автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Комбинаторика ассоциативных портретов (на материале арабского и русского языков)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Комбинаторика ассоциативных портретов (на материале арабского и русского языков)"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ ЯЗЫКОЗНАНИЯ ИНСТИТУТ РУССКОГО ЯЗЫКА им. В.В.ВИНОГРАДОВА

На правах рукописи

. ; ГД 2 7 ОКТ 1998

МРУЭ Зейнаб Эль-Шейх Хассан

КОМБИНАТОРИКА АССОЦИАТИВНЫХ ПОРТРЕТОВ (НА МАТЕРИАЛЕ АРАБСКОГО И РУССКОГО ЯЗЫКОВ)

Специальность 10.02.19 - Общее языкознание,

социолингвистика, психолингвистика

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва -1998

Работа выполнена в Секторе психолингвистики и теории коммуникации Института языкознания РАН

Научный руководитель - доктор филологических наук,

профессор Ю.А.СОРОКИН

Официальные оппоненты - доктор филологических наук,

профессор Г.Т.ХУХУНИ - кандидат филологических наук Е.И.ЯРОСЛАВЦЕВА

Ведущая научная организация - Российский Университет Дружбы

Народов

М /О 4

Защита состоится _ 1998г. на заседании

специализированного совета Д 002.19.01 при Институте русского языка им. В.В.Виноградова РАН (121019, Москва, Волхонка, 18/2)

С диссертацией можно ознакомится в библиотеке Института русского языка им. В.В.Виноградова РАН

Автореферат разослан " & / 1998г.

Ученый секретарь специализированного совета, доктор филологических наук

В.Г.Демьянов

Реферируемая диссертация посвящена описанию способов и форм восприятия и оценки человеческого тела ливанцами и русскими, т.е. описанию элементов вербального сознания, сопровождающих этнокультурный процесс восприятия человека человеком, а также выяснению возможных случаев сбоев или деструкций в процессе межкультурного общения.

АКТУАЛЬНОСТЬ нашего диссертационного исследования обусловлена как быстро растущими контактами носителей русского и арабского языков, так и необходимостью соотнесения вербального поведения русско- и арабо-говорящих для оптимизации процессов межличностного общения. Эти обстоятельства, в свою очередь, обусловлены объективными процессами изменения международного статуса России, перестройкой структуры международных связей с зарубежными странами на государственном, региональном и территориальном уровнях, притоком иностранного капитала, стремительной динамикой социальных процессов.

МАТЕРИАЛОМ диссертационного исследования послужили ассоциативные реакции, полученные от арабских и русских испытуемых в результате направленного ассоциативного эксперимента. Для их анализа привлекались различные источники - толковые, лингвистические и двуязычные словари, а также лексические и географические пособия.

В диссертационном исследовании были использованы следующие ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ ПРОЦЕДУРЫ:

1) направленный ассоциативный эксперимент, позволяющий судить о тактике ассоциирования и структуре ассоциативных полей тех или иных лингвокультурных общностей и выявлять различия и совпадения между ними;

2) сравнительно-сопоставительный анализ ассоциативных реакций, позволяющий реконструировать соматологические портреты ливанцев и русских и выявлять различия и сходства между ними.

ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ ОСНОВОЙ нашей диссертации служат существующие в лингвистике и психологии представления о том, что явления реальной действительности, структура деятельности и общения, отображаются в человеческом сознании таким образом, что в этом отображении фиксируются причинные, временные и пространственные связи явлений и эмоций. Иными словами, наша диссертация является попыткой построения фрагмента микромодели ливанско-русского языкового сознания, или, иначе говоря, попыткой выявления набора правил оперирования вербальными установками, влияющими на формирование образа мира.

НАУЧНАЯ НОВИЗНА диссертационного исследования определяется поставленной в нем целью и состоит в следующем:

- впервые был реконструирован ассоциативно-соматологический портрет носителей арабского языка;

впервые также ассоциативно-соматологические портреты носителей арабского языка были сопоставлены с ассоциативными портретами носителей русского языка и выявлены сходства и различия между ними;

- полученные нами данные, несомненно, позволяют утверждать о необходимости их учета в процессах речевосприятия и речепорождения.

- соматологический "фактор" является базовой точкой отсчета, предопределяющей характер межличностного общения.

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЦЕННОСТЬ исследования заключается в том, что его основные положения и выводы могут быть использованы в процессе перевода с русского на арабский и обратно, а также в методике преподавания русского языка как иностранного, при проведении спецсеминаров по психолингвистике, сопоставительной лексикологии и стилистике. Результаты нашего исследования могут служить психолингвистической базой для дальнейших исследований вербального поведения арабской пингвокультурной общности и разработки методики преподавания арабского языка в русскоязычной аудитории, в практике психолингвистических, социопсихолингвистических и этнопсихолингвистических исследований, предполагающих анализ национально-специфических феноменов языкового и неязыкового сознания.

ПОЛОЖЕНИЯ, ВЫНОСИМЫЕ НА ЗАЩИТУ:

1) Вербальное и невербальное общение структурируется широким фоновым контекстом, включающим в себя осознаваемые и неосознаваемые правила оперирования лигвокультуральными "комплексами" (лингвокультуральными клише), позволяющими экономно и оперативно сопоставлять и оценивать ментальную и нементальную среду обитания человека и степень ее комфортности;

2) одним из этих существенных, если не самых важных лингвокультуральных/семиокультуральных соматологических комплексов является комлекс, предопределяющий "первичную" визуальную оценку того или иного носителя языка и, тем самым, оказывающий решающее влияние на оценку всех его вербальных и невербальных ("вторичных") поступков.

Диссертация состоит из Введения, двух Глав, Заключения, библиографии (141 названий, из них 31 - на иностранных языках), списка использованных словарей и Приложения, состоящего из семи таблиц, примеров заполненных экспериментальных бланков с характерной для данного испытуемого стратегией реагирования и словаря ливанских

ассоциативно-соматологических реакций. Основной текст диссертации изложен на 135 страницах.

Диссертация обсуждена в Секторе психолингвистики и теории коммуникации Института языкознания РАН 9 апреля 1998г. и рекомендована к защите.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ:

Во Введении обосновывается выбор темы диссертации, ее актуальность, определяются цели, задачи и методы исследования, его научная новизна и практическая ценность, формулируются основные положения, выносимые на защиту.

В Первой главе диссертации "Национально-культурная специфика речевого общения: основной теоретический контекст" рассматриваются исследования, оринтированные на изучение национально-культурной специфики речевого и неречевого общения с помощью ассоциативного эксперимента и обобщаются результаты исследований, посвященных межкультурному общению. В ней также обсуждаются вопросы, касающиеся характера коммуникативных взаимоотношений в социуме, анализируются концепции языковой личности, предложенные Ю.Н.Карауловым, Г.И.Богиным и другими исследователями, и предлагается коррекция трехуровневой модели языковой личности (по Ю.Н.Караулову): постулируется необходимость наличия в этой модели еще одного уровня -соматологического. В этой же главе обсуждаются научные взгляды арабских исследователей на межкультурное общение.

Во Второй главе анализируются результаты ассоциативного эксперимента, с помощью которого изучались оценки русскими и ливанцами 26 частей человеческого тела, и реконструируются лингво-ассоциативно-соматологические автопортреты русских и ливанцев.

В Заключении обсуждаются итоги исследования, формулируются окончательные выводы и намечаются перспективы дальнейшего исследования.

В Приложении представлены таблицы и заполненные экспериментальные бланки (анкеты) с характерной для данного испытуемого стратегией реагирования, а также Словарь ливанских ассоциативно-соматологических реакций.

Первая Глава диссертации "Национально-культурная специфика речевого общения: основной теоретический контекст" представляет собой обобщение исследований, посвященных межкультурному общению. В ней делается попытка объяснить и тот факт, что изучение межкультурного общения неразрывно связано с изучением специфического вербального и невербального "стиля поведения", принятого в той или иной лингвокультурной общности, в которой "... индивид усваивает характерные для данной среды установления, нормы, символы, культурно-исторические

традиции, обычаи ... язык и т.д." (Джандильдин,1989; 23). Иными словами, рассматриваются факты формирования индивида в среде, маркированной культурально (см.: Культурология, 1995; Культуральная антропология, 1996; Рождественский, 1996). Мнений и точек зрения относительно понятия "культура" существует немало, но, по-видимому, наиболее удачное определение ее сути (определение, учитывающее связь "культуры" и "среды") было предложено Э.С.Маркаряном, считающим, что "... культура (модели культуры) является наиболее целесообразным (в идеале) инструментом приспособления этноса к экологической нише" (Маркарян, 1983; 210). Для Э.С.Маркаряна важен, прежде всего, фокус рассмотрения феномена культуры, позволяющий ему детализировать это понятие и считать, что культура как глобальное явление есть не что иное, чем "... совокупность "локальных культур" (там же; 210; О локальных культурах и теории "лакун" см.: Бобрышева, 1991; Маркарян, 1981; Марковина, 1981; Сорокин, Марковина, 1977, 1974; Этнопсихолингвистика, 1988).

В свою очередь, рассматривая признаки, специфицирующие локальную культуру, исследователи считают, что эти признаки могут быть подразделены на три группы:

1) характерные для всего человечества - общие, неспецифические;

2) характерные для группы локальных культур - относительно специфические;

3) характерные только для данной локальной культуры - абсолютно специфические (Антипов, Донских, Марковина, Сорокин, 1989), а степень сходства или различия между ними неизбежно будет варьироваться, присоединяясь в этом случае к точке зрения, высказанной еще Б.Ф.Поршневым: "... полярными в таком сопоставлении будут: 1) очень близкие культуры - максимум сходства и минимум различий; 2) очень далекие культуры - минимум сходства и максимум различий" (Поршнев, 1966; 104; см.: также Поршнев, 1964).

Отметим, что лингво-когнитивному аспекту изучения специфики культуры вообще и локальных культур, в частности, посвящено достаточное число работ (см., например: Верещагин, Костомаров, 1973; Залевская, 1988, 1994; Нещименко, 1994; Маркарян, 1978, 1983; Ментальность россиян, 1997; Прохоров, 1996; Сорокин, Марковина, 1989; Уфимцева, 1995; Этнопсихолингвистика, 1988), но начало изучению проблем межкультурного общения было положено тремя монографиями, где была сделана попытка выявить факторы (вербальные и невербальные), влияющие на межкультурное общение (Национально-культурная специфика речевого поведения, 1977; Национально-культурная специфика речевого общения народов СССР, 1982; Этнопсихолингвистика, 1988).

Для того, чтобы детальнее разобраться в вопросе межкультурного общения, мы считали необходимым рассмотреть и проанализировать и

другие исследовательские подходы, вписывая наше исследование в соответствующий научный контекст, в котором, в той или иной мере, обсуждаются весьма важные для наших задач вопросы соотношения языкового и неязыкового сознания, а также характер тех компонентов, которые входят в состав первого. Например, по мнению А.Н.Леонтьева, в языковом сознании представлен субъективный, "очеловеченный" мир, мир языковых значений и понятий (Леонтьев, 1965; 281; см. и: Стеценко, 1993).

Следует также подчеркнуть, что процесс изучения межкультурного общения не может не быть интердисциплинарным (см., например: Язык: этнокультурный и прагматический аспекты, 1988; Язык и личность, 1989; Язык и национальная культура, 1995), т.е. не может не опираться на разработки и в области психолингвистики (Залевская, 1975, 1980), и в области психологии (Петренко, 1997), и в сфере лингводидактики (Богин, 1984; Воробьев, 1993(а), 1993(6)) и этнопсихолингвистики (Сорокин, Марковина, 1989; Сорокин, 1994).

Для описания элементов вербального сознания, характеризующего процесс восприятия человека человеком, нами был использован ассоциативный эксперимент как один из способов изучения языковой личности (Я.Л.) (см. по этому поводу: Язык-система. Язык-текст. Язык-способность, 1995; 5).

Использование ассоциативного эксперимента применительно к выявлению особенностей межкультурного/межличностного общения, или , иначе говоря, национальной специфики различных этнокультурных общностей, характерно для многих исследователей (см., например: Барсук, 1994; Дмитрюк, 1983, 1985; Залевская, 1977, 1979, 1980; Рябова, 1996; Рыжков, 1983; Тон и Тханг, 1988). Показательно, что, например, по мнению А.А.Залевской, внесшей наиболее существенный вклад в рассмотрение "ассоциативных механизмов", именно вышеуказанная экспериментальная процедура является надежным средством для выявления принципов организации лексикона человека как одной из характеристик речевой способности, учета контролирующей и обучающей функции ассоциативного текста, для рассмотрения проблем ассоциативной структуры памяти, механизмов формирования ассоциативных реакций и путей идентификации и поиска слова в условиях монолингвизма и билингвизма, а также при сопоставлении семантической структуры слова в ряде языков и для изучения вербального поведения носителей тех или иных языков (Залевская, 1975, 1977, 1979, 1990, 1996).

Особенно значим для нас тот факт, что "в ходе взаимодействия индивида с окружающим его миром образы слов (словоформы) усваиваются и наличествуют в лексиконе как члены определенных "чувственных групп", субъективно переживаемых в качестве "значений",

или "смыслов" этих слов (Залевская, 1980; 10), а также и тот вывод А.А.Залевской, согласно которому "факты сходства и расхождения показателей уровня стереотипности ассоциативных реакций у разноязычных групп сигнализирует о каких-то параметрах речевой организации человека, возможно, связанных с типологическими особенностями языка испытуемых" (Залевская,1975; 37-38). Иными словами, А.А.Залевская приходит к выводу о том, что ассоциативные реакции национально маркированы и, тем самым, национально специфичны.

На наш взгляд, "уровень стереотипности" свидетельствует о характере глубинных архетипических установок, опосредованных самым широким этнико-культурным контекстом, в которых живут и русские, и ливанцы. Именно такие установки оказываются решающими в процессах межличностного общения, предопределяя положительные или отрицательные (толерантные или антитолерантные) отношения друг к другу.

Не менее важным для нас является утверждение о примарности ассоциативных связей между единицами лексического компонента речевой организации человека: в результате своих экспериментальных исследований А.А.Залевская пришла к выводу, что именно они специфицируют лексикон человека (Залевская, 1978; 5). Вслед за А.А.Залевской под лексиконом человека мы понимаем "лексический компонент речевой организации последнего, формирующийся в результате переработки многогранного, в том числе речевого опыта, и предназначающийся для использования в речемыслительной деятельности" (Залевская, 1990; 66).

С точки зрения А.А.Залевской, изучение лексики напрямую связано с изучением речевой деятельности как базового ее компонента. Все эти составляющие (лексика, речевая деятельность и т.д.) нас интересуют не сами по себе, а как структурные элементы феномена Я.Л.

В нашем диссертационном исследовании мы опираемся и на концепцию Я.Л. Ю.Н.Караулова, согласно которой при анализе Я.Л. на первый план выдвигаются такие ее характеристики, которые наиболее интенсивно проявляются в языке и исследуются через язык.

Согласно определению Ю.Н.Караулова, Я.Л. "... есть личность, выраженная в языке (текстах) и через язык, ... личность, реконструируемая в основных своих параметрах на базе языковых средств" (Караулов, 1987; 38).

В концепции Ю.Н.Караулова Я.Л. имеет трехуровневую структуру:

1. "... Семантический уровень, или уровень нейтрализации Я.Л. (уровень смысловых связей слов, их сочетаний и лексико-семантических отношений)" (Караулов, 1987; 36). Этот уровень можно считать "нулевым" для личности, хотя он и составляет главный объект изучения и в теории речевых актов, и в теории разговорной речи, и в

трансформационной теории, которые оказываются безразличными к содержанию анализируемых и синтезируемых текстов, к контекстной, надтекстовой и затекстовой семантике.

2. Далее, по Ю.Н.Караулову, следует первый уровень - лингвокогни-тивный, который "... предполагает выявление и установление иерархии смыслов и ценностей языковой модели личности (в ее картине мира и в ее тезаурусе)" (там же).

3. Второй уровень предполагает "... выявление и характеристику мотивов и целей, движущих ее (Я.Л) развитием, поведением, управляющих ее текстопроизводством и в конечном итоге определяющих иерархию смыслов и ценностей в языковой модели мира" (там же). Полное описание Я.Л. (анализ и/или синтез) предполагает:

а) характеристику семантико-строевого уровня ее организации;

б) реконструкцию языковой модели мира или тезауруса личности;

в) выявление ее жизненных или ситуативных доминант, установок, мотивов, находящих отражение в процессах порождения текстов и в их содержании, а также в особенностях восприятия чужих текстов (там же; 43). Все эти уровни описания зависят один от другого, но эта зависимость далеко непрямая и неоднозначная. Для перехода от одного уровня к другому нужна некоторая дополнительная информация: "Ключом установления связей между уровнями в структуре Я.Л., должна быть экстралингвистическая информация, поставляемая социальной составляющей языка и связанная с "историей" языковой социализации личности, "историей" ее приобщения к принятым в данном обществе стереотипам, "историей" их усвоения и присвоения в процессе социализации" (там же; 45).

С точки зрения Ю.Н.Караулова, для анализа поуровневой структуры Я.Л., правомерно и целесообразно, наряду с термином "лексикон", использование новых терминов - грамматикон, прагматикон, семантикон и тезаурус (там же; 89).

Грамматикон (названный так по аналогии с лексиконом) "тесно связан с последним и "растворен" в нем в силу лексикализации определенной части грамматических явлений, распространенной значительно шире, чем это принято думать" (там же).

Лексикон - это не что иное, как нулевой уровень Я.Л. -ассоциативно-семантический или лексико-грамматический, включающий "... фонд лексических и грамматических средств, использованных личностью при порождении ею достаточно представительного массива текстов" (Караулов, 1987; 87). Иными словами, лексикон организован по сетевому признаку и представляет собой ассоциативно-семантическую сеть с включенной в нее и в значительной мере лексикализованной грамматикой.

Термин "прагматикой" указывает на высший уровень структуры Я.Л.- "... мотивационный, охватывающий коммуникативно-деятельностные потребности личности, движущие мотивы, установки и цели личности вкупе с его речевым поведением и его содержанием. Он подразумевает также представление о системной организации составляющих его единиц, отношений и стереотипов (образцов соединения единиц с помощью типовых отношений)" (там же).

По мнению Ю.Н.Караулова, по аналогии с лексиконом, грамматиконом и прагматиконом, следует использовать специальный термин для когнитивного или тезаурусного уровня, а именно термин семантикон. имея в виду, что "... тезаурусное представление семантики является наиболее полным и согласующимся с системой знаний о мире" (там же; 90). Однако, с точки зрения самого Ю.Н.Караулова, это толкование весьма спорно, поскольку "... семантика, обусловленная и определенным образом ориентированная имеющейся у индивида системой знаний о мире, представлена и в лексиконе" (там же). Иными словами, лексикон полностью совпадает с тезаурусом.

Это первая значительная, на наш взгляд, попытка смоделировать взаимоотношения и взаимопроникновение уровней Я.Л., рассматриваемых ранее отдельно друг от друга, может и должна быть скорректирована, свидетельствуя еще раз о сложности взаимосвязи уровней и невозможности представления их в двухмерном (а, вероятно, и в трехмерном) пространстве. Поэтому мы считаем правомерным добавить к этим уровням еще один - соматологический (о структуре которого пойдет речь во второй главе). Иными словами, к уровням Я.Л. мы добавляем еще один уровень - уровень СОМАТОЛОГИКОНА/СОМАТИКОНА.

Небезинтересна для нас и концепция Я.Л., предложенная Г.И.Богиным. Следует отметить, что, строя модель Я.Л., Г.И.Богин, прежде всего, исходил из педагогических соображений, а именно из возможности приближения обучаемых к относительной полноте владения вторым языком (см. Богин, 1975, 1982).

Как и Ю.Н.Караулов, Г.И.Богин придерживается поуровневого понимания структуры Я.Л. С этой точки зрения модель Я.Л. существенно отличается от модели языка, а именно тем, что:

1. "Суждение о функциях тех или иных компонентов структуры Я.Л. имеет оценочный характер, субъективность, что исключено при анализе структуры языка" (Богин, 1984; 7);

2. Для рассмотрения структуры Я.Л. важны понятия, "... во многих случаях нерелевантные для рассмотрения структуры языка" (там же);

3. "Факторы, существенные как для языка, так и для Я.Л., и фиксируемые ... в совпадающих понятиях и терминах, находятся в структуре Я.Л. не в тех взаимоотношениях, в каких они находятся в структуре языка" (там же).

По мнению Г.И.Богина, "... Я.Л., (1) овладев принятыми в обществе высокочастотными средствами прямой номинации, переходит к (2) интериоризации речи, что открывает ей путь к (3) лексико-грамматическому многознанию и, далее к (4) свободе в выборе средств выражения из множества потенциальных субституентов. Достижение этой свободы позволяет развитой Я.Л. (5) оперировать целым текстом таким образом, чтобы форма текста выступала как "содержательная форма" (там же; 9), поскольку "... мысль находит свое отражение в тексте ..." (Брудный, 1976; 154), "... указывающем на нечто, лежащее дальше словарных значений и являющемся позицией, образом жизни, богатым отношениями, взаимосвязями и скрытыми значениями ..." ( СаггМегз, 1992; 13). С этой мыслью автора и перекликается идея Ю.Н. Караулова о том, что за каждым текстом стоит Я.Л.

Если исходить из этих соображений, то, по-видимому, можно считать, что наше диссертационное исследование посвящено пятому уровню (уровню адекватного синтеза) в структуре Я.Л. Г.И. Богина по той именно причине, что "содержательная форма" ассоциатов рассматривается нами как "форма" специфических микротекстов.

Важным для нас является и замечание Г.И.Богина о том, что "... лексическая память, "внутренний лексикон" человека коррелятивен с ассоциативными полями" (там же; 16).

Позитивное отличие концепций Я.Л., предложенных Ю.Н.Карауловым и Г.И.Богиным, от лингводидактических концепций заключается в том, что в первых двух Я.Л. рассматривается исключительно как носитель языка, а не носитель "механизмов" речевых актов.

В то же время представление о связи и взаимодействии уровней в теории Ю.Н.Караулова предполагает опосредованность структуры Я.Л. этнокультурными составляющими. Иными словами, в структуру Я.Л. входят некоторые инвариантные этнокультуремы, являющиеся базовыми для национального характера.

Согласно концепции Ю.Н.Караулова, все, что обычно связывают с национальной психологией и национальной спецификой, носит в принципе диахронический характер. Иными словами, "историческое" в структуре Я.Л. мы можем совместить с инвариантной ее частью, а между понятиями "историческое", "инвариантное" и "национальное", "этническое" поставить знак равенства.

При обсуждении содержания понятия этноса и этнического самосознания этнологи опираются на несколько основных признаков: общность происхождения, общность исторических судеб, общность культурных ценностей и традиций, общность языка, эмоциональных и символических связей, общность территории. По Ю.Н. Караулову, "вся- эта совокупность взаимодополнительных характеристик - диахронна" (Караулов,! 987; 40).

Однако, если своеобразие Я.Л. определяется языком, которым она пользуется, то национальный (этнический) характер определяется не только языком, но и общностью культурных ценностей и традиций.

Национальный (этнический) идеал - это идеал культуры. Культура всегда национальна - и в философском, и в обыденном, и в антропологическом смысле.

Мы не случайно говорим о национальной (этнической) Я.Л., поскольку, вслед за Ю.Н.Карауловым, считаем, что универсальную Я.Л. можно соотносить с культурой вообще, а национальную (этническую) Я.Л. следует соотносить с национальной (этнической) культурой.

Точка зрения Ю.Н.Караулова относительно уровневой структуры Я.Л. неполна потому, что он не учитывает в своей модели тот факт, что Я.Л. есть комплекс сложных перекрещивающихся между собой установок и ожиданий (ментального и нементального характера), возникающих у носителя языка в процессе межличностного общения и, в частности, в процессе восприятия одним человеком другого (Алиев, 1985; Алиева, 1985; Бодалев, 1965(а), 1965(6), 1970(6), 1979, 1980).

Иными словами, модель Я.Л. Ю.Н. Караулова необходимо дополнить соматологическим уровнем, который, очевидно, является базовым (основным/главным) при оценке человека человеком. Мы предполагаем, что именно на этом уровне возникает установка на толерантное или нетолерантное общение и что соматологический образ является основной частью Я.Л., поскольку каждый ингерентно носит в себе свой образ и образ чужих (см. Байрамов, 1985). Удобным инструментом для изучения этого уровня и служит ассоциативный эксперимент, ход и результаты которого мы рассмотрим во Второй главе.

Но прежде чем перейти к ней - рассмотрим на фоне вышеобсужда-вшихся теоретических положений - тот аргументационный и фактологический контекст, который обсуждается арабскими исследователями, занимающимися изучением взаимосвязи языка и культуры, языка и мышления, влиянием языка на поведение людей и т.д. Эти исследования, в основном, носят самый общий и неоперациональный характер (см.: Аль-Ва'р, 1994; Маслух, 1994). Например, Насеф Мустафа, разъясняя взаимоотношения языка и коммуникации, указывает, что "... ориентация на чрезмерное доверие к вербальным единицам без их истолкования как коммуникативных единиц приводит к сбоям в общении и к неадекватному истолкованию его результатов ..." (Мустафа, 1995; 135). По мнению других исследователей, "... все многообразие общения между людьми, как и особенности национальной культурной символики, можно свести к влиянию двух основополагающих элементов. Первое - сугубо языковые особенности: грамматические формы построения языка, артикуляция, особенности человеческого голоса, модуляции и то, что этому сопутствует (мимика, жестикуляция и т.д.), а также кинесические особенности: как

люди сидят, что выражают общепринятые позы и движения. И второе -способы оформления общения, принятые в обществе: особенности вступления в диалог, развитие его при наличии как двух, так и большего количества собеседников, переход разговора от одного участника к другому (смена темы) ; в этом случае требуется точно знать, кто, где, с кем и когда разговаривает, учитывать сложившиеся взаимоотношения между участниками общения" (Харма и Хажаж, 1988; 125).

Как полагают эти исследователи, "способность к общению, усвоению особенностей поведения, во всем их многообразии, зависит не только от генетических факторов, но и от характера социализации в данном обществе, хотя именно усваиваемое на ранних стадиях имеет главенствующее значение" (там же; 126).

Такой установкой и объясняется особое внимание арабских исследователей и к проблеме "язык и обучение". Например, А.А.Аль-Бассам, исследуя некоторые психологические и социальные аспекты языка, указывает, что интенсивный интерес психологов, социологов и антропологов к изучению языковых фактов позволил создать предпосылки для возникновения психолингвистики и социолингвистики, что, в свою очередь, дает возможность наладить взаимосвязь с педагогикой и культурологией и точнее увязывать аспекты преподавания языка с фактами национальной культуры. По его мнению, "... язык только отражается в поведении человека ... поведение есть вся человеческая деятельность с ее рациональными операциями ..., которые, в свою очередь, опосредуются взаимосвязью с окружающим миром в его материальных и человеческих границах ..." (Аль-Бассам, 1984; 44). А.А.Аль-Бассам также подчеркивает, что у человека существует необходимость выражения своих внутренних состояний. Отсюда и коммуникация между людьми, предполагающая обмен опытом, который в то же время является и формой воздействия на других: важность межличностной коммуникации заключается в том, "... что она является элементом культуры, поскольку в ней фиксируются социокультурные ценности, эталоны, принимаемые большинством лингвокультурного сообщества ..." (там же; 46).

По мнению автора, " принадлежность человека к одной общности во многом зависит от того, насколько язык дает возможности - понятийным и выразительным способами - сотрудничать в сфере социальной деятельности и сохранять себя и свою культуру " (там же; 48). А.А.Аль-Бассам разделяет и ту точку зрения, согласно которой "... язык есть сильнейшее средство социализации и адаптации человека к требованиям общества и к особенностям своей нации, отражающимся в его собственном поведении ..." (там же).

Аналогичной точки зрения придерживается и Н.Харма, утверждающий, что "... язык - это одно из важнейших явлений человеческого

поведения, и поэтому он нуждается в большем изучении, чем остальной невербальный мир ..." (Харма, 1978; 16).

С ним согласен и А.Абу-Зайд, полагающий, что "... группы людей, говорящие на разных языках, воспринимают и познают окружающий мир по-разному. Язык сигнализирует о культуре и, следовательно, точное понимание (слов) возможно лишь при знании культурных явлений" (Абу-Зайд, 1971; 25).

Вслед за Е.Сапиром А.Абу-Зайд считает, что мир реальности опирается на языковые обычаи и что не существует двух достаточно похожих языков, представляющих одну и ту же действительность или социальную реальность. Миры, в которых живут различные общности, являются различными мирами.

Однако, А.Абу-Зайд считает, что люди "... оценивают "натуру" в соответствии с определенными мнениями, приписываемыми языком, ... а мир действительности - это смесь различных факторов, отношений и явлений" (Абу-Зайд, 1971; 26). Иными словами, язык "выбирает" некоторые особо важные особенности из общей среды, придавая ей, тем самым, некую форму организации.

Он также полагает, что сильнейшим инструментом интеллектуальной деятельности является вербальное мышление. Оно и наиболее комплексно, поскольку располагает возможностями преобразования и изменения.

По мнению А.Абу-Зайда, "... знаки языка инкорпорированы в культуральные компоненты, играющие роль специфических "паразнаков" и выполняющие функцию выражения их значения. Культуральные неязыковые явления насыщены значениями. И все эти значения являются обусловленными социокультурной средой" (Абу-Зайд, 1986; 8).

В свою очередь, рассматривая, в частности, антропологические основы овладения языком, Аль-Ш.Аль-Фитури отмечает, что " культура ... есть дополнительно найденное состояние, ... сумма форм поведения, разделяемых членами группы и приобретенных путем воспитания, диктующего нам соответствующие мнения, мысли, эмоции, принципы и ценности ..." (Аль-Фитури, 1984; 161).

Показательна для уяснения круга обсуждаемых проблем и полемика Аль-Ш.Аль-Фитури с Ж.Пиаже. Рассматривая символическую функцию, Ж.Пиаже считает ее главным условием возникновения языка (у ребенка); Аль-Ш.Аль-Фитури же полагает, что "... при этом анализе мы должны ответить и на следующий вопрос: если символическая функция есть независимая функция, то почему существует такая большая разница в языковом развитии детей?" (Аль-Фитури, 1984; 151-154).

По мнению Аль-Ш.Аль-Фитури, "... ребенок, усваивая язык, входит в культуру своего окружения, принимая ее понятия и ценности. Его умственные способности развиваются под влиянием того, что можно назвать "культурными соблазнами", под которыми он понимает любого

рода активизаторы, то, на что указывает французское слово "Sollicitations": самые важные культурные элементы окружающего мира, те элементы, которые привлекают внимание и интерес к ним ..." (там же; 152). "Интеллектуальное и, следовательно, языковое развитие ребенка идет быстрее, когда этих "соблазнов" становится больше" (Fitouri, 1983; 280).

Результаты исследований, проведенных Международным Центром детства, подтверждают важность этих культурных элементов для ребенка. Сравнение африканских и европейских детей (одного возраста) показало, что африканская группа опережает европейскую в эмоциональном и интеллектуальном развитии, начиная с рождения и до двухлетнего возраста. Но после этого дети начинают отставать в развитии от европейских. Этому было предложено следующее объяснение: африканский ребенок с начала своей жизни находится рядом с матерью: она носит его на спине и кормит, когда он захочет. Поэтому он "эмоционально сыт", что, в свою очередь, оказывает стимулирующее воздействие на его умственное развитие (Аль-Фитури, 1984; 152). Иными словами, в сенсомоторный период своего развития, африканский ребенок обгоняет европейского, но, переходя на символический уровень, оказывается в ситуации нехватки "соблазнов", в то время как европейский ребенок оказывается в богатой культурными "соблазнами" среде.

Как полагает Аль-Ш.Аль-Фитури, в арабском мире недостаточно работ, посвященных этой теме и позволяющих лучше раскрыть арабскую среду с этой точки зрения. Социальные компоненты, и самые важные из них - культуральные - являются базисным фактором в освоении языка у ребенка, от изменения этого фактора, естественно, изменяются и данные, и факты, так как нет сомнения в том, что арабская среда отличается своими особенностями, а арабский ребенок отличается в интеллектуальном развитии от европейского и африканского (Аль-Фитури, 1984; 153).

Обсуждая результаты исследований Д.М.Таннера в области воспитания и физического развития ребенка, Аль-Ш.Аль-Фитури подчеркивает, что развитие детей в Европе, а, точнее, в Англии зависит от того, насколько успешно они осваивают язык.

С учетом этих соображений и проводилось им исследование, ориентированное на выявление различий в быстроте интеллектуального развития у девочек и мальчиков в Тунисе (более чем 8000 школьников разного пола в возрасте от 6 до 14 лет). Этим исследованием Аль-Ш.Аль-Фитури попытался подтвердить то, что было известно из европейских и американских исследований: девочки опережают мальчиков в своем развитии примерно на 2 года. Однако, были получены иные результаты: в своем развитии девочки опережают мальчиков больше чем на 4 года.

Аналогичные результаты были получены и во втором эксперименте (более 500 человек), который проводился для изучения их интеллектуального развития с первого по пятый класс (Аль-Фитури, 1984; 155).

Обсуждая полученные результаты, Аль-Ш.Аль-Фитури приходит к выводу "... о невозможности переноса закономерностей, выявленных европейскими и американскими учеными, на арабскую среду, характеризующуюся иным набором факторов, влияющих на интеллектуальное и социальное развитие человека" (там же; 155).

Аналогичные соображения можно найти и у А.М.Аль-Ма'тука, полагающего, что "... успешная деятельность во многом зависит от свободного владения языком, которое, в свою очередь, способствует формированию социальных отношений и выявлению умственных и интеллектуальных способностей ..." (А.М.Аль-Ма'тук, 1996; 20).

А.М.Аль-Ма'тук считает, что "... язык - это приобретенная умственная способность, реализующаяся через систему речевых знаков и способствующая общению между членами одного общества ..." (там же; 33). Он определяет социальную коммуникацию как "... все формы контактов, ориентированных на неизменно важные цели индивида или общины ..." (там же; 83), различая две формы социальной коммуникации: прямую социальную и опосредованную социальную (радио, телевизор, компьютер, видео и т.д.).

По его мнению, "... существование любой культуры/цивилизации возможно лишь посредством освоения культурного и духовного наследия предков ..." (там же; 21). Иначе говоря, "... масштаб культуры зависит не от количества населения и занимаемой им территории, а от того, что создают умы сыновей на своем, а не на чужом языке ..." ( там же; 21).

Самым интересным операциональным исследованием с использованием направленного ассоциативного эксперимента является работа Махмуда Х.Салиха (Salih, 1987), ориентированная на изучение отношения арабских студентов (в том числе и ливанцев) к англоязычной культуре и к своей собственной.

Вслед за Р.С.Тукером и В.Е. Ламбертом, считающими, что развитие коммуникативной компетенции зависит не только от лингвистического кода, но и от чувствительности к культуре изучаемого языка, М.Х.Салих полагает, что "... лингвокультурные аспекты общения оказываются более мотивирующими, чем лингвистические. Их значимость предопределяется желанием узнать, как живут другие люди и стремлением общаться с ними. Иными словами, именно социокультурный контекст оказывает влияние на интеграционные, инструментальные и конституционные типы отношений между студентами (Salih, 1987; 18).

Целью работы М.Х.Салиха является "... изучение стереотипов арабских студентов-билингвов, обучающихся среди арабов и коренных американцев, ибо на формирование стереотипов билингвов влияет, как они

оценивают (воспринимают) носителей того языка, который они изучают и как они, в свою очередь, видят "своих" (там же; 19). В частности, М.Х.Салих попытался ответить на следующие вопросы:

1) позитивно или негативно относятся арабы-билингвы к американской лингвокультурной группе;

2) Позитивно или негативно их отношение к собственной общности;

3) Является ли природа их отношений интегративной.

Суммарные результаты его исследования показывают, что арабы оцениваются в целом более позитивно, чем американцы: они "интересные, смелые, элегантные, дружные, умные, гордые, нежные, воспитанные, симпатичные, верные, преуспевающие, независимые, руководящие, стабильные, популярные, трудолюбивые, стремительные, свободные и сильные, прямые, последовательные, грустные" (там же; 21).

Американцы оценивались как более жизнерадостные в сравнении с арабами и в то же время как "скучные, трусливые, безобразные, враждебные, обманчивые, жестокие, грубые, неприятные, лицемерные, нерезультативные, отвратительные, ленивые, нестремительные, вредные и слабые" (там же; 21V Анализ этих ответов позволил М.Х.Салиху утверждать, что "... испытуемые дезинтегративно ориентированы на англо-язычное население и его культуру", что подтверждается и результатами других исследователей, таких, как М.Р.Зугхоул и Л.Таминьян (Zughoui & Taminjan, 1984), М.Р.Зугхоул и др. (Zughoul et al., 1986), изучавших отношения арабов к англоязычной культуре. Такому отношению дается следующее обьяснение: во-первых, студенты не хотят идентифицировать себя с американцами, ибо они положительнее оценивают свою этническую группу. Аналогично, по мнению Ж.В.Л.Оллера (Oller et al., 1977), и отношение японцев к американцам. Они тоже дезинтегративно ориентированы на них и ставят себя на более высокую ступень (Salih, 1987; 22). На истоки такого отношения арабских студентов к Западу, по мнению М.Х.Салиха, указывает и Феллман (Fellman, 1973), считающий, что арабы оценивают себя как продукт уникальной исламской традиции, более приемлемой для них, чем материалистические и империалистические традиции Запада, который пользовался слабостью арабского мира в течение пяти веков, когда он находился под османским правлением (Salih, 1987, 23). Кроме того, большая (если не вся) часть американских культурных ценностей

1 Иллюстрируя это положение Н.Харма и А.Хажаж указывают на следующие стереотипы восприятия людьми друг друга: "... с точки зрения европейцев, американцы, например, богаты, зажиточны, общительны ..., а итальянцы, как и большинство населения Средиземноморья, эмоциональны, громко разговаривают, больше чем нужно двигаются и жестикулируют, у них богатая мимика, а англичане -консервативны, воспитаны, экономичны, они чаелюбы, ... что касается немцев, то они серьезны ..."( Харма и Хажаж, 1988 , 122).

противоречит ценностям, представленным в Исламе. Например, в США мужчины и женщины обычно ходят в коротких майках и шортах, проводят большую часть свободного времени в кафе, барах, клубах и ресторанах, открыто говорят о любви и сексе, живут в свободном браке, употребляют наркотики, совершают преступления и самоубийства. Именно эти факты западной культуры несовместимы с арабскими ценностями, оцениваясь как отклонения от прямого исламского пути. Не менее важно для арабских студентов равнодушное отношение Запада к их культурным ценностям. Арабские студенты чувствуют, что американцы не принимают их. Соответственно у них развивается негативное отношение к "чужим", что может стать причиной "аномии" - чувства отторжения от какой-либо социальной группы.

В целом исследования М.Х.Салиха показали, что арабские ии. отрицательно относятся к американцам и к их культуре. Учась долгое время в США, они все же остаются в стороне от американцев, не испытывая симпатии к англоговорящим и четко ориентируясь на свою этническую группу.

Соглашается с М.Х.Салихом и Х.Раби'а, считающий, что "... национальное сознание зависит от трех факторов - от осознания своей принадлежности к чему-то/кому-то и осознания связей между собой, а также от совместимости индивидов друг с другом" (Раби'а, 1984; 229). Иными словами, он утверждает, что специфическая ментальность во многом определяется поведенческими установками индивида.

Другие, оказавшиеся нам доступными арабские источники, менее интересны: их авторы пишут о национальном сознании, упоминая и о его связи с языком, и о проблемах преподавания арабского языка, но исходя исключительно из политических и националистических соображений (см., например: Аль-Хусари, 1985а; 143-150; Он же, 1985-6; 464; Мурани, 1994; 187; Халиль, 1984; 340-343). Такую точку зрения можно понять, но она вряд ли продуктивна, если иметь в виду цели научного исследования: четкое и беспристрастное описание и истолкование фактов вербального поведения, сигнализирующих о характере этноцентризма, о соотношении того, что именуется (в неогумбольдтианстве) идиоуниверсалиями и уникалиями (см. Радченко, 1998).

Во Второй главе "Экспериментальная верификация реальности существования ливанских и русских соматологических портретов" выявляются и анализируются способы и формы восприятия человека человеком. В качестве рабочего инструмента мы использовали метод направленного ассоциативного эксперимента, полагая, что именно такого рода инструмент окажется полезным для изучения вербального и невербального сознания в разнородных этнокультурных средах.

Эксперимент был организован стандартным образом: каждый участник получал анкету с 26 словами-стимулами, обозначающими части

человеческого тела (брови, волосы, глаза, голова, губы, зубы, лицо, лоб, нос, рот и т.д.)

От 150 ливанских испытуемых в возрасте от 18 до 60 лет, принадлежащих к разным социальным группам, было получено 4178 реакций, среди них - 475 единичных реакций2 (12% от общего количества всех реакций), включая 49 отказов. Мы разделили их, исходя из следующих характеристик (см. в связи с этим: Сорокин, 1994): форма, размер, цвет, физические и социальные характеристики. Укажем, что признаки, представленные в последней группе, могут быть в равной мере и физическими, и социальными; далее они будут называться симбио-тическими (результаты исследования отражены в таблицах в Приложении к диссертации). Ниже мы выборочно приводим полученные результаты:

I. Слово-стимул "ГОЛОВА''3 спровоцировало появление 162 р., из них - 22 ед.р. (14% от общего количества реакций). Эта часть тела характеризуется, прежде всего, по форме, затем оценивается с физической и социальной точки зрения и, наконец, по размеру.

На форму "Головы" было получено 72 р. (44%), среди которых -всего 3 ед.р.4 (2% от всех ед. р.). Наибольший вес имеет определение-реакция "круглая"5 ("мустадир")6 - 50 р., затем "яйцевидная" ("байдавия") - 7 р. Остальные реакции сверхслаборелевантны.

Физические и социальные характеристики: получено 54 р. (33%), среди них 17 ед.р. (11%). "Голова'' ии. характеризуется, прежде всего, как "красивая" ("жамил") - 10 р., затем следует реакция "мышление" ("тафкир") - 7 р. Остальные реакции сверхслаборелевантны.

Размер: "Головы" - 34 р. (21%). Среди них - одна ед.р. (1%). "Голова" характеризуется, прежде всего, как "большая" ("кабир") -16 р., затем как "маленькая" ("сагир") - 11 р. и "средняя" ("мутавасит") - 6 р.

Цвет "Головы": получено только 2 р. (1%). Эти реакции - сверхслаборелевантны.

II. На слово-стимул "ПИ110" было получено 1 66 р., из них - 28 ед.р. (17%). "Лицо" характеризуется, прежде всего, исходя из физических и социальных характеристик, затем по форме, далее по цвету и, наконец, по размеру. По модусам оценки эти реакции распределились следующим образом:

Физические и социальные характеристики: получено 86 р. (52%), из них - 22 ед.р. (13%). Первое место занимает определение "красивое"

Далее реакции обозначаются как "р.", единичные реакции - как "ед.р.", а испытуемые - "ии."

3 Здесь и далее слово-сгомул пишется в кавычках выделенными прописными буквами.

4 В дальнейшем такие реакции не учитываются, ибо мы принимаем в качестве допустимой нижней границы только 5 реакций.

5 Здесь и далее ассоциативная реакция приводится в кавычках и строчными буквами.

6 В скобках приводится арабский перевод.

("жамил") - 37 р., затем "привлекательное" ("жаддаб") - 6 р. и "миловидное" ("наим") - 5 р. Остальные реакции - сверхслаборелевантны.

Форма: 62 р. (37%), из них - 4 ед.р. (2%). "Лицо" характеризуется, прежде всего, как "круглое" ("мустадир") - 41 р., затем как "яйцевидное" ("мустатил") - 6 р., "удлиненное" ("мутатавил") - 6 р. и "длинное" ("тавил") - 5 р.

Цвет :12 р. (12%), из них - 2 ед.р. (1%). "Лицо" характеризуется, прежде всего, как "смуглое" ("асмар") - 5 р. и как "белое" ("абиад") -5 р.

Размер: 6 р. (4%). Все эти реакции сверхслаборелевантны.

III. На слово-стимул "ГРУДЬ" получено 162 р., среди них -5 отказов и 28 ед.р. (17%). Все полученные оценки градуируются таким образом: размер, форма, физические и социальные характеристики и, наконец, цвет. По модусам оценки эти реакции распределились следующим образом:

Размер: 73 р. (45%), среди них - одна ед.р. (1%). Среди оценок наибольший вес имеет определение "большая" ("кабиран") - 30 р., затем идут реакции "средняя" ("мутавасситан") - 20 р., "маленькая" ("сагиран") -19 р. и, наконец, "объемная" ("кабира") - 3 р.

Форма: 40 р. (25%), среди них - 4 ед. р. (3%). "Грудь" характеризуется, прежде всего, как "выступающая" ("баризан") - 20 р., затем оценивается как "круглая" ("мустадиран") - 5 р., "приподнятая" ("алиян") - 5 р.; все остальные реакции сверхслаборелевантны.

Физические и социальные характеристики: 38 р. (25%), среди них - 21 ед. р. (13%). "Грудь" характеризуется, прежде всего, как "нормальная" ("адиян") - 6 р. и "полная" ("малаан") - 5 р. Остальные реакции сверхслаборелевантны.

Цвет: 2 ед.р. (1%). Эти реакции сверхслаборелевантны.

IV. Слово-стимул "НОГИ" спровоцировало появление 1 58 р., среди которых - 22 ед.р. (14%), двое ии. отказались от ответа. "Ноги" характеризуются, в первую очередь, по размеру, затем исходя из физической и социальной точек зрения, формы и, наконец, цвета.

Относительно размера "Ног" было получено 88 р. (56%). "Ноги", прежде всего, характеризуются как "длинные" ("тавилатан") - 62 р., затем как "большие" ("кабиратан") - 10 р., "средние" ("мутавасситатан") - 8 р., "маленькие" ("сагиратан") - 5 р. Остальные реакции сверхслаборелевантны.

Физические и социальные характеристики: 64 р. (41%), среди которых - 18 ед.р. (11%). "Ноги" оцениваются, прежде всего, как "худые" ("нахифатан") - 8 р., далее как "красивые" ("жамилатан") -7 р., "сильные" ("кавиятан")- 6 р. Все остальные реакции сверхслаборелевантны.

Форма "Ног": 4 р. (3%), среди которых - одна ед. р. (1%). Все эти реакции сверхслаборелевантны.

Цвет: 2 ед. р. (1%). Эти реакции - сверхслаборелевантны.

V. Слово-стимул "ФИГУРА" спровоцировало появление 154 р., среди которых - 12 ед.р. (8%); один ии. отказался от ответа. "Фигура" воспринимается ии., в первую очередь по форме, затем в физическом и социальном отношениях и, наконец, по размеру. Модус цвета иррелевантен для ии. (возможно, он табуирован для них1.

Форма: 72 р. (47%). Наибольший вес имеет определение "длинная" ("тавила") - 65 р., затем дается оценка "прямая" ("мустакима") - 5 р. Остальные реакции сверхслаборелевантны.

Физические и социальные характеристики: 61 р. (40%), среди которых - 10 ед.р. (7%). "Фигура" оценивается, прежде всего, как "стройная" ("мамшука") - 31 р. Затем следуют оценки "осанистая" ("мунтасиба") - 8 р. и "красивейшая" ("ра'иа'а") - 5 р. Остальные реакции сверхслаборелевантны.

Размер "Фигуры": 21 р. (14%), среди которых 2 ед.р. (1%). Наибольший вес имеет определение "средняя" ("мутавассита") - 15 р. Все остальные реакции сверхслаборелевантны.

Цвет "Фигуры" иррелевантен для ии.

Исходя из вышеуказанных данных, внешность ливанца/ливанки можно представить следующим образом:

Голова у него/нее круглая или яйцевидная, большая, маленькая или средняя, красивая, мыслящая.

Лицо - круглое, яйцевидное, овальное, удлиненное или длинное, смуглое или белое, красивое, привлекательное, миловидное.

Грудь - большая, средняя или маленькая, полная, нормальная, выступающая, круглая и приподнятая.

Ноги - длинные, большие, средние, худые, красивые, сильные.

Фигура - длинная, прямая, стройная, осанистая, красивейшая, средняя.

Исходя из требований естественности описания, представим этот портрет еще раз:

У ливанца/ливанки круглая или яйцевидная голова. Она может быть большой, средней или маленькой, красивой, мыслящей. Лицо может быть и круглым, и яйцевидным, а также удлиненным или длинным, смуглым или белым, красивым, привлекательным и гладким. Грудь может быть большой, выступающей, приподнятой, полной или круглой, нормальной или, наоборот, маленькой, и, конечно, средней. У него/нее длинные, большие и сильные, чаще средние, худые, красивые ноги. Фигура у ливанца/ливанки длинная, прямая, стройная, гордая, красивая и так себе.

Русские, характеризуя 26 частей человеческого тела, отреагировали 5244 р., среди них - 672 ед.р. (13%).7 Их ответы распределились следующим образом.

I. На слово-стимул "ГОЛОВА" было получено 312 р., среди них -30 ед.р. (10%). "Голова" воспринимается, прежде всего, в физическом и социальном отношениях, затем характеризуется с точки зрения размера, формы и цвета. По модусам оценки эти реакции распределились следующим образом:

Физические и социальные характеристики: 200 р. (64%) и среди них - 24 ед.р. (8%). В этом отношении "Голова" характеризуется, в первую очередь, как "умная" - 76 р., а затем следуют определения "светлая" - 18 р., "глупая" - 15 р., "бурная" - 9 р., "лысая" - 8 р., "кудрявая" - 6 р., "больная" - 6 р., "красивая" - 5 р., "садовая" - 5 р., "мудрая" - 5 р., "пустая" - 5 р., "тупая" - 5 р. Все остальные реакции

сверхслаборепеваитнЕ.

Размер: 60 р. (20%). "Голова" характеризуется, прежде всего, как "большая" - 47 р., затем следует определение "маленькая" - 8 р., и, наконец, она оценивается как "крупная" - 5 р.

Форма: 41 р. (14%), среди них - 2 ед.р. (1%). По форме "Голова" оценивается, прежде всего, как "круглая" - 30 р. Все остальные реакции сверхслаборелевантны.

Цвет: 11 р. (37%) и среди них 4 ед.р. (1%). По цвету "Голова" характеризуется, прежде всего, как "седая" - 7 р. Остальные реакции -сверхслаборелевантны.

II. На слово-стимул "ЛИЦО" получено 102 р., среди них - 36 ед.р. (35%). "Лицо" оценивается, прежде всего, с физической и социальной точки зрения, далее по форме и, наконец, по цвету. Ответы ии. распределились по модусам оценки следующим образом:

Физические и социальные характеристики: 60 р. (59%) и среди них 29 ед.р. (28%). Наибольший вес зафиксирован у определения "красивые" -19 р.; все остальные реакции сверхслаборелевантны.

Форма: 41 р. (40%) и среди них - 6 ед.р. (6%). Доминирует оценка "овальное" - 21 р., а затем следует определение "круглое" - 11 р.; все остальные реакции - сверхслаборелевантны.

Цвет, одна ед. р. (1%).

Относительно размера "Лица" ии. не дали никаких реакций.

III. На слово-стимул "ГРУДЬ" было получено 230 р., среди них - 28 ед.р. (12%). "Грудь" воспринимается, прежде всего, по физическим и социальным параметрам, затем характеризуется по форме, по размеру и, наконец, по цвету.

' В эксперименте участвовали 150 человек-студентов.

Физические и социальные параметры: 117 р. (51%), среди них -

23 ед.р. (10%). Наибольший вес имеет определение "высокая" - 35 р., за ним следуют определения "красивая" - 16 р., "полная" - 8 р., "сильная" -5 р. Остальные реакции - сверхслаборелевантны.

Форма "Груди": 61 р. (27%), в числе которых 3 ед.р. (1%). Среди ответов доминирует оценка "впалая" - 33 р., а за ней следуют оценки "колесом" - 12 р. и "выпуклая" - 11 р. Остальные реакции сверхслаборелевантны.

Размер "Груди": 50 р. (22%), среди них - 2 ед.р. (1%). Наибольший вес имеет определение "широкая" - 29 р., за ним следуют определения "большая" - 7 р. и "маленькая" - 6 р. Остальные реакции сверхслаборелевантны.

Цвет "Груди" охарактеризован определением "белая" - 2 р. (1%).

IV. Слово-стимул "НОГИ" спровоцировало появление 271 р., среди которых - 26 ед.р. (10%). "Ноги" воспринимаются, в первую очередь, по физическим и социальным характеристикам, далее оцениваются по размеру и форме. По модусам оценки эти реакции распределились следующим образом:

Физические и социальные характеристики: 132 р. (49%), среди них

24 ед.р. (9%). Среди этих реакций доминирует оценка "стройные" - 50 р., за ней следует оценки "красивые" - 17 р., "быстрые" - 9 р., "худые" - 7 р. Остальные реакции - сверхслаборелевантны.

Размер: 92 р. (40%), среди них - 2 ед.р. (1%). Наибольший вес имеет определение "длинные" - 67 р., а за ним следует определение "короткие" - 21 р. Остальные реакции - сверхслаборелевантны.

Форма: 47 р. (13%). "Ноги" оцениваются, в первую очередь, как "кривые" - 36 р., а далее как "прямые" - 9 р. Остальные реакции - сверхслаборелевантны.

Признак цвета иррелевантен для ии. (возможно, табуирован для

них).

V. Слово-стимул "ФИГУРА" спровоцировало появление 221 р., среди них - 45 ед.р. (20%). "Фигура" воспринимается, в первую очередь, с точки зрения физических и социальных характеристик, затем по форме, размеру и, наконец, по цвету.

По модусам оценки эти реакции распределились следующим образом:

Физические и социальные параметры : 197 р. (89%), среди них - 29 ед.р. (13%). Наибольший вес имеет оценка "стройная" - 59 р., а за ней следуют оценки "красивая" - 46 р., "поднятая" - 5 р., "спортивная" -5 р., "хорошая" - 5 р., "изящная" - 5 р. Остальные реакции -сверхслаборелевантны.

Форма: 18 р. (8%), среди них - 10 ед.р. (5%). Все эти реакции -сверхслаборелевантны.

Размер: 5 ед.р. (2%).

Относительно цвета получена одна ед. р. (1%).

Суммируя релевантные оценки-характеристики и рассматривая их в качестве элементов автообраза, допустимо, по-видимому, считать, что обобщенный портрет носителя русского языка может быть представлен в следующем виде:

Голова - умная, большая, круглая, светлая, глупая, дурная, маленькая, лысая, седая, кудрявая, больная, крупная, красивая, садовая, мудрая, пустая, тупая.

Лицо - овальное, красивое, круглое.

Грудь - высокая, впалая, широкая, выпуклая, колесом, красивая, большая или маленькая, полная, сильная.

Ноги - стройные, красивые, длинные, кривые, короткие, прямые, быстрые, худые.

Фигура - стройная, красивая, подтянутая, спортивная, хорошая, изящная.

Исходя из требований естественности описания, представим этот портрет еще раз:

У русского/-ой умная, круглая, большая и крупная голова. Она также может быть маленькой, седой, лысой или кудрявой, дурной, пустой и тупой, глупой и больной, красивой, мудрой и светлой, а иногда садовой. Лицо у него/нее - овальное, круглое, красивое. Грудь - большая или маленькая, впалая или выпуклая, высокая, красивая, полная, сильная. Ноги - длинные или короткие, прямые или кривые, худые, короткие, но и стройные, красивые, быстрые. Фигура - стройная, изящная, красивая, хорошая, спортивная, подтянутая.

Сравнивая оценки-характеристики ливанцев и русских на всех уровнях с учетом сверхслаборелевантных реакций, попробуем сопоставить оценки и тех, и других ии., исходя из каждого отдельно взятого соматологического элемента.

I. ГОЛОВА На данный соматологический элемент ливанцы отреагировали 162 р. (4%)в. Ливанцы фиксируют, прежде всего, форму "Головы", оцениваемую ими как 72 к 108 (72/108)9 - "круглая" (50/108). Русские обращают внимание на ее симбиотические параметры - 200 /312. "Голова" для русских, прежде всего, "умная" - 76/200, затем они фокусируют ее размер (60/112) - "большая" - 60/200. Ливанцы также реагируют на ее размер "Головы" (34/108): "большая" - 34/162 и "маленькая" 16/34 - 11/34. Однако ливанцы отреагировали лишь 54 сим-биотическими реакциями, причем "Голова" для них, в первую очередь,

8 В круглых скобках приводится процент ответов на этот стимул от общего количества реакций.

9 Здесь и далее эти цифры обозначают следующее: 72 р. от общего количества несимбиотических реакций.

"красивая" - 10/54, а затем "мыслящая" - 7/54. Признак цвета "Головы" сверхслаборелевантно фокусируется ливанцами - 2/162 -также как и русскими 11/31.

У ливанцев наблюдается преобладание несимбиотических характеристик над симбиотическими (108*54), у русских ии. наоборот (112*200).

II. ЛИЦО: Было получено 166 ливанских р. (4%) и 102 русских (2%). Симбиотические оценки преобладают над несимбиотическими и у ливанцев, и у русских ии. (80*86; 44*60). И для ливанцев и для русских "Лицо", прежде всего, "красивое"(37/86; 19/60), но у ливанцев оно может быть еще и "детским" (5/86), и "гладким" (5/86). Ливанцы (62/80), как и русские (44/44), фокусируются на форме "Лица", но для ливанцев оно "круглое" (41/80), а для русских - "овальное" (21/44) и "круглое" (11/44). Ливанцы сверхслаборелевантно фокусируются на размере "Лица" (6/60), на котором русские вообще не фокусируются (нуль оценки). По цвету оно фокусируется ливанцами (12/80) лишь как "белое" - (5/80) и "смуглое" (5/80).

III. ГРУДЬ: Было получено 152 (4%) ливанских и 230 (4%) русских р. Ливанцы фокусируются, прежде всего, на размере "Груди" (73/115), а русские - преимущественно на ее форме (61/113), хотя форма фокусируется и ливанцами (40/115) , которые, в свою очередь, не фокусируют размер, оцениваемый русскими (50/113).

Цвет "Груди" сверхслаборелевантно фокусируется и ливанцами (2/115), и русскими (2/113) ии. У русских наблюдается преобладание симбиотических оценок над несимбиотическими (117*113), а у ливанцев -наоборот (115*47). Для русских "Грудь" - "высокая" (35/117), "красивая" (16/117), "полная" (8/117) и "сильная" (5/117), а для ливанцев -"полная" (5/47) и "нормальная" (6/47). Если ливанцы фиксируют свое внимание на определении "большая" (30/115), то русские предпочитают такие характеристики, как "широкая" (29/113), "большая" (7/113) и "маленькая" " (6/113). "Грудь" для ливанцев бывает "средней" (20/11 5) и "маленькой" (19/115).

По форме "Грудь" для русских (61/113), преимущественно, "впалая" (33/113), "выпуклая" (11/113) и "колесом" (12/113), а для ливанцев - "выступающая" (20/115), "круглая" (5/115) и "приподнятая" (5/115).

IV. НОГИ: На этот соматологический элемент было получено 157 (4%) ливанских и 271 (5%) русская р. И русские, и ливанцы фиксируют, прежде всего, размер "Ног" (92/139; 88/94). Определение "длинные" "Ноги" используется и ливанцами (62/94), и русскими (67/139). Ливанцы предпочитают "большие" (10/94), "средние" (8/94) и "маленькие" "Ноги" (5/94), а русские - "короткие" (21/139).

Форма "Ног" фокусируется русскими (47/139): "Ноги" для них -"кривые" (36/139) и "прямые" (9/139), а для ливанцев их форма слаборелевантна (4/94).

Если ливанцы сверхслаборелевантно фокусируют цвет "Ног" (2/94), то русские вообще не фокусируются на нем.

Несимбиотические оценки преобладают над симбиотическими и у ливанцев (94/64), и у русских (139/132). Ливанцы фокусируются на определениях "худые" (8/94), "красивые" (7/94), "пропорциональные" (6/94) и "сильные" (6/94), а русские на оценке "стройные" (50/132), а затем "Ноги" характеризуются ими как "красивые" (17/132) (реакция, общая с ливанцами 7/94) и "быстрые" (9/132).

V. ФИГУРА: Было получено 154 (4%) ливанских и 221 (4%) русская р. Ливанцы фокусируются, прежде всего, на Форме "Фигуры" (72/93), а русские - на симбиотических характеристиках "Фигуры" (197/221).

Ливанцы характеризуют "Фигуру" с точки зрения формы как "высокую" [длинную] (65/93), затем как "прямую" (5/93). Русские сверхслаборелевантно оценивают ее (18/24).

Русские также сверхслаборелевантно оценили размер "Фигуры" (1/24), а ливанцы охарактеризовали ее размер (21/23) в качестве "средней" (15/93). Ливанцы вообще не фокусируются на цвете "Фигуры", а русские сверхслаборелевантно фокусируют ее (1/24).

У ливанцев наблюдается преобладание несимбиотических оценок над симбиотическими (93/67), а у русских наоборот (24/197).

Для ливанцев "Фигура" в основном "стройная" (31/61), "гордая" (8/61), "красивейшая" (5/61). Для русских - "стройная" (59/197), "красивая" (46/197), "спортивная" (5/197), "хорошая" (5/197), "изящная" (5/197) и "приподнятая" (5/197).

Следует сказать, что полученные нами данные подтверждают те результаты, которые были представлены в РАСе (Русский ассоциативный словарь, 1994).

На слово-стимул "Голова" русские отреагировали 29 характеристиками, а ливанцы - 7 определениями, но совпадающими оказалась только одна характеристика "большая". Однако даже при совпадении количество ответов оказывается разным.

На слово-стимул "Лицо" русские отреагировали 23 характеристиками, а ливанцы - 10. Совпадающими оказались 4: "красивое", "круглое", "белое" и "овальное". Однако даже при совпадении количество характеристик также оказывается разным.

На слово-стимул "Нога" русские ии. отреагировали 20 р., а ливанцы отреагировали на этот стимул во множественном числе "Ноги" - 9 р.; совпадающими оказались определения "длинная", "большая", "красивая" и "маленькая". Однако даже при совпадении характеристик намечается разница в количестве ответов.

Сопоставление взятых из РАСа определений, которыми характеризуются части человеческого тела, показывает, что некоторые ответы наших ии. вполне сходны с этими определениями.

Если суммарно обобщить ответы ии. на вышеприведенные слова-стимулы, то их типовыми признаками оказываются:

1. Сепаратность /используются в основном "отдельные" слова/, но, преимущественно адъективная, а не субстантивная (чаще используются прилагательные, чем существительные);

2. Субстантивная бинарность: используются словосочетания, состоящие из двух существительных, представляющих собой несогласованное определение, или из тех же двух существительных, одно из которых согласуется с прилагательным. В русских ответах встречаются следующие реакции: "Лоб" - "как у Сократа", "бетховенский", "лоб мыслителя", "Нос" - "нос в веснушках", "Глаза" - "глаза креветки", "Плечи" - "плечи буквой "с", "плечи вороны";

3. Автохтонная характерность: используются реакции-оценки (1/21), возможные лишь в рамках арабского языка - оценки типа: "Голова" - "луна", т. е. красота, "Грудь" - "как груша", "Глаза" -"хур", [т.е. большие, с очень черными зрачками и ярко-белыми белками].

4. Непривычные для русских арабские оценки-наблюдения, исключительно характеризующие "Глаза" и встречающиеся среди ед.р., которые составляют 11% всех р. Например: "Глаза" - "булавка", "изумрудные", "как глаза у оленя" [красивые], "широкие" [большие], "с острым взглядом" [выразительные], "чистые" [прозрачные]. В тоже время определение "Щек" "как [похожие на] студень" возможно только в ответах русских ии.

5. Следует также обратить внимание и на факт значительного преобладания ливанских несимбиотических оценок (2864 - 69%) над симбиотическими (1314- 31%), что, по-видимому, оказывает решающее влияние на формирование совокупной тональности образа оценки.

Показательны также и другие факты.

Во-первых, прилагательные-оценки характеризуются неравномерностью распределения фокуса внимания. Например, для слова-стимула "Губы" характерно преобладание несимбиотических оценок над симбиотическими (116*37 - преимущественно несимбиотический фокус внимания). Это также характерно для слова-стимула "Волосы", оценки которого также носят сугубо несимбиотический характер (156*18), для слова-стимула "Лоб" (135*16), для слова-стимула "Нос" (153*33), для слова-стимула "Спина" (119*39). В свою очередь, для слов-стимулов "Руки" и "Колени" характерно иное соотношение: симбиотические оценки преобладают над несимбиотическими, хотя и незначительно (83*81; 94*61; преимущественно симбиотический фокус внимания).

Во-вторых, внутри корпуса несимбиотических характеристик зафиксированы и нуль-оценки (нуль фокуса внимания). В тех случаях, когда внимание фокусируется, то фокусируется оно слабо (одной, двумя или тремя оценками - сверхслаборелевантными): так характеризуются "Нос", "Подбородок", "Плечи" и "Фигура" в отношении цвета. Единичные оценки в этом же отношении даются также "Ушам", "Рукам" и "Коленям" ( по-видимому, цвет является табуированным для ии.).

Показательно также, на наш взгляд, соотношение нерелевантных (сверхслаборелевантных реакций) или, иначе говоря, соотношение фокусов внимания в ответах ливанских, и русских ии. В сверхслаборелевантных фокусах внимания и русских и ливанцев находятся следующие части тела: "Нос" (в отношении цвета ), "Щеки" (в отношении размера ), "Грудь" (в отношении цвета), "Спина" (в отношении и размера, и симбиотических параметров), "Пальцы", "Лоб", "Голова", "Уши", "Шея", "Грудь" и "Колени" ( в отношении цвета).

Форма "Скул", "Ушей", "Шеи" и "Ног" сверхслабо фокусируются ливанцами, но не русскими, а Форма "Щек", "Ногтей" и "Тепа" сверхслабо фокусируется русскими, но не ливанцами. Русские, но не ливанцы также сверхслабо фокусируют внимание на размере "Глаз", "Подбородка", "Колен" и "Фигуры". Ливанцы, в свою очередь, сверхслабо фокусируют внимание на размере "Скул". Для ливанцев вне фокуса внимания оказывается цвет "Плеч". У русских же он оказывается в фокусе внимания. В сфере сверхслаборелевантного внимания находится у них цвет "Зубов". Цвет "Подбородка"- иррелевантен и для русских, и для ливанских ии.

В отличие от ливанцев русские сверхслабо фокусируются на форме "Фигуры", ее цвете и размере, а ливанцы не фокусируются на ее цвете.

У ливанцев наблюдается сверхслаборелевантная фокусировка на симбиотических параметрах таких соматических элементов, как "Лоб", "Уши" и "Спина". У русских также наблюдается аналогичная сверхслабая фокусировка. Они также не фокусируются на цвете "Скул", а ливанцы фокусируются на нем в минимальной степени. Для русских полностью вне фокуса внимания оказывается цвет "Спины" и "Живота", а также и размер "Лица". В свою очередь, ливанцы сверхслаборелевантно сфокусированы на этих признаках соматоло-гических единиц. У ливанцев в сфере сверхслабого фокуса внимания находится цвет "Бровей", "Рта", "Живота", "Рук" и "Тела". У русских в зоне минимального внимания остается цвет "Ногтей". Они также сверхслабо сфокусированы и на цвете "Зубов". У них минимально сфокусировано внимание и на цвете "Плеч" и "Глаз".

В ответах русских ии. несимбиотические оценки преобладают над симбиотическими (2875*2369), но в меньшей степени. Укажем в этой связи, что лишь меньшая часть ии. - ливанцев использовала для своих

оценок от двух до четырех определений. Большая часть предпочитала обходиться 1-2 определениями (2864*1314). Наблюдается и неравномерность распределения фокуса внимания русских ии.: например, для слов-стимулов "Нос", "Уши", "Спина", "Лоб" характерно преобладание несимбиотических характеристик над симбиотическими (230*57, 176*55, 90*8, 227*69), а для слов-стимулов "Лицо", "Щеки", "Ногти", "Тело" и "Фигура" - преобладание симбиотических характеристик над несимбиотическими: (44*60, 57*43, 45*54, 27*151, 24*197).

Несимбиотический перевес наблюдается также и в ответах на слова-стимулы "Брови" (151*99), "Рот" (132*71), "Живот" (135*87), "Скулы" (73*22), "Щеки" (57*43), "Голова" (112*200).

Внутри корпуса несимбиотических реакций и русских, и ливанцев зафиксированы и нуль-оценки: таковы характеристики "Живота", "Подбородка", "Скул", "Спины" и "Ног" (в отношении цвета) и "Лица" (в отношении размера). Причем, совпадение с ливанской нуль-оценкой наблюдается лишь в отношении слова-стимула "Подбородок". Если учитывать единичные оценки, которыми русские ии. охарактеризовали "Фигуру", то совпадение наблюдается и в отношении этого стимула, и стимула "Плечи", охарактеризованного русскими двумя единичными оценками, и слова-стимула "Живот", которое охарактеризовано ливанцами тремя оценками (одна из которых - единичная), и слова-стимула "Спина", охарактеризованого ливанцами тремя оценками (1 ед.р.), а русскими - нуль-оценкой.

Вся эта, рассмотренная выше комбинаторика ответов позволяет с известной степенью надежности утверждать, что соматологический портрет является одним из перцептивных эталонов ( наряду, например, с вербальным или кинесическим), опосредующих характер протекания межличностного общения и бессознательно влияющих на его комфортность или некомфортность. Соматологический портрет есть не что иное, как сумма установок и ожиданий (сформированных широким этолого-культурологическим контекстом) относительно некоторого предполагаемого субъекта общения.

Структура этого соматологического эталона оказывается в достаточной мере сложной, распадаясь на ядро и периферию (таковой можно считать зоны ливанских и русских слаборелевантных и сверхслаборелевантных оценок), в которой, в свою очередь, существуют "зоны умалчиваний" (зоны соматизмов, находящиейся вне пределов аксиологического маркирования).

Несомненна также и поливалентность соматологического эталона: он "устроен" таким образом, чтобы его установки-ожидания/оценки могли быть использованы без учета пола общающихся. В то же время есть основания утверждать, что поливалентными являются не все оценки.

Некоторые из них - явно ориентированы на мужчин, а другие - на женщин, что позволяет рассматривать соматологический эталон как состоящий из двух субэталонов - маскулинного и феминного.

Укажем также и на следующий - весьма важный, с нашей точки зрения, факт. В характере оценок соматологических элементов ливанцами и русскими, а также и в обобщенных портретах ливанцев и русских, несомненно, много общего. Но не эта лингво-аксиологическая общность/ сходимость является, на наш взгляд, самой важной в такого рода исследованиях (хотя ее роль также не следует преуменьшать, ибо только на ее основе возможна адаптация к соматологически чуждому). Сверхсущественна та аранжировка фокусов внимания к тем или иным соматологическим элементам или отсутствие фокусирования на них, которые свойственны ливанским и русским ассоциативным характеристикам-оценкам. Именно их конфигурации, представляющие собой чередования сходств и различий, дискретного и непрерывного оказываются специфическими в ливанских и русских соматологических "картинах мира", придавая им сингулярный, по сути дела, характер.

В заключительной части работы подытоживаются полученные результаты и делаются дополнительные выводы как общего, так и частного характера.

Во-первых, обоснованным оказывается утверждать, что соматологические эталоны/соматологические портреты являются когнитивными и эмотивно-аксиологическими инструментами различения своих и чужих, позволяющими симультанно (но не исключена и сукцессивная тактика) - положительно или отрицательно - оценивать участников общения. Соматологическая карта человеческого тела есть не что иное, как перцептивная реальность, которая служит исходной точкой отсчета в межличностном общении, обусловливая его эффективность или неэффективность, комфортность или некомфортность. Такой статус соматологической карты /перцептивной реальности обусловлен тем, что она в такой же мере "физиологична", в какой и оценочна, что она есть бессознательный латентный вербальный и невербальный опыт, прилагаемый к участникам общения и маркирующий степень их автохтонности или неавтохтонности.

Во-вторых, каждую (в данном случае ливанскую и русскую) соматологическую карту/перцептивную реальность следует рассматривать в качестве эгоцентрической авторефлексивной данности, в которую встроены специфические правила ее чтения. Иными словами, каждая соматологическая карта /перцептивная реальность потенциально контрастивна и конфронтативна, хотя и базируется на универсальном (или, по крайней мере, аналогичном) репертуаре языковых/речевых средств ее экспликации.

В-третьих, правомерно утверждать (если, конечно, принимать допущение, что соматологические оценки предваряют и предопределяют последующий характер вербального и невербального общения) необходимость корректировки модели речевосприятия (но и речепорождения): в ней следует предусмотреть и такой ее фрагмент, который можно было бы назвать СОМАТИКОНОМ.

В-четвертых, не менее правомерно утверждать, что выявление характера того или иного этнического соматикона является в то же время и выявлением характера лингво-этнической и психо-этнической специфики речевого и неречевого поведения носителей тех или иных языков. А это, в свою очередь, позволяет ставить на достаточно надежную основу соматопогически ориентированные компаративистские исследования (соматологическая компаративистика).

В-пятых, но учитывая и все выше приведенные выводы, целесообразно считать соматикон базовым элементом (или одним из базовых элементов) этнико-языковой личности, что приводит к необходимости корректировки структуры "языковой личности" (по Ю.Н.Караулову) и значимости составляющих, входящих в ее тезаурус (лексикон) в том, например, его понимании, какое предлагают Ю.Н.Караулов и А.А.Залевская.

И в-шестых, становится очевидным и необходимость расширения контингента испытуемых (увеличение их количества и привлечение иных социальных групп), а также подтверждения надежности полученных данных с помощью других и дополнительных экспериментальных процедур.

В качестве основы для дальнейших исследований может быть использован ливанский ассоциативно-соматологический словарь (с переводом стимулов и реакций на русский язык), который и представлен в Приложении к диссертации.

Основные положения диссертации отражены в следующей статье:

Реконструкция ливанского соматологического портрета (итоги экспериментального исследования).// Язык, сознание, коммуникация: Сб. статей/ Отв. ред. В.В.Красных, А.И.Изотов. -М.: "Филология", 1998. -Вып. 4. -С. 70-81.