автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Художественная аксиология новокрестьянской поэзии первой трети XX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Художественная аксиология новокрестьянской поэзии первой трети XX века"

На правах рукописи

Фролова Анна Васильевна

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ АКСИОЛОГИЯ НОВОКРЕСТЬЯНСКОЙ ПОЭЗИИ ПЕРВОЙ ТРЕТИ XX ВЕКА

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Воронеж - 2006

Работа выполнена в Воронежском государственном университете

Научный руководитель - доктор филологических наук, профессор

Никонова Тамара Александровна

Официальные оппоненты - доктор филологических наук, профессор

Сатарова Людмила Георгиевна

- кандидат филологических наук, доцент Пухова Татьяна Федоровна

Ведущая организация - Воронежский государственный

педагогический университет

Защита состоится * " ^¿¿¿/РУКЛ 2006 г. в часов на заседании диссертационного совета Д 212^038.14 в Воронежском государственном университете по адресу: 394006, пл. Ленина, 10, ауд. 14.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Воронежского государственного университета.

Автореферат разослан 2006 ]

Ученый секретарь /УУ__

диссертационного совета ^ //у О.А. Бердникова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Новокрестьянская поэзия — самобытное явление в русской литературе XX века. В этой своеобразной ветви отечественной поэзии нашел отражение земледельческий крестьянский мир с его уникальной культурой, философией и судьбой, с его противоречиями и слабостями, неиспользованными возможностями. Новокрестьянская поэзия уходит корнями в глубину национального бытия, отражая как творческую память, самобытность русского народа, так и попытки реализоваться в новых исторических условиях.

Термин "новокрестьянские поэты", введенный В. Львовым-Рогачевским в 1919 году, возник в связи с необходимостью выделить творчество Н. Клюева, С. Есенина, С. Клычкова, П. Орешина, А. Ширяевца и др. из потока самодеятельной крестьянской литературы и отличить от крестьянских поэтов XIX века, вошедших в литературу едва ли не как этническая разновидность русской лирики. По мере осознания принципиальных отличий новокрестьянской поэзии от творчества поэтов-самоучек возникла необходимость в имени, отличающем новое явление, но не прерывающем генетической связи с устоявшейся традицией. Термин "новокрестьянские поэты" давал имя уже сложившемуся в предреволюционные годы явлению, хотя внешне и был мотивирован революционными временами.

Восприятие крестьянских поэтов XIX века исключительно как певцов горькой бедняцкой доли объясняется господствующим представлением о народе как униженной, безликой массе, творческие способности которой подавлены тяжелым, безрадостным трудом. И даже поэзия A.B. Кольцова, отразившая более широкий диапазон человеческих переживаний, не изменила общей картины. На фоне доминирующей дворянской культуры с ее многообразием тем, разработанностью традиций крестьянская литература не могла не выглядеть монотонным и в целом политизировано оцениваемым явлением. Отнесение художника к числу "поэтов из народа", "поэтов-самоучек" практически исключало возможность разговора об эстетических составляющих его творчества, дик-

товало ему нормы творческого поведения.

библиотека

Рубеж Х1Х-ХХ веков - время выработай принципиально иного отношения к народной культуре, время серьезных попыток целостного, системного разговора о ней во всех областях искусства. Со второй половины XIX века складываются традиции академического изучения фольклора, этнографии, выходят работы А. Афанасьева, М. Забылина, М. Никифоровского, И. Сахарова, Д. Садовникова, П. Рыбникова и мн. др. В них народное миропонимание раскрывается через быт, ритуал, различные формы народного искусства.

Результатом деятельности этнографов, фольклористов можно считать развитие общественных форм изучения и популяризации народной культуры. Появилось множество записей и обработок народных песен, восстанавливались забытые художественные промыслы. Влияние народного творчества, его образов, тем, мотивов сказалось на всех видах искусства, традиционно считавшихся элитарными и индивидуальными: классической музыке, опере, балете, живописи, скульптуре, архитектуре, театре.

Таким образом, на рубеже XIX - XX веков народная культура, все формы ее бытования были осознаны источником эстетического, способным питать индивидуальное творчество, "высокое" искусство. Новокрестьянская поэзия возникла на волне этого интереса как самобытное явление в русской литературе начала XX века, способное предложить новые художественные решения. В ней увидели плодотворное обращение к ценностям народной культуры, ее гармоничной целостности, нравственной основе.

Новокрестьянская поэзия первой трети XX века менее всего характеризовалась тематическим единством. От прежней крестьянской поэзии ее отличали осознанная эстетическая позиция, собственная система ценностей, опора на традиции народной культуры, ее мировоззрение и поэтику. Глубинное родство с народным духом, осознание самоценности крестьянского мировосприятия, новая общественная и культурная ситуация эпохи рубежа Х1Х-ХХ веков способствовали тому, что, в отличие от своих предшественников, новокрестьянские поэты именно в крестьянском характере своего творчества видели свое преимущество перед "городской" поэзией. Народная культура стала восприни-

маться как источник утраченного знания, забытых ценностей, как организатор и регулятор крестьянской жизни. Новокрестьянская поэзия появилась в ответ на общественную потребность. Россия стремительно втягивалась в революцию, перспективы которой отчетливо показал 1905 год. Как известно, авторы сборника "Вехи" (1909) сделали энергичную попытку предупредить русскую интеллигенцию о грозящей опасности, но даже они лишь отдаленно смогли наметить масштабы будущей катастрофы. Говоря об опасностях, грозящих России, авторы "Вех" их преодоление связывали прежде всего с интеллигенцией. "Худо ли это или хорошо, но судьбы Петровой России находятся в руках интеллигенции, как бы ни была гонима и преследуема, как бы ни казалась в данный момент слаба и даже бессильна эта интеллигенция", - пишет С.Н. Булгаков в статье "Героизм и подвижничество". Именно в интеллигенции, питаемой бунтарским народным духом, видит С.Н. Булгаков наиболее точное выражение русскости, противопоставленной западному мещанскому быту: "Законченность, прикреп-ленность к земле, духовная ползучесть этого быта претит русскому интеллигенту, хотя мы все знаем, насколько ему надо учиться, по крайней мере, технике жизни и труда у западного человека. В свою очередь, и западной буржуазии отвратительна и непонятна эта бродячая Русь, эмигрантская вольница, питающаяся еще вдохновениями Стеньки Разина и Емельки Пугачева, хотя бы и переведенными на современный революционный жаргон...".

С.Н. Булгаков характеризует народный дух исключительно как бунтарский. В его размышлениях нет места крестьянину, его укорененности в быте, в земледельческом труде.

Традиционно не найдут места крестьянину в предреволюционном противостоянии общественных сил все его участники - от либералов до пролетарских идеологов. И Н. Клюев один из немногих, которому выпадет честь открывать галерею поэтов-новокрестьян, увидит в крестьянине, его быте, психологии созидающее и стабилизирующее начало. Накануне русской революции поэты-новокрестьяне создали свой миф о Руси-хранительнице, о стране крестьянского процветания, включая и себя в ее мифологизированное пространство.

Новокрестьяне дорожили своей биографией и не отказывались от родовых примет, что выражалось не только в их лирике, но и во внешнем облике, одежде. По замечанию В.Г. Базанова, они "разыгрывали социальный водевиль с переодеванием", "превратили и свой образ жизни, и свою внешность в наглядное средство агитации", цель которой - утверждение самоценности крестьянской культуры.

Революция 1917 года, связавшая судьбу страны, ее будущее с пролетариатом, существенно изменила общественные приоритеты. Пролетарская культура, ищущая не только собственный поэтический язык, идеологию, но и читателя, агрессивно потеснила поэтов-новокрестьян, еще совсем недавно бывших голосом народа, трансляторами народной культуры. В середине 1917 года оформляется движение Пролеткультов, которое ставит перед собой крупномасштабную задачу - создание пролетарской культуры. Исходя из абсолютного отрицания прошлого, пролеткультовцы пытаются создать новое, революционное искусство с чистого листа, отрицая традицию как сдерживающее начало. Творцом новой культуры, по их мнению, мог стать только пролетариат - социальный слой, не укорененный в прежнем быте. Огромный культурный слой, духовный опыт народа, питавшие творчество новокрестьянских поэтов, оказались не востребованными в новой эстетической сшуации. Таким образом, модель культуры, предлагаемая пролеткультовцами, отвергала крестьянскую культуру. Литературному противостоянию пролеткультовцев и новокрестьян суждено было выйти за рамки искусства, поскольку в полемику вмешались вне-литературные факторы.

Во многом именно этим можно объяснить то, что новокрестьянские поэты не встретили понимание и со стороны критиков-современников, и литературоведения более поздних лет. Неотчетливость и известная случайность термина, отсутствие единой программы, разные, часто противоречивые представления о собственных перспективах развития самих новокрестьянских поэтов лишь способствовали тому, что социологическое (сословное) доминировало над эстетическим во многих критических оценках 1920-х гг. Мало изменилась

ситуация и в советском литературоведении, упрекавшем поэтов-новокрестьян то в политической незрелости, то в архаичности поэтики. Формирование научных подходов к новокрестьянской поэзии началось в 1960-е гг. с изучения творчества С. Есенина (Е. Наумов, П. Юшин, Ю. Прокушев и др.), затем Н. Клюева в 1970-е гг. (Б. Филиппов, А. Грунтов и др.), хотя идеологическая за-данность отношения к крестьянству не позволяла увидеть истинный масштаб явления. Ситуация менялась медленно. Только в 1970-80-е гг. появились работы А. Марченко, В. Базанова, К. Азадовского, которые позволили осмыслить новокрестьянскую поэзию в русле эстетической ситуации первой трети XX века, привели к осознанию закономерного ее появления. Важную роль в возвращении новокрестьянской поэзии сыграла работа А. Михайлова "Пути развития новокрестьянской поэзии" (1990), автор которой восстановил историю ее возникновения, круг имен, оценил творчество отдельных поэтов. Вместе с тем в современной литературоведческой науке наблюдается дефицит в работах концептуального плана, в которых новокрестьянская поэзия была бы рассмотрена как целостный художественный феномен.

Актуальность диссертационного исследования определяется необходимостью изучения истории литературы XX века в ее реальном бытовании, освобождения ее от привычных мифов и стереотипных подходов, осмысления художественной аксиологии новокрестьянской поэзии в современной социокультурной ситуации.

Научная новизна работы состоит в изучении художественной аксиологии новокрестьянской поэзии как закономерного и художественно завершенного этапа развития русской литературы первой трети XX века.

Цель диссертации - выявить динамику развития новокрестьянской по? эзии и исследовать ее художественную аксиологию.

Она диктует следующие задачи:

- осмысление развития новокрестьянской поэзии в контексте художественного и мировоззренческого поиска русской литературы первой трети XX века;

- выявление принципиальных основ ценностной системы поэзии ново-крестьян в меняющемся историко-культурном поле;

- монографическое рассмотрение художественной системы каждого из поэтов-ковокрестьян в заявленном нами аспекте.

Объектом и материалом исследования стало поэтическое творчество Н. Клюева, С. Есенина, С. Клычкова, позволяющее наиболее репрезентативно показать варианты развития новокрестьянской поэзии, становление ее художественной аксиологии, базирующейся на народной культуре как целостном эстетическом явлении. Поскольку объектом нашего изучения стала концептуальная сторона новокрестьянской поэзии, то в работе мы не рассматриваем творчество тех, кто попытался увидеть в революции пролетаризированного крестьянина (тупиковая ветвь новокрестьянской поэзии - П. Орешин, А. Ганин, П. Радимов и др.), и тех, кто стал представителем деревенской темы в литературе 1930-х гг., унаследовав опыт С. Клычкова (напр., П. Васильев).

Предмет диссертационного исследования - художественная аксиология новокрестьянской поэзии.

Методологической базой исследования послужили работы по истории культуры и этнографии (А.Н. Афанасьев, Б.А. Рыбаков, A.B. Терещенко и др.), мифологии (Е.М. Мелетинский, А.Ф. Лосев, Я.Э. Голосовкер, М.И. Стеблин-Каменский, В.Н. Топоров и др.), литературоведению (Ю.М. Лотман, Д.С. Лихачев, Т.И. Сильман, Л .Я. Гинзбург, Б.О. Корман, М.Н. Дарвин и др.). Системный анализ художественных текстов проводился с использованием историко-литературного, сравнительно-типологического, структурно-семантического подходов, разработанных отечественными литературоведами (Ю.Н. Тынянов, Т.И. Сильман, Б.О. Корман, Л.Я. Гинзбург и др.).

Практическая значимость работы состоит в возможном использовании ее результатов при разработке вузовского курса истории русской литературы XX века, спецкурсов и спецсеминаров по русской поэзии первой трети XX века. Наблюдения и выводы, предложенные в диссертации, могут быть применены в дальнейших исследованиях художественного мира новокрестьянской поэзии в

целом и творчества Н. Клюева, С. Есенина, С. Клычкова в частности.

Апробация работы. Диссертация обсуждена на кафедре русской литературы XX века Воронежского государственного университета. Ее основные положения излагались на научных конференциях в Воронежском государственном университете (Воронеж, 2000, 2001, 2002), всероссийских научных конференциях - "Проблема национальной идентичности в литературе и гуманитарных науках XX века" (Воронеж, 2000), "Проблема национальной идентичности в культуре и образовании России и Запада" (Воронеж — Задонск,

2000), "XIII Пуришевские чтения: Всемирная литература в контексте культуры" (Москва, 2001), "Философия и литература: постижение человека" (Липецк,

2001), "Актуальные проблемы преподавания литературы в школе" (Липецк, 2004,2005). По теме диссертации опубликовано 7 работ.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, включающей 365 наименований. Общий объем работы составляет 189 страниц.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Новокрестьянская поэзия как художественное явление возникла в начале XX века в результате разнонаправленного освоения народной культуры общественным сознанием, академической наукой, культурой в целом. Ее мировоззренческим фундаментом стали жизнестроительные основы народного быта и нравственности, не отрицающие и собственно литературных традиций. На их основе новокрестьянская поэзия создала собственный миф национального бытия, явившийся формой эстетического пересоздания мира.

2 Оформление концепции новокрестьянской поэзии связано с творчеством Николая Клюева, сформировавшего миф национального бытия, Сергея Есенина, разработавшего аксиологические и гносеологические основания художественного образа новокрестьянской поэзии, Сергея Клычкова, использовавшего в своем творчестве элементы мифа и реалий крестьянского быта.

3. Николай Клюев реконструирует как ценностную систему крестьянскую космологию, архаическое мировосприятие, реализованное в народном

быте, ритуале, обряде, и воссоздает быт и мирочувствование человека родового.

4. Художником, придавшим новокрестьянской поэзии поэтическую значимость и масштабность, стал Сергей Есенин. Большой национальный поэт не мог не отразить в своем творчестве новокрестьянский миф как эстетическую реакцию литературы на ценности народной культуры. Материал для иллюстрации концепции новокрестьянской поэзии дает главным образом ранняя лирика С. Есенина, выводящая человека индивидуального за пределы родовой аксиологии. Теория художественного образа, созданная в революционные годы внешне для подтверждения положений новокрестьян, дает основания говорить об основах есенинской гносеологии. Заставочный, корабельный, ангелический образы для поэта - ступени познания, выводящие человека к себе истинному.

5. Лирика Сергея Клычкова, последовательно перераставшего опыт своих предшественников, но не отказавшегося от ценностной системы новокрестьян, осуществляет художественный поиск в слове, отражающем драматизм индивидуального бытия человека вне связи с родовым целым. Именно творчество С. Клычкова во многих отношениях свидетельствует о концептуальной исчерпанности потенциала новокрестьянской поэзии к началу 1920-х гг.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновываются выбор темы исследования, ее актуальность, научная новизна и практическая значимость, анализируется критическая литература, посвященная проблематике исследования, определяются цели и задачи исследования, его методология, формулируются основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе - "Миф национального бытия в поэзии Николая Клюева" - анализируются стихотворения и поэмы Николая Клюева, доказывается мысль о рациональной выстроенности художественного мира поэта.

В литературу начала XX века Клюев пришел со своей эстетической программой возрождения и сохранения народной культуры. Ее частью был миф о поэте как "органе народного самосознания и <...> воспоминания" (Вяч. Ива-

нов). Усвоив символистский опыт отношения к слову, Н. Клюев использует органическую энергию мифостроения для восстановления, как он думает, подлинной правды национального бытия.

Опираясь на архаичные структуры мифологического сознания, Николай Клюев создал национально ориентированную модель бытия, придав ей характер обдуманной и художественно завершенной поэтической философии. Она представляет собой образ бытийной реальности - природное лоно человеческого существования, где человек, природа, Бог в непрерывном сотворчестве создают вселенскую сферу бытия - "избяной космос". Именно в избе наиболее полно реализуется дихотомия быт/бытие - в бытийности быта и бытовом проявлении бытия. Н. Клюев сделал быт "зоной духовного откровения" (Н. Дзуце-ва). И поэтому крестьянский быт в художественной системе Н. Клюева лишен утилитарного смысла, исключает бытописательство. В нем поэт прозревает бытийные основы народного мировосприятия. Он оперирует универсальными категориями крестьянской культуры: Дом, Земля, Бог.

Одухотворено-крестьянский быт регулирует повседневную жизнь человека, вписывая его не только в привычное течение жизни, но и определяя его поведение, реакции на события жизни, на других людей. Быт внеяичностен, ритуально ограничен, поэтому у Н. Клюева человеческие характеры заменены ти-пологизированными ролями - мать, невеста, жених, девушка, "удал молодец" и др. Человек в его лирике вписан в непредсказуемость быта, но его жизнь регулируется традиционными поведенческими механизмами - ритуалом, народным обрядом, приметами.

Н. Клюев воссоздает традиционную троичную структуру мира, давая ее составляющим свои имена: он обозначает вертикаль как "вертоградарь" (небо) - "бытия колыбель" (земля) - "сердце земное" (мир мертвых). "Срединная" часть освоена через быт, отдана деятельности человека родового, соотнесена для него с Богом и предками {верх/низ).

1917 год подверг испытанию рационально выстроенную систему клюев-ского мифа. Осваивая революционную действительность, поэт обнаружил про-

счеты и допущения в умозрительном дореволюционном проекте, нарушения в привычных пространственных соотношениях. Он увидел, что результаты революции претендуют занять место в центре, "на пупе земном", что "стобашенный пламенный дом" располагается там, где была изба. Вертикаль мира теперь обозначена антиномией "Зенит"/"Бездна", которая заместила Бога и "сердце земное". Горизонталь представлена хороводом частей света, сужающимся до одной точки - "стобашенного, пламенного дома", пространство которого, однако, не нуждается в человеке. Роль творцов нового мироустройства у Н. Клюева начинает играть "рать солнценосцев".

Пространственные замещения деформируют и принятую поэтом систему ценностей. Вытеснение избы "стобашенным пламенным домом" приводит к гибели "Руси избяной", человек родовой утрачивает привычные роли, становится ненужным, кардинально смешиваются бьгговые и бытийные параметры. Послереволюционная модель мира, которую поэт пытался принять как новую реальность, ломала устоявшийся быт, давала новые, сниженные имена прежним ценностям. Ее воплощением для Н. Клюева явился город как мир железа и техники, не ставший органичной частью человеческого существования. Город в представлении поэта разрастается до гигантских масштабов. Это мир всеохватного зла. Отказ от "избяной сказки" привел к тому, что "ложесна бытия иссякли", что человек потерялся в мире и уже не сможет познать "незримый Царьград". Деревня трагически противопоставляется Николаем Клюевым городу как естественное пространство искусственному, как национальное бытие инонациональному. Н. Клюев начинает сознавать, что реальная деревня не вернется к утраченным ценностям, поэтому сохранение крестьянского мифа становится его принципиальной эстетической и гражданской позицией. Ее выбор означал для поэта творческую и политическую гибель. Как русская эмиграция видела свою миссию в сохранении дворянской культуры, так и Н. Клюев в советской стране хотел выполнить свою задачу сбережения культуры крестьянской. Поэту остается лишь "свидетельствовать" "нерукотворную Россию", т. е. запечатлевать красоту навсегда уходящего мира.

I 1

Во второй главе - "Аксиологические и гносеологические основы художественного мира Сергея Есенина" - рассматривается творчество С. Есенина в плане реализации новокрестьянской концепции.

Поэтическая программа Н. Клюева была основана на воскрешении базовых мифологем народной культуры, которыми, по его мнению, живет человеческая душа. Творчество Сергея Есенина до 1917 г. - поэтическое предисловие к сходной программе. Однако уже в "Ключах Марии" (1918) С. Есенин выражает сомнение в ее жизнеспособности, понимает, что Н. Клюев отчужден от современной ситуации, и задумывается, насколько народная душа живет тем, что составляло ее древнее достояние.

В "Ключах Марии" С. Есенин по сути обосновывает свою аксиологию, предлагает механизм миропознания через художественный образ, который, как и модель поэтического мира Н. Клюева, имеет троичную структуру. В заставочном образе идет поиск подобия в знакомом поэту мире - мире крестьянского обихода. Корабельный образ соединяет горизонталь предметного мира с вертикалью общего (народного) духа - это вторая ступень познания мира человеком. Задача третьей ступени познания (ангеяического образа) - прозрение истинной духовности мира через сотворение новых "ликов". Это символ веры С. Есенина. Не случайно, описывая принцип действия образа, поэт использует лексику церковного обихода.

"Ключи Марии" - теоретическое обоснование художественного опыта С. Есенина 1914-1918 годов, своеобразный "филологический комментарий" (А. Марченко) к дореволюционной лирике. В первом сборнике "Радуница" поэт движется от восприятия архаических структур к рождению новых смыслов, то есть к соединению "заставочного" и "корабельного" принципов познания. Опираясь на древние крестьянские представления, С. Есенин выстраивает собственный поэтический мир, в котором традиционные формы и понятия получают новую жизнь.

Миропредставление Есенина в "Радунице" системно в духе новокрестьянской концепции. Модель мира представлена через универсальный образ Ми-

рового древа, в первую очередь через его временную сферу (вертикаль). Пространственная горизонталь мира обозначена образами животных, человека. Заставочный образ позволяет увидеть родство человека и мира, их взаимосвязь и равноправие.

Но мир человеческого в лирике С. Есенина по сравнению с позицией Н. Клюева разнообразнее и трагичнее природного, ибо человек выведен из пространства родовой жизни в индивидуальную судьбу, что делает его уязвимым и восприимчивым к окружающему миру. Архаический мир у С. Есенина потеснен исторической действительностью. Творческая природа художественного образа проявляет себя в доверии к жизни, в динамике сосуществования с реальностью.

Открытость и незавершенность человека делает художественную систему С. Есенина гибкой, динамичной, готовой к изменениям. Время ставит поэта перед необходимостью художественно переосмыслить новые отношения человека и мира, диктует поэту уже в "Радунице" интерес к пространству жизни человека.

Как и Н. Клюев, С. Есенин радостно принял Октябрь 1917 г., увидев в нем возможное разрешение противостояния официально-державной и крестьянской культур. Сам поэт позже скажет, что воспринял революцию с крестьянским уклоном. Тем не менее разлад между ожиданиями и действительностью очевиден уже в первых поэмах революционных лет: их эмоциональный диапазон широк - от сплошных разочарований ("Певущий зов") до оптимизма и веры ("Отчарь"). Однако в революции победило не родовое органическое жизненное начало, как в архаическом мифе, но массовое, коллективное, не оставляющее места индивидуальному. Революция, сохранив принцип соотношения части и целого, личного и общего, уничтожила родовое, заменив его социальным, классовым.

Дополнительный трагический смысл в мироощущение С. Есенина внесли послереволюционные планы ускоренной модернизации России, стремительная пролетаризация крестьянского мира. Наступление нового приобретает

у С. Есенина апокалипсические черты: "железный гость" с "черной горстью", "дьявольской выей" знаменует своим появлением конец крестьянской Руси. По мысли С. Есенина, "грусть за уходящее милое, родное звериное и незыблемая сила мертвого механического" - отражение того непримиримого противоречия между "живым" и "железным", в котором поэт увидел главный трагический конфликт эпохи. В этом цивилизационном конфликте С. Есенин отметил не только гибель ниционального, но и уничтожение "живой" человеческой души "железной" пятой истории.

В поэтическом цикле "Москва кабацкая" поэт смещает акценты с системы человек/мир на человек/социум. Несмотря на очевидную смену объекта и места изображения, в цикле сохраняется свойственная новокрестьянской поэзии система ценностей. Город и деревня - не просто пространства, это разные и по-разному оцененные модели бытия. Деревня, в которой господствовало родовое, давала человеку возможность выбирать, даже если это выбор между жизнью и смертью; город, представленный как кабак, не оставляет выхода. Революция, вначале воспринятая С. Есениным как явление мировое и всемирное, разрушила прежние ценности, не оставив возможности созидания. Развитием образа города-кабака становится "Железный Миргород", Америка. Она осмыслена поэтом как реальный итог революции "на земле и на небесах", вариант несвободы человека, символ подмены подлинной культуры цивилизацией.

Последнюю попытку увидеть национальные истоки революции в духе новокрестьянской доктрины С. Есенин делает в "Песни о великом походе". Но пространство ранее созданного мифа необратимо теснится частушечными ритмами, отдельный человек - массой ("Тот, кто жив, тот рад"), хотя и сохраняется утопический мотив ожидания всеобщего счастья: "В берег бьет вода / Пенной индевью... Корабли плывут / Будто в Индию".

Прощанием с крестьянской утопией, преодолением новокрестышских иллюзий и идеализаций стала поэма "Анна Снегина". Она свидетельствует о коренных переменах в есенинской аксиологии. Отказавшись от метафизического верха, поэт сосредоточился на горизонтали мира - образе "земли", утратив-

шей сакральность. С. Есенин фиксирует расслоение народа: единая в его сознании деревня распадается на Радово и Криушу. Радовское благополучие уходит в прошлое вместе с радовским смирением ("Раз — власти, на то они власти"), обычаем, собственной заниженной оценкой ("Мы в важные очень не лезем"). Поэт отказывается от "голубой Руси" в пользу жесткой реальности Криуши. Но едва ли может радовать "неистово" взметнувшаяся свобода, "дуровая зыкь" "Расеи", "суровые, грозные годы" гражданской войны. Да и реальный мужик, который "за пару измызганных ""катек" ... даст себя выдрать кнутом", уже явно лишен прежней идеализации. Герой поэмы, по-прежнему связывая свою судьбу с миром деревни, смотрит на нее уже иными глазами, оценивает ее с других позиций. Внутренне всегда присутствовавший в мировосприятии С. Есенина приоритет реальности над мифологизированными построениями определил выход поэта из творческого кризиса новокрестьянской идеологии.

Итогом размышлений С. Есенина о человеке, его месте в мире, отношениях с людьми после преодоления новокрестьянских иллюзий стала последняя поэма "Черный человек". Пространство поэмы трагически сужено, трезвость оценок перерастает в самоотрицание, ранее фиксируемая поэтом сложность и объяснимая противоречивость человеческой натуры - в двойничество, в релятивность оценок. Крушение прежних иллюзий, отказ от мифотворчества сосредоточивают внимание поэта на человеке индивидуальном, всегда бывшем в центре художественного мира С. Есенина.

Николай Клюев, восприняв историческую реальность, стремился сохранить прежние ценности, напоминая своим послереволюционным творчеством об их утрате, избрав, таким образом, вместо поиска новых путей прежний, уже изживший себя миф. Сергей Есенин, художественный мир которого изначально был более динамичен и богат, пережив период смены эстетических ориентиров в "Москве кабацкой", в поэмах последних лет обозначил коренные перемены в мировосприятии. Реальность человеческого бытия, внутренняя противоречивость личности, утратившей опору в родовом крестьянском быте, потребовали новых художественных решений. "Анна Снегина" и "Черный человек" обозна-

чили и направление поиска С. Есенина, и его меняющуюся поэтику. И то, и другое теперь связано с человеком, который в мире разрушенных ценностей должен искать новые опоры.

В третьей главе - "Миф и реальность крестьянского быта в поэзии Сергея Клычкова" - анализируется лирика Сергея Клычкова.

Сергей Клычков пришел в литературу в 1910-м году, когда уже сложился клюевский миф, а система символистов обнаружила свою ограниченность. С первых шагов в литературе он стремился сохранить творческую самостоятельность. Позже, в "Автобиографии", он укажет на фольклорные и опоэтизирован-но бытовые истоки своего творчества, настаивая на отсутствии опосредованных звеньев между своим искусством и народной жизнью. С. Клычков отстаивал свое право на "глубокую диверсию в прошлое", цель которой - поиск в народном искусстве "искренности и глубины", "прекрасного и простого". Именно фольклор стал для поэта "вдохновителем и основой сюжетов и образов" (Н. Солнцева).

Лирическое начало поэзии С. Клычкова в первую очередь обусловлено восприятием природы как начала всеобъемлющего и неизменного. Сакрализация природы связана с осознанием того, что она является хранительницей "слова" мира, его души. Как и в поэзии Н. Клюева, центр природного мира в ранней лирике С. Клычкова - земля, живая и одухотворенная, источник жизни и мать всего существующего. В поэтическом мире С. Клычкова работа на земле радостна. Человек трудится не просто ради хлеба насущного, а ради приобщения к природе, земле-кормилице.

Другой стороной фольклоризма поэзии С. Клычкова 1910-х гг. стали представления об одомашненном природном пространстве и циклическом времени. В поэтическом цикле "Кольцо Лады" равноправно представлены природный, празднично-обрядовый, трудовой годовые циклы.

Герой лирики поэта 1910-х гг. - и часть гармоничного природного мира, его "причастник", и преобразующее начало, трудовое, воспроизводящее циклический характер миропостроения. Фольклорная основа клычковской образно-

ста делает мир узнаваемым, что позволяет поэту затронуть глубокие культурные пласты национального сознания. Идеализация природы, опоэтизирован-ность бытия и быта рождают ощущение картинности и идеальности мира.

Цикл "Дубравна" (1918) представляет собой как бы переходное звено от ранней к поздней лирике поэта. С одной стороны, в нем сохраняется фолькло-ризм, присущий ранней поэзии, с другой, малонаселенный прежде мир С. Кпычкова обретает более четкий след реального человеческого присутствия, начинает выстраиваться биография героя С. Клычкова: осмысляются обстоятельства его появления на свет, эмоциональное состояние. Герой вырывается из круга заданности, предопределенности.

Происходят перемены и в пространстве человеческой жизни. На место общинного труда и родового сознания приходит работа на себя. Люди утрачивают желание сочувствовать, помогать в беде, каждый переживает свое горе. Рушатся семья, общинные устои жизни.

Герой Клычкова 1920-30-х гг. - городской житель. В городе человек пытается обрести новое лицо. С городом связаны мотивы всеобщей отчужденности, не-любви, смерти и - самое страшное - "непохожести на себя", утраты самотождественности. Меняется окружение героя: мир (крестьянский и природный) меняется на среду (социальное окружение). Героя обступают "хула и коварство", "жестокие слова", "злоба". Он "с душой берложьей" в мире "одинок и сир". Метафорой человеческого существования становится битва, сражение. Жизнь героя С. Клычкова разворачивается согласно формуле "и не губя, погубил". Закономерно появление в художественном мире поэта образа "человека-зверя", человека-"черта" с рогами и прибитым гвоздем хвостом как одной из метафор человеческого существования в настоящем времени истории.

В поэзии 1920-30-х годов поэт фиксирует перемену качества мира, переосмысление бытийных координат. Появившееся новое пространство (город) вносит в художественное сознание поэта иные акценты. С. Клычков поставлен перед необходимостью осознания возникших связей мира и человека, которые были бы способны отразить перемены в жизни и человеке. Разрушение общего

пространства природно-человеческой жизни приводит к тому, что человек, противостоя разрушению мира, вынужден искать себя, творить судьбу в рамках личного, индивидуального •пространства. Герой переживает сложные отношения с миром, с людьми, совершает ошибки, сам несет за них ответственность. Утратив тайную, родовую связь с миром, он многое и приобретает: профессию, дом, семью, любовь, сына.

В Заключении диссертации обобщены наблюдения над текстами, сделаны основные выводы, новокрестьянская поэзия осмыслена в историческом контексте русской литературы XX века.

Появившаяся как ответ на естественно возникший общественный интерес, новокрестьянская поэзия первой трети XX века, произведя реставрацию опыта народной культуры, обозначила новые эстетические перспективы индивидуального творчества. Ее главным результатом стало создание собственной художественной аксиологии, ориентированной на национальные ценности, русскую традицию. Анализ творчества Николая Клюева, Сергея Есенина, Сергея Клычкова в свете их аксиологии показал объективную значительность художественного и нравственного потенциала народной эстетики, ее созидательные возможности. Реальная значимость лирики Н. Клюева, С. Есенина, С. Клычкова базируется на фундаментальных основаниях вековой национальной культуры, проявившей себя по-разному, с разной степенью талантливости и внутренней свободы в индивидуальном художественном сознании каждого. Возникнув практически стихийно, не оформленная организационно, новокрестьянская поэзии первой трети XX века стала заметным явлением в русской культуре. Отрицаемая по идеологическим соображениям, она оставалась глубинным ценностным ориентиром национального самосознания, сохраненным даже под разрушительным воздействием классовой эстетики.

Основное содержание работы отражено в следующих публикациях: 1. Глебова A.B. (Фролова A.B.) "Я последний поэт деревни...": О творчестве С. Есенина / A.B. Глебова, Т.А. Никонова // Русская литература XX века: учебное пособие / [под ред. Е.Г. Мущенко, Т.А. Никоновой]. - Воронеж, 1999. -

М&6А

С. 303-318. " О

2. Глебова A.B. (Фролова A.B.) Проблема национальной специфики в работах Георгия Гачева и "национальный образ мира" в' поэзии Сергея Клычкова / A.B. Глебова // Проблема национальной идентичности в литературе и гуманитарных науках XX века: Лекции и материалы Зимней школы. Т.2. - Воронеж, 2000.-С. 193-199.

3. Глебова A.B. (Фролова A.B.) Национальная идея и идея гармонического (на материале поэзии Николая Клюева 10-20-х гг. XX века) / A.B. Глебова // Проблема национальной идентичности в культуре и образовании России и Запада: материалы научной конференции. - Воронеж, 2000. - С. 45-50.

4. Глебова A.B. (Фролова A.B.) Тема праздника в лирике Сергея Есенина и Сергея Клычкова / A.B. Глебова // XIII Пуришевские чтения: Всемирная литература в контексте культуры: сборник статей и материалов. - М., 2001. - С. 55-56.

5. Глебова A.B. (Фролова AJB.) Пространство человеческого бытия и быта в лирике Н. Клюева и С. Клычкова 1910-20-х гг. / A.B. Глебова // Русская литература и философия: постижение человека: материалы Всероссийской научной конференции. - Липецк, 2002. - С. 234-241.

6. Глебова A.B. (Фролова A.B.) Праздник как образ в ранней лирике С. Есенина ("Радуница") / A.B. Глебова // Филологические записки: Вестник литературоведения и языкознания. Вып. 18. - Воронеж, 2002. - С. 241-245.

7. Фролова A.B. Изучение лирики С. Есенина в школе ("Москва кабацкая": к проблеме циклизации) / A.B. Фролова // Актуальные проблемы преподавания литературы в школе: материалы Первой научно-методической конференции. Вып 1. - Липецк, 2005. - С. 78-83.

Заказ № 27 от 25 01.06 г. Тир. 100 экз. Лаборатория оперативной полиграфии ВГУ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Фролова, Анна Васильевна

Введение

Глава I. Миф национального бытия в поэзии Николая Клюева

Глава И. Аксиологические и гносеологические основы художественного мира Сергея Есенина

Глава III. Миф и реальность крестьянского быта в поэзии

Сергея Клычкова

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Фролова, Анна Васильевна

Новокрестьянская поэзия - самобытное явление в русской литературе XX века. В этой своеобразной ветви отечественной поэзии нашел отражение земледельческий крестьянский мир с его уникальной культурой, философией и судьбой, с его противоречиями и слабостями, неиспользованными возможностями. Новокрестьянская поэзия уходит корнями в глубину национального бытия, отражая как творческую память, самобытность русского народа, так и попытки реализоваться в новых исторических условиях.

В литературной ситуации первой трети XX века группа новокрестьянских поэтов не представляла собой организованного, специально оформленного литературного течения с единой теоретической платформой, творческой программой, как это имело место в случае с символизмом, футуризмом, акмеизмом, имажинизмом и другими литературными группами. Это был круг поэтов, родство которых осознавалось ими не по единству художественных приемов (поэтики), а скорее мировоззренчески и со-словно. Интересно отметить, что сами поэты не стремились закрепить свою общность программно, эстетически, даже объединяющее их название пришло со стороны: они были выделены из традиционной крестьянской поэзии в особую группу критиком В. Львовым-Рогачевским, давшим им лишь в 1919 году название "новокрестьянские" (178, 43). В нее он включил Н.А. Клюева, С.А. Есенина, С.А. Клычкова, П.В. Орешина, А.В. Ширяев-ца, П.А. Радимова, А.А. Ганина и др. Вслед за В. Львовым-Рогачевским в 1920-е годы А. Лежнев в духе времени обозначил их как "новокрестьянскую группировку" (160, 108). Тогда же название "новокрестьянская поэзия" было применено И. Ежовым ко всем крестьянским поэтам - современникам революционной эпохи (92, 40). Традиция оказалась устойчивой. И в 1960-е годы К. Зелинский называл их "новокрестьянскими" или "новокрестьянами" (109,174). Позже тематическое определение стало термином, введено в "Историю русской литературы" (119, 1983 г.). Им пользуется и современное литературоведение, квалифицируя "новокрестьян" как "неонародническое направление в русской литературе начала XX века" (2, 1979 г.).

В этом тематическом определении легко различима сословная, классовая составляющая, свойственная революционной эпохе ("крестьянская" - "пролетарская" литература), политизированная ориентация которой сохранялась едва ли не на протяжении всего XX века. Мы хотим обратить внимание на первую часть термина "ново-", смысл которой представляется более значительным, чем простое указание на время ("старое" - "новое"). Поэзия тех, кто был назван новокрестьянами, не была логическим продолжением творчества крестьянских поэтов второй половины XIX века, вошедших в литературу как "поэты из народа", "поэты-самоучки", а позднее "поэты-суриковцы" едва ли не как этническая разновидность русской лирики. Народническая критика, несмотря на декларируемый пиетет в отношении поэтов из крестьян, осознавала их несамостоятельность в художественных решениях.

Нельзя новокрестьянскую поэзию считать наследницей и кольцов-ской традиции в русской лирике уже по одному тому, что новокрестьяне не принимали отношения к себе как к чему-то экзотическому, как воспринимался поэт-прасол. Стихийная талантливость А.В. Кольцова удивляла читающую публику, а разработка им поэтических тем в значительной степени была связана с миром природы и местом человека в ней - от изображения "доли горькой" бедняка, характерного для поэта-самоучки, до восторга перед "великой тайной" природы, что выводило лирику А. Кольцова за тематически ограниченные пределы крестьянской поэзии.

Лирика крестьянских поэтов второй половины XIX века сохранила кольцовскую традицию радостного восприятия природы ("И твоим зеленым шумом / Словно сказкой очарован.", "Все в мире ожило с весной, / Зазеленелися поля." (С. Дрожжин)), понимания работы на земле как блага ("Успешно работа идет: / Ложится земля бороздами; / А солнце на пахаря льет / С небес золотыми лучами" (С. Дрожжин)). Однако эта сторона кольцовского наследия оказалась заметно потеснена социальной темой, которой нередко определялся и исчерпывался эмоционально-духовный мир героя. Так, уже первые строки стихотворений И. Сурикова несут жалобы крестьянина на свою жизнь: "Эх ты, доля, эх ты, доля.", "Бедность ты, бедность.", "Сиротой я росла.", "Ах, нужда ли ты, нужда.", "Тяжело и грустно.", "Сердцу грустно, сердце ноет.", "Нет мне радости, веселья." и т. д. Это подтверждают и типичные названия стихотворений разных авторов: С горя, Бедность, Горе, Нужда, Доля бедняка (И. Суриков), Голодная, Сиротинка (С. Дрожжин) и т. д.

В лирике поэтов-суриковцев происхождение, принадлежность к крестьянству вольно или невольно трактовались как социально ущербные, ограничивающие творческие возможности, определяющие индивидуальную судьбу. И это был один из результатов влияния народнической идеологии. Восприятие поэтов-крестьян исключительно как певцов горькой бедняцкой доли объясняется господствующим представлением о народе как униженной, безликой массе, творческие способности которой подавлены тяжелым, безрадостным трудом. На фоне доминирующей дворянской культуры крестьянская поэзия, принявшая в центр своего изображения жизнь крестьянина, не могла не выглядеть как маргинальное и в целом политизировано оцениваемое явление в русской литературе.

Рубеж XIX-XX веков - время выработки совершенно иного отношения к народу и народной культуре, время серьезных попыток целостного, системного разговора о ней во всех областях искусства.

Со второй половины XIX века начинается активное научное изучение фольклора. Выходят работы А.Н. Афанасьева "Поэтические воззрения славян на природу: Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований" (1866-1869), М. Забылина "Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия" (1880), М. Никифоровского "Русское язычество. Опыт популярного изложения научных сведений о языческой религии русских славян" (1875), И.П. Сахарова "Сказания русского народа. Народный дневник. Праздники и обычаи" (1885), Д.Н. Садовникова "Загадки русского народа" (1876), П. Рыбникова "Песни, собранные П. Н. Рыбниковым" (1861-1867) и мн. др. В них народное миропонимание раскрывается через быт, ритуал, народное искусство.

Русский фольклор, народный быт и верования начинают рассматриваться системно, как естественная составляющая народной культуры, глубина традиций которой может быть соотносима лишь с общим мировым процессом. Научные, системные подходы к фольклору, этнографии, обрядовой стороне народной жизни существенно меняют и национальное самочувствие, и отношение к народным истокам культуры. Результатом деятельности этнографов, фольклористов можно считать развитие новых форм изучения и популяризации народной культуры. Так, в 1901 году в Москве была организована Музыкально-этнографическая комиссия, объединившая передовых музыкальных деятелей столицы, посвятивших себя делу собирания и пропаганды народных песен. В ее состав вошли А. Листопадов, М. Пятницкий, Н. Римский-Корсаков, Ф. Шаляпин и др. Задачу комиссии сформулировала Е. Линева в предисловии к первому выпуску собранных ею "Великорусских песен": "На собирателях лежит обязанность спасти произведения народного гения от неумолимой руки времени, сохранить песню от гибели или от искажения" (262, 293). Стремясь "сохранить песню от гибели" и популяризовать ее, М.Е. Пятницкий в 1910 году организует Русский народный хор.

В орнаментальной музыке появляется множество обработок народных песен. Например, А. Лядов сочиняет "Восемь русских народных песен для оркестра" (1905). В них присутствуют типичные образцы народного песнетворчества разных жанров: духовный стих, рождественская колядка, лирическая протяжная, шуточная, былина, колыбельная, плясовая и хороводная. Композитор также пишет симфоническую картину "Баба-Яга", сказочную картину "Волшебное озеро", народное сказание "Кикимора".

Повышение интереса к народному искусству способствовало развитию ансамблевой игры на русских народных инструментах. В 1880-е годы В.В. Андреев организует "Кружок любителей игры на балалайках", который в 1896 году был преобразован в Великорусский оркестр русских народных инструментов. Оркестр пользовался огромной популярностью в России и за рубежом, что свидетельствовало об остром интересе городской аудитории к исконно национальным формам музицирования (262, 291).

Попытки возрождения народного искусства коснулись и народных художественных промыслов. В 1882 году в Москве открывается "Торгово-промышленный музей кустарных изделий". Организуются мастерские по развитию и восстановлению художественных промыслов в Абрамцеве, Та-лашкине, Хохломе, Скопине, Торжке и др., возрождается ткачество, плетение кружев, ковроделие, гончарное дело, ложкарный промысел, роспись ложек, половников, мисок и т. д. Ранее мало известное русскому образованному обществу народное декоративно-прикладное искусство было воспринято как "новый, невиданный мир народного творчества прошлых эпох, как бы чудом сохранившийся, покоряющий необычайной искренностью, свежестью мироощущения, жизнерадостностью, величавой простотой и богатством воображения" (263, 319).

В русском обществе начала века обостряется интерес к сектантам и старообрядцам, - по мнению Блока, носителям "бунтарского" начала, преобладающего в "народной душе". К ним тянутся Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус, пытаясь найти свой "переход к народу". О сектантах и старообрядцах пишут М. Пришвин, В. Бонч-Бруевич, А. Пругавин и др.

Константин Бальмонт выпускает сборники "Жар-птица" (1907), "Зеленый вертоград. Слова поцелуйные" (1909), стилизованные под сектантские песнопения.

В то же время обозначается интерес к язычеству, более глубинному пласту народной жизни и культуры (например, сборник С. Городецкого "Ярь" (1907)).

Влияние народного искусства, его образов, тем, мотивов сказалось на видах искусства, традиционно считавшихся элитарными: в классической музыке (С. Рахманинов - "Три русские песни", И. Стравинский -"Китеж", "Свадебка" и др.), опере (Н. Римский-Корсаков - "Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии", "Садко", "Кащей бессмертный", А. Гречанинов - "Добрыня Никитич" и др.), балете (М. Фокин и В. Нижин-ский ставят, а С. Дягилев вывозит в Париж на Русские сезоны "Петрушку" и "Жар-птицу" И. Стравинского), живописи (В. Серов - "Осенью", "Октябрь", "Баба в телеге", "Безлошадный", "Баба с лошадью", М. Врубель -"Микула Селянинович", "Морская Царевна", "Царевна Лебедь", В. Васнецов - "Аленушка", "Богатыри" и т. д.), скульптуре (М. Чижов - "Крестьянин в беде", JI. Позен - "Нищий", В. Бекмишев - "Деревенская любовь", А. Голубкина - "Марья", "Иван Непомнящий", С. Коненков - "Старик на завалинке", "Слепой старик" и т. д.).

Таким образом, на рубеже XIX - XX веков были созданы не только условия для систематизации и научного изучения фольклора и этнографии, но - что представляется более важным - нового отношения к истории страны, народа, определившего и иной тип эстетического переживания. Народная культура начинает восприниматься как организатор и регулятор крестьянской жизни, как источник утраченного знания, забытых ценностей. На таком глубинном основании возникла поэзия начала XX века, вошедшая в историю литературы как новокрестьянская. Народная культура, все формы ее бытования были осознаны как источник эстетического, способный питать "высокое" искусство.

Творчество новокрестьянских поэтов было оценено современниками как самобытное явление в русской литературе начала XX века, обладающее новизной и ярким образным строем: ". их стихи зазвучали, заиграли огнем, заискрились талантом, засверкали силой и заразили удалью" (178, 108). В нем современники увидели возвращение к ценностям народной культуры, целостной и гармоничной, имеющей нравственную основу. Вот почему возникла необходимость в термине, отличающем существенно новое эстетическое явление от уже сложившегося, но внешне не прерывающем генетической связи с господствующей традицией. Однако сам термин "новокрестьянская поэзия" оставлял довольно широкие возможности для привычных истолкований: возникнув как спор с народнической традицией сословного подхода к поэзии, он в конце XX века был использован современным литературоведением для возвращения в лоно классовых формул и определений ("неонародническое направление").

Признав ограниченность термина, не раскрывающего сути явления, обратимся к общей характеристике последнего. Новокрестьянская поэзия возникла в начале XX века как попытка адекватного ответа на общественную потребность. Россия стремительно втягивалась в революцию, перспективы которой отчетливо показал 1905 год. Как известно, авторы сборника "Вехи" (1909) сделали энергичную попытку предупредить русскую интеллигенцию о грозящей опасности, но даже они лишь отдаленно смогли наметить масштабы будущей катастрофы. Говоря об опасностях, грозящих России, авторы "Вех" их преодоление связывали прежде всего с интеллигенцией. "Худо ли это или хорошо, но судьбы Петровой России находятся в руках интеллигенции, как бы ни была гонима и преследуема, как бы ни казалась в данный момент слаба и даже бессильна эта интеллигенция", — пишет С.Н. Булгаков в статье "Героизм и подвижничество" (48, 25). Именно в интеллигенции видит С.Н. Булгаков наиболее точное выражение русскости, противопоставленной западному мещанскому быту: "Законченность, прикрепленность к земле, духовная ползучесть этого быта претит русскому интеллигенту, хотя мы все знаем, насколько ему надо учиться, по крайней мере, технике жизни и труда у западного человека. В свою очередь, и западной буржуазии отвратительна и непонятна эта бродячая Русь, эмигрантская вольница, питающаяся еще вдохновениями Стеньки Разина и Емельки Пугачева, хотя бы и переведенными на современный революционный жаргон." (48, 28).

Как видим, этим традиционным для начала XX века противостоянием структурированного Запада ("буржуазии") и "бродячей Руси" описана исходная предреволюционная ситуация. И даже у С.Н. Булгакова в ней нет места крестьянину, его укорененности в быте, в земледельческом труде.

Традиционно не найдут места крестьянину в предреволюционном противостоянии общественных сил все его участники - от народников до пролетарских идеологов. И Н. Клюев один из немногих, которому выпадет честь открывать галерею поэтов-новокрестьян, увидит в крестьянине, его быте, психологии созидающее и стабилизирующее начало. Накануне русской революции поэты-новокрестьяне создали свой миф о Руси-хранительнице, о стране крестьянского изобилия, включая и себя в ее мифологизированное пространство.

Считая себя "голосом из народа", новокрестьянские поэты подчеркивали свое крестьянское происхождение и поэтическую родословную. В автобиографическом рассказе "Гагарья судьбина"

Николай Клюев ведет родословную от своей "светлой матери", былинницы" и "песенницы", высоко оценивая ее поэтический талант.

Сергей Клычков признавался, что "языком обязан лесной бабке Авдотье, речистой матке Фекле Алексеевне" (76, 107). В атмосфере народной поэзии рос Сергей Есенин: "К стихам расположили песни, которые я слышал кругом себя, а отец мой даже слагал их" (1, V, 5). Новокрестьяне вполне осознанно дорожили своей биографией и не отказывались от

10 и не отказывались от родовых примет, что выражалось в их внешнем облике, одежде. По мнению В.Г. Базанова, они "разыгрывали социальный водевиль с переодеванием", "превратили и свой образ жизни, и свою внешность в наглядное средство агитации", цель которой - утверждение самоценности крестьянского мира (28, 106, 109). Исследователь подчеркивает осознанность, демонстративность, полемическую остроту этого "водевиля", задача которого - стремление "подчеркнуть значение крестьянских поэтов в общественном и литературном движении", противопоставить себя петербургским литературным салонам, с пренебрежением относившимся к деревне (28, 14, 16). Однако протест новокрестьян не был самоцельным, эпатирующим. Они хотели быть услышанными и потому говорили на языке, понятном обществу. Видя в подобном поведении новокрестьянских поэтов "определенную литературную позицию", В.Г. Базанов вписывает ее в контекст культуры начала XX века, для которой была характерна "маскарадность, стилизованность, ряженость" (28, 16-17). Новокрестьянские поэты хотели быть естественными в русле культурной ситуации начала века, когда каждое литературное течение "настойчиво подчеркивало свою "знаковость", приоритет своего мировидения (28, 17), но, на наш взгляд, и не хотели раствориться в чужом окружении. Отсюда и подчеркнутая простоватость Н. Клюева, "гетры'-валенки С. Есенина и пр. Глубинное родство с народным духом, осознание самоценности крестьянского мировосприятия, новая общественная ситуация способствовали тому, что, в отличие от своих предшественников, новокрестьянские поэты именно в характере русского земледельца видели свою опору.

Свежесть лирических голосов, своеобразие мировосприятия, ориентация на самобытное крестьянское слово обратили на себя внимание литературной общественности, и в массе разноречивых отзывов преобладала высокая оценка поэзии новокрестьян А. Блоком, Н. Гумилевым, В. Брюсо-вым, А. Белым, А. Ахматовой и др. Ее типологическими качествами стали ориентация на традицию и ее длительность, известная ритуальность в выборе героев, острое, свежее чувство природы, отношение к крестьянскому быту как к целостному и ценностному миру и т. д.

Революция 1917 года, связавшая судьбу страны, ее будущее с пролетариатом, существенно изменила общественное мнение. Пролетарская культура, ищущая не только собственный поэтический язык, идеологию, но и читателя, агрессивно потеснила поэтов-новокрестьян, еще совсем недавно бывших голосом народа, трансляторами народной культуры. В середине 1917 года оформляется движение Пролеткультов, которое ставит перед собой крупномасштабную задачу - создание пролетарской культуры. Исходя из абсолютного отрицания прошлого, пролеткультовцы пытаются создать новое, революционное искусство с чистого листа, отрицая традицию как сдерживающее начало. Творцом новой культуры, по их мнению, мог стать только пролетариат - социальный слой, не укорененный в прежнем быте. Огромный культурный слой, духовный опыт народа, питавшие творчество новокрестьянских поэтов, оказались не востребованными в новой эстетической ситуации. Таким образом, модель культуры, предлагаемая пролеткультовцами, отвергала крестьянскую культуру. Литературному противостоянию пролеткультовцев и новокрестьян суждено было выйти за рамки культуры, поскольку в полемику вмешались внелитературные факторы.

С 1920-х годов негативное отношение к новокрестьянской поэзии определялось динамично менявшейся политической ситуацией: сначала введением продразверстки, затем индивидуального налогового обложения в деревне, позже - курсом на индустриализацию и массовым раскулачиванием. Новокрестьянские поэты довольно скоро стали объектом не только литературных преследований и травли. Их имена стали синонимами опасных для жизни определений: "певцы кулацкой деревни", "кулацкие поэты", "бард кулацкой деревни" (О. Бескин о С. Клычкове). Их обвиняли в национализме, антисемитизме, "благоговейной идеализации прошлого", "восхищении перед патриархальной рабовладельческой Русью" (О. Бескин о С. Клычкове, В. Князев о Н. Клюеве), в неприязни к новому, индивидуализме, мистицизме, реакционной идеализации природы, а подчас и прямо зачисляли в разряд классовых врагов (О. Бескин, JL Авербах, П. Замойский, В. Князев). В сознание читателей внедрялась мысль о бесперспективности новокрестьянской поэзии, ее классовой чуждости.

Политическое содержание высказанных обвинений подтверждалось запретом на творчество. В конце 1920-х годов был взят курс на отлучение Клюева, Клычкова, Орешина, Есенина (посмертно) от литературы. Ново-крестьяне стали объектом издевательских статей и пародий. Известны нападки А. Безыменского на Н. Клюева, литературно-политическая полемика О. Бескина и С. Клычкова, но, пожалуй, самый сокрушительный удар был нанесен по С. Есенину статьей Н. Бухарина "Злые заметки", опубликованной в 1927 году в газете "Правда". Главный идеолог партии, Н. Бухарин осознает, что мишенью его прямолинейных, фельетонных нападок является крупнейший национальный поэт, которого невозможно уничтожить грубым политическим шаржированием. Есенинские стихи не поддаются фальсификации, осмеянию даже такого полемиста, как Н. Бухарин. И потому он идет на подлог. Он пишет якобы не столько о поэте Сергее Есенине, сколько о "есенинщине - явлении самом вредном, заслуживающем настоящего бичевания" (41, 208). Расправляясь в статье с ушедшим поэтом, он целил свое осуждающее слово в тех, кто и после смерти С. Есенина продолжал мыслить категориями крестьянской культуры. Стремление скомпрометировать не только поэта, но прежде всего его поэзию, мировосприятие, общественную позицию было частью государственной политики раскрестьянивания, борьбы с мужиком.

1930-е годы - период творческого молчания и замалчивания новокрестьянских писателей: они пишут "в стол", занимаются переводами (например, С. Клычков). Их оригинальные произведения не публикуют. Последовавшие в 1937 году репрессии надолго вычеркнули имена Николая Клюева, Сергея Клычкова, Петра Орешина и др. из литературного обихода.

Интерес к творческому наследию крестьянских поэтов возобновляется лишь в 1960-80-е годы с возвращением поэзии Сергея Есенина. Одна за другой выходят работы, посвященные творчеству поэта, - Е.И. Наумова (216, 217), A.M. Марченко (188, 189), Ю.Л. Прокушева (250), B.C. Выход-цева (60, 61), В.Г. Базанова (24, 27), В.В. Коржана (145), С.П. Кошечкина (150), П.Ф. Юшина (364), А.А. Волкова (52), Э.Б. Мекша (192, 193, 194, 195, 196, 197,198), В.И. Харчевникова (337, 338)) и других.

Достаточно быстро обнаруживается "социальный заказ", определившийся отношением советской критики к крестьянству в революции. 1960-е гг. сужают творчество С. Есенина до рассмотрения одной деревенской темы. Есенин не погружен в литературный процесс первой трети XX века, его творчество представлено как иллюстрация политической незрелости и провинциальности, от которых С. Есенин постепенно избавляется (или не может избавиться). Рассматривая поэта в русле идеи революцио-низации крестьянства, литературоведы 1960-х гг. отмечают его "пассивную общественную позицию" (Е. Наумов, Ю. Прокушев, П. Юшин, А. Волков). Серьезным препятствием для создания стройной картины политического роста поэта стали религиозные мотивы его творчества и самоубийство, обстоятельство которого до сих пор вызывают много спекуляций.

Известным прорывом в есениноведении стали работы А. Марченко (188, 189). Она пытается преодолеть традиционную трактовку С. Есенина как певца природы и крестьянского быта. Перестав связывать мировоззрение поэта с его социальной принадлежностью, она обратилась в первую очередь к поэтике и уже не только к ее фольклорным истокам. А. Марченко вписывает творчество С. Есенина в контекст литературы серебряного века. Она отказывается рассматривать поэта как деревенского бытоописа-теля, говорит о нем как о живописце, старающемся выразить "лирическую идею". А. Марченко отмечает "столь характерное для поэтики его пейзажной лирики соединение простодушной непосредственности со строгим и даже суровым мастерством" (189, 26). Она не разделяет давних и неоспо-ренных упреков А. Воронского в идеализации крестьянской жизни. Обращение поэта к праздничной ее стороне исследователь справедливо объясняет укорененностью традиций народного искусства с бытом: "Ему нужно восстановить когда-то живые связи между искусством и повседневностью, искусством и бытом — связи самые естественные, самые необходимые, самые "значные", он хочет вернуть искусство в быт, сделав его <.> предметом первой необходимости; хочет, чтобы жизнь снова стала пронизанной поэзией, как некогда жизнь древней Руси" (189, 87). И это уже преодоление стереотипного подхода к поэту-крестьянину.

В 1980-е гг., как и сто лет тому назад, возобновился интерес к крестьянской культуре, к ее мифологической основе. В 1989 году переиздается труд М. Забылина "Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия", выходят работы Б.А. Рыбакова ("Язычество древних славян" (1981), "Язычество Древней Руси" (1987)) возвращаются в исследовательский обиход работы А. Афанасьева, появляются словари, книги по славянской мифологии. Как и в конце XIX века, общественная и культурная мысль стремится освоить эстетику крестьянского быта (напр., В. Белов "Лад. Очерки о народной эстетике"(1982)), осмыслить крестьянскую культуру как цивилизацию (напр., статьи К. Мяло "Оборванная нить. Крестьянская культура и культурная революция" (1988), И. Шафаревича "Две дороги - к одному обрыву" (1989)), увидеть в народном опыте возможность осмысления современных проблем.

В. Белов возвращает крестьянской культуре статус хранительницы народной памяти, народного мироощущения. Детально воспроизводя особенности и нюансы ее бытования, он пытается сохранить в слове вытесняемый городской цивилизацией, исчезающий "лад" народной жизни. Невостребованность категории крестьянской культуры в современной исторической ситуации, утрата ее ценностной системы оценивается В. Беловым как отход страны от органичного, национального пути развития.

Близка к этой позиции историк К. Мяло. Она утверждает право на существование особого культурного пласта - крестьянской культуры: "Была самобытная и разнообразная крестьянская культура, как всякая культура, имеющая право быть независимо от того, нравится она нам или нет" (215, 246). Послереволюционные годы, стремясь "поскорее преодолеть "идиотизм" деревенской жизни", не увидев в ней ничего позитивного, попросту разрушили ее. Понесенные потери, по мнению К. Мяло, практически невосполнимы, о чем свидетельствует тот факт, что понятие "крестьянская культура", будучи долгое время невостребованным, "все еще не обрело законного гражданства и должно доказывать свое право на существование" (215, 246).

К. Мяло подчеркивает гибкость крестьянской цивилизации, которая готова принять любое новшество, но не позволяет, как всякая ценностная культурная система, затронуть свое мировоззренческое ядро, сутью которого являются "принципиальная космоцентричность", "идеальное равновесие вселенной" (215, 253). Она отмечает в крестьянской цивилизации "диалектику космоса, социума и единичной личности, когда, входя в общину (мир), человек через весь объем ее представлений как бы входил в "правильный" миропорядок. А только через связь с этим порядком он и мог обрести. высшее благо - спасение души" (215, 254).

Мысль К. Мяло о глубокой укорененности, устойчивости крестьянской цивилизации продолжает И. Шафаревич: "Это была самостоятельная цивилизация, органично складывавшаяся многие тысячелетия, со своим экономическим укладом, своей моралью, эстетикой и искусством. Даже своей религией - православием, впитавшим гораздо более древние земледельческие культы" (347, 151). Крестьянскую цивилизацию, ориентированную, по мнению исследователя, на жизнь, сменила технологическая, неизбежный результат которой - уничтожение самого человека. Этот разговор обращен не в прошлое, для Шафаревича его актуальность несомненна. Шафаревич считает, что крестьянская цивилизация "может стать для нас наиболее ценной моделью органически выросшего жизненного уклада, у которого можно многому научиться, и главное, космоцентризму - жизни в состоянии устойчивого социального, экономического и экологического равновесия" (347, 164). "Деревенская" литература, по оценке ученого, потому и притягательна, что, "воскрешает крестьянскую цивилизацию - хоть и не в жизни, а в наших переживаниях", "указывает путь в будущее" (347, 165).

В 1980-е годы в связи с концепцией народной культуры как разрушенной крестьянской цивилизации формируется новый подход к изучению крестьянских поэтов, в первую очередь Николая Клюева и Сергея Есенина. Можно говорить о динамике подходов к творчеству С. Есенина в литературоведческой науке XX века. В целом для есениноведения характерно движение от политических по своему характеру выступлений к философскому осмыслению лирики поэта, к исследованию поэтики творчества Есенина. Отличительной особенностью есениноведения последних 1520 лет является то, что в нем обозначилась и развилась тенденция к рассмотрению есенинской поэзии в генетической связи с основными ценностями мировой и национальной духовной культуры. Глубина поэзии Есенина осмысляется на основе ее народнопоэтического генезиса.

Выдвижение на первый план имен С. Есенина и Н. Клюева произошло не случайно. Временная дистанция позволила увидеть в некогда казавшейся единой "группировке" новокрестьянских поэтов не только тематическую близость, но и различия творческих установок. В свете формирования концепции утраченной крестьянской цивилизации Н. Клюев был осознан как сознательный творец мифа об утраченном жизненном укладе, "космоцентризме" (И. Шафаревич) мировоззрения наших предков. С. Есенин, напротив, рассматривался на фоне утраченной национальной традиции как художник, отыскивающий пути естественного развития национальной поэзии, опирающейся на глубинные смыслы народного мироот-ношения, трансформируемые реальной историей. Н. Клюев и С. Есенин обозначили две разнящиеся прежде всего временным вектором концепции народной культуры: одна, клюевская, была реставрационной по смыслу, обращена в прошлое, а потому и оказалась нежизнеспособной, другая, есенинская, искала пути в будущее. Будучи национальным гением, глубоко чувствующим потребности народа в слове истинном, С. Есенин далеко отошел от клюевских мифологических построений, предложив своим современникам не только возможную стратегию постижения изменившегося мира в слове поэта, но и реализовал ее, насколько это было возможно в тех исторических условиях, в своей художественной практике.

Другие поэты, включаемые в группу новокрестьянских, шли своими путями, разнообразие которых лишний раз подтверждает мысль о том, что перед нами не традиционное литературное объединение, а обозначенный конкретными именами и судьбами поиск путей развития не только поэзии, но национального самосознания. Н. Клюев и С. Есенин лишь на время поддались революционным обольщениям, не изменив сути своих художественных верований. П. Орешин, П. Радимов, А. Ганин приняли люмпенизирующуюся часть крестьянства за новый, революцией обновленный народ, сделав бунт в духе Разина своим поэтическим кредо. И на этом пути их ждали поэтические провалы и политическая гибель. Не найдя необходимого равновесия между бунтом "голытьбы" (П. Орешин) и естественной тягой к земле, к сбережению жизни, свойственной крестьянскому большинству, пролетаризировавшиеся поэты-новокрестьяне не стали ни реставраторами погибшей цивилизации, как Н. Клюев, ни голосом меняющегося крестьянского сознания, как С. Есенин. Из поэтов-новокрестьян, помимо очевидных лидеров, сохранил свое поэтическое лицо Сергей Клыч-ков, соединивший в своей лирике разных лет сначала поиск Н. Клюева, в послереволюционные годы - С. Есенина. Его поэтический опыт оказался в числе продуктивно продолженных реальной историей литературы 1930-х гг. Героем С. Клычкова стал человек деревни в новых исторических условиях. Утратив претензии на восстановление крестьянского мифа, не имея ни творческих, ни исторических возможностей продолжить путь, намеченный гением С. Есенина, русская советская поэзия 1930-х гг. сохранила в своем составе лишь особый тематический пласт как отдаленную память о попытке поэтов-новокрестьян начала века - тему деревни.

Корпус нашего исследования составили поэзия Николая Клюева 1910-1930-х гг. (не анализируется лирика 1900-х гг., еще несамостоятельная в художественных решениях), поэзия Сергея Есенина: дореволюционная (по преимуществу Радуница), позволяющая представить становление художественной аксиологии поэта, часть произведений послереволюционного периода, иллюстрирующих динамику гносеологических и аксиологических основ художественного мира Есенина, лирика Сергея Клычкова.

В свете вышесказанного обратимся к обзору литературоведческих идей 1980-х гг., ставших исходными в формировании нашего видения проблемы. В аспекте "художественного народознания" рассматривает творчество С. Есенина В.Г. Базанов в книге "Сергей Есенин и крестьянская Россия" (1982). Он доказывает факт изучения поэтом работ А. Афанасьева и Ф. Буслаева, уточняет причины обращения поэта к мифологии. Исследователь прав, говоря о том, что Есенин ". не реставрирует старину, но всегда помнит о ней, ищет в прошлом ключи для понимания народного мировоззрения и искусства своего времени" (27, 93). Например, В. Базанов отметил тесную связь есенинского орнамента с народным искусством: "Есенин увидел в народной орнаментике, в крестьянском искусстве не только пережитки глубочайшей старины, но и вечно живое художественное творчество, не умирающую красоту народной эстетики" (27, 68).

На рубеже XX-XXI веков наконец-то началось исследование творчества С. Есенина как крупнейшего национального поэта без ритуальных ссылок литературоведения советского времени на его политическую близорукость и крестьянскую ограниченность. О.Е. Воронова (54) рассматривает поэта как "органического носителя народной духовной и художественной культуры" (54, 4), чье "образное мышление типологически идентично фольклорному" (54, 6). Она осмысляет творчество С. Есенина в контексте традиций православной культуры, на фоне русского религиозно-философского "ренессанса", в соотнесении с понятиями "русская идея", "новое религиозное сознание", "русский космизм". Н.И. Шубникова-Гусева (356) идет дальше. По ее мнению, новаторство С. Есенина состоит в создании "принципиально новой системы художественного постижения мира, в основе которой лежит идея полемического диалога как основы бытия в русской культуре" (356, 23). Исследователь расширяет литературный контекст, вписывая поэта в традицию не только литературы серебряного века, но и в культурное поле русской литературы в целом.

Интерес к личности и творчеству Николая Клюева возродился в конце 1960-х годов, причем в связи с ростом внимания к поэтическому наследию С. Есенина. Творчество Клюева довольно часто оценивалось сквозь призму негативных есенинских оценок. На первый план выходили политические определения рапповского толка - "воинствующий национализм", "политический и поэтический консерватизм" "косной части крестьянства" и т. д.

Ситуация менялась медленно. Дружба-вражда двух поэтов, претендующих на первое место среди новокрестьян, рассматривалась сначала как факт их биографии, но не в плане новокрестьянской поэзии как художественной концепции. В 1969 году в Мюнхене вышел двухтомник Николая Клюева под общей редакцией Г.П. Струве и Б.А. Филиппова (4). Во вступительной статье Э. Райе подчеркивает "единственность" Н. Клюева "во всей русской литературе" (255, 61). С его точки зрения, поэт - "первый представитель неисчислимой, анонимной, до тех пор бессловесной массы русского народа (255, 61), поэтому его поэтика традиционна, он "ищет красоты и выразительности внутри уже существующего" (255, 76). С ним не согласен Б. Филиппов, который видит причину клюевской самобытности в сочетании "своеобычной словесной культуры потаенных сект и староверчества, прологов и цветников дониконовского письма, . старорусской церковной традиции" с "высокой поэтической техникой русского XX века" (325, 122).

1970-1980-е годы - время более активного исследования биографии поэта (А.К. Грунтов (80)), его переписки, раннего этапа творчества (К.М. Азадовский (15)) и др. Но и в эти годы внимание к поэту избирательно, круг исследований немногочислен.

1990-е годы стали периодом уже всестороннего исследования личности и творчества Н. Клюева. Условно исследования этих лет можно разделить на две группы: одни ученые (Л.Ф. Пичурин (240) и др.) восстанавливают жизненный путь поэта, пытаются осветить "белые пятна" биографии, другие (К.М. Азадовский (14), В.Г. Базанов (28, 29), Н.М. Солнцева (298) и др.), опираясь на факты биографии, исследуют его творчество.

К.М. Азадовский жанр книги "Николай Клюев: Путь поэта" (1990) определяет как "жизнеописание поэта". В ней автор обобщил и дал свою трактовку накопленному за два десятилетия исследовательской работы материалу: неизвестные архивные свидетельства, отзывы о Н. Клюеве его современников, оценки его личности и творчества, историю взаимоотношений с коллегами по цеху, материалы о последних днях и трагической гибели поэта позволили ему выстроить собственную концепцию феномена Н. Клюева. К.М. Азадовскому принадлежит книга "Жизнь Николая Клюева" (2002) - "документальное повествование" о жизни поэта.

В.Г. Базанов ("С родного берега: О поэзии Николая Клюева", 1990) рассматривает не столько событийную канву жизни поэта, сколько своеобразие поэтического творчества. По мнению ученого, для Н. Клюева характерно эпическое мирочувствование, религиозно-мифологическое видение мира (28, 129). Поэтому он по преимуществу исследует мифологические, религиозные, фольклорные истоки образности поэта, эволюцию тем, образов, особенности поэтики, осмысляет идейно-философский контекст поэзии Клюева.

Работы В.Г. Базанова (28) и К.М. Азадовского (14) сформировали корпус идей - основу для современного научного изучения творчества Николая Клюева. Исследователи пересматривают устоявшиеся мнения и оценки. Оспаривая есенинские высказывания об архаичности, статичности клюевских образов, В.Г. Базанов доказывает напряженность поисков поэта. В ретроспективности поисков Н. Клюева В.Г. Базанов видит не отказ от современности, а способность видеть в наследии древней Руси эстетические и нравственные ценности, имеющие значение и для будущего.

К.М. Азадовский развенчивает миф о Н. Клюеве как сугубо крестьянском поэте. По мысли исследователя, поэт не был носителем "народной души", он лишь "пытался уловить, угадать" ее и выразить в своем творчестве (14, 326). Кроме того, К. Азадовский определил логику становления клюевской поэзии: она формировалась на стыке фольклора, древнерусской письменности и современной поэту культуры. Клюев продвигался от сознательного освоения литературной традиции, через фольклор и фольклорные стилизации, к обретению "на фольклорной основе своего индивидуального лиро-эпического стиля" (14, 212). К.М. Азадовский, вписывая Н. Клюева в литературную традицию, не склонен переоценивать, в отличие от

Базанова, значимость опоры поэта на народную культуру. В.Г. Базанов же показывает, что традиция народной культуры формировалась наряду с книжной в творчестве Н. Клюева. Таким образом, К.М. Азадовский и В.Г. Базанов обозначили пути изучения творчества Н. Клюева (опосредованно и новокрестьянской поэзии в целом): 1) только как литературное творчество, стилизованное под народное, 2) индивидуальное творчество, в равной мере использующее приемы традиционной книжной лирики и народного опыта.

Исследованию литературных истоков творчества Н. Клюева, в развитие идей К. Азадовского, посвящены работы Л.В. Захаровой (107, 108, 109), И.В. Гречаник (77), Д.А. Савельева (268), С.И. Субботина (306) и др. Л.В. Захарова в диссертации "Творчество Н.А. Клюева в литературном процессе 10 - 30-х годов XX века. Типологическая общность и индивидуальное своеобразие" (М., 1993) устанавливает "взаимосвязь поэта с эпохой и культурной традицией", вписывает его в контекст духовно-нравственных и философских исканий эпохи. В диссертации рассматривается связь творчества поэта с идеями Н. Федорова, В. Соловьева, С. Булгакова, хлыстов-цев, символистов, акмеистов.

До середины 1990-х гг. исследование творчества Н. Клюева имело монографический характер. В 1997 году вышла книга "Николай Клюев: исследования и материалы" (225) о проблемах мировоззрения, творчества и биографии поэта - результат коллективных усилий разных авторов.

Аспект исследования поэзии Клюева в работе Д.А. Савельева "Духовные искания Н. Клюева и его творческое наследие 1910 - 1930-х годов" (М., 1999) - связь его творчества с древнерусской литературой. Это новый интересный поворот, позволяющий посмотреть на творчество поэта в более широком контексте русской культуры и ее традиций. С точки зрения диссертанта, Клюев - "выраженный поэт-книжник" и творит авторский миф, опираясь на литературную традицию.

Н.М. Солнцева в книге "Странный Эрос: интимные мотивы в поэзии Николая Клюева" (2000) основу клюевской образности ищет в личных пристрастиях поэта, освещает его творчество через тему эроса, пытается вписать поэта в поведенческую и литературную ситуацию серебряного века.

Через призму поэтики символизма поэзию Н. Клюева рассматривают А.И. Михайлов (207), Н.М. Дзуцева (88), замечания по данной проблеме можно встретить у В.Г. Базанова (26, 28), К.М. Азадовского (14), JI.B. Захаровой (107) и др. Кроме того, многие ученые (В.Г. Базанов (26, 28), К.М. Азадовский (14), А.И. Михайлов (207) и др.), отмечая "вещность", конкретность, осязаемость клюевского поэтического мира, прослеживают его связь с поэтикой акмеизма.

Расширяется культурное поле, в которое вписывается Николай Клюев. Отмечается связь поэта с традициями русских классиков: Державина, Тютчева (В.Г. Базанов (26, 28)), Кольцова (Т.П. Чаплышкина (343)), Фета (Н.С. Гумилев (82)), Некрасова (П.С. Выходцев (60), Н.И. Неженец (220)) и др.

Изучению фольклорно-мифологического пласта клюевской поэзии посвящены работы Э.Б. Мекша (199), Н.И. Неженца (220), А.И. Михайлова (207), Е.И. Марковой (187) и др. С.В. Полякова доказывает неосознанность повторения мифа в поэзии Н. Клюева и подчеркивает антропоморфную модель мифотворчества поэта. "Овеществление мифов и их обновление", а также роль метафоры как "вещественного символа, утверждающего крестьянский взгляд на окружающую действительность", отмечает В.Г. База-нов. А.И. Михайлов отмечает "органическое родство новокрестьянской поэзии с народно-песенной стихией", что позволило ей "отобразить глубинные черты национального бытия" (207, 131). Н.И. Неженец причисляет Клюева к поэтам фольклорной традиции.

В последние годы в литературоведении обозначился и лингвистический аспект исследования художественного мира Николая Клюева. Кафедрой русского языка Вологодского государственного педуниверситета выпущены два "Клюевских сборника" (1999, 2000) в которых исследуются образы пространства, времени, топонимика, поэтическая география поэта, а также публикуется "Проект поэтического словаря Н.А. Клюева" (135, 136).

Работы последних лет, рассмотренные нами, позволяют обозначить исследовательскую тенденцию в подходах к творчеству Николая Клюева: от фиксации его экзотичности, которая нередко была синонимом провинциальности или малой художественности, к анализу тех смыслов и связей, которые открывает поэзия Н. Клюева, сознательно им ориентированная на разные пласты национальной культуры.

В отличие от Н. Клюева и С. Есенина, творчество Сергея Клычкова менее освещено в современной литературной науке. Интерес к нему обозначился только в 1980 - 1990-е годы. Началось уточнение фактов биографии поэта (Клычкова Е.С. (133)). В работах Т. П. Чаплышкиной (343), 3. Я. Селицкой (278, 279) анализируются отдельные произведения, темы, поэтические циклы С. Клычкова. По-прежнему обязательным компонентом почти всех публикаций является указание на связь поэта с фольклором, обусловленную крестьянским происхождением, проблематикой творчества. З.Я. Селицкая свои наблюдения над лирикой С. Клычкова обобщила в диссертации "Творчество Сергея Клычкова (Черты творческой индивидуальности поэта)" (JI., 1989), подробно проанализировав влияние символизма на лирику поэта, отметила стык фольклорной и литературной культур. Важной чертой творческой индивидуальности поэта она считает "элегическое восприятие мира" (279, 25).

Ю.А. Изумрудов в диссертационном исследовании "Лирика Сергея Клычкова" (Нижний Новгород, 1993) тоже отмечает, что "лирика Клычкова находится на "стыке" фольклорности и книжности, мифа и реальности"

116, 30). Особенность подхода автора диссертации состоит в том, что он акцентирует внимание на образе человека в художественном мире поэта. Он рассматривает образы Леля, Лады, деда как варианты образа лирического героя, их особенности и эволюцию. Диссертант совершенно верно подметил в лирическом герое С. Клычкова движение от мифологического персонажа к реальному человеку (116, 118).

Наиболее полным исследованием жизни и творчества Сергея Клычкова является книга Н.М. Солнцевой "Последний Лель: О жизни и творчестве Сергея Клычкова" (1993), вписывающая Сергея Клычкова в складывающуюся современную картину изучения поэтов-новокрестьян. На основе богатого фактического и архивного материала автор воссоздает сложный, драматический путь становления личности и художественного мастерства поэта. Исследовательница вписывает поэзию и прозу С. Клычкова в литературный контекст эпохи, анализирует влияние на его творчество символистов, Н. Клюева, С. Есенина. Она рассматривает преемственность тем и образов, их эволюцию в поэзии и прозе. Не обойдена вниманием и переводческая деятельность, которой поэт занимался в последние годы жизни.

В 1960-80-е гг. творчество каждого поэта-новокрестьянина рассматривалось литературоведением по отдельности, без учета концептуальной общности. В 1990-е гг. появились попытки осмыслить новокрестьянскую поэзию как целостное явление. А.И. Михайлов в книге "Пути развития новокрестьянской поэзии" (1990) рассматривает ее тридцатилетнюю историю, определяя, таким образом, время существования новокрестьянского направления - 1910-30-е гг. Мы считаем, что конец новокрестьянской поэзии наступил раньше физического уничтожения ее представителей, на чем настаивает А.И. Михайлов. Как единая концепция восстановления мифа о народной культуре новокрестьянская поэзия завершилась к началу 1920-х гг., когда стала ясна невозможность воплощения предложенной доктрины. Круг поэтов, включенных А. Михайловым в новокрестьянскую группу, довольно широк: в него вошли "русские поэты - выходцы из крестьян, заявившие о себе в начале 1910-х гг." (207, 3), то есть Клюев, Орешин, Есенин, Ширяевец, Ганин, Клычков и др. Объединить достаточно разных поэтов в одно литературное направление исследователю позволил тематический принцип, положенный им в основу их общности. Мы же говорим о концептуальном единстве новокрестьян, состоящем в восприятии народной культуры как эстетического и нравственного центра их поэзии.

Возобновившийся интерес к творчеству новокрестьянских поэтов свидетельствует о востребованности и стремлении переосмыслить категорию народной культуры в общественной и литературной жизни первой трети XX века.

Актуальность диссертационного исследования определяется необходимостью изучения истории литературы XX века в ее реальном бытовании и освобождения ее от привычных мифов и стереотипных подходов. Нужно осмыслить художественную аксиологию новокрестьянской поэзии в современной социокультурной ситуации.

Научная новизна работы состоит в изучении художественной аксиологии новокрестьянской поэзии как закономерного и художественно завершенного определенного этапа развития русской литературы первой трети XX века.

Цель диссертации — выявить динамику развития новокрестьянской поэзии и исследовать ее художественную аксиологию.

Она диктует следующие задачи:

- осмысление развития новокрестьянской поэзии в контексте художественного и мировоззренческого поиска русской литературы первой трети XX века;

- выявление принципиальных основ ценностной системы поэзии новокрестьян в меняющемся историко-культурном поле;

- монографическое рассмотрение художественной системы каждого из поэтов-новокрестьян в заявленном нами аспекте.

Объектом и материалом исследования стало поэтическое творчество Н. Клюева, С. Есенина, С. Клычкова, позволяющее наиболее репрезентативно показать варианты развития новокрестьянской поэзии, становление ее художественной аксиологии, базирующейся на народной культуре как целостном эстетическом явлении. Поскольку объектом нашего изучения стала концептуальная сторона новокрестьянской поэзии, то в работе мы не рассматриваем творчество тех, кто попытался увидеть в революции пролетаризированного крестьянина (тупиковая ветвь новокрестьянской поэзии - П. Орешин, А. Ганин, П. Радимов и др.), и тех, кто стал представителем деревенской темы в литературе 1930-х гг., унаследовав опыт С. Клычкова (напр., П. Васильев).

Предмет диссертационного исследования - художественная аксиология новокрестьянской поэзии.

Методологической базой исследования послужили работы по истории культуры и этнографии (А.Н. Афанасьев, Б.А. Рыбаков, А.В. Терещенко и др.), мифологии (Е.М. Мелетинский, А.Ф. Лосев, Я.Э. Голосовкер, М.И. Стеблин-Каменский, В.Н. Топоров и др), литературоведению (Ю.М. Лотман, Д.С. Лихачев, Т.И. Сильман, Л.Я. Гинзбург, Б.О. Корман, М.Н. Дарвин и др.). Системный анализ художественных текстов проводился с использованием историко-литературного, сравнительно-типологического, структурно-семантического подходов, разработанных отечественными литературоведами (Ю.Н. Тынянов, Т.И. Сильман, Б.О. Корман, Л.Я. Гинзбург и др.).

Практическая значимость работы состоит в возможном использовании ее результатов при разработке вузовского курса истории русской литературы XX века, спецкурсов и спецсеминаров по русской поэзии первой трети XX века. Наблюдения и выводы, предложенные в диссертации, могут быть применены в дальнейших исследованиях художественного мира новокрестьянской поэзии в целом и творчества Н. Клюева, С. Есенина, С. Клычкова в частности.

Апробация работы. Диссертация обсуждена на кафедре русской литературы XX века Воронежского государственного университета. Ее основные положения излагались на научных конференциях в Воронежском государственном университете (Воронеж, 2000, 2001, 2002), всероссийских научных конференциях - "Проблема национальной идентичности в литературе и гуманитарных науках XX века" (Воронеж, 2000), "Проблема национальной идентичности в культуре и образовании России и Запада" (Воронеж - Задонск, 2000), "XIII Пуришевские чтения: Всемирная литература в контексте культуры" (Москва, 2001), "Философия и литература: постижение человека" (Липецк, 2001), "Актуальные проблемы преподавания литературы в школе" (Липецк, 2004, 2005). По теме диссертации опубликовано 7 работ.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, включающей 365 наименований. Общий объем работы составляет 189 страниц.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Художественная аксиология новокрестьянской поэзии первой трети XX века"

Заключение

Новокрестьянская поэзия явилась закономерным итогом развития той ветви русской литературы, которая базировалась на изучении духовно-нравственных и миростроительных основ народной культуры, не отрицающей и собственно литературных традиций. Она отразила особенности развития литературы первой трети XX века, когда возродился интерес к крестьянской культуре, целостной и гармоничной, имеющей нравственную основу.

Термин "новокрестьянская поэзия" обозначил иное качество нового явления по сравнению с уже сложившимся и осмысленным - крестьянской поэзией XIX века. Общность крестьянских поэтов XIX века сформировалась на основе тематического единства (описание тяжелой доли бедняка), разговор об эстетических составляющих их творчества не велся.

Новокрестьянские поэты не создали оформленного литературно-художественного течения, их роднило лишь направление художественных поисков. В центр их художественной аксиологии была поставлена крестьянская культура, понимаемая как совокупность мировоззренческих, нравственных оснований народной жизни и последовательное воплощение их в культуре быта и искусстве. Свою задачу поэты-новокрестьяне видели в воссоздании крестьянской цивилизации. Отношение к крестьянской культуре как категории эстетической, живому целостному явлению позволило им создать свою поэтику, свой художественный мир, ценностные и собственно поэтические принципы были выработаны в творчестве таких разных поэтов, какими были Николая Клюев, Сергей Есенин и Сергей Клычков.

Наиболее последовательно задачу возрождения и сохранения народной культуры стремился реализовать Николай Клюев. Пытаясь восстановить подлинную правду национального бытия, он предложил художественно завершенную модель мира с традиционными для крестьянской культуры категориями: Дом, Земля, Бог и родовой человек, вписанный в мир через механизмы регулировки его поведения - обряд, ритуал, традицию. Н. Клюев реконструирует архаическое мировосприятие, формы бытования культуры, не модифицированные временем, в их идеализированном варианте. Художественный мир поэта отразил уже не существующую, естественным образом утраченную полноту взаимоотношений человека с миром. Таким образом, в поэтическом мире Н. Клюева идеальное вытеснило настоящее, миф заместил реальность. Идея воссоздания крестьянской культуры во всей полноте ее бытования, предложенная поэтом как единственно к возможный путь развития национальной культуры, оказалась в корне нежизнеспособной. Ее внутренняя противоречивость (невозможность возвращения в активный повседневный обиход утраченных народной жизнью форм) не позволила освоить в ценностной системе, обращенной в прошлое, реалии новой исторической ситуации.

Если Николай Клюев создал модель мира как основу для жизне-строения, определив аксиологию новокрестьянской поэзии, обращенной в прошлое, то Сергей Есенин пошел дальше. Он разработал новую, всецело им самим созданную систему художественного постижения мира, целью которой было уже не простое воспроизведение сложившихся принципов русской национальной культуры. Предложенный поэтом путь познания действительности трехступенчат. На стадии заставочного образа идет поиск подобия в знакомом поэту мире - мире крестьянского обихода. В корабельном образе горизонталь предметного мира соединяется с вертикалью общего (народного) духа - это вторая ступень. Задача третьей ступени познания человеком мира (ангелического образа) - прозрение истинной духовности мира.

Уже в Радунице, реализующей старую художественную систему, идиллии в целом гармоничного на уровне природы мира противопоставляется драматизм переживания человеком индивидуального бытия. В отличие от Н. Клюева, пытавшегося сохранить родовое и человека как его часть, С. Есенин отлучает человека от пространства общенародного бытия, ставит его на путь "личности как живого". Революция, призванная, по мысли поэта, освободить человека, привести его к себе истинному, прервала движение от родового к индивидуальному. Есенинские ожидания (пусть и утопические) нового родового единства не оправдались: послереволюционный мир предложил полный отказ человека от себя в обмен на "чужое" общее. Новая "городская" дорога, где нет места не для родового единения, не для личностного самоопределения, - неизбежная цивилизаци-онная ветвь развития. Для Есенина это путь в тупик, в его конце - Америка как вариант тотальной несвободы. Революция не открыла для народа путей для социального и духовного движения, личности в своем стремлении самоопределиться не на что опереться. Новая историческая реальность, отвергнув прежний художественный язык, не предложила нового. Гносеология С. Есенина оказалась отвергнутой временем. Революция, изменив мир, не дала поэту инструмента для его постижения. Анна Онегина и Черный человек отразили мировоззренческие основания кризиса С. Есенина.

Рационалистический посыл к миропостроению отразился и в художественной аксиологии Сергея Клычкова. Художественный мир лирики поэта 1910-х гг. жил по законам архаического бытия, что придавало ему характер законченного, гармоничного пространства, не нуждающегося в человеческом присутствии. Замена фольклорных персонажей, человека родового индивидуумом, архаического бытия - реальным временем истории отразила отношение С. Клычкова к крестьянской культуре как утраченной возможности миропостроения, интерес поэта к новому качеству мира. С. Клычков осуществляет художественный поиск в слове, отражающем драматизм индивидуального бытия человека, утратившего связь с родовым целым.

Таким образом, крестьянская культура, предопределившая формирование познавательной и ценностной системы новокрестьянской поэзии, оказалась по-разному воспринятой каждым поэтом. Николай Клюев, восприняв историческую реальность, стремился сохранить мировоззренческий центр своего художественного мира, целостность которого обусловлена единством крестьянской культуры как нравственного ориентира. Художественный мир Сергея Есенина динамичен, открыт веяниям времени уже потому, что его героем становится человек индивидуальный. Поэт признает подвижную природу народной культуры, меняющейся с течением времени, и размышляет о том, что ее питает: миф или реальная жизнь. Предложив свою систему миропонимания, С. Есенин идет вслед за жизнью, отдавая приоритет реальности над мифологическими построениями. Художественная система С. Клычкова, отказавшегося от опыта предшественников, реагирует на изменившийся быт. Клюевская поэтическая система внеличностна, человек важен как часть общего, как носитель родового начала. С. Есенин, поставивший человека на грань родового и индивидуального еще в Радунице, делает ставку на личность. Герой С. Клычкова также меняется: на смену мифологизированным существам приходит реальный человек.

Появившаяся как ответ на естественно возникший общественный интерес, новокрестьянская поэзия первой трети XX века, произведя реставрацию опыта народной культуры, обозначила новые эстетические перспективы индивидуального творчества. Ее главным результатом стало создание собственной художественной аксиологии, ориентированной на национальные ценности, русскую традицию. Анализ творчества Николая Клюева, Сергея Есенина, Сергея Клычкова в свете их аксиологии показал объективную значительность художественного и нравственного потенциала народной эстетики, ее созидательные возможности. Реальная значимость лирики Н. Клюева, С. Есенина, С. Клычкова базируется на фундаментальных основаниях вековой национальной культуры, проявившей себя по-разному, с разной степенью талантливости и внутренней свободы в индивидуальном художественном сознании каждого. Возникнув практически стихийно, не оформленная организационно, новокрестьянская поэзия первой трети XX века стала заметным явлением в русской культуре. Отрицаемая по идеологическим соображениям, она оставалась глубинным ценностным ориентиром национального самосознания, не позволявшим принять разрушительные критерии классовой эстетики.

Новокрестьянская поэзия, преданная забвению в советские годы из политических соображений, сохранила свой духовный и нравственный потенциал благодаря поэтической мощи творческого гения С. Есенина, концептуальной значимости лирики Н. Клюева, художественным решениям С. Клычкова. Их индивидуальный поэтический опыт был многократно усилен обращением к духовности крестьянской культуры, сохранившейся в глубинах художественного образа.

Список научной литературыФролова, Анна Васильевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Есенин С. А. Поли. собр. соч.: в 7 т. / Гл. ред. Ю.А. Прокушев. / С.А. Есенин. М.: Наука, Голос, 1995-2000.

2. Есенин С.А. Собр. соч.: в 6 т. / С.А. Есенин. М., JL: Наука, 1979.

3. Клычков С.А. Собр. соч.: в 2 т. / С.А. Клычков. М.: Эллис Лак, 2000.

4. Клюев Н.А. Соч.: в 2 т. / Под общ. ред. Г.П. Струве и Б.А. Филиппова. / Н.А. Клюев. Мюнхен: A. Neimanis, 1969.

5. Клюев Н.А. Словесное древо. Проза / Н.А. Клюев. СПб.: Росток, 2003. - 688 с.

6. Клюев Н.А., Клычков С.А., Орешин П.В. Стихи: сборник / Н.А. Клюев, С.А. Клычков, П.В. Орешин. М.: Синергия, 1997. - 448 с.

7. Дрожжин С.Д. Песни гражданина. Стихи / С.Д. Дрожжин. М.: Московский рабочий, 1974. - 312 с.

8. Кольцов А.В. Соч. /А.В. Кольцов. -М.: Правда, 1984.-512 с.

9. Суриков И.З. Стихотворения / И.З. Суриков. М.: Советская Россия, 1985.-336 с.

10. Ю.Шукшин В.М. Рассказы. Повести / В.М. Шукшин. М.: Дрофа, 2003.-464 с.

11. Научно-критическая литература П.Абашев В.В. Танец как универсалия культуры серебряного века /

12. B.В. Абашев // Время Дягилева. Универсалии серебряного века: материалы III Дягилевских чтений. Пермь: Арабеск, 1993. — Вып. 1.1. C. 7-19.

13. Абашева М. Литературная жизнь, литературный быт, литературный стиль / М. Абашева // XX век. Литература. Стиль. Екатеринбург:

14. Изд-во Уральского ун-та, 1999. С. 238 - 247.

15. Абрамов А. М. Поэзия лирического максимализма: О теме России у Сергея Есенина / A.M. Абрамов // Русская литература. 1975 — № 3. -С. 52-62.

16. Азадовский К.М. Николай Клюев: Путь поэта / К.М. Азадовский. -JL: Советский писатель, 1990.-333 с.

17. Азадовский К.М. Жизнь Николая Клюева. Документальное повествование / К.М. Азадовский. СПБ.: Изд-во журнала "Звезда", 2002.-368 с.v 16.Акаткин В. М. "Понятен мне земли глагол." / В.М. Акаткин //

18. Подъем.-1995.-№ 10.-С. 15-30.

19. Акаткин В. М. Заметки о Есенине / В.М. Акаткин // Акаткин В. М. Река времен: О поэтах и поэзии. Воронеж: Полиграф, 1998. -С. 104- 120.

20. Александр Блок в воспоминаниях современников: в 2 т. / Сост., вступ. ст., подгот. текста и коммент. В. Орлова.- М.: Советский писатель, 1980.-Т. 1.-318 с.

21. Андреев А.Д. Есенин. Легенда / А.Д. Андреев. М.: Московскийрабочий, 1973.-344 с.

22. Андреева А.А. Мифология личности Сергея Есенина (Миф поэта и миф о поэте): автореф. дис. . канд. филол. наук / А.А. Андреева. -Тюмень, 2000. 23 с.

23. Афанасьев А. Н. Дерево жизни: избранные статьи / А.Н. Афанасьев. М.: Современник, 1983. - 464 с.

24. Афанасьев А. Н. Народ-художник: Миф. Фольклор. Литература / А.Н. Афанасьев М.: Советская Россия, 1986. - 368 с.

25. Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу: Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований: в 3 т. / А.Н. Афанасьев. М.: Изд. К. Солдатенкова, 1866 - 1869.

26. Базанов В. Г. Свидетельство очевидца и память истории (Есенин в мемуарах последних лет) / В.Г. Базанов // Русская литература. -1976. № 1.-С. 238-251.

27. Базанов В. Г. Судьба одного мифа / В.Г.Базанов // Вопросы литературы.- 1978.-№2.-С. 217-239.

28. Базанов В. Г. Олонецкий крестьянин и петербургский поэт / В.Г. Базанов // Север. 1978. - № 8,9.

29. Базанов В. Г. Сергей Есенин и крестьянская Россия / В.Г. Базанов. -JL: Советский писатель, 1982. 303 с.

30. Базанов В. Г. С родного берега: О поэзии Н. Клюева / В.Г. Базанов. -Л.: Наука, 1990.-241 с.

31. Базанов В. Г. "Плач о Есенине" Николая Клюева / В.Г. Базанов // Русская литература. 1997. - № 3. - С. 192 - 198.

32. Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян / А.К. Байбурин. Л.: Наука, 1983. - 192 с.

33. Белов В.И. Лад. Очерки о народной эстетике / В.И. Белов. Л.: Лениздат, 1984.-349 с.

34. Белоусов В. Г. Сергей Есенин: Литературная хроника. Ч. 1 2 / В.Г. Белоусов. -М.: Советская Россия, 1969 - 1970.

35. Белый А. Критика. Эстетика. Теория символизма: в 2 т. / А. Белый. -М.: Искусство, 1994. Т. 1. - 478 с.

36. Бельская Л.Л. Структура лирического цикла (С. Есенин "Любовь хулигана") / Л.Л. Вельская // Проблемы сюжета и жанра художественного произведения. Вып. 7. Алма-Ата: Типография Госплана КазССр, 1977.-С. 38-45.

37. Вельская Л.Л. О сюжетно-композиционном единстве лирического цикла ("Персидские мотивы" С. Есенина) / Л.Л. Вельская // Сюже-тосложение в русской литературе: сборник статей. Даугавпилс: ГПИ, 1980.-С. 97- 105.

38. Берлинских В.А. Крестьянская цивилизация в России / В.А. Берлинских. М.: Аграф, 2001. - 432 с.

39. Блок А.А. Собр. соч.: в 6 т. / А.А. Блок. М.: Художественная литература, 1980. - Т. 5. - 406 с.

40. Буслаев Ф.И. Сравнительное изучение народного быта и поэзии / Ф.И. Буслаев. Русский вестник. - 1873. - № 4. - С. 572 - 608.

41. Буслаев Ф.И. Мифические предания о человеке и природе, сохранившиеся в языке и в поэзии / Ф.И. Буслаев // Исторические очерки народной словесности и искусства. СПб.: Типография тов-ва "Общественная польза", 1861. - Т. 1. - 644 с.

42. Бухарин Н. И. Этюды. Репринтное воспроизведение издания 1932 г. / Н.И. Бухарин. М.: Книга, 1988. - 360 с.

43. Вайнштейн О. Леопарды в храме (Деконструкционизм и культурная традиция) / О. Вайнштейн // Вопросы литературы. 1989. - № 12. -С. 167- 199.

44. Вархотов Т. К проблеме исторической маргинальное™ поэтического / Т. Вархотов // Маргинальное искусство: сборник статей. М.: Изд-во Московского ун-та, 1999. - С. 53 - 57.

45. Вдовин В. А. Есенин и литературная группа "Краса" / В.А. Вдовин // Филологические науки. 1968. - №5. - С. 66 - 80.

46. Вдовин В. А. Материалы к биографии Сергея Есенина / В.А. Вдовин // Вопросы литературы. -1970. № 7. - С. 154- 175.

47. Велецкая Н. И. Языческая символика славянских архаических ритуалов / Н.Н. Велецкая. М.: Наука, 1978. - 239 с.

48. Венец певца, венец терновый / Сост., коммент. С.С. Куняева. М.: Русский мир, 1998. - 505 с.

49. Вехи: сборник статей о русской интеллигенции. Репринт, изд. 1909 г.-М.: Новости, 1990.-211 с.

50. Виноградова С.Б. Номинации водного пространства в творчестве Н.А. Клюева: лингвопоэтические аспекты: автореф. дис. . канд. филол. наук / С.Б. Виноградова. Вологда, 2000. - 23 с.

51. В мире Есенина: сборник статей. М.: Советский писатель, 1986. -656 с.

52. Вовк И.И. Традиции пушкинской реалистической элегии и позднее элегическое творчество С.А. Есенина / И.И. Вовк // Миропонимание и творчество романтиков: межвузовский тематический сборник научных трудов. Калинин: КГУ, 1986. - С. 125- 136.

53. Воронова О.Е. Духовный путь Есенина (религиозно-философские и эстетические искания) / О.Е. Воронова. Рязань: М-ПРЕСС, 1997. -288 с.

54. Воронова О.Е. Творчество С.А. Есенина в контексте традиций русской духовной культуры. Дис. . .д-ра филол. наук / О.Е. Воронова. -М., 2000.-469 с.

55. Воронский А. К. Литературные силуэты. Сергей Есенин / А.К. Во-ронский // Красная новь. 1924. - Кн. 1. - С. 271 - 289.

56. Воронцов А. Тайна писательской галереи / А. Воронцов // Новая Россия. 1996. - № 2. - С. 73 - 82.

57. Воспоминания о Сергее Есенине: сборник / Под ред. Ю.Л. Проку-шева. 2-е изд. -М.: Московский рабочий, 1975. - 512 с.

58. В поисках пути: Русская интеллигенция и судьбы России / Сост., вступ. ст., коммент. И.А. Исаева. М.: Русская книга, 1992. - 384 с.

59. Выходцев П. С. Народно-поэтические традиции в творчестве С. Есенина / П.С. Выходцев // Русская литература. 1961. - № 3. - С. 123-143.

60. Выходцев П. С. Поэты и время / П.С. Выходцев. — Л.: Художественная литература, 1967. 288 с.

61. Гаспаров М.Л. Очерк истории русского стиха. Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика / М.Л. Гаспаров. изд. 2-е., доп. - М.: Фортуна Лимитед, 2000. - 352 с.

62. Гаспаров М.Л. Метр и смысл. Об одном из механизмов культурной памяти / М.Л. Гаспаров. М.: Российский гос. гуманитар, ун-т, 2000. -289 с.

63. Гачев Г. Д. Образ в русской художественной культуре / Г.Д. Гачев. М.: Искусство, 1981. - 246 с.

64. Гачев Г. Д. Национальные образы мира. Космо-Психо-Логос / Г.Д. Гачев. М.: Прогресс-Культура, 1995. - 480 с.

65. Гегель Г.В.Ф. Эстетика: в 4 т. / Г.В.Ф. Гегель. М.: Искусство, 1971. -Т.3.-622 с.

66. Гинзбург Л .Я. О лирике / Л.Я. Гинзбург. М.: Интрада, 1997. -416 с.

67. Голоса крестьян: Сельская Россия XX века в крестьянских мемуарах. М.: Аспект Пресс, 1996. - 413 с.

68. Голосовкер Я.Э. Логика мифа / Я.Э. Голосовкер. М.: Наука, 1987. -218с.

69. Голубков М.М. Русская литература XX века: После раскола: учебное пособие для вузов / М.М. Голубков. М.: Аспект Пресс, 2001.267 с.

70. Гордович К.Д. История отечественной литературы XX века: пособие для гуманитарных вузов / К.Д. Гордович. 2-е изд., испр. и доп.- СПб.: Спец-Лит, 2000. 320 с.

71. Гордон С. В. Слово о культуре / С.В. Гордон. М.: Изд. М. Гордон-Константиновой, 1918. - 92 с.

72. Горелов П.Г. "Кремнистый путь" / П.Г. Горелов // Москва. 1988. -№6.-С. 184- 194.

73. Горичева Т.М. О кенозисе русской культуры / Т.М. Горичева // Христианство и русская культура: сборник статей. — СПб.: Алетейя, 1994.-384 с.

74. Горький М.А. Собр. соч.: в 30 т. / М.А. Горький. М.: Печатный двор, 1955.-Т. 29.-360 с.

75. Гость чудесный. Наследие Сергея Клычкова. / Вступ. ст., сост. и коммент. Н.М. Солнцевой. // Литературное обозрение. 1987. - № 5.-С. 105-112.

76. Гречаник И.В. Религиозно-философские и стилевые тенденции в лирике первой трети XX века (Д. Мережковский, А. Блок, Н. Клюев). Дис. . канд. филол. наук / И.В. Гречаник. Армавир, 1998. - 196 с.

77. Громыко М.М. Трудовые традиции русских крестьян Сибири (XVIII- первая половина XIX в) / М.М. Громыко. Новосибирск: Изд-во Новосибирского ун-та, 1975.-351 с.

78. Громыко М.М. Мир русской деревни / М.М. Громыко. М.: Молодая гвардия, 1991. - 446 с.

79. Грунтов А.К. Материалы к биографии Н.А. Клюева / А.К. Грунтов // Русская литература. -1973. № 1. - С. 118 - 126.

80. Гуль Р. Б. Есенин за рубежом / Р.Б. Гуль // Слово. 1991. - № 4. -318с.

81. Гумилев Н.С. Письма о русской поэзии / Н. С. Гумилев. М.: Современник, 1990.-383 с.

82. Гурьянова О.В. Информационно-коммуникативная функция общения в контексте диалога культур. Дис. . канд. культуролог, наук / О.В. Гурьянова. М., 1998. - 123 с.

83. Гусев В. Е. Эстетика фольклора / В.Е. Гусев. JL: Наука, 1967. -318 с.

84. Гусейнов А. Слово об интеллигенции / А. Гусейнов // Новая Россия. 1996.-№2.-С. 18-25.

85. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. / Вступ. статьи А. М. Бабкина, В. П. Вомперского. / В.И. Даль. М.: Терра, 1995.

86. Дарвин М.Н. Проблема цикла в изучении лирики: учеб. пособие / М.Н. Дарвин. Кемерово: КемГУ, 1983.- 104 с.

87. Дзуцева Н.В. Н. Клюев и Вяч. Иванов (к проблеме архетипической мифопоэтики) / Н.В. Дзуцева // Потаенная литература: исследования и материалы. Иваново: Ивановский гос. ун-т, 2002. - Вып. 3. — С. 163-171.

88. Добренко Е. Искусство принадлежать народу / Е. Добренко // Новый мир. 1994.-№ 12.-С. 193-213.

89. Дюжев Ю. "Последняя песнь старообрядчества" (К 115-летию со дня рождения Николая Клюева) / Ю. Дюжев // Север. 1999. - № 9. -С. 131-149.

90. Евзлин М.М. Космогония и ритуал / М.М. Евзлин. М.: Радикс, 1993.-344 с.

91. Ежов И.С. Революционная русская поэзия XX века / И.С. Ежов // Ежов И.С., Шамурин Е.И. Русская поэзия XX века. М.: Госиздат , 1925.-С. 1-54.

92. Есаулов И.А. Революционно-демократическая мифология как фундамент советской истории русской литературы / И.А. Есаулов //

93. Евангельский текст в русской литературе XVIII XX веков - Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского ун-та, 1998. - Вып. 2. — С. 191 — 202.

94. Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе / И.А. Есаулов. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского ун-та, 1995. -288 с.

95. Есенин академический: Актуальные проблемы научного издания: Есенинский сборник / Отв. ред. Ю.Л. Прокушев. М.: Наследие, 1995.- 146 с.

96. Есенин в жизни. Систематизированный свод воспоминаний современников. М.: ОЛМА-ПРЕСС Звездный мир, 2004. - 768 с.

97. Есенин и русская поэзия: сборник. Л.: Наука, 1967. - 396 с.

98. Есенин и современность: сборник. -М.: Современник, 1975. 405 с.

99. Есенина А. А. Родное и близкое / А.А. Есенина. М.: Советская Россия, 1968.-86 с.

100. ЮО.Жбанкова Т.С. Диалектизмы в поэзии С.А. Есенина / Т.С. Жбанко-ва // Русский язык в школе. 1995. - № 5. - С. 62 - 67.

101. Жизнь Есенина / Сост., вступ. ст. и примеч. С. П. Кошечкина. -М.: Правда, 1988.-608 с.

102. Жукова О.А. Художественное самосознание русской культуры. Дис. . канд. культуролог, наук / О.А. Жукова-Екатеринбург, 1999. -212с.

103. Захарова JI.B. Н. Клюев и А. Блок: к проблеме идейно-творческих взаимосвязей / JI.B. Захарова // Время Дягилева. Универсалии серебряного века: материалы III Дягилевских чтений. Пермь: Арабеск, 1993.-Вып. 1.-С. 177-184.

104. Захарова JI.B. Н. Клюев и С. Есенин: К проблеме идейно-творческих взаимосвязей (депонированная рукопись) / JI.B. Захарова.-Тула, 1995.-12 с.

105. Ю.Зелинский K.JI. На рубеже двух эпох / К Л. Зелинский. М.: Советский писатель, 1962. - 280 с.

106. Ш.Иванов В.И. Кризис индивидуализма / В.И. Иванов // Вопросы жизни. 1905. - № 9. - С. 46-63.

107. Иванов В.И. Заветы символизма / В.И. Иванов. Аполлон. - 1910. -№7.-С. 34-51.

108. Иванов В.И. По звездам: Статьи и афоризмы / В.И. Иванов. СПб.: Госиздат, 1909. - 427 с.

109. Н.Ивнев Р. Воспоминания о Н.А. Клюеве / Р. Ивнев // Байкал. 1984. - № 4. - С. 130-141.

110. Издания Есенина и о Есенине: Итоги. Открытия. Перспективы. Есенинский сборник. Новое о Есенине. М.: Республика, 2001. -Вып. 4. - 309 с.

111. Изумрудов Ю.А. Лирика Сергея Клычкова. Дис. канд. филол. наук / Ю.А. Изумрудов. Нижний Новгород, 1993. - 254 с.

112. Из глубины: сборник статей о русской революции. М.: Изд-во МГУ, 1990.-298 с.

113. История русской советской литературы: в 4 т. / Отв. ред. А.Г. Дементьев. изд. 2-е, испр. и доп. - М.: Наука, 1967. - Т. 1. 1917 — 1929 гг.-836 с.

114. История русской литературы: в 4 т. / Гл. ред. Н.И. Пруцков. Л.: Наука, 1983.-Т. 4.-810 с.

115. Как жил Есенин: мемуарная проза. Челябинск: Южно-Уральское книжное изд-во, 1992. - 379 с.

116. Капица Ф.С. Славянские традиционные верования, праздники и ритуалы: справочник / Ф.С. Капица. 2-е изд. - М.: Флинта, 2001. -216 с.

117. Капрусова М.Н. Мифологические, фольклорные, религиозные темы в поэзии С. Есенина. Дис. . канд. филол. наук / М.Н. Капрусова. -Смоленск, 1994.-313 с.

118. Карасев Л.В. Философия смеха / Л.В. Карасев. М.: Российский гуманитарный ун-т, 1996. - 224 с.

119. Карохин Л.Ф. Сергей Есенин и Николай Клюев / Л.Ф. Карохин. -Рязань: Поверенный, 2002. 176 с.

120. Карпов Е. Л. С. А. Есенин: Библиографический справочник / Е.Л. Карпов. 2-е изд., доп. и испр. - М.: Высшая школа, 1972. - 240 с.

121. Кедров К. А. Поэтический Космос / Предисл. Вл. Гусева. Поле-мич. заметки Г. Куницына. / К.А. Кедров. М.: Советский писатель, 1989.-480 с.

122. Келдыш В.А. Русский реализм начала XX века / В.А. Келдыш. -М.: Наука, 1975.-280 с.

123. Кириков О.И. Богородица. Славянская мифология: (гипотезы и факты) / О.И. Кириков. Минск: Знание, 1993. - 134 с.

124. Кирьянов С.Н. Поэма "Черный человек" в контексте творчества Сергея Александровича Есенина и национальной культуры. Дис. . канд. филол. наук / С.Н. Кирьянов. Тверь, 1998. - 212 с.

125. Киселева JI.А. Особенности художественного мышления новокрестьянских писателей (Н. Клюев, С. Клычков, А. Ширяевец). Дис. . канд. филол. наук / Л.А. Киселева. Киев, 1990. - 311 с.

126. Киселева Л.А. У истоков "Большого эпоса" Николая Клюева: "Песни из Заонежья" / Л.А. Киселева // Русская литература. 2002. -№2.-С. 41-57.

127. Клинг О.А. Поэтическое самоопределение Есенина и символизм / О.А. Клинг// Филологические науки. 1985. -№ 6. - С. 10-16.

128. Клычкова Е.С. О дате гибели поэта Сергея Клычкова / Е.С. Клычкова//Новый мир. 1988.-№ 11.-С. 266.

129. Клюев Н. А., Медведев П. Н. Сергей Есенин / Н.А. Клюев, П.Н. Медведев. Л.: Прибой, 1927. - 88 с.

130. Клюевский сборник. Вологда: Легия, 1999. - Вып. 1. - 119 с.

131. Клюевский сборник. Вологда: Легия, 2000. - Вып. 2. - 140 с.

132. Кожевникова Н.А. Словоупотребление в русской поэзии начала XX века / Н.А. Кожевникова. М.: Наука, 1986. - 254 с.

133. Кожинов В.В. Сюжет, фабула, композиция // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы / В.В. Кожинов. М.: Наука, 1964. - С. 408 - 485.

134. Кожинов В.В. Размышления о русской литературе / В.В. Кожинов. М.: ЭКСМО-Пресс, 1991.-526 с.

135. Козловский А.А. Лирика С.А. Есенина (Проблемы текстологии и поэтики). Дис. . в форме науч. доклада на соискание ученой степени канд. филол. наук / А.А. Козловский. М., 1997. - 37 с.

136. Кондаков Б.В. "Эпоха Дягилева" и народная культура / Б.В. Кондаков // Время Дягилева. Универсалии серебряного века: материалы III Дягилевских чтений Пермь: Арабеск, 1993. - Вып. 1. - С. 64 - 70.

137. Кондаков И. Адова пасть (русская литература XX века как единый текст) / И. Кондаков // Вопросы литературы. 2002. - январьфевраль. С. 3 - 70.

138. МЗ.Кононенко Б.И. Культурология в терминах, понятиях, именах. Справочное учебное пособие / Б.И. Кононенко. М.: Щит-М, 1999. -406 с.

139. Копылова Н.И. О многозначости термина "сюжет" в современных работах о лирике (к историографии вопроса) / Н.И. Копылова // Сюжет и композиция литературных и фольклорных произведений. -Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1981. С. 107-121.

140. Коржан В. В. Есенин и народная поэзия / В.В. Коржан. JL: Наука, 1969.-200 с.

141. Коржан В. В. Становление социалистического реализма в крестьянской поэзии 20-х годов / В.В. Коржан. Ташкент: Фан, 1979. -104 с.

142. Корман Б.О. Избранные труды по теории и истории литературы / Б.О. Корман. Ижевск: Изд-во ИУУ УР, 1992. - 236 с.

143. Корман Б.О. Практикум по изучению художественного произведения: учебное пособие / Б.О. Корман. 3-е изд. - Ижевск: Изд-во ИУУ УР, 2003.-88 с.

144. Кормер В.Ф. О карнавализации как генезисе "двойного сознания" / В.Ф. Кормер//Вопросы философии. 1991. -№1.- С. 166- 185.

145. Кошечкин С. П. Есенин и его поэзия / С.П. Кошечкин. Баку: Язы-чы, 1980.-353 с.

146. Кравцов Н.И., Лазутин С.Г. Русское устное народное творчество: учебник / Кравцов Н.И., Лазутин С.Г. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Высшая школа, 1983. - 448 с.

147. Крестьяноведение. Теория. История. Современность. Ежегодник / Под ред. В. Данилова, Т. Шанина. М.: Аспект Пресс, 1996. -352 с.

148. Крохина Н.П. О типах бытийной ориентации писателя (К проблемеонтопоэтики и онтомышления) / Н.П. Крохина // Потаенная литература: исследования и материалы. Приложение к вып. 2. Иваново: Ивановский гос. ун-т, 2000. - С. 161 - 169.

149. Культурология. XX век. Энциклопедия: в 2 т. СПб.: Университетская книга, 1998.

150. Куняев С. Ю. Сергей Есенин / С. Ю. Куняев // Роман-газета. -№ 11 12.

151. Куняев С. Ю., Куняев С. С. Сергей Есенин / С.Ю. Куняев, С.С. Куняев. М.: Молодая гвардия, 1995. - 571 с.

152. Куняев С. С. Поэзия. Судьба. Россия / С.С. Куняев // Наш современник. 1999. - № 4 - 5.

153. Лазутин С.Г. Поэтика русского фольклора: учеб. пособие / С.Г. Лазутин. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Высшая школа, 1989. - 208 с.

154. Леви-Стросс К. Структурная антропология / К. Леви-Стросс. М.: Наука, 1983.-536 с.

155. Лежнев А.З. Художественная литература / А.З. Лежнев // Печать и революция.- 1927.-№ 7.-С. 98- 113.

156. Лейдерман Н.Л. Русская литературная классика XX века: монографические очерки / Н.Л. Лейдерман. Екатеринбург: Верхне-Пышминская типография, 1996. - 308 с.

157. Литературные объединения Москвы и Петербурга 1890-1917 годов: словарь / Сост. М. Шруба. М.: Новое литературное обозрение, 2004.-448 с.

158. Лихачев Д.С. Внутренний мир художественного произведения /

159. Д.С. Лихачев // Вопросы литературы. 1968. - № 8. - С. 74 - 87.

160. Лихачев Д.С. Русская культура / Д.С. Лихачев. М.: Согласие, 2000. - 440 с.

161. Лихачев Д.С. Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей. Сад как текст / Д.С. Лихачев. М.: Согласие, Новости, 1998. - 356 с.

162. Лихачев Д.С., Панченко A.M. "Смеховой мир" Древней Руси / Д.С. Лихачев, A.M. Панченко. Л.: Наука, 1976. - 204 с.

163. Лихачев Д.С., Панченко A.M., Понырко Н. В. Смех в Древней Руси / Д.С. Лихачев, A.M. Панченко, Н.В. Понырко. Л.: Наука, 1984. -295 с.

164. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф / А.Ф. Лосев. М.: Изд-во Московского ун-та, 1982. - 480 с.

165. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура / А.Ф. Лосев. М.: Политиздат, 1991.-525 с.

166. Лотман Ю.М. Структура художественного текста / Ю.М. Лотман. -М.: Искусство, 1970. 384 с.173 .Лотман Ю. М. Анализ поэтического текста. Структура стиха / Ю.М. Лотман. Л.: Просвещение, 1972. - 272 с.

167. Лотман Ю. М. Статьи по типологии культуры / Ю.М. Лотман. -Тарту: Изд-во Тартуского гос. ун-та, 1973. Вып. 2. - 96 с.

168. Лотман 10. М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII начало XIX века) / Ю.М. Лотман. - СПб.: Искусство-СПб, 1994. - 399 с.

169. Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семи-осфера - история / Ю.М. Лотман. - М.: Языки русской культуры, 1999.-464 с.

170. Лукьянов А.В. Сергей Есенин. Тайна жизни / А.В. Лукьянов. — Ростов-на-Дону: Феникс, 2000. 512 с.

171. Львов-Рогачевский В.Л. Поэзия новой России. Поэты полей и городских окраин / B.J1. Львов-Рогачевский. М.: Госиздат, 1919. -95 с.

172. Любовь и смерть Сергея Есенина. М.: Дефант, 1992. - 157 с.

173. Ляпина Л.Е. Лирический цикл как художественное единство / Л.Е. Ляпина // Проблема целостности литературного произведения. — Воронеж: ВГПИ, 1976. С. 122 - 138.

174. Макарова Н.Е. Сергей Есенин и Айседора Дункан / Н.Е. Макарова. — Минск: Современный литератор, 1999. 256 с.

175. Маковский М. М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках / М.М. Маковский. М.: Владос, 1996.-415с.

176. Малышев И.В. Тот, кто "не в ногу" / И.В. Малышев // Маргинальное искусство: сборник статей. М.: Изд-во Московского ун-та, 1999.-С. 62-63.

177. Мамлеев Ю.В. О Есенине / Ю.В. Мамлеев // Наш современник. -1990. -№ 10.-С. 178-181.

178. Мамлеев Ю.В. Судьба бытия / Ю.В. Мамлеев // Вопросы философии. 1993.-№ 10 - 11.

179. Мариенгоф А.Б. Роман без вранья / А.Б. Мариенгоф. М.: Иван, 1995.- 160 с.

180. Маркова Е.И. Творчество Николая Клюева в контексте севернорусского словесного искусства: автореф. дис. . д-ра филол. наук / Е.И. Маркова. М., 2000. - 56 с.

181. Марченко A.M. "Все, что душу облекает в плоть." / A.M. Марченко // Вопросы литературы. -1967. № 8. - С. 77 - 103.

182. Марченко A.M. Поэтический мир Есенина / A.M. Марченко. 2-е изд., доп. -М.: Советский писатель, 1989. - 304 с.

183. Маяковский В.В. Как делать стихи? / В.В. Маяковский // Соч.: в 2х т. М.: Правда, 1988. - Т. 2. - С. 664 - 697.

184. Мекш Э.Б. Петр Орешин и крестьянская поэзия начала XX века. Дис. канд. филол. наук / Э.Б. Мекш. Л., 1975. - 216 с.

185. Мекш Э.Б. "Письма к родным" С. Есенина как лирический цикл / Э.Б. Мекш // Вопросы сюжетосложения: сборник статей. Рига: Звайгзне, 1978. - С. 157 - 167.

186. Мекш Э.Б. Сюжетно-композиционная система книги стихов С. Есенина "Москва кабацкая" / Э.Б. Мекш // Сюжетосложение в русской литературе: сборник статей. Даугавпилс: ГПИ, 1980. - С. 105 - 114.

187. Мекш Э.Б. Сюжетно-жанровые искания Есенина 1921-25 гг. / Э.Б. Мекш // Сюжет и художественная система: межвузовский сборник научных трудов. Даугавпилс: ГПИ, 1983. - С. 100 - 111.

188. Мекш Э.Б. Пространственный континуум "голубой Руси" Есенина/ Э.Б. Мекш // Художественное пространство и время: сборник. — Даугавпилс: ГПИ, 1987. С. 134 - 146.

189. Мекш Э.Б. Сергей Есенин в контексте русской литературы / Э.Б. Мекш. Рига: ЛГУ им. Стучки, 1989. - 173 с.

190. Мекш Э.Б. Образ Великой Матери (религиозно-мифологические традиции в эпическом творчестве Николая Клюева) / Э.Б. Мекш. -Даугавпилс: Saule, 1994.-208 с.

191. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа / Е.М. Мелетинский. 2-е изд. -М.: Восточная литература, Языки русской культуры, 1995. - 408 с.

192. Мень А. Православное богослужение. Таинство, Слово и образ / А. Мень. М.: Слово, 1991. - 191 с.

193. Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2 т. / Гл. ред. С.А. Токарев. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. - Т. 2. - 720 с.

194. Михайлов А.И. Петр Орешин и крестьянские поэты начала XX века (К проблеме народности советской литературы) / А.И. Михайлов // Русская литература. 1973. - № 1. - С. 126-140.

195. Михайлов А.И. Творческий путь Сергея Клычкова и революция / А.И. Михайлов // Русская литература. 1988. - № 4. - С. 17 - 40.

196. Михайлов А.И. Пути развития новокрестьянской поэзии / А.И. Михайлов. JL: Наука, 1990. - 248 с.

197. Михайлов А.И. Автобиографическая проза Николая Клюева / А.И. Михайлов // Север. -1992. № 6. - С. 146 - 149.

198. Морозов В. Русский путь на Голгофу (К 110-летию С.А. Клычкова) / В. Морозов // Наш современник. 1999. - № 8. - С. 215 - 221.

199. Мурьянов М.Ф. К интерпретации славянских цветообозначений / М.Ф. Мурьянов // Вопросы языкознания. 1978. -№ 5. - С. 93 - 109.

200. Мусатов В.В. История русской литературы первой половины XXвека (советский период) / В.В. Мусатов. М.: Высшая школа, Академия, 2001.-310 с.

201. Мущенко Е.Г. Функции стилизации в русской литературе конца XIX начала XX века / Е.Г. Мущенко // Филологические записки: Вестник литературоведения и языкознания. — Воронеж: Воронежский ун-т, 1996. - Вып. 6. - С. 67 - 76.

202. Мяло К.Г. Оборванная нить. Крестьянская культура и культурная революция / К.Г. Мяло // Новый мир. 1988. - № 8. - С. 245 - 257.

203. Наумов Е.И. Сергей Есенин: Личность. Творчество. Эпоха / Е.И. Наумов. Л.: Лениздат, 1969. - 495 с.

204. Наумов Е.И. Есенин и советская поэзия / Е.И. Наумов // Наумов Е.И. О спорном и бесспорном. Л.: Советский писатель, 1973. - С. 214-268.

205. Наумов Е.И. К истории одной дружбы. С. Есенин и Г. Бенислав-ская / Е.И. Наумов // Наумов Е.И. О спорном и бесспорном. Л.: Советский писатель, 1973. - С. 269 - 297.

206. Неженец Н.И. Жанровый строй лирики С. Есенина / Н.И. Неженец // Филологические науки. 1986. -№ 3. - С. 39 -43.

207. Неженец Н.И. Поэзия народных традиций / Н.И. Неженец. М.: Наука, 1988.-208 с.221 .Неженец Н.И. Русская народно-классическая поэзия начала XX века как эстетический феномен. Дис. . д-ра филол. наук / Н.И. Неженец.-М., 1999.-291 с.

208. Нива Ж. Возвращение в Европу: статьи о русской литературе / Ж. Нива. М.: Высшая школа, 1999. - 304 с.223 .Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание / С.Е. Никитина. -М.: Наука, 1993. 188 с.

209. Николаев А.И. О некоторых особенностях поэмы С. Есенина "Черный человек" / А.И. Николаев // Потаенная литература: исследованияи материалы. Иваново: Ивановский гос. ун-т, 2000. - Вып. 2. - С. | 145- 152.

210. Николай Клюев: исследования и материалы. М.: Наследие, 1997. -303 с.

211. МГУ в Пинежский район Архангельской области (1970-1972) / Под ред. Н.И. Савушкиной. М.: Изд-во Московского ун-та, 1980. -280 с.229.0винников Д.А. Сергей Есенин: литературно-критический очерк /

212. Ортега-и-Гассет X. Дегуманизация искусства / X. Ортега-и-Гассет // Человек. 1990. - № 2. - С. 85 - 110.

213. Панкеев И.А. Русские праздники / И.А. Панкеев. М.: Яуза, 1998. - 256 с.

214. Панченко A.M. О русской истории и культуре / A.M. Панченко. -СПб.: Азбука, 2000. 464 с.

215. Перцов В.О. Маяковский и Есенин / В.О. Перцов // Вопросы литературы. 1961. - № 3. - С. 49 - 79.

216. Перцов В.О. Человек природа - техника в художественном мышшлении Маяковского, Есенина, Довженко / В.О. Перцов // Перцов В.О.

217. Поэты и прозаики великих лет: статьи и воспоминания. -2-е изд., пе-рераб. и доп. М.: Художественная литература, 1974. - С. 232 - 270.

218. Перцов В.О. Сергей Есенин в современности / В.О. Перцов // Пер-цов В.О. От свидетеля счастливого. М.: Современник, 1977. -С. 186-216.

219. Перцов В.О. "Внутренняя распря" Есенина с Клюевым / В.О. Перцов // Перцов В.О. От свидетеля счастливого. М.: Современник, 1977.-С. 217-244.

220. Пискунова С.И. Мудрость заброшенных книг / С.И. Пискунова // Вопросы философии. 1989. -№ 3. - С. 31 - 34.

221. Пичурин Л.Ф. Последние дни Николая Клюева / Л.Ф. Пичурин. -Томск: Водолей, 1995. 95 с.

222. Померанц Г. Выход из транса / Г. Померанц. М.: Юрист, 1995. -575 с.

223. Пономарева Т.А. Проза Николая Клюева 1920-х годов / Т.А. Пономарева. М.: Прометей, 1999. - 136 с.243 .Пономарева Т.А. Проза новокрестьян 1920-х годов: типология. Поэтика: автореф. дис. . д-ра филол. наук / Т.А.Пономарева. М.,2000.-40 с.

224. Пономарева Т.А. Чертухинский цикл С. Клычкова / Т.А. Пономарева // XIII Пуришевские чтения: Всемирная литература в контексте культуры: сборник статей и материалов. М.: МПГУ, 2001. - С. 195.

225. Пономарева Т.А. Сказка в структуре романов С. Клычкова / Т.А. Пономарева // Литература XX XXI веков: история и поэтика. Исследования. Наблюдения. Публикации. - Орел: Картуш, 2002. -С. 39-44.

226. Похлебкин В.В. Словарь международной символики и эмблематики / В.В. Похлебкин. 3-е изд. - М.: Международные отношения,2001.-560 с.

227. Поэзия в большевистских изданиях 1901-1917 / Вступ. ст., сост., подготовка текста и примеч. И.С. Эвентова. JL: Советский писатель, 1967.-512 с.

228. Поэмы Николая Клюева: сборник студенч. науч. работ. Вып. 2. -Ижевск: Удмуртский гос. ун-т, 2002. 186 с.

229. Прасолов А.Т. О Есенине вслух / А.Т. Прасолов // Прасолов А.Т. Стихотворения и поэмы. Воронеж: ЦЧКИ, 1984. - С. 320 - 323.

230. Прокушев Ю.Л. Сергей Есенин: Образ. Стихи. Эпоха / Ю.Л. Про-кушев. 5-е изд., дораб. - М.: Молодая гвардия, 1989. - 352 с.

231. Пропп В.Я. Русские аграрные праздники: Опыт историко-этнографического исследования / В.Я Пропп. СПб.: Террос-Азбука, 1995.- 176 с.

232. Прохоров С.М. Из предыстории есенинского образа "голубой Руси" / С.М. Прохоров // Genus poetarum: Сборник научных трудов. -Коломна: Коломенская межрайонная типография, 1995. С. 7 - 17.

233. Прохоров С.М Фольклор в художественном мире С.А Есенина. Дис. . канд. филол. наук / С.М. Прохоров. Коломна, 1997. - 195 с.

234. Пьяных М.Ф. Трагический Есенин / М.Ф. Пьяных // Нева. 1995. -№ 10.-С. 175- 182.

235. Райс Э. Николай Клюев / Э. Райе // Клюев Н.А. Соч.: в 2 т.- Мюнхен: А. Neimanis, 1969.-Т. 2.-С. 51 112.

236. Раков В.П. Релятивистская поэтика Серебряного века (Подступы к проблеме) / В.П. Раков // Потаенная литература: исследования и материалы- Иваново: Ивановский гос. ун-т, 2000. Вып. 2. -С. 77-97.

237. Растерзанные тени: избранные страницы из "дел" 20-30-х г. ВЧК-ОГПУ-НКВД, заведенных на друзей, родных, литературных соратников, а также на литературных и политических врагов С. Есенина / Сост. С.Ю. Куняев, С.С. Куняев. М.: Голос, 1995. - 477 с.

238. Редько Я.П. Поэтика цикла "Избяные песни" Н. Клюева. Дис. канд. филол. наук / Я.П. Редько. Красноярск, 1998. - 201 с.

239. Розанова JI.A. "Я всегда любил тебя" (Одна из провинциальных троп Сергея Клычкова) / JT.A. Розанова // Вопросы онтологической поэтики. Потаенная литература: исследования и материалы. Иваново: Ивановский гос. ун-т, 1998. - С. 271 - 279.

240. Русская литература XX века. 11 класс: учебник: в 2 ч. 4.1 / В.В. Агеносов и др.. 7-е изд., стереотип. - М.: Дрофа, 2002. - 512 с.

241. Русская философия: Словарь / Под общ. ред. М. Маслина. М.: ТЕРРА- Книжный клуб, Республика, 1999. - 656 с.

242. Русская художественная культура конца XIX начала XX века (1895-1907).-М.: Наука, 1968.-Кн. 1.-442 с.263 .Русская художественная культура конца XIX начала XX века (1895-1907).-М.: Наука, 1969. - Кн. 2.-402 с.

243. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия: Репринтное воспроизведение издания 1880 г. / Собр. М. Забыли-ным. М.: Книга Принтшоп, 1989. - III, 607, VIII с.

244. Русский Эрос, или Философия любви в России / Сост. и авт. вступ. ст. В.П. Шестаков. -М.: Прогресс, 1991.-448 с.

245. Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси / Б.А. Рыбаков. М.: Наука, 1987.-589 с.

246. Рыбаков Б.А, Язычество древних славян / Б.А. Рыбаков. 2-е изд. -М.: Наука, 1994.-608 с.

247. Савельев Д.А. Духовные искания Николая Клюева и его творческое наследие 1910-1930-х годов. Дис. . канд. филол. наук / Д.А. Савельев. М., 1999. - 230 с.

248. Савушкина Н.И. Фольклоризм ранней поэзии С. Клычкова (стихотворный цикл "Кольцо Лады") / Н.И. Савушкина // Филологические науки. 1990. - № 4. - С. 20 - 24.

249. Савченко Т.К. Сергей Есенин и его окружение. Литературно-творческие связи. Взаимовлияния. Типология. Дис. д-ра филол. наук / Т.К. Савченко. М., 1991. - 546 с.

250. С.А. Есенин в воспоминаниях современников: в 2 т. / Серия литературных мемуаров. М.: Художественная литература, 1986.

251. С.А. Есенин. Эволюция творчества. Мастерство: сборник статей. -Рязань: Рязанская областная типография, 1979. 138 с.

252. С.А. Есенин: проблемы творчества, связи: межвуз. сб. науч. трудов. Рязань: Изд-во РГПУ, 1995.- 146 с.i 274.С.А. Есенин. Поэзия. Творческие связи: межвуз. сб. науч. трудов.

253. Рязань: РГПИ, 1984. 191 с.

254. С.А. Есенин: Творческая индивидуальность. Художественный мир: сборник статей. Рязань: РГПИ, 1982. - 210 с.

255. Сакулин П.Н. Народный златоцвет / П.Н. Сакулин // Вестник Европы. 1916.-№ 5. - С. 193-208.

256. Сапогов В.А. Сюжет в лирическом цикле / В.А. Сапогов // Сюже-тосложение в русской литературе: сборник статей. Даугавпилс: ГПИ, 1980.-С. 90-97.

257. Селицкая З.Я. К вопросу о соотношении книги стихов и лирического цикла (С. Клычков. Песни) / З.Я. Селицкая // Сюжет и художественная система: межвузовский сборник научных трудов. -Даугавпилс: ГПИ, 1983. С. 145 - 151.

258. Селицкая З.Я. Творчество Сергея Клычкова (Черты творческой индивидуальности художника). Дис. канд. филол. наук / З.Я. Селицкая.- Л., 1989.- 154 с.

259. Сергей Есенин в стихах и жизни: в 4 кн. / Общ. ред. Н.И. Шубни-ковой-Гусевой. Сост. С.П. Митрофановой-Есениной и Т.П. Флор-Есениной.-М.: Республика, 1995.

260. Сергей Есенин: Проблемы творчества: сборник статей / Сост. П.Ф. Юшина. -М.: Современник, 1978. -352 с.

261. Сергей Есенин: Воспоминания родных: сборник / Сост. Т. Флор, Н. Есениной, С. Митрофановой. М.: Московский рабочий, 1985. -157 с.

262. Сергей Александрович Есенин (1895 1925): К 100-летию со дня рождения: методико-библиографические материалы / Рос. гос. б-ка. Авт.-сост. Е.М. Сахарова. - М., 1995. - 64 с.

263. Сергей Клычков: Переписка, сочинения, материалы к биографии / Публ. и сост. Н.В. Клычковой. Вступ. ст. и коммент. С.И. Субботина. // Новый мир. 1989. - № 9. - С. 193 - 224.

264. Сидельников В.М. Цветок неповторимый (О С. Есенине) / В.М. Сидельников // Сидельников В.М. Писатель и народная поэзия. М.: Современник, 1974.- 191 с.

265. Сидорина Н.В. Златоглавый. Тайны жизни и гибели С. Есенина / Н.В. Сидорина. М.: Республика, 1995. - 304 с.

266. Сильман Т.И. Заметки о лирике / Т.И. Сильман. JL: Советский писатель, 1977. - 224 с.

267. Скороходов М.В. Раннее творчество С.А. Есенина в историко-культурном контексте. Дис. . канд. филол. наук / М.В. Скороходов. -М., 1995.-221 с.

268. Славянская мифология: Энциклопедический словарь. М.: Эллис Лак, 1995.-416 с.

269. Смирнова Л.А. Русская литература конца XIX начала XX века / Л.А. Смирнова. - М.: Просвещение, 1993. - 383 с.

270. Соколов А.Г. История русской литературы конца XIX начала XX века: учебник / А.Г. Соколов. - 4-е изд, доп. и перераб. - М.: Высшая школа, Академия, 2000. - 432 с.

271. Солнцева Н.М. Китежский павлин. Филологическая проза: Документы. Факты. Версии / Н.М. Солнцева. -М.: Скифы, 1992. 423 с.

272. Солнцева Н.М. Последний Лель: О жизни и творчестве С. Клычкова / Н.М. Солнцева. М.: Московский рабочий, 1993. - 222 с.

273. Солнцева Н.М. Эстетические и мировоззренческие искания крестьянских писателей 1900-1930-х годов: автореф. дис. . д-ра филол. наук / Н.М.Солнцева. М., 1993. - 42 с.

274. Солнцева Н.М. Сергей Есенин. В помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам / Н.М. Солнцева. 2-е изд. - М.: Изд-во МГУ, 1998.-80 с.

275. Солнцева Н.М. Странный Эрос: Интимные мотивы поэзии Николая Клюева / Н.М. Солнцева. М.: Эллис Лак, 2000. - 128 с.

276. Сорокин В.В. Крест поэта: Криминальные были / В.В. Сорокин. -2-е изд., доп. М.: Советский писатель, 2000. - 480 с.

277. Станкеева З.В. Национальное своеобразие поэзии Есенина / З.В. Станкеева. Пермь: Изд-во Пермского ун-та, 1994. - 79 с.

278. Старк В. "Странное сближение" Набоков и Есенин / В. Старк // Звезда. - 1999. - № 4. - С. 190 - 194.

279. Стеблин-Каменский М.И. Миф / М.И. Стеблин-Каменский. Л.: Наука, 1976.- 104 с.

280. Степанов А.В. О стиле Есенина / А.В. Степанов // Русский язык в школе. 1995.-№ 5.-С. 58-61.

281. Степун Ф.А. Бывшее и несбывшееся / Ф.А. Степун. изд. 2-е, испр. - СПб.: Алетейя, 2000. - 651 с.

282. Субботин А.С. О поэзии и поэтике / А.С. Субботин. Свердловск: Средне-Уральское книжное изд-во, 1979. - 192 с.

283. Субботин С.И. Андрей Белый и Николай Клюев: К истории творческих взаимоотношений / С.И. Субботин // Андрей Белый: Проблемы творчества: статьи, воспоминания, публикации. М.: Советский писатель, 1988. - С. 386 - 403.

284. Сухов В.А. Сергей Есенин и имажинизм: автореф. дис. . канд. филол. наук / В.А. Сухов. М., 1997. - 19 с.

285. Творчество С.А. Есенина и современное есениноведение: межвуз. сб. науч. трудов. Рязань: РГПИ, 1987. - 137 с.

286. Терещенко А.В. Быт русского народа / А.В. Терещенко. М.: Наследие, 1999. - Ч. 4 и 5. - 336 с.

287. О.Терещенко А.В. Быт русского народа / А.В. Терещенко. М.: Наследие, 1999. - Ч. 6 и 7. - 312 с. i

288. ЗП.Тернова Т.А. История и практика русского имажинизма. Дис. . канд. филол. наук / Т.А. Тернова. Воронеж, 2000. - 215 с.

289. Толстой J1.H. Поли. собр. соч.: в 22 т. Т. 15 / JT.H. Толстой. М.: Гослитиздат, 1983. - 432 с.

290. З.Топоров A.M. Крестьяне о писателях / A.M. Топоров. М.: Книга, 1982.-304 с.

291. Н.Топоров В.Н. Пространство и текст / В.Н. Топоров // Текст: Семантика и структура. М.: Наука, 1983. - С. 227 - 284.

292. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное / В.Н. Топоров. М.: Прогресс-Культура, 1995.-624 с.

293. Троцкий Л.Д. Литература и революция: Печатается по изданию 1923 г. / Л.Д. Троцкий М.: Политиздат, 1991.-400 с.

294. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино / Ю.Н. Тынянов. М.: Наука, 1977. - 576 с.

295. Тэрнер В. Символ и ритуал / В. Тэрнер. М.: Наука, 1983. - 277 с.

296. Успенский Б.А. Реликты язычества в восточнославянском культе

297. Николая Мирликийского / Б.А. Успенский // филологические разыскания в области славянских древностей. М.: Наука, 1982. -С.З- 18.

298. Успенский Г.И. Власть земли / Г.И. Успенский // Успенский Г.И. Избранные произведения. М.: Московский рабочий, 1940. - С. 395 -473.

299. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. / М. Фасмер М.: Прогресс, 1964 - 1973.

300. Федоров Н.Ф. Соч. / Н.Ф. Федоров. М.: Мысль, 1982. - 711 с.

301. Федотов Г.Н. Стихи духовные (Русская народная вера по духовным стихам) / Г.Н. Федотов. М.: Прогресс, Гнозис, 1991. - 192 с.

302. Феномен человека: Антология / Сост., вступ. ст. П.С. Гуревича. -М.: Высшая школа, 1993. 349 с.

303. Филиппов Б.А. Погорелыцина / Б.А. Филиппов // Клюев Н.А. Соч.: в 2 т. Мюнхен: A. Neimanis, 1969. - Т. 2. - С. 113 - 140.

304. Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. -7-е изд., перераб. и доп. -М.: Республика, 2001. 719 с.

305. Философский энциклопедический словарь. М.: ИНФА-М, 2000. - 576 с.

306. Флоренский П. Избранные труды по искусству / П. Флоренский. -М.: Изобразительное искусство, 1996.-286 с.

307. Фоменко И.В. О принципах циклической организации в лирике / И.В. Фоменко // Миропонимание и творчество романтиков: межвузовский тематический сборник научных трудов. Калинин: КГУ, 1986.-С. 110-124.

308. Фоминых Т.Н. Миф в структуре романа С. Клычкова "Сахарный немец" / Т.Н. Фоминых // Время Дягилева. Универсалии серебряного века: материалы III Дягилевских чтений. Пермь: Арабеск, 1993. -Вып. 1.-С. 251 -260.

309. Форш О.Д. Сумасшедший корабль. Роман. Рассказы / О.Д. Форш. -JL: Художественная литература, 1988. 236 с.

310. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра / О.М. Фрейденберг. — М.: Лабиринт, 1997. 448 с.

311. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности / О.М. Фрейденберг. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Восточная литература РАН, 1998. -800 с.

312. Фрэзер Дж.Дж. Золотая ветвь: Исследование магии и религии. Пер. с англ / Дж. Дж. Фрэзер. М.: Политиздат, 1980. - 831 с.1 335.Фрэзер Дж.Дж. Фольклор в Ветхом завете / Дж. Дж. Фрэзер. 2-еизд., испр. Пер. с англ. М.: Политиздат, 1985. - 511 с.

313. Хазан В.И. О. Мандельштам и С. Есенин: к вопросу о типологических творческих параллелях / В.И. Хазан // Воронежский период в жизни и творчестве О.Э. Мандельштама: материалы. Воронеж: ВГУ, 1991.-С. 54-56.

314. Харчевников В.И. Черты народной Руси в стихах раннего Есенина / В.И. Харчевников // Русская литература. 1975. - № 3. - С. 63 - 77.

315. Харчевников В.И. Есенин и народная тема в поэзии начала XX века / В.И. Харчевников // Русская литература. 1981. - № 2. -С. 58-75.

316. Хлысталов Э. 13 уголовных дел Сергея Есенина: По материалам секрет, архивов и спецхранов / Э. Хлысталов. М.: Русланд, 1994. -151 с.

317. Ходасевич В. Собр. соч.: В 4 т. / В. Ходасевич. М.: Согласие, 1996-1997.-Т. 1.-508 с.

318. Холшевников В.Е. Основы стиховедения. Русское стихосложение / В.Е. Холшевников. изд. 2-е, перераб. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1972. -168 с.ft

319. Цивьян Т.В. Verg. Georg IV. К мифологеме сада / Т.В. Цивьян //

320. Текст: Семантика и структура. М.: Наука, 1983. - С. 142 - 169.

321. Чаплышкина Т.П. Фольклорная и литературная традиции в творчестве новокрестьянских поэтов начала XX века: автореф. дис. . канд. филол. наук / Т.П. Чаплышкина. Свердловск, 1988. - 21 с.

322. Чаянов А.В. Венецианское зеркало: повести / А.В. Чаянов. М.: Современник, 1989. - 236 с.

323. Чубайс О. Черный крест Есенина / О. Чубайс // Наш современник. — 1999. -№ 12. С. 254-262.

324. Шапошников В.Н. Хулиганы и хулиганство в России. Аспект истории и литературы XX века / В.Н. Шапошников. М.: Московский Лицей, 2000. - 272 с.

325. Шафаревич И. Две дороги к одному обрыву / И. Шафаревич // Новый мир. - 1989. - № 7. - С. 147 - 166.

326. Швецова Л.К. Андрей Белый и Сергей Есенин: К творческим взаимоотношениям в первые послеоктябрьские годы / Л.К. Швецова // Андрей Белый: Проблемы творчества: статьи, воспоминания, публикации. М.: Советский писатель, 1988. - С. 404 - 425.

327. Швецова Л.К., Субботин С.И. "Эти гусли глубь Онега." (Из поэзии Николая Клюева конца 20-х - начала 30-х годов) / Л.К. Швецова, С.И. Субботин // Север. - 1986. - № 9. - С. 100 - 108.

328. Шетракова С.Н. От факта к образу ("Хорошо!" В. Маяковского и "Анна Снегина" С. Есенина) / С.Н. Шетракова // Революция. Жизнь. Писатель: межвузовский сборник научных трудов. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1986.- С. 91-111.

329. Шетракова С.Н. С.А. Есенин. Художественный образ и действительность: автореф. дис. . канд. филол. наук / С.Н. Шетракова. -М.,1987. 16 с.

330. Шешуков С.И. Неистовые ревнители: Из истории литературной борьбы 20-х годов / С.И. Шешуков. 2-е изд. - М.: Художественнаялитература, 1984.-351 с.

331. Шнейдер И.И. Встречи с Есениным. Воспоминания / И.И. Шней-дер. М.: Советская Россия, 1974. - 172 с.

332. Шошин В.А. Поэт и мир: О творческой индивидуальности в советской поэзии / В.А. Шошин. M.-JL: Наука, 1966 . - 167 с.

333. Шпенглер О. Закат Европы / О. Шпенглер. Ростов н/Д.: Феникс, 1998.-637 с.

334. Шубникова-Гусева Н.И. Поэмы Есенина: От "Пророка" до "Черного человека": Творческая история, судьба, контекст и интерпретация.- М.: Наследие, 2001. 201 с.

335. Эвентов B.C. Сергей Есенин. Биография писателя / B.C. Эвентов. — Л.: Просвещение, 1976. 128 с.

336. ЗбО.Эпштейн М.Н. Самоочищение. Гипотеза о происхождении культуры / М. Эпштейн // Вопросы философии. 1997. - № 5. - С. 72 - 79.

337. Эпштейн М.Н. "Природа, мир, тайник вселенной.": Система пейзажных образов в русской поэзии / М.Н. Эпштейн. М.: Высшая школа, 1990.-303 с.

338. Эткинд А.Е. Хлыст: Секты, литература и революция / А.Е. Эткинд.- М.: Новое литературное обозрение, 1998. 688 с.

339. Юдкевич Л.Г. Лирический герой Есенина / Л.Г. Юдкевич. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1971. - 210 с.

340. Юшин П.Ф. Сергей Есенин: Идейно-творческая эволюция / П.Ф.