автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.09
диссертация на тему: Художественный конфликт в адыгской мифологии и эпосе

Полный текст автореферата диссертации по теме "Художественный конфликт в адыгской мифологии и эпосе"

На правах рукописи

Ципинов Идар Арсенович

ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ КОНФЛИКТ В АДЫГСКОЙ МИФОЛОГИИ И ЭПОСЕ

Специальность 10.01.09 - фольклористика

Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

005566687

Нальчик ■ 2014

Диссертация выполнена в секторе адыгского фольклора ФГБНУ «Кабардино-Балкарский институт гуманитарных исследований»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор, заведующий сектором адыгского фольклора Гутов Адам Мухамедович (ФГБНУ «Кабардино-Балкарский институт гуманитарных исследований»)

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Унарокова Раиса Батмирзовна (ФГБОУ ВПО «Адыгейский государственный университет»)

доктор филологических наук, профессор Халипаева Империят Арсланбековна (ФГБОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический университет»)

Ведущая организация:

ФГБОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет» (г. Пятигорск)

Защита состоится «10» марта 2015 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 002.128.01 по защите докторских и кандидатских диссертаций при ФГБУН Институте языка, литера!уры и искусства им. Г. Цадасы Дагестанского научного центра РАН [367000, Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. М. Гаджиева, 45; т./ф. 8(8722)675903].

Объявление о защите и автореферат диссертации размещены на официальном сайте ВАК Минобрнауки РФ (www.vak2.ed.gov.ru) и на официальном сайте ИЯЛИ ДНЦ РАН (wwwAyalidnc.ru) «30» декабря 2014 г. С диссертацией можно ознакомиться на официальном сайте ИЯЛИ ДНЦ РАН по ссылке (http://www.iyalidnc.ru/disser.html) и в научной библиотеке Дагестанского научного центра Российской академии наук (ул. М. Гаджиева, 45).

Автореферат разослан «5» февраля 2015 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор филологических наук

А.

А.Т. Акамов

ВВЕДЕНИЕ

Конфликт - один из важнейших компонентов словесного художественного произведения, особенно нарративного плана. В архаическом фольклоре он сохраняет признаки синкретизма, свойственного древним жанрам. Это выражается в том, что фольклорный феномен способен как сохранять самые ранние модели реальных взаимоотношений, так и нести в себе компоненты, являющиеся следствием подлинно художественного творчества нескольких поколений. Органическое слияние этих двух компонентов в фольклорном произведении имеет следствием не обычные житейские столкновения, а художественный конфликт, могущий иметь реальную опору в исторической действительности, но преломленный через призму творческой фантазии народа. Известное положение о том, что в основе всякой художественной системы лежит объективная реальность, относится и к природе художественного конфликта: при всей фантастичности сюжета, истоки противоречий между героями фольклорных произведений отражаются в истории того общества, в котором конкретный сюжет имеет распространение. Рассмотрение природы и видов наиболее популярных конфликтных ситуаций, а также форм их возникновения и разрешения позволит дополнить известные в науке представления об истоках и эволюции взаимоотношений в данной этнической среде и особенности художественной народной фантазии. Несмотря на очевидную важность разработки данной проблемы, на материале адыгского фольклора и мифологии она до настоящего времени не становилась предметом специального исследования. Отмеченные обстоятельства и обусловили актуальность избранной темы.

Степень изученности темы. В мировой и отечественной науке данный вопрос получил более обстоятельное освещение относительно литературного творчества в трудах Гегеля, М.М. Бахтина, А.Г. Коваленко, С.И. Кормилова. На адыгском материале особо выделяется монографическое исследование К. Шаззо.

Предмет исследования: эпический и фольклорный конфликт, интерпретируемый как самостоятельная формально-семантическая и структурно-функциональная компонента текста, его стадиальные формы в эволюционном контексте адыгского устного народного творчества, способы и принципы трансляции конфликтных моделей фольклора в авторскую литературу.

Объект исследования - модели конфликтных оппозиций в адыгских мифологических нарративах, в эпосе «Нарты», историко-героических, величальных и поминальных песнях-плачах, а также

их адаптированные модификации в произведениях адыгских авторов Х1Х-ХХ веков.

Область исследования соответствует Паспорту научных специальностей ВАК Минобрнауки РФ. Диссертационная работа выполнена в рамках специальности 10.01.09. - фольклористика.

Целями исследования являются выявление, систематизация и классификация основных видов конфликта и их модификаций с точки зрения формальных и структурных особенностей с установлением функций различных разновидностей оппозиции в формировании сюжета, идеи и проблематики произведения; кроме того, видится необходимым уточнение частотности использования тех или иных конфликтных схем в зависимости от жанровой принадлежности произведения.

В диссертационной работе ставятся и предлагаются пути решения следующих задач:

- установление генезиса и эволюции основных видов конфликта, отраженных в адыгской мифологии и фольклоре, их типология;

- классификация типов конфликтов, актуализированных в мифах, эпосе «Нарты» и младшем эпосе;

- выяснение возможностей и механизмов аксиологической атрибуции героев в конфликтных противостояниях различной формации и происхождения;

- определение конкретных форм объективации и жанровой специфики художественного конфликта в различных произведениях фольклора;

- установление путей эволюции конкретных конфликтных моделей от древнейших мифологических сказаний до авторских произведений.

Теоретико-методологической основой диссертационного исследования послужили фундаментальные исследования отечественных и зарубежных ученых: М. Арнаудова, В. Проппа, Д.Дж. Фрезера, К. Леви-Строса, Е. Мелетинского, А. Лосева, Р. Веймана, Б. Путилова, А. Веселовского, В.М. Гацака, Н.И. Кравцова, А. Потебни, В.П. Аникина и других.

При анализе эволюционных процессов в фольклорном и литературном пространстве мы опирались на идеи соответствия и обусловленности художественных представлений в сфере устного народного творчества основным дефинициям общественного бытия - от норм этико-эстетического порядка, зафиксированных в обычном праве, до характера функционирования систем жизнеобеспечения народа. На разных уровнях детализации и охвата анализируемого материала они представлены в трудах таких ис-

следователей, как Р. Барт, Ю. Лотман, М. Храпченко, Ю. Борев, П. Пустовойт, М. Поляков, Ю. Манн, В. Жирмунский, М. Бахтин, Д. Лихачев, М. Гаспаров, В. Руднев и многие другие.

Научная преемственность в области кавказоведения обеспечена обращением к работам таких ученых, как В.И. Абаев, А.И. Алиева,Ч.Э.Ахриев,Б.Х.Бгажноков,Г.Г. Гамзатов,В.К. Гарданов, Б.К. Далгат, У.Б. Далгат, М.О. Косвен, Л.Т. Лопатинский, Ш.Б. Ногмов, С. Хан-Гирей, З.М. Налоев, А.Т. Шортанов и др.

Анализ контекста фольклора и национальных литератур народов Северного Кавказа базируется на трудах ученых, детально разработавших вопросы взаимодействия фольклора и творчества авторов дореволюционного и советского периодов, глубоко осветивших проблемы эволюционного развития эстетического мышления этносов на эпическом, фольклорном и литературном уровнях, утвердивших в научном и гуманитарном сознании Северного Кавказа и Российской Федерации положение о полноценном, своеобычном характере культуры решо-на: А. Алиевой, В. Ардзинбы, Л. Бекизовой, А. Гадагатля, Г. Гамзатова, А. Гутова, У. Далгат, А. Казиевой, М. Кумахова, С. Мафедзева, М. Мижаева, А. Мусукаевой, 3. Налоева, К. Султанова, Ю. Тхагазитова, Р. Унароковой, Ш. Хута, А. Ципинова, К. Шаззо, А. Шортанова.

В работе использованы общенаучные методы - истори-ко-сравнительный, описательно-систематизационный, функционально-коммуникативный и др.

Информационно-эмпирической базой исследования послужили материалы, имеющиеся в архивах, собранные зарубежными и отечественными исследователями; прежде всего это рукописный архив и фонотека ФГБНУ «Кабардино-Балкарский институт гуманитарных исследований», сформированные по материалам целевых и комплексных экспедиций по Северному Кавказу и странам, где адыги проживают диаспорой с XIX века. Использованы полевые записи, выполненные самим диссертантом. В работе также учтены данные научно-практических конференций и семинаров, касающиеся исследуемой темы, а также программные разработки Российской академии наук, аналитические обзоры монографических и периодических публикаций по теме исследования.

Гипотеза исследования состоит в теоретическом обосновании эпического и фольклорного конфликта в его эволюции, установление его этнической специфики как одного из главных признаков национального содержания традиционной устной и современной адыгской литературы.

Научная новизна диссертационной работы состоит в системном исследовании характера возникновения, эволюции и конкрет-

ных модификаций конфликта как базового компонента устно-поэтического произведения, его роли в становлении и развитии художественного словесного искусства, в систематизации основных форм объективизации изучаемого явления в континууме - от древнейших образцов фольклора до феноменов современной литературы.

- акцентируя внимание на некоторых не до конца решенных общих теоретико-методологических аспектах проблемы художественного конфликта, предлагается их освещение с опорой на конкретные материалы адыгского фольклора;

- дается аналитическое описание основных типов конфликтных оппозиций адыгского фольклора в их взаимосвязи и с учетом локализации в определенных стадиально-эволюционных и жанрово-типологических нишах;

- подробно рассматриваются и систематизируются причины и механизмы формирования конфликтных противостояний антагонистического и неантагонистического плана в адыгском фольклоре различных стадиальных состояний;

- предлагаются новые термины: фольклорный конфликт, конфликт по умолчанию, фольклорный этнокультурный конфликт, безальтернативный конфликт и др.;

- рассматривается процесс экстраполяции структуры и причинности конфликта мифа и архаического эпоса адыгов на сюжеты историко-героических жанров;

- выявлена организующая роль конфликта архаичной мотивации в сюжете эпического сказания и историко-героической песни и его возможное латентное присутствие в тексгах социальной значимости;

- определены основные структурно-формальные компоненты в схемах реализации конфликта в адыгском фольклоре и последовательность их детерминирующего расположения в сюжетах произведений различной жанровой принадлежности;

- выявлена формальная дуальность моделей конфликтного развития в адыгских фольклорных произведениях, актуализированная в контекстах «нормативно-церемониального» и «целесообразного» построения конфликтного действия героев;

- прослежены механизмы и пути проникновения фольклорных конфликтных моделей в авторскую адыгскую литературу.

Положения, выносимые на защиту:

1. Фольклорный конфликт представляет собой самостоятельный формально-семантический и структурно-функциональный компонент текста.

2. В раннем адыгском фольклоре конфликт является основным и, быть может, единственным сюжетообразующим ядром, посколь-

ку важнейшим средством выражения является динамично развивающееся действие.

3. Основные типы конфликтных моделей адыгского фольклора этиологически связаны с реформационными этапами этнического развития, наиболее продуктивными из которых оказались стадии перехода от матриархата к патриархату, распад родо-племенных отношений, формирование потестарных и раннефеодальных сообществ.

4. Стадиальные формы конфликта в эволюционном контексте адыгского устного народного творчества, будучи жестко увязаны с важнейшими этапами истории самого народа, сохраняют свою структуру в текстах, принадлежащих всем последующим ступеням общественного развития.

5. Способы и принципы трансляции конфликтных моделей фольклора в авторскую кабардинскую литературу определяются актуальными потребностями общества.

6. Принципы эпического безальтернативного и немотивированного противостояния, свойственные адыгской фольклорной архаике, были ассимилированы и использованы советской национальной литературой в первые десятилетия ее существования, что значительно облегчило процесс ее вхождения в русло национальных литературы эпохи «социалистического реализма».

Теоретическая значимость. Диссертационное исследование представляет собой первую попытку системного изучения художественного конфликта в адыгском фольклоре, основные выводы, вытекающие из проведенного анализа, будут: иметь важное значение в плане выработки общих закономерностей генезиса, стадиальных трансформаций и функций художественного конфликта в фольклоре.

Вытекающее из сделанных наблюдений положение об адаптивности конфликтных моделей к конкретным витальным нормам общества на разных стадиях его развития позволяет выявить закономерности проникновения и использования оппозиционных схем фольклора в национальной литературе.

Практическая значимость работы заключается в том, что в ней нашел научное освещение один из важнейших компонентов словесного художественного творчества, на который ранее не обращалось достойного внимания. Конкретные результаты проведенного анализа стануг составляющей частью воссоздания историко-кулыур-ной картины адыгского фольклора в целом. В плане практическом они могут быть использованы при создании обобщающих трудов по адыгской мифологии и фольклору, мифологии и фольклору народов Кавказа, фольклорно-литературным взаимоотношениям. Они

могут иметь практическое применение при изучении фольклора адыгов и всех народов Кавказа, при создании обобщающих академических трудов по фольклору. Основные положения диссертации и вводимый в обиход фактический материал могут быть использованы при составлении учебных программ филологических отделений вузов Кабардино-Балкарии и Северо-Кавказского региона.

Научная апробация. Результаты диссертационного исследования на различных этапах представлялись в отдельных статьях и докладах на международных, всероссийских и региональных научных конференциях, проводившихся в городах: Москва (2011, 2014), Ставрополь (2011), Ростов-на-Дону (2011), Майкоп (2011, 2014), Черкесск (2014), Нальчик (2011-2014), где они имели положительный резонанс и получили высокую оценку специалистов.

Публикации. Основные положения диссертационной работы изложены в 18 научных работах, в т.ч. 4 статьи опубликованы в журналах, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ. Объем публикаций по теме диссертационного исследования составил 6,4 печатных листов.

Структура диссертации задана целями и задачами, а также методологией исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и списков использованных архивных, исторических и фольклорных источников.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность темы диссертационного исследования, сформулированы ее цель и задачи, определены объект и предмет исследования, раскрывается научная новизна, показан потенциал концептуального подхода к теме, ее практическая значимость и степень апробации основных положений и выводов работы.

В первой главе диссертационного исследования -«Возникновение конфликтов: генезис и причины» - осуществлены систематизация и типология конфликтных моделей на уровне мифологии, нартского эпоса и других жанров фольклора. Глава открывается параграфом «Природа и характер конфликтных ситуаций в мифологии и нартском эпосе». В нем рассмотрены каузальные основы конфликтных противостояний, выступающие в качестве конституциональных в сюжетике мифологических нарративов и эпических преданий адыгской «Нартиады».

Вопреки доминирующему в науке мнению о том, будто вражда между нартским обществом и великанами-иныжами - это исходная точка в их взаимоотношениях, впервые обращается внимание

на существование сказаний, согласно которым между великанами и нартами первоначально не было антагонизма. Уровень первичной стадии мифо-эпической традиции предполагает родственные взаимосвязи этих персонажей: согласно некоторым версиям, нарты и иныжи - это две ветви единого генеалогического древа. Так можно объяснить наличие в адыгском фольклоре ряда сюжетов о квазиисторическом бесконфликтном периоде, когда завязывались дружеские и родственные отношения и когда одни ходили к другим на разные торжества или игрища. И впервые во время неких общих праздненств возникают первые конфликты. Как очевидно, в древнейших проявлениях конфликта обозначено разделение хаоса и логоса, стихии и порядка. Соответственно, логичен вывод, что данные произведения находятся на стыке двух традиций - мифа и эпоса. Затем мифологические персонажи функционально исчерпывают себя, и на следующей стадии развития мифо-эпической традиции формируются очертания первых конфликтных явлений адыгского фольклора. Эволюция общества подталкивала уход с ми-фо-эпического поля уже исчерпавших себя персонажей мифов, и данное пространство должны были освоить нарты, типолошчески находящиеся между великанами и обычными людьми. Но появление богатырей-нартов стадиально относится к периоду нарастания в нарративах эстетического фактора. А это требует формирования сюжета согласно законам художественного творчества, то есть на основе конфликта как условия занимательности повествования. Эта общефольклорная закономерность прослежена на анализе мифологических сказаний разных народов [А. Гутов Поэтика и типология адыгского нартского эпоса. Изд. 2. Нальчик, 2013. С. 133-134].

Изначальная бесконфликтность сосуществования иныжей и нартов привела к тому, что в ряде сказаний ослабленно выражены предпосылки возникновения конфликта. В тексте, например, может просто сообщаться о том, что «иныжи и нарты начали враждовать». Это свойственно архаичным формам мышления, зачастую не требующим мотивации действия.

Другой тип произведений - сказания с выявленной причинностью конфликта, суть которого - борьба за верховенство над миром. Процесс вычленения логоса из хаоса сопровождается созданием топографии мира. В результате - великаны, карлики, нарты, некогда мирно существовавшие в едином пространстве, «расселяются» по разным географическим «зонам». Процесс дистанциирования великанов, сопровождаемый их демонизацией, в конечном счете, завершается превалированием отрицательных черт в их образах и превращением их в типичных врагов нартского общества.

Следующий этап развития конфликтных моделей связан со сменой матриархата на патриархат. Это особенно явно выражено в цикле Сосруко и в ряде сказаний из других циклов, где непременно фигурирует «мать нартов» - Сатаней-гуаша. Обстоятельства рождения Сосруко являются в сказаниях более поздного периода, существенным фактором, способствующим негативному отношению к Сосруко со стороны нартского общества. Во времена формирования этого сюжета его ядро, мотив чудесного рождения, воспринималось как средство идеализации героя и изначально не содержало намека на антагонизм. Позднее оно же стало толковаться, как признак низкого происхождения, и это стало причиной возникновения конфликта. Параллельно возникает еще один узел противоречий -консервативное общество и незаурядная, социально активная, суб-версивная личность. Это приводит к новой ступени эволюции причинности эпического конфликта - превосходство того или иного персонажа над окружающими. Личность и общество становятся противоборствующими силами конфликта.

Эволюционным результатом конфликта представителя социальной верхушки военной демократии с рядовым членом общества можно считать столкновение в рамках нового сюжетообразующе-го мотива — кровной мести. В эпоху первичного расслоения общества обостряются противоречия между родами, и основным адаптивным механизмом при этом становится институт кровной мести.

Например, конфликты в циклах Батараза и Ашамаза провоцируются родовыми интересами, и в целом действия героев нартского эпоса, как правило, продиктованы интересами рода по матери, впоследствии - и отца. Родовые организации являются структурообразующими частями единого сообщества нартов. Например, нартский эпос изобилует категориями «нарт хэку» - страна нартов; «нарт хасэ», «нарт лъэпкъ» - племя нартов; «нарт хабзэ» - обычай нартов; «нарт напэ» - честь нарта.

По существу, перед нами признаки племенного самосознания и племенного самоуправления, куда входят коллективный совет (хасэ) и племенной предводитель (нарттхьэмадэ). Ко времени создания следующего цикла в эпосе уже имеется четкое этнографически структурированное пространство. Иначе говоря, к стадии появления сказаний о Бадыноко, на мифоэпическое пространство адыгов выступает новая структура - племя. В этом и других поздних циклах действия персонажей, участников урегулирования конфликтов, чаще всего инициируются настоятельными потребностями племени.

Второй параграф первой главы - «Природа и характер конфликтных ситуаций в ранних преданиях» - посвящен бы-

тованию и трансформации конфликтных моделей эпоса в истори-ко-героических песнях и прозаических преданиях, образующих с ними полный эпический цикл. Утверждение исторического эпоса с самого начала ориентировано на воссоздание конкретных явлений и героев, имеющих реальных прототипов в действительности. Это четко отражается на тематике и сюжетных схемах младшего эпоса.

Можно сказать, что фольклорные свидетельства донесли до нас художественно переосмысленную информацию о действительных взаимоотношениях адыгов с теми или иными конкретными народами. Суть в том, что, введя их в систему художественных условностей, фантазия носителей эпической традиции порою типизировала их, превращая в общий образ эпических противников. Поэтому, называя некоторые этнонимы (например, татары, ногайцы, калмыки и пр.), а порою даже имена подлинных исторических лиц, сказитель преподносит не реальные образы, а обобщенные типы. Наиболее архаичный слой данного плана составляют предания о межэтнических столкновениях. Они охватывают период выделения из адыгских племен самостоятельной народности - кабардинцев, что произошло в ХШ-Х1У вв.

Заостренная социальная мотивация этой ступени эволюции фольклора особенно характерна для сказаний и песен, созданных предположительно после XVII века. При этом в алгоритме всех преданий существенную роль играют черты предпочтительного или идеального поведения героя: уважительное отношение к старшим и женщинам, терпеливое перенесение страданий, скромность, воздержанность в еде, гостеприимство, верность принципам рыцарской чести. Типичные сюжеты преданий представляют собой абсолютизацию заповедей морально-этического кодекса адыгских племен.

Во второй главе диссертации - «Особенности разрешения конфликтных ситуаций» — рассматриваются типы кульминационных развязок адыгских фольклорных произведений. Параграф первый «Вызов противника и организация поединков», проясняет связь между причинностью конфликта и порядком их разрешения. Так как каузальность конфликта в раннем адыгском фольклоре, как правило, лежит в поле этикетных представлений, разрешение назревшего столкновения в предпочтительном варианте должно решаться прямой вооруженной схваткой, поединком, ход которого строго регламентирован в соответствии с рыцарским кодексом чести.

Эго, как правило, происходит в рамках строго оговоренного ритуала приглашения противостоящей стороны к поединку.

Сюжетные блоки, где отображается вызов неприятеля, актуализируются в плоскости этикетных соотношений и в части реакции сторон, выявляя доминантные черты и характеристики образов.

Следующим элементом сюжетосгроения, после вызова противника, является организация поединков, остающаяся основным способом разрешения конфликта на всем протяжении развития мифо-эпической традиции адыгов. Наиболее архаичной их формой следует считать «хэт1э-хэсэ» (адыгейск.: хэч-хэсэ). Это - ритуальный поединок со строгим соблюдением очередности действий, применяется в подавляющем большинстве случаев в противоборствах нартов и иныжей (великанов). Бесспорно, «хэт1э-хэсэ» в той форме, в которой он представлен в наргских сказаниях, а порою в богатырской сказке, - плод художественного вымысла: противники поочередно поднимают друг друга и вгоняют в землю - по колени, по пояс, по грудь и т.д.; побеждает тот, кто первым вгонит другого по шею. Подобного рода регламентированные поединки уходят из преданий в сказку параллельно с вытеснением мифологических представлений из сознания.

Второй параграф второй главы - «Разрешение конфликта с помощью хитрости и обмана». Все парадигмальные компоненты конфликта, разрешенного мирным способом, зафиксированы в фольклорных произведениях - если не в полной, то хотя бы в подразумеваемой форме. Это обстоятельство позволяет полагать, что данный путь и является осознаваемым в качестве предпочтительного позитивного метода урегулирования конфликных ситуаций в мифо-эпической традиции адыгов.

Однако круг конфликтов, которые можно исчерпать данным способом, относительно мал, путь иного и наиболее цивилизованного разрешения далеко не всегда удовлетворяет самолюбие активной личности. Между тем и открытое противостояние явно более сильному противнику далеко не всегда целесообразно. Поэтому нередко основным путем разрешения противоречий остаются хитрость и обман. На раннем этапе к этому обращаются мифологические персонажи, то есть великаны, но и в арсенале приемов нарт-ских героев это не редкость, когда противником выступает персонаж несравнимо более мощный.

Морально-этическая амбивалентность персонажей проистекает, на наш взгляд, из глубокой историчности адыгского фольклора, связи его с реальной жизнью и ее конфликтами. Т.е. мы имеем действительные «исторические» характеры во всей их противоречивости. Это - с одной стороны. С другой, - в образостроении срабатывает эпическая традиция, согласно которой слабый в борьбе с

более сильным прибегает к хитрости и обману, и при этом симпатия народа остается на стороне победителя независимо от средств достижения победы. Здесь уместно вспомнить и хрестоматийный эффект неожиданности. Когда заслугой слабого героя является победа над сильным противником. В преданиях о борьбе с внешними врагами такие мотивы обретают статус «военной хитрости».

Анализ конфликтных ситуаций будет неполным без рассмотрения еще одного существенного элемента образосгроения персонажей мифо-эпической традиции адыгов — уязвимого места. Именно его поиском озабочена одна из враждующих сторон, когда невозможность победы над противником в открытом единоборстве становится очевидной. Этот мотив хорошо разработан на всем протяжении традиции, нередко разрастаясь до уровня самостоятельной сюжетной линии в повествовательной ткани произведений.

В третьем параграфе второй главы - «Разрешение конфликта в соответствии с морально-этическим кодексом и мирное разрешение» — констатируется, что различного рода состязания и соревнования широко распространены в нартском эпосе, а связанные с ними мотивы восходят к самым архаичным персонажам традиции - великанам.

По мере развития общества происходит смена культурных и ценностных ориентиров, в фольклоре это проявляется в том, что возобладали сублимативные и мирные нормы разрешения конфликтов, например, бой скакунов или же состязание в плясках. Особую роль в сюжетике произведений начинают играть формы превентивного решения конфликтных ситуаций - молочное и кровное побратимство. Другой нормой установления и поддержания социальных и личных отношений является клятва. При этом можно уверенно констатировать, что клятвы, как способ разрешения конфликтов, постепенно вьггеснили институт молочного побратимства. Но и они, как свидетельствуют примеры из преданий, существовали долгое время, причем - уже в исторический период.

Третья глава диссертации - «Фольклорные модели конфликта в авторской адыгской литературе» - посвящена преемственности некоторых универсальных мотивов, конкретных форм их объективации, а также сюжетных блоков, которые зародились в глубокой древности и, видоизменяясь, стали органичными компонентами сюжетных схем в современной литературе.

В первом параграфе третьей главы - «Принцип эпической оппозиции и безальтернативный конфликт ранней адыгской советской литературы» - рассматриваются пути и механизмы адаптации эпического конфликта к эстетическим требованиям,

свойственным авторской адыгской литературе. Сущностной стороной эпического конфликта является его этическая индифферентность, столкновение не сопровождается оценкой. Даже наиболее однозначные в аксиологическом плане герои адыгского нартского эпоса фактически амбивалентны с позиций морали. Морально-этическая оценка героя производится только с точки зрения его принадлежности к сообществу нартов: одно дело, когда, речь идет о противостоянии нарта с чужеродным противником, другое - когда описывается конфликт между двумя нартами. Как результат - обращение в произведениях устного народного творчества к любому герою носит предопределенный характер, вне зависимости от реальных качеств прототипа того или иного персонажа он всегда либо, безусловно, отрицателен, либо так же, безусловно, положителен в глазах слушателей. Это - черта мировоззренческой архаики, эстетические представления народа напрямую восходили к эпическим представлениям. Эпические же характеристики идентификации предельно просты - любой субъект либо принадлежит нартскому сообществу, либо - нет. Тип эпического конфликта, вполне соответствовавшего генеральной, институциональной дихотомии «свой» -«чужой», принятой в советском партийном искусстве, в искусстве первичных утилитарных форм «социалистического реализма», был свойствен как коллективному художественному мышлению всего народа, так и таким авторам, как, например, Бекмурза Пачев, Али Шогенцуков и другим. Фактически, это была очередная экстраполяция разработанных в архаичных формах фольклора мировоззренческих архетипов на новую «партийную» интерпретацию внутренних связей и состояний общества. Понятно, что в эстетике нового общества, эстетике классовой борьбы и политического столкновения образная избирательность, стремление к поэтапному и постепенному анализу явления попросту не прижились, эти качества фольклорного художественного мышления были излишни. Идеологический ценз требовал сугубой определенности в расстановке героев на шкале классовых оценок и, в сущности, эпическая схема квазиэтнического, в корне - биологического - противостояния как нельзя лучше вписывалась в эстетические доктрины нового государства.

Второй параграф третьей главы - «Фольклорный конфликт в гражданской поэзии». Безальтернативный и безусловный классовый конфликт господствовал в адыгском фольклоре и авторской литературе первое послеоктябрьское десятилетие - так же, как это происходило во всех без исключения новописьменных литературах Северного Кавказа и всей страны. Модальность и характер эмо-тивности политического противостояния фактически вынуждали

авторов использовать конфликтную схему с явной оппозицией героев. В использовании разработанных ранее в фольклоре моделей конфликтов коллективное художественное мышление перешло в преимущественное тяготение к самым архаичным из них, основанных на эпической дихотомии «свой» - «чужой». Стадиальные колебания в выборе объекта преимущественного художественного интереса - от «чужих» к «своим» - были, по сути дела, единственным проявлением эволюционного движения адыгской эстетического мышления в период с середины XIX века до начала 30-х годов ХХ-го.

Однако национальная поэтическая традиция знала и иную модель эстетической аперцепции, которая к тому же имела корни не менее глубокие, чем эпические сказания, послужившие основой развития историко-героических песен и еще более поздних фольклорных образцов. Имеются в виду произведения, отмеченные наличием одного организующего когнитивного ядра, исполняемые в едином перцептивном поле. Это были идущие от языческих ритуалов хохи, здравицы, величальные, трудовые, заклинательпые песни и похоронные оплакивания. Эмотивный и информационно-рефлективный характер произведений этого рода тяготел к выражению субъективно-маркированного осмысления описываемого. В некоторых жанровых разновидностях этого сектора народного творчества вообще изъят оппонирующий элемент, т.е. они, по большому счету, бесконфликтны, что позволяло использовать подобные тексты в карнавальных действиях.

Нет никакого сомнения, что процессы межжанровой диффузии оказывали влияние на схемы конфликтной дихотомии, свойственные адыгскому художественному сознанию. В плане когнитивной структуры феномен межжанрового взаимодействия и взаимопроникновения заключался в насыщении бесстрастного эпического действия эмоциональным индивидуально-значимым содержанием, причем, локализация этого содержания наблюдалась в единственной возможной аперцептивной области — сознании певца-исполнителя. И даже на первых этапах становления новой конфликтной модели появляется возможность своеобразного «расщепления» детерминантной основы столкновения. В частности, в адыгских фольклорных текстах превалирует моносубъектное представление этического конфликта, когда столкновение с внешним врагом дает толчок к анализу моральных сторон этого столкновения и его результатов. Подобные примеры красноречиво свидетельствуют о разложении формата эпического безальтернативного конфликта— прежде всего потому, что этические, нравственные категории не безусловны во времени. Герой, позиционируемый в контексте

морали и этики, должен быть аргументирован, и наиболее естественный для народного словесного творчества путь нравственной актуализации- проекция индивидуальных эмоций певца-исполнителя (или автора) на персонаж и его описываемые действия. При этом по ходу развития фольклорной традиции, в поступательном движении жанровых форм роль индивидуального начала в произведениях все более и более возрастает. Именно когнитивная опора народных и авторских произведений XIX - начала XX века обусловила последовательность смены модального рисунка на протяжении этого этапа. Социальное позиционирование сказителя-исполнителя в дошедших до нас текстах вполне определенное и проникнуто симпатией к простым сословиям. Однако условия среды и систем государственных предпочтений до революции и после нее, естественно, изменились. Поэтому в песнях, созданных до прихода Советской власти, акцент делается на этические противоречия в контексте нарушения норм морали и адатного поведения власть имущими. С началом Гражданской войны — внимание акцентируется, прежде всего, на морально-этическую адекватность и аутентичность простонародья. Однако и там, повторимся, можно рассматривать конфликтные модели, реализованные в координатах этического толка. Но в парадигмально восполненном виде модель социально-этического конфликта стала основой концептуалисти-ки и образной системы автора следующего поколения, первого поколения адыгских советских литераторов, фактического зачинателя кабардинской советской литературы - Али Шогенцукова. Он развил и довел до логического завершения этико-социальную схему конфликта, использовав в своем творчестве все ее морфоти-пы. Преломление эволюционно наиболее развитых конфликтных схем фольклорного происхождения в произведениях кабардинского поэта рассматривается в третьем параграфе третьей главы -«Социально-этический и этнокультурный конфликт».

Али Шогенцуков намеренно создавал ясно видимые схемы конфликтного противостояния, подкрепляя их соответствующим образным, модальным и семантическим антуражем. Осознанность выбора определенных конфликтных моделей подтверждается многими фактами - например, хотя эволюция его художественного мышления еще к началу 30-х позволила отдалиться от безальтернативной дихотомии эпического типа настолько, что в его произведениях она встречается лишь в качестве реликтов, в романе в стихах «Камбот и Ляца» эта архаичная модель задействована сполна. Усиливая политико-идеологический аспект в своем творчестве, Али Шогенцуков был вынужден пренебречь системными фактами

кабардинской общественной истории. В созданном им виртуальном обществе князей, уорков и унаутов поэт, создал произведение с ясной и четко выраженной социальной и идеологической доминантой. Внешне это был роман, абсолютно легитимный в координатах философских доктрин Советской власти, и на этом уровне социально-этический конфликт был адаптирован к большевистским воззрениям, внутренне осознанная реабилитация традиционных ценностей горцев, актуализированных в «приемлемой» для идеологии государства сословной среде.

Этнокультурный конфликт в своем первичном виде был намечен в историко-героическом фольклоре адыгов. Первые свидетельства культурного неприятия воплощались в виде заведомо эмотивных, безусловно и внетекстуально значимых определений и эпитетов, которыми безвестные адыгские сказители награждали врагов своего народа. Более явным культурное неприятие как составляющая конфликта выступает в тех текстах, где речь идет о конфессиональной принадлежности врага. В текстах антагонистическая характеристика может быть также ограниченной одним эпитетом, одним номинативом. Но эта характеристика обычно вполне исчерпывающа, например «гяур», в нескольких произведениях применявшееся по отношению к иноверцам и иногда сопровождающееся описанием действий дезэтикетного с точки зрения адыгов качества.

Этнокультурный конфликт не получил развития в системе эстетических воззрений адыгов и не воплощался в художественных текстах достаточно продолжительное время. Вплоть до начала Великой Отечественной войны оппозиция такого плана была лишь намечена в нескольких произведениях, например, в стихотворении Б. Пачева «Японская война». Единственным же исключением стало во многом экспериментальное произведение Али Шогенцукова — небольшая поэма «Зимняя ночь». Причины подобной стагнации понятны, и можно лишь удивляться тому, что основоположник кабардинской советской литературы решился на исследование столь щекотливой в условиях большевистского режима темы. Но, конкретно в примере поэмы Али Шогенцукова, мы имеем полноценное парадигмальное воплощение этнокультурного конфликта, в дальнейшем, по понятным причинам, забытого как адыгскими писателями, так и авторами всего Северного Кавказа. И даже в современной литературе народов Северного Кавказа этнокультурный конфликт органично вписался в качестве институируюгцей структуры в творчество крайне ограниченного круга авторов.

В заключении обобщаются результаты, проведенного анализа и формулируются основные выводы:

В данной работе предпринята попытка рассмотрения вопроса генезиса художественного конфликта в адыгской мифо-эпике и этапе становления адыгской литературы. Исходя из результатов сделанных наблюдений, мы можем констатировать, что упомянутые схемы этикетных и эстетических взаимоотношений могут трактоваться как символическое, условное отражение реальных практик в жизнедеятельности конкретного народа. В этом смысле адыги, в частности, кабардинцы, как и их соседние народы - осетины, карачаевцы и балкарцы - входят в число этносов, обладающих парадиг-мально полной структурой фольклора: от неоспоримых реликтов мифологии, до весьма разветвленной и детализированной совокупности эпических сказаний, объемного корпуса историко-героиче-ских, величальных песен, плачей, практически всех остальных жанровых разновидностей традиционного фольклора. Некоторые из них продуцируют в условиях современности.

Абстрагируясь от параллельной проблематики вопроса и выходов на политические процессы и социум, мы можем утверждать, что и в сугубо литературоведческом аспекте изучение пара-метральных показателей конфликта в кабардинском фольклоре и авторской литературе советского периода представляют собой несомненный интерес. Форма и типология конфликтных противостояний в адыгском народном творчестве и авторской литературе может считаться самой мобильной составляющей эстетического текста и, соответственно, использоваться как один из бесспорных знаков эволюционного статуса автора, стилевого направления, периода развития.

Проведенное исследование позволило систематизировать, обобщить и уточнить ряд важных теоретических положений по исследуемой проблеме. Инерция долгого развития в регулируемой сверху идеологической среде привела к тому, что исследований, посвященных собственно конфликту, в отечественном литературоведении чрезвычайно мало. Исключения, как ставшей хрестоматийной книги А. Коваленко «Художественный конфликт в русской литературе», были крайне редки, но и в этих трудах применение понятия «конфликт» было, в основном, сугубо терминологическим. Вычлененное рассмотрение конфликта, впрочем, как и любых других, формально-смысловых компонентов произведений, расценивалось как уход в структурализм, который априори не поощрялся в СССР на всем протяжении его существования. На адыгском материале бесспорно большая заслуга в разработке данной проблемы принадлежит К.Г. Шаззо с его монографией «Художественный конфликт и эволюция жанров в адыгских литературах».

Приведенные в диссертационной работе примеры дают возможность предполагать, что, в условиях раннефеодальной организации этнических сообществ, жесткие и абсолютные нормы этикетного поведения были средством самосохранения и адаптации, без которых над любым даже весьма многочисленным этническим сообществам реально нависала бы угроза физического уничтожения. Поэтому этикетная причинность конфликтов в эпических произведениях, равно, как и этикетный порядок их разрешения, представляются практически прямой проекцией существовавших на определенном этапе стандартов.

Как показывает собранный фактический материал по ходу развития фольклорных жанров и действия коррелятивных моментов со стороны общественных институтов адыгских сообществ, прием хозяйственно-бытовых реалий приобретает несколько иное значение - он постепенно перемещается в область приоритетных причин конфликта, а в поздних - XIX века - песнях о набегах становится единственным основанием противостояния сторон.

Нами в работе выявлено, что непринципиальное действие во время сублимативного противостояния - необидные, как кажется, недопонимания, возникающие в ходе зрелищных игр на разного рода торжествах - порой являлись первопричинами конфликтных действий персонажей.

Можно обоснованно утверждать, что клятвы, как метод уре1у-лирования конфликтных ситуаций, со временем вывели с арены институт молочного побратимства. Однако при этом он, как иллюстрируют тексты преданий, существовал долгое время, причем — уже в исторический период.

Приведенные в диссертации примеры позволяют полагать, что существенным отличием двух стадиальных разновидностей конфликта видится то, что мифологический конфликт последовательно трагичен, каждая ступень восхождения к его итогу ощущается как неизбежный шаг к трагической развязке, и в каждом отдельном эпизоде общего сюжета осуществляется обязательное ситуативное противопоставление, в котором герой имеет право выбора, и выбор этот всегда однозначно фатален.

Согласно проведенного сопоставительного анализа тип эпического конфликта, вполне соответствовавшего генеральной, институциональной дихотомии «свой» - «чужой», принятой в советском партийном искусстве, в искусстве первичных утилитарных форм «социалистического реализма», был свойствен как коллективному художественному мышлению адыгского народа, так и конкретным авторам (Б. Пачев, Ц. Теучеж, К. Сижажев, А. Шогенцуков и др.).

Нами делается вывод что первая эволюционная форма безальтернативного эпического конфликта, зафиксированная в произведениях с преимущественным лирическим выражением рефлексии в одной системе эмоциональных координат, т.е. данная без видимой оппозиции героев, была на определенном этапе эволюции не востребована. Она вернулась в адыгскую народную и авторскую литературу лишь к концу 20-х-началу 30-х годов, перевоплотившись в схемы конфликта ценностных категорий.

Исследование позволило обосновать, что безальтернативный и безусловный классовый конфликт господствовал в фольклоре и авторской литературе первое послеоктябрьское десятилетие - так же, как это происходило во всех без исключения новописьменных литературах Северного Кавказа и всей страны. Модальность и характер эмотивности политического противостояния фактически вынуждали авторов использовать конфликтную схему с явной оппозицией героев.

Диссертационное исследование выявило, что национальная поэтическая традиция знала и иную модель эстетической аперцеп-ции, которая к тому же имела корни не менее глубокие, чем эпические сказания, послужившие основой развития историко-героиче-ских песен и еще более поздних фольклорных образцов. Имеются в виду произведения, отмеченные наличием одного организующего когнитивного ядра, исполняемые в едином перцептивном поле.

В диссертационной работе впервые обосновано суждение о том, что процессы межжанровой диффузии оказывали влияние на схемы конфликтной дихотомии, свойственные адыгскому художественному сознанию. В плане когнитивной структуры феномен межжанрового взаимодействия и взаимопроникновения заключался в насыщении бесстрастного эпического действия эмоциональным индивидуально-значимым содержанием, причем локализация этого содержания наблюдалась в единственной возможной аперцептивной области - области певца-исполнителя.

Как показывает собранный фактический материал, в парадиг-мально восполненном виде модель социально-этического конфликта стала основой концептуалистики и образной системы автора следующего поколения, первого поколения кабардинских советских литераторов, фактического зачинателя кабардинской советской литературы - Али Шогенцукова.

Рассмотрев блок примеров, нами выявлено, что общество князей, уорков и унаутов Али Шогенцуков воссоздал как произведение с ясной и четкой социальной и идеологической доминантой. У него это было значимой попыткой анализа внутриэтнических систем соци-

альности, морали и этики уже исчезнувшего мира в свете базовых положений социалистического реализма в его раннем формате.

В диссертационной работе впервые выявлено, что расширенные варианты конфликтно-культурных дефиниций формируются на основе активной реакции персонажа на резкую смену объективных обстоятельств и, естественно, культурного окружения. Но в подобных случаях все же ощущается некая ценностная амбивалентность описаний культурного дискомфорта, он неразрывно связан с пониманием статусного понижения, деклассирования лирического героя. На преимущество именно цивилизационно-культурной конфликтности в подобных случаях указывает акцентированная адресация слушателя на устойчивые этнические ритуалы и традиции.

В результате сопоставительного анализа выявлено, что этнокультурный тип конфликта не получил развития в системе эстетических воззрений традиционного адыгского общества и достаточно продолжительное время не воплощался в художественных текстах. Причину такого явления мы объясняем объективными историческими обстоятельствами. Изменение этих обстоятельств привело к многообразию объективации конфликта и его большей эстетической полноте. Эта конфликтная схема — наиболее эволюционно развитая в фольклоре адыгов - оказалась невостребованной в регионе долгие десятилетия.

Основные положения и выводы диссертационной работы опубликованы в следующих научных работах:

Статьи, опубликованные в журналах, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ:

1. Ципинов И.А. Разрешение конфликтных ситуаций б адыгской мифологии и эпосе // Известия КБНЦ РАН, 2011. № 4 (42). С. 101-105. (0,5 п. л.).

2. Ципинов И.А. Формы мирного разрешения конфликтов в адыгском традиционном социуме (на материале мифо-эпической традиции) // Вестник АГУ, 2011. № 4. С. 63-69. (0,5 п.л.).

3. Ципинов И.А. Феномен уязвимости как элемент образостроения персонажей мифоэпической традиции адыгов // Известия КБНЦ РАН, 2012. № 1 (45). С. 191-197. (0,5 п.л.).

4. Ципинов U.A., Тхагазитов Ю.М. Структура художественного конфликта в поэзии А. Шогенцукова // Известия КБНЦ РАН, 2014. № 6 (62). С. 254-259. (0,5/0,3 п.л.).

Статьи, опубликованные в других изданиях:

5. Ципинов И.А. Народные ремесла в мифической традиции адыгов// Социально-экономические проблемы регионов Юга и пути их решения. Ставрополь. ИСПИ. ЮР. НОЦ. 2011. С. 121-126. 0,4 п.л.

6. Ципинов И.А. Традиционные ремесла в позднем эпосе адыгов // Социально-экономические проблемы регионов Юга и пути их решения. Ставрополь. ИСПИ. ЮР. НОЦ. 2011. С. 94-98. 0,4 п.л.

7. Ципинов И.А. Структурообразующие элементы конфликтных ситуаций (на материалах адыгской мифологии и эпоса) // Материалы Всероссийской научной конференции «Народы Кавказа в пространстве российской цивилизации: исторический опыт и современные проблемы». Ростов-н/Д., 2011. С. 355359. 0,3 п.л.

8. Ципинов И.А. Конфликт на стыке мифологии и эпоса // Материалы международной научной конференции молодых ученых «Перспектива». Нальчик, 2Ö11. Т. 1. С. 301-305. 0,5 п.л.

9. Ципинов И.А. Архаичные «культурные герои» адыгской мифологии // Материалы V международной научно-практической конференции «Современная филология: теория и практика». М., 2011. С. 250-253. 0,3 п.л.

10. Ципинов И.А., Ципинов A.A. Адыгское пчеловодство (на материале фольклора) // Псалъ. Майкоп, 2012. № 8 (И). С. 113-117. 0,5/0,2 п.л.

11. Ципинов И.А. К вопросу локализации героев в адыгской нартиаде// Материалы I Международной конференции «Молодежь в формировании инновационной экономики и переход к обществу знаний». Нальчик, 2012. С. 394396. 0,3 п.л.

12. Ципинов И.А. Особенности категории времени в жанре преданий адыгского фольклора // Материалы I Международной конференции «Молодежь в формировании инновационной экономики и переход к обществу знаний». Нальчик, 2012. С. 396-398. 0,3 п.л.

13. Ципинов И.А. Возникновение художественного конфликта в адыгской мифо-эпике // Материалы научно-практической конференции, посвященной 150-летию образования Центрального статуправления страны и 20-летию начала модернизации российской статистики. Нальчик, 2013. С. 45-60. 0,3 п.л.

14. Ципинов И.А. Фольклор в адыгском романе // Актуальные проблемы региона на современном этапе развития. Нальчик: КБГАУ, 2013. С. 185-189.0,3 п.л.

15. Ципинов И.А. Социальный конфликт в адыгской литературе // Материалы XXV Международной заочной научно-практической конференции «Научная дискуссия: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии». М.: Международный центр науки и образования, 2014. С. 65-71.0,5 п.л.

16. Ципинов И.А., Тхагазитов ЮМ. О поэтике художественного конфликта // Материалы Международной научной конференции «Кросс-культурное пространство литературной и массовой коммуникации», посвященной 75-летию профессора К.Г. Шаззо. Майкоп, 2014. С. 112-115. 0,5/0,3 п.л.

17. Ципинов И.А., Тхагазитов Ю.М. Диагональ как прасимвол адыгской культуры//Материалы Международной научной конференции «Национальные образы мира в художественной культуре», посвященная 85-летию со дня рождения литературоведа, философа, культуролога Г.Д. Гачева. Нальчик, 2014. С. 97-102. 0,4/0,2 п.л.

18. Ципинов И.А., Ципинов A.A. Адыгские старинные ремесла в материалах нартского эпоса // Материалы Международной научно-практической конференции по фольклору памяти М.И. Мижаева. Черкесск, 2014. С. 101-104. 0,5/0,3 п.л.

Отпечатано в Издательском отделе ФГБНУ «Кабардино-Бал карский институт гуманитарных исследований» 360000, КБР, г. Нальчик, ул. Пушкина, 18. Тел. 8 (8662) 42 50 94 Факс: (8662) 42 47 78 e-mail: kbigi@mail.ru

Подписано в печать 29.12.2014 г. Формат 60x84 716- Palatino Linotype Усл. печ. л. 1,3 . Тираж 100 экз. Заказ № 120