автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.03
диссертация на тему: Историко-предметный метод атрибуции произведений портретной живописи России XVIII - 1-ой половины XIX вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Историко-предметный метод атрибуции произведений портретной живописи России XVIII - 1-ой половины XIX вв."

На правах рукописи

РГ5 ОД

1 2 СЕН Ш

Кибовский Александр Владимирович

Историко-предметный метод атрибуции произведений портретной живописи России XVIII - 1-й половины XIX вв.

Специальность 24.00.03. Музееведение, консервация и реставрация историко-культурных объектов

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Москва-2000

Диссертация выполнена в Российском институте культурологии

Научный руководитель:

доктор культурологии Э.А.Шулепова

Научный консультант:

кандидат исторических наук В.М.Безотосный

Официальные оппоненты:

- доктор исторических наук Э.Б.Ершова кандидат исторических наук Е.К.Сысоева

Ведущая организация:

Московский педагогический университет

Защита диссертации состоится « а » 2000 г. в

часов на заседании диссертационного совета Д.092.13.03. Российского института культурологии по адресу: 109072, г. Москва, Берсеневская набережная, д. 20.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Российского института культурологии.

Автореферат разослан « ^ » ^¿/а-Й 2000 г. Ученый секретарь

диссертационного совета

1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Настоящая работа посвящена одной из важных проблем современного музееведения, связанной с консервацией и реставрацией, - атрибуции произведений портретной живописи России XVIII - 1-й половины XIX вв. В настоящее время Музейный фонд Российской Федерации, его государственная и негосударственная части, а также антикварный рынок испытывают все большую потребность в квалифицированной экспертизе портретов. Принципы атрибуционной работы, ее практические приемы и правила остаются актуальными вопросами современной науки. Они постоянно находятся в центре внимания музейных работников, историков, искусствоведов и реставраторов.

Эти вопросы вплотную связаны с анализом и развитием необходимой источниювой базы, так как лишь атрибуция на основе научно обоснованных источников позволяет получить аргументированные результаты и может считаться достоверной. Общие закономерности и принципы анализа источников позволяют говорить о существовании нескольких методов атрибуции портретов. В настоящее время активно используются два метода: стилистический и технико-технологический. Но даже эти методы, имеющие давние традиции, не всегда могут прояснить все вопросы о портрете.

Меж тем существует третье самостоятельное направление атрибуци-онных поисков, которое не только позволяет дополнить выводы стилистической и технико-технологической экспертиз, но во многих случаях служит наиболее точным способом уточнения датировок, определения сюжетов и подтверждения авторства произведений искусства. Это - исгорию-предметный метод атрибуции. Его развитие является актуальной задачей современного музееведения, искусствоведения и исторической науки, и именно он стал объектом настоящего исследования.

«Под историко-предметным методом изучения произведений искусства,-писал в 1983 г. сотрудник Государственного Русского музеяБ.А.Ко-солапов, - подразумевается способ использования сведений из некоторых областей истории материальной культуры (главным образом о партикулярной и регламентированной одежде, орденах, геральдике и т. п.) в совокупности с данными биографического, генеалогического и исторического характера»1.

Историко-прсдмстный метод основывается на восприятии портрета как части современной ему культурной и исторической эпохи и его интср-

Коеолапов Б.А. Некоторые примеры использования историко-предметного метода при исследовании портретов. // Государственный Эрмитаж. Геральдика. Материалы и исследования. Сборник научных трудов. Л., 1983. С. 91.

претации с помощью источников о самых разных аспектах депстшпелыш-сти, влиявшей на отношения заказчика и художника, творческий замысел и его реализацию. Атрибуция произведения осуществляется через системный анализ дополнительных деталей, изображенных на портрете и окружающих персонаж.

Российское государство и общество XVIII - 1-й половины XIX вв., сохраняя относительную самостоятельность индивидуума, четко определяло внешними деталями его место в структуре коллектива - принадлежность социальной группе, служебной категории и пр. «В старые времена личности не позволялось быть столь свободной и откровенной, - писал В.О.Ключевский. - Лицо тонуло в обществе, в сословии, корпорации, семье, должно было своим видом и обстановкой выражать и поддерживать не свои личные чувства, вкусы, взгляды и стремления, а задачи и интересы занимаемого им общественного или государственного положения. Над личными вкусами и понятиями, даже над личными доблестями царили общеобразовательное приличие, общепризнанный обычай... Теперь обстановка - есть характеристика личного настроения и положения человека, его средств и взгляда на свое отношение к обществу. Прежде она была выставкой его общественного положения, выражением не его взгляда на свое отношение к обществу, а взгляда общества на его общественное положение и значение. Ныне обставляет и держит себя, как сам себя понимает, а прежде - как его понимали другие, т.е. общество, в котором он жил»3.

Таким образом, дополнительные элементы, изображенные на портрете, несут в себе подробную информацию о сословной принадлежности человека, его месте в государственной системе, успехах, вкусах, склонностях и пр. Зная и понимая сложную систему мундиров, орденов, медалей, знаков власти, модных платьев и роскошных уборов, показанных на портрете, исследователь может с помощью источников о них атрибутировать произведение. Обычно подобные вопросы относятся к компетенции вспомогательных исторических дисциплин. Умение применить эти дисциплины на практике, подготовить с их помощью обоснованные выводы о портрете является самостоятельным видом атрибуционного исследования.

Предметом исследования является портретная живопись России XVIII- 1-й половины XIX вв. Большинство портретистов этого периода придерживались достаточно четкой социальной трактовки персонажей. Взглянув на портреты, мы увидим вполне конкретных сановников и офицеров, купцов и чиновников, светских дам и провинциальных мещанок в окружении характеризующих их деталей. Само портретное искусство очень внимательно относилось к изображению внешних атрибутов, что являлось одним из важных условий этого вида живописи.

Хронологические рамки исследования совпадают с периодом распространения европейского портрета в России как массового вида жи-

2 Ключевский В.О. Сочинения н девяти томах. Т. IX. М.: Мысль, 1990. С. 111, 117.

вописи. Заняв господствующее положение при Петре I, светский портрет удержал ведущие позиции в искусстве до середины XIX вв. Это же время характеризуется повышенным вниманием государства и общества к внешним атрибутам, что определило серьезное влияние знаковой символики на портретный жанр. Благодаря такому влиянию, открываются широкие перспективы для практического использования историко-предметного метода атрибуции именно в отношении портретов XVIII - 1-й половины XIX вв.

При изучении развития историко-предметного метода атрибуции в России нижней хронологической границей определены 1880-е гг. - время первых опытов по практическому применению метода. Анализируя достижения последующих лет, исследование вплотную подходит к современности. Это объясняется тем, что формирование историко-предметного метода как самостоятельного направления атрибуционной работы еще не завершено. Необходимостью такого усовершенствования продиктованы цель и задачи настоящей диссертационной работы.

Цель и задачи исслгдования. Целью настоящей диссертационной работы является обоснование историко-предметного метода атрибуции произведений портретной живописи России XVIII -1 -й половины XIX вв. как самостоятельного направления экспертной научной работы, имеющей свою теоретически) основу, группу источников, специфические требования и правила практического применения.

В связи с этим в данном исследовании ставятся задачи:

- показать историю развития историко-предметного метода атрибуции произведений искусства в России с учетом общих социально-политических преобразований, влиявших на всю отечественную науку;

- для теоретической апробации и заложения главных основ практического использования метода охарактеризовать влияние развития внешних атрибутов русского общества на портретное искусство XVIII - 1-й половины XIX вв.

Решение этих задач позволит обосновать историко-прсдметный метод атрибуции, определить его место и роль среди других методов изучения русских портретов, а также обозначить перспективы и ведущие направления его применения.

Метод исследования. Междисциплинарный характер исследования потребовал провести систематизацию специальной исторической и искусствоведческой литературы по заявленной теме, проанализировать изобразительные памятники и весь накопленный опыт применения к ним историко-предметного метода атрибуции. Для определения влияния развития внешних атрибутов на портретное искусство России XVIII - 1-й половины XIX вв. были привлечены многочисленные мемуарные источники, раскрывающие социо-культурные процессы, законодательные .документы, оказавшие влияние на общественную и художественную жизнь России, а также проанализировано большое число портретов.

В итоге основным для данного исследования стал системный подход, позволивший: 1) использовать и систематизировать различные источни-

ки - письменные и изобразительные; 2) составить библиографический список работ по историко-предметному методу и представить общую картину развития метода в России, определить наиболее видных деятелей, показать их успехи и отметить неточности; 3) подвести итоги более чем векового применения историко-предметного метода и обозначить перспективные направления его использования; 4) показать научный характер и теоретическую основу историко-предметного метода атрибуции, определить его место и роль среди других методов изучения русских портретов.

Историография проблемы. До последнего времени вопрос обоснования и обобщения историко-предметного метода атрибуции практически не поднимался. Несмотря на то, что по историко-предметному методу атрибуции отйчпкопано более 100 работ, их ангоры не шли дальше констатации самоа о>пелыюго значения и главных принципов таких исследований. Глубокого теоретического и историографического анализа предложено не было. В связи с этим представилось целесообразным посвятить в диссертационной работе специальную главу историческому обзору развития историко-предметного метода в России. В ней на основе собранных данных впервые предложен подробный историографический обзор, а полная библиография оформлена в виде самостоятельного приложения.

Научная новизна исс/Едования состоит прежде всего в том, что диссертация является первым монографическим комплексным исследованием теоретических и исторических основ историко-предметного метода атрибуции. Впервые сделана попытка перейти от практических исследований отдельных портретов к общему осмыслению глубинных связей между эволюцией внешних атрибутов общества и государства XVIII- 1-й половины XIX вв. и развитием портретного искусства в России.

Впервые дана широкая картина развития историко-предметного метода в России, начиная с 1880-х гг. Названы имена наиболее видных исследователей. проведен сравнительный анализ их работ. Развитие метода показано гак единое научное течение, двигавшееся поступательно в практических навыках и теоретическом осмыслении.

Новым является и то, что развитие метода рассматривается не изолировано.. а во взаимодействии с общими социально-политическими преобразованиями Российского государства. Отмечено, что изменения политического курса, влиявшие на всю отечественную науку, в полной мере сказывались и на историко-предметном методе атрибуции.

Теоретическое значение исследования вытекает из его актуальности, новизны и заключается прежде всего в том, что совокупность сформулированных и обоснованных в работе положений может быть квалифицирована как теоретическое обобщение и решение крупной проблемы музееведения и искусствознания, имеющей важное научное значение -совершенствование исследовательской, экспертной и реставрационной работы.

Практическая ценность исследования определяется его направленностью на дальнейшее совершенствование атрибуции многочисленных

портретов XVIII - 1-й половины XIX вв., хранящихся в государственных и частных собраниях. Четкое определение методологических установок позволит в дальнейшем повысить профессионализм исследователей и серьезно сократить количество неатрибутированных портретов. v

Некоторые результаты диссертации были использованы в работе над справками к портретам при составлении каталога живописи XVIII в. из собрания Государственной Третьяковской галереи3, а также при атрибуции ряда портретов из других музеев и частных коллекций.

Материалы диссертации могут быть использованы при написании общих трудов, посвященных русской портретной живописи XVIII - 1-й половины XIX вв. и истории вешних атрибутов России, в курсах лекций для учебных заведений, в музейной практике - в выставочной деятельности и для составления справочных пособий.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась, одобрена и рекомендована к защите в Российском институте культурологии. Отдельные материалы диссертации были апробированы автором в публикациях и докладах на III и IV научных конференциях Государственной Третьяковской галереи, посвященных экспертизе и атрибуции произведений искусства, VII Всероссийской научной конференции «Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы» (Бородино, 1998 г.), конференциях «Эпоха наполеоновских войн: люди, события, идеи» (г. Москва, 1998 г.) и «Калужская губерния на II этапе Отечественной войны 1812 года» (г. Малоярославец, 1998 г.).

Структура диссертации определена указанными целью и задачами исследования и состоит из введения, двух глав и заключения, включает список источников и использованной литературы, а также два приложения. В первом приложении приведена библиография публикаций по ис-торико-предметному методу атрибуции, начиная с 1881 г. и до 1999 г. включительно. Второе приложение представляет алфавитный список лиц, чьи портреты были атрибутированы в этих публикациях на основе историко-предметного метода.

2. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы диссертации, определяются цели и задачи, научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, а также основные положения, выносимые на защиту.

Глава 1 «Историко-предметный метод атрибуции произведший искусства: история развития в России и современное состояние» посвящена характеристике становления этого метода в качестве самостоятельного научно обоснованного направления экспертизы русских портретов. На-

3 Государственная Третьяковская галерея. Каталог собрания. Серия: Живопись XVIII -XX веков. Т. 2: Живопись XVIII века. М.: Красная Площадь, 1998. 335 е., цв. ил.

чало формирования историко-предметного метода атрибуции в России относится к последней четверти XIX в. и связано с активным изучением в это время портретной живописи XVIII - 1-й половины XIX вв. Новые принципы государственного и политического устройства, заложенные в 1860-х гг., позволили подвести первые итоги отечественного искусства указанного периода и беспристрастно взглянуть на многие достижения предыдущих лет. И здесь, при анализе отечественной живописи, русский портрет оказался едва ли не главным жанром по художественной ценности и самобытности. После Всемирной выставки 1862 г. В.В.Стасов записал: «... лучшее, что произведено прежними периодами нашего искусства, это портреты. Здесь мы доказали и свое постижение реальных форм, и понимание характеров, и живую способность к красотам краски»4.

Появившийся интерес к русским портретам требовал в первую очередь выявить, систематизировать и собрать сведения о них. Эта работа стала главной на протяжении 2-й половины XIX - начала XX вв. для Д.А.Ровинского, Н.Н.Врангеля, А.В.Морозова, великого князя Николая Михайловича, В.Я. Адарюкова, Н. А.Обольянинова и других ценителей искусства России. Одновременно с широкой деятельностью по спасению портретов, их введению в научный оборот начинается более тщательное изучение выявленных памятников. Среди разных способов экспертизы постепенно возникает историко-предметный метод атрибуции.

Первые опыты его применения относятся уже к 1880 - 1890-м гг. и связаны с портретами М.И.Голенищева-Кутузова5 и А.П.Ганнибала6. К сожалению, исследователи, занимавшиеся этими портретами, имели самые скромные познания в истории форменной одежды. Незнание ими этой источниковой базы сделало применение историко-предметного метода малоэффективным. Кроме того, важность внешних атрибутов для дворянского общества XVIII - 1 -й половины XIX вв. еще не была осознана. Хорошо зная наградную суть внешних отличий, исследователи не видели их сложного вплетения в контекст дворянской культуры, современной произведению.

Первые шаги по теоретическому осмыслению этих внутренних исторических процессов были сделаны В.О.Ключевским. Важное место в развитии историко-предметного метода занимает его лекция «О взгляде художника на обстановку и убор изображаемого им лица», прочитанная весной 1897 г. в Училище живописи, ваяния и зодчества. Ключевский впервые заявил о том, что внешние атрибуты несут в себе важный внутренний смысл. За ними скрывается система государственного и общественного устройства прошлого, оказывавшая влияние на предметы быта и интерье-

4 Стасов В.В. Избранные сочинения в трех томах. Т. 1. М.: Искусство, 1952. С. 89.

5 Шильдер Н.К. Михаил Илларионович Голенищев-Ку1узов. 1745 - 1813. Заметка к его портрету, гравированному Серяковым. // Русская старина. 1881. № 2. С. 464.

6 Анучин Д.Н. А.С.Пушкин (антропологический эскиз). М., 1899. С. 23-24.

ра, которые при всем своем многообразии подчинялись определенным правилам7.

Первые практические и теоретические опыты на рубеже XIX и XX вв. предопределили формирование в 1910-х гг. историко-предметного метода как самостоятельного направления атрибуционных исследований. Его основоположником в России можно считать Георгия Соломоновича Габасва (1877-1956). Один из членов-учредителей Императорского русского военно-исторического общества, Габаев практическими работами доказывал, что сведения о <]юрменной одежде, знаменах, полковых регалиях могут оказать большую помощь при изучении портретного искусства. Уже в 1911 г. он изложил свои взгляды в статье «О портретах императора Александра I, наиболее близких к эпохе Отечественной войны». Эта публикация стала первым опытом теоретического осмысления историко-предметного метода и примером критического анализа собранной к этому времени иконографической базы8. К сожалению, начало I Мировой войны не позволило более широко обосновать и развить новый метод атрибуции. Вместе с гвардейскими саперами кадровый офицер Габаев отправился на фронт.

Последовавшие за I Мировой войной революционные потрясения серьезно осложнили возможность атрибуционной работы, разрушив прежнюю систему бытования культурных ценностей. Часть из них погибла в огне Гражданской войны или была вывезена за границу. Но в то же время государственный музейный фонд в ходе преобразований 1917 -1920-х гг. получил множество портретов XVIII - 1-й половины XIX вв., реквизированных из частных собраний. Лишь с окончанием войны началось их изучение. Важная роль в этом принадлежала Г. С.Габаеву, который в 1920-х гг. заведовал ленинградскими военными музеями. Он был едва ли не единственным специалистом, кто проводил атрибуции портретов по изображенным на них мундирам и орденам. Успешные результаты сотен исследований, проведенных в Ленинграде в 1921 - 1926 гг., позволили Габаеву говорить о самостоятельном значении этого метода атрибуции, который он называл «мундироведением».

Серьезные политические изменения СССР в конце 1920-х гг. оказали прямое влияние на развитие историко-предметного метода. Интерес к подробностям императорской России, не связанный напрямую с классовой борьбой, стал восприниматься как недостойный внимания и даже крамольный. В декабре 1930 г. прошел 1-й Всероссийский музейный съезд, который утвердил задачу по борьбе с «вещевым фетишизмом». Новые идеологические установки и начавшиеся политические репрессии ликвидировали саму возможность развития историко-предметного метода атрибуции в рамках официальной науки.

7 Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IX. М.: Мысль, 1990. С. -108-117.

8 Габаев Г.С. О портретах императора Александра I, наиболее близких к эпохе Отечественной войны. // Журнал Императорского русского военно-исторического общества. 1911. Кн. 3. С. 1-8.

В 1926 г. Г.С.Габаев был сослан в автономную республику Коми на 3 года, а 6 марта 1930 г. снова арестован по «делу академика Платонова и Академии Наук». Приговор 1931 г. определил наказание- 10 лет лагерей. В 1937 г. тяжело больной Габаев, потерявший здоровье на строительстве канала Москва - Волга, был освобожден без права жить в Московской или Ленинградской областях, лишившись возможности общаться с столичными архивами, музеями, библиотеками9.

Но победив «вещевой фетишизм», официальная наука в 1930 -1940-е гг. все-таки не смогла обойтись без специалистов. Центром историко-пред-метных исследований, несмотря на высылку Габаева, оставался Ленинград, где любительские консультации по внешним атрибутам императорской России оказывали профессора Павел Павлович Щеголев (1903 -1936) и Яков Иванович Давидович (1908 - 1990)10.

Серьезное влияние на развитие историко-предметного метода атрибуции оказала Великая Отечественная война 1941 -1945 гг. Боевые действия возродили-официальный интерес к прошлому русской армии, существенно ослабив государственный контроль в этой сфере. Изменение политики стало главной предпосылкой для возрождения историко-пред-метного метода атрибуции.

В 1954 г. Г.С.Габаев, вернувшийся после смерти И.В.Сталина в Ленинград, опубликовал статью, в которой доказал, что на известном портрете Давыдова работы О.А.Кипренского изображен полковник лейб-гвардии Гусарского полка Евграф Владимирович Давыдов". Новая атрибуция была оспорена сторонниками традиционной точки зрения, видевшими в изображенном поэта и партизана Дениса Давыдова. Но их доводы убедительно опроверг в 1962 г. сотрудник Государственного Русского музея Георгий Викторович Смирнов (1905 - 1988)". Тем не менее, и по сей день возникают попытки «вернуть портрету имя героя», а специалистам снова и снова приходится защищать имя Е.В. Давьщова и разъяснять очевидное несоответствие Дениса Давыдова изображению, исполненному в 1809 г. О.А.Кипренским.

Споры вокруг портрета Давьщова возродили интерес к историко-пред-метному методу атрибуции. В 1960- 1970-х гг. уже несколько специалистов проводили подобные исследования. В частности, необходимо назвать имя военного историка Льва Львовича Ракова (1904 - 1970). Изучая обмундирование русской армии, он большое внимание уделял атрибуции портретов. Но 31 октября 1950 г. по «Ленинградскому делу» его осудили к лишению свободы на 25 лет. После смерти И.В.Сталина Раков был осво-

9 Автократов В.Н. Жизнь и деятельность военного историка и архивиста Г.С.Габаева (1877 - 1956). // Советские архивы. 1990. № 2. С. 61-78.

10 Андроников И.Л. Все живо... М.: Сов. писатель, 1990. С. 416-418.

11 Вавра В., Габаев Г., Якубов В. Новая атрибуция произведения О.А.Кипренского. // Искусство. 1954. № 6. С. 79.

12 Смирнов Г.В. Еще о портрете Давыдова работы О.А.Кипренского. // Сообщения Государственного Русского музея. Вып. IX. Л., 1968. С. 30-37.

божден и с 1955 г. являлся директором научной библиотеки Академии художеств. В 1968 г. он опубликовал статью «По поводу двух «портретов неизвестных»". Впервые официально признанные и опубликованные исследования коснулись не хорошо известных памятников, вроде портрета Давыдова, а вполне обычных произведений, каких было много в фондах большинства музеев. Тем самым показывались широкие перспективы для применения историко-предметного метода в России.

Другим видным деятелем историко-предметного метода в 1960 -1970-е гг. был полковник медицинской службы и заслуженный врач РСФСР Игорь Петрович Шинкаренко. В частности, он пересмотрел результаты атрибуции «вульфертовского» портрета М.Ю.Лермонтова. В 1968 г. Шинкаренко доказал, что это исследование, ставшее известным благодаря литературному творчеству И.Л.Андроникова, является неверным, и изображенный офицер не может быть Лермонтовым14. Когда в начале 1970-х m усилиями С.В.Ямщикова в научный оборот была введена портретная галерея дворян Черевиных работы Григория Островского, И.П.Шинкаренко принял участие в ее атрибуции. В результате один из портретов удалось определить как изображение сержанта лейб-гвардии Преображенского полка ДП.Черевина15.

Активное развитие историко-предметного метода атрибуции в 1970^-х гт. связано прежде всего с именем заведующего сектором Отдела истории русской культуры Государственного Эрмитажа Владислава Михайловича Глинки (1903 - 1983). Занимаясь изучением портретной живописи, ему удалось на основе <|>орменной одежды и орденов атрибутировать множество произведений, опубликовав ряд статей о наиболее интересных исследованиях. Особенно важную роль сыграл В.М.Глинка в развенчании недобросовестных атрибуций, когда портреты военных 1-й половины XIX в. по малейшему сходству или легенде объявляли изображениями декабристов или видных деятелей отечественной культуры. «По поводу таких попыток выдать желаемое за действительное, пренебречь накопленными в науке опытом и строгостью фактической аргументации он с презрением отзывался одним словом: «вранье» - и не было в его устах худшего упрека»16.

Авторитет В.М.Глинки был настолько велик, что многие считали именно его основоположником «метода определения неизвестных лиц на портретах XVIII - XIX веков - крупнейшего достижения искусствознания и

--I

13 Раков Л.Л. По поводу двух «портретов неизвестных». // Сообщения Государственного русского музея. Вып. IX Л., 1968. С. 23-29.

14 Шинкаренко И.П. К атрибуции так называемого «вульфертовского» портрета М.Ю.Лермонтова. // Искусство. 1968. Xs 12. С. 65-67.

15 Шинкаренко И.П. О портрете «Мальчик в зеленом мундире». // Новые открытия советских реставраторов. Вып. 2: Солигаличские находки. М.: Сов. художник, 1976. С. 130-132.

16 Тартаковский А.Г. О Владиславе Михайловиче Глинке. // Панорама искусств. Вып. 8. М.: Сов. художник, 1985. С. 332.

музейного дела»17. Действительно, Глинка первый стал официально применять к историко-предметной атрибуции понятие «метод» и говорить о самостоятельной «методике определения личностей, изображенных на портретах, и датировке произведений искусства по форменной одежде и орденским знакам»18. Творчество В.М.Глинки заставило официальную науку относится к историко-предметному методу атрибуции с уважением и вниманием. Это позволило в 1979 г. сотрудниц Государственного Исторического музея В.А.Дурову опубликовать очень важный методологический доклад «Знаки отличия XVIII - XX вв. как исторический источник». В нем он обосновал принципы атрибуции портретов по изображенным на них орденам и медалям".

В 1980-х гг. разработку историко-предметного метода продолжил целый ряд специалистов. Среда них ведущее значение принадлежало Б. А.Ко-солапову, В.П.Старку и А.М.Горшману.

Борис Анатольевич Косолапов, работающий в настоящее время заведующим сектором иконографии Государственного Русского музея, свои первые работы опубликовал уже в конце 1970-х гг. Проведенные им атрибуции являются примером точности и тщательного подхода к проблеме. Важным этапом в развитии историко-предметного метода стало определение его понятия Б. А.Косолаповым в 1983 г. До этого, несмотря на практические работы, среди исследователей не было терминологического единства. Б. А.Косолапов предложил свой вариант не только названия -«историко-предметный метод», но впервые дал его общее определение, исходя из главных принципов применения20.

Вадим Петрович Старк работает в настоящее время в Институте русской литературы (Пушкинский Дом) Российской Академии наук. С 1973 г. он пользовался поддержкой, советами и консультациями В.М.Глинки. В 1980-х гт. Старком был опубликован ряд интересных атрибуций. Но в дальнейшем, в отличие отБ. А.Косолапова, ему не удалось сохранить тщательную точность в доказательном аппарате. В 1995 г. вышла итоговая книга В.П.Старка «Портреты и лица»21. Эта первая монография, специально посвященная историко-предметному методу атрибуции, была встречена спе-

17 Тартаковский А.Г. О Владиславе Михайловиче Глинке. // Панорама искусств. Вып. 8. М.: Сов. художник, 1985. С. 330.

18 Глинка В.М. К методике определения личностей, изображенных на портретах, и датировки произведений искусства но форменной одежде и орденским знакам. // Государственный Эрмитаж. Геральдика. Материалы и исследования. Сборник научных трудов. Л., 1983. С. 84-90.

19 Дуров В.А. Знаки отличия XVIII - XX вв. как исторический источник. // Актуальные проблемы источниковедения истории СССР, специальных исторических дисциплин и их преподавания в вузах. Тезисы докладов III всесоюзной конференции. Ч. 2. Новороссийск, 1979. С. 285-286.

20 Косолапов Б.А. Некоторые примеры использования историко-предметного метода при исследовании портретов. // Государственный Эрмитаж. Геральдика. Материалы и исследования. Сборник научных трудов. Л., 1983. С. 93-94.

Старк В.П. Портреты и лица. Спб.: Искусство - СПБ, 1995. 272 е., 147 ил.

циалистами негативно. Одна и! печатных рсцаппп называлась даке «Портреты с чужими лицами». Ее автор - петербургский исследователь Л.В.Тимофеев пишет следующее: «Затрудняюсь определить жанр этой весьма объемной книги, потому что в ней чего только нет: и домыслы автора, подменившие точную научную аргументацию, и обыкновенный вымысел, присущий фантастике, и явные противоречия, в которых их создатель запутался, и отсылки к источникам, которыми автор не пользовался, и указание источников, в которых отсутствует приведенная в тексте информация, и откровенное незнание военного костюма, а именно он служил основой определения десятков лиц на портретах»22.

Александр Михайлович Горшман уже долгое время работает инженером в Моспроекте. Самостоятельно овладев практическими навыками применения историко-предметного метода, он в 1980-х гг. стал одним из наиболее известных специалистов. Являясь членом военно-исторической комиссии при Центральном совете ВООПИиК, Горшман провел множество атрибуций по портретам как из московских, так и областных музеев. О наиболее интересных исследованиях им написаны статьи. Кроме того, А.М.Горшман внес серьезный вклад в переатрибуцню портретов, выдававшихся долгое время за изображена известных людей - декабристов, прославленных полководцев и др.23 В этом важном направлении он продолжил непримиримую борьбу В.М.Глинки с недобросовестными экспертизами и заключениями.

В теоретическом направлении мысль В.О.Ключевского о социо-куль-турной функции предметного мира была развита профессором Тартуского университета Ю.М.Лотманом (1922-1993). В своем труде «Беседы о русской культуре» он уделил этому вопросу большое внимание, сконцентрировав его в рамках семантического изучения дворянского общества XVIII - 1-йчетверти XIX вв.24 Применительно к атрибуции портретов много интересных положений было высказано сотрудником Института истории Академии наук СССР А.Г.Тартаковским (1931 — 1999) в статье, посвященной памяти В.М.Глинки23.

Итак, к юнцу 1990-х гг. историко-предметный метод оформился в самостоятельный вид атрибуте!. Практические и теоретические работыдо-казали необходимость его использования при изучении портретов. Но постепенно начинает выявляться и обратная сторона. Многие искусствоведы не воспринимают данный метод как специфическую область изучения, требующую больших знаний и точности. Увлекаясь его внешней кра-

22 Тимофеев JI.B. Портреты с чужими лицами. О некоторых «открытиях» и легендах. // Невское время. 1996. 23 мая.

23 Горшман А.М., Гончарова H.H. Портреты героев 1812 года. // Художник. 1988. № 2. С. 40-42, 60; Горшман A.M., Рыбин S.A. В чужом мундире? // Военно-исторический журнал. 1990. № 5. С. 72-78.

24 Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века). Спб.: Искусство - СПБ, 1994. 399 е., 5 л. ил.

25 Тартаковский А.Г. Указ. соч. С. 330-333.

сотой, они проводят атрибуции без достаточного опыта и владения историческим материалом. Подобное отношение неизбежно ведет к ошибкам и является недопустимым. Применение историко-предметного метода не должно впадать и в другую крайность, когда внешним атрибутам уделяется первостепенное внимание, игнорируя остальные особенности портрета. Для отечественной науки большую ценность представляет грамотное использование метода, учитывающее весь комплекс сведений о портрете.

Историографический обзор историко-предметного метода свидетельствует о самостоятельном научном характере этого междисциплинарного направления атрибуции портретов. Данный метод развивается не изолировано, а взаимосвязано с соответствующими отраслями искусствоведения и исторической науки. Такое влияние требует скоординировать их дальнейшее совместное применение. Накопленный вековой опыт ясно показывает ближайшую перспективу: необходимо перейти от любительских и разрозненных атрибуций к единой профессиональной и научно обоснованной системе использования широких возможностей историко-предметного метода атрибуции портретов XVIII- 1-й половины XIX вв.

В главе 2 «Влияние развития внешних атрибутов русского общества на портретное искусство XVIII- 1-й половины XIX вв.» дается обзор социальных и политических процессов, определявших изображение дополнительных деталей на портретах. Поскольку историко-пред-метный метод основывается на системном исследовании внешних атрибутов, показанных на портрете, необходимо иметь уверенность в том, что эти элементы изображены художником в соответствии с некими общими принципами и закономерностями. На протяжении XVIII - 1-й половины XIX вв. можно выделить несколько этапов, когда задачи, стоявшие перед портретом, а также отношения между заказчиком и художником трансформировались вместе с ролью наглядных элементов в российской действительности. Эта периодизация имеет важное значение для историко-предметного метода атрибуции произведений искусства.

2.1. 1701 - 1761 гг. Формирование светской портретной школы в России связано с реформами Петра I. При нем портретное искусство приобрело четкое социальное значение, обусловленное государственными преобразованиями. На первое место выходит дворянство, активно занимающее главные позиции во всех сферах жизни. Парадный портрет обретает место в интерьере и становится достаточно дорогим и модным украшением. Соответственно, перед портретом ставились, прежде всего, задачи сходного изображения и прославления персонажа. С этой целью мужской портрет нередко дополнялся изображением кирасы, рыцарских лат, другой героической атрибутики.

Прославляющие задачи решались художниками тем успешнее, что само государство создавало для аристократии систему внешних отличий. Европейский костюм и оружие становятся при Петре I эмблемой дворянства. Отныне человек в «немецком платье» со шпагой являлся представителем и исполнителем воли монарха на военном и гражданском поприще.

Во имя 'пого он пользовался нракч ичоски неограниченными кранами и полномочиями. В следующие пранлепня арии окр,чтил усиливает это различнее номощыо дальнейшей епромемчации предмет» быта и интерьера и их стремительного удорожания. В обществе появляются свои неписаные правила поведения по отношению к внешним атрибутам. Дворянство начинает четко ориентироваться на веяния европейской моды, с тщательным соблюдением всех ее изменений. Роскошь атрибутов, игнорируя ограничения, становится неотъемлемой частью дворянского быта, превращаясь в государственную проблему.

В это же время происходит формирование системы государственных отличий по европейскому образцу. Пока в эту систему включены и общие детали, внешне отделяющие привилегированное сословие от остального населения России. Но постепенно появляются специальные атрибуты, несущие в себе внутренний политический смысл - мундиры и ордена. Правда, мундиры еще не имеют подробной регламентации, а ордена широкого распространения. Но их значимость укореняется в обществе и приобретает свою особую и важную роль.

Дорогое платье и награды имели большую знаковую важность для дворян, и на портретах эти детали старались представить во всем блеске и великолепии. Однако внешние атрибуты являлись неотъемлемой частью портретного изображения и в силу господствовавших художественных приемов. В 1-й половине XVIII в. большинство профессиональных живописцев в России составляли иностранцы. Следует признать, что в далекую Московию обычно отправлялись не самые лучшие художники, которые быстро добивались успеха в неискушенной России. Свои недостатки они компенсировали виртуозным изображением внешних атрибутов, искусно группируя их вокруг персонажа так, что каждая мелочь, каждый жест имели свое значение.

Такое внимание к внешним деталям очень помогает сегодня истори-ко-предметному методу изучения портретной живописи. Но недостаточно четкая регламентация самих атрибутов в 1 -й половине XVIII в. серьезно затрудняет конкретизирующую работу. Одежда не всегда позволяет точно определить чин и место службы изображенного дворянина. По мундиру обычно удается установить лишь род войск и гораздо реже полковую принадлежность персонажа. Особенности костюма, как правило, очень приблизительно указывают время создания портрета. Зато показанные художником ордена и знаки отличия, благодаря небольшому числу награжденных, позволяют достаточно успешно идентифицировать изображенного вельможу.

2.2.1762 -1796 гг. Манифест 18 февраля 1762 г. «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству» обозначил переход империи к новой форме абсолютизма. Личная свобода, сопряженная с покорностью и благоговением, определила отношение к государству аристократии, сформировавшей представление о «золотом веке Екатерины». Именно в правление Екатерины II служба дворян вместо трудной обязан-

ности становится делом чести, а ее внешние атрибуты обретают значение символов благородства, гражданской и военной доблести. Развивающаяся система мундиров и орденов позволяет государству более широко отличать и поощрять служащих дворян. Но педантизма в соблюдении внешних деталей пока пс наблюдается -экономические и политические предпосылки для этого еще не сформировались. Тем не менее, само наличие демонстративных элементов очень важно для аристократии, особенно для значительной группы дворян, выслужившихся из податных сословий. С помощью костюма, орденов, модных украшений искатели чинов из низших слоев населения России стараются не только юридически, но и внешне приобщиться к благородному сословию.

В целом дворянство постепенно отходит от разорительной роскоши -главного признака, определявшего состав и вид внешних атрибутов в 1-й половине XVIII столетия. Одежда большей части аристократии становится проще, чему способствовали государственные реформы, направленные на сокращение расточительности костюмов, уборов и пр. Одновременно завершается процесс внешнего отделения дворянства, в том числе самого бедного и провинциального, от остального населения России. Во многом сокращение роскоши было связано с распространением идей Просвещения, оказавших влияние на европейские моды. Дворяне не только в быту носят домашнее или охотничье платье вместо мундира, но и позволяют изобразить себя в подобном нерепрезентативном виде на портретах.

В портретной живописи постепенно обозначился переход от помпезных и парадных полотен к произведениям камерного характера. Мундиры и ордена хотя и сохраняют важное значение, но главное внимание теперь обращается на внутренний мир человека. Появляются произведения, представляющие дворян вне зависимости от их места в служебной иерархии. В передовом портретном искусстве формируется новая позиция художника. Учитывая мнение заказчика, живописец стремится встать на равную с ним позицию при реализации творческого замысла. Вместе с тем определяется массовая группа провинциальных и крепостных мастеров, чьи профессиональные навыки сильно отличаются от лучших столичных художников. Созданные ими произведения ориентированы в первую очередь на мнение заказчика и составляют особую, ценную по самобытности группу.

Для историко-предметного метода атрибуции увеличение образцов мундиров, в том числе дворянских, позволяет более конкретно определить место службы и чин изображенного дворянина. Участившиеся перемены формы точнее указывают датировки создания портрета. Развитие орденской системы, простирающейся теперь на всех служа щих чинов, расширяет возможность идентификации кавалеров по показанным на портретах наградным знакам. Но вольность дворян в выборе костюма, сопряженная с отсутствием педантизма в мундирах, нередко затрудняет определение персонажа. Тем не менее, благодаря дальнейшему развитию системы внешних элементов, практика историко-предметной атрибуции портретов 2-й половины XVIII в.болсс успешна, чем в отношении памятников 1-й половины столетия.

2.3. 1796 - 1801 гг. Рубеж XVIII и XIX вв. ознаменован в истории России царствованием Павла I. Его недолгое правление резко изменило жизнь русского общества. Павел решительно отбросил миропорядок, сложившийся при Екатерине И. За несколько лет ему удалось перестроить всю систему государственной власти. При этом очень важная роль была уделена внешней символике. «Никогда еще по сигналу свистка не бывало такой быстрой смены всех декораций, как это произошло при восшествии на престол Павла I. Все изменилось быстрее, чем в один день: костюмы, прически, наружность, манеры, занятия»26.

Павел I довел высочайшее внимание к внешним атрибутам до небывалого педантизма. Именно в это время начинается четкое разграничение между мундиром, как исключительным признаком действительной государственной службы, и общим гражданским платьем дворянского сословия. Офицерский и чиновничий корпус постепенно выделяются в самостоятельные корпорации, правила которых не всегда совпадают между собой, а также с принятыми в обществе. В дальнейшем эта внутренняя и внешняя разобщенность будет только усиливаться

В обстановке всеобщего педантизма отступать от установленного внешнего вида даже на портрете было не безопасно. Именно при Павле I начинается целенаправленный педантизм в изображении на портретах мундиров, орденов, иных внешних знаков. Если раньше заказчик свободно решал: быть ему на портрете в мундире или нет, то теперь такая вольность костюма могла стоить карьеры. Портреты просвещенных людей в домашнем платье выходят из употребления, уступая место изображениям служащих дворян в мундирах.

Реформы Павла I дают широкие возможности для применения исто-рико-предметного метода атрибуции. Строгое соблюдение приказов о мундирах и орденах помогает точно датировать портреты, определить чин, место службы или губернию изображенного дворянина. Но крайне быстрые и частые увольнения, награждения и производства затрудняют идентификацию персонажа. Выделить по внешним атрибутом кого-то конкретно из постоянно менявшегося состава полка или ведомства, как правило, очень трудно. Да и самих портретов, созданных за четыре года правления Павла, не очень много. Конфликт между его государственным устройством и дворянским обществом закончился переворотом И марта 1801 г. Но несмотря на общую непопулярность действий Павла, именно они предопределили «дней Александровых прекрасное начало».

2.4.1801 -1815 гг. Начало правления Александра I сопровождалось непрерывными войнами, главную эпопею которых составили наполеоновские походы. Поражения 1805 и 1807 гг. разрушили победоносный стереотип русского общества. В условиях военных катастроф, когда поражения легли пятном на всю армию, для каждого офицера стали необходимы-

26 Чарторижский А. Мемуары князя Адама Чарторижского и его переписка с императором Александром I. Т. 1. М., 1912 . С. 113.

ми внешние знаки, дистанцирующие его от государственных неудач. Они свидетельствовали, что дворянин с честью выполнил свой долг, и нет его вины в унижении России. Благодаря этому, внешние атрибуты приобретают персонифицированный характер.

«1812,1813 и 1814 годы загладили Аустерлицкую бойню и постыдный Тильзитский мир и доказали Европе всю силу или могущество не правительства, а народа русского», - писал декабрист В.Ф.Раевский27. Борьба против Наполеона, увенчавшаяся взятием Парижа, сформировала новое поколение аристократии, разительно отличавшееся по своим принципам и убеждениям от людей XVIII в. Главным победителем Наполеона дворянство считало себя, и с этого момента высшее общество пытается формировать отношение к государству не на прежней безусловной подчиненности, а на чувстве долга и взаимном уважении главных принципов и понятий.

В рамках этих новых веяний менялось отношение дворянства к внешним атрибутам. Культ государственной службы, в особенности военной, получает самое широкое развитие. Победные кампании 1812-1814 гг. восстановили престиж знаков отличия, сохранив их глубоко персонифицированный характер. Мундир и награды рассматривались теперь как знак непосредственного и доблестного служения Отечеству. Их почетность обрела не столько государственный, сколько личностный характер.

Бурные исторические события вернули героику в портретный жанр. Общий возвышенный настрой 1800 -1810-х гг. нашел отражение в произведениях лучших мастеров, но уже без напыщенности и помпезности XVIII в. Теперь художникам достаточно было понять сопричастность человека славной эпохе, уловить в нем отголосок общих настроений и передать это на портрете. Повышенное внимание к государственной службе и ее внешним атрибутам в обстановке подъема общественного самосознания благоприятствует использованию историко-предметного метода. Демонстрируя личную доблесть и заслуги, офицеры и чиновники позировали художникам преимущественно в форменном костюме, с орденами и медалями. Развитие при Александре I образцов обмундирования, установление четкой системы внешних отличий безошибочно указывает место службы и чин изображенного дворянина, а также время создания портрета.

Активное пожалование в ходе наполеоновских войн орденами и медалями, в том числе иностранными, способствовало индивидуальному разнообразию комплектов наград. Это позволяет достаточно точно выделить среди офицеров и чиновников кавалера, изображенного на портрете. Встречающиеся нарушения внешнего вида только помогают атрибуции, так как направлены на показ всех отличий, заслуженных дворянином.

2.5. 1815 - 1825 гг. Героический подъем самосознания в русском обществе и искусстве был недолгим. С последними раскатами залпов наполеоновских войн в России начинается поворот к более консервативным порядкам. Для служащих, главным образом военных, изменение прави-

« Литературное наследство. Т. 60. Кн. 1. М.: Изд-во АН СССР, 1956. С. 85.

тсльствснпого курса проявилось н возвращении павловского мелочного пристрастим к внешней символике. Немалую роль в этом сыграли младшие братья Александра I - великие князья Константин, Николай и Михаил Павловичи. Высочайший педантизм, начатый в 1818 г., являлся не просто следствием личного пристрастия императора и великих князей. Власть почувствовала новое отношение дворянства к внешним атрибутам. В многочисленных вольностях она небезосновательно усмотрела прямую угрозу сложившемуся порядку и пыталась противостоять ей. Завершался недолгий век героев. Начиналась «вицмундирная» эпоха размеренной дисциплины, казенного умиротворения и спокойствия.

Портретное искусство очень быстро отреагировало на новые веяния. Мундиры и ордена приобретают м портретном жанре педущее значение, «проделеиное им оищпми госуда^тненнымн переменами. Но псо-таки н портретах 1820-х гг. еще видны прежние традиции. Среди заказчиков также пока господствовали нравственные достижения 1812г. Мундиры и ордена не утратили благородного и торжественного ореола фомких побед России над Наполеоном. Поэтому на портретах они сохраняли важное значение, придающее персонажу героическую характеристику и трактовку. Вместе с тем распространение получают портреты отставных дворян во фраках с боевыми наградами. Не находясь на действительной службе, бывшие офицеры охотно демонстрировали свою сопричастность уходящей славной эпохе.

Для историко-предмстного метода атрибуции период 1815 - 1826 гг. связан с дальнейшим развитием группы источников. Начало педантизма позволяет по внешним деталям более конкретно делать выводы и заключения о месте службы изображенного дворянина, его чине, датировке произведения и пр. Вместе с тем традиции 1812г. помогают атрибуции, сохраняя прежние возможности для идентификации персонажа по индивидуальным наградам и знакам отличия. Однако при Николае I, вместе с политическим переломом, в портретной живописи произошли коренные изменения, во многом предопределившие исчезновение массового портретного жанра в середине XIX в.

2.6.1825-1860 гг. Восстание 14 декабря 1825 г. окончательно утвердило правительство в мысли о политической подоплеке нарушений внешней символики. Взойдя на престол, Николай I возвел педантизм в государственную систему. Мундиромания и фрунтомания стали охранной мерой на пути распространения либеральных взглядов среди дворянства. Чрезмерный педантизм, сопряженный с новым политическим курсом, быстро выхолащивал суть внешних регалий. Они постепенно теряют прежнюю благородную привлекательность. Служба все больше приобретает официальные черты низкопоклонства и искательства.

Ордена и чины становятся не столько знаками поощрения личных заслуг, сколько заурядными внешними атрибутами, приобретаемыми в соответствии с определенными периодами службы или волей монарха почти независимо от реальных успехов. Массовое распространение упраздняет их исключительность. У прогрессивной части дворянского об-

щества получаст распространение критическое отношение к чинам и внешним наградам,и начинается даже открытое пренебрежение ими.

Но для историко-предмстного метода атрибуции эпоха Николая I дает широкие возможности. В новых условиях внешним деталям на портретах уделялось первоочередное внимание. Особенно это заметно в творчестве так называемых «модных» живописцев. Личность человека все больше оказывалась заслоненной блеском мундиров, орденов, медалей, великолепием модных платьев, драгоценностей и уборов.

Государственный педантизм, когда практически для всех ведомств и сословных фупп были установлены определенные мундиры, позволяет по этому признаку точно определить место службы человека, изображенного на портрете. Многочисленные перемены обмундирования помогают конкретно установить время создания портрета, соответствующее недолгому периоду существования показанного варианта мундира.

Вместе с тем появляется новая проблема. При николаевском педантизме внешнее различие часто сводилось к деталям, редко или нечетко показывающимся на портретах: шитье и выпушки на обшлагах или фалдах мундиров, гербы на пуговицах, детали головных уборов и т.п. Это серьезно осложняет поиск, поскольку при увеличении служащих, имеющих почти одинаковый мундир, невозможно конкретизировать его принадлежность. Установление иерархии чинов, постепенно выслуживаемой к определенному возрасту и срост, также вело к появлению достаточно стереотипных характеристик персонажей: от бравого юного прапорщика к умудренному солидному сановнику.

Одновременно затрудняется идентификация портретов этого периода по наградам персонажа. Поскольку при Николас I их получение свелось к постепенной выслуге, то большинство служащих имели одинаковые знаки отличия. При отсутствии индивидуального характера наград персонифицировать изображенного кавалера весьма сложно.

Но в целом этот период достаточно перспективен для историко-предметного метода атрибуции, особенно, если о портрете есть дополнительная информация: точная дата создания, фамильная легенда, приблизительный круг лиц и т.п. Тогда, сопоставляя эти данные с источниками об изображенных внешних деталях, историко-прсдмстный метод позволяете большой степенью точности атрибутировать портрет.

2.7. После 1860 г. Достигнув апогея к 1850-м гг., повышенное внимание художников к внешним деталям приняло катастрофические масштабы. Это явление обозначило агонию «модного» портрета. Новые технические достижения середины XIX в. - дагерротип и фотография - быстро завоевали популярность и вытеснили такой портрет из числа востребованных и широко распространенных произведений. Массовый этап в истории портретного жанра поАошел к завершению.

После 1860 г. живописные портреты, по сравнению с предыдущей эпохой, приобретают единичный характер. Хотя лучшие художники следующих десятилетий уделяли портретам большое внимание, их произведения

являлись не столько единым направлением и портретном искусстве, сколько индивидуальными работами отдельных выдающихся мастеров. Иметь самостоятельную законченную работу признанного живописца стало для высшей и финансовой аристократии модным и дорогим увлечением. На первое место ставилось даже не столько сходство с моделью портретного изображения, сколько его авторское своеобразие. Соответственно и у художников появилась большая свобода в отношениях с заказчиками.

Период 2-й половины XIX - начала XX вв. является самостоятельной и очень своеобразной эпохой в истории портретной живописи России. Уменьшение после Николая I государственного педантизма к внешним деталям, совпавшее с сокращением числа живописных портретов, уже не позволяет использовать исторнко-прсдмстный метод столь широко. Данный метод сохраняет важное значение применительно к отдельным произведениям, но в новых условиях приобретает свои специфические черты.

Проведенное исследование показывает, что на протяжении XVIII -1-й половины XIX вв. развитие внешних атрибутов оказывало большое влияние на портретное искусство. Это влияние было обусловлено тем, что основным заказчиком портретов являлось дворянство, для которого государственная служба и ее внешние атрибуты имели огромное значение. Менялась мотивация данного значения, менялось отношение к символике, но сама важность оставалась незыблемой. Именно поэтому портретный жанр, ориентированный прежде всего на дворянскую аудиторию, уделял изображению внешних деталей самое серьезное внимание. Иногда блеск аксессуаров приобретал даже доминирующее значение, отодвигая на второй план индивидуальность персонажа.

Внешние атрибуты на портретах XVIII - 1 -й половины XIX вв. всегда показывались художниками осознанно, в соответствии с правилами и закономерностями, принятыми в обществе. Каждая деталь изображалась не случайно, а в четком соответствии с внутренним знаковым смыслом, понятным для современников. Окружая персонаж, мундиры, ордена, медали, гербы, платья, уборы и украшения дополняли портретный образ, неся в себе подробную информацию о сословной принадлежности человека, его месте в государственной иерархии, успехах, вкусах, склонностях и пр.

Благодаря этому, историко-предметный метод является сегодня одним из самых перспективных направлении атрибуции. Возражения о том, что системный анализ мундиров, орденов и медалей на портретах невозможен, так как художники могли придумывать их своим персонажам, являются результатом непонимания всей важности внешних атрибутов в обществе XVIII- 1-й половины XIX вв. и не выдерживают критики. Также не оправдываются опасения, что препятствия историко-предметному методу могут создать позднейшие записи портретов.

Историко-предметный метод атрибуции имеет четкую научную базу и основывается на том огромном влиянии, которое оказывало развита? внешних атрибутов русского общества на портретное искусство XVIII -1-й половины XIX вв. Понимание нюансов и закономерностей данного

влияния в разные периоды, анализ соответствующих источников является самостоятельной и специфической отраслью исторических и искусствоведческих знаний. Развитие, систематизация и пропаганда этих знаний, помогающих практической атрибуции портретов, составляет важнейшую задачу современной науки.

В Заключении диссертации автором приведены итоги проделанной работы и основные выводы по теории и практике использования истори-ко-предметного метода атрибуции:

- историко-предмстный метод является самостоятельным научным направлением атрибуционных исследований, имеющим специфическую группу источников и правила использования. Этот метод, как свидетельствует его вековая история, развивается поступательно в практических навыках и теоретическом осмыслении. Он основывается на знании и понимании того влияния, которое оказывало развитие внешних атрибутов русского обществ;! на портретное искусство XVIII - 1-й половины XIX вв.

- грамотное использование историко-предметный метода атрибуции должно стать неотъемлемой частью изучения портретной живописи России, наряду со стилистическим и технико-технологическими методами экспертизы. В перспективе необходимо сосредоточить усилия на научной систематизации существующей источниковой базы, а также на разработке подробной схемы практического применения историко-предметного метода. Ближайшей задачей является создание учебных пособий, руководств, рекомендаций. С их помощью можно будет перейти от любительских и разрозненных атрибуций к единой профессиональной и научно обоснованной системе использования широких возможностей историко-предметного метода атрибуции произведений портретной живописи России XVIII - 1-й половины XIX вв.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Кибовский A.B. Два инженера. Атрибуция двух портретов из новых поступлений музея-панорамы «Бородинская битва». // «Эпоха наполеоновских войн: люди, события, идеи». Материалы научной конференции. М., 1999. С. 40-47.

2. Кибовский A.B. Два портрета. Атрибуция портретов неизвестных участников Отечественной войны 1812 г. из фондов музея-панорамы «Бородинская битва». // Вестник музея-панорамы «Бородинская битва». Вып. 1. Документы, статьи. М., 1997. С. 29-37.

3. Кибовский A.B. Личность и портретное изображение майора Калужского ополчения Василия Сергеевича Ергольского. Боевая деятельность его отряда в августе - октябре 1812 г. // События Отечественной войны 1812 года на территории Калужской губернии. Проблемы изучения. Источники. Памятники. Малоярославец, 1995. С. 120-128.

4. Кибовский A.B. «Лучше не браться за дело, чем исполнить его дурно» // Русская коллекция. 1999. № 21-25. С. 19.

5. Кибовский A.B. Метод экспертизы и атрибуции произведений русской портретной живописи по форменной одежде и наградам. История и перспективы. // Экспертиза и атрибуция произведений изобразительного искусства. Материалы III научной конференции (25 ноября - 27 ноября 1997 г., Москва). М., 1998. С. 117-124.

6. Кибовский A.B. Портреты гвардейских казаков (атрибуция двух портретов из иностранных собраний). // Материалы VII Всероссийской научной конференции «Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы». 1998 г. Бородино, 1999. С. 88-97.

7. Кибовский A.B. Салонный портрет (Атрибуция портрета полковника Калужского пехотного полка М.И.Каховского). // Калужская губерния на II этапе Отечественной войны 1812 года. Проблемы изучения. Персоналии. Памятники. Малоярославец, 1998. С. 123-131.

8. Кибовский A.B. Что ни Давыдов, то - герой. Еще раз о портрете Давыдова работы О.А.Кипренского. // Воин. 1997. № 12. С.' 72-75.

ВНИЭРХ. Зак. 855. Тир. 100

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Кибовский, Александр Владимирович

Введение.

Глава 1. Историко-предметный метод атрибуции произведений искусства: история развития в России и современное состояние.

Глава 2. Влияние развития внешних атрибутов русского общества на портретное искусство XVIII - 1-й половины XIX вв.

2.1. 1701- 1761 гг.

2.2. 1762- 1796 гг.

2.3. 1796-1801 гг.

2.4. 1801- 1815 гг.

2.5. 1815- 1825 гг.

2.6. 1825-1860 гг.

2.7. После 1860 г.

Введение диссертации2000 год, автореферат по культурологии, Кибовский, Александр Владимирович

Портретная живопись России XVIII - 1-й половины XIX вв. является важнейшей составляющей отечественного искусства. В настоящее время Музейный фонд Российской Федерации, его государственная и негосударственная части1, а также антикварный рынок испытывают все большую потребность в квалифицированной атрибуции портретов (от лат. айпЬийо - приписывание). Под этим термином понимается выявление основных признаков, определяющих название, материал, размеры, технику изготовления, авторство, хронологию, географию и историю создания и бытования произведения. В ходе атрибуции устанавливается его связь с историческими событиями или лицами, расшифровываются надписи и другие знаки, изучается степень сохранности и описываются повреждения. Все это позволяет выявить ценность памятника искусства, определить его культурное и историческое значение2.

Принципы и правила атрибуционной работы остаются актуальными вопросами современной науки. Они постоянно находятся в центре внимания музейных специалистов, историков, искусствоведов реставраторов. Эти вопросы вплотную связаны с анализом и развитием источниковой базы, поскольку лишь атрибуция на основе научно обоснованных источников позволяет получить аргументированные результаты и может считаться достоверной. В этой связи, говоря об атрибуции портретов, необходимо рассмотреть портрет с точки зрения источников, позволяющих провести его экспертизу и исследование.

Главной составляющей портрета является изображение, созданное художником в результате практической реализации творческого замысла. Культурная и историческая эпоха, современная заказчику и автору портрета, оказывает непосредственное влияние на творческий замысел, а его реализация осуществляется с помощью приемов, индивидуальность которых обуславливает технические характеристики произведения. Все эти факторы отражены в портрете, который может служить одним из источников по ним. В свою очередь другие источники по указанным вопросам могут дополнить представления о конкретном портрете и помочь его атрибуции. Общие закономерности и принципы анализа источников позволяют говорить о существовании трех основных методов атрибуции портретов. Каждый из них имеет специфические правила и особенности, расширяющие в результате применения круг знаний о произведении.

В настоящее время активно применяются два метода атрибуции портретов: стилистический и технико-технологический. Стилистическое исследование является наиболее древним способом экспертизы произведений. В его основе лежит комплексное изучение источников, раскрывающих особенности, характерные для художественного мировоззрения в ту или иную историческую эпоху, а внутри эпохи - для каждого конкретного живописца. Обычно стилистическая экспертиза двигается от общего к частному, то есть, начиная с определения стиля, школы, направления, к уточнению времени и обстоятельств создания портрета и личности художника. Это исследование базируется на сравнительном анализе стилистических признаков произведения с аналогичными общими данными, полученными в результате изучения творчества многих отдельных мастеров. Сопоставляя разные источники, специалист делает выводы о подлинности портрета, его авторстве, датировке и пр.

С самого начала стилистическая атрибуция кроме изучения художественных признаков, связанных с колоритом, композицией, владением и индивидуальностью живописных приемов, включала в себя анализ технических параметров произведения. Исследование таких дополнительных источников, заложенных в портрете, как кракелюр, фактура мазка, состояние и особенности живописной основы, оригинальность подписи и ее одновременность красочному слою, являлось гармоничной частью экспертизы, влияя на общее стилистическое заключение. Во многом это объяснялось взаимодействием атрибуционных поисков и реставрации.

Начиная с 1920-х гг. достижения в области техники позволили проводить экспертизу на недоступном ранее уровне и отчасти пересмотреть сложившиеся стереотипы. Эти достижения настолько расширили группу технических источников, что их использование постепенно оформилось к 1970 - 1980-м гг. в самостоятельный вид атрибуционной работы. Появление различных видов рентгенографических установок, ультрафиолетовых и инфракрасных излучателей, спектрографов, микроскопов со специальными насадками для исследования и фотофиксации живописи в определенных лучах спектра, других сложнейших приборов привело к специализации искусствоведов по таким ранее далеким от культуры дисциплинам как УФ- и ИК-излучение, рентген, макрофотография, химанализ и пр. Частью экспертизы стало привлечение данных дендрологии, узких, но существенных сфер ботаники, зоологии и иных, как бы непрофильных для искусствоведения, дисциплин. Изучая техническую основу произведения и сопоставляя полученные данные с имеющимися, специалисты уже только по этим признакам могут составить обоснованное заключение о подлинности, датировке, авторстве портрета. «На смену реставрации, основывающейся на зыбких принципах индивидуального вкуса и консервативного опыта, пришла новая, научно обоснованная система»3.

Стилистическая и технико-технологическая атрибуции, используя весь накопленный банк данных, успешно применяются сегодня на практике. Меж тем существует третье самостоятельное направление атрибуционных поисков, которое не только позволяет дополнить выводы первых двух, но во многих случаях служит наиболее точным способом уточнения датировок, определения сюжетов, подтверждения авторства и определения лиц, изображенных на портретах. Это направление основывается на изучении портрета в контексте современной ему культурной и исторической эпохи и его интерпретации с помощью источников о самых разных аспектах прошлого, влиявших на творческий замысел художника, отношения заказчика и автора произведения.

Большинство художников-портретистов XVIII - 1-й половины XIX вв. придерживались достаточно четкой социальной трактовки персонажей. Взглянув на портреты, мы увидим вполне конкретных сановников и офицеров, купцов и чиновников, светских дам и провинциальных мещанок в окружении характеризующих их атрибутов. Зная и понимая сложную систему мундиров, орденов, медалей, знаков власти, модных платьев и роскошных уборов, показанных на портрете, исследователь может с помощью источников о них определить произведение, точно атрибутировать которое не в силах подчас даже стилистическая и технико-технологическая экспертизы. В центре внимания оказывается знание разнообразных сторон материальной культуры прошлого. Обычно подобные вопросы относятся к компетенции вспомогательных исторических дисциплин.

Умение применить эти дисциплины на практике, подготовить с их помощью обоснованные выводы о портрете оформляется в самостоятельный вид атрибуционного исследования.

В 1983 г. сотрудник Государственного Русского музея Б.А.Косолапов предложил называть подобный принцип атрибуционной работы историко-предметным методом. «Под историко-предметным методом изучения произведений искусства, - писал Б.А.Косолапов, -подразумевается способ использования сведений из некоторых областей истории материальной культуры (главным образом о партикулярной и регламентированной одежде, орденах, геральдике и т.п.) в совокупности с данными биографического, генеалогического и исторического характера»4. Развитие и совершенствование историко-предметного метода атрибуции является актуальной задачей современного музееведения, исторической науки и искусствознания.

Историко-предметный метод атрибуции применительно к портретам XVIII - 1-й половины XIX вв. стал главным объектом предлагаемого исследования. Этот метод основывается, прежде всего, на семантическом изучении внешних деталей, показанных на портрете. Всякое общество, а кастовое в особенности, сохраняя относительную самостоятельность индивидуума, четко определяет наглядными и демонстративными знаками его место в структуре коллектива -принадлежность социальной группе, служебной категории и пр. Внешние атрибуты настолько важны для общества, что часто приобретают самостоятельную ценность. «Вещи властно диктуют жесты, стиль поведения и в конечном итоге психологическую установку своим обладателям»5, - эта универсальная мысль Ю.М.Лотмана находит подтверждение во многих произведениях литературы и искусства. Оноре де Бальзак в «Комедиантах неведомо для себя» устами шляпника Виталя успешно доказывал тезис «Шляпа -это весь человек»: «Он взял в руки широкополую шляпу с низкой тульей. - Вот шляпа, которую в свое время носил выдающийся критик Клод Виньон, человек независимый, изрядный кутила. Затем он поладил с правительством, его назначили профессором, библиотекарем; сейчас он пишет только в «Деба», его сделали докладчиком Государственного совета, он получает шестнадцать тысяч жалованья и четыре тысячи зарабатывает в газете; у него орден. Отлично! Вот его новая шляпа! - И Виталь показал шляпу, формой и изгибами приличествующую человеку вполне благонамеренному»6.

В зависимости от того, как меняется человек, меняется его шляпа, одежда, предметы обихода. Эволюция общества и внешней символики глубоко взаимосвязаны. Внешние атрибуты приобретают важность вместе с заложенным в них знаковым смыслом, почитаются обществом в соответствии с ним и быстро теряют привлекательность с утратой внутренней значимости. «Теперь многие даже и не поймут, что такое красные каблуки (les talons rouge), - сокрушалась в середине XIX в. помещица Е.П.Янькова, - Не все ли равно, что красные, что черные, -это одна только мода. Может быть, кто и не зная нашивал красные каблуки, но, конечно, не таковы были Юсупов, Куракин и подобные им. Они понимали значение и потому-то и продолжали вопреки моде одеваться и обуваться по-своему. Красные каблуки означали знатное происхождение. Это очень смешное доказательство знатности переняли [у французов] и мы, и хотя сперва над этим посмеивались и критиковали, однако эту моду полюбили и у нас, в особенности знатные царедворцы, разве им можно не отличиться от простого люда?»7.

Мемуары Яньковой наглядно показывают, что внимание общества к внешним деталям основывается прежде всего на их внутреннем смысле, а не на утилитарном назначении. Главной целью является понимание через вещь личности владельца, его роли и места в коллективе. Эту особенность общественного внимания к символике и атрибутам хорошо подметил Н.В.Гоголь: «Есть множество таких людей, которые, встретившись с вами, непременно посмотрят на сапоги ваши, и если вы пройдете, они оборотятся назад, чтобы посмотреть на ваши фалды. Я до сих пор не могу понять, отчего это бывает. Сначала я думал, что они сапожники, но, однако же, ничуть не бывало: .большею частию все порядочные люди»8. Конечно, Гоголь иронизирует в этом отрывке, но само явление замечено и сформулировано им очень верно.

При всем многообразии внешних знаков XVIII - 1-й половины XIX вв. они в силу своего внутреннего смысла подчинялись определенным правилам, знание которых являлось условием полноценного существования человека в коллективе. «В старые времена личности не позволялось быть столь свободной и откровенной, - писал в 1897 г. В.О.Ключевский, - Лицо тонуло в обществе, в сословии, корпорации, семье, должно было своим видом и обстановкой выражать и поддерживать не свои личные чувства, вкусы, взгляды и стремления, а задачи и интересы занимаемого им общественного или государственного положения. Над личными вкусами и понятиями, даже над личными доблестями царили общеобразовательное приличие, общепризнанный обычай»9. Такое доминирующее влияние диктовало заказчикам и авторам портретов специфические условия и требования. Следуя им, художники на портретах обязательно фиксировали сопутствующие персонажам внешние знаки. Более того, живописцы часто не только фиксировали систему наглядных атрибутов, но и заставляли ее работать в пользу общего замысла произведения.

Например, хорошо известна картина В.В.Пукирева «Неравный брак»10. Ее замысел направлен против социальной коллизии, обличавшейся еще в XVIII в. А.Н.Радищевым: «А ты, голубушка моя, пятнадцатилетняя девушка, ты еще непорочна, может быть; но на лбу твоем я вижу, что кровь твоя вся отравлена. Блаженной памяти твой батюшка из докторских рук не выхаживал, а государыня матушка твоя, направляя тебя на свой благочестивый путь, нашла тебе женишка, заслуженного старика генерала, и спешит тебя выдать замуж для того только, чтобы не сделать с тобой визита воспитательному дому»11.

В основу сюжета картины положено реальное событие. За год до ее создания состоялось обручение молодой девушки С.Н.Рыбниковой с коммерции советником А.А.Карзинкиным - потомственным почетным гражданином, учредителем и членом правления Товарищества Ярославской Большой мануфактуры, выборным московского купечества. Пукирев узнал об этом обручении от своего друга С.М.Варенцова. По рассказу последнего, он и Рыбникова любили друг друга, «но родители предпочли выдать ее замуж за Андрея Александровича Корзинкина, хотя не такого красивого, но очень богатого и хорошего человека»12. Карзинкин, известный также как видный благотворитель, был старше Рыбниковой на 13 лет. Но это не помешало венчанию, состоявшемуся в церкви Трех святителей на Кулишках. Варенцову же выпало быть шафером на этой свадьбе.

Переосмыслив трагедию друга, Пукирев создал острую социальную картину. Художник точно выбрал элементы, с помощью которых решается задача характеристики центральных образов. Молодая невеста погружена в тягостные мысли. Ее не занимает и происходящая церемония, а выражение лица и фигуры демонстрирует вынужденную покорность тяжелой доле. Дисгармония скорбного вида девушки с праздничным белым подвенечным платьем, символизирующим невинность, усиливает впечатление трагичности происходящего.

Напротив того, старый жених весьма доволен свадьбой. Образ 37-летнего А.А.Карзинкина - человека достойного и уважаемого -совершенно не подходил к замыслу картины. Поэтому художник трансформировал его в дряхлого старца. Как свидетельствует подпись на эскизе, хранящемся в Государственной Третьяковской галерее, внешность жениха была написана с князя П.И.Цицианова. «Стремясь передать возможно выразительнее отрицательные свойства героя, -отмечает искусствовед Р.И.Власова, - Пукирев превращает его из фабриканта в штатского генерала-чиновника. Так и веет от этого человека чем-то казенным, сухим, чопорным. Как резки и неприятны глубокие морщины его длинного, черствого, дряхлого лица! Особенно неподвижным и застылым кажется оно, зажатое тугим и жестким воротником. На шее жениха орденский крест Владимира II степени, а на груди сияет соответствовавшая этому ордену звезда. Он преисполнен сознания собственной значительности. Видя слезы невесты, он даже и головы не повернул в ее сторону и, скосив лишь глаза, шепотом высказывает ей свою досаду»13.

Следует пояснить, что орден Св. Владимира 2-й степени выбран художником не случайно. Именно он позволяет Р.И.Власовой и другим искусствоведам справедливо утверждать, что жених -высокопоставленный статский чиновник. Этот орден получали государственные служащие Российской империи, чье положение было не ниже IV класса «Табели о рангах» (генерал-майор, контр-адмирал, действительный статский советник). Конечно, можно было бы предположить, что старый жених - преисполненный достоинств боевой генерал или адмирал. Как писал А.С.Пушкин: Не только первый пух ланит, Да русы кудри молодые, Порой и старца строгий вид, Рубцы чела, власы седые В воображенье красоты Влагают страстные мечты14.

Но Пукирев не оставляет шанса для такой трактовки сюжета. Во 2-й половине XIX в. орденские знаки Св. Владимира за боевые заслуги вручались с изображением скрещенных мечей. У жениха же мечи на звезде отсутствуют. Поэтому для зрителей, разбирающихся в тонкостях наградной системы, а именно к таковым принадлежали современники Пукирева, становится ясным, что изображен статский чиновник, многолетней службой добившийся успеха. Вместе с безжалостной внешней характеристикой эта деталь формирует совершенно определенное представление о персонаже.

Однако, если следовать дальше этой схеме, в интересах Пукирева было бы изобразить жениха не в партикулярном фраке, а в статском мундире. Например, украшенный золотым шитьем придворный мундир еще более бы дисгармонировал с белым платьем невесты и подчеркнул бы идею социального неравенства брака. Кроме того, мундир перекликался бы с золотой ризой священника, угодливо скрепляющего богопротивный союз. В отказе Пукирева от столь наглядных параллелей также можно разглядеть глубинный знаковый смысл.

Ко 2-й половине XIX в. все гражданские ведомства России имели свою форму одежды. И конечно Пукирев мог одеть перезрелого жениха в один из многочисленных статских мундиров. Но тогда бы его картина в мнении публики, хорошо знавшей правила ношения формы, оказалась направленной против вполне определенного ведомства. Кроме того, что это повлекло бы нарекания со стороны властей, это причинило бы вред замыслу. Общий социальный вопрос превратился бы для современников в острый политический шарж и выпад против влиятельных лиц. В каждом ведомстве чиновников генеральского ранга было немного. И любой из них мог увидеть в картине намек на собственную персону.

Видимо поэтому Пукирев, точно указав орденскими знаками высокое положение жениха, оставил его ведомственную принадлежность нейтральной. Одев старика в модный фрак, он сохранил идейную целостность картины, а кроме того мелкими деталями костюма подчеркнул старания жениха примолодиться. При взгляде на его белоснежный галстук с щегольским бантом невольно вспоминается Грушницкий из «Героя нашего времени», собирающийся на бал: «.огромный платок, навернутый на высочайший подгалстушник, которого щетина поддерживала его подбородок, высовывался на полвершка из-за воротника; ему показалось мало: он вытащил его кверху до ушей.»15. Но то, что вызывает добрую иронию по отношению к офицеру, которому «на вид можно дать двадцать пять лет, хотя ему едва ли двадцать один год»16, кажется неуместным и карикатурным на старце, источенном летами.

Из-за высокого галстука жениха лихо торчат углы воротничка рубашки - тоже своеобразная день моде. Дело в том, что при мундире запрещалось выставлять концы воротника из-за галстука. Например, 4 января 1816 г. лично Александр I, «заметив адъютанта генерал-майора Тучкова 2-го Старооскольского пехотного полка подпоручика Антибу, что у него из галстука высунуты концы рубашки, Высочайше повелеть соизволил подтвердить, чтобы г.г. офицеры отнюдь такового отступления от формы не делали»17. Уже через три дня, 7 января 1816 г., императорское повеление, «чтобы никто из военных чинов не осмеливался выставлять из галстука воротник рубашки или манишки», было объявлено всей армии приказом Начальника Главного Штаба18. И в более поздние времена это требование оставалось в силе. Выставлять воротнички при мундире осмеливались лишь самые дерзкие офицеры-модники. Зато при гражданском фраке белоснежные углы воротничка надолго стали признаком модной элегантности и хорошего тона. Вот и престарелый жених, готовясь к свадьбе, большое внимание уделил костюму, пытаясь скрыть свою дряхлость модными внешними деталями.

Как видно из проведенного исследования, изучение внешних знаков позволяет более глубоко проникнуть в замысел художника, лучше понять общий смысл картины и в результате точнее атрибутировать ее. В свою очередь само произведение, в особенности портрет, на котором запечатлены такие знаки, может служить источником по истории развития внешних атрибутов19. Анализ и использование этого взаимного влияния находится в компетенции историко-предметного метода, принципиально отличающегося по группе источников и приемам исследования от стилистического и технико-технологического методов экспертизы.

Однако вплоть до настоящего времени историко-предметный метод атрибуции не имеет официального признания в качестве самостоятельного направления исследовательской работы в области искусства. Во многом это объясняется отсутствием теоретического обоснования и историографического обзора, без которых невозможно говорить о методе как о сформировавшемся научном явлении. Тем не менее большие успехи, уже достигнутые при практическом использовании метода, настоятельно требуют его окончательного утверждения, систематизации приемов и навыков и уточнения перспектив. Эта необходимость определила цель и задачи предлагаемого исследования.

Главной целью настоящей работы является обоснование историко-предметного метода в качестве самостоятельного направления атрибуционной работы, имеющего свою теоретическую основу, группу источников, специфические требования и правила применения. В этой связи должны быть решены следующие задачи:

- необходимо показать историю развития историко-предметного метода атрибуции произведений искусства в России с учетом общих социально-политических преобразований, влиявших на всю отечественную науку;

- для теоретической апробации и заложения главных основ практического использования метода нужно охарактеризовать влияние развития внешних атрибутов русского общества на портретное искусство XVIII - 1-й половины XIX вв.

Решение этих задач, предлагаемое в настоящей работе, позволит обосновать историко-предметный метод атрибуции, определить его место и роль среди других методов изучения русских портретов, а также обозначить перспективы и ведущие направления его применения. Специальное обращение к данным вопросам делается фактически впервые. Этим во многом характеризуется научная новизна исследования, его теоретическая и практическая значимость.

Междисциплинарный характер исследования потребовал провести систематизацию специальной исторической и искусствоведческой литературы по заявленной теме, проанализировать изобразительные памятники и весь накопленный опыт применения к ним историко-предметного метода атрибуции. Для определения влияния развития внешних атрибутов на портретное искусство России XVIII - 1-й половины XIX вв. были привлечены многочисленные мемуарные источники, раскрывающие социо-культурные процессы, законодательные документы, оказавшие влияние на общественную и художественную жизнь России, а также проанализировано большое число портретов.

В итоге основным для данного исследования стал системный подход, позволивший впервые представить общую картину развития историко-предметного метода атрибуции в России, определить его наиболее видных деятелей, показать их успехи и отметить неточности. В предлагаемой работе подведены итоги более чем векового использования метода и обозначены ведущие направления его практического применения.

При подробном изучении вопроса о влиянии развития внешних атрибутов на портретное искусство XVIII - 1-й половины XIX вв., портрет показан как источник, почти всегда включающий информацию о внешних атрибутах российского общества и государства. Тем самым обосновывается возможность применения источников из области вспомогательных исторических дисциплин, прежде всего по униформологии, фалеристике и геральдике, для атрибуции портретов.

В результате исследования историко-предметный метод показан как самостоятельное научное направление атрибуции, применение которого должно стать обязательным при изучении произведений портретной живописи России XVIII - 1-й половины XIX вв.

Введение ПРИМЕЧАНИЯ

1 Понятие о Музейном фонде Российской Федерации, его государственной и негосударственной частях, дается в соответствии с Федеральным законом от 26 мая 1996 г. № 54-ФЗ «О Музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации», а также «Положением о Музейном фонде Российской Федерации» (утверждено постановлением Правительства Российской Федерации от 12 февраля 1998 г. № 179).

2 Понятие атрибуции дается на основе издания: Музейные термины. Терминологические проблемы музееведения. М., 1986. С. 43.

3 Алешин А.Б. Реставрация станковой масляной живописи в России. Развитие принципов и методов. М.: Художник РСФСР, 1989. С. 117.

4 Косолапое Б.А. Некоторые примеры использования историко-предметного метода при исследовании портретов. // Государственный Эрмитаж. Геральдика. Материалы и исследования. Сборник научных трудов. JL, 1983. С. 91.

5 Лотман Ю.М. Указ. соч. С. 11.

6 Бальзак О. де. Собрание сочинений. В 10-ти т. Человеческая комедия. Т. 5: Этюды о нравах; Сцены парижской жизни. М.: Худож. лит., 1983. С. 486-487.

7 Благово Д.Д. Рассказы бабушки из воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные ее внуком Д.Благово. JL: Наука, 1989. С. 166.

8 Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений. Т. 3. Л.: Изд-во АН СССР, 1938. С. 13.

9 Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IX. М.: Мысль, 1990. С. 111.

10 В.В.Пукирев. Неравный брак. 1862. X., м. 173 х 136,5. Государственная Третьяковская галерея (далее - ГТГ). Инв. № 350.

11 Радищев А.Н. Сочинения. М.: Худож. лит., 1988. С. 146. По плану, утвержденному Екатериной II в 1763 г., в специально учрежденные воспитательные дома принимали для обучения «подкидышей и бесприютных детей», а также детей обедневших дворян.

12 Варенцов H.A. Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое. // Наше Наследие. 1997. № 43-44. С.80.

13 Замечательные полотна. С. 202.

14 Пушкин A.C. Полное собрание сочинений. Т. 5. Л.: Изд-во АН СССР, 1948. С. 21-22.

15 Лермонтов М.Ю. Сочинения в 4-х томах. Т. 4. М.: Правда, 1986. С. 292.

16 Там же. С. 256.

17 Российский государственный военно-исторический архив (далее - РГВИА). Ф. 2583. Оп. 2. Д. 3. Л. 4 об.

18 Полное Собрание Законов Российской Империи с 1649 года (далее - ПСЗ). Собрание I. Т. XXXIII. Спб., 1833. С. 431. № 26063.

19 Летин С.А. Опыт использования живописных портретов XVIII в. для реконструкции неизвестных типов русского военного костюма. // Государственный Эрмитаж. Страницы истории русской художественной культуры. Сборник научных трудов. Спб., 1997. С. 117-126.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Историко-предметный метод атрибуции произведений портретной живописи России XVIII - 1-ой половины XIX вв."

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное исследование посвящено актуальной задаче современного музееведения - развитию и совершенствованию атрибуции произведений портретной живописи России XVIII - 1-й половины XIX вв. Вопросы атрибуции памятников искусства тесно взаимосвязаны с деятельностью по их консервации и реставрации. Одним из перспективных направлений в сфере атрибуции является сегодня историко-предметный метод изучения портретов на основании источников по вспомогательным историческим дисциплинам: фалеристике, геральдике, униформологии и др.

Такие исследования имеют свои специфические правила, группу источников, теоретическую и практическую базу. Тем не менее, до настоящего времени историко-предметный метод не был признан официальной наукой в качестве самостоятельного направления атрибуционной работы. Во многом это объяснялось отсутствием историографического обзора и общего теоретического обоснования, без которых невозможно говорить о методе как о сформировавшемся научном явлении.

На решении этих задач было сосредоточено главное внимание предлагаемой работы. Выводы, полученные в результате проведенного исследования, обосновывают самостоятельное и научное значение историко-предметного метода атрибуции.

Историко-предметный метод зародился в конце XIX в. Ранние опыты его практического применения относятся к 1880-м гг. За более чем вековую историю метод прошел путь от первых робких и неумелых исследований до самостоятельного вида атрибуции портретов, имеющего свою группу источников и признанных специалистов. Общие социально-политические изменения государства, влиявшие на всю отечественную науку, в полной мере сказывались на этом методе атрибуции. Пережив становление и расцвет в 1910 - 1920-х гг., в 1930 -1940-е гг. он претерпел гонения. В результате важное направление атрибуционной работы оказалось почти забытым. Возродившись в 1950-х гг., метод тем не менее не получил широкого развития в рамках официальной науки. Лишь с конца 1970-х гг. снова оживился интерес к практическим атрибуциям по мундирам, орденам, медалям. Но только в 1980 - 1990-х гг. успешные результаты множества атрибуций позволили сформулировать понятие историко-предметного метода и заявить о его самостоятельном значении.

Приведенный впервые в настоящей работе историографический обзор историко-предметного метода свидетельствует о научном характере этого междисциплинарного направления атрибуции портретов. Данный метод развивается не изолировано, а взаимосвязано с соответствующими отраслями искусствоведения и исторической науки. Такое влияние требует скоординировать их дальнейшее совместное применение для изучения портретов.

Но профессиональное использование историко-предметного метода и его взаимодействие с другими направлениями экспертизы невозможно без общего представления о том, какая роль и место уделялась объектам изучения вспомогательных исторических дисциплин в портретной живописи. Поскольку историко-предметный метод основывается на системном исследовании внешних атрибутов, изображенных на портрете, необходимо иметь уверенность в том, что эти элементы показаны художником в соответствии с едиными принципами и закономерностями.

Решение этой задачи тесно связано с изучением специфики бытования портрета в обществе и тех функций, которые он выполнял. Конечно, в рамках одной работы не представлялось возможным рассмотреть все стороны существования портрета в контексте его культурной и исторической эпохи. Поэтому главное внимание было сосредоточено на анализе причин, обуславливавших изображение внешних атрибутов на портрете, - это прежде всего отношения заказчика и художника, автора произведения и его модели, и влиявшее на них отношение общества к мундирам, орденам, модным платьям, гербам, предметам быта и интерьера. Проведенное исследование позволило представить масштабную картину влияния развития внешних атрибутов русского общества на портретное искусство XVIII -1-й половины XIX вв.

На протяжении указанного периода было выделено несколько этапов, когда задачи, стоявшие перед портретом, отношения между заказчиком и художником трансформировались вместе с ролью наглядных элементов в российской действительности. Для обоснования этой периодизации были привлечены многочисленные мемуарные источники, раскрывающие социо-культурные процессы, законодательные документы, оказавшие влияние на общественную и художественную жизнь России, изучена специальная историческая и искусствоведческая литература, а также проанализировано большое число портретов. Предложенная периодизация имеет важное значение для историко-предметного метода атрибуции, позволяя установить общие закономерности и проблемы при его практическом применении.

Проведенное исследование показывает, что в XVIII - 1-й половине XIX вв. развитие внешних атрибутов оказывало большое влияние на портретное искусство. Это влияние было обусловлено тем, что государственная служба и ее внешние атрибуты в указанный период имели огромное значение для заказчиков портретов. Сложная иерархия чинов, мундиров и орденов доминировала над человеком, подчиняя его единой системе. Вокруг них концентрировались социальные отношения и конфликты. Именно поэтому портретный жанр уделял изображению внешних деталей самое серьезное внимание. Можно с полной определенностью утверждать, что внешние атрибуты на портретах XVIII - 1-й половины XIX вв. всегда показывались художниками осознанно, в соответствии с правилами и закономерностями, принятыми в обществе. Каждая деталь изображалась не случайно, а в четком соответствии с внутренним знаковым смыслом, понятным для современников. Окружая персонаж, мундиры, ордена, медали, гербы, платья, уборы и украшения дополняли портретный образ, неся в себе подробную информацию о сословной принадлежности человека, его месте в государственной системе, успехах, вкусах, склонностях и пр.

Эта информация очень важна сегодня для атрибуции портретов. Узнать и понять ее позволяют вспомогательные исторические дисциплины, изучающие эволюцию внешних атрибутов. С помощью анализа специальных источников о внутреннем смысле и внешних особенностях мундиров, орденов, медалей, знаков власти, других демонстративных элементов исследователь может атрибутировать портрет, точно определить который не в силах подчас даже стилистическая и технико-технологическая экспертизы.

Развитие этого научного подхода к памятникам искусства является основным для историко-предметного метода атрибуции. Профессиональное использование данного метода должно стать неотъемлемой частью изучения русских портретов наряду с другими способами экспертизы. Для отечественного искусствознания большую ценность представляет грамотное использование метода, учитывающее весь комплекс имеющихся сведений о портрете. В этом случае эффективность историко-предметного метода очень велика.

194

Но острой проблемой сегодня остается крайне ограниченное число специалистов, а также разобщенность и недостатки источниковой базы. Проблема эта во многом была предопределена негативным отношением советского государства к изучению символики и внешних атрибутов императорской России и по сей день является актуальной для историко-предметного метода атрибуции произведений искусства.

В перспективе необходимо сосредоточить усилия на научной систематизации существующей источниковой базы, а также на разработке подробной схемы практического применения историко-предметного метода, которая позволила бы привлечь к этому направлению атрибуции более широкий круг исследователей и со временем подготовить профессиональных специалистов. Ближайшей задачей является создание учебных пособий, руководств, рекомендаций. С их помощью можно будет перейти от любительских и разрозненных атрибуций к единой профессиональной и научно обоснованной системе использования широких возможностей историко-предметного метода атрибуции произведений портретной живописи России XVIII - 1-й половины XIX вв.

Список научной литературыКибовский, Александр Владимирович, диссертация по теме "Музееведение, консервация и реставрация историко-культурных объектов"

1. ИСТОЧНИКИ: Архивы

2. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Фонд Военно-походной канцелярии Е.И.В. (№ 26). On. 1. Д. 15. РГВИА. Фонд лейб-гвардии Преображенского полка (№ 2583). Оп. 2.1. Д.З.

3. Государственный архив смоленской области (Г ACO). Фонд Смоленского дворянского депутатского собрания (№ 6). On. 1. Д. 160.1. Документальные публикации

4. Дневник Павла Пущина. 1812 1814. Л.: Изд-во ЛГУ, 1987. 222 е., 8 л. ил.

5. Из дневника М.С.Ребелинского. // Русский архив. 1897. Вып. 3. С. 464481.

6. Полное Собрание Законов Российской Империи с 1649 года. Собрание I. T. VII. Спб., 1833. 925 е.; T. XVI. Спб., 1833. 1018, 106 е.; T. XXI. 1085 е.; T. XXII. Спб., 1833. 1168, 10 е.; T. XXXIII. Спб., 1833. 969, 6 е.; T. XLIV. Ч. 2. Спб., 1833. 1172 с.

7. Астракова Т. Воспоминания о Тропинине. // Современная летопись. 1869. № 12. С. 10-11.

8. Благово Д.Д. Рассказы бабушки из воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные ее внуком Д.Благово. Л.: Наука, 1989. 427 е.; 4 л. портр.

9. Варенцов H.A. Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое. // Наше Наследие. 1997. № 43/44. С. 69-83.

10. Вигель Ф.Ф. Записки. Т. 1. М.: Изд-во «Круг», 1928. 377 е.; 1 л. портр.; Т. 2. М.: Изд-во «Круг», 1928. 355 с.

11. Волконский С.Г. Записки. Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1991. 512 е., ил.

12. Вяземский П.А. Записные книжки. М.: Русская книга, 1992. 379 с. Госпожа Виже-Лебрен в России. // Древняя и новая Россия. 1876. № 12. Грибовский А.М. Записки о императрице Екатерине Великой. М., 1864. 95 с.

13. Давыдов Д.В. Военные записки. М.: Худож. лит., 1940. 480 е., ил., портр. Дашкова Е.Р. Литературные сочинения. М.: Правда, 1990. 368 с. Декабристы в воспоминаниях современников. М.: Изд-во МГУ, 1988. 508 с.

14. Декабристы рассказывают. К 150-летию со дня восстания декабристов. М.: Молодая гвардия, 1975. 336 е., 8 л. ил.

15. Дмитриев М.А. Главы из воспоминаний моей жизни. М.: Новое литературное обозрение, 1998. 752 с.

16. Долгоруков И.М. Капище моего сердца, или Словарь всех тех лиц, с коими я был в разных отношениях в течение моей жизни. Ковров: Изд-во «БЭСТ-В», 1997. 576 е.; 1 л. портр.

17. Золотой век Екатерины Великой. Воспоминания. М.: Изд-во МГУ, 1996. 330 с.

18. История жизни благородной женщины. М.: Новое литературное обозрение, 1996. 480 е., ил.

19. Комаровский Е.Ф. Записки графа Е.Ф.Комаровского. М.: Внешторгиздат, 1990. 176 е.; 1л. портр.

20. Ланжерон А.Ф. Русская армия в год смерти Екатерины II. // Русская старина. 1895. Т. 83. № 3. С. 147-166.

21. М.Ю.Лермонтов в воспоминаниях современников. М.: Худож. лит., 1964. 583 е.; И л. ил.

22. Лорер Н.И. Записки декабриста. Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1984. 416 е., ил.

23. Маевский С.И. Мой век или история генерала Маевского. // Русская старина. 1873. № 11. С. 754-781.

24. Мастера искусства об искусстве. Т. 1. М.-Л.: Изогиз, 1937. 621 е., ил.; 6 л. портр.; Т. 2. М.-Л.: Изогиз, 1936. 490 е., ил.; 15 л. портр.; Т. 4. М.-Л.: Изогиз, 1937. 569 е., ил.; 19 л. портр.

25. Мемуары декабристов. Северное общество. М.: Изд-во МГУ. 1981. 400 е., ил.

26. Мемуары декабристов. Южное общество. М.: Изд-во МГУ, 1982. 352 с. Посошков И.Т. Книга о скудости и богатстве и другие сочинения. М.: Изд-во АН СССР, 1951. 410 е., ил.; 2 л. ил.

27. Пржецлавский O.A. Очерки. Листки из записной книжки «Русской старины». Беглые очерки. //Русская старина. 1876. № 7. С. 545-566. Розен А.Е. Записки декабриста. Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1984. 480 е., ил.

28. Россия первой половины XIX века глазами иностранцев. Л.: Лениздат, 1991.719 с.

29. Русские мемуары. Избранные страницы. XVIII век. М.: Правда, 1988. 557 е.; 8 л. ил.

30. Русские мемуары. Избранные страницы. 1800 1825 гг. М.: Правда, 1989. 624 е.; 8 л. ил.

31. Соллогуб В.А. Повести; Воспоминания. Л.: Худож. лит., 1988. 720 е.; 1 л. портр.

32. Сочинения Екатерины II. М.: Сов. Россия, 1990. 384 е.; 2 л. ил. Толстой Ф.П. Записки графа Ф.П.Толстого. // Русская старина. 1873. № 2. С. 123-145.1812 год в русской поэзии и воспоминаниях современников. М.: Правда, 1987. 512 с.

33. Чарторижский А. Мемуары князя Адама Чарторижского и его переписка с императором Александром I. Т. 1. М., 1912. X, 368 с. Шишков A.C. Записки, мнения и переписка адмирала А.С.Шишкова. Т. 1. Берлин, 1870. 480, IV с.

34. Штелин Я. Записки Якоба Штелина об изящных искусствах в России. Т. 1. М.: Искусство, 1990. 447 е., ил.

35. Щербатов М.М. О повреждении нравов в России. // О повреждении нравов в России князя М.Щербатова и Путешествие А.Радищева. London: Trübner, 1858. XVI, II, 340 с.

36. Энгельгардт Л.Н. Записки. М.: Новое литературное обозрение, 1997. 256 с.1.. ЛИТЕРАТУРА:

37. Автократов В.Н. Жизнь и деятельность военного историка и архивиста Г.С.Габаева (1877 1956). // Советские архивы. 1990. № 1. С. 62-76; № 2. С. 61-78.

38. Аксаков С.Т. Собрание сочинений. Т. 1. М.: Худож. лит., 1955. 639 е.; 1л. портр.

39. Актуальные проблемы источниковедения истории СССР, специальныхисторических дисциплин и их преподавания в вузах. Тезисы докладов III

40. Всесоюзной конференции. Ч. 2. Новороссийск, 1979. 140 с.

41. Алексеева Т.В. Владимир Лукич Боровиковский и русская культура нарубеже 18 19 веков. М.: Искусство, 1975. 421 е., ил.

42. Алешин А.Б. Реставрация станковой масляной живописи в России.

43. Развитие принципов и методов. М.: Художник РСФСР, 1989. 158 е., ил.

44. Алпатов M.B. Немеркнущее наследие. M.: Просвещение, 1990. 303 е., ил.

45. Андроников И.Л. Все живо. М.: Сов. писатель, 1990. 496 с. Анучин Д.Н. А.С.Пушкин (антропологический эскиз). М., 1899. 44 с. Арнхейм Р. Искусство и визуальное восприятие. М.: Прогресс, 1974. 392 е., ил.

46. Арнхейм Р. Новые очерки по психологии искусства. М.: Прометей, 1994. 352 е., ил.

47. Ацаркина Э.Н. Орест Кипренский. М.: ГТГ, 1948. 247 е., ил; 1 л. портр. Бальзак О. де. Собрание сочинений. В 10-ти т. Человеческая комедия. Т. 5: Этюды о нравах; Сцены парижской жизни. М.: Худож. лит., 1983. 543 с.

48. Бантыш-Каменский Д.Н. Историческое собрание списков кавалерам четырех российских императорских орденов. М., 1814. 4, 336, XLVIII с. Бантыш-Каменский Д.Н. Словарь достопамятных людей русской земли. Ч. 3. Спб., 1847. 627 е.; 1 л. портр.

49. Беловинский Л.В. История русской материальной культуры. Ч. 2. М.: Изд-во МГУК, 1996. 128 с.

50. Бергер Э. История развития техники масляной живописи. М.: Гос. изд. изобразительного искусства, 1935. 606 с.

51. Библиотека великих писателей под редакцией С.А.Венгерова. Пушкин. Т. 1. Спб., 1907. VII, 648 е.; 16 л. портр.

52. Бочаров И.Н., Глушакова Ю.П. Карл Брюллов. Итальянские находки. М.: Знание, 1984. 192 е.; 32 л. цв. ил.

53. Бочаров И.Н., Глушакова Ю.П. Разгадка тайны старой акварели. // Литературная Россия. 1981. № 35.

54. Бочаров И.Н., Глушакова Ю.П. «Нет, это Лермонтов!». // Литературная газета. 1982. № 19. 12 мая.

55. Вавра В., Габаев Г., Якубов В. Новая атрибуция произведения О.А.Кипренского. // Искусство. 1954. № 6. С. 79.

56. Валькович A.M. От резидента в Петербурге. // Родина. 1992. № 6-7. С. 28-31.

57. Вельфлин Г. Истолкование искусства. М.: «Дельфин», 1922. 37 с. Возрожденные шедевры. Сборник статей. М.: Изд-во Академии художеств СССР, 1963. 151 е., 75 л. ил.

58. Волков C.B. Русский офицерский корпус. М.: Воениздат, 1993. 368 е., цв. ил.

59. Врангель H.H. Очерки по истории миниатюры в России. // Старые годы. 1912. № 10 (октябрь).

60. Врангель H.H. Портретная выставка в Таврическом дворце. // Пинакотека. 1997. № 2. С. 4-21.

61. Габаев Г.С. О портретах императора Александра I, наиболее близких к эпохе Отечественной войны. // Журнал Императорского русского военно-исторического общества. 1911. Кн. 3. С. 1-8.

62. Гильдебранд А. Проблема формы в изобразительном искусстве и собрание статей о Гансе фон Маре. М., 1991. 161 е., ил. Глинка В.М. Еще раз об изображениях прадеда Пушкина Абрама Ганнибала. // Панорама искусств. Вып. 8. М.: Сов. художник, 1985. С. 330-343.

63. Глинка В.М. Об установлении лиц, изображенных на портретах, по форменному платью и орденам. // Труды Государственного Эрмитажа. Т. 15. Л., 1974. С. 89-101.

64. Глинка В.М. Русский военный костюм XVIII начала XX века. Л.: Художник РСФСР, 1988. 239 е., цв. ил.

65. Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений. Т. 3. Л.: Изд-во АН СССР, 1938. 726 е.; 7 л. портр., факс.

66. Годовщина казни декабристов экспертиза останков, приписываемых декабристам. // Красная газета. Вечерний выпуск. 1925. 27 июля. № 184. Горшман A.M., Рыбин В.А. В чужом мундире? // Военно-исторический журнал. 1990. № 5. С. 72-78.

67. Горшман A.M. Кого писал Кипренский? // Творчество. 1987. № 2. С. 2021.

68. Горшман A.M., Гончарова H.H. Портреты героев 1812 года. // Художник. 1988. №2. С. 40-42, 60.

69. Горшман A.M. Портреты из ленинградского альбома. // Цейхгауз. 1993. № 2. С. 16-19.

70. Государственная Третьяковская галерея. Каталог собрания. Серия: Живопись XVIII-XX веков. Т. 2: Живопись XVIII века. М.: Красная Площадь, 1998. 335 е., цв. ил.

71. Государственный Русский музей. Живопись. XVIII век. Каталог. Т. 1. Спб.: Palace Editions, 1998. 205 е., цв. ил.

72. Гуляев Ю.Н., Соглаев В.Т. Фельдмаршал Кутузов. Историко-биографический очерк. М.: Археографический центр, 1995. 485 е., 5 л. ил.

73. Давыдов Л.Д. «Вернуть портрету имя героя». // Неделя. 1984. № 30. Дмитриев И.И. Сочинения Дмитриева. Ч. I. М., 1814. 123 с. Дмитрий Григорьевич Левицкий. 1735 1822. Каталог. Л.: Искусство, 1987. 142 е., ил.

74. Донской парадный портрет XVII XVIII вв. М., 1993. 24 е., ил. Евангулова О.С., Карев A.A. Портретная живопись в России второй половины XVIII в. М.: Изд-во МГУ, 1994. 200 с.

75. Егоров В.И. Солдаты Смоленских полков. 1-я четв. XVIII в. // Цейхгауз. 1995. № 4. С. 8-9.

76. И славили отчизну меч и слово. 1812 год глазами очевидцев. Поэзия и проза. М.: Современник, 1987. 687 е., ил.

77. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. Ч. XX. Новосибирск, 1943. 44 е.; 121 л. ил.; Ч. XXI. Новосибирск, 1944. 44 е.; 141 л. ил.

78. Кавтарадзе А.Г. Военные специалисты на службе Республики Советов. 1917 1922. М.: Наука, 1988. 276 е.; 8 л. nopip.

79. Каганович А.Л. Антон Лосенко и русское искусство середины XVIII столетия. М.: Изд-во Академии художеств СССР, 1963. 320 е.; 60 л. ил. Кибовский A.B. «Лучше не браться за дело, чем исполнить его дурно». // Русская коллекция. 1999. № 21-25. С. 19.

80. Князьков С.А. Очерки из истории Петра Великого и его времени. 2-е изд. Спб., 1914. 684 е., ил.; 12 л. портр.

81. Кузнецов A.A. Ордена и медали России. М.: Изд-во МГУ, 1985. 174 е., ил.

82. Леец Г.А. Портрет прадеда Пушкина. // Знание сила. 1978. № 4. С. 4648.

83. Лентовский A.M. Технология живописных материалов. М.: Искусство, 1949. 220 с.

84. Леонов О.Г., Ульянов И.Э. Регулярная пехота: 1698 1801. M.: ТКО «АСТ», 1995. 296 е., цв. ил.

85. Лермонтов М.Ю. Сочинения в 4-х томах. Т. 4. М.: Правда, 1986. 460 е.; 4 л. ил.

86. Литературное наследство. Т. 60. Кн. 1. М.: Изд-во АН СССР, 1956. 674 е., 158 ил.

87. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII начало XIX века). Спб.: Искусство - СПБ, 1994. 399 е.; 5 л. ил.

88. Лужецкая А.Н. Техника масляной живописи русских мастеров с XVIII по начало XX века. М.: Искусство, 1965. 290 е.; 72 л. ил. Мельников П.И. (Андрей Печерский). Собрание сочинений в шести томах. Т. 1. М.: Правда, 1963. 335 е., 1 л. портр.

89. Мерцалова М.Н. От «Домостроя» до «Переписки моды». // Наше наследие. 1989. № 3. С. 380-389.

90. Наливайко Д.С. Искусство: направления, течения, стили. Киев: Мистецтво, 1985. 365 с.

91. Новиков Н.И. Избранные сочинения. М.-Л.: Гослитиздат, 1951. 744 е.; 1 л. портр.

92. Новицкий А. Парсунное письмо в Московской Руси. // Старые годы. 1909. № 3 (июль-сентябрь).

93. Орест Адамович Кипренский (1782 1836). К 200-летию со дня рождения. Живопись. Каталог по материалам выставок в Ленинграде, Москве и Киеве (1982 - 1983). Л., 1988. 265 е., ил.

94. Орест Адамович Кипренский (1782 1836). К 200-летию со дня рождения. Графика. Каталог. Л., 1990. 339 е., ил.

95. Пазухин A.A. Родословная Пазухиных и родословные материалы Пазухинского архива. Спб., 1914. 92 с.

96. Панчулидзев С.А. Сборник биографий кавалергардов. Т. 4: 1826 1908. Спб., 1908. XIV, 437 е., ил.

97. Пахомов Н.П. Выставка Лермонтовских фондов московских музеев. Каталог. М.: Гослитмузей, 1940. XVI, 184 е., ил.

98. Писарев A.A. Начертание художеств или правила, в живописи, скульптуре, гравировании и архитектуре, с присовокуплением разных отрывков, касательно до художеств выбранных из лучших сочинений. Спб., 1808. II, 214, 5 с.

99. Примитив в России. XVIII XIX век. Иконопись. Живопись. Графика. Каталог выставки. М., 1995. 175 е., ил.

100. Пушкарев В.А. Акварели и рисунки в Государственном Русском музее. XVIII начало XX века. М.: Изобразительное искусство, 1982. XVIII, II е.; 84 л. ил.

101. Пыляев М.И. Замечательные чудаки и оригиналы. Спб., 1898. 446, VI с. Пыляев М.И. Старое житье: Очерки и рассказы о бывших в отошедшее время обрядах, обычаях и порядках в устройстве домашней и общественной жизни. Спб., 1892. 319 с.

102. Радищев А.Н. Сочинения. М.: Худож. лит., 1988. 687 е.; 1 л. портр. Ракина В.А. «В сердцах чувствительных людей». Восемь фамильных портретов из коллекции «Русский портрет XVIII XX вв.». // Мир музея. 1995. № 5 (145). С. 56-65.

103. Русская живопись XVIII века. Исследования и реставрация. М., 1986. 160 е., ил.

104. Русская лирика XIX века. М.: Худож. лит., 1981. 511 с. Русская старина. Жизнь императоров и их фаворитов на материалах публикаций журналов «Русский Архив» и «Русская Старина». М.: Изд-во «Новости», 1992. 608 с.

105. Русская эпиграмма (XVIII начало XX века). JL: Советский писатель, 1988. 784 с.

106. Русские писатели об изобразительном искусстве. JL: Художник РСФСР, 1976. 239 е.; 26 л. ил.

107. Русский портрет XVIII XX веков из собрания Тверьуниверсалбанка. Альбом-каталог. М.: Авангард, 1995. 88 е., цв. ил.

108. Савин (Саволайнен) И.И. «Мой белый витязь.». М.: Изд-во «Изограф», 1998.168 с.

109. Смирнов Г.В. Еще о портрете Давыдова работы О.А.Кипренского. // Сообщения Государственного Русского музея. Вып. IX. Л., 1968. С. 3037.

110. Старк В.П. Портреты и лица. Спб.: Искусство СПБ, 1995. 272 е., 147 ил.

111. Столбова Е.И. Два портрета: новое в иконографии Е.Р.Дашковой. // Екатерина Романовна Дашкова. Исследования и материалы. Спб.: Дмитрий Буланин, 1996. С. 175-181.

112. Сурис Б.Д. Новый факт в пользу традиционного названия портрета Кипренского. // Искусство. 1960. № 11. С. 71.

113. Тартаковский А.Г. О Владиславе Михайловиче Глинке. // Панорама искусств. Вып. 8. М.: Советский художник, 1985. С. 330-333.

114. Телетова H.K. Ганнибалы предки Пушкина. // Белые ночи. Альманах. Л.: Лениздат, 1978. С. 260-292.

115. Тимофеев Л.В. Кто же позировал художнику? // Невское время. 1996. 26 марта.

116. Тимофеев Л.В. Портреты с чужими лицами. О некоторых «открытиях» и легендах. // Невское время. 1996. 23 мая.

117. Урванов И.Ф. Краткое руководство к познанию рисования и живописи исторического рода, основанное на умозрении и опытах. Сочинено для учащихся художником И.У. Спб., 1793. X, 133 с.

118. Федоров В.И. История русской литературы XVIII века. М.: Просвещение, 1982. 335 с.

119. Фонвизин Д.И. Недоросль. Радищев А.Н. Путешествие из Петербурга в Москву. Крылов И.А. Подщипа (Трумф). М.: Просвещение, 1987. 288 с. Хосе Ортега-и-Гассет. Эстетика. Философия культуры. М.: Искусство, 1991. 588 с.

120. Черкашина М. «Но не сорвать венка со славного чела.». Гусар Денис Давыдов глазами историка-архивиста и криминалиста. // Воин. 1996. № 4. С. 33-34.

121. Чернов А. Поминовение. // Огонек. 1989. № 4. С. 24. 14 декабря 1825 года и его истолкователи. М.: Наука, 1994. 445 с. Шепелев Л.В. Титулы, мундиры, ордена в Российской империи. Л.: Наука, 1991. 224 с.

122. Шепелев Л.Е. Чиновный мир России XVIII начала XX в. Спб.: Искусство - СПБ, 1999. 479 е., ил.; 20 л. цв. ил.

123. Шильдер Н.К. Михаил Илларионович Кутузов. 1745 1813. Заметка к его портрету, гравированному Серяковым. // Русская старина. 1881. № 2. С. 210-211, 463-466.

124. Шинкаренко И.П. Размышления у портрета гусара. // Неделя. 1977. № 18. С. 11.

125. Эйдельман Н.Я. Твой восемнадцатый век. Прекрасен наш союз. М.: Мысль, 1991. 397 е., ил.

126. Экспертиза произведений изобразительного искусства. Материалы I научной конференции (31 мая 2 июня 1995 г., Москва). М., 1996. 219 с., ил.205

127. Экспертиза и атрибуция произведений изобразительного искусства. Материалы II научной конференции (27 31 мая 1996 г., Москва). М., 1998. 219 е., ил.

128. Экспертиза и атрибуция произведений изобразительного искусства. Материалы III научной конференции (25 ноября 27 ноября 1997 г., Москва). М., 1998. 207 е., ил.

129. Яблонская Т.В. Костюмированный портрет в системе жанров русской живописи XVIII в. // Советское искусствознание' 76. Вып. 2. М., 1977. С. 134-150.

130. Ярославские портреты XVIII XIX веков. М.: Изобразительное искусство, 1986. 27 е., 134 цв. ил.