автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Художественно-философская трилогия В.В. Розанова

Полный текст автореферата диссертации по теме "Художественно-философская трилогия В.В. Розанова"

На правах рукописи

ПОЛЮШИНА Вера Геннадьевна

ХУДОЖЕСТВЕННО-ФИЛОСОФСКАЯ ТРИЛОГИЯ В.В. РОЗАНОВА («УЕДИНЕННОЕ», «ОПАВШИЕ ЛИСТЬЯ»): ОБРАЗ АВТОРА И ЖАНР

10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Волгоград - 2005

/

*

Работа вьшолнена в Волгоградском государственном университете

Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор Смирнова Альфия Исламовна.

Официальные оппоненты; доктор филологических наук,

профессор Калениченко Ольга Николаевна;

кандидат философских наук, доцент Скворцова Александра Иосифовна.

Ведущая организация: Педагогический институт

Саратовского государственного университета им. Н Г. Чернышевского

Зашита состоится уу марта 2005 г. в часов на заседании

диссертационного совета Д 212 027.03 в Волгоградском государственном педагогическом университете (400131, г. Волгоград, пр им. Ленина, 27)

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Волгоградского педагогического университета.

Автореферат разослан X/ февраля 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, профессор

Добрыднева Е.А.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Отечественная гуманитарная наука ставит своей первоочередной задачей

научный анализ и освоение огромного пласта российской культуры, скрываемого

долгое время по идеологическим причинам. Василий Васильевич Розанов (1856-1919)

- писатель-философ, принадлежит к числу тех, чье имя было незаслуженно забьгго, а

вклад в развитие культуры и искусства не был оценен по достоинству. Период

забытья, неприятия уже позади, настало время серьезно и объективно определить роль

В,В. Розанова в истории отечественной культуры конца XIX - начала XX веков и тот

вклад, который он внес в развитие русской литературы.

Конец ХГХ-начало XX века - время, которое способствовало жанровым

поискам писателей. Историческая эпоха, жившая предчувствиями катаклизмов,

должна была искать в искусстве и новых форм выражения. Акценты переместились с

показа внешних событий на изображение внутреннего мира. Именно глубокое

проникновение во внутренний мир отдельной личности, попытки воссоздать

многообразие форм индивидуального бытия, раскрытие таинственных сторон

человеческой природы на основе автобиографического материала объединяют

наиболее яркие новаторские явления лит^эатуры.

Мастерство В.В. Розанова - художника проявилось с наивысшей силой в его

литературно-философской трилогии «Уединенное» и «Опавшие листья» (короб 1,

короб 2 и последний). Оригинальная по жанру и стилю, новаторская проза Розанова

позволяет говорить о нем как о создателе новой художественной формы в русской

литературе начала XX века.

Актуальность исследования связана с необходимостью осмысления наследия

В.В.Розанова, изучения своеобразия его творческой индивидуальности, поэтики, что

позволит глубже понять специфику развития русской литературы конца XIX - начала

XX века. Несмотря на то, что собственно розановедение берет начало с 1886 года,

когда появилась первая рецензия на книгу «О понимании», опубликованная Л.З.

Слонимским, внимание отечественных литературоведов творчество В.В.Розанова

привлекло только в конце 1980-х годов. Основанные на документах и архивных

материалах, монографии А.Н.Николюкина и В.А.Фатеева целостно представили

историю станов^ лЛШЯ** ика и мыслителя. В работах С.Носова и

ЬЯ6.ЯМОТГКА -СлК.срвург ВДЧРК

Н.Болдьтрева раскрьгоаются мировоззрение и своеобразие художественного мышления философа. Актуальность темы диссертации обусловлена отсутствием специальных работ, посвященных изучению поэтики прозы писателя. Факт издания «полного» В.В. Розанова (с 1994 года издается его первое собрание сочинений), несомненно, также способствует активизации научного интереса к его творчеству.

Материалом исследования является, прежде всего, трилогия В.В. Розанова: "Уединенное" (1912), "Опавшие листья" (короб 1 (1913), короб 2 и последний (1915)), а также следующие произведения: "Смертное" (1913), "Сахарна" (1913), "Мимолетное" (1914, 1915), "Последние листья" (1916, 1917), "Апокалипсис нашего времени" (1917).

Кроме того, мы обратились к архиву В.В. Розанова, хранящемуся в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки (фонд 249). В частности, наше внимание привлекла рукопись книги «Мимолетное» 1914 года, исследование которой способствовало раскрытию некоторых особенностей жанрового мышления писателя. Также были привлечены дополнительные материалы (публикации, переписка и пр.), позволяющие глубже постичь миропонимание писателя и определить истоки тех историко-философских и культурологических вдей, которые оказали существенное влияние на творчество писателя.

Объектом исследования в диссертации является художественно-философская проза В.В. Розанова; предметом - образ автора и жанр произведений писателя.

Цель данной работы заключается в комплексном исследовании трилогии В.В.Розанова в ее формосодержательном единстве, предполагающем выявление и анализ особенностей его поэтики, образа автора, новизны жанрового мышления писателя.

Для достижения поставленной цели были решены следующие задачи:

1. Рассмотреть философско-эстетические взгляды и творческие принципы В.В.Розанова;

2. Выявить особенности художественного мышления, определяющие своеобразие стиля писателя;

3. Проанализировать субъектную организацию «Уединенного» и «Опавших листьев» и образ автора;

4. Исследовать структуру повествования в трилогии с учетом особенностей моделируемой в произведениях коммуникативной ситуации;

5. Раскрыть жанровую специфику трилогии В.В.Розанова.

Теоретико-методологическую основу исследования составляют труды

ведущих отечественных литературоведов. Методология работы определяется применением историко-функционалъного, струюурно-сопоставительного, струюурно-семиотического методов анализа, что обусловило опору на труды М.М.Бахтина, В.В .Виноградова, ЛЛ.Гинзбург, ММ.Гиршмана, Ю.МЛотмана, Б.О.Кормана, Н.Л.Лсйдермана, Л.В.Чернец и др., а также на исследования отечественных и зарубежных розановедов: Э.Ф.Голлербаха, Ю.Иваска, А.Синявского,

A.Н.Николюкина, В.А.Фатеева, В.Г.Сукача, Н.Ф.Болдырева, А.-Л.Кроун и др.

Рассмотрение проблемы автора обусловило обращение к трудам М.М.Бахтина,

B.В.Виноградова, Б.О.Кормана и др. Мы исходим из мысли, что «как и всякая словесная структура, образ автора структурен, т.е. является единством формальных "сочленений", которые обусловлены многообразием речевой экспрессии»1. Анализ повествовательной структуры позволил определить способы построения прозаического текста (через характеристику субъекта речи в его отношении, с одной стороны, к адресату, с другой - к реальному автору произведения). Рассмотрение структуры повествования дает обобщенное представление о субъектной и пространственно-временной организации текста. Тип организации непосредственно связан с особенностями моделируемой в произведении коммуникативной ситуации.

Для характеристики коммуникативной структуры письма и текстуальной стратегии ВВ.Розанова закономерно обращение к учению Л.С.Выготского о внутренней речи и концепции Ю.М.Лотмана об автокоммуникативной природе художественного текста.

При исследовании жанровой природы розановской трилогии, мы опирались на труды НЛ.Лейдермана и, в частности, на его идею о модели жанра, «которая давала

' Виноградов В.В. О теории художественной речи,- M., 1971 -С 189

5

бы самую первоначальную ориентацию в изучении тех жанрообразующих элементов и жанрообразующих связей, при посредстве которых литературный текст, ограниченный четкими словесными пределами и имеющий легко исчислимые количественные параметры, становится носителем образа мира, всеохватывающего и неизмеримого в своей бесконечности»2.

В связи с поставленными задачами нами был использован и метод философской реконструкции на основе имманентного анализа текстов, необходимость которого вызвана отсутствием у В.В. Розанова завершенной и целостной философской системы (Л.В.Альшевская, А.В.Сарапульцева).

Научная новизна диссертационного исследования определяется тем, что в нем впервые осуществлен целостный анализ поэтики «Уединенного», «Опавших листьев», предпринята попытка выявить особенности жанрового мышления писателя. Осмысление научной литературы показало, что к собственно литературоведческому анализу произведений Розанова современные исследователи только приступили и на данном этапе представленные в статьях и монографиях опыты литературоведческого разбора носят разрозненный характер и не раскрывают в полной мере своеобразия творческой индивидуальности писателя.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что полученные результаты способствуют более целостному пониманию процесса жанровых модификаций в русской литературе начала XX века и углубляют представление о способах выражения авторского «я» в прозаическом произведении.

Материалы исследования могут найти практическое применение в вузовских курсах по истории русской литературы XX века, в спецкурсах и спецсеминарах, посвященных изучению прозы начала прошлого столетия. Результаты исследования могут также заинтересовать философов, культурологов и историков, занимающихся изучением наследия В.В. Розанова.

На защиту выносятся следующие положения: 1. Лирико-философская проза писателя развивает основные философские идеи Розанова (идею пола как надмирового начала, которое синтезирует в себе плотское и

2 Лейдерман Н Л Движение времени и законы жанра - Свердловск Сред-Урал кн изд-во, 1982. - С 22

6

духовное; идею семьи как «самой аристократической формы жизни», идею дома как модели мира и учение о религии), которые являются развитием ведущей темы его философских трудов и художественно-философских произведений - познания Бога и самого себя.

2. Художественное мышление В.В.Розанова отличается импрессионистичностью. Характерная для импрессионистического мировосприятия убежденность в ценности, значительности каждого мига живой жизни, и установка на поэтизацию ее мгновений, умение увидеть и ярко запечатлеть прекрасное в обыденном, сиюминутном, окружающем человека, внимание к потаенно-уединенной сфере во внутреннем мире человека, к тонкой динамике ее переходных состояний, а также стремление писателя «уловить» мысль в момент ее зарождения, определили специфику стиля писателя.

3. Своеобразие субъектной организации трилогии заключается в том, что субъект сознания является одновременно и объектом сознания, а субъект речи совпадает с объектом сознания. С точки зрения формально-субъектной организации текст принадлежит только первичному субъекту речи, а не распределен между первичным и вторичными, что свойственно прозаическому произведению; с точки зрения содержательно-субъектной организации - текст принадлежит только одному субъекту сознания - самому Розанову. Таким образом, автор в трилогии является и субъектом, и объектом. Развернутая авторефлексия заменяет собой внешнюю событийную канву.

4. Для «Уединенного» и «Опавших листьев» характерен такой тип композиционно-речевой структуры, как авторское монологическое слою, выраженное в форме прямого авторского «я». "Листва" В.В.Розанова вследствие установки на "рукописность" и интимность записей, характеризуется оригинальной постановкой и решением проблемы литературной коммуникации. Автокоммуникативная направленность трилогии реализуется благодаря "устранению" читателя («пишу ни для кого, для себя») и использованию особого типа речи - внутренней речи. Наличие же диалогических отношений в структуре повествования приводит к ее усложнению, в результате чего постулируемая Розановым "не-ориентация" на Другого рассматривается как художественный прием.

5. Результатом творческих поисков Розанова-писателя явилось появление произведений, оригинальных в жанровом отношении, что определяется в первую очередь предельной авторской субъективностью и установкой на жизнеподобие. «Уединенное» рассматривается нами как вершинное произведение, в котором автор приходит к созданию новой «жанровой модели», синтезирующей образность художественной прозы, лирический субъективизм поэзии, тематическую актуальность публицистики и концентрацию мысли, свойственную философии. Причем это не контаминация философских и художественных фрагментов, а взаимопроникновение, особый стилевой синтез философско-понятийных и эмоционально-образных средств.

Апробация материала. Основные положения диссертации были изложены в форме докладов на научно-практических конференциях профессорско-преподавательского состава Волгоградского государственного университета (Волгоград, 2002, 2004), УП и УЩ Региональных конференциях молодых исследователей Волгоградской области (Волгоград, 2002, 2003), П Международной научной конференции «Русское литературоведение в новом тысячелетии» (Москва, 2003), Межвузовской научно-практической конференции «Филологические традиции в современном литературном и лингвистическом образовании» (Москва, 2003).

Структура диссертации обусловлена поставленными целью и задачами. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, ее научная новизна, определяются объект и предмет исследования, его цель и задачи, а также методологические принципы работы.

Первая глава «"Уединенное", "Опавшие листья": особенности художественного мышления В.В. Розанова» состоит из двух параграфов. В первом -«Философские основы художественного мышления В.В Розанова» - рассматриваются философские взгляды писателя, выявляются основные черты его мировоззрения, определяющие специфику художественного мышления.

При всей оригинальности философских воззрений В.В. Розанов развивался в русле духовных исканий русской идеалистической философии и литературы конца XIX - начала XX веков. Специфические же черты мышления обусловлены во многом особенностями формирования его личности, социально-духовными истоками, чем и объясняется противоречивость, алогичность и уникальная открытость внутреннего мира, свойственная его творчеству.

На протяжении всего творчества Розанов раскрывается как философ религиозный, однако, специфическим свойством его религиозно-идеалистической философии является ее антихристианская направленность. Критические настроения писателя эволюционировали от неприятия церкви (особенно позиции расходились в вопросах брака и семьи) к неприятию самой сущности христианства. Своеобразие этой концепции и в том, что он пытается соединить христианство с ветхозаветными законами и элементами язычества. Но, тем не менее, он остается глубоко связанным с христианством.

Неотъемлемой частью его религиозной философии является вдея пола. Чувство бога и чувство пола неразделимы в сознании писателя, метафизика религии усматривается философом именно в метафизике пола. Проблематика пола интересует писателя как некая мировая загадка бытия, надмировое начало, в котором синтезируется плотское и духовное. Сфера пола не исчерпывается интимными отношениями: мужское и женское присутствует в каждой живой клетке, а стремление к обладанию противоположным полом видится мыслителю проявлением жавды полноты бытия. Метафизический смысл пола - идея семьи, «самой аристократической формы жизни», где дух соединяется с плотью.

«Жизнечувствование» - это единственно возможный, по Розанову, метод познания жизни и единственно правильный образ человеческого существования, отвергающий приоритет рационального начала. Жизнь сама по себе нерациональна и нелогична, поэтому познать ее только разумом невозможно. В основе "жизнечувствования" должен лежать мистический опыт, т.е. непосредственное узрение человеком сущности, который возможен в силу родственности человека и мира через "точку пола".

Дом в трилогии Розанова выступает как модель мира, будучи понятием не локальным, а «инстатуционным»: это способ существования человека, поскольку осуществиться человек может только в семье, собственном доме. Дом есть пространство человеческого бытия. Понятие «дом» лишь тогда наполняется смыслом, когда является своеобразной крепостью, за стенами которой существует интимное: «Помни: жизнь есть дом. А дом должен бьггь тепел, удобен и кругл. Работай над «круглым домом», и Бог тебя не оставит на небесах. Он не забудет птички, которая вьет гнездо» («Апокалипсис нашего времени»). Символичность этого образа позволяет использовать его и для развития ведущих тем творчества писателя - темы литературы и России.

Во втором параграфе «Импрессионизм мысли как тип художественного мышления В В Розанова» рассматривается импрессионистичность художественного мышления писателя. Как известно, получив распространение в отечественной литературе рубежа XIX - XX вв., импрессионизм в большей мере проявил себя как стилевая манера в творчестве некоторых авторов. У В.В.Розанова же импрессионистичность явилась характерной особенностью художественного мышления писателя, которая определила и стилевое, и жанровое своеобразие «Уединенного» и «Опавших листьев».

Свойственное импрессионистическому мышлению стремление к «неотобрашюсти» материала, как бы мимолетности взгляда на предмет вызвано необходимостью передать движения Жизни, показать ее в момент становления. Это придавало изображению ощущение достоверности и было необходимо В.В. Розанову для отражения нового видения мира, требующего новых средств более правдивой интерпретации реального мира.

Автор остро чувствует значимость всего неповторимого в жизни, ценность мгновений, которые мимолетны, порой незаметны для человека, чей разум переполнен множеством мыслей и забот. Мгновения - это не только события, но и вся гамма человеческих переживаний - психологических, душевных, эмоциональных, -все из чего и состоит жизнь человека. Завершая второй короб «Опавших листьев», автор провозглашает: «Смысл - не в вечном; смысл - в Мгновениях. Мгновения-то и

вечны, а Вечное — только «обстановка» для них». Эта же мысль и легла в основу его книг.

Внутренний сюжет «Уединенного» и «Опавших листьев» - драма «гибели друга», порождающая в душе нежность, грусть и постоянно преодолеваемую боль. Позже, уже в «Мимолетном» (1914), Розанов признается: «...ведь не могли же кто читал не видеть, о чем идет речь и в «Уединенном», и в «Опавших листьях»: о боли ...всяческой, и душевной, и физической. И что читатель вообще ходит около болящих...» Виной писателя, по его признанию, была болезнь жены - он связывает болезнь друга и эту боль души со своей литературной деятельностью. Эта мысль особенно отчетливо прослеживается в первом коробе «Опавших листьев»: «Талант у писателя невольно съедает всю жизнь его. Съедает счастье...». Все чаще и чаще на страницах трилогии появляется мысль о том, что писательство - это рок, несчастие. Он винит себя в том, что всего себя посвятил своему труду, литературе, потому что не мог не писать, но при этом был настолько поглощен собою, что не уделял достаточно внимания семье и другу ("недолюбил").

В первом коробе «Опавших листьев» теме любви отведено больше места, нежели в двух других книгах. Эта тема, прежде всего, раскрывается в отношении автора к своей семье и к Боту. Ее развитие более логично, в отличие от других тем: она наименее парадоксальна в изложении розановской мысли. Все чаще и чаще любовь описывается автором в мажорных тонах, с тонкими переливами оттенков, очень нежно и трогательно, но и здесь нередко дополняется мотивами боли и грусти, что обусловлено личными обстоятельствами писателя.

В конце первой главы подводятся итоги. Особенности художественного мышления В.В. Розанова обусловлены его философскими и эстетическими установками. В главе охарактеризованы основные эстетические принципы литературного творчества (преодоление литературы, стремление соединить литературу с Жизнью), которыми руководствовался В.В.Розанов при создании "листвы", а также те философские идеи, которые нашли отражение в художественно-философской трилогии и определили ее проблематику. Особое внимание уделяется

выявлению взаимосвязи мировоззрения и стиля писателя, в котором отчетливо проявилась доминирующая черта его художественного мышления - синтетизм.

Во второй главе «Образ автора и структура повествования в "Уединенном" и "Опавших листьях"» раскрывается комплекс вопросов, связанных с образом автора. В первом параграфе «Поэтика диалогического • автор и читатель» рассматривается диалогическое сознание автора в его отношении к Другому, а также диалог автора и читателя в указанном аспекте.

Размышления В.В.Розанова соотносятся с идеями М.М.Бахтина о своеобразии саморефлексии человека диалогического типа сознания. Выразить самого себя, по Бахтину, - сделать себя объектом для другого и для себя самого (первая ступень объективации). Но можно выразить и свое отношение к себе как объекту (вторая ступень объективации). При этом собственное слово становится объектным и получает второй - собственный - голос. Уникальность и своеобразие Розанова заключаются в том, что он не только делает себя объектом для другого и для самого себя и выражает свой взгляд на действительность, собственный внутренний мир в своем творчестве, но и раскрывает отношение к себе как субъекту. Уловить и понять специфичность творческого сознания писателя сложно, лишь при глубоком проникновении в розановскую рефлексию можно обнаружить наличие второй стадии объективации, свойственной только человеку с диалогическим сознанием.

В тексте «Уединенного» и «Опавших листьев» присутствует личность в ее соприкосновении с Другим. Это отразилось в розановской субъективности и принципиальной для автора не-ориентации на Другого. Розановская субъективность прямо выразилась в стремлении отразить словом то, что уже возникло в душе писателя, но еще не объективировано мыслью. Провозглашаемая автором неориентация на "другого" обусловлена тем, что "другой" - воля, мораль, читатель, общество - воспринимается им как безликая сила отнюдь не формирующая, по общепринятому мнению, личность, а деформирующая ее, "угашающая" любовь и порабощающая свободу. Только Бог становится для Розанова бесконечно любящей Личностью и Другим, рядом с которым никакой "другой" не имеет над ним власти.

Сильное личностное начало, которое присуще прозе ВБ.Розанова, создает впечатление открытости автора для читателя и таким образом предполагает наличие определенной связи между категориями автора и читателя. Однако писатель уже в первых строках трилогии - «Уединенного» - опровергает саму возможность каких-либо отношений между автором и читателем. Розанов стремится полностью снять проблему отношений автора и читателя, она кажется бессмысленной, если поверить его словам, что «пишет для себя». Но в то же время в стилевом и жанровом плане эта проблема обостряется. По первичности и незавершенности содержащегося в его текстах мироощущения, по отталкиванию от существующих жанрово-стилевых традиций, указаниям на рукописность, по принципиально субъективной интерпретации произведений других авторов книги Розанова скорее оказываются подчеркнуто «читательскими», это как бы хаотично организованный дневник писателя-читателя, дополненный его размышлениями по поводу жизненных событий.

Категория читателя в произведениях В.В. Розанова имеет достаточно сложную структуру: с одной стороны, налицо сознательная авторская установка на отсутствие читателя, которая воспринимается как новый художественный прием; с другой стороны, - имплицитное присутствие адресата. Такая установка находит выражение в том, что категория читателя становится явно, эксплицитно выраженной. Розанов решает это различными стилистическими средствами и разнообразием форм обращения к читателю (как то содержательно ориентированные на читателя фрагменты; целая система графических выделений текста, а также рисунки, которые вкраплены автором в текст или же предваряют/завершают книгу как целое - так, например, в книге «Мимолетное» 1914г., - «внутренние диалоги» с собратьями по перу, философами, религиозными мыслителями и т.п.)

Во втором параграфе «Субъектная организация и структура повествования в трилогии ВВ. Розанова» представлен анализ «Уединенного» и «Опавших листьев» с точки зрения субъектной организации и специфики повествования.

Композиционно-речевая структура художественно-философской трилогии В.В.Розанова представляет собой авторское монологическое слово, вьфаженное в форме прямого авторского Я. Подобно автору в лирическом произведении, автор

трилогии, являясь субъектом речи, включен в предмет речи. Это характерно не только для фрагментов, служащих самораскрытию, но и для тех случаев, когда речь идет о других вещах; этот взгляд автора не со стороны, а изнутри, свидетельствующий о сопричастности им. Автобиографическая направленность текста также способствовала тому, что личность автора явилась и субъектом, и темой трилогии.

Художественная специфика розановского повествования побудила обратиться нас к учению М.ЮЛотмана о двух моделях коммуникации. Коммуникация, по мнению ученого, осуществляется по двум различным каналам: «Я-ОН» и «Я-Я» (автокоммуникция). Эстетический эффект, по Лотману, возникает в момент, когда текст переключается из одной системы коммуникации в другую, сохраняя в сознании аудитории связь с обеими. Проза Розанова транслируется по двум каналам одновременно и совмещает в себе значения, передаваемые в канале «Я-ОН» и образуемые в процессе автокоммуникации. С одной стороны, автор постулирует отказ от читателя («пишу ни для кому, хоть для себя»), т.е. формально отрицает коммуникативную установку на адресата. Таким образом, внешне текст ориентирован на систему «Я-Я». С другой стороны, наличие в структуре текста совокупности сигналов свидетельствует о внутренней ориентации на Другого. Следовательно, речь идет о системе «Я-ОН». "Добавочным кодом", порождающим специфический художественный эффект, благодаря чему произведения обрели некоторую дополнительную значимость, в нашем случае является перевод текста в новую систему графических знаков, т.е. публикация рукописного текста («Почти на праве рукописи»).

Автокоммуникативную направленность прозы В.В.Розанова характеризует особый вид речи, который соответствует внутренней речи в понимании Л.С.Выготского. Это особый вид речевой деятельности, имеющий свои совершенно специфические особенности. Внутренняя речь есть речь "для себя", что обусловило особый синтаксис: он характеризуется кажущейся отрывочностью, фрагментарностью, сокращенностью, предикативностью, а также особым семантическим строем языка, гораздо более нагруженным смыслом, нежели во внешней речи. В трилогии мы имеем дело большое количество сокращений,

шрифтовых выделений текста, предельная сжатость материала и смысловую емкость розановскош слова, множество скобок и кавычек, функции которых определены в диссертационном исследовании.

В.В.Розанов является одним из создателей новой манеры повествования, представляющей отход от привычного классического повествования. В этом отношении трилогию можно соотнести с орнаментальной прозой, ориентированной на «порождение аффективно-оценочной броскости формы выражения, на "излучение" экспрессии, что предопределяется структурой фразы, изобразительным потенциалом смыслового объема лексических единиц... и даже буквенно-графическим "представлением"»3. В розановской прозе авторская речь, по мере развертывания повествования, являет собой совокупность литературных конструкций, построенных по принципу монтажа. Особая эмоциональность достигается за счет разговорной организации единиц языка в структуре фразы. Как показывает проведенный анализ, внедрение в художественный текст элементов разговорной речи (как лексических, так и синтаксических структур) привело к усилению образности произведений и явилось средством реализации авторской оценочности.

Особое значение в организации орнаментального пространства прозы В.Розанова имеет стилистическая графика. Авторские графические выразительные средства представляют материал для выявления авторских интенций, поскольку они указывают на смысловые и интонационные акценты в соответствии с замыслом писателя, выраженные через речевое воплощение образа автора в тексте произведения. Кроме того, графические особенности текста дают возможность постижения новых невербальных смыслов.

В третьем параграфе «Авторское "я" В.В. Розанова» рассматривается неповторимая, индивидуальная личность самого автора, который является главным героем, объектом и субъектом повествования. Это представляет интерес, поскольку все оценивается автором сквозь призму собственного «я» («Истинное отношение каждого только к самому себе... Лишь там, где субъект и объект — одно, исчезает неправда... Это грустно, это сухо, это страшно. Но это - истина»).

3 Кожин А А. Некоторые особенности структуры повествования текстов орнаментальной прозы // Филологические науки. - 2004,-№ 4 - С. 53.

"Интимный дневник огромной души" (Э.Голлербах) раскрывает нам целую гамму человеческих чувств: жизнелюбие и страх перед болезнью, старостью и смертью, радость и боль, семейное счастье и одиночество, веселье и грусть, жалость и др. Доминирующими в трилогии являются чувства боли и одиночества, которые носят мистический характер, способствуют духовному становлению человека, поиску своего «я». Розанов, восхваляя жизнь во всех ее проявлениях, отнюдь не стремится к гедонизму. Напротив, он настаивает на необходимости осмысления себя в ней.

В мировосприятии В.В.Розанова любовь занимает главное место, она предстает организующим началом, именно сквозь призму которого преломляются все остальные чувства; так или иначе любовь является истоком авторских переживаний и эмоций. Розанов остро чувствует недостаток любви, всеобщую отчужденность, "холодность", которые он распространяет даже на вещи. Из этого мистического ощущения связанности людей и вещей проистекает глубокая привязанность писателя ко всяким мелочам ("фетишизм мелочей").

Образ автора, самого Розанова, предельно снижен, несмотря, на то, что «в сущности он занят только собой». Автор настоятельно подчеркивает, что его «я» - это «я» самого простого, обыкновенного человека. Причиной этому можно считать особую религиозность писателя, близость его отношений с Богом. Он постоянно ощущает присутствие Создателя в своей жизни, который принимает участие в его судьбе: «...какой-то внутренний голос, какое-то непреодолимое внутреннее убеждение мне говорило, что все, что я говорю, - хочет Бог, чтобы я говорил». Это относится и к литературной деятельности Розанова, где все успехи и достоинства приписаны Богу.

На протяжении повествования автор меняет «стилистические и образно-характерологические лики или маски» (В .В .Виноградов). Американская исследовательница А.Л. Кроун выделила восемь авторских голосов: пророк судьбы, беспристрастный критик, циник, семейный человек, юродивый, исповедник, наставник и страстный мистик. Своеобразие речевой структуры образа автора, на наш взгляд, позволяет говорить о доминировании двух авторских масок, каждой из которых свойственна особая манера повествования. Во-первых, это собственно

"истинный" Розанов, который наиболее ярко выражен в фрагментах, посвященных родным, близким друзьям, а также Богу (но не церкви). Это не касается текстов, служащих самохарактеристике, поскольку в них, как правило, присутствует авторская ирония, в прямой или скрытой форме. Во-вторых, маска юродивого, речи которого свойственна языковая игра в ее различных формах и имитация разговорной речи, порой с элементами просторечья. Эти формы авторского присутствия не взаимоисключаемы, нередко они соседствуют в рамках одного фрагмента и обусловлены тематикой конкретного "листа".

Анализ «Уединенного» и «Опавших листьев» показывает наличие точек соприкосновения с "традициями серьезно-смехового" (М.М. Бахтин). Образ Розанова можно соотнести с типом "трагического шута", героя карнавализованного романа: с одной стороны, это философ, осмысливающий универсум, с другой - пророк от Создателя, мудрец, знающий истину, но не открывающий ее другим, потому что «не хочется». Автор в тексте трилогии создает миф о самом себе, представив одновременно и комический образ иронического философа, и человека трагической судьбы. На наш взгляд, учитывая, что «Розанов - очень русское явление» (В .А.Фатеев), более уместно говорить о сходстве героя с типом православного юродивого.

Маска юродивого избрана Розановым для разоблачения всего неискреннего и лживого. Это позволило автору высказывать глубоко субъективные суждения, нередко предвзятые мнения по совершенно различным вопросам, самоуничижение автора чередуется с обличительством, а смирение с агрессивностью. Кроме того, зачастую юродство является средством самозащиты. Как отмечали современники, В. Розанов по сути человек очень мягкий, робкий и застенчивый. Его юродство, ухмылки - это, прежде всего, прием самозащиты впечатлительной, глубоко чувствующей души: «.. .я имел преимущество хитрости ("русское себе на уме"), и может быть от этого не погиб (литературно), как эти несчастные ("неудачники")». При этом розановская хитрость неотделима от наивности: «Сочетание хитрости с дикостью (наивностью) -моё удивительное свойство».

В конце второй главы подводятся итоги. Антропология В.Розанова строится как исследование самого себя. Категория автора в тексте выражена эксплицитно, как «я» частного лица, наделенного реальными биографическими чертами и существующего в реальном мире, мыслящего и переживающего. Сильное личностное начало создает впечатление открытости Розанова для читателя не только со стороны реальных бытовых деталей своей жизни, но и со стороны эмоциональных субъективных пристрастий. Тем не менее, раскрывающийся на страницах трилогии образ «я» не совпадает с исторической личностью писателя, а является литературным персонажем. Несмотря на явную биографическую направленность его произведений, образ Розанова складывается из множества авторских ликов и масок.

Автор-персонаж предельно открыт, однако, в то же время тщательно маскируется: его позиция - это одновременность пребывания "здесь" и "не здесь". Образ автора в трилогии отражает розановское понимание личности, открытой, с одной стороны, Богу и, с другой - окружающему миру и тем изменениям, которые происходят с личностью благодаря такой двусторонней открытости. А избранная писателем манера повествования, характерная для орнаментальной прозы, стремилась воздействовать на читателя необычностью текстопостроения и словоупотребления и определялась авторской позицией.

Третья глава «В.В. Розанов - создатель новой жанровой модели» посвящена выявлению жанровой природы розановской прозы. В первом параграфе «Жизнеподобие как структурообразующий принцип в розановской трилогии» рассматривается ведущий структурообразующий принцип прозы писателя, определяющий уникальность его творений. Установка на "жизнеподобие" изображения в трилогии («стремлюсь соединить литературу с Жизнью») не исчерпывается отсутствием вымысла, правдивым изложением авторских мыслей, реальным историческим контекстом, введением в произведение большого количества конкретных личностей и т.п. Данный принцип реализуется с помощью введения в текст трилогии документа и использования особых структурных элементов.

Включение в пределы художественного произведения фотографий, реальных писем, газетных статей и заметок самого Розанова, критических откликов на его

публикации и т.п. является отражением авторского стремления к фактографичное™ повествования. Подобное внимание к факту и документу сближает писателя с общими тенденциями развития литературы XX столетия, когда факт приобретает особую эстетическую значимость.

В.В.Розанов использовал весь возможный арсенал словесных и изобразительных документов. Так, художественный текст вбирает в себя репродукции фотографий из домашнего альбома Розановых. В начале прошлого века лишь фотография была единственным "представителем" документальной изобразительности. Она, в отличие от портрета, все же по-своему запечатлевающего образ его творца, его отношение к изображаемому, давала более "документальное" воспроизведение внешнего облика людей.

Важную роль в реализации принципа жизнеподобия играет письмо («единственный искренний вид литературы»). Автор вводит в структуру трилогии реальные частные письма от близких, читателей или же свои собственные (это подтвердил и анализ рукописей). Так, во втором коробе «Опавших листьев» содержатся 14 писем от Коли Кудрявцева, переписка автора со студентом-читателем, письмо от Горького и др. Взятый из жизни факт (письмо), подаваемый писателем в качестве документа, служит здесь "укрупнению" личности в потоке события. Это уже не просто персонаж, это представленный действующим и мыслящим характер. Особое внимание привлекают письма, опубликованные в "Предисловии" к «Сахарне», поскольку являются розановским автокомментарием и раскрывают существенные особенности поэтики трилогии.

Установка на жизнеподобие постулируется В.В.Розановым и с помощью системы помет, ремарок, следующих непосредственно за фрагментом. Этот структурный элемент трилогии полифункционален: ремарка необходима для подчеркивания сиюминутности мысли, зафиксированной на бумаге; указывает на время и обстоятельства, а также на ситуацию рождения той или иной мысли, появления очередной "листа" («23 июля 1911г.», «лето 1911г.», «в редакции», «в бане»); называют тему фрагмента, обозначают объект оценки или же восстанавливают пропущенное имя субъекта («Я говорю о Рцы», «вообще о русских»), воссоздавая,

таким образом, коммуникативную ситуацию "общения" автора с читателем. Пометки лаконичны, а обозначения ситуации, в которой фиксируется та или иная запись, носят подчеркнуто бытовой характер, тем самым имитируя небрежное, "домашнее" оформление текста, отображающее свободу субъективного выражения и условность адресата.

«Уединенное» вышло в свет с авторской пометой Почти на праве рукописи, которую можно рассматривать в качестве основного жанрового и стилистического принципа. Рукописность привлекает автора своей рукотворностью и достоверностью изложения. «Нужно заметить, - комментирует свой текст Розанов, - что самый метод составления этих [«Уединенное», «Опавшие листья» Короб 1, 2 - В.П.] книг и заключался в намеренном устранении "выбора", "избирания", откладывания одного "добра" или одного "умного", "интересного"... и проч.: а в занесении на бумагу (и затем без перемены "йоты" в печать)» («Сахарна»). Важной здесь представляется мысль В.Б.Шкловского, что трилогия - это не исповедь души, а произведение, созданное по законам художественного творчества. Ведущим приемом становится «тон исповеди», порожденный установкой автора на жизнеподобие и, как следствие, на рукописность (в противовес литературному штампу).

Стремление В.Розанова к достоверности изображения привело его, на наш взгляд, к импрессионистическому видению мира и, соответственно, стилю. Стремление быть верным действительности, боязнь исказить ее, закономерно породило мысль писателя о важности первого впечатления, которое является самым верным и самым глубоким, и необходимости его запечатлеть.

Во втором параграфе «Синтетизм жанровой формы художественно-философской трилогии» раскрывается структура созданной В.В. Розановым новой жанровой модели.

В трилогии лирическое сочетается с документальностью, точностью изложения факта, и служит прямой формой выражения позиции автора, его мыслей, чувств и размышлений. Лирическое начало имеет здесь обобщенно конкретную форму, но не персонифицировано. Немаловажное значение в усилении лиризма имело и стремление к философскому осмыслению событий эпохи и личной жизни и

аналитическому способу изображения героя. В этом отношении трилогия по своим стилистическим и содержательным характеристикам близка лирической прозе. В тексте присутствует и субъективизация, и моноцентричность повествования, автобиографизм, импрессионистичносгъ, психологизация и тяготение к формам исповеди и дневника, фрагментарное мировосприятие; кроме того, трилогию отличает особый, повышенно-эмоциональный строй повествования, лирическая взволнованность, которые накладывают отпечаток на весь стиль произведения, смысловая и образная насыщенность текста.

Форма его произведений - мимолетные записи, которые внешне никак не связаны между собой, оторваны, как листья, опавшие с ветвей. В трилогии предельно ослаблена фабула: мысль не развивается, обеспечивая непрерывность сюжетного единства произведения, она ограничивается рамками одного фрагмента или нескольких, разбросанных по всей трилогии, фрагментов. Развитие основных тем трилогии обеспечивается осмыслением ряда оппозиций. Так, с темой литературы связаны следующие оппозиции: литература и литературность, слава и безызвестность, интимность и проституция, печать и рукописность, вдохновение и техническая душа. Общественно-историческая тема включает вопросы интеллигенции и народа, молодого и старого поколений, монархии и социализма, государства и революции, нигилизма и патриотизма. Развитие религиозной темы предполагает решение таких оппозиций: христианство и язычество, христианство и иудаизм, русский и еврей, Бог и Христос, религия и Церковь.

Лирико-философская трилогия написана в форме "фрашентов", каждый из которых - это тематически гомогенный отрывок. Фрагментарность - не только черта литературного стиля В.В.Розанова, это и форма восприятия мира, это способ существования в мире. Особое видение мира нашло выражение и в монтажной композиции его художественных произведений. Монтажная композиция позволила образно запечатлеть непосредственно не наблюдаемые, сущностные взаимосвязи явлений, углубленно постичь мир в его разнокачественности и богатстве, противоречивости и единстве.

Проза Розанова являет собой пример внугрилитературного синтеза, в результате которого органически соединились внешняя форма прозы и содержание, выстраиваемое по ассоциативному принципу, что свойственно поэзии. Учитывая малый объем избранной автором формы, он нередко переносит на отдельное слою смысловой фокус повествования. Такими ключевыми словами являются, например: душа, жизнь, любовь, литература и т.д. Относительно формы следует заметить, что даже в этом аспекте отдельные "листы" либо сами по себе являются стихотворениями в прозе, либо сильно ритмизированы, о чем свидетельствует само интонационно-синтаксическое членение текста и авторская пунктуация.

Для трилогии характерен и жанровый синтез. Автор использует элементы дневника и исповеди, совмещая их со свободой эссеистической формы; включает в структуру трилогии рассказы («Голубая любовь» в «Уединенном»), небольшие очерки, разрозненные лирические записи, импрессионистические картинки с натуры, черновики газетных статей и критических заметок, афоризмы в духе библейских притч, цитаты и т.д. В результате анализа трилогии были обнаружены следующие типы межжанрового взаимодействия: включение, жанровая контаминация и соположение самостоятельных жанров.

В «Уединенном» 190 "листьев", в первом коробе «Опавших листьев» - 326, во втором - 383 (включая 14 писем) + уведомление для читателя. Совершенно различные и тематически, и по объему (от простого предложения и до развернутой статьи), нередко и жанрово, эти листья и составляют художественное целое только благодаря скрепляющему их образу автора. Так, исследователи (Н.П.Дворцова, Т.Колядич др.) нередко сравнивают трилоппо с «Дневниками» МЛришвина, отмечая типологическое родство жанров. В этом аспекте показательно, что, если «Дневники» без труда можно расчленить на вполне автономные фрагменты, то применительно к розановским листьям это будет крайне затруднительно, т.к. нарушится целостность произведения. Существенная разница здесь в том, что в первом случае перед нами все же цикл отдельных текстов, состоящих из миниатюр, стихотворений в прозе и т.д., а во втором - нерасчленимое единство.

«Уединенное» - первое произведение В.Розанова в новом жанре, на наш взгляд, можно рассматривать как «модель» нового жанра, для которого была характерна свобода композиции, сочетающаяся с предельной субъективностью и динамизмом переключений из одного стилистического регистра в другой. Учитывая специфику лирико-философской трилогии В.В. Розанова, на наш взгляд, возможно условно определить жанр «Уединенного» и «Опавших листьев» как жанр записей дневникового типа.

Все последующие его книги, включая, пожалуй, и «Апокалипсис нашего времени» в том или ином аспекте являются модификациями «Уединенного». «Опавшие листья», «Смертное» и «Сахарна» в целом очень близки «Уединенному». Здесь можно лишь отметить усиление публицистического начала (вспомним вполне справедливые упреки читателей в том, что Розанов «внес в свое "уединенное" "шум с улиц", о чем мы читаем в письмах, помещенных в эти книги), в то время как первая художественная книга писателя все же более лирична.

В конце третьей главы подводятся итоги В историю русской литературы начала прошлого века Розанов вошел как создатель новой жанровой модели, которая наиболее явно, на наш взгляд, проявилась в «Уединенном». В еш «Листве» синтезированы поэзия и проза, документальность и художественность, философичность и лиризм, яркий поэтический стиль и очерковость. В.В.Розанов осознавал, что его произведения не отвечают тому или иному жанровому канону, поэтому особое внимание уделял развитию идеи «преодоления литературы».

В заключении подводятся итоги исследования, формулируются основные выводы, намечаются перспективы дальнейшего исследования.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Полюшина В.Г. Новая форма литературного бытия в ранней прозе В.В. Розанова / В.Г. Полюшина // Русское литературоведение в новом тысячелетии. Материалы I Международной конференции. В 2 тт. - М.: РИЦ «Альфа» МГОПУ, 2002. - Т. 2. - С. 106-108.

2. Полюшина В.Г. «Смысл - не в Вечном; смысл в Мгновениях»: подлинное бытие человека в трилогии В.В. Розанова / В.Г. Полюшина // Антропоцентрическая

парадигма в филологии: Материалы международной конференции.- Ч. 1. Литературоведение. - Ставрополь, 2002. - С. 223-231.

3. Полюшина В.Г. В.В.Розанов как "литературный тип" (к оценке личности писателя в критике начала XX века) / ВГ. Полюшина // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 9. Исследования молодых ученых. Вып. 2. -Волгоград, 2002. - С. 172-173.

4. Полюшина В.Г. В.В.Розанов о времени и пространстве (философия мгновения, пространство дома) / В.Г. Полюшина // Пространство и время в восприятии человека: историко-психологический аспект: Материалы XIV Международной научной конференции / Под ред. докт. ист. наук, проф С.Н. Полторака. В 2 ч. - СПб.: Нестор, 2003.-Ч. 2,-С. 115-119.

5. Полюшина В.Г. Поэтика "мимолетного" в ранней прозе В.В. Розанова / ВР. Полюшина // Русское литературоведение в новом тысячелетии. Материалы П Международной конференции. В 2 тт. - М.: Издательский дом «Таганка» МГОПУ, 2003. - Т. 2. - С.160-163.

6. Полюшина В.Г. «Я бездарен, да тема-то моя талантлива»: новаторство тематики в прозе В.В. Розанова / В.Г. Полюшина // Филологические традиции в современном литературном и лингвистическом образовании: Материалы 2-й межвузовской конференции. В 2 т. - М.: МГПИ, 2003. - Т. 2. - С. 38-43.

7. Полюшина В.Г. Другое Я В.В. Розанова (к проблеме автор-повествователь) / В.Г. Полюшина // УП региональная конференция молодых исследователей Волгоградской области: Тез. докл.-Напр. 13 «Филология».-Волгоград: Перемена, 2003.-С. 169-171.

8. Полюшина В.Г. Жанровый синтез в трилогии В.В. Розанова («Уединенное», «Опавшие листья. Короб 1», «Опавшие листья. Короб второй и последний») / В.Г. Полюшина // УШ региональная конференция молодых исследователей Волгоградской области: Тез. докл. - Напр. 13 «Филология»,- Волгоград: Перемена, 2004. - С. 120-122.

9. Полюпшна В.Г. Современное розановедение / В.Г. Полюшина, А.И. Смирнова // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 8. Литературоведение. Журналистика. - Вып. 3. - Волгоград, 2003-2004. - С. 144-150.

î i.

Фе1

I

4

;

1 k

Подписано в печать 31.01.2005 г. Формат 60 x 84/16. Бумага офсетная. Гарнитура Тайме. Усл. печ. л. 1,3. Тираж 100 экз. Заказ 25.

Издательство Волгоградского государственного университета. 400062, Волгоград, просп. Университетский, 100.

РНБ Русский фонд

2005-4 44997

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Полюшина, Вера Геннадьевна

ВВЕДЕНИЕ.

Глава I. «Уединенное», «Опавшие листья»: особенности художественного мышления В.В. Розанова

§ 1. Философские основы художественного мышления В.В. Розанова.

§ 2. Импрессионизм мысли как тип художественного мышления В.В. Розанова.

Глава П. Образ автора и структура повествования в трилогии В.В. Розанова

§ 1. Поэтика диалогического: автор и читатель.

§ 2. Субъектная организация и структура повествования в «Уединенном» и «Опавших листьях»

§ 3. Авторское "я" В.В. Розанова.

Глава III. В.В. Розанов - создатель новой жанровой модели

§ 1. Жизнеподобие как структурообразующий принцип в розановской трилогии.

§2. Синтетизм жанровой формы художественно-философской трилогии

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Полюшина, Вера Геннадьевна

Отечественная гуманитарная наука ставит своей первоочередной задачей научный анализ и освоение огромного пласта российской культуры, скрываемого долгое время по идеологическим причинам. Василий Васильевич Розанов (18561919) - писатель-философ, принадлежит к числу тех, чье имя было незаслуженно забыто, а вклад в развитие культуры и искусства не был оценен по достоинству. Период забытья, неприятия уже позади, период всеобщей любви и ликования по поводу «возвращения» тоже практически преодолен. Настало время серьезно и объективно определить роль В.В. Розанова в истории общества конца XIX -начала XX веков и тот вклад, который он внес в развитие русской литературы. Данное диссертационное исследование - одна из попыток ответить на этот вопрос.

Русской прозе Серебряного века характерен сложный процесс художественного обновления. В этот период происходило обогащение традиционного реализма за счет воздействия на него художественного мышления, свойственного символизму, импрессионизму и другим течениям в искусстве конца XIX - начала XX столетия. В это время рождалось новое художественное сознание. В русском искусстве и литературе, в частности, оно приобрело своеобразную форму, обусловленную спецификой национального мышления и самопонимания. Не случайно, что именно в это время появляется на свет новая "концепция" литературы, которую и воплотил в своем творчестве В.В. Розанов.

Необычный характер трилогии Розанова («Уединенное», «Опавшие листья. Короб 1», «Опавшие листья. Короб второй и последний») ощущается как самим автором, так и читателями, исследователями. О ней писали как о «преодолении литературы» (А.Синявский), «рожденной обновленным пониманием литературы» (Е. Барабанов), как о «медиумичной литературе» (Ю. Иваск) и др. Попытки определить, что представляют собой книги Розанова, были предприняты сразу же, как только «Уединенное», а затем и «Опавшие листья» были опубликованы. Но уже осмысленно этот вопрос был поставлен после смерти автора, в работах Э. Голлербаха, В. Шкловского, К. Мочульского, Ю. Иваска, А. Синявского, Анны Кроун и других был произведен серьезный анализ специфики розановских книг, однако, ограничивающийся, как правило, анализом тематики и стиля писателя.

Среди исследователей творчества В.В. Розанова нет единого мнения по поводу определения жанра «Уединенного» и «Опавших листьев»: эссеистика (КЛЭ, ЛЭС), мемуарная литература (В. Полонский), жанр дневниковых записей (В.Р. Ховин, Д.С. Дарский), «роман без интриги» (В.Б. Шкловский), жанр потока сознания (А. Белый, Н.А. Бердяев, В.Г. Сукач), жанр мыслей-импрессий (В.Т. Захарова), лирико-философские записки (А.Гулыга), жанр черновика как литературной формы (С.Р. Федякин), «лирический роман мимолетностей» (С.М. Климова) и мн. др. При подходе к анализу жанра книг «Уединенное» и «Опавшие листья» исследователи часто обращались к произведениям, на первый взгляд, жанрово близким, и через сопоставление общих моментов выводили жанровое определение. Однако данный подход нередко приводил к ошибочному мнению вследствие того, что за основу брался либо формальньш, либо содержательный аспект, не учитывалась синтетическая природа нового жанра.

Актуальность исследования связана с необходимостью осмысления наследия В.В.Розанова, изучения своеобразия его творческой индивидуальности, поэтики, что позволит глубже понять специфику развития русской литературы конца XIX - начала XX века. Факт издания «полного» В.В. Розанова (с 1994 года издается его первое собрание сочинений), несомненно, также способствует активизации научного интереса к его творчеству1. Ценность этого издания заключается не только в том, что это первое собрание сочинений мыслителя. Данное собрание сочинений - результат длительного кропотливого труда историков, философов, литературоведов и текстологов. Значительное количество представленных текстов опубликовано впервые, ранее известные тексты были

1 Розанов В.В. Собрание сочинений / Под общей ред. Н.А. Николюкина.- М.: Республика, 1994 - 2004. Издание продолжается. Тома без нумерации. тщательно пересмотрены, уточнены и приведены в соответствии с авторским замыслом, чему предшествовал углубленный анализ архивных материалов и рукописей автора. Указанная причина, несомненно, также способствует активизации научного интереса к творчеству В.В.Розанова.

История изучения творчества писателя началась еще при его жизни, несмотря на то, что до революции некоторые произведения мыслителя были запрещены, после революции его работы в России практически не издавались.

Собственно «розановедение» берет начало еще с 1886 года, когда появилась первая рецензия на книгу «О понимании», опубликованная JI.3.

Слонимским в либеральном журнале «Вестник Европы». Уже тогда в русской философской мысли осознавалась значительность роли В.В.Розанова в отечественной культуре. Достаточно назвать посвященные анализу его творчества работы Волжского, Б.А.Грифцова, А.К.Закржевского, статьи Н.А.

Бердяева, М.М.Тареева, Д.Мережковского, Д.Философова и др.

Все работы в дореволюционной и послереволюцоинной публицистике касаются в основном трех аспектов. Первый связан с отношением авторов к его философским сочинениям. Здесь можно выделить три позиции: 1. Полное неприятие всего, что связано с именем Розанова. Такая позиция характерна для

A.M. Луначарского, П.В. Мокиевского, А. Ожигова (Ашешова). А.В.

Пошехонова, Н.Я. Стечкина (Стародумова), В.П. Буренина, о. Михаила, о. Иоанна Кронштадского. 2. Попытка более основательно разобраться в творчестве Розанова, все же приводившая к «моральному неприятию» его «беспринципности», но указывавшая на достоинства «религии жизни». Подобную точку зрения отстаивали большинство критиков: Д.С. Мережковский, Б.А. Грифцов, П.Б. Струве, В.П. Гусин, Д.В. Философов, П. Юшкевич и др. 3.Признание Розанова выдающимся мыслителем, одобрение его социально-философских и политических взглядов, оправдание и понимание его так называемой «беспринципности». Среди разделяющих эту точку зрения можно выделить свящ. А.П. Устьинского, Э.Ф. Голлербаха, В. Ховина.

Очерк «В.В. Розанов. Жизнь и творчество» Э.Ф. Голлербаха (1918) -первый обобщающий труд, посвященный Розанову. Будучи лично с ним знакомым, автор ставит своей задачей показать истинное «лицо» писателя, которое и дает «ключ к пониманию его творчества, бессистемного и разрозненного, но внутренне цельного» . Исследователь исходит из мысли, что все книги Розанова представляют собой интимный дневник его души и провозглашает тезис о том, что изучать жизнь писателя нужно в свете его творчества.

Эта работа не устарела и по сей день, т.к. в ней рассматриваются вопросы, над которыми размышляют и современные ученые. Так, Э. Голлербах обращается к проблеме «Русского Ницше», объясняя ее возникновение тем разительным переворотом в истории религиозно-философской мысли, который связан с именами обоих писателей, а вовсе не их духовной близостью; сложность решения вопроса о религиозных взглядах В. Розанова исследователь видит в том, что писатель, «интимно и мистически чувствуя Христа, не принимал Его рассудком» . Очерк жизни и творчества дополняют воспоминания о Розанове, впечатления, вынесенные от личного с ним общения и его письма - отзывы о первом издании этого очерка с его личными замечаниями.

Второй аспект изучения творчества В.В. Розанова касается его религиозных взглядов, признания/непризнания его работ как антихристианских, противоречащих духу Нового Завета. А.К. Закржевский, Волжский (А.С. Глинка), В.П. Свенитский, Н.А. Бердяев считали Розанова «врагом Хрйста», т.к. обращение к иудаизму и в целом к восточной мифологии может сыграть важную роль в реформировании православия. Философ П.А. Флоренский, А.П. Устьинский, М.В. Нестерев настаивали на том, что, наоборот, он искренне защищает христианскую семью и искренне набожен.

Третий аспект изучения связан уже с литературной деятельностью В.В. Розанова. Ранее мы охарактеризовали отношение мыслителей эпохи к Розанову.

1 Голлербах Э.Ф. Жизнь и творчество В.В. Розанова // Розанов В.В. Уединенное: Сочинения.- М.:ЗАО Издво ЭКСМО-Пресс, 1998. - С. 799.

3 Голлербах Э. Указ. соч. - С. 839.

В связи с литературной деятельностью можно отметить следующий парадокс: не зависимо от отношения к его личности, талант этого писателя был для всех очевиден. Разногласия мнений, как правило, основывались на различных подходах к анализу произведений В.В. Розанова. Так, формалисты (прежде всего В.Б.Шкловский) считали, что произведения Розанова подлежат формалистическому объяснению, т.к. в основе их лежит определенная семантическая композиция, т.н. «оксюморон» и контрасты, позволившие сблизить его прозу с романами пародийного типа. Другая группа исследователей (А. Беленсон, С.Н. Трубецкой) полагали, что тексты Розанова - прорыв символизма в публицистику, влекущий к полному превращению журналистики в искусство самовыражения. Изучение произведений должно проходить не на уровне формы, а на уровне сопоставления знакового содержания с другими текстами и выявления специфики данной в его работах информации.

Начиная с 1920 годов центр розановедения перемещается за границу в эмигрантскую среду. Общая тенденция здесь - «потепление» отношения к писателю со стороны либеральных публицистов, т.к. многие мрачные пророчества, высказанные им в различных статьях, в «Последних листьях», «Черном огне», «Апокалипсисе нашего времени» (достаточно вспомнить о "железном занавесе"), к сожалению, сбылись. Традиции розановедения продолжили Г.П. Федоров, В.Н. Ильин, Ю.П. Иваск и многие другие. Самые яркие работы, посвященные личности и творчеству философа появились в эмигрантской печати Западной Европы и США: в наиболее глубоком и точном очерке З.Гиппиус «Задумчивый странник», в полухудожественной книге A.M. Ремизова «Кукха. Розановы письма»; в очерках прот. Г.Флоровского, в работах по истории русской философии Н.О.Лосского, Н.А.Бердяева. Интересные суждения о его творческом наследии содержатся в статьях Л.И Шестова, К.В. Мочульского.

Ю. Иваск известен, прежде всего, как один из первых и постоянных исследователей творчества В. Розанова, увидевший в философе незаурядную личность и самобытного художника. Наибольшую ценность, на наш взгляд, представляют его наблюдения над стилем и языком произведений писателя. По справедливому замечанию критика, книги Розанова привлекают к себе читателей лаконичной выразительностью и кажущейся простотой. Он пользуется наиболее разговорными стилем, «какого еще не бывало в русской литературе и который он довел до совершенства». Ю. Иваск утверждает: «Нелитературность "Уединенного" и "Опавших листьев" - это и есть стиль Розанова»4 и последовательно доказывает это.

В целом о творчестве В.В.Розанова в эмиграции было написано немало. Современное зарубежное розановедение представлено публикациями Е. Жилевич, Ю.П. Иваска, А.Д. Синявского.

Из работ о Розанове, написанных в эмиграции выделяется работа М.М. Спасовского «Розанов в последние годы своей жизни» (1938). М.М. Спасовский - литератор, издатель студенческого научно-литературного журнала «Вешние воды» (1914-1918 гг.) В. Розанов некоторое время сотрудничал с этим журналом и представленная книга - воспоминания об этом периоде в жизни писателя. Кроме того, в ней опубликована статья Розанова о нумизматике, которая проливает свет на необычное, но очень важное для писателя увлечение. t

Еще одна работа, написанная в эмиграции, но много позже - это «"Опавшие листья" В.В. Розанова» А.Д. Синявского (1982) - пожалуй, первое наиболее подробное и завершенное исследование стиля писателя. По мнению автора книги, Розанов удивительно стилистически одарен и стилистически смел. Однако причину успеха его произведений он усматривает в некоторых специфических особенностях мировоззрения писателя, а стиль был лишь внешним проявлением его символа веры. Стиль В.В. Розанова, по мнению Синявского, становится носителем его нравственной программы, центральным пунктом которой является любовь к человеку. Помимо того, монография содержит много тонких наблюдений, раскрывающих своеобразие художественного творчества Розанова. Так, исследователь обращает внимание на бесконечную субъективность автора, характеризует особенности тематики,

4 Иваск Ю.П. Предисловие // Волга. - 1991,- № 5,- С. 138. анализирует форму произведений писателя, отдельные литературные приемы, используемые им.

На Западе внимание к философским воззрениям и литературному творчеству В.Розанова особенно усилилось в шестидесятые годы, в связи с так называемой «сексуальной революцией». Появился целый ряд монографий о нем, среди которых можно выделить работы Р. Поджиоли «Розанов» и A.JT. Кроун «Розанов и конец литературы: полифония и разрушения жанра в "Уединенном" и "Опавших листьях"», статьи Г.А. Стаммлера и др. Авторы этих работ акцентируют свое внимание на психологической стороне философии писателя, прежде всего в связи с проблемой пола в его творчестве.

Р.Поджиоли в книге совершенно справедливо пишет о fOM, что исследователи творчества сосредоточили свое внимание на его необычной биографии и болезненном душевном настрое, на новизне формы и содержания его литературных произведений, на противоречивых политических взглядах и, наконец, на парадоксальных и шокирующих высказываниях о религии и поле. Это наблюдение зарубежного исследователя и до сих пор не потеряло своей актуальности. Чтобы понять весь комплекс мировоззрения писателя, отмечает Поджиоли, необходимо начать с его юношеского увлечения Достоевским. Ибо именно здесь таятся истоки розановских антиномий.

В 1997 году вышла работа С. Хатчингса «Русский модернизм»5; одна из глав которой посвящена В.Розанову. В основу данного исследования положена идея о «преодолении литературы» Розановым. Он утверждает, что многообразие типов дискурса у Розанова ставит под вопрос статус публичного дискурса. Противоречие между интимностью дискурса и публичностью его бытования в литературной форме, необходимость перевода с языка «я» на язык другого снимаются, если «я» находится на грани исчезновения. Использование текста как призыва о помощи («Апокалипсис.») объективно разрешил задачу Розанова.

Характеризуя современное состояние розановедения, особо хочется подчеркнуть, что в нашей стране в последние годы не только в большом

5 Hatchings S. Russian modernism: the transfiguration of everyday.- Cambrige, 1997. количестве издаются сочинения философа, но и наблюдается все возрастающий исследовательский интерес к его наследию: защищаются диссертации, появляются монографии, редкий сборник научных статей обходится без работ, посвященных деятельности и творчеству В.В. Розанова. Печатаются забытые, либо не публиковавшиеся ранее сочинения, переписка, воспоминания о нем. Множество статей о В.В. Розанове появилось в периодической печати. В частности, статьи В. Ерофеева, П.В. Палиевского, А. Латыниной, В.Т. Захаровой, Б. Кондакова. Заслуживает внимание цикл статей В. Сукача «Жизнь Розанова как она есть (1856-1898)», представляющий собой научное жизнеописание исследуемого писателя.

Первым в нашей стране диссертационным исследованием, посвященным литературному творчеству В.В. Розанова, стала работа С.Р. Федякина - «Жанр "Уединенного" в русской литературе XX века»6 (1995), новизна и значимость г которой определяется тем, что в ней впервые предпринята попытка рассмотреть жанр «Уединенного». Автор приходит к выводу о внутреннем текстовом единстве, что позволило ему выявить общие типологические черты, характерные для нового жанра, созданного В.В. Розановым, раскрыть последующее развитие этого жанра в русской литературе (на примере произведений Г. Адамовича, Ю. Олеши и др.).

Анализу личности и творчества В.В.Розанова посвящено несколько монографий7. Прежде всего, назовем двухтомную антологию «В.В. Розанов: pro et contra. Личность и творчество Василия Розанова в оценке русских мыслителей и исследователей». В этой антологии собраны литературно- критические работы наиболее известных исследователей как философского, так и литературного

6 См.: Федякин С.Р. Жанр "Уединенного" в русской литературе XX века: Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 1995. Здесь представляется необходимым упомянуть диссертационные исследования В.Т. Захаровой «Импрессионистическая тенденция в русской прозе начала XX века (Москва, 1995), один из параграфов которой посвящен Розанову, и Е.П. Карташовой «Стилистика прозы В.В. Розанова» (Москва, 2002), которая содержит немало ценных наблюдений над языком философских и литературных произведений Розанова.

7 Более подробное рассмотрение этого вопроса см.: Полюшина В.Г., Смирнова А.И. Современное розановедение // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 8. Литературоведение. Журналистика. Вып. 3. -Волгоград, 2003-2004. - С. 144-150. творчества Розанова, написанные почти в течение полувека - начиная от отзывов современников, заканчивая воспоминаниями дочерей и друзей мыслителя.

Опубликованная в 1990 году книга А.Н. Николюкина «Василий Васильевич Розанов» имеет подзаголовок «Писатель нетрадиционного мышления». И это отнюдь не случайность. Именно нетрадиционности Розанова - человека, философа и писателя - посвящена эта работа. Николюкин дает краткую биографию, характеризует своеобразные отношения с властями — церковными и светскими, анализирует трилогию «Уединенное», «Опавшие листья», «Апокалипсис нашего времени». Изданная в 2001 году монография «Розанов» (из серии ЖЗЛ), - представляет собой значительно доработанный труд 1990 года. Основанная на документах и архивных материалах, книга впервые целостно представляет историю становления Розанова как художника и мыслителя. Дана литературная характеристика всех значительных произведений писателя. Многие важные книги Розанова, созданные в 1913-1918 годах, впервые исследуются по рукописям и публикациям Собрания сочинений.

Труд В.А. Фатеева «В.В. Розанов. Жизнь. Творчество. Личность» (1991) представляет собой одно из первых в СССР исследований жизни и творчества писателя, философа и публициста. Автор предельно информативно раскрывает своеобразие личности Розанова, дает основные биографические сведения, которые оказали существенное влияние на творчество писателя и на его воззрения, не перегружая работу излишними деталями; останавливается на всех принципиальных для мыслителя вопросах (литература, вера, церковь, жизнь, пол, религия, Россия и др.) Хотя автор и отмечает, что его работа менее всего претендует на научность или объективность, отметим ее научную значимость: изложение В.А. Фатеевым материала позволило нарисовать ' именно объективную картину происходящего в русской культуре начала XX века.

Совершенно иной характер носит книга воспоминаний о В.В. Розанове дочери Татьяны «Будьте светлы духом». Название книги оправдано: автор стремится сохранить светлую память об отце. В книге описывается быт семьи Розановых, воссоздается та атмосфера любви, царившая в их доме, t рассказывается о гостях, которые часто бывали в отцовском доме - большей частью это известные писатели, художники, музыканты и философы начала XX века. Воспоминания свидетельствуют, что та духовная и культурная атмосфера, в которой жил и творил Розанов, нашла свое отражение в его произведениях.

С.Н.Носов в работе «В.В. Розанов. Эстетика свободы» (1993) рассматривает не сколько литературоведческие, сколько культурологические аспекты. Данное исследование раскрывает специфику мировоззрения писателя, «феномен Розанова», «Русского Фрейда», по выражению автора, его жизнетворчество и искания на фоне «верховных» идей XX века (Розанов -Соловьев - Ницше - Фрейд). «Розанов,- пишет С.Н. Носов, - будучи глубоко русским человеком, тем не менее словно не жил в реальных условиях тогдашней России, а пребывал в большом историческом времени, в мире больших идей и о вековечных «проклятых вопросов» бытия» . Кроме того, автор тщательно рассматривает пути творческой эволюции, что является несомненным вкладом в современное литературоведение.

Научный доклад В.А. Лаврова «Возвращение Василия Розанова: Из истории русской литературы XX века», опубликованный издательством Санкт

Петербургского университета в 1997 году, посвящен одному из самых острых t вопросов в истории русской литературы XX века: в качестве кого возвращается Василий Розанов - в качестве «наследия» или «культурной инициативы»? Отмечая взрыв интереса к личности Розанова в начале 1990-х годов, литературовед провозглашает необходимость определиться в отношении к Розанову и «розановщине».

Появившаяся в 2001 году книга Н.Ф. Болдырева «Семя Озириса, или Василий Розанов как последний ветхозаветный пророк» дает возможность войти в многомерный, парадоксалистский мир Розанова и раскрывает суть и истоки мифологического мышления писателя. Автор исходит из той мысли, что к каждой философствующей личности необходимо подобрать ключ, иначе наше понимание будет внешним, фиксирующим экзотику мысли, не более. В высшей

8 Носов С.Н. В.В. Розанов. Эстетика свободы. - Спб.: Дюссельдорф: Голубой всадник, 1993. - С. 142. степени это относится к Розанову, исключительно фрагментарному и парадоксальному по форме выражения своего «логоса». «Розанов -метафизический писатель. и логика его очень странная, парадоксальная, непостижимая. Есть ли исторический прототип подобного письма и говоренья? Да, есть. В православии - юродивые, на Востоке - адепты дзэн»9. Автор исследования объясняет суть своего подхода: «Сближая внутренный настрой Розанова с методологией дзэн, я имею в виду прежде всего влечение к той «первоначальной». чистоте сознания (а влечение Розанова к «первоначальности» не вызывает сомнения), при которой только возможно увидеть мир в его «подлинности». Метод Розанова - созерцание потока, из глубины «семянности» рождающихся мыслей»10.

Таким образом, на сегодняшний день можно выделить несколько основных направлений в изучении творчества В.В.Розанова: 1) библиографические и биографические изыскания; 2) изучение философии и эстетики В. Розанова; 3) литературоведческие исследования.

Цель данной работы заключается в комплексном исследовании трилогии В.В.Розанова в ее формосодержательном единстве, предполагающем выявление и анализ особенностей его поэтики, образа автора, новизны жанрового мышления писателя.

Для достижения поставленной цели были решены следующие задачи:

1. Рассмотреть философско-эстетические взгляды и творческие принципы В.В.Розанова;

2. Выявить особенности художественного мышления, определяющие своеобразие стиля писателя;

3. Проанализировать субъектную организацию «Уединенного» и «Опавших листьев» и образ автора;

4. Исследовать структуру повествования в трилогии с учетом особенностей моделируемой в произведениях коммуникативной ситуации;

9 Болдырев Н.Ф. Семя Озириса, или Розанов как последний ветхозаветный пророк. - Челябинск, 2001. - С. 145-146.

10 Там же.

5. Раскрыть жанровую специфику трилогии В.В. Розанова.

Объектом исследования в диссертации является художественнофилософская проза В.В. Розанова; предметом - образ автора и жанр произведений писателя.

Материалом исследования является, прежде всего, трилогия В.В. t

Розанова: "Уединенное" (1912), "Опавшие листья" (короб 1 (1913), короб 2 и последний (1915)), а также следующие произведения: "Смертное" (1913),

Сахарна" (1913), "Мимолетное" (1914, 1915), "Последние листья" (1916, 1917),

Апокалипсис нашего времени" (1917).

Кроме того, мы обратились к архиву В.В. Розанова, хранящемуся в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки (фонд 249). В частности, наше внимание привлекла рукопись книги «Мимолетное» 1914 года, исследование которой способствовало раскрытию некоторых особенностей жанрового мышления писателя. Также были привлечены некоторые дополнительные материалы, позволяющие более глубоко постичь миропонимание писателя и определить истоки тех историко-философских и культурологических идей, которые оказали существенное влияние на творчество писателя. Библиография Розанова обширна: около 2500 статей, рецензий, очерков, не считая богатейшего эпистолярного наследия. Наличие большого количества сохранившихся материалов создает благоприятные условия для глубокого изучения его творчества литературоведами, философами, культурологами и историками.

Характеризуя исследуемый материал, правомерно разделить его на несколько групп: 1) Собственно труды Розанова («Фундаментальные» философские работы, характерные для начального периода его творческого пути; газетные статьи, статьи в светских и богословских журналах; рецензии на книги современников; стенограммы выступлений, докладов и замечаний Розанова на заседаниях религиозно-философских собраний; эпистолярное наследие). 2) Эпистолярное наследие (письма к Розанову B.C. Соловьева, К.Н. Леонтьева, Н.Н. Страхова, Н.А. Бердяева и многих других современников писателя, внесших значительный вклад в развитие отечественной философской мысли и культуры). Эти письма, помимо их непосредственного содержания ценны теми подписями и комментариями, которые любил делать на них Василий Васильевич; публицистика: статьи современников Розанова о его творчестве, рецензии на его книги, отзывы о его деятельности. 3) Мемуарная литература - воспоминания людей, живших рядом с писателем (прежде всего дочерей Надежды и Татьяны, Э. Голлербаха, М. Спасовского, З.Н. Гиппиус, В. Ховина).

Теоретико-методологическую основу исследования составляют труды ведущих отечественных литературоведов. Методология работы определяется применением историко-функционального, структурно-сопоставительного, структурно-семиотического методов анализа, что обусловило опору на труды М.М.Бахтина, В.В.Виноградова, ЛЯ.Гинзбург, М.М.Гиршмана, Ю.М.Лотмана, Б.О.Кормана, Н.Л.Лейдермана, ЛВ.Чернец и др., а также на исследования отечественных и зарубежных розановедов: Э.Ф.Голлербаха, Ю.Иваска, А.Синявского, А.Н.Николюкина, В.А.Фатеева, В.Г.Сукача, Н.Ф.Болдырева, А.-Л.Кроун и др.

Методологической основой исследования художественного мышления В. Розанова послужили работы В.И. Хрулева, В.В. Заманской, Г. Гачева и др. Сторонник комплексного подхода анализа этой проблемы В.И. Хрулев полагает, что «художественное мышление - особый способ постижения, обобщения и оценки действительности, способ претворения ее в поэтический мир. По сути, оно составляет основу творческой индивидуальности: через него проходит самовыражение писателя, воплощение его внутреннего мира»11. Исследователь выделяет три аспекта, которые связаны между собой логически, по принципу перехода от общего к частному, от теоретического к практическому материалу: 1) философско-эстетический, который дает возможность , увидеть художественное мышление в гносеологическом плане; 2) психологический, способствующий пониманию мотивов и процессов творчества; и 3) литературоведческий.

11 Хрулев В.И. Проблема художественного мышления (пути исследования). - Уфа, 1993. - С. 64.

Продуктивным представляется и различение трех уровней анализа t творческого процесса. Теоретический уровень связан с пониманием механизма художественного мышления, соотношения материала и идей писателя, рационального и эмоционального. На эстетическом уровне определяются принципы эстетического подхода к действительности, способы ее отражения и представления писателя о литературе. И на поэтическом уровне анализируется конкретный инструментарий, с помощью которого достигается законченность изображения (способы и приемы построения материала, особенности повествования, средства выразительности). «Художественное мышление писателя может быть понято из совокупности всех граней, участвующих в

12 ' создании произведения» . В данном исследовании особенностей мышления писателя мы учитывали как указанные выше принципы, так и уровни анализа.

При исследовании жанровой природы розановской трилогии, мы опирались на труды Н.Л.Лейдермана и, в частности, на его идею о модели жанра, которая давала бы самую первоначальную ориентацию в изучении тех жанрообразующих элементов и жанрообразующих связей, при посредстве которых литературный текст, ограниченный четкими словесными пределами и имеющий легко исчислимые количественные параметры, становится носителем образа мира, всеохватывающего и неизмеримого в своей бесконечности»13.

Развитие жанра связано со становлением определенных композиционно-речевых форм, обладающих значительной степенью устойчивости, достаточно легко исчислимых и позволяющих выявить основные направления в истории жанра. Предложенный Л.Я. Гинзбург подход к автобиографической литературе как «человеческому документу» также оказался необходимым при анализе розановских текстов.

Изучение жанра при таком подходе потребовало анализа повествовательной структуры произведений. Рассмотрение структуры повествования дает обобщенное представление о субъектной и пространственно

12 Хрулев В.И. Указ. раб. - С. 64-65.

13 Лейдерман Н.Л. Движение времени и законы жанра. - Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1982. - С. 22. временной организации текста. Тип организации непосредственно связан с особенностями моделируемой в произведении коммуникативной ситуации. Интонационно-речевая организация произведения и анализ ассоциативного его фона также способствуют определению чистой жанровой модели.

Рассмотрение проблемы автора обусловило обращение к трудам М.М.Бахтина, В.В.Виноградова, Б.О.Кормана и др. Мы исходим из мысли, что «как и всякая словесная структура, образ автора структурен, т.е. является единством формальных "сочленений", которые обусловлены многообразием речевой экспрессии»14. Анализ повествовательной структуры позволил определить способы построения прозаического текста (через характеристику субъекта речи в его отношении, с одной стороны, к адресату, с другой - к реальному автору произведения). Рассмотрение структуры повествования дает обобщенное представление о субъектной и пространственно-временной организации текста. Тип организации непосредственно связан с особенностями моделируемой в произведении коммуникативной ситуации.

Для характеристики коммуникативной структуры письма и текстуальной стратегии В.В.Розанова закономерно обращение к учению Л.С.Выготского о внутренней речи и концепции Ю.М.Лотмана об автокоммуникативной природе художественного текста.

В связи с поставленными задачами нами был использован и метод философской реконструкции на основе имманентного анализа текстов, необходимость которого вызвана отсутствием у В.В. Розанова завершенной и целостной философской системы (Л.В.Алыпевская, А.В.Сарапульцева).

При анализе диалогических отношений автора и читателя в структуре розановской прозы мы опираемся на исследования одного из ведущих специалистов в этой области М. Наумана. Вслед за ним, мы разграничиваем понятия "читатель" и "адресат". Понятие «адресат» включает авторское представление о читателе. В сознании автора он может принимать различный облик: в виде конкретной личности, народа или же группы людей, как

14 Виноградов В.В. О теории художественной речи,- М., 1971. - С. 189. современники или грядущее поколение или же вообще кто-то незнакомый. «Читатель» же используется применительно к самым различным категориям людей: конкретную личность, которая действительно читает, и то представление о гипотетическом читателе, которое создает себе автор, и тот выступающий под именем читателя вымышленный персонаж, который является структурным элементом многих произведений. Как замечает Манфред Науман, «между авторским представлением о читателе и действительным читателем могут пролегать целые столетия.и адресат совсем не обязательно будет идентичен тому читателю, который действительно прочитает текст. Однако отношение к читателю, опосредованное адресатом, имманентно акту письма»15.

Научная новизна диссертационного исследования определяется тем, что в нем впервые осуществлен целостный анализ поэтики «Уединенного», «Опавших листьев», предпринята попытка выявить особенности жанрового мышления писателя. Как уже было отмечено, его творчество уже долгое время привлекает внимание литературоведов и философов. Последние достаточно глубоко зашлись изучением философской концепции мыслителя, по данной проблематике были защищены диссертационные исследования (Богатова О.А. Этические взгляды В.В. Розанова: Проблема взаимоотношения природы, культуры и морали (Саранск, 1995), Сарапульцева А.В. Религиозно-идеалистическая философия В.В. Розанова: становление и развитие (Екатеринбург, 1996), Алыпевская JI.B. Нравственно-религиозные искания В. Розанова (Иркутск, 1999)), опубликованы монографии: Пишун С.В. Социальная философия В.В. Розанова (Владивосток, 1993) и др.

Литературоведы же, напротив, ограничились описанием жизни Розанова и его литературно-критической деятельности, прежде всего в связи с именем Ф.М. Достоевского. Осмысление научной литературы показало, что к собственно литературоведческому анализу произведений Розанова современные исследователи только приступили и на данном этапе представленные в статьях и

15 Науман М. Введение в основные теоретические и методологические проблемы // Общество. Литература. Чтение. Восприятие литературы в теоретическом аспекте.- М.: «Прогресс», 1978. - С. 57. монографиях опыты литературоведческого разбора носят разрозненный характер и не раскрывают в полной мере своеобразия творческой индивидуальности писателя.

Необходимо также отметить, что в настоящее время ряд исследователей (П. Басинский, Р. Грюбель и др.) полагают, что именно В.В. Розанов, с его миросозерцанием, специфическим стилем и художническим видением является "предтечей" русского постмодернизма в литературе. И именно поэтому "феномен Розанова" нуждается в глубоком осмыслении, а его проза в детальном анализе как с философско-эстетических, так и с литературоведческих позиций. $

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что полученные результаты способствуют более целостному пониманию процесса жанровых модификаций в русской литературе начала XX века и углубляют представление о способах выражения авторского «я» в прозаическом произведении.

Материалы исследования могут найти практическое применение в вузовских курсах по истории русской литературы XX века, в спецкурсах и спецсеминарах, посвященных изучению прозы начала прошлого столетия. Результаты исследования могут также заинтересовать философов, культурологов ф и историков, занимающихся изучением наследия В.В. Розанова.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Лирико-философская проза писателя развивает основные философские идеи Розанова (идею пола как надмирового начала, которое синтезирует в себе плотское и духовное; идею семьи как «самой аристократической формы жизни», идею дома как модели мира и учение о религии), которые являются развитием ведущей темы его философских трудов и художественно-философских произведений - познания Бога и самого себя.

2. Художественное мышление В.В.Розанова отличается ф импрессионистичностью. Характерная для импрессионистического мировосприятия убежденность в ценности, значительности каждого мига живой жизни, и установка на поэтизацию ее мгновений, умение увидеть и ярко запечатлеть прекрасное в обыденном, сиюминутном, окружающем человека, внимание к потаенно-уединенной сфере во внутреннем мире человека, к тонкой динамике ее переходных состояний, а также стремление писателя «уловить» мысль в момент ее зарождения, определили специфику стиля писателя.

3. Своеобразие субъектной организации трилогии заключается в том, что субъект сознания является одновременно и объектом сознания, а субъект речи совпадает с объектом сознания. С точки зрения формально-субъектной организации текст принадлежит только первичному субъекту речи, а не распределен между первичным и вторичными, что свойственно прозаическому произведению; с точки зрения содержательно-субъектной организации - текст принадлежит только одному субъекту сознания - самому Розанову. Таким образом, автор в трилогии является и субъектом, и объектом. Развернутая авторефлексия заменяет собой внешнюю событийную канву.

4. Для «Уединенного» и «Опавших листьев» характерен такой тип композиционно-речевой структуры, как авторское монологическое слово, выраженное в форме прямого авторского «я». "Листва" В.В.Розанова вследствие установки на "рукописность" и интимность записей, характеризуется оригинальной постановкой и решением проблемы литературной коммуникации. Автокоммуникативная направленность трилогии реализуется благодаря "устранению" читателя («пишу ни для кого, для себя») и использованию особого типа речи - внутренней речи. Наличие же диалогических отношений в структуре повествования приводит к ее усложнению, в результате чего постулируемая Розановым "не-ориентация" на Другого рассматривается как художественный прием.

5. Результатом творческих поисков Розанова—писателя явилось появление произведений, оригинальных в жанровом отношении, что определяется в первую очередь предельной авторской субъективностью и установкой на жизнеподобие. «Уединенное» рассматривается нами как вершинное произведение, в котором автор приходит к созданию новой «жанровой модели», синтезирующей образность художественной прозы, лирический субъективизм , поэзии, тематическую актуальность публицистики и концентрацию мысли, свойственную философии. Причем это не контаминация философских и художественных фрагментов, а взаимопроникновение, особый стилевой синтез философско-понятийных и эмоционально-образных средств.

Апробация материала. Основные положения диссертации были изложены в форме докладов на научно-практических конференциях профессорско-преподавательского состава Волгоградского государственного университета (Волгоград, 2002, 2004), VII и VIII Региональных конференциях молодых исследователей Волгоградской области (Волгоград, 2002, 2003), II Международной научной конференции «Русское литературоведение в новом тысячелетии» (Москва, 2003), Межвузовской научно-практической конференции «Филологические традиции в современном литературном и лингвистическом образовании» (Москва, 2003).

Структура диссертации обусловлена поставленными целью и задачами. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Художественно-философская трилогия В.В. Розанова"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Конец XIX - начало XX века - время, которое способствовало жанровым поискам писателей. Историческая эпоха, жившая предчувствиями исторических и вселенских катаклизмов должна была искать в искусстве и новых форм выражения. Достаточно вспомнить, что одним из трех главных элементов нового искусства Д.С. Мережковский называл "расширение художественной впечатлительности". Среди важнейших особенностей поэтики символизма Л .Я. Гинзбург называет повышенную способность слова вызывать неназванные представления ассоциациями замещать пропущенное. Эта особенность характерна не только для поэзии, но и прозы этого периода развития литературы. Появляется она и в произведениях Василия Розанова, для. которого умолчание становится одним из важнейших способов выражения его "полумыслей".

Искусство серебряного века, как неоромантическое по своей природе, возрождает и опирается на идею синтеза, выдвинутую романтиками XIX века. Синтез для романтиков как принцип всеобщего взаимодействия и взаиморастворения является универсальным мировоззренческим понятием, обозначающим связи во всех сферах бытия человеческой жизни и природы. Искусство, основанное на всепроникающем синтезе, необходимо, ибо только оно способно выйти за свои границы, слиться с жизнью, разрешив противоречия и воссоединив «человеческие силы». Созданная В.В. Розановым самобытная жанровая форма гениально синтезировала художественную прозу, публицистику, философию на основе выражения яркого субъективного, интимного авторского начала, глубоко личностного опыта, имеющего мистическую, метафизическую природу. Уникальность и новизна трилогии обусловлена, прежде всего, неповторимостью и необычностью литературного пространства, созданного в этих произведениях. В литературном пространстве трилогии сведены обособленные ранее элементы традиционной литературы: дневниковая запись, афоризм, частное письмо, литературно-критическое эссе и многое другое.

Новаторская художественная проза писателя открыла путь модернистским поискам в области формы, направленные на разрушение традиционной литературности, а значит, на изменение классической повествовательной нормы. Писатель восстает против самой сути повествовательной литературы, отрицая сюжет, ориентированный на другого и вообще всю пост-гутенберговскую литературу. Он мечтал о слиянии литературы с жизнью. Стремление найти способ адекватного отображения Живой Жизни привело В. Розанова к импрессионизму как форме художественного диалога с миром, как типу художественного мышления. Обобщенный взгляд на жизнь в ее многообразии и изменчивости, умение увидеть значительное в случайном и обыкновенном. Внимание к внутреннему миру человека и художественное изображение различных душевных переживаний и оттенков чувств, постулирование ценности каждого мига жизни - отличительные свойства импрессионизма - оказались очень близки сознанию Розанова. Он разбил повествование на множество подчиненных исключительно преходящим мгновениям и мимолетностям жизни мелких фрагментов, единственное значение которых то, что они "сошли прямо с души", как листья с дерева. Метафора «опавшие листья» - центральная в словесно-образной структуре, - появившись в первом фрагменте «Уединенного», уже в следующей книге выполняла статус заглавия и определения жанра. Насколько значимым был этот образ явно и из того, что сам автор называл свою прозу "листвой".

Розановская листва - действительно новый, родившийся в самом начале прошлого столетия жанр. Одним из главных его отличий является то, что он не вмещается в рамки традиционных жанрово-родовых определений. Это не "драма" и не "поэма", не "лирика", хотя, конечно, лирическое начало едва ли не доминирует, благодаря всепоглощающей авторской субъективности. Совершенно прав Н. Болдырев: «Розанов - великий лирик, и то, что его лиризм уникально философичен, делает его особым явлением в русской культуре, воистину мостом между западной и восточной частями нашего национального духа»178.

Предельная субъективность в прозе Розанова - свидетельство усиления авторского начала в литературе XX века. «Если развитие русской литературы XIX века в целом характеризовалось постепенным развитием плана персонажа, то «Уединенное» Розанова - максимальное развертывание, напротив, плана автора, проявление открытой субъективности»179. Образ авторского я создается не посредством последовательного жизнеописания, характеристикой его поступков, а передачей внутреннего мира, "движений души". Развернутая авторефлексия заменяет собой внешнюю событийную канву. Традиционно в автобиографических, исповедальных произведениях, которые во многих отношениях очень близки розановским произведениям, обращались скорее к образу героя - повествователя, нежели писателя. Розанов же вводит в художественный текст образ писателя, описывающего самого себя, автора, ищущего свое место в литературе, личность, для которой процесс писания составляет всю его жизнь. Художник слова у Розанова - создатель открытого художественного произведения, вводящий в литературу неизвестные до тех пор возможности отображения психического многообразия жизни.

Для "листвы" характерно ощущение "конца литературы", попытка выхода за ее пределы и обращение к "своей" литературе, адресация произведения не только к читателю (этот жанр отрицает как объект дидактического, и эмоционального усилия) другому сознанию, но и к самому себе, т.е. автокоммуникативная направленность текста, что нашло отражение в характере речи. «"Уединенное" как бы вбирает в себя тот черновик, который обычно сопутствует работе над большим произведением, отражая творческий процесс писателя. И если раньше вместе с окончанием работы над книгой кончались сопутствующие ему черновики, то теперь книга, вобравшая в себя процесс своего создания, не имеет такого ограничения - фрагменты могут продолжаться

178 Болдырев Н.Ф. Семя Озириса, или Василий Розанов как последний ветхозаветный пророк. Челябинск, 2001. С. 461.

179 Николина H.A. Филологический анализ текста. М., 2003. С. 69. и продолжаться»180. Конец такого произведения всегда открытый, чаще всего книга замыкается итоговым по смыслу фрагментом.

Одной из особенностей нового жанра является нагнетание фрагментарности на фоне создания диалогического единства текста. Фрагментарность повествования создается В.Розановым за счет синтеза различных жанров, пестроты тематики и множества персонажей, за счет $ нелинейности сюжета и сюжетно-композиционного хронологически непоследовательного построения, необработанности композиционных швов.

Диалогическое единство достигается тем, что множество персонажей в тексте объединены диалогом с автором, который сам представлен в непрерывно звучащем внутреннем диалоге. Причем для автора характерны диалоги не только с отдельными лицами, но с культурой (с современниками, литературоведами, направлениями, диалоги между христианской и языческой культурами и др.)

Построение текста у Розанова также подчинено принципу вторичности внешнего развития событий по сравнению с внутренними психологическими t переживаниями. Кроме того, коммуникативная стратегия автора направлена на то, чтобы поверхностный текст низвести на уровень вспомагательного, а потаенный — возводит в ранг основного текста. В связи с этим подтекст, предтекст и интертекст играют значительную роль.

Единственный мыслимый порядок композиционно хаотичной книги — это стиль, а непосредственность, «рукописность» — основной эффект. Отличительной чертой стиля писателя является обилие кавычек и прочих средств стилистической графики (скобки, курсивы, выделения, сокращения слов и др.) С одной стороны, все эти элементы текста призваны подчеркнуть черновую, рукописную природу его письма, с другой - свидетельствуют об установке на отделение своего "я" от любых прочих, которые я делает на территории "другого".

180 Федякин С.Р. Жанр «Уединенного» в русской литературе XX века. Диссертация. канд. филол. наук: [текст].-М., 1995.-С. 168. t

Трилогия построена по законам не столько письменной, сколько устной речи. Здесь полностью господствуют говорные интонации - доверительные, скорбные, жалобные, обличительные, проповеднические - и всегда почеловечески теплые и проникновенные, создающие эффект читательского соприсутствия. Организуя текст, как бы воссоздаваемый голосом и воспринимаемый слухом, автор осуществлял его интонационную инструментовку посредством необычной расстановки знаков препинания, экспрессивной формой сочетания больших и малых (всего в одну строчку!) абзацев, наборов различных типографских средств; практиковал t необыкновенные сочетания знаков препинания, призванные передать различные эмоциональные гаммы.

Широко распространено мнение, что Василий Розанов - личность крайне негармоничная, нецельная, что мысль его нелогична, противоречива. Да и сам писатель не стремился развеять его, даже наоборот, в его текстах нередки высказывая вроде этого: «Форма, а я бесформен. Порядок и система, а я бессистемен и даже беспорядочен. Долг. А мне всякий долг казался втайне комичным и со всяким "долгом" мне втайне хотелось устроить "каверзу", водевиль» (403). Действительно определенного, раз и навсегда сложившегося 0 мнения у Розанова как будто и вовсе нет. Но именно эта видимая податливость, слабость (вспомним его признания относительно того, что он "всесклоняемый", "слабый"), фрагментарность и делают его носителем совершенно иного типа сознания, научающего человека приспособляться к различным проявлениям бытия: «Это вот и есть "я", да нет же, нет, все совсем по-другому. А знаете, все-таки. не исключено. Хотя кто его знает. Да и зачем же вам это непременно знать. Тут игра переходит в жизнь, а тут жизнь переходит в игру, слово превращается в дело, а дело - в слово. Так ведь оно и есть. Нет начал, нет и концов, нет жизни, нет литературы, нет жанров. Вот над этим, например, можно поплакать, а можно и посмеяться. Это так, а может и совсем по-другому. Это больно, хотя нет, нет, это совсем не больно, и даже и приятно. Вот вы думаете, что это вот я, не исключено, хотя впрочем. А в общем-то какое это имеет значение. А уж если что-то и может иметь значение, то только одно, что все это надо принять, да, да, принять, вот таким, как оно и есть, не деля на части, ничего о | не вычленяя, безоценочно, сразу, целиком принять» .

Как философ он, скорее всего, противоречив, алогичен, но как личность, как художник, Василий Розанов как раз необычайно цельная, органичная натура. Розанов - принципиально другой. Весь тот "хаос", который окружает его - это своя целостная система, вмещающая в себе весь мир во всем богатстве его проявлений. Ядром этой системы выступает, конечно же, самосознание самого Розанова. Каждая свою мысль он считает истинной, но только на тот момент времени, при тех обстоятельствах. В другой ситуации он выскажет противоположное мнение, потом у него появиться совершенно другая точка зрения по этому же вопросу - и все они будут истинны, потому ч'то будут искренними мыслями Розанова. Подобно миру, который постоянно развивается, претерпевает некие метаморфозы, меняется и розановская мысль. И только совокупность всех этих частных "истин" и дают ту самую конечную Истину, «видение бытия в его единстве и цельности, в безмерной, никак не сводимой друг к другу постоянной множественности вечно меняющихся его проявлений. То есть - это восприятие бытия с позиции самого бытия»182.

Заслуга В. Розанова и в том, что он дом впервые сделал предметом философского осмысления и открыл для этого свой розановский "метод души". Он заново открыл нашему сознанию то, что именно дом соединяет человека с природой, что весь мир для человека лишен смысла, если в нем нет уюта, гнезда, дома. Писатель призывает всех читателей построить собственный дом в своей душе, одомашнить весь окружающий мир. Прав он оказался и в том, что человек - существо не только духовное, а сугубо плотское, со своим многообразным бытом. Вполне обоснованным было и его внимание к частному, мелочам, к проблемам семьи и пола, так как без этого нет дома и нет ничего священного, нет Бога, - а значит и нет человека. В.В.Розанов хочет исторического синтеза

181 Жизнь и искусство, 1923. - № 40. - С. 18.

182 Черкасский В.Б. Опрокинутые в пустоту. - М., 1999, - С. 160. мироощущения: чтобы мир остался по-античному близким и прекрасным, по-средневековому - жилищем Бога, по-современному - комфортным и родным.

Спустя 86 лет со дня кончины В.В. Розанова его художественно-философские произведения все еще нуждаются в литературоведческом исследовании. К сожалению, объем работы не позволяет охватить все аспекты исследования «Уединенного» и «Опавших листьев», однако, хотелось бы отметить те направления в изучении прозы писателя, которые на данный момент представляются нам перспективными. Итак, необходимо проследить эволюцию розановского творчества (от изменения тематики к изменению формы, от лиризма к эссеистике), детально проанализировать специфику межродового и жанрового синтеза в творчестве писателя и определить его механизмы.

Актуальным было бы обращение и к проблемам интертекстуальности, что представляет особый интерес в свете авторских высказываний о том, что контаминация - его излюбленная форма («Последние листья»). Необходимо изучать и развитие розановской традиции в русской литературе и, прежде всего, в литературе русского постмодернизма. «Сахарна», «Мимолетное» 1914, 1915 гг., «Смертное», «Последние листья» 1916, 1917 гг. - эти книги еще не были предметом специального анализа, они только ждут своего часа. Это лишь некоторые аспекты в исследовании литературного творчества, на которые хотелось бы обратить внимание. Творчество В.В. Розанова по-прежнему остается актуальным объектом исследования.

Список научной литературыПолюшина, Вера Геннадьевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. В.В.Розанов о ближних и дальних: (Пометы к письмам корреспондентов) / Вступ. ст., публ. и коммент. Ломоносова А.В. // Литературоведческий журнал -М., 2000. № 13/14.-Ч. 1.-С. 74-148.

2. В.В.Розанов. Письма к Н.Н.Страхову / Подгот. текста Николюкина А.Н.; Коммент. Воронцовой Т.В. // Литературоведческий журнал. М., 2000. - № 13/14.-Ч. 1.-С. 149-200.

3. В.В.Розанов: "О вопрос о браке я ушибся больно.": (Неизв. письмо 1898 г. С.А. Рачинскому) / Вст. ст. и публ. Фатеева В. // Новый журн. -СПб., 1995.-№2.-С. 135-150.t

4. Письма В. Розанова Эриху Голлербаху // Лепта. -М., 1991.- № 5.- С. 139- 142.

5. Письма В.В. Розанова к Н.Н. Страхову (1888-1890) / Подгот. текста А.А. Мурашева; Вступ. заметка и коммент. А.Н. Николюкина // Российский литературоведческий журнал. М., 1994. - № 5-6. - С. 189-233.

6. Письма В.В.Розанова / Пред., публ. и прим. Колерова М.А // Вопросы философии. 1992. - № 9. - С. 121-126.

7. Розанов В.В. Несовместимые контрасты жития. Литературно-эстетические работы разных лет. М.: Искусство, 1990. — 605 с.

8. Розанов В.В. О себе и жизни своей. М., 1990. - 303 с.

9. Розанов В.В. Собрание сочинений / Под общ. ред. Николюкина А.Н. -М.: Республика, 1993-2004 (издание продолжается)

10. Розанов В.В. Уединенное: Сочинения.- М.:ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1998.-912 с.

11. Розанов как читатель // Вопросы литературы. 1995. - Вып. 6. -С. 132-159.

12. Розанов, В.В. Из книги "Во дворе язычников" и другие материалы / Подгот. текста, вступ. заметка и примеч. Померанской Т.В., Налепина A.JI. // Контекст 1992. - М., 1993. - С. 25-100.

13. Акелькина Е.А. В поисках цельности духа, Бога и вечности (Пути развития русской философской прозы конца XIX века). / Омск. гос. уни-т. Омск: ОмГУ 1998.-221 с.

14. Алыпевская JI.B. Нравственно-религиозные искания В.В. Розанова: Автореф. дис. . канд. филос. наук / Бурят, гос. ун-т. Иркутск, 1999. - 22 с.

15. Арнольд И.В. Проблемы диалогизма, интертекстуальности и герменевтики / РГГУ. СПб.: Образование, 1995. - 59 с.

16. Балягина И.Я. Драматургическая ремарка как тип текста: Автореф. дис . канд. филол. наук / МПУ. М., 1993. -16 с.

17. Басинский П. Адъютанты их превосходительств: Новейшая литература в контексте Розанова и Набокова // Литературная газета. 1993. - 15 дек. - № 50. -С. 4.

18. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. 507 с.

19. Белокоскова Е.В. Некоторые аспекты философии культуры Василия Розанова // Исследования по истории русской философии. М., 1995. - С. 57-71.

20. Белокоскова Е.В. Язык и культура в работах В.В. Розанова. Историко-философский анализ: Автореф. дис. канд. филос. наук / МГУ- М., 1996. 28 с.

21. Белопольский В.Н. • Достоевский и философская мысль его эпохи. Концепция человека / Отв.ред. В.В. Курилов. Ростов н/Д: РГУ, 1987. - 208 с.

22. Бердяев Н.А. Самопознание: Опыт философской автобиографии. М.: Б.м., 1990.

23. Бибихин В.В. К метафизике Другого // Начала. М., 1992. - № 3. - С. 52-65.

24. Бланшо М. Ницше и фрагментарное письмо // Новое литературное обозрение. № 61 (3'2003). - С. 12-29.

25. Богатова О. А. Этические взгляды В.В.Розанова: Проблема взаимоотношения природы, культуры и морали: Автореф. дис. канд. филос. наук. / Морд. гос. ун-т им. Н.П.Огарева. Саранск, 1995. - 23 с.

26. Богомолов Н.А. Русская литература первой трети 20 века. Томск: Водолей, 1999.-380 с.

27. Бойко В.А. Мотив смешения полов в творчестве В.В. Розанова // Гуманит. науки в Сибири. Сер. филол. Новосибирск, 1995. - № 4. - С. 39-45.

28. Болдырев Н. Молитва по имени Розанов // Волга. 1994. - № 2. -С. 140-158.

29. Болдырев Н.Ф. Ностальгия по пейзажу: Кн. эссе.-Челябинск: Автограф и др., 1996. 239 с. (Урал, Логос; Вып. 1)

30. Болдырев Н.Ф. Семя Озириса, или Василий Розанов как последний ветхозаветный пророк. Челябинск: «Урал Л.Т.Д.», 2001. - 480 с.

31. Бочаров С. Холод, стыд и свобода: (История лит. sub specie Священной истории) // Вопросы литературы. 1995. - Вып. 5. - С. 126-157.

32. Буланов А.М. Авторский идеал и его воплощение в русской литературе второй половины XIX века: Учебное пособие по спецкурсу. Волгоград: ВПИ, 1989. - 79 с.

33. В.В. Розанов: pro et contra. Личность и творчество Василия Розанова в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология в 2 Кн. Спб, 1995.

34. Василий Розанов в контексте культуры / Под науч. ред. Едошиной И.А.; Костром, гос. ун-т им. Н.А.Некрасова. Каф. теории и истории культуры. Кострома, 2000. 213 с.

35. Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины: Учеб. Пособие / Под ред. Л.В. Чернец.- М.: Высш. шк.; Издательский центр «Академия», 1999. 556 с.

36. Викторович В.А. "Надо провозглашать открыто и смело": (В.В. Розанов и Д.С. Дарский) // Литературоведение и литературоведы. Коломна, 1996. - С. 115117.

37. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М., 1971.

38. Владыкина Е.Ф. Экзистенциальные мотивы философии Розанова // Сознание мировоззрение - мышление. - Киров, 1999. - Вып. 4. - С. 32-37.

39. Возрождение русской религиозно-философской мысли= Revival oftrussian religions philosophical thought: (Материалы Междунар. конф., 22.03-24. 03.93 г.) / Христиан, фонд им. В.Соловьева; Под ред. Гриб С.А. СПб.: Глаголъ, 1993. - 78 с.

40. Вокруг "Вех": (Полемика 1909-1910 года) / Вступ. ст., сост., подгот. текста и коммент. Сапова В. // Вопросы литературы. 1994. - Вып. 6. - С. 74-117.

41. Воронцов Г. Природа художественной образности: От идей к образу // Философские исследования. М., 2000. - № 4. - С. 75-90.

42. Воспоминания Надежды Васильевны Розановой / Вступ. ст., публ. и коммент. Богословского А.Н. // Литературоведческий журнал. М., 2000. —1. С. 115-130.

43. Выготский Л.С. Мышление и речь. Психологические исследования. М.: Лабиринт, 1996. - 416 с.

44. Гагаев А. А. Художественный текст как культурно-исторический феномен: Теория и практика прочтения: Учеб. пособие. М.: Флинта: Наука, 2002. - 180 с.

45. Газданов Г. Эссе о писателях // Литературное обозрение.- 1994.-№ 9-10. -С. 71 -83.

46. Галковский Д. Розанов и русский театр // Континент. 1993. - № 76. - С. 327-336.

47. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы. Очерки по русской литературе XX века. М.: Наука. Издательская фирма "Восточная литература", 1993. - 304 с.

48. Гачев Г. Жизнь художественного сознания. Очерки по истории образа. Часть I. М.: Издательство «Искусство», 1972. - 200 с.

49. Гачев Г. Образ в русской художественной культуре.- М.: Издательство «Искусство», 1981.- 247 с.

50. Гачев Г. Три мыслителя: Леонтьев, Розанов, Пришвин: (Главы из «Рус. думы») // Вестн. Моск. ун-та. М., 1990.- № 8.- С. 197-214.

51. Гей Н.К. М. Горький и В.В. Розанов (О поэтике писателей-антиподов) // Филол. науки. 1994. - № 1. - С. 31-38.

52. Гей Н.К. Обновление устойчивого: (Очерк-портрет в творчестве М. Горького и В.В. Розанова) // Связь времен. М., 1994. - С. 175-187.

53. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. Л.: Худ. лит., 1977. - 448 с.

54. Гиршман М.М. Литературное произведение: теория и практика анализа. М., 1991.

55. Голенищев-Кутузов А.А. На летучихъ листкахъ. Мысли, впечатльния и заметки. СПб, 1912. - 122 с.

56. Голлербах Э. В.В. Розанов. Жизнь и творчество // Розанов В.В. Уединенное. М:ЭКСМО-ПРЕСС, 1998. - С. 798-869.

57. Горалик Л. Собранные листья (об одном и том же всегда об одном и том же) // Новое литературное обозрение. № 54 (2'2002). - С. 236-245.

58. Гребениченко Т.В. Дух сомнения как сущность религиозного опыта:

59. В.В.Розанов // Личность в меняющемся обществе. Комсомольск-на-Амуре,1998. Ч. 1.-С. 35-39.

60. Грешных В.И. Ранний немецкий романтизм: фрагментарный стиль мышления. Л.: Наука, 1991.

61. Грюбель Р. Автор как противо-герой и противо-образ: Метонимия письма и видение конца искусства у В. Розанова // Автор и текст. СПб., 1996. -Вып. 2.-С. 354-386.

62. Грякалов А.А. Образ человека в философии В.В. Розанова // Начала. М., 1992. - № 3. - С. 66-74.

63. Гулыга А. «Как мучительно трудно быть русским»: (О жизни и творчестве

64. В.Розанова) // Лепта. М., 1991.- № 5.- С. 143 - 151.

65. Данилевский А. В.В.Розанов как литературный тип // Классицизм и модернизм.- Tartu, 1994. С. 112 - 128.

66. Дарский Д.С. Человек исключительных даров духа: Из книги "Розанов" // Человек. М., 1993. - Вып. 5. - С. 161 -174.

67. Дворцова Н.П. М.М. Пришвин и В.В. Розанов: К истории творческого диалога // Русская словесность. 1996. - № 2. - С. 29-34.

68. Дворцова Н.П. М.Пришвин между Д.Мережковским и В.Розановым // Филологические науки. 1995. - № 2. - С. 110-119.

69. Дворцова Н.П. Путь М.Пришвина "от революции к себе" и В.Розанов // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. М., 1995. - № 2. - С. 34-41.

70. Денисова С.П. Интимизация и лингвистические средства ее выражения: (В русской художественной прозе конца XIX начала XX вв.). Автореф. дис. . канд. филол. наук / Киев. гос. ун-т им. Т.Г. Шевченко.- Киев, 1991.- 16 с,

71. Долгополов JI.K. На рубеже веков. О русской литературе конца XIX -начала XX века. JL: Сов. пис-ль, 1977. - 368 с.

72. Едошина И.А., Кашина Н.К., Чугунов Е.А. 80-летие памяти В.В.Розанова // Вестник Костром, гос. ун-та им. Н.А. Некрасова. Кострома, 1999. - № 2.1. С. 115-130.

73. Елшина Т.А. От вечно женственного к вечно бабьему // Вестн. Костром, гос. ун-та им. Н.А.Некрасова. Кострома, 2000. - № 3. - С. 70-75.

74. Елшина Т.А. Философ в фильетонистах: (В.В. Розанов) // Русская литература. 2000.- № 3. - С. 194 - 202.

75. Емельянов В.А. "Другая литература" В.В.Розанова и современная русская проза // Проблемы эволюции русской литературы XX века. М., 1995. -Вып. 2. - С. 68-69.

76. Емельянов В.А. «Другая литература» В. Розанова (В поисках иных духовных созерцаний): Монография. Астрахань: Издательский дом «Астраханский университет», 2004. - 161 с.

77. Ермолаева И.А. Особенности манеры повествования В.В. Розанова // Молодая наука-2000: Сб. науч. ст. аспирантов и студентов. Иваново: Б.м., 2000.-4.3.-С. 25-28.

78. Ерофеев В.В. В лабиринте проклятых вопросов. М.: Сов. Писатель, 1990 -447 с.

79. Ерофеев Вик. Розанов против Гоголя // Вопросы литературы. 1987. - № 8. -С. 146-175.

80. Жеребкина И.А. Текстуальные стратегии в философии В.В. Розанова: «женское» как текст // Серебряный век русской литературы: Изд-во Моск. ун-та. -М., 1996.-С. 54-63.

81. Жиркова Н.А. К проблеме исповедального жанра // Жанры в историко-литературном процессе. СПб., 2000. - С. 89-106.

82. Закржевский А. Карамазовщина. Психологические параллели. Киев: Б.м., 1913.

83. Заманская В.В. Русская литература первой трети XX века: проблема экзистенциального сознания / Урал. гос. ун-т Екатеринбург, Магнйтогорск, 1996.-408 с.

84. Захарова В.Т. Импрессионизм мысли: "Уединенное" и "Опавшие листья"

85. B. Розанова // Российский литературоведческий журнал. М., 1994. - № 5-6.1. C. 177-188.

86. Захарова В.Т. Импрессионистическая тенденция в русской прозе начала XX века. Диссертация. докт. филол. наук: текст. / 10.01.01 -русская литература. МГПУ.- М., 1995. 512 с.

87. Зеньковский В.В. Русские мыслители и Европа / Сост. П.В.Алексеева. -М.: Республика, 1997. 367с

88. Зинченко В.Г., Зусман В.Г. Методы изучения литературы: Системный подход. М.: Флинта: Наука, 2002. - 200 с.

89. Золотоносов М.Н. Слово и тело: Сексуальные аспекты, универсалии, интерпретации русского культурного текста XIX-XX вв. М., 1999. - 614 с.

90. Иванова А.А., Пухликов В.К. Пути русского религиозного самосознания / РАН. Кафедра философии. М., 1993. - 174 с.

91. Иванова Е. Об исключении В.В. Розанова из Религиозно Философского общества // Наш современник.- 1990.- № 10,- С. 104 -110.

92. Иванюк Б.П. Метафора и литературное произведение. Черновцы: Рута, 1998.- 252 с.

93. Исаев С.Г. «Сознанию незнаемая мощь.» Поэтика условных форм в русской литературе начала XX века / НовГУ. В.Новгород, 2001.-214 с.

94. Каган Ю. «Путь Розанова» // Общественные науки.- 1990.- № 5.- С. 201— 212.

95. Казакова Н.Ю. Философия игры. В.В. Розанов журналист и литературный критик: По материалам газеты А.С. Суворина «Новое время» - М.: Флинта: Наука, 2001.- 176 с.

96. Кайда Л.Г. Композиционный анализ художественного текста. М.: Флинта, 2000. - 147 с.

97. Калениченко О.Н. Жанровые традиции малой прозы «Дневника писателя» Ф.М. Достоевского: Автореф. дис. канд. филол. наук. Волгоград: Изд-во Волгогр. гос. пед. ун-та, 1994. - 20 с.

98. Карташова Е.П. В.В. Розанов в истории русского литературного языка конца XIX начала XX вв.: (мат-льг к авторскому спецкурсу) // Высшее образование: проблемы филологии и лингвистики.- Иошкар - Ола, 1998. —1. С. 162- 167.

99. Карташова Е.П. Стилистика прозы В.В. Розанова: Автореф. дис. д-ра филол. наук / 10.02.01 русский язык. МПГУ.- М., 2002. - 48 с.

100. Катаев В.Б. Чехов и Розанов // Чеховиана : Чехов и "серебряный век". Материалы конф., Ялта, 1993 г. М., 1996. - С. 68-74.

101. Кацис Л. «. я точно всю жизнь прожил за занавескою»: («Занавешанные картинки» М.А. Кузмина и В.В. Розанов) // Русская альтернативная поэтика. М., 1990.-С. 38-51.

102. Кацис Л. Русская эсхатология и русская литература. М., 2000. - 655 с.

103. Кацис Л.Ф. В. Жаботинский и В. Розанов: Об одной незамеченной полемике (1911-1913-1919) // Литературное обозрение. М., 1998. - № 4.1. С. 52-61.

104. Кацис Л.Ф. Гейне, Розанов, Маяковский: к проблеме иудео-христианского диалога в русской культуре XX века // Литературное обозрение. 1993. - № 1-2. -С. 85-92.

105. Кацис Л.Ф. Достоевский. Розанов. Маяковский: (О литературных истоках поэмы "Про это") //Известия РАН. Сер. лит. и яз. М., 1993. - Т. 52, № 6.1. С. 52-68.

106. Келдыш В.А. Наследие Достоевского и русская мысль порубежной эпохи // Связь времен. М., 1994. - С. 78-115.

107. Климова С.М. К проблеме понимания, или опыт прочтения «Уединенного» В.В. Розанова // Человек. М., 2003. - № 6. - С. 78-92.

108. Климова С.М. От кризиса семьи в произведениях Л.Толстого к "религии семьи" в творчестве В.Розанова // Актуальные проблемы социально-гуманитарных наук. Воронеж, 2000. - Вып. 20. - С. 67-69.

109. Клюс Э. Ницше в России. Революция морал. сознания. СПб.: Акад. проект, 1999.-239 с.

110. Княгницкая Г. Миф о Египте в книге Василия Розанова "Из восточных мотивов": (К постановке проблемы) // Художественная литература, критика и публицистика в системе духовной культуры. Тюмень, 1999. - Вып. 3. - 67-73.

111. Князев С.И. К теме "Розанов и Тэффи" // Творчество Н.А.Тэффи и русский литературный процесс первой половины XX века. М., 1999. —1. С. 287-293.

112. Кобрин К. Похвала дневнику // Новое литературное обозрение. № 61 (3'2003). - С. 288-295.

113. Кобрин К. Рассуждение о фрагменте // Новое литературное обозрение. № 54 (2'2002). - С. 229-235.

114. Кожин А.А. Некоторые особенности структуры повествования текстов орнаментальной прозы // Филологические науки. 2004.- № 4. - С. 53-58.

115. Кожинов В. Дилемма "Лосев Бахтин" и розановское наследие // Литературоведческий журнал. - М., 2000. - № 13/14. -Ч. 1. - С. 27-42.

116. Кожурин А.Я. Социальные аспекты антропологии К.Н.Леонтьева и В.В.Розанова: Автореф. дис. канд. филос. Наук / СПбГУ. СПб., 1997. - 17 с.

117. Козырьков В.П. Природа, человек и его частная жизнь в философии домаt

118. B. Розанова // Человек и общество в русской философии. Кемерово: Б.м., 1995.1. C. 108-131.

119. Козьменко М.В. Проблемы стилизации в русской прозе десятых годов XX века: Автореф. дис. . канд. филол. наук / 10.01.01 русская литература. МГУ им. М.В. Ломоносова - М., 1988. - 22 с.

120. Колобаева Л.А. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX -XX вв. М.: Изд-во МГУ, 1990. - 336 с.

121. Колодин А. "Задумчивый странник" // Высшее образование в России. -М., 1996.-№4.-С. 153-155.

122. Колодина Н.И. Художественная деталь как средство текстопостроения, вовлекающее читателя в рефлективный акт: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Тверской ун-т. Тверь, 1997.-16 с.

123. Колядич Т.М. Воспоминания писателей: проблемы поэтики жанра. Монография.- М: Мегатрон, 1998. 276 с.

124. Кондаков Б. "Стилевой переход" в русской литературе рубежа XIX-XX веков: (Творчество В.В. Розанова) // XX век. Литература. Стиль. Екатеринбург, 1996.-Вып. 2.-С. 18-26.

125. Корман Б.О. Практикум по изучению художественного произведения. -Ижевск: Изд-во УдГУ, 1977. 72 с.

126. Корниенко Н.В. Философские аспекты изучения общественно литературного процесса начала XX века: Учебное пособие к курсу русской литературы XX века / Новосибирский гос. пед. ин-т Новосибирск, 1989.- 85 с.

127. Красноярова Н.Г. Гений повседневности (В. Розанов о человеке в его повседневности) // Национальный гений и пути русской культуры. Пушкин, Платонов, Набоков в конце XX века. Омск: ОмГУ, 2000. - Вып. 2. - С. 17-21.

128. Кривонос В.Ш. "Демон-Гоголь": (Гоголь глазами Розанова) // Российский литературоведческий журнал. М., 1994. - № 5-6.- С. 155-176.

129. Крымов В. Портреты необычных людей / Вступ. заметка и публ. Паламарчука П. // Москва. М., 1998. - № 4. - С. 195-208.

130. Крюкова Н.Ф. Средства метафоризации и понимание текста. Тверь: Твер. гос. ун-т, 1999.- 128 с.

131. Кублановский Ю. Золотые рыбки Василия Розанова // Фаворит. М., 1993.-№ 1.-С. 20-23.

132. Кублановский Ю. От Озириса к Апокалипсису // Новый мир. 2001. -№ 3. - С. 186-190.

133. Кувакин В.А. Религиозная философия в России. М.: Мысль, 1980. - 309 с.

134. Кузнецов П. В.Розанов: Судьба «литературного изгнанника» // Русская мысль=La pensee russe Париж, 1991.- 13 сент.- № 3895.-С.12 - 13.

135. Кузнецова И.В. Интерпретация философских идей Ф.М. Достоевского представителями «нового религиозного сознания» в России (начало XX века):г

136. Автореф. дис. канд. филос. наук / АН СССР. Ин т философии. - М., 1990. -20 с.

137. Кузнецова И.Н. В.В.Розанов и современность // Гуманитарные науки и образование: проблемы и перспективы. Саранск: Б.м., 1997. - С. 245-250.

138. Курбатова А.С. Проблема пола и брака в трудах В.В.Розанова // Полигнозис. 2000. - № 1. - С. 77-85.

139. Курганов Е. Василий Розанов и ветхозаветный мир. Библейский Восток: взгляд из России // Дом Остроухова в Трубниках: Альманах. М.; СПб., 1998. -Вып. 2. - С. 423-432.

140. Курганов Е. Розанов и Флоренский // Звезда. 1997. - № 3. - С. 2 Г1-220.

141. Лавров В. "Преступления тайных дум": Заметки о документально-художественной прозе // Нева. 1996. - № 3. - С. 193-202.

142. Лавров В.А. "Личная тема": Достоевский и Розанов // Ars philologiae. -СПб., 1997. С. 190-202.

143. Ладыгин Ю.А. Автороцентрический подход к анализу прозаического художественного текста — Иркутск: Изд-во Иркутского ун-та, 1997. 134 с.

144. Левидов A.M. Автор образ - читатель. 2-е изд., доп.- Л.: Изд-во ЛГУ, 1983.-349 с.

145. Леденев В. В.В. Розанов и М.М. Пришвин: К истории литературных встреч ученика и учителя // Новый журн. = New rev. Нью-Йорк, 1999. - Кн. 214. - С. 255-265.

146. Лейдерман Н. Движение времени и законы жанра: Монография.-Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1982. 256 с.

147. Лисоченко Л.В. Лингвистический анализ художественного текста.-Таганрог: Изд-во ТГПИ, 1997. 228 с.

148. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. Л.: «Наука», 1967.

149. Лихачева А.Ю. Буревая стихия: эрос в культуре серебряного века -Воронеж: Б.м., 2001. 171 с.

150. Ломоносов А.В. "Предел вечности" В.В. Розанова: (К 80-летию памяти) // Записки Отдела рукописей. М., 2000. - Вып. 51. - С. 55-65.

151. Ломоносов А.В. В.В. Розанов и газета «Новое время»: По материалам ОР РГБ // Румянцевские чтения: Тез. докл. и сообщ. научно-практической конференции (17-18 апреля 1997г.)-М., 1997.-С. 159-161.

152. Лосский Н.О. История русской философии. М.: Прогресс, 1994. - 457 с.

153. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (18-19 вв.). СПб, 1994.

154. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семиосфера -история. - М.: «Языки русской культуры», 1999. - 464 с.

155. Лукин В.А. Художественный текст. Основы лингвистической теории и элементы анализа. М.: Ось-89,1999. - 190 с.

156. Маликов А.В. Откровения В. Розанова // Розанов В.В. Апокалипсис нашего времени. СПб., 2001. - С. 5-18.

157. Мальцев J1.A. Русская идея в философии истории К.Н. Леонтьева и В.В. Розанова // Проблемы русской философии и культуры. Калининград, 2000. - С. 14-21.

158. Мальцев Л. А. Христианство и "новое религиозное сознание" ("Апокалипсис нашего времени" Розанова и "Антихрист". Ницше) // Проблемы русской философии и культуры. Калининград, 1997.- С. 47-51.

159. Мамардашвили М. Как я понимаю философию. М., 1992.

160. Мамардашвили М. Эстетика мышления. М.: Моск. шк. полит, иссл., 2000. -414с.

161. Ман П. Аллегория чтения: Фигуральный язык Руссо. Екатеринбург, 1999. 367 с.

162. Мароши В.В. Роза мира в прозе Розанова // Дискурс. Новосибирск, 1997.-№3-4.-С.209-212.

163. Медведев А.А. Эссе В.В.Розанова о Ф.М. Достоевском и Л.Н. Толстом: (Проблема понимания): Автореф. дис. .канд. филол. наук / 10.01.01 русская литература. МГУ им. М.В. Ломоносова.- М. 1997. - 24 с.

164. Мескин В.А. Кризис сознания и русская проза к. XIX н. XX вв.: Пособие по спецкурсу / Моск. пед. гос. университет им. В.И. Ленина - М.: Прометей, 1997. -136 с.

165. Методология анализа литературного произведения / Отв. ред. Ю.Б. Бореев.- М.: «Наука», 1988. 352 с.

166. Минералов Ю.И. Теория художественной словесности (поэтика и индивидуальность). М., 1999. - 359 с.

167. Минералова И.Г. Русская литература серебряного века. Поэтика символизма: Учебное пособие. -М.: Флинта: Наука, 2003. 272 с.

168. Миночкина Л.И. Смерть А.С. Пушкина в русской философской мысли: (Вл. Соловьев и В. Розанов) // Вестник Челябин. ун-та. Сер. 2, Филология. -Челябинск, 1999. № 2. - С. 67-71.

169. Миночкина JI.И. Новый взгляд на роль русской критики на рубеже XIX-XX веков: К. Леонтьев и- В. Розанов // Вестник Челябин. ун-та. Сер. 2, Филология. Челябинск, 1997. - № 2. - С. 32-37.

170. Михайлов П.Е. Неизвестные страницы Петербургских Религиозно-Философских собраний (1901-1903 гг.) // Мир источниковедения. М.; Пенза, 1994.-С. 124-128.

171. Могильнер М. Мифология «подпольного» человека: радикальный микрокосм в России начала XX века как предмет семиотического анализа. М., 1999.-207 с.

172. Мондри Г. А.С. Пушкин "наше" или "мое"? О восприятии Пушкина В. Розановым // Вопросы философии. - М., 1999. - № 7. - С. 66-73.

173. Мондри Г. О двух адресатах литературной пародии в "Даре" В. Набокова: (Ю. Тынянов и В. Розанов) // Российский литературоведческий журнал. М., 1994. - № 4. - С. 95-102.

174. Мондри Г. О метафизике скульптуры: статуя у В.Розанова // Литературоведческий журнал. М., 2000. - № 13/14.- Ч. 1. - С. 66-73.

175. Монтаж. Литература. Искусство. Театр. Кино. / Отв. ред. акад. Б.В. Раушенбах. М.: «Наука», 1988. - 240 с.

176. Мущенко Е.Г. «Живая жизнь» как эстетическая универсалия серебряного века // Филологические записки. Воронеж, 1993.- Вып. 1. - С. 41-49.

177. Налепин А. «Разноцветная душа» В. Розанова // Литературная учеба. -1988.-№ 1.-С. 113-119.

178. Налепин А. Бранделяс, Лукуста и «отсырелость почвы» // Литературная учеба.-1991.-№2.-С. 166-171.

179. Налепин А.Л. В.В. Розанов и народная культура // Контекст 1992. - М., 1993.-С. 101-127.

180. Неволин С.Б. В.В. Розанов // Русские философы, конец XIX середина XX в.- М., 1994 - Вып. 2. - С. 26-42.

181. Неизвестный Розанов: (Между классиками и современниками) / Сост., подгот. текста, вступ. заметка и коммент. Сукача В. // Вопросы литературы.-1993.-Вып. 2.-С. 171-226.

182. Нива Ж. Розанов, русский "эготист" // Нива Ж. Возвращение в Европу. -М., 1999.-С. 169-177.

183. Николина Н.А. Поэтика русской автобиографической прозы: Учебное пособие.- М.: Флинта: Наука, 2002.- 424 с. — (Филологический анализ текста).

184. Николина Н.А. Филологический анализ текста: Учеб. пос. М.: Академия, 2003.-254 с.

185. Николюкин А. Живописец русской души // Розанов В.В. Среди художников. -М., 1994. С. 5-16.

186. Николюкин А. К вопросу о мифологеме национального в творчестве В.В.Розанова // Розанов В.В. Собрание сочинений. М., 1998. - 9. - С. 414-420.

187. Николюкин А.Н. "Забытое возле Толстого.": (В.В. Розанов и JT.H. Толстой) // Российский литературоведческий журнал. М., 1993. - № 1. - С. 101123.

188. Николюкин А.Н. В.В. Розанов и его миросозерцание // Розанов В.В. Уединенное М., 1990.- С.5-20.

189. Николюкин А.Н. В.В. Розанов и Н.В. Гоголь: (По материалам периодики) //Н.В. Гоголь: материалы и исследования. М., 1995. - С. 149-165.

190. Николюкин А.Н. Голгофа Василия Розанова М.: Рус. путь, 1998. -503 с.

191. Николюкин А.Н. Неизданная книга В.В. Розанова // Начала. М., 1992. -№ 3. - С. 4-6.

192. Николюкин А.Н. Розанов. М.: Мол. гвардия, 2001. - 511 с. - (ЖЗЛ; Сер. биогр.; Вып. 788)

193. Новиков Л.А. Стилистика орнаментальной прозы Андрея Белого.- М.: Наука, 1990.

194. Новиков Л.А. Художественный текст и его анализ.-2-е изд., испр. М.: УРСС, 2003.- 320 с.

195. Носов С. Слагаемые творчества В.В. Розанова // Поэзия М., 199,1 .-№ 58.-С. 192-199.

196. Носов С.Н. В.В.Розанов. Эстетика свободы. СПб.: Дюссельдорф : Голубой всадник, 1993. - 206 с. - (Судьбы. Оценки. Воспоминания. XIX-XX вв)

197. Носов С.Н. Исторический катастрофизм в общественно-литературном сознании середины XIX начала XX в.: (А.С.Хомяков, В.В.Розанов) // Литература и история. - СПб., 1992. - С. 179-190.

198. Обатнина Е.Р. "Огонь вещей" А. Ремизова и миф о Гоголе начала XX века // Алексей Ремизов: Исследования и материалы. СПб., 1994. - С. 129-141.

199. Общество. Литература. Чтение. Восприятие литературы в теоретическом аспекте / Под ред. О.В. Егорова. Пер. с нем. М.: «Прогресс», 1978. - 294 с.

200. Овчинников А. Символика христианского искусства. М.: «Родник»,1999.- 520 с.

201. Палиевский П. В.В. Розанов. 1856 1918 // Писатель и время. - М., 1991.-Сб. 6.- С. 310-319.

202. Палиевский П.В. Розанов и Флоренский // Литературная учеба. М., 1989. -№ 1.-С. 111-115.

203. Панин, B.C. Проблемы осмысления целостности культуры в творчестве Василия Розанова // Вестник Костром, гос. ун-та им. Н.А.Некрасова. Кострома,2000.-№2.-С. 47-51.

204. Панфилов М.М. Возвращение В. Розанова: (Судьба ст. «О подразумеваемом смысле нашей монархии» в контексте творчества) // Письменная культура М., 1998. - С. 260-180.

205. Паперный В.М. В поисках нового Гоголя // Связь времен. М., 1994. - С. 21-47.

206. Перцов П.П. Воспоминания о В.В.Розанове / Публ., подгот. текста, вступ. ст. и коммент. Сукача В. // Новый мир. М., 1998. - № 10. - С. 146-160.

207. Петров В. Елецкие годы Василия Розанова // Подьем. Воронеж, 1999.tт 11.-С. 231-237.

208. Пичугин В.И. В.В. Розанов:"Около Данилевского" // Вестник Моск. унта. Сер. 8. История. М., 2000. - № 2. - С. 72-86.

209. Пишун В.К. и Пишун С.В. «Религия жизни» В.В. Розанова.- Владивосток: Изд-во Дальневосточного ун-та, 1994. 202 с.

210. Пишун С.В. Социальная философия В.В. Розанова.- Владивосток: Изд-во Дальневосточного ун-та, 1993. 150 с.

211. Пищальникова В.А. Психопоэтика.- Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 1993.- 173 с.

212. Позднева С.П., Маслов Р.В. Розанов и Фрейд: метафизика пола // Россия и Запад: взаимовлияние идей и исторических судеб. Саратов, 1997. - С. 50-53.

213. Полунов А.Ю. К.П. Победоносцев о В.В. Розанове (1893 г.) // Вопросы философии. 1993. - № 12. - С. 87-89.

214. Поляков М.Я. Вопросы поэтики и художественной семантики. -'М.: Сов. пис-ль, 1986. 480 с.

215. Пору с В.Н. «Пространство с человеческим лицом»: мыслеобраз дома // Философский факультет: Ежегодник, 2000. М., 2000. - № 1. - С. 144-150.

216. Пришвин о Розанове / Публ. Рязановой Л.И. и Гришина В.Ю. // Контекст'90. Литературно теоретическое исследование. - М., 1990.1. С. 161-218.

217. Простаков О.Г. П.Б. Струве и В.В. Розанов // Мир источниковедения. -М.; Пенза, 1994. С. 136-139.

218. Пространство и время в литературе и искусстве. Конец XIX начало XX в. -Даугавпилс, 1987.

219. Раков В.П. Новая "органическая" поэтика: Литературные теории В.Ф. Переверзева, В.М. Фриче и П.Н. Сакулина. Иваново: Изд-во ИГУ, 2002. - 350 с.

220. Растье Ф. Интерпретирующая семантика = Semantique interpretative / Пер. с фр. А. Е. Бочкарева. Нижний Новгород: Деком, 2001. - 368 с. - (Studia semiotica).

221. Решетова Л.И. Диалог культур в "Итальянских впечатлениях" В.В. Розанова // Культура и текст. СПб.; Барнаул, 1997. - Вып. 1: Литературоведение. Ч. 1.-С. 39-43.

222. Розанова Т.В. "Будьте светлы духом": (Воспоминания о В.В.Розанове) / Предисл. и сост. Богословского А.Н. М.: Blue apple, 1999. - 182 с. - (Сер.: Соотечественники).

223. Роль мировоззрения в художественном творчестве. М.: Мысль, 1966. -424 с.

224. Россман В. Техника пунктуации: знак препинания как философский метод // Вопросы философии. 2003,- № 4.

225. Руженцева Н.Б. Прагматическая и речевая организация русского литературно-критического эссе XX века: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. / 10.02.01 русский язык. Урал. гос. ун-т им А. М.Горького. - Екатеринбург, 2001 .38 с.

226. Рцы (Романов И.Ф.) Листопадъ. М., 1891.

227. Рымарь Н.Т., Скоболев В.П. Теория автора и проблема художественной деятельности. Воронеж: Логос Траст, 1994. - 264 с.

228. Савицкая В.В. Противоречивость философии жизни В.В.Розанова // Проблемы исторической культурологии. — Нижневартовск: Б.м., 1998. С. 160168.

229. Самусенко В.И. Тема «духовного распада» в русской прозе рубежа 19 20 вв. // Научно-теоретические и методические аспекты изучения литературы -Минск, 1991.-С. 67-88.

230. Сарапульцева А.В. Педагогическая антропология В.В. Розанова // Философская антропология. Нижневартовск, 1997.- С.196 - 202.

231. Сарапульцева А.В. Религиозно-идеалистическая философия

232. В.В.Розанова: становление и развитие: Автореф. дис. канд. филос. наук / Урал.tгос. ун-т им А. М.Горького. Екатеринбург, 1996. - 18 с.

233. Сарнов Б. Уроки Розанова // Огонек.- М., 1991.- № 8.- С. 22 26.

234. Сахни К. Споры В. Розанова с христианством // Studia slavica Acad. sci. hung Budapest, 1994. T. 39, fasc. 1-2. - С. 117-124.

235. Семенов P. Литературное новаторство В.В. Розанова // Кострома. -Кострома, 2000.-С. 162- 166.

236. Семигин B.J1. Мужское и женское В. Розанова // Труды научн. конф. студ. и аспир-в «Ломоносов'99». История. М: Изд-во Моск. ун-та, 1999. - С. 82 - 85.

237. Сендерович, С. Мандельштам и Розанов // Новое литературное обозрение. 1995. - № 16. - С. 98-104.

238. Серегин А. «Философия выпоротого человека»: О книге А. Николюкина, но не только о ней // Новое литературное обозрение. 1999. - № 39. - С. 360-384.

239. Синявский А. "Опавшие листья" Василия Васильевича Розанова. М.: Захаров, 1999. -317 с.

240. Скалдин А.Д. Затемненный лик: (По поводу кн. В.В. "Розанова «Метафизика Христианства») / Публ. Ключникова Ю. // Юность. 1994. - № 5. -С.3-8.

241. Смирнов В.А. Литература и фольклорная традиция: вопросы поэтики (архетип «женского начала» в русской литературе XIX начала XX вв.): Автореф. дис. д-ра филол. наук / ИГУ,- Иваново, 2002. - 41 с.

242. Созина Е.К. Сознание и письмо в русской литературе / Урал. гос. ун-т. -Екатеринбург, 2001. 550 с.

243. Соколов Д. Возле русской идеи // Новое время. М., 2000.- № 39.С. 34 - 37.

244. Сохряков Ю.И. Национальная идея в отечественной публицистике XIX -начала XX вв. М.: «Наследие», 2000.- 256 с.

245. Спасовский М.М. В.В. Розанов в последние годы его жизни. Нью-Йорк, 1968.

246. Струве П.Б. В.В.Розанов, большой писатель с органическим пороком // Вопросы философии. 1992. - № 12. - С. 79-85.

247. Сувчинский П. По поводу «Апокалипсиса нашего времени» В.В. Розанова // Петр Сувчинский и его время. М., 1999. - С. 152-155.

248. Сукач В. Воспоминания о Розанове: почти опавшие листья И Новое литературное обозрение. 1997. - № 23. - С. 346-361.

249. Сукач В. Жизнь В.В. Розанова «как она есть» // Москва.- 1991.- № 10.- С. 135-176.

250. Сукач В. На последнем изломе: В.В. Розанов в записках дочери // Литературная газета. М., 1999. - № 6.- С. 12.

251. Суриков В. Защита Галковского // Литературное обозрение. М., 1995. -№ 6. - С. 3-24.

252. Тарасов Ф. Поэма "Великий инквизитор" в истолковании русских философов конца XIX начала XX вв // Лепта. - М., 1994. - № 23. - С. 161-185.

253. Терлецкий А.Д. Ф.М.Достоевский и философская критика рубежа XIX -XX веков / Крым, центр гуманит. исслед. Симферополь: Крым. Арх., 1994. -95 с.

254. Туниманов В.А. Заметки на полях писем В. В. Розанова к Н. К.

255. Михайловскому: (О "двойной морали", "жестокости" и "господине сtретроградной физиономией") // Достоевский: Материалы и исследования. — СПб: Наука, 2000. Т. 15. - С. 44-66.

256. Тюпа В.И. Аналитика художественного (введение в литературоведческий анализ). М.: Лабиринт, РГГУ, 2001.- 192 с.

257. Уваров М.С. Архитектоника исповедального слова,- СПб, 1998. 243 с.

258. Усенко Л.В. Импрессионизм в русской прозе начала XX века. Ростов н/Д: Изд-во Ростовского университета, 1988. - 238с.

259. Фатеев В. В.В.Розанов и С.НБулгаков // Новый журн. СПб., 1994. - № 2/3.-С. 241-260.

260. Фатеев В.А. В.В. Розанов. Личность и творчество. Л., 1991. - 320 с.

261. Фатеев В.А. С русской бездной в душе: Жизнеописание Василия Розанова. ГУИПП «Кострома», 2002. - 640 с.

262. Федорцова Н.Б. Автор в коммуникативном пространстве текста (трилогия В.В. Розанова «Уединенное» и «Опавшие листья») // Структура и семантика художественного текста: Доклады VII Междунар. конф. М: Изд-во «СпортАкадемПресс», 1999. - С. 379-394.

263. Федякин С. "О, мои горькие опыты.": (Жанровые изыскания Розанова и Зощенко) // Лицо и маска Михаила Зощенко. М., 1994. - С. 291-302.

264. Федякин С. Вокруг Розанова: Рцы // Литературная учеба. М., 2000. - № 4.-С. 106-179.

265. Федякин С. Розанов и Зощенко: Два пути преодоления литературы // Литературное обозрение. М., 1995. - № 1. - С. 58-61.

266. Федякин С.Р. Жанр "Уединенного" в русской литературе XX века: Автореф. дис. . канд. филол. наук / 10.01.01 русская литература. Лит. ин-т им. Горького. Каф. рус. лит. XX в. - М., 1995. - 24 с.

267. Федякин С.Р. Жанр «Уединенного» в русской литературе XX века. Диссертация. канд. филол. наук: текст. / 10.01.01 русская литература. Лит. ин-т им. Горького. Каф. рус. лит. XX в. - М., 1995. - 180 с.

268. Фиялковска-Яняк И." Монастырь, монашество в философской системе Василия Розанова // Оптина Пустынь: монастырь и русская культура. М., 1993. -Вып. 1.-С. 300-318.

269. Флоренский П.А. На Маковце (из переписки с В. Розановым) // Филос. и социологическая мысль. Киев, 1990.-№ 4.-С.108 - 112.

270. Фокин П.Е. «Новая; своеобразная и прекрасная форма литературной деятельности.»: («Дневник писателя» 1876-1877 годов Достоевского и "Опавшие листья" В.В.Розанова) // Достоевский: Материалы и исследования. -СПб., 2000. Т. 15. - С. 191-202.

271. Хлавн (Рочко) С.Г. В начале и в конце жизни: Переписка Г.В. Рочко с

272. B.В. Розановым и А. Т. Твардовским / Публ., подгот. матер., сопроводит, текст и коммент. Хлавна (Рочко) С.Г. // Новый мир. 1996. - № 3. - С. 196-216.

273. Хлодовский Р.И. Италия В.В. Розанова : (Заметки и выписки о своего рода "диалоге": Розанов Италия - Пушкин) // Диалог культур. - М., 1994. - Вып. 25.1. C. 88-104.

274. Хлодовский Р.И. Италия Розанова и Пушкина // Российский литературоведческий журнал. М., 1993 - № 3. - С. 81-89.

275. Хмелинин JI.M. "Л.Н.Толстой и В.В.Розанов о гармонии человека и природы" // Человек, космос, эволюция. М., 1992. - С. 110-117.

276. Ховин В. Не угодно-ли-с? Силуэт В.В. Розанова. Пг., «Очарованный странник», 1916. — 32 с.

277. Ходоров А.А. Между религией и революцией: духовные искания русской интеллигенции Серебряного века // ОНС: Общественные науки и современность. М., 2000 - № 1. - С. 151-162.

278. Хрулев В.И. Проблема художественного мышления (пути исследования). Уфа, 1993. - 76 с.

279. Художественное восприятие: Проблемы теории и истории. Калинин, 1988.-154 с.

280. Цибизова Л.А. Понятие "духовной культуры" и вопросы воспитания в творчестве В. В. Розанова //Проблемы эстетики. М., 1993. - С. 18-31.

281. Цибизова Л.А. Эстетика литургического образа в литературно-философском наследии В. Розанова // Социокультурная динамика: теоретико-методологический и исторический аспекты.- Кемерово, 2001. С. 217-225.

282. Черкасский В.Б. Опрокинутые в пустоту / РАН. Ин-т мировой лит. им. А.М.Горького. М.: «Наследие», 1999. - 232 с.

283. Чернец Л.В. Литературные жанры (проблемы типологии и поэтики). М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. - 192 с.

284. Чубарова В.Н. О философской идее как предмете и содержании художественной литературы // Известия вузов Сев.-Кавк. региона. Общественные науки. 1995.- № 2 - С. 57 — 63.

285. Чуфистова Л.И. В.В.Розанов: национальность как судьба йарода // Вестник Тамбов, ун-та. Сер.: Гуманит. науки. Тамбов, 1997. - Вып. 1. - С. 82-87.

286. Шаронова А.А. "Метафизика пола" в концепции культуры В.В. Розанова // Человек. Культура. Общество: Тез. докл. к межвуз. науч. конф., окт. 1992. -Тамбов, 1992. С. 61-64.

287. Шкловский В.Б. Гамбургский счет: Статьи — воспоминания эссе (19141933). - М: Сов. писатель, 1990. - 544 с.

288. Щербаков В. Второе пришествие В.В.Розанова // Литература в школе -1993. № 2. - С. 35-43.

289. Эпштейн М. Законы свободного жанра: эссеистика и эссеизм // Вопросы литературы. 1987. - № 7. - С. 120-152.

290. Эткинд А. Хлыст: Секты, литература и революция. М.: Каф. славистики ун-та Хельсинки. Новое лит. обозрение, 1998. - 687 с. - (Новое лит. обозрение: Науч. приложение; Вып. XII)

291. Эткинд Е.Г. «Внутренний человек» и внешняя речь. Очерки психопоэтики русской литературы XVIII XIX вв. - М.: Школа «Языки русской культуры», 1999. - 448 с.

292. Явчуновский Я.И. Документальные жанры. Образ, жанр, структура произведения. Саратов: СГУ, 1974. - 312 с.

293. Crone A.L. Rozanov. and the end of literature: Polyphony and the dissolution of genre in "Solitaria" and "Fallen leaves".- Wiirzburg, 1978. 146 p.

294. Hatchings S. Russian modernism: the transfiguration of everyday.-Cambridge: Cambridge University Press, 1997. 295 p.

295. Poggioli К Rozanov.- N.Y., 1962.

296. Stammler H.A. Apocalypse: V.V. Rozanov and D.H. Lawrense // Canad. Slavonic papers.- Ottawa, 1974.- Vol. 16, № 2.-P. 221-224.