автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Когнитивно-прагматический аспект дискурсивных импликатур

Полный текст автореферата диссертации по теме "Когнитивно-прагматический аспект дискурсивных импликатур"

На правах рукописи

Василишина Елена Николаевна

КОГНИТИВНО-ПРАГМАТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ДИСКУРСИВНЫХ ИМПЛИКАТУР (НА МАТЕРИАЛЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ В.В. НАБОКОВА)

10.02.19 - Теория языка

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

з т 2015

Майкоп- 2015

005569614

005569614

Диссертация выполнена на кафедре общей лингвистики, лингвокультурологии и переводоведения Института филологии и межкультурной коммуникации ФГАОУ ВПО «Казанский (Приволжский) федеральный университет»

Научный руководитель: Карабулатова Ирина Советовна

доктор филологических наук, профессор

Официальные оппоненты: Кузнецова Анна Владимировна

доктор филологических наук, профессор ФГАОУ ВПО «Южный федеральный университет» / кафедра отечественной литературы, профессор

Макерова Сусанна Рашидовна

кандидат филологических наук, доцент / ФГБОУ ВПО «Адыгейский государственный университет» / кафедра английской филологии, заведующий кафедрой

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Кубанский

государственный университет»

Защита состоится « »_2015 года в 13.00 часов на заседании

диссертационного совета Д 212.001.09 по филологическим наукам при ФГБОУ ВПО «Адыгейский государственный университет» по адресу: 385000, Республика Адыгея, г. Майкоп, ул. Первомайская, 208, конференц-зал.

С текстом диссертации можно ознакомиться в научной библиотеке им. Д.А. Ашхамафа ФГБОУ ВПО «Адыгейский государственной университет» по адресу: 385000, Республика Адыгея, г. Майкоп, ул. Пионерская, 260 и на сайте университета: http://www.adygnet.ru.

Автореферат разослан « »_ 2015 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета,

кандидат филологических наук, доцент

А.Ю. Баранова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Данная работа посвящена рассмотрению дискурсивной импликатуры -одной из единиц семантической структуры текста - в рамках художественного дискурса В.В. Набокова. Категория импликатуры представляет собой одну из обязательных характеристик процесса коммуникации, процесс восприятия которой происходит на интуитивном уровне.

Когнитивно-прагматический подход, а также

лингвоперсонологический - магистральный для исследований реальных языковых личностей, приводят к возможности изучения имплицитных структур, позволяющих определить коммуникативную индивидуальность создателя текста. Исследователи единогласно считают, что импликатуры дискурса приобретают смыслы, отличающиеся от эксплицитных (буквальных). На сегодняшний день неясным остается когнитивный механизм конструирования имплицитных смыслов коммуникантами, не в полной мере представлено описание дискурсивных процессов, способствующих адекватной интерпретации такого рода высказываний адресатом.

Актуальность темы исследования. Выбор темы диссертационного исследования обусловлен общим направлением развития современной лингвистической науки - вниманием к содержательной стороне языковых явлений. Импликатура как онтологическая единица языка является языковой универсалией, и независимо от того, на материале какого языка рассматривается данная категория, данное исследование вносит вклад в лингвистику и философскую проблему соотношения языка и мышления.

Несмотря на большое количество исследований, посвященных, так или иначе, анализу импликатур (имплицитной информации) (Оисго! 1972; КегЬгаЮгессЬюш 1986; Долинин 1988; Исаева 1996; Лисоченко 1992; Масленникова 1999; Олешков 2006; Падучева 2004; Сидоренко 2011; Фролкина 1995), отсутствует системное описание лексико-грамматических средств, с помощью которых передается имплицитная информация в целом. Существует неоднозначность в терминах, связанных с наличием скрытого смысла. В этой связи, актуальным является упорядочение и внесение конкретизации в терминологию, используемую в диссертационном исследовании.

Исследование такого сложного явления, как импликатура, в особенности применимого к текстам художественной прозы В.В. Набокова, на наш взгляд, нельзя ограничить только прагматическим аспектом, связанным с процессом декодирования, поэтому в нашей работе была предпринята попытка подойти к рассмотрению дискурсивной импликатуры и с когнитивной точки зрения. Когнитивный подход в лингвистике является современным перспективным направлением исследований, позволяющим детально представить процесс проникновения в семантику языковых единиц.

Актуальным является и представленное в диссертационном исследовании моделирование процесса выводного знания (Karabulatova 2013; Боярская 2012; Седов 1997; Умеренкова 2009), а также сама методика его исследования для дальнейшего развития когнитивного направления. Целесообразность подобных исследований художественного дискурса определяется не только необходимостью изучения закономерностей художественного мышления и мироощущения, но и тем, что индивидуальный когнитивный опыт писателя и, в целом, творца как культурно-языковой факт является неотъемлемой составной частью коллективного опыта познания мира, а также «всегда отражает эстетическую рекомбинацию действительности» (Кузнецова 2013).

Степень разработанности проблемы. Отдельные вопросы когнитивно-прагматического анализа лексических единиц и, в частности, имплицитных структур становились предметом диссертационных работ: Сиссоко Дуга (Имплицитность как способ актуализации смысла в художественном тексте, 2002), Т.И. Алиева (Эксплицитные и имплицитные средства выражения условной модальности в современном французском языке, 2003), Е.В. Нагорная (Соотношение эксплицитной и имплицитнэй информации в рекламном дискурсе (на материале англоязычной рекламы), 2003), Л.Г. Раджабова (Взаимодействие эксплицитности и имплицитность в смысловой структуре художественно-публицистического произведения: На материале статей М. Исаковского, 2005), Т.В. Белоус (Когнитивно-прагматический анализ междометий в англоязычном дискурсе, 2006), МП. Козьма (Подтекст как вторичная моделирующая система (на материале художественных произведений английских и американских писателей), 2008), A.B. Чайкисова (Когнитивно-прагматический анализ побудительной модальности и средств ее выражения в современном английском языке, 2010), Н.В. Анохина (Имплицитность как компонент структуры содержания текста и составляющая процессов его понимания (на материале научно-популярного текста), 2010) и др.

Языковой стороне творчества В.В. Набокова посвящено не так много исследований: работы М.Я. Дымарского (2001, 2001а), A.M. Люксембург и Г.Ф. Рахимкулов (1996), Е.В. Падучевой (1996), H.A. Фатеевой (1996). Анализу стиля В.В. Набокова так же посвящен ряд работ: особенностям нарратива (Злочевская 1997, 2000, 2003; Михеев 1999; Семенова 2002), изучению концептов (Рягузова 2000; 2001), характеристике ключевых слэв (Л. Бабенко 2000; Н. Бабенко 2001), описанию образов-символэв (Белобровцева 2000; Дмитровская 2000; 2001; Фатеева 1996; 2001), новообразований (Виноградова, Улуханов 1996; Рахимкулова 2001; Семен эв 2001), эмоционально-оценочной лексики (Вертинская 2003; 2003а; 2004).

В современной литературе явление дискурсивной импликатуры исследуется крайне редко, зачастую рассматривается имплицитность, как часть семантического пространства художественного дискурса. В этой свя: и, объектом исследования лингвистических исследований становится «подтекст», «скрытые смыслы», «импликация», «пресуппозиция» (К.А.

Долинин, E.B. Ермакова, J1.A. Исаева, JI.B. Лисоченко, A.A. Масленникова, Е.В. Падучева и др.).

Прагматический подход к рассмотрению коммуникации, в частности, изучение понятия коммуникативного акта, коммуникативной ситуации, реализован в работах И.П. Сусова, а также Н.И. Формановской, Е.В. Сидорова. В связи с субъектом речи исследуют: 1) явные и скрытые цели высказывания (Л.Г. Васильев, Г.П. Грайс, Е.В. Падучева); 2) организацию и тип его речевого поведения (А.Ф. Валеев, Т.Г. Винокур, И.А. Стернин, Т.В. Шмелева); 3) правила общения (В.З. Демьянков, J.M. Sadock); 4) установку говорящего, или прагматическое значение высказывания (В.З. Демьянков, Г.В. Колшанский); 5) референцию говорящего (отнесенность языковых выражений к предметам действительности, вытекающую из намерения говорящего) (К.С. Доннелан, П.Ф. Стросон, Г. Фреге); 6) прагматические пресуппозиции (оценку говорящим общего фонда знаний, мнений особенностей характера, способности понимать и т.п. слушающего) (Ф. Кифер, Е.В. Падучева, P.C. Столнейкер); 7) отношение говорящего к тому, что он сообщает (Ш. Балли, В.В. Виноградов).

Когнитивной стороне изучения семантики текста принадлежат исследования В.З. Демьянкова, A.A. Залевской, И.С. Карабулатовой, A.A. Кибрика, Е.С. Кубряковой, A.B. Кузнецовой, Е.А. Режабек и др., с именами которых связано становление и распространение когнитивно-дискурсивного направления лингвистики в российской науке о языке.

Проблеме моделирования семантического пространства текста посвящены работы исследователей Т.А. ван-Дейка, Л.Г. Васильева, A.A. Залевской, ОЛ. Каменской, М.Л. Корытной, Т.В. Кочетковой, Г.М. Ниязовой, Н.В. Рафиковой и др.

Объектом исследования выступают дискурсивные импликатуры -компоненты смысла, относящиеся к невыраженной, но подразумеваемой информации, извлекаемые из когнитивной среды, именуемой в качестве концептуальной системы, фоновых знаний или тезауруса языковой личности.

Предмет исследования - механизм декодирования импликатур в прозе В.В. Набокова.

Материалом исследования послужили русскоязычные романы В.В. Набокова «Дар», «Машенька», «Другие берега», «Защита Лужина», «Король, дама, валет», «Подвиг», «Приглашение на казнь», «Отчаяние».

Цель диссертационного исследования - когнитивно-прагматическое описание дискурсивных импликатур в прозе писателя-эмигранта В.В. Набокова.

Поставленная цель требует решения ряда задач:

• дать развернутую характеристику когнитивно-прагматического описания семантической структуры текста;

• определить семантическую природу импликатуры;

• проанализировать интерпретационную деятельность субъекта в художественном тексте;

установить специфику моделей понимания текста для последующего построения собственной модели повествования прозы В.В. Набокова;

• выделить блендовые образы в импликатурах В.В. Набокова;

• дифференцировать привативные ментальные репрезентации геополитонимов «Россия» и «Берлин» для последующего анализа дискурсивных импликатур, а также построения модели повествования русскоязычной прозы В.В. Набокова.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Дискурсивные импликатуры, содержащиеся в текстах B.Ii. Набокова, однозначно интерпретируются благодаря фигуре осведомленного читателя, который должен быть погружен в тексты, как в личное воспоминание. При этом процесс перечитывания, перманентна погруженность в дискурсивное пространство текстов В.В. Набокова и приводит в конечном итоге к декодированию импликатур.

2. Процесс декодирования импликатур, применительно к прозе Набокова, представляет собой не столько игру в ассоциации реципиента, сколько манипуляцию сознанием воспринимающего субъекта в том смысле, что реципиент, основываясь на семантических маркерах текста, ведем писателем по спирали текстового пространства / жизни Набокова, извлекая нужную информацию из кратковременной / долговременной памяти но следам произведений В.В. Набокова.

3. Блендовые образы являются репрезентацией героя-субъекта как микрокосма в совокупности его духовных преобразований.

4. Дискурсобразующим принципом импликатур в русскоязычной прозе В.В. Набокова является привативность оппозиции ментальных репрезентаций геополитонимов «Россия» и «Берлин».

5. Привативная когнитивно-прагматическая модель повествования в русскоязычных романах В.В. Набокова представлена двумя субъектами -Автор / Продуцент, Рассказчик (1) и Читатель / Реципиент (2). Раздвоение субъекта повествования на Автора и Рассказчика детерминировано реализацией различных субъектных форм выражения авторского сознания -так называемого многоголосия.

Теоретической базой работы послужили основные идеи и концепции теории языка, представленные в исследованиях по проблемам психолингвистики и когнитивной лингвистики (А.Э. Бабайлова (1994), O. E. Баксанский (2005), В.П. Белянин (1999), Г.И. Богин (1986, 2001), Т. Виноград (1983), В.З. Демьянков (1982, 1994), A.A. Залевская (1999, 2001, 2002), A.A. Кибрик (1992, 1994), Е.С. Кубрякова (1997, 2000, 2001), A.B. Кузнецова (2013), Е.Я. Режабек (2003)), прагмалингвистики (В.В. Богданов (1984), Т.А. ван Дейк (1988, 1989), А.Ю. Маслова (1991, 2007), Г.Г. Матвеева (1984), Е.З. Падучева (1996, 2004, 2005), P.C. Столнейкер (1983)), теории дискурса (Н.Д. Арутюнова (1985, 1990), М.Л. Макаров (2003), Г.Н. Манаенко (2005), Ю.С. Степанов (1995, 1998)); работы, посвященных изучению имплицитной информации (Г.П. Грайс (1985), К.А. Долинин (1988), Е.В. Ермакова (201С ), М.Ю. Федосюк (1988), Н.В. Шевченко (2003), З.Р. Хачмафова (2010)).

В диссертационной работе использовались следующие методы исследования: контекстуально-семантический анализ, при котором рассматриваемая единица анализируется не обособленно, а в составе фрагмента текста - коммуникативного события, необходимого для декодирования; метод лингвистического анализа; эмпирический метод, представляющий собой наблюдение и классификацию исследуемого материала; когнитивно-прагматический метод, эксплицированный выявлением субъект-субъектных отношений (производителя художественного дискурса и его реципиента), а также ментальные операции, позволяющие декодировать фрагменты художественного текста, содержащие импликатуры.

Научная новизна работы заключается в том, что дискурсивная импликатура в художественных текстах В.В. Набокова исследована в когнитивном и прагматическом аспектах в рамках одного исследования. Установлена дифференциация терминов, относящихся к типам имплицитной информации. В работе проведен анализ дискурсивных импликатур русскоязычной прозы В.В. Набокова, построена привативная когнитивно-прагматическая модель повествования в русскоязычных романах В.В. Набокова.

Теоретическая значимость диссертационного исследования маркирована разработкой когнитивно-прагматического анализа дискурсивных импликатур, который предполагает трансцендирование за рамки конвенциальной стороны и выход в область имплицитной смысловой нагруженности художественного пространства текста, позволяющей установить степень закодированное™ информации, а также реконструировать смыслосодержание текста. Синтетическая проза В.В. Набокова была рассмотрена в рамках декодирования концептуально значимых для понимания творческого метода писателя дискурсивных импликатур. Результаты диссертационного исследования можно считать определенным вкладом в теорию языка, прагмалингвистику, а также когнитивную лингвистику.

Практическая значимость данной работы состоит в том, что полученные результаты могут использоваться в преподавании курсов по теории дискурса, лингвопоэтике, психолингвистике; при разработке спецкурсов по лингвистической прагматике (сложные субъектно-авторские отношения посредством текста), семантике (превалирующая имплицитность языковых единиц, используемых автором текста), теории художественной коммуникации и интерпретации текста.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования апробированы в периодических изданиях из списка ВАК (Вестник ЧелГУ, Вестник СамГУ, Известия Саратовского университета, Вестник Орловского государственного университета, Вестник ГорноАлтайского государственного университета, Вестник Адыгейского государственного университета), на международных и научно-практических конференциях: «Язык и идентичность» (Алматы, 2007), «Русская словесность

в ее ретро- и перспективном развитии» (Павлодар, 2007), «Текст и контекст: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты» (Москва, 2007), «Научная мысль информационного века - 2008» (Прага, 2008), «Психолингвистика: личность - этнос - образ мира», посвященная памяти проф. И.Н. Горелова (1928-1999) (Саратов, 2008), «Перспективные вопроса мировой науки - 2008» (София, 2008), «Ассамблея народа Казахстана как институт консолидации гражданского общества» (Астана, 2009), «Актуальные проблемы современной науки» (Караганда, 2011). По теме диссертационного исследования опубликована 21 работа, в том числе 5 в изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Структура работы определяется спецификой и целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы и приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, степень научной новизны, теоретической и практической значимости исследования, формулируются его цели и задачи, предмет и объект, положения, выносимые на защиту, характеризуются методологическая база и материал.

Первая глава диссертации «Когнитивно-прагматическое о писанке семантического пространства художественного дискурса» посвящена рассмотрению теоретических вопросов, связанных с проблемой соотношения текста и дискурса, их дефинициями. Особое внимание уделяется когнитивной составляющей дискурса, семантическим разновидностям имплицитной информации, процессу декодирования текста, а также реализации данного процесса в построении модели рецепции текста субъектом. Продемонстрирован прагматический подход к описанию текст, как конечного продукта когнитивной переработки дискурса в сознании индивида, и, как следствие, описана прагматическая категория субъекта художественного дискурса.

В большинстве исследований категории дискурса делается вывод о том, что данная категория имеет мультидисциплинарный характер ввиду неоднозначности ее дефинирования (Е.С. Кубрякова, Е.В. Темнова и др.). Исходя из того, что феномен дискурса ориентирован на знания, как центральную категорию восприятия, переработки и воспроизведения в виде текста, необходимо констатировать рассмотрение категории дискурса, прежде всего, как явления когнитивного.

Целесообразным считаем отметить в качестве другого не менее важного признака дискурса его прагматическую направленности, позволяющую определить роли коммуникантов их межличностные отношения, выявить прагматические намерения адресанта, изучить место и время протекания ситуации.

Дискурс в нашем представлении дефинируется в качестве полиаспектной когнитивно-прагматической системы, которая совмещает в себе следующие аспекты: использование языка, трансляция интенций субъекта - собственно когнитивный аспект, взаимодействие субъекта и адресата в определенном социально-культурном контексте - прагматический аспект.

Когнитивно-дискурсивный подход детерминирован рассмотрением дискурса в терминах речевых актов и речевых событий, анализа собственно языковых его свойств и релевантных экстралингвистических (социопрагматических) факторов, а также описания структур репрезентации различных видов знания, определяющих речевые стратегии коммуникантов и выбор конкретных языковых форм в процессе их дискурсивной деятельности. Также отмечается, что когнитивный подход не только связывает форму речевого произведения с такими универсальными познавательными процессами, как порождение речи, декодирование сообщения, семантический вывод с коммуникативными устремлениями и прагматическими целями автора, но в определённой мере ставит вербальное оформление сообщения в зависимость от языковой компетенции автора и его внеязыковых знаний (знания о речевой ситуации и фоновые знания). Данные аспекты коммуникации, соотносясь с формой их репрезентации в тексте, составляют в своей совокупности дискурс.

В лингвистической семантике выделяются следующие виды имплицитной информации: импликации, пресуппозиции, подтекст, импликатура.

Импликация представляет собой логическую операцию, эксплицированную в виде формулы А—+Б, когда один из элементов формулы известен, а другой представляет собой импликатуру.

Пресуппозиция - совокупность пропозициональных установок, которые существуют в сознании говорящего до процесса вербализации мысли. Истинность пресуппозиции не оспаривается, ввиду чего участники процесса коммуникации воспринимают ее как само собой разумеющееся знание. В этой связи, дистинктивными признаками пресуппозиции являются неустранимость и конвенциальность.

Подтекст маркирован лингвистическим контекстом, который является своего рода стимулом для актуализации некоторой семантической гипотезы, в соответствии с которой адресат определяет для себя определенную стратегию поведения. Подчеркивается концептуальное свойство подтекста -интенциональность.

Термин «импликатура», введенный Г.П. Грайсом, маркирован пропозициональным содержанием, которое не выводится из конвенциального значения высказывания, а однозначно вычитывается на основе контекста и коммуникативных постулатов. Г.П. Грайс делит импликатуры на конвенциональные и коммуникативные (дискурсивные). Если конвенциональные зависят от слов и их значений в конкретном

высказывании, то дискурсивные импликатуры проецированы на фоновые знания, а также конвенции речевой ситуации.

Анализ исследований в области создания модели декодирования текста позволил сделать следующие выводы: декодирование текста - субъективный процесс, в том смысле, что каждый реципиент представляет собой некую сущность, включающую фоновые, а также индивидуальные энциклопедические знания и контекст, позволяющие воспринимающему субъекту иметь собственные, неповторимые выводные знания на основе прочитанного текста.

Отмечается в тексте наличие ключевых слов, обладающих особой, концептуально значимой для понимания всего текста информацией, и позволяющих создать базовый уровень модели декодирования текста в проецировании на дискурс автора в целом. В этой связи, особую актуальность приобретают имплицитные знания, которые репрезентирукт глубинные семантические компоненты, не представленные собственно значениями слов, а выводимые на основе комплексных знаний об описываемой ситуации, а также знаний языковой личности автора декодируемого текста.

В работе реализуется представление о декодировании как творческом процессе «переложения» информации, закодированной в тексте, в сознанье реципиента. Концептуальным основанием процесса декодирования является его диалогическая природа, детерминированная во многом наличием общей памяти у автора текста и реципиента.

Обращаясь к исследованиям прагматического описания текст!, отметим, что до сих пор не уделяется должного внимания изучению характера отношений, существующих между семантической организацией текста и авторской программой воздействия на читателя. Необходимо также отметить, что на сегодняшний день не эксплицированы такие механизмы организации текста, которые проецируются на формирование прагматической направленности всего произведения и достижению определенного прагматического эффекта.

Тексты В.В. Набокова ориентированы на читателей, декодирующих его тексты без искажения изначального смысла. Следствием данного положень я является то, что тексты Набокова эксплицируют некоторое ноуменальное текстуальное пространство, представляющее собой, в большей степени, вплетение в семантическую ткань текста имплицитных структур, которые требуют разгадки путем реорганизации действующих во всем творчестве Набокова контекстов. Этим и обусловлен механизм организации текста (в широком смысле) писателя.

Прагматический компонент художественного дискурса предопределен следующим постулатом прагмалингвистики: так как язык всегда направлен на адресата, так называемого «другого», то он всегда коммуникативен. Исходя из данной мысли, в основе построения любого текста лежит принцип диалогичности - направленности на «другого». Реципиент понимает и декодирует то, что воспроизводит текст, созданный продуцентом (автором) и

расценивает текст продуцента как оптимально закодированный, который необходимо интерпретировать: «Любая реципируемая информация преломляется через структуру индивидуального сознания, взятого в целом, и потому наполняется домысливаемым содержанием» (Режабек 2003: 15). В силу этого он воспринимает текст настолько, насколько это позволяют ему формулировки продуцента.

Необходимо отметить в качестве магистрального основания художественных текстов В.В. Набокова психологизацию, экстраполированную на усложнение субъективной структуры языка текста, которая, в соответствии с концепцией М.М. Бахтина, может иметь репрезентацию в виде «системы пересекающихся плоскостей, то есть дискурсов разных субъектов, где автор выступает в роли «приводного ремня», «организационностью центра» пересечения плоскостей, где сходятся «диалогические нити» (Тодоров 2001: 296-297).

При этом в текстах В.В. Набокова слова и их значения не одно и то же, что общий смысл, который обретает текст после завершения декодирования. Смысл гораздо более глубокий, нежели отдельные значения слов; смысл представляет собой некий «кочующий» из текста в текст элемент, который усиливает эстетическое воздействие на реципиента / читателя именно благодаря своей повторяемости. В этой связи, выше обозначенные моменты применительно к прозе В.В. Набокова предполагают такое восприятие текста читателем, когда по мере продвижения текста реципиент на основе созданного автором текста может самостоятельно, по-своему осмыслить прочитанное и представить итоговую модель культуры художественного восприятия в виде «матрешки» со-творческого сопереживания в их взаимодополнительности (Тюпа2001).

Во второй главе работы «Дискурсивная имиликатура в синтетической прозе В.В. Набокова на русском языке» выделяются наиболее существенные для синтетической прозы В.В. Набокова блендовые образы, на основе которых и анализируются дискурсивные импликатуры; представлена привативная оппозиция ментальных репрезентаций геополитонимов «Россия» и «Берлин» в дискурсивных импликатурах В.В. Набокова.

Поэтика русскоязычной прозы В.В. Набокова определяется нами как синтетическая. Данный постулат ориентирован на использование гетерогенных стилевых признаков, в рамках которых нами были выделены следующие:

1. признаки фантастического реализма находят свое воплощение в изображение реальной действительности сквозь призму фантастики, когда «в ткань мистико-трансцендентного повествования вплетены элементы и целые пласты «вымышленной» художественной реальности» (Злочевская 2008: 24), демонстрируя тем самым конфликты и парадоксы современного мира. Конкретизируя данное положение, отмечаем, что в русскоязычной прозе В.В. Набокова герой живет на грани двоемирия, когда, пребывая в реальном мире,

он внутренне стремиться покинуть его и оказаться в другом мире, более близком и родном для него (роман «Приглашение на казнь»);

2. признаки символизма, реализующиеся в концепции двоемирия. Погружение в «иной» мир происходит посредством символа, который воплощает авторскую концепцию жизни в целом. В.В. Набоков не создает новый мир, он каждый раз реанимирует увиденное в прошлом, чтобы вновь и вновь становиться на миг счастливым (символ поезда в романе «Машенька>> или же картина в романе «Подвиг»);

3. признаки постсимволизма, подразумевающие не столько уход от действительности при помощи погружения в другой мир, сколько отражение душевного состояния, детально описанного и служащего средством реализации «лирической интенции» В.В. Набокова. Установлено, чтэ категория инклюзивное™ применяется писателем для характеризация России (наличие личного местоимения Я и притяжательного местоимения МОЙ); эксклюзивность - для Берлина;

4. признаки постмодернизма. Нами было установлено, что для поэтики постмодернизма характерны мир-муляж, сон как псевдореальность, текст-лабиринт, бутафорность бытия, феномен «ненадежною повествователя», театральность.

Предметный мир произведений В.В. Набокова вместе с пространственными ориентирами представлен как бы в гипертрофированно;.! бутафорном виде, что также характерно для поэтики постмодернизма. Автор использует картину в движении, которая переходит в «стоп-кадр» как в кинэ или театре. Иллюзия театра создается благодаря использованию следующих элементов в тексте: время действия и место.

Герой русскоязычной прозы В.В. Набокова представляет собой своеобразный микрокосм с совокупностью его духовных преобразовании. Дезорганизованность внутреннего состояния героя приводит к постоянной саморефлексии, что позволяет говорить о «капсульной» природе образов произведений Набокова. Феномен «человека-капсулы» целесообразна соотнести с теорией концептуальной интеграции, в основе которой находится категория бленда. Бленд актуализирует принцип совмещения характеристик разноплановых образов.

Бленд функционирует за счет совмещения в одном объекте разнородных пространств. Данная теория, по М. Тернеру и Ж. Факонье, базируется на следующих составляющих: ментальные пространства -когнитивные структуры, возникающие в нашем сознании при произнесении или восприятии какой-либо информации; исходные пространства — исходные структуры, необходимые для дальнейшей интеграции в новое пространство; общее пространство - синтез общих для обоих исходных пространств элементов; ментальное пространство-бленд — новое, не равноценное ни одному из исходных, образование.

В процессе анализа синтетической прозы В.В. Набокова нами были выделены следующие типы блендовых образов: герой - кукла - марионетка;

герой - космогонист - творец; герой - паноптикум - наблюдатель; герой -Мнэме - узник.

Первый тип блендового образа с наибольшей яркостью проявляется в романе «Приглашение на казнь». Кукольность, театральность данного романа подчеркивалась неоднократно исследователями творчества В.В. Набокова. Изображение персонажей в качестве героев-марионеток в импликатурах романа, когда мир воспринимается как карнавал, где человек исчезает, превращаясь в марионетку, соответствует поэтике постмодернизма. Блендовый образ героя-куклы, включенный в импликатуру, соответствует особенностям художественного дискурса В.В. Набокова:

Кукольность, марионеточность героев усиливает бездушность, однотипность образов.

«Какое недоразумение!» - сказал Цинциннат и вдруг рассмеялся. Он встал, снял халат, ермолку, туфли. Снял полотняные штаны и рубашку. Снял, как парик, голову, снял ключицы, как ремни, снял грудную клетку, как кольчугу. Снял бедра, снял ноги, снял и бросил руки, как рукавицы, в угол. Грянул железный гром засова, и Цинциннат мгновенно оброс всем тем, что сбросил, вплоть до ермолки. (Набоков, 1990. Т. 4: 18)

Интерпретация данной импликатуры может быть следующей: главный герой - Цинциннат - теперь только наедине мог оставаться самим собой. А обвинялся он в непрозрачности, то есть в невозможности «быть прочитанным» другими членами общества, мысли его были скрыты для других, а значит - он выступал против общества, за что и был наказан. Основываясь на данной импликатуре, можно сделать вывод, что Цинциннат только «разоблачившись», то есть став самим собой, обретает счастье. Но счастье недолговечно - реальность побеждает (об этом говорит резкий обрыв предложения знаком препинания «тире»),

2. Кукольность граничит с запрограммированностью, когда герои выполняют на протяжении повествования план умело тянущего за веревочки автора-повествователя.

В романе «Король, дама, валет» главный герой Франц представляет собой блендовый образ героя-марионетки, «запрограммированного» сначала матерью, а затем дядей на выполнение определенного рода действий.

Он (Драйер) отлично видел, что Франц совсем разомлел от хмеля, и потому в подробности не входил; сказал однако, что Франц очень скоро превратится в прекрасного приказчика, что главный враг воздухоплавателя - туман и что так как жалованье будет сперва пустяковое, то он берется платить за комнату и очень будет рад, если Франц будет хоть каждый день заходить, причем он не удивится, если уже в будущем году установится воздушное сообщение между Европой н Америкой. (Набоков, 1990. Т. 1: 137)

Даже когда замышляется страшное - смерть Драйера (мужа Марты, возлюбленной Франца), подобного рода мысли рождаются в голове Франца с подачи Марты, которая накануне вечером говорила о смерти:

- Ну, так видишь ли, - обыкновенно люди делают всякие планы, - очень хорошие планы, - но совершенно при этом упускают из виду одно: смерть. Как будто никто умереть не может. Ах, не смотри на меня так, как будто я говорю что-то неприличное... (Набоков, 1990. Т. 1:199)

И далее, когда Франц начинает «проектировать» у себя в голове мысль, подкинутую Мартой, он мечтает, как они будут жить с Мартой, если не будет ее мужа Драйера, что с ним - с Драйером - может случиться все, что угодно - от болезни, до «случайности», о которой вовсе «не случайно» говорила Марта.

(Франц) не осознавал, что мысль его катится от толчка, данного ей Мартой. (Набоков, 1990. Т. 1:200)

Второй тип блендового образа «герой — космогонист — творец» реализуется за счет включения в импликатуры таких особенностей персонажа, как стремление понять сущность мира в целом, способность к творческому созиданию реальности, в том смысле, что герой стремится корректировать реальность в соответствии с той системой ценностей, которая ему представляется верной и допустимой. При этом сферы, существующие в сознании героя, настолько плотно налагаются друг на друга, что порой происходит подмена реальностей - герой видит реальность та]л, где ее не может быть. Такого рода трансформации приводят к тому, что в художественном дискурсе В.В. Набокова блендовый образ по-особому реализуется в импликатурах:

Блендовый образ «герой — космогонист — творец», пребывая в «другом», творчески созданном (вымышленном) мире, забывает о свосй человеческой сущности.

В этой связи, в романе «Защита Лужина» блендовый образ «героя -творца» находит свое воплощение в следующей импликатуре:

Смерть отца явилась ему, как вешка, по которой он мог определить пройденный путь. И, на минуту оглянувшись, он с некоторым содроганием увидел, как медленно он последнее время шел, и, увидев это, с угрюмой страстью погрузился в новые вычисления, придумывая и уже смутно предчувствуя гармонию нужных ходов, ослепительную защиту. (Набоков, 1990. Т. 2: 55)

Произошла подмена смерти близкого человека - отца - игрой. Игра победила, игра стала смыслом жизни. Более того, когда был жив отец, подвиги Лужина в игре в шахматы шли не столь быстро, как хотелось бы. После его смерти мысль Лужина погрузилась в работу, стала просчитывать ходы к покорению новых вершин.

Герой живет в мире, где положения игры проецируются на события жизни, окружающие предметы.

Он сидел, опираясь на трость, и думал о том, что этой липой, стоящей на озаренном скате, можно, ходом коня, взять вон тот телеграфный столб, и одновременно старался вспомнить, о чем именно он сейчас говорил. (Набоков, 1990. Т. 2: 56)

И далее: «Ну что? Как?» - спросила она. «Оформится во время игры, -сказал Лужин. - Просто-напросто намечаю некоторые возможности». (Набоков, 1990. Т. 2: 62).

Из предыдущего контекста ясно одно, что Она ожидала ответа на свои вопросы, связанныес их дальнейшей совместной жизнью, но услышав, что Лужин мыслит об игре в шахматы, в удивлении отшатнулась - настолько ее поразила способность Лужина даже в такие моменты продолжать продумывать ходы как во время шахматной партии.

Бленд может носить и иное прочтение - творец настоящего на основе прошлого.

Так он вслушивался в чистейший звук пушкинского камертона — и уже знал, чего именно этот звук от него требует. Спустя недели две после отъезда матери он ей написал про то, что замыслил, что замыслить ему помог прозрачный ритм «Арзрума», и она отвечала так, будто уже знала об этом. (Набоков, 1990. Т. 3: 87)

Блендовый образ, лежащий в основе импликатуры, «обрастает» информацией следующим способом — внимательный читатель должен был обратить внимание на ту особенность отца Федора в его же (Федора) воспоминаниях, что-он очень любил Пушкина, и, бывало, декламировал стихи по любому случаю. Приведенная выше импликатура может быть декодирована, помня любовь отца Федора к поэзии Пушкина. Таким образом, ключевым моментом для декодирования данного отрывка становится упоминание имени Пушкина.

Бленд «герой - паноптикум - наблюдатель» предполагает микроскопическое наблюдение и превращение окружающих предметов в некие фантастические образы, наделенные несвойственными для них характеристиками и признаками. Бленд реализуется в импликатурах, где:

Предметы (вещи) оживают, наделяются характеристиками живого существа.

Интересно, что предметам передается настроение того, кто к ним прикасается. Создается иллюзия беседы вещи с человеком, вносится некий элемент фантастики в сюжет.

Прежде всего Марта хорошенько исследовала ящики письменного стола. <...> Затем резко выдвинула ящики и, оставив оглушенный стол, пошла наверх, в спальню. <...> На всякий случай она опять попытала письменный стол. Он весь подобрался и замер при ее приближении. Захлопали ящики, как оплеухи. Осмотрен. Осмотрен. Осмотрен. (Набоков, 1990. Т. 1: 227-228)

Описание окружающей действительности, предметов, обстановки помогает отразить внутренний мир бленда, особенности его характера.

Уже в дождях было что-то веселое и осмысленное. Дожди уже не моросили попусту, а дышали и начинали говорить. Дождевой раствор стал, пожалуй, крепче. Лужи состояли уже не просто из пресной воды, а из какой-то синей, искрящейся жидкости. Два пузатых шофера, чистильщик задних дворов в своем песочного цвета фартуке, горничная с горящими на

солнце волосами <-..>, две дамы с двумя собаками и господин в сером борсалино, в сером костюме столпились на панели, глядя вверх на угловой бельведер супротивного дома, где, пронзительно переговариваясь, роилось штук двадцать взволнованных ласточек. <...> Господин в сером пошел медленно и щурился от неожиданных белых молний, которые отскакивапи от передних стекол проезжавших автомобилей. Было что-то такое в воздухе, от чего забавно кружилась голова, то теплые, то прохладные волны пробегали по телу, под шелковой рубашкой, - смешная легкость, млеющий блеск, утрата собственной личности, имени, профессии. (Набоков, 1990. Т. 1: 219-220)

Некоторые предметы, находящиеся в поле зрения бленда, играют концептуальную роль для осмысления не только идеи произведения, но к: в целом творческих приемов В.В. Набокова.

Примером такого рода «неслучайного» включения предмета в описание может служить зеркало в романе «Приглашение на казнь», так мастерски описанное Цецилией Ц.

- <...> Вот, я помню: когда была ребенком, в моде были, - ах, не только у ребят, но и у взрослых, - такие штуки, назывались «нетки», - и к ним полагалось, значит, особое зеркало, мало что кривое - абсолютно искаженное, ничего нельзя понять, провалы, путаница, все скользит в глазах, но его кривизна была непроста, а как раз так пригнана... Или, скорее, к его кривизне были так подобраны ... <...> Ах, я помню, как было весело и немного жутко - вдруг ничего не получится! — брать в руку вот такую новую непонятную нетку и приближать к зеркалу, и видеть в нем, как твоя рука совершенно разлагается, но зато как бессмысленная нетка складывается в прелестную картину, ясную, ясную ... (Набоков, 1990. Т. 4: 77-78)

Мотив зеркала, характерный для поэтики В.В. Набокова, репрезентирует трансцендетную связь реального мира с потусторонним.

Блендовый образ «герой — Мнэме — узник» базируется на включении в повествование персонифицированного образа Памяти (Мнемозины). Мнэме - вариант произнесения Мнемозины (богини, олицетворяющей память), характеризующийся сохранением в так называемом законсервированном виде важных с точки зрения героя событий. Данный бленд реализуется за счет нескольких композиционных линий:

Блендовый образ находит выход из заточения, погружаясь в воспоминание. Зачастую проводниками в другой мир — мир воспоминании -являются предметы, лица или запахи, окружающие бленд:

Рядом с кабачком был гараж; пройма его ворот зияла темнотой, и оттуда нежно пахнуло карбидом. И этот случайный запах помог Ганьну вспомнить еще живее тот русский, дождливый август, тот поток счаст ья, который тени его берлинской жизни все утро так назойливо прерыват. (Набоков, 1990. Т. 1: 81)

Бленд узника реального мира, стремясь обрести душевную гармонию, порождает персонифицированный образ Мнэме - памяти.

Память детерминирует синтезированную структуру хронотопа, когда пространственно-временные пласты по прошествии многих лет органично наслаиваются на имеющиеся знания персонажа. Мнемозина - сложный в эмоционально-психологическом плане персонаж, который каждый раз наделяется определенной миссией:

«вселяться» в человека: В гостиную вплывает керосиновая лампа на белом лепном пьедестале. Она приближается — и вот, опустилась. Рука Мнемозины, теперь в нитяной перчатке буфетчика Алексея, ставит ее, в совершенстве заправленную, с огнем как ирис, посредине круглого стола. (Набоков, 1990. Т. 4: 187)

забывать: Еще в первые годы изгнания моя мать и я могли без труда обойти весь парк, и старую и новую его часть, по памяти, но теперь замечаю, что Мнемозина начинает плутать и растерянно останавливается в тумане, где там и сям, как на старинных картах, виднеются дымчатые, таинственные пробелы: терра инкогнито. (Набоков, 1990. Т. 4: 210)

соединять крупицы воспоминаний: Я с удовлетворением отмечаю высшее достижение Мнемозины: мастерство, с которым она соединяет разрозненные части основной мелодии, собирая и стягивая ландышевые стебельки нот, повисших там и сям по всей черновой партитуре былого. (Набоков, 1990. Т. 4: 236)

Герой становится узником тех обстоятельств, в которых вынужден пребывать. Выход — доказать собственную самость путем совершения не характерного для героя поступка.

Мартын в гимназии поражал учителей своей бесчувственностью <... > и в пятнадцать лет, в Крыму, это служило причиной некоторого мучения. Мартын заметил, что иногда он так боится показаться немужественным, прослыть трусом, что с ним происходит как раз то, что произошло бы с трусом, кровь отливает от лица, в ногах дрожь, туго бьется сердце. Признавшись себе, что подлинного, врожденного хладнокровия у него нет, он все же твердо решш всегда поступать так, как поступал бы на его месте человек отважный. (Набоков, 1990. Т. 2: 163)

Заточение в собственный идеальный мир граничит с сумасшествием. Все время, однако, то слабее, то резче, проступали в этом сне тени его подлинной шахматной жизни, и она, наконец, прорвалась наружу, и уже была просто ночь в гостинице, шахматные мысли, шахматная бессонница, размышления над острой защитой, придуманной им против дебюта Турати. Он ясно бодрствовал, ясно работал ум, очищенный от всякого сора, понявший, что все, кроме шахмат, только очаровательный сон, в котором млеет и тает, как золотой дым луны, образ милой, ясноглазой барышни с голыми руками. (Набоков, 1990. Т. 2: 77)

В диссертационной работе рассмотрены геополитонимы «Россия» и «Берлин» в дискурсивных импликатурах В.В. Набокова. В рамках анализа выделена базовая единица — коммуникативное событие - которая представлена единством плана выражения, плана содержания и функции. В коммуникативном событии учтены следующие составляющие: выделение и

характеристика субъектов речи; фрагмент анализа; декодирование импликатур.

Было установлено, что для русскоязычной прозы В.В. Набокова характерна оппозитивность глобальных тем семантического пространства. Нами были выделены ментальные репрезентации геополитонимов «Россия» и «Берлин», характеризующиеся привативностью, под которой подразумевается противопоставление одной глобальной темы другой.

Базовой единицей, взятой за основу, в ходе анализа русскоязычной прозы Набокова послужило коммуникативное событие, содержащее импликатуры. Когнитивно-прагматический анализ импликатур осуществлен на основе выделения и описания: а) субъектов речи, б) собственно фрагмгнт анализа, в) декодирование импликатур.

Привативная когнитивно-прагматическая модель повествования маркирована следующими компонентами: Автор / Рассказчик, Читатель, Текст 1, 2, содержащий импликатуры. Попарная комбинация представленных элементов постулирует определенный вектор актуализации реконструирования смыслосо держания текстов В.В. Набокова. Из заявленных видов отношений, наиболее значимыми являются отношения Рассказчик - Текст 2, так как именно эти отношения позволяют правил ,но расставить акценты в процессе декодирования глубинных смыслов текста.

повествования в русскоязычных романах В.В. Набокова

В Заключении подводятся итоги исследования, намечаются перспективы дальнейшего исследования в данной области.

Главным теоретическим результатом является комплекс-гая когнитивно-прагматическая характеристика дискурсивных импликатур, как вида имплицитной информации в художественном дискурсе, которая сподвигает читателя на со-творчество, выйти за пределы текстуального пространства в ноуменальную область художественного дискурса писател?, а

также творчески переосмыслить текст в процессе художественной категоризации.

Практическими результатами исследования являются: 1) разработан метод комплексного когнитивно-прагматического анализа и описания дискурсивных импликатур, как важнейшего компонента имплицитного информационно-содержательного пространства текста, 2) в соответствии с теорией концептуальной интеграции проанализированы типы блендовых образов, которые в наибольшей степени характерны для синтетической прозы В.В. Набокова, 3) разработана привативная модель, основанная на оппозиции ментальных репрезентаций геополитонимов «Россия» и «Берлин» в дискурсивных импликатурах В.В. Набокова.

Представляется, что заявленный в работе когнитивно-прагматический подход к анализу дискурсивных импликатур раскрывает перспективы дальнейшего изучения коммуникативного воздействия художественного текста на читателя и описания когнитивных процессов осмысления имплицитной информации. Данный подход является основой для формирования нового - лингвоперсонологического, а также когнитивно-прагматического направления для анализа дискурсивных импликатур, детерминированного коммуникативной, общекультурной компетенцией адресата, и позволяет взглянуть на предмет исследования по-новому.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях автора:

Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК РФ

1. Василишина E.H. Реконструкция семантико-когнитивной структуры художественного дискурса / E.H. Василишина // Вестник ЧелГУ. -2012. - № 36. - Вып. 72. - С. 12-15.

2. Василишина E.H. Креация новых смыслов в процессе восприятия имплицитных элементов художественного дискурса / E.H. Василишина // Вестник СамГУ. - 2013. - № 5. - С. 39-43.

3. Василишина E.H. Субъективные аспекты восприятия художественного дискурса / E.H. Василишина // Вестник Горно-Алтайского государственного университета. - 2013. - № 6 . - С. 391-394.

4. Василишина E.H., Карабулатова И.С., Замалетдинов P.P. О проблеме привативной оппозиции ментальных репрезентаций в дискурсивных импликатурах писателя-билингва: геополитоним «Россия» в творчестве В.В. Набокова / E.H. Василишина, И.С. Карабулатова, P.P. Замалетдинов // Вестник Орловского государственного университета. - 2013. -№5(34).-С. 130-134.

5. Василишина E.H., Замалетдинов P.P., Карабулатова И.С., Сайфулина Ф.С. Лингвокультурологический аспект реализации дискурсивных импликатур в блендовом пространстве «герой - кукла -марионетка» (на материале «синтетической» прозы В.В. Набокова) / E.H.

Василишина, P.P. Замалетдинов, И.С. Карабулатова, Ф.С. Сайфулина // Вестник Орловского государственного университета. - 2013. - № 5(34). - С. 134-139.

Другие научные публикации:

6. Василишина E.H. О прагматической функции импликатур / E.H. Василишина // Вестник КазНУ им. Аль-Фараби. Сер.: Филологическая. -2007. -№ 1 (100).-С. 115-118.

7. Василишина E.H. Консолидация дискурсивных практик в процессе языкового регулирования / E.H. Василишина // Язык и идентичность: материалы междунар. конф. «Ахановские чтения» под эгидой МАПРЯЛ (Алматы, 17-18 мая, 2007 г.) / Алматы: КазНУ им. Аль-Фараби,

2007.-С. 70-76.

8. Василишина E.H. Когнитивный анализ текстовых импликатур / E.H. Василишина // Вестник КарГУ. Сер. филологическая. - 2007. - № 4 (48). - С. 44-48.

9. Василишина E.H. Психолингвистическая интерпретация текст! / E.H. Василишина // Русская словесность в ее ретро- и перспективном развитии: материалы межд. научн.-практ. конф. (Павлодар, 14-16 мая, 2007 г.) / Павлодар. - 2007. - С. 69-74.

10. Василишина E.H. Когнитивный подход к описанию семантики импликатур / E.H. Василишина // Научная мысль информационного векг. -2008: IV междунар. науч.-практ. конф. (Прага, 15-31 марта, 2008 г.) / Прага. -

2008.-С. 40-44.

11. Василишина E.H. Дискурсивное направление в рампах современной методологии / E.H. Василишина // Текст и контекл': лингвистический, литературоведческий и методический аспекты: материаты X Виноградовских чтений (Москва, 15-17 ноября, 2007 г.) / Москва: МГПУ, 2007.-Ч. 1.-С. 95-99.

12. Василишина E.H. Импликатура как конституэнта семантики дискурса / E.H. Василишина // Психолингвистика: личность - этнос - образ мира: междунар. науч. конф. (Саратов, 6-8 октября, 2008 г.) / Саратов, 2008. -С. 552-556.

13. Василишина E.H. Прагматический анализ текста / E.H. Василишина // Вестник ПГУ. Сер. филологическая. - Павлодар. - 2008. - № З.-С. 33-42.

14. Василишина E.H. Конвергентные способности реципиента в процессе декодирования текста / E.H. Василишина // Международный аспирантский вестник. Русский язык за рубежом. - Москва. - 2008. - № 1-2. -С. 18-24.

15. Василишина E.H. Интенциональная обусловленность прагматического потенциала дискурса / E.H. Василишина // Материалы IV междунар. науч-практ. конф. «Перспективные вопросы мировой науки» (София, 17-25 декабря, 2008 г.) / София, 2008. - С. 32-37.

16. Василишина E.H. Дискурсивный подход в условиях глобализации и мультикультурализма современного общества / E.H. Василишина П Материалы междунар. науч-практ. конф. «Ассамблея народа Казахстана как институт консолидации гражданского общества» / Астана, 2009.-С. 192-195.

17. Василишина E.H. Лингвокреативное стимулирование процесса декодирования импликатур / E.H. Василишина // Вестник КарГУ. Сер. филологическая. - Караганда. -2009. -№ 3. - С. 35-43.

18. Василишина E.H. Конституирование смыслообразующей функции импликатур / E.H. Василишина // Поиск. - Алматы. - 2009. - № 3. -С. 191-196.

19. Василишина E.H. Смысловая конституэнта в семантической сфере дискурса / E.H. Василишина // Вестник гуманитарного научного образования.-Москва,-2011.-№ 10 (12).-С. 14-15.

20. Василишина E.H. К проблеме имплицитно-семантической организации текста в процессе его декодирования / E.H. Василишина // Филологические науки в России и за рубежом: материалы междунар. заочной науч. конф. / Под общ. ред. Г.Д. Ахметовой / СПб: Реноме, 2012. - С. 112115.

21. Василишина E.H. Дискурсивная импликатура как объект когнитивно-прагматического осмысления // «The First European Conference on Social Sciences and Humanities». Proceeding of the Congress (December 22, 2014). «East West» Association for Advanced Studies and Higher Education GmbH. Vienna. 2014. - P. 96-101.

Василишина Елена Николаевна

Когнитивно-прагматический аспект дискурсивных импликатур (на материале произведений В.В. Набокова)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Подписано в печать 15.05.2015. Бумага типографская №1. Формат бумаги 60x84/16. Гарнитуэа Times New Roman. Печ.л. 1,0. Тир. 100. Заказ 030.

Отпечатано на участке оперативной полиграфии Адыгейского государственного университета. 385000, г. Майкоп, ул. Первомайская, 208.