автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.03
диссертация на тему: Французская историческая эпистемология

Полный текст автореферата диссертации по теме "Французская историческая эпистемология"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ФРАНЦУЗСКАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ ЭПИСТЕМОЛОГИЯ Специальность 09.00.03 — история философии

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

СОКОЛОВА ЛАРИСА ЮРЬЕВНА

Санкт-Петербург

2006

Работа выполнена на кафедре современной зарубежной философии философского факультета Санкт-Петербургского государственного

университета

Официальные оппоненты: доктор философских наук,

профессор Виталий Иванович Колядко,

доктор философских наук, профессор Елена Михайловна Сергейчик,

доктор филологических наук, профессор Сергей Леонидович Фокин

Ведущая организация — Российский государственный

гуманитарный университет (г. Москва)

Защита состоится гекадря 2006 г. в 76 час. на заседании

диссертационного совета Д.212.232.05 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Менделеевская линия, д. 5, факультет философии и политологии, ауд.уф

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. Горького Санкт-Петербургского государственного университета (Университетская наб., д. 7/9).

Автореферат разослан «/К> НйХ^^ООб г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат философских наук,

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Актуальность темы исследования

Проблема развития науки стала в XX в. одной из главных тем философского, социологического, исторического и логико-методологического анализа, явившегося попыткой преодолеть кризис в обосновании научной рациональности, характеризующий ситуацию постметафизического мышления. Отказ от трансцендентального исследования или расширение его границ за рамки господствовавшей в эпоху модерна «философии сознания» вызвали диверсификацию моделей обоснования, исходящих из различных концептуальных стратегий и следующих в своих истоках особенностям мысли того или иного региона философии.

Разрыв с классической трансцендентальной традицией в числе прочего был детерминирован революционными изменениями основоположений наук, прежде всего математики и естествознания: философия стала иметь дело с развивающейся наукой, переформулируя с учетом многообразия и релятивности ее параметров исконную проблему обоснования знания. Классический рационализм находил основание аподиктического характера познания в разуме, который определял природу научных проблем и типы их решения и гарантировал единство наук внутри очерченных им границ. Идеальной моделью такого единства служила история математики, где развитие шло как постепенное приращение новых истин к ранее открытым. Классический эмпиризм видел последнюю инстанцию знания в чувственном опыте субъекта. Но научные революции, а также изменение места и роли науки в практической жизни общества потребовали переоценки абсолютов классики: разум и опыт релятивизируются, ставятся в отношение с социокультурными, политическими процессами, особенностями организации труда ученых, биопсихической конституцией познающего субъекта. Научные открытия наглядно показали, что развитие наук — не мирная аккумуляция знаний, это скорее скачкообразный процесс, в котором новая теория перечеркивает «ясные и отчетливые» принципы старой. Теперь обоснование науки должно было ассимилировать факт изменчивости как «разума» (уже не беспредпосылочной инстанции, а исторически меняющихся рациональных диспозиций познания), так и «опыта» (тоже не абсолюта, так как оказалось, что его состав и значение зависят от внутритеоретических и внешних факторов). Если аналитическая философия на первых порах увидела решение проблемы обоснования в «логизации» науки, поиске идеальной модели научного знания и ее применении к реальной науке с целью демаркации, то французская эпистемология была занята

«историзацией» науки, отказалась от универсализма и исследовала специфическую организацию различных типов рациональности. Разработка идеи историзма имела во французской мысли ту особенность, что происходила не только в рамках философии истории и социальной философии, но оригинальным образом, начиная еще с О. Конта, связывалась с обсуждением истории наук, а историческая критика рациональности сосредотачивалась, помимо исследования социокультурных форм осуществления философии, на истории «разума», воплощенного в науках.

Среди современных направлений западной философии науки французская школа исторической эпистемологии занимает место, значимость которого обусловлена прежде всего проблематизацией процессуальное™ и различия типов науки, исследованием ее истоков и взаимосвязей, роли в самосознании и динамике культуры и общества. Акцент на многообразии в истории наук и стремление показать ее «реальную» природу, не приемля метафизику абсолютного опыта сознания и неопозитивистский нормативизм, которые пытались уложить ее в прокрустово ложе всеобщих схем, сделал возможным, при соединении с частными посылками внутри каждой из концепций представителей исторической эпистемологии, появление широкого спектра эпистемологических моделей. В них критика априоризма классической философии, эмпиризма различного толка и отстаивание неорационалистической концепции знания сочетается с его историческим анализом, который ведется в рамках не спекулятивного мышления, а философии наук. Эти модели получают международное признание особенно во второй половине XX в., когда обратившийся к проблеме роста знания постпозитивизм открывает во французской эпистемологии выдвинутые еще в 20-30-е гг. оригинальные концепции научных революций, связи науки с метафизикой и другими экстранаучными факторами, диалектики рационального и эмпирического и др. Постепенно французская эпистемология сама начинает трансформироваться внутри общего контекста западной философии и социологии наук, обращается к анализу идеологических и политических механизмов познания и выдвигает новые влиятельные модели. Так, о важности исторического метода и концептуальных разработок Фуко, продолжившего французскую эпистемологическую традицию, свидетельствует их использование, в тех или иных границах, в современной эпистемологии и создание новых теорий, в том числе в постаналитической философии, объясняющих истоки, природу и функционирование научных понятий. В целом многие решения проблемы развития знания, предложенные во французской исторической эпистемологии, являются еще «живым» материалом, который задействуется в новейшей философии.

Несмотря на транснациональный характер современной. эпистемологии и наличие разнообразных конвергентных концепций, имеющих междисциплинарный характер и опирающихся на разнообразные содержательные положения и методологические подходы, начальное различие которых вполне сглажено постмодернизмом, французская историческая эпистемология и в настоящее время сохраняет свою относительную обособленность. Исследование ее возникновения и эволюции позволяет на конкретном материале проследить, помимо ее специфических особенностей, общие тенденции в современной западной философии науки как особом направлении в философии. Анализ этой традиции является актуальным, поскольку позволяет современной философии осознать свои истоки и тенденции, проявившиеся в одном из способов ее самоосуществления, который детерминирован как общим трансформационным процессом перехода к неклассическому мышлению, так и региональными особенностями проблематизации рациональности.

Степень разработанности темы

Хотя систематическое исследование французской исторической эпистемологии в целом, ее концептуальный специфики и эволюции отсутствует в отечественной литературе, тем не менее глубокий анализ концепций отдельных ее представителей, поднятых в этих концепциях тех или иных исторических и философско-методологических проблем познания был осуществлен в работах Н.С. Автономовой, В.Ф. Асмуса, В.П. Визгина, М.Н. Грецкого, Б.С. Грязнова, A.B. Дьякова, А.Ф. Зотова, Ю.В. Воронцовой, В.П. Зубова, И.П. Ильина, В.Н. Катасонова, Т.Х. Керимова, М.А. Кисселя, Т.А. Клименковой, A.C. Колесникова, В.И. Колядко, В.Н. Кузнецова, Б.В. Маркова, В.И. Метлова, Н.Г. Михая, А.П. Огурцова, В.А. Подороги, Н.С. Пригоды, В.М. Розина, Т.А. Сахаровой, Б.Г. Соколова, З.А. Сокулер, Б.А. Старостина, C.B. Табачниковой, Г.М. Федорюк, Л.И. Филиппова, C.JI. Фокина, В.Н. Фурса, B.C. Черняка. В этих исследованиях представители французской эпистемологии рассматриваются под различными рубриками — неорационализм, структурализм и постструктурализм, историко-научные исследования, логическая семантика, критическая теория, постмодернизм. Так, французскому неорационализму посвящены монографии А.Ф. Зотова и Ю.В. Воронцовой, Н.Г. Михая, Г.М. Федорюк. В качестве отдельного раздела представлена французская философия науки в книгах В.Н. Кузнецова, Т.А. Сахаровой. В данных работах выявлены естественнонаучные и философские источники французского неорационализма, дана систематическая характеристика его основоположений, проведен сравнительный анализ с позитивистской философией науки. В работах В.П. Визгина уделено большое внимание

историческому аспекту французской эпистемологии, присутствует понятие французской исторической эпистемологии и представлен ее анализ, центрированный на концепции Г. Башляра. В.Н. Катасонов, З.А. Сокулер, B.C. Черняк исследовали французскую историографию науки. Н.С. Автономова проанализировала философские проблемы неорационализма и структурализма, историческую мысль во Франции.

Кроме того, в нашей истории философии, философии и методологии познания имеются важные разработки, касающиеся проблемы рациональности в зарубежной мысли, а также понятия и характеристики отдельных этапов эволюции западного исторического сознания, которые во многом использовались в диссертации: это работы Н.С. Автономовой, A.C. Богомолова, П.П. Гайденко, С.И. Дудника, И.Т. Касавина, М.С. Козловой, JI.M. Косаревой, В.А. Лекторского, Е.А. Мамчур, JI.A. Марковой, И.П. Меркулова, JI.A. Микешиной, С.Р. Микулинского, Н.В. Мотрошиловой, Е.П. Никитина, А.Л. Никифорова, Т.И. Ойзермана,

A.П.Огурцова, В.Ф. Палий, Ю.В. Перова, К.С. Пигрова, Б.И. Пружинина,

B.Н. Порус, А.И. Ракитова, Е.М. Сергейчик, А.Р. Соколова, Ю.Н. Солонина, B.C. Степина, B.C. Швырева, Н.С. Юлиной и др.

В зарубежной литературе, касающейся французской исторической эпистемологии, в зависимости от конкретной тематической направленности можно выделить следующие рубрики:

1) Исследования, посвященные проблематизации французской исторической эпистемологии как таковой, представлены в монографиях Д. Лекура, П. Редонди, в виде отдельных статей или материалов, включенных в монографические работы более общего содержания, у Л. Альтюссера, Ж.-Ф. Бронштейна, В. Декомба, П. Жакоба, М. Кастелланы, Ф. Рюссо, М. Тайлиса, М. Фишана, Я. Хакинга и др. Новаторской была монография Д. ■ Лекура «За критику эпистемологии» (1972), где впервые разработана общая концепция французской исторической эпистемологии, при этом автор, апеллируя к позициям Г. Башляра, Ж. Кангийема и М. Фуко, подчеркнул ее оригинальность и в то же время с марксистских позиций указал на ошибочность отдельных положений. Следует отметить, что западные философы марксистской ориентации или близкие ей (Л. Альтюссер, М. Вартофский, Р. Гароди, П. Машре, Л. Сэв и др.) давали в целом позитивную оценку исторической эпистемологии и неорационализму. В книге П. Редонди исследуется развитие традиции исторической эпистемологии, внутренняя связь идей от Дюэма до Башляра. Зарубежные работы последних десятилетий свидетельствуют об - устоявшейся точке зрения на историческую эпистемологию как на национальный стиль, или традицию, французской мысли, идущую от Конта и благоприятно избегнувшую недостатков логицизма и универсализма. Из новейших можно отметить работы Ж.-Ф. Бронштейна об эпистемологии Конта, которого он ретроспективно оценивает как

философа, более близкого исторической эпистемологии, чем неопозитивизму; о «французском стиле» в эпистемологии и особенно о Кангийеме. Начиная с Т. Куна англосаксонские эпистемологи (X. Патнем, М. Тайлис, Я. Хакинг и др.) не ограничивают свое внимание к французской эпистемологии концепцией П. Дюэма, но распространяют его на историческую школу, выстраивая на пересечении аналитической и континентальной философии новые концепции науки и ее истории.

К работам данного плана примыкают историко-философские сочинения, в которых представлены общая панорама современной французской философии и концепции представителей исторической эпистемологии в частности, а также сочинения по эпистемологии с существенной историко-философской составляющей. К ним относятся работы Ж. Бенуа, Ж.-М, Беснье, Э. Брейе, А. Гюззо и В. Матье, К. Декама, В. Декомба, К. Делакампаня, Ф. Досса, Д. Заславски, Ж. Ипполита, О. Монжена, Б. Сишер, Ф. Стирн, П. Тротиньона, М. Фишана, Ф. Шатле, Ф. Эваля, книга «Философское исследование во Франции» (1997) с аналитическими обзорами А. Буто, Д. Андлера, М. Блея, П. Энжеля и др., двухтомник Д. Андлера, А. Фаго-Ларжо и Б. Сен-Сернена «Философия наук» (2002), фундаментальная монография под ред. П. Вагнера «Философы и наука» (2002), посвященная истории философских, эпистемологических и «неэпистемологических» отношений философов к наукам, и др.

2) Практически необозримым является объем опубликованных материалов, в которых специально исследуются или даются содержательные отсылы к концепциям или к тем или иным фрагментам концепций отдельных представителей французской исторической эпистемологии. Стоит выделить лишь тех авторов, в работах которых выраженно присутствует анализ исторической стороны эпистемологии того или иного ее представителя, при этом видимый рост литературы данного плана начинается со второй половины XX в.: А. Бени-Синасер, М. Будо, П. Вен, Ф. Дагонье, Л. Джеймонат, Ж. Жорлан, Р. Машадо, П. Машре, А. Фаго-Ларжо, Г. Хейнцман, Я. Хакинг, П. Шерер.

3) Рефлексия самих французских эпистемологов исторической ориентации, касающаяся особенностей и философских и историко-научных детерминант как их собственных представлений, так и концепций эпистемологов, принадлежащих данной традиции. Это работы. прежде всего Д. Лекура, Ж.-Т. Дезанти, Ж. Кангийема, Г. Башляра, С. Бащляр, М. Фуко. Кроме вышеназванной книги Д. Лекура следует указать его работу «Историческая эпистемология Гастона Башляра» (1969), а также предисловие М. Фуко к американскому изданию книги Ж. Кангийема «Нормальное и патологическое» (1978), в котором дается оригинальный анализ французской эпистемологической традиции, особенно концепции Кангийема, на фоне актуальных проблем западной мысли. Для того, чтобы

уравновесить «авторский» материал, представленный в данной рубрике, поскольку он с неизбежностью является апологетическим и заинтересованным, в диссертации используются работы представителей оппозиционных направлений в философии, эпистемологии и социологии наук, примыкающих, в частности, к аналитической мысли (Ж. Бувресс), постмодернистскому релятивизму (Ж.-Ф. Лиотар, М. Серр, Б. Латур), критической теории (Ю. Хабермас). Эти работы важны и с точки зрения их воздействия на актуальную ситуацию французской исторической эпистемологии.

Цель и задачи исследования

Целью диссертации является выявление и дефиниция французской исторической эпистемологии как самостоятельной оригинальной традиции в современной философии науки в результате проведения историко-философского исследования формирования и смысла ее основоположений, методологических и содержательных характеристик, воспроизводимых в ее развитии, оценки ее значения для развития современной философии.

Для достижения главной цели необходимо решить ряд промежуточных задач:

— обозначить ту границу, на которой происходит концептуальное оформление французской исторической эпистемологии и которая отделяет ее от классического мышления;

— выявить непосредственные историко-философские детерминанты данной традиции, при этом обозначить принципиальное отличие концепций познания и науки ее предшественников, в том числе ее предварительной программы, от собственно исторической эпистемологии;

— определить особенности французской исторической эпистемологии, сопоставить ее с другими эпистемологическими моделями и показать ее место в западной философии науки;

— определить круг основных парадигм исторической эпистемологии и найти их философско-методологические константы, позволяющие утверждать об общности французского эпистемологического стиля;

— раскрыть специфические концептуальные основания главных парадигм исторической эпистемологии с целью демонстрации ее многообразия и многовариантности развития;

— выявить общефилософский контекст развития французской исторической эпистемологии в последней четверти XX в. для того, чтобы проследить ее актуальную трансформацию; отношение с постмодернистскими концепциями знания; особенности конфронтации с современной аналитической философией и появление на основе взаимовлияния различных эпистемологических традиций конвергентных форм;

— оценить вклад французской исторической эпистемологии в развитие, западной философии науки XX в.

Методологические основания исследования

Основной метод диссертационного исследования является дескриптивным и одновременно критическим, то есть основанным на таком воспроизведении историко-философских источников, которое дает аргументативный материал в пользу тех положений, которые выдвигаются для осуществления поставленных задач и основной1 цели диссертации. Развертывание содержания в диссертации происходит в целом согласно исторической последовательности концепций французской исторической эпистемологии, от ее истоков в позитивизме Конта и французском неокритицизме до собственно исторической эпистемологии неорационализма в ее эволюции с 20-х гг. XX в. до начала XXI в. Данная методологическая установка сочетается с презумцией концептуальной связности избранных для анализа основных парадигм исторической эпистемологии, что позволяет использовать в диссертации приемы, принятые для исследования мыслительных целостностей (выделение парадигмальных основоположений, анализ способа организации концепции и взаимосвязей между отдельными высказываниями, специфики аргументирования). При этом не только отдельные парадигмы, но и целиком традиция французской исторической эпистемологии исследуется, наряду с ее историческим развертыванием, систематическим образом, для выявления общего и особенного в ее основоположениях. Таким образом, в диссертации сочетаются исторический и системный методы анализа материала.

В диссертации используются отдельные подходы сравнительного метода, поскольку реконструкция традиции французской исторической эпистемологии предполагает концептуальное совмещение составляющих ее парадигм: терминологический подход, состоящий в уточнении содержания концептуального аппарата, отслеживании изменения смысла отдельных понятий в ходе развития исследуемой традиции; генетический, выявляющий преемственность, а также истоки своеобразия отдельных концепций; динамический подход, позволяющий рассматривать избранные концепции и традицию исторической эпистемологии в целом в динамике, обусловленной как имманентной логикой развития, так и критикой оппонентов. Важным является также сравнительный анализ французской исторической эпистемологии с другими школами современной философии науки.

С целью избежать при реконструкции традиции французской исторической эпистемологии и отдельных концепций ошибочных толкований используются герменевтические приемы, направленные на

доказательность выводов, в частности обращение при их верификации к первоисточникам как смысловым целостностям.

Результаты исследования и их научная новизна

Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней осуществлена идентификация французской исторической эпистемологии как оригинальной программы в современной философии науки: обосновано ее своеобразие в сравнении с другими современными моделями философии наук, приоритет по отношению к «исторической школе» в англо-американской философии науки; доказан ее принципиально современный, постметафизический характер, в связи с чем проведена ее демаркация по отношению к концепциям непосредственных предшественников и философии познания эпохи модерна в целом; выявлены теоретические особенности ее основных парадигм.

Достигнутые результаты определяют выносимые на защиту основные положения:

— Французская историческая эпистемология определяется как оригинальная традиция философии наук и знания, в которой в виде конституирующих оснований выступают, с одной стороны, историзм в обосновании научных принципов, анализе понятий и основополагающих познавательных структур, а с другой — неорационалистическое представление об определяющей роли в познании его исторически меняющихся рациональных посылок.

— Истоки исторической эпистемологии связаны с процессом трансформации мышления эпохи модерна, выразившемся в отказе от «философии сознания», с чем связано, во-первых, возникновение эпистемологии, имеющей своим предметом науку как специфическую изменяющуюся реальность, не сводимую к познавательной способности теоретического разума; во-вторых, применение историзма как способа теоретического исследования реальности в эпистемологическом анализе науки и знания.

— Теоретические предпосылки французской исторической эпистемологии складываются внутри пограничных форм философии XIX — первой трети XX в., в том или ином виде сохраняющими связь с классическим мышлением. К подготовительному этапу ее предыстории относятся: позитивизм О. Конта, где впервые во французской мысли с эпистемологических позиций систематически проработана идея историзма применительно к науке; связанный с неокритицизмом французский рационализм конца XIX — первой трети XX в. (Л. Брюнсвиг, Э. Мейерсон, А. Лаланд), при осмыслении научных открытий включивший в теорию познания проблему исторического изменения «разума», направленный против иррационализма, эмпиризма и а-исторического априоризма;

рационализм и антилогицизм А. Пуанкаре, антииндуктивизм и историзм П. Дюэма. Однако данные концепции имеют «промежуточный» между классическим прошлым и современностью характер: историзм еще помещен в контекст телеологической «модели субъекта», хотя классический субъект трансформируется в социальную инстанцию «человечества» (Конт), движимую Божественным провидением историко-научную традицию (Дюэм) и т. д. Но в связи с концептуальной проработанностью исторического обоснования принципов физики эпистемология Дюэма выделяется в качестве предварительной программы французской исторической эпистемологии.

— Конкретно-научный постметафизический историзм французской исторической эпистемологии, вследствие ее отказа от трансцендентального субъекта в обосновании знания и занятия неорационалистических позиций, имеет особенности: отрицание универсальности научной рациональности и единого научного метода, признание ее региональное™ в зависимости от ее предмета и исторического момента; принятие модели дискретности истории наук, знания, связанной со сменой обусловливающих познание философских и иных предпосылок; взаимосвязь истории наук и эпистемологии, трансформация эпистемологии в эпистемологическую историю; история является или «оценивающей», где прошлая наука рассматривается с эпистемологических (неорационалистических) позиций (Башляр, Кангийем и др.), или «нейтральной», склоняющейся к историко-научному релятивизму (Мецжер, Фуко и др.).

— Данная форма историзма в соединении с различными концептуальными посылками внутри неорационализма приняла во французской исторической эпистемологии вид следующих основных парадигм: диалектической эпистемологии Ж. Кавайеса, Г. Башляра и др.; неорационалистической истории наук Э. Мецжер, А. Койре; эпистемологической истории Ж. Кангийема; истории знания М. Фуко; феноменологической эпистемологии Ж.-Т. Дезанти, С. Башляр.

— Эволюция исторической эпистемологии определялась изменением наук и их роли в обществе, развертыванием внутренних возможностей традиции, а также общим контекстом французской и зарубежной философии, в частности выдвижением постмодернистских моделей знания, влиянием зарубежной «исторической школы» в философии науки и аналитической философии. При этом для последней четверти XX в. характерны как вполне традиционные (Эваль), так и конвергентные, сочетающие французскую традицию с идеями других школ и направлений (Лекур, Тор, Хакинг), концепции исторической эпистемологии.

— Французская историческая эпистемология в значительной мере способствовала отказу от неопозитивистской модели науки и повороту к истории в западной философии науки; акцент на различиях между

регионами наук, знания, критика эмпиризма и созерцательности, понимание объекта познания как конструкта, выявление многофакторности наук подготовили постмодернистский релятивизм; в целом она внесла свой вклад в формирование постметафизического мышления, продемонстрировав один из способов самоосуществления философии в условиях кризиса рациональности.

Теоретическая и практическая значимость исследования

В теоретическом плане результаты исследования имеют значение, поскольку, во-первых, дают целостное представление об особенностях формирования, развития и роли французской исторической эпистемологии в философии пауки и тем самым вносят вклад как в осмысление современного философского процесса во Франции, так и в создание общей концепции западной философии науки и философии вообще, в понимание ее современной проблематики и тенденций; во-вторых, проведенное исследование различных парадигм французской исторической эпистемологии может служить основой для более широкой постановки вопроса о модификациях современного рационализма и историзма и для выявления их перспективных форм; в-третьих, в диссертации уточняется концептуальный аппарат и методология французской эпистемологии, которые могут быть задействованы в отечественной философии науки и способствовать дальнейшей разработке концепций познания и научной рациональности; наконец, результаты диссертации могут использоваться в различных областях знания — истории и социологии наук, теории и истории культуры, социальной философии, рассматривающих развитие науки и ее связь с другими формами теоретического, художественного и практического освоения мира.

В практическом плане материалы диссертации могут использоваться: в учебных курсах по истории современной западной философии, истории французской философии и эпистемологии, теории познания, истории и философии науки, методологии научного познания; для разработки новых спецкурсов по современной западной философии и эпистемологии; при подготовке лекций и семинарских занятий на тему о науке, ее социокультурных функциях в курсах по социальной философии, философии культуры и культурологии. Также они будут полезны для написания справочных изданий и учебных пособий по указанным дисциплинам.

Апробация работы

Основное содержание диссертационной работы было апробировано при выступлении с докладами и сообщениями на научных конференциях, в

том числе: «Война рас в политической истории М, Фуко» на-Всероссийской конференции «Компаративистский анализ общечеловеческого и национального в философии» (СПбГУ, 2006); «Эпистемологические истоки «археологического» метода М. Фуко» на межвузовской конференции «Запад — Восток — Россия: философия в компаративистской перспективе» (СПбГУ, 2005); «Война и власть в историческом дискурсе ХУП-ХУШ вв. (по лекциям М. Фуко)» на 10-х Лафонтеновских чтениях «Политика и культура в эпоху абсолютизма» (СПбГУ, 2004); «Христианство и генезис классической механики в концепции П. Дюэма» на С.-Петербургских христианских чтениях «Христианство и мировая культура» (СПб., 2004); «Структурализм как особый тип рациональности (с частной ссылкой на Леви-Стросса)» на научной конференции С.-Петербургского философского общества «Современная философия как феномен культуры: исследовательские традиции и новации» (СПбГУ, 2001); «Феноменология воображения Г. Башляра» на 11-й международной конференции молодых ученых «Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы» (СПбГУ, 2000); «Французская историческая эпистемология в XX веке» на Первом Всероссийском философском конгрессе (СПбГУ, 1997); «Между историей и логикой науки: философия Ж.-Г. • Гранже» на Всероссийской конференции «Философия и вызов XXI века» (СПбГУ, 1996); «А. Бадью о философии в конце XX века» на межвузовской научной конференции «Современная зарубежная философия: Проблемы трансформации на рубеже ХХ-ХХ1 веков» (СПбГУ, 1996); «Историко-научная концепция Б. Лятура» на межвузовской конференции «Современная философия Запада и Востока на пороге XXI века» (СПбГУ, 1994); «Фуко и Маркс» на межвузовской конференции «Диалог философских культур в зеркале компаративистики» (СПбГУ, 1994); «Отношение неорационализма к классическому рационализму во французской эпистемологии» на межвузовской научной конференции «Структура и методология современной зарубежной философии» (СПбГУ, 1994); «Образ философии в современном философском авангарде во Франции» на межвузовской конференции «Современная философская компаративистика: мировоззренческие и методологические вопросы» (СПбГУ, 1993); «Взгляды Г. Башляра и К. Поппера на развитие научного знания» на заседании Проблемного совета по современной зарубежной философии Госкомвуза РФ «Современная философская компаративистика» (СПбГУ, 1992); «А. Пуанкаре о методологии точных наук» и «Проблема развития естествознания в концепции Э. Мейерсона» на научной конференции молодых ученых «Философия и духовная жизнь общества» (Л., 1989); «Неорационалистическая концепция диалектики» на Всесоюзных философских чтениях молодых ученых (М., 1984); «О гносеологических корнях неорационализма» на научной конференции «Философский труд

В.И, Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» и современность» (ЛГУ, 1979).

Материалы диссертации были использованы в лекциях и семинарских занятиях по курсу «Зарубежная философия XX века», в спецкурсах «Французская эпистемология XX века», «Феноменологическая философия во Франции», «Введение в современную зарубежную философию», читаемых на философском и других факультетах Санкт-Петербургского государственного университета; при разработке соответствующих программ и методических указаний.

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры современной зарубежной философии философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета 30 мая 2006 г.

Структура работы

Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы. Объем диссертации — 354 страницы, в списке литературы 335 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В первой главе «Истоки, специфика и концептуальные основания французской исторической эпистемологии» исследуются историко-философские детерминанты рассматриваемой эпистемологической традиции, выявляется ее предварительная программа, дается ее общее определение в сравнении с иными моделями современной эпистемологии, использующими идеи истории и эволюции. В § 1 «История и теория . познания: классика и современность» анализируются концептуальные предпосылки исторической эпистемологии. Она складывалась как попытка осмысления многообразия и динамики наук, которые поставили перед философией задачу обоснования знания с учетом изменения его основоположений. Однако философия не просто отвечает на вызов со стороны науки, рамки самой мысли должны измениться, чтобы она могла увидеть науку в виде специфического предмета и историю как способ ее существования. Классическая мысль отводила науке важную, но подсобную функцию быть лишь способом самоосуществления философии как познания и достижения мудрости. Возникшие в XIX в. новые направления свидетельствуют о трансформации философского знания, которое осознает себя не в качестве спекуляции, предваряющей конкретные науки и ассимилирующей их в собственном осуществлении, но в качестве обосновывающего науку как отличный от себя особый предмет. Так, в рамках позитивизма появляется новая философская дисциплина — эпистемология, или философия науки, которая, в

противоположность спекулятивности классической натурфилософии и не ограничиваясь суждениями о теоретическом разуме, обсуждает онтологические, познавательные и др. проблемы науки. Кроме того, неокантианская теория познания видит свою задачу в развитии кантовской философии с точки зрения новейших открытий в науках. Также чешский антикантианец Б. Больцано создает учение о науке как особом предмете, предполагающем собственную теорию и логику. Эти и другие философские движения обнаруживают новую тенденцию — выявление науки в качестве специфического объекта рефлексии. Вторая тенденция, выразившаяся в разработке представления об историчности этого объекта в рамках эпистемологического мышления, обнаруживается впервые в позитивизме Конта, который, однако, во многом сохраняет связь с метафизической эпохой «философии сознания». Французская историческая эпистемология как философия наук с учетом их историчности опирается на две выделенные концептуальные предпосылки — тенденции, которые явились продуктом развития мышления в эпоху конца модерна, полагавшего всеобщим началом субъекта, исходящее из себя мышление, и начала постклассических исследований в философии. Кроме позитивного смысла данных тенденций, состоящего в расширении горизонта философской рефлексии, есть и негативные моменты. Так, критическое и упрощенное представление позитивистов о натурфилософии, особенно немецкого классического идеализма, имело следствием отрицание метафизических предпосылок в науке и недооценку гегелевской попытки сделать философский анализ науки историческим.

Французская эпистемология использовала идею историзма в качестве фундирующей научное знание и тем самым открытое философией XVIII в. историческое мышление обратило к науке. О появлении новой формы исторического мышления — конкретно-научного историзма, осмысляющего своеобразие временных, и региональных параметров наук, свидетельствует демаркация науки и включение ее в общий контекст исторического развития человечества, что в эпистемологии было осуществлено Контом. Поэтому Конт стоит у истоков исторической эпистемологии, которая как направление философии науки складывается веком позже — когда революционные перемены в науках и возникшие историко-научные исследования поставят перед философией вопрос. об осмыслении развития научного «разума». Контовское же спекулятивное прозрение, выразившееся в создании философской концепции истории наук, было сформулировано при отсутствии «запроса» на нее со стороны историко-научных исследований, скорее их пробудило, чем осмыслило, поскольку история наук как дисциплина формируется позже. Дело в том, что мысль Просвещения о науках не имела исторического характера, поскольку исходила из абсолютности разума,

который считался вечным и вневременным: до рассвета науки были лишь суеверие и мрак, лишенные рационального развития. В работах Конта впервые было представлено развернутое обоснование необходимости исторического анализа научного знания, существенно дополняющего «догматический» метод изучения наук. Главная его мысль состояла в утверждении социологического подхода к анализу наук. Науки интегрированы в социальный организм, тесно переплетаясь как друг с другом, так и с другими формами деятельности внутри цивилизации. Социологический редукционизм Конта заключается в требовании рассматривать любой продукт человеческого духа, в том числе науку, как составную часть эволюции человечества. Поэтому социологический закон «трех стадий» выступает у него в качестве главного принципа, который должен быть положен в основу изучения всех наук: каждому возрасту человечества соответствует система знаний, которую невозможно понять вне общего социального контекста. Так, он различал «мнимый исторический метод», в соответствии с которым развитие каждой науки рассматривается изолированно от других и истории в целом, и «действительную историю наук», возможную только как часть «истории общего развития человечества». Суть самого положительного метода он раскрыл не формально-логически, а через анализ его конкретного воплощения на исторических этапах развития научного знания. Эпистемология Конта, представляя собой систему, охватывающую конкретные науки и показывающую их развитие на основе единого положительного метода, теснейшим образом связана с историей наук. В целом его конструкция глубоко проникнута дополняющими друг друга идеями историзма и социологизма. Антикартезианская направленность философии наук Конта; критика метафизического мышления, манипулирующего отвлеченными понятиями, в том числе понятием познающего субъекта, взятого вне социально-исторических форм его организации; внимание к историческому своеобразию знания и дифференциации наук; подчеркивание относительности научного мышления (что означает для Конта отказ наук от поиска сущностей и конструирование теорий на основе опыта); выявление социальных оснований наук; наконец, демаркация, часто противопоставление, науки и иных форм знания (теологии, метафизики), - все это указывает на Конта как на одного из первых постметафизических философов. Связь философии и истории наук, анализ исторических особенностей отдельных наук в теории классификации и требование их «философской» оценки согласно принципам положительного метода — выявляют в нем предшественника исторической эпистемологии. Однако позитивистская метафизика Конта, которая за исторической эмпирикой цивилизации обнаруживает поступательное развитие рациональности, выступает также наследницей Просвещения: специфический для социологии исторический

метод, распространенный им на науку, трактуется философом в рамках. телеологической и финалистской модели «субъекта» («человечества»), реализующего прогрессивное движение от суеверия , к науке. С эпохой модерна его связывают также идеи единства наук на основе общего метода и человеческой природы, определяющей отчасти процесс позйания. Хотя некоторые отголоски просвещенческих идей можно найти, например, у Башляра, в целом он освобождает эпистемологию от «философии' субъекта» и телеологизма и развивает «дисперсивную» философию,' Где и позитивизм находит себе место, но в виде просроченной философии здравого смысла. Фигура же Конта является промежуточной, характеризующей эпоху перехода от модерна к современности," от «философии сознания» к неорационалистической исторической эпистемологии. В этом ее объективная противоречивость и залог внимания со стороны современных философов. Кроме того, ввиду своей аморфности контовская эпистемология допускает большой диапазон интерпретаций и способствовала становлению иных моделей науки — философии логического анализа и прагматизма.

В § 2 «Французский рационализм конца XIX — первой трети XX в.» рассматриваются непосредственные предшественники французской исторической эпистемологии — рационалистические модели познания и наук, проникнутые в большей или меньшей степени идеей историзма. Данные концепции свидетельствуют о влиянии кантовской философии. Если для первых представителей французского критицизма (Ш. Ренувье, А. Курно) не было характерным внимание ни к истории познания, ни к наукам помимо того, что они иллюстрируют познавательную способность «готового» разума, системы неизменных условий мышления, то в период научных революций перед философией встала задача пересмотра концепции абсолютного разума. Решительные трансформации в математике и логике, естествознании (открытия в физике, распространение эволюционизма в биологии) сделали науку и ее развитие одной из актуальных тем в философии. Ж.-А. Пуанкаре в обосновании арифметики еще сохраняет связь с кантовским априоризмом и интуитивизмом. Так, он рассматривает принцип полной математической индукции как вытекающий из интеллектуальной интуиции числа и отвергает логицистское представление о числе как скрытом определении (конвенции) и эмпирическую теорию абстракции. Также он принимает для математики формалистское понятие истины как внутренней непротиворечивости: «реальность», с которой имеет дело математик, располагается по ту сторону чувственного опыта, это — «внутренняя гармония мира», «единственная настоящая объективная реальность». Философия математики Пуанкаре неисторична, она предполагает абсолютную строгость и истинность современных аксиоматизированных теорий. Далее, эпистемология геометрии, механики и физики Пуанкаре

противоречива, так как в ней присутствует признание конвенциональное™ принципов этих наук наряду с убеждением в их объективной ценности и прогрессивном развитии. Данное противоречие сказалось на его концепции развития этих наук, где имеются несовместимые представления о преемственности знания и возможности его скачкообразного изменения. Чутье ученого вело Пуанкаре к утверждению, что качественно новая теория сохраняет когнитивную связь с предыдущей, но последовательно это положение он обосновать не смог. В целом эпистемология Пуанкаре сыграла большую роль в становлении французской эпистемологии, поскольку его критика классического эмпиризма и логицизма Рассела и Кутюра стали во Франции заслоном для логического позитивизма; критика скептицизма Э. Леруа и отстаивание рационализма и идеи прогресса укрепили рационалистическую традицию.

Разработка Л. Брюнсвигом теории познания, вслед за Кантом касающейся критики способности мышления и сфокусированной на науке, в ситуации прогресса наук привела к историзации априоризма, признанию изменчивости априорных условий познания. Брюнсвиг выдвинул своеобразную версию идеалистического историзма, представляющую историю духа (отождествляемого с рациональностью, интеллектом), который воплощен в развитии точных наук, особенно математики. Обращаясь к наукам, свершившимся событиям духа, философия выявляет категории, содержание которых меняется в процессе развития наук. Кумулятивное прогрессивное движение духа направлено к идеалу «математического идеализма»: объект познания в конце концов рассматривается сквозь призму математических отношений. Философ сводит историю духа к внутреннему процессу мышления, поэтому его концепция оказывается ее искаженным видением. Неорационалисты вслед за Брюнсвигом будут рассматривать дух (разум) не как систему вечных принципов, а как исторически изменчивые рациональные посылки познания. Башляр при этом откажется от крайностей идеализма и будет вести речь не о внутренней диалектике мысли, но о позиции разума по отношению к материальной природе. Он заимствует также понятие открытой науке философии, идею прогресса знания и критический анализ этапов его истории.

Э. Мейерсон, оставаясь в рамках априоризма, стремился отразить прогресс наук. Однако по сравнению с Кантом он существенно обеднил корпус априорных условий познания, сведя его к «принципу тождества». В структуре естествознания действуют два компонента — априорный принцип тождества, являющийся логическим условием причинного объяснения, и эмпирическое многообразие объективной реальности, оказывающей отождествляющей способности разума сопротивление и тем самым стимулирующей дальнейшее продвижение мысли, поиск новых теоретических объяснений. Однако поскольку новое объяснение по. своей

логической структуре не отличается от старого, то фактически Мейерсои создает модель экстенсивного развития: то, что было необъяснимым, «иррациональным», в одной теории, становится исходным пунктом в следующей. Он упускает из виду проблему изменения способов научного объяснения. Ставя эту проблему, неорационалисты, в частности Башляр, отказались от представления о разуме как абсолюте и убрали опыт с прокрустова ложа, на которое помещала его мейерсоновская теория тождества. Для французской исторической эпистемологии имели значение критика Мейерсоном позитивизма и его анализ взаимосвязи рационального и эмпирического в науке. Также его модель развития знания как серии теорий, в которой немыслимое в одной становится мыслимым, рациональным в другой — это прообраз концепции научной революции Койре.

Идеалистический рационализм А. Лаланда был обращен к наукам, поскольку в них философ черпал подтверждение своей идеи «диссолюции», универсального движения от разнородного к однородному, которая была направлена против эволюционизма Спенсера. Духовная деятельность в формах наук, морали и искусства демонстрирует этот процесс. Так, наука уподобляет: умы людей, поскольку ведет всех к объективной истине; явления (согласно «принципу тождества» Мейерсона); вещи духу, поскольку делает их умопостижимыми. Лаланд пытался отразить происходящие в науке изменения, выступая против идеи непрерывного прогресса и защищая историчность априорных структур.

Из вышесказанного следует, что французский рационализм конца XIX - первой трети XX в., противостоя иррационалистическим учениям (Бергсон, Леруа), опирался в целом на кантовское наследие, пытаясь соединить его с признанием качественных изменений основоположений наук, с идеей прогрессивного движения воплощенного в них разума. Неприятие французским неокритицизмом абсолютности структур сознания и стремление их «динамизировать» в соответствии с реалиями наук подготовили преобразование общей теории познания в эпистемологическую историю наук, или историческую эпистемологию. Однако последняя отбросила кумулятивную модель научного прогресса, апеллирующую к телеологии научного разума, следующего идеалу «математического идеализма», превосходства математики над чувственным опытом (Брюнсвиг), «принципу тождества» (Мейерсон) или закону «инволюции» разнородного (Лаланд). Французский рационализм указанного периода находится в достаточной сильной зависимости от кантовского критицизма, апеллируя к науке постольку, поскольку имеет своей целью создать общую теорию познания. Так, для Брюнсвига наука -только точка опоры в философской рефлексии, Мейерсон рассматривал се как продолжение здравого смысла. Однако отрытость философии наукам, переосмысление классического разума как подверженных

историческому изменению рациональных диспозиций, мыслительных схем, своего рода исторических a priori, детерминирующих науку, - данные положения явились предпосылками французской исторической эпистемологии.

В § 3 «Эпистемология и история наук П. Дюэма» раскрываются вопросы структуры и обоснования принципов научной теории в концепции Дюэма, а также особенности его историко-научных работ. Антииндуктивизм и холизм в понимании физической теории привели Дюма к конвенционализму в интерпретации ее принципов. Но в отличие от ссылавшихся на него релятивистов (Куайна, Фейерабенда) Дюэм не сделал скептических выводов, возможность которых допускает данная методология. Во-первых, при выборе теории он требовал от ученого руководствоваться идеей постепенного приближения к простоте «естественной классификации». Но главное, во-вторых, приемлемой оказывается та, которая соответствует историко-научной традиции, являющейся воплощением Божественного замысла. В рассмотрении движения знания как царствия провидения заключается глубинный смысл представлений философа о науке и ее истории, проявившийся в кумулятивизме, абсолютизации значения одного типа науки (классической); анализе церковных институтов в качестве «двигателя» научного прогресса; в результате в подмене исторических связей «идеальной, логической последовательностью теорий» (В.П. Зубов). Далее, при рассмотрении историко-научных работ Дюэма с точки зрения верификации в них его эпистемологии, выявляется двусмысленность отношения между его христианской метафизикой и позитивистскими убеждениями. С одной стороны, провиденциализм органично соединяется с представлением Дюэма о едином научном методе (метод «спасения явлений»), С другой — отстаиваемое им позитивистское требование автономности науки вступает в противоречие с его же историческими работами, свидетельствующими, что западная наука не ограничивалась феноменалистическим описанием и была связана с философско-теологическими вопросами. В целом историзм Дюэма имеет двойственный смысл. Выраженность идеи исторического обоснования наук в рамках эпистемологии позволяет ее рассматривать как предварительную программу исторической эпистемологии. Но ее метафизическая основа, определившая выдвижение исторического способа обоснования, связана с классической эпохой. Поэтому концепция Дюэма занимает промежуточное положение, на пороге современности, неклассический смысл которой выразит вскоре собственно историческая эпистемология неорационализма, выступив против телеологии истории и «философии сознания».

§ 4 «Особенности французской исторической эинстемологии и ее место в западной философии науки» раскрывает оригинальность

французской исторической эпистемологии как постклассической философии науки, где историческая и неорационалистическая составляюгцие взаимосвязаны. Понятия научной рациональности и истории определяются с постметафизических позиций: «разум» — это не беспредпосылочная инстанция, а зависимые от обстоятельств внутреннего и внешнего порядка исторически ограниченные внеэмпирические посылки познания. Неорационалистический историзм также заключается не в метафизической идее высшего разума, направляющего развитие науки, но в признании различных типов рациональности, изменчивости рациональных детерминант наук. Эпистемология приобретает форму критического исторического исследования, исторической эпистемологии или эпистемологической истории, где выявляются меняющиеся формы научной (Кавайес, Башляр) или мыслительной (Койре) диалектики, формы означивания, специфицирующие конфигурации знания (Фуко), связи наук с социокультурным окружением (Кангийем, Фуко, Лекур), особенности постановки проблем и решений, археологические начала понятий (Кангийем, Фуко, Эваль), специфика конституирования и динамики смысловых структур науки (С. Башляр, Дезанти). В связи с этим к французской исторической эпистемологии относятся только представители неорационализма, включая структурализм и феноменологическую эпистемологию, которые в обосновании научной рациональности обращаются к истории, в том числе неорационалистические историки наук и знания: Ж. Кавайес, Г. Башляр, Э. Мецжер, А. Койре, Ж. Кангийем, М. Фуко, С. Башляр, Ж.-Т. Дезанти, Д. Лекур, Ф. Эваль, П. Тор и др. Выборка указанных персоналий преследует цель выявить оригинальные и наиболее симптоматичные концепции исторической эпистемологии, которые принципиально определяют диапазон ее возможностей.

После аналитического обзора зарубежных и отечественных представлений о французской исторической эпистемологии дается содержательная характеристика ее двух важнейших особенностей.

1. Историзм предполагает следующее.

— Идею региональности философии наук, выдвинутую Башляром: каждая наука, научная теория и даже понятие требуют своей философии: его «философия эпистемологической детали» отражает многообразие мысли, в частности изменение эпистемологического смысла понятий, происходящее прогрессивно от эмпиризма к рационализму и «сверхрационализму». Регионализм в эпистемологии фиксирует временные и связанные с предметными особенностями той или иной дисциплины параметры наук. Историко-н'аучные работы также обнаружили историческую специфику научных теорий и мыслительных формаций (Мецжер, Койре, Кангийем, Фуко). Специализация французских исторических эпистемологов на конкретном регионе знания - вопрос не

только дисциплинарной организации, но следствие принципиального отказа от общей теории познания.

— С этим связан отказ от метафизического мышления и критика априоризма. Постметафизичность историзма выражается не только в признании многообразия типов науки, не сводимых к единству метафизического основания, но в критике приоритета спекулятивного мышления. Философия наук не априорна по отношению к науке, ее задача — выявить частные нормы, неуниверсальные концептуальные структуры конкретного региона. Критика «философии сознания» со ссылкой на научный прогресс (Кавайес, Башляр, Кангийем, Дезанти), работы «создателей дискурсивности» - Маркса, Ницше, Фрейда (Фуко) и др. соединяется с отказом от трансцендентализма или разработкой его нового типа.

— Направленность против идеи универсального научного метода, как классической идеи универсальной науки, гак и крайностей нормативизма в аналитической философии. Еще Конт критиковал исследование метода вне его исторического осуществления в науках. Эта тема присутствует у всех эпистемологов от Башляра, писавшего, что мысль в лабораториях не следует предписаниям методологов, до Фуко и его последователей, выявлявших своеобразие дискретных познавательных целостностей.

— Отсюда не обязательно следует методологический анархизм или дескриптивизм. Так, Башляр и Кангийем отстаивали идею оценивающей истории, которая судит о прошлом с позиций неорационалистической эпистемологии, соответстующей современным результатам прогрессивного развития науки. В отличие от них археология знания Фуко предендует на занятие нейтральной позиции. Однако анализ замкнутых на себе исторических целостностей знания и даже признание (Мецжер) у донаучных форм (алхимии) равноценного с наукой статуса свидетельствует, что наряду с положением о превосходстве «ценностей разума» (Башляр) в исторической эпистемологии присутствует релятивистская тенденция, которая обнаруживается явно у Фуко. В целом, отвергнув универсализм, историческая эпистемология двигалась от неорационалистического нормативизма у Башляра в сторону ницшеанского релятивизма (Фуко).

— Признание дискретности истории и эпистемологических разрывов направленно против телеологизма «философии сознания» и позитивистского кумулятивизма. В этом контексте выдвинуто понятие эпистемологического препятствия, психологической (Башляр) или идеологической (Кангийем) природы, которое касается исходного материала науки, на который направлено критическое рассуждение.

— Развитие мысли об историчности «разума» в исторической эпистемологии оборачивается ее трансформацией в эпистемологическую

историю, для которой характерно слияние эпистемологической и. историко-научной проблематики.

2. Неорационалистическое представление о «разуме» и его развитии предполагает следующее.

— Происходит изменение понятия познающего субъекта посредством рассмотрения внерефлексивных оснований познания, детерминирующих его результат, выявления многообразных параметров наук и знания, которые не могут быть выведены из одномерности абсолютного рефлексирующего сознания. Трансцендентальный субъект это вместилище условий, ответственных только за просроченные формы познания, базирующиеся на здравом смысле (Башляр). Фуко видел в Декарте создателя идеи «сакрального приоритета субъекта» и в поздних работах писал о «субъекте» как результате различных режимов трансформации человека, показывая исторический характер его конституции; понятие абсолютного субъекта — результат «идеологического соскальзывания», ссылается на Л. Альтюссера Ж.-Т. Дезанти.

— В связи с признанием первичности теории по отношению к опыту изменяется также представление об объекте познания. Эпистемологи остаивают неорационалистическуго мысль о сконструированности научного объекта. Отсюда трактовка Башляром и Кангийемом истины как исправленной ошибки, что связано с критикой созерцательности познания и эмпиристской концепции науки: наука начинается с критического исследования опыта.

В конце параграфа для более точного определения французской исторической эпистемологии проводится ее разграничение с другими школами философии науки. В момент возникновения (20-30-е гг.) она противостояла философии логического анализа (неопозитивизму и критическому рационализму К.Р. Поппера). Во второй половине XX в., имея приоритет в неорационалистической постановке вопроса о развитии знания и оказав влияние на становление «исторической школы» в философии науки (Т. Кун, П. Фейерабенд, С. Тулмин, И. Лакатос, Э.Дж. Агацци и др.), она не может быть жестко дифференцирована от последней: внутри каждой школы различий больше, чем между ними. Интернациональный характер современной философии науки демонстрирует также конвергентная, «наполовину» аналитическая концепция исторической эпистемологии, которую развивает в 80-90-е гг. сторонник социального конструктивизма Я. Хакинг, исходящий как из археологии Фуко, так и из аналитической философии. Французская историческая эпистемология отличается от некоторых вариантов философии наук, которые также обсуждают вопросы генезиса и развития знания, что не исключает совпадения в отдельных вопросах. В отличие от эволюционной эпистемологии (Д. Кэмпбелл, К. Лоренц, К. Поппер, С.

Тулмин и др.) историческая эпистемология в целом не ориентирована натуралистически, не трактовала научное познание по аналогии с биологическими процессами и не использовала для объяснения науки эволюционную модель; но обе школы отказываются от универсализма, занимаясь реальными, а не идеальными формами науки. Отчасти близки французской исторической эпистемологии идеи конструктивизма, разработанные Ж. Пиаже в генетической эпистемологии и развитые в радикальном конструктивизме (П. Ватцлавик, Э. фон Глазерсфельд, Г. Рот, X. фон Ферстер, 3. Шмидт). Историзм в трактовке науки, идея необходимости философской истории наук и неразрывности философии и истории наук сближают с французской школой концепцию исторической эпистемологии М. Вартофского. Данная концепция сформулирована в общих рамках марксистской гносеологии. О близости французской эпистемологии марксизму писали и французские марксисты Р. Гароди, Л. Сэв, Д. Лекур и др. В отечественной философии И.Т. Касавин сформулировал концепцию исторической эпистемологии, которая допускает аналогии с французской традицией.

Вторая глава «Основные парадигмы исторической эпистемологии» посвящена программе французской исторической эпистемологии, реализованной в XX в. в форме отличавшихся по предмету и частным философско-методологическим установкам нескольких основных парадигм, определивших принципиальный диапазон ее исследовательских возможностей. «Ядром» этой программы являются неорационалистическое представление о науке и историческая схема обоснования. В § 1 рассматривается диалектическая эпистемология, оформившаяся во франкоязычной философии в 30-е годы XX в. Неорационалистические и диалектические посылки разделялись в первой половине XX в. многими видными французскими эпистемологами, которые, отказываясь от апрорных схем «философии сознания», искали в «самой» науке ее адекватную философию. Хотя история наук не всегда была их специальным предметом, но знание рассматривалось с точки зрения его диалектического развития: диалектика касалась не только внутренней структуры науки, но и ее исторического движения. Так, у Кавайеса есть набросок диалектической эпистемологии математики, где знание представлено как открытая система, для которой не может быть абсолютного трансцендентального условия. В науке нет вечных оснований, в противном случае она стала бы «закрытой», потеряла бы свой «воинствующий», динамический характер. Для Кавайеса несомненно, что .математика имеет историческое измерение, отразить которое должна эпистемология. Получившая развитие в это время новая алгебра и аксиоматический метод давали общий язык для исследования различных областей математического знания, выявляли общие структуры (понятия). Однако эти структуры не априорны: общий формальный язык связан,

считает Кавайес, с конкретными процедурами прикладной математики. Общие алгебраические структуры обнаруживаются и формулируются в связи с решением прикладных вопросов. Он формулирует задачу создания философии развития математических структур как «философии понятия» (создатели новой алгебры математические структуры называли также понятиями). Выдвигая свою точку зрения, Кавайес критикует логицизм и трансцендентальную философию (Кант, Гуссерль), для которых прогресс как «вечный пересмотр содержания» представляет неразрешимую трудность. Развитие математики нельзя свести ни к логической дедукции, ни к развертыванию содержания из посылок, абсолютная достоверность которых удостоверена трансцендентальным сознанием. Аналогичные идеи «открытой» философии отстаивал Ф. Гонсет (Лозаннский ун-т), выступавший против априоризма и конвенционализма.

В целом, диалектическая эпистемология Кавайеса и Гонсета исходит из признания революционных изменений в науках, осмысляя которые, она выдвигает следующие посылки, определяющие ее ориентацию на реальную историческую науку. Это: понимание науки как специального предмета, не сводимого к общим параметрам теоретического разума классической философии; отсюда следует требование создать философию «самой науки», т. е. философию, выражающую эту специфику; отрицание априоризма «философии сознания», логицизма и позитивистского эмпиризма; дисконтинуизм в истории математики и естествознания (физики); зависимость чистой математики от наличных запросов со стороны прикладных исследований; диалектическая связь рационального и эмпирического, теории и эксперимента в физике; развитие естествознания как прогрессивное приближение к реальности; критика релятивизма.

Г. Башляр сформулировал следующие положения: выступив против «общего рационализма», он выдвинул понятие региональной философии, обращенной к многообразию наук; отстаивал идею научного прогресса, который связывал с математизации знания, обеспечивающей рациональную достоверность; требовал от истории наук оценивать прошлое с позиций «нового научного духа»; выдвинул понятие «прикладного рационализма» науки, согласно которому объект рациональной науки это конструкт, «вторая реальность», отличная от реальности, данной в чувственном опыте; исследуя бессознательные детерминанты познания, выдвинул понятие эпистемологического препятствия, блокирующего объективное знание материального мира; рассматривал историю знания в психологической плоскости, как диалектику эпистемологических препятствий и эпистемологических актов; отстаивал дисконтинуистскую модель развития науки, ввел понятие эпистемологического разрыва (между обыденным и научным знанием, классической и неклассической наукой); в духе сциентизма рассматривал науку как высшее достижение культуры; использовал в эпистемологии

идеи диалектики (взаимосвязь рационального и эмпирического, «диалектика дополнительности» в микрофизике, синтез противоположных теорий в современной «паннауке»), Эти эпистемологические посылки Башляра обусловливают особенности его диалектико-неорационалистической концепции истории «разума» — как в качестве истории наук, так и в качестве истории формирования индивидуального мышления (т. е. в качестве своего рода психологии интеллектуального развития). В обоих случаях речь идет о движении от заблуждений «эмпиризма» к научному рациональному и, далее, к «сверхрациональному» знанию. Башляровская эпистемология, сфокусированная на разрыве между наукой и донаучными формами, связана с его историей наук и психологией познания. С одной стороны, часто именно психология является связующим звеном между эпистемологией и историей науки. С другой — рассуждая о науке и ее развитии, Башляр в иных случаях обходится без психологических определений познания, когда пишет о категориальной структуре науки, диалектике рационального и эмпирического, материи, научном факте как конструкте и т. д. — всех тех традиционных вопросах теории познания, которые он переосмысливает в своей эпистемологии. Поэтому башляровское понятие «разума», по крайней мере, двусмысленно: это определение и психологической способности творческого мышления, и исторически изменчивых рациональных посылок познания.

Эпистемологию Башляра, также как Кавайеса, Ж.-Л. Детуша, П. Феврие и др. характеризует антиметафизическая направленность, что выражается, в частности, в критическом отношении к спекулятивной диалектике. Будучи самосознанием «нового научного духа», неорационализм видел свою задачу в выявлении «научной» диалектики, проявляющейся в многообразии особенностей научного познания, которую невозможно отразить с помощью «априорных» формул.

В § 2 «Неорационалистнческие концепции научных революций» рассматриваются историографические концепции Э. Мейжер и А. Койре, в которых анализ научных революций происходит согласно неорационалистическому и антипозитивистскому критерию изменения внутренних мыслительных, в частности философских, диспозиций наук, формирующих лежащие в их основании рациональные принципы. При этом у Мецжер присутствует также учет внешних факторов развития знания. Исследуя историю химии ХУН-ХУШ в., от алхимии до возникновения, эволюции и крушения механистических доктрин, она создает «историю теорий», полагая, что последние — главное звено, вокруг которого структурированы остальные элементы науки. Мецжер выразила неорационалистическую мысль об истории как смене теорий, определенных прежде всего метафизической концепцией, а также состоянием смежных научных дисциплин, экспериментальных

исследований, социальными и социально-психологическими причинами-(особенности научной коммуникации, образования, научной «моды», «рекламы» и т. д.). С релятивистских позиций историк рассматривает исторические типы знания (алхимия, механистическая химия и др.) как равноценные, одинаково демонстрирующие работу человеческого разума с природой. История Мецжер стала прообразом концепции научных революций Т. Куна. Его ключевые понятия (парадигма, допарадигмалыюй состояние, нормальная паука, научная революция) выражают внутренний смысл ее исторического анализа, хотя не сформулированы у французской исследовательницы эксплицитно. Общими являются и релятивистская установка, и внимание к социальной психологии как фактору принятия теории. Однако Мецжер не была сторонником идеи полного разрыва новой науки с прошлым и ссылалась на прогрессивное накопление опытных данных и концептуальные заимствования у предшественников.

Представления главы интерналистского направления в истории и философии науки А. Койре находятся в русле французской рационалистической традиции: для него наука (физика) — это математическое знание о природе. В понимании мышления как автономной сферы Койре придерживался общей идеалистической традиции западной мысли, связанной с Платоном, Гегелем, Гуссерлем. Скрытая аксиоматика науки, т. е. философские представления о пространстве, времени, движении, материи и т. д., подразумеваемые научными теориями, раскрываются с необходимостью в их исторической смене, поэтому философское размышление о науке приобретает исторический характер. Развитие науки — . результат внутренней диалектики мышления, на которую внешние факторы (социальные, психологические, эстетические и т. д.) не оказывают влияния. Антипозитивистское идеалистическое положение Койре о единстве и имманентности мышления, связи науки с философией и теологией, лежит в основе его интерпретации научной революции XVII в. как ниспровержения аристотелизма и создания «новой пауки» благодаря обращению к пифагорейско-платоновской традиции. Суть изменения философской установки Галилея заключается в признании примата бытия над становлением, из чего вытекает новое понятие движения как чисто геометрического перехода от одной точки к другой. Койре критикует толкование научной революции как обязанной обращению к опыту, как обусловленной техническим прогрессом. С идеалистических позиций он рассматривает отношение теории и опыта, теории и экспериментации, а также науки и техники, науки и технологии. Историко-научные работы Койре, выявлявшие философские, теологические и мифологические преподпосылки в науке, использовались западной философией в борьбе против позитивистского эмпиризма. Его концепция научной революции

внесла ощутимый вклад в разрушение кумулятивистских представлений об истории науки.

В § 3 «Эпистемологическая история Ж. Кангийема» показано, что эта история обращена против как «философии сознания» и телеологической истории классического разума, так и позитивистского нормативизма. Кангийем подчеркнул различие между наукой и донаукой, теоретическим и эмпирическим уровнем познания, несостоятельность эмпиризма и кумулятивизма. Историк показал, что нельзя отождествлять историю и логику развития знания, необходима критическая и рациональная историография, которая сводит счеты с позитивизмом. При этом он опирался на философское и методологическое осмысление исторического знания представителями неогегельянского историзма. Критика эмпиризма, представление о предшествовании понятия (постановки вопроса) научному исследованию, в результате которого па вопрос дается ответ, а также акцент на внутренней связности научного мышления и выявление его метафизических предпосылок — данные параметры кангийемовской эпистемологической истории несут след концепции истории Р.Дж. Коллингвуда. Кангийемовская критика созерцательности исторической «хроники» содержит аллюзии на теорию истории Б. Кроче, полагавшего, что хроника это история, поскольку ее перестают обдумывать или вспоминают в абстрактных рассуждениях. Кангийем отверг существование независимого «интеллектуального пространства», в котором развиваются научные понятия и теории, и требовал учитывать «культурное обрамление» науки, в чем проявляется его связь с социологией знания. Он отказался от башляровского психологического истолкования понятия эпистемологического препятствия и определил его как препятствие идеологического характера, обусловленное общественным интересом. Выступая против эмпиристского объяснения генезиса науки и полагая, что она образуется в результате переработки уже существующего знания в форме идеологически нагруженных представлений и концепций, он выдвинул для определения донаучного комплекса понятие «научной идеологии». Наука преодолевает идеологическое знание, поскольку предполагает критическое отношение к своему объекту: в этом смысле рационально сформулированная проблема предшествует объекту, «голому факту» науки. Возможность критического отношения науки к идеологии определяется ее самокритичностью, качеством ее теоретического синтеза, с позиций которого перерабатываются идеологические представления. Суть научного подхода состоит в том, что необходимо работать на уровне понятий, понимать его специфичность, дистанцию между реальностью и понятием о ней. Однако показывая, что наука имеет дело не с реальным объектом, а с уже сложившимся знанием о нем, Кангийем излишне жестко разграничил предмет науки и реальность. Не до конца прояснено и противопоставление

научной идеологии и науки. С одной стороны, наука, так же как и научная идеология, социально детерминирована, но концептуальный аппарат для экспликации этой связи у Кангийема отсутствует. С другой -называя донауку идеологией, он теряет из виду ее специфику, отличающую ее от форм сознания, использующих аналогичную мотивационную схему.

В § 4 «История знания М. Фуко» французский философ и историк рассматривается с точки зрения его включенности в традицию исторической эпистемологии. Концепция истории знания анализируется на фоне ее основных теоретических источников (Кангийем и Башляр, Альтюссер, школа Анналов, Ницше, Хайдеггер, структуралистская семиология и др.), свидетельствующих о критическом отношении Фуко к «философии сознания», которая в истории видела «непрерывную хронологию разума». Влияние неорационалистической эпистемологии и особенно кангийемовской «истории понятий» заметно уже в исследовании Фуко формирования понятия безумия. Оно обнаруживается в общей рационалистической установке на поиск теоретических посылок научных проблематизаций; понимании науки в рамках мыслительной атмосферы времени; неорационалистичсском представлении об объекте познания как исторически определенном конструкте; анализе знания, в том числе научного, в контексте социальных, политических, экономических, юридических, моральных обстоятельств; принятии дискретной модели истории и анализе специфических для каждой эпохи эпистемологических оснований знания; критике эмпиристской и кумулятивистской истории. Со структуралистской семиологией связаны у Фуко археологические исследования опыта восприятия («взгляда») медика и гуманитарных наук, которые можно рассматривать как трансформацию исторической эпистемологии, означающую переход от истории понятий к археологии. Последняя историческим и критическим образом выявляет внеэмпирические структуры как условия возможности быть «увиденным» или «сказанным». «Трансцендентальные» посылки наличного опыта рассматриваются как дискретные, обладающие исторической спецификой, восстановление которой и является задачей исторического метода Фуко. Обращение к структуралистской модели знания, рассматривающей объективные структуры языка как априорные детерминанты наличных дискурсивных смыслов, позволяет трактовать концепцию Фуко как трансформацию классического трансцендентализма. При этом классический субъект заменяется историческим априори, чистым порядком, эпистемой, предписывающей эмпирические значения (если использовать термины археологии), или - в поздний период -производительными практиками, порядками, нормирующими или стилизующими человека, субъекта (в генеалогии). Однако понимание истории как «критики в форме возможного преодоления», которая не

столько предписывает границы рациональности, сколько указывает на возможность преодоления того, что в конкретной ситуации дано как всеобщее и необходимое, свидетельствует о большем влиянии Ницше, нежели Канта. Также фукианский анализ региона политической и правовой рациональности показывает связь его исторического метода с ницшеанским волюнтаризмом и идеалистическим историзмом буржуазной историографии. В отличие от исторической эпистемологии Башляра и Кангийема, требовавших от историка оценочных суждений, Фуко писал о нейтральности археолога и незаинтересованном описании эпистем. Признавая значение эпистемологической истории, достигшей «порога эпистемологизации», который соответствует выделению в дискурсивной формации высказываний нормативного характера, претендующих на оценку знания, он считал археологию новым типом истории, обладающим строгим концептуальным аппаратом для того, чтобы ставить проблему исторической специфики знания, в том числе гуманитарного, избегая его оценки с точки зрения научной нормативности. Поэтому археология не обсуждает проблемы, существенные для исторической эпистемологии («научности», «прогресса» и т. д.).

В § 5 «Феноменологическая эпистемологии» показано, что в целом французская феноменологическая эпистемология была сфокусирована на проблеме развития знания и испытала влияние Кавайеса и Башляра. Идеи диалектического неорационализма соединялись с феноменологией Гуссерля на основе общей рационалистической установки и по принципу «допонительности»: феноменология дала язык, на котором можно было говорить о разуме не только в терминах, фиксирующих наличную структуру научного знания, но и анализировать смысловое отношение между сознанием (разумом) и предметом. Смыслы наличных математических и' физико-математических структур в концепциях Ж.-Т. Дезанти и С. Башляр раскрываются через их отнесение к типу интенционального акта рационального сознания, в котором они усматриваются. Описание своеобразия актов «разума» и коррелятивных им объектов средствами феноменологического метода было подчинено той же цели, которую преследовала диалектическая историческая эпистемология: выявить своеобразие рационального знания и особенности его развития, дать критику эмпиризма и трансцендентализма. Феноменологическая эпистемология отказалась от системы трансцендентального идеализма Гуссерля и, склоняясь больше к эйдетическому анализу смысловых структур рационального научного сознания, отказалась также от гуссерлевского понимания абсолютности сущностей, соединив, таким образом, феноменологию с историей знания. Дезанти, продолжая в философии математики традицию французской эпистемологии (признание исторического измерения математики; «внутринаучный» характер эпистемологии; критика «философии сознания»; дисконтинуизм),

занимается ноэтически-ноэматическим анализом математического опыта.. В последние годы в развиваемой им онтологии, дополняющей его эпистемологию, он ввел мерло-понтиевское понятие плоти — первоначала, находимого в результате деструкции наличного объекта. Философ видит свою задачу в анализе генезиса «искусственной» данности математики, которую «нельзя мыслить», из изначальности ее порождающей плоти. Так в философии Дезанти проявляется тенденция возврата К «метафизическим» вопросам, в последние три десятилетия характерная для западной философии науки в целом. С. Еашляр подчеркивает отличие математического мышления от эмпиристской установки здравого смысла, состоящее в его тематизированной связности, сложности (многоуровненности) редукции, «памяти», удерживающей целостность предшествующих рассуждений, способности к развитию как пересмотру прошлого. Фактически здесь на язык феноменологической эпистемологии переведены идеи диалектического рационализма Г. Башляра. В отличие от Гуссерля она не рассматривает эйдетические структуры математического сознания (понятия, дедукции) как абсолютные. Математические структуры — это «конденсации» данного состояния математического знания, поэтому новые опыты мысли могут обогатить их смысл. Они автономны от эмпирического (например, психологического) содержания, но их реальность (объективность) не помещается в рамки платоновского идеализма в связи с их изменчивостью, «эпистемологическим становлением». Аналогичную попытку синтезировать

феноменологическую эпистемологию и диалектический рационализм предпринял Н. Мулуд.

При подведении итогов второй главы выделяются тенденции, улавливаемые в смене парадигм исторической эпистемологии: движение от имманентного анализа истории «разума» к учету также социокультурного контекста знания; уход от башляровского представления о прогрессе знания с точки зрения его большей формализации и вынесение «философской оценки» прошлому исходя не из идеала математической полноты и связности «нового научного духа», а с учетом социальных детерминаций (Кангийем); смещение интереса с демаркации науки и донауки к археологии понятий и дискурса и отказ от «оценивающей» истории (Фуко): линия Башляр - Кангийем - Фуко свидетельствует об усилении релятивистских мотивов во французской исторической эпистемологии; эволюция феноменологической эпистемологии демонстрирует обращение философии науки к фундаментальным философским вопросам, к онтологии (Дезанти).

Третья глава «Актуальная ситуация исторической эпистемологии» начинается с параграфа «Новая конфигурация французской философии в последней четверти XX в.», где кратко представлены важнейшие ориентации французской мысли, позволяющие

говорить о смене приоритетов (возврат к «субъекту», подъем феноменологии, политической и моральной философии, философии права, подъем и в то же время критика постмодернизма и деконструктивизма, укрепление аналитической философии и др.), что так или иначе отражается на ситуации в эпистемологии. Кроме того, начиная с 60-х гг. французская историческая эпистемология развивается в контексте близких ей по теоретическим посылкам концепций постпозитивизма, которые отбросили логический эмпиризм как «физикопоклонническую», формалистскую, унифицирующую, идеалистическую модель науки. Общая тенденция повышения значимости анализа этических, социальных и политических аспектов наук проявляется также во французской исторической эпистемологии, где активизируется изучение социальных механизмов познания, роли науки в обществе.

В параграфе дается анализ новейших концепций исторической эпистемологии. Ф. Эваль использует археологический метод Фуко в философии права. Ставя критическую задачу, он обращается к исследованию условий возможности проблематизации юридических вопросов (ответственности, солидарности и др.) в рамках социального права. Эваль рассматривает право как исторический объект, результат юридических практик, выступая против эссенциализма, согласно которому право есть сущность, которая воплощается в юридической системе или в абстрактном нормативном порядке. Право — это искусство производить суждения, которые в результате практик наделяются объективностью, распространяются на всех. Археология также изучает право в качестве способа субъективации индивида, формирования его идентичности в качестве юридического субъекта. Концепция Эваля построена согласно фукианской парадигме: она разделяет также релятивистскую склонность и • дисконтинуизм последней (формы осуществления и определения нрава исторически дискретны), неорационалистическое представление об объекте познания как конструкте производящих его практик.

Под влиянием Фуко, но модифицируя структуралистское представление об истории науки как смене локальных эпистем, П. Тор выдвинул понятие дискурсивного комплекса - внутренне связного разнородного ансамбля выражений, который находится с предыдущим в отношении разрыва и непрерывности одновременно. Следуя непосредственно Альтюссеру, он пишет о противоположности идеологии и науки и о том, что никакая идеология не может породить науку, но только идеологию. Дискурс науки - это не просто текст, а логический дискурс. ■ Идеологи же манипулируют с текстом, чтобы скрыть или «переодеть» логику. Задача эпистемологии, которую Тор решает, в частности, на материале истории дарвинизма, — разоблачать идеологию.

Наконец, Д. Лекур, последователь Башляра и Альтюссера, в последних работах обращается к этическим вопросам науки, важность

которых он отстаивает наперекор позитивистской «калькуляторской» версии рационализма и его «когнитивистского апофеоза». Он также стремится соединить башляровскую эпистемологию с тем образом науки, который присутствует в «исторической школе» философии науки (Холтон), в социальном конструктивизме (Лепенис).

В § 2 «Постмодернистские концепции знания и историческая эпистемология» показывается, что развитие проблематики региональности в исторической эпистемологии, внимание к различиям способствовало оформлению постмодернизма в философии познания, Ж,-Ф. Лиотар пишет о кризисе обоснования знания в ситуации постмодерна, в том числе выражающемся в редукции обоснования к историческим исследованиям. Эпистемологическая история рассматривается им как форма постмодернистской языковой игры, достоинство которой состоит в антиспекулятивности, понимании — в ситуации конца «больших рассказов» — обоснования как имманентного самой игре. Французский неорационализм — так можно реконструировать мысль Лиотара - сыграл роль разрушителя «больших рассказов», но теперь сам требует обновления, обогащения обильно цитируемыми в «Ситуации постмодерна» и трактуемыми в духе релятивизма положениями постаналитической философии и неопрагматизма. Далее рассматривается философия М. Серра и социальный конструктивизм Б. Латура, отношение которых к традиционной эпистемологии двойственно. Выраженный в данных концепциях постмодернистский релятивизм апеллирует к тем положениям этой эпистемологии, которые касаются деятельностного характера науки, понимания объекта науки как конструкта, и одновременно критически заострен против башляровского рационализма, сциентизма, противопоставления наук донаучным знаниям, искусству, их отвлечения от социального контекста и др. Латур критикует также археологию Фуко, равно и другие концепции, построенные с точки зрения классической схемы, объясняющей социальные и природные факты разного рода основаниями, будь то экономика, силовые отношения, эпистемы, бессознательное и т. д. В целом отношение постмодернистских концепций знания и исторической эпистемологии является двусмысленным. С одной стороны, историческая эпистемология критикой классической метафизики подготовила постмодернистский релятивизм. С другой — ее сфокусированность на критериях демаркации истины и заблуждения, прогресса науки (что особенно характерно для первой половины XX в.) и всех других вопросах, предполагающих метафизическую установку на поиск «последнего смысла» в рамках предзаданных оппозиций, - стали предметом критики со стороны постмодернизма. В этом плане историческая эпистемология неорационализма занимает промежуточное положение между классической мыслью и постмодернизмом последней четверти XX в.

В § 3 «Становление аналитической философии во Франции и историческая эпистемология» обсуждаются особенности аналитического движения во Франции, его отношение с исторической эпистемологией. Критика эмпиризма, индуктивизма, логицизма, ориентация на историю наук, особенности академической философии были причинами длительного противодействия аналитической философии во Франции. Ее интенсивное укрепление в последней четверти XX в. вызвано общей ситуацией французской мысли: для неофитов аналитизма этот поворот — способ избежать Сциллы возрождения метафизики и Харибды ее деконструкции. В результате это укрепление приводит к уменьшению «веса» традиционной французской эпистемологии, ее вытеснению или конвергенции с постаналитическими течениями.

В 60-70-е гг. обращение французских философов к работам аналитиков характеризовали избирательность и преломление чужих идей сквозь призму собственных отличных концепций (например, в герменевтике Рикера); интерпретация философии Витгенштейна как антирелятивизма и «воинствующего рационализма», причем аналитическая философия принимала формы, приемлемые для французской рационалистической традиции (Бувресс). С 80-х гг. во Франции начинается массивный «вброс» аналитической философии и ее активное укоренение. При этом последняя к тому времени также изменилась, что делает возможным конвергенцию с традиционной французской эпистемологией. Конвергентные концепции исторической эпистемологии с влиянием французской традиции создаются также внутри философии аналитического стиля (Хакинг), что свидетельствует о транснациональности современной философии наук. В связи с этим в литературе пересматривается сама дихотомия континентальной и аналитической философии применительно к эпистемологии. Так, Д. Андлер полагает, что существует французская аналитическая эпистемология; есть аналитическая и неаналитическая история наук, и по мере их развития и уточнения дистанция становится преодолимой. Позиция Андлера, а также П. Жакоба являются компромиссными, поскольку эти сторонники аналитической философии пишут о «дополнительности» французской и аналитической традиции в эпистемологии: универсализм и регионализм, логика и история дают скорее дополняющие друг друга результаты, нежели несопоставимые.

В Заключении подводятся итоги достигнутых в диссертации результатов, выявляются тенденции развития ' исторической эпистемологии, намечаются дальнейшие перспективы в исследовании Данной проблематики.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

монографии:

1. Соколова Л.Ю. Историческая эпистемология во Франции. — СПб.: Изд-во СПбГУ, 1995. (8,5 п.л.)

2. Соколова Л.Ю. Очерки французской философии XX века. — СПб.: Изд-во «Роза мира», 2006. (11,5 п.л.)

публикации в «Вестнике Санкт-Петербургского государственного университета»:

3. Соколова Л.Ю. Восприятие аналитической философии во Франции // Вестник СПбГУ. - 2002; сер. б; вып. 4; № 30. (0,5 п.л.)

4. Соколова Л.Ю. Наука, общество, история в концепции Б. Лятура И Вестник СПбГУ. - 1995; сер 6; вып. 4; № 27. (0,5 п.л.)

5. Соколова Л.Ю. П. Дюэм и А. Койре о научной революции: сравнительный анализ // Вестник СПбГУ. — 1992; сер. 6; вып.1; № 6. (0,6 п.л.)

6. Соколова Л.Ю. Ленинский анализ кризиса в физике и критика французского неорационализма // Вестник ЛГУ. — 1980; вып. 2; № 11. (0,2 п.л.)

7. Соколова Л.Ю. Этическая концепция Э. Левинаса // Вестник СПбГУ. - 1999; сер. 6; вып. 2; № 13. (0,5 п.л.)

8. Соколова Л.Ю. Отношение неорационализма к классическому рационализму во французской философии (тезисы) // A.C. Колесников, Л.Ю. Соколова. Структура и методология современной зарубежной философии. - Вестник СПбГУ. - 1994; сер. 6; вып. 1; № 6. (0,1 п.л.)

9. Соколова Л.Ю. Взгляды Г. Башляра и К. Поппера на развитие научного знания (тезисы) // О.В. Журавлев, И.К. Романова. Современная философская компаративистика. - Вестник СПбГУ. - 1992; сер. 6; вып. 2. (0,1 п.л.)

Ю.Соколова Л.Ю. О гносеологических корнях неорационализма (тезисы) // С.С. Волк, B.C. Никоненко. Философский труд В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» и современность. — Вестник ЛГУ. - 1979; вып. 4; № 23. (0,1 п.л.). статьи и материалы выступлений, опубликованные в других изданиях:

11. Соколова Л.Ю. «Война рас» в политической истории М. Фуко // Компаративистский анализ общечеловеческого и национального в философии: Материалы Всерос. конфер. СПб.: Роза мира, 2006. (0,4 п.л.)

12. Соколова Л.Ю. Эпистемологические истоки «археологического» метода М. Фуко // Запад - Восток - Россия: Философия в

компаративистской перспективе: Материалы конфер. СПб., 2005. (0,4 п.л.)

13. Соколова Л.Ю. Христианство и генезис классической механики в концепции П. Дюэма // Христианство и мировая культура. Материалы конфер. «Санкт-Петербургские христианские чтения». СПб.: СПХУ, 2004. (0,4 пл.)

Н.Соколова Л.Ю. Эпистемология и онтология в герменевтическом проекте П. Рикера И Человек и Вселенная. - СПб., 2003, № 12 (33). (0,2 п.л.)

15. Соколова Л.Ю. Ж.-П. Сартр и Г. Башляр: две феноменологические концепции воображения // Размышления о философии на перекрестке второго и третьего тысячелетий. СПб.: С.-Петерб. филос. общ., 2002. (0,7 п.л.)

16. Соколова Л.Ю. Структурализм как особый тип рациональности (с частной ссылкой на Леви-Стросса) // Современная философия как феномен культуры: исследовательские традиции и новации: Материалы научной конфер. СПб.: С.-Петерб. филос. общ., 2001. (0,5 п.л.)

17. Соколова Л.Ю. Феноменология воображения Г. Башляра // Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы. Материалы 11-й между нар. конфер. молодых ученых. СПбГУ, 2000. (0,3 п.л.)

18. Соколова Л.Ю. Феноменологическая концепция М. Мерло-Понти // История философии, культура и мировоззрение. К 60-летию профессора А.С. Колесникова. СПб.: С.-Петерб. филос. общ., 2000. (0,5 п.л.)

19. Соколова Л.Ю. Философская антропология П. Рикера // Позиции современной философии. Альманах. — СПб.: С.-Петерб. филос. общ., 2001; вып. 2. (1,3 п.л.)

20. Соколова Л.Ю. О новой конфигурации французской философии // Позиции современной философии. Альманах. — СПб.: Алетейя, 1999; вып. 1. (0,5 п.л.)

21. Соколова Л.Ю. А. Бадью о философии в конце XX века // Современная зарубежная философия: Проблема трансформации на рубеже эпох. Материалы межвуз. конфер. СПб., 1996. (0,2 п.л.)

22. Соколова Л.Ю. Философия сознания и новая трансцендентальная философия (Ж. Делез) // Проблема интеграции философских культур в свете компаративистского подхода. Материалы межвуз. научн. конфер. СПб., 1996. (0,2 п.л.)

23. Соколова Л.Ю. Диалог философии науки и искусства в творчестве Г. Башляра // Диалог в философии: Традиции и современность / Сб. под ред. проф. М.Я. Корнеева. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1995.(0,5 п.л.)

24. Соколова Л.Ю. Кант и Ницше с точки зрения Делеза // Методология исследования диалога философских культур. Материалы межвуз. конфер. СПб., 1995. (0,2 п.л.)

25. Соколова Л.Ю. Фуко и Маркс /I Диалог философских культур в зеркале компаративистики. Материалы межвуз. конфер. СПб.: СПбГУ, 1994. (0,2 п.л.)

26. Соколова Л.Ю. Историко-научная концепция Б. Лятура // Современная философия Запада и Востока на пороге XXI века. Материалы межвуз. конфер. СПб.: СПбГУ, 1994. (0,2 п.л.)

27. Соколова Л.Ю. О взаимосвязи эпистемологии и истории науки в концепции Ж. Кангийема // Критика современных буржуазных теорий познания / Сб. под ред. М.Я. Корнеева, М.А. Кисселя. Л.: Изд-во ЛГУ, 1981. (0,5 п.л.)

28. Соколова Л.Ю. К критике «диалектического рационализма» Г. Башляра // Философская мысль и актуальные проблемы познания мира. Л., 1979. Депон. ИНИОН АН СССР. № 5321, 10.05.79. (0,3 п.л.)

тезисы докладов и выступлений:

29. Соколова Л.Ю. Французская историческая эпистемология в XX веке // Человек — Философия — Гуманизм. Тезисы докл. и выступл. Первого Рос. филос. конгресса. Т. 1 : Философия в духовной жизни общества. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1997. (0,2 п.л.)

30. Соколова Л.Ю. Между историей и логикой науки: философия Ж.-Г. Гранже // Философия и вызов XX века. Тезисы Всерос. конфер. СПбГУ, 1996. (0,2 п.л.)

31. Соколова Л.Ю. Образ философии в современном философском авангарде во Франции // Структура и методология современной зарубежной философии. Тезисы докл. межвуз. конфер. СПбГУ, 1993. (0,1 п.л.)

32. Соколова Л.Ю. Исследования культуры во французской социологической школе (методологический аспект) // Структура и методология современной зарубежной философии: проблема исследования и преподавания. Тезисы докл. межвуз. конфер. СПбГУ, 1993. (0,1 п.л.)

33. Соколова Л.Ю. Неорационалистическая концепция диалектики //Всесоюзные философские чтения молодых ученых. Тезисы. М., 1984. (0,1 п.л.)

34. Соколова Л.Ю. А. Пуанкаре о методологии точных наук // Философия и духовная жизнь общества. Тезисы конфер. молодых ученых. Л.: Изд-во «Наука», Лен. отд., 1979. (0,3 п.л.)

35. Соколова Л.Ю. Проблема развития естествознания в концепции Э. Мейерсона // Там же. (0,3 п.л.)

Лаборатория оперативной печати факультета журналистики СПбГУ Объем 2®/4 п. л. Тираж 100 экз. Заказ 236.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Соколова, Лариса Юрьевна

Введение

Глава 1. Истоки, специфика и концептуальные основания французской исторической эпистемологии

§ 1. История и теория познания: классика и современность

§2. Французский рационализм конца XIX - первой трети XX в.

§3. Эпистемология и история наук П. Дюэма

§4. Особенности французской исторической эпистемологии и ее место в западной философии науки

Глава 2. Основные парадигмы исторической эпистемологии

§ 1. Диалектическая эпистемология (Ж. Кавайес, Г. Башляр)

§2. Неорационалистические реконструкции научных революций (Э. Мецжер, А. Койре)

§3. Эпистемологическая история Ж. Кангийема

§4. История знания М. Фуко

§5. Феноменологическая эпистемология (Ж.-Т. Дезанти, С. Башляр)

Глава 3. Актуальная ситуация исторической эпистемологии

§1. Новая конфигурация французской философии в последней четверти XX в.

§2. Постмодернистские концепции знания и историческая эпистемология

§3. Становление аналитической философии во Франции и историческая эпистемология

Введение диссертации2006 год, автореферат по философии, Соколова, Лариса Юрьевна

Проблема развития науки стала в XX в. одной из главных тем философского, социологического, исторического и логико-методологического анализа, явившегося попыткой преодолеть кризис в обосновании научной рациональности, характеризующий ситуацию постметафизического мышления. Отказ от трансцендентального исследования или расширение его границ за рамки господствовавшей в эпоху модерна «философии сознания» вызвали диверсификацию моделей обоснования, исходящих из различных концептуальных стратегий и следующих в своих истоках особенностям мысли того или иного региона философии.

Разрыв с классической трансцендентальной традицией в числе прочего был детерминирован революционными изменениями основоположений наук, прежде всего математики и естествознания: философия стала иметь дело с развивающейся наукой, переформулируя с учетом многообразия и релятивности ее параметров исконную проблему обоснования знания. Классический рационализм находил основание аподиктического характера познания в разуме, который определял природу научных проблем и типы их решения и гарантировал единство наук внутри очерченных им границ. Идеальной моделью такого единства служила история математики, где развитие шло как постепенное приращение новых истин к ранее открытым. Классический эмпиризм видел последнюю инстанцию знания в чувственном опыте субъекта. Но научные революции, а также изменение места и роли науки в практической жизни общества потребовали переоценки абсолютов классики: разум и опыт релятивизируются, ставятся в отношение с социокультурными, политическими процессами, особенностями организации труда ученых, биопсихической конституцией познающего субъекта. Научные открытия наглядно показали, что развитие наук - не мирная аккумуляция знаний, это скорее скачкообразный процесс, в котором новая теория перечеркивает «ясные и отчетливые» принципы старой. Теперь обоснование науки должно было ассимилировать факт изменчивости как «разума» (уже не беспредпосылочной инстанции, а исторически меняющихся рациональных диспозиций познания), так и «опыта» (тоже не абсолюта, так как оказалось, что его состав и значение зависят от внутритеоретических и внешних факторов). Если аналитическая философия на первых порах увидела решение проблемы обоснования в «логизации» науки, поиске идеальной модели научного знания и ее применении к реальной науке с целью демаркации, то французская эпистемология была занята «историзацией» науки, отказалась от универсализма и исследовала специфическую организацию различных типов рациональности. Разработка идеи историзма имела во французской мысли ту особенность, что происходила не только в рамках философии истории и социальной философии, но оригинальным образом, начиная еще с О. Конта, связывалась с обсуждением истории наук, а историческая критика рациональности сосредотачивалась, помимо исследования социокультурных форм осуществления философии, на истории «разума», воплощенного в науках.

Среди современных направлений западной философии науки французская школа исторической эпистемологии занимает место, значимость которого обусловлена прежде всего проблематизацией процессуальности и различия типов науки, исследованием ее истоков и взаимосвязей, роли в самосознании и динамике культуры и общества. Акцент на многообразии в истории наук и стремление показать ее «реальную» природу, не приемля метафизику абсолютного опыта сознания и неопозитивистский нормативизм, которые пытались уложить ее в прокрустово ложе всеобщих схем, сделал возможным, при соединении с частными посылками внутри каждой из концепций представителей исторической эпистемологии, появление широкого спектра эпистемологических моделей. В них критика априоризма классической философии, эмпиризма различного толка и отстаивание неорационалистической концепции знания сочетается с его историческим анализом, который ведется в рамках не спекулятивного мышления, а философии наук. Эти модели получают международное признание особенно во второй половине XX в., когда обратившийся к проблеме роста знания постпозитивизм открывает во французской эпистемологии выдвинутые еще в 20-30-е гг. оригинальные концепции научных революций, связи науки с метафизикой и другими экстранаучными факторами, диалектики рационального и эмпирического и др. Постепенно французская эпистемология сама начинает трансформироваться внутри общего контекста западной философии и социологии наук, обращается к анализу идеологических и политических механизмов познания и выдвигает новые влиятельные модели. Так, о важности исторического метода и концептуальных разработок Фуко, продолжившего французскую эпистемологическую традицию, свидетельствует их использование, в тех или иных границах, в современной эпистемологии и создание новых теорий, в том числе в постаналитической философии, объясняющих истоки, природу и функционирование научных понятий. В целом многие решения проблемы развития знания, предложенные во французской исторической эпистемологии, являются еще «живым» материалом, который задействуется в новейшей философии.

Несмотря на транснациональный характер современной эпистемологии и наличие разнообразных конвергентных концепций, имеющих междисциплинарный характер и опирающихся на разнообразные содержательные положения и методологические подходы, начальное различие которых вполне сглажено постмодернизмом, французская историческая эпистемология и в настоящее время сохраняет свою относительную обособленность. Исследование ее возникновения и эволюции позволяет на конкретном материале проследить, помимо ее специфических особенностей, общие тенденции в современной западной философии науки как особом направлении в философии. Анализ этой традиции является актуальным, поскольку позволяет современной философии осознать свои истоки и тенденции, проявившиеся в одном из способов ее самоосуществления, который детерминирован как общим трансформационным процессом перехода к неклассическому мышлению, так и региональными особенностями проблематизации рациональности.

Степень разработанности темы

Хотя систематическое исследование французской исторической эпистемологии в целом, ее концептуальный специфики и эволюции отсутствует в отечественной литературе, тем не менее глубокий анализ концепций отдельных ее представителей, поднятых в этих концепциях тех или иных исторических и философ ско-методологических проблем познания был осуществлен в работах Н.С. Автономовой, В.Ф. Асмуса, В.П. Визгина, М.Н. Грецкого, Б.С. Грязнова, А.В. Дьякова, А.Ф. Зотова, Ю.В. Воронцовой, В.П. Зубова, И.П. Ильина, В.Н. Катасонова, Т.Х. Керимова, М.А. Кисселя, Т.А. Клименковой, А.С. Колесникова, В.И. Колядко, В.Н. Кузнецова, Б.В. Маркова, В.И. Метлова, Н.Г. Михая, А.П. Огурцова, В.А. Подороги, Н.С. Пригоды, В.М. Розина, Т.А. Сахаровой, Б.Г. Соколова, З.А. Сокулер, Б.А. Старостина, С.В. Табачниковой, Г.М. Федорюк, Л.И. Филиппова, C.JI. Фокина, В.Н. Фурса, B.C. Черняка. В этих исследованиях представители французской эпистемологии рассматриваются под различными рубриками - неорационализм, структурализм и постструктурализм, историко-научные исследования, логическая семантика, критическая теория, постмодернизм. Так, французскому неорационализму посвящены монографии А.Ф. Зотова и Ю.В. Воронцовой, Н.Г. Михая, Г.М. Федорюк. В качестве отдельного раздела представлена французская философия науки в книгах В.Н. Кузнецова, Т.А. Сахаровой. В данных работах выявлены естественнонаучные и философские источники французского неорационализма, дана систематическая характеристика его основоположений, проведен сравнительный анализ с позитивистской философией науки. В работах В.П. Визгина уделено большое внимание историческому аспекту французской эпистемологии, присутствует понятие французской исторической эпистемологии и представлен ее анализ, центрированный на концепции Г. Башляра. В.Н. Катасонов, З.А. Сокулер, B.C. Черняк исследовали французскую историографию науки. Н.С. Автономова проанализировала философские проблемы неорационализма и структурализма, историческую мысль во Франции.

Кроме того, в нашей истории философии, философии и методологии познания имеются важные разработки, касающиеся проблемы рациональности в зарубежной мысли, а также понятия и характеристики отдельных этапов эволюции западного исторического сознания, которые во многом использовались в диссертации: это работы Н.С. Автономовой, А.С. Богомолова, П.П. Гайденко, С.И. Дудника, И.Т. Касавина, М.С. Козловой, JI.M. Косаревой, В.А. Лекторского, Е.А. Мамчур, JI.A. Марковой, И.П. Меркулова, JI.A. Микешиной, С.Р. Микулинского, Н.В. Мотрошиловой, Е.П. Никитина, A.JI. Никифорова, Т.Н. Ойзермана,

A.П.Огурцова, В.Ф. Палий, Ю.В. Перова, К.С. Пигрова, Б.И. Пружинина,

B.Н. Порус, А.И. Ракитова, Е.М. Сергейчик, А.Р. Соколова, Ю.Н. Солонина, B.C. Степина, B.C. Швырева, Н.С. Юлиной и др.

В зарубежной литературе, касающейся французской исторической эпистемологии, в зависимости от конкретной тематической направленности можно выделить следующие рубрики:

1) Исследования, посвященные проблематизации французской исторической эпистемологии как таковой, представлены в монографиях Д. Лекура, П. Редонди, в виде отдельных статей или материалов, включенных в монографические работы более общего содержания, у JI. Альтюссера, Ж.-Ф. Бронштейна, В. Декомба, П. Жакоба, М. Кастелланы, Ф. Рюссо, М. Тайлиса, М. Фишана, Я. Хакинга и др. Новаторской была монография Д. Лекура «За критику эпистемологии» (1972), где впервые разработана общая концепция французской исторической эпистемологии, при этом автор, апеллируя к позициям Г. Башляра, Ж. Кангийема и М. Фуко, подчеркнул ее оригинальность и в то же время с марксистских позиций указал на ошибочность отдельных положений. Следует отметить, что западные философы марксистской ориентации или близкие ей (Л. Альтюссер, М. Вартофский, Р. Гароди, П. Машре, Л. Сэв и др.) давали в целом позитивную оценку исторической эпистемологии и неорационализму. В книге П. Редонди исследуется развитие традиции исторической эпистемологии, внутренняя связь идей от Дюэма до Башляра. Зарубежные работы последних десятилетий свидетельствуют об устоявшейся точке зрения на историческую эпистемологию как на национальный стиль, или традицию, французской мысли, идущую от Конта и благоприятно избегнувшую недостатков логицизма и универсализма. Из новейших можно отметить работы Ж.-Ф. Бронштейна об эпистемологии Конта, которого он ретроспективно оценивает как философа, более близкого исторической эпистемологии, чем неопозитивизму; о «французском стиле» в эпистемологии и особенно о Кангийеме. Начиная с Т. Куна англосаксонские эпистемологи (X. Патнем, М. Тайлис, Я. Хакинг и др.), не ограничивают свое внимание к французской эпистемологии концепцией П. Дюэма, но распространяют его на историческую школу, выстраивая на пересечении аналитической и континентальной философии новые концепции науки и ее истории.

К работам данного плана примыкают историко-философские сочинения, в которых представлены общая панорама современной французской философии и концепции представителей исторической эпистемологии в частности, а также сочинения по эпистемологии с существенной историко-философской составляющей. К ним относятся работы Ж. Бенуа, Ж.-М. Беснье, Э. Брейе, А. Гюззо и В. Матье, К. Декама, В. Декомба, К. Делакампаня, Ф. Досса, Д. Заславски, Ж. Ипполита, О. Монжена, Б. Сишер, Ф. Стирн, П. Тротиньона, М. Фишана, Ф. Шатле, Ф. Эваля, доклад «Философское исследование во Франции» (1997) с аналитическими обзорами А. Буто, Д. Андлера, М. Блея, П. Энжеля и др., двухтомник Д. Андлера, А. Фаго-Ларжо и Б. Сен-Сернена «Философия наук» (2002), фундаментальная монография под ред. П. Вагнера «Философы и наука» (2002), посвященная истории философских, эпистемологических и «неэпистемологических» отношений философов к наукам, и др.

2) Практически необозримым является объем опубликованных материалов, в которых специально исследуются или даются содержательные отсылы к концепциям или к тем или иным фрагментам концепций отдельных представителей французской исторической эпистемологии. Стоит выделить лишь тех авторов, в работах которых выраженно присутствует анализ исторической стороны эпистемологии того или иного ее представителя, при этом видимый рост литературы данного плана начинается со второй половины XX в.: А. Бени-Синасер, М. Будо, П. Вен, Ф. Дагонье, JI. Джеймонат, Ж. Жорлан, Р. Машадо, П. Машре, А. Фаго-Ларжо, Г. Хейнцман, Я. Хакинг, П. Шерер.

3) Рефлексия самих французских эпистемологов исторической ориентации, касающаяся особенностей и философских и историко-научных детерминант как их собственных представлений, так и концепций эпистемологов, принадлежащих данной традиции. Это работы прежде всего Д. Лекура, Ж.-Т. Дезанти, Ж. Кангийема, Г. Башляра, С. Башляр, М. Фуко. Кроме вышеназванной книги Д. Лекура следует указать его работу «Историческая эпистемология Гастона Башляра» (1969), а также предисловие М. Фуко к американскому изданию книги Ж. Кангийема «Нормальное и патологическое» (1978), в котором дается оригинальный анализ французской эпистемологической традиции, особенно концепции Кангийема, на фоне актуальных проблем западной мысли. Для того, чтобы уравновесить «авторский» материал, представленный в данной рубрике, поскольку он с неизбежностью является апологетическим и заинтересованным, в диссертации, в числе прочего, используются работы представителей оппозиционных направлений в философии, эпистемологии и социологии наук, примыкающих, в частности, к аналитической мысли (Ж. Бувресс), постмодернистскому релятивизму (Ж.-Ф. Лиотар, М. Серр, Б. Латур), критической теории (Ю. Хабермас). Эти работы важны и с точки зрения их воздействия на актуальную ситуацию французской исторической эпистемологии.

Цель и задачи исследования

Целью диссертации является выявление и дефиниция французской исторической эпистемологии как самостоятельной оригинальной традиции в современной философии науки в результате проведения историко-философского исследования формирования и смысла ее основоположений, методологических и содержательных характеристик, воспроизводимых в ее развитии, оценки ее значения для развития современной философии.

Для достижения главной цели необходимо решить ряд промежуточных задач:

- обозначить ту границу, на которой происходит концептуальное оформление французской исторической эпистемологии и которая отделяет ее от классического мышления;

- выявить непосредственные историко-философские детерминанты данной традиции, при этом обозначить принципиальное отличие концепций познания и науки ее предшественников, в том числе ее предварительной программы, от собственно исторической эпистемологии;

- определить особенности французской исторической эпистемологии, сопоставить ее с другими эпистемологическими моделями и показать ее место в западной философии науки;

- определить круг основных парадигм исторической эпистемологии и найти их философско-методологические константы, позволяющие утверждать об общности французского эпистемологического стиля;

- раскрыть специфические концептуальные основания главных парадигм исторической эпистемологии с целью демонстрации ее многообразия и многовариантности развития;

- выявить общефилософский контекст развития французской исторической эпистемологии в последней четверти XX в. для того, чтобы проследить ее актуальную трансформацию; отношение с постмодернистскими концепциями знания; особенности конфронтации с современной аналитической философией и появление на основе взаимовлияния различных эпистемологических традиций конвергентных форм;

- оценить вклад французской исторической эпистемологии в развитие западной философии науки XX в.

Методологические основания исследования

Основной метод диссертационного исследования является дескриптивным и одновременно критическим, то есть основанным на таком воспроизведении историко-философских источников, которое дает аргументативный материал в пользу тех положений, которые выдвигаются для осуществления поставленных задач и основной цели диссертации. Развертывание содержания в диссертации происходит в целом согласно исторической последовательности концепций французской исторической эпистемологии, от ее истоков в позитивизме Конта и французском неокритицизме до собственно исторической эпистемологии неорационализма в ее эволюции с 20-х гг. XX в. до начала XXI в. Данная методологическая установка сочетается с презумцией концептуальной связности избранных для анализа основных парадигм исторической эпистемологии, что позволяет использовать в диссертации приемы, принятые для исследования мыслительных целостностей (выделение парадигмальных основоположений, анализ способа организации концепции и взаимосвязей между отдельными высказываниями, специфики аргументирования). При этом не только отдельные парадигмы, но и целиком традиция французской исторической эпистемологии исследуется, наряду с ее историческим развертыванием, систематическим образом, для выявления общего и особенного в ее основоположениях. Таким образом, в диссертации сочетаются исторический и системный методы анализа материала.

В диссертации используются отдельные подходы сравнительного метода, поскольку реконструкция традиции французской исторической эпистемологии предполагает концептуальное совмещение составляющих ее парадигм: терминологический подход, состоящий в уточнении содержания концептуального аппарата, отслеживании изменения смысла отдельных понятий в ходе развития исследуемой традиции; генетический, выявляющий преемственность, а также истоки своеобразия отдельных концепций; динамический подход, позволяющий рассматривать избранные концепции и традицию исторической эпистемологии в целом в динамике, обусловленной как имманентной логикой развития, так и критикой оппонентов. Важным является также сравнительный анализ французской исторической эпистемологии с другими школами современной философии науки.

С целью избежать при реконструкции традиции французской исторической эпистемологии и отдельных концепций ошибочных толкований используются герменевтические приемы, направленные на доказательность выводов, в частности обращение при их верификации к первоисточникам как смысловым целостностям.

Результаты исследования и их научная новизна

Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней осуществлена идентификация французской исторической эпистемологии как оригинальной программы в современной философии науки: обосновано ее своеобразие в сравнении с другими современными моделями философии наук, приоритет по отношению к «исторической школе» в англо-американской философии науки; доказан ее принципиально современный, постметафизический характер, в связи с чем проведена ее демаркация по отношению к концепциям непосредственных предшественников и философии познания эпохи модерна в целом; выявлены теоретические особенности ее основных парадигм.

Достигнутые результаты определяют выносимые на защиту основные положения:

- Французская историческая эпистемология определяется как оригинальная традиция философии наук и знания, в которой в виде конституирующих оснований выступают, с одной стороны, историзм в обосновании научных принципов, анализе понятий и основополагающих познавательных структур, а с другой - неорационалистическое представление об определяющей роли в познании его исторически меняющихся рациональных посылок.

- Истоки исторической эпистемологии связаны с процессом трансформации мышления эпохи модерна, выразившемся в отказе от «философии сознания», с чем связано, во-первых, возникновение эпистемологии, имеющей своим предметом науку как специфическую изменяющуюся реальность, не сводимую к познавательной способности теоретического разума; во-вторых, применение историзма как способа теоретического исследования реальности в эпистемологическом анализе науки и знания.

- Теоретические предпосылки французской исторической эпистемологии складываются внутри пограничных форм философии XIX - первой трети XX в., в том или ином виде сохраняющими связь с классическим мышлением. К подготовительному этапу ее предыстории относятся: позитивизм О. Конта, где впервые во французской мысли с эпистемологических позиций систематически проработана идея историзма применительно к науке; связанный с неокритицизмом французский рационализм конца XIX - первой трети XX в. (Л. Брюнсвиг, Э. Мейерсон, А. Лаланд), при осмыслении научных открытий включивший в теорию познания проблему исторического изменения «разума», направленный против иррационализма, эмпиризма и а-исторического априоризма; рационализм и антилогицизм А. Пуанкаре, антииндуктивизм и историзм П. Дюэма. Однако данные концепции имеют «промежуточный» между классическим прошлым и современностью характер: историзм еще помещен в контекст телеологической «модели субъекта», хотя классический субъект трансформируется в социальную инстанцию «человечества» (Конт) или движимую Божественным провидением историко-научную традицию (Дюэм). Но в связи с концептуальной проработанностью исторического обоснования принципов физики эпистемология Дюэма выделяется в качестве предварительной программы французской исторической эпистемологии.

- Конкретно-научный постметафизический историзм французской исторической эпистемологии, вследствие ее отказа от трансцендентального субъекта в обосновании знания и занятия неорационалистических позиций, имеет особенности: отрицание универсальности научной рациональности и единого научного метода, признание ее региональное™ в зависимости от ее предмета и исторического момента; принятие модели дискретности истории наук, знания, связанной со сменой обусловливающих познание философских и иных предпосылок; взаимосвязь истории наук и эпистемологии, трансформация эпистемологии в эпистемологическую историю; история является или «оценивающей», где прошлая наука рассматривается с эпистемологических (неорационалистических) позиций (Башляр, Кангийем и др.), или «нейтральной», склоняющейся к историко-научному релятивизму (Мецжер, Фуко и др.).

- Данная форма историзма в соединении с различными концептуальными посылками внутри неорационализма приняла во французской исторической эпистемологии вид следующих основных парадигм: диалектической эпистемологии Ж. Кавайеса, Г. Башляра и др.; неорационалистической истории наук Э. Мецжер, А. Койре; эпистемологической истории Ж. Кангийема; истории знания М. Фуко; феноменологической эпистемологии Ж.-Т. Дезанти, С. Башляр.

- Эволюция исторической эпистемологии определялась изменением наук и их роли в обществе, развертыванием внутренних возможностей традиции, а также общим контекстом французской и зарубежной философии, в частности выдвижением постмодернистских моделей знания, влиянием зарубежной «исторической школы» в философии науки и аналитической философии. При этом для последней четверти XX в. характерны как вполне традиционные (Эваль), так и конвергентные, сочетающие французскую традицию с идеями других школ и направлений (Лекур, Тор, Хакинг), концепции исторической эпистемологии.

- Французская историческая эпистемология в значительной мере способствовала отказу от неопозитивистской модели науки и повороту к истории в западной философии науки; акцент на различиях между регионами наук, знания, критика эмпиризма и созерцательности, понимание объекта познания как конструкта, выявление многофакторности наук подготовили постмодернистский релятивизм; в целом она внесла свой вклад в формирование постметафизического мышления, продемонстрировав один из способов самоосуществления философии в условиях кризиса рациональности.

Теоретическая и практическая значимость исследования

В теоретическом плане результаты исследования имеют значение, поскольку, во-первых, дают целостное представление об особенностях формирования, развития и роли французской исторической эпистемологии в философии науки и тем самым вносят вклад как в осмысление современного философского процесса во Франции, так и в создание общей концепции западной философии науки и философии вообще, в понимание ее современной проблематики и тенденций; во-вторых, проведенное исследование различных парадигм французской исторической эпистемологии может служить основой для более широкой постановки вопроса о модификациях современного рационализма и историзма и для выявления их перспективных форм; в-третьих, в диссертации уточняется концептуальный аппарат и методология французской эпистемологии, которые могут быть задействованы в отечественной философии науки и способствовать дальнейшей разработке концепций познания и научной рациональности; наконец, результаты диссертации могут использоваться в различных областях знания - истории и социологии наук, теории и истории культуры, социальной философии, рассматривающих развитие науки и ее связь с другими формами теоретического, художественного и практического освоения мира.

В практическом плане материалы диссертации могут использоваться: в учебных курсах по истории современной западной философии, истории французской философии и эпистемологии, теории познания, истории и философии науки, методологии научного познания; для разработки новых спецкурсов по современной западной философии и эпистемологии; при подготовке лекций и семинарских занятий на тему о науке, ее социокультурных функциях в курсах по социальной философии, философии культуры и культурологии. Также они будут полезны для написания справочных изданий и учебных пособий по указанным дисциплинам.

Апробация работы

Основное содержание диссертационной работы было апробировано при выступлении с докладами и сообщениями на научных конференциях, в том числе: «Война рас в политической истории М. Фуко» на Всероссийской конференции «Компаративистский анализ общечеловеческого и национального в философии» (СПбГУ, 2006);

Эпистемологические истоки «археологического» метода М. Фуко» на межвузовской конференции «Запад - Восток - Россия: философия в компаративистской перспективе» (СПбГУ, 2005); «Война и власть в историческом дискурсе XVII-XVIII вв. (по лекциям М. Фуко)» на 10-х Лафонтеновских чтениях «Политика и культура в эпоху абсолютизма» (СПбГУ, 2004); «Христианство и генезис классической механики в концепции П. Дюэма» на С.-Петербургских христианских чтениях «Христианство и мировая культура» (СПб., 2004); «Структурализм как особый тип рациональности (с частной ссылкой на Леви-Стросса)» на научной конференции С.-Петербургского философского общества «Современная философия как феномен культуры: исследовательские традиции и новации» (СПбГУ, 2001); «Феноменология воображения Г. Башляра» на 11-й международной конференции молодых ученых «Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы» (СПбГУ, 2000); «Французская историческая эпистемология в XX веке» на Первом Всероссийском философском конгрессе (СПбГУ, 1997); «Между историей и логикой науки: философия Ж.-Г. Гранже» на Всероссийской конференции «Философия и вызов XXI века» (СПбГУ, 1996); «А. Бадью о философии в конце XX века» на межвузовской научной конференции «Современная зарубежная философия: Проблемы трансформации на рубеже XX-XXI веков» (СПбГУ, 1996); «Историко-научная концепция Б. Лятура» на межвузовской конференции «Современная философия Запада и Востока на пороге XXI века» (СПбГУ, 1994); «Фуко и Маркс» на межвузовской конференции «Диалог философских культур в зеркале компаративистики» (СПбГУ, 1994); «Отношение неорационализма к классическому рационализму во французской эпистемологии» на межвузовской научной конференции «Структура и методология современной зарубежной философии» (СПбГУ, 1994); «Образ философии в современном философском авангарде во Франции» на межвузовской конференции «Современная философская компаративистика: мировоззренческие и методологические вопросы» (СПбГУ, 1993); «Взгляды Г. Башляра и К. Поппера на развитие научного знания» на заседании Проблемного совета по современной зарубежной философии Госкомвуза РФ «Современная философская компаративистика» (СПбГУ, 1992); «А. Пуанкаре о методологии точных наук» и «Проблема развития естествознания в концепции Э. Мейерсона» на научной конференции молодых ученых «Философия и духовная жизнь общества» (Л., 1989); «Неорационалистическая концепция диалектики» на Всесоюзных философских чтениях молодых ученых (М., 1984); «О гносеологических корнях неорационализма» на научной конференции «Философский труд В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» и современность» (ЛГУ, 1979).

Материалы диссертации были использованы в лекциях и семинарских занятиях по курсу «Зарубежная философия XX века», в спецкурсах «Французская эпистемология XX века», «Феноменологическая философия во Франции», «Введение в современную зарубежную философию», читаемых на философском и других факультетах Санкт-Петербургского государственного университета; при разработке соответствующих программ и методических указаний.

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры современной зарубежной философии философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета 30 мая 2006 г.

Структура работы

Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы. Объем диссертации - 354 страницы, в списке литературы 335 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Французская историческая эпистемология"

Заключение

В конце диссертационного исследования имеет смысл подытожить достигнутые результаты. Возникновение французской исторической эпистемологии было закономерным результатом самоопределения философии, которая в ситуации кризиса классической трансцендентальной модели обоснования обращается к эпистемологическому историческому исследованию основоположений наук и иных познавательных структур. Своим путем, отличным от других путей самосознания, расчерчивающих поле западной философии XX в., она двигалась в своих истоках от общего порогового события - завершения модерна, конца господства субъекта в новоевропейской мысли. Конститутивные особенности французской исторической эпистемологии - исторический подход к знанию и неорационалистическое представление о его структуре и развитии -являются способом ее самоосуществления при неприятии трансцендентального анализа от классической философии субъекта до современных типов рефлексивной философии (Гуссерль, Сартр, Рикер и др.). Для Канта трансцендентальный метод означал исследование априорных условий возможности человеческого познания, при этом чистое, очищенное от всех эмпирических признаков, сознание рассматривалось как неизменный источник и гарант объективного, всеобщего и необходимого характера знания. Послекантовский трансцендентализм в современной философии, нацеливаясь на поиск априорных условий бытия и мышления, обращается не только к сознанию, но к языку и коммуникации, интерсубъективностн жизненного мира (некоторые формы аналитической философии, трансцендентальная прагматика Апеля и др.), к неонтологическим этическим структурам (Левинас) и т. д. Французская историческая эпистемология отказывается от трансцендентальной перспективы, самоопределяясь в качестве «открытой» философии наук (Кавайес, Башляр, С. Башляр), или формулирует новый тип историзированного априоризма (Фуко). В ситуации кризиса оснований наук, вызванного научными революциями в математике, физике и химии второй половины XIX - первой трети XX в., историческая эпистемология в лице первых представителей (Кавайес, Башляр) отвергла классическую парадигму и поставила целью эпистемологическое исследование различных исторических типов конкретно-научной рациональности, демонстрацию ее многообразия. Революционные изменения в биологии в середине XX в., развитие научной медицины, подъем гуманитарных наук стимулировали исследование новых регионов: наук о жизни, психологии, лингвистики, экономики, права и др. (Кангийем, Фуко, Эваль). Регионализм в эпистемологии фиксирует временные и связанные с предметными особенностями той или иной дисциплины параметры наук. Историко-научные работы также обнаружили историческую специфику научных теорий и мыслительных формаций (Мецжер, Койре, Кангийем, Фуко). Однако обращение исторической эпистемологии (Фуко) в 60-е гг. к структуралистской модели знания, рассматривающей объективные структуры языка как априорные детерминанты наличных дискурсивных смыслов, позволяет трактовать ее «археологическую» форму как трансформацию классического трансцендентализма.

Историческая эпистемология, отвергнув «философию сознания» и связанные с ней априоризм и телеологию, полагает себя свободной от метафизики («философии философов», по Башляру) и компенсирует эту свободу принуждениями со стороны науки. Так, для Башляра сюррационалистическая эпистемология - это такая философия «самой» науки, которая не имеет ограничивающего науку смысла, но лишь выявляет ее имманентную философию. «Детрансцендентализация» и антиметафизичность рассматриваются как конститутивный фактор открытой» эпистемологии, отказывающейся от априоризма «закрытых» систем классической философии и выражающей критико-рациопалистический смысл неклассической науки, развивающейся через «постоянный пересмотр содержания» (Кавайес) и демонстрирующей релятивность рациональных посылок. Отказ от метафизики сознания в археологии Фуко выражается в историзации априорных условий знания, т. е. их спецификации в связи с эмпирической наличностью эпистем, а также в их инсталляции не в субъекте, а в дискурсе.

Критике «философии сознания» представителями рассмотренной традиции предшествовала начавшаяся еще в XIX в. деконструкция классического мышления, становление постметафизической философии, выступившей против его основополагающих допущений: абсолютности и внеисторичности чистого субъекта, сведение «отождествляющим мышлением» различий к единству, приоритет спекулятивной мысли по отношению к наукам и практической жизни. Непосредственно историзация «разума», т. е. выявление изменчивости рациональных посылок наук, детерминированных, с одной стороны, психологической (Башляр) или социальной (Кангийем) конституцией субъекта, мыслительным содержанием эпохи, в частности метафизикой и теологией (Мецжер, Койре), а, с другой - «сопротивлением материи» (Башляр), эмпирикой науки, была подготовлена французскими течениями в философии XIX -первой трети XX в. Анализ концепций предшественников исторической эпистемологии выявил следующее.

Во-первых, эволюция позитивистской эпистемологии во Франции имела свои особенности, поскольку начиная с философии Конта была тесно связана с историей наук. Эпистемология Конта, продолжая традицию критики метафизики со стороны сенсуализма и эмпиризма и отталкиваясь при этом от размышлений над работами ученых своего времени, не только определила науку в качестве особого предмета философии, но интегрировала ее в целостность исторического развития социального организма. Поэтому у Конта выраженно присутствуют две существенные для становления исторической эпистемологии позиции -спецификация научного знания и представление о его историчности, выдвинутое в рамках философии науки. Однако специфический для социологии исторический метод, распространенный Контом на науку, как и на все прочие продукты цивилизации, трактуется им с точки зрения Просвещения, в рамках телеологической и финалистской модели. Связывающая его с эпохой модерна позитивистская метафизика, которая за исторической эмпирикой цивилизации обнаруживает поступательное развитие рациональности, была общей схемой эпистемологических и исгорико-научных исследований его последователей. Внутри этой схемы диверсифицировались частные модели научной теории, отношения философии и наук, наук и реальности, наук и истории, имманентных и социальных факторов развития знания, смысла, а также методов историко-научного исследования. Позитивисты конца XIX - начала XX в., обсуждая вышеупомянутые вопросы, мыслили еще в системе координат «философии сознания». В этом плане показательной является концепция Дюэма, которая была центрирована на проблеме исторического обоснования фундаментальных научных принципов и выявляла конститутивную роль традиции в формировании и развитии научной теории. Данная идея неразрывности науки и ее истории (по сути одна из основных идей исторической эпистемологии) органично включена у него в метафизику телеологии разума и христианскую теологию с выраженным провиденциалистским мотивом. Таким образом, в связи с классической мыслью формулируются посылки исторической эпистемологии, т. е. те проблемы, которые, выйдя из рамок «философии сознания», будут переформулированы и получат новые решения. Кроме проблемы исторического обоснования знания отметим значимость рационалистического решения вопроса о структуре теории, критики эмпиризма и индуктивизма в анализе теоретической физики (Дюэм, Пуанкаре), арифметики и геометрии (Пуанкаре). Данная критика продолжила рационалистическую традицию французской философии и способствовала становлению неорационализма. Однако французские эпистемологические концепции рубежа веков Дюэма, в значительной мере Пуанкаре, Мейерсона, также как концепции Бергсона, Гуссерля, Маха, Рассела, Уайтхеда и др., покоились на убеждении в единстве науки и в этом плане также сохраняли связь с классической мыслью.

Во-вторых, историческая эпистемология была детерминирована французским рационализмом конца XIX - первой трети XX в., имевшим по преимуществу кантианскую ориентацию. Разработка теории познания, вслед за Кантом касающейся критики способности мышления и сфокусированной на науке, в ситуации прогресса наук привела к историзации априоризма, признанию изменчивости априорных условий познания. Неприятие французским неокритицизмом абсолютности познавательных структур и стремление их динамизировать в соответствии с реалиями наук подготовили преобразование общей теории познания в эпистемологическую историю наук, или историческую эпистемологию. Однако последняя отбросила кумулятивную модель научного прогресса, апеллирующую к телеологии научного разума, следующего идеалу «математического идеализма», превосходства математики над чувственным опытом (Брюнсвиг), «принципу тождества» (Мейерсон) или закону «инволюции» разнородного (Лаланд). Таким образом, осуществленный в исторической эпистемологии неорационализма пересмотр позиций классического метафизического мышления был подготовлен французским позитивизмом и неокантианством, выявлявшими историчность разума, многообразие его «воплощений» в науках. Ее философскими источниками были также гегелевский объективный идеализм (Койре) и неогегельянский историзм Кроне и Коллингвуда (Кангийем), традиция немецкого историзма от Ницше и Дильтея до Хайдеггера (Фуко).

Программа французской исторической эпистемологии была реализована в XX в. в форме отличавшихся по предмету и частным философско-методологическим установкам нескольких основных парадигм, определивших принципиальный диапазон ее исследовательских возможностей. «Ядром» этой программы являются неорационалистическое представление о науке и историческая схема обоснования. При этом понятия научной рациональности и истории определяются с постметафизических позиций: «разум» - это не беспредпосылочная инстанция, а зависимые от обстоятельств внутреннего и внешнего порядка исторически ограниченные внеэмпирические посылки познания. Неорационалистический историзм также заключается не в метафизической идее высшего разума, направляющего развитие науки, но в признании различных типов рациональности, изменчивости рациональных детерминант наук. Эпистемология приобретает форму критического исторического исследования, исторической эпистемологии или эпистемологической истории, где выявляются меняющиеся формы научной (Кавайес, Башляр) или мыслительной (Койре) диалектики, формы означивания, специфицирующие конфигурации знания (Фуко), связи наук с социокультурным окружением (Кангийем, Фуко, Лекур), особенности постановки проблем и решений, археологические начала понятий (Кангийем, Фуко), специфика конституирования и динамики смысловых структур науки (С. Башляр, Дезанти).

Французская историческая эпистемология - это оригинальная традиция постклассической философии, развивавшаяся вплоть до 60-х гг. отличным от других направлений философии науки путем. В противоположность универсалистской стратегии, искавшей в науках общие методологические предписания, совокупность которых составляет научную рациональность, она отдавала предпочтение регионализму. Причем последний, связанный в исторической эпистемологии с задачей воспроизведения множественных деталей развития наук в их исторической реальности, не сводился к дескриптивизму, феноменологии исторического бытия наук. Дескриптивность сочеталась с нормативностью, неорационалистической «оценкой» наук, критикой эмпиризма и убеждением в прогрессе наук (Башляр, Кангийем, С. Башляр). Неорационализм и антипозитивизм выражают суть и историко-научных исследований Мецжер и Койре: анализ научных революций происходит согласно критерию изменения внутренних мыслительных, в частности философских, диспозиций наук, формирующих лежащие в их основании рациональные принципы. При этом у Мецжер присутствует также учет внешних факторов развития знания. Однако анализ замкнутых на себе исторических целостностей знания и даже признание (Мецжер) у донаучных форм (алхимии) равноценного с наукой статуса свидетельствует, что наряду с положением о превосходстве «ценностей разума» (Башляр) в исторической эпистемологии присутствует релятивистская тенденция, которая обнаруживается явно у Фуко.

Начиная с 60-х гг. французская историческая эпистемология развивается в контексте близких ей по теоретическим посылкам концепций постпозитивизма, которые отбросили логический эмпиризм как «физикопоклонническую», формалистскую, унифицирующую, идеалистическую модель науки. С работы Т.Куна (1962) в западной философии и социологии наук начинается рост исследований наук с точки зрения их исторических, социологических, психологических, политических, экономических, демографических и др. аспектов. Это соответствует изменению ситуации в самой науке и в деятельности ученого: физика и математика лишаются своей исключительности, в круг избранных наук входит молекулярная биология, развиваются инженерные науки, опирающиеся на различные дисциплины, растет значение когнитивных наук, обновленных гуманитарных и социальных, характерным становится междисциплинарноегь, изменяется масштаб коллективного труда ученых и его связи с технологиями. Общая тенденция повышения значимости анализа социальных и политических аспектов наук проявляется также во французской исторической эпистемологии, где активизируется изучение идеологических механизмов познания (Кангийем, Фуко, Лекур, Тор), рассматриваются эпистемы как конфигурации знания внутри культуры, отношения знания и власти (Фуко). При этом, обладая приоритетом в неорационалистической постановке проблемы развития знания, французская историческая эпистемология оказала существенное влияние на становление «исторической школы» в англо-американской философии науки.

В ходе своей эволюции французская историческая эпистемология по-своему выразила общую тенденцию перехода от обособления эпистемологической проблематики от фундаментальных философских вопросов к возврату к ним. Конечно, с одной стороны, с самого начала историческая эпистемология отвергала позитивистский демаркационизм, не сводила свою задачу к логической или иной форме анализа языка науки и признавала роль философии в науке. Но с другой - как неопозитивизм и другие программы философии науки, она сама претендовала на собственную автономность по отношению к общим философским вопросам. Эта автономность характеризовала период становления и относительно обособленного развития всей западной философии науки как специального философского направления вплоть до последней четверти XX в., когда в постаналитической философии (Патнем, Серл, Крипке и др.) обнаруживается тенденция проблематизации связи философии наук с «метафизикой» и включение в круг интересов аналитика онтологии, этики, философии истории, права и т. д. Эта тенденция обращения философии науки к традиционным философским вопросам проявляется и в актуальной французской исторической эпистемологии (Дезанти). Кроме того, во Франции в последней четверти XX в. данные вопросы ставятся в рамках аналитической философии, интенсивное укрепление которой на континенте приводит к уменьшению «веса» традиционной французской эпистемологии, ее вытеснению или конвергенции с постаналитическими течениями. Конвергентные концепции исторической эпистемологии с влиянием французской традиции создаются также внутри философии аналитического стиля (Хакинг), что свидетельствует о транснациональности современной философии наук. Постмодернистские релятивистские концепции знания (Лиотар, Серр, социальный конструктивизм) также «теснят» историческую эпистемологию. Все это измененяет общую конфигурацию французской мысли, теории познания и эпистемологии, а также конфигурацию всей западной философии науки, особенности и дальнейшие перспективы которой еще надлежит исследовать, в том числе с точки зрения выявленных здесь тенденций.

Список научной литературыСоколова, Лариса Юрьевна, диссертация по теме "История философии"

1. Автономова Н.С. Эпистемологическая концепция М. Фуко и ее эволюция // Французская философия сегодня: Анализ немарксистских концепций / ред.кол. И.С. Вдовина и др.. М.: Наука,1989. - С. 45-64.

2. Автономова Н.С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках (Критический очерк концепций французского структурализма). М.: Наука, 1977. - 269 с.

3. Автономова Наталия. Деррида и грамматология // Жак Деррида. О грамматологии. М.: Изд-во Ad Marginem, 2000. - С. 7-107.

4. Анналы на рубеже веков: Антология / отв. ред. А.Я. Гуревич. М.: XXI век - согласие, 2002. - 283 с.

5. Беляев Е.А., Пермшюв В.И. Философские и методологические проблемы математики. М: Изд-во МГУ, 1981.-212 с.

6. Блок М. Апология истории, или Ремесло историка ; пер. с фр. Е.М. Лысенко. М.: Наука, 1986. - 254 с.

7. Богуславский В.М. Великий труд, впервые обосновавший права человека // Философия в «Энциклопедии» Дидро и Даламбера. М.: Наука, 1994.-С. 5-41.

8. Боргош Ю. Фома Аквинский; пер. с пол. -М: Мысль, 1975. -182 с.

9. Боррадори Дж. Американский философ ; пер. с англ. А.Л.Никифорова и др.. М.: Дом интеллектуальной книги, Гнозис, 1994. - 202 с.

10. Ю.де Бройль Л. Революция в физике (Новая физика и кванты); пер. с фр. -М.: Госатомиздат, 1963.-230 с.

11. П.Бурбаки Н. Очерки по истории математики ; пер. с фр. М.: Изд-во Иностр. лит., 1963. - 292 с.

12. Бурдье П. Клиническая социология поля науки ; пер. с фр. Ю.В. Марковой // Социоанализ Пьера Бурдье. Социо/Логос. Альманах Рос.франц. центра социологии и философии Ин-та социологии РАМ. СПб.: Алетейя, 2001.-С.49-95.

13. Вартофский М. Модели. Репрезеш-ация и научное понимание ; пер. с англ. / общ. ред. и послесл. И.Б.Новика и В.Н.Садовского. М.: Прогресс, 1988.-506 с.

14. Вен П. Фуко совершает переворот в истории // Вен П. Как пишут историю. Опыт эпистемологии ; пер. с фр. Л.А.Торчинского. М.: Научный мир, 2003. - С. 350-391.

15. Визгин В.П. Эпистемология Гастона Башляра и история науки. М.: Инт философии РАН, 1996.-261 с.

16. Визгин В.П. Онтологические предпосылки «генеалогической» истории Мишеля Фуко // Вопросы философии. -1998. № 1. - С. 170-176.

17. Визгин В.П. Обзор истории науки в трудах Жоржа Кангийема (Аналитический обзор) // Современные историко-научные исследования (Франция). Рефер. сб. М.: ИНИОН АН СССР, 1987. - С. 104-140.

18. Гайденко П.П. Научная рациональность и философский разум. М.: Прогресс-Традиция, 2003. - 528 с.

19. Гайденко П.П. Постметафизическая философия как философия процесса // Вопросы философии. 2005. - № 3. - С. 128-139.

20. Гегель Г.В.Ф. Философия природы ; пер. с нем. // Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. М.: Мысль, 1975. - Т. 2. - 694 с.

21. Гейтинг А. Интуиционизм. М.: Мир, 1965. - 99 с.

22. Гейтинг А. Обзор исследований по основаниям математики. М.; Л.: ОНТИ НКТП СССР, 1936. 96 с.

23. Голдберг С. Молчание Пуанкаре и теория относительности Эйнштейна //Эйнштейновский сборник. 1972. -М.: Наука, 1974. С. 341-358.

24. Грецкий М.Н. Наука философия - идеология (Некоторые актуальные проблемы марксистской философии во Франции). - М.: Изд-во МГУ, 1978.-122 с.

25. Грецкий М.Н. Марксистская философия в современной Франции. М.: Изд-воМГУ, 1984.-181 с.

26. Грязнов Б.С. Логика. Рациональность. Творчество. М.: Наука, 1982. -254 с.

27. Грязнов Б.С. Учение о науке и ее развитии в философии O.Koirra // Позитивизм и наука: Критический очерк. М.: Наука, 1975. -С.7-48.

28. Гуревич А.Я. Послесловие. Жак Ле Гофф и «Новая историческая наука» во Франции // Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада; пер. с фр. М.: Изд. группа «Прогресс»; «Прогресс-Академия», 1992. - С. 352-373.

29. Декомб В, Современная французская философия ; пер. с фр. М.М. Федоровой. -М.: Весь мир, 2000.-336 с.

30. Делез Ж. Логика смысла ; пер. с фр. Я.И. Свирского. М.: Изд. центр «Академия», 1994. - 297 с.

31. Делез Ж По каким критериям узнают структурализм? ; пер. с фр. Л.Ю. Соколовой // Делез Ж. Марсель Пруст и знаки. СПб.: Изд-во «Алетейя»(СПб.), 1999.- С.133-174.

32. Дудник С.И., Солонин Ю.Н. Парадигмы исторического мысшления XX века. Очерки по современной философии культуры. СПб.: С.-Петерб. филос. общ-во, 2001. -198 с.

33. Дьяков А.В. Проблема субъекта в посгсгруктуралисгской перспективе. Онтологический аспект. -М.: Изд-во РГСУ «Союз», 2005. 600 с.

34. Дюгем П. Физика качества ; пер. с фр. // Новые идеи в философии. -Сборник № 2. СПб, 1912. - С. 178-188.

35. Дюгем П. Физическая теория. Ее цель и строение ; пер. с фр. / предислов. Э. Маха. СПб., 1910.-326 с.

36. Зб.Зандкюлер Г.Й. Действительность знания. Историческое введение в эпистемологию и теорию познания ; пер. с нем. И.Т. Касавина и

37. Ивин А.А. Интеллектуальный консенсус исторической эпохи // Познание в социальном контексте. М.: Ин-т философии РАН, 1994. -С. 80-105.

38. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. -М: Интрада, 1996. 253 с.

39. Касавин И.Т. Миграция. Креативность. Текст. Проблемы неклассической теории познания. СПб.: Изд-во Рус. Христ. гум. ин-та, 1999.-407 с.

40. Касавин И.Т. Традиции и интерпретации. Фрагменты исторической эпистемологии. СПб.: Изд-во Рус. Христ. гум. ин-та, 2000.-310 с.

41. Катасонов В.Н. Концепция Койре в современной зарубежной философии // Вопросы философии. -1985. № 8. - с.133-140.

42. Катасонов В.Н. Позитивизм и христианство: философия и история науки Пьера Дюгема. htth://www.katasonov-vn.narod.ru/duhem.html

43. Катасонов В.Н. Философия науки Э.Мейерсона и историко-научные реконструкции Койре. М.: ИИЕТ АН СССР, 1987. - 24 с.

44. Керимов Х.Т. Структурализм // Современный философский словарь / под общ.ред. В.Е. Кемерова. М.5 Бишкек, Екатеринбург: Одиссей, 1996.-С. 517-522.

45. Киссель М.А. Судьба старой дилеммы (Рационализм и эмпиризм в буржуазной философии XX века). М.: Мысль, 1974. - 277 с.

46. Киссель М.А. «Критика чистого разума» как первый опыт философии науки//Вопросы философии. -1983.-№ 10.-С. 112-119.

47. Койре А. Очерки истории философской мысли. О влиянии философских концепций на развитие научных теорий; пер. с фр. Я.Л. Ляткера. М.: Прогресс, 1985.-284 с.

48. Койре А. От замкнутого мира к бесконечной вселенной ; пер. с англ.

49. B.Стрелкова и др.. М.: ЛОГОЕ, 2001. - 274 с.

50. Койре А. Мистики, спиритуалисты, алхимики Германии XVI века; пер. A.M. Руткевича. Долгопрудный: Аллегро-Пресс, 1994. -168 с.

51. Колесников А.С. Аналитическая философия во Франции // Современная философия в зеркале компаративистики. Материалы межвуз. конфер. 14-15 ноября 1994 г.-СПб., 1994.-С. 97-100.

52. Колесников А.С. Мишель Фуко и его «Археология знания» // М.Фуко. Археология знания; пер. с фр. М.Б. Раковой и А.Ю. Серебрянниковой / под ред. А.С.Колесникова. СПб.: Изд. дом Гуманит. Академия, 2004.1. C. 5-30.

53. Колесницкий Н.Ф. Феодализм в буржуазной и советской историографии // История Средних веков. М.: Просвещение, 1980. -576 с.

54. Коллингвуд Р.Дж. Идея истории // Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография; пер. Ю.А. Асеева. -М.: Наука, 1980. С.5-320.

55. Колядко В.И. Бернард Больцано. -М.: Мысль, 1982. 197 с.

56. Колядко В.И. Теория познания структурализма // Критика современных буржуазных теорий познания. Л.: Изд-во ЛГУ, 1981. - С. 99-116.

57. Конт О. Вступительные лекции в «Курс положительной философии»; пер. с фр. // Социология Конта в изложении Риголажа. СПб., 1898. -406 с.

58. Конт О. Дух позитивной философии; пер. с фр. СПб., 1910. - 76 с.

59. Конт О. Курс положительной философии ; пер. с фр. СПб., 1899. - Т. I; отд. I. -141 с.

60. Коркюф Ф. Новые социологии ; пер. с фр. СПб.: Алегейя, 2002. -179 с.

61. Косарева JI.M. Рождение науки Нового времени из духа культуры. М.: Ин-т психологии РАН, 1997. - 358 с.

62. Кузнецов В.Н. Французская буржуазная философия XX века. М.: Мысль, 1970.-319 с.

63. Кутюра JL В защиту логики ; пер. с фр. // Новые идеи в математике. -Сб. № ю. Пг., 1915. - С.53-115.

64. Лазарев В.В. Ф.В.Й. Шеллинг // История диалектики. Немецкая классическая философия. -М.: Мысль, 1978. С.151-215.

65. Лакатос И. Доказательства и опровержения: Как доказываются теоремы. М.: Наука, 1967. -152 с.

66. Лаланд А. Этюды по философии наук ; пер. с фр. СПб., 1895. - 180 с.

67. Ланжевен П. Избранные произведения. Статьи и речи по общим вопросам науки; пер. с фр. М.: Изд-во иностр. лит., 1949. - 439 с.

68. Латур Б. Когда вещи дают сдачи: Возможный вклад «исследований науки» в общественные науки; пер. с фр. // Вестник Моск. ун-та; сер.7. Философия. 2003. - № 3. - С.20-39.

69. Лебон Г. Эволюция материи. СПб., 1909. -214 с.

70. Леви-Стросс К. Понятие структуры в этнологии // Леви-Стросс К. Структурная антропология; пер. с фр. под ред. Вяч. Вс. Иванова. М.: Наука, 1985.-С. 245-285.

71. Лекторский В.А. Научное и вненаучное мышление: скользящая граница // Наука: возможности и границы. М: Наука, 2003. - С. 20-34.

72. Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм // Ленин В.И. Полн.собр.соч., т. 18. С. 7-384.

73. Литтре. Конт и Милль // Тэн И. Об уме и познании. СПб., 1872. -С.285-329.

74. Майоров Г.Г. Формирование средневековой философии. М.: Мысль, 1979.-430 с.

75. Мамчур Е.А. Существуют ли границы социологического подхода к анализу научного знания? // Наука: возможности и границы. М.: Наука, 2003.-С. 216-237.

76. Марков Б.В. Разум и сердце: история и теория менталитета. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1993.-229 с.

77. Маркова Л.А. Конец века конец науки? - М: Ин-т философии РАН, 1992.-136 с.

78. Мейерсон Э. Тождественность и действительность. Опыт теории естествознания как введения в метафизику ; пер. с фр. СПб.: Шиповник, 1912.-498 с.

79. Мейнеке Ф. Возникновение историзма; пер. с нем. В.А.Брун-Цехового. М.: РОССПЭН, 2004. - 478 с.

80. Меркулов И.П. Эпистемология: (Когнитивно-эволюц. подход). СПб.: Изд-во РХГИ, 2003. - Т. I. - 471 с.

81. Метод в науках / П.Ф.Тома, Э.Пикар, Ж.Таннери и др.. СПб., 1911. -302 с.

82. Методологические проблемы историко-научных исследований. М.: Наука, 1982.-359 с.

83. Мешонник А. Поэма как этика и политика субъекта против искусства и против философии ; пер. с фр. Л.Ю.Соколовой // Позиции современной философии. Вып. 2. Современная философия во Франции. - СПб.: С,-Петерб. филос. общ., 2000. - С. 20-31.

84. Микешина Л.А. Философия познания: Полемические главы. М.: Прогресс-Традиция, 2001. - 622 с.

85. Микулинский С.Р., Маркова Л.А. Основные методологические направления в зарубежной истории науки. М, Наука, 1971. 48 с.

86. Михай Н.Г. Научное познание мира и неорационализм. Кишинев: Штиинца, 1976. -133 с.

87. Мулуд Н. Современный структурализм. Размышления о методе и философии точных наук; пер. с фр. М.: Прогресс, 1973. - 374 с.

88. Мулуд Н. Анализ и смысл ; пер. с фр. Автономовой Н.С. и др.. М.: Прогресс, 1979.-346 с.

89. Нарский И.С. Г.В.Ф.Гегель // История диалектики. Немецкая классическая философия / рук. авт. кол. Т.ИОйзерман. М.: Мысль, 1978.-С.216-331.

90. Наука в культуре / В.Н.Порус, Б.В.Марков, В.С.Степин и др.. Ин-т философии РАН. -М.: Эдигориал УРСС, 1998. - 380 с.

91. Наука и альтернативные формы знания: Межвуз. сб. / под. ред. д.филос.н. Б.В. Маркова. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1995. - 256 с.

92. Никифоров A.JI. Философия науки: история и теория. Учебник. М.: Идея-Пресс, 2006. - 262 с.

93. Ольшки JI. История научной литературы на новых языках. М.; JI.: Гос. технико-теоретич. изд-во, 1933. -Т.З. - 324 с.

94. Перов Ю.В. Историчность и историческая реальность. СПб.: Изд-во С.-Петерб. филос. общества, 2000. - 144 с.

95. Пиаже Ж. Генетическая эпистемология // Вопросы философии. -1993.5.-С. 54-63.

96. Подорога В. А. Власть и познание (археологический поиск М.Фуко) // Власть. Очерки современной политической философии Запада. М.: Наука, 1989.-С. 206-255.

97. Автор не указан. Попробуем поставить опыт ; пер. с фр. И.К. Сгаф // Анналы на рубеже веков: Антология / отв. ред. А.Я. Гуревич. М.: XXI век - согласие, 2002. - С. 15-23.

98. Порус В.Н. Рец. кн.: Гедимин Е. Наука и конвенция. Очерки по философии науки Анри Пуанкаре и традиция конвенционализма // Новые книги за рубежом по общественным наукам. 1982. - № 9. -с.33-38.

99. Порус В.Н. «Конец субъекта» или пострелигиозная культура? // Разум и экзистенция. Анализ научных и вненаучных форм мышления / под ред. И.Т.Касавина и В.Н.Поруса. СПб: Изд-во Рус. Христ. гум. инта, 1999.-С.93-112.

100. Пригода Н.С. О взаимосвязи философии и частных наук в трудах французских марксистов и прогрессивных ученых. — М.: Изд-во МГУ, 1976.-204 с.

101. Про А. Двенадцать уроков по истории; пер. с фр. М.: Рос. гос. гум. ун-т, 2000.-330 с.

102. Пружинии Б.И. Рациональность и историческое единство научного знания (Гносеологический аспект). -М:Наука,1986. -148 с.

103. Пуанкаре А. О науке; пер. с фр. М.: Наука, 1983. - 606 с.

104. Пуанкаре А. Новая механика. Эволюция законов ; пер. с фр. М., 1913.-178 с.

105. Рабинович B.JI. Методология исторической реконструкции донаучных форм знания : автореф. д-ра филос. наук, спец. 09.00.01. -Ростов, гос. ун-т. М., 1986. - 83 с.

106. Ражо Г. Ученые и философия. СПб., 1912. - 222 с.

107. Реале Д. и Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней : пер. с итал. С.А. Мальцевой / науч. ред. Ю.А. Кимелев. СПб.: Петрополис, 1997. - Т. 4. От романтизма до наших дней. - 849 с.

108. Рей А. Энергетическое и механическое миропонимание с точки зрения теории познания; пер. с фр. СПб., 1910. - 200 с.

109. Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике : пер. с фр. И. Сергеевой. -М.: Медиум, 1995.-411 с.

110. Руткевич A.M. Послесловие // Койре А. Мистики, спиритуалисты, алхимики Германии XVI века ; пер. А.М. Руткевича. Долгопрудный: Аллегро-Пресс, 1994.-С. 163-168.

111. Сахарова Т.А. От философии существования к структурализму. Критические очерки современных течений буржуазной французской философии. -М.: Наука, 1974.-293 с.

112. Сергейчик Е.М. Философия истории. СПб.: Лань, 2002. - 606 с.

113. Современные историко-научные исследования (Франция). Реферат, сб. / отв.ред. Л.М. Косарева, З.А. Сокулер. М.: ИНИОН АН СССР, 1987. -199 с.

114. Соколов А.Р., Солонин Ю.Н. Предмет философии и обоснование науки. СПб.: Наука, 1993. -156 с.

115. Сокулер З.А. Историко-научные традиции во Франции (Вступительная статья) // Современные историко-научные исследования (Франция). Реферат, сб. / отв.ред. JI.M. Косарева, З.А. Сокулер. М.: ИНИОН АН СССР, 1987. С. 5-12.

116. Социология Конта в изложении Риголажа; пер. с фр. СПб., 1898. -105 с.

117. Старостин Б.А. Концепция науки в предреволюционной Франции (по материалам «Энциклопедии» 1751-1780 г.) // Философские науки. -1989. № 7. — С.47-54.

118. Степин B.C. Философия науки: общие проблемы. Учебник для аспирантов. М.: Гардарики, 2006. - 382 с.

119. Степин B.C. Специфика научного познания // Наука: возможности и границы. М: Наука, 2003. - С. 7-20.

120. Столярова О.Е. Социальный конструктивизм: онтологический поворот (Последсловие к статье Б.Латура) // Вестник Московского унта. Сер. 7. Философия. - 2003. - № 3. - С.39-51.

121. Сэв Л. Современная французская философия. Исторический очерк: от 1789 г. до наших дней; пер. с фр. М.: Прогресс, 1968. - 390 с.

122. Табачникова С. В. Комментарий // Фуко М. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности / составл., пер. с фр., коммент. и послесл. С.Табачниковой; общ.ред. А.Пузырея. М.: Магистериум, Касталь,1996. - С.329-394.

123. Таннери П. Первые шаги древнегреческой науки. СПб., 1902. -330 с.

124. Трёльч Э. Историзм и его проблемы. Логическая проблема философии истории ; пер. с нем. М.И.Левиной и др.. М.: Юрист, 1994.-719 с.

125. Федорюк Г.М. Французский неорационализм. Ростов/Д.: Изд-во Ростовского ун-та, 1983. - 157 с.

126. Фокин C.JI. Философ-вне-себя. Жорж Батай. СПб.: Изд-во Олега Абышко, 2002.-316 с.

127. Фуко М. Что такое Просвещение? // Фуко М. Интеллектуалы и власть: Избр. политич. статьи, выступления и интервью; пер. с фр. С.Ч. Офертаса под общ. ред. В.П. Визгина и Б.М. Скуратова. 4.1. - М.: Праксис, 2002. - С. 335-359.

128. Фуко М. Субъект и власть // Фуко М. Интеллектуалы и власть. Избр. политич. статьи, выступления и интервью ; пер. с фр. Б.М. Скуратова под общ.ред. В.П. Большакова. Ч.З. - М.: Праксис, 2006. - С. 161-190.

129. Фуко М. История безумия в классическую эпоху ; пер. с фр. И.К. Стаф / вступ. статья З.А. Сокулер. СПб.: Универс. Книга, 1997. - 573 с.

130. Фуко М. Жизнь: опыт и наука / предисл. С.В. Табачниковой // Вопросы философии. 1993. - № 5. - С.43-53.

131. Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы ; пер. с фр. В. Наумова / под ред. И. Борисовой. М.: Ad Marginem, 1999. - 475 с.

132. Фуко М. Порядок дискурса // Фуко М. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности / составл., пер. с фр., коммент. и послесл. С.Табачниковой ; общ.ред. А.Пузырея. М.: Магистериум, Касталь,1996.-С.49-96.

133. Фуко М. Воля к знанию // Фуко М. Воля к истине. М.: Магистериум, Касталь, 1996.-С. 97-268.

134. Фуко М. Забота об истине. Беседа с Франсуа Эвальдом // Фуко М. Воля к истине. М.: Магистериум, Касталь, 1996. С.307-326.

135. Фуко М. Рождение клиники ; пер. с фр. А.Ш. Тхостова. М.: Смысл, 1998.-307 с.

136. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук ; пер. с фр. Визгина В.П., Автономовой Н.С. / спецред. Семенов Г.И. М.: Прогресс, 1977.-487 с.

137. Фуко М. Что такое автор? // Фуко М. Воля к истине. М.: Магистериум, Касталь, 1996. - С. 9-45.

138. Фуре В.И. Контуры современной критической теории. Минск: Изд-во ЕГУ, 2002.-163 с.

139. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне ; пер. с нем. М.М. Беляева и др. / научн. ред. д.ф.н. E.JI. Петренко. М.: Весь мир, 2003. -414 с.

140. Хакинг Я. Представление и вмешательство. Начальные вопросы философии естественных наук ; пер. с англ. С. Кузнецова / науч. ред. МамчурЕ.А.-М.: Логос, 1998.-291 с.

141. Хюбнер К. Критика научного разума ; пер. с нем. И.Т, Касавина. -М.: Ин-т философии РАН, 1994. 322 с.

142. Черняк B.C. Генезис классической науки (по поводу историографической концепции А. Койре) // Вопросы философии. -1976.- № 10.-С. 142-148.

143. Черняк B.C. Философский метод в истории наук. Об историографической концепции Э. Мецжер // Вопросы философии. -2001.-№8.- С. 125-136.

144. Черняк В. С. Эволюция основных идей французской историографии науки XX в. // Современные историко-научные исследования (Франция). Рефер. сб. -М.: ИНИОН АН СССР, 1987. С. 13-73.

145. Якобсон Р. Взгляд на развитие семиотики ; пер. с англ. Чухрукидзе К. // Якобсон Р. Язык и бессознательное / ред. пер. Успенский Ф. М.: Гнозис, 1996.-С. 139-161.

146. Abou-Diwan M. Dialectiquc // Encyclopedic philosophique universelle. Paris: PUF, 1990. - 2 : Les notions philosophiques: Dictionnaire. - Т. I. - P. 639-640.

147. Achache G. Dc la science au droit // Autrement. №102. - nov. 1988. -P.186-191.

148. Alliez E. De l'impossibilite de la phenomenologie // Philosophie contemporaine en France. Paris: s. п. 1994. -P.55-137.

149. Althusser L. Montesquieu. La politique et l'histoire. Paris: PUF, 1992. -125 p.

150. Althusser L. Presentation //Pensee. fev. 1964.-№ 113.-P. 50-54.

151. Andler D. La recherche en logique et philosophic de la cognition // La recherche philosophique en France. Paris: s. п., 1997. -P.47-68.

152. Andler D., Fagot-Largeault A., Saint-Sernin B. Philosophie des sciences. Paris: Gallimard, 2002. - Т. I. - 665 p.; Т. II. - P.673-1334.

153. Bachelard G. L'activite rationaliste de la physique contemporaine. Paris: PUF, 1965.-223 p.

154. Bachelard G. La dialectique de la duree. Paris: PUF, 1963. - 150 p.

155. Bachelard G. La formation de l'espris scientifique. Paris: PUF, 1960. -226 p.

156. Bachelard G. Le materialisme rationnel. Paris: PUF, 1953. 224 p.

157. Bachelard G. Lc nouvel esprit scientifique. Paris: PUF, 1958. -179 p.

158. Bachelard G. La philosophie du поп. Paris: PUF, 1963. -148 p.

159. Bachelard G. Le rationalisme applique. Paris: PUF, 1949. 215 p.

160. Bachelard S. La conscience de rationalite. Etude phenomenologique sur la physique mathematique. These. Paris: PUF, 1958. - 215 p.

161. Bachelard S. Epistemologie et histoire des sciences. // Revue de Synthese, 1968. Ser. Generate; -1. LXXXIX; - troisieme ser.; - № 49-52. - P. 61-69.

162. Badiou A. Le (re)tour de la philosophie elle-meme // Badiou A. Conditions. Paris: Seuil, 1992. - P. 57-78.

163. Barret-Kriegel В. Le silence de J.-T. Desanti // Desanti J.-T. Le philosophe et les pouvoirs. Entretiens avec P. Laine et B. Barret-Kriegel. -Paris: Calmann-Leve, 1976.-P. 18-21.

164. Benis-Sinaceur H. Structure et concept dans Г epistemologie mathematique de Jean Cavailles // Revue d'histoire des sciences. Paris: PUF, 1987. - T. XL : Mathematiques et philosophie: Jean Cavailles, Albert Lautmann. - P. 5-31.

165. Benoist J. Ving ans de phenomenologie franfaise // Philosophie contemporaine en France. Paris: s. п., 1994. - P. 27 -52.

166. Bergson H. Oeuvres. Paris: PUF, 1959. -1602 p.

167. Besnier J.-M. Histoire de la philosophie moderne et contemporaine. Figures et ceuvres. Paris: Grasset, 1993.-Т. 2.-P.553-1016.

168. Billouet P. Foucault M. Paris: Les belles lettre, 1999. - 220 p.

169. Blay M. La recherche (philosophique) en histoire des sciences // La recherche philosophique en France. Paris: s.n., 1997. - P. 79-87.

170. Braunstein J.-F. La philosophie des sciences d'Auguste Comte // Les philosophes et la science / sous la dir. de P.Wagner. Paris: Gallimard, 2002. - P.787-822.

171. Braunstein J.-F. Bachelard, Canguilhem, Foucault Le «style fianfais» en epistemologie // Les philosophes et la science / sous la dir. de P.Wagner. -Paris: Gallimard, 2002. P. 920-963.

172. Boudot M. L'histoire de science selon Duhem // Les etudes philosophiques.-Oct-dec. 1967.- №4.-P.421-432.

173. Boutot A. La recherche en epistemologie // La recherche philosophique en France. Paris: s. п., 1997. - P.69-78.

174. Bouveresse J. La demande philosophique, que veut la philosophie et que peut-on vouloir d'elle? (Le^on inaugurale du College de France). Paris: Ed. de l'eclat, 1996.-169 p.

175. Bouveresse J. Wittgenstein: la rime ct la raison. Science, ethique et esthetique. Paris: Minuit, 1973.-238 p.

176. Bouveresse J. Wittgenstein existe-t-il? I I Magazine litteraire, Mars 1997. -№352.-P. 34-37.

177. Brehier E. Histoire de la philosophie. Paris: Quadrige / PUF, 1991. - T.

178. I. / XIX-XX siecle. P.507-1059.

179. Brehier E. Transformation de la philosophie fran?aise. Paris: Flammarion, 1950. - 252 p.

180. Brunschvicg L. Les ages de l'intelligences. Paris: PUF, 1953. - 150 p.

181. Brunschvicg L. L'idealisme contemporaine. Paris: Alcan, 1905. - 185 p.

182. Brunschvicg L. La modalite du jugement. Paris: Alcan,1934. - 319 p.

183. Brunschvicg L. Le progres de la conscience dans la philosophie contemporaine. Paris: PUF, 1927. - Т. I. - 327 p.; - Т. II. - 403 p.

184. Canguilhem G. Etudes d'histoire de philosophie des sciences. Paris: Vrin, 1983.-414 p.

185. Canguilhem G. La Formation du concept de гёйехе aux XVII et XVIII siecles. Paris: PUF, 1955. - 206 p.

186. Canguilhem G. Ideologic et rationalite dans l'histoire des sciences de la vie. Paris: Vrin, 1977. - 140 p.

187. Canguilhem G. Le normal et le pathologique. Paris: PUF. - 224 p.

188. Canto-Sperber M. Les conditions d'une reforme // Le DebaL Paris: Gallimard, janv.-fev. 1998. -№ 98. -P. 125-135.

189. Castellana M Epistemologia e storia della scienza in Suzanne Bachelard И Bollettino di storia della filosofia. Universita degli studi di Lecce. Vol.1..-1976.-P. 309-330.

190. Cavailles J. Sur la logique et la theorie de la science. Paris: PUF, 1947. -274 p.

191. Cavailles J. La Philosophie mathematique. Paris: Hermann, 1962. -274 p.

192. Chatelet F. Une histoire de la raison. Entretiens avec Emile No6l. Pan?: Seuil, 1992.-228 p.

193. Chatelet F. La philosophie. Paris: Marabout, 1979. - T.3 : de Kant a Husserl. - 320 p.

194. Le choix des tensions. Entretiens avec Jean-Toussaint Desanti // A quoi pensent les philosophes. Autrement. № 102. - Nov. 1988. - P. 115-121.

195. Comte A. Philosophic des sciences. Textes choisis. Paris: PUF, 1974. -227 p.

196. Deleuze G. Signes et evenements // Magazine litteraire. Sept. 1988. - № 257.-P. 16-25.

197. Derrida J. Y-a-t-il une langue philosophique? // A quoi pensent les philosophes. Autrement № 102,-Nov. 1988.-P. 30-37.

198. Descamps C. Les Idees philosophiques contemporaine en France (19601985). -Paris: Bordas, 1986. -188 p.

199. Descamps C. La Pensee singuliere. De Sartre a Deleuze. Quarante ans de philosophic en France. Paris: Bordas, 2003. - 295 p.

200. Delacampagne C. Histoire de la philosophic au XX-e siecle. Paris: Seuil, 1995.-383 p.

201. Desanti J.-T. Les idealites mathematiques. Recherche epistemologique sur le developpement de la theorie des fonctions de variables reeles. Paris: Seuil, 1968.-318 p.

202. Desanti J.-T. La phenomenologie sur le tas // Magazine litteraire. Nov. 2001.- №403.-P. 29-33.

203. Desanti J.-T. La philosophie silencieuse, ou critique des philosophies de la science. Paris: Seuil, 1975. - 283 p.

204. Destouches J.-L. Le methode de la recherche theorique et la constructoin de theories // Archives de l'lnstitut international des sciences theoriques. -Fasc. 18.-1972.-P. 132-142.

205. Destouches J.-L. Methodologie. Notions geometriques. Paris: Gautier-Villars, 1953.-228 p.

206. Destouches J.-L. Physique moderne et philosophie. Paris: Hermann, 1939.-74 p.

207. Destouches J.-L. Qu'est-ce que la physique matWmatique? Paris: Gautier-Villars, 1967. - 276 p.

208. Dosse F. Histoire du structuralisme. Paris: Decouverte, 1992. - II. Le chant du cygne, 1967 a nos jours. - 542 p.

209. Dreyfus H. et Rabinow P. Michel Foucault. Un parcours philosophique. (Trad, de l'anglais). Paris: Gallimard, 1984. - 366 p.

210. Duflo C. et Wagner P. La science dans 1'Encyclopedie. D'Alembert et Diderot // Les philosophes et la science / sous la dir. de P.Wagner. Paris: Gallimard, 2002. - P.205-245.

211. Duhem P. L'evolution de la mecanique. Paris: A.Joanin et C-ie, 1903. -348 p.

212. Duhem P. Le mixte et la combinaison chimique. Essai sur l'evolution d'une idee. Paris: C.Naud, 1902. - 207 p.

213. Duhem P. Les origines de la statique, t.I. Paris: Hermann, 1905. - 360 P

214. Duhem P. Les origines de la statique, til. Paris: Hermann, 1906. - 364 P

215. Duhem P. La science allemande. S.I.; 19-. 143 p.

216. Duhem P. Le Systeme du Monde. Histoire des doctrines cosmologiques de Platon a Copernic. T.I. - Paris: Hermann, 19-. - 512 p.

217. Duhem P. Le Systeme du Monde. Histoire des doctrines cosmologiques de Platon a Copernic. Т.Н. - Paris: Hermann, 1914. - 522 p.

218. Duhem P. Le Systeme du Monde. Histoire des doctrines cosmologiques de Platon a Copernic. T.VI. - Paris: Hermann, 1954. - 740 p.

219. Duhem P. Le Systeme du Monde. Histoire des doctrines cosmologiques de Platon a Copernic. Т. VIII. - Paris: Hermann, 1958. - 512 p.

220. Duhem P. Le Systeme du Monde. Histoire des doctrines cosmologiques de Platon a Copernic. Т. X. - Paris: Hermann, 1959. - 528 p.

221. Duhem P. Traite d'energetique, ou la thermodinamique generate. Paris: Gautier-Villars, 1911.-Т. I.-528p.

222. Duhem P. mZEIN ТА ФАШОМЕЫА. Essai sur la Notion de Theorie physique de Platon a Galilee. Paris: Vrin, 1994. -140 p.

223. Engel P. La recherche en philosophie analitique // La recherche philosophique en France. Paris: s. п., 1997. P. 88-105.

224. Engel P. La philosophie analitique peut-elle etre fran?aise? // Magazine litteraire. -1994. -№327. -P. 47-50.

225. Epistemology // Oxford English Dictionnary ; prepared by J.A.Simpson and E.S.C.Weiner. Claredon Press. Oxford, 1989. - Vol. V. - P. 338.

226. Eribon D. Michel Foucault et ses contemporains. Paris: Fayard, 1994. -366 p.

227. Ewald F. L'Etat-Providence. Paris: Grasset, 1986. - 608 p.

228. Ewald F. Nouveaux profils // Magazine litteraire. № 314. - Avr. 1995. -P. 19-21.

229. Ewald F. Reperes biographiques // Magazine litteraire. № 325. - Oct. 1994.-P. 21-23.

230. Fagot-Largeault A. La construction intersubjective de l'objectivite // Andler D., Fagot-Largeault A., Saint-Sernin B. Philosophie des sciences. -Paris: Gallimard, 2002. -Т. I. P. 129-225.

231. Fevrier P. L'Interpretation physique de la mecanique ondulatoire et des theories quantiques. Paris: Gautier-Villars, 1956.-216 p.

232. Fichant M. De la philosophie des sciences a Tepistemologie // La Philosophie au XX-e siecle / sous la dir. de F. Chatelet. Paris: Hachette, 1973.-P. 129-152.

233. Fontana A., Bertani M. Situation du cours // Foucault M. II faut defendre la societe. Paris: GaUimard, Seuil, 1997. - P. 245-261.

234. Foucault M. II faut defendre la societe. Cours au College de France (19751976). Paris: Gallimard, Seuil, 1997. - 283 p.

235. Foucault M. Introduction // Canguilhem G. On the Normal and the Pathological. Dordrecht; Boston; London: D.Reidel publishing company, 1978.-P. IX-XXIV.

236. Foucault M. L'archeologie du savoir. Paris: Gallimard, 1969. - 275 p.

237. Foucault M. Les mailles du pouvoir // Magazine litteraire. Sept. 1994. -№324.-P. 63-67.

238. Freccero C. Savoir et pouvoir а Гёге de la video // Magazine litteraire. -№325.-Oct. 1994.-P. 32-35.

239. Gauthier Y. La philosophie des mathematiques // Doctrines et concepts. 1937-1987. Retrospective et prospective: cinquante ans de philosophie de langue fran9aise, Actes du Colloque. Paris: Vrin, 1988. - P. 217-224.

240. Geymonat L. Analyse critique de conventionalisme avec une reference particuliere a Duhem. Fundamenta scientiae. - 1982. - V.3. - № 2. -P.l 17-187.

241. Gilson E. Etudes de philosophic medievale. Strasbourg: publ. de la Faculte des Lettres de 1'Univ. de Strasbourg, 1921. - 292 p.

242. Gilson E. La philosophie au moyen age. Paris: PUF, 1944. -194 p.

243. Gochet P. et Riche J. Logique et epistemologie // Doctrines et concepts, 1937-1987. Retrospective et prospective: cinquante ans de philosophie de langue franfaise. Actes de Colloque. Paris: Vrin, 1988. - P. 225-239.

244. Goyard-Fabre S. L'Ordre juridique et la question de son fondement dans la philosophie du droit contemporaine en France // L'Evolution de la philosophie du droit en Allemagne et en France. Paris: PUF, 1991. - P. 95126.7/tQ•-yti

245. Gonseth F, Les mathematiques et la realite. Essai sur la methods axiomatique. Paris: Alcan, 1936. - 386 p.

246. Gonseth F. La philosophie ouvert est-elle une ecole de scepticisme // La Metaphysique et Pouverture a Texperience. Paris: PUF, 1960. - P. 271291.

247. Gonseth F. Science et philosophie // La Metaphysique et l'ouverture a l'experience. Paris: PUF, 1960. - P. 7-19.

248. Granger G.-G. Epistemologie 11 Encyclopaedia Universalis. Paris: Ed. a Paris, 1990. - Corpus 8. - P. 565-574.

249. Granger G.-G. Essai d'une philosophie du style. Paris: Colin, 1968. -312 p.

250. Granger G.-G. La Raison. Paris: PUF, 1962. -126 p.

251. Granger G.-G. Formal thought and the science of man. Dordrecht; Boston: Reidel, cop. 1983. - (Boston studies in the philosophy of science. Vol. 75).-246 p.

252. Granger G.-G. Pour une epistemologie du travail scientifique // Philosophie des sciences aujourd'hui. Paris: Gautier-Villard, 1986. -P.l 11-122.

253. Guzzo A. et Mathieu V. L'idealisme transcendentale // Les grandes courants de la pensee mondiale contemporaine. Paris, 1964. - Vol. I. - P. I.-P. 159-263.

254. Hyppolite J. Figures de la pensee philosophique. Paris: Quadrige / PUF, 1991.-Т.Н.-P. 513-1042.

255. Jacob F. La logique du vivant. Une histoire de l'heredite. Paris: Gallimard, 1970.-354 p.г

256. Jacob Р, Presentation // L'Sge de la science. 2. Epistemologie. - Paris: OdileJacob, 1989.-p. 9-17.

257. Jorland G. La science dans la philosophic. Les recherches epistemologique d'Alexandre Koyre. Paris: Gallimard, 1981. -372 p.

258. Kojeve A. L'origine chretienne de la science moderne // Melanges Alexandre Коугё. II: L'aventure de l'esprit. Paris: PUF, 1964. - P. 295306.

259. Koyre A. Etudes galileenes. T. I-III. - Paris: Hermann, 1939. - 335 p.

260. Koyre A. Entretiens sur Descartes. New-York; Paris: Brentano's, 1944. -113 p.

261. Koyre A. Etudes d'histoire de la pensee philosophique. Paris: PUF, 1961.-329 p.

262. Koyre A. Etudes d'histoire de la pensee scientifique. Paris: PUF, 1973. -362 p.

263. Koyre A. Galilee et la revolution scientifique du XVII siecle. s. 1., s. п., 1955.-19 p.

264. Koyre A. La revolution astronomique: Copernic, Kepler, Borelli. Paris: Germann, 1961. - 525 p.

265. Lalande A. Vocabulaire technique et critique de la philosophic. V. I: A-M.-Paris: PUF, 1992.-664 p.

266. Lapoujade D. Une philosophic ouvert au dehors // Magazine litteraire. -Fev. 2002.- №406.-P. 21-24.

267. Latour B. Jolio: l'histoire et la physique melees // Elements d'histoire des sciences.-Paris: Bordas, 1991. P. 493-513.

268. Latour B. Microbes: guerre et paix, suivi de Irreductoins. Paris: Ed. A.M. Metailie, 1984.-281 p.

269. Latour B. Nous n'avons jamais ete modernes. Essai d'anthropologie syn^trique. Paris: Оёсош^еЛе, 1991. - 210 p.

270. Laiour В. Pasteur et Pouchet: heterogenese de l'histoire des sciences !! Elements d'histoire des sciences. Paris: Bordas, 1991. - P. 423-445.

271. Latour B. La science en action. Introduction a la sociologie des sciences. -Paris: Gallimard, 1995.-663 p.

272. Latour В., Woolgar S. La vie de laboratoire. La production des faits scientifiques. Paris: La Decouverte, 1993.-299 p.

273. Lebrun G. Note sur la phenomenologie dans Les Mots et les Choses // Michel Foucault philosophe. Rencontre international. Paris; 9,10,11 janv. 1988. Paris: Seuil, 1989. - P. 33-53.

274. Lecourt D. Declarer la philosophic. Paris, PUF, 1997. - 230 p.

275. Lecourt D. Epistemologie // Dictionnaire des grandes philosophies. -Toulouse, 1973.-P. 105-113.

276. Lecourt D. Pour la critique de l'epistemologie (Foucault, Bachelard, Canguilhem). Paris: Maspero, 1972. -134 p.

277. Lecourt D. Promethee, Faust, Frankenstein. Fondaments imaginaires de l'ethique. Paris: Synthelabo groupe, 1996. - 188 p.

278. Lecourt D. L'Amerique entre la Bible et Darwin. Paris: PUF, 1992. -228 p.

279. Lecourt D. G.Bachelard dans la bataille philosophique actuelle // L'Umanite, 6 juinl975. P.8.

280. Levi-Strauss C., Eribon D. De pres et de loin. Paris: Odil Jacob, 1988. -254 p.

281. Lyotard J.-F. La Condition postmoderne. Paris: Les editions de minuit, 1979.-107 p.

282. Machado R. Archdologie et epistemologie // Michel Foucault philosophe. -Paris: Seuil, 1989. P. 15-32.

283. Macherey P. Philosophic de la science de Georges Canguilhem. Epistemologie et histoire des sciences // Pensee. Fevr. 1964. - № 113. - P. 52-74.

284. Macey D. Michel Foucault; Irad. de l'anglais. Paris: Gallimard, 1994. -577 p.

285. Marion J-L. La recherche en phenomenologie // La recherche philosophique en France. Paris: s. п., 1997. - P. 35-47.

286. Message J., Roman J., Tassin E. Une approche du paysage philosophique franpais // A quoi pensent les philosophes. Interrogations contemporaines. Autrement. №102. - nov. 1988. - P. 6-7.

287. Metzger H. Les doctrines chimiques en France du debut du XVII-e a la fin du X VIII-e siecle. Paris: PUF, 1923. - Т. I. - 496 p.

288. Metzger H. La philosophie de la matiere chez Lavoisier. Paris: Germann, 1935. - 46 p.

289. Meyerson E. Essais. Paris: Vrin, 1936. - 272 p.

290. Meyerson E. De I'explication dans les sciences. T. I-II. - Paris: Payot, 1921.-338,469 p.

291. Meyerson E. La deduction relativiste. Paris: Payot, 1925. - 396 p.

292. Miller Donald G. Pierre Duhem, un oublier // Revue des Questions Scientifiques. Oct. 1967. - T. 138. - № 4. - P. 445-470.

293. Mongin O. Face au scepticisme (1976-1993). Les mutations du paysage intellectuel ou l'inventoin de l'intellectuel democratique. Paris: Decouverte, 1994.-399 p.

294. Monod J. Le hasard et la necessite. Essai sur la philosophie naturelle de la biologie. Paris: Seuil, 1970. - 224 p.

295. Monod J. Preface a I'edition franfais // Popper K.R. La logique de la decouvert scientifique. Paris: Payot, 1973. - P. 1-6.

296. Mourelos G. L'epistemologie positive et la critique meyersonienne. -Paris: PUF, 1962.-229 p.

297. Muratori-Philip A. Jean-Toussaint Desanti // Le Figaro, 22 janv. 2002. -P. 25.

298. Petit F. La rationalite // Notions de philosophie, II. / sous la dir. de D. Kambouchner. Paris: Gallimard, 1995. - P. 175-221.

299. Piaget J. L'epistemologie et ses varietes // Encyclopedia de la Pleiades. -V. ХХП : Logique et connaissance scientifique. Paris: Gallimard, 1967. -P. 7-63.

300. Les philosophes et la science // sous la dir. de P.Wagner. — Paris: Gallimard, 2002.-1124 p.

301. Poirier R. L'epistemologie de P. Duhem // Les etudes philosophiques. -Oct-dec. 1967. -№ 4. -P. 399-419.

302. Pollak M. Sociologie de la science // Encyclopaedia Universalis. -Symposium. Les enjeux. Paris: Ed. a Paris, 1990. - V. II. - P. 1114-1116.

303. Pourquoi nous ne sommes pas nietzcheens. -Paris: Grasset, 1991. 305 p.

304. Redondi P. Epistemologia e storia della scienza. Le svolte teoriche da Duhem a Bachelard. Milano: Feltrinelli, 1978. - 254 p.

305. Renaut A. Une institution conservatrice // Debat. №98. - Janv.-fev. 1998.-P. 142-146.

306. Renaut A. Sartre, le dernier philosophe. Paris: Grasset, 1993. -249 p.

307. Ricoeur P. Signe et sens // Encyclopaedia universalis. Corpus 20. Paris: Ed. a Paris, 1990.-P. 1075-1079.

308. Roger J. Les sciences de la vie dans la pensee fran^aise du XVIII-e siecle. La generation des animaux de Descartes a 1'Encyclopedie. These. Paris: Colin, 1963.-842 p.

309. Russo F. Epistemologie historique // Encyclopedie philosophique universale. Т. I. - Paris: PUF, 1989. - P. 936-937.

310. Saint-Sernin B. Les philosophies de la nature // Philosophie des sciences. -Paris: Gallimard, 2002. Т. I. - P. 32-128.

311. Salanskis ML Pour une nouvelle version du programme phenomenologique // Magazine litteraire. № 401. - Nov. 2001. - P. 46.

312. Sarton G. Paul, Jules and Marie Tannery (with a note on Gregoire Wyrouboff) ((Isis. 1947. - Vol. 38. - P. 33-51.

313. Sarton G. Pierre Boutroux. L'Ideal scientifique des mathematiciens // Isis. -1921. Vol. IV. - № 10. - P. 93-96.

314. Scheurer P. Revolutoin de la science et permanence de reel. Paris: Croisees, 1979.-366 p.

315. Serres M. Eclaircissements. Entretiens avec Bruno Latour. Paris: Bourin, 1992.-297 p.

316. Serres M. Preface // Elements d'histoire des sciences / sous la dir. de Michel Serres.-Paris: Bordas, 1991.-P.1-15.

317. Serres M. Les sciences // Fairc l'histoire, Nouveaux problemes. Paris: Gallimard, 1974.-P. 203-228.

318. Schmid A.-F. Une philosophie du savant: H.Poincare et la logique mathematique. These. Paris: Maspero, 1978. - 175 p.

319. Stirn F. Les grands penseures contemporains. Paris: Colin, 1998. - 95 P

320. Tilis M. Epistemological history: The legacy of Bachelard and Canguilhem // Contemporary Frenche Philosophie. Cambridge etc., 1987. -Р.14Ы56.

321. Tort P. La Pensee hierarchique et revolution. Paris: Aubier-Montaigne, 1983.-560 p.

322. Trotignon P. Les philosophes fran^ais d'aujourd'hui. Paris: PUF, 1970. -132 p.

323. Vernanl D. Epistemologie // Encyclopedia philosophique universelle.-Paris: PUF, 1990. 2 : Les notions philosophiques: Dictionnaire. - T. L - P. 813.

324. Virieux-Reymond A. L'epistemologie. Paris: PUF, 1966. -144 p.

325. Wagner P. Introduction // Les philosophes et la science. Paris: Gallimard, 2002.-P. 9-65.

326. Worms F. Entre critique et metaphysique: la science chez Bergson et Brunschvicg // Les philosophee et la science / sous la dir. de P.Wagner. -Paris: Gallimard, 2002. P. 403-446.

327. Zaslawsky D. La Philisophie des Sciences /Wissenschaftstheoris/ en France (1950-1971) // Zeitschrift fur allgemeine Wissenschaftstheoris. -Band II. -Heft 2. -1971. S. 318-325.