автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Комплекс сосудов в погребальном обряде саргатской культуры

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Прищенко, Светлана Викторовна

ВВЕДЕНИЕ 1-

ГЛАВА 1. Источники для реконструкции функции сосуда в погребальном обрядергаой культуры 17

1.1. Погребальная обряднь встеме культуры 17

1.2. Характерика археологичих очников 29

1.3. Фольклорные очники 49

ГЛАВА 2. Формальный анализ коллекции саргаихсудов61

2.1. Общая характеристика коллекции сосудов саргаой культуры61

2.2. Числовые константы орнамента на саргаой керамике 71

2.3. Объемы и следы использования на саргаой керамике 76

ГЛАВА 3. Функции сосуда в фольклорных источниках и в погребальном обрядергаой культуры93-1:

3.1. Сд как одна из важнейших вещных категорий в фольклорных очниках 93-<

3.2. Сд - атрибут богов, духов и Героев 973.3. Функцияязи миров и календарная функциясуда.

3.4. Функциисуда в обрядовой деятельни.

3.5. Сосуд как символ плодородия.

Связьсудаживотным117

3.6. Классификация функций сосуда в фольклорных очниках. Функциисуда в погребальном обрядергаой культуры

Введение диссертации2002 год, автореферат по истории, Прищенко, Светлана Викторовна

Актуальность исследования. В последнее время в археологии все более возрастает интерес к проблемам интерпретации различных категорий вещей в обрядовой деятельности носителей археологических культур и, в частности, в погребальном обряде. Это связано с тем, что археология все чаще обращается к духовной культуре древних обществ, мировоззрению человека древности через контекст памятника и вещевой материал. Одной из важнейших категорий вещей в археологии является сосуд - самый массовый и, вместе с тем, наиболее информативный артефакт. Сосуд является этнокультурным показателем. Некоторые виды сосудов -бронзовые котлы, сосуды из драгоценных металлов могут служить маркером социального статуса погребенного. Многие исследователи (М.В. Андреева, Е.В. Антонова, Ю.В. Балакин, Е.Е. Кузьмина, Т.Н. Свешникова, Т.В Цивьян, И.В. Октябрьская и др.) полагают, что сосуд в обрядовой деятельности различных культур древности выполняет не только утилитарную функцию - хранения и термической обработки пищи, но и целый ряд других: служит символом плодородия, «транспортным средством» между мирами и т.д. На наш взгляд, в мировоззрении носителей саргатской археологической культуры, комплекс сосудов которой служит объектом нашего исследования, также можно проследить отражение некоторых «нетрадиционных» функций сосуда. Но до сих пор место и функции сосуда в погребальном обряде саргатской культуры не стали предметом самостоятельного изучения. 4

Предметом исследования служит комплекс саргатских сосудов. Выбор предмета обусловлен тем, что сосуды саргатской культуры, являясь самым массовым источником, не изучались как единый комплекс.

В качестве объекта исследования мы определили представления, связанные с сосудами саргатской культуры в свете мировоззрения этнокультурных общностей, принявших участие в ее генезисе.

Территориальные и хронологические рамки обусловлены местом и временем существования саргатской культуры. Ареал распространения памятников саргатской культуры ограничен с севера устьем Тобола, по долине Иртыша до устья Тары, на востоке памятники заходят в западную часть Барабинской низменности до среднего течения Оми. Южная граница улавливается в казахстанских степях, примерно у 55* сш. Западная и юго-западная границы очерчены низовьями Тобола, Пышмы, Тавды, среднем течением Исети и Миаса. Памятники тяготеют к бассейнам Иртыша, Ишима, Тобола, образуя локальные группы или варианты, имеющие свои центры: в Барабе, на Среднем Иртыше, на Ишиме, в Притоболье (Могильников В.А., 1981, с. 36).

Время бытования саргатской культуры V в. до н.э. - V в н.э. В целом исследователи придерживаются близких точек зрения на хронологию и периодизацию культуры. Так В.А. Могильников, основываясь на эволюции погребального ритуала и, отчасти, инвентаря, датирует саргатские памятники V в. до н.э. - Ш-1У вв н.э. и выделяет три этапа развития культуры: 1У-Ш вв. до н.э.; II в до н.э. - II в. н.э.; И-1У н.э. (Могильников В.А., 1970, с. 177-180: 1992, с. 296-297). С этой точкой зрения согласна Н.В. Полосьмак (Полосьмак Н.В., 1987, с. 7-8). На основании изучения особенностей эволюции инвентаря, погребального обряда и внешних контактов Л.Н. Корякова несколько расширяет рамки бытования культуры 5 до V в. н.э. и выделяет четыре хронологические группы для саргатских погребений:

1. С У-1У вв. до н.э. до первой половины III в до н.э. Время становления культуры, которое характеризуется формированием устойчивых связей между определенными типами вещей;

2. III - II вв. до н.э. - время установления и нивелировки характерных черт культуры;

3. II в. до н.э. - II в. н.э. - период наивысшего расцвета культуры;

4. II в. н.э. - 1У-У вв. н.э. характеризуется как время упадка и аккультурации саргатской общности (Корякова Л.Н., 1993, с.45.)

Этой периодизации мы будем придерживаться в нашей работе, так как она, во-первых, не противоречит остальным точкам зрения, во-вторых -наиболее полно аргументирована.

Тип хозяйства населения, оставившего саргатскую культуру -скотоводческий. Различные варианты подвижных форм скотоводства дополнялись охотой, рыболовством, возможно - земледелием. Носители саргатской культуры также занимались гончарством, ткачеством, металлургией, умели обрабатывать дерево, кость, кожу и т.д.

По уровню социально-экономического и военно-политического развития саргатская общность не уступала синхронным культурным образованиям евразийских степей и стояло на пороге государственности (Погодин Л.И., 1998, с.4. и др.).

Научная новизна работы. До настоящего времени сосуды саргатской культуры изучались, в основном, с точки зрения их формы, орнаментации. Функции же сосуда в погребальном обряде, за редким исключением (Корякова Л.Н., Очерки культурогенеза народов Западной Сибири, 1994) считались очевидными и сугубо утилитарными - хранение и 6 термическая обработка пищи и жидкостей. В нашей работе впервые анализируется комплекс не только утилитарных, но и «магических» функций сосуда в погребальном обряде саргатской культуры, для чего используются не только археологические, но этнографические и фольклорные источники - героические эпосы и, в некоторых случаях, культовая поэзия. Впервые использование героических эпосов для археологических реконструкций было предложено М.П. Грязновым в работе «Древнейшие памятники героического эпоса народов Южной Сибири» (Грязнов М.П., 1961) .

Выбор фольклорных источников для реконструкции места и функций сосуда в погребальном обряде саргатской культуры обусловлен тем, что народы, оставившие героические эпосы, по ряду параметров близки саргатской культуре:

1. Саргатская культура входит в круг культур раннего железного века. Многие героические эпосы также отражают эпоху железа у оставивших их народов. Это Беовульф, Старшая Эдда, Махабхарата, Рамаяна и др.

2. По своей социально-политической структуре саргатское общество стояло на пороге государственности (Погодин Л.И., 1998, с.4.), а Н.П. Матвеева усматривает в основе социально-политического устройства саргатской общности признаки раннеклассового образования типа «кочевых империй» ( Матвеева Н.П., 1988 б. с.39.). Практически во всех эпосах также отражен этап становления государственности.

3. Часть эпосов восходит к индо-иранскому историческому миру (Рамаяна, Махабхарата, Шахнаме и др.). В формировании же саргатской культуры индоиранский компонент признается Н.П. Матвеевой, Л.Н. Коряковой и др. (Матвеева Н.П., 1988; Корякова Л.Н., 1988). 7

4. Некоторые из эпосов (Махабхарата и Рамаяна) хронологически соответствуют саргатским памятникам и датируются 3-4 вв. н.э., а культовая поэзия предшествует этому этапу (Елизарова Т.Я., 1989).

Кроме того, эпосы не случайно называют «героическими», так как они отражают определенный этап в мировоззрении древних народов -становление так называемой харизматической личности - героя-воина, героя созидателя - потенциального лидера древних обществ. Аналогичные процессы происходили, на наш взгляд, и в саргатской культуре.

Таким образом, использование именно этих источников в комплексе с археологическими и этнографическими материалами является наиболее корректным для определения места сосуда в погребальном обряде саргатской культуры.

Также впервые для саргатской культуры было произведено измерение объемов сосудов, выявлены числовые константы в орнаментике сосуда.

Методологической основой работы является структурно-системный подход, который, по мнению М.С. Кагана, во второй половине XX в. обрел парадигмальный масштаб в науке (Каган М.С., 1988. с.24). Это связано с тем, что исследователю приходится иметь дело с целостными сложными системами и их привычное расщепление для изучения невозможно, так как система это не сумма составляющих ее частей. Эти части взаимосвязаны и составляют единую структуру системы. На наш взгляд, именно структурно-системный подход в наибольшей степени соответствует природе археологического источника. Так, археологические памятники являются' комплексом, имеющим определенную структуру, объединенную внутренними связями. Поселения, погребения, культовые места связаны между собой как древними дорогами, так и системой обрядов, характерных 8 для населения, оставившего эти памятники. Сам археологический памятник также является системой. Например, курган - это архитектурный комплекс, все части которого объединены погребальным обрядом, характерным для народа, его соорудившего, а также другими элементами культуры.

Наконец, изучение памятников археологии также носит системный характер в связи с применением для анализа источников комплекса методов различных наук.

В нашей работе такой системой является коллекция сосудов погребений саргатской культуры как единая структура, которая требует трехстороннего рассмотрения: предметного, функционального, исторического.

1. Предметный анализ предполагает выяснение того, из каких компонентов, разного уровня подсистем и элементов состоит изучаемая система, т.е. комплекс саргатских сосудов, и выявление связей, соединяющих эти компоненты.

2. В системах, которые называют функциональными (именно к ним мы относим нашу систему саргатских сосудов), следует различать внешнее и внутреннее функционирование: жизнь системы в среде и жизнь каждого элемента системы в его взаимодействии с другими в недрах самой системы.

3. Система сосудов из погребений саргатской культуры относится к такому типу функциональных систем, в которых действие протекает не по замкнутому циклу, а постоянно изменяется, что делает эту систему развивающейся. Возможно два пути развития: а) закостенение - застой -умирание; б) распад старых связей - формирование новой системы.

Кроме того, за основу работу мы взяли междисциплинарный подход: исследование проводилось с точки зрения истории, филологии, исторической психологии. 9

Методы исследования. В работе были использованы такие методы как сравнительно-исторический, типологический для классификации функций сосудов из погребений саргатской культуры, методы синтеза и анализа, математической статистики и контент-анализа.

История изучения вопроса. Изучение памятников саргатской культуры начинается в 20-х гг. XX в. с работ П.А. Дмитриева (Дмитриев П. А., 1928, с. 61-68) и В .П. Левашовой (Левашова В .П., 1928, с. 159-160), которые определили изучаемые ими памятники у д. Мыс и с. Саргатское как принадлежащие к особой культурной общности. П.А. Дмитриев видел в них особую группу сарматов. Следующий шаг в этом направлении был сделан В.Н. Чернецовым в 50-е гг. Проанализировав материалы Среднего Иртыша и Притоболья эпохи раннего железа, он обозначил их как особую археологическую культуру, имеющую угорское происхождение (Чернецов В.Н., 1953, с.221-241). Таким образом, можно сказать, что конец 20-х - 50-е годы можно считать периодом накопления фактического материала и первых попыток определения их культурно-хронологической принадлежности.

Научное осмысление саргатских памятников началось в 60-е годы XX века. Оно связано с именами ученых В.Е. Стоянова, В.Ф. Генинга, М.Г. Мошковой, которые исследовали и опубликовали опорные памятники раннего железного века и выделили их в особый культурно-хронологический тип (Стоянов В.Е., 1970, с. 238-253).

В 70-е годы к проблемам изучения саргатских древностей обратился В.А. Могильников, сосредоточив свое внимание на раскопках памятников (в основном, могильников) саргатской культуры в Среднем Прииртышье. Он публикует ряд статей, посвященных характерным особенностям хозяйственной деятельности, погребального обряда, этнокультурной

10 принадлежности, хронологической привязки памятников саргатских древностей. Так же как и В.Н. Чернецов, В.А. Могильников видит в этих памятниках самостоятельную археологическую культуру (Могильников В.А., 1970, с.172-190; 1972 а, с.119-135; 19726, с.66-86; 1973, с. 175-189).

В конце 70-х - 80-х гг. к изучению основных проблем саргатской культуры подключилась целая группа ученых из различных регионов Западной Сибири, где были найдены памятники саргатской культуры. Так, Л.Н. Корякова изучает западный ареал распространения саргатской культуры (Зауралье) (Корякова Л.Н., 1977, с. 134-152; 1981, с. 103-109; 1984, с. 61-69 и др.), Н.В. Полосьмак исследует восточную группу распространения памятников саргатской культуры (Бараба) (Полосьмак Н.В., 1981; 1982, с. 107-120; Полосьмак Н.В., Гребнев И.Е., 1986. с. 74-82.). A.B. Матвеев и Н.П. Матвеева ведут раскопки памятников северного региона саргатской культуры (Притоболье, Прииртышье) (Матвеев A.B., Матвеева Н.П., 1985, с. 69-76; Матвеева Н.П., 1985, с. 69-81; 1987, с. 49-51 и др.). Большой вклад в изучение центрального региона саргатской культуры в этот период внесли омские ученые В.И. Матющенко, Л.И. Погодин, А .Я. Труфанов (Погодин Л.И., 1988; Труфанов А .Я., 1986, с.55-64 и др.). В этот период были написаны обобщающие монографии по саргатской культуре (Корякова Л.Н., 1988; Полосьмак Н.П., 1987.). Впервые была поставлена проблема о локальных вариантах саргатской культуры (Полосьмак Н.П., 1987), а также вопрос о переходном этапе от культур эпохи бронзы к саргатской культуре (Труфанов А.Я., 1991; Матвеева Н.П., 1989; Молодин В.И., 1985). Также в эти годы поднимается проблема периодизации отдельных локальных групп саргатской культуры.

90-е годы XX в. можно отметить как время широких исторических обобщений. В это время в Омске начинает работать Саргатский семинар, в

11 рамках которого учеными ставились основные проблемы саргатской культуры, в частности - проблема взаимоотношения носителей саргатской культуры с внешним миром. По итогам семинара издаются тезисы.1 Кроме того, именно в это время выходят обобщающие работы по отдельным регионам саргатской культуры - J1.H. Коряковой по Зауралью (Корякова JI.H., 1993 ), Н.П. Матвеевой по Притоболью и Прииртышью (Матвеева Н.П., 1993; 1995 ). Нельзя не отметить и обобщающую работу Л.И. Погодина по вооружению населения Западной Сибири раннего железного века (Погодин Л.И., 1998 ). Но целый ряд проблем саргатской археологической культуры и к настоящему моменту остается не решенным. Это проблема происхождения, хронологии культуры. Практически не затрагивались вопросы мировоззрения ее носителей. На наш взгляд, не в полной мере исследован комплекс сосудов саргатской культуры.

Можно выделить четыре группы работ, касающихся в той или иной степени изучения как сосудов саргатской культуры, так и места сосудов в системе погребального обряда:

1.Публикации материалов раскопок отдельных памятников. Это работы 20-х гг. В.П. Левашовой, (1928, с. 159-160; 1948, с. 86-88), и П.А. Дмитриева (1928, с. 187-188), 60-70-х г. В.И. Мошинской (1953) и В.Н. Чернецова (1953, с. 224), В.А. Могильникова (1972), 80-90-х гг. Л.Н., Коряковой (1988), A.B. Матвеева, Н.П Матвеевой (1991; 1993; 1995), В.И. Матющенко, Л.В. Татауровой (1997) и др. В этих работах мы видим чаще всего описание сосудов с точки зрения формы и орнаментации для определения культурной и хронологической принадлежности памятника.

2. Обобщающие работы по саргатской культуре Л.Н. Коряковой, Н.П. Матвеевой, Н.В. Полосьмак (Корякова Л.Н., 1988; Матвеева Н.П., 1993;

1 Проблемы изучения саргатской культуры. Омск, 1991. Взаимодействие саргатских

12

Матвеева Н.П., 1995; Полосьмак Н.В., 1987). В работах Н.П Матвеевой и Н.В. Полосьмак керамическим комплексам посвящены специальные разделы в главах, где сосуды проанализированы с точки зрения формы, степени и техники орнаментации, элементам узора в диахронии для различных регионов. Т.е. сосуд рассматривается, как культурный маркер, который позволяет выявить локальные особенности для различных регионов и для различных хронологических групп.

В работе Л.Н. Коряковой керамическим сосудам посвящена специальная глава, а погребальной керамике - специальный раздел главы. Здесь читателю предлагается типология форм сосудов, рассматривается корреляция сосудов с другими артефактами в погребальном обряде, затронуты некоторые вопросы семантики орнамента. К этой же группе можно статью А.Я. Труфанова (Труфанов А.Я., 1991), где он рассматривает участие южного пришлого компонента в формировании культурного облика носителей саргатской культуры на Иртыше на основе саргатской керамики Розановского городища. В этих работах, во-первых, анализируются исключительно глиняные сосуды. Металлические, кожаные, берестяные сосуды рассматриваются среди прочих находок, что, на наш взгляд, не является правомерным, так как они имеют одинаковое назначение и функции с керамическими. Во-вторых, исследуются только формальные признаки керамики, тогда как место сосуда в обряде и его функции остаются за пределами научных интересов авторов. В третьих, такие формальные признаки как, например, объем сосудов также не попадают в поле зрения авторов.

3. Работы, посвященные семантике орнамента на сосудах различных археологических культур. Это монографические работы Б.А. Рыбакова и племен с внешним миром. Омск, 1998.

13

Ю.А. Шилова (Рыбаков Б.А., 1987; Шилов Ю.А., 1995). Разделы этих работ посвящены календарной орнаментации сосудов Черняховской археологической культуры в книге Б.А. Рыбакова и солярным и лунарным символам предков индоариев в книге Ю.А. Шилова.

К этой же группе работ относятся статьи В.П. Андриенко, С.Н. Ляшенко, В.В. Сидорова, A.A. Формозова, Н.А Чмыхова (Андриенко В.П., 1979; Ляшенко С.Н., 1987; Сидоров В.В., 1985; Формозов A.A., 1953; Чмыхов H.A., 1977), в которых авторы анализируют либо отдельные сосуды с т.н. знаками - изображениями животных, свастикой, крестом, вертикальными волнистыми линиями и пытаются трактовать их как тотемные и космогонические знаки, символы плодородия и т.д. Эти работы представляют определенный интерес с точки зрения попытки реконструкции отдельных элементов мировоззрения носителей саргатской культуры. К сожалению, в них затрагивается только семантика отдельных знаков, а не весь орнаментальный комплекс сосуда.

В отдельную подгруппу можно выделить две статьи: Ю.В Балакина, А.И. Петрова, А.Я. Труфанова и В.И. Беседина, И.Е. Сафонова (Балакин Ю.В, Петров А.И., Труфанов А.Я., 1984; Беседин В.И., Сафонов И.Е., 1996). Авторы этих статей обратили свое внимание на тот факт, что числовые значения орнамента на керамических сосудах не случайны, а имеют определенные закономерности. В первой работе в этих числовых схемах усматриваются астральные знаки. Во второй же работе лишь констатируется факт наличия определенных числовых закономерностей в орнаментации керамики срубной культуры, не предлагая на данном этапе каких-либо конкретных объяснений. Авторы этих работ исходят из тезиса о семантической значимости орнамента на сосудах и неслучайности числовых значений в орнаментальных комплексах. К сожалению, подобные

14 работы единичны и не охватывают весь возможный спектр значений орнамента.

4. Работы, непосредственно посвященнные определению места сосуда в обрядовой деятельности различных древних народов. Это разделы в монографических работах Ю.В. Балакина и A.B. Головнева (Балакин Ю.В., с.284; Головнев A.B., 1995), раздел в коллективной монографии Э.Л. Львовой, И.В. Октябрьской, А.М Сагалаева, М.С. Усманова (Э.Л. Львова, И.В. Октябрьская, А.М Сагалаев, М.С. Усманов., 1988). В этих работах на основе этнографических и фольклорных материалов народов Западной Сибири ю тюркоязычных народов Алтая авторы рассматривают самые распространенные функции сосудов в обрядовой деятельности этих народов. К сожалению, авторы практически не используют археологические материалы. К этой же группе работ можно отнести статьи М.В. Андреевой, Е.В. Антоновой, Т.Н. Свешникова, Т.В. Цивьян (Андреева М.В., 1996; Антонова Е.В., 1986; Свешникова Т.Н, Цивьян Т.В., 1979), в которых для анализа используются как этнографические и фольклорные источники, так и материалы археологии. Особенностью этих исследований является то, что выполнены они на материалах земледельческих народов. Функции же сосудов в обществах со скотоводческим и охотничьим типом хозяйства в литературе не освещены.

Таким образом, проблема сосуда в погребальном обряде саргатской культуры отнюдь не является исчерпанной ввиду того, что:

1. Для саргатской культуры подобные изыскания не проводились.

2. В проанализированных исследованиях не использовался комплекс источников, предлагаемый автором.

15

Цель работы состоит в исследовании комплекса сосудов в погребальном обряде саргатской культуры в свете мировоззрения ее носителей. Для достижения этой цели автор ставит ряд задач:

1. Провести формальный анализ сосудов из погребений саргатской культуры с точки зрения объема сосудов, наличия следов использования.

2. Исследовать числовые комплексы орнамента саргатской керамики.

3. Изучить комплекс археологических, этнографических и фольклорных источников для определения места сосуда в погребальном обряде саргатской культуры.

4. Выявить функции сосуда в фольклорных и этнографических источниках.

5. Сопоставить функции сосуда в фольклорном и этнографическом материале с археологическими сосудами в погребениях саргатской культуры.

Источниковой базой работы явилось 549 целых сосудов из 35 могильников Прииртышья, Притоболья, Приишимья, Барабы. Кроме того, было исследовано 122 сосуда, представленных фрагментарно.

Также были использованы фольклорные материалы, о правомерности использования которых говорилось выше.

Косвенными источниками можно считать и некоторые этнографические факты, которые изложены в отдельных работах: Р.Б Пандея и В. Pay по Индии, В.М. Кулемзина, Н.В. Лукиной по хантам и манси, A.B. Головнева - по другим народам Западной Сибири, Э.Л. Львовой, И.В. Октябрьской, A.M. Сагалаева М.С. Усманова и др. Более подробно характеристика источников будет дана в 1 главе работы.

Практическая значимость работы. Результаты работы были положены в основу разработки спецкурса «Археологические сосуды как

16 источник по истории традиционных народов». Отдельные аспекты исследования можно использовать в школьных курсах истории Сибири и краеведения.

Апробация результатов исследования.

Основные положения исследования изложены в выступлениях на пяти международных, всероссийских и региональных конференциях. В частности, на Областной научно-практической конференции, посвященной 275-летию города Омска, региональной конференции «Проблемы археологии и этнографии Сибири и Дальнего Востока. К 100-летию Н.К. Ауэрбаха», Х1У Уральском международном археологическом совещании, на 5-м европейском археологическом конгрессе в г. Борсмут (Англия), а также в шести печатных работах.

17

Заключение научной работыдиссертация на тему "Комплекс сосудов в погребальном обряде саргатской культуры"

Заключение

Итак, подводя итоги нашей работы, мы можем сказать, что действительно сосуды из погребений саргатской культуры составляют единый комплекс, структуру, в которой все элементы находятся в соподчинении и взаимосвязи друг с другом ив то же время занимают особое место в погребальном обряде. Иначе говоря, результатом исследования стало формирование источниковой базы для решения проблемы определения места сосуда в погребальном обряде саргатской культуры. Была дана общая характеристика коллекции керамики саргатской культуры, выделены определенные числовые константы орнамента на саргатской керамике. Также были просчитаны объемы погребальной керамики для различных территорий, хронологических групп, мужских и женских погребений, определены следы использования на саргатской керамике.

Проанализировав коллекцию из 549 сосудов из погребений саргатской культуры из четырех регионов, мы можем сказать, что в погребальном обряде, характерном для каждого из представленных регионов, используемые сосуды имеют свои особенности.

В Прииртышской коллекции представлено наибольшее количество видов сосудов - все 16. В Приишимье, Притоболье, Барабе наличествует по 6 видов сосудов. На наш взгляд, это объясняется тем, что Прииртышье было центром обитания носителей саргатской культуры, тогда как другие регионы можно считать периферийными по отношению к центру. И неизбежно именно в центр стекались импортные сосуды: котлы, фляги, серебряные чаши, фиалы и т.д. из Китая, Средней Азии, Скифии и других территорий.

128

В распределении по типам сосуды горшечных форм также имеют локальные особенности. В Прииртышье преобладают сосуды 1 типа. Разброс между другими типами невелик. Подобная же ситуация наблюдается в Приишимье. Для Барабы сосуды по типам распределяются все в той же последовательности. Но здесь резко возрастает доля сосудов 1 типа. Коренным образом ситуация меняется для Притоболья. Здесь на первое место выходят сосуды 3 типа. Сосуды же 1 типа оттесняются на последнюю позицию.

Теперь, что касается орнамента. На всей территории бытования саргатской культуры орнаментированные сосуды более чем в два раза преобладают над неорнаментированными. Наибольшая степень орнаментированности сосудов характерна для Притобольских коллекций, наименьшая - для Приишимья. Прииртышье и Бараба имеют средний показатель.

Для всех регионов, кроме Притоболья, мы можем выделить пять основных мотивов орнамента: фестоны, елочка, лунки, точечные наколы по дну, наклонно поставленные насечки. Остальные элементы представлены в значительно меньшем размере и разные для различных территорий. Это можно объяснить устоявшимися традициями, определенной моделью сосуда. Другие же элементы могли попасть сюда в связи с влиянием соседей как синхронных, так и в диахронии. В Притоболье отсутствует такой элемент, как точечные наколы по дну.

В количественном отношении в каждом регионе преобладают различные элементы орнамента. Во всех регионах наиболее часто встречающийся элемент - треугольный фестон. Далее, для Прииртышья на второй позиции располагалась «елочка», на третьей - лунки, на четвертой -наколы по дну сосуда и на пятой наклонно расположенные насечки. Для Приишимья схема меняется - второй позиция - наколы, третья - насечки

129 елочка, лунки. Для Притоболья на второй позиции насечки, на третьей -«елочка» и лунки. Для Барабы - на второй позиции «елочка», на третьей -наколы и лунки.

Далее обратимся к объемам. Для каждого региона характерны свои «излюбленные» объемы. Для Прииртышья это объемы от 1000 до 1500 мл. (25 %) и. от 500 до 1000 мл (21 %), что составляет почти половину всех сосудов, объемы которых удалось измерить. В Приишимье это объем от 500 до 1000 мл (40 %). В Притоболье вариативность объемов наиболее велика. Это объемы от 500 до 1500 мл. К сожалению, коллекция сосудов, объем которых можно измерить, не является репрезентативной, поэтому данные здесь не приведены.

На наш взгляд можно выделить модель «идеального» сосуда, используемого для погребального обряда в каждом регионе. (Под «идеальным» мы понимаем сосуд, наиболее часто встречающихся на этой территории формы, объема, сочетания элементов и зонального расположения орнамента).

Для Прииртышья это сосуд горшечной формы 1, 2 и 3 типов, орнаментированный по трем зонам: венчику - рядами «елочки» и лунками подтреугольной и круглой формы; плечикам - треугольными фестонами и точечными наколами по дну. Хотя орнаментация всех вышеперечисленных зон не обязательна. На одной трети сосудов орнамент отсутствует. Так, могут отсутствовать «елочка» и ряды лунок на венчике и точечные наколы по дну. Гораздо реже могут отсутствовать фестоны. Объемы сосудов, в основном, варьируют от 1000 до 1500 мл и от 500 до 1000 мл.

Для Приишимья это сосуд горшечной формы 1 или 2 типов. Орнаментальная схема остается такой же, как и в Прииртышье. Также может отсутствовать орнаментация венчика «елочкой», насечками и лунками. Реже отсутствует орнаментация дна точечными наколами и не

130 менее редко - фестоны по плечикам. В Приишимье больше всего сосудов с минимальным объемом - до 500 мл.

В Притоболье мы видим также сосуд горшечной формы 3, реже 2 и 1 типов, с идентичной предыдущей орнаментальной схемой: венчик орнаментированный «елочкой», насечками и лунками, фестонами по плечикам и точечными наколами по дну. Для Притобольской коллекции редко отсутствует орнаментация зоны венчика и плечиков, а вот точечные наколы по дну представлены единично. Предпочитаемые объемы - от 500 до 1000 мл и от 1000 до 1500 мл.

Для Барабы характерны сосуды горшечной формы однозначно 1 типа, орнаментированные чаще всего по двум зонам - венчику и плечикам. По венчику преобладает орнаментация рядами насечек, по плечикам -фестонами. Орнаментация. точечными наколами дна сосуда практически отсутствует. К сожалению, из-за отсутствия большого количества целых форм, выделение предпочитаемых объемов мы не сочли целесообразным.

Кроме того, различия в коллекции керамики прослеживается и в диахронии. В хронологических группах не наблюдается различие в формах, орнаменте. Зато в объемах мы можем увидеть некоторые отличия. В первой хронологической группе преобладают сосуды от 500 до 1000 мл. Менее всего представлены сосуды до 500 мл. Во второй хронологической группе наиболее представлены сосуды с объемами от 1000 до 1500 мл. Менее всего представлены сосуды с объемами от 2000 до 3000 мл. В третьей группе преобладают сосуды от 500 до 1000 мл. Менее всего представлены сосуды от 1500 до 2000 мл. У четвертой группы объемы сосудов не удалось измерить.

Отличия прослеживаются в объемах в погребениях женщин мужчин и детей. В женских погребениях больше всего сосудов с объемами от 500 до 1000 мл. Менее всего сосудов с объемами от 1000 до 1500 мл. В мужских

131 погребениях преобладают сосуды с объемами от 1000 до 1500 мл. Менее всего представлены сосуды с объемами от 1500 до 2000 мл. В детских погребениях чаще всего встречаются сосуды с объемами до 500 мл и практически не представлены сосуды с объемами от 1000 до 1500 и от 1500 до 2000 мл.

Таким образом, мы можем отметить, что сосуды в женских, мужских и детских погребениях коренным образом различаются. Так у мужчин преобладают именно те объемы сосудов, которые у женщин представлены менее всего. У детей преобладают сосуды с минимальными объемами. И практически не представлены сосуды, преобладающие у мужчин. Это может говорить о различных функциях сосуда в погребальном обряде.

Сравнивая объемы сосудов погребальной и поселенческой керамики, мы делаем вывод о том, что в поселенческой коллекции преобладают сосуды гораздо больших объемов, чем в погребальной. Второе отличие показывает нам, что в поселенческой керамике представлены не все группы сосудов - объемы 2 и 3 группы полностью отсутствуют. Если отвлечься от объемов, мы увидим еще ряд различий: поселенческие сосуды изготавливались более тщательно, орнамент на них выполнен аккуратно.

Орнамент поселенческой и погребальной керамики хотя и выполнен одной техникой - прочерченной и накольчатой - но очень сильно отличается наличием элементов орнамента. Видимо, специальное изготовление посуды для погребений вытекает из наличия у нее иных функций, чем у поселенческой посуды, а значит и несколько иной роли в погребальном обряде.

Чтобы определить функции сосуда в погребальном обряде, мы обратились к следам использования, фиксируемым на сосудах и выделили четыре группы сосудов по этому критерию. В результате анализа мы выявили:

132

1. В погребальной керамике преобладают сосуды без следов использования;

2. На сосудах со следами использования преобладают содержащие нагар внутри;

3. нагар внутри образовывался при сгорании остатков дерева, что может говорить об использовании сосуда как светильника или для сжигания дерева с сильными запахами (кедр, можжевельник, сандал?);

4. чаще всего следы использования мы выявляем среди сосудов с объемами от 500 до 1000 мл. Именно эти сосуды могли выступать в качестве светильников или курильниц для благовоний;

5. Эти же объемы являются преобладающими для сосудов из женских погребений;

6. реже всего следы использования встречаются на сосудах с объемами от 1500 до 2000 мл. Вероятно, эти сосуды выполняли какие-то иные функции.

Далее мы попытались выявить функции сосуда в погребальном обряде саргатской культуры через анализ фольклорных источников этнокультурных общностей, принявших участие в ее генезисе.

Безусловно, что сосуд в погребальном обряде выполнял свои «стандартные» функции - служил местом хранения и термической обработки пищи и в первую очередь, именно с этой целью помещался в погребение. Об этом говорит наличие костей животных либо в сосудах, либо в непосредственной близости от таковых. Мы также смогли выявить, что определенная часть сосудов горшечной и баночной формы служили для сжигания древесины, т.е. использовались либо в качестве светильников, либо в качестве курильниц для благовоний. Несомненно, при дальнейшем исследовании сосудов будет выявлен еще целый ряд практических функций сосуда. Но, если основываться только на тезисе о «профанном» назначении

133 сосудов из погребений, остается непонятным тот факт, что сосуды изготовлялись специально для погребений. Также непонятно, зачем на эти сосуды наносился орнамент с определенными числовыми значениями. Ситуация проясняется, если предположить, что сосуд выполнял еще ряд неких сакральных функций в погребальном обряде. Опираясь на классификацию функций сосудов, составленную после детального изучения фольклорных и, в некоторой степени, этнографических источников, мы выявили, в какой же степени погребальные сосуды саргатской культуры выполняют «нестандартные», сакральные функции в обряде.

На наш взгляд, в первую очередь, можно говорить о «хронологической» функции сосуда. Нам удалось вычленить на погребальных сосудах саргатской культуры некие числовые константы, при помощи которых фиксировался определенный порядок времени. Эти числовые константы выражали, видимо, идею и структуру Космоса, порядка, стабильности, мировой гармонии через идею Года, годового цикла. Путем приобщения к Космосу вещь получала защиту от сил Хаоса. И функцию эту выполняли числовые комплексы, сопричастные году.

Нельзя не упомянуть о сосуде как атрибуте Героя, что на наш взгляд, также прослеживается на материалах саргатской культуры. Наиболее часто в связи с Героем в источниках упоминаются котлы (38 % от всех упоминаний) чаши и кубки (36%) Герой добывает котел для людей, котел служит ему оружием, оживление Героя и приобретение им силы также связано с котлом и т.д. В коллекции погребальных сосудов саргатской культуры присутствует 10 котлов. Восемь из них в коллекции Прииртышья, два - в Притоболье. Все котлы располагались либо в центральном погребении, либо в самом богатом погребении кургана. Практически во всех погребениях с котлами присутствуют меч, кинжал, копье, лук скифского типа, панцирные пластины, шлем. По мнению Л.И. Погодина, подобным

134 вооружением были оснащены тяжеловооруженные всадники, обладающие высоким социальным статусом, закрепленным в погребальном обряде (захоронение в центральных могилах) и играющие огромную роль в жизни саргатского общества, т.е. говорится о наличии института военной дружины. Именно в подобной среде рождаются мифы о Героях-защитниках, легендарных царях и т.д. Тем более, что по мнению Л.И. Погодина, саргатское общество стояло на той ступени развития, когда степень разложения родо-племенных отношений с одной стороны, и, соответственно, степень значимости территориальных отношений, с другой стороны, достигли очень высокого уровня. Именно в подобного типа общества рождаются героические эпосы.

И еще одна функция посуды, известная по фольклорным материалам, прослеживается в погребальном обряде саргатской культуры. Разбитый сосуд в индоиранской и финно - угорской (а также в целом ряде других мифологий) служит символом смерти в погребальном обряде. В погребениях саргатской культуры мы видим как целые сосуды, так и сосуды разбитые. Часть из них разрушена, скорее всего, под давлением земли. Некоторые же из сосудов разбросаны по всему погребению. Такие же скопления керамики фиксируются на перекрытиях могил и на надмогильных сооружениях. Можно предположить, что эти сосуды разбиты намеренно, в процессе погребального обряда.

Разумеется, в нашей работе не раскрыт весь спектр профанных и сакральных функций погребальных сосудов саргатской культуры. Это первая попытка определить всю полноту значений сосуда в погребальном обряде носителей саргатской культуры. На наш взгляд, необходимо рассмотреть функции сосуда с точки зрения места расположения сосуда в погребении. Не менее интересно было бы рассмотреть функции сосуда в свете тендерных исследований и первые попытки в работе уже были

135 сделаны, когда речь шла об объемах керамики. Также необходимо более четко обозначить зависимости функций от типа посуды. На наш взгляд, тема далеко не исчерпана и требует дальнейшего более углубленного изучения с применением как новых источников, так и более детального и тщательного изучения источников, использованных в работе.

136

Список научной литературыПрищенко, Светлана Викторовна, диссертация по теме "Археология"

1. Авеста. Избранные фрагменты. М.: Наука, 1977. 205 с.

2. Атхарваведа. Избранное. М.: Наука, 1989. 406 с.

3. Беовульф. М-Л.: Художественная литература, 1984. 751 с.

4. Калевала. Л.: Лениздат, 1984. 574 с.

5. Корякова Л.Н. Отчет об археологических исследованиях в зоне строительства и эксплуатации газопровода «Уренгой-Челябинск». АКА УрГУ. № 34.

6. Корякова Л.Н. Отчет о раскопках могильника Нечунаево 1 в каргопольском районе курганской области в зоне строительства оросительной системы в 1984 г. Свердловск, 1984. АКА УрГУ. № 26.

7. Легенды и мифы народов Севера. М.: Современник, 1985 400 с.

8. Махабхарата. Рамаяна. М.: Художественная литература, 1974. 606 с.

9. Мифологии древнего мира. М.: Наука, 1977. 455 с.

10. Мифы народов мира. 2-е изд. М.: Большая российская энциклопедия, 1997. Т.1. 720 с.

11. Мифы народов мира. 2-е изд. М.: Большая российская энциклопедия, 1997. Т.2. 750 с.

12. Матющенко В.И. Отчет об археологических исследованиях курганов у д, Исаковка Горьковского района Омской области, проведенных в 1985 г. Архив МАЭ ОмГУ. Ф-П. Д- 14.

13. Матющенко В.И. Отчет о раскопках курганов у д. Сидоровка Нижнеомского района Омской области, произведенных кафедрой всеобщей истории Омского университета в 1986 г. Архив МАЭ ОмГУ. Ф-П. Д- 22.137

14. Мифы, предания, сказки хантов и манси. М.: Наука, 1990. 568 с.

15. Младшая Эдда. Старшая Эдда. М.: Наука, 1947. 254 с.

16. Могильников В.а. Отчет о работе Иртышского отряда Западно-Сибирской экспедиции и Омского пединститута в 1967 г. АКА ОмГПУ. № 23.

17. Патканов С.К. Стародавняя жизнь остяков и их богатыри по былинам и сказаниям // Живая старина. Вып. 3-4. Спб., 1891.

18. Песнь о Нибелунгах. М.: Наука, 1973. 343 с.

19. Погодин Л.И. Отчет об археологических раскопках курганов у д. Бещаул нижнеомского района Омской области, проведенных Омским государственным университетом в 1989 г. архив МАЭ ОмГУ. Ф-П. Д-65.

20. Погодин Л.И. Отчет об археологических исследованиях в Нижнеомском и Горьковском районах Омской области в 1989 г. Архив МАЭ ОмГУ. Ф-П. Д-65.

21. Погодин Л.И. Отчет об археологических раскопках курганов Стрижевского П и Стрижевского Ш могильников в Нижнеомском районе Омской области, проведенных Омским государственным университетом в 1987 г. Архив МАЭ ОмГУ. Ф-П. Д-81.

22. Погодин Л.И. Отчет об археологических исследованиях у б.д. Стрижево Нижнеомского района Омской обл. в 1991 г. Архив МАЭ ОмГУ. Ф.П. Д-81.

23. Погодин Л.И. Отчет об археологических раскопках курганов Стрижевского 1 и Стрижевского П могильников в Нижнеомском районе Омской области в 1991 г. Архив МАЭ ОмГУ. Ф-П. Д-93.

24. Ригведа. Мандала 1-1У. М.: Наука, 1989. 767 с.138

25. Труфанов А.Я. отчет о работах в Крутинском, Омском и

26. Болынереченском районах Омской области в 1993 г. Архив МАЭ ОмГУ. Ф-П. Д-95.1. ЛИТЕРАТУРА:

27. Алекшин В.А., Погребальный обряд как археологический источник // КСИА. 1981а. Вып. 167. С. 3-9.

28. Алекшин В.А. Традиции и инновации в погребальном обряде (эпоха первобытнообщинного строя) // Преемственность и инновации в развитии древних культур. Л.: Наука. 19816. С. 18-22.

29. Алекшин В.А. погребальный обряд как археологический источник // • КСИА. Вып. 16. 1986. С. 3-9.

30. Альбедиль М.Ф. Модель брачного поведения в южноиндийской мифологии // Этнические стереотипы мужского и женского поведения. С. Петербург: Наука, 1991. С. 8-21.

31. Андреева М.В. К вопросу о знаковой роли посуды из раннебронзовых памятников Кавказа (конец IV нач. Ш тыс. до н .э.) // ВДИ. № 1. 1996. С. 28-35.

32. Андриенко В.П. О семантике орнамента сосуда из Владимировки // Проблемы эпохи бронзы юга Восточной Европы. Тез. докл. Донецк, 1979 С. 15-23.

33. Антонова Е.В. Очерки культуры древних земледельцев Передней и Средней Азии. М.: Наука, 1984. 262 с.139

34. Антонова E.B. М. К исследованию места сосудов в картине мира первобытных земледельцев // Восточный Туркестан и Средняя Азия в системе культур древнего и средневекового Востока. М.Наука, 1986. №.36-48.

35. Антонова Е.В. О некоторых сторонах семантики сосудов древних земледельцев Передней и Средней Азии в свете этнографических параллелей // Прошлое Средней Азии. Душанбе: Дониш, 1986. 267 с.

36. Антонова Е.В. Обряды и верования первобытных земледельцев Востока. М.: Наука, 1990. 285 с.

37. Байбурин А.К. Семиотические аспекты функционирования вещей // Этнографическое изучение знаковых средств культуры. JL: Наука, 1989. 287 с.

38. Балакин Ю.В, Петров А.И, Труфанов А .Я. Астральные знаки и их числовое содержание // Искусство и фольклор народов Западной Сибири. Томск: Изд-во Том. Ун-та, 1984. С.54-57.

39. Балакин Ю.В. Урало-Сибирское культовое литье. Новосибирск: Наука, 1998. 247 с.

40. Беседин В.И, Сафонов И.Е. Числа в орнаментации керамики срубной культуры // РА. 1996. № 2.

41. Бонгард -Левин Г.М. Древнеиндийская цивилизация. Философия, наука, религия. М.: Наука, 1993. С. 317.

42. Бунятян Е.П. Методика социальных реконструкций в археологии: На материалах скифских могильников IV -III вв. до н.э. Киев: Наукова думка. 1985.226 с.140

43. Вереш П. Этиологический миф Обских угров о происхождении фратриальной организации и их модель мира // Мировоззрение финно -угорских народов. М.: Наука, 1997.

44. Гемуев И.Н. Мировоззрение манси. Дом и космос. Новосибирск: Наука. Сиб. отд., 1990.230 с.

45. Гемуев И.Н., Сагалаев A.M. Религия народов манси. Новосибирск: Наука. Сиб. отд., 1986. 191 с.

46. Геннеп А. Ван. Обряды перехода. М.: Восточная литература. 1999. 355 с.

47. Генинг В.Ф., Бунятян Е.П., Пустовалов С.Ж., Рычков H.A. Формализованно-статистические методы в археологии (анализ погребальных памятников). Киев: Наукова думка. 1990. 334 с.

48. Генинг В.Ф., Корякова JI.H., Федорова Н.В. и др. Омское Прииртышье в железном веке // Проблемы хронологии и культурной принадлежности археологических памятников Западной Сибири. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1970. 297.

49. Головнев A.B. Говорящие культуры: традиции самодийцев и угров. Екатеринбург: УРО РАН, 1995. 607 с.

50. Гондатти H.JI. Следы язычества у инородцев Северо-западной Сибири. М., 1888 г. 255 с.

51. Гринцер П.А. Древнеиндийский эпос. Генезис и типология. М.: Наука, 1974.419 с.

52. Грязнов М.П. древнейшие памятники героического эпоса народов Южной Сибири // АСГЭ. Л., Вып. 3. С. 34-42141

53. Гуляев В.И. Проблемы интерпретации погребального обряда в археологии // КСИА. Вып. 201. 1990. С.103-109.

54. Гуляев В.И. Погребальная обрядность: структура, семантика и социальная интерпретации (введение в дискуссию, часть II) // РА. № 2. С. 84-85.

55. Гуревич А.Я. Пространственно-временной континуум «Песни о Нибелунгах» // Традиция и история культуры. М.: Наука, 1978. 279 с.

56. Гуревич А.Я. Смерть как проблема исторической антропологии: о новом направлении в зарубежной историографии // Одиссей. Человек и история. М., 1989, М.: Наука. С 114-135.

57. Гуревич А .Я. «Эдда» и сага. М.: Наука, 1979. 192 с.

58. Дмитриев П.А. Мысовские стоянки и курганы //ТСАРАНИОН. 1928. Вып.4. С. 44-56.

59. Добролюбский А.О. О принципах социологической реконструкции по данным погребального обряда // Теория и методы археологических исследований. Киев: Наукова думка. 1982. С. 54-68.

60. Дульзон А.П. Кетские сказки. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1966.

61. Дьяконова В.П. Погребальный обряд тувинцев как историко-этнографический источник. Л.:Наука. 1975. 163 с.

62. Елизарова Т.Я." Ригведа" великое начало индийской литературы. Вступ.статья//"Ригведа". Мандала I - IV. М.,1989. 975 с.

63. Жирмунский В.М. Народный героический эпос: сравнительно-исторические очерки. М Л.: Гослитиздат, 1962. 435 с.142

64. Жук A.B. Российская археологическая мысль в ее развитии // Вопросы истории исследования и историографии археологии Западной Сибири. Омск: Изд-во Омск, ун-та, 1992. С. 34-38.

65. Каган М.С. Философия культуры: становление и развитие. Спб.: Петрополис, 1998. 415 с.

66. Карху Эйно. От рун к роману. Петрозаводск: Карелия, 1978. 334 с.

67. Кожин П.М. Значение керамики в изучении древних этнокультурных процессов // Керамика как исторический источник. Новосибирск: Наука, 1989. 176 с.

68. Кореняко В.А. Погребальная обрядность как система // Археология и вопросы атеизма. Грозный. 1977. С. 5-7.

69. Корякова JI.H. Хронология погребений саргатской культуры // ВАУ. 1981. Вып. 15. С. 58-63.

70. Л.Н. Корякова. О социальном уровне древних саргатцев // ХУП Всесоюзная финно-угорская конференция. Тезисы докладов. Вып. 2. Устинов, 1987. С. 68-76.

71. Корякова Л.Н., Ранний железный век Зауралья и Западной Сибири. Свердловск: Изд-во УРГУ, 1988. 239 с.

72. Корякова Л.Н., Саргатская культура или общность? // Проблемы изучения саргатской культуры. Омск: Изд-во Омск, госуд. ун-та, 1991. С. 33-35.

73. Корякова Л.Н . Культурно-исторические общности Урала и Западной Сибири (Тоболо-Иртышская провинция на ранней и средней стадиях железного века. Дисс. на соискание ученой степени доктора исторических наук в форме научного доклада. Новосибирск, 1993.

74. Косарев М.Ф. Западная Сибирь в древности. М.: Наука, 1984. 245 с.143

75. Кузьмина Е.Е. Материальная культура племен андроновской общности и происхождение индоиранцев. М.: МГП «Калина», 1994. 463 с.

76. В.М. Кулемзин. Сверхъестественные существа в системе религиозных представлений Васюгано-ваховских хантов // Древние культуры Сибири и Тихоокеанского бассейна. Новосибирск: Наука. Сиб. отделение, 1979. 223 с.

77. Кулемзин В.М., Лукина Н.В. Васюгано ваховские ханты в конце XIX - нач. XX вв. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1985 225 с.

78. Культура зауральских скотоводов на рубеже эр. Екатеринбург: УРО РАН, 1997. 257 с.

79. Кызласов И.Л., Мировоззренческая основа погребального обряда // РА. № 1. 1993. С. 98-111.

80. Кызласов И. Л. Погребальный обряд и уровень развития общества. От отдельного к общему // РА. №2. 1995. С. 99-103.

81. Левашова В.П. Предварительные сообщения об археологических исследованиях Западно Сибирского музея за 1926 - 1927 гг. // Известия Государственного Западно -Сибирского музея. № 1. Омск. 1927, № 1. С. 55-67.

82. Левашова В.П. Два сосуда из курганов Омской области //КСИИМК. М-Л.,1948. № XX.

83. Леонова Н.Б., Смирнов Ю.А. Погребение как объект формального анализа//КСИА. Вып. 148. 1977. С.11-13.144

84. Леонова Н.Б., Чвырь Л.А. Заметки об использовании данных этнографии для реконструкции археологического погребального обряда // Конференция: реконструкция древних верований: источники, метод, цель. Тезисы докладов Л., 1990. С. 11-13.

85. Ляшенко С.Н. К вопросу о семантике орнамента на сосудах из погребений ямной культуры // Древнейшие скотоводы степей юга Украины. Киев: Наукова думка, 1987. С. 93-105.

86. Матвеев A.B. Матвеева Н.П. Могильник у д. Тютрино (по раскопкам 1981 г.) // КСИА. 1985. Вып. 184. С. 49-62.

87. Матвеев A.B., Матвеева Н.П. Бронзовый котел из савиновского могильника//CA. 1988. № 1. С. 56-62.

88. Матвеев A.B., Матвеева Н.П. Савиновский могильник саргатской культуры. Итоги полевых исследований. Препринт. Тюмень, 1991. 45 с.

89. Матвеева Н.П. О хронологии саргатских могильников Среднего Притоболья // Западная Сибирь в древности и Средневековье. Тюмень: Изд-во Тюм. ун-та, 1985.62 с.

90. Матвеева Н.П. Погребение знатного воина в Красногорском 1 могильнике // Военное дело древнего населения Средней Азии. Новосибирск: Наука. Сиб. отд., 1987. 115-121.

91. Матвеева Н.П. Начальный этап раннего железного века в Тоболо -Ишимской лесостепи // Западно-Сибирская лесостепь на рубеже бронзового и железного веков. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 1988 а. С. 132145.145

92. Матвеева Н.П. Социально-экономические структуры древнего населения Западной Сибири (ранний железный век лесостепной и подтаежной зон). Автореф. дис. док. ист. наук. Новосибирск, 1988 б.

93. Матвеева Н.П. Абатский 1 курганный могильник саргатской культуры. Препринт. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 1993 а. 89 с.

94. Матвеева Н.П. Саргатская культура на среднем Тоболе. Новосибирск: Наука. Сиб. отд., 19936. 175 с.

95. Матвеева Н.П. Ранний железный век Приишимья. Новосибирск: Наука. Сиб. отд., 1994. 151 с.

96. Матвеева Н.П. О торговых связях саргатского населения с Центральной Азией (по материалам Тоболо-Ишимья) // Взаимодействие саргатских племен с внешним миром. Омск: Изд-во Омск, ун-та, 1998. С. 78-84.

97. Матющенко В.И. Об отношении саргатского населения к так называемому скифо-сибирскому культурно-историческому единству // Проблемы изучения саргатской культуры. Омск: Изд-во Омск, ун-та, 1991. С. 48-54

98. Матющенко В.И., Татаурова JI.B. Могильник Сидоровка в Омском Прииртышье. Новосибирск: Наука, 1997.

99. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Наука, 1976. 388 с.

100. Мелетинский Е.М. «Эдда» и ранние формы эпосов. М.: Наука, 1968. 364 с.

101. Мельник В.И. Характер смерти и погребальный обряд // Религиозные представления в первобытном обществе: Тез. докл. М. 1987. С. 39-40.

102. Мельник В .И. погребальная практика и погребальный обряд // КСИА. 1990. Вып. 201. С. 73-77.146

103. Мельник В.И. Погребальный обычай и погребальный памятник // Р.А. 1993. № 1. С.94-97.

104. Мельникова Е.А. Меч и лира: англосаксонское общество в истории и эпосе. М.: Мысль, 1987. 203 с.

105. Мифология древнего Ирана // Мифологии древнего мира. М.: Наука, 1977. 455 с.

106. Могильников В.А. Особенности культуры и основные проблемы изучения раннего железного века лесостепного Прииртышья // V Уральское археологическое совещание: Тезисы докладов и сообщений. Сыктывкар, 1967. С. 112-115.9

107. Могильников В.А. Исследование курганной группы эпохи раннего железа Калачевка II // КСИА. 1968. Вып.114. С. 132-144.

108. Могильников В.А. К вопросу об этнокультурных ареалах Среднего Прииртышья и Приобья эпохи раннего железа // ПХКПАПЗС. Новосибирск: Наука. 1970. С. 138-147.

109. Могильников В.А. Археология СССР. Степная полоса Азиатской части СССР в скифо-сарматкое время. М.: Наука, 1992. 493 с.

110. Могильников В.А. Коконовские и саргатские курганы памятники племен лесостепи Западной Сибири Сарматского времени. М.: Наука, 1972 а. 235 с.

111. Могильников В.А. К вопросу о саргатской культуре // ПАДИУ.М., 1972 б. С. 56-67.

112. Могильников В.А. К этнокультурной характеристике Западной Сибири в эпоху раннего железа // Из истории Сибири. Томск, 1973. Вып.7.147

113. Могильников В.А., Колесников А.Д., Куйбышев A.B. Работы в Прииртышье // Археологические открытия 1976 года. М., 1977.

114. Могильников В.А. Некоторые особенности генезиса культур лесостепи Западной Сибири в раннем железном веке // ВАУ. 1981. Вып. 15. С. 48-54.

115. В.А. Могильников. О некоторых вопросах происхождения древних саргатцев // ХУЛ Всесоюзная финно-угорская конференция. Тезисы докладов. Вып. 2. Устинов, 1987. С. 89-97.

116. Могильников В.А. Ранний железный век лесостепи Западной Сибири // Степи азиатской части СССР в скифо-сарматское время. Археология СССР.М., 1992. 563 с.

117. Новик Е.С. Обряд и фольклор в сибирском шаманизме. М.: Наука, 1984. 304 с.

118. Обряды и обрядовый фольклор. М.: Наследие, 1982. 424 с.

119. Ольховский B.C. Погребально-поминальная обрядность в системе взаимосвязанных понятий// CA. 1986. № 1. С. 55-76.

120. Ольховский B.C. Погребально-поминальная обрядность степной Скифии (VII-III вв. до н.э.) М.: Наука. 1991. 357 с.

121. Ольховский B.C. Погребальная обрядность (содержание и структура) // РА. 1993. № 1.С. 78-93.

122. Ольховский B.C. Погребальная обрядность и социологические реконструкции // РА. 1995. № 2. С.85-98.

123. Ольховский B.C. Обычай и обряд как формы традиции // РА. 1997. № 2 С.159-168.148

124. Пандей Р.Б. Древнеиндийские домашние обряды. М.: высшая школа, 1990. 317 с.

125. Пелих Г.И. Селькупы ХУЛ века: очерки социально- экономической истории. Новосибирск: Наука, 1981. 177 с.

126. Пелих Г.И . Материалы по селькупскому шаманству // Этнография Северной Азии. Новосибирск, 1983. 192 с.

127. Петрухин В.Я., Раевский Д.С. Социальная реальность идеология -погребальный комплекс (к проблеме соотношения) // Конференция: «Идеологические представления древнейших обществ». Тезисы докладов. М.: Наука. 1980. С. 30-32.

128. А.П. Плахов. Протоколы заседаний Западно-Сибирского отделения Русского географического общества за 1897 г. № 234.

129. Погодин Л.И. К характеристике погребального обряда саргатской культуры // Источники и историография. Археология и история. Омск: Изд-во Омск. ун-та, 1988. С. 98-104.

130. Погодин Л.И. Проблема исторической судьбы саргатской культуры // Археологические культуры и культурно-исторические общности большого Урала. Екатеринбург: Изд-во УРО РАН, 1993. С. 148-156.

131. Погодин Л.И. К характеристике военной структуры саргатской общности // Четвертые исторические чтения памяти М.П. Грязнова. Омск: Изд-во Омск, ун-та, 1997. С. 213-215.

132. Погодин Л.И. Вооружение населения Западной Сибири раннего железного века. Омск, 1998 а. 84 с.

133. Погодин Л.И. Лаковые изделия из памятников Западной Сибири раннего железного века // Взаимодействие саргатских племен с внешним миром. Омск: Изд-во Омск, ун-та, 1998 б. С. 124-128.149

134. Погодин JI.И., Труфанов А.Я. Могильник саргатской культуры Исаковка III // Древние погребения Обь Иртышья. Омск: Изд-во Омск, ун-та, 1991. С. 212-215.

135. Погребальный обряд. Реконструкция и интерпретация древних идеологических представлений. М.: Восточная литература, 1999.248 с.

136. Полосьмак Н.В. Саргатские курганы у г. Куйбышева // Проблемы Западно-Сибирской археологии (эпоха железа). Новосибирск: Наука, 1981. С. 146-152.

137. Полосьмак Н.В. Бараба в эпоху раннего железа. Новосибирск, 1987. 144 с.

138. Рыбаков Б.А. Язычество древней Руси. М: Наука, 1987. 783 с.

139. Свешникова Т.Н, Цивьян Т.В. К функциям посуды в восточно-романском фольклоре // Этническая история древних романцев. М.: Наука, 1979. 226 с.

140. Семейная обрядность народов Сибири. М.: Наука, 1980. 240 с.

141. Сидоров В.В. Орнамент керамики как магическое действие // Религиозные представления в первобытном обществе. М.: Наука, 1985. С 76-88.

142. Смирнов Ю.А. Морфология погребения. Опыт создания базовой модели // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. М.: Наука. 1190. С. 216-224.

143. Стеблин-Каменский М.И. Древнескандинавская литература. М.: Высшая школа, 1979. 192 с.150

144. Стоянов В.Е., Фролов В.Н, Курганные могильники у д. Воробьево // ВАУ. Вып.4. Екатеринбург, 1962.

145. Токарев С.А. Ранние формы религии. М.: Наука, 1990. 622 с.

146. Топорков A.JÏ. Гончарство: мифология и ремесло // Фольклор и этнография. Д.: Наука, 1984. 255 с.

147. Топорков A.JI. Символика и ритуальные функции предметов материальной культуры // Этнографическое изучение знаковых средств культуры. J1.: Наука, 1989. 297 с.

148. Труфанов А.Я. Саргатская орнаментика в аспекте генезиса культуры // Проблемы изучения саргатской культуры. Омск: Изд-во Омск, ун-та, 1991. С. 145-148.

149. Тэрнер В. Символ и ритуал. М.: Наука, 1983. 277 с.

150. Фролов Б.А. Числа в графике палеолита. Новосибирск: Наука, 1974. 231 с.

151. Формозов A.A. Сосуды срубной культуры с загадочными знаками // ВДИ. № 1. 1953. С. 76-84.

152. Хабдулина М.К. Степное Приишимье в эпоху раннего железа. Алма-Ата, 1994. 221 с.

153. Хойслер А. Германский героический эпос и сказание о Нибелунгах. М.: Иностранная литература, 1960. 446 с.

154. Чернецов В.Н. Вогульские сказки. Л.: Лениздат, 1935. 243 с.

155. Чернецов В.Н. Представления о душе у обских угров // Труды института ИЭ АН СССР. Новая серия. М., 1959. Т.51. с. 137-146.151

156. Чернецов В.Н. Усть-полуйское время в Приобье // МИА. 1953. № 35. С. 186-193.

157. Чмыхов Н.А. К семантике орнаментальных схем катакомбной керамики // Некоторые вопросы археологии Украины. Киев: Наукова думка, 1977. 247 с.

158. Ю.А. Шилов. Прародина ариев. История, обряды и мифы. Киев: Наукова думка, 1995. 663 с.

159. Шнирельман В.А. Керамика как этнический показатель: Некоторые вопросы теории в свете археологических данных// КСИА. 1990. Вып. 201

160. Юнг К.Г., Человек и его символы. М.: Мысль, 1997. 387 с.

161. Яшин В.Б. Изучение "Иранского комплекса" в мифологии угров Западной Сибири // Вопросы истории исследования и историографииархеологии Западной Сибири. Омск: Изд-во омск. ун-та, 1992. С. 132-135.