автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Иерархия общинных образований у западных бурят во второй половине XIX - начале ХХ вв.

Текст диссертации на тему "Иерархия общинных образований у западных бурят во второй половине XIX - начале ХХ вв."

#

:*и ^ Н2а - У

Российская Академия наук I Сибирское отделение Институт монголоведения, буддологии и тибетологии

На правах рукописи

Сыденова Римма Прокопьевна

Иерархия общинных образований у западных бурят во второй половине XIX - начале XX в.

Специальность: 07.00.07-этнография, этнология и антропология

Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Научный руководитель -д.и.н. Т.М. Михайлов

Улан-Удэ 1999

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение с. 3-17 Глава 1. Родоплеменная структура западных бурят

§ 1. Генеалогические подразделения западных бурят: к проблеме

происхождения и расселения с. 18-43 §2. Отношения родства в системе общинно-территориальных

связей с. 44-63 Глава 2. Улусная община у западных бурят во второй половине XIX - начале XX в.

§ 1. Структурообразующие факторы улусной общины с. 64-90

§2. Улусная община как единица управления и фиска с. 91-107 §3. Улусная община как субъект культовой ' V ■

практики с. 108-127

Заключение с. 128-130

Список сокращений с. 131

Источники и литература с. 132-147

Приложения с. 148-155

Введение

Проблема этнических традиций, в том числе этнической картины мира, относится к тем проблемам, разработка которых должна способствовать определению неизменных элементов этноса. Изучение бурятского общества второй половины XIX - начала XX в. показывает, что одним из центральных его элементов являлась принадлежность к определенному территориально-общинному коллективу. Осознание этой связи, ощущение себя как части данного коллектива выступало своеобразной комфортной средой для индивида, его мироощущением, и как следствие этого, являло собой устойчивую основу культуры.

Вопрос об общине у бурят занимает важное место в кругу проблем социальной истории. История общинной организации, являющейся органической частью общественного устройства бурят, ввиду малоразрабо-танности последнего, остается одной из актуальных тем бурятоведческих и сибиреведческих исследований.

Община во второй половине XIX - начале XX в. являлась реалией социальной и духовной жизни бурят, важным звеном механизма функционирования бурятского общества. Традиционная обрядность бурят со всей очевидностью показывает, насколько объективно важной представлялась общность людей по той или иной степени социального и кровного родства. В психологии бурят фактор общинно-родовой принадлежности и по сей день устойчиво сохраняет большое значение.

Особые трудности для исследования общинной организации, а в конечном счете общественного устройства бурят, заключаются в том, что отношения реликтового порядка (так называемые пережиточные отношения) наслаивались на вновь образовавшиеся, подвергали их определенной деформации. По-разному трансформируясь, они инкорпорировались в систему новых отношений. В итоге их синтез вел к такому развитию, когда большинство новых явлений выступало модификацией традиций истори-

чески предшествующего периода и на протяжении известного времени приобретало облик институтов позднеродового общества. Отсюда актуальность этой многоаспектной и многообразной проблемы очевидна.

Хронологическими рамками исследования является период второй половины XIX - начала XX в. Выбор хронологических рамок обусловлен необходимостью выяснения особенностей социальной структуры и трансформации ее под воздействием ускоренного проникновения торгового капитала в Сибирь. С ростом товарно-денежных отношений усиливалась связь бурятского хозяйства с рынком. Развивавшаяся товарность хозяйства способствовала углублению социальной дифференциации в улусе. Нойоны приспосабливались к новым условиям: переводили в предпринимательское русло свое хозяйство, прибегали к найму рабочей силы. Серьезные изменения претерпевала и административная система: в рамках волостной реформы шел процесс реформирования местного самоуправления, когда ликвидировались степные думы, и управление строилось по русскому образцу.

Территориальные рамки исследования охватывают район расселения западных бурят, в исторической литературе называемый Предбай-кальем. Во второй половине XIX в. территория Предбайкалья включала не только бурят современной Иркутской области, но и население Тункинской долины нынешней Республики Бурятия.

Объект исследования. В историко-этнографической литературе имеется довольно условное деление бурятского этноса на две группы -восточную и западную. История такого разделения восходит еще ко временам академических экспедиций XVIII в. Основой такого разделения явились территориально-географический и исторический признаки (отдельные отличия в типе хозяйства, антропологическом типе, особенностях языка, письменности, а также в вероисповеданий, родовом составе и др.). Исследователи новейшего времени, отмечая имеющиеся различия между двумя группами, предостерегают от преувеличения таковых.

Признавая все имеющиеся различия, все же следует иметь в виду, что обе группы составляли один этнос.

В состав западных бурят входили булагаты, эхириты и хонгодоры по племенной принадлежности. Среди них в этнографической литературе различали семь территориальных групп - это идинская, аларская, балаган-ская, кудинская, верхоленская, ольхонская и тункинская. В качестве основного объекта исследования выбраны балаганские, идинские, кудинские и верхоленские. Этот выбор обусловлен такими факторами, как большая, чем остальные, освещенность источниками, как и то, что их особенности типичны для бурятской культуры в целом.

Основным занятием западных бурят были скотоводство и земледелие, для некоторых из них была характерна преобладающая роль земледелия (аларцы, балаганцы, идинцы, кудинцы, верхоленцы). В отличие от восточных групп бурят западные вели преимущественно оседлый образ жизни. В условиях форсированного распространения православия среди бурят принявшие крещение лишь номинально изменяли религиозную принадлежность, сохраняя свою приверженность к шаманизму и соблюдая свои культовые обряды.

Цель и задачи исследования. Целью настоящей работы является исследование иерархии общинных образований у западных бурят во второй половине XIX - начале XX в., их особенностей.

Исходя из поставленной цели в диссертации ставятся и решаются следующие задачи:

- показать структурообразующие факторы общества западных бурят;

- исследовать особенности общинных образований;

- исследовать функции улусной общины в разных сферах жизни: хозяйстве, общественно-семейном быту, культуре;

- раскрыть своеобразие патронимической системы;

- рассмотреть изменения, произошедшие в социальной структуре западных бурят в результате социально-экономических процессов второй половины XIX - начала XX в.

Методологической основой исследования является принцип историзма в понимании этноисторических процессов, позволяющий показать динамику эволюции социальной структуры и тенденции в ее развитии, способствующий выяснению диалектической связи явлений. Использованы и теоретико-методические разработки видных ученых в области социальной сферы жизни (работы Ю.В.Бромлея, М.О.Косвена, Т.А.Жданко, Д.А.Ольдерогге и др.).

Применены сравнительно-исторический, системный методы, а также метод ретроспективных реконструкций. Использованные методы позволяют проследить процесс внутреннего развития, преемственности бурятской культуры и ее трансформацию через введение инноваций.

Степень изученности вопроса. Имеется обширная литература о социально-экономическом развитии, эволюции общественных отношений, история которых связана с проблемой сельской общины. Но при этом следует указать на тот факт, что улусная (сельская) община как таковая не являлась предметом историко-этнографического монографического изучения, хотя отдельные вопросы, связанные с ней, рассматривались. Обзор литературы показывает существование различных точек зрения по вопросу общинной организации у бурят в дореволюционный период.

Постановка вопроса об улусной (сельской) общине у бурят во второй половине XIX - начале XX в. принадлежит А.П.Щапову, работы которого и в настоящее время не потеряли источниковой и историографической ценности, несмотря на определенную идеализацию бурятской общины1. Несмотря на известный крен к идеализму, А.П.Щапов раскрыл если не многие, то некоторые и весьма существенные особенности улусной общины. Одна из них - генеалогическая структура общины. На современном ему документальном материале А.П.Щапов проанализировал процесс об-

щинообразований различных уровней, воспроизводство более мелких образований общинного характера (загороди) , показал развитие торговых связей и отношений, имущественное расслоение в общине, выделение сло-ев-сословий3. Оценка его трактовки общины была бы неполной, если не указать на тот факт, что исследователь обратил внимание на существование не столько гомогенных, родовых общин, сколько гетерогенных.

Признавая объективный характер представленных в его работе конкретных материалов, которые расширяют источниковую базу исследования, все же следует сделать некоторое уточнение: речь идет даже не столько о родовой общине, сколько о патронимической общине.

Научную ценность представляют также работы Б.Э.Петри4. Изучая в основном отношения родства, исследователь попутно обращался к проблеме общины. Рассматривая улус как общину, живущую одной большой патриархальной семьей, тесно сплоченной не только общностью происхождения и кровным родством, но и общностью материальных интересов5, он раскрыл суть общины как социального и хозяйственного организма. Его материалы о так называемом территориальном родстве косвенным образом указывают на первенствующее значение социально-экономических отношений в процессе материального производства, а также на то, что традиционное генеалогическое сознание прямо зависело от социально-экономических потребностей. Акцентирование Б.Э.Петри своего внимания на общности хозяйственных интересов при образовании общинных организмов уже говорит само за себя. Здесь очевидно игнорирование родовых связей. Представители разных групп родов в рамках отдельной общины скреплены воедино новыми обязанностями по отношению к административным органам - инородной управе. Однако Б.Э.Петри, обращая внимание на распространенную помощь, не считал противоречием то, что последняя практикуется только в роде. Организация трудоемких работ предполагала помощь, не ограниченную родовыми преградами, т.е. в них участвовали и соседи. Обращаясь к материалам Б.Э.Петри и других исследо-

вателей, следует заметить, что официальные роды конца XIX в. уже не представляли этнографического целого. Практика перехода из рода в род в целях удобства несения повинностей, платежей, наблюдавшаяся в течение XVIII- XIX вв., является тому одним из подтверждений.

тл и Ч-»

К числу других исследователей истории социальных отношении относится М.Н.Богданов. В его "Очерках истории бурят-монгольского народа" рассматриваются отдельные моменты общественного устройства, причем исследователь переоценивал значение родовых отношений в жизни бурят6. Хотя материалы относятся хронологически к предшествующему периоду, они не менее показательны, ибо автор "Очерков..." придерживался так называемой "родовой" концепции. На наш взгляд, достаточно убедительно об этом говорит его положение о том, что "соединения отдельных родов в обширные родовые союзы, со сложным федеративно-родовым общественным строением, обусловливало сплоченность и единство племен, благодаря чему буряты и могли в течение ряда десятилетий оказывать сопротивление напору русских, а затем в течение столетий сохранять свою племенную самостоятельность и особность. Этой солидарностью и сплоченностью бурят и была проникнута вся их экономическая и социальная жизнь, начиная с низшей, мельчайшей улусной общины и кончая племе-

к7

нем .

Не однажды подчеркиваемый нами тезис о прямой зависимости общей проблемы генезиса нового общественного устройства от степени изученности общины как нельзя уместен в отношении работы Н.Н.Козьмина. В ней бурятское общество представлено состоящим из двух антагонистических классов, нойоны характеризуются как бурятские лендлорды, а улусные люди считаются закрепощенной массой, т.е. на общественный строй бурят экстраполируются институты развитого феодализма8.

Исследователь Н.В.Кюнер вслед за А.П.Щаповым считал, что социальные отношения до последнего времени определялись господством роМ гр

довои структуры, на основе которой строился улус. I ак, в первом издании

БСЭ (1927г.) в статье о бурятах Н.В.Кюнер определил улус как мелкую общинную единицу, объединявшую у западных бурят членов большой се-

9

мьи .

Бурятский улус в монографическом исследовании И.М.Манжигеева представлен как социальный институт, состоявший из нескольких групп, связанных родством10. Или автор не сумел преодолеть некоторые ошибочные представления своих предшественников об этом институте, или в ян-гутском бурятском роде процесс замены однородовых общин гетерогенными не получил повсеместного распространения.

В 40-60-е гг. вышли работы К.В.Вяткиной, Ф.А.Кудрявцева. К.В.Вяткина, основываясь на расселении родов в конце XIX - начале XX в., а также на данных о развитии родовых институтов в Бурятии, отмечает, что "родственный характер улусной общины постепенно заменялся территориальной связью... улус включал в себя семейные общины и отдельные семьи, относящиеся к близким родам, а в других случаях и к разным родам"11.

Ф.А.Кудрявцев, следуя концепции дуализма сельской общины, показал, что специфика бурятской улусной общины проявлялась во взаимосвязи и противоборстве коллективной и частной форм собственности, в сочетании коллективного владения землей с частной собственностью на скот, жилище и пр12.

В работе Е.М.Залкинда предпринята попытка на огромном фактическом, ранее неопубликованном архивном материале определить границы общины, ее функции, степени действия ее прав в первой половине XIX в13. Существенным является указание Е.М.Залкинда на чересполосное проживание, а отсюда и совместное пользование землями не только бурятскими родами, но и русскими и эвенками14. Рассматривая отношения собственности и владения на широкой фактологической базе, Е.М.Залкинд совершенно справедливо пришел к убеждению, что хотя ведомство и род выполняли определенные функции в общей системе землевладения, фактическим вла-

дельцем и распорядителем земли была организация, подчас никак строго не оформленная, спаянная общими интересами, вытекавшими из совместного проживания, т.е. соседская или территориальная община15. Обращает на себя внимание тот факт, что Е.М.Залкинд, знакомый с работами А.П.Щапова, развил тезис о существовании как улусной общины, так и федеративной, состоявшей из совокупности улусов16. На широком документальном материале ярко показан как общественный, так и хозяйственный дуализм сложной и противоречивой социальной организации, общины. Первый, по мнению автора, заключается в вписывании общины в новую федеральную структуру общества, обеспечении ее ренты, хозяйственный же дуализм - в противоречивом сочетании общинных и частнособственнических тенденций в землепользовании. Е.М.Залкинд не раз подчеркивал одну из особенностей бурятской общины - правосознание,

17

являвшееся действенным фактором в жизни общинников .

Указанная работа являет собой новый научный уровень исследований. Е.М.Залкинд раскрыл и наметил многие аспекты общины, например, ее генезис, функции, действенную роль правосознания в общинной жизни, изменение общины под влиянием общих социально-экономических процессов и др. Выделение новых аспектов обусловливалось вводом новых документов, архивных конкретных материалов, более широко и разносторонне отражающих жизнь общины.

В коллективном труде "История Бурят-Монгольской АССР" бурятская община отдельно не рассматривается, но затронуты некоторые вопросы, связанные с ней и касающиеся природы социальных отношений в об-

1 Я

щине . Авторы отмечают, что в рассматриваемый период в ходе развития капиталистических отношений шел процесс дальнейшего расслоения бурятского общества, когда образовывались новые социальные группы - кулаки, сосредоточившие в своих руках основные средства производства и прибегавшие к наемному труду, с одной стороны, батраки и бедняки, вынужденные продавать свою рабочую силу, с другой. Наряду с наймом ши-

роко использовались и традиционные, докапиталистические формы эксплуатации19. Наиболее существенной представляется позиция авторов в оценке уровня общественного развития второй половины XIX в., для которого характерно переплетение новых, капиталистических, отношений, проникавших в улусы, с полуфеодальными и патриархально-родовыми20. Это поло�