автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: История российской археологии

Полный текст автореферата диссертации по теме "История российской археологии"

На правах рукописи

005051.*.. ГЙ-но^

Тихонов Игорь Львович

ИСТОРИЯ РОССИЙСКОЙ АРХЕОЛОГИИ: ФОРМИРОВАНИЕ ОРГАНИЗАЦИОННОЙ СТРУКТУРЫ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ НАУЧНЫХ ЦЕНТРОВ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ (XVIII - ПЕРВАЯ ЧЕТВЕРТЬ XX вв.)

07.00.06. - археология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

11 АПР 2013

Санкт-Петербург 2013

005051641

Работа выполнена в Санкт-Петербургском государственном университете

Официальные оппоненты:

Гайдуков Петр Григорьевич доктор исторических наук, член-корреспондент РАН, Институт археологии РАН, заместитель директора;

Фролов Эдуард Давидович доктор исторических наук, профессор, Санкт-Петербургский государственный университет, профессор исторического факультета;

Цамутали Алексей Николаевич доктор исторических наук, профессор, Санкт-Петербургский институт истории РАН, главный научный сотрудник.

Ведущая организация: Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН.

Защита состоится 24 апреля 2013 г. в 14 часов на заседании Диссертационного совета Д 002.052.01 при Институте истории материальной культуры РАН по адресу: Санкт-Петербург, Дворцовая набережная, 18.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории материальной культуры РАН.

Автореферат разослан « « с^иг-^т^С^ » 2013 Г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат исторических наук

Нехорошее Павел Евгеньевич

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Диссертация посвящена изучению истории процессов институционализации археологии в Санкт-Петербурге XVIII -первой четверти XX вв. Санкт-Петербург был крупнейшим научно-организационным центром отечественной археологической науки. Здесь находились первое научное учреждение в России — Академия наук, центральное государственное учреждение российской археологии —Императорская археологическая комиссия, крупнейшие научные общества — Русское археологическое общество, Русское географическое общество, Русское антропологическое общество, в сферу интересов которых входило изучение вещественных памятников древности. Санкт-Петербургский университет и Археологический институт с последней четверти XIX в. внедряли преподавание археологии в высшей школе. Петербургские музеи — Императорский Эрмитаж, Музей антропологии и этнографии АН, Этнографический отдел Русского музея императора Александра III и др. собирали уникальные археологические коллекции. Ценные материалы находились в частных коллекциях петербургских собирателей. Все эти структуры составляли значительную часть потенциала российской археологии того времени. Таким образом, процесс институционализации археологии в Санкт-Петербурге объективно отражает динамику сложения организационной структуры отечественной археологической науки в целом.

Для становления любой научной дисциплины необходимо создание внутренней и внешней инфраструктур: системы научных организаций, изданий, подготовки кадров, сбора и хранения материала, выработки правил и инструкций, взаимоотношений с государственной властью и обществом. В течение XIX в. в Санкт-Петербурге возникали различные учреждения и организации, в сферу интересов которых входила археология. История их изучена слабо, еще менее исследованы их связи, моделировавшие среду развития научных знаний и практических работ в это время.

Степень разработанности проблемы, ее историография определяются несколькими направлениями исследований разных уровней научной проработанности и степени анализа. С конца 1980-х гг. наблюдается заметный рост интереса к истории археологии. Последние два десятилетия отмечены своеобразным «историографическим бумом» (Тихонов 2011з). Наше исследование относится к жанру институциональной истории, которое представлено скромно среди работ по истории российской археологии. Начало этому жанру в отечественной историографии было положено в ХГХ в. трудами по истории Московского, Русского и Одесского археологических обществ. В советскую эпоху внимание к истории учреждений «старого режима» не поощрялись. Однако ценные сведения о работе дореволюционных научных организаций, занимающихся археологией, вошли в учебник С.А.Жебелёва , брошюру Б.В.Фармаковского , книгу В.В.Бартольда по истории русского и европейского востоковедения. В работах В.И.Равдоникаса и М.Г.Худякова сведения о научных учреждениях дореволюционной России давались через призму «классового подхода», но авторы не могли не признать вклад этих учреждений в становление и развитие отечественной науки о древностях.

Изменения наступили в последней четверти XX в., когда появились работы, анализирующие вклад научных сообществ в изучение различных областей археологии, например монография Г.И.Вздорнова об истории изучения древнерусской живописи. Подобные вопросы затрагивал А.А.Формозов. Краткий обзор деятельности некоторых археологических структур предложил Г.С.Лебедев в книге по истории отечественной археологии, ставшей первым опытом комплексного осмысления дореволюционного периода ее развития. Изучению истории археологической мысли в России середины XIX — первой трети XX вв. посвятила докторскую диссертацию и книгу Н.И.Платонова, истории сибирской археологии — Л.Ю.Китова, истории изучения древностей Южной России — С.П.Щавелёв, проблемам музеефикации археологического наследия Южного Урала — И.М.Минеева.

Созданию и деятельности «Русского комитета по изучению Средней и Восточной Азии в историческом, археологическом, этнографическом и лингвистическом отношении» посвящены кандидатская диссертация и монография Н.Н.Назировой. Солидные исследования об Императорской академии наук в конце XIX - начале XX вв. и Русском археологическом институте в Константинополе опубликованы Е.Ю.Басаргиной. Работы A.Bielman, G.Clark, P.Smith, И.Л.Тихонова (Тихонов 2003), О.М.Мельниковой посвящены развитию археологии в зарубежных и отечественных университетах. Сложение и развитие инфраструктуры классической археологии на ранних стадиях ее становления в Северном Причерноморье и в обеих столицах рассмотрены в фундаментальной монографии И.В.Тункиной. Отдельные аспекты деятельности Императорской археологической комиссии отражены в кандидатской диссертации М.В.Медведевой, работах А.Е.Мусина, диссертации и книгах Г.В.Длужневской. В 2009 г. вышла коллективная монография об Императорской археологической комиссии, в которой рассмотрены практически все стороны жизни и работы единственного в дореволюционной России государственного учреждения, деятельность которого полностью была посвящена археологии. Автор диссертации выступил в качестве соавтора первой главы, анализирующей общую административную историю Археологической комиссии, как отдельного учреждения (Тихонов 2009). В 2011 г. опубликована большая работа А.С.Смирнова «Власть и организация археологической науки в Российской империи (очерки институциональной истории науки XIX - начала XX века)». В центре его внимания — проблемы взаимоотношений науки и власти, науки и идеологии, науки и политики. Тщательно рассмотренные внешние связи институций сделали труд Смирнова новаторским для изучения истории отечественной археологии.

В книге М.Ф.Хартанович, посвященной истории гуманитарных научных учреждений Санкт-Петербурга XIX в., разделы по истории учреждений, в разной степени связанных с археологией, оказались особо уязвимы для критики, на что указано в нашей рецензии (Тихонов 2007). Серьезные проблемы

выявляются при анализе монографии и автореферата кандидатской диссертации А.Л.Николаева, посвященных деятельности археологических институтов дореволюционной России (Тихонов 2011).

Недостаточно изучена тема формирования археологических коллекций в петербургских музеях и частных собраниях. Многочисленные публикации посвящены истории археологического собрания Эрмитажа. Среди них нужно отметить монографию Б.Б.Пиотровского и сборник «Эрмитаж. История и современность», но в целом эта тема не становилась предметом специального исследования. Хорошо известна деятельность МАЭ по сбору археологического материала. Мало освещена работа небольших археологических музеев, таких, как музеи РАО, Археологического института, Петербургского университета и др.

Объект и предмет исследования. Объектом настоящего исследования является процесс формирования организационной структуры археологической науки в Санкт-Петербурге и научно-организационная деятельность государственных, общественных и частных учреждений, занимавшихся археологией в столице Российской империи с XVIII по первую четверть XX вв. Предметом исследования служат цели, задачи, содержание и формы этой деятельности.

Цели и задачи исследования. Целью данной диссертации является изучение организационной структуры археологии в Санкт-Петербурге в XIX - начале XX вв. и деятельности всех учреждений и организаций научного и культурно-просветительского профиля, занимавшихся археологией. Реализация данных целей возможна через решение следующих задач:

- выявить источниковедческую базу, содержащую информацию о деятельности различных археологических учреждений Санкт-Петербурга указанного времени;

- охарактеризовать институциональную структуру сети археологических учреждений Санкт-Петербурга XIX - первой четверти XX вв., ее состав,

схемы административной поддержки и различия в направлениях исследований;

- проанализировать изменения в деятельности археологических учреждений до и после революций 1917 г. с точки зрения адаптации схем научного взаимодействия к новым социальным условиям послереволюционной России;

- изучить тематику археологических исследований петербургских ученых в XIX - начале XX вв. и определить, как институциональные и дисциплинарные преобразования отразились на развитии наиболее важных тем, сложившихся до 1917 г.;

- охарактеризовать дореволюционную институциональную структуру археологических исследований в Санкт-Петербурге - Петрограде, проследить динамику изменений в направлениях полевых исследований профессиональной археологии в течение двух столетий до середины 1920-х гг., когда сложилась организационная структура археологии в СССР;

- выявить роль отдельных учреждений и обществ в процессе профессионализации археологии;

- проанализировать процесс внедрения археологии в отечественную высшую школу и создание системы воспроизводства научных кадров в Санкт-Петербурге;

- изучить работу петербургских музеев и частных коллекционеров по формированию археологических собраний, их каталогизации, экспонированию и популяризации;

- исследовать роль археологии в занятиях научных обществ, учреждений и организаций, в формальную сферу деятельности которых, археология не входила;

- охарактеризовать роль отдельных ученых в формировании организационной структуры петербургской археологии;

- установить и обосновать этапы институционализации археологии в Санкт-Петербурге XIX — начала XX вв.

Хронологические рамки работы обусловлены задачей изучить генезис институционализации археологической науки в Санкт-Петербурге. Нижняя хронологическая граница исследования — начало XVIII столетия, когда зарождается научное знание о памятниках археологии, формируются первые археологические коллекции, основывается Академия наук. Верхним хронологическим рубежом является начало 1920-х гг., когда в результате катаклизмов, последовавших за революцией 1917 г., происходят кардинальные изменения организационной структуры отечественной археологии.

Территориальные рамки определены деятельностью учреждений и организаций, а также частных коллекционеров в Санкт-Петербурге, в сферу интересов которых входила археология.

Методологическую основу диссертации составляют базовые принципы современной исторической науки — принципы историзма, объективности, системности. В диссертации широко используются общеисторические методы: проблемно-хронологический, по которому описание событий ведется в хронологической последовательности; историко-генетический, позволивший выявить организационную структуру археологических учреждений и динамику их трансформации в XIX и начале XX вв.; историко-сравнительный метод для выявления гомологичности преобразований в области организации археологических исследований в России; культурно-антропологический для определения изменений в отношении к археологическому знанию в период от зарождения научной дисциплины до формирования ее развитой организационной структуры; историко-биографический для уточнения биографий ученых, внесших вклад в основание и деятельность научных учреждений, занимающихся археологией.

Применение комплексного междисциплинарного подхода к проблемам взаимодействия научного знания и общества с учетом институциональной и дисциплинарной дифференциации археологического знания позволило рассмотреть развитие организационной структуры археологии в Санкт-Петербурге в контексте более широких исторических преобразований. Это по-

способствовало созданию целостного представления об объекте исследования и глубокому осмыслению внутридисциплинарных и организационных изменений в российской археологии XIX - первой четверти XX вв. При изучении различных видов источников применялись комплексный источниковедческий подход и наукометрический метод.

Источники исследования составляют широкий круг архивных и опубликованных материалов. К настоящему диссертационному исследованию был привлечен большой массив архивных документов из следующих архивов: Российского государственного исторического архива (Санкт-Петербург), Государственного архива Российской Федерации (Москва), Российского государственного архива литературы и искусства (Москва), Центрального государственного архива Санкт-Петербурга, Центрального государственного исторического архива Санкт-Петербурга, Центрального государственного архива литературы и искусства Санкт-Петербурга, Санкт-Петербургского филиала Архива РАН, Научного архива Института истории материальной культуры РАН (Санкт-Петербург), Отдела рукописей Российской национальной библиотеки (Санкт-Петербург), Архива Русского географического общества (Санкт-Петербург), Архива Санкт-Петербургского государственного университета, Архива Государственного исторического музея (Москва), Архива Государственного Эрмитажа, Архива Российского этнографического музея, Архива Музея антропологии и этнографии имени Петра Великого (Кунсткамера) РАН, Архива Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи, Архива Музея истории Санкт-Петербургского университета, Архива кафедры археологии СПбГУ, Научного архива Института археологии Национальной Академии наук Украины (Киев).

Большой комплекс опубликованных источников составляют изданные самими организациями отчеты и обзоры своей деятельности, протоколы заседаний и другие издания информационного характера. Большой объем документов, связанных с делопроизводством, отложился в различных архивохранилищах. Для нашей темы интерес представляют периодические, серий-

ные и отдельные издания научных структур. Анализ их содержания позволяет определять приоритетные направления и темы научных изысканий. Для характеристики экспозиционной деятельности музеев интерес представляют издаваемые ими каталоги, путеводители, описания залов и выставок.

Значительный комплекс источников представляют материалы, отражающие жизнь и научную деятельность ученых: мемуары, дневники, письма. В них отражались взаимоотношения между учеными, то есть информация, которая редко попадает на страницы официальных отчетов и изданий, хотя она часто нуждается в тщательной проверке в силу своей субъективности.

Для изучения истории преподаванием археологии, ценными источниками оказываются изданные литографским способом, а чаще оставшиеся неопубликованными курсы лекций и подготовительные материалы к ним.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что впервые на основе обширного комплекса опубликованных и архивных источников проведено детальное изучения процесса сложения организационной структуры археологической науки в крупнейшем ее центре — Санкт-Петербурге. Разработана авторская концепция и периодизация этого процесса. В частности, изучена роль Императорской археологической комиссии в организации системы государственного контроля за археологическими раскопками в России. Впервые комплексно проанализирована деятельность и функции Русского археологического общества и вклад других петербургских научных обществ в развитие археологии. Всесторонне показана роль А.А.Спицына в организации деятельности Отделения русской и славянской археологии РАО. Проведен анализ и дана оценка педагогической и научной деятельности Петербургского археологического института в сравнении с Петербургским университетом.

Впервые проанализирована история и динамика накопления археологических коллекций в различных петербургских музеях. Выявлены структуры, принципы, особенности экспозиций и формы работы различных музеев.

Впервые дан исторический очерк и тематический обзор частных археологических коллекций Петербурга.

Значительная часть архивных документов, привлекаемых к исследованию, впервые вводится в научный оборот. Это позволяет по-новому взглянуть на ряд проблем и дать им новую историографическую оценку.

Практическая значимость работы определяется возможностью использования ее выводов и результатов при подготовке обобщающих трудов по истории археологии и отечественной историографии, при написании учебников и учебных пособий, при разработке лекционных курсов, справочных и научно-популярных изданий. Материалы работы были использованы автором при подготовке и чтении курсов по истории археологии, археологической библиографии, археологическому музееведению на кафедре археологии СПбГУ. Программы курсов и методические пособия опубликованы (Тихонов 2008, 2008а). Материалы диссертации были использованы автором при чтении лекций в Высшей школе социальных наук (Париж, 2004), Университете Лозанны (Лозанна, 2009), Национальном тренинге ЮНЕСКО «Этнографические и археологические коллекции в музеях» (Ташкент, 2011).

Апробация результатов исследования была проведена на кафедре археологии исторического факультета СПбГУ и на заседании Отдела славяно-финской археологии ИИМК РАН, а также на научном семинаре «Проблемы истории и историографии археологической науки» в СПбГУ.

Положения и основные выводы диссертационного исследования многократно докладывались автором на международных, всероссийских и региональных конференциях в Санкт-Петербурге (1994, 1997, 2003, 2004, 2005, 2008, 2009, 2010, 2011, 2012), Москве (2009), Казани (2003), Одессе (2006, 2007), Киеве (2010, 2012), Львове (2012), Берлине (2003), Гётеборге (2004), Кракове (2008), Лозанне (2009), в том числе на Всероссийских археологических съездах в Суздале (2008) и Старой Руссе (2011), на Ежегодных конференциях Европейской ассоциации археологов в Гётеборге (1998), Борнмуте (1999), Лиссабоне (2000), Санкт-Петербурге (2003).

По теме диссертации автором (после защиты кандидатской диссертации) опубликованы на русском, английском, французском, испанском языках: монография (27 п.л.), главы в двух коллективных монографиях (24 п.л.). Опубликованы отдельными изданиями комментированные воспоминания А.А.Иностранцева (17 п.л., лично автором 3 п.л.), учебно-методические пособия (6 п.л.), 89 статей, рецензий и тезисов докладов конференций общим объемом 68,25 пл., в том числе пятнадцать в изданиях, входящих в перечень, рекомендованный ВАК РФ(9,15 п.л.)

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения и двух частей, каждая из которых включает по пять глав, заключения, списка литературы, списка архивных источников, списка сокращений, приложений в виде одной диаграммы, двух таблиц и текстов архивных документов.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность и хронологические рамки исследования, оценивается степень изученности проблемы, ее соотношение с историографической ситуацией. Определяются объект и предмет, цели и задачи исследования, дается характеристика источниковедческой базы и применяемой методологии, отмечается научная новизна и практическая значимость работы.

ЧАСТЬ I. СЛОЖЕНИЕ И РАЗВИТИЕ НАУЧНЫХ ЦЕНТРОВ АРХЕОЛОГИИ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ В XVIII - НАЧАЛЕ XX вв. посвящена истории возникновения и развития основных элементов организационной структуры археологии в Санкт-Петербурге с XVIII в. по начало 1920-х гг. Рассматривается деятельность наиболее значимых учреждений и организаций, в сферу интересов которых входило изучение древних вещественных памятников, поскольку она отражает процесс институционализации археологии.

ГЛАВА 1. ПЕТЕРБУРГСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК — НАЧАЛО ОТЕЧЕСТВЕННОЙ АРХЕОЛОГИИ

Первые шаги российской археологии были связаны с деятельностью первого отечественного научного учреждения — Санкт-Петербургской императорской академией наук. На протяжении XVIII столетия она оставалась единственным научным учреждением, в сфере внимания которого находились памятники археологии.

В разделе 1.1. Первые экспедиции анализируются указы Петра I, положившие начало сбору сведений о памятниках археологии и самих «могильных вещей». Еще до создания Академии наук, в 1719 г. по инициативе Петра I в Сибирь была направлена экспедиция Д.Г.Мессершмидта, который среди прочих научных задач имел поручение собирать древности. Ученый провел раскопки курганов и зафиксировал наскальные изображения. Археологические находки начали поступать в Кунсткамеру, основанную в 1714 г. и ставшую первым российским музеем. В 1724 г. была создана Академия наук с гимназией и университетом при ней. Одним из первых академиков в Петербург приехал Т.Г.З.Байер, положивший начало изучению и преподаванию классических «древностей» (Тихонов 2003).

В разделе 1.2.Первый российский археолог — Г.Ф.Миллер проанализированы историко-археологические труды известного историка. В ходе экспедиции в Южную Сибирь Г.Ф.Миллером была составлена инструкция по изучению археологических памятников и классификация курганов. Миллер одним из первых осознал историческое значение археологических объектов и утверждал, что «главнейшая цель при исследовании древностей должна, конечно, заключаться в том, чтобы они послужили разъяснению древней истории обитателей края». С его деятельностью связано формирование подлинно научного подхода к древностям. Миллером были написаны первые научные работы, специально посвященные археологическим памятникам, что позво-

ляет считать его первым российским ученым, занявшимся археологией (Тихонов 2007г).

Раздел 1.3. Экспедиции второй половины XVIII в. рассматривает экспедиции П.С.Палласа, И.И.Лепехина, В.Ф.Зуева на юг России, на Урал, в Поволжье и Сибирь. В ходе этих комплексных академических экспедиций описывались и изучались археологические памятники: курганы, каменные изваяния, «чудские копи». В последней четверти XVIII в. Академия наук сосредоточила усилия на исследованиях в Северном Причерноморье, что послужило началом формирования классической археологии в России.

В разделе 1.4. «Академики по "древностям"» рассматривается структура Академии наук и появление в ней штатных должностей членов академии, в круг интересов и обязанности которых входило изучение древностей. Поездку Е.Е.Кёлера в Северное Причерноморье 1804 г. можно считать первой археологической экспедицией в России. В 1821 г. Академия наук приняла решение снарядить новую экспедицию во главе с Кёлером на северное побережье Черного моря. По результатам этой поездки впервые была выделена значительная сумма на «сохранение сих древностей». В 1850 г. ординарным академиком по кафедре римских и греческих древностей был избран профессор классической филологии и археологии Дерптского университета Л.Э.Стефани. Таким образом, в Академии наук появилась штатная должность археолога.

Раздел 1.5. Археологические коллекции в музеях Академии наук

посвящен формированию коллекций археологического материала в Кунсткамере в XVIII в. и в созданных на ее основе в начале XIX в. нескольких академических музеях. Азиатский музей, основанный академиком Х.Д.Френом в 1818 г., специализировался на собирание рукописей и монет, но ему были переданы древности из сибирских могил и археологические коллекции, найденные в Булгарах. В составе Азиатского музея к середине XIX в., помимо Минц-кабинета, существовал и Кабинет древностей, но там остались только предметы материальной культуры, имеющие надписи, поскольку остальные

вещи в 1857 г. были переданы в Этнографический музей, а сибирская коллекция Петра I — в 1859 г. в Императорский Эрмитаж.

В 1825 г. под руководством академика Х.Ф.Грефе был создан Египетский музей АН. Его основу составила коллекция древностей из 1200 разнообразных предметов, в том числе нескольких мумий. Частично она была передана в 1883 г. Этнографическому музею, а основная часть поступила в Императорский Эрмитаж. В 1862 г. туда из Академии наук была передана коллекция египетских древностей.

В Нумизматическом музее, помимо греческих и римских монет, хранились и некоторые произведения античного искусства. В 1874 г. на основе этой нумизматической коллекции и оставшихся предметов Египетского музея, к которым присоединили археологические коллекции, имевшиеся при библиотеке, был создан новый музей, получивший название «Музей классической археологии». В 1874-1880 гг. им заведовал Л.Э.Стефани, а затем Г.Е.Кизерицкий. В 1894 г. все собрание было передано в Императорский Эрмитаж.

В разделе 1.6. Археология в Академии наук во второй половине XIX -начале XX вв. анализируется деятельность ученых Академии наук — естествоиспытателей К.М.Бэра, И.С.Полякова, хранителя Этнографического музея Л.Ф.Радлова, востоковеда П.И.Лерха, положивших начало изучению каменного века в России. С 1890-х гг. Академия наук организует экспедиции с археологическими целями: экспедиции Д.А.Клеменца в Монголию и Туву, собравшие данные для дешифровки орхоно-енисейских рунических надписей; экспедиция в Турфанский оазис, открывшая эпиграфические и рукописные тексты уйгурско-буддийской и тюркской культур; экспедиция Н.П.Кондакова в Македонию в 1900 г. для изучения византийских памятников. Однако из-за отсутствия в структуре академии специализированного археологического подразделения деятельность многих ее членов по изучению древних памятников в основном протекала вне академических структур. В предреволюционное десятилетие у академиков сложилось понимание, что

«необходима совершенно новая организация научной работы» в виде исследовательских институтов. К 1917 г. по инициативе Н.Я.Марра был создан Кавказский историко-археологический институт в Тифлисе.

ГЛАВА 2. ИМПЕРАТОРСКАЯ АРХЕОЛОГИЧЕСКАЯ КОМИССИЯ (1859- 1919 гг.) посвящена истории создания и деятельности единственного государственного органа российской археологии второй половины ХЕХ - начала XX вв.

В разделе 2.1. Создание Императорской Археологической комиссии рассматривается процесс организации системы государственного патронажа над только начинающей свое становление археологией. В 1840-е гг. руководство археологическими изысканиями осуществлял министр внутренних дел граф Л.А.Перовский. Он создал группу чиновников «по археологической части», развернувшую исследования в Центральной и Южной России. Смерть Перовского затормозила процесс институционализации археологии в государственных структурах. Поручение руководства археологическими исследованиями в стране С.Г.Строганову привело в 1859 г. к созданию Императорской археологической комиссии в системе Министерства императорского двора. В проект положения о ней изначально были включены пункты о производстве раскопок на всех нечастных землях с разрешения ее председателя. Но они не были утверждены, и Археологическая комиссия, которой предписывалось «следить за всеми делающимися в государстве открытиями предметов древности», реальных рычагов для осуществления этих функций не получила.

После назначения С.Г.Строганова группа сотрудников Перовского «по археологической части» распалась. Первым из нее вышел граф А.С.Уваров, поскольку в его семье Строганов считался личным врагом. Эта вражда привела к тому, что созданное А.С.Уваровым в 1864 г. Московское археологическое общество изначально оказалось в жесткой оппозиции к Археологической комиссии (Тихонов 2006а). Первоначальный штат Археологической комиссии состоял из председателя, назначаемого высочайшим повелением, од-

ного старшего члена, двух младших членов, производителя дел, журналиста, канцелярского чиновника и художника. Также в штат комиссии были включены директор Керченского музея и его помощник. На раскопки выделялось 10 тысяч рублей ежегодно. Разместилась комиссия в комнатах, выделенных для нее С.Г.Строгановым в собственном дворце в центре Петербурга.

Раздел 2.2. «Придворное ведомство по добыванию древностей» анализирует деятельность Императорской археологической комиссии до середины 1880-х гг. Основным районом ее раскопок в это время являлось Северное Причерноморье, и особенно, территория Боспорского царства. Объектами раскопок выбираются в основном некрополи античных городов и скифские курганы, потому что именно они могут принести «богатую» добычу для коллекций Императорского Эрмитажа, в который по положению комиссия должна передавать наиболее ценные и интересные находки. Сам С.Г.Строганов полагал главной целью Археологической комиссии поиск ярких произведений античного искусства. Нередко раскопки велись без должной фиксации и описаний (Тихонов 20076,2008е).

Археологическая комиссия предпринимала попытки собрать сведения о памятниках археологии на территории всей Российской империи, в частности, наладив связи со Статистическими комитетами и инженерами по строительству железных дорог. В 1882 г. председателем Археологической комиссии был назначен директор Императорского Эрмитажа В.В.Васильчиков, что привело к упрочению связей учреждений. Но за четыре года управления Ва-сильчикова прервалось издание ежегодного отчета комиссии.

В разделе 2.3. Общероссийский государственный центр археологии рассматривается деятельность Археологической комиссии (АК) с середины 1880-х гг., когда ее возглавил граф А.А.Бобринской. В 1889 г. он добился указа императора, наделявшего комиссию полномочиями по выдачи открытых листов. Этот акт превратил комиссию в общегосударственный центр российской археологии, контролирующий все раскопки на нечастных землях, а также сохранение и реставрацию монументальных памятников архитекту-

ры. А.А.Бобринскому удалось расширить штат комиссии и увеличить ее финансирование (Тихонов 20096). Работа в комиссии А.А.Спицына в 1892 г. значительно активизировала изучение памятников первобытной эпохи и славяно-русских древностей. Раскопки в Херсонесе и Ольвии положили начало систематическому изучению античных городов Северного Причерноморья. Поступающие материалы АК распределяла между музеями, передавая наиболее ценные в Эрмитаж или Исторический музей.

ГЛАВА 3. ИМПЕРАТОРСКОЕ РУССКОЕ АРХЕОЛОГИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО (РАО) (1846-1923 гг.) посвящена деятельности одного из крупнейших российских научных обществ, занимающихся археологией. Наряду с известной книгой Н.И.Веселовского ценным источником по этой теме является неопубликованная рукопись С.А.Жебелёва (Тихонов 2008в; 2012а). Интересные сведения о жизни общества содержатся в мемуарах В.Г.Дружинина и переписке А.А.Спицына с С.Ф.Платоновым (Тихонов 2008и).

3.1. Создание и первые годы деятельности РАО. Первые научные общества, ориентированные на изучение вещественных древностей, возникали в европейских странах еще в XVIII в. К 1846 г. идея создания общества возникла в кружке петербургских любителей нумизматики, группировавшихся вокруг чиновника министерства финансов, медальера и нумизмата Я.Я.Рейхеля. Особую роль играл приехавший из Берлина Б.В.Кёне. Председателем общества стал зять Николая I герцог М.Лейхтенбергский. Раскол между «иностранной» и «русской» партиями в обществе был обусловлен общеполитической ситуацией в России на рубеже 1840-1850-х гг. Основатели общества стремились сделать его труды доступными для европейских коллег, ставя интеграцию с европейской наукой выше российских национальных приоритетов, что не устраивало правительство. Выход иностранцев из общества ослабил его научный потенциал и привел к переориентации деятельности на широкий круг историко-филологических и искусствоведческих проблем. Этому способствовало и то, что в Петербурге в середине XIX в. отсут-

ствовало крупное научное общество исторического характера, и его функции взяло на себя РАО (Тихонов 20086).

В разделе 3.2. Отделения общества анализируется деятельность отделений РАО. Разделение общества на три отделения способствовало организационному становлению трех основных разделов отечественной археологии. Первобытная археология в то время еще не оформилась в отдельную отрасль исследований и не была представлена в этой структуре.

3.2.1. Отделение русской и славянской археологии (ОРСА). В его научных занятиях особенно ярко проявилось историко-филологическое направление, поскольку отделение первоначально практически не занималось изучением вещественных памятников. В этом же кругу ученых (И.П.Сахаров, И.И.Срезневский, А.С.Уваров) формировалось новое представление о понятии «археология» как науки о древнем быте, изучающей все виды источников.

Заметное оживление деятельности ОРСА произошло после 1894 г., когда его возглавил С.Ф.Платонов. Стали издаваться «Записки» отделения, регулярно проводиться заседания. Ближайшим советником управляющего отделением стал А.А.Спицын. В начале XX в. отделение провело серию раскопок памятников железного века и славяно-русской эпохи, которые являлись частью исследовательской программы Спицына, принятой РАО в 1899 г. С именем Спицына связаны и многие издательские успехи ОРСА (Тихонов 2009а). В начале XX в. отделение приняло активное участие в организации и проведении Областных археологических съездов, увидев в них альтернативу всероссийским АС, проводимым МАО (Тихонов 2010а). Доклады по первобытной тематике, количество которых возросло в это время, также были представлены в ОРСА.

3.2.2. Классическое отделение РАО (КО) в течение довольно длительного времени влачило жалкое существование. Изменения произошли к 1890-м гг., когда усилиями И.В.Помяловского, В.В.Латышева, В.К.Ернштедта деятельность отделения стала налаживаться, и к работе удалось привлечь моло-

дых ученых. Стали издаваться труды отделения сначала в виде специальных томов в серии общих «Записок» РАО, а с 1904 г. отдельным изданием под названием «Записки Классического отделения».

После смерти Помяловского в 1906-1916 гг. управляющим КО стал вице-президент АН П.В.Никитин, а в последние годы отделение возглавляли М.И.Ростовцев и Б.В.Фармаковский. Секретарем, отвечавшим за организационную работу, с 1894 г. был С.А.Жебелёв. С 1885 г. началось осуществляемое В.В.Латышевым издание греческих и латинских надписей, найденных в Северном Причерноморье. Из крупных проектов отделения необходимо отметить предложенную Жебелёвым «Историю древнего искусства» и ходатайство об учреждении Русского археологического института в Афинах. Единственными раскопками, организованными отделением в этот период, были исследования НЛ.Марра в Гарни.

3.2.3.Восточное отделение (ВО) было наиболее активным и профессиональным по своему составу в силу специфики своего предмета, требующего знания восточных языков. В первое десятилетие его работы наиболее активным его членом был П.С.Савельев, принимавший участие и в работе ОРСА.

В 1859-1867 гг. управляющим ВО был кавказовед М.И.Броссе, а затем до 1881 г. В.В.Григорьев, но особенного размаха работа ВО достигла под управлением В.Р.Розена, когда оно превратилось в крупнейший центр российского востоковедения, основной в Петербурге. Большинство членов отделения составляли профессора и преподаватели Факультета восточных языков Петербургского университета. Однако общая историко-филологическая тематика отодвигала археологию на второй план. Из всех постоянных сотрудников отделения более всего внимания вещественным памятникам и раскопкам уделял Н.Я.Марр, ведший с 1892 г. исследование средневековой столицы Армении — городища Ани. В 1911-1912 и 1916 гг. Н.Я.Марр и И.А.Орбели провели раскопки в Вани, на территории Турции.

В 1923 г. востоковеды вышли из РАО, создав особую «Коллегию востоковедов» при Азиатском музее АН. По мнению С.А.Жебелёва, это ускорило кончину общества.

3.2.4. Нумизматическое отделение (НО) появилось в 1904 г. по инициативе И.И.Толстого, хотя ранее предпринимались попытки создания такого отделения. Оно являлось объединением профессионалов, преследующих научные цели. Управляющим отделением был избран великий князь Георгий Михайлович, имевший большую и ценную коллекцию русских монет. На заседаниях обсуждались научные проблемы, связанные с атрибуцией и хронологией монет, технологиями их изготовления, исторические сюжеты во взаимосвязи с монетными находками. На страницах издания НО публиковались преимущественно работы по древней или средневековой нумизматике, статей по нумизматике XVIII - XIX вв. было значительно меньше. Этой ориентацией на научную деятельность НО отличалось от Российского общества нумизматов, учрежденного в Петербурге в 1911 г.

В разделе 3.3. Принципы организации и деятельности рассматриваются вопросы организации управления и деятельности РАО. Все председатели РАО до 1917 г. являлись членами императорской фамилии, ими были великие князья: Константин Николаевич в 1852-1892 гг., его сын Константин Константинович в 1892-1915 гг., Георгий Михайлович в 1916-1917 гг. Большую роль в управлении обществом играли помощники председателя А.Ф.Бычков, И.И.Толстой и секретари В.Г.Дружинин, Б.В.Фармаковский.

Принципы организации деятельности РАО были чрезвычайно демократическими, решения принимались только коллегиально. Высшим органом общества являлось его Общее собрание, собираемое три - четыре раза в год. Оно обсуждало и решало все дела, связанные с выборами должностных лиц, рассматривало и избирало кандидатуры новых членов, финансовые и хозяйственные вопросы. Стать членом РАО для молодого ученого считалось высокой честью. За всю историю общества только три женщины были избраны

его членами: П.С.Уварова в 1892 г., А.П.Лебедянская и М.И.Максимова в 1916 г.

В разделе 3.4. Финансирование, издательская деятельность, медали рассмотрены денежные средства РАО, основу которых составляла государственная субсидия, первоначально в 3000 руб. в год и с 1909 г. — 10000 руб. Помимо этой постоянной дотации РАО периодически получало некие суммы из государственных средств на издания, экспедиции, командировки. За первые полвека его существования они составили 38000 рублей. К ним можно добавить и почти 6000 руб. частных пожертвований. Членские взносы никогда не превышали нескольких процентов бюджета. Большая доля всех расходов общества приходилась на его издательскую деятельность, которая была одной из самых сильных сторон работы РАО, публиковавшего множество серийных и отдельных изданий (Тихонов 2008,2012а). Средством поощрения научной активности своих членов в РАО было присуждение золотых и серебряных медалей за научные труды или заслуги перед обществом.

3.6. Полевые исследования никогда не являлись первостепенной сферой деятельности РАО. Объясняется это наличием в Петербурге АК и отсутствием значительных средств на эти цели в бюджете РАО. Многие активные члены общества вели полевые исследования на средства и по поручению комиссии. Наиболее масштабными археологическими раскопками, организованными РАО, были исследования Л.К.Ивановского и Н.Е.Бранденбурга в Санкт-Петербургской губернии. Качество и уровень фиксации работ Ивановского были довольно низкими, полевые дневники представляли перечень предметов, которые долгое время хранились дома у автора раскопок. Позже коллекция была передана в АК, где ее разбором и публикацией занялся А.А.Спицын, а находки были распределены между Эрмитажем, Историческим музеем и Музеем общества.

РАО также финансировало раскопки курганов в Южном Приладожье Н.Е.Бранденбурга. В отличие от предыдущих, эти исследования отличались высокими качеством фиксации и уровнем описания. В середине 1880-х гг.

Бранденбург выступил с проектом масштабного изучения Старой Ладоги, предлагая начать раскопки на Земляном городище. Созданный «капитал Ладожской крепости» был потрачен на роскошное издание «Старая Ладога», подготовленное Н.Е.Бранденбургом и В.В.Сусловым к 50-летнему юбилею РАО в 1896 г.

Заключительный раздел этой главы 3.7. Русское археологическое общество в системе научных связей посвящен анализу положения РАО в структуре петербургской археологии и его функций «научного коммуникатора». Теснейшие связи, в первую очередь на личностном уровне, существовали с АК и университетом, сплетаясь в единую сеть археологической науки. Почти 20 процентов членов РАО были иностранными учеными, среди которых были ведущие европейские археологи. Общество приняло непосредственное участие в организации и проведении Третьего международного съезда ориенталистов в Петербурге в 1876 г. и сыграло важную роль в процессе профессионализации археологии, выполняя важнейшую функцию научных коммуникаций между петербургскими специалистами. Его отличительной чертой стала ориентация на сугубо научную деятельность, подчас в ущерб деятельности общественной, например, по вопросам сохранения памятников старины. Это важно в связи с тем, что в нашей историографической литературе утвердился ошибочный стереотип о «кастовости, закрытости» и «аристократическом характере» РАО по сравнению с более «демократичным» МАО. Как и АК, РАО послужило основой для создания РАИМК, которая, унаследовав наиболее активную часть его кадрового состава, библиотеку и архив, взяла на себя основные функции общества.

ГЛАВА 4. АРХЕОЛОГИЯ В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЕСТЕСТВЕННОНАУЧНЫХ ОБЩЕСТВ анализирует работу по организации и проведению археологических исследований Русского географического общества (РГО) и Русского антропологического общества при Санкт-Петербургском университете (РАОПУ).

4.1. Русское географическое общество было создано в Санкт-Петербурге в 1845 г., немногими годами позднее возникновения аналогичных организаций в европейских столицах. В его структуру входило отделение этнографии, в то время тесно связанной с археологией. К.М.Бэр предлагал создать на базе РГО Всероссийский этнографический музей и собирать в нем предметы «как народов ныне обитающих в России, так и прежде ее населявших и ныне совершенно исчезнувших». В 1859 г. он выступил с докладом «О древнейших обитателях Европы», в котором рассказал об успехах европейской науки в области изучения каменного века, и поставил задачу открытия подобных памятников в России. РГО финансировало исследования И.С.Полякова, К.С.Мережковского, М.В.Малахова, Д.Н.Анучина, Ф.К.Волкова и публиковало результаты этих исследований. Особо значима была роль Сибирских отделов РГО по изучению археологических памятников Сибири, где первоначально не было других научных организаций. Там большинство исследований проводилось на средства РГО, их результаты печатались в изданиях общества. Пик активности работ РГО в археологии пришелся на конец 1870-х - начало 1880-х гг., что совпало и даже определило максимальный подъем исследований по первобытной археологии в ту эпоху. Можно утверждать, что роль РГО как организационного центра в развитии первобытной археологии в России на ранних этапах была подчас даже больше роли археологических структур.

Немалый вклад сумело внести РГО и в изучение археологических памятников Средней и Центральной Азии, став главным инициатором и организатором почти всех российских экспедиций по Центральной Азии (П.П.Семенов, А.Н.Краснов, П.К.Козлов), в ходе которых делались и археологические открытия.

4.2. Русское антропологическое общество при Санкт-Петербургском университете (РАОПУ). Антропология, одной из задач которой являлось изучение древнего человека, зародилась в середине XIX в., когда в странах Европы стали возникать антропологические общества.

РАОПУ было учреждено по инициативе А.А.Иностранцева в 1887 г. В первое десятилетие наиболее активно из его членов в области археологии работал князь П.А.Путятин, проводивший раскопки древнерусских курганов и неолитических стоянок в окрестностях своего имения в Бологое. Вице-председателем РАОПУ был профессор Э.ЮЛетри, начавший чтение курсов по первобытной археологии на кафедре географии и этнографии Петербургского университета (Тихонов 19956, 1995г).

Новый этап в деятельности РАОПУ наступил в 1910-е гг., когда его возглавил Ф.К.Волков, привлекший к работе своих учеников П.П.Ефименко, С.И.Руденко, Г.А.Бонч-Осмоловского, Д.А.Золотарева, Л.Е.Чикаленко, А.А.Миллера, С.А.Теплоухова и др. С этого времени заметно увеличилось количество докладов и сообщений по археологической проблематике. Первоначально общество выпускало свои «Протоколы», а с 1905 г. стало выпускать «Ежегодник». На страницах этого издания были опубликованы первые научные работы П.П.Ефименко. С его статьями о кремневой индустрии Ме-зина и Костенок связывают первые в русской литературе строго профессиональные описания и рисунки кремневых орудий.

РАОПУ и тесно связанная с ним кафедра географии и этнографии стали организационным центром петербургской палеоэтнологической школы. На их базе Ф.К.Волков вырастил плеяду крупнейших ученых, органически сочетавших занятия антропологией, этнографией и археологией. Прекращение деятельности РАОПУ в 1918 г. не повлияло на развитие петербургской палеоэтнологической школы, более того, по мнению Н.И.Платоновой и автора диссертации, в 1920-е гг. она испытывала заметный подъем (Тихонов 2003).

ГЛАВА 5. ПРЕПОДАВАНИЕ АРХЕОЛОГИИ И ПОДГОТОВКА КАДРОВ АРХЕОЛОГОВ рассматривает проблему становления археологического образования, которое в Петербурге осуществлялось в университете и Археологическом институте.

5.1. Санкт-Петербургский университет. Вопреки широко распро-

страненному мнению, что до 1922 г. археология не была представлена в учебной и научной деятельности российских университетов, в Петербургском университете уже в середине XIX в. в отдельных курсах лекций повляются сведения об археологческих памятниках как особом виде источников. В 1870-80-е гг. лекции, включающие археологический материал, стали читать сначала А.В.Прахов, а затем Н.П.Кондаков. Вокруг Кондакова сложился кружок студентов, из которого вышли М.И.Ростовцев, Я.И.Смирнов, С.А.Жебелёв, с ними был связан Б.В.Фармаковский. В конце XIX в. они начали преподавательскую и научную деятельность в университете, связанную с изучением античных памятников Северного Причерноморья. В 1909 г. историко-филологический факультет пригласил А.А.Спицына в качестве приват-доцента для преподавания курса русской археологии, и в 1910 г. его стараниями был создан Археологический кабинет.

На факультете восточных языков археологией Кавказа и Средней Азии занимались Н.И.Веселовский, проведший многочисленные раскопки скифских курганов в Северном Причерноморье; Н.Я.Марр и И.А.Орбели, которые провели раскопки средневековой столицы Армении Ани; В.В.Бартольд, исследовавший Афрасиаб. На кафедре географии и этнографии с 1907 г. лекции по первобытной археологии читал Ф.К.Волков.

В начале XX в. преподавание археологии в университете было поставлено лучше и шире, чем в Археологическом институте (Тихонов 1994а, 2003, 2004, 2007). В университетах было сформировано новое поколение ученых, которые изначально обращались к археологии не в силу «любительского увлечения» или ради коллекционирования древностей, а в поисках дополнительных источников для исторических реконструкций. Высокие требования, строгая методика, процедура критики источников, принятые в дисциплинах историко-филологического или естественнонаучного циклов, владение всеми достижениями зарубежной науки позволили им подходить к археологическим исследованиям на высоком научном уровне, который определил лучшие достижения отечественной археологии той поры.

26

5.2. Санкт-Петербургский археологический институт (1878-1922 гг.) (АИ). До недавнего времени историография этой темы почти исчерпывалась статьями В.Р.Ляхова и И.А.Курниковой. За прошедшее десятилетие к ним прибавились публикации И.Л.Тихонова (Тихонов, 2002; 2005), Н.С.Бекетовой, главы в книгах Т.И.Хохординой, И.Л.Тихонова (Тихонов, 2003: 131-144), М.Ф.Хартанович. В 2008 г. издана книга А.Л.Николаева, посвященная археологическим институтам дореволюционной России. В своей рецензии автор диссертации уже отмечал многочисленные недостатки этой работы (Тихонов 2011). Не выдерживает критики попытка противопоставить археологические институты историко-филологическим факультетам университетов. Совершено неверно оценивается и финальный этап деятельности институтов.

В разделе 5.2.1. Институт, мало соответствующий своему названию,

приведены сведения об истории создания института в 1878 г. по инициативе Н.В.Калачова, и его деятельности до 1917 г., которая ориентировалась на подготовку архивистов, предлагая слушателям цикл дисциплин источниковедческого характера. Курс археологии начал читаться Н.И.Веселовским только с 1891 г., но он имел характер популярных лекций. Несколько шире археология была представлена в научной и издательской деятельности. Крупномасштабных раскопок институт не проводил из-за отсутствия необходимых для этого финансовых средств. Но институт имел интересный опыт привлечения частных средств благотворителей к другим видам свой деятельности. Так, вследствие крупного денежного пожертвования купца М.В.Глумова, избранного почетным членом, Археологический институт стал издавать с 1885 г. «Вестник археологии и истории».

В начале XX в. количество слушателей значительно возросло, достигнув 1250 человек на обоих курсах, с 1901 г. в институт принимались женщины. Социальный состав обучающихся был весьма пестрым. В действительные слушатели принимались лица, имеющие высшее образование, остальные могли поступать в вольнослушатели. Статус выпускника института не был

определен, и он являлся скорее «институтом повышения квалификации». В Археологическом институте учились некоторые впоследствии известные археологи: Н.Е.Макаренко, Н.И.Репников, Л.Н.Целепи, Н.М.Печёнкин, Ю.Г.Гендуне.

В параграфе 5.2.2. Реформа Археологического института 1918-1922

гг. рассмотрены последний период существования института. В 1918 г. началась реорганизация, инициированная сами членами института. Ее направлениями стали: превращение института в специальное высшее учебное заведение, увеличение срока обучения до 3 лет, расширение учебного плана, разделение на факультеты. К 1920 г. было создано два факультета: археографический и археологический с 11 кафедрами. Значительно расширился состав преподавателей, включивший лучших петроградских специалистов в различных областях археологии. В 1922 г. было принято решение о его включении в университет в качестве Археологического отделения, развернувшего целенаправленную подготовку археологов и историков искусства.

ЧАСТЬ II. АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ КОЛЛЕКЦИИ В МУЗЕЯХ И ЧАСТНЫХ СОБРАНИЯХ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА XIX - НАЧАЛА XX вв.

ГЛАВА 6. ИМПЕРАТОРСКИЙ ЭРМИТАЖ (ИЭ) в середине XIX в. стал крупнейшим хранилищем археологических материалов в России. Деятельность Эрмитажа в этой области уже получала освещение в трудах, посвященных истории музея, его отделов и коллекций, работам его сотрудников и хранителей, поэтому в водной части этой главы рассматриваются данные труды. Но работы, обобщающей эти данные и характеризующей в целом деятельность ИЭ в области археологии в дореволюционный период, до сих пор не существует. Поэтому актуальной задачей остается анализ принципов построения и развития археологических экспозиций музея, изучение динамики и источников пополнения археологических собраний. Также необходимо выявление форм исследовательской и публикационной деятельности храни-

телей музея, динамики развития штатной структуры соответствующих отделов, политики музея по отношению к посетителям и исследователям. Эти задачи решаются на основе анализа опубликованных данных и в значительной степени на основе материалов Архива ГЭ.

В разделе 6.1. Зарождение археологической коллекции в XVIII -первой трети XIX вв. рассматривается история формирования коллекции древностей с 1764 г. до 1830 г. Первоначально это были покупки «антиков», резных камней и древней скульптуры за границей. С начала XIX в. все больше случайных находок и кладов стало поступать в коллекцию с территории России. Описание Эрмитажа 1828 г. показывает, что, за исключением античных статуй и резных камней, древности занимали незначительное место в экспозиции музея.

Раздел 6.2. Формирование археологических собраний музея в середине XIX - начале XX вв. посвящен новому этапу собирания археологического материала, который начался после 1830 г., когда в Эрмитаж были привезены скифские древности, найденные в кургане Куль-Оба. С 1831 г. начинают ежегодно поступать находки из раскопок в окрестностях Керчи и на Таманском полуострове. Последовало также распоряжение передать в Эрмитаж древности из Публичной библиотеки. Формирование археологических коллекций стимулировало и строительство Нового Эрмитажа, который проектировался (с 1839 г.) Л.Кленце как специальное музейное здание, первый этаж которого был отведен древнему искусству.

Продолжалось поступление древностей из-за границы, самым значительным среди них было приобретение коллекции маркиза Д.Кампана в Риме в 1861 г. АК нередко приобретала за счет своего бюджета отдельные находки, клады и целые коллекции специально для Эрмитажа. Музей мог покупать археологические находки и без посредничества АК. Из Министерства императорского двора эпизодически выделялись значительные суммы на покупку древностей. Немало коллекций приобреталось у российских торговцев древностями и коллекционеров. После 1901 г. крупных покупок археологических

предметов уже не было. Одной из причин этого было осознание археологами научной ущербности коллекций из случайных находок. Основным источником пополнения археологических собраний музея продолжали оставаться поступления из АК, наличие которой избавляло Эрмитаж от необходимости самостоятельных раскопок. Одним из немногих исключений была экспедиция хранителя средневекового отделения В.Г.Бока в Египет.

Из отчетов музея удалось установить, что к 1895 г. общее число предметов, хранящихся в Отделении древностей, достигло 63 093 единиц, из них найденных в Северном Причерноморье — 28 268. В начале XX в. музей стал получать не только высокохудожественный, но и рядовой бытовой материал из раскопок.

Раздел 6.3. Организация археологической экспозиции, путеводители и каталоги анализирует экспозиционную и издательскую деятельность музея в указанный период. Первоначально причерноморские древности были выставлены в здании Нового Эрмитажа в Зале Босфора Киммерийского и в Кабинете императрицы. В связи с покупкой коллекции Кампана в начале 1860-х гт. произошли серьезные изменения в экспозиции музея: почти все залы первого этажа оказались заняты антиками. Керченские древности выставили в «Двадцатиколонной зале», с тех пор именуемой «Керченской», переведя значительно пополнившееся собрание расписных ваз в четыре зала в юго-восточном крыле здания. В 1860 г. был расформирован особый «Кабинет императрицы», хранившиеся там археологические находки из золота и серебра переместили в залы первого этажа. Экспозиция причерноморских древностей также постоянно менялась за счет включения в нее материалов новых раскопок, проводимых АК. Во второй половине 1860-х - начале 1870-хгт. активную экспозиционную работу вел Л.Э.Стефани; в 1880-е гт. его преемник Г.Е.Кизерицкий устроил еще один зал с археологическими находками. К началу XX столетия археологические экспозиции заняли 14 из 17 залов первого этажа здания Нового Эрмитажа.

Экспозиции средневекового отделения, образованного в 1885 г., разместились в залах первого этажа здания Старого Эрмитажа, плохо приспособленных под экспозиционные площади. Материал выставлялся в них скученно и бессистемно. Золотоордынские находки из Сарая могли выставляться вместе с вещами из Сибирской коллекции Петра I. В первоначальной экспозиции из двадцати залов средневекового отделения археологические коллекции были представлены в четырех, а затем она была несколько расширена Я.И.Смирновым.

О содержании и организации экспозиции музея позволяют судить каталоги зала «Древностей Босфора Киммерийского» (1864, 1872, 1886), «Указатель» средневекового отделения Н.П.Кондакова (1891) и особенно путеводитель Н.Е.Макаренко (1916). Анализируя общие принципы построения экспозиции Отделения древностей, видно, что многие вещи выставлялись в разрозненности археологических комплексов не только в разных витринах, но иногда даже в разных залах. Какая-либо хронологическая или тематическая группировка экспонатов в одной витрине часто тоже не прослеживалась. В лучшем случае можно увидеть стремление объединить в экспозиционные комплексы предметы одной категории (погребальные венки, терракотовые статуэтки и т.д.). Такова была специфика экспонирования и трактовки археологии в художественном музее, где, прежде всего, подчеркивалась эстетическая ценность и художественные достоинства экспоната. Поэтому практически не были представлены рядовые, «массовые» находки: наконечники стрел, простое оружие, кухонная посуда, бытовые изделия из кости, рога. Отсутствовали какие-либо поясняющие материалы — карты, чертежи, фотографии, тексты и даже этикетки; под каждым предметом был помещен инвентарный номер, и посетитель мог только из каталога узнать название и назначение вещи. Экскурсионное обслуживание посетителей также не было предусмотрено. Хранитель Отделения древностей Г.Е.Кизерицкий был не склонен к каким-либо переменам, и они начались только с 1905 г. после появления там энергичного О.Ф.Вальдгауера, занявшегося расстановкой ваз и скульптур в

хронологическом порядке. Е.М.Придиком и О.Ф.Вальдгауером впервые был поднят вопрос об экспонировании материала по комплексам находок.

Завершающий раздел 6.4. Структура музея, сотрудники, взаимоотношения с Императорской археологической комиссией рассматривает процесс выделения древностей в структуре музея и персональный состав сотрудников, связанных с археологией. Особое внимание уделено личности Г.Е.Кизерицкого, возглавлявшего Отделение древностей в 1886-1903 гг. Высококвалифицированный специалист, обладавший хорошим научным потенциалом и сделавший много полезного для музея, он не сумел реализоваться в полной мере (Тихонов 2012д). Готовившийся им в течение многих лет каталог эрмитажного собрания древностей Южной России остался не опубликованным.

В итогах главы отмечается, что археология проделала в ИЭ за столетие огромный путь от курьезов придворной коллекции в начале XIX в. до значительной части музейного собрания и экспозиции в начале XX в. Археологические собрания Эрмитажа за счет поступлений из раскопок на территории Российской империи пополнялись значительно интенсивнее, чем художественные коллекции. Хранители древностей музея перешли от составления перечней экспонатов к созданию и публикации подлинно научных каталогов отдельных частей собрания. Но кардинальные изменения структуры, штатной численности, принципов построения экспозиций и всей научной работы произошли в музее только в 1920-е гг., в совершенно других социально-политических условиях.

ГЛАВА 7. СПЕЦИАЛИЗИРОВАННЫЕ АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ МУЗЕИ посвящена небольшим петербургским музейным собраниям, специализирующимся на древностях. Все эти музеи имели схожие черты, к которым в первую очередь относилась незначительность финансовых средств, отпускаемых на пополнение новыми материалами. Основным источником их пополнения были дары или собственные археологические раскопки. Только с конца ХЕХ в. АК стала передавать им некоторые коллекции и находки. Все

они имели широкий исторический диапазон от каменного века до позднего средневековья или даже нового времени, были ориентированы в первую очередь на специалистов или учащихся. Эти музеи испытывали острую нужду в помещениях и были недоступны для широкой публики.

7.1. Музей Русского археологического общества являлся единственным в Петербурге специализированным музеем, полностью посвященным археологии. Начало ему было положено в год основания общества. Основным источником пополнения были дары частных лиц и учреждений, покупки делались очень редко. Наиболее быстро пополнялась нумизматическая часть коллекции. Первоначально обязанности по заведованию музеем лежали на секретаре общества, а в 1859 г. была учреждена должность хранителя, которую занял сначала В.Г.Тизенгаузен, позднее Д.И.Прозоровский. Коллекции были разделены на десять разрядов, изданы каталоги русских монет и предметов, которых оказалось 467 инвентарных номеров.

Качественное улучшение работы музея началось с 1907 г., когда хранителем был выбран А.А.Спицын. Под его руководством музей был подвергнут полному переустройству. Все коллекции были подвергнуты инвентаризации, каждой присвоен инвентарный номер, число которых в 1916 г. достигло 14.539 единиц. В 1908 г. А.А.Спицын выпустил в свет новый каталог музея, который относился к новому типу отечественных археологических музейных каталогов, так как он описывал не отдельные вещи, а коллекции по принципу их культурно-хронологической и этнической принадлежности.

В 1919 г. коллекции музея РАО были перевезены в дом С.Д.Шереметьева на Фонтанке, 34 и хранились в ящиках до января 1925 г., когда музей был передан в распоряжение ГАИМК и перевезен в Мраморный дворец. Впоследствии наиболее ценные его экспонаты были переданы в Эрмитаж.

7.2. Музей Санкт-Петербургского археологического института начал свое существование с 1879 г. В 1880 г. был опубликован каталог предметов каменного и бронзового века, имевшихся в музее, составленный по гео-

графическому принципу и насчитывающий 239 номеров. К 1888 г. количество экспонатов достигало уже 3000, а еще через десятилетие превысило 7000 единиц. Наиболее крупные коллекции поступали из АК, особенно начиная с 1890-х гг. К 1909 г. собрание музея делилось на семь отделов: отдел «первобытных древностей», отделы керамики и майолики, нумизматики и сфрагистики, церковных древностей, палеографическое собрание, отделы оружия и портретов.

В первые годы коллекции музея размещались в небольшой комнате в собственном доме Н.В.Калачова. Затем в помещениях института все экспонаты были выставлены в учебном зале. В 1909 г. музей занял два зала и комнату, оборудованные 6 шкафами и 13 витринами. В том же году был напечатан каталог монет из собрания института, в который вошли 905 экземпляров греческих, парфянских и византийских монет. Общий каталог музея так и не был подготовлен к печати, хотя эта задача неоднократно ставилась. В 1922 г. все коллекции вместе с институтом перешли в университет, а спустя десять лет были переданы в Государственный Эрмитаж.

В разделе 7.3. Археологические собрания Санкт-Петербургского университета рассматриваются коллекции археологических материалов, возникшие в университете. 7.3.1. Музей древностей и изящных искусств, Нумизматический кабинет были первыми из них. В Нумизматическом кабинете уже в 1836 г. числилось 295 восточных и 193 европейских монет, а к концу 1861 г. их число достигло 4098 экземпляров. Университетский устав 1835 г. предусматривал «Музей изящных искусств и древностей», который появился в Петербургском университете в 1841 г. На его пополнение выделялось 570 руб. серебром в год, что было недостаточно для покупки древних памятников, поэтому музей ограничился приобретением эстампов и реплик. С 1860-х гг. музей стал существовать при кафедре теории и истории искусства.

Новый университетский устав 1884 г. увеличил ассигнования на содержание музея древностей и собрания монет и медалей. Заметная активизация

жизни Музея древностей Петербургского университета произошла с 1887 г., когда заведовать им стал Н.П.Кондаков (Тихонов 2001). С 1894 г. хранителем музея стал С.А.Жебелёв, издавший каталог его богатой библиотеки. В 1910-е гг. в Музее древностей собирались ученики профессора Д.В.Айналова, занимающиеся изучением древнерусского искусства, в первую очередь, архитектуры. Помимо библиотеки и большого собрания фотоснимков, Музей древностей обладал и коллекциями вещевого материала из раскопок и случайных находок.

7.3.2. Археологический кабинет появился на историко-филологическом факультете в 1910 г. Это было следствием начавшейся в 1909 г. преподавательской деятельности А.А.Спицына на кафедре русской истории. Библиотека и коллекции кабинета составились из пожертвований частных лиц, Археологической комиссии, научных обществ, Археологического института. Кабинет также пополнялся материалами из раскопок, проводимых студентами под руководством Спицына. К 1913 г. он насчитывал 1208 томов книг и 1763 археологических предмета. В 1914 г. Археологический кабинет был выделен из Исторического семинара и составил самостоятельное учебно-вспомогательное подразделение факультета. Годом ранее была учреждена штатная должность хранителя кабинета, которую занял В.В.Саханев, а потом сам А.А.Спицын (Тихонов 1995а, 2003).

7.3.3. Археологические коллекции Геологического кабинета появились в 1870-е гг. в результате сборов А.А.Иностранцева в Олонецкой губернии и В.В.Докучаева в Смоленской, Рязанской губерниях и верховьях Оки. В

1877 г. туда же была передана коллекция из 165 каменных и бронзовых орудий, собранных палеонтологом академиком Э.И.Эйхвальдом на о. Рюген, в северных губерниях и Сибири. Опись этих предметов в виде рукописного «Каталога каменных и бронзовых орудий, оружия и изделий Геологического кабинета С.-Петербургского университета» была составлена в 1879 г. С

1878 г. в кабинет стали поступать многочисленные находки с трассы НовоЛадожских каналов. По результатам изучения этой коллекции

А.А.Иностранцев написал знаменитую монографию о человеке каменного века на побережье Ладожского озера. Значительную часть археологических собраний Геологического кабинета составили материалы, собранные К.С.Мережковским в Крыму в 1879-1880 гг. Всего к концу XIX века в Геологическом кабинете насчитывалось более 12 тысяч археологических предметов, в основном относящихся к каменному веку. Они хранились там до 1973 г., когда были переданы в МАЭ, а коллекция Иностранцева — в Старую Ладогу (Тихонов 1997а).

ГЛАВА 8. АРХЕОЛОГИЯ В ЭТНОГРАФИЧЕСКИХ МУЗЕЯХ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА XIX - НАЧАЛА XX вв.

8.1. Музей антропологии и этнографии Академии наук (МАЭ) под этим названием существует с 1879 г., но он ведет свое начало от Петровской Кунсткамеры и Этнографического музея АН (см. 1.5). С начала 1860-х гг. академики К.М.Бэр и А.А.Шифнер вынашивали идею объединения антропологических, этнографических и археологических коллекций Академии наук. По инициативе Бэра было предпринято издание на русском языке книги Й.Я.Ворсо «Северные древности королевского музея в Копенгагене». Перевод ее выполнил хранитель Этнографического музея Л.Ф.Радлов, специально посетивший Копенгаген и Стокгольм и привезший оттуда коллекцию бронзовых орудий. В середине 1860-х гг. среди экспонируемых коллекций музея уже значились «древности каменного и бронзового веков», а в 1889 г. археологических предметов числилось 3385.

Новый этап в деятельности МАЭ начался в 1894 г., когда на пост его директора пришел известный тюрколог академик В.В.Радлов, имевший немалый опыт археологических исследований на Алтае и создавший в музее Археологический отдел. С этого времени начался стремительный рост коллекций отдела, которые к 1914 г. превысили 28 тысяч единиц хранения. Самые значительные и разнообразные материалы передавала Археологическая комиссия, но с 1906 г. МАЭ стал организовывать собственные археологические экспедиции, выделял средства на их проведение. Неолитические стоянки на

Оке, городища и могильник близ Ветлуги исследовал сотрудник отдела В.И.Каменский. Он же, собирая экспонаты для музея, участвовал в 1909— 1910 гг. в центрально-азиатских экспедициях, организуемых Русским комитетом для изучения Средней и Восточной Азии. Во время трех экспедиций в Сибирь в 1912-1916 гг., которые финансировались комитетом, руководимым В.В.Радловым, серию неолитических стоянок и поселений железного века в южной части оз. Байкал открыл и провел их раскопки Б.Э.Петри, возглавивший Археологический отдел после смерти Каменского.

Петри пришлось и доделывать археологическую экспозицию, открывшуюся в 1912 г. на третьем этаже построенного музейного флигеля, составлять каталог археологических коллекций и выпускать в 1916 г. путеводитель по этому разделу музея. В основу новой выставки был положен хронологический и территориальный принцип подачи материала, и она стала единственной в Санкт-Петербурге общедоступной для широких слоев публики значительной музейной выставкой материалов и коллекций по первобытной археологии (Тихонов 2010в).

В музее также существовал Отдел исторической археологии Средней Азии, хранивший коллекции А.Э.Регеля, собранные в ходе экспедиции 1879 г., В.В.Бартольда с Афрасиаба, С.Ф. Ольденбурга. К 1914 г. там насчитывалось 5714 археологических предметов, в 1934 г. произошла их передача в Эрмитаж.

8.2. Этнографический отдел Русского музея имени императора Александра III (ЭО) был организован к 1902 г. Тогда же начался систематический сбор коллекций, в том числе и археологических. Заведующим отделом был назначен Д.А.Клеменц, имевший огромный опыт полевого исследователя-археолога. В 1901-1902 гг. поступило более 350 археологических предметов из Самарканда от художника и фотографа С.М.Дудина. В 1910 г. более 2500 археологических предметов из памятников Кавказа были получены в дар от управляющего музеем великого князя Георгия Михайловича. Заметная активизация деятельности ЭО по сбору археологических коллекций

произошла к концу первого десятилетия XX в. и была связана с приходом в отдел Ф.К.Волкова и А.А.Миллера, развернувших серию полевых работ.

Наиболее крупными полевыми археологическими исследованиями, финансируемыми ЭО, стали раскопки Н.И.Репникова на Земляном городище в Старой Ладоге. С октября 1910 г. Репников был принят в ЭО в качестве регистратора для описания археологических коллекций. В 1911 г. ему на раскопки было выделено 600 руб., а в 1912 и 1913 гг. по 1000 руб. К 1914 г. исследователю удалось вскрыть площадь более 450 кв. м и собрать коллекцию из более чем 4500 находок. Это были в то время наиболее крупные исследования древнерусского города, проведенные на достаточно высоком методическом уровне. Он впервые разработал стратиграфическую и хронологическую схемы памятника. Раскопки проводились послойным снятием культурных напластований на всей площади раскопа с фиксацией и этикетажем находок по слоям.

В 1920-е гг. продолжалось поступление археологических предметов в ЭО Русского музея, заносились в книги поступления и коллекции, попавшие в музей ранее, организовывались археологические экспедиции, в частности Алтайская, открывшая в 1929 г. Пазырыкские курганы. В отличие от МАЭ, археологические собрания Русского музея почти не экспонировались, поскольку в предреволюционные годы ЭО не успел создать своей экспозиции. Они сильно пострадали во время наводнения 1924 г. и во время блокады Ленинграда. Уцелевшие 29146 единиц хранения в 1954 г. были переданы в ГЭ (Тихонов 2011д).

ГЛАВА 9. АРХЕОЛОГИЯ В ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКОМ И ХУДОЖЕСТВЕННЫХ МУЗЕЯХ

9.1. Артиллерийский музей ведет свое начало с 1703 г., но подлинно научным музеем начал становится с 1872 г., когда его заведующим был назначен Н.Е.Бранденбург. Его стараниями были созданы специальные архивы и историческая библиотека, издан систематический каталог, фонды пополнились большим количеством экспонатов, было начато формирование археоло-

гического собрания музея. Стремление пополнить фонды музея образцами древнего вооружения привело Бранденбурга к исследованиям и раскопкам археологических памятников. С 1878 г. он проводил раскопки курганов в Приладожье и Старой Ладоге, а с 1888 по 1902 гг. — на юге России.

Для публики Артиллерийский музей был открыт в 1889 г. Основу археологической экспозиции составили материалы раскопок самого Н.Е.Бранденбурга, который в 1902 г. издал специальный путеводитель по ней. В экспозиции доминировали предметы вооружения. Наиболее яркой и интересной ее частью был раздел по культуре средневековых кочевников. Предметы выставлялись в целости комплексов, а одно погребение в деревянном гробу, сопровождаемое конем, было вырезано монолитом вместе с землей и целиком помещено в витрину. Это был один из первых опытов в отечественной музейной практике экспонирования полного погребения in situ.

По свидетельству А.П.Лебедянской к 1912 г. в археологической части экспозиции было выставлено 1250 предметов. В 1912 г. помощником заведующего музеем был назначен Н.М.Печёнкин, известный раскопками в окрестностях Севастополя и изучением Изборской крепости. В 1920-е гг. археологические коллекции Артиллерийского музея, хранившиеся в неотапливаемых, отсыревших помещениях Кронверка, подверглись сильной порче и в 1932 г. были переданы в ГЭ.

9.2. Музей Императорской академии художеств (АХ). Начало собранию «антиков» в АХ было положено в 1758 г., когда куратор И.И.Шувалов преподнес ей художественную коллекцию античных барельефов. К началу XIX в. АХ обладала значительным собранием скульптур, рельефов, мраморных масок, гипсовых копий и слепков. В 1834 г. по инициативе императора Николая I свыше тысячи античных ваз, множество бронз и терракот были куплены у римского антиквара А.Пиццати. До открытия Нового Эрмитажа они хранились в АХ. Выпускники академии направлялись в Италию, где посещение раскопок являлось частью обязательной программы для них. Особенно активно академия собирала древности, когда ее президентом в 181739

1843 гг. был А.Н.Оленин, много занимавшийся изучением античных и древнерусских памятников. Требуя от художников соблюдения исторической точности в произведениях, он разработал «Программу систематического разделения курса истории, археологии и этнографии для питомцев императорской Академии художеств».

Во второй трети XIX в. почти все подлинные археологические коллекции АХ были переданы в ГЭ и Музей РАО. С этого времени деятельность ее музея концентрировалась в основном в области изучения древнерусского искусства и архитектуры. Со второй половины 1880-х гг. академия стала сотрудничать по вопросам сохранения и реставрации памятников архитектуры с АК.

9.3. Музей Центрального училища технического рисования барона А Л.Штиглица (ЦУТР) был основан 15 мая 1878 г., когда на одном из первых заседаний Совета училища был впервые поставлен вопрос о необходимости создания художественной коллекции. В начале 1880-х гг., благодаря знакомству создателя училища А.А.Половцова с Г.Шлиманом, туда поступил 181 предмет из троянских раскопок знаменитого археолога. В 1893 г. хранитель музея А.А.Карбоньер опубликовал каталог стеклянных изделий музея, а в 1899 г. издал «Каталог предметов глиняного, фаянсового и майоликового производства», опубликовал часть коллекции Г.Шлимана. Помимо этих материалов в музее имелись иероглифические надписи и ушебти из Египта, статуэтки и сосуды из раскопок в Керчи, этрусские и римские лампы, пальметки, маски. Музеем были приобретены крупная коллекция А.В.Звенигородского из 662 предметов, египетские древности из собрания Сабурова, бытовые средневековые предметы из Новгорода. С 1893 г. музей стал получать некоторые археологические находки из АК. По сравнению с другими учреждениями такого рода Музей ЦУТР обладал большими финансовые возможностями, позволявшими покупать древности. Его особенностью было и стремление к технологическому разнообразию археологических коллекций, необходимым для подготовки художников для промышленности

(Тихонов 2012г). В 1920-е гг. большая часть археологических коллекций ЦУТР перешла в ГЭ.

9.4. Музей Общества поощрения художеств был схож по задачам и структуре собрания с Музеем ЦУТР. Он возник в 1870 г. по инициативе известного писателя Д.В.Григоровича и председателя общества великой княгини Марии Николаевны. Коллекция античной керамики и глиняных изделий к 1904 г. насчитывала 168 номеров. В разделе экспозиции по стеклянному производству были образцы римских стеклянных сосудов; значительную часть из них пожертвовал М.П.Боткин, руководивший музеем. Раздел металлического производства содержал «блюдо серебряное, изображающее кормление змей при орфических таинствах греко-римской работы приблизительно II ст. по Р.Х.», подаренное графом Г.С.Строгановым, бронзовую «лампаду» того же времени и «собрание ручек древнего римского и греческого производства из отливной бронзы», подаренное М.П.Боткиным. Музей ОПХ существовал до 1929 г., когда он был соединен с бывшим музеем ЦУТР, а в дальнейшем его собрания пополнили фонды ГЭ.

ГЛАВА 10. ЧАСТНЫЕ АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ КОЛЛЕКЦИИ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ В XIX - НАЧАЛЕ XX вв. Эта тема, за исключением истории коллекционирования произведений античного искусства, рассмотренных в исследованиях А.Н.Балаш и О.Л.Бильвиной, до недавнего времени не была предметом историографического исследования в полном объеме (Тихонов 20116, 2011 г). Существовала только серия небольших работ, преимущественно историков искусства, посвященных отдельным собирателям и коллекциям.

10.1. Собрания любителей. В первой половине XIX в. наиболее крупные коллекции, имеющие в своем составе археологические предметы, принадлежали представителям богатых и знатных фамилий нобилитета. В 1850-е гг. Императорский Эрмитаж приобрел крупные коллекции древностей Демидова и Лаваль. В середине XIX столетия под влиянием успехов первобытной археологии в Европе первые коллекции «доисторического периода» по-

являются в России. Самыми значимыми из них были собрания А.М.Раевской и Н.Ф.Бутенева, составленные в Европе и России. Большим собранием египетских и античных древностей обладал генерал А.А.Пальников, выпустивший даже самодельный иллюстрированный каталог под претенциозным названием «Древности Босфора Киммерийского».

К любительским коллекциям примыкали 10.2. Собрания дипломатов, крупных чиновников, которые комплектовались за границей. Ценные образцы античной расписной керамики были в составе коллекции министра финансов в 1880-1881 гг. А.А.Абазы, который кроме покупок пополнял коллекцию за счет раскопок на территории собственной усадьбы в Подольской губернии. Крупная коллекция антиков входила в состав собрания дипломата графа А.Д.Блудова. В 1888 г. эта коллекция была приобретена Императорским Эрмитажем, также как и 24 лучшие расписные вазы из собрания Абазы.

Большое собрание памятников создал российский дипломат А.И.Нелидов. Его уникальная коллекция греческих ювелирных изделий позволяла проследить развитие античного ювелирного искусства. Часть собрания после кончины Нелидова была продана с аукциона в 1910 г., а оставшаяся, доставленная в 1913 г. в Императорский Эрмитаж, но так и не купленная им, была принята на хранение в музей только в 1917 г. Самым известным собранием, сформированным дипломатическим служащим в Греции, была коллекция П.А.Сабурова. Наиболее ценной ее частью являлись терракотовые статуэтки из некрополей Танагры. Часть собрания, включавшую мраморы и бронзовую пластику, Сабуров продал Берлинскому и Британскому музеям, античные терракоты, приобрёл Императорский Эрмитаж.

В разделе 10.3. Коллекции специалистов рассматриваются археологические коллекции, созданные учеными в ходе исследований. Самым крупным и имеющим огромную научную ценность, собранием предметов древности в Петербурге была египетская коллекция В.С.Голенищева, насчитывавшая более 6000 предметов. Отдельные памятники приобретались на распродажах, но основная часть была собрана в Египте, где Голенищев проводил

самостоятельные раскопки. Коллекция хранилась в его доме в специальных витринах и была доступна для обозрения публики. Голенищев намеревался передать со временем свою уникальную коллекцию в один из отечественных музеев. Но вследствие внезапного разорения был вынужден продать ее Музею изящных искусств им. императора Александра III в Москве.

В начале XX в. крупное собрание артефактов каменного века составил Н.К.Рерих. Особый интерес представляли антропоморфные фигурки из кремня с озера Мстино. В 1910 г. артефакты из собрания Н.К.Рериха демонстрировались на выставке в МАЭ, а также на международном археологическом конгрессе во Франции. В 1912 г. Н.К.Рерих предлагал приобрести свою коллекцию за 5000 рублей Этнографическому отделу Русского музея.

Крупная коллекция древностей была у М.П.Боткина — академика живописи, сверхштатного члена АК с 1888 г. Только ее античная часть насчитывала свыше 650 различных произведений. Для размещения собранных коллекций М.П.Боткин в 1880-е гг. купил двухэтажный дом на Васильевском острове. Осознавая культурную значимость коллекций, Боткин, подобно многим современникам, опубликовал описание «музея» — путеводитель по нему.

Одно из крупнейших в России частных археологических собраний принадлежало графу А.А.Бобринскому, председателю АК. Согласно созданному им рукописному каталогу в коллекции насчитывалось свыше 1500 наконечников стрел, более 1000 предметов из могильников Северного Кавказа и более 600 памятников античной эпохи из Северного Причерноморья. Боб-ринской собирал не только целые сосуды, но и фрагменты керамики. В его собрании явно виден отход от принципа комплектования коллекции по художественным критериям. В декабре 1922 г. 3150 археологических предметов собрания Бобринского были переданы в РАИМК, впоследствии часть коллекции поступила в ГЭ.

Ценную археологическую коллекцию, включающую 4118 предметов, составил Н.Ф.Романченко, проводивший раскопки в Западном Крыму. Среди

них были 136 стеклянных сосудов, амфорная тара, множество мелкой пластики. Особого внимания заслуживали более 300 амфорных ручек с клеймами из Керчи и Херсонеса: как памятники керамической эпиграфики они прежде всего представляли научный, а не художественный интерес,-поэтому в других собраниях встречались редко (Тихонов 20116, 2011г).

С середины ХГХ в. происходят важные изменения в частном коллекционировании археологических предметов. Изменяется состав коллекционеров, к античным древностям, приобретенным в Италии, добавляются греческие и египетские вещи. Русские коллекционеры начинают все более предпочитать древности, найденные на территории России. Многие частные коллекционеры стремятся сделать свои сокровища доступными для широкой публики, безвозмездно передают их в музеи, государственные и общественные собрания. После революции 1917 г. почти все петербургские частные собрания переходят в результате национализации в музеи, преимущественно в ГЭ.

В ЗАКЛЮЧЕНИИ подводятся итоги исследования, обобщаются выводы, сформулированные в главах работы, приводится разработанная автором периодизация процесса институционализации археологии в Санкт-Петербурге, разделенная на пять периодов.

Первый период (1718-1804) характеризуется пробуждением интереса к археологии в России, началом формирования музейных собраний. Центром развития археологии является Академия наук. Второй период (1804-1846) характеризуется изучением, прежде всего, памятников античного искусства, активным формированием коллекции северо-причерноморских древностей Эрмитажа; заметная роль принадлежит Академии художеств. Одной из наиболее развитых форм организации научной деятельности в этот период становятся неформальные объединения — кружки Н.П.Румянцева, А.Н.Оленина, Я.Рейхеля. Третий период (1846-1889) занимает центральное место, поскольку в его рамках происходит формирование основных элементов организационной структуры археологической науки в Санкт-Петербурге.

Возникают РАО, АК. В Императорском Эрмитаже создается Отделение древностей. Планомерное изучение древних памятников идет в университете, открывается Археологический институт. Четвертый период (1889-1917) ознаменован, прежде всего, изменением положения и роли Императорской археологической комиссии. АК выработала формы взаимодействия с местными исследователями и структурами. Значительно активизировалась деятельность РАО, формируется система подготовки археологов. Пятый период (19171924) связан с коренной реорганизацией многих элементов существовавшей ранее инфраструктуры археологической науки. Учитывая центральное положение Санкт-Петербурга как одного из двух основных научных центров археологии в России XIX - начала XX вв., представляется, что данная периодизация может быть актуальной и для всей истории российской археологии.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях (в том числе 6 монографических и 15 в изданиях, рекомендованных ВАК РФ), вышедших после защиты кандидатской диссертации:

1. Иностранцев А.А. Воспоминания (Автобиография). Подготовка текста, вступительная статья и комментарии В.А.Прозоровского и И.Л.Тихонова. СПб.: Петербургское востоковедение, 1998. - 272 с. (17 п.л., лично автором 3 п.л.).

2. 275 лет. Санкт-Петербургский университет. Летопись 1724-1999 / Г.Л.Соболев, И.Л.Тихонов, Г.А.Тишкин. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1999.-421 с. (53 п.л., лично автором 20 п. л.).

3. Археология в Санкт-Петербургском университете. Историографические очерки. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2003. - 332 с. (27 п.л.).

4. Очерк истории деятельности Императорской Археологической комиссии (1859-1917) // Императорская Археологическая Комиссия (18591917): К 150-летию со дня основания. У истоков отечественной археологии и охраны культурного наследия / Науч. ред.-сост. А.Е.Мусин. Под общей ред. Е.Н.Носова. СПб.: Дмитрий Буланин, 2009. - Гл. I. С. 21-248 (в соавторстве

М.В.Медведевой, Л.М.Всевиовым, А.Е.Мусиным) (15 п.л., лично автором 4 пл.).

5. Археологическая библиография: Учебно-методическое пособие. СПб.: Изд-во ВВМ, 2008. - 68 с. (4 п.л.).

6. Историография археологии: Программа курса и методическое пособие. СПб.: Изд-во ВВМ, 2008а. - 34 с. (2 п.л.).

7. Международный симпозиум, посвященный 150-летию со дня рождения А.А.Иностранцева //Археологические вести. 1995. № 4. С. 284-287 (в соавторстве с А.Д.Столяром) (0,3 пл., лично автором 0,2 пл.).

8. Профессор А.А.Иностранцев // Вестник СПбУ. Сер. 7. 1995. Вып. 3. С. 3-9 (в соавторстве с В.А.Прозоровским) (1 пл., лично автором 0,5 пл.).

9. К вопросу о начале университетской археологии в России // Вестник СПбУ. Сер. 2. История. Вып. 1-2. 2004. С. 93-101 (0, 8 пл.).

10. Международная научно-практическая конференция «Университетские музеи: Прошлое, настоящее, будущее», посвященная 300-летию со дня рождения первого ректора университета Г.Ф.Миллера и 60-летию Музея истории СПбГУ // Вестник СПбУ. Сер. 2. 2006. Вып. 2. С. 171-175 (0,4 пл.).

11. Рецензия: Хартанович М.Ф. Гуманитарные научные учреждения Санкт-Петербурга XIX века // Вестник СПбУ. Сер. 2. история Вып. 1. 2007. С. 312-320 (0,9 пл.).

12. Рецензия: Хроника Археологических съездов в России. 1869-1914 / Сост. А.Г.Абайдулова, Н.А.Петрова. Научн. ред. Н.П.Копанева. СПб.: «Европейский Дом», 2006. 36 с. // Российская археология. 2007а. № 3. С. 172-175 (в соавторстве с С.В.Кузьминых и Д.В.Серых) (0, 3 пл., лично автором 0,2 пл.).

13. Archaeology at St. Petersburg University (from 1724 until today) // Antiquity. 2007. Vol. 81. Num. 312. P. 446-456 (0,7 пл.).

14. М.И.Артамонов в Ленинградском университете (к 100-летию со дня рождения) // Вестник СПбУ. Сер. 2. История. Вып. 1. 1999а. С. 25-33 (0,75 пл.).

15. «Это необходимо сделать, чтобы не прослыть за варваров»: Российские монархи и археология // Вестник СПбУ. Сер. 2. История. Вып. 4. Ч. I. 20086. С. 151-161 (0,8 п.л.).

16. Деятельность А.А.Спицына в Санкт-Петербурге (1892-1931) // Российская археология. 2009а. № 3. С. 138-147 (1 п.л.).

17. Императорская Археологическая Комиссия: структура и кадровый состав // Российская археология. 20096. № 4. С. 5-17 (1 п.л.).

18. Рецензия: Николаев AJI. Археологические институты дореволюционной России: монография. Нижнекамск: Изд-во НМИ, 2008. 177с. // Российская археология. 2011. № 1. С. 174-176 (0,5 п.л.).

19. Memorias у biografía de un arqueólogo: L.S.Klein. Trudno byt Kleinom: avtobiografiia v monologaj i dialogaj. Nestor-Istoria. Sankt-Peterburg, 2010. 730 pp. (1) // TRABAJOS DE PREHISTORIA. 68, № 1, enero-junio 2011a. P. 199201 (0,3 пл.).

20. «История Русского Археологического общества (1897-1921 гг.)» С.А.Жебелёва // Вестник СПбУ. Сер. 2. 2012а. Вып. 3. С. 72-82 (1 пл.).

21. Мастера российской историографии: Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский (1863-1919) // Исторический архив. 20126. № 2. С. 130-145 (в соавторстве с Е.Ю.Басаргиной) (0,4 пл., лично автором 0,1 п.л.)

22. К вопросу о роли А.А.Иностранцева в становлении палеоэтнологи-ческой школы в С.-Петербургском университете // Вопросы геологии и археологии. Тез. докл. межд. симпозиума к 150-летию А.А.Иностранцева. СПб., 1994. С. 55-57 (0,2 пл.).

23. Традиции славяно-русской археологии в С.-Петербургском университете // Древняя Русь: новые исследования. Славяно-русские древности. Вып. 2. СПб., 1995а. С. 154 175 (1,5 пл.).

24. Палеоэтнологическая школа С.-Петербургского университета: Этапы формирования // Археология Сибири: историография. Межвед. сбор, научи. тр. Ч. 1. Омск, 19956. С. 43-67 (1,5 пл.).

25. Записка Н.Е.Браиденбурга «Об исследовании Земляного городища в Старой Ладоге» // Чтения памяти Н.Е.Браиденбурга — генерала, военного историка, археолога. Тез. докл. СПб., 1995в. С. 150-154 (0, 5 п. л.).

26. Этапы развития преподавания археологии в Санкт-Петербургском университете (середина XIX - середина XX вв.) // Международная конференция к 100-летию В.И.Равдоникаса. Тез. докл. СПб., 1994а. С. 77-78 (0, 2 п. л.).

27. Петербургская палеоэтнологическая школа (этапы формирования) // Санкт-Петербург и отечественная археология. Историографические очерки: Труды семинара «Проблемы истории и историографии археологической науки». СПб., 1995г. Вып. 1. С. 100-120 (1,5 пл.).

28. К вопросу об объеме и содержании термина «археология» в русской дореволюционной науке // Традиции российской археологии. Материалы методологического семинара ИИМК РАН. Археологические изыскания. Вып. 33. СПб., 1996. С. 17-21 ( 0,3 пл.).

29. Деятельность Ф.К.Волкова в Санкт-Петербургском университете // Традиции отечественной палеоэтнологии: Тез. докл. междунар. конф., поев. 150-летию Ф.К.Волкова (Вовка). СПб., 1997. С. 11-16 (0,3п.л.).

30. К истории формирования археологических коллекций МАЭ, поступивших из Санкт-Петербургского университета // Развитие культуры в каменном веке: Тез. докл. межд. конф., посвящ. 100-летию Отдела археологии МАЭ. СПб., 1997а. С. 27-29 (0,3 пл.).

31. Взгляды и труды А.С.Лаппо-Данилевского в области археологии // Третьи Мартовские чтения памяти С.Б.Окуня в Михайловском замке: Мат-лы научн. конф. СПб., 19976. С. 15-27 (0, 5 пл.).

32. On the Relations between Scandinavian and Russian Archaeologists in 19th - the beginning of the 20th centuries // EAA 4th Annual Meeting Abstracts Book. Göteborg, 1998. P. 54-55 (0,2 пл.).

33. Деятельность академика А.С.Лаипо-Данилевского в археологии // Очерки истории отечественной археологии. Вып. II. М., 1998а. С. 154-165 (1 п.л.).

34. Становление классической археологии в Санкт-Петербургском университете: школа Н.П.Кондакова // Никодим Павлович Кондаков 1844-1925. Личность, научное наследие, архив. К 150-летию со дня рождения. Palace Editions, 2001. С. 27-34 (1,5 п.л.).

35. Documents on history of archaeology in the archives of St.-Petersburg // EAA 6lh Annual Meeting. Final Programme and Abstracts. Lisbon, 2000. P. 189 (0, 2 п.л.).

36. Институт мало соответствующий своему названию (Санкт-Петербургский археологический институт 1878-1922 гг.)// Мавродинские чтения. СПб., 2002. С. 301-307 (0,7 п.л.).

37. International roots of Russian prehistory // EAA 9th Annual Meeting. Final Programme and Abstracts. St.-Petersbourg, 2003. P. 41^2 (0,1 п.л.).

38. The development of archaeological teaching at Russian universities// EAA 5th Annual Meetings. Final Programme and Abstracts. Bournemouth University, 1999. P. 98 (0,1 пл.).

39. «Интерес к археологии появился у меня в университете»: А.А.Спицын // Знаменитые универсанты: Очерки о питомцах Санкт-Петербургского университета. Т. II. СПб., 20036. С. 91-111 (1,3 пл.).

40. Бобринской А.А. Граф Алексей Александрович Бобринской (18521927). Сын об отце / Подготовка к публикации, предисловие и примечания И.Л.Тихонова // Культурное наследие Российского государства. Вып. 4. СПб., 2003в. С. 479-532 (3 пл.).

41. Последний председатель Императорской археологической комиссии граф А.А.Бобринской // Невский археолого-историографический сборник: к 75-летию кандидата исторических наук А.А.Формозова. СПб., Изд-во СПбГУ, 2003г. С. 95-117. (1,5 пл.).

42. Раскопки Солохи: рассказ участника (Из рукописи А.А.Бобринского) // Невский археолого-историографический сборник: к 75-летию кандидата исторических наук А.А.Формозова. СПб., Изд-во СПбГУ, 2003д. С. 160-165 (0, 4 п.л.).

43. Исследователь Прибалтики: этнограф, лингвист, археолог Э.А.Вольтер // Археология, история, нумизматика, этнография Восточной Европы: Сб. статей памяти проф. И.В.Дубова. СПб., Изд-во СПбГУ, 2004а. С. 160-163 (0,4 п.л.).

44. Кафедра археологии // Исторический факультет Санкт-Петербургского университета. 1934-2004. Очерк истории. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2004в. С. 278-316 (в соавторстве с Е.Н.Носовым) (1,3 п.л., лично автором 0,9 п.л.).

45. The history of archaeology at St.Petersburg University: archival sources // Histories of Archaeology. Archives, Ancestors, Practices. Göteborg 17-19 June 2004. P. 49 (0,1 п.л.).

46. Начало университетской археологии в России // 125 лет Обществу археологии, истории и этнографии при Казанском университете. Ч. I. Казань, 2004г. С. 4-15 (0,8 п.л.).

47. Традиции античной археологии в Санкт-Петербургском университете // Проблемы изучения античной археологии Северного Причерноморья: Мат-лы науч. конф., поев. 100-летию со дня рождения В.Ф.Гайдукевича. СПб., 2005. С. 24-31 (0,4 п.л.).

48. Санкт-Петербургский археологический институт (1878-1922) // Международная научно-практическая конференция «Рериховское наследие»: Том II: СПб.; Вышний Волочёк: Рериховский центр СПбГУ; Изд-во «Ирида-прос», 2005а. С. 255-264 (0,8 п.л.).

49. «Как поссорились Сергей Григорьевич и Алексей Сергеевич...». (К вопросу об истоках конфликта между Археологической комиссией и Московским археологическим обществом) // IN SITU: К 85-летию профессора А.Д.Столяра. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2006а. С. 358-371 (0,7 п.л.).

50. The beginnings of university archaeology in Russia // Die Anfange der ur- und frühgeschichtlichen Archäologie als akademisches Fach (1890-1930) im europäischen Vergleich. (The beginnings of academic pre- and protohistoric archaeology (1890-1930) in European perspective) / Callmer J., Meyer M., Struwe R., Theune C. (Hrsg.). Rahden/Westf.: Leidorf, 2006. P. 197-207. (в соавторстве с Л.С.Клейном) (1 п.л., лично автором 0,6 пл.).

51. Русский востоковед, нумизмат, археолог В.Г.Тизенгаузен // EYXAPISTHPION: Антиковедческо-историографический сборник памяти Ярослава Витальевича Доманского. СПб.: Нестор-История, 20076. С. 220244. (2 п.л.).

52. Г.Ф.Миллер как археолог // Г.Ф. Миллер и Русская культура. СПб.: Изд-во «Росток», 2007г. С. 84-96 (0,6 п.л.).

53. Археологическое музееведение или музейная археология: реалии, проблемы, перспективы // Труды по русской истории: Сборник статей в память о 60-летии Игоря Васильевича Дубова. М.: издательский дом «ПАРАД», 2007д. С. 544-556 (0, 7 п.л.).

54. О неопубликованной рукописи С.А.Жебелёва «История Русского археологического общества 1897-1921 гг.» // История: мир прошлого в современном освещении. Сборник научных статей к 75-летию профессора Э.Д.Фролова. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2008в. С. 555-570 (0,8 п.л.).

55. Императорская Археологическая комиссия (1859-1918 гг.) К 150-летию создания // Из истории отечественной археологии: сборник научных трудов. Вып. 1. Воронеж: ВГУ. 2008д. С. 13-65 (3,5 пл.).

56. Императорская археологическая комиссия — «придворная контора по добыванию древностей» или общероссийский центр археологии? // Труды II (XVIII) Всероссийского археологического съезда в Суздале. Т. III. М.: ИА РАН, 2008е. С. 244-247 (0,3 пл.).

57. Триада деятельности А.А.Спицына в Петербурге: Археологическая комиссия, Русское археологическое общество, университет // История и

практика археологических исследований: Мат-лы межд. науч. конф., поев. 150-летию А.А.Спицына. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2008з. С. 163-184 (1,35 пл.).

58. Эпистолярное наследие А.А.Спицына (проект издания) // Там же. 2008и. С. 12- 20 (в соавторстве с О.Л.Бильвиной) (0,5 п.л., лично автором 0,3 пл.).

59. Археология и архивы // Академический архив в прошлом и настоящем: Сборник научных стаей к 280-летию Архива Российской академии наук. СПб.: Нестор-История, 2008к. С. 268-275 (0,4 пл.).

60. Археологические исследования Н.И.Веселовского на Кубани // Пятая Кубанская археологическая конференция: Краснодар, 2009в. С. 362-365 (0,25 пл.).

61. Я.И.Смирнов в Петербургском университете: студент, магистрант, приват-доцент // Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира. Вып. 8. СПб., 2009г. С. 449-470 (1,2 пл.).

62. А.А.Иностранцев как основоположник палеоэтнологического направления в отечественной археологии // Идеи А.А.Иностранцева в геологии и археологии. Геологические музеи. Мат-лы научной конференции. СПб.: СПбГУ, 2009д. С. 55-59 (0,5 п.л.).

63. Первый российский государственный орган археологии и охраны памятников // Достояние поколений. 2009е. № 2 (6). С. 2-7 (0,4 пл.).

64. Археология и история в творчестве А.А.Спицына: Проблема соотношения // Мавродинские чтения. 2008. Мат-лы всерос. конф., поев. 100-летию проф. В.В.Мавродина. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2009з. С. 558-563 (0,5 пл.).

65. Воспоминания В.Г.Дружинина о А.А.Спицыне // Краеугольный камень. Археология, история, искусство, культура России и сопредельных стран. Т. 2 М.: «Ломоносовъ», 2010. С. 421-430 (0,6 пл.).

66. А.А.Спицын об Областных археологических съездах // Диалог культур и народов средневековой Европы: К 60-летию со дня рождения Е.Н.Носова. СПб.: Дм. Буланин, 2010а. С. 492-501 (1,2 пл.).

67. Российские монархи и археология // Культурное наследие Российского государства. Вып. V. Часть I. СПб.: Вести, 20106. С. 107-134 (1,3 пл.).

68. Археология в Музее антропологии и этнографии Академии наук в XIX - начале XX вв. // Человек и древности: памяти Александра Александровича Формозова (1928-2009). М.: Гриф и К, 2010в. С. 665-677 (1,3 п.л.).

69. Russian Monarchs and Classical Archaeology on the Northern Black Sea Coast // PONTIKA 2008: Recent Research on the Northern and Eastern Black Sea in Ancient Times. Proceedings of the International Conference, 21st-26th April 2008, Krakow // BAR International Series 2240. 2011. P. 347-353 (0,5 п.л.).

70. Частное коллекционирование археологических предметов: история и проблемы // Международная научно-практическая конференция «Рерихов-ское наследие». T. VII. СПб., 20116. С. 126-152 (в соавторстве О.Л.Бильвиной) (1,8 п.л., лично автором 0,9 п.л.).

71. С.Ф.Платонов и А.А.Спицын // Памяти академика Сергея Федоровича Платонова: исследования и материалы. СПб.: Любавич, 2011в. С. 347361 (1 п.л.).

72. Частные археологические коллекции в Санкт-Петербурге конца XIX - начала XX вв. // Труды III (XIX) Всероссийского археологического съезда. T. II. СПб.; М.; Великий Новгород, 2011г. С. 350-351 (0,15 п.л.).

73. Археология в этнографических музеях Санкт-Петербурга XIX — начала XX вв. // Российский археологический ежегодник. № 1. 2011д. С. 527-547(1,75 п.л.).

74. А.А.Спицын в Петербурге // Спицын A.A. Избранные труды по истории Вятки. Киров: О-Краткое, 2011ж. С. 422^441 (1,3 п.л.).

75. «Историография» или «история науки»? (О современных исследованиях по истории археологии) // История археологии: личности и школы: Мат-лы межд. науч. конф. к 160-летию со дня рождения В.В.Хвойки, Киев (05-08. 10. 2010 г.). СПб.: Нестор-История», 2011з. С. 41-54. (1,5 п.л.).

76. L'archéologie classique à l'Université de Saint-Pétersbourg du XVIIIe siècle à nos jours // Etudes pontiques. Histoire, historiographie et sites

archéologiques du bassin de la mer Noire / Éd. P.Burgunder (Etudes de Lettres n° 290. 2012/1-2). Lausanne, 2012. P. 113-150 (1,5 пл.).

77. Ф.К.Волков в Санкт-Петербурге // Археологія і давня історія України. Вип. 9. Історія археології: дослідники та наукові центри. Київ, 2012в. С. 302-309 (0,75 пл.).

78. Археологические коллекции в художественных музеях Санкт-Петербурга в XIX — начале XX векаИ Уроки истории — уроки историка: Сборник статей к 80-летию Ю.Д.Марголиса (1930-1996). СПб.: Нестор-История, 2012г. С. 404-416 (0,9 пл.).

79. Хранитель древностей Императорского Эрмитажа Г.Е.Кизерицкий // Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира. Вып. 11. СПб.: Исторический факультет СПбГУ, 2012д. С. 419-438. (1,05 пл.).

Подписано в печать 13.02.2013г. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 3,1. Тираж 150 экз. Заказ №2981.

Отпечатано в ООО «Издательство "ЛЕМА"» 199004, Россия, Санкт-Петербург, В.О., Средний пр., д. 24 тел.: 323-30-50, тел./факс: 323-67-74 e-mail: izd_lema@mail.ru http://www.lemaprint.ru

Текст диссертации на тему "История российской археологии"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

^Напр^ах-рукописи

05201350828

Тихонов Игорь Львович

ИСТОРИЯ РОССИЙСКОЙ АРХЕОЛОГИИ: ФОРМИРОВАНИЕ ОРГАНИЗАЦИОННОЙ СТРУКТУРЫ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ НАУЧНЫХ ЦЕНТРОВ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ (XVIII - ПЕРВАЯ ЧЕТВЕРТЬ XX вв.)

Специальность 07.00.06. - археология

Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук

Санкт-Петербург 2013

Введение............................................5

Часть I. Сложение и развитие научных центров археологии в Санкт-Петербурге

в XVIII - начале XX вв....................................22

Глава 1. Петербургская академия наук............................22

1.1. Первые экспедиции................................ 23

1.2. Г.Ф.Миллер - первый российский археолог...................25

1.3. Экспедиции второй половины XVIII в......................34

1.4. «Академики по древностям»...........................38

1.5. Археологические коллекции в музеях Академии наук............40

1.6. Археология в Академии наук во второй половине XIX - начале XX вв. . . . 44 Глава 2. Императорская археологическая комиссия (1859 - 1919 гг.)...........50

2.1. Создание Императорской археологической комиссии.............51

2.2. «Придворное ведомство для добывания древностей»............. 64

2.3. Общероссийский государственный центр археологии............. 77

Глава 3. Императорское русское археологическое общество (1846 - 1923 гг.)......99

3.1. Создание и первые годы деятельности..................... 102

3.2 Отделения общества............................... 106

3.2.1. Отделение русской и славянской археологии.................107

3.2.2. Классическое отделение.............................120

3.2.3. Восточное отделение..............................123

3.2.4. Нумизматическое отделение..........................128

3.3. Принципы организации и деятельности.....................130

3.4. Финансирование, издательская деятельность, медали............ 140

3.5. Полевые исследования..............................146

3.6. Русское археологическое общество в системе научных связей........149

Глава 4. Археология в деятельности естественнонаучных обществ...........159

4.1. Русское географическое общество........................159

4.2. Русское антропологическое общество при Санкт-Петербургском университете......................................169

Глава 5. Преподавание археологии и подготовка кадров археологов.......... 178

5.1. Санкт-Петербургский университет.............._.........178

5.2. Санкт-Петербургский археологический институт..............188

5.2.1. Институт мало соответствующий своему названию............ 189

5.2.2. Реформа Археологического института 1918 - 1922 гг............198

Часть II. Археологические коллекции в музеях и частных собраниях

Санкт-Петербурга XIX - начала XX вв............................203

Глава 6. Императорский Эрмитаж..............................203

6.1. Зарождение археологической коллекции в XVIII - первой трети XIX вв. . . 203

6.2. Формирование археологических собраний музея

в середине XIX-начале ХХвв..............................205

6.3. Организация археологической экспозиции, путеводители и каталоги . . . .219

6.4. Структура музея, сотрудники, взаимоотношения с Императорской археологической комиссией..............................235

Глава 7. Специализированные археологические музеи.................. 249

7.1. Музей Русского археологического общества..................250

7.2. Музей Санкт-Петербургского археологического института.........254

7.3. Археологические собрания Санкт-Петербургского университета......262

7.3.1. Музей древностей и изящных искусств, Нумизматический кабинет . . . 262

7.3.2. Археологический кабинет...........................265

7.3.3. Археологические коллекции Геологического кабинета...........269

Глава 8. Археология в этнографических музеях Санкт-Петербурга XIX-начала XX вв. 273

8 Л. Музей антропологии и этнографии Академиднаук............. 273

Ж

8.2. Этнографический отдел Русского музея императора Александра III .... 286 Глава 9. Архёология в военно-исторических и художественных музеях........ 293

9.1. Артиллерийский музей..............................293

9.2. Музей Императорской академии художеств..................301

9.3. Музей Центрального училища технического рисования............309

9.4. Музей Общества поощрения художеств.....................313

Глава 10. Частные археологические коллекции в Санкт-Петербурге

XIX-начала XX вв........................................316

10.1 Собрания любителей...............................317

10.2. Собрания дипломатов, крупных чиновников.................325

10.3. Коллекции специалистов.............................329

Заключение............................................344

Список литературы.......................................352

Список архивных источников.................................417

Список сокращений.......................................426

Приложения

№1. Диаграмма количества диссертаций по истории археологии и

Список диссертаций по истории и историографии археологии..............430

№2. Таблица поступлений археологических коллекций в

Музей антропологии и этнографии в 1905 - 1916 гг....................436

№3 Таблица поступлений археологических коллекций в Этнографический отдел

Русского музея в 1901-1929 гг................................453

№4. Письма В.И. Каменского................................477

ВВЕДЕНИЕ

Археология - дисциплина сравнительно молодая, быстро и динамично развивающаяся, за каждые 15-20 лет значительно обновляющая свои знания по отдельным проблемам, постоянно пополняющая, в отличие от письменной истории, фонд своих источников. На это последнее обстоятельство, как на главную причину не слишком большого внимания, уделявшегося археологами истории своей науки, совершенно справедливо указывал A.A. Формозов еще три десятилетия назад (Формозов 1975). Действительно, до конца 1980-х гг. проблемы истории науки и историографии в археологии освещались несравнимо меньше, чем в таких близких ей научных дисциплинах, как история, этнография, ориенталистика. Подобные темы, хотя не отвергались, но все же представлялись многим археологам чем-то третьестепенным, находящимся на обочине магистральных путей развития науки. Эту ситуацию можно очень хорошо проиллюстрировать следующими количественными данными - за период с конца 1930-х до 1980 г. в СССР были защищены две докторские и четыре кандидатские диссертации по истории археологии. За десятилетие 1980-х гг. их количество составило 11, причем 5 из них пришлись на заключительный 1989 год. Следующее, последнее десятилетие XX века дало уже 14 диссертационных работ, а первое десятилетие XXI века - 40 диссертаций, из которых 6 - докторские. Любопытные результаты дает и статистический анализ центров, в которых проходили защиты: Санкт-Петербург - 13; Москва - 9; Новосибирск, Барнаул - по 6; Воронеж, Уфа - по 4; Киев, Казань, Кемерово, Ижевск - по 3 (Тихонов 2011з: 49-51; см. Приложение № 1). Санкт-Петербург лидирует в этом списке, вероятно, потому, что здесь сосредоточены значительные архивные фонды и сохраняется традиция историографических исследований, восходящая еще к академической науке XIX в.

На наш взгляд эти данные являются убедительным свидетельством того явления, что, начиная с 1990-х гг. интерес к историографическим исследованиям в области археологии заметно возрос, и за эти два последних десятилетия фактически сложилась в археологии целая отрасль, специализирующаяся на изучении различных аспектов истории своей дисциплины. Об этом свидетельствует и появление целой серии специализированных, тематических сборников научных статей по истории археологии (История 1990; Археология 1995; Очерки 1991; Очерки 1998; Очерки 2002; Санкт-Петербург 1995; Из истории 2008) или сборников с большими историографическими разделами (Невский 2004; Проблемы 2004; EYXAPISTHPION 2007; Человек 2010). За последние два десятилетия прошло несколько специализированных научных конференций, полностью посвященных ис-

тории археологии, и в России, и в других европейских странах (Проблемы 1992; Die Anfänge 2006; Histories 2004; История 2011). К ним следует добавить значительное число конференций, прежде всего посвященных выдающимся исследователям, в которых историографическая проблематика играла существенную роль (например: Проблемы 1991; Традиции 1997; История 1998; Наследие 1998; Судьба 2000; Степи 2002; История 2008; Проблемы 2010).

Секции по истории науки стали непременным атрибутом крупнейших археологических форумов, как российских (Всероссийские археологические съезды в Новосибирске, Суздале, Старой Руссе), так и международных (Annual Meetings of European Association of Archaeologists). Весьма симптоматичным фактом стало появление постоянной рубрики «Из истории науки» в ведущих российских периодических изданиях «Российская археология», «Археологические вести» и в международных журналах «Antiquity», «Stratum plus» и др.

Все это позволяет говорить о своеобразном «историографическом буме», произошедшем и в отечественной, и в мировой науке за последние два десятилетия. В отечественных условиях, безусловно, определенную роль в этом процессе сыграла отмена идеологической цензуры в ходе перестройки и возможность открыто говорить и писать о фактах, неприемлемых для советской идеологии, например, о насильственном насаждении марксизма и репрессиях в 1930-е гг. или о полезном вкладе царствующего дома Романовых в развитие археологии в дореволюционной России (Тихонов 2007). Но за пределами «железного занавеса» цензуры не было, а там с этого же времени также наблюдается «историографический взрыв» в археологии. На наш взгляд, одной из его причин стало заметное увеличение армии профессиональных археологов, произошедшее как раз в это время. До 1980-х гг. было всего несколько центров подготовки археологов в СССР, в крупнейших столичных городах: Москве, Ленинграде, Киеве, Новосибирске, а в последствии к ним добавились многочисленные кафедры в университетских городах Сибири, Урала -Поволжья, Дона, Центральной России. Количественное увеличение профессиональных археологов позволило сообществу высвободить от производственного конвейера ново-строечных экспедиций значительные силы. Начало 1990-х гг. также ознаменовалось резким сокращением финансирования полевой деятельности, и опять-таки высвобождением части археологов от раскопок с мая по октябрь, а затем камеральной обработки полученных материалов и составления отчета.

Но это все второстепенные причины, более значимые заключаются в том, что истории науки в целом в современном обществе стали уделять значительно большее внима-

ние. Вероятно, это связано с изменением представления о роли науки в техногенном обществе. Во второй половине XX столетия сложилась целая междисциплинарная отрасль знания - науковедение, изучающая закономерности функционирования и развития науки, структуру и динамику научной деятельности, взаимодействие науки с другими социальными институтами и сферами материальной и духовной жизни общества. Хотя основные концепции науковедения, такие как «парадигмы» и «научные сообщества» Т. Куна, М. Полани, К. Попера (Кун 2003), «модели» и «эпистемы» М. Вартофского (Вартофский 1988) были разработаны на материалах истории точных и естественных наук, они уже были применены по отношению к истории археологии (Лебедев 1992).

Еще более значимые причины повышенного интереса к прошлому своей науки заключаются в том, что современная археология после прошедшей эйфории «новой» или процессуальной археологии, появившейся в эпоху научно-технической революции и являющейся ее порождением, опять сталкивается с ограниченностью возможностей познания археологического материала и отсутствием единой строго научной методологии. В странах бывшего СССР и Восточной Европы это еще совпало и с отказом от исторического материализма, причем в варианте догматического марксизма, как единственно верной теоретической основы исследований прошлого. Пересмотр прошлого и подходов к его реконструкции затронул археологию, конечно, намного меньше, чем например, новейшую историю, но, тем не менее, оказал определенное влияние на представителей поколения исследователей, сформировавшихся в два последних десятилетия. В итоге сложилась, в общем-то, обычная для развития научного знания ситуация, когда чтобы понять, куда и как двигаться дальше, необходимо оглянуться назад. Можно вспомнить известное высказывание В.О. Ключевского о том, что Россия до определенного времени развивалась исключительно экстенсивным путем, втягивая в себя все новые территории. Перефразируя выдающегося историка, можно сказать, что и наша наука - археология до недавнего времени тоже развивалась в основном экстенсивным способом, привлекая все время новые источники. А теперь видимо настало время подумать и об интенсивном пути развития, за счет внутренних резервов.

Еще в начале XX столетия академик В.И. Вернадский, всячески доказывая необходимость изучения истории науки, писал: «При крутом переломе понятий и понимании происходящего, при массовом создании новых представлений и исканий, неизбежно стремление связать их с прошлым. Часто это историческое изучение является единственной возможностью их быстрого проникновения в научную мысль и единственной формой критической оценки, позволяющей отличать ценное и постоянное в огромном материале

этого рода, создаваемом человеческой мыслью» (Вернадский 1981: 24). Ему же принадлежит емкая и лаконичная фраза, выражающая суть историко-научных исследований: «История науки может стать орудием достижения нового» (Вернадский 1981: 242). С этими мыслями Вернадского впрямую перекликаются и суждения автора одного из первых русских учебников по археологии С.А. Жебелева, считавшего, что в научном знании важно не создание какой-либо системы, и тем более догмы, а важно определение метода науки, который должен основываться не на априорных или идеальных построениях, а на конкретных и реальных, извлекаемых из самого характера дисциплины: «Наиболее надежный путь для этого - ретроспективный обзор того, что сделано в области той или иной науки в предшествующие теперешнему этапу ее развития. Ученый исследователь в уроках прошлого, в его положительных и отрицательных сторонах, короче говоря, в истории своей науки, всегда почерпнет для себя много полезного и живительного» (Жебелев 1923: 31). Г.С. Лебедев метко назвал необходимость такого ретроспективного взгляда «историографической рефлексией» и «рефлектирующей археологией», отметив его как отличительную черту нового этапа развития нашей науки (Лебедев 1992: 4).

В современной литературе по истории археологии и повседневной практике постоянно путаются и используются в качестве взаимно заменяющих два понятия: историография и история археологической науки. Между тем они не должны являться полностью тождественными. Под историографией, как правило, понимается совокупность научных трудов и исследований, взглядов отельных ученых и научных школ, по какой-либо проблеме, отдельному археологическому памятнику или их группе, объединенной хронологическими или территориальными рамками. Можно говорить об историографии триполь-ской или Черняховской культуры, историографии проблемы происхождения славян, подразумевая критический анализ всей совокупности трудов по данной теме. Как правило, за рамками такого рассмотрения остаются все вопросы социальной истории науки, истории научных школ и направлений, биографии исследователей, история самоорганизации науки и организации научных исследований, история учреждений, взаимоотношений внутри научного сообщества и т.п. Во главе угла здесь стоит то, что было раскопано, изучено и написано нашими предшественниками. Но специфика современной археологии такова, что она, в отличие от большинства разделов исторической науки, имеющих ограниченные хронологические или территориальные рамки, способна охватывать все исторические эпохи, начиная со времени появления человека, или даже его далеких предшественников, до сравнительно недавнего прошлого (ХУШ-ХГХ вв.). При современном объеме материала и публикаций не может быть специалистов, одинаково квалифицированно разбирающихся в проблемах археологии каменного века, античных поселений в Северном Причер-

номорье и памятниках восточно-европейского средневековья. Соответственно, хорошо знать литературу по своим проблемам, а значит и плодотворно заниматься историографией палеолита или античной археологии могут только специалисты в этих областях. Соответственно общей историографии археологии быть не может (Тихонов 2011: 42).

Но термин историография имеет и второе значение - истории самой исторической науки. Понятия «история науки», «история археологических знаний» были введены в русский оборот С.А.Жебелевым (Жебелев 1923), и они оказываются более объемными, поскольку должны включать в себя все вышеперечисленные задачи. Не может быть общей «историографии археологии», но может быть общая «история археологической науки», которая в отличие от историографии частных проблем, занимается изучением вопросов сложения и развития археологии как особой научной дисциплины. А здесь также могут быть различные подходы - можно изучать историю основополагающих идей и теорий, определения места археологии среди других наук (Trigger 1989; Платонова 2010; Клейн 2011), ее истоки и генезис из такого явления европейской культуры, как антикварианизм (Schnapp 1996), взаимосвязи с обществом через культуру своего времени (Формозов 1961; 1979; 1986; 1990; 2004), процес