автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Конструкция с репрезентируемой речью: структура, семантика, функционирование

Полный текст автореферата диссертации по теме "Конструкция с репрезентируемой речью: структура, семантика, функционирование"

/Г

На правах рукописи

СВЕТАШОВА Юлия Александровна

КОНСТРУКЦИЯ С РЕПРЕЗЕНТИРУЕМОЙ РЕЧЬЮ: СТРУКТУРА, СЕМАНТИКА, ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Москва 2009

003489774

Работа выполнена на кафедре русского языка филологического факультета Московского педагогического государственного университета

Научный руководитель:

кандидат филологических наук, профессор НИКОЛИНА Наталия Анатольевна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор ШАПОВАЛОВА Татьяна Егоровна

доктор филологических наук, доцент ГЕЙМБУХ Елена Юрьевна

Ведущая организация Институт русского языка РАН имени В В Виноградова

Защита диссертации состоится <</£у> 20^ г. в /У часов

на заседании диссертационного совета Д212.154.07 при Московском педагогическом государственном университете по адресу 119991, Москва, ул Малая Пироговская, д 1, ауд № ,

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского педагогического государственного университета по адресу. 119991, Москва, ул Малая Пироговская, д 1

Автореферат разослан 20р^ года

Ученый секретарь Диссертационного совета

САРАПАС М В.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В центре внимания реферируемого диссертационного исследования - мало освещенная в лингвистической литературе синтаксическая единица, для которой нами вводится специально созданный термин - конструкция с репрезентируемой речью1 Приведем примеры структур, рассматриваемых в работе «Что я такое? что из меня будет7» - думал он и слышал суровое «Учис\ вон как учатся Саврасову КовригинМалюевЛ Чудин, - первые ученики'» (И Гончаров); «Следовало бы, - говорит он, - взять бочеерезкий и типический случай, которых много ходит в устных рассказах» Это решитечъное «следоваю бы» замечательно в устах начинающего писателя, который сам называет себя поклонником и учеником Гоголя (Н Некрасов)

В представленных контекстах вводимое чужое высказывание реализует объектную валентность предиката (занимая в предложении позицию дополнения или подлежащего) и сопровождается атрибутивным распространителем в форме среднего рода (в иных случаях множественного числа), что послужило основанием для рассмотрения подобных структур в рамках окказиональной субстантивации ([Высоцкая, 2006], [Ким, 1978], [Редькина, 2003], [Смирнова, 2007], [Цой, 1986] и др) Выбирая выделенные конструкции в качестве объекта исследования, мы предлагаем характеризовать их в рамках синтаксиса текста и описывать содержательный и формачьный аспекты связи в них, обусловливающие особенности их функционирования (предмет нашего исследования), с учетом их специфики - наличия двух линий сообщения (автора и не-автора)

Внутренняя форма термина, предложенного нами для описываемой языковой единицы, - лат гергаезешаге 1) наглядно представпять, 2) восстанавливать, возобновлять, 3) воспроизводить, подражать - отражает общее значение синтаксического целого (конструкция с репрезентируемой речью содержит чужую речь, представленную «объектно», позволяя описать ее как нечто цельное в единстве с актом говорения, ввести высказывание в принимающий контекст как объект рефлексии). Традиция терминирования вводимого компонента конструкций с чужой речью предполагает сохранение параллелизма с терминами «прямая речь», «косвенная речь», «тематическая речь», «несобственно-прямая речь» А включение ее в ряд конструкций обусловлено тем, что конструкция с репрезентируемой речью представляет собой синтаксическое целое, «1) завершенное, с вполне определенными формальными границами, 2) имеющее внутреннюю формальную организацию (организацию, отвечающую определенному принципу), соответствующую определенным смысловым - высокой степени абстракции - отношениям между компонентами и 3) реализующееся в речевых произведениях разного семантического содержания и разного коммуникативного назначения» [Прияткина, 2006, с 145]

' Данная конструкция как способ передачи речи появилась в прозе начала XIX в (предпоюжителыю в результате синтаксического калькирования в связи с развитием повествовательных техник) и до XX в была сравнительно редкой, она ещё не подвергалась специальному изучению

Комплекс проблем, требующих решения в связи с затронутой тематикой, чрезвычайно разнообразен В диссертационном исследовании предлагаются теоретические основания для интерпретации ряда языковых единиц в рамках транспозиционных процессов, взаимодействия предикации и номинации, синтагматического развертывания текста / дискурса Привлечение широкого круга конструкций, представляющих фон для описания рассматриваемой синтаксической структуры и необходимых для делимитации ее границ, позволило не только осветить механизмы нарушения синтагматических закономерностей и «функционального перекрывания языковых ярусов» (О. Лешка), но и выявить грамматические, семантические и референциальные особенности конструкций, передающих чужую речь, предложить опыт их типологии

Предлагаемая трактовка природы и свойств конструкций, воспроизводящих речь, дает возможность как пересмотреть под новым углом зрения практически неупорядоченный на сегодняшний день массив единиц, содержащих отсылку к высказыванию другого субъекта, так и уйти от узкой и одноплановой трактовки триады синтаксических шаблонов (конструкция с прямой речью, конструкция с косвенной речью, несобственно-прямая речь) как основы для описания феномена чужой речи. Многие структуры, воспроизводящие речь или связанные с актом высказывания, нуждаются в фиксации и интерпретации, однако составляют маргиналии различных разделов языкознания и не получают объяснения Поэтому описание новой конструкции, передающей чужую речь, представляется актуальной задачей

Актуальность предпринятого исследования определяется в первую очередь дискуссионностью многих принципиальных вопросов теории чужой речи. Об интересе лингвистов к этому феномену свидетельствует появление большого числа работ по данной проблематике ([Максимова, 2006], [Смирнова, 2006], [Чой Чжи Ен, 2001] и др), в т ч методических ([Маринченко, 2006], [Филимонова, 2002] и др.) и содержащих анализ конкретных идиостилей ([Петросян, 2008], [Семенова, 2004], [Сопочкина, 2003] и др), все они демонстрируют необходимость как «обновленной проблематизации» (В Н Волошинов) явления чужой речи, так и создания теоретической базы для прикладных исследований Недостаточное понимание синтаксической и референциальной специфики конструкции с репрезентируемой речью делает, на наш взгляд, некорректными классификации языкового материала других ярусов языка

Целью данного исследования является обоснование необходимости выделения новой конструкции, вводящей чужую речь, и многоаспектное описание ее структуры, семантики и функционально-стилевой специфики в системе конструкций, передающих чужую речь Для достижения указанной цели в работе поставлены и решены следующие задачи

1) вычленить контексты, в рамках которых ранее изучался языковой материал, описываемый нами как конструкция с репрезентируемой речью, дать оценку лингвистическим концепциям ее анализа, рассмотреть ряд вопросов теоретического характера, связанных с пониманием содержания терминов «субстантивация», «транспозиция», «функциональная эквивалентность»,

2) охарактеризовать уровневый статус единиц, составляющих данную конструкцию, в связи с проблемой транспозиции и законами синтагматики, рассмотреть конструкцию в ряду смежных структур и очертить её границы,

3) осветить основные направления разработки проблем синтаксиса чужой речи в отечественной языковедческой традиции и выявить нерешенные вопросы,

4) учитывая опыт исследования проблемы цитации зарубежными лингвистами и логиками, предложить типологию конструкций с чужой речью и определить место в ней конструкции с репрезентируемой речью,

5) определить логическую основу семантической организации данной конструкции, описать особенности референции компонентов, её составляющих, выделить её разновидности по типу передаваемой информации,

6) выявить грамматические и структурные особенности этой конструкции, определить её место в системе синтаксических единиц языка,

7) рассмотреть особенности функционирования конструкции с репрезентируемой речью, связать ее структурно-грамматическую специфику с использованием в различных функциональных стилях современного русского языка и ее текстовыми функциями

Реализации этих задач способствует применяемый в работе комплексный описательно-аналитический метод, основанный на наблюдении, контрастивном сопоставлении, интерпретации, обобщении и типологизации фактов языка и речи. Характер материала обусловил использование в ряде случаев трансформационного метода, а также отдельных приемов дистрибутивного, компонентного, контекстологического, семиотического и системного анализа

Исследование проводилось на обширном языковом материале, основу которого составляют данные русского языка, полученные методом сплошной выборки из текстов XIX - начала XXI вв различной функционально-стилевой принадлежности (в т ч. произведений различных жанров Интернет-коммуникации), составившей более 2000 единиц, а также данные английского и немецкого языков, привлекаемые для сопоставления В диссертации также анализируются примеры из Национального корпуса русского языка. Нередко в полемических целях приводились иллюстрации из работ других исследователей

Методологической основой работы стали исследования по теории транспозиционных процессов Ш. Балли, А Сеше, Л Теньера; работы Ф. де Соссюра, М.М. Бахтина, В А. Звегинцева, с разных позиций освещающие фундаментальные дихотомии языка и речи, предложения и высказывания, статьи Э Бенвениста, Ж Рей-Дебов и Ф де Брабанте о делокутивах, описание системы конструкций с чужой речью в синхронии и диахронии в трудах В Н Волошинова, А М Молоткова, Г М Чумакова, современные зарубежные логико-лингвистические теории цитации Д Дэвидсона, Ф Реканати, П Сака; исследование референции высказывания в рамках логического анализа языка Н.Д. Арутюновой, Е В Падучевой, развитие Е В. Падучевой и А А Зализняк идеи о семантической структуре высказывания как концептуальной структуре фрагмента действительности, интерпретация фигуры Наблюдателя в работах В.В. Виноградова, Ю Д. Апресяна, Е В Падучевой; нарратологические исследования В. Шмида, Б.А. Успенского, И Р Гальперина, работы о

разнообразных проявлениях «метаязыка в языке» Р О Якобсона, Ф де Брабанте, Дж А Льюси.Ж Рей-Дебов

В процессе исследования были получены следующие результаты (сформулированы в виде положений, выносимых на защиту)

1 Типология конструкций, передающих чужую речь, может быть построена на основе следующих критериев 1) конструктивного, связанного с использованием / неиспользованием специальной синтаксической структуры для передачи речи, 2) прагматического, отражающего намерение говорящего употребить план выражения субъекта передаваемой речи в своем сообщении или выступить автором речи, передавая только ее смысл, а также цель, с которой вводятся говорящим слова другого лица

2. Конструкция с репрезентируемой речью является особой компрессивной структурой, передающей чужую речь, использующей план выражения субъекта речи и одновременно вербализующей рефлексию актуального говорящего над вводимым высказыванием, его фрагментом или отдельным его аспектом

3 Значение конструкции с репрезентируемой речью определяется воспроизведением коммуникативного акта (ситуации актуального высказывания) с целью ее оценки / интерпретации, в связи с этим обязательными компонентами данной полипропозитивной структуры являются вводимое высказывание, предикат включающего предложения (преимущественно представленный глаголами восприятия, эмоции и звука / звучания) и атрибутивные распространители, отражающие параметры воссоздаваемой коммуникативной ситуации

4 Общее значение конструкции с репрезентируемой речью конкретизируется в трех ее разновидностях интродуктивной, итеративной и сентенциальной

5 Участие в оформлении отрезка предшествующего высказывания в качестве самостоятельной единицы определяет бифункциональность шифтерных средств в итеративной разновидности конструкции посессив представляет во включающем предложении субъекта речевого действия, а демонстратив отсылает к конкретному речевому произведению, служит средством когезии и облегчает удержание реплики в фокусе внимания

6 Особенности структуры и семантики конструкции с репрезентируемой речью - представление речевого события преимущественно с позиции слушающего, наличие строевых компонентов с семантикой оценки и инкорпорированного участника-Наблюдателя - предопределяют возможности ее использования в различных функциональных стилях и типах дискурса, а также диапазон её текстовых функций (1) участие в организации структуры повествования, 2) создание оценочной перспективы текста и 3) использование в качестве средства генерализации)

7. От внешне подобных конструкций (метонимических структур, обеспечивающих прогрессию дискурса, неоднословных аппозитов и сентенциальных делокутивных номинаций) конструкция с репрезентируемой речью отличается предикативностью вводимого компонента (выполняющего функцию высказывания), отмечаемой в противовес деактуализованной

предикации сентенциальных элементов иных образований, используемых в функции наименования

Новизна исследования состоит, таким образом, в том, что в научный обиход введена новая структура, передающая чужую речь, определено eé место в системе конструкций с чужой речью, описаны ее структурно-семантические и функционально-стилистические особенности. В рамках исключения конструкции с репрезентируемой речью из одномерных классификаций единиц других ярусов языка предложены типологии субстантиватов и конструкций с чужой речью

Работа вносит определённый вклад в интерпретацию феномена прямой речи, изучение делокутивных образований и описание разнообразных языковых механизмов, действующих в сфере номинации, вербализации и синтаксической линеаризации, - в этом состоит ее теоретическая значимость В диссертационном исследовании также впервые целостно представлены ведущие зарубежные логико-лингвистические концепции цитации, лишь спорадически отражённые в работах на русском языке, в результате восстановлен контекст этой интереснейшей проблемы логики, семантики и философии языка (разграничение языка и метаязыка, употребления и упоминания, типа и экземпляра знака), показана возможность использования результатов ее разработки в освещении нерешенных вопросов синтаксиса и референции высказываний, содержащих чужую речь С теоретической точки зрения данные настоящей работы могут быть использованы в дальнейших научных изысканиях по следующим направлениям синтаксис и стилистика конструкций с чужой речью, исследование делокутивных номинаций, автонимного употребления языкового знака, синтаксиса неоднословных наименований, структуры дейктического поля языка, текстовых функции конструкций, композиции наррации (в т ч при изучении данных феноменов на материале других языков)

Практическая значимость диссертационного исследования определяется тем, что выводы по результатам комплексного анализа конструкции и связанных с ней проблем транспозиции могут стать основой спецкурса или спецсеминара в высшем учебном заведении, а материалы исследования могут использоваться в дальнейших научных разработках, в т ч. как основа для упорядочения правил пунктуации, связанных с использованием конструкции с репрезентируемой речью, и теоретическая база для включения субстантиватов в словари различных типов в практике авторской и общей лексикографии

Исследование открывает новые возможности и перед практикой преподавания ряда вузовских курсов («Словообразование современного русского языка», «Синтаксис современного русского языка», «Лингвистика текста», «Филологический анализ текста», «Стилистика современного русского языка»), оно также может представлять интерес для совершенствования процедуры анализа художественных текстов (преимущественно прозаических), их интерпретации.

Апробация работы проводилась в рамках международных научных конференций («Проблемы авторской и общей лексикографии» - Брянск, октябрь

2007 г, «Активные процессы в морфологии и синтаксисе» - Москва, июнь

2008 г., XXXI Международные Толстовские чтения, посвященные 180-летию со

дня рождения JIН Толстого, - Тула, сентябрь 2008 г., «Активные процессы в различных типах дискурсов» - Москва, июнь 2009 г, «А И Цветаева-жизненный путь и творческое наследие» - Москва, сентябрь 2009 г., «Современные проблемы лексикографии» - Гродно, октябрь 2009 г), III Всероссийской научной конференции «Русский язык XIX века эпоха новаций в русской языковой культуре» (Санкт-Петербург, октябрь 2008 г), межкафедральной ежегодной научной конференции «Максимовские чтения» (март 2008 г), заседаний аспирантских методических объединений кафедры русского языка МИГУ Теоретические принципы и основные положения диссертации отражены в 10 публикациях общим объемом 3,75 п л

Структура диссертации определяется ее целью и основными задачами-работа (общим объемом 294 страницы) состоит из Введения, четырех глав, Заключения и библиографического списка, насчитывающего 540 наименований, из них 117 на иностранных языках Материал, составляющий главы, разбит на две части

Часть первая (1 и 2 главы) включает два лингвоисторических очерка - о традициях изучения единиц, описываемых нами как конструкция с репрезентируемой речью, и об основных подходах к явлению чужой речи. Анализируемый материал неоднократно попадал в зону исследовательского внимания, однако, думается, не был осмыслен целостно

Показательно, что языковые единицы, описываемые нами как составляющие конструкции с репрезентируемой речью, представляются в различных концепциях составляющими периферию явлений синтаксиса, морфологии и теории номинации (деривационной ономасиологии), в зависимости от фокуса рассмотрения В первой части диссертационного исследования мы выявляем основания такой интерпретации, осуществляя одновременно не только деконструкцию представленных теорий, но и разработку отдельных проблемных зон, - поэтому первая часть не противопоставляется последующим главам и также носит исследовательский характер.

Вторая часть (3 и 4 главы) диссертационной работы опирается на принципы описания конструкций с чужой речью, выработанные в первых главах исследования, и посвящена структурно-семантической характеристике конструкции с репрезентируемой речью и ее функционированию, определению ее статуса как единицы языка В Заключении подводятся итоги исследования и определяются его перспективы Библиография содержит список использованных нами исследовательских работ, а также перечень словарей и грамматик

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во Введении рассматриваются актуальность и новизна настоящего исследования, формулируются его цели и задачи, определяются объект и предмет, материал и методы исследования, характеризуются теоретическая и практическая значимость результатов работы

В первой главе «История изучения конструкции: контексты и концепции» рассмотрены те контексты, в которые ранее включался анализируемый материал как предмет изучения В центре внимания § 1.1

«Конструкция с репрезентируемой речью и проблема транспозиции неадъективных частей речи, словосочетаний и предложений» находится вопрос об уровневой принадлежности элементов, составляющих конструкцию Анализ материала и ряда классификаций языковых единиц показал необходимость исключения составляющих данной синтаксической структуры из сферы субстантивации (как окказиональные субстантиваты ("метасубстантиваты") они рассмотрены в работах [Васильева-Шведе, Степанов, 1972], [Высоцкая, 2006], [Ким, 1978], [Редькина, 2003] и др ) Для этого были последовательно рассмотрены точки зрения лингвистов на субстантивацию (разновидность морфолого-синтаксического способа словообразования в рамках дериватологии ([Виноградов, 1975], [Земская, 1973, 1992], [Лопатин, 1967], [Шанский, 1968] и др) и результат взаимодействия частей речи в рамках морфологии ([Бабайцева, 2000], [Бортэ, 1977, 1979], [Высоцкая, 2006], [Ильенко, 1977] и др), разобраны случаи субстантивации всех единиц языка «от фонемы до целого текста», скорректировано понятие окказиональности применительно к субстантиватам-признаковым словам2 и предложена их классификация

В ее основу положены следующие критерии: 1) наличие / отсутствие мотивирующего прилагательного, 2) образование по действующей в языке модели или иным способом, 3) наличие / отсутствие конкретного предметного значения у субстантивата и его характер (константный / контекстно обусловленный), 4) наличие / отсутствие эллипсиса существительного Неповторяющиеся комбинации признаков (см таблицу 1) формируют 4 группы субстантиватов: I - существительные адъективного склонения, не имеющие отношения к субстантивации с точки зрения живых словообразовательных связей (мостовая, легкие), II - существительные адъективного склонения, мотивированные прилагательными, образованные по определенной словообразовательной модели (наличные, жаропонижающее, бритоголовый; прекрасное I 'категория эстетики' и прекрасное II 'то, что является прекрасным'), III - окказиональные субстантиваты (Вершитель судеб с растрепанной бородкой был более впечатлительным < > «Значит, по-твоему, Гончаров вполне мог поболтать по телефону с Тургеневым?» - спросил более впечатлительный А Алексин Домашний совет), IV - эллиптические субстантиваты {хирургическое (отделение))

Группа Наличие мотивирующего прилагательного Образование по модели Наличие конкретного предметного значения Эллипсис определяемого слова в синхронии

I - - + -

II + + (в т ч устар ) + /- -

III + - (+) -

IV + - + +

Табл 1

1 Критерием признания субстантивированного прилагательного окказиональным субстантиватом считаем отсутствие «общего, типизированного словообразоватетьного значения» [Лопатин, 1967, с 217], включающего данный субстантиват в одну из лексико-семантических групп (зафиксированных, например, в описательных грамматиках), т е образование не по действующим в языке моделям

Транспонированные непризнаковые и неоднословные элементы в позиции субстантива (типа твое "расстаться навсегда") отличаются от слов прилагательного склонения не только генетически, но и референциально (т к не имеют предметного референта в действительности, а соотносятся с высказыванием или его фрагментом). Именно исключение их из сферы действия субстантивной транспозиции и квалификация как конструкции, служащей для передачи чужой речи, позволяют систематизировать репрезентации феномена субстантивации.

Второе направление исследования контекстов, содержащих анализируемую конструкцию, представлено в § 1.2 «Конструкция с репрезентируемой речью и уровень предложения (попытка синтагматического рассмотрения)», где транспозиция единиц большей протяженности, чем слово, рассматривается в связи со способами выражения подлежащего, границами члена предложения и теорией функциональной эквивалентности. «Субстантивируемый "эквивалент" имени» (В В Виноградов) как подлежащее получает распространитель в форме именительного падежа, и это становится информацией и о его грамматическом статусе Однако позиция, заполненная неодноэлементно, не является средством создания языковой единицы особого качества Предложенные исследователями понятия «синтаксическая ассимиляция» [Чередниченко, 1963], «функциональное уподобление различных предикативных единиц членам предложения», «позиционная субстантивация коммуникативных единиц» [Верницкая, 1969, 1973, 1976], «позиционный эквивалент существительного» [Егорова, 1967] представляют лишь констатацию наблюдаемого, но не Moiyr стать основой объяснительной теории В рамках малого синтаксиса как следствие вовлечения предложений и их компонентов в сферу связи слов единицы, составляющие конструкцию с репрезентируемой речью, по нашей терминологии, рассматривает НЮ Шведова [1966] Она отмечает активность подобных образований в публицистике, но включает их в синтаксический ряд (т е «набор конструкций, которые в системе языка обладают способностью взаимозамещения» [Шведова, 1966, с 6]) с аппозитивными структурами типа Обывательская формула «Война все спишет», что также вызывает возражения

Приведенные контексты изучения единиц, составляющих конструкцию с репрезентируемой речью, показывают трудность с достаточной полнотой очертить даже границы исследуемого объекта (без понимания их природы), синтагматическое (основанное на линейном характере развертывания речи) рассмотрение в этой связи было дополнено в следующей части работы взглядом парадигматическим.

Параграф 1.3 «Конструкция с репрезентируемой речью и уровень слова (попытка парадигматического рассмотрения)» поднимает вопрос о результирующей категории неоднословных транспонированных единиц Специфика конституэнтов рассматриваемой синтаксической структуры показана здесь в ходе сопоставления с цельнооформленными многокомпонентными окказиональными композитами, активизировавшимися в русскоязычном сегменте сети Интернет (типа я разучилась захватывать вещи на_всякий_случай и ой_так_нужно_так_нужно (из блога)), и со сходными образованиями в английском языке делокутивного происхождения (типа this

irritating oh-Rob-I-need-time stuff (H. Хорнби))3 Это позволило показать, насколько по-разному выражаются в двух языках сходные значения то, что в аналитическом языке может получить оформление в слове (или в составе именной синтагмы) без введения дополнительных аффиксальных морфем, в русском требует специальных конструкций (часто именно конструкций, передающих чужую речь: ср. перевод приведенного композита Н Хорнби. это идиотское «ах. Роб, мне нужно время подумать») или дериватов-делокутивов (дакать *— (говорить) отвечать «да» и др) То, парадигматический взгляд на результаты транспозиции единиц большей протяженности, чем слово, также привел к осознанию необходимости изучать свойства данных единиц с опорой на понятие конструкции

В выводах по главе I подчеркивается, что понятия «транспозиция» (Ш Балли, А. Сеше), «трансляция» (JI. Теньер), «деривация» (Е Курилович) связаны не столько с идеями формирования новых лексических единиц, сколько с общими законами синтагматики, в ведении которой оказываются в числе прочих вопросы синтаксиса чужой речи Таким образом, конструкцию с репрезентируемой речью как воспроизводимую модель передачи речи целесообразно описывать именно в системе конструкций, воспроизводящих чужую речь В заключение рассмотрены работы, где намечалось рассмотрение описываемых единиц под этим углом зрения ([Ардентов, 1956]4, [Ткаченко, 1982])

Во второй главе «Система конструкций с чужой речью в современном русском языке и место в ней конструкции с репрезентируемой речью»

дается обзор исследований чужой речи с целью выявления места в ней конструкции с репрезентируемой речью, определения общего и особенного на фоне других структур, передающих речь

В § II. 1 «Разработка проблем синтаксиса конструкций с чужой речью в отечественной языковедческой традиции» проанализированы лингвистические работы, актуальные для описания новой конструкции во-первых, исследования, показывающие развитие способов передачи чужой речи в истории русского языка ([Молотков, 1952, 1958; 1962], [Кодухов, 1953], [Старовойтова, 1988], [Камчатнов, 2004] и др ), во-вторых, работы, освещающие вопрос о составе конструкций, передающих чужую речь, как совокупности средств выражения ([Волошинов, 1930], [Иванова, 2003], [Мурзин, 1969], [Чумаков, 1977] и др.), а также описания отдельных конструкций с чужой речью ([Кодухов, 1957], [Инфантова, 1962а, 19626], [Максимова, 2006], [Милых, 1961, 1962], [Харвег, 1978] и др ) В ходе их рассмотрения было выявлено, что далеко не все структуры, содержащие чужую речь, получили интерпретацию в рамках существующих типологий чужой речи (таковы, например, предложения с тн «новыми квотативами» А он типа все равно до весны ждать (из блога)), т е. не

3 Для характеристики подобных образований привлекаются исследования представителей Пражской школы лингвистического структурализма В Матезиуса и Й Вахека, которые описали их в терминах цитатных композитов (quotationalcompounds cUacm kompozila)

4 Понятие вставочной речи, введенное Б П Ардентовым, подробно разбирается в главе III Оно оценивается как попытка рассмотреть весь неохваченный традиционной триадой конструкций с чужой речью массив единиц в рамках одного типа, поэтому не может не вызвать возражений, хотя и представляет значительный фрагмент истории вопроса

установлен репертуар синтаксических и стилистических модификаций конструкций с чужой речью; также нет удовлетворительного решения вопроса о синтаксическом статусе конструкции с прямой речью в современном языке, синтаксических отношениях и типе связи между частями конструкции с чужой речью.

В большинстве концепций за пределами рассмотрения оставлен синтаксический статус прямой речи (точно цитируемых / дословно воспроизведенных слов другого субъекта) - феномена, единого во всех проявлениях и в составе специальной конструкции (конструкция с прямой речью, конструкция с репрезентируемой речью), и в предложениях любой структуры, когда она включается в качестве члена предложения или целой синтагмы Иной взгляд на проблему чужой речи, включение ее в контекст философских концепций, демонстрируют зарубежные исследования. Фрагмент разработки проблемы цитации (quotation), приведенный в § II.2 «Теории цитации в зарубежной логике и лингвистике XX века и проблемы рассмотрения чужой речи», позволил по-новому посмотреть на грамматику, семантику и референциальный статус прямой речи, а также описать синтаксическую специфику конструкций, ее содержащих.

В зарубежной логике и лингвистике цитация рассматривается как важнейший инструмент, обеспечивающий реализацию метаязыковой функции языка, шире - одно из проявлений рефлексивности языка (language reflexivity [Lucy, 1993]) Иллюстрациями феномена цитаты служат контексты типа (1) «Жизнь трудно понять» - это предложение («чистая цитация», риге quotation), (2) Алиса сказала «Жизнь трудно понять» (конструкция с прямой речью), (3) Алиса сказала, что жизнь «трудно понять» («смешанная цитация», mixed quotation)5.

Случаи «чистой цитации» исследуются со времен средневековой схоластики (в частности как suppositio materialis в рамках теории суппозиций термина) В математической логике для них предложены термины «автоним» (Р Карнап, Logische Syntax der Sprache, 1934) и «упоминание» (У ван О Куайн, Mathematical Logic, 1940)6, противопоставленное «употреблению» выражений (use-mention distinction). Использование кавычек и выделение контекстов упоминания, во-первых, избавляет от логических парадоксов, являющихся следствием автореферентности языковых выражений7, во-вторых, маркирует референциально непрозрачные контексты Разграничение употребления и упоминания применимо и в лингвистике оно может стать средством объяснения межуровневого взаимодействия языковых единиц и поможет более четко определить место синтаксических конструкций с чужой речью в системе языка.

В реферируемой работе охарактеризованы ведущие теории цитации теория цитаты как имени собственного (The Proper Name Theory of Quotation) А Тарского - У ван О. Куайна, теория цитаты как определенной дескрипции

5 Примеры из статьи [Cappelcn, LePore 1997, р 429]

4 До этого феномен описан Г Фреге как особое функционирование «знаков знаков» («Zeichen von Zeichen») в работе Über Sinn und Bedeutung (1892)

7 С той же целью А Тарскнй выделил в языке два уровня - языка-объекта и метаязыка, что позволило разрешить антиномии, возникающие в семантически замкнутых языках (The Semantic Conception of Troth and the Foundations of Semantics, 1933)

(The Defimte Description Theory of Quotation) A. Тарского - У. ван О. Куайна -П. Гича, демонстративная теория цитаты {The Demonstrative Theory of Quotation) Д Дэвидсона и группа концепций, формирующих теорию цитаты как употребления {Use Theory) (Г Фреге, К Вашингтона, П. Сака и Ф. Реканати)8.

Основания приведенных теорий убеждают, что чужую речь, заключенную в кавычки и занимающую синтаксическую позицию имени (те. реализующую объектную валентность предиката), по отношению к принимающему контексту целесообразно анализировать хотя бы на первом этапе как некоторую элементарную единицу (идея, восходящая к У ван О Куайну и развиваемая Ф. Реканати), в то время как для описания введения чужой речи вне специальной конструкции с объектной валентностью на сентенциальный актант предпочтительна иная концептуальная рамка (в качестве таковой предложена идея автонимной коннотации {connotation autonymique) Ж Рей-Дебов, развиваемая Ж Отье-Ревю). Это позволило представить конструкции, содержащие гетерогенные компоненты, как парадигматический ряд и рассмотреть вопрос о типе связи элементов конструкции с чужой речью Мы пришли к выводу, что специфической синтаксической связи - «формальных, строевых отношений между компонентами синтаксической единицы, выявляющих смысловые связи - синтаксические отношения - выраженных средствами языка» [Белошапкова, 1989, с 540] - между элементами только как представляющими речь иного говорящего и новым контекстом нет9 Смысловая связь возникает в рамках принимающего контекста (и предопределена она валентной структурой включающего предиката) или на уровне целого текста / дискурса, где говорящий сополагает высказывания разных субъектов посредством типизированных форм контекстно-вариативного членения.

Предложенный далее (и отраженный в типологии чужой речи) парадигматический ряд конструкций, воспроизводящих речь, выявляет отличия его членов друг от друга, демонстрируя корреляционные связи с характером употребления знаков и функцией включающего высказывания На фоне автонимного употребления, внешне весьма схожего по характеру употребления знаков с конструкцией с прямой речью и конструкцией с репрезентируемой речью, последние отличаются передачей конкретного высказывания, результата реального акта предикации {экземпляра, используя разграничение type / token Ч. Пирса), в то время как в контекстах метаязыковой рефлексии выражение предстает скорее как тип, те отличается от вышеназванных конструкций референциально и способом передачи речи не является.

Привлечение зарубежных логико-лингвистических концепций цитации, дающих целостное осмысление явления, позволило выделить критерии для построения типологии чужой речи, представленной в § II.3 «Конструкции с чужой речью в русском языке: опыт типологии», конструктивный, связанный с использованием / неиспользованием специальной синтаксической структуры для передачи чужой речи, и прагматический, отражающий, во-первых, намерение говорящего употребить код субъекта передаваемой речи в

8 Название теорий - вслед за [Davidson, 1979], [Cappelen, LePore, 2007]

' Вопреки интересной мысли Н В Максимовой ометасвязи и метаот ношениях [2006, с 102-103]

своем сообщении или выступить автором10 речи, передавая только ее смысл, во-вторых, цель, с которой говорящий использует слова другого лица -исключительно передать речь или воспроизвести её с иной функцией (выразить несогласие со способом выражения, ироническое отношение к сказанному и пр)

При построении типологии чужой речи принципиально важно учитывать единство феномена прямой речи во всех его манифестациях и предназначенность конструкции, передающей чужую речь, для вербализации ситуации речи Опыт типологии чужой речи, в основе которого лежат выделенные признаки, представлен в таблице 2-

Разновидности чужой речи Использование конструкции для передачи речи Интенция передать речь является основной Наличие прямой речи

Конструкция с прямой речью Она сказала «Жизнь трудно понять» + + +

Конструкция с косвенной речью Она сказала, что жизнь трудно понять11 + + -

Конструкция с тематической речью Она рассказала о своей жизни + - -

Конструкция с репрезентируемой речью Ее «Жизнь трудно понять» огорчило отца + - +

Свободная прямая речь Она повернулась [. /:] «Жизнь трудно понять» + +

Вставки прямой речи как члена предложения Она терпеливо вела лсизнь, которую «трудно понять» (в т ч различные эхо-реплики) +

Смешанная цитация Она сказала, что «жизнь трудно понять» + +/- +

Табл 2

Все вошедшие в типологию языковые единицы, содержащие чужую речь, демонстрируют наличие второго плана («речь в речи»), что делает необходимым уточнение самого понятия «конструкция» применительно к структурам, передающим чужую речь Конструкция с чужой речью необходимо содержит факт передачи сообщения и предназначена именно для этого Специфика отдельной конструкции, передающей речь, состоит в том, как отражается эта передача, используется ли план выражения предшествующей речи, как моделируется предшествующий коммуникативный акт и для чего, помимо простого сообщения о нём, чужая речь вводится в новый контекст

10 Понятие «автора» отсылает к концепции И Гоффмана, осуществившего декомпозицию понятия «говорящий» на аниматора (произносящего последовательность звуков), автора (подбирающего средства выражения) и принципала (представляющего позицию, точку зрения) [Goffman, 1981], использованную применительно к исследованию чужой речи М -Б Мосехард Хансен и выросшую в идею рассмотрения конструкции с прямой речью как полностью грамматикализованной формы (fully grammaticalized structure) кодового переключения (code switching) [Mosehaard Hansen, 2000, p 317]

1 В тч бессоюзные Mm жена говорит [,/ - ] вы с ней танцуете1 (Фед - пример из [Русская

грамматика, 1980]

Моделирование коммуникативного акта осуществляется в рамках принимающего чужую речь контекста путем вербализации в нём параметров ситуации речи.

Использование плана выражения предшествующей речи, входящей в состав конструкции, предикат которой содержит актант на высказывание, обусловливает её референциальную специфику При этом различие в референциальном статусе конституэнтов в ряде случаев создает условия для нарушения регулярной синтагматики, и этому дается далее содержательная интерпретация

Целесообразно также расширить представление о том, что может передаваться вводимым компонентом конструкций с чужой речью (и содержание понятия «прямая речь» соответственно) Характеризуясь иконичностью и миметичностью, вводимый фрагмент дискурса / текста может представлять собой асемантический отрезок речевого потока, различные звуки, графические знаки, которые, однако, соотносятся с конкретной внеязыковой ситуацией, акцентироваться может также отдельный аспект приводимого высказывания

Данные положения, развернутые в выводах по главе II, стали основой структурно-семантического описания конструкции с репрезентируемой речью в третьей главе исследования, где данная структура рассмотрена как синтаксическая единица, конденсирующая содержание речи, передаваемое с помощью плана выражения другого субъекта-локутора, и информацию о факте ее произнесения, иллокутивной целью говорящего при этом является рефлексия или оценка высказывания или его фрагмента

В § Ш.1 «Логико-семантическая организация конструкции с репрезентируемой речью как основа описания ее структуры» рассматривается структура события, кодируемого конструкцией, передающей речь

Конструкция с репрезентируемой речью как синтаксический шаблон передачи речи наиболее близок конструкции с прямой речью, его можно признать в некотором роде трансформом последней, более сложным в силу того, что помимо передачи акта речи, говорящий преследует и иные цели (дать оценку приводимой реплике, показать ее воздействие на адресата и пр), выходящие за рамки простого сообщения о сообщении.

Полипропозитивная структура конструкции с прямой речью (см рис 1) воспроизводит логическую структуру со следующими составляющими 8)ос -субъект-локутор, субъектный центр вводящего компонента, Р)ос - его речевое действие, О - квалификаторы речевого действия, результатом которого

Рис 1 Логико-семантическая организация конструкции с прямой речью

15

Пример подобной структуры. Она (8|0С) мимоходом ((}) сказала (Р|0С) Петру (8,аг): (и) «А. это ты!» Цель говорящего, автора высказывания (а), в данном случае - передать речь, сообщить о факте высказывания

Структура конструкции с репрезентируемой речью (см рис 2) в трансформированном виде содержит означенные компоненты (они представляют во вводящем предложении рефлексы ситуации прямой передачи речи) Предложение-ввод имеет собственный предикатный центр (Р), отвечающий цели говорящего (а) - оценить сказанное и факт речи, показать факт воздействия сказанного на адресата и характер этого воздействия

Пример подобной структуры Ее (S|0C) (U) «А. это ты1», сказанное (Р|0С) мимоходом (Q), огорчило (Р) Петра (S,dr). Не всегда все выделенные возможности представлены в предложении-вводе. Показательно, однако, что очень многие контексты фиксируют не только субъекта-локутора и анафорический детерминант (наиболее часто встречающиеся разновидности), но и другие параметры ситуации

Отличия в характере воспроизведения чужой речи позволяют говорить о трёх разновидностях конструкции с репрезентируемой речью 1) итеративной (от лат. itero - повторяю, возобновляю), воспроизводящей фрагмент предшествовавшего высказывания. Даже дома мне говорили не делай ему столько добра, меньше делай Знаешь, Абдулла, что я им ответил? "Буду делать " А что я за это "буду делать " от него взамен получил? (С Афлатуни); 2) интродуктивной (от лат introduce — ввожу, привожу в речи), максимально близкой конструкции с прямой речью, осуществляющей передачу речи без опоры на контекст. Я норовила заглянуть в комнату и слышала оттуда тихое «Геть<» (Г.Щербакова), и 3)сентенциальной (от лат sententia - мысль, изречение), вводящей воспроизводимые языковые единицы - пословицы, поговорки, афоризмы, сентенции, известные широкому кругу носителей языка: Франц Баадер с полным правом заменяет Декартово cogito ergo sum формулой cogitor ergo sum (С Франк).

Важно, что все три выделенные нами разновидности конструкции имеют отличия не только в прагматике и синтактике (в тч в функционировании шифтерных средств), но и в грамматике (в значении граммем числа), что подтверждает нашу гипотезу об обусловленности свойств конструкции с репрезентируемой речью необходимостью отразить коммуникативный акт и выразить в рамках структуры его интерпретацию

В § III.2 «Структура и грамматические особенности конструкции с репрезентируемой речью» охарактеризовано формальное устройство

конструкции Обязательными для ее строения мы считаем три компонента предикат-носитель валентности на объектный актант, вводимое высказывание и атрибутивный распространитель.

Особенностью рассматриваемой конструкции является преобладание в составе предикатов включающего предложения глаголов восприятия, эмоции и звука / звучания (важным моментом семантической структуры подобных предикатов является наличие инкорпорированного участника (Наблюдателя), который усложняет дейктическую и субъектную перспективу высказывания). При этом предназначенность конструкции с репрезентируемой речью для рефлексии над сказанным или его фрагментом обусловливает то, что в представлении ситуации речи отражается, прежде всего, позиция слушающего / воспринимающего.

Параметры предшествующего коммуникативного акта находят выражение в атрибутивных распространителях, которые в составе конструкции могут вербализовать исходного говорящего в соответствии с дейктическими параметрами актуальной речевой ситуации, различные квалификаторы предшествующего речевого действия, особенности речевой манеры субъекта-локутора (артикуляцию, тембр, высоту), его внутреннее состояние, параметры конкретного высказывания (громкость, темп) и многое другое

Интересную теоретическую проблему составляет использование шифтеров в итеративной конструкции Анализ выявил их бифункциональность участвуя в оформлении отрезка предшествующего высказывания в качестве самостоятельной единицы, посессив представляет во включающем предложении субъекта речевого действия (- Правильно, Нодар' < > // - Нич-чего не правильно Вношу существенную поправку на твое "правильно"1 (Ю Бондарев)), а демонстратив отсылает к конкретному речевому произведению, служит средством когезии и облегчает удержание реплики в фокусе внимания (- Ну, и слава богу, это-то мне в вас и нравится Чуете? // Это неожиданное простоватое "чуете7" прозвучало столь искренне, что Гавриил не мог сдержать улыбки (Б Васильев)) Так расширяются наши представления о поле указания и его связи с процессами номинации

При рассмотрении формальной структуры конструкции с репрезентируемой речью обращает на себя внимание то, что передаваемая речь получает атрибутивный распространитель в форме среднего рода или множественного числа (последняя возможность отмечена и охарактеризована в работе впервые), таковы же граммемы глагола-предиката во включающем предложении данной структуры Утверждая отсутствие эллипсиса существительного в рамках конструкции с репрезентируемой речью и невозможность наследования его граммем, мы пришли к выводу, что согласовательный аффикс атрибутивного распространителя «отражает» семантику, а не грамматические свойства включенного высказывания

Вводимая речь (высказывание) сопровождается распространителями среднего рода именно в силу его закрепленности за сущностями вне идеи пола Характер связи между родоизменяемыми компонентами включающего предложения и вводимой речью определяется гетерогенностью частей конструкции1 ввода с актуальной предикацией, принадлежащего уровню

действительности, и реплики, принадлежащей уровню высказывания, которая в составе ввода выступает как атомарный знак, его внутренняя организация не оказывает влияния на синтагматику и общее значение модели

Семантика граммем числа распространителей отлична в трех разновидностях конструкции с репрезентируемой речью В итеративной разновидности множественное число - редкость. Выделяемая для последующего анализа единица становится дискретным объектом рефлексии / обобщенным обозначением ситуации, конденсатом высказывания, поэтому распространитель принимает форму единственного числа Если в данном случае все же встречается форма множественного числа, то она реализует одно из своих частных значений - гиперболическое (- Здравствуйте. - совсем растерявшись, чуть слышно поздоровалась Александра — Вот оно как - здрасьте. значит, — удивилась Василиса и рассердилась - < > Хромай, куды хромала, хромоножка, я не сахарная, от твоих «здрасьте» не растаю Ишь ты, здрасьте, обходительная какая1 < > она на все лады повторяла злополучное «здравствуйте», произнесенное Александрой, словно оно не переставало ее жалить (В. Распутин))

Множественное число в интродуктивной разновидности конструкции (при включении чужой речи в принимающий контекст как отдельной реплики) более частотно оно указывает на повторяемость или неоднократность речевого события (У него же работа такая / ты мне сама говорила [2] Знаешь / по-моему / нормальные люди по ночам не работают < Мне эти его «я на работе» / «я на работе» достали / я просто уйду и все> [1] (Разговор в метро (2006) -пример взят из Национального корпуса русского языка), Проф // бубнит, тыча пальцем вверх, о слоях земной // атмосферы, что объясняет зной, // а не как из одной // точки попасть туда, где к составу туч // примешиваются наши «спаси», «не мучь», // «прости» (И. Бродский)) Формы единственного числа прагматически не осложнены и не нуждаются в специальном комментарии -вводится дискретная речевая единица, одно коммуникативное событие

Граммемы числа сентенциальной разновидности конструкции с репрезентируемой речью отражают количество введенных воспроизводимых единиц (естественно, что формы единственного числа здесь более частотны)

В заключительном параграфе III главы «Конструкция с репрезентируемой речью в системе синтаксических единиц» приведены структурные схемы предложений, представляющих «минимальную конструкцию» ([Грамматика современного русского литературного языка, 1970, с 654]) данной синтаксической структуры - А в них соответствует атрибутивному распространителю, и - высказыванию, вводимой чужой речи, Р - опорному слову - предикату, носителю валентности на актант и12.

[А (и) <0 / - > Р]. (Грустное «Привет» он произнес, проходя мимо), [Р А] <0 / > (и). (Он произнес грустное «Привет»),

12 В угловых скобках обозначены знаки препинания, которые удалось зафиксировать в примерах, встречающихся в художественной литературе Заметим, что пунктуационных указаний (а также рекомендаций употребления прописной и строчной букв) в известных нам справочниках на этот счет нет, и представленное описание конструкции может стать основой упорядочения пунктуации при оформлении конструкции с репрезентируемой речью

[P A <e / > (U) <а /,/-/,- > ...]. (Он произнес грустное «Привет» и прошел мимо),

(U) <„ /, > [АР]. («Привет», произнесенное с грустью, расстроило его).

Вводимая чужая речь может находиться в препозиции, интерпозиции и постпозиции к включающему высказыванию, при этом контактное расположение атрибутивного распространителя является обязательным.

Конструкция с репрезентируемой речью, таким образом, соотносится с определенной структурной схемой и представляет собой интонационно оформленное синтаксическое единство, состоящее из двух (или более) предикативных частей, вербализует два или более события в их взаимосвязи и выступает в качестве целостной коммуникативной единицы

Части конструкции с репрезентируемой речью синсемантичны без компонента «содержание речи» (восприятия, объекта оценки) включающее предложение структурно и семантически неполно. Как коммуникативная единица вводимая речь также не может включаться в контекст без изменения своего содержания в силу того, что она и принимающий контекст являются разными формами речетворческих актов (ср с разновидностями контекстно-вариативного членения, по ИР Гальперину [2008, с 52]), и ее референтом является иная по содержанию ситуация - ситуация высказывания (vs ситуация во внеязыковой действительности)

Конструкция с репрезентируемой речью представляет собой сложное предложение особого типа - полипропозитивную структуру с сентенциальным актантом Если под предикативностью понимать наличие двух предикативных центров, вербализацию двух независимых актов предикации (ср с определением ЯГ Тестельца- «Клауза, включающая в себя хотя бы одну другую клаузу, называется сложной клаузой, или полипредикативной конструкцией» [2001, с 256]), можно говорить и о полипредикативности рассматриваемой синтаксической структуры.

Примыкает к минимальной конструкции данной единицы её структурная разновидность, в которой вводящего носителя валентности на предикатный актант нет А большая часть отряда, отрезанная от своих, кинулась бежать по улице к восточному краю острова, и за ней по пятам с торжествующим «ура1» катилась толпа атакующих бойцов, на ходу работающих штыками (С Смирнов) Подобные синтаксические структуры мы причисляем к полипропозитивным конструкциям с сентенциальным сирконстантом Включенная чужая речь в них обозначает речевое действие, сопутствующее действию субъекта, выраженному предикатом главной клаузы, в результате возникает обстоятельственная клауза.

В отличие от сложноподчиненного предложения, близкого конструкции с репрезентируемой речью по характеру отношений между частями, в рассматриваемой структуре эксплицитным показателем связи является обязательный компонент вводящей части - атрибутивный распространитель его согласовательные граммемы, принимая участие в моделировании коммуникативного акта в рамках конструкции (и что очень важно, интерпретации передаваемого высказывания), служат средством связи включенной чужой речи и предложения-ввода

Задача определения синтаксического статуса конструкции с репрезентируемой речью усложнялась необходимостью вписать анализируемые синтаксические единицы в классификацию, ориентированную на другой принцип структурной организации предложения Предложенное решение свидетельствует о необходимости разработки новой классификации сложных предложений (построенной, например, с учетом характера взаимозависимости частей сложной клаузы), которая позволила бы учесть разнообразие средств связи между конституэнтами сложного целого и показала бы структурное сходство двух конструкций, передающих прямую речь, - конструкции с прямой речью и конструкции с репрезентируемой речью13 В этом случае вопрос о «субстантивности» вводимой речи будет рассматриваться уже на более широком фоне структур с сентенциальными актантами и естественным образом включится в контекст синтагматики.

В четвертой главе «Функционирование конструкции с репрезентируемой речью (функциональная стилистика, текстовые функции, смежные явления)» выявленные особенности структуры и семантики конструкции связываются с возможностями ее использования в различных функциональных стилях и типах дискурса, определяется диапазон ее текстовых функций Также многоаспектное описание конструкции способствовало более четкой делимитации ее границ В § IV. 1 «Конструкция с репрезентируемой речью, делокутивные номинации и метонимические структуры (еще раз о границах конструкции)» компоненты анализируемой конструкции были рассмотрены на фоне единиц, внешне похожих на ее элементы, в основе которых, однако, лежат иные языковые механизмы Во-первых, охарактеризованы были вводимые анафорическими местоимениями фрагменты текста, которые трансформируются в единицу другого порядка -субститут ситуации (в широком смысле), ранее упомянутой или явствующей из контекста1 Так они и существовали рядом, но не_вме.сте И это «не вместе» Старшов ощущал постоянно (Б Васильев) Главное отличие подобного типа структур от конструкции с репрезентируемой речью состоит в том, что вводимый фрагмент текста не является в прямом смысле речевым событием (конкретным высказыванием персонажа) В рассматриваемой структуре реализуется механизм метонимии В силу своеобразной «лексической пустоты» единиц, встречающихся в подобных контекстах (как правило, это местоимения, модальные и служебные слова, некачественные наречия), их неспособности к номинативному употреблению, эти лексемы могут представлять весь предшествующий контекст, структурно с ними связанный, не помещая ни один из «полнозначных» компонентов в фокус внимания Ресурсы данной метонимической структуры задействованы и в художественной прозе при построении экзегетического плана произведения

От конструкции с репрезентируемой речью следует также отличать делокутивные номинации. Таковы, например, прозвища, которые давал

13 Если принять определение сложноподчиненной клаузы, приведенное Я Г Тестельцом (сложная клауза является сложноподчиненной, если в нее вложена другая клауза [2001, с 257]), то проблем отнесения конструкции с прямой речью и конструкции с репрезентируемой речью к одному типу сложных предложений не возникает

родным и знакомым А А Реформатский. ТрЛ£01_щ>дфессор_звдли - под таким девизом фигурировала приятельница детства Дунечка, Е М Галкина-Федорук, именно в таких выражениях как-то описавшая свои ученые успехи (М Реформатская) Отличие подобных образований сентенциальной структуры от конструкции с репрезентируемой речью состоит в том, что в них ослаблены предикативные признаки В анализируемой конструкции же предикативность вводимого компонента (и соответственно функция высказывания14) сохраняется - конструкция предназначена для введения речевого события, которым денотирован определенный пласт внеязыковой действительности

Необходимо, наконец, отграничивать от конституэнтов рассматриваемой синтаксической единицы неоднословные компоненты аппозитивных структур (нередко делокутивного происхождения) Аппозитивная конструкция оформляет атрибутивно-квалификативные отношения и характеризуется имплицитной предикативностью (предикативные отношения возникают между ядром конструкции и аппозитом - существительным, детерминирующим принадлежность объектов, названных ядром, к классу объектов действительности) Аппозиты - напр , жанр (Почему одни женщины все везут на себе сами, а другие успешно работают в жанр^^каждыйсамем^ Ч-Шйсубо..говрр_1т_"? (Б Рынска)), формула, принцип, девиз, курс и др -представляют обозначение класса объекта, а соположенные сентенциальные структуры выделяют его из ряда подобных (т е. реализуют функцию наименования). Конструкция с репрезентируемой речью оформляет два независимых акта предикации, и синтаксические отношения между ее элементами вводимым высказыванием, предикатом с валентностью на сентенциальный актант, и атрибутивным распространителем - другой природы

Установление границ конструкции обнажает механизмы языка, кристаллизованные в той или иной синтаксической модели В приведенном ряду синтаксических структур конструкция с репрезентируемой речью представляет синтаксическую единицу, 1) передающую высказывание, отражающую речевое событие, которое составляет элемент, референциально и денотативно отличный от принимающего контекста (в этом данная конструкция противопоставлена метонимическим структурам, обеспечивающим прогрессию дискурса, с одной стороны, и аппозитивным сочетаниям и делокутивам, с другой), 2) вводимый компонент которой обладает предикативностью, что позволяет ей реализовать функцию высказывания (в этом конструкция с репрезентируемой речью противопоставлена всем охарактеризованным типам структур)

Далее в § 1У.2 «Конструкция с репрезентируемой речью в системе способов передачи чужой речи в русском языке: синхрония, диахрония и история» освещаются собственно вопросы функционирования конструкции Представленность ее в том или ином стиле речи связана с уместностью в данной подсистеме языка рефлексии вербализация результатов ментальной операции рефлексии характерна для научного и публицистического стилей, спонтанная рефлексия связана с эмоционально-аффективной сферой и проявляется в

14 Ср с выделением Я Кухаржем функций наименования и высказывания как двух полюсов испочьзования языковых средств разных уровней (1974, с 274]

разговорной речи Вполне естественно то, что в текстах официально-делового стиля случаев использования конструкции не обнаружено

Особо был рассмотрен экстралингвистический фактор активизации данной синтаксической структуры в одной из подсистем языка - в языке Интернета Распространенность её в составе комментирующих реплик в диалогических жанрах коммуникации мы считаем следствием возникновения новой формы контекстно-вариативного членения, специфичной для Интернет-коммуникации, и установки на рефлексию, ответную позицию по отношению к чужому слову

Преимущественной сферой использования рассматриваемой конструкции является художественная проза, что подробно освещено в § IV.3 «Текстовые функции конструкции с репрезентируемой речью». Взаимозависимость текстовых функций конструкций с чужой речью (осуществляющих в целом текста контекстно-вариативное членение) и композиции наррации мы показываем, акцентируя три основные особенности структурно-семантической организации конструкции с репрезентируемой речью -представление речевого события с позиции слушающего, наличие строевых компонентов с семантикой оценки и инкорпорированного участника-Наблюдателя Круг функций конструкции может быть сведен к трём основным 1) созданию оценочной перспективы текста, 2) использованию в качестве средства генерализации и 3) организации структуры повествования, все они связаны с взаимодействием при ее употреблении двух базовых функций языка (по Р О Якобсону) - метаязыковой и поэтической, являясь отражением способности «и сообщения и кода» — орудий речевой коммуникации -выполнять «двойную роль, выступая в качестве не только орудия, но и объекта речи» [Якобсон, 1972, с 95]

Наш анализ функционирования конструкции с репрезентируемой речью в связи с особенностями ее устройства был направлен на выявление инвариантного диапазона ее возможностей, круга допустимых значений синтаксической схемы, которая является составной частью семантической программы высказывания, предшествующей выбору конкретных средств его объективации, - она представляет то, какая сторона передаваемой внеязыковой действительности и с какой целью выдвигается говорящим на первый план Структурное своеобразие конструкции («перекрывание уровней высказывания», обусловленное выстраиванием иерархии предметов высказывания) и сравнительную редкость ее использования мы связываем с соединением в ней передачи речи с оценкой / рефлексией, что является проявлением комплексированности - «результата более сложной смысловой обработки отражаемых в сознании говорящего связей и отношений < > действительности» [Зимняя, 2001, с 189].

Таким образом, описание новой конструкции мы построили не столько на простой фиксации ее структурно-семантических и функциональных особенностей, сколько на стремлении связать её интерпретацию с рядом теоретических вопросов- уточнить ее место в системе конструкций с чужой речью и синтаксических единиц языка, охарактеризовать её в связи с общей проблематикой транспозиции и синтагматического развертывания, выявить

механизмы корреляции семантики предиката и аргументов в составе конструкции

В Заключении подводятся итоги и освещаются перспективы исследования Отмечается, что помимо многоаспектного описания структуры, ранее не рассматривавшейся в системе способов передачи чужой речи и синтаксически не охарактеризованной, в работе были пересмотрены многие из положений, не подвергавшихся ранее критике и / или декомпозиции окказиональность субстантивации, уникальность устройства конструкции с прямой речью, функции дейктических средств, основания классификации сложных предложений, инвентарь типов связи между частями полипредикативного единства, структурная организация и референциальные свойства конструкций с чужой речью Все это, несомненно, должно стать составной частью проблематики дальнейших научных разысканий

Материал и основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях автора:

1. Светашова Ю.А. Конструкция с репрезентируемой речью в системе синтаксических единиц современного русского языка // Преподаватель XXI век. - 2009, № 2. - С. 336-340. - 0,25 п.л.

2. Светашова Ю.А. Об одном способе передачи чужой речи в русской прозе XIX века // ACTA LINGÜISTICA PETROPOLITANA. Труды Института лингвистических исследований РАН. - 2008. Том IV, часть 3. Русский язык XIX века: динамика языковых процессов. - СПб.: Наука, 2008. - С.255-261 - 0,3 п.л.

3. Светашова Ю.А. Субстантиваты в произведениях В.А. Жуковского // Русский язык в школе. - 2008, № 1. - С. 45-50. - 0,6 п.л.

4 Светашова Ю А Субстантивация как способ воспроизведения чужой речи // Активные процессы в современной грамматике Материалы международной научной конференции 19-20 июня 2008 года -М-Ярославль Ремдер, 2008 -С 247-252 - 0,3 п л

5 Светашова ЮА Окказиональна ли метасубстантивация9 // Российский лингвистический ежегодник - 2008 Вып 3 (10) - Красноярск, 2008 - С 176— 184. - 0,6 п л

6 Светашова ЮА Заметки о воспроизведении чужой речи в диалогических жанрах Интернет-коммуникации // Активные процессы в различных типах дискурсов политический, медийный, рекламный дискурсы и Интернет-коммуникация Материалы международной конференции - М.-Ярославль Ремдер, 2009 - С 436-441 - 0,25 п л

7. Светашова Ю А Об одном способе передачи чужой речи в русской прозе XIX века // Русский язык XIX века эпоха новаций в русской языковой культуре Тезисы III Всероссийской научной конференции (Санкт-Петербург, 21-24 октября 2008 г.) - СПб ООО «Изд-во "Лема"» - С 34 - 0,1 п л 8 Светашова ЮА Проблемы составления словаря субстантиватов в русской поэзии XIX-XX веков // Проблемы авторской и общей лексикографии Материалы международной научной конференции - Брянск РИО БГУ, 2007 -С 65-69 - 0,25 п л

9. Светашова Ю А К вопросу о лексикографировании субстантиватов // Слово и словарь = Vocabulum et vocabulariunr сборник научных трудов. - Гродно изд-во Гродненского государственного университета им Янки Купалы, 2009. - С 2225 -0,4пл

10 Светашова Ю А «Ты» и «Вы» в прозе JIН. Толстого // Толстовский сборник - 2008 Л Н. Толстой - это целый мир Материалы XXXI Междунар Толстовских чтений, посвященных 180-летию со дня рождения Л.Н Толстого- В 2 ч Ч I - Тула Изд-во Тульского государственного педагогического университета им. Л.Н. Толстого, 2008 - С 51-62 -0,7пл

Подп к печ 27 11 2009 Объем 1.5 п л Заказ № 171 ТирЮОэкз

Типография МПГУ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Светашова, Юлия Александровна

Введение

Часть первая

Глава Т История изучения конструкции: контексты и концепции

1.1 КРР и проблема транспозиции неадъективных частей речи, словосочетаний и предложений.

1.2 КРР и уровень предложения (попытка синтагматического рассмотрения).

1.3 КРР и уровень слова (попытка парадигматического рассмотрения).

Выводы «Обновленная проблематизация» уровневого статуса по главе I КРР и проблема транспозиции.

Глава II Система конструкций с чужой речью в современном русском языке и место в ней КРР

11.1 Разработка проблем синтаксиса конструкций с чужой речью в отечественной языковедческой традиции.

11.2 Теории цитации в зарубежной логике и лингвистике XX века и нерешенные вопросы исследования чужой речи в отечественном языкознании.

И.З Конструкции с чужой речью в русском языке: опыт типологии.

Выводы Феномен прямой речи и проблема описания по главе II содержащих ее конструкций.

Часть вторая

Глава III Структура и семантика КРР

Ш.1 Логико-семантическая организация КРР как основа описания ее структуры.

Ш.2 Структура и грамматические особенности КРР.

Ш.З КРР в системе синтаксических единиц.

Выводы Снова о «субстантивности» чужой речи в КРР и по главе III «синтаксических» существительных.

Глава IV Функционирование КРР функциональная стилистика, текстовые функции, смежные явления)

IV.! КРР, делокутивные номинации и метонимические структуры (еще раз о границах конструкции).

1У.2 КРР в системе способов передачи чужой речи в русском языке: синхрония, диахрония и история

1У.З Текстовые функции КРР.

Выводы Структура {синтаксическая схема) конструкции и по главе IV специфика ее функционирования.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Светашова, Юлия Александровна

В центре внимания настоящего диссертационного исследования - мало освещенная в лингвистической литературе синтаксическая единица, для которой нами вводится специально созданный термин — конструкция с репрезентируемой речью (далее КРР). Приведем примеры структур, рассматриваемых в работе:

1) «Чго я такое? что из меня будет?» - думал он и сльипсщ с^^ вон как у чатся Саврасов^. КоБригин, Мал1оевг Чуди н,iIePRbieученики!>>

И.А. Гончаров. Обрыв).

2) «Следовало бы, - говорит он, - взять более резкий и типический случай, которых много ходит в устных рассказах». Это решительное «следовало бы» замечательно в устах начинающего писателя, который сам называет себя поклонником и учеником Гоголя.

H.A. Некрасов. Заметки о журналах). В представленных контекстах вводимое чужое высказывание реализует объектную валентность предиката (занимая в предложении позицию дополнения или подлежащего) и сопровождается атрибутивным распространителем в форме среднего рода, что послужило основанием для рассмотрения подобных структур в рамках окказиональной субстантивации ([Высоцкая, 2006], [Ким, 1978; 1992], [Редькина, 2003], [Смирнова, 2007], [Цой, 1986] и др.)- Выбирая выделенные конструкции в качестве объекта исследования, мы предлагаем характеризовать их в рамках синтаксиса текста и описывать содержательный и формальный аспекты связи в них, обусловливающие особенности их функционирования (предмет нашего исследования), с учетом их специфики - наличия двух линий сообщения (автора и не-автора).

Внутренняя форма термина, предложенного нами для описываемой языковой единицы, — лат. repraesentare 1) наглядно представлять; 2) восстанавливать, возобновлять; 3) воспроизводить, подражать — отражает общее значение синтаксического целого (КРР содержит чужую речь (ЧР), представленную «объектно», позволяя описать ее как нечто цельное в единстве с актом говорения, ввести высказывание в принимающий у контекст как объект рефлексии"). Традиция терминирования вводимого компонента конструкции с ЧР предполагает сохранение некоторого параллелизма с терминами «прямая речь», «косвенная речь», «тематическая речь», «несобственно-прямая речь». А включение ее в ряд конструкций обусловлено тем, что КРР представляет собой синтаксическое целое, «1) завершенное, с вполне определенными формальными границами, 2) имеющее внутреннюю формальную организацию (организацию, отвечающую определенному принципу), соответствующую определенным смысловым - высокой степени абстракции — отношениям между компонентами и 3) реализующееся в речевых произведениях разного семантического содержания и разного коммуникативного назначения» [Прияткина, 2006, с. 145].

Описание одной конструкции, к тому же не слишком распространенной, может показаться узкой задачей, однако комплекс проблем, требующих решения в связи с затронутой тематикой, чрезвычайно разнообразен. В диссертационном исследовании предлагаются теоретические основания для интерпретации ряда языковых единиц в рамках транспозиционных процессов, взаимодействия предикации и номинации, синтагматического развертывания текста / дискурса. Привлечение широкого круга конструкций, представляющих фон для описания КРР и необходимых для делимитации ее границ, позволило не только осветить механизмы нарушения синтагматических закономерностей и «функционального перекрывания языковых ярусов» (О. Лешка), но и выявить грамматические, семантические и референциальные особенности конструкций, передающих ЧР, предложить опыт их типологии.

2 В полном соответствии с выделенной спецификой конструкции находится наблюдение М. Хайдеггера о лат. гергаеяетаге: «Ученый язык философии имеет тут два характерных наименования: представлять значит рега'реге, регсерНо, воспринимать, схватывать нечто — и гергаенеШаге, ставить нечто перед собой, держать в представлении. В представлении мы ставим нечто перед собой, чтобы, будучи так поставлено (установлено), оно стояло перед нами как предмет» [Хайдеггер, 1993, с. 367].

Предлагаемая трактовка природы и свойств конструкций, передающих ЧР, позволяет как пересмотреть под новым углом зрения практически неупорядоченный на сегодняшний день массив единиц, содержащих отсылку к высказыванию другого субъекта3, так и уйти от узкой и одноплановой трактовки триады синтаксических шаблонов (конструкция с прямой речью (КПР), конструкция с косвенной речью (ККР), несобственно-прямая речь (НПР)) как основы для описания феномена ЧР. Многие структуры, воспроизводящие ЧР или связанные с актом высказывания, нуждаются в фиксации и интерпретации, однако составляют маргиналии различных разделов языкознания и не получают объяснения. Поэтому описание новой конструкции, передающей ЧР, представляется актуальной задачей.

Актуальность предпринятого исследования определяется в первую очередь дискуссионностью многих принципиальных вопросов теории ЧР. О непрекращающемся интересе лингвистов к феномену ЧР свидетельствует появление большого числа работ по данной проблематике ([Максимова, 2006], [Смирнова, 2006], [Чой Чжи Ен, 2001] и др.), в т.ч. методических ([Маринченко, 2006], [Филимонова, 2002] и др.) и содержащих анализ конкретных идиостилей ([Петросян, 2008], [Семенова, 2004], [Сопочкина, 2003] и др.), все они демонстрируют необходимость как «обновленной проблематизации» (В.Н. Волошинов)4 явления ЧР, так и создания теоретической базы для прикладных исследований. Недостаточное понимание специфики КРР делает, на наш взгляд, некорректными классификации языкового материала других ярусов языка5, представленные в

3 Ср. со справедливым замечанием Н.Д. Арутюновой о широте феномена ЧР: «Переплетение "своей" и "чужой" речи, явное и имплицитное, принимает самые разнообразные формы, к числу которых относятся: цитирование, прямая, косвенная и несобственно-прямая речь, повторы, подхваты и переспросы, литературные реминисценции, центонность, цитатные вопросы и прочие виды заимствований и близких или далеких перекличек с чужой речью, включение в речь "общих истин" (пословиц, поговорок, афоризмов)» [1992, с. 132].

4 Ср.: «Иногда чрезвычайно важно осветить по-новому какое-нибудь знакомое и, по-видимому^ хорошо изученное явление - обновленной пробл&иатизацией его, осветить в нем новые стороны с помощью ряда определенно направленных вопросов» [Волошинов, 1930, с. 112].

5 В частности, мы посвящаем часть главы I упорядочению классификации субстантиватов (представляя альтернативу существующим, построенным по совершенно разным основаниям), чтобы показать, что исключение КРР из этой области конструктивно, т.к. позволяет осознать системность и генетическую обусловленность явления субстантивной транспозиции. новейших диссертационных работах (см. указанные выше исследования, посвященные субстантивации).

Целью данного исследования является обоснование необходимости выделения новой конструкции, вводящей ЧР, и многоаспектное описание ее структуры, семантики и функционально-стилевой специфики в системе конструкций, передающих ЧР. Для достижения указанной цели в работе поставлены и решены следующие задачи:

1) вычленить контексты, в рамках которых ранее изучался языковой материал, описываемый нами как КРР, дать оценку лингвистическим концепциям ее анализа, рассмотреть ряд вопросов теоретического характера, связанных с пониманием содержания терминов «субстантивация», «транспозиция», «функциональная эквивалентность»;

2) охарактеризовать уровневый статус единиц, составляющих данную конструкцию, в связи с проблемой транспозиции и законами синтагматики; рассмотреть конструкцию в ряду смежных структур и очертить ее границы;

3) осветить основные направления разработки проблем синтаксиса ЧР в отечественной языковедческой традиции и выявить нерешенные вопросы;

4) учитывая опыт исследования проблемы цитации зарубежными лингвистами и логиками, предложить типологию конструкций с ЧР и определить место в ней КРР;

5) определить логическую основу семантической организации данной конструкции, описать особенности референции компонентов, ее составляющих, выделить ее разновидности по типу передаваемой информации;

6) выявить грамматические и структурные особенности этой конструкции, определить ее место в системе синтаксических единиц языка;

7) рассмотреть особенности функционирования КРР, связать ее структурно-грамматическую специфику с использованием в различных функциональных стилях современного русского языка и ее текстовыми функциями.

Применяемый в работе комплексный описательно-аналитический метод, основанный на наблюдении, контрастивном сопоставлении, интерпретации, обобщении и типологизации фактов языка и речи, способствует реализации этих задач. Характер материала обусловил использование в ряде случаев трансформационного метода, с помощью которого устанавливалось отношение между разноуровневыми единицами языка и выявлялась возможность выражать инвариантное значение разноструктурными языковыми средствами, а также отдельных приемов дистрибутивного, компонентного, контекстологического, семиотического и системного анализа.

Исследование проводилось на обширном языковом материале, основу которого составляют данные русского языка, полученные методом сплошной выборки из текстов XIX - начала XXI вв. различной функционально-стилевой принадлежности (в т.ч. жанров Интернет-коммуникации), составившей более 2000 единиц, а также данные английского и немецкого языков, привлекаемые для сопоставления. В диссертации также анализируются примеры из Национального корпуса русского языка. Нередко в полемических целях приводятся иллюстрации из работ других исследовател ей.

Методологической основой работы стали исследования по теории транспозиционных процессов Ш. Балли, А. Сеше, JI. Теньера; работы Ф. де Соссюра, М.М. Бахтина, В.А. Звегинцева, с разных позиций освещающие фундаментальные дихотомии языка и речи, предложения и высказывания; статьи Э. Бенвениста, Ж. Рей-Дебов и Ф. де Брабанте о делокутивах; описание системы конструкций с ЧР в синхронии и диахронии в трудах В.Н. Волошинова, A.M. Молоткова, Г.М. Чумакова; современные зарубежные логико-лингвистические теории цитации Д. Дэвидсона, Ф. Реканати, П. Сака; исследование референции высказывания в рамках логического анализа языка Н.Д. Арутюновой, Е.В. Падучевой; развитие Е.В. Падучевой и A.A. Зализняк идеи о семантической структуре высказывания как концептуальной структуре фрагмента действительности; интерпретация фигуры Наблюдателя в работах В.В. Виноградова, Ю.Д. Апресяна, Е.В. Падучевой; нарратологические исследования В. Шмида, Б.А. Успенского, И.Р. Гальперина; работы о разнообразных проявлениях «метаязыка в языке» P.O. Якобсона, Ф. де Брабанте, Дж. А. Льюси, Ж. Рей-Дебов.

В процессе исследования были получены следующие результаты (сформулированы в виде положений, выносимых на защиту):

1. Типология конструкций, передающих 4P, может быть построена на основе следующих критериев: 1) конструктивного, связанного с использованием / неиспользованием специальной синтаксической структуры для передачи речи, 2) прагматического, отражающего намерение говорящего употребить план выраэюенпя субъекта передаваемой речи в своем сообщении или выступить автором речи, передавая только ее смысл, а также цель, с которой вводятся говорящим слова другого лица.

2. КРР является особой компрессивной структурой, передающей 4P, использующей план выражения субъекта речи и одновременно вербализующей рефлексию актуального говорящего над вводимым высказыванием, его фрагментом или отдельным его аспектом6.

3. Значение КРР определяется воспроизведением коммуникативного акта (ситуации актуального высказывания) с целью ее оценки / интерпретации, в связи с этим обязательными компонентами данной полипропозитивной структуры являются вводимое высказывание, предикат включающего предложения (преимущественно представленный глаголами восприятия, эмоции и звука / звучания) и атрибутивные распространители, отражающие параметры воссоздаваемой коммуникативной ситуации.

6 Что соответствует сути компрессии - «в одном означающем слито неск.<олько> означаемых» [Кибрик, 1998, с. 606].

4. Общее значение КРР конкретизируется в трех ее разновидностях: интродуктивной, итеративной и сентенциальной.

5. Участие в оформлении отрезка предшествующего высказывания в качестве самостоятельной единицы определяет бифункциональность шифтерных средств в итеративной разновидности конструкции: посессив представляет во включающем предложении субъекта речевого действия, а демонстратив отсылает к конкретному речевому произведению, служит средством когезии и облегчает удержание реплики в фокусе внимания.

6. Особенности структуры и семантики КРР - представление речевого события преимущественно с позиции слушающего, наличие строевых компонентов с семантикой оценки и инкорпорированного участника-Наблюдателя - предопределяют возможности ее использования в различных функциональных стилях и типах дискурса, а также диапазон ее текстовых функций (1) участие в организации структуры повествования, 2) создание оценочной перспективы текста и 3) использование в качестве средства генерализации).

7. От внешне подобных конструкций (метонимических структур, обеспечивающих профессию дискурса, неоднословных аппозитов и сентенциальных делокутивных номинаций) КРР отличается предикативностью вводимого компонента (выполняющего функцию высказывания), отмечаемой в противовес деактуализованной предикации сентенциальных элементов иных образований, используемых в функции наименования.

Новизна исследования состоит, таким образом, в том, что в научный обиход введена новая структура, передающая ЧР, определено ее место в системе конструкций с ЧР, описаны ее структурно-семантические и функционально-стилистические особенности. В связи с исключением КРР из одномерных классификаций единиц других ярусов языка предложены типологии субстантиватов и конструкций с ЧР.

Работа вносит определенный вклад в интерпретацию феномена прямой речи, изучение делокутивных образований и описание разнообразных языковых механизмов, действующих в сфере номинации, вербализации и синтаксической линеаризации, - в этом состоит ее теоретическая значимость. В диссертационном исследовании также впервые целостно представлены ведущие зарубежные логико-лингвистические концепции цитации, лишь спорадически отраженные в работах на русском языке, восстановлен контекст этой интереснейшей проблемы логики, семантики и философии языка (разграничение языка и метаязыка, употребления и упоминания, типа и экземпляра знака), показана возможность использования результатов ее разработки в освещении нерешенных вопросов синтаксиса и референции высказываний, содержащих ЧР. С теоретической точки зрения данные настоящей работы могут быть использованы в дальнейших научных изысканиях по следующим направлениям: синтаксис и стилистика конструкций с ЧР, исследование делокутивных номинаций, автонимного употребления языкового знака, синтаксиса несколькословных наименований, структуры дейктического поля языка, текстовых функций конструкций, композиции наррации (в т.ч. при изучении данных феноменов на материале других языков).

Практическая значимость диссертационного исследования определяется тем, что выводы по результатам комплексного анализа конструкции и связанных с ней проблем транспозиции могут стать основой спецкурса или спецсеминара в высшем учебном заведении, а материалы исследования могут использоваться в дальнейших научных разработках, в т.ч. как основа для упорядочения правил пунктуации, связанных с использованием КРР, и теоретическая база для включения субстантиватов в словари различных типов в практике авторской и общей лексикографии.

Исследование открывает новые возможности и перед практикой преподавания ряда вузовских курсов («Словообразование современного русского языка», «Синтаксис современного русского языка», «Лингвистика текста», «Филологический анализ текста», «Стилистика современного русского языка»), оно также может представлять интерес для совершенствования процедуры анализа художественных текстов (преимущественно прозаических), их интерпретации.

Апробация работы проводилась в рамках международных научных конференций («Проблемы авторской и общей лексикографии» - Брянск, октябрь 2007 г., «Активные процессы в морфологии и синтаксисе» - Москва, июнь 2008 г., XXXI Международные Толстовские чтения, посвященные 180-летию со дня рождения JI.H. Толстого, - Тула, сентябрь 2008 г., «Активные процессы в различных типах дискурсов» — Москва, июнь 2009 г., «А.И. Цветаева: жизненный путь и творческое наследие» - Москва, сентябрь 2009 г., «Современные проблемы лексикографии» - Гродно, октябрь 2009 г.), III Всероссийской научной конференции «Русский язык XIX века: эпоха новаций в русской языковой культуре» (Санкт-Петербург, октябрь 2008 г.), межкафедральной ежегодной научной конференции «Максимовские чтения» (март 2008 г.), заседаний аспирантских методических объединений кафедры русского языка Mill У. Теоретические принципы и основные положения диссертации отражены в 10 публикациях общим объемом 3,75 п.л.

Структура диссертации определяется ее целью и основными задачами: работа (общим объемом 294 страницы) состоит из Введения, четырех глав, Заключения и библиографического списка, насчитывающего 540 наименований, из них 117 на иностранных языках. Материал, составляющий главы, разбит на две части.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Конструкция с репрезентируемой речью: структура, семантика, функционирование"

Выводы по главе IV. Структура (синтаксическая схема) конструкции и специфика ее функционирования

Функционально-стилистические потенции КРР как синтаксического бинома и ее текстовые функции являются следствием ее устройства — как специфических грамматических отношений, возникающих между вводимой речью и интерпретирующим принимающим контекстом (формальный аспект связи элементов конструкции), так и содержательных отношений между событиями, денотатами и референтами грамматически связанных предикативных единиц (смысловой аспект связи).

Содержание вербализуемой КРР (как и всякой другой синтаксической моделью) информации не ограничивается референтной ситуацией, но включает в себя способ истолкования этой ситуации носителем языка. Покажем, что возможные значения КРР в контексте и ее влияние на функционирование категорий текста как формы контекстно-вариативного членения предопределены ее структурой и семантикой.

Мы обращали внимание на то, что речевое событие передается КРР преимущественно со стороны слушающего (не обязательно адресанта). Отсюда специализированность КРР на передаче слуховых впечатлений, артикуляционных особенностей говорящего, асемантических отрезков речевого потока. Избирательность человеческого восприятия, следствием которой являются разнообразные возможности «сдвига ФОКУСА ВНИМАНИЯ при описании одной и той же внеязыковой ситуации» [Падучева, 2003, с. 1], позволяют схематизировать ([Борщев, Парти, 1999]) отражаемую действительность в КРР таким образом, что говорящий-автор приводимого высказывания уходит в фон, актуализируя роль слушающего.

КПР также может передавать речь как услышанную, однако она не становится предметом рефлексии, оценки в рамках данной конструкции -ввод КПР ограничен сообщением об акте перцепции (естественно, что в рамках данной конструкции вербализация акта локуции более частотна), иные иллокутивные функции передаются обычно другими предикативными частями сложного целого за пределами КПР.

Описанная выше возможность перемещения в фон фигуры субъекта-локутора объясняет также частотность использования КРР при описании единого потока воспоминаний, воспринимаемых образов, где наряду со зрительными впечатлениями могут вводиться речевые отрезки без указания на говорящего: переключение форм речетворческих актов здесь не столь акцентировано, что делает естественным передачу нерасчлененного акта перцепции с пределах одного сознания.

Как структура компрессивная, КРР позволяет вербализовать многочисленные характеристики передаваемого речевого события, поданные с разных точек зрения (особо стоит отметить здесь потенции КРР, связанные с информацией перцептуального характера). На фоне этого укажем на необходимость (при передаче того же содержания) наличия в предложении-вводе КПР различных комплементаторов (подробнее [Кривоновская, 1982] и распространителей, часто пропозитивных), что показало применение нами в ряде случаев приема трансформации295.

Примечательна способность КРР представлять в рамках одной конструкции одновременность реплик дискретных говорящих субъектов, сопровождая их оценкой, которая может относиться как к собственно репликам, так и к локутору и специфике акта локуции. Данная особенность является следствием наличия в актантной структуре частотных в КПР предикатов сехмантической роли Наблюдателя - субъекта ментального или эмоционального состояния. В то же время инкорпорированный участник -субъект сознания / оценки может быть выделен и в структурах, Наблюдателя не предполагающих:

59) Упав на стул, Гитлер откинул со лба мокрую челку, отдышался и произнес страшное: — Приступайте!

Б. Карлов. Игра в послушание, или Невероятные приключения

Пети Огоньков а на Земле и на Марсе).

Оценка «страшное» принадлежит в данном случае не говорящему субъекту, а заместителю говорящего в нарративном режиме - Наблюдателюо п с повествователю" . Выделение имплицитного субъекта оценки в составе КРР может, на наш взгляд, оказаться плодотворным для исследования полифонии

297 в поэтике : «именно лингвист может указать исследователю

295 Описанное можно связать с действием антиномии кода и текста, которую Н.С. Валгина охарактеризовала следующим образом: «если увеличить код (увеличить количество языковых знаков), то текст, который строится из этих знаков, сократится; и наоборот, если сократить код, то текст непременно увеличится, так как недостающие кодовые знаки придется передавать описательно, пользуясь оставшимися знаками» [2001, с. 30].

296 В выделении Наблюдателя-повествователя как заместителя говорящего вне канонической речевой ситуации мы следуем Е.В. Падучевой, которая описала данную возможность применительно к интерпретации эгоцентрических элементов в нарративном режиме [1993].

297 Думается, что активизация КРР с романной прозе второй половины 19—20 вв. в большой мере является следствием «возрастающей ориентировки повествовательного текста на точку зрения персонажей», тесного взаимодействия «стихий повествователя и персонажа» [Шмид, 2008, с. 188]. художественного текста, в каких точках повествования следует искать скрытые "голоса" - автора или его героев» [Падучева, 1993, с. 44].

Таким образом, три основные особенности структурно-семантической организации КРР - представление речевого события с позиции слушающего, наличие строевых компонентов с семантикой оценки и инкорпорированного участника-Наблюдателя — определяют сферу ее функционального использования. Выделенные нами возможности аналитической репрезентации в рамках КРР чужого высказывания демонстрируют, что текстовые функции состоят не только в участии единицы языка в построении текста, но и в «специфическом "как"» (Э. Сепир) организации структуры текста, уже - повествования (фикционального или фактуального членения опыта), на фоне потенциальных вариантов передачи того же смысла.

Так в общую оценку конструкции с чужой речью вводится измерение стилистики, которое в описываемом нами случае способствовало ее своеобразному развитию. В контексте современных исследований функционирования ЧР стилистическая актуализованность298 становится важным фактором создания смысла, требующим как семантического, так и прагматического освещения. Функциональная стилистика КРР также определена заложенными в ее структурно-семантической организации возможностями (прежде всего, способностью передавать рефлексию над речевым материалом).

Взаимосвязь устройства конструкции и специфики ее функционирования можно рассмотреть в рамках общей теории речевой деятельности. В 1907 г. в ходе анализа речевого мышления К. Бюлеру удалось обнаружить «переживание синтаксических схелп> [2000, с. 230],

293 Актуализация понимается нами в духе работ пражской школы функциональной лингвистики как «такое использование языковых средств, которое привлекает внимание само по себе и воспринимается как необычное, лишенное автоматизма, деавтоматизированное» (определение приводится по статье В. Гавранека «Задачи литературного языка и его культура» [1967, с. 355]). Языковые средства в таком случае признаются актуализованными. после проведения ряда экспериментов он сформулировал следующее положение:

Когда мы хотим выразить сложную мысль, мы сначала подбираем для нее сентенциональную форму, осознаем сперва внутренне план операции, и этот план первоначально доминирует над словами. <.> мы осознаем как нечто отдельное то, что мимоходом, не привлекая к себе внимания, всегда или почти всегда выступает в роли посредника между мыслями и словами. статья Bühl er К. Tatsachen und Probleme zu einer Psychologie der Denkvorgänge (1908) цит. по [Бюлер, 2000, с. 231]).

Синтаксическая схема, таким образом, является составной частью семантической программы высказывания, предшествующей выбору конкретных средств его объективации, — она представляет то, как увидел ситуацию говорящий, какая сторона передаваемой внеязыковой действительности и с какой целью выдвигается им на первый план.

И.А. Зимняя, характеризуя механизмы речевой деятельности, пишет:

Речь как способ формирования и формулирования мысли посредством языка определяет четыре основных характеристики: 1) отбор слов для выражения смысловой связи <.>; 2) определение и построение иерархии уровней высказывания в соответствии с иерархией предметов высказывания <.>; 3) комплексирование мысли на каждом из уровней высказывания и 4) внутриуровневая и межуровневая связность высказываний в целом текстовом высказывании.

Зимняя, 2001, с. 188].

Для нашего рассуждения важно введенное в данной работе понятие комплексированности, которое соотносится «с понятием усложненного, соединенного высказывания» [Зимняя, 2001, с. 188]. И.А. Зимняя обращает внимание на то, что лингвистические понятия «простого» и «сложного», «распространенного» и «нераспространенного» предложения рассматриваются исследователями статически. И вводит данное понятие для обозначения динамического единства нескольких предикаций, рассматривая его как «результат более сложной смысловой обработки отражаемых в сознании говорящего связей и отношений предметов и явлений (или объектов) отражаемой действительности» [Ibid., с. 189].

Комплексирование мысли в рамках КРР, соединяющей передачу речи с оценкой / рефлексией, определяет и структурное своеобразие данной синтаксической схемы (например, перекрывание уровней высказывания, обусловленное выстраиванием иерархии предметов высказывания), и сравнительную редкость ее использования. Нетрудно заметить из приводимых в работе примеров, что в разговорной речи конструкция (в основном ее итеративная разновидность) используется нечасто, а вне художественного стиля речи в очень ограниченном объеме функций (при этом в каждом из стилей тяготеет к клишированности, ср.: «типы повторяющихся смыслов рождают типы объективирующих их конструкций и диктуют использование этих последних в известных типизированных ситуациях» [Кубрякова, 2008, с. 103]).

Более сложная смысловая обработка отражаемых в сознании говорящего связей и отношений предметов и явлений» оказывается востребованной в художественной речи при оформлении субъектно-речевых планов повествователя и персонажей. Здесь наблюдается усложнение механизмов синтаксической линеаризации, что приводит к постепенному росту стилистических возможностей КРР.

Е.С. Кубрякова отмечала, что «языковая единица должна быть достаточно определенной и устойчивой, чтобы обеспечить взаимопонимание, а в то же время - достаточно гибкой и подвижной, чтобы обеспечить передачу новых смыслов» [2008, с. 102]. Гибкость КРР проявляется в рамках конкретного идиостиля: она может использоваться в полном объеме текстовых функций (или напротив, не использоваться вовсе) и приобретать новые. В. Гумбольдт так характеризовал данный процесс:

Многое в строе периодов и в речесложении не сводится, однако, к законам, а зависит от каждого говорящего или пишущего. Языку здесь принадлежит та заслуга, что он обеспечивает свободу и изобилие средств для использования многообразных оборотов речи, хотя часто он всего лишь предоставляет возможность в любой момент самостоятельно создавать такие обороты.

Гумбольдт, 2001, с. 106].

Как средство передачи ЧР КРР способна представить «иначе градуированный ход идей» (В. Гумбольдт), усложнить повествовательную перспективу текста, и есть идиостили, которые данную возможность активно используют (например, составивший значительную часть материала данной главы идиостиль А.И. Цветаевой).

Также нужно сказать о том, что КРР чаще встречается в текстах повествовательного жанра (нередко большого объема) — в этом мы видим намерение автора разнообразить способы переключения речетворческих актов, что не столь актуально для разговорной речи и текстов других функциональных стилей (где формы контекстно-вариативного членения, как правило, ограниченны и типизированны).

КРР - языковая единица, стилистически выделенная на фоне принимающего контекста и текстового единства в целом, при этом активно взаимодействующая с периодом, в который включена. Это также является частью ее синтаксической семантики, ср.:

Схема предложения как синтаксическое явление выходит за рамки отдельного предложения и служит для создания упорядоченных единств нашей речи, относящихся к более высокому уровню, чем само это предложение. высказывание Эггерса цит. по. [Пфютце, 1978, с. 234-235].

Для современных подходов к явлению ЧР в целом характерен выход за рамки анализа отдельного высказывания, рассматриваемого вне контекста ("discourse-oriented examination of reported discourse <.> replacing the analyses of constructed de-contextualized utterances" [Güldemann, Roncador, 2002, pp. vii-viii]). Пример КРР - структуры, активно участвующей в создании экспрессивного плана текста, являющейся продуктом «стремления к максимальному языковому разнообразию» (рефлекс экспрессивности как глобального свойства текста, по В.А. Масловой [1991, с. 183]) - подтверждает продуктивность данного подхода.

Заключение

Результатом проведенного исследования стало выделение и многоаспектное описание новой синтаксической структуры, передающей ЧР, - конструкции с репрезентируемой речью. В ходе делимитации границ конструкции, определения уровневого статуса ее конституентов и выяснения ее семантической специфики и формального устройства были уточнены характеристики ряда единиц языка, ранее описывавшихся в рамках окказиональной субстантивации и сферы изофункциональности слова и предикативной единицы, предложены критерии окказиональности применительно к субстантиватам и опыт их классификации.

Выделение обязательного структурного компонента КРР - ЧР, вводимой как повтор отрезка предшествующего контекста или при отсутствии высказывания-«антецедента», обусловило необходимость пересмотра системы конструкций с ЧР в современном русском языке с целью выявления места в ней КРР, определения общего и особенного на фоне других структур, передающих ЧР.

Привлечение зарубежных логико-лингвистических концепций цитации, дающих целостное осмысление явления, позволило выделить критерии для построения типологии ЧР: конструктивный, связанный с использованием / неиспользованием специальной синтаксической структуры для передачи ЧР, и прагматический, отражающий намерение говорящего употребить код субъекта передаваемой речи в своем сообщении или выступить автором (по И. Гоффману) речи, передавая только ее смысл, а также с тем, с какой целью использует говорящий слова другого лица -именно передачи ЧР или с иной функцией. Две идеи были для нас первостепенны — единство феномена прямой речи во всех его манифестациях и предназначенность конструкции, передающей ЧР, для вербализации ситуации речи.

Данные установки нашли отражение в интерпретации КРР -синтаксической единицы, конденсирующей содержание речи, передаваемое с помощью плана выражения другого субъекта-локутора, и информацию о факте ее произнесения, иллокутивной целью говорящего при этом является рефлексия или оценка высказывания или его фрагмента: - Ну. - сказал он, обратившись к жене.

И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».

Л. Толстой. Война и мир). Специфика общего значения конструкции конкретизируется в трех ее разновидностях: 1) итеративной, воспроизводящей фрагмент предшествовавшего высказывания, 2) интродуктивной, максимально близкой КПР, осуществляющей передачу речи без опоры на контекст, и 3) сентенциальной, вводящей воспроизводимые языковые единицы — пословицы, поговорки, афоризмы, сентенции, известные широкому кругу носителей языка.

Данные разновидности, выделенные, прежде всего, по характеру передаваемой информации, имеют отличия не только в прагматике и синтактике (в т.ч. в функционировании шифтерных средств), но и в грамматике (в значении граммем числа), что подтверждает нашу гипотезу об обусловленности свойств КРР необходимостью отразить коммуникативный акт и выразить в рамках структуры его интерпретацию (наглядно это представлено в графических моделях вербализации ситуации речи в КПР и КРР соответственно).

Для тектоники КРР как структуры, передающей речь, обязательными мы считаем три компонента: предикат-носитель валентности на объектный актант, вводимое высказывание и атрибутивный распространитель.

Особенностью КРР является преобладание в составе предикатов включающего предложения глаголов восприятия, эмоции и звука /звучания (важным моментом семантической структуры подобных предикатов является наличие инкорпорированного участника (Наблюдателя), который усложняет дейктическую и субъектную перспективу высказывания). При этом предназначенность КРР для рефлексии над сказанным или его фрагментом обусловливает то, что в представлении ситуации речи отражается, прежде всего, позиция слушающего / воспринимающего.

Параметры предшествующего коммуникативного акта находят выражение в атрибутивных распространителях, которые в составе КРР могут вербализовать исходного говорящего в соответствии с дейктическими параметрами актуальной речевой ситуации, различные квалификаторы предшествующего речевого действия, особенности речевой манеры субъекта-локутора (артикуляцию, тембр, высоту), его внутреннее состояние, параметры конкретного высказывания (громкость, темп) и многое другое.

Интересную теоретическую проблему составляет использование шифтеров в итеративной разновидности КРР. Анализ выявил их бифункциональность: участвуя в оформлении отрезка предшествующего высказывания в качестве самостоятельной единицы, посессив представляет во включающем предложении субъекта речевого действия; а демонстратив отсылает к конкретному речевому произведению, служит средством когезии и облегчает удержание реплики в фокусе внимания. Так, расширяются наши представления о поле указания и его связи с процессами номинации.

При рассмотрении формальной структуры КРР обращает на себя внимание то, что передаваемая речь получает атрибутивный распространитель в форме среднего рода или множественного числа (последняя возможность отмечена и охарактеризована в работе впервые), таковы же граммемы глагола-предиката во включающем предложении КРР. Утверждая отсутствие эллипсиса существительного в рамках КРР и невозможность наследования его граммем, мы пришли к выводу, что согласовательный аффикс атрибутивного распространителя «отражает» семантику, а не грамматические свойства включенного высказывания.

Вводимая речь (высказывание) сопровождается распространителями среднего рода именно в силу его закрепленности за сущностями вне идеи пола. Характер связи между родоизменяемыми компонентами включающего предложения и вводимой речью определяется гетерогенностью частей конструкции: ввода с актуальной предикацией, принадлежащего уровню действительности, и реплики, принадлежащей уровню высказывания, которая в составе ввода выступает как атомарный знак, его внутренняя организация не оказывает влияния на синтагматику и общее значение модели.

Семантика граммем числа распространителей отлична в двух разновидностях КРР. В итеративной разновидности КРР множественное число - редкость. Выделяемая для последующего анализа единица становится дискретным объектом рефлексии / обобщенным обозначением ситуации, конденсатом высказывания - поэтому распространитель принимает форму единственного числа. Если в данном случае все же встречаем форму множественного числа, то она реализует одно из своих частных значений - гиперболическое.

Множественное число в интродуктивной разновидности КРР (при включении в принимающий контекст ЧР как отдельной реплики) более частотно: оно указывает на повторяемость или неоднократность речевого события. Формы единственного числа прагматически не осложнены и не нуждаются в специальном комментарии - вводится дискретная речевая единица, одно коммуникативное событие.

Граммемы числа КРР сентенциальной разновидности отражают количество введенных воспроизводимых единиц (естественно, что формы единственного числа здесь более частотны).

Охарактеризовав компонентный состав конструкции, мы показали, что КРР соотносится с определенной структурной схемой и представляет собой интонационно оформленное синтаксическое единство, состоящее из двух или более) предикативных частей, вербализует два или более события в их взаимосвязи и выступает в качестве целостной коммуникативной единицы.

Примыкает к КРР минимальной конструкции ее структурная разновидность, в которой вводящего носителя валентности на предикатный актант нет:

А большая часть отряда, отрезанная от своих, кинулась бежать по улице к восточному краю острова, и за ней по пятам с .торжес гвующим «ура!» катилась толпа атакующих бойцов, на ходу работающих штыками.

С. Схмирнов. Брестская крепость).

Подобные синтаксические структуры мы причисляем к полипредикативным конструкциям с сентенциальным сирконстантом. Включенная ЧР в них обозначает речевое действие, сопутствующее действию субъекта, выраженному предикатом главной клаузы, в результате возникает обстоятельственная клауза.

В отличие от сложноподчиненного предложения, близкого к КРР по характеру отношений между частями, в КРР эксплицитным показателем связи является обязательный компонент вводящей части — атрибутивный распространитель: его согласовательные граммемы, принимая участие в моделировании коммуникативного акта в рамках КРР (и что очень важно, интерпретации передаваемого высказывания), служат средством связи включенной ЧР и предложения-ввода.

Выявленные особенности структуры и семантики конструкции, на наш взгляд, предопределяют возможности ее использования в различных функциональных стилях и типах дискурса, а также диапазон ее текстовых функций. Представленность КРР в том или ином стиле речи связана с уместностью в данной подсистеме языка рефлексии: вербализация результатов ментальной операции рефлексии характерна для научного и публицистического стилей, спонтанная рефлексия связана с эмоционально-аффективной сферой и проявляется в разговорной речи. Вполне естественно то, что в текстах официально-делового стиля КРР не обнаружено.

Также был рассмотрен экстралингвистический фактор активизации КРР в одной из подсистем языка. Распространенность КРР в составе комментирующих реплик в диалогических жанрах коммуникации мы считаем следствием возникновения новой формы контекстно-вариативного членения, специфичной для Интернет-коммуникации, и установки на рефлексию, ответную позицию по отношению к чужому слову.

Преимущественной сферой использования КРР является художественная проза. Взаимозависимость текстовых функций конструкции с ЧР (осуществляющих в целом текста контекстно-вариативное членение) и композиции наррации мы показываем, акцентируя три основные особенности структурно-семантической организации КРР -представление речевого события с позиции слушающего, наличие строевых компонентов с семантикой оценки и инкорпорированного участника-Наблюдателя.

Круг функций КРР может быть сведен к трем основным: 1) созданию оценочной перспективы текста, 2) использованию в качестве средства генерализации и 3) организации структуры повествования, все они связаны с взаимодействием при ее употреблении двух базовых функций языка (по P.O. Якобсону) - метаязыковой и поэтической, являясь отражением способности «и сообщения и кода» - орудий речевой коммуникации -выполнять «двойную роль, выступая в качестве не только орудия, но и объекта речи» [Якобсон, 1972, с. 95].

Наш анализ функционирования КРР в связи с особенностями ее устройства был направлен на выявление инвариантного диапазона ее возможностей, круга допустимых значений синтаксической схемы, однако для данной конструкции как феномена преимущественно текстового «предел изменчивости в заданных границах тождества <.> самой себе» [Кубрякова, 2008, с. 102] еще предстоит описать, обращаясь к проблемам текстообразования.

Описание КРР мы построили не столько на простой фиксации ее структурно-семантических и функциональных особенностей, сколько на стремлении связать ее интерпретацию с рядом теоретических вопросов: уточнить ее место в системе конструкций с 4P и синтаксических единиц языка, охарактеризовать ее в связи с общей проблематикой транспозиции и синтагматического развертывания, выявить механизмы корреляции семантики предиката и аргументов в составе конструкции.

Многие из положений, не подвергавшихся ранее критике и / или декомпозиции, выявляющей действующие языковые механизмы, были в работе пересмотрены: окказиональность субстантивации, уникальность устройства КПР, функции дейктических средств, основания классификации сложных предложений, инвентарь типов связи между частями полипредикативного единства, структурная организация и референциальные свойства конструкций с 4P. Все это, несомненно, должно стать составной частью проблематики дальнейших научных разысканий (не только в области многочисленных структур, не получивших описания, но и «ясных крайних случаев» (JI.B. Щерба)), что является перспективой настоящего исследования: «Наука начинается с проблем, - писал теоретик науки К. Р. Поппер, - рост знания всегда начинается с проблем и заканчивается проблемами — возрастающей глубины и настойчивости в постановке новых» [Popper, 1969, р. 301].

Список научной литературыСветашова, Юлия Александровна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Азарова Н.М. К вопросу о взаимодействии философских и поэтических текстов в истории появления и распространения дефисных образований // Проблемы современного филологического образования. Вып. 7. М — Ярославль: Ремдер, 2007. - С. 14-26.

2. Азарова Н.М. Переводы «Феноменологии духа» Гегеля и язык русских философских текстов XX века // Известия РАН. Серия литературы и языка. -М.: Наука, 2008. Т. 67, № 6. - С. 46-53.

3. Алексеева A.B. Прямая и косвенная речь в современном русском языке // Русский язык в школе. 1937, № 3. - С. 30-47.

4. Алещанова И.В. Цитация в газетном тексте: автореф. дис. . канд. филол. наук. Волгоград, 2000. - 22 с.

5. Алпатов В.М. Волошинов, Бахтин и лингвистика. М.: Языки славянских культур, 2005.-432 с.

6. Аманалиева Ф.Б. Не диалогические конструкции с прямой речью и их функции в художественном тексте: автореф. дис. . канд. филол. наук. — Л., 1980.- 17 с.

7. Античные теории языка и стиля (антология текстов). СПб.: Алетейя, 1996.-363 с.

8. Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. II. Интегральное описание языка и системная лексикография. - М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. -767 с.

9. Апресян Ю.Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира // Его же. Избранные труды. Т. II. - М.: Школа «Языки русской культуры», 1995а.-С. 629-650.

10. Аракин В.Д. Сравнительная типология английского и русского языков: учеб. пособие. 3-е изд. - М.: ФИЗМАТЛИТ, 2005. - 232 с.

11. Арбатский Д.Й. Основные способы толкования значения слов // Русский язык в школе. 1970. - № 3. - С. 26-31.

12. Арбекова Т.Н. Лексикология английского языка (практический курс). — М.: Высшая школа, 1977. -240 с.

13. Ардентов Б.П. Вставочная речь // Ученые записки Кишиневского гос. ун-та. Т. XXII (филологический). 1956. - С. 85-117.

14. Ардентов Б.П. О предметности имени существительного // Ученые записки Кишиневского гос. ун-та. Т. XXII (филологический). Кишинев, 1956. -С. 119-129.

15. Ардентов Б.П. Русский синтаксис. Вып. I. (Из лекций по синтаксисусовременного русского языка). — Кишинев, 1969. 336 с.

16. Аристотель. Метафизика. -М.; Л.: Соцэкгиз, 1934. 348 с.

17. Арутюнова Н.Д. Диалогическая цитация (К проблеме чужой речи) // Вопросыязыкознания. 1986, № 1. - С. 50-64.

18. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл: логико-семантические проблемы. -М.: Наука, 1976.-383 с.

19. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М.: Наука, 1988.-339 с.

20. Арутюнова Н.Д. Феномен второй реплики, или о пользе спора // Логический анализ языка. Противоречивость и аномальность текста. — М.: Наука, 1990, — С. 175-189.

21. Бабакина Т.Н. Становление модальных глаголов как выразителей внутренней модальности в немецком языке: сопоставительный анализ готского, древне-, средне- и ранненововерхнемецкого языков: автореф. дис. . канд. филол. наук. Томск, 2006. - 23 с.

22. Балаян А.Р. Основные коммуникативные характеристики диалога: автореф. дис. . канд. филол. наук. -М., 1971. 19 с.

23. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 416 с.

24. Балли Ш. Французская стилистика. М.: Изд. иностр. лит., 1961. - 234 с. Балякова H.A. Чужое слово во внешней и внутренней речи : На материале англоязычного художественного текста: дис. . канд. филол. наук. - СПб, 2005.- 164 с.

25. Барсов A.A. Российская грамматика Антона Алексеевича Барсова / Подгот. текста и текстол. коммент. М.П. Тоболовой; Под ред. и с предисл. Б.А. Успенского. М.: Изд-во МГУ, 1981. - 776 с.

26. Барышникова Т.Д. Структурно-семантические и мотивационные свойства флоронимов в английском и французском языках: дис. канд. филол. наук. -Пятигорск, 1999.-216 с.

27. Басистое U.E. Система синтаксиса. М.: Тип. А. Семена, 1848. - XVI., 76 с.

28. Баскакова Л.В. Конструкции с цитатами как синтаксическая единица:автореф. дис. . канд. филол. наук. Ростов-на-Дону, 1978. — 24 с.

29. Баудер А.Я. Части речи структурно-семантические классы слов всовременном русском языке. Таллинн: Валгус, 1982. - 184 с.

30. Бахтин ММ. Проблемы речевых жанров // Его же. Собрание сочинений.

31. Т. 5. М: «Русские словари», 1997. - С. 159-206.

32. Белошапкова В.А. Синтаксис // Современный русский язык. М.: Высшая школа, 1989.-С. 532-771.

33. Бенвенист Э. Делокутивные глаголы // Его же. Общая лингвистика. М.: Эдиториал УРСС, 2002а. С. 320-328.

34. Бенвенист Э. Природа местоимений // Его же. Общая лингвистика. М.: Эдиториал УРСС, 2002b. - С. 285-291.

35. Бирюков Б.В. Теория смысла Готлоба Фреге // Применение логики в науке и технике М.: Изд-во АН СССР, 1960. - С. 502-555. Блумфилд Л. Язык. - М.: УРСС, 2002. - 606 с.

36. Богова М.Г. Структурно-семантические и прагматические особенности конструкции с чужой речью // Прагматические и семантические аспекты синтаксиса: сб. науч. тр. Калинин: Калинин, гос. ун-т, 1985. - С. 121-128.

37. Богоеа М.Г. Коммуникативно-транспозиционный потенциал высказываний с чужой речью // Прагматические и текстовые характеристики предикативных и коммуникативных единиц: сб. науч. тр. Краснодар: Кубанск. гос. ун-т, 1987.-С. 42-50.

38. Богова М.Г. Прагматические операторы конструкции с чужой речью // Высказывание и дискурс в прагмалингвистическом аспекте: сб. науч. тр. — Киев: КГПИИЯ, 1989. С. 11-14.

39. Богородицкий В.А. Общий курс русской грамматики. Казань: Типо-лит. Имп. ун-та, 1911. - 494 с.

40. Богородицкий В.А. О частях речи // Его же. Очерки по языковедению и русскому языку. М.: УРСС, 2004. - С. 198-208.

41. Бокадорова Н.Ю. Сильвен Ору и современная французская школа истории и эпистемологии наук о языке // Ору С. История. Эпистемология. Язык. — М.: ОАО ИГ «Прогресс», 2000. С. 5-21.

42. Воронин A.A. Информативный потенциал авторских вводов конструкций прямой речи (на материале романов Дж. Голсуорси): дис. . канд. филол. наук. М., 2004.- 178 с.

43. Бортэ Л.В. Глубина взаимодействия частей речи в современном русском языке. Кишинев, 1977. - 108 с.

44. Бортэ Л.В. Проявление связей между частями речи в современном русском языке. Кишинев: Штиица, 1979. - 115 с.

45. Борщее В.Б., Парти Б.Х. Семантика генитивной конструкции: разные подходы к формализации // Типология и теория языка: От описания к объяснению: К 60-летию А.Е. Кибрика. — М.: Языки русской культуры, 1999. -С. 159-172.

46. Булаховский Л.А. Исторический комментарий к русскому литературному языку. Киев: Учпедгиз «Радянська школа», 1958. - 412 с. Булаховский Л.А. Курс русского литературного языка. - Т. II (Исторический комментарий). - Киев: «Радянська школа», 1953. - 436 с.

47. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Человек о языке (метаязыковая рефлексия в нелингвистических текстах) // Логический анализ языка: Образ человека в культуре и языке. М.: Индрик, 1999. - С. 146-161.

48. Буслаев Ф.И. Историческая грамматика русского языка: синтаксис. Изд. 7-е.-М.: URSS, 2006.-339 с.

49. Бюлер К. Теория языка. Репрезентативная функция языка. М.: Прогресс, 2000.-528 с.

50. Вайс М.Я. Синтаксические структуры диалогической речи немецкого языка и их стилистическое использование в современной немецкой литературе: автореф. дис. . канд. филол. наук. — Л., 1964. — 24 с.

51. Волгина Н.С. Активные процессы в современном русском языке: учебное пособие.-М.: Логос, 2001.-304 с.

52. Вандриес Ж. Язык: лингвистическое введение в историю. М.: УРСС, 2004. - 407 с.

53. Васева-Кадынкова Ив. Диалог без авторского текста // Русская речь. 1972, №5.-С. 38^13.

54. Васильева-Шведе O.K., Степанов Г.В. Теоретическая грамматика испанского языка (морфология и синтаксис частей речи). М.: Высшая школа, 1972. -336 с.

55. Вепрева И.Т. Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005.-384 с.

56. Вернщкая С.Г. Предложения с предикативными единицами, выполняющими функции членов предложения: автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1969. - 19 с.

57. Виноградов В.В. Введение // Грамматика русского языка. T. П. Синтаксис. Ч. 1.-М.: Изд-во АН СССР, 1954.-С. 7-62.

58. Виноградов В.В. Основные вопросы синтаксиса предложения // Вопросы грамматического строя. М.: Изд-во АН СССР, 1955. - С. 389-435. Виноградов В.В. О языке художественной литературы. - М.: Гослитиздат, 1959.-654с.

59. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М.: Русский язык, 2001. - 720 с.

60. Виноградов В.В. Стиль «Пиковой дамы» // Пушкин: Временник Пушкинскойкомиссии. Вып. 2. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1936. - С. 74-147.

61. Винокур Г. О. Заметки по русскому словообразованию // Известия АН Союза

62. ССР. 1946, т. V, вып. 4. - С. 315-332.

63. Винокур Г.О. Культура языка. M.: URSS, 2006. - 346 с.

64. Винокур Г.О. Маяковский новатор языка. - М.: УРСС, 2009. - 152 с.

65. Винокур Т.Г. К характеристике говорящего. Интенция и реакция // Язык иличность.-М., 1989.-С. 11-23.

66. Винокурова JI.T1. О субстантивации в английском языке // Ученые записки ЛГУ. № 253. - Сер. филол. наук, вып. 45. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1959. - С. 2134.

67. Высог^кая КВ. Синкретизм в системе частей речи современного русского языка. М.: МПГУ, 2006. - 303 с.

68. Гавраиек В. Задачи литературного языка и его культура // Пражский лингвистический кружок: Сборник статей. М.: Прогресс, 1967. - С. 338— 377.

69. Гак В.Г. К проблеме семантической синтагматики // Проблемы структурной лингвистики 1971.-М.: Наука, 1972. С. 367-395.

70. Гак В.Г. Транспозиция // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. - С. 519. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. - М.: Изд-во ЛКИ, 2008. - 144 с.

71. Гиро-Вебер М. К определению понятия «субъект» в синтаксисе русского языка // Проблемы функциональной грамматики: Полевые структуры. -СПб.: Наука, 2005. С. 333-345.

72. Гвоздев А.Н. Очерки по стилистике русского языка. M.: URSS, 2005. - 407 с.

73. Гин Я.И. Поэтика грамматического рода. Петрозаводск: Карельский гос. пед. ин-т, 1992. - 167 с.

74. Гин Я.И. Слово образ - миф: русское авось II Его же. Проблемы поэтики грамматических категорий. - СПб.: Академический проект, 1996. - С. 186187.

75. Глущенко Т.А. Функции прямой и несобственно-прямой речи в рассказе Л.Н. Андреева «Ангелочек» // Сложное предложение и текст: межвузовский сборник статей. Орел: ОГУ, 2002. - С. 18-22.

76. Громова ДА. Субстантивация разных видов языковых единиц. Ее возможности и пределы: (на материале английского языка): автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 1994. - 15 с.

77. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 2001. -400 с.

78. Давкова И.Э. Отраженная речь при диалоговом взаимодействии: автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1994. - 20 с.

79. Давыдов И.И. Опыт общесравнительной грамматики русского языка, изданный Вторым отделением Императорской Академии наук. СПб.: тип. Имп. Акад. наук, 1852. - 462 с.

80. Дебренн М. Изъяснительные полипредикативные конструкции в русском языке и роль местоимения то в них: дис. . канд. филол. наук. Новосибирск, 1985.- 180 с.

81. Демъянков В.З. Функционализм в зарубежной лингвистике конца 20 века // Дискурс, речь, речевая деятельность: Функциональные и структурные аспекты. М.: ИНИОН РАН, 2000. - С. 26-136.

82. Десннцкая А. Словосложение // Вопросы немецкой грамматики висторическом освещении. М.-Л.: б.м., 1935. — С. 130-147.

83. Дорошевский В. Элементы лексикологии и семиотики. М.: Прогресс, 1973.- 286 с.

84. Дресслер В. Синтаксис текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. -М.: Прогресс, 1978.-С. 111-137.

85. Дымарский М.Я. Высказывание и коммуникативность // Проблемы функциональной грамматики: Полевые структуры. СПб.: Наука, 2005. - С. 292-332.

86. Женетт Ж. Повествовательный дискурс // Его же. Фигуры. Т. 2. - М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998. - С. 60-280.

87. Жирмунский В.М. Происхождение категории прилагательных в индоевропейских языках в сравнительно-грамматическом освещении // Егоже. Избранные труды. Общее и германское языкознание. Л.: Наука, 1976. -С. 209-235.

88. Зализняк Анна А. Глагол говорить: три этюда к словесному портрету // Язык о языке. -М.: Языки русской культуры, 2000. С. 381-402. Зализняк Анна А. Семантика кавычек // Труды Международной конференции «Диалог'2007». - М.: Изд-во РГГУ, 2007. - С. 188-193.

89. Зализняк Анна А. Словарная статья глагола ГОВОРИТЬ II Семиотика и информатика. Вып. 32. Материалы к Интегральному словарю современного русского литературного языка (образцы словарных статей). - М.: ВИНИТИ, 1991.-С. 71-83.

90. Замчук Д.Б. Характер ввода прямой речи и индивидуальный стиль автора // Ученые записки ЛГУ. № 253. - Сер. филол. наук, вып. 45. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1959.-С. 156-164.

91. Зданевич И.К. К вопросу о переходе одних частей речи в другие // Ученые записки Горьк. гос. пед. ин-та. Сер. филол. наук. Вып. 128. - Горький, 1971.- С. 49-58.

92. Земская Е.А. Клише новояза и цитация в языке постсоветского общества // Вопросы языкознания 1996, № 3. - С. 23-31.

93. Земская Е.А. Словообразование как деятельность. -М.: Наука, 1992. 221 с.

94. Земская Е.А. Современный русский язык. Словообразование. М.: Просвещение, 1973.-304 с.

95. Золотова Г.А. Синтаксический словарь: репертуар элементарных единицрусского синтаксиса. М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 435 с.

96. Золян С.Т. О семантике поэтической цитаты // Проблемы структурнойлингвистики 1985-1987. -М.: Наука, 1989. - С. 152-165.

97. Зубова JT.B. Именование как предмет поэтической рефлексии на границе XXи XXI вв. (Стихи Александра Левина) // «Век нынешний и век минувший»:культурная рефлексия прошедшей эпохи. Ч. 2. - Тарту: Tartu Ulikooli

98. Kirjastus, 2006. С. 434-459.

99. Изотов В.П. Параметры описания системы способов русского словообразования. Орел: ОГУ, 1998. - 149 с.

100. Ильенко С. Г. Явления грамматической переходности и их отражение при обучении русскому языку (на примере субстантивации имен прилагательных) // Семантика переходности. Сб. науч. трудов. JL: ЛГПИ, 1977.-С. 23-30.

101. Инфантова Г.Г. Синтаксические конструкции с несобственно-прямой речью в современном русском языке // Труды Таганского педагогического института. 1962а, т. VIII. - С. 64-79.

102. Инфантова Г.Г. Грамматические признаки несобственно-прямой речи всовременном русском языке: автореф. дис.канд. филол. наук. JL, 19626. 18 с.

103. Инфантова Г.Г. Чужая речь // Современный русский язык: Теория. Анализ языковых единиц: учеб. для студ. высш. учеб. заведений: в 2 ч. Ч. 2: Морфология. Синтаксис. - М.: Издательский центр «Академия», 2001. -С.671-698.

104. Какорша Е.В. СМИ и Интернет-коммуникация // Современный русский язык: Активные процессы на рубеже XX-XXI веков. М.: Языки славянских культур, 2008. - С. 548-578.

105. Камчатное А.М. Форма аориста РЕЧЕ как знак цитации в древнерусских текстах // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2004, № 1 (15). - С. 14-16. Камынина A.A. Современный русский язык. Морфология. - М.: Изд-во МГУ, 1999.-240 с.

106. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Едиториал УРСС, 2003.-264 с.

107. Карцевский С.О. Бессоюзие и подчинение в русском языке // Вопросы языкознания. 1961, № 2. - С. 125-131.

108. Каунелъсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. Л.: Наука, 1972. -216 с.

109. Квеселевич Д.И. Интеграция словосочетания в современном английском языке. Киев: Вища шк., 1983. - 84 с.

110. Кибрик A.A. Об анафоре, дейксисе и их соотношении // Разработка и применение лингвистических процессоров. Сборник науч. трудов. -Новосибирск: ВЦ СО АН СССР, 1983. С. 107-129.

111. Кибрик А.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания. М.: Изд-во МГУ, 1992.-335 с.

112. Ким О.М. Транспозиция на уровне частей речи и явление омонимии в современном русском языке. Ташкент, 1978. - 146 с.

113. Кирсанова И.П. Категориальное значение субстантивированных прилагательных и причастий (на материале прозаических произведений русских писателей XIX XX вв.): автореф. дис. . канд. филол. наук. -Челябинск, 2006. - 26 с.

114. Китайгородская М.В. Чужая речь в коммуникативном аспекте // Русский язык в его функционировании. Коммуникативно-прагматический аспект. -М.: Наука, 1993. С. 65-89.

115. Кларк Г. Г., Карлсон Т. Б. Слушающие и речевой акт // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. Теория речевых актов. - М.: Прогресс, 1987. - С. 270-321.

116. Кодухов В.И. Способы передачи чужой речи в русском языке // Ученые записки ЛГПИ им. Герцена. Т. 104, каф. русс. яз. - Л.: Изд-во ЛГПИ, 1955. -С. 107-172.

117. Кодухов В.И. Способы передачи чужой речи в русском языке второй половины XVII XVIII вв.: автореф. дис. . канд. филол. наук. - Л., 1953. -25 с.

118. Козицкая Е.А. Цитатное слово в газетном заголовке и рекламном тексте. -Тверь: ТвГУ, 2001.-83 с.

119. Козловский П. О сочетании предложений прямой и косвенной речи // Филологические записки. Воронеж, 1890. - Вып. IV-V. - С. 1-4. Кожина М.Н. О диалогичности письменной научной речи. - Пермь: ПТУ, 1986.-91 с.

120. Коростова C.B. Несобственно-прямая речь в современном русском языке: структурно-семантический и функциональные аспекты: автореф. дис. . канд. филол. наук. Краснодар , 1999. - 21 с.

121. Коротаева Э.И. Рец. «Грамматика русского языка». М., Изд-во АН СССР, 1952 // Вопросы языкознания. 1953, № 1. - С. 109-120.

122. Косериу Э. Синхрония, диахрония и история (Проблема языкового изменения) // Новое в лингвистике. Вып. III. M.: Изд-во иностр. литературы, 1963.-С. 143-343.

123. Краснов В.Г. Глаголы и прямая речь // Русская речь. 1969, № 2. - С. 30-33. Красгтъникова Е.В., Николаева Т.М., Суперанская A.B. Прозвища // Язык и личность. - М.: Наука, 1989. - С. 174-178.

124. Кривоновская JT.JT. Соотношение внутренней и внешней комплементации глаголов в оборотах с прямой речью: дис. . канд. филол. наук. Киев, 1982.- 155 с.

125. Крысин Л.П. Кодовые переключения как компонент речевого поведения человека // Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Русская речевая культура XX века» (пленарные доклады). Ачинск, 1999 г. -С. 61-64.

126. Куайн У. ван О. Слово и объект. Перевод с англ. М.: Логос, Праксис, 2000. -386 с.

127. Кубрякова Е.С. Деривация, транспозиция, конверсия // Вопросы языкознания.- 1974, №5.-С. 64-76.

128. Кубрякова Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности. М.: Изд-во ЛКИ, 2008.- 160 с.

129. Кудрявский Д.Н. Введение в языкознание. Юрьев: Тип. К. Маттисена, 1912.- 130 с.

130. Кузнецова C.B. Структурно-семантическая характеристика прямой речи английского и русского языков: автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2007. - 27 с.

131. Кузьмина НА. Когнитивные механизмы цитации // Стереотипность и творчество в тексте. Пермь: ПГУ, 1999. — С. 217—235.

132. Кулагин А.Ф. Конструкции с прямой речью и сложное предложение // Русский язык в школе. 1969, № 1. - С. 39-43.

133. Кунгуров Р.К., Тихонов А.Н. Изобразительные слова как самостоятельная часть речи // Вопросы теории частей речи (на материале языков различных типов). Л.: Наука, 1968. - С. 80-86.

134. Кыркунова Л.Г. Официально-деловые тексты в аспекте функционально-смысловых типов речи: автореф. дис. . канд. филол. наук. Пермь, 2007. -18 с.

135. Лайонз Дж. Лингвистическая семантика: Введение. М.: Языки славянской культуры, 2003. - 400 с.

136. Лешка О. Иерархия ярусов строя языка и их перекрывания // Лингвистика XX века: система и структура языка: Хрестоматия. Ч. 1. М., 2004. - С. 255262.

137. Лисанюк E.H. Теория суппозиции в Средние века // Электронный Журнал ARGUMENTATION, INTERPRETATION, RHETORIC. Выпуск 1, 2002. http://argumentation.ru/2002 1/index.html.

138. Лихачев Д.С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1947. - 499 с.

139. Лодатко Е.А. Рекурсивные лингвистические структуры // Теоретические и прикладные проблемы русской филологии: Научно-метод. сборник. Вып. XII. Славянск, 2004. - С. 86-95.

140. Ломоносов М.В. Российская грамматика // Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Т. 7: Труды по филологии 1739-1758 гг. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1952.-С. 389-578.

141. Лопатин В.В. Субстантивация как способ словообразования в современном русском языке // Русский язык. Грамматические исследования. — М.: Наука, 1967.-С. 205-233.

142. Лопатин В.В. Рождение слова. Неологизмы и окказиональные образования. -М.: Наука, 1973.- 152 с.

143. Лосев А. Ф. О коммуникативном значении грамматических категорий // Лосев А.Ф. Имя. СПб.: Алетейя, 1997. - С. 309-342.

144. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста: Структура стиха // Его же. О поэтах и поэзии. СПб.: «Искусство - СПБ», 1996. - С. 18-252. Лотман Ю.М. Структура художественного текста // Его же. Об искусстве. -СПб.: «Искусство - СПБ», 1998. - С. 14-285.

145. Лукин В.А. Художественный текст: Основы лингвистической теории и элементы анализа. М.: Изд-во «Ось-89», 1999. - 192 с.

146. Лукин М.Ф. О подлинной и ложной субстантивации прилагательных и причастий в современном русском литературном языке // Филологические науки. 1969, № 6. - С. 109-114.

147. Лукин М. Ф. Переход слов из одной части речи в другую и их трансформационные причинно-следственные связи в современном русском литературном языке // Проблемы словообразования русского и украинского языков. Сб. ст. Киев, Донецк: Выща школа. - С. 5-33.

148. Лукин М.Ф. Переход частей речи или их субституция? // Филологические науки. 1982, № 2. - С. 78-80.

149. Лукин М. Ф. Критерии перехода частей речи в современном русском языке // Филологические науки. 1986, № 3. - С. 49-56.

150. Лукин М.Ф. Трансформация частей речи в современном русском языке. — Донецк: Изд-во Донецк, гос. ун-та, 1973. 101 с.

151. Лыков А.Г. Современная русская лексикология (русское окказиональное слово): учеб. пособие. — М.: Высшая школа, 1976. — 120 с. Максимова Н.В. «Чужая речь» как коммуникативная стратегия: дис. . доктора филол. наук. СПб., 2006. - 354 с.

152. Максимова Н.В. Речевые «монстры» чужой речи // Zmogus ir zodis. 2003, № 3. Т. 5. - Вильнюс, 2003. - С. 38^12.

153. Маликов A.B. Изъяснительные конструкции: семантика опорного слова и таксис: дис. . канд. филол. наук. СПб., 2005. -212 с.

154. Мейе А. Введение в сравнительную грамматику индоевропейских языков. — Юрьев: тип. К. Маттисена, 1911. 428 с.

155. Мельчук H.A. Согласование, управление, конгруэнтность // Вопросы языкознания. 1993, № 5. - С. 16-58.

156. Мигирин В.Н. Очерки по теории процессов переходности в русском языке. -Бельцы: б. и., 1971. 199 с.

157. Милых М.К. Конструкции с прямой речью как синтаксическая единица // Филологические науки. — 1961, № 4. С. 136—145.

158. Милых М.К. Конструкции с прямой речью в современном русском языке: автореф. дис. . д-ра филол. наук. Л., 1962. — 28 с.

159. Милых М.К. Конструкции с косвенной речью в современном русском языке. Ростов-на-Дону: Изд-во РГУ, 1975. - 126 с.

160. Милых M.K. Прямая речь в художественной прозе. Ростов-на-Дону: Рост, кн. изд-во, 1958.-238 с.

161. Мороховская Э.Я. Основные аспекты общей теории лингвистических моделей. Киев: Вища школа, 1975. - 246 с.

162. Москвин В.П. Цитирование, аппликация, парафраз: к разграничению понятий // Филологические науки. 2002. - № 1. - С. 63-70.

163. Мурзин JT.H. Чужая речь и ее типология // Ученые записки Пермского гос. унта им. A.M. Горького. № 192. Лексика. Грамматика: материалы и исследования по русскому языку. - Пермь: ПГУ, 1969. - С. 49-61.

164. Мурясов Р.З. Словообразование и теория номинализации // Вопросы языкознания. 1989, № 2. - С. 39-53.

165. Муха Р.Г., Хаймович Б.С. Предикативна i комуникат1вна характеристика прямоУ мови // В1сник Харювського ушверситету. № 98. 1ноземш мови. -1973, вип. 6.-С. 45-49.

166. Николина H.A. От морфемы к слову // Языковая деятельность: переходность и синкретизм: Сб. статей научно-методического семинара «TEXTUS». Вып. 7. -М.-Ставрополь: Изд-во СГУ, 2001. С. 54-58.

167. Николина H.A. О способах передачи чужой речи в автобиографических произведениях // Композиционное членение и языковые особенностихудожественного произведения: межвуз. сб. науч. трудов. М.: МГГТИ им. В.И. Ленина, 1987. - С. 87-102.

168. Николина H.A. Поэтика автобиографической прозы. М.: Флинта: Наука,2002. 424 с.

169. Николина H.A. Предложения фразеологизованной структуры с частицей «так» // Русский язык в школе. 1995, № 1. - С. 83-88.

170. Николина H.A. Филологический анализ текста. М.: изд. центр «Академия»,2003.-256 с.

171. Николина H.A. Экспрессивные возможности транспозиции в художественной речи // Явления переходности в грамматическом строе современного русского языка. Межвуз. сб. науч. трудов. М.: МГПИ им. В.И. Ленина, 1988. - С. 116-131.

172. Общее языкознание: формы существования, функции, история языка / под. общ. ред. Б.А. Серебренникова. -М.: Наука, 1970. 604 с. Овсянико-Куликовский Д.Н. Синтаксис русского языка. — СПб.: изд. И.Л. Овсянико-Куликовской, 1912. -322 с.

173. Омарова JT.P. Синтаксические конструкции выражения диалогичности в научной речи // Средства языка: семантика, функционирование, изучение. -Тула: Изд-во ТГПУ им. Л.Н. Толстого, 1999. С. 76-79.

174. Орехова H.H. К вопросу о лингвистическом статусе несобственно-прямой речи // Вопросы современной лингвистики. Архангельск: Изд-во Поморск. пед. ун-та, 1999. - С. 85-89.

175. Остин Дж. Л. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. -Вып. XVII. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1987. - С. 22-130. Отин О.С. О субъективных формах передачи чужой речи // Русский язык в школе. - 1966, № 3. - С. 50-52.

176. Отье-Ревю Ж. Явная и конститутивная неоднородность к проблеме другого в дискурсе. Пер. с фр. И.Л. Микаэлян, И.Б. Иткина // Серио П. Квадратура смысла. М.: Прогресс, 1999. - С. 54-94.

177. Павлов В.М. Понятие лексемы и проблемы отношений синтаксиса и словообразования. JL: Наука, 1985. - 300 с.

178. Падучева Е.В. К когнитивной теории метонимии // Труды международной конференции «Диалог'2003» (Протвино, 11-16 июня 2003 г.), <http://www.dialog-21 .ru/Archive/2003/Paducheva.pdi>.

179. Падучева Е.В. Наблюдатель: типология и возможные трактовки // Труды международной конференции ДИАЛОГ. М.: Изд-во РГГУ, 2006. - С.403-413.

180. Падучева Е.В. Прагматические аспекты связности диалога // Известия АН СССР Серия литературы и языка. М.: Наука, 1982. - Т. 41, № 4. - С. 305313.

181. Падучева Е.В. Семантические исследования: Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива. М.: Языки русской культуры, 1996. -464 с.

182. ПалекБ. Кросс-реферепция: к вопросу о гиперсинтаксисе // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII. Лингвистика текста. — М.: Прогресс, 1978.-С. 243-258.

183. Панов М.В. Об аналитических прилагательных // Фонетика. Фонология. Грамматика. М.: Наука, 1971. - С. 240-253.

184. Панов М.В. Позиционная морфология русского языка. — М.: Наука: Школа «Языки русской культуры», 1999. 275 с.

185. Пауфогиима P.C. О произносительной манере A.A. Реформатского // Язык и личность.-М.: Наука, 1989.-С. 152-154.

186. Пенъковский А.Б. О семантической категории «чуждости» в русском языке // Проблемы структурной лингвистики. 1985 1987. - М.: Наука, 1989. - С. 5484.

187. Перевлесский ИМ. Начертание русского синтаксиса. М.: Унив. тип., 1847. -193 с.

188. Петровский М. Метонимия // Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов: В 2-х т. М.; Л.: Изд-во Л.Д. Френкель, 1925. - Т. 1. А-П. - Стб. 437-439.

189. Петросян Г. О. Функции и формы несобственно-прямой речи в жанре исторического романа: на материале произведений А.Н. Толстого «Петр I» и Ю.Н. Тынянова «Пушкин»: автореф. дис. . канд. филол. наук. Ставрополь, 2008.-27 с.

190. Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении. — М.: Языки славянской культуры, 2001. 544 с.

191. Плунгян В.А. Общая морфология: Введение в проблематику. М: Едиториал УРСС, 2003.-384 с.

192. Попова Т.В. Русская неология и неография: учебное пособие. — Екатеринбург: ГОУ ВПО УГТУ-УПИ, 2005. 96 с.

193. Поспелов Н.С. О грамматической природе и принципах классификации бессоюзных сложных предложений // Вопросы синтаксиса современного русского языка. М.: Гос. уч.-пед. изд-во Министерства просвещения РСФСР, 1950. - С. 338-354.

194. Потебня A.A. Значения множественного числа в русском языке // Филологические записки. Воронеж, 1887. - Вып. II. - С. 1-22. Потебня A.A. Из записок по русской грамматике. - Т. 1-Й. - М.: Гл. уч.-пед. изд-во Мин. просвещения РСФСР, 1958.-536 с.

195. Прияткина А.Ф. О перспективах применения понятия «конструкция» к изучению сложного предложения // Филологические чтения. Памяти Н.И. Великой. Сборник научных статей.— Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2006.-С. 144-154.

196. Прияткина А.Ф. Русский язык. Синтаксис осложненного предложения. М.: Высшая школа, 1990. - 176 с.

197. Прияткина А.Ф. Союзные конструкции в простом предложении: автореф. дис. . доктора филол. наук. М, 1977. — 46 с.

198. Пфютце М. Заметки об участии некоторых грамматических средств впостроении текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII.

199. Лингвистика текста. М.: Прогресс, 1978. - С. 218-242.

200. Рагт Г. Понятие сознания. М.: Идея-Пресс, 2000. - 312 с.

201. Рахманова Л.И., Суздалъцева В.Н. Современный русский язык. Лексика.

202. Фразеология. Морфология: Учебное пособие- М.: Изд-во МГУ, Изд-во1. ЧеРо», 1997.-480 с.

203. Репина Т.А. Предлог // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. -М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. С. 394-395. Реформатская М.А. Как говорили дома // Язык и личность. - М.: Наука, 1989.-С. 183-196.

204. Розен Е.В. Языковые средства создания речевой характеристики литературных персонажей (на материале современного немецкого реалистического романа): автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1960. - 20 с.

205. Розин В.М. Рефлексия в структуре сознания личности // Проблемы рефлексии. Новосибирск: Наука, 1987. - С. 222-228.

206. Руднев А.Г. Синтаксис осложненного предложения. М.: Учпедгиз, 1959. -198 с.

207. Савельев B.C. Особенности прямой речи персонажей «Повести временных лет» // Филологические науки. 2008а, № 5. — С. 53-59.

208. Савельев В. С. О способах оформления прямой речи в древнерусском тексте (на материале «Повести временных лет») // Мир русского слова. 20086, № 4.-С. 14-21.

209. Свинцов В.В. Язык Рунета: к вопросу о содержании термина // Литература в Интернете: база данных докладов Интернет-конференции (http://sem 115 .rocit.ru/-).

210. Семенова H.B. Цитата в художественной прозе: на материале произведений В. Набокова: дис. доктора филол. наук. М., 2004. - 316 с. Семиотика: Сб. переводов. - М.: Радуга, 1983. - 636 с.

211. Смирновский П. Учебник русской грамматики (этимология и синтаксис) для церковно-приходских школ. М.: Изд. книгопродавца A.C. Панафидиной, 1906.-56 с.

212. Смирнова A.B. Чужая речь как элемент аргументации в британском газетномдискурсе: дис. . канд. филол. наук. СПб., 2006. - 169 с.

213. Смирнова Е.В. Окказиональные субстантиваты: структура, семантика,функционирование: автореф. дис. . канд. филол. наук. Тюмень, 2007. - 21с.

214. Соссюр Ф. de. Заметки по общей лингвистике. М.: Прогресс, 2001. - 280 с. Сребрянская H.A. Дейксис и его проекции в художественном тексте: дис. . д-ра филол. наук. - Волгоград, 2005. - 38 с.

215. Старовойтова O.A. Конструкции с прямой речью в древнерусских памятниках повествовательного жанра конца XIV начала XVI веков: автореф. дис. . канд. филол. наук. - Л., 1988. - 16 с.

216. Старовойтова O.A. История формы «рече», функционирующей в роли ввода прямой речи в древнерусских текстах // История русского языка: Лексикология и грамматика. Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 1991. - С. 8692.

217. Старовойтова O.A. Взаимодействие частей конструкции с прямой речью в древнерусских текстах // Русский язык донационального периода: Проблемы исторического языкознания. Вып. 4. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 1993. - С. 167-175.

218. Стеблин-Каменский М.И. О предикативности // Его же. Спорное в языкознании. Л.: Изд-во ЛГУ, 1974. - С. 34-47.

219. Степанова М.Д., Фляйшер В. Теоретические основы словообразования в немецком языке. -М.: Высшая школа, 1984. — 264 с.

220. Страда В. Москва Петербург - Москва // Лотмановский сборник. Т.1. - М.: «ИЦ-Гарант», 1995. - С. 503-515.

221. Строчков В. По ту сторону речи: Послесловие от автора // Строчков В. Глаголы несовершенного времени. Избранные стихотворения 1981-1992 годов. М.: Диас, 1994. С. 373-404.

222. Супрун А.Е. Текстовые реминисценции как языковое явление // Вопросы языкознания. 1995, № 6. - С. 17-29.

223. Тенъер Л. Основы структурного синтаксиса. М.: Прогресс, 1988. - 656 с. Терентъева Е.Д. Чужая речь как элемент структуры текста испанской газеты: дис. . канд. филол. наук. - М., 2004. - 198 с.

224. Тестелец Я.Г. Введение в общий синтаксис. -М.: Российск. гос. гуманит. унт, 2001.-800 с.

225. Ткаченко Р.Г. О некоторых периферийных явлениях синтаксической конструкции прямой речи // Вестник Харьковского университета. № 231 «Системы романских и германских языков и обучение речи». - Харьков: Вища школа, 1982. - С. 89-93.

226. Труфанова И.В. О синтаксических нулях в конструкциях для передачи чужой речи // Грамматические категории и единицы: синтагматический аспект. -Владимир: ВГПУ, 1995. С. 173-174.

227. Труфанова И. В. Прагматика несобственно-прямой речи. М.: Прометей, 2000. - 568 с.

228. Успенский Б.A. Ego Loquens: Язык и коммуникационное пространство. М.: РГГУ, 2007. - 320 с.

229. Уфимцева A.A. Лексическое значение. Принципы семиологического описания лексики. М.: Наука, 1986. - 239 с.

230. Фельдман Н.И. Окказиональные слова и лексикография // Вопросы языкознания. 1957, № 4. - С. 64-73.

231. Филимонова Ж.В. Методика изучения способов передачи чужой речи в пропедевтическом курсе русского языка в вузе: содержание, методы ознакомления и формирования умений: дис. . канд. пед. наук. М., 2002. -192 с.

232. Филин Ф.П. Лексика русского литературного языка древнекиевской эпохи (по материалам летописей). Докторская диссертация // Ученые записки ЛГПИ им. Герцена. Т. 80. - Л.: ЛГПИ, 1949. - 288 с.

233. Фокина О.В. Источники интертекстуальных включений в языке современных газет: Монография. Ярославль: Ремдер, 2008. - 326 с.

234. Формановская Н.И. Полупрямая речь // Русская речь. 1972, № 5. - С. 82-85. Формановская Н.И. Стилистика сложного предложения. - M.: URSS, 2007. -240 с.

235. Фреге Г. О смысле и значении // Его же. Логика и логическая семантика. -М.: Аспект Пресс, 2000. С. 230-246.

236. Фьгсина У.Н. Субстантиваты в русском языке (стилистический и семантический аспекты): автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2007. - 22 с.

237. Хазова О.И. Функции и грамматическое оформление чужой речи в произведениях Лиона Фейхтвангера: автореф. дис. . канд. филол. наук. -М., 1967.-20 с.

238. Хайдеггер М. Тезис Канта о бытии // Его лее. Время и бытие. M.: Республика, 1993. - С. 361-380.

239. Халызев В.Е. Драма как род литературы: поэтика, генезис,функционирование. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1986. - 260 с.

240. Ханпира Э.И. Окказиональные элементы в современной речи //

241. Стилистические исследования. -М.: Наука, 1972. С. 245-317.

242. Харвег Р. Редуцированная речь // Новое в зарубежной лингвистике.

243. Вып. VIII. Лингвистика текста. М.: Прогресс, 1978. - С. 388-402.

244. Храковский B.C. Предисловие // Типология конструкций с предикатнымиактантами. Л.: Наука, 1985. - С. 3-8.

245. Хэллидей М. А. К. Лингвистическая функция и литературный стиль // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. IX. Лингвостилистика. М.: Прогресс, 1980. -С. 116-147.

246. Царев П.В. Сложные слова в английском языке. М.: Изд-во МГУ, 1980. -126 с.

247. Цой А.Г. Функционирование языка и явление субстантивации // Структура и функционирование единиц русского языка: сборник научных трудов. — Ташкент, 1986.-С. 16-21.

248. Цыплакова И.А. Текстообразующая функция конструкций прямой речи в современном английском языке: дис. . канд. филол. наук. Минск, 1986. -175 с.

249. Чернявская В.Е. Интертекстуальное взаимодействие как основа научной коммуникации. СПб.: Изд-во СПб ГУЭФ, 1999. - 209 с. Чернявская В.Е. Лингвистика текста. Поликодовость, интертекстуальность, интердискурсивность. -М.: Либроком, 2009. - 248 с.

250. ЧерчА. Введение в математическую логику. — М.: Изд-во иностр. лит., 1960. 488 с.

251. Чиркова Н.И. Репрезентация диалога в художественной прозе: автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 1992. - 19 с.

252. Чой Чжи Ен. Способы передачи чужой речи в русском языке: автореф. дис. . кандидата филологических наук. М., 2001. - 21 с.

253. Чувакин A.A. О парадигматическом подходе к исследованию конструкций с чужой речью // Типы языковых парадигм. Свердловск: УрГУ, 1990. - С. 9096.

254. Чумаков Г.М. Синтаксис конструкций с чужой речью. Киев: Вища школа, 1975.-220 с.

255. Чумаков Г.М. Чужая речь как лингвистическая категория и проблемы грамматики, лексикологии, стилистики: автореф. дис. . доктора филол. наук. Днепропетровск, 1977. - 47 с.

256. Шаймиев В.А. Об иллокутивных функциях метатекста, или перечитывая А. Вежбицку.: (На материале лингвистических текстов) // Русистика: Лингвистическая парадигма конца XX века. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 1998. - С. 68-76.

257. Шанский Н.М. Очерки по русскому словообразованию. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1968.-311 с.

258. Шахматов A.A. Синтаксис русского языка. М.: Учпедгиз, 1941. - 620 с. Шварцкопф Б.С. Оценки говорящими фактов речи: автореф. дис. . канд. филол. наук. - М., 1971. - 10 с.

259. Шведова Н.Ю. Активные процессы в современном русском синтаксисе (словосочетание). М.: Просвещение, 1966. - 156 с.

260. Шведова Н.Ю. К изучению русской диалогической речи. Реплики-повторы // Вопросы языкознания. 1956, № 2. - С. 67-82.

261. Шведова Н.Ю. Очерки по синтаксису русской разговорной речи. М.: Изд-во АН СССР, 1960.-371 с.

262. Шевченко Н.Б. Субстантивные номинативы ввода прямой речи // Вестник Киевского ун-та. Романо-германская филология. 19826, № 16. - С. 44-46. Ширяев E.H. Реплики диалога как предложения // Русский язык в школе. -1966, №2.-С. 66-72.

263. Шмелев АД. Русский язык и внеязыковая действительность. М.: Языки славянской культуры, 2002. - 496 с.

264. Шмелева Т.В. Семантический синтаксис: текст лекций. Красноярск: Изд-во КГУ, 1988.-53 с.

265. Щерба JI.B. Некоторые выводы из моих диалектологических лужицких наблюдений. (Приложение к книге «Восточнолужицкое наречие»), Т. I. Пг., 1915.-4с.

266. Якобсон Р. О. Два аспекта языка и два типа афатических нарушений // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. - С. 110-132.

267. Якобсон P.O. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и «против». -М.: Прогресс, 1975. С. 193-230.

268. Якобсон P.O. Избранные работы. М.: Прогресс, 1985. - 456 с.

269. Якобсон Р. О. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического анализа языков различного строя. — М.: Наука, 1972. С. 95-113.

270. Ярцева В.Н. О принципах определения морфологического типа языка // Морфологическая типология и проблема классификации языков. Сб. ст. -М.-Л.: Наука, 1965. С. 109-116.

271. Ярцева В.Н. Развитие сложноподчиненного предложения в английском языке. Л.: Изд-во ЛГУ, 1940. - 116 с.

272. Ярцева В.Н. Исторический синтаксис английского языка. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1961.-308 с.

273. Яхонтов С.Е. О морфологической классификации языков // Морфологическая типология и проблема классификации языков. Сб. ст. -М.-Л.: Наука, 1965. С. 93-99.

274. Яцкевич Л.Г. Средства выражения предметности в русском языке // Вопросы языкознания. 1984, № 1. - С. 77-83.

275. Abbot В. Some notes on quotation // Belgian Journal of Linguistics. -2003, № 17. -P. 13-26.

276. Acuña-Fariña J. C. On apposition // English Language and Linguistics. 1999, vol. 3.-P. 59-81.van Alphen I. 'New quotatives' Cross-Linguistic Inventarisation: versión Nov. 2008 // <www.home.medewerker.uva.nl/~>.

277. Anscombre J.-C. De l'énonciation au lexique: mention, citativité et délocutivité // Langages. -1985, № 80. P. 9-34.

278. Auer P. The Pragmatics of Code-switching II Milroy L., Muysken P. (eds.) Onespeaker, two languages: cross-disciplinary perspectives on code-switching.

279. Cambridge: Cambridge University Press, 1995. P. 115-135.

280. Auer P. (ed.) Code Switching in Conversation: Language, Interaction and1.entity. London and New York: Routledge, 1998. - 355 p.

281. Auroux S. (dir.) Histoire des idées linguistiques. T. 1.: La naissance desmetalangages en Orient et en Occident. Liège: Mardaga, 1989. - 512 p.

282. Authier-Revus J. Ces mots qui ne vont pas de soi Boucles réflexives etnoncoïncidence du dire. 2 vol. - Paris: Larousse, 1995.

283. Bally Ch. Le style indirect libre en français moderne II II Germanisch-Romanische Monatsschrift. 1912b, Bd. 4. - S. 597-606.

284. Bos E. P. Speaking about Signs. Fourteenth-century Views on Suppositio Materialis // Amsterdamer Beiträge zur älteren Germanistik. -1997, № 48. S. 7186.

285. De Brabanter Ph. Making Sense of Mention, Quotation, and Autonymy. A Semantic and Pragmatic Survey of Metalinguistic Discourse. Université Libre de Bruxelles, PhD thesis. 2003. - 412 p.

286. Cappelen H., LePore E. Language Turned On Itself: The Semantics and Pragmatics of Metalinguistic Discourse. New York: Oxford University Press Inc., 2007.- 169 p.

287. Cappelen H., LePore E. Varieties of Quotation // Mind. -1997, № 106. P. 429250.

288. CarnapR. The Logical Syntax of Language. Transl. from the German by

289. A. Smeaton. London, Kegan Paul, Trench, Trtibner & Co., 1937. - 352 p.

290. Church A. Introduction to Mathematical Logic. Princeton, New Jersey: Princeton

291. University Press, 1956. 378 p. Русский перевод: Черч, 1960.

292. Citko В. An Argument against Assimilating Appositive Relatives to Coordinate

293. Structures // Linguistic Inquiry. 2008, vol. 39, No. 4. - P. 633-655.

294. Clark H. H., Gerrig R. J. Quotations as Demonstrations // Language. 1990, vol.66, №4.-P. 764-805.

295. Cole P. On the Origins of Referential Opacity // Syntax and Semantics. Vol. 9. Pragmatics. - New-York — San Francisco — London: Academic Press, 1978. -P. 1-22.

296. Comrie В., Thompson S. A. Lexical Nominalization // Shopen T. (ed.) Language Typology and Syntactic Description, v. 3: Grammatical Categories and the Lexicon. Cambridge University Press, 1985. P. 349-398.

297. Coulmas F. (ed.) Direct and Indirect Speech. Berlin: Mouton de Gruyter, 1986. -370 p.

298. Craig R. T. Metadiscourse, theory, and practice // Research on Language and Social Interaction. 1999, vol. 32. - P. 21-29.

299. Craig R. T. Meta-discourse // International Encyclopedia of Communication Ed. by W. Donsbach. Vol. VII. - Oxford, UK, and Maiden, MA: Blackwell Publishing, 2008.-P. 3707-3709.

300. Droste F. G. Reflections on Metalanguage and Object-language // Linguistics. -1983, vol. 21.-P. 615-699.

301. Ducrot O. Esquisse d'une théorie polyphonique de l'énonciation II Le Dire et Le Dit. Paris: Editions de Minuit, 1984. - P. 165-191.

302. Ehlich K. Anaphora and deixis: same, similar, or different? // Jarvella R. J., Klein W. (eds.) Speech, Place and Action: studies in deixis and related topics. -Chichester / New York, 1982. P. 315-338.

303. Fodor I. The origin of grammatical gender // Lingua. 1959, vol. 8. - P. 1-41. Frege G. Über Sinn und Bedeutung // Zeitschrift für Philosophie und philosophische Kritik. - NF 100, 1892. - S. 25-50.

304. Geach P. T. Mental Acts. Their Content and Their Objects. London: Routledge & Kegan Paul, 1957. - 137 p.

305. Goffman E. Footing // Forms of Talk. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1981.-P. 124-159.

306. Güldemann T., Roncador M. von. (eds.) Reported Discourse: A meeting ground for different linguistic domains. Amsterdam: John Benjamins, 2002. - xii, 425 p.- (Typological Studies in Language 52).

307. Harweg R. Pronomina und Textkonstitution. München: Fink, 1968. - 392 S. -(Beihefte zu Poetica, Heft 2).

308. Haumann D. The syntax of subordination. Tübingen: Max Niemeyer, 1997. -278 p.

309. Jespersen О. A Modern English Grammar on Historical Principles. Part. III. Syntax vol. 2. - London, Allen & Unwin; Copenhagen, Ejnar Munksgaard, 1961. - 415 p.

310. Jespersen O. Essentials of English Grammar. London: George Allen &. Unwin, Ltd., 1954.-387 p.

311. Jespersen O. The Philosophy of Grammar. London: Allen & Unwin; New York:

312. H. Holt & Co, 1924. 359 p. (Русский перевод - Есперсен, 1958.).

313. Joly A., O'Kelly D. Cohésion discursive et argumentation: Do dit emphatique enanglais contemporain // Modèles linguistiques. 1987, tome IX-1, vol. 17. - P.93.111.

314. Kalepky T. Zur französischen Syntax. VII. Mischung indirekter und direkter Rede. (Tobler. II, 7) oder V[erschleierte] R[ede]? // Zeitschrift für romanische Philologie. 1899, Bd. 23. - S. 491-513.

315. Koptjevskaja-Tamm. M. Nominalizations. London, New York: Routledge, 1993. -334 p.

316. Marchand H. Expansion, transposition, and derivation // La Linguistique. 1967, № I. - P. 13-26.

317. Marchand H. The Categories and Types of Present Day English Word-Formation.- Münich: CH Becksche, Verlagsbuchhandlung, 1969. 360 p.

318. Morris Ch. Signs, Language and Behavior. New York: Prentice-Hall, Inc., 1946. -365 p.

319. Mosegaard Hansen M.-B. The Syntactic and Semiotic Status of Direct Quotes, with Reference to French // Transactions of the Philological Society. 2000, vol. 98.2.-P. 281-322.

320. Mukarovsky J. Dialog a monolog // Listy filologické. Vol. 67, p. 2-4. Praha, 1940.-S. 139-160.

321. Popper K. R. Conjectures and Refutations: The Growth of Scientific Knowledge. -London: Routledge & K. Paul, 1969. 431 p.

322. Quine W. van O. Mathematical Logic. NY: W.W. Norton & Company Inc., 1940.- 344 p.

323. Quine W. van O. Word and Object. London, Wiley, Studies in Communication, 1960.-294 p.

324. Rey-Debove J. Benveniste et l'autonymie : les verbes délocutifs // Travaux de linguistique et de littérature, XIII, 1975. P. 245-251.

325. Reyes G. Los procedimientos de cita: estilo directo y estilo indirecto. Madrid: Arco Libros, 1993. - 56 p.

326. Romaine S. Bilingualism. Oxford: Basil Blackwell, 1995. - 384 p. Rona J. P. El metalenguaje en el análisis oracional. — Río de Janeiro, 1967. - 96 p. Rosier L. Le discours rapporté. Histoire, théories, pratiques. - Paris: Duculot, 1999. -325 p.

327. Saka P. Quotation and the Use-Mention Distinction // Mind. 1998, vol. 107. -P. 113-135.

328. Sorensen H. S. An analysis of Linguistic Signs Occurring in Suppositio Materialis or the Meaning of Quotation Marks and their Phonetic Equivalents // Lingua. -1961, vol. 10-2.-P. 174-189.

329. Sorensen H. S. Word-Classes in Modern English, with Special References to

330. Proper Names. Copenhagen: G. E. C. Gad Publisher, 1958. - 189 p.

331. Simik R. Czech nominal attributive apposition // Workshop on Parenthesis and

332. Sentence Amalgamation. Groningen, 2007: <http://www.let.rug.nl/simik/pdf/->.

333. Smilauer V. Technika filologicke präce. -Praha, 1955. 121 s.

334. Tärnyikovä J. Dichotomies and Scales // Acta Universitatis Palackianae

335. Olomucensis. Facultas Philosophica. Philosophica 73. 2000. - P. 53-64.

336. Tarski A. The Semantic Conception of Truth and the Foundations of Semantics //

337. Philosophy and Phenomenological Research. 1944, vol. 4, № 3. - P. 341-375.

338. Tarski A. The Concept of Truth in Formalized Languages // Tarski A. Logic,

339. Semantics, Metamathematics. Papers from 1923 to 1938, transl. by J. H. Woodger.-Indianapolis, HackettPubl. Comp., 1983. P. 152-278.

340. Tobler A. Vermischte Beiträge zur französischen Grammatik // Zeitschrift für romanische Philologie. 1887, Bd. 11. - S. 433-461.

341. Tobler A. Mischung indirekter und direkter Rede in der Frage II Zeitschrift für romanische Philologie. 1900, Bd. 24. - S. 130-132.

342. VachekJ. Some Less Familiar Aspect of the Analytical Trend of English (1961) // Vachek J. Selected Writings in English and General Linguistics. Ed. by Jan Horecky. Prague: Akademia, 1976. - P. 310-385.

343. Verschueren J. Language on language: Toward metapragmatic universals // IPrA Papers in Pragmatics. 1989, № 3. - P. 5-144.

344. Voloshinov V.N. Archival Materials // Shepherd D. G., Brandist C., Tikhanov G. (eds.) The Bakhtin circle. In the Master's Absence. Manchester; N.Y.: Manchester University Press, 2004. - P. 223-250.

345. Van Oirsouw R. R. The syntax of coordination. L.: Croom Helm, 1987. - 295 p.

346. De Vries M. The Representation of Language within Language: a Syntactico-pragmatic Typology of Direct Speech // Studia Lingüistica. Vol. 62, № 1, April 2008.-P. 39-77.

347. De Vries M. The Syntax of Appositive Relativization: On Specifying Coordination, False Free Relatives, and Promotion // Linguistic Inquiry. 2006, vol. 37, № 2. -P. 229-270.

348. Wakker G. C. Modal Particles and Different Points of View in Herodotus and Thucydides // Bakker Eg. J. (ed.) Grammar as Interpretation: Greek Literature in its Linguistic Contexts. Leiden: Brill, 1997. - P. 215-250.

349. Washington C. The Identity Theory of Quotation I I Journal of Philosophy. 1992, № 89.-P. 582-605.

350. Webber B. L. Structure and Ostensión in the Interpretation of Discourse Deixis // Natural Language and Cognitive Processes. № 6 (2), January 1991. - P. 107135.

351. Wierzbicka A. The semantics of direct and indirect discourse // Papers in Linguistics. 1974, vol. 7. - P. 267-307.1. Словари, справочники:

352. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. М.: Русский язык, 1998. - Т. I-IV.

353. Краткая русская грамматика. Под ред. Н.Ю. Шведовой и В.В. Лопатина. М.: Изд-во Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН, 2002. -726 с.

354. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: Русский язык, 1984. - 797 с. (для ссылок в тексте используется аббревиатура «СО»).

355. Розенталъ Д.Э., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов: пособие для учителей. — М.: Просвещение, 1976. 544 с. Русская грамматика: В 2-х т. Под ред. Н.Ю. Шведовой. - М.: Наука, 1980. - Т. 1-Й.

356. Русский язык: Энциклопедия. Под ред. Ю.Н. Караулова. М.: Научное изд-во: «Большая Российская энциклопедия», 2003. - 704 с.

357. Словарь русского языка: В 4-х т. (MAC) / РАН, Ин-т лингвистич. исследований. Под ред. А.П. Евгеньевой. М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999. - Т. I-IV (для ссылок в тексте используется аббревиатура «МАС» с указанием тома).

358. Толковый словарь русского языка: В 4 т. Под ред. Д.Н. Ушакова. М.: Сов. энцикл.: ОГИЗ, 1935-1940. - Т. I—IV (для ссылок в тексте используется аббревиатура «ТСУ» с указанием тома).

359. Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. — ,М.: Политиздат, 1981. — 445 с.

360. Языкознание. Большой энциклопедический словарь. Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. - 685 с. Klein Е. A Comprehensive Etymological Dictionary of the English Language. -Amsterdam: Elsevier Publishing Company, 1971. - 870 p.