автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Художественное своеобразие фольклорно-исторических романов А.Ф. Вельтмана

Полный текст автореферата диссертации по теме "Художественное своеобразие фольклорно-исторических романов А.Ф. Вельтмана"

На правах рукописи

СКАЧКОВА Оксана Арнольдовна

ХУДОЖЕСТВЕННОЕ СВОЕОБРАЗИЕ ФОЛЬКЛОРНО-ИСТОРИЧЕСКИХ РОМАНОВ А.Ф. ВЕЛЬТМАНА («Кощей бессмертный» и «Светославич, вражий питомец»)

10.01.01 - русская литература

Автореферат диссертации на соискание учёной степени

Самара - 2004

Работа выполнена на кафедре русской, зарубежной литературы и методики преподавания литературы Самарского государственного педагогического университета.

Научный руководитель -доктор филологических наук, профессор

И.В. Попов

Официальные оппоненты -доктор филологических наук, профессор

кандидат филологических наук

И.П. Щеблыкин А.Н. Зорин

Ведущая организация -

Южно-Уральский государственный университет

Защита состоится 2004 г., в часов на заседании

специализированного диссертационного совета К212.216.01 в Самарском государственном педагогическом университете по адресу: Самара, ул. Л. Толстого, д. 47.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Самарского государственного педагогического университета по адресу: Самара, ул. М. Горького, 65/67.

Автореферат разослан:

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент

2004-4 24316

Общая характеристика работы

Актуальность исследования. В настоящее время, когда происходит пересмотр культурных ценностей и смещение эстетических ориентиров, пристальное внимание уделяется возрождению интереса к народной культуре. В связи с этим вполне объясним интерес к литературно-фольклорным связям. Взаимопроникновение литературы и фольклора - проблема, всесторонне изученная за последнее время. Ей посвящены общие монографии, работы по творчеству отдельных писателей и различные сборники. Но творчество А.Ф. Вельтмана осталось недостаточно исследованным с этой точки зрения. Оно ещё мало изучено со стороны стиля, связанного с переосмыслением мифологических образов и попыткой создания исторического произведения с широким привлечением фольклорно-мифологических материалов.

Ценность произведений Вельтмана на современном этапе развития литературоведения заключается в том, что в его «археологических» романах исследователь-специалист может найти достаточное количество сведений по славянской мифологии и демонологии, гармонично вплетающихся в ткань литературного произведения. Писатель, помимо исторических сведений, открывает читателям мир русской сказки, преображённый авторским восприятием. Это особенно важно сейчас, когда интерес к национальным истокам, к культуре предков возрождается и всесторонне пропагандируется.

Своим творчеством Вельтман повлиял на творчество Н.В. Гоголя и на ранние произведения Ф.М. Достоевского. Кроме того, современные исследователи говорят о влиянии произведений Вельтмана на творчество таких писателей, как Н.С. Лесков, Л.Н. Толстой, А. Белый, М.А. Булгаков. Наш современник В. Орлов на страницах своей «останкинской» трилогии не раз упоминает имя Вельтмана и обращается к его произведениям в тексте своих романов.

Новизна данного исследования заключается в том, что романы «Кощей Бессмертный» и «Светославич, вражий питомец» анализируются с точки зрения их фольклорно-мифологических источников. Кроме того, в данной работе предпринята попытка рассмотреть отдельные фрагменты романов для выявления их структуры. (Мы опираемся на схемы волшебных сказок В.Я. Проппа.) Своеобразие данной работы заключается в том, что к роману применяется та же методика

сравнительного анализа, что и к сказке. В работе также производится анализ образов главных героев и некоторых второстепенных персонажей романов для выявления их фольклорных прототипов.

Работа над диссертацией потребовала обращения не только к текстам романов Вельтмана, но также и исследованиям, посвященным русскому фольклору и славянской мифологии. Кроме того, мы обращались к текстам сказок (в обработке А.Н. Афанасьева), былин, «Слова о полку Игореве», «Повести временных лет», «Повести о Еруслане Лазаревиче» и к литературе нового времени (Вольтер, Д.И. Фонвизин, Н.В. Гоголь).

Цель данного исследования состоит в том, чтобы выявить художественное своеобразие фольклорно-исторических романов Вельтма-на, построенных на основе фольклорно-мифологического материала, на различных уровнях восприятия произведений.

В связи с этой целью нами ставятся следующие задачи: 1) на основе структурного анализа отдельных сюжетных элементов романов выявить степень освоения фольклорно-мифологического материала, проникновение автором в его эстетику и осмысление его структуры; 2) раскрыть своеобразие образа вельтмановского героя, а также приёмы его построения; 3) осветить проблему автора в романе «Кощей бессмертный»; 4) на основе структурно-сопоставительного анализа доказать, что роман «Светославич, вражий питомец» стоит на границе жанров исторического романа и литературной сказки; 5) проанализировать некоторые второстепенные образы романов, с точки зрения их фольклорно-мифологических прототипов.

Объектом нашего исследования являются фольклорно-истори-ческие романы «Кощей бессмертный» и «Светославич, вражий питомец», построенные на фольклорно-мифологическом материале при использовании исторических и литературных источников.

Предметом исследования является осмысление художественного своеобразия фольклорно-исторических романов Вельтмана, выраженное в переосмыслении автором фольклорно-мифологического материала. В работе мы предпринимаем попытку выявить в ткани романов отдельные фольклорные сюжеты и жанры, а также фольклорно-мифологические образы.

Методология исследования включает в себя структурно-сопоставительный анализ отдельных элементов романов, генетический анализ, основанный на работах В.Я.Проппа, Б.Н.Путилова, Н.В.Новикова,

Э. Померанцевой, Е.С. Новик и др. Историко-культурный анализ романа как целостной структуры и отдельных его элементов мы базируем на работах таких исследователей, как М.М. Бахтин, Л. Гинзбург, Е.М. Мелетинский, Ю.М. Лотман, Н.Т. Рымарь.

Теоретическая значимость данной работы заключается в том, что в ней рассматриваются такие общие проблемы, как проблема взаимоотношения литературы и фольклора, проблема реализации авторского начала в романе, образ главного героя; намечаются пути анализа одной из жанровых разновидностей исторического романа.

Практическое значение результатов данного исследования заключается в том, что они могут быть использованы как основа для спецкурсов «Творчество А.Ф. Вельтмана», «Фольклор в творчестве писателей-романтиков», «Исторический роман XIX века, и в качестве материала для лекций по русской литературе XIX века.

Апробация работы состоялась на заседаниях кафедры русской классической литературы (ныне кафедра русской, зарубежной литературы и методики преподавания литературы) Самарского педагогического университета, аспирантских семинарах, ежегодных научно-теоретических конференциях профессорско-преподавательского состава в Самарском педагогическом университете, а также на научной конференции молодых учёных «Филология и журналистика в начале XXI века» в Саратовском государственном университете.

Структура работы. Исследование состоит из «Введения», двух глав: «Фольклорно-исторический роман «Кощей Бессмертный»» и «Светославич, вражий питомец»: сочетание традиций литературной сказки и исторического романа», «Заключения», примечаний и библиографии. Основная часть диссертационного исследования изложена на 151 странице. Библиография включает 205 наименований, включая справочные издания.

Основное содержание работы

Во «Введении» мы определяем цели и задачи нашего исследования, обосновываем его актуальность и научную новизну. Большое внимание уделяется обзору работ, освещающих творчество А.Ф. Вельтмана. Мы предпринимаем попытку периодизации работ по этой проблеме, так как несмотря на проявление интереса к творчеству

Вельтмана, в настоящее время большинство его произведений, по словам К. Кобрина, находится «в бессознательном русской литературы».

Что касается критики, современной Вельтману, то здесь, на наш взгляд, целесообразнее всего обратиться к обзорной статье Ю.М. Аку-тина «Александр Вельтман в русской критике XIX века». В этой работе не только представлена чёткая периодизация творчества писателя, но также рассмотрены отклики критиков и редакций основных журналов того времени на его произведения.

После смерти писателя (1870) его творчество долгое время находилось в забвении. Первое переиздание произведения Вельтмана («Приключения, почерпнутые из моря житейского») было предпринято В.Ф. Переверзевым в 1933 году. К этому же периоду относится его крупная статья «Предтеча Достоевского», где исследователь достаточно подробно проанализировал творчество Вельтмана, остановившись на основных произведениях писателя, в том числе и на романах «Кощей бессмертный» и «Светославич, вражий питомец». В этот период, помимо уже названной работы Переверзева, выходят статьи З.С. Ефимовой (1927), Б.Я. Бухштаба (1929) и Ю. Гранина(1941). Все они носят обзорный характер: здесь представлен анализ наиболее значимых произведений писателя, в частности, все исследователи останавливаются на первом историческом романе Вельтмана «Кощей бессмертный».

К 1950-м годам интерес к творчеству писателя несколько угас, но именно к этому времени относится работа В.В. Виноградова «О связи процессов развития литературного языка и стиля художественной литературы», где учёный рассматривает язык произведений Вельтмана в аспекте языковедческих проблем. К этому же периоду относится и статья А. Киделя «Вельтман», посвященная преимущественно молдавской тематике в произведениях писателя.

В 70-е годы предпринял работу по популяризации и исследованию творчества Вельтмана литературовед Ю. Акутин, который посвятил анализу различных аспектов в творчестве писателя пять статей. В 1973 году выходит его статья, посвященная Вельтману-поэту (Неизвестные страницы поэзии Александра Вельтмана). Несколькими годами позже Акутин подготовил переиздание романа Вельтмана «Странник», где одновременно выступил и как автор послесловия. Несмотря на то, что в названии статьи обозначен только ранний роман писателя, её содержание включает в себя полный обзор жизни и творчества Вельтмана с небольшим анализом его основных произведений. Акутин также был

автором предисловия к сборнику повестей и рассказов Вельтмана (Вельтман Л. Повести и рассказы. М, 1979). Во многом эта статья напоминает предыдущую: здесь также дан обзор жизни и творчества Вельтмана с перечислением произведений. Но основное внимание ученого сосредоточено на анализе тех повестей и рассказов, которые помещены в сборнике. Ещё одна статья этого исследователя посвящена преимущественно позднему периоду творчества писателя (Страницы жизни Александра Вельтмана). Также Акутин одним из первых исследователей обратился к поэтическому наследию Вельтмана.

В 70-80-е годы на волне возрождающегося интереса к литературе первой половины XIX века начинается изучение творчества многих «забытых» писателей-романтиков. Обращает на себя внимание тот факт, что современные статьи рассматривают не всё творчество писателя в целом, а лишь отдельные его аспекты и проблемы. К таким работам относятся, в частности, статьи И.П. Щеблыкина (О первоначальном плане второй части романа А. Ф. Вельтмана «Святославич, вражий питомец»), В.И. Калугина (Забыт ли Александр Вельтман? и Романы Александра Вельтмана), А.П. Богданова (Александр Вельтман - писатель-историк), А. В. Чернова (О романе А.Ф. Вельтмана «Кощей бессмертный» и «Читатель» в романах Александра Вельтмана), В.А. Кошелева и А.В. Чернова (Мудрая фантазия сказочника), Ю.В. Манна (К проблеме романтического повествования), К. Кобрина (Поставщик её величества литературы), О. Христолюбовой (Особенности стиля исторической прозы А.Ф. Вельтмана), Е. Харитонова («Сказка, спрыснутая мыслию...»).

Кроме этого, в 70-90-е годы, появились и такие работы, где творчество Вельтмана было рассмотрено в сопоставлении с творчеством других писателей. Среди таких исследований мы назовём статьи И.П. Щеблыкина (А.Ф. Вельтман и И.А. Бунин (Об общности некоторых приемов исторического повествования)), В.Э. Вацуро (Из наблюдений над поэтикой «Вия» Гоголя), В.А Кошелева и А.В. Чернова (Человек в художественном мире А.Ф. Вельтмана и Ф.М. Достоевского).

В нашем обзоре мы также обращаемся к диссертационным исследованиям по творчеству Вельтмана, написанным в 80-90-е годы XX века. Это исследования Л.Б. Саламовой «Повести А. Ф. Вельтмана: Проблематика, стиль, жанр» (1983), Л.И. Крекниной «Жанровое своеобразие прозы А.Ф. Вельтмана 1830-1840-х годов» (1985), А.В. Чер-

нова «Вельтман - романист: 1830-1860-е годы» (1986), С.А. Ковыр-шиной «Метризованная проза А. Ф. Вельтмана» (1995).

Помимо исследований, посвященных непосредственно творчеству Вельтмана, за последние десятилетия появилось много работ, где о произведениях писателя упоминается в связи с той или иной проблемой. Кратко скажем о них. О проблеме фольклора в творчестве Вельт-мана говорят в своих работах М.К. Азадовский (История русской фольклористики) и Р.В. Иезуитова (Литература второй половины 1820-1830-х годов и фольклор). Статьи НЛ. Степанова, С.М. Петрова, Г.М. Фридлендера, Н.Н. Петруниной носят общий характер и посвящены прозе 20-30-х годов XIX века.

В первой главе «Фольклорно-исторический роман «Кощей бессмертный»» многоуровневому анализу подвергается первый исторический роман Вельтмана. Глава включает в себя три части и небольшое вступление, дающее общую характеристику произведения.

В первой части главы «Мифологические и фольклорные источники романа» мы попытались выявить фольклорные сюжеты и мотивы, использованные автором в романе. На наш взгляд, в произведениях Вельтмана сказочная фантастика выступает не как вспомогательный элемент для создания иного, экзотического мира, а как вполне самостоятельная субстанция, как сюжетообразующая основа. И хотя критики XIX века, как и современные литературоведы, чаще всего говорят о равноправном существовании исторической и фольклорной реальностей «Кощея Бессмертного», по нашему мнению, это роман, построенный прежде всего на фольклорной фантастике. В связи с этим мы делаем небольшое отступление о месте фантастической прозы Вельтма-на в беллетристике 30-х годов XIX века.

Необходимо обратить внимание и на тот факт, что двоемирие -популярный у романтиков художественный приём - генетически связан с фольклорной традицией. Но если в фольклорном или позже в романтическом произведении герой перемещается из одного мира в другой, то в рассматриваемом нами произведении два мира существуют внутри главного героя.

Важное композиционное значение в романе имеет встреча Олега Путы с пленённой чаровницей. Интересен данный эпизод тем, что в нём отчётливо вычленяется сказочный мотив чудесного дарителя. Данный фрагмент развивается по классической сказочной схеме: герой (в данном случае Олег Пута) выполняет некое поручение колдуньи, за

что в награду получает волшебное средство (траву эмшан). На основе анализа образа чаровницы мы приходим к выводу, что в этом образе Вельтман реализовал тип сказочного дарителя (вариант яга).

Работа по выявлению фольклорно-мифологических источников такого элемента как зелие эмшан приводит нас к выводу, что перед нами, несомненно, попытка автора реконструировать сказочный сюжет с использованием народных поверий. Таким образом, в романе начинают проявляться элементы волшебной сказки, причём не только на внешнем, эстетическом уровне, но и на уровне сюжета, так как получение магического растения и женитьба Олега на Свельде являются переломными моментами в произведении.

Здесь же мы говорим и о мотивах использования Вельтманом травы эмшан: это и придание национального колорита, и приближение романа к стилю летописей. И, наконец, ещё одна причина, по которой Вельтман стремился использовать рассматриваемый нами фантастический элемент - ирония. Если попытаться проследить историю рода Пута-Заревых на протяжении всего романа, то можно увидеть, что оба родоначальника: Олег Пута и Ивор Зарев - лишь некоторыми своими успехами обязаны траве эмшан, так как они были наделены от природы определённым умом и ловкостью. Но уже главный герой романа -Ива Олелькович, избалованный родительской любовью и от природы не обладающий высоким интеллектом, оказывается последним представителем рода: невеста сбегает из-под венца и он долго не может найти её, так как верит в рассказы своего конюшего о Кощее Бессмертном. Таким образом, мы видим, что благодаря траве эмшан, дарующей своему владельцу все блага абсолютно даром, происходит физическая и умственная деградация целого рода.

При анализе фольклорной основы романа мы уделяем внимание и сюжету, связанному с третьим представителем рода Пута-Заревых -Ивой Иворовичсм. Данный сюжет построен на мотиве травестирова-ния. Проанализировав образ Ивы Иворовича, можно предположить, что Вельтман создал его, используя черты фольклорного образа Незнайки (по Е.М. Мелетинскому) или Неумойки (по В.Я. Проппу). К такому выводу приводит нас сопоставление характеристик героя, дан-пых в романе и характеристик «низкого» героя восточнославянской сказки, к типу которых и относится Незнайка/Неумойка. Вельтман несколько изменяет сказочный сюжет, сделав своего героя шутом. Кроме того, Ива Иворович, в отличие от сказочного персонажа, принимает на

себя личину «низкого» героя не добровольно, а подчинившись судьбе. Отдельное внимание в этом сюжете уделяется символике одежды. Так, костюм Ивы Иворовича во многом повторяет европейский шутовской наряд: красный кожух и пестрая рубаха. Позже, когда становится известно, что Ива является богатым наследником и крестником самого Мстислава, то «негуют его душистым берёзовым веником» и одевают в «шитый серебром кожух», символизируя тем самым смену социального положения героя.

Кроме того, в данном отрывке мы выделяем сказочный мотив, представленный в таких сюжетах как «Притворная болезнь» и «Звериное молоко» (сб. А.Н. Афанасьева). Но у Вельтмана этот мотив несколько трансформируется: вместо матери здесь в роли отправителя героя выступает жена, а вместо героя-сына, соответственно, герой-муж. Поэтому мотив отлучки героя получает бытовую (жена хочет избавиться от нелюбимого мужа), а не обрядовую мотивировку. Всё это демонстрирует, как Вельтман с помощью реконструкции сказочных сюжетов и мифологических элементов создаёт бытовые зарисовки, наполненные социальным звучанием.

Одним из композиционных приёмов построения романа является использование вставных эпизодов. Мы подробно останавливаемся только на последнем из них, стилизованном одновременно под летопись, былину и сказку, так как этот эпизод важен для понимания всего произведения. Во-первых, он связан с названием романа (как именно -мы рассматриваем во второй части главы диссертации), во-вторых, именно благодаря легенде Ива Олелькович свято верит в то, что его жена не сбежала, а похищена Кощеем.

В данной легенде (мы принимаем жанровое определение автора-О. С.) перед нами история четырёх братьев. Сюжет её близок к сказкам о братьях-богатырях, которые отправляются в странствие «мир посмотреть, себя показать» или для того, чтобы выполнить какое-либо поручение. Вероятнее всего, здесь мы наблюдаем компиляцию нескольких сюжетов о трёх побратимах. Помимо сказочных сюжетов о трёх братьях, по нашему мнению, основой данной легенды могли послужить и иные фольклорные и даже литературные источники. Имя Хорив отсылает читателя к «Повести временных лет» и к Ветхому Завету. Исторические сведения, почершгутые из летописей, отражены в истории Словена - основателя города: его сюжетная линия перекликается с легендой из «Истории Российской» В.Н. Татищева.

Говоря о Кощее, мы прежде всего вспоминаем сказочного Кощея

8

Кощее, мы прежде всего вспоминаем сказочного Кощея бессмертного. Тем более что в дальнейшем в романе Кощей приближается и по внешности, и по функциям к своему сказочному прообразу. Имя Волх, вероятнее всего, заимствовано из былины о Волхе Всеславьевиче. Героя Вельтмана сближает с былинным Волхом способность принимать облик змея и понимать язык птиц. Кроме того, этот образ близок по функциям и к такому персонажу, как Тугарин. Отдельное внимание при анализе легенды мы уделяем образу чудесного помощника Волха - птицы белой бабы морской, а также чудесным предметам - перу, яйцу и поясу.

Анализ легенды показал, что, используя традиционную структуру эпического фольклорного произведения, различные мифологические образы и фольклорные сюжеты, Вельтман создаёт тонкую фольклорную стилизацию. Причём в своей оригинальной легенде автор очень органично соединил не сочетаемые на первый взгляд жанры, сюжеты и образы. Вообще анализ романа с точки зрения его фольклорно-мифологической основы позволяет нам говорить не только о глубине знаний и уровне освоения Вельтманом материала, но также и о смысловой наполненности данного произведения. Множество фольклор-но-мифологичсских образов и сюжетов получают в романе символический подтекст и призваны пробуждать в сознании читателя те или иные ассоциации.

Во второй части первой главы внимание уделяется анализу образа главного героя романа, а в связи с этим и интерпретации заголовочного комплекса. Герой выделяется в первую очередь своим восприятием жизни, которая для него разделена на два мира: мир сказки и мир реальности. Двойственный образ Ивы Олельковича мы рассматриваем с точки зрения отражения в нём литературной (в первую очередь романтической) и фольклорной традиций. Что касается литературных соответствий, то здесь мы приходим к выводу, что Ива- одно из воплощений типа «недоросля», который был достаточно популярен в оригинальных русских романах XVIII века. Но в образе Ивы писатель придаёт ему более яркие комические оттенки, гиперболизируя отдельные черты своего персонажа особенно его инфантилизм. Такое заключение мы делаем при сопоставлении Ивы с фонвизинским Митрофанушкой.

На фольклорное происхождение героя указывает его поведение в родном селе: «Сэтих пор Ива стал для всего села как немилость бо-жия: кого за руку-руку выломит, кого за ногу — ногу вывернет, кого

за голову - голова в сторону ...», что напрямую отсылает нас к сказкам типа «Медведко, Усыня, Горыня и Дубыня - богатыри», а также к рукописной «Повести о Еруслане Лазаревиче» Фольклорное начало героя усиливает и его имя - Ива, созвучное с традиционным именем героя восточнославянской сказки - Иван. Важно отметить, что читательские ассоциации в данном случае становятся полярными: вспоминаются сразу два героя с подобным именем: Иван-царевич и Иван-дурак. По нашему мнению, ассоциация с Иваном-дураком справедлива лишь на номинативном уровне. Но и с образом Ивана-царевича Иву роднит лишь благородное происхождение и поиски невесты. Единственная черта, которая приближает Ивы к сказочному персонажу - отсутствие психологических характеристик.

Простота и глупость Ивы имеют не только фольклорные, но и литературные корни. В данном случае можно, пользуясь бахтинским термином, говорить о форме «непонимания». Здесь возникает отсыл к повести Вольтера «Простодушный». Но Ива, в отличие от героя Вольтера, - порождение той среды, которая оказывается ему чуждой, поэтому читателю кажется, что простота Ивы граничит с глупостью. Тем самым Вельтман доводит простодушие своего героя до гротеска.

В ходе анализа важна характеристика героя через других персонажей романа. Текстуальными двойниками Ивы являются его прапрадед - «рябая зегзииа» Ива Иворович и пан Воймир — похититель невесты героя. Причём с первым из персонажей героя роднит не только имя, но и в некотором смысле общая судьба. А второй персонаж оттеняет поступки Ивы, делая его образ ещё более инфантильным и смешным. Очень важными для характеристики главного героя являются и такие персонажи, как конюший Лазарь и пестун Тир — люди, которые во многом повлияли на развитие Ивы.

Отдельное внимание мы уделяем хронотопу героя: он идёт по реальной исторической Руси XV столетия, но сознание постоянно отбрасывает его в сказочное прошлое. Одним из основных элементов хронотопа Ивы является мотив дорожки, тропинки. На извилистую дорожку похожа жизнь Ивы Олельковича: он совершает мелкие поступки, делает незначительные, никому не нужные дела. Необходимо отметить, что дорожка эта замкнута: Ива собирается проехать до тридесятого царства, но никак не может выехать за пределы Руси. Замкнутость дороги здесь равна и равноценна замкнутому на сказке, на неосуществимых фантазиях кругу жизни Ивы. Как не может он покинуть

Русь, постоянно двигаясь, так же он не может покинуть пределов своей собственной сущности. В связи с этим одной из знаковых сцен романа, по нашему мнению, является сцена заключения Ивы в подвал княгини Яснельды. Его истинное пространство жизни - серый полутёмный подвал собственного вымысла, глупости и невежества.

Мотив пленника реализован и в заголовочном комплексе романа. Первоначальная парадоксальность заглавия, в котором заявлен не существующий в романе персонаж, снимается, когда мы подвергаем его толкованию с точки зрения этимологии. Кощей в данном случае - не символ бессмертия, как считали современные исследователи, а символ неволи, так как одно из толкований этого имени звучит как «пленник, раб». Также мы отмечаем то, что мотив пленника в произведении повторяется неоднократно, благодаря чему возникает эффект дистанцированного повтора заглавия.

Даже в родовой фамилии героя отражён этот мотив: на это указывает первая часть фамилии -Пута, что указывает на безволие и зависимость - от других людей или от собственных желаний. В то время как вторая часть - Зарев -указывает, с нашей точки зрения, на наличие в представителях рода страстности, горячности и корысти. На основании сказанного можно предположить, что название романа относится к Иве Олельковичу. Но отсыл к образу героя здесь зашифрован. В сочетании с полуфольклорным именем персонажа заглавие даёт ключ к пониманию основных проблем, изложенных в романе. В то же время это приводит нас к более важным выводам. Если мы утверждаем, что Кощей - это и есть Ива, следовательно, признаём и то, что в самом герое борются два начала и побеждает злое, о чём и говорит Вельтман в заглавии. Постоянный эпитет «бессмертный» следует, на наш взгляд, рассматривать как синоним «замкнутому», не случайно автор смыкает начало и конец романа. Что касается подзаголовка, то здесь мы отталкиваемся от лексического значения слова «былина». В данном контексте оно употребляется в значении «то, что было действительности» и таким образом более жёстко обозначает жанровые рамки романа.

Третья часть первой главы посвящена проблеме автора в романе «Кощей бессмертный». Подвергнув всестороннему анализу фигуру «летописца» (термин А.В Чернова), мы обнаруживаем в ней черты и романного повествователя, и рассказчика. С одной стороны, он старается быть равно удаленным от героев и от читателей, но его манера повествования намеренно субъективна, что придаёт этому образу па-

родийные черты. Поэтому мы берем на себя смелость утверждать, что «летописец» - не более чем один из многих персонажей романа, а не его организующее начало. Это человек, претендующий на роль исторического писателя, свой вымысел он пытается прикрыть обилием древнерусской лексики. Идеализация прошлого и подражание древним летописям - требования поэтики жанра исторического романа в эпоху романтизма. Его подход к выбору фактов и оценка событий соответствуют вальтерскоттовскому принципу отбора материалов, что даёт основание согласиться с утверждением А.В. Чернова, что «летописец» является историческим романистом - современником Вельтмана.

Вторая фигура, так называемый «подлинный автор», по нашему мнению, как раз и является повествователем - «творцом и демиургом» пространства романа Его манера повествования и оценка описываемых событий кардинально отличается от манеры «летописца». Он позволяет себе иронию по отношению к герою, развенчивает его через поступки. Если «летописец» отстранён от читателей, то «повествователь», отдаляясь от героев, больше приближается к читателю. При этом он не навязывает своего видения событий, а лишь излагает факты, предлагая читателю самому сделать необходимые выводы. Речь «повествователя» современна (относительно времени создания романа), архаичная лексика если и присутствует в ней, то лишь для достижения иронического эффекта. Он искренне жалеет читателей, которые вынуждены читать произведения, в которых вымысел преобладает над смыслом, и в то же время над ними смеётся.

Но ирония - это не единственная черта стиля «повествователя». Он обладает философским складом ума. Мы считаем, что сюжет «Кощея бессмертного» является своеобразным иллюстративным рядом для мыслей «повествователя». Наиболее пристальное внимание мы уделяем большому авторскому отступлению во второй главе второй части романа, где, по нашему мнению, находиться ключ к пониманию замысла всего произведения в целом. Он является своеобразным теоретическим отступлением, в котором Вельтман устами «повествователя» говорит о задачах писателя-историка. Нам кажется, что данное лирическое отступление даёт возможность понять как глубоко продуманную концепцию самого Вельтмана, так и его взгляд на современную ему историческую литературу.

При анализе субъектно-объектной организации романа мы обращаем внимание и на второстепенных персонажей, которые в той или

иной ситуации становятся субъектами речи. Мы выделяем три таких случая: татарин рассказывает быль «Гульбухара», монах Симон читает легенду «Кощей» и Лазарь повествует о необычайных подвигах Ивы Олельковича. Смена субъекта речи необходима здесь для смены восприятия событий, языковой и культурной реальности. Кроме того, данные персонажи, в отличие от бесстрастного повествователя, имеют право на субъективную оценку излагаемых событий.

Что касается общих итогов по проанализированному нами роману «Кощей бессмертный», то здесь мы скажем следующее. В отдельных элементах романа четко выявляется не только наличие сказочной структуры, но и элементы фольклорных сюжетов, сочетание которых даёт Вельтману возможность создания собственных оригинальных историй. Кроме того, фольклорные сюжеты и фольклорно-мифологические образы позволяют автору показать социально-бытовые проблемы современного ему общества, сделать выход на так называемые вечные проблемы морального свойства. С этой целью Вельтман подвергает трансформации не только отдельные образы, но и целые сказочные мотивы. Вместе с тем, писатель очень бережно обращается со своим материалом, допуская лишь разумную долю авторского вымысла. Таким образом, мы можем сказать, что фольклор в романе «Кощей бессмертный» является не только фоном для придания роману национального колорита, но также и средством для поиска «настоящего в прошлом»и «прошлого в настоящем».

Вторая глава нашей диссертации - ««Светославич, вражий питомец» сочетание традиций литературной сказки и исторического романа» - посвящена анализу произведения, которое многие литературоведы рассматривают лишь как отзвук «Кощея бессмертного». Как отмечает Р.В. Иезиутова, в основе сюжета «Свстославича» лежит народное поверье, что прямо указывает на преобладание в романе фантастики. Кроме того, в нём присутствует довольно много персонажей, имеющих явное фольклорно-мифологическое происхождение, причём существует они в повествовательном пространстве наравне с реальными историческими лицами, поэтому мы считаем, что роман «Свето-славич, вражий питомец» - произведение, находящееся на границе между литературной сказкой и историческим романом.

Первая часть второй главы посвящена структурно-сопоста-вителыюму анализу отельных мотивов романа. В «Светославиче», как и в «Кощее бессмертном», «мозаичное построение» сюжета. Основная

линия, проходящая через весь роман, связана с главным героем - Све-тославичем. Параллельно с ней идёт линия, связанная с деяниями князя Владимира Святославовича и вставная новелла о Царь-девице, стилизованная под фольклорные сказочные былины.

Мы начинаем со структурного анализа основной линии произведения. В основе этого сюжета лежит народное поверье о ребёнке, проклятом в чреве матери, или, как называет его Вельтман, кикиморе. В романе поверье о кикиморе обретает структуру, конкретного главного героя (у которого даже есть имя), детализацию событий и даже исторические реалии. Здесь Вельтман выходит за рамки жанра, сохраняя лишь некоторые его черты. На наш взгляд, рассказ о проклятом сыне Святослава, обладает некоторыми жанровыми признаками легенды. Но есть существенное отличие от этого жанра - образ Светославича. Заметим, что автор не стремиться идеализировать своего героя, более того, Светославич принадлежит к миру, враждебному людям. Тем не менее, в романе присутствует и торжество христианской религии, и положительный герой, и даже некоторые элементы дидактизма.

На генетическом уровне жанр романа ближе всего к сказке. Следовательно, в данном произведении, созданном на фольклорно-мифо-логическом материале, с попыткой «реконструкции древней мифологии» можно вычленить элементы сказочной структуры.

Линия Светославича начинается с момента его необычного появления на свет, здесь мы находим отражение суеверных народных рассказов, связанных с беременностью и родами. Вельтман показывает два подобных поверья, соединяя их в одно. Первое поверье связано с запретом произнесения «нехороших» слов при беременной женщине. Второе - выкидыш как наказание родителей за грехи, в данном случае - за произнесение табуированных выражений. На основании этого мы делаем вывод, что данная сюжетная линия начинается с иарушения запретов, как и волшебная сказка. Но далее события разворачиваются по несколько иному сценарию, чем это происходит в сказке. В начале сюжета недостача - ребёнок Светослава. Затем, по мере развития сюжета, этот ребёнок становится главным действующим лицом произведения. Таким образом, мы можем отметить смену сюжетных функций главного героя. Тем не менее, начало сюжетной линии Светославича развивается по классической сказочной схеме: экспозиция — события, связанные с нечистой силой, и рассказ о споре Светослава и Инегиль-ды; завязка - нарушение запретов, связанных с состоянием беремен-

кости, и, как следствие - беда, выраженная в потере ребёнка, проще говоря, недостача.

Далее, Светославич в облике человеческого младенца является к смотрителю княжеских лугов дедушке Мокошу, который первоначально принимает ребёнка за показавшийся клад. Здесь читатель получает отсыл к быличкам о кладах и кладоискателях. Важно отметить, что Вельтман нарушает принцип фольклорной троекратности действия: Светославич является Мокошу четыре раза. Необходимо обратить внимание на то, что при помощи этих четырёх встреч автор подчёркивает различие миров Мокоша и Светославича. Время в этих двух мирах движется параллельно друг другу, находясь в разных измерениях. Вот почему для Мокоша проходит несколько дней, а для Светосла-вича- несколько лет. В связи с этим мы говорим о своеобразии фольклорного времени и о его реализации в романе.

Мотивировкой отправки героя является момент, когда Светославич принимает решение уйти в мир людей, чтобы посмотреть на красных девиц. Функцию отправителя выполняет Мокош. Он же является помощником героя. Отношение Мокоша к Светославичу можно трактовать и как ситуацию «учитель-ученик», ярче всего проявленную в фольклорном сюжете типа «Хитрая наука», но в романе этот сюжет воспроизведен принципиально по-иному: нечистая сила попадает «в обучение» к человеку.

Вслед за отправкой в классической сказке следует ряд испытаний героя. Испытанием для Светославича является добывание черепа его отца Светослава, обладание которым даёт власть над людьми. В данном контексте череп язычника Светослава символизирует отступничество от христианской веры и олицетворение власти. Но в роли отправителя здесь оказывается уже царь Омут - представитель нечистой силы. Смена отправителей в данном случае вполне объяснима: Мо-кош, как представитель мира людей не может дать Светославичу подобное поручение. Далее в традиционной сказочной схеме присутствует обретение волшебного средства и воцарение (чаще всего этому предшествует женитьба) героя. Но для романа Вельтмана подобная концовка неприемлема, так как Светославич из роли героя переходит на роль вредителя. В связи со сменой функции главного героя вполне естественно и его исчезновение в конце романа

Таким образом, Вельтман сочетает в сюжетной линии Светосла-вича сразу несколько фольклорных жанров: легенду, быличку, вол-

шебную сказку, поверье. В то же время здесь налицо разрушение сказочной структуры. Приключения Светославича отчасти включены в структуру волшебной сказки: у него есть искомая невеста - Мария, есть чудесный помощник - дедушка Мокош, недостача - череп, отправитель - Омут, но сказочные законы постоянно нарушаются. В такой своеобразной форме Вельтман показывает типично романтический конфликт, выражающийся в недостижимости героем желаемого.

Интерес с точки зрения реконструкции генетической структуры представляет в романе и вставная новелла о Царь-девице. Здесь также четко выделяются основные сказочные элементы: исходная ситуация, недостача и связанная с ней отлучка по достижении брачного возраста, трудная задача и неузнанное прибытие. Кроме того, в данном отрывке можно вести речь о мотиве подмены, но не вещественной, как это обычно принято в мифологической традиции, а словесной.

Мы считаем, что Царь-девица представляет собой инвариант фольклорной девы-воительницы (девы-богатырши), но не по праву рождения, а по воле случая. Таким образом, здесь можно говорить о «ситуативной» (Б.Н. Путилов) травестии. Основываясь на этом, мы предполагаем, что одним из прототипов Царь-девицы является былинная Василиса Микулишна. Кроме того, много сходных черт выявляется у Царь-девицы и Василисы Поповны, героини одноимённого сказочного сюжета. С героическим эпосом связан мотив боя Царь-девицы с Гетманом - её отцом, который встречается в таких былинных сюжетах как: «Илья Муромец и сын», «Илья Муромец и дочь» и «Саул Ле-ванидович». Но у Вельтмана мы наблюдаем трансформацию традиционного мотива: Царь-девица растёт на глазах у отца, и расстаются они незадолго до этого боя, то есть поединок противоречит законам жанра и заканчивается нетрадиционно - гибелью обоих героев. Благодаря трагической концовке легенда о Царь-девице наполняется несколько иным звучанием. Мы считаем, что, вопреки мнению А.П. Богданова, легенда связана не с историей Владимира, а с сюжетной линией Све-тославича, а её финал предсказывает гибель главного героя романа.

В сюжете «Царь-девица» мы столкнулись, во-первых, с компиляцией разножанровых мотивов (как и в сюжетной линии Светославича), во-вторых - с трансформацией этих мотивов и разрушением традиционной сказочной структуры. Это яркий пример того, как субъективное авторское начало, вторгаясь в фольклорные сюжеты, изменяет их на всех уровнях.

Исходя из структурно-сопоставительного анализа двух отрывков романа, мы приходим к выводу, что в нём можно выявить черты, присущие жанру литературной сказки. В романе прослеживается не только канва, но и отдельные структурные элементы фольклорной сказки; дидактизм; равное сосуществование мира реальности и мира фантастки; чудесное играет в произведении сюжетообразующую роль. Но выявляются в нём и черты исторического повествования. В силу сказанного, мы считаем вполне возможным утверждать, что Вельтман создал жанр, сочетающий в себе черты исторической прозы и популярного в начале XIX века жанра литературной сказки.

Во второй части второй главы анализу подвергаются некоторые образы романа, имеющие фольклорное происхождение. Образ Свето-славича здесь рассматривается с точки зрения легенд и поверий о проклятых детях, в результате чего мы приходим к выводу, что Вельтман достаточно последовательно и с большой точностью воспроизводит сюжет народного поверья об оборотне - проклятом ребёнке.

Следующий персонаж, который представляет для нас интерес, -Мокош - смотритель княжеских лугов. Уже имя этого персонажа вызывает у читателя достаточно чёткие фольклорно-мифологические ассоциации. В первую очередь оно перекликается с именем славянской богини Мокоши, не случайно вельтмановский Мокош по сюжету выполняет функции берегини и проводника Светославича по миру людей. Кроме того, имя Мокош созвучно и графически совпадает с диалектизмом, обозначающим привидение или нечистую силу. Место обитания персонажа имеет символическое название Чёртово бережи-ще, что указывает на пограничность натуры Мокоша.

Специфический интерес для исследователя представляет небольшая вставная новелла о девице и Владыке, рассказанная Мокошем. При её анализе основное внимание мы обращаем не на реконструкцию структуры, а на образный строй. В.Э. Вацуро заметил связь между этой вставной новеллой и повестью Н.В. Гоголя «Вий» в построении некоторых сцен. Но наш анализ касается лишь реализации образа ведьмы и мотива «Ведьма и священнослужитель». Мы отмечаем, что у Вельтмана сохраняется традиционный для отдельной группы сюжетов о ведьмах мотив отвергнутой любви, но персонажи меняются местами (ведьма отвергает, а не отвергнута как в фольклорном сюжете).

Создание яркого сатирического образа священнослужителя позволяет нам утверждать, что одним из фольклорных источников данной

новеллы являются антиклерикальные сказки, имеющие широкое хождение в русском фольклоре ещё с XVII века. Изображение в новелле образа девицы - дочери ведьмы, указывает на использование Вельтма-ном народных поверий о ведьмах. Причём можно сказать, что здесь заметно тяготение автора к южнорусской и украинской традициям. Так как Вельтман называет свою героиню девицей, мы, опираясь на славянские представления о ведьмах, доказываем, что девица из вставной новеллы не кто иная как ведьма.

Отдельное внимание мы уделяем сюжетной функции этой новеллы. С одной стороны, здесь содержится авторский намёк на дальнейшие действия Светославича, которому также предстоит борьба с неугодной нечистой силе христианской религией. С другой стороны -Вельтман с помощью этой новеллы подчёркивает отличие своего героя от обычных людей. Светославич не удивляется тому, что девушка была обнажённой, в то время как для Мокоша это - попрание моральных норм. Даже сама история не кажется Светославичу из ряда вон выходящей, так как, живя среди нечистой силы, он видел много такого, что для человека может показаться необычным.

Образы приёмных бабушки и дедушки Светославича тоже подвергаются нами подробному анализу, несмотря на то, что появляются они только в самом начале романа. По нашим предположениям, Он и Она - чёрт и ведьма. Во-первых, они составляют пару (что соответствует объяснению славянами возникновения вихря: «чёрт с ведьмой венчаются»). Во-вторых, по позднейшим верованиям славян, именно ведьма и черт связаны с языческими богами, следовательно, именно они и заинтересованы в том, чтобы вернуть идолов на священный холм и искоренить христианство на Руси. В-третьих, для их называния автор использует эвфемизмы. В-четвёртых, Он и Она даже в поведении своём обнаруживают классические черты нечистой силы: в виде урагана уносят младенца, не показываются Мокошу, а лишь проявляют себя в завывании ветра и шелесте деревьев и долго не позволяют Светославичу покинуть границы «иного» мира.

Близко к ним примыкает и образ Нелёгкого - своеобразного вестника нечистой силы. Продолжает галерею подобных образов и царь Омут, который, как мы уже говорили, выступает в роли отправителя главного героя. Если до этого пространство романа распадалось на два мира: мир людей и мир нечистой силы, то теперь появляется ещё и мир мёртвых - царство Омута. Такой вывод мы делаем на основе язы-

ческих представлений о воде, как о «чужом пространстве» и о загробном мире, ведь именно у Омута обитает умерший Светослав.

Третья часть второй главы «Светославич как тип романтического героя» посвящена анализу образа главного героя романа. Светославич, так же, как и Ива, является вариантом «странного» вельтмановского героя: он чужой и в мире потустороннем, где вынужден жить, и в мире людей, куда стремится его человеческая сущность. В то же время «странность» Светославича несколько иного свойства: он, в большей степени, чем Ива, приближается к типу мятежного романтического героя, который пытается уйти от среды, воспитавшей его, по оказывается в результате её заложником. Светославич - неординарная личность, резко выделяющаяся на фоне других персонажей романа: у него есть определённая миссия, ради которой он был похищен нечистой силой, а затем вновь отпущен в мир людей. Изначально задумывая этот образ как воплощение отрицательных сторон Владимира, Вельт-ман реализовал в двух героях-двойниках романтический принцип противоборства добра и зла.

Но Светославича нельзя отнести к односторонне отрицательным персонажам романтического произведения. Конечно, он причиняет окружающим его людям вред, но его негативные поступки продиктованы тем, что он не знает разницы между добром и злом. Поэтому мы определили бы сюжетную функцию Светославича как невольный злодей. При этом в герое можно выявить и ряд положительных черт, он даже способен на такое человеческое чувство, как любовь, причём в качестве возлюбленной Светославич выбирает Марию - олицетворение христианской души. Эта героиня, с одной стороны, резко контрастирует с образом Светославича, с другой - именно она помогает писателю ярче показать человеческие черты главного героя.

Мы уже сказали в первой и второй частях второй главы о фольклорных источниках образа Светославича. На фольклорность главного героя указывает и его имя, вынесенное в заголовок. Руководствуясь той рубрикацией имен, которую предлагает Е.С. Новик (применительно к сказочным героям), можно расшифровать символику имени Све-тославича. Уже то, что у героя нет имени, а в его качестве выступает отчество, говорит о том, что он тесно связан со своим отцом - язычником. На первый план выносится имя отца, следовательно, самоценность Светославича как личности умаляется, и в то же время этим подчеркивается его родство с Владимиром. Неназывание героя по имени,

имени, возможно, также уходит своими корнями в древние традиции табуирования имён нечистой силы, к которой принадлежит Светосла-вич. Прилагательное «вражий» указывает на его семейное положение и на локальную принадлежность, и в то же время усиливает языческое начало, заложенное в отчестве. Слово «питомец» подчёркивает, что Светославич не родной по крови нечистой силе, и напоминает о его пограничном положении.

Светославич не просто противостоит обществу, как любой другой романтический герой, его трагедия заключается в том, что он всеми силами стремиться стать таким же, как и другие люди, слиться с толпой. Автор постоянно подчёркивает те противоречия, которые терзают его героя, отсюда становится ясно, что Светославич, в отличие от любого фольклорного персонажа, обладает отчетливо выявляющимися психологическими характеристиками. Стремление Светославича приблизиться к миру людей демонстрирует ряд сцеп. Так, во время одной из встреч с Мокошем Светославич просит у него хлеба - сакральную христианскую пищу. Причём, он не только хочет получить главную человеческую пищу и таким образом удовлетворить свою человеческую изначальную сущность, но также, пусть даже и не осознавая этого, пытается приобщиться именно к христианскому таинству, установить связь с миром людей на более глубоком, духовном уровне. Заметим также, что Светославич, несмотря на свои просьбы, так и не отведал хлеба: нечистая сила постоянно препятствует ему в этом желании, поэтому он так и остался заложником «того» света, несмотря на то, что телесно присутствовал в мире людей.

Не менее важной для характеристики персонажа является и сцена, где он решает пойти посмотреть на красных девиц, и дело здесь не только в том, что герой достиг брачного возраста. Стремление к браку с земной девушкой (которая позже обретает конкретный облик Марии) означает для Светославича возможность стать человеком во всех смыслах этого слова, укрепиться в мире людей.

Помимо того, что Светославич сам по себе является героем двойственным, пограничным, в его образе отражён ещё и мифологический мотив двойничества, связанный в данном случае с близнечными мифами. В образах Владимира и Светославича реализован, по нашему мнению, классический пример близнечной пары (по классификации С.З. Агранович и И.В. Саморуковой). В то же время в этих персонажах можно выявить и элементы карнавальной пары (в частности, сущест-

вованис героя на грани двух миров). Мотив двойничества в романе можно трактовать и как мотив удвоения, что влечёт за собой нарушение гармонии мира. В связи с этим возникает архетип тени - выражения бессознательного личности (в данном случае князя Владимира). «Тень» в романе выходит на первый план, становясь главным героем.

Романтическая традиция оказала влияние на образ Светославича, но это проявляется лишь в том, что он оказывается лишним, как в мире людей, так и в мире нечистой силы. Противостояние героя миру лишено романтических красок, и здесь мы бы хотели согласиться с мнением А.В. Чернова о том, что конфликт вельтмановских произведений показан на более глубоком уровне, нежели традиционный конфликт романтических произведений этого периода. Используя в данном образе фольклорно-мифологические материалы, Вельтман вместе с тем отходит от народной традиции, равно как и от романтической, наделяя своего героя яркими психологическими характеристиками. Образ Све-тославича дан в развитии, мы видим, как постоянно меняется его отношение к двум мирам, к людям; отчетливо прослеживается и формирование у него определённого мировоззрения. Но мировоззрение это, как и сам герой, находится на грани двух миров.

На наш взгляд, в образе Светославича Вельтман хотел показать личность на переломе двух культурно-исторических эпох, осложнённых борьбой двух идеологических лагерей. Причём эта личность сама имеет непосредственное отношение к данным преобразованиям, активно включена в борьбу. Трагедия Светославича заключается прежде всего в том, что он лишён выбора, даже тогда, когда кажется будто он этот выбор делает. Мотив неотвратимой судьбы, рока постоянно находиться на втором плане образа главного героя. Финал романа, кажущийся идиллическим, когда добро торжествует, а зло побеждено, на самом деле достаточно трагичен. Проблема главного героя так и не получает разрешения: более глобальные события заслоняют отдельную, хотя и сыгравшую не последнюю в них роль, личность.

Светославич оказывается злом с «человеческим лицом», вернее, со всеми присущими человеку чувствами. Следовательно, зло, которое, по мнению И.П. Щеблыкина, в конце романа не погибает, не может погибнуть вообще, так как сам человек часто оказывается тем самым злом, с которым он так яростно пытается бороться.

Подводя общие итоги анализа романа «Светославич, вражий питомец», мы делаем общие выводы относительно сказочной структуры

и фольклорно-мифологической основы романа вообще. Это произведение нельзя безоговорочно отнести к жанру романа, пусть даже и фольклорно-исторического, точнее всего ему бы подошло определение романа-сказки, так как здесь налицо преобладание сказочных структурных элементов и персонажей, поэтому мы и утверждаем, что данный роман представляет собой синтез двух жанров. Причём Вельтман, следуя за произведениями Левшина и Чуйкова, не только совершенствует этот синтетический жанр, но и модернизирует его.

В «Заключении» мы подводим итоги относительно фольклорно-исторических романов А.Ф. Вельтмана. Эти произведения не только интересны, благодаря сложному и увлекательному авантюрному сюжету, но также они представляют ценность с историко-литературной точки зрения. Фольклорно-мифологический материал, на котором строит Вельтман свои романы, весьма разнообразен. В пределах одного произведения, даже одного отрывка, можно выявить признаки различных фольклорных жанров, соединённые автором в один оригинальный сюжет. Интересен и способ использования фольклорно-мифологичсских элементов в романах. В нашем исследовании мы попытались наметить новые пути к исследованию фольклорно-исторических романов А.Ф. Вельтмана, приобретающих в настоящее время актуальность и в связи с интересом к фантастической прозе.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1) Своеобразие временной организации в романе А. Ф. Вельт-мана «Светославич, вражий питомец» // Время и пространство в литературном произведении: Тезисы и доклады международной научной конференции 6-8 февраля 2001 года. Ч. 2-я. Самара: СГПУ, 2001.-0,4 п. л.

2) Функция фантастики в романе А.Ф. Вельтмана «Кощей бессмертный: Былина старого времени» // Жанровое своеобразие русской и зарубежной литературы XVIII -XX веков: Сборник статей. Самара: СГПУ, 2002. -0,75 п. л.

3) В.Г. Белинский о творчестве А.Ф. Вельтмана // «О вы, которых ожидает Отечество...»: Вып. 3. Самара: СГПУ, 2002.0,4 п. л.

4)Пространственно-временная организация в романе А.Ф. Вельтмана «Кощей бессмертный» // Пространственно-временные модели художественного текста: Сборник статей и материалов. Самара: СГПУ, 2003. -0,5 п. л.

Научное издание

СКАЧКОВА Оксана Арнольдовна

ХУДОЖЕСТВЕННОЕ СВОЕОБРАЗИЕ ФОЛЬКЛОРНО-ИСТОРИЧЕСКИХ РОМАНОВ А. Ф. ВЕЛЬТМАНА («Кощей бессмертный» и «Светославич, вражий питомец»)

Автореферат

Подписано к печати 05.01.2004г. Формат 60x84/16. Печать оперативная. Бум. офс. Гарнитура Times. Усл. печ. л. 1,0. Уч.-изд. л. 1,0. Тираж 100 экз.

Заказ № 3622 Отпечатано в Центре Оперативной Полиграфии ООО «Стройкомплект» г. Самара, ул. Молодогвардейская, 104, тел. 32-39-05

РНБ Русский фонд

2004-4 24316

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Скачкова, Оксана Арнольдовна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ФОЛЬКЛОРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН

КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ».

§1.Мифологические и фольклорные источники романа.

§2. Образ главного героя и интерпретация заголовочного комплекса романа.

§3. Своеобразие образа автора.

ГЛАВА И. «СВЕТОСЛАВИЧ, ВРАЖИЙ ПИТОМЕЦ»: СОЧЕТАНИЕ ТРАДИЦИЙ ЛИТЕРАТУРНОЙ СКАЗКИ И ИСТОРИЧЕСКОГО РОМАНА.

§1. Структурно-сопоставительный анализ отдельных мотивов романа.

§2. Трактовка некоторых образов романа с точки зрения их фольклорных прототипов.

§3. Светославич как тип романтического героя. 128 ЗАКЛЮЧЕНИЕ. 148 ПРИМЕЧАНИЯ. 152 БИБЛИОГРАФИЯ.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Скачкова, Оксана Арнольдовна

Диссертация на тему «Художественное своеобразие фольклорно-исторических романов А.Ф. Вельтмана («Кощей Бессмертный» и «Светосла-вич, вражий питомец»)» выступает в форме монографического исследования двух произведений писателя 1830-х гг., жанр которых в современном литературоведении определяется как фольклорно-исторические романы1. Мы объединяем эти два произведения в своеобразный цикл не только по их жанровой принадлежности, но также и потому, что и принципы их создания, и материал, на основе которого они были написаны, имеют множество точек соприкосновения.

Актуальность исследования. В настоящее время, когда происходит пересмотр культурных ценностей и смещение эстетических ориентиров, пристальное внимание уделяется возрождению интереса к народной культуре. В связи с этим вполне объясним интерес к литературно-фольклорным связям. Взаимопроникновение литературы и фольклора - проблема, всесторонне изученная за последнее время. Ей посвящены и общие монографии, и работы по творчеству отдельных писателей, и различные сборники. Но творчество А.Ф. Вельтмана осталось не охваченным с этой точки зрения. Оно ещё недостаточно изучено со стороны стиля, связанного с переосмыслением мифологических образов и попыткой создания исторического произведения с широким привлечением фольклорно-мифологических материалов (об исследованиях, затрагивающих тему «Творчество А.Ф. Вельтмана и фольклор» мы скажем чуть ниже).

Ценность произведений Вельтмана на современном этапе развития лил тературоведения заключается в том, что в его «археологических» романах (в частности в двух рассматриваемых в данной работе) 'исследователь-специалист может найти достаточное количество сведений по славянской мифологии и демонологии, гармонично вплетающихся в ткань литературного произведения. В своих исторических романах Вельтман приоткрывает читателям мир русской сказки, хотя и несколько преображённый его субъективным восприятием. Это особенно важно сейчас, когда интерес к национальным истокам, к культуре предков возрождается и всесторонне пропагандируется. Но нельзя сказать, что произведения Вельтмана современные исследователи обходили стороной. Так, в 80-е годы XX века по его творчеству было защищено несколько диссертаций, в конце 90-х годов вышла в свет монография профессора А.В. Чернова, в которой произведения Вельтмана рассматриваются на общем фоне русской литературы того времени. Также в последнее десятилетие предпринято неоднократное переиздание его романов «Саломея» и «Светославич, вражий питомец».

Подобный интерес к творчеству писателя вполне объясним, так как Вельтман относится к тому разряду «второстепенных» авторов, которые, по выражению В.Ф. Переверзева, «не стали классиками, но без них не было бы классиков; своей литературной работой, своими творческими исканиями они подготовили почву для рождения классических творений нашей художественной литературы»3. Конечно, мы не склонны преувеличивать заслуги Вельтмана, но нельзя их и умалять. Своим творчеством он повлиял на творчество Н.В. Гоголя и на ранние произведения Ф.М. Достоевского4. Кроме того, современные исследователи говорят о влиянии Вельтмана на творчество таких писателей, как: Н.С. Лесков, JI.H. Толстой, А. Белый, М.А. Булгаков5. Наш современник В.В. Орлов на страницах своей «останкинской» трилогии не раз упоминает имя Вельтмана и обращается к его произведениям в тексте своих романов.

Ещё одной важной причиной обращения к творчеству Вельтмана в наше время может быть и то, что его произведения, имея увлекательный сюжет, сложны для восприятия. Интересны они тем, что «талант г. Вельтмана, - по словам В.Г. Белинского, - самобытен и оригинален в высочайшей степени; он никому не подражает, и ему никто не может подражать. Он создал себе какой-то особенный, ни для кого не доступный мир; его взгляд и его слог принадлежат только ему одному»6. С другой стороны, этой оригинальностью Вельтман порой и отталкивает читателя от своих произведений. Переплетение, вернее даже сказать, запутанность, сюжетных линий, подчас злоупотребление фантазией и обширной эрудицией, смысловая незаконченность многих сюжетов, нечёткая прорисовка характеров — вот причины, по которым Вельтмана осуждала уже современная ему критика. Из-за стремления к оригинальности Вельтман затруднил себе дорогу к массовому читателю последующих поколений: «Ошеломляющая пестрота, сложность содержания, многочисленные отступления «в сторону» и прочие «излишества», явившиеся неотъемлемой частью поэтики вельтмановского повествования, произвели в конечном итоге обратное впечатление. «Легкость слога» Вельтмана казалась многим критикам «чрезмерной»; его талант — чересчур «игривым»; в произведениях Вельтмана находили и недостаточную «отделку», и «отсутствие строгости автора к своему труду».»7.

Тем не менее, писатель этот: «Во многом. являл собой типичный «романтический» склад личности со свойственными ей широтой и многообразием интересов, энциклопедизмом познаний и тягой к мышлению глобальо ными космическими категориями» . Многие проблемы, затронутые в его фольклорно-исторических романах, рассматриваемых в данном исследовании, актуальны и в наше время.

Степень научной разработанности проблемы. Возрождение интереса к творчеству Вельтмана, как мы уже отметили, произошло сравнительно недавно. Писатель и поэт снискал себе славу в самый разгар популярности романтизма в России благодаря своим фантастическими произведениями и историческим разысканьям, которые воспринимались читателями как легкое развлекательное чтение, сродни романам В. Скотта и его русских подражателей. Но он заметно утратил интерес публики и критиков, как только подал им более серьёзные «блюда» в виде собственных оригинальных социальнофилософских романов и повестей. И в настоящее время большинство произведений Вельтмана, говоря словами литературоведа К. Кобрина, находится «в бессознательном русской литературы»9. Тем не менее, мы согласимся с мнением, что Вельтман относится «к числу писателей, прославившихся при жизни, забытых последующими поколениями и вновь возвращающихся на литературную авансцену, чтобы уже обрести полное признание»10.

Ещё при жизни Вельтман получил и признание, и забвение. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что интерес к творчеству писателя проявлялся, если так можно выразиться, волнообразно. Первый всплеск интереса к произведениям Вельтмана пришёлся на 30-е годы XIX века, когда он вошёл в литературу со своим романом «Странник». Что касается критики, современной Вельтману, то здесь, на наш взгляд, целесообразнее всего обратиться к обзорной статье Ю.М. Акутина11. В этой работе не только дана чёткая периодизация творчества писателя, но также рассмотрены отклики критиков и редакций основных журналов того времени на его произведения. Особенно важно то, что Акутин приводит мнения критиков и журналов, принадлежащих к разным идеологическим лагерям. Сноски дают прекрасный материал для библиографии по творчеству писателя. Кроме того, в статье приводятся суждения русских классиков, таких как: А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, Н.А. Некрасов, JI.H. Толстой, А.П. Чехов - тех, на кого произведения Вельтмана в той или иной мере оказали влияние. Необходимо отметить, что данная статья имеет для исследователя большую историографическую ценность, а также даёт целостное представление о восприятии творчества Вельтмана его современниками.

После смерти писателя его наследие некоторое время находилось в забвении, так как существовали только прижизненные издания его произведений, относящиеся к первой половине XIX века. В общих работах по русской литературе, изданных на рубеже веков, имя Вельтмана даже не упоми

19 нается . Первое переиздание романа Вельтмана («Приключения, почерпнутые из моря житейского») предпринято В.Ф. Переверзевым в 1933 году. К этому же периоду относится его крупная статья «Предтеча Достоевского»13, где исследователь достаточно подробно рассмотрел творчество писателя, остановившись на анализе основных его произведений. Что касается романов «Кощей бессмертный» и «Светославич, вражий питомец», которые интересуют нас в связи с темой исследования, то Переверзев дал в своей статье их глубокий, детальный анализ. Он наметил проблему «странного» вельтмановского героя (развернутую впоследствии другими исследователями), рассматривал своеобразие композиции и стиля вельтмановского повествования. Обращает на себя внимание тот факт, что анализ романа «Кощей бессмертный» более подробный, нежели анализ романа «Светославич», который Переверзев, вслед за большинством современников Вельтмана, оценивал лишь как «отзвук» «Кощея бессмертного» 14.

Необходимо отметить, что в 20-30-е годы XX века интерес к литературе предшествующего столетия стал постепенно возрастать. А.И. Белецкий так предваряет сборник «Русский романтизм» (1927): «Для историка литературы нет писателей более или менее талантливых, гениальных.»15. То есть литературовед говорит о том, что в истории литературы должны остаться не только признанные классики, но и писатели, чьё творчество является своего рода фоном для классической литературы. В связи с этим выходит в свет ряд статей, посвященных творчеству Вельтмана (выше мы уже сказали о работе В.Ф. Переверзева). Так, З.С. Ефимова в своей статье утверждала следующее: «. его [Вельтмана] роль в развитии художественной прозы 30-40-х годов окажется чрезвычайно существенной. В период общих исканий в области литературного языка и повествовательных форм он выступает разрушителем традиционных приёмов повествования, стремясь создать новые композиционные постройки, привить на русской почве мало известные ей жанры и влить струю древнерусского языка»16, - опровергая тем самым мнение о «второстепенности» роли Вельтмана в русской литературе. Исследовательница даёт обзор основных вех творчества писателя, опираясь главным образом на современную ему критику. Ефимова так же, как и Пере-верзев, говорит о своеобразии стиля Вельтмана, о его новаторстве в области повествовательной формы и литературного языка. В статье даётся развернутый анализ первого романа писателя - «Странника». А роман «Кощей бессмертный» исследовательница рассматривает в связи с поиском новых форм романа, начатых Вельтманом в «Страннике»17. Необходимо отметить, что Ефимова в своей работе намечает некоторые важные проблемы анализа романа «Кощей бессмертный». В частности, это вопросы об отношениях автора и читателя, об отражении в подзаголовке романа его жанрового своеобразия. К сожалению, не уделяется в статье внимания другому фольклорно-историческому роману — «Светославич, вражий питомец».

В других работах этого периода, как и в ранее рассмотренных нами, дан по преимуществу общий анализ творчества Вельтмана. Речь здесь идёт о статьях Б .Я. Бухштаба (1929)18 и Ю. Гранина(1941)19. Работа Бухштаба (и об этом можно судить уже из названия) посвящена в основном раннему этапу творчества писателя, в том числе анализам романов, к которым мы обращаемся в нашем исследовании. Учёный, вслед за Ефимовой, говорит о значении творчества Вельтмана для истории русской литературы, хотя и указывает на некоторые недостатки его произведений.

Ю. Гранин, в отличие от Б.Я. Бухштаба, в своей статье рассматривает весь творческий путь писателя от первых произведений и успехов до полного забвения его творчества. Кроме того, исследователь затрагивает тему продолжения вельтмановских традиций в русской литературе. Рассматривая произведения Вельтмана, Гранин обращается к критическим работам того времени, но наряду с этим он даёт самостоятельный анализ, стараясь как можно более объективно отмечать достоинства и слабые места произведений. Важно отметить и то обстоятельство, что творчество Вельтмана оценивается на общем фоне истории русской литературы. Так, например, при анализе романа «Странник» Гранин даёт обзор литературы путешествий. Исследователь рассматривает все произведения в связи друг с другом. Несомненно, это является достоинством статьи, так как помогает воспринимать всё творчество Вельтмана как единое целое. В то же время это, на наш взгляд, и существенный недостаток, потому что многие произведения начинают оцениваться в качестве продолжения других, и как следствие, лишаются доли самоценности и самостоятельности.

Если анализу романа «Кощей бессмертный» Гранин уделяет более двух страниц, говоря о нём как о первом историческом романе писателя, то уже о романе «Светославич» он высказывается довольно лаконично: «В следующих своих книгах: «Светославич, вражий питомец» и «Александр Филиппович Македонский» - Вельтман продолжает идти по пути «Странника», «Кощея бессмертного» и «Лунатика»»20. То есть Гранин, следуя за мнениями Ефимовой, Переверзева и Бухштаба, не считает роман «Светославич» произведением обладающим большой художественной и историко-литературной ценностью. В то же время именно Гранин первым, из перечисленных нами исследователей, выдвинул предположение, что одним из источников стиля и языка романа «Кощей бессмертный» стало «Слово о полку Игореве», но о фольклорных корнях произведения исследователь не упоминает.

В конце 50-х годов известный литературовед и языковед В.В. Виноградов обратил внимание на творчество Вельтмана с точки зрения его нова

Л 1 торства в сфере языка художественного произведения . Сугубо языковедческая работа оказывается, тем не менее, интересна и важна для литературоведов. Мы уже говорили, что ещё в 20-30-е годы исследователи обращали внимание на стиль и язык вельтмановских произведений, но они обращали внимание на эти проблемы с точки зрения науки о литературе. А Виноградов исследовал их в аспекте языковедческих проблем, что даёт возможность расширить горизонты исследования произведений писателя.

К этому же периоду относится и работа А. Киделя22. Своеобразие данной статьи заключается в том, что она посвящена преимущественно молдавской тематике в произведениях Вельтмана. Исследователь говорит о кишинёвском периоде творчества писателя и о его первых поэтических и прозаических опытах. Упоминается в статье и первый роман Вельтмана -«Странник», - «который он сам называет энциклопедией»»23. Что касается романа «Кощей бессмертный», то в нём Кидель отмечает следующие черты: «композиционная раздробленность, двуплановость фантазии и реальности, самостоятельность отдельных эпизодов. Языковой материал Вельтман черпал из «Слова о полку Игореве», из летописей, народной лирики и былин»24. Таким образом, исследователь отмечает связь романа с фольклором, в первую очередь, на уровне лексики. В то же время Кидель признаёт, что Вельтман привлекал как основу для создания своих произведений историко-этнографический материал, но это сказано применительно к повестям молдавской тематики. В стороне, к сожалению, остаётся насыщенный фольклор-но-мифологическими образами, древними религиозными обрядами и историческим материалом роман «Светославич, вражий питомец».

В 70-е годы работу по популяризации и исследованию творчества Вельтмана предпринял Ю. Акутин, который посвятил анализу различных аспектов в творчестве писателя пять статей. Одну из них, посвященную критическим работам, мы уже рассмотрели. В 1973 году выходит также его статья с о Вельтмане-поэте . Здесь исследователь впервые предпринимает попытку систематизировать и проанализировать поэтическое наследие Вельтмана. Тем не менее, Акутин упоминает о проблемах, которые были отражены в прозаических произведениях писателя. В частности, это проблема личности в романтизме, а также критика исторической романистики, к которой мы обратимся в связи с образом автора в романе «Кощей бессмертный». В целом же статья даёт возможность расширить исследовательские рамки творчества писателя, так как все предыдущие работы были по преимуществу посвящены Вельтману-прозаику.

Несколькими годами позже Акутин подготовил переиздание первого романа Вельтмана «Странник» (серия «Литературные памятники»), где одновременно выступил и как автор послесловия . Несмотря на то, что в названии статьи обозначен только ранний роман писателя, её содержание включает в себя полный обзор жизни и творчества Вельтмана с небольшим анализом его основных произведений. Объясняется это тем, что: «Его жизненный и литературный путь в наши дни мало известен даже историкам литературы. Разговор о писательской деятельности Вельтмана и его первом романе нужно начать с самого начала.»27.

Акутин старается привести как можно более полный список жанров, в которых созданы произведения Вельтмана. В том числе он упоминает и жанр исторического романа, а в связи с этим романы «Кощей бессмертный» и «Светославич, вражий питомец». В частности, исследователь отмечает, что Вельтман отходит от вальтер-скоттовских традиций, пытаясь найти собственный путь. Развивая мысль Гранина о том, что «Слово о полку Игореве» явилось материалом для романа «Кощей», Акутин утверждает, что и в «Све

28 тославиче» сильны традиции этого древнерусского памятника .

Мы соглашаемся с мнением Акутина о том, что роман «Кощей бессмертный», в котором сам автор выделял три части, сюжетно распадается на две: описание истории рода и жизнеописание главного героя. Но некоторые суждения исследователя нам кажутся спорными. В частности, высказывание о главном герое романа «Кощей бессмертный»: «При всей трагикомичности злоключений, претерпеваемых Ивой, его душевная сила и благородство бе

29 * рут верх над царящим в мире злом и несправедливостью» . А также утверждение, что в романе «Светославич» больше отражена историческая эпоха, чем в «Кощее бессмертном», чему он и приводит некоторые доказательства.

Мы со своей стороны во второй главе нашей диссертации пытаемся доказать, что в «Светославиче», наоборот, преобладает фантастический элемент.

Акутин явился и автором предисловия к переизданию сборника повестей и рассказов Вельтмана (1979)30. Во многом эта статья напоминает предыдущую. Здесь также дан обзор жизни и творчества Вельтмана с перечислением его произведений, но основное внимание ученого сосредоточено на анализе тех повестей и рассказов, которые помещены в сборнике. Что касается остальных наиболее ярких произведений Вельтмана, то здесь Акутин указывает на их жанровую принадлежность и обозначает основные темы и проблемы, затронутые в том или ином произведении. Особое внимание, на наш взгляд, стоит обратить на начало статьи, где исследователь заявляет следующее: «Каждая литературная эпоха рождает своих корифеев. А рядом с выдающимися мастерами трудятся прозаики и стихотворцы, чей взгляд на человека и его судьбу более ограничен, чьё дарование умереннее (курсив наш — О. С.). Но случается так, что именно эти, скромные, но по-своему талантливые писатели первыми находят новые пути в литературе, по которым в дальнейшем уверенно пойдут их великие современники и потомки. К числу таких русских писателей принадлежит Александр Фомич Вельтман.»31. Нельзя не согласиться с мнением исследователя, что Вельтман был писателем-новатором. Но спорным кажется его утверждение, что Вельтман относится к писателям, «чей взгляд на человека и его судьбу более ограничен». Создавая персонажей, он, по нашему мнению, показывал свою осведомленность в тонкостях человеческого характера. На примере анализа образов Ивы Олелько-вича и Светославича мы попытаемся доказать, что Вельтман уже в ранних, «сказочных» романах создавал сложные характеры, поднимая многие социальные и культурные проблемы своего времени.

Ещё одна статья Акутина посвящена преимущественно позднему периоду творчества писателя32. Исследователь излагает историю создания эпопей «Приключения, почерпнутые из моря житейского», приводит отзывы о ней современников Вельтмана. Кроме того, здесь рассказывается о времени пребывания писателя на постах редактора «Москвитянина» и помощника директора Оружейной палаты. В работе над статьей Акутин широко привлекал личные архивы друзей и знакомых Вельтмана, архив самого писателя, а также обращался к журналистике и критике этого периода.

В 70-80-е годы на волне возрождающегося интереса к литературе первой половины XIX века начинается изучение творчества многих «забытых» писателей-романтиков: «Появление в последние годы обобщённых исследований по истории русского романтизма - свидетельство всестороннего изучения его жанровой системы, этапов развития, основных закономерностей», -так пишет Л.И. Крекнина в своём исследовании33. В настоящее время список работ по творчеству Вельтмана значительно пополнился34. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что они, в отличие от рассмотренных выше статей, носят не общую направленность, а проблемный характер. Некоторые современные исследователи говорят о творчестве Вельтмана в контексте той или иной темы. Обратимся к этим работам.

Статья И.П. Щеблыкина о второй части романа «Светославич»35 написана на основе черновиков самого Вельтмана. Мы уже обращали внимание на то, что исследователи часто обходят это произведение стороной, так как рассматривают его в сравнении с романом «Кощей бессмертный». Щеблы-кин, вопреки распространенному в литературоведении мнению, считает, что «Светославич» является прогрессивным шагом на пути к созданию оригинального исторического романа, построенного на поэтике русского фольклора.

Работа над черновиками позволяет исследователю по-новому посмотреть на произведение. Так, учёный говорит о новой трактовке образа Свето-славича, в связи с чем финал романа он оценивает по-иному, нежели его предшественники (мы вернёмся к этой проблеме во второй главе), поэтому

Щеблыкин полемизирует с некоторыми критиками и исследователями. Для нас данная статья представляет интерес, в первую очередь, потому, что здесь продемонстрирован совершенно иной взгляд на несправедливо лишённый внимания литературоведов роман Вельтмана.

Работа Ю.В. Манна, рассматривающая формирование жанра романтически-иронического повествования36, большей частью посвящена роману А. Вельтмана «Странник». Данное произведение анализируется как один из лучших образцов рассматриваемого исследователем жанра. В ней указаны и предшественники, и последователи Вельтмана в создании подобных произведений. Статья интересна для нас как один из примеров подхода к анализу творчества писателя.

Две статьи В.И. Калугина37, появившиеся в печати с разницей в год, практически повторяют друг друга. Основное их отличие состоит в том, что статья «Забыт ли Александр Вельтман?» имеет общую направленность, а в статье «Романы Александра Вельтмана» большую часть занимает подробный анализ трёх исторических произведений писателя: романов «Кощей бессмертный» и «Светославич» и повести «Райна, королева болгарская». Статьи Калугина (особенно вторая) являются первыми работами по творчеству Вельтмана, где звучит новое определение жанра исследуемых нами произведений. Литературовед определяет его как синтетический жанр фольклорно-исторического романа. Кроме того, Калугин пытается разработать проблему соотношения исторического и фантастического в романах «Кощей бессмертный» и «Светославич». Глубже у него раскрыта проблема главного героя вельтмановских произведений, которую обозначили в своих работах Пере-верзев и Ефимова.

Статья А.П. Богданова, посвященная, как и предыдущая работа Калугина, трём упомянутым выше историческим произведениям Вельтмана38, интересна уже тем, что её автором является не литературовед, а историк (данная статья - послесловие к сборнику исторических произведений Вельтмана).

Соответственно, и подход к интересующим нас романам здесь несколько иной. В частности, Богданов даёт пространный исторический комментарий к романам Вельтмана, отмечая его осведомленность в древнерусской истории. Говорит ученый и о наличии в романах фольклорных элементов, которые, по мнению Богданова, органично вплетаются в историческое повествование и являются его неотъемлемой частью. Богданов даёт очень подробный анализ всех трёх представленных в книге произведений Вельтмана с точки зрения историка, пытаясь решить некоторые спорные литературоведческие проблемы. Так, он поднимает вопрос о смысле заглавия романа «Кощей бессмертный», обращается к анализу образа Ивы Олелькови-ча; говорит о реализации исторического образа Владимира в двух образах романа «Светославич».

Несколько работ по творчеству Вельтмана написал профессор А.В. Чернов. Большой интерес для нас представляет его статья, посвященная роману «Кощей бессмертный»39. В настоящее время эта работа включает в себя наиболее полный анализ данного произведения. Здесь ученый разрабатывает такие важные вопросы, как: проблема автора, своеобразие главного героя, многоплановость, многосюжетность романа, функции вставных новелл, смысл заглавия, направленность и формы проявления в тексте авторской иронии. Эта работа является одной из базовых для нашего исследования, хотя в некоторых вопросах мы полемизируем с Черновым. Несмотря на то, что исследователь обращается к проблеме фольклорно-мифологических элементов в романе «Кощей бессмертный», тем не менее, данный вопрос, по нашему мнению, рассмотрен у него недостаточно полно.

Ещё одна статья Чернова, о которой необходимо упомянуть, носит более узкую направленность: она посвящена проблеме читателя в романах Вельтмана40. Автор рассматривает этот вопрос с точки зрения новаторства стиля писателя, поисков им новых повествовательных форм, его особого пути в литературном процессе 30-х годов XIX века. Чернов анализирует только два романа: «Странник» и «Кощей бессмертный», так как считает эти романы новаторскими не только по форме, но также и по воплощению в них образов автора и читателя. В частности, он отмечает, что в романе «Кощей бессмертный» образ читателя конкретизируется, приобретает больше типических черт и в то же время становится объектом авторской иронии.

В соавторстве с В.А. Кошелевым А.В. Чернов пишет предисловие к переизданию романа Вельтмана «Сердце и Думка» (1986)41. Статья посвящена преимущественно анализу упомянутого романа Вельтмана, но авторы дают небольшой обзор творчества писателя, указывая все современные переиздания его произведений. В статье много говорится об особом пути Вельтмана в литературе XIX века, о своеобразии его произведений. Также Кошелев и Чернов в своей статье упоминают о тех писателях, на которых творчество Вельтмана в той или иной мере оказало влияние.

Выделяется на фоне других работ по данной теме статья К. Кобрина, совершенно лишенная сколь-нибудь положительных оценок творчества писателя. Своеобразие этой статьи проявляется во всём, начиная с анализа и сопоставительных рядов произведений Вельтмана и заканчивая стилем изложения. Передать содержание данной статьи затруднительно, так как автор, на наш взгляд, занимается тем «нанизыванием словес», за которое сам резко осуждает Вельтмана. Поэтому приведём несколько цитат: «Только очень молодые словесности имеют такой поставец, где в зеленых и коричневых бутылочках прошлого столетия хранятся сверхконцентрированные первоэликси-ры; по надобности их достают, гулко откупоривают и капают из них в заранее приготовленную смесь. Получают: то Ремизова, то Сологуба, то Вс. Иванова, то Хлебникова. Потребление эликсира в чистом виде нежелательно — он попросту невкусен. Вельтман поставил производство оного эликсира на поток; этот энтузиаст заполнил дальние погреба родной литературной лавочки разнокалиберными бутылочками с кучерявыми этикетками.»42. Чуть ниже сказано следующее: «Лишь энтузиаст, романтик, дилетант мог насотворять такое чудовищное количество абсолютно разных по целям, но совершенно одинаковых по качеству вещей. Вельтман и есть воплощенный дилетантизм; подполковник в отставке, проводящий бесконечный досуг за безделками; идиотически несерьезный мистер Пиквик.»43. И далее вся статья написана в подобном стиле. Кроме того Кобрин сопоставляет записки А.С. Пушкина и Вельтмана о русско-турецкой войне. Здесь литературовед опять находит повод для критики второго. В частности, нападкам подвергается стиль Вельтмана, определяемый Кобриным как «лингвистическое безумие». В то время как все литературоведы, в той или иной мере упоминавшие о творчестве Вельтмана, считают язык и стиль его произведений новаторским.

Следующая статья, написанная О. Христолюбовой, посвящена исторической прозе Вельтмана44. Автор в своей работе обращается преимущественно к повести «Райна, королевна болгарская», которая, по её словам, несправедливо забыта критиками. Повесть анализируется с точки зрения стиля, близкого, по мнению исследовательницы, к стилю «Слова о полку Игореве». Также Христолюбова уделяет внимание соотношению реального и фантастического начал в этой повести, при этом она ссылается на работу самого Вельтмана «О фантазии», сохранившуюся только в черновиках. Мы считаем, что анализ повести «Райна», произведённый Христолюбовой, применим во многом и к рассматриваемым нами фольклорно-историческим романам Вельтмана. Таким образом, данная статья представляет для нас прежде всего методологический интерес.

В несколько ином ключе написана статья Е. Харитонова45. Продолжая и развивая мысль В.А. Ревича46 о Вельтмане как одном из основоположников русской фантастической литературы, Харитонов говорит о том, что: «без имени Вельтмана . невозможно представить пантеон отцов-основателей отечественной литературы. . Вельтман, бесспорно, заложил основы, как минимум, двух жанров - исторической фантастики и славяно-киевской фэнтези (впрочем, в случае Вельтмана уместно объединить два жанра в один - историко-фэнтезийный)47. Автор статьи не открывает ничего нового, кроме собственного жанрового определения романов, он просто обобщает всё, что было сказано литературоведами до него. Статья имеет, на наш взгляд, более просветительскую, нежели исследовательскую цель и должна, в первую очередь, привлечь к личности и творчеству Вельтмана современных исследователей жанра фэнтези48.

Мы рассмотрели статьи, где освещены отдельные проблемы наследия писателя. Кроме них в последние десятилетия появились и такие работы, где произведения Вельтмана рассмотрены в сопоставлении с творчеством других писателей. Среди наиболее близких к нашему исследованию работ можно назвать статью И.П. Щеблыкина49, в которой предпринимается попытка указать на некоторые фольклорные и мифологические параллели к роману «Кощей бессмертный». Несмотря на то, что статья посвящена сопоставлению произведений Вельтмана и Бунина, большое место уделяется в ней в том числе и интересующей нас проблеме. Исследователь поднимает такие вопросы, как: функция травы эмшан в романе, истоки вставной легенды «Кощей». К сожалению, эта работа затрагивает только роман «Кощей бессмертный» (о статье Щеблыкина, посвящённой роману «Светославич», мы сказали выше). Конечно, мы не во всём согласны с точкой зрения исследователя и полемизируем с ним, но его мнение явилось отправной точкой для наших рассуждений.

Близка к специфике нашего исследования и статья В.Э. Вацуро50. В ней сопоставлены отрывки из повести Н.В. Гоголя «Вий» и романа А.Ф. Вельтмана «Светославич». Исследователь рассматривает данные фрагменты в первую очередь с точки зрения выявления их фольклорных источников. Также в статье рассматривается вопрос о влиянии романа Вельтмана на повесть Гоголя.

Уже упомянутые нами исследователи Кошелев и Чернов в соавторстве написали статью, где сопоставили вельтмановских героев с героями Достоевского51. Они предпринимают попытку типологии героев Вельтмана и Достоевского, основанную на выявлении сходных черт. В частности, главного героя романа «Кощей бессмертный» - Иву Олельковича - они относят к типу «мечтателей». При анализе названного образа мы опираемся на данную работу, делая при этом собственные выводы.

В нашем обзоре необходимо упомянуть также и диссертационные исследования по творчеству Вельтмана, которые были написаны в 80-90-е годы XX века. Работа Л.Б. Саламовой посвящена повестям Вельтмана. Исследовательница обращается преимущественно к прижизненным изданиям писателя. Обосновывая выбор темы своего исследования, Саламова, в частности, заявляет: «На целое десятилетие раньше, чем в романах Вельтмана, в повестях его были заявлены многие актуальные вопросы современности: центральное место занимал вопрос о судьбе русского дворянина, был явлен портрет современного героя.»53. Обращается она и к вопросу о своеобразии вельтмановской прозы, уделяя внимание соотношению в его повестях фантастического и реального элементов.

Л.И. Крекнина в своей работе рассматривает прозу А.Ф. Вельтмана 3040-х гг.54 Особое внимание исследовательница уделяет трём романам писателя: «Странник», «Кощей бессмертный» и «3448-й год». Крекнина объединяет три романа в цикл, выдвигая гипотезу о том, что именно эти произведения явились этапными в раннем творчестве Вельтмана. Взгляд исследовательницы на роман «Кощей бессмертный» во многом кажется нам спорным, поэтому мы полемизируем с ней. Так, она выдвигает тезис о сходстве главного героя романа с героями народных сказок, но при этом слишком его идеализирует и не даёт конкретных сопоставлений. Роман «Светославич» в работе Крекниной не упомянут, но значительное место в исследовании отведено повестям Вельтмана, созданным в названный период.

А.В. Чернов предметом своего диссертационного исследования выбрал романы Вельтмана 1830-1840-х гг.55. В данной работе учёный анализирует его произведения на фоне общего развития литературы первой половины XIX века. Из ранних произведений писателя Чернов обращается к романам «Странник» и «Кощей бессмертный». Причём последний роман он объединяет в своеобразную дилогию с одним из поздних произведений Вельтмана - романом «Новый Емеля», так как считает эти два произведения этапными в эволюции романной системы писателя. Кроме того, исследователь отмечает сходство главных героев в этих романах. Также Чернов уделяет внимание анализу поздних романов Вельтмана: «Сердце и думка», «Генерал Каломерос» и пенталогии «Приключения, почерпнутые из моря житейского». Как и его предшественники, Чернов обходит вниманием роман «Светославич». Анализ романа «Кощей бессмертный» в основном повторяет анализ приведённой выше статьи данного исследователя.

Уже в 90-е годы Чернов, используя материалы своей диссертации, пишет монографию, посвященную романам Вельтмана56. Учёный высказывает совершенно новый взгляд на творчество писателя, на его романы. В книге уделяется внимание не только деятельности Вельтмана-писателя, но и деятельности Вельтмана-ученого. По-новому Чернов здесь подходит и к определению вельтмановского художественного метода: «Творчество Вельтмана вообще оказывается более близким литературе конца XIX-начала XX века. Но, возможно, именно обособленность и независимость позиции писателя и позволили ему вплотную подойти к постановке проблем, которые станут в 70-80-е годы центральными.» . В монографии углубляется и ряд важных проблем, связанных именно с романом «Кощей бессмертный». Более четко прорисован образ главного героя, конкретизирована проблема своеобразия образа автора, ярче обозначается круг проблем, затронутых в этом романе.

Оригинальный подход к творчеству Вельтмана демонстрирует в своей диссертации С.А. Ковыршина58. Произведения Вельтмана она анализирует с точки зрения метроритмической организации текста. В частности, исследовательница даёт характеристику героям романа через анализ ритмического рисунка их речи, а также анализирует общий ритмический строй фольклор-но-исторических романов.

Помимо работ, посвященных непосредственно творчеству Вельтмана, за несколько последних десятилетий появилось много работ, где о произведениях писателя упоминается в связи с той или иной проблемой. Кратко скажем о них. О проблеме фольклора в творчестве Вельтмана упоминают в своих работах М.К. Азадовский59 и Р.В. Иезуитова60. Азадовский говорит о Вельтмане не столько как о писателе, создававшем произведения на основе фольклора, но более как о собирателе и исследователе народного творчества. Учёный подчёркивает немаловажную роль Вельтмана в развитии русской фольклористики. В частности, Вельтман назван одним из вкладчиков в собрание П.В. Киреевского61.

Иезуитова также упоминает о роли Вельтмана как исследователя и собирателя фольклора. Например, она приводит такой факт: известный в то время собиратель фольклора И.М. Снегирёв среди источников, которыми пользовался при составлении своих сборников, называет в том числе и работы Вельтмана. Также Иезуитова, по её словам, на примере романа «Свето-славич» показывает новую функцию фольклора в литературном творчестве 1830-х годов: «в историческом романе фольклор использовался как исключительно ценный и достоверный художественный материал для воссоздания неповторимого колорита древней Руси»62. Данный роман она анализирует именно с точки зрения его отношения к фольклору. Правда, так как эта работа носит общую направленность, то непосредственно анализу романа уделено не так много места. Естественно, что исследовательница не останавливается на всех фольклорно-мифологических образах романа, а образ главного героя рассматривает только в связи с его фольклорным происхождением.

Работы H.JI. Степанова, С.М. Петрова, Г.М. Фридлендера, Н.Н. Петру-ниной носят общий характер и посвящены прозе 20-30-х годов XIX века. Творчество Вельтмана рассматривается в данных работах в ряду других писателей-прозаиков этого периода. Необходимо отметить, что подобного рода работы дают исследователям возможность показать с помощью анализа творчества конкретных писателей цельную картину литературного процесса того или иного временного отрезка.

H.JI. Степанов63 в своей статье производит анализ вельтмановских произведений, сравнивая их с творчеством других писателей этого периода. Тем не менее, в связи с формированием и развитием жанра исторического романа Степанов говорит о своеобразии трёх исторических произведений Вельтмана: «Кощей бессмертный», «Светославич» и «Предки Калимероса». Исследователь считает, что своеобразие перечисленных вельтмановских произведений обусловлено именно обращением писателя к народному творчеству. Но развёрнутый анализ романов в статье, к сожалению, отсутствует.

Также не останавливается подробно на анализе исторических романов Вельтмана в своих работах и С.М. Петров64. Так как внимание учёного привлекает исторический роман во времена его формирования, то, естественно, что он не обходит вниманием и романы Вельтмана. Романы «Светославич» и «Кощей бессмертный» учёный объединяет по используемому в них материалу. Эти произведения Петров считает новаторскими с точки зрения языка, стиля и, собственно, материала, на котором они построены. Несомненным достоинством писателя, по мнению Петрова, является то, что он «сквозь романтическую фантазию. даёт почувствовать дух времени, характер русской сказки и славянской мифологии, рисует поэтические картины древней Руси, причудливо совмещая их с изображением людей своего времени»65.

Г.М. Фридлендер66 выделяет для анализа творчества Вельтмана целый раздел, потому что писатель был, по его мнению, «одним из самых оригинальных и плодовитых романистов 30-х годов»67. Учёный говорит о своеобразной шутливо-иронической манере вельтмановского повествования, выдвигает тезис о «сказовости» романов Вельтмана. Отсюда, как считает Фридлендер, и своеобразный способ изложения, при котором создаётся впечатление, что автор «играет» с читателем и даже ведёт своеобразную игру со своими героями. Основное внимание исследователь уделяет позднему творчеству писателя, так как считает, что «В 40-е годы талант Вельтмана значи g тельно вырос по сравнению с предыдущим десятилетием» .

Более современная статья Н.И. Петруниной в академической «Истории русской литературы»69 также не имеет подробного анализа произведений Вельтмана. Но в этой статье так же, как и в предыдущей, оценивается своеобразие творческой манеры писателя, его стиля, языка. Как и предыдущие три работы, она носит обобщающий характер и имеет целью дать сведения о писателях 30-х годов XIX века.

Известный специалист по русскому романтизму В.И. Сахаров говорит о творчестве Вельтмана в контексте той или иной общей проблемы. В частности, имя Вельтмана упоминается в его статье, посвященной романтическому стилю70. Здесь оценка языка вельтмановских произведений носит негативную окраску, так как ученый придерживается мнения, что Вельтман являлся эпигоном А. Марлинского, который во главу угла ставил «витиеватость» стиля произведений.

71

В другой статье, посвященной романтической повести , Сахаров даёт небольшой анализ повестей Вельтмана. Здесь его общая оценка творчества писателя оказывается более позитивной: «Вельтман гораздо ближе к действительности и реальному человеку, нежели возвышенный романтик Марлин

72 ский.» . Повести Вельтмана исследователь считает прогрессивным шагом в развитии русской романтической прозы.

Уделяют внимание фантастической прозе Вельтмана в своих диссертациях В.Ю. Троицкий и И.В. Семибратова. Профессор Троицкий в своей работе говорит и о повестях Вельтмана, как о ярком примере сказочной и фантастической прозы, и об исторических романах писателя. Он также уделяет внимание истокам и своеобразному стилю вельтмановских исторических романов, рассматривая их в ряду других произведений этого периода.

И.В. Семибратова74предпринимает в своей работе попытку типологии русской фантастики 30-х годов XIX века. Интересующие нас романы Вельтмана она относит к первому из выделяемых ей типов - к фантастике как сказочной реальности. Одной из наиболее ярких черт этих двух романов она считает постоянное чередование фантастики и реальности, когда становится трудно уловить между ними грань. Причём, по мнению исследовательницы, «сказочные» романы Вельтмана наиболее самобытны и выделяются на фоне других произведений указанного периода, которые Семибратова относит к этому же типу фантастики.

Подводя итоги обзора работ по творчеству Вельтмана, мы хотели бы отметить, что в основном все исследователи традиционно выделяют из двух изучаемых нами романов только «Кощей бессмертный», в то время как «Светославич» рассматривается в качестве «продолжения традиции» или исследователи о нём «забывают». Несмотря на то, что «Кощей бессмертный» -произведение достаточно хорошо освещенное в литературе, тем не менее, ни в одном исследовании нет глубокого подхода к проблеме выявления степени освоенности Вельтманом фольклорно-мифологического материала. Недостаточно подробно, на наш взгляд, изучена и фигура главного героя романа -Ивы Олельковича. Что касается романа «Светославич», то здесь мы назвали только одну работу, которая посвящена его анализу, но и в ней рассматривается только вторая часть произведения. В связи с этим мы формулируем наши цели и задачи.

Цель данного исследования состоит в том, чтобы выявить художественное своеобразие фольклорно-исторических романов Вельтмана, построенных на основе фольклорно-мифологического материала, на различных уровнях восприятия.

В связи с этой целью нами ставятся следующие задачи:

- на основе структурного анализа отдельных сюжетных элементов романов, выявить степень освоения фольклорно-мифологического материала, проникновение автором в его эстетику и осмысление его структуры;

- раскрыть своеобразие образа вельтмановского героя, а также способы его построения;

- осветить проблему автора в романе «Кощей бессмертный»;

- на основе структурно-сопоставительного анализа доказать, что роман «Светославич, вражий питомец» стоит на границе жанров исторического романа и литературной сказки;

- проанализировать некоторые второстепенные образы романов, с точки зрения их фольклорно-мифологических прототипов.

Объектом нашего исследования являются фольклорно-исторические романы «Кощей бессмертный» и «Светославич, вражий питомец», построенные на фольклорно-мифологическом материале в сочетании с историческим материалом и древнерусскими памятниками литературы.

Предметом исследования является выявление художественного своеобразия фольклорно-исторических романов Вельтмана, выраженного в переосмыслении автором фольклорно-мифологического материала. В работе мы предпринимаем попытку выявить в ткани романов отдельные фольклорные сюжеты и жанры, а также фольклорно-мифологические образы.

В связи с этим мы в данном исследовании выдвигаем и доказываем следующие положения, выносимые на защиту:

- отдельные сюжетные линии романов «Кощей бессмертный» и «Светославич, вражий питомец» представляют собой синтез эпических фольклорных жанров с чётко выявляющимися элементами волшебной сказки (по работам В.Я. Проппа). При этом данные элементы подверглись сознательной трансформации со стороны Вельтмана;

- при построении сюжетных линий персонажей Вельтманом были использованы достаточно распространённые фольклорные сюжеты, поверья древних славян, поэтому у некоторых персонажей романов можно достаточно легко выявить фольклорно-мифологические прототипы; образы главных героев исследуемых романов (Ива Олелькович и Светославич) сочетают в себе фольклорные и литературные традиции.

Новизна данного исследования состоит в том, что романы «Кощей бессмертный» и «Светославич, вражий питомец» будут анализироваться с точки зрения их фольклорно-мифологических источников. Кроме того, как уже было сказано выше, в данной работе предпринята попытка рассмотреть отдельные фрагменты романов с точки зрения их структуры. В частности, мы опираемся на схемы волшебных сказок, предложенные В.Я. Проппом, которые представлены в таких его работах, как: «Морфология сказки» и «Исторические корни волшебной сказки». Подобному анализу до недавнего времени подвергались лишь произведения, принадлежавшие к жанру литературной сказки. Своеобразие данной работы заключается в том, что к роману применяется та же методика сравнительного анализа, что и к сказке.

Также в работе производится анализ образов главных героев и некоторых второстепенных персонажей романов для выявления их фольклорных прототипов. В частности, при анализе образа Ивы Олельковича мы отталкиваемся от символики его имени, а применительно к образу Светославича мы анализируем соотношение фольклорных и литературных традиций, использованных при его создании.

В процессе работы над диссертацией мы привлекали не только тексты названных романов Вельтмана, но и исследования, посвященные русскому фольклору и славянской мифологии. Кроме того, мы обращались к текстам сказок (преимущественно в обработке А.Н. Афанасьева), былин, «Слова о полку Игореве», «Повести временных лет», «Повести о Еруслане Лазаревиче» и к литературе нового времени (Вольтер, Д.И. Фонвизин, Н.В. Гоголь).

Методология исследования включает в себя структурно-сопоставительный анализ отдельных элементов романов (в основу которого положена методика В.Я. Проппа), генетический анализ, базирующийся на работах таких исследователей фольклора, как: Б.Н. Путилов, Н.В. Новиков, Э. Померанцева, Е.С. Новик и др. Историко-культурный анализ романа как целостной структуры и отдельных его элементов мы строим на работах таких исследователей, как: М.М. Бахтин, Л. Гинзбург, Е.М. Мелетинский, Ю.М. Лотман, Н.Т. Рымарь.

Теоретическая значимость данной работы заключается в том, что в ней рассматриваются такие общие литературоведческие проблемы, как: проблема взаимоотношений литературы и фольклора, проблема реализации авторского начала в романе, образ главного героя; намечаются пути анализа одной из жанровых разновидностей исторического романа.

Практическое значение результатов данного исследования состоит в том, что они могут быть использованы как основа для спецкурса «Творчество А.Ф. Вельтмана», «Фольклор в творчестве писателей-романтиков» «Исторический роман XIX века», а также в обзорных лекциях по русской литературе XIX века.

Структура работы. Исследование состоит из «Введения», двух глав: «Фольклорно-исторический роман «Кощей Бессмертный» и «Светославич, вражий питомец»: сочетание традиций литературной сказки и исторического романа», «Заключения», примечаний и библиографии.

Первая глава «Фольклорно-исторический роман «Кощей бессмертный» включает в себе три части: «Мифологические и фольклорные источники романа», «Образ главного героя и заголовочный комплекс романа» и «Своеобразие образа автора».

В первой части первой главы роман анализируется с точки зрения его фольклорно-мифологических соответствий не только на уровне образов и отдельных элементов, но и на уровне сюжета. Анализу подвергаются как отдельные сюжетные линии романа, так и некоторые образы, представляющие интерес с точки зрения литературно-фольклорных связей.

Во второй части первой главы рассматривается образ главного героя романа Ивы Олельковича. Большое внимание уделяется трактовке имени героя, которое мы генетически возводим к имени Иван. Отсюда сравнение Ивы с фольклорными универсальными образами Ивана-дурака и Ивана-царевича. Здесь же уделяется место анализу заголовочного комплекса романа, которое, по нашему мнению, напрямую связано с образом Ивы Олельковича. Более того, заглавие помогает раскрыть образ главного героя романа, понять, против чего направлена ирония автора. Мы считаем, что между Ивой и Кощеем (образом-символом, который вынесен в заглавие) можно поставить знак равенства. Для этого мы обращаемся, кроме всего прочего, к этимологическому анализу имени Кощей. Кроме того, мы пытаемся доказать, что в связи с этим в романе присутствует повторяющийся мотив пленника.

В третьей части первой главы рассматривается образ автора в романе «Кощей бессмертный». Обратиться к этой проблеме нас побудили упомянутые выше работы А.В. Чернова, где он заявляет о том, что в романе присутствуют два образа автора, противопоставленные друг дру1у. На основе анализа мы вступаем с Черновым в полемику, доказывая, что образ автора в романе всё-таки един. А образ, который Чернов в своих работах определяет как «летописец» и рассматривает как маску повествователя, является одним из персонажей романа. В то время как романный повествователь в данном произведении отделен от «летописца» и ближе к автору конципированному.

Вторая глава ««Светославич, вражий питомец»: сочетание традиций литературной сказки и исторического романа» включает в себя три части: «Структурно-сопоставительный анализ отдельных мотивов романа», «Трактовка некоторых образов романа с точки зрения их фольклорных прототипов» и «Светославич как тип романтического героя».

В первой части второй главы мы рассматриваем отдельные сюжетные линии романа, подвергая их структурному анализу. Этот анализ позволяет нам показать, что Вельтман не только использовал сказочные и былинные сюжеты для создания этого романа, но также попытался воссоздать их структуру. И действительно, сюжетные линии его героев во многом повторяют линии фольклорных персонажей. Доказав, что фантастика в романе занимает главенствующее положение, мы тем самым доказываем, что роман «Светославич» находиться ближе к традициям литературной сказки, получившей широкое распространение в этот период.

Во второй части второй главы мы рассматриваем некоторые образы романа с точки зрения их фольклорно-мифологического генезиса. Здесь мы на конкретных примерах демонстрируем, как Вельтман, переосмысляет образы, взятые из славянской мифологии и фольклора, сообщая им иные функции или придавая им иное звучание.

Наконец, в третьей части главы мы анализируем образ Светославича, который, как нам кажется, несмотря на свою явную мифологизированность, всё же содержит в себе черты романтического героя. Большое внимание уделяется выявлению фольклорно-мифологических и литературных черт в этом герое.

В «Заключении» мы подводим итоги нашего исследования, делаем основные выводы по всей работе.

29

Заключение научной работыдиссертация на тему "Художественное своеобразие фольклорно-исторических романов А.Ф. Вельтмана"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В конце нашего исследования мы бы хотели подвести некоторые итоги, а также обозначить основные выводы, к которым мы пришли при анализе художественного своеобразия романов «Кощей бессмертный» и «Светославич, вражий питомец».

Фольклорно-исторические романы А.Ф. Вельтмана не только интересны, благодаря сложному и увлекательному авантюрному сюжету, но также они представляют ценность с историко-литературной точки зрения. Мы уже не раз говорили о влиянии творчества Вельтмана на современный ему литературный процесс и на последующие поколения писателей. Его романы, написанные более 150 лет назад, и сейчас могут быть интересны и широкому кругу читателей, и исследователям. Проблемы, отражённые в рассматриваемых нами романах, во многом остаются актуальными и по сей день. Особенно проблема отношения к истории, к памяти наших предков, которую Вельтман ставит в своём романе «Кощей бессмертный». Насколько остро сейчас звучит проблема личности, оказавшейся на грани двух миров, двух идеологий, отражённая в романе «Светославич, вражий питомец».

Фольклорно-мифологический материал, на котором строит Вельтман свои романы, весьма разнообразен. В пределах одного произведения, даже одного отрывка, можно выявить признаки различных фольклорных жанров, соединённые автором в один оригинальный сюжет. Интересен и способ использования фольклорно-мифологических элементов в романах.

Так, в романе «Кощей бессмертный», используя черты фольклорных образов Незнайки, Ивана-царевича и Ивана-дурака, а также элементы и целые схемы сказочных сюжетов, Вельтман создаёт вполне реальные образы Ивы Иворовича и Ивы Олельковича, хотя они отдалены от него по времени несколькими веками. Но герои эти очень жизненны, узнаваемы, и не кажутся читателю сколь-нибудь фантастичными, хотя при их создании Вельтман пользуется приемами гротеска и иронии. Фольклорный образ Кощея бессмертного, вынесенный и в заглавие романа, становится у Вельтмана многозначным образом-символом, с помощью которого автор обозначает далеко не сказочные проблемы. И фигура главного героя романа на этом фоне становится ярче, более выпукло обозначаются её недостатки.

На первый взгляд вполне сказочная, фантастичная деталь — листок волшебной травы эмшан, тоже приобретает в романе символичное значение. Он выступает в роли знака избранности рода, который не оправдывает своего избранничества. Более того, мы видим, как на протяжении романа происходить умственная и нравственная деградация «вечного» (говоря словами А.В. Чернова) рода, которого на самом деле не существует.

В романе «Светославич, вражий питомец», созданном на основе поверья о проклятом ребёнке, фольклорно-мифологический пласт превалирует, по сравнению с романом «Кощей бессмертный». Хотя здесь же мы видим и множество исторических образов, а сюжет романа строится на событиях, связанных с крещением Руси.

Образ главного героя романа «Светославич» более фантастичен, нежели герой романа «Кощей бессмертный». Прежде всего уже потому, что он -кикимора, воспитанник нечистой силы. Этот персонаж находится на грани двух миров, так как по сути своей он человек, но вынужден жить среди нечисти. Но при более детальном анализе образа Светославича оказывается, что его волнуют вполне человеческие, «земные» проблемы: проблема выбора, границы между добром и злом, безответная любовь, поиски смысла и цели жизни. Таким образом, персонаж, полностью построенный на фольклор-но-мифологическом материале, оказывается очень «человеческим».

Множественные образы романа «Светославич», в основе которых лежат славянские поверья, мифологические персонажи, фольклорные сюжеты, сообщают произведению ту неповторимую оригинальность, которой отличается творчество Вельтмана. Вместе с тем, обилие подобных образов в романе приближает его к жанру литературной сказки, основные черты которого мы привели во второй главе.

Анализ образа автора в романе «Кощей бессмертный» несколько выбивается из общего строя исследования, направленного в первую очередь на выявление фольклорных элементов. Но проблема эта важна с точки зрения художественного своеобразия данного романа. Рассматривая образ автора в данном произведении, мы глубже проникаем в проблемы, поставленные в «Кощее бессмертном». Фигура автора здесь очень значима и весьма своеобразно реализована.

Устами повествователя Вельтман высказывает в романе «Кощей бессмертный» весьма важные для своего времени методологические проблемы, касающиеся исторической романистики. На первый план выдвигается вопрос о бережном отношении к историческим фактам. Кроме того, в авторских отступлениях много внимания уделяется вопросам философской и нравственной направленности. Такие комментарии помогают читателям осознать смысл прочитанного, заостряют их внимание на ключевых проблемах, рассматриваемых в том или ином отрывке.

Итак, фольклорно-исторические романы Вельтмана, несмотря на кажущеюся «легкость» восприятия оказываются произведениями очень сложными и многогранными. Причём роман «Светославич» ни в художественном, ни в содержательном отношении не уступает роману «Кощей бессмертный», как принято считать в литературоведении. Это произведение несколько иной направленности, в котором отражены несколько иные, чем в «Кощее» проблемы. Поэтому говорить о том, что какой-то из двух романов лучше или хуже, на наш взгляд, не совсем справедливо. Это два совершенно самостоятельных произведения с разным уровнем освоения фольклорно-мифологического материала.

В заключении скажем, что мы в данном исследовании рассмотрели только одну из множества сторон художественного своеобразия двух фольк-лорно исторических романов Вельтмана. Но за пределами нашей работы осталось ещё множество интересных проблем, реализованных в этих романах.

Вообще, несмотря на то, что сейчас возрождается интерес к творчеству Вельтмана, тем не менее, современные исследователи лишь слегка приподняли завесы над наследием этого оригинального писателя, творчество которого оказало влияние на таких классиков как Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский, А. Белый, М. Булгаков. Не менее интересным может оказаться анализ произведений Вельтмана с точки зрения исследования истории русского фэнтези, жанр которого оказывается очень популярным в последнее время.

Наше исследование только намечает новые пути и подходы к изучению фольклорно-исторических романов Вельтмана, но, мы надеемся, что оно поможет открыть перспективы как для изучения данных романов в частности, так и для изучения творчества Вельтмана вообще.

Список научной литературыСкачкова, Оксана Арнольдовна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Афанасьев А. Н. Народные русские сказки. В 3-х тт. / Под ред. Э.В. Померанцевой, К.В. Чистова и др. М., 1981.

2. Вельтман А. Ф. Кощей бессмертный: Былина старого времени // Вельтман А. Ф. Романы / Сост. В.И. Калугин. М., 1985. С. 22-233

3. Вельтман А. Ф. Светославич, вражий питомец: Диво времен Красного Солнца Владимира//Вельтман А. Ф. Романы С. 234-369.

4. Вольтер Простодушный // Вольтер Собр. соч.: В 3-х тт. / Под общ. ред. Б. Грибановой. Т. I. М., 1998. С. 491-552.

5. Гоголь Н. В. Вий // Гоголь Н. В. Полн. собр. соч. В 14-ти тт. Т. II / Под ред. Н. Мещерякова. М., 1937. С. 175-218. (Прим. С. 732-748.).

6. Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым / Под ред. Л.А. Дмитриева отв. ред. и др. М., 1977.

7. Майков А. Н. Емшан // Майков А. Н. Сочинения в двух томах. Т. I. М., 1984. С. 444-446.

8. Повесть временных лет. Пер. Д. С.Лихачёва. // Изборник (Сборник произведений литературы Древней Руси) / Под ред. Л.А. Дмитриева и Д.С. Лихачёва. М., 1981. С. 28-91.

9. Повесть о Еруслане Лазаревиче // Памятники литературы древней Руси: XVII век / Под ред. Л.А. Дмитриева и Д.С. Лихачёва. Кн. 1-я. М., 1988. С. 301-322.

10. Слово о походе Игоревом, Игоря, сына Святослава, внука Олегова. Пер. Д.С. Лихачёва. // Изборник (Сборник произведений литературы Древней Руси). С. 196-213.

11. Фонвизин Д. И. Недоросль // Фонвизин Д. И. Собрание сочинений: В 2-х тт. / Под ред. Г.П. Макагоненко. Т. I. М., 1959.1.. Пособия:

12. Агранович С. 3., Саморукова И. В. Двойничество. Самара, 2001. —132 с.

13. Адрианова-Перетц В. П. Древнерусская литература и фольклор. JL, 1974. -171 с.

14. Азадовский М. К. История русской фольклористики. М., 1958. -479 с.

15. Азадовский М. К. Русские сказочники // Азадовский М. К. Статьи о литературе и фольклоре. M.;JI., 1960. С. 15-79.

16. Азбелев С. Н. Русская народная проза // Народная проза. М., 1992. С. 5-30.

17. Акимова Т. М. Литература и фольклор // Акимова Т. М. О фольклоризме русских писателей: Сб. ст. Саратов, 2001. С. 17-27.

18. Акутин Ю. М. Александр Вельтман в русской критике XIX века // Проблемы художественного метода в русской литературе: Сб. научн. ст. М., 1973. С. 56-77.

19. Акутин Ю. М. Александр Вельтман и его роман «Странник» // Вельтман А. Ф. Странник. М., 1978. С. 247-300.

20. Акутин Ю. М. Неизвестные страницы поэзии Вельтмана // Проблемы художественного метода в русской литературе: Сб. научн. ст. М., 1973. С. 78-89.

21. Акутин Ю. М. Проза Александра Вельтмана // Вельтман А. Повести и рассказы. М., 1979. С. 5-20.

22. Акутин Ю. М. Страницы жизни Александра Вельтмана (по архивным и печатным материалам) //Встречи с книгой. М., 1979. С. 346-368.

23. Альтшуллер М. Эпоха Вальтера Скотта в России: Исторический роман 1830-х гг. СПб., 1996.

24. Аникин В. Писатели и литературная сказка // Русские сказки в обработке писателей. М., 1964. С. 3-26.

25. Аникст А. А. Идейные и художественные особенности романизма // Искусство романтической эпохи. М., 1969. С. 1-17.

26. АрхиповаР. В. Проблема национальной самобытности в русской литературе первой четверти XIX века (эпоха становления романтизма) // Русская литература и фольклор (Первая половина XIX века). JL, 1976. С. 30-84.

27. Афанасьев А. Н. Баснословные сказания о птицах // Афанасьев А. Н. Древо жизни: Избранные статьи. М., 1983. С. 120-135

28. Афанасьев А. Н. Ведуны, ведьмы, упыри и оборотни // Афанасьев А. Н. Древо жизни. С. 376-409.

29. Афанасьев А. Н. Змей//Афанасьев А. Н. Древо жизни. С. 253-292.

30. Афанасьев А. Н. Нечистая сила // Афанасьев А. Н. Древо жизни. С. 323-341.

31. Афанасьев А. Н. Об исторической верности в романах И.И. Лажечникова // Афанасьев А. Н. Народ-художник: Миф. Фольклор. Литература. М., 1986. С. 81-94.

32. Бахтин М. М. Автор и герой в эстетической деятельности // Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук. СПб., 2000. С. 9-226.

33. Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе (Очерки по исторической поэтике) // Бахтин М. М. Эпос и роман. СПб., 2000. С.11-193.

34. Бахтин М. М. Эпос и роман (О методике исследования романа) // Бахтин М. М. Эпос и роман. С. 194-232.

35. Белецкий А. И. Очередные вопросы изучения русского романтизма // Русский романтизм: Сб. ст. / Под ред. А.И. Белецкого. Л., 1927. С. 5-25.

36. Белинский В. Г. «Арабески» Н.В. Гоголя. «Миргород» Н.В. Гоголя // Белинский В. Г. Полн. собр. соч. в 13-ти томах. Т. I. М., 1953. С. 172-174.

37. Белинский В. Г. Взгляд на русскую литературу в 1846 г. // Белинский В.Г. ПСС. Т. X. М., 1956. С. 7-50.

38. Белинский В. Г. Взгляд на русскую литературу в 1847 г. // Белинский В.Г. ПСС. Т. X. М., 1956. С. 279-359.

39. Белинский В. Г. «Виргиния или Поездка в Россию» Александра Вельтмана. «Сердце и думка: Приключения». Сочинения А.Ф. Вельтмана // Белинский В. Г. ПСС. Т. II. М., 1953. С. 356-359.

40. Белинский В. Г. «Генерал Каломерос». Роман сочинения А.Ф. Вельтмана //Белинский В. Г. ПСС. Т. IV. М., 1954. С. 304-308.

41. Белинский В. Г. Журналистика (1840) // Белинский В. Г. ПСС. Т. IV. М., 1954. С. 177-188.

42. Белинский В. Г. «Ледяной дом» соч. И.И. Лажечникова. «Бусурман» соч. И.И. Лажечникова//Белинский В. Г. ПСС. Т. III. М., 1954. С. 7-23.

43. Белинский В.Г. Литературные мечтания // Белинский В. Г. ПСС. Т. I. М.,1953. С. 20-104.

44. Белинский В. Г. О «Господине Новгороде Великом» г. А.Ф. Вельтмана // Белинский В. Г. ПСС. Т. I. М., 1953. С. 209-210.

45. Белинский В. Г. Повести Александра Вельтмана // Белинский В. Г. ПСС. Т. VII. М., 1955. С. 633-635.

46. Белинский В. Г. Полное собрание сочинений А. Марлинского // Белинский В. Г. ПСС. Т. IV. М., 1954. С. 21-53.

47. Белинский В. Г. «Предки Калимероса. Александр Филиппович Македонский» А.Ф. Вельтмана//Белинский В. Г. ПСС. Т. II. М., 1953. С. 114-119.

48. Белинский В. Г. Русская литература в 1840 году // Белинский В. Г. ПСС. Т. IV. М., 1954. С. 408-477.

49. Белинский В. Г. Русская литература в 1843 году // Белинский В. Г. ПСС. Т. VIII. М., 1955. С. 54-100.

50. Белинский В. Г. Русская литература в 1845 году // Белинский В. Г. ПСС. Т. IX. М., 1956. С. 378-406.

51. Белинский В. Г. Русские журналы(1839) // Белинский В. Г. ПСС. Т. III. М.,1954. С. 168-192.

52. Белинский В. Г. «Светославич, вражий питомец. Диво времён красного солнца Владимира» А. Вельтмана // Белинский В. Г. ПСС. Т. I. М., 1953. С. 207.

53. Белинский В. Г. Сто русских литераторов(1841) // Белинский В. Г. ПСС. Т. V. М., 1955. С. 186-217.

54. Берковский Н. Я О романтизме // Искусство романтической эпохи. М., 1969. С. 18-56.

55. Бестужев-Марлинский А. А. Взгляд на русскую словесность в течение 1824 и начале 1825 годов // Бестужев-Марлинский А. А. Сочинения: В 2-х тг. Т. II. М., 1981. С. 401-411.

56. Бестужев-Марлинский А. А. «Клятва при гробе господнем. Русская быль XV в.» Сочинения Н. Полевого // Бестужев-Марлинский А. А. Сочинения. С. 412-464.

57. Богданов А. П. Александр Вельтман писатель-историк // Вельтман А.Ф. Романы. М., 1985. С. 458-481.

58. Бонецкая Н. К. «Образ автора» как эстетическая категория // Контекст-1985: Лит.-теор. исслед. М., 1986. С. 241-269.

59. Бороздин А. К. Русская литература в XIX веке. СПб., 1886.

60. Брауде Л. Ю. К истории понятия «литературная сказка» // Изв. АН СССР: Серия лит и яз. 1977. №3. С. 226-235.

61. Бухштаб Б. Я. Первые романы Александра Вельтмана // Русская проза. Л., 1929. 192-231.

62. Вацуро В. Э. Из наблюдений над поэтикой «Вия» Гоголя // Культурное наследие древней Руси. М., 1976. С. 307-311.

63. Вельтман А. Ф. Ответ на разбор «Ратибора Холмоградского» в «Москвитянине»//Москвитянин. 1841. 4.V. №11. С. 194-213.

64. ВеселоваН. А. Имя в жизни и в литературе // Литературный текст: Проблемы и методы исследования IV: Сб. научн. тр. Тверь, 1998. С. 30-35.

65. Веселова Н. А. «Имя текста» в тексте // Литературный текст: Проблемы и методы исследования. М.; Тверь, 2000. С. 66-72.

66. Виноградов В. В. О связи процессов развития литературного языка и стиля художественной литературы // Виноградов В. В. О языке художественной литературы. М., 1959. С. 570-575.

67. Волков И. Ф. Творческие методы и художественные системы. М., 1989. -253 с.

68. Гаджиев А. А. Романтизм и реализм. Баку, 1972. —348 с.

69. Газо А. Шуты и скоморохи всех времён и народов. СПб., 1898. -312с.

70. Гербель Н. В. А.Ф. Вельтман // Русские поэты в биографиях и образцах. СПб., 1873. С. 324-325.

71. Герлован О. К. Русская литературная сказка XVIII начала XIX в. (Понятие. Истоки. Типология). Автореф. дисс. канд. филол. наук. М., 1996. -27 с.

72. Гинзбург Л. О литературном герое. Д., 1979. -222 с.

73. Годфруа Ж. Что такое психология? Т. II. М., 1992.

74. Гранин Ю. А.Ф. Вельтман // Очерки из истории русской литературы первой половины XIX века. Баку, 1941. Вып. 50. С. 66-93.

75. Григорян А. П. Анализ структуры литературного произведения. Ереван, 1984.-187 с.

76. Гуляев Н. А. Типология романтического мировоззрения // Вопросы романтизма. Под ред. Н. А. Гуляева. Вып. 4. Казань, 1967. С. 16-42.

77. Гуревич А. М. Романтизм в русской литературе. М., 1980. -104 с.

78. Даль В. И. О повериях, суевериях и предрассудках русского народа: Материалы по русской демонологии. СПб., 1996. -408 с.

79. Джанджакова Е. В. О поэтике заглавий // Лингвистика и поэтика. М., 1979. С. 207-214.

80. Долгов С. Вельтман и его план окончания «Русалки» Пушкина. М., 1897. -16 с.

81. Долинин А. История, одетая в роман: Вальтер Скотт и его читатели. М., 1988.-319 с.

82. ДружининА. В. Письма иногороднего подписчика // ДружининА. В. Собр. соч. Т. VI. СПб., 1865. С. 73-76, 110-111, 272-282, 325.

83. Елеонский Ф. Литература и народное творчество. М., 1956. -239 с.

84. Ефимова 3. С. Начальный период литературной деятельности А.Ф. Вельтмана//Русский романтизм. JL, 1927. С. 51-87.

85. Жукас С. О соотношении литературы и фольклора // Фольклор. Поэтика и традиция. М., 1981. С. 8-21.

86. Замотан И. И. Романтизм 20-х годов XIX столетия в русской литературе. Изд. 2-е доп. СПб.; М., 1913. -453 с.

87. Иванов В. В., Топоров В. Н. Птицы // Мифы народов мира. Энциклопедия. В 2-х тт. / Под ред. С.А. Токарева и др. Т. 2. М., 1994. С. 346-349.

88. ИезуитоваР. В. Литература второй половины 1820-1830-х годов и фольклор //Русская литература и фольклор: Первая половина XIX века. Л., 1979. С. 85-143.

89. Ильин-Томич А. А. Вельтман // Русские писатели 1800-1917: Биографический словарь / Под ред. П.А. Николаева. Т. 1. М., 1992. С. 403-409.

90. Исупов К. Г. Философия и эстетика истории в литературной классике XIX в. // Литература и история (Исторический процесс в творческом сознании русских писателей и мыслителей XVIII XX вв.). Вып. 2-ой. / Отв. ред. Ю.В. Стенник. СПб., 1997. С. 110-144.

91. Калугин В. И. Забыт ли Александр Вельтман? // Лит. учёба. 1984. №6. С. 187-194.

92. Калугин В. И. Романы Александра Вельтмана // Вельтман А.Ф. Романы. М., 1985. С. 3-21.

93. Кидель А. А.Ф. Вельтман. //Днестр. 1957. №3. С. 130-136.

94. Кобрин К. Поставщик её величества литературы. // Октябрь. 1993. № 6. С. 175-179.

95. Ковыршина С. А. Метризованная проза А.Ф. Вельтмана, Автореф. дисс. канд. филол. наук. М., 1995. -17 с.

96. Кожина Н. А. Заглавие художественного произведения: онтология, функции, параметры типологии // Проблемы структурной лингвистики-1984: Сб. ст. М, 1988. С. 167-182.

97. Кожинов В. Происхождение романа. М., 1963. -440 с.

98. Корман Б. О. Итоги и перспективы изучения проблемы автора // Корман Б. О. Избранные труды по теории и истории литературы. Ижевск, 1992. С. 59-68.

99. Корман Б. О. О целостности литературного произведения // Корман Б. О. Избранные труды С. 119-128.

100. Корман Б. О. Целостность литературного произведения и экспериментальный словарь литературоведческих терминов // Корман Б.О. Избранные труды. С. 172-189.

101. Кошелев В. А., Чернов А. В. Мудрая фантазия сказочника // Вельтман А.Ф. Сердце и думка: Приключение. М., 1986. С. 3-22.

102. Кошелев В. А., Чернов А. В. Человек в художественном мире А. Ф. Вельтмана и Ф. М. Достоевского // Достоевский: Материалы и исследования. Вып. 6. Л., 1985. С. 55-63.

103. Крекнина JI. И. Жанровое своеобразие прозы А.Ф. Вельтмана 1830-1840-х годов. Автореф. дисс. канд. филол. наук. Томск, 1985. -19 с.

104. Кубарева Н. П. Романтизм // Основы литературоведения / Под ред. В.П. Мещерякова. М., 2000. С. 220-235.

105. Кулешов В. И. Типология русского романтизма // Романтизм в славянских литературах / Под ред. В.И. Кулешова и др. М., 1973. С. 6-28.

106. Куприянов А. Н. Что растёт во дворе? Барнаул, 1998. —164 с.

107. Ламзина А.В. Заглавие // Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины. М., 1999. С. 94-107.

108. Левкиевская Е. Мифы русского народа. М., 2000. -528 с.

109. Лейтес Н. С. Роман как художественная система. Пермь, 1985. -80 с.

110. Власова М. Новая абевега русских суеверий: Иллюстрированный словарь. СПб., 1994.

111. Жюльен Надя. Словарь символов. Челябинск, 1999.

112. Славянская мифология. Словарь-справочник / Сост. JI. Вагурина. М., 1998.

113. Славянская мифология: Энциклопедический словарь. М., 1995.

114. Тресиддер Дж. Словарь символов. М., 1999.

115. Шапарова Н.С. Краткая энциклопедия славянской мифологии. М., 2001.