автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Грамматические формы категории принадлежности в русском и сербском (сербохорватском) языках

Полный текст автореферата диссертации по теме "Грамматические формы категории принадлежности в русском и сербском (сербохорватском) языках"

На правах рукописи

УШАКОВА Александра Павловна

ГРАММАТИЧЕСКИЕ ФОРМЫ КАТЕГОРИИ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ

В РУССКОМ И СЕРБСКОМ (СЕРБОХОРВАТСКОМ) ЯЗЫКАХ

Специальность 10.02.20 - «Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание»

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

485501

2 В СЕН 2011

Челябинск 2011

4855018

Работа выполнена на кафедре общего языкознания ФГБОУ ВПО «Тюменский государственный университет»

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор,

заслуженный деятель науки РФ Фролов Николай Константинович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Горбачевский Антон Антонович

доктор филологических наук, профессор Парфенова Нина Никифоровна

доктор филологических наук, доцент Хвесько Тамара Владимировна

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Воронежский государственный университет»

Защита состоится «13» октября 2011 г. в 10 часов на заседании объединенного диссертационного совета ДМ 212.295.05 при ФГБОУ ВПО «Челябинский государственный педагогический университет» и ФГБОУ ВПО «Тюменский государственный университет» по адресу: 454080, г. Челябинск, пр. Ленина, 69, ауд. 116.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале библиотеки Челябинского государственного педагогического университета по адресу: 454080, г. Челябинск, пр. Ленина, 69.

Автореферат разослан «_» сентября 2011 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета __

доктор филологических наук, доцент

Л. П. Юздова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая работа посвящена сопоставительному изучению категории «принадлежности» в русском и сербском языках, которая функционирует в языках наряду с категориями времени, пространства, причины и многими другими. Принадлежность - это выраженное языковыми средствами отношение между двумя объектами, связанное с идеей обладания, которая материализуется в основном посредством притяжательных прилагательных, родительного падежа существительных и притяжательных местоимений. Средства выражения принадлежности рассматриваются нами с учетом их грамматического значения и формы, включая синтаксическое функционирование. С целью установления объективных закономерностей развития русских форм привлекается материал сербохорватского языка, так как в эволюции южнославянских языков некоторые явления оказались несколько «законсервированными» по сравнению с восточнославянскими языками. Отсюда возникают возможности для сравнения самого процесса исторических изменений, происходивших в посессивной лексике.

Обращение к исследованию средств выражения принадлежности вызвано их широкой употребительностью, активной ролыо в русском языке и других славянских языках, что запечатлелось в их функционировании.

Актуальность исследования. Концептуально идея эволюции близкородственных и родственных языков актуальна с учетом того, что было вначале, когда славянские племена общались на достаточно близком для понимания наречии, будучи связанными непосредственными контактами в местах совместного проживания. Пути расхождения языков формируются после несовместного проживания, что обусловило автономное развитие родственных некогда этнических сообществ.

Историкам языка известно, что прародина сербов-славян располагалась по обе стороны верхнего течения реки Днепр, откуда сербы начали продвигаться на территории Балканского полуострова. Есть предположение, что этноним «серб» является этимологически близким восточнославянским апеллятивам «сябр»//«шабер» с учетом исторической метатезы - рб=бр.

Естественно, в условиях автономного функционирования русского и сербского языков произошли те анализируемые изменения, включая смысловые сдвиги, что постепенно дифференцировало два некогда схожих языка. С теоретической точки зрения актуально проследить процессы эволюции двух языков, что позволит определить концепцию становления анализируемых языков на основе их функционирования в предшествующие эпохи. Наша концепция может быть использована при изучении межъязыковых контактов на сопредельных и несопредельных территориях, поскольку те или иные языковые явления, как известно, носят универсальный характер, в каждом случае отличаясь своей специфичностью.

Значимость проблемы состоит и в том, что вопрос о соотношении средств выражения принадлежности на материале русского и сербского языков с учетом исторического комментария не является до конца изученным, хотя посессивность привлекает внимание специалистов индоевропейских языков в связи с утратой в ряде из них системы падежей. Комплексного сопоставительного исследования средств выражения принадлежности на материале русского и сербского языков не проводилось, однако некоторые вопросы относительно категории посессивности уже освещались в научной литературе. (См. работы П. А. Дмитриева, М. Стевановича, К. Фелешко, Р. Мароевича, Г. Терич, С. Стоянович, П. Пипера, Б. Терзича, В. И. Собинниковой, М. В. Федоровой, Т. А. Ивановой, А. В. Бон-дарко, А. В. Головачевой, Т. Н. Молошной, Е. В. Падучевой, Е. В. Рахилиной, О. Н. Селиверстовой, В. Н. Топорова и др). Сопоставительный анализ материала в этой связи позволит увидеть в языке специфические черты и обнаружить динамику языковых преобразований.

Суждения о перспективности сопоставительного изучения славянских языков, если иметь в виду историографию проблемы, известны еще из работ И. И. Срезневского. В 1839 году Российское Министерство народного просвещения направило И. И. Срезневского в числе других ученых в славянские страны. Им предписывалось не только практическое изучение славянских языков, но и изучение обычаев, образа жизни славянских народов, их культуры. Известна помощь И. И. Срезневского В. С. Караджичу в издании

Сербского словаря, его лекции по истории, этнографии, культуре, фольклоре славянских народов, а также о деятельности В. С. Караджича [Дмитриев, Сафронов, 1975]. А. М. Селищев замечал, что на основании сравнительного изучения славянских языков в их исторической перспективе мы знакомимся с праславянским языком последнего периода его жизни. При сравнении состава языка пра-славянского с современным состоянием славянских языков перед взором исследователя раскроется многовековой процесс эволюции, специфичный для того или иного языка. Для того, чтобы представить целостную систему славянских языков, нужно еще много труда положить на глубокое всестороннее изучение их в прошлом и настоящем [Селищев, 1968]. В этой связи контрастивные исследования эволюции грамматических средств выражения грамматических категорий в близкородственных языках позволяют проследить закономерности их семантических, грамматических и узуальных расхождений.

Несмотря на обширную библиографию по теме исследования, остаются не изученными узловые вопросы, касающиеся комплексного анализа категории принадлежности: очевидна пестрота суждений в определении понятия принадлежности, точнее, самой категории, описания грамматических средств выражения ее в языке, остаются малоисследованными проблемы определения грамматического статуса притяжательных прилагательных, притяжательных местоимений в современном русском и юго-западных славянских языках. Актуальны наблюдения, которые нацелены на семантико-стилистическую интерпретацию категории принадлежности в славянских языках.

Отсутствие специальных работ, в которых комплексно анализируются притяжательные прилагательные, родительный падеж принадлежности, притяжательные местоимения, предложно-падеж-ные формы на материале художественных произведений последних десятилетий русского и сербского языков, а также некоторые спорные вопросы (о понятии «принадлежность», о статусе местоимений и притяжательных прилагательных, об «угасании» притяжательных прилагательных в русском языке, о соотношении притяжательных прилагательных и родительного посессивного, а также об условиях

использования «свободного» генитива в сербохорватском языке и некоторые др.) вызвали необходимость обратиться к данной теме.

Научная новизна диссертационного исследования обусловлена реализацией интеграционного подхода к описанию форм выражения категории принадлежности на материале русского и сербского языков, существовавших в пространстве и времени прошлого и настоящего, выявлением различных изменений, происходивших в процессе их исторического развития, анализом структуры, семантики, словообразования посессивных форм в их динамике. Как показывают наши материалы, модификации в сфере местоименной лексики оказались не столь активными, как это произошло с субстантивными атрибутами, ввиду «устойчивости» местоименной лексики. Изученный иллюстративный материал свидетельствует о расхождении и близости имен существительных и прилагательных, как и местоимений, отличается разнообразием, спецификой форм каждого из языков. Судя по нашим наблюдениям, сербский язык отличается определенной консервативностью, сохранностью старосербских форм, что можно объяснить его пограничным местонахождением, когда на краю славянского языкового мира более прочно удерживаются старые формы в отличие от ситуации их функционирования в материковых зонах, в которых язык, языковые категории динамично модифицируются, как это произошло с русским языком.

Научная новизна работы, таким образом, предполагает моделирование категориального пространства посессивности в сфере именных и местоименных форм в национальном русском литературном языке с использованием исторических справок и в сопоставлении с родственным славянским языком, учитывая связь категориальных форм принадлежности с контекстуальным употреблением. Участие посессивных форм в формировании пространства письменно-художественных текстов русского и сербского языков базируется на прикреплении тех или иных грамматических форм к текстам религиозного и светского характера. В работе уточняется понятие «принадлежности», новыми являются частные приемы анализа и интерпретации фактического материала.

В рамках диссертационного исследования впервые осуществлен опыт системного описания форм выражения категории при-

надлежности в родственных славянских языках восточнославянской и южнославянской групп с учетом исторического комментария, показа эволюции данной категории в русском и сербском языках. Указанные аспекты способствуют объективной реконструкции посессивной категории в изучаемых языках.

Новизна предлагаемой работы состоит также в том, что интерпретируется функционирование конструкций со значением принадлежности на материале произведений русских и сербских авторов, которые в совокупном ракурсе не рассматривались.

Объектом предлагаемого диссертационного исследования является система притяжательных форм в русском и сербском языках: притяжательные прилагательные и родительный падеж принадлежности, притяжательные местоимения, дательный падеж принадлежности и предложно-падежные формы. Объем иллюстративного материала, в силу его исключительного богатства, сознательно ограничивался, поскольку число категориальных форм притяжательное™ весьма велико. Поэтому конструкции с глаголами владения «иметь», «владеть» и подобные остались без нашего внимания, как и местоимения чей, который. Более того, такие конструкции располагаются на периферии исследуемой темы.

Предметом исследования является обоснование места грамматических форм принадлежности в языке, семантико-функциона-льные изменения, историческая значимость, динамика и специфика их функционирования в русской и сербской речевой стихии.

Теоретическая значимость работы заключается в обосновании применения новых и модернизированных ранее принципов истолкования категории принадлежности, ее структуры в целях дальнейшей разработки методики описания. Диссертационная работа может внести определенный вклад в исследование близкородственных и отдаленно родственных славянских языков, освещая процессы трансформации посессивных значений, организуемых вокруг конкретных языковых единиц.

Практическая значимость работы. Определение нормативных форм в использовании притяжательных конструкций в родственных языках актуально для изучения живой разговорной речи. Результаты исследования могут пополнить справочную литерату-

ру, найти применение при проведении учебных занятий по курсам исторической грамматики русского и сербского языков, истории русского литературного, как и сербохорватского языков, сравнительного изучения славянских языков, в практике переводческой деятельности. Наблюдения над особенностями семантики притяжательных конструкций полезны для курсов общей стилистики и культуры речи. Фактический материал может быть использован в лексикографической практике.

Специфичность русского и сербского языков относительно конструкций принадлежности отличает их от других европейских языков и составляет трудность при овладении славянскими языками. Поэтому материалы работы могут использоваться как в практике разработки сравнительной грамматики славянских языков, так и в практике преподавания изучаемых языков в неславянской среде.

Целью диссертационного исследования является комплексная интерпретация категории принадлежности в русском и сербском языках с учетом эволюции данной категории в анализируемых языках, роли грамматических форм в выражении значения принадлежности на материале текстов русского и сербского языков, рассмотрения их исторического развития, раскрытия специфики этой категории в родственных славянских языках. Цель предполагает решение следующих задач:

1. Уточнить дефиниции исходных понятий, используемых в нашем исследовании.

2. Систематизировать грамматические формы принадлежности, зафиксированные в текстах русского и сербского языков.

3. Сопоставить грамматические формы, способные выражать значение принадлежности, в русском и сербском языках.

4. Изучить особенности образования форм принадлежности на материале текстов русских и сербских писателей; выяснить структурные и семантико-этимологические особенности посес-сивов, их своеобразие в русском и сербском языках.

5. Описать функциональные особенности употребления анализируемых единиц в исследуемых текстах.

6. Выявить количественные параметры грамматических форм принадлежности, охарактеризовать появление новых и непро-

дуктивность старых форм притяжательное™ в русском и сербском языках, определить их динамику. 7. Установить лингвистические и экстралингвистические факторы-формирования притяжательных форм в русском и сербском языках.

Источники и материалы исследования

Источниками для иллюстрации теоретических суждений послужили тексты художественных произведений современных писателей, публикации которых охватывают последнее пятидесятилетие. Это повести и рассказы Ф. Абрамова, В. Белова, П. Проскурина, В. Распутина, К. Лагунова, Т. Толстой, Е. Гришковца, М. Арбатовой и др. Отбор имен авторов, их произведений обусловлен тем, что известные в России и за рубежом писатели глубоко и всесторонне отразили проблемы города и деревни, крестьянские судьбы, запечатлели значимые для страны и ее народов общечеловеческие факторы. С другой стороны, в текстах с деревенской тематикой нашла очевидное отражение русская разговорная речь, в которой исследователи отмечают активность притяжательных прилагательных.

В то же время анализируемые тексты являются адекватными современному русскому литературному языку в широком понимании его места в художественном тексте. Для сопоставления привлечены тексты современных сербских авторов в их переводах на русский язык, а также оригинальные произведения русского языка и их переводы на сербский язык. Это произведения И. Андрича, М. Савича, С. Селенича, Г. Петровича, М. Павича и др.

Для выяснения исторических изменений в функционировании рассматриваемых категориальных средств выражения принадлежности привлекались материалы рубежа ХУШ-Х1Х веков, так как в этот период активно складывались и закреплялись нормы национального русского литературного языка. С этой целью был исследован текст начала XVIII века: «Феатрон» митрополита И. Максимовича. Изучаемое произведение может свидетельствовать о состоянии русского языка рубежа ХУП-ХУШ веков (текст был напечатан в 1708 году). «Феатрон» интересен тем, что фиксирует период нормирования русского литературного языка, включая

очевидные изменения, которые входили в церковнославянские тексты, ориентированные на греческие оригиналы с их языковыми моделями. Именно в это время начинаются модификации в оформлении притяжательных конструкций, служащих для выражения значения принадлежности. Наблюдения апробированы также на текстах И. Т. Посошкова, других, деловых текстах XVIII века, включая отдельные произведения А. С. Пушкина, диалектные материалы второй половины XIX века. В работе используются материалы старославянского, древнерусского языков по опубликованным трудам.

Исторические сведения о сербохорватском языке даны по свидетельствам, представленным в лингвистической славистике. Для сравнения привлекались народные песни в обработке В. С. Караджича, учитывая то обстоятельство, что сербохорватский литературный язык возник на народной основе. Ведущая роль в обосновании этого явления, разумеется, принадлежит В. С. Караджичу -великому сербскому реформатору [Пипер, 1995; Дмитриев, Сафро-нов, 1984; Гудков, 1999].

Для сравнения с русскими были отобраны тексты выдающихся сербских писателей, в частности, Д. Обрадовича и 3. Орфелина (XVIII век), в произведениях которых со всей очевидностью свидетельствуются исследуемые нами посессивы.

Необходимо отметить, что в XVIII в. единый нормированный сербохорватский язык еще не сформировался. Большое влияние, в этой связи, отводится роли русского языка в становлении сербской литературной речи (См. работы И. Скерлича, 1923; В. П. Гудкова, 1973 и др.). О нормах литературности сербской речи данного периода нельзя судить однозначно. В конце первой половины XIX века литературно-языковую концепцию В. Караджича уже характеризуют как прочной, так и стабильной [Гудков, 1978].

Язык художественной литературы, ее речевое пространство представляет собой одно из проявлений общенародного литературного языка, поэтому художественный текст может служить базой для изучения различных лингвистических явлений. Важен учет одинакового количества страниц современных русских и сербских текстов при сопоставлении языковых единиц. В произведениях

ХУШ-Х1Х веков соответствие ограничено из-за различий объема и числа текстов, поэтому некоторые показатели даются в качестве исторической справки. В результате сплошной выборки из текстов в целом выявлено свыше 10,5 тысяч контекстов с различными посессивными средствами.

Методы исследования

Научная новизна работы обусловлена комплексными способами и методами исследования. В диссертации имеют место модернизированные, хотя и известные ранее методологические подходы и приемы анализа притяжательных конструкций. В этой связи, выявленные существенные типологические различия между русским и сербским языками, рассмотренные на современном синхронном срезе, описаны и истолкованы с учетом мысли Р. Мароевича о типологическом расхождении с привлечением трех методов: сравнительно-исторического, сопоставительного и типологического. Такой подход позволяет установить ряд типологических черт современных русского и сербского языков в сопоставлении с общеславянским. В лингвистическом аспекте можно выделить две группы типологических различий для двух данных языков:

а) типологические различия между русским и сербским языками, возникшие в результате инновации (один из языков развил определенную типологическую особенность, которая отсутствовала в праславянском языке и не отмечена во втором исследуемом языке);

б) особенности, являющиеся результатом большей степени архаичности одного языка по сравнению с другим (в одном языке сохраняется определенная типологическая особенность общеславянского языка, в то время как вторым языком эта особенность утрачена). Результат сопоставления позволяет оценить обнаруженные совпадающие, сходные и несовпадающие явления в исследуемых языках, проанализировать причины возникновения различий. Описательный метод, призванный характеризовать явления языка на определенном этапе развития, то есть предполагающий синхронный анализ, предопределил возможности показать реальное наличие грамматических форм принадлежности в русском и сербском языках. Для достоверности полученных результатов исследования актуальными оказались специфические приемы наблюдения, класси-

фикации и систематизации сопоставительных материалов. Прием лингвистического наблюдения - это правила и техника выделения из текста того или иного факта и включение его в изучаемую категорию. Правила наблюдения касаются отбора фактов, установления их признаков, уточнения предмета наблюдения и описания наблюдаемого явления.

Непосредственно к приемам внутренней интерпретации относятся приемы классификации и систематики. Классификация представляет собой структурную модель и предполагает членение множества изучаемых единиц или явлений на отдельные группы, что облегчает восприятие и делает его системным. При классификации и систематике важно показать, на каком основании производится деление на группы, и какой набор характеристик подразумевается при этом.

В связи с задачами работы нами используется также метод ■ компонентного анализа, при помощи которого определяется семантическая общность конструкций принадлежности; привлекается трансформационный метод - преобразование конструкций принадлежности в предикативную структуру с глаголом посессивной семантики, подстановка вопроса «чей»? в качестве критерия оценки; уделяется внимание статистической обработке сопоставляемого материала.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Принадлежность является универсальной, базовой категорией сознания, константой, отраженной в изучаемых языках в разном объеме и качестве. Она обладает конкретным набором общих, а также автономных характеристик для изучаемых языков. Грамматические формы принадлежности на всех уровнях языка сохраняют свою значимость в речи: на уровнях духовного и светского общения.

2. Всестороннее исследование разновидностей вербальной реализации принадлежности непосредственно связано с проблемой формирования в славянских языках грамматической категории принадлежности. Средства выражения значения принадлежности -развивающееся явление, отчасти наблюдается их сходство в родственных языках, но и своеобразие, что связано со многими причинами лингвоэтнического характера.

3. Сопоставительный анализ подтверждает универсальность данной категории для славянских языков, что объясняется их исторической общностью. В обоих языках сохраняются основные грамматические формы со значением принадлежности: родительный падеж, притяжательные прилагательные, притяжательные местоимения. Выявлен ряд общих закономерностей в использовании притяжательных местоимений: а) сходство функций местоимений мой (мо^, наш (наш) с местоимением свой (сво]); б) зависимость данных местоимений от семантики определяемых существительных; в) развитие у притяжательных местоимений качественных и иных значений; г) порядок размещения местоимений в синтагме и др.

4. Категория принадлежности имеет свою специфичность в анализируемых языках, что связано с эволюцией языков, их изменением. Установлено, что на распространенность притяжательных конструкций влияют интра- и экстралингвистические факторы: ограниченность функционирования притяжательных прилагательных в русском языке объясняется развитием фамилий, что, в свою очередь, компенсируется, например, более широким употреблением прилагательных принадлежности с суфф. -ск. В сербском языке, в отличие от русского, сохраняется активное использование притяжательных прилагательных со значением принадлежности, как и одиночного родительного (без предлога).

5. Очевидно неравномерное распространение местоимений по регистрам: изменения могут происходить как на уровне литературных языков, так и на уровне диалектов. В русском языке активное распространение получает конструкция «у + род. падеж», в сербском же она отмечается лишь в диалектах. В свою очередь, в сербском литературном языке получили развитие согласованные формы местоимений н>егов, н>ен, н>езин и др., а в русском языке -евонный, ейный и др., характерные только для диалектной речи.

6. По мере сопоставления привлеченных историко-лингвисти-ческих фактов выявлено, что важной особенностью сербского языка является сохранение в нем атрибутивного значения форм дательного падежа местоимений, активность его употребления в сербской речи.

7. В русском языке наблюдаем динамичное развитие грамматических форм принадлежности, сербский же язык отличается сохранностью старосербских форм, что частично можно объяснить его пограничной зоной функционирования.

Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в докладах на III международном конгрессе исследователей русского языка «Русский язык: Исторические судьбы и современность» (Москва, 2007); Совещании-семинаре преподавателей славянских языков (Москва: МГУ, 1999); на Всероссийском совещании «Российское славяноведение в начале XXI века: задачи и перспективы развития» в Институте славяноведения Российской академии наук (Москва, 2003); на VII Сибирском симпозиуме «Культурное наследие народов Западной Сибири» (Тобольск, 2004); а также Международных научно-практических конференциях в Санкт-Петербурге, посвященных памяти профессора П. А. Дмитриева и профессора Г. И. Сафронова (2002, 2003, 2005, 2007г.); Международной филологической конференции, проводимой филологическим факультетом Санкт-Петербургского государственного университета (2003, 2009); Международной научной конференции «Взаимодействие и сосуществование литературного языка и говоров русского и других славянских языков», посвященной 100-летию со дня рождения основателя кафедры, ученого-слависта, профессора В. И. Собинниковой, (Воронеж, 2008); Всероссийской научно-практической конференции, посвященной Дню славянской письменности и культуры (Тюмень, 2004-2010) и др. Участие в Семинаре сербского языка, литературы и культуры (Скупе слависта) - Белградский государственный университет (Сербия, Белград, 2001, 2005, 2006, 2009) - дало возможность проверить основные направления исследования в консультациях со славистами.

Текст диссертационного исследования обсуждался на научных семинарах кафедры общего языкознания Тюменского государственного университета.

Основные положения диссертации были апробированы и внедрены в спецдисциплины: «Категория принадлежности в славянских языках», «Лингвистический анализ текста в аспекте художе-

ственного перевода», «Сравнительная характеристика грамматики славянских языков», «Сопоставительный синтаксис славянских языков», читаемые автором для студентов филологического факультета Тюменского государственного университета.

По материалам диссертации опубликованы работы (51) общим объемом более 28 п. л., из них семь в рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК. Изданы следующие монографии: «Соотношение притяжательных прилагательных и родительного падежа существительных со значением принадлежности в современном русском литературном языке» (деп. в ИНИ-ОН 11.03.90, № 41267); «Значение принадлежности в русском и сербском (сербохорватском) языках (на материале родительного падежа существительных и притяжательных прилагательных)» (Тюмень, 2005); «Грамматические формы принадлежности в русском и сербском (сербохорватском) языках» (Тюмень, 2010); коллективная монография (Тюмень, 1996).

Достоверность и обоснованность полученных результатов обеспечивается, прежде всего, выбором эффективных методов исследования, обширным теоретическим материалом по проблемам исследования, а также тщательным отбором изучаемых языковых единиц из текстов на русском и сербском языках.

Структура диссертационного исследования

Диссертационная работа состоит из Введения, пяти глав, Заключения, библиографического списка (377 наименований), списка источников и их сокращений, двух приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении мотивируется выбор темы исследования, обосновывается актуальность постановки проблемы, определяются цели и задачи, положения, выносимые на защиту, излагаются методы и подходы к интерпретации изучаемого материала, характеризуются источники исследования, дается историография вопроса, раскрываются научная новизна и практическая значимость работы.

В первую главу «Притяжательные прилагательные со значением принадлежности в современном русском и сербохорватском языках» включены разделы по определению понятия «принадлежность», истории становления посессивных прилагательных, характеристике данного класса слов в русском и сербском языках. Вначале дается анализ современных лингвистических концепций категории принадлежности и на его основе предлагается собственное понимание ее структуры и объема.

Семантику термина «посессивность», например, сводят к многозначному толкованию понятий субъекта посессивности и объекта посессивности. Исследователи раскрывают значение этого термина в зависимости от того, исходят ли они из понятия юридической принадлежности предмета лицу или из совокупности значений, выражаемых словом «принадлежность», не только «собственность», «достояние», но и «часть», необходимый составной элемент чего-нибудь, вхождение в состав чего-нибудь и другое. В связи с этим в отдельных работах в качестве иллюстрации приводятся конструкции, выражающие отношения «вещной, предметной принадлежности» (См. работы А. М. Пешковского, М. Стевановича и др.).

С другой стороны, исследователи обращаются к атрибутивной, предикативной и атрибутивно-предикативной посессивности. В зависимости от указанной семантики к анализу привлекаются или словосочетания, или предложения. Таким образом, основные проблемы теоретического осмысления категории принадлежности и ее показателей еще далеки от завершающего осмысления. В определении принадлежности обращает на себя внимание концепция Т. А. Ивановой, согласно которой понятие собственности логически имеет смысл лишь по отношению к одушевленной, живой суб-

станции (человеку, животному) [Иванова, 1975]. Обычно посессором является человек, поэтому центральным для посессивного отношения является владение человека каким-либо предметом или, наоборот, принадлежность объекта какому-то лицу: птичьи гнезда, Матренин двор и др. В этой связи следует ограничивать понятие владетеля живым существом. Объектом притяжания, т.е. предметом принадлежности, могут быть, во-первых: предметы, наиболее, близкие, непосредственно связанные с человеком, составляющие часть его тела (мамина рука)\ во-вторых, предметы, находящиеся в постоянном или временном его использовании (отцов дом), а также продукты человеческой деятельности (принадлежность сочинения автору - книга Пушкина). В качестве предмета принадлежности может быть также родственное лицо, дружеское или состоящее с владельцем в иных общественных отношениях {Детин брат, Машин друг и т. п.).

Отношения владетеля и предмета принадлежности отражают те связи, которые существуют между предметами реальной действительности. Притяжательные прилагательные, родительный падеж существительных наряду с другими частями речи являются грамматическим средством выражения логической категории принадлежности. Совокупность всех средств выражения принадлежности отличается единством, взаимозаменяемостью, неразрывными связями, которые установились исторически и поэтому могут рассматриваться в единстве, что и дает нам основание относить их к одной категории - принадлежности предмета лицу/владетелю.

В отличие от притяжательных прилагательных и родительного падежа имен существительных местоимения мой, твой, наш, ваш, свой, его, ее, их, как и дательный падеж личных местоимений, родительный с предлогом у, выражающие принадлежность, не называют владетеля, а лишь указывают на него в соответствии с речевой ситуацией.

Ограничение значений предмета принадлежности обосновывается возможностью, заключенной в самом понятии «владение». К предметам не могут относиться, например, действия и состояния типа мамина тревога, предписание врача. Средства выражения принадлежности объединяются единством функции - они служат

определениями (иногда атрибутивная функция совмещается с объектной).

Нами предпринята попытка изучить словосочетания, содержащие местоимения, притяжательные прилагательные, имена существительные и местоимения в родительном или дательном падежах. Для обозначения таких структур используем термин «грамматическая форма». При анализе предложно-падежных конструкций дательного падежа местоимения или существительного с определяемым словом не ограничиваем исследуемый контекст рамками словосочетания. Иногда бывает необходимо привлечь несколько предложений для выяснения значения местоименного сочетания (случаи с местоимениями свой, его, ее, их), а также отдельных конструкций с именами прилагательными (с суффиксом -ск и некоторыми др.).

Таким образом, категория принадлежности отличается семантически-универсальными и структурно-грамматическими чертами, хотя в каждом отдельном языке сформировались специфические модели конструкций, имеющих отношение к выражению идеи притяжательное™. Сопоставление современных русского и сербского языков с учетом исторических текстов позволило определить эволюцию, тенденции развития притяжательных прилагательных, родительного падежа со значением принадлежности, притяжательных местоимений, дательного падежа местоимений, предложно-падежных форм, проследить исторические изменения в них и выявить наиболее продуктивные способы выражения посессивного значения, показать их существенную роль в составе средств выражения категории принадлежности.

В привлеченных для анализа текстах русского языка использованы как притяжательные прилагательные, так и родительный падеж со значением индивидуальной принадлежности. Притяжательные прилагательные представлены преимущественно образованиями с суфф. -ин: Алешина семья (Распутин); мамино платье (Белов). В силу их индивидуализирующих функций притяжательные прилагательные в отличие от других разрядов прилагательных не могут свободно образовываться от всех существительных. Возможность их образования находится в зависимости от

фактора конкретности имен существительных, отсюда их число ограничено: используются преимущественно имена собственные и нарицательные, характеризующие лицо по семейно-родственным-отношениям. Другие образования единичны: старухин платок (Белов); к хозяйкиному добру (Абрамов).

Притяжательные имена прилагательные образуются посредством суфф. -ин от существительных (имен собственных и нарицательных) склонения основ на -а, -я муж. и жен. р. Исключением является имя существительное жен. р. мать (матерь).

Притяжательные прилагательные с суфф. -ин в род. и дат. падежах муж. и ср. р. имеют полные формы: от Фединого дома (Белов); к Лилиному плену (Белов). Меньше представлены краткие формы: к Аграфенину амбару (Абрамов); ворота Олешина дома (Абрамов).

Употребление притяжательных прилагательных зависит от жанра и сюжета художественных произведений. В повестях и рассказах на деревенскую тематику они представлены больше (ср.: в текстах В. Белова - 259 притяжательных прилагательных с суфф. -ин на 500 стр. исследуемого текста, у П. Проскурина - 20 притяжательных прилагательных с суфф. -ин на такое же количество страниц текста).

Таким образом, притяжательные прилагательные с суфф. -ин служат для обозначения индивидуальной принадлежности преимущественно в фамильярно-бытовых и семейно-домашних отношениях и представлены в диалогической речи персонажей из деревенской среды, наблюдаются и в авторской речи.

Имена прилагательные с суфф. -нин, -ний со значением индивидуальной принадлежности единичны, что свидетельствует об их архаичности: мужнина гимнастерка; мужнино успокоившееся сердце; двоюродный мужний брат (Белов); Когда заработок Валентины Павловны был пристяжным к мужниной зарплате, семья спокойно сводила концы с концами (Лагунов).

Притяжательные имена прилагательные с суфф. -ов//-ев в современных источниках фиксируются редко ввиду их «простореч-ности»: отцовы плечи\ Андреев пиджак (Распутин). Посредством суфф. -ов//-ев образуются притяжательные прилагательные от

твердых и мягких основ собственных и нарицательных имен существительных муж. р. Как и прилагательные с суфф. -ин, образования с суфф. -ов//-ев характерны для произведений на деревенскую тему: К Корнеевой избе вышли (Абрамов); Мальчишка показал бригадиров дом (Белов); На прощание двое из них зашли на Богодулову половину (Распутин). Употребительность данных притяжательных конструкций, если обратить внимание на их раритетность, по сравнению с именами прилагательными на -ин, можно объяснить омонимией имен прилагательных на -ов с фамилиями на -ов и формами род. падежа мн. числа имен существительных.

Наряду с притяжательными прилагательными со значением принадлежности, в определенном контексте могут выступать имена прилагательные с формантами -иный, -инский, -овский, -евский, -ский, -ачий, -ячий, -ий, -ья, -ье: погладил печальную лошадиную морду, у груздевского дома, в горячей зоринской голове, в председательской половине (Белов); припала щекой к собачьей голове (Лагунов); взглянул на белый девичий затылок (Белов); сыновью красную рубаху (Распутин).

Имена прилагательные с финалями на -инский, -овский, -евский со значением индивидуальной принадлежности относительно частотны сравнительно с именами прилагательными с формантами: -ачий, -ячий, -ий, -ья, -ье: (в комлевской комнате, карман голубевского пиджака (Белов); в гуськовской бане (Распутин); на остаховского песика (Белов); на петровской фуражке (Белов) и под. Однако образования с финалями -инский, -овский, -евский стилистически отличаются разговорным характером. Активнее всего они используются в антропонимии. Относительно-притяжательные имена прилагательные, образованные от нарицательных имен существительных, немногочисленны. Их смысл определяется только с учетом контекста: Приходили жильцы верхних этажей, пели, читали свои стихи, но в основном слушали хозяйские. Гришуня у них считался гением. Уже много лет вот-вот должен был выйти его сборник {Толстая).

В текстах сербского языка в посессивном значении используются притяжательные прилагательные, родительный падеж. В отличие от русского языка, притяжательные прилагательные в серб-

ской речи используются активнее, особенно при указании на индивидуальную принадлежность. Судя по количественным показателям, притяжательные прилагательные с суфф. -ов//-ев более продуктивны, чем суффиксальные образования на -ин, что объясняется отсутствием омонимии с фамилиями на -ий.

Данные прилагательные могут быть образованы как от нарицательных имен, так и от имен собственных, реже - фамилий: кра] дединог стана (Павич) - мимо дедова дома; Дубину сестриних зелених очи/у (Павич) - Глубину зеленых глаз сестры; прабабиног штапа (Павич) — прабабушкиной палки; децу стричеву (Павич) — дядиных детей; на Навщ'евом челу (Павич) - на лбу Нави.

Имена прилагательные с суфф. -ов//-ев, -ин определяют имена, указывающие на личную принадлежность, родственные отношения, социальные, часть тела, авторскую принадлежность. Основная часть употреблений - с существительными, указывающими на конкретную принадлежность. Переводы подтверждают преимущество притяжательных прилагательных сербского языка в посессивном значении: так, родительный падеж русского языка в сербском переводе в основном представлен притяжательными прилагательными (иллюстрации даны по тексту Ю. Олеши): На угол шкафа надет был котелок Ивана (Ол.) - О угао ормана био ¡е окачен Иванов клобук По ногам девушки (Ол.) - низа дево/чине ноге; из рук колбасника (Ол.) - из кобасичаревихруку.

Притяжательные прилагательные русского языка переводятся аналогичным образом: принес Лилиной тетке (Ол.) - донео сам Л>ил>ино1 тетки; Войдя в Анечкину комнату, он остановился (Ол.) -УлазеЬи у Ан»ичкину собу, застао je; Он лежал на Анечкиной кровати (Ол.) - Лежао ]е на Ан>ичкином кревету.

По наблюдениям П. А. Дмитриева, сербохорватские притяжательные прилагательные более тесно связаны с именами существительными и по сравнению с соответствующими образованиями русского языка все еще сохраняют большую конкретность. Будучи названными в предложении, они сразу «вводят в сознание» представление о лице, от которого образованы [Дмитриев, 1961].

Имена прилагательные с суфф. -ск, -овск, -инск, начинающие активно использоваться в современном русском языке, также пере-

водятся на сербский язык притяжательными прилагательными, что помогает точнее установить наличие значения принадлежности в русских конструкциях: Она je слушала откуца]е cama као откуца]е ма/чиног сриа и Huje се бунила што je odeojeua од легла (Павич) -Та принимала тиканье часов за стук материнского сердца и не возмущалась, что ее отделили от выводка. Переводы с русского языка на сербский также помогают в определении посессивного значения в анализируемых сочетаниях: Он получил отцовское наследство (Ол.) -Добио je очево наследство.

Судя по наблюдениям, случаи использования прилагательных с суфф. -ск достаточно представлены в анализируемых сербских текстах. Как правило, в таких примерах имена прилагательные получают качественное значение или указывают на коллективную принадлежность:

ко/и су изра!)ивали четке од /ьудске длаке (Павич) - делавшие из человеческих волос четки', Струне на гудалу су од конгског репа (Павич) - Волос на смычке из конского хвоста: две деб/ье жице од упре-дених животигьских ирева (Павич) - две толстых струны - из скрученных кишок животных; то je био н>егов министарски «кабинет» - это был его «министерский» кабинет (Пол., 6 окт., 2003); о бол-ним драмам a jъудскоТ сриа због сазнан>а о привремености човековог боравка на зелиьи - о болезненных драмах человеческого сердца из-за осознания временности человеческого пребывания на земле (Пол., 6 окт., 2003); да jedaH нормалан /ъудски мозак изузетно тешко може да издржи све оно што emojuу извеиашуима с Косова... (Вуйович) -тяжело нормальному человеку вместить в своем сознании все то, что скрывается за известиями с Косово.

Однако в отдельных случаях в текстах сербских авторов прилагательные с суфф. -ски получают значение индивидуальной принадлежности (примеры даны из текста С. Селенича): Миодраг... саживе се са тридесетогодиитом официрском удовицом, неком Василщом ПрокиРг - Миодраг начал сожительствовать с тридцатилетней otpuifepcKoü вдовой, некоей Василией Прокич; (Сел.); Ако смо драли главе вождовске да бисмо Турчину угодили - Если рубили головы вождей, то чтобы туркам угодить; жеже га иза ле!)а срам са синовских образа щи отуда 6uje као летн>а japa из

запаъеног камена - жжет его стыд перед сыновьями, как летний жар из раскаленного камня. Возможно, наличие такого употребления имен прилагательных в сербских текстах объясняется влиянием русского языка.

В процессе перевода необходимо обратить внимание на случаи, когда слова в родственных славянских языках имеют сходные значения. Так, сербское прилагательное «очев» переводчик перевел как «отцовский, родительский, отцов». В сербском языке также есть слово «родителски», которое переводится как «родительский, отчий». По этой причине иногда бывает трудно отделить конкретное значение посессивности от свойства (квалитета). В подобных случаях необходимо привлекать дополнительный контекст:

Музыка са слика гледала }у у'е као некада са зидова очеве куЬе (Павич) - Музыка на картинах смотрела на нее, как когда-то со стен отцовского дома; и могла ]е (пошто ]е отац обучио у солфе!)у) да отпева музику са свих очевих слика (Павич) - и могла (поскольку отец обучил ее сольфеджио) пропеть мелодии со всех отцовских картин; Био ]е тачно на месту где се у очево/ куЬи на-лазила чесма (Павич) - Находился он точно в 1пом месте, где в родительском доме был водопроводный кран; Зедину ствар ко]у ]е донела из очеве куЬе (Павич) - Единственную вещь, взятую из родительского дома; Сестра /е на балкон ставила лонац с лщандером донетим из наше родите/ьске куЬе (Павич) - Сестра ставила на балкон горшок с олеандром, привезенным из нашего родительского дома.

Также возможны проблемы при переводе, когда переводчик считает, что слово имеет квалитативное значение, а оно между тем используется в притяжательном значении: Она гледа сво]им разро-ким погледом право у Ружичку. Два нокта на старичиним рукама су лакирана, али остали су исписани ситним црним бро]кама. (Павич) - Она смотрит своим косым взглядом прямо на Ружичку. Два ногтя на старческих руках покрыты лаком, остальные исписаны мелкими цифрами. «Старица» в переводе на русский язык значит «старуха, старушка». Приведенному русскому варианту «на старческих руках» в сербском соответствует вариант «на остаре-лим рукама».

Трудности возникают и при обратном переводе с русского языка на сербский конструкций с суфф. -ск, -овск, -инск. (См. об этом работу Р. Мароевича, 1989). Имеются трудности при переводе фамилий на -ий на русский язык. При переводе на сербский язык русских фамилий с суфф. -ов//-ев также возможны ошибки, так как суффикс в них воспринимается как словообразовательный формант.

Специфичной для сербского языка является словообразовательная модель имен прилагательных с суфф. -овл>ев//-евл>ев типа братое/ьев, синовлев, мужевуьев. В исследуемых оригинальных сербских текстах случаи использования имен прилагательных с суффиксами -л>ев, -овл>ев//-евл>ев единичны. Так, в текстах С. Се-ленича со значением конкретной принадлежности используется 3 сл.: Али зар ]е заслужив да тако страшно умре? Од руке сынов/ьеве, тако реНи, у некоу Црвено]]'арузи оставлен, без гроба -Разве он заслужил такую страшную смерть? От руки сына, в овраге, без гроба; Нгуедном реч]у не помшьу Бидпа]еве басне, али зато опширно пишу о Крилов/ьевим - Ни одним словом не вспомнили басни Бидпаева, но зато много говорят о баснях Крылова; да ]е Хранислав/ьев /ьеш на^ен недалеко од ове цркве — что мертвое тело Хранислава найдено недалеко от этой церкви.

Имена прилагательные с суффиксом -л»ев от фамилий на -ов характерны преимущественно для научных текстов. Показателен в этом плане текст монографии Р.Мароевича «Лингвистика и поети-ка прево!)ен>а)» (Београд.1989): у Гончаров/ьевом Обломову; У Востоков/ьевом препеву; Лермонтов/ьеве поеме Мцири.

Притяжательные прилагательные сербского языка более архаичны в своем употреблении, прослеживается их большая употребительность сравнительно с русским языком, где превалируют гени-тивные конструкции со значением принадлежности. Сохранение активного употребления притяжательных прилагательных в посессивном значении подчеркивает уникальность сербского языка, свидетельствует о его близости к старославянскому и древнерусскому языкам.

Вторая глава «Родительный падеж имен существительных со значением принадлежности в современном русском и сербо-

хорватском языках» посвящена вопросам своеобразия использования конструкций с родительным падежом принадлежности в истории русского и сербохорватского языков.

В современном русском литературном языке преимущество имеет родительный падеж принадлежности имен существительных, отмеченный разнообразными конструкциями. Притяжательные прилагательные менее представлены в современных текстах, хотя в определенных условиях они сохраняют свои позиции. Родительный падеж принадлежности образуется от апеллятивных и собственных имен: подруга Жоржа (Толстая), глаза сына (Проскурин). Конструкции с таким генитивом характерны как для литературной, так и для разговорной речи. Об этом сигнализируют образования личных имен с суфф. -к, -ух: в голове Вальки (Белов); отец Маньки (Абрамов); матерью Петрухи (Распутин). В исследуемых текстах данные словосочетания стилистически характеризуются разговорностью, окраской грубоватости и фамильярности.

Конструкции с родительным падежом имен существительных, указывая на принадлежность одному или нескольким лицам, могут быть осложнены одиночным и обособленным определением или придаточным предложением. Форма род. падежа со значением принадлежности представляет собой в отдельных случаях субстантивированное имя прилагательное, либо причастие, либо местоимение: у кровати больного (Проскурин), голос говорившего (Абрамов); другом каждого (Белов).

Конструкции с препозицией род. падежа принадлежности по отношению к определяемому слову носят разговорный характер: Не Ондрия Силина зять? (Белов); хороших родителей сын (Абрамов). В наших материалах архаические явления выражения принадлежности типа бабы Манину усадебку (Абрамов) - весьма эпизодичны. В целом же о стилистическом ограничении употребления тех или иных генитивных конструкций со значением принадлежности следует судить с известной долей осторожности.

Родительный падеж имен существительных и притяжательные имена прилагательные в значении принадлежности являются синонимами. Они связываются следующими соотношениями: а) при образовании от антропонима прилагательное и существительное

могут использоваться нейтрально: я увидел его из-за плеча Тани -Из Таниного угла слышен шепот (Проскурин); б) стилистически маркирование: в эту ночь горела Петрухина изба (Распутин) Притяжательные прилагательные с суфф. -ов//-ев от имени личного собственного имеют разговорный характер:... А вон вроде Павлова баба за водой пошла, - Федула шумит (Белов); Не мог запустить в Степанову башку, графином (Проскурин).

Притяжательные конструкции образуются от фамилий. При этом словосочетания с родительным падежом имеют нейтральный характер: И Мокшин больше не мог видеть глаз Демьянова, его ужасающе медленных движений (Проскурин); .. .раз или два в год он являлся домой, принимал ванну и заливал квартиру Денисова со всем, что в ней находилось (Толстая).

Прилагательные принадлежности, образованные от фамилии, стилистически отличаются разговорным характером с окраской небрежности: Дедко действительно тащил ее барана, она остригла по ошибке остаховского (Белов); И в тот же день начал натравливать Валдая на остаховского песика (Белов).

Если от апеллятива образовано притяжательно-относительное прилагательное, то суть индивидуальной принадлежности определяется только в контексте: а вот что значит материнское сердце -успокоилось немного, и Пелагею снова потянуло на жизнь? (Абрамов); А с Петрова крылечка сурово и ласково глядела на эту ватагу бабка Евстолья, держа на руках самого младшего, неизвестно как прожившего без материнского молока целых две недели (Белов); Она отперла двери большой отцовской квартиры, чтобы похоронной команде легче было войти, и легла на диван, навалив на себя пальто папы и брата (Толстая). Значение индивидуальной принадлежности проясняется, следовательно, в словосочетании отцовской квартиры, то есть в контексте. Семантика род. падежа имен существительных в некоторых случаях имеет большую определенность в сравнении с именами прилагательными: они носят нейтральный характер. Родительный падеж принадлежности используется, судя по данным картотеки, и в разговорных конструкциях.

Притяжательные прилагательные ограничены в формообразовательном отношении. В роли родительного принадлежности могут

выступать субстантивированные прилагательные, причастия и местоимения. Преимущество родительного падежа принадлежности здесь в том, что он указывает на принадлежность лицу, обозначенному сложным наименованием, или может быть осложнен определением. Притяжательные прилагательные статистически представлены больше в повестях и рассказах В. Белова, тогда как род. принадлежности более активен в произведениях П. Проскурина. Сравнительно равное соотношение родительного принадлежности и притяжательных прилагательных зафиксировано в текстах Ф. Абрамова и В. Распутина. Однако в текстах Т. Толстой более продуктивен родительный падеж (на 429 стр. текста показано 20 сл. притяжательных прилагательных, 36 - родительного принадлежности). Очевидно, такое соотношение связано либо с тематикой произведений, либо индивидуальными стилистическими особенностями речи авторов.

Родительный падеж у южных славян фигурирует реже, хотя также используется достаточно регулярно. Так, на 344 страницы текста С. Селенича приходится 198 слов прилагательных с суфф. -ов//-ев, 49 слов - прилагательных с суфф. -ин, 3-е суфф. -овл>ев, -евл>ев, 122 слова - родительного принадлежности от имен существительных. Как правило, в современных сербских текстах находит применение родительный принадлежности, осложненный различными определениями или называющий лицо, состоящее из имени и фамилии: многа платна великих сликара (Павич) - многие полотна великих художников; Соба Андрщ'е АнЬала (Павич) - Комната Андрия Анджала. В качестве «свободного» генитива (термин ввела М. Ивич) используются отфамильные образования на -ий при указании на принадлежность множеству лиц, чаще династии, роду: КуЬа СрдановиНа била /е на углу прем а «Трубачу» (Павич) - Дом Срдановичей стоял на углу напротив «Трубача»', док ]е улазила у стан Симоновича (Павич) - пока входила в квартиру Симоновичей. Примеры родительного падежа без определения при указании на принадлежность единичному лицу отмечены в формах на -ий от известных лиц: Иако /е екипа ОбилиНа у свему надиграла ... (Пол., бокт., 2003) - Хотя команда «Обилича» победила команду...-, фуд-балери ОбилиЬа су у суботу у Крушевцу на]'зад защали правим

с/а/ам, трщумфовали над Напретком (Пол., 6 окт. 2003) - футболисты «Обилича» в субботу в Крушевце одержали блестящую победу над «Напретком». Случаи употребления родительного без определения от других основ единичны и могут свидетельствовать о влиянии русского языка: освет/ьава лице мигьеника (Селенич); - озаряет лицо любимого; Службено у приватном дому министра (Пол., 6 окт., 2003).- по делам службы в частном доме министра. В переводах с русск. имеются аналогичные примеры: К помещению футболистов лепилась толпа (Ол.) - Код гардеробе играча згрнула се гомила.

В третьей главе «Согласованные формы местоимений со значением принадлежности в русском и сербохорватском языках» описывается функционирование притяжательных местоимений мой-мо], твой-тво.ь наш, ваш.

По своим функциям исследуемые местоимения близки притяжательным прилагательным, однако местоимения, в отличие от прилагательных, используются по отношению ко всем трем грамматическим лицам единств, и множеств, чисел, лишь указывая на конкретного владельца предмета, не называя его, который может быть известен только из более широкого контекста; данные местоимения указывают на принадлежность предмета говорящему или собеседнику либо на его принадлежность действующему лицу. Местоимения имеют своеобразие сравнительно с другими частями речи, отличаясь особо обобщенным характером: Антонина просила женщин не брать мелкую живность, но как было послушаться, как кинуть? Да и в дороге - провиант... не пирогами, чай, встретят на другой земле, пол-России сейчас на восток кочует, свой запас никогда не лишний (Гончаров). Данное обстоятельство позволяет объединить местоимения, сопоставляемые с прилагательными и другими разрядами местоимений.

В изученных текстах русского языка в значении принадлежности 1-му и 2-му лицам чаще используются конструкции с местоимениями мой, наш, меньше - с твой, ваш. Сравнение с предшествующим периодом (ХУН-ХУШ-Х1Х вв.) показывает, что соотношение местоимений при выражении категории принадлежности может меняться. Так, в книге И. Т. Посошкова отмечено больше случаев с местоимением наш. Это зависит от содержания

текста. Сопоставление с сербским языком свидетельствует также о преимущественном использовании местоимений мо], наш, при •этом общее количество употребления местоименных конструкций в сербском языке больше.

В современном русском литературном языке устойчиво сохраняются формы притяжательных местоимений 1-го и 2-го лица, унаследованные из общеславянского. То же наблюдаем и в сербском литературном языке. Но в склонении русских и сербских местоимений имеются различия. Местоимения русского и сербского языков чаще наблюдаются в сочетаниях с именем, лексическая наполняемость которого - конкретный предмет, родственное лицо. Привлечение исторического материала показывает, что в произведениях современных авторов богаче представлены значения предмета принадлежности, что объясняется развитием языка и изменением в экстралингвистических факторах.

Местоимения русского и сербского языков могут развивать качественное значение, фразеологизироваться, использоваться в значении личных: Это, брат, не на твой карман (Гончаров); Так сколько га работало, ваших-то? (Гончаров); сербск.: Штали Не да кажу наши код куке? (Нушич) - Что скажут наши дома?

Местоимения мой, твой, наш, ваш в подавляющем большинстве примеров используются при указании на принадлежность владетелю не в роли субъекта действия. Редко отмечено употребление данных местоимений при указании на принадлежность субъекту действия. Это объясняется определенными причинами, но иногда такое употребление местоимений 1 -го и 2-го лица может быть свободным: Зоечка, дай-ко мне сюда твой пальчик (Абрамов). В предшествующие периоды такое использование местоимений первого и второго лица было ограниченным.

В сербском языке при указании на принадлежность действую-щиму лицу более последовательно используется местоимение сво^ Ср. русск.: В семье моей я мнил найти отраду... (Пушкин); -сербск.: У дому свом се надах утеси... . При этом свой /сво] сербы больше употребляют по отношению к 3-му лицу: Последюег у'е обишао Митра, ко\и ]е лежао у свою/ соби (Сарич) -Последним навестил Митра, который лежал в своей комнате.

По отношению к определяемому слову притяжательные местоимения русского и сербского языков являются согласованным определением, при этом местоимения могут стоять чаще при дополнении, реже - подлежащем, иногда входить в состав сказуемого, обращения. В предшествующие, периоды рассматриваемые местоимения находились чаще в постпозиции по отношению к определяемому слову. Становление нового словопорядка - препозиции происходит в языке А. С. Пушкина. В определенных целях, а иногда и нейтрально, используется и постпозиция притяжательных местоимений первого и второго лица. Сравнение с сербским языком показывает также преимущественное использование конструкции «мест. + сущ.». Конструкции «сущ. + мест.» русского языка в большинстве случаев соответствует в сербском сочетание «мест. + сущ.», например: а попереди Данила мой (Шолохов) - a napred je moi Danilo. Полагаем, что в сербском языке сравнительно с русским чаще используется сочетание «мест. + сущ.».

Местоимение свой используется в современном русском литературном языке при указании на принадлежность любому лицу, основное же его употребление - указание на принадлежность третьему лицу, чаще единственного числа. То же наблюдаем с местоимением. CBoj в сербском языке. В отличие от притяжательных местоимений мой, твой, наш, ваш возвратно-притяжательное местоимение свой указывает на принадлежность субъекту действия, то есть подлежащему, реже - косвенному субъекту А тут как Михаил Иванович загородил мне дорогу к своему дому (Абрамов); этому свои нервные клетки дороже всего... (Абрамов).

Судя по нашему материалу, в сербском языке незначительно количество примеров с местоимением ceoj при указании на принадлежность косвенному субъекту в сравнении с русским языком. Местоимение ceoj используется в своем прямом значении - отношение к производителю действия: он леже да се одмори, а чашу са цветом метну кра/ ceoje главе (Нушич) - он ложится отдохнуть, а стакан с цветком ставит возле своей головы. Таким образом, в функционировании возвратно-притяжательного местоимения в значении принадлежности в родственных языках имеется много общего, так как их развитие идет из одного источника. В то же

время имеются отличия: в современном сербском литературном языке в склонении притяжательных местоимений наблюдается тенденция к экономии местоименных форм: в современных текстах отмечено преимущественное использование стяженных форм местоимений мо,)\ тво], своз' в родительном, дательном и местном падежах ед. числа мужского и среднего родов: из твога ¡астука (Ну-шич) - из твоей подушки', моме оцу (Нушич) - моему отцу, у мом воду (Чосич) - в моем взводе. В говорах же русского языка и в языке фольклора важно отметить стяженные формы местоимения свой, аналогичные формам сербского языка. В современных текстах русского языка сохраняются литературные формы местоимений.

Четвертая глава - «Выражение значения принадлежности несклоняемыми лично-притяжательными местоимениями 3-го лица его, ее, их русского языка и их эквивалентами в сербохорватском языке».

В современном русском литературном языке значение принадлежности третьему лицу материализуется притяжательными местоимениями его, ее, их. В древнесербохорватском языке значение принадлежности реализовывалось посредством формы родительного падежа «указательных» местоимений его, ее, их. Такой способ выражения принадлежности был унаследован сербским языком наряду с другими славянскими языками из общеславянского: Сын его, Стефань св. Сава Жит. св. Сим. 13, 25; бгда несть моужл ее вь долюу. Душан. зак. 92.; Сьхраннть вьсе кости //уь. Св. Сава, Жит. св. Сим. 13, 18; и др. [ДаничиЬь 1858, с. 39; Иванова 1972, с. 61].

Аналогичные местоименные структуры свидетельствуются в произведениях 3. Орфелина: Дети его отъ двцхъ Браков (Орфел. Жит.); Сын его Алексей Мнханловичь (Орфел. Жит.); ради младшаго сына его (Орфел. Жит.). Местоимение женского рода отмечено формой родительного падежа ея: н о подметномъ ея сыне Димнтрш (Орфел. Жит.); чтобы пощадит» сына ея (Орфел. Жит.); что Мнханлъ сынъ ея нзвранъ единогласно (Орфел. Жит.). Местоимение множ. числа представлено формой их (ихъ): что Царь Государь и\ъ намеренъ (Орфел. Жит.); злонравна чад нх (Орфел. Зрцало).

Наличие указанных форм местоимений в текстах XVIII в. можно объяснить влиянием русского языка для данного периода. Так, в предисловии к изданию «Зрцало науке» Д. Кирилович писал: «На Kpajy да споменемо joui je3HK «Зрцала». Jc3hk je овог дела славено-српски, заправо више руски него српски, у свему онакав какав je и je3HK KojHM се Орфелин служио и у другим CBojnM делима». О влиянии русского языка на сербохорватский констатируется в работах отечественных лингвистов (См. работы И. И. Толстого, 1962; В. П. Гудкова, 1973).

В современном литературном сербском языке данные формы при выражении принадлежности 3-му лицу не сохранились, поэтому используются согласованные формы местоимений н»егов,н>ен, н.езин, 1ьихов, HiHii (арх.), шихан (арх.), не известные общеславянскому языку (См. работы А. Белича, 1962; М. Стевановича, 1964). По способу образования данные формы соответствуют семантически схожим диалектным формам русского языка ейный, евонный, ихний.

Местоимения его, ее, их в современных русских текстах преимущественно используются в сочетании с именами существительными, денотативная наполняемость которых включает лексику, обозначающую «часть тела», «конкретный предмет», «родственное лицо»: В ушах ее еще звучал голос Аверъяна (Гончаров); Антонина ... вслушивалась, сердце ее ныло, болело (Гончаров); Руки ее остыли. Но жизнь в ней держалась (Гончаров).

Сербские местоимения шегов, 1ьен, н>езин, н>ихов также употребляются преимущественно со словами, называющими «часть тела», «родственное лицо»: иза н>егових леЬа (Чосич) - за его спиной; н>ене руке (Чосич) - ее руки; и тьегова два сина (Нушич) - его два сына; гьен отац (Вучо) - ее отец; ььезин стари дед (Чопич) - ее старый дедушка. Как и притяжательные местоимения 1-го и 2-го лица, местоимения 3-го лица могут получать качественные и другие значения.

Синтаксическая функция местоимений 3-го лица русского и сербского языков - указание на принадлежность владетелю, который не является субъектом того предложения, в котором находится форма выражения предмета принадлежности: Cmanoie Главаш био

_/е нсу'чувенгуи и на]старщи меУ)у xajdyiju.ua. Иегова /е чета била составлена из на)бол>ш ]унака (Нушич) - Станойе Главаш был самым известным и самым пожилым между гайдуками. Его рота состояла из лучших воинов', На гьему ]е Бранка спавала. То ]е од гьене косе (Чосич) - На нем Бранка спала. Это от ее волос ; Бугари су с ее ближе прилазили. Чуло се топтан>е гьихових чизама у снегу (Чосич) - Болгары подходили все ближе. Слышался топот их сапог по снегу. Исключения из этого правила в основном одинаковы в родственных языках.

Местоимения 3-го лица в русском и сербском языках преимущественно находятся при дополнении, реже - при подлежащем. Как показывает сравнение с историческим материалом, порядок расположения местоимений 3-го лица претерпел изменения, в современном русском языке мы наблюдаем явное преимущество конструкции «мест.+ сущ.», хотя имеют распространение и случаи с постпозицией местоимения, что часто объясняется необходимостью выделить определяемое имя. В то же время сопоставление с сербским языком показывает, что в нем чаще сравнительно с русским используется препозиция местоимений по отношению к определяемому слову. Обращает на себя внимание использование в сербском языке отделения местоимения от имени существительного другими полнозначными словами, в большинстве случаев - глаголом: Н>егова }е иукела стално режа-ла (Нушич) - Его собака постоянно рычала. Видимо, это поддерживается распространенностью конструкции в народно-поэтическом языке.

Сравнение с предшествующим периодом местоимений русского языка его, ее, их показывает, что морфологически они претерпели изменения, перейдя из личных местоимений в разряд притяжательных. Будучи застывшей формой родительного падежа, они являются несогласованным определением по отношению к определяемому имени, со связью соотношение: от формы выражения владетеля зависит выбор того или иного местоимения. Местоимения сербохорватского языка близки диалектным формам русского языка, являясь согласованным определением к имени, в то же время выбор формы зависит и от имени, называющего владетеля.

Анализ рассматриваемых местоимений в русском и сербском языках показывает, что в родственных языках функционирование данных местоимений подчиняется общим закономерностям, но наблюдается и различие в их использовании. В древности в русском и сербохорватском языках использовались одинаковые средства для выражения принадлежности 3-му лицу. На протяжении исторического развития языков в сербохорватском языке образовались новые формы местоимений в указанном значении, соответствия которым находим в диалектах русского языка. В русском языке сохранились старые формы местоимений его, ее, их и закрепились в качестве литературной нормы. Семантика местоимений иьегов, н>ен, (ьезин, н>ихов в сербском языке аналогична притяжательным местоимениям русского языка его, ее, их. То же касается и синтаксического употребления данных местоимений. Морфологически сербские местоимения 3-го лица близки диалектным формам притяжательных местоимений русского языка евонный, ейный, ихний и т. п.

Количественное соотношение местоимений русского языка (на материале современных текстов) в выражении значения принадлежности:

Диаграмма 1

,3,0%

■ мой

■ твой

■ наш

ш ваш

■ его

■ ее

■ их

■ свой

Наиболее распространены в посессивной функции местоимения мой, его, ее, свой сравнительно с остальными формами местоимений.

Диаграмма 2

Соотношение местоименных форм в современном сербском языке

■ МО]

■ твс^

■ наш

■ ваш

■ ньегов В ньен

■ нэезин В ььихоз

cвoj

В современных сербских литературных произведениях также имеют распространение форы местоимений мо], н>егов, сво^ наш.

Таким образом, мы наблюдаем относительно равное количество употребления местоимений русского и сербского языков в притяжательном значении.

Пятая глава «Контрастивные характеристики дательного падежа местоимений и конструкции «у + род. падеж» в русском и сербохорватском языках» посвящена исследованию дательного падежа принадлежности и предложно-падежных форм в русском и сербском языках. Сопоставление с сербским языком помогло выявить в нем наиболее характерные способы обозначения принадлежности: один из них - энклитические формы местоимений в дательном падеже. Этот способ восходит еще к праславянскому языку и свидетельствует о значительно большей степени архаичности сербского языка. В связи с этим современному сербскому языку более близок древнерусский, нежели современный русский.

Дательный принадлежности в исследуемых русских текстах используется спорадически, характеризуя предикативную связь и не выступая в собственно атрибутивном значении. В текстах современных авторов единичными примерами отмечен дательный отношения, он характеризует предикативную связь и не выступает в собственно-атрибутивном значении: А я дядя им, дядя! (Абрамов). Интересующий нас падеж употреблялся в древнерусском языке, но впоследствии был вытеснен формой «у + родительный падеж». Данная конструкция характерна для разговорного языка. Форма с дательным заинтересованного лица употребляется активнее, хотя она ограничена лексическим значением определяемого слова: «часть тела», реже - «предмет». Глаголы в таких предложениях в основном используются в значении «физического воздействия», «психического состояния», «движения». Пламя последнего факела прожгло ему рукавицу (Гончаров); Жаром ему опалило брови и ресницы (Гончаров); Отодвинься ты, на ноги мне наступаешь... (Гончаров).

В современном сербском языке в значении принадлежности используются краткие формы дательного падежа личных местоимений, преимущественно третьего лица единственного числа. Более продуктивна форма личного местоимения 3-го лица ед. числа м. рода Установлены основные условия для отчетливого проявления атрибутивной связи определяемого и определяющего компонентов данной конструкции: а) дательный падеж местоимения находится при подлежащем (редко - при дополнении, обстоятельстве) ^ ли, домаНице, где ти ]е муж? (Чосич) - Эй, хозяйка, где твой муж? - Где ти]е револвер? — обрати му се строго Гаравко (Чосич) - Где твой револьвер? - обратился к нему строго Горавко; Зем/ьи ]е тонула крвава глава, али и дагье пушку му чу]ем у рукама друга... (Чопич) - окровавленная голова обесси-ленно склонилась к земле, но друг подхватил его винтовку, И мали прстиЬ на нози му\с крив као тво] (Чосич) - И мизинец на его ноге кривой, как и твой; б) компоненты дативной конструкции имеют контактное расположение, разделение их связкой глагола «бита» не препятствует значению принадлежности: Иако ]е знала и кад /о/ ]е син погинуо и гд]е]е сахран>ен... (Чопич) - Если бы она знала, ко-

гда ее сын погиб и где похоронен; в) дативная конструкция находится перед глаголом (иногда при отсутствии глагола): и очи му се и нехотице зауставише на Косовки... (Чопич) - и глаза его невольно остановились на Косовке; на камен му глава тонула (Чопич) -его голова обессилено склонилась на камень; г) если глагол, выступающий в предложении, не управляет дательным падежом местоимения: где му живи ма/'ка и породила (Андрич) - где живут его мать и семья. Атрибутивное значение конструкции помогает выявить общий смысл предложения, при этом замена местоимения в дательном падеже притяжательным местоимением также показывает, что местоименное сочетание имеет значение принадлежности: (1син ми - моу син).

Разумеется, те или иные признаки дативной конструкции имеют историческую подоплеку. Сербохорватские тексты XVIII в. дают разные результаты использования дательного принадлежности. В тексте 3. Орфелина «Жнт/де...» закартографированы данные, близкие приводимым в русском языке конструкциям с дательным заинтересованного лица: Царь Алекс&н.. Отт, перваго Брака были ему лгкти, ©еодоръ н 1оаннъ, Соф ¡а (Орфел. Жит.); Одиа-кожъ она думая что Росанская корона уже ей на глав'к (Орфел. Жит.). Местоимение в дательном падеже можно заменить родительным падежом с предлогом ему д'йти-у него дети.

В тексте «Зрцало...» выявлены случаи с чисто атрибутивным значением дательного падежа местоимения: Безлуергуем /ьубве отец обдержими Не отрече просима сину си /ьубими (Орфел. Зрцал.); }ак фаетон вид]а /ьубов безм]ериу]ю, отца си гор/ачест к себ]'е спушчену/у... (Орфел. Зрцало).

Автономного рассмотрения заслуживает дательный принадлежности, богато представленный в баснях Д. Обрадовича. Употребление дательного падежа с чисто атрибутивным значением в его произведениях раритетно, однако местоимения с краткими формами ми, ти, му при указании на принадлежность 1-му, 2-му, 3-му лицам ед. числа достаточно употребляемы:

Уелен... Бедни]а! - издишуЬирекне. - Колико касно позна]ем да су ми ноге од рогова много боле биле (Обр.) - Олень...какой я бедный! - сказал он, умирая, - поздно я понял, что копыта мои выру-

чали меня лучше, чем рога; Зелена )е питао ¡елеиче: Бабо, како то бива, ты си много веРш од пса, и гледа} колики су ти рогови, чак зашто бежиш како чу]еш пса... (Обр.) - Олененок спросил оленя: Папа, как такое может быть, ты намного больше собаки, и смотри, какие у тебя рога, а убегаешь, когда услышишь собаку...; Славу] и кукавица и магарац; Видиш колике су му уши, - одговори кукавица (Обр.) - Соловей, кукушка и осел... Видишь, какие у него уши, - ответила кукушка.

Предмет принадлежности обозначает «часть тела животного». Местоимение в дательном падеже стоит при подлежащем в контактном расположении; синтаксически оно является определением по отношению к имени существительному и с глаголом в функции связки по смыслу не сочетается.

В народно-поэтическом языке в значении принадлежности используются краткие формы дательного падежа личных местоимений; полные формы единичны, а во множ. числе они не представлены вовсе. С чисто атрибутивным значением дательный местоимения выступает в следующих случаях (иллюстрации приводим из песен в записи В. Караджича):

а) при подлежащем в безглагольном предложении, как правило, в названиях песен: Цавер-беговица и син /о/ - Джавер - беговица и ее сын; Павле ЗеЬанин и мата му - Павел Зечанин и его мать; Опет ЗЬутица Богдан и сестра му - Снова Лютица Богдан и его сестра.

б) при подлежащем в предложении с составным именным сказуемым: Тамбура му од сувога злата ...- Гитара у него из чистого золота; А а'еда му брада до по]аса - У него седая борода до пояса; Ноге ¡о) се беле... - Ноги у нее белые...; Во)но ми ¿е пщаница - Мой Войно - пьяница...; Беле /о/ се руке до лаката - Руки у нее белые до локтей... Местоимение в таких примерах находится преимущественно после определяемого имени. Вся дативная конструкция в предложении с составным именным сказуемым чаще выступает в начале предложения.

в) при подлежащем, если в предложении имеется глагольное сказуемое: За не могу сейма бити луба, Него ]едном, ког ми срие /ьуби - Я не могу всем быть любимой, только одному, кого мое

сердце любит; мо} Девере Петре!... Лш ]а не знай, 1)е ти братан спава - мой деверь Петр! ...Я еще не знаю, где твой братец спит ; Она гледа, куд]о[ драги шета - Она смотрит, где ее любимый гуляет...; Ни онау'е проН' не може, Нога ¡о] се поп/ьужнула... Она ее не может обойти, нога у нее вывихнута. Местоименное сочетание находится перед глаголом, часто в начале предложения. Само местоимение расположено как в препозиции, так и в постпозиции по отношению к определяемому слову; распространение имени и местоимения наблюдается в единичных случаях. Чаще всего используются непереходные глаголы.

В современных сербских текстах распространены конструкции с дательным падежом местоимения, имеющим атрибутивно-объектную функцию: Однели су м£ све юьиге и рукописе, а гьега заточили у /ьегово/ ранено/ куЬи (Андрич) - Унесли все его книги и рукописи, а его закрыли взаперти в его собственном доме; али ми ]е тешко на срцу... (Чопич) - Но мне больно на сердце. В таких предложениях местоимение выступает в двойной функции при наличии двойной связи. Глагол управляет местоимением; по отношению к определяемому слову местоимение выступает в связи - «тяготение».

Местоимения в дательном падеже являются определениями к имени. В атрибутивном значении их можно причислить к притяжательным местоимениям его, ее, их (сербск. н>егов, н>ен, н>езин, гьихов), так как они согласуются в роде с существительными, обозначающими обладателя только в третьем лице единственного числа: То ]е прави моу син - озби/ьно ]е тврдила Кова и, поред све н>езине замиииьености, на лииу щ ]е ]ош уви/ек треперио одда/ иоЬаипъег среЬног дожив/ьа]а (Чопич) - Это мой настоящий сын, -серьезно утверждала Кова, и хотя она волновалась, на ее лице были видны следы счастья после вчерашнего события; Човек у'е ста]ао насред кафане, уста су му и дагье била отворена (Сарич) - Человек стоял посреди кабака, роту него оставался открытым.

Таким образом, налицо та же картина, которая изображает ситуацию с местоимениями его, ее, их - шегов, н>ен, н>езин, н>нхов. Если сравнивать функционирование дательного принадлежности в русском и сербском языках, можно отметить, что в сербском языке

сохраняется дательный местоимения с атрибутивным значением. Отсутствие атрибутивного дательного в русском языке подтверждает перевод: притяжательные местоимения (мой, твой, его ее, их) русского языка часто переводятся на сербский язык дательным падежом: Приятель мой и жена его были бездетные... (Шолохов) -Мо]ргуа(е1] г гепа ти ni.su /таИ с1есе... .

В то же время перевод сербской конструкции на русский язык помогает выявить в ней атрибутивное значение; Миак]е осетио да му кости поста]у тешке и тврде (Павич) - Миак ощущал, что кости его становятся тяжелее; Ево видите, усташе нам руше град (Нушич) - Вот, видите, усташи разрушают наш город; -Знам, - признао ]е др МихаиловиРг и осетио како му потпетице цвокоЬу под столом (Павич) - Знаю, - проговорил д-р Михайлович и почувствовал, как каблуки его отбивают под столом дробь.

На большее распространение дательного принадлежности в сербском языке сравнительно с русским указывает также то, что конструкции сербского языка с дательным падежом местоимения в посессивном значении часто переводятся на русский язык конструкцией, не выражающей значение принадлежности: и ставио тамбуру на полицу више главе да му буде при руии (Павич) - и положил мандолину на полку, чтобы всегда была под рукой; а брада му ¡е била млаТ)а (Павич) - а борода у него была моложе.

В русском и сербском языках местоименное сочетание имеет посессивное значение, если существительное используется в значении «части тела», реже - «родственных отношений», «предметов одежды», «домашнего имущества». При таком функционировании местоимений выступают глаголы психического, физического состояния, реже - чувственного восприятия, движения, физического воздействия на объект. Функционирование сербских конструкций в собственно атрибутивном значении находит соответствия в древнерусском языке.

Как показывают результаты исследования, дательный принадлежности местоимений в сербском языке представляет собой уникальное явление, если его сравнивать с русским языком, то он гораздо ближе его древнерусскому периоду, а также старославянскому.

Предложно-падежная конструкция «у + род. пад». в атрибутивно-объектной функции представляют собой новое, развивающееся явление в русском языке. Наличие предлога £ создает пространственно-притяжательную семантику словосочетания с родительным падежом.

Сопоставление конструкции «у + родительный падеж» русского языка с ее эквивалентами в сербском показало следующее: данная предложно-падежная форма является продуктивным способом выражения принадлежности в современном русском языке. Смысловое значение принадлежности более проявляется в ситуациях с составным именным сказуемым, где именная часть в основном выражена прилагательным, реже - именем существительным: Губы у нее были как воспаленные - сухи, шершавы, горячи от жара крови (Гончаров). Немаловажную роль при этом играет семантика определяемого имени и управляющего глагола. Между компонентами конструкции наблюдается двойная связь, когда предложно-падежная форма «у + родительный падеж» одновременно зависит от имени, которое определяет, и глагола, который ею управляет. В конструкциях при имени с предлогами «в», «на», «за», наряду с притяжательным, прослеживается и объектное значение (в голове у него гудело). В. И. Собинникова выделяет в диалектной речи конструкции с предлогом «у», в которых определяемое слово не имеет пространственного значения: У мине мужа взяли на войну (ря-занск.) [Собинникова, 1958].

Атрибутивная связь определяемого и определяющего компонентов данной конструкции проявляется отчетливее, если местоимение в родительном падеже с предлогом контактно по отношению к имени: но она... пользовалась им у себя в комнате (Толстой); А потом вдруг что-то сдвинулось у него в груди... (Абрамов); Слезы вскипели у него на глазах (Абрамов); крупный пот проступил у него на лице (Толстой). Наряду с этим, зависимость от глагола меньше, если местоимение с предлогом находится в препозиции к форме выражения предмета принадлежности. Также атрибутивность прослеживается сильнее в конструкциях с подлежащим, прямым дополнением при определяемом имени, называющем «родственное лицо», «лицо по службе», «предмет»: А у меня молоко

забирают - так, за одиннадцать копеек... (Абрамов); а вы дом у него вздумали оттяпать... (Абрамов); при обстоятельстве со словом «дома»: Дома у него находился богатый набор столярных инструментов... (Гончаров). Местоимение с предлогом по отношению к определяемому имени является несогласованным определением; оно тяготеет одновременно в той или иной степени и к глаголу. Выбор местоимения зависит от формы выражения владетеля.

Предложно-падежные конструкции семантически близки к дательному заинтересованного лица, отношения, но в отличие от них получают новые значения и могут относиться к другим глаголам. Чаще используются такие сочетания в речи персонажей, но функционируют они и в авторской речи.

Предложно-падежная форма «у + родительный падеж» представлена в большей степени примерами с местоимением, чем с именем существительным, так как имена существительные могут обслуживать только 3-е лицо; местоимения же относятся ко всем трем лицам. В то же время местоимения с предлогом £ чаще выступают при указании на принадлежность 3-му лицу единственного числа: Григорий забился в судорогах. У него закатились глаза... (Абрамов); Сердце у него загрохотало как водопад (Абрамов); У него глаза на лоб полезли... (Абрамов). Это объясняется тем, что в 3-ем лице местоимение может замещать имя существительное, широко представленное в текстах. На конструкции сказывается влияние разговорной речи. Семантика компонентов конструкции может противоречить функции или поддерживать ее.

Отдельные случаи использования данной конструкции в сербском языке, видимо, можно объяснить влиянием восточнославянских языков, в частности, русского, и, возможно, диалектов сербского языка. О региональной сфере употребления посессивной конструкции «у + родительный падеж» личного местоимения (или какого-либо другого) свидетельствуется в работе С. Реметича. Автор зафиксировал в речи сербов, а также боснийцев на территории «от нас. п. Горне Бирче до Нишичской возвышенности, а также в г. Кладань и его окрестностях» более 1000 примеров типа: «Жена прича у-мене ма]ки»(доел. «Жена рассказывает у-меня матери») =

моей матери [РеметиЬ, 2008]. Данное явление С. Реметич объясняет как диалектную интерференцию. По поводу функционирования данной конструкции в современном сербском языке П. Пипер утверждает следующее: «Употреба предлога у са генитивским обликом назива посесора (У Милице дуге трепавице и сл.) у савременом српском ]езичком стандарду представла синтаксички архаизам или регионализам» [Пипер, 2005].

В связи с вышеизложенным, обратимся к исследуемому нами материалу в исторической последовательности. В текстах XVIII в. 3. Орфелина «О Петре...» используются в основном сочетания с лексическим выражением принадлежности, интересующие же нас конструкции единичны: Она превышала ^ него въ лвор'к неотступно ... (Орфел. Жит.). В других изучаемых нами текстах XVIII в. такие случаи не обнаружены. Редки конструкции с родительным падежом и предлогом «у» и в произведениях XIX века. Отметим иллюстрации из книги Б. Радичевича: а) с местоимением: У мени срие iедва uimo je тукло - Сердце у меня еле стучало...', б) с именем существительным: У ха}дука срце затрепета - У гайдука затрепетало сердце. Подобные конструкции засвидетельствованы в народно-поэтических текстах при подлежащем в предложении с составным именным сказуемым: И ми идемо, мому тражимо. - У нас je мома joui не прошена (Караджич) - И мы идем, и невесту ищем - нашу девушку еще не сватали; Беседи му Зела удовииа... У мене су кРгери неудате...( Караджич) - Говорит ему Елена-вдовица.... У меня дочери незамужние.

В современных сербских текстах нами зафиксированы единич-ные~конструкции с предложно-падежными формами в атрибутивно-объектной функции: Jeduoz дана doî)e к тему у канцеларт'у jedan се/ьак да се жали на кмета (Нушич) - Однажды в его контору пришел крестьянин жаловаться на старосту; Док се у н>ему стезало и откидало болеРшво и nejaKO старачко срие... (Чопич) -Пока в нем сжималось и стучало его больное и слабое старческое сердце; У томе часу се лице у Врапиа искриви; ыему се учини да oceha жабу у устима и да му клизи низ грло... (Нушич) - В тот момент лицо у Врапца перекосило; ему показалось, что он ощущает лягушку у себя во рту и она скользит у него по горлу. Близка

данным конструкциям следующая: У Cmoiany се разрастало и бу/ало срие... (Чопич) - У Стояна надрывалось и колотилось сердце. В приведенных иллюстрациях из сербских художественных текстов прослеживаются условия функционирования предложно-падежных конструкций, аналогичные русским. Сопоставление двух родственных языков помогает выяснить своеобразие употребления в них притяжательных конструкций, в данном случае уточнить особенности употребления со значением принадлежности пред-ложно-падежной формы «у + родительный падеж». Русская конструкция переводится на сербский язык энклитическими формами местоимений в дательном падеже: В голове у него еще гудело (Катаев) - У глави му je joui бучало; ... что даже слезы показались у него на глазах (Катаев) - ... да му се и сузе nojaeuuie на трепавица-ма: Что это у тебя на плечах за штучки? (Катаев) - Шта mu je то нараменима? Возможен перевод предложно-падежной формы с предлогом «у» притяжательными прилагательными или местоимениями: ... о молодой гречанке, которая служила у них в трактире - о младо/' Гркинэи Koja je послуживала у mixoeoj крчми (Андрич); и вдруг в душе у Вани будто что-то повернулось (Катаев) -У Ватто] души odjednoM као да се нетто откиде. Перевод на сербский язык подтверждает притяжательное значение предложно-падежной формы «у + родительный падеж» в русском языке: в русских конструкциях атрибутивное значение осложнено пространственным, особенно ярко оно выступает в случаях с определяемым словом-обстоятельством.

В конструкциях с составным именным сказуемым притяжательное значение выражено наиболее ярко, это подтверждают переводы на сербский язык, где местоимение находится в меньшей зависимости от глагола, при этом русской конструкции с предлогом £ в сербском соответствует дательный падеж местоимения У него душа настоящая, воинская (Катаев) - Срие Mv ie во/ничко]... если у него волосы - шаром покати (Катаев) - ... кад му je коса ошишана до главе; Шея у него была красная (Катаев) - Врат му je био црвен.

В сочетаниях при подлежащем в предложении с простым глагольным сказуемым «у + род. падеж» также переводится дат. па-

дежом местоимения: У него захватило дух (Катаев) - Застао му je дах\ У тебя пояс болтается (Катаев) - Опасач mu je лабав; У мальчика разбежались глаза (Катаев) - Дечакове очи су играле. В данных конструкциях зависимость предложно-падежной формы от глагола также подтверждают переводы на сербский язык, где представлена двойная зависимость местоимения от имени и глагола: застао му - дах му. Наряду с этим с помощью перевода подтверждается притяжательное значение грамматических форм: У мальчика глаза -Дечакове очи.

Единичны случаи равнозначного перевода конструкций с предлогом у (пример был выделен Т. А. Ивановой):

сердце у вас большое! (Горький) - и vas je srce veliko!

В основном же сербские формы с дательным падежом на русский язык переводятся сочетанием «у + род. падеж»: Они не чу/у све док су им уста затворена (Павич) - Когда клюв у них закрыт, они ничего не слышат; Необычно jacno излазило му je пред очи снажно Haeujeeo тело (Павич) - Необыкновенно ясно стояло у не^ го перед глазами сильное тело Нави.

Совокупность всех описанных средств выражения принадлежности местоимениями более всего и чаще всего совпадает в русском и сербском языках, особенно функционирование притяжательных местоимений Moñ-Moj, твой-тво], наш, ваш.

Для обозначения принадлежности действующему лицу в русском языке употребляется возвратно-притяжательное местоимение свой, сербск. CBoj, однако в этой же функции могут выступать местоимения Moit-Moj, твой-тво], наш, ваш, что, как правило, объясняется логическим выделением местоимения. Имеются и другие случаи.

Русские для выражения принадлежности 3-му лицу используют и притяжательные местоимения его, ее, их. В сербском языке им соответствуют местоимения н>ега, га, н>е, je, 1ьих, их, архаичные в современном литературном языке. Южные славяне употребляют согласованные формы местоимений - н>егов, н>ен, шезин, н>ихов. В русском же языке аналогичные по смыслу местоимения являются принадлежностью диалектной речи и просторечия.

В современном русском литературном языке утрачен дательный местоимения с атрибутивным значением, в сербском же языке такие конструкции сохраняются, при этом наиболее употребительны сочетания с местоимениями му, В то же время в русском и в сербском языках функционирует дательный местоимения с атрибутивно-объектным значением. В сербском языке он более распространен, но значение принадлежности в конструкциях осложняется дополнительной семантикой назначения.

В отличие от сербского, в русском языке получают развитие предложно-падежные формы местоимений в значении принадлежности, часто осложненном пространственным. Речь идет о конструкции «родительный местоимения с предлогом у». Кроме того, нами выделены предложно-падежные формы с предлогами: «к + дат. п.», «на + предл. п.», «в + предл. п.». В сербском языке единично отмечена форма «у + родительный».

Из истории русско-сербских контактов известно, что сербохорватский язык находился под влиянием русского на протяжении XVIII в. вплоть до реформы В. Караджича, осуществленной в начале XIX в. Однако в способах выражения принадлежности местоимениями каждый из языков имеет свои особенности.

Вместе с тем, сопоставление данных языков, а также привлечение исторических справок помогло нам определить тенденции развития средств выражения значения принадлежности и исторические изменения в них, выявить архаические и новые способы выражения поссесивного значения; показать их существенную роль в составе всех средств выражения принадлежности:

а) местоимения в качестве средства выражения значения принадлежности имеют своеобразие (отношение к субъекту, синтаксическое функционирование имени, обозначающего предмет принадлежности, осложнение другими значениями, выражение субъекта, вид связи местоименного сочетания и др.);

б) местоимения имеют отличия в выражении значения принадлежности сравнительно с существительными, притяжательными прилагательными: они указывают на принадлежность 1-му, 2-му, 3-му лицам, что невозможно при выражении принадлежности существительными, прилагательными;

в) получил ограничение родительный принадлежности местоимения, превратившийся в застывшую форму в русском языке;

г) на базе местоимений развиваются согласованные формы притяжательных местоимений в диалектной и разговорной речи русского языка, у южных славян - в литературном языке;

д) возвратно-притяжательное местоимение свой указывает на принадлежность 1-му, 2-му, 3-му действующим лицам, что невозможно для других притяжательных местоимений.

Таким образом, сопоставительный анализ синтаксических посессивных конструкций русского и сербского языков показал, что сербскому языку более свойственно сохранение средств принадлежности, характерных для старославянского и древнерусского периодов (дательный падеж, притяжательные прилагательные). В русском же языке активно развиваются новые конструкции «у + родительный падеж», другие предложно-падежные формы, родительный беспредложный). Формы принадлежности не являются застывшими в языке, они подвержены изменениям, в сербском языке наблюдается распространение конструкций с родительным принадлежности, осложненным различными определениями, уточнениями.

Совокупность всех средств выражения принадлежности обеспечивает передачу этого значения не только в пределах словосочетания для 1-го, 2-го, 3-го и действующего лиц, но и в составе предложения при необходимости передать сложные совмещенные значения. Так, в составе словосочетания выступают притяжательные прилагательные и местоимения, возвратно-притяжательное местоимение свой, родительный падеж принадлежности. В составе же предложения на сложные отношения между его компонентами указывают конструкции с сохранившимся дательным заинтересованного лица и особенно предложно-падежные формы, которые выражают отношение к различным компонентам предложения и имеют совмещенные значения. Эти формы обогащают способы выражения значения принадлежности и способствуют возникновению синтаксической синонимии.

Средства выражения принадлежности - формирующееся явление, о чем свидетельствует развитие конструкции «у + родитель-

ный падеж», а также активное использование в качестве формулы принадлежности в современных текстах относительных прилагательных, распространение в сербском языке согласованных форм местоимений, соответствие которым находим в диалектной речи русского языка.

В Заключении представлены конкретные результаты и выводы реферируемого исследования грамматических средств выражения категории принадлежности в русском и сербском языках.

В результате анализа новых художественных, научных, публицистических современных и исторических текстов, не исследованных ранее церковнославянских источников, а также предложенных новых и модернизированных известных ранее подходов к методологии исследования, установлен ряд типологических особенностей современных русского и сербского языков в сопоставлении с прасла-вянским, что помогло оценить обнаруженные совпадающие, сходные и несовпадающие явления в исследуемых языках, проанализировать причины возникновения различий. Описательный метод дал возможность показать реальную представленность грамматических средств принадлежности в современных русском и сербском языках. Для достоверности полученных результатов исследования актуальными оказались специфические приемы классификации и систематизации сопоставительного материала, его стилистический анализ, статистическая обработка.

Диссертационное исследование существенно расширило объем научной информации о категории принадлежности в русском и сербском языках:

1. Определены конкретные конструкции принадлежности, показано своеобразие функционирования данной категории в славянских языках, при анализе выявлены универсальные и специфические грамматические средства выражения категории принадлежности, что открывает возможности для дальнейшего ее изучения.

2. В исследовании дана целостная картина грамматических и функционально-семантических особенностей средств выражения категории принадлежности в современном русском литературном и сербском языках.

3. В зависимости от семантики определяемых существительных показано развитие (преимущественно у местоимений) качественных и иных значений.

4. В работе определены тенденции исторического развития средств выражения категории принадлежности: выявлены как архаические, так и новые способы выражения посессивного значения в русском и сербском языках, показана их роль в языке и речи на разных этапах развития исследуемых близкородственных языков; показано развитие предложно-падежных форм со значением принадлежности в современном русском литературном языке, расширение функций имен прилагательных с суфф. -ск; обнаружены новые примеры употребления притяжательных конструкций со значением принадлежности в сербском языке (имена прилагательные с суфф. -ск, отдельные примеры конструкции «у + род. падеж», одиночного родительного в сербском языке, случаи метафорического использования конструкций принадлежности, характерные для текстов публицистической направленности) и др.

5. Авторские переводы и их интерпретация с сербского языка на русский подтвердили выводы о своеобразии притяжательных конструкций в русском и сербском языках, включая факты, свидетельствующие об их исторической общности. Категория принадлежности в исследуемых языках отличается семантически универсальными и структурно-грамматическими чертами, свидетельствующими о генетическом родстве описываемых языков, в то же время в процессе развития как в русском, так и в сербском языках сформировались специфические модели словосочетаний, имеющие отношение к выражению посессивного значения.

Русский язык развивался активнее, динамичнее, ему не было необходимости бороться с соседними языками во имя собственной сохранности, тогда как сербам нужно было бороться с болгарским, македонским языками, из неславянских - с турецким языком. Как показывают наши материалы, модификации в сфере местоименной лексики -оказались не столь активными, как это произошло с субстантивными атрибутами, ввиду консервативности местоименной лексики. В то же время расхождения и близость имен существительных и прилагательных, как и местоимений, отличается разно-

образием, спецификой форм каждого из языков. Следует подчеркнуть еще раз сохранность старосербских форм, что объясняется, наряду с другими причинами, пограничным местонахождением сербского языка, когда на краю славянского языкового мира более прочно удерживаются старые формы в отличие от ситуации их функционирования в материковых зонах, в которых язык, языковые категории динамично модифицируются, как это подтвердилось всей историей русской литературной и разговорной речи.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора:

Монографии

1. Ушакова А. П. Соотношение притяжательных прилагательных и родительного падежа существительных со значением принадлежности в современном русском литературном языке / А.П.Ушакова. Воронеж, 1990. - 95 с. - Деп. в ИНИОН, 11.03.90, №41267.

2. Ушакова А. П. Притяжательные прилагательные в сказах И. Ермакова (раздел в монографии) / А. П. Ушакова // Ермаков-ские перезвоны : сб. ст. / отв. ред. Л. С. Филиппова. - Тюмень, 1996.-С. 70-76.

3. Ушакова А. П. Значение принадлежности в русском и сербском (сербохорватском) языках (на материале родительного падежа существительных и притяжательных прилагательных) / А. П. Ушакова. - Тюмень : Изд-во ТюмГУ, 2005. - 140 с.

4. Ушакова А. П. Грамматические формы принадлежности в русском и сербском (сербохорватском) языках / А. П. Ушакова. -Тюмень : Изд-во ТюмГУ, 2010. - 269 с.

Статьи в научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК РФ для публикации основных результатов докторских исследований:

1. Ушакова А. П. О связи местоимений его, ее, их с определяемыми словами / А. П. Ушакова // Вестник Тюменского государственного университета. - 1999. - № 2. - С. 16-22.

2. Ушакова А. П. О формировании категории притяжательных имен прилагательных / А. П. Ушакова // Вестник Тюменского государственного университета. - 2006. - № 7. - С. 110-114.

3. Ушакова А. П. Категория принадлежности в лингвистических исследованиях А. П. Ушакова // Вестник Тюменского государственного университета. - 2009. - № 1. - С. 170-175.

4. Ушакова А. П. Местоимения со значением принадлежности в текстах Марии Арбатовой / А. П. Ушакова // Вестник Тюменского государственного университета. - 2010. - № I. -С. 269-275.

5. Ушакова А. П. Категория посессивности как элемент политического дискурса / А. П. Ушакова // Политическая лингвистика. -Екатеринбург, 2010. - Вып. 4 (34). - С. 182-187.

6. Ушакова А. П. Местоимение 'свой' в его соотношении с первым и вторым лицами притяжательных местоимений (на материале произведения митрополита Иоанна (Максимовича) «Феа-трон» / А. П. Ушакова // Вестник Челябинского государственного университета. - 2010. - № 29 (210). - С. 154160.

7. Ушакова А. П. Сравнительно-сопоставительная характеристика прилагательных с формантом -лев в русском и сербском языках / А. П. Ушакова // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. - 2010. - Т. 2, № 3. Филология и искусствоведение. - С. 53-56.

Статьи и материалы конференций

8. Ушакова А. П. Предложно-падежные формы в значении принадлежности / А. П. Ушакова // Материалы по русско-славянскому языкознанию. Лексика и грамматика в сопоставительном аспекте : межвуз. сб. науч. тр. / отв. ред. В. И. Собин-никова. - Воронеж, 1986.-С. 122-128.

9. Ушакова А. П. Специфика функционирования притяжательных местоимений третьего лица в сказах И. Ермакова / А. П. Ушакова // Региональные особенности структуры и семантики языковых единиц : межвуз. сб. науч. тр. - Тюмень, 1989. - С. 84-88.

10..Ушакова А. П. Об образовании и изменении форм притяжательных местоимений (на материале русского и сербохорватского языков) / А. П. Ушакова // Семантика и структура языковых единиц : сб. науч. тр. / отв. ред. Н. К. Фролов. - Тюмень, 1989.-С. 90-96.

Ушакова А. П. Об употреблении притяжательных прилагательных в современном русском языке / А. П. Ушакова. - Воронеж, 1989. - 10 с. - Деп. в ИНИОН 26.12.89, № 40553. Ушакова А. П. О соотношении средств выражения принадлежности в русском и болгарском языках / А. П. Ушакова // Сопоставительные исследования по русско-славянскому языкознанию : сб. науч. тр. - Воронеж, 1989. - С. 80-86. - Деп. в ИНИОН 1.11.89, № 39952.

13. Ушакова А. П. Средства выражения принадлежности в произведениях В. И. Дмитриевой / А. П. Ушакова // Воронежское краеведение: опыт и проблемы : материалы второй Воронеж, обл. краевед, науч.-практ. конф., 21-22 апреля 1990 / [ред. А. М. Аббасов]. - Воронеж, 1990. - С. 122-124.

14. Ушакова А. П. Конструкции с дательным принадлежности в сказах И. Ермакова / А. П. Ушакова // Духовная культура Сибири / отв. ред. Н. К. Фролов. - Тюмень, 1994. - С. 187-191.

15. Ушакова А. П. О выборе правильных грамматических форм при согласовании / А. П. Ушакова // Культура: Личность, общество. Системы социальных коммуникаций. Проблемы языка в современном культурологическом аспекте (материалы Всерос. конф. 21-23 марта 1998 г.) / науч. ред. Е. Н. Бережкова. - Тюмень, 1996. - С. 80-82.

16. Ушакова А. П. Церковнославянский язык как источник стилистической традиции в современном русском языке / А. П. Ушакова // Безопасность жизнедеятельности в Сибири и на крайнем Севере : тез. и докл. 2-й Межд. науч.-практ. конф. 17-20 сент. 1997 г. - Тюмень, 1997. - Ч. 2. - С. 59-60.

17. Ушакова А. П. Церковнославянский язык и культура речи / А. П. Ушакова // Экология культуры и образования: филология, философия, история : сб. ст. / отв. ред. Н. К. Фролов. - Тюмень, 1997.-С. 235-241.

11. 12.

18. Ушакова А. П. О необходимости сохранения языкового культурного наследия / А. П. Ушакова // Проблемы образования. Язык и литература в духовной структуре личности (материалы республик, науч.-практ. конф. и формирование духов, культуры личности в условиях «Зап.-Сиб. региона» 24-27 марта 1999 г.) -Тюмень, 1997.-С. 175-176.

19. Ушакова А. П. Функционирование местоимения свой в совмещенных, непритяжательных значениях / А. П. Ушакова // Лексика и фразеология русского языка : сб. науч. тр. / отв. ред. Н. К. Фролов. - Тюмень, 1998. - С. 20-25.

20. Ушакова А. П. Собственные имена персонажей в сербском народном эпосе / А. П. Ушакова // Духовные ценности и национальные интересы России / отв. ред. Н. К. Фролов - Тюмень, 1998.-С. 129-133.

21. Ушакова А. П. Дательный местоимений в атрибутивно-объектной функции / А. П. Ушакова // Лингвистические аспекты речевой культуры : межвуз. сб. науч. ст. / отв. ред. Н. К. Фролов. - Тюмень, 2000. - С. 152-157.

22. Ушакова А. П. Функционирование местоимений в сербском народном эпосе / А. П. Ушакова // Филологический дискурс. -Тюмень, 2000. - № 1. - С. 120-123.

23. Ушакова А. П. Перспективы изучения категории притяжатель-ности в трудах В. В. Виноградова / А. П. Ушакова // Виногра-довские чтения. - Тобольск, 2001. - С. 46-49.

24. Ушакова А. П. Возвратно-притяжательное местоимение со значением принадлежности действующему лицу / А. П. Ушакова // Русистика: функциональный и семантический аспекты : сб. ст. / отв. ред. Н. К. Фролов. - Тюмень, 2001. - С. 162-169.

25. Ушакова А. П. Краткие формы местоимений со значением принадлежности в сербском языке / А. П. Ушакова // III Славистические чтения памяти проф. П. А. Дмитриева и проф. Г. И. Сафронова : материалы междунар. науч. конф. 12-14 сентября 2001 г. / отв. ред. М. Ю. Котова. - СПб, 2002. - С. 32-34.

26. Ушакова А. П. Предложно-падежная форма «у+родительный падеж» и особенности ее перевода на сербский язык / А. П. Ушакова, В. В. Марко // Актуальные вопросы лингвисти-

ки : сб. ст. / отв. ред. В. Д. Лютикова. - Тюмень, 2003. -С. 208-212.

27. Ушакова А. П. К истории вопроса о категории притяжательно-сти в славистике / А. П. Ушакова // IV Славистические чтения памяти проф. П. А. Дмитриева и проф. Г. И. Сафронова : материалы междунар. науч. конф. 12-14 сентября 2002 г. - СПб, 2003. / отв. ред. М. Ю. Котова. - С. 32-34.

28. Ушакова А. П. О своеобразии конструкций принадлежности в произведениях Н. А. Лухмановой / А. П. Ушакова // Материалы XXXII Международной филологической конференции. - СПб, 2003. - Вып. 16 : Лексикология и лексикография (русско-славянский цикл), 11-15 марта 2003. / отв. ред. Л. А. Ивашко, И. С. Лутовинова. - С. 47-51.

29. Ушакова А. П. Притяжательные прилагательные со значением принадлежности в современном русском литературном языке / А. П. Ушакова // История и перспективы этнолингвистического и социокультурного взаимообогащения славянских народов : материалы междунар. науч.-практ. конф., посвящ. году Украины в России, (30-31 окт. 2002 г.) / отв. ред. Н. К. Фролов. - Тюмень, 2003.-С. 186-194.

30. Ушакова А. П. Притяжательные прилагательные русского языка и их перевод на сербохорватский язык / А. П. Ушакова // VI Славистические чтения памяти проф. П. А. Дмитриева и проф. Г. И. Сафронова : материалы междунар. науч. конф. 911 сентября 2004 г. / отв. ред. Е. Ю. Иванова, М. Ю. Котова. -СПб, 2005. - С. 49-54.

31. Ушакова А. П. Имена прилагательные членной формы со значением принадлежности в современном русском литературном языке / А. П. Ушакова // Пространство и время в языке, язык в пространстве и времени / под ред. Н. К. Фролова, С. М. Беляковой. - Тюмень, 2005. - С. 155-160.

32. Ушакова А. П. Притяжательные прилагательные в русском и сербском языках / А. П. Ушакова // Российское славяноведение в начале XXI в: задачи и перспективы развития : межрегион, конф. славистов : материалы. Всерос. совещ. славистов (2324 окт. 2003 г.) / отв. ред. В. К. Волков. - М., 2005. - С. 425-434.

33. Ушакова А. П. О родительном падеже поссесивности в русском и сербском языках / А. П. Ушакова // Зборник Матице српске за славистику / глав. уред. М. ЖиванчевиЬ, М. СибиновиЬ, П. Пи-пер. - Нови Сад, 2005. - Кн>. 68. - С. 189-207.

34. Ушакова А. П. К истории притяжательных прилагательных в русском и сербохорватском языках / А. П. Ушакова // Славянорусские духовные традиции в культурном сознании народов России : материалы Всерос. науч.-практ. конф., посвящ. Дню славян, письменности и культуры. 24 мая 2005 г. : в 2 ч. / Тюм. гос. ун-т ; ред. Н. К Фролов. - Тюмень, 2005. - Ч. 1 - С. 177179.

35. Ушакова А. П. Употребление прилагательных с суффиксом -скв значении принадлежности в русском языке / А. П. Ушакова // Зборник Матице српске за славистику / глав. уред. М. ЖиванчевиЬ, М. СибиновиЙ, П. Пипер. - Нови Сад, 2006. -Кн>. 70. - С. 373-379.

36. Ушакова А. П. Притяжательные прилагательные с суффиксами -нин, -ний в современном русском языке / А. П. Ушакова // Этнокультурное пространство региона и языковое сознание : материалы науч.-практ. конф., (Тюмень, 11 окт. 2005 г.) : в 2 ч. / ред. Н. К. Фролов. - Тюмень, 2006. - Ч. 2. - С. 109-111.

37. Ушакова А. П. Корреляция посессивного генетива и притяжательных прилагательных в русском и сербском языках / А. П. Ушакова // VIII Славистические чтения памяти проф. П. А. Дмитриева и проф. Г. И. Сафронова: материалы Между-нар. науч. конф. 12-13 сентября 2006 г. / отв. ред. М. Ю. Кото-ва. - СПб, 2007.-С. 170-181.

38. Ушакова А. П. О значении конструкций с предлогом У в современном русском языке / А. П. Ушакова // Православие, образование и воспитание в XXI веке : (VI Рождеств. образоват. чтения) : материалы Всерос. науч.-практ. конф., 6-7 февр. 2007 г. / гл. ред. С. К. Туренко. - Тюмень, 2007. - С. 405-407.

39. Ушакова А. П. Категория принадлежности в бытовой прозе Н. Лухмановой / А. П. Ушакова // Русский язык: исторические судьбы и современность : III Междунар. конгр. исследователей

рус. яз. (Москва, 20-23 марта 2007 г.) : тр. и материалы / сост.: М. Л. Ремнева, А. А. Поликарпов. - М„ 2007. - С. 687-688.

40. Ушакова А. П. Склонение притяжательных прилагательных на -ин, -ов (-ев) в русском языке / А. П. Ушакова // Русский язык и методика его преподавания: традиции и современность : материалы Всерос. науч.-практ. конф. 29-30 марта 2006 г. / отв. ред. О. В. Трофимова. - Тюмень, 2007. - Ч. 1. - С. 129-133.

41. Ушакова А. П. Категория посессивности в творчестве

B. А. Алфеевой / А. П. Ушакова // Материалы по русско-славянскому языкознанию : междунар. сб. науч. тр. Воронежск. гос. ун-та / под ред. Г. Ф. Ковалева. - Воронеж, 2008. - Вып. 29, ч. 2.-С. 174-177.

42. Ушакова А. П. Притяжательные местоимения 3-го лица сазна-чением принадлежности в современном сербохорватском языке / А. П. Ушакова // Русский мир в духовном сознании народов России : материалы Всерос. науч.-практ. конф. / ред. Н. К. Фролов. - Тюмень, 2008. - С. 232-234.

43. Ушакова А. П. О роли притяжательных местоимений в художественном тексте сравнительно с другими частями речи / А. П. Ушакова // Тумашевские чтения: актуальные проблемы тюркологии : материалы III Всерос. науч.-практ. конф., 15 окт. 2009 г. / отв. ред. X. Ч. Алишина,- Тюмень, 2009. - С. 160163.

44. Ушакова А. П. Глаголы с семантикой владения в русском языке / А. П. Ушакова, А. Н. Галецких // Духовные основы славянской культуры в народном сознании поколений : материалы 32-й Всерос. науч. конф., Тюмень, 25 мая 2009 г. / отв. ред. Н. К. Фролов. - Тюмень, 2009. - С.101-103.

45. Ушакова А. П. Предложно-падежные формы со значением принадлежности в истории русского языка / А. П. Ушакова // Русский язык как фактор стабильности государства и нравственного здоровья нации : тр. и материалы второй Всерос. науч.-практ. конф. 30 сентября -2 октября 2010 г. : в 2 ч. / под ред О. В. Трофимовой. - Тюмень, 2010. - Ч. 1: разделы 1-7. -

C. 335-339.

46. Ушакова А. П. Об употреблении притяжательных конструкций в публицистическом тексте / А. П. Ушакова // Филологическое пространство Тюменского региона : сб. науч. ст. / отв. ред. X. Ч. Алишина. - Тюмень, 2010. - С. 76-80.

47. Ушакова А. П. Имена прилагательные в истории русского языка / А. П. Ушакова // Materiaty VI Mi^dzynarodowej naukowi-praktycznej konferencji «Aktualne problemy nowoczesnych nauk -2010». - Przemysl : Nauka i studia, 2010. - Vol. 23. Filologiczne nauki. - S. 76-78.

Подписано в печать 07.09.2011. Тираж 100 экз. Объем 2,5 уч. изд. л. Формат 60x84/16. Заказ 669.

Издательство Тюменского государственного университета 625003, г. Тюмень, ул. Семакова, 10 Тел./факс (3452) 46-27-32 E-mail: izdatelstvo@utmn.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Ушакова, Александра Павловна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1 ПРИТЯЖАТЕЛЬНЫЕ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫЕ СО ЗНАЧЕНИЕМ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ В СОВРЕМЕННОМ РУССКОМ И СЕРБОХОРВАТСКОМ ЯЗЫКАХ.

1.1. Определение понятия «принадлежность».

1.2. Историяпритяжательных имен прилагательных.

1.3. Притяжательные прилагательные со значением принадлежности в русском языке.

1.3.1. Становление категории притяжательных прилагательных со значением принадлежности.

1.3.2. Функционирование притяжательных прилагательных в современных текстах.

1.4. Притяжательные прилагательные со значением принадлежности в сербском языке.

Выводы к первой главе.

ГЛАВА 2 РОДИТЕЛЬНЫЙ ПАДЕЖ ИМЕН СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ СО ЗНАЧЕНИЕМ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ В СОВРЕМЕННОМ РУССКОМ И СЕРБОХОРВАТСКОМ ЯЗЫКАХ.

2.1. К истории родительного принадлежности в русском языке.

2.2. Родительный принадлежности в современном русском языке .1352.3. Родительный посессивный в современном сербском языке.

Выводы ко второй главе.

ГЛАВА 3 СОГЛАСОВАННЫЕ ФОРМЫ, МЕСТОИМЕНИЙ СО ЗНАЧЕНИЕМ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ В РУССКОМ

И СЕРБОХОРВАТСКОМ ЯЗЫКАХ.

3.1. Притяжательные местоимения мой (Moj), TBofi(TBoj), наш, ваш, свой(сво]) в русском и сербском языках.

3.2. Парадигмы склонения притяжательных местоимений.

3.3. Семантика предмета принадлежности.

3.4. Синтаксическая характеристика имени, обозначающего владетеля.

3.5. Категориальные признаки выражения субъекта принадлежности.

3.6. Порядок расположения местоимений по отношению к определяемому слову.218'

Выводы к третьей главе.

ГЛАВА 4 ВЫРАЖЕНИЕ ЗНАЧЕНИЯ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ НЕЄКЛОНЯЕМЬІМИЛИЧІІО-ПРИТЯЖАТЕЛЬІІЬІМИ ■

МЕСТОИМЕНИЯМИ 3-ГО ЛИЦ А. ЕГО, ЕЕ, ИХ РУССКОГО ЯЗЫКА

И ИХ ЭКВИВАЛЕНТАМИ В СЕРБОХОРВАТСКОМ ЯЗЫКЕ.

4.1. Из истории форм лично-притяжательных несклоняемых местоимений, его, ее, их.

4.2. Синтаксическое функционирование притяжательных местоимений 3-го лица.

4.3. Позиция местоимений его, ее, их по отношению к определяемому слову. Диалектные формы местоимений.

4.4. Местоимения 3-го лица со значением<принадлежности в сербохорватском литературном языке.

4.5. Значение предмета принадлежности, с которым соотносятся притяжательные местоимения 3-го лица.24Г

4.6. Синтаксическая характеристика словосочетаний с местоимениями н>егов, н>ен, н>езин, Н>ИХОВ.

Выводы к четвертой главе.

ГЛАВА 5 КОНТРАСТИВНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ДАТЕЛЬНОГО ПАДЕЖА МЕСТОИМЕНИЙ И ФОРМЫ «У+РОД

ПАДЕЖ» В РУССКОМ И СЕРБОХОРВАТСКОМ ЯЗЫКАХ.

5.1. Дательный падеж личных и возвратного местоимений в значении принадлежности в русском и сербском языках.

5.1.1. Вопрос о происхождении дательного падежа, его функционировании в истории русского языка.

5.1.2. Дательный принадлежности в современном русском языке.

5.1.3. Дательный посессивный в истории сербохорватского языка.

5.1.4. Дательный принадлежности местоимения в современных сербских литературных текстах.

5.2. Посессивный генитив с предлогом «у».

5.2.1. Диахронический аспект изучение формы "у+род. падеж".

5.2.2. Конструкция «у+род. падеж» в современном русском языке.

5.2.3. Посессивный генитив с предлогом «у» в сербохорватском языке.

Выводы к пятой главе.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Ушакова, Александра Павловна

Диссертационная работа посвящена исследованию категории принадлежности в русском и сербском (сербохорватском) языках, которая функционирует в языках наряду с категориями времени, пространства, причины и многими другими. Принадлежность — это выраженное языковыми средствами отношение между двумя объектами, связанное с идеей обладания; которая-материализуется в основном посредством притяжательных прилагательных, родительного падежа существительных, и притяжательных^ ме-. стоимений. Средства выражения- принадлежности рассматриваются, нами с: учетом их грамматического значения и формы, включая синтаксическое функционирование.

С целью установления объективных закономерностей развития русских форм привлекается материал сербохорватского языка;, так как в эволюции южнославянских языков некоторые явления; оказались« несколько «законсервированными» по: сравнению с восточнославянскими; языками: Отсюда, возникают возможности для сравнения самого процесса*исторических изменений, происходивших в посессивной лексике.

Обращение к исследованию; средств- выражения - принадлежности выт-звано их широкой употребительностью, активной ролью в русском языке и, других славянских языках, что запечатлелось в их функционировании.

Актуальность исследования. Концептуально идея эволюции близкородственных и родственных языков актуальна с учетом того, что было вначале, когда славянские племена общались на достаточно близком для пониманияшаречии,: будучи связанными непосредственными-контактами в местах совместного проживания:. Жути; расхождения/языков формируются после несовместного проживания^ что обусловило автономное развитие родственных некогда этнических сообществ.

Историкам языка известно, что прародина сербов-славян располагалась по обе стороны верхнего течения реки Днепр, откуда сербы начали продвигаться на территории Балканского полуострова. Есть предположение, что этноним «серб» является этимологически близким восточнославянским апеллятивам «сябр»// «шабер» с учетом исторической метатезы — рб=бр.

Естественно, в условиях автономного функционирования русского и сербского языков произошли те анализируемые изменения, включая смысловые сдвиги, что постепенно дифференцировало два некогда схожих языка. С теоретической* точки зрения актуально1 проследить процессы, эволюции двух языков, что позволит определить концепцию становления анализируемых языков на основе их функционирования в предшествующие эпохи. Наша концепция может быть использована при изучении межъязыковых контактов на сопредельных и несопредельных территориях, поскольку те или иные языковые явления, как известно, носят универсальный характер, в каждом случае отличаясь своей специфичностью.

Значимость проблемы состоит и в том, что вопрос о соотношении средств выражения принадлежности на материале русского и сербского языков с привлечением исторического комментария не является до конца изученным. Современный подход к проблеме поможет исключить отрыв от большого фактического материала, оказавшегося в руках специалистов. Комплексного сопоставительного исследования средств выражения принадлежности на материале русского и сербского языков, вместе с тем, не проводилось, хотя некоторые вопросы относительно категории посессив-ности уже имели освещение в научной литературе. Сопоставительный анализ материала в этой связи позволит увидеть в языке специфические черты и обнаружить динамику языковых преобразований.

Актуальность сопоставительных исследований современных славянских языков последовательно постулируется славистами на славистических съездах, совещаниях, в статьях и монографиях. Так, сербский профессор Б. Станкович обозначил основные проблемы такого рода работ на ближайшее время [СтанковиЙ, 2000, с. 17-18]. В статье «О будуйности славистике и славистичких организации а» он отмечает: «Суштина принципа уза]амности ]е у томе што слависти подржавагьем и ширегьем словенских ]езика и кул-тура у сво^ средини увелико доприносе и ширеььу сопственог ]езика и култура ван хьихових граница» [СтанковиЙ, 2001, с. 12] — «Суть принципа взаимности состоит в том, что слависты поддержкой и распространением славянских языков и культур в своей среде тем самым способствуют распространению собственного языка и культуры и вне их границ» [Здесь и далее перевод наш — А.У.]. В свою очередь, П. Пипер дал обшую характеристику сопоставительных исследований русского и сербохорватского языков [Пипер, 2000, с. 12-18]. Обобщая основные достижения и задачи в области сопоставительного изучения славянских языков, известный славист отмечает: «В целом сопоставительные исследования русского и сербского языков в последнем десятилетии XX века взяли во многих отношениях хорошее направление. Созданы хорошие предпосылки для того, чтобы (в зависимости от общего исторического контекста дальнейшего развития сербского славяноведения) плоды будущих сопоставительных исследований вполне оправдали без малого столетнюю традицию научных сопоставлений русского и сербского языков» [Пипер, 2000, с. 18].

О необходимости сопоставительного изучения русского и сербского языков на разных языковых уровнях настаивает Б. Терзич, отмечая, что «.на уровне синтаксиса и лексики можно выделить целый ряд категорий, нуждающихся в диахроническом комментировании при сопоставительном изучении двух близкородственных языков.» [ТерзиЙ, 1999, с. 29].

О сравнительном изучении двух родственных языков А. Терзич проводит мысль в известном его тезисе: «Что касается перспектив сопоставительных исследований, надо подчеркнуть необходимость проведения анализа от сербохорватского к русскому языку и утверждения межъязыковых отношений и данных, пригодных для активной лексикографии и методики обучения. Такую исследовательскую методологию необходимо применить в целом ряде недостаточно изученных вопросов, как, например: именное управление и примыкание, соотношения и несовпадения лексических кон-кретизаторов моделей словосочетаний, имеющихся в обоих языках; несовпадение в употребительности определенных моделей и их позиций в системе одного языка по отношению к другому: соотношение грамматики и лексики в области синтаксических связей сербохорватских словосочетаний по отношению к русским. и т. п.» [ТерзиЬ, 1995, с. 70-71]. В дополнение к этому постулату он резюмирует: «. именно на уровне словосочетаний, в сфере лексической и синтаксической сочетаемости, проявляются многочисленные комплексные и очень тонкие соотношения и несовпадения этих двух близкородственных языков» [ТерзиЙ, 1995, с. 68]. Опыт сравнительного изучения грамматики русского и сербохорватского языков также находим в двухтомной монографии Р. Мароевича [Мароевич, 2001].

Таким образом, актуальными остаются весомые достижения сербских лингвистов в области славистики. Так, 2008 год прошел под знаком 130-летнего юбилея кафедры русского языка и литературы в Белградском государственном университете, 60-летия Славистического общества Сербии, 85-летия академика М. Ивич, 80-летия сербского слависта Б. Терзича [Пи-пер, 2009, с.11]. В одно из последних изданий Б. Терзича включеньъработы по сопоставительному анализу русского и сербохорватского языков [ТерзиЙ, 1999], где автор подчеркивает близость русского и сербохорватского языков, указывает на необходимость их сопоставления: «Контакта српског и руског jeзикa имajy вишевековну традицщу и тра]у до дана данаппьега. Уз то оба cпaдajy у категорщу тзв. блиско сродних ]езика, што je вьихова генетска и типолошка одредница» [ТерзиЙ, 1999, с. 7] — «Контакты сербского и русского языков имеют многовековую традицию и существуют по сей день. Кроме этого, оба языка относятся к категории близкородственных языков, что и является их генетическим и типологическим определением».

Суждения о перспективности сопоставительного изучения славянских языков, если иметь в виду историографию проблемы, известны еще из ,работ И.И. Срезневского. В 1839 году Российское Министерство народного просвещения направило И.И. Срезневского в числе других ученых в славянские страны. Им предписывалось не только практическое изучение славянских языков, но и изучение обычаев, образа жизни славянских народов, их культуры. Известна помощь И.И. Срезневского B.C. Караджичу в издании Сербского словаря, его лекции по истории, этнографии, культуре, фольклоре славянских народов, а также о деятельности B.C. Караджича [Дмитриев, Сафронов, 1975].

A.M. Селищев замечал, что на основании сравнительного изучения' славянских языков в их исторической перспективе мы знакомимся с пра-славянским языком последнего периода его жизни. При сравнении состава языка праславянского с современным состоянием славянских языков перед взором исследователя раскроется тот многовековой процесс эволюции, который был пережит славянами в их языке. Для того, чтобы представить целостную картину славянских языков, нужно еще много труда положить на глубокое всестороннее изучение их в прошлом и настоящем [Селищев, 1968, 561].

B.В. Виноградов, если обратиться к истории данного вопроса, свидетельствовал: «В процессах развития русского литературного языка много общего с историей. других славянских. Разрешение основных проблем и задач, относящихся к образованию и развитию русского литературного языка, существенно обогатило бы и всю область славяноведения» [Виноградов, 1961, с. 113]. Современное состояние русского языка лучше всего можно показать, сравнивая его с грамматическим строем такого языка, который, как и областные диалекты русского языка, сохранил больше старины в сфере местоимения. Таким языком, по словам З.Г. Розовой, является сербский [Розова, 1955, с. 176]. Актуальны исследования, которые нацелены на семантико-стилистическую интерпретацию категории принадлежности в славянских языках. Следует подчеркнуть, что получены определенные результаты, позволяющие объективно и перспективно оценить исследования национальных специфик славянских словосочетаний, происходящих, по словам Б. Станковича, на наших глазах [Станкович, 1997, с. 82].

Однако отсутствие специальных работ, в которых анализируются притяжательные прилагательные, родительный падеж принадлежности, притяжательные местоимения, предложно-падежные формы на материале художественных произведений последних десятилетий русского и сербского языков, а также некоторые спорные вопросы (о понятии «принадлежность», о статусе местоимений и притяжательных прилагательных, об «угасании» притяжательных прилагательных в русском языке, о соотношении притяжательных прилагательных и родительного посессивного, а* также об условиях использования «свободного» генитива в сербохорватском языке и некоторые др.) вызвали необходимость, обратиться к данной теме.

Научная! новизна диссертационного исследования обусловлена реализацией интеграционного подхода к описанию форм выражения категории принадлежности на материале русского и сербского языков, существовавших в пространстве и времени прошлого и настоящего, выявлением различных изменений, происходивших в процессе их исторического развития, анализом структуры, семантики, словообразования посессивных форм в их динамике. Как показывают наши материалы, модификации в сфере местоименной лексики оказались не столь активными, как это произошло с субстантивными атрибутами, ввиду «устойчивости» местоименной лексики. Изученный иллюстративный материал свидетельствует о расхождении и близости имен существительных и прилагательных, как и местоимений, отличается^ разнообразием, спецификой- форм каждого из языков. Судя по нашим наблюдениям, сербский язык отличается определенной консерва-тивностькц сохранностью старосербских форм, что можно объяснить его пограничным местонахождением, когда на краю славянского языкового мира более прочно удерживаются старые формы в отличие от ситуации их функционирования в материковых зонах, в которых язык, языковые категории динамично модифицируются, как это произошло с русским языком.

Научная новизна работы, таким образом, предполагает моделирование категориального пространства посессивности в сфере именных и местоименных форм в национальном русском литературном языке с использованием исторических справок и в сопоставлении с родственным славянским- языком, учитывая связь категориальных форм принадлежности с контекстуальным употреблением. Участие посессивных форм в формировании пространства письменно-художественных текстов русского и сербского языков базируется на прикреплении тех или иных грамматических форм к текстам религиозного и светского характера. В работе уточняется понятие «принадлежности», новыми являются частные приемы анализа и интерпретации фактического материала.

В рамках диссертационного исследования впервые осуществлен опыт системного описания форм выражения категории принадлежности в родственных славянских языках восточнославянской и южнославянской групп с учетом исторического комментария, показа эволюции данной категории в русском и сербском* языках. Указанные аспекты способствуют объективной реконструкции посессивной категории в изучаемых языках.

Новизна предлагаемой работы состоит также в том, что интерпретируется функционирование конструкций со значением принадлежности на материале произведений русских и сербских авторов, которые в совокупном ракурсе не рассматривались.

Объектом наших наблюдений, как было отмечено выше, является система притяжательных форм в русском и сербском языках: притяжательные прилагательные и родительный падеж принадлежности, притяжательные местоимения, дательный падеж принадлежности и предложно-падежные формы. Объем иллюстративного материала, в силу его исключительного богатства, сознательно ограничивался, поскольку число категориальных форм притяжательности весьма велико, поэтому конструкции с глаголами владения «иметь», «владеть» и подобные остались без нашего внимания, как и местоимения чей, который. Более того, такие конструкции располагаются на периферии исследуемой темы.

Предметом исследования является обоснование места притяжательных конструкций в языке, семантико-функциональные изменения, историческая значимость, динамика и специфика их функционирования в русской и сербской речевой стихии.

Теоретическая значимость работы заключается в обосновании применения новых принципов истолкования категории принадлежности, ее структуры в целях дальнейшей разработки методики описания. Диссертационная работа может внести определенный вклад в исследование близкородственных и отдаленно родственных славянских языков при изучении межъязыковых контактов на сопредельных и несопредельных территориях, освещая процессы трансформации посессивных значений, организуемых вокруг конкретных языковых единиц.

Практическая-значимость. Определение нормативных форм в использовании притяжательных конструкций в родственных языках важно в-практике речи. Результаты исследования* могут дополнить справочную и учебную литературу, найти применение4 при проведении учебных занятий по исторической грамматике русского и сербского языков, истории русского литературного языка и сербохорватского, сравнительного изучения славянских языков, в практике переводческой деятельности. Наблюдения над особенностями семантики притяжательных конструкций полезны для курсов общей стилистики и культуры речи. Фактический материал может быть использован в лексикографической практике:

Специфичность русского и сербского языков относительно конструкций принадлежности отличает их от других европейских языков и составляет трудность при овладении славянскими языками. Поэтому материалы работы могут использоваться как в практике разработки сравнительной грамматики славянских языков, так и в практике преподавания изучаемых языков в неславянской среде.

Целью диссертационного исследования является комплексная интерпретация? категории принадлежности в русском и сербском языках с; учетом эволюции данной; категории в анализируемых языках, роли, грамматических форм в выражении значения принадлежности на материале текстов русского- и сербского языков, рассмотрения; их исторического развития; раскрытия специфики этошкатегории в родственных славянских языках. Цель предполагает решение следующих задач:

1. Уточнить дефиниции; исходных понятий; используемых в нашем; исследовании.

2. Систематизировать грамматические формы принадлежности, зафиксированные в текстах русского и сербского языков.

3. Сопоставить грамматические формы, способные; выражать, значение принадлежности, в русском и сербском языках.

4. Изучить особенности образования форм принадлежности на материале текстов русских и сербских,писателей; выяснить структурные и. семан-тико-этимологические особенности посессивов, их своеобразие в русском и сербском языках.

5. Описать функциональные особенности; употребления; анализируемых единиц в исследуемых текстах.

6. Выявить количественные: параметры, грамматических форм? принадлежности, охарактеризовать появление новых и непродуктивность старых! форм притяжательности в русском и сербском языках, определить их динамику.

7. Установить лингвистические; и экстралингвистические факторы формирования притяжательных: форм в русском и сербском языках. Источниками;; для иллюстрации; теоретических суждений послужили; тексты, художественных произведений современных писателей, публикации которых охватывают последнее пятидесятилетие. Это повести и рассказы Ф. Абрамова, В. Белова, П. Проскурина, В. Распутина, К. Лагунова, Т. Толстой, Е. Гришковца, М. Арбатовой и др. (см. список источников в конце диссертации). Отбор имен авторов, их произведений обусловлен тем, что известные в России и за рубежом писатели глубоко и всесторонне отразили проблемы города и деревни, крестьянские судьбы, запечатлели значимые для страны и ее народов общечеловеческие факторы. С другой стороны, в текстах с деревенской тематикой нашла очевидное отражение русская разговорная речь, в которой исследователи отмечают активность притяжательных прилагательных.

В то же время анализируемые тексты являются- адекватными современному русскому литературному языку в широком понимании его места в художественном тексте. Для сопоставления^ привлечены тексты современных сербских авторов в их переводах на русский язык, а также оригинальные произведения русского языка и их переводы на сербский язык. Это произведения И. Андрича, М. Савича, С. Селенича, Г. Петровича, М. Павича и др. (см. список в конце работы).

Чтобы выяснить исторические изменения в функционировании рассматриваемых категориальных средств выражения- принадлежности, мы привлекаем материалы рубежа XVTII-XIX веков, так как в этот период активно складывались и закреплялись нормы национального русского литературного языка. С этой целью был исследован текст начала XVIII века: «Феатрон» митрополита И. Максимовича. Изучаемое произведение может свидетельствовать о состоянии русского языка рубежа XVTI-XVTII веков (текст был напечатан в 1708 году). «Феатрон» интересен тем, что фиксирует период нормирования русского литературного языка, включая^ очевидные изменения, которые входили в церковнославянские тексты, ориентированные на греческие оригиналы с их языковыми моделями. Именно в это время начинаются модификации в оформлении притяжательных конструкций, служащих для выражения значения принадлежности. К ним относятся притяжательные местоимения, притяжательные прилагательные, родительный падеж принадлежности, дательный падеж, предложно-падежные формы. Наши наблюдения апробированы также на текстах И.Т. Посошко-ва, других, деловых текстах XVIII века, включая отдельные произведения A.C. Пушкина, диалектные материалы второй половины XIX века. Вьрабо-те используются материалы старославянского, древнерусского языков по опубликованным трудам. Исторические сведения о сербохорватском языке даются по свидетельствам,. представленным в лингвистической славистике. Для сравнения привлекаются- народные песни- в обработке B.C. Караджича, учитывая то обстоятельство, что сербохорватский литературный язык возник на народной основе. Ведущая роль в обосновании этого явления^ разумеется, принадлежит BIC. Караджичу - великому сербскому реформатору [Пипер, 1995, с.133; Дмитриев, Сафронов, 1984, с.27-36; Гудков, 1999, 84-93].

Для анализа нами отобраны тексты выдающихся сербских писателей Д. Обрадовича и 3; Орфелина (XVIII век), в произведениях которых со всей очевидностью свидетельствуется исследуемое нами явление. .

• Необходимо отметить, что в XVIII веке единый нормированный сербохорватский язык еще не: сформировался. Большое влияние, в этой связи, отводится роли русского языка в становлении сербской литературной речи [СкерлиЙ,. 1923, с. 121; Сперанский, б/г, с. 27-33; Гудков, 1973, с. 50]. Поэтому о нормах литературности сербской речи для» данного периода мы не можем судить со всей определенностью. Вместе с тем, в конце первой половины XIX века литературно-языковая концепция В. Караджича характеризуется прочностью и стабильностью поз 73].

Язык художественной литературы, ее речевое пространство представляет собой одно из проявлений общенародного литературного языка^ поэтому художественный текст может служить базовым материалом для изу чения различных лингвистических явлений. Важен: учет равного количества страниц совремённых русских и сербских текстов при сопоставлении языковых единиц. В произведениях XVIII-XIX веков соответст

-15-- ч вие ограничено из-за различий объема и числа текстов, поэтому некоторые показатели даются в качестве исторической справки. В результате сплошной выборки из текстов в целом выявлено свыше 10,5 тысяч контекстов с различными посессивными средствами.

Методы исследования

Сопоставительное описание языков или типология в узком смысле слова предполагает сравнительное описание строя отдельных языков в целях выявления их фундаментального сходства и, одновременно, установления-своеобразия их системной и функциональной организации. История типологических исследований связана с классической книгой A.A. Реформатского, содержащей очерк истории .типологической классификации XIX и XX веков [Реформатский, 1996]. Сравнительная типология английского и русского языков и обзор типологических исследований в 30-70 годы XX века были осуществлены.В.Д. Аракиным [Аракин, 1979]. Наряду со сравнительно-историческими исследованиями языков на разных этапах их существования получило развитие сопоставительно-типологическое (негенетическое) языкознание, не полагающее ограничений на характер изучаемого материала. Оно представляет интерес для установления1 общих и специфических черт языков- независимо от их генезиса и географии. Примером такого рода исследований является контрастивная лингвистика, основные принципы которой изложены в работе В:Н. Ярцевой [Ярцева, 1981]. В последнее время акцент типологических исследований смещается, так как плодотворное изучение языков предполагает учет не только их различий, но и сходств. Подобный тип сравнения получил название кон/ фронтативного сравнения, он предполагает введение третьего члена сравнения, как некоей содержательной величины, соотносимой с различными средствами плана выражения языков [Штернерманн, 1989].

Несомненным является тот факт, что близкородственные языки и в теоретическом, и в методологическом отношении обладают определенной спецификой сопоставительного изучения. Общие принципы сопоставительных исследований удачно сформулированы представителями чешской и словацкой лингвистики, когда речь идет о сопоставлении этих языков с русским [Терзич, 1997, с. 75]. Основоположником сопоставительного изучения русского и сербохорватского языков является известный сербский славист Радован Кошутич. Его труды являются тем фундаментом, на котором, с учетом достижений современной лингвистической науки, строится в настоящее время сопоставительное изучение русского и сербохорватского языков в-Сербии [ТерзиЙ; 1999, с. 41-46].

В лингвистических исследованиях по русскому и сербохорватскому языкам используются, как правило, сравнительно-исторический и сопоставительный методы. Первый из них направлен на поиск в языках схожего и отсеивание различного [Горбачевский, 2011, с.204]. Его цель — реконструкция бывшего через преодоление существующего [Реформатский, 1987, с. 40]. Сопоставительный метод, наоборот, должен быть направлен на выявление различного, присущего каждому языку в отдельности [Горбачевский, 2011, с.204]. Х

Ученые-слависты полагают, что при , изучении близкородственных языков элементы историзма, исторические экскурсы, преследующие свои специальные цели, отличные от задач, стоящих перед сравнительно-историческим методом, необходимы. Трудности сопоставительного изучения близкородственных языков заключаются не только в* том, что, кроме ч многих общих черт, каждый из близкородственных языков имеет и свои собственные, специфические черты, сколько в том, что эти особенности не всегда находятся на поверхности того или иного явления в языке, не всегда легко вычленяются из общего для близкородственных языков фонда и что зачастую обнаружить эту специфику удается лишь путем тщательного лингвистического анализа, осуществленного нередко с привлечением данных из истории языков, диалектологии и т.п. [Ижакевич, 1980, с. 7].

В настоящем исследовании предложены новые и известные ранее подходы к методологии исследования. В этой связи, выявленные существенные типологические различия между русским и сербским языками, рассматриваемые на современном синхронном срезе, могут быть адекватно описаны и истолкованы, если принять за основу мысль о типологическом расхождении (в данном применении термин предложен славистом Р.* Ма-роевичем) с привлечением трех методов: сравнительно-исторического^ сопоставительного и типологического. Такой подход позволяет установить ряд типологических особенностей современных русского и сербского языков в сопоставлении с праславянским.

В'-лингвистическом- аспекте можно выделить две группы типологических различий для двух данных языков: а) типологические различия между русским и сербским языками, возникшие в результате инновации (один из языков развил определенную типологическую особенность, которая отсутствовала в праславянском языке и не отмечена во втором исследуемом языке); б) особенности, являющиеся результатом большей степени архаичности одного языка по сравнению с другим (в одном языке сохраняется определенная типологическая особенность праславянского языка, в то время как вторым языком эта особенность утрачена). В1 результате сопоставления возможно оценить обнаруженные совпадающие, сходные и несовпадающие явления - в исследуемых языках, проанализировать причины возникновения различий.

Описательный метод, призванный характеризовать явления языка на определенном этапе развития, то есть предполагающий синхронный анализ, дал возможность показать реальную представленность грамматических средств принадлежности в,современных русском и сербском языках. Описательный метод располагает рядом распространенных лингвистических приемов. Для достоверности полученных результатов исследования актуальными являются специфические приемы наблюдения, классификации и систематизации сопоставительного материала. Прием лингвистического наблюдения — это правила и техника выделения из текста того или иного факта и включение его в изучаемую категорию. Правила наблюдения касаются отбора фактов, установления их признаков, уточнение предмета наблюдения и описания наблюдаемого явления.

Непосредственно к приемам внутренней интерпретации относятся приемы классификации и систематики. Классификация представляет собой структурную модель и предполагает множество изучаемых единиц или явлений на отдельные группы, что облегчает восприятие и делает его системным. При классификации и систематике важно показать, на каком" основании производится деление на группы, какой набор характеристик подразумевается при этом.

В' связи с задачами работы- нами используется также метод компонентного анализа, при помощи которого определяется семантическая* общность конструкций принадлежности; привлекается трансформационный^ метод — преобразование конструкций принадлежности в предикативную структуру с глаголом посессивной семантики, подстановка вопроса «чей»? в качестве критерия оценки; уделяется внимание статистической обработке сопоставляемого материала.

Историография вопроса;

Сопоставительным исследованием русского и сербохорватского языков-занимался» П. А. Дмитриев. Его работы «в области сопоставительного-изучения грамматического строя и лексического состава славянских языков известны как в России; так и за рубежом» [Сафронов, 1998,,с. 10]. Вопросам славистики посвящены труды* Н.И. Толстого, В.П. - Гудкова, Н.С. Ковалева, В.И. Собинниковой, О.И. Трофимкиной, Т.А. Ивановой, Т.Н. Молошной; Г.Ф. Ковалева и других.

В большей степени в русском и сербохорватском языках рассмотрены притяжательные прилагательные как средство выражения значения принадлежности, родительный падеж принадлежности существительного, имеются отдельные работы о дательном принадлежности имени существительного, родительном принадлежности с предлогом ^ [Валгина, 1956; Горина, 1972; Мароевич, 1983; Дмитриев, 1961; Дедова, 2002; Рахилина,

2001; Павлович, 2010 и др.]. Ученые обращают внимание на то, что притяжательные прилагательные являются древнейшим средством выражения значения принадлежности [Макарова, 1954, с. 7]. Однако их история в разных славянских языках различна, например, в современном русском литературном языке-весьма употребителен в именах существительных родительный падеж принадлежности [Стеценко, 1972, с. 57 и др.]. В современном сербском языке, наоборот, сохранилось активное использование притяжательных имен- прилагательных. В этой связи Б. Дабич отмечает: «В сербохорватском, языке намного-более развито притяжательное прилагательное, чем в русском и немецком, языках . .Я это объясняю тем, что в. сербохорватском языке genitiv possessiv можно образовать только от двучленных, выражений. Поэтому получило-у нас сильное развитие притяжательное прилагательное» [Дабич, 1997, с. 118].

Имена, прилагательные в славистике- обычно, исследуются наряду с родительным падежом имен существительных, где рассматриваются их соответствия, условия употребления, даются исторические справки [Вид-нэс, 1962; Красюкова, 1969; Дорожкина, 1980]. Известны работы, в которых изучаются только имена-прилагательные; их суффиксальное образование и. значение [Заиконникова, 1988; Гурьева,- 1988 и др.]. Ряд работ посвящен родительному падежу в его посессивном значении [Зиброва, 1982; Лебедева, Ткаченко, 1977 и др.].

Исследователи обращались и к наблюдениям над предложно-падежными посессивами, в частности, это работы по исследованию родительного1 падежа принадлежности с , предлогом «у» [Собинникова, 1958; МароевиЙ, 1983, с. 153-159; 1-76-179; Павлович, 2010; с.21-29 №др.].

Специалистам известны наблюдения, в основу которых положено исследование одного из способов выражения, принадлежности, в которых к анализу привлекаются другие языковые единицы. Так, в основу работ Н.Д. Жихаревой, Г.Н. Ковылиной-Шакарян было положено исследование родительного принадлежности и притяжательных прилагательных, привлечены к анализу и местоимения [Ковылина-Шакарян, 1953; Жихарева, 1966].

Н.В. Гуйванюк, наряду с притяжательными прилагательными, родительным и дательным падежами имен существительных, привлекает к анализу также местоимения. Работа проводится на материале украинского литературного языка, но в качестве справок приводятся факты русского языка [Гуйванюк, 1977]. Т.Н. Дорожкина при описании субстантивных-еловосочетаний XVII в., выражающих значение принадлежности, в качестве примеров привлекает и местоименную лексику [Дорожкина, 1980]. В.И. Собинникова в работе «Родительный принадлежности с предлогом «у» в восточнославянских языках» рассматривает, наряду с именами существительными, местоименные конструкции. [Собинникова, 1958].

В работах, посвященных изучению дательного принадлежности, параллельно с дательным падежом имен существительных анализируются местоимения [Капорулина, 1957, с. 35-70; Правдин, 1957, с. 106-119; Эльз-бутас, 1967, с.3-13; Никитина, 1975, с. 17-20 и др.]. Притяжательные местоимения как средства выражения принадлежности менее изучены сравнительно с другими частями речи. Известны работы о функционировании притяжательных местоимений в художественном тексте со значением принадлежности как на материале русского языка, так и других славянских языков. Так, Л.Я. Маловицкий исследует условия- использования! местоимения свой, говорит о статусе местоимений его, ее, их, перечисляет другие конструкции с местоимениями, способными выражать значение принадлежности /притяжательные местоимения, дательный падеж местоимений/ [Маловицкий, 1968, с. 150-154; Маловицкий, 1972, с. 37-39, 12,36,38].

Исторический анализ местоимений осуществлен М.В. Федоровой [Федорова, 1965], Г.И. Белозерцев прослеживает значения местоимений, зафиксированные в словарях [Белозерцев, 1963], В.М. Малютина, в свою очередь, утверждает, что притяжательные местоимения имеют собственно притяжательное, качественное и относительное значения. В относительное она включает авторское отношение и другие, т. е. отношение к лицу. Автор статьи останавливается на условиях употребления местоимений свой;; мощ твой [Малютина, 1964, с. 119-138].

В основу работ М.И. Черемисиной положены наблюдения над лекси-ко-грамматическим статусом местоимений. Автор полагает, что в современном? русском языке притяжательные местоимения; его, ее, их примыкают к господствующему слову, а не управляются им, [Черемисина, 1975, с; 41-71]. Л.И. Дегтярева* констатирует, что «притяжательные местоимения; имеют лексическое значение принадлежности, реализуемое в условиях,: в? которых сообщение о принадлежности является целью высказывания; Посессивная конструкция выражает также функциональные отношения», — утверждает автор статьи [Дегтярева, 1977, с. 122-123]. ОЛЕ. Капырин рассматривает положение, о наличии лексического» значения у местоимений, прослеживая пути использования местоимений мой-мне-свой [Капырин, 1979, с. 156-165]

И.С. Меркурьев и Е. П. Луппова свидетельствуют о наличии в диалектах русского языка особых форм мес тоимений евонный, егонный, ейный, ихний и т.п. для выражения принадлежности 3-му лицу, которым в современном русском литературном языке соответствуют притяжательные местоимения его,, ее*, их [Меркурьев, 1963; с. 90-101; Луппова, 1979; с. 129140];

В последние десятилетия опубликован ряд работ о местоимениях, в. которых авторы: неоднократно обращаются; к вопросу об употребительности притяжательных имен прилагательных, и родительного падежа, имен существительных со значением принадлежности в родственных славянских. языках;, а также притяжательных местоимений и предложно-падежных форм. Об этом свидетельствуют труды русских и югославских лингвистов, в том числе - М.В. Федоровой, В .И. Собинниковой,

П.А. Дмитриева, Т.А. Ивановой, Е.В. Рахилиной, Т.Н. Молошной, Р. Ма-роевича, Л. Милинковича, С. Стоянович, Г. Терич и других лингвистов.

Анализу посессивных конструкций в сербохорватском языке посвящены работы М. Стевановича. В статье «Значение и функщуе генитивне синтагме с предлогом од» автор рассматривает конструкции с предлогом од. а также приводит редкие случаи словосочетаний с предлогом £ в посессивном значении [СтевановиЙ,1965, с. 24-38]. М. Стеванович исследует условия употребления местоимения! сво] в сербохорватском языке [СтевановиЙ, 1950, с. 9-12]. В академическом труде «Савремени српскох-рватски ]език (граматички системи и юьижевжуезичка норма)» М. Стеванович касается- исследования всех средств выражения посессивного значения в. сербохорватском языке [СтевановиЙ, 1974]. Он же изучил вопрос о возможности употребления полных и кратких форм дательного падежа личных и возвратного местоимений в сербохорватском языке [СтевановиЙ, 1964, с. 311-312].

Непосредственно анализу притяжательных прилагательных, родительного падежа принадлежности посвящены наблюдения сербского слависта Р. Мароевича. Так, в работе «Посесивне категорще у руском jeзикy (у своме исторщском развитку и данас)» он дает анализ посессивных категорий в синхронии и диахронии [Маро^евиЬ, 1983]. На материале сербохорватских текстов М.С. Месен' проследил парадигмы притяжательных прилагательных [Месен, 2006]. В' свою очередь, Э. Горак описал дательный притяжательный при глаголе «быть» в сербохорватском языке, проводя сопоставление со словацким [Ногак, 1970, с. 281-283]. А. Галлиса заинтересовал вопрос о происхождении дательного падежа личных местоимений со значением принадлежности, о степени распространенности данной формы в сербохорватском языке, ее места в староцерковнославянском и среднеболгарском [ваШэ, 1974].

Исследованию синтаксиса и семантики дательного падежа, в том числе и посессивного датива, посвящена работа И. Антонич [Антоний, 2003, с.

67-97]. На материале сербохорватского языка анализ значения местоимений ньегов, н»ен, ньезин, н>ин, ньихов провела Т.А. Иванова [Иванова, 1972, с. 59-66], М. Николич рассмотрел историю стяженных и нестяженных форм местоимений мо], тво], сво] [НиколиЙ, 1975, с. 158-166]. В ряде публикаций сербохорватских ученых, кроме перечисления конструкций с местоимениями в значении принадлежности, раскрываются особенности употребления местоимения сво] [Магейс, 1963, с. 502-505; Даничийь, 1858, с. 40-45].

Несмотря на обширную библиографию по теме исследования^ остаются не изученными многие узловые вопросы, касающиеся комплексного анализа категории принадлежности, к сожалению, отсутствует однозначность мнения в определении понятия предмета принадлежности, точнее, самой категории, описания грамматических средств выражения ее в языке, остаются проблемы определения грамматического статуса притяжательных прилагательных, притяжательных местоимений в современном* русском и юго-западных славянских языках.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. Принадлежность является универсальной, базовой категорией сознания, константой, отраженной в изучаемых языках в разном объеме и качестве. Она обладает конкретным набором общих, а также автономных характеристик для изучаемых языков. Грамматические формы

- принадлежности на всех уровнях языка сохраняют свою значимость в речи: в духовном и светском общении.

2. Всестороннее исследование разновидностей вербальной реализации принадлежности непосредственно связано с проблемой* формирования в славянских языках грамматической категории принадлежности. Средства выражения значения принадлежности — развивающееся явление, отчасти наблюдается их сходство в родственных языках, но и своеобразие, что связано со многими причинами лингвоэтнического характера.

3. Сопоставительный анализ подтверждает универсальность данной категории для славянских языков, что объясняется их исторической общностью. В обоих языках сохраняются основные грамматические формы со значением принадлежности: родительный падеж, притяжательные прилагательные, притяжательные местоимения. Выявлен ряд общих закономерностей в использовании притяжательных местоимений: а) сходство функций местоимений мой (мо]), наш (наш) с местоимением свой (сво]); б) зависимость данных местоимений от семантики определяемых существительных; в) развитие у притяжательных местоимений качественных, и иных значений; г) порядок размещения местоимений в синтагме и др.

4. Категория принадлежности имеет свою специфичность в анализируемых языках, что связано с эволюцией языков, их изменением. Установлено, что на распространенность притяжательных конструкций влияют ин-тра- и экстралингвистические факторы:- ограниченность/ функционирования притяжательных прилагательных в русском языке объясняется развитием фамилии, что, в свою очередь,, компенсируется, например, более широким употреблением прилагательных принадлежности, с суфф. -ск. В сербском языке, в отличие от русского, сохраняется активное использование притяжательных прилагательных со значением- принадлежности, как и одиночного родительного (без предлога). , - .

5. Очевидно неравномерное распространение местоимений по регистрам: изменения) могут происходить как на уровне литературных языков, так и на уровне диалектов. В русском языке активное распространение получает конструкция «у+род. падеж», в сербском же она отмечается лишь в диалектах. В свою очередь, в сербском литературном языке получили развитие согласованные формы местоимений ньегов, н»ен, ньезнн и др., а в русском языке — евонный^ ейный и др.), характерные только для. диалектной речи. I

6. По мере сопоставления привлеченных историко-лингвистических фактов выявлено, что важной особенностью сербского языка является сохранение в нем атрибутивного значения форм дательного падежа местоимений, активность его употребления в сербской речи.

7. В русском языке наблюдаем динамичное развитие грамматических форм принадлежности, сербский же язык отличается сохранностью старосербских форм, что частично можно объяснить его пограничной зоной функционирования.

Основные рабочие термины.

В процессе работы над диссертацией возникла потребность в разъяснении и уточнении некоторых терминов. В' первую очередь это касается^ терминов «сербохорватский, язык» и «сербский, язык». Принимаем во внимание то, что в работе нами используется термин «сербохорватский язык», который предлагается В. П. Гудковым: «Язык, о котором идет речь, традиционно именуется у нас сербохорватским или сербскохорватским. Первое прилагательное предпочтительнее, так как выговаривается с одним ударным слогом, а при произнесении второго наличествует побочное ударение. Для пояснения, о какой разновидности языка говорится, можно использовать скобки: «сербохорватский (сербский) язык» и «сербохорватский (хорватский) язык» [Гудков, 1999, с.170]. Мы исследуем только сербский компонент сербохорватского языка, поэтому к анализу нами привлекаются тексты современных сербских авторов, что уточнено в заглавии, а в работе ограничено термином «сербохорватский язык» при обращении к теоретическим работам, где использовался термин «сербохорватский язык» применительно к сербскому варианту языка. В случаях же анализа современных сербских авторов используем термин «сербский язык».

До настоящего времени разграничение «сербский» и «сербохорватский» языки можно считать условным, эта мысль прослеживается в работе Д. Чупича, который отмечает следующее: «. српски юьижевни je3mc Kojn je настао као резултат Вукове реформе убрзо je постао юьижевни je3HK и Хрвата. и они су га, све до почетка Другог светског рата, па поново до пре петнаестак година, изгра!)ивали за]едно са Србима, као ккьижевни je3HK целог хрватског и српског народа. Ме^утим, на xpBaTCKoj страни . Издвс^или су га као посебан je3HK, али будуйи да му je основа остала иста као и у je3HKy Срба, Tj. том ]езику je остала штокавска основа, само су га преименовали. Али нису могли изменити н>егову структуру.» [Ъупий, 2002, с. 14-15] - «. сербский литературный язык, возникший в результате реформы B.C. Караджича, быстро стал литературным языком и хорватов . и они этот язык развивали вместе с сербами до начала Второйгмировой войны и вновь до конца 80-х годов как литературный язык единого сербского и хорватского народа. Между тем, хорватская сторона. выделила его как отдельный (независимый) язык, но так как его основа оставалась такой же, как и в языке сербов, т.е. в этом языке сохранялась штокавская основа, его* только переименовали . Но его структуру не могли изменить». И далее в своей работе Д. Чупич обращает внимание на то, что и вся литература сербов и хорватов также свидетельствует о едином языке: «Чак и сва литература Koja je настала на српском, хрватском или тзв. боїшьачком*jезику од времена номинащуе ових ]езика после одусщаіьа од за]"едничког имена — српскохрватског или хрватскосрпског — управо говори о томе да се ради о ]едном je3HKy, Kojn има иста средства изражаван>а, само су имена различи-та» [Ъупий, 2002, с. 15] — «Даже и вся литература, которая написана на сербском, хорватском или так называемом боснийском языках, со времени их номинации после отказа од единого имени — сербохорватского или хор-ватскосербского - именно и говорит о том, что речь идет об одном языке, который имеет одинаковые средства выражения, только названия у них разные».

С приведенным высказыванием согласуется и мнение И. Клайна, который считает, что не столь существенно, называть ли и дальше единый язык сербов и хорватов сербохорватским или же сербский вариант называть сербским, так как в его основе лежит штокавское наречие, «а оно je изворно српско.» [IGiajH, 2008, с. 168] - «а оно подлинно сербское.».

В итоге, мы согласны с точкой зрения профессора П. Пипера, который отмечает следующее по поводу терминов «сербский», «сербохорватский», а также других новообразований балканских языков: «1едну кра]ност у caвpeмeнoj српско] филологщи чине мишл>ен>а да треба сматрати српским jeзикoм све што ]е настало од српскохрватског, а другу кра]ност чине мипиьеаа да и далье постсуи само српскохрватски ]език са сво]им вари] антам а ма како се оне звале . Ово шта сада видимо са ствараььем по-литичких ]езика представл>а насилье политике над ]езичком реалношЬу и науком уз подршку по]единих лингвиста ко]и сво]е стручно име прода]у или изна]мл.у]у ономе ко ]е у политици тренутно на^ачи» [цитируется по книге: 1евти11, 2009, с. 171] — Одну крайность в современной сербской филологии составляют взгляды, что нужно считать сербским языком все, что произошло от сербохорватского, вторую крайность представляет точка зрения, что и дальше существует только сербскохорватский язык со своими вариантами, как их раньше и называли. То, что мы сейчас наблюдаем с созданием политических языков, представляет собой насилие политики над языковой реальностью и наукой из-за поддержки некоторых лингвистов, которые продают свое профессиональное имя или служат тем, кто на тот момент политически сильнее».

По поводу сербохорватских текстов XVIII века* следует отметить, что в этот период в Сербии господствовало многоязычие. Писатели пользовались и церковнославянским, и русским, и родным сербским языком. Мы не знаем в XVIII веке ни одного произведения, где бы это был чистый сербохорватский язык (из устного выступления П.А. Дмитриева, 1984). Поэтому в специальном объяснении нуждаются термины, необходимые для описания литературно-языковой ситуации у сербов в ХУ1П веке в период полилингвальности. Русские и сербские исследователи применяют при описании существовавших языковых систем различную терминологию. Термину «церковнославянский язык русской редакции» соответствуют у сербских ученых термины «русскоцерковнославянский язык», «русскославянский язык» или «новоцерковнославянский язык». «Церковнославянский язык сербской редакции» называется «сербскославянским», а смешанный, гибридный язык, образованный в результате смешения церковнославянского языка русской редакции, церковнославянского языка сербской редакции и сербского народного языка, — «славяносербским». Нам представляется целесообразным пользоваться терминологией, принятой в работах отечественных славистов, в частности В.П. Гудкова, и применять для характеристики литературного языка сербов термин тип литературного языка. В качестве непосредственных составляющих понятия «тип литературного языка» в данной работе используются термины «церковнославянский язык русской редакции», «церковнославянский язык сербской редакции», «славяносербский язык», «язык, близкий к сербскому народному».

Учитывая то, что в работе мы исследуем, наряду с современными русскими, тексты XVIII века, написанные на церковнославянском языке, подразумеваем, что это нормированные тексты, пережившие «книжную справу» патриарха Никона.

Грамматическая форма - 2. То же, что словоформа.

Словоформа (грамматическая форма слова). Данное слово в данной грамматической форме-[Ахманова, 2007, с. 116, 427].

Категория посессивности, или принадлежности, существует в языке наряду с категориями времени, пространства, причины и многими другими. Посессивность — это выраженное языковыми средствами отношение между двумя объектами, связанное с идеей обладания одного из них другим. Обладателя принято называть посессором, а обладаемое — коррелятом посессивного отношения, или, в англоязычной литературе, рОББеББее. Посессора принято рассматривать вместе с коррелятом, и в этих случаях говорят о посессивной конструкции (в которую включаются и все необходимые для установления посессивной связи служебные слова). Категория посессивности выражается посредством притяжательных прилагательных, родительного падежа существительных, притяжательных местоимений и других языковых средств.

Конструкция - синтаксическое целое, составленное из объединенных в речи языковых единиц, сочетающихся вследствие наличия у них определенных грамматических свойств [Ахманова, 2007, с. 205].

Конструкция атрибутивная (конструкция определительная). Конструкция, состоящая из определения и определяемого. Русск. Полотенце для рук, ручное полотенце [Ахманова, 2007, с. 205].

Падеж — Данная синтаксическая функция или данная разновидность синтаксического употребления категориальной формы падежа или ее се-мантико-синтаксического эквивалента. Падеж беспредложный. Категориальная форма падежа, не сочетающаяся с предлогом. Посессивный родительный в русском языке [Ахманова, 2007, с. 307].

Прилагательное притяжательное — англ. possessive adjective, прилагательное, обозначающее принадлежность одному лицу или животному, т.е. содержащее в себе указание на обладателя и характеризующееся особой парадигмой словоизменения. Русск. мамин платок, отцова дача, медвежья берлога [Ахманова, 2007, с. 358-359].

Притяжательный (посессивный) — англ. possessive, выражающий значение владения, обладания чем-либо, собственности, принадлежности. Притяжательное значение. Притяжательные отношения [Ахманова, 2007, с. 363].

Посессивный - то же, что притяжательный. Посессивная конструкция. Посессивные отношения. Посессивная функция [Ахманова, 2007, с. 341].

Родительный* принадлежности — (родительный посессивный, родительный притяжательный) англ. possessive genitive. Употребление родительного падежа для обозначения лица, которому принадлежит что-либо. Русск. дом отца, книги брата, стихотворения Пушкина [Ахманова, 2007, с. 391].

Дательный посессивный - (дательный принадлежности, дательный притяжательный) англ. dative of possession. Употребление форм дательного падежа для обозначения обладания чем-либо, собственности на что-либо, в латинском языке при глаголе esse для обозначения лица, обладающего чем-либо, имеющего что-либо. Лат. mihi pecunia est [Ахманова, 2007, с. 120].

Апробация работы.

Материалы исследования и основные положения диссертации неоднократно обсуждались на межвузовских, региональных и международных научных конференциях: Всероссийской научно-практической конференции, посвященной Дню славянской письменности и культуры (Тюмень, 2004-2010), а также др. конференциях, проводимых в Тюмени (1984-2010); на Vil-ом Сибирском симпозиуме: «Культурное наследие народов Западной Сибири» (Тобольск, 2004; Международных научно-практических конференциях: «Славистические чтения памяти профессора П.А. Дмитриева и профессора Г.И. Сафронова» (Санкт-Петербург, 2002, 2003, 2005, 2007гг.; Международной филологической конференции, проводимой филологическим факультетом Санкт-Петербургского» государственного университета (Санкт-Петербург, 2003, 2009); П1 международном конгрессе исследователей русского языка «Русский язык: Исторические судьбы и современность» (Москва, 2007); Совещании-семинаре преподавателей славянских языков (Москва: МГУ, 1999); на Всероссийском совещании «Российское славяноведение в начале XXI века: задачи и перспективы развития» в Институте славяноведения Российской, академии наук (Москва, 2003); Воронеж — Международной научной конференции «Взаимодействие и сосуществование литературного языка и говоров русского и других славянских языков», посвященной 100-летию со дня рождения основателя кафедры, ученого-слависта, профессора В.И. Собинниковой (Воронеж, 2008); Белград: Белградский государственный университет (Сербия) — участие в Семинаре сербского языка, литературы и культуры (Скупе слависта) (2001, 2005, 2006, 2009) и др.

Основные положения диссертации были апробированы и внедрены в спецдисциплины «Категория принадлежности в славянских языках»,

Лингвистический анализ текста в аспекте художественного перевода», «Сравнительная характеристика грамматики славянских языков», «Сопоставительный синтаксис славянских языков», читаемые автором» для студентов филологического фаьсультета Тюменского госуниверситета;

По материалам диссертации опубликовано 47 работ, из них 7 статей в рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК. Изданы следующие монографий: «Соотношение притяжательных прилагательных; и родительного падежа существительных со' значением принадлежности в современном русском литературном языке»;,;' Воронеж,, 1990 деп. в ИНИОН, Ш03.90, № 41267) (6 п.л.); соавторство в коллективной мо

• ■ ' ' 1 нографии «Ермаковские перезвоны», раздел «Притяжательные; прилагательные в сказах И. Epмaкoвa»j издательство? ТЕУ, 1996г. (0-41 пш^; «Значение принадлежности в русском и сербском: (сербохорватском) языках (на материале родительного^ падежа существительных и: притяжательных, прилагательных)», издательство ТЕУ, 2005г. (8,75 пл;); «Ерамматические формы принадлежности в русском и сербском (сербохорватском) языках», издательство ТЕУ, 2010г. (17, 0 п.л.).

Структура работы.

Работа состоит из Введения, шести глав, Заключения, списка использованных источников и литературы. : Во Введении определяется актуальность исследования, дается краткая историографическая! справка; приводятсящель, задачи, методы работы; характеризуются источники.

В первой главе рассматриваются притяжательные прилагательные в русском и сербохорватском языках.

Во второй главе анализируются конструкции с родительным принадлежности.

Третья глава посвящена рассмотрению согласованных форм; местоимений в русском и сербохорватском языках.

В четвертой главе изучаются несклоняемые лично-притяжательные местоимения 3-го лица его, ее, их русского языка и их эквиваленты в сербском языке.

В пятой главе исследуются местоимения в дательном падеже со значением принадлежности, дается анализ предложно-падежных форм местоимений в посессивной функции. В Заключении содержатся выводы.

К диссертации прилагается библиографический список, включающий 377 наименований. Список словарей составляет 32 наименования, источников материала - (56).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Грамматические формы категории принадлежности в русском и сербском (сербохорватском) языках"

Выводы к пятой главе

Как показывают результаты исследования, в сербском языке наблюдается конструкция с дательным местоимения, сохраняющая атрибутивное значение, что существенно выделяет сербский язык, подчеркивая его уникальность среди всех славянских языков.

Условия употребления дательного падежа местоимений с атрибутивно-объектным^ значением в русском т сербском языках в основном анало гичны, хотя имеются и отличия. Так, в русском языке используются только полные формы местоимений в указанных значениях, в сербском — преимущественно краткие. В сербских примерах наблюдается отделение имени от местоимения глаголом «бити»; как и другими полнозначными глаголами. При этом местоимение используется преимущественно в постпозиции к имени, в русском языке - в препозиции.

Сопоставление формы «у + родительный падеж» русского языка с ее эквивалентами в сербском показало следующее: предложно-падежная форма «у+род. пад.» в атрибутивно-объектной функции представляет собой новое, развивающееся явление в русском языке. Наличие предлога у создает пространственно-притяжательную-семантику словосочетаниях родительным падежом.

Предложно-падежная форма «у + родительный падеж» в русском языке представлена в большей степени примерами с местоимением, чем с именем существительным, так как имена существительные могут обслуживать только 3-е лицо; местоимения же относятся ко всем трем лицам. В то же время местоимения с предлогом х чаще выступают при указании на принадлежность 3-му лицу единственного числа. Это объясняется тем, что в 3-ем лице местоимение может замещать имя существительное, широко представленное в текстах.

Развитие в русском языке грамматической формы «у+род. падеж» объясняется ее универсальностью. Семантические возможности посессивной формы «у+род. падеж» связаны с особенностями ее грамматического устройства: представление субъекта существительным или местоимением в родительном, падеже, подвижный порядок слов и две формы конструкции: глагольная и безглагольная. Вместе с тем, рассмотрение контекстов данного грамматического средства выражения принадлежности показало, что оно может приобретать дополнительные оттенки значения, обусловленные спецификой человеческой деятельности и отношений в этих областях, ситуации сфер бизнеса, быта и т.д. Так, посредством грамматической формы «у+род. падеж» может выражаться' не только значение принадлежности," но и наличия, сопричастности и др. Все это объясняет широкое распространение грамматической формы «у+род. падеж» в современном русском языке.

Предложно-падежные конструкции семантически близки к дательному заинтересованного лица, отношения, но в отличие от них получают новые значениями могут относиться к другим глаголам. Чаще используются такие сочетания в речи персонажей, но функционируют они и в авторской речи.

На конструкции сказывается влияние разговорной речи. Семантика компонентов конструкции может противоречить функции или поддерживать ее. Отдельные случаи использования данной формы в сербском языке, видимо, можно объяснить влиянием восточно-славянских языков, в частности, русского, и, возможно, диалектов сербского языка. Часто при переводе предложно-падежная конструкция русского языка в сербском языке возмещается дательным падежом местоимения в значении принадлежности.

Таким образом, сопоставление с сербским языком помогло выявить в нем наиболее характерные способы обозначения принадлежности: энклитические формы местоимений в дательном падеже, притяжательные местоимения и имена прилагательные. Эти способы свидетельствуют о значительно большей степени архаичности сербского языка, который «хранит» древние средства выражения принадлежности, вновь и вновь свидетельствуя о своей уникальности и архаичности. Явления сербского языка позволяют «увидеть» грамматические средства принадлежности, свойственные старославянскому языку, а отчасти и праславянскому. В результате, современному сербскому языку более близок древнерусский, нежели современный русский язык. В этой связи русский язык более прогрессивен, хотя сербский язык ближе к народной основе языка, ибо его литературная разновидность восходит к народной речи.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сопоставление русского и сербского современных языков с учетом исторических текстов позволило определить эволюцию, тенденции развития притяжательных прилагательных, родительного падежа со значением принадлежности, притяжательных местоимений, дательного падежа местоимений, предложно-падежных форм, проследить исторические изменения в них и выявить наиболее продуктивные способы выражения посессивного значения, показать их существенную роль в составе средств выражения категории принадлежности. При этом на развитие новых грамматических средств принадлежности, с одной стороны, и сохранение традиционных форм, с другой, повлияли не только факторы языковые, но и экстралингвистические. Это, в первую очередь, происхождение языков из одного источника, т.е. их родство, в определенные периоды взаимодействие-языков (в петровскую эпоху было особенно сильное влияние на сербский язык русского). Наряду с этим, следует отметить наиболее' сложную ситуацию для эволюции сербского языка, которому необходимо было защищаться от иноязычного влияния, что способствовало сохранению старых форм, в том числе и притяжательных. Приведенные факты позволяют представить следующую картину эволюции средств выражения принадлежности в русском и сербском языках.

Во-первых, в привлеченных для анализа текстах русского языка использованы как притяжательные прилагательные,так и родительный падеж имени существительного со значением индивидуальной принадлежности. Притяжательные прилагательные представлены преимущественно образованиями с суффиксом -ин (Алешина семья, мамино платье). В силу их индивидуализирующих функций притяжательные прилагательные в отличие от других разрядов прилагательных не могут свободно образовываться от всех существительных. Возможность их образования находится в зависимости от фактора конкретности номинативной лексики, отсюда число их ограничено: выступают преимущественно имена собственные и нарицательные, характеризующие лицо по семейно-родственным отношениям. Другие образования единичны {старухин платок, к хозяйкиному добру).

В изученных нами текстах притяжательные прилагательные образуются посредством суфф. -инот существительных (имен собственных и нарицательных) с основами на -а, -я мужского и.женского рода. Исключением является? имя? существительное женского рода? мать (матерь), Притяжательные прилагательные с суфф. -ин в род. и дат. падежах муж. и ср. родов; имеют полные формы (о/и» Фединого дома; к Лилиному плечу). Меньше представлены* краткие формы {к Аграфенину амбару; ворота Олешина дома). Употребление притяжательных прилагательных зависит от жанра и сюжета художественного текста. В повестях и рассказах на деревенскую тематику они. представлены больше (ср.: в текстах В.Белова - 259' притяжательных прилагательных с суфф; -ин на 500 стр. исследуемого текста, у П.Проскурина - 20 притяжательных прилагательных с суффиксом -ин на такое же количество страниц текста).

Таким образом; притяжательные прилагательные с суфф. -ин служат для обозначения: индивидуальной- принадлежности; преимущественно в фамильярно-бытовых и семейно-домашних отношениях ш представлены, в; диалогической речи персонажей из деревенской среды.

Имена прилагательные с суфф. -нин, -ний со значением индивидуальной' принадлежности {мужнина' гимнастерка; мужнино успокоившееся сердце; двоюродный; мужнин брат) единичны, что свидетельствует об их архаичности!.

Притяжательные имена прилагательные с суфф: -ов//-ев {отцовы плечи, Андреев пиджак) в наших источниках фиксируются редко ввиду их «просторечности». Посредством суфф. -ов//-ев образуются притяжательные прилагательные от твердых и мягких основ- собственных и нарица

-308тельных имен существительных муж. рода. Как и прилагательные с суфф. -ин, образования с суффиксом -ов//-ев характерны для произведений на^де-ревенскую тему. Употребительность данных притяжательных конструкций, если обратить внимание на их раритетность, по сравнению с именами прилагательными на. -ин можно объяснить омонимией имен прилагательных на -ов с фамилиями на -ов и формами род. падежа мн. числа имен существительных. ' ■" ;

Наряду с притяжательными прилагательными со значением принадлежности, в: определенном контексте могут выступать, имена?, прилагательные с формантами -иный; -инскищ, -овский, -евский, -ский, -ачий, -ячий, -ий, -ья;-ье: погладил печальную лошадиную морду; у груздевского дома, в горячей зоринской голове; остаховский Валетко; в председательской половине; окинул ремнем жеребячьи косицы; на кобыльем боку.

Имена прилагательные с финалями на -инский, -овский, -евский со значением индивидуальной принадлежности относительно частотны: их фиксации в нашей картотеке можно сравнить с именами прилагательными с формантами: -евна, -ачий, -ячий, -ий, -ья, -ьег.у груздевского дома, в карман голубевского пиджака, в.гуськовской бане, наюстаховского песика, на петровской фураэ/ске и под. Однако образования с финалями -овский, -евский, -инский стилистически отличаются разговорным характером.

Родительный падеж принадлежности образуется от апеллятивных и собственных имен: (подошвы Захара, лицо матери). Конструкции с таким генитивом: характерны как. для литературной; так и для разговорной речи. Об этом сигнализируют образования, личных имен с суфф. -к, -ух (к носу Шурки; отец Маньки, матерью Петрухи). В исследуемых текстах данные словосочетания стилистически характеризуются:разговорностью, окраской грубоватости и фамильярности.

Конструкции с родительным падежом имен существительных, указывая на принадлежность одному или нескольким, лицам, могут быть осложнены одиночным и обособленным определением или придаточным пред

-309- . ложением. Форма род. падежа со значением принадлежности представляет собой в отдельных случаях субстантивированное имя прилагательное, либо причастие, либо местоимение: у кровати больного, голос говорившего, другом каждого.

Конструкции с препозицией род. падежа принадлежности по отношению к определяемому слову носят разговорный характер: Не Ондрия Тили-на зять?; хороших родителей сын. В наших материалах архаические явления выражения? принадлежности; типа бабы Машину усадебку — весьма эпизодичны. В целом: же о стилистическом ограничении употребления тех или иных генитивных, конструкций со значением принадлежности следует судить с известной долей осторожности.

Притяжательные имена, прилагательные; и родительный; падеж; имен существительных в значении принадлежности являются синонимами. Они связываются« следующими соотношениями: а) при- образовании; от антропонима прилагательное: и существительное могут использоваться нейтрально: я увидел его из-за плеча Тани — Из Таниного угла слышен шепот', б) стилистически маркирование: а ей судьба — быть матерью Петрухи — в эту ночь горела Петрухина изба: Притяжательные прилагательные с суфф. -ов// -ев от имени личного собственного?имеют разговорный характер:. А вон вроде Павлова баба за водой пошла, — Федула шумит; Им подпели Борисовы тесть с тещей, которым Иван Петрович с Аленой,приглянулись.

Притяжательные конструкции образуются от фамилий; При этом словосочетания. с родительным падежом имеют нейтральный характер: И Мокшин больше не мог видеть глаз Демьянова, его ужасающе медленных движений.

Прилагательные принадлежности; образованные от фамилии, стилистически отличаются разговорным характером с окраской небрежности: Дедко действительно тащил ее барана, она остригла по ошибке остахов-ского.; Ив тот же день начал натравливать Валдая на остаховского песика.

Если от апеллятива образовано притяжательно-относительное прилагательное, то суть индивидуальной принадлежности определяется только в контексте: а вот что значит материнское сердце —успокоилось немного, и Пелагею снова потянуло на жизнь? А с Петрова крылечка сурово и ласково глядела на эту ватагу бабка Евстолъя, держа на руках самого младшего, неизвестно как прожившего без материнского молока целых две недели; Сын Борька встретил их в Хабаровске — рослый, как все они нынче на сытых хлебах, сильно повзрослевший, в форме, выделяющей его мужскую стать и подбирающей материнскую скуластость; Он долго, старательно дул, и телочка ожила и вскочила, и почти самый маленький счастливо смеялся на материнских руках. Значение индивидуальной принадлежности проясняется, следовательно, в словосочетании, на материнских руках, то-есть в контексте. Семантика родительного падежа имен существительных в некоторых случаях имеет большую' определенность в сравнении с именами прилагательными: они носят нейтральный характер. Родительный принадлежности используется, судя по нашим данным, и в разговорных конструкциях.

Притяжательные прилагательные ограничены в формообразовательном отношении. В роли родительного принадлежности могут выступать субстантивированные прилагательные, причастия и местоимения. Преимущество родительного принадлежности здесь в том; что он указывает на принадлежность лицу, обозначенному сложным наименованием, или может быть осложнен определением. Притяжательные прилагательные статистически представлены больше в повестях и рассказах В. Белова, тогда как род. принадлежности более активен- в- произведениях П. Проскурина. Сравнительно равное соотношение родительного принадлежности и притяжательных прилагательных зафиксировано в текстах Ф. Абрамова и В. Распутина. Очевидно, такое «равенство» связано либо с тематикой произведений, либо индивидуальными стилистическими особенностями речи авторов.

Активно используют упомянутые выше писатели со значением принадлежности притяжательные местоимения, конструкцию «у + родительный падеж местоимений и существительных», что подчеркивает «жизненность» притяжательных конструкций в современной живой русской речи. Дательный принадлежности, осложненный объектным значением, в современных текстах значительно уступает по статистике названным выше словосочетаниям.

Средства выражения принадлежности — формирующееся явление, о чем свидетельствует развитие формы «у + родительный падеж», а также активное использование в качестве формулы принадлежности в современных текстах относительных прилагательных, распространение в диалектной речи согласованных форм местоимений.

Во-вторых, в исследуемых текстах сербского языка в посессивном значении используются притяжательные прилагательные, родительный падеж. В отличие от русского языка притяжательные прилагательные в сербской речи более продуктивны, особенно при указании на индивидуальную принадлежность. Родительный падеж у южных славян фигурирует реже, хотя также используется достаточно регулярно. Так, например, на 344 страницы текста С. Селенича приходится 198 слов прилагательных с суффиксами -ов, -ев, 49 слов — прилагательных с суффиксом -ин, 122 слова — родительного принадлежности от имен существительных. Примеры с суффиксами -л»ев, -овл>ев, -евл»ев единичны. При этом условия использования родительного падежа в сербском языке аналогичны его использованию в древнерусском языке.

В-третьих, совокупность всех описанных средств выражения принадлежности местоимениями более всего и чаще всего совпадает в русском и сербском языках, особенно функционирование притяжательных местоимений мой — мо], твой — tboj, наш — наш, ваш — ваш.

Для обозначения принадлежности дейсвующему лицу в русском языке употребляется возвратно-притяжательное местоимение свой. Однако в

-312этой же функции могут выступать местоимения мой, твой, наш, ваш, что, возможно, объясняется логическим выделением местоимения. В сербском языке такие случаи возможны лишь при указании на принадлежность дей-ствующиму лицу, поэтому более последовательно сербы используют местоимение сво]. Ср. русск.: В семье моей я мнил найти отраду. (Пушк. Бор. Год., 200) - сербохорв.: У дому свом се надах утеси. (31). При этом сво] они больше употребляют по отношению к 3-му лицу.

Русские для выражения принадлежности. 3-му лицу используют наряду с возвратно-притяжательньш местоимением свой в большей степени притяжательные местоимения его,,ее, их. В сербохорватском языке им соответствуют местоимения н>ега, га, н>е, ]е, н>их, их, архаичные для современного состояния- сербского языка. Южные славяне для выражения* принадлежности 3-му лицу развили согласованные формы местоимений — иьегов; н»ен, ньезин, 1ьихов. В русском же языке аналогичные по смыслу местоимения1 являются принадлежностью диалектной речи и просторечия.

В-четвертых, в современном русском литературном языке утрачен дательный местоимения с атрибутивным значением, в сербском же языке такие конструкции сохраняются, при этом наиболее употребительны сочетания с местоимениями му, ]о]: В то же время в русском и в сербском языках функционирует дательный местоимения с атрибутивно-объектным значением. В сербском языке он более распространен, но значение принадлежности в конструкциях осложняется дополнительной семантикой назначения.

В-пятых, в отличие от сербского, в русском языке модифицируются предложно-падежные формы местоимений в значении принадлежности, часто осложненном пространственным. Речь идет о форме «род. местоимения с предлогом» у». Кроме того, нами выделены предложно-падежные формы с предлогами: «к + дат. п.», «на + предл.п.», «в + предл.п.». В сербском языке единично отмечена форма «у + род. падеж».

Таким образом, в русском литературном языке в значении принадлежности употребительны притяжательные местоимения мой, наш, его, ее, их, возвратно-притяжательное свой; используется дательный-местоимения с осложнением объектным значением и получают развитие пред-ложно-падежной формы, наиболее употребительна из них — «у + род. падеж местоимения».

В* сербском языке активно используются местоимения мо], наш, сво]; 1ьегов, н>ен>, н»ихов, а также дательный местоимения с чисто атрибутивным значением /му, ,)*о]/; реже — ми; ти, распространен и дательный местоимения с атрибутивно-объектным значением.

Как было отмечено, из истории русско-сербских контактов известно, что сербохорватский? язык находился под влиянием русского» на протяжении XVIII в. вплоть до>реформы В. Караджича, осуществленной в начале -XIX в. Однако в способах выражения принадлежности каждый из языков имеет свои особенности.

Следует подчеркнуть, что местоимения, сравнительно с другими грамматическими формами, в качестве средства выражения значения'принадлежности имеют своеобразие (отношение к субъекту, синтаксическое функционирование имени, обозначающего! предмет принадлежности, осложнение другими значениями, выражение субъекта, вид связи, местоименного сочетания и др.); местоимения имеют отличия-в выражении значения принадлежности сравнительно с существительными, притяжательными прилагательными, они указывают на принадлежность к 1-му, 2-му, 3-му лицам, что невозможно при выражении принадлежности существительными, прилагательными.

Таким образом, сопоставительный анализ грамматических форм принадлежности в русском и сербохорватском языках показал, что сербскому языку более свойственно сохранение средств принадлежности, характерных для старославянского и древнерусского периодов (дательный падеж, притяжательные прилагательные). В русском же языке активно развивают

-314ся новые конструкции («у + родительный падеж»,), другие предложно-падежные формы, родительный беспредложный). Формы принадлежности не являются застывшими в языке, они подвержены изменениям, в сербском языке наблюдается распротсранение конструкций с родительным принадлежности, осложненным различными определениями, уточнениями, что связано с усложнением жизненных ситуаций, расширением связей сербского государства с окружающим миром.

Совокупность всех средств! выражения принадлежности обеспечивает передачу этого значения не только в пределах словосочетания для 1-го; 2-го, 3-го и действующего лиц, но и в составе предложения при необходимости передать сложные совмещенные значения. Так, в составе словосочетания выступают притяжательные прилагательные и местоимения, возвратно-притяжательное местоимение свой, родительный падеж принадлежности. В составе же» предложения на сложные отношения' между его компонентами« указывают конструкции с сохранившимся дательным заинтересованного*лица и особенно предложно-падежные формы, которые выражают отношение к различным компонентам предложения и имеют совмещенные значения. Эти формы, обогащают способы выражения значения принадлежности и» способствуют возникновению синтаксической синонимии.

Обратим внимание на тот факт, что категория принадлежности в исследуемых языках отличается* семантически^ универсальными и структурно-грамматическими чертами, свидетельствующими о генетическом* родстве описываемых языков, в то же время в процессе развития как в русском, так и в сербском,языках сформировались-специфические модели словосочетаний, имеющие отношение к выражению- посессивного значения. Русский язык развивался активнее, динамичнее, ему не было необходимости бороться с соседними языками во имя собственной сохранности, тогда как сербам нужно было бороться с болгарским, македонским языками, из неславянских — с турецким языком.

Как показывают наши материалы, модификации в сфере местоименной лексики оказались не столь активными, как это произошло с субстантивными атрибутами, ввиду консервативности местоименной лексики. В то же время расхождения и близость имен существительных и прилагательных, как и местоимений, отличается разнообразием, спецификой форм каждого из языков. Следует подчеркнуть еще раз сохранность старосербских форм, что объясняется, наряду с другими причинами, пограничным местонахождением сербского языка, когда на краю славянского языкового мира более прочно удерживаются старые формы в отличие от ситуации их функционирования в материковых зонах, в которых язык, языковые категории динамично модифицируются, как это подтвердилось всей историей русской литературной и разговорной речи.

Список научной литературыУшакова, Александра Павловна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Абашина В. Н. Проблема порядка слов в русском языкознании // Вестн. Львов, ун-та. Сер. филолог. 1977. Вып. 10. С. 56-65.

2. Андрейчин Л. Грамматика болгарского языка / под ред. акад. Н. С. Державина. М. : Иностр. лит., 1979. 496 с.

3. Аношкина Т. Е. О синкретизме членов предложения со значением принадлежности // Рус. язык в шк. 1981. № 2. С. 85-89.

4. Аношкина Т.Е. Предложения'со значением посессивного наличия в-современном русском языке : автореф. дис. канд. филол. наук. М., 19841 16 с.

5. Апресян Ю. Д. Синтаксическая обусловленность значений // Рус. яз. в нац. шк. 1967. № 6. С. 3-15.

6. Аракин В.Д. Сравнительная типология английского и русского языков. М. : Просвещение, 1989. 259 с.

7. Арбузова И. В'.,. Дмитриев П. А., Сокаль Н. И. Сербохорватский язык. Л. : Изд-во Ленинград, ун-та, 1965. 291 с.

8. Аристотель. Сочинения : в 4 т. Т. 1. М. : Мысль, 1975. 550 с.

9. Аристотель. Сочинения : в4 т. Т. 2. М. : Мысль, 1978. 687 с.

10. Ю.Артеменко Е. Б. К вопросу о соотношении логических и языковыхединиц // Материалы по русско-славянскому языкознанию / Воронеж. гос. ун-т. Воронеж, 1964. С. 244-247.

11. П.Бабайцева В. В. Чеснокова Л. Д. Русский язык. Теория : 5-9 кл. : учеб. для общеобразоват. учреждений. М. : Дрофа, 2002. 336 с.

12. Бабина Т. П. Субъект посессивности и способы его выражения // Идеографические аспекты русской грамматики / под ред. В: А. Бе-лошапковой, И. Г. Милославского. М., 1988. С. 35-37.

13. Багга Р. С. Субстантивные словосочетания, выражающие атрибутивные отношения в современном русском литературном языке: автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1967. 17 с.

14. Базилевская А. А. Семантическая структура местоимения // Вопросы современного русского языка и методики его преподавания в педагогическом вузе / под ред. В. Н. Перетрухина. Курск, 1974. Т. 1 : Вопросы теории грамматики. С. 66-69.

15. Баранов В. А. Формирование определительных категорий в.истории русского языка. Казань: Изд-во Казан, гос. ун-та, 2003. 390 с.

16. Баранов М.Т., Костяева Т. А. Прудникова А. В. Русский язык : справ, материалы. М: : Просвещение; 1989. 287 с.

17. Белозерцев Г. И. Притяжательные местоимения в русской, лексикографической' традиции // Лексикографический сборник. Mi, 1963. Вып. 6. С. 98-104:

18. Белошапкова В. А. Современный русский язык. Синтаксис. Ml :. Высш. шк. 1977. 243 с:19:Бернштейн С. Б. Очерк сравнительной, грамматики, славянских языков. М. : Наука; 1974. 376 с.

19. Борковский В. И. Кузнецов П: С. Историческая грамматика русского языка: М. : Изд-во АН СССР, 1963. 512 с.

20. Борковский В; И. Синтаксис древнерусских грамот (Простое предложение). Львов : Изд-во Львов, ун-та, 1949. 392 с.

21. Боярская О. В. Имена прилагательные в структуре южноуральских и зауральских деловых документов конца XIII в. // Вестн: Челяб: гос. пед. ун-та. 2007. № 2. С. 193-200.

22. Булаховский А. А. Курс русского литературного языка. Т. 1. 5-е изд., перераб. Киев : Радянська школа, 1952. 447 с.

23. Буслаев Ф. И. Историческая грамматика русского языка. М. : Учпедгиз, 1959. 623 с.

24. Вайсс Д. Евразийский облик посессора в современном русском языке // Типологические обоснования в грамматике : сб. ст. / редкол.: А. П. Володин и др.. М., 2004. С. 99-118.

25. Вайсс Д. Смысловой потенциал посессивного отношения и его текстуальная обусловленность в. современном; русском языке // Сокровенные смыслы» :: Слово: Текст. Культура : сб. статей/ / отв. ред. Ю. Д1 Апресян. М:, 2004. С. 283-295.

26. Валгина Н. С. Притяжательные1 прилагательные в русской письменности ХУ1-ХУП веков // Уч. зап. Моск. гос. пед. ин-та. М., 1956. Т. 39. С. 15-34.

27. Виднэс М. О некоторых изменениях в позиции выражения принадлежности в русском1 языке ХУШ-Х1Х вв. // Вопросы языкознания. 1958. № 5. С. 99-101.

28. Виноградов В. В. Основные проблемы изучения, образования и развития древнерусского- литературного языка // Исследования по славянскому языкознанию / ред. Н. И. Толстой. М., 1961. С. 4-113.

29. Виноградов В. В. Революционная роль Вука Караджича в формировании сербского/ национального литературного языка // Ан. фило-лошког факултета. Београд, 1965. Кн>. 5. С. 35-49.

30. Виноградов В. В. Русский язык.: (грамматическое учение о слове). М. : Высш. шк., 1986. 640 с.

31. Власова Л. Д. Порядок слов в стихотворном языке А. С. Пушкина : автореф. дис.канд. филол. наук. Воронеж, 1969. 21 с.

32. Вольф Е. М. Некоторые особенности местоименных посессивных конструкций (иберо-романские языки) // Категории бытия и обладания в языке / отв. ред. В. Н. Ярцева. М., 1977. С. 144-194.

33. Вороничев O.E. Лично-притяжательные местоимения его, ее, их: комментарий к морфологическому разбору // Рус. яз. в шк. 2006. №5. С. 19-23.

34. Востоков, А. X. Грамматика церковно-словенского языка, изложенная по древнейшим оного письменным памятникам. Санкт-Петербург : Тип. Имп. Акад. наук, 1863. 153 с.

35. Гадолина М. А. К истории некоторых форм личных и. возвратного местоимений в русском языке XIII-XVII' вв. // Труды института языкознания. М, 1954. Т. 5. С. 34-80.,

36. Гайнуллина Р. Г. Семантико-синтаксическая структура посессивных предложений : автореф. дис. . канд. филол. наук. Тверь, 2002. 19 с.

37. Гвоздев А. Н; Современный русский литературный язык. Ч. 1 : Фонетика и морфология. 4-е изд. Mi : Просвещение, 1973. 428 с.

38. Гвоздев А. Н. Стилистическая роль местоимений // Рус. яз. в шк. 1950. №6. С. 28-31.

39. Горбачевский А. А. Теория языка. Вводный курс: учеб. пособие. М.: ФЛИНТА: Наука, 2011. 280 с.

40. Горбачевич К. С. Нормы современного русского литературного языка. М. : Просвещение, 1989. 204 с.

41. Горина О. В. Прилагательные на -иный- в современном русском литературном языке // Рус. яз. в шк. 1972. № 6. С. 82-85.

42. Грамматика русского языка : 2 т. Т. 2, ч. 1 : Синтаксис. М. : Изд-во» Акад. наук СССР, 1960. 702 с.

43. Гудков В. П. К изучению русского лексического наследия в сербохорватском языке // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. 1978. № 4. С. 72-82.

44. Гудков В. П. О «славенском» языке Захария Орфелина // Вестн. Моск. ун-та. Сер.7, Филология. 1973. № 3. С. 46-51.

45. Гудков В. П. Сербохорватский язык: Грамматический очерк, литературные тексты с комментариями и словарем. М. : Изд-во Моск. унта, 1969. 164 с.

46. Гудков В. П. Славистика. Сербистика : сб. ст. М. : Изд-во МГУ, 1999. 208 с.

47. Гуйванюк Н. В.* Средства выражения притяжательности в украинском литературном языке1 (наг материале произведений' писателеш ХГХ-ХХ вв.)»: автореф. дис. канд. филол. наук. Ужгород, 1977. 24 с.

48. Гурьева Н. Ю. Эволюция синтаксической функции членных и* нечленных прилагательных в русском языке'(XII-XVIP вв.);: автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1988:16 с.

49. Дательный' принадлежности в современных русском и украинском литературных языках // Сопоставительное исследование русского и украинского языков / отв. ред. Г. П: Ижакевич. Киев, 1975. С. 222233.

50. Дегтярева JI. И. Семантико-синтаксическая характеристика притяжательных местоимений в поэтическом тексте // Исследования грамматического строя несловарного состава-русского языка : сб. науч. тр. / отв. ред. М. А. Брицын. Киев, 1977. С. 113-123.

51. Дедова О. М. Предложения обладания в медико-биологических текстах : автореф. дис. . канд. филол. наук. Воронеж, 2002. 22 с.

52. Денисевич Г. В. О падежных флексиях существительных на -а в местных говорах // Уч. зап. Курск, гос. пед. ин-та. Гуманитарный цикл. 1959. Вып. 9. С. 150-171.

53. Дерюшева Н. А. Количественно-экспрессивная семантика* родительного падежа в бытийных предложениях // Семантика словами словоформы в тексте / Моск. обл. пед. ин-т им. Н. К. Крупской ; отв. ред. П. А. Лекант. М., 1988. С. 41-49.

54. Дибров А. А., Овчинникова В. С., Левчук В. И. Историческая грамматика русского языка. Ростов-на-Дону : Изд-во Ростов, ун-та, 1968. 326 с.

55. О.Дмитриев »П. А. Притяжательные прилагательные сербохорватского языка1 (К вопросу об их месте в системе частей речи) // Уч. зап. Ле-нингр. гос. ун-та. № 301. Серия филологических наук. Л., 1961. Вып. 60. С. 49-67.

56. Дмитриев П. А. Сафронов Г. И. Вук С. Караджич и его реформа сер-бохорватского/хорватосербского литературного языка : учеб. пособие. Л. : ЛГУ, 1984. 107 с.

57. Дмитриев П. А. Сафронов Г. И. Из истории русско-югославянских литературных и научных связей. Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1975. 200 с.

58. Дмитриев П. А. Сербохорватский язык-. : учебник. Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1965. 291 с.

59. Долгов Ю. С. Грамматическое значение субстантивных словосочетаний с именами существительными (на материале произведений К.Г.Паустовского) : автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1971. 20 с.

60. Дорожкина Т. Н. Особенности функционирования субстантивных словосочетаний в связи с их лексическим наполнением в литературно-письменном языке XVII в. // Проблемы современной и исторической лексикологии / отв. ред. Э. В. Кузнецова. М., 1979. С. 20-31.

61. Дорожкина Т. Н. Функционирование субстантивных,словосочетаний' в русских повестях и памятниках деловой письменности второй половины XVII в.* (стилистико-грамматический* аспект) : автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1980. 16 с.

62. ДревнерусскаЯ' грамматика ХП-ХШ вв. / отв. ред. В. В: Иванов. М. : Наука, 1995. 327 с.

63. Елкина Н. М. Беспредложные конструкции приименных родительного и дательного падежей в старославянских и среднеболгарских памятниках : автореф. дис. . канд. филол. наук. М:, 19541 15 с.

64. Ефимова В: С. О влиянии языка греческих оригиналов на словообразовательные процессы в старославянском языке // Славяноведение. 2004. № 4. С. 35-47.

65. Живов В. М. Роль русского церковнославянского в истории славянских литературных языков // Актуальные проблемы славянского языкознания / МГУ им. М.В. Ломоносова, Филол. фак. ; под ред.: К. В. Горшковой, Г. А. Хабургаева.М., 1988. С. 49-54.

66. Жихарева Н. Д. К вопросу о выражении принадлежности в истории русского языка // Уч. зап. Курского пед. ин-та. Курск, 1966. № 2, вып. 25 : Краткие очерки по русскому языку. С. 227-233.

67. Журинская М. А. О выражении значения неотторжимости в русском языке // Семантическое и формальное варьирование / отв. ред.

68. Зиброва Р. В. Семантика адъективных и генитивных однокорневых определений в современном русском языке : автореф. дис. . канд. филол. наук. Воронеж, 1984. 18 с.

69. Иванова Т. А. К вопросу о выражении принадлежности в сербохорватском языке // Материалы научной конференции4 студентов филологического факультета. Л., 1972. С. 59-66.

70. Иванова Т. А. К вопросу о соотношении употребительности посессивных конструкций в современных славянских языках // Вопросы филологии / Ленингр. гос. ун-т им. А. А. Жданова. Л., 1976. Вып. 5. С. 3-10.

71. Иванова Т. А. Некоторые аспекты сопоставительного анализа посессивных конструкций (на материале современных славянских литературных языков) // Славянская филология : сб. ст. / ЛГУ им. А. А. Жданова. Л., 1975. Вып. 3. С. 148-152.

72. Иванова Т. А; Некоторые особенности употребления родительного принадлежности в современных славянских языках // Вопросы филологии / Ленингр. гос. ун-т им. А. А. Жданова. Л., 1974. Вып. 4. С. 33-40.

73. Иванова Т. А. О содержании^ категории притяжательности // Вестн. Ленингр. ун-та. Серия истории, литературы, языка. Л., 1975. Вып. 2., № 8 С. 171-174.

74. Иванова Т. А. Синтаксический и функционально-семантический анализ атрибутивных посессивных конструкций (На материале современных слвянских литературных языков) : автореф. дис. . канд. филол. наук. Л:, 1975. 20 с.

75. Иванова Т. А. Способы выражения посессивных отношений в русском языке в сравнении с другими славянскими языками (на* материале. переводов) // Славянская филология : сб. ст. / ЛГУ им.

76. A. А. Жданова. Л., 1979. Вып. 4. С. 35-44. :

77. Изменения-в.системе словосочетаний в русском литературном языке XIX. Очерки по исторической грамматике русского литературного • языка XIX в / под: ред. В: В. Виноградова, Н. Ю, Шведовой: М. :. Наука,. 1964. 303'с.

78. Илюшина Л. А.; Прилагательные:с суффиксом; -СК- в русском языке ХУ-ХУГ1 вв. (к истории орфографии) // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9,. Филология. 1988. № 2. С. 69-75.

79. Исследования по синтаксису старославянского языка / сост. И. Бауэр. Прага : Изд-во Чехословац. акад. наук, 1963. 378 с.

80. Историческая грамматика древнерусского языка. Т. 3 : Прилагательные / А. М; Кузнецов, С. И: Ибрданидщ В; Б. Крысько ; под ред.

81. B. Б. Крысько. М. : Азбуковник, 2006. 496 с.

82. Калакуцкая Л. П.Склонение фамилий и личных имен в русском литературном языке. М. : Наука, 1984. 220 с.

83. Калинина И. К. Современный русский язык. Имя прилагательное. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1966. 35 с.

84. Калинина М. Г. Специфика наименования ситуаций, обозначаемых предложениями? с глаголами обладания (на материале немецкого языка) : автореф. дис. . канд. филол. наук. Саратов, 2002. 19 с.

85. Капорулина Л. В. Приименные падежи в русских текстах Успенского сборника XII-XIII вві // Проблемы исторического языкознания / Ленингр. гос. ун-т им. А. А. Жданова. Л., 1976. Вып. 1 : История русского языка. Древнерусский период. С. 127-146.

86. Категории бытия и обладания в языке / отв:.ред. В. II. Ярцева: М. : Наука, 1977. 259 с.

87. Категория посессивности в славянских и ; балканских языках / отв- ред: ВІВ: Иванов:.М!. ::Наука;. 19891261 с.

88. Категория притяжательности в славянских и балканских языках : тез. совещ. / редкол.: В: В: Ивановой др:.: М. : Наука, 1983. 124 с. '

89. Киселева Л. А. О лексическом наследии местоимений и его типах // Уч. зап. Ленингр. пед. ин-та. Л., 1968. Т. 373 : Вопросы развития грамматики и лексики русского языка. С. 260-283.- 327

90. Климкова JI. А. Притяжательные прилагательные в современном белорусском и русском литературных языках : автореф. дис. . канд. филол. наук. Минск, 1987. 22 с.

91. Клобуков Е. В. Семантика падежных форм в современном русском языке : (введ. в методику позиц. анализа). М. : Изд-во МГУ, 1986. 118 с.

92. Ковалев Г. Ф. Этнонимия славянских языков. Воронеж : Изд-во Воронеж, ун-та, 1991. 176 с.

93. Ковалев Г. Ф. Этнос и имя. Воронеж : Изд-во Вор. гос. ун-та, 2003. 235 с.

94. Ковалев Н. С. Македонский язык. Иваново : Изд-во Иванов, гос. ун-та, 1977. 108 с.

95. Ковылина-Шакарян Г. Н. Грамматическое выражение принадлежности в современном русском языке: (К вопросу о семантической синонимике) : автореф. дис. . канд. филол. наук. Ереван, 1953. 20 с.

96. Кодухов В. И. Общее языкознание : учебник. М. : Высш. шк., 1974. 303 с.

97. Козырев И. С. Устойчивые словосочетания с местоименными словами в современном русском языке : автореф. дис. . канд. филол. наук. Л., 1953. 21 с.

98. Кокеладзе Р. Г. Некоторые грамматико-семантические разряды сочетаний существительных с беспредложным родительным падежом (На материале поэзии XX века) // Тр. Тбилис. ун-та. Сер. Филол. науки. Тбилиси, 1964. Т. 98. С. 57-99.

99. Колшанский'Г. В. Логика и структура языка. М. : Высш. шк., 1955. 240 с.

100. Копров В. Ю. Изучение русских посессивных конструкций в англоязычной аудитории // Мир рус. слова. 2001. № 4. С. 67-72.

101. Котков С. И. Попова 3. Д. Очерки по синтаксису южновеликорусской письменности XVII в. М. : Наука, 1986. 154 с.т-328

102. Красюкова Г. Г. Соотношение в употреблении притяжательного прилагательного и родительного падежа существительного в языке сатирической прозы И. А. Крылова// Вопросы теории и методики русского языка. Ульяновск, 1969. С. 180-184.

103. Кузнецов П. С. Историческая грамматика русского языка; Морфология. М. : Изд-во Моск. ун-та, 1953. 306 с.123; Кузнецов; И. С. Очерки исторической! морфологии русского языка. М.: Изд-во ЛИ СССР, 1959. 275 с.

104. Логунова:Н1 В. «Древнерусский язык: «язык — быть» или «язык,. иметь?» // Теория языкознания и русистика: наследие Б. Н. Головина / Нижегор. гос. ун-т им. Н. И. Лобачевского ; отв. ред. Л. И: Ру-чина. Н. Новгород, 2001. С. 209-211.

105. Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений : в 11 т. Т. 7 : Труды по филологии. 1739-1758. М. ; Л; : Изд-во Акад. наук СССР, 1952. 996 с. .

106. Ломтев Т. П. Очерки по историческому синтаксису русского языка. М. : Изд-во Моск. ун-та, 1956. 596 с.

107. Луппова Е. П. Притяжательные местоимения, обозначающие принадлежность третьему лицу, в говорах русского языка // Диалектная лексика. Л., 1979. С. 129-140.

108. Майтинская К. Е. К происхождению местоименных слов в языках разных систем // Вопр. языкознания. 1966. № 1. С. 15-20.

109. Макарова С. Я. Родительный падеж принадлежности в русском языке Х1-ХУ11 вв.// Тр. ин-та языкознания. М., 1954. Т. 3. С. 7-31.-329

110. Маловицкий Л. Я. История предметно-личных местоимений русского языка в семантико-синтаксическом аспекте : автореф. дис. . канд. филол. наук. Л., 1972. 44 с.

111. Маловицкий Л. Я. К истории притяжательных местоимений в русском языке (по материалам Лаврентьевской и Ипатьевской летописей) // Уч. зап. Ленингр. пед. ин-та. Л., 1968. Т. 293. С. 36-37.

112. Малютина В. М. Из наблюдений'над значениями притяжательных местоимений в современном русском языке // Уч. зап Москов. гос. пед. ин-та им*. В. И. Ленина. М5., 1964. Морфология и синтаксис. С. 119-138.

113. Мароевич Р. Оппозиция определенных и неопределенных форм« притяжательных прилагательных // Вопр. языкознания. 1981. №5. С. 106-118.

114. Мароевич, Р. Посессивные категории в русском языке (история развития и современное состояние) // Филол. науки. 1983. № 5. С. 56-61.

115. Мароевич Р. Русская грамматика. Сопоставительная грамматика русского и сербского языков с историческими комментариями : в 2 т. Т. 2. М.; Белград, 2001. 203 с.

116. Матвияс И. Г. Синтаксис местоимений в украинском литературном языке первой половины XIX века : автореф. дис. . канд. филол. наук. Киев, 1954. 15 с.

117. Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков. М.-Л. : Соцэкгиз, 1938. 510 с.

118. Мейе А. Общеславянский язык. М: : Изд-во иностр. лит., 1951. 491 с.

119. Мельчук И. А. Курс общей морфологии. Т. 2. Ч. 2 : Морфологические значения. М. : Языки рус. культуры ; Вена : Кошелев, 1998. 543 с.

120. Меркурьев И. С. Притяжательные местоимения в говоре старинных русских поселений Мурманской области // Уч. зап. Ленингр. гос. пед. ин-та. Л., 1963. Т. 402. С. 90-101.

121. Мещанинов И. И. Глагол. М.; Л. : Изд-во АН СССР, 1948. 197 с.

122. Мещанинов И. И. Члены предложения и части речи. М. ; Л. : Изд-во АН СССР, 1945. 321 с.

123. Микушин А. Литературно-богословское наследие Святителя Иоанна; Тобольск, 2005. URL: http://tds.net.rui (дата обращения: 10.08.2010). : • . '

124. МилославскийШ: Г. Морфологические категории современного русского языка? : учеб: .пособие: М : Просвещение, 1981. 254 с.

125. Молошная Т. LI; Посессивные конструкции в болгарском языке // Категория притяжательности в славянских и балканских языках.: тез. совещ. М., 1983. С. 64-69;

126. Мурзина М. Н. Синонимика несогласованных и согласованных определений // Уч. зап. Куйбышев, гос. пед. ин-та им. В. В. Куйбышева. Куйбышев, 1959. Вып. 26. С. 235-250.-331

127. Мухин A. M. Морфологические и синтаксические категории // Исследования по языкознанию : сб. ст. / Рос. акад. наук. Отд-ние лит. и яз., Ин-т лингвист, исслед., С.-Петерб. гос. ун-т ; отв. ред. С. А. Шубик. СПб., 2001. С. 51-55.

128. Мухин А. М. Морфологические категории и функциональный синтаксис. СПб. : Наука, 2002. 175 с.

129. Наркевич А. И. Лексико-семантические средства выражения принадлежности в белорусском языке (сравнительно с русским) // Проблемы лексикологии. Минск, 1973. С. 103-115'.

130. Нехайчик Ф. Ф: Порядок слов в атрибутивных словосочетаниях с притяжательными местоимениями в современном русском литературном языке : автореф. дис. . канд. филол. наук. Харьков,, 1967. 21с.

131. Никитина О. А. Беспредложный дательный* падеж в системе двупадежного управления? // Вопросы« синтаксиса русского языка / Рязан. гос: пед. ин-т. Рязань, 1975. Вып. 2. С. 17-20.

132. Никитина О. А. Присубстантивный беспредложный дательный падеж в русском ^литературном языке XVIII в. // Вопросы синтаксиса русского языка / Рязан. гос. пед. ин-т. Рязань, 1975. Вып. 3. С. 45-54.

133. Номати М. О так называемом перфекте1 состояния в словенском языке (в сравнении с другими южнославянскими языками) // Славистика / главни уредник Б. СтанковиЬ. Београд, 2005. Кьь 9 С. 211-219.

134. Норманн Б. Ю. Болгарский язык. Минск : Изд-во Белорус, гос. ун-та, 1980. 288 с.

135. Обнорский С. П. Очерки по истории русского литературного языка'старшего периода. М:; JI. : Изд-во АН СССР, 1946. 198 с.

136. Очерки по сравнительной* грамматике восточно-славянских языков / под ред.: Н. И. Букатевича, И: Е. Грицютенко, С. А. Савицкой. Одесса : Изд-во Одес. гос. ун-та, 1958. 390 с.

137. Павлович С. Синтаксис древнесербского родительного падежа с предлогом у в свете теории семантических локализаций // Славяноведение. 2010. № 4. С. 21-29.

138. Падучева Е. В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью : референц. аспекты семантики местоимений. М.,: Наука, 1985. 271 с.

139. Папенкова Т. А. Текстуальное функционирование местоимений в современном русском литературном языке : автореф. дис. . канд. филол. наук. JL, 1973. 25 с.

140. Петухова Е. Н. К истории форм неличных местоимений в восточнославянских языках : автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1966. 19 с.

141. Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. 7-е изд. М. : Учпедгиз, 1956. 511 с.-333

142. Пипер П. Общая характеристика сопоставительных исследований русского и сербского языков // Состояние и перспективы сопоставительных исследований русского и других языков : V Междунар. симп. : докл. / ред. Боголюб Станкович. Белград, 2000. С. 12-18.

143. Писаркова К. Посессивность как грамматическая проблема // Грамматическое описание славянских языков. Концепции и методы. -М., 1974. С. 171-176.

144. Плеханова Е. Д; Отдельные явления в употреблении местоимений в казачьем говоре Иртышской линии // Русское языкознание / Каз. гос. ун-т им. С. М. Кирова. Алма-Ата, 1970. Вып. 2. С. 297-308:

145. Плотникова А. А. Актуальные вопросы изучения современного состояния языка, в Боснии и Герцеговине, Хорватии, Сербии и-Черногории // Славяноведение. 2003. № 3. С. 101-108.

146. Плунгян В: А. Общая морфология: введение в проблематику : учеб. пособие. М. : Эдиториал УРСС, 2000.' 384 с.

147. Попова 3: Д. Некоторые синтаксические особенности в книж-нославянской деловой и фольклорной литературе XVII века // Материалы по русско-славянскому языкознанию / Воронеж, гос. ун-т. Воронеж, 1964: С. 55-64.

148. Попова 3. Д. Определения с семантикой «владельца» в русском литературном языке XVII в. // Воронеж, гос. ун-т. Воронеж, 1974. С. 124-131.

149. Потебня А. А. Из записок по русской грамматике : в 4 т. Т. 3 : Об изменении значения и-заменах существительного. М. : Просвещение, 1968. 551 с.

150. Потебня А. А. Из записок по русской грамматике : в 4 т. Т. 4. Вып. 1. Существительное. Прилагательное. Числительное. Местоимение. Член. Союз. Предлог. М.: Просвещение, 1985. 287 с.

151. Правдин А. К вопросу о выражении принадлежности в «русском языке // Уч. зап. Тартус. гос. ун-та. 1957. Вып. 51. С. 106-109.-334

152. Правдин А. К вопросу о праславянских значениях дательного падежа // Вопр. языкознания. 1957. № 6. С. 81-83.

153. Распопов И. П. Ломов А. М. Основы русской грамматики : морфология и синтаксис. Воронеж : Изд-во Воронеж, ун-та, 1984. 531 с.

154. Распопов И. П. Строение простого предложения в современном русском языке. М. : Просвещение, 1970. 191 с.

155. Рахилина Е. В. Когнитивный анализ предметных имен : семантика и сочетаемость. М. : Рус. слов., 2000. 416 с.

156. Ремнева М. Л. История русского литературного языка. М. : Филология, 1995. 400 с.

157. Реформатский А. А. Введение в языкознание. М. : Наука, 1996. 542 с.

158. Реформатский А. А. О сопоставительном! методе // Реформатский А. А. Лингвистика и поэтика. М. : Наука, 1987. С. 40-51.

159. Розенталь Д. Э. Практическая'стилистика русского языка. Ml : Высш. шк, 1974. 352 с.

160. Розова 3. Г. Значение сербского языка при изучении исторической грамматики русского языка // Вопросы славянского языкознания / Львов, гос. ун-т. Львов им. И. Франко, 1955. Кн. 4. С. 176-186.

161. Русская грамматика : в 2 т. Т. 1 : Фонетика. Фонология. Ударение. Интонация. Словообразование. Морфология. М. : Наука, 1980. 783 с.

162. Русская диалектология / под ред. Н. А. Мещерского. М. : Наука, 1972. 302 с.

163. Русский язык / под ред. Л. Л. Касаткина. М. : Академия, 2005. 767 с.

164. Самойленко С. Ф. Из истории восточнославянских местоимений : автореф. дис. . д-ра филол. наук. Л., 1960. 46 с.

165. Селиванова Е. А. Функционально-семантическая характеристика категории притяжательности в современном русском языке : автореф. дис. . канд. филол. наук. Киев, 1988. 16 с.

166. Селиверстова О. Н. Экзистенциальность и посессивность в языке и речи : автореф. дис. . д-ра филол. наук. М., 1983. 45 с.

167. Селищев А. М. Избранные труды. М.: Просвещение, 1968. 638 с.

168. Сиротинина О. Б. Русская разговорная речь. М. : Просвещение, 1983.79 с.

169. Сиротинина О. Б. Современная разговорная речь и ее особенности : учеб. пособие. М. : Просвещение, 1974. 144 с.

170. Славянские языки / под ред. А. Г. Широковой, В. П. Гудкова. М. : Изд-во Моск. гос. ун-та, 1977. 375 с.

171. Славянское и балканское языкознание : проблемы диалектологии, категория посессивности : сб. ст. / отв. ред. : Л. Э. Калнынь, Т. Н. Молошная. М. : Наука, 1986. 248 с.

172. Собинникова В. И. Дательный принадлежности в русском языке в сопоставлении с другими славянскими языками // Материалы порусско-славянскому языкознанию / Воронеж, гос. ун-т. Воронеж, 1976. Вып. 8. С. 154-160.

173. Собинникова В. И. Использование данных славянских языков при изучении исторического синтаксиса русского языка // Славянская филология : сб. ст. / ЛГУ им. А. А. Жданова. Л., 1975. Вып. 3. С. 58-61.

174. Собинникова В. И. Конструкции с однородными членами, лексическим тождеством и параллелизмом в народных говорах. Воронеж : Изд-во Воронеж, ун-та, 1969. 102 с.

175. Собинникова В. И. Простое предложение в русских* народных говорах. Воронеж : Изд-во Воронеж, ун-та, 1961. 285 с.

176. Собинникова В. И. Родительный падеж принадлежности с предлогом у в восточно-славянских языках // Славянский сборник : межвуз. сб. науч. тр. / Воронеж, гос. ун-т. Воронеж, 1958. Вып. 2 : Филологический. С. 33-46.

177. Современный русский язык. Теория. Анализ языковых единиц : в 2 ч. Ч. 2 : Морфология. Синтаксис / под ред. Е.И. Дибровой. М. : Академия, 2001. 704 с.

178. Сокаль Н. И. Зайцева С. В. Вукович Б. Сербский язык. СПб. : Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1996. 301 с.

179. Сопоставительная стилистика русского и украинского языков / Г. П. Ижакевич, В. И. Кононенко, Н. Н. Пилинский, В. А. Сиротина. Киев : Вища шк., 1980. 207 с.

180. Сопоставительное исследование русского и украинского языков / отв. ред. Г. П. Ижакевич. Киев : Наукова думка, 1975. 287 с.

181. Сопоставительные исследования грамматики и лексики русского и западнославянских языков / под ред. А.Г. Широковой. М. : Изд-во МГУ, 1998.325 с.

182. Сперанский M. H. К вопросу о русском влиянии в сербской литературе XVIII в. // Труды Ин-та славяноведения АН СССР / ред. Н. С. Державин. Л, 1934. Т. 2. С. 27-33.

183. Спринчак Я. А. Очерк русского исторического синтаксиса : (простое предложение). Киев : Радянська школа, 1960. 255 с.

184. Сравнительно-исторический синтаксис восточнославянских языков. Члены предложения / Акад. наук СССР. Ин-т рус. яз. ; под ред. В. И. Борковского. М. : Наука, 1963. 297 с.

185. Срезневский И. И. Мысли об истории русского языка. М!. : URSS : КомКнига, 2006. 133 с.

186. Станкович Б. Соотношение моделей словосочетаний славянских языков // Зборник матице српске за филологщу и лингвистику. Нови Сад, 1997. XL/1. С. 177-187.

187. Стеценко А. Н. Исторический синтаксис русского языка. М. Высш. шк., 1972. 360 с.

188. Судаков Г. В. Субстантивные словосочетания с зависимым дательным падежом в вологодских памятниках письменности XVII в. // Вопросы теории английского и русского языков. Вологда, 1970. С. 125-133.

189. Сумникова Т. А. Местоимение // Древнерусская грамматика ХН-ХШ вв. / отв. ред. В. В. Иванов ; Рос. акад. наук. Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова. М., 1995. С. 326-374.

190. Теория функциональной грамматики. Локативность. Бытий-ность. Посессивность. Обусловленность / отв. ред. А. В. Бондарко. СПб. : Наука, 1996. 230 с.

191. Терзич Б. Некоторые аспекты диахронического подхода при изу-чениифусского языка как близкородственного сербскохорватскому языку //Руско-српске jeзичкe паралеле. Београд, 1999.г С. 23-31.

192. Терзич Б. Перспективы сербской конфронтативной'русистики // Сопоставительные и сравнительные исследования русского и других языков : IV Междунар. симп:, (Белград-Нови-Сад, 8-10 окт. 1996 г.) : докл. / отв. ред. Б. Станкович. Белград, 1997. С. 73-77.

193. Толстой И. И. Роль древнеславянского литературного языка в истории русского, сербского и болгарского литературных языков ХУП-ХУШ вв. // Вопросы образования восточнославянских национальных языков. М., 1962. С. 5-21.

194. Толстой Н. И. История и структура славянских литературных языков. М. : Наука, 1988. 239 с.

195. Тошович Б. Экспрессивный синтаксис падежных форм // Збор-ник Матице Српске за славистику. Нови Сад, 2006. Бр. 69. С. 59-112.

196. Трофимкина О. И. Вклад профессора Петра Андреевича Дмитриева в сербистику // Славистика / гл. ред>. Б. Станкович: Белград, 2001. Вып. 5. С. 239-240.

197. Трофимкина О. И. Сербская и хорватская фразеология-в новом словаре // III Славистические чтения памяти проф. П. А. Дмитриева)и проф. Г. И. Сафронова : материалы междунар. науч. конф. 12-14 сентября 2001 г. Санкт-Петербург, 2002. С. 98-100:

198. Трубецкой Н. С. О притяжательных прилагательных (рОББез-Бгуа)* староцерковнославянского языка // Зборник лингвистичких а филолошких расправа. А. БелиЬу о? четрдесетогодиипьици ььегова научнограда. Београд, 1937. С. 15—201

199. Тулина Т. А. Родительный принадлежности в «Путешествии из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева // Тр. Одес. гос. ун-та. 1957. Т. 148. С. 187-199.

200. Успенскийн Б. А. История русского литературного языка (XI-XVII вв. ). М. : Аспект Пресс, 2002. 512 с.

201. Устименко И: А. Словопроизводственная модель имени прилагательного в современном, русском литературном' языке (некоторые особенности структуры и функционирования) : автореф. дис. . канд. филол. наук. Воронеж, 1979. 22 с.

202. Ушакова А. П. Возвратно-притяжательное местоимение со значением! принадлежности.действующему лицу // Русистика: функциональный и семантический аспекты : сб. ст. / отв. ред. Н. К. Фролов. Тюмень, 2001. С. 162-169;

203. Ушакова А. П. Дательный местоимений в атрибутивно-объектной функции // Лингвистические аспекты речевой культуры : межвуз. сб. науч. ст. / отв. ред. Н. К. Фролов: Тюмень, 2000. С. 152157.

204. Ушакова А. П. Конструкции с дательным принадлежности в сказках И. Ермакова // Духовная культура Сибири / отв. ред. Н. К. Фролов: Тюмень, 1994. С. 187-191.

205. Ушакова»! А. П: О родительном падеже поссесивности в русском и сербском языках / А. П. Ушакова // Зборник Матице српске за славистику. Нови Сад, 2005. Кн>. 68. С. 189-207.

206. Ушакова А. П. Об образовании и изменении форм притяжательных местоимений (на материале русского и сербохорватского-342языков) // Семантика и структура языковых единиц : сб. науч. тр. Тюмень, 1989. С. 90-96.

207. Ушакова А. П. Об употреблении притяжательных конструкций в публицистическом тексте // Филологическое пространство Тюменского региона : сб. науч. ст. / отв. ред. X. Ч. Алишина. Тюмень, 2010. С. 76-80.

208. Ушакова А. П. Перспективы изучения категории притяжатель-ности в трудах В. В. Виноградова // Виноградовские чтения-. Тобольск, 2001. С. 46-49.

209. Ушакова А. П. Притяжательные местоимения 3-го лица со.значением принадлежности в современном сербохорватском языке // Русский мир в духовном сознании народов России : материалы Всерос. науч.-практ. конф. / ред. Н. К. Фролов. Тюмень, 2008. С. 232234.

210. Ушакова А. П: Собственные имена персонажей в сербском народном эпосе // Духовные ценности- и национальные интересы России / отв. ред. Н. К. Фролов. Тюмень, 1998. С. 129-133.

211. Ушакова А. П. Специфика1 функционирования притяжательных местоимений-' третьего лица в сказах И. Ермакова // Региональные особенности структуры, и семантики языковых- единиц : межвуз. сб. науч. тр. Тюмень, 1989. С. 84-881

212. Ушакова А. П. Употребление прилагательных с суффиксом -ск- в значении принадлежности в русском языке / А. П. Ушакова,// Зборник Матице српске за славистику. Нови Сад, 2006. Кн>. 70: С. 373-379:

213. Ушакова А. П. Функционирование местоимений в сербском народном эпосе // Филологический дискурс / Тюм. гос. ун-т. Тюмень, 2000: № 1. С. 120-123.

214. Ушакова А. П. Функционирование местоимения свой в совмещенных, непритяжательных значениях // Лексика и фразеология русского языка / отв. ред. Н. К. Фролов. Тюмень, 1998. С. 21.

215. Федорова М. В. Возвратные местоимения в восточнославянских языках // Материалы по русско-славянскому языкознанию / Воронеж. гос. ун-т. Воронеж, 1963. С. 5-13.

216. Федорова М. В. Лексико-грамматические очерки по истории русских местоимений. Воронеж : Изд-во Воронеж, ун-та, 1965. 201 с.

217. Филин Ф. П. Истоки и судьбы русского литературного-языка. М. : Наука, 1981.231 с.

218. Филиппова Л. С., Романова М. А. Притяжательные имена прилагательные в старожильческих говорах Тюменской области // Региональные особенности структуры и семантики языковых единиц : межвуз. сб. науч. тр. Тюмень, 1989. С. 88-96.

219. Филиппова Л.С. Современный русский язык : морфология : учеб. пособие. Тюмень : Изд-во ТюмГУ, 2004. 440 с.

220. Флекенштейн К. К вопросу о взаимоотношении беспредложных и предложных сочетаний («сущ. +сущ. род», и «сущ. +у+сущ. род. ») // Рус. яз. в шк. 1970. № 6. С. 74-79.

221. Фролова С. В. Двойственность природы притяжательных прилагательных в,современном русском языке // Вопросы теории, истории, и методики» преподавания русского языка. Куйбышев, 1972. Т. 103. С. 31-40:

222. Фролова С. В. К вопросу о природе и генезисе притяжательных прилагательных русского языка // Уч. зап. Куйбышев, гос. пед. ин-та: Куйбышев, 1960: Вып. 32. С. 323-337.

223. Фролова С. В. К вопросу о происхождении русских относительно- притяжательных прилагательных на -иный // Русское и славянское языкознание. М., 1972. С. 272-278.

224. Фролова С. В. Лично-притяжательные прилагательные на -овский, -евский, -инский в истории русского языка // Русский язык, его изучение. Астрахань, 1970. С. 86-88.

225. Хабургаев Г. А'. Очерки исторической морфологии русского языка. Имена. М. : Изд-во МГУ, 1990. 296 с.

226. Хрущева А. А. Церковнославянский1 язык русской редакции как литературный язык сербов в ХУНТ— начале XIX века : автореф. дис. . канд. филол. наук. М. 2005. 28 с.

227. Цыхун Г. А. Синтаксис местоименных клитик в южнославянских языках. Минск : Наука и техника, 1968. 1-34 с.

228. Черемисина М. И. О лексико-грамматическом статусе местоимений // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 1975. Вып. 4. С. 41-71.

229. Чернецкий В. К. Грамматические средства выражения принадлежности в русском литературном языке конца XVII первой трети XVIII вв. : автореф. дис. . канд. филол. наук. Одесса, 1954. 16 с.

230. Чешко Е. В. Падежи и предлоги в современном болгарском литературном языке // Вопросы грамматики болгарского литературного языка : сб. ст. / отв. ред. С. Б. Бернштейн. М., 1959. С. 5-99:

231. Чинчлей К. Г. Типология категории посессивности. Кишинев : Изд-во Кишинев, гос. пед. ин-та им. И. Крянге, 1990. 155 с.

232. Чудинов А. П: Политическая лингвистика (общие проблемы, метафора) : учеб. пособие. Екатеринбург : Урал, гуманитар, ин-т, 2003. 194 с.

233. Шатковская Н. В. Посессивные структуры'в современном'русском языке : автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1979: 27 с.

234. Шахматов А. А. Историческая морфология русского, языка. М. : Учпедгиз, 1957. 392 с.

235. Шахматов А. А. Синтаксис русского языка. 2-е изд. JI. : Учпедгиз,- 1941. 620 с.

236. Шведова Н. Ю. Полные и краткие формы имен прилагательных в составе сказуемого в современном русском литературном языке // Уч. зап. Моск. гос. ун-та. М., 1952. Вып. 150. С. 73-132:

237. Шведова Н. Ю. Проблема лексических ограничений* как одна-из проблем изучения истории синтаксиса русского литературного языка XVIII-XIX вв. // Вопросы языкознания. 1960. № 6. С. 17-23.

238. Шиганова Г.А. Система лексических и фразеологических предлогов в современном русском языке : автореф. дис. . д-ра филол. наук. Орел, 2002. 52 с.

239. Шильникова Т. В. Репрезентация житийной традиции в биографических произведениях об Иоанне Тобольском : автореф. дис. . канд. филол. наук. Екатеринбург, 2009. 22 с.

240. Шмелев А.Д. Русский язык и внеязыковая действительность. М. : Языки славянской культуры, 2002. 496 с.

241. Штернерманн Р. Введение в контрастивную лингвистику // Новое в зарубежной лингвистике. 1989. Вып. XXV. С. 156-169.

242. Щерба JI. В. Грамматика русского языка. М., 1952. Т. 1 : Фонетика w морфология. 720 с.

243. Эльзбутас Ю. В. Дательный заинтересованного лица в современном русском и литовском языках // Филол. науки. 1967. № 3. С. 3-13.

244. Яворская Ю. Л. Синтаксис местоимений в простом предложении в современном польском литературном языке : автореф. дис. . канд. филол. наук. Киев, 1955. 16 с.

245. Ярцева В. Н. Контрастивная грамматика. М.: Наука, 1981. 168 с.V

246. Brabec I., Hraste М., Zivkovic S. Gramatika.hrvatskosrpskoga jezi-ka. IV prenadeno izdanje. Zagreb, 1961. 280 c.

247. Gallis A. Da И je srpskohrvaski adnominalni dativ pripadnosti (posesivni dativ) Balkanizam? Посебан отисак из зборника за филологтуу и лингвистику. Нови Сад. 1974. XVII/1. 61 с.

248. Horak Е. К dativu posesivnemu v spisovnej slovencine a srbochorvatcine // Slavica slovaca, 1970, roc- V, с 3-4. S. 281-283.

249. JeBTiifr Mi Трагом речи : разговори ca Предрагом Пипером. Београд : Београдска юъига, 2009. 192 с.

250. Langacker R.W. Assessing the cognitive linguistic enterprise // Cognitive Linguistics: Foundations, Scope, and Methodology. Ed / Theo Janson, Gisela Redeker Berlin. New York, 1999. P. 13-59.

251. Maretic T. Gramatika hrvatskoga ili srpskoga knjzevnog jezika. Zagreb, 1963. 683 s.

252. Seiler H. Possession as an Operational Dimension of Language. Gunter Narr, Tubingen. 1983.

253. Stojanovic S. Binarne relacije posesije u engleskom I srpskohrvatskom jeziku. Beograd, 1966. 500 s.V

254. Stole J. Vyjadrovanie posesivneho vzt'ahu v slovencine a jeho slovanska suvislost' // Slavica slovaca. Bratislava, 1966, roc. 1, c. 3-4. S. 259-267.

255. Taylor J.R. Possession // Concise encyclopedia of grammatical categories. Ed. By Keith Brown, Jim Miller. Elsevier. 1999. P. 300-303:

256. Taylor J.R. Possessives in English. An Exploration in Cognitive Grammar. Oxford: University press, 2000. 368 p.

257. Teric G. Strukture i vrednosti posesiva u italjanskom jeziku. Beograd, 1991. 393 s.

258. Антоний И. Синтакса и семантика датива // JO, LX, Београд, 2004. С. 67-97.

259. Антоний И. CyöjeKaTCKM генитив у стандардном je3mcy // JO, LXI, Београд, 2005. С. 125-143.

260. БелиЙ A. HcTopnja српскохрватског je3mca. Кн>. 2. Београд : Научна юьига, 1962. Св. 1. 272 с.

261. БелиЙ А. Падежная система и происхождение предлогов // J. Ф. XXII. 1-2. Београд, 1957-1958. С. 1-17.

262. Грицкат Е. Неке по.единости у вези с употребом заменице CBoj (moj, TBoj.) // Српски je3HK, бр. IV/ 1-2. Београд, 1996. С. 15-17.

263. Даничийъ Ъ. Српска синтакса. У Београду, део први, 1858. 643 с.

264. ЖугиЙ Р. Еквиваленти адноминалног беспредлошког генитива и генитивних синтагми с предлозима од и у за исказиван>е посесив-них значена у говору 1абланичког Kpaja // JO, Београд, 2005. С. 179189.

265. ИвиЙ М. Генитивне форме српскохрватских именица и OflTOBapajyha придевска образовала суфиксом —ов (-ев, -овл>ев,евльев), -ин, у односу комбинаторичних варку аната // Годишвьак Фи-лозофског факултета у Новом Саду. X. 1967. С. 257-262.

266. ИвиЙ М. О проблему падежне системе у вези са савременим схватаїьима у лингвистичко. науци // І. Ф., XX, 1-4. Београд, 1953. С. 192-209.

267. ИвиЙ М. Српскохрватски падежни облици обавезно прайени одредбом као помойним морфолошким знаком // Годиппьак Фило-зофског факултета» у Новом Саду: IV. 1959. С. 151-163.

268. ИвиЙ П. Српски народен вьегов^език. Београд, 1971. 325 с.

269. КарациЙ В.С. Живот и обича.и народа српскога. Београд : Политика. Народна юьига, 2005. 330 с.327. ' КириловиЙ Д: Предговор // 3. Орфелин. Зрцало науке. Нови Сад : Матица Српска, 1952. С. 5-33.

270. Клащ И". Граматика српског .езика за странце. Београд: Завод< за уцбенике, 2008. 282 с.

271. Югащ-И. О заменицима у по.му замеїьиваььа // Анали филол. факулт. 1976. Кн>. 12. С. 547-563.

272. Кратак. преглед .угословенских кіьижевности средн>ега века. Записи са предавала Ъор1)а Трифуновийа. Београд : Филол. факулт. Београдског универзитета, 1990. 169 с.

273. Лалевий М. С. Синтакса српскохрватскога юьижевног .езика. Београд,„ 1962: (Завод за, издаваїье уцбеника народне републике Србще). Штампа Графичко предузейе «Бранко ЪоновиЙ». 274 с.

274. Маро^евиЙ Р. Лингвистика и поетика« прево!)ен>а (ме^условенски превод). Београд, 1989; 283'с.

275. Маро.евиЙ Р. Српскохрватски ]език или рушеїье мостова на Дрини // Маро]евиЙ Р. Ъирилица на раскршйу векова. Огледи о cpпcкoj етничко] и културно] самосвести. Горіьи Милановац, 1991. С. 123-135.

276. MapojeBHh P. Старославенске студне. Београд-Крагэдевац, 2000. 158 с.

277. MapojeBHh Р. Посесивне изведенице у староруском je3mcy. Ан-тропонимски систем. Топонимща. «Слово о полку Игореве». Бео-град, 1985. 158 с.

278. MapojeBHh Р. Посесивне категоріє у руском je3mcy (у своме истор^ском развитку и данас). Београд : Филолошки факултет, 1983. 206 с.

279. Месен М. С. Посесивни придев, іьегово значение и употреба // Зборник Матице Српске за славистику. Нови Сад, 2006. Св. 70. С. 333-347.

280. МилетиЬ Б. Употреба предлога у са генитивом. Наш je3HK, год I. Београд, 1932. Св. 4. С. 112-116.

281. МилинковиЬ Л>. Датив у савременом руском и српскохрват-ском je3HKy (конфронтативна анализа). Београд, 1988. 228 с.

282. НиколиЬ Б. Основне значеньске категорще српскохрватских падежа у светлости БелиЬеве синтагматике // Прилози за кіьижевност, je3HK, HCTopnjy и фолклор. Београд, 1972. XXXVIII. 3-4. С. 215-233.

283. НиколиЬ М. Фреквенщуа сажетих и несажетих облика у завис-ним падежима moj", TBoj, cBoj, Kojn // HJ, Београд, 1975, кіь.ХХІ, св. 3. С. 158-166.

284. ПавловиЬ М. Посесивни генитив и npHCBojHH придев // Наш je3HK. Кн>. XIV. Св. 4-5. Београд, 1965. С. 235-238.

285. Паноска Р., Цукески А. Македонски .азик за странци. Скопі е: Универзитет «Кирил и Методу», 1980. 243 с.

286. ПауновиЪ С. О неким примарним предлозима у словачком, четком, пол>ском и српском .езику // Славистика. У част Богдана Терзийа поводом 80-годишн>ице живота / гл. уредник Б. Станковий. Београд, 2009. Квь. 13. С. 204-213.

287. Пипер П. Увод у славистику. Београд : Завод за уцбенике, 1995. 106 с.

288. Пипер П. Іезичка страна глобализацще у словенским земл.ама//

289. Славистика, кн>. IX. Гл уредник Б. Станковий. Београд: Славистичко4 ідруштво Србще, 2005. С. 19-28.

290. Пипер П. О полицентричности семантичких категорща // І. Ф. ЬУ1/3-4. Београд, 2000. С. 829-840.

291. Пипер П; О проучаваїьу граматике српског .езика у поре!)еіьу са другим словенским jeзицимa // Посебан отисак из Зборника радова Актуелни проблеми граматике српског ]езика. Суботица-Београд, 1999. С. 246-253.

292. Пипер П. Посесивност // Синтакса савременога српског .езика. Проста реченица / П. Пипер, И. Антоний, В. РужиЙ; С. ТанасиЙ, Л>. Поповий, Б.ТошовиЙ ; у редакции Милке ИвиЙ. Београд, 2005. С. 679-700.

293. Пипер П. Српски измену великих и малих, jeзикa. Београд : Београдска юьига, 2003. 296 с.

294. Пипер П. Учител» многим покол>ен>има слависта // Славистика / гл. уредник Б. Станковий. Београд, 2009. Кн>. 8 С. 11-17.

295. РеметиЙ С. О посесивно. конструкции у+генитив личне заме-нице на источнобосанском терену // Іужнословенски филолог, У част академика Милке ИвиЙ поводом 85-годишн>ице ро!)еіьа / гл. уредник П. Пипер. Београд, 2008. С. 391-400.

296. Симий П. О падежно^ синонимии // Кн>. и je3HK. 1. Београд, 1981. С. 51-62.

297. Скерлий J. Српска киьижевност у ХУШ веку. Београд, 1923. 351 с.

298. Стакий М. Придевски суфикс -ски // Српски je3HK, 6poj 4/1-2. година IV. Београд, 1999. С. 409-418.

299. Станковий Б. Традицэда и савремено изучаван>е словенских .¡езика // Славистика. К. XIII (2009): У част Богдана Терзийа поводом 80-годишн.ице живота / гл. ред. Б. Станковий. Београд, 2009. С. 45-49.

300. Становий Ж. Граматика српског je3HKa: уцбёник за I, ІД IIB и-IV разряд средкье школе / Ж. Стано.чиЙ, Jb. ПоповиЙ. Београд, 2000. 411 249 с.

301. Стевановий М. Савремени српскохрватски^език (граматички системи и кн>ижевно.езичка норма). Т. I. Београд : Научно дело, 1964. 692 с.

302. Стевановий М. Савремени српскохрватски je3HK (граматички системи и кн>ижевно)езичка норма). Синтакса. II. Београд : Научна кіьига, 1974. 942 с.

303. Стевановий М. Употреба заменице cboj // HJ. Београд : Научна юьига. 1950. Кн>. II. 1-2. С. 9-25.

304. ТерзиЙ А. Синтагме са генитивом без предлога у синтаксичким варіантним редовима у руском je3mcy. Београд : Филолошки факул-тет, 1995. 281 с.

305. ТерзиЙ Б. Актуелни^ проблеми преношеїьа руских имена и на-зива у српски je3HK // ТерзиЙ Б. Руско-српске .езичке паралеле. Београд, 1999. С. 215-227.

306. ТерзиЙ Б. Вклад профессора Р. Кошутича в исследование интерференции при изучении русского языка говорящими на сербскохорватском языке // ТерзиЙ Б. Руско-српске .езичке паралеле. Београд, 1999. С. 41-46.

307. ТерзиЙ Б. Неке специфичности конфронтираіьа (контрастираіьа) словенских je3HKa // Живи .езици. Лингвистика. Наука о кн>ижевности. Методика. Хроника. Београд, 1990.

308. ТерзиЙ Б. Неколико напомена о граматичко. адаптации словенских имена и назива // ТерзиЙ Б. Руско-српске ]езичке паралеле. Београд, 1999. С. 201-206.

309. ЪориЙ Б. Творба именица у српском je3mcy (одабране теме). Београд, 2008.

310. ЪупиЙ Д. Однос заменица ceoj и Moj, наш, ньегов и сл. // ЪупиЙ Д., Фекете Е., ТерзиЙ Б. Слово о je3mcy : .езички поучник. Београд, 2002. Кн>. 2. С. 93-94.

311. ЪупиЙ Д. Однос заменица ceoj и moj, наш, гъегов и сл. // ЪупиЙ і

312. Д., Фекете Е., ТерзиЙ Б. Слово о je3mcy. Езички поучник. Кн>. друга. Београд : Партенон. С. 93-94.

313. Фелешко К. Значегьа и синтакса српскохрватског генитива. Букова Задужбина. Орфелин, 1995. 164 с.1. СЛОВАРИ

314. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М. Ком-Книга, 2007. 570 с.

315. БошковиЙ Р. Руско-српски, српско-руски речник / приредио Р. Бошковий. Београд : 1асен, 2007. 1576 с.

316. БошковиЬ Р., МарковиЬ В. Српско-руски речник. Београд, 1999. 649 с.

317. Иванович С. Петранович И. Русско-сербскохорватский сло-варь.4-е изд. М. : Рус. яз., 1976. 712 с.

318. Марузо Ж. Словарь лингвистических терминов : пер. с фр. М. : Иностр. лит.,, 1960. 436 с.

319. Полный церковно-славянский словарь / сост. протоиерей Г. Дьяченко. М. : Отчий дом, 2005. 1120 с.

320. Новейший философский словарь / гл. науч. ред. и сост. А. А. Грицанов. Минск : В. М. Скакун, 1999. 877 с.

321. Розенталь Д. Э:, Теленкова М. А. Справочник лингвистических терминов. 3-е изд. М. : Просвещение, 1985. 399 с.

322. Руско-српски речник / у редакции Б. Станковийа. Друго, исправлено и допун>ено издагье. Нови Сад ; М., 1998. 999 с.

323. Русско-сербохорватский словарь / под ред. Б. Станковича. М. : Рус. яз., 1988. 985 с.

324. Словарь русских народных говоров Вып. 8 : Дер-Ерепениться / под ред. Ф. П. Филина. Л. : Наука, 1972. 369 с.

325. Словарь русских народных говоров. Вып. 1 : А / под ред. Ф. П. Филина. М. ; Л. : Наука, 1965. 303 с.

326. Словарь русских народных говоров. Вып. 11 : Зароситься — Зубренка / под ред. Ф. П. Филина. Л. : Наука, 1976. 363 с.

327. Словарь русских народных говоров. Вып. 12 : Зубреха Калума-ги / под ред. Ф. П. Филина. JI. : Наука, 1977. 368 с.

328. Словарь русского языка : в 4 т. Т. 1 : А Й / под ред. А. П. Ев-геньевой. М. : Рус. яз., 1985. 702 с.

329. Словарь русского языка: в 4 т. Т. 2 : К О / под ред. А. П; Ев-геньевой. М. : Рус. яз., 1986. 736 с.

330. Словарь современного; русского? литературного языка: в 17 т. Т. 13 : С Сняться. Ш ; Л;.: акадг наук CCCPj 1962;; 1616:стб:

331. Словарь современного русскогошитературного языка: bi 1(7 т. T.2Ç : В. М. ; Л. : Акад. наук СССР, 1951. 1383 стб.

332. Словарь современного русского литературного языка::в >17:т: Т. 7 : H. М. ; Л. : Акад. наук СССР, 1958. 1468 стб.

333. Старославянский словарь: по рукописям X-XI веков. — 2-е изд., стереотип. — М.: Русю. Яз., 1997. —844 с:

334. Толковый;словарь русского языка :в»4?т. / под ред. Д1 К.Ушакова. М: : Сов. энцикл., 1935. ТЛ-::А—Кюрины. 1562 с.22: Толковый словарь русского языка : в 4 т. / под ред. Д. Н. Ушакова. М. : Гос. изд-во иностр. и нац. слов., 1939. Т. 3 : П Ряшка. 1424 с.

335. Толковый словарь русского языка : в 4 т. / под ред. Д. Н. Ушакова. М. : Гос. изд-во иностр. и нац. слов., 19401 Т. 4. : С Ящурный. 1499 с.

336. Толстой И. И. Сербохорватско-русский словарь. М. : Русский язык, 1976. 935 с.

337. Украшсько-росшський словник. Кшв, 1976. Вид 4. 944 cl26., Учебный словарь, лингвистических терминов; и понятий / под: ред. А. К. Карпова, Н. К. Фролова, Н. А. Шурыгина; Нижневартовск;: Изд-во Нижневарт. пед. ин-та, 2002. 375 с.

338. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 1. М. : Прогресс, 1964. 562 с.

339. Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка : в 2 т. Т. 1 : А-Пантомима. М. : Рус. яз., 1994. 622 с.

340. Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка : в 2 т. Т. 2 : Панцирь-Яшур. М. : Рус. яз., 1994. 560 с.

341. Шанский М. М., Иванов В. В., Шанская Г. В. Краткий этимологический словарь русского языка / под ред. С. Г. Бархударова. 2-е изд., испр. и доп. М. : Просвещение, 1971. 542 с.

342. Этимологический словарь славянских языков: праславянский лексический / под ред. О.Н. Трубачева, А.Ф. Журавлева. — М.: Наука, 1974-. Вып. 1-36.

343. Языкознание : большой энцикл. слов. / гл. ред. В. Н. Ярцева. М. : Большая Рос. энцикл, 2000. 688 с.

344. СПИСОК СОКРАЩЕНИИ ИСТОЧНИКОВ1. Абр.

345. Абрамов Ф. Дела российские : повести и рассказы. М. : Молодая гвардия, 1987. 527 с.1. Алф.

346. Алфеева В. Странники. М. : ТЕРРА Кн. клуб, 1999. 544 с.

347. Андр. АндриЙ И. Проклета авлща. Београд, 1977. 142 е.;

348. Андрич И. Проклятый двор // Собр. соч. М., 1986. Т. 2.1. С. 194-262.1. Арб.

349. Арбатова М. Визит нестарой дамы. М. : Эксмо, 2005. 462 с.1. Бас.

350. Басара С. На^епше приче Светислава Басаре. Београд : Просвета, 2001. 212 е.

351. Бел. Белов В. Повести и рассказы. М. : Худ. лит., 1984. 542 с.

352. Ву.ов. Ву]овиЙ М. Масакриран>е истине. Подгорица : Културни центар «Свети Сава» ; Нова Пазова : Бонарт, 2006. 343 с.1. Бел.1. Вул.

353. Вулетий А. Пуцаїь у краву // Кіьижевност. Београд, 1980. № 1. С. 16-31.

354. Вуч. Вучо A. MajKa // Кіьижевност. Београд, 1980. № 3. С. 438-444.

355. Гольдб. Гольдберг Р. Я ваш корреспондент. Тюмень: «Тюменский курьер», 2005. - 527.

356. Гонч. В сор. Гончаров Ю. В сорок первом // Поле сражения : повести. Воперв. ронеж, 1977. С. 5-119.

357. Гонч. Н. чел. Гончаров Ю. Н. Нужный человек // Нужный человек. Воронеж, 1973. С. 5-129.

358. Гонч. Пов. Гончаров Ю. Повесть о ровеснике // Дыханье павших. Воронеж, 1980. С. 27-186.

359. Горьк. Горький М. Мать // Собр. соч. : в 16 т. М., 1979. Т. 4. С. 5105.

360. Gork. Gorki М. Mati // Djiela. Beograd ; Zagreb, 1946. Кн>. 8. S., 11119.

361. Гришк. Гришковец E. Реки. M. : МАХАОН, 2005. 191 с.

362. Гришков Гришковец. Планета. М. : Зебра, 2005. 240 с.

363. КарациЙ КарациЙ В. Стеф. Српске народне njecMe. Кеь. прва. У Бечу, 1841.640 е.

364. Капор Капор М. Ивана. Ниш : Зограф, 2001. 243 с.

365. Кат. Катаев В. Сын полка // Повести. М, 1967. С. 15-158.

366. Кащев В. Син пука. Београд, 1979. 214 с.

367. Котк. Котков С. И., Панкратова Н. П. Источники по истории русского народно-разговорного языка ХУП-начала XVIII века. М. : Наука, 1964. 312 с.

368. Лаг. Лагунов К. Завтрак на траве. Тюмень : Слово Тюмени, 1992.344 с.

369. Лух. Лухманова Н. А. Очерки из жизни в Сибири : избр. произведения / сост. Ю. Л. Мандрики ; предисл. К. Я. Лагунова ; примеч. Н. Ф. Швейбельман. Тюмень : СофтДизайн, 1997. 464 с.

370. Феатрон Максимович И. Фєлтроігь, или Позора нрдвоучителный, ЦЛрєЛЛТ*, князєллчь», владыкаллъ и ВСЄМТі спдсителный, в нєлгь же что ил\лтгтк творити и соблюдати началниц^ икиихт* устрднятися. Чернигова, 1708. 328 с.

371. Использованы главы 1-10. С. 3-166)'

372. Мал. Малюшина Е. Мелодии судьбы. Тюмень: Вектор Бук, 2003. 99с.

373. Мил. МилсдковиЬ А. Л>убовавье. Београд : 4nroja штампа, 1998.112 с.

374. Нуш. НушиЙ Б. Хаідуци. Београд : Нолит. Просвета. Завод за,уцбенике, 1978. 191 с.

375. Ол. Олеша Ю. Зависть // Избр. соч. М., .1956. С. 25-128;

376. Ол»еша J. Завист. Београд, 1955. 112 с.

377. Обр. Басне Обрадовий Д. Басне. Београд : Просвета, 1957. 278 с.

378. Орфел. Жит. Орфєлин 3- Житіє и сллвныя дНклл государя ил\перлторл Петр а Вєликаго ОдмодєржцА всероссійскдго съ преполо-жєнієлгь крАткой Геогрдфической и политической Исторіи о россійском цдрств^. Вт» Венеции, 1772.

379. Использована Ч. 1. С. 1-100)

380. Орф. Зрцал. Орфелин 3. Зрцало науке. Нови Сад, 1952. 72 с.

381. Пав. ПавиЪ М. Руски хрт : приче. Београд : Просвета, 1990.266 е.;

382. Павич М. Русская борзая : рассказы / пер. с сербск. Д. Стукалина ; под ред. Б. Останина. СПб. : Амфора, 2001. 282 е.;

383. Петрович Петрович Г. Осада церкви Святого Спаса : роман / пер. ссербск. Л. Савельевой. СПб. : Амфора, 2001. С.9-250. Пол. Политика / гл. ред. Рибникар С. Београд, 2003. 6 окт.

384. Посош. Посошков И. Т. Книга о скудости и богатстве // Книга о скудости и богатстве и другие сочинения / под ред. Б. Б. Кафенгауза. М. : Изд-во АН СССР, 1951. С. 13-244.

385. Пр. Проскурин П. Шестая ночь // Избр. произв. : в 2 т. М., 1976.1. Т. 1.С. 411-458.

386. Прс. Проскурин П. Черные птицы; В старых ракитах // Полуденные сны. М., 1985. С. 3-135.

387. Прск. Проскурин П. Улыбка ребенка. М.: Современник, 1987. 687 с.

388. Пушкин. Пушкин А. С. Арап Петра Великого // Собр. соч. : в 10 т. М.,' Арап П. В. 1975. Т. 5. С. 7-37.

389. Пушкин. Пушкин А. С. Капитанская дочка // Собр. соч. : в 10 т. М., Кап. д. 1975. Т. 5. С. 239-345.

390. Пушкин Бор. Пушкин А. С. Борис Годунов. Београд : Просвета, 1950. 107 Год. е.; Пушкин А. С. Борис Годунов // Собр. соч. : в 10 т. М.,1975. Т. 4. С. 183-259.

391. Пушкин. Евг.Пушкин A.C. Евгений Онегин // Собр. соч.: Он. в 10 т. М., 1975. Т. 4. С. 7-180.

392. Рад. РадичевиЬ Б. Песме. Нови Сад, 1867. 379 с.

393. Рс. Распутин В. Уроки французского. М. : Худ. лит., 1987. 477 с.

394. Сав. СавиЙ М. Ожшьци тишине. Београд : Просвета, 1998. 228 с.

395. Сар. СариЙ П. Велики ахавски трг. Београд : Просвета, 1972. 149 с.

396. Сел. Селений С. Прщател>и. Београд : Просвета, 1997. 344 с.

397. Толст. Толстая Т. Ночь : рассказы. М. : Подкова, 2001. 430 с.

398. Тл. Толстой А. Н. Повести и рассказы // Собр. соч. : в 8 т. М.,1972. Т. 4. 385 с.

399. Шол. Шолохов М. Рассказы // Собр. соч. : в 8 т. М., 1975. Т. 7. С. 222232, 251-255, 361-388, 454-461, 591-622.1. V V V

400. Sol. Solohov М. A. Covekova sudbina i druge pnipovetke. Beograd :1. Rad, 1964. S. 3-102.

401. Ъос. ЪосиЙ Д. Далеко je сунце. 12-е изд. Београд : Просвета, 1966.401 с.

402. Ъоп. Ъопий Б. njecMe. Београд : Просвета, 1976. С. 11-60.

403. Ъоп. Б. Ъопий Б. За cbojom bojckom. Београд : Просвета. Нолит. Завод за уцбенике, 1978. 275 с.V

404. Покажем количественное соотношение притяжательных местоимений русского языка (на материале современных текстов) в выражении значения принадлежности:нумоитвойнашвашегоее

405. Сравнительно с остальными формами местоимений наиболее распространены в посессивной функции притяжательные местоимения мой, его, ее, свой.