автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Художественная концепция истории в прозе В.Г. Митыпова

Полный текст автореферата диссертации по теме "Художественная концепция истории в прозе В.Г. Митыпова"

003458197

На правах рукописи

ВАННИКОВА Сарюна Дамдиновна

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КОНЦЕПЦИЯ ИСТОРИИ В ПРОЗЕ В.Г. МИТЫПОВА

Специальность 10.01.02 - литература народов Российской Федерации (сибирская литература: алтайская, бурятская, тувинская, хакасская, якутская)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

2 2 рсц 7ПЭД

Улан-Удэ - 2008

003458197

Работа выполнена на кафедре русской литературы Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Бурятский государственный университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Имихелова Светлана Степановна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, доцент

Башарина Зоя Константиновна

кандидат филологических наук, доцент Серебрякова Зоя Александровна

Ведущая организация: Государственное образовательное

учреждение высшего профессионального образования «Иркутский государственный университет»

Защита состоится «26» декабря 2008 г. в 15.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.022.04 при Бурятском государственном университете (670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24а, ГОУ ВПО БГУ, конференц-зал).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Бурятского государственного университета (670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24а, ГОУ ВПО БГУ).

Fax: (301-2) 21-05-88

E-mail: dissovetbsu@bsu.ru

Автореферат разослан £ » ноября 2008 г.

Ученый секретарь __

диссертационного совета $. —

Бадмаев Б.Б.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Творчество Владимира Гомбожа-повича Митыпова (род. в 1940 г.) занимает особое место в бурятской литературе второй половины XX в. Прозаик, пишущий на русском языке, автор исторической повести «Ступени совершенства» (1963), романов «Долина бессмертников» (1975), «Инспектор Золотой тайги» (1978) и «Геологическая поэма» (1985), которые не раз переиздавались в местных и московских издательствах, В. Митыпов внес значительный вклад в решение назревшей задачи - вывести бурятскую литературу из состояния этнической замкнутости. Именно в творчестве В. Митыпова обнаружился интерес бурятской литературы не только к обширному культурному багажу русской классики, но и к богатству западно-европейской и восточной культур и литератур, ярко выраженное тяготение к интеллектуально-философской проблематике.

Важной составляющей художественного процесса советской поры была проза российских национальных республик, отстаивающая историческое чувство как одну из основных ценностей современного общества. Именно в ней проявлялось взаимодействие национальных традиций, прежде всего, слияние восточного образа мышления и русской реалистической прозы. В прозе В. Митыпова ярко выразились особенности, продиктованные этим синтезом, в частности обращение к структуре «текст в тексте», напоминающей восточную «обрамленную повесть», а также пристальное внимание к образу ученого, являющегося одновременно художником, творцом.

Включенное в атмосферу напряженного интереса к исторической теме в многонациональной литературе России творчество бурятского писателя до сих пор не стало объектом научного осмысления, нет ни одного монографического исследования, посвященного изучению вклада В. Митыпова в бурятскую литературу. Представляется интересной и актуальной задачей охарактеризовать прозу В. Митыпова в контексте социокультурной ситуации 1960-1980-х гг., когда и наблюдался период его наивысшего творческого подъема.

Известно, что усиление историко-философских взглядов художника проявляется в определенные эпохи, отличающиеся переход-

ным, кризисным состоянием общества, что его «острота слуха и видения возникает... в момент рождения нового исторического сознания, знаменующего переход к новой исторической эпохе» (А.Б. Соктоев). Обращение к одному из периодов отечественной истории, когда наблюдались типологически близкие нынешнему времени явления переходности, позволит уточнить и некоторые важные проблемы историко-литературного характера.

Цель и задачи исследования. Цель диссертационной работы -рассмотреть творчество В. Митыпова в контексте исторических концепций многонациональной прозы последних десятилетий XX в., проследить и обосновать интерес писателя на протяжении всего творчества к исторической проблематике, объяснить своеобразие ее решения, выразившееся в образной, жанровой, повествовательной структуре его произведений.

Для осуществления цели необходимо решить следующие задачи:

1) определить место исторической прозы писателя в литературном процессе 1960-1980-х гг.;

2) связать художественную концепцию истории В. Митыпова с характером и особенностями процесса интеллектуализации в его раннем и зрелом творчестве;

3) рассмотреть историческую проблематику в романах писателя (история и современность, художник и творчество, история через внутренний опыт личности) в аспекте самопознания личности, показать органичность используемых средств и приемов в произведениях В. Митыпова для выражения исторической концепции;

4) выделить в романах писателя специфические особенности преломления национальной образности, позволяющие объяснить характер взаимосвязи истории и творческой личности.

Методологическая и теоретическая основа. Особенность материала - художественная концепция истории в творчестве русскоязычного бурятского писателя В. Митыпова - определила методологическую базу диссертации. Методологической основой исследования стали структурно-типологические труды (М.М. Бахтин, Ю.Н. Тынянов, Ю.М. Лотман и др.), труды по истории русской (Г.А. Белая, Е.Б. Скороспелова, М.А. Голубков и др.) и бурятской литературы 20-го столетия (В.Ц. Найдаков, С.И. Гармаева, С.С.

Имихелова и др.). Работа строится на сочетании элементов истори-ко-типологического, культурологического подходов, использовании метода мотивного анализа текста, метода бинарных оппозиций.

Научная новизна диссертации состоит в том, что она является первым целостным исследованием творчества В. Митыпова. Картина истории бурятской литературы дополнена описанием тенденции, которая была характерна для литературы XX в., - стремления к единству чувственного и интеллектуального, мысли и образа в претворении художественной концепции истории и личности в истории. Значительно расширен и углублен контекст творчества писателя, подробно рассматривается и обосновывается связь его художественной концепции истории с другими историческими версиями и интерпретациями в литературном процессе XX в.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. История в концепции В. Митыпова напрямую связана с философией творчества и творческой личности. Герои писателя, будучи по профессии художниками или учеными, принадлежащими разным эпохам и странам, в своей мыслительной и творческой деятельности, решая профессиональные вопросы, выходят на уровень нравственных общечеловеческих ценностей. Такой герой по сути и является центром произведений В. Митыпова, а сюжет становления и формирования такого героя - принципом, лейтмотивом всего творчества. Бытовые подробности и детали, хотя и играют немаловажную роль, но для писателя приоритетными оказываются диалоги-споры, монологи-размышления. Взгляды героя на жизнь, искусство, исторические обстоятельства становятся ц-^мой исторической рефлексии самого писателя.

2. Произведения В. Митыпова можно органично включ.,-- в контекст развития русской и других национальных литератур России в связи с процессом интеллектуализации исторической прозы такими ее особенностями, как рационализация композиции и сюжетной канвы, вызванная работой мысли героя, перенос центра тяжести с фабульности на разветвленную систему мотивов, монтаж фрагментов и эпизодов, построенных на двух пересекающихся пластах повествования типа «текст в тексте», активное использование различных форм ав-

торского присутствия в реалистическом повествовании, средств выразительности, воспроизводящих ассоциативный тип мышления, включение в текст «чужого слова» - цитат, аллюзий, реминисценций.

3. В основу художественной концепции истории в прозе писателя положены универсальные законы отношения человека к природе, социуму, к другому человеку, к самому себе. История в произведениях В. Митыпова - не просто «персонаж», но активная сила, которая ставит человека перед необходимостью самопознания. И наоборот, внутренняя работа сознания, чувства и мысли героев писателя не существуют в отрыве от обостренного чувства истории.

Объектом диссертационного исследования является проза В. Митыпова, ее место в литературном процессе 1960-1980-х гг., предмет исследования - художественная концепция истории в прозе писателя.

Теоретическая и практическая значимость работы состоит в том, что ее результаты будут использованы в дальнейших научных исследованиях по истории бурятской литературы. Изучение динамики жанров исторической прозы, становления и развития интеллектуального направления в бурятской литературе восполнит недостающее звено в комплексном исследовании творчества В. Митыпова. Систематизированный в работе материал может быть использован в дальнейшем изучении вклада бурятской литературы в отечественный литературный процесс, при чтении лекций по истории русской и бурятской литературы второй половины XX в. Результаты исследования могут быть также привлечены в спецкурсах, изучающих такие вопросы, как природа и динамика исторических жанров, проблема творчества, искусства в бурятской литературе.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы работы апробированы на международных и региональных научных конференциях: «Интеллигенция и взаимодействие культур» (Улан-Удэ, 2007), «Россия-Азия: проблемы становления национального самосознания», «Мир бурятских традиций в контексте истории и современности» (научные чтения, посвященные памяти Б.Д. Баяртуева) (Улан-Удэ, 2008). По проблематике диссертации опубликованы 3 статьи, в том числе одна из них - в журнале «Вестник

Бурятского государственного университета» (200В), включенном ВАК в перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы. Объем работы -155 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении диссертации обосновывается актуальность темы, раскрываются научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, указываются методы исследования, излагаются цель и задачи, а также основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Концепция истории в повестях В. Митыпо-ва» выявляется историко-литературный контекст ранних произведений писателя, связанный с решением исторической проблематики в многонациональной советской литературе, анализируются повести В. Митыпова, вошедшие в сборник «Ступени совершенства».

В разделе 1.1. «Концепции и интерпретации истории в советской прозе второй половины XX в.» рассматриваются принципы воссоздания исторического прошлого в русской прозе и прозе советских национальных республик. В них нашли выражение концепции истории, напрямую связанные с изменениями в духовной жизни общества и отдельного человека.

Критика отмечала небывалый интерес прозаиков к исторической теме в 1960-1970-е гг. прошлого века и давала различные объяснения этого «историко-литературного» бума. Одно из объяснений, самое важное, по мнению самих писателей, - возникновение относительной свободы мысли в послеоттепельную пору, выразившееся в множественности интерпретаций тех или иных событий прошлого, многоголосии мнений о прошлом. А множественность интерпретаций, отнюдь не означая множественности истории, отразила реальную сложность исторического процесса, когда разнообразные объяснения не отрицают, а дополняют друг друга. Вот почему историческая проза впервые за много лет внесла в литературный процесс 1960-1970-х гг. разные оценки былых событий.

Новое художественное миропонимание обнаружилось, например, в повестях и романах Б. Окуджавы, где обилие точек зрения позволяло передать философско-нравственную концепцию Б. Окуджавы по отношению к грозным историческим событиям, которые сталкивают героизм, сумасбродство железных героев и здравый смысл, неприятие фанатизма и жестокости «маленьких» людей. В романе «Свидание с Бонапартом» (1983) подчеркнута решающая роль событий 1812 г., в свете которых раскрывается идея «свидания» каждого из героев с историей и с самим собой. Каждый из них определяет нравственный смысл истории, заключающийся в понимании неумолимых и естественных законов жизни, которые не уберегают от утрат, ошибок, тоски и мук больной совести, но которые спасают от мрака безнадежности.

Не стоит забывать и о том, что историческая проза была на какое-то время отодвинута на второй план в первой половине 70-х гг. «документальным» бумом. Историческую прозу с документальной литературой сближает мемуарная стилистика. Так, повесть Ю. Давыдова «Судьба Усольцева» (1973) и роман Я. Кросса «Императорский безумец» (1974) создают имитацию записок героя - очевидца событий прошлого. Написание записок Усольцевым и Якобом -уже проявление их историчности, включение их в историческую жизнь. В самой форме видится концепция истории двух прозаиков, стремящихся увидеть в героях не литературных персонажей, а собеседников читателя, органично живущих рядом с ним и существующих по тем же законам. В романе «Две связки писем» (1976) документальная стилистика скажется в отсутствии четкой границы между автором и героями, что рождает доверительность тона, ту теплую интонацию, которая и заставляет верить в созданную историческую реальность. Художественной концепции романа Ю. Давыдова способствует личный духовный опыт автора, который вступает в особый контакт со своими героями.

Особое место в прозе этих лет занимала такая тенденция, как усиление интеллектуального потенциала в различных эпических жанрах. Многочисленные научно-фантастические произведения, романы об ученых и научных открытиях стали не только откликом на научно-техническую революцию, но и отразили важную потребность общества - острый интерес к науке и ее открытиям, к рацио-

нальному началу, к логической сфере восприятия в осмыслении закономерностей бытия. Для литературы органичным в эти и последующие годы стало увлечение концептуальностью, смещением бытовых, психологических примет в сторону философского смысла, когда современное или историческое событие постигается не чувственно, а апеллирует к рациональному началу. Эта тенденция проявилась и в жанрах исторической прозы, где, по мнению критиков, слишком ясно обнаружилась связь с наукой (А. Латынина).

Критики выделили в литературном процессе более высокий удельный вес содержащейся в ней мысли благодаря ассоциативности, использованию фантастической условности, особых приемов в виде вставных фрагментов, разрывающих повествование, - документальных, эссеистических, лирико-философских или в виде интеллектуальных споров, диспутов, словесных поединков, где автор часто находится на одном интеллектуальном уровне с героем и может идентифицировать себя с ним. В исторических романах обнаруживается композиционный прием разрыва повествования с помощью вставных фрагментов, т.е. прием «текст в тексте». В этой композиционной смене повествовательных отрезков воплощается свободное обращение писателя-историка со временем. Эта структура «двойного текста» сталкивает разные версии реальности в интеллектуальных и идеологических спорах персонажей, например, в романе Ю. Трифонова «Старик» (1978) вставные фрагменты (протоколы суда, письма, фрагменты телеграмм и постановлений революционного времени) постоянно требуют интерпретации в основном тексте. В композиционной и повествовательной структуре произведений немаловажную роль Играют легенды, включенные в уста героев или повествователя («Буранный полустанок» и «Плаха» Ч. Айтматова), рассказы-воспоминания или дневники героев, вставные тексты в виде романа героя-художника о далекой исторической эпохе («Долина бессмертников» В. Митыпова) или встроенные эссе и научные трактаты, в которых научный поиск движется обостренным историческим чувством («Черепаха Тарази» Т. Пулатоь^, «Геологическая поэма» В. Митыпова). Как отмечали исследователи, эти приемы создания «текста в тексте» являются свидетельством выхода частного человека в бытийное пространство, вписывают человека в человечество (Т.Л. Рыбальченко)

В данный период в национальных литературах, в том числе бурятской, наблюдался всплеск интереса к разным формам субъективного повествования, вызванный процессами демократизации, либерализации в духовной сфере. Усиление личностного, индивидуального начала в литературном процессе было свидетельством свободы, раскрепощенности мысли и чувства, открытость другому мнению, умение понять и принять его, познать и оценить многозначность мира - все это вело к активной духовно-нравственной работе личности по самопознанию и обретению своего «я».

Характерным опытом самопознания в бурятской литературе можно назвать повести и рассказы Ч. Цыдендамбаева 1960-1970-х гг., документально-художественную повесть «Двенадцать моих драгоценностей» А. Бальбурова (1975), роман «Долина бессмертников» В. Митыпова. Особенностью освоения исторической проблематики в них явился образ героя-повествователя или героя-художника, который более характерен для лирико-философской прозы и одновременно для эпического сказания. Этот образ, как и сюжет произведения, движется субъективно выраженным авторским чувством и мыслью. Разработка темы исторической памяти составляет основу этого сюжета, определяет дух современной эпохи, реабилитирующей индивидуальное, личностное начало. А каждое из этих произведений представляет собой духовно-автобиографическое повествование, которое осуществляет связь времен - настоящего и будущего - на самом глубоком личностном уровне.

В разделе 1.2. «История и творческая личность в повести "Ступени совершенства"» основное внимание уделяется теме творчества как извечной ценности, преодолевающей время, открывающей перед взором художника завесу вечности, т.е. тема решается в прозе В. Митыпова в контексте проблемы «художник и история». Писатель создает повествовательный сюжет как один из вероятных исторических «документов», по которому читатель может судить об обстоятельствах создания скульптурного портрета Нефертити, который поражает современного читателя «не только удивительной красотой, но еще больше тем, что красота эта, пришедшая из дали веков... живая, теплая, близкая...».

Повести предпослано краткое предисловие автора, представляющее собой исторический комментарий к изображенному этапу

древнеегипетской истории. Им отмечается переходный характер времени, когда творцы получили определенную степень свободы, когда реформы Эхнатона «позволили мастерам освободиться от мертвящего влияния религии» и привели к «новому пониманию действительности». Помимо исторической концепции важная часть научного дискурса в этой повести В. Митыпова относится к эстетике. Писатель рассматривает один из ее центральных вопросов - вопрос о соотношении искусства и жизни. Для скульптора Тутмоса его искусство несовершенно, потому что не может во всей полноте передать «живую» жизнь. Цель, которую ставит перед собой художник, изначально недостижима, как недостижимо совершенство. Его мучает невозможность достичь идеального исполнения замысла. Именно это чувство героя движет сюжет повести. Подспудно автором и героем мыслится, что совершенством наделено кратко-вечное и постоянно меняющееся природное начало жизни. Запечатлеть его во всей достоверности - значит приблизиться к вечности.

Проблема идеала ведет к двойственности ее решения. С одной стороны, совершенство в искусстве недостижимо, но с другой - оно достигнуто Тутмосом как в реальности, так и в творчестве: в финале политический заговор с целью свержения власти фараона, задуманный жрецом Меренрой, помешал Тутмосу встретиться и объясниться с Нефрэт, они гибнут от случайного столкновения, но преданный идеалу красоты до конца, Тутмос ценой собственной жизни, в конечном счете, дарит ей вечную жизнь в своем искусстве.

В этой ранней повести писателя намечены многие темы, которые найдут более полную ре&аизацию в последующих произведениях автора: тема родной земли как источника сил и вдохновения художника, тема памяти, которая расширяет пространство-время короткой повести, тема жизнеспособности, подлинности искусства, которое движется не ремеслом, а вдохновением и любовью.

Историческая концепция В. Митыпова в повести, центральной для художественного мира писателя, заключается в том, что исторический сюжет предстает как метафора современности. Прошлое, каким бы сконструированным, мифическим или мифологическим ни предстает в коллективном сознании, не перестает оказывать воздействия на настоящее и будущее, а разрыв с прошлым как подлинной реальностью грозит превратить реальность настоящего и будущего в фантом. В образе Меренры В. Митыпов вывел тип человека,

для которого стремление к неограниченной власти ведет к намеренному, а потому преступному забвению всего, что связывало его с прошлым.

Осмысление творчества как высшего прозрения и интеллектуального прорыва человека, на наш взгляд, позволяет решать не столько внутриэстетические задачи - тема творчества необходима В. Митыпову для защиты творческой личности в эпоху «восстания масс». И здесь уместно говорить о близости духовной истории автора и героя. Не случайно герой повести В. Митыпова - художник, творец, ему доверена самая сокровенная из всех историй - история собственной души. Итогом творческого процесса становится и чувство исполненного долга, и постижение художником исторической истины.

В разделе 1.3. «Историко-культурная рефлексия в научно-фантастических повестях В. Митыпова» речь идет о жанре научной фантастики, к которому обратился писатель в двух следующих повестях. Научная фантастика как литература о будущем по-настоящему исторична, ведь «без сознания будущего вообще не может быть философского осознания истории» (К. Ясперс). Наличие проекта будущего заставляет автора смотреть на предшествующую этому будущему историю с точки зрения не прошлых поколений, а людей, живущих в современной реальности.

В лучших своих достижениях научно-фантастические жанры способны выйти за пределы массовой культуры и даже стать образцом интеллектуальной литературы, о чем свидетельствуют, к примеру, произведения польского писателя-фантаста и философа С.-Лемма или А. и Б. Стругацких «Гимнастический снаряд для интеллекта» - так назвала М. Чудакова очерк, посвященный их произведениям.

Литература Бурятии также не осталась в стороне от того интеллектуального просветительства, которое осуществляли жанры научной фантастики. Стержнем повестей В. Митыпова «Приход больших обезьян» (имевшая в журнальном варианте название «Внимание, неопитеки!») и «Зеленое безумие планеты» было описание работы мысли - и в этом видится их типологическое родство с произведениями С. Лемма и братьев Стругацких. В них отражается то значение, которое приобретают в литературе XX в. формы

фантастики, прогнозирования различных сценариев развития.

Концепция истории в повести «Зеленое безумие планеты» заключается в идее единого вселенского разума, которая существовала у человечества с глубокой древности и имела разные варианты реализации. Здесь она отнесена в перспективу будущего, когда проектируется Великий Мозг, который может «поддерживать с помощью биоэлектрической системы постоянную связь с мозгом каждого человека. Человек, таким образом, получает как бы дополнительный сверхмощный мозг».

Вынося в центр повествования сомнения героя - гносеолога Мстислава Бурри в целесообразности использования Великого Мозга в дальнейшей деятельности человека, можно сказать, что в повести В. Митыпова происходит своеобразная проверка самой идеи научно-технического прогресса. Она может обернуться для человечества полной экологической катастрофой, поскольку для Великого Мозга растительность планеты представляет только нерациональное использование космической энергии, является «зеленым безумием». Такая модель развития технократического общества грозит потерей связи человека с природой.

В поисках ответов на свои вопросы Бурри обращается к художнику Моравису, который является носителем другого, эмоционального знания о мире, также приближающего человека к истине. Поэтому в своем выступлении на Совете Бурри озвучивает свое решение и говорит о гармоничном соотношении эмоционального и аналитического начал в человеке.

В повести «Приход больших обезьян» В. Митыпов разрабатывает тему ответственности ученого за свои открытия. Ее принадлежность к жанрам научной фантастики не подлежит сомнению. В ней более явственно, чем в двух предыдущих повестях, проявляются черты советской научной фантастики, традиционно относимой к массовой литературе, особенно в завязке действия. В начале повести задается сюжетная ситуация, восходящая к детективу, затем появляются элементы такого жанра, как триллер. Для раскрытия же сути эксперимента Моллини, создавшего из обезьян «живые вычислительные машины», наделившего их сверхмощным разумом, вводится дневник студента по прозвищу Жу-жу, который приоткрывает главному герою Рэю Кеннону последовательность свершившихся

фантастических событий. Окажется, что необычайные способности неопитеков вычислять, делать сложнейшие расчеты различных траекторий полета ракет, других летательных аппаратов находят применение как у военных, так и правительства, не сумевших оценить масштабы последствий открытия Моллиии.

Дневниковые записи Жу-жу уводят читателя от жанровых схем массовой литературы, заданных в начале повести. Ведь в лучших своих образцах научная фантастика всегда выходит на уровень постановки философских проблем. И потому фантастический детектив начнет служить другим задачам в повести В. Митыпова: тема ответственности ученого перед человечеством за свои открытия раскрывается в кульминации, когда сотворенные ученым существа убивают своего создателя как представителя ненавистной силы, осуществляя свою месть по отношению ко всему человеческому сообществу. В. Митыпов с опорой на уже имеющиеся в литературе схемы создает свой вариант научно-фантастического жанра. В финале неопитеки - эти «обезьяны с автоматами», вырвавшиеся на свободу, грозят будущими катастрофами всему человечеству, несчастный Жу-жу сходит с ума, Рэй Кеннон живет в вечной тревоге, ожидая сообщений о новом наступлении неопитеков. И этот финал вполне закономерен: тревога за будущее человечества - основа для построения художественных моделей писателями-фантастами.

Таким образом, в повестях В. Митыпова все время происходит проверка идеи разума и творчества. В рефлексии их героев заключена как бы творческая саморефлексия, неразрывно связанная с исторической концепцией, согласно которой прошлое не существует отдельно от настоящего и будущего, поскольку претворены они в работе интеллекта, в духовной работе личности по самопознанию в сложной исторической ситуации. Часто это ситуация мучительной рефлексии, настойчиво требующая выхода из кризисного, переходного состояния. Представляется не случайным тот момент, что все повести писателя отражают переходный момент времени как трудное достижение определенной «ступени» в развитии человечества, как переход к новой «ступени совершенства».

Во второй главе «Романы В. Митыпова: история во внутреннем опыте личности» осуществляется анализ трех романов писателя, герои которых так же, как и герои ранней прозы, осуществля-

ют поиск истины как творческой, так и исторической. Являясь личностями творческими, интеллектуальными, они находятся в ситуации самопознания, внутреннего духовного кризиса.

В разделе 2.1. «История как условие самопознания личности в романе "Долина бессмертников"» дается анализ «двойного зрения» автора, соединившего историю и современность в композиционной и повествовательной структуре по принципу «текста в тексте»: перед внутренним зрением поэта 20-го столетия Олега Аю-шеева случайно открывается и «оживает» мир хуннской истории III века до н.э. Современность и история объединены по общему месту действия: Олег Аюшеев, пытаясь преодолеть творческий и душевный кризис, выезжает на место археологических раскопок - захоронений хунну в Забайкалье. Его «роман» - это своеобразная «машина времени», двигателем в которой является его творческое воображение: мысль художника не «творит» историю, а «угадывает» реальные события в их жизненной достоверности.

Если для ученого история - наука, знание, которое не объединяет людей, не пытается изменить жизнь, если историк лишь просвещает их, когда они решились на действие, то для художника «история - ответ на вопросы, которые неизбежно встают перед современным человеком» (Л. Февр). В романе В. Митыпова эти разные ипостаси и разное отношение к истории представлены в образах начальника археологической экспедиции Хомутова и поэта Олега Аюшеева. Что касается последнего, то в его судьбе и драме особенно хорошо видно, как история по отношению к современности неизбежно ставит человека в ситуацию самопознания.

В «Долине бессмертников» два «романа» - о современности и о истории, на первый взгляд, не соединены ничем кроме образа писателя-творца, на самом же деле целостность повествования скреплена единым стержнем философских размышлений автора. Форма «текст в тексте» - это особая форма присутствия автора в произведении. Общность двух историй, отделенных друг от друга тысячелетиями, задается самим автором, который повтором одних и тех же ключевых фраз показывает различные инварианты одной духовной истории.

Истории жизни героев двух «романов» оформлены автором как параллельно протекающие: так, в конце первой главы Олег, чтобы выйти из состояния духовного кризиса, отправляется в путь в Кяхту

на раскопки, в конце второй - Тумань пускает свистящую стрелу, обозначая путь своим племенам в суровые и необъятные просторы Великой степи.

С самого начала задается романная тема «неадекватности герою его судьбы» (М.М. Бахтин). Внутренний мир героя не совпадает по ритму с внешним миром, «я-для-себя» - с «я-для-других». Роман изобилует описаниями творческого состояния поэта, это своего рода «моменты истины» в его жизни, когда он приподнимается над бытом, грозящим заслонить от него истинные ценности.

Концепция истории в романе В. Митыпова вполне метафорична, поскольку времена сталкиваются в сознании героя и его переоценка ценностей в настоящем происходит не без помощи далекого прошлого, возникающего в его творческом воображении и в процессе большой духовной работы. Ведь истоки обращения в прошлое почти всегда находятся в настоящем.

Тема творчества становится основной в романе, претворяя идею могущества художника. Создание романа для Олега не просто творческий процесс, это путь духовного развития и изменения, соприкосновения и возможного постижения истины. На этом пути, полном мучительных сомнений, достигается самостоянье личности. Не случайно автор всегда подробно изображает моменты творческого озарения, когда приоткрывается завеса над тайнами прошлого.

Главный итог истории как истории становления личности заключается в переосмыслении Олегом всей прожитой жизни, поиске своей позиции, осознании своего долга. Именно эта внутренняя работа приводит к формированию стойкости и мужества, которые, помогая преодолеть животный инстинкт самосохранения, когда он спасает жизнь девочки, бросаясь под колеса машины, возвышают в нем человеческое начало. Казалось бы, в финале сюжет замыкается: поэт возвращается к истокам, домой, отправляясь из экспедиции в дорогу, но он оказывается между жизнью и смертью, и грузовик, везущий его в больницу, движется по горизонтали пространства, которое пересекает вертикаль времен.

Художественные поиски В. Митыпова, обосновывающего философию повторяемости, цикличности в истории, находятся в русле художественных исканий XX в. Вечные универсалии жизни, обнаруженные Митыповым, касаются противостоящих друг другу ха-

рактеров (яньчжи - Эльвира, Гиюй - Афтэков, Бальгур - Хомутов, Тумань и Модэ - Олег Агошеев) и сути их взаимоотношений. По нашему мнению, определяющим в структуре становится сюжетная схема романа XX в., а именно сюжет становления, самопознания. Именно он связывает воедино два повествовательных пласта, два «романа», параллельно протекающих по мере развертывания событийных рядов. Сюжет этот напрямую связан с авторской идеей могущества и силы творческого воображения.

Сознание митыповского героя-интеллектуала вбирает в себя духовный опыт всего человечества. На наш взгляд, имеет смысл дифференцировать «интертексты» этого романа по культурным истокам: текст мировой, западной и восточной культур, текст русской и национальной бурятской культур. Контекст духовной культуры всего человечества необходим для раскрытия проблемы времени, вечности, бессмертия, над которыми непрестанно задумывается автор. Основой его концепции становится мысль о неизменности, неуничтожимое™ в веках духовной субстанции, той энергии, которая заключена в произведениях искусства, в художественном слове. Именно это представление также определяет, на наш взгляд, концепцию истории, представленную в романе. Текст романа вбирает в себя множество цитат, аллюзий, реминисценций, поскольку внутренний мир героя - это и созданный им текст, это и текст культуры, который в интеллектуальном и эмоциональном мире героя живет естественно и служит условием самопознания.

Таким образом, главной для автора является идея становления, самопознания героя-художника, интеллектуальной личности. Этой сверхзадачей и объясняются ключевые особенности процесса интеллектуализации в романе В. Митыпова. Прежде всего, это рационализация композиции как способа организации повествования, которое строится как контрапункт двух планов повествования. Существенное место занимает в романе такое средство выразительности, как изменение сюжетно-фабульной последовательности за счет целой системы мотивов и лейтмотивов, образов и цитат, аллюзий и реминисценций, берущих на себя роль сюжетных метафор. Эта разветвленная система работает не только на развитие сюжета романа, но и передает активный процесс самопознания героя, ассоциативность его мышления, работу чувства и воображения. Процесс этот в единстве мысли и чувства, понятийного и образного начал заклю-

чен в такой структуре исторического романа, где само чувство истории есть непременное условие становления интеллектуальной, творческой личности.

В разделе 2.2. «Личность и пространство национальной истории в романах "Долина бессмертников" и "Инспектор золотой тайги"» отмечается особенный интерес в творчестве В. Митыпова к национальной теме. Национальное самосознание, национальное чувство - чувство принадлежности к собственному народу, национальная гордость, память о великих предках, любовь к родной земле - становится той идеей, которая продиктовала выбор и героя, и пространственно-временных координат, и композиционной формы. Интересно проследить и сравнить претворение этой идеи не только в романе «Долина бессмертников», но и в следующем произведении писателя «Инспектор золотой тайги» (1978), созданном в каноническом для советской литературы жанре историко-революционного романа. Основной конфликт в нем состоит в противостоянии представителей простого народа, чьи гуманистические ценности не утрачены и на чьей стороне стоит Октябрьская революция, и «хозяев жизни», лишенных этих ценностей и потому находящихся в ситуации уходящего исторического времени. Но более всего автору интересна правда тех, кто к политическим событиям поначалу не имеет никакого отношения. Еще больше его интересует сам «видеоряд» изображенной реальности: колорит забайкальского пространства -золотой тайги, кровавый отблеск золота на судьбах ее обитателей, противостояние бескорыстия и алчности.

История в романе складывается из документальных свидетельств, научно-исторических источников, но прежде всего из частных историй отдельных людей, чаще всего вымышленных, а его движущаяся идея - судьба забайкальской тайги - делит персонажей на два лагеря - предающих и защищающих ее «золотое» достояние. Еще одной - экзистенциальной - проблемой, определяющей в романе В. Митыпова проблему историзма и концепцию истории, является вопрос о подлинных гуманистических ценностях, вот почему роман тесно смыкается с предыдущим произведением писателя.

На первый взгляд, в главном герое романа - горном инженере Звереве нет той саморефлексии, самопознания, которая свойственна герою «Долины бессмертников». Интеллигент, сын петербургского

профессора, Зверев командируется Советской властью на золотые прииски Забайкальского края, чтобы остановить произвол и бесчинство их владельцев в использовании этого богатства, изначально им не принадлежавшего. В нем нет того, что есть в поэте Олеге Аюшеве, - способности соединять прошлое и свою настоящую жизнь. Рефлексирующим героем в романе является не он, а Жух-лицкий, прошедший эволюцию от молодого и наивного марбург-ского студента до хищного и умного предпринимателя. И его внутренняя рефлексия такова, что расшатывает стереотипные представления о так называемом «отрицательном» герое соцреалистической литературы, свидетельствует об усложнении взгляда исторического писателя на былой конфликт «красных» и «белых».

Исторический сюжет стал для В. Митыпова пространством для художественного эксперимента - это уже не «поучительный рассказ» о прошлом. Пересмотр жанра традиционного исторического романа заключался не только в отходе от дидактизма и идеологического нажима, не только в концентрированное™ на истории личности, на проблеме ее личной ответственности, ее тяги к самопознанию. История в романах В. Митыпова становится одним из «героев» - выразителем идеи всевластной силы творчества, истинной поэзии, истинного отношения к жизни. Эта мысль также расширяет пространство исторических романов писателя и придает весомый смысл его концепции истории.

В данном разделе работы рассмотрено соотношение двух романов с текстом национальной культуры. На первый взгляд, он не столь широко и разнообразно представлен в «Инспекторе золотой тайги», зато роман «Долина бессмертников», по мнению исследователей, «актуализировал исторический горизонт национальной бурятской реальности и национального самосознания» (С.Д. Батомун-куев). Однако в романе «Инспектор золотой тайги» В. Митыпов останавливает внимание на образах представителей народов, населяющих современную Бурятию. Красногвардеец Очир, с оружием в руках борющийся за новую жизнь, или Рабанжи, готовый на любое преступление за сладкий кусок, кинутый рукой хозяина, или опустившийся, тронутый умом Штольник, еще недавно самый трудолюбивый старатель в столице золотой тайги Чирокане, - все они стоят по разные стороны социально-политической баррикады. Но истори-

ческое пространство романа В. Митыпова таково, что не только характеристику судьбы героев следует отнести к тексту национальной культуры. Если в «Долине бессмертников» образам степи писатель придал свойство исторической памяти, то в романе «Инспектор золотой тайги» таким историческим и поэтическим образом-символом становится образ тайги. Она под пером автора является настоящим «героем» романа, у нее облик как исторический, так и вечный благодаря такой же поэтичной символике. Описание тайги в разное время дня и года, с разных ракурсов и взглядов, точкой зрения разных людей становится неизменным при описании основных событий романа. Порой описание это субъективно окрашено, связано с точкой зрения конкретного персонажа, но на нем печать авторского чувства, его субъективного отношения, скорбящего от искажения природной красоты. В обоих романах В. Митыпова этот ряд природных образов - не только отражение субъективного восприятия героев, это абсолютно достоверная эмоциональная, чаще всего национальная подоплека образов.

Сохраняя в целом особенности традиционного повествования, а в «Инспекторе золотой тайги» - традиционную модель исторического романа, автор обращается к лейтмотивной структуре как основе повествования, использует жанровые ходы беллетристики, детектива, авантюрного сюжета, которые соединяются с мощным лирическим началом, системой поэтических образов, передающих внутреннюю стихию мысли, работу интеллекта, а также образная система приобретает отчетливую национальную окраску.

В разделе 3.3. «'Теологическая поэма": историческая оптика личности в интеллектуальном романе» рассматривается данное в названии обозначение жанра: роман не только воспевает нелегкий труд геологов, но раскрывает «поэзию» научной мысли, драматизм исканий человека, его борений в интеллектуальной сфере. Художественная концепция истории отражается в «интеллектуальной» линии романа, прослеживающего историю научной мысли.

Создание «Геологической поэмы» В. Митыпова вызвано обстоятельствами личной биографии автора, первой профессиональной стезей которого являлась геология. История развития геологической мысли в романе вкраплена в изображение жизни двух поколений одной семьи. Именно научная теория дрейфующих материков служит метафорой исторической концепции романа, поскольку поверя-

ется драматизмом, диалектическим законом развития, отдающим приоритет нравственным истокам человеческой жизни.

Роман многослоен, структура повествования совмещает точки зрения молодого геолога Валентина Мирсанова и его отца Данилы Даниловича. В отдельную главу включено повествование с самостоятельной сюжетной линией о пути исследователя Вегенера и истории его неудачной экспедиции. Как вставная новелла, эта глава служит своеобразной кульминацией романа, освещая новым светом интеллектуальные поиски героев.

В «Геологической поэме», с одной стороны, раскрывается полет научной мысли, с другой - быт таежной жизни, в которой «закон -тайга, прокурор - медведь», неприкрытая правда о нравах потомков ссыльных преступников и каторжников, далеких от идеала «послеоктябрьского человека». История Сибири и ее освоения раскрывается в начале и конце романа, потому что назначение геологии заключается и в ее цивилизующем влиянии. Именно это призвание геологии как миссии осознавалось старшим Мирсановым. Повествование в главах, связанных с этим героем, сложно по своей структурной организации: это одновременно как бы и дневник, и воспоминания, и сон, отражающие общее состояние погруженности в себя, в глубины своего сознания и подсознания, саморефлексии.

Одной из основополагающих линий романного повествования становятся идеи испытания героя, проверка на прочность его взглядов и убеждений. В этих испытаниях самоуверенность Валентина Мирсанова оборачивается внутренними терзаниями и сомнениями, идеализм сопряжен и с практицизмом. Романным началом является, безусловно, образ героя, в котором наблюдается «динамика несовпадения и разнобоя между различными моментами этого образа» (М.М. Бахтин): происходит мучительное открытие им непреходящей ценности не только грандиозных событий и явлений истории геологической науки, но и обычной человеческой жизни. В главе «Пятый постулат» герой начинает отсчет своего нового пути. Подобно тому, как Лобачевский, оттолкнувшись от пятого постулата, создает неевкллидову геометрию, Валентин находит свою точку опоры для нового видения мира и себя в нем. Существенно в романе сопоставление масштабов человеческой жизни и геологического времени, истории и вечности. Этот своеобразный «код» освещает и

новый неканонический жанровый облик произведения, и особую концепцию истории.

Жанровая структура романа тесно связана с исторической проблематикой, с темой творчества, а актуальные для писателя стороны личности современника - это не только роли ученого и художника, творца и интеллектуала, но и личности, постигающей логику социальной и исторической жизни. Персонажи его интеллектуального романа с разных позиций решают одни и те же историософские проблемы, занимающие автора. В. Митыпов настаивает на сходстве творческих проявлений в разные времена, допуская перемены в степени их выраженности. Другая особенность романа обусловлена значением авторской позиции, заключающейся в исторической концепции, понимании того, что история - это внутренний духовный опыт личности. Вот почему история как связь времен проявляется в романе только на личностном уровне.

В заключении делаются выводы по теме диссертации и намечаются дальнейшие перспективы ее изучения. Для исследователя творчества В. Митыпова представляет интерес тяготение писателя к исторической проблематике и своеобразному ее решению. Его творчество выглядит необычайно органичным в контексте литературного процесса как в русской, так и национальных литературах России благодаря тому, что он разрабатывал на историческом материале такие характерные для них проблемы, как история на личностном уровне, связь времен во внутреннем опыте личности, ответственность и самопознание творческой личности. В то же время В. Митыпов внес в решение этой проблематики свой индивидуальный вклад, во многом связанный с национальным мировидением бурятского писателя.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Ванчикова, С.Д. Образ интеллигента в романе В. Митыпова «Долина бессмертников» [Текст] / С.Д. Ванчикова // Интеллигенция и проблемы национальных отношений: материалы VII Междунар. науч. конф. - М.; Улан-Удэ: Изд-во Бурят, гос. ун-та, 2008. -С.204-208.

2. Ванчикова, С.Д. Личность и время в романе В. Митыпова «Долина бессмертников» [Текст] / С.Д. Ванчикова // Россия-Азия: механизмы сохранения и модернизации этничности: материалы ме-

ждунар. науч.-практ. конф. - Улан-Удэ: Изд-во Бурят, гос. ун-та, 2008. - Вып. 3.-С. 63-65.

3. Ванникова, С.Д. О жанровой структуре «Геологической поэмы» В. Митыпова [Текст] / С.Д. Ванчикова // Вестник Бурят, гос. ун-та. Сер.: Филология. - Улан-Удэ: Изд-во Бурят, госун-та, 2008. -Вып. 10.-С. 39-44.

Подписано в печать 25.11.08. Формат 60 х 84 1/16. Усл. печ. л. 1,5. Тираж 100 экз. Заказ 269.

Издательство Бурятского госуниверситета 670000, г. Улан-Удэ, ул.Смолина, 24а

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Ванчикова, Сарюна Дамдиновна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. КОНЦЕПЦИЯ ИСТОРИИ В ПОВЕСТЯХ И РОМАНАХ В.Г. МИТЫПОВА.

1.1. Концепции и интерпретации истории в отечественной прозе второй половины XX в.

1.2. Взаимосвязь истории и творческой личности в повести «Ступени совершенства».

1.3. Историко-культурная рефлексия в научно-фантастических повестях В.Г. Митыпова.

ГЛАВА II. РОМАНЫ В.Г. МИТЫПОВА: ИСТОРИЯ ВО ВНУТРЕННЕМ ОПЫТЕ ЛИЧНОСТИ.

2.1. История как условие самопознания личности в романе «Долина бессмертников».

2.2. Личность и пространство национальной истории в романах «Долина бессмертников» и «Инспектор золотой тайги».

2.3. «Геологическая поэма»: историческая оптика личности в интеллектуальном романе.

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Ванчикова, Сарюна Дамдиновна

Творчество Владимира Гомбожаповича Митыпова (род. в 1940 г.) занимает особое место в бурятской литературе второй половины XX в. Прозаик, пишущий на русском языке, автор исторической повести «Ступени совершенства», с которой он дебютировал в 1965 г. на страницах журнала «Байкал», и научно-фантастических повестей «Зеленое безумие земли» (1966) и «Приход больших обезьян» (1968), составивших с дебютным произведением сборник «Ступени совершенства», впервые опубликованный в Бурятском книжном издательстве в 1969 г. [4], в зрелом творчестве обратился к историческому жанру и создал три романа: «Долина бессмертников» (1975), «Инспектор Золотой тайги» (1978) и «Геологическая поэма» (1985), которые стали достоянием бурятской прозы, не раз издавались и переиздавались в местных и московских издательствах.

Каждый этап творчества писателя представлял собой освоение актуальной современной проблематики в оригинальном и новом для бурятской литературы ключе. Новаторское значение начального этапа творчества В. Митыпова отмечено в «Истории бурятской литературы»: уже первые произведения автора «за короткий срок появившиеся в печати, сразу же привлекли к себе внимание читателей широкой эрудированностью автора, его умением, не стилизуя, в пластически выразительных образах, в точных деталях и событиях воссоздать своеобразие изображаемой эпохи, богатством и гибкостью языка и одновременно утвердили за автором почетное место зачинателя нового жанра в бурятской литературе - научно-фантастической повести» [79, с. 95]. Новаторская природа митыповского творчества затем выразительно раскроется в его романистике. Так, новизну романа «Долина бессмертников» С.И. Гармаева увидела в особенностях его построения: «Композиционная система "двойного бытия", ставшая основой сюжета романа, свидетельствовала о том, что начался объективный и в чем-то новаторский процесс художественного осознания сложности и противоречивости жизни» [44, с. 140].

Именно в творчестве В. Митыпова обнаружился живой интерес бурятской литературы не только к обширному культурному багажу русской классики, но и к богатству западно-европейской и восточной культур и литератур. Знание образцов мировой культуры, русской классической и многонациональной советской литератур, ярко выраженная эрудиция, тяготение к интеллектуально-философской проблематике позволили писателю внести свой вклад в начатый всем предыдущим развитием бурятского этноса процесс -модернизации, в решение назревшей задачи -вывести бурятскую литературу из «состояния этнической замкнутости» [136, с. 155].

Для исследователя творчества В. Митыпова представляет интерес тяготение к исторической проблематике и глубоко своеобразное ее решение. Его творчество выглядит необычайно органичным в контексте литературного процесса как в русской, так и в национальных литературах России благодаря тому, что он разрабатывал на историческом материале проблемы, характерные для литературы XX в.: история на личностном уровне, связь времен во внутреннем опыте личности, ответственность и самопознание творческой личности. В то же время В. Митыпов внес в решение этой проблематики свой индивидуальный вклад, во многом связанный с национальным мировидением бурятского писателя.

Уроки истории», «историческая память» - в критике эти выражения обозначили целую тенденцию в литературном процессе 1960-1980-х гг. «Помни имя свое» - этот крик птицы Донненбай из романа Ч. Айтматова, без преувеличения можно сказать, стал поэтическим паролем-обращением к читателю-современнику, остался в памяти целого читательского поколения. Литература внушала, напоминала, взывала к тому, что каждый человек живет в истории, принадлежит истории и что это позволяет ему не уподобиться манкурту или ивану, не помнящему родства. Данное свойство литературы можно назвать историческим чувством или историческим зрением, позволяющим слышать и видеть «далеко во все концы света».

Важной составляющей художественного процесса советской поры была так называемая многонациональная литература - литература советских и российских национальных республик. Это было явление достаточно целостное, существовавшее в общем поле взаимовлияний и взаимоотталкиваний, где свое место занимала и бурятская литература. И в прозе названной тенденции особенно ярко проявлялось слияние, взаимодействие национальных традиций, а более всего - «слияние восточного образа мышления и русской реалистической прозы» [34, с. 170].

Значимым моментом в освоении исторической проблематики является и то, что В. Митыпов пишет на русском языке: его можно поставить в один ряд с такими писателями XX в., как киргиз Ч. Айтматов, грузин Б. Окуджава, кореец А. Ким, чукча Ю. Рытхэу, казах О. Сулейменов, узбек Т. Пулатов, выразившими сокровенные идеи и создавшими впечатляющие образы именно на языке А.С. Пушкина, Ф.М. Достоевского, JI.H. Толстого. По этому поводу хорошо сказал А. Ким: «По-моему, принадлежность к литературе определяется только языком. На каком языке человек пишет и наиболее полно выражает себя, к той национальной литературе он и принадлежит. Дело не в расовой принадлежности, а в принадлежности к слову.» [182]. Тем не менее, восточное происхождение русскоязычных писателей, несомненно, сказывается на их творчестве. Тот же А. Ким гордится своим происхождением, тем, что его предок был поэтом, и в одном из интервью признавался: «.бывая в Корее, я неожиданно обнаружил в старинных родословных книгах, что я прямой потомок одного из самых великих корейских средневековых поэтов - Ким Си Сыпа. Видите, древняя духовная струя ушла под землю и вырвалась в России в русском слове.» [182]. Если же говорить о русскоязычных бурятских писателях, то главной принадлежностью их к национальной литературе является не язык, а образ мышления, национальная картина мира. Об этом уже имеются работы бурятских исследователей (С.Ж. Балданов, О. Баранова и др.).

В творчестве бурятского прозаика В. Митыпова, возникшем на перекрестке культурных традиций, эстетических влияний, литературных тенденций, также проявилась «древняя духовная струя» и в структуре произведений, напоминающих восточную «обрамленную повесть», и в жгучем интересе к образу ученого, который в восточных практиках был одновременно художником, творцом, созидателем. Сам синтез Востока и Запада в прозе В. Митыпова не был явлением новым, но включенный в атмосферу напряженного интереса к исторической теме, предстал в неожиданном для бурятской литературы свете, что и вызвало достаточно большое количество откликов в критике и специальной литературе. Однако вопрос о месте его творчества в многонациональной литературе России до сих пор еще не ставился в бурятском литературоведении, еще нет ни одного монографического исследования, посвященного осмыслению вклада писателя в бурятскую литературу.

Не стало объектом изучения и проявившееся в его творчестве такое примечательное свойство, как соединение художественно-беллетристического и интеллектуально-философского начал. В. Митыпов принадлежит к тому типу писателей, в творчестве которых внимание к жанрам и формам так называемой массовой литературы органично соединяется обращением к сфере мысли, научных идей, с развертыванием научно-интеллектуальных теорий. После своего литературного дебюта -историко-интеллектуальной повести «Ступени совершенства» В. Митыпов обратился к научно-фантастическому жанру, но затем немаловажное значение приобрели естественно-научные пристрастия писателя, геолога по образованию. Уже о первой повести писателя «Ступени совершенства» известный бурятский критик и литературовед В.Ц. Найдаков писал: «В повести В. Митыпова по сути дела поставлен и в определенной мере решен целый ряд кардинальнейших вопросов искусства и эстетики, которых хватило бы не на один специальный научный трактат» [112, с.8].

Герои трех первых повестей писателя, объединенных в единый цикл под названием «Ступени совершенства», бьются над решением важных проблем философского характера. Будучи по профессии художниками или учеными, принадлежащими разным эпохам и странам, они одинаково способны к размышлениям, мучительной рефлексии, в своей мыслительной и творческой деятельности одинаково выдвигают гипотезы и, решая свои профессиональные вопросы, выходят за пределы рационального мышления на уровень нравственных общечеловеческих ценностей. Такой герой, становящийся по сути представителем человечества, субъектом истории, обнаруживает в себе сосредоточение и конкретного исторического времени, и субстанциальной, вечной истории, что присуще жанру философского романа [12, с. 14-15]. Такой герой, по сути, и является центром ранних произведений В. Митыпова, а сюжет его становления и формирования такого героя — принципом, лейтмотивом всего последующего творчества.

История выступает как развернутый во времени человек, а человек становится сфокусированной и персонифицированной историей в романах «Долина бессмертников», «Геологическая поэма», «Инспектор Золотой тайги». Герои романов - художники, ученые, представители научной и художественной интеллигенции разных эпох, в своих размышлениях, спорах, поисках ответов на мучительные вопросы обретают себя в субстанциальном, универсальном пространстве, когда место их обитания становится чуть ли не центром Вселенной. История как в ранних повестях, так и в романах писателя носит метафорический смысл и приобретает общекультурное значение. Бытовые подробности и детали, хотя и играют немаловажную роль, но на первый план выдвигаются все-таки диалоги-споры, монологи-размышления.

В этих условиях обращение к одному из периодов советской истории, когда наблюдались типологически близкие нынешнему этапу культурные явления, представляет интерес и особую актуальность. Научный, историко-философский взгляд художника проявляет свою востребованность в определенные - переходные — эпохи, и представляется интересным обнаружить причины этого социокультурного явления. Ведь еще на заре возникновения бурятской литературы проявился закон литературного развития, сформулированный одним из ведущих в свое время критиком и литературоведом Бурятии А.Б. Соктоевым: «В какие моменты наступают у летописца (читай - художника-историка) озарения, когда возникает острота слуха и видения? В момент рождения нового исторического сознания, знаменующего переход к новой исторической эпохе» [137, с. 185].

Цель и задачи исследования. Цель диссертационной работы — рассмотреть творчество В. Митыпова в контексте исторических концепций многонациональной прозы последних десятилетий XX в., проследить и обосновать интерес писателя на протяжении всего творчества к исторической проблематике, объяснить своеобразие ее решения, выразившееся в образной, жанровой, повествовательной структуре его произведений

Для осуществления цели необходимо решить следующие задачи:

1. определить место исторической прозы писателя в литературном процессе 1960-1980-х гг.;

2. связать художественную концепцию истории В. Митыпова с характером и особенностями процесса интеллектуализации в его раннем и зрелом творчестве;

3. рассмотреть историческую проблематику в романах писателя (история и современность, художник и творчество, история через внутренний опыт личности) в аспекте самопознания личности, показать органичность средств выразительности в произведениях В. Митыпова для выражения исторической концепции;

4. выделить в романах писателя специфические особенности преломления национальной образности, позволяющие объяснить характер взаимосвязи истории и творческой личности, мысли и чувства, понятийного и образного начал.

Методы и приемы исследования. Особенность материала -художественная концепция истории в творчестве русскоязычного бурятского писателя В. Митыпова - определила методологическую базу диссертации. Методологической основой исследования стали труды по структурно-типологическим проблемам (М.М. Бахтин, Ю.Н. Тынянов, Ю.М. Лотман*и др.), труды по истории русской (Г.А. Белая, Е.Б. Скороспелова, М.А. Голубков и др.), и бурятской литературы XX столетия (В.Ц. Найдаков, С.И. Гармаева, С.С. Имихелова и др.). Работа строится на сочетании элементов историко-типологического, культурологического подходов, использовании метода мотивного анализа текста, метода бинарных оппозиций.

Научная новизна диссертации состоит в том, что она является первым целостным исследованием творчества В. Митыпова. Научное' осмысление бурятской литературы дополнено теоретическим обоснованием тенденции, которая была характерна для литературы XX в. - стремления к единству чувственного и интеллектуального, мысли и образа в претворении художественной концепции истории и личности в истории. Значительно расширен и углублен контекст творчества писателя, с точки зрения современных концепций обоснована связь его версии художественной истории с другими историческими концепциями и интерпретациями в литературном процессе XX в.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. История в концепции В. Митыпова напрямую связана с философией творчества и творческой личности. Герои писателя, будучи по профессии художниками или учеными, принадлежащими разным эпохам и странам, в своей мыслительной и творческой деятельности, решая профессиональные вопросы, выходят на уровень нравственных общечеловеческих ценностей. Такой герой по сути и является центром произведений В. Митыпова, а сюжет становления и формирования такого героя — принципом, лейтмотивом всего творчества. Бытовые подробности и детали, хотя и играют немаловажную роль, но для писателя приоритетными оказываются диалоги-споры, монологи-размышления. Взгляды героя на жизнь, искусство, исторические обстоятельства становятся формой исторической рефлексии самого писателя.

2. Произведения В. Митыпова можно органично включить в контекст развития русской и других национальных литератур России в связи с процессом интеллектуализации исторической прозы, такими ее особенностями, как рационализация композиции и сюжетной канвы, вызванная работой мысли героя, перенос центра тяжести с фабульности на разветвленную систему мотивов, монтаж фрагментов и эпизодов, построенных на двух пересекающихся пластах повествования типа «текст в тексте», активное использование различных форм авторского присутствия в реалистическом повествовании, средств выразительности, воспроизводящих ассоциативный тип мышления, включение в текст «чужого слова» - цитат, аллюзий, реминисценций.

3. В основу художественной концепции истории прозе писателя положены универсальные законы отношения человека к природе, социуму, к другом человеку, к самому себе. История в произведениях В. Митыпова - не просто «персонаж», но активная сила, которая ставит человека перед необходимостью самопознания. И наоборот, внутренняя работа сознания, чувства и мысли героев писателя не существуют в отрыве от обостренного чувства истории.

Теоретическая и практическая значимость работы состоит в том, что ее результаты будут использованы в дальнейших научных исследованиях по истории бурятской литературы. Изучение динамики жанров исторической прозы, становления и развития интеллектуального направления в бурятской литературе восполнит недостающее звено в комплексном исследовании творчества В. Митыпова. Диссертационная работа вносит существенный вклад в разработку проблемы «человек и история», концепции личности и интеллектуального романа. Систематизированный в работе материал может быть использован в дальнейшем изучении вклада бурятской литературы в отечественный литературный процесс, при чтении лекций по истории русской и бурятской литературы второй половины XX в. Результаты исследования могут быть привлечены в спецкурсах, изучающих пути развития русскоязычной бурятской литературы, а также в изучении таких вопросов, как природа и динамика исторических жанров, проблема творчества, искусства в литературе.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы работы апробированы на международных научных конференциях (Улан-Удэ, 2007): «Россия - Азия: механизмы сохранения и модернизации этничности», «Интеллигенция и проблемы национальных отношений», «Мир бурятских традиций в контексте истории и современности» (Улан-Удэ, 2008). По теме диссертации опубликованы 3 статьи, одна из них - в реферируемом журнале «Вестник Бурятского госуниверситета» (Улан-Удэ, 2008).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Художественная концепция истории в прозе В.Г. Митыпова"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Творчество В. Митыпова глубоко своеобразно, обладает особым качеством - историзмом авторского отношения к изображенным событиям. В своих повестях и романах он сумел показать, как человек из человека частного со своей личной судьбой и личными чувствами превращается в человека исторического, равноправного участника истории, факты которой становятся фактами его личной биографии. Анализ того, как это происходит, и составил интерес данного исследования.

Другая особенность произведений писателя - тема творчества, научного и художественного, которая и придает своеобразие структуре его произведений. Это своеобразие композиционной структуры (текст в тексте), своеобразие мотивной структуры, вырастающая из принципа бинарных оппозиций (динамика/статика, смерть/бессмертие, добро/зло), своеобразие повествовательной структуры, продиктованное проблеме самосознания личности, это специфика культурных и литературных ассоциаций в авторском сознании и сознании героя-интеллектуала, для которого внутренний духовный опыт сопрягается с опытом нации.

Особенность исторической концепции В. Митыпова является научная, творческая природа мышления автора, которая становится предметом напряженной рефлексии в его повестях и романах. В интеллектуальных повестях и романах писателя рефлексия в виде рациональной идеи облачена в необходимую для нее жанровую форму. Такой формой часто в XX в. служила научная фантастика, которая не просто не отвлекала от идеологического содержания, а позволяла донести до читателя идею в обнажено-образном виде. Другая форма - исторический роман. Жанровая природа романа в такого рода прозе, хотя и обладала большей свободой для толкования идейного содержания, но в XX в. в ней интеллектуальное начало позволило обновить потенциал жанра. Это видно даже на примере романа историко-революционного — его обновленная форма у В. Митыпова также свидетельствовала о возможностях, которая она дает для приближения к подлинно интеллектуальному роману.

История в исторических романах В. Митыпова предстает в буквальном смысле как текст: она воспринимается через тексты, созданные в пространстве основного повествования. Разные голоса накладываются друг на друга, фрагменты-отступления построены на подробно разработанной системе пересекающихся точек зрения. Другими словами, интеллектуальная проза обладает не только большой долей условности (фантастической), но и большой исторической оптикой.

Герой интеллектуальной прозы - обладатель особых качеств, которые остаются неизменными во все времена. Такие герои в большом наличии присутствуют и в современной русской прозе. Так, в начале XXI в. появилось немало произведений, главное отличие которых заключалось в том, что в центре был «герой философского трактата, а не романа, в большей степени — носитель идеи, чем художественный образ» [28, с. 162]. Именно этими словами характеризовал критик героя романа «Даниэль Штайн, переводчик» JI. Улицкой (2005). Другой критик охарактеризовал роман как «идеологический»: «все в нем приспособлено для прямого выражения взглядов его создателя» [123, С. 190].

В многочисленных культурных и литературных цитатах обнаруживается ориентация голоса героя на «чужое» слово. А это проекция личной судьбы на судьбы людей, отстоящих на десятилетия, столетия, и даже тысячелетия, но сходных по жизненным стратегиям и потому сопоставимых в рамках единого большого времени - Истории.

Книжность, отсутствие жизненности и жизненного опыта - в этом упрекали критики автора книги «Ступени совершенства». Но, на наш взгляд, в произведениях писателя было главное - в ней явственно отразился гуманизм автора, его боль за другого человека, неравнодушие, беспокойство, тревога, которые придают одухотворяющее начало повествованию.

В нашем исследовании сделана попытка отыскать основные линии художественной идеологии произведений В. Митыпова, ибо главная мысль дана в них не в прямых рассуждениях (хотя порой ее движение может осуществляться и напрямую в открытых монологах-сентенциях героя), а растворена в художественной ткани. Прежде всего, в структуре произведения - композиционной, пространственно-временной, повествовательной, мотивной.

В содержательной и образной структуре произведений В. Митыпова важное место занимает мотив смерти. Если доминантной структурной составляющей является мысль автора о связи разных исторических времен, то мотив смерти - один из сквозных, подтверждающих эту мысль мотивов, одно из доказательств истинности пути героя - ученого-мыслителя, художника-философа, способного связать в своем внутреннем мире историю и современность, смерть и бессмертие.

Таким образом, интеллектуальный спор составляет проблемно-тематическое поле повествования и его художественную структуру в прозе писателя. И это художественнее единство мысли и образа, как мы убедились, достойно стать предметом литературоведческого исследования.

Интеллектуальной прозой произведения В. Митыпова становятся и в жанровом аспекте: в них научный (научно-художественный или научно-фантастический) трактат встроен в координаты исторического сюжета и беллетристического вымысла. Сделать движение идеи, мысли увлекательным и захватывающим - эта сверхзадача интеллектуальной прозы, на наш взгляд, последовательно достигается В. Митыповым на протяжении всего его творчества. Синтез духа и интеллекта, чувства и мысли выразился в его героях-интеллектуалах, для которых интеллектуальное усилие не может существовать в отрыве от эмоционального, их единство и становится важнейшей составляющей духовной работы. О сущности героя В. Митыпова вернее говорить как о духе-интеллекте, о духовном и интеллектуальном усилии, дающем личности возможность самопознания, самосозидания.

Список научной литературыВанчикова, Сарюна Дамдиновна, диссертация по теме "Литература народов Российской Федерации (с указанием конкретной литературы)"

1. Бальбуров, А. Двенадцать моих драгоценностей. Текст. / А. Бальбуров. М.: Советская Россия, 1975. - 222 с.

2. Белый, А. Петербург: роман в 8-ми гл. с прологом и эпилогом. Текст. / А. Белый; изд. Подготовил Л.К. Долгополов Л.: Наука, 1981.-696 с.

3. Буйда, Ю.В. Скорее облако, чем птица. Текст. / Ю.В. Буйда. М.: Вагриус, 2000.

4. Митыпов, В. Ступени совершенства Текст. / В. Митыпов. Улан-Удэ: Бурятяское книжное издательство, 1969. -255 с.

5. Митыпов, В. Мамоптенок Фуф Текст. повесть-сказка / В. Митыпов.- Улан-Удэ: Бурятское книжное издательство, 1982. -41 с.

6. Митыпов, В. Долина бессмертников Текст. / В. Митыпов. — М.: Современник, 1975. 236 с.

7. Митыпов, В. Инспектор золотой тайги Текст.: Роман. / В. Митыпов.- Улан-Удэ: Бурятское книжное издательство, 1978. 369 с.

8. Митыпов, В.Г. Ступени совершенства. Долина бессмертников.

9. Инспектор золотой тайги Текст.: Повесть и романы. / В. Митыпов. -Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1984. 576 с.

10. Митыпов, В. Геологическая поэма Текст. / В. Митыпов. М.:1. Современник, 1985. 560 с.

11. Митыпов, В. Долина бессмертников. Инспектор золотой тайги Текст. / В. Митыпов. Чита, 2005. - С. (Забайкальский роман: в 5 т. / В. Митыпов; т.5.)

12. Цыдендамбаев, Ч. Моя первая книга Текст. / Ч. Цыдендамбаев // Байкал. 1970,-№ 1.

13. Список использованной литературы

14. Агеносов, В.В. Советский философский роман Текст. / В.В. Агеносов. М.: Прометей, 1989 - 466 с.

15. Аннинский, JI.A. Локти и крылья: Литература 80-х гг. Текст. / Л.А. Аннинский. М.: Современник, 1989. - с.

16. Аристотель. Об искусстве поэзии. Текст. / Аристотель; ред., пер. и коммент. Ф.А. Петровского; ст: А.С. Ахманова и Ф.А. Петровского -М.: Гос. Изд-во Худож. литературы, 1957. 182 с.

17. Арутюнов, Л. Национальный мир и человек Текст. / Л. Арутюнов // Изображение человека: Сб. ст. М.: Наука, 1972.

18. Ауэрбах, Э. Мимесис. Изображение действительности в западноевропейской литературе. Текст. / Э. Ауэрбах. М. - СПб.: Университетская книга, 2000. - 503 с.

19. Ауэрбах, Э. Филология мировой литературы Текст. / Э. Ауэрбах // Вопросы литературы. 2004. № 5. - С. 123-139.

20. Бальбуров, Э.А. Поэтика лирической прозы: 1960-1980-е годы. Текст. / Э.А. Бальбуров. Новосибирск: Наука, 1982. - 132 с.

21. Бардасова, Э.В. Концепция возможных миров в свете эстетического идеала писателей-фантастов А. и Б. Стругацких: Текст. дис. . канд. филол. наук: /Э.В. Бардасова. Казань, 1995.

22. Барт, Р. Мифологии. Текст. [пер. с фр.] / Р. Барт; вступ. ст. и коммент. С. Зенкина. М.: Издательство им. Сабашниковых, 1996. -313 с.

23. Бахтин, М.М. Слово в романе Текст. / М.М. Бахтин// Бахтин М.М.Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

24. Бахтин, М.М. Эпос и роман (О методологии исследования романа) Текст. / М.М. Бахтин // Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

25. Бахтин, М.М. Проблемы поэтики Достоевского. Текст. / М.М. Бахтин. -М.: Советская Россия, 1972. -318 с.

26. Белая, Г.А. Философско-этические проблемы современной литературы. Текст. / Г.А. Белая. М.: Знание, 1982.

27. Белая, Г. А. Литература в зеркале критики: Современные проблемы. Текст. / Г.А. Белая. М.: Знание, 1986. - 368 с.

28. Белая, Г.А. Булат Окуджава: время и мы Текст. / Г.А. Белая. М.: Современник, 1989. - С. 3-24. (Окуджава Б.Ш. Избранные произведения: в 2 т. Т. 1.

29. Белинский, В.Г. Поли. собр. соч. Текст.: В 13-ти т. Т. 5 / В.Г. Белинский М.: АН СССР. Институт русской литературы (Пушкинский дом), 1954. - 862 с.

30. Беляков, С. Дон Кихот из Хайфы Текст. / С. Беляков // Новый мир. -2007.-№5.-С. 161-168.

31. Бергер, Л.Г. Пространственный образ мира (парадигма познания) в структуре художественного стиля Текст. / Л.Г. Бергер // Вопросы философии. 1984.-№ 4.-С. 114-128.

32. Библер, B.C. Мышление и творчество. (Введение в логику мысленного диалога). Текст. / B.C. Библер. М., 1975.

33. Большакова, А.Ю. Современные теории жанра в англо-американском литературоведении Текст. / А.Ю. Большакова // Теория литературы. Т. III: Роды и жанры (основные проблемы в историческом освещении). М.: ИМЛИ РАН, 2003. - С. 99-132.

34. Бочаров, А.Г. Бесконечность поиска. Текст. / А.Г. Бочаров. -М.: Советский писатель, 1982. — 424 с.

35. Бочаров, А.Г. Литература и время: Из творческого опыта прозы 60-х 80-х годов. Текст. / А.Г. Бочаров. - М.: Художественная литература, 1988.-383 с.

36. Бритиков, А. Русский советский научно-фантастический роман. Текст. / А. Бритиков. Л.: Наука, 1970.

37. Бритиков, А. Отечественная научно-фантастическая литература: некоторые проблемы истории и теории жанра. Текст. / А. Бритиков. -СПб., 2000.-400 с.

38. Бройтман, С.Н. Историческая поэтика. Хрестоматия-практикум. Текст. / С. Н. Бройтман. М.: Академия, 2004. - 341 с.

39. Бройтман, С.Н. Историческая поэтика Текст. / С.Н. Бройтман // Теория литературы: В 2 т. Т. 2; под. ред. Н.Д. Тамарченко. М.: ИЦ «Академия», 2004. - 356 с.

40. Великанов, А. Как физики съели лириков с потрохами и не подавились Текст. / А. Великанов // Логос. 2006. № 4. - С. 28-38.

41. Волков, И.Ф. Теория литературы. Текст. / И.Ф. Волков. М.: Просвещение и др., 1995. - 256 с.

42. Гальцева, Р. Очерки русской утопической мысли XX века. Текст. Р. Гальцева. М.: Наука, 1991. - 208 с.

43. Гармаева, С.И. Типология художественных традиций в прозе Бурятии XX в. Текст. / С.И. Гармаева. Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 1997.- 170 с.

44. Гармаева, С.И. Национальные образы мира в литературе Текст. / С.И. Гармаева // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии: материалы междунар. конф. Т.З. Улан-Удэ, 2000. С. 188-192.

45. Гармаева, С.И. Сложность композиционной структуры романа В. Митыпова «Долина бессмертников» как новый этап в развитии национальной литературы» Текст. / С.И. Гармаева // Россия-Азия:

46. Проблемы интерпретации текстов русской и восточной культур. Улан-Удэ, 2002.

47. Геллер, JI. Вселенная за пределами догмы: Размышления о советской фантастике. Текст. / JI. Геллер. Лондон, 1985. 444 с.

48. Гинзбург, Л.Я. О психологической прозе. Текст. / Л. Гинзбург. Л.: Художественная литература, 1977. -442 с.

49. Гинзбург, Л. Литература в поисках реальности: Статьи. Эссе. Заметки. Текст. / Л. Гинзбург Л.: Советский писатель, 1987. - 400 с.

50. Голубков, М.М. Утраченные альтернативы: Формирование монистической концепции советской литературы. 20-30-е годы. Текст. / М.М. Голубков. М.: Издательство МГУ, 1992. - 202 с.

51. Голубков, М.М. Русская литература XX в. После раскола. Текст. / М.М. Голубков. -М.: Аспект Пресс, 2001. 267 с.

52. Гордин, Я. Порвалась связь времен? Заметки об одном направлении исторической прозы Текст. / Я. Гордин // Вопросы литературы. -1986.-№3.-С. 43-70.

53. Горский, И.К. О двух подходах к изучению произведений историко-литературного жанра Текст. / И.К. Горский // Филологические науки. 1997. - № 3. - С. 3-14.

54. Гринцер, П.А. Две эпохи романа Текст. / П.А. Гринцер // Генезис романа в литературах Азии и Африки. М., 1980.

55. Гулыга, А.В. Искусство в век науки. Текст. / А.В. Гулыга. М.: Наука, 1978.

56. Давыдов, Ю. Наш век это век Иуды Текст. / Ю. Давыдов // Знамя. -2000.-№2.-С. 177-178.

57. Данчинова, М.Д. Художественная картина мира в литературе Бурятии 1960-1990-х гг. Текст.: автореф. . канд. филол. наук. -Улан-Удэ, 2000. 18 с.

58. Данчинова, М.Д. Когерентность пространства и времени в романе В.Митыпова «Долина бессмертников» Текст. / М.Д. Данчинова // Гуманитарные исследования: Сб. трудов молодых ученых Бурятии. Улан-Удэ, 1996.-С. 165-172.

59. Данчинова, М.Д. Пространственные и временные особенности художественного мира В. Митыпова Текст. / М.Д. Данчинова // Вестник Бурятского университета. Сер. Филология. Улан-Удэ: Изд-во Бурят, гос. ун-та, 2003. - Вып. 6. - С. 77-83.

60. Дашевская, О.А. Жизнестроительная концепция Д. Андреева в контексте культурфилософских идей и творчества русских писателей первой половины XX века Текст.: автореф. дис. . д-ра филол. наук: / О.А. Дашевская. Томск, 2006.

61. Дедков, И. Живое лицо времени: очерки прозы семидесятых-восьмидесятых. Текст. / И. Дедков. М.: Советский писатель, 1986. -389 с.

62. Днепров, В.Д. Идеи времени и формы времени. Текст. / В.Д. Днепров. JL: Советский писатель, 1980. - 598 с.

63. Днепров, В.Д. Черты романа XX века. Текст. / В.Д. Днепров. JL: Советский писатель, 1982.

64. Добренко, Е. Аналитические тенденции в современной советской прозе и творчество Ю. Трифонова 1960-1980-х годов Текст.: автореф. . канд. филол. наук. Одесса, 1987.

65. Драгомирецкая, Н.А. Автор и герой в русской литературе Х1Х-ХХ вв. Текст. / Н.А. Драгомирецкая. М., 1991. - 352 с.

66. Дубин, Б. Прошлое как различие, или История как гнездо повествований Текст. / Б. Дубин // Новое литературное обозрение. -1999. -№28.

67. Есть ли у нас интеллектуальная литература? Текст. // Литературная Россия. 2005. № 49. 9 дек.

68. Жанузаков, М.Н. Стилевые новации в современной исторической прозеТекст. / М.Н. Жанузаков // Филологические науки. 1997. - № З.-С. 26-34.

69. Замятин, Е. Я боюсь. Статьи о литературе. Текст. / Е. Замятин. М.: Современник, 1987.

70. Затонский, Д. Искусство романа и XX век. Текст. / Д. Затонский. -М.: Художественная литература, 1973. 535 с.

71. Зенкин, С. Оценить, чтобы понять Текст. / С. Зенкин // Вопросы литературы. 1989. - № 11.

72. Золотусский, И. Монолог с вариациями. Текст. / И. Золотусский. -М.: Советская Россия, 1980. 416 с.

73. Иванова, Н. Жизнь и смерть симулякра в России Текст. / Н. Иванова // Дружба народов. 2000. - № 8.-С. 186-196.

74. Ивашева, В. На пороге XXI века: (НТР и литература). Текст. В. Ивашева, М.: Художественная литература, 1979. - 318 с.

75. Имихелова, С.С. «Авторская» проза и драматургия 1960-1980-х годов: своеобразие творческого метода. Текст. / С.С. Имихелова. -Улан-Удэ: Издательство БГУ,1996. 88 с.

76. Имихелова, С.С. Своеобразие художественного метода в «авторской» прозе и драматургии 1960-1980-х годов (на материале русской и бурятской литератур) Текст.: автореф. . докт. филол. наук. М., 1996.39 с.

77. Имихелова, С.С.Своеобразие субъективных повествовательных форм в бурятской прозе 1970-х гг. Текст. / С.С. Имихелова // Вестник

78. Бурятского государственного университета. Сер. Филология. 1997. -Вып. 1.-С. 118-128.

79. Имихелова, С.С. «Текст 1968 года» как концепт русской культуры Текст. / С.С. Имехелова // Вестник Томского государственного педагогического университета. Сер. Гуманитарные науки (Филология).-2001.-Вып. 1 (26).-С. 83-87.

80. Имихелова, С.С., Фролова, И.В. «Антология бурятского романа»: новый издательский проект Текст. / С.С. Имихелова, И.В. Фролова// Сибирские огни. 2008. - № 7. - С. 159-165.

81. История бурятской литературы. Т. Ill: Современная бурятская литература (1956-1995). Текст. Улан-Удэ: Издательство Бурятского научного центра СО РАН, 1997. 298 с.

82. Кагарлицкий, Ю. Что такое фантастика?: О темах и направлениях зарубежной фантастики вчера и сегодня. Текст. / Ю. Кагарлицкий. -М.: Художественная литература, 1974. 349 с.

83. Ковский, В. Литературный процесс 60-70-х годов. Текст. / В. Ковский. -М.: Художественная литература, 1983.

84. Кожевникова, Н.А. Типы повествования в русской литературе XIX-XX вв. Текст. / Н.А. Кожевникова. М., 1994. - 336 с.

85. Козлов, С. Наши «новые истористы» Текст. / С. Козлов // Новое литературное обозрение. 2001. - № 50.

86. Краснов, Г.В. Мотив в структуре прозаического произведения Текст. / Г.В. Краснов // Русская литература XIX в. Вопросы сюжета и композиции. Вып. 4. - Горький, 1980.

87. Кузнецов, М.М. Советский роман. Статьи. Портреты. Текст. / М.М. Кузнецов. — М.: Советский писатель, 1986. — 413 с.

88. Лассан, Э. «Плюрализм возможен, консенсус исключен»: роман Ю. Давыдова «Бестселлер» в свете «лингвистического поворота» в гуманитарных науках Текст. / Э. Лассан // Новое литературное обозрение. 2006. - № 5 (81). - С. 293-311.

89. Латынина, А. Знаки времени: Заметки о литературном процессе в 1970-1980-е годы. Текст. / А. Латынина. — М.: Советский писатель, 1987.-368 с.

90. Латынина, А. О романе Б. Окуджавы «Свидание с Бонапартом» Текст. / А. Латынина // Литературная газета. 1984. - 4 янв. - С. 4.

91. Лейдерман, Н. Движение времени и законы жанра: Жанровые закономерности развития советской прозы в 60-70-е годы. Текст. / Н. Лейдерман. Свердловск, 1982. - 256 с.

92. Лейдерман, Н.Л., Липовецкий, М.Н. Современная русская литература: 1950-1990-е годы. Текст.: В 2 т. Т. 1.: Современная русская литература: 1953-1968 / Н.Л. Лейдерман, М.Н. Липовецкий. -М.: Издательский центр «Академия», 2003. 416 с.

93. Лем, С. Сумма технологии. Текст. / С. Лем. СПб.: Амфора, 2002. -313 с.

94. Лем, С. Философия случая Текст.: [пер. с пол.] / С. Лем. М.: ACT: ACT МОСКВА: Транзиткнига, 2005. - 767 с.

95. Лифшиц, И. О невероятном и невозможном Текст. / И. Лифшиц // Художественое и научное творчество. Л., 1972.

96. Лосев, А.Ф. Ирония античная и романтическая // эстетика и искусство. Из истории домарксистской эстетической мысли. Текст. / А.Ф. Лосев. М., 1966. - С. 54-84.

97. Лотман, Ю.М. Текст в тексте Текст. / Ю.М. Лотман // Труды по знаковым системам. Вып. 14. - Тарту, 1981.

98. Лотман, Ю.М. Технический прогресс как культурная проблема Текст. / Ю.М. Лотман // Труды по знаковым системам. Вып. 831. -Т. 22.-Тарту, 1988.

99. Лотман, Ю.М. Смерть как проблема сюжета Текст. / Ю.М. Лотман // Избранные труды по семиотике. / Ю. Лотман. — М., 1993.

100. Лотман, Ю.М. Об искусстве: Структура художественного текста. Семиотика кино и проблемы киноэстетики. Статьи. Заметки.

101. Выступления. (1962 1993) Текст. / Ю.М. Лотман. - СПб.: Искусство, 1998. - 704 с.

102. Луков, В.А. История литературы. История зарубежной литературы от истоков до наших дней. Текст. / В.А. Луков. М.: Академия, 2003. -507 с.

103. Люббе, Г. Историческая идентичность Текст. / Г. Люббе // Вопросы философии. 1994. - № 4.

104. Мандельштам, О. Слово и культура: Статьи. Текст. / О. Мандельштам. М.: Советский писатель, 1987. - 320 с.

105. Манн, Т. Собрание сочинений Текст.: В 10 т.Т. 10. / Т. Манн. М.: Гослитиздат, 1961. - 672 с.

106. Манн, Ю.В. Поэтика русского романтизма. Текст. / Ю.В. Манн; АН СССР Институт мировой литературы им. A.M. Горького. М.: Наука, 1976.-376 с.

107. Межуев, В.М. Философия истории и историческая наука Текст. / В.М. Межуев // Вопросы философии. 1994. - № 4. - С. 74-86.

108. Мельникова, А.И. Советская фантастическая литература и тенденции развития жанра: Текст.: автореф. дис. . канд. филол. наук. / А.И. Мельникова. М., 1988. - 19 с.

109. Чиладзе I записал Ю. Болдырев // Вопросы литературы. 1980. - № 8.-С. 124-154.

110. Мусхелишвили, H.JT. Дискурс отчаяния и надежды: внутренняя речь и депрагматизация коммуникации Текст. / H.JI. Мусхелишвили, В.М. Сергеев, Ю.А. Шрейдер // Вопросы философии. 1997. - № 10.

111. Найдаков, В.Ц. Прошлое, будущее, настоящее Текст. / В.Ц. Найдаков // Байкал. 1974. - № 2. - С. 125-132.

112. Найдаков, В.Ц. Путь к роману: История формирования бурятской прозы. Текст. / В.Ц. Найдаков. Новосибирск: Наука, 1985. 260 с.

113. Найдаков, В.Ц. Ступенями совершенства // Митыпов В. Ступени совершенства. Долина бессмертников. Инспектор золотой тайги. -Улан-Удэ, 1984.-С. 3-12.

114. Найдаков, В.Ц. Владимир Митыпов Текст. / В.Ц. Найдаков // Портреты писателей Бурятии. Улан-Удэ: Издательство БНЦ СО РАН, 1997,-С. 63-70.

115. Найдаков, В.Ц. Русскоязычная проза Бурятии Текст. / В.Ц. Найдаков //Байкал, 1988.-№2.-С. 128-134.

116. Найдаков, В.Ц. Африкан Бальбуров Текст. / В.Ц. Найдаков // Байкал.- 1989.-№3.-С. 105-110.

117. Найдаков, В.Ц., Имихелова, С.С. Бурятская советская драматургия. Текст. / В.Ц. Найдаков, С.С. Имихелова. Новосибирск: Наука, 1987.-272 с.

118. Неелов, Е.М. Волшебно-сказочные корни научной фантастики. Текст. / Е.М. Неелов. Л.: Изд-во ЛГУ, 1986. - 200 с.

119. Новые тенденции в современной литературе Бурятии. Текст. / под ред. . Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1988. - 176 с.

120. Панфилов, О. Мистический дух переходных эпох Текст. / Панфилов О., Панфилова Н. // Ступени. 1992. - № 2.

121. Пауткин, А.И. Искусство исторического повествования (проза Ю. Давыдова) Текст. / А.И. Пауткин // Вестник МГУ. Серия 9: Филология. -1990. -№ 1.

122. Плотников, Н. Реабилитация историзма. Философские исследования Германа Люббе Текст. / Н. Плотников // Вопросы философии. -1994.-№4.-С. 87-93.

123. Ратке, И.Р. Интеллектуальная проза в русской литературе 1920-1930-х гг. Текст.: автореф. дис. . канд. филол. наук: : / И.Р. Ратке. -Волгоград, 2005.

124. Роднянская, И. P.S. В сухом остатке Текст. / И. Роднянская // Новый мир.-2007,-№5.-С. 190-191.

125. Руднев, В.П. Словарь культуры XX века. Текст. / В.П. Руднев. -М.: Аграф, 1999.-384 с.

126. Русская литература в XX веке: Имена. Проблемы. Культурный диалог. Текст.: сб. науч. тр. Вып. 7: Версии истории в русской литературе XX века. - Томск: Издательство ТГУ, 2005. - 280 с.

127. Русская повесть как форма времени Текст.: сб. статей. / под ред. -Томск: Издательство Томского гос. ун-та, 2002. 340 с.

128. Рыбальченко, Т.Л. Структура «текст в тексте» в современном романе Текст. / Т.Л. Рыбальченко // Проблемы литературных жанров: материалы междунар. науч. конф. Ч. 2: Русская литература XX века. Томск: Издательство ТГУ, 2002. - С. 262-270.

129. Сангадиева, Э.Г. Концепция мира и человека в бурятском романе 1960-1970-х годов Текст.: дис. . канд. филол. наук: : /Э.Г. Сангадиева. Улан-Удэ, 2004.

130. Сердобинцева, Г.М. Современная художественно-философская проза. Текст. / Г.М. Сердобинцева. М.: МГПИ, 1985. - 81 с.

131. Серебрякова, З.А. Образы исторических деятелей в бурятской литературе Текст. / З.А. Серебрякова // Вестник БГУ. — Сер. История. 2006. - Вып. 11. - С. 47-53.

132. Скалой, Н.Р. Русская философская проза 20-30-х годов XX века Текст.: автореф. дис. . докт. филол. наук / Н.Р. Скалон. М., 1995.

133. Скоропанова, И.С. Русская постмодернистская литература: новая философия, новый язык. Текст. / И. С. Скоропанова. СПб.: Невский простор, 2001. — 416 с.

134. Скоропанова, И.С. Типология русской постмодернистской литературы Текст. / И. С. Скоропанова // Постмодернизм: Pro et contra: материалы междунар. конф. Тюмень, 2002.

135. Скороспелова, Е. Русская проза XX века: от А. Белого («Петербург») до Б. Пастернака («Доктор Живаго»). Текст. / Е. Скороспелова. М.: ТЕИС, 2003.-358 с.

136. Соктоев, А.Б. Становление художественной литературы Бурятии дооктябрьского периода. Текст. / А.Б. Соктоев. — Улан-Удэ: Бурятское книжное издательство, 1975.

137. Степанян, К. Преображение любви Текст. / К. Степанян // Новый мир. 2007. - № 2.

138. Султанов, К.К. Владения души Текст. / К.К. Султанов // Литературное обозрение. 1978. - №1.

139. Султанов, К.К. Динамика жанра. Особенное и общее в опыте современного романа Текст. / К.К. Султанов; АН СССР Институт мировой литературы им. A.M. Горького; Отв. ред. Г.И. Ломидзе. — М.: Наука, 1989.- 152 с.

140. Султанов, К.К. Роман в диалоге национальных культур (к проблеме ценностного подхода) Текст. / К.К. Султанов // Поиски нового в изучении литератур народов СССР. Улан-Удэ, 1991.

141. Суровцев, Ю. В 70-е и сегодня. Текст. / Ю. Суровцев. М.: Советский писатель, 1985. - 574 с.

142. Тамарченко, Н.Д. Типология реалистического романа. Текст. / Н.Д. Тамарченко. Красноярск: Издательство Красноярского университета, 1988.

143. Тодоров, Ц. Введение в фантастическую литературу Текст.: пер. с фр. / Ц. Тодоров. М., 1997. - 144 с.

144. Тойнби, А. Постижение истории. Текст. / А. Тойнби. М.: Искусство, 1991. - 312 с.

145. Томашевский, Б.В. Теория литературы. Поэтика. Текст. / Б.В. Томашевский. — М., 2002.

146. Тулохонов, С.М. Принцип историзма в историческом романе Бурятии: Автореф. . канд. филол. наук. Улан-Удэ, 1994. 18 с.

147. Тулохонов, С.М. Силуэты писателей Бурятии. Текст. / С.М. Тулохонов. Вып. 1. - Улан-Удэ: ВСГТУ, 1998. - 112 с.

148. Тулохонов, С.М. Историзм литературы Бурятии. Текст. / С.М. Тулохонов. Улан-Удэ: ВСГТУ, 2000. - 206 с.

149. Тулохонов, С.М. Принцип историзма в литературе Бурятии (на материале творчества русскоязычных писателей): Автореф. . докт. филол. наук. Улан-Удэ, 2000. 42 с.

150. Тынянов, Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. Текст. / Ю. Н. Тынянов. М.: Наука, 1977. - 575 с.

151. Тюпа, В.И. Художественность литературного произведения. Вопросы типологии. Текст. / В.И. Тюпа. Красноярск: Издательство Красноярского университета, 1987. - 224 с.

152. Тюпа, В.И. Аналитика художественности. Введение в литературоведческий анализ. Текст. / В.И. Тюпа. М., 2001.

153. Уланов, Э.А. Роман о современности в бурятской советской прозе (опыт комплексного анализа). Текст. / Э.А. Уланов. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1981.-- 133 с.

154. Успенский, Б.А. Поэтика композиции. Структура художественного текста и типология композиционной формы. Текст. / Б.А. Успенский. М., 1970.

155. Успенский, Б.А. История и семиотика Текст. / Б.А. Успенский. — М.: Гнозис, 1996. 780 с. (Избранные труды: В 3 т. / Успенский Б.А. Т. 1: Семиотика истории. Семиотика культуры.)

156. Утехин, Н.П. Жанры эпической прозы. Текст. / Н.П. Утехин. JL: Наука, 1982.

157. Февр, Л. Бои за историю. Текст. / Л. Февр. М., 1991.

158. Флоренский, П. Столп и утверждение истины. Текст. / П. Флоренский. М.: Правда, 1990. - 825 с.

159. Фрумкин, К.Г. Философия и психология фантастики. Текст. / К.Г Фрумкин. -М.: Едиториал УРСС, 2004. 240 с.

160. Фуко, М. Ницше, генеалогия, история. Текст. / М. Фуко. СПб.: Университет, кн., 1997.

161. Халхарова, Л.Ц. Проза Ч. Цыдендамбаева: специфика создания национальной картины мира: Автореф. . канд. филол. наук. Улан-Удэ, 2007.

162. Хангалов, М.Н. Зэгэтэ-аба. Облава на зверей у древних бурят Текст. / М.Н. Хангалов. -// Улан-Удэ: Бургиз, 1958. 550 с. (Собр. соч.: В 3 т. / М.Н. Хангалов; Т.1.)

163. Хейзинга, Й. Задачи истории культуры Текст. / Й. Хейзинга // Человек играющий: Статьи по истории культуры. / Й. Хейзинга. -М.: Айрис-Пресс, 2003.

164. Чаадаев, П.Я. Поли. собр. соч. и избранные письма. Текст. / П.Я. Чаадаев; Т. 1. -М.: Наука, 1991.

165. Черная, Н. В мире мечты и предвидения. Научная фантастика, ее проблемы и художественные возможности. Текст. / Н. Черная. -Киев: Наукова думка, 1972. 228 с.

166. Чернышева, Т.А. Природа фантастики. Текст. / Т.А. Чернышева. -Иркутск: Издательство ИГУ, 1998. 336 с.

167. Чудакова, М. Мирные дни инспектора Крафта. Фантастические рассказы и попутно. Текст. / М. Чудакова. М.: ОГИ, 2005. - 112 с.

168. Шатин, Ю.В. Художественная целостность и жанрообразующие процессы. Текст. Ю.В. Шатин. Новосибирск: Издательство Новосибирского университета, 1991. - 190 с.

169. Шкловский, В. Гамбургский счет: Статьи воспоминания - эссе (1914-1933). Текст. / В. Шкловский. ~М.: Советский писатель, 1990. - 544 с.

170. Шмид, В. Поэзия прозы. Текст. / В. Шмид. СПб., 1995.

171. Шундик, Н. Проза 70-х Текст. / Н. Шундик // Байкал. 1978. - № 6.

172. Эйхенбаум, Б. О прозе Текст.: Сб. статей. / Б. Эйхенбаум. Л.: Художественная литература, 1969. - 504 с.

173. Эиштейн, М. Время самопознания Текст. / М. Эпштейн // Дружба народов. 1978. - № 8. - С. 276-280.160 1 / L- ^

174. Эсалнек, А .Я. Внутрижанртвая типология и пути ее изучения. Текст. / А.Я. Эсалнек. М.: Издательство МГУ, 1985. - 184 с.

175. Эткинд, А. Новый историзм, русская версия Текст. / А. Эткинд // Новое литературное обозрение. 2001. - № 47.

176. Ямпольский, М. Настоящее как разрыв. Заметки об истории и памяти Текст. / М. Ямпольский // Новое литературное обозрение. 2007. -№ 83.-С. 51-74.

177. Ясперс, К. Смысл и назначение истории. Текст. / К. Ясперс. М.: Радуга, 1991.-534 с.1. Электронный ресурс

178. Ким, А. Я пишу о бессмертии Электронный ресурс. / Зап. С. Руденко http://www.hrono.info/public/2001/kim01 .html