автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Своеобразие художественного мира романов А.Ф. Вельтмана

Полный текст автореферата диссертации по теме "Своеобразие художественного мира романов А.Ф. Вельтмана"

РГБ ОД

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ОТКЙЛтШ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

ЩАЛПЕГИН Олег Николаевич

СВОЕОБРАЗИЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО МИРА РОМАНОВ А.Ф. ВЕЛЬТМАНА

специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва - 1999

Работа выполнена на кафедре русской литературы филологического факультета Московского государственного открытого педагогического университета.

Научные руководители -

доктор филологических наук, профессор ¡Захаркин А.Ф.|; доктор филологических наук, профессор Певцова Р.Т.

Официальные оппоненты - член-корреспондент Международной

Славянской академии, доктор филологических наук, профессор Сохряков Ю.И.; кандидат филологических наук, доцент Голубкова В.П.

Ведущая организация

- Рязанский государственный педагогический университет им. С.А. Есенина

Защита состоится ноября 1999 г. на заседании

специализированного диссертационного Совета Д 113.25.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата филологических наук при Московском государственном педагогическом университете по адресу: л

109544, Москва, ул. Верхняя Радищевская, д. 16-18. о '0-&0

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке МГОПУ. Автореферат разослан > октября 1999 года.

Ученый секретерь диссертационного Совета

Л.Г. Чапаева

-ч

Объектом исследования является художественный мир романов (1) А..Ф. Вельтмана (1800-1870), написанных им в разные поводы гворчества (с 30-х по конец 60-х гг.) и наиболее полно представляющих творческую индивидуальность беллетриста. Особое внимание автор работы уделяет анализу текстов произведений, не знакомых широкому кругу читателей, издававшихся только при жизни писателя или не напечатанных аовсе (рукописный вариант романа «Последний в роде и безродный '! Приемыш», черновые наброски, фрагменты). В качестве пополнительного материала привлекаются малоизвестные публицистические, научные статьи, письма, рукописи из архива Вельтмана.

(Актуальность работы определяется объективной научной потребностью во всестороннем, углубленном изучении обширного и эазнообразного творческого наследия писателя.

На сегодняшний день не имеется фундаментальных исследований, з которых проводился бы внимательный анализ мировоззренческой основы сочинений Вельтмана, выявлялась бы взаимосвязь между мгтетическими пристрастиями, гражданской позицией романиста и :го мифологической концепцией бытия, без чего невозможно ; оставить верное представление > о духовном потенциале судожественного мира романов и ценностной ориентации шсателя.

Проблема формы вельтмановского романа пока также не получила (сестороннего освещения, поскольку рассматривалась феимущественно в ракурсе таких вопросов, как «композиционно-яожетная структура», «жанровая специфика», «форма ювествовання». В отечественном литературоведении создалась «вестная диспропорция между исследованиями, посвященными гроблемам сугубо содержательного уровня (типология, фоблематика, историзм), и работами, посвященными ¡пецифической форме сочинений Вельтмана. Следует отметить, что гоиски второго направления ведутся преимущественно на базе лализа динамического пласта повествования (прежде всего -южетаого уровня), в то время как внесюжетная, статическая, торона повествования фактически не рассматривается в качестве амоценного объекта научного исследования. Например, образы ияпериалыюго мира, несмотря на их особенное место в духовном ростраистве романов Вельтмана, также специально подробно не зучались, как специально не изучалась и «мастерская» писателя, аботаюшеЬ) в области словесной живописи. Обращения к пейзажу,

з

портрету п миру вещей носили до сих пор фрагментарный характер, мотивировались освещением иных проблем (см., например: Ю.М. Акупш, А.В. Чернов, Л.Б. Саламова, С.И. Анока). Но внимание писателя к материальной стороне бытия, к «предметному миру» (АЛ. Чудаков), «микросреде» (C.B. Шешунова) «должно рассматривать не только в контексте вопросов детализации н предметной изобразительности, но и в связи с идейно-проблематическим ядром произведения»(2). Словосочетание «мир писателя», в строгой терминологической традиции (А.П. Чудаков), «следует понимать как оригинальное в неповторимое видение вещей и духовных феноменов, запечатленных словесно» (3). По мнению автора данной работы, системное исследование визуального рада (изображений объектов материальной действительности) не только позволяет по достоинству оценить оригинальную форму вельтмановских романов, но в дает возможность наиболее корректно интерпретировать их содержание. -Определяя специфику творчества русского романтика, нельзя не учитывать того факта, что Вепьтман. изучавший в течение всей жизни древние памятники словесности, перенял принципы н приемы построения художественного мира, выработанные мастерами прошлого (прежде всего - эпохи средневековья). Поэтому нужно говорить об особой, тесной связи слова и изображения в романах Вельтмана ка^ о практическом возобновлении древней традиции. О сущности этого эстетического синкретизма, как и о теснейшей связи древнерусской литературы с изобразительным искусством, можно сказать словами Д.С. Лихачева: «Взаимопроникновение - факт их внутренней структуры» (4). Мотивируя выбранный нами ракурс исследования, уместно продолжить цитату: «В литературоведении он (факт взаимодействия словесного и изобразительного начал -О.Щ.) должен рассматриваться не только в историко-литературном отношении, но и в теоретическом» (5).

В силу особой конкретности и приближенности к читателю образов материальной деОствитеольности, в них может предельно точно фиксироваться истинное отношение писателя к различным явлениям жизни. Показательно то. что на протяжении всего творческого пути, будучи последовательным идеалистом. Вельтман проявляет устойчивый интерес к «плоти мира», в образах которого воплощает свое представление о духовной стороне бытия (романтическая ирония). Учитывая эту особенность стиля писателя, вполне логичным видится выбор материала, который должен лечь в основу настоящего исследования (П, Ш, IV главы). Этим материалом становится визуальный ряд романов: образы, созданные Вельтманом в пейзаже, портрете и картинах мира вещей. (Мир вещей,

>укотворная /"вторая"/ природа» - эти понятая используем в работе ас синонимы). Под объектом «мира вещей» понимаем любой >едмет (независимо от размеров и функций), прошедший »работку человеческой рукой.

(собое внимание уделяется изучению «пространственных моделей фа»(6): их соотнесенности с историческим процессом, временем, чроощущением автора, типом и характером героя. Естественно, ¡льзя абсолютизировать значимости выбранного ракурса следования (как и любого другого), но и не использовать ромного идейно-художественного потенциала образов зтериального мира романов Вельтмана также не представляется

(зможным.

аучиая новизна работы заключается в том, что в ней впервые 1ется подробная характеристика мировоззренческой основы и )ейной направленности вельтмановского романа, в частности, гределяется иерархия идеалов и «аягиценностей», отражающая лгорскую мифологическую концепцию цивилизации, а также в том, го исследование романов Вельтмана проводится на базе полного эрмально-содержательного анализа образов материального мира. сновная цель диссертации: выявить специфические черты »держательной и формальной сторон художественного мира шаяов А.Ф. Вельтмана.

I соответствии с поставленной целью, с учетом направлений и яультатов проведенных ранее исследований ставятся и конкретные дачи диссертации (содержательного и формального уровнен): определить мировоззренческую основу и идейную направленность этьтмзновского романа;

наглядно представить шкалу ценностей Вельтмана как художника юва, идеолога, культуролога;

выявить связь между эстетическими пристрастиями, злитическнми взглядами писателя и его мифологической )нпепцией человеческой цивилизации;

объяснить причины и духовную сущность вельтмановского >нсерватизма (идеологический и эстетический аспекты проблемы); эпределить специфику выражения национальной идеи в романах; осветить проблему пафоса в романах Вельтмана (частная задача -тределить пафосную доминанту художественного мира романов); подробно исследовать художественный мир романов Вельтмана пс феномен словесной живописи;

эпределить идейно-эстетический потенциал образов материального яра;

проанализировать индивидуальный стиль работы писателя над изданием словесными средствами художественного образа в

пейзаже, портрете и изображениях вещи (частная задача - составить классификацию работ писателя в этих жанрах);

- определить роль картин материального мира романов в создании образов древней и новой истории, национальных культур, социума;

- выявить принципы и приемы, используемые Вельтманом в работе над созданием типа, характера и внутреннего мира героя. Практическая значимость работы. Результаты исследования могут быть использованы в практике вузовского и школьного преподавания русской литературы XIX века, при подготовке лекционных курсов, семинарских занятий по истории русского романтизма, при разработке спецкурсов, спецсеминаров и факультативов по творчеству А.Ф. Вельтмана, а также для дальнейшего научного изучения художественного наследия писателя.

Апробация работы. По теме диссертации опубликованы 4 статьи в сборниках межвузовских научных работ; были сделаны доклады на заседаниях кафедры русском литературы МГОПУ. Структура диссертации. Помимо введения и заключения работа состоит из четырех глав; каждая глава содержит три параграфа (I глава - четыре: §1 - вводный). Структура диссертации в целом и структура каждой главы позволяет проводить системный анализ различного материала в соответствии с конкретными задачами I исследования.

Во введении мотивируется обращение к теме диссертации, обосновывается ее актуальность, дается системный обзор критической и научной литературы, посвященной творчеству А.Ф. Вельтмана; выявляется круг ранее освещенных проблем. Далее определяется объект, направление, материал и методика настоящего исследования, формулируются его цель и задачи. Введение содержит также теоретическую мотивировку ключевых терминов, используемых автором данной работы.

Первая глава - «Мировоззренческая основа романов А.Ф. Вельтмана» - состоит--из четырех параграфов. Анализ художественного мира романов проводится в соответствии с задачами исследования, названием и внутренней структурой главы. В §1 дается общая характеристика вельтмановского романа, называются его отличительные черты. В тезисной форме сообщаются необходимые для дальнейшего анализа сведения о мировоззрении писателя, сущности его культурулогической теории, эстетических поисках. Художественный мир романов рассматривается с точки зрения их жанровой природы, тематики и проблематики, пафосного наполнения, системы персонажей, композиционно-сюжетной структуры. Определяется особый статус

б

образов материального мира в романах Вельтмана. Освещается проблема художественной игры (в частности, принципа мистификации); указываются основные тенденции развития, принципы и приемы построения художественного мира, созданного писателем.

Далее (§ 2,3,4), опираясь на результаты начального анализа, художественный мир романов исследуется с точки зрения их духовного потенциала: определяется мировоззренческая база, на которой они строятся. Подробно рассматривается вопрос о системе ценностей Вельтмана, идейной направленности и пафосе его произведений; выявляется связь между эстетическими пристрастиями писателя, его идеологическими взглядами и мифологической концепцией истории.

Вторая глава - «Образный потенциал мира вещей в романах А.Ф. Вельтмана» - состоит из трех параграфов. В этой часта диссертации художественный мир романов исследуется на примере образов «рукотворной природы», составляющей изобразительную доминанту всех романов Вельтмана. В данной главе автором решаются такие задачи: -1- определяется специфика работы писателя над образом вещи, дается классификация изображений этого ряда; -2- подробно изучается внутренний потенциал мира вещей - отражение в нем иерархии ценностей автора, духовной и материальной культуры (различных эпох, наций, сословий), мифологической концепции истории; -3- образы «рукотворной природы» рассматриваются с точки зрения проблемы типа и характера. Особое внимание уделяется изучению феномена «вещевой агрессии» (на примере жилого пространства, коспома, ритма жизни); анализируются образы «модной вещи», рельефно отражающие шкалу «аятиценностей» писателя. Подробно исследуются: образы вещи олицетворенной (например, «убиваемой»); изображения предметов, связанных с мифологемой Воина (например, оружие, гробницы); «рукотворный» ландшафт (в частности - культовые, жилые и служебные здания). Освещается проблема соотношения «второй природы» с пространством, временем, образом жизни как отдельно взятого человека, так и общества в целом. Рассматривается вопрос о гигантомании художника; исследуется символический и эмблемный ряд романов, построенный на образах «рукотворного мира». В связи с определением духовного потенциала изображенной вещи, специально поднимается проблема психологизма в романах Вельтмана.

Третья глава - «Поэтика портрета в романах А.Ф. Вельтмана» -состоит из трех параграфов. Художественный мир романов

рассматривается на основе формально-содержательного анализа изображений внешности персонажей: -1- дается жанровая классификация словесных портретов, созданных писателем, изучается типология, тенденции развития и техника портретной живописи Вельтмана (в сравнении с пейзажем и миром вещей); -2-подробно исследуется феномен исторического («архаического») портрета, освещается проблема отражения в портрете культурологической теории писателя и его идеологической программы; -3- на примере комических изображений персонажей исследуется такое явление, как жанровая игра в пародия. В данной главе изучаются типажные н характерные портреты; портреты, построенные по принципу композиционной дихотомии (на основе «пафосной эстафеты» и «пафосной дуэли»), групповые портреты (в том числе - карнавальные «портреты-маски» н «очеловеченное» пространство в массовых сценах). Особое внимание уделено анализу портретов Воина (в том числе - «воина павшего») и «нечеловека» -образов, типичных для системы персонажей исторических «предфэнтези» Вельтмана.

Четвертая глава - «Пейзаж в художественном пространстве романов А.Ф.Вельгмана» - состоит из трех параграфов. Художественный мир романов изучается на основе формально-содержательного анализа образов природы. В этой части исследования дается полная характеристика творчества Вельтмана как автора словесного пейзажа: (1) определяется статус, функции, идейно-эмоциональная нагрузка образов природа в художественном пространстве романов (в сравнении с портретом и миром вещей); (2) подробно исследуется техника словесной живописи Вельтмана, составляется классификация работ писателя в этом жанре; (3) на примере изображений естественного ландшафта определяются принципы и приемы художественной игры (мистификации, пародии). Особое внимание уделяется изучению наиболее интересных видов вельтмановского пейзажа: монументальному «космическому пленэру», «готическому» и комическому. Освещается проблема соотнесенности олицетворенных образов природы, мистического (в частности - намоленного) пространства, масштабности, ракурса и перспективы изображения (феномен гигантомании) с мифологической основой вельтмановских романов. Заключение. В этой части работы подводятся итоги исследования, резюмируются его основные положения; обобщаются сделанные в ходе формально-содержательного анализа наблюдения частного характера, позволяющие говорить о специфике художественного мира романов Вельтмана, новаторстве его литературной деятельности и о ценности созданных им беллетристических

сочинений. В завершении диссертации определяются перспективы дальнейшего изучения многогранного творческого наследия русского писателя. Содержание работы.

Результаты исследования творчества А.Ф. Вельтмана, полученные в ходе системного анализа его романов, позволяют сделать вполне определенные выводы. На защиту выносятся следующие положения диссертации (7).

1. Можно с уверенностью говорить о том, что на протяжении всего творческого пути Вельтмана художественный мир его романов радикально не изменялся с точки зрения духовного наполнения. поскольку мировоззрение писателя оставалось мифологически замкнутым. Система ценностей русского беллетриста, воплошерная в художественных образах, также не претерпевала никаких метаморфоз, так как выстраивалась она на основе ортодоксального православия и национальной идеи «Третьего Рима». Результаты анализа сочинений Вельтмана позволяют утверждать, что идеалы высшего порядка, на которых писатель воспитывался еще ребенком, зафиксированы в его сознании как данные свыше раз и навсегда, а потому не подлежащие проверке и критическому переосмыслению.

Мировоззрение Вельтмана, не содержит традиционного для многих художников XIX века (особенно романтиков) трагического внутреннего противоречия. Поэтому путь духовных исканий' русского писателя, в отличие, например, от Н.М. Карамзина, А С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского, не был мучительным и драматическим. Не идеализируя реальности в ее прошлом и настоящем, не закрывая глаза на безобразные и страшные стороны несовершенного, по его мнению, земного бьггия, Вельтман тем не менее не ставовктся пессимистом, не ищет опоры в каких-либо философских теориях, не увлекается популярными в среде русского дворянства идеями фатализма и дуализма.

На протяжении всей жизни я творчества писатель резко отрицательно относился к деятельности тайных обществ, планам по радикальному преобразованию государственного устройства, теории и практике революции. Так, именно образ революции (и республики) занимает в шкале «антиценностей» Вельтмана одну из первых позиций. Активный сторонник политических реформ «сверху» (например, крестьянской), русский беллетрист до конца дней оставался столь же активным противником каких бы то ни было движений «снизу».

Политические симпатии, гражданские взгляды романтика не претерпевают никаких метаморфоз или модернизаций, что позволяет называть его истинным консерватором. Шестнадцать

ч

романов писателя (формально не входящего ни в одну «партию»), если говорить об их идеологической направленности, представляют собой единый монолит. В своих произведениях Вельтман. как глубоко верующий человек, убежденный монархист, выступает защитником традиционных ценностей «Русскаго Мра» -соответствующих его идеальному. мифологизированному представлению о нормах человеческого бытия. Учитывая этот факт, можно говорить о тенденциозности беллетристических сочинений Вельтыана.

Сделанный вывод подтверждается многочисленными портретами, пейзажами и изображениями мира вещей, построенными на мифологемах «Третьего Рима», Например, композиционным центром и эмоционально-идейным фокусом лучших пейзажей Вельтмааа становится православный храм (характерная тенденция развития русского пейзажа вообще); с особым желанием романист пишет (в традициях исторического /«архаического» портрета) идеализированный облик венценосца, Воина, священнослужителя; через многие произведения преходит «рукотворный» образ сакрального, намоленного пространства - Москвы церковной, эмблемой которой (соответственно - и «Третьего Рима») является колокольня Ивана Великого. До последнего романа включительно Вельтман с увлечением работает над интерьерами, экстерьерамн, изображениями бытовой утвари, экипажами и костюмами, воплощающими в себе мифологизированный идеальный образ патриархальной Московии. Соответственно, шкала «анпщенностей» выстраивается по принципу антитезы на изобразительном ряде, отражающем тип культуры, не соответствующей (или угрожающей) этому идеалу. Так появляются в романах «овеществленные» портреты-маски, представляющие образ рафинированной «сделанной» европейской красоты, коллекция «агрессивных» модных вещей, описания «чужеродного» жилого пространства, перегруженного нефункциональной роскошью или откровенно безобразного (построенного чаето на литоте).

Несмотря на трансформацию общественно-политической жизни, смену духовных и эстетических ориентиров беллетристики 50-60 годов, русский романист так и не изменил своих взглядов и убеждений. Подобное поистине «рыцарское служение» Вельтмана раз и навсегда избранным идеалам, пожалуй, вернее всего характеризует его как романтика. Неподвижная шкала ценностей составляет идейный стержень не одного и не нескольких произведений, а всего творческого наследия «консервативного» писателя.

ю

2. Рассматривая романы Вельтмана с чисто эстетической точки зрения, прийти к подобному выводу никак нельзя. Творчество писателя представляет собой довольно парадоксальное явление: весь ранний период сочинительства (20-30 гг.) писатель выступает в литературе как общепризнанный новатор, безудержный экспериментатор, с увлечением проводящий рискованные опыты, разрушающий традиционные жанровые стереотипы и типологические модели. (Убедительной иллюстрацией, подтверждающей этот тезис, являются пейзажи, портреты и картины мира вещей.) Любовь Вельтмана к синтезу, эклектике, игре во многом определили подвижность художественного мира его романов в плане формы. Но этой тенденции к модернизации формы объективно противопоставляется зафиксированная в авторском сознании писала ценностей. составляющая сердцевину содержательного, духовного, мира произведении. Возникает очевидное противоречие между потребностью писателя в постоянном поиске новых способов и приемов выражения своих творческих замыслов и отсутствием внутренней потребности в поиске новых идейных ориентиров. В этом парадоксальном единстве видится одна из отличительных черт поэтики вельтмановского романа.

Весьма показательно то, что «революционная» эстетика ранних экспериментальных романов Вельтмана завершает свое развитие к 40-м гг. Постепенно писатель отказывается от смелых опытов, теперь его поиск фактически ограничивается отбором, совершенствованием и комбинацией ранее найденных удачных жанровых ходов, приемов, готовых моделей. Заметна тенденция: от конструирования сложных, синтетических форм (через Фазу тщательного отбора наиболее пригодных) Вельтман приходит к упрощению всей структуры романов, художественный мир которых становится все более и более традиционным. Впрочем, говоря об этой черте поэтики позднего Вельтмана, необходима существенная корректировка: к моменту жанровой «консервации» русский писатель уже успел создать свой особый тип романа, поэтому в основе его художественного мира лежит не какая-то универсальная романная традиция, а традиция, созданная прежде всего его собственной литературной практикой. Этот вывод полностью подтверждается в ходе анализа визуального ряда романов: развитие пейзажа, портрета и мира вещей проходит в полном соответствии с общей тенденцией.

На арене эстетической борьбы, которую вел в сознании художника дерзкий экспериментатор и осторожный консерватор, побеждает все-таки последний. Такой финал, завершающий эволюцию

п

эстетических поисков писателя, представляется вполне логичным и закономерным. Территория художественной реальности никогда не была для Вельтаана (каких бы вольностей, как творец, он себе ни позволял) полностью автономной субстанцией бытия, развивающейся по своим суверенным законам - она является довольно точным отражением не содержащего локальных противоречий мировоззрения романтика. Поэтому в конце концов разрешается и конфликт между некогда излишне подвижной формой н изначально тяготеющим к фиксации идейным миром романов. Таким образом, даже на чисто эстетическом уровне воплощается внутренняя потребность Вельтмана, темпераментного человека и дерзкого художника-экспериментатора, в спокойствии. Именно этот образ неразрывно связан в сознании «консервативного» романтика с представлением об идеальной жизни. 3. Определяя специфику художественного мира романов Вельтмана, можно констатировать: особую образную нагрузку в произведениях русского писателя несет статический пласт повествования. Основу этой стороны художественного мира романов составляют многочисленные лирические отступления, риторические обращения к читателю н изобразительный ряд (в портрете, пейзаже и в описании мира вещей). Доминантой изобразительного ряда, как было выяснено в ходе анализа, является мир вещей, преобладая над портретом н пейзажем.

На протяжении всего творческого пути Вельтман с особым усердием и активностью работает над созданием образов материального мира. Именно эта образы в концентрированном виде представляют нам авторскую систему ценностей, дают возможность узнать внутренний мир романтика, познакомиться с его концепцией человеческого бытия. Изобразительный ряд романов Вельтман ~ не только феномен словесной живописи как таковой. Это явление представляет собой полную, яркую иллюстрацию всех специфических черт поэтики Вельтмана. Об оригинальности созданного им мира можно судить, в частности, по тому, что истинный романтик, идеалист, выстраивает духовное пространство произведений, уделяя повышенное внимание материальному отражению бытия - его «плоти».

Увлечение художника образами материального мира нанесли ощутимый урон динамической стороне повествования. Вельтман придерживается весьма рискованной тактики, он при малейшей возможности отвлекается от центрального сюжетного ствола, для того, чтобы дать подробное живописное описание приглянувшегося предмета или явления. Поэтому сюжеты большинства вельтмановских романов так же сложно пересказать, как трудно это

сделать при анализе произведений Э.Т.А. Гофмана («Эликсиры сатаны»), Ч.Р. Метъюрина («Мельмот Скиталец»), Я. Потоцкого («Рукопись, найденная в Сарагосе»). Разрушенная в композиционном отношении цельность событийного ряда произведений Вельтмана сама по себе, конечно, не нова. Достаточно вспомнить, как строили свои романы Ф. Рабле, Л. Стерн, Маркиз де Сад, Н.М. Карамзин («Рыцарь нашего века»), Вельтман продолжает эту традицию. Подобно Ф. Барронини. композиции барочных построек которого представляли собой «нарочитый вызов архитектурной статике» (8). русский романтик часто принимает композиционные решения, угрожающие эпической динамике его произведений, Впрочем, нетрудно заметить: событийная аморфность отчасти компенсируется во многих пейзажах, портретах, картинах мира вещей, очень подвижных и кинематографичных. Заметно также, что в поздних романах Вельтман все реже и реже вводит в повествование тяжеловесные описания, наполненные «интересной» познавательной информацией, вследствие чего заметно повышается динамика развития сюжета.

4. В образах материального мира романов наглядно отражаются специфические черты вельтмановского историзма. Интерес русского романтика к истории не есть лишь практический интерес беллетриста к удобному и яркому материалу, пригодному для конструирования захватывающей интриги, создания исключительных типов героев, расширения территории вымышленного действия за счет смещения временных пластов. Естественно, возможности, объективно предоставляемые образом прошлого, Вельтман, как и Пушкин, Гоголь, Лажечников, Загоскин, Полевой, Скотт, Меряме, Гюго, Дюма, Купер, Готорн, охотно использует. Но важнее другое: русский романтик, будучи профессионалом, всю жизнь занимающимся изучением древнего мира, оказался «в плену материала», построил собственную, оригинальную концепцию истории человеческой цивилизации. Культурологическая концепция Вельтмана вполне завершенная и замкнутая, поскольку строится она на жесткой мифологической основе. Человеческую цивилизацию ученый видит как непрерывную культурную эстафету, заключительным звеном которой должен стать «Русскш М1ръ». В самом общем виде, предельно схематично, теорию Вельтмана можно представить так: 1 - точкой отсчета в этой эстафете является цивилизация Атлантиды; 2 - прямыми наследниками и продолжателями атлантической культуры были арийские племена («родовые» предки славян); 3 - по расколе единой древней арийской религии и появлении Буддизма часть племен ушла из Индии в Европу, основав новые государства (например,

и

Греческое, Римское, Русское), на этой же фазе развития оформляет« локальный культурный конфликт с «семитическими племенами» (п Вельтману Нил - символ «семиглавого Змия»); 4 - в наибольше чистоте (вероисповедания, генетической и языковой) остались эпоху раннего средневековья (сначала языческого, затем христианского) собственно славянские этносы (сербы, рус! болгары); племена католической (затем - и протестантской) Европ пошли по иному пути развития, что привело к антагонистическом противостоянию Запада и Руси; 5 - православная Рос« унаследовала от Византии духовный капитал «Третьего Рима поэтому именно на нее возлагается особая миссия - сохрашг священные традиции и стать ядром человеческой цивнлизащ-будущего.

Именно эта своеобразная концепция развития человечества леж1 в основании всех исторических романов Вельтмана. Мало того, да» в «современных» произведениях беллетриста образ прошлого т явно, то еле заметно, но все-таки появляется - как неотъемлем« составная мифологизированного , сознании автора (отсюда непреходящая любовь писателя к ретро-вставкам, сопоставление «было-стало», «архаическим» описаниям). Образ мифическс истории нагляднее всего отражается и фиксируется в пейзаж портрете и изображениях мира вещей. Созданные писателе? культурологом пейзажи, портреты и картины мира вещей являют« практическим воплощением его мифологической кониепиг человеческой цивилизации. в написанных им образах нахолт. продолжение прерванная ХУШ столетием многовековая трздиш живописи (не только словесной): прежде всего - эпо> средневековья.

Одной из наиболее характерных черт вельтмановской эстетик несомненно, берущей свои истоки в древних искусствах, являет* гигантомания: пристрастие писателя к изображеки крупномасштабных объектов материального мира. В этой традивд он пишет «с высоты птичьего полета» свои лучшие пейзажи грандиозные «космические пленэры» (естественный и городскс ландшафты), портреты «великанов» и «богатыриц», поражающ) размерами предметы воинской и бытовой утвари. По мнени Вельтмана. в самом масштабе подобных моделей, неограничен!«: пространственно-временной перспективе изображения проявляет! первозданный образ суровой и сильной красоты древнего мира. К; мы уже выяснили, идеальное единство «сильного духа и силык плоти», истоки «генетический капитала» древней расы Вельтма! историк находит в «праславянской» цивилизации арийских племе Поэтому писатель-мшЬолог. создающий в пейзаже, портрете

ы

изображениях рукотворных предметов образы русского Мира (как и мира древнего), с особым воодушевлением (на основе гиперболы-) воплощает в них свою идею о культурной преемственности. 5. Вельтман создает особый художественный мир, в котором исторический процесс, пространство и время, типы и характеры, образы материальной и духовной культуры заключены в единую систему координат - мир, который строится на основе авторской мифологической концепции бытия.

Экспериментальные исторические романы писателя (прежде всего - «Кощей бессмертный», «Светославич, вражий питомец», в меньшей мере -- «Александр Филиппович Македонский», «Райна, королевна Болгарская») являются поистине уникальным жанровым образованием н фактически не имеет аналогов в русской и зарубежной литературах XIX века. Уникальность вельтмановских «сказок-былин» заключается в том, что русский мифолог еще в 30-х годах прошлого столетия создает художественную реальность, существующую по законам, «открытым» уже » искусстве нового времени и определившим во многом развитие современной беллетристики. Вельтман не без успеха пытается реанимировать потерянную в веке «просвещения» эстетическую и этическую традицию среденевековой литературы. Русский романтик не только активно использует приемы старых мастеров (что хорошо видно на примере изображений в пейзаже, портрете и картинах «рукотворной природы»), но также стремиться воссоздать (в соответствии со своей мифологической концепцией) ритм, масштабы и само «первозданное» ощущение бытия.

Говоря о феномене вельтмаиовекой стилизации под образцы средневековья, следует ввести существенные коррективы. Стилизация эта, хорошо сохраняемая в пейзаже и картинах мира вещей, явно нарушается во многих портретах. Исторические или, вернее, «квазиисторические» портреты, в которых появляется непосредственное описание «тяжелой» я сильной плоти, явно не соответствуют канонам живописи «бесплотной» средневековой портретистаки - такие образы, пожалуй, ближе изобразительным традициям ХУ1-ХУ11 веков, лубочной и фольклорной. Увлечение Вельтмана изображением сильной плоти, как уже было выяснено, мотивировано: в основе подобных образов лежит мифологема «отчинной», еще «праславянской» телесной мощи.

Нарушается в работах художника-историка не только чисто эстетический, табулированный канон изображения, но и каноны исторического правдоподобия. Истинный романтик, Вельтман пытается убедить и себя, и читателей, в подлинности написанной им картины древнего мира, созданного на территории вымышленной

реальности и подчиненного его же - Вельтмана - законам истории. Поэтому в облике героя такого-то столетия находит отражение не столько конкретная историческая эпоха, сколько созданная субъективным мировосприятием романтика мифическая история в лицах. Хочет того Вельтман или нет, но в своих «архаических» описаниях (особенно портретах), скрупулезно прописывая все известные ему приметы времени, изображает не те «модели», которые били в далеком прошлом, и даже не те. которые «могли быть», а те. которые существуют в его воображаемом историческом пространстве.

6. Своеобразие художественного мира вельтмаиовского романа с точки зрения историзма проявляется и в том, что на фоне «жязнеподобных» событий, достоверных фактов, среди реально существовавших героев прошлого появляются герои ирреальные, наряду с силой человеческой проявляют себя силы инфернальные, функционируют волшебные предметы. материализуются предсказания, пророчества и заклятия. Важно отметить: персонажи и силы второго типа обладают в романах-сказках Вельтмана статусом равноправных участников исторического действа, то

противоречит_законам_реалистического._вернее.

материалистического историзма, но полностью соответствует нормам мифологической достоверности.

Писатель, построивший эту, не похожую ни на какую другую, художественную модель мира, по праву может быть назван предтечей fantasy - феномена беллетристики XX столетия.

Говоря о схожести художественных миров, созданных Веяьтманом и авторами нового времени (например, Дж. Толкиен, У. Ле Гуин, М. Стюарт, А. Лингрен /«Братья Львиное Сердце»/), необходимо указать на принципиальные различия в их мировоззренческой позиции. Духовной основой большинства произведений жанра fantasy является неоязычество в различных его вариантах. Волшебные миры, существующие обычно в условном пространстве и времени, строятся, как-правило, на базе древних мифов, их комбинаций или модернизаций. По своей сути подобная эклектика представляет собой не что иное, как религиозный /или квазирелигиозный/ экуменизм, закономерным следствием которого явилось полное устранение в художественном мире fantasy (9), как до того в научной фантастике (10), христианской концепции мироздания. Весьма показательно, что в этих произведениях само понятие Бога и его личностной сущности в конце концов подменяется безличностным (хоть иногда и персонифицированным) образом «магической силы», (стайного знания», «космического разума» и т.п.; подменяется и понятие «цивилизация»,требующая

пояснения - «нечеловеческая» или «получеловеческая». Вполне закономерным видится также и увлечение неоязыческих художников оккультизмом всех времен и народов, ритуальной символикой различных магических практик. Вельтмапа неоязычником назвать никак нельзя. Он строит свою концепцию истории на мифе об Атлантиде, с увлечением исследует древнейшие арийские верования, ритуалы (в том числе - оккультные) многих народов, создает Фантастические образы вовсе не для того, чтобы вернуть читателя к духовному истоку языческих цивилизаций, как это делали, например, идеологи «Аненэрбе», как продолжают делать их последователи (11) и многие авторы fantasy. Напротив, Вельтмая пытается проследить естественную, провиденциальную, по его убеждению, духовную эволкнгнк> человечества, идущего от архаических верований «гграэпохи» через расколы к единой вере. Напомним, что пи с какой ииой верой, кроме православной. будущее человечества Вельтмая. как культуролог и «фантаст», не связывает. Повторимся: шкала идеалов романиста выстраивается в полном соответствии с ценностной иерархией, утверждаемой традиционной русской культурой.

7. Своеобразие духовной стороны художественного мира романов Вельтмана особенно перспективно исследовать с точки зрения пафоса.

В пафосе романов, пожалуй, наиболее точно раафывается личность автора: его мироощущение, система ценностей. Именно на эмоциональном, а не на рациональном уровне диалог с читателем проходит в наиболее искреннем тоне. Спектр пафосного освещения действительности, как и тематика-проблематический ряд, в произведениях русского писателя очень широк. Характерной чертой художественного мира романов является то, что Вельтмаи любит использовать принцип контрастного эмоционально-оценочного наполнения образов в форме пафосной эстафеты (последовательное изменение эмоционального освещения объекта) и пафосной «дуэли» (наполнение объекта полярными эмоциональными зарядами). По этому принципу строятся многие пейзажи, портреты и картины мира вещей. Например, на последовательном сопоставлении изображений внешности, ландшафтов, интерьеров, экстерьеров, предметов бытовой утвари, костюмов (обычно в диптихах и триптихах) Вельтман наглядно представляет духовную эволюцию /деградацию/ героев. Целостный образ возникает как результат n-кратного отражения его сущности в иных объектах (еще барочная традиция) (12). Этот же принцип писатель часто использует, когда ведет со зрителем игру: мистифицирует его, пародирует и разрушает жанровые стереотипы.

Широчайший пафосный и тематико-проблематический ракурс освещения жизни соответствует «программной» установке Веяьтмйна на мозаичное, калейдоскопическое отражение бытия. Ученый, художник, просветитель, прекрасный наблюдатель, Вельтман с неподдельным воодушевлением обращается к «высшим материям», вечным проблемам и с не меньшим азартом берется исследовать модели социальных, политических и бытовых отношений в мире, весьма далеком от царства прекрасного. Именно поэтому богатейшая галерея пейзажей, портретов, картин мира вещей Вельтмана с точки зрения выбранного писателем объекта изображения и типа паФосного освещения зтого объекта, также представляет собой яркую антитезу образов возвышенных и комических. Может показаться, что устойчивое внимание Вельтмана к «низовому» материалу, желание представить бытие как диалектическое единство смешного и драматического, безобразного и прекрасного свидетельствует о его тяготении к реалистическому методу отражения действительности. Эта тенденция так и не получает завершения: писатель не Становится реалистом - пафосиая. тематическая и проблематическая полярность, присущая романам Вельтмана. лишь подчеркивает его романтизм в форме «двоемирия». Анализ романов русского беллетриста с точки зрения пафоса позволил сделать несколько интересных наблюдений.

Критическое освещение действительности, характерное для многих романтиков, находит в творчестве Вельтмана весьма специфическое воплощение. Во-первых, доминирующим эмоцнонално-оценочным освещением романов являются пафос юмористический и иронический (реже - драматический). а не трагический, сатирический или саркастический, что позволяет говорить о готовности писателя идти на компромисс: в целом он все-таки принимает далекую от совершенства реальность.

Во-вторых, очень важным представляется и то, что присущая писателю ирония так и не уничтожает в его душе идеалиста. При невнимательном прочтении • вельтмановских произведений может создаться в принципе неверное впечатление, что их автор способен подвергать комическому освещению любое явление жизни. Это далеко не так: православие. определяющее доминанту мировоззрения Вельтмана. устанавливает в его сознании строгую внутреннюю цензуру - табу на «всеосмеяние», Вельтман-рассказчик не может позволить себе писать в комической манере обо всем. Регламент на притязания смеха установлен его представлением о святости и грехе. Комическое. действительно, во многом определяет природу художественного мира романов Вельтмана. но не заполняет собой всего духовного пространства его сочинений.

Позиция русского романтика как продолжателя смеховой культуры в этом отношении принципиально отличается, например, от авторов плутовских романов и повестей, Л. Стерна или В.Т. Нарежного. Например, образ смерти (даже несимпатичного автору героя), «несчастной матери», «обманутой невесты» не привлекает Вельтмана как потенциальный объект смеха (феномен «черного юмора»); не ёорничает писатель и над обрядовой стороной (в том числе - и чисто внешней) церковной жизни. Территория комического освещения имеет даже сословные границы: ни в одном из 16 романов он не пишет сатирического типа казака, православного священника, чем разительно отличается от большинства современников.

В-третьих, основной потенциал негативного смехового заряда писатель-сатирик расходует, когда раскрывает читателю сущность «культурной интервенции» Запада и явления, которое он называет «обезьянством» соотечественников. Эта параллельно протекающие процессы, по мнению писателя, отражают истинный характер диалога между «Третьим Римом» и «цивилизованней Европой». Следствием этого диалога явилось заражение общества идеями «просвещения», которые русофил Вельтман воспринимает как всепроникающее зло - реальное и ясно ощутимое. Феномен европеизации Московии беллетрист предпочитает изображать (целая коллекция портретов, картин мира вещей) в откровенно саркастических тонах, демонстрируя свое умение уничтожать ненавистный объект смехом. Важно отметить, что резко негативное отношение Вельтмана к иноземной культуре проявляется лишь в тех случаях, когда, по его наблюдениям, появляется реальная угроза культурной агрессии: подмены традиционных русских ценностей чужеродными. Интересно, что автор первого русского стихотворного перевода глав из «Старшей Эдды», знаток средневековой истории, потомок шведского дворянина, русский писатель с почтением относится к западной культуре «времен минувших» (это видно в изображениях героев, природы, памятников зодчества') - о Европе стременной он говорит с открытой неприязнью. Важно и то, что Вельтман. последовательно отстаивающий национальную идею, не устанавливает «этнического табу» на сатирическое изображение того или иного народа, например, русского. В этом отношении его творчество представляет собой образец критического интернационализма. Православное мировоззрение писателя не позволяет ему встать на позиции шовинизма. Повторимся: чувство ненависти, потребность в уничтожении не типично для Вельтмана, соответственно, инвекггива

Глаже оформленная смехом) не становится паФосной доминантой художественного мира дго романов.

Даже в последних произведениях беллетриста не прибавилось злобы и желчи, не расстался он и со своими идеалами. Писатель, обладающий огромным жизненным опытом, в том числе опытом крупных потерь и разочарований, все-таки не изменял своей внутренней природе - глубоко верующего человека и «неисправимого» романтика.

8. В написанных Вельтманом портретах, картинах мира вещей, некоторых пейзажах рельефно отражается весьма специфическая система персонажей - представляющая собой подробный (иногда даже слишком подробный) «спектральный анализ» человеческого сообщества. Вепьтмана интересуют типы и характеры героев, являющихся носителями культур различных эпох, различных этносов (в том числе несуществующих), различных сословных групп н социальных слоев. Этот интерес наглядно проявляется при анализе визуального ряда романов: с одинаковым воодушевлением художник пишет образы великого полководца, монарха, мифического героя легенды, холопа, авантюриста, элодея, ученого, ребенка, старика, негодяя, святого и «нелюдя», а также «микросреду», окружающую персонажей. Неограниченные пространство и время вельтмановского романа, жанровый потенциал его «приключений», «путешествий», «былин», «сказок» идеально подходят для решения непростой задачи, поставленной романтиком - написать картину человеческого бытия во всем его многообразии. Вельтмаи, подобно Диккенсу и Бальзаку, творчество которых он хорошо знал и ценил, пытается представить панораму «моря житейского», используя для этого в качестве моделей самый разнообразный «человеческий материал» (и не только «человеческий»). Но Вельтмаи. как мифолог, ученый и «сказочник», претендует на большее, чем его западные коллеги: он пишет образы и таких героев, которые существуют за пределами «объективной реальности».

Работая над системой персонажей, Вельтман часто использует в качестве эмблемы того или иного обобщенного типа героя (этнического, сословного, поведенческого) предметы «рукотворные»; некоторые из эмблем обладают яркой индивидуальностью: ассоциируются у зрителя с одним единственным героем. Интересно и то, что лучшие психологические этюды Вельтмана (обично - в стрессовых сценах) также строятся на основе образов «второй природы»: по принципу параллелизма: неупорядоченный «поток сознания» (перевозбужденное состояние, больной или пьяный бред) отражается в адекватном «потоке вещей», искаженном пространстве (интерьера, улицы, пейзажа).

Характеризуя мир вельтмановского романа с точки зрения системы персонажей, необходимо сделать еще одно важное дополнение. Особое значение в произведениях Вельтмана приобретает образ «спокойствия», с которым связаны представления писателя об идеальном бьггии. Так, в пенталогии «Приключения, почерпнутые из моря житейского» (1846 - конец 1860-х хт.) жизненные сценарии многих симпатичных автору персонажей строятся в полном соответствии с выбранной им идейной «программной установкой» (см.: Канон покаянный ко Господу нашему Иисусу Христу, глас 6, песнь 6, Ирмос). Вельтман приводит любимых героев (например. Дмктрицкого. Даянова) через мьггарсгва. падения, страдания и раскаяние в «спокойную гавань», «к тихому пристанищу». Образ спокойствия составляет также идейную доминанту многих пейзажей, портретов н картин мира вещей (особенно - личные «старые» вещи, «семейный» интерьер), в которых уравновешивается возникающее у чшателя ощущение зыбкости и драматичности жизненного пути персонажей «моря житейского».

9. Подробный анализ образов материального мира романов Вельтмана позволяет определить эстетическую сущность н психологическую мотивировку художественной игры, являющейся характерной чертой поэтики русского романтика. Беллетрист максимально использует заложенный в самой природе искусства игровое начало, столь высоко ценимое всеми романтиками, а задолго до них - культивированное художниками эпохи барокко. Показательно то, что эта тенденция проявляется в романах писателя буквально на всех уровнях текста: на собственно вербальном («игра слов»), сюжетном, жанровом, типологическом, изобразительном.

Специфической формой ведения игры в вельтмановском романе является художественная мистификация. Повествователь часто сознательно вводит нас в заблуждение: опираясь на стереотипы обывательского восприятия художественного текста, строит образы на основе хорошо узнаваемых шаблонов и клише (некоторые из которых созданы им самим!), чтобы затем внезапно изменить картину, которой излишне доверчивый читатель поверил. Беллетрист нередко подтрунивает над излишне серьезным читателем, принимающим на веру заведомую фальсификацию; писатель любит мистифицировать и тему, и проблематику, и идею, и пафос того или иного эпизода, сцены, описания, лирического отступления, всего произведения в целом.

Мистификация используется писателем при введении в ткань повествования фантастического элемента. Он, например, охотно строит на глазах читателя в традициях «черного жанра»

г\

замечательные образы ирреальных персонажей, настраивает их на приятие волшебства, но довольно часто, как Э.Т.А. Гофман, О. Сомов или Н.В. Гоголь, лишь строит иллюзию «страшных» сцен и достоверности волшебства. Это пристрастие к розыгрышу наглядно проявляется в пародийных «квазиготических» пейзажах, портретах, картинах мира вещей (например, «кладбищенские виды, шокирующая зрителя внешность героя, «страшный» и таинственный ночной интерьер). Мистификация порождает в романах русского писателя неподражаемый фантасмагорический гротеск. Романтик требует, чтобы читатель развивал в себе эстетическое чутье на художественную провокацию.

Вельтман часто мисшфшщрует_им_же созданный

мифологизированный образ «прекрасной старины» в многочисленных ее изображениях. Художник реконструирует картину исторического прошлого в предметных реалиях, наполняет целые абзацы исключительно описанием обрядов, ритуалов, устраивает перед зрителем выставку антикварных образцов бытовой утвари, одежды и убранства. Нельзя не заметить очевидного злоупотребления автора своим правом не устанавливать регламента на объем и подробность «архаических» описаний: во многих главах романов текст перегружен ими до предела и превращается в сплошную перечислительную конструкцию. Может показаться, что беллеггрисг желает продемонстрировать собственную эрудицию и «просветить» читателя. Отчасти так оно и есть: Вельтман, действительно, хочет любыми средствами заинтересовать нас образами далекого прошлого. Русский романтик с присущей ему иронией любуется ушедшей стариной (как Н.М. Карамзин, Н.А. Полевой, М.Н. Загоскин) и одновременно забавляется естественным недоумением /раздражением/ читателя, утомленного тяжеловесными описаниями. Вельтман пытается приучить собеседника не доверять слепо поверхности текста: относиться с известной настороженностью и к вымышленным событиям, и к удивительным героям, и к роскошным описаниям, и к автору, и к своим собственным ощущениям. Нельзя расценивать мистификацию лишь как способ реализации скрытого желания романтика унизить обывателя. Психологическая мотивировка, видимо, иная. Русский писатель, не будучи снобом, максимально доверяет читателю, предъявляя не менее жесткие требования к самому себе. Вельтман пытается выстроить особую шкалу эстетических ценностей, в которой художественная игра занимает одну из первых позиций: он делает рискованную ставку на врожденную потребность собеседника в игровом комфорте. Учитывая тот Факт, что далеко не всякий человек испытывает во время чтения подобный комфорт.

можно говорить о том, что романы Вельтмана в этом отношении представляют определенное «сопротивление материала».

Результаты проведенного анализа произведений беллетриста подтверждает выдвинутый нами тезис о том, что образы материального мира занимают особое место в художественном тространстве романов Вельтмана и играют особую роль в гостроения пространства духовного. Визуальный ряд произведений русского писателя обладает огромным идейно-эмоциональным ютенциалом. В пейзаже, портрете и мире вещей наиболее зтчетляво отражаются эстетические, гражданские и научные вгляды Вельтмана; на основе словесных изображений создаются фкие образы различных эпох, национальных культур, сословных >рупп\ объекты «материальной реальности» автор использует как >снову для построения типа и характера персонажей, раскрытия их тутреннего мира\ в картинах естественного ландшафта, внешности ероев, предметах «рукотворной природы» обычно заключается юновной пафосный заряд эпизода, сцены, а иногда и всего гроизведення в целом.

Особое значение Вельгман уделяет образам мира вещей: именно »бъекгы «второй природы» составляют основу эмблемного и имволического ряда его произведений; в романах «овеществляется» [ пространство, и даже время, что создает особый темп и ритм движения текста; образы вещей устанавливают масштабность и начимость событий, воплощают в себе тот или иной тип тнической культуры-, наиболее интересные и оригинальные арактеры героев и психологические этюды также строятся на снове образов «рукотворных».

Художественный мир романов Вельтмана - явление в высшей тепени своеобразное, парадоксальное и самоценное - без реувеличений можно назвать феноменом словесного искусства, оманное наследие русского писателя представляет в самом ыгодном свете не только талантливого автора, но и отечественную итературу эпохи романтизма в целом. Многогранное творчество исателя, несомненно, заслуживает всестороннего научного зучения (в области литературоведения, лингвистики, ультурологии) и популяризации в широкой читательской среде.

Примечания к автореферату.

1. В современном литературоведении не существует общепринятого научного термина, раскрывающего это понятие (ве имеется и универсального определения «художественной реальности» как таковой). Соискатель придерживается следующей версии: художественный мир произведения -созданная средствами искусства модель реальности, воплощающая в конкретных образах систему ценностей автора.

2. Шешунова C.B. Микросреда в культурный фон в художественной литературе. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 1990.

3. Чудаков AJI Мир Чехова: Возникновение и утверждение. М., 1936, С. 13.

4. Лихачев ДС. Поэтика литературы как системы целого. Древнерусская литература в ее отношениях к изобразительным искусствам II Поэтика древнерусской литературы. Избр. работы в 3-х тт., т. 1. JL, 1987, С. 280.

5. Лихачев ДС. Указ. соч., С.280.

6. Лихачев ДС. Поэтика художественного пространства // Поэтика древнерусской литературы. Избр. работы в 3-х тт., т. 1. Л, 1987, С.647.

7. Учитывая задачи я объем автореферата, проблемы частного характера, детально освещенные в полном тексте диссертации (например, «техника словесной живописи», «классификация типов изображения»), здесь подробно не рассматривается. Автор представляет результаты исследования в обобщенном виде, сохраняя в целом концептуальную и логическую структуру диссертации, но не видит необходимости придерживаться в точности последовательности глав и параграфов.

8. Аркин Д.Е. Образы архитектуры и образы скульптуры. М., 1990, С.36.

9. См.: Жаринов Е.В. "Фэнтези" и детектив - жанры современной англоамериканской литературы. М., 1996, С.22.

10. См.: Роуз С. Православие н религия будущего. Спб., 1997.

11. Подробно об этой проблеме см.: Воробьевский Ю.Ю. Путь к Апокалипсису: Стук в Золотые врата. - M.. 1998; Путь в Апокалипсис: Точка Омега. М., 1999.

12. См., например: Сафронова JLA Принцип отражения в поэтике барокко // Барокко в славянских литературах М. 1982.

Основные положения диссертации нашли отражение в публикациях:

1. Жанровая специфика романа А.Ф. Вельтмана «Свстославич, вражий питомец» //Проблемы метода, ясанра в стиля в русской литературе. Межвузовский сборник научных трудов. М., 1993.

2. «Готический» пейзаж в романах АФ.Вельтмана //Актуальные проблемы литературоведения. Материалы межвузовской научной конференции. М., 1997.

3. Исторический портрет в романахА.Ф.Вельтмана // Проблемы метода, жанра и стиля в русской литературе. Межвузовский сборник научных трудов. М., 1997.

4. Пейзаж в романах А.Ф Вельтмана // Проблемы метода, жанра и стиля в русской литературе. Межвузовский сборник научных трудов. М., 1998.