автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Формирование и функционирование тюрко-татарского литературного языка периода Золотой Орды

Полный текст автореферата диссертации по теме "Формирование и функционирование тюрко-татарского литературного языка периода Золотой Орды"

НУРИЕВА ФАНУЗА ШАКУРОВНА

Формирование и функционирование тюрко-татарского литературного языка периода Золотой Орды

10.02.02 - Языки народов Российской Федерации (татарский язык)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

НУРИЕВА ФАНУЗА ШАКУРОВНА

Формирование и функционирование тюрко-татарского литературного языка периода Золотой Орды

10.02.02 - Языки народов Российской Федерации (татарский язык)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Работа выполнена на кафедре татарского языка государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования "Казанский государственный университет им.В.И.Ульянова-Ленина"

НАУЧНЫЙ КОНСУЛЬТАНТ:

Тенишев Эдгем Рахимович

- доктор

филологических наук, профессор. Москва

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ:

Насилов Дмитрий Михайлович - доктор филологических наук, профессор. Москва

Галяутдинов Ишмухамет Гильметдинович - доктор филологических наук, профессор. Уфа

Гарипова Фирдаус Гариповна - доктор филологических наук, профессор. Казань

ВЕДУЩАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ:

Казанский государственный педагогический университет

Защита состоится 2.5 ноября 2004 года в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 212.081.12 Казанского государственного университета по адресу: 420008, Казань, ул.Кремлевская. 18. второй корпус, аудитория 1112.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. Н.И.Лобачевского Казанского государственного университета.

Автореферат разослан октября 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, профессор

Д.Ф.Загидуллина

|»ОС НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА СПетербЛИчУЙЛ 09

Общая характеристика работы.

Настоящая работа посвящена изучению раннего этапа истории татарского литературного языка на материале письменных памятников, созданных в золотоордынском государстве в XIII и в начале XV веков. Этот период хронологически выделяется историками, тюркологами и татарскими филологами как один из этапов в развитии тюркских письменных языков. Для филологов средневековье в истории литературных языков не ограничивается чисто хронологическими рамками, но знаменует собой определенный этап в развитии цивилизации. Изучение начального периода формирования литературных языков основано на анализе ключевых понятий истории литературных языков и соотнесении их с тюркским литературным языком средневекового Поволжья.

Современное представление о раннем периоде функционирования тюркских языков в рамках мусульманской культуры наиболее четко разработано в трудах известного тюрколога Э.Р.Тенишева. Опираясь на научно-теоретические работы о развитии литературных языков, рассмотрев широкий круг письменных памятников, ученый сформулировал важнейшие положения, которые должны составлять основу изучения любого литературного языка тюркских народов. Теоретические положения Э.Р.Тенишева основаны не только на чисто лингвистических фактах, но и на современных теориях развития литературного языка, их типологии, существенным компонентом которых является социолингвистический и комплексный подход к изучаемой проблеме. В отечественном языкознании в развитие такого социолингвистического подхода к изучению истории литературных языков внесли свою лепту ученые лингвистической школы М.М.Гухман. Основываясь на достижения отечественной лингвистики, Э.Р.Тенишев ставит перед учеными важные задачи: разделение и уточнение предмета исторической грамматики и истории литературного языка. С опорой на последние данные по конкретизации используемых понятий и соответствующих терминов, необходимо, во-первых, уточнить сам предмет исторической грамматики и истории литературного языка, исходя из того, что изучается функциональная сторона языка. Во-вторых, рассмотрев соотношение народно-разговорного языка, наддиалектного койне и собственно литературного языка, необходимо определить тип литературного языка.

Актуальность данной работы определяется исследованием процесса становления татарского литературного языка и как одного из тюркских языков, и как общелингвистического явления, а следовательно, создание возможно полной характеристики тюрко-татарского литературного языка на конкретном хронологическом срезе в определенных социально-экономических и культурных условиях, формировавших соответствующую языковую ситуацию. Последнее определяется полиэтническим составом населения Золотой Орды, прежде всего Поволжского региона. Изучение историографического материала показало, что в татарском языкознании названная проблема рассмотрена фрагментарно. Научные работы на упомянутую тему, преимущественно,

затрагивают язык отдельных памятников, из трудов же обобщающего характера можно отметить исследования знаменитого ученого Э.Н.Наджипа (1966, 1974). Для воссоздания объективной картины развития и становления функционально-стилевых форм старотатарского письменного литературного языка необходимо выполнить анализ комплекса текстов, созданных в данный период. На этой основе выявить своеобразие развития татарского языка и его основных характеристик, т.е. того фундамента, с чего начинается вся история национального литературного языка. Одной из актуальных проблем исторической текстологии и квалификации статуса литературного языка, согласно новейшим теоретическим разработкам, является стратификация языка памятника, анализ и выделение в нем базовых и периферийных компонентов языковой системы, именно этим вопросам в данном исследовании уделяется основное внимание. Последующие этапы развития татарского литературного языка уже были рассмотрены в новейшее время в монографических трудах Ф.С.Хакимзянова (XII-XIV вв.), Ф.М.Хисамовой (XVII-XIX вв.), В.Х.Хакова (вторая половина XIX - начала XX вв.), И.Б.Башировой (конец XIX - начала XX вв.), а также в исследованиях Ф.С.Фасеева, М.И.Ахметзянова, И.А.Абдуллина, А.Х.Алиевой, З.Л.Хисамиевой, А.Х.Маннаповой, А.М.Юсуповой, Р.З.Мухаметрахимовой, Г.Б.Шамаровой, Х.Х.Кузьминой, Э.А.Исламовой, Э.Х.Кадировой, А.Р.Халиуллиной, Г.Ф.Гариповой, в которых были освещены отдельные этапы применительно к разным функциональным стилям.

Объектом исследования является литература Золотой Орды, представленная следующими письменными памятниками разных жанров, созданных в культурных центрах: в Сарае, Хорезме и мамлюкском Египте (написанные местными писателями и выходцами из Золотой Орды):

1) тексты религиозно-дидактического содержания: "Кысас ал-анбия" Рабгузи, "Нахдж ал-Фарадис" Махмуда ал-Булгари, "Джумджума султан" Хисама Кятиба, "Кисекбаш китабы";

2) тексты светского характера: "Хосров и Ширин" Кутба, "Мухаббат-наме" Хорезми, "Гулистан бит-тюрки" Сейифа Сараи;

3) арабско-кыпчакские глоссарии (на примере "Codex Cumanicus");

4) тексты по мусульманской юриспруденции: "Иршад ал-мулук вас-салатин".

Для оценки соотношения между языком указанных памятников и караханидско-уйгурской литературной традицией используются данные о караханидском литературном языке. С целью создания более полной картины формирования литературного татарского языка выборочно рассматриваются также данные более поздних памятников.

Цель и задачи исследования. Целью работы является установление специфики функционирования литературного языка периода Золотой Орды, закономерностей формирования норм тюрко-татарского литературного языка, определение типов литературного языка в данной эпохе.

В задачи исследования входило следующее:

- уточнить предмет изучения истории литературного языка и исторической грамматики, разработать терминологическую систему применительно к истории татарского литературного языка донационального периода;

- охарактеризовать язык литературных текстов середины XIII - начала XV веков разных жанров, выявить основные характеристики изученных текстов с целью выделения базисной системы фонетических и грамматических особенностей и периферийных явлений, подвергнув их одновременно статистической обработке;

- провести сопоставительное изучение базисных систем, представленных в памятниках разных жанров;

установить основные параметры литературного языка в донациональный период, показать становление регионального варианта;

- подтвердить гипотезу о том, что золотоордынекий период является важнейшим этапом развития литературного языка татарского народа.

Научная новизна работы. В диссертации разработана концепция комплексного и системного подхода к изучению языка письменных текстов, представляющих разные функциональные стили, относящиеся к начальному этапу становления письменно-литературной формы языка и его норм. Язык этих памятников оценивается на основе расслоения языка литературного текста и выделения его базисной системы с последующей статистической обработкой данных. Анализ осуществляется с применением новейшей методологии, предполагающей социолингвистический подход при квалификации письменной и разговорной форм языка. В результате установлено, что экспансия кыпчакского слоя в традиционные литературные варианты тюркских литературных языков средневековья, начиная с XIV века, привела к формированию на его основе базисной формы письменного языка, ставшего фундаментом для развития регионального литературного языка кыпчакского типа — старотатарского литературного языка, который в дальнейшем функционировал не только в Поволжском регионе, но и за его пределами. В результате анализа большого фактического материала подтверждена высказанная ранее гипотеза о существовании нескольких последовательных этапов в формировании старотатарского литературного языка, о его вариативности и смене диалектной базы, не получившая до сих пор достаточно обоснованного толкования в тюркологических исследованиях.

На защиту выносятся следующие научные положения:

- золотоордынский период является важнейшим этапом в развитии культуры тюркских народов Волго-Уральского региона и формирования средневекового татарского этноса;

- этот период является начальным этапом формирования татарского литературного языка на основе сложных этнокультурных процессов и взаимодействия народно-разговорных и письменных форм языка в рассматриваемом регионе;

- в эпоху Золотой Орды происходит наложение двух традиций: караханидско-уйгурской, восходящей к традициям предшествующих периодов, и новой, основанной на региональном кыпчакском койне;

- золотоордынская литературная традиция охватывает не только письменные памятники собственно золотоордынского региона, но также включает памятники мамлюкского Египта и Сирии. Таким образом, в число золотоордынских памятников входят собственно золотоордынские, а также мамлюкско-египетские памятники;

- анализ языка литературных памятников выявляет их стилистические и жанровые различия;

- языковые особенности исследованных памятников свидетельствуют о возникновении ареального варианта литературного языка Волго-Уральского региона, из которого в дальнейшем развивается старотатарский литературный язык. Анализ литературных текстов свидетельствует о непрерывности тюркской литературной традиции в изучаемом периоде и о развитии новых региональных вариантов тюркских литературных языков, ее продолжающих.

Методология и методика данной работы опираются на достижения современной лингвистики, которые представлены в научно-теоретических трудах отечественных и зарубежных ученых тюркологов, таких как А.И Соболевский," В.М.Жирмунский, А.Н.Самойлович, Ф.Кюпрюлюзаде, Л.П.Якубинский, Б.А.Ларин, А Зайончковский, В.В.Виноградов, Н.А.Баскаков, Э.Н.Наджип, А.М.Щербак, А.Т.Тагирджанов, М.М.Гухман, Э.Р.Тенишев, Г.Ф.Благова, Э.А.Грунина, А.Едличка, М.Л.Ремнева, Д.М Насилов, В.Г.Гузев и др.

Большой вклад в разработку проблем, связанных с социальной и культурной жизнью Золотой Орды и прилежащих к ней районов, внесли археологические, исторические, филологические исследования татарских ученых Г.Рахима и Г.Газиза, ГСагди, Г.Ибрагимова, С.Вахиди, Б.Яфарова, Дж.Алмаза, Х.Усманова, Л.Заляя, М.Усманова, М.Закиева, А.Халикова, Ш.Абилова, В.Хакова, Х.Миннегулова, Ф.Хисамовой, Н.Хисамова, Р.Ганиевой, Ф.Хакимзянова, Х.Курбатова, М.Ахметзянова, Ф.Фасеева, Р.Амирханова, Ф.Юсупова, Г.Зайнуллина, И.Башировой, М.Бакирова, Г.Давлетшина, Д.Исхакова, М.Шарипова, Р.Исламова и др.

Многие из интересующих пас проблем нашли отражение в трудах ученых тюркоязычных республик, стран СНГ и дальнего зарубежья: Э.Фазылова, Ш.Шукурова, Я.Экмана, А.Курышжанова, И.Галяутдинова, В.Псянчина, М.Улакова, 3 Коркмаз, Р.Топарлы, Е.Напольновой, М.Озйетгина и др.

Методологическую основу исследования составляют современные представления о типологии формирования и развития литературных языков в донациональный и национальный периоды развития языка: взаимодействие народно-разговорной и литературно-письменной форм языка; параметры социолингвистической ситуации на определенном этапе исторического развития общества; принципы анализа в современной текстологии и прагматике текста.

Методику исследования определяют: источниковедческие и палеографические методы, позволяющие достаточно полно выявить лингвистические особенности и специфику того или иного текста как письменной формы литературного языка с учетом его диалектной неоднородности; сравнительно-сопоставительный метод изучения лингвистической содержательности различных текстов и определения их специфических особенностей относительно литературных традиций тюркского литературного языка; статистический метод определения базисной системы и периферийных элементов конкретного литературного текста; историко-типологический метод определения типа конкретного литературного языка в общей системе литературных языков.

Научно-теоретическое значение данного диссертационного исследования заключается в том, что оно восполняет недостающие звенья в историческом процессе формирования и развития регионального варианта письменно-литературного языка Поволжья. В диссертации приведен комплекс признаков традиционных литературных языков и их нового регионального варианта, показана важность системных преобразований в языке письменных памятников разного жанра и стиля. Примененный комплексный подход к анализу лингвистического материала способствует прояснению проблем, касающихся специфики донационального татарского литературного языка, и определения языковой принадлежности конкретных памятников письменности. Выявление основных направлений в динамике фонетических (также графических) и морфологических признаков дает дополнительный материал для построения общей теории татарского литературного языка и его важной части - исторической грамматики.

Практическая значимость работы состоит в том, что полученные в процессе исследования результаты, восполняющие целостную картину формирования татарского литературного языка начиная с самого раннего периода его развития, могут быть использованы в вузовских лекционных курсах по истории татарского литературного языка, при составлении учебных пособий по истории татарского литературного языка, при лингвистическом анализе текстов и создании общей типологии формирования, развития национальных литературных языков.

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в читаемых автором спецкурсах, лекционных курсах. Результаты работы получили освещение в трех опубликованных монографиях и научных работах автора общим объемом свыше 75 п.л. Материалы исследований докладывались на международных конференциях: (Казань, 1992 г.), (Измир, Турция 2000 г.), (Анкара, Турция 2004 г.), (Туркистан, Казахстан 2002г., 2004 г.). Итоги работы были отражены также в выступлениях на общероссийских, региональных, межвузовских, университетских конференциях. По теме диссертации имеется 35 публикаций в научных изданиях Татарстана, России, Казахстана и Турции.

Основное содержание работы

Во Введении "Историко-культурная и языковая ситуация"

определяются актуальность, цель, задачи, объекты исследования; дается общая характеристика работы, включающая научную новизну и практическую значимость, исходные теоретические и методологические положения, а также положения, выносимые на защиту.

Введение включает также описание историко-культурной и языковой ситуации в Золотой Орде во второй пол. XIII в. - нач. XV вв, поскольку изучение истории литературного языка, как известно, неразрывно связано с историей культуры любого народа

К началу XIV в в Поволжье, Приуралье и северном Хорезме сформировалось мощное авторитарное государство Улус Джучи или Золотая Орда, в котором процветали центры городской культуры, активно развивалась культурная и экономическая жизнь. Период наибольшего политического и экономического могущества империи Джучидов приходится на время правления ханов Узбека (1312-1342 гг.) и Джанибека (1342-1357 гг.), когда на гребне подъема хозяйства и торговли произошло резкое усиление центральной власти, сложилась единая система управления империей При поддержке ханской администрации, интенсивно развивались десятки крупных городов, в которых был выработан свой пышный, выразительный, во многом эклектичный стиль (Федоров-Давыдов, 1973; Егоров, 1985). В начале XIV века было также завершено принятие ислама в качестве государственной религии, что способствовало дальнейшей интеграции народов, формированию единого этноса и наложило глубокий отпечаток на всю историю тюркских народов Евразии (Усманов, 1979, 1985; Фахрутдинов, 1995; Исхаков, Измайлов, 2000).

Несомненно, религиозный фактор сыграл значительную роль в политике, идеологии, управлении общественными институтами, экономике, торговле, духовной культуре и искусстве. Характерный для ислама принцип слияния светского и духовного вменял в обязанность верховного правителя следить за правильным ходом всех сторон жизни, за их соответствием божественному закону. В этих условиях не случайно то, что основная масса сохранившихся тюркских рукописных сочинений XIV века и их списков представлена религиозной и религиозно-дидактической литературой: "Кысас ал-анбия" Рабгузи, "Нахдж ал-Фарадис" Махмуда Булгари, "Джумджума султан" Хисама Кятиба, "Кисекбаш китабы". Преобладание религиозной литературы обусловлено как спросом на нее, так. и традицией, порожденной и постоянно укрепляемой властью мусульманского духовенства, его огромным влиянием на все слои общества и на все стороны жизни. Такое положение характерно для всего средневековья, ибо "богословие представляло собой наивысшее обобщение социальной практики человека средневековья, оно давало общезначимую знаковую систему, в терминах которой члены феодального общества осознавали себя и свой мир и находили его обоснование и объяснение" (Гуревич, 1972, 12) Однако грамотность и образованность

населения, интересы правителей, влияние своих и восточных традиций вносили тематическое разнообразие, создавалась и светская литература.

По времени составления большая часть вышеупомянутых датированных списков анализируемых нами рукописей относится к рубежу XVШ-XIX и начала XX веков, а сохранившиеся древние списки обнаружены, в основном, за рубежом. Все списки просты по виду, каллиграфически исполненные встречаются редко. На это были свои причины. После завоевания Казанского ханства, в результате проведения царизмом жестокой колонизаторской политики, духовная культура татарского народа подверглась самым суровым испытаниям. В особо трудном положении оказалось развитие письменной культуры. В это время практически исчезает книжный рынок, поэтому создание новых произведений, превращение листов с текстами в книжный экземпляр становится для каждой личности его частным делом (Усманов, 1994; Ахметзянов, 1998). Но и в этих условиях народ сумел сохранить свою литературу прежде всего религиозно-дидактического содержания, так как она продолжала оставаться востребованной в целях удовлетворения эстетических и этических запросов.

Известные к настоящему времени материалы позволяют охарактеризовать Золотую Орду как государство, в котором преобладал оседлый образ жизни, и градостроительная культура была на высоком уровне. Данные о развитии городов в Улусе Джучи могут быть весьма показательны для характеристики культурно-исторического фона в рассматриваемый период. Изучение исторических трудов в совокупности с другими источниками (ярлыки, различные сообщения) приводит нас к выводу о значимости городского сословия (торгово-ремесленного, чиновничьего, духовенства) в культурной жизни населения Золотой Орды, что сыграло важную роль в возникновении потребности всего общества в духовных ценностях.

Исследование социально-культурной жизни городов и других культурных центров Золотой Орды позволяет сделать два важных вывода:

1) В этих центрах были созданы условия для формирования устно-разговорного койне, языковую основу которого составляли тюрки, носители диалектов кыпчакской языковой группы.

2) Культурная среда, наличие административных центров и местные правители, а также мусульманская образованность, представленная медресе, библиотеками, улемами, грамотными муллами, создали базу для письменной фиксации наддиалектной формы языка и возникновения на его основе письменных литературных произведений разных жанров и стилей.

В первой главе "Закономерности формирования старотатарского литературного языка раннего периода" рассмотрены основные теоретические аспекты изучения истории литературных языков и выявлены литературные традиции, отраженные в письменных литературных памятниках тюркских языков разных эпох.

Первый параграф "Теоретические аспекты истории литературных языков'1. В истории развития любых литературных языков, наряду со спецификой исторического развития каждого из них, несомненно, существуют

и общие закономерности, определяемые самой природой литературного языка, его разнообразными коммуникативными функциями, социальной и функциональной стратификацией. История развития татарского литературного языка также укладывается в эту общую типологическую систему становления литературных языков, которая подчиняется тем же общим закономерностям формирования и развития, что и другие мировые литературные языки. Это определяется самой природой литературного языка как социально-исторического явления.

Несмотря на сложности создания теории литературного языка и его истории, на отсутствие терминологической однородности, современная лингвистика располагает вполне сложившейся концепцией о месте литературных языков в жизни той или иной общественной формации, о соотношении литературной и общенародной форм языка, о развитии нормализационных процессов и особенностях жанрово-стилистического варьирования литературного языка. Многие из этих теоретических положений были разработаны в трудах отечественных филологов и, прежде всего, специалистов в области социолингвистики и теории литературного языка.

Исследование вопросов, связанных с зарождением и функционированием литературного языка, с его общественным употреблением, воздействием языка на общество и общества на язык, предпринято в трудах А.А.Шахматова, Б А.Ларина, Л.П.Якубинского, В.В.Виноградова, В М.Жирмунского и др. Труды В.В.Виноградова оказали влияние не только на характер исследования русского литературного языка, но и сыграли огромную роль в формировании общей теории литературных языков. Начиная с 50-х годов дальнейшему развитию теории и истории литературных языков способствовали работы о различных литературных языках, которые формировались и функционировали в разных социально-исторических условиях. Появляются труды В.Н.Ярцевой по истории английского языка (Ш-^ вв.), М.М.Гухман, Н.Н.Семенюк, Н.С.Бабенко, А.И.Домашнего по истории германских языков, С.Л Миронова по истории нидерландского литературного языка (IX-XVI вв.), З.Н.Волковой по истории французского литературного языка (XII-XIV вв), Б.А.Успенского, М.И.Ремневой по истории русского литературного языка, Г.В.Степанова по истории испанского языка, И.Г.Челышевой о становлении литературного языка в Италии, 3 И.Кумаховой о развитии адыгских литературных языков, в области тюркских языков исследования Э.Н.Наджипа, Э.Р.Тенишева, Г.Ф.Благовой, Э.Фазылова, Д М.Насилова, Э.Г.Груниной, Ф.С.Хакимзянова, Ф.М.Хисамовой, Г.Б.Башировой, Е.Н.Напольновой и др.

В этих фундаментальных исследованиях можно выделить две основные группы проблем, требующих решения при рассмотрении истории конкретного литературного языка, особенно на раннем этапе его становления и развития:

- определение функциональной специфики и места литературного языка в системе форм языкового существования (диалектов, обиходно-разговорных форм) и его соотношения с ними;

- историческое развитие литературных языков донационального и национального периодов, процессы преодоления территориальной вариативности и образование языковых норм.

Для донационального периода литературного языка обычно характерна его территориальная дифференциация, которая выражается в одновременном существовании двух или нескольких региональных вариантов. В процессе исторического развития региональные варианты обосабливаются от территориальных диалектов, поднимаются на наддиалектный уровень, но вместе с тем продолжают сохранять отдельные диалектные черты, т.е. в региональном варианте ЛЯ объединены особенности единого ЛЯ с некоторыми диалектными чертами. Территориальное варьирование отмечено в истории многих литературных языков. Типы варьирования конкретного литературного языка устанавливаются, исходя не из единичных явлений, а путем выделения совокупности взаимосвязанных единиц всех языковых уровней, характеризующих каждую его разновидность.

Таким образом, благодаря трудам отечественных ученых, исследователей теории литературного языка в рамках общей типологии определены важнейшие научные понятия и термины, которые позволяют перейти к изучению конкретного материала тюркских языков. Среди этих понятий и терминов первейшим является определение литературного языка как одной из форм существования языка, противостоящей в рамках функциональной парадигмы территориальным и социальным диалектам, полудиалектам и койне, составляющая вместе с ними в каждый момент истории единое коммуникативное целое. Основной чертой литературного языка является его обработанность, упорядоченность, отбор образных средств языка. Не менее важным является полифункциональность, т.е. способность литературного языка выступать в качестве коммуникативного средства в различных сферах общения, что обусловливает наличие функционально-стилистического варьирования, которое тесно смыкается с социальным варьированием. Признается также территориальная дифференциация литературного языка, которая выражается в одновременном существовании двух или нескольких региональных вариантов литературного языка. Понятие вариативности предполагает наличие нормы в литературном языке, т.е. совокупности наиболее устойчивых традиционных элементов языковой структуры. Литературный язык выделяется также наддиалектностью и использованием элементов престижных литературных традиций, что является общей закономерностью в формировании литературных языков (Гухман, 1983;Тенишев, 1977,1979).

Современное представление о ранней истории тюркских языков в рамках мусульманской культуры наиболее полно сформулировано в трудах Э.Р.Тенишева. Применяя указанные выше критерии литературного языка и комплекс его характеристик, ученый предлагает стратифицировать историю тюркских литературных языков . не только хронологически, распределяя письменные памятники по периодам, начиная с первого письменного литературного варианта - рунического койне V1I-IX вв., но и в пространственном отношении - как региональные варианты.

Многоуровневая стратификация формально-семантических

характеристик исследуемого языка продемонстрирована в работах Г.Ф.Благовой. Четкая фиксация формальных признаков грамматической категории, выявленных в базисной системе и периферийном окружении, по Г.Благовой, позволяют установить степень регулярности, а также несоответствие, несовместимость межпарадигматических характеристик категорий, которые в других терминах можно определить как соотношение традиционных и новационных явлений.

В изучении татарского литературного языка, процесса его формирования имеются значительные достижения. Уже в первых трудах татарских филологов 20-30 годов XX века, таких как Г.Сагди, Х.Бадиги, Г.Рахим и Г.Губайдуллин, Г.Ибрагимов, татарский литературный язык рассматривался на широком фоне тюркоязычных литературных произведений. При этом ученые, прослеживая путь этой литературы, начиная с языка рунических памятников, устанавливают хронологические рамки периодов, когда в общей линии развития наблюдалось усиленное влияние той или иной языковой стихии, например, караханидско-тюркской или среднеазиатско-чагатайской или османо-тюркской, отмечаются языковые вливания из кыпчакской диалектной среды, а также из огузо-туркменской. Успехи в изучении истории татарского языка, в том числе его литературной формы, наметились во второй половине XX века, когда в трудах Л.Заляя, Ш.Рамазанова, а позднее в трудах М.З.Закиева, В.Х.Хакова, Ф.С.Фасеева, Х.Р.Курбатова вопросы татарского литературного языка были не только освещены, но и их рассмотрение увязывалось с этнической историей татар, с проблемами формирования татарской нации, а также с различными проблемами социально-этической тематики.

Новый этап в развитии гуманитарных наук в Татарстане начался с 80-90-х годов XX века, когда республика зафиксировала свою государственность. В этот период появляются фундаментальные исследования Ф.С.Хакимзянова, Ф.М.Хисамовой, И.Б.Башировой и др. Их характеризует углубленное внимание к этнической истории татар, учет языковых ситуаций, существовавших в разные периоды развития татарской государственности, а также использование достижений современной отечественной и зарубежной лингвистики в области изучения истории формирования и развития литературных языков. Эти работы посвящены отдельным этапам развития литературного языка, которые представлены в разных письменных памятниках, в разных стилях и жанрах, тем не менее их объединяет подчеркивание традиций и новаций в литературном языке каждого периода. Кроме того, в этих работах рассматривается взаимодействие народно-разговорного и литературного форм татарского языка. Таким образом, благодаря усилиям большого коллектива татарских ученых, активно работающих над решением указанных проблем с применением новейших достижений общего языкознания, в татарском языкознании заложена теоретическая основа для изучения истории литературного языка и накоплен обширный фактический материал, который позволяет не только определить общую линию развития татарского языка, его жанрово-стилистического

многообразия, а также конкретизировать каждый из этапов его исторического развития.

Однако, как указывалось выше, наименее разработанным периодом остается золотоордынская эпоха, к которой практически все татарские историки языка относят начальный этап формирования татарского литературного языка. При исследовании этого периода истории татарского литературного языка, мы опираемся на указанные выше положения современной текстологии, социолингвистики и используем системно-функциональный подход, учитывая при этом в полной мере те достижения, которыми располагает на сегодняшний день татарское языкознание. Кроме того, обращаемся к проблеме "смешанного языка", в отношении которого в настоящее время существуют разноречивые точки зрения.

Второй параграф "Литературные традиции письменных тюркских языков' Использованные в нашем исследовании источники: прозаическая и поэтическая художественная литература, религиозные, юридические тексты, известные в тюркологии не один десяток лет, привлекали внимание нескольких поколений тюркологов. В отечественной тюркологии значительная заслуга в разработке проблемы литературных традиций письменных тюркских языков и сама ее постановка принадлежит А.Н.Самойловичу.

Положение о единстве литературного языка и об изменчивости его под влиянием живых диалектов составляли основу выдвинутой А.Н Самойловичем периодизации письменной культуры тюркских народов в рамках исламской цивилизации: первый период - с центром в Кашгаре и с исходным моментом образования караханидского государства; второй - с центрами в бассейне нижнего течения Сырдарьи и Хорезма и с исходным моментом укрепления ислама среди огузов и кыпчаков; третий - с рядом центров в оседлой части Чагатайского улуса и с исходным моментом укрепления культурной жизни в тимуридских владениях. А. Н.Самойлович придавал особое значение второму периоду, кыпчакско-огузскому, так как именно в этот период, а не в чагатайский, наметилась, благодаря образованию империи Чингиз-хана, обстановка, благоприятная для выработки единого литературного языка всех мусульманско-тюркских племен монгольского государства, кроме того, именно к этому периоду относится зарождение главных современных мусульмано-тюркских литературных языков. Ученый прямо указывает на преемственность современного татарского языка относительно литературного языка Золотой Орды: "...казанско-татарский литературный язык, переживший несколько периодов развития, старейшие корни свои, корни кыпчакские, имеет не в XV в., как принято утверждать, а в еще более ранних литературных произведениях Золотой Орды, в коих преобладают кыпчакские языковые элементы. Такова же начальная судьба и крымско-татарского литературного языка" (Самойлович, 1928,21)

Дальнейшее развитие концепции А.Н.Самойловича о преемственности единой книжной традиции получило свое продолжение в трудах Э.Р.Тенишева. Признавая обоснованным выделение А.Н.Самойловичем трех периодов в истории развития тюркских литературных языков, Э.Р.Тенишев предлагает

добавить к этой схеме еще два литературных языка раннего периода-руническое койне и древнеуйгурский литературный язык.

Существенный вклад в изучение конкретных памятников интересующего нас периода внес ЭН.Наджип (1966, 1974, 1979, 1989). Сопоставительное изучение памятников, созданных на территории Золотой Орды и Египта, основанные прежде всего на выявлении лексических особенностей, выделении лексем по диалектным признакам и последующей статистической обработкой их привели Э.Н.Наджипа к следующим выводам: 1) к XIV веку оформляется общий для Золотой Орды и Египта кыпчакско-огузский литературный язык й -группы; 2) параллельно с этим качественно новым литературным языком продолжает функционировать более архаичный письменный язык з-группы, который Э.Н.Наджип называет огузско-кыпчакским литературным языком Нижнего Поволжья-Хорезма, этот язык продолжает существовать вплоть до начала XX в. как язык повествовательных произведений мистического содержания (Наджип, 1989, 81-82).

Проблему языковой преемственности в письменных памятниках, тяготеющих к огузским языкам, рассмотрела Э.А.Грунина (1991), начальному периоду турецкого литературного языка XШ-X1V веков посвящено диссертационное исследование Е.М.Напольновой (1995).

Таким образом, усилиями тюркологов России, а также учеными ближнего и дальнего зарубежья, к настоящему времени создана достаточно стройная система общего процесса возникновения формирования и развития тюркских литературных языков, а также представление о существовании литературных традиций, преемственность между которыми в языке отдельных памятников в разных ареалах тюркоязычного мира реализовалась в той или иной степени последовательности. Однако многие "клетки" этой системы до сих пор продолжают оставаться незаполненными конкретным лингвистическим материалом, почерпнутым из анализа конкретных текстов. В связи с этим большое значение приобретает анализ языка тюркских письменных памятников, созданных в разное время в разных регионах.

В татарском языкознании, начиная с 20-60-х годов, лингвистическое изучение языка памятников донационального периода, в частности, золотоордынского цикла, представлено небольшим количеством работ. Однако в них, как и в трудах даже таких видных ученых-тюркологов, как А.Н.Самойлович, Ф.Кюпрюлюзаде, к сожалению, системный подход к анализу языковых особенностей текста реализовывался непоследовательно. И только последние десятилетия в теории литературного языка и в текстологии был сделан существенный шаг вперед в разработке специальных методик анализа языка памятников. В теоретическом плане можно отметить, прежде всего, труды Г.Ф.Благовой, характеризующиеся комплексным подходом к базовым и периферийным признакам языка, а также использующие их качественные и количественные оценки. В татарском языкознании в этом направлении большой вклад внесли труды В.Х.Хакова, Ф.С.Хакимзянова, Ф.М.Хисамовой, И.Б.Башировой и др.

Таким образом, к настоящему времени трудами востоковедов накоплен большой фактический материал, осуществлены публикации ряда письменных памятников Золотой Орды, представлены разные аспекты истории развития татарского литературного языка донационального и национального периода.

Задачу нашего исследования мы видим в том, чтобы развить эти теоретические положения, которые считаем важными для нашей работы, и наполнить их конкретным языковым содержанием, чтобы указанные положения были подтверждены комплексным системным анализом и качественной, количественной оценкой фактов, позволяющими заменить бытующее представление о "смешанности" языка памятника отчетливой картиной распределения базовых и периферийных признаков, характеризующих язык конкретного памятника, его языковую норму и вариативность.

Вторая глава "Смешанный характер языка письменных памятников как явление нормы и вариативности литературного языка" посвящена изучению языка письменных памятников, созданных в золотоордынском регионе в XIII - нач. XV вв. с применением новейших методологических и методических приемов анализа текста памятника. Предварительно определили свое отношение к термину "смешанный язык", который широко употребляется в современной тюркологии, и, как правило, остается недостаточно сформулированным. В целом, под термином "смешанный" тюркологи понимают содержание в тексте памятника фонетических, грамматических, лексических элементов, принадлежащих, с их точки зрения, языку другой классификационной группы: кыпчакской, огузской, уйгурской, карлукской. Очень часто вместо указанной языковой атрибуции эти элементы обозначаются географическими или ареальнымИ терминами: "хорезмийский письменный ' язык", "хорезмо-золотоордынский письменный язык" (A.Inan, 1953), "восточнотюркский язык" (C.Brockelmann, 1954), "золотоордынско-египетский литературный язык" (Э.Н.Наджип, 1965), или же даются хронологические определения: древнетюркский, среднетюркский, иногда социально-политические: "мамлюкско-кыпчакский" (J.Eckmann, 1964), "чагатайский язык" (F.Kopriilu, 1945). Как правило, при этом четко не устанавливается весь круг памятников, соответствующих определениям "восточнотюркский язык", "кыпчакский язык", "огузско-кыпчакский", "уйгурско-кыпчакский", "мамлюкско-кыпчакский", "чагатайский язык" и "хорезмско-тюркский язык". Между тем, в современной лингвистике понятие "смешанный язык" имеет конкретное содержание. В частности, его применяют в отношении креольских языков, которые возникли в специфических социально-культурных условиях. Как правило, в этих случаях обычно говорят о существенных сдвигах в лексико-грамматической системе контактирующих языков или диалектов. Кроме того, в сложившейся тюркологической традиции под "смешением" имеют в виду не изменение системы языка, а употребление в языке одного памятника диалектизмов, которые в языке иного памятника являются нормой. При этом сюда попадают как синхронные соответствия, так и явления архаичные, свойственные языку иной эпохи. Подобная терминологическая

неясность значительно затрудняет сопоставительное изучение языка письменных памятников, поскольку признаки "смешанности" не являются едиными для всех исследователей, что обусловливает потребность в разработке четких и единых критериев для оценки языка памятника. Учитывая сложившуюся в тюркологии ситуацию с термином "смешанный язык" памятника, предпочтительно при атрибуции исследуемого текста говорить не о его смешанном характере, а о соотношении нормативности и вариативности в языке данного памятника.

В настоящей работе мы широко используем введенные Г.Ф.Благовой понятия "базисной" и '"периферийной" систем (Благова 1977, 1982), которые соотносятся также с понятиями нормы и вариативности. Эта методика, продемонстрированная на примере тюркской падежной системы, оказывается достаточно удачной при анализе других грамматических категорий тюркских языков, поэтому при квалификации языка памятника мы тоже идем на расслоение текста и вычленение в нем базисных и периферийных элементов, не только склонения, но и категорий глагола, прежде всего видо-временных форм, кроме того, эти же понятия распространяем и на область фонетических и графических характеристик каждого памятника.

Таким образом, в качестве признаков, классифицирующих языковую принадлежность письменного памятника, нами приняты следующие показатели:

В области фонетики:

1) графическое выделение перебоев (алиф йай);

2) действие губной гармонии: при характеристике учитывается его действие в основах слов и при присоединении ряда аффиксов;

3) соответствие

4) сохранение смычного увулярного в интервокальном положении;

5) сохранение традиционных сочетаний •ауу-, -ауи-, -иуи-, -ууу-;

6) сохранение ауслаутного

В области морфологии:

1) падежные формы существительного. В тюркологической науке выделяется обычно четыре типа склонения: огузский, кыпчакский, уйгурско-кыпчакский и карлукский. На основании выработанных принципов и уточненной классификации типов тюркского склонения (Благова, 1982) нами установлены структурные параметры склонения в языке памятников золотоордынского периода, вычленена в них базисная система и определен характер варьирования изучаемых форм и классификационный тип склонения. При отборе классифицирующих признаков склонения выделены формы родительного, винительного, дательного падежей как в именной парадигме, так и в различных частях посессивно-именной парадигмы, а также формы локальных падежей посессивно-именной парадигмы 3-го лица.

Были исследованы также отношения форм классифицирующих признаков как внутри одной падежной парадигмы, так и в падежных парадигмах языка исследуемых текстов.

2) видо-временные формы глагола:

а) прошедшее время глагола:

-dy: при характеристике учитывается огласовка аффикса, показатель 1-ого лица един, и мн. чисел: -duq, -dymyz;

-my?, -yan, -yan turur, -yp tur, -yp turur: учитывается парадигма спряжения;

б) настоящее и будущее время глагола:

-ar/-ur: семантика; парадигма спряжения, показатель 1-ого лица множественного числа (-myz, -byz), отрицательная форма (-maz,-mas); -jur, -a turur, -yr turur, -а: парадигма спряжения; -yaj, -ya, -ysar, -asy: парадигма спряжения.

3) формы желательного наклонения: един.число -ajyn, -ajym, -yajyn, -im; мн.число -alyij, -alym, -yalyi], -yalym, -yam;

4) временные формы причастия:

а) причастия прошедшего времени: -yan, -an, -myj, -dyq;

б) причастия будущего времени: -ar, -ar, -ur, -iir, -уи, -уи^у, -и?у, -asy;

5) формы деепричастия: -а, -а, -и, -0, -yp, -ip, -yaly, -yyn^a, -uban, -ya?;

6) имя действия и инфинитив: -maq, -maqya, -maya, -rya, -y?, -yu.

В исследованиях тюркологов многие из этих фонетико-морфологических признаков являются классифицирующими при классификации тюркских языков. Факты, выявленные на основе этих признаков, подвергнуты нами количественному анализу, сделаны статистические выводы, говорящие о частотности формы и о ее продуктивности. Указанная схема исследования особенностей языка памятников позволяет сопоставить полученные результаты путем количественного анализа, регулярно дополняя его качественным анализом. В этом случае особое внимание уделяется семантике грамматических форм, особенностям их стилистического и жанрового использования.

В следующих параграфах второй главы "Смешанный характер языка письменных памятников как явление нормы и вариативности литературного языка" представлены языковые данные, полученные в результате анализа каждого письменного памятника на основе указанной выше методики и приведенного перечня фонетических и морфологических признаков.

Первый параграф "Тексты религиозно-дидактического содержания: характеристика памятников и проблема варьирования их литературно-письменной нормы" содержит характеристику языковых особенностей текстов религиозно-дидактического содержания как наиболее полно репрезентирующих письменно-литературный язык в золотоордынском регионе XIII-XIV веков. Основная задача сводилась к выделению в языке памятника базовых и периферийных признаков.

При анализе памятников соблюден хронологический принцип. Языковой анализ начинается с памятника "Кысас ал-анбия" Рабгузи (далее КР), написанного в 1310 году в северной части Хорезма. Его древняя рукопись, хранящаяся в Британском музее Лондона, относится к 1489 году. Следует

подчеркнуть, что данный памятник был чрезвычайно востребован в мусульманском мире, поэтому до наших дней дошло большое количество списков, общее число которых в рукописных хранилищах доходит до 35, не считая рукописей, хранящихся у частных лиц. Обширна и география мест, где выявлены списки памятника: Российская Федерация, Татарстан, Узбекистан, Азербайджан и др. Ясно, что в эти списки переписчиками вносились многие языковые новации, поэтому наше исследование базируется на древнейшем списке. Анализ его языка, в конечном итоге, позволил выделить следующие нормативные признаки в области фонетики и графики. Сравните: для языка КР характерно одновариантное традиционное написание слов с (алиф) типа a5gü "праведный", графическое колебание несет определенную семантическую дифференциацию: J аг "мужчина",^ ir "воин". Устойчиво сохраняется губная гармония, орфографической нормой являются слова с -графемой, вариативность появляется в более поздних списках. Устойчиво сохраняется в интервокальной позиции: cs^^" saqyndy "подумал ", сочетания —ayu-, -uyu-, -ууу-: ayyz "рот", ауслаутное —у: ¿¿Л-. ъагуу "желтый ".

Среди морфологических признаков базисная система склонения относится к уйгурско-кыпчакскому типу. Для языка памятника характерна структурная единообразность оформления в именной и посессивно-именной парадигме при незначительной вариативности в дательном падеже, кроме нормативной формы зафиксированы единичные случаи форм

В системе времен отмечается полифункциональность и широкое использование форм прошедшего времени на Форма на представлена только формой 3-его лица ед.числа, реализующей перфектное значение результативности: форма -уап не зафиксирована. Из группы абсолютных времен настоящего и будущего представлены частотная форма на будущее на полной парадигмой спряжения в значении будущего времени. Желательное наклонение имеет формы -ajyn, -alyij. В атрибутивной функции соседствуют формы Имя действия представлено единственной

формой Указанные признаки отнесены к базисным показателям языка

памятника и являются в то же время признаками караханидско-уйгурского литературного языка. Среди периферийных признаков можно указать варьирование показателя 1-ого лица мн.числа -duq и -dymyz, единичны случаи употребления -a turur в Ш-ем лице, модальный оттенок долженствования у редкого показателя -yusy, единичны случаи -maya при нормативе -maqya. К данным признакам можно добавить некоторые лексические особенности, приведенные в диссертации.

Хронологически близкой к КР является рукопись другого религиозно-дидактического объемного произведения "Нахдж ал-Фарадис" Махмуда ал-Булгари - ас-Сараи (далее НФ). Язык списка, переписанного в 1360 году, анализируется в диссертации по аналогичной, стандартной схеме. Несмотря на меньшее количество выявленных списков — десять, названный памятник играл значительную роль в культурной жизни поволжских народов. Особенно он интересен в плане изучения истории общественной мысли средневекового Поволжья, поскольку его автор опирался на большое количество трудов

(зафиксировано всего 20 источников) известных мусульманских богословов. Текст является контаминацией религиозно-этических учений с художественной формой его воплощения. Увлекательные новеллы, мудрые притчи были призваны вырабатывать верность исламу и стойкий иммунитет к соблазнам, подстерегающим мусульманина на пути к райскому блаженству. Именно эта дидактическая направленность текста отличает его от КР. Все это вместе делает язык НФ насыщенным художественно-изобразительными приемами, синонимами, антонимами, фразеологизмами и др., а в целом характеризует его как приближенный к народно-разговорной форме. Взаимодействие литературной нормы и народно-разговорного языка подтверждается тем, что в языке НФ чаще, чем в языке предыдущего памятника, наблюдается вариативность и в фонетико-графическом оформлении лексики, и в наборе грамматических показателей. Однако и здесь прослеживается соблюдение базисной системы, восходящей к устойчивой письменной традиции. К этим базисным признакам в области графо-фонетики относятся: последовательное сохранение губной гармонии в основах слова, в аффиксах родительного падежа, принадлежности, форм деепричастий. Но в НФ фиксируются

отдельные случаи написания этих аффиксов с нарушением губной гармонии (чаще, аффиксы принадлежности, аффиксы прошедшего категорического времени). В основах с колеблющимся гласным анлаутном написание с I (алиф) все чаще заменяется (алиф йай). Однако эта вариативность очень непоследовательна. Возрастает также вариативность при употреблении d~5~j с преобладанием написания 8-графемы: ¿АйquSuy "колодец", j^l ¡di "хозяин" и др., всего в трех словах J-l adaq "нога ", "родственник", -qod

"оставь " сохраняется древнетюркское -d. Расширение функции -у. оЦу1 ujmaq "спать", qajyu "горе", J4 ajar "седло" и др. свидетельствует об

отражении в графике элементов разговорной речи. При доминировании -q- в интервокальной позиции появляется вариативность тит jaruyy "его света". Однако сочетание -ayu-, -uyu-, -ууу- устойчиво сохраняется, как и ауслаутное -у: jayyr "тяжелый", оУ^лЬиуип "сустав", syyyr "корова, ójt-j^soyuq "холод", ¿Ь bay "связка" и др. К числу новых явлений относится довольно

последовательное отражение звонкости и глухости в аффиксах падежей и аффиксах прошедшего категорического времени. Система склонения продолжает отражать уйгурско-кыпчакский тип, а низкочастотные периферийные формы отражают огузский тип склонения. Показатели времени по CRoe.MV пясппе.яе.тте.нито бттизки лянньтм КР Аня ттитиче.ские. гЬопмьт -var

turur, -р tur - хотя отмечены в тексте: Tátjri tayala bilgan turur sizirj áxwaliijizni taqy bilgan turur sizirj sirlaritjizni "Всевышний знает ваше состояние и еще знает ваши тайны "; ikki lava satyyn alyp tururman sakiz jarmaqqa "я купил ja

восемь копеек два верблюда", но они не многочисленны. Обращает на себя внимание настоящее актуальное время на которое имеет полную

парадигму склонения. Показатель желательного наклонения также вариативный: а их вариативное

употребление выглядит произвольным. Причастия прошедшего времени

с одинаковой активностью употребляются в атрибутивном и глагольно-

именном значении. Причастия будущего времени, типичные для старой традиции -yu, -7иуу, -yasy, -dayy, встречаются редко. В лексике доминируют лексемы тюркского происхождения. Сюжет памятника дает простор для широкого использования художественно-изобразительных средств. Интересно отметить, что многие из фразеологических единиц не только по содержанию, но и по форме продолжают жить в современных поволжских языках, в частности, в татарском. Сравни: irga barmaq "выходить замуж", kuz qamafmaq "ряб в глазах ", til tigurmak "наговорить " и др.

Анализ памятника на основе статистической обработки базовых норм и периферийных элементов показывает, что язык НФ отражает устойчивую традицию караханидско-уйгурского литературного языка, причем по сравнению с КР усиливается его вариативность, что, на наш взгляд, связано, с одной стороны, с его содержанием, ориентированным на широкий читательский круг, с другой стороны, с усиливающимся влиянием разговорной стихии - кыпчакского койне.

Следующий хронологический срез датируется 1369 годом и он отражен в языке популярного в Поволжском регионе "Джумджума султан" Хисама Кятиба (далее Дж), произведения религиозно-дидактического содержания. Видимо, Кятиб был великим поэтом своего времени. Это видно даже из того, что данную поэму он начинает увлекательно, философствуя о бренности всего сущего на земле, о том, что все люди в конце концов превращаются в прах, а на том свете все переживают одни и те же муки за свои поступки, независимо от того, кем были на земле. Поэт, художественными средствами изображая жизнь и действия своего героя, Джумджума султана, через его собственное восприятие, ведя повествование от имени самого героя, сумел убедительно выразить идею гуманизма, мысль о том, что правитель должен заботиться о своих подданных. Поэма завершается также философски, утверждением, что мусульманская религия самая правильная из религий.

В языке этого памятника сохраняется караханидско-уйгурская основа, которая выражается в базисных признаках: в сохранении губной гармонии: (•jjjS kuzum "мой глаз", глухого -q- в интервокальной позиции: cyqyb "выйдя", ауслаутного -у: quruy "сухой ", традиционных сочетаний типа -

uyu-, -ууу- и др. Самое интересное в этом памятнике то, что в нем встречаются случаи нарушения губной гармонии, которая, в частности, в показателе родительного падежа совсем не наблюдается, возрастает написание (алиф йай), которое превращается в фонетически базисный признак ряда слов типа: tySJ iki "два", UjJ irta "утро" ir "мужчина", d-признак полностью отсутствует, вариативность сохраняется, где языковой нормой является графема. Примечательно, что при кыпчакском базисном типе склонения наблюдается оформление исходного падежа аффиксом Прошедшее на одна из наиболее частотных временных форм, создающих общий фон повествования (всего 219 словоформ). Характерна структурная единообразность в спряжении по лицам и числам. Из форм прошедшего результативного встречается только форма на -ту? (24 словоформ) в 3-ем лице единственного числа. Настоящее на будущее категорическое на

причастие на деепричастие определяются как периферийные.

Поскольку текст данного произведения дошел до нас в поздних списках, то возможно предположить, что заметное усиление кыпчакских черт в его языке обусловлено особенностями языка его позднейших переписчиков. Однако на общем фоне исследованных нами памятников складывается картина постепенного поступательного внедрения кыпчакских языковых черт, являющихся периферийными признаками, в традиционную базисную систему караханидско-уйгурского языка. И все же эти признаки в памятниках еще не получили статус базисных. Что касается воздействия языка переписчиков, в данном памятнике обращает на себя внимание показатель исходного падежа -dyn, который сохранен переписчиком в рамках базисной кыпчакской парадигмы склонения.

Заключает раздел этой главы памятник религиозно-дидактического содержания "Кисекбаш китабы" (далее Кб), который, несомненно, хронологически относится к рассматриваемому периоду. Жанр произведения определяется как дастан, так его называет и сам автор. При ознакомлении с содержанием "Кисекбаш китабы" бросается в глаза то, что его сюжет совпадает с сюжетом известного в Поволжье произведения Кятиба "Джумджума султан", хотя КБ проще, не на столь высоком художественно-философском уровне, как Дж Хисама Кятиба. Стихотворный размер исследуемого дастана еще раз подтверждает предположение о времени его написания: раннее средневековье, когда метр аруз еще не получил своего полного утверждения в тюркоязычной поэме (Ахметгалиева 1979, 56-57). Хотя Я.С.Ахметгалеева считает стихосложение в "Кисекбаш китабы" несложившимся арузом, наши исследования показывают, что никаких ошибок в размере шестистопного усеченного рамаля нет. Обилие списков свидетельствует о том, что произведение было одним из популярных текстов в Поволжье.

В языке памятника, как и в языке Дж, аффиксы родительного падежа и прошедшего времени не подчиняются губной гармонии, хотя в других случаях сохраняются относительно устойчиво. При чередовании в языке КБ

наблюдается одновариантное употребление слов: а) или только с б-признаком: а1-11 адац "нога", aдgu "хороший, добрый", ^^ цадуи "горе", б) или только с ] - признаком: л^ щ'и "спать", ци] "положить", щиу "колодец", вариативное написание слов не зафиксировано. Последовательно сохраняется в языке КБ написание глухого щ- в интервокальной позиции- У-*1 aqar "течет ", традиционные сочетания типа -ауи-, -ауу-, -иуи-, -ууу: аууг "рот", 5уууг "корова", ауслаутное -у: ¿^ 1и!иу "полный", ¿.¿¿Д дыгыу "сухой, высохший"

Базисная система склонения в языке КБ дается в таблице 1.

Таблица №1.

Парадигма Падеж Именная Посессивно-именная

1-2-ого лица | 3-го лица

Род. -ПУЧ -пул -nyn

Вин. -ПУмб, -ПУгда -yn, -uní,,,

Дат. -ya/-qa<l3) -ya -n-a

Исход -dyn -dyn -n-dyn

Дат. -da -da -n-da

По сумме классифицирующих признаков, базисная система памятника сопоставима со склонением кыпчакского типа. Описанные регулярные формы род., вин., дат. падежей начинаются на согласный по всем парадигмам, но в именной парадигме дательного падежа налицо одинаковое варьирование форм кыпчакского -ya и огузского -а. Примененный в тексте исходный падеж на -din относится к уйгурскому типу склонения.

Таблица №2

Формы, не укладывающиеся в базисную систему склонения.

Парадигма Падеж Именная Посессивно-именная

1-2-го лица 3-го лица

Род. — — —

Вин. -1(3) — -У-П-УШ1

Дат. — -3(3) —

Исход. — — .—

Мест. — — -

Падежные формы, оставшиеся вне базисной системы склонения: - вин. -1, -упу.дат. -а — являются огузскими формами.

Характерной особенностью памятника является традиционное употребление форм прошедшего времени на ч1у, в пяти случаях - употребление на -ту? и отсутствие -уап. Однако в атрибутивной функции афф. -уап зафиксирован в единичных примерах:

сердца дистан ". Наряду с часто встречающейся формой настоящего-будущего на-г, отмечено в 11 словоформах настоящее на -а в 1-ом лице ед.числа: тап и1ат ]й dewnir| Ьа^уп кнат "либо я погибну, либо отсеку голову диву ". Форма на -а в определенных контекстах функционирует со значением будущего времени. В КБ из форм желательного наклонения зафиксированы только показатели -ajyп и -а1уш. В целом же язык памятника отличается простотой и образностью.

Оценивая язык проанализированных произведений религиозно-дидактического содержания, следует отметить, что комплекс выделенных базисных признаков характеризует этот язык как продолжателя караханидско-уйгурской письменной традиции как в области фонетики, так и в области морфологии. Несмотря на четкое проявление признаков кыпчакской языковой системы во всех проанализированных текстах, необходимо отметить, что они в языке религиозно-дидактических памятников занимают периферийное

положение. Хотя уровень вариативности базисных и периферийных признаков в рассмотренных памятниках разный, причем усиление последних наблюдается либо в более поздних списках текстов, либо в текстах с меньшим содержанием догматическо-религиозных элементов, которые по своим дидактическим и художественно-изобразительным свойствам ближе к более популярным произведениям эпического жанра. Характерно, что прежде всего кыпчакизация нашла отражение в системе склонения, о чем свидетельствуют данные Дж и Кб. А в фонетике в распределении слов с колебанием наблюдается либо закрепление устойчивых написаний, либо некоторое преобладание .¡-овых вариантов.

Второй параграф второй главы "Тексты светского характера: характеристика памятников и проблема варьирования их литературно-письменной нормы" включает в себя анализ текстов светского характера: "Хосров и Ширин" Кутба (1383), "Мухаббат-наме" Хорезми (1353), "Гулистан бит-тюрки" Сейифа Сараи (1391). Как видно из историографического обзора, тексты светского содержания не раз были предметом исследования тюркологов. Учитывая достижения наших предшественников, мы подвергли анализу указанные тексты, используя методику стратификации языка на базисные и периферийные компоненты. Наиболее показательным результатом такого подхода явилась классификация базисной системы языка "Хосров и Ширин" (далее ХШ), принадлежащего караханидско-уйгурской традиции, а два других текста по своим базисным формам представляют кыпчакскую языковую систему. Объясняется это различие прежде всего тем, что автор произведения Кутб, будучи, видимо, из Поволжского региона, свою литературную деятельность связал с Сараем, создал в конце жизни по заказу правителя Тенибека данное произведение, причем, как установлено литературоведами, образцом для него послужило произведение Низами, язык которого был классическим литературным фарси. Как показали исследования Х.Й.Миннегулова, в произведении Кутба нашли отражение многие стороны поэмы Низами, однако ХШ - не дословный перевод, а вольное изложение содержания (Миннегулов, 1993). Таким образом, мы должны обратить внимание на несомненное влияние художественной формы поэмы Низами на творчество Кутба. Кроме того, Кутб, преподнося свое произведение правителю Золотой Орды, естественно, придерживался традиционного этикета, предполагающего высокий поэтический стиль, облаченный в поэтическую литературную форму языка, который в тюркской литературе того времени восходил к караханидско-уйгурской традиции. Представляется, что все эти факторы: высокая образованность Кутба, его преклонный возраст, заказной характер произведения со стороны хана, и традиционный придворный этикет повлияли на особенности поэмы "Хосров и Ширин" Кутба

Что касается "Гулистан бит-тюрки" Сейифа Сараи, то это произведение является переводом знаменитого произведения Саади "Гулистан". Сараи был известен в мире поэтов и ученых Золотой Орды как большой мастер поэтики, и поэтому друзья рекомендовали ему взяться за перевод. Известно, что Сараи родился в 1321 году в Поволжье, учился и занимался литературной

деятельностью в Сарае и в 80-е годы эмигрировал в мамлюкский Египет (Миннегулов, 1976, 1999). Таким образом, родным языком Сараи был язык кипчакского типа, но благодаря своей образованности, он владел языком тюркской классической литературы того времени. Поэтому, по сравнению с ХШ, условия создания Гб были иными, этим объясняется, на наш взгляд, то, что в базисной системе языка этого памятника прослеживается кыпчакская языковая основа.

История создания третьего источника - поэмы "Мухаббат-наме" Хорезми точно такая же. Хорезми был известным поэтом своего времени, живший на территории Золотой Орды, конкретно в Сыгнаке, где по заказу Мухаммеда Ходжабека, просившего создать поэму bizmtj ill birla "ни нашем языке ", т.е. на тюрко-кыпчакском языке. Хорезми в качестве образца взял популярное на востоке произведение ''Мухаббат-наме", которое представляло собой собрание любовных посланий, облаченных в стихотворную форму. Будучи, вероятно, по происхождению кыпчаком, и выполняя конкретный творческий заказ своего патрона, Хорезми (настоящее имя которого остается неизвестным) и создал произведение, язык которого базируется на кыпчакскую основу. Как и у других авторов, труд Хорезми не дословный перевод оригинала, а является вольным его изложением. На фоне последних двух памятников, язык ХШ, имевший караханидско-уйгурскую основу, в своей вариативной части на уровне периферийных признаков содержит весьма значительный пласт кыпчакских элементов. Как показывает наш анализ, в ряде случаев кыпчакские элементы начинают внедряться в базисную парадигму и нередко приобретают в языке этого памятника статус норм.

Рассмотрим характеристики языка конкретно каждого памятника. Здесь приводится выборочная характеристика языка (в диссертации сохраняются все предложенные нами параметры).

В языке ХШ губная гармония уже не образует единой строгой системы, наблюдается сложное взаимоотношение книжной традиции и живого разговорного языка, о чем свидетельствует вариативное написание большого количества слов и словоформ Сравни ^Ая bulut (¡7 раз) ~ ^¡¡ybulyt (8 раз) ' облака ", jjy burn (3 раза) ~ ¡sjy buri (I I раз) ' волк ", áj1 oqu (2 раза) ~ i^j1 oqv (23 раза) "читай ", jj# juru (22раза) ~ jukClí juri (41 раз) "ходить " и др В то же время губная гармония соблюдается а) в окончаниях родительного падежа quinurj "у птицы", б) в аффиксах принадлежности fjjjkozum 'мои глаза", в) в аффиксах -luy, -lug, -Iuq, -luk, -suz, -suz ^juklug 'нагруженный", ¿J^y.joqJuq "нищета" Для языка ХШ характерна эллизия-у, -q, причем с нарушением Г)бной гармонии типа Jjjb jazuqluy ~ JbjJ* jazuqly ' грешный ", ^jlj-H J1 aj juzlug ~ ay juzh "луполикая " и др В

анлауте устойчиво поддерживается написание диаграфа 4"олиф + йай" <-Ь // "рука", ir "мужчина", У iw "дом", хотя частично отмечается вариативность- аЫ inn (6 слов) ~ cejaran (6 слов) "губы ", цак (6 слов) ~ vSLSl а§ак (3 слова) "осел", JjS kil (287 слов) — JS kal (26 слов) "приходить " Колебания d~6~j. Во многих словах традиционно сохраняется -5-графема, хотя есть и дублетное написания слов j1^ adaq (77 слов) ~ (ЗУ ajaq (20 слов) ' нога ",

jc-ЛЗ qaSyu (165 слов) ~ qajyu (6 слов) "горе", fcjjj» quSuy (9 слов) ~ qujuy (одно слово) "колодец". С d-признаком отмечены два слова: bod "рост, стан", jibli qadaj "родственник". Регулярно сохраняются: -q- в интервокальной позиции, сочетания -ayy-, -uyu-, -ууу-: л*^ ъуууг "корова". Констатируя относительную устойчиовсть ауслаутного -у, отмечается вариативное написание с пропуском конечного -у. Сравните: с ауслаутным -у типа "quruy" употребляется в тексте 14 раз, а с пропуском -у jjß quru

(4 раза), £207 (25 раз) ~ aqy (2 раза), ^jp tirig (32 раза) ¡sjí¡ tiri ~ (3

раза) Склонение строится по уйгурско-кыпчакскому типу, а структурно упорядоченные периферийные показатели относятся к огузскому типу. В системе прошедших времен доминирует форма на -dy (зафиксировано в 4306 словоформах). При наличии в пределах микроконтекста однородных сказуемых, они же ушхгоебляются в сЬотэме категояического вяемени. не заменяясь другими формами глагола. Сравни: teju saq$ab kurjul bir jaru qyldy / atarjya qam<;y urdy, surdi, jeldi / ol ajny kuturub sab liz u¡¡ty/ parí jarjlyy pari ni aldy qagty/ jana $ah gyqty bolyaj tejú baqy/ any kunmadi zanyn otqa jaqty На широкий

семантический потенциал формы -dy в языке ХШ указывает и Г.Ф.Гарипова (2002, 12). Перфект на -туе выступает в 2360 словоформах, а перфект на -уап только в 16 словоформах, редко встречается перфект на -ур. Форма настоящего времени на -а отмечена в восьми случаях, -jur - 58 раз. Будущее время устойчиво выражается формой -yaj (358 раз), встречается усеченный вариант -уа в 60 случаях, а форма -ysar отмечена всего два раза. Желательное наклонение засЬикстювано колебаниями асЬсЬиксов 1 липа ел.числа: -aivn. -ajym, -yajyn, -yam, -aj и 1-го лица множественного числа на: -alyn, -alym, -yalym, -yalyt] при норме -ajyn и -aly-ц. В атрибутивной функции нормативными формами выступают -уап (доминирует - 172 раза) и -ту? (37 раз). В то же время встречается форма -duq, -asy. Преобладающей формой имени действия является -maq, а периферийной -угуа. Анализ лексического состава памятника был осуществлен такими крупными учеными, как Э.Н.Наджип (1979) и Э.Фазылов (1979). По подсчетам Э.Н.Наджипа, диалектные элементы дают следующее соотношение: 25% кыпчакских слов, 18% огузских слов.

Изучение языка следующего памятника - "Мухаббат-наме важно как одного из звеньев большой работы по исследованию становления и формирования литературного языка Золотой Орды, его связей с другими литературными языками тюркских народов и определению влияния его норм на литературные языки более поздних периодов. Как уже говорилось, в этом памятнике начинают доминировать кыпчакские языковые элементы. Так, например, в анлауте засвидетельствованы 4 (алиф йай), свойственные только кыпчакским языкам: öl«1 irin "губа", Jj1 Uli "пятьдесят" и др. Губная гармония в целом сохраняется. В группе чередования d~5~j в памятнике представлено только одновариатное написание через -j, всего три слова через -d: i3ljl adaq "нога", ój-^j» quduq "колодец". Интервокальное -q в целом сохраняется, в ауслауте употребляется глухое -q: qabuq "дверь", quSuq "кочодец", Jb»1 aqyq "гневный, злой", звонкое -у в аффиксе -1уу всегда

отсутствует: j&jß korklu "красивый", tj^ tally сладкий". Базисная система склонения ближе к кыпчакскому типу, а периферийные формы - огузскому. В дательном и местном падеже прослеживается низкочастотный карлукский тип. Перфект представлен двумя конкурирующими формами -yan, -ур tur*. Примеры: çiçak japraqlary juga tu.)uptur (87) "рассыпались no земле лепестки цветов", ¡h jaklu gavhar yalamga birgan "два светлых жемчуга дач он миру"

Будущее время представлено формой на -yaj, в некоторых случаях у этой формы можно обнаружить модальное значение желательности: кадап ulsam sina kadrim bilurgaj /bu jolga tuçsa Aflatun tdurgaj "когда я умру, ты оценишь меня,

если Платон встанет на этот путь, то сойдет с ума ". Атрибутивная функция более активно проявляется формой когда формы зафиксированы

в единичных примерах. Среди обстоятельственных форм в языке МН явно доминирует деепричастие на -ур, крайне редко встречается форма на -а, -и, обычно в удвоенной форме (правда, могут выступать при разных основах): oinaiu "смеясь и играясь" . Имя действия отмечено формой -maq, есть единичные примеры на -maya и -гуа ьепщ yjçqyrjda sajrarya Xarazmi "чтобы петь твою любовь Хорезми", jyraq min baqmaya imkan jocj aj zan "я далек, любоваться тобой нет возможности о душа "

Язык поэмы красочен, богат и образен. Автор умело использует разнообразные художественные средства, в частности, эпитеты, сравнения и метафоры. Особенно часто Хорезми обращается к сравнениям для создания портрета изумительно красивой девушки irur juzi qujaç tek yalam ara "украсит ее лицо как солнце вселенную", saçyrj bu taryna пщ xor yitmas "тысячи гурий недостойны одного твоего волоска" и др Поэма украшена многочисленными художественными метафорами ysyryaq danasi — zuhra, juzuy - aj "Benepa — лишь камешек в твоей серьге, а луна — это лицо твое " и др.

Гулистан бит-тюрки" (далее Гб) Сейифа Сараи в жанровом отношении близок к ХШ, однако расходится с ним в своих базисных языковых системах. Значительное внедрение кыпчакских элементов в систему Гб доказывают следующие дифференциальные признаки: в тексте превалирует анлаутное (алиф йай) и (йай) в закрытом слоге, язык Гб относится к группе с j-признаком, все слова здесь пишутся одновариантно cj-графемой; на стыке лексем наблюдается ассимиляция атслаутного -a liVi1 aiaa (21 слово') -ajay (11 слов), ауслаутное -у всегда опускается ^ açy "гневный, зчой",

jarly 'бедный", сsary "желтый" и др По формам и основным

структурным параметрам базисная система склонения в языке Гб относится к кыпчакскому типу. Периферийные формы, варьирующие в тексте: дательный -а и винительный -упу в посессивно-именной парадигме 3-го лица относятся к огузскому типу склонения. Характерно, что в системе претеритных форм зафиксированы показатели хотя временная форма на

встречается редко, а самой универсальной является форма прошедшего времени на -ур, представленная двумя моделями: -ур tur+личн.окончания; -ур+личн.окончания, которые встречаются во всех 3-х лицах. Эта форма имеет

значение результата действия, иногда прослеживается модальность неочевидности. Изредка встречается форма на -а (в трех словоформах), которая в соответствующем тексте может передавать семантику будущего времени. Сравните: "хотим прочесть

стихотворение по тюркским правилам". В девяти словоформах отмечена форма на -adur в 3-ем лице ед.числа, конкурирующая формой на -a: arturadur mal ve "копит богатство словно он бессмертный".

Представлена низкочастотная форма (в трех словоформах) -a turur в значении настоящего актуального, тоже в 3-ем лице: yatasyn kesmejin bira turur "подарки дарит не переставая". Полноценно функционирует будущее на причем встречается усеченная форма на Среди неличных форм в атрибутивно-субстантивной функции чаще видим встречается в редких случаях.

Также единичны примеры с Высокочастотно деепричастие на -

ур, представлен также малочастотный его синоним на -uban, возможно единичное и парное употребление

тебя"; "шел падая". Отглагольные формы представлены

аффиксами в отдельных случаях отмечен супин

du!¡manyndin waqt bar "есть время отомстить врагу"

В третьем параграфе второй главы "Языковая характеристика "Codex Cumanicus" и "Иршад ал-мулук вас-салатин" рассматривается языковая характеристика глоссария "Codex Cumanicus" и текст мусульманской юриспруденции "Иршад ал-мулук вас-салатин". Проанализированные выше тексты письменно-литературного языка Золотой Орды не исчерпывают весь состав памятников письменности тюрко-татарского литературного языка этого периода. Важными источниками являются арабско-кыпчакские глоссарии, грамматики, а также переводные литературные произведения XIII-XVI веков, созданные в мамлюкском Египте в течение почти 250 лет. Многие из этих памятников изданы и описаны тюркологами разных стран, и поэтому общая картина их языка в целом известна. Все они созданы в одном регионе как местными авторами, так и выходцами из других регионов, которые были носителями своих идиолектов. Учитывая это обстоятельство, точную атрибуцию языка каждого из этих памятников, как нам представляется, можно дать только после тщательного анализа на основе современных методик. Среди источников изучаемого региона особое место занимает "Codex Cumanicus", который является крупнейшим письменным памятником кыпчакского разговорного языка золотоордынского периода, а также замечательным источником для изучения истории становления и развития практически всех современных языков кыпчакской группы. Достоинство этого памятника в том, что тюркский язык представлен в латинской графике, который позволяет более точно отразить фонетические особенности. Тексты памятника в своей основе ориентированы не только на разговорную речь, но прежде всего на доступность языка в тюркской среде. Именно поэтому памятник ценен как образец фиксации разговорного стиля в кыпчакских диалектах XIII века. Об этом свидетельствует, в частности, регулярный j-признак: все слова пишутся одновариантно через j. Устойчиво наблюдается озвончение интервокального -

q-, хотя есть и случаи его сохранения, ду/ar "выпусти", sayyf "печаль", joqary baqyp 'смотря вверх" и др Сочетание —ауу, -uyu регулярно отражается как дифтонг -uw: awuz "рот", buzau "теленок" Регулярно опускается конечное -у: buh "письмо", jamau "заплатка", tau "гора". В склонении родительный

падеж подчиняется губной гармонии, винительный падеж имеет формативы -ny, -ni, в 3-ем лице почти на равных существуют -уп (17 раз) и -упу (18 раз), дательный падеж представлен аффиксом -qa- и его соответствующими гармоничными вариантами, исходный имеет форму -dan, -tan. Широко распространен в системе посессивно-именного склонения инфикс -п-. Таким образом, иллюстративный материал словаря демонстрирует чистый кыпчакский тип склонения. Высокочастотна временная форма на -ур tur, а форма на -уап И -ту? встречается сравнительно редко. Таким образом, подтверждается абсолютно кыпчакский базисный тип языка "Codex Cumanicus".

В 1990-х годах был введен в научный оборот памятник по мусульманской кгоисггоуденпии "Ияшад ал-митск вас-салатин". На последней сттнине рукописи имеется запись: "Bu kitabyn vucudu zayjf latif oían Allahyn raxmatma

muxtaz qypgaq sojundan va Xanafi mazhabma mansul Barka ibm Barakuz ibm Ogu tarafyndan jazyly$ynyr¡ son armifi 789 sanasi $auval ajynyrjjirmmqi kununda bujuk Iskandarija §ahrmda Illah onu har turlu afatdan korusunluqu bulmu§tur" "Эту

книгу написало слабое и милое существо, которое нуждается в благословении господа, выходец из кипчакской среды и принадлежащий мазхабу Ханефидов Берне ибни Беракуз ибни Огу в великой Искандерии в 789 году месяц Шаввал 20 дня (1387 года 20 октября)". Как было указано выше, памятник "Хосров и Ширин" был переписан в Египте известным каллиграфистом Берке Факихом. Были упоминания, что перу Берке Факиха принадлежат и другие рукописи. Здесь Берке еще раз подчеркивает, что он из кыпчаков и известен как ученый, поэт и переводчик в мамлюкском Египте. Но особо значимо его заявление о том, что, желая написать все свои мысли в стихотворной форме, используя стихотворный размер "Кутадгу билик", к сожалению, не смог реализовать замысел. Эти слова для нас являются неопровержимым доказательством того факта, что традиция для тюркских носителей

мусульманской культуры в Золотой Орде и в Египте была не "абстрактной моделью", а основывалась на реальном знании конкретных литературных текстов и, самое примечательное, крупного литературного памятника караханидской эпохи "Кутадгу билик" Йусуфа Баласагунского, о котором Берке говорит спустя 200 лет. Изложенные аргументы дали нам основание привлечь для нашего анализа язык документа мусульманской юриспруденции "Иршад ал-мулук вас-салатин".

Этот памятник, включающий в себя свод законов шариата, является сборником фетв, собранных из произведений известных и почитаемых ученых, знатоков законов шариата, которые в большинстве своем придерживались правовых взглядов мазхаба Ханефидов. Произведение состоит из вступления, 29 книг, 56 разделов-глав и 93 глав. В конце имеется глава, включающая в себя 49 вопросов по законам шариата (фикха), а также заключение.

Анализ показал, что базисная система языка организована на кыпчакской основе. Об этом говорят такие признаки: устойчивое написание -4 (алиф йай), в чередовании d—5~j сохраняется только написание с j-ом, хотя имеются случаи варьирования, сохранение глухого интервокального -q- представлено спорадически: jül aqar (91 раз) ~ ayar (2 раза) "течет ", отмечается даже переход -ayu>au. Сравните: ¿у-у*(10раз) - Jjj^ "холод", <jj¿tj(7раз) ~ Jjj¿

(4 раза) "курица". Наблюдаются колебания в написании конечного -у: сохранение в 278 случаях и его пропуск - 149 раз. Наблюдается ассимиляция в звонкости и глухости окончаний падежей и глаголов. Система склонения построена по кыпчакскому типу, для которой характерно единообразие фонетических признаков: род. -пуц, дат. -qa, -ya, вин. -пу, исх. -dan (с -din всего 14 случаев). Представлено прошедшее время формой на -ту?, а -уап не имеет широкого употребления. Зафиксированы формы прошедшего времени на -ур tur-, настоящее время на -а Будущее время представлено формой -yaj, иногда усеченным вариантом -уа. В определительной позиции редко встречается -duq, -уап, -an. Деепричастие на -р является высокочастотной формой, выступает в функции однородного сказуемого, деепричастие на встречается редко в удвоенном виде при той же основе. Имя действия представлено единственной формой

Таким образом, анализ двух памятников показывает важность их для истории тюрко-татарского литературного языка раннего периода, особенно в связи с тем, что в "Codex Cumanicus" разговорное койне является базисной системой, во втором фиксируются такие же разговорные формы, но занимающие периферийное положение.

В Заключении подведены итоги работы и изложены ее основные результаты.

Наши исследования показывают, что общая линия развития тюрко-татарского языка, начиная с XIII века, выглядит следующим образом. Письменно-литературная форма языка периода Золотой Орды в своем развитии в ее литературных центрах в начале ориентируется на фонетико-графические и грамматические нормы литературных языков караханидско-уйгурского ареала. Это вполне объяснимо тем, что указанные ареалы в этот исторический период оставались центрами распространения мусульманской образованности, включавшей, помимо религиозных основ, также и соответствующие формы письменно-литературного языка, в которые облекалась прежде всего религиозно-дидактическая литература. Культурная жизнь Золотой Орды начиная со времен становления самостоятельного государства сопровождалась сильным культурным воздействием знаменитых мусульманских подвижников-богословов, имена которых нам известны из трудов историков Ш.Марджани, М.Усманова, Г.Давлетшина, и из самих произведений, в частности, таких как "Нахдж ал-Фарадис" Махмуда Булгари. Поэтому неудивительно, что в региональных литературных центрах Золотой Орды столь значимые позиции занимал литературно-письменный язык, базирующийся на караханидско-уйгурском варианте тюркского письменного языка, который закрепил свои позиции и в литературных центрах Золотой Орды. В то же время основное

население Джучиева Улуса как оседлое, так и кочевое, являлось носителем племенных языков кыпчакского типа, хотя среди жителей Золотой Орды были носители языков огузского и карлукского типов (например, уйгуры в канцеляриях).

Таким образом, носители мусульманской цивилизации в

силу этнодемографических условий оказались в преобладающей среде кыпчакоязычного населения. Данная этническая ситуация способствовала сложению в культурных и торговых центрах наддиалектного койне, базирующегося на кыпчакской языковой стихии. Именно этот фактор находит подтверждение в материале нашего исследования, прямо свидетельствующего о воздействии народно-разговорного койне, сложившегося в указанных условиях, на норму письменно-литературного языка изучаемого периода. Это влияние и взаимодействие старой традиции с новыми языковыми процессами по-разному отражено в языке отдельных памятников, в зависимости от жанровой принадлежности памятника (религиозно-дидактическая литература оставалась более устойчивой, а светская литература быстрее принимала новации), от уровня образованности и принадлежности автора к определенной литературно-художественной школе, от заказчика произведения (как, например, "Хосров и Ширин" Кутба, "Мухаббат-наме" Хорезми), от конкретных условий места создания, от переписчика, его племенной принадлежности и владения родным языком. Наши исследования на примере выделенных фонетико-графических и морфологических признаков и их статистическая обработка показывают, что каждый письменный памятник есть конкретное, живое отражение языковых ситуаций, в которых он создавался, и в то же время сам язык служит источником для ее характеристики. Можно констатировать, что в ранних памятниках Золотой Орды устойчиво сохраняется караханидско-уйгурская традиция, параллельно с которой именно в Поволжье формируется новый вариант регионального литературного языка.

Караханидско-уйгурская языковая традиция графо-фонетически проявляется в следующем: сохранение анлаутного алифа и пропуск гласного в закрытом слоге, как в древнетюркском, сохранение губной гармонии, употребление графемы написание глухого в интервокальной позиции, сохранение устойчивых традиционных сочетаний типа а

также ауслаутного -у. В то же время последовательность реализации этих признаков в конкретных текстах, как показывают статистические данные, колеблется от максимального проявления до ниспадающей линии.

Общие данные, характеризующие базисные и периферийные признаки языка памятников приведены в сводной таблице № 3, которые позволяют увидеть распределение графо-фонетических признаков в текстах.

Таблица №3.

-luy О О о О ■ в | а

-5 О О о О о •

-q- О О О О О о

-ayu- О i О О О о О О

■r О О о О о

-q : о •

Вариатив. ä~ i в в

u~y в в а в

6-j в в в

q~y в в в

ayu > au ш а в

у-пр. в

Кыпч. койне ! О О о О О О О

делабл. О О О

-ly о О О

-J О о О О О

-au О О

пр. -у О О

Уйгур. о 9

О - базисное употребление ■ - вариативное употребление • - периферийное употребление

Из фонетико-графических признаков устойчивыми оказываются следующие: губная гармония, интервокальное -q- и сочетания типа -ayu-. Из фонетических признаков наиболее динамичным, менее устойчивым является [а], который последовательно уступает позиции узкому нелабиализованному гласному переднего ряда |ij, что определяется графически, а также смена -8 признаком -j, так как язык памятников отражает процесс, когда j - графема проникает в язык текстов.

Таким образом, максимум из выделенных фонетических признаков караханидско-уйгурской традиции реализуется в "Кысса ал-анбия" Рабгузи, минимум в "Codex cumanicus" и "Иршад ал-мулук".

Морфологическая характеристика языка памятников показывает, что они также являются отражением общих закономерностей формирования языка золотоордынского периода. Показательно, что их морфологические параметры корреспондируют с фонетико-графическими явлениями.

Рассмотрение морфологических категорий приводит к следующим выводам. Системное изучение склонения в языке памятников и соотнесение всех данных, полученных из анализа каждого памятника, учет всех совпадений и расхождений позволяют утверждать, что именно в XIV веке начался переход от уйгурско-кыпчакого типа склонения к кыпчакскому типу. По классифицирующим признакам, уйгурско-кыпчакский тип и кыпчакский тип

склонений представлены консонантическими формами, эти же формы употребляются в посессивно-именной парадигме.

На основе наших наблюдений, базисная система склонения в книжно-письменном языке золотоордынского периода выглядела следующим образом.

Таблица № 4.

К уйгурско-кыпчакскому типу относится склонение в языке "Кысас ал-анбия" Рабгузи, "Нахдж ал-Фарадис" Махмуда ал-Булгари, "Хосров и Ширин" Кутба Кыпчакский тип склонения доминирует в языке "Гулистан бит-тюрки" Сараи, "Мухаббат-наме" Хорезми, "Джумджума Султан" Кятиба, "Кисекбаш китабы", "Codex cumanicus" и "Иршад ал-мулук".

В таблице № 5 отражены малочастотные инодиалектные формы, не укладывающиеся в базисную систему склонения.

Таблица №5.

Как видно из таблицы, формы, оставшиеся за пределами базисной системы склонения, во многом совпадают. Например, в именной парадигме к таким формам относятся дательный падеж на -а (в ХШ, Гб, МЫ, Дж), винительный на -i (в МН, КБ), исходный падеж на -dan (в ХШ, МН). Учет их положения в системе склонения каждого памятника позволяет отнести их к склонению огузского типа и считать инодиалектными по отношению к базисной системе склонения.

Анализ синтетических ввдо-временных форм глагола также продемонстрировал активное взаимодействие письменно-литературной традиции с региональным койне, причем это взаимодействие оказалось неоднородным и варьирующим в языке конкретных золотоордынских памятников. Это наглядно подтверждает приведенная таблица № 6.

Таблица №6.

Формы КР НФ Кб Дж ХШ МН Гб СС IM

Перфект -dy о о о с о о о с о

Перфект -ш> $ с. с • О • - • • •

Перфект - уап - - - - • • - • •

Перфект -yan turar - • - - - - • •

Перфект -ур turar - • - - • о с •

Перфект -ур - - - • - о о о

Настоящее на -a tur • о - - • - -

Настоящее на -а - - • • • - • о •

Будущее на -yaj О О о О о О о о О

Будущее на -ysar - - • • • - • - -

Будущее на -уиву • - - - - - - - -

Таким образом, в сфере форм прошедшего времени в языке памятников ХШ - нач. XV веков наиболее распространенной и многозначной была форма на Употребление всех трех форм перфекта" - довольно

ограничено, и они отражают живой процесс изменения системы перфектов: проникновение в литературный язык новой формы -yan; -Tys как поэтико-выразительного средства престижной книжной традиции, разговорно-диалектной формы -ур tur.

Система времен настоящего и будущего. Во всех памятниках исследуемого периода наиболее употребительной временной формой настояще-будущего плана является аорист -ar,-ur. В текстах КР, НФ, Дж, Кб, ХШ, МН, Гб, СС, IM реализуются значения: а) настоящего конкретного времени; б) обычное повторяющееся действие; в) действие, которое совершится в будущем. Для формы в значении настоящего конкретного времени спряжение

осуществляется с помощью полных лично-числовых показателей, характерна структурная единообразность. Вариативность выделяется в парадигме спряжения 1-ю лица мн.числа -myz—-byz. Однако 1-е лицо мн.числа

«сЛмциональлю! j ^библиотека |

фиксируется крайне редко. В языке КР, НФ встречается -туг и -Ьуг, причем -туг является нормативной. В языке ХШ, МН, Гб, 1М зарегистрирована лишь единичная форма на -Ьуг, а в Дж и КБ форма 1-го лица мн.числа вообще отсутствует.

Настоящее время на -а в памятнике характеризуется низкой частотностью, их нет в языке КР, НФ; в Дж, КБ, ХШ зафиксированы единичные примеры, преимущественно в 3-ем лице ед числа.

В языке "Нахдж ал-Фарадис" форма на -а в значении настоящего времени не отмечена, однако в презентную парадигму этого памятника активно внедрилась аналитическая форма -а Шгаг, которая с высокой частотностью употребляется во всех трех лицах ед. и мн. числа. Основной функцией этой формы можно считать передачу настоящего актуального действия, связанного с моментом речи или фактом сообщения. Внедрение этой формы в глагольную систему памятника, которая в целом характеризуется базовыми караханидско-уйгурскими признаками, свидетельствует об активном давлении кыпчакской разговорной стихии, носителем которой был, очевидно, автор памятника Махмуд Булгари, выходец из Поволжья. Это показательный пример того, как книжная традиция подвергается воздействию регионального койне кыпчакского типа.

Будущее на является продуктивной формой в языке всех памятников и выступает как основная форма выражения будущего времени. Однако в единичных примерах выражается модальное значение желания. Сравните: оу1ит и1иуа]ж и1 saxraqa Ьагущ Ьщу и1 Ьигауипу 1а!аЬ qylyaj (НФ) "когда сын вырастит пусть идет в ту степь и потребует того теленка ", и$акка тап питр киг°а)тап игт (ХШ) "поднявшись в башенку, хочу увидеть ее" и др. Ф.МХисамова подчеркивает, что употребление формы -уа] в значении вежливого повеления с оттенком желания является отличительной чертой официально-делового языка Поволжья (Хисамова, 1995, 21). Как правило, в поэтических текстах отмечается усеченная форма на с тем же значением. Примечательно, что усеченная форма на ожидаемая в поэтическом языке ХШ, встречается в прозаическом тексте Ш, что можно объяснить идиолектом их переписчика кыпчака Берке Факиха.

Другие элементы парадигмы настоящего и будущего времени, характерные для языка караханидско-уйгурских памятников

в исследуемых произведениях занимают периферийное положение, но отдельные случаи употребления зафиксированы в языке КР, НФ, Гб, Дж.

Рассмотрение системы времен, в языке золотоордынских памятников показывает, что эта система, наряду с устойчивыми базовыми компонентами, восходящими к более ранним этапам развития тюркских языков и отражающими преимущественно караханидско-уйгурскую языковую традицию, в новом, Поволжском ареале, так же, как и система склонения, претерпевает заметные сдвиги в сторону включения в него новых местных региональных форм кыпчакского типа:

Характерно, что язык отдельных памятников отражает разные этапы этой динамики (Сравните язык НФ и МН).

Пеструю картину в языке изучаемых памятников представляют собой формы желательного наклонения. Их варьирование происходит как со стороны показателя этого наклонения, так и со стороны показателя лица ед и мн. числа.

Таблица № 7

Пачя- 1 -ое лицо ед числа 1- ое лицо ед.числа

-ajyn -ajym -•yajyn -im -а1уг| -alym -yaluq O'alum -aly -уа1уг|

КР О В О В •

НФ О а О В В

Дж ; О • 1

КБ О

ХШ о в В О i в В В

МН о В о .

Гб О в о В

СС а в О

IM О в 1 О

Такая картина свидетельствует о том, что это наклонение в языке памятников изучаемого периода находилось в процессе становления, когда использовались формы разных диалектов и разных ареалов Нужно отметить, что желательное наклонение до сих пор является менее устойчивым, об этом говорят и данные татарских диалектов (Юсупов, 2004).

Что касается неличных форм глагола, среди них главный интерес представляет распределение причастных форм в атрибутивной функции в языке разных памятников Отметим, что в текстах встречаются все формы причастий, известные в истории тюркских языков рассматриваемого периода: -г, -yan, -an, -my?, -yu, -7U?y, -duq, dayy, -asy. Как видно, среди них есть типичные для огузской и уйгуро-огузской, карлукской языковых групп и языка кыпчакской группы. Формы огузские и уйгурские занимают самое периферийное место среди неличных атрибутивных форм:

Основная конкуренция в атрибутивной функции наблюдается между высокочастотными причем в языке конкретных памятников

вызывает интерес их соотношение по частоте употребления В целом, доминирующей оказывается форма на -уап, хотя и форма -ту? еще воспринималась авторами памятников как полный его семантический эквивалент, который можно было использовать в художественных Текстах.

Деепричастия в системе неличных форм имеют следующие показатели: -р, -a, -a, -u, -fl, -yaly, -yyn£a, -aban, -ya?.

Как и в случае с атрибутивными формами, наши статистические данные показывают, что уйгуро-огузские формы, являющиеся нормой в литературных памятниках караханидского периода, уступают место доминирующим показателям В качестве новаций можно рассматривать форму на

которая наиболее частотна в языке ХШ. Следует отметить, что в тексте КР, НФ, ХШ, МН встречается использование единичной форм деепричастия на -а в качестве обстоятельства. Например: ta$ birla qamuyuny ига halak qyldy (КР) "погубил всех побив камнями ", toja tayam jimadim (НФ) "не ел насытившись ", kda a/tur (ХШ) "проходя сказал", ol qorqa jurur sandin (Гб) "он ходит, боясь тебя" и др., т.е. в функции, характерной для языка более раннего периода. Этот факт, как нам представляется, важен не только для истории татарского литературного языка, но и для истории татарского языка в целом, поскольку позднее нормой становится парное использование данного деепричастия. Однако уже язык наших памятников фиксирует нередкие случаи парного употребления формы на -а, -и. Сравни: jir upti fahqa sewunú quwanu (ХШ) "радуясь utaxy, поцеловала землю", jürwlar kula ojnaju (ХШ) "ходят играя и веселясь ", kula ujnaju igsunlar bu asxab (МН) "пусть эти люди пьют смеясь и играя".

В сфере неличных субстантивных форм абсолютно доминирует форма -maq, синонимом которого выступает Сама форма которая

известна ряду тюркских языков, в целом характеризует все же тюркские языки восточного ареала, и ее фиксация в литературных памятниках связана скорее с посткараханидским периодом, она получает широкое распространение, начиная с языка золотоордынских и чагатайских памятников. На ее фоне в языке рассматриваемых памятников формы глагольных имен на относятся к

периферийным формам и, как показывают примеры, зафиксированы в единичных случаях. Из девяти проанализированных нами памятников только в языке ХШ, МН, Гб, СС, IM фиксируется новая субстантивная форма -гуя. Она функционирует чаще всего как форма супина, т.е. обозначает цель какого-либо действия. Несмотря на низкую частотность, это форма является региональной, свойственной для языка Поволжского региона. Таким образом, рассмотренные памятники фиксируют начальный этап распространения этой формы в языках Поволжья.

В результате проведения данного диссертационного исследования был выявлен комплекс взаимосвязанных признаков, определяющих тип литературного языка золотоордынского периода.

Установлены нормы литературного языка данного периода, заключающиеся в сохранении караханидско-уйгурской традиции и увеличении вариативности в области фонетики и морфологии, объясняемые наложением кыпчакских элементов, в последствии формирующих две одновременно существующие литературные нормы.

Проведенный языковой анализ, имеющий важное социолингвистическое содержание, с одной стороны, позволил выявить истоки старотатарского литературного языка, которые питались непрерываемой литературной традицией тюркских народов, уходящей в эпоху тюркских и уйгурских каганатов; с другой - была определена роль регионального койне кыпчакского типа, которое будучи широко распространенным в пределах Золотой Орды, оказало решающее влияние на старый литературный письменный язык, что и

привело в конечном итоге к формированию тюрко-татарского литературного языка раннего периода.

Наши материалы, а также статистические данные, убедительно доказывают, что в культурных центрах Золотой Орды, в первую очередь, в Поволжье складывалась такая этнодемографическая ситуация, в которой решающую роль играли тюркские племена, носители древнекыпчакских диалектов, следовательно, лингвистические данные являются дополнительным подтверждением результатов исторических исследований о процессах кыпчакизации местного населения начиная с XIV века.

Предложенный в данной диссертационной работе метод сопоставительного анализа языка письменных текстов, особенно ранних эпох, позволил создать комплексную характеристику языковых особенностей конкретного текста и вписать ее в социолингвистическую и культурно-историческую ситуацию соответствующего периода.

Список опубликованных работ по теме диссертации

Монографии и методические пособия:

1. Нуриева Ф.Ш. Исторические и лингвистические условия формирования тюрко-татарского литературного языка золотоордынского периода / Ф.Ш. Нуриева. — Казань: Изд-во Казан, ун-та, 2004. - 376 с. (23,5 п.л.)

2. Нуриева Ф.Ш."Нахдж ал-Фарадис" Махмуда ал-Булгари / Ф.Ш. Нуриева. - Казань: Изд-во "Фэн", 1999. - 208 с. (13 пл.)

3. Нуриева Ф.Ш. Мэхмут Болгари "Нэпжел Фэрадис" / Ф.Ш. Нуриева. -Казан: Татар кит.нэшр., 2001. - 358 б. (22,4 пл.)

4. Нуриева Ф.Ш.Борынгы теллэр. Программа пэм методик ярдэмлек / Ф.Ш. Нуриева. - Казан: Казан дэулэт ун-ты нэшр., 2003. - 36 б. (2 п.л.)

Раздел в коллективной монографии:

5. Нуриева Ф.Ш. Тюркоязычный памятник "Ана вэ угыл дастаны" / Ф.Ш. Нуриева // История татарского литературного языка. - Казань: Фикер, 2003. -С. 136-144. (0,5 пл.)

6. Нуриева Ф.Ш. Письменно-литературный языка Х1У века. "Нахдж ал-Фарадис" / Ф.Ш. Нуриева // История татарского литературного языка. -Казань: Изд-во "Фикер", 2003. - С. 144-211. (4,2 п.л.)

7. Нуриева Ф.Ш. "Мухаббат-наме" Хорезми / Ф.Ш. Нуриева // История татарского литературного языка. - Казань: Фикер, 2003. - С.220-239. (1,2 п.л.)

8. Нуриева Ф.Ш. Борынгы терки рун язмалары: Култиген пэм Теньюкук ташлары / Ф.Ш. Нуриева // История татар из древнейших времен. Т. 1. -Казань: Изд-во "Рухият", 2002.- С. 421-440. (1,3 п.л.)

Научные статьи в тематических сборниках и журналах:

9. Нуриева Ф.Ш. Из лексики "Нахдж ал-Фарадис" / Ф.Ш. Нуриева // Формирование татарского литературного языка: Сб.ст. - Казань: ИЯЛИ, 1989. -С. 91-96. (0,3 п.л.)

10. Нуриева Ф.Ш. Категория падежа в памятнике XIV века "Нахдж ал-Фарадис'' / Ф.Ш. Нуриева // Старотатарский литературный язык: исследования и тексты - Казань: ИЯЛИ, 1991. - С. 37 - 48. (0,7 п.л.)

11. Нуриева Ф.Ш. Произведение Махмуда ал-Булгари "Нахдж ал-Фарадис" и языки Поволжья / Ф.Ш. Нуриева // Языки, духовная культура и история тюрков: Традиции и современность. Труды международной конференции вЗ-томах.Т.1.-Казань: ИЯЛИ, 1992.-С. 127-131. (0,3 п.л.)

12. Нуриева Ф.Ш. Об источниках произведения "Нахдж ал-Фарадис" / Ф.Ш. Нуриева /У Казанское востоковедение: Традиции, современность, перспективы. - Казань: ИЯЛИ, 1997. - С. 41-46. (0,3 п.л.)

13. Нуриева Ф.Ш. На страже духовного наследия / Ф.Ш. Нуриева // Гуманитарные науки: проблемы и аспекты изучения. - Казань: Изд-во ТГГИ, 1997.-С. 95-101. (0,4 п.л.)

14. Нуриева Ф.Ш. Графо-фонетические особенности памятника "Нахдж ал-Фарадис" / Ф.Ш. Нуриева // Ученые записки ТГГИ. - Казань: Изд-во ТГГИ, 1997.-С. 87-97. (0,6 п.л.)

15. Нуриева Ф.Ш. Отражение фонетических изменений в письменном памятнике XIV в. "Нахдж ал-Фарадис" / Ф.Ш. Нуриева // Вопросы истории диалектологии и функционирования языка. - Казань: ИЯЛИ, 1998. - С. 126-135. (0,6 п.л.)

16. Нуриева Ф.Ш. Н Ф.Катанов об эпитафических памятниках из Булгар / Ф.Ш. Нуриева // Катановские чтения. - Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1998. -С. 123-127. (0,3 п.л.)

17. Нуриева Ф.Ш. Сюжет об ожившем черепе в произведениях писателей Поволжья XIII - XIV вв. / Ф.Ш. Нуриева // Общественное развитие и гуманитарные науки. - Казань: Изд-во ТГГИ, 1999. - С. 61 -64. (0,2 п.л.)

18. Нуриева Ф.Ш. Коллекция списков рукописи XIII - XIV вв. в рукописных хранилищах г.Казани / Ф.Ш. Нуриева // Ученые записки. - Казань: Изд-во ТГГИ, 1999. -С. 133 - 148. (1 п.л.)

19. Нуриева Ф.Ш. Система склонения в памятниках XIII - XIV вв., написанных в Поволжье / Ф.Ш. Нуриева // Материалы итоговой научно-практической конференции за 1999 г. - Казань: Изд-во ТГГИ, 2000. - С. 36 - 39. (0,2 п.л.)

20. Нуриева Ф.Ш. Тюркоязычный памятник "Ана вэ угыл дастаны" / Ф.Ш. Нуриева // Языковые уровни и их анализ. - Казань: Изд-во ТГГИ, 2000. -С. 46-73. (1,7 пл.)

21. Нуриева Ф.Ш. Основные, звуковые процессы в языке тюрко-язычных письменных памятников XIV века в Поволжье / Ф.Ш. Нуриева // Материалы итоговой научно-практической конференции ТГГИ за 2000 год. - Казань: Изд-во ТГГИ, 2001. - С. 43 - 45. (0,2 п.л.)

22. Нуриева Ф.Ш. Норма и вариативность в языке тгоркоязычных памятников XIII - XIV веков в Поволжье / Ф.Ш. Нуриева // Татар теле, одобияты, тарихы - угкэне, бугенгесе. - Казань: Изд-во ТГГИ, 2000. - С. 207 -213. (0,4 п.л)

23. Нуриева Ф.Ш. Общий взгляд на развитие письменно-литературного старотатарского литературного языка (XIII - XIV вв.) / Ф.Ш. Нуриева // Языковые уровни и их анализ. - Казань: Изд-во ТГГИ, 2001. - С. 29 - 35. (0,4 п.л.)

24. Нуриева Ф.Ш. О роли поэта в произведении Хорезми "Мухаббат-наме" / Ф.Ш. Нуриева // Фэнни язмалар. - Казань: РИЦ "Школа", 2002. - С. 69 -75. (0,4 п.л.)

25. Нуриева Ф.Ш. Использование трудов мусульманских богословов в тюркоязычном памятнике XIV в. "Нахдж ал-Фарадис" / Ф.Ш. Нуриева //Тюркология, - № 2. 2002. - С. 38 - 41. (0,2 п.л.)

26. Нуриева Ф.Ш. Чередование d - 5 - j в языке памятников золотоордынского периода / Ф.Ш. Нуриева // Фэнни язмалар. - 2003. - Казань: РИЦ "Школа", 2004. - С. 166-171. (0,3 п.л.)

27. Нуриева Ф.Ш. Общий взгляд на формирование и функционирование золотоордынского литературного языка / Ф.Ш. Нуриева // Вопросы языкознания. - 2004 (в печати). (0,4 п.л.)

28. Нуриева Ф.Ш. Исследования татарских ученых о формировании татарского литературного языка донационального периода / Ф.Ш. Нуриева // Восток. - 2004 (в печати). (0,2 п.л.)

29. Нуриева Ф.Ш. Алтын Орда до\чр1 ескерткиштершщ тшн зерттеу TS>KÍpi6ecÍHeH // BipiHUi халыкаралык турколопя конгресс К.А. flcayi халыкаралык Казак Турк утверспеты / Ф.Ш. Нуриева. - Турюстан, 2003. -Б. 85-88. (0,2 п.л.)

30. Nurieva F.§. Altin Orda caginda jazilmi? olan Türk jazili edebi anitlarda dil kurallan ve tiirlülük // V. Uluslararasi Türk Dili Kurultaji. - Ankara, 2004. -S. 133-135. (0,2 пл)

9199 31

РНБ Русский фонд

2005-4 17127

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Нуриева, Фануза Шакуровна

Введение. Историко-культурная и языковая ситуация.

Глава I. Закономерности формирования старотатарского литературного языка раннего периода

§ 1. Теоретические аспекты истории литературных языков.

§ 2. Литературные традиции письменных тюркских языков.

Глава II. Смешанный характер языка письменных памятников как явление нормы и вариативности литературного языка.

§ 1. Тексты религиозно-дидактического содержания: характеристика памятников и проблема варьирования их литературно-письменной нормы

Кысас ал-анбия» Насретдина Рабгузи.

Нахдж ал-Фарадис» Махмуда Булгари.

Дастан Джумджума» Хусама Кятиба.

Кисекбаш китабы».

§ 2. Тексты светского характера: характеристика памятников и проблема варьирования их литературно-письменной нормы

Хосров и Ширин» Кутба.

Мухаббат-наме» Хорезми.

Гулистан бит-тюрки» Сейифа Сараи.

§ 3. Языковая характеристика «Codex Cumanicus» и «Иршад ал-мулук вас-салатин».

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Нуриева, Фануза Шакуровна

Настоящая работа посвящена изучению раннего этапа истории татарского литературного языка на материале письменных памятников, созданных в золотоордынском государстве в XIII и в начале XV веков. Этот период хронологически выделяется историками, тюркологами и татарскими филологами как один из этапов в развитии тюркских письменных языков. Для филологов средневековье в истории литературных языков не ограничивается чисто хронологическими рамками, но знаменует собой определенный этап в развитии цивилизации. Изучение начального периода формирования литературных языков основано на анализе ключевых понятий истории литературных языков и соотнесении их с тюркским литературным языком средневекового Поволжья.

Современное представление о раннем периоде функционирования тюркских языков в рамках мусульманской культуры наиболее четко разработано в трудах известного тюрколога Э.Р.Тенишева. Опираясь на научно-теоретические работы о развитии литературных языков, рассмотрев широкий круг письменных памятников, ученый сформулировал важнейшие положения, которые должны составлять основу изучения любого литературного языка тюркских народов. Теоретические положения Э.Р.Тенишева основаны не только на чисто лингвистических фактах, но и на современных теориях развития литературного языка, их типологии, существенным компонентом которых является социолингвистический и комплексный подход к изучаемой проблеме. В отечественном языкознании в развитие такого социолингвистического подхода к изучению истории литературных языков внесли свою лепту ученые лингвистической школы М.М.Гухман. Основываясь на достижения отечественной лингвистики, Э.Р.Тенишев ставит перед учеными важные задачи: разделение и уточнение предмета исторической грамматики и истории литературного языка. С опорой на последние данные по конкретизации используемых понятий и соответствующих терминов, необходимо, во-первых, уточнить сам предмет исторической грамматики и истории литературного языка, исходя из того, что изучается функциональная сторона языка. Во-вторых, рассмотрев соотношение народно-разговорного языка, наддиалектного койне и собственно литературного языка, необходимо определить тип литературного языка.

Актуальность данной работы определяется исследованием процесса становления татарского литературного языка и как одного из тюркских языков, и как общелингвистического явления, а следовательно, создание возможно полной характеристики тюрко-татарского литературного языка на конкретном хронологическом срезе в определенных социально-экономических и культурных условиях, формировавших соответствующую языковую ситуацию. Последнее определяется полиэтническим составом населения Золотой Орды, прежде всего Поволжского региона. Изучение историографического материала показало, что в татарском языкознании названная проблема рассмотрена фрагментарно. Научные работы на упомянутую тему, преимущественно, затрагивают язык отдельных памятников, из трудов же обобщающего характера можно отметить исследования знаменитого ученого Э.Н.Наджипа (1966, 1974). Для воссоздания объективной картины развития и становления функционально-стилевых форм старотатарского письменного литературного языка необходимо выполнить анализ комплекса текстов, созданных в данный период. На этой основе выявить своеобразие развития татарского языка и его основных характеристик, т.е. того фундамента, с чего начинается вся история национального литературного языка. Одной из актуальных проблем исторической текстологии и квалификации статуса литературного языка, согласно новейшим теоретическим разработкам, является стратификация языка памятника, анализ и выделение в нем базовых и периферийных компонентов языковой системы, именно этим вопросам в данном исследовании уделяется основное внимание. Последующие этапы развития татарского литературного языка уже были рассмотрены в новейшее время в монографических трудах Ф.С.Хакимзянова (XII-XIV вв.), Ф.М.Хисамовой (XVII-XIX вв.), В.Х.Хакова (вторая половина XIX - начала XX вв.), И.Б.Башировой (конец XIX - начала XX вв.), а также в исследованиях Ф.С.Фасеева, М.И.Ахметзянова, И.А.Абдуллина, А.Х.Алиевой, ■ З.Л.Хисамиевой, А.Х.Маннаповой, А.М.Юсуповой, Р.З.Мухаметрахимовой, Г.Б.Шамаровой, Х.Х.Кузьминой, Э.А.Исламовой, Э.Х.Кадировой, А.Р.Халиуллиной, Г.Ф.Гариповой, в которых были освещены отдельные этапы применительно к разным функциональным стилям.

Объектом исследования является литература Золотой Орды, представленная следующими письменными памятниками разных жанров, созданных в культурных центрах: в Сарае, Хорезме и мамлюкском Египте (написанные местными писателями и выходцами из Золотой Орды):

1) тексты религиозно-дидактического содержания: "Кысас ал-анбия" Рабгузи, "Нахдж ал-Фарадис" Махмуда ал-Булгари, "Джумджума султан" Хисама Кятиба, "Кисекбаш китабы";

2) тексты светского характера: "Хосров и Ширин" Кутба, "Мухаббат-наме" Хорезми, "Гулистан бит-тюрки" Сейифа Сараи;

3) арабско-кыпчакские глоссарии (на примере "Codex Cumanicus");

4) тексты по мусульманской юриспруденции: "Иршад ал-мулук вас-салатин".

Для оценки соотношения между языком указанных памятников и караханидско-уйгурской литературной традицией используются данные о караханидском литературном языке. С целью создания более полной картины формирования литературного татарского языка выборочно рассматриваются также данные более поздних памятников.

Цель и задачи исследования. Целью работы является установление специфики функционирования литературного языка периода Золотой Орды, закономерностей формирования норм тюрко-татарского литературного языка, определение типов литературного языка в данной эпохе.

В задачи исследования входило следующее:

- уточнить предмет изучения истории литературного языка и исторической грамматики, разработать терминологическую систему применительно к истории татарского литературного языка донационального периода;

- охарактеризовать язык литературных текстов середины XIII - начала XV веков разных жанров, выявить основные характеристики изученных текстов с целью выделения базисной системы фонетических и грамматических особенностей и периферийных явлений, подвергнув их одновременно статистической обработке;

- провести сопоставительное изучение базисных систем, представленных в памятниках разных жанров;

- установить основные параметры литературного языка в донациональный период, показать становление регионального варианта;

- подтвердить гипотезу о том, что золотоордынский период является важнейшим этапом развития литературного языка татарского народа.

Научная новизна работы. В диссертации разработана концепция комплексного и системного подхода к изучению языка письменных текстов, представляющих разные функциональные стили, относящиеся к начальному этапу становления письменно-литературной формы языка и его норм. Язык этих памятников оценивается на основе расслоения языка литературного текста и выделения его базисной системы с последующей статистической обработкой данных. Анализ осуществляется с применением новейшей методологии, предполагающей социолингвистический подход при квалификации письменной и разговорной форм языка. В результате установлено, что экспансия кыпчакского слоя в традиционные литературные варианты тюркских литературных языков средневековья, начиная с XIV века, привела к формированию на его основе базисной формы письменного языка, ставшего фундаментом для развития регионального литературного языка кыпчакского типа - старотатарского литературного языка, который в дальнейшем функционировал не только в Поволжском регионе, но и за его пределами. В результате анализа большого фактического материала подтверждена высказанная ранее гипотеза о существовании нескольких последовательных этапов в формировании старотатарского литературного языка, о его вариативности и смене диалектной базы, не получившая до сих пор достаточно обоснованного толкования в тюркологических исследованиях.

На защиту выносятся следующие научные положения:

- золотоордынский период является важнейшим этапом в развитии культуры тюркских народов Волго-Уральского региона и формирования средневекового татарского этноса;

- этот период является начальным этапом формирования татарского литературного языка на основе сложных этнокультурных процессов и взаимодействия народно-разговорных и письменных форм языка в рассматриваемом регионе;

- в эпоху Золотой Орды происходит наложение двух традиций: караханидско-уйгурской, восходящей к традициям предшествующих периодов, и новой, основанной на региональном кыпчакском койне;

- золотоордынская литературная традиция охватывает не только письменные памятники собственно золотоордынского региона, но также включает памятники мамлюкского Египта и Сирии. Таким образом, в число золотоордынских памятников входят собственно золотоордынские, а также мамлюкско-египетские памятники;

- анализ языка литературных памятников выявляет их стилистические и жанровые различия;

- языковые особенности исследованных памятников свидетельствуют о возникновении ареального варианта литературного языка Волго-Уральского региона, из которого в дальнейшем развивается старотатарский литературный язык. Анализ литературных текстов свидетельствует о непрерывности тюркской литературной традиции в изучаемом периоде и о развитии новых региональных вариантов тюркских литературных языков, ее продолжающих.

Методология и методика данной работы опираются на достижения современной лингвистики, которые представлены в научно-теоретических трудах отечественных и зарубежных ученых тюркологов, таких как А.И.Соболевский, В.М.Жирмунский, А.Н.Самойлович, Ф.Кюпрюлюзаде, Л.П.Якубинский, Б.А.Ларин, А.Зайончковский, В.В.Виноградов, Н.А.Баскаков, Э.Н.Наджип, А.М.Щербак, А.Т.Тагирджанов, М.М.Гухман, Э.Р.Тенишев, Г.Ф.Благова, Э.А.Грунина, А.Едличка, М.Л.Ремнева, Д.М.Насилов, В.Г.Гузев и др.

Большой вклад в разработку проблем, связанных с социальной и культурной жизнью Золотой Орды и прилежащих к ней районов, внесли археологические, исторические, филологические исследования татарских ученых Г.Рахима и Г.Газиза, Г.Сагди, Г.Ибрагимова, С.Вахиди, Б.Яфарова, Дж.Алмаза, Х.Усманова, Л.Заляя, М.Усманова, М.Закиева, А.Халикова, Ш.Абилова, В.Хакова, Х.Миннегулова, Ф.Хисамовой, Н.Хисамова, Р.Ганиевой, Ф.Хакимзянова, Х.Курбатова, М.Ахметзянова, Ф.Фасеева, Р.Амирханова, Ф.Юсупова, Г.Зайнуллина, И.Башировой, М.Бакирова, Г.Давлетшина, Д.Исхакова, М.Шарипова, Р.Исламова и др.

Многие из интересующих нас проблем нашли отражение в трудах ученых тюркоязычных республик, стран СНГ и дальнего зарубежья: Э.Фазылова, Ш.Шукурова, Я.Экмана, А.Курышжанова, И.Галяутдинова, В.Псянчина, М.Улакова, З.Коркмаз, Р.Топарлы, Е.Напольновой, М.Озйетгина и др.

Методологическую основу исследования составляют современные представления о типологии формирования и развития литературных языков в донациональный и национальный периоды развития языка: взаимодействие народно-разговорной и литературно-письменной форм языка; параметры социолингвистической ситуации на определенном этапе исторического развития общества; принципы анализа в современной текстологии и прагматике текста.

Методику исследования определяют: источниковедческие и палеографические методы, позволяющие достаточно полно выявить лингвистические особенности и специфику того или иного текста как письменной формы литературного языка с учетом его диалектной неоднородности; сравнительно-сопоставительный метод изучения лингвистической содержательности различных текстов и определения их специфических особенностей относительно литературных традиций тюркского литературного языка; статистический метод определения базисной системы и периферийных элементов конкретного литературного текста; историко-типологический метод определения типа конкретного литературного языка в общей системе литературных языков.

Научно-теоретическое значение данного диссертационного исследования заключается в том, что оно восполняет недостающие звенья в историческом процессе формирования и развития регионального варианта письменно-литературного языка Поволжья. В диссертации приведен комплекс признаков традиционных литературных языков и их нового регионального варианта, показана важность системных преобразований в языке письменных памятников разного жанра и стиля. Примененный комплексный подход к анализу лингвистического материала способствует прояснению проблем, касающихся специфики донационального татарского литературного языка, и определения языковой принадлежности конкретных памятников письменности. Выявление основных направлений в динамике фонетических (также графических) и морфологических признаков дает дополнительный материал для построения общей теории татарского литературного языка и его важной части -исторической грамматики.

Практическая значимость работы состоит в том, что полученные в процессе исследования результаты, восполняющие целостную картину формирования татарского литературного языка начиная с самого раннего периода его развития, могут быть использованы в вузовских лекционных курсах по истории татарского литературного языка, при составлении учебных пособий по истории татарского литературного языка, при лингвистическом анализе текстов и создании общей типологии формирования, развития национальных литературных языков.

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в читаемых автором спецкурсах, лекционных курсах. Результаты работы получили освещение в трех опубликованных монографиях и научных работах автора общим объемом свыше 75 п.л. Материалы исследований докладывались на международных конференциях: (Казань, 1992 г.), (Измир, Турция 2000 г.), (Анкара, Турция 2004 г.), (Туркистан, Казахстан 2002г., 2004 г.). Итоги работы были отражены также в выступлениях на общероссийских, региональных, межвузовских, университетских конференциях. По теме диссертации имеется 35 публикаций в научных изданиях Татарстана, России, Казахстана и Турции.

Историческая ситуация. Период Х111-Х1У вв. был периодом, который изменил лик Евразии. Завоевания монгольского хана Бату в ходе семилетнего похода 1236-1242 гг. дали возможность установить единую власть династии Джучидов на огромном пространстве Великой Степи от Иртыша на Востоке и до Дуная на западе: северными рубежами владений Джучидов теперь являлись г.Булгар и область Башгырд; южный рубеж на Кавказе составляли Железные Ворота (г.Дербент в Дагестане); юго-восточная территория Улуса Джучи включала всю территорию от верхнего Иртыша к оз.Ала-Куль и дальше к югу оз.Балхаш (Кокче-Тенгиз) к Сырдарье. Оттуда граница тянулась через район среднего течения Сырдарьи южнее Аральского моря, захватывая Северный Хорезм с Ургенчем, плато Устюрт и Ман-гышлак (Бартольд, т.2, 1965, 133-135; Греков, Якубовский, 1950, 61; Егоров, 1985, 28).

Улус Джучи составлял лишь одну из частей обширной Монгольской империи с центральным правительством в Каракоруме. Политическую самостоятельность Джучиды обрели только в годы правления внука Бату Мен-гу-Тимура (1267-1280). Придя к власти, подавив сопротивление промонгольской знати, он повел политику полного отделения от власти великого кагана, первым начав чеканить монеты со своим именем, что служило доказательством его независимости (Федоров-Давыдов, 1994, 9; Мухамадиев, 1995,146; Фахрутдинов, 1995, 107). Итак, в конце 60-х годов XIII в. Улус Джучи отделяется от общеимперского центра и становится самостоятельным государством. Весьма показательно, что появляются первые признаки осознания населением Золотой Орды в целом своей этнической и географической общности и своего единства на фоне феодальной раздробленности. Об этом свидетельствует, то, как современники называли государство: арабы - «царством северных татар», «государством Дашт-и Кыпчак» или Улусом Джучи (или его потомков), европейцы «Татарией» или «страной Команов» (т.е. кыпчаков), русские - «Ордой» или «царством татар», а сами татары - «Улуг Улус» («Великое государство»). Последнее название страны явно осмысливалось самими ее жителями как «золотая» (учитывая синонимичность средневековых понятий «золотое»/«царственное»/ «великое»), о чем свидетельствует и эпос «Идегей», где страна именовалась как «Золотая Орда» («Алтын Урда»). Позднее, в XVI в., это название было перенято русскими историками («Казанская история» и т.д.) и стало общепризнанным наименованием государства татар XIII -XV вв. в отечественной традиции. Одновременно, подчеркивая истоки и верховенство династии Чингизидов, употребляется и термин «Улус Джучи» (Тизенгаузен, 1884, V; Федоров-Давыдов, 1973, 118-122; Усманов, 1979, 9-12; Егоров, 1985, 151-155; Измайлов, 1993, 39; Кляшторный, Султанов, 2000, 193).

Первый правитель Улуса Джучи Бату (правил в 1227-1255 гг.) явился и первым его устроителем; при нем и при его брате Берке (правил в 1257-1266 гг.) были заложены основные общегосударственные устои, сохранившиеся и при последующих правителях. В состав владений потомков Джучи входили и кочевые и оседлые народы, к тому же говорившие на разных языках, находившиеся на разных ступенях культуры и исповедовавшие разные религии. Сближение с народами с более развитой культурой и постепенное приобщение военно-кочевой знати во главе с Чингизидами к мусульманским традициям не изменили основ государственного строя Улуса Джучи. Государство потомков Джучи, несмотря на значительную пестроту экономических условий, по политическому устройству представляло собой типичное кочевое государство, разделенное на улусы, дробившиеся, в свою очередь, на более мелкие уделы-владения (Кляшторный, Султанов, 2000, 195). К 70-м годам XIII века становление империи Джучидов завершается и начинается период стабилизации и расцвета Золотой Орды.

Период наибольшего политического и экономического могущества империи Джучидов приходится на время правления ханов Узбека (1312-1342 гг.) и Джанибека (1342-1357 гг.), когда на гребне подъема хозяйства и торговли произошло резкое усиление центральной власти, сложилась единая система управления империей, стабилизировались границы, существовала огромная армия, состоящая в основном из мелких держателей условных владений (икта), наметились военные успехи в войнах с соседями в Азербайджане и Восточной Европе. При поддержке ханской администрации интенсивно развивались десятки крупных городов, в которых был выработан свой пышный, во многом эклектичный, выразительный стиль, отражающий сущность своеобразной имперской культуры Улуса Джучи. В начале XIV века было также завершено принятие ислама в качестве государственной религии, что способствовало дальнейшей интеграции народов, формированию единого этноса и наложило глубокий отпечаток на все тюркские народы Евразии (Исхаков, Измайлов, 2000, 61-62; Фахрутдинов, 1995, 108-110). Принятие ислама династией Джучидов, как уже отмечалось, не создало общегосударственной идеологии, однако культура Зо-лотоордынского государства, особенно при правлении хана Узбека (1313-1342) приняла мусульманский оттенок. Характерной чертой исторического развития Улуса Джучи является, несомненно, оживление старых и возникновение и интенсивное развитие новых городов. Согласно исследованиям В.Л.Егорова (Егоров, 1985, 75-141), общее число городов и населенных пунктов Золотой Орды, основанных самими монголами и существовавших до их прихода (наиболее ярким примером служит Великий Булгар, бывшая столица Волжской Булгарии (остатки находятся в Татарстане), где была начата чеканка первых монет), составляет 110 объектов. При этом нужно учесть, что в это число вошли лишь города, остатки которых зафиксированы археологически. Судя по владению правом чеканки монет, крупнейшими золотоордынскими городами были: Сарай, Сарай ал-Джедид, Хорезм (Ургенч), Гюлистан, Булгар, Биляр, Азак, Крым, Кафа, Хаджитархан, Орда-Базар, Бек-Базар, Укек, Сарайчик, Мохши, Шехр ал-Джедид, Маджар и др. Все они являлись не только средоточием ремесла и торговли, но и важными административными и культурными центрами. Известные к настоящему времени материалы позволяют характеризовать Золотую Орду как государство, в котором преобладал оседлый образ жизни и градостроительная культура была на высоком уровне. Таким образом, данные о развитии городов в Улусе Джучи могут быть весьма показательны для характеристики культурно-исторического фона в рассматриваемый период. Путешественники отмечают особенно интенсивный рост городского населения в годы правления ханов Узбека и Джанибека. Плано Карпини, проехавший в 1246-1247 всю Золотую Орду с запада на восток и обратно, не встретил на своем пути в степях ни одного города или поселка. Через шесть лет после него здесь же побывал Рубрук, в путевых записках которого отмечаются активная градостроительная деятельность. Первые сообщения о столице Золотой Орды - г.Сарае, которую посетил Рубрук в 1254 году, являются наиболее ранним свидетельством существования этого города.

В различных частях государства появляются районы оседлости с городским и сельским населением. К их числу можно отнести территорию бывшей Волжской Булгарии, все побережье Волги, и особенно ее нижнее течение, Хорезм с его древней земледельческой культурой, верхнее и среднее течение Терека на Северном Кавказе, южное побережье Крыма, Пруто-Днестровское междуречье.

Довольно точно на основании рассказов побывавших там купцов и дипломатов, территорию Золотой Орды первой половины XIV в. описал арабский историк ал-Омари, который среди наиболее известных ее городов и областей отмечает Хорезм, Сыгнак, Сайрам, Яркенд, Дженд, Сарай, Маджар, Акчакерман, Кафу, Судак, Саксин, Укек, Болгар, Дербент, а также земли Сибирь и Ибирь, Башкирд и Чулыман (Тизенгаузен, 1884, 236). Восхищаясь размерами владений «царства Хорезма и Дашт-и Кыпчак» арабский путешественник Ибн-Халдун представлял его своим читателям в середине XIV в. как «обширное царство на севере от Хорезма до Яркенда и Согда и Сарая, до города Маджара и Аррана, и Судака и Болгара, и Башкирда и Чулмана; и в границах этого царства город Баку, из городов Ширвана, и возле него «Железные ворота», а на юге до границ Константинополя» (Тизенгаузен, 1884, 378). По сведениям арабских географов, длина этого государства простирается на восемь, а ширина на шесть месяцев пути и имеет размеры от моря Константинопольского до р.Иртыша, в длину на 800 фарсахов, а в ширину от Баб-ал-Абваба (Дербента) до города Болгара, то есть приблизительно на 600 фарсахов (Тизенгаузен, 1884, 175, 206). Исторические и археологические материалы собраны В.Л.Егоровым в работе, посвященной городам Золотой Орды и экономической географии государства (Егоров, 1985, 75-110) Наличие столь серьезной и подробной сводки позволяет в данном случае ограничиться перечислением и характеристикой лишь наиболее крупных городов, выступавших в роли политических, экономических, административных и культурных центров.

Западным пределом Орды являлась территория Пруто - Днестровского междуречья. Главным городом этой части Орды был Аккерман, ставший важным ремесленным центром и торговым портом, через который вывозились в Западную Европу и на Ближний Восток хлеб, шерсть, мясо и другие продукты. Существование хорошо налаженных связей Аккермана с центральными районами государства подтверждают находки каминной поливной керамики с различными типами росписей, селадокс. Эти находки подтверждают сообщение о существовании в золотоордынское время караванного торгового пути из западных улусов в Поволжье. Память о нем сохранилась еще в XV в., когда его называли «дорогою татарскою, еже зовется: на Великий Дон» (Егоров, 1985, 80). На этой территории располагались еще такие города, как Килия, Городище Костешты и обширные сельские округа с цветущими садами и огородами.

В Северном Причерноморье находились степи от берегов Черного моря до границ Руси, а также земли Степного Крыма. Южное побережье - Таврика -было занято небольшими генуэзскими портами-колониями. Центром их была Кафа (Феодосия) - небольшая территория, которая была куплена Генуей в 1266 г., а к концу XIV в. ставшая подлинной «Меккой» всего Причерноморья: «известный и населенный город, - по словам архиепископа Ионна де Галони-фонтибуса, — место сбора купцов со всех концов мира», где постоянно торговали купцы, говорящие на 35 языках (Егоров, 1985, 81). Главным городом Крымских степей был город Крым (европейцы называли его Солхат). Появился он уже в 60-х годах XIII в. и благодаря расцвету черноморской торговли стал важнейшим экономическим и административным центром всего полуострова. Ибн-Баттута называет его «большим и красивым городом» (Тизенгаузен, 1884, 280).

На севере граница между вассальными русскими княжествами и остальной частью Орды, как и сотни лет до этого, проходила по водоразделам притоков Днепра: в правобережье где-то в районе Роси, а в левобережье по рекам Псел и Ворскла, т.е. по естественной границе леса и степи. Северовосточные, северо-западные и южные русские княжества, входили в состав Золотой Орды на правах зависимых владений, сохраняя свою администрацию и династии, но выплачивая регулярные налоги («ордынский выход»). Территория включала в себя владения Волынских, Киевских, Новгород-Северских, Черниговских, Владимиро-Суздальских и Рязанских князей, а также земли Новгорода и Пскова.

На Средней Волге и Нижней Каме находились земли бывшей Волжской Булгарии, которая в ХШ-ХУ веках распалась на ряд зависимых от Орды эмиратов (княжеств): Булгарское, Джукетаусское, Керменчукское, Казанское.

Булгары, как ближайшие соседи древней Руси и восточных стран, знакомые с их культурой, способствовали в период Золотой Орды процессу развития городов и ремесел на территории Нижнего Поволжья. Являясь центром караванной торговли, территория Булгарии служила ярмаркой для встречных потоков товаров, идущих из Руси, Восточной Европы, с Кавказа, из Персии, Средней Азии, Монголии и Китая. Булгария этой эпохи была одной из самых развитых областей Орды с несколькими довольно крупными городами (Болгар, Кашан, Керменчук, Джукетау, Биляр, Казань), а также десятками мелких городов и сотнями поселений.

Самым крупным и известным булгарским городом того времени был Болгар. Этот город, возникший еще в начале X в., не отличался в домонгольский период размерами, хотя и был важным экономическим центром. Настоящая его история начинается с 40-х годов XIII в., когда вернувшись из западного похода и подавив восстание булгар, Бату-хан сделал местом своей ставки район Нижнего Прикамья. Этот район имел стратегическое значение, так как позволял в начальный период формирования империи контролировать центр страны - Поволжье. Постепенно, благодаря богатым традициям, высокоразвитому сельскому хозяйству и ремесленничеству, булгарам удалось во многом преодолеть последствия монгольского завоевания и добиться возрождения страны. Город Болгар конца ХШ-Х1У вв. становится одним из самых крупных и богатых центров Европы. Он бурно застраивается каменными и кирпичными постройками, в том числе общественными зданиями: мечетями и банями. Улицы были покрыты мостовыми. Благоустройству города служили водопроводные и дренаж-но-ряжевые системы. Продолжая ранние булгарские традиции, ремесленники изготавливали предметы, широко известные во всем цивилизованном мире: кожаные изделия, оружие, украшения. Выгодное географическое положение на пересечении речных и сухопутных путей делали Болгар важным перевалочным пунктом мировой торговли. Кроме того город был крупнейшим центром тюркской городской культуры и центром области, где уже в X веке распространилось мусульманство. Имелись мечети, медресе. Именно благодаря влиянию булгар-ских миссионеров, ислам сумел завоевать прочные позиции в Золотой Орде. Экономическая и военная сила позволяла булгарам уже в XIV веке активно участвовать во внутренних делах Улуса Джучи (Исхаков, Измайлов, 2000, 65).

На севере и северо-востоке пределы Джучиева Улуса, судя по восточным источникам, включали «земли Чулыман, Башгард, Сибирь и Ибирь». Скорее всего, под Чулыманом следует понимать область Верхнего Прикамья (от бул-гарского обозначения верхнего течения р.Кама), «Башкард», определенно, степи Южного Приуралья, а «Сибирь и Ибирь» - обширные степные и таежные земли Западной Сибири вплоть до Приобья и Прииртышья (Исхаков, Измайлов, 2000, 65).

В Средней Азии правителям Золотой Орды принадлежал Хорезм со столицей в городе Ургенч (ныне Куня-Ургенч). Этот город - бывшая столица Хо-резмшахов (Гургандж) - был разрушен монголами, но заново отстроен уже в XIII в., а в 30-е годы XIV в. достиг значительного расцвета. Ибн-Баттута писал, что он «один из самых больших, значительных и красивых тюркских городов, богатый славными базарами, просторными улицами, многочисленными постройками, отборными красотами» (Тизенгаузен, 1884, 308). Богатая округа и выгодное положение на пересечении торговых путей делало Хорезм одной из важных областей Орды. Вместе с тем, Хорезм, ограниченный с севера и востока владениями родов Шибона и Туна Тимура, был обособлен от Поволжья, что позволяло наместникам этой провинции использовать чрезвычайно громкие титулы, уравнивающие их социальный статус с положением сарайских династий (Якубовский, 1930, 60).

На Северном Кавказе владения Золотой Орды располагались в степной зоне, вплоть до северных предгорий Кавказа. Среди многих других городов

Северного Кавказа следует выделить Азак (Азов) и Маджар (близ современного г.Прикумска). В Приморском Дагестане земли Улуса Джучи доходили до важной стратегической крепости Дербент (арабское название - «Баб-ал-Абваб», тюркское - «Темиркапу» (Железные ворота). Неоднократно ордынцы через этот проход вторгались в Закавказье и периодически завоевывали земли Северного Азербайджана, вплоть до городов Тебриз и Арде-биль, как это было в царствование Узбека и Джанибека, однако долго удерживать эти земли они были не в состоянии.

Однако, основную территорию Улуса Джучи занимали степи. Недаром территория Золотой Орды в восточных источниках продолжала традиционно именоваться «Дашт-и Кыпчак» (Арсланова, 1990, 13-14). Кочевые племена продолжали кочевать в меридиональном направлении с юга (зимой) на север (летом) и обратно. Чрезвычайно важные и уникальные сведения о такой системе жизнедеятельности в эпоху средневековья сохранились у ал-Омари (XIV в.), который, описывая Улус Джучи, указывал: «Ханы кьпчаков проводят зиму в Сарае, летовища же их, как и некогда летовища царей Турана находились в области Уральских гор» (Тизенгаузен, 1884, 243). Изменения же коснулись в первую очередь социальной и племенной структур, которые оказались перемолоты в системе татаро-монгольских кланов, набора бытовых предметов, украшений, оружия и конского снаряжения, их формы и орнаментации. Наглядным свидетельством изменений в духовной культуре стало изменение погребальных обрядов населения евразийских степей (Федоров-Давыдов, 1966, 150-163).

Сердцем этого огромного государства Улуса Джучи было, как подчеркнуто, Нижнее Поволжье. Первой столицей Золотой Орды был город Сарай, основанный ханом Бату в начале 50-х годов XIII века.

Спустя 30 лет город значительно разросся и начал чеканить монеты с указанием места выпуска - «Сарай» или «Сарай ал-Махруса» (Мухамадиев, 1983, 13-14). Некоторое время город, видимо, имел в основном административные функции, но постепенно происходило развитие ремесел, в первую очередь для удовлетворения запросов знати, но в XIV веке в связи со стабилизацией обстановки в Орде, происходит всплеск торговой и производственной активности. Город разрастается и превращается в настоящий гигант с общей площадью с пригородами около 36 кв. км (Федоров-Давыдов, 1994, 24-27).

Только центральные городские кварталы, определенные по данным археологии, раскинулись на площади 20 кв.км (Егоров, 1985, 115; Федоров-Давыдов, 1994,26). В средневековье плотная городская застройка Сарая, его пригороды, обширные сады, огороды и замки знати, слившиеся в единый массив, производили огромное впечатление на современников своими масштабами и великолепием. Даже такой искушенный и много повидавший путешественник, как Ибн-Баттута, описывая его, с удивлением пишет, что «город Сарай - один из красивейших городов, достигший чрезвычайной величины, на ровной земле, переполненный людьми, с красивыми базарами и широкими улицами. Однажды мы выехали верхом с одним из старейшин его, намереваясь объехать его кругом и узнать объем его. Жили мы в одном конце его и выехали оттуда утром, а доехали до другого конца его только после полудня. Совершили там молитву полуденную, поехали и добрались до нашего жилища, не раньше как при закате. Однажды мы прошли его в ширину, пошли и вернулись через полдня, и все это сплошной ряд домов, где нет ни пустопорожних мест, ни садов» (Тизенгаузен, 1884,306).

Письменные источники сообщают, что число жителей города достигало 75 тыс.человек (Тизенгаузен, 1884, 550). Недаром Сарай считался крупнейшим городом Европы, а вероятно, даже всего Востока, сравнимым с Багдадом, Каиром, Константинополем и Римом того времени. Будучи важным политическим центром, город отличался высоким уровнем благоустройства, в нем имелись централизованные водопровод и канализация (Федоров-Давыдов,, 1994, 60-62).

Внутри города ныне определены целые ремесленные кварталы, жители которых специализировались на своем особом производстве: металлургия и металлообработка, гончарство, стеклоделие, ювелирное и косторезное дело и т.д.

Как и во всяком восточном городе, проблема водоснабжения здесь была жизненно важной. Установлено, что большая часть улиц имела арыки, которые сетью каналов соединялись с большими искусственными озерами, сооруженными на северной окраине города, созданными для водоснабжения города и борьбы с талыми водами с сырта, грозившими городу затоплением (Федоров-Давыдов, 1998, 10-11). Характерно, что до 60-х годов XIV в. город не имел общей крепостной стены, настолько Орда была сильна и только с началом смуты появилась необходимость в укреплении столицы. Вокруг города расположено также несколько крупных мусульманских кладбищ с мавзолеями-дюрбе.

Как и другие города Улуса Джучи, Сарай ал-Джадид был важным торговым пунктом, привлекавшим купцов со всего цивилизованного мира. При раскопках здесь были найдены китайский фарфор и селадон, византийские иконы, итальянская стеклянная посуда, украшенное эмалями сирийско-египетское стекло, индийские золотые монеты и арабские ткани. Практически до конца XIV в. нижневолжские и причерноморские города были главными воротами, через которые шел в Европу поток китайского шелка, восточных пряностей и невольников. Многочисленные караваны, идущие из сердца Азии, не только обогащали Орду, но и включали ее в мировой взаимообмен товарами и идеями, делали ее немаловажной частью цивилизации Востока (Федоров-Давыдов, 1998, 38-59). Золотоордынские города ХШ-Х1У вв. занимают особое место в истории и культуре. В отличие от городов Средней Азии, Булгара, они строились в короткие сроки и являлись не только средоточием ремесла, торговли, но и важными административными и культурными центрами. С ростом городов появляется новая социальная сила - горожане. Отдельные, весьма существенные замечания о формировании управления и его структуре, о составе администрации, о положении городских ремесленников содержатся в исследованиях Г.А.Федорова-Давыдова (1973). Так, Г.А.Федоровым-Давыдовым отмечено, что при хане Узбеке и Джанибеке государство достигает в своем развитии кульминационной точки. «Процесс возникновения городов и развития оседлости отличен по своему существу от медленного и постоянного оседания беднейшей части кочевников от процесса, который мы наблюдали у половцев в XII - начале XIII вв., и который мог привести к образованию таких центров ремесла и торговли в степи, какими были джучидские города. Завоевание, создание жесткой военной дисциплины и строгого порядка в распределении кочевых уделов, затем создание административных центров на местах зимних стоянок ханской орды, там, где сосредотачивались захваченные пленники-рабы, быстрое строительство на этих местах городов, массовый, принудительный вероятно, переход к городскому образу жизни вчерашних кочевников, переход вначале принудительный, а позднее добровольный, к городскому быту и городской оседлости части кочевой аристократии, срастание ее с торгово-ремесленной верхушкой городов — таковым, как нам представляется, был ход этого процесса» (Федоров-Давыдов, 1973, 86-87). Изучение исторических трудов в совокупности с другими источниками (ярлыки, различные сообщения) приводит нас к выводу о росте роли городского сословия (торгово-ремесленного, чиновничьего, духовенства), что сыграло важную роль в возникновении потребности в культурных ценностях.

О вопросах религии в Золотой Орде. К времени возникновения Улуса Джучи немало тюркоязычных народов придерживались ислама, значительная часть подверглась монгольским завоеваниям. В 1220-1221 гг. монголы покорили Туркестан и Хорезм, в 1236 г. - Волжскую Булгарию, в 1258 г. пала столица Халифата Багдад. Вхождение в состав Улуса Джучи давно исламированных регионов предопределило значение ислама и мусульман в становлении государства и общественных институтов, развитии городов и ремесел, торговли и культуры. Укрепление золотоордынской государственности было тесно связано с принятием ислама. Несмотря на наличие в составе государства давно исла-мизированных культурных регионов, действительная исламизация Улуса Джучи шла медленно и с переменным успехом. Останавливаясь на общих проблемах исламизации Дашти Кыпчака, М.Г. Усманов подчеркивает важность вопроса и официальной, и действительной исламизации как верхушки, так и масс при изучении истории официального литературного языка, при исследовании формы и содержания автономных документальных источников, при выяснении подлинного положения и общественной роли мусульманского духовенства на каждом конкретном этапе исторического развития ханств (Усманов, 1985, 180).

Согласно сведениям письменных источников, ранние Джучиды как внутри своих владений, так и за их пределами пытались добиться определенной поддержки служителей духовенства и через «свободу вероисповедания» удерживать в повиновении покоренные народы. В связи с этим золотоордынская правящая элита после окончания завоевательных походов установила уважительное отношение почти ко всем религиям, освобождая священников покоренных народов от податей и налогов (Ракушин, 1998, 16). Несомненно, религиозный фактор сыграл большую роль в политике, идеологии, управлении общественными институтами, экономике, торговле, духовной культуре и искусстве. В империи чингизидов не было господства собственно монгольской культуры и поэтому монгольской империи «суждено было быть поглощенной высокоразвитыми культурами и мировыми религиями» (Ракушин , 1998, 16). Уже с середины XIII века, многие чингизиды начинают вполне определенно оказывать предпочтение одной из мировых религий - Бату-Тенри, его сын Сартак - христианству, а брат Берке принял ислам. Согласно данным египетского историка ан-Нувайри, «он (Берке) первый из потомков Чингиз-хана принял ислам. Когда он стал мусульманином, то и большая часть его народа приняла ислам» (Фах-рутдинов, 1995, 105).

В истории принятия мусульманства Золотой Ордой четко выделяются три этапа: при хане Берке (правил в 1257-1266 гг.), при хане Узбеке (правил в 1313-1341 гг.), при эмире Едиге (умер в 1419 г.), являвшемся в начале XV в. фактически правителем большей части Золотой Орды (Усманов, 1985; Кляш-торный, Султанов, 2000, 22).

Воздействие мусульманского мира как изнутри - мусульманское население болгарских городов Поволжья и Прикамья, мусульмане Хорезма, так и извне - из Бухары и Египта (военный союз между ханами Золотой Орды и мамлюкскими правителями Египта против Ильханов, т.е. персидских монголов) привело к принятию династией Джучидов ислама в качестве официальной религии государства Золотой Орды. Возрождение после монгольского нашествия старых караванных путей из Восточной Европы в Среднюю Азию, Приуралье, Закавказье, Иран способствовало развитию международной транзитной торговли в улусе Джучи. Наибольшую выгоду из этого сумели извлечь купцы стран ислама, издавна контролировавшие караванную торговлю с Западом. В результате мусульманское купечество в Золотой Орде стало влиятельной политической силой. Крупные хорезмские и булгарские купцы постепенно слились с феодальной знатью Золотой Орды и уже в роли откупщиков, финансовых советников, дипломатов получили возможность влиять на политический курс страны. Таким образом, идея исламизации Золотой Орды стала гораздо более популярна, поскольку только централизованное государство с сильной ханской властью и исламом в качестве официальной религии могло обеспечить караванам мусульманских торговых компаний полную гарантию безопасности на протяжении тысяч километров кыпчакской степи (Ракушин, 1998, 10).

Принятие ислама в Улусе Джучи в 1312 г. привело к существенным изменениям в государственно-правовой сфере, ислам становится официальной идеологией, ханская власть получает конкретное религиозно-политическое обоснование. В силу вступает характерный для ислама принцип слияния светского и духовного, что означает обязанность верховного правителя следить за правильным ходом всех сторон жизни, за их соответствием божественному закону.

Первая половина XIV в. ознаменовалась строительством монументальных религиозно-культовых сооружений в крупнейших городах Золотой Орды. Хотя первые мечети и медресе начали строиться в улусе Джучи еще при хане Берке, массовое возведение их относится ко времени хана Узбека, с именем которого связаны принятие ислама как государственной религии и расцвет градостроительства. К наиболее ярким образцам монументального зодчества этого времени следует отнести знаменитый 60 метровый минарет Кутлуг-Тимура и мавзолей Тюрабек-Ханым в Куня-Ургенче, соборные мечети Селитренного и Водянского городищ, хорошо сохранившиеся остатки Большой и Малой пятничных мечетей Верхнего Джулата, Старого Орхея, Кучугурского городища, а также «медресе Узбека» и мечеть Куршун-Джами в Старом Крыму.

Город Сарай (один) из красивейших городов, достигший чрезвычайной величины, на ровной земле, переполненный людьми, с красивыми базарами и широкими улицами. В нем 13 мечетей для соборной службы, из них одна ша-фиитская. Кроме того, еще чрезвычайно много других мечетей», - писал о столице Золотой Орды Ибн-Батута (Тизенгаузен, 1884, 305). Повсеместное возведение пятничных мечетей в новых золотоордынских городах свидетельствовало о целенаправленной политике исламизации государства. Построенные по единому малоазийскому образцу, заимствованному из Волжской Булгарии, мечети становились оплотом ислама во всех крупных городах и делали их настоящими центрами мусульманства.

Мусульманскому духовенству принадлежало почетное место в государстве. Жалованные грамоты золотоордынских ханов Х1У-ХУ вв. показывают, что в инскрипции (обозначении адресата) сразу после обозначения представителей ханской власти на местах - дару называют мусульманских духовных лиц - кадий (судья), муфтий (законовед), шейх-мишайит (старейшина духовный), суфий (отшельник, аскет, мистик). Немногие сохранившиеся подлинники ханских ярлыков позволяют утверждать, что принятие ислама в качестве официальной религии позволило возводить всех «людей мусульманской науки» и исламских религиозных авторитетов в ранг должностных лиц государства. А при хане Узбеке мусульманские духовные лица начинают активно участвовать в политической жизни страны (Бартольд, 1963, 62).

Ханские ярлыки помимо религиозных судей упоминают и религиозных авторитетов-муфтиев, шейхов, суфиев. Лица духовного звания: муфтии, казый (судьи, законоведы), мухтасибы (блюстители шариата), мударрисы и даниш-менды (учителя богословия), талибы, имамы, муллы, муэдзины, хафизы, шейхи, дервиши, свидетельствуют о самых различных сферах деятельности мусульманского духовенства, к которым можно отнести и вероисповедную и религиозную и просветительско-педагогическую и миссионерскую (Худяков, 1990, 197). Вышеперечисленные мусульманские духовные лица оказывали существенное воздействие на становление в Золотой Орде феодального общественного сознания, письменности, литературы и культуры в исламской религиозной форме (Малов, Малышев, Ракушин, 1998, 110).

В городах, селениях, где жители принимали мусульманство, одновременно с мечетью сооружались и медресе. Принятие ислама сопровождается его атрибутами: религиозной школой и письменностью на основе арабской графики, книжной образованностью, что делало возможным развитие. Медресе давали культурную ориентацию и соответственно ориентацию на язык.

По исследованиям Г.М.Давлетшина (Дэулэтшин, 1999, 220) сведения об учебных заведениях, о системе образования у булгар в домонгольский период довольно туманны, но для периода Джучиева Улуса их вполне достаточно для создания полного представления об этом. Вот, арабский писатель Ибне Халдун так пишет о правителе Джучиева Улуса, хане Берке: «Среди всего своего народа он распространил ислам. На всех подвластных ему территориях он начал строить мечети и школы, призвал к себе ученых, правоведов, подружился с ними» (Тизенгаузен, 1884, 379).

Здесь нетрудно заметить, что мусульманское просвещение приняло форму определенной системы. Сооружение мечетей, открытие школ и медресе считалось богоугодным делом. Медресе обычно работали под покровительством ханов и других высокопоставленных личностей. Например, арабский путешественник ал-Омари упоминает в своих записях о том, что хан Узбек в Сарае построил медресе для ученых (Тизенгаузен, 1884, 229). Здание медресе, построенное ханом Узбеком в одном из самых крупных городов страны Солхатте, отличается особой красотой. Естественно, они были самыми крупными очагами науки и просвещения. Их можно даже назвать университетами или академией наук своего времени (Г.М.Давлетшин, 2000, 220). Как видно из этих сведений, просвещение было тесно связано с религией и наукой. В средние века обычным, рядовым явлением был подвижный образ жизни ученых, их дальние путешествия с целью изучения своей страны, повышения своих знаний в разных зарубежных странах. А в Джучиевом Улусе, который объединял в себе древние исламские центры, условия для этого были еще более благоприятными. Один и тот же ученый мог пополнять свои знания в нескольких городах страны. В источниках приведено множество примеров этому. Например, сообщается, что аш-шейх Хафезеддин Мухаммид, известный под именем Ибне Баззас (1343-1423), родом из хорезмского города Кардар, после получения начального образования в своей стране, в дальнейшем пополнял свои знания в таких городах Джучиева Улуса, как Сарай, Булгар, Крым, Хаджитархан. Аш-шейх Мингазедин Ибрагим бине Сулейман (умер в 1369 г.) получил образование в Сарае и в Хорезме. Аш-шейхел имам Ходжа Омар ал-Булгари учился и сам преподавал в городах Булгар, Хорезм, Бухара, Ганджа (Мэрярни, 1989, 86).

Судя по тому, в каких городах ученые повышали свои знания, наиболее популярными были медресе городов Сарай, Хорезм, Булгар, Крым, Хаджитархан и их области. Однако, ученые Джучиева Улуса, не ограничиваясь пределами своей страны, получали знания и за ее пределами.

Таким образом, исследование социально-культурной жизни городов и других культурных центров Золотой Орды позволяет сделать два важных вывода:

1) в этих центрах были созданы условия для формирования устно-разговорного койне, языковую основу которого составляли тюрки, носители диалектов кыпчакской языковой группы;

2) культурная среда, наличие административных центров и местные правители, а также мусульманская образованность, представленная медресе, библиотеками, улемами, грамотными муллами, создали базу для письменной фиксации наддиалектной формы языка и создание на его основе письменных литературных текстов разных жанров и стилей.

28

Список научной литературыНуриева, Фануза Шакуровна, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

1. Абдуллин И.А. Армяно-кыпчакские рукописи и их отношение к диалектам татарского языка / И.А.Абдуллин // Материалы по татарской диалектологии: Сб.ст. - Казань: ИЯЛИ, 1974. - С. 172-184.

2. Абдуллин И.А. Система графем, передающих гласные звуки в тюркских текстах / И.А.Абдуллин // Старотатарский литературный язык: исследования и тексты: Сб.ст. Казань: ИЯЛИ,1991. - С. 4-27.

3. Абилов Ш.Ш. Литературные версии легенд о «Кисекбаше» и поэма Г.Тукая «Сенной базар, или «Новый Кисекбаш» / Ш.Ш.Абилов // Габдулла Тукай. -Казань: Таткнигоиздат, 1968.- С. 165-171.

4. Абилов Ш.Ш. «Кутадгу билиг» в булгаро-татарской литературе / Ш.Ш.Абилов // Советская тюркология. 1970. - №6. - С. 77-97.

5. Абилов Ш.Ш. О новонайденных списках памятника XIV века «Нахдж ал-Фарадис» / Ш.Ш.Абилов // Советская тюркология. 1977. - №2. - С. 69-73.

6. Абу-Хамид ал-Газали. Воскрешение наук о вере / ал-Газали Абу-Хамид. — М.: Наука, 1980.-376 с.

7. Агаджанов Г.С. Очерки истории огузов и туркмен Средней Азии IX XIII в. / Г.С.Агаджанов. - Ашхабад: Ылым, 1969. - 296 с.

8. Алеева А.Х. Исследование языка путевых записок XVIII в. «Исмагил ara сэяхэтнамэсе»: Дис. . канд. филол. наук/ А.Х.Алеева; Казан, гос.ун-т. Казань, 1990.- 132 с.

9. Алексеев A.A. Пути стабилизации языковых норм в России X XVI веков / А.А.Алексеев // Вопросы языкознания. - 1987. - №2. - С. 34-36.

10. Алексеев A.A. Текстология славянской Библии / А.А.Алексеев. СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. - 254 с.

11. Алишер Навои. М.: Изд-во АН СССР, 1946. - 236 с.

12. Алов A.A. Мировые религии / А.А.Алов. М.: Изд-во Приор, 1998. - 357 с.

13. Амин аль-Холи. Связи между Нилом и Волгой в XIII-XIV вв. / Ами-наль-Холи. М.: Изд-во восточной литературы, 1962. - 40 с.

14. Амирова Т.А. Некоторые вопросы фонологической интерпретации графики / Т.А.Амирова // Очерки по фонологии восточных языков: Сб.ст. М.: Наука, 1975. - С. 312-317.

15. Амирханов P.M. Татарская социально-философская мысль Средневековья (XIII середина XVI вв.) в 2-х кн. / Р.М.Амирханов. - Казань: Изд-во «Мастре-Лайн», 1993.-2 кн.- 111 с.

16. Антология узбекской поэзии. М.: Госиздат, 1950. - 533 с.

17. Арсланов JI.UI. Татарские говоры правобережных районов Татарской и Чувашской АССР: Автореф. дис. . канд. филол. наук. / Л.Ш.Арсланов; Казан, гос.ун-т. Казань, 1961. - С. 29.

18. Арсланова A.A. Кыпчаки и термин Дашт-и Кыпчак / А.А.Арсланова//Национальный вопрос в Татарии дооктябрьского периода. -Казань: ИЯЛИ, 1990. С.4-20.

19. Арсланова А. К вопросу об этноните «татары» / А.А.Арсланова // Tatarica. Звездный час татарского народа. 1990. - № 1. - С.30-42.

20. Артамонов С.Д. Литература средних веков. Кн. Для учащихся старш. кл.: Хрестоматия / С.Д.Артамонов. — М.: Просвещение, 1992. 240 с.

21. Архив Института языка, литературы и искусства им. Г.Ибрагимова АН Татарстан, фонд С.Вахидова 53-1, дело 26-43.

22. Архив Института языка, литературы и искусства им. Г.Ибрагимова АН Татарстан, фонд Л.Заляя 52-1, дело 29.

23. Ахинжанов С.М. Кыпчаки в истории средневекового Казахстана / С.М.Ахинжанов. Алма-Ата: Наука Казахской ССР, 1989. - 291 с.

24. Ахметгалеева Я.С. Исследование тюркоязычного памятника «Кисекбаш китабы» / Я.С.Ахметгалеева. -М.: Наука, 1979. 191 с.

25. Ахметзянов М.И. О лексике эпитафий XVII XVIII вв / М.И.Ахметзянов // Историко-лингвистический анализ старописьменных памятников: Сб.ст. -Казань: ИЯЛИ, 1983. - С. 75 - 84.

26. Ахметзянов М.И. Татарские шеджере / М.И.Ахметзянов. Казань: Татар, кн.изд-во 1991. - 152 с.

27. Ахметзянов М.И. Новые археографические материалы и их значение в исследованиях по истории татарской литературы: Автореф. дис. . д-ра фи-лол.наук / М.И.Ахметзянов: Казан, гос.ун-т. Казань, 1998. - 67 с.

28. Ахметьянов Р.Г. Общая лексика духовной культуры народов Среднего Поволжья / Р.Г.Ахметьянов. М.: Наука, 1981. - 143 с.

29. Ахметьянов Р.Г. Татарский язык в Волго-камском языковом союзе. Дис. . д-ра филол. наук / Р.Г.Ахметьянов; Казан, гос.ун-т. Казань, 1993. - 405 с.

30. Ашмарин Н.И. Словарь чувашского языка. Вып. 16 / Н.И.Ашмарин. Чебоксары, 1941.-320 с.

31. Бабаджанова Б., Муминова А. Культ святых в центральной Азии. Взаимовлияние «книжного» и «народного» в исламе / Б.Бабаджанова, А.Муминова // Мир ислама. 1999. -№1. - С.50-57.

32. Байчура У. Звуковой строй татарского языка. В 2-х ч. / У.Байчура. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1959. - 185 с.

33. Бакиров М.Х. Генезис и древнейшие формы общетюркской поэзии: Автореф. . д-ра. филол.наук /М.Х.Бакиров; Казан, гос.ун-т. Казань, 1999. - 96 с.

34. Баллод Ф.Б. Старый и Новый Сарай, две столицы Золотой Орды, его современные им селения Нижнего Поволжья / Ф.Б.Баллод // Новый Восток. 1923. -№3. - С.31-37.

35. Баллод Ф.Б. Культура Золотой Орды / Ф.Б.Баллод // Новый Восток. 1924. -№6. - С.336-349.

36. Бартольд В.В. История изучения Востока в Европе и России / В.В .Бартольд,. Л.: Ленингр. ин-т живых восточных языков, 1925. - 318 с.

37. Бартольд B.B. Сочинения. Т. 6, Работы по истории ислама и арабского халифата / В.В.Бартольд,. М.: Изд-во вост. лит., 1966. - 784 с.

38. Бартольд В.В. Сочинения. Т.8. Работы по источниковедению / В.В.Бартольд,. М.: Изд-во вост. лит., 1973. - 721 с.

39. Баскаков H.A. Каракалпакский язык. Материалы по диалектологии. Фонетика и морфология (части речи и словообразование). В 2 т.- /Н.А.Баскаков М.: Изд-во АН СССР, 1952. - 2т. - 1 ч. - 543 с.

40. Баскаков H.A. Тюркские языки / Н.А.Баскаков. М.: Наука, 1960. - 170 с.

41. Баскаков H.A. Введение в изучение тюркских языков / Н.А.Баскаков. М.: Высшая школа, 1962. - 332 с.

42. Баскаков H.A. Роль уйгуро-карлукского литературного языка караханид-ского государства в развитии литературных тюркских языков средневековья / Н.А.Баскаков // Советская тюркология. 1970. - №4. - С. 13-19.

43. Баскаков H.A. Происхождение форм повелительного наклонения в тюркских языках / Н.А.Баскаков // Вопросы языкознания. — 1975. №1.

44. Баскаков H.A. Очерки истории функционального развития тюркских языков и их классификация / Н.А.Баскаков. Ашхабад: Ылым, 1988. - 140 с.

45. Батманов И.А. Язык енисейских памятников древнетюркской письменности / И.А.Батманов. Фрунзе: АН Киргиз. ССР, 1959. - 219 с.

46. Бахревский Е.В. Языковая ситуация в Крыму в середине XVII века: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Е.В .Бахревский; Моск.гос.ун-т. М., 2000. -С.17 '

47. Башкирское народное творчество. Т. 1. - Уфа.: Башк. кн. изд-во, 1987. -539 с.

48. Баязитова Ф.С. Говоры татар-кряшен в сравнительном освещении / Ф.С.Баязитова. М.: Наука, 1986. - 247 с.

49. Березин И.Н. Внутреннее устройство Золотой Орды (По ханским ярлыкам) / И.Н.Березин // Журнал Министерства народного просвещения. СПб., 1850. - II ч.-С. 1-24.

50. Березин И.Н. Очерк внутреннего устройства Улуса Джучиева / И.Н.Березин // Труды восточного отделения Императорского русского археологического общества. СПб, 1864. - вып. VIII. - С.387-494.

51. Берта А. Судьба начального у. в татарском языке / А.Берта // Истори-ко-лингвистический анализ старописьменных памятников: Сб.ст. Казань: ИЯЛИ, 1983. - С.62-75.

52. Бертельс Е. Литература народов Средней Азии / Е.Бертельс // Новый мир. -1939.-№9-С. 264-281.

53. Бируни Абурейхан. Избранные произведения. Т 1/ А.Бируни. Ташкент: Изд-во АН Уз. ССР, 1963. - 196 с.

54. Благова Г.Ф. Некоторые вопросы развития средневекового среднеазиатского литературного языка/ Г.Ф.Благова// Советская тюркология. 1971. - №7. - С.68-75.

55. Благова Г.Ф. О соотношениях прозаического и поэтического варианта среднеазиатско-тюркского литературно-письменного языка XV нач. XIV в. / Г.Ф.Благова // ТШСОШОЮА. - Л., 1976. - С.27-37.

56. Благова Г.Ф. О методике изучения морфологии средневековых тюркских поэтических текстов / Г.ФБлагова // Вопросы языкознания. -1977. № 3. - С. 86 - 100.

57. Благова Г.Ф. Проблемы лингвистического изучения средневековых тюркских текстов / Г.Ф.Благова // Тюркологический сборник. М.: Наука, 1977. - С. 27 - 50.

58. Благова Г.Ф. О принципах лингвистического изучения тюркских текстов / Г.Ф.Благова // Вопросы языкознания. 1979. - № 6. - С. 97-107.

59. Благова Г.Ф. Тюркское склонение в ареально-историческом освещении: юго-восточный регион / Г.Ф.Благова. М.: Наука, 1987. - 304 с.

60. Благова Г.Ф. Соотношение «истории литературного языка» и «исторической грамматики» / Г.Ф.Благова // Советская тюркология. — 1988. — №1. — С. 80-85.

61. Благова Г.Ф. Бабур-наме. Язык, прагматика текста, стиль / Г.Ф.Благова. М.: Изд-во «Восточная лит-ра» РАН, 1994. - 404 с.

62. Благова Г.Ф. Академик А.Н.Самойлович и его турецкие этюды. Из архива незаконченных работ-рукописей / Г.Ф.Благова // ROCZHIK ORIENTALISTY CZN 4. TLII Z1, 1999. С. 37-60.

63. Благова Г.Ф. Эдиционно-исследовательская методика в трудах академика А.Н.Самойловича /Г.Ф.Благова // ROCZHIK ORIENTALISTJ CZNJ. T.LII, ZI, 2000. С.79-96.

64. Богородицкий.В.А Введение в татарское языкознание в связи с другими тюркскими языками. Изд. 2-е, испр. и доп. /В. А.Богородицкий. Казань: Тат-издат, 1953. -220с.

65. Бокадорова Н.Ю. Французская лингвистическая традиция XVIII начала XIX века. Структура знания о языке / Н.Ю.Бокадорова. - М.: Наука, 1987. -с. 151

66. Болдырев А.Н. Зайнаддин Васифи / А.Н.Болдырев. Сталинабад: Таджикское гос. издат., 1957. - 356 с.

67. Большой энциклопедический словарь. Языкознание. М., 1998. - 684 с.

68. Бомбачи А. Тюркские литературы. Введение в историю / А.Бомбачи // Зарубежная тюркология. М., 1986. - Вып. 1. - С.191-293.

69. Боровков А.К. Очерк истории узбекского языка. (Опыт грамматической характеристики языка среднеазиатского тефсира XIV —XV вв.) / А.К.Боровков // Советское востоковедение. 1949. - VI т. - С. 24 - 51.

70. Боровков А.К. Лексика среднеазиатского тефсира XII XIII вв. / А.К.Боровков. - М.: Изд-во вост. лит, 1963. - 367 с.

71. Будагов Л.З. Сравнительный словарь турецко-татарских наречий / Л.З.Будагов. Т. 1.-СП6., 1869. - 810 с. Т 2. - СПб. 1871.-415 с.

72. Бурганова Н.Б. Особенности говора татар Нагорной стороны ТАССР / Н.Б.Бурганова // Материалы по татарской диалектологии. Казань: Таткниго-издат, 1955.-С.28-69.

73. Бурганова Н.Б. Говор каринских и глазовских татар / Н.Б.Бурганова // Материалы по татарской диалектологии: Сб.ст. Казань: ИЯЛИ, 1962. - С. 19 -56.

74. Бурганова Н.Б. Диалекты татарского языка и памятника древней письменности / Н.Б.Бурганова // Вопросы татарского языка и литературы: Сб.ст. Казань: ИЯЛИ, 1969.

75. Бурганова Н.Б. Система глаголов поэмы Мухамедъяра «Техфэи мэрдан» (XVI в.) / Н.Б.Бурганова // Исследование древнеписьменных памятников: Сб.ст. Казань: ИЯЛИ, 1980.-С. 66-96.

76. Валеев Ф.Х. Древнее и средневековое искусство Среднего Поволжья / Ф.Х.Валеев. Йошкар-Ола: Марийск. кн. изд-во, 1975. - 212 с.

77. Валеева Г.Ф. Проблемы изучения искусства волжских булгар золотоордын-ского времени (вторая пол. XIII нач. XV) / Г.Ф.Валеева-Сулейманова // Из истории Золотой Орды. - Казань, 1993. - С.61-67.

78. Валиди Дж. Очерк истории образованности и литературы волжских татар / Дж.Валиди. Казань: Иман, 1998. - 157 с.

79. Варваровский Ю.Е. Распад Улуса Джучи в 60-70-е годы XIV века (по данным письменных источников и нумизматики): Дисс. . канд. ист. наук / Ю.Е.Варваровский. Казань, 1994. - 221 с.

80. Вафина Э.Х. Фонетическая и морфологическая вариативность в поэмах Мухаммедьяра (XVI в.) / Э.Х.Вафина // Анализы текстов по истории татарского литературного языка: Сб.ст. Казань: ИЯЛИ, 1987. - С.105-119.

81. Вахидов С.Г. Исследование языка Сахиб-Гирей Хана / С.Г.Вахидов // ИОАИЭ Казань, 1925. Т. 33. - Вып. 1.

82. Веденин Ю.А. Очерки по географии искусства / Ю.А.Веденин. СПб.: Ин- т Наследия, 1997. - 224 с.

83. Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о касимских царях и царевичах / В.В.Вельяминов-Зернов. СПб., 1864. - Ч. II. - 498 с.

84. Вернадский Г.В. История России. Кн.З / Г.В.Вернадский. Тверь: Леан, -1997.-477 с.

85. Веселовский А.Н. Собрание сочинений / А.Н.Веселовский.-СПб: Отд-ние русск. яз. и словесности Имп. Ак. наук, 1908. Т.З. - 124 с.

86. Виноградов В.В. Проблемы литературных языков и закономерностей их образования и развития / В.В.Виноградов. М.: Наука, 1967. - 134 с.

87. Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка XVII -XIX веков / В.В.Виноградов. М.: Высшая школа, 1982. - 529 с.

88. Волкова З.Н. Истоки французского литературного языка / З.Н.Волкова. М.: Высшая школа, 1983. - 168 с.

89. Вопросы этнической истории Волго-Донья. Материалы научн. конф. Пензен. депратамент культуры . Пензен. гос. объед. краевед, музей. Сост. А.В. Расто-ропов. Пенза, 1992. - 111 с.

90. Вопросы этногенеза тюркоязычных народов Среднего Поволжья: Сб.ст. -Казань: ИЯЛИ, 1971.-293 с.

91. Ворожейкина З.Н. Исфаханская школа поэтов и литературная жизнь Ирана в предмонгольское время / З.Н.Ворожейкина. М.: Наука, 1984. - 270 с.

92. Габескерия Ш.В. Лексика произведений Юнуса Эмре / Ш.В.Габескерия. -Тбилиси: Изд-во Мецниреба, 1983. 214 с.

93. Гавранек Б. Задачи литературного языка и его культура / Б.Гавранек // Пражский лингвистический кружок. М.: Изд-во Иностр.лит., 1967. - 559 с.

94. Гаджиева Н.З. Проблемы тюркской ареальной лингвистики / Н.З.Гаджиева. М.: Наука, 1975.-303с.

95. Газиз Г. История татар / Г.Газиз. М.: Московский лицей, 1994. - 197 с.

96. Гайнутдинов М.В. «Гарызнаме» Батырши памятник татарского языка XVIII в. / М.В .Гайнутдинов // Исследования по диалектологии татарского языка: Сб.ст. - Казань: ИЯЛИ, 1985. - С. 92-109.

97. Галяутдинов И.Г. «Тарих Нама-и-Булгар» Тажетдина Ялчыгулова / И.Г.Галяутдинов. Уфа: Башкирское кн. изд-во, 1990. - 238 с.

98. Ганиев Ф.А. Семантические разряды глаголов татарского языка / Ф.А.Ганиев // Исследования по татарскому языкознанию: Сб.ст. Казань: ИЯЛИ, 1984.

99. Гарипова Г.Ф. Морфологические особенности поэмы Кутба «Хосров и Ширин» (XIV в.): Дис. . канд.филол.наук / Г.Ф.Гарипова: Казан, гос.ун-т. -Казань, 2003. -244 с.

100. Гарипова Ф.Г. История в названиях / Ф.Г.Гарипова. Казань: ИЯЛИ, 1995. -287 с.

101. География искусства. М.: Ин-т Наследия, 1998. - 256 с.

102. Гольдциэр И. Лекции об Исламе / И.Гольдциэр. СПб: Брокгауз-Ефрон, 1912.-302 с.

103. Город Булгар. Очерки истории и культуры. М., 1987. - 229 с.

104. Горохов В.М. Реакционная школьная политика царизма в отношении татар Поволжья / В.М.Горохов. Казань: Татгосиздат, 1941. - 260 с.

105. Ю.Греков Б.Д. Золотая Орда и её падение / Б.Д.Греков, А.Ю.Якубовский. -М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950. 479 с.Ш.Григорьев А.П. Официальный язык Золотой Орды XIII XIV вв. / А.П. Григорьев // Тюркологический сборник, 1977. - М.: Наука, 1981. - С.81-89.

106. Грицер П.А. Литература древняя и средневековая в системе исторической поэзии и исторические поэты / П.А.Грицер. М.: Наука, 1986. - С.72-103.

107. Грунина Э.А. К вопросу о письменной традиции в анатомийских памятниках XIII-XIV вв. / Э.А.Грунина // Советская тюркология. 1971. - № 4. - С.98-104.

108. Грунина Э.А. Учебное пособие по османо-турецкому языку / Э.А.Грунина. М. : Изд-во Мое. ун-та, 1988. - 177с.

109. Грунина Э.А. Историческая грамматика турецкого языка (Морфология) / Э.А.Грунина. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1991. - 224 с.

110. Грунина Э.А. О «смешанном» характере языка письменных памятников, или проблема oiga ~ bolga / Э.А.Грунина // Вопросы тюркской филологии. Выпуск III (Материалы Дмитриевских чтений) М.: Изд-во «Гуманитарий», 1997. - С. 12-21.

111. Губайдуллин Г.С. Материалы по изучению Татарстана. Вып. II / Г.С.Губайдуллин. Казань, 1925.-С. 71.-111.

112. Гузев В.Г. Опыт фонологической интерпретации некоторых графических особенностей ленинградского списка «Сказание о Мелике Данышменде» / В.Г. Гузеев // Тюркологический сборник. М.: Наука, 1966. - С. 37-43.

113. Гузев В.Г. К вопросу об использовании данных анатолийских тюркских памятников для изучения фонетики языка тюрок Малой Азии XIII XIV вв. / В.Г. Гузеев // Исследования по филологии стран Азии и Африки. - Л.: Изд-во Ле-нингр. ун-та, 1966. - С. 31-39.

114. Гузев В.Г. Очерки по теории тюркского словоизменения: глагол / В.Г.Гузев. JL: Изд-во Ленингр. ун-та, 1994. - 164 с.123 .Гуревич А.Я. Проблемы средневековой народной культуры / А.Я.Гуревич. М.: Искусство, 1981.-359с.

115. Гухман М.М. От языка немецкого народа к языку немецкой нации /М.М.Гухман.-М.: Изд-во АН СССР, 1955.-С. 1.; 1959.-62 с.

116. Гухман М.М. Изучение регионального варьирования в немецком литературном языке и методика лингвистической географии / М.М.Гухман // Phi-lologica. Исследования по языку и литературе. М.: Наука, 1973.

117. Гухман М.М. История немецкого литературного языка IX-XV вв. / М.М.Гухман, H.H. Семенюк М.,1983. - 215 с.

118. Давлетшин Г.М. Духовная культура предков татарского народа (истоки, становление и развитие): Дис. д-ра ист.наук / Г.М.Давлетшин. Казань гос. ун-т. - Казань, 2002.-414 с.

119. Десницкая A.B. Наддиалектные формы устной речи и их роль в истории языка / A.B.Десницкая. Л.: Наука, 1970. - 99 с.

120. Дмитриев Н.К. Грамматика кумыкского языка / Н.К.Дмитриев. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1940. - 65 с.

121. Дмитриев Н.К. Строй тюркских языков / Н.К.Дмитриев. М.: Изд-во вост. лит., 1962.-607 с.

122. Дмитриев Н.К. Грамматика башкирского языка / Н.К.Дмитриев. М. - Л.: Изд-во АН СССР, 1948. - 607 с.

123. Дмитриева Л. В. Описание тюркских рукописей Института востоковедения / Л.В.Дмитриева, С.Н. Муратов // История, акты, библиография, энциклопедия, география, календари. М.: Наука, 1975. - 231 с.

124. Дмитриева Л.В. Описание тюркских рукописей Института востоковедения / Л.В.Дмитриева // Поэзия и комментарии к поэтическим сочинениям, поэтика: Сб.ст. М.: Наука, 1980. - 262 с.

125. Древнетюркский словарь. Л.: Наука, 1996. - 676 с.

126. Дубинин С.И. Немецкий литературный язык позднего средневековья: юго-западный ареал / С.И.Дубинин. Самара: Изд-во Самар. ун-та, 2000. - 200 с.

127. Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды XV XVI вв. / В.Л.Егоров. - М.: Наука, 1985. - 245 с.

128. Едличка А. О пражской теории литературного языка / А.О.Едличка // «Пражский лингвистический кружок». М.: Изд-во «Прогресс», 1967. — С. 544-557.

129. Едличка А. Проблематика нормы и кодификации литературного языка в отношении к типу литературного языка / А.Едличка // Проблемы нормы в славянских литературных языках в синхронном и диахронном аспектах. М.: Наука, 1976.-204 с.

130. Едличка А. Литературный язык в современной коммуникации / А.Едличка // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XX. Теория литературного языка в работах ученых ЧССР. М.: Прогресс, 1988. - С.45-68.

131. Ле Гофф Жак Цивилизация средневекового Запада / Ле Гофф Жак. М.: Изд-во «Прогресс», 1992. - 374 с.

132. Живов В.М. Язык и культура в России XVIII века / В.М.Живов. М.: Шк. «Яз. рус. культуры», 1996. - 590 с.

133. Зайончковский А. К изучению средневековых памятников тюркской письменности (XI XVI вв.) / А.Зайончковский // Вопросы языкознания. - 1967. - №6. -С. 80-89.

134. Золотая Орда: археология, нумизматика, эпиграфика: Сб.ст. Казань: АН Татарстан, 1998. - 128 с.

135. Иванов С.H. Родословное дерево тюрок Абу-л-Гази хана / С.Н.Иванов. -Ташкент: Изд-во АН Узб. ССР, 1969. 203 с.

136. Известия общества обследования и изучения Азии. 1926. - №1. -С. 104-106.

137. Измайлов И.Л. Некоторые аспекты становления и развития этнополитиче-ского самосознания населения Золотой Орды в XIII-XV вв. / И.А.Измайлов // Из истории Золотой Орды. Казан: Фонд М. Султан-Галиева, 1999. - С. 17-32.

138. Измайлов И. Вспомни: была Золотая Орда. / И.Измайлов // Татарстан. -1991.-№7.-С. 63.

139. Изысканный дар тюркскому языку: Сб.ст. Ташкент: Фан, 1978. - 492 с.

140. Ильминский Н.И. Вступительное чтение в курс турецко-татарского языка / Н.И.Ильминский // Ученые записки, издаваемые Императорским Казанским ун-том, 1861. Казань: типография ун-та, 1861. - 3 кн. - С. 1 -42.

141. Ислам. Историографические очерки. М.: Наука, 1991.-81 с.

142. Ислам в среднем Поволжье: история и современность. Очерки. Казань: «Мастер Лайн», 2001. - 516 с.

143. Ислам: Религия, общество, государство: Сб.ст. М.: Наука, 1984. - 232 с.

144. Ислам: Энциклопедический словарь. М.: Наука, 1991. - 315 с.

145. Исламов Р.Ф. «Шахнаме» Шарифа в контексте золотордынской и кипчак-ско-мамлюкской литератур: Автореф. дис. . д-ра филол.наук/ Р.Ф.Исламов; Казан, гос. ун-т. Казань, 2002. - 91 с.

146. Исламова А.И. Исследование языка тюркско-татарского памятника XIV в. «Дастан -и Джумджума Султан» Хисама Кятиба: Дис. . канд. филол. наук / А.И.Исламова; Казан, гос. ун-т.- Казань, 1998. 223 с.

147. Историко-лингвистический анализ старописьменных памятников. Казань: ИЯЛИ, 1983.- 163 с.

148. Исследования по исторической диалектологии татарского языка: Сб.ст. -Казань: ИЯЛИ, 1979. 176 с.

149. Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков: в 4х т. — М.: Изд-во АН СССР, 1955. Т. 1 - 336 с

150. Исследования по татарскому языку: Сб.ст. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1977.- 158 с.

151. Исследования по тюркологии: Сб.ст. Алма-Ата: Наука, 1969. - 295 с.

152. Исследования языка древнеписьменных памятников: Сб.ст. Казань: ИЯЛИ, 1990. - 160 с.

153. Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та. Вып. 14. - 1992. - 219 с.

154. История Европы с древних времен до наших дней. М.: Наука, 1988. - Т. 1-763 с.

155. Историческое развитие лексики тюркских языков. М.: Изд-во АН СССР, 1961.-467 с.

156. Источниковедение истории Улуса Джучи (Золотой Орды). От Калки до Астрахани 1223-1556. Казань: Изд-во «Мастер Лайн», 2002. - 432 с.

157. Исхаков Ф.Г. Об отдельных фонемах татарского языка. ИСГТЯ, ч. II / Ф.Г.Исхаков. М.: Изд-во Ан СССР, 1956. - С. 208-262.

158. Искахов Д.М. Ключевой этап татарской истории / Д.М.Исхаков // Тата рстан. 1997. - №3. - С. 14-19.

159. Исхаков Д.М. Этнополитическая история татар / Д.М.Исхаков // Идель. — 1997.-№1.-С. 36-43.

160. Исхаков Д.М., Измайлов И.Л. Этнополитическая история татар в VI первой четверти XV в. / Д.М.Исхаков, И.Л.Измайлов. - Казань: Иман, 2000. - 136 с. 183 .Ицкович В .И. Языковая норма / В .И.Ицкович. - М.: Просвещение, 1968. — 94 с.

161. Кадыров P.M. Источники по истории старотатарской письменности (XIII -XVIII вв.) и их палеографические особенности: Дисс. .канд. ист. наук / Р.М.Кадыров; Казан гос. ун-т. Казань, 1999. - 218 с.

162. Кадырова Э.Х. Поэмы Мухаммедьяра «Тухфа-и- мардан» и «Нур-и-содур». Лексика / Э.Х.Кадырова. Казань: Фикер, 2001. - 232 с.

163. Короглы X. Узбекская литература / Х.Короглы. М., 1976. - 299 с.

164. Книга рассказов о Хосрове и Ширин. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1970. - 1 книга. - 220 е.; 1971. - II книга. - 440 с.

165. Краубаева А. Идейно-художественные особенности «Кыссаи Рабгузи» и «Мухаббат-наме»: Автореф. дис. . канд. филол. наук/ А.Краубаева. Алма-Ата, 1974. 28 с.

166. Каримуллин А.Г. У истоков татарской книги / А.Г.Каримуллин. Казань: Таткнигаиздат, 1971.-С. 13-14.

167. Кемаль Якуб Тюрко-татарская рукопись XIV в. «Нахжд-уль-Ферадис» / Я.Кемаль. Симферополь: Крымское гос. изд-во, 1930. - 54с.

168. Классические памятники литературного Востока. М.: Наука, 1985. - 241 с.

169. Кляшторный С.Г. Государства и народы Евразийских степей. Древность и средневековье / С.Г.Кляшторный, Т.К.Султанов. Спб: Петербургское Востоковедение, 2000. - 320 с.

170. Ковалевская Е.Г. История русского литературного языка / Е.Г.Ковалевская. М.: Просвещение, 1992. - 303 с.

171. Кондратьев В.Г. Очерк грамматики древнетюркского языка / В.Г.Кондратьев. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1970. - 65 с.

172. Кононов А.Н. Грамматика современного турецкого литературного языка / А.Н.Кононов. М. - Л.: Изд-во АН СССР, 1956. - 569 с.

173. Кононов А.Н. Родословная туркмен. Сочинения Абу-л-Гази хана Хивинского / А.Н.Кононов. М-Л.: Изд-во АН СССР, 1958. - 193 с.

174. Кононов А.Н. Грамматика современного узбекского литературного языка / А.Н.Кононов. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1960. - 446 с.

175. Конрад Н.И. Запад и Восток / Н.И.Конрад. М.: Наука, 1972. - 442 с.

176. Кортава Т.В. Московский приказный язык XVII века как особый тип письменного языка / Т.В.Кортава. М.: Изд-во Моск.ун-та, 1998. - 110 с.

177. Крамовский М.Г. К атрибуции золотоордынского ковша с тюркской надписью / М.Г.Крамовский // Культура и искусство Индии и стран Дальнего Востока, Сб.ст. JI.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 1975. - С. 70-79.

178. Кривошеев Ю.В. Русь и монголы: исследование по истории Северо-Восточной Руси XII XIV вв. /Ю.В. Кривошеев. - СПб.: Изд-во Санкт-Петербург, ун-та, 1999. - 408 с.

179. Крачковский И.Ю. Избранные сочинения. Т. 2. Арабская средневековая художественная литература (поэзия и проза) / И.Ю.Крачковский. M.-JL: Изд-во АН СССР, 1956.-702 с.

180. Крывелев И.А. История религии: Очерки. Т. 2. / И.А.Крывелев. -М.: Мысль, 1988.-445 с.

181. Крымский А.Е. История мусульманства. Гл. V. Коран и Легенда / А.Е.Крымский. -М.: Лазаревский инс-т Восточ. яз., 1904. 379 с.

182. Крымский А.Е. Низами и его современники / А.Е.Крымский. Баку: Элм, 1981.-487 с.

183. Куделин А.Б. Средневековая арабская поэтика (вторая пол. VIII XI в.) / А.Б.Куделин. - М.: Наука, 1983.-261 с.

184. Кузьмина Х.Х. Лексико-семантические и стилистические особенности поэмы XIII в. «Кысса и Йусуф» Кул Гали: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Х.Х.Кузьмина; Казан, гос.ун-т. Казань, 1998. - 20 с.

185. Курбатов Х.Р. Языковые особенности при атрибуции литературных памятников / Х.Р.Курбатов // Истоки татарского литературного языка: Сб.ст. -Казань: ИЯЛИ, 1988.-С. 117-125.

186. Курбатов Х.Р. Некоторые итоги и дальнейшие задачи изучения татарского литературного языка / Х.Р.Курбатов // Некоторые задачи изучения татарского литературного языка: Сб.ст. Казань: ИЯЛИ, 1992. - С. 19-24.

187. Ю.Курбатов Х.Р. Отличительные черты и система согласных в морфологии узбекского и татарского литературного языков / Х.Р.Курбатов // Формирование татарского литературного языка: Сб.ст. Казань: ИЯЛИ, 1992. - С. 20 - 25.

188. Курбатов Х.Р. Татарская лингвистическая стилистика и поэтика / Х.Р.Курбатов. М.: Наука, 1988. - 218 с.

189. Курышжанов А.К. К истории изучения языка древнекыпчакских памятников XIII XVII вв. / А.К.Курышжанов, В.И.Репин // Известия АН Казахской ССР. -Алма-Ата, 1966. - №4. - С. 38-39.

190. Курышжанов А.К. Исследование по лексике старокыпчакского письменного памятника XIII века «Тюркско-арабского словаря» / А.К.Курышжанов. Алма-Ата: Наука, 1970. - 233 с.

191. Литературный язык и культурные традиции: Сб.ст. М.: Стелла, 1994. -282 с.

192. Мавлютов P.P. Ислам / Р.Р.Мавлютов. М.: Политиздат, 1974. - 168 с.

193. Маллаев Н. История узбекской литературы с древнейших времен до XVII века: Автореф. дис. . д-ра филолог, наук / Н.Маллаев; Ташкент, 1963. -47 с.

194. Малов Н.М. Религия в Золотой Орде. Учеб. пособие для студентов ист. фак. / Н.М.Малова, А.Б.Малышев. А.И.Ракушкин. Саратов: Изд-во Саратов, ун-та, 1998.- 127 с.

195. Малов С.Е. К истории и критике Codex Cumanicus / С.Е.Малов // «Известия АН СССР», 7 сер. М., 1930. - №5. - С. 347-375.

196. Малов С.Е. Мусульманские сказания о пророках по Рабгузи / С.Е.Малов // Записки Коллегии Востоковедов. Т. 1. (В честь ак.Крачковского) - Л., 1930. -С. 521 -530.

197. Маннапова А.Х. Язык татарской деловой письменности XVII в. Дис. . канд. филол. наук / А.Х.Маннапова; Казань гос ун-т. Казань, 1982. - 184 с.

198. Материалы по татарской диалектологии. Казань: Таткнигоиздат, 1955. -138 с.

199. Материалы по татарской диалектологии. Казань: Изд-во АН СССР, 1962. -Т. 2.-315 е., 1974.-Т.3.-251 с.

200. Махмудов X. Фонетика тюркских письменных памятников XIII XIV веков / Х.Махмудов. - Ташкент: Фан, 1990. - 220 с.

201. Махмутов Х.Ш. Татарские параллели куманских загадок /Х.Ш.Махмутов // Советская тюркология. 1971. - № 3. - 87-96 с.

202. Махмутова JI.T. Татарский язык в его отношении к древнеписьменному памятнику «Codex cumanicus» по данным лексики / Л.Т.Махмутова // Исследования по исторической диалектологии. Вып. 2. - Казань: ИЯЛИ, 1982. -С. 8-153.

203. Махмутова Л.Т. Опыт исследования тюркских диалектов (мишарский диалект) / Л.Т.Махмутова. М.: Наука, 1978. - 272 с.

204. Мелиоранский П.М. Араб филолог о турецком языке / П.М.Мелиоранский. -СПб., 1900.-85 с.

205. Мец А. Мусульманский Ренессанс / А.Мец. М.: Наука, 1973. - 201 с.

206. Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика / Н.Б.Мечковская. М.: Аспект Пресс, 2000. - 207 с.

207. Мещерский H.A. История русского литературного языка / Н.А.Мещерский. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1981. - 279 с.

208. Миннегулов Х.Ю. Переводы и оригинальные произведения Саифа Сараи: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Х.Ю.Миннегулов; Казан, гос.ун-т. Казань, 1972.-31 с.

209. Миннегулов Х.Ю. Литература Золотой Орды / Х.Ю.Миннегулов // Татарстан. 1992. - №7 - 8. - С. 65 - 67.23 5.Миннегулов Х.Ю. Татарская литература и восточная классика / Х.Ю.Миннегулов. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1993. - 384 с.

210. Мирзакаримова У. Морфологические особенности «Киссаи Рабгузи»: Автореф. дис. . канд.филол.наук / У.Мирзакаримова. Ташкент, 1969. - 39 с.

211. Мифтахова И.Г. История татарских грамматик: исследование глагола, местоимения и наречия. Автореф.дис. канд.филол.наук / И.Г.Мифтахова,- Казан, гос. ун-т, 1999.-80 с.

212. Молявкин А.Г. Историческая география Центральной Азии / А.Г.Молявкин. Новосибирск: Наука, 1981. - С. 336.

213. Мурад Аджи. Полынь половецкого поля: из родословной кумыков, карачаевцев, балкарцев, казаков, казахов, татар и других народов, ведущих свое начало от тюркского (кыпчакского) корня и забывших его / А.Мурад. -М.: ТОО «Пик контекст», 1994. 350 с.

214. Мусаев K.M. Лексика тюркских языков в сравнительном освещении (за-паднокыпчакская группа) / К.М.Мусаев. М.: Наука, 1975. - 359 с.

215. Мусаев K.M. Лексикология тюркских языков / К.М.Мусаев. М.: Наука, 1984.-226 с.

216. Мухамадиев А.Г. Булгаро-татарская монетная система XII-XV вв. / А.Г.Мухамадиев. М.: Наука, 1983. - 162 с.

217. Мухамадиев А.Г. Золотая Орда / А.Г.Мухамадиев //Материалы по истории татарского народа. Казань: АН Татарстан, 1995. - С.134-185.

218. Мухаммедова З.Б. Исследования по истории туркменского языка XI XIV вв. / З.Б.Мухаммедова. - Ашхабад: Ылым, 1973. - 236 с.

219. Мухаммедова З.Б. Исследования по истории туркменского языка XI XIV вв. (По данным арабоязычных филологических сочинений): Автореф.дис. . д-ра филол.наук / З.Б.Мухаммедова. - М., 1969. - 49 с.

220. Мухамметрахимова Р. Язык поэтических произведений Утыз-Имени: Автореф. дис. канд. филол. наук / Р.Мухамметрахимова;Казан. гос. ун-т. Казань, 1990.- 19 с.

221. Наджип Э.Н. Кыпчако-огузский литературный язык мамлюкского Египта. XIV века: Автореф. дис. . д-ра филол. наук / Э.Н.Наджип. М., 1965 - 94 с.

222. Наджип Э.Н. «Хосров и Ширин» Кутба и его язык / Э.Н.Наджип // Тюркологический сборник. -М.: Наука, 1966. С. 80-91.

223. Наджип Э.Н. О средневековых литературных традициях и смешанных письменных тюркских языках / Э.Н.Наджип // Советская тюркология. — 1970. — №-1.-С. 87-92.

224. Наджип Э.Н. О некоторых недостатках в изучении истории тюркских языков / Э.Н.Наджип // Советская тюркология. 1970. - №6. - С. 48 - 55.

225. Наджип Э.Н. О памятнике XIV в. «Нахдж ал-Фарадис» и его язык / Э.Н.Наджип // Советская тюркология. 1971. - №6. - С. 56 - 89.

226. Наджип Э.Н. Тюрко-язычный памятник XIV века «Гулистан» Сейфа Сараи и его язык. В 2-х книгах / Э.Н.Наджип. Алма Ата: Наука, 1975. - Кн. 1. - 210 е.; Кн. 2.-301 с.

227. Наджип Э.Н. О языке памятника начала XIII века «Кыса-и-Йусуф» Кул Гали / Э.Н.Наджип // Советская тюркология. 1976. - №2. - С. 74-88.

228. Наджип Э.Н. Историко-сравнительный словарь тюркских языков XIV века на материале «Хосров и Ширин» Кутба. В 4-х кн. / Э.Н.Наджип. М.: Изд-во Вост. лит-ра, 1979. - 2 кн. - 479 с.

229. Наджип Э.Н. Исследование по истории тюркских языков XI XIV вв. / Э.Н.Наджип. - М.: Наука, 1989. - 291 с.

230. Напольнова Е.М. История турецкого литературного языка ХШ-Х1У вв.: Дис. . канд. филол.наук/Е.М.Напольнова. -М., 1995. 145 с.

231. Насилов В.М. Язык орхоно-енисейских памятников / В.М.Насилов. М.: Изд-во вост. лит., 1960. - 87 с.

232. Насилов В.М. Древнеуйгурский язык / В.М.Насилов. М.: Изд-во вост. лит., 1963.- 122 с.

233. Насилов В.М. Язык тюркских памятников уйгурского письма XI XV вв. / В.М.Насилов. - М.: Наука, 1974. - 101 с.

234. Насилов Д.М. О лингвистическом изучении памятников тюркской письменности / Д.М.Насилов // Тюркологический сборник. М.: Наука, 1972. -С.62-68.

235. Насилов Д.М. Записи А.Н.Самойловича «Общий взгляд на возникновение и развитие мусульманско-турецких литературных языков в связи с разговорными наречиями / Д.М.Насилов // Советская тюркология. 1973. - № 5. - С.105-110.

236. Насилов Д.М. Лингвистические взгляды Алишера Навои / Д.М.Насилов История лингвистических учений. Средневековый Восток. М.: Наука, 1981. -С.143-154.

237. Насилов Д.М. К характеристике языковой ситуации в уйгурском государстве в 1Х-ХШ вв. / Д.М.Насилов // Вестник шелкового пути. Вопросы тюркской филологии. Bt.II, Центр «Щелковый путь», 1993. С.60-77.

238. На стыке континентов и цивилизаций . (Из опыта образования и распада империй X XVI вв.) - М.: ИНСАН, 1996. - 768 с.

239. Недашковский Л.Ф. Золотоордынский город Укек и его округа / Л.Ф. Не-дашковский. М.: Издат. фирма «Вост. лит.» РАН, 2000. - 224 с.

240. Нигматов Х.Г. Соотношение категорий времени и наклонения в тюркском глаголе / Х.Г.Нигматов // Советская тюркология. 1970. - №5. - С. 51 - 56.

241. Нигматов Х.Г. Функциональная морфология тюркоязычных памятников XI XII вв. / Х.Г.Нигматов. - Ташкент: Фан, 1989. - 192 с.

242. Нигматуллов М.М. О некоторых огузских чертах в фонетике и грамматике татарских диалектов / М.М.Нигматуллов // Структура и история татарского языка. Казань: ИЯЛИ, 1982. - С. 73-79.

243. Нигматуллов М.М. Роль и место огузских элементов в развитии истории татарского языка: Дис. . канд. филол. наук / М.М.Нигматуллов; Казан, гос.ун-т. -Казань, 1983.-223 с.

244. Нигматуллов М.М. Огузские элементы в татарском языке / М.М.Нигматуллов // Формирование татарского литературного языка. Казань: ИЯЛИ, 1989.-С. 96-100.

245. Нигматуллов М.М. Традиционные глагольные формы в татарском литературном языке XVI XIX веков / М.М.Нигматуллов // Старотатарский литературный язык: исследования и тексты. - Казань: ИЯЛИ, 1992. - С. 52-60.

246. Нигматуллина Ю.Г. Типы культур и цивилизаций в историческом развитии татарской и русской литератур / Ю.Г.Нигматуллина. Казань: Фэн, 1997. - 192 с.

247. Низами A.C. Собрание редкостей или четыре беседы / А.С.Низами. М.: Изд-во вост. лит-ры, 1963. - 164 с.

248. Никольский Н.В. Половцы и татары / Н.В.Никольский // Известия общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете. Казань, 1919. - т.ЗО. - вып.2.

249. Нугманов В. Неспешное познание Отчизны / В.Нугманов // Научный Татарстан. 1997. - №2. - С. 13-19.

250. Нуриева Ф.Ш. Из лексики «Нахдж ал-Фарадис» / Ф.Ш.Нуриева // Формирование татарского литературного языка: Сб.ст. Казань: ИЯЛИ, 1989. -С. 91-96.

251. Нуриева Ф.Ш. Лексические варианты «Нахдж ал-Фарадис» / Ф.Ш.Нуриева// Исследования по лексике и грамматике татарского языка. Казань: ИЯЛИ, 1986. -С. 127-132.

252. Нуриева Ф.Ш. Категория падежа в памятнике XIV века «Нахдж ал-Фарадис» / Ф.Ш. Нуриева // Старотатарский литературный язык: исследования и тексты. — Казань: ИЯЛИ, 1991.-С. 37-48.

253. Нуриева Ф.Ш. Отражение фонетических изменений в письменном памятнике XIV в. «Нахдж ал-Фарадис» / Ф.Ш.Нуриева // Вопросы истории диалектологии и функционирования языка. Казань: ИЯЛИ, 1998. - С. 126-135.

254. Нуриева Ф.Ш. Имена собственные в памятнике XIV в. / Ф.Ш.Нуриева // Языковые уровни и их анализ. Казань: Изд-во ТГГИ, 1999. - С. 81 -91.

255. Нуриева Ф.Ш. Сюжет об ожившем черепе в произведениях писателей Поволжья XIII XIV вв., / Ф.Ш.Нуриева // Общественное развитие и гуманитарные науки. - Казань: Изд-во ТГТИ, 1999. - С. 61 -64.

256. Нуриева Ф.Ш. Коллекция списков рукописи XIII XIV вв. в рукописных хранилищах г.Казани, / Ф.Ш.Нуриева // Ученые записки. - Казань: Изд-во ТГГИ, 1999.-С. 133- 148.

257. Нуриева Ф.Ш. «Нахдж-ал-Фарадис» Махмуда ал-Булгари / Ф.Ш.Нуриева. -Казань: Изд-во «Фэн», 1999.-208 с.

258. Нуриева Ф.Ш. Система склонения в памятниках XIII XIV вв., написанных в Поволжье / Ф.Ш.Нуриева // Материалы итоговой научно-практической конференции за 1999 г. - Казань: Изд-во ТГТИ, 2000. - С. 36 - 39.

259. Нуриева Ф.Ш. Тюркоязычный памятник «Ана вэ угыл дастаны» / Ф.Ш.Нуриева // Языковые уровни и их анализ. Казань: Изд-во ТГГИ, 2000. -С. 46-73.

260. Нуриева Ф.Ш. Основные звуковые процессы в языке тюрко-язычных письменных памятников XIV в. Поволжья / Ф.Ш. Нуриева // Материалы итоговой научно-практической конференции ТГТИ за 2000 год. Казань: Изд-во ТГГИ, 2001.-С. 43-45.

261. Нуриева Ф.Ш. Норма и вариативность в языке тюркоязычных памятников XIII XIV века Поволжья / Ф.Ш.Нуриева // Татар теле, эдэбияты, тарихы — уткэне, бугенгесе. - Казань: Изд-во ТГГИ, 2000. - С. 207 - 213.

262. Нуриева Ф.Ш. Общий взгляд на развитие письменно-литературного старотатарского литературного языка (XIII XIV вв.) / Ф.Ш.Нуриева // Языковые уровни и их анализ. - Казань: Изд-во ТГТИ, 2001. - С. 29 - 35.

263. Нуриева Ф.Ш. О роли поэта в произведении Хорезми «Мухаббат-наме» / Ф.Ш.Нуриева // Фэнни язмалар. Казань: РИЦ «Школа», 2002. - С. 69 - 75.

264. Нуриева Ф.Ш. Использование трудов мусульманских богословов в тюр-коязычном памятнике XIV в. «Нахдж ал-Фарадис» / Ф.Ш.Нуриева // Тюркология, 2002.-№2.-С. 38-41.

265. Нуриева Ф.Ш. Чередование с! 5 - . в языке памятников золотоордынского периода /Ф.Ш.Нуриева // Фэнни язмалар. - 2003. - Казань: РИЦ «Школа», 2004. -С.166-171.

266. Нуриева Ф.Ш. «Мухаббат-иаме» Хорезми /Ф.Ш.Нуриева // История татарского литературного языка. Казань: Фикер, 2003. - С.220 - 239.

267. Нуриева Ф.Ш. Тюркоязычный памятник «Ана вэ угыл дастаны» /Ф.Ш.Нуриева // История татарского литературного языка. Казань: Фикер, 2003.-С.136-144.

268. Нуриева Ф.Ш. Исторические и лингвистические условия формирования тюрко-татарского литературного языка периода Золотой Орды / Ф.Ш.Нуриева. -Казан: Изд-во Казан, гос.ун-та, 2004. 375 с.

269. Очерки истории башкирского литературного языка. М.: Наука, 1989. - 256 с.

270. Памятники южновеликорусского наречия. М.: Наука, 1993. - 235 с.

271. Пауль Г. Принципы истории языка / Г.Пауль. М.: Наука, 1960. - 486 с.

272. Письменные памятники Востока. Историко-филологические исследования. -М.: Наука, 1970.-312 с.

273. Покровская A.A. Термины родства в тюркских языках / А.А.Покровская. -М. .Наука, 1978. 145 с.

274. Поэзия и проза древнего Востока. М.: Наука, 1973. - 570 с.

275. Принципы издания эпистолярных текстов // Вопросы текстологии. Вып. 3, М.:Наука, 1964.-305 с.

276. Проблемы тюркологии и истории востоковедения. Казань: Изд-во Казан, гос.ун-та, 1964.-282 с.

277. Пылев А.И. Ходжа Ахмад Иасави первый тюркский суфийский поэт Средней Азии. Автореф. дис. . канд. филол. наук / А.И.Пылев; СПб.гос.ун-т. -СПб., 2001 .-26 с.

278. Радлов В.В. О языке куманов: по поводу издания куманского словаря / В.В.Радлов // Записки Императорской Академии наук. СПб., 1884. - Т. 48. — Кн. 2. -№4. - 53 с.

279. Рамазанова Д.Б. Ареальная терминология родства и некоторые вопросы этнического формирования татар Приуралья / Д.Б.Рамазанова // Материалы татарской диалектологии. Казань: ИЯЛИ, 1990. - С. 8-28.

280. Рамазанова Д.Б. Термины родства и свойства татарского языка / Д.Б.Рамазанова. Казань: Татар, кн. изд-во, 1991. - 190 с.

281. Рамстедт Г.И. Введение в алтайское языкознание (Морфология) / Г.И.Рамстедт. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1957. - 117 с.

282. Расовский Д.А. К вопросу о происхождении Codex Cumanicus /Д.А.Расовский // Seminarium Kondakovianum. 1929. - С.211.

283. Ремнева М.Л. История русского литературного языка / М.Л.Ремнева. М.: МГУ. Филология, 1995.-400 с.

284. Роль кочевых народов в цивилизации Центральной Азии: Сб.ст. Улан Ба-тор, 1974.-С. 187-194.

285. Рукописная книга в культуре народов Востока. Кн. 1. - М.: Наука, 1981. — 557 е., кн. 2.- 1988.-547 с.

286. Рукописный отдел ГПб, ф.671, ед.хр.ЮО, л.841, 846-844 с.

287. Русановский В.М. Вопросы нормы на разных этапах истории литературного языка / В.М.Русановский // Вопросы языкознания, 1970. № 4. - С.54-68.321 .Рынков П.И. История Оренбургская (1730 1800) / П.И.Рычков. - Оренбург, 1896.-697 с.

288. Рясянен М. Материалы по истории фонетики тюркских языков / М.Рясянен. -М.: Изд-во иностр. лит., 1955. 222 с.

289. Сагындыков Б. Сравнительный анализ лексики тюркоязычных памятников XIV века: Автореф.дис. .канд.филол.наук / Б.Сагындыков. Алма-Ата, 1977. -31 с.

290. Садыкова З.Р. Говоры оренбургских татар / З.Р.Садыкова. Казань: Тат-книгаиздат, 1985.-159с.

291. Садыкова З.Р. Некоторые названия птиц в диалектах татарского языка / З.Р.Садыкова // Материалы по татарской диалектологии. Казань: ИЯЛИ, 1990. - С. 47-57.

292. Самойлович А.Н. Среднеазиатско-турецкие надписи на глиняном кувшине из Сарайчика / А.Н.Самойлович // ЗВОРАО, 1913, Т. XIX, вып. 1.

293. Самойлович А.Н. Турецкие числительные количественные и обзор попыток их толкования / А.Н.Самойлович // Языковые проблемы по числительным. Л., 1927.-Вып. 1.-С. 135-156.

294. Самойлович А.Н. К истории литературного среднеазиатско-турецкого языка / А.Н.Самойлович // Мир Али Шир. -Л., 1928. С. 3 - 25.

295. Сапунов Б.В. Книга в России ХП XIII вв. / БВ.Сапунов. - Л.: Наука, 1978. -229 с.

296. Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды / М.Г.Сафаргалиев. Саранск: Мордовск. книжн. изд-во, 1960. - 276 с.

297. Севортян Э.В. Аффиксы глаголообразования в азербайджанском языке. Опыт сравнительного исследования / Э.В.Севортян. -М.: Изд-во вост. лит-ры, 1962.-643 с.

298. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков (Общетюркские и межтюркские основы на гласные) / Э.В.Севортян. М.: Наука, 1974. - 767 с.

299. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков (Общетюркские и межтюркские основы на букву «Б») / Э.В.Севортян. М.: Наука, 1978. - 349 с.

300. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков. (Общетюркские и межтюркские основы на буквы В, Г, Д) / Э.В.Севортян. М.: Наука, 1980. — 395 с.

301. Семантика русского языка в диахронии. Лексика и грамматика. Калининград: КГУ, 1992. - 145 с.

302. Серебрянников Б.А. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков / Б.А.Серебрянников, Н.З.Гаджиева. Баку: Маариф, 1979. - 304 с.

303. Снесорев Г.П. Хорезмские легенды как источник по истории религиозных культов Средней Азии / Г.П.Снесорев. М.: Наука, 1983. - 112 с.

304. Соболевский А.И. История русского литературного языка / А.И.Соболевский. Л.: Наука, 1980. - 194 с.

305. Советская Археология. 1963. - №3. - С. 246-248.

306. Собрание восточных рукописей академии наук Узбекской ССР. Ташкент: Фан, 1964. - 7 т. - С.332-339.

307. Современный татарский литературный язык: в 2-х ч. М.: Наука, 1969. -Ч. 1.-380 с.

308. Социальная и функциональная стратификация литературных языков. -М.: Наука, 1977.-343 с.

309. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Фонетика. М.: Наука, 1984.-483 с.

310. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Морфология. -М.: Наука, 1988.-557 с.

311. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Лексика. М.: Наука, 1997. - 800 с.

312. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Региональные реконструкции. М.: Наука, 2002. - 767 с.

313. Средневековая татарская литература (УИ1 XVIII вв.). - Казань.: Фэн, 1999. — 240 с.

314. Степанов Г.В. Типология языковых состояний и ситуаций в странах романской речи. М.: Наука, 1976. - 224 с.

315. Структура и история татарского языка. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1982. — 156 с.

316. Страницы истории Поволжья и Приуралья. Казань: Изд-во Казан, гос. ун-та, 1984.- 183 с.

317. Султанов Т.И. Письмо золотоордынского хана Улуг Мухаммада турецкому султану Мурад II / Т.И.Султанов // Тюркологический сборник. 1975 М.: Наука, 1975.-С. 53-61.

318. Суфизм в контексте мусульманской культуры. М.: Наука, 1981. - 236 с.

319. Тагирджанов А.Т. «Хосров и Ширин» Кутба: Дис. . канд.филол.наук / А.Т.Тагирджанов. Ташкент, 1946. - 252 с.

320. Тагиров И.Р. История национальной государственности татарского народа и Татарстана / И.Р.Тагиров. Казань: Татар, кн. изд-во, 2000. - 310с.

321. Татарская АССР. Административно-территориальное деление. Казань: Таткнигоиздат., 1966. - 363 с.

322. Татарская грамматика в 3-х т. Казань: АН Татарстан, 1995. - 1 т. - 583 с.

323. Татарская история будет написана по-татарски: Материалы обсуждения И Идель, 1997. №1. - С. 24-27.

324. Татарско-русский словарь. М.: Изд-во «Сов. Энциклопедия», 1966. - 863 с.

325. Татары древние и современные: (попул. ист. очерк) // Татаро-башк. общественно-культурный центр «Туган тел» респ. Кыргызстан: Авт. — сост. Габд-рахманов Х.Г. Бишкек, 1993. - 61 с.

326. Тенишев Э.Р. Место кыпчакского (половецкого, куманского) и печенежского языков среди современных тюркских языков / Э.Р.Тенишев // Известия АН Казахской ССР: Серия фил. Алма-Ата, 1975. -№5. С. 78-81.

327. Тенишев Э.Р. К понятию общетюркское состояние / Э.Р.Тенишев // Советская тюркология. 1971. - №2. - С. 13-16.

328. Тенишев Э.Р. О построении народно-разговорного и литературного языков / Э.Р.Тенишев // Тюркологические исследования. М.: Наука, 1976. - С. 230-232.

329. Тенишев Э.Р. О наддиалектном характере языка тюркских рунических памятников / Э.Р.Тенишев // Тшгок^са. Л.: Наука, 1976. -С. 164-172.

330. Тенишев Э.Р. Строй сарыг-уйгурского языка / Э.Р.Тенишев. М.: Наука, 1976. - 307 с.

331. Тенишев Э.Р. Функционально-стилистическая характеристика древнеуй-гурского литературного языка / Э.Р.Тенишев // Социальная и функциональная стратификация литературного языка. М. : Наука, 1977. - 343 с.

332. Тенишев Э.Р. О методах и источниках сравнительно-исторических исследований тюркских языков / Э.Р.Тенишев // Советская тюркология. 1977. - №5. - С. 119-124.

333. Тенишев Э.Р. Языки древне- и среднетторкских письменных памятников в функциональном аспекте / Э.Р.Тенишев // Вопросы языкознания. 1979. - №2.-С. 85-93.

334. Тенишев Э.Р. Новый список Рабгузи / Э.Р.Тенишев // Историко-лингвистический анализ старописьменных памятников. Казань: ИЯЛИ, 1983.-С. 25-31.

335. Тенишев Э.Р. Система существования древнеуйгурского языка / Э.Р.Тенишев // Функциональная стратификация языка. М.: Наука, 1985. -С. 61-78.

336. Тенишев Э.О языке поэмы Кул Гали «Кыссаи Юсуф» / Э.Р.Тенишев // Тигсо1с^са. Л.: Наука, 1986. - С. 270.

337. Тенишев Э.Р. О языке поэмы «Кыссаи Йусуф» Кул Гали / Э.Р.Тенишев // Поэт гуманист К. Гали. Казань: Таткнигаиздат, 1987. - С. 137 - 145.

338. Тенишев Э.Р. Принципы составления исторических грамматик и истории литературных языков / Э.Р.Тенишев // Советская тюркология. 1988. - №3. -С. 67-78.

339. Тенишев Э.Р. Древнекыргызский язык / Э.Р.Тенишев. Бишкек: Кыргызстан, 1997. - 56 с.

340. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды / В.Г.Тизенгаузен,. СПб., 1884, т. I - II. - 305 с.

341. Типы наддиалектных форм языка. М.: Наука, 1981. - 310 с.

342. Токарев С.А. Ранние формы религии / С.А.Токарев. М.: Политиздат, 1990. -612 с.

343. Толстов С.П. Выступления на сессии Отделения истории и философии АН СССР, посвященной этногенезу казанских татар. Происхождение казанских татар / С.П.Толстов. Казань: Таткнигаиздат, 1945. - 139 с.

344. Толстой Н.И. Избранные труды /Н.И.Толстой. Т. 2. Славянская литературно-языковая ситуация. М., 1988. - 519 с.

345. Тугушева Л.Ю. Раннесредневековый тюркский литературный язык / Л.Ю.Тугушева. СПб: «Петербургское Востоковедение», 2001. - 176 с.

346. Тумашева Д.Г. Диалекты сибирских татар / Д.Г.Тумашева. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1977. - 293 с.

347. Тумашева Д.Г. Об особенностях развития старотатарской деловой письменности / Д.Г.Тумашева, М.А.Усманов, Ф.М.Хисамова // Советская тюркология. Казань, 1977.-№3.-С. 51-66.

348. Тумашева Д.Г. Старотатарская деловая письменность и историческая диалектология / Д.Г.Тумашева, Ф.М.Хисамова // Проблемы диалектологии и лин-гвогеографии тюркских языков. Уфа: БФАН, 1986. - 165 с.

349. Тумашева Д.Г. Перебой гласных и формирование вокализма кыпчакских языков / Д.Г.Тумашева // Сравнительно-историческое изучение языков разных семей.-М.: Наука, 1989.-С. 5-18.

350. Туровский Р.Ф. Культурные ландшафты России / Р.Ф.Туровский. М.: Ин-т Наследия, 1998.-210 с.

351. Тюркские и монгольские письменные памятники: тексты и культуроведче-ские аспекты исследования / сост. И.Е.Петросян. Рос. Акад. Наук, Ин-т востоковедения, М.: Наука, 1992. - 155с.

352. Указатель выставки IV Всероссийского археологического съезда. Казань, 1877.-С. 63.

353. Улаков М.З. История Карачаево-балкарского языка / М.З.Улаков. Нальчик: Изд-во КБНЦ РАН, 2001. - 80 с.

354. Умаров Э.А. Материалы по фонетике староузбекского языка / Э.А.Умаров. -Ташкент: Фан, 1999. 14 с.

355. Урманчеев Ф.И. Героический эпос татарского народа / Ф.И.Урманчеев. -Казань: Таткнигоиздат, 1984. 310 с.

356. Усманов, М.А. Татарские исторические источники ХУ1-ХУШ вв. / М.А.Усманов,. Казань: Изд-во Казан, гос. ун-та, 1972. - 318 с.

357. Усманов, М.А. Жалованные акты Джучиева Улуса XIV XVI вв. / М.А.Усманов,. - Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1979. - 318 с.

358. Усманов, М.А. Этапы исламизации Джучиева Улуса и мусульманского духовенства в татарских ханствах XIII XVI вв. / М.А.Усманов, // Духовенство и политическая жизнь на Ближнем и Среднем Востоке в период феодализма. - М.: Наука, 1985.-С. 177-185.

359. Усманов X. Новаторство Кул Гали и Рабгузи / Х.Усманов, // Тюркский стих в средние века. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1987. - С. 60-68.

360. Успенский Б.А. История русского литературного языка (XI XVII вв.) / Б.А.Успенский. - 3-е изд., испр. и доп. - М.: Аспект Пресс, 2002. - 558 с.

361. Фазылов Э.И. Староузбекский язык. Хорезмские памятники XIV в. / Э.И.Фазылов. Ташкент: Фан, 1966. - Т. 1. - 650 с; - 1971. - 2 т. - 779 с.

362. Фазылов Э.И. Староузбекский язык. Хорезмийские памятники XIV века. Автореф. дис. . д-ра филол.наук / Э.И.Фазылов. Ташкент: Фан, 1967. - 212 с.

363. Фазылов Э.И. А.Н.Самойлович исследователь тюркских памятников средневековья / Э.И.Фазылов // Советская тюркология, 1973. - №5.

364. Файзуллаева Ш.А. Исследование языка памятника XIV в. «Китабы Булгат ол-муштак вал-кифчак Джалил Ад-Дина Ат-турк. Авторефер. дис. . канд. филол. наук / Ш.А.Файзуллаева. Ташкент, 1969. - 23 с.

365. Фасеев Ф.С. Основные этапы и компоненты формирования языковой общности татарской нации / Ф.С.Фасеев // Конференция по татарскому языкознанию, посвященная 50-летию СССР. Тезисы докладов. Казань: ИЯЛИ, 1972. -С.57-63.

366. Фасеев Ф.С. Старотатарская деловая письменность XVIII в. / Ф.С.Фасеев. -Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1982. 171 с.

367. Фасеев Ф.С. Кол Гали «Кысса-и-Йусуф» / Ф.С.Фасеев. Казань: Тат.кит.нэшр., 1983. - 542 б.

368. Фасеев Ф.С. Вокализм татарского языка в синхронии и диахронии / Ф.С.Фасеев // К формированию языка татар Поволжья и Приуралья. Казань: ИЯЛИ, 1985.-С. 99-110.

369. Фахрутдинов, Р.Г. Золотая Орда/ Р.Г.Фахрутдинов, //Татарстан, 1992. №4. - С. 52-64.

370. Фахрутдинов Р.Г. История татарского народа и Татарстана / Р.Г.Фахрутдинов,. Казань: Магариф, 1995. - 255 с.

371. Федоров-Давыдов, Г. А. Общественный строй Золотой Орды / Г.А.Федоров-Давыдов. М.: Изд-во Моск.ун-та, 1973. - 180 с.

372. Федоров-Давыдов Г.А. Золотоордынские города Поволжья / Г.А.Федоров-Давыдов. М.: Изд-во Моск.ун-та, 2001. - 254 с.

373. Федоров-Давыдов, Г.А. Торговля нижневолжских городов Золотой Орды / Г.А.Федоров-Давыдов, // Материалы и исследования по археологии Поволжья. Вып. 1. Йошкар-Ола: Изд-во АН СССР, 2002. - С.38-59.

374. Федоров-Давыдов Г. А. Денежное дело Золотой Орды / Г.А.Федоров-Давыдов,. М.: Палеограф., 2003. - 351 с.

375. Феоктистов А.П. Очерки по истории формирования мордовских письменно-литературных языков: (ранний период) / А.П.Феоктистов. М.: Наука, 1976.

376. Филичева Н.И. Немецкий литературный язык / Н.И.Филичева. М.: Высш. шк., 1992. - 176 с.

377. Формирование татарского литературного языка. Казань: ИЯЛИ, 1989. -120 с.

378. Хабутдинов А.Ю. Миллет Оренбургского духовного собрания в конце XVIII XIX веках / А.Ю.Хабутдинов. - Казань: Иман, 2000. - 160 с.

379. Хайрутдинова И.Х. Истоки и изоглоссы татарских диалектных названий предметов быта, связанных с приготовлением пищи / И.Х.Хайрутдинова // Материалы по татарской диалектологии. Казань: ИЯЛИ, 1990. - С. 26-47.

380. Хайрутдинова И.Х. Названия пищи в памятниках старотатарской письменности / И.Х.Хайрутдинова // Некоторые итоги и задачи изучения татарского литературного языка. Казань: ИЯЛИ, 1992. - С. 49-69.

381. Хакимзянов Ф.С. Язык эпитафий волжских булгар / Ф.С.Хакимзянов. М.: Наука, 1978.-206 с.

382. Хакимзянов Ф.С. О поволжском варианте среднетюркского литературного языка / Ф.С.Хакимзянов // Историко-лингвистический анализ старописьменных памятников. Казань: ИЯЛИ, 1983. - С. 3-24.

383. Хакимзянов Ф.С. О языке межэтнического общения в Волжской Булгарии / Ф.С.Хакимзянов // К формированию языка татар Поволжья и Приуралья. — Казань: ИЯЛИ, 1985.-С. 76-89.

384. Хакимзянов Ф.С. Эпиграфические памятники волжских булгар и их язык / Ф.С.Хакимзянов. -М.: Наука, 1987. 101 с.

385. Хакимзянов Ф.С. Варианты реализации поволжского литературного языка / Ф.С.Хакимзянов // Старотатарский литературный язык. Исследования и тексты. -Казань: Наука, 1991. С. 28-37.

386. Хаков В.Х. Развитие татарского литературного языка и его стилей. Автореф. дис. . д-ра филол. наук / В.Х.Хаков. Алма-Ата, 1971. - 60 с.

387. Хаков В.Х. Кыпчакские письменные памятники как источник изучения истории татарского языка / В.Х.Хаков // Археография и лингвистическая текстология Южного Урала. Уфа: БФАН СССР, 1977. - С. 56-66.

388. Хаков В.Х. О методах и источниках составления истории тюркских литературных языков / В.Х.Хаков // Советская тюркология. 1988. - №3. - С. 86-91.

389. Хаков В.Х. Роль глоссарий в развитии лексических норм древне- и старотатарского литературного языка / В.Х.Хаков // Язык утилитарных и поэтических жанров памятников татарской письменности. Казань: ИЯЛИ, 1990. - С.4-13.

390. Халидов А.Б. Арабские рукописи и арабская рукописная традиция / А.Б.Халидов. М.: Наука, 1985. - 304 с.

391. Халиков А.Х. Татарский народ и его предки / А.Х.Халиков. Казань: Татар, книж. изд-во, 1989. - 222 с.

392. Халиков А.Х. Монголы, татары, Золотая Орда и Булгария / А.Х.Халиков. — Казань: Изд-во «Фэн», 1994. 163 с.

393. Халиуллина А.Р. Графо-фонетические и морфологические особенности тюркоязычного памятника XIV века «Кысас ал-анбия» Насретдина Рабгузи: Дис. . канд.филол.наук / А.Р.Халиуллина; Казан, гос. ун-та. Казань, 2002. -229 с.

394. Хамраев М.К. Основы тюркского стихосложения / М.К.Хамраев. Алма-Ата: изд-во АН Казахской ССР, 1963. - 254 с.

395. Хафизов Г.Г. Распад монгольской империи и образование Улуса Джучи: Дис. . канд. ист. наук / Г.Г.Хафизов; Казан, гос.ун-т. Казань, 1997. - 146 с.

396. Хисамиева З.А. Язык дастанов Кадыр-Гали Бека: Дис. . канд. филол. наук / З.А.Хисамиева; Казан, гос.ун-т. Казань, 1989. -231 с.

397. Хисамов Н.Ш. Поэма «Кысса-и Йусуф» Кул Али / Н.Ш.Хисамов. М.: Наука, 1979.-251 с.

398. Хисамова Ф.М. Функционирование и развитие старотатарской деловой письменности XVI XVII вв. / Ф.М.Хисамова. - Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1990,- 154 с.

399. Хисамова Ф.М. Функционирование и развитие старотатарской деловой письменности (XVI нач. XVII вв.): Дис. . д-ра филол. наук / Ф.М.Хисамова; Казан, гос.ун-т. - Казань, 1995. - 418 с.

400. Хисамова Ф.М. Татарский язык в восточной дипломатии России (XVI нач. XVIII вв.) / Ф.М.Хисамова. - Казань:Изд-во «Мастер Лайн», 1999. - 407 с.

401. Хорезми. Мухаббат-наме. Издание текста, транскрипция, перевод и исследование Э.Н.Наджипа / Хорезми. — М.: Изд-во Восточной лит-ры, 1961. 223 с.

402. Хрестоматия по исламу. М.: Наука, 1994. - 238 с.

403. Худяков М. Очерки по истории Казанского ханства / М.Худяков,. Казань: ФондТЯК, 1990.-309 с.

404. Чайковская А.И. Предпосылки изучения тюркских языков арабскими филологами XIV в. / А.И.Чайковская // Исследования по литературоведению и языкознанию. Ташкент: Фан, 1977. - С. 158-169.

405. Челышева И.И. Становление литературного языка Италии: к типологии формирования романских литературных языков / И.И.Челышева. Автореф.дис. д-ра филол.наук. М., 1998. - 64 с.

406. Черкесский М.А. Тюркский вокализм и сингармония / М.А.Черкесский. М.: Наука, 1965.- 142 с.

407. Чеченов A.A. Язык памятника XIV века Codex Cumanicus в ареальном освещении / А.А.Чеченов. -М.: Наука, 1978. 186 с.

408. Шабанова Ф.А. Лексика огузо-сельджукских памятников: Автореф. . канд. филол. наук / Ф.А.Шабанова. Баку, 1988. - 20 с.

409. Шамиль Ю. Формирование исторического сознания татар: Шигабутдин Марджани и образ Золотой Орды / Ю.Шамиль // Татарстан. 1991 - №10. -С. 21-30.

410. Шарипов A.M. Зарождение и становление системы стихотворных жанров в древнетюркской и тюрко-татарской литературе (VIII XIV вв.) / А.М.Шарипов. -Казань: Изд-во Казан, ун-та, 2001. - 364 с.

411. Шахматов A.A. Очерк современного русского литературного языка / А.А.Шахматов. М.: Учпедгиз. 1941. - 288 с.

412. Шидфар Б.Я. Образная система арабской литературы (VI XII в.) / Б.Я.Шидфар. - М.: Наука, 1971.-254 с.

413. Шпилевский С.М. Древние города и другие булгаро-татарские памятники в Казанской губернии / С.М.Шпилевский. Казань, 1877. - 585 с.

414. Штелинг Д.А. О неоднородности грамматических категорий / Д.А.Штелинг // Вопросы языкознания. 1959. - №1. - С. 55-65.

415. Шукуров Ш. Наклонение и времена глагола в письменных памятниках узбекского народа в сравнительном освещении: Автореф. дис. . д-ра филол. наук / Ш.Шукуров. Ташкент, 1974. - 89 с.

416. Щвейцер А.Д., Никольский Л.Б. Введение в социолингвистику / А.Д.Швейцер, Л.Б.Никольский. М.: Высшая школа, 1978. - 216 с.

417. Щербак A.M. Огуз-наме. Мухабат-наме. Памятники древнеуйгурской и староузбекской письменности / А.М.Щербак. М.: Изд-во Вост. лит-ры, 1959. -270 с.

418. Щербак A.M. Грамматический очерк языка тюркских текстов X XIII веков из восточного Туркестана / А.М.Щербак. - М. - Л.: Изд-во АН СССР, 1961. - 204 с.

419. Щербак A.M. Грамматика староузбекского языка / А.М.Щербак. М. - JL: Изд-во АН СССР, 1962. - 210 с.

420. Щербак A.M. Сравнительная фонетика тюркских языков / А.М.Щербак. Л.: Наука, 1970 - 204 с.

421. Щербак А.М. О фонетических особенностях языка «Кутадгу билиг» в древнеуй-гурском консонантизме / А.М.Щербак // Советская тюркология. -1970. С.20 - 23.

422. Щербак A.M. Формы желательного наклонения в тюркских языках / А.М.Щербак // TURCOLOGICA. М.: Наука, 1976. - С. 17 - 23.461 .Щербак A.M. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков (Имя) / А.М.Щербак. Л.: Наука, 1977. - 191 с.

423. Щербак A.M. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языковГлагол) / А.М.Щербак. Л.: Наука, 1981. - 92 с.

424. Энциклопедический словарь. -М.: Наука, 1991. 540 с.

425. Юдакин А.П. Сравнительно-историческая грамматика финно-угорских языков / А.П.Юдакин. М.: «Глас», 1997. - 391 с.

426. Юлдашев A.A. Аналитические формы глагола в тюркских языках / А.А.Юлдашев. М.: Наука, 1965. - 275 с.

427. Юнусов А. Исследование памятника XIV в. «Таржуман турки ва ажами ва мугали»: Автореф. дисс. канд. филол. наук /А.Юнусов. Ташкент, 1973. - 25 с.

428. Юсупов Г.В. Введение в булгаро-татарскую эпиграфику / Г.В.Юсупов. — М.-Л.: Наука, 1960.-С. 183-185.

429. Юсупов Ф.Ю. Неличные формы глагола в диалектах татарского языка / Ф.Ю.Юсупов. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1985. - 317 с.

430. Юсупов Ф.Ю. Изучение татарского глагола / Ф.Ю.Юсупов. Казань: Фэн, 1986.-230 с.

431. Юсупов Ф.Ю. Морфология диалектного языка: категории глагола / Ф.Ю.Юсупов. Казань: Фэн, 2004. - 592 с.

432. Языки мира. Тюркские языки. М.: Индрик, 1999. - 453 с.

433. Языковая норма и вариативность. Днепропетровск: ДГУ, 1981. — 163 с.473 .Якубовский А.Ю. Развалины Ургенча / А.Ю.Якубовский. Л.: ГАИМК, 1930.-68 с.

434. Ярдева В.Н. Соотношение территориальных диалектов в разных исторических условиях / В.Н.Ярцева // Энгельс и языкознание. М.: Наука, 1972. -С.189-2007.

435. Ярцева В.Н. История английского литературного языка 1Х-ХУ вв. / В.Н.Ярцева. М.: Наука, 1985. - 247 с.1.. Литература на национальных языках

436. Абдуллин И.А. Эдэби тел тарихын ьэм чыганаклар ойрэнунец топ концепциялэре / И.А.Абдуллин // Некоторые итоги и задачи изучения татарского литературного языка. Казань, 1992. - Б. 8-25.

437. Абдуллин Я. Ислам безнец тарихыбызда ьэм эдэбиятыбызда / Я.Абдуллин // Казан Утлары. 1993. - №7. - Б. 169.

438. Абилов Ш. Низами ьэм татар эдэбияты / Ш.Абилов // Казан Утлары. 1993. -№3. - Б. 166-171.

439. Алмаз. Демжвмэ дастаны / Д.Алмаз // Эдэби мирас. 3 к. Казан: Татар, кит. нэшр, 1996.-Б. 42-56.

440. Эдэбият белеме сузлеге. Казан: Татар, кит. нэшр, 1990. - 2596.

441. Амирханов Р.Г. Мэхэббэт фэлсэфэсе чыганагы / Р.Г.Эмирханов // Мирас. -1993. -№5. — Б. 35-41.

442. Эмирхан Р.Г. Иманга тугрылык / Р.Г.Эмирханов. Казан: Татар, кит. нэшр, 1997.-384 6.

443. Эхмэтясанов М.И. Яца археологик табышлар ьэм аларны татар эдэбияты тарихын тикшерудэ куллану: Филол. фэн. . д-р дис. / М.И.Эхмэтжанов. Казан дэулэт ун-ты, 1998. - 421 б.

444. Баширова И.Б. XIX гасыр ахыры XX йез башы татар эдэби теле: исем категориялэре ьэм фигыль наклонениелэрендэ эдэби норма, норма вариантлы-лыгы ьэм функциональ - стилистик вариантлылык / И.Б.Баширова. - Казан: КДТУ нэшр., 1999.-576 б.

445. Бедигъ X. Татар эдэби теленец барышы / Х.Бэдигъ // Безнен, юл. 1930. -№ 2-4. — Б.33-40

446. Борынгы татар эдэбияты. Казан: Татар, кит. нэшр., 1963. - 5256.

447. Борынгы терки ьэм татар эдэбиятыньщ чыганаклары: Уку-укыту эсбабы. Тезучесе Х.Госман. Казан ун-ты нэшр., 1981. - 246 б.

448. Газиз Г, Рэхим Г. Татар эдэбияты тарихы, 1 том. 2 булек / Г.Газиз, Г.Рэхим. -Казан, 1922.-244 б.

449. Гайнуллин М.Х. Татар эдэбияты XIX йез / М.Х.Гайнуллин. Казан: Таткнигаиздат, 1957. - 654 б.

450. Гарипова Ф.Г. Исемнэрдэ — ил тарихы: Югары ьэм урта уку йортлары ечен дэреслек-кулланма / Ф.Г.Гарипова. — Казан: Татар, кит. нэшр., 1994. — 262 б.

451. Гарипова Ф.Г. Авыллар, калалар тарихыннан / Ф.Г.Гарипова. — Казан: Матбугат йорты, 1997. — 560 б.

452. Гарэпчэ-татарча-русча алынмалар сузлеге. Казан: Татар, кит. нэшр., 1965. — 353 б.

453. Гобейдуллин Газиз. Тарихи сэхифэлэр ачылганда. Сайланма хезмэтлэр / Г.Гобэйдуллин. Казан: Татар, кит. нэшр., 1989. - 334 б.

454. Госман X. Алты йез егерме ел элек / Х.Госман // Совет эдэбияты. 1962. -№12.-Б. 135-137.

455. Госманов М. Яца табылган эдэби, тарихи, истэлеклэр / М.Госманов // Казан утлары. 1966. - №7. - Б. 81-86.

456. Госманов М. Тарихтагы тирэн эзлэрдэн / М.Госманов // Казан утлары. 1970.- №5. Б. 160-172.

457. Госманов М Каурый-калэм эзеннэн. Археограф язмалары / М.Госманов. -Казан: Татар, кит. нэшр., 1994. 464 б.

458. Доулэтшин Г.М. Торки-татар рухи мэдэнияты тарихы / Г.М.Дэулэтшин. -Казан: Татар, кит. нэшр., 1999. 512 б.

459. Ж^элэй JI. Татар теленец тарихи морфологиясе. Очерклар / Л.Жрлэй. Казан: Фикер, 2000. - 288 б.

460. Звйнуллин Ж^.Г. 18 йоз — 20 йез башында татар рухани эдэбияты / Ж.Г.Зэйнуллин. — Казан: Мэгариф, 1998. — 205 б.

461. ИбраЬимов Г. Имля, тел, эдэбият мэсьэлэлэре / Г.Ибраьимов. — Казан, 1924. — 143 б.

462. ИбраЬимов Г. Эсэрлэр. Сигез томда. 8 том. Торки ьэм татар теле белеме турында мэкалэлэр, хезмэтлэр / Г.Ибраьимов. — Казан: Татар, кит.нэшр., 1978.431 б.

463. Исэнбат Н. Татар теленец фразеологик сузлеге / Н. Исэнбэт. Казан: Татар, кит. нэшр., 1989.-Т.1.-495 б.; 1990. -Т.2. - 365 б.

464. Исламов Р.Ф. Алтын Урда ьэм мэмлуклэр Мисыры / Р.Ф. Исламов. Казан: Матбугат йорты, 1998. - 250 б.

465. Кэримуллин Э. Борынгы китаплар ьэм кулъязмалар / Э.Кэримуллин // Совет эдэбияты. 1958. - №9. - Б. 107- 110.

466. Котб. Хесрэу во Ширин / Котб. Казан: Мэгариф. - 2003. 367 б.

467. Курбатов Х.Р. Иске татар поэзиясендэ тел, стиль, метрика ьэм строфика / Х.Р.Курбатов. — Казан: Татар, кит.нэшр., 1984. — 164 б.

468. Курбатов Х.Р. Татар теленец алфавит ьэм орфография тарихы / Х.Р.Курбатов. Казан: Татар, кит.нэшр., 1997. - 283 с.

469. Максудова 3. Онытылган шагыйрьлэребез / З.Максудова // Казан утлары. -1968.-№1.-97 б.

470. Мэржэни Ш. Мостэфадел эхбар фи эхвали Казан вэ Болгар / Ш. Мзржэни. -Казан: Татар, кит. нэшр., 1989. - 414 б.

471. Мэхмутов Х.Ш. Борынгылар эйткэн сузлэр (VIII-XVII йез терки—татар ядкярлэрендэ афоризмнар)/ Х.Ш.Мэхмутов. — Казан: Фикер, 2002. 256 б.

472. Мицнегулов Х.Ю. Сэйиф Сараи. Тормышы ьэм иждты / Х.Ю.Минне1улов. -Казан: Казан ун-ты нэшр., 1976. 180 б.

473. Мицнегулов Х.Ю. Шэрык ьэм татар эдэбиятында кысалы кыйссалар / Х.Ю.Миннегулов. Казан: Казан ун-ты нэшр., 1988. - 198 б.

474. Мицнегулов Х.Ю. Алтын Урда эдэбияты / Х.Ю.Миннегулов // Татарстан. — 1992.-№7-8.-Б. 63-73.

475. Мицнегулов Х.Ю. Алтын Урда чоры язма мэдэнияте / Х.Ю.Миннегулов // Мирас. 1993. - №6. - Б. 14-24.

476. Мицнегулов Х.Ю. Урта гасыр эдэбиятын ейрэну юлында / Х.Ю.Миннегулов // Мирас. 1995. - №7-8. - Б. 40-48.

477. Мицнегулов Х.Ю. «Ни белгэйлэр сине сузлэтмэсэц тел» (Алтын Урда эдэби традициялэре) / Х.Ю.Миннегулов // Мирас. 1996. - №5-6. - Б. 202-215.

478. Мицнегулов Х.Ю. Татарларда ислам дине / Х.Ю.Миннегулов // Мирас. -1998.-№4.-Б. 109-115.

479. Мицнегулов Х.Ю. Деньяда суземез бар. / Х.Ю.Миннегулов. Казан: Татар, кит. нэшр., 1999. - 336 б.

480. Мицнегулов Х.Ю. Гасырлар енен тыцлап . / Х.Ю.Мицнегулов. Казан: Мэгариф, 2003.-335 6.

481. Мехэммэтов X. Язма эдэбият/ Х.Мехэммэтов // Борынгы татар эдэбияты. -Казан: Татар, кит. нэшр, 1963. — 182 б.

482. Нэжип Э.Н. Татар едэбиятыныц Ьэм эдэби теленец кайбер онытылган язма истелеклэре турында / Э.Н.Нэщш // Совет эдэбияты. 1957. - №12. - С. 77-88.

483. Насыйри К. Лэ1щэи татари / К.Насыйри. Казан, 1895. - 226 б.

484. Ногман М. XVII XVIII йездэге русча татарча кулъязма сузлеклэр / М.Ногман. - Казан: Казан ун-ты нэшр., 1969. - 122 б.

485. Нуриева А.Х. Татар теле тарихынан материаллар / А.Х.Нуриева. Казан: Татар, кит. нэшр., 1975. - 97 б.

486. Нуриева Ф.Ш. Мэхмут Болгари «Нэыкел Фэрадис» (текстны хэзерге татар эдэби теленэ кучеруче Ф.Ш.Нуриева) / Ф.Ш.Нуриева. Казан: Татар.кит.нэшр., 2001.-358 6.

487. Рэхим Г. Халык эдэбиятымызга бер караш / Г.Рэхим // Ац 1914. - №14-16. — Б. 19-22.

488. Рехим Г., Газиз Г. Татар эдэбияты тарихы. Беренче ж;илд. Борйнгы дэвер. Икенче булек / Г.Рэхим, Г.Газиз. Казан, 1924. - 175 б.

489. Рэхим Г., Газиз Г. Татар эдэбияты тарихы. Икенче басма / Г.Рэхим, Г.Газиз. -Казан, 1925.-316 6.

490. Сараи Сэйф. Гелестан. Лирика Дастан / С.Сараи. Казан: Татар, кит. нэшр., 1999.-296 б.

491. Сэгъди Г. Эдэбият тарихымы, язмалар тарихымы / Г.Сэгъди // Безнец юл. -1924-№13.-Б. 40-44.

492. Сэгъди Г. Татар эдэбияты тарихы / Г.Сэгъди. Казан: Татгосиздат. 1926. -300 б.

493. Саттаров Г.Ф. Татарстан АССРныц антропотопонимнары / Г.Ф.Саттаров. -Казан: Казан ун-ты нэшр., 1973. 305 б.

494. ТаЬиржанов Г.Т. Тарихтан- эдвбиятка /Г.Т. ТаЬиржанов. Казан: Татар, кит. нэшр., 1979. — 167 б.

495. Татар теленец диалектологик сузлеге. Казан: Татар, кит. нэшр., 1969 - 644 б.

496. Татар эдэбияты тарихы. Казан: Татар, кит. нэшр., 1984. - 1 Т. - 567 б.

497. Тумашева Д.Г. Кенбатыш Себер татарлары теле. Грамматик очерк Ьэм сузлек / Д.Г.Тумашева. Казан: Казан ун-ты нэшр., 1961. - 240 с.

498. Тумашева Д.Г. Хэзерге татар эдэби теле. Морфология / Д.Г.Тумашева. Казан: Казан ун-ты нэшр., 1978. - 221 б.

499. XIII XIV асрлар турки адаби едгорликлар тили. Морфология. - Ташкент: Фан, 1986.-223 с.

500. Фэхрутдинов Ф. Болгар шэЬэрлэре / Ф.Фэхрутдинов // Казан утлары. 1970. -№2.-Б. 167-179.

501. Фэтхи А. Татар эдиплэре Ьэм галимнэренец кулъязмалары. 3 булектен / А.Фэтхи. Казан: Казан, ун-ты нэшр., 1968. - 84 б.

502. Хаков В.Х. Татар милли эдэби теленен барлыкка килуе Ьэм усеше / В.Х.Хаков. Казан: Казан ун-ты нэшр., 1972. - 224 б.

503. Хаков В.Х. «Мэхэббэтнамэ» эсэре Ьэм татар эдэбиятында аньщ традициялэре / В.Х.Хаков // Казан утлары, 1980. №3. - Б. 161-167.

504. Хаков В.Х. Татар эдэби теле тарихы Ьэм этнолингвистика / В.Х.Хаков // Некоторые итоги и задачи изучения татарского литературного языка. Казан: ИЯЛИ, 1992.-Б. 25-32.

505. Хаков В.Х. Татар эдэби теле тарихы / В.Х.Хаков. Казан, 1993. - 323 б.

506. Хаков В.Х. Тел-тарих кезгесе / В.Х.Хаков. Казан: Татар.кит.нэшр., 2003. -295 б.

507. Хэким Н. Татар грамматикасыныц эшлэнуе ьэм Г.Ибраьимов / Н.Хэким //Г.Ибраьимов. Казан: Татиздат., 1928. - Б.130—155.

508. Хисамов H.LLI. Яцача фикерлэу Ьэм урта часыр эдэбиятын ейрэнунец принципиаль мэсъэлэлэре / Н.Хисамов // Казан утлары, 1997. №3. - Б. 182-187.

509. Хисамов Н.Ш. XIX йез шигъриятендэ кеше идеалы / Н.Хисамов // Казан утлары, 1997.-№3.-Б. 157-171.

510. Хисамова Ф.М. Татар телендэ ган формасынын кулланышында кайбер узенчэлеклэр / Ф.М.Хисамова // Татар тел белеме мэсьэлэлэре. 3 китап. - Казан: -Казан ун-ты нэшр., 1969. - Б. 197 - 209.

511. Хисамова Ф.М. XVIII йездэге татарча эш кэгазьлэренец тел узенчэлеклэре / Н.Хисамова. Казан: Казан ун-ты нэшр., 1981. - 162 б.

512. Юсупов М. Яца кульязмалар / М.Юсупов // Социалисток Татарстан. 1968. -25 август.

513. Яфаров Б.А. X XIV йезлврде Кама-Волга болгарлары вдэбияты Ьвм «Не1щ вл-Фврэдис» кулъязмасы: Дис. . филол.фен.канд./ Б.А.Яфаров - Казан, 1949. -Б. 62-150.

514. Яхин Ф. Татар шигъриятендэ дини мистика ьэм мифология / Ф.Яхин. — Казан: ТГГИ., 2000. 266 б.

515. Eski typkí жазба ескерткиштер1 туралы зертеулер (Исследование старо-та-тарских письменных памятников). Алма-Ата: Наука, 1983. - 206 с.

516. Ишбирзин Э.Ф. Башкорт эзэби теленец тарихы / Э.Ф.Ишбирзин. Офэ: Башкортостан «Китап» нэшрияте, 1993. - 320 б.

517. Кошгарий М. Туркит сузлар девони / М.Кошгарий. Т. I III. - Ташкент: Изд-во АН Узбек. ССР, 1960-1963.

518. Фозилов Э. Узбек тилининг тарихий морфологияси / Э.Фозилов. Ташкент: Фан, 1965.- 175 б.

519. I. Литература на иностранном языке

520. Bang W. Uber die Herkunft des Codex Cumanicus / W/Bang. Classe, 1913. -244-245 s.

521. Blochet E. Catalogue des manuscripts tures, eilt II / E.Blochet. Paris, 1933. -S. 132-133.

522. Böhtlingk O. Zur türkische tatarischen Grammatik / O.Böhtlingk // Ibid., 1849. -S. 385.

523. Brockelmann G. Osttürkische grammatik der Islamischen litteratursprachen mittelasiens / G.Brockelmann. Leiden, 1954. - S. 1-10.

524. Gabain А. M. Die spräche olex Codex Cumanikus / A.Gabain // Philologiae Turcical Fundamenta. Wiesbaden, 1959. - Т. 1. - S. 46-73.

525. Gabain A.M. Altürkische Grammatik / A.M.Gabain. Leipzig, 1959. - 358 s.

526. Eckmann J. Nehcü'l Feradis I, Tipki Basim / J.Eckmann. - Ankara, 1956. - 444 s.

527. Eckmann J. Nehcü'l Faradis'in Bilinmeyen bir Xazmati / J.Eckmann // Turk Dili Aras trmalari Yilligi Belleten. - Ankara, 1964. - S. 157-159.

528. Eckmann J. Die Kiptschakische Literatur von Janos Eckmann / J.Eckmann // Filologiae Turcicae Fundamenta. Wiesbaden, 1964. - S. 280-285.

529. Clauson G. An etimological Dictionary of prethirteenth cen Aury Turkish / G.Clauson. Oxford, 1972. - S. 74-166.

530. Hacieminoglu N. Kutb'un Husrev §irin'i ve Dil Hususiyetleri / N.Hacieminoglu. -Ankara: Tükr Dil Kurumu, 2000. 478 s.

531. Karamanlioglu A.F. Seyfi Sarayi. Gülistan Tercümesi / A.F. Karamanlioglu. -Ankara, 1989. 408 s.

532. Kivametdin Burslan. Nehcül-Faradis'ten Derlenen Türkce sözler // Türkijat Mecmuasi IHM. Istambul, 1934. - S. 169-250.

533. Kuun Geza. Codex Cumanicus bibliotecfe ad teplum Divi Marci Venetiarum /G.Kuun. Budapest, 1880. - 230 s.

534. Köprülü Fuad Türk Edebiyati Tatihi/ F. Köprülü. Istambul, 1926. - S. 344-347.

535. Mahmud b Kedi Manyäs. Gulistan Tercümesi. Giris-inceleme-metin. Sözlük Hazirlayan Dx. Dr Mustafa Özkan. Ankara, 1993. - 480 s.

536. Radioff W. Das türkische Sprahmaterial des Codex Cumanicus / W.Radioff. StP. -1887.- 111 s.

537. Toparli R. Ir§adul-Mülük Ves-Selatin. R.Toparli, Ankara. 1992. - 627 s.

538. Toparli R. Kitäb-i mecmü-i tekcümän-i türk! ve acemi ve mucali / R.Toparli. -Ankara, 2000. 165 s.

539. Velidi Z. Harezmda yazilmis Eski Turkce Eserler / Z.Velidi // Turkiyat Mecmuasi 11, 1926/ Z.Velidi. -Istanbil, 1928. S. 331-345.

540. Zajaczkowski A. Slownik Arabsko-Kipczacki z okresu Panstwa MameluckiegoBulgat al-Muçtaq fi lugat at-turk wa-l-Qifzaq/ A.Zajaczkowski. Warszawa, 1954. - 86 s.t V

541. Zajaczkowski A. Najatarsza wersja turecka Husräv u Sirin Qutba / A.Zajaczkowski. Warszawa, 1958. - Tect. - 304 s.; Faksimile. - 238 s.; Slownik. -207 s.