автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: История Посемья - Курской волости на рубеже эпох

Полный текст автореферата диссертации по теме "История Посемья - Курской волости на рубеже эпох"

На правах рукописи

Енуков Владимир Васильевич

ИСТОРИЯ ПОСЕМЬЯ - КУРСКОЙ волости НА РУБЕЖЕ ЭПОХ (1Х-Х1 века)

Специальности 07.00 02 - Отечественная история 07 00.06 - Археология

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

иис(иЬ'5Э 18

V._

Курск-2007

003065918

Работа выполнена на кафедре истории России Курского государственного университета

Официальные оппоненты: доктор исторических наук,

профессор Винников Анатолий Захарович

доктор исторических наук,

профессор Петрухин Владимир Яковлевич

доктор исторических наук,

профессор Шинаков Евгений Александрович

Ведущая организация Институт археологии

Российской академии наук

Защита состоится 29 октября 2007 г в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 212 038.12 при Воронежском государственном университете по адресу: 394068, г. Воронеж, Московский пр-т, 88, ауд. 211а

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Воронежского государственного университета

Автореферат разослан «€ »<-о хдС^. Я 2007 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Акиныпин А.Н

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования В летописных статьях домонгольского времени имеются относительно многочисленные упоминания Курского княжения или Посемья (от древнего названия р Сейм - Семь), игравшего заметную роль на политической сцене Южной Руси домонгольского времени Во многом это являлось следствием важного стратегического положения региона, который имел выход как через гидросеть, так и через сухопутье в СевероВосточную Русь, Волжскую Булгарию и степи

Однако формирование Посемья как некоего социально-политического единства относится еще к периоду, предшествующему включению региона в состав Киевского государства Изучение славянских социумов предгосударст-венного периода имеет обширную историографию, хотя большая часть исследований посвящена либо анализу отдельных сторон их истории, либо опирается на один из видов источников (письменных, археологических, лингвистических) В последние десятилетия все большее распространение получает точка зрения, согласно которой многие славянские объединения стояли на пороге создания собственной государственности Однако нет сомнений в том, что ступени, которые они занимали на лестнице социально-политического развития, были разными В этой ситуации ощущается заметный недостаток в конкретно-исторических исследованиях, базирующихся на синтезе разноплановых источников.

Содержание ранних этапов формирования Киевской Руси во многом определялось расширением ее территории, что достигалось разными путями, среди которых пока можно выделить только ведущие Полюдье сменилось системой «погостов», параллельно проводились походы, направленные на захват племенных земель, причем процесс колонизации соседних земель с применением военной силы постепенно активизировался, что особенно хорошо заметно на примере деятельности киевских князей во 2-й пол - кон. X в В то же время характер экспансии в ее конкретных проявлениях и последовавший за ней процесс организации новых административно-территориальных единиц Руси в современной историографии изучены явно недостаточно. Археологический аспект этой проблемы подразумевает определение конкретных путей формирования древнерусской культуры во всем ее многообразии, ее соотношения с культурами предшествующего времени Применительно к исследуемой территории речь идет о крайне дискуссионном комплексе вопросов финала роменской культуры и дальнейших судьбах ее носителей

Объектом исследования является социально-политические и этнокультурные процессы в среде славян Восточной Европы накануне их подчинения Руси и на начальных этапах формирования новых административно-территориальных образований в составе государства В кон X - нач XII в. эти компоненты древнерусской территориальной структуры обычно выступали в форме волостей, которыми владели князья из рода Рюриковичей, реализующие свои права либо непосредственно путем организации княжеских столов, либо через своих посадников

Предметом исследования является история становления и развития По-семья в качестве сложного социально-политического образования «племенной» эпохи и последовавших за ней начальных этапов формирования Курской волости

Географические рамки исследования охватывают земли по курскому течению Сейма и верхнему Пслу Обоснование и детализация границ Посемья «докиевского» периода относятся к числу одной из задач работы

Хронологические границы исследования включают в себя период с IX по XI в., который является переходным между двумя историческими эпохами в жизни восточных славян - родоплеменной и «цивилизационной», начало которой было связано со становлением и развитием первого раннегосударственного образования - Древней Руси Завершающий этап первой из них, который можно условно определить как «докиевский», характеризуется появлением «союзов племенных княжений» или «вождеств», имеющих отдельные признаки государственности В Посемье, являвшемся частью Северской земли, он приходится на 1Х-Х вв Новая историческая эпоха начинается с возникновением Руси с центром в Киеве, которая в своем развитии постепенно начинает обгонять другие социально-политические объединения Частью этого процесса являлось расширение территории Руси за счет распространения власти киевских князей на соседние земли с последующим их освоением. В случае с Посемьем «киевский» этап, начало которому было положено военным вторжением русских дружин в кон. X в , приходится на XI в.

Цель и задачи исследования. Основной целью работы является реконструкция социально-экономических, политических и этнокультурных процессов, протекавших на территории междуречья Сейма и Пела в 1Х-Х1 вв Для достижения этой цели были поставлены следующие задачи:

- определение сущности известного по летописям термина «Посемье»,

- выявление археологического эквивалента историческим понятиям «Посемье» и «семичи» в культурах I тысячелетия н э Днепровского Левобережья,

- реконструкция истории Посемья в 1Х-Х вв, включая как внутренние, так и внешние факторы его становления и развития,

- определение судьбы объединения семичей в контексте исторических и археологических реалий,

- определение характера взаимоотношений роменской и древнерусской археологической культур, включая хронологические аспекты,

- анализ социально-политических и этнокультурных процессов в Курской волости после включения в состав Руси

Историография проблемы. Начало изучения истории Курского княжества восходит к кон XVIII в и связана с именем С И Ларионова (1786). Его труд, судя по близкому изложению ряда фактов, использовался автором хорошо известного «Географического словаря Российского государства» А М Щекато-вым, который полагал, что Курск был « достоверно построен вятичами» «прежде IX столетия» (Щекатов А.М, 1804) Начиная с этой работы получил распространение географический подход к трактовке термина летописей «Посемье»

В XIX - нач XX в. курские краеведы неоднократно обращались к проблемам истории Курского княжения (Робуш С., 1849, Головащенко А А, 1854, Танков А А, 1913), однако их авторы зачастую начинали свои изыскания только с самого кон XI в Сюжеты курской истории попали и на страницы трудов известных русских историков, посвященных как ведущим социально-политическим формированиям Днепровского Левобережья - Переяславской и Чернигово-Северской землям (П В. Голубовский, Д И Багалей, В Г. Ляско-ронский), так и проблемам древнерусской истории в целом (В Н Татищев, Н М Карамзин, М П Погодин, С М Соловьев и др.), однако основное внимание все также уделялось событиям, которые получили относительно подробное отражение на страницах русских летописей Тем не менее отнесение курских земель к числу северянских уже практически не вызывало сомнений Что касается термина «Посемье», то его трактовка с географических позиций оставалась неизменной как в краеведческой литературе, так и трудах историков под ним понимались земли Курского княжения по Семи от Курска до Путивля и Выря включительно (Барсов Н П, 1865; Багалей Д И , 1882, Ляскоронский В Г , 1897) А А Танков относил к Посемью также Глухов (Танков А А , 1913)

В советской историографии обращения к вопросам истории Посемья оставались редкими, хотя в некоторых случаях были получены результаты, имеющие принципиальное значение для исторических реконструкций, обращенных к малоизученному «докиевскому» периоду К их числу относится одно из наблюдений В Л Янина в исследовании, посвященном денежно-весовым системам русского средневековья (Янин В Л, 1956) Автор обратил внимание на то, что в «Курской земле» в сер. X в появляются обрезанные в кружок монеты, тяготеющие к идеальному весу в 1,02 г. По его мнению, это был номинал, соответствующий новой денежно-весовой системе, которая в XI в получает широкое распространение на Руси. Этот факт, представляющий значительный интерес не только для региональной истории, в течение последующей четверти века остался практически незамеченным.

Следует отметить фундаментальные монографии ИИ Ляпушкина (1968) и О В Сухобокова (1975) В этих работах непосредственно «посемьская» тематика не рассматривалась, хотя материалы региона и вошли в них составной частью Однако без этих исследований представить себе дальнейшее изучение круга вопросов, связанных с роменскими древностями, невозможно

В понимании сущности термина Посемье продолжал господствовать географический подход, который встречается и в настоящее время (Мавродин В В , 1940, Кучера М П , 1987; Поляков Г В , 1996) Однако в этой позиции появляются бреши А.Н. Насонов впервые высказал сомнение, можно ли включать вырьские города в Посемье (Насонов АН, 1951) Четверть века спустя эти взгляды получили развитие в работе А К. Зайцева Опираясь на исторические, археологические и некоторые другие источники, исследователь пришел к выводу о том, что государственное освоение Посемья было связано с Владимиром Святославичем и завершилось в кон X - нач XI в Территория Посемья, по его мнению, охватывала только часть бассейна Сейма (в пределах его курского течения) и верхний Псел (Зайцев А.К., 1975). Объективно такое решение вопроса подразумевало отрицание изначальных географических основ термина, однако

исследователь в своих изысканиях далее не пошел, продолжая видеть в Посе-мье территориальное определение земель Курской волости-княжения

К ранней истории Курска обращался Г.Н Анпилогов, который связал его возникновение с конкретными направлениями деятельности киевских князей. Он предположил, что город был основан после походов Владимира на вятичей в 981 и 982 гг (Анпилогов Г Н , 1979).

В 1980-х гг начинает постепенно увеличиваться удельный вес исследований, в которых сюжеты ранней «курской» истории рассматриваются с опорой на археологические источники Начало этому было положено раскопками 1971—1973 гг Большого Горнальского городища Впервые в истории изучения не только Посемья, но и всего Днепровского Левобережья был исследован памятник, интерпретация которого в качестве «племенного центра» или «прото-города» не вызывает сомнений (Куза А.В , 1981). Этнокультурная характеристика процесса освоения Русью территории племенного Посемья на материалах погребальных памятников была представлена в работах АЕ Шинакова, особо отметившего быструю, в пределах рубежа X-XI вв, «русификацию» ближайшей округи Курска (Шинаков Е А, 1980, 1982, 1991) Этот вывод подтвердил А.П Моця, предположивший, что государственное освоение «Курского Посеймья» исходило из района летописного Перяславля Русского (Моця А П, 1990). А.П Моце принадлежит и конкретизация маршрута сухопутного пути из Киева в Булгар, сыгравшего заметную роль в исторических судьбах се-мичей (Моця А П , 1985) Три крупнейшие станции для отдыха караванов - Зеленый Гай, Горналь и Гочево — располагались на курском участке трассы.

В 1980-е - нач 1990-х гг наблюдается определенный хронологический «перекос» в подходе к историческим реконструкциям Накопление информации о роменских древностях значительно опережало процесс изучения древнерусских памятников, однако «племенная» тематика обычно рассматривалась только в тех случаях, когда она затрагивала проблемы формирования Киевского государства К числу исключений относятся изыскания А А Узянова, который выделил на территории летописных северян семь групп концентраций поселений, отождествив их с «малыми племенами» (Узянов АА, 1991) АА Узяно-вым был сделан и еще один чрезвычайно важный для понимания характера исторических процессов вывод о заметных различиях в системе расселения в ро-менское и древнерусское время (Узянов А.А, 1985,1993)

Начиная с 1990-х гг. археологические исследования в регионе приобрели поступательный и стабильный характер, при этом был в определенной мере преодолен «роменский» перекос Выявление пласта поселенческих древностей этапов становления древнерусской культуры позволило уточнить характер финала роменцев Первые результаты изучения культурных напластований в Курске, которые, как считалось долгое время, были практически уничтожены современной застройкой, позволили выявить динамичную картину развития города (Енуков В В , 1998) В сер. 1990-х гг нами была сформулирована гипотеза, согласно которой в поисках «Посемья» и «семичей» необходимо обратиться к эпохе, по времени предшествующей началу широкой колонизационной деятельности Руси в восточном от Среднего Поднепровья направлении (Енуков В В., 1992, 1995, 1997, 1998) В это же время к проблеме путей развития Посе-

мья в «докиевский» период обратились Ю Ю Моргунов и С.П Щавелев, которыми была предпринята попытка на основе привлечения широкого круга источников определить место, которое занимал Курск и его округа в процессе формирования русской государственности Построения авторов, касающиеся направлений колонизации, предпринятой «северными конфедератами», к которым были отнесены скандинавы, кривичи и частично новгородские словене, существенным образом отличаются от общепринятой в историографии картины взаимоотношений во 2-й пол IX в Северной и Южной Руси (Моргунов Ю Ю., Щавелев С П., 1997).

На протяжении 1990-х гг «северянская» тематика с позиций археологических источников активно разрабатывалась А.В Григорьевым (1990; 1990, 1993 и тд) Результаты исследований были изложены в монографии «Север-ская земля в VIII — начале XI века по археологическим данным» (2000). Автор выдвинул гипотезу органичного и взаимовыгодного существования Северской земли под протекторатом Хазарии, что привело к атрофированию у северян ремесленной деятельности. Специально «посемьская» проблематика в работе не рассматривается, хотя автор вскользь высказывает сомнение в том, что Посемье могло сформироваться в IX-X вв, (Григорьев А В., 2000)

В начале 2000-х гг автор настоящего исследования подвел в ряде работ некоторые итоги изучения Посемья, в первую очередь на «племенной» стадии его развития В них были развиты высказанные ранее идеи, при этом предлагались аргументы в пользу сложного характера сформировавшейся племенной структуры, имевшей отдельные признаки государственности

Таким образом, следует констатировать, что комплекс вопросов, связанных с историей Посемья и Курской волости на начальных этапах его становления, на сегодняшний день относится к числу недостаточно разработанных.

Теоретические основы и методы исследования. В исторической науке XIX - нач XX в изучению славянских социумов накануне появления Киевской Руси уделялось скромное внимание, что объясняется двумя основными причинами Во-первых, это было следствием лапидарности сведений письменных источников. Во-вторых, самое широкое распространение имели построения, согласно которым Древняя Русь относилась к «родовому» или «общинному быту» На этом фоне заметно выделялись взгляды основоположника «торговой теории» В О Ключевского Как он полагал, образовавшиеся в сер IX в «городовые области» или «торговые округи» и «варяжские княжества» нарушили единство племенных территорий, дав начало первой форме Русского государства — Киевскому княжеству (Ключевский В О , 1987)

Заметный рост интереса к истории восточнославянских племен наблюдается в 1920-е - 1930-е гг, когда начинается активный процесс усвоения советской исторической наукой теории общественно-экономических формаций Наиболее обстоятельно феодализм на Руси был обоснован в трудах Б Д Грекова, в концепции которого выделялось два ведущих положения земледелие как основа экономики Древней Руси и феодальная собственность на землю. Жесткие рамки формационного подхода неизбежно вели к поискам ростков феодализма в предшествующую эпоху В результате Б.Д. Греков пришел к выводу о

том, что становление феодальных отношений у восточных славян приходится на VI-VIII вв

В послевоенное время при разработке «племенной» тематики стали все чаще привлекаться данные археологии (Рыбаков Б А, 1947, Третьяков П.Н, 1948, 1953) Постепенно становится ясно, что построения Б Д Грекова не подтверждаются источниками JIB Черепнин пришел к выводу, что верховным собственником на землю на ранних этапах формирования Руси выступало государство в лице князя, а дани являлись формой феодальной ренты (Черепнин JIВ, 1953) Со временем взгляд на дань как форму раннефеодальной эксплуатации занимает преобладающее в историографии положение (Рапов О М, 1968; 1977, Кизилов Ю А, 1969, Свердлов М Б., 1978, 1983, Янин В Л, 1981, Абрамович Г В , 1981, Горский А А , 1982; 1986, Милов Л В , 1983 и др ) Утверждается схема двухступенчатого построения славянских догосударственных обществ, состоящих из «племенных княжеств» и «союзов племенных княжеств», наиболее полно обоснованная А А. Горским Исследователь вслед за Б А Рыбаковым отнес «семичей» к редким случаям дошедших до нас названий «племенных княжеств» (Горский А А , 1982; 1986, 1988).

Разработка методологических основ генезиса русской государственности в 1990-х гг приобретает определенную специфику Наблюдается отказ от «феодальной» терминологии, публикуются работы, отрицающие если не полностью, то в заметной части результаты исследований советского периода Появляется возможность без оглядок на официальную идеологию обратиться к проблеме роли норманнов и Хазарии в становлении русской государственности Как ответная реакция, в отдельных исследованиях опять утверждается полное отрицание участия североевропейского элемента в политогенезе, вплоть до создания «новой гипотезы происхождения государства на Руси» с очередным объявлением славянского происхождения Рюрика (Анохин Г И, 2000) или южнобалтийского (не скандинавского) всех варягов (Фомин В В , 2004)

Признаком оживления в изучении теоретических проблем древнерусской истории, имеющим конструктивное начало, явились исследования Е А Мельниковой (Мельникова Е А , 1993, 1995) Автор, корректно оценивая и используя достижения науки советской эпохи и привлекая современные наработки в других областях гуманитарных знаний, в первую очередь в социальной антропологии, пришла к выводу о том, что ранний период становления Руси (до распространения крупного землевладения) следует вынести за рамки формационных определений В числе предпосылок возникновения государства выделены внутренние, создаваемые производящим хозяйством и ведущие в первую очередь к стратификации общества, и внешние (война и торговля), которые, как правило, дают результат только в совокупности На стадии «племенного» или «ранжированного» общества возникает соподчиненность территориальных образований различного уровня (местных, областных, региональных), которой соответствует иерархия вождей «Вождийства» (chiefdom) являются предшественниками всех известных примитивных государств.

В основном согласен с этими построениями Е А. Шинаков, автор последней из числа крупных обобщающих работ, посвященных политогенезу славян до ранних этапов сложения Древнерусского государства (Шинаков Е А , 2002)

Исследователь выступает сторонником многообразия форм становления государственности при общих стадиально-этапных чертах. По его мнению, потес-тарные образования восточных славян обладали «разноуровневостью» и «разнотипностью», однако в целом соответствовали этапу «вождеств» (сЫеГскт)

Заметная близость позиций Е.А Мельниковой и Е.А Шинакова наблюдается и в оценке роли международной торговли, которая рассматривается как главный фактор возникновения городов Восточной Европы, оказавший значительное влияние на первоначальное развитие государства Фактически к определяющей роли торговли в возникновении на территории Северной Руси как городов, так и раннегосударственных структур пришел Е А Носов (Носов Е А , 2005) Мысль об изначально более высокой торговой активности населения Северной Руси по сравнению с Южной получает распространение (Макаров Н А , 2005), при этом отмечается, что Южная Русь была вовлечена в более разветвленную систему торговли (Ениосова Н.В, Сарачева Н В , 2005) В целом роли торговли в процессах урбанизации и генезиса государства начинает уделяться повышенное внимание.

Таким образом, наиболее продуктивное, на наш взгляд, методологическое направление, которое в отечественной историографии постепенно складывалось в течение последней четверти века, в своей основе сочетает ряд результатов наработок советской исторической науки и англо-американской социальной антропологии Ее сторонников отличает эволюционный подход к решению политогенетических проблем Однако научное направление «эволюционистов» включает в себя несколько течений Наибольшее распространение в отечественной науке получил «стадиальный эволюционизм», сформулированный в работах Э Сервиса, М Фрида, Р Карнейро, что, на наш взгляд, вполне объяснимо Так, исследования Р Карнейро в немалой степени обращены к стадиальной последовательности в развитии вождеств предгосударственного периода (Карнейро Р, 2000), представление о котором в конкретных условиях Восточной Европы было достаточно схематичным Кроме того, в этой концепции фиксируются явления, имеющие аналоги из числа известных в «племенной» истории восточных славян

В основу настоящего исследования был положен комплексный анализ разнообразных источников, главным принципом использования результатов которого является совпадение и непротиворечивость полученных результатов К числу конкретных методов, позволяющих извлечь историческую информацию для дальнейшего ее синтеза, относятся сравнительно-исторический, типологический, статистической обработки материалов, картографирования, а также гидронимический, стратиграфический, планиграфический и топографический анализы

Источниковая база исследования. Вопросы реконструкции истории славян Восточной Европы догосударственного периода отличаются исключительной сложностью, что во многом объясняется крайней лаконичностью летописных сведений. На общем фоне Посемье отличает относительное «изобилие» сведений письменных источников, что особенно заметно при его сравнении с образованиями примерно того же социально-политического «ранга» Информация о ранней истории Курска содержится в «Житии Феодосия Печерского»,

источнике сложном и многоплановом, в котором дается картина города сер XI в В «Поучении» Владимира Мономаха фигурируют «семечи» или «семцы» Варианты трактовки этого понятия предлагались самые разнообразные, однако в исследованиях последних десятилетий в них, как правило, видят название «племени», которое во времена Владимира Мономаха уже представляло собой анахронизм Не подлежит сомнению существование раннего пласта сведений и в «Слове о полку Игореве». Среди них имеются отдельные географические реликты, в первую очередь, связанные с «польским» коридором, который пролегал по водоразделу Сейма и Пела. Эти сведения совпадают с многочисленными следами языков «поля» в летописных статьях широкого хронологического диапазона, анализ которых дает основание для вывода о территориальном единстве двух районов, составляющих Посемье, - «сеймского» и «псельского».

Исключительную ценность имеют упоминания в летописях «Посемья» как особого региона Древнерусского государства Их контекстный анализ позволяет определить относительную хронологию этого понятия, а также предположить его изначальную социально-политическую сущность В некоторых случаях оказалось возможным привлечь сведения письменных источников нового времени, что в первую очередь касается историко-географических представлений К их числу относятся «Переписи польских дорог» Немаловажными при реконструкции исторической топографии древнего Курска, внешние проявления которой практически уничтожены, являются описания Курского острога и план перепланировки города по конфирмату Екатерины II

Высокую степень значимости при изучении заявленной темы имеют данные археологии Процесс формирования этих принципиально новых для исторических реконструкций источников относится к XIX в История археологического изучения «курских древностей» вплоть до нач XXI в на сегодняшний день подробнейшим образом проанализирована в целом ряде работ, в том числе монографического характера (Щавелев С.П, 1997, 2002, Кашкин А В , 1998, Зорин А В , Стародубцев Г Ю , Шпилев А Г, 2000), а также в докторской (Щавелев С П, 2002) и кандидатской (Старобудцев Г И, 2006) диссертациях Отметим, что к нач XXI в база данных археологии значительно пополнилась, что сделало возможным проведение на ее основе реконструктивных исследований Заметная часть материалов, использованная в работе, была получена в ходе исследований археологической экспедиции Курского государственного университета под руководством автора начиная с 1988 г (раскопки исторического культурного слоя Курска и Рыльска, Ратского городища, Липинского археологического комплекса, ряда других памятников)

При анализе социально-экономического развития Посемья высокой степенью информативности отличаются нумизматические материалы, в первую очередь клады, список которых в последнее время заметно пополнился за счет введения в научный оборот находок из частных коллекций Монетные клады, с одной стороны, позволяют провести реконструкцию конкретных маршрутов торговых путей и определить место семичей в организации дальней торговли, а с другой - являются первоклассным источником по истории денежно-весовых систем русского средневековья, причем Посемье стояло на магистральном пути их становления и развития

Заметно дополняют сведения по истории Посемья данные металлографии, гидронимики, археозоологии, палеопочвеведения, геобурения, которые при решении некоторых вопросов (например, хазаро-северянские отношения, историко-географические и топографические реконструкции, специфика хозяйственной деятельности и т д) играют ведущую роль

В целом с точки зрения состояния источниковой базы Посемье представляет собой прекрасный исследовательский полигон, позволяющий рассмотреть процесс формирования социально-политических структур догосударственной эпохи и характер судеб племенного населения в древнерусское время. Научная новизна исследования заключается в следующем 1 Впервые предпринимается попытка изучения истории восточнославянского социума, представлявшего собой этнополитический компонент союза племенных княжений, начиная со стадии его формирования и заканчивая периодом его инкорпорации в структуру русской государственности «Семичи» представляют собой пока единственный пример формирований подобного рода у восточных славян

2. В работе приводятся доказательства в пользу того, что Посемье накануне активной фазы колонизационной деятельности Руси превратилось в наиболее развитый в социально-экономическом, а возможно, и социально-политическом, отношении регион союза племенных княжений «северы» Являясь «составляющей» северянского объединения, Посемье со временем становится, судя по всему, его ведущим компонентом, который по своим масштабам сопоставим, а в ряде случаев даже превышает известные нам племенные союзы.

3 Пример Посемья дал основания для предположения о возможности существования в восточнославянских объединениях не двух-, а трехступенчатой социально-политической структуры В результате было обосновано новое понятие — «сложное племенное княжение»

4. Посемье в сер. X в приобретает отдельные черты, свойственные ранне-государственным образованиям Наиболее ярко это проявилось в целостности территории, на которую распространялась власть сложившихся потестарных структур, а также в существовании «единого экономического пространства», пределы которого совпадали с ареалом так называемой «северной» денежно-весовой системы в ранний период ее существования.

5 В работе было предложено решение комплекса вопросов, связанных с судьбами семичей, которые, по мнению автора, во многом определялись «восточной» политикой киевских князей Его археологическим отражениям является крайне спорная проблема взаимоотношения роменской и древнерусской археологических культур

Апробация исследования. Основные положения исследования были изложены в докладах на научных конференциях в Воронеже (1989 г), Белополье (1994 г ), Чернигове (1995 г ), Харькове (1997 г.), Липецке (1998, 2006 гг ), Москве (1999 г ), Сумах (2003 г), Курске (2003-2004 гг, 2006 г ), Ельце (2005 г), а также в 50 публикациях, в том числе двух монографиях, общим объемом около 60 а. л Отдельные разделы исследования были выполнены в рамках научно-исследовательских проектов, получивших на конкурсной основе гранты, результатам реализации которых была дана положительная оценка (Министерст-

во науки РФ, 1999-2003 гг, проект № 01 2 00 310807; Федеральная целевая программа «Интеграция науки и высшего образования России на 2002-2005 гг », 2003-2005 гг, проект № Э3026/1715, Научная программа Минобразования России «Университеты России», 2004-2005 гг, проекты №№ ур 1001 052, ур.10.01 476, Российский гуманитарный научный фонд, 2005-2007 гг., проекты №№ 05-01-72100а/Ц, 05-01-18066е, 07-01-72108 а/Ц)

Работа над диссертационным исследованием была завершена при выполнении проекта «На рубеже эпох от «Посемья» к «Курьскому княженью» (Российский гуманитарный научный фонд, 2006—2007 г, проект №06-01 -00261а)

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных источников и литературы, списка сокращений, приложения с таблицами и иллюстраций.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Глава I посвящена анализу понятия «Посемье» в свете письменных, археологических и иных источников Несомненно, в основе этого названия лежит основная водная артерия, проходящая через курские земли - река Семь (современный Сейм), которая упоминается при характеристике расселения северян еще в недатированной части «Повести временных лет». Уже само словообразование подразумевает понятие «земли по реке Семь», что и определило позиции подавляющей части исследователей, касавшихся этого вопроса А К Зайцев, проанализировав летописные известия, дал принципиально иное решение вопроса Во-первых, он убедительно доказал, что Путивль и Вырь были центрами самостоятельных волостей, не входящих в Посемье Во-вторых, устойчивой южной границей Посемья применительно к 1-й пол XII в было верхнее течение Пела, что подтверждается известием 1147 г о том, что занявший курский стол сын Юрия Долгорукого Глеб посадил своих посадников «за полем», под которым понимались безлесные земли междуречья Сейма и Пела В итоге границы Посемья были определены следующим образом западная проходила между Рыльском и Путивлем, северная - в районе Крома, устойчивая южная охватывала верховья Пела, возможно, до Сум (Зайцев А К, 1975)

Таким образом, в представленных построениях присутствует два базовых положения, определяющих пределы Посемья И если «самостоятельность» Пу-тивля и Выря обоснована сведениями письменных источников, то локализация «поля» имеет характер допущения и требует дополнительной аргументации

Упоминания «поля» в источниках, описывающих события, предшествующие монгольскому нашествию, весьма многочисленны, при этом термин употребляется в разных значениях В летописях под «полем» могли пониматься открытые, безлесные, незастроенные равнины Заметно чаще «поле» фигурирует как место брани или дислокации военного лагеря Такие «поля» либо имели «привязки» к городам, рядом с которыми располагались (Киев, Муром, Ростов, где-то неподалеку от Булгара), либо обладали собственным названием «поле Летьское», «Рожне поле»

Еще чаще «поле» напрямую связывается с кочевниками южнорусских степей. Самое раннее из таких упоминаний относится к 968 г, когда Святослав «прогна Печенеги в поли» В 1103 г русские князья совершили поход на половцев, для чего спустились по Днепру ниже порогов до острова Хортицы, откуда «идоша в поле 4 дни и придоща на Сутень» В 1161 г Святослав пошел к «Половцем в поле» и, соединившись с ними, «поеха к Переяславою» В этом же году союзники Изяслава - половцы - «бежаша в поле» В 1160 г Андрей Бого-любский организовал поход на половцев «в поле за Дон далече» Русское войско, несмотря на общий успех, понесло заметный урон «в поле от половцов» В 1180 г Роман, перейдя Оку, убегает от посланного Всеволодом Большое Гнездо войска «в поле мимо Рязань», т е «поле» располагалось где-то к югу от рязанского участка Оки Статья 1207 г заметно конкретизирует эти сведения. Во время осады Пронска великий князь Всеволод «ста за рекою с поля Половець-скаго» Другими словами, за рекой Проней (правый приток Оки) и начиналось «поле» Это определение присутствует в статье 1223 г, когда в начале печально известного похода против моногольского экспедиционного корпуса русское войско пошло «в поле Половецькое», « победиша их и гнаше в поле далече секущи я»

Несмотря на очевидную корреляцию данного значения «поля» или «поля Половецкого» со степняками, полное тождество этого понятия и «страны Ку-манской» или «Земли Половецкой» отсутствует Северная граница территории постоянных кочевок половцев, зафиксированная археологически, располагалась гораздо южнее, в частности, в 200-300 км от Прони То, что «поле» шло значительно севернее этой границы, подтверждается, помимо упомянутых летописных известий, гидронимом с корневой основой «поль-» - Польной Воронеж, верховья которого находятся всего в 70-80 км от Прони Таким образом, из примера рязано-половецкого порубежья вытекает предположение о том, что в понятие «поле» или «поле Половецкое» входили не только скотоводческие угодья кочевников с их зимовищами, но и земли, по которым проходили освоенные ими маршруты набегов на Русь

Существование такого «польского» коридора фиксируется и в Днепровском Левобережье. Отчетливо этот факт наблюдается в событиях, связанных с жизнью одного из представителей рода Святославичей - Изяслава Давыдовича Князь, потеряв киевский стол после столкновения с Ярославом Осмомыслом, начал борьбу за достойный удел в Черниговской земле После неудачной попытки захватить Чернигов Изяслав «с Половци отьехаша в поле», которое располагается где-то неподалеку, так как погоня ищет его за Десной, на расстоянии дневного перехода «Поле» многократно фигурирует и в дальнейших событиях, связанных с борьбой Изяслава Давыдовича за удел Из контекста летописей следует, что оно располагалось и за пределами кочевий половцев, при этом подходило вплотную к Вырю

Чрезвычайно многочисленны упоминания «поля» в «Слове о полку Иго-реве» (всего 15), согласно которым оно проходило где-то неподалеку от Курска, а фигурирующие в произведении «полю ворота», судя по всему, соответствовали участку между Посемьем и верховьями Сулы Многократные известия о «поле» содержатся в описании маршрутов сторож «на польской Украйне Мое-

ковского государства», относящихся к последней четв XVI - 1-й четв XVII в Несмотря на 400-летний «разрыв», восприятие «поля», северо-западный участок которого проходит по водоразделу Сейма и Пела, остается прежним Это подтверждается данными топо- и гидронимики Среди рек, протекавших по «польской» территории, присутствуют названия Полная, Полевая Плота, Полевая Снова, Полевая Рать, Неполка, корневая основа которых связана с термином «польный» Сведения письменных источников точно совпадают с материалами почвоведения Водораздел Сейма и Пела, а также земли к востоку от Курска заняты в основном черноземами В древности леса здесь могли быть только в виде дубрав, сравнительно небольших по площади Серые лесные почвы фиксируются только по пойме Пела и к северу от Сейма в его широтном течении

Таким образом, есть основания полагать, что в древнерусское время сформировался и стал наиболее распространенным вариант понятия «поля», который во многом был связан с опасностью, исходившей из южнорусских степей, и включал в себя как собственно земли кочевников, так и «языки», проходившие по водоразделам рек к владениям русских князей Одному из таких «коридоров» соответствовал водораздел Сейма и Пела

Приведенные факты подтверждают справедливость выводов А К Зайцева о локализации «поля» в статье 1147 г Однако включение в пределы Посемья только части земель по Сейму в его курском течении, да еще в придачу и верховьев Пела, неизбежно приводит к выводу о том, что термин не являлся просто географическим определением «земли по Семи»

Ответ на вопрос, когда могло сложиться понятие «Посемье», содержится в летописях На протяжении XII в оно упомянуто 7 раз Наряду с ним использовался и термин «Курское княжение» О широком распространении последнего свидетельствуют и многократные упоминания Курска как синонима «волости-княжения» В употреблении этих понятий существуют заметные различия. если Курск фигурирует в понимании административно—политической единицы древней Руси, то Посемье выступает в роли территориально-географического определителя В XIII в Посемье уже неизвестно, тогда как понятие «Курское княжение», судя по источникам, известно вплоть до конца этого столетия Судя по всему, архаичное понятие «Посемье» постепенно было изжито

Анализ контекста летописей приводит к выводу о том, что термин мог сложиться только до появления на исторической арене Курска в качестве средоточия новых, государственных, «киеворусских» структур власти, те до включения курских земель в состав Древнерусского государства Следовательно, есть возможность установить верхний хронологический предел существования понятия в его первоначальном значении. Решение вопроса о времени возникновения Курска как форпоста великокняжеской власти на покоренной племенной территории будет рассмотрено ниже, однако ясно, что появиться позднее нач XI в. он никак не мог В связи с этим необходимо обратиться к археологическим материалам I тысячелетия н э.

Анализ позднезарубинецких, киевских, Черняховских, колочинских, во-лынцевских и роменских древностей показывает, что только в числе последних имеются соответствия Посемью Именно в роменской культуре наблюдаются

группы концентрации памятников, одна из которых, отличающаяся наибольшим их количеством, совпадает с предполагаемыми границами Посемья В связи с этим уместно обратиться к упоминаниям в источниках «семцев» или «се-мичей», которые в историографии рассматриваются как одно из социально-политических образований в составе северян предгосударственного периода (Рыбаков Б.А, 1992, Горский А А , 1988) Такая трактовка позволяет связывать понятия «семцы» и «Посемье» Связка «Посемье-семцы» предполагает еще один важный индикатор в определении сущности изначального понятия. Территория Посемья могла сложиться только на достаточно высоком уровне развития социальных отношений «предгосударственного» периода

В главе II анализируется материальная культура роменского населения Посемья В основе структуры размещения поселений были минимальные зоны концентрации памятников (МЗКП), которые в большинстве случаев состояли из городища и примыкающих к нему неукрепленных поселений (иногда до 10-12) Общее количество последних соотносится с городищами как 4'1 Городища располагались вдоль рек на расстояниях, тяготеющих к отрезкам в 6-8 км. В целостном виде такая система расположения памятников в ареале роменцев больше нигде не отмечена В результате появляется возможность детализации границ Посемья Они проходят по Свапе до устья Усожи, далее на юго-восток, через устье Сновы, правого притока Тускаря, до среднего течения Рати, правого притока Сейма Затем граница круто поворачивает на юго-запад и выходит на Псел к Картамышевскому городищу На западе (по Сейму) крайним порубежным пунктом Посемья являлось городище Лещиновка, на юго-западе (по Пслу) - городище Ворожба (Сумская обл Украины).

Точное определение границ Посемья позволяет оперировать количественными показателями при характеристике памятников, среди которых выделяются три типа городища, неукрепленные поселения и курганы На территории Посемья известно 59 городищ, которые располагаются следующим образом на Сейме с мелкими притоками (Рать и Курица) - 22, Тускаре - 5, Свапе с Усожей — 12 и на Пеле — 20 Площадь 82 % городищ не превышает 0,5 га, а памятники с площадью более 1 га вообще единичны. К их числу относятся Мухи-но (1,1 га) и Старый Город (2 га) на Свапе, Гора Ивана Рыльского (2 га) на Сейме, а также Курское городище (около 3 га)

Традиционно считается, что для роменских городищ характерными являются конструкции укреплений, состоящие из рва с валом, по вершине которого идет вертикальный частокол из бревен Однако городища Посемья (Рат-ское, Большое Горнальское, Капыстичанское) демонстрируют иную конструктивную схему, которая в ХУП-ХУШ вв была хорошо известна под названием «косой острог»

К числу самых многочисленных роменских памятников Посемья относятся неукрепленные поселения площадью 0,3-0,8 га, представлявшие собой, по сути дела, «хутора», состоящие из одного двора Примером тому служат исследованные поселение 4 в Тазово на Тускаре, селища в Гремячке и Каменке на Пеле и хут Студеновский на Сейме Только десятая часть всех поселений имела площадь от 1 до 2 га Крупные поселения редки К их числу относятся сели-

ща Горналь-1 (5 га), Фоново-2 (3,8 га), Шуклинка (3 га), Куркино-1 (2,6 га), Старково-2 (2,4 га), Лебяжье-1 (более 5 га)

Попытка классификации неукрепленных поселений на основе традиционных признаков топографической приуроченности (расположение на дюнах, разных террасах) показало, что такой подход не в полной мере отражает специфику выбора местности Большую роль играло размещение над уровнем воды Три четверти всех памятников (72,2 %) располагаются над ним на высоте до 10 м, при этом пик приходится на интервал между 3 и 6 метрами. Кроме того, в половине случаев использовались слабовыраженные мысовые площадки, имеющие «естественные» пределы.

В домостроительстве населения Посемья господствовала срубная конструкция Стены дома, как правило, превышали площадь заглубленного в грунт квадратного или прямоугольного котлована, в результате чего по сторонам жилища получались своего рода неподвижные лавы или лавки Расположенные в углу дома печи вырезались из материкового останца, сооружались из глины и в редких случаях из камня На Липинском городище зафиксированы двухэтажные жилища. К домам примыкали разнообразные хозяйственные постройки, которые иногда представляли собой срубы, аналогичные жилищам

Похоронный обряд семичей совершался с использованием курганных насыпей и определялся ритуалом кремации на стороне К сожалению, погребальные древности роменцев на территории не только Посемья, но и всего Днепровского Левобережья изучены не лучшим образом Основная часть курганов была исследована еще в XIX в Считается, что для роменцев было характерно помещение урны с остатками сожжения в верхнюю часть курганной насыпи (Соловьева Г.Ф , 1956, Седов В В , 1982, Григорьев А В , 2000), хотя признается и заметная вариативность ритуалов (Сухобоков О В , 1975) Последнее мнение, на наш взгляд, наиболее объективно отражает сложившуюся на сегодняшний день картину обрядности. Материалы Посемья показывают, что отклонения от «канона» были весьма частыми

Основой экономической жизни северян вообще и населения Посемья в частности было земледелие На Шуклинском, Переверзевском 2-м, Мешков-ском городищах, селище у с Жерновец были найдены наральники, что свидетельствуют об использовании пашенных орудий с применением тягловой силы В системе севооборота уже произошел переход в двух-трехполью. К числу других орудий обработки почвы относятся так называемые «мотыжки» Известны находки серпов и кос

Важную роль в жизни роменцев играло животноводство. В остеологических материалах роменских поселений обычно преобладают кости домашних животных вообще и крупного рогатого скота, в частности. В Посемье, однако, наблюдаются некоторые отличия от этой картины Во-первых, в мясном рационе здесь весьма заметна доля диких животных, которая может даже преобладать над домашними. Во-вторых, ведущее место среди домашних животных занимала свинья, и только за ней следуют крупный и мелкий рогатый скот Преобладание костей диких животных позволило полагать, что на Липинском городище наблюдается переход к профессиональной охоте (Антипина Е Е, Мас-лов С П , 1994) Гипотетически можно предложить следующее объяснение это-

му явлению В условиях пограничного расположения славянских поселений возрастала угроза набегов кочевников, при этом скот, несомненно, представлял собой достаточно желанную добычу Возможно, именно условия своеобразной зоны «рискованного» животноводства привели к тому, что, с одной стороны, население ориентировалось на обеспечение мясного рациона за счет охоты, а с другой, делался упор на разведение свиней, так как эти животные малопригодны для угона

На поселениях семичей достаточно часто встречаются шлаки, которые свидетельствуют о металлургическом производстве Наиболее интересно в этом смысле городище 2, исследованное А А Узяновым у д Мешково на Тускаре Здесь была выявлена мастерская в виде углубленной в грунт постройки и расположенного рядом металлургического горна Другие сооружения городища имели также производственный характер. Среди находок присутствовали обломки наральников и глиняного сопла, серп, ножи, псалий, трубочка для трута и другие предметы Городище датируется X в Памятников такого рода в ареале роменской культуры больше неизвестно Укрепления в Мешково явно не несли военно-оборонительных функций. Отсутствие жилых помещений подводит к мысли о сезонном использовании поселка Однако нельзя исключать вариант использования производственных площадей и в зимнее время, если мастера проживали сравнительно недалеко

Постройка производственного назначения, датирующаяся X в, была найдена на Большом Горнальском городище Она представляла собой узкое прямоугольное сооружение, немного заглубленное в материк, с одной из сторон которого был сделан «верстак», а в углу располагалась бочка, вероятно, для воды В заполнении сооружения были найдены железная наковальня, зубило, ножи, боевой топор, коса, наконечник копья и некоторые другие предметы

Горнальская и мешковская мастерские позволяет судить о прогрессе в организации процесса металлообработки. В обоих случаях использовались специальные, расположенные вне жилья, помещения, в отличие, например, от Новотроицкого городища, погибшего в кон IX - нач X в В целом продукция же-лезообработки на роменских памятниках представлена находками, которые в количественном отношении являются достаточно представительными, хотя нередко малосерийными Определенное исключение составляют сравнительно многочисленные ножи, а также наконечники стрел К числу других предметов быта относятся ключи от нутряных замков, футляры для трута, петли от ведер и т д С городища 2 в Переверзево происходит кубический замочек от ларца, который, вероятнее всего, был ввезен с территории Руси. Из вооружения чаще встречаются топоры и наконечники копий. На Большом Горнальском городище был найден наконечник сулицы Единичны предметы, связанные со снаряжением коня. К ним относятся удила с поселения 4 у д Тазово и псалий из Мешково

Об уровне развития ювелирного дела семичей свидетельствуют находки обломков тиглей, литейных формочек и глиняных льячек для разлива расплавленного металла. В качестве сырья использовалось привозное серебро в виде арабских монет, что подтверждается химическим анализом остатков металла в тиглях и самих изделий Определенное представление о ювелирном деле дают украшения и детали одежды, обнаруженные при раскопках, а также в кладах В

целом они отличаются заметным разнообразием, что свидетельствует об отсутствии сложившегося и стабильного набора металлических украшений Серию, хотя в количественном отношении сравнительно небольшую, образуют пяти- и семилучевые височные кольца, найденные на Большом Горнальском (2 экз.) и Переверзевском 2-м городищах, в кладах у д. Воробьевка 2-я и Жидеевка (4 экз.) Среди браслетов большинство представлено изделиями из толстой проволоки (дрота) Часть их имела относительно стандартную форму круглый в сечении дрот, концы которого имеют небольшое расширение (Горналь, Тазово, клад из Воробьевки 2-й) Два браслета, у которых концы не имели расширений, присутствовали в составе Жидеевского клада В целом пяти- и семилучевые височные кольца в сочетании с браслетами, вероятнее всего, составляли парадный убор «племенной аристократии», на что указывает неординарность в большинстве случаев обстоятельств их находок (клады, «княжеская» постройка 1 в Гор-нале)

Отдельные украшения и детали одежды связаны своим происхождением с Хазарией На городище 2 в Переверзево была найдена литая серьга салтов-ского типа, на Шуклинском городище - бронзовая пряжка, близкая типу 3 по классификации С А Плетневой Аналогичен по своим морфологическим признакам салтовскому кругу древностей и перстень из шуклинского кургана из раскопок А В Зорина

Среди основной массы находок многочисленными являются предметы из кости и рога, представленные односторонними гребнями, остриями, в том числе и с зооморфными навершиями (Переверзевское и Ратское городища), кочедыками, астрагалами, нередко имевшими процарапанные знаки или простой орнамент На Большом Горнальском городище отмечен уникальный случай на астрагале были прорезаны буквы И и Н Из рога козы изготовлены предметы, которые можно трактовать как языческие амулеты. Они обнаружены на Рат-ском городище и селище 1 у с Липино На них проработано «улыбающееся лицо» Морфологически близкие находки известны у славян Подонья, в могильниках Хазарии, у финно-угров Однако у них, как правило, отсутствует «лицо», которое пока можно отнести к числу специфических признаков амулетов Посе-мья Сложность изготовления некоторых предметов, в первую очередь односторонних гребней из рога, подразумевает специализацию и, как следствие, должна указывать на выделение косторезного ремесла в самостоятельную отрасль деятельности. Однако свидетельства их местного производства как у северян в целом, так и у семичей в частности отсутствуют, так что, возможно, их появление является результатом торговли

Глиняная посуда изготовлялась в основном в рамках домашних занятий, на что указывает преобладание в количественном отношении лепной керамики Большинство ее представлено горшками, у которых плечико расположено в верхней части тулова, а венчик имеет 8-видную форму Выделяются горшки с вертикальным венчиком, морфологическим прототипом которых явно являлась круговая посуда волынцевского культурно-хронологического горизонта Нередко тесто таких сосудов отличается менее крупными фракциями, а их стенки были более тонкие Своеобразной «визитной карточкой» роменской керамики является так называемый «веревочный» или ложногребенчатый орнамент, ко-

торый оставался от штампа из тонкой палочки с намотанной на нее веревкой. Однако заметно более распространенным был декор в виде защипов пальцами по венчику Нередки совсем небольшие сосудики, большинство которых, видимо, использовалось как чашки или «стаканы» Хорошо известны сковороды в виде дисков с бортиками.

Наряду с лепной посудой в керамическом наборе в небольшом количестве встречаются сосуды, которые в литературе определяются как «правленые», «раннегончарные» или «раннекруговые». Вероятно, они изготовлялись на ручном, медленного вращения круге начиная с IX в., о чем свидетельствуют материалы Горналя В небольших количествах известна круговая керамика, которая ввозилась в Посемье с территории Среднего Поднепровья начиная с сер. X в Изредка и зачастую в мелких обломках встречается импортная посуда из причерноморских центров и Хазарии.

Одним из важнейших показателей социально-экономического развития древних обществ является характеристика его торговых связей На территории Посемья сходились верховья рек, которые были связаны с бассейнами крупнейших восточно-европейских водных артерий Волги с Окой, Днепра и Дона Анализ гидросети позволяет предположить существование трех водных трасс, проходивших через регион Путь на северо-восток пролегал через Сейм и его правые притоки - Свапу или Тускарь со Сновою - и далее по Оке в Волгу Южная дорога могла проходить от верховьев Сейма (из Донецкой Семицы) в Северский Донец (через его приток Корочку с использованием волока длиной около 2 км) и Дон Однако местная топография делает этот вариант маловероятным, тле верховья Корочки и Донецкой Семицы разделяет крутая возвышенность (около 30 м), у подножья которой бьют ключи, дающие начало истокам рек. Возможен и другой вариант южного пути: от Сейма Пузатого в Оскол, но здесь волок должен был иметь протяженность 7-8 км. Наконец, регион был связан со Средним Поднепровьем путем по Сейму и Десне

В X в Посемье начинает играть чрезвычайно важную роль в снабжении Среднего Поднепровья куфическими монетами, поэтому использование юго-западного пути особого сомнения не вызывает. Сложнее решить вопрос, каким образом попадали дирхемы в Посемье, который связан с общей проблемой путей поступления дирхемов на территорию Восточной Европы. Традиционно имеет большое число сторонников мнение о поступлении монет как по Волге через Булгарию, так и по Северскому Донцу и Дону из Хазарии Анализ кладов (в Посемье известно 17) показывает, что в IX в дирхемы поступали в регион нестабильно, и вероятнее всего из Поочья, куда большая их часть попадала по Дону. В X в в Посемье ввоз монет постоянно возрастал, при этом они уже поступали из Булгарии по Волге и Оке.

Помимо дирхемов фиксируются и некоторые другие категории «дальнего» импорта. Наиболее показательными среди них являются сердоликовые и хрустальные бусы из Центральной Азии и стеклянные — с территории Ближнего Востока. Эти товары «вливались» в поток дирхемов Массовый «западный» импорт представлен круговой керамикой, ножами из трехслойного пакета и шиферными пряслицами, которые завозились из Среднего Поднепровья или через него начиная с сер. X в.

Глава Ш посвящена вопросам социально-экономической и политической истории Посемья в IX-X вв. В первом разделе анализируются основы социальной организации семичей. Небольшие размеры домов, характерные для славян предгосударственного периода, предполагают проживание в них очень небольших коллективов, которые чаще всего определяются как «малая семья» В современных этнологических и историко-демографических исследованиях существует большое количество классификаций семей, однако заметная их часть определяется принципами отношений родства, что неприменимо при изучении вопросов истории раннего средневековья. В то же время многими авторами выделяют два основных типа семьи малая и большая, простая и сложная, одинокая и «семьянистая» и т.д. В нашем случае наиболее приемлемой является классификация, в основе которой лежит количество брачных пар (Бромлей Ю.В, Кашуба М.С., 1982), что хотя и не жестко, но связано с общим количеством членов семьи и отражается в размерах жилища Роменские дома по своей площади (до 20-25 кв. м) больше всего соответствуют месту проживания именно простой (из одной брачной пары) семьи

Предложенная на примере Новотроицкого городища трактовка И И Ля-пушкиным роменских домов как жилищ малых семей представляется вполне убедительной. Однако Посемье дает заметно более «чистые» образцы домохо-зяйств северян, в основе жизнедеятельности которых бьии коллективы, соотносимые с простыми семьями Связано это с тем, что в общей структуре памятников региона ведущими в количественном отношении являются небольшие неукрепленные поселения с одним «двором» Отметим, что речь идет о памятниках, раскопанных в основном большими площадями, поэтому достоверность существования «хуторов» не вызывает сомнений

Прекрасным примером тому являются поселения в округе городища 2 у д Картамышево на Пеле. На селище у д Гремячка располагались два дома, стоящих на расстоянии 80 м друг от друга На селищах у дд Каменка и Песчаное было по одному жилищу. В постройке II Гремячки были найдены глиняное пряслице, указывающее на присутствие в числе обитателей женщины, и мелкие куски железного шлака, что скорее всего соотносится с мужской деятельностью. Глиняное пряслице было найдено и в постройке из Песчаного На селище 2 у д Воробьевка 2-я только постройка 2 относилась к роменскому времени В ней были обнаружены глиняное пряслице, костяные проколки

Значительным разнообразием находок выделялось жилище на поселении 4 в Тазово В их числе многочисленные предметы, принадлежность которых женщинам не вызывает сомнений (бронзовый браслет, проволочное височное кольцо, стеклянные бусы, шиферное пряслице) Проживавший в доме мужчина (поясная бляшка) был владельцем верхового коня (удила) Столь редкие для роменцев предметы, в число которых следует включить и часто встречаемое в древнерусских «дружинных» погребениях калачевидное кресало, указывают на неординарный социальный статус хозяина «хутора». При анализе находок еще более отчетливо определяется характер занятий обитателей селища 1 в Воробьевке 2-й. Здесь был найден клад арабских дирхемов с младшей монетой 976 г, в который также входили два серебряных браслета, семилучевое височное кольцо, сердоликовые и стеклянные бусы Владельцы двора были явно неординар-

ными личностями. Они занимались торговлей, на что указывает даже не столько монеты клада, сколько весовая гирька.

Существование «хуторов» подразумевает значительную экономическую самостоятельность их обитателей, причем такие поселения существовали начиная с самого раннего этапа сложения роменской культуры в Посемье и вплоть до ее окончания Домохозяйства, ориентированные на земледелие, оказывались максимально приближенными к своим наделам Можно осторожно предположить, что сроки между переделами общинных земель либо были уже достаточно большими, либо хозяева хуторов имели наделы в полной собственности

Экономическая самостоятельность простых семей хорошо согласуется с соседской общиной, которой с позиций археологии более всего соответствуют МЗКП. Как правило, они легко выделяются ввиду того, что между ними обычно прослеживаются незаселенные «нейтральные» зоны или характерные элементы рельефа (например, глубокие балки) Всего в Посемье насчитывается 58 МЗКП, что дает некоторое представление об общем количестве общин Сравнительный анализ с учетом ландшафта и находок позволяет выделить специфику хозяйственной жизни отдельных общинных коллективов

Городища в рамках МЗКП представляли собой, судя по всему, общинные центры Уже сам факт существования мощных фортификационных сооружений предполагает, что в число функций таких поселков входила оборонительная, причем ориентированная не только на нужды конкретной общины. В пользу этого свидетельствует заметное тяготение городищ к разделявшим их отрезкам в 6-8 км В окончательном виде такая структура могла сложиться только в X в, что подтверждается конкретными материалами, все исследованные укрепленные поселения Посемья имели слои этого времени, тогда как напластования IX в отчетливо выделяются только на Большом Горнальском городище Можно предположить, что на городищах наряду с рядовыми общинниками проживали представители общинной верхушки или племенной аристократии, в некоторых случаях связанная с ней вооруженная часть населения, проходило становление общинных ремесел, ориентированных на заказ. Если отдельные признаки из этого списка отмечены на большинстве исследованных памятников, то их полный комплекс представлен пока только в материалах Большого Горнальского городища

После гибели Битицы в кон VIII - нач. IX в. зависимость части восточнославянских объединений от Хазарии, несомненно, оставалась Широко распространенное предположение о «необременительности» хазарской дани дает самое общее представление об отношениях между каганатом и Северской землей, тем более с Посемьем Своеобразный вариант реконструкции взаимоотношений северы и Хазарии предложил А.В Григорьев Наличие у северян собственного железоделательного производства до недавнего времени особых сомнений не вызывало Однако А В. Григорьев считает, что для северян был характерен ввоз из Хазарии как технологически сложного оружия, так и орудий труда. Неограниченный импорт изделий из каганата в обмен на зерно привел к тому, что ремесла у северян атрофировались (Григорьев А.В, 2000)

Предложенная гипотеза имеет принципиальное значение для понимания истории как Посемья, так и всей Северской земли Сравнение морфологии ка-

явственных кузнечных поковок показывает, что предметы вооружения у северян вряд ли могли иметь хазарское происхождение. Не подтверждает масштабного импорта и морфология сельскохозяйственных орудий. Общность их форм восходит еще к римскому времени Противоречат «торговому» решению вопроса о происхождении качественной кузнечной продукции и материалы металлографии. Результаты статистической обработки данных показывают, что в Северской земле и Хазарии получили распространение разные технологические приемы Заметная часть использованных при анализе северянских материалов изделий происходит с лосемьского Большого Горнальского городища

Приведенные выше факты не стоит понимать в том смысле, что Север-ская земля развивалась изолированно. Несомненно, жизнь ее населения проходила в условиях самого разного рода контактов с соседями Торговые связи отмечаются и в кузнечной продукции Так, горнальские мотыжки были выполнены в технике пакетования, что характерно для хазарских мастерских В свою очередь, известные на салтовских памятниках фигурные оковки деревянных лопат были изготовлены славянами

Таким образом, «торговый» симбиоз северян и каганата не подтверждается конкретными фактами Не исключено, что северяне представляли для Хазарии и реальную военную угрозу, на что указывает система салтовских крепостей между Доном и Северским Донцом, причем ее создание стало результатом целенаправленных мероприятий государственной власти по организации обороны северо-западного пограничья с привлечением византийских мастеров. Вполне вероятно, она была призвана защищать Хазаршо от северян и донских славян (Афанасьев Г.Е., 1993; Петрухин В Я., 2005). Посемье относилось к числу порубежных регионов Северской земли от него до границ Хазарии шел безлесный «польской» коридор протяжностью всего в 100 км

Отказ от хазарской дани мог иметь место в кон. IX в в связи с приходом в степи печенегов, когда северные провинции каганата были серьезно ослаблены, а существовавшая ранее система обороны развалилась. В то же время свидетельства «освобождения» северян отсутствуют, а некоторые сведения еврей-ско-хазарской переписки указывают на возможную зависимость Северской земли от каганата вплоть до сер. X в Косвенно это подтверждается сообщением ПВЛ о выплате вплоть до 60-х гг X в хазарской дани проживавшими севернее вятичами Однако характер отношений северян с каганатом в новых условиях не мог не измениться, что имеет и материальное подтверждение в виде заметного уменьшения хазарского импорта, а также многочисленных находках на территории Днепровского Левобережья монетных кладов.

В целом течение социально-экономических процессов на территории По-семья в IX в можно охарактеризовать как достаточно плавное и поступательное Это не означает, что регион развивался, минуя конфликты и военные набеги, о чем неопровержимо свидетельствуют неоднократно горевшие укрепления Горнальского и Ратского городищ Однако источники не фиксируют серьезных социальных катаклизмов или миграций, имевших фатальный характер.

Этому выводу противоречат результаты исследования Ю.Ю Моргунова и С.П. Щавелева, которые выступили с гипотезой о северном происхождении названия Курска По мысли исследователей, «северные конфедераты» (словене,

кривичи, варяги), заинтересованные в прямом доступе к путям поступления куфических монет, около сер IX в появляются в Посемье Выдвигается идея о двух колонизационных потоках с севера, которые как бы «брали в клещи» Днепровское Левобережье (Моргунов Ю.Ю, Щавелев С П , 1997)

Анализ приведенных в числе доказательств данных топонимики показывает, что происхождение названий городов с формантом «-ск» могло иметь и обратное направление, с «юга на север», что подтверждается археологически Так, возникновение смоленско-полоцких длинных курганов, которые на сегодняшний день бесспорно отождествляются с кривичами и полочанами, не может быть связано с расположенными севернее, вплоть до Эстонии, псковскими длинными курганами, на что указывает сравнительный анализ погребальной обрядности (Енуков В В , 1992) Напротив, процесс формирования смоленско-полоцких кривичей проходил в среде балтского населения при заметном участии славянских переселенцев с юга (Енуков В В , 1990) С южной «волной» на север попадают лунничные височные кольца, на основе которых формируются типологически близкие им височные кольца с серповидными заходящими концами смоленских кривичей (Седов В В, 1994) Находки колец обоих типов известны и севернее (Псков, Камно) В миграционную волну, проходящую через Поднепровье, было вовлечено и население волынцевско-роменского круга древностей

Доказать присутствие «северных конфедератов» в Посемье призван, по мысли исследователей, представительный набор предметов северного происхождения Однако при ближайшем рассмотрении таких находок остается всего пять Это височное кольцо с серповидным заходящими концами (Переверзево, городище 2), две биэсовидных подвески (Липинское и Ратмановские городища), трехдырчатая подвеска и подковообразная фибула с многогранными концами (Ратское городище) Последний предмет включен в этот перечень условно, т к аналогичные фибулы хорошо известны также у финнов Малочисленность находок свидетельствует против предполагаемой колонизационной волны, тем более что ее следы отсутствуют в других сферах материальной культуры В то же время приход какой-то группы переселенцев не вызывает сомнений, однако речь идет не о некой обширной территории «конфедерации», а о вполне конкретном регионе Набор украшений точно указывает на ареал культуры смоленских длинных курганов, а обстоятельства их находок позволяют считать, что в Посемье они появились не ранее кон IX в

Можно предположить, что немногочисленные переселенцы появились в Посемье с иной, например, торговой, миссией Однако такой трактовке опять-таки противоречат данные археологии Кривичи при освоении водных путей активно взаимодействовали со скандинавами, что даже приводило к возникновению каких-то форм брачных отношений Эти контакты фиксируются очень рано, еще в период со 2-й пол VIII в до середины 50-х гг IX в Однако какие-либо следы северогерманского населения в Посемье не отмечаются Интересно, что скандинавы, вероятно, знали о существовании Посемья Так, в географическом сочинении Хаука Эрлендссона (умер в 1334 г), представлявшем собой компиляцию древнеисландских произведений, среди упомянутых в пределах Руси рек — важнейших водных трасс — имеется «Бенг^о!», в котором

Е А Мельникова видит Сейм (Мельникова Е А , 1976) Этот факт вкупе с отсутствием «варяжских» вещей лишний раз подтверждает как «неколонизационный», так и «неторговый» характер проникновения каких-то групп кривичей в Посемье Хронологические совпадения также свидетельствуют об иной причине миграции В кон IX - нач X в в Смоленском Поднепровье появляется новая волна славянских переселенцев, в результате чего наблюдается довольно быстрое исчезновение комплекса признаков культуры смоленских длинных курганов В этих условиях часть аборигенного населения отошла в Полоцкое Под-винье Судя по всему, в это же время отдельные общины кривичей переселились в Посемье

X в в жизни Посемья знаменуется рядом новых явлений, среди которых самое яркое связано с поступающим во все большем количестве арабским серебром Роль семичей не сводилась только к участию в организации его транзита Часть дирхемов шла на сырье при изготовлении ювелирных изделий Однако несравненно важнее установленный факт использования монет по их прямому назначению, в качестве эквивалента стоимости товаров и услуг Дирхемы явились материальной основой для создания славянами собственной денежно-весовой системы В X в она совершенствуется, появляется ногата, а в середине этого столетия — резана в виде обрезанной в кружок монеты с «идеальным» весом в 1,36 г Примерно в это же время появляются круглые вырезки из дирхемов с весом, тяготеющим к 1,02 г Это были резаны новой денежно-весовой системы, которую В Л. Янин назвал «северной»

В целом круглые вырезки хорошо известны в восточноевропейских кладах в X в В одном случае несколько неожиданно они встречены даже в кладе IX в, обнаруженном в Посемье (Нижняя Сыроватка) Однако комплексов, где бы они составляли абсолютное большинство, известно сравнительно немного это - Жидеевский, 1-й Березовский, Воробьевский, Переверзевский, Волобуев-ский, два Курских, Котовецкий, Ратский, Шпилевский, Боршевский, Безлюдов-ский и Безымянный (Новозыбковский) клады. Из этого списка 13 кладов происходят с компактной территории, которая точно совпадает с Посемьем Один из них - Ратский - с младшей монетой 940 г, т е выпавший в землю до возникновения северной системы, содержал круглые вырезки, тяготеющие к норме в 1,3 г - резане общерусской системы В Курском кладе 955 г средний вес вырезок занимает промежуточное положение между резаной общерусской и северной систем В Волобуевском кладе присутствовала небольшая часть вырезов, тяготеющих к уже отмеченной норме в 1 г, однако большинство монет имеет вес 0,6-0,8 г с пиком, приходящимся на 0,7 г, что соотносится с двойной веверицей северной системы и находит соответствие в весовых нормах германских пфеннигов и пфеннигов фрисландского типа Последние начинают поступать на Русь в XI в и органично «входят» в северную систему. В остальных посемьских кладах преобладали вырезки весом в 1 г

Анализ весовых норм вырезок из посемьских кладов указывает на динамичное и поступательное развитие местного рынка, явно ориентированного на розничную торговлю какой-то дешевой продукцией с поштучным приемом монет На территории Восточной Европы большая часть дирхемов в это время принималась по весу, для чего немалое их количество превращалось в обломки

Стародединский, Новозыбковский и Звеничевский клады, найденные в районе Чернигова и р Снов, примерно маркируют регион действия «южной» (по В Л Янину) системы в ранний период Она была ориентирована на использование круглых вырезок с иной весовой нормой География этих кладов позволяет предположить, что южная система была порождена экономикой Киевского государства, не исключено, в ходе торговых контактов с Посемьем, где прием подрезки уже широко применялся «Государственный» характер формирования новой денежно-весовой системы подтверждается еще и тем. что Стародединский и Новозыбковский клады хронологически смыкаются, а возможно, даже «перекрывают» начало чеканки первой собственно русской монеты -сребреников Владимира, которые представляли собой куну южнорусской системы

Информацию, полученную при рассмотрении кладов, дополняют отдельные находки монет Большинство их тяготеет к нормам северной системы В свою очередь, на территории Восточной Европы они, как и клады, в которых обрезанные дирхемы преобладали, концентрируются только в Посемье

Отчасти с Посемьем связана еще одна проблема денежного обращения на территории Восточной Европы Регион входил в зону распространения подражаний дирхемам В Посемье имитации имели широкое хождение, чему вполне могло способствовать его географическое положение здесь имелись условия для «оседания» некондиционной монеты, а с сер X в - «отходов» от вырезок, идущих на сырье На Большом Горнальском городище обнаружены находки, предполагающие возможность чеканки его обитателями подражаний

При определении хронологии денежно-весовых новаций необходимо учитывать разрыв между датой чеканки младшей монеты клада и временем его выпадения. Клады, имеющие точную дату на основе дендрохронологии (Новгород) или стратиграфии (Саркел), как и находки отдельных монет (погребение 123 в Киеве), определяют такую поправку (далее - «неревская») в 10-20 лет Соответственно, в Посемье новая система появилась в 60-е - 70-е гг X в В XI в она распространилась на большей части Древнерусского государства

Появившиеся у семичей резаны, тем более меньшие номиналы, были ориентированы на мелкие покупки Можно осторожно предположить, что возникновение новой денежной системы подтолкнула структура расселения семичей с преобладанием мелких поселений Как показывают примеры, в каждом случае хозяйство таких «хуторов» строилось с учетом специфики конкретного участка ландшафта Система мелких домохозяйств требовала развития товарообмена, без чего они вряд ли могли полноценно существовать В свою очередь, участие в торговле серебром давала возможность использования крайне удобного эквивалента товаров и услуг

Предполагаемая ориентация резаны на повседневные нужды имеет и еще одно косвенное подтверждение При операциях с мелкими денежными номиналами значительно чаще требовался их подсчет по сравнению с более крупными фракциями гривны На круглых вырезках нередко встречаются граффити простых типов, которые отождествляются со знаками подсчетов каких-то денежных сумм (Нахапегян В Е, Фомин А В., 1994) Тот факт, что граффити при изготовлении вырезок не нарушались, указывает на то, что они наносились насе-

лением уже в процессе совершения торговых операций, т е на территории их использования

Необычная для эпохи раннего средневековья ситуация, когда одной из характеристик социума выступает «единое экономическое пространство», подразумевает серьезные изменения в общественной жизни населения Посемья В историографии уже высказывалась мысль о том, что семичи являют собой один из редких у восточных славян примеров социально-политического образования типа «племенных княжений», входивших в состав «союза племенных княжений» северян. При такой трактовке поиски следов «племенных князей» являются вполне закономерными И на территории Посемья имеется памятник, интерпретация которого в качестве племенного центра не вызывает никаких возражений Это - Большое Горнальское городище, которое имело целый ряд признаков протогорода Около сер. X в. в его центре на ранее свободной площадке была возведена нетипичная для роменцев обширная двухкамерная постройка 1 с большими хранилищами В ней был обнаружен богатый инвентарь (серебряные браслеты и семилучевые височные кольца, монеты), который свидетельствует о высоком социальном статусе владельцев Картина Горналя вполне соответствует месту проживания «князя» племенного княжения.

Вопрос о социальной опоре князя тесно связан с проблемой выявления следов дружины у роменского населения Археологически ее следы обычно фиксируются по погребальным памятникам Но основная черта роменского похоронного ритуала — малоинвентарная кремация на стороне — не дает такой возможности, что породило сомнение вообще в существовании у северян дружин Однако расчет «встречаемости» предметов вооружения на единицу исследованной площади дает иное решение вопроса Для этого были использованы только памятники с изученной площадью не менее 600 кв м (городища в Шук-линке, Горнале, Переверзево, Липино и на Рати) На общем фоне резко выделяется Горналь, который по указанному показателю занимает место между племенным центром мери на Саре (1 находка на 100 кв. м) и Гнездовским поселением (1 находка на 200 кв. м) Можно в общих чертах описать вооружение горнальских «дружинников» Его основу составляли лук и топор, а в качестве дополнения использовались копье, сулица и кистень Отсутствуют находки, связанные с оборонительными доспехами и верховой ездой Полученный облик, конечно же, схематичен, однако имеет заметное сходство с аланами, населявшими северо-западные провинции Хазарии, которые практически не имели доспехов, а до трех четвертей их войска было пешим (Криганов А.В, 1993)

Посемье имело по сравнению с другими северскими землями заметно «повышенную плотность» населения Более того, сравнение с другими славянскими объединениями показывает, что по количественным параметрам Посемье превосходит многие союзы племенных княжений В совокупности с рассмотренными качественными характеристиками это свидетельствует в пользу того, что в Посемье сложилась более сложная структура, нежели племенное княжение Сами понятия «Посемье» и «семичи» указывают на то, что первоначальный источник формирующихся властных структур следует искать на «Семи», при этом Горналь может быть использован как эталон

«Горнальским» социально-топографическим признакам (крупная укрепленная площадь, наличие ближайшей округи, состоящей из неукрепленных поселений, что свидетельствует о концентрации населения, «сгусток» из нескольких МЗКП и др ) более всего соответствует древний Рыльск Кроме того, в По-семье особое внимание привлекает округа Курска, где наблюдается наибольшая концентрация роменских памятников и кладов. На большинстве городищ микрорегиона проводились исследования, однако полного соответствия выделенным признакам нигде не отмечено. В результате единственным «претендентом на звание» племенного центра остается Курск К сожалению, его древнейшая часть покрыта столь плотной современной застройкой, что проведение раскопок здесь практически невозможно Восстановить пределы городища позволяет описание Курского острога 1652 г., при этом укрепленная площадь получается весьма крупной — около 3 га

В условиях заметной удаленности от Курска и Рыльска и отмеченного большого количества городищ вероятно существование племенного центра на Свапе, где своей площадью (около 2 га) выделяется городище у д. Старый Город В размещении предполагаемых племенных центров имеются другие особенности, которые, возможно, отражают какие-то, пока неизвестные нам, закономерности Во-первых, все они расположены вдоль порубежий Посемья и как бы оконтуривают его, хотя при этом непосредственно на линию границ не выходят, оставаясь несколько в глубине Во-вторых, расстояния от Курска до Горналя, Рыльска и Старого Города оказываются равными и составляет около 100 км

Комплекс всех имеющихся фактов позволяет предположить, что в Посе-мье сложилась особая племенная структура, которая не вписывается в широко распространенную в историографии двухступенчатую систему Напрашивается вывод о том, что в социальной организации Северской земли существовало три ступени Для определения в ней места Посемья нами было предложено понятие «сложное племенное княжение». Под ним понимается часть северянского социально-политического объединения в виде совокупности племенных княжений с единой властной структурой, общей и целостной социально-пространственной системой и «единым экономическим пространством» Хронологические совпадения новаций в жизни населения междуречья Сейма и Пела указывают на то, что княжение семичей сложилось около сер. X в

В X в. несравненно большое влияние на развитие Северской земли оказывала Русь, нежели перенесший печенежский погром каганат, который на рубеже IX—X вв еще пережил и междоусобные войны Еще в 884 г, вскоре после захвата Киева, Олег ходил «на северы» Данные археологии свидетельствуют о том, что реально Киеву в это время была подчинена только западная часть Северской земли - Черниговское Подесенье В результате между северянами и Русью образовалась нейтральная зона, расположенная по течению Десны между устьями рек Снов и Мена Посемье, заметно удаленное от сложившегося по-граничья, в итоге, похоже, осталось в выигрыше, по крайней мере, на первых порах Во-первых, регион в результате акции Олега получил «демографическую подпитку» в лице северянских беглецов. Именно в кон IX - нач X в быстро осваиваются земли по Тускарю, которые в X в превращаются в самый

густонаселенный район Посемья с предполагаемым центром в Курске Синхронность двух событий позволяют предположить их взаимосвязь Примерно в это же время в среде семичей наблюдается инфильтрация кривичей Во-вторых, Посемье превращается в посредника в транзитной торговле серебром, получив серьезного заказчика в лице Руси с центром в Киеве Видимо, на значительном протяжении X в. контакты между Русью и Посемьем определяла торговля, которая хорошо фиксируется по археологическим материалам

Монетные клады позволяют установить основные тенденции и динамику торговых отношений В 1-й пол Хв торговля серебром была преимущественно транзитной (4 клада в Посемье и 8 - к западу от него) Ситуация, с учетом «не-ревской поправки», заметно меняется в 950-х-960-е гг. (комплексы с младшими монетами 940-х - 950-х гг) Во-первых, количество поступающего серебра существенно возрастает Во-вторых, около половины арабских дирхемов остается в Посемье (5 кладов против 6 в Поднепровской Руси) Именно в это время становится заметным импорт, источником которого была Русь. Далее в динамике выпадения кладов следует лакуна, особенно хорошо заметная на фоне их изобилия в предшествующее время В Посемье между Переверзевским (958 г ), с одной стороны, и Жидеевским (975 г), Воробьевским (976 г ), Котовецким (не ранее конца 970-х гг ) и Корейским (976 г ) кладами - с другой, наблюдается разрыв в 18 лет То, что этот факт совершенно не случаен, подтверждают и «киевские» клады между комплексами в Большом Кривце (955 г.) и следующим за ним в Старом Дедине (979 г) разрыв составляет 24 года

Таким образом, примерно в 970-е гг начинается растянувшийся на два десятилетия «бескладовый» период, причиной которого являлось общее состояние арабо-европейской торговли. Завершается он необычно в Посемье попадают в землю сразу 5 кладов, младшие монеты которых относятся к 970-м гг, причем в 4-х случаях - к середине-концу десятилетия Это явно указывает на какие-то крупные катаклизмы в жизни семичей В дальнейшем здесь известен только один - Шпилевский клад, отделенный от времени потрясений двумя десятками лет И тем многозначительнее выглядит ситуация к западу от Посемья в дальнейшем здесь опять хорошо известны клады, причем практически в том же количестве, что и в самое «благоприятное» время в сер X в

Как правило, перерывы в поступлении арабских монет, зафиксированные в разное время на различных территориях, объясняются политическими событиями, препятствующими нормальному торговому процессу В связи с этим обратимся к данным археологии. Финал роменской культуры с точки зрения исторической канвы событий особых споров не вызывает Северская земля вообще и Посемье в частности вошли в состав Киевской державы Этому предшествовало формирование русско-северянских порубежий в Брянском Подесенье и Посулье, причем археологические материалы указывают на определенное противостояние Руси и северы Еще ранее сложилась пограничная зона на участке Десны между Сновом и Меной

Конфликт разрешился военным путем, о чем свидетельствуют практически повсеместно отмеченные слои пожарищ в поздних напластованиях ромен-ских памятников, в том числе и в Посемье В некоторых случаях имеются яркие иллюстрации штурма крепостей семичей К их числу относится пример горо-

дища Кудеярова гора В настоящее время памятник значительно поврежден, в том числе и кладоискателями. На его склонах были найдены наконечники стрел и копья, 12 поясных бляшек из одного набора и наконечник ремня, а также серебряный перстень-печатка с изображением либо Св Дмитрий, либо Св Фео-дор. Эти предметы относятся к кругу дружинных древностей Руси и связаны со штурмом городища

В делом хронология процесса освоения Русью северянских земель является предметом дискуссии и колеблется в пределах с кон X по 2-й четв XI в (Ляпушкин И.И., 1968, Сухобоков О В , 1975; Седов В В , 1982; Григорьев А В , 2000), что объясняется слабыми датирующими возможностями находок из позднероменских объектов Единственным исключением в этой ситуации является Большое Горнальское городище, гибель которого по монетам с учетом «неревской» поправки датируется 80-ми - 90-ми гг X в Уточнить хронологию процесса колонизации Посемья помогает анализ нумизматических данных в контексте исторических событий, связанных с «восточной» политикой Киева

Военные акции восточной направленности, которые могли затронуть По-семье, Русь начинает предпринимать начиная со Святослава, который в 964 г ходил к вятичам на Оку, после чего в 965 г продолжил военные действия, но уже против Хазарии В 966 г князь еще раз ходил в землю вятичей Таким образом, Святослав продемонстрировал активное внимание Киева к Оке, по которой в это время шел поток дирхемов, а возможно, и к самому Булгару, игравшему для Руси в это время роль источника восточных товаров Маршруты походов Святослава, судя по всему, проходили вне пределов Посемья.

Гораздо более отчетливо «восточная линия» прослеживается в политике Владимира Едва заняв княжеский стол, он два года подряд (981, 982 гг) совершал походы на непокорных вятичей, а в 985 г. предпринял крупную военную операцию против Волжской Булгарии Владимир со своим дядей Добры-ней двигался на ладьях, а союзные торки - берегом, на конях Возможно, Владимир повторял полностью или частично маршруты Святослава, хотя водным путем идти через Посемье было легче В любом случае, именно в 985 г киевский князь начинает менять приоритеты в реализации восточной политики Ранее в попытках Святослава и Владимира можно было усматривать стремление взять под контроль окский участок торгового пути, однако вятичи оказали яростное сопротивление, что отодвинуло их окончательное подчинение вплоть до кон XI в Видимо, постепенно формируется новая цель получить выход непосредственно к Булгарии Поход 985 г еще проходил через земли вятичей, так как миновать Оку при движении на ладьях при любом варианте маршрута было невозможно Но летописец уже о самих вятичах не упоминают, что весьма показательно. Судя по всему, сложившаяся ситуация направляла Владимира Святославича на поиск и организацию кратчайшего пути к воротам в мусульманский мир, который пролегал по сухопутью через Посемье И как раз клады свидетельствует о том, что «план» Владимира был успешно реализован Их «обилие» в Среднем Поднепровье и Булгарии в период после массового выпадения в Посемье на фоне их заметного уменьшения в целом в Восточной Европе и постепенного прекращения поступления в Северную Европу говорит о том, что Владимир «развернул» поток серебра на Киев.

Таким образом, поступательное развитие племенного образования семичей было оборвано военным разгромом, который можно датировать по кладам (с учетом «неревскоЙ» поправки) в пределах 980-х (исключая начало этого десятилетия) - 990-х гг В этот период известно три похода Владимира на Волжскую Булгарию, которые могли проходить через территорию Посемья (985, 994 и 997 гг ) Первый из них пролегал по водному пути, два других были, видимо, уже сухопутными Близкая динамика выпадения кладов в Поочье и Посемье позволяет предположить, что семичи были разгромлены в 985 г Есть и объяснения причин, зачем позднее потребовались еще две военные компании против Булгарии Хронология среднеднепровских кладов указывает на то, что по новому торговому пути куфические монеты поступали несколько лет, после чего наблюдается примерно десятилетний перерыв Он завершается как раз с последними походами Владимира, которые, вероятно, были вызваны нестабильной на первых порах «работой» сухопутной трассы

Караванный путь пересекал Посемье по правому берегу Пела, где были организованы станции для отдыха, соответствующие археологическим комплексам в Зеленом Гае, Горнале и Гочево По материалам погребального обряда, они начинают функционировать в кон X — нач XI в , что совпадает по времени с булгарскими походами Владимира В Гочево, за которым вплоть до По-донья шли незаселенные земли, хорошо прослеживается присутствие русской дружины, появившейся здесь не позднее нач XI в

В главе IV рассматриваются вопросы этнокультурного и социально-политического развития Курской волости в XI в Первые разделы посвящены анализу археологических источников с целью выяснения судеб семичей и их роли в формировании населения новой административно-политической единице Древнерусского государства

При сравнении роменских и древнерусских памятников Посемья оказывается, что количество последних становится значительно меньше Если ромен-ские напластования были отмечены на 59 городищах и 258 неукрепленных поселениях, то древнерусские — соответственно на 38 и 123 Укрепления на подавляющем большинстве городищ отстраивается уже в XII в В XI в они достоверно фиксируются только в центре новой волости - Курске Вместе с тем отмечается появление крупных, иногда в 10—15 га, поселений

На рубеже Х-Х1 вв. быстро отстраивается Курск Примерно к этому времени относятся древнейшие из числа открытых укреплений по ул Сонина Конструктивные особенности остатков фортификаций указывают на их близость строительным схемам семичей IX—X вв Укрепленная часть города в 1-й пол XI в составляла около 7 га За укреплениями также располагалась застройка, начало которой было положено еще в кон X — нач XI в. К сожалению, нет сведений, свидетельствующих о возможном «поновлении» укреплений на месте роменского городища

Важную информацию о характере перехода к «киевскому» периоду в жизни Посемья несут керамические комплексы В позднероменских объектах городищ доля круговой керамики, которая ввозилась с территории Руси, колеблется в пределах 4-10 %, увеличиваясь до 22 % только в западной части Посемья (городище Капыстичи). Для неукрепленных поселений с роменской ке-

рамикой полные данные для статистической обработки имеются по трем памятникам поселение 4 в Тазово, селище 1 в Жерновце и селище 1 в Липино. На «хуторе» в Тазово круговая керамика составляет немногим менее 5 %, что соответствует «нормативу» городищ

Иначе выглядит этот показатель в материалах селища 1 в Жерновце (исследовано 0,5 га) Памятник резко выделяется своими размерами (более 10 га) на фоне роменских «хуторов» Примерно в половине пригодных для статистики сооружений отмечается повышенное содержание круговой посуды (от 10 до 25 %) Объяснить полученную статистическую картину можно, видимо, так либо население Жерновца получало заметно больше импортных товаров, нежели жители центра МЗКП - Переверзевского городища и расположенного рядом поселения 4 в Тазово, либо памятник или, по крайней мере, часть его сооружений относятся к более позднему времени

Еще более контрастную картину дают материалы селища 1 в Липино (исследовано около 1 га), в пределах которого роменская керамика была встречена примерно на 10 га Здесь обнаружено около 80 сооружений, в заполнении которых присутствовала лепная керамика, однако ее доля по сравнению с круговой в подавляющем большинстве случаев колеблется в пределах 1-5 % и только изредка поднимается выше, иногда доходя до 40 % Среди них имеются датированные комплексы, которые хронологически стыкуются с обоснованным ранее временем гибели городищ Посемья в кон. X в Следует отметить, что на Липинском поселении в небольших количествах лепная керамика роменского облика продолжала изготовляться даже в XII в, что свидетельствует об «исторической» памяти какой-то части его обитателей Появление в большом количестве круговой посуды на сформировавшемся у разгромленного городища поселении можно объяснить только ее изготовлением на месте

Итак, два масштабно изученных памятника Посемья - селища в Жерновце и Липино - явно существуют в то время, когда городища уже были разгромлены Их объединяют «сверхкрупные», нетипичные для роменцев размеры, множественность объектов, определенная хаотичность в их расположении, а также смена домостроительных схем (вместо котлованных жилищ - наземные постройки с припечными ямами). Эти конструктивные приемы получили широкое распространение в сер - кон X в. на территории Киевского Поднепро-вья, в первую очередь, в Черниговском Подесенье (Енукова О Н, 2006) Жер-новец и Липино выглядят примером своего рода «резерваций», где, с одной стороны, концентрируются значительные массы населения, а с другой обнаруживается присутствие «аборигенов» при несомненном притоке мигрантов В то же время между двумя поселениями существуют и заметные различия Липино в кон XI - нач XII в. приобретает черты города, что особенно отчетливо проявляется в усадебно-уличной застройке Жерновец вряд ли «доживает» даже до сер XI в Имеющиеся данные указывают на то, что его население вошло в состав жителей Курска, который в кон X - начале XI в. активно строится Керамические комплексы самых ранних объектов Курска и сооружений Жерновца демонстрируют заметную близость

Таким образом, в Посемье хорошо выделяется пласт поселенческих древностей, связанных с предшествующим временем Он дополняется и погре-

бальными памятниками в виде так называемых «роменских» ингумаций, которые сопровождались лепной керамикой Такие захоронения известны как на бывшей племенной территории Посемья (Липино, Лебяжье, Мухино, Гочево, Зеленый Гай), так и в других регионах Северской земли (Радичев, Городище на р Многе, Городное, Глинск) В целом эта группа немногочисленна, однако достаточно компактна по своим признакам Погребения чаще всего совершались в неглубоких (меньше 1 м) ямах под насыпями курганов В большинстве случаев в захоронениях было несколько горшков, при этом господствовал ритуал их разбивания Захоронения, имеющие датирующие вещи, относятся к узкому хронологическому периоду в пределах кон X - нач XI в Наконец, большинство известных курганов с «роменскими» ингумациями привязано к гидросистеме Десна-Сейм

Попытка осмыслить место таких погребений в процессе эволюции ро-менской культуры была предпринята А В Григорьевым (Григорьев А В , 1990, 2000) В основу своих построений он положил материалы курганов в Липино, где, в отличие от других кладбищ, была обнаружена целая серия «роменских» ингумаций Исследователь отнес их к финалу роменской культуры, объяснив появление новой обрядности распространением христианства у северянских племен По его мнению, после гибели городища новые захоронения начинают совершаться только начиная со 2-й пол XI в В этой культурно-хронологической группе самими ранними являлись погребения на горизонте, которые сменили погребения в ямах

Для проверки положений этой гипотезы были детально рассмотрены материалы липинских курганов, для чего помимо отчетов был использован личный архив автора исследований П И Засурцева В результате в нашем распоряжении оказалось 81 погребение Материалы были проанализированы согласно делению А В Григорьева, этап I - «роменский», этапы II (захоронения на горизонте) и III (захоронения в ямах) - «древнерусские» Для уточнения хронологических обоснований дополнительно была изучена динамика поступления в Восточную Европу разных типов сердоликовых бус

В результате были получены следующие выводы Погребения на горизонте малочисленны (всего 9) и отражают обычай населения хоронить таким образом детей и подростков, поэтому выделение их в отдельный этап неправомерно. В свою очередь, между погребениями этапов I и III отсутствует хронологический разрыв, при этом обнаруживается высокая степень сходства как по обрядности, так и по набору украшений, который соответствует комплексу VI по классификации Е.А Шинакова и интерпретируется как «общерусский» (Шинаков Е А, 1991) Раннее (кон Х - нач XI в.) появление «ямной» обрядности объясняется влиянием переселенцев из Среднего Поднепровья, где она получает распространение еще в X в. В целом «роменские» ингумации отражают процесс инкорпорации аборигенного населения в древнерусскую среду

Для понимания этно- и социокультурных процессов значительные возможности реконструктивного характера представляют материалы и других древнерусских кладбищ Курской волости (Луговое-Мухино, Рыльск - Николаевский монастырь, Гочево, Белгородка, Рождественское, Зеленый Гай). Курганные материалы подтверждают вывод о сложном характере этнокультурных

процессов при формировании населения новой волости Его основу составили потомки местного населения при заметном участии переселенцев из Среднего Поднепровья, где в 1Х-Х вв складывается значительный демографический потенциал, что хорошо видно на примере памятников междуречья Десны и Днепра. В миграцию были вовлечены и проживающие по соседству с Черниговским Подесеньем обитатели Посожья Курганные материалы позволяют выделить в Курской волости два региона северный, занимающий течение Сейма с притоками, и южный (верхний Псел) Для первого характерно активное «нивелирующее» влияние «общерусской» культуры В рамках второго наблюдается заметно большее «этнографическое» разнообразие

Материалы погребальных памятников позволяют еще раз обратиться к проблеме становления караванного пути Киев-Булгар Самыми массовыми находками в составе погребального инвентаря, несомненно, являются бусы В свою очередь, эти украшения, представляя в XI в предметы импорта, лучше всего отражают динамику и направление торговых связей. В составе ожерелий можно выделить бусы, источники поступления которых определены достаточно хорошо Одну группу составляют украшения, которые в днепро-донскую лесостепь попадали через Волжскую Булгарию. Это - стеклянные бусы ближневосточного производства, в первую очередь «лимонки», а также центрально-азиатские бусы из полудрагоценных камней, главным образом, сердолика Вторая группа своим происхождением связана с Византией Ведущее место в ней занимали золотостеклянные бусы, которые ввозились по пути «из Варяг в Греки» Поступление данных украшений в регион покрывало XI столетие если не целиком, то, по крайней мере, частично (ближневосточный импорт), что свидетельствует о стабильном, а не импульсивном характере торговых процессов

Для проведения сравнительного анализа поступления бус целесообразно сравнить два наметившихся при анализе курганных материалов этногеографи-ческих микрорегиона волости северный (бассейн Сейма) и южный (верхний Псел) В первом лучше всего изучены кладбища Липино (26 ожерелий), во втором - Гочево (56 ожерелий). Ю Л Щапова выделяет принципы составления ожерелий из бус, которые имеют три вида комбинаций образцовая, основная и сборная. Для нас особенно важна образцовая комбинация, которая проходила не более двух посредников на пути от изготовителя к потребителю Сборная составлялась на месте ношения из любых подручных бус Основная комбинация может тяготеть к той или иной комбинации

В Липино образцовые комбинации вообще отсутствуют К числу основных относятся только 6 ожерелий, из них в четырех ведущими являются мелкие ближневосточные бусы-лимонки Остальные комбинации - смешанные Совершенно иная картина предстает в Гочево. Здесь на 56 ожерелий приходится 20 (') образцовых комбинаций, из них в 17 были многочисленные византийские бусы, два ожерелья состояло из ближневосточных бус и одно - из индийских Таким образом, Гочево, в отличие от Липино, стояло в цепочке торговых операций несравненно ближе к источнику поставок как византийских, так и ближневосточных и центрально-азиатских украшений Отсюда следует, что погребальный инвентарь курганов Курской волости чутко фиксирует угасание ранее активно действующего окско-сеймско-деснинского пути на фоне динамичного

развития трассы Киев-Булгар В свою очередь, хронология ранних комплексов бус в пределах кон X - нач XI в является еще одним подтверждением тому, что «план» Владимира был успешно реализован

Начальные этапы формирования Курской волости в составе Киевской Руси проходили на сложном фоне внутриполитической жизни После смерти Владимира I в 1015 г. развернулась кровопролитная борьба между его сыновьями за обладание киевским столом Победивший в ней Ярослав Мудрый вскоре столкнулся со своим братом Мстиславом Тмутараканьским, который в 1024 г вместе с союзными северянами нанес ему поражение у Листвена

В историографии достаточно традиционно считается, что по договору 1026 г между Ярославом и Мстиславом последнему отошло Днепровское Левобережье с Черниговом и Переяславлем В таком случае во владения Мстислава должна была входить и Курская волость Однако недавно Ю.Ю. Моргунов привел доказательства в пользу того, что реально из левобережных территорий Мстислав владел только Черниговской землей, а Переяславская земля осталась за Ярославом Исследователь выделяет две «проторенные дороги», которыми Мстислав мог попасть в 1024 г к Киеву из Приазовья «северная», пролегавшая по «степному коридору» через Посемье, и «южная», прижимавшаяся к левому берегу Днепра Исследователь высказывается в пользу южного варианта (Моргунов Ю Ю, 2005)

При таком решении вопроса можно допустить, что Курская волость в составе Переяславской земли также осталась за Киевом Однако есть немало аргументов в пользу движения Мстислава по «северному» маршруту. Именно этот вариант, несмотря на увеличение протяженности пути, сулил дополнительные выгоды, среди которых были как военные (обход посульского оборонительного рубежа, отсутствие в это время системы обороны в Курской волости), так и политические (союз с недавно покоренными северянами) Больше он соответствовал и указанной в ПВЛ длительности похода (1023-1024 гг) «Северный» маршрут находит косвенные подтверждения в археологических материалах Так, самые ранние укрепления древнего Курска, как и объекты кон X -нач XI в, в том числе и «элитные», имеющие сложную планировку, гибнут в пожарах. Не исключено, что Курск, ставший форпостом власти киевских князей, разделил участь Щестовицы, разгромленной Мстиславом Так или иначе, в дальнейшем князь не мог обойти вниманием Курскую волость, так как именно через нее пролегали пути в Тмутаракань

Первые сведения письменных источников о структуре власти в Курске дошли до нас в «Житие Феодосия Печерского» Семья Феодосия приехала в Курск после 1036 г, если не в этом же году, сразу после смерти Мстислава В курских сюжетах произведения отразились реалии сер XI в, не исключено, даже точнее, 40-х гг этого столетия. По «Житию» во главе Курска стоит «властелин града», в котором обычно видят посадника киевского князя В Киево-Печерском Патерике встречается практически идентичное «Житию» словосочетание - «градьский властелинъ» (XV в), которое трактуется как «местное главное должностное лицо, наместник, предводитель, воевода» Нестор использует в «Житие» термин и во множественном числе - «властелины градов», причем вне связи с конкретными городами, что свидетельствует о существова-

нии целой категории таких должностных лиц. «Властелин града» имел широкие полномочия, которые распространялись скорее всего не только на «град», но и на всю волость Одна из функций прямо названа в «Житие», когда Нестор вместо «властелина» употребляет слово «судия» Властелин имел свою, вероятно, домовую церковь, у него была возможность раздавать красивую «одежу», в праздничные дни устраивать пиры («обеды») всем «града того вельможамъ»

Значение слова «вельможа» («вельможь», «вельмуж») во многом близко современному пониманию знатный, высокородный, могущественный человек В источниках вельможи, как правило, в перечислении высших слоев общества стоят сразу за князьями и боярами («все князи и бояре и велмужи», «князи и боляре, и прочии велмужи»), причем нередко встречается и употребление слова «вельможи» как собирательное «знать», куда уже входили все перечисленные категории Большинство историков видят в «вельможах» представителей старшей дружины Такая трактовка достаточно хорошо увязывается с общей картиной «Жития» При этом имеет основание и предположение Б Д Грекова о том, что какая-то часть вельможей Курска являлась землевладельцами Так, матери Феодосия принадлежало село с «рабами», доставшееся ей после смерти мужа В городе она имела свой дом, который в одном случае назван даже «храмом» Сведения «Жития» дают первое свидетельство частновладельческой принадлежности села представителям аристократии некняжеского достоинства.

В пользу предположения о существовании землевладений курских вельможей помимо примера семьи Феодосия имеются и косвенные доказательства Насилие, сопровождавшее разрушение властных структур семичей с дальнейшей организацией новой системы расселения, создавало благоприятные условия для возникновения частных владений, которые, в таком случае, были обеспечены и рабочими руками, что при невысокой плотности населения, характерной для средневековья, было немаловажным

Ситуация с прямым управлением Курской волостью непосредственно из Киева, видимо, продлилась до смерти Ярослава Мудрого в 1054 г По его завещанию сыновья получили во владения уделы, причем старшим на тот момент Изяславу, Святославу и Всеволоду достались огромные территории Всеволод по «ряду» был наделен расположенным на крайнем юге Переяславским княжением, а также обширными областями на северо-востоке Руси (Верхнее Поволжье, Ростово-Суздальская и Белозерская земли) Эти владения были связаны между собой через Курск с Посемьем

В кон XI - нач XII в в развитии Курской волости наступает следующий исторический период, характеризующийся новыми явлениями Среди них знаковым является проведение в сер 1090-х гг первого опыта организации княжеского стола, который занимает сын Владимира Мономаха - Изяслав В это время начинается бурный рост Курска Перестраивается детинец, а его площадь превышает всю городскую территорию предшествующего времени. С напольной стороны к нему примыкает быстро отстроенный обширный верхний посад, а на правом берегу Кура возник нижний посад, который имел укрепления В это же время на Липинском поселении начинает формироваться усадеб-но-уличная планировка, типичная для древнерусских городов В 1-й пол XII в вокруг Курска и быстро набирающего силу Рыльска возникают мощные укреп-

районы В течение XII в фортификации возводятся как на ряде бывших ромен-ских городищ, так и на впервые освоенных площадках В середине этого столетия в Курске заканчивается территориально-владельческий спор между Пере-яславлем и Черниговом, что знаменуется окончательным оседанием на столе одной из ветвей Ольговичей.

Таким образом, переходный период межДу племенной эпохой и рождением нового княжества занял около столетия В кон XI в Курская волость вступила в период своего расцвета, что было характерно и для других административно-политических образований Руси на стадии удельной раздробленности

В заключении подведены итоги исследования Анализ комплекса различных по своему происхождению источников показал, что известное в летописях понятие «Посемье» связано с самой крупной группировкой памятников роменской археологической культуры, расположенной на территории курского течения Сейма и верхнего Пела Первоначальный этап развития социума был достаточно длительным (IX — нач. X в ), а социально-экономические процессы имели плавный и поступательный характер

Заметные изменения в жизни роменского населения Посемья приходятся на X в , что было обусловлено как внутренними, так и внешними факторами К числу первых относится развитие сельского хозяйства, в первую очередь, земледелия Именно с успехами в этой сфере следует связывать появление материальных основ для грандиозного фортификационного строительства В Посемье создается глубокоэшелонированная система обороны Отвлечение из сферы производства значительных трудовых ресурсов могло бьггь только в условиях роста прибавочного продукта. В рамках экономики, в которой результаты хозяйственной деятельности обеспечивали только физиологическое воспроизводство, это было бы невозможно

Структура оборонительных линий подводит к еще одному выводу Тяготение крепостей семичей к определенным пространственным отрезкам позволяет видеть в них именно продуманную систему, рождение которой случайностью или стихийностью объяснить сложно В ее реализации есть основания усматривать результат деятельности некой сложившейся властной структуры, имеющей надплеменной характер В результате у семичей складывается стройная социально-пространственная система из первичных, «элементарных» ячеек в виде минимальных зон концентраций памятников, которые логичнее всего рассматривать в качестве археологического эквивалента соседских общин

К числу внешних факторов, повлиявших на ускорение темпов развития региона, относится, без сомнения, торговля В 1-й пол X в семичи принимают непосредственное участие в организации поступления нарастающего потока куфических монет Регион занимает важное, по сути дела, «геополитическое» положение в лесостепной зоне. Пик новаций в жизни социума приходится на сер X в, среди которых важнейшей является формирование «единого экономического пространства», основанного на новой денежно-весовой системе Не исключено, что регион имел непосредственное отношение к чеканке подражаний дирхемам Широкое использование в быту мелкой монеты, видимо, привело к использованию оригинальной системы счета В Посемье фиксируется

классический пример племенного центра - Большое Горнальское городище с домохозяйством «князя», которое возникло где-то после (или около) сер X в Среди обитателей Горналя отмечается присутствие дружины «Кандидатами» на звание других племенных центров выступают Рыльск и Курск, возможно, Старый Город

Феномен Посемья заключается в том, что ему не находится места в господствующей в историографии социально-политической схеме социумов славян «докиевской» эпохи, подразумевающей двухступенчатосгь. Для определения этого явления нами было предложено понятие «сложное племенное княжение» Определить уровень этой ступени в иерархии Северской земли пока сложно ввиду отсутствия аналогов Вполне возможно, социум семичей отражал процесс ускоренного, динамичного развития части северянского объединения и представлял собой переходное звено между племенным княжением и союзом племенных княжений с перспективой для элиты семичей в дальнейшем занять ведущее положение Однако не исключен вариант, что эта «господствующая высота» была уже взята

Финал социально-политического образования семичей в немалой степени был предопределен торговыми интересами набирающего мощь Русского государства Естественно, это была не единственная причина, обусловившая продвижение Киева в восточном направлении Но заинтересованность в прямом выходе к арабским товарам сыграла важную роль Организация полноценно функционирующей трассы Киев-Булгар, которая пролегла по южным пределам Посемья, и разгром городищ, расположенных непосредственно по течению Сейма с последующей организацией форпоста новой власти с центром в Курске, были, судя по всему, синхронны По данным нумизматики падение племенного Посемья приходится на 980-е - 990-е гг., при этом общая динамика выпадения кладов позволяет предположить «узкую» датировку - 985 г

Формирование волости проходило в условиях притока населения из Среднего Поднепровья и каких-то групп из Посожья Наблюдается активный рост центра новых властных структур - Курска В целом XI в. представлял собой период относительно спокойного развития региона, чему, не исключено, способствовало отсутствие опасности со стороны степей. Только в кон XI -нач XII в в жизни населения волости фиксируются изменения, которые свидетельствуют о наступлении нового этапа исторического развития

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Публикации в изданиях по перечню ВАК РФ

1 Енуков В В Эволюция погребального обряда культуры смоленских длинных курганов / ВВ. Енуков // Вестник Московского университета - Сер История -1987 — №3 -С 77-89(1,2а л).

2 Енуков В В. Курганы в селе Беседы / ВВ. Енуков // Советская археология. - 1987. -№3 - С 190-201 (1,3 а. л)

3 Енуков В В Псковские и смоленские длинные курганы (по данным погребального обряда) / В В Енуков // Советская археология. - 1992 - №1 - С 57-67 (1,1 а. л)

4 Енуков В В Курганы у поселка Колодня на Днепре / В В Енуков // Российская археология -2003 -№3 —С. 123-135 (1,6 а л).

5 Енуков В В Курская волость-княжение как модель эволюции малых структурных элементов древнерусской государственности / В.В Енуков // Вестник Воронежского государственного университета - Сер Гуманитарные науки -2005 -№1 -С 333-337(0,3 а л)

Прочие основные публикации

6 Енуков В В Ранние этапы формирования смоленско-полоцких кривичей / В В Енуков - М . Археологическое агентство экспериментального творческого центра Мосгорисполкома, Курский государственный педагогический институт, 1990.- 262 с. (12,6 а. л.)

7 Енуков В В Летописные сведения 1283-1284 гг и география округи Курска / В В Енуков // Вопросы истории и краеведения Сб науч. трудов - Курск-Изд-во КГПИ, 1994. - С. 120-129 (0,6 а л )

8 Енуков В В «Курскъ и с Посемьемъ» / В В Енуков // Слов'яно-русю ста-рожитносп птн1чного Л1вобережжя. - Чершпв- Сшерянська думка, 1995 -С 29-33 (0,3 а. л.)

9 Енуков В В Основные направления торговых связей Курской земли в XXIII вв / В В Енуков, С П Щавелев // Торговля Курского края с древнейших времен до начала XX вв - Курск. Изд-во Комитета по культуре и искусству администрации Курской области, 1996 — С 12-34 (1,5/1 ал)

10. Енуков В В О содержании летописного термина «Посемье» / В В Енуков // Проблемы истории и археологии Украины К 140-летию со дня рождения Дмитрия Ивановича Багалея. Тез докл. науч конф - Харьков АО «Бизнес Информ», 1997. - С 74-75 (0,2 а л )

11 Енуков В.В Становление и развитие государственных структур малых земель древней Руси в домонгольское время (на примере Посемья) / В В Енуков // Проблемы истории государства и права Россия: Межвуз. сб науч работ -Курск РОСИ, 1998 -Вып 2 -С.2-23(1 а.л).

12. Енуков В В О топографии Курска в древнерусское время / ВВ. Енуков // Историческая археология Традиции и перспективы — М Памятники исторической мысли, 1998. - С 82-91 (0,8 ал)

13 Енуков В В Процессы урбанизации на территории Посеймья в Х-Х1И вв / В В Енуков // Археология Центрального Черноземья и сопредельных территорий Тез докл науч конф -Липецк ЛПГУ, 1998 -С 174-178(0,3 а л).

14 Енуков В В Археологические памятники / В В Енуков // Атлас Курской области - М Федеральная служба геодезии и картографии России, 2000 - С 39 (карта)

15 Енуков В В Посемье и семичи (по данным письменных, археологических и нумизматических источников) / В В Енуков // Очерки феодальной России Сб статей - Вып. 6 - М Едиториал УРСС, 2002 - С 3-46 (2,7 а л )

16. Енуков В.В Русь и бывшие племенные территории (на примере Посемья) / В.В. Енуков // Археолопя та icropw ГИвшчно-Оаднош ЛЗвобережжя: Збфник науковихпраць. - Ч. 1. - Суми: СумДПУ, 2003 - С 7-15 (0,5 ал).

17 Енуков В.В Некоторые вопросы обороны Курского княжения / В В Енуков // Археолога та ¡сторк Швшчно-Схщного Лшобережжя: Зб1рник наукових праць - Ч. 2. - Суми. IA НАНУ, Глухтв: PB ГДПУ, 2003. - С 93-111 (1,3 а л.).

18 Енуков В.В О новом типе поселений в бассейне р. Сейм / ВВ. Енуков, А.П. Медведев // Stratum plus - 2001-2002 - №4. - С 253 - 257 (0,6/0,3 а. л )

19. Енуков В В Феномен средневекового социума «Посемье» в свете последних исследований / В.В. Енуков // Ученые записки КГУ. - Сер. гуманитарных наук - 2004. - №1. - С. 229 - 241 (1 а л.).

20. Енуков В В Клад восточных монет X в. из музея г Дмитриева / В.В Енуков // Ю.А Липкинг и археология Курского края. Матер межрегион науч конф. (Курск, 15-17 ноября 2004 г.) -Курск Комитет по культуре Курской области, Курск, гос. обл. музей археологи, 2005. - С. 60-62 (0,8 а. л.).

21. Енуков В В Артюшковские курганы на Сейме / ВВ. Енуков, О.Н. Енуко-ва // Археологические памятники Восточной Европы Межвуз. сб науч трудов - Воронеж. Воронеж гос пед. ун-т, 2005 -С 180-186 (0,7/0,4 а. л.).

22. Енуков В В Северные пределы «поля» в древнерусское время / ВВ. Енуков // Днепро-донское междуречье в эпоху раннего средневековья Сб статей. — Воронеж. Воронеж, гос. ун-т, 2005 - С 54-61 (0,6 а л.)

23 Енуков В В Славяне до Рюриковичей / BJB Енуков / Курский край: Серия в 20 т - Курск. Учитель, 2005. - T. III. - 352 с. (22 а л )

24. Енуков В.В Роменское население Посемья в древнерусское время / В.В Енуков // Археология Юго-востока Руси Матер науч конф. - Елец. ЕГУ им И А Бунина, 2006. - С. 78-108 (2,8 а л.)

25. Енуков В.В Изучение предыстории и истории Курского княжения в проектах Российского гуманитарного научного фонда / В.В. Енуков // Гуманитарная наука в изменяющейся России- Состояние и перспективы развития: Мат VIII Региональнойнауч.-практической конф.РГНФ -Курск. Изд-воКурск гос. ун-та, 2006. - С. 105-116 (0,6 а л.)

26 Енуков В .В Усадьба Д Липинского археологического комплекса / В.В Енуков // Археологическое изучение Центральной России: Тез. Международной науч. конф., посвященной 100-летию со дня рождения В.П Левенка (13-16 ноября 2006 г.) - Липецк- ГОУ ВПО «Липецкий государственный университет», 2006 - С 316-320 (0,5 а. л ).

Енуков Владимир Васильевич

ИСТОРИЯ ПОСЕМЬЯ-КУРСКОЙ ВОЛОСТИ НА РУБЕЖЕ ЭПОХ (1Х-Х1 века)

Автореферат

Лицензия на издательскую деятельность ИД №06248 от 12 11 2001 г. Подписано в печать 29 05.2007 Формат 60x84/16 Тираж 150 экз. Заказ № 1823

Издательство Курского государственного университета _305000, г. Курск, ул. Радищева, 33_

Отпечатано в лаборатории информационно-методического обеспечения КГУ

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Енуков, Владимир Васильевич

Введение.

Глава I. Понятие «Посемье» в свете письменных, археологических и иных источников.

I. 1. Пределы и относительная хронология Посемья

I. 2. Посемье и данные археологии.

§1. Днепровское Левобережье во II—VIII вв. н. э.

§2. Роменская археологическая культура и Посемье.

Глава И. Материальная культура населения Посемья

II. 1. Границы Посемья по данным археологии.

II. 2. Поселения семичей.

§1. Городища.

§2. Неукрепленные поселения.

§3. Структура расположения поселений.

§4. Жилища и хозяйственные объекты.

II. 3. Погребальный обряд.

II. 4. Хозяйство, ремесленная деятельность и быт.

II. 5. Посемье на путях международной торговли.

Глава III. Социально-экономическая и политическая история

Посемья в IX-X вв.

III. 1. Основы социальной организации.

III. 2. Посемье IX в. в системе северяно-хазарских отношений.

III. 3. Семичи и «северные конфедераты».

III. 4/Социально-экономические новации в Посемье в X в.

III. 5. Посемье и Русь Рюриковичей.

Глава IV. В составе Руси: Курская волость в XI в.

IV. 1. Судьбы семичей по данным археологии.

§1. Роменские реминисценции в материалах поселений.

Введение диссертации2007 год, автореферат по истории, Енуков, Владимир Васильевич

Актуальность темы исследования. В летописных статьях домонгольского времени имеются относительно многочисленные упоминания Курского княжения или Посемья (от древнего названия р. Сейм - Семь), игравшего заметную роль на политической сцене Южной Руси домонгольского времени. Во многом это являлось следствием важного стратегического положения региона, который, размещаясь на юго-восточной окраине славянской ойкумены, имел выход как через гидросеть, так и через сухопутье, в СевероВосточную Русь, Волжскую Булгарии и степи. Не случайно в Х1-ХП вв. два крупнейший политических образования Руси - Черниговская и Переяславская земли - вели длительный и часто кровавый спор за обладание Посемьем. Для Чернигова, который нередко при решении своих политических задач прибегал к помощи половцев, выходы в степи, один из основных вариантов которого пролегал через курские земли, имел стратегическое значение. В свою очередь Посемье представляло собой «коридор», обладание которым давало переяславльским князьям возможность прямых сношений с северовосточными владениями.

Однако формирование Посемья как некоего социально-экономического единства относится еще к периоду, предшествующему включению региона в состав Киевского государства (рис. 1). Изучение славянских социумов пред-государственного периода имеет обширную историографию, хотя большая часть исследований посвящена либо анализу их отдельных сторон, либо опирается на один из видов источников (письменных, археологических, лингвистических). До сих пор эта масштабная научная проблема порождает больше вопросов, нежели имеет ответов. В последние десятилетия все большее распространение получает точка зрения, согласно которой многие славянские объединения стояли на пороге создания собственной государственности. Однако нет сомнений в том, что ступени, которые они занимали на лестнице социально-политического развития, были разными. В этой ситуации ощущается заметный недостаток в конкретно-исторических исследованиях, базирующихся на синтезе разноплановых источников.

Содержание ранних этапов формирования Киевской Руси во многом определялось расширением территории, что достигалось разными путями, среди которых пока можно выделить только ведущие. Полюдье сменилось системой «погостов», параллельно проводились походы, направленные на захват племенных земель, причем процесс колонизации соседних племенных территорий с применением военной силы постепенно активизировался, что особенно хорошо заметно на примере деятельности киевских князей во 2-й половине - конце X в. Однако в целом, как характер экспансии, организованной киевскими князьями, так и процесс организации новых русских волостей, изучены слабо. Археологический аспект этой проблемы подразумевает определение конкретных путей формирования древнерусской культуры во всем ее многообразии, ее соотношения с культурами предшествующего времени. Применительно к исследуемой территории речь идет о крайне дискуссионном комплексе вопросов финала роменской культуры и дальнейших судьбах ее носителей.

Объектом исследования является социально-политические и этнокультурные процессы в среде славян Восточной Европы накануне их подчинения Руси и на начальных этапах формирования новых административно-территориальных образований в составе государства. В конце X - начале XII в. эти компоненты древнерусской территориальной структуры обычно выступали в форме волостей, которыми владели князья из рода Рюриковичей, реализующие свои права либо непосредственно путем организации княжеских столов, либо через своих посадников.

Предметом исследования является история становления и развития Посемья в качестве сложного социально-политического образования «племенной эпохи» и последовавших за ней начальных этапов формирования Курской волости.

Географические рамки исследования охватывают земли по курскому течению Сейма и верхнему Пслу. Обоснование и детализация границ Посе-мья «докиевского» периода относятся к числу одной из задач работы.

Хронологические границы исследования включают в себя период с IX по XI в., который является переходным между двумя историческими эпохами в жизни восточных славян - родоплеменной и «цивилизационной», начало которой было связано со становлением и развитием первого раннегосу-дарственного образования - Древней Руси. Завершающий этап первой из них, который можно условно определить как «докиевский», характеризуется появлением «союзов племенных княжений» или «вождеств», имеющих отдельные признаки государственности. В Посемье, являвшемся частью Се-верской земли, этот этап приходится на 1Х-Х вв. Новая историческая эпоха начинается с возникновением Руси с центром в Киеве, которая в своем развитии постепенно начинает обгонять другие социально-политические объединения. Частью этого процесса являлось расширение территории Руси за счет распространения власти киевских князей на соседние земли с последующим их освоением. В случае с Посемьем «киевский» этап, начало которому было положено военным вторжением русских дружин в конце X в., приходится на XI в.

Цель и задачи исследования. Основной целью работы является реконструкция социально-экономических, политических и этнокультурных процессов, протекавших на территории междуречья Сейма и Пела в 1Х-Х1 вв. Для достижения этой цели были поставлены следующие задачи:

- определение сущности известного по летописям термина «Посемье»;

- выявление археологического соответствия понятию «Посемье» в славянских культурах I тысячелетия н. э.;

- реконструкция истории Посемья в 1Х-Х вв., включая как внутренние, так и внешние факторы его становления и развития;

- определение судьбы объединения семичей в контексте исторических и археологических реалий;

- определение характера взаимоотношений роменской и древнерусской археологических культур, включая хронологические аспекты;

- анализ социально-политических и этнокультурных процессов в Курской волости после включения в состав Руси.

Историография проблемы. Начало изучения истории Курского княжества восходит к концу XVIII в. и связана с именем С.И. Ларионова. Автор, по мере сил и возможностей, подошел к своей работе ответственно. При подготовке рукописи он ознакомился с летописями, которые хранились у В.Н. Татищева, о чем свидетельствуют ссылки в тексте (Ларионов С.И., 1786). В свою очередь, труд С.И. Ларионова, судя по близкому изложению некоторых фрагментов, был использован автором хорошо известного «Географического словаря Российского государства» A.M. Щекатовым. По его мнению, Курск был «.достоверно построен. вятичами, первобытными сея страны жителями, и прежде, нежели учинились они данниками Великим князем Киевским, то есть прежде IX столетия» (Щекатов A.M., 1804. Стб. 1006). Начиная с A.M. Щекатова получил распространение географический подход к трактовке термина летописей «Посемье» (Щекатов A.M., 1804. Стб. 1270).

В XIX - начале XX в. курские краеведы неоднократно обращались к проблемам истории Курского княжения (Робуш С., 1849; Головащенко А.А, 1854; Танков A.A., 1913). На общем фоне своей добротностью заметно выделялось исследование И. Чеканова «Очерки церковно-политической истории курского княжества» (Чеканов И., 1892; 1893), некоторые аспекты которой, в частности, касающиеся генеалогии курских князей, представляют интерес и сегодня (Раздорский А.И., 1998. С. 18). Однако автор начинает свои изыскания только с самого кон. XI в., посвятив характеристике этого столетия в целом всего несколько строк. Это характерно и для других работ краеведческого цикла. Как правило, история региона в IX-XI вв. ограничивалась описанием выгодного с точки зрения торговли географического положения, а также некоторых фактов из курского периода жизни Феодосия Печерского.

Сюжеты курской истории попали и на страницы трудов известных русских историков, посвященных как ведущим социально-политическим формированиям Днепровского Левобережья - Переяславской и Чернигово-Се-верской землям (П.В. Голубовский, Д.И. Багалей, В.Г. Ляскоронский), так и проблемам древнерусской истории в целом (В.Н. Татищев, Н.М. Карамзин, М.П. Погодин, С.М. Соловьев и др.), однако основное внимание все также уделяется событиям, которые получили относительно подробное отражение на страницах русских летописей. Тем не менее, отнесение курских земель к числу северянских уже практически не вызывало сомнений. Предпринимаются и первые попытки использования для исторических выводов археологических источников. Показательно в этом отношении сочинение В.Г. Ляс-коронского. Привлечение археологических материалов пока еще носило иллюстративный характер, что соответствовало уровню развития науки того времени, а выводы в большей степени базировалось на умозрительных построениях. Исследователь считал, что славяне, достигнув Днепра, не могли не попытаться завладеть Десной и Сеймом, земли по которым отличались удобством своего положения и плодородием. Северяне, по его мнению, поселились здесь «очень рано», при этом исследователь сопровождал свою схему миграции замечанием: «Мы не можем подтвердить нашего мнения основными фактами» (Ляскоронский В.Г., 1897. С. 111).

Тем не менее, на исходе XIX в. появляются исследования, в которых артефакты, связанные, правда, главным образом с погребальными древностями, уже действительно рассматриваются не в качестве достаточно абстрактных иллюстраций, а как носители исторической информации. И важной вехой на этом пути стала работа A.A. Спицына, в которой женские украшения погребальных комплексов были соотнесены с племенными объединениями ПВЛ (Спицын A.A., 1899). Несомненно, этот подход оказал влияние и на Д.Я. Самоквасова, который опубликовал результаты своих полевых исследований, в том числе и на территории Посемья, в монографии под названием «Северян-ская земля и северяне по городищам и могильникам» (1908). Что касается термина «Посемья», то его трактовка с географических позиций остается неизменной как в краеведческой литературе, так и трудах историков: под ним понимаются земли Курского княжения по Семи от Курска до Путивля и Вы-ря включительно (Барсов Н.П., 1865. С. 167; Багалей Д.И., 1882. С. 129-131; Ляскоронский В.Г., 1897. С. 425-427). A.A. Танков относил к Посемью также Глухов (Танков A.A., 1913. С. 9).

В советской историографии обращения к вопросам истории Посемья оставались редкими, хотя в некоторых случаях были получены результаты, имеющие принципиальное значение для исторических реконструкций, обращенных к малоизученному «докиевскому» периоду. К их числу относится одно из наблюдений В.Л. Янина в исследовании, посвященном денежно-весовым системам русского средневековья (Янин В.Л., 1956). Автор обратил внимание на то, что в «Курской земле» в середине X в. появляются обрезанные в кружок монеты, тяготеющие к идеальному весу в 1,02 г. По его мнению, это был номинал, соответствующий новой денежно весовой системе, которая в XI в. получает на Руси широкое распространение (Янин В.Л., 1956. С. 136, 151-152). Этот факт, представляющий значительный интерес не только для региональной истории, в течение последующей четверти века остался практически незамеченным.

В 1968 г. вышла работа И.И. Ляпушкина, которая стала первым сводом данных археологии по этой проблеме. Исследователь обосновал соседский характер общины, предположил, что «племенные княжения» ПВЛ соответствуют «союзам племен» (Ляпушкин И.И., 1968. С. 154-169). Несколько позднее О.В. Сухобоков в первой обобщающей монографии по роменской археологической культуре, развил и детализировал построения И.И. Ляпушкина (Сухобоков О.В., 1975). В этих исследованиях непосредственно «посемь-ская» тематика не рассматривалась, хотя материалы региона вошли в них составной частью. Однако без этих исследований представить себе дальнейшее изучение круга вопросов, связанных с роменскими древностями, невозможно.

В понимании сущности термина Посемье продолжал господствовать географический подход, который встречается и в настоящее время (Мавро-дин В.В., 1940. С. 258; Кучера М.П., 1987. С. 18; Поляков Г.В., 1996. С. 40). Однако в этой позиции появляются бреши. А.Н. Насонов впервые высказал сомнение, можно ли включать вырьские города в Посемье (Насонов А.Н., 1951. С. 223, 229). Четверть века спустя эти взгляды получили развитие в работе А.К. Зайцева. Исследователь в своей обширной статье, посвященной Черниговскому княжеству, очень много внимания уделяет формированию и развитию Курской волости. Он считает, что Курск вообще занимал особое место в истории этого крупнейшего социально-политического образования Древней Руси. Опираясь на исторические, археологические и некоторые другие источники, А.К. Зайцев приходит к выводу, что государственное освоение Посемья было связано с Владимиром Святославичем и завершилось в конце X - начале XI в. Территория Посемья, по его мнению, охватывала только часть бассейна Сейма (в пределах его курского течения) и верхний Псел (Зайцев А.К., 1975. С. 95-96). Объективно этот вывод вел к отрицанию изначальных географических основ термина, однако исследователь в своих изысканиях далее не пошел, продолжая видеть в Посемье территориальное определение земель Курской волости-княжения.

К ранней истории Курска обращался Г.Н. Анпилогов, который связал его возникновение с конкретными направлениями деятельности киевских князей. По его мнению, это было вызвано опасением Владимира новых выступлений вятичей, на которых он ходил походами в 981 и 982 г. Именно «поэтому было решено укрепить наиболее удобный путь в землю вятичей, проходивший через Верхнее Посемье, строительством города-крепости, который должен был также сыграть свою роль в обороне Посеймской волости во времена набегов печенегов из приднепровских степей» (Анпилогов Г.Н., 1979. С. 44).

В 1980-х гг. начинает постепенно увеличиваться удельный вес исследований, в которых сюжеты ранней «курской» истории рассматриваются с опорой на археологические источники. Начало этому было положено раскопками 1971-73 гг. Большого Горнальского городища. Впервые в истории изучения не только Посемья, но и всего Днепровского Левобережья, был исследован памятник, интерпретация которого в качестве «племенного центра» или «протогорода» не вызывает сомнений (Куза A.B., 1981). Этнокультурная характеристика процесса освоения Русью территории племенного Посемья на материалах погребальных памятников была представлена в работах А.Е ТТТи-накова, особо отметившего быструю, в пределах рубежа X-XI вв., «русификацию» ближайшей округи Курска (Шинаков Е.А., 1980; 1982; 1991). Этот вывод подтвердил А.П. Моця, который предположил, что государственное освоение «Курского Посеймья» исходило из района летописного Перяславля Русского (Моця А.П., 1990. С. 121). А.П. Моце принадлежит и конкретизация маршрута сухопутного пути из Киева в Булгар, сыгравшего заметную роль в исторических судьбах семичей. Три крупнейшие станции для отдыха караванов - Зеленый Гай, Горналь и Гочево - располагались на курском участке трассы (Моця А.П., 1985).

В 1980-е - начале 1990-х гг. наблюдается и определенный хронологический «перекос» в подходе к историческим реконструкциям. Накопление информации о роменских древностях значительно опережало процесс изучения древнерусских памятников, однако «племенная» тематика обычно рассматривалась только в тех случаях, когда она затрагивала проблемы формирования Киевского государства. К числу исключений относятся изыскания A.A. Узянова. Исследователем были картографированы памятники роменской культуры. В результате на территории летописных северян выделилось семь групп концентраций поселений, которые были отождествлены с «малыми племенами» (Узянов A.A., 1991. С. 153-154. Рис. 5). Вызывает возражения сама интерпретация групп как «малых племен», которая, кроме географического принципа выделения, не имеет каких-либо аргументов. Но общий подход можно расценить как открывающий новые исследовательские перспективы. A.A. Узяновым был сделан и еще один чрезвычайно важный для понимания характера исторических процессов вывод. Сравнительный анализ ро-менских и древнерусских памятников Посемья показал, что на рубеже двух исторических эпох система расселения в регионе претерпела принципиальные изменения (Узянов A.A., 1985а; 1993; Кашкин A.B., Узянов A.A., 1987).

Несмотря на известные сложности 1990-х гг., именно с этого времени археологические исследования в регионе приобрели поступательный и стабильный характер, при этом был в определенной мере преодолен «ромен-ский» перекос. В свою очередь, выявление пласта поселенческих древностей этапов становления древнерусской культуры позволило уточнить характер финала роменцев. Первые результаты изучения культурных напластований в Курске, которые, как считалось долгое время, были практически уничтожены современной застройкой, позволили выявить динамичную картину развития города (Енуков В.В., 1998а). В середине 1990-х гг. нами была сформулирована гипотеза, согласно которой в поисках «Посемья» и «семичей» необходимо обратиться к эпохе, по времени предшествующей началу широкой колонизационной деятельности Руси в восточном от Среднего Поднепровья направлении (Енуков В.В., 1992а; 1995; 1997; 1998а; 19986). В это же время к проблеме путей развития Посемья в «докиевский» период обратились Ю.Ю. Моргунов и С.П. Щавелев, которыми была предпринята попытка на основе привлечения самого широкого круга источников определить место, которое занимал Курск и его округа в процессе формирования русской государственности. Построения авторов, касающиеся направлений колонизации, предпринятой в IX в. «северными конфедератами», к которым отнесены скандинавы, кривичи и частично новгородские словене, существенным образом отличаются от общепринятой в историографии картины взаимоотношений во 2-й половине IX в. Северной и Южной Руси (Моргунов Ю.Ю., Щавелев С.П., 1997). Положения этой работы имеют принципиальное значение для темы нашего исследования, в связи с чем они будут подробно проанализированы ниже.

На протяжении 1990-х гг. «северянская» тематика с позиций археологических источников активно разрабатывалась A.B. Григорьевым. Публикации ряда статей (1990а; 19906; 1993а; 19936 и т.д.) подводит итог опубликованная в 2000 г. монография «Северская земля в VIII - начале XI века по археологическим данным». Автор выдвинул гипотезу органичного и взаимовыгодного существования Северской земли под протекторатом Хазарии, в результате чего ремесленная деятельность северян атрофировалась. Специально «по-семьская» проблематика в книге не рассматривается, хотя автор вскользь высказывает сомнение в том, что Посемье могло сформироваться в IX-X вв. (Григорьев A.B., 2000. С. 197-199).

В начале 2000-х гг. автор настоящего исследования подвел в ряде работ некоторые итоги изучения Посемья, в первую очередь, на «племенной» стадии его развития. В них были развиты высказанные ранее идеи, при этом предлагались аргументы в пользу сложного характера сформировавшейся племенной структуры, имеющем отдельные признаки государственности (Енуков В.В., 2002; 2003а; 2004; 2005а; 20056).

Таким образом, следует констатировать, что комплекс вопросов, связанных с историей Посемья и Курской волости на начальных этапах его становления на сегодняшний день относится к числу недостаточно разработанных.

Теоретические основы и методы исследования. В исторической науке XIX - начале XX в. изучению славянских социумов накануне появления Киевской Руси уделялось достаточно скромное внимание, что объясняется двумя основными причинами. Во-первых, это было следствием лапидарности сведений письменных источниках. Во-вторых, самое широкое распространение имели построения, согласно которым Древняя Русь относилась к «родовому» или «общинному быту». Так, по мнению крупнейшего русского историка С.М. Соловьева, одним из главных условий, определивших ход русской истории, являлся «быт племен», а борьба «родовых отношений с государственными» началась в XII в. (Соловьев С.М., 1962. С. 270, 674-675). На этом фоне заметно выделялись взгляды основоположника «торговой теории» В.О. Ключевского. Как он полагал, образовавшиеся в середине IX в. «городовые области» или «торговые округи» и «варяжские княжества» нарушили единство племенных территорий, дав начало первой форме Русского государства -Киевскому княжеству (Ключевский В.О., 1987. С. 148-161).

Заметный рост интереса к истории восточнославянских племен наблюдается в 1920-1930-е гг., когда начинается активный процесс усвоения советской исторической наукой теории общественно-экономических формаций. Утверждается положение о феодальном характере Древнерусского государства. Эта мысль, правда, в достаточно общем виде, была высказана гораздо раньше, еще в трудах Н.П. Павлова-Сильванского, позднее развитых М.Н. Покровским и H.A. Рожковым (подробнее см.: Фроянов И.Я., 1990. С. 213— 221). Однако наиболее обстоятельно феодализм на Руси был обоснован в трудах Б.Д. Грекова. В его концепции выделялось два ведущих положения: земледелие как основа экономики Древней Руси, для доказательства чего, кстати сказать, привлекались археологические источники, и феодальная собственность на землю. В свою очередь, жесткие рамки формационного подхода неизбежно вели к поискам ростков феодализма в предшествующую эпоху. В результате Б.Д. Греков пришел к выводу о том, что период VI-VIII в. следует трактовать «.как время становления феодальных отношений и возникновения феодальной собственности у восточных славян» (Греков Б.Д., 1953. С. 116).

В 1930-40-е гг. высказывались мнения и о рабовладельческом характере ранних этапов формирования Киевской Руси. Построения Б.Д. Грекова вызвали замечания, сводившиеся главным образом к недооценке им уровня развития рабовладельческих отношений (см.: Кизилов Ю.А., 1969. С. 90-91; Фроянов И.Я., 1990. С. 235-240). Однако концепция «вотчинного» феодализма постепенно приобретает официальный характер.

В послевоенное время попытки обращения к артефактам при решении проблем славяно-русской истории постепенно множатся. Б.А. Рыбаков соотнес городища роменского типа с племенным союзом северян (Рыбаков Б.А., 1947. С. 94). С этим согласился П.Н. Третьяков, который предположил, что в VII-IX вв. у восточных славян южной зоны (поляне, древляне, вятичи, северяне и др.) появляются «организации примитивно государственного характера» - «племенные княжения» (Третьяков П.Н., 1953. С. 297-299). К.Н. Тар-новский особое внимание уделил появлению пахотных орудий труда с железными наконечниками, полагая, что именно они позволили повысить производительность труда и в конечном итоге способствовали появлению соседской общины (Тарновский К.Н., 1954).

Уже в начале 1950-х гг. становится ясно: ранний характер вотчинного землевладения, что являлось одним из основных положений концепции Б.Д. Грекова, не подтверждается источниками, так как даже в XI в. его следы имеют неясный характер. Этот пробел был «восполнен» Л.В. Черепниным, который пришел к выводу, что верховным собственником на землю на ранних этапах формирования Руси выступало государство в лице князя, а дани являлись формой феодальной ренты (Черепнин Л.В., 1953).

В 1950-е гг. близкую позицию занимает и Б.А. Рыбаков, в которой, однако, имеется некоторая специфика. В соответствующем разделе одного из томов фундаментального издания «Очерков истории СССР» при выделении предпосылок образования Древнерусского государства исследователь не случайно практически обходит стороной небесспорный вопрос о крупном землевладении. Тем не менее, хронологический период вызревания феодальных отношений находит полное соответствие в построениях Б.Д. Грекова. Б.А. Рыбаков также начинал его с VI в., когда сложился союз племен Русь, включавший в себя и северян с Курском как крайним пунктом на востоке. По его мнению, «за У1-1Х вв. произошел на очень широкой территории распад родовых связей и выделение дружин, обусловленные развитием славянского хозяйства» (Рыбаков Б.А., 1958. С. 877). Структуру предгосударст-венного общества представляется в виде иерархической цепочки община-племя-союз племен. Позднее Б.А. Рыбаков предположил, что сложившаяся в У1-УИ вв. Русь представляла собой «союз союзов», одним из которых являлись северяне (Рыбаков Б.А., 1981. С. 40-44). В целом в предложенной «новой концепции предыстории Киевской Руси» возобладали, по сути дела, идеи автохтонности, уже подвергшиеся обоснованной критике (Артамонов М.И., 1967), что отложило свой отпечаток и на предложенную политогенетическую схему развития славян.

Взгляд на дань как форму раннефеодальной эксплуатации постепенно занимает преобладающее в историографии положение (Рапов О.М., 1968; 1977; Кизилов Ю.А., 1969; Свердлов М.Б., 1978; 1983; Янин В.Л., 1981; Абрамович Г.В., 1981; Горский A.A., 1982; 1986; Милов Л.В., 1983). На общем фоне заметно выделялись концепции И.Я. Фроянова, соотносившего Киевскую Русь с родоплеменным обществом (Фроянов И.А., 1974; 1980), а также В.И. Горемыкиной и А.П. Пьянкова, отводивших особую роль в становлении государственности рабовладению (Пьянков А.П., 1980; Горемыкина В.И., 1982). Заметного распространения эти построения не получили, вызвав немало критических замечаний (Свердлов М.Б., 1978. С. 49-50; 1983. С. 14-16; Горский A.A., 1986. С. 77-78; Брайчевський М.Ю., 1990). Мнение о возможности перехода к феодализму, минуя рабовладение, уже достаточно прочно вошло в советскую историографию (Мейман М.Н., Сказкин С.Д., 1960).

Среди сторонников «государственного» феодализма по отдельным позициям имелись и расхождения, в некоторых случаях довольно заметные. Так, часть исследователей допускала одновременное появление государственной и вотчинной форм собственности (Л.В. Черепнин, Б.А. Рыбаков. М.Б. Свердлов), другие считали государственную собственность первичной (О.М. Рапов, Ю.А. Кизилов, Я.Н. Шапов, В.Л. Янин) (см.: Сахаров A.M., 1973; Горский A.A., 1986). Подавляющим большинством исследователей признавался соседский характер славянской общины накануне образование Руси, против чего выступил Г.В. Абрамович, который попытался обосновать тезис «.о преобладании большой семьи как основной ячейки социально-экономической ячейки общества восточных славян в канун образования Киевского государства». Гнезда поселений, которые выделил Б.А. Рыбаков, представляли собой территориальные объединения больших семей - верви, а существование в ней «лучших» и «нарочитых» мужей указывает на ее расслоение.

Большая семья являлась главным препятствием в процессе разложения общинно-родового строя. И только в конце X - начале XI в. начинается процесс распада большой семьи, что обусловило переход от сельской общины к соседской (Абрамович Г.В., 1981. С. 63-64, 73-74).

Б.А. Рыбаков действительно обратил внимание на существование гнезд поселений, однако он учитывал только городища и специально оговаривал, что эта структура характерна для Днепровского Левобережья, причем ряд таких крупных средоточий отметил в Посемье (Курск, Рыльск, Гочево) (Рыбаков Б.А., 1958. С. 852). Однако, как мы увидим, именно здесь лучше всего археологически фиксируются следы проживания малых семей, обычно соотносимых с соседской общиной. В свою очередь, A.A. Горский убедительно показал, что к соседской общине, существующей на протяжении всего средневековья, вообще не вполне применим термин «разложение» (Горский A.A., 1982. С. 72-73).

В 1980-х гг. именно в работах A.A. Горского наиболее четко были сформулированы основные позиции генезиса «государственного» феодализма, который, по его мнению, имел три генетически связанных предпосылки: переход к пашенному земледелию с применением железных орудий труда, возникновение соседской общины и формирование военно-дружинной знати, которая отрывается от массы производителей и переходит к их эксплуатации в налоговой форме. Вотчинная собственность признается вторичной формой феодальной собственности. Ей предшествовал процесс складывания государственной или корпоративной земельной собственности, которая реализовалась через систему даней-налогов с лично свободного населения. A.A. Горский поддержал и развил двухступенчатую структуру славянских догосударственных обществ — «племенные княжества» (ПК) и «союзы племенных княжеств» (СПК), при этом, вслед за Б.А. Рыбаковым, отнес «се-мичей» к редким случаям дошедших до нас «мелких общностей» - ПК (Горский A.A., 1982; 1986; 1988).

Разработка методологических основ генезиса русской государственности в 1990-х гг. приобретает определенную специфику. Солидный запас наработок предшествующего времени, естественно, не был забыт, являясь в немалой степени их логическим продолжением. Однако становятся заметными веяния нового времени: в публикациях наблюдается отказ от «феодальной» терминологии (Горский A.A., 1993. С. 157), появляются работы, отрицающие если не полностью, то в заметной части, результаты исследований советского периода (Даркевич В.П., 1997). Наконец возникает возможность спокойно, без оглядок на официальную идеологию, обратиться к проблеме роли норманнов и Хазарии в становлении русской государственности (Петрухин В.Я., 1994). Как ответная реакция, в отдельных исследованиях опять утверждается полное отрицание участия североевропейского элемента в политогенезе, вплоть до создания «новой гипотезы происхождения государства на Руси» с очередным объявлением славянского происхождения Рюрика (Анохин Г.И., 2000) или южнобалтийского (не скандинавского) всех варягов (Фомин В.В., 2004).

В изучении методологических проблем истории на какое-то время наступает затишье. Признаком оживления в историографии, имеющим конструктивное начало, явилась работа Е.А. Мельниковой, опубликованная в 1995 г., отдельные положения которой были сформулированы несколько ранее (Мельникова Е.А., 1993; 1995). Автор, корректно оценивая и используя достижения науки советской эпохи и привлекая современные наработки в других областях гуманитарных знаний, в первую очередь, в социальной антропологии, пришла к следующим выводам. «Окняжение» земель, что подразумевает их присоединения к ядру Древнерусского государства, «.не означает одновременного и автоматического перехода к князю верховной собственности на землю». Отчуждение прибавочного продукта в виде полюдья не несет в себе элементов ни рабовладения, ни феодализма, так как эта форма хорошо известна еще при первобытнообщинном строе. В данном случае речь идет о коллективной собственности социальных верхов или социальных групп, которые различаются по их отношению к продукту производства, но не к средству производства (к земле при феодализме), в чем заключается их принципиальное отличие от классов. Такое общество определяется как стратифицированное. Только при становлении частной собственности на землю социальная стратификация перерастает в классовую. Именно поэтому многие историки рассматривали период с середины XI по начало XII в. как рубеж, после которого можно говорить о сколько-нибудь оформившихся феодальных отношениях на Руси. Однако при этом существование в 1Х-Х вв. государства не вызывает сомнений, о чем свидетельствует фиксация его признаков (отчужденная от народа власть, функции которой выполняются особой системой органов и учреждений; постоянно функционирующая система налогообложения, наличие права, закрепляющего систему норм, которые обеспечивают функционирование общества; наличие территории, на которую распространяется государственная власть), которые, правда, в целостном виде характерны уже для сложившегося государства.

В числе предпосылок возникновения государства выделены внутренние, создаваемые производящим хозяйством и ведущие в первую очередь к стратификации общества, и внешние (война и торговля), которые, как правило, дают результат только в совокупности. На стадии «племенного» или «ранжированного» общества возникает соподчиненность территориальных образований различного уровня (местных, областных, региональных), которой соответствует иерархия вождей. Потестарно-политические структуры (сЫе£с!от -«вождийство») возникают на основе производящего хозяйства и имеют своим назначением перераспределение избыточного продукта, поддержание экономических и социальных структур, сложившихся в обществе, организацию общественного труда (строительство укреплений, погребальных монументов, трудоемкие виды хозяйственной деятельности). Возникновение системы перераспределения является основой для будущего формирования аппарата государственного управления. «Вождийства» являются предшественниками всех известных примитивных государств. Что касается раннего периода становления Руси (до распространения крупного землевладения), то Е.А. Мельникова выносит его за рамки формационных определений.

Мы не случайно подробно остановились на построениях Е.А. Мельниковой, которые имеют, на наш взгляд, показательный характер, что можно свести к двум основным аспектам. Условно их можно определить как «сходство и различие» с результатами исследований предшествующего времени. Сходство выражается в близости с некоторыми положениями концепции «государственного» феодализма, что особенно заметно при выделении предпосылок возникновения института государственности. Главное же отличие заключается в трактовке характера Русского государства в X-XI вв. Многие сторонники «государственного» феодализма, в том числе и стоявший у истоков формирования концепции JI.B. Черепнин, выделяли это время в особый период, хотя в пределах XI столетия верхняя хронологическая грань могла варьировать, а сам он определялся как неотъемлемая часть феодальной формации (Новосельцев А.П., Пашуто В.Т., Черепнин JT.B., 1972. С. 165— 166; Черепнин Л.В., 1981. С. 76, 101; Абрамович Г.В., 1981. С. 70-74; Горский A.A., 1982). Е.А. Мельникова приходит к аргументированному выводу о том, что этот период выходит за рамки формационных определений, а отчуждение избыточного продукта не является формой феодальной ренты. В качестве доказательной базы использованы результаты этнологических исследований, что позволило несравненно подробнее, нежели ранее, остановиться на характере «докиевских» социумов славян. Правда, Е.А. Мельникова обращается только к истории «северных конфедератов», в результате чего появляется некоторая недосказанность. Признавая необходимость существования взаимосвязи внутренних и внешних предпосылок образования государства, исследователь вынуждена была сделать акцент на последних (дальняя торговля), что объясняет ограниченным характером основных - археологических - источников по данному периоду.

В 2002 г. выходит в свет объемная работа Е.А. Шинакова, посвященная политогенезу славян до ранних этапов сложения Древнерусского государства (Шинаков Е.А., 2002). Автор выступает сторонником многообразия форм становления государственности при общих стадиально-этапных чертах. Вариативность политогенеза в немалой степени объясняется потестарными традициями, которые с учетом ландшафтно-географических и этнокультурных особенностей, а также внешних влияний, позволяют выделить в IX-X вв. «56 регионов» потестарности. По мнению автора, эти образования обладали «разноуровневостью» и «разнотипностью», однако в целом соответствовали этапу «вождеств» (chiefdom). Основу одного из них - Юго-Восточного - составляли северяне. В политогенезе региона выделяется пять этапов, при этом четвертый соотносится с протогосударственным образованием, которому с позиций этнографии ПВЛ соответствовали северяне, вятичи и какая-то часть радимичей, с точки зрения археологии соответствующие носителям боршев-ской и большей части роменской культур.

Экономические основы политогенеза Е.А. Шинаков только затрагивает, специально не анализируя. Тем не менее, исследователь в подробным историографическом обзоре в основном согласен с построениями Е.А. Мельниковой (Шинаков Е.А., 2002. С. 27-28). Возражения сводятся к следующему. Е.А. Мельникова, говоря о разных формах вождеств, в результате называет только одну - теократию. Е.А. Шинаков выделяет таких форм пять, в том числе «теократическую конфедерацию племен», однако при этом оговаривая «разную степень достоверности» их вычленения и характеризуя структуру власти и систему управления только в двух из числа выделенных потестар-ных регионов - Юго-Западном и Северном. Реконструкции в данном случае имеют элементы допущений и гипотез, что в целом абсолютно естественно с учетом состояния источниковой базы (Шинаков Е.А., 2002. С. 138-143).

Не согласен Е.А. Шинаков с заменой Е.А. Мельниковой термина англо-американской социальной антропологии «военное» (military) государство на «дружинное» (Шинаков Е.А., 2002. С. 28, 30-33). В целом это замечание справедливо, и элемент неадекватности имеет место. Однако с сутью мысли Е.А. Мельниковой о роли дружины, которая, будучи военной организацией, начинает выполнять функции зарождающегося государства, можно согласиться. Кстати сказать, государство при Ольге и Святославе Е.А. Шинаков определяет с оговорками как «потенциально дружинное», при Владимире как «дружинное» (Шинаков Е.А., 2002. С. 213, 277-289).

Заметная близость наблюдается и в оценке международной торговли, которая рассматривается как главный фактор возникновения городов Восточной Европы, оказавший заметное влияние на первоначальное развитие государства (Шинаков Е.А., 2002. С. 142, 174-175). Фактически к определяющей роли торговли в возникновении на территории Северной Руси, как городов, так и раннегосударственных структур, пришел Е.А. Носов, который в своем исследовании неоднократно обращается к построениям Е.А. Мельниковой, солидаризируясь с ними. Следует, однако, отметить, что при этом он не отрицает и внутренних факторов развития политогенеза. Суть его позиции сводится к стремлению доказать вариативность его форм, одна из которых в немалой степени как раз и определялась дальней торговлей (Носов Е.А., 2005). Мысль об изначально более высокой торговой активности населения Северной Руси по сравнению с Южной получает распространение (Макаров H.A., 2005. С. 7), при этом отмечается, что Южная Русь была вовлечена в более разветвленную систему торговли (Ениосова Н.В., Сарачева Н.В., 2005). В целом роли торговле в процессах урбанизации и государствообразования начинает уделяться повышенное внимание. Интересно, что появляются работы, в которых формационный подход в определении сути Киевского государства сочетается с некоторыми взглядами Е.А. Мельниковой (Моця О.П., 2001. С. 42).

Подведем итог краткому анализу изучения основ развития восточнославянского общества в VIII-XI вв. Представленный обзор ни в коей мере не претендует на полноту охвата, что явно выходит за рамки заявленной темы. В этом тем более нет необходимости, что список исследований, в том числе и недавних, с историографическим анализом древнерусской проблематики весьма обширен (Шушарин В.П., 1964; Свердлов М.Б., 1983. С. 3-17; Фроя-нов И .Я., 1990; Шинаков Е.А., 2002. С. 10-33 и т.д.). Изначально обращение к разработкам общих вопросов русской государственности имело целью выявить общие тенденции развития методологических подходов к решению проблемы социально-политического развития восточнославянского общества на рубеже двух исторической эпох, условная граница между которыми приходится на время возникновения Киевской Руси. Строго говоря, употребление определения «догосударственный» период применительно к IX, а в большей степени, к X в., не совсем корректно. Во-первых, в это время государственные институты развивались не только в рамках Южной (в понимании А.Н. Насонова) и Северной (с центром в Новгороде) Руси. Во-вторых, в это время у славянских объединений за пределами Руси вызревают элементы собственной государственности. Можно только присоединиться к мнению Е.А. Шинакова о двухуровневосш социально-политической структуры Руси в IX - 1-й половине X в. К первому из них относится собственно Русь или «Росия» Константина Багрянородного, в которой еще заметны пережитки ро-доплеменной системы управления. На наш взгляд, положение собственно Руси в это время с позиций потенций государственного развития можно определить как «первой среди равных». Второму уровню соответствуют «славянские» политические организмы, стоявшие на разных ступенях развития, однако, по крайней мере, некоторые из них уже имеют признаки государственности. Образования второго уровня могли быть связаны какими-то отношениями с Русью («пактиоты»), однако могли существовать «параллельно». Примером последнему является заметная часть Днепровского Левобережья -«северянско-вятичское протогосудартсво» (Шинаков Е.А., 2002. С. 156-163). По мнению Е.А. Шинакова, «двухуровневость» присуща в основном переходному периоду между вождествами и ранним государством, которое окончательно оформляется при Владимире (Шинаков Е.А., 2002. С. 186).

Наиболее продуктивное, на наш взгляд, методологическое направление, которое в отечественной историографии постепенно складывалось в течение последней четверти века, в своей основе сочетает ряд результатов наработок советской историографии и англо-американской социальной антропологии. Ее сторонников отличает эволюционный подход к решению политогенети-ческих проблем. Однако научное направление «эволюционистов» включает в себя несколько течений (см.: Альтернативные пути цивилизации, 2000). Наибольшее распространение в отечественной науке получил «стадиальный эволюционизм», сформулированный в работах Э. Сервиса, М. Фрида, Р. Кар-нейро, что, на наш взгляд, вполне объяснимо. Так, исследования Р. Карнейро в немалой степени обращены к стадиальной последовательности в развитии вождеств предгосудартсвенного периода (Карнейро Р., 2000), представление о котором в конкретных условиях Восточной Европы было достаточно схематичным. Кроме того, в концепции стадиальной последовательности фиксируются явления, имеющие аналоги из числа известных в «племенной» истории восточных славян. Неслучайно в современных методологических исследованиях российских историков использованы результаты наработок представителей этого направления (Е.А. Мельникова, Е.А. Шинаков, отчасти E.H. Носов).

Эти построения в основном разделяет и автор настоящей работы. Следует подчеркнуть, что многие исследователи 1960-80-х гг. объективно подошли вплотную к пониманию стадиальности, однако в силу идеологического диктата не могли (или, все-таки, не хотели) отойти от «феодальной» терминологии применительно к ранним этапам русской государственности. В рамках концепции государственного феодализма появилась схема двухчастной структуры славянских племен предгосударственного периода (В.Т. Па-шуто, В.В. Мавродин, И.П. Шаскольский, Б.А. Рыбаков, A.A. Горский), детализации которой в немалой степени посвящена настоящая работа.

Итак, на сегодняшний день разработаны методологические основы, позволяющие понять сущность и реконструировать процессы социально-политического развития восточных славян накануне возникновения Киевской Руси, периода ее «сосуществования» с социумами, находящимися на разных уровнях политогенеза. В тоже время целостные исследования с учетом данных всех возможных источников, несущих историческую информацию и посвященных становлению и развитию отдельных восточнославянских вож-деств, выявлению путей их инкорпорации в Древнерусское государство, до сих пор остаются редкими. В гораздо большей степени это утверждение справедливо по отношению к структурным компонентам вождеств.

В основу исследования был положен комплексный анализ разнообразных источников, главным принципом использования результатов которого является совпадение и непротиворечивость полученных результатов. К числу конкретных методов, позволяющих извлечь историческую информацию для дальнейшего ее синтеза, относятся сравнительно-исторический, типологический, статистической обработки материалов, картографирования, а также гидронимический, стратиграфический, планиграфический и топографический анализы.

Источниковая база исследования. Вопросы реконструкции истории славян Восточной Европы догосударственного периода отличаются исключительной сложностью, что во многом объясняется крайней лаконичностью летописных сведений, нередко к тому же имеющих наслоения легендарного характера. Кроме того, в главном из письменных источников - «Повести временных лет» - упоминаются, как правило, только крупные социально-политические образования. По терминологии разных исследований это -«союзы племен» или «союзы племенных княжений», «славиний», «вождеств». Описание жизни и быта населения таких объединений имеет налет «киевской» тенденциозности, при этом более мелкие структурные формирования вообще выпадают из поля зрения летописца.

На этом фоне Посемье отличает «изобилие», хотя, естественно, весьма относительное, сведений, что особенно заметно при его сравнении с образованиями примерно того же социально-политического «ранга». Информация о ранней истории Курска содержится в «Житии Феодосия Печерского», источнике сложном и многоплановом, который, несмотря на длительную историю изучения, до сих пор вызывает споры (Житие Феодосия Печерского, 1978). Сама датировка произведения дискуссионна. Нередко в литературе отправной точкой отсчета является дата пострижения Феодосия - 1032 г., что является результатом поздней редакторской правки. Соответственно, при этом переезд семьи Феодосия в Курск относится еще к более раннему времени -концу X в. Но ряд косвенных фактов позволяет считать, что пострижение не могло произойти ранее 1051 г. (Склярук В.И., 1988. С. 318-320), хотя при этом нельзя полностью исключить и 40-е гг. XI в. (Карпов Ю.А., 1997). В «Житие» сообщается, что семья Феодосия по велению князя переселилась из правобережного Василева в Курск. Однако Ярослав Мудрый не мог отправить ее в левобережный город, находящийся во владениях Мстислава, до смерти последнего в 1036 г. (Склярук В.И., 1988. С. 320). Вероятнее всего, отец Феодосия получил приказ переехать в далекий Курск вскоре после этого, если не сразу же, в связи с необходимостью реорганизации власти на вновь отошедших к Киеву землях. Таким образом, житийное описание Курска относится к сер. XI в.

В «Поучении» Владимира Мономаха упоминаются «семечи» или «сем-цы» (ПВЛ. С. 159, 160). Варианты трактовки этого понятия предлагались самые разнообразные (см.: Орлов A.C., 1946. С. 184-187; Щавелев С.П., 1997в), однако в исследованиях последнего времени в них, как правило, видят название «племени», которое во времена Владимира Мономаха уже представляло собой анахронизм. Не подлежит сомнению существования раннего пласта сведений и в «Слове о полку Игореве» (Слово о пълку Игорев»Ь, 1985). Среди них имеются отдельные географические реликты, в первую очередь, связанные с «польским» коридором, который пролегал по водоразделу Сейма и Пела. Эти сведения совпадают с многочисленными следами языков «поля» в летописных статьях широкого хронологического диапазона, анализ которых дает основания для вывода о территориальном единстве двух регионов, составляющих Посемье - «сеймского» и «псельского».

Исключительную ценность имеют упоминания в летописях «Посемья» как особого региона Древнерусского государства. Их контекстный анализ позволяет определить относительную хронологию этого понятия, а также предположить его изначальную социально-политическую сущность. В некоторых случаях оказалось возможным привлечь сведения письменных источников нового времени, что, в первую очередь, касается историко-географических представлений. К их числу относятся «Переписи польских дорог». В исследовании этот документ использован в ранней публикации И.Д. Беляева (1846 г.). Немаловажными при реконструкции исторической топографии, внешние проявления которой практически уничтожены, являются описания Курского острога и план перепланировки города по конфирмату Екатерины II.

Высокую степень значимости при изучении заявленной темы являются данные археологии. Процесс формирования этих принципиально новых для исторических реконструкций источников относится к XIX в. Начало полевых исследований Посемья было положено в 1828 г. раскопками курганов Гор-нальского комплекса, проведенных А.И. Дмитрюковым (Дмитрюков А. И., 195554; 1863. С. 512). Несмотря на суммарное изложение части результатов исследований, сведения о раскопках курганов в Суджанском и Рыльском уездах, также как и полученные позднее материалы ряда других средневековых кладбищ, до сих пор сохраняют свою значимость. К сожалению, в немалой степени это объясняется тем, что активная хозяйственная деятельность в условиях плодородной черноземной зоны привела к уничтожению подавляющего большинства курганных могильников на территории Посемья.

История археологического изучения «курских древностей» вплоть до начала XXI в. на сегодняшний день подробнейшим образом проанализирована в целом ряде работ, в том числе монографического характера (Щавелев С.П., 1997а; 19976; 2002а; Кашкин A.B., 1998; Зорин A.B., Стародубцев Г.Ю.,

Шпилев А.Г., 2000), а также докторской (Щавелев С.П., 20026) и кандидатской (Старобудцев Г.И., 2006а) диссертациях. Это делает возможным в дальнейшем останавливаться только на наиболее значимых событиях в деле становления археологических знаний, к числу которых, несомненно, относится деятельность Д.Я. Самоквасова. Исследования одного из патриархов российской археологии имели самую широкую географию, однако немало сил им было отдано как изучению памятников Северской земли в целом, так и По-семья в частности. Первые раскопки Д.Я. Самоквасов провел в 1872 г. на курганах округи Горналя, продолжив, по сути дела, изыскания А.И. Дмитрю-кова. Наибольшую известность в числе курских исследований ученого получили масштабные раскопки курганов в Гочеве, проведенные Д.Я. Самоквасовым в 1909 г. незадолго до смерти. Прекрасное издание результатов достойно увенчало проведенные на высоком для того времени уровне полевые исследования (Самоквасов Д.Я., 1915а; 19156).

Некоторая активизация полевой деятельности курских краеведов после революции была прервана в конце 1920-х - начале 1930-х реорганизациями, «чистками», а потом и закрытием краеведческих структур, что соответствовало курсу внутренней политики советского государства (Щавелев С.П., 2002а. С. 28-41). Вплоть до Великой Отечественной войны пополнение ис-точниковой базы было крайне скупым и отрывочным. Этот период завершился раскопками Б.А. Рыбакова в 1937 и 1939 гг. на городище Крутой курган в Гочево. Были получены интереснейшие материалы, о чем можно судить по кратким упоминаниям результатов, которые, однако, остались неопубликованными, а большая часть коллекции находок утеряна и депаспортизиро-вана.

В послевоенные годы наблюдается постепенное расширение объемов полевых исследований. Именно на это время приходится значительное повышение уровня методики раскопок, что существенным образом повышает информативность полученных материалов. Немалую роль в этом сыграло повышение требований отдела полевых исследований ИИМК (позднее ИЛ) АН

СССР. Ярким примером тому являются исследования археологического комплекса у д. Липино на Сейме, которые проводились Деснинской экспедиции ИИМК АН СССР под руководством сначала М.В. Воеводского (1947 г.), а после его безвременной кончины-П.И. Засурцева (1948-1949, 1951 гг.). Хорошо документированные раскопки курганов, грунтового могильника, городища и селища заложили принципиально новые основы формирования базы археологических данных, часть которых была издана (Воеводский М.В., 1949; Розенфельдт Р.Л., 1958; Засурцев П.И., Лисицына Н.К., 1968). Тем не менее, в определенной мере сказались рецидивы предшествующего времени. Так, по словам Н.К. Лисицыной, большую коллекцию керамики из раскопок Липинского городища Курский краеведческий музей отказался принимать, и она, за неимением места для хранения, была выброшена.

В целом 1950-1960-е гг. характеризуются неспешным, но поступательным пополнением источников. Были проведены раскопки городищ у д. Шук-линка (Никольская Т.Н., 1958), в урочищах Лысая и Кудеярова горы (Алихо-ва А.Е., 1962). Опережающими темпами идет исследование раннеславянских древностей, до этого малоизвестных. Работами Э.А. Сымоновича на ряде поселений в бассейне Сейма и Е.А. Горюнова на верхнем Пеле была открыта новая страница в истории славянского этногенеза, важной вехой в изучении которой стало специальное монографическое исследование (Горюнов Е.А., 1981). Ю.А. Липкинг изучил хрестоматийные могильники колочинской культуры у хут. Княжий и д. Лебяжье (Липкинг Ю.А., 1974).

1970-1980-е гг. стали важным этапом в изучении Посемья, что определяется двумя аспектами. Во-первых, на его территории активизируется изучение средневековых памятников, правда, главным образом, роменской культуры. В совокупности с проведением сплошных разведывательных работ это привело к принципиальному изменению источниковой базы. Во-вторых, появляется работы, в которых затрагиваются ранние этапы истории формирования Курской волости, включая «докиевский» период.

Важной вехой в изучении Посемья стали раскопки Большого Горналь-ского городища в 1971-73 гг. Скрупулезные наблюдения стратиграфического характера сделали этот памятник эталонным для роменской культуры в целом (Башилов В.А., Куза A.B., 1977; Куза A.B., 1981). A.A. Узянов крупными площадями изучил целый ряд роменских памятников в бассейне р. Тускарь: курганы и городище у д. Мешково, городище 2 у д. Переверзево, селище 1 у д. Жерновец (Узянов A.A., Смирнов Ю.А., Верещинский Л.И., 1979; Узянов A.A., 1980; 1981; 1982а; 1983; 1984; 19856; 1986). С 1988 г. экспедицией Курского государственного университета (тогда - пединститута) под руководством автора ведутся планомерные исследования памятников Посемья. Первый же сезон стал знаменательным: раскопками на территории Курска были выявлены остатки древнейших укреплений из числа известных на сегодняшний день.

Планомерные работы 1970-80-х гг. по выявлению новых памятников в совокупности с накопленными до этого материалами послужили основой для создания свода археологических памятников региона, составителем которого стал руководитель этих исследований A.B. Кашкин (АКР. Курская область, 1998. Ч. 1; 2000. Ч. 2). На основе полученных данных появилась возможность проведения сравнительного анализа системы расселения Посемья и смежных регионов.

В 1990-е гг. изменяется характер археологических исследований, что наиболее отчетливо прослеживается в организационных началах: полевые изыскания в заметно большей степени стали проводиться «местными» археологами, тогда как доля раскопок под руководством ученых признанных научных столиц постепенно сокращается. Вплоть до 1995 г. М.В. Фроловым проводятся начатые еще в 1988 г. исследования многометровых напластований на Горе Ивана Рыльского (Фролов М.В., 1994). В 1994 г. раскопки ранне-славянских памятников велись A.M. Обломским, одним из «побочных» результатов которого было спасение хорошо теперь известного Гапоновского клада 2-й половины VII в. (Гавритухин И.О., Обломский A.M., 1996). Ни на один год не прерывались исследования археологической экспедиции Курского государственного университета. В 1990-е - начале 2000-х гг. были стационарно изучены древнейшие города Посемья - Курск и Рыльск, городище и селище Липинского археологического комплекса, Ратское городище, поселения у хут. Студеновский, курганы колочинской культуры у д. Артюшково. В 1994 г. сотрудниками Курского археологического музея были возобновлены исследования Гочевского археологического комплекса (Стародубцев Г.Ю., 20066; Зорин A.B., 2005), проведены раскопки на городищах в Люшинке и Капыстичах (Зорин A.B., 2003), кургана с роменских трупосожжением в Шуклинке (Зорин A.B., 1999).

К началу XXI в. база данных археологии значительно пополнилась, что сделало возможным проведение на ее основе реконструктивных исследований. Заметная часть материалов, использованная в работе, была получена в ходе исследований археологической экспедиции КГУ под руководством автора. Особо следует отметить раскопки в Курске и на территории Липинского комплекса (изучено около 10 га), результаты которых принципиально изменили представление о ранних этапах становления волости в составе Киевской Руси. При работе были использованы архивы ИА РАН, КГОМА, НИИ археологии юго-востока Руси, в которых хранятся научные отчеты о полевых исследованиях. Сведения о результатах раскопок Липина удалось заметно пополнить материалами личного архива П.И. Засурцева, часть которого была передана автору и теперь находится в КГОМА. Были проанализированы, а частью предварительно паспортизированы, коллекции находок, хранящиеся в КОКМ, КГОМА, НИИ археологии юго-востока Руси КГУ, Рыльском краеведческом музее.

При анализе социально-экономического развития Посемья важны нумизматические материалы, и в первую очередь клады (Зорин A.B., Стародубцев А.Г., Шпилев А.Г., 2000. С. 275-340). В последнее время их список заметно пополнился за счет введение в научный оборот находок из частных коллекций (Молчанов A.A., Селезнев А.Б., 2000; Петров П.Н., Калинин В.А.,

2004). Монетные клады, с одной стороны, позволяют провести реконструкцию конкретных маршрутов торговых путей и определить место семичей в организации дальней торговли, а с другой, являются первоклассным источником по истории денежно-весовых систем русского средневековья, причем Посемье стояло на магистральном пути их становления и развития.

Заметно дополняют информацию по истории региона данные металлографии, гидронимики, археозоологии, палеопочвеведения, геобурения, которые при решении некоторых вопросов (например, хазаро-северянские отношения, историко-географические и топографические реконструкции, специфика хозяйственной деятельности и т.д.) играют, как будет показано ниже, ведущую роль.

В целом с точки зрения состояния источниковой базы Посемье представляет собой прекрасный исследовательский полигон, позволяющий рассмотреть процесс формирования сложной социально-политической структуры догосударственной эпохи и характер судеб племенного населения в составе древнерусской волости.

Научная новизна исследования заключается в следующем.

1). Впервые предпринимается попытка изучения истории восточнославянского социума, представлявшего собой этнополитический компонент союза племенных княжений, начиная со стадии его формирования и заканчивая периодом его инкорпорации в структуру русской государственности. «Семичи» представляют собой пока единственный пример формирований подобного рода у восточных славян.

2). В работе приводятся доказательства в пользу того, что Посемье накануне активной фазы колонизационной деятельности Руси превратилось в наиболее развитый в социально-экономическом, а, возможно, и социально-политическом, отношении регион союза племенных княжений «северы». Являясь «составляющей» северянского объединения, Посемье со временем становится, судя по всему, его ведущим компонентом, который по своим масштабам сопоставим, а в ряде случаев даже превышал известные нам племенные союзы. В связи с этим факт сохранения в летописях памяти о «По-семье» вплоть до 2-й половины XII в. является вряд ли случайным.

3). Пример Посемья дал основания для предположения о возможности существования в восточнославянских объединениях не двух-, а трехступенчатой социально-политической структуры. В результате было обосновано новое понятие - «сложное племенное княжение».

4). Посемье в середине X в. приобретает отдельные черты, свойственные раннегосударственным образованиям. Наиболее ярко это проявилось в целостности территории, на которую распространялась власть сложившихся по-тестарых структур, а также в существовании «единого экономического пространства», пределы которой совпадали с ареалом так называемой «северной» денежно-весовой системы в ранний период ее существования.

5). В работе было предложено решение комплекса вопросов, связанного с судьбами семичей, которые, по мнению автора, во многом определялись политикой киевских князей. Его археологическим отражениям является крайне спорная проблема взаимоотношения роменской и древнерусской археологических культур. Границы новой территориально-административной единицы Древнерусского государства с центром в Курске совпали с пределами племенного Посемья. Это, вероятнее всего, свидетельствует о кратковременности, если не об «одномоментности» акта присоединения, сопровождавшегося крупной военной компанией, организованной Киевом.

Практическая значимость работы. Полученные результаты могут быть использованы в фундаментальных исследованиях, посвященных проблемам образования Древнерусского государства и изучению восточнославянских социумов «докиевского» периода, в учебных курсах истории России, археологии, этнологии, истории регионов.

Апробация исследования. Основные положения исследования были изложены в докладах на научных конференциях в Воронеже (1989 г.), Бело-полье (1994 г.), Чернигове (1995 г.), Харькове (1997 г.), Липецке (1998, 2006 гг.), Москве (1999 г.), Сумах (2003 г.), Курске (2003-2004, 2006 г.), Ельце

2005 г.), а также в 50 публикациях, в том числе двух монографиях, общим объемом около 60 а. л. Отдельные разделы исследования были выполнены в рамках научно-исследовательских проектов, получивших на конкурсной основе гранты (Енуков В.В., 2006а), результатам реализации которых была дана положительная оценка. К их числу относятся проекты «Малые и средние города юго-восточной Руси: становление и развитие в условиях средневековья» (Министерство науки РФ, 1999-2003 гг., проект № 01.2.00 310807), «Проведение археологических разведок в бассейне курского течения Сейма» (Федеральная целевая программа «Интеграция науки и высшего образования России на 2002-2005 гг.», 2003-2005 гг., проект № Э3026/1715, выполнен совместно с ИА РАН), «Генезис древнерусской волости (на примере Курска и его округи)» (Научная программа Минобразования России «Университеты России», 2004 г., проект № ур. 10.01.052), «Малая волость-княжение в условиях феодальной раздробленности (на примере Курска и его округи)» (Научная программа Минобразования России «Университеты России», 2005 г., проект № ур.10.01.476), «Формирование планировочной структуры малых городов Древней Руси: дом, двор, усадьба, улица (по материалам Липинского археологического комплекса)» (РГНФ, 2005-2006 гг., проект №05-01-72100а/Ц), «Изучение усадьбы Е Липинского археологического комплекса» (РГНФ, 2005 г., проект №05-01-18066е), «Изучение социально-пространственных структур населения юго-восточной Руси в 1Х-ХШ вв.» (тематический план Минобрнауки РФ, 2006-2007 гг.), «История Юго-Востока Руси в свете материалов погребальной обрядности: кладбища древнего Липина» (РГНФ, 2007 г., проект № 07-01-72108 а/Ц).

Работа над диссертационным исследованием была завершена при выполнении проекта «На рубеже эпох: от «Посемья» к «Курьскому княженью» (РГНФ, 2006-2007 г., проект №06-01-00261а).

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных источников и литературы, списка сокращений, приложения с таблицами и иллюстраций.

Заключение научной работыдиссертация на тему "История Посемья - Курской волости на рубеже эпох"

Заключение

Анализ комплекса различных по своему происхождению источников показал, что известное в летописях понятие «Посемье» хорошо увязывается с самой крупной группировкой памятников роменской археологической культуры, расположенной на территории курского течения Сейма и верхнего Пела. Первоначальный этап развития социума был достаточно длительным (IX - начало X в.), а социально-экономические процессы имели плавный и поступательный характер. Вряд ли население Посемья избежало потрясений, связанных, главным образом, с опасностью, исходившей из степей, однако они не были фатальными.

Заметные изменения в жизни роменского населения Посемья приходятся на X в. Судя по всему, это было обусловлено как внутренними, так и внешними факторами. К числу первых следует отнести поступательное развитие сельского хозяйства, в первую очередь, земледелия. Начало распространения железных наконечников пахотных орудий приходится на волынцевское время. Результаты новаций в технике обработки земли не могли сказаться сразу. Последствия нововведений становятся заметными в X в. Так, на наш взгляд, именно с успехами в этой сфере следует связывать появление материальных основ для грандиозного фортификационного строительства, которое приходится на это время. В Посемье создается система из трех оборонительных линий, совпадающих с главными водными артериями: Пслом, Сеймом притоками (Тускарь и Рать) и Свапой. Отвлечение из сферы производства значительных трудовых ресурсов могло быть только в условиях увеличения прибавочного продукта. В рамках экономики, в которой результаты хозяйственной деятельности обеспечивали только физиологическое воспроизводство, это было бы невозможно.

Структура оборонительных линий подводит к еще одному выводу. Тяготение крепостей семичей к определенным пространственным отрезкам позволяет видеть в них именно продуманную систему, созданную в масштабах посемьского региона, рождение которой случайностью или стихийностью объяснить сложно. Другими словами, в реализации этого плана есть основания усматривать результат деятельности некой сложившейся властной структуры, имеющей как минимум, надобщинный, а, вероятнее всего, надплемен-ной характер. В пределах Северекой земли выделяются отдельные участки с цепочками городищ, в которых можно усмотреть системный подход к решению задач обороны (например, Горки-Азак (?) - Сары на Пеле или сгусток городищ в районе Путивля). Однако речь идет именно о сравнительно небольших участках, в пределах которых располагается до десятка городищ. Сложная, целостная система пока отмечается только в Посемье. Пока только здесь зафиксировано использование экономичной и, судя по всему, эффективной строительной схемы «косой острог» (Горналь, Ратское городище, Ка-пыстичи, возможно, Липино и Шуклинка), хорошо известной позднее, на излете средневековья. В результате у семичей складывается стройная социально-пространственная система из первичных, «элементарных» ячеек в виде минимальных зон концентраций памятников, «идеальный» комплекс которых состоял из городища и ближайшей округи в виде «куста» мелких неукрепленных поселений. МЗКП логичнее всего рассматривать в качестве археологического эквивалента соседской общины - верви.

К числу внешних факторов, повлиявших на ускорение темпов развития региона, относится, без сомнения, торговля. В 1-й половине X в. семичи принимают непосредственное участие в организации поступления нарастающего потока куфических монет. В него были вовлечены и некоторые другие восточные товары, среди которых лучше всего фиксируются украшения в виде каменных и стеклянных бус. Расположение Посемья на исключительно удобном участке восточноевропейской гидросети, обеспечивающем безволо-ковый переход из волго-окской в днепровскую систему, приводит к тому, что регион начинает занимать важное, по сути дела, «геополитическое» положение в лесостепной зоне. Особая его роль в рамках Северекой земли как раз определялась тем, что Посемье превращается в важнейшую перевалочную базу в движении арабских дирхемов, которые далее поступали на территорию активно развивающейся Руси Рюриковичей.

Важен вопрос об организации торговых операций, ориентированных на дальний импорт. Не вызывает особых сомнений то, что в дальней транзитной торговле на просторах Восточной Европы заметную роль играли варяги, свидетельство чему - следы их присутствия на перекрестках важнейших торговых артерий. В Черниговском Подесенье их присутствие хорошо фиксируются, хотя здесь они, несомненно, пребывали не в виде вольных отрядов купцов-разбойников, а в составе русской дружины. Об этом свидетельствует синкретичный и весьма специфичный характер материальных признаков, характеризующий памятники типа Шестовиц-Левенки, в которых, однако, хорошо прослеживаются «северные» элементы. Вероятнее всего, существование этих памятников на протяжении, по крайней мере, 1-й половины X в. было связано с функционированием института полюдья - одного из важнейших источников материальных основ Киевской Руси. Отсутствие артефактов «северного» происхождения в Посемье этого времени выглядит весьма показательно: с учетом новаций в среде семичей, можно полагать, что возникшая социально-политическая структура просто не допускала к участию в организации торговых процессов «чужих».

Семичи выступали в качестве организаторов транзитной торговли, однако их деятельность, несомненно, носила промежуточный, посреднический характер. Предположить, что они проводили закупки куфических монет непосредственно в арабских халифатах, не представляется возможным. Необходимо решить вопрос, что могло предложить Посемье в качестве альтернативного товара. Вряд ли это были (по крайней мере, в массовом количестве) мех, рабы и воск, которые обычно фигурируют в перечне, характеризующем русско-арабский товарообмен. Как представляется, очень важное наблюдение содержится в исследованиях A.B. Григорьева. Расчет объемов зерновых ям указывает на заметный рост в X в. производства зерна северянами, в результате чего у них образовывались значительные его излишки, уходившие в сферу торговли (Григорьев A.B., 2002. С. 102-106). Автор сделал вывод о том, что эта продукция шла в обмен на качественные кузнечные поковки, изготовленные в мастерских Хазарии, с чем нельзя согласиться. Вопреки широко распространенному в историографии мнению о раннем характере возникновения хлеботорговли, восходящем чуть ли не к скифским временам, реально ее следы фиксируются только с XIII в., да и то долгое время она имела спорадический характер (Перхавко В.Б., 2006. С. 153-160).

Возможно, какая-то часть зерна семичей попадала в каганат. Однако северные провинции Хазарии располагались в природных условиях, достаточно благоприятных для земледелия. Уже отмечавшаяся определенная близость находок сельскохозяйственного инвентаря подразумевает аналогичный уровень агрикультуры. Те же соображения не позволяют предположить, что сколько-нибудь серьезные объемы зерна уходили по Сейму и Десне в Среднее Поднепровье. В хлебе, скорее, были заинтересованы обитатели расположенных севернее регионов. Можно полагать, что именно зерно являлось основным товаром, который уходил из Посемья по Оке в обмен на восточное серебро, поступление которого в регион в своей основе, несомненно, имело многоступенчатый характер. Сплав зерна вниз по течению Оки был сравнительно несложен, что устраняло главный недостаток нерентабельности хлебной торговли на дальние расстояния. По A.B. Григорьеву, на X в. приходится заметное увеличение производства зерна у северян. В это же время существенно возрастает поступление серебра в Посемье и начинается активная эксплуатация Окско-Сеймско-Деснинского пути.

Пик новаций в жизни семичей приходится на середину X в., среди которых важнейшей является формирование «единого экономического пространства», основанного на новой денежно-весовой системе. Примеры подобного рода в истории сравнительно небольших социумов эпохи средневековья, предшествующих появлению относительно стойких государственных образований, не известны. Прием вырезки монет в кружок, который в Посемье вообще фиксируется неожиданно рано (Нижняя Сыроватка), дает название новому денежному номиналу - резане, который существует, сохраняя свое название и позднее, когда сама методика юстировки уже оказалась ненужной в силу начала поступления западноевропейских монет, имеющих необходимый вес. Не исключено, что регион имел непосредственное отношение к чеканке подражаний. Широкое использование в быту мелкой монеты, видимо, привело к использованию оригинальной системы счета, метки которой чаще всего обнаруживаются на круглых вырезках. Именно в Посемье фиксируется классический пример племенного центра - Большое Горнальское городище с домохозяйством «князя», возникшее где-то после (или около) середины X в. Среди обитателей Горналя отмечается «повышенная вооруженность» части жителей, предположительно, дружины. В Горнале была обнаружена ремесленная мастерская, которая была отделена от жилья. В это же время активно функционировало и еще одно неординарное поселение - сезонный поселок металлургов в Мешково.

Ряд косвенных аргументов свидетельствует в пользу того, что Горналь был не единственным в своем роде. «Кандидатами» на звание племенных центров выступают Рыльск и Курск, возможно, Старый Город. К сожалению, древнейшая часть Курска покрыта плотной застройкой. Однако привлечение описания Курского острога позволяет установить, хотя, естественно, предположительно, площадь городища роменского времени. Крупные размеры, а также отсутствие других «претендентов» в округе, которая отличается как высокой степенью изученности, так и самой высокой концентрацией памятников в Посемье, в том числе и монетных кладов, позволяет выдвинуть предположение, что именно здесь располагалось поселение, занимающее лидирующие в социально-политическом отношении позиции.

Феномен Посемья заключается в том, что ему не находится места в господствующей в историографии социально-политической схеме социумов славян «докиевской» эпохи, подразумевающей двухступенчатость. На современном уровне наших знаний нет никаких оснований «выводить» Посемье за рамки союза племенных княжений северян, хотя в своем развитии оно явно начинало обгонять другие регионы Северской земли. Для определения этого явления нами было предложено понятие «сложное племенное княжение». Под ним понимается часть северянского социально-политического объединения в виде совокупности племенных княжений с единой властной структурой, общей и целостной социально-пространственной системой и «единым экономическим пространством». Определить место этой ступени в социально-политической иерархии Северской земли пока сложно в виду отсутствия сравнительно-исторических аналогий. Вполне возможно, социум семичей отражал процесс ускоренного, динамичного развития части северянского объединения, и соответствовал некой переходной ступени между племенным княжением и союзом племенных княжений с перспективой для элиты семичей в дальнейшем занять ведущее положение. Не исключен вариант, что эта «господствующая высота» была уже взята. Данных для решения этого вопроса пока недостаточно.

Финал социально-политического образования семичей в немалой степени был предопределен торговыми интересами набирающего мощь Русского государства. Естественно, это была не единственная причина, побудившая продвижение Киева в восточном направлении. Но заинтересованность в прямом выходе к арабским товарам сыграла, несомненно, важнейшую роль. В любом случае, организация полноценно функционирующей трассы Киев-Булгар, которая пролегла по южным пределам Посемья, и разгром городищ, расположенных непосредственно по течению Сейма с последующей организацией форпоста новой власти с центром в Курске, были близки по времени, что позволяет их увязывать в звенья одной цепи.

Вопрос о судьбах семичей тесно связан с общей проблемой «окончания» роменской культуры. Можно полагать, что в немалой степени спор о времени и причинах исчезновения роменской культуры имеет схоластический оттенок: не исключено, что в той или иной степени, правы все участники дискуссии. Вероятно, часть семичей действительно ушла от «русской» угрозы на север, в Поочье, однако при этом вряд ли может идти речь о значительных коллективах, так как при высокой плотности населения Посемья миграционная волна должна быть хорошо заметна. Гибель какого-то количества семи-чей под ударами русских дружин также не вызывает сомнений, о чем свидетельствует уничтожение роменских городищ. Однако рассмотренные материалы указывают на то, что заметная часть населения Посемья, оказавшись в составе образованной Курской волости, была интегрирована в древнерусскую общность. Помимо данных археологии в пользу этого свидетельствуют и элементарные соображения логического характера. Известно, что одной из важнейших демографических проблем эпохи средневековья, породившей в итоге крепостничество, являлась невысокая плотность населения и нехватка рабочих рук. Кроме торговых интересов, политика киевских князей определялась и стремлением расширения территорий, что характерно для всех ран-негосударственных образований. Присоединение новых земель без потенциальных работников было экономически не целесообразно.

Связь населения Посемья с процессом поступления восточного серебра позволила уточнить хронологию смены в регионе роменской культуры древнерусской. Несмотря на отсутствие в позднероменских древностях вещей с «узкими» датами, разгром семичей где-то в пределах конца X - начала XI в. не вызывает сомнений в силу того, что этим временем хорошо датируются самые ранние древнерусские погребения. В этих же рамках начинает действовать и караванная трасса Киев-Булгар, что подтверждается анализом самых массовых предметов импорта этого периода - стеклянных и каменных бус. Данные нумизматики позволяют заметно уточнить хронологию русской экспансии. Приход киевских дружин обильно маркируют монетные клады. С учетом «неревской» поправки, их выпадение приходится на 980-990-е гг. В эти же пределы укладывается и гибель Горналя. В это же время Владимир Святославич предпринял три военных компании восточной направленности (985, 994 и 997 гг.). Либо ранний, либо поздние походы неизбежно должны проходить через территорию Посемья. С учетом динамики выпадения кладов в бассейне Оки ранняя дата (985 г.) выглядит на сегодняшний день предпочтительнее.

Формирование волости проходило в условиях притока населения из Среднего Поднепровья и каких-то групп из Посожья. В новых исторических условиях основная в количественном отношении часть населения Посемья стала проживать на крупных неукрепленных поселениях. На примере двух селищ-«гигантов» выделяется два варианта дальнейших судеб аборигенного населения, которое, сразу оговоримся, быстро вступает в активные контакты с переселенцами из «русских» регионов. Селище в Жерновце в условиях волости Древнерусского государтсва существовало очень недолго. Видимо, его обитатели, как и заметная часть жителей всего Потускарья, были вовлечены в процесс формирования русского форпоста - Курска, активное разрастание которого фиксируется как раз в конце X - начале XI в. Иной вариант развития предполагают материалы Липинского селища. Здесь, наряду с местным населением, более заметны следы переселенцев из Среднего Поднепровья. В дальнейшем на этой основе формируется небольшой «град», просуществовавший вплоть до XIII в.

Слом старой поселенческой системы, сопровождавшийся насилием, создавал благоприятные условия для создания «несвободных» слоев населения. Совершенно неслучайным выглядит на этом фоне первый в истории Руси пример частновладельческого села, принадлежащего явно некняжеского рода семье Феодосия. Специфика колонизации Посемья вполне могла породить многочисленные поселения с упомянутыми в «Житие» «рабами», вместе с которыми будущий Святой работал в поле. Однако данные археологии дают примеры и противоположного характера. Так, на возникшем Липинском селище, несмотря на внешнюю хаотичность расположения объектов, прослеживается их концентрация с не всегда ясно выраженными, однако отчетливо фиксируемыми по граница зонами с небольшим количеством сооружений, а то и вообще свободными от застройки. Как оказалось, эти участки соответствуют территориям появившихся в XII в. усадеб, отстроенных вдоль мощен

382 ных деревом улиц и обнесенных частоколами. Это позволяет предположить, что их владельцы изначально наделялись землей с правом собственности на нее и передачи по наследству (Енуков В.В., 2006. С. 320).

Развитие Курска в новых условиях было весьма динамичным. Казалось бы, он должен был являть собой пример небольшой порубежной «крепостцы», однако, как показали материалы раскопок, быстро превращается в крупный (конечно, по меркам периферии) центр русской государственности. В этом смысле картина городской жизни, приведенная в «Житие» Феодосия Печерского, выглядит вполне реалистичной. Предположительно на раннем этапе его существования к числу наиболее крупных испытаний относился разгром, учиненный Мстиславом Владимировичем, который затронул и древнее Липино. Однако это был не более чем эпизод в становлении волости. Видимо, эти события не сказались на действии трассы Киев-Булгар.

В целом XI в. представлял собой период относительно спокойного развития региона, чему, не исключено, способствовало отсутствие опасности со стороны степей. По крайней мере, археология не представляет каких-либо данных о крупных социальных катаклизмах. Только в конце XI - начале XII в. в жизни населения волости фиксируются изменения. Первый опыт организации княжеского стола, быстрый рост Курска, появление улично-усадебной застройки в Липино, возведение системы укреплений свидетельствуют о том, что волость вступает в новый период своего развития.

Список научной литературыЕнуков, Владимир Васильевич, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Архивные источники

2. АИА РАН. Р-1. № 291. Алихова А.Е. и др. Работы Деснинской экспедиции в 1948 г.

3. АИА РАН. Р-1. № 480. Засурцев П.И. Отчет о раскопках Липинского курганного могильника в 1949 г.

4. АИА РАН. Р-1. № 902. Никольская Т.Н. Отчет о раскопках Шуклинского городища Стрелецкого р-на Курской обл. в 1952 г.

5. АИА РАН. Р-1. № 903. Никольская Т.Н. Отчет о раскопках в 1953 г. в Курской обл.

6. АИА РАН. Р-1. № 927. Засурцев П.И. Отчет о раскопках в 1951 г. Липинского городища на правом берегу р. Сейм к западу от Курска.

7. АИА РАН. Р-1. № 4259. Сыманович Э.А. Отчет Сейминского отряда ИА РАН СССР о работах в Курской обл. в 1970 г.

8. АИА РАН. Р-1. № 4916. Соловьева Г.Ф. Отчет о работе Деснинско-Сейминской экспедиции в 1971 г.

9. АИА РАН. Р-1. № 6889. Ширинский С.С. Отчет о работах Сейминского отряда Восточно-Белорусской экспедиции в 1968 г.

10. АИА РАН. Р-1. № 6889а. Ширинский С.С. Альбом к отчету о работах Сейминского отряда Восточно-Белорусской экспедиции в 1968 г.

11. АИА РАН. Р-1. № 7183. Горюнов Е.А. Отчет о работе Днепровской Левобережной экспедиции ЛОИА АН СССР в 1978 г.

12. АИА РАН. Р-1. № 7362. Куза A.B. Отчет о работах Суджанского археологического отряда на Большом Горнальском городище летом 1972— 1973 гг.

13. АИА РАН. Р-1. № 7561. Горюнов Е.А. Отчет о работе Днепровской Левобережной археологической экспедиции Ленинградского отделения Института археологии в 1979 г.

14. АИА РАН Р-1. №8079а. Узянов A.A. Отчет Роменского отряда Курской экспедиции ИА АН СССР в 1979 г. Т. 4. Раскопки поселения у д. Жер-новец.

15. АИА РАН. Р-1. № 9928. Узянов A.A. Отчет о раскопках Переверзевского II городища в Курской области в 1982 г.

16. АИА РАН. Р-1. № 9928в. Узянов A.A. Отчет о раскопках Переверзевского II городища в Курской области в 1982 г. Приложение I.

17. АИА РАН. Р-1. №9955. Узянов A.A. Отчет о раскопках Роменского отряда Курской экспедиции ИА АН СССР в Курской обл. в 1983 г.

18. АИА РАН Р-1. №9955а. Узянов A.A. Отчет о раскопках Роменского отряда Курской экспедиции ИА АН СССР в Курской обл. в- 1983 г. Альбом.

19. АИА РАН. Р-1. № 10019. Узянов A.A. Отчет о раскопках Большого Гор-нальского городища в 1973 г.

20. АИА РАН Р-1. №10134. Фролов М.В. Отчет об археологических исследованиях Николаевского монастыря XVIII в. в г. Рыльске в 1983 г.

21. АИА РАН Р-1. № 10628. Узянов A.A. Отчет о раскопках Переверзевского II городища в курской области в 1980-1981 гг.

22. АИА РАН. Р-1. № 15214. Енуков В.В. Отчет о раскопках городища у д. Городище Курского района Курской области в 1990 г.

23. АИА РАН Р-1. № 16527. Енуков В.В. Отчет о раскопках городища у д. Городище Курского района Курской области в 1991 г.

24. АИА РАН. Р-1. № 17081. Енуков В.В. Отчет о раскопках Ратского городища Курского района Курской области в 1992 г.

25. АИА РАН Р-1. № 19086. Енукова О.Н. Отчет об охранных раскопках поселения около с. Липино Октябрьского района Курской области в 1995 г.

26. АИА РАН Р-1. № 20004. Енукова О.Н. Отчет об охранных раскопках около с. Липино Октябрьского района Курской области в 1996 г.

27. АИА РАН. Р-1. № 21974. Енукова О.Н. Отчет о раскопках городища и поселения у с. Липино Октябрьского района Курской области в 1998 г.

28. АИА РАН. Р-1. № 22779. Енукова О.Н. Отчет о работе Посемьской археологической экспедиции в 1997 г.

29. АИА РАН. Без номера. Енукова О.Н. Отчет об охранных раскопках около с. Липино Октябрьского района Курской области в 2001 г.

30. АИА РАН. Без номера. Енукова О.Н. Отчет об охранных раскопках исследованиях в Курске в 2002 г.

31. АИА РАН. Без номера. Енукова О.Н. Отчет об исследованиях Посемьской экспедиции Курского государственного университета в 2003 г.

32. АИА РАН. Без номера. Енукова О Л. Отчет об охранных раскопках около с. Липино октябрьского района курской области в 2004 г.

33. НА КГОМА. E.I-115. Енукова О.Н. Отчет о раскопках Посемьской археологической экспедиции в 2000 г.

34. НА КГОМА. Д.1-31/19. Архив Ю.А. Липкинга.

35. НА КГОМА. Д. 1-81. Енуков В.В. Отчет о раскопках на территории Курской области в 1994 г.

36. НА КГОМА. Д.1-119. Зорин A.B. Отчет об охранных раскопках городища у с. Капыстичи Рыльского района Курской области в 2001 г.

37. НА КГОМА. Д.1-123. Стародубцев Г.Ю. Отчет об охранных раскопках Курского государственного областного музея археологии в Беловском и Льговском районах Курской области в 2000 г.

38. НА КГОМА. Д. VI-7/14. Архив Ю.А. Липкинга.

39. НА КГОМА. Д. VI-20/4. Засурцев П.И. Липинские курганы (подготовительные материалы).

40. НА КГОМА. Д. VI-20/30. Засурцев П.И. Липинские курганы.

41. НА КГОМА. Д. VI-21. Засурцев П.И. Рисунки керамики из погребений липинских курганов.

42. НА КГОМА. Д. VI-23/4. Засурцев П.И. Липинские курганы 1949 г. Коллекционная опись (№№ от 1 до 272).

43. Опубликованные письменные источники

44. Житие Феодосия Печерского II Памятники литературы Древней Руси: Начало русской литературы. XI начало XII века. - М.: Наука, 1978. - С. 306-334.

45. Зотов Р. В. О черниговских князьях по Любецкому синодику и о черниговском княжестве в татарское время. СПб., 1892. - 328 с. + 48 с.

46. Константин Багрянородный. Об управлении империей: Текст, перевод, комментарии. / Под ред. Литаврина Г.Г., Новосельцева А.П. М.: Наука, 1989.-496 с.

47. ПВЛ. М.- Л.: Изд-во АН СССР, 1950. - Ч. 1: Текст и перевод / Подготовка текста Д.С. Лихачева. Перевод Д.С. Лихачева и Б.А. Романова. -404 с. + 46 л. илл.

48. ПСРЛ. Т. 1. — Лаврентьевская летопись. 2-е изд. - М.: Языки славянской литературы, 2001. - 496 с.

49. ПСРЛ. Т. 2. Ипатьевская летопись. - М.: Языки русской культуры, 1998.- 648 с.

50. ПСРЛ. Т. 9, 10. Патриаршия или Никоновская летопись. - М.: Наука, 1965.-244 с.

51. Слово о пълку Игорев'Ь, 1985 // «Слово о полку Игореве» и его время. -М.: Наука.-С. 405-412.1. Литература

52. Абрамович Г.В. К вопросу о критериях раннего феодализма на Руси и стадиальности его перехода в развитый феодализм // История СССР. -1981.-№2.-С. 60-77.

53. Аедусин ДА. Гнездовская корчага // МИА- 1970. №176. - С. 110— 113.

54. Аедусин Д.А. Актуальные вопросы изучения древностей Смоленска и его ближайшей округи // Смоленск и Гнездово: К истории древнерусского города. -М.: Изд-во МГУ, 1991. С. 3-20.

55. Александров-Липкинг Ю.А. Далекое прошлое соловьиного края. Воронеж: Центрально-Черноземное изд-во, 1971. - 158 с.

56. Алешковский М.Х. Курганы русских дружинников XI-XIII вв. // CA. -1960.-№1.-С. 70-90.

57. Алихова А.Е. Древние городища Курского Посемья // МИА. 1962. - № 113.-С. 86-129.

58. Альтернативные пути цивилизации: Кол. монография / Под ред. H.H. Крадина, A.B. Коротаева, Д.М. Бондаренко, В.А. Лынши. М.: Логос, 2000. - 368 с.

59. Анохин Г.И. Новая гипотеза происхождения государства на Руси // ВИ. 2000. -№3. - С. 51-61.

60. Анпилогов Г.Н. О городе Курске в X-XVI вв. // Вестн. Моск. ун-та. -Сер. 8. История. - 1979. - № 5. - С. 43-53.

61. Антипина Е.Е., Маслов С.П. К вопросу об организации охотничьего промысла в Древней Руси // Археолопя. 1994. - № 1. - С. 60-64.

62. Артамонов М.И. Вопросы расселения восточных славян и советская археология // Проблемы всеобщей истории: историографический сборник. Л.: Изд-во Лениград. ун-та, 1967. - С. 29-69.

63. Артишееская Л.В. Могильники раннеславянского времени на р. Десне // МИА. 1963. - № 108. - С. 85-96.

64. АКР. Орловская область / Сост. Г.К. Патрик. М.: «Авто», 1992. - 96 с.

65. АКР: Курская область / Сост. A.B. Кашкин. М.: ИА РАН, 1998. - Ч.1.-304 с.

66. АКР: Курская область / Сост. A.B. Кашкин. М.: ИА РАН, 2000. - Ч.2. 240 С

67. Афанасьев Г.Е. Донские аланы: социальные структуры алано-ассо-буртасского населения бассейна Среднего Дона. М.: Наука, 1993. -181с.

68. Багалей Д.И. История Северекой земли до половины XIV столетия. -Киев, 1982. 198 с.

69. Барсов Н.П. Материалы для историко-географического словаря России. 1. Географический словарь Русской земли IX-XIV вв. Вильна, 1865. - 220 с. + VIII с.

70. Барсов Н.П. Очерки русской исторической географии: География начальной (Несторовой) летописи. Варшава, 1885. - 374 с.

71. Башилов В.А., Куза A.B. Стратиграфические исследования на Большом Горнальском городище // КСИА. 1977. - Вып. 150. - С. 3-13.

72. Беговатов Е.А. Новый клад куфических монет вблизи Билярска // Научное наследие А.П. Смирнова и современные проблемы археологии Волго-Камья: Мат. научн. конф-ции / Тр. ГИМ. Вып. 122. М.: ГИМ, 2000. - С. 237-239.

73. Беляков A.C. Серебряные монеты конца IX в. из курганов у д. Плешко-во // Новые нумизматические исследования: Нумизматический сборник / Тр. ГИМ. Вып. 61.- М.: ГИМ, 1986. - С. 95-106 + 2 табл.

74. Березовецъ Д.Т. Слов'яни i племена салт1вськ01 культури // Археолопя. 1965. -№ 19.-С. 51-62.

75. Богомолъников В.В. Радимичи (по материалам курганов X-XII вв.): Монография / Под научн. Ред. O.A. Макушникова. Гомель: ГГУ им. Ф. Скорины, Научно-исследовательский институт восточных народов при ГГУ им. Ф. Скорины, 2004. - 226 с.

76. Большаков О. Г., Якобсон В. А. Об определении понятия «город» // История и культура народов Востока (в древности и средневековье). Д.: Наука, 1983.-С. 54-61.

77. Борисевич Г.В. Рец. на свод Раппопорта П.А. Древнерусское жилище // CA. 1978. - № 4. - С. 282-288.

78. Брайчевский М.Ю. Восточнославянские союзы племен в эпоху формирования Древнерусского государства // Древнерусское государство и славяне. Минск, 1983. - С. 112-123.

79. Брайчевсъкий М.Ю. Мюце рабовласницько1 формаций' в вторичному процес1 // Археолопя. 1990. - №4. - С. 115-125.

80. Брайчевський М.Ю. Хозарьска спадщина i «Слово о полку IropeBÍM» // Старожитност1 ШвденноГ Pyci. Мат. III юторико-археолопчного се-мшару «Черншв i його округа в 1Х-ХШст.». - Чершпв, 15-18 травня 1990 р. - Чершпв: Оверянська думка, 1992. - С. 7-12.

81. Бромлей Ю.В., Кашуба М.С. Брак и семья у народов Югославии. М.: Наука, 1982.- 192 с.

82. Булкин В.А. Гнездовский курганный могильник и курганные древности смоленского Поднепровья: Автореф. дисс. канд. ист. наук. Л., 1973. -21 с.

83. Булкин В.А., Дубов КВ., Лебедев Г.С. Археологические памятники Древней Руси IX-XI вв. Л.: Изд-во Ленинград, ун-та, 1978. 152 с.

84. Быков A.A. Из истории денежного обращения Хазарии в VIII и IX вв. // Восточные источники по истории народов юго-восточной и Центральной Европы. М.: Наука, 1974. - Т. 3. - С. 26-71.

85. Валиулина С.И. Стекло Волжской Булгарии (по материалам Билярского городища). Казань: Казанский государственный университет, 2005. -280 с.

86. Винников A3. Славяне лесостепного Дона в раннем средневековье (VIII начало XI вв.). - Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1995. - 164 с.

87. Воеводский М.В. Городища верхней Десны // КСИИМК. 1949. - Вып. XXIV.-С. 67-77.

88. Вознесенская Г.А. Кузнечное производство у восточных славян в третьей четверти I тысячелетия н. э. // Древняя Русь и славяне. М.: Наука, 1978.-С. 61-65.

89. Вознесенская Г.А. Техника кузнечного производства у восточных славян в VIII-X вв.// CA. 1979. - № 2. - С. 70-76.

90. Вознесенская Г.А. О сложении производственных традиций в древнерусской металлообработке // Археолопя. 1995. - № 3. - С. 47-52.

91. Вознесенская Г.А., Коваленко В. П. О технике кузнечного производства в городах Чернигово-Северской земли // Земли Южной Руси в IX-XIV вв. (История и археология): Сб. научн. трудов. Киев: Наукова думка, 1985.-С. 95-109.

92. Габелъ В.Ф., Гулин И.Н. Курск. М.: Госиздат по строительству и архитектуре, 1951. - 87 с.

93. Гавритухин И.О., Обломский A.M. Гапоновский клад и его культурно-исторический контекст. М.: ИА РАН, 1996. 298 с.

94. Гадло A.B. К истории Тмутараканского княжества во второй половине XI в. // Славяно-русские древности. Историко-археологическое изучение Древней Руси: итоги и основные проблемы. Л.: Изд-во ЛГУ, 1988.-Вып. 1.-С. 194-213.

95. Гайдуков П.Г., Фомин A.B. Монетные находки Изборска // КСИА. -1986.-№ 183.-С. 101-110.

96. Галкина Е.С. Русский каганат и салтово-маяцкая археологическая культура: Автореф. дисс. канд. ист. наук. М.: 2001. - 16 с.

97. Головащенко A.A. Исторический очерк Курской губернии // КГВ. -1854. Ч. неофиц. - № 25-27. - С. 53-84.

98. Голубовский П.В. История Северской земли до половины XIV столетия. Киев, 1881. - 204 с. + табл.

99. Гончаров Ю.М. Городская семья второй половины XIX начала XX в.: Монография. - Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2002. - 384 с. -(http://hist.asu.ru/gonl/index.html).

100. Гоняный М.И. Археологические памятники начального этапа славянской колонизации среднего течения р. Пахры в Подмосковье // Археологический сборник: Памяти Марии Васильевны Фехнер / Тр. ГИМ. -Вып. 111.-М.: ГИМ, 1999.-С. 128-146.

101. Горбаненко С.А. До icTopiV тваринництва у слов'ян Л1вобережжя Дншра останньоТ 4TBepTi I тис. н.е. // Археолопя 2003. - № 2. - С. 113-122.

102. Горбаненко С.А. Землеробство i тваринництво слов'ян Лiвoбepeжжя Дншра другоУ половини I тис. н.е. : Автореф. дисс. канд. ист. наук. -Ки1В, 2005. 20 с.

103. Горемыкина В.И. Возникновение и развитие первой антогонистической формации в средневековой Европе: (Опыт историко-теоретического исследования на материалах варварских королевств Западной Европы и Древней Руси). Минск: Изд-во БГУ, 1982. - 248 с.

104. Городцов В.А. Дневник археологический исследований в Зеньковском уезде Полтавской губернии в 1906 г. // Тр. XIV АС. 1911. - Т. 3. - С. 87-103.

105. Горохов Т.А. Монетные клады Курской губернии // ИКГОК. № 4. -1927.-С. 33—44.

106. Горский A.A. К вопросу о предпосылках и сущности генезиса феодализма на Руси // Вестник Моск. ун-та. Сер. 8. - История. - 1982. - №4. -С. 72-81.

107. Горский A.A. Дружина и генезис феодализма на Руси // Вопросы истории. 1984. - №9. - С. 17-28.

108. Горский A.A. Феодализация на Руси: основное содержание процесса // ВИ. 1986. - №8. - С. 74-88.

109. Горский A.A. О переходном периоде от доклассового общества к феодализму у восточных славян // CA. 1988. - № 2. - С.-116-131.

110. Горский A.A. Политические центры восточных славян и Киевской Руси: Проблемы эволюции // Отечественная история. 1993. - №6. - С. 157— 162.

111. Горский A.A. Ветви славянского дерева: «Славинии» раннего средневековья: как складывались государства у славян // Родина. 2001. - № 9. -С. 22-23.

112. Горский A.A. Русь: От славянского Расселения до Московского царства. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 392 с.

113. Горюнов Е.А. Исследования в Курской области // АО-1979. М.: Наука, 1980.-С. 50-51.

114. Горюнов Е.А. Исследования в Курской области // АО-1980. М. - Наука, 1981а. - С. 48-49.

115. Горюнов Е.А. Ранние этапы истории славян Днепровского Левобережья. JL: Наука, 19816. - 133 с.

116. Греков Б.Д. Киевская Русь. -М.: Госполитиздат, 1953. 568 с.

117. Григорьев A.B. О соотношении роменской и древнерусской керамики // Чернигов и его округа в IX-XIII вв.: Тез докл. Чернигов: Черниговское обл. Управление культуры, Черниговский исторический музей 1990а.-С. 15-17.

118. Григорьев A.B. Поселение X в. в пойме р. Тускарь // Тез. докл. и сообщ. Первой Сумской областной научной историко-краеведческой конф-ции. Сумы: Археологический центр Левобережья, Сумское отделение, 1990b.- С. 20-23.

119. Григорьев A.B. О роменской и древнерусской керамике на левобережье Днепра // Старожитноси ГЕвденно1 Pyci. Чершпв: Оверянська думка, 1993а.-С. 76-82.

120. Григорьев A.B. О границе Руси и Севера в Подесенье // Слов'яни i Русь у науковш спадщиш Д.Я. Самоквасова: Мат. юторико-археолопчного семшару, присвиченного 150-р1ччю вщ народження Д.Я. Самоквасова. Чершпв: С1верянська думка, 19936. - С. 34-39.

121. Григорьев A.B. Северская земля в VIII начале XI века по археологическим данным / Тр. Тульской археологической экспедиции. - Тула: «Гриф и К°», 2000. - Вып.2 - 264 с.

122. Григорьев A.B. Жилые постройки начального этапа славянской колонизации бассейна р. Упы // Куликово поле: исторический ландшафт. -Природа. Археология. - История: Сб. статей в 2 т.- Тула: Власта, 2003. - Т. I. -С. 319-343.

123. Григорьев A.B. Славянское население водораздела Оки и Дона в контексте I начале II тыс. н. э. - Тула: Гос. Музей-заповедник «Куликово поле», 2005. - 207 с.

124. Григорьев A.B., Сарачев И.Г. О времени гибели роменской культуры // История и культура древних и средневековых славян: Тр. VI Международного конгресса славянской археологии. М.: Эдиториал УРСС, 1999.-Т. 5.-С. 341-353.

125. Гуревич Ф.Д. О восточной ориентировке славянских погребений // КСИА АН СССР. 1971.-№125. С. 17-22.

126. Даншъченко В.П. Охота и скотоводство по данным археологического анализа материалов городища Переверзево II // Естественные методы в археологии. М.: ИА РАН, 1989. - С. 95-111.

127. Даркевич В.П. К проблеме происхождения древнерусских городов // истоки русской культуры (археология и линговистика). М.: Информационно-издательское агентство «Русский мир», 1997. - С. 163-177.

128. Даркевич В.П., Борисевич Г.В. Древняя столица Рязанской земли: XI-XIII вв. М.: Кругъ, 1995. - 448 с.

129. Дмитрюков А.И. Городища и курганы, находящиеся в Суджанском и Рыльском уездах // Вестник Императорского географического общества. СПб., 1854. - Ч. II. - Кн. 4. - С. 24-29.

130. Дмитрюков А.И. Городища и курганы в Суджанском и Рыльском уездах // ТКГСК. Курск, 1863. - Вып. 1. - С. 506-512.

131. Древнерусские поселения Среднего Поднепровъя (археологическая карта). Киев: Наукова Думка, 1984. - 196 с.

132. Древняя Русь. Город. Замок. Село / Археология СССР. М.: Наука, 1985.- 432 с.

133. Дубов КВ. Новые источники по истории Древней Руси. Л.: Изд-во Ленинград, ун-та, 1990. - 176 с.

134. Дьяченко А.Г. О характере жилищно-хозяйственной архитектуры и планировки Донецкого городища в IX начале X вв. // Археология славянского Юго-Востока: Мат. к межвузовской научн. конф-ции. - Воронеж: Воронежский пединститут, 1991. - С. 37-43.

135. Дьяченко А.Г. Древнерусский город на р. Корень // Материалы международной научно-практической конференции: «Юг России в прошлом и настоящем: история, экономика, культура». Белгород: Изд-во Белгород. ун-та, 1998. - С. 19-22.

136. Ениосова Н.В., Мурашова B.B. Технология производства гнездовской ременной гарнитуры // Археологический сборник: Тр. ГИМ. М.: ГИМ, 1998. - Вып. 96. - С. 43-51.

137. Енуков В.В. Курганы в селе Беседы // Советская археология. 1987. -№3,-С. 190-201.

138. Енуков В. В. Ранние этапы формирования смоленско-полоцких кривичей (по археологическим материалам). М.: Археологическое Агентство Экспериментального творческого центра Мосгорисполкома, Курский государственный педагогический институт, 1990. - 262 с.

139. Енуков В.В. К вопросу о судьбе роменской культуры в Курском Посей-мье // Теория и методика исследований археологических памятников лесостепной зоны: Тез. докл. научн. конф-ции. Липецк: Липецкий госпединститут, 1992а.- С. 193-195.

140. Енуков В.В. Псковские и смоленские длинные курганы (по данным погребального обряда) // CA. 19926. - №1. - С. 57-67.

141. Енуков В.В. О слободах Ахмата и городе Ратне // Слов'яне i Русь у нау-ковш спадщиш Д.Я. Самоквасова: Мат. кторико-археолопчного се-мшару, присвяченного 150-р1ччю вщ народження Д.Я. Самоквасова. Чершпв, Оверянська думка, 1993. С. 49-52.

142. Енуков В.В. «Курскъ и с Посемьемъ» // Слов'яно-русю старожитносп швшчного Л1вобережжя: Мат. юторико-археолопчного семшару, присвяченного 60-р1ччю вщ дня народження О.В. Шекуна (19-20 сшя 1995 р., м. Чершпв). Чершпв: С1верянська думка, 1995. - С. 29-33.

143. Енуков В.В. О содержании летописного термина «Посемье» // Проблемы истории и археологии Украины: К 140-летию со дня рождения

144. Дмитрия Ивановича Багалея: Тез. докл. научн. конф-ции. Харьков: АО «Бизнес Информ», 1997. - С. 74-75

145. Енуков В.В. О топографии Курска в древнерусское время // Историческая археология: традиции и перспективы: К 80-летию со дня рождения Д.А. Авдусина. М.: Памятники исторической мысли, 1998а. - С. 8291.

146. Енуков В.В. Становление и развитие государственных структур малых земель древней Руси в домонгольское время (на примере Посемья) // Проблемы истории государства и права: Вып. 2. Россия: Межвузовский сб. научн. работ. - Курск: РОСИ, 19986. - С. 2-23

147. Енуков В.В. Рыльск и его округа в IX-XIII вв.,// Малые города России : Мат. II всероссийск. Научно-практической конф-ции (1-3 июня 2000 г., г. Рыльск). I. - Курск: Изд-во Курского госпединститута, 2000 - С. 10-12.

148. Енуков В.В. Посемье и семичи (по данным письменных, археологических и нумизматических источников) // ОФР. М.: УРСС, 2002. - Вып. 6. - С. 3-46.

149. Енуков В.В. Русь и бывшие племенные территории (на примере Посемья) // Археолопя та юторхя Швшчно-Схщного Швобережжя: 36. Нау-кових праць. Суми: СумДПУ iM. A.C. Макаренка, 2003а. - Ч. 1. - С . 7-15.

150. Енуков В. В. Некоторые вопросы обороны Курского княжения // Архео-ло1я та ютор1я Швшчно-Схщного Ллвобережжя: 361рник наукових праць. Суми: IA НАНУ, Глух1вський державний педагопчний ушверситет, 20036. - Ч. 2. - С. 93-111.

151. Енуков В.В. Курганы у поселка Колодня на Днепре // РА. 2003в. №3. -С.123-135.

152. Енуков В.В. Феномен средневекового социума «Посемье» в свете последних исследований // Ученые записки КГУ. Сер. Гуманитарных наук. - 2004. - № 1. - С. 229-241.

153. Енуков В. В. Славяне до Рюриковичей: Монография / Курский край: На-учн.-популярн. серия в 20 т. Т. III. - Курск: Учитель, 2005а. - 352 с.

154. Енуков В.В. Курская волость-княжение как модель эволюции малых структурных элементов древнерусской государственности // Вестник Воронежского государственного университета. Сер. Гуманитарные науки. - 20056. - №1. - С. 333-337.

155. Енуков В.В. Клад восточных монет X в. из музея г. Дмитриева // Ю.А. Липкинг и археология Курского края: Материалы межрегин. научн. конф-ции (Курск, 15-17 ноября 2004 г.). Курск: Комитет по культуре Курской области, КГОМА, 2005в. - С. 60-64.

156. Енуков В.В., Енукова О.Н. Оборонительные сооружения славян Посе-мья (по материалам Ратского городища) // Археология и история юго-востока древней Руси: Мат. научн. конф-ции. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1993. - С. 47-50.

157. Енуков В.В., Енукова О.Н. «Городи посемьские»: древнее Липино // 60 лет кафедре археологии МГУ: Тез. Докл. Конф-ции, посвященной 60-летию кафедры археологии исторического факультета МГУ. М.: МГУ, 1999.-С. 179-182.

158. Енуков В.В., Енукова О.Н. Артюшковские курганы на Сейме // Археологические памятники Восточной Европы: Межвузовский сборник научных трудов. Воронеж: Воронеж, гос. пед. ун-т, 2005. - С. 180-186.

159. Енуков В.В., Медведев А.П. О новом типе поселений в бассейне р. Сейм // Stratum plus. 2001-2002. - №4. - С. 253 - 257.

160. Енукова О.Н. Роменское погребение из Лебяжьего // РА. 1995. № 1. -С. 193-195.

161. Енукова О.Н. К вопросу о методике реконструкции славяно-русского жилья // Ю.А. Липкинг и археология Курского края: Материалы межрегин. научн. конф-ции (Курск, 15-17 ноября 2004 г.). Курск: Комитет по культуре Курской области, КГОМА, 2005а. - С. 73-78.

162. Енукова О.И. К вопросу о реконструкции роменского жилья (на материалах постройки Липинского городища) // Днепро-донское междуречье в эпоху раннего средневековья: Сб. статей. Воронеж: Воронежский государственный университет, ИСТОКИ, 20056. - С. 46-53.

163. Енукова О.Н. История домостроительства населения Сейма и Пела в IX—XIII вв.: Дисс. . .канд. ист. наук. Курск, 2006. - 399 с.

164. Ершевский Б.Д., Конецкий В.Я. Об одном из транзитных пунктов на древнем торговом пути // Новое в археологии Северо-Запада СССР. -Л.: Наука, 1985. С. 61-65.

165. Жарнов Ю.Э. Женские скандинавские погребения в Гнездове // Смоленск и Гнездово (к истории древнерусского города). М.: Изд-во МГУ, 1991.-С. 200-225.

166. Жарнов Ю.Э. Усадьба первой трети XIII века «Ветчаного города» Вла-димира-на-Клязьме // Тр. VI Международного конгресса славянской археологии. Славянский средневековый город. - М.: Изд-во НПБО «Фонд археологии», 1997. - Т. 2. - С. 82-93.

167. Журавель A.B. Еще раз о «татищевских известиях» (хронологический аспект // Отечественная культура и историческая мысль XVIII-XX вв. : Сб. статей и материалов. Брянск: Изд-во Брянск, гос. ун-та им. акад. И.Г. Петровского, 2004. - С. 117-145.

168. Завадская C.B. О «старцах градских» и «старцах людских» в Древней Руси // Восточная Европа в древности и средневековье: Сб. статей. -М.: Наука, 1978. С. 101-103.

169. Зайцев А.К Черниговское княжество // Древнерусские княжества XXIII в. М.: Наука, 1975. С. 57-117.

170. Зайцев B.B. К вопросу об обращении обрезанных в кружок куфических монетах в X в. // Елец и его окрестности: Тез. научн. конф-ции. Елец: Управление культуры Липецкой области, 1991. - С. 18-19.

171. Зайцев В.В. О топографии куфических монет X в., обрезанных в кружок // Краткие тезисы докладов нумизматической конференции «Итоги научно-исследовательской и хранительской работы за 1991 г.» (25-28 февраля 1992 г.) СПб.: ГЭ, 1992. - С. 27-28.

172. Засурцев П.И., Лисицына Н.К. Липинское городище // Славяне и Русь. -М.: Наука, 1958. С. 46-54.

173. Зинъковская КВ. Керамика колочинских могильников: Лебяжинский, Княжинский, Картамышевский // Вопросы истории славян: Археология. Этнография. Сб. научн. трудов. - Воронеж: Изд-во Воронежского университета, 1998. - Вып. 12. - С. 3-9.

174. Золотницъка Т.М., Супруненко О.Б. Глиньский курганный некрополь // Полтавський археолопчний сб1рник. 1999 (до 1100-л1ття м. Полтави за результатами археолопчних дослщжень): 36. наукових працъ. - По-латва: Археолопя, 1999. - С. 188-211.

175. Зорин A.B. Укрепления северян и осадная техника киевских дружин в X начале XI вв. (по материалам городища Капыстичи) // Куликово поле:

176. Исторический ландшафт. Природа. Археология. История. Т. I. -Природа. Археология. Музейное дело. - Тула: ООО «Власта», 2003. -С. 371 -379.

177. Зорин A.B. Цитадель Гочевского поселения (Начало исследований городища Царский Дворец у с. Гочево Беловского района Курской области) // Куликово поле и Юго-Восточная Русь в XII-XIV вв.: Сб. статей. -Тула: ООО РИФ «Инфра», 2005. С. 80-83.

178. Зорин A.B., Стародубцев А.Г., Шпилев А.Г., 2000. История изучения курских древностей // Курский край: Научно-популярная серия в 20 т. -Т. 5. -Курск: Изд-во Курск, гос. пед. ун-та. 392 с.

179. Зоценко В.М. Швденне коло o6iry Д1рхем1в у Схщнш .Сврош (VIII-X ст.) // Археолога. 1991. - № 4. - С. 58-72.

180. Ивакин И.М. Князь Владимир Мономах и его поучение. Ч. 1. - Поучение детям. Письмо к Олегу и его отрывки. - М., 1901. - 326 с.

181. Иевлев М.М., Моця А.П. «Русский» участок пути Булгар-Киев (особенности поселений и маршрута) // Путь из Булгара в Киев. Казань: Казанский центр Института языка, литературы и истории им. Г. Ибрагимова, 1992.-С. 23-30.

182. Изюмова С.А. Древности Тульской земли // Путешествия в древность. -М.: Изд-во Московск. ун-та, 1983. С. 77-91.

183. Иченская О.В. Особенности погребального обряда и датировка некоторых участков Салтовского могильника // Материалы по хронологии археологических памятников Украины. Киев: Наукова думка, 1983. - С. 140-148.

184. Каменецкая E.B. Заолыпанская курганная группа Гнездова // Смоленск и Гнездово (к истории древнерусского города). М.: Изд-во МГУ. - С. 125-174.

185. Карамзин М.Н. История государства Российского. Тула: Приокское кн. изд-во, 1990. - Т. I—Ш: - 557 с.

186. Каргер М.К. Древний Киев. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1958. - Т.1. -579 с.

187. Карнейро Р. Процесс или стадии: ложная дихотомия в исследовании истории возникновения государств // Альтернативные пути цивилизации: Коллективная монография. М.: Логос, 2000. - С. 84-94.

188. Карпов Ю.А. Когда возник Киевский Печерский монастырь? // ОФР. -М.: УРСС, 1997. Вып. 1. - С. 5-23.

189. Каспарова КВ. Роль юго-западных связей в процессе формирования зарубинецкой культуры // CA. 1981. - № 2. - С. 57-79.

190. Каспарова КВ. Поздняя фаза зарубинецких могильников // Культура Восточной Европы в I тыс. Куйбышев: Куйбышев, гос. ун-т, 1986. -С. 5-25.

191. Кашкин A.B. Введение // АКР. Курская область. М.: ИА РАН, 1998. -Ч. 1.-С. 3-74.

192. Кашкин A.B., Узянов A.A. Между Сеймом и Пслом (археологические памятники р. Реут) // Археология и история Юго-Востока Руси. -Курск: Курский госпединститут, 1991. С. 43-45.

193. Кашкин A.B., Узянов A.A. Следы прерванного процесса градообразова-ния на верхнем Пеле в эпоху формирования Древнерусского государтсва // Археология верхнего Поволжья (к 80-летию К.И. Комарова). М.: ИА РАН, 2006.- С. 121-130.

194. Кизилов Ю.А. Предпосылки перехода восточного славянства к феодализму // Вопросы истории. 1969. - №.3. - С. 90-104.

195. Кирпичников А.Н. Великий Волжский путь и евразийские торговый связи в эпоху раннего средневековья // Ладога и ее соседи в эпоху раннего средневековья. СПб.: ИИМК РАН, 2002. - С. 34-58.

196. Кистерев С.Н. Спорные вопросы начальной истории русского денежного обращения // ОФР. М.: УРСС, 1997. - Вып. 1. - С. 197-220.

197. Кистерев С.Н. К характеристике системы даней в Древней Руси // Культура славян и Русь. М.: Наука, 1998а. - С. 336-352.

198. Кистерев С.Н. Место векши в системе древнерусского денежного счета // Шестая Всероссийская нумизматическая конференция. Санкт-Петербург. 20-25 апреля 1998 г.: Тез. докл. СПб.: ГЭ, 19986. - С. 125126.

199. Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. T. I. - Курск русской истории. -М.: Мысль, 1987. - Ч. I. - 432 с.

200. Ковалевский В.Н. Славянские ножи с волютообразным навершием // Проблемы истории и археологии Украины: К 140-летию со дня рождения Дмитрия Ивановича Багалея: Тез. докл. научн. конф-ции. Харьков: АО «Бизнес Информ», 1997. - С.76.

201. Ковалевский В.Н. Еще раз о ножах с волютообразным навершием // Вопросы истории славян: Археология. Этнография. Сб. нучн. трудов. -Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1998. - С. 9-24.

202. Коваленко В.П., Моця А.П., Сытый Ю.Н. Археологические исследования Шестовицкого комплекса в 1998-2002 гг. // Дружинш старожит

203. HOCTi центрально-схщной Европи VIII-XI вв. Чершпв: С1верянська думка, 2003. - (http://www.south-rus.narod.ru/articles.html).

204. Коваленко В.П., Фомш О.В., Шекун О.В. Давньоруський Звенич1в i скарб арабських д1рхем1в // Археолопя. 1992. - № 1. - С. 60-72.

205. Коваль В.Ю. Сосновское селище (о керамике Среднего Поочья в XI в.) //РА. 2004. - № 1.-С. 154-166.

206. Козюба В.К. 1сторико-демограф1чна характеристика давньоруськоГ ciM'i (за материалами ¡сторичних та археолопчних джерел) // Археолопя. 2001. -№ 1.-С. 29-41.

207. Коковцев П.К Еврейско-хазарская переписка в X в. Л.: Изд-во АН СССР, 1932.-134 с.

208. Колчин Б.А. Хронология новгородских древностей // Новгородский сборник.-М.: Наука, 1982.- С. 156-177.

209. Корзухина Г.Ф. Русские клады IX-XIII вв. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1954.-С. 156.

210. Корзухина Г.Ф. Новые находки скандинавских вещей близ Торопца // Скандинавский сборник. Таллин: Институт истории АН ЭССР, 1964. -Вып. 8.-С. 297-313.

211. Коротаев A.B. Племя как форма социально-политической организации сложных непервобытных племен (в основном по материалам СевероВосточного Йемена) // Альтернативные пути цивилизации: Коллективная монография. М.: Логос, 2000. - С. 265-291.

212. Кравченко Э.Е., Давыденко В.В. Сидоровское городище// Степи Европы в эпоху средневековья. Т.2. Хазарское время. - Донецк: Изд-во ДонНУ, 2001. - С. 233-302.

213. Крадин Н.П. Русское деревянное зодчество. М.: Искусство, 1988. -191 с.

214. Красовский М. Курск истории русской архитектуры. Ч. 1. Деревянное зодчество. - Петроград: Товарищество Р. Голике и А. Вильборг, 1916.-408 с.

215. Криганов A.B. Вшськова справа ранньосередньов1чних алашв Подоння // Археолопя. 1993. - № 2. - С. 54-65.

216. Кропоткин В.В. Экономические связи Восточной Европы в I тысячелетии нашей эры. М.: Наука, 1967. - 215 с.

217. Кропоткин В.В. Новые находки сасанидских и куфических монет в Восточной Европе // Нумизматика и эпиграфика. М.: Наука, 1971. -Т. 9.-С. 76-97.

218. Кропоткин В.В. О топографии кладов куфических монет IX в. в Восточной Европе // Древняя Русь и славяне. М.: Наука, 1978. - С. 111117.

219. Кропоткин В.В. Болгарские монеты X в. на территории древней Руси и Прибалтики // Волжская Булгария и Русь: (к 100-летию русско-булгарского договора). Казань: АН СССР, Казанский филиал, 1986. -С. 38-62.

220. Кудрявцева Е.Ю. О северо-западных пределах Половецкой земли // Археология восточноевропейской лесостепи. Вып. 15: Средневековые древности евразийских степей. - Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 2001.-С. 183-187.

221. Кудряшов КВ. Половецкая степь / Очерки истории географии: Записки всесоюзного географического общества. Новая серия. - Т. 2. - М.:

222. ОГИЗ, Государственное изд-во географической литературы, 1948. 162 с.

223. Куза A.B. Большое городище у д. Горналь // Древнерусские города. -М.: Наука, 1981. С. 6-39.

224. Куза A.B., Коваленко В.П., Моця АЛ. Новгород-Северский: некоторые итоги и перспективы исследований // На Юго-Востоке Руси: Историко-археологические исследования. Сб. научн. трудов. - Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1996. - С. 3-28.

225. Кузьмин А.Г. Термин «бела» древнерусских памятников // Средневековая Русь. М.: Наука, 1976. - С. 67-70.

226. Кулатова I.M., Гейко A.B., Золотницька Т.М., Мироненко Т.М., Супру-ненко О. Б. Дослщження Глинського археолопчного комплексу // Ар-хеолопчш вщкр1ття в У крапп 1997-1998 гг. Кшв: 1нститут археологй' НАНУ.-С. 91-92.

227. Куршенко В.М., Приймак В.В. Схвдне Пол1сся (лшгвистичний та юторико-археологший аспекта). Полтава-Суми: Глуховський дер-жавний педагогший ушверситет, 2006. - 76 с.

228. Кусаков O.A. Находка клада в с. Береза // ИКГОК. 1927. - № 6. - С. 92-94.

229. Кучера М.П. 1сторична географ1я схщнослов'янських племен м1ж Саном та Дншром за даними городищ УШ-Х ст. // Етнокультурш процеси в П1вденно-Схшш Сврош в I тысячол1ти н.е.: 36. наукових праць. -Ки1в: 1нститут археолоп'1 НАНУ, 1999. С. 106-114.

230. Кучкин В. А. Десятские средневековой Руси // Средневековая Русь. М.: Изд-во «Индрик», 2004. - Вып. 4. - С. 171-251.

231. Ласлетт П. Семья и домохозяйство: исторический подход // Брач-ность, рождаемость, семья за три века. М.: Статистика, 1979. - С. 6481.

232. Лебедев В.П., Галанов В.И. Два клада куфических дирхамов и их фрагментов из-под Смоленска // Степи Европы в эпоху средневековья: Хазарское время. Донецк: Ин-т археологии НАНУ, Донецкий нац. ун-т, 2005. -Т.4.- С. 421-437.

233. Ларионов С. И. Описание Курского наместничества из древних и новых разных о нем известиях вкратце. М., 1786. - 189 с.

234. Левашова В.П. Браслеты // Очерки по истории русской деревни Х-ХШ вв.: Тр. ГИМ. М.: Советская Россия, 1967а. - Вып. 43. - С. 207-252.

235. Левашова В.П. Височные кольца // Очерки по истории русской деревни Х-ХШ вв.: Тр. ГИМ. М.: Советская Россия, 19676. - Вып. 43. - С. 7-38.

236. Леонтьев А.Е. Классификация ножей Сарского городища // СА. 1976. - № 2. - С. 33-45.

237. Леонтьев А.Е. Археология мери: К предыстории Северо-Восточной Руси. М.: Геоэко, 1996. 341 с.

238. Леонтьев А.Е. Ростов в Х-Х1 вв. // Тр. VI Международного Конгресса славянской археологии. Славянский средневекбвый город. - М.: НПБО «Фонд археологии, ИА РАН, 1997. - Т. 2. - С. 210-217.

239. Лесман Ю.М. Хронология ювелирных изделий Новгорода (Х-Х1У вв.) // Материалы по археологии Новгорода. 1988. - М.: Новгородская археологическая экспедиция МГУ, ИА АН СССР и Новгородского музея,

240. Новгородский государственный объединенный музей-заповедник, 1990. С. 29-98.

241. Лесман Ю.М. К хронологии одного из типов средневековых стеклянных бус (новгородские находки черных бусин с глазками в петельках // Археология Верхнего Поволжья (к 80-летию К.И. Комарова). М.: ИА РАН, 2006.-С. 244-252.

242. Липкинг Ю.А. Порубежные роменские городища Курского «княжения» // Уч. зап. Курск, гос. пед. института Курск, 1969. - Т. 60. - С. 176195.

243. Липкинг Ю.А. Могильники третьей четверти I тыс. н. э. в Курском Посемье // Раннесредневековые славянские древности. JL: Наука, 1974. -С.136-152.

244. Лихтер Ю.А., Щапова Ю.Л. Гнездовские бусы. По материалам раскопок курганов и поселения // Смоленск и Гнездово (К истории древнерусского города). М.: Изд-во МГУ, 1991. - С. 244-259.

245. Лукин В.П. Вече, «племенные» собрания и «люди градские» в начальном русском летописании // Средневековая Русь. -М.: Изд-во «Инд-рик», 2004. Вып. 4. - С. 70-130.

246. Любомиров П.Г. Торговые связи Древней Руси с Востоком в VIII-XI вв.: (Преимущественно по данным в кладах восточных монет) // Уч. зап. Саратовск. гос. ун-та. Саратов: Саратов, гос. ун-т, 1923. Т. I. -Вып. 3.-С. 5-38.

247. Ляпушкин И.И. Городище Новотроицкое // МИА. 1958. - № 74. - 328 с.

248. Ляпушкин И.И. Славяне Восточной Европы накануне образования Древнерусского государства (VIII первая половина IX вв.): историко-археологические очерки // МИА. - 1968. - № 152. - 192 с.

249. Ляскоронский В.Г. История Перяславльской земли с древнейших времен до половины XIII столетия. Киев, 1897. VII с. + 489 с. + XI с.

250. Ляскоронский В.Г. Очерк внутреннего быта Переяславльской земли с древнейших времен до половины XIII столетия. Киев, 1906. - 91 с.

251. Мавродин В.В. Очерки истории Левобережной Украины. Л.: Изд-во ЛГУ, 1940.-320 с.

252. Мавродин В.В. О племенных княжениях восточных славян // Исследования по социально-политической истории России. Л.: Наука, 1971. -С. 85-111.

253. Макаренко Н.Е. Отчет об археологических исследованиях в Полтавской губ. В 1906 г. // ИАК. 1907. - № 22. - С. 55-69.

254. Макаренко НЕ. Материалы по археологии Полтавской губернии // Тр. Полтавской ученой архивной комиссии. 1908. - Т. 5. - С. 44-55.

255. Макаров H.A. Север и Юг Древней Руси: Факторы консолидации и обособления // Русь в IX-XIV веках: Взаимодействие Севера и Юга / Отв. Ред. H.A. Макаров, A.B. Чернецов. М.: Наука, 2005. - С. 5-10.

256. Макарова Т.Н. Парадный женский убор // Древняя Руси: Быт и культура. Археология в 20 т. - М.: Наука, 1997. - С. 49-54.

257. Макарова Т.Н. Зарайский клад и проблемы наследия в ювелирном деле восточных славян XI столетия // Русь в IX-XIV веках: Взаимодействие Севера и Юга / Отв. Ред. H.A. Макаров, A.B. Чернецов. М.: Наука, 2005.-С. 126-131.

258. Максимов Е.В. Зарубинецкая культура на территории УССР. Киев: Наукова думка, 1982. - 196 с.

259. Малевская М.В. Керамика западнорусских городов X-XIII вв. / Тр. ИИМК РАН. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского института истории РАН «Нестор-История», 2005. - 160 с.

260. Мальм В. А. Подковообразные и кольцевидные застежки-фибулы // Очерки истории русской деревни Х-ХШ вв.: Тр. ГИМ. М.: Советская Россия, 1967. - Вып. 33. - С. 149-191.

261. Мальм В.А., Фехнер М.В. Привески-бубенчики // Очерки истории русской деревни Х-ХШ вв.: Тр. ГИМ. Вып. 33. - М.: Советская Россия, 1967.-С. 133-148.

262. Маркое А.К. Топография кладов восточных монет (саманидских и куфических). СПб., 1910. - 127 с.

263. Маслов С.П., Антипина Е.Е. К вопросу о взаимоотношении подсечно-огневой и паровой систем земледелия (экологический аспект) // Экологические аспекты в исследованиях средневекового населения Восточной Европы. М.: ИА РАН, РФФИ, 1993. - С. 205-223.

264. Мачинский Д.А. К вопросу о территории обитания славян в I-V вв. н. Э. // АСГЭ. 1976. - № 17. - С. 82-100.

265. Мачинский ДА. Миграции славян в I тыс. н. э. (по письменным источникам с привлечением данных археологии) // Формирование раннефеодальных славянских народностей. М.: Наука, 1981. - С. 31-52.

266. Медведев А.Ф. Ручное метательное оружие: Лук, стрелы и самострел XVIII-XIV вв. / САИ. Е1-36. М.: Наука, 1966. - 118 с.

267. Мейман М.Н., Сказкин С.Д. К вопросу о непосредственном переходе к феодализму на основе разложения первобытного способа производства //ВИ.- 1960.-С. 75-99.

268. Мельникова Е.А. Древняя Русь в исландских географических сочинениях // Древнейшие государства на территории СССР: Материалы и исследования 1975 г. М.: Наука, 1976. - С. 141-156.

269. Мельникова Е.А. Предпосылки возникновения и характер «северной конфедерации племен» // Восточная Европа в древности и средневековье: Спорные проблемы истории: Чтения памяти В.Т. Пашуто. М.: Наука, 1993.-С. 53-55.

270. Мельникова О.Н. К типологии предгосударственных и раннегосударст-вениых образований в Северной и Северо-Восточной Европе (постановка проблемы) // ДГВЕ. 1992-1993. - М.: Наука, 1995. - С. 16-32.

271. Мельникова О.Н. «Знаки Рюриковичей» на восточных монетах // 1стор1я Pyci-Украши: (1сторико-археолопний зб1рник). КиГв: Наукова думка, 1998.-С. 84-97.

272. Мец Н.Д. Клады монет // КСИИМК. 1953. - Вып. 52. - С. 113-120.

273. Милое JI.B. Генезис и развитие древнерусского государства: О книге Б.А. Рыбакова «Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв.» // История СССР. 1983. - №2. - С. 105-120.

274. Мильков Ф.Н. Посеймье. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1983. -164 с.

275. Минасян Р. С. Классификация серпов Восточной Европы железного века и раннего средневековья // АСГЭ. JL: Государственный Эрмитаж, 1976.-№19.-С. 74-85.

276. Минасян P.C. Железные ножи с волютообразным навершием // Проблемы археологии: Сб. статей в память проф. М.И. Артамонова. JL: Изд-во Ленинград, ун-та, 1978а. - Вып. II. - С. 148-152.

277. Минасян P.C. Втульчатые двушипные наконечники стрел Восточной Европы // Сообщения Гос. Эрмитажа. Л.: Государственный Эрмитаж, 19786.-С. 35-37.

278. Михеев В.К. Техника и технология изготовления сельскохозяйственных орудий труда салтовской культуры // Археологические памятники

279. Юго-Восточной Европы: (Железный век и эпоха средневековья): Сб. научных трудов. Курск: Курский госпединститут, 1985. - С. 87-99.

280. Михеев В.К. О социальных отношениях у населения салтово-маяцкой культуры Подонья-Приазовья в УШ-Х вв. (Часть 1) // Археология славянского Юго-Востока: Мат. к межвузовской научн. конф-ции. Воронеж: Воронежский пединститут, 1991. - С. 43-50.

281. Молчанов А.А., Селезнев А.Б. Сребреник Владимира Святославича с Бе-сединского городища под Курском // Нумизматический альманах. -2000. -№ 4. -С. 15-16.

282. Монгайт А.Л. Рязанская земля. М.: Изд-во АН СССР, 1961. - 400 с.

283. Моргунов Ю.Ю. К изучению летописного города Римова // СА. №1. -С. 206-218.

284. Моргунов Ю.Ю. Древнерусские памятники поречья Сулы / МИАДЛ. -Курск: ИА РАН, КГОМА, 1996. Вып. 2. -160 с.

285. Моргунов Ю.Ю. Посульская граница: этапы формирования и развития / МИАДЛ. Курск: ИА РАН, КГОМА, 1998. - Вып. 3.-128 с.

286. Моргунов Ю.Ю. Сампсониев Остров: Пограничная крепость на посуль-ской окраине Южной Руси в Х1-ХШ вв. М.: Наука, 2003. - 187 с.

287. Моргунов Ю.Ю., Щавелев С.П. «Курескъ на Тускоръ»: К вопросу о происхождении летописного города //Славянский средневековый город. Тр. VI Междунар. Конгресса славянской археологии. - М.: Изд-во НПБО «Фонд археологии», 1997. - Т. 2. - С. 261-271.

288. Моруженко A.A., Косиков В.А. Курганы в с. Городное // CA. 1977. -№1- С. 281-288.

289. Моця А.П. Скорченные захоронения древнерусских некрополей // Древности Среднего Поднепровья: Сб. научн. трудов. Киев: Наукова думка, 1981.-С. 101-105.

290. Моця А.П. Новые сведения о торговом пути из Булгара в Киев // Земли Южной Руси в IX-XIV вв.: История и археология. Киев: Наукова думка, 1985.-С. 131-133.

291. Моця А.П. Население Среднего Поднепровья IX-XIII вв. (по данным погребальных памятников). Киев: Наукова Думка, 1987а. - 168 с.

292. Моця А.П. Некоторые сведения о распространении христианства на юге Руси по данным погребального обряда // Обряды и верования древнего населения Украины: Сб. научн. трудов. Киев: Наукова думка, 1990а. -С. 114- 133.

293. Моця А.П. Срубные гробницы Южной Руси // Проблемы археологии Южной Руси: Мат. историко-археолог. семинара «Чернигов и его округа в IX-XIII вв.». Киев: Наукова думка, 19906. - С. 99-107.

294. Моця О.П. Кшвська Русь: Этапи формування державно!' территори // Археологи. 2001. - № 1. - С. 42-50.

295. Моця А.П., Халиков А.Х. Булгар Киев: Пути - связи - судьбы. - Киев: ИА НДНУ, 1997. - 192 с.

296. Мугуревич Э.С. Восточная Латвия и соседние земли в X-XIII вв. Рига, 1965.- 145 с.

297. Мурашова В.В. Реконструкция облика древнерусского наборного пояса X-XI вв. (По материалам «дружинных» курганов) // Археологический сборник: Погребальный обряд / Тр. ГИМ. М.: ГИМ, 1997. Вып. 93. -С. 71-79.

298. Мусин А.Е. Христианизация Новгородской земли в IX-XIV веках: Погребальный обряди и христианские древности. СПб.: Центр «Петербургское Востоковедение, 2002. - 272 с.

299. Назаренко A.B. Происхождение древнерусского денежно-весового счета // ДГВЕ. 1994 г.: Новое в нумизматике. - М.: Археографический центр, 1996.-С. 5-79.

300. Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территории древнерусского государства. М.: Изд-во АН СССР, 1951. - 262 с.

301. Нахапетян В.Е., Фомин A.B. Граффити на куфических монетах, обращавшихся в Европе в IX-X вв. // ДГВЕ. 1991 г. - М.: Наука, 1994. -С. 139-208.

302. Недошивина Н.Г. Перстни // Очерки по истории русской деревни XXIII вв.: Тр. ГИМ. М.: Советская Россия, 1967. - Вып. 43. - С. 253274.

303. Никольская Т.Н. Шуклинское городище // КСИИМК. 1958. № 72. - С. 66-77.

304. Никольская Т.Н. Земля вятичей: К истории заселения бассейна верхней и средней Оки в IX-XIII в. М.: Наука, 1981. - 296 с.

305. Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М.: Наука, 1990. - 263 с.

306. Новосельцев А.П., Пашуто В.Т., Черепнин Л.В. Пути развития феодализма (Закавказье, Средняя Азия, Русь, Прибалтика). М.: Наука, 1972. -338 с.

307. Носов КС. Русские крепости и осадная техника VIII-XVII вв. СПб.: ООО «Издательство «Полигон», 2003. - 176 с.

308. Нунан Т.С. Торговля Волжской Булгарии с саманидской Средней Азией в X в. // Археология, история, нумизматика, этнография Восточной Европы: Сб. статей памяти проф. И.В. Дубова. СПб.: Изд-во С.-Петербург. ун-та, 2004. - С. 256-313.

309. Обломский A.M. Этнические процессы на водоразделе Днепра и Дона в I-V вв. н. э. М - Сумы: Археологическое агентство экспериментального творческого центра при Мосгорисполкоме, 1991. - 287 с.

310. Обломский A.M. Днепровское лесостепное Левобережье в позднерим-ское и гуннское время: (Середина III первая половина V в. н. э.). - М.: Наука, 2002. - 256 с.

311. Обломский A.M., Приймак В.В., Терпиловский Р.В. Исследования ранне-славянского у с. Бездрик // Третя Сумська Обласна наукова историко-краезнавча конф-щя: 36. Статей. Суми: Редакщйно-видавничий ввддш СДПГУ, 1999. - С. 17-20.

312. Обломский A.M., Терпиловский P.B. Среднее Поднепровье и Днепровское Левобережье в I—II вв. н. э. М.: ИА АН СССР, 1991. - 175 с.

313. Обломский A.M., Терпиловский Р.В., Петраускас О.В. Распад заруби-нецкой культуры и его социально-экономические и идеологические причины. Киев, ИА АН УССР, 1990. - 48 с.

314. Орлов A.A. Истоки рек Оки, Свапы, Сновы и Сновки // ТКГУАК. -1911.- Вып. 11.-С. 21-32.

315. Орлов А. С. Владимир Мономах. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1946. - 192 с.

316. Орлов P.C. Художественный металл Чернигова (семантика оковки на турьем роге из Черной могилы) // Чернигов и его округа в IX-XIII вв. -Киев: Наукова думка, 1988.- С. 152-165.

317. Острая Лука в древности: Замятинский археологический комплекс гуннского времени / Раннеславянский мир. Вып. 6. - М.: ИА РАН, 2004. - 330 с.

318. Перхавко В.Б. Западнославянские элементы в раннесредневековой культуре междуречья Днепра и Немана // КСИА. 1986. - №187. - С. 28-35.

319. Перхавко В.Б. Торговый мир средневековой Руси. М.: Academia, 2006. - 608 с.

320. Петрашенко В.А. Древнерусское село (по материалам поселений у с. Григоровка). Киев: ИА НАНУ, 2005. - 264 с.

321. Петров П.Н., Калинин В.А. Обрезанные куфические монеты в X в. // Древности Поволжья и других регионов. Вып. V. - Нумизматический сборник. - Т. 4. - М. - Н. Новгород, 2004. - С. 181-309.

322. Петрухин В.Я. Проблемы этнокультурной истории славян и Руси в IX-XI вв. Автореф. дисс. докт. ист. наук. - М., 1994. - 35 с.

323. Петрухин В.Я. Сказание о хазарской дани в контексте летописной истории // Древнетюркский мир: Истории и традиции: Мат. одноименной научн. конф-ции. Казань: Институт истории им. Ш. Марджани АН Республика Татарстан, 2002. - С. 43-52.

324. Петрухин В.Я. Русь и Хазария: к оценке исторических взаимосвязей // Хазары. Т. 16. - Евреи и хазары. - М.: Изд-во «Мосты культуры», 2005.-69-100.

325. Пештич С.Л. О «договоре» Владимира с волжскими болгарами 1006 года // Исторические записки. М.: Изд-во АН СССР, 1946. - Т. 18. -С.335-325.

326. Плетнева С.А. О юго-восточной окраине русских земель в домонгольское время // КСИА. 1964. - № 99. - С. 24-33.

327. Плетнева С.А. Половецкая земля // Древнерусские княжества X-XIII вв. М.: Наука, 1975. С. 260-300.

328. Плетнева С.А. Донские половцы // «Слово о полку Игореве» и его время. М.: Наука, 1985. - С. 249-281.

329. Плетнева С.А. Хазары. М.: Наука, 1987. - 93 с.

330. Плетнева С.А. На славяно-хазарском пограничье (Дмитриевский археологический комплекс). М.: Наука, 1989. - 288 с.

331. Плетнева С.А. Древнерусский город в кочевой степи: историко-стратиграфическое исследование. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 2006. - 392 с.

332. Плоткин КМ. К вопросу о хронологии городища Камно Псковской обл. // КСИА. 1974. - Вып. 139. - С. 13-16.

333. Поздняков B.C. Развитие керамики древнерусского Клецка // Древнерусская керамика. М.: ИА РАН, 1992. - С. 48-60.

334. Полубояринова М.Д. Украшения из цветных камней Болгара и Золотой Орды.-М.:ИА АН СССР, 1991.-112 с.

335. Поляков Г.В. Путь из «Посемья» в «Лесную землю» в XII в. // Проблемы исторической демографии и исторической географии Центрального Черноземья и Запада России. М - Брянск: Изд-во Брянск, гос. пед. ун-та, 1996.-С. 40-44.

336. Поляков Г.П. Села-замки Древней Руси XI-XIII вв.: Монография. -Брянск: Изд-во БГУ, 2005. 83 с.

337. Потин В.М. Монеты из раскопок в Новгороде и нумизматическая хронология // Тез. Докл. научн. сессии, посвящ. итогам работы Гос. Эрмитажа за 1966 год. Л.: Гос. Эрмитаж, 1967. - С. 44-46.

338. Пресняков А.Е. Княжое право в древней Руси: Лекции по русской истории. Киевская Русь. М.: Наука, 1993. - 635 с.

339. Приймак В.В. Орудия обработки почв населения Днепровского Левобережья VIII-X вв. // Проблемы археологии Южной Руси: Мат. историко-археолог. семинара «Чернигов и его округа в IX-XIII вв.». Киев: Наукова думка, 1990. - С. 69-72.

340. Приймак В.В. Территориальная структура межир1ччя Середньо1 Десни i Середныл Ворскли VII поч. IX ст. - Суми: Археолопчний центр Л1вобережжя, Сумська фшя 1994. - 75 с.

341. Приймак В.В. Давньруське мюто Вир. Бшопшля: Центр охорони i дослиджень пам'яток археолопУ Полтавщини, 1997а. - 60 с. + 10 илл.

342. Приймак В.В. Городища на р. Мжш // Археолопчний лггопис Швобережно1 У крайни. Полтава, 19976. - № 2. - С. 64-67.

343. Приймак В.В. Лггописне мюто Глух1в // Збереження юторико-культурних надбань Глух1вщини: Мат. друго'1 науково-практично!' кон-Щ1 (17 квшы 2003 р.). Глух1в: РВВ ГДПУ, 2003. - С. 21-23.

344. Приймак В.В. Дослщження роменсько-давньоруських пам'яток на шляху 1з Чершгова у Тмуторокань // Археолопя. 2006. - №3. - С. 65-72.

345. Приймак В.В., Осадчий Е.Н. Иноэтничные комплексы Зеленогайского курганного могильника // Днепро-Донское междуречье в эпоху раннего средневековья: Сб. статей. Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 2005. - С. 68-76. .

346. Приймак В.В., Поряднева В.О. Населен! пункта на шляху з Чершгова до Бшо'1 Веж1 й Тмуторокани // Археолопя. 2002. - №3. - С. 108-114.

347. Прохоров В.А. Надпись на карте: Географические названия Центрального Черноземья. Воронеж: Центр-Черноземное кн. изд-во, 1977. -192 с.

348. Прошкин О.Л. Северный рубеж роменской культуры // Археологическое изучение Центральной России: Тез. международной научн. конф-ции, посвященной 100-летию со дня рождения В.П. Левенка (13-16 ноября 2006 года). Липецк: ЛГП, 2006. - С. 292-296.

349. Пушкина Т.А. Торговый инвентарь из курганов Смоленского Поднеп-ровья // Смоленск и Гнездово: (К истории древнерусского города). -М.: Изд-во МГУ, 1991. С. 226-243.

350. Пушкина Т.А., Розанова Л.С. Кузнечные изделия из Гнездово // РА. -1992.-№2.-С. 200-220.

351. Пьянков А.П. Происхождение общественного и государственного строя Древней Руси. Минск: Изд-во БГУ, 1980. - 207 с.

352. Равдина ТВ. Семилопастные височные кольца // Проблемы советской археологии. -М.: Наука, 1978. С. 78-64.

353. Равдина Т.В. Погребения с древнерусским монетами // CA. 1979. -№ 3.-С. 91-102.

354. Равдина Т.В. Погребения X-XI вв. с монетами на территории Древней Руси: Каталог. -М.: Наука, 1988. 152 с.

355. Раздорский A.M. Владельческая принадлежность Курского княжества в XI-XIII вв. // ОФР.- М.: УРСС, 1998. Вып. 2. - С. 3-21.

356. Рапов О.М. К вопросу о земельной ренте в Древней Руси в домонгольский период // Вестник Моск. ун-та. Сер. 8. - История. - 1968. - №1. -С. 54-67.

357. Рапов О.М. Княжеские владения на Руси в X первой половине XIII в. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1977. - 264 с.

358. Раппопорт П.А. Древнерусское жилище / САИ. El-32. JL: Наука, 1975.- 178 с.

359. Робуш С. Исторические сведения о Курске и его губернии. Ст. 1: История отношений князей курских к великим князьям киевским // КГВ-1849. - Ч. неофиц. - №11-12. - С. 31- 49.

360. Розенфельдт Р.Л. Липинский бескурганный могильник // КСИИМК. -1958.-Вып. 72.-С. 90-92.

361. Русанова И.П. Курганы полян Х-ХИ вв. / САИ Е1-24. М.: Наука, 1966.-72 с.

362. Русанова И.П. Славянские древности У1-УН вв. М.: Наука, 1976. -216 с.

363. Рыбаков Б.А. Ремесло Древней Руси. М.: Изд-во АН СССР, 1948. -792 с.

364. Рыбаков Б.А. Поляне и северяне // Советская этнография. 1947. -Вып. 6-7.-С. 91-102.

365. Рыбаков Б.А. Прикладное искусство и скульптура // История культуры древней Руси: Домоногольский период. Общественный строй и духовная культура. - М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1951. - Т. II. - С. 398-434.

366. Рыбаков Б.А. Предпосылки образования древнерусского государства // Очерки истории СССР. Кризис рабовладельческой системы и зарождение феодализма на территории СССР: Ш-1Х вв. - М.: Изд-во АН СССР, 1958.-С. 733-878.

367. Рыбаков Б.А. Первые века русской истории. М.: Наука, 1963. - 240 с.

368. Рыбаков Б.А. Новая концепция предыстории Киевской Руси (тезисы // История СССР. 1981. - №2. - С. 40-59.

369. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества ХП-ХШ вв. М.: Наука, 1993.-592 с.

370. Рыбина Е.А. Археологические очерки истории новгородской торговли. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1978. - 167 с.

371. Рыков П. С. Юго-восточная граница радимичей // Ученые записки государственного Саратовского университета. Саратов, 1923. - Т. I. -Вып. З.-С. 39-53.

372. Рябинин Е.А. Зооморфные украшения Древней Руси Х-Х1У вв. / САИ Е1-60. Л.: Наука, 1981.-124 с.

373. Рябинин Е.А. Новые открытия в Старой Ладоге (итоги раскопок на Земляном городище в 1973-1975 гг.) // Средневековая Ладога: новые археологические открытия и исследования. Л.: Наука, 1985. - С. 27-75.

374. Рябинин Е.А. Костромское Поволжье в эпоху средневековья. Л.: Наука, 1986. - 160 с.

375. Рябцева С.С. Древнерусский ювелирный убор. СПб.: Изд-во Санкт-Петербург. института истории РАН «Нестор-История», 2005. - 384 с.

376. Самойлович Н.Г. Стеклянные бусы Ростова Великого // Археология Верхнего Поволжья (к 80-летию К.И. Комарова). М.: ИА РАН, 2006. -С. 371-386.

377. Самоквасов Д.Я. Курганы у Николаевской Белогорской пустыни Суд-жанского уезда // Тр. КГСК. Вып. 4. - Курск, 1874. - С. 205-207.

378. Самоквасов Д.Я. Северянские курганы и их значение для истории земли // Тр. Ill АС. Киев, 1878. - С. 185-224.

379. Самоквасов Д.Я. Северянская земля и северяне по городищам и могильникам. М., 1908.119 с.

380. Самоквасов Д.Я. Дневник раскопок в окрестностях с. Гочево Обоян-ского уезда Курской губернии, произведенных в августе 1909 г. М., 1915а.-40 с.

381. Самоквасов Д.Я. Атлас Гочевских древностей. М., 19156. LIV таб.

382. Сахаров A.M. Рец.: А.П. Новосельцев, В.Т. Пашуто. JI.B. Черепнин. Пути развития феодализма: (Закавказье, Средняя Азия, Русь, Прибалтика). М. Изд-во «Наука, 1972. ВИ. - 1973. - №5. - С. 160-162.

383. Сахаров А.Н. Дипломатия Святослава. М.: Международные отношения, 1982.-240 с.

384. Свердлов М.Б. Генезис феодальной земельной собственности в Древней Руси//ВИ. 1978. - №8. - С. 41-56.

385. Свердлов М.Б. Генезис и структура феодального общества в Древней Руси. Д.: Наука, 1983. - 240 с.

386. Свердлов М.Б. Владимир Святославич Святой князь и человек // Культура славян и Руси. - М.: Наука, 1988. - С.72-92.

387. Седов В.В. Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья / МИА. 1970 -№ 163.-200 с.

388. Седов В.В. Еще раз о вкладе балтов в культуру восточных славян (о статье Г.Ф. Соловьевой «О роли балтского субстрата в истории славянских племен Верхнего Поднепровья» // СА. 1973. - №3. - С. 73-82.

389. Седов В.В. Происхождение и ранняя история славян. М.: Наука, 1976. 158 с.

390. Седов В.В. Восточные славяне в VI-XIII вв. / Археология СССР. М.: .Наука, 1982.-328 с.

391. Седов В.В. Очерки по археологии славян. М.: ИА РАН, 1994. - 128 с.

392. Седов В.В. Славяне в раннем средневековье. М.: ИА РАН, 1995. - 416 с.

393. Седов В.В. Славяне: Историко-археологическое исследование. М.: Языки славянской культуры, 2002. - 624 с.

394. Седова М.В. Ювелирные изделия древнего Новгорода (X-XV вв.). М.: Наука, 1981.-С. 196.

395. Седова М.В. Украшения из меди и сплавов // Древняя Русь: Быт и культура / Археология с древнейших времен до средневековья в 20 т. М.: Наука, 1997.-С. 63-78.

396. Семенов В.А. Омутницкий могильник // Материалы средневековых памятников Удмуртии. Устинов: НИИ при совете министров Удмуртской АССР, 1985.- С. 92-118.

397. Сергеева М.С. До icTopïï гри в бабки в Кшвкськш Pyci // Археолопя. -2002.-№4. -С. 50-58.

398. Склярук В.И. К биографии Феодосия Печерского // ТОДРЛ. 1988. - Т. 41.-С. 317-323.

399. Склярук В.И. Происхождение топонимов Тускарь, Кур и Курск: к вопросу о контактах славян с тюрками // Проблемы исторической демографии и исторической географии Центрального Черноземья. М.Курск: Курск, гос. пед ин-т, 1994. - С. 17-20.

400. Славяне и их соседи в конце I тысячелетия до н. э. — первой половине I тысячелетия н. э. II Археология СССР. В 20 т. - М.: Наука, 1993. -328 с.3 77. Славяне Юго-Восточной Европы в предгосударственный период. Киев: Наукова думка, 1990. - 488 с.

401. Словарь русского языка XI-XVII вв. М.: Наука, 1975. - Вып. 2. - 320 с.

402. Соловьев В.М. История России с древнейших времен. М.: Изд-во социально-экономической литературы, 1962. - Кн. I. - Т. 1-2. - 812 с.

403. Соловьева Г.Ф. Славянские союзы племен по археологическим материалам VIII-XIV вв. (вятичи, радимичи, северяне) // CA. 1956. - № XXV.- С. 138-170.

404. Соловьева Г.Ф. Памятники конца I тысячелетия н. э. в Верхнем По-днепровье // МИА. 1970а. - № 176. - С. 98-102.

405. Соловьева Г.Ф. О роли балтского субстрата в истории славянских племен Верхнего Поднепровья // CA. 19706. - №2. - С. 124-132.

406. Сосновский К. П. Городища и курганы в бассейне верхнего течения р. Пела в пределах Обоянского у., Курской губ. // ТКГУАК. Курск: 1911.-Вып. 1.- С. 299-320.

407. Сотникова М.П., Спасский И.Г. Русские клады слитков и монет в Эрмитаже // Русская нумизматика XI-XX вв.: Материалы и исследования. Л.: Изд-во «Аврора», 1979. - С. 48-94.

408. Сотникова М.П., Спасский И.Г. Тысячелетие древнейших монет России: Сводный каталог русских монет X-XI веков. Л.: Искусство, 1983.-239 с.

409. Сперанский М. Раскопки курганов в Рыльском уезде (Курской губ.) // АИЗ. 1894. - № 8-9. - С. 263-269.

410. Спицын A.A. Расселение древнерусских племен по археологическим данным // ЖМНП. 1899. - № 8. - С. 301-340.

411. Спицын A.A. Историко-археологические разыскания: Исконные обитатели Дона и Донца // ЖМНП. 1909. - № 1. - С. 112-139.

412. Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. М., 1989. - Т.2. - Ч. 2.-213 с.

413. Стародубцев Г.Ю. Исследование археологических памятников Курского края в XIX-XX вв.: Автореф. дисс. канд. ист. наук. Брянск, 2006а.-17 с.

414. Стародубцев Г.Ю. Охранные исследования Гочевского археологического комплекса в 1994-2005 гг. // Русский сборник: Тр. Кафедры отечественной истории древности и средневековья. Брянск: РИО БГУ, 20066. - Вып. 2-3. - С. 162-169.

415. Степи Евразии в эпоху средневековья I/ Археология СССР. В 20 т. -М.: Наука, 1981.-303 с.

416. Столярова Е.К. Происхождение и хронология стеклянных изделий Москвы XII-XIV вв. // РА. 1997. - №4. - С. 93-106.

417. Судаков В.В., Буланкин В.М. В вопросу о начальном этапе славянского расселения в Среднем Поочье // Русь в IX-XIV веках: Взаимодействие Севера и Юга / Отв. Ред. H.A. Макаров, A.B. Чернецов. М.: Наука, 2005.-С. 269-280.

418. Сухобоков О.В. Славяне Днепровского Левобережья (роменская культура и ее предшественники). Киев: Наукова думка, 1975. - 167 с.

419. Сухобоков О.В. Древнерусский Путивль и его округа (по материалам археологических исследований). Путивль: Путивль. гос. историко-культурный заповедник, 1990. - 152 с.

420. Сухобоков О.В. Некоторые итоги археологических исследований в Пу-тивле // Археология славянского Юго-Востока: Мат. к межвузовской научн. конф-ции. Воронеж: Воронежский пединститут, 1991. - С. 6680.

421. Сухобоков О.В. Дшпровсько люостепове Л1вобережжя у VIII—XIII ст. -Киев: Наукова думка, 1992. 216 с.

422. Сухобоков О.В., Вознесенская Г.А., Приймак В.В. Клад орудий труда и Битицкого городища // Древние славяне и Киевская Руси: Сб. научн. трудов. Киев: Наукова думка, 1989. - С. 92-105.

423. Сухобоков О.В., Моця О.П, Давньрусью пам'ятки поблизу хутора Зеле-ний Гай СумськоТ обласи // Археолопя. 1987. - № 58. - С. 84-93.

424. Симонович Э.А. Поселение Воробьевка 2 возле г. Курска // КСИА. -1974. Вып. 140. - С. 76-83.

425. Сымонович Э.А. Букреевка 2 селище второй четверти I тыс. н. Э. Возле Курска // МИАДЛ. - Курск: Курское областное отделение Всероссийского фонда культуры, Курский областной краеведческий музей, 1990. - Вып. 1.-С. 78-110.

426. Танков A.A. Историческая летопись курского дворянства. М., 1913. -Т. 1.- 150 с.

427. Сымонович Э.А., Сокол К.Ф. Поселение Черняховской культуры у с. Снагость в Посеймье // АО-1977. М.: Наука, 1978. - С. 78.

428. Тарновский К.Н. Предпосылки возникновения феодализма у восточных славян // ВИ. 1954. - №4. - С. 77-92.

429. Татищев В.Н. История Российская. В 3 т.- М.: ООО «Издательство ACT», 2003.-Т. 2.-736 с.

430. Терехова H.H., Розанова JI.C., Завьялов В.И., Толмачева М.М. Очерки по истории древней железообработки в Восточной Европе. М.: «Металлургия», 1997. - 320 с.

431. Терпиловский Р.В. Ранние славяне Подесенья III—V вв. Киев: Наукова думка, 1984.- 123 с.

432. Тихомиров H.A. Княжинский и Лебяжинский могильники // МИАДЛ. -Курск: Курское областное отделение Всероссийского фонда культуры, Курский областной краеведческий музей, 1990. Вып. 1. - С. 134-161.

433. Толмачева М.М. Техника металлического производства в Волжской Болгарии в X-XIII вв. по данным металлографии // Естественные наукии археология в изучении древних обществ. М.: ИА РАН, 1982. - С. 57-68.

434. Толмачева М.М. Технология изготовления ножей в лесостепной зоне салтовской культуры // Новое в средневековой археологии Евразии. -Самара: Историко-культурная ассоциация «Артефакт», 1993. С. 211223.

435. Толочко П.П. Южная Русь: некоторые проблемы и перспективы исто-рико-археологиче ского изучения // Славяно-русские древности. Вып. 1. - Историко-археологическое изучение Древней Руси: Итоги и основные проблемы. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1988. - С. 179-194.

436. Толочко П.П. Древнерусский феодальный город. Киев: Наукова Думка, 1989. - 256 с

437. Толочко 77.77. Кочевые народы степей и Киевская Русь. Киев: Абрис, 1999.-200 с.

438. Толочко П.П. Русь изначальная // Археолопя. 2003. - №1. - С. 100103.

439. Третьяков П.Н. Восточнославянские племена. М.: Изд-во АН СССР, 1948.- 184 с.

440. Третьяков П.Н. Восточнославянские племена. 2-е изд. - М.: Изд-во АН СССР, 1953.- 104 с.

441. Третьяков П.Н. По следам древних славянских племен. Л.: Наука, 1982. - 142 с.

442. Узянов A.A. К проблеме оценки однородности распределения материалов в синхронных слоях и жилищах // Новое в применении физико-математических методов в археологии. М.: ИА РАН, 1979. - С. 96107.

443. Узянов A.A. Городище и селище X в. на р. Тускарь // АО-1979. М.: Наука, 1980.-С. 83-84.

444. Узянов A.A. Переверзевское II городище // АО-1980. М.: Наука, 1981. -С. 85-86.

445. Узянов A.A. Раскопки Переверзевского II городища //АО-1981. М.: Наука, 1982а. - С. 87-88.

446. Узянов A.A. Динамика технологического стереотипа в орнаментации роменской керамики // Естественные науки и археология в изучении древних производств. М.: ИА АН СССР, 19826. - С. 122-135.

447. Узянов A.A. Памятники роменской культуры на р. Тускарь // АО -1981.-М.: Наука, 1983.-С. 93.

448. Узянов A.A. Раскопки Переверзевского II городища // АО 1982. - М.: Наука, 1984.-С. 92-93.

449. Узянов A.A. Селище роменской культуры у д. Жерновец // АО-1983. -М.: Наука, 19856. С. 86-87.

450. Узянов A.A. Раскопки курганов и городища в долине р. Тускарь // АО-1984. М.: Наука, 1986. - С. 77-78.

451. Узянов A.A. Хронология и хорология роменских поселений (новые данные о памятниках верховьев Сейма и Пела) // Задачи советской археологии в свете решений XXVII съезда КПСС: Тез. докл. всесоюзн. конф-ции. М.: Наука, 1987. - С. 256-257.

452. Узянов A.A. Освоение среднерусской возвышенности славянами в раннем средневековье // Экологические проблемы в исследованиях средневекового населения Восточной Европы. М.: ИА РАН, РФФИ, 1993. - С. 79-97.

453. Узянов A.A., Смирнов Ю.А., Верещинский Л.И. Мешковские курганы и городище // АО-1978. М.: Наука, 1979. - С. 98-99.

454. Фасмер P.P. О монетах волжских болгар X в. // Изв. Об-ва археологии, истории и этнографии при Казанском гос. ун-те. Казань: Казанский гос. ун-т, 1926. - Т. 33. - С. 29-60.

455. Фасмер P.P. Об издании новой топографии находок куфических монет в Восточной Европе // Известия АН СССР. Отд. общественных наук. - 1933. - № 6-7. - С. 433-484.

456. Федоров С.Н. Архитектурные очерки Курского края. Воронеж: Центр-Чернозем, кн. изд-во, 1982. - 112 с.

457. Федоров-Давыдов Г.А. Статистические методы в археологии. М.: Высшая школа, 1987. 216 с.

458. Фехнер М.В. К вопросу об экономических связях древнерусской деревни // Очерки по истории русской деревни X-XIII вв.: Тр. ГИМ. -М.: Советская Россия, 1959. - Вып. 33. - С. 149-173.

459. Фехнер М.В. Шейные гривны // Очерки по истории русской деревни XXIII вв.: Тр. ГИМ. М.: Советская Россия, 1967. - Вып. 43.- С. 55-87.

460. Флеров B.C. Погребальные обряды на севере Хазарии (Маяцкий могильник) / Мат. и исследования по древней и средневековой археологии юга Восточной Европы. Волгоград: Перемена, 1993. - Вып. 1. - 143 с.

461. Фомин A.B. Обращение обломков куфических монет в Восточной Европе в X начале XI в. // Нумизматика и эпиграфика - М.: Наука, 1984.-Т. XIV. -С. 133-138.

462. Фомин A.B. Топография куфических монет междуречья Днепра и Десны // Чернигов и его округа в IX-XIII вв. Киев: Наукова думка, 1988а. - С. 74-80.

463. Фомин A.B. Рунические знаки и тамги на подражаниях куфическим монетам X в. // CA. 19886. -№4. - С. 187-198.

464. Фомин В. В. Южнобалтийское происхождение варяжской руси // ВИ. -2004.-№ 8.-С. 149-163.

465. Франчук В.Ю. Языческие мотивы древнерусского летописания // Древности славян и Руси. М.: Наука, 1988. - С. 154-157.

466. Фролов М.В. Заключение по результатам археологических исследований 1982-1992 годов города Рыльска и его округи // Хрестоматия для провинциального юношества по истории города Рыльска. Ч. 1. — Курск: Курскинформпечать, 1994. - С. 301-309.

467. Фроянов И.А. Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории. JL: Изд-во Лениград ун-та, 1974. - 159 с.

468. Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. -Л.: Изд-во Лениград ун-та, 1980. С. 256.

469. Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки отечественной историографии. -Л.: Изд-во Ленинград, ун-та, 1990. 328 с.

470. Хомутова JI.C. Кузнечная техника на земли древней Веси в X в.: (По материалам поселения у дер. Городище // CA. 1984. - № 1. - С. 199— 209.

471. Цалкин В.И. Фауна раскопок боршевских и роменских городищ // CA. -1969.-№4.-С. 89-101.

472. Цукерман К. Два этапа формирования Древнерусского государства // Археолопя. 2003. - №1. - С. 76-99.

473. Цыбин М.В. Половцы и Рязанская земля // Археология восточноевропейской лесостепи: Евразийская степь в эпоху металла. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1999. - Вып. 13. - С. 130-139.

474. Чеканов И. Очерки церковно-политической истории Курского княжения // Прибавление к Курским епархиальным ведомостям. Часть неофициальная. - 1892. - № 44. - С. 727-736.

475. Чеканов И. Очерки церковно-политической истории Курского княжения в XII и XIII веке // Курские епархиальные ведомости. 1893. - №1. -С. 6-42.

476. Черепнин Л.В. Основные этапы развития феодальной собственности на землю // ВИ. 1953. - №4. - С. 38-64.

477. Черепнин Л.В. Вопросы методологии исторического исследования: Теоретические проблемы истории феодализма. — М.: Наука, 1981. -280 с.

478. Чернецов A.B. О языческой дружинной культуре Черниговщины // Чернигов и его округа в IX-XIII в.- Киев: Наукова Думка, 1988. С. 143— 152.

479. Чижикова Л.Н. Русско-украинское пограничье: Истории и судьбы традиционно бытовой культуры (XIX-XX века). - М.: Наука, 1988. - 253 с.

480. Шангина И.И. Русский традиционный быт: Энциклопедический словарь. СПб.: Азбука-классика, 2003. - 685 с.

481. Шасколъский И.П. О начальных этапах формирования Древнерусского государства // Становление раннефеодальных славянских государств. -Киев: Наукова думка, 1972. С. 112-129.

482. Шекун О.В., Веремейчик О.М. Поселения Люкове у верх1в'ях р. Бшоус // Швденноруське село IX XIII ст.: Hoei пам'ятки матер1альной куль-тури. - Кит: I3MH, 1997.- С. 69- 98.

483. Шекун О.В., Веремейчик О.М. Селища 1Х-Х1У вв. в междуречье низовий Десны и Днепра // Чернигов и его округа: Сб. научн. трудов. Киев: Наукова думка, 1988. - С. 93-110.

484. Шекун О.В., Веремейчик О.М. Давньоруське поселения Шскове. Чер-нтв: Деснянська правда, 1999. - 184 с.

485. Шинаков Е.А. Население междуречья Десны и Ворсклы в конце X -первой половине XIII века: Дисс. канд. ист. наук. М., 1980. - 238 с.

486. Шинаков Е.А. «Восточные территории» Древней Руси в конце X начале XIII вв. (этнокультурный аспект) //Археология славянского Юго-Востока: Мат. к межвузовской научн. конф-ции. - Воронеж: Воронежский пединститут, 1991. - С. 82-93.

487. Шинаков Е.А. Образование Древнерусского государства: Сравнительно-исторический аспект. Брянск: Изд-во БГУ, 2002. - 488 с.

488. Шинаков Е.А. Многослойное поселение Борки III // Русский сборник: Тр. кафедры отечественной истории древности и средневековья Брянского государственного университета им. акад. И.Г. Петровского. -Брянск: РИО БГУ, 2006. Вып. 2-3. - С. 55-68.

489. Шинаков Е.А., Зайцев В.В. Клады как источник по политической географии среднего Подесенья в древнерусскую эпоху // Археология и история Древней Руси: Мат. научн. конф-ции. Воронеж: Изд-во Воронеж ун-та, 1993. - С. 57-59.

490. Ширинский С. С. Разведки в Курской области // АО 1968. - М.: Наука, 1969.-С. 121.

491. Шмидт Е.А. Длинные курганы у д. Слобода Глушица // Третьяков П.Н., Шмидт Е.А. Древние городища Смоленщины. М.-Л.: Наука, 1963.-С. 177-192.

492. Шмидт Е.А. К вопросу об этнической принадлежности женского инвентаря из смоленских длинных курганов // МИСО. Смоленск: Смоленск. области, краеведческий музей, 1970. - Вып. 7. - С. 219-235.

493. Шмидт Е.А. Племена культуры длинных курганов и Гнездово в конце IX начале X в. // Археологический сборник. Гнездово: 125 лет исследования памятника / Тр. ГИМ. - М.: ГИМ, 2001. - Вып. 124. - С. 34-39.

494. Шпшев А.Г. Курские клады куфических монет и северянское Посеймье // Куликово поле: Исторический ландшафт. Природа. Археология. История. Сб. статей в 2-х т. - Природа. Археология. Музейное дело. -Тула: ООО «Власта», 2003. - Т. I. - С. 344-362.

495. Шрамко Б.А. Новые детали устройства раннеславянских жилищ // С А. 1960.-№1.-С. 319-321.

496. Шрамко Б.А. Древности Северского Донца. Харьков: Изд-во ХГУ, 1962.-320 с.

497. Шрамко Б.А. Раннеславянское поселение УШ-Х вв. на Донецком городище // МИА. 1970. - № 176. - С. 105-119.

498. Шрамко Б.А. Хорошевское городище // Археология славянского юго-востока: Мат. к межвузовской научн. конф-ции. Воронеж: Воронежский пединститут, 1991. - С. 50-59.

499. Шушарин В.П. Современная буржуазная историография Древней Руси. -М.: Наука, 1964.-304 с.

500. Щавелев С.П. Первооткрыватели курских древностей: Очерки истории археологического изучения южнорусского края. Вып. 1. - Предпосылки и становление региональной историографии. - Курск: Изд-во Курск, мед. ун-та, 1997а. - 136 с.

501. Щавелев С.П. Первооткрыватели курских древностей. Очерки истории археологического изучения южнорусского края. Вып. 2. - «Золотой век» губернского краеведения: 1860-е - 1910-к гг. - Курск: Изд-во Курск, мед. ун-та, 19976. - 139 с.

502. Щавелев С.П. Первооткрыватели курских древностей: Очерки истории археологического изучения южнорусского края. Вып. 3. - Советское краеведение в провинции: взлет и разгром (1920-е - 1950-е гг.). -Курск: Изд-во КГМУ, 2002а. - 200 с.

503. Щавелев С.П. Судьбы исторических древностей Южной Руси и их место в ее провинциальной культуре XVII-XX вв.: (По материалам ар-хеолого-исторического изучения курского края): Автореф. дис. докт. ист. наук. Курск, 20026. - 41 с.

504. Щавелев С.П., 2002в. Общее и особенное при освоении Русью Курского Посемья // Русский сборник: Сб. научн. трудов, посвященный 25-летию исторического факультета Брянского госуниверситета. Брянск: Изд-во БГУ, 2002. - С. 14- 35.

505. Щапов Я.Н. О функциях общины в Древней Руси // Общество и государство феодальной Руси. М.: Наука, 1975. С. 13-21.

506. Щапова Ю.Л. Стеклянные бусы древнего Новгорода // МИА. 1956. -№55.-С. 164-179.

507. Щапова Ю.Л. Стекло Киевской Руси. М.: Изд-во Московск. ун-та, 1972.-215 с.

508. Щапова Ю.Л. О происхождении некоторых типов позднеантичных . стеклянных бус // Алексеева E.H. Античные бусы Северного Причерноморья. САИ Г-12. - М.: Наука, 1978. - С. 98-100.

509. Щапова Ю.Л. Византия и Восточная Европа. Направление и характер связей в IX-XII вв. (по находкам стекла) // Византия. Средиземноморье. Славянский мир. М.: Изд-во Московск. ун-та, 1991. С. 155-177.

510. Щапова Ю.Л. Украшения из стекла // Древняя Русь: Быт и культура / Археология. В 20 т. - М.: Наука, 1997. - С. 80-92.

511. Щеглова O.A. Ранние элементы в керамическом комплексе памятников волынцевского типа // КСИА. 1986. - № 187. - С. 15-23.

512. Щеглова O.A., 1987. Проблемы формирования славянской культуры VIII-X вв. в Среднем Поднепровье: (Памятники конца VII первой половины VIII вв.): Автореф. дис. канд. ист. наук. - Л., 1987. - 15 с.

513. Щеглова O.A. О двух группах кладов «древностей антов» в Среднем Поднепровье // МИАДЛ. Курск: Курское областное отделение Всероссийского фонда культуры, Курский областной краеведческий музей, 1990.-Вып. 1.-С. 162-204.

514. Щекатов А.Ф. Географический словарь Российского государства. -СПб.: 1804. Ч. 3. - 1238 стб.437

515. Щукин М.Б. Сарматские памятники Среднего Поднепровья и их соотношение с зарубинецкой культурой // АСГЭ. Л.: Изд-во «Аврора», 1972.-Вып. 14.-С. 43-52.

516. Этнокультурная карта территории Украинской ССР в I тыс. н. э. -Киев, 1985.- 184 с.

517. Янин B.JI. Денежно-весовые системы русского средневековья. М.: Изд-во Московского университета, 1956. - 206 с. + 2 табл.

518. Янин В.Л. Новгородская феодальная вотчина: Историко-генеалогическое исследование-М.: Наука, 1981.- 296 с.

519. Янин B.JI., Гайдуков П.Г. Актовые печати Древней Руси X-XV вв. -T.III. Печати, зарегистрированные в 1970-1996 гг. М.: Интрада, 1998. - 503 с.

520. Янина С.А. Второй Неревский клад куфических монет X в. // МИА. -1963. -№ 117.-С. 287-331.

521. Ященко А.И. Гидронимический словарь Посемья // Проблемы ономастики. -Вологда: Вологодский гос. пед. институт, 1974. С. 3-131.