автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Категориальная система имени существительного даргинского языка в сопоставлении с русским

Полный текст автореферата диссертации по теме "Категориальная система имени существительного даргинского языка в сопоставлении с русским"

На правах рукописи

БАГАТЫРОВА Муъминат Магомедшапиевна

КАТЕГОРИАЛЬНАЯ СИСТЕМА ИМЕНИ СУЩЕСТВИТЕЛЬНОГО ДАРГИНСКОГО ЯЗЫКА В СОПОСТАВЛЕНИИ С РУССКИМ

Специальность 10.02.20 - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Махачкала - 2006

Работа выполнена в отделе грамматических исследований Института языка, литературы и искусства им. Г.Цадасы ДНЦ РАН

Научный руководитель -доктор филологических наук, профессор Муталов Расул Османович

Официальные оппоненты: Омарова Султанат Исаевна

доктор филологических наук, профессор,

Кадибагамаев Амирбек Алиевич

кандидат филологических наук, доцент

Ведущая организация -

Институт языкознания Российской академии наук

Защита состоится " /6 " г. в /V часов на заседа-

нии диссертационного советаи Д 212.051.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Дагестанском государственном педагогическом университете по адресу: 367003, Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. М. Ярагского, 57, ауд. № 140.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Дагестанского государственного педагогического университета.

Автореферат разослан 15 ноября 2006 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета ^жиу----

кандидат филологических наук, доцент С/ ' М.О.Таирова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая диссертация посвящена : сравнительно-типологическому исследованию именной морфологии существительного разносистемных языков: даргинского (кавказского) и русского (индоевропейского).

Актуальность исследования обусловлена широким функционированием в Российской Федерации русского языка как языка межнационального общения, в результате чего актуальными стали в настоящее время проблемы взаимоотношения русского и национальных языков. В связи с тем, что даргинский и русский языки относятся к разно-системным языкам, возникают определенные трудности при изучении русского языка в даргинской аудитории, в частности при изучении морфологических категорий, так как обнаруживаются различия в формальном и грамматическом выражении рода, класса, числа и падежа сопоставляемых языков. Проведение подобного сопоставительного анализа будет способствовать раскрытию функциональных и синтаксических особенностей категориальной системы даргинского и русского языков и станет теоретической базой методики обучения русскому языку.

Объектом исследования являются морфологические категории современных даргинского и русского языков. Приводится морфолого-синтаксическая характеристика имени существительного данных языков, в сопоставительном плане исследуются категории рода, класса, числа, основные функции и значения падежей.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем сопоставительное исследование морфологии имени существительного проводится впервые на материале даргинского и русского языков. В сопоставительном плане рассмотрены категории рода и класса, числа, падежа, одушевленности/неодушевленности. Грамматические явления анализируются в трех аспектах: с точки зрения формы, содержания и функции. В работе содержатся новые наблюдения в сфере грамматики даргинского языка, которые были обусловлены необходимостью исследования тех ее неизученных областей, которые уже получили достаточное освещение в русистике. . ..

Общетеоретическую основу исследования составили работы отечественных лингвистов: А. А. Бокарева, Е. А. Бокарева, Е.Д. Поливанова, JI.B. Щербы, В.В. Виноградова, В.Д. Аракина, A.M. Смирниц-кого, В.Н. Ярцевой, В.Г. Гака, К.Г. Крушельницкой, А.Е. Кибрика, М.Е. Алексеева, М.М.Гаджиева, Г. Б. Муркелинского, У. А. Мейлано-вой, Г. А. Климова, Б. Г.-К. Ханмагомедова, Г.И. Мадиевой, И.Х. Аб-дуллаева, Н.С. Джидалаева, Г.Г. Буржунова, Э.М. Шейхова, З.М. Заги-

рова, В.М. Загирова, Г. И. Магомедова и др. Использовались также работы, посвященные исследованию грамматики литературного даргинского языка и его многочисленных диалектов. Это монографические труды П. К. Услара, Л. И. Жиркова, С. Н. Абдуллаева, 3. Г. Аб-дуллаева, С. М. Гасановой, А. А. Магометова, Ш. Г. Гаприндашвили, М.-Г. 3. Магомедова, М.-С. М. Мусаева, С. М. Хайдакова, А. А. Су-лейманова, М.-Ш. А Исаева, Р. О. Муталова, С. М. Темирбулатовой, А. А. Кадибагамаева, У.У. Гасановой, Т. И. Магомедовой и других.

Целью работы является проведение комплексного сопоставительного анализа морфологического своеобразия имени существительного русского и даргинского языков.,

В соответствии с целью исследования в диссертации ставятся следующие задачи:

- коррелятивное описание категориальных величин имени существительного даргинского и русского языков;

- выявление и описание «белых пятен» в грамматической структуре даргинского языка, особенно в тех ее областях, которые касаются функциональных характеристик грамматических категорий имени существительного;

- определение единиц сопоставления (грамматическая категория, часть речи, граммема, морфема и виды морфем, грамматические процессы и др.) и конкретных методик их сравнения;

- выделение черт изоморфизма и алломорфизма в морфологии имени существительного сопоставляемых языков;

- упорядочение терминологии даргинского языка в связи с уточненным отношением соответствующих явлений к их русским аналогам; .

- установление интерферентных явлений, вызванных контактами сопоставляемых языков.

Теоретическая значимость исследования. Актуальность и научная новизна работы определяют ее теоретическое значение. Сопоставление грамматических категорий существительного даргинского языка, входящего в северо-кавказскую семью языков и русского, входящего в индоевропейскую, имеет теоретическое значение и ориентировано на определение сходств и различий между сопоставляемыми языками наряду с выявлением причин этих сходств и расхождений. Такой метод исследования ведет к более глубокому познанию систем сравниваемых языков. Проведенное исследование позволило выявить национальную языковую специфику ( функционирования существительных рассматриваемых языков.

Практическая значимость исследования. Результаты данного исследования могут быть использованы: а) в практике преподавания даргинского языка в школе и в вузе; б) в практике преподавания русского языка в даргинской аудитории; в) при разработке спецкурсов по сопоставительной типологии; г) в практике художественного перевода. : Сопоставительное изучение русского и дагестанских языков в лингво- . дидактических целях диктуется поставленными перед школой практическими задачами обучения учащихся русскому языку. Данная . диссертация может оказать практическую помощь в составлении и двуязычных грамматических словарей.

Основные методы и приемы исследования. В соответствии с целями и задачами в работе использовался сопоставительный метод, дополненный элементами структурно-семантического и описательного методов. Комплексное использование этих методов дает возможность выявить характерные и отличительные особенности семантики и функционирования категориальной системы существительного дар-, гинского и русского языков. -

Источником исследования послужили произведения разных жанров художественной литературы на даргинском и русском языках, примеры из стандартных грамматик и словарей, выражения обиходного характера из разговорной речи. Привлекаются также тексты из публицистики на сопоставляемых языках.

Апробация исследования. Работа выполнялась в отделе грамматических исследований Института ЯЛИ им. Г. Цадасы ДНЦ РАН. Основные положения и выводы диссертации в качестве научных сообщений доложены на заседаниях отдела грамматических исследований Института ЯЛИ, кафедры дагестанских языков факультета дагестанской филологии ДГПУ. По вопросам сопоставительного исследования даргинского и русского языков у автора диссертации имеется семь публикаций. • «

Структура и содержание работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается выбор темы, ее актуальность, определяются цель и задачи исследования, освещаются методы, используемые для их решения, излагаются структура и краткое содержание, выявляются ее теоретическая значимость и практическая ценность.

Первая глава «Сопоставительная характеристика способов выражения грамматических значений в даргинском и русском языках» состоит из нескольких разделов. В разделе, посвященном выражению

основных морфологических единиц в сопоставляемых языках, разграничиваются понятия «основа» и «корень». Основа относится к фундаментальным понятиям языкового анализа и с точки зрения словообразования, и с точки зрения словоизменения. Определение основы и четкое отграничение се от корня - задача трудная и очень важная. В иных случаях эти понятия так переплетаются, что определить одно без учета другого нелегко, а иногда и невозможно. Это в одинаковой степени относится и к сопоставляемым языкам.

При определении тех или иных языковых понятий специалисты даргинского языка традиционно обращаются к русской лингвистической теории. Дефиниции (или критерии определения), принятые в ней, служат как бы отправной точкой для осмысления конкретных языковых фактов. Если обратиться к академической дефиниции понятия «основа», то увидим, что в русистике она нашла широкое применение, о чем свидетельствует и наличие различных точек зрения и подходов к ее определению. С одной стороны, эта морфологическая единица определяется по самой методике ее дифференциации среди смежных единиц. В этом случае основа рассматривается как часть слова, остающаяся после отсечения словоизменительного аффикса. Основа рассматривается как ядерная часть слова, с которой связано его вещественное лексическое значение и которая остается за вычетом из него словоизменительных морфем (окончаний). К сущностным свойствам основы относятся и такие ее особенности, как а) ярко выраженный неслужебный характер, б) категориальная отнесенность к одной из полнознач-ных частей речи, в) незавершенность и неоформленность (является частью производного слова или словоформы).

В даргиноведении встречаются следующие дефиниции основы: исходная основа, главная основа, мотивирующая основа, мотивированная основа, простая основа, сложная основа, прямая основа, косвенная основа, производная/непроизводная основа, нашедшие определенное отражение и в даргинском языкознании. Так, в даргинском языкознании особый упор делается на такие определения, как производная и не производная основы. Непроизводное слово, по их мнению, равняется основе слова. Таким образом, в даргинском языкознании до сих пор придерживаются критериев, выработанных еще С.Н. Абдуллае-вым. Основа определяется как часть слова, которая остается после отсечения окончания, а окончание (грамматический аффикс, парадигматический аффикс, морфологический аффикс, реляционный аффикс,-словоизменительный .или формообразующий аффикс) - обычно как аффикс, используемый в качестве средства словоизменения.

Корень в даргинском языкознании определяется как часть слова, которая выступает носителем категориального значения. В русистике

же корень определяется как носитель вещественного значения слова, центральная его часть, остающаяся неизменной в процессах морфологической деривации. Определяющим отличием корня от основы является его неразложимость.

Сопоставляя состав слова в даргинском й русском языках, необходимо помнить, что сопоставляемые языки относятся к разнострук-турным языкам: даргинский язык относится к группе агглютинативных, а русский — к группе флективных. Агглютинативный даргинский язык противопоставляется флективному русскому языку тем, что для последнего характерна полифункциональность грамматических морфем, наличие фузии, фонетически необусловленных изменений корня, большое число фонетически и семантически не мотивированных типов склонения и спряжения. Этими классификационными свойствами (типом языка) и обусловлены основные отличительные структурные особенности в составах слов в даргинском и русском языках.

В обоих языках слово состоит из значимых морфем, используются одни и те же термины - корень, основа, аффиксы. Однако в состав слова они включаются по-разному, и не во всем одинакова их роль в образовании и изменении слова. Например, в обоих языках основной частью слова выступает корень (часто материально совпадающий с основой). Корень слова заключает в себе лексическое значение и является неделимой морфемой.

В даргинском языке, в отличие от русского языка, корень - это самостоятельное слово с определенным лексическим и категориальным значением, то есть корень любого слова, отделенный от аффиксов, представляет собой самостоятельную лексическую единицу.

Необходимо подчеркнуть, что агглютинативный характер даргинской морфологии обусловливает и такую ее особенность, как одновременное наличие в словоформе нескольких словоизменительных аффиксов. Например: шагьар-ли-зи-б «в городе», но шагъар-ли-зи-б-ях1 (в-ях1р-ях1, д-яхГ) «в сторону города». Если ауслаутный классный показатель -б в первом примере может рассматриваться как окончание, то во втором подобная его квалификация оказывается несколько условной. Кроме того, морфема с пространственной семантикой -ях1 также вносит морфологические и семантические" своеобразия в структуру второго слова. Все это позволяет сделать еще один вывод об отличиях в сопоставляемых даргинском и русском языках: различные виды аффиксов играют неодинаковую роль в словообразовании и словоизменении.

В сопоставляемых языках очень много существительных, которые в именительном падеже единственного числа (на современном синхронном уровне) представляют собой чистую основу, совпадаю-

щую и с корнем. В даргинском языке это однокорневые односложные имена. Однако, необходимо признать, что многие так называемые чистые корни, совпадающие по морфологической структуре с ненроиз-водной основой, исторически восходят к производным основам, т.е. в них произошло сращение древнейшего корня и аффикса. Однако в даргинском языке у чистых корней больше возможностей выражать различные грамматические отношения, чем в русском языке.

В русском языке аффиксы представлены в виде приставок, суффиксов и око!гчаний. В отличие от даргинского языка в русском языке одним аффиксом одновременно выражаются несколько грамматических категорий. Ср.: стол+ов (-ов - аффикс род. п. мн. числа) -стол+та+ла (-та - аффикс мн. ч., -ла - аффикс принадлежности).

Присоединяясь к корню, аффиксы в рассматриваемых языках, изменяют семантику слова, образуют новые лексемы.

В разделе, посвященном морфемному инвентарю существительного сопоставляемых языков, основное внимание уделено составу именной словоформы. В обоих сопоставляемых языках слово состоит из двух значимых морфем: из корня и аффикса. Тем не менее, состав слова в русском языке существенно отличается от состава слова в даргинском языке, что обусловливает возникновение серьезных трудностей при изучении его в школе

Как показывает содержащийся в реферируемой диссертации опыт сравнения материала русского и даргинского языков, а также относительно небольшой опыт системного изучения сходств и различий в области морфологии русского и дагестанских языков, наибольшей эффективности подобное сравнение достигается лишь при участии трех аспектов сопоставления: содержания, выражения и функционального плана. В перспективе такой подход позволит выявить гомо- и гетеро-морфные структуры в различных плоскостях реализации исследуемых языковых явлений, в то время как сравнение по одному из указанных признаков дало бы весьма неоднозначную картину. Такое построение работы, как мы полагаем, даст нам возможность приблизить теоретический аспект сопоставительного исследования к практическим задачам обучения как русскому, так и даргинскому языкам.

В плане содержания обнаруживается ряд принципиальных расхождений между грамматическими категориями русского и даргинского языков: а) грамматическая категория представлена в даргинском языке, но отсутствует в русском (ср. категорию локализации, заключающуюся в противопоставлении различных локализационных областей: «около ориентира», «на ориентире» и др.), б) существуя в обоих языках, грамматическая категория может расходиться в ряде параметров, в объеме значения категориальных единиц (ср. категорию рода и

класса; генитив и датив и т.п.), в различном количестве категориальных форм (ср. различия в числе падежей, временных глагольных формах и т.п.), в сферах функционирования однотипных категорий.

В функциональном аспекте интерес представляют расхождения в следующем: а) соотношение между грамматикой и лексикой (в даргинском в меньшей степени проявляется лексическая обусловленность функционирования отдельных грамматических категорий); б) вторичность функции грамматических форм (например, расхождения в формах, используемых в случае нейтрализации: русский язык чаще использует формы множественного числа); в) использование разных категорий для выражения одного и того же значения (например, русские предлоги и даргинские послелоги).

Таким образом, становится ясно, что сопоставляемые языки в морфологии имени существительного располагают как общими, так и отличительными особенностями, о них более подробно и пойдет речь ниже. '" -' " • •

В разделе, посвященном морфологическим типам существительных даргинского языка, все существительные даргинского литературного языка в типологическом отношении разделены на несколько типов словообразовательных моделей с присущими им морфологическими особенностями. Первый морфологический тип представляют имена существительные с непроизводной основой. Например: а «молозиво», ар «черенок», анхъ «сад», бекI «голова» и др. Эти слова, как правило, называют конкретные предметы в единственном числе и относятся преимущественно к корневым словам.

Второй морфологический тип представляет собой самую большую группу простых существительных даргинского языка. Это слова с производной основой, образованные путем прибавления к основе слова различных словообразовательных суффиксов. Например: адам + дет «человечность», узи + деш «братство», гъай + ъала «разговор», шин + кья «чернила», и т.д.

Третий морфологический тип включает в свой состав большое количество существительных, представляющих собой сложные слова, образованные сочетанием или повторением двух самых различных знаменательных слов, сочетанием двух простых корней или двух простых основ. Существительные, входящие в эту группу, можно разделить на две большие группы.

Первая группа - это довольно распространенная модель композитных образований, которая представляет собой двусоставные слова, называющие части тела человека, термины родства, сложные (описательные) наименования предметов, растений и животного мира: газа + някь «локоть» (букв, «кирка + рука»), хъяб + някъ «запястье» (букв.

«шея + рука»), к1ат1а + кьулса «лопатка» (букв, «лопатка + ложка»), и т.д. Композиты с антонимическими отношенииями между компонентами: узи-рузи «родственники» ('«брат + сестра»), дуги-х1ери «сутки» («ночь + день») и др. Композиты с синонимическими отношениями между компонентами: миския-пякьир «бедняга» («бедный + жалкий»), мер-муса «местности» (оба компонента означают «место»), абдал-мех1ур «глупый» (оба компонента означают «дурной») и т.д.

Вторую группу составляют композиты с метафорически переосмысленными компонентами, общее значение которых не совпадает с суммой значений их составляющих. Последние демотивированы, переосмыслены, а в некоторых случаях в результате эллиптического сжатия произошло сокращение текста до сигнального фрагмента, что тоже способствует затемнению внутренней формы и семантически далеко отходит от первоначального генетического значения. Такой сигнальный фрагмент изменяет и грамматическую форму словосочетания, не раскрывая содержания и напоминая лишь известный смысл. Эти композиты являются прямым результатом метафоризации сложных слов или словосочетаний. Примеры: урх1агар «красивое, уникальное» (букв, «то, чего нет у других»), дях/лабяхъ «упрек об отсутствии ответного добра или подарка» (букв, «удар в лицо»); баркьагар «бестолковый, бездельник» (букв, «делом не занятый»); дуббуцар «ураза, пост» (букв, «держать края рта») и т.д.

В диссертации особое внимание уделено последней группе существительных. Образуется эта композитная модель сочетанием «именная основа + глагольная основа». Каждый из рассмотренных морфологических типов имеет свой способ словообразования. Способов словообразования в даргинском языке несколько: префиксальный, суффиксальный, префиксально-суффиксальный, аблаутный и композитный. Из них к наиболее активным и продуктивным способам словообразования относится суффиксальный. Также большое распространение в даргинском языке имеет и композитное образование существительных путем сложения слов и основ, а слагающиеся слова или основы, как указано в диссертации, могут быть по отношению друг к другу синонимами, антонимами, повторами или словами с близким лексическим значением. ,

Во второй главе «Категории рода в русском и грамматического класса в даргинском языках» сделана первая попытка анализа основных грамматических категорий русского и даргинского языков.

В обоих языках лексико-грамматическая классификация грамматического рода находит свое формальное выражение. При этом в даргинском языке (да и в других дагестанских языках), в отличие от рус-

ского языка, исследователи предпочитают говорить не о родах, а о грамматических классах, т.е. пользуются различной терминологией.

Можно считать, что, несмотря на неравнозначность конкретного разграничения именного словаря, лежащий в основе этого разделения принцип, по существу, один и тот же. Дополнительным аргументом в пользу такой трактовки является тот факт, что принадлежность конкретного существительного к определенному классу может быть точно выяснена на основе согласования существительного с глаголом или с прилагательным. Дело в том, что эти части речи при определенных условиях с помощью специальных морфем (классных экспонентов или показателей), однозначно показывают, к какому классу / роду относится данное имя существительное.

В современном даргинском языке для определения рода достаточен один семантический признак: отнесение его к одному из трех грамматических классов - мужскому (I), женскому (И) или вещественному (III). В современном русском языке для определения рода имени существительного часто один какой-либо признак бывает недостаточен. Это объясняется тем, что категория рода в этом языке выражается морфологически, лексико-семантически и синтаксически.

В даргинском и русском языках одинаково полное соответствие грамматического рода и грамматических классов естественному полу имеет место только в существительных, обозначающих людей. В остальных существительных сопоставляемых языков при определении рода и класса применяются самые различные критерии.

Специальная литература по даргинскому языку свидетельствует, что основа принципа классификации имен по'грамматическим классам базируется на противопоставлении имен личности (человек — мужчина и женщина) именам, обозначающим все остальное: предметы и явления живой и неживой природы, отвлеченные понятия и т. д. Соответственно, вопрос кто! во всех иберийско-кавказских языках относится к человеку (личности), а вопрос что? - ко всем остальным, т. е. семасиологически различаются «категория человека или личности» и «категория вещи». Классными показателями выступают: -в - муж. кл; -р - 1) жен. кл; 2) множ. числа; -6-1) среднего кл, 2) множ. числа; -д - множ. числа. В первых двух лицах во множественном числе все классы совпадают по классному показателю -д-. Что касается 3:го лица, то здесь имена, обозначающие разумные существа, отличаются от имен, обозначающих неразумные существа. Множественное число мужчин и женщин (т. е. разумных) здесь в 3-м лице выражается классным показателем -6-, а множественное число - неразумных - классным показателем -д- (в начале) и -р- (в середине и в конце слова). Например: адамти 6ак1иб «люди пришли», кьули дак1иб «коровы пришли», адам-

ти леб «люди присутствуют», къули лер «коровы имеются». В даргинском языке, как видно, мужчины и женщины различаются по классу только в единственном числе, во множественном же числе они одинаковы по классу.

Классные показатели -д-, ~р~, как мы видели, показывают множественное число, но в даргинском языке существуют такие имена существительные, которые как бы приравниваются в классе к множественному числу. Таковыми являются некоторые названия жидкостей (шин «вода», ниъ «молоко», нергъ «суп»); сыпучих тел (гъум «песок», гЫижи «земля», хяса «пыль»), (ц1ули «зерно», хъара «горох», мухъи «ячмень») и др. При согласовании таких имен в един, числе вместо классного показателя -б- используется -д-: да-хъал хъара «много гороху». Здесь мы имеем дело с остатками прежнего четвертого класса имен. В даргинском языке имеется немало слов, свидетельствующих о том, что в прошлом средний класс, т. е. класс неразумных существ, делился вообще на два подкласса, как и класс разумных. Этим и объясняется наличие в современном даргинском языке четырех классных показателей.

Можно отметить, что в русском языке во множественном числе грамматическое значение рода существительных не имеет выражения: оно не обозначается системами падежных флексий ни самих существительных, ни согласуемых с ними слов, например, именительный падеж: новые дома, белые облака, прекрасные картины; родительный падеж: новых домов, серых камней, древних рукописей».

Некоторые существительные в своей основе содержат классный показатель, причем этот показатель по классу может изменяться, т. е. и сейчас еще он является живым, или не изменяться. Таковыми являются слова: узи «брат», рузи «сестра», бузи (употребляется в значении пары обуви и т. п.), в отношении потомка животного, однородного с другим животным; уриш «сын», рурси «дочь»; узикъар «двоюродный брат»; рузикъар «двоюродная сестра»; барг «середина», «внутренности» -варг, рарг, дарг; вях! «лицо» - бях1, рях1, дях1; бай «середина» - вай, рай, дай; вег/ «хозяин» - рег! «хозяйка»; бег1 «обладатель» (говорится, например, о животном), бег1ти «родители, хозяева».

Категория рода имен существительных отличается в даргинском и русском языках значительным своеобразием по сравнению с другими категориями. Прежде всего, как известно, грамматический род имен существительных в русском языке — за исключением имен одушевленных - не имеет семантической основы: он не мотивирован значением имен существительных и не выражает никакого значения. Имена существительные в русском языке не изменяются по родам, а относятся к одному из трех родов, причем принадлежность к тому или другому

роду не связана со значением данного слова или данной группы слов. А выражение пола в отношении имен одушевленных в русском языке либо идет по линии словообразования (а не словоизменения): работник - работница (р даргинском языке - хЫнчизар, существительное общего рода (класса), пол определяется по определяемому слову: хЫнчизар Муса «работник Муса», т.е. только при синтаксическом выражении проявляется классная характеристика); либо пол выражается разными основами: брат — сестра (в даргинском языке — [в\-узи — р-. узи. Как видим, эти слова имеют одну и ту же основу, а пол (класс) выражается классными показателями -в и -р. В этой связи можно было бы в плане сравнения указать лишь на то, что в отличие от русского языка, где наименования лиц женского пола образуются при помощи целого ряда различных суффиксов, например: иц-а, к-а, ш-а, х-а, в даргинском имеется только один показатель женского рода —р (II грам. класс).

Отметим еще, что в русском языке от рода зависит способ образования форм множественного числа имен существительных, а в даргинском эти формы образуются двумя морфологическими способами: суффиксальным и префиксально-суффиксальным. В обоих языках род (грамматический род в русском и класс в даргинском) играет также большую роль в согласовании. ...->■

Другая общая особенность выражения рода имен существительных в русском языке и класса в даргинском, заключается в характере формальных признаков принадлежности к тому или иному роду. Как в русском, так и в даргинском языке родовая принадлежность подавляющего большинства имен существительных отчетливо проявляется в самой исходной форме слова - в именительном падеже единственно числа.

Таким образом, род (класс) существительного в даргинском языке определяется отнесенностью к категории человека и полом обозначаемого лица. В русском языке род существительного детерминирован семантически только для одушевленных имен, в том числе и животных. В остальных случаях род может быть определен по его морфологическим признакам, в первую очередь по структуре именительного падежа: существительные с основой на твердый согласный (за исключением шипящих), а также на й, не имеющие окончаний (с нулевой флексией): город, лотос, воз, стон, волк, край, воробей, — относятся к мужскому роду; слова с окончанием -а (-я) относятся к женскому роду; слова с окончанием -о (после мягкого - -ё) — к среднему роду. Слова с основой на мягкий согласный, а также на твердые шипящие (ш, ж) распределяются по родам в зависимости. от типа склонения (диагностической считается форма родительного падежа: слова, имеющие в

родительном окончание -а (-я), принадлежат к мужскому роду: кремень

— кремня, мяч — мяча, нос — носа, а с окончанием -и - женскому: сирень

— сирени, мышь — мыши, помощь — помощи.

В третьей главе «Категория числа в сопоставляемых языках» рассматриваются проблемы образования и функционирования форм множественного числа в сопоставляемых языках. Категория числа в даргинском и русском языках проявляется в противопоставлении двух субкатегорий: единственного и множественного числа. Распределение существительных по семантическим классам «считаемость / несчитае-мость» - явление универсальное, и в нашем случае оно в сопоставляемых даргинском и русском языках в основном совпадает. Приведем примеры: узи «брат», неш «мать», инсан «человек», хъали «дом», хъяр «груша» относятся к считаемым существительным в обоих компонентах сравнения.

К несчитаемым существительным в обоих случаях относятся: а) $ищи!апа 1апШт (названия светил, болезней, времен года, некоторых дней недели, обрядовых религиозных праздников и др.), например: дуббуцар «ураза», х1е6 «весна», дуц1рум «лето», урехи «страх», ц1ахдеш «стыд» и др.; б) р1игаНа 1апШт (названия сыпучих веществ, однородной массы, химических соединений и элементов, спиртных напитков, сельскохозяйственных культур и растений, пищевых продуктов, овощей), например: хи «мучная пыль в мельнице», аргьала «отруби», «высевки», ризкьи «злаки», декь «мука», деза «стихи», «песни» и др.

Таким образом, на основании формы и семантики из приведенных даргинских литературных примеров можно заключить, что внутри группы несчитаемых существительных часто наблюдаются расхождения в семантике числа и в их морфологическом выражении, а именно в некоторых случаях несчитаемым существительным (р1игаПа 1апШт) даргинского языка соответствуют считаемые существительные русского языка.

Обращает внимание и такая особенность: лексемы (семантемы), оформленные в даргинском языке аффиксом множественного числа, в русском выступают как существительные 5^и1апа 1апШт, напр.: хъархъар «крупа», яргни «грипп», даргмах «требуха», маза (мазни) «овца», дуббуцар (дуббуцури) «праздник уразы», сури «сажа», улибхьа «седло», мегь (мугьри) «дверной замок», шишгшапа (шишимули) «грусть», ужни «сбруя», шиниша (шинишурби) «зелень» и др.

Случаи обратного распределения между языками очень редки, но встречаются. Причем в даргинском эти существительные иногда могут выступать в форме как единственного так и в множественного числа. Например: арц (арцани) «деньги», сягЫт (сягЫтуни) «часы», шалбар (шалбурти) «брюки», заб (.забани) «осадки», кьярда (къярдуби) «граб-

ли», уббшхьлала х1яз «жмурки», бала (балми) «шерсть» и др. Строгой дифференциации этих групп существительных нет, в разных диалектах они представлены по-разному. Например, такие существительные, как магьар «религиозное заключение брака», дебш «закалка металла», зул-му «издевательство», «насилие», гав «дым», ц1яйхь «эпидемия болезни животных» и другие, в разговорной речи и в ряде диалектов относят то к единственному, то к множественному числу. Все эти разнообразные и противоречивые факты позволяют нам заключить, что процесс формирования категории числа в даргинском языке еще не завершен.

В литературе по лингвистическому дагестановедению высказывалось мнение, что в дагестанских языках, наряду с оппозицией единственного и множественного числа, существует архаичная, пережиточно сохранившаяся категория двойственного числа. Так, некоторые простые и сложные существительные, хоть их немного, выражают двойственное число. В зависимости от контекста они выражают только двойственное число, однако употребляются и для выражения множественного числа: бег!ти «родители», неш-дудеш «мать и отец», узи-рузи «брат и сестра», «родственники», лих1ишк1уни «виски», ляжуби «щеки», някъби «руки», кьяити «ноги», х1улби «глаза», лих1би «уши», ду-ги-х1ери «день и ночь», «сутки», хъуц1руми «плечи», т1елби «ноздри», къянкьуби «нос, носы». Можно сказать, что все эти лексемы многозначны, и одним из основных их значений, вне сомнения, является двойственное число. Таким образом, можно сказать, что следы существовавшего в даргинском языке категории двойственного числа можно обнаружить и сегодня.

Все имена существительные даргинского языка по отношению к категории числа делятся на несколько групп:

а) Существительные, имеющие формы единственного и множественного числа, составляют абсолютное большинство. К этой группе относятся имена нарицательные, обозначающие, в основном конкретные существа и предметы. Например: унц —унции «бык —быки», бец1 - буц1и «волк - волки», рузи — рузби «сестра - сестры», хъулки — хъулкни «вор — воры» и т.д.

б) Существительные, имеющие форму только единственного числа, составляют особую группу, и в различных языках они во многом оказываются однотипными. Например: дях 1и «снег», жагъал «болезнь», аргъ «погода», гьанкI «сон», къукъу «гром», г/имс «мол», къир «смола», куръа «жир», яни «зима», гЫнжи «глина» и т.д.

в) Существительные единственного числа, требующие от согласуемых с ними слов формы множественного числа. В даргинском языке целый ряд существительных, обозначающих отвлеченные понятия, названия жидких и сыпучих веществ, по формам словоизменения от-

носятся к единственному числу, а согласуемые с ними слова стоят в форме множественного числа: а) жидкости: шин «вода», х!и «кровь», ниъ «молоко», шаха «гной», къанцI «уксус», ягъурт «ряженка», нергъ «суп», гьаруш . «буза», ч1ябг1я «самогон» и др. б) сыпучие вещества: дзе «соль», дару «порох», га «уголь», палда «зола», «пепел», кирач «известь», гъягъя «щебень» и др. Существительные данной группы выражают обобщающие понятия, и, возможно, этим объясняется множественное число атрибутивных прилагательных, г1ях1ти шин «хорошая вода», амъурти шин «чистая вода» (-ти суф. мн.ч.).

Некоторые существительные даргинского языка в именительном падеже имеют одну и ту же форму как для единственного, так и для, множественного числа. Значение таких существительных, как правило, выясняется из контекста. Обычно такие существительные нейтральны в отношении грамматического класса и в одинаковой степени сочетаются с формами как единственного, так и множественного числа согласующихся с ними слов. Сочетаясь со словами в единственном числе, эти существительные говорят о единственности предмета. В сочетании же с формой множественного числа согласующихся указывают на множественность объектов. Например: маза бак/иб «овца пришла», маза дак/иб «овцы пришли», г/ях/си маза «хорошая овца», г/ях/ти маза «хорошие овцы», урчи бак/иб «лошадь пришла», урчи дак1иб «лошади пришли», жагаси урчи «красивая лошадь», жагати урчи «красивые лошади» и т.д. Количество таких существительных в даргинском языке ограничено. Например: мирхъи «пчела», урбеш «лен», дабри «обувь», жерши «лук», пихъя «рожь», динди «чулки», мургъи «золото», т1ут1и «виноград», улелъа «земляника», анк1и «пшеница», мухъи «ячмень», мучи «просо», хъара «горох», къама «конопля», курега «абрикос», арц1и «сорняки», х1яжланк1и «кукуруза», марка «дождь», Л1 арка «роса», мура «сено», биринж «рис» и т.д.

г) Существительные с префиксальным показателем множественности. В начале этих слов имеются застывшие показатели множественности, а склоняются они как существительные единственного числа. В литературном языке таких слов немного: камкьри «мутная жидкость», декьари «короткие досочки», демжари «малярия», демд-ри «опухоль», дак1ри «чесотка», дагьри «ум, сознательность», дуц!ари «лихорадка, один из видов малярии» и др. Например: Дила къяшлизир демдри дагьардиуб «У меня на ноге появилась опухоль»; Ит адамла дагьри камти сари «У этого человека мало ума, сознательности». В указанных примерах существительные и глаголы стоят в форме множественного числа. -

Специальный раздел посвящен способам образования форм множественного числа в рассматриваемых языках. Если в даргинском

языке множественное число образуется в большинстве случаев способом агглютинации, то в русском - посредством флексии, неизменяемости и супплетивизма, при этом флективный способ является ведущим в образовании множественного числа. Система флексий мотивированного слова в русском языке - единое и основное словообразовательное средство. Флексия (или окончание) — словоизменительная морфема — выражает в словоформах значения рода, числа, падежа или лица.

Агглютинативный способ словообразования (основной для даргинского языка) заключается в том, что к основе или корню, в преобладающем количестве случаев сохраняющим стабильный звуковой состав, присоединяются однозначные стандартные аффиксы (приклеивание, склеивание аффиксов). В даргинском языке аффиксы следуют в основном (по принципу агглютинативности) один за другим в определенной иерархической последовательности. Если флективный способ является ведущим в образовании форм множественного числа в русском языке, и при этом совершенно не имеют место средства агглютинации, то совсем другая картина обнаруживается в даргинском языке. Здесь наблюдается преобладание агглютинативного способа словообразования, наряду с активным использованием флективных средств образования множественного числа.

В разделе «Функционирование форм множественного числа» проводится сопоставление закономерностей употребления форм множественного числа в обоих языках. Формальное наличие у существительных морфологически выраженной противопоставленности по числу в сравниваемых даргинском и русском языках не исключает преимущественного употребления одних слов в формах единственного числа, а других — в формах множественного числа. Единственное число как составляющая морфологического противопоставления «формы единственного числа - формы множественного числа» обозначает предмет, представленный в количестве, равном одному: стол, шкаф, учитель, девочка, рабочий. Обозначение единичности в противоположность множественности - основное значение форм единственного числа. Множественное число как составляющая ряда «формы единственного числа - формы множественного числа» обозначает предметы, представленные в количестве, большем, чем один: шкафы, учителя, девочки, рабочие. Основным значением форм множественного числа является обозначение расчлененной множественности предметов в противоположность их единичности. Формы множественного числа могут обозначать, кроме того, совокупность предметов или лиц. Совокупность как нерасчлененное множество, не поддающееся исчислению, противостоит расчлененной множественности как ряду считаемых предметов. Значение совокупности - в сочетании со значением

расчлененной множественности может присутствовать в формах множественного числа существительных, обозначающих названия: людей по национальности, профессии, роду занятий, функциям (англичане, немцы, русские; журналисты, писатели, спортсмены; офицеры, солдаты, гости); овощей, плодов (абрикосы, помидоры; сюда же — грибы, ягоды); парных предметов (ботинки, сапоги, чулки); некоторых других предметов, чаще употребляемых во множественном числе (волосы, крутсева).

К существительным, у которых противопоставленность по числу морфологически не выражена, относятся слова, имеющие падежные формы только множественного числа. Они называют:

1) предметы, обычно состоящие из двух или нескольких частей, а также содержащие две или более одинаковые части (сложные предметы): брюки, весы, вилы, ворота, щипцы и др.;

2) совокупности чего-нибудь как множества: алименты, всходы, дебри, финансы, хлопья, чары и др.; ;

3) вещества, материалы, кушанья, а также остатки или отбросы каких-нибудь веществ, материалов: белила, дрова, дрожжи, духи и др.

Основным способом морфологического выражения числа в даргинском языке считается суффиксальный: ганзи - ганзи-би «лестница -лестницы», ябу - ябни «лошадь - лошади», гули - гул-би «шкура -шкуры», т1ул - т1ул-би «палец - пальцы».

В даргинском языке образование множественного числа существительных подвергается определенным изменениям, т. е. может изменяться огласовка или состав вокализма, происходить выпадение конечного гласного, например: лагъа «голубь» -лагьни, къяца «коза» - кьяц-ни и т. д. Имеются случаи замещения гласных -а, -и гласным -у-: муза «холм» - муз-у-рби», лезми «язык» -лезм-у-ни и т. д.

Основными формантами множественного числа в даргинском языке следует считать окончания -би, -ри, -ни, -ти, -и; их распределение основано на фонетическом принципе.

Четвертая глава «Категория падежа в русском и даргинском языках» посвящена сопоставительному анализу падежной системы даргинского языка с русским. Категория падежа относится к одной из. сложных в сопоставляемых языках. По определению В.В. Виноградова, «падеж - это форма имени, выражающая его отношение к другим словам в речи». Хотя данная проблема рассматривалась во многих дар-гиноведческих работах, необходимо заметить, что ряд узловых вопросов падежной системы даргинского языка, в том числе и вопрос о количестве падежей, до сих пор не решен сколько-нибудь удовлетворительно. Даргиноведы значительно расходятся в своих концепциях между собой в определении числа падежей. Таких разногласий среди

специалистов по русскому языку нет, общепризнанным является наличие в русском языке шести падежей.

По мнению С. Н. Абдуллаева, в акушинском диалекте даргинского языка существуют 7 общих падежей и сверх того 12 местных падежей (по 3 падежа в 4 сериях). Всего в даргинской системе склонения надо считать 19 падежей. М.-С.М. Мусаев отмечает, что в современном даргинском литературном языке категория падежа представлена 12 падежами, которые делятся на 8 общих (номинатив, эргатив, фактов, генитив, датив, комитатив, тематив и инструменталис) и на 4 местных (латив, эссив, аллатив и аблатив). Он добавил в состав даргинских падежей новый падеж - фактив (превратительный падеж). Включение фактива в состав основных падежей он мотивирует следующим образом: «Оформляется фактив при помощи окончания -ли, омонимичного с одним из окончаний эргатива, что и вводило долгое время в заблуждение специалистов. Однако фактив четко отличается от эргатива в первом склонении, ср.: учительницами ученик вагьур (эрг.) и ш нушачир учителъницали рири (факт.) «она у нас была учительницей».

Далее в работе приведены функции основных падежей даргинского языка. Именительный падеж (абсолютив) - один из двух позиционных падежей даргинского языка, образующих оппозицию «эргатив - абсолютив». Форма именительного падежа даргинского существительного - простейшая падежная форма, в которой имя существительное выступает как название лица, предмета или явления. Субъектное и объектное значения являются для него основными. Однако оно нередко выступает и в функции определения. В плане выражения именительный падеж представлен немаркированной формой. Форма именительного падежа служит исходной основой для образования ряда косвенных падежей в зависимости от типа склонения.

Эргативный (активный) падеж - одна из специфических особенностей грамматического строя кавказских языков, в том числе даргинского и родственных дагестанских языков. Форма эргативного падежа - структуро- и смыслообразующий центр так называемой «эрга-тивной конструкции» предложения. Ее сущность заключается в том, что при переходных глаголах подлежащее выражается не именительным падежом, как это имеет место в русском и других индоевропейских языках, а особым, так называемым эргативным падежом. Эргатив оформляется в зависимости от типа склонения окончаниями -ни, -й, -ли.

Родительный падео/с (генитив) даргинского языка выступает в ряде разнообразных синтаксических функций. Основной функцией родительного падежа является выражение атрибутивных отношений между именами. Кроме того, родительный падеж даргинского языка

может выступать также и в функции подлежащего, прямого и косвенного объекта, обстоятельства места, времени, причины, образа действия, может употребляться и в составном сказуемом как его именная часть. Родительный падеж существительного - наиболее употребительная форма выражения относительного определения. Однако выражение относительного определения формой именительного падежа гораздо обычнее и определеннее, чем ее выражение формой родительного падежа. Родительный падеж даргинского языка оформляется окончаниями -ла, -на и путем усечения основы: иякь-ла«руки», ябу-ла «коня», бугъа-ла «бычка»; дарган-на «даргинца», к1арахъан-на «аварца», шин-па «воды»; х1яйван (ном.) - х1яйва (ген.) «скотины», дарман (ном.) — дарма (ген.) «лекарства», кьял (ном.) — кья (ген.) «коровы» и т.д.

Дательный падеж в даргинском языке выступает в функциях субъекта, объекта, а также в разнообразных обстоятельственных значениях. Дательным падежом управляет и ряд послелогов. Форма дательного падеже употребляется и с разнообразными «универсальными» частицами. Дательный падеж отвечает на вопрос чис! «кому?» и селис? «чему?» и обозначает лицо или предмет, в пользу или во вред которому совершается то или другое действие.

Синтаксическая конструкция, в которой реальный субъект стоит в дательном падеже, а реальный объект - в именительном падеже в специальной литературе по даргинскому языку называется дативной конструкцией. Однако реальный субъект в даргинском языке не всегда соответствует грамматическому субъекту (подлежащему). Он может быть в этой форме и грамматическим косвенным объектом. Общепризнано, что дательный падеж в качестве формы выражения реального субъекта в даргинском языке может быть употреблен при разнообразных глаголах чувственного восприятия. Например: дигес «любить, хотеть»: Наб ит рурси дигулра «Я люблю эту девушку».

Дательный падеж может употребляться и для выражения разнообразных обстоятельственных значений и соответственно различных обстоятельственных отношений между членами предложения. Примеры, в которых датив выступает выразителем обстоятельственного значения цели и причины: Нугиани шиннис километрла татаул биркъубра «Мы прорыли километровую канаву для воды». Узини гурдалис т1имкь кадихьиб «Брат поставил капкан на лису».

В пятой главе «Категория одушевленности/неодушевленности в русскоми даргинском языках» проводится сопоставительный анализ категории одушевленности/неодушевленности в обоих языках. Как в даргинском, так и в русском языках «все существительные делятся на одушевленные и неодушевленные. Одушевленные существительные -

это названия людей и животных: человек, сын, учитель, щука, насекомое. Неодушевленные существительные - это названия всех других предметов и явлений: стол, книга, поездка». В русском языке имена существительные, отвечающие на вопрос кто!, обозначают все живые предметы: люди, животные, насекомые, птицы и т.д. В противоположность русскому языку в даргинском только названия людей отвечают на вопрос чи? «кто?», остальные существительные, в том числе и названия животных, птиц, насекомых, а также неодушевленные предметы отвечают на вопрос се? «что?». Таким образом, в даргинском языке имена существительные, отвечающие на вопрос чи «кто?», относятся только к обозначениям людей. Этим, в основном, объясняются расхождения в постановке вопросов при изучении русского языка в даргинской национальной школе.

В русском языке одушевленные имена существительные имеют форму винительного падежа, сходную или одинаковую с формами именительного, родительного и других падежей. И этим они противопоставлялись одушевленным существительным даргинского языка, где имена существительные делятся на класс людей и на класс остальных (живых и неживых), предметов. Поэтому категория одушевленности и неодушевленности в даргинском языке не получила такого яркого выражения в своем грамматическом оформлении, как в русском языке.

В даргинском языке все существительные, как одушевленные, так и неодушевленные, кроме человека, отвечают на вопросы се? «что?», «чего?», селиЧ «чем?», селис? «чему?», селичила? «о чем?» и т. д.: дуг гъямбик1ули саби «Собака лает» (се гъямбик1ули! «что лает?»). Ч1ака ахъли арцурли саби« Орел летит высоко» (се арцурли! «что летает?»). Пяра галгалиу диг1янабикили саби «Заяц прячется под деревом» (се диг1янабикили1 «что прячется?»).

Основным признаком при различении одушевленности и неодушевленности в русском языке является форма винительного падежа. Форма винительного падежа одушевленных существительных множественного числа совпадает с формой родительного падежа, а неодушевленные существительные имеют одинаковую форму с винительным падежом. Например: Я знаю всех юношей и девушек, участвующих в районных соревнованиях.

В даргинском языке аффиксы разных падежей между собою не совпадают, кроме того, даргинский язык вообще не располагает винительным падежом. Следовательно, в даргинском языке различные падежи не имеют одинаковых форм, как родительный и именительный падежи в русском языке. Таким образом, категории одушевленности и неодушевленности в сопоставляемых русском и даргинском языках не совпадают по многим своим формальным характеристикам.

К именам существительным, обозначающим разумные существа, в даргинском и русском языках относятся: адам «человек», узи «брат», рузи «сестра», дудеш «отец», рурси «девочка», бук1ун «пастух», шинкь-анкула «мельник», вег! «хозяйка», урши «мальчик», мурда «всадник», бикъри «свидетель», ургъан «воин», далайчи «певец», къараул «сторож» и т.д.

Отличия названий одушевленных и неодушевленных даргинских существительных обнаруживаются при их склонении почти во всех диалектах. Такие различия отмечены в урахинском диалекте П. К. Ус-ларом, на эти же особенности обратили внимание в своих работах С. Н. Абдуллаев и А. А. Сулейманов. Одушевленные существительные в родительном падеже единственного, числа с гласным исходом имеют показатель -ла. Например: ада «отец» - ада-ла «отца», ваца «мышь» — ваца-ла «мыши» и т.д. Неодушевленные же существительные в родительном падеже единственного числа в урахинском диалекте оканчиваются долгим гласным. Например: гами «корабль» - гамее «корабля»; галга «дерево» - галгаа «дерева»; къукъу «гром» — къукъвоо «грома»; урхьу «море» -урхьвоо «моря» и т.д. Это правило урахинско-го диалекта имеет исключение, его составляют одушевленные существительные, родительный падеж которых образован, как у неодушевленных: урши «сын» -уршее «сына»; рурси «дочь» — рурсее «дочери»; дурхЫ «мальчик» - дурх1яя «мальчика, сына» и т.д.

В названиях существ разумных с согласным исходом (если перед гласным не стоит буква «л» или «н») эргативный падеж принимает показатель -ан (его варианты -ани, -ин, -ини, -уни), который является показателем эргатива исключительно существ разумных. Например: аба-ан «матерью», узи-ин «братом», юнк1у-ун «льстецом», Мусса-ан «Мусой», ада-ан «отцом» и т.д.

Своеобразие обнаруживается и в оформлении эргатива мекегин-ского диалекта. В названиях разумных в мекегинском диалекте употребляется показатель эргатива «н», а неразумных - «ли» или «им». Например, названия разумных: ну «я» - ну-н «мной», ада «отец» - ада-н «отцом»; узи «брат» -узи-н «братом»; унра «сосед» -унра-н «соседом»; Муса «имя мужчины» - «Мусой» и т.д. Например, названия неразумных: хвя «собака» — хвя-ли «собакой», кьяца «козел» — кьяца-ли «козлом» и т.д.

Кроме того, в мекегинском и губденском диалектах разница в склонении наблюдается не только между разумными и неразумными, а также между одушевленными и неодушевленными. Названия одушевленных в местных падежах здесь принимают суффиксы -чу со значением предлога «к» и -кг со значением «иа», а названия неодушевленных принимает последний суффикс с обоими указанными значениями. На-

пример: х1емх1е «осел» - х 1емх1е-пи-чу «к ослу» - х1емх1е-ли-ке «на осле»; парта «парта» - парта-ли-чу «к парте» - парта-ли-ке «на парте»; урчи «лошадь» - урчи-ли-чу «к лошади» - урчи-ли-ке «на лошадь» и т.д.

Разница между одушевленными и неодушевленными в склонении имен яснее всего выражена в диалектах цудахарской группы. Здесь отличия одушевленных и неодушевленных проявляются в родительном и других косвенных падежах, а также и переходом ударения на второй слог от начала слова.

Одушевленные существительные и в русском языке отличаются от неодушевленных в морфологическом и словообразовательном плане. Одушевленные существительные - наименования лиц или животных женского пола - часто бывают мотивированы словом, называющим лицо или животное без указания на его пол или (реже) называющим лицо или животное мужского пола: учитель - учительница, студент — студентка, кот — кошка и т.д.

Одушевленные существительные, как правило, имеют морфологическое значение мужского или женского рода и лишь немногие — значение среднего рода, при этом принадлежность существительного, к тому или иному роду (кроме среднего рода) определена семантиче? ски: существительные мужского рода называют лицо или животное мужского пола, а существительные женского рода - женского пола. Одушевленные существительные среднего рода называют живые существа безотносительно к полу. Это или название невзрослого существа (дитя), или общие наименования типа лицо, существо, животное, насекомое, млекопитающее, травоядное. В русском языке все неодушевленные существительные распределены между тремя морфологическими родами — мужским, женским и средним.

В русском языке принадлежность слов к разряду одушевленных или неодушевленных своеобразно обнаруживает себя морфологически в системе имен, которые в своих лексических значениях совмещают понятия о живом и неживом. Существительные, называющие такие предметы, которые или не соответствуют обыденному представлению о живом (названия микроорганизмов: вирус, микробы, бактерия), или наоборот, ассоциативно отождествляются с живыми предметами (мертвец, покойник, кукла). Неодушевленные существительные, примененные к конкретным лицам или к живым существам, приобретают морфологические приметы одушевленности. Это - отрицательно характеризующие наименования типа мешок, дуб, пень, колпак, тюфяк обычно с определяющим местоименным прилагательным: нашего мешка обманули, в этого дуба ничего не втолкуешь, видел я этого старого колпака, этого тюфяка и т.д.

В заключении обобщаются основные результаты, подводятся итоги, обобщаются наблюдения, намечаются перспективы дальнейшего исследования. ,

Основные положения диссертационной работы изложены в следующих публикациях автора:

1. Багатырова М.М. Форма и семантика основных морфологических единиц в даргинском и русском языках // Вестник ДНЦ РАН. Вып. № 25. - Махачкала, 2006. - С. 85-90.

2. Исаева-Багатырова М.М. Средства выражения определительных отношений в даргинском и английском языках. // Проблемы общего и дагестанского языкознания. Вып. № 1. - Махачкала, 2003 (в соавторстве с Ибрагимовой Х.А.). - С. 151-154.

3. Багатырова М.М. Смысл ©различительные функции гласных фонем в русском и даргинском языках. // Проблемы общего и дагестанского языкознания. Вып. № 2. — Махачкала, 2004. - С. 31-37.

4. Багатырова М.М.. Выражение атрибутивности числительными даргинского языка // Проблемы общего и дагестанского языкознания. Вып. № 2. - Махачкала, 2004 (в соавторстве с Ибрагимовой Г.О.). -С. 79-83.

5. Багатырова М.М. Системообразующие признаки фонем русского и даргинского языков // Проблемы общего и дагестанского языкознания. Вып. № 3. - Махачкала, 2005 (в соавторстве с Биярслановой Р.П.).-С. 100-105.

6. Багатырова М.М. Аффикс множественности в арсенале словообразующего инвентаря существительного даргинского языка // Проблемы общего и дагестанского языкознания. Вып. № 3. - Махачкала, 2005 (в соавторстве с Магомедовой Э.Р.). - С. 105-110.

7. Багатырова М.М. Особенности проявления основных морфологических единиц в сопоставляемых языках (основа, корень, аффиксы) // Вопросы типологии русского и дагестанских языков. Вып. № 1. -Махачкала, 2006. - С.56-64.

Формат 60x84. 1/16. Печать ризографная. Бумага № 1. Гарнитура Тайме. Усл. п.л. 1,5 Заказ № 638. Тираж 100 экз.

Издательско - полиграфический центр ДГУ г. Махачкала, ул. Ярагского, 59-е

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Багатырова, Муъминат Магомедшапиевна

Введение.

Глава I. Сопоставительная характеристика способов выражения грамматических значений в даргинском и русском языках.

1.1 Особенности проявления основных морфологических единиц в сопоставляемых языках (основа, корень, аффиксы).

1.2 Состав слова имени существительного даргинского языка.

1.3 Морфологические типы существительных даргинского языка.

Глава И. Категории рода в русском и грамматического класса в даргинском языках.

Глава III. Категория числа в сопоставляемых языках.

3.1 Семантика.

3.2 Образование и употребление форм числа существительных в даргинском языке.

3.3 Способы образования форм множественного числа.

3.4 Функционирование форм множественного числа.

Глава IV. Категория падежа в русском и даргинском языках.

Определение падежа и основные значения падежей.

Глава V. Категория одушевлённости/неодушевлённости в русском и даргинском языках.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Багатырова, Муъминат Магомедшапиевна

Предлагаемая диссертация посвящена сравнительно-типологическому исследованию именной морфологии существительного даргинского и русского языков и охватывает такие ее аспекты, как формально-грамматические средства выражения имени существительного, принципы организации парадигм словоизменения, система грамматических категорий имени существительного в даргинском языке в сопоставлении с русским.

Выбор темы исследования, ее актуальность обусловлены, прежде всего, широким функционированием в Российской Федерации русского языка как языка межнационального общения, что приводит к высокому уровню национально-русского двуязычия. Дагестан, как известно, представляет собой уникальное многонациональное образование, не имеющее аналогов в мировой истории. Поэтому вопросы двуязычия и многоязычия приобретают особый характер. Двуязычие и многоязычие в Дагестане развиваются без какого бы то ни было принуждения. Особенно это касается национально-русского (в т.ч. и даргинско-русского) двуязычия. В силу исторических причин оно стало жизненной необходимостью для подавляющего большинства людей всех национальностей нашей республики. «Однако развитие дагестанско-русского двуязычия не дает никакого основания для надуманного вывода о недооценке роли родных языков. Вопрос о месте и роли родного и русского языков в республике решается на основе принципа свободного овладения родным и русским языками» [Джамалов 1998: 3].

Естественно, что все эти процессы становления двуязычия в полной мере проявляются и в Дагестане, в частности у даргинцев. Достаточно сказать, что процент свободно владеющих русским языком даргинцев по итогам переписей в последние десятилетия неуклонно повышается (в 1970 г. - 37, 8 %; в 1979 г.- 63, 3 %; в 1989 г. - 64, 4 %; в 2002 г. - 70%). Этому, конечно, в определенной мере способствовал и постепенный уход представителей старшего поколения, не имевших возможности в свое время получить полноценное светское образование. Нынешнее поколение пожилых даргинцев в большинстве своем - выпускники советских школ, изучавшие русский язык по общеобразовательной программе.

Однако выпускники даргинской национальной школы не владеют русским языком в достаточной степени: произношение звуков и слов все еще находится под влиянием интерференции родного языка. Не умеют произносить некоторые русские звуки, отсутствующие в даргинском языке. Трудно выпускникам даргинских школ соблюдать такие фонетические законы, как оглушение конечных согласных, ассимиляция согласных по звонкости и глухости, редукция гласных и т.п. Отклонения от норм русского литературного произношения у многих учащихся и выпускников даргинских школ все еще значительны, и их можно понять при большом напряжении внимания. «Неправильное произношение влияет и на письменную речь. Учащиеся дагестанских нерусских школ на письме допускают много ошибок, связанных с тем, что они не различают ряда русских звуков на слух. Такие ошибки составляют, как правило, около половины всех ошибок, допущенных в письменных работах. Усвоение русского литературного произношения и овладение навыками грамотного письма - серьезная задача, стоящая перед учащимися старших классов дагестанской нерусской школы» [Судакова 1977: 3].

Следовательно, возникает необходимость сопоставительного изучения родного и русского языков. Это в первую очередь помогает ученикам и студентам думать не только на родном, но и на русском языке. Например, ученик-даргинец под сильным влиянием окружающей среды мыслит на родном языке, а потом в меру своих знаний переводит на русский язык. Ошибки, обусловленные интерференцией родного языка, при этом неизбежны. В свое время по этому поводу JI. В. Щерба заметил, что «.можно изгнать родной язык из процесса обучения, но изгнать родной язык из голов учащихся в школьных условиях - невозможно» [Щерба 1947: 56].

Сопоставительное изучение родного и русского языков помогает кардинально углубить анализ рассматриваемых явлений и раскрыть их новые, неуловимые стороны. Сопоставление и сравнение «.заставляют ученика думать, анализировать, делать логически правильные выводы, обобщения, развивая его мыслительные способности, воспитывая активное отношение к предмету. Изучение новых явлений в сопоставительном плане способствует лучшему их запоминанию» [Загаров 2002: 3]. Этот же исследователь далее обращает внимание на следующее: «Приступая к изучению русского языка, учащиеся дагестанской школы уже обладают знанием одного языка - родного. Поэтому они невольно сравнивают его с родным языком. Для них овладение русским языком - выполнение знакомых функций, но в новых формах» [Там же: 4].

Все это обусловило то, что сопоставление вполне закономерно вошло в науку как метод обучения,и переоценить важность сопоставительного и сравнительного изучения русского и родного языков невозможно.

В научной литературе сложилось мнение, что сравнение является также «одной из древнейших форм мышления - мышления при помощи конкретных образов, а не абстрактных понятий» [Васильев 1986:14]. А. А. Потебня, например, видел в сравнении первичную форму мышления: «.мы не можем себе представить первоначального положения иначе, как в виде сравнения (или сближения) двух самостоятельно сложившихся чувственных образов» [1969: 64]. «.Сравнение есть основа всякого понимания. Все в мире мы узнаем не иначе как через сравнение.» [Ушинский 1949: 332].

Познавательная роль сравнения высоко оценивалась во все времена. В деле познания окружающего мира сравнение одного предмета с другим выступает одним из наиболее мощных средств: «Весь прогресс теоретической половины человеческих знаний о внешней природе. достигнут в сущности сравнением предметов и явлений по сходству» [Серебренников 1970: 29]. Сравнивая или сопоставляя два предмета или явления действительности и их признаки или действия, автору произведения или говорящему удается дать гораздо точное определение, ярче выделить сравниваемый объект, его основные качества или свойства, сосредоточить внимание слушателя или читателя на его основных внешних характеристиках.

Из вышесказанного вытекает безотлагательная необходимость совершенствовать методику преподавания русского и родного языков в национальной школе с максимальным учетом особенностей родных языков, способных влиять на процесс изучения русского языка. Естественно, для решения этих задач на передний план выдвигаются сопоставительные исследования.

Представленная крупнейшими лингвистами русская грамматическая традиция, в русле которой детальную проработку получили многие вопросы, в отдельных случаях даже не ставившиеся в кавказоведении, может дать при сопоставительном исследовании новый импульс для изучения тех фрагментов грамматики дагестанских языков, которые пока недостаточно полно освещены в специальной литературе по даргинскому языку.

Конечно, фонетическая и морфологическая проблематика имеет более выгодное положение, находясь как бы в центре лингвистических исследований, будь то описательная или сопоставительная грамматика. Тем не менее, делая обзор литературы по тому или иному грамматическому вопросу, предваряющему его анализ в рассматриваемом языке, можно заметить, что большей частью даются отсылки к аналогичным работам, выполненным на материале русского языка. Таким образом, сформировалась своеобразная схема грамматического анализа, в рамках которой в качестве эталона выступает анализ сопоставляемых категорий и явлений русского языка.

Необходимо подчеркнуть, что не все, что подходит для русского языка, применимо для анализа дагестанских языков. Еще JI. И. Жирков отмечал в свое время, что грамматические категории в дагестанских языках «настолько специфичны по своей природе, что лишь с оговорками, или, так сказать, в «кавычках», можно употреблять привычные для нас термины: имя, глагол, прилагательное, наречие, предлог и т. п.» [Жирков 1935: 156 - 157]. Данное явление получило свое объяснение от самого JI. И. Жиркова в рамках «яфетической теории»: «Как ни изолированы горские народы в своих ущельях (благодаря чему на Кавказе и сохранились реликтовые языки), все же, особенно в нашу эпоху, они не могут жить в полной изоляции. Языковое смешение и в них имеет место, тем более что хозяйственные и культурные отношения связывают их с другими народами, говорящими на языках иной стадии развития. В этих условиях никакой язык не может быстро создать все те формы речи,необходимые на данной стадии развития общества. Недостающие для данных понятий термины вливаются в него из других языков и образуют потребный на данный момент терминологический сектор языка. Необходимая степень абстракции и необходимое количество слов абстрактного значения постоянно бывают обеспечены тем, что каждое слово, даже самой грубо-конкретной семантики, может быть поднято языком до степени настолько абстрактного значения, насколько абстрактны предлоги или союзы в наших языках. Поэтому говорить о «богатстве» или «бедности» языка можно только с учетом тех реальных условий, в которых живет данное общество в данную эпоху» [Жирков 1935: 166- 167]. Возможна и другая крайность -полное отрицание подобия однопорядковых явлений сравниваемых языков.

Вслед за JI. И. Жирковым некоторые ведущие лингвисты Дагестана (среди них и известные даргиноведы) признают, что в исследованиях по дагестанским языкам нередко происходит неправомерный перенос свойств русской грамматики и, соответственно, грамматических подходов и терминологии на материал исследуемого языка. В даргиноведении, например, такое положение дел 3. Г. Абдуллаев объясняет следующими причинами: «.из-за отсутствия традиций грамматических исследований и недостаточной изученности языка не установлен инвентарь грамматических понятий, охватывающих структурные единицы слова и предложения. Понятийная номенклатура, используемая при исследовании грамматики, относится, естественно, к фактам метаязыка и в силу этого не всегда обнаруживает адекватное соответствие специфическим свойствам языка-объекта» [Абдуллаев 1993, II ч.: 5].

Акад. В. В. Виноградов пишет: «. составление грамматики любого языка сопряжено с величайшими трудностями - теоретическими и практическими. Объем и задачи грамматики не очерчены с достаточной ясностью.

Приемы грамматического исследования у разных лингвистов очень разнородны» [1947: 9].

Сказанное в первую очередь и в полной мере относится к созданию грамматик дагестанских языков, даргинского языка в том числе. Сказывается бедность исторической традиции - нормы формирующегося даргинского литературного языка еще не приобрели устойчивый характер. До сих пор велико влияние диалектов. Впервые даргинский литературный язык стал предметом научных наблюдений в 1935 году в очерке немецкого лингвиста Карла Боуда «Darginische Schriftsprache» [Boud 1937]. Грамматика даргинского языка до сих пор изучена далеко не достаточно. Имеющиеся научные сведения порою противоречивы. Сказанным объясняется практическая необходимость обращения к внешнему эталону - русскому языку, изучение которого имеет исторические традиции, и понятийная номенклатура, конечно же, исследована несравненно лучше. Многие вопросы, которые даже не ставились в дагестановедении, в русистике изучены монографически.

Отрицательным является и тот факт, что отсутствуют древние письменные источники на даргинском языке, которые могли бы стать предметом грамматических наблюдений.

Имеющиеся в научной литературе сведения о фонетической системе и морфологической структуре даргинского языка пока еще носят фрагментарный характер. И наша работа не претендует на роль фундаментальной разработки всех проблем фонетики и морфологии. Мы остановимся прежде всего на наиболее важных и необходимых в школьной практике вопросах классификационной характеристики структурно-семантических и функциональных особенностей одной из основных частей речи даргинского языка - существительного. Проблемы морфологии в большинстве своем рассматриваются на лексемном уровне, т.е. работа в основном посвящена лексемной морфологии. Морфемный уровень, к которому мы обращаемся в связи с исследованием структурных и функциональных особенностей морфем, затрагивается в гораздо меньшей степени.

Сопоставление грамматических явлений дагестанских языков с их аналогами в русском не является чуждым для многих дагестановедческих работ. В этом достаточно обширном списке трудов прежде всего следует выделить работы, посвященные грамматике литературного даргинского языка и многочисленным диалектам этого языка. В первую очередь это монографические труды П. К. Услара [1892], Л. И. Жиркова [1926], С. Н. Абдуллаева [1954], 3. Г. Абдуллаева [1961, 1971, 1986, 1993], С. М. Гасановой [1962, 1971], А. А. Магометова [1963, 1982], Ш. Г. Гаприндашвили [1966], М.-Г. 3. Магомедов [1972, 1980], М.-С. М. Мусаев [1978, 1980, 1983, 1984, 2002], С. М. Хайдако-ва [1985], А. А. Сулейманова [1988, 1993, 2003 ], М.-Ш. А Исаева [1982, 1988, 1995], А. А. Кадибагамаева [1998, 2001], У.У. Гасановой [1999], Р. О. Мута-лова [2002], С. М. Темирбулатовой [2004] и др., а также кандидатская диссертация «Фонетическая система даргинского языка в сопоставлении с русской» Т. И. Магомедовой [1998]. Естественно, что в своей работе мы нередко обращались к трудам ведущих дагестанских и отечественных языковедов. Это такие исследователи, как А. А. Бокарев, Е. А. Бокарев, М. М. Гаджиев, Г. Б. Муркелинский, У. А. Мейланова, Г. А. Климов, Б. Б. Талибов, Р. И. Гайдаров, Б. Г.-К. Ханмагомедов, Г.И. Мадиева, А.Г. Гюльмагомедов, И.Х. Аб-дуллаев, Н.С. Джидалаев, Г.Г. Буржунов, А.Е. Кибрик, М.Е. Алексеев, Э.М. Шейхов, З.М. Загиров, В.М. Загиров, А. М. Айтберов, М. И. Шурпаева, Г. И. Магомедов, Н. X. Ольмесов и др.

Цели и задачи исследования непосредственно вытекают из охарактеризованных выше проблем, стоящих перед современной даргинской и дагестанской лингвистикой, в т.ч. и сопоставительной. В настоящей работе предлагается комплексный сопоставительный анализ морфологического своеобразия имени существительного русского и даргинского языков. Достижение этой цели требовало, в свою очередь, решения целого ряда более конкретных задач:

1) коррелятивное описание категориальных величин имени существительного даргинского и русского языков;

2) выявление и описание «белых пятен» в грамматической структуре даргинского языка, особенно в тех ее областях, которые касаются функциональных характеристик грамматических категорий имени существительного;

3) определение единиц сопоставления (грамматическая категория, часть речи, граммема, морфема и виды морфем, грамматические процессы и др.) и конкретных методик их сравнения;

4) выделение черт изоморфизма и алломорфизма в морфологии имени существительного сопоставляемых языков;

5) упорядочение терминологии даргинского языка в связи с уточненным отношением соответствующих явлений к их русским аналогам;

6) установление интерферентных и др. явлений, вызванных контактами сопоставляемых языков.

Научная новизна работы связана, во-первых, с тем, что сопоставительное исследование морфологии имени существительного проводится впервые на материале даргинского и русского языков. Это позволило отойти от бытовавшего в некоторых имеющихся разысканиях упрощенного подхода к сопоставляемым явлениям, когда при наличии в двух языках одноименных категорий между ними ставился знак равенства. Мы анализируем эти явления в трех аспектах: с точки зрения формы, содержания и функции. С другой стороны, в ряде обычно размежевывавшихся категорий морфологии имени существительного, помимо известных расхождений, было обнаружено и определенное формальное и семантическое сходство.

В предлагаемой диссертации содержатся новые наблюдения в сфере грамматики даргинского языка, которые в немалой степени были обусловлены необходимостью исследования тех ее неизученных до настоящего времени областей, которые уже получили достаточное освещение в русской грамматической традиции. Определенную новизну можно усматривать также в трактовке некоторых фонетических и грамматических категорий, исследуемых в диссертации не только с точки зрения сопоставительной грамматики, но, в частности, и с позиций контенсивной типологии.

Теоретическая значимость диссертации определяется, прежде всего,ее вкладом в методический аппарат и теорию даргинской грамматики и, соответственно, в дагестанскую грамматическую традицию в целом. Говоря в этой связи об общетеоретических аспектах сопоставительной грамматики, следует обратить внимание на более широкие возможности адекватного описания, которые предоставляет эксплицитное сопоставление. Дело в том, что порой ускользает языковое своеобразие из поля зрения языковедов, подходящих к описанию языка без обращения к внешнему эталону, поскольку в условиях отсутствия значительной сопоставительной традиции исследователь имплицитно как бы повторяет в своем анализе грамматическую схематику русского языка. При этом непроизвольно игнорирует специфику морфологической и синтаксической структуры описываемого языка. Хотя еще в XIX веке грамматические описания, основанные на подобных принципах, были подвергнуты справедливой критике. В частности еще П. К. Услар писал: «Самая неудачная метода заключается в переводах форм русской грамматики на неизвестный язык. Мне случалось видеть таковые грамматические очерки: нельзя не пожалеть о потерянном времени и труде» [Услар 1888: 17].

Практика показывает, что в случае достаточно резкого контраста возникают практически непреодолимые препятствия, вызывающие к жизни решения, продиктованные факторами скорее сугубо внешнего порядка, нежели представлениями о принципиальном устройстве фонетической системы, именной и глагольной словоформы, словоизменительной парадигмы и т.п.

Предпринятое нами сопоставительное исследование грамматических категорий существительного даргинского и русского языков в теоретических целях (с учетом возможностей использования его результатов в практике преподавания русского языка в дагестанской школе и вузе) ориентировано на определение сходств и различий между сопоставляемыми языками наряду с выявлением причин этих сходств и расхождений. Такой метод исследования, естественно, ведет к более глубокому познанию систем сравниваемых языков, в первую очередь малоисследованного даргинского.

В качестве «стратегической» задачи такого сопоставительного анализа двух генетически неродственных разноструктурных даргинского и русского языков, как мы считаем, можно квалифицировать определение системных соответствий и несоответствий между сравниваемыми языками, непосредственно соприкасающееся с проблематикой типологии. Достаточно убедительно, научно обоснованно в этом отношении в свое время высказался академик А. С. Чикобава: «Сопоставительное изучение языков ценно для изучения общих вопросов формирования и развития определенных грамматических категорий, общих процессов и закономерностей, представляющих актуальный интерес с точки зрения общелингвистической» [Чикобава 1958: 3]. Эти слова патриарха лингвистического кавказоведения довольно точно подходят к нашим планам и предстоящим задачам. Они являются для нас программными.

В любой языковедческой работе, посвященной сопоставительному изучению, говорится, что к результатам сопоставительного изучения языков в теоретическом аспекте следует отнести, в первую очередь, возможность глубже проникнуть в системы сравниваемых языков. В отличие от сопоставительного исследования, лингводидактика более склонна рассматривать те или иные закономерности грамматического строя в отдельности. Она ориентирована прежде всего на приемы и способы более эффективного усвоения необычных грамматических структур и устранения интерферентных явлений, особенно при частичных схождениях. Иными словами, теоретический аспект сопоставления заключается в том, что, проведенное на должном методическом уровне, оно обогащает общее языкознание новыми данными, расширяя эмпирическую базу теоретическо-типологических обобщений.

Таким образом, результаты сопоставительного анализа, в ходе которого акцентируется внимание непосредственно на сходствах и различиях языка-объекта (даргинского языка) и языка-эталона (русского языка), относящиеся к различным аспектам функционирования соположенных единиц, помогут избежать неосознанного приписывания содержательных характеристик русского языка рассматриваемым явлениям в дагестанских языках. Они могут быть вызваны не только более длительной традицией изучения русского языка, сложившейся системой понятий и терминов русистики, но и, как правило, лучшей лингвистической подготовкой специалиста по русскому языку, чем по родному, а также и тем, что метаязыком описания гораздо чаще оказывается не родной язык, а русский. При этом мы, естественно, не забываем о мудром предостережении П. К. Услара: «Не должно спешить подводить разобранное под русскую грамматическую номенклатуру; притом большая часть кавказских языков вовсе под нее не подходит» [Услар 1888: 17].

Сегодня русским языком владеет абсолютное большинство социально активного населения Дагестана. Если учесть, что русским языком не владеют в основном дети дошкольного возраста и младших классов и люди преклонного возраста (все они сельские жители), то названная нами выше цифра в процентном отношении (70 %) - число даргинцев, свободно владеющих русским языком по данным переписи 2001 года, довольно высока. Перечисленные факторы и их учет становится особенно важным в современных условиях возрождения интереса к родному языку и родной культуре, когда наряду с изучением русского языка, признанного государственным на всей территории Российской Федерации, не менее фундаментальной признается задача сохранения национально-культурной самобытности народов России, в том числе и в языковом отношении. Это гарантируется Законом о языках Российской Федерации и другими документами, в том числе Проектом Закона о языках Дагестана.

В свете всего сказанного выше практическая ценность предлагаемой квалификационной работы вытекает уже из самой сущности сопоставительных исследований, стимулировавшихся, в первую очередь, практическими потребностями изучения неродного языка. Сопоставительное изучение русского и дагестанских языков в лингводидактических целях диктуется поставленными перед школой важными практическими задачами обучения дагестанцев правильному русскому языку. Жизненно необходимо развитие у юных дагестанцев высокой культуры русской речи.

Не будет преувеличением, если сказать, что культура русской речи в наши дни приобретает особенную социальную значимость. Как утверждают специалисты, пропаганда правильной русской речи в условиях национально-русского двуязычия стала вопросом государственной важности. «Культура русской речи для народов многонационального региона приобретает не только культурно-эстетическую, но и социально-экономическую значимость. Требования к речевой культуре в разноязычной среде диктуются объективно сложившимся соотношением функций родного и русского языков и ряда других факторов, в своей совокупности определяющих языковую ситуацию данного этнического и языкового сообщества.

Умение правильно и красиво говорить, читать и писать на родном языке справедливо считается важным аспектом общей культуры билингва. Однако в полиэтническом регионе культурноречевой уровень его общения на русском языке, кроме того, служит критерием социального престижа двуязычной личности и важнейшим условием осуществления ею своей трудовой деятельности» Абдуллаев 1992: 7].

Е.Д. Поливанов [1931; 1933] - основоположник сопоставительного изучения языков - в учебных целях относил к числу потенциальных результатов контрастивного исследования не только различия, но и трудности изучения второго языка, прогноз наиболее вероятных ошибок говорящих на неродном языке. Именно в этой связи многие современные отечественные и зарубежные исследователи включают в круг основных задач сопоставительной лингвистики выявление источников интерференции с целью предупреждения типичных ошибок [Stockwell 1968], их объяснения [Roger, Snool 1971], определения иерархии трудностей для изучающих иностранный язык [Stockwell, Bowen 1965]. Поэтому нет сомнения в социальной важности этой проблемы, чем и обусловлен неутихающий исследовательский интерес к ней в Дагестане.

Таким образом, предлагаемая диссертация строилась так, что многие конкретные положения ее могут быть сформулированы в виде практических рекомендаций при составлении учебников для школ и ВУЗов с даргинским составом учащихся и студентов. Она окажется полезной и при составлении методических пособий для учителей русского и даргинского языков, работающих в даргинской школе. Данная диссертация может оказать непосредственно позитивное влияние и в сильно отстающей области даргиноведения - составлении двуязычных грамматических словарей.

Как известно, многонациональны без исключения все дагестанские города и поселки. В них русский язык функционирует в качестве основного средства межнационального общения и общения вообще. Даргинцы, выходцы из разных сел, т.е. те, которые в свое время не изучали даргинский литературный язык, в городских условиях практически не могут (особенно за пределами Дагестана) общаться друг с другом. Причиной тому служат значительные расхождения в диалектах даргинского языка. Кроме того, в городских условиях очень большой процент выходцев из интернациональных семей, которые не получили возможности изучать свой родной язык естественным путем - путем общения с родителями, сверстниками и т. п.

Работа будет полезной и для такой традиционной отрасли филологии, как теория и практика перевода. Безусловно, структурные соответствия, выявленные в ходе сопоставления, не могут восприниматься как категорический императив для переводчиков, однако подтвержденные на широком материале выводы о предпочтении тех или иных структур послужат серьезным инструментом для оптимизации как переводческой, так и журналистской деятельности.

Приемы и методы исследования, используемые в настоящей работе, определяются в целом как сопоставительные. Впрочем, в рамках единой сопоставительной методики допускается значительное количество приемов и способов анализа конкретного материала, применение которых непосредственно зависит от его специфики и целей сопоставления. Наиболее рельефно дифференцируются методики, основанные, с одной стороны, на выявлении только различий («контрастивная / конфронтативная лингвистика»), и, с другой стороны, учитывающие как различия, так и сходства. Существенным является противопоставление методов анализа, строящихся по схеме «от формы к содержанию» (анализирующая модель) и «от содержания к форме» (порождающая модель).

Сопоставительное исследование, особенно в тех случаях, когда оно оперирует материалом языков «различной типологической принадлежности, не может не касаться вопросов, относящихся к области общей типологии» [Ярцева 1981: 12]. Типология, призванная решать задачи выявления изоморфизма (языковые универсалии) и алломорфизма (уникалии) языков мира, значительно укрепила свои позиции в ряду других фундаментальных лингвистических дисциплин. О том, что роль типологических изысканий значительно возросла за последние десятилетия, красноречиво свидетельствует все увеличивающееся число отечественных и зарубежных публикаций в этой области, а также появление все новых типологических школ. Типология в широком смысле - это объединение различных разновидностей структурного синхронно-диахронического исследования языка - контрастивного языкознания, лингвистической характерологии, универсалологии и собственно типологии в узком смысле.

Говоря о сущностном своеобразии контрастивной лингвистики, надо отметить, что предметом исследования типологического языкознания, по определению Г. А. Климова [1983: 27-28], являются структурные элементы языкового изоморфизма. Они не зависят от процессов дивергенции или конвергенции и обусловлены принадлежностью языков к особым типологическим классам.

Все же взаимосвязанность современной сопоставительной грамматики с общей типологией - факт достаточно очевидный, проявляющийся в возможностях объяснения наблюдаемых сходств и различий сопоставляемых языков на основе их принадлежности к одному или к разным типам. С точки зрения формальной (морфологической) классификации, даргинский язык, как известно, относится к агглютинативным, хотя и с определенным компонентом флективности. Для морфологической структуры русского языка более приемлема его характеристика как флективного с элементами агглютинации.

Кроме того, даргинский язык может быть охарактеризован как синтетический с элементами аналитизма, проявляющегося в использовании «падежных» (т.е. пространственных, временных, причинно-целевых, субъектно-объектных и т.п.) значений послелогов и вспомогательных глаголов для формирования аналитических глагольных словоформ. В этом плане сопоставляемые языки более или менее близки друг другу.

Особо следует подчеркнуть методическую роль в общих принципах типологического изучения языков. В частности, для сопоставительной грамматики даргинского и русского языков немаловажное значение имеет их принадлежность соответственно к эргативному и номинативному типам, чем объясняется целый ряд их конкретных дифференциальных признаков в области морфологии и синтаксиса.

Наиболее широкие перспективы в типологически ориентированной контрастивной грамматике открывает, как это показывает практика конкретных исследований, использование принципа анализа «от содержания к форме»: разносистемный материал упомянутых изысканий лишает языковеда выбора стабильных критериев, в то время как в формально-типологических построениях этот выбор приобретает обычно произвольный характер. «Именно семантический фактор позволяет в этом случае найти определенные основания для сопоставления формальных средств самых разных языков» [Климов 1983: 14 - 15]. В контенсивно-типологических исследованиях роль такой семантической опоры играют, как известно, субъектно-объектные отношения действительности, облигаторно выражаемые во всех языках мира. Тем не менее, большинство типологически ориентированных исследований языков придерживается формально-типологической схематики, не учитывая передаваемого в языке содержания. Исключение в этом отношении составляют работы характерологического жанра по кавказским языкам [СОКЯ 1978; Климов, Алексеев 1980], а также серия очерков [1979 - 1981] А. Е. Кибрика, обращающего внимание прежде всего на способы выражения субъ-ектно-объектных отношений в дагестанских языках. В других работах А. Е. Кибрика продуктивным является использование исчисляющей модели на материале ограниченной понятийной области (пространственные падежи, категория числа), что позволяет выявить гипотетически возможные сочетания содержательных дифференциальных признаков и описать пути их конкретной реализации в различных сопоставляемых языках.

Одним из принципов сопоставительного изучения языков как в лин-гводидактических, так и в теоретических целях является равная изученность рассматриваемых явлений в обоих компонентах сравнения. В связи с этим в настоящей работе акцент делается на исследовании грамматики даргинского языка, не имеющего, в отличие от русского языка, длительной традиции изучения и специальных работ по целому ряду проблем.

Среди общих принципов сопоставительного исследования можно выделить следующие: системность анализа, когда соответствующие явления сопоставляются не изолированно, а в ряду однородных.

Материалом исследования послужили прежде всего грамматические описания и словари русского языка [Шахматов 1941; Виноградов 1972; Винокур 1945; ГРЯ.Т.1 -2; Энциклопедия 1979; РГ.Т.1 -2; Филин 1981; Иванов 1983; Словарь рус. яз. Т. 1 - 4; Ожегов 1990 и др.] и даргинского языка [Ус-лар 1892; Жирков 1926; Абдуллаев С. 1950; 1954; Гаприндашвили 1966; Аб-дуллаевЗ. 1961, 1971, 1986, 1993; ГасановаС. 1962, 1971; Магометов 1963, 1982; Магомедов 1972, 1980; Мусаев 1978, 1980, 1983, 1984, 2002; Хайдаков 1985; Сулейманов 1988, 1993, 2003; Исаев 1982, 1988, 1995, Кадибагамаев 1998,2001; Гасанова У. 1999; Магомедова 1998; Муталов 2002; Темирбу-латова 2004] и др. Некоторые аспекты функциональной грамматики даргинского и русского языков иллюстрируются примерами из современной художественной прозы.

Апробация исследования. Работа выполнялась в отделе грамматических исследований Института ЯЛИ им. Г. Цадасы ДНЦ РАН. Основные положения и выводы диссертации в качестве научных сообщений доложены на заседаниях отдела грамматических исследований Института ЯЛИ и кафедры дагестанских языков факультета дагестанской филологии ДГПУ. По теме вопросам сопоставительного исследования даргинского и русского языков у автора диссертации имеется семь публикаций.

Структура диссертации определена ее целями и задачами. Работа состоит из предисловия, введения, пяти глав, заключения и списка использованной литературы. Общий объем работы 184 страницы машинописного текста.

20

Заключение научной работыдиссертация на тему "Категориальная система имени существительного даргинского языка в сопоставлении с русским"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование вопросов сопоставительного изучения узловых вопросов грамматики и семантики даргинского и русского языков, по нашему убеждению, диктуется самой жизнью. Такие исследования дают значительные возможности для выработки навыков правильного усвоения русской грамматики и умения прогнозировать и предупреждать возможные интерференционные ошибки фонетического, грамматического, лексико-семантического и синтаксического характера.

Сопоставительный комплексный анализ категориальной системы даргинского и русского языков показал, что между ними имеется немало общ-ностных явлений, а также существенные расхождения, которые являются источником различных видов интерференции, искажающей различные грамматические категории, характерные для имени существительного.

Результаты комплексного анализа категориальной системы имени существительного даргинского языка в сопоставлении с русским позволяют нам делать определенные выводы, касающиеся как функциональных характеристик грамматических категорий, так и способов их формального выражения.

Имя существительное - важнейшая часть речи в сопоставляемых языках, материал которых демонстрирует принципиальную совместимость основных понятий морфологии обоих языков. Совместимы и такие термины, как корень, основа, окончание, словообразующий аффикс, детерминант/тематический показатель, аблаут и некоторые др. При недостаточно последовательном применении этих понятий, возможны расхождения соответствующих терминов.

Агглютинативный принцип словоизменения в целом прослеживается в обоих языках, что важно с точки зрения формы выражения. В той или иной степени в них представлены и такие грамматические явления, как чередования (внутренняя флексия, аблаут), хотя некоторые исследователи даргинского языка предпочитают квалифицировать соответствующие соотношения корневых гласных как результат ассимилятивно-диссимилятивных процессов, наращения, редупликации и т.д.

Модель словоизменительной парадигмы - один из важнейших компонентов характеристики формальных особенностей именного словоизменения в сравниваемых языках. При этом модель склонения с выделением нескольких словоизменительных основ, характерная для даргинского языка (для дагестанских языков в целом), вообще не представлена в русском. Совмещение в одной морфеме русского языка значений числа и падежа дает упрощенную схему с именительным падежом, совпадающим с исходной основой, чем и обусловлено отсутствие в русском языке модели склонения с выделением нескольких словоизменительных основ.

В даргинском литературном языке представлено акустически очень слабовыраженное, малозаметное ударение. В иных случаях даже трудно установить, на каком слоге стоит ударение. В то же время разноообразие парадигматических схем в русском именном словоизменении достигается наличием различных чередований и разноместным ударением. При этом в русистике подобные парадигмы описываются не как противопоставляющие ударные и безударные основы, а как парадигмы с переходом ударения с основы на окончание, причем основа в соответствии с таким описанием остается неизменной. Это вызвано тем, что множественность наборов окончаний существительных приводит к тому, что более эксплицитным описание русского именного словоизменения выглядит через описание парадигматических классов с единой, но видоизменяющейся основой.

Однако, иначе обстоит дело с ударением в ряде диалектов даргинского языка, в частности, в мекегинской и цудахарской группах. В диалектах ме-кегинской группы ударение выражено яснее, чем в диалектах акушино-урахинской группы, хотя оно и здесь не имеет ни словообразовательных, ни словоизменительных функций. Представители этих диалектов никогда не сомневаются в том, на каком слоге стоит ударение, которое здесь почти всегда находится на втором слоге от начала слова.

Яснее всего ударение выражено в диалектах цудахарской группы. В частности, в самом цудахарском любой представитель этого говора без колебания скажет, где стоит ударение. Такое положение объясняется тем, что ударение в этих диалектах играет определенную роль и в словообразовании, и в словоизменении. Ударение в диалектах цудахарской группы стоит на различных слогах, оно передвигается с одного слога на другой, в зависимости от формы и значения слова.

Заметным отличием именной парадигмы даргинского языка (характерной и другим дагестанским языкам) является ее иерархическое строение, обусловленное наличием локативных падежей (к ним в даргинском языке относятся латив, эссив, аллатив, аблатив). Локативные падежи представляют серийную модель образования, при которой форманты этих падежей (показатели локализации) присоединяются не к основе прямой или косвенной, а к основе, осложненной показателем серии («локализации»). Различия в именной парадигматике сопоставляемых языков характеризуются и такими признаками, как количество парадигматических классов (типов склонения), сопряженное с вариантностью аффиксальных и корневых морфем, а также наличие дефектных парадигм и синкретических форм.

Среди других частей речи, как в русской, так и в даргинской грамматической традиции, выделение существительных опирается на целую совокупность признаков, которые пересекаются. Они частично противоречат друг другу, - морфологически, синтаксически, семантически и т.д.

Семантика существительного как части речи в сопоставляемых языках, выражающая предметность, как и во многих других языках мира, характеризуется целым рядом специфических особенностей. Они проявляются на различных уровнях языковой структуры. Семантический уровень - ядерную группу здесь составляют конкретные имена, предметные, в том числе одушевленные и неодушевленные, и вещественные. Грамматический уровень набор форм грамматических категорий: падежа, числа. Набор словоизменительных форм рода, одушевленности / неодушевленности, конкретности, вещественности, собирательности, отвлеченности и т.д. И синтаксический уровень - это функции существительного в составе предложения: в роли подлежащего и дополнения, а также всех других членов предложения (сказуемое, определение, обстоятельство; в то же время с ним согласуются прилагательное и глагол). Существительное обладает также своим набором словообразовательных средств.

В обоих сопоставляемых языках в структурной организации именного словаря определенную роль играют более или менее совпадающие по лексическому составу и общему значению лексико-семантические группы имен. Так, абстрактные существительные (названия действий, качеств, состояний) и в русском, и в даргинском, так же как и имена собственные, относятся к периферийным разрядам существительных. Это, в частности, находит свое отражение в том, что абстрактные существительные, за весьма редким исключением, оказываются образованными от глаголов и прилагательных с помощью специальных суффиксов.

Имя существительное в сравниваемых языках имеет следующие грамматические категории: категории даргинский язык русский язык род /класс + + число + + одушевленность - + частичность - + падеж + + локализация +

Как видно из таблицы, существительное русского языка в оппозициях своих форм выражает в целом пять грамматических значений, а существительное даргинского языка - четыре. Категория рода - наиболее яркий, характерный морфологический признак существительного в русском языке.

Категория рода в русском языке - явление, вполне сопоставимое с даргинским. Как известно, даргинский язык обладает категорией грамматического класса, принципы функционирования которого аналогичны родовым классификациям.

При очевидности своеобразия винительного падежа в русском и эрга-тивного в даргинском глубокие содержательные различия именительного, родительного (функции даргинского генитива, эквивалентные русскому относительному прилагательному) и дательного (используемого для оформления субъекта глаголов чувственного восприятия) падежей выявляются при более детальном анализе. Истоки этих различий кроются в типологических расхождениях сравниваемых языков.

Наибольшую трудность для учащихся дагестанской национальной школы представляет категория рода имен существительных. Это обусловлено разноструктурностью русского и дагестанских языков и отсутствием в последних категории рода. В русском языке распределение по родам основной массы существительных производится по их морфологическим признакам, в первую очередь по структуре именительного падежа. В даргинском языке сохранилась древнейшая система классификации существительных на грамматические классы, где выделяют четыре класса. Если в русском языке род существительного влияет на формы зависимых от него слов, то в даргинском языке все подчиненные существительным слова в подобных условиях сохраняют начальную форму.

Как видим, категория грамматического класса в даргинском языке не имеет ничего общего с грамматической категорией рода в русском языке, что и является основной причиной нарушений навыков согласования прилагательных и других разрядов слов с именами существительными.

Хотя категория числа присуща существительным в русском и даргинском языках, но в русском языке категория числа тесно связана с категорией рода и падежа имен существительных. В даргинском языке она совершенно самостоятельна, не связана с категорией класса и системой падежных форм склонения. При изучении категории числа учащиеся допускают разнообразные ошибки на неправильное образование форм единственного числа от существительных, которые употребляются только во множественном числе (ножница -ножницы)', неправильное образование форм множественного числа от существительных, которые употребляются только в единственном числе (молодежи - молодежь); неправильное образование форм множественного числа от существительных, которые в новой форме стилистически расходятся (лагеря -лагери) и т.д.

Большую потенциальную возможность для морфологической интерференции создают различия в падежной системе русского и даргинского языков. Многопадежное склонение имен и наличие эргативного падежа делают грамматический строй даргинского языка чрезвычайно сложным и весьма своеобразным. В отличие от русского языка, именительный падеж в даргинском языке является не только формой названия и формой субъекта, но и формой объекта. Эргативный падеж служит исходной формой для образования косвенных падежей. Именительный падеж - это не только падеж подлежащего (при непереходных глаголах), но и падеж дополнения (при переходных глаголах); эргативный падеж - это не только падеж подлежащего (при переходных глаголах), но и падеж дополнения (при непереходных глаголах). Большие расхождения имеются и в значениях родительного, дательного и местных падежей.

В русском языке существительные классифицируются на мужской, женский и средний род. Роль немаркированного члена выполняет мужской род: его форма обычно принимает на себя функции «общего» рода. Кроме того, к мужскому роду обычно относятся и названия детенышей.

В даргинском литературном языке функционируют пять грамматических классов (родов): три в сфере единственного числа и два в сфере множественного числа, которые по соотношению классно-числовых показателей образуют пятиклассную систему.

К первому классу относятся существительные, обозначающие разумные существа мужского пола с классным показателем в (узи вамсур «брат устал», euiumlacuypuiu «маленький мальчик»), названия отдельных частей тела мужчины (вях1 «лицо», вай «талия», варг «нутро»), а также теологические понятия: аллагъ «бог», малаик «ангел», идбаг «пророк» и др.

Ко второму классу относятся существительные, обозначающие разумные существа женского пола с классным показателем р (рузи рамсур «сестра устала», puuimlacu рурси «маленькая девочка») и названия отдельных частей тела женщины (рях1 «лицо», рай «талия», рарг «нутро»),

К третьему классу относятся все остальные существительные, которые требуют наличия показателя б в составе согласующегося слова (ябу бамсур «лошадь устала», бишт1аси къача «маленький теленок»).

Таким образом, отнесенность существительных к тому или иному классу выражена лексически и синтаксически. Но у небольшого числа существительных она выражена и морфологически - наличием классного показателя.

Иная система грамматических классов представлена у собирательных существительных и в сфере множественного числа, где все существительные строго распределены на два класса по признаку «люди» и «не-люди». Класс людей с классным показателем б (уршби бак1иб «мальчишки пришли» и рурсби бак1иб «девочки пришли» и т.д.) и класс «не-людей» с классно-числовым показателем д/р (срг.унци дак1иб «быки пришли» и т.д.).

Таким образом, класс существительного в даргинском языке определяется отнесенностью к категории человека и полом обозначаемого лица. Соответственно, одушевленность и неодушевленность также не имеет в даргинском языке специального грамматического выражения.

Анализ названий одушевленных и неодушевленных существительных в даргинском и русском языках, проведенный нами в настоящей работе, позволяет заключить, что в сопоставляемых языках эта дифференциация неодинаковая. В русском языке существительные, обозначающие живых существ, называются одушевленными. Они отвечают на вопрос «кто это?» - брат, друг и т.д. К неодушевленным относятся названия неживых предметов, и отвечают на вопрос «что это?» - дерево, шапка, рубашка, обувь и т.д.

Категория класса людей в даргинском языке не полностью соответствует категории одушевленности в русском языке, и категория неодушевленности в русском также не соответствует категории класса «не-людей» в даргинском языке.

Отсюда различна и сфера употребления вопросов кто? и что? в русском и даргинском языках. Сфера употребления вопроса кто? в русском языке шире, в даргинском - уже. В отличие от русского он ставится только к существительным, обозначающим названия лиц. Сфера же употребления вопроса что? В даргинском языке шире, чем в русском.

В русском языке разграничения одушевленных и неодушевленных существительных основываются на их лексическом значении и грамматически выражаются формой винительного падежа множественного числа. У одушевленных имен эта форма совпадает с формой родительного падежа. Разграничение имен класса «людей» и «не-людей» в даргинском языке не наблюдается в падежных формах, однако некоторые из них склоняются по различным типам склонений. Таким образом, категория одушевленности и неодушевленности русского языка значительно отличается от класса «людей» и «не-людей» даргинского языка.

В русском языке род существительного детерминирован семантически только для одушевленных имен. В остальных случаях их род может быть определен по его морфологическим признакам. Даргинский язык отличается от русского также наличием специального выражения распределительного множественного - путем редупликации соответствующего существительного или числительного. В обоих языках имеются существительные, употребляемые только в единственном или же только во множественном числе, хотя специфика их проявления различна.

Несколько меньшей степенью общности обладают в сравниваемых языках существительные pluralia tantum, хотя в обоих единицах сравнения они представляют собой пережиточную, ограниченную группу.

К числу позиционных падежей, служащих для выражения субъектно-объектных отношений, в русском языке относятся именительный, родительный, дательный, винительный, творительный. Особняком в данном случае стоит предложный падеж, в функции которого входит выражение в сочетании с предлогами различных пространственных отношений.

Местные падежи, как особая группа падежей, выделяются в даргинском языке, имея в качестве своего соответствия в русском языке падежные единицы и предложно-падежные комбинации. И отличительной особенностью даргинского, как и других дагестанских языков, является дискретное выражение пространственного и двигательного ориентиров.

Показатели названных местных падежей присоединяются к косвенной основе, осложненной показателем локализации (пространственной ориентации), образуя так называемые серии пространственных падежей.

Сопоставляя даргинские местные падежи со способами выражения соответствующих значений в русском, можно заметить, что в русском языке предложный падеж имеет тенденцию выражения функций локативов, дательный и винительный - аллативов, а родительный -аблативов, хотя достаточно очевидны и примеры, нарушающие эту тенденцию.

И в области словообразования существительных обнаруживается прежде всего, что в сравниваемых языках этот процесс не ограничен каким-либо одним способом. В даргинском языке имена существительные образуются как посредством основосложения, так и при помощи суффиксации. Наиболее продуктивным является основосложение. Кроме того, имена существительные могут образовываться путем субстантивации прилагательного и причастия, аблаутным чередованием, калькированием, субстантивацией. Не менее разнообразны способы образования существительного в русском языке, где оно в словообразовательном отношении считается самой богатой частью речи. Кроме способов словообразования, действующих в сфере других частей речи, имеются и специфические субстантивные способы словообразования: аббревиация, усечение основ, нулевая суффиксация, субстантивация.

В обоих сравниваемых языках суффиксация играет ведущую роль в словообразовании существительных. При этом реализуется множество словообразовательных моделей по используемым суффиксам, по производящим основам и по словообразовательному значению.

В количественном отношении русские суффиксы более многочисленны, что обусловливает и такие особенности суффиксального словообразования, как наличие суффиксов со специализированным значением, наличие словообразовательной синонимии и др. Флективный характер морфологии русского языка обусловливает вариативность суффиксов. В отличие от русского, в даргинском языке не имеется словообразующих приставок, их значение на даргинский язык передается описательно.

Префиксально-суффиксальный способ словообразования существительных в даргинском языке практически не представлен, если не считать окаменелый классный префикс в отглагольных существительных словообразовательным. В русском языке этим способом образуются существительные на базе сочетаний существительных с предлогами, причем в составе производного слова предлог преобразуется в приставку.

Сложные существительные играют заметную роль в словообразовании обоих сравниваемых языков.

Для русского языка в субстантивном словообразовании характерно использование соединительных гласных при образовании сложных слов, хотя имеются и композиты, образованные «чистым сложением».

Аббревиация как особый способ словообразования, цель которого -создание более коротких по сравнению с исходными структурами синонимичных им номинаций, получила широкое распространение в русском языке в советскую эпоху. Для даргинского языка, как и для других дагестанских языков, аббревиация как способ именного словообразования не характерна.

Встречается в единичных случаях, как таковой системы нет. Заимствуемые аббревиатуры теряют в даргинском языке признак несклоняемости.

В обоих языках отмечается субстантивация прилагательных и причастий, причем в даргинском языке тип субстантивации ограничивается случаями, когда субстантивированное имя - это название лица.

В обоих сравниваемых языках производящей основой при образовании существительных могут выступать основы практически всех частей речи. Отглагольные имена образуются от основ различных видов. При этом заметим, что при образовании названия лиц в даргинском языке используются учаща-тельные основы, в то время как в русском для именного словообразования используются различные видо-временные основы.

С точки зрения словообразовательного значения в обоих языках имеются производные абстрактные существительные (имена действия, состояния и т.п.), названия людей, инструментов. Некоторые лексико-семантические группы производных субстантивов характерны только для русского языка.

Список научной литературыБагатырова, Муъминат Магомедшапиевна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Абдуллаев З.Г. Категория падежа в даргинском языке. Махачкала,1961.

2. Абдуллаев З.Г. Даргинский язык. 4.2. (морфология). М., 1993.

3. Абдуллаев З.Г. Даргинский язык. Ч.З. (словообразование) М., 1993.

4. Абдуллаев З.Г. К генезису формантов датива в даргинском языке // ВЯ, 1982, № 1.

5. Абдуллаев З.Г. К генезису падежных формантов в даргинском языке // Падежный состав и система склонения в кавказских языках. Махачкала, 1987.

6. Абдуллаев З.Г. Функции дательного падежа в даргинском языке // Учен. зап. ИИЯЛ. Т. 6, 1959.

7. Абдуллаев З.Г. Даргинский язык. Фонетика, морфология, словообразование (в трех томах). М., 1993.

8. Абдуллаев И. X. Категория грамматических классов и вопросы исторической морфологии лакского языка. Махачкала, 1974.

9. Абдуллаев С. Н. Грамматика даргинского языка. (Фонетика и морфология). Махачкала, 1954.

10. Абдуллаев С.Н. Даргинский литературный язык // Дагестанский литературный альманах. № 2.Махачкала, 1952.

11. Абдусаламов А.А. Грамматические классы вещей в именах существительных даргинского языка (по данным диалектов) // Сборник работ аспирантов кафедр гуманитарных наук ДГУ. Махачкала, 1964.

12. Алексеев М.Е. К реконструкции общедагестанской именной морфологии //ВЯ.№3. 1995.

13. Алексеев М.Е. О некоторых проблемах сравнительно-исторической морфологии дагестанских языков // Диахроническая лингвистика и история лингвистических учений. М., 1988.

14. Алексеев М.Е. О методике сравнительно-исторических исследований (на материале дагестанских языков) // Актуальные проблемы дагестанско-нахского языкознания. Махачкала, 1986.

15. Айтберов A.M. Лингвистические основы обучения русскому языку в условиях многонационального Дагестана. Махачкала:Дагучпедгиз, 1983.

16. Айтберов A.M. Учет особенностей родного языка при изучении русского языка в дагестанской нерусской школе. Махачкала: Дагучпедгиз, 1967.

17. Акиев А.Ш. Способы образования форм множественного числа имен в лакском языке // Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Махачкала, 1964.

18. Алексеев М.Е., Загиров З.М. Особенности употребления субъектно-объектного генитива в табасаранском языке // Глагол и глагольные словосочетании в дагестанских языках. Махачкала, 1991.

19. Алексеев М.Е. Функции эргативного падежа в арчинском языке // Именное склонение в дагестанских языках. Махачкала, 1979.

20. Аракин В.Д. Сравнительная типология английского и русского языков. Л., 1989.

21. Атаев Б. Некоторые особенности морфемной структуры и склонения личных местоимений аварского языка // Морфемный строй дагестанских языков: Сборник статей. Махачкала, 1988. С. 44-48.

22. Атаев Б. Опыт реконструкции прономинальной системы аварского языка // Проблемы сравнительно-исторического исследования морфологии языков Дагестана. Махачкала, 1992. С. 29-35.

23. Ахманова О.А. Словарь лингвистических терминов. М., 1966.

24. Баллы Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 1955.

25. Белошапкова В.А., Земская Е.А., Милославский И.Г., Панов М.В. Современный русский язык. М., 1981.

26. Бенвенист Э. Общая лингвистика.М.,1974.

27. Бокарев Е. А. Выражение субъектно-объектных отношений в дагестанских языках // Изв. АН СССР, ОЛЯ. 1948. Т. VII. Вып. I.

28. Бокарев Е. А. Локативные и нелокативные значения местных падежей в дагестанских языках // Язык и мышление. T.XI. М.;Л.,1948.

29. Бокарев Е.А. Введение в сравнительно-историческое изучение дагестанских языков. Махачкала, 1961.

30. Бокарев Е.А. Выражение субъектно-объектных отношений в дагестанских языках // Изв. АНН СССР, ОЛЯ, 1948, т. VII вып.1

31. Бокарев Е.А. О категории падежа (применительно к дагестанским языкам // ВЯ, 1954, № 1. С. 30-46.

32. Бурчуладзе Г.Т. Основные вопросы падежного состава и процессов склонения имен существительных в лакском языке. Тбилиси, 1986 (на груз. яз.).

33. Бурчуладзе Г.Т. Склонение имен в лакском языке // Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Тбилиси, 1970.

34. Виноградов В.А. Именные классы. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

35. Виноградов В.В. Грамматическое учение о слове. Изд. 3. М., 1986.

36. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове.- М.,1972.

37. ВинокурГ.О. Русский язык. М.,1945.

38. Гак В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков. Л.: Просвещение, 1977. 300 с.

39. Гак В.Г., Ройзенблит Е.Б. Очерки по сопоставительному изучению французского и русского языков, М., 1965.

40. Гаприндашвили Ш.Г. К вопросу о классификации диалектов и говоров даргинского языка // Тез. докл. Ill (IX) научной сессии Института языкознания АН ГССР. Тбилиси, 1952.

41. Гаприндашвили Ш.Г. К генезису формантов дательного падежа в даргинском языке // ИКЯ. Т. 2, 1948.

42. Гаприндашвили Ш.Г. К образованию форм множественного числа имен в даргинском и лакском языках // Иберийско-кавказское языкознание.

43. Т. X. Тбилиси, 1953 (на груз. яз.).

44. Гасанова С.М. Очерки по даргинской диалектологии. Махачкала, 1970.

45. Гвоздев А. Н. Современный русский язык. Ч. 1. Фонетика и морфология. М., 1973.

46. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.

47. Гюльмагомедов А. Г. Сопоставительное языкознание в очерках и извлечениях. М., 1991.- 163 с.

48. Дешериева Т.И. Структура семантических полей чеченских и русских падежей. М., 1974.

49. Есперсен О. Философия грамматики. М., 1954.

50. Жирков Я. И. Грамматика даргинского языка. М., 1926.

51. Загиров З.М. Некоторые вопросы сопоставительной морфологии русского и дагестанских языков (На материале именных частей речи). Махачкала: Дагучпедгиз, 1982. 87 с.

52. Загиров З.М. Некоторые вопросы сопоставительной морфологии русского и дагестанских языков. Учебное пособие. Ч. II. Р/Д., 1982. 80 с.

53. Загиров З.М. Учебно-методические рекомендации к изучению курса "Сравнительная типология русского и дагестанских языков". Махачкала, 1978.

54. Ибрагимов Г.Х. Роль сопоставительно-типологического описания в лингвистическом обосновании процесса обучения русскому языку // Повышение качества обучения в дагестанской национальной школе. Махачкала, 1989.

55. Исаев М-Ш.А. Словосочетания даргинского языка и их изучение в школе. Махачкала, 1982

56. Исаев М-Ш.А. Структурная организация и семантика фразеологических единиц даргинского языка. Махачкала, 1995.

57. Исаев М-Ш.А. Русско-даргинский словарь. Махачкала 1988; 2006.

58. Кадибагамаев А.А. Сирхинский диалект даргинского языка. Махачкала, 1998.

59. Кадибагамаев А.А. Сравнительная морфология даргинского языка. Махачкала, 1999.

60. Карбоненко П. Справочник по русской грамматике с параллелями из дагестанских языков. Махачкала, 1954. Касевич В.Б. Семантика. Синтаксис. Морфология . М., 1988.

61. Кацнелъсон С.Д. Типология языка и речевого мышления. Л., 1972.

62. Кибрик А.Е., Кодзасов С.В. Сопоставительное изучение дагестанских языков. Имя, фонетика. М., 1990.

63. Климов Г.А. Введение в кавказское языкознание. М., 1986.

64. Климов Г.А., Алексеев М.Е. Типология кавказских языков. М., 1980.

65. Кибрик А.Е. (ред.) Багвалинский язык. Грамматика. Тексты. Словари. М., 2001.

66. Кибрик А.Е. (ред.). Элементы цахурского языка в типологическом освещении. М., 1999.

67. Кибрик А.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания. М., 1992.-С. 80-101.

68. Климов Г.А. Введение в кавказское языкознание. М., 1986.

69. Климов Г.А. К типологии падежных систем // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Т.40. 1981. № 2.

70. Климов Г.А. О позиционных падежах эргативной системы // Вопросы языкознания. 1983. -№ 4.

71. Климов Г.А. Очерк общей теории эргативности.-М.,1973.

72. Климов Г.А. Принципы контенсивной типологии. М., 1983.

73. Климов Г.А. Типология языков активного строя. М., 1977.

74. Климов Г.А., Алексеев М.Е. Типология кавказских языков,- М., 1980.

75. Кузнецова А.И. Малые языки и их изучение на исходе XX столетия // Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы. Тезисы международной конференции. Т.1. М., 1995.

76. Курбанов К.К. Морфологический строй табасаранского языка (проблема литературной нормы). Автореф. дисс. . докт. филол. наук. Махачкала, 1998.

77. Лингвистический энциклопедический словарь. М.: «Советская энциклопедия». 1990.

78. Магомедов ИТ. Даргинско-русский фразеологический словарь. Махачкала, 1997.

79. Магомедов М.И. О категории залога в аварском языке // Вопросы кавказского языкознания. Махачкала, 1997.

80. Магометов А.А. Система послеложных падежей и превербов в даргинском языке (по диалектным данным) // Система превербов и послелогов в иберийско-кавказских языках. Черкесск, 1983.

81. Магометов А.А. К истории изучения диалектов даргинского языка // ЕИКЯ, Т. 10. Тбилиси, 1983.

82. Магометов А.А. Кубачинский язык. Исследование и тексты. Тбилиси,1963.

83. Магометов А.А. О грамматических классах в даргинском языке // Со-общ. АН ГССР. Т. 14. № 5. Тбилиси, 1960.

84. Магометов А.А. Статус кубачинской речи язык или диалект? // Тезисы докладов IX-го международного коллоквиума Европейского общества кавказоведов. Махачкала, 1998.

85. Мадиева Г.И. Морфология аварского литературного языка. Махачкала,1981.

86. Мадиева Г.И. Некоторые вопросы сопоставительной грамматики русского и аварского языков: В помощь учителю русского языка в аварской школе.- Махачкала: Дагучпедгиз, 2-е изд., 1991. 73 с.

87. Мадиева Г.И., Самедов Д.С. Существительные pluralia tantum в аварском языке // Вопросы морфологии русского и дагестанских языков. Межвузовский научно-тематический сборник. Махачкала: ДГУ, 1988. С. 97-101.

88. Махмудова С.М. Грамматические классы слов и грамматические категории рутульского языка. Автореф. докт. дисс. М., 2002.

89. Мельчук И.А. Курс общей морфологии. Том II. М., 1998.

90. Мусаев М.-С.М. Падежные окончания и их генетические параллели в системе превербов и послелогов даргинского языка // Система превербов и послелогов. Тезисы докладов VIII региональной научной сессии по изучению системы и истории ИКЯ. Черкесск, 1979.

91. Мусаев М.-С.М. Даргинский язык // Алексеев М.Е. (ред.). Языки мира. Кавказские языки. М., 1999.

92. Мусаев М.-С.М. Именное словоизменение даргинского языка. Категория числа. Махачкала, 1982.

93. Мусаев М.-С.М. Лексика даргинского языка в сравнительно-историческом освещении. Махачкала, 1978.

94. Мусаев М.-С.М. Падежная система даргинского языка. Махачкала,1984.

95. Мусаев М.-С.М. Словоизменительные категории даргинского языка (категории грамматических классов, абстрактные падежи). Махачкала, 1987.

96. Мусаев М.-С.М. Дательный падеж даргинского языка и его происхождение // Гьалмагъдеш, 1981, № 3 (на дарг. яз.).

97. Муталов P.O. Категория числа в ицаринском диалекте даргинского языка // ХИ-я республиканская научно-практическая конференция молодых ученых и специалистов Дагестана (тезисы). Махачкала, 1988.

98. Нерознак В.П. О трех подходах к изучению языков в рамках синхронного сравнения (типологический характерологический - контрастивный) // Сопоставительная лингвистика и обучение неродному языку. - М.,1987.

99. Общее языкознание: Методы лингвистических исследований /Под ред. Б.А.Серебренникова. М., 1973.

100. Ольмесов Н.Х. Сопоставительная грамматика кумыкского и русского языков. Махачкала: Дагучпедгиз,1982.

101. Плугнян В.А. Общая морфология. Ведение в проблематику. М., 2000.

102. Реформатский А.А. О сопоставительном методе // Русский язык в национальной школе. 1962. № 5.

103. Русская грамматика. Т.1-2.- М.: Изд-во АН СССР, 1980. Русский язык и языки народов Дагестана: Социолингвистика. Типология. Махачкала, 1991.

104. Русский язык как средство межнационального общения народов СССР: Основные направления в разработке проблемы. М., 1982.

105. СИЛДЯ Сравнительно-историческая лексика дагестанских языков. М.,1971.

106. СОКЯ Структурные общности кавказских языков. М., 1978.

107. Соссюр Ф. Де. Курс общей морфологии // Труды по языкознанию. М.,1977.

108. Современный русский язык / Под ред. Д.Э.Розенталя.-М., 1984. Сравнительно-историческая лексика дагестанских языков. М., 1971 Сравнительно-сопоставительные исследования лексики. Махачкала,1992.

109. Сулейманов Б.С. Даргала литературный мезлизиб девла цалабик ва дев алк1ни. Мях1ячкъала, 1989.

110. Топуриа Г.В. Вопросы морфологии склонения в дагестанских языках // ВЯ, 1987. № 1.-С. 66-78.

111. Топуриа Г.В. Грамматические класссы и их эксаоненты в лакском языке // Известия ИЯИМК. Т. X. Тбилиси, 1942 (на груз. яз.).

112. Топуриа Г.В. Морфология склонения в дагестанских языках: Автореф. дис. докт. филол. наук. Тбилиси, 1987. 52 с.

113. Трубецкой Н.С. Избранные труды по филологии. М., 1987.

114. Уорф Б.Л. Лингвистика и логика // Новое в лингвистике. Вып. I. М.,1960.

115. Хайдаков С.М. Даргинский и мегебский языки: принципы словоизменения. М., 1985.

116. Хайдаков С.М. Сравнительно-сопоставительный словарь дагестанских языков. М., 1973.

117. Хайдаков С.М. Характер функционирования послелогов, превербов и местных падежей в дагестанских языках // Система превербов и послелогов в иберийско-кавказских языках. Черкесск, 1983.

118. Чейф У. Значение и структура языка. М.: «Прогресс», 1975

119. Чикобава А.С. Проблема эргативной конструкции в кавказских языках: стабильный и лабильный вариант этой конструкции // Известия Института языка, истории и материальной культуры АН Грузинской ССР. Т. XII. Тбилиси, 1942.

120. Чикобава А.С. Сопоставительное изучение языков как метод исследования и как метод обучения // Русский язык в национальной школе.-1958.- № 6.

121. Шахматов А.А. Очерк современного русского литературного языка.-М.,1941.

122. Шахшаева М.М. Роль русского языка в развитии и обогащении лексики лакского языка. Махачкала, 1989.

123. Шейхов Э.М. Функционально-семантический анализ грамматических падежей дагестанских и русского языков (сравнительно-типологический аспект) // Дагестанский лингвистический сборник. М., 1995. С. 52-65.

124. Шейхов Э.М. Функционально-семантический анализ грамматических падежей дагестанских и русского языков (сравнительно-типологический аспект) // Дагестанский лингвистический сборник. М., 1995. С. 52-65.

125. Эльдарова У.З. Категория падежа в аварском литературном языке: АКД. Махачкала, 1974.

126. Юсупов У.К. Лингводидактический аспект сопоставительного изучения языков // Сопоставительная лингвистика и обучение неродному языку. М.,1987.

127. Юсупов У.К. Проблемы сопоставительной лингвистики. Ташкент, 1980.

128. Языки народов СССР. Т. 4. Иберийско-кавказские языки. М., 1967

129. Ярцева В.Н. (ред.) Лингвистический энциклопедический словарь. М.: «Советская энциклопедия», 1990

130. Ярцева В.Н. Контрастивная грамматика. М., 1981.

131. Храковский B.C. (ред.) Проблемы грамматического залога. 1978

132. Kibrik А.Е. Organising principles for nominal paradigms in Daghestanian languages: Comparatve and typologcal observations // Paradigms: the economy of inflection/ Ed. by Frans Plank. Berln; N.Y.: Mouton de Gruyter, 1991. pp. 255274.

133. Nikolayev S.L., Starostin S.A. A North Caucasian etymological dictionary. M., 1994.