автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Генетическая характеристика дардских языков

Полный текст автореферата диссертации по теме "Генетическая характеристика дардских языков"

I 4

На правах рукописи

/ /0/^4" л( V С ^

Коган Антон Ильич Генетическая характеристика дардских языков

Специальность 10.02.20 - Сравнительно-историческое,

типологическое и сопоставительное языкознание

Автореферат диссертации на соискан*. ной степени кандидата филологических наук

Москва - 2000

Работа выполнена в отделе Языков народов Азии Института востоковедения РАН

Научный руководитель - доктор филологических наук Эдельман Д. И.

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Иванов В. Б. кандидат филологических наук Додыхудоева Л. Р.

Ведущая организация - Санкт-Петербургский Государственный Университет

Защита состоится^ декабря 2000 года часов

на заседании диссертационного совета К.064.49.06 при Российском государственном гуманитарном университете по адресу; г. Москва, Миусская площадь, д. 6.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Российского государственного гуманитарного университета

Автореферат разослан года

Г

Ученый секретарь диссертационного совета

Муравенко Е. В.

Ш&з. гь</ 6

Общая характеристика работы.

Реферируемая работа представляет^ собой сравнительно-историческое исследование одной из групп языков арийской (индоиранской по более старой терминологии) "ветви" индоевропейской семьи.

Актуальность темы обусловлена слабой изученностью дардских языков в сравнительно-историческом аспекте. В настоящее время не установлен окончательно ни характер генетических отношений этих языков друг к другу (не доказано наличие дардской группы как единой генетической общности), ни их положение внутри арийской "ветви". В значительной степени это объясняется недостаточным вниманием исследователей прошлого к материалу живых языков, в особенности бесписьменных и младописьменных. Между тем, начавшиеся недавно исследования этого материала дали весьма важные результаты, заставившие компаративистов взглянуть по-новому на некоторые старые проблемы индоевропеистики и, в частности, сделавшие необходимым внесение поправок в традиционные представления об общеарийском состоянии, этапах его распада и его отношении к общеиндоевропейскому.

Уровень разработанности истории дардских языков при этом существенно отстает от уровня исследования других групп арийской «ветви». Многие исследователи и сейчас рассматривают почти все языки, причислявшиеся ранее к дардским за исключением кати, вайгали, ашкун, прасун и пек. др., составляющих нуристанскую "ветвь" арийских языков, как пндоарийские, то есть развившиеся из диалектов древнеиндийского языка. Эта гипотеза, высказанная впервые Г. Моргенстьерне, нередко считается доказанной. При этом остается незамеченным, что основные его выводы относительно места дардских языков в арийской общности базируются главным образом на предварительном анализе отдельных фактов исторической фонетики. Большая часть работ Г. Моргенстьерне посвящена описанию конкретных языков. Историко-фонетические наблюдения в них требуют дополнительной проверки.

Целью реферируемой диссертационной работы является определение генетического положения дардских языков внутри арийской языковой общности. Данная цель предполагает разрешение двух конкретных задач: установление степени генетического родства языков, традиционно относимых к дардской группе, между собой и выяснение характера отношений этих языков с арийскими языками других "ветвей".

Основным методом, применяемым в работе, является сравнительно-исторический. Анализ языкового материала в рамках этого метода производится нами в соответствии с несколько иной стратегией, нежели в работах предшественников, что продиктовано спецификой данного исследования. Если авторы предшествующих трудов в описании исторической фонетики конкретного дардского языка двигались от современного состояния к праязыку, то нам представляется целесообразным поиск дардских

продолжений определенных реконструированных арийских праформ, то есп движение от праязыка к языку. Такая методика делает менее трудоемким i более результативным поиск в дардских языках наиболее существенных черт которые характеризовали общий для них праязык и принадлежали к числу егс классифицирующих особенностей. Выявление пучка таких черт и ег< сопоставление с аналогичными пучками прочих арийских языков1 и является основным путем решения поставленных нами задач. В случае отсутствие особо тесного генетического родства всех дардских языков, подобного род; сопоставление целесообразно произвести для пучков, свойственны? генетическим подразделениям, объединяющим языки, классифицировавшиео как дардские.

Наиболее показательными при выяснении генетическо! принадлежности языка или группы языков принято считать историко фонетические, морфологические и лексические особенности, поскольку синтаксис подвержен быстрым и кардинальным изменениям (спонтанным i вызванным языковыми контактами), а для исследования изменений i семантике еще не разработана точная методика. Важно также, что npi сравнительно-исторических исследованиях интерес представляю-исключительно инновационные черты, сохранение же общих архаизмов н< может рассматриваться как указание на наличие между языками особо тесног« генетического родства.

Сразу нужно отметить, что сравнительно-историческое изучен» морфологии дардских языков едва ли способно дать показательные для на< результаты. Морфологические системы древних иранских языков i древнеиндийского настолько близки между собой, что выявлен® классифицирующих инноваций для каждой "ветви" весьма затруднительно Это указывает на значительную архаичность общеиранской i общеиндоарийской морфологии и заставляет предположить подобное й дш других арийских "ветвей". В этих условиях сравнительно-исторически! анализ морфологического уровня сводится фактически к поиску в дардски: языках этимологических параллелей словоизменительным элементам имеющим разный вид в древнеиндийском и древних иранских языках и ю обнаруживающим регулярных фонетических соответствий. Однако количество таких расхождений незначительно, а возможность рассмотреню многих го них в качестве классифицирующих сомнительна. Кроме того, i ходе исторического развития всех арийских языков их морфологическа: система подверглась перестройке, в отдельных случаях приведшей к полном} разрушению древнего словоизменения. Это также значительно снижае' результативность поиска. На данном этапе наиболее важными мы считаел результаты исследования исторической фонетики и лексики.

1 Первостепенный интерес представляет отношение дардских языков к индоарийскш поскольку невозможность включения языков дардской группы в число иранских ил нуристанских уже установлена.

Систематическое рассмотрение словарного материала дардских языков в сравнительно-историческом аспекте, как можно судить по доступным работам, не проводилось в необходимом объеме. Изучение исторической фонетики, как уже говорилось, носило скорее предвЩнггёЖный" характер: Реферируемую диссертацию можно, следовательно, считать первым опытом комплексного исследования историко-фоиетических и лексических характеристик языков дардской группы с целью выяснения генетического положения последних. В этом состоит научная новизна работы.

Теоретическая и практическая значимость диссертации обусловлена важностью полученных результатов для сравнительно-исторического изучения арийских языков, в частности, для уточнения их классификации. Предпринятую в работе попытку восстановления отдельных элементов протодардской фонологической системы можно считать первым шагом к реконструкции общедардского состояния, способной внести коррективы в сложившиеся представления об общеарийской и общеиндоевропейской праязыковых системах. Таким образом, итоги исследования могут оказаться полезными для лингвистов, занятых компаративным изучением арийских языков и разработкой более общих проблем индоевропеистики. Осуществленное в работе применение усовершенствованного глоттохронологического метода к лексике дардских, индоарийских и иранских языков можно считать апробацией этого метода на не привлекавшемся ранее материале. Сделанные в диссертации выводы могут быть учтены при ареалыю-лингвистическом изучении языков памиро-гиндукушского региона и северо-запада Индостана и использованы при подготовке учебных пособий по сравнительно-историческому языкознанию, индоевропеистике, сравнительной индологии и иранистике.

Апробация работы.

Основные положения реферируемой диссертационной работы были апробированы при обсуждении докладов автора на конференции "Языки стран Азии и Африки: традиции, современное состояние и перспективы исследований" (Институт востоковедения РАН, 1998 г.), на международной конференции "Проблемы изучения дальнего родства языков на рубеже III тысячелетия" (Российский государдственный гуманитарный университет, 2000 г.), а также на заседании научного семинара Отдела языков народов Азии Института востоковедения РАН 3 марта 2000 года.

Структура и содержание работы.

Диссертационная работа состоит из двух глав, каждая из которых посвящена исследованию одного из двух указанных выше языковых уровней.

Кроме того, диссертация включает введение, заключение, список сокращений, библиографию и приложения.

В первой главе делается попытка определить место дардских языков внутри арийской языковой общности по данным исторической фонетики. В главу входят два больших раздела, первый из которых посвящен анализу отражения в дардских языках некоторых элементов общеарийской системы гласных и сонантов, а второй - анализу развития ряда древних консонантных кластеров и одиночных согласных фонем.

В системе вокализма одной из наиболее важных историко-фонетических изоглосс, разделяющих древнеиндийский и древнеиранский, является разное отражение общеарийских кратких дифтонгов *а{ и *аи, развившихся из индоевропейских кратких I- и и-дифтонгов. Их индоарийская рефлексация (е < *а\ и о < *аи) является инновационной, в то время как древнеиранский на раннем этапе сохранял арийские дифтонги в неизменном виде. Наличие аналогичного архаизма можно предположить и для древнедардских диалектов. На такую возможность указывает материал ряда современных языков дардской группы, в частности, кашмири, гавар-бати, шумашти, а также части кохистанских языков.

С сохранением в неизменном виде одного из кратких дифтонгов - *а12, по-видимому, связано соответствие древнеиндийскому е гласного а некоторых из перечисленных языков (кашмири и части языков подгруппы кохистани). Данное соответствие едва ли может являться следствием перехода более старого ев а. В некоторых работах (напр. [Эдельман 1965, 22]) указывалось на отсутствие фонологического противопоставления звуков ей/ в отдельных восточнодардских языках. Данные звуки могут выступать здесь в одних и тех же позициях, а следовательно, являются не аллофонами, а свободно варьирующими презентациями одной фонемы. Поэтому представлется маловероятным, что древнее е, обнаруживающее в этих языках тенденцию к сужению, могло отразиться в них в виде а. Показательна ситуация в языке кашмири. Гласный а, соответствующий древнеиндийскому е, встречается здесь главным образом в начале слова. В конечной позиции др.-инд. е соответствует, по-видимому, е. Этот последний, по мнению ряда исследователей, представляет собой позиционный вариант гласного э среднего ряда среднего подъема, встречающийся после палатализованных и среднеязычных согласных, а также после у. Сходным образом трактуется и статус гласных \ и I. Следовательно, хотелось бы ожидать, что поведение гласного е в начале слова должно быть аналогично поведению 1 в том же положении, то есть перед е должен возникать протетический у, и вместо реально засвидетельствованного а следовало бы ожидать *уэ. Кроме того, в

2 Материал на рефлексы дифтонга *аи в нашем распоряжении отсутствуют.

языке каишири не отмечено случаев передвижения гласного е в средний ряд до а, что не позволяет считать первый одним из источников последнего.

Исходя из дифтонгического - происхождения др,-инд. е, можно предположить, что начальный а в кашмири является результатом какого-то специфического развития древнего дифтонга *а[, например, потери в нем второго компонента в предконсонантной позиции. Возможен и другой путь развития - метатеза компонентов дифтонга (переход его в сочетание уа) и дальнейшая утрата начального сонанта. Вероятнее всего, аналогичное развитие старого дифтонга имело место в части кохистанских языков, а также в гавар-бати и шумашти, где промежуточная ступень уа обнаруживается в неизменном виде в начальной позиции. Как метатеза компонентов краткого дифтонга так и соответствие древнему *?л гласного а в преконсонантной позиции имеет надежные типологические параллели в некоторых языках, географически примыкающих к дардским, например, в восточноиранских.

В системе сонантов одним из наиболее ярких расхождений между индоарийской, иранской и нуристанской "ветвями" арийских языков является реализация на фонетическом уровне слогового варианта сонанта г. В древнеиндийском она характеризуется наличием после звонкого вибранта г 1-или и-образного призвука. Следы этой поствокализации обнаруживаются в новоиндийских языках. В иранских языках подобных следов не прослеживается. В тех случаях, когда слоговой г не подвергся полной вокализации, на его месте обнаруживаются сочетания типа "гласный + г", что свидетельствует о наличии у рассматриваемого слогового сонанта на фонетическом уровне превокализации. На это же явление указывает и отражение г слогового в виде эгэ в языке Авесты. Это различие между древнеиранским и древнеиндийским является классифицирующим (см., напр., [Эдельман 1992]). Материал нуристанскнх языков также указывает на вероятное наличие превокализации на праязыковом уровне. Последнее относится к рефлексам древнего слогового г в подавляющем большинстве других индоевропейских языков. Древнеиндийский представляет собой едва ли не единственное исключение, что дает основания полагать, что иранские и нуристанские языки сохранили общий архаизм, утерянный в индийской "ветви".

Исследование рефлексации слогового г в дардских языках было затруднено наличием в их исторической фонетике таких явлений, как вокализация данного сонанта в интерконсонантном положении, а также так называемая "дардская метатеза". Последняя имела место в лексемах с консонантными группами типа Сг или гС (С - произвольный согласный) в последнем слоге. Согласный г обычно перемещался из подобных конечных групп в начало слова и присоединялся к первому согласному, образуя новый кластер типа Сг. Этот процесс мог обусловить появление большого количества

случаев соответствия сочетаний типа "г + гласный" древнему слоговому г, даже если фонетическая реализация этого сонанта характеризовалась превокализацией. В лексемах, где его рефлексы приобрели бы вид "гласный + г", также произошла бы "дардская метатеза".

Наиболее ценные сведения о реальном звучании слогового г в древности мог дать анализ лексем, где указанное явление не могло иметь место, например, таких, чьи древние прототипы содержат этот сонант в начальной позиции или же после согласных, "неохотно" сочетающихся с г, например, после отдельных звонких придыхательных. В языках дардской группы в подобных примерах начальному слоговому г соответствует обычно краткий или долгий 1. Последний может являться результатом компенсаторного удлинения, последовавшего за упрощением более ранней геминаты. Геминаты же нередко возникают в результате регрессивной ассимиляции групп типа гС. Аналогичный путь развития возможен и для примеров с начальным кратким и компенсаторное удлинение отмечено не во всех дардских языках3. В примерах второго типа - в продолжениях древних лексем со слоговым г после ларингального Ь - данному сонанту соответствует гласный, за которым следует закономерный рефлекс сочетания типа гС, например, г < *гс1, Сходные процессы прослеживается также и в продолжениях некоторых корней со слоговым г после смычных и сонорных. Данный факт, вероятно, объясняется тем, что "дардская метатеза", являясь лишь историко-фонетической тенденцией, затронула не все лексемы, где могла бы произойти. Таким образом, фонетическая реализация слогового г в древних диалектах-предках по крайней мере части дардских языков была аналогична таковой в древнеиранском и отражала более архаичную ступень по сравнению с древнеиндийским.

Расхождения между индоарийскими, иранскими и нуристанскими языками в отражении общеарийского и индоевропейского консонантизма довольно многочисленны. К числу наиболее показательных расхождений такого рода относится развитие индоевропейских гуттуральных.

Система индоевропейских гуттуральных, представленная тремя рядами - палатализованным (к1, §Ъ), простым велярным (к, g, и

лабиализованным (к№, gw, д^Ъ), утратила к общеарийской эпохе противопоставление простых и лабиализованных. Затем вследствие второй палатализации рефлексы прафонем, входивших в два совпавших индоевропейских ряда развились в ряде позиций в двухфокусные аффрикаты (соответственно, глухую, звонкую и звонкую придыхательную). Протоарийская система рефлексов древних гуттуральных имеет, таким образом, следующий вид:

3 Следует также принять во внимание низкий уровень описания систем гласных большинства рассматриваемых языков.

*к *g *gh

*с_____ _______*jh

*с *j *jh

В дальнейшем эта система подверглась упрощению. В нуристанских и иранских языках произошло полное совпадение звонкой и звонкой придыхательной серии, благодаря чему при сохранении оппозиции трех рядов количество элементов в каждом из них сократилось до двух (на схеме это можно изобразить как совпадение «по горизонтали» двух последних членов каждого ряда). В древнеиндийском оппозиция звонких и звонких придыхательных не претерпела изменений, поэтому все три заднеязычных взрывных сохранились в неизменном виде. Звонкие придыхательные аффрикаты совпали, перейдя в ларингальный h, а звонкие неаспирированные аффрикаты слились, отразившись в виде среднеязычного j (на схеме этот троцесс может быть представлен как совпадение по "вертикали" двух юследних членов каждого столбца). Различие между рефлексами шдоевропейских глухих велярных в индоарийском сохранилось. Это >бъясняется переходом рефлекса индоевропейского к' в сибилянт, юспрепятствовавшим его совпадению с сохранившим аффрикатный характер »ефлексом глухих велярных, подвергшихся второй палатализации. Данный 1ереход объединяет древнеиндийский с древнеиранским, но не затрагивает пристанские языки, что указывает на отделение нуристанской «ветви» до ■аспада индоиранского единства. Таим образом, историко-фонетические :роцессы, протекавшие в древнеиндийском языке (с «вертикальным овпадением») с одной стороны и в древнеиранском и нуристанском раязыках (с «горизонтальным совпадением») - с другой, столь различны, что торичное уподобление всей системы рефлексов даже в двух тесно онтактируюших арийских языках практически невозможно.

Развитие общеарийских велярных смычных в дардских языках дентично таковому в иранских и нуристанских. Звонкий придыхательный gh утратил придыхание и совпал с простым звонким *д во всех позициях, за :ключением интервокальной, где оба звонких смычных выпадают по эайней мере в части языков. Из трех общеарийских двухфокусных аффрикат зе (глухая и звонкая) не претерпели изменений в большинстве дардских !Ыков. Аффриката *с обычно сохраняла двухфокусный характер, однако в дельных языках (кашмири, майян, катаркалаи, гавар-бати и некоторые >угие) отмечено ее передвижение в зубной ряд (переход *с > с). В ггервокальном положении и перед звонкими для некоторых языков [рактерен переход *с > j/z или (в языках с переходом *с > с) > z/dz. зличие разных отражений *с в одинаковых позициях в близкородственных ыках свидетельствует об относительно позднем характере обоих переходов.

Аналогичным образом ведет себя и общеарийская аффриката *], сохранившаяся без изменений в большинстве дардских языков, однако в части их отразившаяся в виде ъ. Как и в случае с рефлексами *с, поздний характер передвижения древней аффрикаты в зубной ряд несомненен.

Вопрос об отражении в дардских языках общеарийской аффрикаты (< и.-е. *дЬ и *д"Ъ в позиции палатализации) значительно сложнее, что связано с крайней нехваткой языкового материала. Тем не менее, определенное количество вероятных примеров отражения общеарийского придыхательного *]Ь все же удалось выявить. Большая часть таких примеров свидетельствуют о совпадении в прошлом звонкой и звонкой придыхательной аффрикаты второго общеарийского ряда: обе они отразились в виде простого звонкого ] или же находящегося с ним в отношении свободного варьирования г4. Это развитие объединяет дардские языки с нуристанскими и иранскими, резко отличает их от древнеиндийского и заставляет считать языки дардской группы языками с «горизонтальным совпадением».

Наличие контрпримеров, то есть лексем, в которых обнаруживается иное развитие общеарийского представляется неочевидным. Во всем наличном дардском материале обнаружено всего два гипотетических примера подобного рода, причем в каждом из них могла произойти утрата старой аффрикаты вследствие относительно поздних историко-фонетических процессов. Таким образом, оба контрпримера сомнительны, а дардские языки могут с полным основанием рассматриваться как языки с "горизонтальным совпадением". Это уже само по себе не позволяет возводить их ни к ведическому санскриту, ни к каким-либо другим индоарийским диалектам.

Одним из основных аргументов в пользу отнесения дардских языков к индоарийским является дардское отражение общеарийских звонких аффрикат, продолжающих индоевропейские звонкие палатализованные. Действительно, современные рефлексы этих прафонем представляются близкими к индоарийским. Общеарийская аффриката *] в начальной позиции в большинстве языков отразилась в виде) (иногда свободно варьирующегося с 2), однако в некоторых языках имел место переход *] > г, носивший, как и переходы *с > си*] (< общеарийск. *]) > ъ, явно поздний характер. Придыхательный коррелят этой однофокусной аффрикаты во многих дардских языках развивается в ларингальный Ь. Такой переход можно вслед за Г. Моргенстьерне рассматривать в качестве одного из примеров типично индоарийского развития, поскольку он объединяет дардские языки с древнеиндийским и отличает их от иранских и нуристанских. Тем не менее, характерное для языков с "горизонтальным совпадением" развитие фонем второго общеарийского ряда не позволяет включить дардскую группу в состав индоарийских языков.

4 Эта особенность свойственна нескольким дардским языкам, в частности, шина и кховар.

и

Наиболее простым объяснением различия в поведении двух рядов арийских аффрикат может быть датировка совпадения звонкого *] со звонким придыхательным более поздней эпохой, чем переход > *Ь. Подобное объяснение, однако, представляется сомнительным. Оно идет вразрез с общепринятой точкой зрения, согласно которой переход *]Ь > Ь в древнеиндийском произошел одновременно с аналогичным развитием двухфокусного *}Ь. Кроме того эта схема заставляет предположить в протодардских диалектах наличие необъяснимой смены историко-фонетической тенденции: за переходом одной звонкой придыхательной фонемы в Ь должен был последовать прямо противоположный процесс -утрата придыхания всеми остальными звонкими аспиратами. Данная гипотеза, таким образом, представляется маловероятной, и ее едва ли возможно принять в качестве рабочей.

Переход и.-е. *§Ъ > Ь может являться результатом не только историко-^онетических процессов, характерных для индоарийского. Аналогичное эазвитие известно, например, в италийских языках, где оно шло по иному тути. Индоевропейские звонкие придыхательные прошли здесь стадию зглушения, за которой последовала спирантизация, иногда с последующими шчественными изменениями спиранта. В арийских диалектах-предках гардских языков едва ли могли протекать такие процессы. Если «многочисленные случаи оглушения древних звонких придыхательных отмечаются в общеарийском, то спирантизация глухих аспират характерна только для иранской "ветви". Однако в ряде древнейших арийских диалектов 1редполагаегся наличие иной тенденции: к спирантизации звонких фидыхателъных в начальной позиции. С ней связывают соответствие ападноиранских начальных звонких смычных восточноиранским звонким жирантам в том же положении. Если протодардскому ареалу была присуща (анная особенность, следовало бы ожидать отражения древней аффрикаты 1 виде спиранта г. Возможность или невозможность наличия данной [рафонемы в древнедардских диалектах не представляется очевидной.

Все исследователи отмечают в языках дардской группы на месте щдоевропейского *§Ъ наряду с ларингальным Ь также у и 0. Соответствие ревнеиндийскому Ь нуля звука может объясняться поздней утратой арингального, вследствие влияния соседних диалектов пашто, в которых И на юнологическом уровне отсутствует. Сонант у в некоторых случаях редставляет собой протезу, возникавшую перед передними гласными после траты Ь, однако для ряда языков ни одно из этих двух явлений не арактерно. Кроме того, данная фонема обнаруживается не только по оседству с передними гласными. Скорее всего, наличие сонорного в одобных случаях связано с тем, что согласные Ь и у являются в ряде языков ариантами одной фонемы. Поскольку появление сонорного варианта не сегда объясняется позицией в слове, можно предположить наличие в

прошлом между Ь и у отношения свободного варьирования. Отсутствие указаний на это явление в записях XX века может объясняться тем, что к настоящему времени оно сохранилось лишь в виде отдельных рудиментов. Примечательно, что взаимозаменяемость й и у или же ее следы обнаруживаются в языках, не находящихся в каком-либо особо тесном родстве или близком соседстве. Это позволяет считать свободное варьирование ларингального и сонорного генетической особенностью, восходящей к вероятному общедардскому состоянию.

Хотя Ь и у в дардских языках находятся в отношении свободного варьирования и не являются аллофонами единой фонемы, ларинагальный Ь чаще выступает по соседству с задними гласными, а у - по соседству с передними. По-видимому, некоторая прафонема перед гласными переднего ряда, имела больше шансов сохранить палатальность, в то время как перед задними гласными могла легко ее терять. Наличие отдельных нерегулярных случаев можно объяснить близостью в древнедардскую эпоху артикуляторных характеристик двух вариантов этой фонемы, вследствие которой стала возможной взаимозаменяемость последних. Таким образом, современные фонетические реализации - сонорная и ларингальная - могли появиться в относительно позднюю эпоху в результате совпадения одного из вариантов с неслоговой реализацией сонанта д и перехода другого в Ь. На это указывает и ситуация в современных дардских языках: в тех из них, где обнаруживается свободное варьирование Ь и у или его следы, сонант может заменять ларингальный, однако ларингальный никогда не появляется на месте исторического сонанта. Возникновению ситуации взаимозаменяемости ларингального и сонорного предшествовал ряд относительно поздних фонетических переходов, например, переход общеарийского у в г в языке кховар. Это исключает наличие у < и.-е. в древнейших протодардских диалектах.

Современные дардские продолжения рекоструируемой нами прафонемы указывают на вероятное наличие среди ее дифференциальных признаков признака "звонкий" и признака "фрикативный". Так как вариант у фиксируется не только перед передними гласными, его появление нельзя связывать исключительно с влиянием соседнего звука, и наличие щелевой преграды, характерной для этого сонорного, вероятно для обоих вариантов фонемы. Отражения в виде Ь и у предполагают наличие у своего прототипа двух фокусов - среднеязычного и отодвинутого назад. Поэтому наиболее адекватным условным обозначением для этой прафонемы представляется символ *у, наглядно отражающий ее дифференциальные признаки: звонкость, фрикативность и наличие двух фокусов. Развитие данной фонемы из более раннего *х в результате передвижения назад не представляется невероятным.

Таким образом, развитие Ь < и.-е. в дардских языках по пути, отличному от древнеиндийского, вполне возможно. Интересно, однако, что оппозиция по придыхательности, обычно полностью утрачивавшаяся в

дардских языках, в данном случае сохранилась, а изменению подверглось лишь ее "материальное наполнение". В этой связи примечателен факт отражения арийской аффрикаты в древнеиранском в виде фрикативного *7,. Переход здесь общеарийской аффрикаты *)Ь (как и ее непридыхательного коррелята *]) в схшрант может являться продолжением общеиндоиранской историко-фонетической тенденции, приведшей к развитию общеарийской аффрикаты *с в фрикативный На это указывает и наличие некоторых явлений в древнеиндийском. Закономерные рефлексы общеарийских *] и *]Ь О и п соответственно), вступая в сандхи с рядом смычных согласных, фрикативизуются или же отражаются в виде фонем, продолжающих более ранние сочетания с фрикативным.

Вероятность превращения данной тенденции в фонетический закон в протоиндноиранских диалектах была, вероятно, неодинакова для звонкой и звонкой придыхательной аффрикаты. В диалектном ареале, где была возможной спирантная реализация звонких придыхательных, аспирированный *}Ь мог выступать в виде г в любой предвокальной позиции в слове. В других индоиранских диалектах фрикативизация ^Ь была менее частотной, поскольку при наличии двух близких историко-фонетических тенденций одна из них усиливает другую. Поэтому в диалектах, где существовало свободное варьирование звонких придыхательных и спирантов, условия для фронтального перехода *]11 > г были максимально благоприятными. Непридыхательный же *], хотя и мог в определенных случаях реализовываться как фрикативный, число таких случаев было заметно меньше. Поэтому фронтальный переход *] в т не представляется обязательным при наличии перехода *]Ь > 2.

Если допустить географическую близость ареалов распространения арийских диалектов-предков дардских и восточноиранских языков, тенденция к спирантизации звонких придыхательных в дардских языках кажется вполне возможной. По всей видимости, эта тенденция не приобрела статуса фонетического закона. Поэтому к моменту обособления протодардских диалектов большинство звонких аспират смогло сохранить смычный или аффрикатный характер, и их историко-фонетические развитие протекало в совершенно ином направлении. Рефлекс древнего *], по-видимому, некоторое время сохранял свои первоначальные характеристики, однако впоследствии совпал с другой звонкой аффрикатой, что можно объяснить стремлением языка "избавиться" от оппозиции по количеству фокусов. Таким образом, переход > ] вовсе не обязательно считать признаком особой дардско-индоарийской генетической близости.

Предложенный здесь сценарий исторшсо-фонетического развития позволяет дать правдоподобное объяснение некоторым не объясненным ранее нерегулярностям в исторической фонетике отдельных дардских языков.

Наиболее ярким примером подобного рода нерегулярного развития является историко-фонетическая трансформация лексемы со значением "язык". Древнейшие из известных нам арийских форм (др.-инд. jihvâ, авест. hizva-) не могут быть беспрепятственно возведены к единому прототипу. Выведение некоторых средне- и новоиранских названий языка из прототипа *hizva-также представляется проблематичным. Некоторые исследователи предполагают, что в различных древних диалектах отразились разные производные общеиндоиранского корня со значением "язык". Если это так, весьма вероятными представляются различия не только в суффиксальном, но и в префиксальном его оформлении. Сам корень в этом случае должен был бы иметь вид *jhwa. Примечательно, что именно к такому прототипу или к его суффиксальным образованиям могут быть возведены лексемы некоторых иранских, а такжерядадардских языков.

В последних лексема со значением "язык" не может восходить непосредственно к древнеиндийскому jihvâ в виду наличия нарушений свойственных этим языкам фонетических законов, например, незакономерного перехода v > b в гавар-бати, шумашти и пашаи. Вполне возможно, однако, возникновение b из *w вследствие специфического развития последнего в консонантной группе. Сходным образом (в виде р) отражается в названных языках *w в сочетаниях с глухими сибилянтами5. Аналогичное развитие можно предположить и для сочетаний губного w со звонким сибилянтом *z. По аналогии с переходом *sw > sp следует ожидать отражения древнего *zw в виде *zb. Праформа для ряда дардских обозначений языка должна была в таком случае иметь вид *zba.

Таким образом, в позиции перед сонантом *w общеиндоиранский фрикативный *z, вероятно, сохранял в древнедардских диалектах свои артикуляционные характеристики. Типологически сходное явление можно наблюдать в исторической фонетике ряда восточноиранских языков, где общеиранские *s и *i в позиции перед губным сонантом сохраняют среднеязычный фокус и не переходят в s, z. Наличие в древних дардских по крайней мере одной вероятной позиции, в которой *z не был затронут переходом в h/y, позволяет предположить следующий путь развития общеарийской однофокусной придыхательной аффрикаты в дардских языках: , и.-е. *g'h > общеарийск. и общеиндоир. *jh > общедард. *z/y > z(j)/h/y. В результате историко-фонетических измененений, протекавших по предложенному нами сценарию, общеарийская система рефлексов индоевропейских велярных (см. выше) должна была приобрести в древнедардских диалектах следующий вид:

5 Отдельные примеры иного развития этих сочетаний, по-видимому, являются результатами межъязыковых и междиалектных контактов.

*к

*

£

*

}

*

Как можно видеть, дардские языки, разделяя с древнеиндийским и древнеиранским фрикативное отражение арийской глухой однофокусной аффрикаты, объединяются с ними в индоиранскую генетическую общность и противостоят нуристанским. Причислять их к иранской группе нет оснований: дардские языки не разделяют ни одной иранской историко-фонетической инновации, за исключением совпадения звонкой и звонкой придыхательной серии, имеющего типологические параллели во многих других языках. Совпадение рефлексов общеарийских *] и *]И в виде непридыхательного *} не позволяет возводить языки дардской группы к древнеиндийскому. Таким образом на основании соответствий в отражении индоевропейских гуттуральных дардские языки не могут рассматриваться как принадлежащие к индоарийской группе.

К числу инноваций, существенно отличающих древний индоарийский от древнеиранского, относится рефлексация ряда индоевропейских сочетаний согласных. Наиболее значимыми различиями между санскритом и древнеиранским в отражении индоевропейских консонантных кластеров являются следующие: и.-е. *к + я и и.-е. *к' + б > в др.- инд. и > х§ и 5 соответственно в др.-иран.; и.-е. *як' > др.- инд. сЬ, др.-иран. б; *дгЪ (< *дЬ + б) > др.-инд. к§, др.-иран. дг (авест. у г); *ЪгЪ. (< *ЬЬ + 5) > др.-инд. ре, авест. общеарийск. *г (< и.-е. *б) > 0 перед дентальными с изменением качества предшествующего гласного в др.-инд. при сохранении в др.- ир.; общеарийск. *Ы, *ЫЪ > др.-инд. <1, сШ с изменением предшествующего гласного > i, и > й, а > а или о) при др.-иран. *гс1; упрощение в др.-инд. конечных групп за счет последних членов при ином их развитии в древнеиранском (*к§ > др.-инд. к, авест. х§, > др.-инд. ^ авест. в, *рз > др.-инд. р, авест. £з); др.-инд. + + 1 при авест. в!; др.-инд. ddh< dh +1 при др.-иран. *2с1; сохранение в др.-инд. общеарийск. з после 1 и и перед г и г; общеарийск. *г (< > др.-инд. с!, 4 перед согласными иного места образования (не 4, (1 или сИг), при др.-иран. *г, *г.

Наличие некоторых расхождений из приведенного списка может объясняться архаичностью древнеиндийского и не являться показательным для данного исследования. Так, древнеиндийские рефлексы сочетаний двух дентальных, возможно, отражают в неизменном виде общеарийское состояние. Отстаиваемая рядом исследователей гипотеза о возникновении в индоевропейском праязыке на месте подобных сочетаний групп с начальными аффрикатами "Чв и *<1г не кажется правдоподобной: сочетания аффрикат с

последующими смычными представляют значительные трудности артикуляторного характера, что делает данную позицию неблагоприятной для их возникновения.

Отдельные различия не могут считаться разделяющими общеивдоарийский и общеиранский ввиду того, что они присущи лишь части древнеиндийских или древнеиранских диалектов. К таким расхождениям относится, например, развитие общеарийских групп *дгЬ и *Ы, отличающееся в ряде среднеиндийских языков от санскритского (*дгЬ > ]]Ь, *М > сМ). Реконструкция общеиндоарийского рефлекса первого сочетания затруднительна, из-за чего его рефлексы можно исключить из рассмотрения. Что же касается общеиндоарийского отражения *М, то его среднеиндийский вид, скорее всего, более архаичен, чем древнеиндийский. Поэтому, данная инновация рассматривается нами в отличном от приведенного в списке виде (общеарийск. *гй, *ЫЬ > др.-инд. 44, (МИ). Необходимо иметь в виду, что данная особенность может разделяться также нуристанскими и восточноиранскими языками вследствие их типологической и ареальной близости к индоарийским.

К числу наиболее важных классифицирующих индоиранских расхождений относится разное отражение предвокальных и.-е. и *к'$. Как позволяет судить доступный дардский материал, древнеиндийской группе к? в различных языках чаще всего соответствует одна из шести глухих аффрикат: с, сЬ, с, сЬ, с или сЬ. Среднеязычная аффриката сЬ в кашмири могла развиться из более раннего церебрального сЬ вследствие продвижения вперед, аналогичного тому, что привело к переходу более ранних среднеязычных аффрикат *с и *сЬ в переднеязычные с и сЬ. К более раннему сЬ может быть возведен и церебральный § в торвали и шина, где церебральная аффриката и сибилянт, по-видимому, находятся в отношении свободного варьирования в интервокальной позиции. Аналогичная ситуация предполагается в шина для придыхательной и непридыхательной аффрикат в начале слова, что объясняет наличие соответствия древнеиндийскому к? простого с в этом языке.

Таким образом, для всех восточнодардских языков может быть реконструировано одно соответствие древнеиндийской группе к? -церебральная аспирированная аффриката сЬ. Поскольку нами анализировались дардские соответствия древнеиндийскому к? разного происхождения, отражение в восточнодардских языках индоевропейских сочетаний *1сз и *к'з можно считать одинаковым. Данная характеристика, сближает эти языки с древнеиндийским и противопоставляет их иранскому, однако сама по себе не дает основания говорить о тесном индийско-дардском родстве: на последнее может указывать только общедардский характер данной особенности. Совпадение рефлексов *кБ и *к'з может являться чертой, лишь типологически сближающей восточнодардские языки с древнеиндийским.

Возведение к одному более раннему прототипу всех соответствий древнеиндийскому ks в языках, не относящихся к восточнодардской "ветви", едва ли возможно. Система отражений индоевропейских сочетаний *ks и *k's имеет здесь следующий вид: пашаи - с, ch, с, ch, с, s; шумашти - с, ch, с; гавар-бати - с, ch, с; калаша - с, ch, с; кховар-ch, ch, с, sjTHpaxn-c.

Наличие большого количества рефлексов в языке пашаи отчасти объясняется диалектными различиями. Так, для ряда восточных диалектов характерен переход среднеязычных аффрикат в дентальные. Поэтому с, соответствующий др.-инд. ks, - результат специфического развития более раннего с, не разделяемого большинством диалектов. Диалектной особенностью является и спирантизация церебральной аффрикаты в начальном и интервокальном положении. Наличие придыхательных и непридыхательных рефлексов (с наряду с ch, с наряду с ch) объясняется свободным варьированием аспирированных и простых аффрикат в отдельных диалектах. Таким образом, для предшествовавшего распаду на диалекты состояния языка пашаи восстанавливаются два рефлекса индоевропейских *ks и *k's, а именно ch и ch. Обращает на себя внимание близость отражений рассматриваемых сочетаний в шумашти, гавар-бати и калаша. Дентальная аффриката с в первых двух языках развилась из более раннего с, что является их общей генетической особенностью. Можно, таким образом, установить регулярные соответствия между всеми тремя языками и пашаи: паш. ch -шум. с, ch - г.-б. с, ch - кал. с, ch, паш. ch - шум. с - г.-б. с - кал. с. Наличие придыхательного и непридыхательного рефлексов в шумашти, гавар-бати и калаша объясняется дезаспирацией конечных придыхательных аффрикат, а также характерным для гавар-бати перемещением придыхания в начало слова.

Весьма разнообразны отражения *ks и *k's в кховар. Зубная аффриката с, соответствующая др.-инд. ks, встречается в одном примере (ore 'медведь' при др.-инд. rksa), который есть основания считать нуристанским заимствованием . В одном примере (kuskomul 'подмышка' при др.-инд. kaksa) отмечен церебральный s. Его появление, скорее всего, связано с действием в положении перед смычным особого правила сандхи, аналогичного санскритскому (ср. tasti 3 Sg Prs Act от taks- 'тесать'). Показательно также, что в родственных иранских лексемах обнаруживается сибилянт *s, закономерно соответствующий § в санскрите и кховар. Таким образом, отражение *k's перед согласным не может считаться классифицирующей инновацией. Интерес представляет только рефлекс *k's в начальном и интервокальном положении, представленный лишь придыхательной аффрикатой. Аффрикаты

Фонетически такое предположение представляется вполне правдоподобным, поскольку (витальная аффриката присутствует в большинстве нуристанских обозначений медведя.

ей и сЬ в кховар закономерно соответствуют сЬисв калаша, сЬ и с в гавар-бати и шумашти, £Ь и сЬ в пашаи. Имеется, однако, и ряд исключений, связанных с более поздними историко-фонетическими процессами, наложившимися на уже произошедшие регулярные фонетические изменения.

Таким образом, все соответствия древнеиндийскому предвокальному к§ в кховар, калаша, гавар-бати, шумашти и пашаи могут быть возведены к двум более ранним прототипам: сЪ и сЬ. Материал языка тирахи слишком скуден для установления регулярных соответствий.

Отражения индоевропейских *кв и *к'з в виде сЬ и сЬ не могут быть возведены к какому-либо одному более старому прототипу. Это заставляет поставить вопрос о связи подобной двойственности рефлексов с противопоставлением рассматриваемых сочетаний в праиндоевропейском. Весьма полезны с этой точки зрения показания иранских языков. На их основании можно делать важные для нас выводы даже в том случае, если анализируемый дардский пример не имеет надежных этимологических связей за пределами арийской группы, и у него не реконструируется индоевропейский прототип. Анализ конкретных дардских лексем показывает, что церебральная и среднеязычная аффриката чаще всего имеют разные соответствия в иранском: палатальному сИ обычно соответствует а церебральному сЬ - сочетание х§ или же его более поздние рефлексы. В праиндоевропейском в первом случае мы обычно обнаруживаем *к'з, а во втором - *кэ или *кшз, рефлекс которого в арийском совпадает с рефлексом *кБ.

Отмечаются и некоторые исключения. В некоторых языках, в частности, в пашаи и калаша, они объясняются влиянием соседних нуристанских или восточнодардских языков, а также относительно поздними историко-фонетическими изменениями, например, контаминацией различных производных одного корня, регрессивной ассимиляцией, особым развитием аффрикаты с в консонантных сочетаниях. В языке кховар основная масса нарушений системы закономерных соответствий появилась в результате поздних аналогических изменений. Однако в части случаев такие нарушения объясняются возможной утратой в прошлом фонологичности противопоставления аффрикат ей и сЬ в начальном положении.

Таким образом, наиболее вероятной представляется следующая система рефлексов индоевропейских сочетаний *кв, к№Б, *к'з и *к'в 7 в дардских языках:

и.-е. *кв, к1^ - дард. сЪ или его более поздние рефлексы (сЬ, § и т. д.);

7 Последнее сочетание (сочетание с так называемым спирантом Бругмана), по всей видимости, еще в общеарийском совпало с рефлексом группы 'к'в.

и.-с. *к'8 - восточнодард. *сЬ - сЬ или его более поздние рефлексы (с, с) в прочих дардских языках.

Эта система существенно отличается от древнеиндийской и делает необходимым возведение по крайней мере части дардских языков к состоянию, гораздо более архаичному, чем предполагалось до сих пор. Относительная хронология совпадения рефлексов и.-е. *кв и *к'з в восточнодардских языках пока остается неясной. Если эти языки действительно состоят с прочими языками, причисляемыми к дардским, в особо близком генетическом родстве (сейчас это представляется наиболее вероятным), то совпадение следует считать независимым от древнеиндийского. В противном же случае данная общая индоарийско-восточнодардская особенность может носить не только генетический, но и общетипологический характер.

Еще одним расхождением между древнеиндийским и древнеиранским является различная рефлексация индоевропейского сочетания *зк'. В древнеиндийском оно отразилось в виде придыхательной аффрикаты сЬ, которая, как предполагают, фонетически реализовывалась в виде геминаты ссЬ. Считается, что общеиндоиранское сочетание + з, закономерно развившееся из и.-е. *Бк', прошло в своем последующем развитии в праинодарийском промежуточную стадию*^, а затем в соответствии с характерным для древнеиндийского правилом сандхи развилось в ссЬ. В исторически засвидетельствованных древнеиранских языках и.-е. *як' соответствует сибилянт в, возникший, как полагают, из более раннего *зз через промежуточную ступень в виде *5.5. Таким образом, для древнеиранского предполагается ассимиляция древнего - процесс, прямо противоположный тому, что мог проходить в древнеиндийском.

На основании имеющихся примеров можно предложить следующую систему рефлексов и.-е. *кк' в дардских языках: кашмири - сЬ; башкарик - с, сЬ, торвали - с, сЬ, §; катаркалаи - в; майян - с, сЬ, э; шина - сЬ; пхалура - сЬ; сави - с(Ь) 8; гавар-бати сЪ, с, в; шумашти - с; пашаи - сЬ; калаша - с, сЬ; кховар - сЬ. Как можно видеть, во многих дардских языках рефлекс и.-е. *зк' абсолютно тождественен таковому в древнеиндийском. В части языков, например, в кашмири и калаша, на месте данной группы обнаруживаются закономерные продолжения более старого сЬ. Наличие одинакового рефлекса или его продолжений в языках разных генетических группировок может служить основанием для его реконструкции на протодардском уровне. Такой реконструкции, однако, препятствует отсутствия единства рефлексов в гавар-бати и некоторых восточнодардских языках.

8 В сави имеется ряд случаев варьирования непридыхательных и придыхательных аффрикат в начале слова и между гласными (с // сЪ, с // сИ).

Сибилянтное отражение (s) и.-е. *sk' в языке гавар-бати является результатом позднего развития дентальной аффрикаты. Фонологический статус оппозиции придыхательной и непридыхательной дентальной аффрикаты (с и ch) неясен. В интервокальной и конечной позиции придыхательный ch не отмечен. В начале слова обе аффрикаты, по-видимому, находятся в отношении свободного варьирования. Сам этот факт весьма примечателен: ни у одной другой глухой аспираты не отмечен неаспирированный вариант в анлауте и инлауте. Не исключено, что такая ситуация возникла вследствие какого-то особого отражения индоевропейской группы *sk'. Однако в данном вопросе еще нет полной ясности ввиду отсутствия надежной фонологической записи материала по гавар-бати.

Непридыхательная аффриката с в шумашти могла либо возникнуть из ch вследствие дезаспирации и детализации палатальной аффрикаты, либо явиться результатом специфического развития и.-е. *sk'. Последнее представляется более вероятным, поскольку утрата придыхания у более ранней аспирираты *ch иного происхождения характерна только для позиции ауслаута, в то время как непридыхательный с < и.-е. *sk' обнаруживается как раз в начале и середине слова. Близость описанной ситуации к таковой в гавар-бати позволяет предположить, что сочетание *sk' единообразно отразилось в кунарских языках, причем его отражение не совпадало с древнеиндийским. Некоторые подкрепляющие эту гипотезу факты обнаруживаются при анализе материала восточнодардских языков кохистанской подгруппы.

В двух генетически близких кохистанских языках - торвали и башкарик набор рефлексов и.-е. *sk' абсолютно идентичен - с, ch, s. Для позиции начала слова характерно аффрикатное непридыхательное отражение, а придыхательная аффриката в обоих языках отмечена лишь в одном примере (башк. chel 'коза', торв. chai 'козел') с неясной индоевропейской этимологией. Интересно, что в торвали имеется производная от того же древнего прототипа с начальным непридыхательным - codo 'козленок'. Данный факт, а также изолированный характер примера с придыхательным позволяет полагать, что аспирация в нем объясняется влиянием соседних языков, что вполне обычно для хозяйственных терминов. Сходным образом может объясняться и начальный придыхательный ch в башкарик. Отмеченный Г. Моргенстьерне вариант с непридыхательным (eel), возможно, отражает более архаичный, не затронутый контаминацией вид данной лексемы. Отражение и.-е. *sk' в виде s фиксируется в торвали только в интервокальном положении, где сибилянт может являться закономерным продолжением более старого с. При учете примеров с с < и.-е. *sk' в начале слова, именно эту фонему можно считать рефлексом рассматриваемого индоевропейского кластера в языке торвали.

Ситуация в башкарик представляется аналогичной товалийской. Тримечательно наличие здесь примеров с начальным придыхательным сЬ, не исходящим к и.-е. *зк'. У большинства" примеров - подобного рода не >бнаруживается вариантов с непридыхательной аффрикатой. Это может начить, что для сЬ, как и для всех прочих глухих придыхательных, не ;арактерна потеря аспирации в начальном положении. Таким образом, юведение этого согласного заметно отличается от поведения рефлекса и.-е. 5к1. Появление в башкарик придыхательной аффрикаты указывает на наличие : этом языке тенденции к развитию новых аспират, свидетельствующее о (алой вероятности развития с < и.-е. *зк' через ступень с1г.

В языках майян и катаркалаи и.-е. может соответствовать в, причем ; катаркалаи, а также в диалекте каньявали языка майян отмечается также и ффрикатное отражение - в виде дентального с. Поскольку в обоих языках [ам известны надежные примеры перехода с > э, отражение и.-е. эк' в виде ффрикаты представляется более архаичным. Аффриката с несомненно юзникла из более раннего с, то есть развитие древнего *Бк' первоначально ало тем же путем, что в башкарик и торвали. Таким образом, рефлекс и.-е. 5к' для общекохистанского состояния может быть реконструирован как с. квозможность выведения этого рефлекса из более раннего придыхательного [е позволяет считать общедардское отражение индоевропейской группы 5к' [дентичным древнеиндийскому. Поскольку кохистанская подгруппа входит месте с пхалура, шина и кашмири в более крупную восточнодардскую общность, рефлекс в последних трех языках и.-е. в виде сЬ или его [родолжений следует считать результатом позднего историко-фонетического >азвития, независимого от древнеиндийского.

Ситуация в кунарских языках, скорее всего, аналогична кохистанской. )тдельные не объяснимые заимствованием примеры сЬ на месте др.-инд. сЬ в авар-бати не представляются бесспорными, так как фиксация в них [ридыхания может объясняться фонетической неточностью записи. 1оскольку дентальная аффриката с в кунарских языках обычно продолжает |бщеарийск. *с, такой же прототип можно предположить и для с < *Бк'. Таким •братом, для состояния, хронологически предшествовавшего >бщекунарскому, следует реконструировать тот же рефлекс что и для >бшекохистанского состояния.

Представляется неясным, имеет ли столь значительная близость :охистанских и кунарских отражений рассматриваемого кластера ареальную [рироду или же ее можно считать свидетельством тесного генетического юдства восточнодардских и кунарских языков. Отражение *зк' в современных :охистанских язьпеах, бесспорно, не является общевосточнодардским, так как [ридыхательный сЬ в шина и пхалура и сЬ в кашмири не могли развиться в юзультате появления вторичной аспирации у непридыхательного с. Поэтому

как с, так и сЬ (а также, и развившиеся из них с и сЬ) следует считать рефлексами какой-то отличной от них фонемы или, что более вероятно, фонемного сочетания.

Факты типологии фонетических изменений показывают, что глухие придыхательные часто возникают из консонантных групп типа "сибилянт + глухой смычный". Такое развитие хорошо известно, например, в истории индоарийских языков, генетически и ареально близких к дардским. При этом подобные сочетания могут отражаться там и иначе - в виде глухих нерпидыхательных с потерей сибилянта. Дардские языки в данном отношении ведут себя аналогично индоарийским с тем лишь отличием, что в интервокальном положении рассматриваемые кластеры в отдельных языках сохраняются без изменений. Близость индийского и дардского развития этих групп дает возможность предположить сочетание с начальным сибилянтом в качестве древнего прототипа и для современных дардских с и ей, продолжающих и.-е. *Бк'. Это общедардское сочетание-прототип имело, вероятно вид или *бс (ср. наличие подобного сочетания в древнеиранских языках). Конечная двухфокусная аффриката с в должна развиться из общеарийской однофокусной аффрикаты в группе *бс в результате процесса диссимиляции.

Общеарийская группа *зс (др.-инд. эс, др.-иран. *эс), с которой могло на определенном этапе совпасть предполагаемое нами дардское отражение и.-е. *зк', обычно развивается аналогично этому последнему. Нельзя, впрочем, не отметить крайнюю малочисленность примеров. Обращает на себя внимание отсутствие случаев сохранения древнего *зс в дардских языках в неизменном виде. Скорее всего, это объясняется действием определенных синхронных правил фонемной сочетаемости: ни в одном из дардских языков не отмечено примеров сочетания §с, что позволяет думать о его недопустимости. В силу этого в части языков рассматриваемый кластер перешел в аспирату. Та же особенность (запрет на сочетание ее) могла являться причиной его отражения в виде с и с в кунарских и кохистанских языках. Наличие данного историко-фонетического явления языках двух смежных регионов может указывать на его ареальный характер.

Вообще ареальное распределение рефлексов индоевропейского сочетания в дардских языках достаточно строго. Придыхательное отражение, аналогичное индоарийскому, характерно для северной (кховар, калаша), восточной (кашмири, шина) и, вероятно, западной (пашаи)9 окраин дардского ареала. В центральной и южной зоне имело место специфическое историко-фонетическое развитие, приведшее к появлению непридыхательного рефлекса. Остается неясным, связан ли переход *зк' > сЬ в дардских языках с

9 Если все случаи с и с < в пашаи действительно являются результатом поздней дезаспирации сЬ.

годобным переходом в древнеиндийском. Такую возможность нельзя [сключить для кашмири, где подобное развитие могло пройти под оздействием соседних новоиндийских языков. В шина же, кховар и пашаи

мдийское влияние маловероятно. Однако даже для кагамири данное----------

[редположение вовсе не обязательно, поскольку развитие > сЬ может тоять в одном ряду с характерными для этого языка переходами > эЕЬ > Ь и *яр > эрЬ > рЬ. В этом случае близость дардской и индоарийской юфлексации можно считать лишь общей типологической чертой.

Из остальных консонантных групп более или менее значительное юличество примеров обнаруживается только на соответствия [ревиеиндийским гешшированным смычным й и ddh, развившимся из очетаний t + с1 + г и dh + 1. Отражения этих сочетаний в современных [ардских языках указывают на наличие в прошлом правил сандхи, нелогичных древнеиндийским. В отдельных дардских языках, однако, (аблюдаются следы нехарактерного для индоарийского перехода »бщеарийского *<111 > 1 в рефлексах древних 1а-причастий. Это явление объясняется, различной хронологией образования разных производных от февних корней с исходом на dh. Как уже говорилось, развитие геминат на 1есте сочетаний дентальных, по всей видимости, является архаизмом, 'наследованным дардскими языками от общеарийской эпохи. Наличие этого 1рхаизма также и в древнеиндийском не может свидетельствовать о 1ринадлежности дардских языков к индоарийским.

Заметно меньше по объему материал, содержащий рефлексы >бщеарийских групп типа "сибилянт + звонкий дентальный". Обнаруживаются главным образом примеры на продолжения сочетаний с шчальным *г - *М и *'МЪ (др.-иран. *й<1 др.-инд. с!, (1Ь10). Эти примеры тозволяют предположить наличие в древности ситуации, лишь частично с февнеиндийской. Как и в древнеиндийском, в дардских языках на месте >бщеивдоиранских сочетаний *Ы и возникали звонкие церебральные. Эднако это явление вряд ли могло носить общедардский характер, поскольку з некоторых языках оно представляется маловероятным. Кроме того, в большинстве примеров отсутствуют следы характерного для индоарийского сачественного изменения предшествующего гласного. Сам факт развития церебральных на месте рассматриваемых общеиндоиранских сочетаний тельзя считать общей индоарийско-дардской классифицирующей чертой. Данная особенность сближает дардские языки не только с индоарийскими, но 1 с некоторыми другими языками ареала - восточноиранскими хотаносакский, пашто) и нуристанскими. Поэтому скорее всего здесь налицо эбщая ареально-типологическая характеристика арийских языков, развивших фонемы церебрального ряда. Древние сочетания с начальным г, видимо,

3 Часто, хотя и не всегда < и.-е. в позиции после Ч и *и.

представляют собой один из основных (наряду, с сочетаниями типа "*1, г + дентальный") источников этих фонем.

Об отражении в дардских языках прочих общеиндоиранских консонантных сочетаний пока не представляется возможным сказать что-либо с уверенностью, поскольку в нашем распоряжении имеются лишь единичные примеры, нередко допускающие несколько разных возможностей интерпретации. Однако даже на основании проанализированного выше материала можно сделать вывод о наличии многочисленных случаев специфически дардского историко-фонетического развития, не свойственного ни индоарийской, ни иранской "ветви" (ср. отражение индоевропейских сочетаний сибилянтов с гуттуральными - *зк'). Примечательно,

что примеры такого развития обнаруживаются во всех генетических подразделениях дардской группы. Поэтому нет никаких оснований считать генетически самостоятельной лишь часть дардских языков. Вероятнее всего, к индоарийской группе не может быть причислена ни одна из подгрупп дардских языков.

Еще одной отличительной чертой языков дардской группы является самостоятельное (независимое от древнеиндийского) развитие в них фонем церебрального ряда. Такие фонемы имеются во всех дардских языках, и пути их возникновения аналогичны таковым в индоарийском. Однако отдельные факты позволяют полагать, что церебральный ряд развился независимо в двух названных "ветвях". На это указывают отдельные древние дардские заимствования в языке бурушаски. В таких заимствованиях церебральным индоарийских и современных дардских языков соответствуют сочетания сонанта 1 с зубными согласными. Данное состояние следует считать более архаичным, чем древнеиндийское: как известно, древние сочетания сонанта 1 и дентальных послужили одним из источников индоарийских церебральных (закон Фортунатова). Следует отметить, что группа \1 едва ли может отражать в языке бурушаски какое-либо другое фонемное сочетание или одиночную фонему языка-источника заимствования.

Выявленный здесь архаизм чрезвычайно интересен еще и потому, что он дает возможность иной интерпретации примеров соответствия древнеиндийским церебральным других фонем в дардских языках. Такие примеры вовсе не обязательно объяснять произошедшей по неясным причинам децеребрализацией. С этой последней невозможно связать, например, наличие ряда случаев зубного I в позиции после церебрального для большинства дардских языков характерна как раз тенденция к церебрализации I в данной группе. Скорее дентальный I является архаизмом, оставшимся от эпохи, когда церебральный § еще не оказывал ассимилирующего воздействия на последующий согласный. Аналогичное объяснение можно привести и для случаев отсутствия церебральности у шипящего, соответствующего древнеиндийскому § после гласного Поздняя

децеребрализация, вызванная влиянием соседнего гласного, здесь вряд ли возможна, поскольку в арийских языках, где имеется церебральный глухой сибилянт, в позиции после} имеет место церебрализация более старого

Считается установленным, что появление церебрального ряда в арийских языках, вызванное воздействием различных субстратов, протекаю параллельно в языках разных "ветвей". При этом, однако, "шепелявую" артикуляцию в позиции после 1 древний *5 приобрел уже в общеиндоиранском. Следовательно, субстрат повлиял лишь на аргикуляторную («церебральную») характеристику звука, а не на его место в фонологической системе. Известно, что результаты влияния различных субстратов были неодинаковы, то есть позиции «бемольности» общеиндоиранскиого не совпадали в языках разных "ветвей". Одним из случаев такого несовпадения, возможно является поведение *§ после 1: палатализующее воздействие этого гласного могло воспрепятствовать появлению у шипящего церебральной артикуляции. Таким образом, в древних дардских диалектах (или в определенной их части) отсутствовал церебральный сибилянт. Это лишний раз указывает на независимое от древнеиндийского развитие в этих диалектах церебрального ряда.

Вторая глава посвящена выяснению генетической характеристики дардских языков по данным глоттохронологии. Модернизированный лексикостатистический метод дает возможность привлечь для решения проблемы ряд не рассматривавшихся ранее фактов. В реферируемой работе для расчетов в рамках "стандартной" лексикостатистики (по формуле С. А. Старостина) привлекался материал в общей сложности 29 дардских, индоарийских и иранских языков.

Результаты глоттохронологических подсчетов позволяют сделать ряд важных выводов. Во-первых, они свидетельствуют о генетическом единстве дардской группы. Практически любой дардский язык обнаруживает с любым другим дардским языком более высокий процент совпадений, чем с каким бы то ни было недардским арийским языком (в нашем случае - с индоарийским или иранским). Доля совпадений для дардских языков различных подгрупп в составляет среднем около 55%, причем ни одна пара языков не обнаруживает менее 50% соответствий11. Таким образом, данные глоттохронологии указывают на наличие между дардскими языками родства, более тесного чем

11 Несколько заниженные проценты обнаруживаются только у языка кховар. Это объясняется наличием в этом языке весьма большого количества неэтимологизированных лексических единиц, многие из которых могут представлять собой субстратные заимствования. Поскольку их иноязычное происхождение не доказано, мы были вынуждены рассматривать ах как исконные слова и тем самым постулировать завышенное число лексических расхождений. Примечательно, однако, что и для кховар средний процент совпадений с другими дардскими языками составляет около 50%, то есть укладывается в обозначенные аами рамки.

общеарийское или, например, дардско-индоарийское. Подскок циф) вследствие межъязыковых контактов едва ли возможен ввиду значительно! географической удаленности некоторых дардских языков.

Во-вторых, данные глоттохронологии свидетельствуют о мало! вероятности восхождения дардских языков непосредственно I древнеиндийскому. Средняя доля совпадений между дардскими г индоарийскими языками составляет 43.5% и предполагает время дивергенции превышающее 3.5 тысяч лет. Распад же индоарийской языковой общности как свидетельствуют данные той же глоттохронологии, начался около 3 тыся* лет назад. Следует заметить также, что начало миграции ариев в Индию обычно датируют второй половиной или концом второго тысячелетия до н.э., то есть временем более поздним, чем время разделения дардских и .индоарийских языков.

Однако наиболее интересное заключение можно сделать на основании сравнения средних процентов дардско-индоарийских и дардско-иранских совпадений. Дардские языки имеют в среднем 38.6% схождений с языками иранской группы, что несколько ниже соответствующей цифры для индоарийских языков, однако разница здесь едва ли существенна. Разрыв в 5% находится в пределах статистических колебаний, неизбежно возникающих при глоттохронологических подсчетах. Полученные нами цифры хотя и не являются равными, все же достаточно близки, чтобы на их основании можно было говорить о генетической самостоятельности дардской группы внутри индоиранской языковой общности. Определенный "подскок" в соответствиях с индийскими языками может объясняться продолжительными языковыми контактами, способными, как известно, вызывать превышение реальной доли соответствий на 5 - 6%. Кроме того, некоторую роль могло сыграть и наличие в иранской группе большего по сравнению с индоарийской числа языков с недостаточно разработанной этимологией. Оба эти фактора неспособны привести к значительному искажению реальной картины хода языковой дивергенции, однако некоторые возмущения, вызванные их действием, представляются возможными.

В Заключении делается основной вывод из проделанного в работе исследования. Этот вывод сводится к следующему:

1) Несмотря на наличие целого, ряда явных дардско-индоарийских изоглосс на разных языковых уровнях, причислять дардские языки к индоарийской группе нет веских оснований.

2) Ни одна из этих изоглосс не является классифицирующей. Поэтому причиной их появления не может являться особо тесное родство.

3) Поскольку удовлетворительным объяснением дардско-индоарийской близости нельзя считать и независимое параллельное развитие, наиболее вероятной представляется гипотеза о ее контактном происхождении. Наличие

таких общих для дардских языков и древнеиндийского явлений, как слияние

общеиндоиранской однофокусной аффрикаты *] с двухфокусной или сохранение древних дентальных геминат, позволяет датировать начало взаимодействия дардских и индоарийских диалектов эпохой общедардского единства. Весьма вероятно, что в глубокой древности древнеиндийские и протодардские диалекты образовывали языковой союз, в который входили и диалекты-предки нуристанских языков, также обнаруживающих с индоарийскими языками немало общих черт.

Представляется необходимой корректировка принятой ныне большинством исследователей классификации арийских языков. К трем выделяемым "ветвям" - индоарийской, иранской и пуристанской - следует добавить четвертую - дардскую. Эта последняя, на основании данных исторической фонетики должна включаться в индоиранскую языковую общность. Новое уточненное родословное древо арийских языков имеет, гаким образом, следующий вид:

Основные положения реферируемой диссертации отражены в работе О рефлексации некоторых индоевропейских консонантных групп с ичалышми гуттуральными в дардских языках.." II Проблемы изучения [альнего родства языков на рубеже третьего тысячелетия. Доклады и тезисы геждународной конференции. - М., 2000. - С. 65 - 88.

Введение диссертации2000 год, автореферат по филологии, Коган, Антон Ильич

Не будет преувеличением сказать, что в настоящее время в сравнительно-историческом языкознании и, в частности, в индоевропеистике несомненной стала тенденция ко все более активному использованию в компаративных исследованиях материала живых языков. Все большее число исследователей признает, что невнимание к такому материалу может воспрепятствовать решению старых и породить новые трудноразрешимые или даже неразрешимые проблемы. Так, есть основания полагать, что реконструкция общеиндоевропейского состояния исключительно на основании данных древних языков в настоящее время находится на стадии завершения. Иными словами, количество индоевропейских корневых и грамматических морфем, восстановление которых возможно при сравнении только таких индоевропейских языков, как хеттский, древнеиндийский, греческий, латынь, древнеирландский, готский, старославянский и нек. др., по-видимому, уже достаточно близко к своему максимуму. Надежды на сколько-нибудь значительное увеличение набора реконструированного материала можно связывать только с привлечением для сравнительного анализа языков, ранее остававшихся без должного внимания исследователей. Среди таких языков немалую долю составляют языки, лишенные многовековой письменной традиции, а подчас являющиеся и вовсе бесписьменными или младописьменными. Невысокий уровень изученности в сравнительно-историческом аспекте многих из них следует считать основной причиной сохранения своеобразных "белых пятен" в компаративистике вообще и в индоевропеистике в частности.

Довольно большое количество подобного рода лакун существует в сравнительно-историческом изучении арийских (по традиционной терминологии - индоиранских) языков индоевропейской семьи. В индоевропеистических исследованиях прошлого чаще всего рассматривался 4 лишь материал древних языков этой "ветви" - древнеиндийского, авестийского и древнеперсидского. Среднеиндийские и среднеиранские данные привлекались для анализа весьма редко, современные же языки почти полностью оставались вне поля зрения исследователей. Такой уровень изученности арийской языковой общности в сравнительно-историческом аспекте, вне всякого сомнения, нельзя считать адекватным.

Начавшееся в относительно недавнее время исследование живых арийских языков, включая и бесписьменные (по числу последних арийская "ветвь", несомненно, опережает все остальные генетические подразделения индоевропейских языков) уже успело дать весьма значимые результаты, сделавшие необходимым пересмотр некоторых традиционных представлений об общеарийском состоянии и его отношении к праиндоевропейскому. Достаточно упомянуть, например, открытие аффрикатных рефлексов индоевропейских глухих палатальных (или глухих палатализованных гуттуральных) в нуристанских языках (см. [Morgenstierne 1945 (1)]) Это открытие заставило индоевропеистов по-новому взглянуть на проблему языков centum и satem1. Существенно изменились и представления о внутреннем членении и этапах распада самой арийской языковой общности. В настоящее время едва ли можно считать правомерным выделение внутри этой общности лишь двух дочерних генетических подразделений - индоарийской и иранской "ветвей". Таких подразделений по меньшей мере три: в самостоятельную "ветвь", несомненно, следует выделять нуристанские языки . Необходимо лишний раз отметить немаловажность данного факта для дальнейших сравнительно-исторических исследований. Он делает совершенно неправомочным, например, сведение вопроса о месте того или иного языка (или группы языков) внутри арийской языковой общности лишь к вопросу об обоснованности его включения в индоарийскую или иранскую "ветвь". Таким

1 Подробнее об этом см. [Иванов 1958].

2 Современные взгляды на генетические отношения арийских языков отражены, например, в работах Д. И. Эдельман (см. [Эдельман 1992; 1999, 13]). 5 образом, едва ли следует серьезно относиться, например, к классификации митаннийского арийского языка как индоарийского на том лишь основании, что этот язык не может быть причислен к иранским.

Все сказанное выше относится не только к исследованиям арийской языковой общности в целом, но и к изучению в сравнительно-историческом аспекте языков каждой из входящих в нее "ветвей". Так, анализ данных ряда живых восточноиранских языков, в большинстве своем бесписьменных, заставил внести ряд существенных поправок в традиционную реконструкцию общеиранского праязыка. Теперь этот праязык представляется гораздо более архаичным, чем полагали исследователи ранее3.

Таким образом, весь прошлый опыт исследований живых арийских языков показывает, что результаты этих исследований зачастую не уступают по своей значимости результатам сравнительно-исторического анализа материала языков древности. Тем не менее, как уже отмечалось, количество темных мест в данной области сравнительно-исторического языкознания еще очень велико. Их устранение, по нашему мнению, принадлежит к числу основных задач индоевропеистики в обозримом будущем. Одной из наименее разработанных проблем подобного рода является проблема дардских языков. За время, прошедшее с момента выхода в свет книги Г. Моргенстьерне "Report on a Linguistic Mission to Afghanistan"([Morgenstierne 1926]), взгляды этого ученого на генетические отношения языков, включавшихся в прошлом в дардскую группу, стали, пожалуй наиболее популярными. В настоящее время многие исследователи уже считают традиционной точку зрения, согласно которой большая часть этих языков (все за исключением четырех - кати, вайгали, ашкун и прасун, которые составляют независимую третью группу внутри арийской языковой общности, называемую "нуристанской" или "кафирской") относятся к индоарийской группе арийских языков. Не будет преувеличением сказать, что на подобных позициях стоит большинство исследователей языков Восточного

3 Об этом см. [Эдельман 1992]. 6

Гиндукуша. Стоит, например, назвать такие имена, как Г. Буддрусс, А. JL Грюнберг, Ж. Фюссман, Д. И. Эдельман, Р. Стрэнд4. Гипотезы, высказывавшиеся до появления вышеуказанной работы предшественниками Моргенстьерне, часто рассматриваются как устаревшие и потому представляющие лишь исторический интерес.

Это относится и к точке зрения Дж. Грирсона, считавшейся до недавнего времени (а кое-кем и считающейся до сих пор) альтернативой классификационной схеме Моргенстьерне. Следует напомнить, что Грирсон объединял все дардские языки в генетически единую группу, занимающую промежуточное положение между индийскими и иранскими языками (см., например, [Grierson 1906; 1919; 1931]). Сравнительно малая популярность данной точки зрения в наши дни представляется в общем и целом объяснимой. Выводы как Моргенстьерне, так и Грирсона базируются в значительной мере на результатах анализа исторической фонетики, однако первый использует в ходе этого анализа более строгую методику, нежели последний. Известно, в частности, что Грирсон полностью отрицал наличие регулярных звуковых изменений в бесписьменных языках5. Данное обстоятельство хотя и не лишило ценности его историко-фонетические наблюдения, но все же сделало его исследовательскую работу в целом несколько менее результативной по сравнению с исследованиями Моргенстьерне. Последний сумел, например, выявить ряд фактов исторической фонетики, указывающих на независимое положение нуристанских языков внутри арийской "ветви" (подробнее об этом см. [Morgenstierne 1926], [Morgenstierne 1945 (1)], а также [Buddruss 1977], [Эдельман 1992; 1999 (2); 1999 (3)]).

Тем не менее, нередко встречающиеся в научной литературе заявления о том, что Моргенстьерне удалось окончательно выяснить генетическую характеристику дардской группы, представляются весьма сомнительными.

4 См., например, [Buddruss 1977], [Грюнберг 1971], [Fussman 1972], [Эдельман 1992], [Strand 1973]. 7

Работы этого исследователя по дардским языкам являются в большинстве своем описательными, анализ исторической фонетики в них носит предварительный характер и не проводится столь тщательно, как, например, для языков нуристанской группы. Историко-фонетические наблюдения Моргенстьерне можно скорее назвать попутными замечаниями. Научная ценность таких замечаний, несомненно, очень высока, однако считать их достаточными для полного решения весьма непростой проблемы едва ли правомерно. В лучшем случае многие из них могут рассматриваться как отправные точки для дальнейших исследований, то есть сделанные на их основании выводы можно считать не лишенными вероятия гипотезами. Однако каждая из них, как и вообще всякая гипотеза, несомненно, требует проверки, что вплоть до настоящего времени осознавалось далеко не всеми. Последнее, к сожалению, относится и к самому автору гипотез. Отдавая должное всем его заслугам перед арийским языкознанием и по достоинству оценивая его поистине гигантский вклад в исследование языков памиро-гиндукушского ареала, нельзя не заметить, что нередко он воздерживается от скрупулезной интерпретации собранных языковых данных и основывает свои классификационные схемы на сделанных ранее предварительных выводах6, которые считает бесспорными.

По-видимому, именно вследствие этого Моргенстьерне иногда "жертвует" ради своих генеалогических построений некоторыми основными принципами сравнительно-исторического языкознания. В качестве примера можно привести его взгляд на генетическую характеристику языка дамели, изложенный им в специальной статье, посвященной этому языку: "It is more or less a matter of taste, whether we prefer to call Dam. (Dameli - A. K.) a Kaf. (Kafiri - A. K.) language only more mixed than Ashk. (Ashkun - A. K.) or a Dardic one, but more influenced by Kaf. than Kal. (Kalasha - A. K.) and Khow. (Khowar - A. K.), or

5 Свою точку зрения по этому вопросу Грирсон высказывает, например, в работе [Grierson 1929,21 -24]. 8

GB (Gawar-Bati - А. К.)"7. Во многом аналогичным образом рассматривается в той же статье и положение ряда нуристанских (кафирских) языков: "Nowhere original 'Kafiri' has preserved its purity; according to their geographical position its various dialects have become more or less 'indianized', in some cases to such an extent that they cannot any more be reckoned as belonging to the Kaf. group" . Ясно, что подобного рода идеи, характерные скорее для последователей теории "скрещения языков", не могут быть приняты компаративистом даже в качестве рабочих гипотез, поскольку они противоречат всем существующим в современной науке представлениям о языковом родстве и генетической классификации языков. Следует отметить, что в работах более позднего времени Моргенстьерне пересмотрел некоторые высказанные им ранее положения и отказался от ряда спорных выводов, подобных приведенным здесь. Тем не менее, многое в его ранних построениях, включая и тезис о принадлежности большинства дардских языков к индоарийской "ветви", не было подвергнуто какой-либо проверке. Между тем, такая проверка, как уже говорилось, необходима, поскольку гипотеза, построенная фактически на анализе нескольких лексических примеров, едва ли может служить базой для дальнейших разысканий.

Не представляется оправданным и недостаточное внимание многих исследователей к упоминавшейся выше концепции Дж. Грирсона. Эта концепция содержит, на наш взгляд, немало полезного и уже в силу этого не может полностью сбрасываться со счетов и рассматриваться лишь как достояние истории. Хотя этот исследователь, как уже говорилось, не признавал такой основополагающий принцип сравнительно-исторического языкознания, как звуковые законы, проведенный им анализ исторической фонетики целого ряда дардских языков принес значительное количество весьма ценных результатов, игнорирование которых способно только затруднить изучение

6 В определенной мере это можно сказать и о более поздних исследователях дардских языков, например, о Буддруссе и Стрэнде, стоящих на позициях Моргенстьерне.

7 См. [Morgenstierne 1942,147]. 9 дардских языков в сравнительно-историческом аспекте. Каждому, кто знаком с работами Грирсона, нетрудно убедиться в том, что лишь относительно небольшую часть приводимых там словарных сравнений можно считать маловероятными или совершенно невероятными. Основная их масса по своей правдоподобности нисколько не уступает этимологиям Моргенстьерне и Буддрусса. Иногда при наличии нескольких альтернативных сопоставлений наиболее вероятными представляются именно те, что были предложены Грирсоном. Возвращаясь к применяемой им методике, следует отметить, что при всем ее несовершенстве, было бы неоправданным полностью отказывать ей в результативности. В общем и целом эта методика состоит в сравнительном анализе весьма обширного материала из разных языков, причем основными критериями для сравнения являются созвучие и предполагаемая семантическая близость9. Разумеется, с точки зрения современной компаративистики такой метод весьма уязвим. Скорее его можно сравнить с работой отцов-основателей сравнительно-исторического языкознания в 1 -ой половине XIX века, и подобно тому, как было бы неверным считать бесполезными для современной индоевропеистики труды Ф. Боппа или Р. Раска, современный исследователь дардских языков не вправе отказывать в актуальности работам Дж. Грирсона.

Эти работы имеют и еще одну сильную сторону. Развивая свое основное положение о независимости дардской "ветви" внутри арийской языковой общности, Грирсон опирается на традиционное для компаративистики понимание процесса языковой дивергенции и языкового родства. Наиболее адекватным схематическим отображением генетических отношений родственных языков он считает родословное древо, а материальная близость, объясняемая общим происхождением четко отграничивается им от сходства,

8 Ibid., 147.

9 Наиболее последовательно этот метод применяется Грирсоном в его работе "The Pisaca Languages of North-Western India", особенно в разделе, посвященном именным суффиксам и лексике (см. [Grierson 1969,25 - 31, 63 - 81]).

10 возникшего в результате межъязыковых контактов10. Эта несомненно положительная черта выгодно отличает Грирсона-исследователя от

Моргенстьерне, который даже в некоторых поздних публикациях называл родословное древо "старомодным"11. Таким образом, каждая из существующих альтернативных гипотез о месте дардских языков внутри арийской языковой общности обладает как несомненными достоинствами, так и недостатками. При этом недостатки одной гипотезы в определенной мере восполняются достоинствами другой, что заставляет нас относиться к ним обеим с равным вниманием и в то же время не позволяет считать ни одну из них окончательным решением дардской проблемы.

Среди других лингвистов, внесших весьма важный вклад в изучение дардской группы, следует выделить Г. Буддрусса. Это один из немногих исследователей языков памиро-гиндукушского ареала (дардских, нуристанских и иранских), получивших систематическое лингвистическое и, в том числе, компаративистическое образование. Его работы характеризуются весьма

12 высоким профессионализмом и методологической корректностью . Однако публикации Буддрусса по дардским языкам, подобно работам Моргенстьерне, являются главным образом описательными (см. [ВиёсЬтш 1959 (1); 1959 (2); 1960; 1967]). И хотя эти описания были сделаны на очень высоком уровне, их автор, к сожалению, не предпринял серьезных попыток, взглянуть сколько-нибудь по-новому на те теоретические проблемы, с которыми сталкивается сравнительно-историческое изучение дардских языков. Позиция Буддрусса по дардской проблеме в общем и целом совпадает с позицией Моргенстьерне.

Приведенный здесь экскурс в историю вопроса не только дает основания считать проблему дардских языков вполне актуальной для современной науки,

10 Именно Грирсону мы обязаны открытием факта индийского влияния на ряд дардских языков (кашмири, восточнодардских языков подгруппы "кохистани"), а также контактов внутри самой дардской группы (см., напр., [Опегеоп 1915; Опегэоп 1919; Опегэоп 1969]). К сожалению, эта чрезвычайно интересная тема не была должным образом разработана более поздними исследователями.

11 См. [Мо^епвйете 1973 (2), 342].

12 См., напр., одну из работ по нуристанским языкам [ВисШгшз 1977].

11 но и позволяет выдвинуть некоторые предположения о причинах ее неразрешенности вплоть до настоящего времени. На наш взгляд, все слабые стороны гипотез, выдвигавшихся учеными прошлого, могут объясняться одним обстоятельством, а именно, выбором, по-видимому, неосознанным, не вполне верной стратегии исследования. Первые результаты исследовательской работы стали a priori рассматриваться этими учеными как окончательные, сделанные на их основании предварительные выводы - как несомненные, а впоследствии, когда явным стало противоречие некоторых из таких выводов основным постулатам сравнительно-исторического языкознания, в качестве наиболее верного пути устранения этого противоречия и Грирсон, и Моргенстьерне выбрали не корректировку выводов, а отказ от постулатов. Не будет преувеличением сказать, что такая позиция исследователей в немалой мере и обусловила все еще недостаточную изученность дардских языков в сравнительно-историческом аспекте.

Необходимо отметить, что эта недостаточность выражается не только во все еще сохраняющейся неясности положения дардской группы внутри арийской языковой общности. В настоящее время под вопросом остается сама обоснованность объединения всех языков, традиционно относимых к дардским, в единое генетическое подразделение. Иными словами, в распоряжении исследователей пока нет никаких надежных указаний на то, что дардские языки образуют одну подгруппу некой более крупной группы, а не, например, несколько подгрупп. В случае если из результатов анализа языкового материала последует большая вероятность отсутствия генетического единства дардской группы, мы будем вынуждены иметь дело с рядом новых проблем, таких, например, как максимально полное выявление набора генетических общностей, включающих дардские языки, а также выяснение хронологии и этапов их вычленения из арийского прасостояния. Предстоит установить также, какие характеристики являются для этих общностей классифицирующими.

12

В настоящей работе мы попытаемся найти наиболее вероятные и непротиворечивые ответы на поставленные выше вопросы. Основная цель данного исследования состоит, таким образом, в выявлении генетических отношений дардских языков друг к другу и ко всем прочим арийским языкам (нуристанским, иранским и, что, как будет показано ниже, особенно важно, индоарийским). Решение обеих этих задач будет достигаться исключительно методами, прочно вошедшими в арсенал современной компаративистики. При нынешнем уровне разработанности проблемы дардских языков нам представляется наиболее целесообразным по возможности максимально полно использовать теоретический и методологический аппарат, выработанный в сравнительно-историческом языкознании к настоящему моменту, не выходя за его рамки. При этом строгое или даже ортодоксальное следование уже разработанным методам и теориям должно, по нашему мнению, сочетаться с готовностью к получению сколь угодно парадоксальных с точки зрения популярных ныне среди ученых представлений конкретных результатов исследования.

В современной компаративистике, как представляется, общепринятой стала точка зрения, согласно которой точное определение места конкретного языка или группы языков в генетической классификации возможно только после скрупулезного изучения всего наличного языкового материала, направленного как на выявление специфических черт этого языка или группы, так и на построение иерархии этих черт с точки зрения их значимости для исследования. Иными словами, необходимо отделить генетически унаследованные классифицирующие признаки от типологических и ареальных, с тем чтобы затем полностью отвлечься от двух последних и сосредоточить все внимание на первых. Следует отметить, что проведение такой работы сопряжено с особыми трудностями при исследовании языков дардской группы. Бытуя в чрезвычайно многоязычном горном районе, дардские языки находятся в теснейших контактах друг с другом, а также с другими языками, как

13 родственными, так и не обнаруживающими какого-либо родства (нуристанскими, иранскими, новоиндийскими, сино-тибетскими, бурушаски),

13 образуя вместе с ними Центральноазиатский языковой союз . Неудивительно поэтому, что процессы языковой конвергенции в рассматриваемом регионе зашли столь далеко, что полное разграничение генетических, типологических и ареальных признаков представляется задачей крайне трудной, хотя говорить о ее невыполнимости пока нет оснований. Видимо, именно с этим обстоятельством в определенной мере связано отсутствие четкого различения генетического родства и типологического сходства, характерное для работ ряда исследователей, в частности Грирсона.

Выявление общих типологических и ареальных особенностей и отделение их от всех прочих является необходимым, но вовсе не единственным условием точного определения места языка или группы языков в генетической классификации. Как известно, к классифицирующим в генетическом плане могут относиться исключительно инновационные черты, сохранение же общих архаизмов не может указывать на наличие между языками особо тесного генетического родства (об этом см., напр., [Гамкрелидзе, Иванов 1984, 371]). В свою очередь, из числа инноваций интерес для сравнительно-исторического исследования представляют лишь те, которые затрагивают материальную сторону языка, то есть инновации в фонологии, морфологии и лексике. Исследование особенностей прочих уровней языка едва ли может дать сколько-нибудь показательные результаты: синтаксис подвержен чрезвычайно быстрым и кардинальным изменениям, как спонтанным, так и вызванным межъязыковыми контактами, а для исследования исторической семантики пока еще нет более или менее разработанной точной методики. Поэтому анализ общих историко-фонетических, морфологических и лексических изоглосс традиционно занимает ведущее место во всяком сравнительно-историческом

13 Подробнее об этом языковом союзе и его характеристиках см., например, [Топоров 1965 1966; 1967], [Эдельман 1980].

14 исследовании, направленном на выяснение генетической принадлежности языка или группы языков14.

Из трех названных здесь языковых уровней сразу хотелось бы подробнее остановиться на морфологическом. Изучение в сравнительно-историческом аспекте морфологии дардских языков представляется нам процедурой чрезвычайно трудоемкой и притом крайне малорезультативной. Известно, что морфологические системы древних иранских языков и древнеиндийского настолько близки между собой, что выявление классифицирующих инноваций для каждой из "ветвей" сопряжено с весьма немалыми трудностями. Данный факт скорее всего указывает на значительную архаичность общеиранской и общеиндоарийской систем по сравнению с предшествующим состоянием и заставляет предположить подобное также и для других "ветвей", входящих в у арийскую языковую общность. Такое предположение представляется правдоподобным, а наличный языковой материал не дает никаких оснований для сомнений в его правильности. Таким образом, сравнительно-исторический анализ морфологического уровня должен свестись фактически к поиску в дардских языках возможных этимологических параллелей тем заведомо немногочисленным словоизменительным и словообразовательным элементам, которые, имея разный вид в древнеиндийском и древних иранских языках, не обнаруживают друг с другом регулярных фонетических соответствий. В принципе такие элементы могут восходить к различным более ранним прототипам или же возникнуть в результате действия нескольких накладывающихся друг на друга фонетических изменений15, из которых хотя бы часть не является одинаковой для разных "ветвей".

Однако подобного рода расхождения между индоарийскими и иранскими языками не только крайне малочисленны, но и в очень большой своей части весьма сомнительны с точки зрения возможности рассмотрения их в качестве классифицирующих. Ряд исследований по сравнительной иранистике,

41ЫсЦ 371.

15 например, показал, что существенная часть подобного рода изоглосс, будучи присущей как древнеиндийскому, так и отдельным иранским языкам, отделяет, следовательно, не индоарийскую "ветвь" от иранской, а лишь определенную часть древнеиранских диалектов (например, древнеперсидский) от всех прочих арийских. Естественно предположить, что многие возможные дардско-древнеиндийские или, например, дардско-авестийские морфологические изоглоссы также могут носить подобный характер. Данный факт, объясняемый, скорее всего, нетривиальностью соотношения диалектного членения арийского праязыка до распада на исторические "ветви" с самими этими "ветвями"16, заставляет нас ожидать в лучшем случае крайне незначительного количества действительно классифицирующих черт. Возможно, однако, что таких черт не удастся обнаружить вовсе.

Не менее важным обстоятельством является то, что в ходе исторического развития всех без исключения арийских языков их морфологическая система подверглась кардинальной перестройке, в отдельных случаях приведшей к полному разрушению древнего словоизменения и словообразования. В тех немногочисленных случаях когда отдельные рудименты древней флексии обнаруживаются в том или ином дардском языке, весьма вероятным представляется наличие в прошлом чрезвычайно интенсивных процессов

15 Например, фонетического закона и изменения по аналогии.

16 На вероятную изначальную неоднородность общеарийского и общеиранского праязыков, на наличие внутри них территориальных вариаций указывает Д. И. Эдельман (см. [Эдельман 1986, 14; 1992, 57, 60]). Подобную ситуацию уже сейчас можно с немалой долей уверенности предположить и для древнейшего состояния (или же состояний) дардских языков. Основания для такого предположения дает, например, поведение некоторых из этих языков в тех случаях, когда несомненно этимологически родственные лексемы с тождественным значением в древнеиндийском и древних иранских языках восходят к различным древним суффиксальным образованиям. Иногда продолжения более чем одного такого образования сосуществуют в одном языке (ср., напр., др.-инд. ека 'Г < *ai-ka, авест. aeva то же < *ai-wa при торв. ек < *ai-ka наряду с б вероятно < *ai-wa, но, несомненно, не < * ai-ka, паш. i 'Г наряду с ек"! неопр. артикль) или же обнаруживаются в паре близкородственных языков (ср. кал. ек 'Г при кховар i; др.-инд. sRñga, авест. srü- 'рог' < *srü- при башк. sil) < *sRgga, торв. so < * srü-).

16

1 "7 выравнивания парадигм , неизбежно вызывающих утрату значительной части грамматических морфем. Все это настолько снижает результативность предложенной выше процедуры поиска, что изучение морфологии современных дардских языков в сравнительно-историческом аспекте следует признать задачей не только крайне трудной, но и заведомо малоперспективной, а возможно, и вовсе бесперспективной. Наибольшее, чего можно ждать от подобного рода анализа - это выявление немногочисленных морфологических изоглосс, к тому же, как говорилось выше, весьма сомнительных с точки зрения их показательности. Поэтому привлечение морфологических аргументов при выяснении генетической принадлежности дардских языков не представляется

1 о обязательным . Наиболее важными для настоящего исследования являются, на наш взгляд, результаты анализа исторической фонетики и лексики.

Изучение фонетических изменений, занимавшее довольно значительное место в работах Моргенстьерне и более поздних исследователей, в первую очередь Буддрусса, как уже говорилось, носило скорее предварительный характер. Поэтому мы не считаем правомерным некритично принимать результаты, достигнутые в этих работах, и допускаем возможность их корректировки. Кроме того, учитывая нынешний уровень разработанности исторической фонетики дардских языков, нельзя не счесть вероятным наличие целого ряда неустановленных регулярных фонетических соответствий, определенная часть которых может позволить выявить какие-либо общедардские классифицирующие инновации и тем самым сыграть решающую роль при выяснении генетического положения дар декой группы. Таким образом, было бы неверным сводить исследование лишь к интерпретации уже проэтимологизированного лексического материала. Именно обнаружение

17

Во всяком случае наличие аналогичных процессов в истории как индоарийских, так и иранских языков дает все основания считать данную тенденцию весьма широко распространенной и допустить возможность подобного развития и для дардских языков.

8 Аналогичную точку зрения относительно малой целесообразности привлечения данных морфологии при сравнительно-исторических исследованиях некоторых арийских языков высказывает в ряде работ Д. И. Эдельман (см., напр., [Эдельман 1992, 60]).

17 новых этимологий способно, на наш взгляд, сделать возможным сколько-нибудь значительный прогресс в решении дардской проблемы.

Следует отметить, что этимологические изыскания в настоящей работе будут проводиться в соответствии с несколько иной стратегией, нежели в работах предшественников, что продиктовано в первую очередь спецификой данного исследования. Если, например, Моргенстьерне, видя свою главную цель в выявлении определенных фактов исторической фонетики конкретного языка, пытался установить древний прототип той или иной современной дардской лексемы, то есть двигался от языка к праязыку, то нам представляется наиболее целесообразным поиск дардских продолжений определенных реконструированных общеарийских или индоевропейских праформ, то есть движение от праязыка к языку. Такая методика сделает значительно менее трудоемким и более результативным поиск в дардских языках наиболее интересных для нас инноваций, то есть тех, которые были несомненно характерны уже для праязыка и бесспорно принадлежали к числу его классифицирующих особенностей19. Выявление пучка подобного рода инноваций и его сопоставление с аналогичными пучками, свойственными прочим арийским языкам, и является, по сути дела, главной задачей анализа исторической фонетики, проводимого в настоящей работе.

Систематическое рассмотрение словарного материала дардских языков в сравнительно-историческом аспекте, как можно судить по доступным нам в настоящее время работам, не проводилось исследователями прошлого в необходимом объеме. Разбросанные по разным работам Моргенстьерне весьма

20 интересные замечания об архаичных чертах в лексике дардских языков можно

19 Особый интерес представляет исследование историко-фонетических изоглосс, четко противопоставляющих друг другу все известные в настоящее время "ветви" арийской языковой общности. Естественно, что движение от общеарийского состояния к современным дардским языкам представляется гораздо более эффективным путем такого исследования, нежели движение в обратном направлении, характерное для работ Моргенстьерне и Буддрусса.

20 См., напр., перечень таких архаизмов в лексике кховар, приведенный в [Мо^епзйегпе 1926,72-73].

18 считать лишь первым шагом в этом направлении. Довольно богатый материал для сравнительного изучения словаря дает "Лингвистический атлас дардских и кафирских языков" Ж. Фюссмана (см. [РшБтап 1972]). Следует, однако, заметить, что данная работа является скорее сопоставительной, чем сравнительно-исторической. Она рисует довольно полную картину лексических изоглосс, пересекающих гиндукушский языковой ареал, но не дает представление о происхождении этой картины. Иными словами, в работе приводится значительное количество лексических фактов, однако отсутствует 1 интерпретация этих фактов . Кроме того, приводимые в работе лексические данные едва ли могут быть задействованы в сравнительно-историческом исследовании в полном объеме: немалую часть этих данных приходится на хозяйственные и культурные термины, легко заимствуемые из языка в язык.

Для компаративиста же, как известно, интерес представляет прежде всего базисная лексика, мало подверженная заимствованию.

Наиболее эффективным методом исследования этой части словаря представляется нам метод глоттохронологии, предложенный в 50-е годы М. 22

Сводешем и существенно усовершенствованный С. А. Старостиным. Именно этот метод, описанный в основополагающей работе С. А. Старостина ([Старостин 1989]), как представляется, способен придать изучению лексики дардских языков в сравнительно-историческом аспекте необходимую системность. Следует напомнить, что в указанной работе предлагается по сути новая методика определения степени генетического родства языков, исходя из доли сохранившихся в них со времени распада языковой общности корневых морфем (так называемая корневая глоттохронология). Применение этого метода в данном исследовании, впрочем, крайне затруднено в виду все еще недостаточного количества текстов на большинстве дардских языков. Поэтому

01

Сравнительно-историческая интерпретация материала, приведенного в книге Фюссмана. представляется нам чрезвычайно интересной темой для будущих исследований. 2 См., например, его основополагающую работу [Сводеш 1960].

19 мы считаем целесообразным ограничиться лишь лексикостатистическими подсчетами по стандартным стословным спискам.

Процедура этих подсчетов ("классическая" глоттохронология Сводеша) также была значительно откорректирована. Внесенные в нее поправки позволили в общем и целом преодолеть те существенные недостатки традиционной лексикостатистики, которые вызвали в свое время вал критических замечаний (чаще всего вполне справедливых) в адрес данного метода. Как известно, Старостиным была предложена новая формула подсчета времени дивергенции родственных языков, учитывающая ускорение процесса лексических замен при увеличении временных интервалов и различную вероятность выпадения у разных слов стословного списка. Это дало возможность отказаться от формулы Сводеша, ошибочно считавшего скорость изменений в лексике постоянной. Еще одним немаловажным преимуществом модернизированной глоттохронологии перед традиционной является исключение из рассмотрения при лексикостатистических подсчетах заимствований. Последнее требует довольно длительной и зачастую (ввиду нередкой трудности отделения исконной лексики от заимствованной) весьма кропотливой процедуры этимологического анализа стословных списков. Современная глоттохронология, таким образом, вовсе не может противопоставляться остальному сравнительно-историческому языкознанию и рассматриваться как нечто стоящее за его пределами. Напротив, представляя собой неотъемлемую часть компаративистики, глоттохронологический метод органически связан со всеми остальными ее областями, в особенности, с исторической фонетикой, без которой немыслимы никакие этимологические исследования . Можно сказать, что лексикостатистические подсчеты дают

Здесь хотелось бы привести высказывание самого Старостина: ". глоттохронологические подсчеты в условиях неразработанной сравнительной фонетики и этимологии (т. е. при невозможности отличить исконную лексику от заимствованной) существенным образом обесцениваются. Следует, однако, специально подчеркнуть нашу позицию: никакое лексикостатистическое обследование вообще невозможно без предварительной тщательной компаративистской обработки материала (см. [Старостин 1989, 32]).

20 возможность подвести своеобразный итог долгому и трудоемкому историко-фонетическому анализу и представить выводы, которые следуют из этого анализа, в наиболее наглядном виде - в виде датированного родословного древа.

Как корневая глоттохронология, так и усовершенствованная стандартная лексикостатистика успешно прошли проверку на материале языков с хорошо зафиксированной в письменных памятниках историей и в последние годы довольно широко и успешно используются в сравнительно-исторических исследованиях. Применение обоих этих методов ни разу не приводило к абсурдным и неправдоподобным результатам, что позволяет думать о достаточно высокой их эффективности. Уже сейчас можно сказать, что в отличие от глоттохронологической процедуры, предложенной в работах Сводеша, ее усовершенствованный вариант прошел испытание временем и хорошо себя зарекомендовал. Именно это обстоятельство позволяет нам считать целесообразным привлечение результатов лексикостатистических подсчетов в качестве одного из основных аргументов при выяснении генетического положения языков дардской группы.

Данную работу можно, таким образом, считать комплексным исследованием историко-фонетических и лексических характеристик дардских языков. Анализу каждого из языковых уровней будет посвящена специальная глава. Основное внимание будет, однако, уделено исторической фонетике, поскольку результаты ее изучения не только сами по себе являются необходимыми при определении генетической характеристики языка или языковой группы, но также, как уже говорилось, чрезвычайно важны при проведении сравнительно-исторического анализа лексики по методу глоттохронологии. По этой же самой причине именно с главы, посвященной исторической фонетике представляется методологически правильным начать настоящее исследование.

21

Заключение научной работыдиссертация на тему "Генетическая характеристика дардских языков"

Заключение.

Подводя общий итог настоящему исследованию, нельзя не заметить того факта, что анализ материала, проведенный в разных аспектах, всегда приводил нас практически к одним и тем же выводам. Так, о генетическом единстве дардской группы свидетельствует, с одной стороны, наличие у дардских языков целого пучка общих историко-фонетических инноваций, таких как единообразное отражение одиночных индоевропейских гуттуральных (см. конец первого подраздела второго раздела главы I) и сочетания *зк' , совпадение древних фонем звонкой и звонкой придыхательной серии, независимое от древнеиндийского развитие глухих придыхательных на месте сочетаний с начальным ас другой - сравнительно высокий процент лексических схождений, вероятной причиной которого может быть только тесное генетическое родство. Независимое положение дардских языков внутри индоиранской общности представляется весьма вероятным вследствие как наличия в этих языках ряда архаизмов в исторической фонетике, не позволяющих возводить их к древнеиндийскому, а также указаний на отличное от индоарийского развитие некоторых элементов общеиндоиранской фонологической системы, так и значительной близости долей индийско- и иранско-дардских совпадений в стословных списках. Тот факт, что заключения, полученные в результате применения таких различных исследовательских процедур, как анализ исторической фонетики и глоттохронология, вполне согласуются друг с другом, несомненно, существенным образом подкрепляет сами эти заключения. Поэтому с весьма большой долей уверенности мы можем

Отражение различно в современных языках дардской группы, однако может быть вполне надежно реконструировано для общедардского состояния в виде *зс.

229 заявить, что несмотря на наличие целого ряда явных дардско-индоарийских изоглосс на разных языковых уровнях, причислять дардские языки к индоарийской группе нет никаких веских оснований.

Тем не менее, нельзя не признать, что количество этих изоглосс слишком велико, а многие из них слишком показательны, чтобы их возникновение можно было считать результатом каких-либо процессов, протекавших параллельно и совершенно независимо в двух "ветвях" индоиранских языков. Хотя мы и не можем принять точку зрения Моргенстьерне, полагавшего, что дардские языки разделяют все специфические черты, свойственные древнеиндийскому, сам факт наличия некоторых из этих черт в языках дардской группы представляется нам вовсе не случайным и, таким образом, требующим объяснения. Именно выявление причин данной близости даст, на наш взгляд, возможность окончательно прояснить вопрос об индоарийско-дардских генетических отношениях. Прежде всего необходимо окончательно уяснить характер объединяющих эти две группы изоглосс. Практически все их можно отнести к одному из трех типов:

1) общим архаизмам (сохранение общеарийских дентальных геминат);

2) общим инновациям, свойственным также и другим языкам ареала или же обусловленным наличием ряда типологических сходств древнеиндийской фонологической системы с дардскими (развитие церебральных на месте общеарийских сочетаний *Ы и *гсШ, вероятно, также совпадение звонкой однофокусной аффрикаты с двухфокусной и близкие рефлексы общеарийск.

3) инновациям, объединяющим с индоарийскими языками лишь часть дардских (совпадение рефлексов и.-е. *кй,з и *к'з в восточнодардских языках, отражение в ряде языков и.-е. *зк' в виде сЬ).

Данная классификация применима не только к историко-фонетическим, но и к лексическим изоглоссам. Так, наличие почти во всех дардских языках лексем и корней, этимологически и семантически тождественных таким

230 древнеиндийским корням и лексемам, как, например, aksi 'глаз', ра- 'пить', yüka вошь', manusa 'человек', mámsa 'мясо', carman 'кожа', gam- 'идти', несомненно, следует объяснять сохранением общих архаизмов, утраченных во всех или в большинстве новоиранских языков. Появление у индоарийских и дардских продолжений общеарийск. *raudhita 'красный' значения "кровь" представляет собой ареальное семантическое изменение, имеющее аналог, например, в нуристанских языках (ср. ашкун leu, вайгали lái, кати lüi 'кровь' при др.-инд. lohita, rohita 'красный, кровь'). Среди лексических изоглосс третьего вида общих для индийских и только некоторых дардских) можно отметить, например, имеющийся в индоарийских и восточнодардских языках глагол со значением "сидеть", восходящий к общеарийскому корню *wis- или одной из его производных, а также характерное для тех же языков уже упоминавшееся выше обозначение крови, продолжающее древнее *rakta.

Едва ли можно сомневаться в том, что ни одна из перечисленных особенностей не может считаться классифицирующей. Сама принадлежность какой-либо черты к одному из названных вышз типов не позволяет использовать ее как аргумент при генетических классификациях. Поэтому причиной наличия выявленного нами пучка дардско-индоарийских изоглосс, как представляется, не может являться особо тесное родство. Выше уже говорилось, что удовлетворительным объяснением, нельзя считать и независимое параллельное развитие. Следовательно, в качестве единственного приемлемого решения проблемы можно рассматривать только гипотезу о контактном происхождении большинства характеристик, сближающих индийские и дардские языки263.

Анализ языкового материала позволяет выявить отдельные факты, дающие определенное представление о хронологии индо-дардских контактов.

263 Выше она уже высказывалась нами относительно лексических изоглосс с целью объяснить "подскок" доли дардско-индоарийских соответствий в стословных списках.

231

Следы такого явления, как, например, утрата общеиндоиранской однофокусной аффрикаты *] в результате ее слияния с соответствующей двухфокусной аффрикатой, обнаруживаются во всех без исключения языках дардской группы, что дает основание раесматривать данный переход как общедардский. То же самое относится и к общим для индоарийской и дардской "ветвей" архаизмам, в частности, к сохранению древних дентальных геминированных согласных. Если сохранение этого архаизма, так же как и изменения в системе общеарийских аффрикат, действительно связано с наличием неких ареальных произносительных особенностей, их оформление следует датировать эпохой, предшествовавшей распаду протодардского состояния на отдельные "ветви". Это означает, что взаимодействие дардских и индоарийских диалектов на раннем этапе должно рассматриваться как взаимодействие праязыков. Предположение о наличии контактов между праязыками подкрепляется и данными словаря: ряд лексических изоглосс объединяет индоарийские языки со всеми дардскими, в том числе и с теми, ареалы которых географически весьма значительно удалены от равнин Северной Индии. Таким образом, представляется весьма вероятным, что дардские диалекты соприкасались с индийскими на протяжении чрезвычайно длительного временного отрезка -начиная с эпохи общедардского единства (последнее, как уже говорилось, вероятнее всего, распалось на рубеже II и I тысячелетий до н. э.) и кончая

264 средними веками .

Эта продолжительная эпоха может быть разбита на более короткие периоды. Так, за временем древнеиндийско-протодардских контактов, скорее всего, последовал период контактов между отдельными подразделениями дардских языков и отдельными группами среднеиндийских диалектов. Это можно хорошо проследить на примере восточнодардской подгруппы, которая сближается с индоарийскими языками по несколько большему количеству

264 Это относится по крайней мере к большей части восточнодардских языков. Как указывалось выше, один из них - кашмири - продолжает контактировать с индоарийскими языками и в настоящее время.

232

265 различных признаков, нежели большинство других языков . Весьма показательно, что последнее в определенной мере касается и относительно свободного от новоиндийских лексических заимствований языка шина. Тот факт, что у восточнодардских языков обнаруживается наибольший "подскок" в доле совпадений по стословному списку с индоарийскими языками, вряд ли может быть объяснен чем-либо иным, кроме наибольшей продолжительности межъязыковых контактов. После распада общевосточнодардского праязыка часть его потомков, например, шина; скорее всего, утратила связи с индоарийским ареалом, в то время как другая часть продолжала их сохранять. Наличие таких связей обусловило весьма сильное индийское влияние на кашмири и кохистанские языки в новоиндийскую эпоху. Этот третий период дардско-индоарийских контактов уже становился объектом исследования в работах разных ученых, в первую очередь, Дж. Грирсона266, вследствие чего останавливаться на нем подробно нет особой надобности.

В общем и целом предложенная нами периодизация хотя и носит предварительный характер и может быть в будущем подвергнута весьма существенным корректировкам, все же представляется вполне правдоподобной. Она не противоречит ни одному известному нам языковому факту, а определенная часть - материала указывает на ее наибольшую вероятность. Дардско-индоарийские изоглоссы, относящиеся к трем указанным выше типам, едва ли могли возникнуть в результате конвергентых процессов, протекавших

265

Из специфических восточнодардско-индийских изоглосс в исторической фонетике следует еще раз упомянуть совпадение рефлексов и.-е. *ks, *kws и *k's. Среди лексических изоглосс наиболее примечательными представляются, например, общие для восточнодардских и большинства индоарийских языков глагольные корни со значением "есть, кушать" и "сидеть", восходящие к общеарийским корням *khäd- и *wis-соответственно. Вероятным кажется и наличие в общевосточнодардском праязыке прямых заимствований из среднеиндийских диалектов. В качестве примера можно привести общее для всех восточнодардских языков назавние ночи с совершенно незакономерным t < *tr (кашм., башк., сави rät, торв. zät, пхал. rot, шина rati). Его иноязычное происхождение едва ли подлежит сомнению (об это см. в главе II), а наиболее вероятным источником представляется среднеиндийская форма типа пракр. rätti (см. [Turner 1966, 619]).

233 по иному, нежели предложенный нами, сценарию. Кроме того, предположение о наличии контактов еще в эпоху относительного единства праязыков позволяет взглянуть по-новому на некоторые выявленные в настоящем исследовании историко-фонетические явления. Оно дает, например, основания полагать, что появление ларингального Ь в качестве одного из вариантов фонемы *у, являющейся вероятным протодардским отражением и.-е. (см.

раздел I. 2. 1.), связано именно с влиянием произносительных навыков, характерных для древнеиндийских диалектов. Переход общеарийск. > Ь в дардских и индоарийских языках можно, таким образом, с определенными оговорками назвать совместной инновацией. При этом, как было показано в первой главе, указания на ее "совместный", а не генетический характер содержатся в материале современных дардских языков.

Наличие на разных уровнях языка целого пучка общих изоглосс контактного происхождения позволяет предположить, что в глубокой древности древнеиндийские и протодардские диалекты образовывали языковой союз. В тот же союз, по всей видимости, входили и диалекты-предки нуристанских языков, также обнаруживающих немало общих с индоарийскими языками историко-фонетических и лексических черт (о них см. [Мо^епвйете 1926, 55 - 64]). Не исключено, что в весьма тесных контактах с языками дардской, индоарийской и нуристанской "ветвей" находились также какие-либо другие арийские языки или диалекты, например, древнеиранские. Впрочем, наличие древних иранских диалектов, затронутых какими-либо из указанных выше изоглосс, в настоящее время может считаться лишь правдоподобной гипотезой. Даже если такие диалекты действительно существовали, данный факт едва ли можно установить на основании результатов анализа материала языков-потомков: к числу последних не может быть с полным основанием отнесен ни один новоиранский язык, ныне контактирующий с нуристанскими и

266

См., например, уже цитировавшиеся нами работы [Опегеоп 1969,6; 1929, 3; 1968, 3,235, 507].

234 дардскими. Иными словами ни для одного современного языка иранской группы не представляется доказанным или наиболее вероятным наличие древнеиранского языка-предка, бытовавшего в рассматриваемом ареале в конце II тысячелетия до н. э., то есть в эпоху существования предполагаемого нами языкового союза267. Таким образом, окончательное выявление состава последнего является делом будущего. Тем не менее, само установленное нами наличие весьма древнего конвергентного развития языков ряда "ветвей" арийской семьи едва ли может считаться безынтересным и оставаться без внимания при сравнительно-историческом исследовании этих языков в будущем.

Образование близкородственными древними диалектами языковых союзов - явление, хорошо известное из истории, например, индоевропейских языков. Число примеров таких союзов довольно значительно. Достаточно упомянуть, скажем, отношения между так называемыми "древнеевропейскими" диалектами (италийскими, иллирийскими, кельтскими, германскими и балто-славянскими). Весьма показательно, что давние и тесные контакты между ними явились причиной не только появления значительного количества разноуровневых общих изоглосс, но и некоторого "подскока" процента совпадений в стословном списке268. Как и в случае с дардскими и индоарийскими языками, между перечисленными диалектами в прошлом предполагалось наличие особо тесного генетического родства (их объединяли в так называемую "европейскую ветвь" индоевропейских языков), однако впоследствии это предположение не подтвердилось. По всей видимости, подобного рода вторичное сближение имело место также между древнейшими

267 тт V

Из среднеиранских языков некоторый интерес с этой точки зрения представляет, например, бактрийский, однако следует принять во внимание все еще имеющий место крайний недостаток данных по этому языку. Последнее, разумеется, вовсе не означает нецелесообразность исследования наличного языкового материала.

268 Интересно, что в среднем между современными языками романской, германской и балто-славянской групп обнаруживается около 30% соответствий, то есть примерно на 5% выше, чем с прочими индоевропейскими языками.

235 арийскими и балто-славяискими, а позднее - между иранскими и славянскими диалектами269.

Есть основания надеяться, что выявление индо-дардско-нуристанского языкового союза несколько дополнит сложившиеся к настоящему времени представления об ареальных объединениях, охватывавших различные индоевропейские диалекты древности, а дальнейшая разработка поставленных в настоящем исследовании проблем расширит наши представления об изоглоссах, объединявших эти диалекты. Главным же итогом проведенной нами работы следует считать вывод о том, что объяснение значительной материальной близости дардских и индоарийских языков вхождением первых в состав последних противоречит историко-фонетическим и лексическим фактам, в то время как предположение о контактном происхождении этой близости представляется на сегодняшний день наиболее вероятным. Данное обстоятельство делает необходимой определенную корректировку принятой ныне большинством исследователей классификации арийских языков. К трем выделяемым обычно "ветвям" -индоарийской, иранской и нуристанской - следует добавить четвертую -дардскую. Эта последняя, не входя непосредственно ни в одно из других названных здесь генетических подразделений, на основании данных исторической фонетики должна включаться в индоиранскую языковую общность. Иными словами, она обособилась уже после выделения диалектов-предков нуристанских языков из общеарийского диалектного континуума. Новое уточненное родословное древо арийских языков270 имеет, таким образом, следующий вид:

269

На факт вторичного сближения "древнеевропейских" диалектов указывают, например, Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов (см. [Гамкрелидзе, Иванов 1984, 944]. Они же приводят изоглоссы, охватывающие различные индоевропейские диалекты Европы, а также арийско-балто-славянские изоглоссы на разных уровнях (см. [Ibid., 393 - 394, 417, 418 - 420, 422, 943 - 944, 947]).

270 Приводя генетическое членение арийской семьи в виде родословного древа, мы, разумеется, принимаем во внимание тот факт, что последнее представляет собой лишь несколько упрощенную схему процесса языковой дивергенции и в силу этого неспособно

236

Приведенная классификация, несомненно, является предварительной и в будущем также может быть пересмотрена. Однако при нынешнем объеме доступного исследователям языкового материала и степени его изученности в сравнительно-историческом аспекте именно рассмотрение генетического положения дардских языков в соответствии с предложенной здесь схемой представляется нам наиболее приемлемым решением дардской проблемы. отразить некоторые немаловажные в отдельных случаях аспекты этого процесса, в частности, диалектную неоднородность праязыков и весьма нетривиальное соотношение этой неоднородности с генетической классификацией языков-потомков.

237

СОКРАЩЕНИЯ авест. - авестийский англ. - английский арх. лат. - архаическая латынь ассам. - ассамский барт. - бартангский башк. - башкарик белудж. - белуджский бенг. - бенгали вах. - ваханский восточнодард.- восточнодардский г.-б. - гавар-бати гланг. - глангали гот. - готский греч. - греческий гудж. - гуджарати др.-англ. - древнеанглийский др.-в.-нем. - древневерхненемецкий др.-инд. - древнеиндийский др.-ир., др.-иран - древнеиранский др.-ирл. - древнеирландский др.-исл. - древнеисландский др.-перс. - древнеперсидский др.-прусск. - древнепрусский др.-швед. - древнешведский зап.-пах. - западный пахари

238 и.-е. - индоевропейский катар. - катаркалаи кашм. - кашмири курд. - курдский лат. - латинский латыш. - латышский лит. - литовский мар. - маратхи морд. - мордовский мундж. - мунджанский нем. - немецкий неп. - непали нидерл. - нидерланский нинг. - нингалами общеарийск. - общеарийский общедард. - общедардский общеиндоир(анск). - общеиндоиранский общеиранск. - общеиранский осет. - осетинский пандж. - панджаби парф. - парфянский паш. - пашаи перс. - персидский пехл. - пехлеви пракр. - пракрит пхал. - пхалура рош. - рошорвский руш. - рушанский русск. - русский

240

Список научной литературыКоган, Антон Ильич, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Барроу 1976 Баррсу Т. Санскрит. - М.: Прогресс, 1976. - 412 с.

2. Бонгард-Левин, Ильин 1985 Бонгард-Левин Г. М., Ильин Г. Ф. Индия в древности. / Отв. ред. Л. Б. Алаев. - М.: Главная редакция восточной литературы издательства "Наука", 1985 - 759 с.

3. Гамкрелидзе, Иванов 1984 Гамкрелидзе Т. В., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и протокультуры: в 2т. - Тб.: Издательство Тбилисского университета, 1984. Т. I - II.

4. Грюнберг 1971 Грюнберг А. Л. К диалектологии дардских языков (глангали и земиаки). // Индийская й иранская филология. Вопросы диалектологии. - М., 1971.-С. 3-29.

5. Грюнберг 1972 Грюнберг А. Л. Языки Восточного Гиндукуша: Мунджанскийязык. / Отв. ред. В. С. Соколова. Л.: Издательство "Наука". Ленинградскоеf *отделение, 1972. 476 с.

6. Грюнберг, Стеблин-Каменский 1976 Грюнберг А. Л., Стеблин-Каменский И. М. Языки Восточного Гиндукуша: Ваханский язык. / Отв. ред. B.C. Соколова -М.: Наука, 1976. 671 с.241

7. Захарьин 1974 Захарьин Б. А. Проблемы фонологии языка кашмири. / Отв. ред. Т. Я. Елизаренкова. - М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1974. 162 с.

8. Захарьин 1981 Строй и типология языка кашмири. М., 1981.

9. Захарьин, Эдельман 1971 Захарьин Б. А., Эдельман Д. И. Язык кашмири. / Отв. ред. Н. А. Дворянков. - М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1971. 140с.

10. Иванов 1958 Иванов Вяч. Вс. Проблема языков centum и satem. // Вопросы языкознания. - 1958 - No 4. - С.12 - 24.

11. Кнауэр 1908 Кнауэр Ф. И. Учебник санскритского языка. Грамматика, хрестоматия, словарь. - Лейпциг: Типография Другулина, 1908. 100 с.

12. Коган 2000 Коган А. И. О статусе и происхождении звонкой придыхательной серии в ряде дардских языков. - "Московский лингвистический журнал". Т. 5. М., 2000 (в печати).

13. Пахалина 1982 Пахалина Т. Н. Материалы по языку киви. // Иранское языкознание. - М., 1982. — С. 112 —

14. Сводеш 1960 Сводеш М. Лексико-статистическое датирование доисторических этнических контактов (на примере племен эскимосов и североамериканских индейцев). И "Новое в лингвистике". - Вып. 1. - М.: Прогресс, 1960. - С. 7-37.242

15. Семереньи 1980 Семереньи О. Введение в сравнительное языкознание. М.: Прогресс, 1980. 408 с.

16. Стеблин-Каменский 1999 словарь ваханского языка.

17. Топоров 1965 Топоров В. Н. Несколько замечаний к фонологической характеристике Центрально-азиатского языкового союза (ЦАЯС). // Symbolae linguisticae in honorem Georgii Kurylowicz. - Wroclaw - Warszawa - Krakow, 1965.

18. Топоров 1966 Топоров В. H. Предварительные материалы к описанию фонологических систем консонантизма дардских языков. // Лингвистические исследования по общей и славянской типологии. - М., 1966.

19. Топоров 1967 Топоров В. Н. Фонологическая интерпретация консонантизма кашмири в связи с типологией дардских языков. // Семиотика и восточные языки. -М., 1967. - С. 184 - 202.

20. Цаболов 1976 Цаболов Р. Л. Очерк исторической фонетики курдского языка. -Л.: Наука, 1976. 101 с.

21. Эдельман 1965 Эдельман Д. И. Дардские языки. - М.: Наука, 1965. 204 с.- Стеблин-Каменский И. М. Этимологический СПб.: Петербургское Востоковедение, 1999. 480 с.243

22. Эдельман 1980 Эдельман Д. И. К субстратному наследию Центральноазиатского языкового союза. // "Вопросы языкознания" - 1980 -No 5-С. 21-32.

23. Эдельман 1986 Эдельман Д. И. Сравнительная грамматика восточноиранских языков. Фонология. - М.: Наука, 1986. 232 с.

24. Эдельман 1990 Эдельман Д. И. Сравнительная грамматика восточноиранских языков. Морфология. Элементы синтаксиса. - М.: Наука, 1990. 288 с.

25. Эдельман 1992 Эдельман Д. И. Еще раз об этапах филиации арийской языковой общности. // "Вопросы языкознания" - 1992 - N 3 - С. 44 - 67.

26. Эдельман 1999 (1) Эдельман Д. И. Дардские языки. // Языки мира. Дардские и нуристанские языки. -М.: Издательство "Индрик", 1999. - С. 14 — 21.

27. Эдельман 1999 (2) Эдельман Д. И. Индоиранские языки. // Языки мира. Дардские и нуристанские языки. - М.: Издательство "Индрик", 1999. - С. 10 -14.

28. Эдельман 1999 (3) Эдельман Д. И. Нуристанские языки. // Языки мира. Дардские и нуристанские языки. - М.: Издательство "Индрик", 1999. - С. 98 -101.

29. Bailey 1979 Bailey Н. W. Dictionary of Khotan Saka. - Cambridge - London -New York - Melbourne: Cambridge University Press, 1979. 559 p.244

30. Bailey 1924 Bailey T. G. Grammar of the Shina Language ("Royal Asiatic Society, Prize Publication Fund", vol. VIII). - L.: Royal Asiatic Society, 1924. 285 p.

31. Bartholomae 1895 1901 (1) - Bartholomae Chr. Vorgeschichte der iranischen Sprachen. - Grundriss der iranischen Philologie. Erster Band. 1. Abteilung. Strassburg, 1895 - 1901.

32. Bartholomae 1895 1901 (2) - Bartholomae Chr. Awestasprache und Altpersisch. -Grundriss der iranischen Philologie. Erster Band. 1. Abteilung. Strassburg, 1895 -1901.

33. Buddruss 1959 (1) Buddruss G. Kanyawali. Proben eines Maiyä-Dialektes aus Tangir (Hindukusch). - München, 1959. 73 S.

34. Buddruss 1959 (2) Buddruss G. Beiträge zur Kenntnis der Pasai-Dialekte. -Wiesbaden: Deutsche Morgenländische Ges., Steiner, 1959. 73 S.

35. Buddruss 1960 Buddruss G. Die Sprache von Wotapür und Katärqala. - Bonn: Selbstverlag des Orientalischen Seminars der Universität Bonn, 1960. 145 S.

36. Buddruss 1967 Buddruss G. Die Sprache von Sau in Ostafghanistan (Beiträge zur Kenntnis des Dardischen Phalura). - München, 1967. 151 S.

37. Buddruss 1977 Buddruss G. Nochmals zur Stellung der Nüristän-Sprachen desafghanischen Hindukusch. "Münchener Studien zur Sprachwissenschaft". - H. 36. -München, 1977.

38. Buddruss 1982 Buddruss G. Khowar-Texte in arabischer Schrift. // "Abhandlungen der Geistes- und Sozialwissenschaftlichen Klasse". - Jahrgang 1982. - Nr. 1. -Wiesbaden, 1982. 79 S.245

39. Buddruss 1995 Buddruss G. "Khowar Matal" 50 Khowar-Sprichwörter,

40. Transkription, Kommentierte Übersetzung, Glossar // Стхапакашраддха. Сборник статей памяти Г. А. Зографа. М., 1995. - С. 162 - 179.

41. Burrow, Emeneau 1961 Burrow T., Emeneau M. B. A Dravidian Etymological Dictionary. - Oxford: Calendron Press, 1961. 609 p.

42. Decker 1992 Decker, Kendall D. Sociolinguistic survey of northern Pakistan, vol. 5: Languages of Chitral. - Islamabad: National Institute of Pakistan Studies, Quaid-i Azam University and Summer Institute of Linguistics, 1992. 258 p.

43. Edelman 1983 Edelman D. I. The Dardic and Nuristani languages. - M.: Наука, 1983. 343 p.

44. Fussman 1972 Atlas linguistique des parlers dardes et kafirs. - P.: Ecole française d'extrême-orient, 1972. T. I - II.

45. Grierson 1906 Grierson G. A. The Pisâca languages of North-Western India ("Asiatic Society Monographs", vol. VIII). L., 1906.

46. Grierson 1911 Grierson G. A. A Manual of the Kashmiri Language. Comprising Grammar, Phrase-Book and Vocabularies. - Ox.: Calendron, 1911. Vol. I - II.

47. Grierson 1915 Grierson G. A. The Linguistic Classification of Kashmiri. - "Indian Antiquary". - Vol. XLIV. - Bombay, 1915.246

48. Grierson 1919 Grierson G. A. Linguistic Survey of India. Vol. VIII, pt. 2. Specimens of the Dardic or Pisäca Languages (including Kashmiri). Calcutta, 1919.562 p.

49. Grierson 1929 Grierson G. A. Torwali, an Account of a Dardic Language of the Swat Kohistan. - L.: Royal Asiatic Society, 1929. 216 p.

50. Grierson 1931 Grierson G. A. Conjunct Consonants in Dardic. - "Bulletin of the School of Oriental Studies". Vol. VI, pt. 2. L., 1931.

51. Grierson 1968 Grierson G. A. Linguistic Survey of India. Vol. VIII, pt. 2. Specimens of the Dardic or Pisäca Languages (including Kashmiri). - 2nd ed.

52. Delhi: Motilal Banarasidass, 1968. 562 p.

53. Grierson 1969 Grierson G. A. The Pisäca languages of North-Western India. - 2nd ed. - Delhi: Munshiram Manoharlal, 1969. 192 p.

54. Horn 1893 Horn P. Grundriss der neupersischen Etymologie. - Strassburg, 1893. 386 p.

55. Mayrhofer 1953 76 - Mayrhofer M. Kurzgefasstes etymologisches Wörterbuch des Altindischen. - Heidelberg: Carl Winter-Universitätsverlag, 1953 - 76. B. I - III.

56. Morgenstierne 1926 Morgenstierne G. Report on a Linguistic Mission to Afghanistan. - Oslo: Aschenoug & Co., 1926. 93 p.

57. Morgenstierne 1927 Morgenstierne G. An Etymological Vocabulary of Pashto. -Oslo: Skrifter Utgitt av Det Norske Videnskaps-Akademi i Oslo II. Hist.-Filos. Klasse. N3, 1927. 120 p.247

58. Morgenstierne 1929 Morgenstierne G. Indo-Iranian Frontier Languages. Vol. I: Parachi and Ormuri. - Oslo: Aschenoug & Co., 1929. 420 p.

59. Morgenstierne 1930 Morgenstierne G. Notes on Torwali. // "Acta Orientalia". -Vol. VIII. - Leiden, 1930. - P. 294 - 311.

60. Morgenstierne 1932 Morgenstierne G. Report on a Linguistic Mission to Northwestern India. - Oslo: Instituttet for sammelignende kulturforskning. Ser.C.3.1., 1932. 74 p.

61. Morgenstierne 1934 Morgenstierne G. Notes on Tirahi. // "Acta Orientalia". - Vol. XII-pt. 3-4.-Leiden, 1934.-P. 161-190.

62. Morgenstierne 1938 Morgenstierne G. Indo-Iranian Frontier Languages. Vol II: Iranian Pamir Languages. - Oslo: Aschenoug & Co., 1938. 564 p.

63. Morgenstierne 1940 Morgenstierne G. Notes on Bashkarik. // "Acta Orientalia". -Vol. XVIII - pt. 3 - 4. Leiden, 1940. - P. 206 - 257.

64. Morgenstierne 1941 Morgenstierne G, Notes on Phalura, an Unknown Dardic Language of Chitral. - Oslo: "Skrifter utgitt av Det Norske Videnskaps Akademi i Oslo". Hist.-Filos. Klasse, 1940, No. 5, 1941. 53 p.

65. Morgenstierne 1942 Morgenstierne G. Notes on Dameli, a Kafir-Dardic Language of Chitral. // Norsk Tidsskrift for Sprogvidenskap. - Bd. XII. - Oslo, 1942. - P. 115 -198.248

66. Morgenstierne 1945 (1) Morgenstierae G. Indo-European k' in Kafiri. // Norsk Tidsskrift for Sprogvidenskap. - Bd. XIII. - Oslo, 1945. - P. 225 - 239.

67. Morgenstierne 1945 (2) Morgenstierne G. Notes on Shumashti, a Dardic Dialect of the Gawar-Bati Type. // Norsk Tidsskrift for Sprogvidenskap. - Bd. XIII. - Oslo, 1945.-P. 239-282.

68. Morgenstierne 1945 (3) Morgenstierne G. - Notes on Burushaski Phonology. // Norsk Tidsskrift for Sprogvidenskap. - Bd. XIII. - Oslo, 1945. - P. 61 - 96.

69. Morgenstierne 1947 (1) Morgenstierne G. Some Features of Khowar Morphology. // Norsk Tidsskrift for Sprogvidenskap. - Bd. XIV. - Oslo, 1947. - P. 4 - 28.

70. Morgenstierne 1947 (2) Morgenstierne G. Metathesis of Liquids in Dardic. // Festskrift til prof. Olaf Broch. - Oslo, 1947.

71. Morgenstierne 1950 Morgenstierne G. Notes on Gawar-Bati. - Oslo: Skrifter utgitt av Det Norske Videnskaps Akademi i Oslo. II. Hist.-Filos. Klasse, 1950, - No. 1, 1950. 62 p.

72. Morgenstierne 1955 Morgenstierne G. A Khowar Tale. // Indian Linguistics. - Vol. 16 (Chatterji Jubilee Volume), 1955. - P. 163 - 169.

73. Morgenstierne 1956 Morgenstierne G. Morgenstierne G. Indo-Iranian Frontier Languages. Vol III: The Pashai Language, pt. 3, Vocabulary. - Oslo: Aschenoug & Co., 1956. 232 p.249

74. Morgenstierne 1967 Morgenstierne G. Morgenstierne G. Indo-Iranian Frontier Languages. Vol. Ill: The Pashai Language, pt. 1, Grammar. Oslo: Universitetsforlaget, 1967. 338 p.

75. Morgenstierne 1973 (1) Morgenstierne G. Morgenstierne G. Indo-Iranian Frontier Languages. Vol. IV. The Kalasha Language. - Oslo: Universitetsforlaget, 1973. 238 p.

76. Morgenstierne 1973 (2) Morgenstierne G. Die Stellung der Kafirsprachen. // Irano-Dardica. - Wiesbaden: Dr. Ludwig Reichert Verlag, 1973. - P. 327 - 343.

77. Morgenstierne 1973 (3) Morgenstierne G. Sanskritic words in Khowar. // Irano-Dardica. - Wiesbaden, 1973. - P. 256 - 272.

78. Morgenstierne 1973 (4) Morgenstierne G. Iranian elements in Khowar. // Irano-Dardica. - Wiesbaden, 1973. - P. 241 - 255.

79. Morgenstierne 1974 Morgenstierne G. Etymological Vocabulary of the Shughni Group. - Wiesbaden: Dr. Ludwig Reichert Verlag, 1974. 119 p.

80. Pokomy 1959 Pokorny J. Indogermanisches etymologisches Wörterbuch. - Bern, München: Francke Verlag, 1959. 1183 S.

81. Strand 1973 Strand R. F. Notes on Nuristani and Dardic Languages. // Journal of the American Oriental Society. - Vol. 93 - No. 3, New Haven, 1973.

82. Tedesco 1968 Tedesco P. "Sanskrit dehi 'give' ". // Language - vol. 44 - No.l. Baltimore, 1968.-P. 1-25.

83. Turner 1964 Turner R. L. Sanskrit buddhi-. // Indo-Iranica. - Wiesbaden, 1964. - P. 174-177.

84. Turner 1966 Turner R. L. A Comparative Dictionary of the Indo-Aryan Languages. -L.: Oxford University Press, 1966. 841 p.251П1. И Л О Ж ЕН

85. Условные обозначения, принятые в стословных списках.

86. KSM кашмири SHN - шина PHL - пхалура GAW - гавар-бати PSH - пашаи КНО - кховар KAL - калаша NUM - номер