автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Творчество раннего Пастернака и поэтика символизма

Полный текст автореферата диссертации по теме "Творчество раннего Пастернака и поэтика символизма"

На правах рукописи

Казмирчук Ольга Юрьевна

Творчество раннего Пастернака и поэтика символизма

10. 01. 01 - Русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва - 2003

Работа выполнена в Институте мировой литературы им. A.M. Горького РАН

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Магомедова Дина Махмудовна

Официальные оппоненты: Доктор филологических наук, профессор

Фоменко Игорь Владимирович

Ведущая организация: Московский государственный педагогический университет

Защита состоится 25 сентября на заседании диссертационного совета Д 212.198.04 при Российском государственном гуманитарном университете по адресу 125267, Москва, Миусская пл., 6.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Российского государственного гуманитарного университета

Автореферат разослан_

Ученый секретарь

Кандидат филологических наук

Геворкян Армен Варужанович

Д.М. Магомедова

оо^-А

Т? ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. Вопрос о соотнесённости творчества Б.Л. Пастернака с поэтикой символизма обретает особую значимость в контексте столь актуального в современном литературоведении сопоставления двух литературных эпох, символизма и постсимволизма. И, разумеется, изучение этой проблемы позволяет полнее, серьёзнее осмыслить процесс формирования пастернаковско-го художественного мышления и объяснить многие его особенности.

Рецепция символистской традиции в лирике Б.Л. Пастернака привлекала внимание его современников, активно обсуждалась литературоведами в 20-х -30-х годах (работы P.O. Якобсона, Н.И. Харджиева и В.В. Тренина). В современном литературоведении (в особенности, в последние годы) вновь возрос интерес к данной проблематике. Трансформация символистских образов и мотивов в творчестве Пастернака исследуется И.П. Смирновым, М.Л. Гаспаровым, K.M. Поливановым, O.A. Клингом, С.Н. Бройтманом.

Исходя из уже существующего опыта осмысления этой проблемы, можно предположить, что наиболее плодотворным способом её дальнейшей разработки является не перечисление образов и мотивов, заимствованных Пастернаком из символистских текстов и шире, из символисткой культуры в целом, но, прежде всего, выявление принципов пастернаковского художественного мышления, позволяющих автору осваивать и видоизменять символистскую поэтику.

Объект и предмет исследования. Объектом данного исследования являются раннее творчество Б.Л. Пастернака, в частности, его второй поэтический сборник «Поверх барьеров» (редакция 1917 года), предметом - выработанные Пастернаком принципы восприятия символистской традиции, предпринятая поэтом трансформация символистских тем, мотивов и образов

Цели и задачи исследования. Цель исследования - выявить и проанализировать, какие мотивы и художественные приёмы заимствует Пастернак из символистской поэтики и каким образом в его раннем творчестве трансформи-

з

руется заимствованный материал. В соответствии с этим одной из центральных задач диссертационной работы является рассмотрение художественной структуры пастернаковского сборника «Поверх барьеров», что и позволяет сделать ряд выводов о характере пастернаковского восприятия символистской поэтической традиции.

Источники исследования. В качестве материала в данной работе привлекаются наиболее репрезентативные поэтические сборники символистов: «Горящие здания» (1900) «Будем как солнце» (1903) К.Д. Бальмонта; «Tertia vigilia» (1900), «Urbi et orbi» (1903), «Stephanos» (1906) В.Я. Брюсова; «Золото в лазури» (1904), «Пепел» (1908), «Урна» (1909) Андрея Белого, рассматривается «лирическая трилогия» А.А. Блока; а также второй поэтический сборник Б.Л. Пастернака «Поверх барьеров» (1917). Кроме того, используется автобиографическая проза Б.Л. Пастернака («Охранная грамота» и «Люди и положения») и пастернаковские письма к родным и друзьям.

Выбор пастернаковского сборника «Поверх барьеров» во многом обусловлен тем, что здесь ориентация автора на предшествующую литературную традицию (традицию символизма) сочетается со стремлением воплотить в поэтической практике художественные принципы футуризма (к моменту создания «Поверх барьеров» Пастернак сотрудничал с объединением «Центрифуга) и активным поиском собственной творческой манеры. Столь сложная комбинация разнонаправленных интенций делает пастернаковскую книгу «Поверх барьеров» интересным объектом для изучения, особенно в контексте проблематики пастернаковского восприятия предшествующей поэтической традиции и полемики с ней.

Методологические и теоретические основы исследования. В соответствии с основной целью работы (понять, какие именно элементы поэтической системы символизма и по каким причинам заимствует или отвергает Борис Пастернак) в диссертации применяется следующая методология исследования: совмещение имманентного анализа поэтических произведений (как пастерна-

ковских, так и символистских) с методикой сопоставительной, а также с рассмотрением историко-литературного контекста. В той или иной степени эта методика разрабатывалась в исследованиях З.Г. Минц, М.Л Гаспарова, Д.М. Ма-гомедовой, С.Н. Бройтмана, И.В. Фоменко и М.Н. Дарвина.

Научная новизна исследования. В работе впервые проделан целостный анализ пастернаковского сборника «Поверх барьеров» в редакции 1917 года: предпринята попытка рассмотреть его художественную структуру, выявлен ряд важнейших тематических и мотивных комплексов, намечены потенциальные возможности для сопоставления этой ранней поэтической книги с более поздним творчеством Б.Л. Пастернака.

Кроме того, в процессе сопоставления пастернаковских текстов с текстами поэтов-символистов, акцентируются не конкретные семантические и композиционные «переклички», а выявляются общность или различие принципов художественного освоения действительности. Таким образом, на основе сравнительных анализов конкретных текстов формируется ряд типологических сопоставлений художественной манеры Б.Л. Пастернака с эстетикой и поэтикой символизма.

На защиту выносятся следующие положения:

I. В раннем творчестве Б.Л. Пастернака, в том числе, в сборнике «Поверх барьеров», черты футуристической поэтики сочетаются с элементами символистской художественной системы.

П. От символистов Пастернак унаследовал один из основных элементов их художественной эстетики: стремление постоянно соотносить «небесное» и «земное», видеть в «земном» мире «отблески» мира «небесного». При этом наиболее радикальным модификациям подвергается в раннем творчестве Пастернака художественный опыт А. Блока, что выражается в пастернаковской интерпретации столь значимых для Блока образов женщины-героини и природной стихии. В значительно большей степени Борис Пастернак усваивает поэтиче-

ские разработки «старших» символистов, в первую очередь В. Брю-сова (это особенно ярко воплощается в пастернаковской трактовке образа города).

III. Пастернаковская приверженность к футуристическим установкам воплощается в подчёркнутом внимании к «сниженным», бытовым реалиям, которые вполне осознанно вводятся им в поэтический универсум.

IV. Две художественные интенции (символистская и футуристическая), объединяясь в рамках пастернаковской поэтики, формируют особую художественную манеру, особое мировидение, в основе которого лежит представление об изначальной целостности бытия, о принципиальной равнозначности всех его элементов: «высокого» и «низкого», «небесного» и «земного», «вечного» и «сиюминутного». Ощущение целостности бытия становится возможным в силу того, что в пастернаковском восприятии весь мир (в том числе, и «прозаичная», «обыденная» реальность) наделён творческим потенциалом, а значит, способен преображаться. Так Пастернак развивает, выводит на новый семантический уровень символистское представление о «жизнетворчестве».

Научно-практическая значимость результатов исследования. Результаты работы и содержащиеся в ней факты и наблюдения могут быть использованы в общих и специальных курсах, а также в учебных пособиях по истории русской литературы «серебряного века», и в специальных курсах, посвящённых творчеству Б.Л. Пастернака.

Апробация результатов исследования. Положения диссертации были представлены и обсуждались на различных конференциях и семинарах, в частности, на XII и XIII Пуришевских чтениях в МПГУ (Москва, 2000 и 2001), на конференциях «Литературный текст: проблемы и методы исследования» (2001) в Тверском государственном университете, «Поэтика русской литературы»

б

(2001 и 2002) и «Феномен заглавия» (2002 и 2003) в Российском государственном гуманитарном университете, «Филологические традиции в современном литературном и лингвистическом образовании (2003) в Московском гуманитарном педагогическом институте и отражены в публикациях.

Структура работы. Работа состоит из введения, трёх глав (в первой главе рассматривается деятельность футуристического объединения «Центрифуга», во второй главе анализируется художественная структура пастернаковско-го сборника «Поверх барьеров», в третьей главе сравнивается пастернаковская трактовка ряда образов и мотивов с символистской интерпретацией), заключения и списка использованной литературы.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается выбор темы, её актуальность, формулируются цели и задачи исследования, характеризуются его основные теоретические и методологические принципы, аргументируется композиционная структура работы и выбор рассматриваемых источников. Кроме того, во введении предлагается краткий обзор литературы вопроса.

В хронологическом порядке (начиная с момента литературного дебюта Бориса Пастернака и заканчивая работами последних лет) рассматриваются критические статьи и литературоведческие исследования, в которых осмысляется проблема влияния символистской поэтики на пастернаковское творчество. В процессе анализа этих статей прослеживается, как в русском литературоведении эволюционировало восприятие интересующего нас вопроса.

В начале 20-х годов современники Пастернака размышляли о том, каким образом поэт преодолевает инерцию символистской художественной традиции (в этом отношении показательны критические статьи Я. Черняка и А. Селива-новского, И. Эренбурга). Примечательно, что подобные выводы делались на основе анализа третьей пастернаковской книги «Сестра моя - жизнь», которая в

литературоведческих исследованиях последних лет (работы Вяч. Вс. Иванова, И.П. Смирнова, O.A. Клинга, С.Н. Бройтмана) трактуется в качестве одного из интереснейших вариантов развития принципов символистской поэтики.

В середине 30-х годов XX века было созданы несколько основополагающих, серьёзнейших работ, в которых пастернаковская поэтика сопоставлялась с поэтикой символистской, и между ними прослеживались генетические связи (работа P.O. Якобсона, статья Н.И. Харджиева и В.В. Тренина).

Впоследствии, в 60-х - 80-х годах, исследователи пастернаковского творчества сосредоточили своё внимание на выявлении в текстах Б.Л. Пастернака разного рода реминисценций из блоковской лирики. В гораздо меньшей степени изучались творческие связи Пастернака с другими представителями символистского направления, с В.Я. Брюсовым, А. Белым. Так попытка выявления неких общих художественных принципов, в соответствие с которыми Пастернак заимствовал и переосмыслял поэтику и эстетику русского символизма, сменилась обращением к более или менее убедительному сопоставлению конкретных пастернаковских текстов с текстами поэтов-символистов. И лишь в последние годы появляются работы, в которых предлагаются продуманные, аргументированные концепции, характеризующие соотнесённость пастернаковского художественного мышления с поэтикой символизма (имеются в виду уже упомянутые ранее исследования O.A. Клинга и С.Н. Бройтмана).

Таким образом, даже краткий анализ литературоведческих работ, посвя-щённых сравнению пастернаковского художественного мышления с поэтикой символизма, свидетельствует о том, что для убедительного разрешения данной проблемы необходимо проводить развёрнутые типологические сопоставления пастернаковских текстов с текстами символистскими. Причём эти сопоставления должны включать в себя как наблюдения над конкретным поэтическим материалом, так и выявление общих закономерностей, организующих художественные системы Пастернака и символистов.

Выявление ряда принципов, исходя из которых Борис Пастернак то заимствует, то отвергает элементы символистской художественной системы, позволит понять, насколько схожи и различны два поэтических универсума, пастер-наковский и символистский. Решению этой проблемы подчинена композиционная структура данного исследования и применяемая в нём методология.

В первой главе - «Символизм и постсимволизм: футуристическая группа «Центрифуга» и символизм (декларация и поэтика)» - рассматривается историко-литературный и биографический контекст, в котором формируется пастернаковское отношение к символизму как литературному направлению и как к особой художественной системе.

В данной главе анализируются литературоведческие концепции, характеризующие соотношение двух сменивших друг друга литературных эпох: символизма и постсимволизма. Исследователи русской литературы «серебряного века» (такие как В.М. Жирмунский, Б.М. Эйхенбаум, а также ведущие специалисты наших лет, M.J1. Гаспаров, И.П. Смирнов, H.A. Богомолов, С.Н. Бройт-ман) настаивают на том, что литературные школы, пришедшие на смену символизму, при декларированном отказе от основных принципов символистской поэтики в во многом продолжали, развивали, модифицировали символистскую художественную традицию.

Одним из показательных примеров подобного «отталкивания» и, одновременно, «сближения» символистской и постсимволистской поэтической культуры является раннее творчество Б.Л. Пастернака, чей литературный дебют пришёлся на 1910-е годы (время постепенного «угасания» символизма как ведущего литературного направления и время формирования новых литературных течений).

На материале автобиографической прозы Б.Л. Пастернака («Охранная грамота», «Люди и положения»), писем поэта к друзьям и родным и, наконец, немногочисленных свидетельств современников в работе воссоздаётся особая жизненная и культурная ситуация, которая позволила начинающему поэту Б.

Пастернаку соприкоснуться с традицией символизма и сформировать своё собственное отношение к ней.

В данной работе анализируется ряд фактов, свидетельствующих о личном знакомстве Б.Л. Пастернака с ведущими представителями русской символистской школы, об интересе, проявленном начинающим поэтом к поэтике и эстетике символизма (участие Пастернака в деятельности литературных кружков при символистском издательстве «Мусагет», прочитанный им доклад «Символизм и бессмертие», переписка Пастернака с В. Ивановым, продолжительное общение с Ю. Балтрушайтисом, внимательное отношение к критическим замечаниям, высказанным в его адрес В.Я. Брюсовым и т.п.).

Особое внимание уделяется истории литературного объединения «Центрифуга», очень своеобразной футуристической группе, членом которой непродолжительное время являлся и Б. Пастернак (в 1916 году под маркой книгоиздательства «Центрифуга» был опубликован второй пастернаковский сборник, «Поверх барьеров»),

В группу «Центрифуга» вошли наиболее радикально настроенные участники возглавляемого Ю.П. Анисимовым литературного объединения «Лирика», С.П. Бобров, H.H. Асеев и Б.Л. Пастернак. В свою очередь, размышляя о роли «Лирики» в литературной ситуации начала XX века, необходимо отметить, что эта группа отличалась осознанной ориентацией на символистские каноны. В теоретических разработках, в предисловиях и послесловиях, написанных участниками «Лирики» к своим собственным поэтическим сборникам и к сборникам своих товарищей, декларировалась преображающая сила творчества (поэзии, «Большой Метафоры», «Лирического Абсолюта»), способного изменить облик мироздания, выявить ранее скрытые связи между различными сферами бытия.

Подобная преемственность по отношению к поэтике символизма была отмечена критикой, сдержанно встретившей первый (и единственный) альманах группы «Лирика». Примечательно, что придирчивый Брюсов уже тогда вы-

делил стихотворения Бориса Пастернака, подчеркнув его неординарное поэтическое мышление.

Однако и Брюсов, и некоторые другие пастернаковские современники (например, университетский товарищ Пастернака К.Г. Локс) подчёркивали существующую разницу между художественным мировидением символистов и мышлением начинающего поэта. Эти различия ощущались в стихотворениях, опубликованных в «Лирике», а также в текстах первой пастернаковской книге «Близнец в тучах».

И характерно, что, порвав с «Лирикой», настаивая на своей принадлежности к футуристическому лагерю, «центрифугисты» не отказались от теоретических концепций, разработанных ими в период сотрудничества с просимволист-ски настроенной группой Ю.П. Анисимова. В качестве программной статьи в первом выпущенном «Центрифугой» журнале «Руконог» (1914 г.) была переиздана работа С.П. Боброва «Лирическая тема. 18 экскурсов в ее области», впервые опубликованная в символистском журнале «Труды и дни» (1913, № 1-2).

История руководимого С.П. Бобровым футуристического объединения «Центрифуга» сложна и интересна уже в силу того, что с самых первых выступлений участники группы не заявляли о разрыве с предшествующей литературной традицией, а настаивали на необходимости учитывать и использовать уже существующий опыт (и, прежде всего, опыт ближайших предшественников, символистов). Подобная позиция затрудняла сотрудничество «центрифугистов» с другими футуристичекими группами, в особенности, с «Гилеей», претендовавшей на безусловное лидерство.

Весь спектр этих проблем отразился в первых критических статьях Б. Пастернака, опубликованных в сборниках «Центрифуги». Анализ этих статей позволяет достаточно точно охарактеризовать пастернаковское восприятие футуризма и символизма.

В статье «Вассерманова реакция» Борис Пастернак, полемизируя с Вадимом Шершеневичем, размышляет об «истинном» и «ложном» футуризме. «Ис-

тинный» футуризм, воплотившийся в творчестве В. Хлебникова, осмысляется Пастернаком как нечто «вечное», противостоящее «временному», «преходящему». Таким образом, даже в разговоре о футуризме Пастернак оперирует категориями, явно соотносящимися с эстетикой символизма.

Во второй статье Бориса Пастернака, «Чёрный бокал», свойственное начинающему автору стремление сблизить, объединить две соперничающие художественные парадигмы достигает логического завершения: Пастернак говорит о генезисе футуризма в символизме и импрессионизме.

По мнению Пастернака, футуризм - это «самосознание» и символизма, и искусства в целом, туманные символистские образы обретают своё истинное содержание лишь в поэзии футуризма.

Итак, факты творческой биографии Пастернака и, прежде всего, сама литературная ситуация 1910-х годов, в которой состоялся его поэтический дебют (смена различных художественных парадигм), способствовали формированию особого поэтического мышления.

В основе пастернаковского художественного мировидения лежит стремление к объединению различных, порой противоположных творческих интенций, попытка представить в качестве последовательной смены то, что другим мыслилось как сознательное отрицание (футуризм как продолжение, развитие символизма).

И если в первой главе диссертационной работы рассматривается, как эти особенности пастернаковского мышления реализуются в литературном быту, в стратегии поведения начинающего поэта, в его первых публицистических выступлениях, то во второй главе исследуется воплощение тех же интенций в конкретных поэтических текстах.

Вторая глава диссертации - «Поэтический сборник БЛ. Пастернака «Поверх барьеров» (1917 год) как художественное целое: структура сборника, система образов и мотивов» - посвящена анализу второй поэтической книги Б.Л. Пастернака. х

Художественный универсум этой пастернаковской книги представляет особый интерес для исследования, поскольку в силу того, что «Барьеры» создавались в период смены художественных парадигм (символистской и постсимволистской), обе системы оказали существенное влияние на поэтику сборника.

В данной главе перед нами стояла задача проанализировать структуру пастернаковского сборника «Поверх барьеров» и выявить ряд мотивов, образов, художественных приёмов, заимствованных Пастернаком из символистской поэтики. Кроме того, необходимо понять, каким модификациям подвергались унаследованные поэтом элементы символистской художественной системы.

Для разрешения этих вопросов в данной главе предпринимается последовательный (от текста к тексту) целостный анализ стихотворений, входящих в пастернаковскую книгу «Поверх барьеров». В результате предпринятого анализа становится очевидным, что ряд значимых для Пастернака образов, тем и мотивов вводятся уже в самом первом стихотворении сборника «Посвященье» (т.е. первое стихотворение книги является стихотворением — магистралом).

Среди наиболее важных образов и мотивов, в первую очередь, выделяются следующие: творчество как начало, способное преобразить облик мира, город как бытовая, сниженная реальность, наделённая изначальным творческим потенциалом и приобщающая лирического героя к жизни поэта-творца, стремление лирического героя к контакту с внешним миром, к преодолению границы, разделяющей «своё» и «чужое» пространство, образ властной, всесильной природной стихии, мотив постоянной соотнесённости мира «земного» с миром «небесным».

Все перечисленные образы и мотивы в пастернаковском сборнике «Поверх барьеров» «перетекают» из стихотворения в стихотворение, обогащаясь новыми смыслами, новыми эмоциональными интонациями. Так, например, появившийся в стихотворении «Посвященье» образ зимней стихии (снежного вихря), сближающий обыденный земной мир с миром поэтов, в следующем тексте, в «Дурном сне», обретает апокалиптические коннотации (вьюга как ме-

тафора войны, разрушения, хаоса, смерти). А в пастернаковском стихотворении «Фантазм» тот же мотив зимней вьюги становится метафорой любовной страсти (именно этот семантический комплекс ложится в основу пастернаковской «Полярной швеи»).

Аналогичным модификациям подвергаются все мотивы и образы, впервые заявленные в «Посвященье», а тема творчества, имплицитно содержащаяся уже в самом названии первого стихотворения пастернаковской книги, становится одной из ведущих тем сборника.

Как явствует из подробного анализа пастернаковских текстов, особенное внимание автора привлекает проблема соотнесённости вдохновенного творчества лирического героя и обыденной, предметной действительности.

В осмыслении этой темы поэтом предлагаются разные инварианты. Как уже отмечалось, в стихотворении «Посвященье» обыденная городская реальность превращает лирического героя в поэта. В стихотворении «Фантазм» город вновь предстаёт как творящее, порождающее начало, Москва «переживает», «разыгрывает» трагедию пушкинского поединка. В цикле «Петербург» городская реальность сначала предстаёт как результат вдохновенной, яростной деятельности Петра, но постепенно и созданный Петром город, и даже сама природа, первоначально препятствующая созидательному процессу, наследуют творческие замыслы Петра, творец обретает бессмертие в своём творении.

В нескольких последующих текстах пастернаковских «Барьеров» тема творчества утрачивает своё доминирующее значение, однако «отголоски» этой темы присутствуют и в «Раскованном голосе», и в «Полярной швее», а прежнюю главенствующую роль тема творчества обретает в стихотворении «Импровизация».

Нетрудно заметить, что в «Импровизации» тема творчества вновь сопрягается с проблематикой «внешнего» мира: музыкальная импровизация лирического героя трансформирует окружающий мир и создаёт особое пространство. В следующем же пастернаковском стихотворении, «Как казначей последней из

планет...», соотношение творчества к реальной жизни строится более сложно, напряжённо, неоднозначно: поэт превращает свою возлюбленную в героиню произведений, и ревнует её к реальному миру, с которым она сохраняет неведомую ему связь.

В стихотворении «Мельницы» реальный, предметный мир вновь обретает самоценность, предстаёт как творческое начало, преображающее различные элементы мироздания. И, наконец, в «Materia prima» герой-поэт контактирует с «внешним», «обыденным» пространством. Метафора «кровинки» поэта - крысы обретает бытийственный статус и посредством «оживших» кровинок поэт соприкасается с «чужим» пространством, и постигает тайны вселенной.

Тема творчества (творчества человека и мироздания) сменяется семантически родственной ей темой преображения (творчество - один из возможных вариантов процесса преображения вселенной). И примечательно, что если в стихотворении «Materia prima» процесс творчества, процесс столь необходимого герою-поэту контакта с внешним миром осмысляется посредством подчёркнуто сниженных мотивов и образов («крысиные мордочки», «помои», «будни»), то впоследствии в тексте «С рассветом, взваленным на спину...» преображение мира, связанное с наступлением утра, описывается как нечто обыденное, прозаичное, содержащее ряд отрицательных коннотаций (грязное бельё рассвета, утро-кошка, съедающее мышь-ночь и т.д.).

Мотив преображения мира, намеченный уже в первых стихотворениях пастернаковской книги «Поверх барьеров», вспомним «Фантазм», «Петербург», постепенно становится центральным мотивом сборника. И если первоначально мотив преображения мира реализовывался, прежде всего, посредством всестороннего осмысления проблематики творчества, то теперь Пастернак предлагает различные, дополняющие и уточняющие друг друга, интерпретации идеи преображения.

Это - преображение, связанное с суточным кругом («С рассветом, взваленным на спину...», в какой-то степени «На пароходе» и «Урал впервые»), со

сменой времён года, в первую очередь, с приближением весны («Предчувствие», «Но почему», «Нет сил никаких у вечерних стрижей...», «Разве только грязь видна вам...», «Весна! Не отлучайтесь...», «Я понял жизни цель и чту...», «Поэзия весны»), всё с тем же творчеством («Скрипка Паганини», «Баллада», «Pro domo», «Поэзия весны», «Муза девятьсот девятого»), и, наконец, с любовной страстью героя, с любовью разделённой («Счастье») и отвергнутой («Скрипка Паганини», «Марбург»).

В процессе анализа пастернаковских текстов становится очевидным, что в пределах одного стихотворения часто объединяется несколько тематических комплексов, которые стремятся к взаимопроникновению и взаимообогащению. Так, например, в стихотворении «Полярная швея» одновременно разворачиваются сразу несколько метафорических рядов: «метель» — «ткань», «метель» — «страсть», «страсть» - «творчество», на основе объединения этих образов и строится стихотворное целое, а в цикле «Скрипка Паганини» объединяются метафоры музыки как воплощения творчества и музыки как метафоры любовной страсти.

Несмотря на отмеченное стремление объединить в границах одного текста различные образные ряды, пастернаковский сборник «Поверх барьеров», как было показано в процессе рассмотрения его художественной структуры, отчётливо делится на различные (сменяющие друг друга, иногда повторяющиеся) тематические блоки: стихотворения о войне, стихотворения о творчестве, стихотворение о контакте лирического героя с внешним миром (с природой), снова стихотворения о творчестве, стихотворения о любви и т.п.

Подобный принцип композиционной организации поэтического сборника во многом близок приёму лирической циклизации текстов. Примечательно, что в интересующей нас первой редакции пастернаковской книги «Поверх барьеров» стихотворные циклы встречаются крайне редко, тогда как потенциальное их присутствие будет впоследствии реализовано в редакции 1929 года. Однако отмеченное у Пастернака сознательное стремление к созданию целостной no-

этической книги, как и ряд используемых им образов и мотивов (образ современной городской реальности, образ стихии, образ героини, тема творчества, мотив преображения мира, идея природного круга), несомненно, восходят к поэтике символизма, к лирике Брюсова, Блока и Белого.

Более подробным сопоставлениям пастернаковской книги «Поверх барьеров» с поэтикой символистских сборников посвящена третья глава диссертационной работы - «Трансформация символистских образов, тем и мотивов в пастернаковском сборнике «Поверх барьеров»: образ города, тема природного круга, образ героини и тема творчества».

Если во второй главе в процессе анализа художественной структуры пас-тернаковского сборника «Поверх барьеров» выявлялись тематические и мотив-ные комплексы, восходящие к символистской поэтике, то в заключительной, третьей главе, рассматривается, как именно Пастернак трансформирует, изменяет заимствованные им художественные приёмы. В качестве исследуемого материала в этой главе используется не только пастернаковский сборник «Поверх барьеров», но и известнейшие поэтические сборники символистов, К.Д. Бальмонта, В.Я. Брюсова, A.A. Блока, А. Белого.

Из предложенного во второй главе анализа пастернаковских стихотворений становится очевидным, что одним из лейтмотивов сборника «Поверх барьеров» является современный город, обыденное городское пространство (этот образ сохранит своё значение и во всём последующем творчестве Б. Пастернака). Но в русской поэзии конца XIX - начала XX века эстетическая и поэтическая значимость образа современного города была впервые осознана именно символистами, а именно В.Я. Брюсовым.

Так, например, В.Я. Брюсов в ранних поэтических сборниках, «Tertia vigilia», «Urbi et orbi», видит в современном городе источник творческого вдохновения для собственного лирического героя. Примечательно, что эта идея почти не развивалась «младшими» символистами, которые в процессе осмысления образа города во многом ориентировались на художественный опыт Брюсова, и

именно этот тематический комплекс (связь образа города с проблематикой творчества) активно использовал начинающий Пастернак.

Борис Пастернак развил и усложнил брюсовские разработки, у Пастернака обыденная, прозаическая городская реальность (улицы, дворы, здания) наделена творческим потенциалом (вспомним «Посвященье», «Фантазм», цикл о Петербурге), именно в силу этой особенности город способен приобщить пас-тернаковского лирического героя к творчеству.

Отмеченный нами интерес начинающего поэта к обыденной, предметной реальности (в частности, к обыденному пространству города) коррелирует и с поэтической практикой футуристов (подчёркнуто «сниженный», порой эпатирующий образ города в ранней лирике В. Маяковского). Но, в отличие от футуристов, для Пастернака обыденная реальность обретала свою самоценность лишь в неизменной, постоянной соотнесённости с «вечным» контекстом. Одним из ярчайших примеров подобной соотнесённости и является пастернаков-ское представление о творческом потенциале современного города.

Проблему эстетизации, поэтизации прозаической, сниженной реальности города одними из первых пытались решать именно символисты. Так Валерий Брюсов настойчиво вводил в свой поэтический универсум «низкие», «антиэстетичные» топосы городского пространства: рестораны, публичные и игорные дома (вспомним сборники «Urbi et orbi», «Stephanos»). И эти «сниженные» топосы обретали в поэзии Брюсова художественную и эстетическую значимость, поскольку становились объектом поэтической «мифологизации»: Брюсов «населял» эти топосы «мифологическими» персонажами, наделял «апокалиптическими» коннотациями (город-склеп, город-могила, ресторан-ад).

Таким образом, Брюсов, а вслед за ним и «младшие» символисты, Блок и Белый, «демонизировали» сниженную городскую реальность, осмысляли её как инфернальное пространство (вспомним, к примеру, обилие карнавальных персонажей, населявших «Город» Блока и «Город» Белого). Благодаря подобной

«мифологизации», обыденная городская реальность становится частью поэтического универсума.

Вслед за символистами, Пастернак превращает городскую реальность в самоценный элемент поэтического универсума, однако, Пастернак не нуждается в символистской «мифологизации», в неком сознательном, искусственном приближении «быта» к «вселенскому» контексту. В художественном мышлении Пастернака мир предстаёт как единое целое, и каждая его часть в равной мере наделена способностью к созиданию, к творчеству.

Если в интерпретации образа города Борис Пастернак ориентируется, прежде всего, на опыт В. Брюсова, то в осмыслении мира природы поэт, несомненно, учитывает разработки «младших» символистов, А. Блока и А. Белого.

Так, например, у «младших» символистов наследует Пастернак трактовку образа стихии (стихии ветра, метели): стихия как всесильное, хаотическое, разрушительное начало - блоковский цикл «Город» и пастернаковские стихотворения типа «Дурной сон», «Сочельник», «В посаде, куда ни одна нога...»; стихия как страсть - блоковские «Снежная Маска», «Фаина», «Арфы и скрипки», «Кубок метелей» Андрея Белого и пастернаковская «Полярная швея» или «Весна! Не отлучайтесь...»; стихия как воплощение творческого начала («Снежная Маска» и пастернаковское «Посвященье»).

Во многом повторяя символистскую трактовку образа стихии, Пастернак, тем не менее, привносит в интерпретацию этого образа и собственные элементы. Стихия метели, стихия весны у Пастернака прочно связаны с предметным миром, чаще всего, с универсумом города. Существуя в его пределах, стихия как бы перенимает часть его характеристик, например, в стихотворении «Посвященье» снежный вихрь уподобляется городскому кучеру.

Показательно и пастернаковское стихотворение «Полярная швея»: разрабатывая два традиционных метафорических ряда «метель - страсть» и «метель — ткань», Пастернак в равной мере учитывает оба семантических комплекса, то-

гда как в аналогичном случае, например, в «Снежной Маске», Блок всячески акцентировал первую метафору

Анализ композиционной структуры пастернаковского сборника «Поверх барьеров» свидетельствует и о том, что поэт учитывает и символистское восприятие идеи годичного природного круга, при этом вступая с символистами в открытую полемику.

И действительно, если А. Блок и А. Белый, наследуя поэтические и философские разработки В. Соловьёва, отдают явное предпочтение образам зимы (как метафоре смерти и хаоса) и весны (как победе над хаосом, религиозному преображению мира), то Борис Пастернак отказывается от подобных религиозных коннотаций и возвращается к традиционному архетипу годичного круга как череде рождений и смертей.

В пастернаковской книге присутствуют все четыре времени года, прослеживается даже тенденция к чёткому чередованию (зима, весна, лето, осень). И если внутри этой схемы допускаются отклонения от традиционной интерпретации (например, весна воспринимается Пастернаком как негативное, разрушительное начало, что, вероятно, происходит не без влияния Анненского и Блока периода «Города», «Страшного мира», «Арф и скрипок», когда поэт утрачивает веру в исполнимость мистического сюжета о преображении мира), то в целом же сам древний архетип годичного круговорота привносит в пастернаковский поэтический универсум идею соотнесённости человеческого бытия с космическим началом. Напомним, что поэты-символисты достигали этого эффекта путём гораздо более сложных семантических надстроек, таких как рассмотренный выше приём мифологизации или обращение к религиозной символике.

Не без учёта поэтического опыта символистов выстраивает начинающий Пастернак и образ героини, возлюбленной лирического героя. Если у «младших» символистов, в особенности, у раннего Блока, героиня, Прекрасная Дама, является воплощением божественной мудрости, и с её появлением герой связывает ожидаемое преображение мира (даже после того, как Блок осознаёт неис-

полнимость подобного сюжета, героиня его лирики тем или иным образом соотносится со вселенским началом, блоковская Незнакомка или Кармен), то образ пастернаковской героини строится на основе гармоничного сочетания «земных», «привычных» черт и «примет» «иного», космического бытия (ср. пастернаковскую полярную швею или героиню стихотворения «На пароходе»). Кроме того, пастернаковская героиня, так же как и героиня лирики Блока, является воплощением творческого начала (см. «Фантазм», «Полярную швею», «Скрипку Паганини»).

Рассматривая во второй главе художественный универсум пастернаков-ских «Барьеров», мы отмечали, что ведущими темами данного сборника являются тема творчества и мотив преображения мира. Обе эти проблемы впервые были достаточно чётко осознаны и разработаны именно поэтами-символистами. В основу символистского художественного мышления ложится представление о «жизнетворчестве», о теургии как единственном доступном человеку способе гармонизировать мир.

Эта идея была очень близка Пастернаку, и если представители «младшего» поколения символистов воплощали своё стремление к жизнетворчеству, прежде всего, в теоретических разработках и в бытовом поведении, то Пастернак уже в «Барьерах» гораздо более ярко и многообразно, чем его предшественники, отразил представление о преображающей силе творчества.

В сборнике «Поверх барьеров» Пастернак предлагает различные варианты воплощения творческого потенциала человека-художника и мира как такового (ср. столь разные тексты как «Посвященье», «Петербург», «Импровизация», «Как казначей последней из планет...», «Скрипка Паганини», «Баллада», «Марбург»). Таким образом, по мысли Пастернака, именно стремление к творчеству сближает его лирического героя с миром, с вселенной, именно творческий потенциал объединяет, гармонизирует мироздание.

Так в третьей главе на основе сопоставления конкретных поэтических текстов Пастернака и символистов фиксируются черты, свидетельствующие о

сходстве и различии двух художественных систем. Предпринимается попытка выявить те поэтические принципы, в соответствии с которыми Пастернак переосмыслял заимствованные им у символистов темы, мотивы и образы.

В заключении подводятся общие итоги диссертации. Литературная ситуация, сложившаяся в России в начале 1910-х годов (момент литературного дебюта Бориса Пастернака) способствовала тому, что начинающий поэт подвергался влиянию двух соперничающих литературных направлений, символизма и футуризма. Анализ художественной структуры второго поэтического сборника Б.Л. Пастернака «Поверх барьеров» (в редакции 1917 года) позволяет утверждать, что в этой книге присутствуют элементы двух различных поэтик, символистской и футуристической.

Из футуристической поэтики Борис Пастернак заимствует представление о подчёркнуто сниженном, предметном, вещном мире как эстетически значимом элементе поэтического универсума, а из символистского мировоззрения -идею соотнесённости «земного», человеческого бытия с космосом и стремление сблизить два этих полюса посредством вдохновенного творчества, страстной любви. Причём символистскую идею о «жизнетворчестве» Пастернак реализует с большей убедительностью, чем сами поэты-символисты.

Говоря о конкретных пастернаковских заимствованиях из символистских произведений, нельзя не отметить, что наиболее часто начинающий поэт использует поэтические открытия В. Брюсова (ср. образ города и отчасти осмысление проблематики творчества), тогда как поэтические разработки Блока и Белого подвергаются в пастернаковской лирике ощутимым модификациям, связанным, в первую очередь, с ослаблением «мифологического», «религиозного» аспекта. В поэтическом мышлении Пастернака мир предстаёт единым целым, и идея о соотнесённости «земного» с «небесным» не требует от поэта каких-либо художественных или эстетических усилий.

Основные положения диссертации отражены в публикациях:

1. Творчество раннего Пастернака h поэтика символизма // XII Пуришевские чтения: Материалы конференции. - М., 2000. - С. 144 -145.

2. Особенности образной структуры стихотворения Б.Л. Пастернака «Фантазм» в контексте сборника «Поверх барьеров» (1917 год) // XIII Пуришевские чтения: Материалы конференции. - М., 2001. - С. 9 -11.

3. Функция образов пространства и времени в лирике раннего Пастернака (на примере стихотворений «Посвященье» и «Фантазм» из сборника «Поверх барьеров» 1917 года // Пространство и время в художественном произведении: Сборник научных статей. - Оренбург, 2002. - С. 130 -135.

4. «Бытовые», «предметные» характеристики образа города в лирике символистов и в поэзии Б.Л. Пастернака (на примере сборника «Поверх барьеров» в редакции 1917 года) // Вестник Оренбургского государственного педагогического университета. - 2003. - № 1 (31). - С. 158 - С. 158 -170.

Отпечатано в ЗАО «ВНИИМП-ВИТА» Заказ №209 от 22.07.2003. Тираж 100 экз.

И3166

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Казмирчук, Ольга Юрьевна

ГЛАВА ПЕРВАЯ. Символизм и постсимволизм: футуристическая группа «Центрифуга» и символизм (декларация и поэтика).

ГЛАВА ВТОРАЯ. Поэтический сборник Б.Л. Пастернака «Поверх барьеров» (1917 год) как художественное целое: структура сборника, система образов и мотивов.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Трансформация символистских образов, тем и мотивов в пастернаковском сборнике «Поверх барьеров»: образ города, тема природного круга, образ героини и тема творчества

Введение диссертации2003 год, автореферат по филологии, Казмирчук, Ольга Юрьевна

В данной работе рассматривается проблема потенциально возможной соотнесённости раннего творчества Б.Л. Пастернака с поэтикой символизма. Эта тема сейчас обретает особую актуальность благодаря тому, что является интереснейшим, наиболее репрезентативным примером реализации сложнейшего процесса соприкосновения двух различных, но, несомненно, взаимосвязанных литературных эпох, символизма и постсимволизма (в современном литературоведении именно этот вопрос обсуждается очень активно). И, разумеется, соотнесённость первых пастернаковских поэтических опытов с поэтикой символизма не менее важна и в контексте изучения творчества самого Б.Л. Пастернака.

Вопрос о влиянии символистской поэтики на формирование и последующее развитие пастернаковского художественного мышления привлекал как современников Б.Л. Пастернака, так и позднейших исследователей истории русской литературы «серебряного века». Эта проблематика затрагивалась советской литературной критикой начала 20-х годов, причём объектом исследования являлась третья поэтическая книга Б.Л. Пастернака «Сестра моя - жизнь»1, написанная в 1917 году. Так Я. Черняк находил в ней признаки окончательного волевого преодоления наследия символизма и футуризма, которое в значительной мере определяло поэтику предыдущих пастернаковских сборников2. Примечательно, что исследователи конца XX века именно в книге «Сестра моя -жизнь» увидят пастернаковский вариант «продолжения» символистской традиции.

Необходимо отметить, что одна дна из важнейших литературоведческих работ, рассматривающих вопрос о влиянии символистской поэтики на творче

1 О немногочисленных критических статьях, посвященных самым первым поэтическим сборникам Пастернака, будет сказано позднее, в контексте деятельности литературной группы «Центрифуга».

Черняк Я. Борис Пастернак: «Сестра моя - жизнь» // Печать и революция. 1922. №6. С. 303 - 304. ство Пастернака, принадлежит P.O. Якобсону, его знаменитые «Заметки о прозе поэта Пастернака» были опубликованы в начале 30-х годов'.

Статья посвящена рассмотрению особенностей построения пастернаков-ской метафоры, однако автор затрагивает и ряд более общих вопросов, связанных с определением роли Б.Л. Пастернака в литературном процессе. Так, по мнению P.O. Якобсона, Борис Пастернак отличался «тончайщим чувством символизма» и видел свою литературную задачу именно в продолжении традиций символизма, в отличие от Владимира Маяковского, декларировавшего отмену старой поэзии4. Однако, как отмечает исследователь, «элементы отрицания и элементы инерции» какой-либо литературной традиции всегда сосуществуют, а потому и в творчестве Пастернака, и в творчестве Маяковского спонтанно рождались принципы нового искусства3.

P.O. Якобсон говорил о близости художественного мышления Пастернака и к основополагающим принципам поэтики символизма как такового. Тогда же, в 30-х годах, в Н.И. Харджиевым и В.В. Трениным была предпринята попытка более конкретного сопоставления двух поэтик (статья об эволюции пастерна-ковского творчества, написанная 1932 году, впервые опубликована через несколько десятилетий после смерти поэта)6.

Размышляя о сложности поэтической культуры раннего Пастернака, отмечая в ней своеобразное соединение элементов различных художественных систем, авторы выделяют «напряжённые ритмические жесты», являвшиеся отличительной чертой поэзии Андрея Белого и «ассоциативные скачки, восходящие к поэзии Ин. Анненского, а также обилие «мифологической бутафории», 7 характерной для старшего поколения символистов

В дальнейшем в контексте этой проблематики наиболее успешно анализировалось влияние Блока на творчество позднего Пастернака, исследовалось Русский перевод см. в кн. Якобсон P.O. Работы по поэтике. М., 1987. С. 324 - 338.

4 Якобсон P.O. Заметки о прозе поэта Пастернака // Якобсон P.O. Работы по поэтике. С. 326.

5 Там же.

6 О создании этой статьи см.: Харджиев Н.И. История одной статьи (О Борисе Пастернаке) // Харджиев Н.И. Статьи об авангарде: В 2 т. Т. 1. М„ 1997. С. 330 - 331. то, как часто Пастернак обращался к образу Блока, к его важнейшим мотивам и темам.8 Внимание исследователей привлекали размышления о творчестве Блока в автобиографическом очерке «Люди и положения», создание цикла, посвященного Блоку, и варьирование важнейших блоковских мотивов в «Ветре», в тексте романа «Доктор Живаго»9, и, конечно же, тезисы статьи о Блоке10, найденные Л.А. Озеровым в пастернаковской библиотеке"

Так же публиковалась и исследовалась переписка Б.Л. Пастернака с мэтрами символизма (В.Я. Брюсовым, А. Белым), изучались биографические факты (встречи, совместные выступления, публичные отзывы Пастернака о поэтах-символистах и символистов о Пастернаке)12, а в последнее время стали появляться работы, в которых проводится сопоставление поэтики раннего Пастернака с поэтикой символизма в целом.

Внимание исследователей привлекают многочисленные мотивные переклички с символистскими текстами. Анализы первого сборника Бориса Пастернака «Близнец в тучах» содержат ряд убедительных предположений по этому

7 Там же. С. 332.

8 См., например, Адамович Г. Наследство Блока. // Новый журнал. Нью-Йорк, 1956. Кн. 44. ** С. 78; Блок и русская советская поэзия. // Литературное наследство. 1980. Т. 92: Ал. Блок:

Новые материалы и исследования. Кн. 1. С. 175, 186, 187, 190 - 194; Иванов К). Наследие Блока и современная советская поэзия // Александр Блок: Исследования и материалы. Л., 1987. С. 171, 175, 176; Любарева Н.П. Алмаз горит издалека: Блоковские традиции в советской поэзии. М., 1987. С. 65 - 78; Сарнов Б. Кому улыбается Блок: Полемические заметки. М., 1988. С. 7-38 и т.д.

9 См., например, Лихачев Д.С. Борис Леонидович Пастернак. // Пастернак Б.Л. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 1. М., 1989. С. 32. Далее все ссылки на это издание даются в тексте с указанием тома и страницы.

10 Пастернак Б.Л. К характеристике Блока. // Пастернак Б.Л. Т. 4. С. 703 - 711.

11 Об этом смотри подробнее Озеров Л.А. Жизнь - сестра (Борис Пастернак). // Озеров Л.А. т Дверь в мастерскую. Париж; Москва; Нью-Йорк, 1996. С. 17 - 90.

12 См., например, Максимов Д.Е. Брюсов. Поэзия и позиция. Л., 1969. С.77 - 78, 224; Паха-нянц К. В. Брюсов и Б. Пастернак. // Брюсовские чтения 1973 год. Ереван, 1976. С. 278 - 294; Пастернак Е.В. Пастернак и Брюсов. К истории отношений. // Россия - Russia: Studi е ricerche a cura di V. Strada, Torino. 1977.№ 3. С. 239 - 265; Иванов В.В. О воздействии эстетического эксперимента Андрея Белого (В. Хлебников, В. Маяковский, М. Цветаева, Б. Пастернак). // Андрей Белый: Проблемы творчества. М., 1988. С. 338 - 366; Флейшман Л. Б. Пастернак и А. Белый. // Там же. С.538 - 546. поводу1'. Кроме того, в этих работах предпринимаются попытки сравнения основополагающих принципов художественного мышления Пастернака и поэтов-символистов.

Богатейший материал для подобного рода сопоставлений представляют собою и ранние прозаические опыты Бориса Пастернака. Уже современники отмечали потенциальную соотнесённость стилистики Пастернака-прозаика с символисткой поэтикой. Так, первый слушатель прозаических набросков Пастернака, С. Дурылин, возводил их к «симфониям» Андрея Белого: «Они казались какими-то осколками ненаписанных симфоний Андрея Белого, но с большей тревогой, но с большей мужественностью.»14. В свою очередь, размышляя о пастернаковской «Повести», Г.В. Адамович предполагает, что в воссозданном в прозе пастернаковском мире «всё всему отвечает, всё всему «корреспондирует», по Бодлеру»13.

В 70-х годах ранние прозаические наброски Б.Л. Пастернака впервые попали в поле зрения исследователей, которым удалось проследить влияние поэтики Блока и Брюсова на примере ведущих образов и мотивов первой пастернаковской прозы16.

Анализ прозаических набросков Пастернака и сейчас не утратил своей актуальности. Среди последних работ, посвящённых этой тематике, необходи

13 Гаспаров M.JL, Поливало» К.М. Из комментария к «Близнецу в тучах» Б. Пастернака // Известия РАН. Серия литературы и языка. "Г. 57. 1998. №4. С. 22 - 32; Горелик Л.Л. Эволюция темы творчества в лирике Пастернака («Близнец в тучах» и «Начальная пора» // Там же. С. 12-21; Горелик Л.Л. «Близнец в гучах» Бориса Пастернака: тема смерти в процессе творчества и бессмертие поэта // Взаимодействие литератур в мировом литературном процессе: Материалы международной конференции. Гродно, 1998. Ч. 1. С. 218 - 223; Поливанов К.М. «Хор» Пастернака: Опыт комментария // Литературное обозрение. 1996. № 4. С. 12 - 16;

Вроон Р. Знак близнецов: Опыт интерпретации первого сборника стихов Пастернака // Пастернаковские чтения. Вып. 2. М., 1998. С. 334 - 354.

14 Дурылин С.Н. Из автобиографических записей «В своём углу» // Воспоминания о Борисе Пастернаке. М., 1993. С. 56. ъ Адамович Г.В. «Воображаемый собеседник» О. Савича - «Повесть» Б. Пастернака // Адамович Г.В. Собрание сочинений. Литературные заметки. Кн. 1. СПб., 2002. С. 242.

16 См. Пастернак F. Из первых прозаических опытов Бориса Пастернака // Boris Pasternak. Essays. Ed by Nils Ake Nilsson, Stockholm, 1976. C. 26 - 51. мо выделить исследования, принадлежащие Л.Л. Горелик17. Л.Л. Горелик не только убедительно доказывает, что в пастернаковских отрывках последовательно развивается ряд важнейших принципов символистской мифопоэтики, но и демонстрирует, как глубоко повлияли на пастернаковское художественное мышление философские концепции Платона и Ницше, столь значимые именно м для символистской культуры18.

Убедительное сопоставление ведущих мотивов и образов ранней пастер-наковской прозы с наиболее значимыми образами символистской поэтики проделано Олегом Клингом (на примере лирики В.Я. Брюсова)19. Статья О. Клинга примечательна и тем, что в ней предпринимается убедительная попытка общего теоретического осмысления вопроса о степени влияния символистской поэтики в целом (и открытий отдельных художников, принадлежащих к этому направ-и лению) на формирование художественного мышления Б.Л. Пастернака. Автор статьи рассматривает художественные произведения поэта, его автобиографическую прозу, фрагменты из эпистолярного наследия, воспоминания современников.

Однако воздействие поэтики символизма отмечается исследователями пастернаковского творчества не только в самых ранних его произведениях (таких как «Близнец в тучах» или юношеские прозаические отрывки), но и в последующих, более поздних сборниках.

Как уже отмечалось, особое внимание в этом контексте уделялось пас-тернаковской книге «Сестра моя - жизнь». Так, например, Вяч. Вс. Иванов усматривает в ней реализацию одного из важнейших художественных принципов «младшего» поколения символистов: это - поэтический культ женщины, про

4» 17 Горелик Л.Л. Наследие символизма в ранней прозе Б. Пастернака // А. Блок и русский постсимволизм: Тезисы выступлений. Гарту. 1991. С. 63 - 66; Горелик Л.Л. Ранняя проза

Пастернака: Миф о творении. Смоленск, 2000

18

О значимости философии Платона и философии Ницше в контексте культуры русского символизма см., например, Корецкая И.В. Символизм // История мировой литературы в девяти томах. Т. 8. М., 1994. С. 78.

19 Клинг О. Борис Пастернак и символизм // Вопросы литературы. 2002. - Март - Апрель. С. 25 - 59. долженный Вл. Соловьёвым и Блоком «духовный опыт ранних немецких романтиков, Данте, гностиков и Платона»20.

Тот же сборник «Сестра моя - жизнь» подробно анализируется и в известной работе И.П. Смирнова «Порождение интертекста (элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б.Л. Пастернака)».21 Исследуя «межтекстовые» связи, сознательные и невольные заимствования, И.П. Смирнов приводит множество примеров предпринятых Пастернаком «отсылок» к лирике А. Блока и А. Белого. Причём автор выявляет подобные «отсылки» г.е только в традиционно освоенной сфере художественных образов, тем и мотивов, но и на более сложном метрико-синтаксическом уровне (пастернаковское стихотворение «Памяти Демона» и цикл Андрея Белого «Великан», вошедший в сборник «Золото в лазури»),

Пастернаковский сборник «Сестра моя - жизнь» анализирует и Олег Клинг. Соотнося эту книгу с символистской традицией, исследователь обращается не столько к образу женщины-героини, сколько к проблематике творчества (причудливо связанной с женской тематикой). По мысли исследователя, Пастернак развивает и усложняет символистскую концепцию творчества22.

Сложнейшее (многоуровневое) сопоставление сборника «Сестра моя жизнь» с предшествующей литературной (в частности, и символистской) традицией предпринято С.Н. Бройтманом~ .

Несомненный интерес представляет его же статья «А. Блок в "Докторе Живаго" Б. Пастернака»24, в которой автор не только стремится выявить творческие связи «Доктора Живаго» с поэзией и прозой А. Блока (такие попытки

20 Иванов Вяч. Вс. О книге Бориса Пастернака «Сестра моя - жизнь» // Russian Literature and ^ History: in Honour of Professor I Serman. Jerusalem. 1989. C. 85/

21Смирнов И.II. Порождение интертекста (Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б.Л. Пастернака). СПб., 1995. С. 22 - 31.

22 Клинг О. Художественная система Пастернака и символизм // Studia Russica XIX. Budapest, 2001. С. 331 - 344.

J Спецкурс, прочитанный С.П. Бройтманом студентам РГГУ.

Бройтман С.Н. А. Блок в «Докторе Живаго» Б. Пастернака // Дискурс. Коммуникативные стратегии культуры и образования. 8/9. 2000. С. 1 35 - 14]. предпринимались и ранее, в том числе и самим С.Н. Бройтманом25), но и отмечает принципиальную близость творческого метода Бориса Пастернака миро-видению символистов. Исследователь говорит о том, что Пастернак наследует и развивает выработанные поэтами-символистами средства художественной реализации образа Души Мира (Софии, Вечной Женственности), создавая свою особую «поэтику софийности»26.

Примечателен и тот факт, что влияние символистской поэтики отмечается даже в стихотворениях, входящих в последний поэтический сборник Б.Л. Пастернака «Когда разгуляется»27. Кроме того, в последнее время появляется ряд статей, в которых творчество Б.Л. Пастернака (в том числе и его последняя книга) сопоставляется с философскими и художественными произведениями Владимира Соловьёва" .

Как мы видим, проблема влияния поэтики и эстетики символизма на творчество Б.Л. Пастернака исследуется на протяжении многих десятилетий. Однако, спектр связанных с этой темой вопросов чрезвычайно широк, он включает в себя и рассмотрение символистской поэтики как таковой, и описание особенностей художественного мышления ведущих представителей этого литературного направления, и, наконец, анализ художественной концепции самого Пастернака, т.е. любые попытки решения данной проблемы так или иначе соприкасаются с рядом других проблем теории и истории русской литературы «серебряного века». В силу подобной изначальной сложности интересующая нас проблема ещё не получила исчерпывающего истолкования и до сих пор сохраняет свою актуальность. ь Бройтман С.Н. О первообразе в «Докторе Живаго» // Роман и повесть в классической и современной литературе. Махачкала, 1992. С. 15-21. Указ. соч. - С. 140.

7 См. Магомедова Д.М. Символистский подтекст в стихотворении Б. Пастернака «Ночь» // Литературный текст: проблемы и методы исследования. Тверь, 1999. 5. С. 111-115.

2S См., например. Дашевская О.Д. Поэтический мир Б. Пастернака и философия всеединства

В. Соловьёва // Русская литература в XX веке: имена, проблемы, культурный диалог: Сб. памяти проф. Н.Н. Киселёва. Томск, 1999. С. 75 - 86.

Исходя из уже существующего опыта осмысления вопроса о воздействии символистской поэтики на творчество Пастернака, можно предположить, что одним из наиболее вероятных путей его дальнейшей разработки является не только выявление образов и мотивов, заимствованных Пастернаком из символистских текстов и шире, из символистской культуры в целом (именно в этой области, как уже отмечалось, сделано особенно много), но также попытка понять, почему тот или иной художественный приём наследуется или отвергается поэтом. Представляется важным установить, что из художественных открытий русского символизма Пастернак отвергает и как он преобразует заимствованное в соответствии с собственными художественными задачами.

Таким образом, объектом исследования в данной работе становятся различные способы воздействия символистской поэтики на раннее пастернаков-я ское творчество, а предметом - второй поэтический сборник Б.Л. Пастернака

Поверх барьеров» в редакции 1917 года.

Выбор этого сборника в качестве основного исследуемого источника во многом обусловлен тем, что в контексте проблемы восприятия Пастернаком символистской культуры он наиболее репрезентативен.

Первая редакция «Поверх барьеров» создавалась непосредственно вслед

Г- 29 за «Близнецом в тучах», где сильно влияние символистскои традиции , с друф гой стороны, во время работы над этим сборником Борис Пастернак активно сотрудничал с поэтами-футуристами, что, безусловно, отразилось на его художественной манере (неслучайно пафос преодоления заложен в самом названии книги). Столь необычное сочетание разнонаправленных интенций усложняется ещё и тем, что, по свидетельству самого Пастернака, в книге «Поверх барьеров» он стремился избежать невольного сходства собственного стиля со стилем * Владимира Маяковского, т.е. стремился выработать собственную поэтическую манеру.

29 Выше уже приводился перечень наиболее важных литературоведческих работ, посвященных этой проблематике.

Кроме того, несмотря на ряд перечисленных особенностей, свидетельствующих об исключительной значимости именно этой пастернаковской книги, редакция «Поверх барьеров» 1917 года осталась почти неизученной. Исследователи Пастернаковского творчества предпочитают работать со второй (канонической) редакцией сборника (1926 - 1928 годы). Исключение составляют блистательные анализы разных редакций нескольких стихотворений из «Поверх барьеров», предпринятые Л.С. Флейшманом30 и впоследствии продолженные Вяч. Вс. Ивановым^1. Ввиду этого в данной работе факультативной задачей является описание сборника «Поверх барьеров» 1917-ого года как художественной целостности.

В соответствии с поставленной перед нами задачей (понять, что именно из поэтической системы символизма и по каким причинам наследует или от-е вергает Борис Пастернак) в данной работе предполагается следующая методика исследования: совмещение имманентного анализа поэтических произведений с сопоставительными методами, а также с рассмотрением историко-литературного контекста. В выборе данной методики, в выборе принципов классификации и рассмотрения материала, мы ориентируемся, прежде всего, на труды З.Г. Минц и М.Л Гаспарова, учитываем методические разработки Д.М. Магомедовой и С.Н. Бройтмана, в анализе конкретных текстов опираемся на опыт исследования лирических циклов, предложенный И.В. Фоменко и М.М. Дарвиным.

Предлагаемая работа состоит из 3-х глав: в 1-ой главе исследуются биографические и историко-литературные факты, свидетельствующие о воздействии символистской поэтики на раннее творчество Б.Л. Пастернака (сборник «Поверх барьеров»); во 2-ой главе предпринимается подробный (от текста к тексту) анализ пастернаковского сборника «Поверх барьеров» (редакция 1917

30 Флейшман Л. С. Ворис Пастернак в 20-е годы, Мюнхен, 1980. С. 96 - 110. '' Иванов Вяч. Вс. Заметки к истолкованию пастернаковских текстов // Иванов Вяч.Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Том II. Статьи о русской литературе. М., 2000. С. 267 - 277. года) с целью предполагаемого выявления ряда образов и мотивов, соотносящихся с символистской поэтикой; в 3-ей главе проводится типологическое сравнение выявленных в пастернаковском сборнике мотивов и образов с аналогичными образами в лирике символистов (на примере наиболее известных поэтических книг К.Д. Бальмонта, В.Я. Брюсова, А.А. Блока, А. Белого).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Творчество раннего Пастернака и поэтика символизма"

Заключение

Как мы пытались показать в данной работе, в своих ранних поэтических опытах, в том числе, в сборнике «Поверх барьеров», Борис Пастернак, несомненно, учитывал художественные открытия столь значимого в истории русской литературы «серебряного века» направления как символизм. Однако, в то же время, заимствованные им приёмы подвергались достаточно серьёзным преобразованиям, отвечающим эстетическим установкам самого Пастернака.

Выбранный в качестве основного исследуемого материала второй поэтический сборник Б.Л. Пастернака «Поверх барьеров» (редакция 1917 года) создавался поэтом в момент непродолжительного сотрудничества с футуристами (Пастернак принадлежал к наименее радикальному крылу, к возглавляемой С. Бобровым группе «Центрифуга»).

В пастернаковском сборнике «Поверх барьеров» можно заметить не только следы влияния символистской традиции (к моменту создания пастернаковской книги символизм как литературное направление уже утрачивал свои лидирующие позиции), но и воздействие формирующейся футуристической поэтики.

Даже не пытаясь в полной мере осознать воздействие футуристической поэтики на раннего Пастернака, в процессе анализа его сборника можно выявить ряд «совпадений» с принципами футуристического художественного мышления в целом (например, интерес к обыденной, предметной реальности, пафос преодоления, заложенный в самом названии «Поверх барьеров» и т.п.), и с образностью В. Маяковского в частности.

Пастернаковская книга «Поверх барьеров» создаётся на стыке двух разных и в то же время родственных поэтик, символизма и футуризма. На этом фоне Пастернак пытается сформировать собственное художественное мировоззрение, синтезируя и трансформируя две литературные традиции.

В этом раннем поэтическом сборнике уже намечается ряд художественных принципов, которые впоследствии станут характерной чертой пастернаковского поэтического мировосприятия.

Так, например, в самом первом стихотворении книги («Посвященье») задаются темы, мотивы и образы, па основе которых и строится художественный универсум «Барьеров»: тема творчества, образ обыденного городского пространства, способного превратить лирического героя в поэта, образ природной стихии, с которой герой пытается вступить в контакт и т.п. Все эти темы, постепенно трансформируясь, обретая новые смысловые оттенки, переходят из стихотворения в стихотворение.

Заявленная в первом тексте тема творчества осмысляется Пастернаком и как создание художественного произведения (но даже этот акт у Пастернака перерастает в попытку преобразования реальной действительности, ср. стихотворения «Импровизация», «Как казначей последней из планет.», «Materia prima»), и как сотворение нового города (цикл «Петербург»), и как сотворение мира («С рассветом, взваленным на спину.», «Не как люди, не еженедельно.») и т.д.

Не менее интересным модификациям подвергается и тема любви. Любовь трактуется и как созидательное, и как разрушительное начало (примечательно, что в заключительном стихотворении «Марбург» отвергнутая любовь позволяет лирическому героя по-новому увидеть мир).

Таким образом, Пастернак старается создать некий целостный универсум, воплотив в поэтическом сборнике всю полноту и разнообразие бытия. Стремлению создать целостную картину мира, объединить различные начала, преодолеть хаос, соответствует и художественная манера: попытка объединить разработанные непосредственными литературными предшественниками мотивы и образы (а шире, поэтические приёмы как таковые) с собственным поэтическим мировосприяитием.

Чтобы осмыслить характер предпринятых начинающим Пастернаком заимствований из символистской поэтики и проанализировать предложенные им модификации, мы попытались сравнить ведущие темы, мотивы и образы из пастернаковского сборника «Поверх барьеров» с лейтмотивами символистских стихотворных книг (сборники В.Я. Брюсова, К.Д. Бальмонта, А.А. Блока, А. Белого). На основе предпринятых сопоставлений можно сформулировать ряд достаточно чётких закономерностей.

С символистским миропониманием Пастернака роднит, прежде всего, постоянный интерес к вечным, космическим, вселенским темам. Пастернак активно осмысляет проблематику «верха» и «низа», «небесного» и «земного», «вечного» и «преходящего», и, что ещё важнее, использует при этом художественные приёмы, введённые в поэтический обиход именно символистами.

Лейтмотивами сборника «Поверх барьеров» становятся небо, звёзды, ночь, стихия ветра или метели (ср. хотя бы «Посвященье», «Дурной сон», «Цельною льдиной из дымности вынут.», «В посаде, куда ни одна нога.», «Импровизация» и т.д.). Все эти мотивы традиционно использовались романтиками, а вслед за ними и символистами, т.е. подобные мотивы, так или иначе, соотносятся именно с символистской поэтикой.

Но обращение к «возвышенному», являющееся доминантой поэтики символизма, в пастернаковском творчестве соседствует с не менее пристальным вниманием автора к бытовой повседневности. Отсюда, например. - столь часто встречающиеся в пастернаковских «Барьерах» описания обыденных, подчёркнуто прозаичных реалий современного городского пространства (дворы, тупики, переулки, баки «водогреен», водостоки, колодец, колодезная цепь и т.п.).

И если символисты пытались сознательно эстетизировать аналогичные элементы человеческого быта, пытались «возвести» их в сферу инфернального, к примеру, создать особую мифологию города, то для Пастернака бытовые реалии являлись самоценными, «равновеликими» по отношению к «небесному», «вечному», и, в то же время, составляющими с ним неразделимое единство.

Вероятно, подобное внимание к «предметному», «земному» миру сближает поэтику раннего Пастернака с поэтикой футуризма. Однако и при сравнении поэтических принципов Пастернака периода «Поверх барьеров» с эстетикой футуризма, становятся очевидными не только сходство, но и различие.

Поэты-футуристы, особенно в самом начале, в период активного формирования собственного поэтического мировидения, настаивали на безоговорочном, бесспорном преобладании «предметного», «земного», даже антиэстетического над «возвышенным», «небесном». Это подчёркнутое предпочтение «земного» стало одной из основ любимого ранними футуристами сознательного эпатажа, к примеру, активно вводимые в поэтический текст прозаизмы, разговорные обороты, слова, характеризующие «внеэстетическую», «сниженную» реальность. Вспомним хотя бы раннее творчество В. Маяковского.

В свою очередь Пастернак, как уже отмечалось, не отдаёт предпочтение ни «возвышенному», ни «предметному». Если символисты вслед за романтиками противопоставляли мир земли и мир неба (мир неба наделялся положительными коннотациями, а мир земли осмыслялся либо как нечто «демоническое», «инфернальное», либо, напротив, «сакрализировался», т.е. так или иначе уподоблялся миру «небесному»), а футуристы разрешали подобное противопоставление в пользу «предметного» мира, Пастернак воспринимал оба этих начала в непосредственном единстве, во взаимопроникновении.

Способы реализации подобного «взаимопроникновения» различны: ветер приносит в здешний мир вести из «ханства поэтов» (стихотворение «Посвященье»), небо соприкасается со льдом катка, конёк «врезается» в созвездие («Цельною льдиной из дымности вынут.»), небо проливается на землю («Нет сил никаких у вечерних стрижей.»), творчество вбирает в себя всё разнообразие мира в его возвышенных и обыденных проявлениях («Баллада»), пастернаковская героиня причастна вечным тайнам бытия и приносит их в обыденный мир («Полярная швея», «На пароходе») и т.д.

Одним из характерных примеров, демонстрирующих полемическое переосмысление Пастернаком как художественного опыта коллег-футуристов, так и наследия символистов, является использование поэтом мотива преображения мира. Все перечисленные выше примеры «сближения» возвышенного и земного в той или иной мере несут в себе эту идею преображения, постоянной трансформации мироздания.

Тема преображения мира, во всех её разнообразных проявлениях, ложится в основу поэтики пастернаковской книги «Поверх барьеров». Примечательно, что именно эта художественная особенность сближает второй поэтический сборник Б. Пастернака с его заключительной книгой «Когда разгуляется», т.е. идея о постоянном изменении универсума становится лейтмотивом пастернаковского творчества.

Нельзя не отметить, что тот же мотив достаточно плодотворно разрабатывался как символистами, так и футуристами. В основе символистского подхода к подобной проблематике (прежде всего, имеем в виду творчество В. Соловьёва и «младших» символистов) лежало представление о религиозном, мистическом преображении мира: миф об аргонавтах в «Золоте в лазури» А. Белого, мистическое ожидание Прекрасной Дамы в ранней лирике Блока и т.п.

Чуть позднее поэты-футуристы, исходя из собственных эстетических предпочтений, отождествили поэтику преображения с пафосом отрицания, разрушения (показательна ранняя лирика А. Кручёных, В. Маяковского, и даже «центрифугистов»).

Начинающий Пастернак парадоксальным образом пытался синтезировать две эти «разнонаправленные» тенденции. Преображение мира в сборнике

Поверх барьеров» порой синонимично разрушению, распаду, но, как правило, этот процесс осмысляется как нечто временное, принципиально преодолимое (чаще всего это связано с архетипом годичного круга, сменой времён года: поздняя осень, зима, ранняя весна).

С другой стороны, обращаясь к излюбленному поэтами-символистами мотиву «созидательного» преображения мира, Пастернак старательно избегает именно «религиозных», «мистических» коннотаций. Попутно отметим, что религиозная тематика в сборнике «Поверх барьеров», как правило, связывается с мотивами разрушения, конца света, с апокалиптическими сюжетами, тогда как символисты чаще всего акцентировали именно «созидательный» аспект религиозной мистерии.

Чудо преображения мира, превращение смерти в новую жизнь в пастернаковском универсуме является следствием созидательных интенций самой природы, либо следствием вдохновенного творчества и неистовой страсти лирического героя, как правило, подражающего природе (цикл «Петербург», «Импровизация», «Баллада», «Поэзия весной», «Счастье», «За окнами давка, толпится листва.» и т.д.).

Именно в интерпретации образа героя-поэта, героя-художника, Б. Пастернак приближается к символистскому мировосприятию (вспомним образ поэта-теурга в творчестве не только «младших», но и «старших» символистов). Представление о теургии, о «жизнетворчестве», столь настойчиво декларируемое «младшими» символистами, Пастернак делает одной из основ собственной художественной системы, и разрабатывает даже более тщательно и многогранно, чем сами символисты.

Итак, заимствуя ряд символистских мотивов и образов (прежде всего, связанных с символистским, общеромантическим представлением о двоемирии, о разграничении «небесного» и «земного» и преобладании первого над вторым), Пастернак подключает их к совершенно иному смысловому контексту. В этой художественной парадигме мотивы и образы, сохраняя прежнее «символистское» содержание, становятся реализацией собственно пастернаковской идеи об изначальном единстве мироздания, единстве «небесного» и «земного», «высокого» и «низкого», «поэтического» и «прозаического».

В процессе предпринятого Пастернаком «переосмысления» наиболее значимые в творчестве символистов образы и тематические комплексы (такие как сакрализация образа героини, образа весны или демонизация современного города) переходят в пастернаковском художественном универсуме в разряд факультативных, вспомогательных, а «второстепенные», менее значимые мотивы становятся доминирующими.

Примечательно, что столь активное использование символистского художественного опыта, базирующееся на парадоксальном сочетании явных заимствований, сознательных отсылок и столь же явной полемики, стремлении пересмотреть, переосмыслить, наблюдается даже в то время, когда Пастернак, по его собственным позднейшим признаниям, ищет свой стиль, свою поэтическую манеру (именно в этот период создавался интересующий нас сборник «Поверх барьеров»). В последующих, более поздних, произведениях Б.Л. Пастернака многочисленные отсылки к символистской традиции, и, одновременно, полемика с ней станут ещё очевидней.

Список научной литературыКазмирчук, Ольга Юрьевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Анненков Ю. Борис Пастернак // Анненков Ю. Дневник моих встреч: Цикл трагедий. Т.2. Л., 1991. -С. 130 - 135.

2. Анненский И. Ф. Стихотворения и трагедии. Л.: Советский писатель, 1990.

3. Асеев И. И. Ночная флейта. М.: Лирика, 1913.

4. Бапьмонт К. Д. Стихотворения. Л.: Советский писатель, 1960.

5. Белый А. Собрание сочинений. Стихотворения и поэмы. М.: Республика, 1994.

6. Блок А. А. Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах. Т. 1 3. М.: Наука, 1997.

7. Бобров С. П. Вертогадари над лозами. М.: Лирика, 1913.

8. Брюсов В. Я. Собрание сочинений в семи томах. М.: Художественная литература, 1973 - 1975.

9. Вильмонт Н.Н. О Борисе Пастернаке. Воспоминания и мысли. М.: Советский писатель, 1989.

10. Воспоминания о Борисе Пастернаке. М.: Слово, 1993.

11. Локс К.Г. Повесть об одном десятилетии // Минувшее: Исторический альманах. Т. 15. М; СПб.: Феникс, 1994. - С. 7 - 165.

12. Маяковский В. В. Полное собрание сочинений в тринадцати томах. Т.1. -М.: Гослитиздат, 1955.

13. Начало пути. Письма Бориса Пастернака к родителям (1907 1920). — Знамя. - № 4 - 5. - 1998.

14. Озеров Л.А. Сестра моя жизнь // Воспоминания о Борисе Пастернаке. - М.: Слово, 1993. - С. 443 -463

15. Пастернак Е. Б. Борис Пастернак (материалы к биографии). М.: Советский писатель, 1989.

16. Пастернак Б.Л. Поверх барьеров. Вторая книга стихов. М.: Центрифуга, 1917.

17. Пастернак Б. Л. Собрание сочинений в пяти томах. М.: Художественная литература, 1991 - 1993.

18. Переписка Бориса Пастернака. М.: Художественная литература, 1990.

19. Райнер Мария Рильке. Борис Пастернак. Марина Цветаева. Письма 1926 года. М.: Книга, 1990.

20. Рашковская М.А. Поэт в мире, мир в поэте. (Письма Б.Л. Пастернака к С.П. Боброву) // Встречи с прошлым. Вып.4. М.: Наука, 1982. - С. 17-32.

21. Устинов А. Две жизни Николая Бернера // Лица: Биографический альманах. 9. СПб.: Феникс, 2002. - С. 5 - 64.

22. Флейшман Л. Из переписки Б. Пастернака; Б. Пастернак и А. Белый // Russian literature Triquarterli. 1976 (Fall 1975) №13. P. 499 - 518, 543 - 551.1. Литература:

23. Абашев В В. Пермский текст в жизни и творчестве Пастернака /7 Абашев В.В. Пермь как текст. Пермь в русской культуре и литературе 20 века.

24. По^. • I г с. ,«т/- f т w \' 11 -г. onnn п от Т7 с

25. Iv^uivio. 1 itumv/Rrm vn"i. iui. z- / -J.

26. Адамович Г.В. «Воображаемый собеседник» О. Савича и «Повесть» Б. Пастернака // Адамович Г.В. Собрание сочинений. Литературные заметки: Кн. 1. СПб.: Алетейя, 20002. - С. 236 - 243.

27. Адамович Г. В. Наследство Блока. // Новый журнал. Нью-Йорк, 1956. Кн. 44. -81.

28. Андрей Белый. Проблемы творчества. М.: Советский писатель. - 1988.

29. Альм и И.Л. Баллады Б.Л. Пастернака // Альм и И.Л. Статьи о поэзии и прозе. Книга первая. Владимир: Владимирский государственный педагогический университет, 1998. - С. 249 - 262.

30. Альфонсов ВН. Поэзия Бориса Пастернака. Л.: Советский писатель, 1990.

31. Асеев Н. Письма о поэзии («Сестра моя жизнь» Пастернака) // Красная новь. - 1922. - № 3. - С. 248 - 253.

32. Асмус В.Ф. Творческая эстетика Б. Пастернака. // Пастернак Б. Об искусстве. М.: Искусство, 1990. - С. 3 - 15.

33. Баевский B.C. Стихи Блока как текст и подтекст. // Тезисы 1 Всесоюзной (3) конференции «Творчество А.А. Блока и русская культура 20 века». Тарту, 1975.-С. 65 - 68, 153.

34. Баевский В С. Борис Пастернак лирик. Основы поэтической системы. -Смоленск, 1993.

35. Баевский B.C. Миф в поэтическом сознании и лирике Пастернака // Известия АН СССР. Сери лит. и яз. 1980. № 2 - С. 116 - 127.

36. Баевский В. С. Поэзия Блока: анаграмма. // Уч. Зап. Тарт. Ун-та, 1979. Вып. 459. Творчество А. Блока и русская культура 20 века. Блоковский сборник III. С. 61 -70.

37. Баевский В. С. Стихосложение Б. Пастернака // Проблемы структурной лингвистики. М., 1988. - С. 15-27.

38. Баевский В. С. Темы и вариации: об историко-культурном контексте поэзии Б. Пастернака// Вопросы литературы, 1987. № 10. С. 30 - 59.

39. Баран X. Поэтика русской литературы начала XX века. М.: Прогресс, Универс, 1993.

40. Бахтин ММ. Записи курса лекций по истории русской литературы, 1922 -1927 // Бахтин М. М. Собрание сочинений в семи томах. Т. 2. М.: Русские словари, 2000. - С. 213-412.

41. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Советская Россия, 1979.

42. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Эпос и роман. СПб.: Азбука, 2000. -С. 157 - 176.

43. Белая Г. А. «.Образ мира, в слове явленный.» // Вопросы литературы. -1984,-№4.-С. 218-223

44. Бем А. Л. «Охранная грамота» Бориса Пастернака // Бем A.J1. Исследования. Письма о литературе. М.: Языки славянской культуры, 2001. С. 366 - 372

45. Богомолов Н. А. Ещё раз о Брюсове и Пастернаке // Новое литературное обозрение. 2000. - № 46. - С. 123 - 131.

46. Богомолов И. А. Русская литература первой трети XX века: Портреты. Проблемы. Разыскания. Томск: Водолей, 1999.

47. Бройтман С. Н. А. Блок в «Докторе Живаго» Б. Пастернака // Дискурс. Коммуникативные стратегии культуры и образования. 2000. - №8/9. - С. 135 - 141.

48. Бройтман С. Н. Александр Блок и русская лирика XIX — начала XX веков (проблемы поэтики): Программа спецкурса. Махачкала, 1982.

49. Бройтман С. Н. Из словаря «Русский символизм»: Теургия // Дискурс. Коммуникативные стратегии культуры и образования. 1998. - №7. - С. 92 -99.

50. Бройтман С. Н. Из словаря «Русский символизм»: Символ // Дискурс. Коммуникативные стратегии культуры и образования. 2000. - №8/9. - С. 234 -243.

51. Бройтман С. Н. Источники формулы «нераздельность и неслиянность» у Блока // Александр Блок: Исследования и материалы. Л., 1987. - С. 79 - 88.

52. Бройтман С. Н. О первообразе в «Докторе Живаго» // Роман и повесть в классической и современной литературе. Махачкала, 1992. - С. 15-21.

53. Бройтман С. Н. Русская лирика 19 начала 20 века в свете исторической поэтики. Субъектно - образная структура. М.: РГГУ, 1997

54. Бухштаб Б. Я. Лирика Пастернака. // Литературное обозрение. 1987. - № 9. - С. 106- 112.57. «Быть знаменитым некрасиво.», Пастернаковские чтения. Вып. №1. М.: Наука, 1992.

55. Васильев И. Е. Русский поэтический авангард XX века. Екатеринбург: Изд-во Урал. Ун-та, 2000.

56. Вейдле В. Пастернак и модернизм. // Вейдле В. О поэтах и поэзии. Paris, 1973. -С. 84- 101.

57. Венцлова Т. Собеседники на пиру. Статьи о русской литературе. Baltos Lankos, 1997.

58. Веселовский А. Н. Историческая поэтика. Л., 1940.

59. Виноградов В.В. О языке художественной литературы. М.: Художественная литература, 1959.

60. Виноградов В. В. Поэтика русской литературы. М.: Наука, 1976.

61. Войнов А. Д. К вопросу о художественном времени в поэзии Б. Пастернака // Пастернаковские чтения. Материалы межвузовской конференции. Пермь: Пермский университет, 1990. - С. 31 - 35.

62. Вячеслав Иванов творчество и судьба: К 135-летию со дня рождения. -М.: Наука, 2002.

63. Гардзонио С. Борис Пастернак и поэма в прозе Андрея Белого «Глоссолалия». Размышления над стихотворением «Степь» // Russian Literature 41 (1997). С. 451 -460

64. Гаспаров Б. М. Поэтика Пастернака в культурно-историческом измерении (Б.Л. Пастернак и О.М. Фрейденберг) // Сб. статей к 70-летию проф. Ю.М. Лотмана. Тарту, 1992. - С. 366 - 385.

65. Гаспаров М. Л. «Близнец в тучах» и «Начальная пора» Б. Пастернака: от композиции сборника к композиции цикла // Известия АН СССР. Серия лит. и яз. Т. 49. 1990.-№3.-С. 218 222.

66. Гаспаров М. Л. Брюсов стиховед. // Брюсовские чтения 1973 года. -Ереван, 1976. - С. 21 - 36.

67. Гаспаров М. Л. Избранные статьи. М.: Новое литературное обозрение, 1995.

68. Гаспаров М. Л. Метр и смысл. М.: РГГУ, 2000.

69. Гаспаров М. Л. Очерк истории русского стиха. Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика. М.: Фортуна Лимитед, 2000.

70. Гаспаров М. Л. Поэтика «Серебряного века» // Русская поэзия «серебряного века», 1890 1917: Антология. - М.: Наука, 1993.

71. Гаспаров М. Л. Рифма Блока. // Уч. Зап. Тарт. Ун-та, 1979. Вып. 459. Творчество А. Блока и русская культура 20 века. Блоковский сборник 111. С. 47- 57.

72. Гаспаров М. Л. Рифма и жанр в стихах Пастернака // Русская речь. 1990. -№ 1. - С. 15- 18.

73. Гаспаров М. Л. Русский стих начала XX века в комментариях. М.: Фортуна Лимитед, 2001.

74. Гаспаров М. Л. Теория стиха. Л.: Наука, 1968.

75. Гаспаров М. Л., Поливанов К.М. Из комментария к «Близнецу в тучах» Б. Пастернака // Известия РАН. Серия лит. и яз. Т. 57. 1998. №4. С. 22 - 32.

76. ГерверЛ. Л. Музыка и музыкальная мифология в творчестве русских поэтов (первые десятилетия XX века). М.: Индрик, 2001.

77. Гинзбург Л. Я. Записные книжки. Воспоминания. Эссе. Спб.: Искусство -СПБ, 2002.

78. Гинзбург Л. Я. О лирике. М.: Интрада, 1997.

79. Горелик Л. Л. «Близнец в тучах» Бориса Пастернака: тема смерти в процессе творчества и бессмертие поэта // Взаимодействие литератур в мировом литературном процессе: Материалы международной научной конференции. Гродно, 1998. Ч. 1. С. 218 - 223.

80. Горелик Л. Л. Искусство и действительность в ранней прозе Б. Пастернака // Модели культуры. Смоленск, 1992. - С. 85 - 89.

81. Горелик Л. Л. Наследие символизма в ранней прозе Бориса Пастернака // А. Блок и русский постсимволизм: Тезисы выступлений. Тарту, 1991. С. 63 -66.

82. Горелик Л. Л. Ранняя проза Пастернака: Миф о творении. Смоленск: Смоленский государственный педагогический университет, 2000.

83. Горелик Л. Л. Роман в стихах Бориса Пастернака «Спекторский» в контексте русской литературы. Смоленск: Смоленский государственный педагогический университет, 1997.

84. Горелик Л. Л. Эволюция темы творчества в лирике Пастернака («Близнец в тучах» и «Начальная пора») // Известия РАН. Серия лит. и яз. Т. 57. 1998. №4. С. 12-21.

85. Горнунг Б. В. Черты русской поэзии 1910-х годов (к постановке вопроса о реакции против поэтического канона символистов). // Поэтика и стилистика русской литературы. Л.: Наука, 1971. - С. 262 -269.

86. Горячева Т. В Мифотворчество футуризма. О некоторых сюжетах и героях // Русский авангард в кругу европейской культуры. М., 1994. - С. 165 -178.

87. Грехнев В. В. Лирика Пушкина. О поэтике жанров. Горький, 1985.

88. Григорьев В. П. Грамматика идиостиля (В. Хлебников). М.: Наука, 1983.

89. Григорьев В. П. Поэтика слова (на материале русской советской поэзии). -М.: Наука, 1979.

90. Громов П. П. А. Блок, его предшественники и современники: Монография. -Л.: Советский писатель, 1986.

91. Гурвич И. А. Проблематичность в художественном мышлении (конец XVIII- XX вв). Томск: Водолей, 2000.

92. Даль Е. Некоторые особенности звуковых повторов Б.Пастернака. Гетебург, 1978.

93. Дашевская О. А. Поэтический мир Б.Пастернака и философия всеединства

94. B. Соловьёва // Русская литература в XX веке: имена, проблемы, культурный диалог: Сб. памяти проф. Н.Н. Киселёва. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1999.-С. 75 - 86.

95. Дерииг Смирнова И.-Р., Смирнов И. Исторический авангард с точки зрения эволюции художественных систем // Russian literature, 1980, vol VIII, №5.1. C. 405 -461.

96. Долгополое Л. К. На рубеже веков. О русской литературе конца XIX -начала XX века. Л.: Советский писатель, 1985.

97. Долгополое Л. К. Традиции Блока в поэзии 50 60-х годов // Русская советская поэзия. Традиции и новаторство, 1946 - 75. Л., 1978. - С. 194-212.

98. Ермилова Е. Теория и образный мир русского символизма. М.: Наука, 1989.

99. Жирмунский В. М. Немецкий романтизм и современная мистика. Спб.: Аксиома, Новатор, 1996.

100. Жирмунский В. М. Поэтика русской поэзии. СПб.: Азбука - классика, оптм vy V 1 •

101. Жолковский А. К. Бессмертие на время (К поэзии грамматического времени у Пастернака) // Текст. Интертекст. Культура: Сборник докладовмеждународной научной конференции (Москва, 4-7 апреля 2001г.). М.: Азбуковник, 2001. - С. 66 - 77.

102. Жолковский А. К. Инварианты и структура поэтического текста. // Институт русского языка АН СССР. Предварительные публикации. Вып. 61, 1987.-С. 38 77.

103. Жолковский А. К. Любовная лодка, упряжь для Пегаса и похоронная колыбельная (три стихотворения и три периода Пастернака). // Жолковский А.К., Щеглов Ю.К. Мир автора и структура текста. Статьи о русской литературе. Эрмитаж, 1986. С. 228 - 254.

104. Жолковский А. К. Место окна в поэтическом мире Пастернака. // Russian literature. V1-1, 1978. С. 1-38.

105. Жолковский А. К. Механизмы второго рождения // Литературное обозрение 1990. №2. - С. 35 - 41.

106. Иванов В. В. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Том I. Статьи о русской литературе. М.: Языки русской культуры, 1998.

107. Иванов В. В. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Том II. Статьи о русской литературе. М.: Языки русской культуры, 2000.

108. Иванов В. В. Категория времени в искусстве и культуре XX века // Structure of Texts and Semiotics of Culture. The Hague Paris, 1973. - P. 103 -151.

109. Иванов В. В. О книге Бориса Пастернака «Сестра моя жизнь» // Russian Literature and History: in Honour of Professor I. Serman. - Jerusalem, 1989. - C. 83 - 89.

110. Иванов В. В. Пастернак и ОПОЯЗ // Тыняновский сборник: Третьи Тыняновские чтения // АН Латв. ССР. Ин-т философии и права. Рига, 1988. -С. 292 - 297.

111. Иванов Ю. Наследие Блока и современная советская поэзия. // Ал. Блок: Исследования и материалы, АН СССР, Институт русской литературы (Пушкинский дом). Л., 1987. - С. 170 - 176.

112. Иванова Е. В. Русский модернизм и литературный процесс конца XIX -начала XX века // Российский литературоведческий журнал. 1994. - № 5 -6.-С. 17-38.

113. Иоффе И. Синтетическая история искусств. Введение в историю художественного мышления. Л., 1933.1 19. История русской литературы: XX век: Серебряный век. / Под редакцией Ж. Нива и др. М.: Прогресс - Литера, 1995.

114. История русской литературы конца XIX начала XX века. Библиографический указатель под редакцией К.Д. Муратовой. М. - Л.: АН СССР, 1963.

115. Казакова С. Я. Творческая история объединения «Центрифуга» (заметки о ранних поэтических связях Б. Пастернака, Н. Асеева и С. Боброва) // Russian literature. 1990. Vol. 27. P. 459 - 482.

116. Kaij Б. А. Музыкальные ключи к русской поэзии: Исследовательские очерки и комментарии. Спб.: Композитор (СПб), 1997.

117. Kaij Б А. «.Музыкой хлынув с дуги бытия.». Заметки к теме «Борис Пастернак и музыка» // Литературное обозрение.- 1990. №2. - С. 79 - 84.

118. Кацис Л. Ф. Владимир Маяковский: Поэт в интертекстуальном контексте эпохи. М.: Языки русской культуры, 2000.

119. Кацис Л. Ф. Пастернак и Шопен (О второй редакции «Баллады» Б. Пастернака «Бывает, курьером на борзом.») // Изв. АН. Сер. лит. и яз. -1998. Т. 57. -№4. с. 10-15.

120. Кпинг О. А. Андрей Белый: место поэта в поэтической эволюции Б. Пастернака (к проблеме символистских влияний) // Андрей Белый. Публикации. Исследования. М.: ИМЛИ РАН, 2002. - С. 279 - 294.

121. Клияг О. А. Художественные открытия Брюсова в творческом осмыслении А. Ахматовой и М. Цветаевой // Брюсовские чтения 1983 г. -Ереван, 1986. С. 235 - 247.

122. Ковтун Е. Русская футуристическая книга. М., 1989.

123. Ковтуиова И. И. Поэтический синтаксис. М.: Наука, 1986.

124. Кожевникова Н. А. Словоупотребление в русской поэзии начала XX века. М.: Наука, 1986.

125. Кожевникова Н. А., Петрова 3. Ю. Материалы к словарю метафор и сравнений русской литературы XIX XX вв. Вып. 1. Птицы. - М.: Языки русской культуры, 2000.

126. Кожевникова И. А., Петрова 3. Ю., Бакина М. А. Очерки истории языка русской поэзии XX века: Образные средства поэтического языка и их трансформация. М.: Наука, 1995.

127. Корецкая И. В. Литература в кругу искусств (полилог в начале XX века). -М.: ИВИ РАН, 2001.

128. Кузина Н. В. Пушкин в поэзии Б. Пастернака: от «Близнеца в тучах» к «Темам и варьяциям» // «Пока в России Пушкин длится, метелям не задуть свечу». Смоленск, 1998. - С. 100 - 121.

129. Лавров A R Андрей Белый в 1900-е годы. Жизнь и литературная деятельность. М.: Новое литературное обозрение, 1995.

130. Лавров А. В. Мифотворчество «аргонавтов» // Миф и фольклор в литературе. Л., 1978.-С. 137 - 170.

131. Левин Ю. И. О некоторых чертах плана содержания в поэтических текстах. // Структурная типология языков. М., 1966. - С. 199-215.

132. Левина Т. «Страдательное богатство». Пастернак и русская живопись 1910-х начала 1940-х годов // Литературное обозрение 1990. - №2. - С. 84 -89.

133. Лежнев А. Борис Пастернак // Красная новь. 1926. - № 8. - С. 205 - 219.

134. Лихачев Д. С. Борис Леонидович Пастернак // Пастернак Б.Л. Собрание сочинений в 5 томах. Т.1. М.: Художественная литература, 1989. - С. 5 - 44.

135. Лосев А. Ф. Владимир Соловьёв и его время. М.: Прогресс, 1990.

136. Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М.: Искусство, 1976.

137. Лотман Ю. М. Анализ двух стихотворений // Тексты советского литературоведческого структурализма. Munchen, 1971. С. 557 - 590.

138. Лотман Ю. М. Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий // Лотман Ю. М. Пушкин. СПб.: Искусство - СПБ, 2003. - С. 542 - 763.

139. Лотман Ю. М. Символ в системе культуры // Лотман Ю.М. Статьи по семиотике культуры и искусства. СПб.: Академический проект, 2002. - С. 211 - 225.

140. Лотман Ю. М. Символика Петербурга и проблемы семиотики города // Лотман Ю. М. Избранные статьи. В 3-х томах. Т. 2. Таллинн: Александра, 1992.-С. 9-21.

141. Лотман Ю. М Стихотворения раннего Пастернака и некоторые особенности структурного изучения текста. Труды по знаковым системам №4. Уч. Зап. Тарт. Ун-та. Вып. №236, Тарту, 1969. С. 206 - 238.

142. Лотман Ю. М., Минц 3. Г. Литература и мифология // Труды по знаковым системам. XIII: Семиотика культуры. Уч. Зап. Тарг. Ун-та. Вып. 308. Тарту, 1973.-С. 282-303.

143. Лотман М. Ю. Мандельштам и Пастернак. Таллин, 1996.

144. Лучанова М. Ф. Эстетика впечатления и ощущения у А. Белого и Б. Пастернака // Пастернаковские чтения. Материалы межвузовской конференции. Пермь: Пермский университет, 1990. - С. 41 - 47.

145. Любарева Е. П. Алмаз горит издалека.: Блоковские традиции в советской поэзии. М., 1987.

146. Магомедова Д. М. Автобиографический миф в творчестве А. Блока. М.: Мартин, 1997.

147. Магомедова Д. М. Блок и Волошин: Две интерпретации мифа о бесовстве // Блоковский сборник. Вып. XI. Тарту, 1990. - С. 39 - 49.

148. Магомедова Д. М. Идиллический мир в жанрах послания и элегии // Болдинские чтения. Нижний Новгород: Изд-во ННГУ, 1999. - С. 5 - 1 2.

149. Магомедова Д. М. О генезисе и значении символа «мирового оркестра» в творчестве А. Блока // ВМУ. Сер. 10. Филология, 1974. № 5. С. 10 - 19.

150. Магомедова Д. М. Переписка как целостный текст и источник сюжета: (На материале переписки Блока и Андрея Белого, 1903 1908 гг.) // Динамическая поэтика. - М.: Наследие, 1990. - С. 244 - 262.

151. Магомедова Д. М. Символистский подтекст в стихотворении Б. Пастернака «Ночь» // Литературный текст: проблемы и методы исследования. Тверь, 1999. 5. С. 111-115.

152. Маймескулов А. «Переделкино» Бориса Пастернака (разбор цикла). Budgoszcz, 1994.

153. Максимов Д. Е. Брюсов. Поэзия и позиция. Л.: Советский писатель, 1969.

154. Максимов Д. Е. О мифопоэтическом начале в лирике Блока (Предварительные замечания) // Творчество А.А. Блока и русская культура XX века: Блоковский сборник. Тарту, 1979. - С. 3 - 33.

155. Максимов Д. Е. Поэзия и проза Ал. Блока. Л.: Советский писатель, 1981.

156. Максимов Д. Е. Поэтическое творчество Валерия Брюсова // Брюсов В.Я. Стихотворения и поэмы. Л.: Советский писатель, 1961. С. 5 - 65.

157. Малмстад Дж. Единство противоположностей. История взаимоотношений Ходасевича и Пастернака // Литературное обозрение 1990. -№2. С. 51-59.

158. Марков В. Ф. История русского футуризма. Спб.: Алетейя, 2000.

159. Меныиутин А., Синявский А. Поэзия первых лет революции. 1917 1920. М., 1964.

160. Минц 3. Г. О некоторых «неомифологических» текстах в творчестве русских символистов // Творчество А.А.Блока и русская культура XX века: Блоковский сборник. III. (Уч. зап. ТГУ. Вып. 459). Тарту, 1979. С. 76 -120.

161. Минц 3. Г. Поэтика Александра Блока. Спб.: Искусство СПБ, 1999.

162. Мусатов В. В. К проблеме генезиса лирики Бориса Пастернака // Известия АН СССР. Серия лит. и яз. Т. 49. 1990, №5. С. 403 -413.

163. Мусатов В. В. Пушкинская традиция в русской поэзии первой половины XX века. От Анненского до Пастернака. М., 1992.

164. Наука о литературе в XX веке: (История, методология, литературный процесс): Сб. ст., М.: РАН ИНИОН, 2001.

165. Некрасова Е. А. Сравнения в контексте творчества Б. Пастернака. // Некрасова Е.А., Бакина М.А. Языковые процессы в современной русской поэзии. М.: Наука, 1982. - С. 84 - 148.

166. Озеров Л. А. Одухотворенность. (Поэзия А.Блока и творчество Пастернака). // Озеров JI.A. Мастерство и волшебство. М.: Советский писатель, 1976. - С. 121 - 153.

167. Орлов В. Н. Александр Блок. Очерк творчества. М.: Художественная

168. М I Т "Т- (-. ' Т-Л г . 1 ОСА1. Л П » v^pci 1 у pet, WJU.

169. Орлов В. Н. Поэт и город: Александр Блок и Петербург. JL: Лениздат, 1986.1 76. Пагшан А. История русского символизма. М.: Республика, 2000.

170. Пастернак Е. В. Координаты лирического пространства. К истории отношений Осипа Мандельштама и Бориса Пастернака // Литературное обозрение 1990. №2. - С. 44 - 50.

171. Пастернак Е. В. Пастернак и Брюсов. К истории отношений. // Россия -Russia : Studi е ricerches a cura di V.Strada, Torino, 1977. № 3. С. 239 - 265.

172. Пастернак Е., Поливанов К. Письма Бориса Пастернака из Марбурга // Памятники культуры. Новые открытия. Письменность. Искусство. Археология. Ежегодник. 1989. М., 1990. С. 18 - 26.

173. Пастернак Е. В. Работа Бориса Пастернака над циклом «Начальная пора» // Русское и зарубежное языкознание. Вып. 4. Алма-Ата, 1970. С. 124 - 141.

174. Пастернак Е. В. «Сестра моя жизнь в свете отношения к романтизму // Poetry and Revolution. Boris Pasternak s My Sister - Life. Stanford Slavic Studies 21. Stanford, 1999.-P. 193 - 223.

175. Пастернаковские чтения. Выпуск 2. M.: Наследие, 1998.

176. Пастернаковские чтения 90. Материалы межвузовской конференции. Пермь: Пермский университет, 1990.

177. Патроева И. В. Поэтический синтаксис: Категория осложнения. -Петрозаводск: ПетрГУ, 2002.

178. Паханянц К. В. Брюсов и Б. Пастернак // Брюсовские чтения 1973 года. Ереван, 1976. С. 278 - 294.

179. Пискунов В. М. Лики поэзии Андрея Белого И Белый .А. Собрание сочинений. Стихотворения и поэмы. М.: Республика, 1994. - С. 5 - 19.

180. Пискунов В. М. Опыт прочтения «четвёртой симфонии Андрея Белого // Андрей Белый. Мастер слова искусства - мысли. Instituto Universitario di Bergamo. Paris, 1991. -С. 151 - 161.

181. Померанц Г. Неслыханная простота. // Литературное обозрение.- 1990. -№2. С. 19-24.

182. Поливанов К. М. «Хор» Пастернака: Опыт интерпретации // Литературное обозрение, 1996. № 4. С. 12 - 16.

183. Постсимволизм как явление культуры. Материалы международной конференции 10-11 марта 1995 г. М.: РГГУ, 1995.

184. Постсимволизм как явление культуры. Материалы международной конференции 5-7 марта 2003 г. М.: РГГУ, 2003.

185. Поэтика. История литературы. Лингвистика. Сборник к 70-летию Вячеслава Всеволодовича Иванова. М.: ОГИ, 1999.

186. Приходько И. С. Александр Блок и русский символизм: Мифопоэтический аспект. Владимир, 1999.

187. Ронен О. Серебряный век как умысел и вымысел. М.: ОГИ, 2000.

188. Русская литература XX века: Школы, направления, методы творческой работы. М.; СПб., 2002.

189. Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х годов). Книга1. М.: Наследие, 2000.

190. Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х годов). Книга2. М.: Наследие, 2001.

191. Самошов Д. С. Книга о русской рифме. М.: Художественная литература, 1982.

192. Сарнов Б. Кому улыбается Блок: Полемические заметки. М.: Наука, 1988.

193. Связь времён: Проблемы преемственности в русской литературе конца XIX начала XX века. М.: Наследие, 1992.

194. Сегал Д. Заметки о сюжетности лирической поэзии Пастернака //Slavika Hierosalymitana Vol. III. Jerusalem, 1978. - С.282 - 301.

195. Селивановский А. Борис Пастернак//Красная новь, 1933. -№ 1.-С. 210 - 219.

196. Семиотика города и городской культуры: Петербург. Тарту, 1984 (Труды по знаковым системам. XVIII).

197. Серебряный век в России. Избранные страницы. М.: РАДИКС, 1993.

198. Силард Е. «Орфей растерзанный» и наследие орфизма // Силард Е. Герметизм и герменевтика. СПб., 2002. - С. 54 - 101.

199. Синявский А. Д. Поэзия Пастернака. // Пастернак Б.Л. Стихотворения и поэмы. М.: Советский писатель, 1965.- С. 9 - 52.

200. Смирнов И. П. Б. Пастернак. Метель. // Поэтический строй русской лирики. Л.: Наука, 1973.-С. 236 - 253.

201. Смирнов И. П. Достоевский и поэзия Пастернака («Марбург») // Dostojevskij und die Literatur Schriften des Komitees der Bundesreublik Deutschland zur Forderung der Slawischen Studien, hrsg. H. Rothe, 7. Koln -Wien, 1983. -C. 275 -296.

202. Смирнов И. П. Порождение интертекста. Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б.Л. Пастернака. Спб., 1995.

203. Смирнов И. П. Причинно следственные структуры поэтических произведений // Исследования по поэтике и стилистике. - Л.: Наука, 1972. -С. 212 -247.

204. Смирнов И. П. Творчество А.Белого в восприятии Пастернака. // Andrei Belyi : Pro et Contra. Milano, 1986. P. 145 - 230.

205. Смирнов И. П. Художественный смысл и эволюция поэтических систем // Смирнов И.П. Смысл как таковой. Спб.: Академический проект, 2001. - С. 15 - 222.

206. Степун Ф А. Портреты. СПб.: РХГИ, 1999.

207. Тарановский К. О поэзии и поэтике. М.: Языки русской культуры, 2000.

208. Топорков А. Л. Из мифологии русского символизма. Городское освещение // Мир Блока. Блоковский сборник (Уч. зап. ТГУ. Вып. 657). Тарту, 1985. -С. 75 -97.

209. Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

210. Успенский Б. А. Поэтика композиции. Спб.: Азбука, 2000.

211. Фарыно Е. Введение в литературоведение. Warzchawa, 1990.

212. Фарыно Е. Греческая губка на зелёной скамейке в «Весне» Пастернака // Dissertationes Slavicae, XIX: Supplementum: Boris Pasternak. Redigit Katalin Szoke? Szeged, 1988. P. 52 - 60.

213. Фарыно E. К проблеме кода лирики Пастернака // Russian Literature. VI -1, Amsterdam, 1978. P. 21 - 30.

214. Фарыно E. Клейкие листочки, уха, чай, варенье и спирты. (Пушкин -Достоевский Пастернак) // Studia Russica Budapestinensia. Материалы III и IV Пушкинологического коллоквиума в Будапеште 1991, 1993. Budapest, 1995.-С. 23 - 30.

215. Фарыно Е. Поэтика Пастернака («Путевые записки» «Охранная грамота»), Wien, 1989.

216. Фатеева Н. А. Имена собственные и заглавия в поэзии и прозе Б. Пастернака// Stylistyka. Comperative stylistics. Ill, Opole, 1994.-P. 19-28.

217. Фатеева H. А. Контрапункт интертекстуальности, или Интертекст в мире текстов. М.: Агар, 2000.

218. Фатеева И. А. Поэт и проза: Книга о Пастернаке. М.: Новое литературное обозрение, 2003.

219. Фатеева Н. А. О неявной грамматике поэтического текста. (На материале поэзии Б. Пастернака) // Die Weltder Slaven XLV, 2000. S. 201 - 220.

220. Фатеева И. А. Семантические преобразования в поэзии и прозе одного автора и в системе поэтического языка. // Очерки истории языка русской поэзии XX века. Образные средства поэтического языка и их трансформация. М., 1995. - С. 58 - 67.

221. Флейьиман Л. С. Борис Пастернак в 20-е годы. Мюнхен, 1981.

222. Флейишан Л. С. Из переписки Б. Пастернака: Б. Пастернак и А. Белый // Russian literature Triquarterly. 1976 (Fall 1975) №13. P. 499 - 5 18, 543 - 551.

223. Флейишан Л. С. Первый год «Центрифуги». «Центрифуга» и Маяковский. // Материалы XXVI научной студенческой конференции. Литература и лингвистика. Тарту, 1972. - С. 71 -76.

224. Флейшман JJ. С. Статьи о Пастернаке. Bremen, K-press, 1977.

225. Флейшман Л. С. Фрагменты «футуристической» биографии Пастернака // Slavika Hierosalymitana Vol. IV. Jerusalem, 1979. - С. 79 - 1 13.

226. Флоровская Т. Некоторые наблюдения над образной системой стихотворного цикла Б. Пастернака «Поверх барьеров». // Студенческие научные работы. Казахский ун-т. Алма-Ата, 1968. Вып. 1. С. 29 - 48.

227. Фоменко И. В. Движение к эпосу. Об эпическом в поэзии Пастернака 20-х годов // Вопросы развития жанров в русской литературе и устном творчестве. Уч. зап., 77. Калинин, 1970. - С. 97 - 112.

228. Фоменко И. В. Лирический цикл: Становление жанра. Поэтика. Тверь: Тверской государственный университет, 1992.

229. Фоменко И. В. Музыкальная композиция как черта романтического стиля (на примере творчества Пастернака 20-х годов) // Вопросы романтизма (Межвузовский сборник). Вып. 2. Калинин, 1975. - С. 15-21.

230. Фоменко И. В. Об анализе лирического цикла (на примере стихов Б. Пастернака «Петербург») // Принципы анализа литературного произведения. -М.: МГУ, 1984.-С. 171 178.

231. Франк В. С. Водяной знак (поэтическое мировоззрение Пастернака) // Литературное обозрение 1990. №2. - С. 189 - 209.

232. Хаев Е. С. Болдинские чтения: Статьи, заметки, Воспоминания. Нижний Новгород: ННГУ, 2001.

233. Хан А. Основные предпосылки философии творчества Б. Пастернака в свете его раннего эстетического самоопределения // Acta Universitatis Szegediensis. Dissertationes Slavicae XIX. Supplementum. Szeged, 1998. P. 39 - 134.

234. Хан А. Ранние эстетические трактаты Б. Пастернака // Пушкин и Пастернак: Материалы второго пушкинского коллоквиума. — Будапешт, 1989.-С. 196- 203.

235. Ханзен Лёве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм. - Спб.: Академический проект, 1999.

236. Харджиев И. И. Статьи об авангарде: В 2 т. Т.2. М.: RA, 1997.

237. Ходасевич В. Ф. Книги и люди. Этюды о русской литературе. М.: Жизнь и мысль, 2002.

238. Черняк Я. 3. Борис Пастернак: «Сестра моя жизнь». (Изд. 3. И. Гржебина.) Москва, 1922 // Печать и революция. - 1922. - № 6. - С. 303 -304.

239. Эванс-Ромейн К. Заметки о биологическом и автобиографическом у Пастернака // Седьмые тыняновские чтения. Материалы для обсуждения. Рига Москва, 1995 - 1996. - С. 151 - 160.

240. Эйхенбаум Б. М. Анна Ахматова. Пгр., 1923.

241. Эйхенбаум Б. М. Конспект речи о Мандельштаме // Эйхенбаум Б.М. Мой временник: Художественная проза и избранные статьи 20-х 30-х годов. -СПб.: ИНАПРЕСС, 2001. - С. 589 - 593.

242. Эйхенбаум Б. М. О поэзии. Л.: Советский писатель, 1969.

243. Эпитейн М. Н. Природа, мир, тайник вселенной. Система пейзажных образов в русской поэзии. М.: Высшая школа, 1990.

244. Эренбург И. Портреты русских поэтов. СПб.: Наука, 2002.

245. Эткинд Е. Г. Единство «серебряного века» // Звезда. 1989. - № 12. - С. 184- 192.

246. Эткинд Е. Г1. Проза о стихах. — СПб.: Знание, 2001.

247. Юкииа Е., Эпилтейн М. Поэтика зимы // Вопросы литературы, 1979 №9 -С. 179- 196.

248. Юнггрен A. Juvenilia Б. Пастернака. 6 фрагментов о Реликвимини. Stockholm, 1984.

249. Юрьева 3. Одежда и материя в цикле симфонии Андрея Белого // Andrey Bely. Centenary papers. By Boris Christa. Amsterdam, 1980. - P. 118 - 134.

250. Якобсон А. Почва и судьба. Вильнюс; Москва, 1992.

251. Якобсон Р. О. Поэзия грамматики и грамматика поэзии // Семиотика,- М.: Радуга, 1983.-С. 462 486.

252. Якобсон Р. О. Работы по поэтике. М.: Прогресс, 1987.

253. Aucouturier М. Boris Pasternak par lui-meme. Paris, 1963.

254. Aucouturier M. Metonynous Hero, or the beginnings of Pasternak as a novelist. «Books a broad», spring 1970, Worman (Oklahoma) - P. 222 - 227.

255. Barnes Ch. Boris Pasternak: A Literature Biography. V.l. (1890 1928). Cambridge University Press, 1990.

256. Barnes Ch. Boris Pasternak and the «Bogeman of Russian Literature" // Russian Literature 6 (1978). P. 47 - 68.

257. Barnes Ch. Boris Pasternak, The Musican Poet and Composer // Slavonica Hierosolymitana. Slavic Studies of the Hebrew University. 1977. Vol. I. - P. 31 -39.

258. Bodin P. A. The Count and his Lackey. An Analysis of B. Pasternaks Poem «Ballada» // Поэтика Пастернака. Pasternaks poetics. Studia Filologiczne. Filologia Rosyjska. Budgoszcz, 1990. Zesryt31 / 12.-P. 41 -47.

259. Boris Pasternak. 1890 1960, Paris, 1979.

260. Boris Pasternak. Essays. Ed by Nils Ake Nilsson. Stockholm, 1976.

261. Boris Pasternak and His Times. (Ed. By L. Fleishman.) Berkeley, 1989.

262. Bowra C. W. The Creative Experiment. New York, 1959.

263. Cultural Mythologies of Russian Modernism. California Slavic Studies. XV.1. Rprbolow i QQO/1. LllVWlV J % 1 У У ^f

264. Davie D., Livingstone A. Pasternak: Modern Judgement. London, 1969.

265. Fleishman L. Boris Pasternak. The Poet and His Politics. Cambridge London, 1990.

266. Fleishman L. Problems in the Poetics of Pasternak // PTL : A Jornal for Descriptive Poetics and Theory of Literature, 1979. Vol. 4. P. 43 - 61.

267. Hingly R. Pasternak. A biography. London, 1983.

268. Hughes O. The Poetic World of Boris Pasternak, Princeton, 1974.

269. Keys R. J. Belys Symphonies // Andrey Bely: Spirit of Symbolism. Ed. by J. E. Malmstad. Ithaca; London. 1987. P. 37 - 58.

270. Keys R. J. Symbolism and After: Problems of Literary Terminology in the Study of Turn of - the - Century Russian Literature // Forum for Modern Language Studies.: Vol. XXXI. 1995. No 4. - P. 359 - 367.

271. Mallac G. Boris Pasternak, His Life and Art. University of Oklahoma Press, 1981.

272. Markov V. Die Manifeste und Programmschristen der rassischen Futuristen. Манифесты и программы русских футуристов. Slavische Propilaen. Bd. 27. Munchen: Wilhelm Fink Verlag, 1967.

273. Payne R. The Three Worlds of Boris Pasternak. Bloomington, 1961.

274. Plank D. L. Pasternaks Lyric. A Study of Sound and Imagery. The Hague, Paris, 1966.

275. Poetry and Revolution. Boris Pasternak s «My Sister Life» / Ed. by Lazar Fleishman. Stenford Slavic Studies. Vol. 21. 1999.

276. Pomorska K. Pasternak and Futurism // Ricerche Slavistiche 16 (1968 / 69) -P. 228 246.

277. Pomorska K. Russian Formalist Theory and its Poetic Ambiance. The Hugue, 1968.-P. 48 -64.

278. Reavey G. The Poetry of Boris Pasternak, New York, 1959.

279. Ronen O. A Functional Technique of Myth Transformation in Twentieth

280. Car"!f!!rw RmccIqi-i I \/t-ipol Pr>Atr\/ // N/lvth in T ifpratnrp Prl Д k'nrliak К РптПкЬ

281. VI 1 t w4 I J 1 V W4 JiJ I 14 1 1 I • p 1 V 14 1 A. VV V ki J ' ' i ♦ A ^ С 1 » il 1 A—> i V V • м v i v • л—. t л. A. • a k. ч/ v* j v« —■ • *and S. Rudy. New York University Slavic Papers. Vol. 5. Columbus: Slavica Publishers, 1985. P. 110-123.

282. Studia Russica XIX. Budapest, 2001.

283. Themes and Variations. In Honor of Lazar Fleishman. Stenford Slavic Studies. Stenford, 1994. Vol. 8.

284. Zholkovsky A. The sinister in the Poetic World of Pasternak // International jornal of slavic Linguistics and Poetics. 1984. № 29. P. 109 - 131.