автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Коммуникативные стратегии и тактики древнерусского книжника и языковые средства их реализации в "Повести о Варлааме и Иоасафе"

Полный текст автореферата диссертации по теме "Коммуникативные стратегии и тактики древнерусского книжника и языковые средства их реализации в "Повести о Варлааме и Иоасафе""

На правах рукописи

Л-

ПЕТРЕНКО ЕЛЕНА АЛЕКСАНДРОВНА

КОММУНИКАТИВНЫЕ СТРАТЕГИИ И ТАКТИКИ ДРЕВНЕРУССКОГО КНИЖНИКА И ЯЗЫКОВЫЕ СРЕДСТВА ИХ РЕАЛИЗАЦИИ В «ПОВЕСТИ О ВАРЛААМЕ И ИОАСАФЕ»

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

-Зноя 2011

Владивосток - 2011

4858787

Работа выполнена на кафедре русского языка и литературы ФГАОУ ВПО «Дальневосточный федеральный университет» (ДВФУ)

Научный руководитель: кандидат филологических наук, доцент

Харченко Нелли Петровна

Научный консультант:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

кандидат филологических наук Милянчук Наталья Сергеевна

доктор филологических наук, профессор Городилова Людмила Михайловна

ФГБОУ ВПО «Дальневосточный государственный гуманитарный университет»

кандидат филологических наук, доцент Савельев Виктор Сергеевич ФГОУВПО «Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова»

ГОУ ВПО «Сахалинский государственный университет»

Защита состоится 16 ноября 2011 года, в 10.00 часов, на заседании диссертационного совета ДМ 212.056.04 в Дальневосточном федеральном университете по адресу: 690600, г. Владивосток, ул. Алеутская, 56, ауд. 422.

С диссертацией можно ознакомиться в Институте научной информации - Фундаментальной библиотеке Дальневосточного федерального университета по адресу: г. Владивосток, ул. Алеутская, 65 б.

Автореферат разослан « /¿7» октября 2011 г.

Учёный секретарь диссертационного совета

Е. А. Первушина

Общая характеристика работы

Работа посвящена исследованию коммуникативных стратегий и тактик, используемых автором средневекового текста, а также анализу языковых средств их реализации.

Объектом данного исследования является текст древнерусского переводного произведения, датируемого Х1-ХН вв., - "Повести о Варлааме и Иоасафе", имеющий специфическую коммуникативно-прагматическую структуру.

Предмет исследования составляют коммуникативные стратегии и тактики, определяющие эту структуру, и система разноуровневых языковых средств их реализации.

Актуальность исследования обусловлена его антропоцентрическим характером, обращением к самым современным направлениям лингвистики -к функциональному, коммуникативно-прагматическому и дискурсивному аспектам описания текста.

Научная новизна исследования определяется следующими обстоятельствами:

• в работе впервые осуществляется лингвистическое описание "Повести о Варлааме и Иоасафе": существующие научные труды, посвященные этой повести, относятся к исторической науке, палеографии, текстологии, литературоведению;

• древнерусский текст рассматривается в коммуникативно-прагматическом аспекте. Между тем традиционным и глубоко разработанным в отечественном и зарубежном языкознании является герменевтическое или формально-структурное описание древних письменных памятников, а правомерность рассмотрения древнего текста как результата речетворческой деятельности вызывает у теоретиков дискурса определённые сомнения, связанные с невозможностью восстановить экстралингвистические условия порождения текста. Мы же считаем, что эти условия в той или иной форме находят отражение в самом тексте, поэтому исходим из того, что не только современный, но и древний текст может рассматриваться в русле функционально-прагматического подхода, безусловно, обладающего более высоким объяснительным потенциалом. На наш взгляд, именно такой анализ древнего текста позволяет получить ответ на вопрос, почему автор употребляет то или иное слово, форму, конструкцию, и тем самым дать более адекватную трактовку текста и более точное описание языковых единиц, участвующих в его организации.

В связи с этим цель данного исследования - описание "Повести о Варлааме и Иоасафе" как речевого произведения, являющегося продуктом средневекового церковно-религиозного дискурса, жанровые, композиционные и текстовые особенности которого обусловлены, с одной

стороны, спецификой самого дискурса, с другой стороны, особенностями речевого взаимодействия автора и читателя в рамках данного дискурса.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1. Рассмотрев актуальные проблемы исследования древнерусского текста (содержание понятия «литература Древней Руси», жанровая природа древнерусского произведения, проблема автора и авторства), выработать теоретическую позицию, позволяющую избежать некорректного употребления понятийного аппарата современной лингвистики применительно к древнему тексту.

2. Учитывая дискуссионность вопроса о целесообразности интерпретации древнего текста как результата дискурсивной деятельности, обосновать возможность применения понятийного и методологического аппарата современной теории текста к анализу средневекового произведения; рассмотреть содержание понятий текст, текстовая категория (в частности категорий субъектности и темпоральности), дискурс (в аспекте соотношения текст - дискурс), коммуникативная стратегия и тактика.

3. Дать общую характеристику средневекового русского дискурса: описать особенности коммуникативной ситуации и действующие дискурсивные стратегии, а также представить "Повесть о Варлааме и Иоасафе" как продукт данного дискурса.

4. Описать коммуникативно-прагматическую структуру повести, выделить её текстовые особенности, продемонстрировать зависимость коммуникативно-прагматической и композиционной структуры от коммуникативных стратегий автора произведения.

5. Представить систему основных коммуникативных стратегий древнерусского книжника, получивших реализацию в данном речевом произведении.

6. Описать систему тактик, реализующих коммуникативные стратегии в тексте повести, и продемонстрировать языковые средства, участвующие в воплощении коммуникативных стратегий и тактик и выполняющие текстообразующие функции.

На защиту выносятся следующие положения:

• "Повесть о Варлааме и Иоасафе" как речевое произведение создавалась в рамках средневекового книжного дискурса, который определяется как институциональный - церковно-религиозный (православно-христианский) дискурс, смысловое поле которого определяют христианские идеи.

• Автор "Повести о Варлааме и Иоасафе", будучи участником данного дискурса, с одной стороны, подчиняется действующим в его рамках дискурсивным макростратегиям, в частности макростратегии спецификации письма (термин И. В. Кузнецова), с другой стороны, реализует собственные коммуникативные стратегии: нарративную, проповедальную, назидательную.

• Авторские коммуникативные стратегии определяют специфические жанровые особенности и оригинальную композицию данного произведения. Кроме того, коммуникативные стратегии влияют на формирование коммуникативно-прагматической структуры текста, актуализируют некоторые текстовые категории (субъектности и темпоральности), определяют выбор автором языковых средств и стилистических приёмов.

• Нарративная стратегия реализуется в повествовательной части текста посредством двух коммуникативных тактик: констатирующего нарратива и оценочного нарратива. Главным средством воплощения нарративной стратегии является формирование автором временной оси текста, что реализуется в текстовой категории времени (темпоральности). В соответствии с этим основными нарративными единицами являются глагольные предикаты, а именно претеритальные формы старославянского глагола: аорист и имперфект.

• Проповедальная стратегия имеет более сложную структуру и реализуется в диалогической части текста, в репликах Варлаама, посредством трёх системно организованных речевых тактик: рассказа о божественной истории, толкования христианских истин, прямого эмоционального воздействия. Языковое воплощение проповедальной стратегии неоднородно и включает в себя использование морфологических, синтаксических средств и ряда стилистических приёмов, усиливающих воздействующий эффект. Помимо основной, проповедальной, стратегии в данной коммуникативно-прагматической части реализуется вспомогательная стратегия -дидактическая (цель которой - обучить адресата / читателя правильному диалогу с учителем), обусловливающая наличие текстовой формы диалога.

• Назидательная стратегия в тексте произведения осуществляется автором за счёт коммуникативной тактики иносказательного повествования (включения в основной текст так называемых притч Варлаама).

Теоретическая значимость исследования состоит в дальнейшей разработке проблем лингвистики текста: в работе обосновывается правомерность применения современного понятийного аппарата коммуникативно-прагматического изучения текста к анализу произведения средневековой книжности, а также уточняется содержание таких традиционно используемых в медиевистике категорий, как «литература Древней Руси», «жанр», «образцовый текст», «автор» и «авторство».

Практическая значимость исследования обусловлена возможностью применения его результатов как в дальнейшей научной разработке данной проблемы (механизм применения методик дискурсивного анализа к средневековому тексту, используемый в диссертационном исследовании, может быть продуктивным при описании других произведений древнерусской книжности), так и в учебном процессе (в преподавании курса

«История русского литературного языка» спецкурсов и спецсеминаров по исторической стилистике, лингвистике текста, лингвистической прагматике).

Методы исследования. В работе использованы традиционный описательный и функциональный методы (методики и приёмы коммуникативно-прагматического, функционально-стилистического,

функционально-семантического, контекстуального и дискурсивного анализа).

Объём и структура диссертации определяется целью и задачами исследования. Работа состоит из введения, трёх глав, заключения и списка использованной литературы, включающего 170 наименований.

Апробация работы. Основные положения исследования излагались в научных докладах на конференциях (в том числе и международных): «А. С. Пушкин: эпоха, культура, творчество. Традиции и современность» (Владивосток, 1999); Приморские образовательные чтения памяти святых Кирилла и Мефодия (Владивосток, 2004-2010); «Россия-Восток-Запад: Проблемы межкультурной коммуникации» (Владивосток, 2007); III и IV международная научно-практическая конференция «Русский язык и русская культура в диалоге стран АТР» (Владивосток, 2008, 2011). По теме диссертации опубликовано 10 работ, в том числе 1 - в ведущем рецензируемом научном журнале, рекомендованном ВАК.

Основное содержание работы

Во Введении определяется объект и предмет исследования; формулируются цели и задачи работы; обосновываются её актуальность, научная новизна, теоретическая и практическая значимость; излагаются положения, выносимые автором на защиту.

В Главе I «Древнерусское произведение "Повесть о Варлааме и Иоасафе" как объект филологического анализа» в § 1 даётся характеристика исследуемого памятника, включающая изложение истории его происхождения и бытования, а также краткий анализ существующих описаний повести. Здесь же формулируются основные проблемы его изучения.

«Повесть о Варлааме и Иоасафе» (далее ПоВиИ) - переводной памятник древнерусской письменности XI-XII вв. Научный интерес литературоведов и историков средневековой литературы к данному произведению обусловлен дискуссией по поводу интерпретации его литературной природы, в частности жанрово-композиционной формы, сочетающей множество жанровых начал, в том числе повести, жития, проповеди, поучения, притчи.

Среди последних исследований ПоВиИ как наиболее значительное отметим историко-библиографическое описание И. Н. Лебедевой, сопровождающее научное издание древнерусского текста повести [Лебедева 1985], которое содержит подробный комментарий отечественных и

зарубежных исследований повести, предпринятых в Х1Х-ХХ вв., и скрупулёзный текстологический анализ списков повести. Интересной представляется и статья И. В. Силантьева, посвящённая анализу жанровой специфики повести [Силантьев 1995].

Перечисляя и комментируя имеющиеся исследования ПоВиИ, И. Н. Лебедева не отмечает исследования, относящиеся к лингвистической проблематике, в том числе затрагивающие изучение текстовых особенностей Повести. В свою очередь укажем, что в последнее время исследования, обращенные к анализу текстовых особенностей древнерусских памятников, проводились учёными на материале других текстов древнерусской литературы, в основном летописных [Николаева 1997, Петрухин 1996, 2001, 2003; Ковалёв 2001; Савельев 2007,2008,2009,2010 и др.].

Тем не менее, на наш взгляд, именно лингвистический анализ ПоВиИ и - шире, если предметом изучения становится текст как коммуникативное целое, - исследование с применением методов функционального анализа (коммуникативно-прагматического, функционально-стилистического и дискурсивного) и с привлечением таких понятий, как коммуникативная ситуация, субъект и адресат текста, речевая стратегия и тактика и др., позволит по-новому взглянуть на само произведение и его особенности. Кроме того, мы надеемся, что это поможет приблизиться к пониманию языкового, литературного и культурного сознания древнерусского книжника в целом.

Однако такое исследование требует обсуждения комплекса тесно взаимосвязанных вопросов, относящихся к природе литературной деятельности средневекового русского книжника в целом и имеющих в принципе общефилологический характер. К таким вопросам мы отнесли следующие:

1. Проблема определения понятия «литература Древней Руси».

2. Проблема определения жанра древнерусского произведения.

3. Проблема автора и авторства.

В последующих параграфах Главы I излагается позиция автора по данным вопросам.

В § 2 «О содержании понятия древнерусская литература» в качестве исходного принимается положение о том, что термин «литература», так же как и термины «книжная речь», «литературный язык», может быть применим лишь к определённым памятникам средневековой словесной культуры. Как правило, это произведения, объединённые функцией религиозного (духовного, нравственного) воздействия, принадлежностью к мегатексту христианской культуры, а также особым языковым сознанием авторов данных текстов.

В § 3 «Проблема определения жанра "Повести о Варлааме и Иоасафе"» принимается во внимание, что при создании произведения словесности в Древней Руси необходимо было следование древнерусского

книжника определённым жанровым канонам, текстовым образцам, которые обладали высокой степенью авторитетности. Обращаясь к тексту ПоВиИ и констатируя, что его автор использует возможности образцовых текстов различных жанров, заметим, что это не приводит к механическому соединению отдельных частей, соотносимых с этими образцами, а эти части представляют собой не просто результат подражания авторитетным текстам, а особый способ реализации авторского замысла, его коммуникативно-прагматических установок. Таким образом, многообразие жанровых форм, используемых автором, и своеобразие композиции ПоВиИ, по нашему мнению, объясняется теми прагматическими и коммуникативными целями и задачами, которые ставит перед собой автор и которые придают стройность и целостность всему произведению.

В § 4 «Проблема автора и авторства в древнерусской литературе» обосновывается рассмотрение древнерусского перевода «Повести о Варлааме и Иоасафе» как самостоятельного произведения, функционирующего в рамках специфической литературной системы, автор (переводчик) которого особым образом переосмысляет греческий оригинал, создавая новый текст, существующий в новых культурно-языковых условиях. В связи с этим делается вывод о том, что древнерусский книжник, передавая популярный средневековый сюжет, следует традициям создания памятников словесной культуры и языковым нормам, сложившимся в социокультурном пространстве Древней Руси ("или шире-в 81ау1а ОгШос1оха), что, в свою очередь, даёт основание считать автором исследуемого текста - киевского перевода начала XII века - древнерусского книжника. У создателя древнерусского варианта этого произведения иные, нежели у автора греческого оригинала, коммуникативно-прагматические установки, интенции, иной адресат, что обусловливает иное функциональное предназначение текста.

В Главе II «Основные понятия лингвистики текста в применении к древним текстам» рассматриваются ключевые понятия современной лингвистической теории текста, а также обосновывается возможность исследования текста русского средневекового памятника с позиций функционального, коммуникативно-прагматического подхода.

В § 1 «Текст и основные подходы к его изучению» перечисляются существующие подходы к изучению текста и аспекты его описания, а также подробно характеризуется одно из доминирующих направлений современной лингвистики текста - функционализм, в рамках которого особо выделяются концепция функционального синтаксиса авторов «Коммуникативной грамматики» Г. А. Золотовой, Н. К. Онипенко, М. Ю. Сидоровой [Золотова 2004] и концепция стилистики текста, сложившаяся в русле функционально-стилистических исследований (М.Н.Кожина и др.) [Кожина 1993, 1995, 1996]. Наиболее продуктивным подходом к исследованию текста признаётся функционально-коммуникативный подход, в котором

учитываются такие составляющие анализа текста, как экстралингвистическая основа и отражение модели коммуникативного акта (коммуникативная ситуация, время создания произведения, прагматические и коммуникативные установки автора, стратегии и тактики их воплощения в тексте).

В § 2 Главы II представлена общая характеристика текстовых категорий как таких признаков текста, которые представляют собой «отражение определённой части общетекстового смысла различными языковыми, речевыми и собственно текстовыми (композитивными) средствами» [Матвеева 2003: 533]. Для нашего исследования особенно важным оказывается рассмотрение текстовых категорий субъектности и темпоральности.

§ 2.1 «Текстовая категория субъектности» посвящен характеристике данного явления и описанию специфических особенностей его проявления в древнем тексте. Прежде всего, здесь отмечается дискуссионность применения понятия и термина «образ автора» в том значении, которое ему придавал В. В. Виноградов, к произведениям средневековой словесной культуры, характеризующимся, по словам учёного, отсутствием «понятия о творческой индивидуальности» [Виноградов 1971: 153] и, как следствие, неактуальностью элементов художественного, эстетического. По выражению Р. Пиккио, в основе литературы Древней Руси лежали «специфические представления о словесном искусстве как о выражении определённых религиозных установок» [Пиккио 2003: 5]. При таком подходе создание системы образов (обязательной для художественного произведения Нового времени), и «образа автора» в частности, не входило в обязательные задачи древнерусского книжника, соответственно, и проявление авторского сознания в данном случае не может определяться как реализация образа автора.

Однако это не означает, что в древнерусских текстах не реализуется категория субъекта речи. Так, об особом «авторском самосознании» древнерусского книжника говорит Е. Л. Конявская [Конявская 2000], на важность изучения «авторской интенции» указывает В. М. Живов [Живов 2002]. Успешное решение проблемы текстообразующей категории субъектности древнерусского произведения, на наш взгляд, невозможно без учёта следующих экстралингвистических факторов, касающихся формирования авторского сознания создателя средневекового текста, среди которых: отношение к писательскому труду, следование «поэтике истины», соблюдение литературного этикета, анонимность.

Независимо от того, какой текст подвергается интерпретации, текст Нового времени или средневековый со всеми его особенностями, в центре внимания исследователя, работающего в рамках коммуникативного подхода, оказывается автор как текстопорождающее начало, его коммуникативно-прагматические установки и способы их реализации. В данной работе термин «автор» в применении к средневековому этапу становления словесности в

целом и по отношению к исследуемой ПоВиИ употребляется в значении «создатель текстов»,«субъект текстопорожденш» [Кузнецов 2009].

Непременным атрибутом любого текста является текстовая категория темпоральности. В § 2.2 Главы II обозначаются Основные проблемы описания текстового времени древнерусского произведения и определяются возможные пути их решения. Так, понятие «текстовое время» в ряде исследований связано с анализом прежде всего такой его разновидности, как «художественное время» [Виноградов 1936; Шкловский 1969; Лихачёв 1979; Тураева 1979, 1986; Гальперин 1981; Сидорова 2000 и др.]. При этом возникает, с одной стороны, вопрос, можно ли, учитывая, что средневековый восточнославянский книжник не ставил перед собой задачу эстетического переосмысления действительности, говорить о художественном текстовом времени древнерусского произведения, как рассуждал о нём, например, Д. С. Лихачёв? С другой стороны, если текстовое время - это непременный атрибут текста, то о каком его проявлении и какой роли в композиционно-языковой (коммуникативно-прагматической) организации средневекового русского текста можно говорить, если это не художественное воплощение замысла автора?

Языковое воплощение текстовой категории времени зависит от ряда факторов: представлений о времени, свойственных автору текста (древнерусскому книжнику), и наличия доступных ему средств и способов репрезентации этих представлений в тексте. При характеристике свойственных эпохе Средневековья общих представлений книжника о времени необходимо отметить следующее: время для древнерусского книжника однонаправленно, при этом концептуализированными оказываются прошлое (в котором заключён опыт предков) и настоящее (как проявление вневременного) [Лихачёв 1971, 1979; Арутюнова 1997; Громов 2009]. Обращаясь к анализу средневековых русских текстов, следует констатировать специфичность выражения в них текстовой категории темпоральности. Так, в древнерусских нарративных произведениях главным средством создания текстового времени (наряду с лексическими и синтаксическими показателями) являются грамматические (претеритальные) глагольные формы [Петрухин 1996]. Это связано, по крайней мере, с двумя причинами: во-первых, с характером представлений о времени средневекового человека - актуальностью плана прошлого по сравнению с настоящим и будущим; во-вторых, с характером грамматической нормы литературного языка (церковнославянского), в частности использованием форм прошедшего времени старославянского глагола как показателей этой нормы.

§ 3 «Дискурс и основные параметры его описания в применении к современному и древнему тексту» посвящён определению собственной позиции в дискуссионном вопросе о возможности применения понятия дискурс и дискурсивный анализ по отношению к древнему тексту, так как

традиционно считается, что такой объект может плодотворно изучаться или традиционными структуралистскими методами, или в рамках герменевтических исследований [Николаева 1997; Дёмин 1989; Сафронова 2003; Ранчин 2000], при этом применение методик дискурсивного анализа по отношению к такому тексту оспаривается [Арутюнова 1998; Дымарский 2001].

В данном исследовании в качестве исходного принимается положение о том, что любой текст - современный или древний, художественный или нехудожественный - это речевое произведение, возникающее в результате дискурсивной (коммуникативно-речевой) деятельности человека, а значит в нём могут быть актуализированы (эксплицированы) определённые параметры дискурса, и их анализ может иметь большую объяснительную силу, чем традиционный анализ текста.

На сегодняшний день описанию дискурса посвящены исследования разных авторов: [ван Дейк 1989; Фуко 1996; Серио2002; Кибрик 1994; 2009; Степанов 1995; Демьянков 2002; Ревзина 1999,2005; Карасик 1998, 1999, 2004; Макаров 2003; Чернявская 2001; Манаенко2008 и др.], однако набор описываемых параметров (факторов, признаков, категорий, элементов, компонентов) комуникативно-речевой деятельности оказывается различным, что может быть объяснено многозначностью самого термина дискурс, в частности тем, по словам Г. Н. Манаенко, какая сторона речи, процессуальная или материальная, т.е. речевая деятельность или текст, служит основанием доя трактовки обозначаемого этим термином понятия [Манаенко 2008: 50]. Тем не менее, определённые схемы описания параметров дискурса уже выработаны на материале современных текстов.

Для того чтобы решить, насколько приложимы выделяемые исследователями параметры дискурса для анализа древнего текста, который является объектом нашего изучения, в работе проанализированы концепции следующих исследователей: А. В. Бондарко [Бондарко 2001], В. И. Карасика [Карасик 1998], Б.Ю.Городецкого [Городецкий и др. 1985], О.Г.Ревзиной [Ревзина 2005], Г. Н. Манаенко [Манаенко 2008]. Большинством учёных выделяются следующие параметры описания дискурса: субъекты дискурса (участники коммуникации) - адресант и адресат, их намерения, прагматические и коммуникативные цели, а также стратегии и тактики; условия и обстоятельства коммуникации; социо- и психолингвистические особенности порождения и понимания текстов; текст как речевое произведение с присущими ему характеристиками.

В работах отечественных лингвистов, посвященных проблеме изучения древних текстов [Ковалёв 2001; Киселёва 2000; Черепанова 1998; Живов 1996, 2001; Петрухин, 1996, 2001, 2003; Савельев 2007, 2008, 2009, 2010 и др.], также сложилась определённая тенденция описания дискурса через анализ дискурсивных параметров. В центре внимания исследователей оказываются такие явления, как культурный и социальный контекст

происхождения и функционирования произведения, особенности мировоззрения и самосознания автора, его интенции в отношении создаваемого произведения и читателя, коммуникативно-прагматические стратегии, специфические черты взаимодействия автора и адресата, институциональный характер коммуникации и др.

Признавая положения, представленные в анализируемых исследованиях, убедительными, в своей работе мы исходим из того, что не только современный, но и древний текст может рассматриваться в русле функционально-прагматического подхода, продуктивность которого определяется его объяснительным потенциалом. На наш взгляд, именно такой анализ древнего текста позволяет получить ответ на вопрос, почему автор употребляет то или иное слово, форму, конструкцию, и дать более адекватную трактовку текста в целом.

В § 4 «Понятие коммуникативной стратегии» отмечается, что являясь важнейшей характеристикой речевой деятельности говорящего (субъекта речи), понятие коммуникативной стратегии в то же время признаётся одним из ключевых понятий при описании дискурса.

Исследователи пишут о стратегиях когнитивных [Дейк 1983; Баранов 1990], коммуникативных [Янко 2001; Тюпа 2001, 2006; Силантьев 2004; Максимова 2005; Клюев 1998], дискурсивных [Борисова 1996, Фирстова 2008], коммуникативно-речевых [Михальская 1998], речевых [Иссерс 1999; Гойхман, Надеина 2001; Сковородников 2004], риторических [Артёмова, Катышев 2008, Кузнецов 2009], синтаксических [Живов 2000], текстовых [Петрухин 1996], лингвокогнитивных [Савин 2009].

Подходы к изучению коммуникативных стратегий, на наш взгляд, можно разделить на две группы. С одной стороны, это исследования и теоретические обобщения, касающиеся, условно говоря, литературоведческой проблематики: специфика эстетического дискурса и художественного нарратива, проблема жанра и типологии текстов и др. -круг проблем, которые решает направление, получившее наименование нарратология (неориторика, сравнительная риторика) [Тюпа 2001, 2004, 2006]. С другой стороны, существуют многочисленные работы лингвистической (лингвопрагматической) направленности, в которых на первый план выступает анализ диалогического взаимодействия и проблема языковых средств реализации той или иной стратегии.

Признавая понятие коммуникативной стратегии ключевым в описании дискурса, исследователи выделяют следующие характеристики данного явления. Нарратологический подход определяет коммуникативную стратегию как некий общий принцип порождения высказывания, характеризующий определённый тип дискурса (в первую очередь эстетический дискурс); это некая специфическая модель речевого поведения, неизменно воспроизводимая в процессе развития литературы. Другими словами, на наш взгляд, делается акцент на типичном: коммуникативная

стратегия обусловливает порождение определённого типа высказываний (речевых жанров) в определённом типе дискурса, представляя собой модель речевого поведения, которую воспроизводит участник данного дискурса. В таком понимании коммуникативная стратегия - это стратегия дискурса (дискурсивная) стратегия. Представители лингвопрагматического подхода в трактовке понятия коммуникативной стратегии исходят из представления о наличии определённых речевых (диалогических) стратегий у каждого участника коммуникации, которые представляют собой некий комплекс речевых действий говорящего, направленных на решение собственной коммуникативной задачи. Здесь больший акцент делается на активности индивида: субъект коммуникации с помощью речевых стратегий стремится управлять процессом коммуникации и в зависимости от реакции партнера способен корректировать свое речевое поведение. Речевые стратегии обусловливают выбор говорящим оптимального языкового материала при создании (порождении) высказывания, обеспечивая максимальный воздействующий эффект. В таком понимании коммуникативная (речевая) стратегия — это стратегия говорящего (авторская стратегия).

Таким образом, коммуникативная стратегия в рамках представленных направлений (нарратологического и лингвопрагматического) описывается как определённый принцип порождения высказывания, но с разных позиций: как принцип порождения некоторого типа высказываний или как принцип порождения высказывания, обусловленного каждый раз конкретной коммуникативной задачей говорящего. Для нашего исследования являются значимыми основные положения и того и другого подхода, поскольку нас интересует как генеральная линия, избранная субъектом дискурса, так и избранные им языковые средства её воплощения.

В целом мы понимаем под коммуникативной стратегией древнерусского книжника осознанно избранный автором принцип порождения текста, обусловленный принадлежностью субъекта высказывания определенному типу (институционального) дискурса, характеризующийся наличием воздействующего потенциала (стремлением изменить или скорректировать модель мира адресата), воплощающийся в выборе субъектом высказывания специфической жанровой формы и типичного набора текстовых и разноуровневых языковых средств.

Глава III «Коммуникативные стратегии и тактики древнерусского книжника и языковые средства их реализации в "Повести о Варлааме и Иоасафе"» представляет собой описание коммуникативно-прагматической структуры ПоВиИ, а также исследование авторских коммуникативных стратегий, тактик, коммуникативных шагов и языковых средств их реализации.

В § 1 «Общая характеристика русского средневекового дискурса»

представлена характеристика специфических особенностей русского средневекового дискурса в целом и действующих на этом этапе

дискурсивных стратегий. Для исследования оказываются важными следующие положения:

• ПоВиИ как речевое произведение создавалось в рамках средневекового книжного дискурса, который может быть охарактеризован как институциональный - церковно-религиозный (православно-христианский) дискурс, смысловое поле которого определяют христианские идеи;

• действующая в данном дискурсе макростратегия спецификации письма [Кузнецов 2009] характеризуется соотношением референтной, креативной и рецептивной составляющих, которые определённым образом отражаются и отчасти трансформируются в исследуемом произведении;

• автор, являясь участником описываемого дискурса, тем не менее, в своём произведении преследует собственную глобальную (доминантную) коммуникативно-прагматическую цель и решает ряд частных коммуникативных задач. Данные цели и задачи определяют осуществление в тексте произведения авторских коммуникативных стратегий и тактик. В свою очередь, коммуникативными стратегиями и тактиками обусловлен выбор автором языковых средств и стилистических приёмов.

В § 2 «Комуникативно-прагматическая структура и текстовые особенности "Повести о Варлааме и Иоасафе"» формулируется главная коммуникативно-прагматическая цель автора — воздействие на читателя путём нравственного наставления в духе христианской морали на примере описания подвигов святых подвижников, в соответствии с которой выделяются следующие коммуникативные стратегии: нарративная, проповедалъная, назидательная. Это текстовые стратегии, так как, реализуя авторский замысел, они влияют на структуру текста и актуализацию некоторых текстовых категорий (субъектности и темпоральности).

Смена коммуникативной стратегии автора маркирует границы коммуникативно-смысловых частей (блоков) текста. Анализ показал, что отчётливо выделяются три таких части: повествование, диалог Варлаама и Иоасафа, притчи Варлаама. Перечисленные коммуникативно-смысловые блоки являются одновременно и структурными (композиционными) частями произведения, иерархически организованными: повествовательная часть задаёт рамку всему произведению, окаймляет диалогическую, наиболее значительную по объёму часть, внутрь которой внедрены отдельные притчи-новеллы. Автор, на наш взгляд, предоставляет в некотором смысле свободу читателю в освоении (и присвоении) текста произведения, которое может быть не линейным, не одномоментным. Это оказывается возможным за счёт относительной смысловой целостности,

законченности данных фрагментов текста, вследствие чего, на наш взгляд, можно говорить о более сложной - гипертекстовой организации текстового материала исследуемого произведения.

Прагматическими установками и коммуникативными задачами автора обусловлено и формирование текстового времени произведения. Темпоральная структура отражает и одновременно задаёт структуру произведения, так как каждая коммуникативно-смысловая часть соотносится с определённым временным участком. Развитие текстового времени произведения представляется следующим образом: повествование -прошлое; диалог - настоящее; притчи Варлаама - вневременное. Следует заметить, что темпоральное развитие не горизонтально, оно не представляет собой вектор, направленный из прошлого в будущее. Это время гипертекста, имеющее не линейную, а многослойную структуру, где первый, базовый, слой-это время сюжетное, представляющее собой план прошлого; второй слой-время диалога, формирующее план настоящего; третий, высший, слой-время притчи, который может быть интерпретирован как проникновение во вневременное.

Структура субъекта речи также имеет сложную организацию - в каждой коммуникативно-смысловой части произведения автор, реализуя соответствующую стратегию, меняет свою роль, оставаясь, однако, в рамках того типа авторства, который предполагается книжным православно-христанским дискурсом (глашатай вечных истин). Так, в повествовательной части мы видим автора-рассказчика (нарратора), в диалогической части автор уже предстаёт как автор-проповедник, в притче становится философом.

Кроме того, каждая часть соотносится с одним или несколькими типами текстов-образцов, следование которым также определяется коммуникативными стратегиями автора. Реализуя нарративную стратегию, автор прибегает к возможностям такого текста-образца, как повесть, мартирий, житие. Проповедальная стратегия обязывает книжника следовать традициям поучения и слова, особенность которых - взаимодействие адресанта и адресата (проповедника и паствы) в режиме реального времени. Назидательная стратегия автора обусловливает использование автором традиции притчи - архаичной нарративной жанровой формы, связанной с иносказанием.

В § 3 представлена общая характеристика нарративной стратегии,

включающая определение роли автора (повествователь, нарратор) и его коммуникативной задачи (во временной последовательности изложить события, происходящие с героями), а также выявление способов её тактического осуществления путём применения тактик констатирующего и оценочного нарратива.

В § 3.1 «Тактика констатирующего нарратива. Языковые средства реализации» осуществляется исследование текстового и языкового

воплощения обозначенной тактики. Коммуникативная задача субъекта речи в данном случае - передать события, последовательно происходившие в прошлом, т.е. сформировать объективную картину происходящего, так называемую временную линию Т2. Языковая реализации этой авторской тактики происходит за счёт использования автором претеритальных форм (прежде всего форм простого претерита старославянского глагола: аориста и/или имперфекта), выполняющих основную текстообразующую функцию в рамках репродуктивного и в некоторых случаях информативного коммуникативных регистров. В результате исследования в тексте ПоВиИ нами были выделены и проанализированы следующие типы контекстуального употребления данных претеритальных форм:

• с темпоральным актуализатором: Въ той же прлздннкъ роженна отрочяте приндошд (гъ цдрев'Ь изворннн мужи;

• с аспектуальным актуализатором: Тоже вворз-Ь повел^ кон-Ь извранныя уготовлтм и оружии ки, Рыдая же о разлучении, моляшеся прнснсг,

• с причастиями прошедшего и настоящего времени: Ишадъ, божий человек-к стыде б пустыню, Се вмдевъ шесьтвующд его, моляшеся, да не идет мимо севе, Сна и та имт. подобна веспрестдни размышляя, бл*&д*ь Бывая, лежАше;

• во временных конструкциях (сложноподчинённое предложение с союзом яко / якоже (= когда), конструкция с оборотом дательный самостоятельный): Цдрь же, яко услыша сн, гегёвом'ь велиемт» исполннся и яростию разжегся, и лвне повеление запок'Ьдд, Сна же царю услышавшю, повод'!; сердцемт» о разлучении друга сн, Сна глаголлвшу старцю и многа множаншу, освященный душа его и богословнаго языка прискрт.Бную душу Иоасафлю угЬшадще;

• в конструкциях паратаксиса («аористное гнездо») и гипотаксиса (в рамках оппозиции абсолютных/относительных времён): Сил же царю услышлкшу, повол-Ь сердцемт» о разлучении друга сн, ражжеся паче на мнишеский чин-ъ гтгЬвомт., всямо же рлслл на взыскание его; Опт. же елагый мужь, яко сил услышАвъ, бъшию не разул^Ь тдйну его лесть, юже нмяш_е в-ь сердцн.

Всего выделено 11 типов контекста для аориста и имперфекта, при этом выявлено, что предикаты в форме аориста (3 лица) чаще всего формируют контексты в репродуктивно-повествовательном регистре, предикаты в форме имперфекта (3 лица) - контексты в репродуктивно-описательном регистрах. В том и другом случае претеритальными формами от акциональных и статуальных предикатов передаётся действие в актуальном для говорящего времени. В пространственно-временной протяжённости текста сочетание повествовательной и описательной разновидности репродуктивного регистра создает линию Т2. Фигура автора здесь совпадает с фигурой повествователя, который является сторонним наблюдателем, свидетелем неких событий, «регистрирующим» происходящие события на временной оси.

§ 3.2 «Тактика оценочного нарратива. Языковые средства реализации» содержит в первую очередь анализ функционирования формы имперфекта, обладающей особым стилистическим и коммуникативно-прагматическим потенциалом. Коммуникативная задача автора - с одной стороны, дать оценку происходящим событиями, с другой - заставить читателя рефлексировать по поводу этих событий. При этом оценка событий осуществляется в системе ценностных координат древнерусского человека, определяемых традиционными для средневекового книжного дискурса бинарными оппозициями: 'Зло'-'Добро', 'Язычество'-'Христианство', 'Греховность'-'Просветлённость', 'Тьма'-'Свет' и т.п. На текстовом уровне тактика оценочного нарратива воплощается в формировании автором субъективной временной линии -линии Т3, путём выделения важных, с точки зрения автора, событий в сюжетном ряду, что в языковом отношении находит выражение в интенсивном употреблении формы имперфекта, которая осмысляется в языковом сознании книжника как маркированный член грамматической и стилистической оппозиции «аорист - имперфект». Нами были выделены некоторые типичные для ПоВиИ способы введения этой претеритальной формы в текст произведения:

• Имперфект в рамках стилистической и коммуникативно-прагматической оппозиции (в сочетании с аористом):

Т'Ьм мно_тЬ, сллдкдго сего уценил въспрннмше, от горкиа тмы прелесткмыя отступном, ко сладкому же св'Ьту истины прилагался.

• Имперфект в стилистически обусловленном контексте:

о имперфект + качественно-характеризующий актуализатор:

Иинн же т'ьщив'Ьншн съ плачем рыдаауу и ддле шьствовлуу; о имперфект + сравнительный оборот: И .. трепетен!» высть.., слезы же, яко р'ккп, ксп.ущдху очи его.

• Имперфект в т.н. контексте «святости»: о мартирийный тип:

Т'Ьмъ мноз*Ь от в'Ьрных чюкьствиемъ мятахуся, ини же муки не могущее терпети, усьтупддху на страны. Мнншескдго же чина игЬмон*й, стлр'Ьишины, ов'Ь о сличающее его досажениа, мученнемт. прннмауу кончину и вечное улучншд влажёньство, инее же н в-ь пустынях и в т. гордх"ь крыяхутся. не мукт. рддн прещенмд, но смотрением-^ вожественыимъ; о житийный тип: ^ использование нестяженных имперфектов:

Солнцу же к-ь полудню зело пригаряющу, пути др-ьжлся, ждждею стрддддше, но ждждею же кт» когу нм'Ьаше, прохл_ажДллше н ОБл-ьгчддше жджду водную; ^ имперфект в житийной формуле: Якоже и сыну цдреву зл-Ь душею тужнти и слвз-ь удерждти всима не могы воздыхднием же и рцдаиием-ь вогд моляше и нд помощь ему прнзываше",

^ скопление имперфектов: Посред-Ь же, самт» пришед пред всем», н прид-Ьжну даяше сек'Ь молитву. Вся же сущая под рукою его учлше, и ут~Ьшлше, и вся теоряше. ДА отригнеть от бгЬсовьския прельсти и ко Христов'Ь приклижити, прелесть отгоняше идолоб'Ьсокьствил м пропок'Ьдлнне испок'Ьддше еуаггельскаго, яже о возе, слова, и сына смирение скАзывлше, и чюдеса проповфдаше пришествиа его. Страсть показываше крестную, нмъже спасении еы^ом, воскресную силу, еже ид мекеса вознесение. К сим нспов'Ьдаше страшный и ужастивый день втораго пришествиа его, уготована влагая верным и ожидаю щи грешным муки. Си вся законы влагымн и кротъкими прохожаше глаголы, не тольма во от величествиа, и власти, и царьскаго кел'Ьнил х^тяше славен кытни и страшен, и смиренным умомъ и кротости, нмъже паче влечаше вся к сек-Ь, да д-Ьлы вытии ему дивну, влагу же и кротьку умом-ь.

Формы имперфекта функционируют, как правило, в информативно-описательном, когда говорящий выступает субъектом оценки, и репродуктивно-описательном регистрах - в тех случаях, когда важно не просто дать оценку некоторому событию, но и зафиксировать его на временной оси. И в том и другом случае за счёт такого функционирования создаётся эффект замедления основного повествования, укрупнения, выделения тех событий и поступков героев (а в подавляющем большинстве случаев формой имперфекта обозначены деяния святых), которые нуждаются в осмыслении читателем.

В § 4 «Проповедальная стратегия. Общая характеристика» отмечается, что данная авторская стратегия обусловливает выбор следующих оптимальных параметров её осуществления: во-первых, определение способа взаимодействия с читателем и в соответствии с этим выбор текстовой формы - диалога; во-вторых, формирование структуры текстового времени -обращение к плану настоящего, имитация канонической речевой ситуации; в-третьих, использование системы речевых тактик, реализующих воздействующий потенциал данной стратегии.

Выделены следующие коммуникативные тактики:

• Рассказ о божественной истории. Задача автора - рассказать о том, с чего начиналась история христианского мира, поведать об основах христианского миропорядка, о распространении христианской религии. Модусная рамка: «известно, что это было так». Фрагменты текста, соответствующие данной тактике, построены на высказываниях информативного типа (информативно-описательного и информативно-повествовательного регистров).

• Толкование христианских истин (догматов). Задача автора в этом случае - дать доступное объяснение, толкование основным христианским понятиям. Модусная рамка: «известно, что это в мире есть, и с христианской точки зрения это означает следующее». Основным регистром является генеритивный, в котором высказывания автора приобретают характер

классифицирующей, обобщающе-логической информации. Для толкования используются информативные высказывания.

• Прямое эмоциональное воздействие. Задача - убедить читателя в правильности христианского вероучения и его силе и привлечь его в ряды христиан. Модусная рамка: «я знаю, что надо делать так, делай так, потому что». В соответствии с этим высказывания, реализующие данную авторскую тактику, представляют собой высказывания волюнтивного типа (побуждение к действию в форме требования, пожелания, совета, предостережения) и генеритивного типа (апелляция к духовному опыту, закреплённому в христианской традиции).

Перечисленные коммуникативные тактики системно организованы -выполняя воздействующую функцию, они последовательно предъявляются читателю по мере возрастания степени воздействия. Так, собеседник Варлаама и одновременно читатель сначала знакомятся с основными событиями Священной истории, затем автором предпринимается толкование наиболее трудных для понимания фрагментов библейского текста и - в конце - происходит активное убеждение адресата в истинности христианского вероучения и призыв присоединиться к верующим.

В § 4.1 показано, что фрагменты текста, в которых находит свою реализацию коммуникативная тактика рассказа о божественной истории, построены на высказываниях исключительно информативного типа (информативно-описательного и информативно-повествовательного регистров). Задача повествователя - передать известные события Священной истории, снабдив их собственными комментариями. Этим обусловлено активное внедрение в текст модусных элементов:

• использование рамочных конструкций (Тдче створи челок-Ькд рукдмд свои,мл, перьстт. вземъ от земля нд создание телесное, душм же словесну и рдзумну своими духновениемт» давъ, яже по оврдзу и по подобию божню сд'Ьллио еысть, тдко во пнслно);

• введение авторского комментария излагаемых событий и собственного текста (Прппмъ же сию вогъ влдговольную н правую в'Ьру и судд, явися ему сдмъ, не яко н/илеть естество, вогд во вид'Ьти роженд естествд невозможно, но смотрением*!», вогоявлениемт. лцимт. любо, якоже слмт» св'Ьдлеть, и свершенный рдзумт. вложнвъ ему вт> сердце, прослдви и сек'Ь его служителя постдвн, яко вудущимъ по немт» приимуть влдгочестнд, истинндго знати вогд нлучи, Челок'Ькд же изндчдлд еогь от земля сьзддвтх, якоже и преже рекоуъ тн, водохнувъ во нь духновеннемт. животными);

• введение оценочных компонентов в высказывание (Двою во естеству сы, вожественндго же и егоже от ндс придт. иво челов'кчьское естество пострддл, Божественное же ве-стрдсти пдевысть и Бессмертно);

• использование служебных слов (Рдспятся уЕ0 плотню везгр-Ьшный господь ндш Иисус Христос, Сего Челок'Ькд се во волнынмт» и весмертиемт. почте, цдремъ нд зелии сущая постдви, створи же от него женескь пол-ь, помощь от него).

Анализ текстового воплощения коммуникативных тактик толкования и прямого эмоционального воздействия, представленный в § 4.2 и § 4.3 соответственно, обнаружил наличие особых текстовых структур, состоящих из последовательности коммуникативных блоков, соответствующих коммуникативным ходам говорящего. Каждый из представленных коммуникативных блоков характеризуются типичным языковым воплощением: принадлежностью к коммуникативному регистру, набором грамматических (морфологических и синтаксических) средств, системой риторических приёмов.

• Структура тактики толкования представлена комбинацией следующих коммуникативных блоков (КБ):

I. КБ тезис;

II. КБ аргумент-толкование;

III. КБ аргумент-подтверждение.

• Структура тактики прямого эмоционального воздействия включает:

I. КБ наставление;

II. 1. КБ аргумент-толкование;

2. КБ аргумент-подтверждение;

III. КБ заклятие.

В качестве показателей тактических шагов говорящего, реализующих его намерение растолковать смысл декларируемой истины (КБ II и КБ III в тактике толкования, КБ II в тактике прямого эмоционального воздействия), выступают слова, которые функционируют в древнем тексте аналогично дискурсивным словам в современном: тдко ео, во, ибо, злне, же, ve9- Эти слова выполняют две функции: с одной стороны, структурную, текстообразующую -обеспечивают связность текста (соединяют диктумные части высказывания), с другой стороны, коммуникативно-прагматическую -очевидно стремление автора использовать их в том случае, когда необходимо сигнализировать о смене коммуникативного хода: перейти от констатирующего высказывания к собственно толкованию, от призыва к аргументированию.

В § 5 «Назидательная стратегия. Общая характеристика» обосновывается рассмотрение включения притч Варлаама в текст ПоВиИ как проявление особой коммуникативной стратегии автора - стратегии назидания. Данная коммуникативная стратегия также обусловливает выбор специфических текстовых и языковых средств.

В § 5.1 «Тактика иносказательного повествования. Языковые средства реализации» представлен анализ соответствующих фрагментов ПоВиИ - семи притч Варлаама, позволяющий говорить о стандартной трёхчастной структуре притчи, включающей следующие КБ:

I. КБ «зачин»;

II. КБ «иносказание» (основная часть, содержащая аллегорическое или символическое повествование и в некоторых случаях диалог персонажей притчи);

III. КБ «мораль» (толкование смысла притчи).

Каждый КБ выполняет определённые функции и обнаруживает специфическое языковое оформление. Так, КБ «зачин» и «мораль», обрамляющие сюжетную часть притчевого фрагмента, выполняют делимитативную функцию, состоящую во введении сюжетного компонента в текст реплики героя или отделении притчи от основного текста высказывания. Кроме того, данные КБ, обрамляя нарративный компонент притчи, выполняют и свою главную функцию - отнесения последнего к вневременному плану повествования. В зачине это происходит за счёт использования высказываний в информативно-описательном регистре, в морали-толковании - в генеритивном. Эффект вневременности притчевой истории создаётся за счёт таких языковых средств, как:

• неопределённое местоимение 'некий';

• слова оценочной семантики (царя... а-Ьло докр-Ь смлтряющл своего царствнл; грддт. н-Ькнн великий; страшней н-Ьцнм и грознии);

• формы множественного числа имён и глаголов (подокн-й суть ндололп,, тдко

ОБЫЧАЙ HM«XV);

• формы глаголов настоящего времени 3 лица мн. ч. (не рлзум-Ьють нАдЬющиеся на идолы своя... и кланяются им... но и стрегут я... хранителя ндричють...);

• формы настоящего времени действительных причастий (подобий суть ИДОЛОЛЛЪ кланяющиися.., ПОДОЕН'Ь суть лиркю, вегдющу от лица в-Ьсущемуся инорогу...);

• формы имперфекта 3 лица (подобий суть... человеку... двою с люеокшо чтяше и з'Ьло лювовию воспрмимдше... на третиел^к же много неврежение имяше...).

Основная часть представлена повествованием некоей иносказательной (аллегорической или символической) истории. В темпоральном отношении иносказательный нарратив характеризуется вневременными свойствами, вследствие чего глагольные формы (аорист и имперфект), будучи основными нарративными элементами, получают в широком контексте повести не значение актуального прошлого, а вневременное значение. Наибольший вневременной эффект наблюдается в текстах притч, представляющих собой развёрнутую аллегорию. В символических историях, где героями повествования являются люди, эффект вневременного меньше, за счёт большей конкретности, реальности образа.

В результате исследования была выявлена иерархия коммуникативно-прагматических целей и задач древнерусского книжника и установлены системные отношения соответствующих им коммуникативных стратегий и тактик, представленные в следующей схеме:

Коммуникативно-прагматическая цель

воздействие на читателя пугём нравственного наставления в духе христианской морали на примере описания подвигов святых подвижников

Коммуникативные задачи

рассказ о событиях в прошлом (события и герои «вписываются» в общую историю)

убеждение читателя в правильности излагаемого вероучения и его силе

. назидание (морализаторский урок)

Коммуникативные стратегии

Нарративная Проповедальная Назидательная

А / \ \

Частные коммуникативные задачи

/ \ / \ ч

изложить события, происходя щие с героями

дать оценку героям на фоне этих событий

поведать

об основах христиан

ского миропоря дка

т

доступное объяснение христиан ских истин

убедить читателя в правильности христианского вероучения и привлечь его в ряды христиан

закрепить в сознании читателя основы христианского миропонима кия

Коммуникативные тактики

констати рующий нарратив

оценоч

ный нарратив

рассказ о толкова прямое

боже ние змоциона

ственной христиан льное

истории ских воздеи

истин ствие

V

иносказа тельный нарратив

Ненарративные тактики

Нарративные тактики

В Заключении обобщаются теоретические и практические результаты диссертационного исследования, излагаются наиболее важные выводы, обозначаются перспективы дальнейшей разработки данной проблемы.

Исследование показало, что автор ПоВиИ, будучи участником средневекового книжного дискурса, испытывает влияние действующих внутри этого дискурса макростратегий, которое проявляется а) в позиционировании автором себя как субъекта коммуникации (субъекта активного воздействия), б) в определении референтной области (нормативный миропорядок), в) в выборе адресата коммуникации и способов воздействия на него. Для оптимального достижения коммуникативно-прагматической цели автор осуществляет выбор нарративной, проповедальной, назидательной коммуникативных стратегий, которые, в свою очередь, реализуются в тексте посредством системы коммуникативных тактик.

Выявлено, что воздействие на читательское сознание усиливается по мере развертывания текста и его освоения читателем. Степень воздействия находится в прямой зависимости от того, какую стратегию применяет автор. Наблюдается своеобразная градация: менее всего воздействие осуществляется в рамках нарративной стратегии - при реализации проповедальной стратегии воздействие усиливается - назидательная же стратегия обладает наибольшим воздействующим потенциалом, представляя своего рода кульминацию коммуникативного взаимодействия автора и читателя.

В процессе текстопорождения авторские коммуникативные стратегии обусловливают проявление ряда специфических особенностей текста, к которым относятся:

1) своеобразное композиционное, коммуникативно-прагматическое членение текста (выделяются повествовательная часть, диалог главных героев, притчи Варлаама) и соотнесение каждой такой части с определённым типом образцового текста;

2) специфическая структура текстовых категорий (категории субъектности и категории темпоральности, по-разному проявляющих себя в каждой из коммуникативно-прагматических частей);

3) функционирование стилистических приёмов и некоторых языковых средств, приобретающих текстовое значение.

В работе представлен анализ только основных коммуникативных стратегий автора, влияющих на текстообразование и выбор языковых и стилистических средств. Рамки диссертационного исследования не позволили подробно описать выделенные нами вспомогательные стратегии книжника, в частности дидактическую стратегию,

обусловившую диалоговую форму проповеди. В связи с этим перспективы исследования видятся нам в анализе вспомогательных стратегий и описании языковых средств их реализации. Однако более важной представляется перспектива использования алгоритма, представленного в работе, при исследовании других произведений средневековой русской словесности, поскольку коммуникативно-прагматический и дискурсивный анализ письменных памятников, по нашему убеждению, расширяет и дополняет знания, полученные за счёт использования приёмов традиционного описательного и формально-структурного анализа.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

В изданиях, рекомендованных ВАК:

1. Петренко Е. А. Коммуникативно-прагматические установки древнерусского книжника и текстовые стратегии в "Повести о Варлааме и Иоасафе" / Е. А. Петренко // Вестник Московского университета. Сер. 9, Филология.-2009,-№4.-С. 97-104. [0,43 пл.]

В других изданиях:

2. Костина Е. А. (Петренко) Грамматическое значение и художественные функции претеритальных форм в «Повести о Варлааме и Иоасафе» / Е. А. Петренко // А. С. Пушкин : эпоха, культура, творчество. Традиции и современность. Часть I. - Владивосток, 1999 - С. 280-288. [0,46 пл.]

3. Петренко Е. А. Время художественное и грамматическое: проблема соотношения (на материале древнерусских повестей Х1-ХП вв.) / Е. А. Петренко // Филология и культура. Материалы международного научного форума. - Владивосток, 2006. С. 121-125. [0,4 пл.]

4. Петренко Е. А. К вопросу о литературном языке Древней Руси Х1-ХИ вв. (грамматическая норма летописных повестей) / Е. А. Петренко // Приморские образовательные чтения памяти святых Кирилла и Мефодия: Сборник тезисов и докладов. Вып. V. - Владивосток, 2007.-С. 102-105. [0,34пл.]

5. Петренко Е. А. Особенности текстообразования древнерусских повествовательных памятников Х1-ХП вв. / Е. А. Петренко // VI Приморские образовательные чтения памяти святых Кирилла и Мефодия, Материалы Всероссийской научно-практической конференции. -Владивосток, 2007. - С. 62-64. [0,16 пл.]

6. Петренко Е. А. К вопросу о становлении норм в древнерусском языке / Е. А. Петренко // Россия - Восток - Запад: Проблемы межкультурной коммуникации: Программа и тезисы 3-й международной конференции. - Владивосток, 2007. - С. 81. [0,11 п.л.]

7. Петренко Е. А. Авторские стратегии в «Повести о Варлааме и Иоасафе» / Е. А. Петренко // Материалы Всероссийской научной конференции «Актуальные проблемы изучения истории и культуры Православия». ЧастьI,-Владивосток,2009.-С. 158-160. [0,1 пл.]

8. Петренко Е. А. Языковые реализации нарративной стратегии автора в «Повести о Варлааме и Иоасафе» / Е. А. Петренко // Проблемы межкультурной коммуникации : сборник научных статей. — Владивосток, 2009.-С. 40-45 [0,58 пл.]

9. Петренко Е. А. Языковые средства реализации проповедальной стратегии в «Повести о Варлааме и Иоасафе» / Е. А. Петренко // Актуальные проблемы изучения истории и культуры Православия : сборник научных статей.-Вып. И. - Владивосток, 2010. - С. 154-157. [0,46 пл.]

10. Петренко Е. А. «Повесть о Варлааме и Иоасафе»: проблемы изучения/ Е. А. Петренко // Вестник Азиатско-Тихоокеанской ассоциации преподавателей русского языка и литературы. - 2010. - № 1. - С. 113-117. [0,5 пл.]

Петренко Елена Александровна

Коммуникативные стратегии и тактики древнерусского книжника и языковые средства их реализации в «Повести о Варлааме и Иоасафс»

Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Подписано в печать 26.09.2011 Формат 60x84 1/16. Уч.-изд. л. 1,42 Тираж 100 экз. Заказ № 657

Издательство Дальневосточного федерального университета 690600, г. Владивосток, ул. Октябрьская, 27.

Отпечатано в типографии ИПК МГУ им. адм. Невельского 690059, г. Владивосток, ул. Верхнепортовая, 50а.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Петренко, Елена Александровна

Введение.

Глава I Древнерусское произведение «Повесть о Варлааме и Иоасафе» как объект филологического анализа.

§1 Характеристика памятника. Проблемы изучения.

§2 О содержании понятия «древнерусская литература».

§3 Проблема определения жанра «Повести о Варлааме и Иоасафе».

§4 Проблема автора и авторства в древнерусской литературе.

Выводы по Главе 1.

Глава II Основные понятия лингвистики текста в применении к древним текстам.

§ 1 Текст и основные подходы к его изучению.

§2 Текстовые категории. Общая характеристика.

§2.1 Текстовая категория субъектности.

§2.2 Текстовая категория темпоральности.

§3 Дискурс и основные параметры его описания в применении к современному и древнему тексту.

§4 Понятие коммуникативной стратегии.

Выводы по Главе II.

Глава III Коммуникативные стратегии и тактики древнерусского книжника и языковые средства их реализации в «Повести о Варлааме и Иоасафе».

§1 Общая характеристика русского средневекового дискурса.

§2 Коммуникативно-прагматическая структура и текстовые особенности «Повести о Варлааме и Иоасафе».

§3 Нарративная стратегия. Общая характеристика.

§3.1 Констатирующий нарратив. Языковые средства реализации.

§3.2 Оценочный нарратив. Языковые средства реализации.

§4 Проповедальная стратегия. Общая характеристика.

§4.1 Рассказ о божественной истории. Языковые средства реализации.

§4.2 Толкование христианских истин. Языковые средства реализации.!

§4.3 Тактика прямого эмоционального воздействия. Языковые средства реализации.

§5 Назидательная стратегия. Общая характеристика.

§5.1 Тактика иносказательного повествования. Языковые средства реализации.

Выводы по Главе III.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Петренко, Елена Александровна

Работа посвящена исследованию коммуникативных стратегий и тактик, используемых автором средневекового текста, а также анализу языковых средств их реализации.

Объектом' данного исследования является текст древнерусского переводного произведения, датируемого Х1-ХП вв., — «Повести о-Варлааме и Иоасафе», имеющий специфическую коммуникативно-прагматическую структуру.

Предмет исследования составляют коммуникативные стратегии и тактики, определяющие эту структуру, и система разноуровневых языковых средств их реализации.

Актуальность исследования обусловлена его антропоцентрическим характером, обращением к самым современным направлениям лингвистики — к дискурсивному, коммуникативно-прагматическому и функциональному аспектам! описания текста.

Научная новизна исследования определяется двумя обстоятельствами:

1)^ в работе впервые осуществляется лингвистическое описание «Повести о Варлааме и Иоасафе»: существующие научные труды, посвященные этой повести, относятся к исторической науке, палеографии, текстологии, литературоведению;

2) древнерусский текст рассматривается в коммуникативно-прагматическом аспекте. Между тем традиционным и глубоко разработанным в отечественном и зарубежном языкознании является герменевтическое или формально-структурное описание древних письменных памятников, а правомерность рассмотрения древнего текста как результата речетворческой деятельности вызывает у теоретиков дискурса определённые сомнения, связанные с невозможностью восстановить экстралингвистические условия порождения текста. Мы же считаем, что эти условия в той или иной форме находят отражение в самом тексте, поэтому исходим из того, что не только современный, но и древний текст может рассматриваться в русле функционально-прагматического подхода, безусловно, обладающего более высоким объяснительным потенциалом. На наш взгляд, именно такой анализ древнего текста позволяет получить ответ на вопрос, почему автор употребляет то или иное слово, форму, конструкцию, и тем самым дать более адекватную трактовку текста и более точное описание языковых единиц, участвующих в его организации.

В связи с этим целью данного исследования является описание «Повести о Варлааме и Иоасафе» как речевого произведения, представляющего собой продукт средневекового церковно-религиозного дискурса, жанровые, композиционные и текстовые особенности которого обусловлены, с одной стороны, спецификой- самого дискурса, с другой стороны, особенностями' речевого взаимодействия автора и читателяв рамках данного дискурса.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1. Рассмотрев актуальные проблемы изучения текста древнерусского произведения (проблему определения понятия «литература Древней Руси», проблему определения жанра древнерусского произведения, проблему автора» и авторства), выработать теоретическую позицию, позволяющую избежать некорректного употребления современных терминологических понятий применительно к древнему тексту.

2. Учитывая1 существующую дискуссионность в вопросе интерпретации древнего текста как речевого произведения, принадлежащего определённому дискурсу, обосновать возможность применения понятийного и методологического аппарата современной теории текста к анализу средневекового русского текста; уточнить содержание понятий текст, текстовая категория (в частности категорий субъектности и темпоральности), дискурс (в аспекте соотношения текст — дискурс), коммуникативная стратегия и тактика.

3. Дать общую характеристику средневекового русского дискурса, описав особенности коммуникативной ситуации и действующие внутри него дискурсивные стратегии, а также представить «Повесть о Варлааме и Иоасафе» как продукт данного дискурса.

4. Описать коммуникативно-прагматическую структуру повести и главные текстовые особенности, обосновать зависимость коммуникативно-прагматической и композиционной структуры от коммуникативных стратегий автора произведения.

5. Рассмотреть и системно представить основные коммуникативные стратегии древнерусского книжника как создателя (субъекта речи, автора) данного речевого произведения.

6. Описать систему тактик, реализующих коммуникативные стратегии в тексте повести, и продемонстрировать языковые средства, участвующие в воплощении коммуникативных стратегий и тактик и имеющие текстообразующие функции.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. «Повесть о Варлааме и Иоасафе» как речевое произведение создавалась в рамках средневекового книжного дискурса, который определяется как институциональный — церковно-религиозный (православно-христианский) дискурс, смысловое поле которого определяют христианские идеи.

2. Автор «Повести о Варлааме и Иоасафе», будучи участником данного дискурса, с одной стороны, подчиняется действующим в его рамках дискурсивным макростратегиям, в частности макростратегии спецификации письма (термин И.В. Кузнецова), с другой стороны, реализует собственные коммуникативные стратегии: нарративную, проповедальную, назидательную.

3. Авторские коммуникативные стратегии определяют специфические жанровые особенности и оригинальную композицию данного произведения. Кроме того, коммуникативные стратегии влияют на формирование коммуникативно-прагматической структуры текста, актуализируют некоторые- текстовые категории (субъектности и темпоральности), определяют выбор автором языковых средств и стилистических приёмов.

4. Нарративная стратегия реализуется в повествовательной части текста посредством двух коммуникативных тактик: констатирующего нарратива и оценочного нарратива. Главным средством воплощения нарративной стратегии является' формирование автором временной оси текста, что реализуется в текстовой категории времени (темпоральности). В соответствии с этим основными нарративными единицами являются глагольные предикаты, а именно претеритальные формы старославянского глагола: аорист и имперфект.

5. Проповедальная стратегия имеет более сложную структуру и реализуется в диалогической части- текста, в репликах Варлаама, посредством трёх системно организованных речевых тактик: рассказа о божественной истории, толкования христианских истин, прямого эмоционального воздействия. Языковое воплощение проповедальной стратегии неоднородно и включает в себя- использование морфологических, синтаксических средств и ряда стилистических приёмов, усиливающих воздействующий эффект. Помимо основной, проповедальной, стратегии в данной коммуникативно-прагматической части реализуется вспомогательная стратегия — дидактическая (цель которой - обучить адресата / читателя правильному диалогу с учителем), обусловливающая наличие текстовой формы диалога.

6. Назидательная стратегия в тексте произведения осуществляется автором за счёт коммуникативной тактики иносказательного повествования включения в основной текст так называемых притч Варлаама).

Теоретическая значимость исследования состоит в дальнейшей разработке проблем лингвистики текста: в работе обосновывается правомерность применения современного понятийного аппарата коммуникативно-прагматического изучения текста к анализу произведения средневековой книжности, а также уточняется содержание таких традиционно используемых в медиевистике категорий, как, «литература Древней Руси», жанр», «образцовый текст», «автор» и «авторство».

Практическая значимость исследования, обусловлена возможностью применения его результатов как в дальнейшей1 научной разработке данной проблемы: механизм применения методик дискурсивного анализа к средневековому тексту, используемый в диссертационном исследовании, может быть продуктивным при описании других произведений древнерусской книжности, так и в учебном процессе (в преподавании курса «История русского литературного1 языка» спецкурсов- и спецсеминаров1 по исторической стилистике, лингвистике текста, лингвистической прагматике).

Методы исследования: традиционный описательный и функциональный методики и приёмы коммуникативно-прагматического, функциональностилистического, функционально-семантического, контекстуального и дискурсивного анализа).

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трёх глав,

Заключение научной работыдиссертация на тему "Коммуникативные стратегии и тактики древнерусского книжника и языковые средства их реализации в "Повести о Варлааме и Иоасафе""

Выводы по Главе III

Итак, при исследовании текста ПоВиИ'как произведения средневековой русской-словесности, в частности при изучении коммуникативных стратегий и тактик автора — древнерусского1, книжника* необходимо; учитывать следующие общие положения:

1. ПоВиИ как речевое произведение создавалось, в рамках средневекового книжного институционального;, (церковно-релйгиозного) дискурса; смысловое поле которого определяют христианские идеи;

2. Действующая в данном дискурсе макростратегия спецификации письма характеризуется соотношением, референтной, креативной и рецептивной составляющих;, которые определённым образом отражаются и отчасти трансформируются в исследуемом произведении;

Таким образом, можно говорить о том; что автор' ПоВиИ. является участником* средневекового книжного дискурса, испытывает влияние действующих внутри этого дискурса: макростратегий . и это влияние проявляется: а) в позиционировании автором себя как субъекта коммуникации, а именно субъекта активного воздействия,, б) в определении референтной области (создаваемой картины действительности), в) в выборе адресата коммуникации (объекта воздействия).

Для максимально эффективного достижения коммуникативно-прагматической цели — воздействия на читателя путем нравственного наставления в духе христианской морали на примере описания подвигов святых подвижников — автор осуществляет выбор следующих коммуникативных стратегий: нарративной, проповедальной, назидательной, которые, в свою очередь, реализуются в тексте посредством системы коммуникативных тактик.

Кроме того, мы можем утверждать, что в процессе реализации коммуникативно-прагматической цели воздействие на читательское сознание усиливается по мере развёртывания текста и его освоения читателем. Степень воздействия находится в прямой зависимости от того, какую стратегию применяет автор. Наблюдается своеобразная градация: менее всего воздействие осуществляется в рамках нарративной стратегии — при реализации проповедальной стратегии воздействие усиливается — назидательная стратегия обладает наибольшим воздействующим потенциалом.

Авторские коммуникативные стратегии обусловливают проявление ряда специфических текстовых особенностей:

• композиционное, коммуникативно-прагматическое членение, текста и соотнесение каждой такой части с определённым типом образцового текста;

• структуру текстовых категорий (категории субъектности и категории темпоральности);

• функционирование стилистических приёмов и некоторых языковых средств, приобретающих текстовое значение.

Что касается последнего, то необходимо заметить, что эта особенность обусловлена влиянием частных коммуникативных задач, соотносимых с реализацией тактических действий автора.

Анализируя способы воплощения нарративной стратегии автора в тексте ПоВИ, можно говорить о том, что она последовательно реализуется в двух коммуникативных тактиках: констатирующего нарратива и оценочного нарратива. Выделенные тактики системно противопоставлены за счёт следующих текстовых особенностей:

1. формирования специфических временных линий: Т2 — объективного времени, свойственного констатирующему нарративу, и Т3 -субъективного времени, являющегося текстовым воплощением оценочного нарратива;

2. смены коммуникативных регистров: репродуктивого (репродуктивно-повествовательного и репродуктивно-описательного) в констатирующем нарративе и информативного (информативно-описательного) в оценочном нарративе; последовательного использования претеритальных форм в определённых контекстах.

Для реализации проповедальной стратегии автор выстраивает, целую систему коммуникативных тактик. В результате анализа текста нами выделены следующие:

1. Рассказ о божественной истории. Задача автора — рассказать о том, с чего начиналась история христианского мира, поведать об основах христианского миропорядка. Модусная рамка: «известно, что ¡это было так». Фрагменты текста, соответствующие данной тактике, построены I на высказываниях информативного типа (информативно-описательного и информативно-повествовательного регистров).

2. Толкование христианских истин (догматов). Задача автора в этом случае-дать доступное объяснение, толкование основным христианским понятиям. Модусная рамка: «известно, что это в мире есть, и с христианской точки зрения, это значит следующее». Основным регистром является генеритивный, в котором высказывания автора приобретают характер классифицирующей, обобщающе-логической информации.

3. Прямое эмоциональное воздействие. Задача — убедить читателя в правильности христианского вероучения и его силе и привлечь его в ряды христиан. Модусная рамка: «я знаю, что надо делать так (делай так), потому что». В соответствии с этим высказывания, реализующие

170 данную авторскую тактику, представляют собой высказывания волюнтивного типа (побуждение к действию в форме требования, пожелания, совета, предостережения) и генеритивного типа (апелляция к духовному опыту, закреплённому в христианской традиции).

Перечисленные коммуникативные тактики в рамках проповедальной стратегии системно организованы — выполняя воздействующую функцию, они последовательно предъявляются читателю по- мере возрастания степени воздействия: сначала знакомство с основными событиями Священного Писания, затем толкование наиболее трудных для понимания мест библейского текста и — в конце — убеждение в истинности христианского вероучения и призыв присоединиться.

Фрагменты текста, в которых находит свою реализацию коммуникативная тактика рассказа о. божественной истории, построены на высказываниях исключительно информативного типа (информативно-описательного и информативно-повествовательного регистров). Повествовательные высказывания оказываются заключенными в ментальную модусную рамку, характеризующуюся отсутствием фигуры наблюдателя-перцептора. Задача повествователя — передать известные сведения,, снабдив их собственными комментариями. Этим обусловлено активное внедрение в текст модусных элементов: использования рамочных конструкций, авторского комментария событий и собственного текста, оценочности и др.

Анализ текстового воплощения коммуникативных тактик толкования и прямого эмоционального воздействия обнаружил наличие особых текстовых структур, состоящих из последовательности коммуникативных блоков, которые характеризуются типичным языковым воплощением: принадлежностью к коммуникативному регистру, набором грамматических (морфологических и синтаксических) средств, системой риторических приёмов.

Структура тактики толкования представлена следующим образом: I. КБ «тезис»; II; КБ «аргумент-толкование»;

Ш;КБ «аргумент-подтверждение»

Структура тактики прямого эмоционального воздействия выглядит так: I. КБ «наставление»; И. 1. КБ «аргумент-толкование»;

2. КБ «аргумент-подтверждение»; III. КБ «заклятие».

Одними из наиболее ярких языковых средств - показателей тактических шагов:, говорящего, реализующих его намерение растолковать смысл декларируемой истины (КБ II и КБ III в тактике: толкования, КБ II в тактике прямого эмоционального воздействия), являются слова; которые функционируют в древнем■ тексте аналогично дискурсивным словам в современном: тако во,; во; ибо; злне, же, уво.

Эти слова. выполняют две функции, с одной; стороны, структурную, текстообразующую —обеспечивают, связность текста (соединяют диктумные части высказывания), с другой стороны, коммуникативно-прагматическую — очевидно: стремление; автора использовать их в том случае, когда необходимо сигнализировать о смене коммуникативного хода: перейти от констатирующего • высказывания к собственно толкованию, от. призыва к аргументированию.

Введение притчи в текст ПоВиИ; мы рассматриваем как проявление особой коммуникативной стратегии автора — стратегии назидания. Эта стратегия обусловливает выбор текстовых и языковых средств.: Так, текстовая категория времени в данной . коммуникативно-смысловой части, памятника характеризуется обращением к плану вечного, вневременного (или всевременного), что в свою очередь обусловливает использование особых языковых средств.

Иерархия; коммуникативно-прагматических целей и задач книжника, а также системные отношения соответствующих им коммуникативных стратегий и тактик представлены на рисунке 5:

Заключение

Повесть о Варлааме и Иоасафе» — переводной памятник древнерусской письменности Х1-ХП вв. Научный интерес к этому памятнику обусловлен дискуссией по поводу интерпретации литературной природы данного произведения, в частности жанрово-композиционной формы, сочетающей множество жанровых начал, в том числе повести, жития, проповеди, поучения, притчи.

При имеющемся большом количестве историографических, текстологических, литературоведческих работ лингвистическое исследование, в частности ориентированное на изучение текстовых особенностей, ещё не предпринималось. Тем не менее, на наш взгляд, именно такое исследование, осуществлённое с применением методов функционального анализа (коммуникативно-прагматического, функционально-стилистического и дискурсивного) и с привлечением таких понятий, как коммуникативная ситуация, субъект и адресат текста, речевая стратегия и тактика и др., позволит по-новому взглянуть на само произведение и его особенности.

Однако такое исследование, прежде всего, требует обсуждения комплекса' тесно взаимосвязанных вопросов, относящихся к природе литературной деятельности средневекового русского писателя в целом и имеющих в принципе общефилологический характер. К таким вопросам мы отнесли следующие:

1. Проблема определения понятия «литература Древней Руси».

2. Проблема определения жанра древнерусского произведения и жанровой природы «Повести о Варлаам и Иоасафе» в том числе.,

3. Проблема автора и авторства.

Решение данных вопросов является важным для исследования не только ПоВиИ, но и многих других памятников древнерусской книжности. Кроме того, обсудение этих вопросов позволит избежать возможной некорректности в интерпретации лингвистических фактов.

Мы исходим из того, что по отношению к средневековой культуре термин «литература», так же, как и термины «книжная речь», «литературный язык», может быть применимы лишь к определённым памятникам словесной культуры. Как правило, это произведения, объединённые функцией религиозного (духовного, нравственного) воздействия, принадлежностью к мегатексту христианской культуры, а также особым языковым сознанием авторов, данных текстов. Перечисленные характеристики являются одновременно сущностными характеристиками- средневекового религиозного дискурса.

Кроме того, мы учитываем, что при создании произведения в. Древней Руси необходимо было следование древнерусского книжника определённым жанровым канонам, текстовым образцам, которые обладали, высокой степенью авторитетности. Обращаясь к .тексту ПоВиИ и • констатируя, что его автор использует возможности разных образцовых текстов различных жанров, заметим, что это не приводит к механическому- соединению отдельных частей, соотносимых с этими образцами, а эти- части* представляют собой- не просто результат подражания,, а особый способ- реализации авторского замысла, его коммуникативно-прагматических установок. Вследствие чего многообразие жанровых форм, используемых автором, и своеобразие композиции ПоВиИ объясняется, на наш взгляд, теми прагматическими и коммуникативными целями и задачами, которые ставит перед собой автор и которые придают стройность и целостность всему произведению.

Кроме того, в своём исследовании мы будем рассматривать древнерусский перевод «Повести о Варлааме и Иоасафе» как самостоятельное произведение, функционирующее в рамках определённой литературной системы, автор которого (в данном случае — переводчик) особым образом переосмысляет греческий оригинал, создавая новый текст, существующий в

175 новых культурно-языковых условиях. Другими словами, передавая популярный средневековый сюжет, древнерусский книжник следовал литературно-художественным традициям и языковым нормам, сложившимся в социокультурном пространстве Древней Руси (или шире — в 81ау1а ОгЙюёоха), поэтому автором исследуемого текста - киевского перевода начала XII века — мы будем считать древнерусского книжника. У создателя древнерусского варианта этого произведения иные, нежели у автора греческого оригинала, коммуникативно-прагматические установки, интенции, иной адресат, что обусловливает иное функциональное предназначение текста. ,

В результате проведённого исследования можно говорить о том, что автор ПоВиИ, будучи участником средневекового книжного (православно-христианского) дискурса; испытывает влияние действующих внутри- этого дискурса макростратегий и это влияние проявляется:

• в позиционировании автором себя как субъекта активного) воздействия. Данное позиционирование соответствуют такому типу авторства, как автор-«проповедник», «глашатай» вечных истин: Однако в процессе текстопорождения, структура субъекта; речи усложняется и получает, такие модификации, как автор-повествователь, автор-пропрвёдник, автор-экзегет, автор-философ;

• в определении референтной области (нормативная, православно-христианская картина действительности);

• в выборе адресата коммуникации (объекта воздействия) и способов воздействия на него в зависимости от его готовности воспринимать ту или иную информацию.

Для максимально эффективного достижения коммуникативно-прагматической цели — воздействия на читателя путём нравственного наставления в духе христианской морали на примере описания подвигов святых подвижников - автор осуществляет выбор следующих коммуникативных стратегий: нарративной, проповедальной, назидательной, которые; в свою очередь, реализуются в тексте посредством системы коммуникативных тактик.

Выявлено, что воздействие на читательское сознание усиливается по мере развертывания текста и его освоения читателем. Степень воздействия находится в прямой зависимости от того, какую стратегию применяет автор. Наблюдается'своеобразная градация: менее всего1 воздействие осуществляется в рамках нарративной стратегии — при реализации проповедальной стратегии воздействие усиливается — назидательная же стратегия, обладает наибольшим воздействующим потенциалом, являясь своего рода, кульминацией коммуникативного взаимодействия автора и читателя.

В, процессе' речепорождения авторские коммуникативные стратегии обусловливают проявление ряда1 специфических текстовых особенностей:

1)'композиционное, коммуникативно-прагматическое членение текста (выделяются-повествовательная часть, диалог главных героев, притчи Варлаама) и соотнесение каждой такой части с определённым типом образцового текста;

2) структуру текстовых категорий (категории, субъектности и категории темпоральности, по-разному проявляющих- себя в каждой из коммуникативно-прагматических частей);

3) функционирование стилистических приёмов и некоторых языковых средств, приобретающих текстовое значение.

Что касается последнего, то необходимо заметить, что эта особенность обусловлена влиянием частных коммуникативных задач, соотносимых с реализацией тактических действий автора.

Нарративная стратегия автора, обусловливающая наличие повествовательной части произведения, последовательно реализуется в двух коммуникативных тактиках: констатирующего нарратива и оценочного нарратива. В свою очередь, тактики оказываются системно противопоставлены за счёт таких текстовых особенностей, как формирование временных линий Т2

177 и Т3; смены коммуникативных регистров — репродуктивно-повествовательного и репродуктивно-описательного в констатирующем нарративе и информативно-описательного в оценочном нарративе; последовательного использования претеритальных форм (аориста и имперфекта) в определённых контекстах.

Проповедальная стратегия, обусловливающая введение в текст произведения диалога, реализуется в трёх системно организованных тактиках, последовательно предъявляемых читателю по мере возрастания степени воздействия:

1. Рассказ о божественной истории.

2. Толкование христианских истин (догматов).

3. Прямое эмоциональное воздействие.

Фрагменты текста, в которых находит свою реализацию коммуникативная тактика рассказа о божественной истории (а природа этой тактики нарративная), построены на высказываниях исключительно информативного типа (информативно-описательного , и информативно-повествовательного регистров). Повествовательные высказывания оказываются заключенными в ментальную моду сную рамку, характеризующуюся отсутствием фигуры наблюдателя-перцептора-. Задача • повествователя — передать известные сведения, снабдив их собственными комментариями. Этим обусловлено активное внедрение в текст модусных элементов: использования рамочных конструкций, авторского комментария излагаемых событий и собственного текста, оценочных компонентов и др.

Анализ текстового воплощения коммуникативных тактик толкования и прямого эмоционального воздействия обнаружил наличие особых текстовых структур, состоящих из последовательности коммуникативных блоков (соответствующих коммуникативным ходам говорящего). Каждый из представленных коммуникативных блоков характеризуются типичным языковым воплощением: принадлежностью к коммуникативному регистру, набором грамматических (морфологических и синтаксических) средств, системой риторических приёмов.

Одними из наиболее ярких языковых средств — показателей тактических шагов говорящего, реализующих его намерение растолковать смысл декларируемой истины (КБ II и КБ III в тактике толкования, КБ II в тактике прямого эмоционального воздействия), являются слова, которые функционируют в древнем тексте аналогично дискурсивным словам в современном: тако во, зан6 во, ибо, во, же, уво.

Эти слова выполняют две функции: с одной стороны, структурную, текстообразующую — обеспечивают связность текста (соединяют диктумные части' высказывания), с другой стороны, коммуникативно-прагматическую — очевидно стремление автора использовать их в том случае, когда необходимо сигнализировать о смене коммуникативного хода: перейти от констатирующего высказывания к собственно толкованию, от призыва к аргументированию.

Введение притчи в текст ПоВиИ мы рассматриваем как проявление особой коммуникативной стратегии автора — стратегии назидания. Эта стратегия- обусловливает выбор текстовых и языковых средств. Так, текстовая категория времени в данной коммуникативно-смысловой части памятника характеризуется обращением к плану вечного, вневременного (или всевременного), что в свою очередь обусловливает использование особых языковых средств.

В работе представлен анализ только основных коммуникативных стратегий автора, влияющих на текстообразование и выбор языковых и стилистических средств. Рамки диссертационного исследования не позволили подробно описать выделенные нами вспомогательные стратегии книжника, в частности дидактическую стратегию, обусловившую диалоговую форму проповеди. В связи с этим перспективы исследования видятся нам в анализе вспомогательных стратегий и описании языковых средств их реализации.

Однако более важной представляется перспектива использования алгоритма,

179 представленного в работе, при исследовании других произведений средневековой русской словесности, поскольку коммуникативно-прагматический и дискурсивный анализ письменных памятников, по нашему убеждению, расширяет и дополняет знания, полученные за счёт использования приёмов традиционного описательного и формально-структурного анализа.

Список научной литературыПетренко, Елена Александровна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Аверинцев С. С. Историческая подвижность категории жанра: опыт периодизации / С. С. Аверинцев // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М. : Наука, 1986. - С. 104-116.

2. Аверинцев С. С. Авторитет и авторство / С. С. Аверинцев // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. — М. : Наука, 1994.-С. 105-125.

3. АртёмоваТ. В. К вопросу об определении понятия «Риторическая стратегия» / Т. В. Артёмова, П. А. Катышев // Филологические науки. Вопросы теории и практики. — Тамбов : Грамота, 2008. № 1. Ч: 1. С. 1113.

4. Арутюнова Н. Д. Дискурс / Н. Д. Арутюнова // Языкознание. Большой энциклопедический словарь; гл. ред. В. Н. Ярцева. 2-е изд.— М. : Большая Российская энциклопедия, 1998.— С. 136-137.

5. Арутюнова Н. Д. Время: модели и метафоры / Н. Д. Арутюнова// Логический анализ языка. Язык и время; отв. ред. Н. Д: Арутюнова,

6. Т. Е. Янко. -М. : Издательство «Индрик», 1997. С. 51-61.$

7. Архиепископ Аверкий (Таушев) Руководство по гомилетике Электронный ресурс. / Аверкий Таушев. Режим доступа:http://azbyka.ru/dictionary/04/averkiy гикоуос^уо ро £отПейке04-а11^

8. Бабенко Л. Г. Лингвистический анализ художественного текста. Теория и практика: Учебник; Практикум / Л. Г. Бабенко, Ю. В. Казарин.— М. : Флинта : Наука, 2003. 496 с.

9. Баженова Е. А. Текст / Е. А. Баженова, М. П. Котюрова // Стилистический энциклопедический словарь русского языка; под ред. М. Н. Кожиной. — М. : Флинта : Наука, 2003. С. 528-533.

10. Балли Ш. Французская стилистика / Ш. Балли. М., 1961.

11. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика / Р. Барт. — М. : Прогресс, 1989.-616 с.

12. Баранов А. Г. Функционально-прагматическая концепция текста / А. Г. Баранов. Ростов-на-Дону : РГУ, 1993. — 125 с.

13. Баранов А. Н. Путеводитель по дискурсивным словам русского языка / А. Н. Баранов, В. А. Плунгян, Б. В. Рахилина, С. В. Кодзасов. — М. : Помовский и партнёры, 1993.

14. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества / М. М. Бахтин.-М. : «Искусство», 1979.-424 с.

15. Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике / М. М. Бахтин // Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. -М. : Худож. лит., 1975. С. 234-407.

16. Бедрина И. С. Об исследовательских парадигмах текста / И. С. Бедрина// Стереотипность и творчество в тексте: Межвуз. сб. научн. трудов. Пермь, 2005.-Вып. 8. С. 130-154.

17. Бенвенист Э. Общая лингвистика / Э. Бенвинист. М. : УРСС, 2002. - 448 с.

18. Береговская Э. М. Поэтика современной притчи / Э. М. Береговская // Филологические науки. 2007. - № 1. С. 40-49.

19. Бернацкая А. А. Текст / А. А. Бернацкая // Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник; под ред. Л. Ю. Иванова, А. П. Сковородникова, Е. Н. Ширяева и др. — М. : Флинта : Наука, 2003. -С. 706-708.

20. Болотнова Н. С. Образ автора / Н. С. Болотнова // Стилистический энциклопедический словарь русского языка; под ред. М. Н. Кожиной. -М.: Флинта : Наука, 2003. С. 253-255.

21. Болотнова Н. С. Филологический анализ текста : Учеб. пособие / Н. С. Болотнова. 3-е изд., испр. и доп. — М. : Флинта : Наука, 2007. - 520 с.

22. Бондарко А. В. Грамматическая категория и контекст/А. В. Бондарко. — Л.: Наука, 1971.-116 с.

23. Бондарко А. В. Основы функциональной грамматики: Языковая интерпретация времени / А. В. Бондарко. СПб. : Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1999.-260 с.

24. Бондарко А. В. Лингвистика текста в системе функциональной грамматики Электронный ресурс. / А. В. Бондарко // Текст. Структура и семантика. Т. 1. -М., 2001. С. 4-13. - Режим доступа : http://www.philology.ru/linguistics l/bondarko-01 .htm

25. Борисова И. Н. Дискурсивные стратегии в разговорном диалоге / И. Н. Борисова // Русская разговорная речь как явление городской культуры. Екатеринбург: Урал. Гос. ун-т, 1996. - С. 21-48.

26. Буланин Д. М. О некоторых принципах работы древнерусских писателей / Д. М. Буланин//ТОДРЛ. Т. XXXVII. Л. : Наука, 1983. С. 313.

27. Буланин Д. М. Древняя Русь / Д. М. Буланин // История русской переводной литературы : Древняя Русь. XVIII век. Т. 1.: Проза. - СПб, 1995.

28. Бунина И. К. Система времен старославянского глагола / И. К. Бунина. -М., 1959.

29. Ван Дейк Т. А. Стратегии понимания связного текста Электронный ресурс. / Т. ван Дейк, В. Кинч // Новое в зарубежной лингвистике. -Вып. 23. Когнитивные аспекты языка М. : Прогресс, 1988. Режим доступа: http://philologos.narod.ru/ling/diik.htm

30. Ван Дейк Т. А. Язык. Познание. Коммуникация / Т. ванн Дейк. -М. : Высшая школа, 1989.

31. I альперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования / И. Р. Г альперин. М. : Наука, 1981. - 138 с.

32. Гойхман О. Я. Речевая, коммуникация: Уч. пособие / О. Я. Гойхман, Т. М. Надеина.-М., 2001.-272 с:

33. Городецкий Б. Ю. К типологии коммуникативных неудач/ Б. Ю. Городецкий, И. М. Кобозева; И. Г. Сабурова // Диалоговое взаимодействие и представление знаний. Сб. научных: трудов; под: ред. А. В. Нариньяни. Новосибирск, 1985. С. 64-78.

34. Городецкий Б. Ю. От лингвистики языка к лингвистике общения/ Б. Ю. Городецкий // Язык и социальное познание. — М., 1990.

35. Горшкова К. В. Историческая грамматика русского языка: Учеб. пособие для ун-тов / К. В: Горшкова, Г.А. Хабургаев. — М. : Высшая школа,1981.• 359 с. ' •: ; ' V

36. Греймас А.-Ж. Структурная семантика: Поиск метода / Л.-Ж. Греймас. — М. : Академический проект, 2004. 368 с.

37. Громов M. Н. Время и его восприятие в Древней Руси / M. Н. Громов // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. — 2009; — № 2 (36). — С. 7-17.

38. Дедова О. BL Лингвистическая концепция гипертекста: основные понятия и терминологическая: парадигма/О; В. Дедова//Вестник Московского университета. Сер. 9, Филология: — 2001. — № 4. — С. 22-36.

39. Демин А. С. Герменевтика писательского высказывания / А. С. Демин // Византия и Русь. М., 1989. С. 194-205.

40. Демьянков В. 3. Политический дискурс как предмет политологическойфилологии / В. 3. Демьянков // Политическая наука. Политический184дискурс: История и современные исследования М. : ИНИОН РАН, 2002.3. — С. 32-43.

41. Дискурсивные слова русского языка: опыт контекстно-семантического описания; под редакцией К. Киселёвой и Д. Пайара. — М.: Мегатекст, 1998.- 447 с.

42. Дридзе Т. М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации. Проблемы семиосоциопсихологии / Т. М. Дридзе. — М: : «Наука», 1984.

43. Дымарский М. Я. Проблемы текстообразования и художественный текст. (На~ материале русской прозы Х1Х-ХХ вв.)/М. Я. Дымарский.-М.: УРСС, 2001.

44. ЖенеттЖ. Фигуры: Работы по поэтике / Ж. Женетт. В 2-х томах. Т. 1-2. -М. : Изд-во им. Сабашниковых, 1998: 944 с.

45. Живов В. М. Роль русского церковнославянского в истории славянских литературных языков / В. М. Живов // Актуальные проблемы, славянского языкознания. М., 1988. - С. 49-98.

46. Живов В. М. Язык и культура в России XVIII века / В. М. Живов. -М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. 591 с.

47. Живов В. М. О связанности текста, синтаксических стратегиях и формировании русского литературного языка нового типа / В. М. Живов // Слово в тексте и словаре: Сб. ст. к 70-летию Ю. Д. Апресяна. М. : Языки русской культуры, 2001. — С. 573-581.

48. Живов В. М. Особенности рецепции византийской культуры в древней

49. Руси / В. М. Живов // Живов В. М. Разыскания в области истории и185предыстории русской культуры. — М. : Языки славянской культуры, 2002. — С. 73-115.

50. Живов В. М. Очерки исторической морфологии русского языка ХУП-ХУШ веков / В. М. Живов. — М. : Языки славянской культуры, 2004. — 656 с.

51. ЗолотоваГ. А. Категории времени и вида с точки зрения текста/ Г. А. Золотова // Вопросы языкознания. — 2002. — № 3. — С. 8-29.,

52. Золотова Г. А. Коммуникативная грамматика русского ' языка / Г. А. Золотова, Н. К. Онипенко, М. Ю. Сидорова. М., 2004. - 544 с.

53. Золотова Г. А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса / Г. А. Золотова. Изд. 5-е, стереотипное. — М. : КомКнига, 2007. — 368 с.

54. Иванов В. В. Историческая грамматика русского языка / В. В. Иванов. -М.: Просвещение, 1990. 400 с.

55. Иванов Л. Ю. Гипертекст / Л. Ю. Иванов // Культура русской речи : Энциклопедический словарь-справочник; под ред. Л. Ю. Иванова, А. П. Сковородникова, Е. Н. Ширяева и др. — М. : Флинта : Наука, 2003. — С.133.

56. Ильенко С. Г. Русистика: Избр. труды / С. Г. Ильенко. — СПб. : Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2003. 674 с.

57. Иссерс О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи: автореф. дис. . д-ра филол. наук / О. С. Иссерс. Екатеринбург, 1999.-29 с.

58. Иссерс О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи / О. С. Иссерс. М. : Едиториал УРСС, 2003. - 204 с.

59. Камчатнов А. М. Лингвистическая герменевтика. На материале древнерусских рукописных источников / А. М. Камчатнов. М. : Прометей, 1995. — 165 с.

60. Карасик В. И. Религиозный дискурс / В. И. Карасик // Языковаяличность: проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики : Сб. научн. тр. ; под. ред. В. И. Карасика. -Волгоград : Перемена, 1999. — С. 5-19.

61. Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс / В. И. Карасик. — М. : Гнозис, 2004. 390 с.

62. Кибрик А. А. Когнитивные исследования по дискурсу / А. А. Кибрик//

63. Вопросы языкознания. — 1994. № 5. - С. 126-139.

64. Кибрик А. А. Модус, жанр и другие параметры классификации дискурсов / A.A. Кибрик // Вопросыгязыкознания — 2009. № 2. - С. 3-21.

65. Киселёва М. С. Учение книжное: текст и контекст древнерусской книжности / М. С. Киселёва. М. : «Индрик», 2000. - 256 с.

66. Клюев Е. В. Речевая коммуникация: Уч. пособие для университетов и вузов. / Е. В. Клюев. М. : Изд-во ПРИОР, 1998. - 224 с.

67. Ковалёв Н. С. Древнерусский летописный текст: принципы образования и факторы эволюции: (на материале ГВЛ): Учеб. пособие для университетов и вузов / Н. С. Ковалёв. — Волгоград : Изд-во Волгогр. гос. ун-та, 2001. — 180 с.

68. Кожина М. Н. Статус стилистики в современном языкознании / М. Н. Кожина // Статус стилистики в современном языкознании. -Пермь : Изд-во Перм, ун-та 1993. С. 4-26.

69. Кожина М. Н. Целый текст как объект стилистики текста / М. Н. Кожина // Б^Ивйка. Т. IV. Ополе. 1995. С. 33-53.

70. Кожина М. Н. Понятие «текст» и «целый текст» (в аспекте стилистики текста) / М. Н. Кожина // Очерки истории научного стиля русскогоглитературного языка XVIII XX вв. Т.2. 4.1. Стилистика научного текстаобщие параметры). — Пермь, 1996.

71. Колесов В. В. Древнерусский литературный язык / В. В. Колесов. -Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1989. — 296 с.

72. Конявская Е. Л. Авторское самосознание древнерусского книжника (XI -сер. XV в.) / Е. Л. Конявская. — М. : Языки русской культуры, 2000. — 199 с.

73. Конявская Е. Л. Комплексный подход и основные направления в изучении древнерусской литературы / Е. Л. Конявская // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2002. - № 1 (7). - С. 18-21.

74. Котюрова М. П. Субъектность речи (текста) / М. П. Котюрова // Стилистический энциклопедический словарь русского языка; под ред. М. Н. Кожиной. М. : Флинта : Наука, 2003. - С. 517-523.

75. Крижановская Е. М. Коммуникативный блок / Е. М. Крижановская // Стилистический энциклопедический словарь русского языка ; под ред. М. Н. Кожиной. -М. : Флинта : Наука, 2003. С. 163-167.

76. Кронгауз М. Л. Структура времени и значение слов / М. Л. Кронгауз // Логический анализ языка : Избранное 1988 — 1995 — М. : Индрик, 2003. — С. 276-28 Г.

77. Крылова О. А. Коммуникативная стратегия автора православной проповеди в современном церковно-религиозном дискурсе / О. А. Крылова, Г. А. Савин // Филологические науки. 2008. -№6.-С. 53-59.

78. Кубрякова Е. С. О тексте и критериях его определения / Е. С. Кубрякова // Текст. Структура и семантика. Т. 1. — М., 2001. С. 72-81.г

79. Кузнецов Б. И. Повесть о Варлааме и Иоасафе: (К вопросу о происхождении) / Б. И. Кузнецов. ТОДРЛ. Т. XXXIII. - Л. : Наука, 1979. -С. 238-245.

80. Кузнецов И. В. Проблема жанра и теория коммуникативных стратегий нарратива Электронный ресурс. / И. В. Кузнецов // Критика и семиотика. Вып. 5. Новосибирск, 2002. - С. 61-70. Режим: доступа:http://www.nsu.ru/education/virtual/cs5kuznetsov.htm

81. Кузнецов И; В. Риторические стратегии литературного дискурса (на материале русской словесности Х1-Х1Х вв.) : автореф. дис. . д-ра филол. наук / И; В. Кузнецов. Москва, 2009. - 43 с.

82. Кузнецов И: В. Текст в становлении: оппозиция «нарратив — ментатив» / И. В. Кузнецов; Н. В; Максимова»//Критика и; семиотика: Выт. И. -Новосибирск; Москва, 2007. — С; 54-67.

83. Лебедева И: Н. О древнерусском переводе Повести о Варлааме и Иоасафе / И. Н. Лебедева // ТОДРЛ. Т. XXXIII. Л. : Наука, 1979. - С. 246-252.

84. Лебедева И: Н. К истории древнерусского Пролога: Повесть о Варлааме и Иоасафе в составе Пролога / И. Н. Лебедева // ТОДРЛ. Т. XXXVII. -Л. : Наука, 1983.-С. 39-53.

85. Лебедева И. I I. Предисловие, Исследование Повести о Варлааме и Иоасафе/ И. Н. Лебедева//Повесть о Варлааме и Иоасафе. Памятник древнерусской переводной литературы Х1-ХН вв:—Л;: Изд-во «Наука», 1985.-С. 3-111.

86. Левшун Л. В. Категориальная структура «поэтики истины» средневековой восточнославянской книжности / Л. В. Левшун // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2006. - № 2 (24). - С. 5-13.

87. Левшун Л. В. Категория жанра в средневековой восточнославянской книжности: жанр и канон / Л. В. Левшун // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2006. - № 4 (26). - С. 101-116.

88. Литературная- энциклопедия терминов и понятий / Рос. Акад. Наук., ИНИОН; гл. ред. и сост. А. Н. Николюкин. М. : Интелвак, 2001.

89. Лихачёв Д. С. Литературный этикет древней Руси (к проблеме изучения) / Д. С. Лихачёв // ТОДРЛ. Т. XVII. Л. : Наука, 1961. - С.5-16.

90. Лихачёв Д. С. Вопросы атрибуции произведений древнерусской литературы / Д. С. Лихачёв-// ТОДРЛ: Т. XVII. Л. : Наука, 1961. - С. 1741.

91. Лихачёв Д: С. Своеобразие древнерусской литературы / Д. С. Лихачёв // Художественное наследие Древней Руси и современность.-Л.: Наука, 1971.-С. 52-70.

92. Лихачёв Д. С. «Слово о полку Игореве» и процесс жанрообразования XI-XIII вв. / Д. С. Лихачёв // ТОДРЛ. Т. XXVII. Л:: Наука, 1972. - С. 69-75.

93. Лихачёв Д. С. Развитие русской литературы X XVII вв.: Эпохи и стили / Д. С. Лихачёв. - Л. : Наука, 1973. - 254 с.

94. Лихачёв Д. С. Поэтика древнерусской литературы Электронный ресурс. / Д.С.Лихачёв. Л. : Наука, 1979.— 372 с. Режим доступа: ЬЦр://кзапа-к.пагоё.ш/Воок/рое^04.111:т1

95. Лихачёв Д. С. Зарождение и развитие жанров древнерусской литературы / Д. С. Лихачёв//Исследования по древнерусской литературе. — Л., 1986. -С. 79-95.

96. Лотман Ю. М. Семиотика культуры и понятие текста / Ю. М. Лотман // Лотман Ю. М. Избранные статьи. Т. 1. -Таллинн, 1992. С. 129-132.

97. Лотман Ю. М. О содержании и структуре понятия «художественная литература»/Ю.М. Лотман//ЛотманЮ. М. Избранные статьи; Т. 1. -Таллинн, 1992. С. 203-216.

98. Макаров М. Л. Основы теории дискурса / М. Л. Макаров. М. : ИТДК «Гнозис», 2003.-280 с.

99. Максимова Н. В. «Чужая речь» как коммуникативная стратегия : Монография;/Н-В; Максимова: — М. : Издательство РГГУ, 2005. 317 с.

100. Манаенко Г. Н. Дискурс в его отношении; к речи, тексту и языку / Г. Н. Манаенко // Стереотипность и творчество в/ тексте: межвуз. сб. науч. тр.; под. ред. Е. А. Баженовой; Перм. гос. ун-т. — Пермь, 2008. -Вып. 12. С. 48-61. \

101. Матвеева Г. В. Текстовая категория / Т. В. Матвеева // Стилистический ' энциклопедический словарь русского языка; под ред. М; Н. Кожиной. -М. : Флинта : Наука, 2003. С. 533-536.

102. Матвеева Т. В. Текстовое время / Т. В. Матвеева//Стилистический энциклопедический словарь русского языка; под ред. М;'.Н: Кожиной. — М:- Флинта : Наука, 20031-С: 536-539:. V

103. Матхаузерова.С. Функции времени в древнерусских жанрах / С. Матхаузерова // ТОДРЛ. Т. XXVII. Л. : Наука, 1972. - С. 227-235.

104. Мещерский Н. А. Источники и состав древней славяно-русской переводной письменности IX-XV веков: Учеб. пособие / Н. А. Мещерский. Л. : Изд-во» ЛГУ, 1978 .

105. Милевская Т. В. Дискурс и текст: проблема дефиниции. Электронный ресурс. / Т. В. Милевская. Режим доступа : http://teneta.rinet.ru

106. Милевская Т. В. Связность как категория дискурса и текста (когнитивно-функциональный и коммуникативно-прагматический аспекты)/ Т. В: Милевская. Ростов-на-Дону, 2003. — 336 с.

107. Мосенцов В. В. Временные операторы в семантической структуре высказывания и текста : автореф. дис. . канд. филол. наук / В. В. Мосенцов. Харьков, 1990.

108. Москальская О: И. Грамматика текста / О. И: Москальская. М., 1981.

109. Николаева Т. М. Текст / Т. М. Николаева // Энциклопедия «Русский язык». — М., 1997.-С. 555-556. ,

110. Николаева Т. М. «Слово о полку Игореве». Поэтика и. лингвистика текста; «Слово о полку Игореве» и пушкинские тексты /Т.'М. Николаева;,- М. : Изд-во «Индрик», 1997. — 336 с.

111. Основы теории текста : Учеб; пособие // Ю?Н: Земская, № Ю: Качесова, JI. М. Комиссарова, Н. В. Панченко, С. Н: Пешкова, А. А. Чувакин; под общ: ред. А. А. Чувакина. — Барнаул : Изд-во Алт. Ун-та, 2003. — 181 с.

112. Остин Дж. Л. Слово как действие / Дж. Л. Остин // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. М., 1986.

113. Падучева Е. В. В. В. Виноградов и наука* о языке художественной прозы / Е. В. Падучева // Известия РАН. Серия литературы и языка. Т.54. — 1995. -№ 3. — С. 39-48.

114. Падучева Е. В. Семантические исследования (Семантика; времени и вида в русском языке; Семантика нарратива) / Е. В. Падучева. — М. : Школа «Языки русской культуры», 1996. 464 с.

115. Педагогическое речеведение. Словарь-справочник. Изд.2-е, испр. и доп.; под ред. Т. А. Ладыженской и А. К. Михальской; сост. А. А. Князьков.-М. : Флинта, Наука, 1998. - 312 с.

116. Петрухин П. В. Нарративная стратегия и употребление глагольных времен в русской летописи XVII века // Вопросы языкознания. — 1996. №4. - С. 62-84.

117. Петрухин П. В. 8уЩах1Б уегЫ. Консекутивный имперфект в ранних восточнославянских летописях / П. В. Петрухин // Русский язык в научном освещении. Москва. -2001. -№ 1. - С. 219- 238.

118. Петрухин П. В. Лингвистическая гетерогенность и употребление прошедших времён в древнерусском летописании : автореф. канд. . филолог, наук. / П. В. Петрухин; МГУ им. М. В. Ломоносова. — М ., 2003.

119. Пиккио Р. 81ау1а огйюёоха : Литература и язык / Р. Пиккио. М., 2003. -720 с.

120. Потаенко Н. А. Категория времени и её выражение в лексико-семантической системе языка : автореф. дис. . канд. филол. наук / Н. А. Потаенко. М., 198 Г.

121. Прокофьев Н. И. О мировоззрении русского средневековья и системе жанров русской литературы / Н. И. Прокофьев // Литература* Древней руси. Вып. 1.-М., 1975.-С. 5-39.

122. Ранчин А. М. О принципах герменевтического изучения древнерусской словесности / А. М. Ранчин // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. -2001.-№4, С. 69-81.

123. Ранчин А. М. Своеобразие древнерусской литературы- Электронный ресурс. / А. М. Ранчин. 2010. Режим доступа: ЬЦр://\уулу.ро11:а1-slovo.ru/philology/42393 .р!1р?РКШТ=У

124. Ревзина О. Г. Язык и дискурс / О. Г. Ревзина // Вестник Московского университета. Сер. 9, Филология. 1999. - № 1. - С. 25-33.

125. Ревзина О. Г. Дискурс и дискурсивные формации Электронный ресурс. /1

126. О. Г. Ревзина//Критика и семиотика. — Вып. 8. Новосибирск, 2005. - С. 66-78. Режим доступа : http://www.philology.ru/linguisticsl/revzina-05.htm

127. РемнёваМ. Л. Пути развития русского литературного языка Х1-ХУИ вв. : Учеб. пособие по курсу «История русского, литературного языка» / М. Л. Ремнёва. М., 2003. - 336 с.

128. Руднев В. П. Словарь культуры XX века Электронный ресурс./ В. П. Руднев. М.: Аграф, 1997. Режим доступа : http://www.philosophv.ru/edu/ref/rudnev/b069.htm

129. Русская грамматика: В 2-х тт.; гл. ред. Н. Ю. Шведова. М., 1980. Т. 2.

130. Русский язык. Энциклопедия / Гл. ред. Ю.Н. Караулов. — 2-е изд., перераб и доп. — М.: Большая Российская энциклопедия; Дрофа, 1997. — 703 с.

131. Саблина М. В. Цитата и её типовые разновидности: к проблеме классификации / М. В. Саблина // Мир науки, культуры, образования. -2009.-№3(15).-С. 49-51.

132. Савельев В. С. О способах оформления прямой речи в древнерусском тексте (на материале «Повести временных лет») / В. С. Савельев // Мир русского слова. 2008. - № 4. - С. 14-21.

133. Савельев В. С. О современных методах исследования древнерусского текста* (на. материале ПВЛ) / В. С. Савельев//Филология и человек. Научный журнал. Изд-во Алтайского ун-та, 2009. — №1. С. 30-47.

134. Савельев В. С. Авторские принципы организации прямой речи персонажей ПВЛ / В. С. Савельев // Вестник Московского университета. Сер. 9, Филология. 2009. - № 1.-С. 114-121.

135. Савельев В. С. Речевое поведение князей «Повести временных лет» в сходных ситуациях / В. С. Савельев // Вестник Московского университета. Сер. 9, Филология. 2010. - № 2. - С. 9-24.

136. Савин Г. А. Коммуникативные стратегии и тактики в речевом жанре современной православной проповеди : автореф. дис. . канд. филол. наук

137. Электронный ресурс. : / Г. А. Савин; Рос. ун-т дружбы народов. М., 2009. Режим доступа : http://www.slideshare.netУmoscowseminary/c-1347506

138. Сафронова И. Н. Герменевтика / И. Н. Сафронова // Культура русской речи : Энциклопедический словарь-справочник; под ред. Л. Ю. Иванова, А. П. Сковородникова, Е. Н. Ширяева и др. — М. : Флинта : Наука, 2003. -С. 129-130.

139. СериоП. Русский язык и анализ советского политического дискурса: анализ номинаций / П. Серио//Квадратура смысла : Французская' школа анализа дискурса. М., 2002. - С. 337-384.

140. Сёрль Дж. Р: Что такое речевой акт / Дж. Р. Сёрль//Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. -М., 1986. С. 151-169.

141. Сидоров Е. В. Проблемы речевой системности / Е. В. Сидоров. — М., 1987.

142. Сидорова М. Ю. Грамматика художественного текста. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 2000. -416,с.

143. Силантьев И. В. Повесть О' Варлааме и Иоасафе — средневековая энциклопедия жанров / И. В. Силантьев // Филологические науки. — 1995. — №5-6.-С. 102-108.

144. Силантьев И. В Текст в. системе5 дискурсных взаимодействий Электронный ресурс. / И. В. Силантьев // Критика и семиотика. Вып. 7. -2004. С. 98-123. Режим доступа : http://www.nsu.ru/education/virtual/cs7silantev.htm

145. Словарь, книжников и книжности Древней руси. Вып. 1 (XI первая половина XIV в.). - Л. : Наука, 1987. - С. 349-351.

146. Степанов Ю. С. Между «системой» и «текстом»: выражения «фактов» / Ю^ С. Степанов//Язык — система: Язык текст. Язык — способность. Сб. статей:-Ml, 1995.-С. 111-119.

147. Степанов Ю. С. Альтернативный мир, Дискурс, Факт и принцип . Причинности / Ю.С. Степанов // Язык и наука конца XX века. Сб. статей. —

148. М. : РГГУ. 1995. - С. 35-73

149. Стилистический,, энциклопедический: словарь русского языка; под ред. ! МШ. Кожиной;-М.' : Флинта : Наука* 2003.-696 с.1531 Творогов О: В: Притчи Варлаама в собрании древнерусских: рукописей

150. Тураева 3. Я. Категория времени: Время грамматическое и время . художественное (на материале английского языка) : Учеб; пособие /

151. Я. Тураева. М. : Высш. школа, 1979. - 219 с. ! ,

152. Тюпа В. И. 11арратология как аналитика» повествовательного дискурса. — Тверь: Твер. гос. ун-т, 2001. 58 с:

153. Тюпа В. И. Основания сравнительной риторики Электронный, ресурс. / В. И. Тюпа // Критика и семиотика. Выи. 7. Новосибирск-Москва — 2004. - С. 66-87. Режим доступа^ht1p://w\vw.nsu.m/education/virtnal/cs7tyupa.vtm

154. Тюпа В. И. Коммуникативные стратегии теоретического дискурса / В. И. Тюпа // Критика и семиотика. Bi.hi. 10. — Новосибирск-Москва -2006. С. 36-45.

155. У Боянь Коммуникативные стратегии и тактики и языковые средства их реализации в русскоязычной неформальной; межличностной дискурсйи : на материале Интернет-дневников : автореф. дис. канд. филол. наук

156. Электронный ресурс. / У Боянь. — Москва, 2008. Режим доступа : http://www.lib.ua-ru.net/diss/cont/275773.html

157. Успенский Б. А. История русского литературного языка (Х1-ХУП вв.)/ Б. А. Успенский. — 3-е изд., испр. и доп. — М. : Аспект Пресс, 2002. — 558 с.

158. Фирстова Л. А. Дискурсивные стратегии и тактики в рамках телепублицистического дискурса : автореф. дис. . канд. филол. наук/ Л. А. Фирстова. — Саратов, 2008. Режим доступа: http://www.pandia.ru/448842/

159. Фуко М. Археология знания / М. Фуко. Киев: Ника-Центр, 1996. - 208 с.

160. Чернявская В. Я. Дискурс / В. Я. Чернявская // Стилистический энциклопедический словарь русского языка; под ред. М. Н. Кожиной. -М. : Флинта : Наука, 2003. С. 53-55.

161. Янко Т.Е. Коммуникативные стратегии русской речи. Языки славянской 1 культуры, 2001. - 384 с.1. Источники

162. Повесть о Варлааме и Иоасафе. Памятник древнерусской переводной литературы Х1-ХП вв. Подготовка текста, исследование и комментарий И. Н. Лебедевой. Л.: Изд-во «Наука», 1985. - С. 112-267.

163. Словоуказатель к тексту «Повести о Варлааме и Иоасафе», памятнику древнерусской переводной литературы Х1-ХП вв. Составитель И. Н Лебедева, Ленинград, 1988. 224 с.