автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.03
диссертация на тему: Фразеология и национальная картина мира, фразеологизмы с компонентом-названием дерева в восточнославянских и польском языках

Полный текст автореферата диссертации по теме "Фразеология и национальная картина мира, фразеологизмы с компонентом-названием дерева в восточнославянских и польском языках"

БЕЛОРУССКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

УДК 808.1

РГ 5 ОД

Малоха Мирослава

ФРАЗЕОЛОГИЯ И НАЦИОНАЛЬНАЯ КАРТИНА МИРА* ФРАЗЕОЛОГИЗМЫ С КОМПОНЕНТОМ-НАЗВАНИЕМ ДЕРЕВА В ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКИХ И ПОЛЬСКОМ ЯЗЫКАХ

10.02.03 славянские иыки

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата фнлаюгнческих наук

Минск • 1996

Работ* выполнена на кафедр« прикладной лингвистики Белорусского государственного университета

Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор С.М. ПРОХОРОВА

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор Б.А.Плотников

кандидат филологических наук, доцент И.Г.Шкраба

Оппонирующая организация: кафедра русского, общего и славянского

ян хозиания Гомельского госуд. ун-та им. Ф.Скорины 246699, С.Гомель, ул. Советска*. 104

Защита состоится * ^ * декабря 1996 года о 10,00 часов на заседании совета п защите диссертаций Д 02.01.11 на соискание ученой степени кандидата филолог, нау в Белгосуниверситете по адресу: 220030, г.Мннск, ул. К.Маркс.., 31

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Белгосуниверситета по адрес) 220050, Минск, пр.Ф.Скорины. 4

. г

Автореферат разослан " ноября 1996 года

Ученый секретарь специализированного совета Д 02.01.11 по защите диссертаций доктор филологических наук, ' /^///¿¡^ П.П.Шуба

профессор ь

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАЕОТЫ

Актуальность исследования. Возросший интерес к фразеологическому составу лка как к зеркалу, в котором лингвокультурная общность идентифицирует свое на-ональнсмг самосознание; активизация исследований на базе структурно-семантического ализа с целью выявления генетического, типологического или национального своеоб-зня фразеологического фонда отдельных языков; перспективность выявления фраэео-гнческих универсалий посредством исследования тематических групп ФЕ подчерки-ют актуальность и своевременность изучения с этих позиций комплекса фразеологиз->в с компонентом-названием дерева. Их адекватное толкование невозможно без при-ечения анализа культурного концепта "дерево". Одновременно отсутствие работ а 'еле лингвокультурологнческого объяснения фразем этого тематического поля требует ^смотрения ФЕ с привлечением широкого контекста языковых, исторических, этно-шфнческих данных. Актуальность исследования состоит в том, что в работе впервые :уществляется параллельное сопоставление польских, белорусских, украинских и рус-:их фразеологизмов с компонентом-названием дерева. Предпринятое нами исследова-(е представляет собой попытку многоаспектного изучения ФЕ с "древесным" компостом и предполагает анализ семантики дерева, отражение ее в образной структуре составляемых языков.

Целью исследования, является выявление межъязыковых сходств и различий в груктуре и семантике ФЕ, в их образном наполнении, а также рассмотрение общих и зецифнческих черт а характере качественных преобразований дексем-наименованнН ерева при вхождении их в состав фразеологических сочетаний.

Основная иель исследования определила ряд конкретных задач:

- систематизировать имеющийся фразеологический материал в соответствии с ентральным компонентом-названием отдельной породы дерева;

- проследить семантическую наполненность и ритуальное функционирование де-■евьев втрадиционной славянской культуре и их отображение в значениях ФЕ;

- выделить в пределах семантических групп продуктивные структурные модели и юмннирующие компоненты ;

- проследить закономерность мотивировки внутренней формы ФЕ, установить юменты сходства и различия между образными основаниями ФЕ сопоставляемых язы-:ов, рассмотреть варьирование их компонентов;

- выявить общие и дифференциальные особенности в отражении картин мира в усматриваемых фразеологизмах русского, белорусского, украинского и польского 13ыков;

- по возможности выявить первичную номинацию фразеологизмов с композитом-названием дерева.

Материалом для исследования послужили лексикографические и паремиол< ческис издания, словари, публикации в периодике, а также ФЕ, зафиксированные в и< рических, этнографических работах, о исследованиях традиционной культуры поляк» восточных славян (см. список словарей, источников и литературы). Для выделения ст| турно-семаитических моделей и для определения их общих черт или национальной > цифики привлекался материал других славянских языков, а также диалектные и уста| иже ФЕ, Критерием отбора единиц являлось наличие в их состиве "древесного" ком цента. I) результате накоплен материал, насчитывающий 649 единиц, в том числе 199 русском, 175 - в польском. 148 - в белорусском и 127 - в украинском языках. След принимать ио внимание возможную неполноту собранного материала, что вызвано сутствием однотипных словарей сравниваемых языков. Доступные нам материалы | нообразны по объему и критериям отбора фразеологизмов.

Метолы.ж&гедвМОШЯ- Основными методами обработки фразеологического mî риала явились метод синхронио-опнсательного анализа ФЕ сравниваемых языков, зволяющий выделить общие и специфические моменты; метод компонентного ;ша;п метод структурно-семантического моделирования, дающий возможность выявить п дуктивные типы и этимологическую семантику ФЕ; сравнительно-типологическое из) нне состава ФЕ польского и восточнославянских языков. Использовался этнолннгвис ческий и исторический подход, позволяющий реконструировать значения некотор фразеологизмов.

Исследование велось преимущественно индуктивным методом от фактическ< материала к его систематизации.

Научная новнэиа исследования состоит в том, что в нем впервые осуществляется широком культурологическом фоне компонентный анализ восточнославянских белорусских, украинских и русских - и польских ФЕ, объединенных по признаку со ношения с концептом "дерево". Фразеологизмы данной тематической группы рассм рмваются в лингвокультурологическом аспекте. Впервые предпринята попытка иссле, вания фразообразователыюй активности и особенностей переосмысления наименован дерева при использовании их в качестве средств вторичной номинации.

На защиту выносятся следующие положения диссертации:

1) Фразеологизмы с компонентом-названием дерева в восточнославянских польском языках архаичны и вследствие этого во многом схожи, что обусловлено < щими климатическими условиями, а также подобными культурно-исторнческими фак-рами.

2) Варьирование названий пород деревьев в качестве компонентов в составс ф| зеологнзмов свидетельствует о своеобразии национальных картин мира.

3) Образ дерева во фразеологии запечатлел его особое место в древней карги мирт. Мифологические представления славян оставили свой отпечаток на семантике (

ельных пород деревьев. Фразеологизмы отразили и "корректировку" язычества христн-нством, когда были разведены положительная и отрицательная характеристики дерева.

4) Среди наименований деревьев, выступающих в качестве компонента ФЕ, наи-ысшей фразообразовательной активностью отличаются названия садовых деревьев и их лодов. В этом отношении выявляется оппозиция лиственные-хвойные. Более частотны разеологизмы с компонентом-названием лиственного дерева. Что касается экзотиче-ких деревьев, фразеологизмы с их упоминанием в большинстве являются занмствова-иямн из западноевропейских языков.

Теоретическая и практически значимость работы определяется тем, что ее резуль-аты и систематизированный материал могут быть использованы в исследованиях по бщим проблемам компаративистики, в ареальных исследованиях. Диссертация может ассмнтриваться и как исследование, и как справочное пособие, содержащее данные о олн дерева и мировой мифологии, о месте и семантике отдельных пород деревьев в миологической, фольклорной, библейской традициях, об их значимости в обрядах. В этом ачестве материалы диссертации могут оказаться полезными этнологам и этнолннгвнс-ам.

В целом диссертация может использоваться в спецкурсах н спецсеминарах по фра-;ологии, на занятиях по лннгвострановеденшо, в практике переиода.

Апробнинн_рябоп,1. Основные результаты исследования докладывались и об/задались на заседаниях кафедры прикладной лингвистики Белгосуниперситета, а также а 9 международных конференциях: "Национально-культурный компонент в тексте и в !ыке" (Минск, 5 - 7.10.94); "Единство восточнославянских народов. Прошлое, настоите, перспективы" (Гомель, 26.05.95); "2 ргоЫета1ук! ро15ко-\У5с1ю<1пю51о\У1ап5кк11 ас1ап ^v гакге$1е 1иега1игогпцш$(ша, j?^ykoznawstwa 1 £1очо<1ус1ак1укГ (Кельне, 28 -9.09.95); "Ро£гишс2е кикиг паго<1оууусЬ"(Белосток, 13 - 14,11.95); "Язык, литература, ультура: проблемы изучення"(Минск, 28.03.96); "Славянские народы и их культура в .■»временном мире" (Мозырь - Гомель, 11-12.05.96); "Языковая номинация" (Минск, 25 -fi.06.96); "Язык и культура" (Киев, 28.06-02.07.94 и 26.06-01.07.96).

Структу р Ч. л _о5ъем_ раОй Ш• Диссертация состоит из Введения, шести глав, Выво-ов, списка использованной литературы, списка использованных источников и словарей )сего 218 наименований). Представленность "древесного" компонента, а также общ-ость н национальное своеобразие фразеологизмов с компонентом 'дерево' в рассматрн-аемых языках иллюстрируются 23 таблицами. Процитированный в работе фразеологи-еский материал представлен в приложении .

ОСНОВНОЕСОДЕРЖАНИЕ

Do введении обосновывался выбор темы, определяется спектр вопросов, связан ных с проблемами этнофргзелогии. Объектом описания являются фразеологические еди ницы с компонентом-названием дерева, его части, образованного от него имени прилига тельного либо компонентом-частью дерева или его плодом. Отмечается, что при описа нин компонентов указанных выше выражений мы опираемся на традиционно широко толкование фразеологических единиц (ФЕ).

При анализе ФЕ на первое место выдвигаем ее прямое значение в условиях функ шюнирования, ставим задачу восстановления первичной номинации слов-компоненто! фразеологизма. Констатируется тот факт, что фразеологизмы, будучи образцом коррес понденции языка и культуры, донесли до нашего времени различные стороны и проявле ния традиционной духовной кулы„ры и народного менталитета.

В работе предпринимается лингвокультурологический анализ "фразеологичес кого языка" такого базового концепта культуры, как "дерево". Его концептуальное со держание значительно объемнее, чем содержание одноименной языковой сущности, i поэтому для выявления национально-культурной коннотации необходим учет всего мае сива данных.

Язык купьтуры в рамках каждой отдельной традиции отбирает одни реалии, иаде ляя их символическим значением, и оставляет вне поля культуры другие. Так, например в славянской народной традиции дуб, береза или верба занимают очень важное место i системе символов, тогда как так же распространенные на этой территории ясень или черемуха совсем или почти совсем лишены культурных функций и не употребляются вс фразеологии. Названия отдельных деревьев и древесных плодов встречаются только i единичных ФЕ, как, например, тополь в польской wysoki jak lopola, <а glupijak fasola>, или слива (плод) в wpasijak s/iwka wkompoi.

В первой главе диссертации "Теоретические основания изучении состава фразеологических единиц с помощью компоиентного анализа" прослеживается история изучения ФЕ.

В параграфе 1.1 "Типы фразеологических единиц: история формирований основных понятий" речь идет об основных концепциях лингвистики, связанных с трактовкой фразеологизмов. Сторонники широкого понимания границ фразеологии (В.В.Виноградов, Н.М.Шанский, В.Л.Архангельский, Р.Н.Попов, В.Н.Телия, М.М.Копыленко, В.П.Жуков, ЮА.Гвоздарев) включают в ее корпус, наряду с собственно ФЕ, и посло-вично-поговорочный материал, крылатые слова и афоризмы, фольклорные выражения, речевые штампы, составные термины и профессионализмы, жаргонные и арготические клише. Сторонники фразеологии в угком смысле (Л.А.Булаховский, A.A.Реформатский,

А.А.Смирницкий, В.М.Мокиенко и др.) относят к ней лишь идиомы, т.е. устойчивые по форме, воспроизводимые, экспрессивные сочетания слов, обладающие целостным переносным значением.

Кроме работ В.В. Виноградова, касающихся понятий фразеологии как лингвистической дисциплины, особого внимания заслуживают разработки польского фразеолога С.Скорупки, автора двухтомного "Slownika frazeologicznego jezyka polskiego" (Warszawa, 1967/68). В большинстве своем онн касаются предмета и объема фразеологии, ее соотнесения с другими областями языкознания, вопросов клгссификацин и типологии ФЕ. Изучению польско-нноязычных фразем посвящены работы В.Хлебды, М.Басая, М.Оста-шевской; проблемам фразеологической нормы - С.Бомбы, типологии ФЕ - работы Э.Козажевской. Проблемой функционирования фразеологизмов в творчестве отдельных писателей и вопросами фразообразования занимается А.Пайдзиньска.

Описанием фразеологических фондов белорусского и украинского языков занимались Ф.М.Янковский, В.И.Хоменко и др. Определенные успехи достигнуты в изучении белорусско-инославянских фразем (A.C. Аксамитов), фразеологической перифразы (Г.И. Молажай), фразообразования в его динамике (В.И. Коваль).

Украинскими учеными исследована лингвистическая природа фразеологизмов, их грамматическая организация (С.А.Овчарук), лексико-грамматическая вариантность (Л.Г.Скрмпник). Явления взаимодействия фразеологических фондов в процессе общения народов проанализированы в работах ПП.Ижакевич и И.К.Еилодида. Сбору н систематизации народной фразеологии посвящены работы М.М, Пазяка.

ßexoii в собирании и исследовании белорусской и украинском фразеологии стало издание в 1993 г. "Фразеалапчнага слоника беларускай мовы" в 2-х томах под ред. И.Я.Лепешева и "Фразеолопчного словника украшськоУ мовн" в 2-х томах под ред. Л.С.Паламарчука.

Привлечение лингвистических, исторических, фольклорных и этнографических данных, а также широких генетических и типологических параллелей на общеславянском фоне позволило ученым-компаративистам (В.М.Мокиенко, В.Г.Гак, Ю.А.Гвоэдарев) указать типологические сходства и расхождения между фразеологией отдельных языков.

В параграфе 1.2 "Метод компонентного анализа а истории изучение фразеологии" указывается на его перспективность н результативность в описании ФЕ. Исходя из убеждения, что слова-компоненты, входя в состав ФЕ, не полностью десемантиэнруются и не утрачивают связи с лексико-семантической системой языка, исследуется их содержательная сторона с разложением значения на семы. Делается попытка определить, какие черты компонентов ФЕ были существенны для ее значения как целого. Данный анализ предполагает изучение не только первичных, составляющих значе"ие слова черт, но и коннотаций, черт факультативных в семантическом описании слова, нередко даже приписываемых референту данной языковой общностью.

Метод компонентного анализа фразеологических единиц (М.М.Копыленк З.Д.Попова) вместе с методом синхронно-сравнительного анализа фразеологизм (Ю.А.Гвоздарей) дает возможность устанавливать не только эксплицитно пыражешп фразеологически связанные значения, но и имплицитные значения, т.е. такие, котор| могут быть приписаны тому или иному компоненту в составе данной единицы на оснс сопоставления с переменными сочетаниями или другими фразеологическими единицам Изучение материала при помощи метода компонентного анализа показывает, что вопр о составе компонентов во фразеологических единицах не может быть решен в поль идеи десемантизации.

Вторая глава диссертации "Фразеологизмы с компонентом дерево в концепгуальи модели мира славки" посвящена месту и роли дерева в древнеславя некой картине ми[ Дерево, или его наиболее сокращенный вариант - Мировое дерево, у большинства ннд европейских народов является доминантой, определяющей организацию мифологическ го пространства и времени.

Еще в пранндоевропейском языке названия деревьев, так же как и имена люде животных, относились к активному классу существительных (по признаку наличия в и жизненной деятельности и жизненного цикла). В этом "мире всего живого" различали еще два подкласса: животного мира, с семантическим признаком "живой" и "одупк ленный", т.е. способный дышать (сюда входили наименования животных, люден и С гов), и растительного и' ра: живой, но не имеющий души, не способный дышать.

Поверья, касающиеся реальных деревьев, многочисленны и j ззнообразны, но существу они сводятся к одной идее: дерево - это живое существо, антропоморфное и зооморфное, двойник человека. Отсюда представление о соотнесенности их судеб и Ж1 ненных этапов, которое и явилось основой многочисленных пословиц, где компопс дерево является метафорическим обозначением самого человека. Do всех сравниваем! языках дерево рассматривается как носитель множества сем: рода-племени (От добра дерева добрый и плод), роста и развития (Гни дерево, пока гнете», учи дитятку, пока с, шается и ее польские и украинские эквиваленты), слабости (во всех сравниваемых язык дословно повторяется пословица На покляпое дерево и кош скачут), болезни и старое (в частности, польск. Na starym drzewie grzyby wyrasiajq) и др. В русских и польских г словицах выявляется сема вредности (Плохое дерево не срубить, а выкорчевать) и бесг лезностн как некоторых людей, так и деревьев (Худое дерево растет в с\>к да болоиу, худой человек в волос (а брюхо) да в бороду). Только в польских пословицах проводят идеи невозможности абсолютного благополучия (Kaide ílrzcwo та robaka swego, со gryzie), генетически заложенной склонности здорового человека плодоносить (Gdv dne\ cale. b<¿clq na niin i jagody) и других.

В главе третьей "Культурный стереотип лиственного дерева н его отображение фразеологии" описывается образ дерева в народной культуре и языке. Предполагает!

что на территории обитания древних славян наиболее почитаемыми деревьями являлись ауб, верба, береза, орех, осина, калина, ольха и рябина (что коррелирует с нашим языковым материалом). Интересно, что языковая картина мира, запечатленная во фразеологии, по количеству ФЕ и разнообразию представленных в них тем на первое место выводит плодовые деревья - яблоню и грушу.

Проанализированный нами фразеологический материал позволяет выделить оппозицию лиственные-хвойные деревья (ФЕ с компонентом-названием ели и сосны сравнительно малочисленны). Достаточно продуктивны в образовании фразеологизмов названия экзотических деревьев.

Таблица

Представленность "древесного" компонента в описываемых в диссертации польских и восточнославянских ФЕ

Компонент ПОЛЬСКИЙ белорусский укряинскиЛ русский Всего

яГ>.чоия 31 15 31 26 103

■руша 25 18 17 10 70

луб 10 14 13 18 55

нерба 21 7 10 10 4«

боре™ 6 6 5 13 30

орех 9 3 7 6 25

оош» 5 6 1 10 22

липа 3 3 5 7 18

КАЛИНН 1 4 1 4 10

ольха 4 2 - - 6

рчбпмл - 2 1 1 4

СЛ1. - 7 - II 1Н

сосна 2 2 2 4 10

ф||1 а 8 3 6 26

лавр 8 3 ■ 7 5 23

ПНЛ1.МН 6 2 3 2 13

клипам 2 1 1 1 5

о.нтка 1 1 1 1 •, 4

Обращает на себя внимание большое расхождение в представленности компонентов-названий деревьев в устойчивых сочетаниях.

В древней картине мира деревья наделялись славянами самыми разнообразными :войстиами. Некоторым из них приписывались признаки святости, чистоты, способность эберегать от зла, другие считались вредоносными, опасными, связанными с нечистой :нлой. Такая характеристика, относящая дерево или кустарник лишь к одному "полюсу", шляется редкостью. В большинстве случаев образы деревьев достаточно сложны и энан-гиосемичны: они способны и приносить пользу человеку, и вредить ему.

Параграф 3.1 посвящен одному из первых растений, окультуренных человеком, -1б.юне. Яблоня в традиционной культуре индоевропейцев представляет вариант дерева кнзни, в котором хранятся силы вечной молодости н бессмертия.

Фразеологизмы с компонентом яблоко разнообразны как по тематике, так н по сомпонентному составу. В славянском фольклоре и фразеологии яблоня, яблоко пре-<мущественно связаны с чем-то, имеющим отношение к рождению, кормлению, воспитанно: во всех сравниваемых языках почти дословно повторяются пословицы типа Яблочко >т яблоньки недалеко откатывается.

Благодаря своей шаровидной форме, наличию многочисленных семян, яблок остается символом жизни, плодовитости, мудрости, красоты. Квазистереотипы-сраЕ нения: бел. гладн'шм, як яблы-ак, укр. д'тчина, як яблуко наливчатеу Спасшку и т.д. тож характерны для всех рассматриваемых языков. Компонент яблоко является также часты некоторых словосочетаний и терминов, где подчеркивается шарообразная форма прс; мета, напр. глазное яблоко, земляное яблоко 'картофель', попасть в яблочко и т.п., отсут ствуюших, однако, в польском языке.

Употребляющаяся в восточнославянских языках ФЕ яблоку негде упасть (яблоке по-видимому, выступает здесь как символ вещи маленькой), хотя имела аналоги польском языке до XIX в., в современной речи не употребляется. Метафорический смыс ФЕ zbic kogo.i па kwaine jablko присущ всем сравниваемым языкам. Польский язы "пополняет" эту метафору ФЕ amular kwasnych jablek. zaprosic kogos na kwa.ine jablki nuje.si si( kwasnych jablek и др.

Во всех сравниваемых языках зафиксированы фразеологизмы, почерпнутые книжных и мифологических источников: яблоко раздоре ада.иово яблоко н др. Нскоторь; из них имеют пары лишь в двух языках: jablko Withelma Telia в польском н украинскол jablka Sodomy в польском и русском, яблоки Гесперид в украинском и русском языках. Ф яблоки Апиыашпы присуща лишь русскому языку, z/oiejablko, jablka Morza Mariwego и д] - польскому.

В параграфе 3.2 рассматривается образ груши, прежде всего дикой, полевой. Он представлена преимущественно в польской фразеологии, выступая в контекстах, близки описанию человека:przebieracjak dziadи1 ulqgalkach; odgruszek boli brzuszek. Во всех cpai ниваемых языках обыграны идеи бесплодности, пустоты, бесполезности, чего-то nepi ального: груши на вербе: вярзцi грушк! на вярбе. Поговорками, вызывающими представл! пне 'каждый говорит о своем', изобилует польский язык: Baba о gruszce, dziad о pietrusza Groch, griiszki, kapusta, galuszki или Wtazl na gruszk<¿, rwal pieiruszkt;, rzepa mu sit; rod: Poszedí po gritszki a itakopal pietruszki и др.

Интересно, что в белорусской и украинской фразеологии широко использустс компонент дуля, совершенно незнакомый в польском языке, откуда произошло заш, ствование слова. Дуля и кукиш (кука - 'лесная груша, дикая дуля') - непристойные же! ты, употреблявшиеся для выражения грубого отказа, ср. Вот тебе кукиш, чего хочет того и купишь. Значение 'отсутствие чего-либо, отказ' представляют только белоруссю и украинские ФЕ с компонентом дуля - дуля з макам, даць/выстауляць дулю. Во фразеолс гии этих же языков запечатлены верования, согласно которым с грушей связывали роа дение детей: ср. ФЕ §ел. упау з груиш; укр. баба з груши принесла.

Народные воззрения на сухие груши как место пребывания демонов запеча^ыелне в польских ФЕ: Na gruszy diabel najpr^dzej dobierze sit; do duszy, украинских и белорусски ФЕ прывязауся як иорт да старой iгрушыны, отсутствующих, однако, в русском языке.

В параграфе 3.3 рассматриваются верования и связанная с ними фразеология, авторы* упоминается одно из самых легендарных и почитаемых деревьев славян - дуб. Во всех сравниваемых языках имеются фразеологизмы и квазистереотнпы, в которых прослеживается ряд черт, приписываемых этому дереву. В частности, ими являются могучая величина (польск. chlop jak dqb), здоровье и сила (бел. з<)аровы, ик дуб скарбовы), прочность и надежность (бел. за дубовымi дзвярач!, русск. Держись за дубок, дубок в землю глубок) и др.

Встречаемая в художественных произведениях и народно-диалектной речи всех сравниваемых языков фразема плесщ смчлеиага дуба возникла путем расширения глагольного компонента плести, одним из значений которого является 'говорить бессмыслицу'. Значение 'врать' сохраняет и ФЕ сдуру как с дубу, здесь можно отметить и глагольную ФЕ упасть (свалиться) с дуба.

В восточнославянских языках определение глупого человека - дубовая голова (башка) - указывает на твердость "деревянного" ума. А поскольку первоначально слово дуб заключало о себе общее понятие дерева, до сих пор сохранились производные формы дубина, дубинка, дуба/ со значением 'палка', см. ФЕ дубина безголовая и дубина стоеросовая. В качестве компонентов отдельных ФЕ используются разные части речи, восходящие к корню dub- 'дерево': дать дубаса. укр. jiuimwapi дуби/пи (з кого)и др.

Полагаем, что именной компонент восточнославянского фразеологизма дать дуба в значении 'умереть' возводится к индоевропейской основе *dheubh~ 'цепенеть, быть неподвижным'. В польском языке ФЕ ilai <1фа обладает значением 'убежать'. Архаические славянские обычаи захоронения в дубовых колодах стали основой возникновения русской ФЕ дубовыми досками пахнуть - 'быть близким к смерти'.

Проанализированный в параграфе 3.4 материал, посвященный вербе, свидетельствует о том, что в славянской культуре к обрядах верба очень значима. Сложившаяся еще в дохристианское время ее символика многообразна и антниомнчна: с одной стороны, она связана с идеен плодородия, быстрого роста, живучести, гибкости, с другой стороны - бесплодия, глухоты, немоты, смерти. Христианизированные обычаи и знаки позволяют ассоциировать ее с жизныо, радостью, воскресением, ср. ФЕ Вербное воскресенье. Польский язык в этом случае сохраняет компонент naiuua: Pahnowa (lVierzbowa) nieilziela.

Во фразеологии всех сравниваемых языков прослеживается идея связи вербы с водой: бел. Дзе вида, та.ч i вярба. Достаточно показателен для них целый ряд ФЕ с компонентом верба со значением 'говорить небылицы, обещать что-то нереальное': польск. upairyuai gruszki па wierzbie; laka prawda, jak na wierzbie gruszki; бел. вярзц1 грушу на вмрбе.

Старая сухая верба является символом глухоты, немоты (здесь особо показательна польская фразема Jak со kogo па j(zyku swierzbi, to niech se möwi do dudlawej wierzby). Тема смерти и связи вербы с потусторонним миром сохранилась и во фразеологии всех срав-

шшасмых языков: укр. закохавсь, як чорт в суху вербу, русск. Кто вербу посадит, сам и себя заступ готовит.

К древнеславянскому языческому обычаю заключения браков у вербовых деревье восходит, видимо, рыражение венчались около ракитова куста. Мотив любви и незакон ного брака отчетливо прослеживается в польских устаревших выражениях ludzi wierzbowego serca. poslubieni pod wierzbq, wierzbowy ojciec.

В параграфе 3.S представлен культурный и языковой материал, связанный с бере зон. В большинстве обрядов и фольклорных текстов береза символизирует женское нача ло. Чаше она сопоставляется с женщиной в период ее перехода от девичества к заму жеству. Береза - материализация самого понятия "девичество", ср. укр. поел. Аби дубки, бергзки будуть. Плакучая береза со склоненными веками олицетворяет горечь и страда ние, как это запечатлелось в бел. ФЕ бнрозаю Мцца 'горько плакать*.

В восточнославянской народной традиции береза может трактоваться и как дерет вредоносное, иногда как атрибут нечистой силы - женщин, в которых вселился бес, бро 'сало на березу. Крестьяне считали, что в ветки березы вселяются души умерших. Эт1 представления отражены d русской фразеологии, ср. ФЕ в березки собирается - 'об умп рающем'. О сосланных в Сибирь говорили: услан березки считать. С обычаем сажать н, могиле близких березу связаны выражения найти последнюю березку, уйти под зеленун березку - 'умереть', под березы пора 'пора умирать'.

К березовым ро?гам, употреблявшимся как орудие наказания в школах, восходи мотив березовой каши, известный всем рассматриваемым языкам. Кр ~>ме того, в польскои языке синонимом ФЕ kasza brzozowa является раппа Drzozowska и pañi Drzozowska. Coot ветственно, в значении 'получать наказание' употребляется ФЕ oienisz si<¿ z рент Brzozowskq и poznasz siq z paniq Brzozowskq.

В параграфе 3.6 излагаются верования и фразеология, связанные с орехом. Пло, грецкого ореха в европейской культуре символизирует тайну, скрытую в его скорлупе плодородие, правду, суть дела. Близка к тому и символика лесного ореха, воплотивша! мотивы любви, плодородия, супружеской жизни и родов.

В польском, русском и украинском языках популярна номинативная ФЕ крепкш (твердый, укр. мщний) орех, метафорически обозначающая 'трудное дело'. Во всех cpaD шшаемых языках, сочетаясь с глаголами в значении 'грызть' - щелкать, польск. gryzé бел. лускаць и др., она приобретает значение 'легко достигать чего-либо'.

В польских пословицах Orzech, stokßsz (osiol), niewia.sla jednym ksztahem iyjq: ni< dobrego nie czyniq, kiedy ich nie bijq (to troje potrzebuje cz^stego uderzenia); Orzech i kobieti zla, kiedy nie bita прослеживается значение 'бить, ударять'. Интересно, что в белорусскок и украинском языках значение 'заслужить наказание' передается ФЕ с глаголами укг заробити, дати, перепадати, маши + предложно-падежное сочетание на eopixu. Благодар: глаголу разделывать (укр. розчистити) ФЕ разделывать под орех Iкого) приобретает зна

чение 'наказать, одержать победу'. Выражение разделывать (отделывать) под орех (что) - 'делать что-либо очень хорошо* происходит из речи плотников-деревообделочников. Заметно значительное колическтво ФЕ с компонентом-названием ореха в польской и украинской фразеологии, что связано с распространенностью ореха на этих территориях.

В параграфе 3.7 приводятся древнеславянские представления об осине, которые обусловили схожесть и дословное совпадение фразеологизмов с этим компонентом во всех сравниваемых языках. Причину постоянного дрожания осиновых листьев (ср. ФЕ дрожит как осиновый лист) народная фантазия объясняла тем, что на ней сидит лихорадка, или страхом осины за свои "провинности": согласно легендам, из осинового дерева был сделан крест для распятия Христа, на осине повесился Иуда и т.д.

Глагольное выражение вбивать осиновый кол в могилу, которое, имея реальной основой обычай прошения вампиров осиновые колом, стало употребляться в новом метафорическом значении - 'окончательно порывать, избавляться от кого-либо'.

Только белорусскому языку свойственны ФЕ acina плача (па мм) и на асшавы кол брашы, связанная с культурной коннотацией осины как нечистого дерева и одновременно восприятием ее как апотропея. К древним магическим практикам восходят белорусский глагольный фразеологизм заламаць астку(-аю) - 'принять твердое решение, отрекаясь делать что-нибудь', где сохраняется идея неотвратимости и конца. Для русской традиции характерен мотив горькой осины.

Параграф 3.8 посвящен образу липы в народной культуре и языке. На реальные качества липы опирается значение глагола липнуть во всех сравниваемых языках: липнуть как смола, польск. lipnqc Jak niuclty do niiodu и др. С практикой тайно вырезать из липы печати для применения их взамен казенных связаны ФЕ делать липу, польск. robiä cos па Пр(, укр. липу справлнти, ср. также липа в значении 'фальшивка, подделка': липовые документы, польск. Ирпу 'фальшивый' и др .

К восточнославянскому промыслу плетения лаптей из липового лыка восходят русские, белорусские и украинские выражения, глагольный компонент в которых выражен синонимичными: обдирать, обчищать, облупливать - обдирать, как липку г, др.

Липа в народной культуре воспринимается как покровительница матерен, девушек в их специфически женских пробл'чах, в вопросах, связанных со здоровьем и деторождением. В белорусской традиции с липой напрямую связывалось появление внебрачных детей, ср. диал. пословицу Сядзеу бы. пане ПШпе. саберлте.

В параграфе 3.9 трактуются немногочисленные фразеологизмы, связанные с калиной. В славянском фольклоре калина является одним из самих любимых поэтических образов. Ее постоянный эпитет красная, чырвоная. червона символизирует женскую красоту, девичье целомудрие (отсюда ломать, заламывать калину - 'венчаться, выходить замуж'). Почти потное отсутствие ФЕ с компонентом-названием этого дерева, очевидно, связано

с существованием языкового табу, обусловленного особым отношением к калине у славян.

Популярен в народной культуре и образ калинового моста (отсутствующий, однако, в украинской фразеологии), сохранивший символику соединения этого и "того" миров. Для сказок эпитет калиновый мог стать традиционным под влиянием русских песен, для стиля которых "калинов мост" так же типичен, как "кровать тесовая", "палаты белокаменные", "меч булатный" и др.

В параграфе 3.10 рассматривается образ ольхи. В мифологии и поэзии он связан с представлениями о загробном мире, плаче и грусти. Отрицательное отношение славян к ольхе отразилось в польских номинативных ФЕ о1з:ому Мааек, окгон*}' Магап, ицЬа ЫсНона. Эти фразеологизмы не имеют семантических эквивалентов в восточнославянских языках, хотя в белорусском языке зафиксированы ФЕ куст альховы, печь альховы -'дурак, бестолковый человек' с той же негативной характеристикой этого дерева.

В параграфе 3.11 описаны поверья, касающиеся рябнны. В народной культуре она считалась деревом, связанным с потусторонним миром и нечистой силой, наделялась функцией медиатора: ей приписывалась роль оберега и посредника в контактах между противопоставленными сферами. Интересна преломление связанных с рябиной поверий в народной демонологии, где она служила для превращения человека в упыря. С верой в оборотничество связана, видимо, белорусская ФЕ доубияраб'шавая.

Только восточнославянский фразеологизм рябиновая ночь опирается на представление о рябостн, пестроте как проявление потустороннего мира, мрака, слепоты, смерти, а само природное явление - ночь с ветром и грозой - воспринимается с двух противоположных сторон: как время разгула нечистой силы и одновременно избавления от нее.

Интересно, что в состав устойчивых сочетаний не вошли названия лиственных деревьев, тоже встречающийся на территории проживания славян: граба, вяза, клена, теплолюбивых тиса, бука или можжевельника. Вишня и черешня, игравшие, по всей вероятности, менее существенную роль в хозяйственной жизни славян, также не нашли отражения во фразеологии сравниваемых языков.

В главе 4 "Представления о сосне и ели в народной традиции н их отображение во фразеологии" рассмотрено место хвойных деревьев в языковой картине мира славян. Хвойные деревья, будучи менее распространенным» на территории расселения древних славян, что было связано с характером климата и почв, вошли в народную культуру соответственно позже. Подтверждают это и языковые факты: славяне долгое время не различали пород хвойных деревьев.

Символика ели и сосны в основном совпадает, разводя их, однако, иногда к противоположным полюсам. Ель чаще наделен" негативной коннотацией. Вероятно, в этом контексте могут найти объяснение русские и белорусские ФЕ с компонентом еловый: гонка е.ювая, дубина еловая и др.

Этнографическая литература свидетельствует о существовании в древности обычая венчания вокруг деревьев, отголоском которого, хотя и значительно редуцированным, является русская и белорусская пословица: венчали вокруг ели. а черти natu и др. (так в шутку говорили о невенчанных).

Название сосны в качестве компонента входит в глагольную ФЕ заблудиться в трех соснах, которая связана со старыми народными анекдотами о пошехонцах, и в восточнославянскую адвербиальную ФЕ кто с бору, кто с сосенки.

Компонент шишка представлен только в восточнославянской традиции, причем преимущественно в русском языке. Только в русской фразеологии популярен мотив шиша как эквивалента кукиша: ср. ФЕ ни шиша (нет), шиш в кармане (у кого), на какие шиши, с какими шишами, шиш с маслом, ни шиша не знать, съесть шиш и др.

Глагольный компонент шишом стоять (подниматься) может быть объяснен в контексте толкования самого слова шиш как заостренной верхушки чего-либо, остроконечного или стоящего торчком предмета. Любопытно в этом отношении название шишом, тишком нечистого духа, основанное на представлении его остроголовым, имеющим "всклокоченные шишом" волосы.

Только восточнославянским языкам присуща ФЕ: все шишки валятся (падают) и т.п. на кого-либо (на чью-либ• голову) как осколок поговорки на бедного Макара все шишки валятся.

Глава 5 "Фразеологизмы с ко.ипоисмтом-назпанисм экзотических деревьев" раскрывает семантику и происхождение целого ряда фразеологизмов, включающих в качестве компонента название таких дерев- ?в, как фига, лавр, пальма, каштан и маслина. Эти фразеологизмы ьстречаются во многих европейских языках и имеют свои корни в грече-ско-римскон и библейской традиции. По своему происхождению в большинстве своем они являются полукальками из западноевропейских языков. С библейским мифом о всемирном потопе связана номинативная ФЕ оливковая (масличная) ветвь как символ мира. К античному обычаю награждения лавровыми венцами прославившихся люден восходит ФЕ лавровый венец,а в польском языке также giüqzka laurowa, метафорически заменяющая венец как целое. Значение 'добиться победы, успеха' передается компонентами-глаголами с различными оттенками значения: увенчивать лаврами, польск. okryi siq hurami, бел. пажыпаць лауры, укр. здобувати ливр'ш и др. Со значением 'пользуясь плодами успеха, удовлетворяться достигнутым' в составе описываемых ФЕ употребляются синонимичные глаголы почивать, отдыхать, засыпать, покоиться. К событиям античной истории восходит ФЕ лавры Герострата, не обнаруженная нами, однако, в белорусском языке.

Смоковница (фига) - одно из первых культивированных человечеством деревьев -упоминаетз русской ФЕ бесплодная смоковница. Имеющий корни в библейских легендах фразег.;опт1 фиговый листок присутств;, .т во всех сравниваемых языках. Ед,.личный плод |иг» является символом вещи ничтожной, малостоящей, ср. фига с маслом.

польск. figa г makiem (z pasternakiem). Подобное значение 'ничего не получить' в польском и украинском языках в составе ФЕ представлено глаголом dostac, wziqí; dicma-mu, здобути (ф1гу), а в русском и белорусском для передачи того же значения употребляется совершенно другой глагол съесть - съесть фигу. В этих же языках широко распространены обороты смотрит а книгу, а видит фигу, бел. глядзщь у кп1гу, а бачыць ф1гу со значением 'ничего не понимает'.

Общая для всех сравниваемых языков именная ФЕ пальма первенства, восходящая к обычаю награждать победителей пальмовыми ветками. ФЕ таскать каштаны из огня -'делать очень важную работу, результатами которой пользуется кто-то другой' - имеет литературное происхождение.

Глава 6 "Особенности мотива мертвого дерева во фразеологии" посвящена отображению средствами языка народных воззрений на сухое, мертвое дерево. В славянской традиции образ собственно дерева смерти встречается исключительно редко, однако с темой смерти может быть соотнесено сухое дерево, как целое, так и его части.

По отношению преимущественно к человеку с идеей мертвого дерева связаны следующие отрицательные характеристики ФЕ: болезни, смерти - худой, тощий как жердь; старости - бел. старэнькi як сучок; неподвижности, окостенелости - бел. каб мне калом язык стар, русск. лежать как колода и др.; одиночества, пустоты - гол как осиновый кол, бел. ад j i п. як калок у плоце; упрямства - укр. як пню стати, як на пень зТ.хати; глухоты -польск. gluc/iy jak píen, которые присущи, как правило, всем сравниваемым языкам, а также немоты, характерные только для украинского и белорусского языков, ср. ФЕ мое-чить як пеньок) и др.

С функционированием древней метафоры "дерево-человек" соотносятся, в частности, слова, выступающие во вторичной для них функции номинации: дубина, пень, балда в значении 'очень глупый человек', ср. бел. Кал i пень, то i будзе пень, а также ФЕ с "древесным" значением, например, бревно неотесанное, дубина безголовая, пень горелый и др., которыми изобилуют русский и белорусский языки.

Мифологический, обрядовый подтекст сохранился в достаточно популярных ФЕ -бел. няхай ¡дзе на cyxi лес; чераз пень колоду; русск. в лесу родились, пням молились; колодка на шее и др. Устойчивое восприятие негативной характеристики колоды привело даже к образованию только в русском языке соответствующего эпитета подколодная (змея).

Адъективная ФЕ на одну колодку имеет производственные корни, а использование кола, палки, розги и т.п. как "поощрительного" средства по отношению к упрямым, ленивым, тупым, злым людям вызвало к жизни целый ряд фразеологизмов в польском и восточнославянских языках - палка плачет (по ком); укр з-nid палиц!; польск. prze: kij kogo przesadzió и многие другие. Общими для всех сравниваемых языков являются фразеологизмы со сначением 'умышленно препятствовать в каком-либо деле': ванашять тики в колеся, кинуть полено под ноги, польск. rzucac komu klody pod варьируй»

ишмкся древесными компонентами. Кроме ФЕ перегнуть палку, характерным для всех сравниваемых языков является мотив волшебной палочки. Только в польской фразеологии обыгран сказочный мотив чудесной вещи - палки (kij samobij, zakwitajqcy kij ). Обращает на себя внимание польско-русское соответсвие для обозначения состояния человека: сухой как доска. Интересна и белорусская ФЕ юном зямля по отношению к умершему как выражение плохой памяти про него и стаащь калом вочы - 'злостно посмотреть на кого-либо', где значение 'кола' сближается с семантикой колоды и пня.

Каламбурный характер, как полагаем, имеют ФЕ ноль без палочки, ср. польск. minimus palka nie ivan chteba kawaika, укр. любити, як собака палицю, польск. chodzi jakby kij ро/knq/.

ВЫВОДЫ

1. В трансляции культурно-национального самосознання народа и его идентификации как такового фразеологический состав языка играет важную роль. Эталоны и стереотипы, закрепленные в культурных коннотациях единиц фразеологии, типизируют и отображают все разнообразие культурно-национального миропонимания.

2. Значение и культурный смысл фразеологизма открывается только при соотнесении образного содержания его единиц, явленных в "буквальном" прочтении, с категориями, концептами, мифологемами и т.п. национальной культуры и их интерпретации в пространстве материальной, социальной или духовной культуры. ФЕ с компонентом-названием дерева выявляют широкий спектр значений, основанных на восприятии дерева как определенного денотата, способного быть носителем сакральной знаковости.

3. Активность компонента дерево do фразеологии, многообразие его значении -следствие особого положения дерева в модели мира. Оно является одним из важнейших компонентов в структуре представлений человека о макро- и микрокосме, о взаимоотношениях противопоставленных сфер Вселенной.

4. Фразеологизмы с компонентом тематического поля 'дерево* представляют очень древний пласт народной языковой культуры, восходящей к общеславянскому ..зычсству, трансформированному в христианскую эпоху. При сравнении восточнославянских и польских ФЕ этой группы выявляет ч их значительная схожесть, что свидетельствует как об их древнем происхождении, так и о мотивированности реальными условиями жизни. Сопоставительный анализ фразеологического состава четырех языки j позволяет сделать вывод о генетической или типологической близости изолированных, разрозненных, на первый взгляд, языковых 'фактов, не отрицая, однако, национального своеобразия фразеологии.

5. Национально-культурная коннотация предопределила доминирование отдельных пород деревьев в качестве компонентов ФЕ в каждом из языков и нерегулярное упо-

минание их в других языках.

6. Как явствует из проанализированного материала, образную основу отдельных фразеологизмов составляет определенное обрядово-рнтуальное действо, в состав компонентов фразеологизмов в этом случае вводятся названия конкретных реалий, имевших символическое значение.

7. При всем разнообразии структурно-семантических моделей фразеологизмов с компонентом-названием дерева выделяются особо продуктивные для сопоставляемых языков конструкции. О частности, весьма активен в образовании подобных ФЕ глагол дать: дать дубаса, дать березовой каши: укр. дат и на гор!хи\ польск. <1ад <1$Ьа\ дать фигу; бел. даць дулю. Каждый язык выявляет присущие только ему значения, что свидетельствует о тонких различиях в картине мира, отражаемой фразелогическими единицами языка.

СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ

1. Фразеологизмы с компонентом 'дерево* в русском, белорусском и польском языках // Язык и культура. Третья международная конференция. Доклады. - Киев, 1994. - С.94-96.

2. Образ леса в языковой картине мира русских, белорусов и поляков II Национально-культурный компонент в тексте и языке. Тезисы докладов международной научной конференции 5-7 октября. Часть I. - Ми.: Унтератэцкае, 1994. - С.37-39.

3. Об одном стершемся образе: мотив сухого дерева во фразеологии восточнославянских и польского языков // Единство восточнославянских народов: прошлое, настоящее, перспективы. Материалы научной конференции. - Гомель, 1995. - С. 108-109.

4. О восточнославянских и польских фразеологизмах с компонентом дуб/дубовый II Славянские народы и их культура в современном мире. Материалы международной научной конференции. - Гомель, 1996. - С.211-212.

5. О соотносимости компонентов фразеологизма со словом // Языковая номинация. Тезисы докладов международной научной конференции. - Мн., 1996. - С. 128-129.

6. Образы деревьев в славянских поверьях п их отражение в русской, белорусской и польской фразеологии // К1е1ес1ае БтсПа Яи5усу$1усгпе. Т.7. - К!е1се: \Vydawniclwo Каикоже АУБР «т к|е1асЬ, 1996. - С. 125-136.

РЕЗЮМЕ Малоха Мирослава

ФРАЗЕОЛОГИЯ И НАЦИОНАЛЬНАЯ КАРТИНА МИРА: ФРАЗЕОЛОГИЗМЫ С КОМПОНЕНТОМ-НАЗВАНИЕМ ДЕРЕВА В ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКИХ И ПОЛЬСКОМ ЯЗЫКАХ

фразеологическая единица, народная культура, картина мира, компонент, культурный стереотип дерева, семантика образа дерева, коннотация

Работа, выполненная в русле когнитивной лингвистики, затрагивает вопросы эт-нофразеологни и исторической фразеологии. Делается попытка восстановления первичной номинации фразеологизмов с компонентом 'дерево', С этой целью анализируется семантика образа дерева, отражение ее в образной структуре польского, белорусского, у: раинского и русского языков. Опираясь на широкое понимание фразеологии, используя метод компонентного анализа и синхронного описания, а также сравннтельно-типилогическнй метод, произведено рассмотрение 649 фразеологических единиц на предмет отражения ими общности и своеобразия национальных картин мира.

Мир фразеологии указывает на то, что для славян наиболее значащими были плодовые деревья, окультуренные человеком, - яблоня и груша. Среди наименований дикорастущих лиственных деревьев наибольшей фразообразоватслыюй активностью пользуются дуб, верба, береза, орех, осина, липа, калина, ольха и рябина. Упоминание ели и сосны во фразеологических единицах достаточно редко и характерно преимущественно для белорусского и русского языков. Достаточно популярны фразеологизмы с компонентом-названием экзотических деревьев: фиги, лавра, пальмы, каштана, оливки.

В работе отмечены различные нюансы и значениях фразеологизмов рассмотренных языков. Эталоны и стереотипы, закрепленные в (¡л культурных коннотациях, типизируют и отображают осе разнообразие культурно-национального миропонимания, начиная от духовно-нравственных сфер и кончая обиходно-бытовыми.

Практическим значением работы может стать использование ее при разработке спецкурсов в процессе изучения язнков и и переводческой практике. Отражая национальные картины мира, результаты работы включаются в современные исследования в области когнитивной лингвистнкн.

РЭЗЮМЕ

Малоха Mipacnasa

ФРАЗЕАЛОГ1Я I НАЦЫЯНАЛЬНАЯ КАРЦ1НА СВЕТУ: ФРАЗЕАЛАПЗМЫ 3 КАМПАНЕНТАМ-НАЗВАЙ ДРЭВА ВА ?СХОДНЕСЛАВЯНСК1Х 1 ПОЛЬСКАЙ МОВАХ

фразеалапчная адзшка, народная культура, карцша свету, кампанент, культурны стэрэатып дрэва, семантыка вобраза дрэва, канатацыя

Работа, выкананая у рэчышчы капйтыУнаи лшгв1стык), закранае пытанш этна-фразеалогн i мстарычнай фразеапогн. Прадпрымаецца спроба аднаулення першаснай намшацьп фразеалапзмау з кампанентам 'дрэва'. 3 гэтай мэтий анал1зуецца семантыка вобраза дрэва, адлюстраванне яе у вобразнай структуры польскай, беларускай, ук-рашскай i рускай моу. Абашраючыся на шырокае разумение фразеалогн, выкары-сто]?ваючы метад кампанентнага анал1зу ¡ ciiixpoHHara агнсання, а таксама параунальна-тыпалагишы метад, разгледжана 649 фразеалапчных адзжак на прадмет адлюстравання ¡mí агульнасш i своеасабл^васц! нацыянальиых Kapuin свету.

Свет фразеалогн указвае на тое, што для славян найбольш значньин был1 пладо-выя дрэвы, акультураныя чалавекам, - яблыня i груша. Сярод назвау дзшарослых легавых дрэр наибольший фразаутваральнай актыунасцю карыстаюцца дуб, вяр^а, бяроза, арэх, atina, nina, xaniiia, вольха i раб'ша. Упам'шанне елк! i сасны у фразеалапчных адз'ж-ках дастаткова рэдкае i характэрна пераважна для беларускай ¡ рускай моу. Дастаткова папулярныя фразеалапзмы з кампанентам-назвай экзатычных дрэу: фн|, лаура, пальмы, каштана, ал1ук).

У рабоце адзначаны розныя нюансы у значэннях фразеалапзмау ризгледжаных

моу. Эталоны i стэрэатыпы, замаиаваныя f ¡x культурных канатаиыях, тышзуюць i ад-

люстроукаюць усю разнастаннасць культурна-нацыянальнага светаразумення, пачынаю-

чы з маральна-духоуных сфер i канчаючы штодзённа-бытавым!.

i

Практичным значэннем работы можа стань выкарыстанне яе пры распрацоуцы спецкурсау у працэсе выкладання моу i f перакладчыикай пракгыиы. Адлюстроуваючы нацыянальныя каришы свету, вынш работы ужлючаюица у сучасныя даследава¡mi Угалше кагнпыунай лжгшстык!.

N

SUMMARY Maloha Miroslava PHRASEOLOGY AND NATIONAL PICTURE OF THE WORLD: PHRASEOLOGISMS WITH COMPONENT-NAME OF THE TREE IN EASTSLAVONIC AND POLISH LANGUAGES

phraseological unit, national culture, world scene, component, cultural stereotype of tree, semantics of tree Image, connotation

The study done in the framework of the cognitive linguistics deals with the problems of ethnophraseology and historical phraseology. An attempt to reconstruct primary nomination of phraseologisms with the component 'tree' is undertaken. Aiming at it, the semantics of tree image and its reflection in the image structure of the Polish, Byelorussian, Ukrainian and Russian languages is being analysed. Having in mind wide interpretation of phraseology, using the method of componcniial analysis and synchronic description as well as comparative-typological method, 649 phraseological units are studied to detect the way they reflect common and peculiar features of national pictures of the world.

The world of phraseology points to the fact that fruit trees, cultivated by the man -apple and pear-trees, have been the most significant for the Slavs. The names of oak, willow, birch, nut, aspen, linden, alder, rowan and snowball-trees are the most active in phraseological process among the names of wild deciduous trees. Fir and pine-trees are quite seldom mentioned in phraseological units, mostly in the Byelorussian and Russian languages. Phraseologisms with the names of exotic trees - fig, laui'el, palm, chestnut and olive - are rather popular.

The work draws attention to various subtle differences of phraseologism meanings in the languages under consideration. Models and stereotypes fixed in their cultural connotations reflect all the variety of culture-national interpretation of the universe - from the spiritualmoral to everyday spheres - and make it typical.

The results of the research can be used in the specialized courses for people studying foreign languages and also in the work of the interpreters. Reflecting national pictures of the world, the results of the study correlate with the present-day researchwork in cognitive linguistics.

Подписано к печати. .. Формат 60x84 1/16.

Бумага N1. Объем пл. Заказ N . Тираж 100 экз.

Отпечатано на ротапринте БелгосуниЪерситета 220080 Минск, ул.Бобруйска», 7.