автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Интеллигенция и отечество: проблема патриотизма в советском обществе ироссийском зарубежье в 30-е годы XX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Интеллигенция и отечество: проблема патриотизма в советском обществе ироссийском зарубежье в 30-е годы XX века"

На правах рукописи.

ОЛЕЙНИК Олег Юрьевич

ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ И ОТЕЧЕСТВО: ПРОБЛЕМА ПАТРИОТИЗМА В СОВЕТСКОМ ОБЩЕСТВЕ И РОССИЙСКОМ ЗАРУБЕЖЬЕ В 30-е ГОДЫ XX ВЕКА

Специальность 07.00.02 — Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Иваново 1998

Работа выполнена на кафедре истории п культуры России Ивановского государственного университета.

Научный консультант:

доктор исторических наук, профессор, Заслуженный работник высшей школы

Российской Федерации

Меметов В. С.

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор доктор исторических наук, профессор доктор исторических наук, профессор

Веселое В. Р. Москвин В. В. Уткин А. И.

Ведущая организация —

кафедра истории Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена (Санкт-Петербург).

Защита состоится « 7?. » . 199^ г. в .

часов на заседании специализированного совета Д. 063.84.05 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук в Ивановском государственном университете по адресу: 153025 г. Иваново, ул. Ермака 39, ауд.*^^

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Ивановского государственного университета по адресу: 153025, г. Иваново, ул. Ермака 37/7, корп. № 1.

Автореферат разослан . » . 199^ года.

Ученый секретарь

с

диссертационного совета

ЛЮИСЕЕВ С А.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Обращение к теме "интеллигенция и отечество" имеет важное значение как для рассмотрения истории и судеб самой интеллигенции, так и для более глубокого осмысления политических, идеологических и психологических процессов, характерных для российского общеста на различных этапах его развиттия.

Особое звучание данная проблематика получает в переломные периоды отечественной истории, один из которых мы переживаем в настоящее время. В з'словнях нестабильных социальных отношений и в ходе жеспсой политической борьбы, различные силы, не только оппозиционные, но и властные, стремятся отождествить свои действия с интересами отечества. Все большее признание получает вывод, что без привлечения патриотических ценностей невозможно создание конструктивной национально-государственной идеологии1.

Отношение к отечеству способно выступать в качестве одного из наиболее значимых факторов политического согласия н общенациональной консолидации, если трактуется согласно своей гуманной природе. Идею и ценность отечества нельзя ставить выше идеи и ценности человека, ибо абстрагированный от гуманных начал патриотизм способен превратиться из качества, возвышающего личность, в некий довлеющий над ней надлнчност-' ный фетиш. Патриотизм не есть нивелированный и навязываемый личности извне шаблон, он предполагает и частный выбор, суверенную позицию личности. Призывы к "восстановлению святынь" национально-государственного бытия должны не опьянять и одурманивать, а отрезвлять и просвещать умы и сердца. В решении этой задачи интеллигенции принадлежит ведущая роль. Не случайно, что среди тем, вызывающих сегодня особый общественный и научный интерес выделяются те, что связаны с изучением истории интеллигенции, ее облика, сущностных качеств и деятельности. Сфера формирования патриотических ценностей — исторический опыт народа и его культурная традиция. Лучшие представители интеллигенции — живой канал передачи этих ценностей от поколения к поколению. Именно от деятельности, позиции, облика интеллигенции и прежде всего — ее нравственности и гражданской совести — во многом зависит состояние отечества и его судьба.

Подобные констатации, однако, нуждаются в предметной аргументации, основанной на анализе конкретно-исторического материала.

Объект исследования — отечественная интеллигенция, определяющаяся диссертантом как социокультурная общность, представители которой посредством профессиональной интеллекту ально-духоеной деятельности воспроизводят, развивают и защищают личность человека и ценности

1 Не случайно, данные ценности предлагается рассматривать в качеств важного компонента духовно-нравственной безопасности России (ЯноеаагйР.Г. Духовно-нравственная безопасность России // Социс. 1995. № 12 С. 43 — 44).

культуры, способствуют просвещению и прогрессу обществаПринадлежность к интеллигенции воплощает особый синтез духовности и интеллектуально-нравственных качеств. Он не всегда переходит по наследству и никогда не достигается карьерой, его трудно обрести, нелегко передать и, пожалуй, невозможно утратить. В силу этого и отношение подлинных представителей интеллигенции к отечеству проявляется в особом сочетании мысли и совести, груда и служения.

Определяя объект исследования, автор исходил из того факта, что в послереволюционный период российская интеллигенция, подобно российской культуре, оказалась расколотой на две различающиеся, но не разнородные части. В работе предпринимается попытка обращения в качестве объекта исследования и к "советской"2, и к "эмигрантской"3 интеллигенции, « равной мере представлявших отечественную интеллигенцию. При этом основное внимание уделяется представителям художественной интеллигенции, а также философской и общественно-политической мысли, поскольку именно в их творчестве отношение к отечеству получало и получает пред-четное выражение и оценку, воплощенные в идее, слове, образе.

Предмет исследования-отношение интеллигенции к отечеству в

советском обществе и российском зарубежье в 30-е годы XX века. Назрела необходимость в системном междисциплинарном анализе богатейшего эмпирического материала по этой проблеме, синтезе различных ее аспектов. При характеристике эмоционально-психологического содержания отношения к отечеству (отражающего обыденный уровень сознания), ведущее место в диссертации занимает художественное наследие советской и эмигрантской интеллигенции. Как справедливо отмечал Г.П.Федотов, художественному гению более, чем научному, удается запечатлеть образ родины4. Для характеристики же интеллектуального осмысления патриотизма, (на уровне теоретического познания сущности отечества и связи с ним личности), при-

1 Более подробно об этой говорится в монографии автора, где выделен специальный раздел "Интеллигенция как объект изучения: генезис отечественного теоретического и историографического наследия и проблема преемственности его развития" (Олетик О.Ю, Советская интеллигенция в 30-е годы (теоретико-методологический и историографический аспекты). Иваново, 1997. С. 7 — 57).

. 1 Определение "советская" относится к интеллигенции всего СССР, имевшей одно — советское — гражданство. В диссертации речь будет вестись о той ее части, которая жила на территории РСФСР и которую можно поэтому

называть "российской".

4 Понятие "эмигрантская" интеллигенция имеет достаточно условное значение. Как известно, в рассматриваемый период российское зарубежье в целом и его интеллигенция — в частности, были представлены не только эмигрантами, невозвращенцами, но и беженцами, изгнанниками не по своей воле покинувшими отечество. (Об этом см., напр.: Олейник О.Ю., МеметовВ.С. Интеллигенция, эмиграция, отечество: проблема патриотизма в творческом наследии представителей российского зарубежья 20 — 30-х годов XX вежа. Иваново, 1997. С. 13 — 14).

* Федотов Г. П. Россия Ключевского // Федотов Г.П. Судьба и грехи России. Спб., 1992. Т. I. С. 329. ^

влекается идейно-политическое и историософское наследие представителей эмигрантской интеллигенции н анализируется советская партийно-государственная идеология. Если в российском зарубежье, в отличие от СССР, не было реальных общегосударственных органов, вырабатывавших официальные идеологические установки, то в советском обществе, в отличие от Зарубежья, у деятелей науки, литературы, искусства отсутствовала возможность независимой от власти разработки и свободного публичного обсуждения соответствующих проблем.

Ключевыми понятиями, характеризующими предмет данной работы, являются "отечество" и "патриотизм". В тексте диссертации раскрываются основные подходы к их определению и предлагается авторская трактовка соответствующих дефиниций, Отечество — это феномен, бытие которого целостно. Оно одно и едино — пока народ сознает себя единым целым. Раскол соотечественников на части и их рассеяние, разделение границами не означает еще раскола отечества, если представители этих частей, независимо от своего местонахождения, считают себя соотечественниками, представителями одного народа. С точки зрения автора, российское зарубежье объективно нельзя рассматривать как часть России, часть отечества. Но тем не менее существовала определенная дихотомичность в развитии патриотического сознания интеллигенции в советском обществе и в российском зарубежье.

Исходя из характера предмета исследования, его изучение проводится автором на основе междисциплинарного подхода, с привлечением данных га области исторических, философских, филологических, психологических, педагогических наук.

Хронологические рамки исследования. При установлении временных координат исследования диссертант исходил из понимания 30-х годов как важного рубежного этапа не только в советской, но и во всей отечественной истории. Соглашаясь с утвердившимся сегодня в исторической науке признанием 30-х годов в качестве самостоятельного этапа в развитии страны1, автор не склонен противопоставлять его предшествующему "нэповскому" Десятилетию, равно как вообще противополагать "дооктябрьский", "советский", и "постсоветский" периоды российской истории. В известном смысле, каждый из них "отрицал" предыдущий. Но, с другой стороны, и "вырастал" из него. Они отличны, но не обособлены друг от друга, ибо прожиты одним народом, а не разными.

1 В последние годы появился целый ряд крупных разноплановых исследований по этому периоду, в которых с различных сторон аргументируются его хронологические рамки (Лдриянова Г.С. Художественная интеллигенция Урала, 30-е годы. Екатеринбург, 1992; Баранова Н.Б. Власть и воздействие на массовое сознание в тридцатые годы (на материалах Среднего Поволжья): Автореф. дис. ... д-ра ист. наук. М., 1997; Куианев В.А. 30-е годы в судьбах отечественной интеллигенции. М., 1991; Морозов А.И. Конец утопии: Из истории искусства в СССР 1930-х годов. М., 1995; Усяшюва ВЛ. Инженерно-техническая интеллигенция России: (Основные тенденции и противоречия развития в 30-е годы): Дис. ... канд. ист. наук. М., 1993; Хпевнюк О.В. Политбюро. Механизмы политической власти в 30-е годы. М., 1996).

В тридцатые годы страна входила с одними приоритетам» в паршнио-государственной идеологической парадигме, а заканчивала его с другими. Именно в этот период произошло и становление концепции ' советского патриотизма". На протяжении 30-х годов в советском обществе проявилось то, что Г.П.Федотов очень точно назвал "переключением" революционной энергии в национальную. На смену интернационалистской концепции мировой пролетарской революции пришла этатистская практика строительства социализма в одной стране, преследующая цель создания в условиях враждебного капиталистического окружения мощного государства, способного самостоятельно решать глобальные геополитические задачи. Данные процессы, развернувшиеся в советском обществе на протяжении 30-х годов, нуждаются в серьезном изучении, в том числе и сквозь призму отражения их в патриотическом сознании интеллигенции — как в Советском Союзе, так и в российском рассеянии.

Важно подчеркнуть и то обстоятельство, что для советского общества, равно как и для российской диаспоры, 30-е годы стали предвоенным десятилетием. Ожидание войны явилось одним из определяющих факторов развития патриотического сознания интеллигенции в этот период.

Он оказался рубежным и для соотношении двух потоков отечественной культуры — "советского" и "эмигрантского". Уже давно исследователями было отмечено, что после революции 1917 года русская литература и искусство, в русле этих потоков "текли параллельно, иногда сближаясь, иной раз даже соприкасаясь. С 1930 года они далеко отошли друг от друга"1. Это объясняется теми процессами, что происходили в жизни и советского общества, и российской диаспоры. Кроме того., не оставалась неизменной и сама отечественная интеллигенция как в СССР, так и в Зарубежье.

В течение 30-х годов получило завершение трудное, противоречивое, наполненное трагическими страницами становление первого поколения советской интегтигенции. Начиналось десятилетие тем, что в среде интеллигенции по властной указке искались замаскированные вредители, носители интервенционистских ожиданий и главные разработчики неких изменнических планов. Однако к концу 30-х годов отношение к ней, и она сама существенно изменились. Советская интеллигенция провозглашалась властью уже ведущей патриотической силой страны. Закономерен вопрос о том, каким образом происходила данная трансформация.

' Для интеллигенции российского зарубежья 30-е годы также в значительной мере отличались от предшествующего десятилетия, Это обусловливалось и сменой поколений, н эволюцией в ощущениях ее представителями своего положения за границей, и изменениями в расстановке политических сил в эмиграции, и воздействием на российскую диаспору новых экономических и общественно-политических процессов на родине, и тд.

Тахим образом, 30-е годы представляют собой сложный и, вместе с тем, достаточно цельный отрезок отечественной истории и жизни отечественной интеллигенции. Его изучение дает ценный материал о судьбах ин-

1 Sachkareff Vwolod. Geschichte des russischen literatur. Stuttgart, 1962. S. >44.

теллигенции н разшпии патриотизма в советском обществе и российском зарубежье в предвоенное десятилетие.

Территориальные рамки исследования. Одна из специфических черт диссертации заключается в том, что ее территориальные рамки выходят за пределы пространства, на котором было расположено в 30-е годы советское государство: они распространяются и на российское зарубежье.

Применительно к советскому обществу тема в диссертации раскрывается на общесоюзном уровне с привлечением местного материала1. При этом соискателем отмечается, что предмет исследования позволяет говорить И о территориальной специфике (в частности — применительно к отдельным союзным республикам, автономиям в РСФСР и, в известной мере, конкретным областям). Ее анализ может стать предметом отдельных работ.

Применительно же к российскому зарубежью речь ведется о странах-реципиентах, в которых расселялись выходцы из России2. Основное внимание в диссертации сосредотачивается на той часта российской диаспоры (это около 80% ее численности), которая проживала в европейских странах (прежде всего — во Франции и Чехословакии, ставших в 30-е годы главными культурными центрами российского рассеяния), а также на Дальнем Востоке (прежде всего — в Харбине и Шанхае).

Цель и задачи исследовали». Целью работы является изучение отношения к отечеству интеллигенции в советском обществе и российском зарубежье в 30-е годы, опирающееся на анализ творческого наследия ее представителей, в котором получили отражение различные уровни патриотического сознания: эмоционально-психологический, идейно-политический и теоретико-философский. Художественное, публицистическое, философское творчество интеллигенции, взятое с точки зрения преломления в нем проблемы отношения к отечеству, позволяет глубже понять жизнь и судьбы ее представителей в советском обществе и российском зарубежье. При этом основное внимание диссертанта сосредотачивается на вербальных (т.е. выраженных в слове) формах этого отношения. Применительно к рассматриваемой теме, автор впервые решает целый комплекс задач, лежащих в различных плоскостях гуманитарного знания. В результате выстраивается мно-

1 В этой отношении автором за основу взят регион, включающий территорию Владимирской, Ивановской, Костромской, Ярославской областей. Он является историческим центром развития русской национальной культуры, известным всему миру под именем "Золотого кольца России". В рассматриваемый период по своему культурному потенциалу он ставился в один ряд с Москвой и Ленинградом (Государственный архив Российской Федерации. Ф. 5508. Оп. 1.Д. 1747. Л. 45).

' Следует отметить, что российское зарубежье — социокультурный феномен, созданный поколениями многих наших соотечественников. Далеко не все они были эмигрантами, покинувшими по своей воле родину и переселившимися в другие страны. Поэтону понятие "российское зарубежье" имеет более широкий смысл, чем понятия "русская" или "российская эмиграция". Соответственно и количество переселенческих "волн", в зависимости от их характера, может исчисляться по-разному. Применительно к рассматриваемому периоду автор придерживается уже устоявшегося обозначения российского зарубежья в качестве "первой волны" послереволюционного исхода из России.

гомерная система координат научного поиска. Одна из се осей — "интеллигенция и отечество", другая — "советское общество — российское зарубежье" и, наконец, третья — "интеллигенция и власть". Основными задачами исследования являются следующие:

— провести теоретико-методологический и историографический анализ проблем изучения отечественной интеллигенции 30-х годов и ее патриотического сознания и деятельности;

— определить степень научного освещения и перспективы дальнейшей разработки темы исследования;

— сквозь призму творческого наследия конкретных деятелей литературы и искусства, представителей политической и философской мысли в СССР и российском зарубежье рассмотреть применительно к указанному периоду факторы развития и характерные черты патриотического сознания советской и эмигрантской интеллигенции;

— исследовать генезис становления концепций "пролетарского отечества" и "советского патриотизма" в партийно-государственной идеологии, а также действия власти и деятелей литературы и искусства по их распространению в советском обществе;

— раскрыть отношение советской и эмигрантской интеллигенции к защите отечества, проявлявшееся в предвоенное десятилетне.

Методы исследования. За основу методологии в данной диссертации взята материалистическая диалектика. Основополагающим принципом научного мышления и исследования дня автора является историзм. Он требует рассмотрения каждого явления в его развитии, предполагает реконструкцию исторического прошлого и "умение понять и ощутить теперь, как это выглядело тогда"1.

При анализе предмета исследования диссертант использовал следующие методы научного познания. Сравнение, которое способствует выявлению общего и особенного в отношении к отечеству интеллигенции в советском обществе и в российском зарубежье, а также рассмотрению его изменения на протяжении рассматриваемого периода. Абстрагирование и восхождение от абстрактного к конкретному необходимы для определения категориального аппарата исследования, а также для осмысления сущностных черт и свойств патриотического сознания отечественной интеллигенции в конкретно-исторических условиях. Анализ и синтез позволяют выявить природу исследуемых явлений и причинно-следственные связи, обусловливавшие их развитие. Автор стремился руководствоваться также принципами объективности, комплексности, всесторонности изучения явлений общественной жизни и использовал общепринятые методы источниковедческого анализа (выявление, отбор, критика происхождения, критика содержания источника).

Источники исследования, 1. Делопроизводственные документы. Сюда относятся документы советских законодательных и представительных учреждений. государственных органов. Прежде всего это материалы съездов

1 Биос И.Я. Введение в писательское мастерство историка: Литературная форма исторического труда. Иваново, 1996. С. 135.

Советов Союза ССР, сессий ЦИК и Верховного совета, постановления правительства СССР и РСФСР, а также нормативные акты, публиковавшиеся в регулярно выходивших "Собрании законов и распоряжений рабоче-крестьянского правительства СССР" и "Собрании узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства РСФСР". Наряду с этим, в диссертации привлечены архивные дела различных государственных учреждений в сфере культуры, находящиеся на хранении в Российском государственном архиве литературы и искусства (далее — РГАЛИ) в Ф.962 (Комитет по делам искусств при СНК СССР, — дела представлены с 1935 г.) и Ф.2075 (Комитет по делам искусств при СНК РСФСР, — дела представлены с 1938 г.). В данных фондах автором изучены стенограммы заседаний, дискуссий и обсуждений художественных произведений, проводившихся в данных комитетах1. Почерпнутый в этих источниках материал способствовал характеристике проблемы патриотизма в контексте развития партийно-государственной политики в области литературы и искусства в 30-е годы.

Автором были использованы также сборники документальных материалов, касающиеся работы культурно-просветительных организаций и творческих объединений в СССР. Определенную пользу в складывании общего представления о культурном фоне в рассматриваемый период дали такие публикации как "Справочник руководящих материалов Комитета по делам искусств при СНК СССР" (М.-Л., 1941)," "Культурное строительство в РСФСР, 1928 — 1941" (Ч. 1. М., 1985; Ч. 2. М., 1986) и др. В них представлены сведения о состоянии различных сфер советской культуры и искусства, а также — о профессиональной деятельности художественной интеллигенции и характерных чертах развития творческого процесса в рассматриваемый период.

В качестве особой подгруппы следует выделить документы судебно-следственных органов. Среди опубликованных можно назвать материалы известных судебных процессов 1928 — 1938 гг., некоторые документы из следственных дел, заведенных в органах ОГПУ-НКВД на представителей советской интеллигенции, а также материалы комиссии Политбюро ЦК КПСС, занимавшейся реабилитациями в конце 80-х — начале 90-х годов, значительная которых вошла в сборшпс "Реабилитация. Политические процессы 30— 50-х годов"(М., 1991). К ним примыкают и архивные материалы, находящиеся на хранении в ГАРФ: Ф.9401 (Секретариат НКВД-МВД СССР), содержащий, в частности, тематические сборники, предназначенные для внутреннего пользования с отчетами, сводками, циркулярами этого ведомства. Существенное место в источниковой базе диссертации принадлежит делам, содержащим переписку местных органов ОГПУ-НКВД, суда и прокуратуры с партийными комитетами (Ивановский областной центр хранения документов новейшей истории. Ф.25, 34, 327, 337, 367, 680; Владимирский областной центр хранения документов новейшей истории. Ф.100).

' Несколько документов относятся к деятельности профсоюза работников искусств СССР. В частности — стенограмма Х-го Всесоюзного съезда профсоюза РАБИС 27 иая 1939 г. (Ф. 962. Оп. 3. Д. 607) и др. Примечательно, что в фонде ЦК РАБИС (ГАРФ. Ф. 5058) они отсутствуют.

Эта переписка до середины 30-х годов носила регулярный характер (в указанных фондах не выявлено дел с 1937 г., когда органы НКВД были выведены из-под контроля соответствующих партийных комитетов, даже стояли над ними). Как известно, в функции этих органов входило строго секретное снабжение руководителей областных и районных комитетов ВКП(б) достоверной аналитической информацией, затрагивающей практически все сферы хозяйственной и общественной жизни, в том числе — о политических настроениях, об отношении к военной угрозе, к защите отечества и т.д. Указанные документы позволяют выявить ту роль, которая отводилась в официальной идеологии патриотической риторике, сопоставить ее с реальными настроениями советских граждан и прежде всего — интеллигенции.

В диссертации широко используются документы и материалы ВКП(б) и политических партий в российском зарубежье. Как известно, в СССР именно партийными органами разрабатывались и утверждались различные вопросы, определявшие идейно-политическую атмосферу в стране, условия и направления развития мировоззрения н политической культуры интеллигенции, определялись ее место и роль в общественной жизни, отношение к ней властных структур. К этому кругу источников относятся стенограммы сьездов и конференций ВКП(б); постановления и резолюции центральных органов партии, в том числе вошедшие в издававшийся в 20 - 30-е годы "Справочник партийного работника" (вып. 6 - 9), а также в многотомник "КПСС в резолюциях и решениях сьездов, конференций и пленумов ЦК" (автор использовал как 6-е издание 1941 г., так и последнее, 9-е издание, предпринятое в 70-е — 80-е годы); сборник документов "Сталинское Политбюро в 30-е годы" (М., 1995) и др. Соискателем изучены также опубликованные стенограммы и резолюции VI и VII конгрессов Коминтерна, пленумов его Исполкома, позволившие проследить развитие на протяжении 30-х годов соотношения патриотических и интернационалистских идей в идеологии и пропаганде ВКП(б). К этой группе источников относятся и различные тематические сборники документов коммунистической партии, многие из которых принимались совместно с советским правительством. Например, "Пропаганда н агитация в решениях и документах ВКП(б)"(М., 1947), "КПСС о культуре, просвещении и науке" (М., 1963),"КПСС о Вооруженных силах Советского Союза" (М., 1968) и др. Особо следует выделить сборник "Литературный фронт": История политической цензуры, 1932 — 1946 гг." (М-, 1995). Содержащиеся в нем материалы Политбюро, Оргбюро, Секретариата и отделов ЦК ВКП(б) позволяют глубже понять особенности художественной полишкн и условия творчества интеллигенции в рассматриваемый период. Значение данной публикации тем более велико в силу того, что доступные сегодня материалы Главлита (ГАРФ. Ф. 9425) очень скудны н не содержат сколь-нибудь значимой информации по данному аспекту применительно к рассматриваемому периоду.

Из архивных документов ВКП(б) диссертантом привлечены хранящиеся в РЦХИДНИ дела из различных описей Ф.17: Оп.З (Политбюро); Оп.114 —117 (Оргбюро и Секретариат); 0п.120 (Отделы ЦК ВКП(б) — дела представлены до 1939 г.). Обширная документация этой описи, дала осо-

бенно много находок, характеризующих эволюцию отношения власти к патриотизму на протяжении предвоенного десятилетня (например, данные из стенограмм заседания сотрудников газеты "Правда" 13 августа 1935 г., совещания писателей в ЦК ВКП(б) 25 марта — 8 апреля 1938 г., совещания в ЦК ВКП(б) с активом редколлегии газеты "Правда" 23 — 27 декабря 1938 г. и т.д.). Оп.125 (Управление пропаганды и агитации ЦК — дела представлены с 1939 г.). В целом, в данном фонде удалось обнаружить целый ряд ранее неизвестных фактов, касающихся генезиса трактовки советского патриотизма партийно-государственным руководством СССР в 30-е годы. Автором изучено также свыше 20 фондов областных, районных н первичных партийных организаций и партийных фракций в областных центрах хранения документации новейшей истории Владимирской (далее — ВОЦХДНИ), Ивановской (далее — ИОЦХДНИ), Костромской (далее — КОЦХДНИ) и Ярославской (далее — ЯОЦХДНИ) областей. Практически все почерпнутые отсюда сведения впервые вводятся в научный оборот. Они дают возможность проследить изменение на протяжении рассматриваемого периода места и роли патриотизма в системе официальной пропаганды и агитации, а также ход осуществления на местах соответствующих идеологических установок, поступавших из центральных властных структур.

Материалы международных, советских и эмигрантских общественных организаций. Сюда относятся материалы международных конференций революционных писателей, Международного конгресса писателей в защиту культуры в Париже (1935 г.), антифашистского конгресса работников культуры во Львове (1936 г.), документы Международного объединения революционных писателей, содержащиеся в 4-ом томе сборника "Из истории международной пролетарской солидарности" (М., 1960) и ряд других публикаций материалов международного революционного движения и движения международной солидарности трудящихся в борьбе за мир и в защиту СССР. Эти движения соединяли в себе черты интернационализма и патриотизма, а деятели советской литературы и искусства играли в них ведущую роль.

Автором были проанализированы также материалы профсоюзных организаций: сборник "Профсоюзы СССР. Документы и материалы" (В 4 т. Т. 2. М., 1963) и др.), опубликованные документы центральных и низовых органов: отчеты, постановления, резолюции, а также ряд архивных фондов в ГАРФ: Ф5462 (ЦК профсоюза работников просвещения — дела отложились с 1934 г.), Ф5508 (ЦК профсоюза работников просвещения (РАБИС) — в фонде отсутствуют дела за 1937 — 1938 годы), Ф.7897 (ЦК профсоюза кинофотоработников — дела отложились с 1934 г.) Ф.7901 (ЦК профсоюза работников культуры — дела отложились также только с 1934 года). Выявленные в эп« фондах сведения были введены в канву диссертации при анализе характерных черт развития патриотического сознания советской интеллигенции в 30-е годы.

Особенно значительное место в источниковой базе диссертации занимают материалы различных творческих союзов и организаций интеллигенции и их печатных органов в СССР. Это, в частности, опубликованные сте-

нограммы гшенумов оргкомитета и Первого всесоюзного съезда советских писателей, документы об истории литературы и искусства в 30-е годы. Значительная часть эмпирических данных была почерпнута автором в РГАЛИ: Ф.618 (редакция журнала "Знамя"), Ф.631 (Союз писателей СССР), ФЭК) (Всероссийское театральное общество). В данных фондах были изучены дела со стенограммами и протоколами заседаний руководящих органов Союза советских писателей (далее — ССП) и ВТО, с материалами к их отчетам, сводки и докладные записки по различным сторонам их деятельности, резолюции, постановления, а также стенограммы собраний, совещаний, диспутов, обсуждений, встреч и т.н. Эти материалы содержат ценные сведения, позволяющие охарактеризовать генезис феномена советского патриотизма сквозь призму развития политики в области литературы и искусства в 30-е годы.

Изученные соискателем источники, связанные с деятельностью общественных организаций российского послеоктябрьского зарубежья, представлены, помимо уже опубликованных в разное время за рубежом и в нашей стране документов, также делами нескольких архивных фондов. В ГАРФ это Ф.6845 (редакция газеты "Последние новости"), в РГАЛИ Ф.2474 (Союз русских писателей и журналистов в Чехословакии) и Ф.2481 (Союз русских писателей и журналистов в Югославии). Из них почерпнуты факты о материально-бытовом положении деятелей науки, литературы, искусства на чужбине, конкретные примеры и оценки, характеризующие их творчество интеллигенции в странах-реципиентах, информации и переписка о литературно-издательской деятельности.

2. Выступления и работы государственных деятелей, военачальников, лидеров и руководителей политических партий и общественно-политических объединений. К этой группе источников относятся произведения, речи, заявления представителей коммунистического движения, политического и военного руководства советского государства, а также российских политических деятелей и военачальников в эмиграции. Они представлены, в частности, в собраниях сочинений, сборниках произведений, брошюрах и статьях В.К.Блюхера, Н.И.Бухарина, К.Е.Ворошилова, Г.Е.Зиновьева, Л.М.Кагановича, М.И.Калинина, С.М.Кирова, Н.К.Крупской, В.И Ленина, М.М Литвинова, А.В Луначарского, В.М.Молотова, К.Б.Радека, И.В.Сталина, ЛД.Троцкого, М.Н.Тухачевского, М.В.Фрунзе, Е.МЯрославского и др. Кроме такого рода опубликованных материалов личного происхождения, в РЦХИДНИ соискателем были изучены архивные дела из Ф.77 (АА-Жданов), ФЯ1 (Л.М.Каганович), Ф.88 (А.С.Щербаков), Ф386 (ЗЛ.Мехлнс), Ф.558 (И.В.Сталин). Почерпнутый из этих источников фактический материал способствовал с одной стороны, характеристике отношений интеллигенции и власти в советском обществе 30-х годов, а, с другой, — проведению анализа представлений и оценок политического руководства в СССР по вопросам военной угрозы и обороны страны, морально-политической подготовки граждан к защите отечества, а также раскрытию связи данных вопросов с концепцией мировой революции, с проблемами внутренней политики и, в частности, — с политическими ре-

прессням. В значительной мере данный материал вводится диссертантом в научный оборот впервые. В частности, он один из первых среди исследователей получил возможность ознакомиться с фондом Л.М.Кагановнча, доступ к которому был открыт лишь недавно.

Автором привлечены также работы известных представителей общественно-политической мысли и лидеров различных политических групп российского зарубежья: Н.Д Авксентьева, А.И Деникина, П.Н.Милюкова, ВА.Мякотина, П.Б.Сгруве, Н.В.Устрялова и др. Они были опубликованы как за рубежом,так и (в последние годы) — в России. Наряду с этим, в диссертации привлекается архивные материалы личного происхождения, содержащие сведения о быте и общественно-политической жизни российской эмиграции "первой волны", судьбах ее представителей на чужбине, их взглядах и настроениях, отношении к отечеству. Они почерпнуты из фондов хранящейся в ГАРФ Пражской коллекции1. В Ф5789 (Брушвит И.М.) взяты данные о материально-бытовом положении и настроениях эмигрантов из России в различных странах; в Ф.5865 (Прокопович-Кускова ЕД.) — переписка с различными политическими деятелями российского зарубежья, содержащая сведения о позиции к советской России представителей либерально-демократического крыла эмиграции; в Ф5783 (Савицкий П.Н.) н Ф5911 (Чхеидзе КА.) — данные о евразийском течении и его представителях, а также записи А.К.Чхеидзе о литературе российского зарубежья, в Ф5910 (Гуревич В.Я.) — сведения о деятельности партии эсеров в эмиграции. Все документы и данные из указанных фондов вводится в научный оборот впервые.

В своей совокупности вышеназванный круг источников позволяет конкретизировать представление о развитии отношения политических и военных деятелей в советском государстве и в российском зарубежье к проблеме патриотизма, об условиях и факторах формирования патриотического сознания отечественной интеллигенции в 30-е годы.

3. Периодическая печать. Данный источник следует подразделить на две группы. Первая — газеты и журналы, выходившие в Советской России. В них, с одной стороны, помимо общих идеологических установок, получала отражение политика власти в отношении интеллигенции и ее творчества, излагались идеологические критерии и ориентиры творческого процесса, давались оценки конкретных вопросов развития литературы и искусства и отдельных произведений. С другой стороны, страницы периодических изданий являлись публицистической трибуной, с которой выступали представители интеллигенции и где публиковались многие из их художественных произведений. Автор стремился проследить на этом материале вехи и характерные черты эволюции патриотического сознания интеллигенции на протяжении 30-х годов.

1 Как известно, она является частью переданного в СССР в 1946 г. чехословацким правительством Русского заграничного исторического архива (РЗИА). Подробней об архивах российской эмиграции см., например: Проблемы изучения истории российского зарубежья. М,, 1993. С. 78 — 85.

В диссертации были использованы публикации из следующих общесоюзных журналов: "Большевик" (орган ЦК ВКП(б) — выходил на всем протяжении 30-х гг.), "Знамя" (ежемесячный литературно-художественный и общественно-политический журнал, орган ЛОКАФ, а с 1934 г. — Союза писателей СССР — выходил на всем протяжении 30- х гг.), "Искусство" (орган Комитета по делам искусств при СНК СССР — выходил с 1933 г.), "Искусство н жизнь" (орган Управления по делам искусств Леноблиспол-кома — выходил на всем протяжении 30-х гг.), "Искусство кило" (орган Комитета по делам кинематографии при СНК СССР — выходил с 1931 г.), "Исторический журнал" (издавался с 1931 г. Институтом российской истории АН СССР), "Литературный современник" (ежемесячный литературно-художественный и общественно-политический журнал, орган Союза советских писателей СССР — выходил с 1933 г.), "Под знаменем марксизма" (ежемесячный философский и общественно-экономический журнал — выходил на всем протяжении 30-х гг.), "Театр" (ежемесячный журнал театральной теории и критики, орган комитета по делам искусств при СНК СССР — выходил с 1937 г.), "Фронт пауки »1 техники" (орган ЦК Союза работников высшей школы, научных учреждений и ВАРНИТСО — выходил в 1928 — 1938 гг.). Из центральных газет основной упор был сделан на материалы "Правды" и "Известий", поскольку именно в них формулировались принципиальные положения официальной идеологии, в том числе связанные с генезисом концепции советского патриотизма.

На страницах этих изданий выступали многие известные представители науки, литературы, искусства. Большинство выступлений были оперативной реакцией на те или иные явления общественно-политической или культурной жизни. Диссертанта они интересовали прежде всего в контексте дававшихся оценок военно-политической ситуации, угрозы войны, перспектив мировой революции, а также выражения интеллигенцией своего отношения к отечеству и его защите, его историческому прошлому и будущему. Конечно, анализ эмпирических данных, почерпнутых из этого источника должен быть максимально критическим. Со страниц прессы интеллигенция могла тогда говорить только то, что во-первых, разрешалось говорилось, а, во-вторых, то, что от нее хотели слышать властные структуры. В любом обществе именно представители интеллигенции на теоретическом и художественно-эстетическом уровне выражают, аргументируют и разъясняют позицию власти, в том числе и через средства массовой информации. От того, насколько успешно это им удается, во многом зависят успехи политических начинаний и прочность власти. Следует отметить, что в 30-е годы активность советской интеллигенции в этой области была чрезвычайно велика и ее энергичный голос постоянно звучал со страниц центральных газет и журналов.

Наряду с советской печатью, в диссертации были использованы материалы периодических изданий, выходивших в российском зарубежье. Сведения о них достаточно хорошо систематизированы1. В настоящее время

1 С перечнем изданий ыожно познакомиться в цепом ряде справочников. Автор в саоев работе пользовался следующими: Газеты русской эмиграции в

можно отметить особенно повышенный интерес отечественных исследователей к их источниковедческому анализу1. Автор обратился к четырем изданиям, которые, в отличие от большинства остальных, выходили на всем протяжении 30-х гт., были наиболее массовыми и в своей совокупности охватывали значительный спектр идейно-политических ориентации интеллигенции российской диаспоры. Это внепартийный журнал "Новый град", имевший религиозно-философскую направленность, художественно-публицистический журнал "Современные записки" и газета (с 1936 г. — еженедельник) "Возрождение", Материалы периодических изданий российского зарубежья достаточно рельефно отражают специфику патриотического сознания интеллигенции в рассеянии и дают богатейшую основу для анализа основных подходов к решению ее представителями проблемы отношения к отчеству. В отличие от советских газет и журналов, здесь отсутствовал единый взгляд, велись ожесточенные споры, происходи подлинный идейно-духовный поиск и самоопределение соотечественников-апатридов. Однако практически каждая редакция придерживалась вполне определенных политических ориентации, симпатий и антипатий, являлась выразителем некоей позиции в постановке и решении трагической дилеммы "эмиграция — отечество". Вокруг этой позиции формировался и круг авторов соответствующих изданий, который не был, однако, строго фиксированным и неизменным. В целом, можно сказать, что если на страницах советских газет и журналов происходила как бы "штамповка" санкционированной властью моноструктурной идеологемы патриотизма, то эмигрантская пресса демонстрировала в своих материалах сложный процесс полицентричной "кристаллизации" отношения к отечеству.

4. Философские, публицистические, художественные произведения представителей отечественной интеллигенции. Поскольку в диссертации одной из ключевых задач является попытка рассмотрения проблемы развития патриотического сознания интеллигенции сквозь призму творчества ее представителей, их произведения составляют один из важнейших источников исследования. Прежде всего речь идет о художественном творчестве, в

фондах отдела литературы русского зарубежья РГБ: Библиогр. каталог. Вып. 1-2. М., 1994; Русская эмиграция: Журналы и сборники на русском языке, 1920 — 1980: Сводный укал. ст. / Сост. Т.Г.Гладкова; Под ред. Т.Г.Гладковой, Т.А.Осоргиной. Париж, 1988; Русская эмиграция в Европе: Сводный каталог периодических гаданий, 1855 -1940. Париж, 1990. Т. 1; Сводный каталог русских зарубежных периодических и продолжающихся гаданий в библиотеках Санкт-Петербурга (1917 — 1992). Спб., 1993; Указатель периодических изданий эмиграции из России и СССР за 1919 -1952 гг. Мюнхен, 1953.

1 См., например: Александрова С.Л. Газета "Последние новости". Париж, 1920 — 1940 гг. И Россия и современный мир. 1994. № 2; ИваницкаяЛ.А. Периодическая печать эмиграции как источник по истории российского зарубежья // Из истории российской эмиграции: Сб. науч. ст. Спб., 1992; Куликова О.Ю. Газета "Дни: (Парижский период издания 1925 - 1928 гг.) // Русская эмиграция во Франции: (Вторая половина XIX - середина XX в.): Тез. республ. науч. конф. Санкт-Петербург, 20 - 21 апреля 1995 г. СПб., 1995; Яковлева Т.А. Пути возрождения. Идеи и судьбы эмигрантской печати П.Б.Струве, П.Н.Милюкова и А.Ф.Керенского. Иркутск, 1996 и др.

контексте постановки и решения в нем вопросов отношения к отечеству. В диссертации привлечены произведения ряда советских писателей, поэтов, критиков, драматургов, киносценаристов, художников. Источником послужили также опубликованные в разное время за границей и в нашей стране произведения многих отечественных литераторов, философов, представителей общественно-политической мысли, живших в 30-е годы на чужбине.

Анализ творческого наследия деятелей литературы и искусства, представлявших советскую и эмигрантскую интеллигенцию, позволяет сопоставить и проанализировать характерные черты развития патриотического сознания в контексте развития двух разных ветвей одной отечественной культуры.

5. Дневники, мемуары и эпистолярные источники. В дневниковых записях запечатлен непосредственный отклик представителей отечественной интеллигенции на происходившие в эмиграции и в советском обществе события, в том числе и размышления о патриотизме, своем гражданском долге. Автором были изучены опубликованные дневники И .А.Бунина, В.И.Вернадского, З.Н.Гиппиус, Н.МДружинина, МА.Осоргина, М.М.Пришвина, К.И.Чуковского, а также полностью никогда не издававшиеся дневники за 30-е годы А.НАфиногенова, В.В.Вишневского, Б.С.Ромашова и В.П.Ставского. Дневниковые записи, как правило, касались частной, семейной и профессиональной жизни авторов и их близких. Но это отнюдь не умалило их значения для исследователя. Поскольку дневники, как правило, не были рассчитаны на постороннего читателя (по крайней мере — читателя-современника), им доверялись, норой, самые сокровенные мысли и оценки, что и обуславливает особый интерес данного рода источников.

Если дневники фиксируют исторические факты в основном синхронно с происходящими событиями, то мемуарная литература содержит уже ретроспективный взгляд современников на то или иное событие. Он также носит субъективный характер, отражает симпатии и антипатии авторов, 1а взгляды, оценки, размышления, душевные переживания. В диссертации использованы воспоминания политических деятелей и записи бесед с ними (Л.М.Кагановича, В.М.Молотова, Н.С-Хрущева), а также мемуары представителей советской интеллигенции (ВЛ.Виленкина, Е.С.Гинзбург, И.М.Гронского, ЕЛДзигана, О.СЛитовского, Д.М.Молдавского, В.О.Перцова, И.А.Пырьева, В.И.Пудовкина, К.М.Симонова, МЛ .Слонимского, АА.Суркова, И.ГЗренбурга и др.) и интеллигенции российского зарубежья (ИА.Бунина, Н.Берберовой, В.С.Варшавского, М.В.Вишняка, И.В.Гессена, Р.Б.Гуля, Б.К.Зайцева, Дон Аминадо (А.П.Шполянского), В.В.Набокова, И.Одоевцевой, В.Ф.Перелешина, А.Седых, Ю.К.Терапнано, Ф.И.Шаляпина, В.СЛновского и др.). Работа с такого рода источниками требует критического отношения к содержащимся в них сведениям. Поскольку зачастую они отражают определенную политическую конъюнктуру и меркантильные интересы пишущего. В них, как правило, отсутствуют ссылки на документальные данные, которыми можно было бы проверить соответствующие факты. Кроме того, мемуарист

вспоминает обычно о том, что представляет интерес на его взгляд, что порождает избыток информации по одним сюжетам и недостаток по другим. В частности, ни в одних воспоминаниях, с которыми удалось познакомиться диссертанту, не предпринималось специальной попытки дать обстоятельный анализ примечательных черт развития патриотизма применительно к описываемому периоду. Содержащиеся в них сведения по этому вопросу носят спорадический характер.

Эпистолярное наследие политических деятелей и представителей отечественной интеллигенции также послужило источником диссертационного исследования. Здесь следует отметить, в частности, сборник документов "Письма И.В.Сталина В.М.Молотову. 1925 — 1936 гг." (М., 1995), "Дневники и письма" Л Д.Троцкого (М., 1994), а также материалы переписки ИА.Бунина, М.Горького, И.П.Павлова, А.Н.Толстого, М.И.Цветаевой и др., опубликованные в изданиях кх произведений, на страницах журналов, тематических сборников (например — "Минувшее"). Кроме этого, автором был изучен ряд писем в архивных делах. В РГАЛИ: в Ф.1038 (Вишневский В.В.), в Ф.2252 (Лежнев И.Г.), в Ф.1712 (Ставский В.П.). В ГАРФ: в Ф5789 переписка И.М.Брушвита с НДАвксентьевым, в Ф.5865 — переписка ЕД.Кусковой с видными представителями российского зарубежья: МЛ.Вишняком, Н.В.Вольским (Валентиновым), А.Ф.Керенским; в Ф5910 — переписка В-Я.Гурезшча с В.М.Черновым; в Ф5911 — переписка КА.Чхеидае с Н.В.Устряловым; в Ф.6427 переписка А.Н.Фатеева (профессор права Русского свободного университета в Праге) с различными эмигрантскими организациями. Главная трудность в работе с этим родом архивных источников определяется необходимостью тщательного разбора текстов, написанных от руки. Вместе с тем, основная часть извлеченных из них сведений вводится в научный оборот впервые.

В целом, использованный диссертантом корпус источников содержит в себе репрезентативную базу информации и позволяет провести комплексное междисциплнарное научное исследование по избранной теме.

Научная новизна исследования. В работе предпринимается попытка решения крупной проблемы, имеющей важное научное, культурное и общественно-политическое значение. Предполагается многоплановое конкретно-историческое освещение цельного и многоаспектного комплекса вопросов, объединяемых темой "интеллигенция и отечество". На междисциплинарной основе проводится системное исследование отношения к отечеству российской интеллигенции в советском государстве и российском зарубежье. Научное обобщение фактов поднято на уровень выявления и раскрытия закономерностей рассматриваемых процессов развития интеллигенции, советского общества и российской диаспоры.

Диссертация представляет собой первую попытку постановки и научной разработки самой темы "интеллигенция и отечество", в том числе и применительно к 30-м годам XX века, ставшим драматической переломной вехой в истории России и отечественной интеллигенции. Практическое отсутствие публикаций по данной теме объясняется, с одной стороны, ее

сложностью, а, с другой, — тем, что в исторической науке пока только разворачивается "совмещенное" изучение двух потоков российской культуры и двух общностей отечественной интеллигенции, предпринимаются лишь первые шаги рассмотрения их как единого целого. Такая задача ставилась давно, но условия для ее решения в России сложились лишь в последнем де-. сятнлетии этого века.

Диссертация обосновывает новое перспективное направление научных исследований в рамках интеллнгентоведения, которое начинает выступать сегодня как самостоятельная отрасль научного знания1.

Автор систематизирует исследовательские подходы к пониманию феномена интеллигенции, сосредоточивая внимание на вопросах теоретико-методологического характера, касающихся сущности интеллигенции, на суждениях о ее типологических границах и критериях. С этой целью, в частности, обобщаются материалы интеллигентоведческих конференций, прошедших в 90-е годы. По своему совокупному значению они без преувеличения могут быть названы своего рода новыми "Вехами" — уже конца XX века. По дискутируемым вопросам высказывается и аргументируется точка зрения автора, определяются дальнейшие пути научной разработки отдельных аспектов исследуемой темы.

В работе впервые подводятся основные итога и дается оценка развития историографии в области изучения проблемы развития патриотизма в СССР, патриотического сознания интеллигенции и ее отношения к отечеству в 30-е годы, критически анализируются прежние и нынешние стереотипы в подходах к оценке советского патриотизма. В диссертации предда-гаются авторские трактовки понятий "интеллигенция", "отечество".

По-новому исследована эволюция становления концепций "пролетарского отечества" и "советского патриотизма" в партийно-государственной идеологии, а также действия власти и интеллигенции по их распространению в советском обществе. На основании этого обосновывается тезис о закономерности превращения революционной энергии в национальную и соответствующей трансформации официальных идеологем по мере осуществления задач государственного строительства в ходе созидания нового общественного строя.

Впервые выделены, систематизированы и охарактеризованы факторы, оказывавшие влияние на развитие патриотического сознания отечественной интеллигенции в 30-е годы, выяснены и проиллюстрированы его конкретные черты, как позитивные, так и негативные.

Новизна работы заключается также в попытке проведения обобщающего исследования проблемы отношения к отечеству интеллигенции российского зарубежья "первой волны" сквозь призму художественного, идейно-политического и историософского наследия ее представителей. Интеллектуальное и художественное творчество интеллигенции в рассеянии,

' Меметов Б.С. К первый итогам становления "интеллигентоведеная" как самостоятельной отрасли научного знания II Актуальные проблемы историографии отечественной интеллигенции: Мезквуэ. реслубл. сб. науч. тр. Иваново, 1996. С. 3 —14. . *

взятое с точки зрения преломления в нем проблемы патриотизма, позволило автору выявить, конкретизировать и проиллюстрировать специфику связи с родиной наших соотечественников на чужбине и ее значение в их жизни.

На основании изучения архивных источников вводятся в научный оборот новые материалы. В частности, — из Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ), касающиеся вопросов развитая и содержания официальной концепции советского патриотизма. в СССР. Это также материалы личного происхождения, характеризующие отношение к отечеству представителен советской и эмигрантской интеллигенции (неопубликованные работы, дневниковые записи, письма почерпнутые в архивных фондах Российского государственного архива литературы и искусства (РГАЛИ) и Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), а также многочисленные документы из местных архивов, относящиеся к деятельности обкомов, райкомов ВКП(б) и их отделов, в том числе — материалы секретной переписки с ЦК ВКП(б) и органами ОГПУ — НКВД и др. В этих источниках содержатся ценные сведения, проливающие новый свет на проблему развития патриотизма в рассматриваемый период.

Поскольку исследуемая автором тематика ранее не становилась предметом самостоятельного научного анализа, в диссертации впервые определяются подходы к ее рассмотрению, разрабатываются структура и принципы изложения материала.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Опыт отношения к отечеству, отраженный в творческом наследии советской интеллигенции, приобретает особую значимость в современных сложных условиях развития страны. Вокруг патриотических ценностей, как вокруг "доспехов Патрокла", разворачивается идеологическая тяжба. Постигнуть закономерности и смысл процессов, происходивших в советском обществе тридцатых годов, невозможно без оценки места и роли патриотизма в партийно-государственной идеологии, политической культуре советского общества, в общественной деятельности и творчестве интеллигенции.

Изучение проблемы имеет исключительно важное значение также для более глубокого осмысления того морально-политического потенциала, который был проявлен ее представителями в ходе Великой Отечественной войны. По справедливому замечанию английского историка Дж.Барбера, несмотря на существующее обилие оценок, роль патриотизма в Великой Отечественной войне в целом остается малоисследованной темой, "как из-за трудности изучения столь субъективного предмета, так и из-за его политической остроты". Между тем, именно его объективное исследование "является одним из самых важных направлений в раскрытии всей правды о войне"1. Следует подчеркнуть, что в эту войну советский народ вступил с тем патриотическим сознанием, которое было заложено и формировалось в 30-е годы.

Данное исследование представляет значительный интерес для понимания и оценки идейно-духовных процессов в СССР и в эмиграции, для выявления специфики менталитета и политического сознания отечественной ин-

1 Россия е XX веке: Историки мира спорят. М, (994, С. 447.

19

теллигенции в рассматриваемый период, ее вклада в развитие российской и мировой культуры.

Комплексное рассмотрение творческого наследия представителей интеллигенции российского рассеяния, взятое с точки зрения преломления в нем проблемы патриотизма, позволяет шубже понять жизнь и судьбы на- . ших соотечественников на чужбине, а также историю развития самой российской диаспоры "первой волны". Высокий интеллектуально-духовный потенциал российской диаспоры обусловил глубину постановки, осознания и выражения в ее творческом наследии проблемы отношения к отечеству. Этот серьезный вклад в осмысление его судеб особенно значим в свете сегодняшних споров о том, как "обустроить" Россию.

Диссертация может представить интерес для ученых, разрабатывающих различные проблемы интеллигентоведения, а также истории и культуры России и российского зарубежья. В ней предпринимается попытка заложить определенную основу для продолжения исследований в данном направлении. Она может быть полезна также при разработке спецкурсов, составлении пособий и подготовке лекций по отечественной истории, философии, культурологии, литературоведению и политологии. Взаимоотношения в системе "власть — интеллигенция", "власть — патриотизм", "интеллигенция — отечество", которые прослеживаются в данной работе, способны помочь в учете совершавшихся ошибок и просчетов, равно как и достигавшихся положительных результатов. Данные, полученные в ходе работы над темой могут использоваться и при анализе современных реалий общественного развития России, при разработке партийно-политических программ, а также получать отражение в воспитательно-педагогической деятельности.

Апробация результатов исследования. Всего по теме диссертации автором опубликовано 45 работ общим объемом свыше 30 пл. Основные положения исследования изложены в 2-х монографиях и 10 статьях, а также апробированы на различных научных конференциях, в том числе:

— на 5 международных конференциях и 5 межгосударственных, организованных и проведенных Межвузовским центром Российской Федерации "Политическая культура интеллигенции, ее место и роль в истории Отечества", на 17 Всероссийских, республиканских, региональных, межвузовских научно-теоретических и научно-практических конференциях в Брянске, Владимире, Екатеринбурге, Иваново, Костроме, Москве, Омске, Санкт-Петербурге, Ставрополе, Улан-Удэ.

Различные вопросы и выводы, отражающие содержание работы были изложены и обсуждены на заседании "крутого стола" "Наука и культура в годы Великой Отечественной войны (1941 — 1945 гг.)", проведенного Центром по изучению отечественной культуры Института Российской истории РАН 30 марта 1995 г., на заседаниях кафедры истории и культуры России Ивановского государственного университета в течение 1995 — 1997 гг.

Диссертационные материалы использовались автором и его коллегами в лекционном курсе по истории России, а также при чтении спецкурса по

истории российской интеллигенции в Ивановском государственном университете и Ивановском государственном энергетическом университете.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ.

Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка источников и использованной литературы. Во введении обосновываются актуальность, предмет, цель и научная новизна исследования, дается характеристика его нсточниковой базы.

В главе I "Российская интеллигенция и ее отношение к отечеству в 30-е годы XX века; проблемы теории, методологии, историографии" характеризуются научные основы и состояние изучения проблемы. В этой связи диссертантом анализируются исследования, объектом которых стала интеллигенция в советском обществе и российском зарубежье в рассматриваемый период.

В главе предпринимается попытка обобщенного теоретико-методологического и историографического анализа вопросов формирования, роли и судьбы интеллигенции в советском обществе рассматриваемого периода1. Показывается, что относящиеся к 30-м годам первые публикации, в которых получили отражение данные аспекты, объектом рассмотрения имели интеллигенцию в целом, без членения ее по профессиональным отрядах« и по существу отождествляли интеллигенцию со служащими, специалистами. Их авторами были, в основном, публицисты, партийные, советские и хозяйственные работники. Публикации не имели научного характера и преимущественно лишь комментировали и восхваляли партийные решения и высказывания "вождей" в отношении интеллигенции. Работы 40-х годов продолжали подходы предшествующего десятилетия, сосредоточивая основное внимание на общей характеристике социального статуса и значения интеллигенции в социалистическом обществе, а также ее месте и роли в Великой Отечественной войне.

Первые шаги научного осмысления истории советской интеллигенции указанного, периода были предприняты в 50-е годы в работах В.Н Антошина, И.П.Бармина, М.Е.Добрускина, И.П Долматова, Н.М.Камзолова, А.ИЛутченко, С.П.Мещерякова, П Д.Морозова, А.И.Огаркова, В.Г.Палехова, МА.Процько, Т.С.Радзивиловой, З-Я.Редкозубовой, А.Н.Рякнна, Б.И.Сандина, С.М.Федулова, П-Я.Шалдыбина и других. Приоритетной темой становится изучение роли КПСС в формировании социалистической интеллигенции. Основное внимание первоначально уделялось "борьбе" партийных организаций за создание инженерно-технической (производственно-технической) интеллигенции в масштабах СССР, преимущественно в годы первой пятилетки. В дальнейшем М.Е.Главацким, С.Ф.Клишиным, П.Я Левенштейном,

■ 1 Об этой си. также раздел "Облик и судьба интеллигенции в советском обществе 30-х годов: оценки исследователей" в монографии диссертанта (Олейник О.Ю. Советская интеллигенция в 30-е годы (теоретико-методологический и историографический аспекты). Иваново, 1997. С. 58 — 96).

ИАЛутагиным, А.Лутченко, В.В.Микишиным, И.М.Поспеловым,

A.М.Федуковой, Г.Г.Халиулиным и другими исследователями данная тематика стала изучаться на качественно новом уровне, в региональном аспекте, с расширением хронологических рамок до 1937 года. За последние четверть века В.С.Волковым, О.В.Крышгановской, ВЛ.Усмановой проведены об- . обицающне исследования, посвященные технической интеллигенции 30-х годов. Примечательно, что именно этот отряд, с которого, по существу и началось изучение советской интеллигенции 30-х годов, до настоящего времени остается лидирующим в качестве объекта интеллигентоведческих изысканий1.

В 60-е годы появляются первые социологические исследования, посвященные интеллигенции, растет число исторических и философских работ, расширяется объект их анализа. В частности, применительно к 30-м годам, стала анализироваться деятельность высших учебных заведений по подготовке кадров специалистов различного профиля, что получило отражение, например, в работах АЛ Александровой, Е.ГДудалева, ИЛ.Маньковской,

B.В.Украинцева. С середины 60-х годов ряд исследователей начинают сосредоточивать внимание на вопросах формирования научной и научно-технической интеллигенции. Этот аспект явился предметом анализа в работах Л.И.Бродского, Ф.Н.Заузолкова, М.В.Кликушина, К.Е.Печкуровой, Л.И.Пыстиной, ВА.Ульяновской и других авторов. В.Г.Рыженко одна из первых объектом исследования определила сельскую интеллигенцию. Тогда же начинает изучаться художественная интеллигенция 30-х годов, которой к настоящему времени посвятили свои исследования Г.САдриянова,

A.М.Базанков.М.М.Иосифова, В.ГЛебедева, Ж.ЕЛевина, Т.Ю-Эспериди и т.д. Российское учительство анализируется в работах В.Р.Веселова, П.В.Гришанова, И.В.Кузовковон, А.Н.Платоновой, Ф.М.Сагировой,

B.Г.Тищенко, И.Д.Ходановича и других. Проблемам формирования национальной интеллигенции в различных регионах РСФСР в рассматриваемый период посвятили свои работы О.И.Васильева, К.ПДжелилов, Л.ГДянова, В.ИЛебедева, Ш.Н.Садыков, АА.Семин, ИА.Соктоев, В.Г.Сушенцова, К.З.Фатнхов. Во второй половине 60-х годов появляются первые обобщающие исследования по истории советской интеллигенции, в которых значительное внимание уделялось 30-м годам: "Из истории советской интеллигенции" (М., 1966) и " Советская интеллигенция: История формирования и роста. 1917 — 1965" (М., 1968). Их дополнили работы Г.ПАндреюка, Ю.М.Гетманова, В.И.Голдина, М.И.Кондрашевой, ЮА.Тополя, В.В.Фортунатова и Р.В.Шестакова, а также других авторов, посвященные изучению не отдельных отрядов, а интеллигенции в целом (в т.ч. на региональном уровне). Их хронологические рамки первоначально ограничивались годами первой пятилетки, а в 70-е годы были расширены до 1937 г.

1 Меметов B.C., Олейник О.Ю., Олейник И.И. Июешшгенция как объект исследования в диссертационных работах 1954 — 1994 гг.: (Аналитический обзор) // Актуальные проблемы историографии отечественной интеллигенции: Межвуэ. республ. сб. науч. тр. Иваново, 1996. С. 60.

Применительно к 70-м годам можно говорить о настоящем "буме" в изучении вопросов, связанных с сущностью, местом и ролью интеллигенции в обществе. Разноплановый исследовательский интерес к этой тематике сохранялся и в последующем десятилетии. В этот период выходит в свет обобщающие коллективные труды "Советская интеллигенция. Краткий очерк истории (1917 — 1975)" (М., 1977), "Интеллигенция и революция" (М., 1985), которые не утратили своего значения и по сей день. Публикуются посвященные советской интеллигенции монографии П.ПАмелина, В.ИАстаховой, СА.Федюкина. В известном смысле, 70 — 80-е годы составили самостоятельный этап в развитии изучения советской интеллигенции. С одной стороны, он сохранял преемственность с предыдущим историографическим наследием, а с другой, стал основой дня качественно нового осмысления проблем интеллигенции благодаря накопленному массиву исследований философско-социологнческого плана, посЕященных методологическим аспектам изучения интеллигенции как особого социального слоя.

Вместе с тем, диссертант приходит к выводу, что в целом основное внимание советской историографии сосредотачивалось на проблемах подготовки и идейно-политического воспитания различных профессиональных отрядов интеллигенции или ее формирования в конкретных региональных рамках. В результате, можно отметить определенный "дефицит" исследований обобщающего плана охватывавших 30-е годы в целом и посвященных анализу различных сторон жизнедеятельности, политической культуры, мировоззрения советской интеллигенции. Практически единственной работой, где предпринимается попытка обобщенного взгляда на судьбу советской интеллигенции в 30-е годы остается исследование ВА.Куманева. Оно выполнено с использованием массива новых фактов, открывшихся для исследователей на рубеже 80-х — 90-х годов и широким потоком выплеснувшихся на страницы периодической печати.

К концу 80-х годов, в связи с изменениями в общественно-политической жизни страны, возросло стремление по-новому взглянуть на историческую судьбу интеллигенции, ее место и роль в истории. Научные публикации по данной проблематике были вытеснены волной публицистических работ. Последние нередко имели значительную научную ценность, поскольку содержали многочисленные факты и документальные материалы, ранее не известные специалистам1.

В 90-е годы "эстафету" публицистов в поисках новых подходов к изучению истории интеллигенции приняли ученые. Одной из рубежных в этом отношении стала работа B.C. Волкова "К научной концепции истории советской интеллигенции" в сборнике статей "В поисках исторической истины" (JL, 1990). С этого времени наметилось осмысление широкого крута новых вопросов и выработка новой методологической базы исследований. Важ-

1 Подробнее си.: Интеллигенция в политической истории 2-й половины XIX — XX вв.: Библиогр. указ. лит., 1987— 1991. Иваново, 1992; Меие-тов B.C., Данилов A.A. О месте и роли интеллигенции в политической истории общества (По материалам дискуссий в печати) // Интеллигенция в политической истории XX века: Межвуз. сб. науч. тр. Иваново, 1993. С. 4 — 9.

ную инициативную, организаторскую и координирующую роль в этом сыграл Межвузовский Центр Российской Федерации "Политическая культура интеллигенции, ее место и роль в истории Отечества", с начала 90-х годов функционирующий при Ивановском государственном университете. К середине десятилетия плодотворную работу развернул научный Центр "XX век п судьбах интеллигенции", развивающий давние традиции уральской школы ннтеллигентоведов. Видное место в развитии научных знаний сыграли также конференции по проблемам шггсллнгенции. Начало им было одновременно положено в 1991 г. в Кемерово и Иваново. В последующие годы они проводились в Москве, Омске, Санкт-Петербурге, Улан-Удэ и ежегодно — в Екатеринбурге и Иваново. Следует особо подчеркнуть, что целый ряд конференций был посвящен ведущим специалистам в области отечественной культуры и интеллигенции — СА.Федюкину (Иваново, 1992 г.), М.Е.Главацкому, Л.К.Ерману (Иваново, 1994 г.), В.Т.Ермакову, ВЛ.Соскину (Иваново, 1995 г.), Г.Г-Халиулину (Омск, 1995 г., Иваново, 1997), Ю.С.Борисову, В.С.Волкову (Иваново, 1996 г.). Это явилось выражением заслуженного признания их выдающегося вклада в развитое отечественной науки. Роль этих научных форумов трудно переоценить, что уже отмечалось в работах, посвященных их анализу1. Диссертант стремился максимально полно проанализировать их материалы с точки зрения истории отечественной интеллигенции в 30-е годы.

Автором анализируются также сборники статей, рассматривающие различные аспекты изучения отечественной интеллигенции, число которых в 90-е годы постоянно растет2. Здесь особо следует отметить те из них, что с

• 1 Об этом см., напр.: Веселое В.Р. Материалы научных конференций ин-теллигентоведов как факт отечественной историографии: (Опыт критического послесловия) //Актуальные проблемы историографии отечественной интеллигенции: Межвуз. респ. сб. науч. тр. Иваново, 1996; Кондртиева М.И., Главац-кийМ.Е. Итоги историографической "пятилетки" в исследовании истории российской интеллигенции (Г1о материалам конференций межвузовского центра "Политическая культура интеллигенции, ее место и роль в истории Отечества" // Там же; Кондрашева М.И. Некоторые итога развития историографии российской интеллигенции в постперестроечное десятилетие II Интеллигенция и власть на пороге XXI века: Тез. докл. региональной научно-практической конференции, 28 — 29 карта 1996 г. Ч. 1. Екатеринбург, 1996; Кондрате-еаМ.И., Главацккй М.Е. Научные конференции по исследованию проблем ин-теллигектоведения как историографический факт II Некоторые современные вопросы анализа российской интеллигенции: Межвуз. сб. науч. тр. Иваново, 1997; Макетов B.C., Данилов A.A. Интеллигенция России: уроки истории и современность (Попытка историографического анализа проблемы) // Интеллигенция России: уроки истории и современность: Межвуз. сб. науч. тр. Иваново, 1996.

1 Интеллигенция и перестройка. М., 1991; Российская гвтеллигенция: страницы истории; Межвуз. сб. науч. тр. Спб, 1991; Интеллигенция в социальных процессах современного общества. М.( 1992; Интеллигенция v щюеатен-кость. (Социологические очерки). М., 1993; Интеллигенция в советском об-

хцестве-. Межвуз, сб. науч. тр. Кемерово, 1993; Дискриминация интеллигенция в поелфеватоциокной Сибири (1920 —1920 гг.): Сб. науч. тр. Новосибирск, 1994; Инт&тлигенцж обхцеепшо, власть: опыт взаимоотношений (1917-й — конец

1991 г. ежегодно под редакцией В.С.Меметова выходят в Ивановском государственном университете. Многие из содержащихся в них статей отличаются новизной концептуальных положении, оценок и выводов, углубленным анализом современного состояния историографии отечественной интеллигенции и обоснованием новых методологических подходов к ее изучению1. Это же можно сказать о ряде монографий и диссертаций, появившихся в последние годы2. Однако продолжает сохраняться и нарастать потребность в осмыслении прежних к новых подходов к изучению истории советской интеллигенции, в том числе в интересующий нас период. Диссертантом отмечается, что в ряде публикаций уже получил отражение опыт изучения советской интеллигенции, в том числе ее истории в 30-е годы3. В силу глубины и обстоятельности анализа не утратила своего значения работа

1930-х гг.): Сб. науч. тр. Новосибирск, 1995; Судьбы российской капеллигеггции'-Материалы науч. дискус. 23 мая 1996 года. Спб, 1996; Интеллигенция и власть на пороге XXI века: Итоговые материалы регион, науч.-практ. конф. Екатеринбург, 1996. Вып. 3; Интеллигент в прови/гции: Итоговые материалы регион. науч.-практ. конф. Екатеринбург, 1997. Вып. 3 и др.

1 Веселое В.Р. Современное интеллигентоведение: противоречия развития (Субъективные заметки историка) // Некоторые современные вопросы анализа российской интеллигенции: Межвуз. сб. науч. тр. Иваново, 1997; Ермаков В.Т. Интеллигенция России в XX столетии (К постановке проблемы "Интеллигенция как феномен исторического изучения") // Интеллигенция России: уроки истории и современность: Межвуз. сб, науч. тр. Иваново, 1996; Он же. О современных подходах к изучению историографии российской и советской интеллигенции И Актуальные проблемы историографии отечесгаенно'й интеллигенции: Межвуз. респуб. сб. науч. тр. Иваново, 1996; Красильни-коа С.А. Советская интеллигенция: новые оценки и подходы // Проблемы методологии истории интеллигенции: поиск новых подходов: Межвуз. сб. науч. тр. Иваново, 1995; Меметов B.C., Заховаев A.A. В поисках новых методологических подходов изучения истории интеллигенции России // Проблемы теории и истории изучения интеллигенции: поиск новых подходов: Межвуз. сб. науч. тр. Иваново, 1994; Меметов B.C. К первым итогам становления "ннтеллигентоведения" как самостоятельной отрасли научного знания II Актуальные проблемы историографии отечественной интеллигенции: Межвуз. респуб. сб. науч. тр. Иваново, 1996; Соскин В.Л. Некоторые теоретические аспекты современного этапа изучения советской интеллигенции России It Там же.

2 Запоров И.П. Интеллигенция к революция. М., 1997; Кара-Мурза С. Интеллигенция на пепелище России. М., 1997; Коган Л„ Чернявская Г. Интеллигенция. Екатеринбург, 1996; Мамедов Р.Д. Интеллигенция как социальная общность, ее жизнедеятельность и роль в современном нире: Дис. ... д-ра. филос. наук. М., 1993; Никульчеюсова С.А. Философско-культурологический анализ формирования нравственных традиций русской интеллигенции: Дис. ... канд. филос. наух. Спб., 1993; Лрудниховт JI.A. Интеллигенция и духовный потенциал общества: Дис.... канд. филос. наук. Волгоград, 1996; Скотина ИЛ. Мемуаристика как источник осмысления менталитета русской интеллигенции: Дис-.... канд. социол. наук. Саранск, 1995.

J См., например: Зак JI.M. Проблема формирования советской интеллигенции в современной исторической литературе II История СССР. 1968. lb 2; Корупаев А.Е. Российская интеллигенция. Историография рубежа 80-х — 90-х годов XX века. М„ 1994; Он же. Очерки теории и истории российской интеллигенции. В 2-х ч. М., 1995.

М.Е.Главацкого, в которой были подведены некоторые итоги изучения советской исторической наукой проблем формирования интеллигенции в 20 — 30-е годы1. Оценка состояния и перспектив развития современной историографии советской интеллигенции дается в исследовании ВЛ.Соскина2. Однако по-прежнему сохраняется необходимость дальнейшего развития историографического анализа в этой области и подъема его на качественно новый методологический уровень3. Создание обобщающего историографического труда, посвященного отечественной интеллигенции, включая советский период ее истории, на сегодняшний день является одной из наиболее актуальных задач интеллнгентоведення.

В главе обстоятельно анализируются различные точки зрения исследователей на проблему преемственности "российской" (дореволюционной) п "советской". Автором обосновывается положение, что применительно к отечественной культуре и интеллигенции, понятия "российская" и "советская" отражают прежде всего разновременность существования, и их разнородность не должна абсолютизироваться. В этой связи несостоятельными, по мнению автора, выгладят попытки провести линию преемственности от интеллигенции дореволюционной к интеллигенции современного российского общества, игнорируя поколения интеллигенции советского периода. Диссертантом анализируются также исследовательские оценки партийно-государственной политики по отношению к интеллигенции, ее характерных черт в рассмафиваемый период, ее места и роли в жизни советского общества, взгляды на проблему "исчезновения" интеллигенции как особой социокультурной общности вследствии осуществления сталинским режимом репрессивной политики. В работе отстаивается тезис, что лучшие ее представители видели смысл своей профессиональной деятельности в служении народу и пытались сохранить очаги гуманистической морали, гражданственности и профессионализма.

В диссертации рассматривается также проблема преемственности развития отечественного историографического наследия по проблемам истории советской интеллигенции. В этой связи отмечается, что в последние годы

B.Р.Веселов, В.С.Волков, В.Т.Ермаков, М.И.Кондрашева,

C.А.Красильников, В.С.Меметов, И.И.Осинский, М.Н.Руткевич, В.С.Семенов, В.В.Фортунатов, Г.Г.Халиулин, В.Г.Чуфаров и другие ведущие специалисты в этой области, высказались против огульного перечеркивания веек без исключения концептуальных подходов, оценок и выводов советской историографии. Со своей стороны автор также приходит к убеждению, что забвение опыта исследования истории советской интеллигенции не способствует поиску новых подходов к развитию научного знания, обре-

1 Гпавацкт М.Е. Историография формирования интеллигенции в СССР в переходный период. Свердловск, 1987.

2 Соскин В.Л. Современная историография советской интеллигенции России. Новосибирск, 1996.

5 Соскин В.Л. К оценке состояния современной историографии советской интеллигенции II Российская интеллигенция на историческом переломе. Первая треть XX века: Тез. докл. и сообщ. науч. конф. Санкт-Петербург, 19 — 20 марта 1996 г. СПб, 1996. С. 3.

каст исследователя на утрату представлений о путях, пройденных его предшественниками. Пренебрежительное отношение к историографическому наследию грозит повторить уже имевшую место в послеоктябрьский период ситуацию, когда истина поверялась на оселке политики. Это наследие — не мертвое пепелище, а живое достояние, которое не исключает критики, но заслуживает при этом соответствующего достойного отношения к нему исследователей.

Одним из актуальных направлений современного ннтеллигентоведе-ния является изучение жизнедеятельности интеллигенции российской диаспоры 20 — 30-х годов XX столетня, оставившей яркий след в отечественной и мировой культуре. Эта проблематика лежит в русле более широкой сферы исследований, посвященных российскому зарубежью в самых различных его аспектах: историческом, философском, культурологическом, литературоведческом, социологическом, демографическом и т.д.

Научные работы, посвященные российской эмиграции, появляются только в 70-е годы, которые можно считать началом второго этапа ее историографии. Практически первым, кому удалось сломать прежний барьер отчужденности к данной тематике в советской исторической пауке был СА.Федюкин. В частности, на большом конкретно-нсторическом материале он показал развитие сменовеховского течения и его влияние на идейные позиции старых специалистов в советской России. Дальнейшие исследования первоначально велись в русле изучения борьбы с контрреволюцией и буржуазной идеологией в первые годы Советской власти и носили истори-ко-партийный характер. В работах Г.Ф.Барихновского, ДЛ.Голинкова, Г.З.Иоффе, В.В.Комина впервые был привлечен материал, характеризующий политический спектр российского рассеяния. Не будет преувеличением сказать, что онн стали пионерами изучения проблем эмиграции в советской исторической науке. Однако данные проблемы раскрывались еще крайне односторонне. В 80-е годы выходят в свет монографии АЛ.Афанасаьева, Н.Г-Думовой, Ю.В.Мухачева, Л.К.Шкаренкова, В.В.Сонина, в известной мере, не утратившие своего значения и сегодня. Они создавались в условиях, когда выбор подобной тематики не был данью конъюнктуре, которой грешили, например, многие исторнко-партийные работы.

Рубеж 80-х — 90-х годов явился переломным в развитии отечественных исследований проблем российского зарубежья, положив начало новому этапу их историографии. В различных изданиях печататься произведения представителей интеллигенции российского зарубежья — писателей, поэтов, критиков, философов, выходят в свет антологии их произведений, в частности — многотомного издания "Литература русского зарубежья"1. Растет число публицистических книг и научных монографий, среди которых работы М.В.Назарова, В.В .Костикова, В.Т.Пашуто, В.М.Пискунова, Н.Е.Соничевой, В.Г.Соколова и других авторов. С.БДельвиным и Л.И.Еременко защищаются первые диссертации о культуре российской Диаспоры "первой волны". К середине 90-х годов самые различные аспекты

1 Литература русского зарубежья: Литология. Т. I. В 2-х кн. М., 1990; Т. 2. М„ 1991; Т. 3. М., 1997.

жизни эмигрантов стали предметом рассмотрения в диссертациях СААлексаидрова, Ю.В.Бонко, 3.С.Бочаровой, Ж.В.Галич, А.Т.Горяева, С.В.И шаговой, Е.Н.Погансона, АА.Иоииной, ОА.Кашпур, Е.Г.Кривошеевой, ОА.Коростелева, М.Б.Магловой, Т.В.Марченко, Е.В.Ольховской, НА.Омельченко, Э.Г.Соловьева, Н.Е.Соничевой, РА.Урхановой, Цзяо Чень и других. За последние несколько лет вышли в свет посвященные российскому зарубежью и его представителям монографии СААлександрова, Ю.В.Бойко, М.Г.Вандалковской, А.В.Квакнна, Е.Г.Кривошеевой, Е.Б.Кудряковой, О.Н.Михзйлова, НА.Омельченко, Е.П.Серл пионовой, О.Н.Сорокиной, ГЛ.Тарле, А.И.Ушакова, Н.С.Фрейкман-Хрусгалевой и А.И.Новнкова, Н.М.Щедриной, ВА.Юдина, ТАЛковлевой и других.

Автором отмечается неуклонный рост интереса отечественных ученых к анализу культурного наследия российской диаспоры, ее вклада в общемировую сокровищницу культуры. Об этом свидетельствуют, например, материалы проведенных в нашей стране научных конференций и семинаров, посвященных культуре российского зарубежья1. Важное значение в осмыслении его исторических судеб сыграли посвященные этой тематике "круглые столы" и ряд сборников научных статей2. Заметным явлением стал выпуск в свет энциклопедического биографического словаря "Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции, первая треть XX века"3. Авторский коллектив под руководством В.В.Шелохаева завершил работу, начатую еще в 1930 г. в эмиграции специальной комиссией (председатель — Д.П.Рябуишнский, секретарь — П .Е.Ковалевскнн). В словарь включено свыше 400 биографий ученых, писателей, художников, музыкантов, иерархов православной церкви. Диссертантом анализируется широкий круг научных статей, опубликованных в последние годы по различным вопросам культурной и политической жизни российской диаспоры. Указывается на резкий рост дис-

1 Среди них: "Третья Россия": проблемы истории русской эмиграции и интеграции ее в современную общенациональную культуру" (Санкт-Петербург, 24 — 25 мая 1992 г.), "Роль русского зарубежья в сохранении и развитии отечественной культуры" (Москва, 13 — 15 апреля 1993 г.), "Русская эмиграция в Германии" (Санкт-Петербург, апрель 1993"Культурное наследие российской эмиграции: 1917 — 1940-е годы" (Москва, 8—12 сентября 1993 г.), "Русская эмиграция во Франции: Вторая половина XIX — середина XX века" (Санкт-Петербург, 20 — 21 апреля 1995 г.), "Культурная миссия российской эмиграции: история и современность" (Москва, 21—25 ноября 1995 г.), "Русская эмиграция в Чехословакии (1920— 1945 гт.).

* Из истории российской эмиграции: Сб. науч. ст. Спб., 1992; Литература русского зарубежья, 1920 — 1940. М., 1993; Проблемы изучения истории российского зарубежья. Сб. ст. М., 1993; Российские ученые и инженеры в эмиграции: Сбст. М, 1993; Российская эмиграция в турцки, Юго-Восточной и Центральной Европе 20-х годов: Гражданские беженцы, армия, учебные заведения: Сб. ст. М„ 1994; Русская элтодхпрет во Франции (1850 — 1950-е гг.): Сб. науч. ст. Спб.,

1995; Культура российского зсфубежья: Сб. ст. М„ 1995; История российского зарубежья: Проблемы адаптации мигрантов в XIX—XX веках: Сб. ст..М., 1996; 1997 ' ^ССК°е заРУ^еЖье- Золотея книга эмиграции, первая треть XX века. М.,

сертационных исследований во второй половине 90-х годов, который позволяет говорил, о достижении качественно нового уровня осмысления истории российского зарубежья "первой полны"1.

Историография российского зарубежья анализируется сквозь призму рассмотрения облика и судьбы интеллигенции, волею судеб оказавшейся в послеоктябрьский период на чужбине. В этой связи отмечается, что в советский период ее изучение изначально велось в русле изучения борьбы с контрреволюцией и буржуазной идеологией. Она вся рассматривалось как представительница "белогвардейской эмиграции" — враждебной для Советского Союза силы, обреченной на поражение и гибель. Наоборот, работы иностранных авторов и наших соотечественников, издававшиеся за границей, написаны с симпатией к ней и посвящены превде всего вопросам культурной жизни российской диаспоры. Лишь в 90-е годы в отечественной историографии был достигнут своеобразный "тематический паритет" в освещении политической и культурной сторон жизни российской диаспоры "первой волны", научный статус обрели и проблемы истории российской интеллигенции в эмиграции.

В главе рассматривается также теоретико-иетодопогический и историографический аспекты проблемы развития патриотического сознания интеллигенции в советском обществе и российском зарубежье в предвоенное десятилетие. Прежде всего анализируются сами понятия "отечество" и "патриотизм". Автор показывает, что касающиеся этого вопроса работы советского периода во многом устарели, а современные публикации в большинстве своем рождены в нелицеприятной полемике идейно-политических баталий и нередко также страдают коньюнктурностью и субъективизмом. Трудность их рассмотрения усугубляется отсутствием в этой области работ историографической: плана. До настоящего времени практически не анализировался и достаточно богатый зарубежный опыт научного рассмотрения проблем патриотизма. Исходя из этого, в диссертации обобщаются точки зрения предшествующих исследователей и характеризуется авторский подход к трактовке категорий "отечество" и "патриотизм".

1 Аблажей H.H. Эмиграция из восточных районов России в 1920 — 1930-е годы: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Новосибирск, 1997; Байлов A.B. От "Вех" к сменовеховству: СИз истории идейно-политических исканий российской интеллигенции: Автореф. дис.... канд. ист. наук. Ростов-н/Д, 1996; Бахтина Е.Б. В.И.Немирович-Данченко и Болгария: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Воронеж, 1997; Кантикип A.B. Литературно-социологичесские аспекты прозы Петра Краснова и национально-исторический характер как комплексная проблема: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 1997; Лисенкош Л.Н. Политические деятели российской эмиграции об альтернативах революции 1917 года: Автореф. дис.... канд. ист. наук. Спб, 1997; Парфенова Е.Б. Казачья эмиграция в Европе в 1920-е годы: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1997; Ратугшш О.В. Донское и кубанское казачество в эмиграции (1920 — 1929 гг.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Краснодар, 19S6; Тетеревлева Т-П. Северная российская эмиграция: генезис и адаптационные процессы. 1918 — 1930-е годы: Дис. ... канд. ист. наук. Архангельск, 1997; Шабанов Я.В. Российское зарубежье и фашизм в ' Европе в 1920-х — 1930-х гг. (По материалам Русского Обще-Воинского Союза): Автореф. дис.... канд. ист. наук. М., 1997.

С точки зрения автора, отечество — это целостно воспринимаемая проегранстьенно-времснная локализация человеческого бытия, получающая в сознании каждого человека определенное ценностно-образное качество и имеющая обобщенно-непреходящую сущность, (в отличие от экономического и политического строя). Это неинституцнональный, т.е. не воплощенный в конкретной структурной форме, в органах и учреждениях, объект гражданских отношений, существующий и как объективная социализированная реальность, и как субъективный индивидуализированный образ. Это не просто страна с определенной территорией и соответствующим народонаселением. Перефразируя выражение НА.Бердяева, можно сказать, что его характеризует не столько количественно-эмпирическая "сборностъ", сколько качественно-духовная "соборность". Политический режим и связанные с ним социально-экономические отношения не могут служить исчерпывающим типологическим критерием отечества. Поэтому термин "отечественный" одинаково применим в отношении истории, культуры, интеллигенции и Российской империи, и Советского Союза, и современной Российской Федерации. Точно также он может быть отнесен к культуре и интеллигенции в советском государстве и в российском зарубежье. Патриотизм — это отношение к отечеству, являющееся ценностным отражением в сознании и практическим проявлением в поступках связи субъекта с определенным пространственно-временным, социокультурным, национально-государственным континуумом. Это синкретичный феномен, затрагивающий и политическую, и социальную, и культурную, и нравственную, и психологическую сферы человеческого бытия. Он включает в себя патриотическое сознание, проявляющееся на эмоционально-психологическом, идейно-политическом и теоретико-философском уровнях, и патриотическую деятельность, предполагающую осознанное служение в той или иной форме интересам и благу отечества. Гуманное начало патриотизма составляет его ключевой критерий, а это значит, что Идею и ценность патриотизма нельзя ставить выше идеи и ценности человека, ибо, абстрагированный от гуманных начал, он способен превратиться из качества, возвышающего личность, в некий довлеющий над ней надличностный фетиш. Главное условие патриотических волензьявления и деятельности заключается в свободе их проявления. Патриотизм не есть некий унифицированный и навязываемый личности извне шаблон, он предполагает и частный выбор, суверенную позицию личности. Его следует рассматривать как форму проявления духовности личности в связи с культурно-ценностным и политическим содержанием определенной эпохи, не сводя к априорной модели однозначных и безальтернативных черт, свойств, качеств. Отношение к отечеству, оставаясь универсальной ценностью, сохраняет индивидуальность в своих конкретных проявлениях. В этом смысле каждый человек по-своему "ощущает" и представляет отечество. Патриотизм есть индивидуализиро-ьаиная связь личности с отечеством, основанная на желании блага для него. Однако осознание данной связи и понимание соответствующего блага мно-юзначны и варьируются в зависимости от конкретно-исторических усло-

вий, идейно-политических факторов и социально-психологических качеств соответствующего субъекта.

Диссертантом отмечается отсутствие в историографии сколь-нибудь четкого и целостного взгляда на генезис советского патриотизма. Показывается характерная для сегодняшнего дня разноголосица оценок его природы, генезиса и значения для развития советского общества в тридцатые годы, а также систематизируются основные подходы исследователей в этих вопросах.

Характеризуя эволюцию оценок исследователей отношения советской интеллигенции к отечеству в 30-е годы, автор отмечает, что практически все они относятся к советской историографии, поскольку в начале 90-х годов научное изучение проблем патриотизма было на время практически свернуто (с одной стороны, из-за непригодности прежних подходов, с другой — под давлением новых идеологических доминант). В диссертации выделяются и анализируются различные группы исследований, в которых так или иначе затрагивается тема патриотизма советской интеллигенции в рассматриваемый период. Во-первых, это работы, посвященные ее истории и роли в строительстве социалистического общества. В них указанная тема отражается, обычно, лишь в декларативном плане и характеризуется упором на методы и формы партийного руководства идейно-политическим воспитанием интеллигенции. Другая группа работ связана с изучением антивоенной и антифашистской деятельности представителей советской интеллигенции в 30-е годы, а также с их участием в военно-шефской и оборонно-массовой работе в предвоенное десятелетне. Однако содержащийся в совокупности такого рода публикаций определенный эмпирический материал носит односторонний характер, поскольку призван был подтверждать вполне определенные и заранее установленные идеологизированные штампы. Поэтому, он нуждается в переосмыслении с позиций современных научных знаний. И, наконец, вопросы анализа и оценки патриотического сознания интеллигенции затрагиваются в некоторых публикациях, касающихся в целом развития идеологических и социально-политических процессов в СССР. В целом констатируется отсутствие работ, в которых проводился бы специальный анализ отношения к отечеству интеллигенции, а также роли ее творчества и общественно-политической деятельности в распространении концепции советского патриотизма в советском обществе в предвоенное десятилетие.

Как свидетельствует проведенный автором анализ, практически неисследованной остается и проблема патриотизма в российском рассеянии. Во многих работах, посвященных его истории и культуре, как правило, лишь констатируется, что вся жизнь соотечественников на чужбине была проникнута духовной связью с родиной. Проблема же патриотизма интеллигенции российской диаспоры "первой волны" лишь затрагивается в нескольких публикациях. Между тем, по убеждению автора, тема "эмиграция и отечество" по своей значимости и содержанию заслуживает того, чтобы стать одной из центральных в дальнейшем изучении российского зарубежья.

Таким образом, проведенный в диссертации анализ показывает, что проблема "интеллигенция и отечество" пока не стала предметом специаль-

пых конкретно-исторических исследований, в том числе — применительно к 30-м годам XX века. Картину в этой области характеризует отсутствие серьезных работ на фоне большого числа спорадических суждений в публикациях по самым различным аспектам жизни советского общества и российского зарубежья в 30-е годы.

В главе II "Власть, интеллигенция и патриотизм в советском обществе 30-х годов" анализируется генезис представлений об отечестве и патриотизме в большевистской идеологии и выявляются особенности развития и проявления патриотического сознания советской интеллигенции в ее жизни и деятельности в предвоенное десятилетие.

Автор показывает, что основоположники марксизма, субстратом отношения к отечеству различных социальных групп рассматривали отношение к собственности. Отсюда выводилось признание наличия отечества у интеллигенции при капиталистическом строе и ее отнесение к основным носителям "буржуазного патриотизма". Ими высказывалось также положение, что пролетариатом с завоеванием политического господства обретается и отечество. Обретение им отечества при социализме означает его утрату буржуазией — так же как власти и собственности. Гражданская война,с буржуазией рассматривалась и как война за пролетарское отечество, как отечественная война пролетариата. Согласно идеологической парадигме большевиков, Октябрьская революция стала отправной точкой в этой "великой отечественной войне" (В.ИЛенин). Не случайно, поэтому, гражданская война в России трактовалась лидерами большевиков как отечественная.

В советской историографии постулировался тезис о том, что советский патриотизм в идеологии большевиков стал исповедоваться одновременно с их приходом к власти. Однако, как показал проведенный автором анализ источников, это суждение не соответствует действительности. Учитывая существующие в обществе настроения и представления, в своей пропаганде большевики не порывали с трактовкой России как национального отечества, апеллировали к традиционным патриотическим ценностям с целью привлечения на свою сторону конкретных слоев и групп российского общества в ходе гражданской войны и нэпа. Но они не ограничивались таким восприятием, считая себя одним из национальных отрядов международного социалистического движения и полагая неизбежным превращение национальной революции в мировую 1ражданскую войну пролетариата с буржуазией. Россия для них самих являлась отечеством по условиям борьбы, но не по объекту патриотического служения, каковым считался социализм в мировом масштабе. Они изначально были патриотами революции, а не конкретной страны, и подлинное свое отечество видели в международном социализме, а не в отдельной советской республике.

Автором характеризуется сущность "красного патриотизма", по своей природе несколько отличавшегося от классово-интернационалистского "революционного патриотизма". С одной стороны, в нем получила выражение естественная национальная гордость русских революционеров, их эмоционально окрашенное отношение к русской революции. Подобные на-

строения были в известной мере связаны и с ростом партии за счет рабоче-крестьянских элементов, привносивших в ее среду элементы традиционного сознания. С другой стороны, в "красном патриотизме" проявилось своего рода "номенклатурное почвенничество", формировавшееся в недрах партийно-государственного аппарата. Вследствие "укорененности" партфунк-ционеров в структурах государственной власти, она и становится их подлинной "родиной". Поскольку же власть эта ограничивалась пределами советской России и перед ней объективно вставали экономические и управленческие задачи в данных границах, в представлениях своих носителей она объективно получала национально-государственную ориентацию. Постепенно представления о том, что в одной стране могут победить социалисты, но не социализм были заменены новыми. Установке на длительное "врастание" в социализм, движение к нему в условиях нэпа и "временной" международной изоляции, пришло на смену утверждение, что страна может и должна в одиночку построить социализм.

Однако вряд ли правомерно отождествлять победу сталинского курса как торжество контрреволюционного национального социализма над революционным — интернациональным. В трактовке "социалистической родины" не было принципиальных отличий от употреблявшегося ранее понятия "социалистическое отечество". Пропагандой указывалось, что "советский патриотизм есть доблесть всего международного пролетариата". Сталин, образно говоря, "свернул" знамена мировой революции, но не отказался от них. Он считал необходимым выбрать иной путь к прежней цели. Сосредоточение в его руках материальной военно-государственной мощи являлось конкретным воплощением антикапиталистической и антифашистской альтернативы общественного строя и казалось лучшим залогом для демонстрации силы, а значит, в его понимании, и исторической правоты. Назвать эти представления советского руководства национал-большевнзмом нельзя. С одной стороны, потому, что идеология большевиков, притом что она никогда не была по своему содержанию антинациональной, продолжала оставаться интернационалистической по своим приоритетам и целям. С другой же стороны, термином "национал-большевизм" обозначалось идейное течение, известное как "сменовеховство" и имевшее качественно иную идейно-теоретическую и политическую сущность, нежели большевизм. На том основании, что в идеологии большевиков было много схожего с положениями национал-большевизма, нельзя делать вывода об их тождестве.

Автором прослеживается связь формирования концепции советского патриотизма с утверждением режима личной власти Сталина. Выявляется место и роль патриотической риторики в сталинской репрессивной политики. В этом контексте, в частности, анализируется история принятия и значение статьи Уголовного кодекса об измене Родине от 8 июня 1934 г.

В диссертации аргументируется вывод, что поворотной вехой в генезисе концепции советского патриотизма можно считать именно 1934 г. После спасения челюскинцев официальная пропаганда развернула массовую кампанию прославления мужественных и героических поступков советских патриотов, движимых велением своего гражданского долга, чувствами

любви и преданности социалистической родине. К этому времени существенно изменились подходы официальной идеологии к оценке той общности, с которой должен был идентифицировать себя советский гражданин. В пропагандистской риторике, наряду с идеалом интернационального пролетарского братства, стала складываться модель национально-государственной "семыГ-согражданства. Этим вносилась дополнительная система ценностей, призванная способствовать еще большему сплочению общества. Она была "осевой", то есть имела "вертикальную" родо-временную иерархию, дополняя "горизонтальную", отражавшую интернациональную соцно-географическую связь. Если идея социальной солидарности не придавала значения наследию национальных поколений, их преемственности и истории смены, то идея государства-семьи, наоборот, важную роль отводила родословной, своим корням, прошлому, традициям.

На широком круге источников автором прослеживается связь генезиса концепции советского патриотизма в партийно-государственной идеологии с теорией мировой революции. Выявляются причины и последствия того, как руководство страны осуществление интернациональных целен пролетариата начало ставить в прямую зависимость от решения национальных задач: строительства социализма в СССР и укрепления его обороноспособности. В результате спада революционного движения в ведущих западных странах, оно перестало рассматриваться в качестве главной гарантии успешного осуществления социалистического строительства в СССР. Такой гарантией виделся рост военной мощи государства диктатуры пролетариата и усиление его позиций на международной арене. Уже не международное революционное движение, а конкретное государство — Советский Союз стал олицетворять "могильщика" капитализма.

В середине 30-х годов в партийно-государственной идеологии миссия Советского Союза по освобождению трудящихся от капиталистического угнетения дополнилась миссией освобождения мира от фашизма. Это порождало у советской интеллигенции особое чувство ответственности за свою страну, выступавшую не только пионером социалистического строительства, но и флагманом антифашистского сопротивления. Антифашистские доминанты в пропаганде и патриотическом сознании оказывались неразрывно слитыми с проблемой военной угрозы, что привносило новые черты и в трактовку отечества. Вопрос пропагандой ставился так: под чьим знаменем будет разбит и побежден фашизм, под этим знаменем пойдет дальнейшее общественное развитие в будущем.

Пики внимания партийно-государственной идеологии к проблемам военной угрозы и укрепления обороноспособности СССР приходились на начало и на конец десятилетия. Но если на рубеже 20 — 30-х годов это внимание обуславливалось внутриполитическими факторами, когда угроза крупномасштабной войны была невелика, а руководство страны решало задачу сохранения и упрочения власти в условиях отторжения значительной частью населения проводимого ей курса, то на рубеже 30 — 40-х годов — уже внешнеполитическими, когда сталинский режим личной власти достиг апогея, но угроза войны стала реальностью. При этом на всем протяжении

предвоенного десятилетня отношение большевистской идеологии к целям и исходу войны в защиту отечества строилось не в национальном, а е интернациональном масштабе. И, соответственно, в патриотическом воспитании доминирующей оставалась не гражданско-национальная, а интернационально-классовая основа. Предполагалось, что контрреволюционная война против СССР не может быть длительной, поскольку интервенты неизбежно вынуждены будут вести ее на два фронта: с советскими гражданами и своими трудящимися, которые тоже являются "гражданами пролетарского отечества". Вполне реальной представлялась возможность превращения оборонительной войны пролетарского государства в мировую гражданскую войну. В начале 30-х годов особо подчеркивалась ее сугубо классовая сущность и речь шла не просто о ведении боевых действий между различными странами, а об осуществлении социальной революции путем вооруженного свержения капиталистического строя. Считалось, что СССР будет воевать "не с народами, а с буржуазными правительствами" и не национальное отечество будут защищать советские люди, а вместе с трудящимися других стран осуществлять завоевание социализма в интернациональном масштабе. Национально-патриотическая доминанта еще отсутствовала, в то время как социально-интернационалистская подчеркивалась. В конце же десятилетия все больший упор стал делаться именно на гражданский долг советских людей по отстаиванию свободы и независимости своей родины. Ее границы провозглашались священными. В официальной пропаганде партия стала увязываться с родиной чаще, чем с революцией, большевики-революционеры обрели также черты большевиков-патриотов. При этом всячески насаждалась персонификация отечества в образе "отца народов", внедрялось положение о тождественности любви к родине, социализму и Сталину, о том, что защищать социалистическое отечество значило защищать Сталина.

В диссертации отмечается, что важным фактором развития патриотического сознания интеллигенции являлись ее взаимоотношения с властью. Советская интеллигенция формировалась на протяжении 30-х годов под определяющим воздействием партийно-государственной идеологии и политики и сама внесла существенный вклад в упрочение сталинизма. Однако вряд ли оправданно характеризовать ее в качестве лишь "образованщины" и некоего "социального Иуды", изменившего своему возвышенному подвижническому предназначению. Несомненно, что она в рассматриваемый период существовала как бы "при власти", оказывалась "слитой" с нею и эту связь уже трудно назвать партнерством. Профессиональная деятельность прямо предполагала проявление политической активности, которая была отчасти самодеятельной, отчасти административно стимулируемой партийно-государственными органами.

Невозможность свободного выбора обрекала на необходимость выживания, жизни и творчества в существовавших реальных условиях, которые содержали в себе не только опасность гибели, но и перспективу немалых благ едва ли не в равной пропорции. Выбор же соотношения зависел уже не только от деятельности интеллигенции, сколько от позиции власти.

Интеллигенция перестала принадлежать себе и, независимо от того, сознательно, искренне ли она трудилась, или вынужденно, приспосабливаясь — се судьба находилась в распоряжении руководства страны.

Отверженные от общества, друг от друга, от себя самих, поставленные в условия необходимости постоянного демонстрирования безоглядной преданности и истовой веры, многие представители интеллигенции не могли допускать не только порочного действия, но и мысли. Творчество также в известном смысле не могло не быть было такого рода демонстрацией. Соучастие в культивировании негативных явлений жизни советского общества 30-х годов, для значительной части советской интеллигенции неизбежно обуславливало отчуждение от совести, но этот разрыв не был абсолютным, одинаковым и легким. Наряду с сервилизмом, конформизмом или глухой пассивностью в ее среде были примеры и открытых выступлений отдельных представителей,расходящиеся с официальными трактовками политической ситуации в стране, что являлось тогда смертельно опасным и требовало подлинного мужества.

Диссертант исследует, как на рубеже 20 — 30-х годов при определении властью "политического лица" интеллигенции ключевым становится уже не идейный, а гражданский критерий. Проявление "несоветских" настроений начинает трактоваться в плоскости измены отечеству. Не быть с советской властью значило уже не просто оказаться в лагере контрреволюции, а стать предателем своей страны и своего народа. При таком подходе не имела значения мотивация мыслей и поступков тех, кому вменялось неприятие или противодействие политическому режиму. Попросту невозможной становились какие-либо оправдательные аргументы, а обвинения, наоборот, автоматически ужесточались и вина отягощалась. Анализ материалов процессов 1930 — 1931 гг. позволяет сделать вывод, что обвиненных судили именем трудового народа, мирового пролетариата, но еще не именем родины. Более того, патриотизм тех представителей интеллигенции, которые придерживались "сменовеховских" ориентации, стал трактоваться в негативно-ретроспективном ключе как приверженность прежней России и реставраторским идеалам. В этом смысле процессы были осуждением "контрреволюционного" патриотизма, к носителям которого причислялись н представители старой интеллигенции. На них пропагандой была брошена тень подозрений не только в неблагонадежности, но и в приверженности к заговорщическо-интервенцнонистским ориентациям. Дискриминация, то несколько ослабляясь, то усиливаясь, продолжалась на всем протяжении рассматриваемого периода. В диссертации показывается, что одним из ее аргументов была "чистка тыла" в условиях ожидавшейся войны, в ходе которой допускалась активизация антисталинского сопротивления и возрождение настроений подобных тем, что были сформулированы Троцким в "тезисе Клемансо".

Интеллигенция, как и вся страна жила в двух измерениях. В одном — сломанные жизни, горе, аресты, лагеря, расстрелы. В другом — трудовые будни, мечты, романтика, энтузиазм, героизм. В одном измерении — реальная жизнь с ее трудностями, страхом, трагическими потерями, но и с дей-

ствительной верой, надеждами, высокими помыслами и т.д., а в другом — имитация бытия по канонам официальной идеологии. Причем сосуществование этих измерений было не симметрично-противоположенным, а калейдоскопическим. В силу своей гнетущей иррациональности репрессии с трудом поддавались объяснению в массовом сознании и в сознании интеллигенции. Многие в ее среде объясняли их, руководствуясь отчасти и патриотическим чувством, считая, что они действительно необходимы, поскольку укрепляют обороноспособность страны.

На исходе десятилетия руководство страны сменило репрессивные методы давления на интеллигенцию идеологическими, обратившись и к поощрительным мерам. Партийно-советские органы стали рассматривать новую, созданную в 30-е годы, генерацию интеллигенции в качестве многомиллионного отряда пропагандистов и агитаторов, принимая решения об активном использовании се представителей на идеологическом фронте. Не случайно, например, в документах центральных и местных партийных органов интеллигенция стала рассматриваться в одном ряду партийно-советскими кадрами. После XVIII съезда ВКП(б) официальная пропаганда стала называть советскую интеллигенцию передовым отрядом строителей коммунизма.

В результате огосударствления интеллектуального труда в 30-е годы практически вся интеллигенция оказалась связанной с государственной службой и в этом смысле может быть отнесена к разряду служащих. И тем не менее не об исчезновении интеллигенции как таковой здесь следует вести речь, а о том трагическом положении, в котором она формировалась и трудилась. Ее представители были поставлены в условия, когда государство выступало и заказчиком, и работодателем, и контролером, и потребителем их профессиональной деятельности. Творческий процесс был жестко формализован и заключен в русло, строго очерченное официальными унифицированными установками. Это, однако, не являлось препятствием, исключавшим достижения выдающихся результатов в различных областях творчества. Прежде всего это определялось личными качествами конкретных представителей интеллигенции. Многие из них ставили перед собой гуманистические приоритеты и продолжали как и прежде, как и всегда, служить народу, родине. Их труд и жизнь не могут быть сведены только к функции обслуживания тоталитарного режима. Это была не просто служба, но и служение, и речь здесь следует вести не только о массе служащих власти, но и о служителях народу.

Лучшие представители интеллигенции предвоенного десятилетия, в том числе в среде деятелей литературы и искусства, своим бескорыстным энтузиазмом, жизненной энергией и жаждой блага для других, для потомков, для культуры, для родины явились той почвой, на которой стало возможным сохранение преемственности развития отечественной материальной и духовной культуры. В совокупности своей они стали наследниками общественной мысли, духовных ценностей и культурного достояния, накопленных за столетия российской истории, и, в свою очередь, их наследие также сохраняет свое значение в наши дни. Но одновременно их творчество

служило укреплению существовавшего политического режима. В этом заключалась трагическая диалектика жизни и деятельности интеллигенции в тот период.

В главе III "Место и роль патриотизма в творческом наследии советской интеллигенции предвоенного десятилетия" внимание соискателя сосредоточено на анализе факторов, характерных черт и значения развитая патриотической темы в советской литературе и искусстве 30-х годов. Если в начале десятилетия о патриотических чувствах в художественных произведениях было не принято и даже опасно говорить, то с середины 30-х годов пафос их выражения неуклонно нарастал. Соответственно, в творчестве интеллигенции любовь к родине стала характеризоваться в качестве решающей исторической силы, одного из важнейших источников и факторов общественного развития.

В диссертации показывается, что одной из определяющих сторон развития патриотического сознания советской интеллигенции 30-х годов стало изменение ее отношения к историческому прошлому России. "Национализация" социалистического строительства сыграла в этом не меньшую роль, чем внешнеполитическая обстановка. "Отечественный" социализм вернул и отечественную историю. Этнический компонент здесь, однако, играл роль, подчиненную этатистскому. Т.е. действительный интерес представляла не столько национальная идентификация с русскими, сколько историческая связь с их военными и государственными деяниями. Автором обращается внимание и на то обстоятельство, что в условиях разгула массовых репрессий внимание к общим историческим корням призвано было способствовать преодолению разобщенности и дезориентации общественного сознания и, в конечном итоге, укреплению патриотических уз советских граждан.

В диссертации прослеживается, как изображение и трактовка событий и персонажей отечественной истории в творчестве интеллигенции менялось на протяжении десятилетия. В начале 30-х годов им были присущи обличительные мотивы, внимание к классовой борьбе с отечественными эксплуататорскими классами, акцентирование антинародной сущности самодержавного государства, подчеркивание разрыва между принципами и традициями жизни дореволюционной России и советского общества. Однако с середины десятилетия начинает подчеркиваться уже не разрыв с прошлым, а преемственность развития свободолюбивого национального духа и воинской отваги русского народа. Широкое освещение получают темы его героического прошлого, патриотического единства в борьбе с иноземными захватчиками, судьбы русских полководцев, истории строительства государства российского. Проблема отражения яркого национального характера становится ведущей в исторической романистике, драматургии, кинематографе.

В художественном творчестве интеллигенции к концу 30-х годов стала активно развиваться идея о том, что русский народ-революционер является еще и народом-патриотом. В его облике и деяниях сплавлялись элементы "социалистического" и "национального". Его историческое величие уже не

ограничивалось рубежом 1917 года. По существу сливались воедино и монархическое прошлое Русского государства, и настоящее интернационального пролетарского Отечества — СССР. Таким образом, речь хила уже не о двух социально разнородных, а об одном исторически едином отечестве. Первенство же России в деле свержения капиталистического строя и созидании социализма трактовалось не как случайное, а закономерно вытекавшее из многовековых традиций героической освободительной борьбы прежде всего русского народа. Соответственно, таким великим народом может руководить только великий вождь, олицетворяющий долгожданное воплощение давних чаяний и идеалов всех угнетенных масс. В итоге, под сенью русской истории взращивался культ личности Сталина.

На формирование патриотического сознания интеллигенции, как и всех советских людей, на всем протяжении 30-х годов значительное влияние оказывала пропаганда героики и боевых традиций эпохи гражданской войны, их романтизированное воспевание в художественном творчестве советской интеллигенции.Этому уделялось особое внимание не только в силу природы советской идеологии, но и в связи с появлением нового поколения советских людей, выросших уже после Октября. Для гражданского воспитания молодежи важную роль играло обращение к истокам советской государственности. В диссертации делается вывод, что интеллигенция сыграла большую роль в том, чтобы романтика эпохи гражданской войны не утратила своего магнетизма в 30-е годы.

Важнейшим фактором, влиявшим на характер патриотического сознания интеллигенции в предвоенное десятилетие, была угроза войны и необходимость подготовки советских граждан к защите отечества. В 30-е годы творчество советской интеллигенции было подчинено не только задачам социалистического строительства, но и в такой же мере — задачам его защиты. Это также накладывало отпечаток на ощущение ее представителями своей судьбы в то непростое н трагическое время. В диссертации прослеживается, как все сферы творческой деятельности интеллигенции обретали отчетливо выраженную военно-патриотическую направленность. Творчество интеллигенции не могло оставаться в стороне от напряженной жизни предгрозовых 30-х годов. Важную роль в этом играло и соответствующее целе-полагание со стороны власти. Особую печать на отражение данной тематики наложили репрессии. В художественных произведениях усиленно проводилось положение, что ни в одной армии в нет таких неисчерпаемых источников командного и политического состава, какие имеет Советский Союз. Утверждалось также, что в дальнейшем агрессор нападет на того, кого посчитает слабее себя. Отсюда во многом и проистекали самовосхваление и шапкозакидательство, характерные для художественного творчества интеллигенции конца 30-х годов, посвященного оборонной тематике.

Власть нуждалась в мистификации своего величия, в пропагандистских декларациях о своей силе, прикрывая ими реальное ослабление военно-политического потенциала страны вследствии внутри- и внешнеполитических факторов. Благодаря пропаганде сильно преувеличенной мощи Красной Армии война представлялась лишь чуточку опасным героическим

действием, сулившим лавры героев и блестящую карьеру в деле ратного служения Родине. В диссертации показывается, что во многих произведениях героическими чертами наделялись люди-"винтнкн", четко следующие своим служебным функциям, слепо исполняющие получаемые директивы и приказания. Такой тип личности "запрограммированного патриота" являлся центральным, например, в спектаклях о пограничниках, летчиках, моряках.

Важной чертой патриотизма интеллигенции в 30-е годы бьла его тесная связь с интернационалистическими представлениями и чувствами. Не только органы государственной власти в СССР были интернациональны, но и культура. При этом творчество интеллигенции в Советском Союзе виделось в авангарде международной пролетарской культуры. Исходя из этого выдвигался, в частности, лозунг большевизнрования международного отряда пролетарской литературы и интернационализации пролетарской литературы СССР. Изученные автором источники не дают основания говорить о снижении его места и роли как в партийно-государственной идеологии, так и в сознании интеллигенции. Советский патриотизм не заменял, а дополнял традиционные интернационалистские установки, которые утратили прежнюю монополию, но не ценность. Литература и искусство рассматривались как фронт политической, идейной, классовой борьбы и на протяжении 30-х годов в художественных произведениях важное место отводилось отражению интернационализма в жизни советского общества и в международной борьбе трудящихся за свое социальное освобождение.

Как важная неотъемлемая черта советской литературы и искусства всего предвоенного десятилетия рассматривается в диссертации пропаганда преданности делу мировой революции. Обычно революционные надежды непосредственно связывались с последствиями ожидаемой войны. Для СССР в художественных произведениях она трактовалась как "действительно отечественная", "самая справедливая и законная" независимо от того, кто первым начнет боевые действия, так как считалось, что Советским Союзом в ней будет преследоваться великая и гуманная цель "освобождения человечества от фашизма". Автор приходит к выводу, что тема защиты родины разрабатывалась в литературе и искусстве тех лет с позиций романтического гуманизма: не как тема воинственности, ненависти, мести и солдатской удачливости, а как тема справедливой освободительной миссии и спасения жизни других народов. Особенно заметно это проявилось в творчестве молодого поколения писателей и поэтов в конце 30-х годов.

На основании анализа источников, диссертант аргументирует тезис, что во второй половине 30-х годов интеллигенция стала обретать и транслировать цельное общенациональное самосознание, но при этом наметилась тенденция к утрате ею трезвой оценки происходящего. Ряд произведений способствовал повышению в обществе уровня патриотизма, но без должной опоры на фундамент жизненной правды, в результате чего снижалась "сейсмостойкость" всего комплекса гражданских качеств и чувств. Кроме того, хотя данные произведения формировали искреннюю веру, а не

порождали разочарование, одновременно онн способствовали мифологизации представлений и чувств советских люден, искаженному восприятию и неадекватной оценке ими окружающей реальности. И все же, на мой взгляд, не следует переоценивать влияния "шапкозакидательских" произведении на "дефекты" патриотического сознания в советском обществе кануна войны. Главные причины их лежали в другом: в системе взаимоотношений власти и общества. Сталинский режим осуществлял подмену самого объекта патриотического служения, видя таковым прежде всего себя, а не отечество. На мой взгляд, в содействии этому была немалая заслуга интеллигенции, а значит и вина ее. Но важно подчеркнуть, что проистекала она не из злого умысла, определяясь комплексом причин: и творческой повинностью перед властью, и искренней верой в ее величие и историческую справедливость, и необходимостью зарабатывать на хлеб насущный. Таким образом, патриотизм, отраженный в творческом наследии советской интеллигенции в известной мере может быть охарактеризован как "верноподданический", но — и это главное — только этим он не исчерпывался. Этот патриотизм был подвержен мифологизации, но только мифом не являлся. В нем получили отражение и национальные чувства, и социалистические убеждения, и интернационалистические воззрения, о чем убедительно свидетельствует творческое наследие деятелей советской литературы и искусства. Все это и позволяет говорить о советском патриотизме не только как об идеологеме или мифологеме 30-х годов, но и как о феномене, отражавшем существовавшие и в ту трагическую эпоху высокие гражданские качества и идеалы многих советских людей, в том числе — представителей интеллигенции.

В главе IV "Проблема отношения к отечеству в наследии и судьбах интеллигенции российской диаспоры" автором исследуется влияние разлуки с отечеством на развитие патриотических чувств российской интеллигенции в рассеянии и их отражение в художественном творчестве ее представителей; отражение патриотизма в идейно-политических воззрениях эмигрантской интеллигенции; отношение к отечеству в историософском наследии мыслителей российского зарубежья.

На основании широкого круга источников, диссертант доказывает, что разлука с отечеством стала подлинным изломом в жизни и творчестве оказавшейся на чужбине в послеоктябрьский период российской интеллигенции. В этой связи А.С.Изгоев справедливо заметил: "Родина, как здоровье: их начинаешь действительно ценить, только когда потеряешь". Поиск ответа на вопрос, патриотом какого отечества следует себя считать, в чем и как должен проявляться этот патриотизм велся в душе каждого эмигранта. Далеко не всегда ответ находился легко, был исчерпывающим и оставался неизменным. В эмиграции многое в облике России виделось иначе, сильнее ощущались ценности национальной кулыуры, связь поколений, особенности исторической судьбы отечества. Как свидетельствует проведенный в диссертации анализ произведений, мемуаров, дневников и писем ряда писателей и поэтов российского зарубежья, годы вынужденной оторванности от родной земли для большинства представителей интеллигенции российского рассеяния оказались периодом особенно тесной связи с ней в творчестве,

которое как бы продолжало "расти" из России, было ею проникнуто, к ней обращено. Автор приходит к выводу, что отрыв от родной почвы сказывался на содержании, характере, уровне творчества отечественной интеллигенции на чужбине. Но это влияние не было однозначно отрицательным или положительным, косвенным или определяющим, слабеющим с течением времени или постоянным. Оно составляло ту общую атмосферу, в которой сосуществовали и по-разному складывались творческие и человеческие судьбы эмигрантской интеллигенции.

Как известно, российская эмиграция "первой волны" родилась из политических потрясений в своем отечестве. Но по своему характеру она не была сутубо политической. Проблемы политической борьбы не являлись главными для беженцев — "обывателей". Они прежде всего были заняты борьбой за выживание на чужбине. Активной политической деятельностью занимались меньшинство эмигрантов. Как писал ФА.Степун, основная часть российской диаспоры, и в первую очередь интеллигенция, хотела бы, не щадя ни своих сил, ни жизни, делом служить отечеству, но при этом не испытывала желания заниматься политикой1. Российская диаспора не была политически индифферентной общностью, отношение ее представителей к отечеству не могло оставаться запаянным в тигле эмоционально-психологических переживаний. В той или иной мере политические страсти получали отражение и в творческом наследии эмигрантской интеллигенции.

В значительной мере именно ей предстояло дать ответ на многие сложные вопросы. Среди них — каково же должно быть отношение патриотов в изгнании к советской России и к власти большевиков? Следует ли ориентироваться Зарубежью на реальное отечество в лице СССР, или советское государство не может ассоциироваться с отечеством? Вокруг этих и других вопросов в российской диаспоре развернулись серьезные споры, охарактеризованные Г.П.Федотовым как действительная "тяжба о России". Она была логическим продолжением тех дискуссий, которые возникли еще в годы революции и гражданской войны.

В конечном итоге, идейные споры и деятельность политических организаций в российском зарубежье были сложны и запутанны, практического результата не имели. Но значимость исследования вопросов идейно-политической жизни российской диаспоры не может определяться исключительно степенью ее влияния на процессы, происходившие на родине, в СССР. Автор выступает как против ее недооценки, так и против идеализации. При этом пестрота и запутанность этой жизни не снижают, а, наоборот, повышают научный интерес к ней. Не ставя цели изложить историю эмигрантских политических организаций и дать всесторонний анализ развития идейно-политической мысли в российском рассеянии, диссертант останавливается на тех аспектах политической дифференциации интеллигенции российской диаспоры, которые касаются проблемы определения ею своего отношения к отечеству. В этом контексте рассматриваются характер-

' Степун Ф.А. Мысли о России II Литература русского зарубежья. М., 1990. Т. 1, кн. I.C. 302.

ные взгляды и оценки представителей различных кругов эмиграции: социалистических, либерально-демократических, монархических, профашистских, а также пореволюционных течений, сменовеховцев, евразийцев.

В диссертации показывается, что чувство солидарности и общности, основанное на единстве прошлого и изгнаннической судьбы, не исключало большого разброса во мнениях и оценках между отдельными группами и личностями по поводу отношения к отечеству. При этом если горькое переживание разлуки с отечеством и беженская неустроенность роднили всех представителей российской диаспоры, то политические дрязги, отсутствие единого видения будущего России — разрывали ее на части. ЕД.Кускова очень верно охарактеризовала трагедию эмигрантской интеллигенции как "разномыслие одинаково честных людей".

Изучение отношения к отечеству интеллигенции российского зарубежья "первой волны" ставит перед исследователем ряд непростых вопросов, на каждый из которых может следовать не ответ, а ответы. Была ли эмиграция местопребыванием на чужбине некоторого чиспа соотечественников? Или же она являлась особой общностью, "зарубежной Россией", и за границу была перенесена часть самого отечества!' Автор приходит к выводу, что общность существовала — в силу общей оторванности от отечества, — но она не исключала и разобщенности (территориальной, политической, социальной, идейной, национальной). Эта общность не была сплоченной, не имела характера "общинности" и представляла собой совокупность внутренне неконсолидированных и слабо связанных друг с другом землячеств, представленных выходцами из России, оказавшимися по разным причинам в зарубежном рассеянии. Общей для большинства из них была судьба апатридов, переживших потерю отечества, но не утративших привязанности к нему, духовной связи с народом, наследием предков, национальной культурой и историей. Это составляло ту общую атмосферу, в которой сосуществовали, но по-разному складывались творческие и человеческие судьбы "эмигрантской" интеллигенции. Российское зарубежье сложилось в особый уникальный мир, характеризующийся своей собственной внутренней жизнью. В определенной мере он, действительно, ассоциируется с некоей экстерриториальной "Россией № 2". Но это не была часть отечества. Это был очаг, но не "домашний", а беженский, на чужбине. "Зарубежная Россия" не могла заменить родину, хотя и могла "вмещать" в себя ее образ и многое из ее культурного достояния. Было пи Зарубежье для "эмигрантской" интеллигенции "территорией бытования" или "землей обетованной"? В диссертации показывается, что, поскольку интеллигенция эта не была единой в идейно-политическом, социальном и бытовом отношениях, не были одинаковыми для различных ее представителей и условия пребывания на чужбине, степень адаптации в инонациональной среде, характер и уровень творчества. Для одних эмиграция позволила сохранить или раскрыть свой талант, реализовать творческий потенциал и дрбиться новых успехов, а для других — обусловила творческое бесплодие и невозможность профессионально заниматься своим делом. Были ли представители интеллигенции российского зарубежья "другими"патриотами отечества или же патриотами

"другого" отечества? Автор приходит к выводу, что у интеллигенции российского зарубежья сущность патриотизма была одна, но она имела разные проявления. Ее представители были разными патриотами одного отечества, по-разному определявшими его облик, его благо, его будущее, свое отношение к нему, но одинаково ощущавшими себя соотечественниками. Являлись ли они частью народа, группировавшейся вокруг опрокинупмх жизнью принципов и идеалов, или же стали средоточием интеллектуально-духовного цвета отечества, в руках которого находился ключ от его будущего? Диссертант считает, что представители интеллигенции российского зарубежья "первой волны" не стали реальной силой, решающей судьбы отечества и даже сколь-либо заметно влияющей на его развитие. Они были отчуждены от своего народа, хотя при этом оставались его органической частью. Сегодня мы являемся свидетелями своеобразного воссоединения их творчества, а значит и судьбы, с жизнью народа — на родине. И многие принципы и идеалы, им самим казавшиеся опрокинутыми навсегда, оказываются востребованными в наше время. Нельзя сказать, что заветный "ключ от будущего" получен из российского зарубежья и что именно там предопределены были пути, по которым развивается нынче наша страна. Но, несомненно, надежды и мысли на сей счет, высказывавшиеся тогда, вступили в диалог с современным поколением, с сегодняшней эпохой. Являлась ли их жизнь на чужбине воплощением особой миссии или трагедией рассеяния? Судьба любой эмиграции всегда печальна, хотя бы она и являла собой историю спасения. Изгнанничество, равно как и беженство, трагичны по своей природе, поскольку, возникающая по любым причинам, необходимость покинуть отечество, предполагает трагический излом в жизни людей. Не случайно и миссия на чужбине, если таковая признается, обращена к отечеству, выступает посланием к нему и преодолением межи разлуки с ним, т.е. так или иначе не мыслится помимо его.

Большинство представителей российской интеллигенции в рассеянии стремилось превратить свое пребывание на чужбине в действительное служение отечеству. Узы, связывавшие их с родиной, скрытые прежде замутненными водами идейно-политической борьбы, на чужбине обнажились, указав подлинные ценности и смысл человеческого бытия и творчества. Патриотизм в эмиграции воспринимался в неразрывной связи с национальной культурой и исторической традицией, он основывался на критическом осмыслении, а не отвержении прошлого и настоящего отечества. Это был патриотизм не единомышленников, но соотечественников. Для основной части эмигрантской интеллигенции годы оторванности от России оказались временем особенно тесной с ней связи в творчестве, кото-рос как бы продолжало "расти" из России, было ею проникнуто, к ней обращено. Творчество интеллигенции явилось той интсллектуапьно-нравствснной средой и той лабораторией, в которой получал оформление и выражение совместный и, наряду с этим, индивидуальный поиск определения отношения к отечеству представителей российского рассеяния. В этом самоопределении и была сконцентрирована главная проблема жизни соотечественников на чужбине.

Одним из подтверждений изложенных выводов и ярким примером осмысления проблемы патриотизма в российском зарубежье на идепио-теоретнческом уровне стал анализ в диссертации отношения к отечеству в историософском наследии Н.В.Устрялова, Г.П.Федогова, И.А.Ильниа>. Их взгляды были широко известны в среде российской диаспоры, отражали различные направления философской мысли, представляли собой оригинальные мировоззренческие системы, к которым и в современном российском обществе присутствует значительный интерес. Однако в рамках интересующей нас проблемы их представления специально еще не изучались. Все это и определило выбор и направление авторского анализа, в котором основной упор сделан на работах данных мыслителей, относящихся к 30-м годам.

Исходя из этого, диссертант констатирует, что историософское осмысление проблемы отношения к отечеству в российском зарубежье получило богатейшее интеллекгуально-духовное воплощение, убедительно демонстрируя, что, несмотря на отличия в идейно-политических воззрениях и оценках, различные представители философской мысли были едины в признании неоспоримого и основополагающего приоритета нравственных основ патриотизма. С этой точки зрения человеческая связь в патриотизме, выраженная прежде всего в обогащающих и возвышающих личность национально-исторических традициях и ценностях культуры, оказывалась важнее политической, — более узкой, ограничивающей личность и воплощающейся в интересах власти, партии, сословия и тех или иных идеологических концепциях.

Подводя итог анализу проблемы патриотизма в оценках и судьбах интеллигенции российской диаспоры в 30-е годы, автор отмечает, что в это г период подлинным смыслом ее существования и реальным ориентиром изменения действительности в далеком отечестве все в большей мере виделась не политическая деятельность, а интеллектуально-духовное созидание ценностей культуры, ориентированное на преемственность и обогащение российской национальной интеллектуально-духовной традиции.

Подобно потерпевшим кораблекрушение и выброшенным бурей на ¡ужой берег, они воспроизводили в своей жизни элементы отношений и денностей, бывших привычными для них на покинутой родине. Конечно, то была лишь проекция, — на другую жизнь, в другом мире, — которая не

1 Автором проанализирована также проблема отношения к отечеству в философском наследии Н.А.Бердяева. Результаты этого исследования не вклю-1ены в текст диссертации, но с ними можно познакомиться в следующих пу-шикациях: Олейник О.Ю., Меметсв B.C. Интеллигенция, эмиграция, Отече-тво. С, 161 — 174; Олейник О.Ю., Олейник И.И. Российская интеллигенция об >течестве (О методологии подхода к проблеме Н.А.Бердяева) // Проблемы •еории и истории изучения интеллигенции: поиск новых подходов: Межвуз. сб. |ауч. тр. Иваново, 1994. С. 21 — 34; Олейник О.Ю. Отечество в представлении 1.А.Бердяева // Интеллигенция России: уроки истории и современность: Тез. [окл. межгос. науч.-теорет. конф. Иваново, 20 — 22 сентября 1994 г. Иваново, 994. С. 318).

могла заменить саму родину .Тем не менее нельзя не признать, что практически ьсс они (в отличие от представителей более поздней "диссидентской" эмиграции) и в помыслах, и в творчестве были устремлены в отечество, а не из него.

С точки зрения соискателя, главная трагедия российской послеоктябрьской диаспоры в том и заключалась, что, несмотря на глубоко переживаемые и хранимые веру, надежду, любовь, она физически так и не воссоединилась с желанным целым — отечеством. И только сегодня художественное и философское наследие ее представителей во всем своем объеме становится достоянием современной России. Однако, при восприятии того лучшего, что в нем есть, необходимо во-первых, обладать не меньшей патриотической устремленностью, позволяющей действительно понять и принять "послание", воплощенное в творческом наследии российской интеллигенции послеоктябрьского рассеяния; во-вторых. — не делать из этого многоголосого и разноречивого наследия "икону", отдавать себе отчет, что отнюдь не «се в нем равноценно и не искать в нем некий "волшебный ключ" к вратам в будущее России; в-третьих. — и это главное — равно уважительно к благодарно относиться к интеллектуально-духовному достоянию, созданному во имя отечества предшествующими поколешгями наших соотечественников — как в российском зарубежье, так и в советском обществе.

В Заключении подводятся основные 1гтоги исследования, приводятся, обобщения и выводы, вытекающие из содержания работы. Диссертантом подчеркивается, что проблема "интеллигенция и отечество", взятая в конкретно-исторической плоскости, позволяет глубже осмыслить судьбу России, оценить пройденный путь и задуматься о перспективах ее развития. Именно с ней связаны, и в ней отражаются многие черты и особенности развития как российской истории, так и российской интеллигенции.

Отечественная интеллигенция — особая социокультурная общность, внутренне всегда остающаяся дифференцированной в профессиональном, этническом, политическом, идейно-нравственном отношениях, что проявляется и в ее патриотическом сознании. В творчестве ее представителей явственно запечатлевается образ отечества, но в силу их дифференцирован-ности он не монотипен, а много-образен и может представать иконографическим ликом и теплым пейзажем, парадным портретом и язвительным шаржем, призывным плакатом и "черным квадратом" отрицания. Однако, в целом, для российской интеллигенции патриотизм был, есть и будет одним из базисных качеств, характеризующих ее мировоззрение и деятельность. Более того, можно сказать, что в разные периода,! истории отечества интеллигенция являлась "хранительницей уз" и "златошвеей риз" патриотизма. Осуществление ключевых функций интеллигенции — быть субъектом духовного производства, диагностом развития общества, просветителем народа и власти — предполагает наличие гражданственности и патриотизма.

Автором высказывается убеждение, что проблема "интеллигенция и отечество" представляет собой цельный, но еще слабо изученный "материк" в сфере научного знания, осваивать который будет не одно поколение исследователей.

Основные положения диссертации получили отражение в следующих

публикациях:

1. Шефство работников искусств Ивановской промьпиленной области над частями Красной Армии в 1929 —1936 гг. II Интеллигенция и политика: тез. докл. межрегион, науч.-практ. конф. Иваново, 18 — 19 апреля 1991 г. Иваново, 1991. 0,1 п.л.

2. Деятельность КПСС по военно-патриотичеасому воспитанию трудящихся в 1928 — 1941 гг. (Историография вопроса) // Идеологическая н организаторская работа КПСС: тенденции, проблемы, недостатки: Межвуз. сб. на- уч. тр. Иваново, 1991. 0,4 п.л.

3. Производственная деятельность организаций Общества содействия обороне. авиационному и химическому строительству в Ивановской промышленной области в 1929 — 1936 гг. // Исторический опыт строительства социализма в СССР и перестройка: Межвуз. сб. науч. тр. Иваново, 1991. 0,6 п.л.

4. Оценка военной угрозы СССР на рубеже 20 — 30-х гг. в отечественной историософии Н Актуальные проблемы политической истории России: источниковедение, историография, методология и методика преподавания: Тез. докл и сообщ. межвуз. науч.-методолог, конф. Брянск, ноябрь 1992 г. Ч. 1. Брянск, 1992. (В соавт. с Н.Н.Железовыы). 0,1 п.л.

5. Проблема защиты отечества на рубеже 20 — 30-х гг. I/ Таи же. 0,2 п.л.

6. Проблема военной угрозы СССР в 1927 г. (К анализу оценок политического руководства стрсапл) II Проблемы социально-политического развития российского общества: Межвуз. сб. науч. тр. Иваново, 1992. 0,6 п.л.

7. К анализу политической культуры работников партийного аппарата в конце 1920 — середине 1930-х годов // Поиск новых подходов в изучении интеллигенции: проблемы теории, методологии, источниковедения, историографии: Тез. докл. межгос. науч.-теорет. конф. Иваново, 13 — 15 сентября 1993 г. Иваново, 1993. 0,2 п.л.

8. Проблема зтциты отечества в официальной пропаганде и массовом политическом сознании на рубеже 20 — 30-х гг. I/ Общественные движения и политические партии стран Содружества (XIX — XX вв.): историография, история, современность: Тез. докл. и вы ступ л. на междунар. науч. конф. Владимир, 16— 19 сентября 1993 г. Владимир, 1993. 0,3 п.л.

9. О потаптеской культуре работников партийного аппарата в конце 20-х — начале 30-х гг. II Интеллигенция в политической истории XX века: Межвуз. сб. науч. тр. Иваново, 1993. 0,4 п.л.

10. Партийные и общественные организации в конце 20 — середине 30-х гг. II Власть и общество в России в первой трети XX веса: Тез. докл. и сообщ, межвуз. науч. конф. Москва, июнь 1994. М., 1994. 0,1 п.л.

И. Интеллигенция и Отечество. (Постановка и методологический анализ проблемы) II Интеллигенция России: уроки истории и современность: Тез. докл. межгосуд. науч.-теорет. конф. Иваново, 20 — 22 сентября 1994 г. Иваново, 1994. (В соавт. с В.С.Мемеговым). 0,2 п.л.

12. Отечество в представлении 11. А.Бердяева II Таи же. 0,1 п.л.

13. Отечество и менталитет российской интеллигенции: (В поисках новых методологических подходов) Н Интеллигенция: проблемы гуманизма, народа, власти: Материалы к междунар. науч. конф. Улан-Удэ, 21 — 24 сентября 1994 г. Ч. 3. М.-Улан-Уде, 1994. (В соавт. с В.С.Мемеговым). 0,3 п.л.

14. Истоки российского патриопхизма и провинция I/ Российская провинция и ее роль в истории государства, общества и развитии культуры народа: Материалы науч. конф. Ч. 2. Кострома, 1994. (В соавт. с В.С.Мемеговым). 0,1 п.л.

15. Российская интеллигенция об Отечестве (О методологии подхода к проблеме Н.А.Бердяева) II Проблемы теории и истории изучения интеллигенции: поиск новых подходов: Межвуз. сб. науч. тр. Иваново, 1994. (В соаът. с И.И.Олешшк). 0,9 п.л.

16. Большевизм и Отечество II Гражданская война в России (1919 — 1920 гг.): Материалы Второй сессии международ, науч. конф. Москва, 13 — 14 декабря 1994 г. М., 1995. (В соавт. с В.С.Меметовым). 0,1 пл.

17. Советский патриотизм и Ветках Отечестве/тая война (к осмыслению источников Победы) /I 50 лет Победы в Великой Отечественной войне: Сб. материалов науч. конф. Санкт-Петербург, 7 апреля 1995 г. Спб., 1995. (В соавт. с В.С.Меметовым). 0,1 п.л.

18. Патриотическая деятельность художественной интеллигенции в начальный период Веткой Отечественной войны II Великая Отечественная война: опыт, уроки: Тез. докл. и сообщ. науч.-теорет. конф. Москва, апрель 1995. М., 1995. (В соавт. с В.С.Меметовым). 0,2 п.л.

19. Отношение к патриотизму официальной идеологии накануне и в годы Великой Отечественной войны II Там же. 0,1 пл.

20. Провинциальная ингпелтигенция в 30-е годы: некоторые черты политической культуры /I Российская провинция и ее роль в защите Отечества: Материалы конф., поев. 50-летшо Победы в Великой Отечественной войне. Кострома, 1995. 0,1 пл.

21. Идея загциты Отечества и интеллигенция накануне и в годы Великой Отечественной войны // Труженики тыла России в годы Великой Отечественной войны (Тыл второй мировой войны): Сб. докл. и сообщ. между и ар. науч. конф. Кострома, 14 — 16 сентября 1995 г. Кострома, 1995. (В соавт. с' В.С.Меметовым). 0,4 п.л.

22. "Болыиееигенция ": к трактовке понятия II Российская интеллигенция в отечественной и зарубежной историографии: Тез. докл. межгосуд. науч.-теорет. конф. Иваново, 20 — 21 сентября 1995 г. Т. 1. Иваново, 1995. (В соавт. с И.И.Оленник). 0,2 п.л.

23. Историография по/штической культуры советской интеллигенции: состояние и перспективы II Там же. 0,2 п.л.

24. Советский патриотизм и советская интеллигенция в годы войны: (К историографии проблемы) //Там же. Т. 2. (В соавт. с В.С.Меметовым). 0,2п.л.

25. Земство и патриотизм в контексте российской истории // Земства и советы: исторический опыт и современные проблемы местного самоуправления: Материалы республ. науч.-практ. конф. Иваново, 27 — 28 октября 1995 г. Иваново, 1995. 0,2 п.л.

26. Патриотизм, и интеллигенция: грани проблемы на фоне шдернизационных процессов в России // Культура и интеллигенция России в эпоху модернизаций (XVIII — XX вв.): Материалы второй Всеросс. науч. конф. Омск, 28 — 30 ноября 1995 г. Т. 1. Интеллигенция и многоликостъ культуры российской провинции. Омск, 1995. 0,2 п.л.

27. Советский патриотизм: проблема 'генезиса в партийно-государственной идеологии Н Земства и Советы: исторический опыт и современные проблемы местного самоуправления: Сб. сг. Иваново. 1995. 0,6 п.л.

28. Интешшгапря к патриотизм: к анализу творческого наследия российской диаспоры 1920 — 1930-х гг. II Россия на историческом переломе: Первая треть XX века: Тез. докл. и сообщ. науч. конф. Санкт-Петербург, 19 — 20

' марта 1996 г. Спб., 1996. (В соавт. с В.С.Меметовым). 0,2 п.л.

29. Интеллигенция в формулировках тем диссертационных исследований (1954 — 1994 гг.) II Интеллигенция, провинция, Отечество: Тез. докл. межгосуд. науч.-теорет. конф. Иваново, 24 — 25 сентября 1996 г. Иваново, 1996. (В соавт. с В.С.Меметовым и И.И.Олейник). 0,2 п.л.

30. Патриотизм в оценках современных западноевропейских исследователей Н Там же. 0,2 п.л.

31. Проблема отношения к отечеству в наследии интеллигетти российского зарубежья 20— 30-х гг.: (Историографический аспект) И Там же. (В соавт. с В.С.Меметовым). 0,2 п.л.

32. Русское национальное и мессианское сознание в концепции Н.А.Бердяева Н Цнвилизационный и формационный подходы к изучению отечественной истории: теория и методология (Конкретно-исторические проблемы). Второй вып. М, 1996.0,2 п.л.

33. Интеллигенция, отечество, патриотизм: (Некоторые аспекты теоретико-методологического анализа) II Интеллигенция России: уроки истории и современность: Межвуз. сб. науч. тр. Иваново, 1996. (В соавт. с В.С.Меметовым). 0,5 п.л.

34. Политическая культура интеллигенции и патриотизм в 1930-е гг.: (К постановке проблемы) II Там же. 0,4 п.л.

35. Интеллигенция как объект исследования в диссертационных работах 1954 — 1994годов: (Аналитический обзор) Н Актуальные проблемы историографии отечественной интеллигенции: Межвуз. республ. сб. науч. тр. Иваново,

1996. (В соавт. с В.С.Меметовым и И.И.Олейник). 0,4 п.л.

16. Интетшгенцт и патриотизм в 1930-е гады: (Историография проблемы) II Там же. 0,9 пл.

У}. Условия и характерные черты профессиональной деятельности -интеллигенции в провшгции: 1930-е годы II Интеллигент в провинции: Тез. науч. конф. Екатеринбург, 4 — 5 февраля 1997 г. Екатеринбург, 1997. 0,3 п.л.

)8. Некоторые аспекты современного развития историографии отечественной гаапеллгггенцт II Актуальные вопросы отечественной историографии: Материалы седьмой Всеросс. заочн. науч. конф. Снб., 1997. 0,3 п.л.

(9. К оцете совремеююго состояния историографии советской интеллигенции II Интеллигенция в современном обществе: национальный и региональный аспекты: Материалы к мекдународн. науч. конф. Улан-Уда, 25 — 27 июня 1997 г. Ч. 2. М.-Улан-Удо, 1997.0,2 п.л.

10. Облик и судьба отечественной интеллигенции в 1930-е годы: к анализу оценок исследователей II Некоторые современные вопросы анализа российской интеллигенции: Межвуз. сб. науч. тр. Иваново, 1997. 0,9 п.л.

11. Проблема преемственности в изучении отечественной интеллигенции советского периода II Интеллигенция России: традиции и новации: Тез. докл. межгосуд. науч.-теорет. конф. Иваново, 25 — 27 сентября 1997 г. Иваново,

1997. 0,2 пл.

12. Преемственность культуры и историческая судьба Отечеапва в оценке Г.П.Федотова II Там же. (В соавт. с В.С.Меметовым). 0,2 п.л.

(3. Революция 1917 года и проблема преемственности развития отечественной интеллигенции: (К анализу историографии) //1917 год в судьбах российских граждан: Тез. докл. респуб. науч.-практ. конф. Иваново, 27 — 29 октября 1997 года. Иваново, 1997. (В соавт. с И.И.Олейник). 0,2 п.л.

14. Интеллигенция, эмиграция, отечество: проблема патриотизма в творческом наследии представителей российского зарубежья 20 — 30-х годов XX века Иваново, 1997. (В соавт. с В.С.Меметовым). 15 п.л. (авторских — 11 п.л.)

¡5. Советская интеллигенция в 30-е годы (теоретико-методологический и историографический аспекты). Иваново, 1997.10 п.л.