автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Когнитивно-семантические основания метафоризации в современном английском языке

Полный текст автореферата диссертации по теме "Когнитивно-семантические основания метафоризации в современном английском языке"

На правах рукописи

ПАНКРАТОВА СВЕТЛАНА АНАТОЛЬЕВНА

Когпитивно-семаитнчсскис основания мстафоризации в современном английском языке

Специальность 10.02.04 - Германские языки

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

2 В СЕН ¿013

Санкт-Петербург - 2013

005533561

Работа выполнена в Федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский государственный экономический университет»

Научный консультант -

Официальные оппоненты:

Ведущая организация -

доктор филологических наук, профессор |~Ннкитин Михаил Васильевич], доктор филологических наук, доцент Киселёва Светлана Владимировна

Карасик Владимир Ильич

доктор филологических наук, профессор, ФГБОУ ВПО «Волгоградский государственный социально-педагогический университет», заведующий кафедрой английской филологии

Трофимова Нэлла Аркадьевна

доктор филологических наук, доцент, ГОУ ВПО «Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», профессор кафедры иностранных языков

Морозова Ольга Николаевна

доктор филологических наук, доцент, АОУ ВПО «Ленинградский государственный университет им. A.C. Пушкина», профессор кафедры английской филологии

Федеральное государственное бюджетное

образовательное учреждение высшего

профессионального образования «Курганский государственный университет»

Защита диссертации состоится « [¿Г» октября 2013 года в ] ^ часов на заседании диссертационного совета Д 212.237.15 при Федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский государственный экономический университет» по адресу: 191023, Санкт-Петербург, Москательный пер., д. 4, ауд. 102.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский государственный экономический университет»

Автореферат разослан « II » сентября 2013 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Барташова O.A.

1.0БЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Настоящая диссертация посвящена изучению когнитивно-семантических оснований метафоризации на основе различных концептосфер. В наши дни интерес к метафоре не ослабевает. Это объясняется интеграцией различных дисциплин, исследующих аспекты сознания. Философия, логика, психология, психоанализ, герменевтика, литературоведение, семиотика, риторика, разные школы лингвистики внесли свой вклад в формирование когнитивной науки, в основе которой лежит тезис о том, что человеческие когнитивные структуры (восприятие, язык, мышление, память, действие) неразрывно связаны между собой в рамках одной общей задачи - осуществления процессов усвоения, переработки и трансформации знания, которые и определяют сущность человеческого разума.

Метафора играет важную роль в построении языковой картины мира и в членении действительности. Самые сложные, бесконечно удалённые от обыденной жизни, часто гипотетические, постигаемые только воображением объекты получают имена бытовых реалий. Метафора замечательна тем, что выявляет в значении слова его «классификационные признаки», т.е. его таксономические категории [Арутюнова 1990; Кубрякова 1996; Никитин 2003; Лакофф, Джонсон 1990; Лапшина 1998; Серль 1990; Степанов 1985; Киселёва 2009; Knowles, Moon 2005]. Благодаря этому свойству метафора выполняет важную познавательную, эвристическую роль. Эвристическая значимость метафоры заставляет по-новому взглянуть на это многогранное явление. Постепенно центр тяжести в изучении метафоры смещается из филологии, занимающейся преимущественно выяснением вопросов развития и изменения значения слова, в те сферы, которые обращены к мышлению, познанию и концептуальному моделированию картины мира. Возникают новые проблемы реконструкции речемыслительной деятельности, вопросы

произвольности/непроизвольности метафоризации, степени влияния на метафоризацию семантики слова, когнитивных и прагматических факторов.

Современный когнитивно-семантический подход, интегрируя данные различных наук, предлагает дополнительные возможности для ответа на поставленные вопросы, а привлечение концептуального аппарата когнитивной лингвистики позволяет перейти на новый уровень в семасиологических исследованиях. В настоящем исследовании метафоризация рассматривается как комплексное, когнитивно-семантическое явление, учитывающее не только производность одних значений от других, но и преобразования над целым комплексом концептуальных структур, в которых «аккумулированы» знания человека об окружающем его мире. Метафоризация - это осуществляемая на основе общего для носителей английского языка лексического запаса и фоновых знаний мыслительная операция, устанавливающая связь между двумя семантическими областями таким образом, что известные свойства вспомогательного субъекта проецируются по аналогии на менее изученные свойства основного субъекта. Познавательно-эвристическая функция метафоризации состоит в том, что она формирует представление об объекте и

предопределяет дальнейший способ и стиль мышления о нём. Особая роль в этом принадлежит ключевым метафорам, задающим аналогии между системами понятий.

В фокусе внимания данного исследования - комплексная природа метафоризации, основанная на категориальном вложении «не единичных» метафор, группирующихся вокруг базовой метафоры под-образов (англ.: subimages) или добавочных образов, связываемых ассоциативным мышлением в единую «метафорическую цепь» (англ.: metaphoric chain). Главная и подчинённая метафоры, принадлежа к одной и той же области дискурса и усиливая одну и ту же систему импликаций, образуют цельную и эвристически насыщенную образную схему. В диссертационном исследовании выдвинута гипотеза о том, что различные варианты метафоризации обладают неравнозначным эвристическим потенциалом (т.е. объяснительной силой и семантической ёмкостью). В зависимости от вариантов метафоризации (антропоморфизм, катахреза, метонимия, эвристически-познавательная эпифора, образно-ситуативная диафора) варьируют возможности развёртывания образных схем.

Актуальность исследования заключена в следующем:

1) исследование метафоризации включено в контекст современных лингвистических исследований, основанных на учете преобладающей роли человеческого фактора во всех областях деятельности и ориентированных на человека говорящего, мыслящего, познающего;

2) в лингвистике широко изучены информативная, эмотивно-экспрессивная, эстетическая, назывная, коммуникативная и апеллятивная функции метафоры. Однако её эвристическая функция (побуждение к самостоятельному выводному знанию) специальному изучению вплоть до настоящего времени не подвергалась;

3) в лингвистической литературе проблема предсказуемости процессов метафоризации является предметом дискуссии. В связи с этим, актуальной представляется разработка гипотезы о различных по своей эвристичности вариантах метафоризации;

4) так как не полностью изучены вопросы, связанные с ролью образных схем в процессе порождения метафорического высказывания, актуальным является изучение развёртывания образных схем в процессе метафоризации. Своевременность исследования метафоризации определяется вниманием лингвистов к изучению способов репрезентации человеческой познавательной деятельности в языке. От глубины и детальности знаний об этом вопросе зависят возможности человеческого самосовершенствования и творческой самореализации.

Степень разработанности научной проблемы представляется недостаточной с точки зрения системности и закономерности метафоризации. В связи с этим в новом свете предстаёт метафора, расцениваемая как ключевой элемент систематизации человеком действительности, который в значительной степени определяет процессы мышления [Кубрякова 1996; Лакофф, Джонсон 1990; Лапшина 1998; Степанов 1985; Knowles, Moon 2005]. Рамки когнитивной

теории метафоры позволяют использовать метод прототипической семантики и рассматривать когнитивные образы, чтобы доказать связи всех производных значений.

Цель работы заключается в выявлении и классификации комплексных метафор, группирующихся вокруг базовой концептуальной метафоры и ассоциативно связанных в единое целое, и в исследовании когнитивно-семантических характеристик функционирования этих не единичных концептуальных метафор в современном английском языке.

Цель обусловливает необходимость решения следующих задач:

- проанализировать современные когнитивные и семантические подходы к изучению теории метафоры, языковой картины мира и других смежных областей, относящихся к метафорическому моделированию, с учётом деятельности познающего человека;

- разработать методику сопоставления способов презентации знаний в терминах фреймов, идеализированных когнитивных моделей и актуальных развёрнутых образных схем;

- проанализировать применяемые в теории метафоры термины и предложить термины, недостающие для комплексного описания метафоризации как системного явления;

- определить минимальные и глобальные ментальные единицы (концепт, концептуальная метафора, образ, схема, фрейм, когнитивная модель и др.) репрезентации знаний в процессе метафоризации;

- выявить когнитивно-семантические основания метафоризации на базе разнотипных концептуальных метафор, описать ключевые параметры их выделения, критерии идентификации переносного значения;

- на основе обширной базы источников, включающей примеры из современных словарей и произведений современной литературы на английском языке, сгруппировать концептуальные метафоры английского языка в соответствии с определяющим типом когнитивно-семантических оснований;

- выявить целостные когнитивные модели каждой предметной сферы, определить их эвристический потенциал и проследить, с какой степенью полноты и логичности в высказываниях носителей английского языка происходит развёртывание соответствующих образных схем;

охарактеризовать связанные с метафоризацией особенности концептуального моделирования картины мира носителями английского языка.

Для решения поставленных задач в исследовании используется уникальная комплексная методика концептуального моделирования, позволившая реконструировать стоящие за отдельными концептуальными метафорами фрагменты действительности. Она заключается в первоначальном отборе метафор в толковых словарях и ассоциативных тезаурусах методом сплошной выборки с применением дефиниционного анализа. Содержащиеся в каждой комплексной концептосфере метафоры сперва группируются в обобщённые фреймы, эксплицирующие не только «единичные» метафоры, но и весь комплекс знаний об обозначаемом. Содержание центрального слота-имени концептосферы раскрывают структурные (субъект, объект, инструменты и

среда), динамичные (предикаты начала, содержания и результата действия), качественные слоты или их сочетание, что позволяет наглядно представить и изучить неравнозначный эвристический потенциал различных концептосфер английского языка. На следующем этапе метафоры объединяются в когнитивные модели, представленные в виде коротких рассказов от первого лица. На финальном этапе содержание когнитивной модели сопоставляется с актуальными развёрнутыми образными схемами, взятыми из произведений художественной литературы на английском языке. В исследовании также использовались такие приёмы, как метод лингвистического наблюдения, описательный метод, метод количественных подсчётов и сравнение, как универсальный лингвистический приём.

Объектом исследования являются когнитивно-семантические основания метафоризации как эвристически ценной речемыслительной деятельности.

Предметом исследования являются развёрнутые, «не единичные» концептуальные метафоры современного английского языка, эксплицирующие не только единичные метафорические связи, но и весь комплекс знаний об обозначаемом.

Теоретической базой исследования являются достижения отечественных и зарубежных ученых в следующих областях:

- когнитивная лингвистика (Б.Г. Ананьев, Е.С. Кубрякова, H.H. Болдырев, В.З. Демьянков, И.Б. Руберт, JI.B. Сахарный, Д. Слобин, М. Turner, G. Fauconnier, J. Lakoff, Z. Kövecses и др.);

- изучение речемыслительных процессов и строения ментального лексикона (Е.И. Бойко, JI.C. Выготский, Н.И. Жинкин, A.A. Залевская, И.А. Зимняя, A.A. Леонтьев, Б.Ф. Ломов, А.Р. Лурия, P.M. Фрумкина, J.B. Anderson, G.H. Bower, A.L. Blumenthal, J. Deese, G.A. Miller, P.N. Johnson-Laird и др.);

- изучение образных схем отражения действительности (И.В. Арнольд, А. Вежбицкая, Б.М. Гаспаров, Ю.А. Гастев, Ю.Н. Караулов, Б.М. Кедров, Е.С. Кубрякова, А.И. Стернин, С.М. Шалютин, Д. Бикертон, Дж. Лакофф и М. Джонсон, Дж. Миллер, М. Осгуд, J.M. Clark, A.A. Paivio и др.);

- семантика, изучение лексического значения и полисемии (И.В. Арнольд, Г.А. Золотова, В.И. Карасик, В.Б. Касевич, С.Д. Кацнельсон, Дж. Лайонз, М.Н. Лапшина, Е.В. A.A. Потсбня, А.И. Смирницкий, Л.В. Щерба, У. Чейф, Ч. Филлмор, N. Baldinger, A. Blank, R. Dirven, J. Hintikka, С. Kittay, D. Steinart, E. Svveetser др.);

- теория метафоры (Н.Д. Арутюнова, Л.В. Калашникова, A.A. Леонтьев, А.Н. Леонтьев, М.В. Никитин, C.B. Киселёва, Т.Г. Попова, Г.Н. Скляревская, Ю.С. Степанов, В.Н. Телия, Д. Джентнер, Дж. Диз, Дж. Киш, Дж. Лакофф, М. Джонсон, Э. Мак-Кормак, Дж. Мэндлер, П. Рикер, A.A. Ричарде, Дж. Серль, Дж. Фоконье, П. Хенле, Ф. Хэллин, 3. Ковечес, L. Cameron, D. Corts, R. W. Gibbs, К. Meyers и др.);

- эвристика, изучение механизмов творчества (М.М. Бахтин, Д.Б. Богоявленская, М. Вертгеймер, Н.О. Лосский, А.Н. Селье, Н.Е. Gruber, К. Bodecker, R.M. Heilman, S.A. Mednick, R. Salvedra, D.K. Simonton, R.G. Weisberg и др.);

- изучение языковой картины мира (А.Г. Асмолов, Э.А. Баллер, Г.А. Брутян, Т.И. Воронцова, Г.Н. Гачев, A.B. Головачёва, О.Н. Тройская, П.С. Дышлевый, Ю.Н. Караулов, Е.С. Кубрякова, Г.В. Колшанский, Е.М. Мелетинский, М.В. Никитин, В.И. Постовалова, М. Мид, Ст. Прист, Б.А. Серебренников, Ю.А. Сорокин, В.Н. Топоров, A.A. Уфимцева, Р. Хиггинс, Дж. Эйтчисон, D. Gentner, D.R. Gentner, J. Taylor и др.).

Информационную базу исследования составили 850 концептуальных метафор современного английского языка, извлеченных методом сплошной выборки из 15-ти современных англо-английских словарей и интернет-источников, включающих: Longman Dictionary of Contemporary English [LDCE]; Macmillan English Dictionary for advanced learners, [MED]; Webster's Encyclopedic Unabridged Dictionary of the English language [WEUD]; Oxford dictionaries: режим доступа: http ://oxforddict ionaries.com/. В качестве иллюстративного материала использовались примеры из 33-х произведений художественной литературы английских и американских писателей.

Обоснованность и достоверность результатов исследования основана на репрезентативности языкового материала, привлечении данных авторитетных лексикографических источников, методологической базе исследования, применении перспективных методик анализа.

Содержание диссертационной работы соответствует Паспорту научной специальности 10.02.04 - Германские языки.

Научная новизна диссертации результатов заключена в том, что:

1) впервые изучена метафоризация, понимаемая гораздо шире, чем механическое извлечение (англ.: retrieval) и переработка знаний (англ.: cognitive processing), и включающая развёртывание образной схемы в целях всестороннего описания того или иного концепта;

2) впервые в лингвистику введено понятие комплексной, «не единичной» метафоры, развёрнутой образной схемы, а также понятие эвристический потенциал идеализированной когнитивной модели (образной схемы), указывающее на то, насколько полна и/или непротиворечива метафорическая объективация концепта, его нереализованные концептуальные возможности;

3) обоснована гипотеза о том, что различные варианты метафоризации обладают неравнозначным эвристическим потенциалом (т.е. объяснительной силой и семантической ёмкостью) и поддаются количественному исчислению.

На защиту выносятся следующие наиболее существенные результаты исследования, обладающие научной новизной и полученные лично соискателем:

1. Метафоризация основывается на репрезентации знаний в идеализированных когнитивных моделях, фреймах, образных схемах и включает такие этапы, как мотив, концептуальное ассоциирование области цели и области источника, лексико-грамматическое оформление, а также развёртывание образной схемы. Развёртывание образной схемы позволяет осуществить комплексный перенос знаний на новые, малоизвестные фрагменты

действительности и обладает, в силу этого, особой эвристической значимостью и информационной ёмкостью.

2. Следующие ключевые параметры позволяют описать принципы метафоризации: функция (когнитивная, эмотивная, назывная, апеллятивная, эвристическая); форма словесного воплощения (единичная или комплексная метафора); вид признаков (характерные или контрадикторные); способ предикации признаков (компрессия, элиминация, импликация); «презумпция истинности» (явная метафоричность или неотличимость от буквального высказывания); логичность развёртывания образных схем.

3. Выделенные принципы метафоризации обусловливают существование нескольких вариантов метафоризации как предполагающих, так и не предполагающих развёртывание образных схем. В катахрезе, антропоморфизме и метонимии преобладают единичные метафоры (и метонимии) и развёртывания образных схем, как правило, не происходит. Эти варианты метафоризации выполняют базовую номинативную функцию, заполняют «лакуны» в словаре буквальных наименований, активируя наиболее характерные признаки вспомогательного субъекта. В этом проявляется регулярность формирования метафорического смысла, обеспечивающая высокую степень устойчивости словаря на лексическом уровне.

4. Эвристически-познавательная эпифора и образно-ситуативная диафора являются вариантами метафоризации, предполагающими развёртывание образных схем. Критериями, позволяющими идентифицировать их переносное значение, служат: 1) предваряющие уточняющие определения, 2) цепочка атрибутов из разных предметных областей, 3) кавычки и/или курсив, 4) предшествующий уточняющий переспрос и 5) противоположная по смыслу концептуальная метафора, которая отрицается в пользу иной, более точно раскрывающей суть описываемого концепта.

5. Эвристический потенциал развёрнутых образных схем неравнозначен и варьирует от минимального (единичная метафора) до максимального, содержащего ряд метафор родственной тематической области. Включение в семантику образных схем новых признаков, принадлежащих к одной области дискурса, усиливает одну и ту же систему импликаций, позволяя достичь максимального освещения и более глубокого понимания ситуации. Высоким эвристическим потенциалом обладают ключевые метафоры-гиперонимы с большим количеством атрибутов (То hurt/wound one's feelings), низким эвристическим потенциалом обладают метафоры-гипонимы (to cut/scratch/slash one's feelings) с небольшим количеством атрибутов.

6. Значимыми с когнитивной точки зрения являются смешанные метафоры. В них основной субъект контекстуально сополагается со вспомогательными субъектами из нескольких отличных друг от друга предметных сфер. В результате возникает разностороннее, но логически противоречивое объяснение. Смешанные метафоры свидетельствуют о том, что

ассоциативные ментальные установки имеют функционально фиксированный, стереотипный характер. 7. Другим вариантом метафоризации, предполагающим развёртывание образных схем, является образно-ситуативная диафора. Её особенность состоит в том, что предикация признаков уступает место презентации, т.е. ситуативно-референциальному соположению нескольких дискретных образов. В диафоре реальный денотат вынесен за рамки высказывания, в силу чего диафора обладает множественной «презумпцией истинности», т.е. интерпретируется одновременно и как буквальное, и как переносное высказывание. Диафоры обладают широким диапазоном применения в художественных текстах для сокрытия намерений говорящего, в косвенных речевых актах, для создания игры слов, эффекта иронии, сарказма в пословицах, аллегориях и загадках.

Теоретическая значимость исследования состоит в установлении теоретической близости семантического и когнитивного подходов к метафоризации, базирующихся на принципиально сходной концепции значения, оперирующей наиболее существенной частью возможных признаков, отражающих уровень обыденного, коллективного сознания. Мотивирующие метафорический перенос семантические признаки исходного значения лежат на уровне зрительного восприятия (форма, цвет, размер, функции, возраст). Сходна и когнитивная иерархия мотивирующих метафоризацию признаков: гештальтно (целостно) воспринимаемый внешний вид, единый ментальный образ и общая двигательная программа. Именно это позволяет перейти от констатации общности межпонятийных связей к выявлению когнитивно-семантических оснований метафоризации в современном английском языке.

Практическая значимость исследования состоит в том, что полученные результаты могут послужить более глубокой разработке таких дисциплин, как когнитивная лингвистика, семантика, лексикология, теория метафоры, лингвокультурология. Полученные результаты изучения процесса метафоризации могут быть использованы при создании учебных пособий по лексикологии, курсовых и дипломных работ студентов, в практических занятиях студентов, лингвистов и филологов по изучению современного английского языка.

Апробация работы. Проблемы, связанные с темой исследования, были обсуждены на всероссийских, региональных и международных научных и научно-практических конференциях (Петропавловск-Камчатский 2005, 2006; Пушкин 2006; Тюмень 2006; Тамбов 2006, 2008). Основные положения исследования были представлены на заседаниях кафедры английского языка и перевода СПбГЭУ (ноябрь 2009, март 2013), на конференции, посвященной 50-летию д.ф.н., профессора И.Б. Руберт (СПбГУЭФ 2011), на первой международной научной конференции «Язык и культура в эпоху глобализации» (СПбГЭУ 2013), в спецкурсе «Теория метафоры» для студентов V курса факультета иностранных языков РГПУ им. А.И. Герцена.

Публикация. Основные положения диссертации освещены в двух монографиях и 37 публикациях по теме диссертации общим объёмом 32,3 п.л.

(авторский вклад 25,8 п.л.), в том числе в 11 статьях, опубликованных в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК Российской Федерации.

Объём и структура диссертации. Диссертация объёмом 349 страниц (содержательная часть 304 страницы) состоит из Введения, трёх глав, Заключения, библиографического списка (336 источников, из них 102 на английском языке), списка использованных словарей (15 источников), списка использованной художественной литературы (33 источника) и приложения.

Во введении исследования определяется объект исследования, обосновываются его актуальность, своевременность и научная новизна, теоретическая и практическая значимость, формулируются главная цель, задачи методы исследования, излагаются положения, выносимые на защиту, приводятся сведения об апробации основных положений диссертации и публикациях, указываются области применения полученных результатов, устанавливается объем и структура диссертации.

В первой главе исследования «Метафоризация как когнитивное явление» освещается современный когнитивный подход к проблеме метафоры, выявляется статус метафоры в языке и понятийной системе человека, её роль в процессе познания человеком действительности.

Вторая глава исследования «Метафоризация, не предполагающая развёртывание образных схем» посвящена рассмотрению особенностей языкового функционирования метафор, не предполагающих развёртывание образных схем. В этой главе оговариваются методологические принципы выявления оснований метафоризации в разнородной семантической среде, описываются такие варианты, как катахреза, антропоморфизм и метонимия.

Третья глава исследования «Метафоризация, предполагающая развёртывание образных схем» посвящена рассмотрению особенностей языкового функционирования метафор, предполагающих развёртывание образных схем. В этой главе решается ряд задач: уточняются характеристики семантики предметных сфер, градуируется эвристический потенциал, определяется понятие смешанной метафоры, представляется типология образных схем английского языка с точки зрения полноты их эвристического потенциала.

В заключении исследования обобщаются основные результаты, указываются перспективы дальнейшего изучения когнитивно-семантических оснований метафоризации.

».ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении исследования определяется объект исследования, обосновываются его актуальность, своевременность и научная новизна, теоретическая и практическая значимость, формулируются главная цель, задачи и методы исследования, излагаются положения, выносимые на защиту, указываются области применения полученных результатов, устанавливается объем и структура диссертации.

В первой главе исследования «Метафоризация как когнитивное явление» освещается современный когнитивный подход к проблеме метафоры, выявляется статус метафоры в языке и понятийной системе человека, её роль в процессе познания человеком действительности, описываются когнитивно-семантические процессы метафоризации, устанавливаются теоретические предпосылки уяснения критериев и оснований метафоризации. Более чем двухтысячелетняя история изучения метафоры показывает эволюцию её понимания как скрытого сравнения, через аномальный подход и теорию взаимодействия к когнитивной теории метафоры, определяющей её как способ существования лексики гипотетических пространств, невидимых миров человеческого сознания и подсознания [Степанов 1985]. В традиционной лингвистике яркая, образная сторона метафоры заставляла считать её второстепенным средством языковой выразительности, риторической фигурой, предназначенной для усиления воздействия на слушателей.

Выход на новый, когнитивный этап представлений о сущности метафоры во многом оказался связан с разрешением вопроса о двойственности её функциональной природы, проявляющейся в способность быть поэтической фигурой и номинативным средством языка. В данном исследовании языковая (словарная, окаменевшая, лексикализованная, узусная) и художественная (речевая, яркая, образная, свежая) метафоры рассматриваются как единый объект, сходный по когнитивно-семантическим принципам симиляции, поиска сходного в многообразном [Никитин 1979, 2003]. В пользу этого подхода приводятся следующие аргументы: 1) как языковые, так и художественные метафоры приемлемы для общеязыковой системы семантических связей, 2) авторская индивидуальность художественной метафоры не выходит за рамки чувственно воспринимаемой действительности, 3) оригинальный образ, возникающий в сознании, основан на том же механизме ассоциирования, что и у устоявшегося, общеязыкового фонда вторичных наименований, 4) в генетическом плане всякая языковая метафора есть творческий акт утверждения автором глубинного родства вещей, ещё не окрепшего для формул, 5) сферы применения языковой и речевой метафоры взаимопроницаемы.

Переходными от восприятия метафоры как чисто языкового явления к рассмотрению её в качестве универсального когнитивного механизма стали интеракционистская теория А. Ричардса [1990] и теория взаимодействия М. Блэка [1990]. О метафоре как инструменте осмысления глубинных понятийных сфер, придающих структурную связность человеческому опыту, заговорили Дж. Лакофф и М. Джонсон в теории образных схем, полагающие, что метафоры как языковые выражения становятся возможны потому, что есть метафоры в понятийной системе человека. Идя ещё дальше в этом направлении, теория концептуальной интеграции (англ.: 'mental blending') М. Тёрнера и Ж. Фоконье рассматривает метафору в роли более общего механизма ментального проецирования (англ.: 'mapping'), задействованного во многих областях мышления и деятельности. Эта теория является попыткой объяснить суть метафоризации с опорой не только на структурное проецирование

концептуальной области-источника на область-цель, но и на создающиеся в сознании и хранящиеся в кратковременной памяти временные промежуточные концептуальные зоны (англ.: 'blends' сополагаемые сферы), которые образуют новую структуру, встраиваемую в структуру знания в момент речи и служащую важной составляющей когнитивного процесса [Fauconnier 1985; Turner and Fauconnier 1995, 2000].

Новое, процессуально-динамичное понимание метафоры было достигнуто в русле когнитивно-семантического подхода к языку, интегрирующего данные наук естественного (нейрофизиологии и теории информации) и семиотического цикла (логики, философии и семантики). Особый интерес представляет творческая сторона метафоризации, состоящая в возможности получения новых, выводных знаний (англ.: 'inferential knowledge') на основе когнитивной переработки (англ.: 'cognitive processing' когнитивная переработка) прежде усвоенных знаний [Anderson and Bower 1973; Anderson 1976; Clark 1970; Deese 1965; Kintsch 1977; Klix 1980; Kiss 1972; Miller and Johnson-Laird 1976].

В диссертационном исследовании затрагиваются эвристические аспекты метафоризации. В частности, отмечается, что преимущество метафорического способа познания истины в том, что, изначально принадлежа к фантазийно-игровой форме духовного творчества, метафора базируется на иной, более богатой, чем рационально-логические формы мышления, «имагинативной» логике [Голосовкер 1987: 18]. Это позволяет достигать более плотного, точного и концентрированного описания действительности. Именно благодаря способности «...апеллировать к воображению, но порождать смысл, воспринимаемый разумом» [Ричарде 1990: 46], метафоризация несёт в себе мощнейший эвристический потенциал, переводя неочевидное в наглядное, вскрывая новые свойства, порождая новые познавательные ассоциации, обогащая наши представления о мире в целом. Поскольку метафора превращается в междисциплинарный объект и границы понятия 'метафора' размываются, имеет место дублирование терминологии. С целью внести ясность в соотносимые с участниками метафоризации понятия («оболочка /содержание», «основной/вспомогательный субъект», «референт/коррелят», «буквальная рамка/метафорический фокус» и др.) в диссертации приводится их соотносительная попарная классификация:

1) участники метафоризации, представленные у М. Блэка:

• буквальная рамка - окружение слова, состоящее из прямых значений в примере: The chairman ploughed the discussion [Блэк 1990: 156];

• метафорический фокус - явно метафорическое слово 'ploughed' в примере: The chairman ploughed the discussion [Блэк 1990: 156];

A также пара:

• основной субъект (principal subject) - тот ('man'), который характеризуется метафорой в примере: Man is a wolf [Блэк 1990: 152];

• вспомогательный субъект (subsidiary subject) - тот ('wolf), который имплицирован её прямым значением в примере: Man is a wolf [Блэк 1990: 152];

2) участники метафоризации, представленные у Н.Д. Арутюновой:

• буквальный (реальный) денотат - некая язвительная дама в примере: Эта разряженная змея не преминет кого-либо ужалить [Арутюнова 1990: 32];

• фиктивный денотат - метафорический знак 'змея' с референцией к объекту, который он не обозначает буквально в примере: Эта разряженная змея не преминет кого-либо ужалить [Арутюнова 1990: 32];

3) участники метафоризации, представленные у М. Бирдсли:

• объект - часть метафоры, относящаяся к объекту мысли 'sun' в примере: The spiteful sun [Бирдсли 1990: 201];

• модификатор — часть метафоры, относящаяся к образной мысли 'spiteful' об объекте в примере: The spiteful sun [Бирдсли 1990: 201];

4) участники метафоризации, представленные у Ф. Уилрайта:

• содержание (topic, tenor) - подлинное, менее известное семантическое содержание ('life'), в примере: Life is a dream [Уилрайт 1990: 83];

• образная оболочка (vehicle) — слово в переносном значении 'dream', нечто, о чём каждый имеет представление, в примере: Life is a dream [Уилрайт 1990: 84].

Вышеприведённые термины привлекаются ранними теориями метафоризации, понимаемой как простое взаимодействие (англ.: overlapping) атрибутов единичных объектов и событий в концептуальной метафоре [Rumelhart 1980]. В нашей диссертации изучение метафоризации базируется на комплексном подходе. Комплексный подход к изучению метафоры учитывает целостные системные отношения между объёмными концептосферами (образными схемами, сценариями, скриптами, фреймами, пакетами информации, гештальтами, прототипами, доменами и идеализированными когнитивными моделями) [Караулов 1981; Gardner 1985; Gentner and Gentner 1982]. Когнитивные модели отражают некоторые, но не все свойства действительности. В силу присущих им свойств (неразвернутость, неполнота, субъективность) объектом лингвистического исследования может считаться не сама когнитивная модель, а языковое воплощение процессов сознания. Более конкретна природа фреймов, которые в понимании Ч. Филлмора являют собой «...специфическое лексико-грамматическое обеспечение, которым располагает данный язык для наименования и описания категорий и отношений, обнаруженных в схемах» [Филлмор 1983: 110-111]. Фрейм создаёт объединяющий коммуникантов каркас образа. Именно категория образа, имеющая когнитивные корни, способствует компетентному толкованию результатов этого процесса на лексико-семантическом уровне [Киселёва 2009: 49]. В изучении метафоризации важную роль играют не случайные, «дикие» образы, а обогащающие мысль «связанные» образы — конкретные представления, вызванные вербальными элементами и ими контролируемые. Образ имеет свою структуру: 1) обозначаемое (the tenor) - то, о чём идёт речь; 2) обозначающее (the vehicle) - то, с чем сравнивается обозначаемое; 3) основание сравнения (the ground) - общая черта сравниваемых понятий; 4) отношение между первым и вторым (конкретность/абстрактность обозначаемого и обозначающего); 5) техника сравнения (как выражено сравнение: предлогом like, глаголами 'seems', 'resembles', суффиксами -ish, -

like, -some, -у) [Арнольд 2002: 117]. Благодаря образу метафорический процесс приходит к конкретному завершению - значение не только схематизируется, но и позволяет «прочитать себя» [Рикёр 1990: 425]. Образ путём изображения активизирует соответствующую взаимосвязь с чувственным опытом, «проявляя связи» и регулируя развёртывание образной схемы.

В семантическом аспекте формулировке типового семантического алгоритма метафоризации препятствовал кажущийся несистемным и варьирующим от исключительно важного до тривиального набор семантических признаков концептов. Идея полной произвольности вторичной номинации подвергнута критическому пересмотру в нашем исследовании. Всеобщий характер метафорического миропонимания объясняется одинаковым для всех людей механизмом восприятия реалий объективного мира и общим «...запасом обиходно-практических, наглядно-опытных знаний» [Зыцарь 1984: 28-30]. Устойчивые ассоциации, оперируя наиболее существенными признаками [Лапшина 1999: 97], отражают уровень не индивидуального, а коллективного сознания.

Метафоризацию возможно представить как переход от идеального образа через чувство родства к его символической репрезентации и возможному языковому воплощению в терминах предметной концептосферы [Шапиро 1978; Шабес 1992; Fodor 1989; Jackendoff 1993; Miller and Johnson-Laird 1976; Лебедева, Зубкова 2011]. Импульсом к началу метафоризации служит испытываемая любым мыслящим человеком «жажда» познания [Выготский 1982: 314]. Лингвистическим выражением мотива метафоризации является концепт, природа которого («расплывчатость», нестрогие признаки) требует прояснения и репрезентации в терминах концептуальных и метафор образных схем. Познавательная мотивация детерминирована генетически, дети практически всегда стремятся дать ответ на вопрос «Почему?», поскольку «их наивное сознание опирается на допущение, что у явлений всегда есть причины» [Аллахвердов 2001: 45]. Мотивация сопровождается «эмоциональным переживанием, напряжённостью, чувством смутного внутреннего беспокойства» [Поддъяков 2000: 48]. Удачный образ, метафора сообщают человеку душевное «равновесие», освобождая от болезненного напряжения, связанного с незнанием [Франк 2007; Селье 1987: 19].

В основе метафоризации лежит процесс концептуального ассоциирования — это совершаемое в микро-интервалы времени установление зафиксированной в прошлом опыте межпонятийной связи. Концептуальное ассоциирование придаёт познанию оперативный характер благодаря тому, что эксплицирует познавательные процессы «в сжатом виде», минимум в одном слове [Брудный 1987: 3-9; Психолингвистика 2003: 294-297]. Концептуальное ассоциирование объективируется в концептуальных метафорах - общепринятых и устойчивых комбинациях концептов, обозначенных формулой: «А > Б» (в русском варианте «А есть Б», в английском «А is В»), где 'А' и 'Б' - устойчивые семантические инварианты отождествляемых концептов [Лакофф 2004; Aitchinson 1987]. Концептуальные метафоры упорядочивают практический опыт человечества, придают «интер-субъективность», общую когнитивную ориентацию.

Развёртывание метафорического образа - это когнитивно-семантический механизм, предполагающий применение концептуальной метафоры к более широкой эмпирической области путём привлечения других метафор из одной и той же семантической сферы. При развёртывании образа происходит «...подбор конкретных аргументов основному образу, включение признаков в объём смысловой нагрузки образа, распределение ранее нагруженных на один образ семантических признаков между несколькими единицами» [Леонтьев 2003: 115; Boden 2007: 272]. Существует три варианта развёртывания образной схемы - образ может быть совместим с поставленной проблемой, может быть «шире», а может быть и «уже» проблемы. В последнем случае пробелы дополняются альтернативными допущениями, заимствованными из других, удалённых от исходной, областей [Гусев 1984: 52]. Ещё говорят о «качестве аналогии», которое зависит от богатства представленности в аналогии атрибутов (англ.: high levels of connectivity) её участников [Challis, Velichkovsky 1999: 181; Gentner and Gentner 1982; Smith 1995]. Дж. Лакофф и М. Тернер полагают, что концептосферам присущ «...специфический, именно для них характерный (англ.: inherent) потенциал и возможности приложения к новой сфере» [Lakoff and Turner 1989: 4-5]. Мозаика признаков каждой модели специфична, а «...установление их совокупности помогает выделить «белые пятна» и точки роста в постижении предмета» [Мигдал 1977: 249].

Пусковым моментом к возникновению чувства завершённости метафоризации считается суммирование информации до критического числа (теория семантического логогена Мортона) [Jackson and Morton 1984]. Другие учёные признают этим условием полноту интерполяции сополагаемых концептов и отношений в выстраиваемой когнитивной модели [Posner and Fitts 1967]. Третьи полагают, что озарению-инсайту равносильно нахождение ключевого признака в процессах эвристического поиска [Коссов 1996]. «Успешность интуитивного решения зависит не от выделения какого-то одного информативного признака, а от сложившейся в ходе поиска мозаики признаков, в которой данный необходимый признак может занимать различное место» [Психологический словарь 1983: 140-141]. Предлагаемая модель метафоризации в основном раскрывает сущность преобразования смыслов в метафоризации, в то же время, являясь теоретической идеализацией значительно более сложного речемыслительного процесса. Теоретически установленные аспекты метафоризации находят дальнейшее подтверждение через анализ вторичной номинации в различных концептосферах английского языка.

Во второй главе «Метафоризация, не предполагающая развёртывание образных схем» оговариваются принципы выявления оснований метафоризации в разнородной семантической среде, создана типология когнитивно-семантических снований метафоризации, описываются такие варианты, как катахреза, антропоморфизм и метонимия. Исследование метафоризации проводилось на основе анализа словарной картины с дополнением полученных результатов анализом метафорических употреблений в речи носителей современного английского языка по нескольким ключевым

направлениям: функция метафоризации (когнитивная, эмотивная, назывная, апеллятивная); форма словесного воплощения при метафоризации (единичная или развёрнутая метафора); тип основания при метафоризации (удалённые, контрадикторные или общепринятые, характерные признаки); способ предикации признаков при метафоризации (трансформация значения метафоризируемого слова); «презумпция истинности» (явная неправдоподобность, образность или неотличимость от буквального высказывания); логичность развёртывания образных схем (логический диссонанс или согласование). С эвристической точки зрения существует несколько вариантов метафоризации:

метафоризация

J- -1

предполагающая развёртывание не предполагающая развёртывание образны^ схем _образных ^хем

эпифора диафора катахреза антропоморфизм метонимия

Катахреза (wind-rose, leg of a table, iron discipline) рассматривалась в отечественной лингвистике как номинативно-идентифицирующая, денотативно стабильная разновидность метафоры [Скляревская 2004; Топоров 1995]. Другие её именования — стандартная, шаблонная, «окаменевшая» метафора [Левин 1990: 352], «угасшая» метафора [МакКормак 1990: 360], «мёртвая» метафора [Серль 1990: 315]. Катахрезы призваны «заполнить «брешь», покрыть лексические лакуны в словаре буквальных наименований» [Рикёр 1990: 418]. Катахреза служит когнитивному принципу экономии, контролирующему присвоение имён новым вещам, идеям, впечатлениям, это «...экономное, практичное использование символов» [Гудмен 1990: 199]. Механизм катахрезы основан на прямом сходстве, минуя которое «...два слова напрямую связываются друг с другом так, что никакого сходства замечать уже не требуется» [Дэвидсон 1990: 180].

В катахрезе значение слова претерпевает «метафорическое расширение, выравнивание (англ.: adequation)» [Миллер 1990: 278] и превращается в «постоянное присвоение атрибутов» [Бикертон 1990: 284]. Основание катахрезы - «общие, нормальные, характерные, сущностные, объективные, коннотативно стандартизированные признаки из числа тех, которыми наделён фиктивный денотат» [Бирдсли 1990: 212; Рикёр 1990: 418; Ричарде 1990: 59]. С точки зрения «презумпции истинности» катахреза — это «буквализация» значения, когда слово получает новое значение, становится тождественным другому и перестаёт быть метафорой» [Лакофф 1990: 395].

Если говорить о возможностях достраивания образных схем на основе такого варианта метафоризации, как катахреза, то можно сказать, что случаи развёртывания единичных катахрез достаточно редки. Обратимся к литературному примеру, в котором рассказывается о лётчике и его воздушной машине. В отрывке фигурирует предикат «to nose forward», производный от катахрезы «nose of an airplane». И хотя дальнейшего развёртывания образной схемы не происходит, катахреза служит пусковым моментом для осознания и

презентации самолёта как живого, хромающего, незрячего и глуповатого существа (sightless, stupid, crippled thing). Такое скопление в одном отрывке антропоцентрически ориентированной катахрезы и антропоцентрического уподобления способствует восприятию артефакта как чего-то живого и беззащитного перед разрушительной силой войны.

E.g.: "Engines rolled over disgruntedly on lollipop-shaped hardstands, resisting first, then idling smoothly awhile, and then the planes lumbered around and nosed forward lamely over the pebbled ground like sightless, stupid, crippled things until they taxied into the line at the foot of the landing strip." [Heller 2004].

Особое место среди обширного круга катахрез принадлежит катахрезам, основанным на антропоцентрической семантической сфере. Это катахрезы типа «ЧАСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ТЕЛА > ПРЕДМЕТ». Они структурируют ментальное пространство обозначений частей человеческого тела. Так, концептуальная метафора «HUMAN BODY PART > LANDSCAPE PART» (earthquake scar, shoulder of a mountain, cliff face [ODPED: 24, 25, 26]) подчёркивает сходство ландшафта с человеческой фигурой, делая его ближе и доступнее человеку, намекая, что человек несёт ответственность за красоту земли.

Ex.: "Just wait, Will, when this is over we're gonna be the happiest two people on the face of the earth" [Spencer 1990: 363].

Антропоморфизм (The sea beckoned; The plane made a dive [OALD: 118, 43]) рассматривался в отечественной лингвистике как стилистическое явление, троп речи, во многом сходный с персонификацией и олицетворением [Арутюнова 1990; Никитин 1983; Скляревская 2004; Топоров 1995]. Он представляет собой языковое воссоздание образа предметов «по образу и подобию человека». По форме словесного воплощения антропоморфизм - это единичная метафора, «...сополагающая конкретное обозначающее (sea) и антропоморфное обозначаемое, указывающее на человеческие качества и свойства (of troubles)» [Арнольд 2002: 117; Телия 1988: 27]. Механизм антропоморфизма состоит в нарушении категориальных правил, когда происходит обращение стандартных ролей «агенс-пациенс» [Бикертон 1990: 292; Блэк 1990: 155]. В следующем примере проголодавшийся работник Уилл видит вишнёво-яблочный пирог и в предвкушении подмигивает от удовольствия (Will winked to the pie > pie winked to Will):

Ex.: "Will trained his eyes to her face to keep them off the row of plates behind the counter where cherry and apple pie winked an invitation" [Spencer 1990: 8].

С когнитивной точки зрения, антропоморфизм основан на психологическом эффекте «отнесения к себе», гласящем, что знание себя — это наиболее хорошо разработанная человеком структура [Rommetveit 1986]. Цель антропоморфных метафор заключается в том, чтобы соразмерить безликое явление с человеческим масштабом, дать ему эмоциональную оценку. Лежащая в основе антропоморфизма базисная метафора «МИР > ЧЕЛОВЕК» позволяет представить различные процессы как объективные, равные ему по самостоятельности и активности [Мишанкина 2010: 43].

Антропоморфизм обладает возможностями развертывания образных схем, однако, эвристический потенциал, семантическая ёмкость развёрнутых образных схем сравнительно небольшая. Так, в примере с бастующими шахтёрами, докерами и дальнобойщиками фигурирует предикативная метафора и её атрибут из родственной семантической сферы (to bring + to its knees), эвристический потенциал которой измеряется всего двумя лексическими единицами.

Ex.: "Thus miners, power workers, dockers, engineers and lorry drivers are the new elite who can bring the country to its knees." [Cooper 1980: 150].

Цель антропоморфизма - скорее эмотивно-апеллятивная, чем информативная. И эта цель достигнута: далёкое, отвлечённое понятие (country) представлено как более близкое, равное и подконтрольное простому человеку.

Метонимия (brave souls, new faces, thoughtless tongue) являет собой механизм речи, перенос имени с одного класса объектов или единичного объекта на другой класс или отдельный предмет, ассоциируемый с данным по смежности, сопредельности, вовлечённости в одну ситуацию [Залевская 2005; Никитин 1983; Скляревская 2004]. Некоторыми авторами она рассматривается как частный вид метафоры [Арнольд 2002: 118; Миллер 1990: 268; Серль 1990: 335]. Дж. Лакофф выделяет метонимическую структуру (наряду с пропозициональной, образно-схематической, метафорической) как «способ структурирования ментальных пространств» [Лакофф 2004: 368]. Мы убеждены, что метонимия - явление пограничное с метафорой и она рассмотрена в исследовании из тех соображений, что существует целый пласт переходных между метафорой и метонимией случаев, которые сложно разграничить. В примере (in the heart of hearts) мы наблюдаем амальгамацию катахрезы (the heart) со значением «самая середина, центр» и метонимии (heart) со значением «душа, психика».

Ex.: "I want to talk about your father. I know in his heart (centre) of hearts (soul) he wants to see you again." [French 1990: 95].

Метонимия - это «субституция по смежности, когда один знак употребляется вместо другого» [Ричарде 1990: 121], в метонимии «знак не акцентирует себя» [Рикёр 1990: 443], являясь основой уточняющей референции без предикации признаков. В литературном примере нянечка рассказывает о поведении своей подопечной в то время, когда родители отсутствовали. Она напрямую называет малышку «мечтой», перенося на неё свои представления о том, каким должен быть идеальный ребёнок.

Ex.: "Susanna is a dream, that baby. Had her bottle and there hasn't been a peep from out of her since you left." [Plain 1995: 29].

Пренебрежение когнитивно-коммуникативными принципами в пользу экспрессивности приводит к тому, что метонимия воспринимается фигурально и, тем самым, сближается с метафорой по цели создания риторического эффекта. В следующих двух примерах также нарушен принцип «VISIBLE over INVISIBLE» и метонимии (newspaper = rag, diamonds = stones, rocks, a piece of ancient carbon, т.е. букв.: камешки, куски ископаемого углерода) позволяют создать резкий сатирический эффект пренебрежительности по отношению к

предметам - говорящий из пренебрежения не стремится оценить, действительно ли «камешки» являются бриллиантами, а дешёвая «тряпичная» на вид газетёнка стоит того, чтобы её читать.

Ex.: "I've been following your little war in the local rag." [French 1990: 288];

Ex.: "The only things glittering brighter than the chandeliers in the ballroom of the Beverly Hills Hotel wee the pale, exposed necks weighted down with the latest creations from Van Cleef and Arpels, and fingers with rocks the size of lollipops." [French 1990: 233].

Ex.: "What would she do when he handed her the treasure in its little velvet box? She would be stunned. It was funny, what a fuss women, and some men, made over what was after all a piece of ancient carbon." [Plain 1995: 116].

Основа метонимии - характерная черта предмета, позволяющая ему сыграть роль идентификатора иного, сопричастного ему по смежности предмета. Различны выделяемые в отечественном языкознании понятийные отношения между взаимодействующими в метонимии категориями:

- вместилище-содержимое (dish);

- материал-изделие (silver);

- место, население, событие (village, Waterloo);

- действие-результат, место (bus stop, whistle, building, solution);

- форма-содержание (an interesting book);

- отрасль-предмет (grammar);

- событие-участники (conference);

- учреждение-сотрудники (the plant);

- имя автора-произведение (Tolstoy);

- синекдоха, т.е. перенос с части на целое (pear);

- эмоция-её причина (horror) и др. [ЛЭС 1990].

С когнитивной точки зрения выделяют принципы (смежные с типами метонимий в отечественной лингвистике), помогающие понять, почему мы избираем определённый «источник» для описания той или иной «цели». Это такие принципы, как:

- «HUMAN over NON-HUMAN» (Kutuzov defeated Napoleon);

- «SUBJECTIVE over OBJECTIVE» (beautiful sight = thing seen);

- «CONCRETE over ABSTRACT» (a careful hand, hold your tongue);

- «PART for a WHOLE» (the car needs repairing);

- «BEGINNING for a RESULT» (to pull the trigger);

- «VISIBLE over INVISIBLE» (to save one's skin = life);

- «ACTIVITY for a PROFESSION» (to sit behind the wheel);

- «PRESENT over FUTURE» (I am off = will be off);

- «EMOTION for its CAUSE» (She is my joy);

- «FREQUENT over NON-FREQUENT» (He is an angry person);

- «IMMEDIATE over NON-IMMEDIATE» (I'll answer the phone = caller), и др. [Radden, Kovesces 1999: 18-55].

Метонимия эвристична, т.е. обладает поясняющей силой и информативностью благодаря тому, что она обращает внимание на индивидуализирующую черту объекта. Однако, поскольку метонимия тяготеет

к позиции субъекта, возможности развёртывания образных схем невелики, если не учитывать, конечно же, принимаемые ею определения (a generous width, warmed brass, silvered evergreen).

Ex.: "She scooped up a loaf against her hip and returned to the table to slice off a generous width." [Spencer 1990: 29];

Ex.: "In his palm the brass (the key - С.П.) warmed while a smile lifted one corner of his lips." [Spencer 1990: 194];

Ex.: "Harriet wrapped last minute presents under the silvered evergreen in the living room." [French 1990: 192];

Применение метонимии обусловлено социально-коммуникативными соображениями, стремлением избежать, замаскировать неприличные или некорректные выражения. Метонимия зачастую способствует эвфемизации значений. Так, неприличным считается употребление бытовых подробностей и описание финансовых обстоятельств третьего лица. Для того, чтобы избежать прямолинейных именований (diapers, rich boys) автор следующих примеров обращается к метонимиям-эвфемизмам (to change a baby, rich parents). Табуированная тема в некотором смысле мистифицируется и юмористически обыгрывается благодаря иносказательности метонимии.

Ex.: "Working-class expression that seems to be creeping upwards is 'Baby needs changing,' as though you were fed up with her already." [Cooper 1980: 56];

Ex.: "One is reminded of the Winchester headmaster, chided in the nineteenth century by the authorities for taking rich boys, who somewhat irrelevantly replied: "The boys are not rich. In fact most of them are extremely poor. It's their parents who are rich." [Cooper 1980: 109].

Можно сделать вывод, что развёртывание образной схемы не является характерным для метонимии потому, что метонимия всегда дополняется поясняющим контекстом, создаёт контекстуально зависимые значения и никогда не теряет прочной связи с контекстом.

Третья глава исследования «Метафоризация, предполагающая развёртывание образных схем» посвящена рассмотрению особенностей языкового бытия эвристически-познавательных эпифор и образно-ситуативных диафор, которые предполагают развёртывание образных схем. В этой главе изучаются особенности семантики предметных сфер, предоставляющих лексическое обеспечение для метафоризации, описываются различные варианты отождествления признаков при метафоризации, градуируется эвристический потенциал различных предметных сфер, определяется понятие смешанной метафоры, представляется типология образных схем английского языка с точки зрения полноты их эвристического потенциала.

Эвристически-познавательная эпифора - это «чистая» метафора [Блэк 1990: 154]; базисная метафора (т.е. она открывает сущностную характеристику предмета, составляет суть теории), «суггестивная метафора (т.е. она создаёт новый смысл)» [МакКормак 1990: 359, 363]; «онтологическая метафора, (т.е. способ трактовки событий, действий, эмоций как предметов и вещей)» [Лакофф 1990: 408]. В эпифоре сходство «достигло уровня концептуального мира и покоя» [Рикёр 1990: 422]. «Эпифора - это семантическое распространение и

расширение значения посредством сравнения, семантическое движение от более конкретного и легко схватываемого образа к тому, что является более неопределённым, сомнительным и странным» [Уилрайт 1990: 83]. Словесное воплощение эпифоры — предложение или словосочетание, в котором одни слова употреблены в метафорическом значении, а остальные в своём обычном значении. Обычно говорят о «двучленной метафоре, в которой компоненты образа - обозначаемое и обозначающее представлены эксплицитно (The old woman is a fox)» [Арнольд 2002: 118].

Как показал анализ литературных примеров, помимо лексикографических помет типа: fig. (перен.), infini, (разг.), humour., jock, (шутл.) и пр., существует целый ряд вспомогательных «маркеров», сигнализирующих о том, что перед нами эпифора (когнитивная метафора), выбор которой носит познавательный, эвристический характер и сопровождается определёнными когнитивными усилиями. К числу таких «маркеров» принадлежат: 1) предваряющие эпифору уточняющие определения, 2) цепочка атрибутов из разных предметных областей, 3) кавычки и/или курсив, 4) предшествующий эпифоре уточняющий переспрос и 5) противоположная по смыслу ключевая метафора, которая отрицается в пользу иной, более точно раскрывающей суть описываемого концепта. Поясним вышесказанное на примерах.

1) Эпифора может предваряться вспомогательными определениями, роль которых в том, чтобы указать на метафоричность высказывания. В следующем примере описывается дружеская беседа двух репортёров - Мэрион и Барри. В момент когда Барри задумался с чашкой в руке, прервав свой рассказ на полуслове, заинтригованная Мэрион подталкивает друга к продолжению рассказа, задавая наводящий вопрос. Автор избегает двусмысленности, однозначно указав на то, что «подталкивание» было словесным и никак не нарушило этикет чаепития.

Ex.: "Indeed." Marion sipped, waiting; Barry was thinking again. She gave him a verbal nudge. "Was it at the Louvre that she told you she liked it?" [Tryon 1986: 26].

2) Эпифора может встречаться в «цепочке» из синонимичных определений, взятых из разных предметных областей. Возникающий в результате синонимический ряд указывает на то, что мысль говорящего находится в стадии формирования. В примере провинциальная героиня попадает в высшее общество и чувствует себя неловко. Окружающие её люди представляются ей «отполированными», гладкими и скользкими.

Ex.: "Those people were all polished, smooth and glib, sure of themselves and sure of where they were going." [Plain 1995: 35].

3) Эпифора может быть выделена при помощи такого текстового маркера, как кавычки. Кавычки совершенно недвусмысленно указывают на образность, метафоричность заключённого в них выражения. В примере повествуется о том, что немолодая актриса немного слукавила, говоря о дате своего рождения. В таком ракурсе дата рождения видится уже не как реальность, а как сказочный, так называемый «факт», на самом деле весьма далёкий от действительности.

Ex.: "Are you implying the date's not correct?" Marion asked. "I'm not implying nothing, I'm merely stating so-called 'facts'. What actress doesn't lie about her age?" [Tryon 1986: 25].

4) Эпифоре может предшествовать уточняющий переспрос, обращенный говорящим к самому себе. Он является указанием на когнитивные усилия говорящего в поиске наиболее адекватного вербального выражения задуманного концепта. Уточняющий переспрос вскрывает затратоёмкую внутреннюю «механику» мыслительного процесса. В следующем примере идёт речь о приюте для бездомных девушек. Дама, организовавшая приют, рассказывает о переменах к лучшему, произошедших с её подопечными. В поисках точного определения благотворительница останавливается на минуту, прежде чем сравнить их с распустившимися цветками. Переспрос указывает на то, что найденная эпифора является самой оптимальной.

Ex.: "There are seven girls living now with two stuff in that house I rented downtown. And you should see how they've - what can I say? — flowered? Five are back in school, one has a job, and we lost one back to the streets." [Plain 1995: 40].

5) Эпифора может сопровождаться «переключением» с одного типа метафоры на другой. Этот процесс реализуется «в два шага»: первоначально упоминается одна ключевая метафора, затем эта метафора отбрасывается в сторону в пользу более соответствующей тому, над чем размышляет человек. К примеру, потерявший свою горячо любимую маму Вилли Марш, вспоминает, что она сравнивала жизнь с фонтаном. Для неё (натуры живой и деятельной) это была оптимальная, наиболее подходящая метафора. Но после её смерти Вилли пересматривает своё представление о жизни, отбрасывая неактуальную для него метафору фонтана. Для него жизнь более напоминает длинную, давно истрепавшуюся верёвку.

Ex.: "Bee often used to say that life is a fountain; but to his infinite sorrow Willie Marsh has discovered that life is a rope, a long one, whose frayed end he is most assuredly at." [Tiyon 1989: 266].

Эпифора непременно проходит через установление «презумпции истинности» — выявление неправдоподобия выражения при буквальном прочтении и придание ему образного статуса. Эпифора «абсурдна, противоречива», сразу неправильна при буквальном понимании, семантически бессмысленна, нарушает правила речевого акта и коммуникативные принципы дискурса, поэтому сразу же требует интерпретации, адекватной понятию об истинности имеющемуся у носителя языка» [Дэвидсон 1990: 186; Морозова 2013; Серль 1990: 330]. Неоднозначность сообщения с точки зрения его истинности приводит к «расщеплению» адресанта, адресата и референции -упраздняется обыденная референция присущая описательному языку и на руинах прямой референции строится референция косвенная, второго порядка» [Рикёр 1990: 427]. Механизм эпифоры - это предикация признаков, употребление «оболочки» (vehicle) с референцией к объекту, который она не обозначает при буквальном употреблении» [Уилрайт 1990: 84]. Цель эпифоры -в углублении наших знаний о мире посредством обозначения того, для чего пока не существует буквального выражения [МакКормак 1990: 360; Серль

1990: 340]. В примере (flower fidelity) удачно показано, как то, для чего нет буквального выражения - концепт верности пчёл одному сорту цветов -именуется при помощи суггестивной эпифоры «цветочная верность» и тем самым углубляет наши знания о мире пчёл.

Ex.: "Did you know the workers practice something called flower fidelity? It means each bee gathers nectar and pollen from only one species of flower" [Spencer 1990: 171].

Если говорить о типе сходства, для эпифоры характерна «семантическая транспозиция непохожих, чуждых, удалённых понятий» [Рикёр 1990: 452-459], непрямых, мнимых, «акцидентальных» коннотаций [Блэк 1990: 208], «необязательных признаков и свойств» [Серль 1990: 322], далёких друг от друга, «странно-соположенных» референтов [МакКормак 1990: 368]. У эпифоры существуют большие возможности «развёртывания» образной схемы — лингвистике известны «вложенные», двойные, тройные (summer honey breath), смешанные, «гнездующиеся» метафоры [Блэк 1990: 168]. С точки зрения логичности развёртывания образных схем отметим, что осознание алогизма сложной метафоры — важный когнитивный фактор. Смешанные метафоры могут иногда противоречить даже законам физики - огонь не может гореть под поверхностью воды, но так обстоит дело с огнём эмоций и толщей разума.

Ex.: "A bright flame of pain burned just under the surface of controlled reason." [French 1990:92].

Поясним, что методика исследования различных концептосфер проводилась по линии ФРЕЙМ > (ИДЕАЛИЗИРОВАННАЯ) КОГНИТИВНАЯ МОДЕЛЬ > (АКТУАЛЬНАЯ) ОБРАЗНАЯ СХЕМА. Помимо методики фреймового представления материала в исследовании использовался метод когнитивного моделирования. Рассмотрим метафоризацию двух, наиболее показательных, семантически контрастных концептосфер - механической и растительной.

Механическая концептосфера. В словарях [CDQ; LDCE; MED; SBD] обнаружено 35 механических метафор (фрейм 'Mechanism', таблица 1), образно описывающих разнотипные концепты. Когнитивно-семантический анализ позволил сформулировать концептуальную метафору «MIND > MECHANISM» и ряд подчинённых ей концептуальных метафор, находящихся с центральной в гипо-гиперонимических отношениях. Это метафоры типа «ТО FIND DATA > ТО ACCUMULATE KNOWLEDGE», «PROBLEM > MECHANISM WITH FRICTIONS», «THINKING > WORK OF A MECHANISM», «CLEVERNESS > WELL-OILED MECHANISM», «DULLNESS > RUSTY MECHANISM», «TO REST > TO SWITCH OFF THE MECHANISM» и др.

В механической когнитивной модели актантом является когнитивный субъект — человек ("I"). Он совершает ментальные действия: мыслит «автоматически», работает «вхолостую» или «ржавеет» от безделья. Человек «аккумулирует» знания. Мышление «набирает обороты» и «генерирует» качественно новые идеи. У человека есть и отдушины, «запасные клапаны», он умеет и «переключаться» на другие темы, чтобы «выпустить пар».

Таблица 1

Слот 1 (имя фрейма): Mechanism

Слот 2 (предикаты

начала процесса): То click into gear (to start working effectively) [MED: 622], to gauge (to form a

correct idea or guess about a

situation based on information you have) [MED: 621], to

accumulate

(to get more and more of smth over a period of time) [MED: 11; LDCE: 10], to gear up (to be well prepared for smth)

[LDCE: 586], to set in motion (to

make a

process start happening) [MED: 975]

Слот 3 (предикаты содержания процесса): То acceleratc (to happen or make smth happen at a faster rate) [MED: 7], to generate (to create smth) [MED: 624], to give vent to (to express a very strong feeling) [LDCE: 1590], to operate (if something such as a rule, idea or fact operates, it exists and has an effect in a particular situation) [MED: 1049], to short-circuit (to avoid dealing with all the details) [MED: 1377, LDCE: 1323], to transmit (to pass information, beliefs or attitudes to other people) [MED: 1593], to turn on (to make smb interested in smth) [MED: 1613]

Качественный слот (.M> 5) (характеристики): Automatic (done without thinking) [LDCE: 73], charged (situation or subject makes people anxious) [MED: 212], idle (not serious) [LDCE: 706], mechanical (done without thinking or without attempt to be original) [MED: 935], rusty (a skill that has not been used recently) [MED: 1308], technical (according to a strict way of understanding a set of facts) [MED: 1535], well-oiled (system or organization that works very well) [LDCE: 1626], working knowledge (satisfactory but not perfect or developed) [LDCE: 1652, MED: 1723], wound up (nervous and worried) [MED: 1728]

Слот 6 (актант): I, a man, a person

Слот 8 (инструменты): Outlet (a way of expressing strong

feelings that you would not normally express) [MED: 1063], safety valves (a way of getting rid of strong emotions) [LDCE: 1250, MED: 1312]

Слот 7 (место): Engine (something that causes a process to happen) [MED: 488], the mechanism of the brain (the way that smth works) [LDCE: 889]

Слот 9 (объект): Friction (disagreement or conflict) [LDCE:566 ], mainspring (the most important reason) [LDCE: 863], the nuts and bolts (the practical details of a subject) [LDCE: 972], wheels within wheels (used for saying that something is complicated and involves a lot of things that you do not understand) [MED: 1697]

Слот 4 (предикаты

конца и результата процесса): То corrode (to make smth weak by causing damage) [MED: 332], to get handle on (to understand smth well) [MED: 682], to recharge (to rest after being very busy) [MED: 1239], to shift gears (to start thinking in a new way, more quickly than before) [MED: 1371], to switch over (to stop doing one thing) [MED: 1516], to switch off (to stop thinking about smth) [MED: 1516]

Механическая когнитивная модель My problem is like a machine. The engine of my idle mind operates mechanically and automatically. It corrodes and gets very rusty. I gear up to deal with my problem. I accumulate a working knowledge of the problem. I study the nuts and bolts of the problem. I try to understand wheels within wheels of my problem. I begin to get a handle on the problem. It turns me on to the problem. My mind clicks into

gear. I set the thinking in motion and take measures to accelerate it. My mind works like a well-oiled machine. It generates new ideas. I find the mainspring of my problem. There is some friction between various aspects of the problem. I become too wound up. I shift gears and try to short-circuit the process. The situation becomes highly charged. I must give vent to my emotions. I have my safety-valves and outlets from pressure at work. I just switch off or switch over to another subject. I take a break to recharge my batteries. Then I transmit my ideas to people.

Представленная когнитивная модель может быть иллюстрирована литературными метафорическими употреблениями. Так, концепты 'to transmit', 'to generate', 'to charge', 'to work automatically' и 'to give vent' иллюстрируют представление о познании как о процессе качественного изменения от нерабочего состояния к рабочему.

Ex.: "Metaphor is not simply a figure of speech, a departure from literal meaning, it's the invisible engine behind language and thought. It is by means of metaphor that we generate new perceptions of the world" [De Risio 2004: 54];

Ex.: "Can we eliminate the impression of menace by changing the feeling with which it is charged?" [Brook 1998: 148];

Ex.: "The air felt electric, charged with opinion. Collins let the voltage build glancing pointedly over the top of his half-glasses at Harley's hidden hand" [Spcncer 1990: 381];

Ex.: "Individual acts of communication are assumed to succeed on the grounds of an obvious transparency of the signs, whose meanings conform perfectly to the communicative intentions of the speakers and accurately transmit them to the occasional addressees" [Prandi 2004: 8];

Ex.: "My mind is a piece of machinery. I want to make it go slowly so I can look at it - not spin with tremendous speed so I can't see it, nor just stand still so I don't see how it works. Thought acts automatically" [Spencer 1994: 85];

Ex.: "Cage's idea of a musical body is one in which the free play of differences are given vent and let be without interference" [Cavell 2007: 195].

Субстантивные метафоры, привлекающие концепты механической сферы 'motor', 'outlet', 'boiler' и 'safety valves', составляют субстанциальные базисы, признаки которых служат основным компонентом моделируемой ситуации.

Ex.: "At leisure time your mind is a motor operating without its load" [Carnegie 1998: 50];

Ex.: "Elliot pursues the argument to its logical end; that is, poetry not an emotional outlet but an escape from emotion" [Harris 2003: 116];

Ex.: "I built up tension inside me until I became a boiler without a safety valve" [Carnegie 1998: 93].

В приведённых примерах предмет, являющийся объектом сравнения (мотор, клапан, бойлер), рассматривается в признаковой привязке (работать, наращивать давление). Вместе с тем, если говорить о сфере сознания, зачастую не существует конкретного референта, к которому возможно было бы применить значение терминов. В данном случае можно говорить о том, что эпифора «превышает» свои права, описывая то, чего нет в природе. Концептуальное ассоциирование в механической сфере может сопровождаться

расширением концептуальных связей по типу: «целое-часть» (emotional + outlet; mind + without a safety valve; differences + are given vent); оценка качества (on-line and off-line + thinking); субординация (MIND > is a boiler; MIND > is a motor); уточнение функциональных связей (to transmit + meanings; to generate + new perceptions).

Авторские примеры немногочисленны и далеки от детализации, не все возможные слоты (35 метафор механической концептосферы) задействуются носителями языка для метафорического описания концептов. В качестве примера приведём компьютерную образную схему из 5 метафорических единиц «MIND > COMPUTER», рисующую процесс когниции как «трансформацию» черпаемых из «компьютерной программы» памяти сенсорных данных, (состоящую).

Ex.: "The linguist Derek Bickerton has proposed similar idea. He contrasts two basic modes of thinking that he calls on-line thinking and off-line thinking. On-line thinking focuses on the immediate environment. He defines on-line thinking as computations carried out in terms of neural responses elicited by the presence of external objects. Our affective responses are automatic and involuntary. The act of explanation itself introduces another level of consciousness which enables one to delay an immediate response to environmental inputs" [De Risio 2004: 53].

Развёрнутая образная схема утверждает, что «программное обеспечение» человека тождественно компьютерному. Мы полагаем, что метафорическое соположение двух сфер (компьютерной и ментальной) актуализирует неоднозначные, дискутивные и нелестные для человеческого существа импликации. Компьютерная метафора приписывает мышлению алгоритмический (т.е. строго предсказуемый) характер. Известно, что «...творчество базируется на обширных сведениях о внешнем мире, на развитии от детства до зрелости, на способности понимать противоречивое, на знании культурных ценностей, на осознании себя, на способности к игре, на любознательности, на неустанной способности быть довольным или раздражаться своим мыслям, высказывать мудрые суждения» [Когнитивная наука 1991: 51]. Лингвисты обоснованно полагают, и с ними нельзя не согласиться, что «...кибернетическими понятиями следует пользоваться осторожно, не вульгаризируя фундаментальные научные положения посредством прямого наложения их на любую ситуацию» [Залевская 2005: 14; Научное творчество 1988].

Растительная концептосфера содержит как катахрезы (lattice molecular structure, a lattice steel tower, branch line и др.) [ODPED: 10, 263, 34], так и 27 растительных метафор с изменением семантического класса исходного значения по типу «ПРЕДМЕТ > КОНЦЕПТ» [CDQ; LDCE; MED] (фрейм 'Plant', таблица 2). Когнитивно-семантический анализ позволил сформулировать концептуальную метафору «IDEAS > PLANTS» и ряд подчинённых ей концептуальных метафор, находящихся с центральной в гипо-гиперонимических отношениях. Это метафоры типа «MIND > SOIL», «MOLRALE > DECAYED SUBSTANCE», «INTEREST > PLANT», «BEGINNING OF A PROBLEM > THE BUD», «SOCIETY > JUNGLE», «TO

READ > TO PLOUGH», «KNOWLEDGE > TREE», «DIFFICULTIES > THORNS», «PREJUDICE > DEEP ROOTS», «IDEAS > SEEDS», «RESULTS > FRUITS (CROPS)» и др. В растительной когнитивной модели актантом является когнитивный субъект — человек ("I"). Он совершает действия: «культивирует» незрелый ум, избавляется от «глубоко укоренившихся» предрассудков, «насаждает» любовь к знаниям, находит «зерно» истины. Со временем «зрелый» ум «расцветает», идеи «вызревают» и приносят «плодотворный» урожай.

Таблица 2

Слот 1 (имя фрейма): Plant

Слот 2 (предикаты начала процесса): То blossom (to develop and become more successful) [MED: 147], to cultivate (to develop smth such as an attitude or ability) [MED: 359], to flourish (to develop well and be successful) [LDCE: 540], to plant (to introduce an idea in someone's mind) [MED: 1135] Слот 3 (предикаты содержания процесса): То nip in the bud (to prevent something from becoming a problem) [MED: 1010], to plough through (to read all of smth, even though it is boring) [LDCE: 1081], to separate the wheat from the chaff (to choose the good and useful things and get rid of the others) [LDCE: 1629]. to weed out (to get rid of things that are not good) [LDCE: 1622] Слот 4 (предикаты конца и результата процесса): То dccay (to become gradually worse in quality) [MED: 381], to yield (to produce smth useful as information) [MED: 1735], to wither away (to become weaker and smaller and then disappear) [MED: 1716]

Слот (№ 5) (характеристики): Barren (without any useful or positive features) [MED: 106], full blown (in its most developed form) [MED: 607], fertile (a fertile mind is able to produce good ideas) [MED: 546], fruitful (producing good results) [MED: 605], mellow (gentle and wise because of experience) [MED: 938], thorny (difficult to deal with.) [MED: 1557]

Слот 6 (актант): I, a man, a person Слот 7 (место): Jungle (a situation in which it is difficult to become successful) [LDCE: 767]

Слот 8 (инструменты): Grain (a small amount of a quality or feeling) [MED: 655], kernel (the most important part) [MED: 824], seeds (smth that makes a new situation develop) [LDCE: 1290] Слот 9 (объект): Branch (one part of a large subject) [MED: 168], bunch (a large amount of) [LDCE: 167], crop (things that happen at the same time) [LDCE: 323], fruits (the good results) [MED: 605], harvest (something that has been collected) [MED: 689], root (a basic cause or idea) [MED: 1295]

Растительная когнитивная модель

My problem is like a plant. At first my mind is barren. My moral and spiritual standards decay gradually. My interest withers away. Many of my problems stem from my attitude. I need to nip this attitude in the bud. I have to be tough because it's a jungle out there. I cultivate a more caring attitude. I'm curious by nature. I plough through books. I study different branches of knowledge. There's the usual crop of

problems to deal with. There's a bunch of thorny questions to answer. Someone has planted ideas in my mind. I weed out deeply rooted beliefs. I separate the wheat from the chaff. The seeds of ideas fall on the fertile ground. My confidence continues to flourish. It yields solutions to my current problems. My mind grows mellow with age. My efforts prove fruitful. I find more than a grain of truth. There may be a kernel of wisdom in what I find. It blossoms into a full blown solution. There's a rich harvest of knowledge. I relax and enjoy the fruits of my labour.

Представленная когнитивная модель осмысления знания может быть иллюстрирована литературными метафорическими употреблениями. Так, концепты 'root', 'kernel', 'plant', 'seed', 'outgrowth' и 'hybrid' иллюстрируют представление о том, как может быть структурировано знание. Когнитивные концепты — новые идеи «вырастают» в полноценные теории из «семян» идей. При этом имплицируется, что познание - это активный процесс, в котором личность ищет знания подобно тому, как корни нащупывают водные источники и пробиваются к ним. Характерно то, что в отличие от технических когнитивных моделей, знания предстают не как нечто раз и навсегда заданное, это могут быть и качественно изменяемые, «гибридные» формы идей и концепций.

Ex.: "То be sure, the builder of the first mechanical clock had no idea what he had wrought. But that is often the way of technological advance: the plant cannot be envisaged from the seed" [Landes 2000: 8];

Ex.: "The most important change takes place in Liza's subjectivity, a change that grew out of her new sense of her body's force. From that kernel of change grew an effective, positive self that engages with others on equal ground. Much like a root seeking water, her expanding self pushed its way through the barriers of inequality." [Crowley 1999: 102];

Ex.: "This project is an outgrowth of my doctoral dissertation" [Prinz 2002: 9];

Ex.: "McLuhan, furthermore, embodied his insistence on the hybridity of forms within the dynamic of the laws of media." [Cavell 2007: 139].

В растительной концептосфере есть и обозначения действий - это глаголы 'to yield' и 'to wither away'. При этом, они непременно оказываются связаны с растительным субстанциональным базисом - концептом 'plant'. Базис имплицирует, что понимание когнитивного концепта может «дать плоды» или может быть сведено на нет, «увянуть» от избытка информации.

Ex.: "The planet has become an anti-environment, an art form, an extension of our consciousness, yielding new perception of the new man-made environment" [Cavell 2007: 95];

Ex.: "Simplicity is not simple to achieve; it is the end and result of a dynamic process that encompasses both excess and gradual withering away of excess" [Brook 1998: 74].

Растительная концептосфера содержит и качественные метафоры, привлекающие концепты 'fruitful' и 'fertile'. Они позволяют метафорически описывать процесс выявления, уточнения и осмысления знаний.

Ex.: "The obscurity of what Needham calls one of the most important turning-points in the history of science has been a fruitful source of legend and speculation" [Landes 2000: 48];

Ex.: "The implications of such misreadings provided a fertile ground for novelists" [Bachelor 2005: 10].

Концептуальное ассоциирование в растительной сфере может сопровождаться уточнением и расширением концептуальных связей по типу: субординация (PLANT > project + is an outgrowth; PLANT > hybridity of forms); оценка качества (fertile ground + for novelists); уточнение функциональных связей (withering away + of excess). Авторские примеры далеки от детализации и не все возможные слоты (27 метафор растительной концептосферы) задействуются для метафорического описания концептов. В примере эвристический потенциал равняется 7 единицам (the seed + to sow + to plant + in a fertile (ground) + to grow + strangling jungle weed) и позволяет описать идею как некое «зерно», которое попадает на благодатную «почву» ума человеческого и «вырастает» в гигантский тропический «сорняк», если ему только дать волю.

Ex.: "The seed Dr. Lisle had sown had grown into a giant, strangling jungle weed inside her head." // "Amanda was clearly no fool, but neither were these detectives, so she could only hope that no accidental word of Amanda's would plant a seed in their fertile minds" [Plain 1995: 144, 255].

Энциклопедические сведения исторического и культурного характера подкрепляют вывод о значимости растительной концептуальной модели. Главный признак растительной концептосферы - естественный и непрерывный процесс развития - динамичное изменение структуры растения [БСЭ т. 23: 467]. Растительная метафора уходит своими корнями в античность, ещё Гомер уподобил «листьям» поколения людей [CDQ 1993: 170], а Б. Паскаль сравнивал человека с мыслящим «сорняком». В английской картине мира существует и концептуальная метафора «CULTURE > PLANT», описывающая самодостаточные и неповторимые локальные цивилизации, проходящие сходные этапы «роста, созревания и гибели» (J1. Клагес, А. Тойнби, А. Кробер). Э. Тэйлор уподоблял культуру растению (англ.: plant), которое чаще распространяется, чем развивается. А. Тойнби сравнивает европоцентризм с волшебным «бобовым стебельком», который «...пробил землю и растёт вверх, не давая отростков и не ломаясь под тяжестью собственного веса, пока не ударится головой в небосвод» [Иконникова 1998: 106].

Развёртывание образной схемы - базовый когнитивный механизм, которым сознательно пользуются учёные и философы для глубокого осмысления концептов. Историки науки Г.И. Грубер и К. Бодекер на основе анализа записных книжек Ч. Дарвина показывают, как формировалась мысль учёного. В его размышлениях происходила дифференциация растительного концепта 'plant'. Так, Ч. Дарвин, модифицирует представление о природе как о ветвящемся растении. «Ч. Дарвин, в частности, пишет, что 'plant' — не подходящая метафора оттого, что растение укоренено в одном месте, имеет центральный ствол, а ветви всё утончаются ближе к концам. Всего этого нет у

морской водоросли (англ.: weed), не имеющей одного ствола, одного места начала произрастания и всё разбегающейся в своих отростках. Позже он добавляет, что дерево должно быть заменено метафорой коралла (англ.: coral), основание которого мертво. Каждый новый вариант не опровергает предыдущий, но проливает свет на ту черту, которая упущена в предыдущей метафоре. Реконструкция метафор поощряет анализ концептов» [Gruber and Bodecker 2005: 263-265]. Растительная метафора вездесуща и является «универсальным образцом описания категорий нефизических областей» [Salvedra 1998: 121-211].

Как показало исследование, количество метафорических единиц (эвристический потенциал) в развёрнутой образной схеме варьирует от минимального (единичная метафора) до максимального (ряд развёрнутых метафор родственной тематической области: «7±2 лексических единиц»). Число «7±2» соответствует современным когнитивным тенденциям изучения явлений сознания и памяти [Bristol 2006; Cohen 1986; Rumelhart 1980; Schank 1982]. «Дж. Миллер предположил, что в памяти удерживается неизменное число единиц, совокупность которых была названа шэнком (англ.: chunk). Объём шэнка у взрослого человека является фиксированным, будь то единицы визуальной информации (буквы) или слуховой. Этот объём стал известен как «магическое число», равное «7±2» [Солсо 2002: 86-87]. В диссертации делается вывод, что даже сравнительно небогатая по своему эвристическому потенциалу образная схема, благодаря метафорическому «сдваиванию» денотатов, обладает свойством «экономить» когнитивные усилия, облегчать понимание и транслировать культурные ценности от индивида к индивиду, от поколения к поколению, от нации к нации.

Образно-ситуативная диафора - это «денотативное, символическое (референциальное) соположение дискретных образов для формирования целого, отличного от частей» [Уилрайт 1990: 285]. Ф. Уилрайт считает диафоры «высочайшими образчиками метафор». В примере (I applaud her for having courage to refuse [OALD: 61]) рисуется образ собеседника «аплодирующего» девушке за её смелость. Образ со-положены ситуации одобрения, но не входят в неё. Это особый случай неоднозначности, при котором в контексте «слова имеют и новые и первоначальные значения» [Дэвидсон 1990: 177].

Диафоры представляют собой «...удобный способ обиняком высказать своё мнение, когда оно расходится с мнением других» [Блэк 1990: 153]. В следующих примерах диафоры, нарушая грайсовский постулат ясности, позволяют образно высказаться о том, о чём сказать открыто, прямым текстом, было бы равносильно нанесению обиды, оскорбления. Отношение к сыну (его имя Джин), сказано в примере, разнится у матери (её имя Алисия) и у бабушки (её имя Харриет). В примере концептуальная метафора «CHARACTER > ELEMENT (OF NATURE)» развёртывается в образную схему с помощью ряда элементов (the storm + the light + to shine + in the darkness). Диафора выполняет не эвристическую функцию раскрытия сути понятия, а эмоционально-оценочную функцию, амелиорирует представление о сыне, позволяет избежать прямого именования «неудачник», «неприятности».

Ex: "But over Jean their ranges of tolerance, their levels of expectation were very different. No matter how serious the storm, Harriet saw a light shining in the darkness. Alycia had begun to feel that maybe Jean was the darkness." [French 1990: 283].

Словесное воплощение диафоры - это «сентенциальная метафора, т.е. не вызывающее возражений предложение, употреблённое в несоответствующем контексте (John's roof is good)» [Миллер 1990: 267]. Поиск смысла диафоры сосредотачивается не столько в слове, сколько во всём предложении или шире, в контексте. Диафоры могут не иметь смысла «вне широкого контекста речевого акта, т.е. учёта того, кто говорит и слушает, каков их социальный статус, речевые намерения» [Лакофф 1990: 395]. Механизм диафоры - особый ментальный механизм, выраженный в соположении нескольких образов-посредников, создающих новое значение. В результате в сознании «...возникает сложный образ из группы элементов без предикации, когда представления об обоих субъектах бытуют одновременно» [Блэк 1990: 168]. Можно сказать, что между образами-посредниками в диафоре существует «связь презентации, а не репрезентации» [Уилрайт 1990: 89]. Благодаря такому особому способу «видения» мира диафора лишь намекает на возможное объяснение [МакКормак 1990: 382]. Диафора «...образна, но она не описывает частностей, семантически насыщенна, но не эксплицитна» [Арутюнова 1990: 28].

Основание диафоры - «образ из множества неограниченных свойств, фактов и пропозиций» [Дэвидсон 1990: 191; Миллер 1990: 273], синкретично выражающих разнообразные аспекты человеческого опыта [Бикертон 1990: 301]. Диафора - это «открытое» метафорическое высказывание [Серль 1990: 339]. Образ, лежащий в основе диафоры, имеет интересное свойство - труднее осознать то, что выражено в образном высказывании, чем то, чего в нём нет. Пример из жизни успешного делового человека и его семьи - на рождество жена просит его «сделать передышку» (to catch a breath). В это понятие вложено так много, что перечислить дословно, в чём нуждаются забытые отцом семейства жена и дети означало бы упустить что-то. Каждый вложил бы в это понятие своё - дети хотели пойти с папой в Диснейлэнд, жена - в театр, взрослый сын - поехать на рыбалку и пр.

Ex: "What about me and the children? Red, you never catch your breath. You complete one deal, and no matter how spectacular, it's never enough. // He was always in motion, fighting time, promising himself that tomorrow would bring a chance to breathe." [French 1990: 111].

Особенностью диафоры является также то, что сополагаемые элементы изоморфны («не странны») [МакКормак 1990: 368]. Так, если в эвристически-познавательной эпифоре (to absorb information) удалённость параметров максимальна, что позволяет легче обнаружить сходство, то «...содержание диафор модифицируется в результате уяснения сходства» [Уилрайт 1990: 89; Ричарде 1990: 65]. Метафорическое значение диафор оказывается производным от двух сходных, сопоставимых, минимально удалённых сфер опыта (Не is such a warm person). В примере героиня Электра с возрастом начинает рассуждать

здраво. В одной связке употреблены близкие понятия «стареть» и «взрослеть» (to get older + to grow up) и это заставляет рассматривать одно из них образно.

Ex: "What filled her now was not mischief and daring but a sense of self-importance. Getting older meant growing up to Electra." [French 1990: 255].

Удалённость параметров минимальна также и в диафоре (to grow warmer) со значением «обстановка накалилась». Именно близость параметров теплоты комнаты и теплоты эмоций акцентирует различие и заставляет искать в казалось бы буквальном выражении скрытый, образный смысл.

Ex: "Не could feel the cardinal's anger. The prelate's wit and understanding had been replaced by impatience and disbelief. The room grew warmer." [French 1990: 389].

Что касается «презумпции истинности» диафоры, то её особенность состоит в том, что «...немыслимость, неприемлемость, абсурдность, ложность и неправдоподобие диафор неочевидны, не сразу бросаются в глаза» [Бикертон 1990: 287; Бирдсли 1990: 215]. «Ничто не страхует нас от буквального понимания и не заставляет нас сразу понять диафору как образное выражение» [Дэвидсон 1990: 186]. Этому способствует тот факт, что с синтаксической точки зрения диафора занимает начальную позицию в предложении, повышая степень коммуникативного динамизма высказывания. При помощи намеренного разрушения «презумпции истинности» создаётся эффект неожиданности. Приведём пример. Супруг приходит домой не в духе и на вопрос жены отвечает, что у него была «жестокая схватка» (a knock-down fight) с родным братом. При нормальном положении вещей такого быть не должно. Картина мира реципиента (жены) рушится, так как подорвано представление о том, каковы должны быть родственные отношения. Эффект неожиданности достигнут и лишь в следующем высказывании (we had a verbal fight) логическая связность восстанавливается с появлением элемента «verbal», объясняющего, что схватка была словесной.

Ex.: "It was bad,' he said gloomily. 'We had a knock-down fight. Oh, a verbal one, but it was bad. He attacked me as if he had caught me robbing him." [Plain 1995: 162].

Критерием отграничения диафоры от буквального высказывания А. Ричарде считает приемлемость - подразумевается, что человек «...так поступать не должен» [Ричарде 1990: 65]. Пример из жизни аристократов в одном контексте упоминает их любовь к охоте и «охоте». Естественно, что буквальное понимание диафоры было бы неприемлемо, так как в нашем мире не принято охотиться на живых людей, тем более на симпатичных молодых девушек. Охотничий термин «добыча» (prey) должен интерпретироваться образно-фигурально как новая влюблённость, новый роман.

Ex: "Where's Daphne,' I remember asking one peer. 'Oh, she's stalking in Scotland,' came the reply (the prey wasn't specified). / Harry's ancestors lived on what they shot, hunted and fished. It is easier to land your prey, whether it be a girl in London or a salmon on the Tay if you blend with your background." [Cooper 1980: 189, 274].

Диафора обладает возможностями развёртывания образа - «стремление породить предложение, целиком состоящее из слов-метафор, приводит к созданию пословиц, аллегорий или загадок» [Блэк 1990: 155]. Так, к примеру, в развёртывании образной схемы (to open hearts) участвуют два элемента, вместе составляющие фразеологический оборот со значением «завоевать симпатии».

Ex: "His soft, round face had clean, chiseled features and his smile had opened more doors and hearts to him than any flowery words" [French 1990: 21].

При этом важно, что поскольку образы в диафоре всего лишь со-положены ситуации, а не предицируются, они развиваются непротиворечиво и логично. В связи с этим диафоры как когнитивный инструмент, выигрывают по сравнению с эпифорами, поскольку они обладают «...большей областью референции и придают внутреннюю связность (англ.: cohesion) большим текстовым фрагментам» [Анкерсмит 2003; Johansson 1993: 28-30]. Примером тому -диалог двух мам, одна из которых (домохозяйка Саманта) прилагает все силы, чтобы воспитать гениального сына (его имя Захария), а другая работающая мама, которой некогда заниматься со своим малышом. Ситуация диалога развивается на первом плане, а на втором плане разворачивается образная схема «спортивный поединок» и даже ведётся счёт (fifteen-love, thirty-fifteen) удачным высказываниям мам. Образно-ситуативная диафора со-положена реальности и даже вынесена в скобки, она непротиворечива и может развёртываться сколь угодно долго.

Ex: "At plonk-and-pate-tasting-of-old-socks-parties beloved by the upper-middle classes, you can hear the battle raging. Samantha Upward who, in spite of having a degree, believes in staying at home to raise little Zacharias 'creatively', is talking to a career mum:

SAMANTHA (who knows one is never regarded as a cabbage if one's 'intristed' in other people): How's the job?

CAREER MUM: Oh, exhausting. I had to lunch George Best on Monday, look after Graham Greene 11 week, then we had a press party for Isherwood last night. (Fifteen-love to Career Mum).

SAMANTHA: And how's Damian?

CAREER MUM: All right, I think. How's the baby? (Not being round much she doesn't know Zacharia's name.)

SAMANTHA: Oh, he's just finished Alice in Wonderland. Simply couldn't put it down. I do recommend flash cards. And he can already beat Gideon at chess. We're a bit worried he's a Gifted child, but you can't really tell at two. (Thirty-fifteen to Samantha.) [Cooper 1980: 18].

Большое значение в диафоре играет образ. Диафора «...особенно тесно связана с образным употреблением слов, когда в контексте метафоры имеют как новое, так и своё первичное значение» [Дэвидсон 1990: 180]. В образно-ситуативной диафоре границу между буквальным и метафорическим значением нельзя считать полностью стабильной и постоянной. Об этом рассуждал А. Ричарде, предлагая ответить на вопрос: слово «нога» у шимпанзе или человека с деревянной ногой употреблено метафорически или буквально? Быть может, у шимпанзе четыре ноги? Или это руки? [Ричарде 1990: 60]. Скорее всего, слово

может одновременно выступать в своём прямом и переносном значении. Диафора - это «стереоскопическое» видение, т.е. способность видеть две различные точки зрения в одно и то же время (I was your shadow). В диафоре прежняя категоризация не нарушается новым сближением, она «сопротивляется», но не сдаётся, удерживаясь в памяти до окончательного прояснения ситуации [Рикёр 1990: 428]. Интересен следующий пример «метафоро-подобного» выражения. В джунглях пастор и группа местных детишек наблюдает прилёт серебряной птицы. Значение такой «подвешенной», неопределённой метафоры определяется при дальнейшем прочтении текста. Первое видение - дано глазами детей, которые никогда не видели самолёта. И лишь в следующий момент читатель осознаёт, что на воду сел небольшой металлический гидроплан, лишь образно поименованный «серебряной птицей» (silver bird).

Ex.: "The children were already mushrooming around the narrow quay as he approached the river. Heads bobbed for a view as hands waved gaily at the bright silver bird squatting in the dark waters. Brother Andrew had never seen so new plane, nor did he recognize the call letters on its rudder." [French 1990: 127].

Читателю предлагается несколько претендующих на истинность «картин» мира - картина мира наивных детей и картина мира опытного пастора. Всё зависит от нашего согласия считать ту или иную метафорическую трактовку истинной, подобно тому, как от «взаимной договорённости зависит наше решение обозначать температуру кипения 80, 100 или 212 градусов» [Бакрадзе 1981: 249; Серль 1990: 331]. Сходный пример соседствующих картин мира содержится и в следующем отрывке, где рассказано о «морской» обстановке пивного бара с потолком украшенным раками, которые после пары кружек начинают «ползать сами». Здесь соседствуют две картины мира - трезвого и пьяного человека. То, что невозможно в одной, вполне допустимо в другой, но всё зависит от согласия читателя глядеть на мир «нетрезвым» взглядом.

Ex: "A ship's bell summons people to dinner, and the nautical motif is maintained by a bar in the corner with a straw ceiling covered in lobsters. After a few drinks they crawl by themselves." [Cooper 1980: 223].

Механизм дифоры — это денотативное, символическое (референциальное) соположение дискретных образов, сопровождающееся двойной актуализацией, обыгрыванием как буквального, так и переносного значения фразеологической единицы. Стилистическим актуализатором становится контекст, а также стилистический приём зевгмы (Zeugma), в которой глагол использован с двумя объектами (The bread was baking and so was 1), помогая избежать «увядания» основного значения. [Арсентьева 2006: 86]. В примере обыгрывается фразеологический оборот (to lift the burden). Муж, который почти не бывает дома из-за занятости, помогает жене донести покупки. При этом, двойная актуализация помогает показать, что жена чувствует не только физическое, но и моральное облегчение.

Ex: "The burden lifted from her was more than the weight of the groceries. She couldn't remember the last time Red had been to the house - years." [French 1990: 155].

В диафоре немаловажную роль играет такая когнитивная способность, как чувство юмора - это умение удержать в памяти одно значение слова/словосочетания, в то время, как в процессе восприятия комического текста восприятие переносится на другое значение, и возникает чёткое осознание их несоответствия. К примеру, неуместно было бы сказать «Это был гениальный поступок», глядя на осколки только что разбитой драгоценной китайской вазы - тут нужна юмористическая пере-интерпретация для того, чтобы значение высказывания было противоположно его буквальной форме [Серль 1990: 337]. Итак, ситуативно-референциальное соположение нескольких дискретных образов в диафоре способствует созданию игры слов, эффекта иронии, сарказма в пословицах, аллегориях и загадках.

В заключении подчёркивается, что метафоризация, как способ концептуального формирования и концептуальной трансформации, реализуется в когнитивно-семантически обусловленную систему. В диссертации пересмотру подверглись старые концепции многозначности, изучавшие метафорическое членение лексики. Так, отечественные авторы (Н.Д. Арутюнова, Г.Н. Скляревская и др.) предлагают типологии метафор различных областей (предмет, животное, человек, физический мир, психический мир, абстракция); выделяют рубрики, позволяющие систематизировать денотаты, относящиеся к одной семантической сфере; детально рассматривают их семантические различия, приходя к выводу о том, что совокупность языковых метафор с незначительными лакунами покрывает все семантическое пространство языка. В свою очередь, зарубежные авторы (Дж. Лакофф, М. Джонсон, Дж. Фоконье и др.) обращаются к метафоре, как к когнитивному явлению, изучение которого помогает уяснить суть речемыслительной деятельности и устройство концептуальной системы человека. Они выделяют ряд идеализированных когнитивных моделей и концептуальных метафор, предлагая свою классификацию (структурные, онтологические, ориентационные, метафора «канал связи», передача информации, контейнер, конструирование). Как нам представляется, эта классификация является несколько неполной и противоречивой. Во-первых, она выводит природу конкретных концептосфер на уровень чрезмерного обобщения, в котором такие ориентационные метафоры, как «верх/низ», «внутри/снаружи», «впереди/позадн», лишены всякой предметно-материальной специфики. В такой классификации под одну категорию ориентационных метафор подпадают различные метафоры. Во-вторых, трактовки метафоры канала связи и конструирования являют собой частный случай более общей структурной метафоры. В-третьих, остаётся неясен статус всеобъемлющей группы онтологических метафор. Проведённый нами когнитивно-семантический анализ метафоризации показал, что в основе комплексных, не единичных метафор лежит когнитивный образ, который практически совпадает с первичным значением слова. Нами также выявлено, что ставшее классическим лакоффское описание того, как образные схемы структурируют телесный и пространственный опыт, недостаточно, ибо оно содержит ряд концептуальных метафорических переносов типа «TIME > MONEY», «ARGUMENT > WAR» и

разрозненных примеров к ним, не связанных в единую логическую последовательность. Предложенная нами новая типология метафор в зависимости от их когнитивно-семантических оснований позволяет совершенно по-иному взглянуть на процессы метафоризации, чётко отграничить метафоры по степени их эвристичности, определив, какие именно варианты метафоризации (как было нами установлено, это эпифора и диафора) в большей мере способствуют концептуализации нового в процессе вторичной номинации.

Для достижения поставленной в исследовании цели потребовалось разработать методику сопоставления способов презентации знаний в терминах фреймов, идеализированных когнитивных моделей и развёрнутых образных схем; описать ключевые параметры выделения оснований метафоризации, критерии идентификации переносного значения; достроить выявленные в каждой предметной сфере концептуальные метафоры до целостных когнитивных моделей и выявить их эвристический потенциал; проследить, как и насколько полно в высказываниях носителей английского языка происходит развёртывание образных схем. Комплексное, когнитивно-семантическое изучение метафоризации потребовало доработки терминологического аппарата теории метафоры. В этих целях нами был предложен ряд новых терминов. Во-первых, нами было предложено именовать «не единичными» метафорами основанные на категориальном вложении метафорические под-образы (англ.: sub-images) или добавочные образы, группирующиеся вокруг базовой метафоры, и связываемых ассоциативным мышлением в единую «метафорическую цепь» (англ.: metaphoric chain). Во-вторых, новым явился предложенный нами термин «развёртывание образной схемы», трактуемый как обладающий особой эвристической силой и информационной ёмкостью комплексный перенос уже имеющегося знания на новые, малоизвестные фрагменты действительности. В третьих, нами термин «эвристический потенциал» - это семантическая ёмкость образной схемы (идеализированной когнитивной модели), выражающаяся в количестве конвенциональных языковых выражений, кодирующих концептуальную метафору.

В связи с этим, в диссертации выдвинута и обоснована гипотеза о том, что располагая специфическим набором признаков, различные семантические сферы в каждом отдельном случае предлагают свой особый арсенал для развёртывания образных схем, варьирующих по уровню содержательности. Как показало исследование, количество метафорических единиц в развёрнутой образной схеме может быть как минимальным (единичная метафора), так и максимальным (ряд метафор родственной тематической области, насчитывающий 7±2 лексических единиц). Число «7±2» соответствует современным когнитивным тенденциям изучения явлений памяти, постулирующим, что её объём является константой, и, если количество информации превышает пропускную способность памяти, то «лишняя» информация теряется. На примере концептуальной метафоры «SUCCESS > LADDER», привлекающей лексику домостроительной концептосферы, мы показываем развёртывание образной схемы (Не always had to do more, better,

REACH the NEXT RUNG on THE LADDER. Now he was forty four years old and nothing had changed inside him - the ladder had always had AN EXTRA RUNG, and he couldn't afford TO STOP for fear he would FALL) и измеряем её эвристический потенциал, который содержит 6 единиц (to reach + the next rung + ladder + extra rung + to stop + to fall).

Исследование эвристического потенциала позволило нам прийти к выводу о том, что каждая концептосфера обладает специфическим, именно ей присущим (англ.: inherent) эвристическим потенциалом и возможностями приложения к новой сфере. Например, если в дорожной сфере базовая логика предполагает достижение цели (to go a long way, to reach a point), мореплавательная концептосфера обладает несколько иной базовой логикой: это умелое «маневрирование», «навигация» среди возникающих трудностей и проблем (to launch, to navigate и to collide), а для жилищной сферы характерна упорядоченность, согласованность частей целого и некоторый «предел» (ceiling), отсутствие перспективы развития. Мы пришли к выводу, что знание эвристического потенциала позволяет учесть нереализованные концептуальные возможности. Это подтверждает бытующая в английском языке метафорическая номинация 'the glass ceiling' (букв.: стеклянный потолок) -отсутствие возможности для женщин продвигаться по службе выше определённых должностей.

Нами установлено, что в различных вариантах метафоризации, в зависимости от типов оснований, происходит либо словесное приравнивание предмета предмету (coat tree, book jacket, conveyor belt - номинативная метафора или катахреза), либо приравнивание признака признаку (She gave him A VERBAL nudge - эпифора), либо приравнивание ситуации к ситуации (Не could feel the cardinal's anger. The room grew wanner - диафора) при осознании их двуплановости. В зависимости от вариантов метафоризации (антропоморфизм, катахреза, метонимия, эвристически-познавательная эпифора, образно-ситуативная диафора) варьируют возможности развёртывания образных схем. Интерпретация переносных значений на базе образа первичного значения и окружающего контекста осуществляется с различной степенью полноты, развёрнутости и логичности. Так, если эпифоры представляют собой явные, когнитивно значимые, наталкивающие на эвристические ассоциации сравнения и уподобления, то иначе дело обстоит с диафорой. В диафоре (We had a knock-down fight. Oh, a verbal one) мы анализируем механизм «семантической двуплановости», благодаря которому говорящим удаётся с помощью метафор сообщить нечто большее, при том, что говорится не то, что на самом деле имеется в виду. Нами делается вывод о том, что для диафоры важную роль играет такое основание её языкового бытия, как презумпция истинности. Диафора семантически двойственна и адресат речи должен понять небуквальный смысл и увидеть источник-образ (source), чтобы восстановить конечный смысл (target).

В диссертационном исследовании мы пришли к выводу о том, что метафоризация, как способ формирования значений, реализуется в виде когнитивно-семантически обусловленной системы. Системность

обеспечивается наличием у различных когнитивных моделей и образных схем эвристического потенциала, поддающегося описанию и исчислению в терминах фреймовой семантики. Исследованные основания метафоризации по-разному реализуются в различных вариантах метафоризации (катахреза, метонимия, антропоморфизм, эпифора, диафора), что свидетельствует о том, что метафорическое описание мира при помощи концептуальных систем содержит много различных способов понимания действительности, что является естественным отражением вариативности, нелинейности человеческой когниции. Знание оснований метафоризации может сыграть важную роль в разработке новых когнитивных методик, которые так необходимы в научной деятельности, требующей нахождения верного метода, угла зрения, внутренних путей развития теории. Это, в свою очередь, позволит выбирать наиболее удачные «маршруты» в лабиринте решения познавательных задач. Метафорические описания личностных и семейных проблем способны оказать содействие психологам в решении проблемных ситуаций. Обращение к эвристическому потенциалу предметных концептосфер - ценный с точки зрения обучения английскому языку способ систематизации и запоминания целых семантических сфер.

Ш.ОСНОВНЫЕ НАУЧНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИОННОГО ИССЛЕДОВАНИЯ Монографии

1. Панкратова, С.А. И снова о метафоре: Когнитивно-семантический анализ: монография/ С.А. Панкратова, C.B. Киселёва. - СПб.: Астерион, 2013. ISBN 978-5-00045-016-1. - 6,35 п.л. / 6,35 п.л.

2. Панкратова, С.А. Когнитивно-семантические механизмы метафорического выбора: монография/ С.А. Панкратова. - СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2009. ISBN 978-5-8064-1455-8. - 6,4 п.л.

Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК России

3. Панкратова, С.А. Метафорическое осмысление когнитивных концептов в терминах фреймовой семантики // Известия Волгоградского государственного педагогического института. Серия «Филологические науки». - 2010. - № 10 (54). / С.А. Панкратова. - Волгоград: Изд-во «Перемена», 2010. - С. 28-32. - 0,31 п.л.

4. Панкратова, С.А. Поиск метафорической альтернативы механистическому взгляду на мир // Вопросы когнитивной лингвистики. - 2009. - № 2. / С.А. Панкратова. - Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2009. -С.142-150,-0,56 п.л.

5. Панкратова, С.А. Момент озарения-инсайта как подтверждение верности метафорического выбора // Вестник Вятского гос. гуманит. ун-та. Филология и искусствоведение. - 2009. - № 1 (2). / С.А. Панкратова. -Киров: Изд-во ВятГГУ, 2009. - С. 65-69. - 0,31 п.л.

6. Панкратова, С.А. Когнитивно-семантические аспекты метафорического

моделирования // Известия российского гос. пед. ун-та им. А.И. Герцена. -2009. - № 87. / С.А. Панкратова. - СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2009. - С. 88-99. - 0,75 п.л.

7. Панкратова, С.А. Метафорический выбор: когнитивные и семантические возможности его прогнозирования // Учёные записки Казанского гос. ун-та, Гуманитарные науки. - 2009. - Том 151. кн. 6. / С.А. Панкратова. - Казань: Изд-во КГУ, 2009. - С. 230-240. - 0,68 п.л.

8. Панкратова, С.А. Познавательная значимость когнитивно-семантического моделирования механизмов метафорического выбора // Вестник российского гос. ун-та им. И. Канта. Серия Филологические науки. - 2009. - Выпуск 2. / С.А. Панкратова. - Калининград: Изд-во КГУ, 2009. - С. 36-40. - 0,31 п.л.

9. Панкратова, С.А. Роль метафоры в постижении истинного и прекрасного: когнитивно-семантический аспект // Вестник Челябинского гос. ун-та, Филология, искусствоведение. - 2009. - Выпуск 29, № 5 (143). / С.А. Панкратова. - Челябинск: Изд-во ЧГУ, 2009. - С. 87-93. - 0,43 п.л.

Ю.Панкратова, С.А. Когнитивное моделирование процессов метафорического выбора (на материале английского языка) // Вестник Ленинградского гос. унта им. A.C. Пушкина. Серия Филология. - 2008. - № 3 (15). / С.А. Панкратова. - Пушкин: Изд-во ЛГУ им. A.C. Пушкина, 2008. - С. 33-48. -0,93 п.л.

П.Панкратова, С.А. Когнитивно-семантические основания прогноза направлений метафорического выбора // Вестник Тамбовского ун-та им. Г.Р. Державина. Серия гуманитарные науки. - 2008. - № 12 (68). / С.А. Панкратова. - Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2008. - С. 216-220. -0,31 п.л.

12.Панкратова, С.А. Интуитивно-творческие аспекты метафорического выбора // Вестник Пятигорского гос. лингв, ун-та. - 2008. - №4. / С.А. Панкратова. — Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2008. - С. 59-63. - 0,31 п.л.

П.Панкратова, С.А. Возможно ли предсказать метафорический выбор? Когнитивно-семантические основания // Известия Волгоградского гос. пед. ун-та. - 2008. - № 7 (31). / С.А. Панкратова. - Волгоград: Изд-во ВГПУ, 2008.-С. 11-15.-0,31 п.л.

Статьи в профессиональных журналах и научных сборниках

14.Панкратова, С.А. Киселёва, C.B. К вопросу о репрезентации образного компонента в метафоре (антропоморфизм) // Актуальные проблемы современной лингвистики. - 2013. - Вып. 5. / С.А. Панкратова, C.B. Киселёва. - СПб.: Изд-во СПбГЭУ, 2013. - С. 135-139. - 0,15 п.л. /0,15 п.л.

15.Панкратова, С.А. Когнитивные механизмы метафорического выбора и образный компонент «стёртой» метафоры // На пересечении языков и культур. Актуальные вопросы гуманитарного знания: межвузовский сборник статей. - 2013. - Вып. 3. / С.А. Панкратова. - Киров: Изд-во ВятГГУ, 2013. -С. 109-113.-0,31 п.л.

16.Панкратова, С.А. Фреймовый способ репрезентации знаний для описания метафоризации концептов // Homo Loquens: Актуальные вопросы

лингвистики и методики преподавания иностранных языков. Под. ред. И.Ю. Щемелевой. - 2012. - Вып. 4. / С.А. Панкратова. - СПб.: Отдел оперативной полиграфии НИУ ВШЭ, 2012.-С. 118-125.-0,5 п.л.

П.Панкратова, С.А. К вопросу о репрезентации знаний в описании процессов метафоризации // Актуальные проблемы современной лингвистики. Сборник статей, посвященный юбилею гуманитарного факультета. — 2012. — Вып. 4. / С.А. Панкратова. - СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2012,- С. 50-56. - 0,43 п.л.

18.Панкратова, С.А. К вопросу о языковой репрезентации концептов сферы сознание в современном английском языке // Актуальные проблемы современной лингвистики. Язык во всех измерениях. Сб. статей к юбилею доктора филологических наук, профессора И.Б. Руберт. - 2011. - Вып. 3. / С.А. Панкратова. - СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2011. - С. 165-171. - 0,43 п.л.

19.Панкратова, С.А. Образное осмысление финансово-экономической терминологии в интеллектуальном опыте поколений (на примере современного английского языка) // Дискуссия теоретиков и практиков. -2010. - №1 (3). / С.А. Панкратова. - Тюмень: Издательский дом «Принт-Терра», 2010. - С. 130-135. - 0,37 п.л.

20.Панкратова, С.А. Судьба когнитивных метафор // Вопросы германской и романской филологии. Учёные записки, том XV. - 2005. - Выпуск 4. / С.А. Панкратова. - Пушкин: Изд-во ЛГУ им. A.C. Пушкина, 2005. - С. 46-52. -0,43 п.л.

21.Панкратова, С.А. Стратегии межсистемного метафорического выбора // Studia Lingüistica XIV. Сборник статей под ред. Ю.В. Сергаевой. - 2005. / С.А. Панкратова. - СПб.: Изд-во «Борей Арт», 2005. - С. 16-21. -0,31 п.л.

22.Панкратова, С.А. Когнитивные метафоры на службе познания: критерии выделения // Вісник Харківского Національного Університету їм. В.Н. Каразіна. - 2005. - № 654. / С.А. Панкратова. - Харьков: Изд-во Харьковского ун-та, 2005. - С. 196-200. - 0,31 п.л.

23. Панкратова, С.А. Опыт метафорического освоения мыслительных пространств в истории философии и психологии // Вісник Харківского Національного Університету їм. В.Н. Каразіна. - 2004. - № 638. / С.А. Панкратова. - Харьков: Изд-во Харьковского ун-та, 2004. - С. 169-173. - 0,31 п.л.

24.Панкратова, С.А. Пути познания или когнитивные "механизмы"? Опыт рассмотрения роли метафор в истории философской мысли // Вісник Харківского Національного Університету їм. В.Н. Каразіна. - 2004. - № 623. / С.А. Панкратова. - Харьков, Изд-во Харьковского ун-та, 2004. - С. 75-79. -0,31 п.л.

25.Панкратова, С.А. Мировоззренческие концепты и системность лексики // Studia Lingüistica XII. Сборник статей под ред. В.М. Аринштейн, H.A. Абиевой. - 2003. / С.А. Панкратова. - СПб.: Изд-во «Тригон», 2003. - С. 110-112.-0,18 п.л.

26.Панкратова, С.А. Фрейм как способ организации метафорических концептов // Вопросы германской и романской филологии. Учебные записки ЛГОУ им.

А.С. Пушкина. - 2003. - Том 9. / С.А. Панкратова. - Пушкин: Изд-во «Академ-Принт» 2003. - С. 105-107. -0,18 п.л.

27.Панкратова, С.А. Метафорический концепт «корабль» в английском языке // Studia Lingüistica X. Проблемы теории европейских языков. Сб. статей под ред. В.М. Аринштейн, Н.А. Абиевой, О.Е. Филимоновой. - 2001. / С.А. Панкратова. - СПб.: Изд-во «Тригон», 2001. - С. 438-444. - 0,43 п.л.

28.Панкратова, С.А. Метафоризация морской профессиональной лексики английского языка. // Когнитивный подход к изучению языковых явлений. Материалы научной конференции молодых ученых факультета Романо-германской филологии. - 2000. / С.А. Панкратова. - Калининград: Изд-во Калининградского гос. ун-та им. И. Канта, 2000. - С. 99-104. - 0,37 п.л.

Доклады на научных конференциях и другие научные публикации

29.Панкратова, С.А. К вопросу о репрезентации образного компонента в метафоре (катахреза) // Я зык и культура в эпоху глобализации: сборник научных трудов по материалам первой международной научной конференции «Язык и культура в эпоху глобализации». — 2013. — Вып. 1. -Т.1. / С.А. Панкратова. - СПб.: Изд-во СПбГЭУ, 2013. - С. 235-239. - 0,31 п.л.

30.Панкратова, С.А. Эвристическая значимость концептуального моделирования: механизмы метафорического выбора на службе познания // Международный конгресс по когнитивной лингвистике: Сб. материалов / Отв. редактор Н.Н. Болдырев. - 2008. / С.А. Панкратова. - Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2008. - С. 128-131. - 0,25 п.л.

31.Панкратова, С.А. Метафора в формировании социального портрета миграции // Гуманитарные проблемы миграции: социально-правовые аспекты адаптации соотечественников в Тюменской области. Материалы 2-ой международной научно-практической конференции 9-11 октября 2006г. -2006. - Часть 1. / С.А. Панкратова. - Тюмень: Изд-во «Вектор-Бук», 2006. -С. 214-219. -0,37 п.л.

32.Панкратова, С.А. Метафорический выбор и языковая категоризация в когнитивном аспекте // Языки и межкультурная коммуникация: Актуальные проблемы филологической науки. Международная научно-практическая конференция 15-17 мая 2006г. - 2006. / С.А. Панкратова. - Пушкин: Изд-во ЛГУ им. А.С. Пушкина, 2006. - С. 63-66. - 0,25 п.л.

33.Панкратова, С.А. Метафора в объективистской теории познания // Смысловое пространство текста. Материалы межвузовской научно-практической конференции май 2006г. - 2006. - Выпуск VI. - Часть II. / С.А. Панкратова. - Петропавловск-Камчатский: Изд-во КГУ им. В. Беринга, 2006. - С. 54-59. - 0,37 п.л.

34.Панкратова, С.А. Когнитивная роль метафор в репрезентации ментальных пространств // Международный конгресс по когнитивной лингвистике: Сб. материалов 26-28 сентября 2006г. Отв. ред. Н.Н. Болдырев. - 2006. / С.А. Панкратова. - Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2006. - С. 124-126. -0,18 п.л.

35. Панкратова, С.А. Метафорический выбор как фундаментальный когнитивный механизм // Лингвистическое образование и межкультурная коммуникация. Материалы межрегиональной научно-практической конференции. - 2005. - Часть 1. / С.А. Панкратова. - Петропавловск-Камчатский: Изд-во КГПУ, 2005. - С. 268-273. - 0,37 п.л.

36.Панкратова, С.А. Системный аспект метафоризации морской профессиональной лексики // Герценовские чтения, иностранные языки. Материалы конференции (15-17 мая 2001г.). - 2001. / С.А. Панкратова. -СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2001. - С. 81-82. - 0,12 п.л.

37.Панкратова, С.А. Семантические особенности термина // Актуальные проблемы профессионально-педагогического образования. Сборник докладов межвузовской научно-методической конференции (7-9 февраля 2001г.). - 2001. / С.А. Панкратова. - Петропавловск-Камчатский: Изд-во Камчатского государственного пед. ун-та, 2001. — С. 120-126. - 0,43 п.л.

38.Панкратова, С.А. О некоторых особенностях морской профессиональной лексики как метафорического базиса в английском языке // Когнитивная семантика. Материалы второй международной школы-семинара. Сб. науч. трудов в 2-х ч. - 2000. - 4.2. / С.А. Панкратова. - Тамбов: Изд-во Тамбовского гос. пед. ун-та, 2000,- С. 144-146. - 0,18 п.л.

39.Панкратова, С.А. Метафорический базис морской профессиональной лексики // Герценовские чтения, иностранные языки. Материалы конференции (18-20 мая 1999г.). - 1999. / С.А. Панкратова. - СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 1999. - С. 54-55. - 0.06 п.л.

исано в печать 10.09.13 Формат 60х84'/16 Цифровая Печ. л. 2.3 Тираж 100 _Заказ 06/09_печать_

Отпечатано в типографии «Фалкон Принт» (197101, г. Санкт-Петербург, ул. Большая Пушкарская, д. 54, офис 2)