Геокультурная топика в лирике Б.Л. Пастернака

Пудова, Анастасия Сергеевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Геокультурная топика в лирике Б.Л. Пастернака

Год: 2011
Автор научной работы: Пудова, Анастасия Сергеевна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Тюмень
Код cпециальности ВАК: 10.01.01

450 руб.

Диссертация по филологии на тему 'Геокультурная топика в лирике Б.Л. Пастернака'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Геокультурная топика в лирике Б.Л. Пастернака"

На правах рукописи

005004296

ПУДОВА Анастасия Сергеевна

ГЕОКУЛЬТУРНАЯ ТОПИКА В ЛИРИКЕ Б.Л.ПАСТЕРНАКА

Специальность 10.01.01 — русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

- 1 ДЕК 2011

Тюмень — 2011

005004296

Работа выполнена на кафедре русской литературы ФГБОУ ВПО «Тюменский государственный университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук,

доцент

Эртнер Елена Николаевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор

Созина Елена Константиновна

кандидат филологических наук,

доцент

Никулина

Надежда Александровна

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Удмуртский

государственный университет»

Защита состоится «22» декабря 2011 года в 15.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212. 274. 09 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора и кандидата филологических наук при ФГБОУ ВПО «Тюменский государственный университет» по адресу: 625003, г. Тюмень, ул. Республики, 9, корп. 1, ауд. 325.

С диссертацией можно ознакомиться в Информационно-библиотечном центре ФГБОУ ВПО «Тюменский государственный университет»

Автореферат разослан МШ^Ц 2011 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

доктор филологических наук, ^ ^

доцент СМ' Белякова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Постановка проблемы и актуальность темы исследования.

Геокультурные топосы на поэтической карте Б.Л.Пастернака — знаки особого отношения поэта к миру, в котором пространство является одним из главных аргументов, определяющих судьбу и героя, и поэта. Некий поиск места, процесс глобально го освоения мира становятся основаниями существования человека, пытающегося пережить всю данную ему жизнь в ее предельной полноте и глубине. Именно геокультурная топика представляется возможной точкой отсчета в анализе и интерпретации поэтического наследия Б.Л.Пастернака, поскольку, во-первых, на значимость геокультурных номинаций указывает сам поэт названиями своих стихотворений; во-вторых, проблема места и в философском аспекте является одним из важных оснований творческой рефлексии поэта, отражается в пространственных (по своему происхождению, семантике и т.п.) мотивах и образах, характерных для его лирических произведений.

Примечательно, что понятие геокультурного топоса (и геокультурной топики в качестве системы) формируется на границе реального геофизического пространства и пространства литературного и в некоторой степени сопоставимо с хорошо знакомым литературоведам понятием «художественное пространство». Вместе с тем геокультурный топос — это не только образ определенного географического места в литературном воплощении, но и одна из возможных форм бытия лирического героя и его переживания. Таким образом, актуальность представленного исследования формируется как в русле интереса к творческому наследию Б.Л.Пастернака, так и в перспективе возможности прочтения его лирических произведений под углом мировоззренческих установок, значимых для поэта и открывающихся перед исследователем в русле геокультурной семантики.

Специальных исследований, представляющих целостный анализ геокультурной образности в лирических произведениях БЛ.Пастернака практически нет, хотя в сфере интересующего аспекта в различных литературоведческих работах общего порядка имеются серьезные материалы, разделы и наблюдения, посвященные

изучению тех или иных сторон пространственно-временной поэтики Б.Л.Пастернака. Так, Вяч.Вс.Иванов, В.Н.Альфонсов, Ю.М.Лотман, Л.Я.Гинзбург, В.С.Баевский, А.Д.Синявский, Л.А.Озеров, В.Н.Топоров, И.П.Смирнов и другие в своих монографиях и литературоведческих статьях выявляют характерные черты пространственно-временной организации произведений писателя. В частности, в работе Вяч.Вс.Иванова «Хронотопы творческой биографии Б.Л.Пастернака» главными хронотопами выступают номинированные по географическим объектам образы, такие как Москва, Петербург, Кавказ и некоторые другие, но перед Вяч.Вс.Ивановым не стоит задача скрупулезного анализа проблемы, работа ученого — скорее эскиз к нашему исследованию и убедительное свидетельство его актуальности.

С.С.Аверинцев пишет о «заполненности пастернаковского пространства и связывает восприятие пространства Б.Л.Пастернаком с катафатическим богословием («путь утвердительный»), когда к Богу восходят от вещей в совокупности признаков последних1. Примечателен опыт изучения хронотопов Б.Л.Пастернака, представленный в трудах Ю.М.Лотмана, где ученый исследует динамичность пастернаковского мира, опираясь на различные уровни лирических текстов Пастернака (фонетику, лексику, ритмику, синтаксис, композицию и т.д.).

Исследователи творчества Б.Л.Пастернака отмечают такие особенности пространственных образов-символов, как их разомкнутость и в то же время оформленность; наполненность, неупорядоченность, динамизм (А.Кушнер, А.Юнггрен), отсутствие иерархии (В.Баевский, А.Архангельский), стирание границ (Л.Я.Гинзбург, Л.А.Озеров, О.А.Седакова, А.Б.Аникина) и в то же время готовность вылиться в новое пространство, пережить новое рождение посредством акта творения и пересоздания действительности (А.Н.Анисова); кризис -ность (Е.М.Тюленева), сдвиг, пограничное состояние (Б.Я.Бухштаб) и в то же время безусловное приятие мира и его законов, неустанное удивление перед чудом существования, смерти и возрождения

1 Аверинцев С.С. Пастернак и Мандельштам: опыт сопоставления / С.САверинцев // Известия АН СССР. Сер. «Литература и язык». 1990. Т. 49. № 3. С.213.

(ЛЛ.Горелик). Ценные выводы о роли пространственно-временной организации в творчестве Б.Л.Пастернака содержатся в диссертациях И.В.Фоменко, Н.В.Кузиной, Т.А.Мегирьянц, А.Г.Масловой, А.В.Барыкина.

Примечательно, что в работах, основанных на анализе одного литературного материала, обнаруживаются противоречивые выводы относительно особенностей пространственно-временной организации поэзии Б.Л.Пастернака. Так, например, В.Н.Альфонсов пишет, что «Пастернаку удобнее мыслить мир больше в пространстве, чем во времени: в пространстве мир существует сразу, весь, во взаимопроникновении деталей и целого»2, ранее Ю.М.Лотман, сравнивая поэтику О.Мандельштама и Б.Пастернака, делает совершенно иной вывод: «если для первого (Мандельштама — прим. А.П.) характерно пространственное, статическое видение мира, то у второго (Пастернака — прим. А.П.) первенствующую роль играет время»3. В представленном диссертационном исследовании принципиальной является установка на восприятие пространственной координаты как изменчивой и многообразной на фоне не менее важной координаты художественного времени, указывающей на стремление поэта открывать в мгновенном и текущем вечность и отмеченной неким постоянством и соразмерностью, т.е. наиболее исследованной и распознанной.

При всем неослабевающем научном интересе к творчеству Б.Л.Пастернака и, в частности, к анализу способов репрезентации' универсальных текстовых категорий, таких как пространство и время в его произведениях, необходимо отметить, что вопрос генезиса уникальной поэтической системы Б.Л.Пастернака остается открытым. При этом большинство исследователей приходит к выводу, что для поэта было характерно в значительной степени именно пространственное моделирование.

2 Альфонсов В.Н. Поэзия Бориса Пастернака / В.Н.Альфонсов. СПб, 2001. С. 364.

3 Лотман Ю.М. Мандельштам и Пастернак: (попытка контрастивной поэтики) / Ю.М. Лотман. Таллинн, 1996. С. 175.

Новизна нашего исследования определяется, во-первых, последовательным изучением поэтического наследия Б.Л.Пастернака в аспекте геокультурной образности: впервые особенности поэтического мира Пастернака исследуются через категорию «геокультурный топос», представления о геокультурной топике и становятся основой для оригинальных наблюдений над текстами поэта; во-вторых, попыткой исследования этого уровня поэтики в перспективе генезиса поэтической системы Б.Л.Пастернака.

Объектом исследования являются лирические произведения, вошедшие в поэтические сборники Б.Л.Пастернака «Близнец в тучах» (1913/1914), «Поверх барьеров» (1916/1917), «Сестра моя — жизнь» (1917), «Темы и вариации» (1923), «Поверх барьеров» (1929), «Второе рождение» (1932), «На ранних поездах» (1943), «Когда разгуляется» (1957-1959), а также все известные редакции этих текстов. Кроме того, в работе используется биографический материал и мемуары. В объект исследования не вошли поэтические произведения, составившие цикл «Стихов доктора Живаго», поскольку эти тексты являются, прежде всего, основой романного замысла Б.Л.Пастернака и их включение в структуру романа — определяющая доминанта интерпретации.

Предметом исследования является геокультурный топос как категория поэтики, рассматриваемая в единстве законов и принципов поэтического мира Б.Л.Пастернака.

Цель данной работы — исследовать поэтику лирики Б.Л.Пастернака на уровне геокультурных топосов.

Для достижения цели необходимо решить следующие задачи:

1) выявить методологические основания изучения лирического произведения в системе корреляции «пространство — время»;

2) доказать возможность и перспективность изучения лирических произведений через категорию «геокультурный топос», через анализ принципов сочетаемости топосов и их репрезентацию в текстах;

3) осуществить анализ поэтических топосов Б.Л.Пастернака (города, края, материка и др.), их структурно-семантического своеобразия;

4) выявить специфику воплощения геокультурной образности в лирике Б.Л.Пастернака.

Теоретико-методологическая основа. Прежде всего, мы опирались на труды отечественных литературоведов — практиков и теоретиков в области изучения лирического произведения, таких как Ю.М.Лотман, М.М.Бахтин, М.Л.Гаспаров, Г.Н.Поспелов, Н.Д.Тамарченко, В.И.Тюпа, Б.О.Корман, Л.Я.Гинзбург и др., а также труды известных философов — Х.-Г.Гадамера, ЖДерриды, Й.Хейзинги, Ж.Делёза и др.

Избранная нами методология близка изучению литературных произведений через категории пространства и времени (М.М.Бахтин, Ю.М.Лотман, В.Н.Топоров и др.). Кроме того, основу нашего исследования составил опыт литературоведов, использующих в практике анализа художественных произведений новую для филологической науки категорию «геокультурного топоса». В этом направлении методологическую основу работы составляют исследования Ю.М.Лотмана, В.Н.Топорова, Т.В.Цивьян, В.Г.Щукина по семиотике географического пространства в литературе; В.В.Абашева по геопоэтике, а также (особенно в методическом плане) работы по изучению конкретных «локальных текстов» русской культуры (В.В.Абашев, М.А.Литовская, А.П.Люсый, ИА.Разумова, Е.К.Созина, Е.Н.Эртнер).

Методологически актуальным для исследования стал коллективный научный труд «Любовь пространства...»: Поэтика места в творчестве Бориса Пастернака/Отв. ред. В.В.Абашев (М., 2008), основную часть которого составили материалы Международной научной конференции в Перми.

Закономерным образом к методологическому обоснованию исследования привлекаются работы представителей культурной (или гуманитарной) географии, обращающихся к литературе в попытке осмыслить процессы символизации географического пространства (Д.Н.Замятин, В.Л.Каганский, О.А.Лавренова и др.).

как единого целого, воплощенного в культурных текстах. Такой образ формируется, когда город, ландшафт в своем бытии становятся предметами эстетической и философской рефлексии. Под понятием «геокультурный топос» мы подразумеваем не какое-то абстрактное пространство, а конкретный географический объект, реально существующую территорию, образ которой воплощается в поэтическом тексте. В свою очередь, понятие геокультурной топики основано на представлениях о геокультурном топосе и принципах целостности и системности.

Теоретическая значимость исследования определяется тем, что в ней получают дальнейшее развитие принципы анализа и интерпретации лирических произведений в геопоэтическом аспекте.

Практическая значимость проведенного исследования заключается в том, что его основные результаты могут быть использованы в разработке общего курса по истории русской литературы XX века, в спецкурсах и спецсеминарах по творчеству Бориса Пастернака и учтены в дальнейшем исследовании художественной системы писателя.

Апробация исследования. Основные положения диссертации были апробированы на девяти научных конференциях: Международном молодежном научном форуме «Ломоносов — 2010» (Москва, 2010), 32-й Всероссийской научной конференции «Духовные основы славянской культуры в народном сознании поколений» (Тюмень, 2009), Всероссийской научной конференции «Региональные литературные ландшафты: история и современность» (Тюмень, 2007), Всероссийской научно-практической конференции «Знаменские чтения: филология в пространстве культуры» (Тобольск, 2007), региональной научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Менделеевские чтения» (Тобольск, 2005, 2007), межвузовской конференции «Актуальные проблемы филологии, истории и культурологии: теоретический и методический аспекты» (Тобольск, 2007, 2008, 2009). Результаты исследования обсуждались на кафедре русской литературы Тюменского государственного университета. По теме исследования опубликовано семь работ.

Основные положения, выносимые на защиту: Категория геокультурного топоса обладает методологической перспективностью в изучении пространственно-временных парадигм лирического произведения, поскольку всякое лирическое переживание основано на отражательных свойствах сознания, где возможным объектом рефлексии может быть и природный ландшафт, и культурное пространство.

• Онтологизация природного культурного ландшафта в лирике Пастернака есть основание для формирования методологических установок исследования в русле геопоэтики и через категорию геокультурного топоса. Суть перехода от категорий реальной жизни (географической среды, бытия, общественной практики, культурного поведения) к категориям эстетическим (историко-литературному процессу, структуре художественного текста) заключается в возможности обоснованной текстуальной выборки и анализа образных элементов, обладающих геокультурной семантикой, на материале лирических произведений поэта.

• Пастернаковская Москва формируется на пересечении культурных, исторических, фольклорных, литературных фактов и является для лирического героя более освоенным пространством: Москва есть дом и одновременно исток художественного творения. Высокая и богатая семантика Петербурга как культурного центра Земли не является фактором, формирующим интерес лирического героя к этому городу. Этот топос привлекает героя своей «по-' делочностью», обусловленной личностью его создателя Петра и нарочитой «картографичностью». Цельное и выстроенное геокультурное пространство не может быть освоено лирическим героем в полной мере, поскольку город знает о себе все самое главное и не нуждается в поэте.

по причине того, что сама граница Юга России довольно расплывчата даже в географическом смысле. Вместе с тем, существует возможность описания и исследования геокультурной образности в этом направлении на материале именно лирических произведений Б.Л.Пастернака. Город подобен солнцу — эта связка станет характерной чертой южных городов на поэтической карте Б.Л.Пастернака тех мест, которые одновременно заключают в себе «сырую прелесть мира».

За топосами Европы в лирике Пастернака закреплены особые геокультурные соотношения: Марбург — философы, Мартин Лютер и братья Гримм, Лондон — Шекспир, Париж — Бальзак и Сент-Экзюпери. Каждое место — знак переживаний или пристрастий лирического героя, имеющих отношение и к судьбе поэта, содержащих биографическую подоплеку. Геокультурный топос Венеции воплощается у Б.Л.Пастернака в перспективе оппозиции мужского/женского: город предстает венецианкой, плывущей над водами. Венеция, напоминающая о Петербурге, воспринимается лирическим героем как потенциальная участница любовной истории, которая осуществляется в культуре и в вечности.

• Урал как символ рубежа Востока и Запада, Европы и Азии, предела," межевого разграничения (причём не только в географическом, но и в биографическом, и в психологическом смыслах) неоднократно возникает в поэзии Пастернака и становится предметом творческой рефлексии: лирический герой наблюдает Урал со стороны, всякий раз соблюдая определенную дистанцию (то отстраняясь стеклом поезда, то наблюдая с парохода), пытаясь разгадать его суть и судьбоносное значение.

• «Стихи о войне» (1941-1944) БЛ.Пастернака насыщены геокультурными маркерами, которые в единстве цикла обретают новый, уже геокультурный статус, складываясь в некую ментальную карту войны. Эта поэтическая география войны становится общей историей души лирического героя и всей страны, всех солдат, готовых к жертве ради победы.

Геокультурные топосы в лирике Б.Л.Пастернака — это возможности, позволяющие лирическому герою постичь собственное при-

сутствие не только в перспективе глобального мироздания, но и в пространстве осязаемой, обусловленной местом и временем, вполне конкретной истории жизни поэта, способного видеть преграды и выходы, тупики и открытия там, где их не видят другие. Структура работы определяется целью и задачами исследования и включает введение, четыре главы, заключение, список литературы (345 наименований) и приложение.

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, характеризуется степень изученности лирики БЛ.Пастернака с точки зрения заявленной проблематики, научная новизна работы, ее теоретическая значимость и практическая ценность, определяется объект исследования, раскрываются цели и задачи, указываются сведения об апробации результатов исследования.

Первая глава «Геокультурный топос в практике литературоведческого анализа» — это опыт обоснования методологической целесообразности изучения поэтики лирического произведения на уровне геокультурной топики. В первом параграфе «Специфика исследования пространственно-временных парадигм в лирическом произведении» обобщается теоретический материал по проблеме анализа лирических произведений через категории пространственно-временной направленности. Моделирующая функция художественного пространства глубоко обоснована в трудах Д.С.Лихачёва, Ю.М.Лотмана, В.Н.Топорова и восходит к теории «хронотопа» М.М.Бахтина, но многие выводы и наблюдения исследователей могут быть использованы в анализе преимущественно эпических произведений. Учитывая родовое своеобразие лирического произведения, необходимо корректировать авторитетные научные положения, формируя методологию анализа в соответствии с особенностями литературного материла и исследовательскими задачами: и в этом случае формировать свой инструментарий с опорой на категории междисциплинарного происхождения.

Во втором параграфе «Проблемы и перспективы исследования художественного произведения через категорию «гео-

культурный топос» обозначается путь интерпретации лирического произведения и выявляются концепции, предваряющие открытия современного геокультурного подхода. Среди них работы О.Шпенглера, МЭлиаде, Г.Башляра, Х.-Г.Гадамера и таких российских исследователей пространства города, как И.М.Гревс и Н.П.Анциферов. В работах этих ученых намечаются значимые перспективы в исследовании художественных произведений в аспекте геокультурной топики.

В России феноменология географических образов наиболее активно развивается с 1990-х годов и находит перспективное продолжение в гуманитарных исследованиях. Д.Н.Замятин трактует географические образы как компактные модели определенного географического пространства, а также как «территории или пространства, воспринимаемые и наблюдаемые через «призму» культуры, социокультурных ценностей, знаков и символов, которые тесно связаны с эмоциональным, рациональным и концептуальным переживанием пространства»4, О.А.Лавренова определяет образ как «систему представлений о геообъекте, включающую в себя все нюансы его устойчивых культурных значений (в т. ч. стереотипные и символические)»5. Появляется большое количество научных трудов, находящихся на пересечении литературоведения и географии, в частности, посвященных исследованию городского текста (В.Абашев, А.Белоусов, Л.Зайонц, М.Литовская, Е.Созина, МСтроганов и др.) или топосу русской усадьбы (В.Щукин, Е.Дмитриева, О.Купцова и др.). Таким образом, литературоведы активно изучают «городской», «усадебный» и др. тексты русской культуры, включая в свою методологию инструментарий структуралистов, категории, распространенные не только в гуманитарных, но и в естественных науках.

Так, во-первых, всякое творческое воплощение знаков конкретного географического места расценивается как событие бытийного плана и как факт искусства. Во-вторых, открывается перспектива интерпретации текста на границе искусства и жизни: «рефлексия

4 Замятин Д.Н. Гуманитарная география: пространство и язык географических образов / ДН.Замятин. СПб., 2003. С.36.

5 Лавренова О.А. Пространства и смыслы: семантика культурного ландшафта / О.А.Лавренова. М„ 2010. С.102.

места» — «биографическая рефлексия» — творческий акт — конкретные варианты творческого воплощения геокультурного топоса.

Геокультурология — новая область науки, развивающаяся на основе открытий культурологии и филологии (Вяч. Иванов, ЮЛотман, А.Пятигорский, В.Топоров, Б.Успенский, Т.Цивьян и др.). В представленном исследовании именно под углом литературоведческого знания осуществляется адаптация некоторых понятий, предложенных геокультурологией:

Геокультурное пространство — понятие, приближенное к представлениям о художественном пространстве как элементе поэтики произведения с акцентом на его геокультурной специфичности, т.е. художественное моделирование мира в русле пространственной парадигмы с обязательным вниманием к географической компоненте, семантика и архитектоника которой раскрывается в контексте культурных, мифологических составляющих и играет значимую роль в интерпретации формально-содержательного единства художественного текста.

Геокультурный образ — разновидность художественного образа, отмеченного таким качеством, как географическая узнаваемость отражаемого объекта мира (которая нередко сопровождается использованием топонимических наименований), и одновременно прошедшего через призму творческого опыта художника, реализуемая в контексте культурных и индивидуальных значений.

Интерпретация геокультурных образов — один из возможных процессов освоения художественной образности, специфичность которого обусловлена природой этой образности, отсылающей как к реальным географическим объектам, так и к знакам, символам, стереотипам, участвующим в их литературном воплощении. По ходу интерпретации эти знаки, символы и стереотипы могут быть изучены при помощи различных литературоведческих методик.

В заключении главы делается акцент на следующих характерных для категории геокультурного топоса особенностях: • В геокультурном топосе подчеркивается важность топонимов — конкретных, реально существующих — с учетом семантики, закрепившейся за ними в культуре.

Геокультурный топос представляет собой мифологию и онтологию пространства. Это не просто образ определенного географического места в литературном воплощении, это одна из возможных форм бытия лирического героя и его переживания. Изучение геокультурного топоса позволяет выйти к осмыслению важных геокультурных лейтмотивов судьбы самого поэта или писателя.

Иногда эта конкретная географическая координата в лирическом тексте начинает «обрастать» определенными литературными, историко-культурными ассоциациями, влиять на лирического героя, формировать сюжет лирического переживания и даже функционировать как самостоятельный субъект высказывания. При этом важно помнить, что не всякое произведение, где есть географические номинации, требует анализа через категорию геокультурного топоса, поскольку речь идет о таких ситуациях, где указания на конкретные места выполняют не фоновую функцию, а структурообразующую и даже реализуются как субъекты лирического переживания.

Вторая глава «Москва и Петербург: конфликт двух текстов русской культуры» посвящена исследованию геокультурной топики российских столиц в лирике Б.Пастернака. Здесь осуществляется попытка описать отношения пастернаковского лирического героя с топосами Москвы и Петербурга, увидеть за лирическим переживанием образы городов в том виде, какими они представлены в поэтическом мире Б.Пастернака.

В первом параграфе («Геокультурная топика Москвы») рассматривается геокультурный топос Москвы, который совмещает в себе элементы известных концептов города и одновременно уникален: при всей хаотичности, провинциальности и даже претенциозности Москва остается для поэта и его лирического героя домом, самым родным местом на земле. Топос Москвы отмечен следующими образами и мотивами, отсылающими к реальному ландшафту города: это номинации улиц, городских районов и пригородов (Тверская улица, Кузнецкий мост, Страстной переулок, Канатчикова дача, Замоскворечье), культовые места и памятники (Красная площадь, памятник Пушкину) и другие знаковые элементы в системе худо-

жественных координат, по которым можно догадаться, что речь идет именно о Москве.

Отдельные сегменты московского пространства приобретают не только смысловую значимость в пространстве переживания лирического героя, но и формально организуют текст. Москва предстает перед нами завьюженной, заснеженной, заветренной, неспокойной, разбитой на множество частей улицами и дворами, но все же более освоенной, чем пространство любого другого топоса. Герой по-особому строит с ней отношения: он не пытается решить проблему преодоления этого пространства и одновременно дома, для него важно утвердиться в нем, а не убежать; не перехитрить, не избавиться, а сделать, оставить своим.

В контексте рассмотрения топоса Москвы особое место занимает образ двора — пространства, в котором сконцентрирована семантика родного, почти интимного. Двор становится собеседником и местом приюта лирического героя. Образу двора сопутствует мотив ветра (который также возводится в ранг собеседника) — он проходит через все творчество Б.Л.Пастернака, поэтому для анализа городских (геокультурных) топосов оказывается особенно репрезентативным. Однако можно заметить разницу в характере ветра, относящегося к тому или иному месту. Так, например, для топоса Петербурга — это атрибут ненастья, отсылающий к традиционному образу северной столицы, характерный признак, условие погоды, стереотип. А в пространстве Москвы он функционирует совершенно по-иному: становится собеседником лирического героя и его оппонентом.

Примечательно, что улицы, дворы, мостовые не дробят город, а, напротив, помогают собрать его воедино. В стихотворениях «Возможность» (1914), «Десятилетие Пресни» (1915), «Метель» (1917), «Весна» (1914), «Спасское» (1918) и в др. отдаленность или приближенность к Москве — это всегда предмет особой рефлексии лирического героя Пастернака, поскольку Москва есть дом и одновременно место особого вдохновения, реальная точка на карте и сказочный Китеж («Весна»),

Второй параграф («Геокультурная топика Петербурга») посвящен исследованию поэтики геокультурного образа Петербурга.

Если Москва — это центр, «сердечное основание» мира, то Петербург — город, который остается для лирического героя чужим, не освоенным до конца, а его «барьеры», хотя и могут быть преодолены в неком соперничестве с волей градостроителя Петра, остаются объектом картографии «другого». Кроме того, цельное и выстроенное геокультурное пространство не может быть освоено лирическим героем в полной мере: самоидентификации героя мешает конфликтность пространства Петербурга. Внутреннее состояние героя передается с помощью синтаксиса: длинные цепочки однородных членов указывают на неоднозначность его переживаний, синонимические и антонимические ряды вводятся посредством союза «или/иль», например, «земля ли, иль море, иль лужа».

Герой растворяется в пространстве города, и вновь делается акцент на противоречивости пространства (бессонница — сновиденье, сон наяву). Эту особенность можно проследить также на лексическом и фонетическом уровнях. Антонимичность образов одной и той же системы реализуется в ряде контекстуальных антонимов (например, «глухо — гулко»). Кроме того, звуки «Ж», «Ш» вступают в противоречие с дефиницией «мокрый» — они передают скорее ощущение чего-то сухого, шуршащего: «Гулко булыЖник обруШивШи, лоШадь // Глухо въеЗЖает на мокрый песок» («Петербург», 1915).

Герой не может понять не только пространство, как отмечалось выше, но и себя самого, оказывается не в состоянии провести границы между городом, Петром и собой; прошлым и настоящим; между реальным городом и его проектом, чертежом. В некоторой степени насыщенность текста местоимениями ставит описываемые образы в один ряд друг с другом, делает их малоразличимыми, создает некую путаницу. Получается средний, размытый образ, имеющий приметы бреда, сновидения, галлюцинации и одновременно

реального города.

Пространство города не поддается конкретному определению _ «болото, земля ли, иль море, иль лужа». Причем попытки дать определения городу изначально несостоятельны, невозможны, противоречивы (тому подтверждение — контекстуальные антонимы «болото — земля», «море — лужа»). Герой иронизирует, сравнивая

море с лужей. Ирония устанавливает дистанцию между городом и лирическим героем, который на время оказывается вне этого кризисного пространства, что дает ему шанс посмотреть со стороны, понять и освободиться от него.

Важно отметить, что на поэтической карте Пастернака Петербург противостоит Москве. Это иной город, который не сблизится с Москвой даже на основании присутствия водной стихии, значимой для пастернаковского героя (водная стихия важна ему и в Москве, и в Петербурге). И, возможно, в этой точке преодоления и освоения формируется ситуация родства Петербурга с другими городами. В поэтическом мире Пастернака таким городом станет Венеция. Эта предсказуемая, узнаваемая в культуре связка у Пастернака — не банальная дань традиции: Венеция и Петербург не превращаются в двойников, не сливаются друг с другом. Геокультурный топос Петербурга — это важная координата на поэтической карте поэта, о которой он вспоминает в различные периоды своей творческой жизни. Так, в «Высокой болезни» Петербург и литературен, и биографичен, но это уже иной Петербург, отличный от того, что был явлен герою цикла «Поверх барьеров». Его пространство сегментирований, почти хаотично, но существующие барьеры и границы поэт преодолевает легко и гармонично (а порой драматично), по праву своего таланта.

Третья глава «Культурный ландшафт края: Кавказ и Юг России на поэтической карте Б.Л.Пастернака» состоит из двух параграфов, раскрывающих геокультурную природу этих топосов.

Кавказ и Юг России трудно отнести к провинции или периферийному пространству карты Пастернака. Они осваиваются героем в качестве маршрута поиска места и родства пространств. Узнаваемые созвучия между южными топосами и Кавказом являются подтверждением, что где бы ты ни находился, далекие топосы сближаются в ситуации любви и творчества. Так, Кавказ (первый параграф «Кавказ в ландшафтном мышлении Б.Л.Пастернака») включает лермонтовские сюжеты и одновременно напоминает герою о Москве и Петербурге. В пространствах Кавказа лирический герой является странником, путешественником, разгадывающим тайны мест и

собственного места в перспективе всего мироздания. Геокультурный топос Кавказа, представленный в топонимической конкретике (Да-рьял), становится пространством вековечного типа, универсального значения: «Пока в Дарьял, как к другу, вхож, / / Как в ад, в цейхгауз и в арсенал, //Я жизнь, как Лермонтова дрожь, / / Как губы в вермут, окунал» («Про эти стихи»).

Пространство, открывшееся здесь герою Б.Пастернака, — это заветное место, почти место наслаждения, место встречи (в частности, с Лермонтовым, с Байроном и Эдгаром По), которое герой высоко ценит, порой отказываясь от иных возможностей жизни: «Кто тропку к двери проторил, // К дыре, засыпанной крупой, / / Пока я с Байроном курил, // Пока я пил с Эдгаром По» («Про эти стихи»).

Стихотворение «Волны» (1930), открывающее цикл «Второе рождение», состоящее из 12 частей, — это произведение, которое насыщено геокультурными топосами. В этом стихотворении можно встретить следующие топонимы, гидронимы и т.п., указывающие на погруженность лирического героя в пространство Кавказа: Ко-булеты, Поти, Батум, Дагестан, Дарьял; Ларе, Млеты (селения на Военно-Грузинской дороге), Девдорах (ледник на Казбеке), Терек (река), Грузия, Владикавказ, Сочи. Кроме них упоминаются Москва (к ней обращается герой в третьей части, тоскуя о доме), Петербург (в шестой части в замысловатой связке с образами снохи и свекрови), Путивль (в восьмой части отсылает читателя к временам Киевской Руси).

Природное пространство, море, уже в первом фрагменте стихотворения из предмета описания превращается в активного участника лирического переживания: в «мои поступки». Ситуация метафори-зируется, напоминает некое перерождение, при котором лирическому герою удается преодолеть границы человеческого тела, и его «телом» становится набережная со всеми ее населенными пунктами. Наделяя их эпитетами, он всматривается в очертания городов, пытаясь различить и узнать в них себя. Так, например, «сверхъе-ственной зрячестью» обладает берег Кобулет, к образу работающего поэта отсылают Поти и Батум, а пляж подобен «глазному

хрусталику». Этот маршрутный лист путешествий лирического героя ни в коем случае нельзя отнести к путевым зарисовкам: они отображают принципы взаимодействия героя Пастернака с пространством. Место становится особенным, поскольку раскрывает историю сердца.

Во втором параграфе («Геокультурная топика Юга России») анализируется поэтика геокультурной образности, номинативно относящаяся к южному региону России. Следует отметить, что в современной науке пока не разработана возможность изучения Юга России как геокультурного топоса, хотя подобный текст (условно: «южный») косвенно существует в литературе и мог бы стать объектом литературоведческого внимания. Проблема интерпретации «южного» текста, возможно, заключается в том, что сама граница Юга России довольно расплывчата даже в географическом смысле. Вместе с тем, существует возможность описания и исследования геокультурной образности в этом направлении на материале лирических произведений Б.Пастернака.

Духота — сквозной мотив, сопровождающий образы южных городов почти во всех стихотворениях Б.Пастернака. «Душа — душна...» — начало стихотворения с топонимическим названием «Мучкап» (1917). Именно Мучкап станет героем нескольких стихотворений поэта, наполненных любовными переживаниями лирического героя. Приметы морского городка реализуются в описаниях берега, сетей, заливов, отсылая к образам приморских сел («вид села рыбачьего»), становятся пространством мучительных переживаний лирического героя, который тоскует по возлюбленной до состояния апатии («морской, предгромовой, кромешной»), до мыслей «табачного» цвета. Примечательно, что южные города на поэтической карте Б.Л.Пастернака отмечены мотивами духоты, присутствием мух и других насекомых (эта особенность проявляется, в частности и на фонетическом уровне — звуки «ч», «ш», «ж», «з», «с» передают ощущение постоянного и даже навязчивого фонового жужжания), хотя и заключают в себе «сырую прелесть мира». В этих строках прочитывается тонкое указание на возможную расшифровку Юга как цельного образа, имеющего богатую мифологию.

В четвертой главе «Принципы художественной ретерри-ториализации Европы и Азии в лирике Б.Л.Пастернака» представлен анализ геокультурных топосов Европы, Урала и мест, воссоздающих историю войны.

В первом параграфе «Топика Европы» представлен анализ геокультурных топосов Европы и европейских городов. Анализ лирических произведений Б.Пастернака позволяет утверждать, что за топосами Европы в лирике Пастернака закреплены особые геокультурные соотношения: Марбург — философы, Мартин Лютер и братья Гримм, Лондон — Шекспир, Париж — Бальзак и Сент-Экзюпери. Каждое место — знак переживаний или пристрастий лирического героя, имеющих отношение и к судьбе поэта, содержащих биографическую подоплеку. Так, в стихотворении «Шекспир (1919) формируется образ города, определяющего .семантику пространства, в котором великий Шекспир творит свои сонеты.

Атрибутами этого пространства становятся «пасмурный Тауэр», «тесные улицы» и стены,«как хмель, копящие сырость в разросшихся бревнах». Общее ощущение траура и похмелья воплощается в череде мотивов, которые в финале реализуются в топосе трактира. Шекспировский Лондон в поэтическом воплощении Б.Пастернака содержит черты, восходящие к далекой эпохе (с такими лексическими маркерами, как «цирюльник», «кнастер», «чернь» и др.), и одновременно является универсальным пространством вопрошания художника, пространством творческого поиска. Именно в этом пространстве собеседником пастернаковского Шекспира становится созданный им сонет, который персонифицируется и потому обращается к мастеру и своему создателю (к «отцу») с откровенным словом, указывая на то, что и читатели сонетов, и окружение, и само пространство профанны, не соответствуют шекспировскому гению: «Что мне в вашем круге? Что ваши птенцы // Пред плещущей чернью? Мне хочется шире/» («Шекспир»).

По сути, сам Лондон воспринимается здесь как место, с одной стороны, напоминающее читателю о другом городе, столь же неуютном и трактирном, городе двойников и странных видений — Петербурге, а с другой стороны — драматичное, вступающее в конфликт

с поэтом и именно этим питающее его творческий гений. Париж в стихотворении «Бальзак» воплощается в соответствии со стилистикой мира бальзаковских произведений, с акцентами на сословных и профессиональных чертах жителей этого города. Город-биржа, город-притон — это пространство превращает героя стихотворения (им, как угадывается по названию текста, является Бальзак) в «заложника» и «должника» этого города и даже в зооморфный образ — паука, который «ткет» Парижу «заупокойную обедню».

Париж в стихотворении «Ночь» становится топосом, географически и культурно связанным с образом еще одного известного француза — Антуана де Сент-Экзюпери. Здесь под влиянием личности и творчества автора «Маленького принца» Париж превращается в город, над которым летает лётчик-художник, напоминающий всем об истинном предназначении художника: «Не спи, не спи, художник, //Не предавайся сну. / / Ты — вечности заложник / / У времени в плену» («Ночь»),

Быть пленником конкретного пространства, в том числе и конкретного города, по Б.Пастернаку, есть привилегия великого художника, который как бы «закрепляет» за собой город в вечности. Одним из признаков того, что эти европейские топосы — метафоры, является отсутствие подробных указаний на время года, время суток, погоду, сезон и т.д., тогда как в стихотворениях, где города — равноправные участники лирического переживания, такие уточнения очень проявленны, порой сбивчивы и противоречивы, но такая путаница (например, в рамках одного «московского» стихотворения может быть упомянуто сразу несколько месяцев и даже сезонов, день может несколько раз сменяться ночью и т.д.) демонстрирует повышенное внимание автора к геокультурному топосу, наблюдение за которым ведется не в короткий период вдохновения, а с определенным постоянством. Такие города могут находиться в статусе Музы, а не места действия (одной из таких бесспорных муз является Москва). Среди европейских геокультурных топосов особенная позиция у Марбурга. Марбург — своеобразный центр, оставленный в прошлом, возможная столица судьбы, не выбранная лирическим героем, но и не забытая им. Это главное место

неосуществившейся судьбы лирического героя (и вариант судьбы Пастернака-философа).

Геокультурный топос Урала становится предметом научного внимания во втором параграфе. Об общих семантических параметрах пастернаковского образа Урала в русской культуре писали такие исследователи, как В.В.Абашев, Е.Б.Пастернак, Вяч.Вс.Иванов и другие. И все они отмечают то, что Борису Пастернаку удалось создать один из самых ярких образов Урала в русской литературе. Реальными приметами Уральского топоса во всех уральских стихах выступают гидронимы (река Кама), топонимы (Пермь), образы горных и лесных массивов, железнодорожных линий, заводов и фабрик, а также особая звукопись (грохот, гудки поездов, эхо и т. д.).

В поэтическом опыте Б.Л.Пастернака огромное пространство Урала монументально (и растянуто в ширину, и устремлено горами вверх), является знаком географического рубежа и одновременно отмечено мотивом неустойчивости, несобранности (возможно, это связано с эксплуатацией ресурсов региона в промышленных целях, с постоянным движением поездов, с грохотом техники). Звуковой ряд соответствует монументальности пространства, обнаруживая, однако, признаки его неизящности: твердыня «орала», громады опрокидывались «гремя», пассажирский — «пыхтел».

Важную семантическую нагрузку в воплощении топоса Урала несет сквозной мотив огня, который ассоциируется у лирического героя то с пламенем (прямое значение), то с уральским рассветом, то с фантасмагорическим образом Змея Горыныча, то с огнем в печах и топках поездов, то с оранжевым цветом и т.д. Особого рассмотрения требует мифологический образ Горыныча (но, в первую очередь, это не огнедышащий змей, а именно «Горыныч»: Урал — это горный ландшафт). Горыныч становится неким «духом места». «Дух места», огнедышащий змей, препятствует пробуждению природы и людей.

Примечательно, что лирический герой наблюдает Урал со стороны, всякий раз соблюдая определенную дистанцию: то отгораживаясь окном поезда, то наблюдая с палубы парохода. Однако относится

к этому месту с сочувствием, пытается понять в череде сравнений и самостоятельных образов его суть.

Третий параграф имеет название — «Карта войны в переживаниях лирического героя Б.Л.Пастернака». Следует отметить то, что геокультурная образность в лирике, которую условно называют военной, не являлась предметом специальных литературоведческих наблюдений. Именно у Б.Л.Пастернака такие стихи объединены в специальный цикл «Стихи о войне» (1941-1944), и их насыщенность геокультурными маркерами явлена со всей очевидностью: почти в каждом стихотворении этого цикла встречаются многочисленные геокультурные топосы. Так, открывается возможность говорить о некой ментальной карте войны, значимой для лирического героя БЛ.Пастернака. Эта карта позволяет поэту предсказывать будущее, исход войны, а топосы дают лирическому герою возможность осмысления своей судьбы и судьбы России. «Стихи о войне» (1941-1944) Пастернака насыщены геокультурными маркерами, которые в единстве цикла обретают новый, уже геокультурный статус.

Завершает цикл стихотворение «Весна» (1944), пронизанное ощущением особенной весны и началом новой жизни (овсе нынешней весной особое»). Здесь поэт уже дописывает карту войны, помечая названия европейских городов («освобожденных территорий»). Поэт не просто перечисляет географические объекты, а включает их в свою поэтическую географию, в переживание весенней сказки. В описание весеннего пейзажа вплетаются «улицы старинной Праги», «сказанья Чехии, Моравии, и Сербии с весенней негой». В контексте этого произведения все эти топосы обретают новую смысловую доминанту: они участники весеннего превращения, обновления, невидимыми нитями связанные с родным для героя городом Москвой. Герой становится свидетелем этого превращения: «Весеннее дыханье родины // Смывает след зимы с пространства...» («Весна»).

Прага, Чехия, Моравия, Сербия — важные смысловые точки и геокультурные объекты на пути героя-поэта («мечтателя и полуночника») домой. Именно здесь Москва называется домом и ставится

итоговой точкой в маршруте тех, кто пережил войну. Так, возвращением в Москву завершается поэтическая карта войны Б.Пастернака.

В Заключении подводятся итоги исследования, намечаются его перспективы. В частности, говорится о том, что геокультурные топо-сы на поэтической карте Б.Пастернака — знаки особого отношения поэта к миру, в котором пространство является одним из главных факторов, определяющих судьбу и героя, и поэта.

Изучение лирики Бориса Пастернака открывает определенные перспективы исследования русской поэзии XX века в аспекте геокультурной топики: стихотворного творчества Н.Гумилева, М.Цветаевой, О.Мандельштама, И.Бродского и многих других.

Основные положения диссертации нашли отражение в следующих публикациях автора:

Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК

1. Пудова A.C. Геокультурный топос в лирике Бориса Пастернака (на примере стихотворения «Петербург») // Вестн. ТюмГУ: науч. журн. Тюмень, 2010. № 1. С. 232-238.

Другие публикации

2. Пудова A.C. Заглавие сборника «Поверх барьеров» как формула духовных поисков героя Б.Пастернака // Духовные основы славянской культуры в народном сознании поколений: мат-лы 32-й Всерос. науч. конференции. Тюмень, 2009. С. 70-73.

3. Пудова A.C. Топос Петербурга в лирике Б.Пастернака // Актуальные проблемы филологии, истории и культурологии: теоретический и методический аспекты: Межвузовский сборник научных работ, посвященный 90-летию образования словесно-исторического отделения Тобольского учительского института. Тобольск, 2007. С. 161-165.

4. Пудова A.C. Город как геокультурный топос в поэтическом сборнике Б.Пастернака «Поверх барьеров» // Менделеевские чтения _ 2007: материалы XXXVIII региональной научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых. Тобольск, 2007. С. 121-124.

5. Пудова A.C. Поэтический топос Урала в лирике Б.Пастернака: структура и семантика // Знаменские чтения: Филология в пространстве культуры: Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Тобольск, 2007. С. 51-53.

6. Пудова A.C. Геокультурный топос в теории и практике анализа лирического произведения // Актуальные проблемы филологии, истории и культурологии: теоретический и методический аспекты: Межвузовский сборник научных работ, Вып. III, Тобольск, 2008 С. 97-101.

7. Пудова A.C. Мотив сна в лирике Б.Пастернака // Актуальные проблемы филологии, истории и культурологии: теоретический и методический аспекты: Межвузовский сборник научных работ, Вып. IV, Тобольск, 2009. С. 180-183.

Подписано в печать 18.11.201. Тираж 100 экз. Объем 1,0 уч. изд. л. Формат 60x84/16. Заказ 842.

Издательство Тюменского государственного университета 625003, г. Тюмень, ул. Семакова, 10 Тел./факс (3452) 46-27-32 E-mail: izdatelstvo@utmn.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Пудова, Анастасия Сергеевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1.

ГЕОКУЛЬТУРНЫЙ ТОПОС В ПРАКТИКЕ

ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕСКОГО АНАЛИЗА.

1.1. Специфика исследования пространственно-временных парадигм в лирическом произведении.

1.2. Проблемы и перспективы исследования художественного произведения через категорию «геокультурный топос».

ГЛАВА II.

МОСКВА И ПЕТЕРБУРГ: КОНФЛИКТ ДВУХ ТЕКСТОВ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ.

2.1. Геокультурная топика Москвы.

2.2. Геокультурная топика Петербурга.

ГЛАВА III.

КУЛЬТУРНЫЙ ЛАНДШАФТ КРАЯ: КАВКАЗ И ЮГ РОССИИ НА ПОЭТИЧЕСКОЙ КАРТЕ Б.Л.ПАСТЕРНАКА.

3.1. Кавказ в ландшафтном мышлении Б.Л.Пастернака.

3.2. Геокультурная топика Юга России.

ГЛАВА IV.

ПРИНЦИПЫ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ РЕТЕРРИТОРИАЛИЗАЦИИ ЕВРОПЫ И АЗИИ В ЛИРИКЕ Б.Л.ПАСТЕРНАКА.

4.1. Топика Европы.

4.2. Геокультурный топос Урала.

4.3. Карта войны в переживании лирического героя Б.Л.Пастернака.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Пудова, Анастасия Сергеевна

Лирика поэта является той областью для исследований, где в наибольшей степени (в сравнении с эпосом или драмой) проявлены не только творческие установки поэта, но и сам способ постижения им законов мироустройства, принципов художественного видения. Уже при первом знакомстве с творчеством Б.Пастернака можно заметить, что многие его лирические произведения содержат очевидные отсылки к конкретным географическим объектам, которые были важны как для самого поэта, так и для его лирического героя. Именно проблема геокультурного топоса представляется возможной точкой отсчета в анализе и интерпретации поэтического наследия Б.Пастернака, поскольку, во-первых, на значимость геокультурных номинаций указывает сам поэт названиями своих стихотворений (по наблюдениям исследователей, названия топонимов, определяющие пространственную структуру поэтических произведений Б.Пастернака, составляют 72% от словаря имен собственных: «Венеция», «Петербург», «Ивака», «Марбург», «Балашов», «Воробьевы горы», «Спасское», «Матрос в Москве», «Уральские стихи», «Пока мы по Кавказу лазаем» и т.д.); во-вторых, проблема места и в философском аспекте является, на наш взгляд, основанием творческой рефлексии поэта, отражается в пространственных (по своему происхождению, семантике и т.п.) мотивах и образах, характерных для его лирических произведений.

Примечательно, что понятие геокультурного топоса (и геокультурной топики в качестве системы) формируется на границе реального геофизического пространства и пространства литературного и в некоторой степени сопоставимо с хорошо знакомым литературоведам понятием «художественное пространство». Вместе с тем геокультурный топос - это не только образ определенного географического места в литературном воплощении, но и одна из возможных форм бытия лирического героя и его переживания. Таким образом, актуальность представленного исследования формируется как в русле интереса к творческому наследию Б.Л.Пастернака, так и в перспективе возможности прочтения его лирических произведений под углом мировоззренческих установок, значимых для поэта и открывающихся перед исследователем в русле геокультурной семантики.

Исследовательские работы о Б.Пастернаке можно разделить на следующие группы: о Пастернаке-поэте, переводчике (Шекспира, Гете, Рильке, поэзии народов СССР и др.), авторе романа «Доктор Живаго», авторе автобиографической прозы («Охранная грамота», «Детство Люверс», «Люди и положения», «Воздушные пути»). Особый пласт исследований представляют труды, посвященные творческой биографии Б.Пастернака. Наконец, необходимо сказать и о таком явлении, как «юбилейные статьи», публикация которых была приурочена к юбилейным датам жизни Б.Пастернака. Значительный вклад в изучение творческого наследия Б.Пастернака внесла книга «Любовь пространства.», вобравшая материалы одноименной международной научной конференции, посвященной поэтике места в художественном мире и судьбе Б.Пастернака.

Среди критических и литературоведческих статей конца 1990-х - начала 2000-х годов о творчестве поэта можно выделить несколько тематических векторов. Изучению философских и религиозных основ поэзии Пастернака посвящены, например, работы С.Земляного, Е.Б.Рашковского, Е.Степанян, Н.И.Астафьева. Специальных исследований, представляющих целостный анализ геокультурной образности в лирических произведениях Б.Пастернака, практически нет, хотя в сфере интересующего нас аспекта в различных литературоведческих работах общего порядка имеются серьезные материалы, разделы и наблюдения, посвященные анализу тех или иных сторон пространственно-временной поэтики Б.Пастернака. Так, В. Н. Альфонсов, Ю.М.Лотман, Л.Я.Гинзбург, В.С.Баевский, А.Д.Синявский, Л.А.Озеров, В.Н.Топоров, И.П.Смирнов в своих монографиях и литературоведческих статьях отмечают характерные черты пространственно-временной организации произведений писателя.

Многочисленны работы, посвященные непосредственно творчеству Б.Пастернака, где исследователи выходят к изучению пространственно-временной организации его художественного мира. В частности, В.Н.Альфонсов в монографии «Поэзия Бориса Пастернака» (2001) определяет поэзию Б.Пастернака как «поэзию дорог и разворачивающихся пространств». По мнению исследователя, у Б.Пастернака пространство подвижно и многомерно, оно легко «обгоняет» время, или, наоборот, «обратно» по отношению ко времени (пространство воспоминания, ревности, тоски по оставленному), пространство и время сливаются у Б.Пастернака в мысли о вечном. Специфическая черта пастернаковского пространства, по мнению ученого, в его неупорядоченности: «Лирическое пространство в стихах Пастернака всегда структурно. Реальное пространство срывается с места, рвется на клочки, мелькает. Или дается совмещение разных пространственных планов, они проникают друг в друга, «обмениваются» деталями и качествами» [Альфонсов 2001: 384]. Еще Р.Якобсон в статье «Заметки о прозе поэта Пастернака» сделал важное заключение: «Ассоциация по смежности - послушный инструмент в руках Пастернака-художника - перетасовывает пространство и смешивает временные ряды» [Якобсон 1987: 324-339].

Примечателен опыт изучения хронотопов Б.Пастернака, представленный в статье Вяч.Вс.Иванова «Хронотопы творческой биографии Б.Л.Пастернака». Главными хронотопами в этой работе выступают образы, номинированные по географическим объектам и являющиеся теми самыми «геокультурными топосами», которые нас интересуют. Вяч.Иванов делает ряд интересных замечаний в русле интерпретации геокультурных топосов Москвы, Петербурга, Кавказа и некоторых других, но перед Ивановым не стоит задача скрупулезного анализа проблемы, работа ученого - скорее эскиз к нашему исследованию и убедительное свидетельство его актуальности.

Уточним, что, на наш взгляд, уместнее будет говорить не о хронотопе, а о «топохроне», используя этот термин новосибирского ученого Ю.В.Шатина, чтобы сделать акцент на том, что символ существует как бы поверх отдельных временных эпох. То есть топохрон - это история, закрепленная в пространстве. Об этом же говорил и Ю.М.Лотман: «Символ никогда не принадлежит какому-либо одному синхронному срезу культуры - он всегда пронзает этот срез по вертикали, приходя из прошлого и уходя в будущее» [Лотман 1970: 192].

Ю.М.Лотман специально исследовал динамичность пастернаковского мира, сравнивая различные уровни лирических текстов Пастернака и Мандельштама (фонетику, лексику, ритмику, синтаксис, композицию и т.д.). Приведем несколько наиболее значимых для нас наблюдений ученого:

У Пастернака «поток слов не укладывается в строчки, перехлестывает через их края. Бесконфликтности ритма и синтаксиса нет и в позднем творчестве»;

Пастернак тяготеет к неравностопным формам. «Асимметричное строение неравностопного стиха, в противоположность стиху равно-стопному, обычно и ассоциируется с асимметрией, беспокойством, динамикой»;

Пастернак стремится к богатству, разнообразию, динамике, повышенной структурности и конструктивной напряженности; Мандельштам -к лаконизму, сдержанности, статике и структурной амбивалентности [Лотман 1996].

Таким образом, по логике Ю.М.Лотмана, сама форма пастернаковского стиха создает впечатление переполненности, динамичности художественного мира художника, определяет множественность хронотопов и сложность пространственно-временной организации его поэтических произведений.

Важные наблюдения над поэтикой Б.Л.Пастернака содержатся в работах Л.Я.Гинзбург, которая подчеркивает многопредметность, отсутствие границ и иерархии в художественном мире поэта, а также выраженную в метафоре всеобщую сцепленность самых разнообразных вещей и явлений. Отсутствие иерархии в поэтическом пространстве Б.Пастернака отмечается и в монографии В.С.Баевского «Борис Пастернак - лирик»: «Движение мысли по ассоциативным путям, на первый взгляд случайным, приводит к принципиальному уравниванию целого и части, абстрактного и конкретного, сущего и воображаемого» [Баевский 1993: 240].

Для Пастернака принципиально равнозначны часть и целое, любая малая единица бытия приравнивается целому бытию. Отсюда - существенность категории случайного, определяющей хаотичность пастернаковского мира, о чем пишет А.Синявский в расширенном предисловии к изданию стихотворений и поэм Пастернака, отмечая такие особенности пространства, как наличие множества разрозненных частей, случайных предметов и явлений, которые, однако, тесно взаимодействуют друг с другом, проникают друг в друга. Впечатление целостности, единства, связанности этих частей создается с помощью таких художественных средств, как метафора и звуковые повторы [Синявский 1965: 9-39].

Отмеченное Л.Я.Гинзбург отсутствие границ в поэтическоммире Пастернака определяет и такую особенность его пространственно-временной организации, как «стирание границ между внешним и внутренним миром, между субъектом и объектом» [Гинзбург 1989: 41-45]. Так, Ю.М.Лотман, анализируя сохранившиеся рукописи ранних стихотворений поэта, делает вывод о том, что «деление на внешний и внутренний мир у Пастернака снято: внешний наделен одушевленностью, внутренний - картинной пейзажностью и предметностью. Граница между «я» и «не-я», сильно маркированная в любой системе субъективизма, в тексте Пастернака демонстративно снята» [Лотман 1996: 688-718]. Эту же особенность выделяет и Л.А.Озеров: «Между предметами и явлениями внешнего мира и внутреннего мира нет перегородок. Субъективное нередко объективизируется, деревья и облака говорят от первого лица, от имени воспринимающего их поэта. Объективное же становится на позиции субъекта» [Озеров 1990: 64]. Л.Н.Воеводина видит в этом отличие поэтики Б.Л.Пастернака от символистов: «Растворение лирического героя Пастернака во внешнем мире контрастирует с позицией символистов, мощно навязывающих миру свое воление, свое «Я». Отношения с миром у

Б.Л.Пастернака более этичны, это отношение доверия к жизни и родства с ней» [Воеводина 1995: 30]. Родство внешнего и внутреннего, субъективного и объективного определяет формирование такой особенности пространства Пастернака, как его субъективизация и гуманизация, насыщение пространства антропоцентричными элементами, «заряжение» его духовностью. Этот аспект подчеркивается в исследованиях В.Н.Топорова и свидетельствует о мифологичности пространственно-временного континуума в творчестве Пастернака.

Мифологичность определяется и заполненностью пастернаковского пространства предметами, звуками, запахами, атмосферными осадками, энергетикой света и восторга, о чем писали в свое время М.Цветаева и О.Мандельштам. С.С.Аверинцев связывает восприятие пространства Пастернаком с катафатическим богословием («путь утвердительный»), когда к Богу восходят от вещей в совокупности признаков последних. «Физическое ощущение от Пастернака - густота, от Мандельштама - разрозненность», - замечает исследователь, так как Мандельштам, в отличие от Пастернака, идет по другому пути познания Бога - через последовательное отрицание признаков и столь же последовательное отрешение от вещности (апофатическое богословие, «путь отрицательный») [Аверинцев 1990: 213-217]. Отсюда и заполненность пастернаковского пространства, и уравнивание случайного с сущностным, и упразднение иерархии вещей и явлений, а вместе с этим - упразднение дистанции между бытом и бытием.

Мифологизации в художественном мире Б.Пастернака подвергается и категория времени. В литературоведческих исследованиях о творчестве Б.Л.Пастернака содержится ряд наблюдений об особенностях восприятия времени писателем и способах выражения временной концепции в его творчестве. В художественном сознании время часто актуализируется обращением к категории вечности. По мнению И.П.Смирнова, «эта категория может быть взята <.> в ее противоположности проходящему, временному, но может также пониматься в качестве присутствующей в чувственно воспринимаемом мире и тем самым становиться сверхъестественным началом» [Смирнов 1998: 180]. Исследователь отмечает, что если для символизма характерно изображение субъекта как никогда не достигающего конечного пункта движения, неукорененного в пространстве-времени, отчужденного от предметов, с которыми он мог бы себя идентифицировать, то у Пастернака — «иная направленность творчества, восходящая частично к концепции А.Белого, который стремится увидеть вечное во временном, сорвав с обычных физических явлений покрывающую их маску. У Пастернака - новая коннотация формулировки Белого: «преобразование временного в вечное при посредстве лимитационного мгновения» (Черный бокал (1916)). И.П.Смирнов делает вывод: «Не физическое время, вообще, но лишь кратчайший, далее не разложимый отрезок времени - «мгновение» - позволяет проникать в панхронию. Преходящее, которое Белый охватывает в целом, замещается частью, подобной по признаку нечленимости мыслимой вечности» [Смирнов 1998: 191]. Этим утверждением исследователя подчеркивается особая важность категории мгновения в поэтике Пастернака.

В.С.Баевский вслед за немецким исследователем творчества Б.Л.Пастернака Д.Дьорингом пишет: Пастернак - «весь в настоящем времени, в сиюминутном переживании - такова природа его лиризма. Однако наряду с большим историческим временем, имеющим измерение «прошедшее», «настоящее», «будущее», для Пастернака актуально абсолютное время, вечность», «в понимании Пастернака человеческая личность принадлежит одновременно и времени, и вечности» [Баевский 1987: 4-6]. В связи с этим время у Пастернака мифологизируется, что отмечают и другие исследователи, например Л.Н.Воеводина, Н.Кузина, Р.Вроон. Обращение к мифологическим архетипам с помощью повторения парадигматических действий помогает Пастернаку преодолеть ограниченность собственного исторического времени, а само время активно мифологизируется и одновременно стремится повторить особенности протекания времени реального. Анализируя первую книгу Б.Л.Пастернака «Близнец в тучах», Р.Вроон сосредоточивает внимание на композиции книги, где первое стихотворение «Эдем» символизирует начало, «сад», последнее «Сердца и спутники» - конец, «город»: «это как бы начало и конец пути через поэтическое пространство-время - зеркальное подобие пути человечества от Эдемского Сада к Новому Иерусалиму» [Вроон 1998:334-354].

А.Д.Воинов в статье «К вопросу о художественном времени в поэзии Б.Пастернака» выделяет типы художественного времени в лирике поэта: объективное время, которому соответствует прошлое, настоящее и будущее, и субъективное - проявляющееся в самых разных видах: обобщенное настоящее; обобщенно-неопределенное; культурно-историческое, основанное на мироощущении всевременности; время-воспоминание, являющееся разновидностью авторского времени. Причем, как отмечает исследователь, все эти временные потоки «существуют как самостоятельно, замкнуто в себе, так и в связи друг с другом - во взаимозамене или во взаимном неслиянном сосуществовании» [Воинов 1990: 31-36].

Ценные выводы о роли пространственно-временной организации в творчестве Пастернака содержатся в диссертациях И.В.Фоменко, Н.В.Кузиной, Т.А.Мегирьянц. И.В.Фоменко рассматривает категорию времени (в частности календарное время) как композиционную основу отдельных стихотворений «Сестры моей - жизни», а также как один из важнейших циклообразующих элементов этой книги Пастернака, как способ объединения отдельных стихотворений в циклы и в книгу в целом (создается кольцевая композиционная рамка: начало «Книги степи» - с октября, в последнем стихотворении «Конец» - сентябрь). Н.В.Кузина обращается к анализу имен собственных в поэтических произведениях Пастернака и Мандельштама, дающих информацию о том, какие части пространства и периоды времени реального мира отражаются в преобразованном виде в художественном мире поэтов и какие именно преобразования проводит автор, создавая образ. Т.А.Мегирьянц, используя методику концептного анализа, интегрирующую лингвистический и литературоведческий аспекты, подробно изучает содержание и динамику пространственно-временных денотатов концепта «город» в творчестве Б.Пастернака в русле ведущих тенденций в теме города, сложившихся в западноевропейской и русской культурной традиции на рубеже веков исследует миромоделирующие начала концепта «город» в художественном сознании писателя.

Наряду с монографиями и диссертациями важные наблюдения по поводу пространственно-временной организации поэтических текстов Б.Пастернака присутствуют в многочисленных литературоведческих статьях В.С.Баевского, А.Б.Аникиной, А.К.Жолковского, А.Кушнера, Б.Я.Бухштаба, А.Юнггрен. В частности, В.С.Баевский, сравнивая стихотворение Б.Пастернака «Иней» (1941) со стихотворениями А.Фета «Шумела полночная вьюга.» и А.Блока «На улице дождик и слякоть», делает вывод о том, что Пастернак преодолевает традицию замкнутого пространства, увядания природы и чувств, безысходности, выходя из пространства дома в природу, от осени к зиме, от минора к мажору, от элегии - почти к оде. Для лирического стихотворения Б.Пастернака, по наблюдению В.С.Баевского, характерно развитие от предельно узкого пространства (например, комната) - к предельно широкому. Намного реже встречается обратное движение: процесс сужения пространства [Баевский 1986: 4-6].

В работе А.Б.Аникиной «Образы пространства и времени во фронтовых очерках Бориса Пастернака» выделяется такая особенность хронотопа пастернаковского художественного мира, как органичное слияние обыденных и самых незначительных предметов и деталей со значительным и большим. Восприятие пространства дается в разных планах: ограниченное, замкнутое пространство (дом, комната, окно, дверь, проем стены) - и за ним -даль, простор, небо, вселенная [Аникина 1990: 92-114].

О совмещении, беспрерывном контакте больших и малых пространств в художественной системе Б.Пастернака пишет и А.К.Жолковский: «Для Пастернака характерны перечисления предметов внешнего мира и обихода, существующих для него «на равной ноге» и вступающих в контакт друг с другом; именно Пастернак любит изображать различные ситуации контакта улицы и комнаты, среди которых одной из самых выигрышных является картина света и воздуха, шума жизни, вещей, сущностей, врывающихся в комнату через окно» и выражающая «контакт малого, сиюминутного, здешнего, «этого вот» - с далеким, вечным, беспредельным, «там». Причем все повседневные и обыденные проявления жизни подняты до такой высоты, что оказываются полными силы и значения», в связи с чем исследователь делает вывод, что для Пастернака свойственно «ощущение безмерности каждого малого промежутка времени отрезка пространства» [Жолковский 1994: 295]. Причем тема контакта актуальна не только для категории пространства, но и для категории времени: действительность, реальность, настоящее, «здесь/сейчас» постоянно контактирует, соприкасается и переходит в иную реальность -«там», где время отсутствует и властвует вечность.

Одним из важнейших элементов хронотопа, как полагает А.Кушнер, является рифма, которая играет определяющую роль в формировании специфического пространственно-временного континуума в стихах Пастернака, отличающихся безудержным динамизмом, отменой всяческих границ, всеобщей связанностью и единством: «Рифма Пастернака - ведущая ось его системы; поэт, рифмующий «скользко» - «Подольска», вынужден <.> так разогнать свой стих, сообщить ему такое ускорение, чтобы и в самом деле эти два слова оказались связанными на расстоянии в две стихотворные строки. <.> И возникает ощущение бегущего, мчащегося, никогда не стоящего на месте стиха. <.> И все вещи оказываются связанными, состоящими в родстве, хотя и бесконечно далеком. Поэтический ток мгновенно пробегает колоссальные расстояния, время и пространство отменяется» [Кушнер 1990: 19].

Впечатление всеобщего движения создается и за счет «движущейся точки зрения» наблюдателя, причем движение субъекта переносится на объект, и тем самым весь мир вокруг оживает. Новизну, неожиданность временных и пространственных образов в художественном мире Пастернака определяет всегда неожиданная точка наблюдения за окружающим и сгущение в одном мгновении самых разнообразных наблюдений, что отметил Б.Я.Бухштаб: «Предметы схвачены наспех, зрительные образы необычны, снятые в случайных ракурсах. Они часто остаются непонятными, пока неясен пункт, с которого был увиден предмет, и положение видевшего. Например, «топить мачтовый лес в эфире» (лежа в лесу, лицом к небу), «и рушится степь со ступенек к звезде» (в поезде, на площадке вагона). Отношения предметов преображены очень резко. Смещаются отношения в пространстве и во времени: последовательное представляется одновременным, разделенное пространством сближается» [Бухштаб 1987: 57].

Движущаяся точка зрения, некоторые пространственно-временные мотивы и образы «Сестры моей - жизни» и многие основные особенности поэтики хронотопа, по мнению А.Юнггрен, заимствованы Б.Пастернаком у Н.Гоголя. Это, например, мотив блуждающей брички из «Мертвых душ» в строчках «Куда девался Балашов?», гоголевский эффект застывшего движения - в «Мухах мучкапской чайной», «Грозе, моментальной навек», где «смещенные моменты действительности выводятся из причинно-временной ^ последовательности и застывают в аналитическом симультанном срезе движения»; одушевленность предметов И явлений, поэтизация степи И НОЧИ, I I идея зеркального отражения, персонификация реки, солнца и растений, признак бесконечности по горизонтали, гиперболизация и смешение масштаба, смысловые сдвиги и звуковые жесты - все это сближает поэтику Пастернака с творчеством Гоголем [Юнггрен 1992: 143-153].

В исследованиях Е.М.Тюленевой, Л.Л.Горелик, А.Н.Анисовой анализируются отдельные пространственные образы-символы художественного мира Б.Пастернака, например, такие, как вокзал, символизирующий сдвиг, пороговость, пограничность, стремление к выходу за пределы (Е.М.Тюленева); пустота, являющаяся лоном двух начал - мира и творчества, и родственное ей мистериальное пространство, обладающее семантикой тайны, магии, загадки, характеризующееся определенным набором атрибутов: рубежное время (ночь, сумерки, заря, межсезонье), неординарность звуков шелест, шепот, грохот, крик, свист), предметное нагромождение, столкновение движений, замутненность, кризисное состояние человека или природы (болезнь, тоска, страдание, духота, буря, гроза), наличие знака, ориентирующего на стороны света (дерево, перекресток, здание), замкнутость, ограниченность пространства со всех сторон (площадь, ромб, круг) (Е.М.Тюленева); линия (черта, оправа, граница) - «пересоздающее действительность деяние художника, новая форма предметов действительности - бездомных детей», возникающее в результате «сострадания художника к действительности, в результате его любви и самоотдачи (Л.Л.Горелик); сад, тесным образом связанный с темой искусства, творчества, понимаемого как акт творения мира из хаоса, поэтому сад Пастернака внешне не производит впечатления упорядоченного пространства, он связан с культурой через поэта, творческий акт, слово (А.Н.Анисова).

Образ сада у раннего Пастернака, по замечанию О.А.Седаковой, соответствует образу мира: «весь мир <.> описан как Эдем, как чистое счастье существования. <.> Мир Пастернака бурен, все приведено во взаимодействие, драматично, взволнованно и перетасовано <.> Самый эдемский из образов - Сад - и тот дан в ливне, шуме, беге. Счастье - или блаженство - или бессмертие существования заключено в максимальной динамике, интенсивности, скорости, сдвиге («еще шибче, еще горячей»), в пересечении и игнорировании границ («поверх барьеров») [Седакова 1992: 24-31]. Такое восприятие мира и пространства связывается с детскостью, младенчеством.

Важно отметить, что детство в начале XX века осмысляется художественным сознанием как иная семантическая система, которую отличает «субъективно-объектная нерасчлененность восприятия и понимания; переживание собственной пассивности и активной одушевленности окружающего; нераздельность языка и мира, имен и именуемых вещей; особое, близкое, тактильное восприятие пространства с неустоявшимися еще координатами взрослого опыта (верх-низ и т.д.), иное представление о причинности» [Архангельский 1989: 26-30]. Именно таким, воспринятым «из детства», предстает в творчестве Б.Пастернака окружающий мир, что подчеркивается, например, в работах А.Архангельского.

Как видно из приведенного обзора, исследователи творчества Б.Л.Пастернака отмечают такие особенности пространственных образов-символов, как их разомкнутость и в то же время оформленность; наполненность, неупорядоченность, динамизм, отсутствие иерархии, стирание границ и в то же время готовность вылиться в новое пространство, пережить новое рождение посредством акта творения и пересоздания действительности; кри-зисность, сдвиг, пограничное состояние и в то же время безусловное приятие мира и его законов, неустанное удивление перед чудом существования, смерти и возрождения.

Время и пространство Б.Пастернаком мифологизируется путем концентрации внимания на мельчайших, наспех выхваченных из действительности, деталях окружающего мира, любая из которых отражает «сущность» бытия, и на кратчайших, неразложимых отрезках времени - мгновениях, которые эквивалентны вечности ввиду своей нечленимости. То, что пространственно-временной континуум художественных произведений Пастернака сложен и представляет несомненный исследовательский интерес, убедительно доказывают работы, посвященные творчеству Б.Л.Пастернака.

В русле темы нашего исследования имеет безусловную ценность работа тюменского исследователя А.В.Барыкина «Феноменологическая поэтика ранней лирики Пастернака» (2007), где предлагается оригинальная реконструкция лирических произведений поэта с позиций феноменологии. Соответственно, предметом исследовательского внимания становятся и пространственные состояния лирического героя, и конкретные хронотопические точки-места, характеризующие координаты его переживания. Основное внимание уделяется исследованию логики развития поэтической мысли, обусловливающей закономерность строения художественного мира.

При всем неослабевающем научном интересе к творчеству Б.Пастернака, и, в частности, к анализу способов репрезентации универсальных текстовых категорий (в частности, пространства и времени) в его произведениях, необходимо отметить, что вопрос генезиса уникальной поэтической системы Б.Пастернака остается открытым. При этом большинство исследователей приходит к выводу, что для поэта было характерно в значительной степени именно пространственное моделирование. Поэтому многие работы в этой области посвящены анализу и описанию системы наиболее частотных и знаковых пространственных образов. В статье Б.Арутюновой рассматриваются такие пространственные образы Б.Л.Пастернака, как образы земли и неба, города и природы, внешнего и внутреннего пространств [Арутюнова 1979: 195-224]. В исследованиях М.Л.Гаспарова, М.К.Поливанова и Л.Л.Горелик также большое внимание уделяется интерпретации образов города и вокзала, значимых для всего творчества Пастернака. В работе А.К.Жолковского «Место окна в поэтическом мире Пастернака» не только анализируется важный пространственный образ, но и выявляются основные категории и тематические мотивы, определяющие функционирование художественного мира в целом.

В работах В.С.Баевского, исследующих мифопоэтическую основу творчества Пастернака, выявляются существенные категории, положенные в основу поэтической системы, в частности, идея «гомоморфизма вселенной и человека», понимаемая как приравнивание мира и человека, «космогонии и художественного творчества». Согласно этому представлению, «мир, в котором поэт выступает демиургом, становится отражением не только духа его, но и плоти».

Однако несмотря на такое обилие исследований нет пока специальных работ, посвященных целостному анализу поэтики произведений Пастернака сквозь призму парадигм, которые формируются на перекрестке пространства и времени. Более того, в разных работах обнаруживаются противоречивые выводы относительно особенностей пространственно-временной организации поэзии Пастернака. Так, например, В.Н.Альфонсов пишет, что «Пастернаку удобнее мыслить мир больше в пространстве, чем во времени: в пространстве мир существует сразу, весь, во взаимопроникновении деталей и целого» [Альфонсов 2001: 364], ранее Ю.М.Лотман, сравнивая поэтику Мандельштама и Пастернака, делает совершенно иной вывод: если для первого характерно пространственное, статическое видение мира, то у второго первенствующую роль играет время [Лотман 1996: 175]. Синтезируются обе точки зрения в работе Н.В.Кузиной, которая считает, что Пастернак мыслит образами пространства и времени в равной степени [Кузина 1997].

Объектом исследования являются лирические произведения, вошедшие в поэтические сборники Б.Л.Пастернака «Близнец в тучах» (1913/1914), «Поверх барьеров» (1916/1917), «Сестра моя - жизнь» (1917), «Темы и вариации» (1923), «Поверх барьеров» (1929), «Второе рождение» (1932), «На ранних поездах» (1943), «Когда разгуляется» (1957-1959), а также все известные редакции этих текстов. Кроме того, в работе используется биографический материал и мемуары. В объект исследования не вошли поэтические произведения, составившие цикл «Стихов доктора Живаго», поскольку эти тексты являются, прежде всего, основой романного замысла Б.Л.Пастернака и их включение в структуру романа - определяющая доминанта интерпретации.

Цель данной работы - исследовать поэтику лирики Б.Л.Пастернака на уровне геокультурных топосов.

Для достижения цели необходимо решить следующие задачи:

4) выявить специфику воплощения геокультурной образности в лирике Б.Л.Пастернака.

Теоретико-методологическая основа. Прежде всего, мы опирались на труды отечественных литературоведов - практиков и теоретиков в области изучения лирического произведения, таких как Ю.М.Лотман, М.М.Бахтин, М.Л.Гаспаров, Г.Н.Поспелов, Н.Д.Тамарченко, В.И.Тюпа, Б.О.Корман, Л.Я.Гинзбург и др., а также труды известных философов - Х.-Г.Гадамера, Ж.Дерриды, И.Хейзинги, Ж.Делёза и др.

Избранная нами методология близка изучению литературных произведений через категории пространства и времени (М.М.Бахтин, Ю.М.Лотман, В.Н.Топоров и др.). Кроме того, основу нашего исследования составил опыт литературоведов, использующих в практике анализа художественных произведений новую для филологической науки категорию «геокультурного топо-са». В этом направлении методологическую основу работы составляют исследования Ю.М.Лотмана, В.Н.Топорова, Т.В.Цивьян, В.Г.Щукина по семиотике географического пространства в литературе; В.В.Абашева по геопоэтике, а также (особенно в методическом плане) работы по изучению конкретных «локальных текстов» русской культуры (В.В.Абашев, М.А.Литовская, А.П.Люсый, И.А.Разумова, Е.К.Созина, Е.Н.Эртнер).

Методологически актуальным для исследования стал коллективный научный труд «Любовь пространства.»: Поэтика места в творчестве Бориса Пастернака/Отв. ред. В.В.Абашев (М., 2008).

В качестве базового, вслед за А.С.Сваровской, в диссертации избрано понятие геокультурного топоса. Оно привлекает прозрачностью формулируемого смысла, фиксирует момент взаимодействия и единства ландшафта (reo), культурной формы и конкретики образа. Под геокультурным топосом понимается конкретный образ места - географической территории, города, края, региона, как единого целого, воплощенного в культурных текстах. Такой образ формируется, когда город, ландшафт в своем бытии становятся предметами эстетической и философской рефлексии. Под понятием «геокультурный топос» мы подразумеваем не какое-то абстрактное пространство, а конкретный географический объект, реально существующую территорию, образ которой воплощается в поэтическом тексте. В свою очередь, понятие геокультурной топики основано на представлениях о геокультурном топосе и принципах целостности и системности. ^

Апробация исследования. Основные положения диссертации были апробированы на девяти научных конференциях: Международном молодежном научном форуме «Ломоносов - 2010» (Москва, 2010), 32-й Всероссийской научной конференции «Духовные основы славянской культуры в народном сознании поколений» (Тюмень, 2009), Всероссийской научной конференции «Региональные литературные ландшафты: история и современность» (Тюмень, 2007), Всероссийской научно-практической конференции «Знаменские чтения: филология в пространстве культуры» (Тобольск, 2007), региональной научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Менделеевские чтения» (Тобольск, 2005, 2007), межвузовской конференции «Актуальные проблемы филологии, истории и культурологии: теоретический и методический аспекты» (Тобольск, 2007, 2008, 2009). Результаты исследования обсуждались на кафедре русской литературы Тюменского государственного университета. По теме исследования опубликовано семь работ.

Основные положения, выносимые на защиту:

• Категория геокультурного топоса обладает методологической перспективностью в изучении пространственно-временных парадигм лирического произведения, поскольку всякое лирическое переживание основано на отражательных свойствах сознания, где возможным объектом рефлексии может быть и природный ландшафт, и культурное пространство.

• Пастернаковская Москва формируется на пересечении культурных, исторических, фольклорных, литературных фактов и является для лирического героя более освоенным пространством: Москва есть дом и одновременно исток художественного творения. Высокая и богатая семантика Петербурга как культурного центра Земли не является фактором, формирующим интерес лирического героя к этому городу. Этот топос привлекает героя своей «поделочностью», обусловленной личностью его создателя Петра и нарочитой «картографичностью». Цельное и выстроенное геокультурное пространство не может быть освоено лирическим героем в полной мере, поскольку город знает о себе все самое главное и не нуждается в поэте.

• Кавказ Пастернака помнит сюжеты и героев М.Ю.Лермонтова и одновременно напоминает герою о Москве и Петербурге. В пространствах Кавказа лирический герой является странником, путешественником, разгадывающим тайны мест и собственного места в перспективе всего мироздания. В современной науке Юг России как геокультурный топос почти не разработан, возможно, по причине того, что сама граница Юга России довольно расплывчата даже в географическом смысле. Вместе с тем, существует возможность описания и исследования геокультурной образности в этом направлении на материале именно лирических произведений Б.Л.Пастернака. Город подобен солнцу - эта связка станет характерной чертой южных городов на поэтической карте Б.Л.Пастернака тех мест, которые одновременно заключают в себе «сырую прелесть мира».

• За топосами Европы в лирике Пастернака закреплены особые геокультурные соотношения: Марбург - философы, Мартин Лютер и братья Гримм, Лондон - Шекспир, Париж - Бальзак и Сент-Экзюпери. Каждое место - знак переживаний или пристрастий лирического героя, имеющих отношение и к судьбе поэта, содержащих биографическую подоплеку. Геокультурный топос Венеции воплощается у Б.Л.Пастернака в перспективе оппозиции мужского/женского: город предстает венецианкой, плывущей над водами. Венеция, напоминающая о Петербурге, воспринимается лирическим героем как потенциальная участница любовной истории, которая осуществляется в культуре и в вечности.

• Урал как символ рубежа Востока и Запада, Европы и Азии, предела, межевого разграничения (причём не только в географическом, но и в биографическом, и в психологическом смыслах) неоднократно возникает в поэзии Пастернака и становится предметом творческой рефлексии: лирический герой наблюдает Урал со стороны, всякий раз соблюдая определенную дистанцию (то отстраняясь стеклом поезда, то наблюдая с парохода), пытаясь разгадать его суть и судьбоносное значение.

• «Стихи о войне» (1941-1944) Б.Л.Пастернака насыщены геокультурными маркерами, которые в единстве цикла обретают новый, уже геокультурный статус, складываясь в некую ментальную карту войны. Эта поэтическая география войны становится общей историей души лирического героя и всей страны, всех солдат, готовых к жертве ради победы.

• Геокультурные топосы в лирике Б.Л.Пастернака - это возможности, позволяющие лирическому герою постичь собственное присутствие не только в перспективе глобального мироздания, но и в пространстве осязаемой, обусловленной местом и временем, вполне конкретной истории жизни поэта, способного видеть преграды и выходы, тупики и открытия там, где их не видят другие.

Структура работы определяется целью и задачами исследования и включает введение, четыре главы, заключение, список литературы (345 наименований) и приложение.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Геокультурная топика в лирике Б.Л. Пастернака"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Одна из особенностей лирики Б.Пастернака - это не только олицетворение пространственных образов, но и включение их в систему субъектных отношений. Конкретизируя пространство лирического переживания, поэт указывает на связь поэтического образа с реальным топосом, который раскрывается и обрастает новыми значениями в пространстве жизни как самого поэта-человека Бориса Пастернака, так и его лирического героя. Марбург, Венеция, Москва, Петербург, Одесса, Тифлис - не полный перечень городов, определяющих географию поэтического мира Пастернака. Этим определяется методологическая перспективность категории «геокультурный топос» в изучении пространственно-временной парадигмы лирических произведений поэта. Кроме того, геокультурный топос вносит в методологию некую полноту, объединяющую возможности обоснования присутствия геокультурной образности. Возникает даже возможность говорить о некой поэтической карте Пастернака, на которой конкретные географические объекты воплощаются в качестве знаковых доминант существования человека.

Безусловным центром на поэтической карте становится Москва: это универсальная «точка возврата», место, которое никогда не станет периферией. Отдаленность или приближенность к Москве - это всегда предмет особой рефлексии лирического героя Пастернака. Геокультурный образ Москвы можно считать самым сложным (по структуре, сегментированности, по мифологической наполненности и т.д.) и самым многогранным. Пастернаков-ская Москва формируется на пересечении культурных, исторических, фольклорных, литературных фактов и является для лирического героя более освоенным пространством: Москва есть дом и одновременно место особого вдохновения, исток творения.

Если Москва - это центр, сердечное основание мира, то Петербург -город, который остается для лирического героя чужим, не освоенным до конца, а его «барьеры», хотя и могут быть преодолены в неком соперничестве с волей градостроителя Петра, остаются объектом картографии «другого».

Кроме того, цельное и выстроенное геокультурное пространство не может быть освоено лирическим героем в полной мере, поскольку город знает о себе все самое главное и не нуждается в поэте. Важно отметить, что на поэтической карте Пастернака Петербург противостоит Москве. Это иной город, который не сблизится с Москвой даже на основании присутствия водной стихии, значимой для пастернаковского героя (водная стихия важна ему и в Москве, и в Петербурге). И, возможно, в этой точке преодоления и освоения формируется ситуация родства Петербурга с другими городами.

В поэтическом мире Б.Л.Пастернака таким городом станет Венеция. Эта предсказуемая, узнаваемая в культуре связка у Б.Пастернака - не банальная дань традиции - Венеция и Петербург не превращаются в двойников, не сливаются друг с другом, а предлагают герою подсказки для преодоления не только пространств, но и себя, своих страстей и переживаний, помогают двигаться дальше. Геокультурный топос Венеции воплощается у Б.Пастернака в перспективе оппозиции мужского/женского: возникает образ венецианки, плывущей над водами. Венеция, напоминающая о Петербурге, воспринимается лирическим героем как потенциальная участница любовной истории, которая осуществляется в культуре и в вечности.

Среди европейских геокультурных топосов особенная позиция у Мар-бурга. Марбург - это тоже своеобразный центр, оставленный в прошлом, возможная столица судьбы, не выбранная лирическим героем, но и не забытая им. Если Марбург - это возможное центральное место, оставленное прошлом в качестве неиспользованного варианта судьбы лирического героя (а в перспективе - варианта судьбы биографического плана Пастернака-философа), то Кавказ и Юг России тоже трудно отнести к провинции или периферийному пространству карты Пастернака. Они тоже осваиваются героем в качестве маршрута поиска места и родства пространств. Узнаваемые созвучия между южными топосами и Кавказом являются подтверждением, что где бы ты ни находился, далекие топосы сближаются в ситуации любви и творчества. Так, Кавказ Пастернака помнит лермонтовские сюжеты и героев

М.Ю.Лермонтова и одновременно напоминает герою о Москве и Петербурге. В пространствах Кавказа лирический герой является странником, путешественником, разгадывающим тайны мест и собственного места в перспективе всего мироздания.

Примечательное положение на поэтической карте поэта имеет Урал: интерпретация топоса включает семантику географической, биографической и психологической границ, отделяющих лирического героя от собыий, оставленных в прошлом. Эта обусловленная географией рубежность геокультурного топоса влечет героя, в системе мотивов дороги и пути реализуется как возможность для постижения иных, более удаленных, пространств и мест.

Поэтический ландшафт Пастернака содержит удивительно точные и разнообразные номинации географических объектов. Среди произведений поэта встречаются такие, где концептуально воплощается некая поэтическая картография Пастернака. Так, например, стихотворение, открывающее поэтический сборник «Второе рождение», является кладезью геокультурных топосов, в котором воплощается целая галерея городов и стран. Здесь представлен результат исключительного (даже для Пастернака) погружения в жизнь геокультурогных топосов, в их судьбы и судьбу своей страны, а одновременно и в собственную, обобщенную до известного в поэзии и в отечественной культуре обобщения «сына своей отчизны».

Этот маршрутный лист путешествий лирического героя ни в коем случае нельзя отнести к путевым зарисовкам - они отображают принципы взаимодействия героя Пастернака с пространством. Место становится особенным через историю сердца лирического героя. Принцип заключается в том, что пространство обретает живые черты. Пастернак не может обходиться без географических номинаций не для того, чтобы сказать, что он там был, а потому, что это драгоценные места, каждое из которых связано с событием на карте жизни уже самого героя. На наш взгляд, столь активное включение в ткань лирических произведений географических номинаций не случайно. Дать имя месту - это значит увидеть его во плоти. Магия словесного творчества, возможно, находит выражение в стремлении поэта назвать места по именам. На основании выше сказанного вполне понятным становится появление на карте Пастернака еще одной - карты Великой отечественной войны: городов и поселков, пережитых, узнанных поэтом и человеком и воплотившихся до универсальных, значимых для всех мгновений духовной истории всей страны. Это позволяет поэту предсказывать будущее, исход войны, а топосы дают возможность осмысления своей судьбы, с одной стороны, на абстрактном уровне, и в то же время на предельно конкретном. «Стихи о войне» (1941-1944) Пастернака насыщены геокультурными маркерами, которые в единстве цикла обретают новый, уже геокультурный, статус, складываясь в некую карту войны. Эта поэтическая география войны становится общей историей души лирического героя и всей страны, всех солдат, готовых к жертве ради победы.

Геокультурные топосы на поэтической карте Б.Пастернака — знаки особого отношения поэта к миру, в котором пространство является одним из главных аргументов, определяющих судьбу и героя, и поэта. Некий поиск места, процесс глобального освоения мира становятся основаниями существования человека, пытающегося пережить всю данную ему жизнь в ее предельной полноте и глубине.

Очевидные перспективы настоящего исследования формируются в русле тех возможностей, которые предлагает ученому геокультурный топос как специфический и чрезвычайно значимый для поэтики Б.Пастернака образ. Последовательное изучение образной системы в этом направлении позволит гармонично включать в область исследования как биографический материал, так и наблюдения над конкретными поэтическими произведениями.

Список научной литературыПудова, Анастасия Сергеевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Пастернак Б.Л. Собр. соч.: В 5т. / Б.Л.Пастернак, сост. и коммент. Е.В.Пастернак, К.М.Поливанов и др.; вступ. ст. Д.С.Лихачева. М., 1989.

2. Пастернак Б.Л. Воздушные пути: Проза разных лет / Б.Л.Пастернак; вступ. ст. Д.С.Лихачева. М., 1982.

3. Пастернак Б.Л. Переписка Бориса Пастернака / Б.Л.Пастернак; сост., подгот. текстов и коммент. Е.В.Пастернак, Е.Б.Пастернак; вступ. ст. Л.Я.Гинзбург. М., 1990.

4. Пастернак Б.Л. Письма к Жаклин де Пруайяр / Б.Л.Пастернак // Новый мир. 1992. -№1. - С. 127-131.

5. Пастернак Б.Л. «Существованья ткань сквозная»: переписка с Евгенией Пастернак, дополненная письмами к Е.Б. Пастернаку и его воспоминаниями / Б.Л.Пастернак. М., 1998.

6. Пастернак Б.Л. Детство Люверс: повести и очерк / Б.Л.Пастернак. М., 1991.

7. Пастернак Б.Л. Об искусстве. «Охранная грамота» и заметки о художественном творчестве / Б.Л.Пастернак. М., 1990.

8. Пастернак Б.Л. Синий цвет: избранные стихотворения поэтов Востока и Запада / Б.Л.Пастернак. М., 1990.

9. Пастернак Б. «В плену у времени»: стихи / Б.Л.Пастернак. М., 1996.

10. Литература по проблеме исследования:

11. Ю.Абашев В.В. Д.Н.Мамин-Сибиряк: у истоков геопоэики Урала. /

12. B.В.Абашев // Уральский исторический вестник. 2009. - №1 (22).1. C.51-59.

13. Абашев В.В. Место и текст: заметки о стихах, написанных во Всеволо-до-Вильве / В.В.Абашев // «Любовь пространства.»: поэтика места в творчестве Бориса Пастернака. М., 2008. - С.43-67.

14. Абашев В.В. Пермь в топике русской культуры / В.В.Абашев // Литература Урала: история и современность: сб. ст. Екатеринбург, 2006. -Вып. 2. -С.33-34.

15. Абашеев В.В Пермь как текст: Пермь в русской культуре и литературе XX века / В.В.Абашев. Пермь, 2000.

16. A.Ф.Белоусов, Т.В.Цивьян. М., 2004.

17. Аверинцев С. Пастернак и Мандельштам: опыт сопоставления / С.Аверинцев // Известия АН СССР. Сер. «Литература и язык». 1990. -Т. 49. -№ 3. - С.213-217

18. Алексеева М.А. Творчество Б.Пастернака 1910-х 1920-х годов: формирование орг. поэтики: дисс. . канд. филол. наук / М.А.Алексеева. -Екатеринбург, 1997.

19. Альфонсов В.Н. «Запись со многих концов разом»: (принципы поэтического повествования в «Спекторском» Бориса Пастернака) /

20. B.Н.Альфонсов // Русская литература. 1998. - №3. - С.32 59.

21. Альфонсов В.Н. Поэзия Бориса Пастернака / В.Н.Альфонсов. СПб., 2001.

22. Аникина А.Б. Образы пространства и времени во фронтовых очерках Бориса Пастернака/А.Б.Аникина //Поэтика публицистики. М., 1990. -С.92-114

23. Анисова А.Н. Особенности художественного пространства и проблема эволюции поэтического мира: (на материале лирики Б. Пастернака): ав-тореф. дис. . канд. филол. наук / А.Н.Анисова; Тверской гос. ун-т. -Тверь, 2002.

24. Анциферов Н.П. Непостижимый город / Н.П.Анциферов. Л., 1991.

25. Анциферов Н.П. Пути изучения города как социального организма: Опыт комплексного подхода / Н.П.Анциферов. JL, 1926.

26. Арензон М.Я. «Фантастический реализм» Советской Москвы в романе М.Булгакова «Мастер и Маргарита» / М.Я.Арензон // Jenus poetarum. -Коломна, 1995. С.65-70.

27. Арутюнова Б. Земля и небо: наблюдения над категориями пространства и времени в ранней лирике Пастернака / Б.Арутюнова // Boris Pasternak. 1890-1960. Colloque de Cerisy-le-Salle. Paris, 1979. - C.195-224.

28. Архангельский A. «Он награжден каким-то вечным детством.»: тема детства в творчестве Бориса Пастернака / А.Архангельский // Детская литература. 1989. - № 3 . - С.26-30

29. Баевский B.C. Б.Пастернак лирик: основы поэтической системы / В.С.Баевский. - Смоленск, 1993.

30. Баевский B.C. Грузинская тема в книге Б.Пастернака «Второе рождение»: резюме докладов со второго международного симпозиума «Грузия в контексте историко-культурных взаимосвязей Востока и Запада». -Тбилиси, 1988.

31. Баевский B.C. Историко-культурный контекст поэзии Б. Пастернака // Вопросы литературы 1987. -№10. - С.30-59.

32. Баевский B.C. К поэтике пространственно-временных отношений у Фета, Блока и Пастернака: пространство и время в литературе и искусстве: конец XIX-XX век / В.С.Баевский. Даугавпилс, 1987.

33. Баевский B.C. К поэтике пространственных отношений в лирике Пастернака / В.С.Баевский // Пространство и время в литературе и искусстве. Даугавпилс, 1990.

34. Барлас В. Я. Глазами поэзии: об открытиях искусства и современных поэтах / В.Я.Барлас. М., 1986.

35. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики / М.М.Бахтин. М., 1975.

36. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского / М.М.Бахтин. М., 1979.

37. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе: литературно-критические статьи / М.М.Бахтин. М., 1988.

38. ЗЗ.Бахтин М.М. Эпос и роман / М.М.Бахтин. СПб., 2000.

39. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / М.М.Бахтин. М., 1979.

40. Башляр Г. Земля и грезы воли / Г.Башляр. М., 2000.

41. Башляр Г. Поэтика пространства: избранное / Г.Башляр. М., 2004.

42. Белинский В.Г. Разделение поэзии на роды и виды / В.Г.Белинский // Белинский В.Г. Полн. собр. соч. В 5 т. -Т.5. -М., 1954.

43. Бердяев H.A. Самопознание / Н.А.Бердяев. М., 1990.

44. Богданович О.В. Эволюция темы творчества в русской лирике первой трети XX в.: В.Я.Брюсов, А.А.Ахматова, Б.Л.Пастернак: дисс. . канд. филол. наук / О.В.Богданович. Магнитогорск, 2008.

45. Богомолов H.A. Еще раз о Брюсове и Пастернаке / Н.А.Богомолов // Новое литературное обозрение. 2000. - № 46. - С. 123-131.

46. Бройтман С.Н. Поэтика книги Бориса Пастернака «Сестра моя -жизнь» / С.Н.Бройтман. -М., 2007.

47. Бурдина C.B. Пространство лирики Пастернака конца 1910 1920-х годов: «Даль», «Сад» / С.В.Бурдина // «Любовь пространства.»: поэтика места в творчестве Бориса Пастернака. - М., 2008. - С.189-198.

48. Бурдина C.B. «Я» и мир в лирике Б. Пастернака конца 10-х начала 20-х годов / С.В.Бурдина // Пастернаковские чтения: материалы межвуз. конф. Пермь, 1990.

49. Бусева-Давыдова И. Москва как Иерусалим и Вавилон: соотношение сакральных топосов / И. Бусева-Давыдова // Искусствознание. 1999. -№1. -С.59-75.

50. Бухштаб Б.Я. Лирика Пастернака / Б.Я.Бухштаб // Литературное обозрение. -1987. №9. - С. 106-112.

51. Бухштаб Б .Я. Пастернак: критическое исследование Фет и другие: избр. Работы / Б.Я.Бухштаб; вступ. ст., сост., подгот. текста М.Д. Эль-зона. СПб., 2000.

52. Вайскопф М. Москва под ударом или Сатана на Тверской. «Мастер и Маргарита» и предыстория мифопоэтического «московского» текста / М. Вайскопф, Е. Толстая // Литературное обозрение. 1994. - №3/4. -С.87-90.

53. Веденин Ю.А. Концепция культурного ландшафта / Ю.А.Веденин // Веденин Ю.А. Очерки по географии искусства / Ю.А.Веденин. -СПб., 1997.

54. Веккер Л.М. Психика и реальность: единая теория психических процессов / Л.М.Веккер. М., 2000.

55. Венцлова Т. Наблюдения над стихами Б.Пастернака: Поэтика. История литературы. Лингвистика: сб. к 70-летию Вяч.Вс. Иванова / Т.Венцлова. М., 1999. - С.278-289.

56. Венцлова Т. Пространство сна: Лермонтов и Пастернак / Т.Венцлова // «Любовь пространства.»: поэтика места в творчестве Бориса Пастернака. М., 2008. - С.241-252.

57. Вернадский Г. Месторазвитие / Г.Вернадский // Начертание русской истории. М., 1927.

58. Веселова И.С. Логика московской путаницы: (на материале московской «несказочной» прозы конца XVIII начала XX в.) / И.С.Веселова // Москва и «московский текст» русской культуры. - М., 1998.

59. Веселовский А.Н. Историческая поэтика / А.Н.Веселовский- М., 1989.

60. Видгоф Л.М. Москва Мандельштама / Л.М. Видгоф. -М., 1998.

61. Вильмонт H.H. О Борисе Пастернаке: воспоминания и мысли / Н.Н.Вильмонт. М., 1989.

62. Витт С. О пространстве леса в поэтике Пастернака / С.Витт // «Любовь пространства.»: поэтика места в творчестве Бориса Пастернака. М., 2008. -С.175-188.

63. Воеводина, JI.H. Мифотворчество и художественная литература / Л.Н.Воеводина. М., 1995. - Деп. В ИНИОН РАН.

64. Воинов А.Д. К вопросу о художественном времени в поэзии Б.Пастернака / А.Д.Воинов // Пастернаковские чтения: материалы меж-вуз. конф. (23-25 окт. 1990 г). / Пермский ун-т. Пермь, 1990. - С.31-36.

65. Выготский Л.С. Учение об эмоциях / Л.С.Выготский // Собр. соч. М., 1984. - Т. 4. - С. 90-318.

66. Гадамер Х.-Г. Истина и метод / Х.Г.Гадамер. М., 1988.

67. Гардзионио С. Италия: реальный и идеальный топос в поэтике Бориса Пастернака, несколько замечаний о рассказе «Апеллесова черта» / С.Гардзионио // «Любовь пространства.»: поэтика места в творчестве Бориса Пастернака. М., 2008. - С.79-86.

68. Гардзионио С. «Сестра моя жизнь» Б.Пастернака и наследие св. Франциска Ассизского // Poetry and Revolution. Boris Pasternaks «My Sister Life»/ Edited by Lazar Fleischman. Stanford Slavic Studies. - Vol. 21. -1999.-C. 66-75.

69. Гаспаров Б.М. Быт как категория поэтики Пастернака: (к интерпретации стихотворения «Зеркало») / Б.М.Гаспаров. Темы и вариации = Themes and variations: сб. ст. и материалов к 50-летию Лазаря Флейш-мана. Стэнфорд, 1994. - С.56-69.

70. Гаспаров Б.М. Поэтика Пастернака в культурно-историческом измерении (Б.Л. Пастернак и О.М. Фрейденберг): сб. ст. к 70-летию проф. Ю.М.Лотмана / Б.М.Гаспаров. Тарту, 1992. - С.366-385.

71. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы / Б.М.Гаспаров. М., 1994.

72. Гаспаров М.Л. Художественный мир писателя: тезаурус формальный и тезаурус функциональный: проблемы структурной лингвистики / М.Л.Гаспаров. М., 1984.

73. Гаспаров М.Л. «Близнец в тучах» и «Начальная пора» Б.Пастернака: от композиции сборника к композиции цикла / М.Л.Гаспаров // Известия АН. Сер. «Литература и язык». 1990. - Т. 49. - №3. - С. 218-222.

74. Гаспаров, М.Л. Избранные труды. Т. 2: О стихах / М.Л.Гаспаров. М., 1997.

75. Гаспаров М.Л. Очерк истории русского стиха: Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика / М.Л.Гаспаров. М., 2000.

76. Гаспаров М.Л. Семантика метра у раннего Пастернака / М.Л.Гаспаров // Известия АН СССР. Сер. «Литература и язык». - 1988. - Т. 47. -№2.-С. 142-147.

77. Гаспаров М.Л. Пастернак в пересказе: сверка понимания / М.Л.Гаспаров, И.Ю.Подгаецкая // Новое литературное обозрение.2000. -№46. -С.163-177.

78. Гаспаров, М.Л. Четыре стихотворения из «Сестры моей жизни» Б.Пастернака: Сверка понимания / М.Л.Гаспаров, И.Ю.Подгаецкая // О русской поэзии: анализы, интерпретации, характеристики. СПб.,2001.- С.186-192.

79. Гаспаров М.Л. Из комментария к «Близнецу в тучах» Б.Пастернака / М.Л.Гаспаров, К.М.Поливанов // Известия АН. Сер. «Литература и язык». -1998. - Т.57. - №4. - С.22-29.

80. Гаспаров М.Л. Избранные труды. Т. 3: О стихе / М.Л.Гаспаров. М., 1997.

81. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. Евразия космос кочевника, земледельца и горца / Г.Д.Гачев. - М., 1999.

82. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. Космо-Психо-Логос / Г.Д.Гачев. М., 1995.

83. Гегель Г. В. Ф., Эстетика / Г.В.Ф.Гегель. М., 1971. - Т. 3

84. Геника И. Самый «московский» рассказ Бунина / И. Геника // Куранты.- 1987. Вып.2. - С. 147-155.

85. Генис А. Ленинградская словесность и московская литература / А. Ге-нис // Октябрь. 2003. -№ 8. - С. 173-179.

86. Гинзбург Л.Я. О лирике / Л.Я.Гинзбург. Л., 1974.

87. Гинзбург Л.Я. О раннем Пастернаке / Л.Я.Гинзбург // Мир Пастернака. М., 1989. -С.41-45.

88. Голд, Дж. Психология и география: основы поведенческой географии /Дж.Голд; авт. предисл. С.В.Федулов. М., 1990.

89. Горелик Л.Л. «Пушкинский миф о метели» в повести Пастернака «Детство Люверс» / Л.Л.Горелик // Русская филология: ученые записки. Смоленск, 1994.

90. Горелик Л.Л. Ранняя проза Пастернака: Миф о творении / Л.Л.Горелик.- Смоленск, 2000.

91. Горелик Л.Л. Эволюция темы творчества в лирике Пастернака («Близнец в тучах» и «Начальная пора») / Л.Л.Горелик // Известия АН. Сер. «Литература и язык». 1998. - Т 57. - №4. - С. 12-21.

92. Гревс И.М. Монументальный город и исторические экскурсии / И.М.Гревс // Экскурсионное дело. -1921. — №1. С.21-34.

93. Григорьев В.П. Идиостиль Пастернака / В.П.Григорьев, Н.Н.Иванова, Е.А.Некрасова, О.И.Северская // Очерки истории языка русской поэзии XX века: тропы в индивидуальном стиле и поэтическом языке. М., 1994. -С.70-75.

94. Гуржий Т. Легенды и мифы Москвы / Т. Гуржий, А. Сатыренко. М., 1997.

95. Дарьялова JI.H. Жанровая многогранность и система ценностных противопоставлений в романе А.Платонова «Счастливая Москва» / JI.H. Дарьялова // Художественное мышление в литературе 18-20 веков. -Калининград, 1996. -С.27-36.

96. Деррида Ж. Жак Деррида в Москве / Ж.Деррида. М., 1993.

97. Долгов K.M. Феноменологическая онтология Мартина Хайдеггера и искусство / К.М.Долгов // Феноменология искусства. М., 1996.

98. Долгополов JI.K. На рубеже веков: О русской литературе конца XIX начала XX вв. / Л.К.Долгополов. Л., 1985.

99. Долгополов Л.К. Поэмы Блока и русская поэма конца XIX начала XX века/ Л.К.Долгополов. Л., 1968.

100. Друбек-Майер Н. Россия — «пустота в кишках мира»: (Образ Москвы города в романе А. Платонова «Счастливая Москва») / Н. Друбек-Майер // Новое литературное обозрение. 1994. - №9. - С.251-267.

101. Евлампиев И.И. Петербург, Москва, Рим: взаимосвязь культурных мифов (город как смыслообразующий центр культуры) / И.И. Евлампиев // Человек и город: пространство, формы, смыслы. Екатеринбург, 1998.-Т.2.-С.215-223.

102. Есин А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения / А.Б.Есин. М., 2000.

103. Жолковский А.К. Блуждающие сны: Из истории русского модернизма / А.К.Жолковский. М., 1992.

104. Жолковский А.К. Книга книг Пастернака (к 75-летию «Сестры моей жизни») / А.К.Жолковский // Звезда. 1997. -№12. - С.193-216.

105. Жолковский А.К. Место окна в поэтическом мире Б. Пастернака / А.К.Жолковский // Russian Literature. 1978. - №6(1). - P. 1-38.

106. Жолковский А.К. Механизмы второго рождения: о стихотворении Пастернака «Мне хочется домой, в огромность» /А.К.Жолковский // Литературное обозрение. 1990. -№2. - С.35.

107. Жолковский A.K. Экстатические мотивы Пастернака в свете его личной мифологии (Комплекс Иакова, Актеона, Геракла) / А.К.Жолковский // Жолковский А.К. Блуждающие сны и другие работы.-М., 1994. -С.283-295.

108. Жолковский А.К., Щеглов Ю.К. Работы по поэтике выразительности: Инварианты. Тема. Приемы / А.К.Жолковский, Ю.К.Щеглов; предисл. М.Л.Гаспарова. М., 1996.

109. Замерова O.A. Система экзистенциальных мотивов в лирике Б.Пастернака 1910 1920 гг: автореф. дисс. . канд. филол. наук / О.А.Замерова. - Ставрополь, 2007.

110. Замятин, Д.Н. Гуманитарная география: пространство и язык географических образов / Д.Н.Замятин. СПб., 2003.

111. Замятин Д.Н. Феноменология географических образов / Д.Н.Замятин // Человек. 2001. - Вып.З.

112. Иванов Вяч.Вс. Заметки к истолкованию пастернаковских текстов: Themes and variations. Темы и вариации: сб. статей и материалов к 50-летию Лазаря Флейшмана /Вяч.Вс.Иванов.- Стэнфорд, 1994. С.9-19.

113. ИЗ. Иванов Вяч.Вс. Заметки к истолкованию пастернаковских текстов / Вяч.Вс.Иванов // Иванов Вяч.Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Т. 2: Статьи о русской литературе. М., 2000.

114. Иванов, Вяч.Вс. Колыхающийся занавес. Из заметок о Пастернаке и изобразительном искусстве / Вяч.Вс.Иванов // Мир Пастернака. -М., 1989.-С.55-59.

115. Иванов Вяч. Вс. Литературные параллели кавказским стихам Пастернака: Readings in Russian Modernism. To Honor Vladimir Fedorovich Markov / Вяч.Вс.Иванов. M., 1993.

116. Иванов Вяч.Вс. Разыскания о поэтике Пастернака. От бури к бабочке / Вяч.Вс.Иванов // Иванов Вяч.Вс. Избр. тр.по семиотике и истории культуры. М., 1999. - Том 1. - С.15-140.

117. Иванов Вяч.Вс. Русская поэтическая традиция и футуризм (из опыта раннего Пастернака). Связь времен. Проблемы преемственности в русской литературе конца XX начала XX в. / Вяч.Вс.Иванов. М., 1992.

118. Иванов Вяч.Вс. Хронотопы творческой биографии Б.Л.Пастернака / Вяч.Вс.Иванов // «Любовь пространства.»; поэтика места в творчестве Бориса Пастернака. М., 2008. - С. 13-36.

119. Иванова И.Н. Концепция времени Б. Пастернака и ее связь с рит-микоинтонационной организацией его стихов: автореф. дис. канд. филол. наук / И.Н.Иванова; Институт русского языка им., В.В. Виноградова. М., 2002.

120. Иванова Н.Б. Борис Пастернак: участь и предназначение: биографическое эссе / Н.Б.Иванова. СПб, 2000.

121. История русской советской поэзии: 1941 1980. - Л., 1984.

122. Исупов К.Г. Диалог столиц в историческом движении / К.Г. Исупов // Москва-Петербург. Pro et contra. СПб, 2000. - С.6-78.

123. Исупов К. Душа Москвы и гений Петербурга / К. Исупов // Петербург как феномен культуры: сб. ст. СПб., 1994. - С.33-67.

124. Каган Ю.М. Об «Апеллесовой черте» Бориса Пастернака: попытка постижения / Ю.М.Каган //Литературное обозрение. 1996 - №4. -С.43-50.

125. Каганский В.Л. Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство / В. Л.Каганский. М., 2001.

126. Казари Р. Гора/горка одно в московском контексте русской литературы (второй половины 19-начала 20 века) / Р. Казари // Русский язык за рубежом. - 1997. - №3/4. - С. 94-98.

127. Казари Р. «Московские маргиналии к Петербургскому тексту» / Р. Казари // Europa Orientalis XVI: сб. ст. / под ред. А. д'Амелии, А. Конечного, Дж.-П. Пиретто. Рим, 1997. -№ 2. С.36-39.

128. Карпов A.C. Лекции по курсу «История русской литературы XX века»: О. Мандельштам, Б. Пастернак, М. Цветаева. М., 1994.

129. Кацис Л.Ф. «.O том, что никто не придёт назад». 2: Предреволюционный Петербург и литературная Москва в «Белой гвардии» М.А.Булгакова / Л.Ф. Кацис // Литературное обозрение. 1996. - №5/6. -С.165-182.

130. Кацис Л.Ф. Пастернак и Шопен: (О второй редакции «Баллады» Б. Пастернака «Бывает, курьером на борзом.») / Л.Ф.Кацис // Известия АН. Сер. «Литература и язык». 1998. -Т. 57. - №4. - С. 19-38.

131. Клинг O.A. Борис Пастернак и символизм / О.А.Клинг // Вопросы литературы. 2002. - №2. - С.25-59.

132. Клочкова Ю.В. Образ Екатеринбурга/Свердловска в русской литературе (XVIII середина XX вв.): автореф. дисс. канд. филол. наук / Ю.В .Клочкова. - Екатеринбург, 2006.

133. Кнабе Г.С. Москва и «московский текст» русской культуры: сб. ст. / Г.С.Кнабе. М., 1998.

134. Кожевникова H.A. Улицы, переулки, кривули, дома в романе А. Белого «Москва» / Н.А.Кожевникова // Москва и «Москва» А. Белого.-М., 1999.

135. Ковтунова И.И. О поэтических образах Бориса Пастернака Очерки истории языка русской поэзии XX века: Опыты описания идиости-лей / И.И.Ковтунова. М., 1995. - С. 132-207.

136. Кондаков Б.В. Пермская земля: реальность и мифы / Б.В.Кондаков // Провинция: поведенческие сценарии и культурные роли.-М„ 2000. С. 26-32

137. Корман Б.О. Изучение текста художественного произведения / Б.О.Корман. М., 1972.

138. Корман Б.О. Практикум по изучению художественного произведения / Б.О.Корман. Ижевск, 1977.

139. Корниенко М. Москва во времени / М. Корниенко // Октябрь. -1997.-№9.-С.147-157.

140. Королев А. Москва и Ершалаим. Фантастическая реальность в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» / А.Королев // В мире фантастики: сб. литературно-критических ст. и очерков. -М., 1989.

141. Кунин И.Ф. Как читать ранние стихи Пастернака / И.Ф.Кунин // Русская речь. 1994. - №1.

142. Кузина Н.В. Два поэтических мира: Мандельштам и Пастренак (1910- 1920 гг.): дис. . канд. филол. наук / Н.В.Кузина. Смоленск, 1997.

143. Кушнер А. «И чем случайней, тем вернее.» / А.Кушнир //Аврора. 1990. -№ 2 . - С.11-21.

144. Лавренова О.Л. Образ места и его значение в культуре провинции / О.Л. Лавренова // Геопанорама русской культуры: провинция и ее локальные тексты / отв. ред. Л.О.Зайонц; сост. В.В.Абашев, А.Ф.Белоусов, Т.В.Цивьян. М., 2004.

145. Лавров A.B. Андрей Белый и Борис Пастернак: взгляд через «Марбург» Themes and variations.TeMbi и вариации: сб. ст. и материалов к 50-летию Лазаря Флейшмана / А.В.Лавров. Стэнфорд, 1994. - С.40-56.

146. Левкиевская Е.Е. Москва в зеркале современных православных легенд / Е.Е. Левкиевская // Живая старина. -1997. №3. - С. 15-17.

147. Левин Ю.М. Избр. тр.: Поэтика. Семиотика / Ю.М.Левин. М., 1998.

148. Левин Ю.М. О некоторых чертах плана содержания в поэтических текстах / Ю.М.Левин // Структурная типология языков. М., 1966.1. С.199-215.

149. Левина Т. «Страдательное богатство»: Пастернак и русская живопись 1910-х начала 1940-х гг. / Т.Левина // Литературное обозрение.- 1990. №2. - С.84-89.

150. Левонтина И.Б. Родные просторы / И.Б.Левонтина, А.Д.Шмелев // Логический анализ языка. Языки пространств / отв.ред. Н.Д.Арутюнова, И.Б.Левонтина. М., 2000.

151. Лега В.П. Курс «История западной философии / В.П.Лега. М., 2005.

152. Лепахин В. Иконопись и живопись, вечность и время в «Рождественской звезде» Б. Пастернака / В.Лепахина // Dissertationes Slavicae, XIX: материалы и сообщения по славяноведению. Szeged, 1988. С.255-276.

153. Лилли И. Пастернаковская Москва, пастернаковская Пермь / И.Лилли // «Любовь пространства.»: поэтика места в творчестве Бориса Пастернака. М., 2008. - С.69-78.

154. Литературный энциклопедический словарь / под ред. В.М.Кожевникова, П.А.Николаева. М., 1987.

155. Литовская М.Л. Бажов и символическое пространство Екатеринбурга / М.Л.Литовская // Региональные культурные ландшафты: история и современность. Тюмень, 2004. - С.31-38

156. Литовская М.Л. Литературная борьба за определение статуса территории: Ольга Славникова Алексей Иванов / М.Л. Литовская //

157. Литература Урала: история и современность: сб. ст. Екатеринбург, 2006.-Вып. 1. - С.66-75.

158. Литовская М.Л. «Никому не родная родина»: тема региональной идентичности в творчестве уральских писательниц XIX начала XX вв. / М.Л.Литовская // Уральский исторический вестник. - 2009. - №1 (22). - С.60-65.

159. Лихачев Д.С. Борис Леонидович Пастернак / Д.С.Лихачев // Лихачев Д.С. Избр. работы. В 3 т. / Д.С.Лихачев. Л., 1987. - Т.З.

160. Лихачев Д.С. Внутренний мир художественного произведения / Д.С.Лихачев // Вопросы литературы. 1968. -№8. - С.74-79.

161. Лихачев Д.С. Поэзия садов: к семантике садово-парковых стилей: сад как текст. СПб., 1991.

162. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы / Д.С.Лихачев // Лихачев Д.С. Избр. работы. В 3 т. / Д.С.Лихачев. Л., 1987. - Т.1.

163. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы / Д.С.Лихачев. -М., 1979.

164. Лихачев Д.С. Поэтическая проза Бориса Пастернака / Д.С.Лихачев. Избр. работы. В 3 т. / Д.С.Лихачев. Л., 1987. - Т.З.

165. Лихачев Д.С. Избранные работы. В 3 т. / Д.С.Лихачев. М., 1987.

166. Логический анализ языка: Языки пространств / отв. ред. Н.Д.Арутюнова, И.Б.Левонтина. М., 2000.

167. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура / А.Ф.Лосев. М., 1991.

168. Лосев Л. Реальность Зазеркалья: Венеция Иосифа Бродского / Л.Лосев // Иностранная литература. 1996. - №5. - С.54 71.

169. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста / Ю.М.Лотман. Л., 1972.

170. Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии / Ю.М.Лотман. Л., 1996.

171. Лотман Ю.М. Структура художественного текста / Ю.М.Лотман. -М., 1970.

172. Лотман М.Ю. Мандельштам и Пастернак: (попытка контрастов, поэтики) / М.Ю. Лотман. Таллинн, 1996.

173. Лотман Ю.М. «Дрозды» Б. Пастернака // Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. СПб., 1996.

174. Лотман Ю.М. О метаязыке типологических описаний культуры: семиосфера / Ю.М.Лотман. СПб, 2000.

175. Лотман, Ю.М. Поэтический мир Тютчева / Ю.М.Лотман // Лотман Ю.М. Избр. ст. В Зт. / Ю.М.Лотман. Таллинн, 1993. - Т.З. -С.145-171.

176. Лотман Ю.М. Проблема художественного пространства в прозе Гоголя / Ю.М.Лотман // Лотман Ю.М. Избр. ст. В Зт. / Ю.М.Лотман. -Таллинн, 1993. Т.З.

177. Лотман Ю.М. Анализ стихотворения Б.Пастернака «Заместительница» / Ю.М.Лотман // Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии / Ю.М.Лотман. СПб., 1996.

178. Лотман Ю.М. Символика Петербурга и проблемы семиотики города / Ю.М.Лотман //Семиотика города и городской культуры. Петербург. Труды по знаковым системам. -Тарту, 1984 № 18. - С. 32-34

179. Лотман Ю.М. Стихотворения раннего Б. Пастернака: некоторые вопросы структурного изучения текста / Ю.М.Лотман // Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии / Ю.М.Лотман. СПб., 1996. - С.688- 718.

180. Лотман Ю., Успенский, Б. Отзвуки концепции «Москва-третий Рим» в идеологии Петра Первого / Ю.Лотман, Б.Успенский // Художественный язык средневековья. М., 1982.

181. Люсый А.П. Крымский текст в русской литературе / А.П.Люсый. -СПб., 2003.

182. Магомедова Д.М. Соотношение лирического и повествовательного сюжета в творчестве Пастернака / Д.М.Магомедова // Известия АН СССР. 1990. - Т.49. - №5. - С.412-419.

183. Магомедова Д.М. Филологический анализ лирического стихотворения / Д.М.Магомедова. М., 2004.

184. Мандельштам О.Э. Слово и культура / О.Э.Мандельштам. М., 1987.

185. Манн В.В. Москва в творческом самосознании Гоголя: (Штрихи к теме) / В.В.Манн // Москва и «московский текст» русской культуры. М., 1998.

186. Маслова А.Г. Поэтика хронотопа в раннем творчестве Б.Л.Пастернака: автореф. дис. . канд. филол. наук / А.Г.Маслова. -Киров, 2003.

187. Мегирьянц Т.А. Концепт «город» в творчестве Б.Пастернака: автореф. дис. канд. филол. наук / Т.А. Мегирьянц. Воронеж, 2002.

188. Меднис Н. Сверхтексты в русской литературе Электронный ресурс. / Н. Меднис. Режим доступа. - kniga.website.ru

189. Меркулова Т.И. Об «экзистенциальности» художественного восприятия Б.Пастернака / Т.И.Меркулова // Филологические науки. -1992. №2. - С. 132-144.

190. Минц З.Г. Структура художественного пространства в лирике А. Блока / З.Г.Минц // Труды по русской и славянской филологии. Тарту, 1970. - № 15. - С.203-294.

191. Миронов Г. В двух городах и во всей России. / Г. Миронов, Л. Миронов // Две столицы: произведения русских писателей второй половины 19 в. о жизни Петербурга и Москвы. М., 1990. - С.3-18.

192. Мифологический словарь / гл. ред. Е.М. Мелетинский. M., 1991.

193. Мифы народов мира. В 2 т. М., 1980.

194. Москва в русской и мировой литературе: сб. ст. М., 2000.

195. Москва и «московский текст» русской литературы. М., 1998.

196. Москва и «московский текст» в русской литературе и фольклоре: материалы VII Виноградовских чтений. М., 2004.

197. Москва и «московский текст» в русской литературе и фольклоре: материалы VIII Виноградовских чтений. М., 2005.

198. Муравьев Вл. Да вечно здравствует Москва! / Вл. Муравьев // Город чудный, город древний.: Москва в русской поэзии 18-начала 20 веков. М., 1988. - С.5-37.

199. Мусатов В.В. История русской литературы первой половины XX века (советский период) / В.В.Мусатов. М., 2007.

200. Мусатов В.В. К проблеме генезиса лирики Б.Пастернака /

201. B.В.Мусатов // Известия АН. Сер. «Литература и язык». -1990 Т49. -№5.

202. Мягков Б.С. Булгаковская Москва / Б.С.Мягков. М., 1993.

203. Немзер А. Московская статья / А. Немзер // Волга. 1998. - №1.1. C.157-166.

204. Нерлер П. Поэт и город / П. Нерлер // Мандельштам О.Э. «И ты, Москва, сестра моя, легка.»: стихи, проза, воспоминания, материалы к биографии; венок Мандельштаму / О.Э.Мандельштам. М., 1991. -С.3-20.

205. Никитаева В.Н. «Образ мира, в слове явленный.» (ранняя лирика Пастернака) / В.Н.Никитаева // Русская словесность. 1997. -№4.

206. Никулина H.A. Ностальгический топос в литературе первой волны русской эмиграции (на примере творчества Д.Мережковского и И.Бунина) / Н.А.Никулина // Филология в пространстве культуры: мат-лы III Междунар. Науч.-практ. конф. Тобольск, 2011. - С.32-33.

207. Ничипоров И. «Московский текст» в русской поэзии XX века: М. Цветаева и Б. Окуджава / И. Ничипоров // Вестник Московского ун-та. Серия 9. «Филология». 2003. - № 3. - С.58-71.

208. Обухова О.Я. Москва Анны Ахматовой / О.Я. Обухова // Лот-мановский сборник. -М., 1997. С.695-702.

209. Овчинников И.Ф. Б.Л.Пастернак поиски призвания: от философии к поэзии // Вопросы философии. 1990. - №4. - С.7-22

210. Озеров Л.А. Необходимость прекрасного / Л.А.Озеров. М., 1983.

211. Озеров Л.А. О Борисе Пастернаке / Л.А.Озеров. М., 1990.

212. Окутюрье М. Пространство и звук (о звуковом восприятии пространства в поэтике Б.Пастернака) М.Окутюрье // «Любовь пространства.»: Поэтика места в творчестве Бориса Пастернака. М., 2008. — С.123-130.

213. Ослина Е.В. Эволюция лиро-эпического образа Москвы в творчестве М.Ю. Лермонтова / Е.В. Ослина // Проблемы развития лирической поэзии 18-19 веков и ее взаимодействия с прозой. М., 1985. - С.102-110.

214. Очерки истории языка русской поэзии XX века: Грамматические категории. Синтаксис текста / Б.М.Гаспаров, Ж.А.Дозорец, И.И.Ковтунова, Н.А.Кожевникова, и др. -М., 1993.

215. Паламарчук, П.Г. Батюшковская Москва / П.Г. Паламарчук // Памятники Отечества. М. - №1. - С.33-39.

216. Пастернак Е. Память и забвение как основа «второй вселенной» в творческой философии Б. Пастернака / Е.Пастернак // Themes and variations.TeMbi и вариации: сб. ст. и материалов к 50-летию Лазаря Флейшмана. Стэнфорд, 1994. - С.26-39.

217. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак: биография / Е.Б.Пастернак. -М., 1997.

218. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак: материалы для биографии Е.Б.пастернак. М., 1989.

219. Пастернак Е.В. Лето 1917 года: «Сестра моя жизнь» и «Доктор Живаго» / Е.В.Пастернак // Звезда. 1990. - №2.

220. Пастернак, Е.В. Первые опыты Б. Пастернака: труды по знаковым системам / Е.В. Пастернак. Тарту, 1969. Вып. 4. - С.244-259.

221. Пастернак Е.Б. Урал впервые / Е.Б.Пастернак // «Любовь пространства.»: Поэтика места в творчестве Бориса Пастернака. М., 2008. — С.37-42.

222. Пастернак Е.Б. Мир Пастернака / Е.Б.Пастернак. М., 1989.

223. Пастернак Е.Б. Материалы для биографии / Е.Б.Пастернак. -М., 1989.

224. Пастернак Е.Б. Нобелевская премия Бориса Пастернака / Е.Б.Пастернак // Новый мир.-1990. -№2.-С. 191-194.

225. Пастернак Е.Б. На своём языке.: сын об отце / Е.Б.Пастернак // Слово. 1990. - №8. - С.5-8.

226. Пастернак Ж. «PATIOR» / Ж.Пастернак // Знамя. 1990. - №2. -С.189-193.

227. Пастернак Е.В. Координаты лирического пространства / Е.В.Пастернак, Е.Б.Пастернак // Литературное обозрение. 1990. -№3. - С.91-100.

228. Пастернаковские чтения: Вып. 2 / редкол.: М.Л. Гаспаров, И.Ю. Подгаецкая, K.M. Поливанов. М., 1998.

229. Платонов К.К. Краткий словарь системы психологических понятий / К.К.Платонов. М., 1984.

230. Подорога В. Простирание или География «русской души» / В.Подорога. М., 1994.

231. Подшивалова Е.А. Принципы изучения удмуртской литературы. / Е.А.Подшивалова // // Литература Урала: история и современность: сб. ст. Екатеринбург, 2006 - С.53-58.

232. Поливанов K.M. Особенности изображения и пространственных законов в пастернаковских описаниях Марбурга / К.М.Поливанов // «Любовь пространства.»: поэтика места в творчестве Бориса Пастернака. М., 2008. - С.87-94.

233. Поливанов K.M. Отечественная пастернакиана за 10 лет / К.М.Поливанов // Новое литературное обозрение. 1993. - №2. -С.256-261.

234. Поливанов K.M. «Хор» Пастернака: опыт комментария / К.М.Поливанов // Литературное обозрение. 1996. - №4. - С.50-55.

235. Поспелов Г.Н., Николаев П.А., Волков И.Ф. Введение в литературоведение / Г.Н.Поспелов, П.А.Николаев, И.Ф.Волков. М., 1988.

236. Поэзия русского футуризма / вступ. ст. В.Н. Альфонсова; сост. и подгот. текста В.Н. Альфонсов и Л. Красицкого. СПб., 1999.

237. Прашкевич Г.М. Самые знаменитые поэты России / Г.М.Прашкевич.- М., 2001.

238. Прокопова М.В. Архетип культурного героя в сибирском тексте русской литературы / М.В. Прокопова// Литература в контексте современности. Челябинск, 2007. - С.76-78.

239. Прокопова М.В. Семантика пространственно-временных ориентиров в стихотворении Л. Н. Мартынова «Ермак» / М.В .Прокопова // От текста к контексту. Ишим, 2006. - С. 189-192.

240. Пруайяр Ж. де «Привлечь к себе любовь пространства» / Ж. де Пруайяр // «Любовь пространства.»: поэтика места в творчестве Бориса Пастернака. М., 2008. - С. 111-122.

241. Радунский В.Г. Фольклорные мотивы в поэзии Бориса Пастернака / В.Г.радунский // Русская речь. №3. - 1994.

242. Разумова И.А. «Как близко от Петербурга, но как далеко» (Петрозаводск в литературных и устных текстах XIX XX вв.) / И.А.Разумова // Русская провинция: миф - текст - реальность. - М., 2000.

243. Разумова И.А. «Под вечным шумом Кивача.»: (Образ Карелии в литературных и устных текстах) / И.А.Разумова // Геопанорама русской культуры: провинция и ее локальные тексты / отв. ред. Л.О.Зайонц; сост. В.В.Абашеев, А.Ф.Белоусов, Т.В.Цивьян. М., 2004.

244. Разумова Н.Е. Творчество А.П.Чехова в аспекте пространства / Н.Е.Разумова. Томск, 2001.

245. Рашковский Е.Б. Пастернак и Тейяр де Шарден / Е.Б.Рашковский //Вопросы философии. 1990. -№8. -С.136-145.

246. Рашковский Е.Б. Философский комментарий к стихам Пастернака / Е.Б.рашковский // Вопросы философии. 2000. - №8. -51-61.

247. Рейхенбах, Г. Философия пространства и времени / Г.Рейхенбах. -М., 2003.

248. Репин А. О «московском мифе» в 20-30-е годы XX века / А. Репин Электронный ресурс. Режим доступа. - // http:Л September.ru/2003/46/6.km

249. Руднев В. Словарь культуры XX в./ В.Руднев. М., 1997.

250. Руднев П.А., Новинская Л.П. Художественное пространство в лирике Ф.И. Тютчева: диахронический анализ / П.А.Руднев, Л.П.Новинская // Пространство и время в литературе и искусстве. -Даугавпилс, 1987.-С.63-77.

251. Русские писатели лауреаты Нобелевской премии. - М., 1991.

252. Русский футуризм: Теория. Практика. Критика: воспоминания / сост. В.Н. Терёхина, А.П. Зименков. М., 2000.

253. Саакянц А. Три Москвы Марины Цветаевой / А. Саакянц // Цветаева М. Поклонись Москве.: Поэзия; Проза; Дневники / М.Цветаева. -М., 1989.-С. 3-14.

254. Самойлов Д.С. Книга о русской рифме / Д.С.Самойлов. М., 1982.

255. Сахарова Е.М. «Я навсегда Москвич» / Е.М. Саруханян // Чехов А.П. Среди милых москвичей / А.П.Чехов. М., 1988. - С.3-16.

256. Сваровская A.C. Геокультурные топосы в книге стихов В. Ходасевича «Европейская ночь» / А.С.Сваровская // От текста к контексту. — Ишим, 2006.-С. 126-134.

257. Седакова O.A. «Вакансия поэта»: к поэтологии Пастернака / О.А.Седакова // «Быть знаменитым некрасиво.»: пастернаковские чтения. М., 1992. - Вып. 1. - С. 24-31.

258. Семенов-Тянь-Шанский, В.П. Что должен знать каждый краевед о географии человека / В.П. Семенов-Тянь-Шанский. Л., 1927.

259. Серова М.В. Проблемы идентичности в мифопоэтическом пространстве В.Шихова. / М.В.Серова // Литература Урала: история и современность: сб. ст. Екатеринбург, 2006. - Вып. 2. - С.376-385.

260. Сёргэй Т. «В стихах рос и творился свой Лондон.»: Стиховое «диккенсианство» у раннего Пастернака / Т.Сёргэй // «Любовь пространства.»: поэтика места в творчестве Бориса Пастернака. М., 2008. -С.95-104.

261. Сидорина Н. «Святая родина моя»: Москва в жизни и творчестве А.С.Пушкина / Н. Сидорина // День поэзии. 1987. - С.47-52.

262. Силантьев И. Мотив как проблема нарратологии: критика и семиотика. Новосибирск, 2002. - Вып. 5. - С.32-60

263. Симпличио Д. де Б.Пастернак и живопись: Мир Пастернака / Д. де Симпличио. М., 1989. - С.46-54.

264. Синдаловский Н. Кузневский мост, или из Петербурга в Москву на крыльях фольклора / Н. Синдаловский // Нева. 1996. - №9. -СЛ 89-195.

265. Синявский А.Д. Поэзия Пастернака / А.Д.Синявский // Пастернак Б. Стихотворения и поэмы / Б.Пастернак. М.; Л., 1965. - С.9-39.

266. Словарь литературоведческих терминов / С.П.Белокурова. -СПб., 2006.

267. Смирнов И.П. Порождение интертекста: элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б.Л.Пастернака / И.П.Смирнов. СПб., 1998.

268. Смирнов И.П. Пастернак «Метель»: поэтический строй русской лирики / И.П.Смирнов. Л., 1973. - С.236-260.

269. Смирнов И.П. Художественный смысл и эволюция поэтических систем / И.П.Смирнов. М., 1977.

270. Смолицкий В.Г. Христианские мотивы в поэзии Пастернака /

271. B.Г.Смолицкий // Русская словесность.- 1997. №4. - С.26-29.

272. Созина Е.К. «Екатеринбургский текст» Н. Смирновой» / Е.К.Созина // Урал. 2005. - №4. - С.220-225.

273. Созина Е.К. Индивидуальное и общее в судьбе и творчестве литератора-разночинца: размышления над прозой Ф.М.Решетникова / Е.К.Созина // Уральский исторический вестник. 2009. - №1 (22).1. C.41-50.

274. Созина Е.К. Об «Истории литературы Урала»: предисловие к проекту. / Е.К.Созина // Литература Урала: история и современность: сб. ст. Екатеринбург, 2006. - С.7-17.

275. Созина Е.К. Сознание и письмо в русской литературе / Е.К.Созина. Екатеринбург, 2001.

276. Степанян Е.В. О категориях поэтического мышления Пастернака. // Вопросы философии. 2000. -№8. - С.99-116.

277. Степун П.Б. Б.Л. Пастернак / П.Б.Степун // Литературное обозрение. -1990. №2. - С.27.

278. Степун Ф. Москва Третий Рим / Ф.Степун // Москва - Петербург: pro et contra: диалог культур в истории национального самосознания. - СПб., 2000.

279. Страда В. Москва-Петербург-Москва / В. Страда // Лотмановский сб.-М., 1995. Вып. 1. -С.507-512.

280. Страшнов С.Л. Русская поэзия XX века в выпускном классе: кн. для учителя / С.Л.Страшнов. М., 1999.

281. Суматохина Л.В. Своеобразие поэтической структуры лирического сборника Б. Пастернака: дис. канд. филол. наук / Л.В.Суматохина. М., 1998.

282. Сухих И. Московский текст бродяги Гиляя (1926-1935, «Москва и москвичи» В. Гиляровского) / И. Сухих // Звезда. 2004. - № 4. -С.222-233.

283. Тагер Е.Б. Избранные работы литературе / Е.Б.Тагер. М., 1988.

284. Тамарченко Н.Д. Теоретическая поэтика: понятия и определения Н.Д.Тамарченко. М., 1968.

285. Тан А. Москва в романе М.Булгакова / А. Тан // Декоративное искусство СССР. 1987. - № 2. - С.22-29.

286. Тарановский К. О поэзии и поэтике / К.Тарановский; сост. M,JI. Гаспаров. М., 2000. - (Studia poética).

287. Тарасевич И. Андрей Белый в Москве и Петербурге / И. Тарасе-вич // Континент.-Берлин. -1993. -№76. С.322-326.

288. Тимина СИ. Последний роман Андрея Белого / СИ. Тимина // Белый А. Москва: Роман / А.Белый. -М., 1989. С.3-16.

289. Тимофеев И. Основы теории литературы / И.Тимофеев. 4 изд. -М., 1971.

290. Томашевский, Б.В. Теория литературы. Поэтика / Б.В.Томашевский. М., 1959.

291. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: исследования в области мифопоэтического / В.Н.Топоров. М., 1995.

292. Топоров В.Н. Петербург и петербургский текст русской литературы / В.Н.Топоров // Семиотика города и городской культуры: Петербург.-Тарту, 1984.

293. Топоров В.Н. Аптекарский остров как городское урочище (общий взгляд) / В.Н.Топоров // Ноосфера и художественное творчество. М., 1991.

294. Топоров В.Н. Пространство и текст. Текст: Семантика и структура/ В.Н.Топоров. -М., 1983.

295. Трисмегистов, А. Москва и Петербург. Заметки зеваки / А. Трис-мегистов // Московский городской листок. 1847. - №88.

296. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1979.

297. Тэн И. Философия искусства / И. Тэн

298. Тюленева Е.М. Творчество Б. Пастернака 1910-1920 годов: ми-фомышление и поэтика текста: Дис. канд. филол. наук / Е.М. Тюленева.

299. Успенский Б.А. Поэтика композиции / Б.А.Успенский. М., 1970.

300. Фарыно Е. Иконизм и иконность поэтики Пастернака: Тезисы / Е.Фарыно // Musica Antaqua Europae Orientalis. Acta Slavica. Bydgoszcz. 1988. - Vol.2. - C.283-298.

301. Фарыно E. Мифопоэтичность пастернаковских локусов: откуда и как туда попадают и как и куда оттуда выбираются / Е.Фарыно // «Любовь пространства.»: поэтика места в творчестве Бориса Пастернака. -М., 2008.-С.105-110.

302. Фатеева H.A. Поэт и проза: книга о Пастернаке / Н.А.Фатеева. -М.,-2003.

303. Федорова Л. Музыкальность поэзии Пастернака / Л.Федорова // Семья и школа. 1988. -№5. -С.21-29.

304. Фиалкова Л. Москва в произведениях М.Булгакова и А.Белого / Л. Фиалкова // М.А.Булгаков-драматург и художественная культура его времени.-М., 1988. -С.358-368.

305. Флейшман Л. Борис Пастернак в тридцатые годы / Л.Флейшман. -Jerusalem, 1984.

306. Флейшман Л. Фрагменты футуристической биографии Пастернака Русская литература XX века: исследования американских ученых / Л.Флейшман. СПб., 1993.

307. Фоменко И.В. Лирический цикл: становление жанра, поэтика / И.В.Фоменко. Тверь, 1992.

308. Фоменко И.В. Музыкальная композиция как черта романтического стиля: (на примере творчества Б.Пастернака 20-х гг.) / И.В.Фоменко // Вопросы романтизма: межвуз. сб. Вып.

309. Фрейденберг О.М. Миф и литература в древности / О.М.Фрейденберг. М., 1979.

310. Фрейдин Ю.Л. Заметки о хронотопе московских текстов Мандельштама / Ю.Л. Фрейдин // Лотмановский сборник. -1997. №2. -С.703-728.

311. Фроловская Т.Л. Евразийское мировоззрение Пастернака / Т.Л.Фроловская // «Любовь пространства.»: поэтика места в творчестве Бориса Пастернака. М., 2008. - С.283-294.

312. Фоменко И.В. Поэтическое творчество Бориса Пастернака 10-х 20-х годов / И.В.Фоменко. М., 1971.

313. Фоменко И.В. Циклизация как типологическая черта лирики Б.Пастернака / И.В.Фоменко // Пастернаковские чтения: материалы межвуз. конф. (23-25 окт. 1990 г.) / Пермский ун-т. Пермь, 1990. -С.78-84.

314. Франк В.С. Водяной знак: (Поэтическое мировоззрение Пастернака) / В.С.Франк // Литературное обозрение. 1990. - №2. - С.72-76.

315. Фрэнк Д. Пространственная форма в современной литературе / Д.Фрэнк.-М., 1987.

316. Хакимова Ж. Лирика Бориса Пастернака в XI классе / Ж.Хакимова // Мэгариф. 1994. - №8. - С.23-26.

317. Хализев В.Е. Теория литературы / В.Е.Хализев. М., 2002.

318. Ханзен-Леве А. Русский символизм: система поэтических мотивов. Ранний символизм / А.Ханзен-Леве. СПб, 1999.

319. Харитонова E.B. Образ Екатеринбурга в прозе S. Петрова/ Е.В.Харитонова // Литература Урала: история и современность: сб. ст. -Екатеринбург, 2006. Вып. 2. -С.88-95.

320. Химич В.В. «Провинциальный топос» в процессе самоидентификации личности / В.В .Химич // Региональные культурные ландшафты: история и современность: материалы Всерос. науч. конф. Тюмень, 2004. -С.221-225.

321. Цветаева М.И. Эпос и лирика современной России (Владимир Маяковский и Борис Пастернак) / М.И.Цветаева // Цветаева М.И. За всех противу всех! / М.И.Цветаева. М., 1992.

322. Цивьян Т.В. Об одном из смыслов, заключенных в понятии «граница» (От «Миорицы» до Хармса) / Т.В .Цивьян // Советское славяноведение. 1991. -№1. - С.37-41.

323. Чумаков Ю.Н. К историко-типологической характеристике романа в стихах («Евгений Онегин» и «Спекторский») / Ю.Н. Чумаков // Болдинские чтения. Горький, 1977. - С 106-118.

324. Чайковская В. Детство женщины / В.Чайковская // Детская литература. -1993. №1. - С. 15-17.

325. Шведова Н.В. Круглый стол «Москва в судьбе и творчестве славянских писателей» / Н.В. Шведова // Славяноведение. 1997. - №6. -С.110-112.

326. Шкловский В. Художественная проза: размышления и разборы / В.Шловкий. М., 1981.

327. Шлегель Ф. Эстетика. Философия. Критика. В 2-х т. Т. 1. М., 1983.

328. Шлозберг Э. Структура художественного образа в поздней лирике Б. Пастернака/ Э.Шлозберг // Проблемы художественного мышления и историко-литературный процесс / ред.: А.Н. Давронова, А.Г. Ка-былицкая, А.Н. Иволина. Ташкент, 1989. - С.56-61.

329. Шпенглер О. Закат Европы / О.шпенглер // Философия истории. Антология. М., 1995.

330. Шпет Г.Г. Эстетические фрагменты / Г.Г.Шпет // Шпет Г.Г. Сочинения / Г.Г.Шпет. М., 1989

331. Штепенко А.Г. Поэтический цикл Б. Пастернака «Второе рождение» и его место в творческой эволюции поэта: (генезис, история текста): дисс. .канд. филол. наук/ А.Г.Штепенко. -М., 1994.

332. Шулова Я. «Петербург» прорастает в «Москве» / Я. Шулова // Нева. -2004. -№ 5. С.231-235.

333. Щукин В.Г. Миф дворянского гнезда: геокультурологическое исследование по русской классической литературе / В.Г.Щукин. -Краков, 1997.

334. Щученко В. К вопросу о петербургской и московской школах русского символизма / В. Щученко // Петербург в русской культуре: тезисы докладов. СПб., 1997. - С.5-7.

335. Элиаде М. Космос и история: избр. труды / М.Элиаде. М., 1994.

336. Эртнер E.H. Поэтика места в литературе тюменского края XIX -начала XX века / Е.Н.Эртнер // Региональные культурные ландшафты: история и современность: материалы Всеросс. науч. конф. Тюмень, 2004. - С. 104-109.

337. Эртнер E.H. Феноменология провинции в русской прозе конца XIX начала XX века / Е.Н.Эртнер. - Тюмень, 2005.

338. Эпштейн М.Н. «Природа, мир, тайник Вселенной» / М.Н.Эпштейн. М., 1990.

339. Юнггрен А. Гоголь и Пастернак / А.Юнггрен // «Быть знаменитым некрасиво.»: Пастернаковские чтения. М., 1992. - Вып. 1. -С.143-153.

340. Юнггрен А. Yuvenilia Б. Пастернака: 6 фрагментов о Релинкви-мини / А.Юнггрен. Стокгольм, 1984

341. Якобсон A.A. Лекции о Пастернаке «Почва и судьба» / А.А.Якобсон. М., 1992.

342. Якобсон Р. Заметки о прозе поэта Пастернака. Работы по поэтике. Переводы / Р.Якобсон. М., 1987. - С.324-339.

343. Якобсон Р. Статуя в поэтической мифологии Пушкина. Работы по поэтике Переводы / Р.Якобсон. М., 1987. - С. 145-181.

344. Faryno J. Поэтика Пастернака («Путевые записки» «Охранная грамота») / J.Faryno. Wien, 1989.