политехнический институт). Основные положения и выводы исследования были озвучены автором на Международных, Всероссийских и региональных научных конференциях, таких, как «Человек в контексте своего времени: опыт историко-психологического осмысления» (Санкт-Петербург, 2006 г.), «Юридическая риторика в современном информационном пространстве» (Ростов-на-Дону, 2007 г.), «Человек и общество: поиски, проблемы, решения» (Новочеркасск, 2007 г.), «Лосевские чтения» (Новочеркасск, 2007 г.), «Девятые всероссийские научные чтения по актуальным проблемам социальной истории и социальной работы» (Новочеркасск, 2008 г.), «Лосевские чтения» (Новочеркасск, 2008 г.).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Формирование и деятельность административно-хозяйственного аппарата колхозов в 1930-е гг."

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги нашего исследования, отметим, что в колхозах 1930-х гг., основанных на принципах внеэкономического принуждении и отчуждения колхозников от средств производства и произведенной продукции, мощный аппарат управления. Такой аппарат и был создан на протяжении 1930-х гг.

В период нэпа крестьянские права и свободы, помимо прочего, выражались в существовании сельских сходов как традиционных органов местного самоуправления. Власть согласилась с сохранением сходов, несмотря на то, что тем самым создавался определенный параллелизм на нижних этажах управления: ведь самоуправление возлагалось также и на сельские (станичные) советы и волостные исполкомы. В условиях, когда община не только уцелела во время революционных потрясений, но даже окрепла (подвергнувшись переименованию в земельное общество), у крестьянских сходов было гораздо больше полномочий и возможностей для осуществления своих функций, чем у сельских или станичных советов. Данное обстоятельство затрудняло реализацию аграрной политики большевиков, основанной на принципах неэквивалентного обмена между городом и деревней в пользу первого. Поэтому уже в конце 1920-х гг. советско-партийное руководство страны предприняло ряд мер, направленных на ослабление позиций сельских сходов и укрепление сельсоветов. В частности, планировалось усилить контроль сельсоветов за работой сельских сходов, усилить представительство на сходах бедняков, батраков, сельской интеллигенции, и пр. Наиболее же сильный (точнее, смертельный) удар по традиционным институтам крестьянского самоуправления был нанесен в период сплошной форсированной коллективизации в конце 1920-х — начале 1930-х гг.

Коллективизация, наряду с другим мероприятиями сталинского режима, способствовала формированию командно-административной системы управления советской экономикой. Колхозы, основанные на внеэкономическом принуждении и отчуждении работников от средств производства, не могли функционировать иначе, как при наличии командного диктата и административного воздействия. Учитывая особенности колхозной системы, нет ничего странного в том, что в конце 1920-х - 1930-х гг., одновременно с созданием колхозов, формировался и аппарат управления ими, не обладавший самостоятельностью и представлявший собой всего лишь передаточный механизм между советско-партийными органами власти и колхозным крестьянством.

В результате коллективизации земельные общества прекратили свое существование, поскольку входившие в них индивидуальные крестьянские хозяйства растворились в колхозах, где средства производства, согласно официальным декларациям, были обобществлены (на самом деле огосударствлены). Соответственно, исчезли и сельские сходы как опасный конкурент сельсоветов. Теперь сельские и станичные советы получили возможность беспрепятственно выполнять возложенные на них государством функции сбора налогов и контроля за единоличниками, колхозниками и колхозами. Руководство страны в конце 1920-х — начале 1930-х гг., по существу, подтвердило подобные задачи сельсоветов, раскритиковав попытки их ликвидации, предпринимавшиеся в районах сплошной коллективизации колхозной администрацией и даже работниками районных властных структур. Однако, вопреки намерениям властей, в ходе «колхозного строительства» основная масса административных полномочий перешла не к сельсоветам, а к управленческому аппарату коллективных хозяйств. Иначе не могло случиться, поскольку за непосредственной организацией производственного процесса в колхозах следили, в основном, не работники сельсоветов, но представители колхозной администрации. Тем более, что во время «колхозного строительства» позиции колхозного руководства заметно окрепли.

В условиях сплошной форсированной коллективизации количественные и качественные параметры административно-управленческого аппарата коллективных хозяйств существенно изменились, по сравнению с периодом нэпа. Во-первых, численность колхозных управленцев многократно увеличилась, прямо пропорционально численности коллективных хозяйств, усиленно и повсеместно насаждаемых сталинским режимом. Причем количественный рост администраторов произошел не только за счет тех звеньев колхозной управленческой системы, которые существовали еще в 1920-х г. (председатели и члены правлений и ревизионных комиссий коллективных хозяйств). Этот рост был также обусловлен серьезным расширение и усложнением административно-управленческого аппарата, пополнившегося множеством новых категорий, таких, как бригадиры, заведующие отраслями, парторги, инспекторы по качеству, звеньевые, хозяйки токов, и т. д. Усложнение колхозной администрации, ее разбухание путем возникновения новых категорий управленцев, продолжалось на всем протяжении 1930-х гг. Хотя нередко те или иные должности в колхозах не приживались и существовали относительно недолго (как, например, полеводы, хозяйки токов, и т. п.), в целом рост численности колхозных администраторов представлял собой устойчивую тенденцию в рамках исследуемого нами исторического периода.

Во-вторых, колхозный административно-управленческий аппарат в условиях коллективизации изменился и качественно, что являлось следствием осознанной, целенаправленной политики сталинского режима по конструированию своей социальной опоры в деревне. Прежде всего, уже в самом начале «колхозного строительства» в деревню (в том числе в села и станицы Дона, Кубани и Ставрополья) на руководящую работу было направлено множество горожан, среди которых знаменитые рабочие-двадцатипятитысячники представляли наиболее крупную, но далеко не единственную, группу. Тем самым, большевики действовали в соответствии со своими идеологическими установками, рассматривая крестьянство как опасную «делу социализма» «мелкую буржуазию», а горожан и, в особенности, промышленных рабочих, - как авангард «социалистической реконструкции сельского хозяйства». В данном случае показательно, что рабочие-двадцатипятитысячники занимали в колхозах высшие руководящие должности (председатели и члены правлений, ревизионных комиссий, парторги), а на временную работу в колхозных бухгалтериях и на токах нередко направлялись городские коммунисты и комсомольцы. Другими категориями, из которых следовало формировать кадры колхозных управленцев, являлись батраки и бедняки, и лишь затем представители самого многочисленного слоя деревни, — середняки.

Только во второй половине 1930-х гг., по мере организационно-хозяйственного укрепления колхозной системы и общего смягчения аграрной политики сталинского режима, удельный вес горожан на высших ступенях административно-управленческом аппарата коллективных хозяйств несколько снизился, в пользу выходцев из самих колхозников. Однако и к началу 1940-х гг. сохранялась неоднородность социального происхождения колхозных администраторов, в то время как рядовые колхозники в подавляющем большинстве были потомками крестьян.

Самое же важное обстоятельство в процессе качественных трансформаций колхозной администрации заключается в том, что в условиях коллективизации изменился характер, цели и задачи ее профессиональной деятельности, сам смысл ее существования в колхозах. Если в период нэпа, несмотря на все исключения из правила, представители колхозного руководства заботились, в первую очередь, о хозяйственном развитии своих колхозов и о материальном благополучии колхозников, то в 1930-х гг. их важнейшие функции были иными. В ходе коллективизации «по-сталински» основными задачами колхозных управленцев стали безусловное и решительное выполнение распоряжений вышестоящих органов власти (прежде всего, планов хлебозаготовок), а таюке контроль за колхозниками. Хозяйственная целесообразность (не говоря уже об эффективности) отодвигалась при этом на второй план, очевидными доказательствами чему служат такие факты, как разорение множества коллективных хозяйств в ходе хлебозаготовок 1932 г. и Великий голод 1932 - 1933 гг., вызванный в значительной мере теми же хлебозаготовками и унесший жизни многих колхозников трудоспособного возраста.

Однако далеко не все представители колхозного руководства были готовы выполнять распоряжения «сталинского режима», учитывавшие лишь интересы государства и грозившие тяжелыми последствиями для их коллективных хозяйств. Поэтому широкое распространение, особенно в первой половине 1930-х гг., получило такое явление, как «обман государства», то есть массовый скрытый саботаж колхозными администраторами наиболее непродуманных и вредных для сельского хозяйства положений сталинской аграрной политики. Чаще всего руководители коллективных хозяйств стремились саботировать завышенные хлебозаготовительные планы, для чего составляли фиктивные отчеты о гибели части посевов (или вообще скрывали определенные посевные площади от учета), создавали так называемые «черные амбары» (где хранилось намолоченное зерно, утаенное от хлебозаготовителей), скашивали колхозные массивы простейшими жатвенными механизмами, а не комбайнами МТС (чтобы не отдавать последним часть урожая), передавали на элеваторы и ссыпные пункты худшее по качеству зерно, и пр.

Сталинский режим объяснял саботаж не особенностями собственной политики (хотя именно они вынуждали колхозное руководство идти на конфликт с властью), но происками различных «врагов» и «кулаков», якобы пробравшихся в административно-управленческий аппарата коллективных хозяйств. Поэтому общим местом в документах 1930-х гг. были сентенции о злонамеренном «кулацком саботаже» и «вредительстве», о наличии среди колхозных управленцев более-менее значительной группы «кулаков». Особенно благодатным регионом для «кулаков», «врагов» и «вредителей» считался Северо-Кавказский край, в силу исторических, этносоциальных и природно-климатических условий данного региона. Ведь здесь был достаточно высок процент середняков и зажиточных крестьян и казаков (которые в первую очередь объявлялись «кулаками»), а также наличествовали крупнее казачьи сообщества, рассматривавшиеся большевиками как скопища непримиримых контрреволюционеров и противников советской власти.

Отчасти с утверждениями о проникновении в колхозы представителей «кулачества» можно согласиться, но лишь при условии, что содержание термина «кулак» в период «колхозного строительства» претерпело радикальные изменения. «Кулаки» 1930-х гг. представляли собой не реально существующую социальную группу, но политико-идеологический конструкт, созданный и используемый сталинским режимом для оправдания просчетов аграрной политики и, в конечном счете, - неэффективности колхозной системы. Иными словами, если раньше содержание термина «кулак» имело социально-экономический характер, то в ходе и по результатам коллективизации оно приобрело ярко выраженный социально-политический характер. Однако против мифических «кулаков» в составе колхозного руководства сталинский режим направлял вполне настоящие и, более того, масштабные и систематические репрессии. В ходе неоднократных «чисток», проводившихся в коллективных хозяйствах Советского Союза (и, в частности, Юга России) на протяжении 1930-х гг., множество колхозных управленцев лишилось своих постов с последующим тюремным заключением, а то и расстрелом.

Для повышения эффективности функционирования колхозного административно-управленческого аппарата сталинский режим применял, помимо репрессий, и другие меры. В числе таких мер можно назвать постоянное расширение этого аппарата путем включения в его состав все новых и новых должностей. Ведь, по существу, возникновение новых категорий управленцев свидетельствовало о неудовлетворительном функционировании колхозной системы. Так, в ответ на халатное отношение колхозников к качественной составляющей сельхозработ в колхозах (а также при райкомах ВКП(б) и при МТС) была создана инспекция по качеству. Поскольку бригадиры не могли должным образом контролировать трудовую активность всех колхозников своей бригады, появились звеньевые, и т. п.

Следует также отметить, что колхозные управленцы были подчинены вышестоящим органам власти (особенно райкомам партии) и действовали под их жестким контролем. Это должно было исключить излишнюю самостоятельность работников колхозной администрации и воспрепятствовать им заниматься «обманом государства». Более того, в 1930-х гг. существовала практика посылки в деревню райкомами, окружкомами, обкомами и крайкомами ВКП(б) разного рода уполномоченных, обладавших неограниченной властью и зачастую оттиравших колхозных администраторов от управления колхозами (а нередко смещавших управленцев или подвергавших их аресту). Как правило, уполномоченные направлялись в деревню в период основных сельхозкампаний и во время хлебозаготовок, когда требовался командный диктат и властный контроль не только над рядовыми колхозниками, но и над руководителями колхозов. С 1933 г. к уполномоченным, посещавшим деревню временно, прибавились «стационарные» органы государственного контроля - политотделы МТС и совхозов. Только во второй половине 1930-х гг. практика непосредственного государственного присутствия в деревне в лице уполномоченных и политотделов была ослаблена. Но сами принципы государственного контроля за деятельностью рядовых колхозников и колхозной администрации оставались неизменными и в это время.

Все вышеперечисленные меры позволяли на какое-то время повысить эффективность функционирования колхозной системы. Так, деятельность политотделов МТС в целом способствовала укреплению коллективных хозяйств. Но это были кратковременные и частные успехи, так как власти боролись со следствием (саботажем администрации и халатностью рядовых колхозников), но не с причиной (негативными характеристиками колхозной системы, убивавшей в колхозниках чувство хозяина и желание трудиться). Не случайно деятельность колхозных управленцев по «обману государства» продолжалась на всем протяжении исторического периода с конца 1920-х до начала 1940-х гг., в том числе и на Юге России.

Добавим, что жесткое включение коллективных хозяйств в административно-командную систему обусловило, помимо прочего, декларативность и мифологичность утверждений о существовании так называемой «колхозной демократии». Здесь мы сталкиваемся с явным противоречием формы и содержания колхозной системы, созданной на протяжении 1930-х гг., в процессе коллективизации «по-сталински». Согласно многочисленным заверениям властей и букве базовых нормативных актов колхозной системы, — «Примерным уставов сельскохозяйственной артели» в редакциях от 1930 г. и 1935 г., — высшим органов управления в колхозах являлось общее собрание колхозников, которое одно лишь имело право решать важнейшие вопросы жизнедеятельности коллективного хозяйства. Правление колхоза и его председатель, н говоря уже о других категориях управленцев, считались подчиненными общему собранию, зависящими от него. На практике, однако, положение складывалось с точностью до наоборот.

Анализ источниковой базы позволяет сделать однозначный вывод о том, что «колхозная демократия» являлась не более чем фикцией или мифом, созданным сталинским режимом для сокрытия истинного положения дел в деревне. В колхозах царили не демократия, но административный диктат, зачастую переставший в откровенный произвол. Колхозные чиновники(не говоря уже о разного рода уполномоченных или работниках политотделов МТС) могли практически безнаказанно оскорбить, избить или даже убить рядового колхозника. Особенно часто подобные явления наблюдались в колхозах в первой половине 1930-х гг., когда колхозы находились под плотным контролем государства. Кстати сказать, данное обстоятельство лишний раз свидетельствует о том, что негативные явления в жизни колхозной деревне были спровоцированы именно политикой сталинского режима: ведь если бы власть, контролировавшая деревню, противилась произволу колхозных управленцев, они имели немного шансов для злоупотреблений. Да и во второй половине 1930-х гг., несмотря на оптимизацию функционирования колхозной системы, командный диктат, отрицавший «колхозную демократию», сохранялся в полной мере.

Наконец, следует добавить, что историческая повседневность представителей административно-управленческого аппарата коллективных хозяйств Дона, Кубани и Ставрополья в конце 1920-х - начале 1930-х гг. несла на себе четкий отпечаток специфики колхозной системы и, в целом, эпохи «великого перелома». Колхозные управленцы, как и масса рядовых колхозников, испытывали проблемы, обусловленные «колхозным строительством». Прежде всего, это был дефицит продуктов питания и промышленных товаров (одежды, обуви, и т.п.), ощущавшийся с особенной остротой в первой половине третьего десятилетия XX века. Однако, в отличие от своих подчиненных, колхозные руководители имели гораздо больше возможностей для успешного преодоления указанных трудностей, так как получали от сталинского режима большее количество социальных благ и могли использовать свои властные полномочия для присвоения колхозного имущества.

Дефицит промышленных товаров в определенной мере обусловил и традиционность костюма колхозных администраторов Дона, Кубани и Ставрополья в конце 1920-х - начале 1940-х гг. Чаще всего они носили вполне обычные для сел и станиц Юга России рубахи, бешметы, черкески, кожухи, тулупы, папахи, и пр. Во второй половине 1930-х гг., в связи с кампаний «за советское казачество», традиционность костюма колхозных управленцев еще усилилась: немало представителей административно-управленческого аппарата коллективных хозяйств Юга России в это время одели казачьи костюмы. Кроме того, поскольку форсированная коллективизация в силу своей ускоренное™ не могла существенно изменить структуры повседневности колхозных сел и станиц Дона, Кубани и Ставрополья, в основном традиционными оставались также досуг колхозных управленцев, их внепроизводственная деятельность, и пр.

Список научной литературыЛевакин, Александр Сергеевич, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Архивные источники.

2. Государственный архив Российской федерации (ГАРФ).

3. Ф. 3316. Центральный исполнительный комитет (ЦИК) СССР. Оп. 6, д. 47, 99, 170, 236.

4. Ф. 5451. Всесоюзный центральный совет профессиональных союзов (ВЦСПС). Оп. 14, д. 96.

5. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ).

6. Ф. 17. Центральный комитет Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) (ЦК ВКП(б)). Оп. 84, д. 870, 874, 901, 902, 916, 917, 1023; Оп. 85, д. 16, 60, 80, 123; Оп. 120, д. 81, 117, 118, 138, 139, 146, 155, 213,216, 220, 232, 284, 334.

7. Ф. 558. Архив И.В. Сталина. On. 11, д. 88, 153, 720.

8. Российский государственный архив экономики (РГАЭ).

9. Ф. 396. Архив «Крестьянской газеты». Оп. 10, д. 102, 116, 117; Оп. 11, д. 29, 40, 47.

10. Ф. 1562. Центральное статистическое управление (ЦСУ) при Совете Министров СССР. Оп. 323, д. 412, 415.

11. Центр документации новейшей истории Ростовской области (ЦДНИ РО).

12. Ф. 5. Донской окружной комитет ВКП(б) Северо-Кавказского края. On. 1, д. 10, 15, 32, 45, 45а, 51, 74.

13. Ф. 7. Северо-Кавказский крайком ВКП(б). On. 1, д. 704, 754, 945, 948, 1074, 1076, 1080, 1372, 1373, 1391.

14. Ф. 8. Азово-Черноморский крайком ВКП(б). On. 1, д. 58, 122, 149, 248, 249, 251, 270, 282, 335в, 344.

15. Ф. 9. Ростовский обком ВКП(б). On. 1, д. 12,13,14,15,16,54, 64,202,203.

16. Ф. 76. Северо-Донской окружной комитет ВКП(б) Азово-Черноморского края. On. 1, д. 29, 30, 50, 59, 60.

17. Ф. 166. Политсектор МТС Северо-Кавказского краевого земельного управления (крайзу). Оп. 1,д. 10, И, 14, 16,21,22, 23, 100, 102, 105, 111, 112, 113, 114, 115, 116, 191,227.

18. Государственный архив новейшей истории Ставропольского края (ГАНИ СК).

19. Ф. 1. Орджоникидзевский крайком ВКП(б). On. 1, д. 3, 11, 14, 15, 36, 39, 40, 42, 43, 69, 71,312, 472, 495, 523, 687, 698, 758; Оп. 2, д. 67, 204.

20. Ф. р-1157. Пятигорский горком профсоюза рабочих МТС и батрачества. On. 1, д. 60, 78.

21. Ф. 5938. Терский окружной комитет ВКП(б) Северо-Кавказского края. On. 1, д. 24,31,33,35,42.

22. Центр документации новейшей истории Краснодарского края (ЦДНИКК).

23. Ф. 1774-а. Краснодарский крайком ВКП(б). On. 1, д. 87,545,608,978,988.

24. Государственный архив Ростовской области (ГАРО).

25. Ф. р-98. Азово-Черноморское краевое управление народнохозяйственного учета. Оп. 2, д. 79.

26. Ф. р-1185. Краевое управление Северо-Кавказской Рабоче-крестьянской инспекции (РКИ). Оп. 2, д. 55; Оп. 3, д. 84, 88, 532, 548, 579.

27. Ф. р-1390. Северо-Кавказское краевое земельное управление. Оп. 6, д. 439, 1508, 3184,3632; Оп. 7, д. 441,448, 459,462,463,470, 677.

28. Ф. р-2399. Северо-Кавказский краевой союз сельскохозяйственных коллективов (Крайколхозсоюз). On. 1, д. 20, 56, 166, 341, 666.

29. Ф. р-2573. Северо-Кавказское краевое управление зерновых МТС (Край-зернотрактор). On. 1, д. 92, 125.

30. Ф. р-4034. Статистическое управление Ростовской области. Оп. 8, д. 1.

31. Государственный архив Ставропольского края (ГАСК).

32. Ф. р-299. Ставропольский окружной исполком. On. 1, д. 1074, 1151а, 1398, 1447.

33. Ф. р-595. Земельное управление Ставропольского окрисполкома. On. 1, д. 968, 1004.

34. Ф. р-602. Ставропольский окружной союз сельскохозяйственных коллективов (окрколхозсоюз). On. 1, д. 51, 79, 88, 97, 107, 210, 254.

35. Ф. р-2034. Сельскохозяйственная артель им. Ильича Ессентукского района Северо-Кавказского края. On. 1, д. 2, 4, 5, 6, 10.

36. Ф. р-2395. Краевое земельное управление Орджоникидзевского края. Оп. 2, д. 10, 32; Оп. 5, д. 1а.

37. Ф. р-2870. Сельхозартель «Борьба за урожай» Арзгирского района Северо-Кавказского края. On. 1, д. 11, 12, 13.

38. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК).

39. Ф. р-226. Кубанская окружная РКИ Северо-Кавказского края. On. 1, д. 333, 505, 652.

40. Ф. р-687. Крайисполком Краснодарского края (до 1943 г.). On. 1, д. 1,4,6,7.

41. Ф. р-1246. Краевое статистическое управление Краснодарского края. On. 1, д. 3,7, 17.

42. Ф. р-1378. Краевая плановая комиссия Краснодарского края. Оп. 2, д. 1, 4.

43. Таганрогский филиал Государственного архива Ростовской области (ТФ ГАРО).

44. Ф. р-165. Исполнительный комитет Таганрогского горсовета. On. 1, д. 193,218.

45. Сборники документов и материалов.

46. Директивы КПСС и советского правительства по хозяйственным вопросам. 1917 1957 годы. Сб. документов. В 4-х т. / Сост. В.Н. Малин, А.В. Коробов: Т. 2. 1929 - 1945 гг. М., Госполитиздат, 1957. - 888 е.;

47. История колхозного права. Сборник законодательных материалов СССР и РСФСР. 1917 1958 гг. В 2-х т. / Сост. Н.Д. Казанцев, В.К. Григорьев, А.И. Волков, Е.Н. Колотинская, Г.В. Иванов, А.В. Смирнов. Т.1. 1917- 1936. М., Госюриздат, 1959 - 518 е.;

48. Коллективизация и развитие сельского хозяйства на Кубани (1927 — 1941 гг.): Сб. документов и материалов / Под ред. И.И. Алексеенко; Сост. Н.С. Вертышева, Э.М. Ефимова-Сякина, В.Ф. Латкин, А.А. Прохорова. Краснодар, кн. изд-во, 1981. -207 е.;

49. Коллективизация сельского хозяйства на Кубани. 1918 1927 гг.: Сб. документов и материалов / Под ред. С.Ф. Таращенко, А.Н. Трубицыной; Сост. Н.С. Вертышева, Э.М. Ефимова-Сякина, В.Ф. Латкин, А.А. Прохорова. Краснодар, кн. изд-во. 1959. - 202 е.;

50. Коллективизация сельского хозяйства на Северном Кавказе (1927 — 1937 гг.) / Под. ред. П.В. Семернина и Е.Н. Осколкова; Сост. Н.С. Вертышева, М.Я. Левина, А.А. Прохорова. Краснодар, кн. изд-во, 1972 823 е.;

51. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 1898 -1953. Изд. 7-е. В 2-х ч. Ч. П. 1925 -1953. М., Госполитиздат, 1953. -1 204 е.;

52. Краснодарский край в 1937 1941 гг. Документы и материалы /Пред. ред. коллегии А.А. Алексеева; Сост: A.M. Беляев, И.Ю. Бондарь, В.Е. Токарев. Краснодар, Эдви. 1997. - 1 120 е.;

53. Материалы по истории СССР. Т. I. Материалы по истории советского общества / Отв. ред. А.А. Новосельский; Отв. сост. В.Е. Полетаев, Ю.У. Томашевич. М., изд-во АН СССР, 1955. 520 е.;

54. Наш край. Из истории Советского Дона. Документы. Октябрь 1917 — 1965 гг. / Отв. ред. А.Г. Беспалова. Ростов н/Д., книжное изд-во, 1968. 622 е.;

55. Решения 2-го пленума Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) 15 — 19 июня 1934 г. «Об итогах сева и подготовке к уборке» и «О хлебозаготовительной кампании 1934 г.». Пятигорск, партиздат, 1934. 46 е.;

56. Сборник основных приказов и инструкций НКЗ СССР с 21 февраля по 11 марта 1939 г. 1939. № 6 7. М., изд-во Наркомзема СССР, 1939. - 27 е.;

57. Сборник основных приказов и инструкций НКЗ СССР с 11 по 31 мая 1939 г. М., изд-во Наркомзема СССР, 1939. № 14- 15.-29 е.;

58. Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание: Документы и материалы в 5-ти томах. 1927 1939. Т. 1. Май 1927 - ноябрь 1929 / Отв. ред. В. Данилов; Сост. В. Данилов, М. Кудюкина, Н. Глущенко, Т. Голышкина,

59. Л. Денисова, Ким Чан Чжин, М. Колесова, С. Красильников, В. Михалева, Н. Муравьева, А. Николаев, Е. Осокина, Т. Привалова, Н. Тархова, М. Таугер, А. Федоренко, Е. Хандурина, Т. Царевская. М, РОССПЭН, 1999. 879 е.;

60. Хрестоматия по Отечественной истории (1914— 1945 гг.) / Под ред. А.Ф. Киселева, Э.М. Щагина; Сост: Э.М. Щагин, А.В. Лубков, Д.О. Чураков,

61. А.Ф. Киселев, Ю.И. Кораблев, С.И. Дегтев, В.П. Попов, B.C. Васюков, Е.Ф. Жупикова, И.П. Запоров, С.В. Константинов. М., Гуманит. Изд. Центр ВЛАДОС, 1996.-896 с.

62. Статистические и справочные издания.

63. Народное хозяйство Ростовской области за 20 лет / Под ред.

64. A.И. Гозулова. Ростов н/Д., Ростиздат, 1940. 436 С.;

65. Наш край (сельское хозяйство Орджоникидзевского края) / Под ред.

66. B. Воронцова и Р. Саренца. Вып. 1-й. Пятигорск, кн. итзд-во, 1939.-44 е.;4. Периодические издания.1. Центральные.

67. Большевик. Журнал ЦК ВКП(б). 1930. № 6;

68. Коллективист. Массовый колхозный журнал Народного комиссариата земледелия СССР, колхозцентра СССР и РСФСР. 1931. № 4, 5, 15 16, 20; 1932. № 8, 15, 17; 1933. № 7 - 8, 15;

69. Колхозное производство. Журнал Народного комиссариата земледелия СССР. 1941. № 1, 3, 6;

70. Колхозный бригадир. Журнал Народного комиссариата земледелия СССР. 1939. № 9 10;

71. На аграрном фронте. Журнал Аграрной секции (Аграрного института) Коммунистической академии. 1928. № 5; 1934. № 9;

72. На стройке МТС. Журнал Трактороцентра СССР. 1932. № 2;

73. Правда. Газета ЦК ВКП(б). 1935;

74. Советская агрономия. Журнал Народного комиссариата земледелия СССР и Всесоюзного научно-исследовательского института удобрений, агротехники и агропочвоведения имени К.К. Гедройца. 1940. № 2 3;

75. Социалистическое земледелие. Газета Народного комиссариата земледелия СССР, колхозцентра СССР, Зернотреста и Наркомзема РСФСР. 1931,1933;

76. Социалистическое сельское хозяйство. Журнал Народного комиссариата земледелия СССР. 1939. № 5, 8, 11, 12; 1940. № 1, 5, 10; 1941. № 2;

77. Спутник агитатора. Журнал ЦК и МК ВКП(б). 1939. № 12.

78. Учет и финансы в колхозах. Журнал Народного комиссариата земледелия СССР. 1937. № 2, 7, 11; 1940. № 1, 4, 5, 6, 8, 9;1. Региональные

79. Большевик. Газета Краснодарского крайкома ВКП(б), крайисполкома и Краснодарского горкома ВКП(б). 1938;

80. Большевистский колхозник. Газета политотдела Некрасовской МТС Азово-Черноморского края. 1934;

81. За большевистские колхозы. Газета политотдела Усть-Лабинской МТС Азово-Черноморского края. 1934;

82. Знамя колхозника. Газета политотдела МТС им. Димитрова Георгия Азово-Черноморского края. 1934;

83. Известия Северо-Кавказского крайкома ВКП(б). 1929. № 7;

84. Колхозница. Журнал Азово-Черноморского крайкома ВКП(б) (с сентября 1937 г.-Ростовского обкомаВКП(б)). 1936. № 3 4; 1937. № 5, 6, 7, 8 - 9;

85. Колхозный путь. Газета политотдела Гулькевичской МТС Азово-Черноморского края. 1934;

86. Колхозный путь. Журнал Азово-Черноморского крайзу. 1935. № 2, 4, 11,12; 1936. №1,4; 1937. № 1, 2, 4 5;

87. Ленинский путь. Журнал Северо-Кавказского крайкома ВКП(б), крайзу и крайколхозсоюза. 1929. № 7 8;

88. Молот. Газета Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) (с 1934 г. — Азово-Черноморского крайкома ВКП(б), с 1937 г. Ростовского обкома ВКП(б)), крайисполкома и Росговского-на-Дону горкома ВКП(б). 1930,1934;

89. Орджоникидзевская правда. Газета Орджоникидзевского крайкома ВКП(б), крайисполкома и Ворошиловского горкома ВКП(б). 1937,1939,1940;

90. Северо-Кавказский край. Журнал Северо-Кавказской краевой плановой комиссии. 1925. № 3;

91. Северо-Кавказский большевик. Газета Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) (1934 1937 гг.). 1935;

92. Социалистическое строительство Северо-Кавказского края. Политико-экономический журнал Северо-Кавказского крайисполкома. 1935. №1,4;

93. Ударник колхоза. Журнал Северо-Кавказского крайзу и край-колхозсоюза. 1932. № 1 2, 3;

94. Ударник полей. Газета политотдела Миловановской МТС Азово-Черноморского края. 1934;

95. Произведения и материалы выступлений общественных и политических деятелей.

96. Андреев А.А. Речь на XVIII съезде ВКП(б) // Социалистическое сельское хозяйство. 1939. № 5. С. 3 18;

97. Евдокимов Е.Г. Социализм победил окончательно и бесповоротно // Колхозница. 1937. № 6. С. 6 8;

98. Дятлов В.Ф. Примерный устав сельскохозяйственной артели и очередные задачи колхозов Северо-Кавказского края // Социалистическое строительство Северо-Кавказского края. 1935. № 1. С. 72 108;

99. Ленин В.И. Отчет о политической деятельности ЦК РКП(б). 8 марта 1921 г. // Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 43. М., Госполитиздат, 1974. С. 7 — 33;

100. Ленин В.И. Речь по аграрному вопросу на I Всероссийском съезде крестьянских депутатов. 22 мая (4 июня) 1917 г. // Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 32. М., Госполитиздат, 1974. С. 168 — 189;

101. Ленин В.И. Доклад о работе в деревне. 23 марта 1919 г. // Ленин В.И. Полное собрате сочинений. Т. 38. М., Госполитиздат, 1974. С. 187-205;

102. Молотов В.М. Речь при открытии Всесоюзной Сельскохозяйственной Выставки 1 августа 1939 г. // Социалистическое сельское хозяйство. 1939. №8. С. 8-15;

103. Сталин И.В. Выступление на IV конференции КП(б) Украины. 17-23 марта 1920 г. // Сталин И.В. Сочинения. Т. 4. М.,Госполитиздат, 1952. С. 298-311;

104. Сталин И.В. Год великого перелома. К XII годовщине Октября // Сталин И.В. Сочинения. Т. 12. М., Госполитиздат, 1953. С. 118-135;

105. Сталин И.В. Две схватки (по поводу 9 января) // Сталин И.В. Сочинения. Т. 1. М., Госполитиздат, 1953. С. 202 209;

106. Сталин И.В. Итоги первой пятилетки. Доклад на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б). 7 января 1933 г. // Сталин И.В. Сочинения. Т. 13. М., Госполитиздат, 1952. С. 161-215;

107. Сталин И.В. О правом уклоне в ВКП(б). Речь на пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в апреле 1929 г. // Сталин И.В. Сочинения. Т. 12. М., Госполитиздат, 1953. С. 1 107;

108. Сталин И.В. О работе в деревне. 11 января 1933 г. // Сталин И.В. Сочинения. Т. 13. М., Госполитиздат, 1952. С. 216-233;

109. Сталин И.В. Ответ товарищам колхозникам // Сталин И.В. Сочинения. Т. 12. М., Госполитиздат, 1953. С. 202 228;

110. Сталин И.В. О хлебозаготовках и перспективах развития сельского хозяйства. Из выступлений в различных районах Сибири в январе 1928 г. // Сталин И.В. Сочинения. Т. 11. М., Госполитиздат, 1953. С. 1 9;

111. Сталин И.В. Речь в Кремлевском дворце на выпуске академиков Красной Армии 4 мая 1935 г. // Сталин И.В. Сочинения. Т. 14. Изд. 2-е. М., ИИЦ «Союз», 2007. С. 53 58;

112. Сталин И.В. Современный момент и объединительный съезд рабочей партии // Сталин И.В. Сочинения. T.l. М., Госполитиздат, 1953. С. 269 273;

113. Филов В. О работе с беспартийным колхозным и совхозным активом. Доклад на объединенном пленуме С.еверо.-К.[авказского] крайкома и КрайКК ВКП(б) 29-го января 1933 года. Ростов н/Д., 1933. 48 е.;

114. Шеболдаев Б.П. Политотчет на 7-й Северо-Кавказской краевой партконференции // Ударник колхоза. 1932. № 1 2. С. 5 - 9;

115. Шеболдаев Б.П. Практические задачи колхозов. Доклад на слете отличников-стахановцев сельского хозяйства. Ноябрь 1935 г. // Колхозный путь. 1935. № 12. С. 3-16;

116. Яковлев Я.А. Вопросы организации социалистического сельского хозяйства. М., 1935.-63 е.;

117. Яковлев Я.А. На борьбу за урожай! За производственное укрепление колхозов! // Коллективист. 1931. № 20. С. 6 9;

118. Яковлев Я.А. Об организационно-хозяйственном укреплении колхозов и о развертывании колхозной торговли // Коллективист. 1932. № 15. С. 2 10;

119. Письма, мемуары и воспоминания.

120. Бондаренко А. О колхозе и о своей жизни // Колхозница 1936. № 3 4. С. 15;

121. День нашей жизни. Статьи. Заметки. Письма. Документы. (15 мая 1940 г.). Ростов н/Д., Ростоблкнигоиздат. 1940. 228 е.;

122. Крестная ноша. Трагедия казачества. Ч. I. Как научить собаку есть горчицу. 1924 -1934 / Сост. B.C. Сидоров. Ростов н/Д, «Гефест», 1994. 511 е.;

123. Письма во власть. 1928 — 1939. Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и советским вождям / Сост. А.Я. Лившин, И.Б. Орлов, О.В. Хлевнюк. М., РОССПЭН, 2002. 528 с.

124. Тепцов Н.В. В дни великого перелома. История коллективизации, раскулачивания и крестьянской ссылки в России (СССР) по письмам и воспоминаниям: 1929 — 1933 годы. М., Издат. дом «Звонница», 2002. — 416 е.;

125. Фатеев К. Письмо в редакцию // Учет и финансы в колхозах. 1940. № 5. С. 11;7. Литература.

126. Абрамов В. Сталинская забота о колхозных кадрах // Социалистическое сельское хозяйство. 1940. № 1. С. 33 41;

127. Акулик, Воротницкий, Липман. Борьба за социалистическое перевоспитание колхозника // Социалистическая реконструкция сельского хозяйства. 1932. №8. С. 11 -30;

128. Алексеев А.П. Бригадир организатор производства // Колхозный бригадир. 1939. № 9 - 10. С. 21 - 23;

129. Апексеенко И.И. Репрессии на Кубани и Северном Кавказе в 30-е годы XX века. Краснодар, изд-во КубГУ, 1993. 114 е.;

130. Амвросов А.А. От классовой дифференциации к социальной однородности общества. М., Наука, 1972.- 314 е.;

131. Ананьян Р., Волковысский Г. Вопросы колхозной торговли на Северном Кавказе // Социалистическое строительство Северо-Кавказского края. 1935. №4. С. 18-28;

132. Анастасенко Ф.И., Кричевский А.О. 25-тысячники краснопутилов-цы на колхозной стройке. М. Л., 1931. - 54 е.;

133. Ангаров А. Сельсовет и ликвидация кулачества как класса // Большевик. 1930. №6. С. 3-18;

134. Ангерт И.Б. МТС к XV годовщине Октября // Социалистическая реконструкция сельского хозяйства. 1932. № 11 12. С. 69 — 87;

135. Андреев В. Обезличка враг колхоза. Ростов н/Д., крайиздат, 1932.-22 е.;

136. Андрианова К.И. и др. Постоянная бригада и внутрибригадная организация труда. М., изд-во «Крестьянкой газеты», 1934. 85 е.;

137. АНИСИМОВ А. Советское крестьянство. М., 1947. 113 е.;

138. Анисимов Ф.М., Кудряшева А.Ф. Колхоз-миллионер «Красный буденовец». Пятигорск, крайиздат, 1940. 54 е.;

139. Анохин А. Как проводилась годовая ревизия // Учет и финансы в колхозах. 1937. № И. С. 21 -22;

140. Анохин А. Колхозный счетовод-орденоносец // Учет и финансы в колхозах. 1940. № 4. С. 5 8;

141. Арина А. Колхозы в 1938 году (По материалам годовых отчетов колхозов) // Социалистическое сельское хозяйство. 1939. № 12. С. 60 69;

142. Баранов А.В. Многоукладное общество Северного Кавказа в условиях новой экономической политики. Краснодар, КубГУ, 1999. — 346 с.

143. Баранов А.В. Социальное и политическое развитие Северного Кавказа в условиях новой экономической политики (1921 1929 гг.). СПб, Нестор, 1996.-354 е.;

144. Безлер Р. Как мы организовали первичный учет // Учет и финансы в колхозах. 1940. № 6. С. 24 25.;

145. Белов А. Классовая борьба вокруг колхозного строительства // Коллективист. 1931. № 20. С. 10;

146. Белячков П. Назревшие вопросы (партстроительство на селе) // Ленинский путь. 1929. № 7 8. С. 23 - 26;

147. Богденко М.Л. К истории начального этапа сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР // Вопросы истории. 1963. № 5. С. 19-35;

148. Бондарев В.А. Крестьянство и коллективизация: Многоукладность социально-экономических отношений деревни в районах Дона, Кубани и Ставрополья в конце 20-х 30-х годах XX Ростов н/Д., изд-во СКНЦ ВШ, 2006. - 520 е.;

149. Брыкин Н.А. Стальной Мамай // Брыкин Н.А. Земля в плену. Стальной Мамай. Л., изд-во «Художественная литература», 1969. С. 365 691;

150. Булгаков М.А. Мастер и Маргарита // Булгаков М.А. Избранное. Ташкент, Узбекистан, 1989. С. 239 592;

151. Булыгина Т.А. Историческая антропология и исследовательские подходы «новой локальной истории» // Человек на исторических поворотах XX века / Под ред. А.Н. Еремеевой, А.Ю. Рожкова. Краснодар, 2006. С. 27 34;

152. Бурджалов Э.Н. СССР в период борьбы за коллективизацию сельского хозяйства (1930 1934 гг.). М., Госполитиздат, 1950. — 344 е.;

153. Венер М. Лицом к деревне: советская власть и крестьянский вопрос (1924 1925 гг.) // Отечественная история. 1993. № 5. С. 86 - 107;

154. Власов М. Коллективизация советской деревни. М., Госиздат, 1930.- 114 с.;

155. Воеводин. За правильную организацию учета труда в бригадах // Учет и финансы в колхозах. 1940. № 6. С. 24 26;

156. Володкович М. О распределении доходов в колхозах // Социалистическая реконструкция сельского хозяйства. 1932. № 8. С. 30 52;

157. Восленский М.С. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. М., «Советская Россия»; «Октябрь», 1991. 624 е.;

158. Вульфсон С. МТС им. Кагановича. Ст. 1 // Социалистическая реконструкция сельского хозяйства. 1938. № 12. С. 65 — 79;

159. Вылцан М.А. Индивидуализм и коллективизм крестьян // Менталитет и аграрное развитие России (XIX XX вв.): Материалы Междунар. конф. - М., РОССПЭН, 1996. С. 334 - 347;

160. Вылцан М.А. Советская деревня накануне Великой Отечественной войны (1938 1941 гг.). М., Наука, 1970. - 306 е.;

161. Вылцан М.А., Данилов В.П., Кабанов В.В., Мошков Ю.А. Коллективизация сельского хозяйства в СССР: пути, формы, достижения. Краткий очерк истории. М., Колос, 1982. 399 е.;

162. Галиченко А. Роль управления в планировании колхозного производства//Социалистическая реконструкция сельского хозяйства. 1932. № 5. С. 32-36;

163. Гарус И.И. Крупный колхоз «Октябрь». Ростов н/Д., «Северный Кавказ», 1930. 55 е.;

164. Годович Е. Политдень // Колхозница. 1937. № 5. С. 11-18;

165. Гордон Л.А., Клопов Э.В. Что это было? Размышления о предпосылках и итогах того, что случилось с нами в 30 40-е годы. М., Госполитиздат, 1989. - 319 е.;

166. Горсткина Л. Колхоз «Украина». Ростов н/Д., облиздат, 1950. 64 е.;

167. Грациози А. Великая крестьянская война в СССР. Большевики и крестьяне. 1917 1938. М., РОССПЭН, 2001. - 96 е.;

168. Грибов А., Хмелев Н. За образцовую организацию работы ревизионных комиссий в колхозах // Учет и финансы в колхозах. 1940. № 6. С. 29 31;

169. Давыдов Ю. «Красный терец» (о колхозе ст. Ново-Павловской, Георгиевского района). Ростов н/Д., 1931. 40 е.;

170. Дайгородов М. Роспуск трех колхозов предостережение для всех отстающих // Ударник колхоза. 1932. № 1 - 2. С. 12 - 13;

171. Данилов В.П. Возникновение и падение советского общества: социальные истоки, социальные последствия // Россия на рубеже XXI века. Оглядываясь на век минувший. М., Наука, 2000. С. 70 90;

172. Данилов В.П. Коллективизация сельского хозяйства в СССР // История СССР. 1990. № 5. С. 7 30;

173. Данилов В., Ильин А., Тепцов Н. Коллективизация: как это было // Урок дает история. Под общ. ред. В.Г. Афанасьева, Г.Л. Смирнова. М., Госполитиздат, 1989. С. 138 182;

174. Данилова Л.В., Данилов В.П. Проблемы теории и истории общины // Община в Африке: проблемы типологии. М., Наука, 1978. С. 9 60;

175. Демидов Н. Оценка работы в трудоднях // Коллективист. 1931. №5. С. 31-33;

176. Денисов Ю.П. Аграрная политика Н. Хрущева: итоги и уроки // Общественные науки и современность. 1996. № 11. С. 115 122;

177. Денисов Ю.П. Развитие колхозной демократии (1946 1970 годы). Ростов н/Д., изд-во РГУ, 1975. - 224 е.;

178. Дудин К.Ф. Организация тракторных колонн. М., сельхозгиз, 1929.-68 е.;

179. Дэвис Р., Хпевнюк О.В. Вторая пятилетка: механизм смены экономической политики // Отечественная история. 1994. № 3. С. 92 108;

180. Дьяченко Н. Рабочий план в колхозе. Ростов н/Д., 1931. 28 е.;

181. Жуйко И. Вопросы учета труда в колхозах // Социалистическое сельское хозяйство. 1939. № 5. С. 85 87;

182. Жуйко И. Учет труда в колхозах. М., Госиздат, 1935. — 52 е.;

183. Жуйков Г. Славный коллектив // Учет и финансы в колхозах. 1940. №8. С. 1-3;

184. Залевский А. О разукрупнении колхозов-гигантов // Ударник колхоза. 1932. № 1-2. С. 19-21;

185. Зеленин И.Е. Политотделы МТС (1933 1934 гг.) // Исторические записки. Т. 76. М., изд-во МГУ, 1965. С 22 - 56;

186. Зеленин И.Е. «Революция сверху»: Завершение и трагические последствия // Вопросы истории. 1994. № 10. С. 28 —42;

187. Зеленин И.Е. Сталинская «революция сверху» после «великого перелома». 1930 -1939: политика, осуществление, результаты. М, Наука, 2006. -315 е.;

188. Зинченко С. Сократить управленческий аппарат в колхозах // Учет и финансы в колхозах. 1940. № 8. С. 18-19;

189. Иванов В.И., Чернопицкий П.Г. Социалистическое строительство и классовая борьба на Дону (1920 — 1937 гг.). Исторический очерк. Ростов н/Д.,-кн. изд-во, 1971.- 191 е.;

190. Ивницкий Н.А. Классовая борьба в деревне и ликвидация кулачества как класса (1929 1932 гг.). М., Наука, 1972. - 360 е.;

191. Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание в начале 30-х годов. По материалам Политбюро ЦК ВКП(б) и ОГПУ // Судьбы российского крестьянства. М., изд-во РГГУ, 1995. С. 249 297;

192. Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х гг.). М., РОССПЭН, 1994.-316 е.;

193. Ильин Г.Ф. Партячейка в колхозе. Ростов н/Д., партиздат, 1931.—32 е.;

194. Ильин М., Смирнов П. Пионер социалистического земледелия колхоз имени Сталина Сальского района. Ростов н/Д., обл книж. изд-во, 1947. —166 е.;

195. История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. Под ред. комиссии ЦК ВКП(б). М., Госполитиздат, 1950. 351 е.;

196. История КПСС. Т. IV. Коммунистическая партия в борьбе за построение социализма в СССР. 1921 1937 гг. Кн. 1. (1921 - 1929 гг.) / Гл. ред. П.Н. Поспелов. М., Госполитиздат, 1970. - 664 е.;

197. История советского крестьянства. Т. 2. Советское крестьянство в период социалистической реконструкции народного хозяйства. Конец 1927 — 1937 / Отв. ред. И.Е. Зеленин. М., Наука, 1986. 448 е.;

198. История советского крестьянства. Т. 3. Крестьянство СССР накануне и в период Великой Отечественной войны. 1938 1945 / Отв. ред. М.А. Вылцан. М., Наука, 1987. - 448 е.;

199. Кабанов В.В. Пути и бездорожье аграрного развития России в XX веке // Вопросы истории. 1993. № 2. С. 34 46;

200. Кабанов В.В. Судьбы кооперации в Советской России: проблемы, историография // Судьбы российского крестьянства. М., изд-во РГГУ, 1995. С. 212-247;

201. Кислицын С.А. Вариант Сырцова. Из истории формирования антисталинского сопротивления в советском обществе в 20 — 30-е гг. Ростов н/Д., изд-во РГУ, 1992.-205 е.;

202. Козлов А.И. М.А. Шолохов: Времена и Творчество. По архивам ФСБ. Ростов н/Д., изд-во РГУ, 2005. 480 е.;

203. Кознова И.Е. Аграрные преобразования в памяти российского крестьянства // Социс. 2004. № 12. С. 74 85;

204. Коренев В. Зорко охранять колхозное достояние от вражеской руки // Учет и финансы в колхозах.1937. № 7. С. 6 9;

205. Краев М.А. Победа колхозного строя в СССР. М., Госполитиздат, 1954.-720 е.;

206. Край наш Ставрополье: Очерки истории / Науч. ред. Д. В. Кочу-ра, В.П. Невская. Ставрополь, Шат-гора, 1999. 528 е.;

207. Криводед В.В. История села Львовского на Кубани. Краснодар, КГУ КИ, 2002.-192 е.;

208. Криводед В.В. История села Львовского на Кубани. Краснодар, КГУ КИ, 2002.-192 е.;

209. Кривохижа Ф.И. Партийная организация Ставропольского края в борьбе за развитие народного хозяйства в третьей пятилетке (1938 — 1941 гг.) // Ученые записки Пятигорского государственного педагогического института. Т. 16. Пятигорск, 1958. С. 271 -366;

210. Криницкий А.И. Очередные задачи организационно-хозяйственного укрепления колхозов // Социалистическая реконструкция сельского хозяйства. 1932. №4. С. 106-118;

211. Кропачев С.А. Большой террор на Кубани. Драматические страницы истории края 30 -40-х гг. Краснодар, изд-во КубГУ, 1993. — 113 е.;

212. Кукушкин Ю.С., Тимофеев Н.С. Самоуправление крестьян России (XIX начало XXI в.). М., изд-во МГУ, 2004. - 208 е.;

213. Лаптев И. Советское крестьянство. М., Госиздат, 1939. 67 е.;

214. Лаптев С.И. Партийные организации Северного Кавказа в борьбе за организационно-хозяйственное укрепление колхозов (1933 1934 гг.) // Ученые записки Ростовского государственного педагогического института. Вып. 4. Ростов н/Д., 1958. С. 181-208;

215. Лебединский В. Органы прокуратуры и ревизионные комиссии колхозов // Учет и финансы в колхозах. 1940. № 8. С. 29 32;

216. Левин М. Российские крестьяне и советская власть. Исследование коллективизации. Нью-Йорк; Лондон. 1975. 539 с. (Реферат) // Отечественная история. 1994. № 4 - 5. С. 48 - 59;

217. Ленинский путь донской станицы / Под ред. Ф.И. Поташева, С.А. Андронова. Ростов н/Д., кн. изд-во, 1970. 275 е.;

218. Диссертации и авторефераты.

219. Абрамова И.Е. Социально-экономическое развитие донской деревни в условиях новой экономической политики (1921 1927 гг.). Дис. . канд. ист. наук. Зерноград, 2000. - 232 е.;

220. Бабайцев А.А. Роль машинно-тракторных станций в победе и укреплении колхозного строя. На материалах северного Кавказа (периода первой и второй пятилеток): Дис. . канд. ист. наук. М., 1955. — 188 е.;

221. Демидова А.Н. Расказачивание в Хоперском округе в 1918 —1931 гг. Дис. . канд. ист. наук. Волгоград, 2002. — 189 е.;

222. Денисенко П.И. Создание машинно-тракторных станций и их роль в проведении сплошной коллективизации сельского хозяйства (19281932 гг.) (По материалам Украинской ССР, Северо-Кавказского края и Поволжья): Дис. . канд. ист. наук. М., 1954. 236 е.; .

223. Зинченко С.А. Южнороссийское крестьянство в системе советских аграрных отношений (1920-е — первая половина 1930-х годов). Дис. . канд. ист. наук. Пятигорск, 2006. 192 е.;

224. Игонин А.В. Партийно-государственная политика в сельских районах Ставрополья, Кубани и Дона: историко-политический и теоретический аспекты (1928 1934 гг.): Автореф. дис. канд. ист. наук. Ставрополь, 1997. - 24 с.

225. Канцедалов П.З. Коллективизация сельского хозяйства на Тереке: Дис. . канд. ист. наук. Пятигорск, 1951. 204 е.;

226. Кузнецов В.И. История колхоза имени Военсовета СКВО Ростовской области: Дис. . канд. ист. наук. М., 1950. 188 е.;

227. Левизов А. Г. Политические отделы машинно-тракторных станций в борьбе за политическое и организационно-хозяйственное укрепление колхозов Дона: Дис. . канд. ист. наук. Ростов н/Д., 1950. 190 е.;

228. Мельситов В.А. Азово-Черноморская краевая партийная организация в борьбе за политическое и организационно-хозяйственное укрепление колхозов годы второй пятилетки: Дис. . канд. ист. наук. Ростов н/Д., 1969.-211 е.;

229. Негодов Д. Г. Терская партийная организация в борьбе за коллективизацию сельского хозяйства округа (1927 1931 гг.): Дис. . канд. ист. наук. Ростов н/Д., 1971.-232 е.;

230. Оганян А.Г. Историческая роль политических отделов МТС в деле укрепления колхозного строя в СССР. 1933 1934 гг. На материалах работы политотделов МТС Северо-Кавказского края: Дис. . канд. ист. наук. М., 1948.-206 е.;

231. Пейгашев В.Н. Большевики Ставрополья в борьбе за сплошную коллективизацию сельского хозяйства: Дис. . канд. ист. наук. Пятигорск, 1951.-218 е.;

232. Пономарев Е.Г. Партийное руководство советским строительством на селе в 1926 1932 годах (На материалах Дона, Кубани и Ставрополья): Автореф. дис. . канд. ист. наук. JL, 1988. -22 е.;

233. Сафонов В.Д. Борьба КПСС за укрепление ведущей роли Советского государства и рабочего класса в осуществлении коллективизации сельского хозяйства в 1927 1934 гг. (По материалам Кубани и Дона): Дис. . канд. ист. наук. Краснодар, 1974. - 197 е.;

234. Серебрякова Т.Е. Деятельность Северо-Кавказского крайкома (1924 1934 гг.). Дисс. . канд. ист. наук. Ростов н/Д., 1990. - 214 е.;

235. Токарева Н.А. Деформация социально-экономических отношений в станицах и селах Северо-Кавказского края в 1928- 1929 гг.: Дис. . канд. ист. наук. Ростов н/Д., 1994. 202 е.;