Концепт "воровство" в русской и немецкой лингвокультурах

Павлова, Ольга Валерьевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Концепт "воровство" в русской и немецкой лингвокультурах

Год: 2009
Автор научной работы: Павлова, Ольга Валерьевна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Волгоград
Код cпециальности ВАК: 10.02.20

Диссертация по филологии на тему 'Концепт "воровство" в русской и немецкой лингвокультурах'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Концепт "воровство" в русской и немецкой лингвокультурах"

На правах рукописи

□□3482122

ПАВЛОВА Ольга Валерьевна

КОНЦЕПТ «ВОРОВСТВО» В РУССКОЙ И НЕМЕЦКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРАХ

10.02.20 - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Волгоград—2009

003482122

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Волгоградский государственный педагогический университет».

Научный руководитель -Официальные оппоненты:

Ведущая организация -

доктор филологических наук, профессор Николай Алексеевич Красавский.

доктор филологических наук, профессор Наталия Владимировна Друзина (Саратовский государственный университет им. Н.Г. Чернышевского);

кандидат филологических наук, доцент Ирина Анатольевна Калюжная (Волжский гуманитарный институт (филиал) Волгоградского государственного университета).

Воронежский государственный университет.

Защита состоится 24 сентября 2009 г. в 14.00 час. на заседании диссертационного совета Д 212.027.01 в Волгоградском государственном педагогическом университете по адресу: 400131, Волгоград, пр. им. В .И. Ленина, 27.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Волгоградского государственного педагогического университета.

Текст автореферата размещен на официальном сайте Волгоградского государственного педагогического университета: http://www.vspu.ru24 августа 2009 г.

Автореферат разослан 21 августа 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент H.H. Остринская

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Данная диссертация выполнена в русле лингвокультурологии. Объектом исследования является концепт «воровство» в русской и немецкой лингвокультурах. В качестве предмета анализа рассматриваются культурно-специфические характеристики этого концепта в языковом сознании и коммуникативном поведении носителей русского и немецкого языков.

Актуальность темы выполненного исследования определяется следующим:

1) лингвокультурное моделирование языка - одно из базисных направлений в современной гуманитарной науке; вместе с тем такие вопросы в этой области знаний, как категориальный состав, список концептов, подлежащих изучению, находятся еще в стадии обсуждения;

2) воровство является одним из древнейших феноменов социума; оно находит продуктивное воплощение в языковой семантике, однако лингво-культурная специфика этого концепта в русском и немецком языковом сознании в сопоставительном аспекте недостаточно изучена;

3) русская и немецкая языковые картины мира обладают общими и отличительными признаками, однако их системного описания применительно к концепту «воровство», насколько мы знаем, еще не проводилось.

В основу проведенного исследования положена следующая гипотеза: концепт «воровство» - это сложное когнитивное образование, включающее в себя ряд облигаторных признаков (понятийных, образных и ценностных), частично совпадающих и различающихся в русской и немецкой лингвокультурах. Предполагается, что понятийная и ценностная составляющие концепта «воровство» будут, в основном, совпадать в русском и немецком языках, в то время как его образная составляющая может обнаружить ряд отличий.

Цель исследования заключается в сопоставительной характеристике концепта «воровство» в русской и немецкой лингвокультурах. Для решения поставленной цели выдвигаются следующие задачи:

1) охарактеризовать феномен «воровство» в современной научной картине мира с учетом достижений современных наук - прежде всего этики, юриспруденции и психологии;

2) определить корпус языковых единиц (лексических, фразеологических и паремиологических), в которых находит вербальное воплощение концепт «воровство» в сопоставляемых лингвокультурах;

3) установить понятийные, образные и ценностные признаки концепта «воровство» в русской и немецкой лингвокультурах;

4) выявить этнокультурную специфику концепта «воровство» в сопоставляемых языках;

5) провести социолингвистическую верификацию отношения русских и немцев к воровству.

Материалом для исследования послужили данные сплошной выборки из русских и немецких толковых, синонимических, фразеологических, афористических словарей, словарей немецких и русских пословиц, из русско- и немецкоязычных художественных произведений, из интернет-источников, а также данные, полученные методом ассоциативного эксперимента. Общее число проанализированных текстовых репрезентаций концепта «воровство» составляет 2100 единиц.

Научная новизна работы заключается в определении общих и культурно-специфических характеристик концепта «воровство» в языковом сознании и коммуникативном поведении русских и немцев применительно к лексическим, паремиологическим и фразеологическим средствам их лингвистической объективации.

В работе использовались следующие методы: общенаучные - гипоте-тико-индуктивный, дедуктивный, интроспективный; частнонаучные- этимологический, дефиниционный, контекстуальный анализ, свободный и направленный ассоциативный эксперимент, сплошная выборка и прием количественного подсчета.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что данная работа вносит определенный вклад в лингвокультурологию, лингвоак-сиологию и лингвоконцептологию, развивая их основные положения применительно к концепту «воровство» в русском и немецком языках, уточняя характеристики концептов в их вариативном существовании в различных типах языкового сознания (научного и наивного).

Практическая ценность диссертации определяется тем, что её результаты могут найти применение в теоретических курсах языкознания, страноведения и лингвострановедения, русской и немецкой лексикологии и стилистики, теории межкультурной коммуникации, спецкурсах и спецсеминарах по лингвокультурологии и социолингвистике, а также в практических курсах преподавания русского и немецкого языков как иностранных.

Методологической базой для данной работы служит ряд положений, доказанных в научной литературе.

1) Этнокультурное своеобразие интерпретации мира находит отражение в языковом сознании и коммуникативном поведении представителей того/иного лингвокультурного сообщества (А. Вежбицкая, Е.М. Верещагин, Н.В. Друзина, В.Б. Кашкин, В.Т. Клоков, В.Г. Костомаров, O.A. Леон-тович, A.B. Олянич, H.JI. Шамне и др.).

2) Основной единицей лингвокультурологии является концепт-сложное ментальное образование, состоящее из понятийного, образного и ценностного признаков (В.И. Карасик, H.A. Красавский, Г.Г. Слышкин и др.).

3) Концепты, вербализованные в культуре, могут быть изучены посредством применения таких лингвистических методов, как анализ словарных дефиниций, синонимов ключевого слова, ценностно маркированных высказываний (пословиц, поговорок, афоризмов), этимологический анализ, свободный и направленный ассоциативные эксперименты (A.A. За-левская, С.Г. Воркачев, И.А. Калюжная, М.В. Пименова, И.А. Стернин, В.М. Топорова, В.И. Шаховский и др.).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Концепт «воровство» представляет собой конкретизацию концепта «деятельность человека» по параметру «нарушение норм поведения в обществе».

2. Основное содержание концепта «воровство» в русском и немецком языковом сознании сводится к следующим признакам:

а) понятийную сторону этого концепта составляет комбинация следующих признаков: «нарушение принятых в обществе юридических и моральных норм», «присвоение/хищение чужой собственности»; «нанесение ущерба, вреда», «институциональное наказание лица, совершившего правонарушение», «общественное моральное осуждение вора»;

б) ценностная сторона данного концепта - это отрицательно-оценочное отношение носителей русского и немецкого языков к воровству как к виду нарушения этических норм поведения человека в социуме;

в) образную сторону этого концепта формируют его устойчивые ассоциации с 1) ночным временем суток, 2) ловкими руками и пальцами, 3) карманом, 4) внешностью бездомного мужчины.

3. Основные отличия в представлении концепта «воровство» в русском и немецком языковом сознании сводятся к следующему:

а) в немецком законодательстве по сравнению с российским более детально описаны на уровне отдельных административных и уголовных статей виды правонарушений, связанные с присвоением/хищением чужой собственности, что свидетельствует о высокой юридической культуре немецкого законодательства, стремлении немцев к четкости и детализации правовых формулировок (хищение у находящегося в опасности человека, хищение из закрытого помещения и др.);

б) номинативная плотность субъектов воровства в русской наивной картине мира выше, чем в немецкой, что объясняется особенностями истории развития российского/советского государства;

в) в русском наивном языковом сознании воровство ассоциировано прежде всего с ремеслом, техническими инструментами, наказанием, ловкостью и хитростью вора, в то время как для немецкого наивного сознания приоритетными оказываются выявление и оценка причины совершения воровства;

г) для русских воровство ассоциируется с целым рядом прецедентных имен: реальные личности - воры (Сонька Золотая Ручка, Тайванчик, Япон-чик, Кадин), политические и общественные деятели, бизнесмены (Абрамович, Березовский, Ищенко, Ходорковский), герои литературных произведений и художественных фильмов (Джентльмены удачи, Деточкин, Лиса-Алиса, Соловей-Разбойник, Горбатый, Фокс), в то время как прецедентные имена воров в немецком языковом сознании ограничены немногочисленными литературными персонажами - Тиль Ойленшпигель, Макс и Мо-ритц.

Апробация. Результаты проведенного исследования были изложены на заседаниях кафедры немецкой филологии ВШУ (2007-2009 гг.); научной конференции «Проблемы аксиологической лингвистики» (ВСПК, 2007 г.); научных семинарах-совещаниях «Антропологическая лингвистика» (ВСПК, 2007-2008 гг.); международных научных конференциях «Коммуникативные аспекты современной лингвистики и методики преподавания иностранных языков» (ВШУ, 2008-2009 гг.); конференции «Дискуссионные вопросы современной лингвистики» (Калуга, 2008 г.); научном семинаре «Этнокультурная концептология и современные направления лингвистики» (Элиста, 2008 г.); на заседаниях научной лаборатории «Аксиологическая лингвистика» (ВГПУ, 2008-2009 гг.). По теме диссертации опубликовано 8 работ. Их объем составляет 3,6 п.л.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, посвященных соответственно объективации концепта «воровство» в научной русской и немецкой картинах мира и объективации концепта «воровство» в наивной языковой картине мира носителей русского и немецкого языков, заключения, библиографии, списка лексикографических источников, источников примеров и приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении определяются предмет, объект, цель и задачи исследования, обосновываются актуальность и научная новизна диссертации, ее теоретическая значимость и практическая ценность, характеризуются материал и методы исследования, формулируются гипотеза и положения, выносимые на защиту. Здесь же определяются базисные термины, исполь-

зуемые в работе: «картина мира», «научная картина мира», «наивная картина мира», «языковая картина мира», «концепт».

В первой главе «Концент "воровство" в русской и немецкой научных картинах мира» данный феномен рассматривается в этическом, психологическом и юридическом аспектах.

В этике, психологии и юриспруденции важнейшей категорией выступает норма (от лат. norma - руководящее начало, правило, образец). Разнообразные нормативные системы, регулирующие поведение человека в обществе, обеспечивают его стабильное функционирование. Наиболее важными из них признаются право, мораль, религия, ритуал, этикет, обычаи и традиции. Следовательно, при описании воровства в русской и немецкой лингвокультурах необходимо обратиться прежде всего к этике, психологии и юриспруденции, трактующих интересующий нас феномен с позиции норм, принятых в этих науках.

Этические начала древнерусской культуры были заложены в нравоучениях, фиксирующих идеи христианства. Так, своеобразным видом русской духовной письменности являлась нравоучительная литература, которая сводилась к назиданиям, наставлениям, поучениям, обличениям пороков. Она носила дидактический характер. Особому осуждению подвергались остатки язычества, пьянство и грабежи. Уже в древнерусских летописях четко выражено осознание пагубных последствий для общества таких пороков, как разбои и грабежи (В.В. Колесов).

Наш анализ научных трудов и научно-популярных произведений, авторы которых в той или иной мере затрагивают проблему воровства с позиций этики и морали, показывает осуждение социального поведения человека, направленное на присвоение/хищение чужой собственности. Посягательство на чужую собственность оценивается философами, писателями, публицистами, как правило, в контексте категорий добра и зла (Н.Г. Чернышевский, Д.И. Писарев и др.), экономической целесообразности и нецелесообразности (М. Вебер, М. Лютер), разумного и неразумного (И. Кант).

Этические воззрения находят свое выражение в нормативно-правовой базе, институционально регулирующей отношения в социуме, в том числе и оценку посягательства на чужую собственность. Правовые нормы являются институциональными, они создаются государством и контролируются им. Нормы, заключающиеся в национальных системах права, являются продуктом духовной культуры определенного народа, социальным явлением. Язык же является средством описания данных нормативных систем. Представление в языке социальных норм носит системный характер, и его можно рассматривать как одну из сторон картины мира - картину социальных норм.

В результате анализа текстов правовых нормативных документов РФ и ФРГ мы установили виды правонарушений, квалифицируемые как воровство в названных государствах. Большинство видов преступлений против собственности совпадает в нормативных актах России и Германии. При этом выявлен ряд правонарушений, прописанных в административных и уголовных статьях только одного из этих государств. Так, например, только в российском законодательстве фиксируются такие правонарушения, как хищение нефти и газа из нефтепровода/газопровода, самовольная добыча янтаря. Наличие этих административных и уголовных статей отражает прежде всего географическую специфику нашей страны. В немецком законодательстве более точно фиксируются объекты хищения: например, совершение кражи у человека, находящегося в ситуации, представляющей для его жизни опасность, хищение вещей из церкви.

Сопоставительный анализ нормативных правовых документов позволяет заметить, что в немецком законодательстве более детально фиксируются, описываются виды таких преступлений, как грабеж {Raub), разбой {schwerer Raub), хищение, кража (Diebstahl) у частного лица, что составляет национально-культурную специфику воровства в немецком социуме на институциональном уровне. Этот факт подтверждает признание высокого уровня юридической культуры немецкого законодательства, стремление немцев к четкости и детализации правовых формулировок.

С психологической точки зрения, воровство является разновидностью девиантного поведения, которое характеризуется отклонением от норм, принятых в обществе на том или ином этапе его развития.

Поведение личности в социуме отражает ее социализация, под которой понимаются процесс и результат усвоения и активного воспроизводства индивидом социального опыта, осуществляемого в общении и деятельности (A.B. Петровский). Социализация же предполагает адаптацию человека к социальной среде с учетом индивидуальных особенностей. В зависимости от этих особенностей существуют разные виды адаптации. Применительно к воровству интерес представляет девиантная адаптация. Ее основные характеристики, по мнению специалистов, сводятся к следующему: неспособность человека зарабатывать своим трудом, его неуспешность в жизненно важных сферах (семье, работе, межличностных отношениях, сексе, здоровье), конфликты с законом, изоляция (Е.В. Зманов-ская).

Согласно психоаналитическим теориям, причиной воровства чаще всего является конфликт между личностью и обществом. По З.Фрейду, внутренний мир и поведение человека подчинены асоциальным влечениям. Человек в современной цивилизации должен их подавлять, чтобы соответствовать нормам своего социума. Неспособность бороться со своими асоциальными влечениями ведет к нарушению этических и правовых норм, в

том числе и к посягательству на чужую собственность. Ярким проявлением патологического желания владеть чужими предметами служит клептомания - явление медико-психологического характера.

Таким образом, ознакомление с научными работами по этике, юриспруденции и психологии позволяет заключить, что воровство как социальный феномен обладает отрицательными характеристиками, поскольку оно противоречит общепринятым моральным нормам.

Вторая глава «Концепт "воровство" в русской и немецкой наивных картинах мира» посвящена выявлению и описанию средств объективации данного концепта в русском и немецком языках, установлению в его содержании общего и этнокультурно-специфического.

Изучение концепта предполагает анализ способов и средств его языкового оформления. Для многоаспектного описания концепта (в нашем случае концепта «воровство») целесообразен анализ его первичных форм закрепления в языковом сознании человека. Этимологические данные иллюстрируют несовпадающие семантические «предыстории» концепта «воровство» в русском и немецком языках.

Обращение к этимологическим словарям позволяет выделить и проследить пути становления значений базисных слов, номинирующих воровство. Значения слов «врать» и «вор» оказываются издревле соотносимыми между собой. Так, в письменных памятниках XVI в. встречается слово «вор», которое образовано от глагола върати (говорить, заговаривать; врач -тот, кто лечит заговором). Слово върати этимологически родственно болг. врач 'колдун', сербохорв. врач 'прорицатель, чародей', ср. с серб, прева-рити 'обмануть' (ЭС 2007). Примечательно, что в древности понятие болезни связывалось с понятием «обман», болезнь «обманывали», считая ее злым духом.

В архаичной картине мира понятие «обман» не связывалось с сообщением ложной информации, как в современном языке, а соотносилось с нанесением морального и физического ущерба другому человеку. К словам с таким значением относятся следующие: разбой (ст.-сл.) образовано от разбиты; грабить (общесл. индоевр. характера), первоначальное значение «грести, загребать», которое затем приобрело современное значение; кража (общесл.) образовано от кгайй - красть, сочетание -Л изменилось в результате диссимиляции в я/. Этот же корень, но на иной ступени чередования выступает в слове крыть (Там же).

Понятие воровства связано со скрытными действиями человека. Так, в старославянском языке для обозначения воровства использовалось слово «тятьба» («тянуть, стащить» - взять незаметно для других). Отсюда и слово тать - вор, грабитель связано с тайный, таю, таить (ФЭС 1964). В крупнейшем памятнике Древнерусского государства - в «Русской Прав-

де» - мы находим именно это обозначение воровства и вора: «Ажеуби-ютъ огнищанина у клети, muy коня, илиуговяда, или у коровье татьбы, тоубитивпсаместо; а то же покои и mueyiiuijy». — Если убьют боярина в доме или украдут коня, или быка, или корову, то убить его как собаку, то же самое сделать с домоуправителем согласно порядку.

Следует заметить, что словом «вор» первоначально обозначали изменника, государственного преступника, а словом «воровство» - любое преступное действие: поджог, подлог, государственные преступления. Приведем пример из Соборного Уложения 1649 г.: «А будет ктоумыишением и изменою город зазжет или дворы, и в то время, или после того зажи-гальщик изымай будет, и сыщется про то его воровство допряма, и его самого сжечь безо всякого милосердия». В XVII в. в российские правовые документы вводится термин «воровство» в качестве родового, в XIX в. он приобретает и видовое значение - «кража».

Таким образом, этимология слов, номинирующих воровство в русском языке, показывает, что оно в первую очередь связано со значением «врать». Этот факт объясняет причину появления у слова «вор» ныне уже устаревших значений - «самозванец», «государственный преступник», «злодей».

В немецком языке, как показывают этимологические словари, воровство так же, как и в русском языке, сопряжено со значением скрытности действий человека. В средневерхненемецком языке слово Dieb (вор) употреблялось в значении «сидящий на корточках» (индогерм. корень teup- sich niederkauern, sich verbergen) - «садиться на корточки, скрываться, прятаться») (DH1997). Представление германцев о скрытности действий человека фиксируется в возвратном глаголе sich stehlen - «незаметно уходить» (ср. в современном немецком языке sich wegstehlen (улизнуть, ускользнуть, незаметно (украдкой) уйти), sich davonstehlen (удалиться, скрыться). Слово же Diebstahl (воровство) (в средневерхненемецком - diupstale, diepstal) происходит от исчезнувшего в период нововерхненемецкого языка имени существительного ж.р. diube (в древневерхненемецком diub(i)a), что означало «воровство». В период ранненововерхненемецкого языка появилось слово Deube с тем же значением, что и слово stala (воровство) в древневерхненемецком языке (Там же), являющееся, по всей видимости, производным от глагола stehlen (воровать; в средневерхненемецком stein, в древневерхненемецком stelan, гот. stelan, англ. to steal) (Там же). Изначально, судя по этимологическим словарям, этот общегерманский глагол употреблялся в значении «тайное, скрытное изъятие какого-либо предмета в противоположность к открытому грабежу».

Современное немецкое слово Raub (грабеж) в древневерхненемецком {routí) употреблялось в значении «трофей; разбой», в средневерхненемец-

ком (roup) в следующих значениях: «военный трофей»; «мародерство», «разбой». В древневерхненемецком языке имя существительное roub восходит к исчезнувшему со временем глаголу гоиЪоп, имеющему значение «ломать, срывать, выхватывать, опустошать» (DH 1997). Таким образом, первоначально это слово обозначало то, что было вырвано из рук, отобрано у врага - военные трофеи, захваченное вражеское оружие и одежда (ср.: древнефранкское robe - «одежда», но первоначальное значение -«трофей, трофейная одежда»).

В архаичных номинациях со значением «воровство» в русском и немецком языках можно выделить, следовательно, два основных семантических компонента: а) сокрытие намерений человека; б) нанесение ущерба, вреда другому человеку. Национально маркированными в русской лингвокультуре являются следующие значения: а) обман; б) сопротивление государственным интересам, преступления против власти. В немецкой лингвокультуре этномаркированными являются значения «выхватывать», «опустошать», «захватывать трофеи», показывающие, как думается, образ жизни древних германцев как воинов.

Выявление понятийных признаков концепта «воровство» предполагает обращение к анализу словарных дефиниций русских и немецких ключевых лексем, их репрезентирующих. Изучение данных, заключенных в лексикографических описаниях соответствующих слов, позволяет установить ядерную часть описываемого концепта, его наиболее релевантные признаки. Рассмотрение дефиниций русских и немецких номинантов анализируемого концепта позволяет выявить в их значениях следующие основные признаки: 1) «деятельность человека», 2) «нарушение принятых в обществе юридических и моральных норм», 3) «присвоение/хищение чужой собственности»; 4) «нанесение ущерба, вреда», 5) «институциональное наказание лица, совершившего правонарушение», 6) «общественное моральное осуждение вора».

Установление перечня слов, обозначающих концепт «воровство», и проведение количественных подсчетов приводят к выводу о том, что в русской лингвокультуре по сравнению с немецкой значительно больше номинаций субъекта воровства. Их соотношение -160 к 49 лексическим единицам (напр.: форточник, медвежатник, щипач, кукольник, мазурик, der Taschendieb, der Autoknacker, der Fassadenkletter и др.). Значительная часть слов, обозначающих анализируемый концепт в русском языке, в частности субъектов воровства, уходит своими корнями в воровское арго. В детальной номинации воров, их специализаций мы видим особенности исторического развития нашего социума. Установленный лингвистический факт объясняется, во-первых, печально известными событиями сталинской эпохи, когда значительная часть населения оказалась в тюрьмах, лагерях,

во-вторых, известной криминализацией нашего социума в 90-е годы прошлого века и, в-третьих, выходом на телеэкраны фильмов, часто романтизирующих уголовный мир (вспомним, например, фильм «Бригада», персонажи которого у многих зрителей вызывают симпатии). Указанные обстоятельства привели к активному использованию, в особенности в молодежной среде, воровского арго.

В концепте «воровство», вербализованном в русском и немецком социумах, помимо обозначения субъектов воровства можно выделить их характеристики (в русском языке 39 единиц -проворный, поворотливый, расторопный, фартовый и др., в немецком языке 7 единиц - abgebrüht, spitzbübisch и др.); виды воровства (в русском языке 57 единиц - кража, грабеж, разбой и др., в немецком языке 40 единиц - Rauh, schwerer Raub, literarischer Diebstahl, organisierter Diebstahl и др.); процесс воровства (в русском языке 131 единица-мазурничать, лимонить, тырить, шараж-ничать, чиграшить, щипачить и др., в немецком языке 57 единиц- mausen, mopsen, schröpfen, stibitzen и др.); воровской инструмент (в русском языке 11 единиц- балерина, конек, выдра и др., в немецком языке 5 единиц-б/ег Diebeshacken, der Dietrich и др.); объект воровства (в русском языке 8 единиц - поросенок (т.е. кошелек) и др., в немецком языке 4 единицы - das Diebesgut, die Diebesbeute и др.); воровской язык (в русском языке 3 единицы - феня и др., в немецком языке 3 единицы - die Gaunersprache, das Rotwelsch и др.); место сбора воров (в русском языке 4 единицы - хата, малина и др., в немецком языке 2 единицы - die Spelunke и др.); защиту от воровства (в русском языке 3 единицы - служба безопасности, видеонаблюдение и др., в немецком языке 4 единицы - die Diebstahlversicherung, die Einbruchdiebstahlversicherung и др.).

В русском наивном языковом сознании воровство ассоциировано с ремеслом, техническими инструментами (технарь, автослесарь), его многочисленными видами (гоп-стоп, грабеж, мародерство, угон, хищение)', наказанием, ловкостью и хитростью вора. Для немецкого наивного сознания приоритетными оказываются ярко выраженные отрицательно-оценочные характеристики воровства, оценивание причины совершения воровства и защита человека от кражи: diebstahlsicher, Einbruchdiebstahlversicherung.

Фразеологический и паремиологический фонды языка представляют собой, по мнению ученых (С.Г. Воркачев, В.М. Савицкий, В.Н. Телия и др.), его наиболее самобытное явление, отражая определенные культурные установки, эталоны и стереотипы. Следовательно, изучение данных языковых единиц позволяет выделить наиболее ценностные установки той/ иной лингвокультуры через призму описываемого концепта.

Пословицы и поговорки фиксируют опыт общества, отражают его наиболее важные ценности, транслируют их из поколения в поколение. Исследование паремиологического фонда, следовательно, позволяет раскрыть сущность национального сознания, культурные установки и менталитет социума.

Методом сплошной выборки нами была выявлена 221 паремия, обозначающая концепт «воровство» в русском языке. Интерпретация паремий установила ряд семантических групп. Назовем и кратко охарактеризуем основные из них.

1) «Характеристика субъекта воровства» (39,4%). В русской лингво-культуре воровство ассоциировано с ремеслом, определенным промыслом (21 паремия): Он портняжничает, по большим дорогам шьет дубовой иглой. Знатного купца, карманной слободы тяглеца, серебряных и золотых дел волочильщика. Это такой землемер, что подушку из-под головы отмежует; со временем работы вора (ночное временя суток) (14 паремий): Хорошо вору красть, коли ночь темна. Ночь темней - вору прибыльней; отношениями воров друг с другом (10 паремий): Рука руку моет, вор вора моет. Русские паремии утверждают неисправимость привычек вора (9 паремий): Вор прощенный — конь леченый. Вор и сытый, и обутый, и одетый украдет. Дай вору хоть золотую гору - воровать не перестанет. У вора как любого человека с ремеслом есть свой инструмент-руки (8 паремий): У него руки с ящичком. Вору, согласно паремиям, присуще чувство страха (3 единицы): У вора заячье сердце: спит и видит беду. Вор, что заяц: и тени своей боится. Воровское ремесло передается по наследству (3 единицы): Благословил отец деток - до чужих клеток.

2) «Виды воровства» (19%). Любое воровство связано с присвоением чужой собственности. Так, кража (тайное хищение имущества) представлена в русском языке 35 единицами: Проворна Варвара на чужие карманы, разбойное нападение - 7 единицами: Хлоп его в лоб, да в мешок, мошенничество — 1 единицей: Севастьян горшки продает, а Севастъяниха подтаргивает.

3) «Причины воровства» (16,3%). Согласно количественному анализу, воры есть, потому что у них есть пособники: Не тот вор, что крадет, а тот, что лестницу подает. Тот, кто помогает ворам, сам становится вором: Кто вору помогает, то и сам вор. От поблажки и воры плодятся. Мысль о том, что бедность способствует воровству, также репрезентирована в паремиологическом фонде: Голодный, и архиерей украдет. Не зарекайся красть: нужда лиха.

4) «Последствия воровства» (15,8%). За воровством, которое является грехом, преступлением, неминуемо последует наказание. Наказание мо-

жет быть разным (23 паремии) - вора могут просто побить, посадить в тюрьму, в яму или повесить: Как вор ни ворует, тюрьмы не минует. Год воруй, два воруй, а три в яме сиди. Каков вор, таково и наказание: Плуту да вору-честь по разбору. Вору-воровское, а доброму-доброе. Но при этом наказание может быть и несправедливым. Не все попадают в тюрьму за преступления, бывают и ошибки: И в тюрьме не все воры. Знатный, известный человек может избежать наказания, а простой бедный обязательно будет наказан: Алтынного вора вешают, а полтинпого чествуют. Кто украдет рубль, того дают под суд, а кто тысяч двести, того держать в чести. Опытный вор всегда избежит наказания, начинающий попадется: Шмель проскочит, а муха увязнет.

5) «Отношение к воровству» (9,5%). Мысль о том, что ворованное никогда не приносит добра, эксплицирована в паремиологическом фонде 9 единицами, напр.: Воровское стяжание впрок не пойдет. Краденое порося в ушах визжит. Неправая нажива—детям не нажива. При наличии альтернативы (7 паремий) -воровать или не воровать - указывается предпочтение второго: Заработанный ломоть лучше краденого каравая. Чужое прибыльнее, а свое спорее. Общее отношение к воровству можно квалифицировать как осуждение: Вор-воробей домосед, алюди нехвалят. Хорошие люди — молотить, а худые — замки колотить.

Опираясь на материал, можно сделать вывод, что наибольшее число паремий, объективирующих концепт «воровство», репрезентируют субъект воровства, его оценочно-образные характеристики. Воровство-это своеобразное ремесло, которым занимаются преимущественно по ночам, оно часто передается по наследству. У успешного вора должны быть ловкие руки, его невозможно перевоспитать. Воры помогают друг другу, они постоянно испытывают страх быть пойманными и наказанными. Вора, как правило, видно по его поведению.

В паремиях четко выделяются и однозначно осуждаются такие виды воровства, как кража, разбойное нападение и мошенничество. Считается, что причинами воровства являются пособничество ворам и бедность. Русские полагают, что наказание вора не всегда бывает справедливым. Ворующих, но обладающие деньгами, властью, положением в обществе, не наказывают. В паремиях утверждается, что ворованное никогда не идет впрок человеку. Воровство в русских пословицах и поговорках - это грех, в котором виновен не только вор, но часто и окружающие, само общество.

В немецком языке обнаружено 119 паремий, обозначающих концепт «воровство». Назовем и кратко охарактеризуем основные семантические группы, формирующие этот концепт.

1) «Последствия воровства» (24,36%). За воровством, которое признается в немецком социуме грехом, преступлением, неизбежно следует шь

казание. Оно эксплицировано в 19 паремиологических единицах: Gefällt dir das Stehlen, so lass dir auch das Hängen gefallen. Wer für andere stiehlt, wird für sich gehangen. При этом, однако, не всегда наказание бывает справедливым: знатные и состоятельные люди могут избежать наказания, а бедные обязательно будут наказаны (9 единиц): Die kleinen Diebe hängt man, die großen lässt man laufen. Der Reiche stiehlt und der Arme wird gehängt.

2) «Отношение к воровству» (23,52%). В немецком обществе воровство осуждается (9 паремий), предпочтительнее честный образ жизни: Besser betteln als stehlen. Мысль о том, что ворованное никогда не приносит добра так же, как и в русском языке, эксплицирована и в немецком (9 единиц): Gestohlenes Gut liegt schwer im Magen. Ein Dieb stiehlt sich selten reich. Любопытно, что в немецком социуме одобряется воровство у вора: Wer einen Betrüger betrügt und einen Dieb bestiehlt, erhält hundert Jahre Ablaß. В этом случае, как мы понимаем, речь идет о своеобразном возмездии, олицетворяющем справедливость в нравственном смысле этого слова.

3) «Характеристика субъекта» (20,16%). В немецком языке есть пословицы, утверждающие, что вора видно по его поведению (5 паремий): Das böse Gewissen verrät sich selbst. Das Maul bringt den Dieb an den Galgen, его невозможно перевоспитать (12 единиц): Wer ein Kalb stiehlt, stiehlt eine Kuh. В немецком языке фиксируется тот факт, что вор предает вора (2 паремии): Ein Dieb heißt den andern Spitzbub. В немецких пословицах и поговорках воровство ассоциировано с ночным временем суток: Im Dunkeln ist gut munkeln. Одним из качеств вора является ложь (2 единицы): Wer das Lügen leidet, lehrt das Stehlen. Kleine Lügner, große Diebe.

4) «Причины воровства» (18,52%). Воровство происходит там, где у воров есть пособники (13 единиц): Wer dem Diebe die Leiter hält, ist so schuldig, wie der Dieb. Лень (Junge Faulenzer, alte Diebe) и бедность (Dienst ohne Lohn macht Diebe) признаются также причинами совершения хищений. Согласно пословицам и поговоркам, ворами не рождаются, ими становятся. Считается, что вором человека делают город, окружающие нечестные люди: Die Stadt macht den Dieb. Bei Dieben lernt man stehlen.

5) «Виды воровства» (13,44%). Любое воровство связано с присвоением чужой собственности. Так, кража - тайное хищение имущества - представлена в немецком языке 11 единицами: Man kann alles gebrauchen, sagte der Dieb und nahm eine goldene Uhr. При этом уточняется место совершения кражи: Ein großer Markt ist selten ohne Diebe. Kein Markt ohne Diebe.

Сопоставительный анализ русских и немецких паремий показывает во многом совпадающие аксиологические характеристики воровства в описываемых лингвокультурах. И русские и немцы осуждают воровство и воров. Считается, что вора нельзя перевоспитать, его следует наказывать.

При этом, однако, высказывается сомнение в справедливости закона - наказывают мелких воров, а ворующие, но обладающие деньгами и властью, остаются на свободе. В паремиологических фондах обоих языков мы находим утверждения, согласно которым ворованное никогда не идет человеку впрок. Основной причиной воровства является помощь, пособничество ворам. Другой причиной, толкающей людей к воровству, по мнению русских и немцев, является бедность. В немецком обществе, кроме того, к числу причин воровства относится лень. В русских паремиях по сравнению с немецкими воровство оценивается как своеобразное ремесло, которое передается по наследству. По мнению русских, воры помогают друг другу, в то время как немцы считают, что воры, наоборот, не солидарны, они выдают друг друга властям. Инструментом русским ворам в их работе служат ловкие руки, а немецким - длинные, липкие пальцы.

Анализ лексикографических источников обнаруживает в русском языке 64 фразеологизма, объективирующих концепт «воровство». Их интерпретация выявила следующие семантические группы.

1) «Воровство как ремесло»: из плута (с)кроен; из (с) /вора кроен, из плута/вора сшит, мошенником подбит, волочильных дел мастер, серебряных и золотых дел волочильщик.

2) «Действия рук человека как характеристика воровства»: прибрать к рукам, прибирать к рукам, пригрести к рукам, наложить руку, запускать руку (лапу) во что-либо, куда-либо, запустить руку (лапу), нечист на руку.

3) «Результат действий вора»: ободрать каклипку, обобрать как липку, обчистить каклипку.

4) «Место действия рук вора (карман)»: залезать в карман, залезть в карман, класть себе в карман, положить себе в карман, блюсти чистоту в чужих карманах, заниматься карманной выгрузкой, по карманам тырить, шарить по карманам, щупать по карманам, набивать карман (мошну).

5) «Профессиональные умения вора»: на ходу подметки режет, на ходу подметки рвет.

6) «Воровство и обман»: обвести вокруг пальца, вокруг пальца, около пальца обмотать; натянуть (наставить, наклеить) нос. Быстрый и ловкий обман здесь сравнивается с быстрым наматыванием нитки на палец. Происхождение фразеологического оборота обвести вокруг пальца следующее: фокусник брал у зрителей какой-либо предмет и обводил им вокруг пальца, отвлекая их внимание, а в это время его сообщники очищали карманы зрителей.

7) «Характеристика речи вора»: по фене ботать, болтать по фене.

В немецком языке выявлено 58 фразеологизмов, репрезентирующих этот концепт. Их интерпретация выявила следующие семантические группы.

1) «Действия пальцев/ рук человека как характеристика воровства»:

klebrige Finger haben (букв, «иметь липкие пальцы»); lange Finger haben (обладать длинными пальцами); krumme Finger haben (букв, «иметь кривые, скрюченные пальцы»); Diebesfinger haben (т.е. обладать типичными для воров пальцами); die Hand nach etw. ausstrecken', etw. in seine (eigene) Hände spielen; an seinen Händen bleibt etw. leicht hängen.

2) «Результат действий вора»: j-m das Hemd über den Kopf ziehen; j-n bis aufs Hemd ausziehen; j-m in die Wolle greifen; sein Schäfchen scheren; einen Schnitt bei etw. machen; etwas heim ins Reich holen; j-n um eine Geldsumme erleichtern; j-m Geld abzapfen; Geld aus j-m ziehen; in die Kasse greifen.

3) «Место действия рук вора (карман)»: die Hand in anderer (fremder) Leute Taschen haben; j-m aus der Tasche spielen; j-m die Tasche abknöpfen; j-m das Geld aus der Tasche ziehen; j-m den Beutel lausen; j-m die Kolbe lausen (букв, lausen - «искать вшей, т.е. очень тщательно искать»); sich etw. in die Tasche stecken; sich den Beutel spicken.

4) «Воровство и обман»: j-dtüchtig melken.

Сравнение русских и немецких фразеологизмов, как и паремий, обнаруживает во многом совпадающие характеристики воровства в двух линг-вокультурах - действия рук человека как характеристика воровства, результат действий вора, место действия рук вора (карман), воровство и обман. Только в русской фразеологии воровство оценивается как ремесло. В ней квалифицируются профессиональные умения вора, дается характеристика речи вора. В немецких фразеологизмах по сравнению с русскими продуктивным является соматизм «пальцы».

С целью верификации полученных результатов в дополнение к лингвистическому анализу мы обратились к ассоциативному эксперименту. Согласно данным «Русского ассоциативного словаря», воровство ассоциировано с определенными профессиями и должностями (экономист, продавец, чиновник, заведующий), деньгами, собственностью (кошелек, перстень, яблоки, куры, огурцы, газеты, чемодан, шапка), с конкретным местом (в доме, карман, квартира, машина, мешок, в автомобиле, двор, в огороде, в магазине, в транспорте), временем суток (ночью), поимкой (попался, пойман, гнать, держать, поймать, преследовать, догнать, за руку, ловить, взяли, схватить, убегает), наказанием (в тюрьме, зона, зэк, бить, авторитет, тюремщик, наручники, заключенный, пороть, посадить, пришить, связать, вора бей), с законом (закон, в законе, милиция, вне закона, законный, милиционер, уголовник, судить, преступный).

Обращают на себя внимание оценочные характеристики воров. Помимо морального резкого осуждения воров и презрения к ним (злостный, плохой, наглый, негодяй, враг, злодей, плохой человек, подонок, плут) имеет место в ряде случаев и сочувственное отношение (несчастный, бедняжка, с несчастной судьбой, жалкий). Несмотря на некоторую амбивалентность оценки воров, в целом они осуждаются в обществе.

Нами был проведен свободный ассоциативный эксперимент с группой русских (129 человек) и группой немецких информантов (59 человек). Напротив предложенного им в анкете слова-стимула «воровство» / «Diebstahl» они должны были записать первое пришедшее им в голову слово. Если такого слова не находилось, то респонденты ставили прочерк в анкете. Ответы были обработаны, на их основе было построено ассоциативное поле слова-стимула «воровство». Полученные ассоциаты мы интерпретируем как языковые репрезентации отдельных когнитивных признаков исследуемого концепта. Обобщив результаты анкет, мы сгруппировали в единые блоки близкие по семантике слова-ассоциаты, суммировав их частотность употребления: 1) преступление- 52 (кража, грабеж, тюрьма, незаконность, нарушение закона, преступность, карается законом, отсечение руки, груз на плечах, тяжесть, уголовное дело, мошенничество, жаргон, наказание); 2) присвоение чужой собственности - 34 (присвоение чужого имущества, деньги, супермаркет, способность взять что-то чужое, необъяснимая тяга что-нибудь стащить, один человек заработал трудом, другой пришел и похитил, берут из кармана, потеря чего-то своего, что-либо забрать, что-то где-то плохо лежит, еда, индивидуальная сфера деятельности, направленная на личные цели, соседская обворованная квартира, каждый человек занимается воровством, присваивая себе чужие мысли, чужое); 3) негативное явление - 24 (плохо, ужасно, негативное качество, подлость, аморальное поведение, грех, обман, что-то темное, неприятное, несправедливость, «черное дело», нечестность); 4) вор - 9 (слабый человек, без принципов, мужчина, бродяга, способ заработать себе на жизнь, человек, беспорядочность); 5) причины воровства - 6 (безысходность, бюрократия, адреналин, невоспитанность, коррупция, дети в неблагополучных семьях); 6) сочувствие к пострадавшим - 3 (неожиданность, состояние человека, которого обворовали, страдания людей, лишившихся своего имущества); 7) грамматический род - 1 (существительное среднего рода).

Каждый из названных выше когнитивных признаков концепта может быть ранжирован по степени яркости (в терминологии З.Д. Поповой и И. А. Стернина) в его структуре. Индекс яркости вычисляется как отношение числа испытуемых, назвавших тот/иной признак, к общему числу ис-

пытуемых в эксперименте. Принадлежность того/иного признака концепта к конкретной полевой зоне определяется нами вслед за 3. Д. Поповой и И.А. Стерниным исключительно яркостью соответствующего когнитивного признака, его актуальностью для сознания. Так, индекс яркости до 5% образует крайнюю периферию, от 5 до 15% - ближнюю периферию, от 15% и выше - ядро концепта.

К ядерным когнитивным признакам описываемого концепта в русском языке относятся: преступление - 40,3 %, присвоение чужой собственности — 26,3%, воровство как негативное явление - 18,6%. Ближнюю периферию концепта «воровство» составляют следующие признаки: вор -6,9%, причины воровства-4,8%. Дальнюю периферию образуют сочувствие - 2,3%, грамматический род - 0,8%.

Для построения ассоциативного поля концепта «воровство» мы провели также и направленный ассоциативный эксперимент, результаты которого выявляют когнитивные признаки, объективированные ассоциатами. В направленном ассоциативном эксперименте обнаруживаются и выводные, и косвенные признаки, фиксируемые в последующих ассоциатах. Нами был проведен рецептивный эксперимент, который является разновидностью направленного ассоциативного эксперимента, где испытуемым предлагалось дать определение понятию «воровство».

В результате анализа субъективных дефиниций (опрошено 129 человек) выявлены следующие когнитивные признаки исследуемого концепта: незаконное завладение чужой собственностью - 70; преступление —11; кража - 9; негативное явление—7; наказание - 6; нажива - 5; болезнь — 3; один или несколько человек — 1; малообеспеченные семьи - 1; жизнь за счет других -1. Отказались отвечать на вопрос 15 респондентов.

Результаты направленного эксперимента показали, что ядро описываемого концепта образуют когнитивные признаки незаконное завладение чужой собственностью - 61,4%, преступление - 22,8% (преступление -9,6%, кража - 7,9%, наказание - 5,3%). Его ближнюю периферию формирует такой признак, шкнегативное явление—6,1%. Эти данные совпадают с результатами свободного эксперимента. С помощью направленного ассоциативного эксперимента были выявлены дополнительные когнитивные признаки, составляющие дальнюю периферию концепта «воровство»: нажива - 4,4%, болезнь - 2,6%, вор-1,8% (один или несколько человек -0,9%, малообеспеченные семьи - 0,9%), жизнь за счет других - 0,9%.

Обобщив результаты анкет, заполненных немецкими информантами, мы сгруппировали в единые блоки семантически близкие слова-ассоциа-ты, суммировав их частотность употребления: 1. Чужая собственность — 27 - fremdes Eigentum (чужая собственность), Geld (деньги), Diebstahl geistigen Eigentums (воровство интеллектуальной собственности), Ge-

genstände (вещи), Portemonnaie (портмоне), Schmuck (украшения), Wertvolles (ценные вещи), Diamanten (алмазы), Dokumente (документы), Uhr (часы), Zigaretten (сигареты), Alkohol (алкоголь), Kreditkarte (кредитная карта); 2. Преступление - 17 - Autodiebstahl (угон автомобиля), Taschendiebstahl (карманная кража), Gefängnis (тюрьма), entwenden (похищать), etwas anderen wegnehmen, klauen (что-то отнять, стянуть у других), Ladendiebstahl (воровство в магазине), etwas im Laden mitgehen lassen (что-то украсть из магазина), illegal (нелегально), Kaufhaus (универмаг), Ärger mit der Polizei (неприятности с полицией), fesseln (захватывать), Verbrechen (преступление); 3. Негативное явление — 8 - Böses (зло), Unrecht (несправедливость), Unsicherheit (опасность), Bereicherung auf Kosten anderer (обогащение за счет других), unmoralisch (безнравственно), ungerecht (несправедливо); 4. Воры -1 - Räuber (грабители), nachts (ночами), heimlich (тайно), Sack (мешок), Tuch vor dem Gesicht (платок на лице).

Вычислив индекс яркости полученных когнитивных признаков, мы выявили ядро концепта «воровство» в немецком языке: чужая собственность - 45,76%, преступление - 28,81 %. Такие признаки, как негативное явление-13,55% и воры -11,86%, формируют ближнюю периферию. Другие признаки оказались еще менее релевантными.

Проведение направленного ассоциативного эксперимента выявило следующие когнитивные признаки в концепте «воровство»: незаконное хищение чужой собственности (unrechtmäßige Entwendung fremden Eigentums) - 80,76%, преступление (eine Straftat) -19,24%. Направленный ассоциативный эксперимент не обнаружил дополнительных когнитивных признаков в анализируемом концепте, а только подтвердил результаты свободного ассоциативного эксперимента. Таким образом, структура немецкого концепта «воровство» представлена его ядром (незаконное завладение чужой собственностью, преступление) и ближней периферией {негативное явление, воры). Отсюда мы можем сделать вывод, что ядро исследуемых концептов в сопоставляемых языках идентично.

Изучение экспериментальных данных обнаруживает заслуживающий внимания факт: немецкие информанты в отличие от русских практически не назвали прецедентных имен, связанных с воровством. Лишь четыре информанта упомянули в своих анкетах исторические личности (монарх Да-гоберт - 2 реакции, Тиль Ойленшпигель -1 реакция) и литературных героев (Макс и Моритц -1 реакция). Для носителей русского языка воровство ассоциируется с целым рядом известных имен. Это реальные личности -воры (Сонька Золотая Ручка, Тайванчик, Япончик, Кадин), политические, общественные деятели и бизнесмены (Абрамович, Березовский, Ищенко, Ходорковский), герои литературных произведений и художественных фильмов (Джентльмены удачи, Деточкин, Лиса-Алиса, Соловей-Разбойник,

Воланд, Горбатый, Фокс). Количество русских респондентов, назвавших прецедентные имена, кратно превышает число немцев, их указавших. Данный лингвистический факт говорит о том, что концепт «воровство» разнообразнее представлен в сознании носителей русского языка, чем в сознании носителей немецкого языка.

В заключении диссертации подводятся итоги проведенного исследования, намечается его дальнейшая перспектива, которую мы видим в расширении языкового материала. Поскольку полное распредмечивание концепта предполагает рассмотрение всей совокупности средств различных семиотических систем, то в дальнейшем перспективным видится обращение к невербальным средствам объективации концепта «воровство» (к языку мимики и жестов).

Основные результаты исследования отражены в следующих публикациях автора:

Статья в журнале, входящем в список ВАК

1. Павлова О.В. Ассоциативнаяхарактеристика вербальных репрезентаций концепта «воровство» в русском и немецком социумах II Изв. Вол-гогр. гос. пед. ун-та. Сер.: Филологические науки.-2009. -№5 (39).-С. 135139 (0,4 пл.).

Статьи в сборниках научных трудов и материалов научных конференций

2. Павлова О.В. Изучение ценностной составляющей концепта «вор» в русском языковом сознании // Аксиологическая лингвистика: проблемы лингвоконцегггологии и лингвокультурных типажей: сб. науч. тр. / под ред. H.A. Красавского. -Волгоград: «Колледж», 2007. - С. 131 -136 (0,4 пл.).

3. Павлова О.В. Репрезентация концепта «вор» в социокультурном аспекте (на примере анализа правовых нормативных документов) // Антропологическая лингвистика: сб. науч. тр. / под ред. H.A. Красавского. - Волгоград: «Колледж», 2008.-Вып. 10.-С. 104-110(0,5 пл.).

4. Павлова О.В. Репрезентация концепта «вор» в русской и немецкой лингвокультурах (на материале пословично-поговорочного фонда) И Дискуссионные вопросы современной лингвистики: сб. науч. тр./ под ред. Л.Г. Васильева. - Калуга: Калуж. гос. пед. ун-т им. К.Э. Циолковского, 2008. -С. 92-98 (0,5 пл.).

5. Павлова О.В. Русский концепт «вор» и феномен прецедентности // Коммуникативные аспекты современной лингвистики и лингводидактики: материалы. - Волгоград: Волгогр. науч. изд-во, 2008. - С. 401-406 (0,4 п.л).

6. Павлова O.B. Ассоциативные характеристики вербальных репрезентаций феномена «воровство» в современном русском социуме // Этнокультурная концептология и современные направления лингвистики: материалы. - Элиста: Изд-во Калм. ун-та, 2008. - Вып. 2. - С. 124-126 (0,3 п.л.).

7. Павлова О.В. Концепт «воровство»: психологический аспект// Антропологическая лингвистика: сб. науч. тр. / под ред. H.A. Красавского. -Волгоград: «Колледж», 2009. - Вып. 12. - С. 128-137 (0,6 пл.).

8. Павлова О.В. Этимологический анализ номинантов русского концепта «воровство» // Коммуникативные аспекты современной лингвистики и лингводидакгаки: материалы. - Волгоград: Волгогр. науч. изд-во, 2009. -С. 435-441(0,5 пл.).

ПАВЛОВА Ольга Валерьевна

КОНЦЕПТ «ВОРОВСТВО» В РУССКОЙ И НЕМЕЦКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРАХ

Автореферат

Подписано к печати 18.08.2009 г. Формат 60x84/16. Печать офс. Бум. офс. Гарнитура Times. Усл. печ. л. 1,2. Уч.-изд. л. 1,3. Тираж 110 экз. Заказ ^Д/

ВГПУ. Издательство «Перемена» Типография издательства «Перемена» 400131, Волгоград, up. им. В.И.Ленина, 27

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Павлова, Ольга Валерьевна

Введение

ГЛАВА I. Концепт «воровство» в русской и немецкой научных 13 картинах мира

§1.1. Этический аспект воровства

§ 1.2. Юридический аспект воровства

§1.3. Психологический аспект воровства 3 О

Выводы к главе I.

ГЛАВА II. Концепт «воровство» в русской и немецкой наивных картинах мира ^

§2.1. Этимологический анализ номинантов концепта «воровство»

§2.2. Лексикографический анализ номинантов концепта «воровство»

§2.3. Лексико-семантические средства вербальной репрезентации концепта «воровство»

§2.4. Синонимический ряд номинантов концепта «воровство»

§2.5. Репрезентация концепта «воровство» во фразеологическом и паремиологическом фондах g^

§2.6. Метафорическая репрезентация концепта «воровство»

§2.7. Ассоциативная характеристика вербальных репрезентаций концепта «воровство» j j ^

Выводы к главе II.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Павлова, Ольга Валерьевна

Данная^ диссертация выполнена в русле лингвокультурологии. Объектом исследования является концепт «воровство» в русской и немецкой лингвокультурах. В качестве предмета анализа* рассматриваются культурно-специфические характеристики этого концепта в языковом сознании и коммуникативном поведении носителей русского и немецкого языков.

Актуальность темы выполненного исследования определяется следующими моментами:

1) лингвокультурное моделирование языка - одно из базисных направленийш современной гуманитарной науке; вместе с тем такие вопросы в этой области знаний, как категориальный состав, список концептов, подлежащих изучению, находятся еще в стадии обсуждения;

2) воровство является одним из древнейших феноменов социума; оно находит продуктивное воплощение в языковой < семантике, однако лингвокультурная специфика этого концепта в,русском и немецком.языковом сознании в сопоставительном аспекте недостаточно изучена;

2) определить корпус языковых единиц (лексических, фразеологических и паремиологических), в. которых находит вербальное воплощение концепт «воровство» в сопоставляемых лингвокультурах;

4) выявить этнокультурную специфику концепта «воровство» в сопоставляемых языках;

5) провести социолингвистическую верификацию отношения русских и немцев к воровству.

Научная5 новизна работы заключается в. определении общих и культурно-специфических характеристик концепта «воровство» в языковом сознании и коммуникативном поведении русских и немцев применительно к лексическим, паремиологическим и фразеологическим средствам их лингвистической объективации.

Материалом для исследования послужили данные сплошной выборки из русских и немецких толковых, синонимических, фразеологических, афористических словарей, словарей немецких и русских пословиц, из русско- и немецкоязычных художественных произведений, из интернет-источников, а также данные, полученные методом ассоциативного эксперимента. Общее число- проанализированных текстовых репрезентантаций концепта «воровство» составляет 2100 единиц.

В работе использовались следующие методы: общенаучные -гипотетшо-индуктивный, дедуктивный, интроспективный; частнонаучные - этимологический анализ устанавливает этимон, что необходимо для выявления смыслового объема концепта; дефиниционный анализ используется с целью выявления когнитивных признаков понятия «воровство», метод контекстуального анализа выявляет структурно-смысловые отношения номинантов1 исследуемого ■ концепта; компонентный анализ дает возможность различить модификации' значений лексических единиц, определить степень их несовмещения и/или пересечения в двух языках, методы свободного и направленного ассоциативного эксперимента выявляют данные, которые эксплицируют актуальное содержание концепта, его образно-ассоциативную и ценностную составляющие, метод сплошной выборки и прием количественного подсчета используются для установления номинаций, объективирующих исследуемый концепт, и для соответствующего подсчета данных.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что данная работа вносит определенный вклад в лингвокультурологию, лингвоаксиологию и лингвоконцептологию, развивая их основные положения применительно к концепту «воровство» в русском и немецком языках, уточняя характеристики концептов в их вариативном существовании в различных типах языкового сознания (научного и наивного).

Практическая> ценность диссертации определяется тем, что её результаты могут найти применение в теоретических курсах языкознания, страноведения и лингвострановедения, русской и немецкой лексикологии и стилистики, теории межкультурной коммуникации, спецкурсах и семинарах по лингвокультурологии и социолингвистике, а также в практических курсах преподавания русского и немецкого языков как иностранных.

Методологической базой для данной работы служит ряд положений, доказанных в научной литературе.

Е.М. Верещагин, Н.В. Друзина, В.Б. Кашкин, В.Т. Клоков, В.Г. Костомаров, О.А. Леонтович, А.В. Олянич, H.JI: Шамне и др.).

2) Основной единицей лингвокультурологии является концепт — сложное ментальное образование, состоящее из понятийного, образного и ценностного признаков (В.И. Карасик, Н.А. Красавский, Г.Г. Слышкин и др.).

3) Концепты, вербализованные в культуре, могут быть изучены посредством применения таких лингвистических методов, как анализ словарных дефиниций, синонимов ключевого* слова, ценностно маркированных высказываний' (пословиц, поговорок, афоризмов), этимологический анализ, свободный и направленный ассоциативные эксперименты (А.А. Залевская, С.Г. Воркачев, И.А. Калюжная, М.В. Пименова, И.А. Стернин, В.М. Топорова, В.И. Шаховский и др.).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Концепт «воровство» представляет собой* конкретизацию концепта «деятельность человека» по параметру «нарушение* норм поведения в обществе».

2. Основное содержание концепта «воровство» в русском и. немецком языковом сознании сводится к следующим признакам: а) понятийную сторону этого- концепта составляет комбинация следующих признаков — «нарушение принятых в обществе юридических и моральных норм», «присвоение/хищение чужой собственности»; «нанесение ущерба, вреда», «институциональное наказание лица, совершившего правонарушение», «общественное моральное осуждение вора»; б) ценностная сторона данного концепта - это отрицательно-оценочное отношение носителей русского и немецкого языков к воровству как к виду нарушения этических норм поведения человека в социуме; в) образную сторону этого концепта формируют его устойчивые ассоциации с 1) ночным временем суток, 2) ловкими руками и пальцами, 3) карманом, 4) внешностью бездомного мужчины.

3. Основные отличия в представлении концепта «воровство» в русском и немецком языковом сознании сводятся к следующему: а) в немецком законодательстве по сравнению с российским более детально описаны на уровне отдельных административных и уголовных статей виды правонарушений, связанных с присвоением/хищением чужой собственности, что свидетельствует о высокой- юридической культуре немецкого законодательства, стремлении немцев к четкости и детализации правовых формулировок (хищение у находящегося в опасности человека, хищение из закрытого помещения и др.); б) номинативная плотность субъектов воровства в русской* наивной картине мира.выше, чем в немецкой, что объясняется особенностями истории развития российского/советского государства; в) в русском наивном языковом сознания воровство ассоциировано прежде всего с ремеслом, техническими* инструментами, наказанием, ловкостью и хитростью вора, в то' время как для немецкого наивного сознания приоритетными оказываются выявление и оценка причины совершения воровства; г) для русских воровство ассоциируется с целым рядом прецедентных имен: реальные личности - воры (Сонька Золотая Ручка, Тайванчик, Япончик, Кадин), политические и общественные деятели, бизнесмены (Абрамович, Березовский, Ищенко, Ходорковский), герои литературных произведений и художественных фильмов (Джентельмены удачи, Деточкин, Лиса-Алиса, Соловей-Разбойник, Горбатый, Фокс), в то время как прецедентные имена воров в немецком языковом сознании ограничены немногочисленными литературными персонажами - Тиль Ойленшпигель, Макс и Моритц.

Апробация. Результаты проведенного исследования были изложены на заседаниях кафедры немецкой филологии ВГПУ (2007-2009 гг.), на научной конференции «Проблемы аксиологической лингвистики» (ВСПК, 2007г.), на научных семинарах-совещаниях «Антропологическая лингвистика» (ВСГЖ, 2007-2008гг.), на международных научных конференциях «Коммуникативные аспекты современной лингвистики и методики преподавания иностранных языков» (ВГПУ, 2008-2009гг.), на конференции «Дискуссионные вопросы современной лингвистики» (Калуга, 2008г.), на научном семинаре «Этнокультурная концептология. и современные направления лингвистики» (Элиста, 2008г.), на заседания научной лаборатории «Аксиологическая лингвистика» (ВГПУ, 2008-2009гг.). По теме диссертации - опубликовано 8sработ. Их объем составляет 3,6 п.л.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав,-посвященных, соответственно, объективации концепта «воровство» в научной русской и немецкой картинах мира и объективации концепта «воровство» в наивной языковой картине мира носителей русского и немецкого языков, заключения, библиографии, списка лексикографических источников, источников примеров и приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Концепт "воровство" в русской и немецкой лингвокультурах"

Выводы к главе II.

Задачей этой главы было' выявление средств объективации концепта «воровство» в русском и немецком языках, обнаружение общего и этно-культурно специфического в исследуемом концепте на материале двух языков:

Этимологический анализ установил, что общими в номинациях концептов сопоставляемых лингвокультур являются прежде всего следующие семы: «зло», «скрытно», «нанесение ущерба, вреда». Специфика русского концепта заключается в том, что он в первую очередь апеллирует к обману, сокрытию намерений человека, к преступлению против власти, к конфликту с обществом и только потом к присвоению чужого имущества.

BI средневерхненемецком языке слово Dieb (вор) употреблялось в значении «сидящий на корточках» (индогерм. корень teup- sich niederkauern, sich verbergen) - «садиться на корточки, скрываться, прятаться». Представление о скрытности проявляется в зафиксированном еще в средневерхненемецком возвратном глаголе, имеющем значение «незаметно уходить», сейчас sich wegstehlen (улизнуть, ускользнуть, незаметно (украдкой) уйти), sich davonstehlen (удалиться, скрыться).

Дефиниционный анализ показал развитие значения ныне архаичной русской лексемы концепта «воровство» - татьба (доминирующий аспект -корыстный мотив, затем аспект похищения имущества), введение родового понятия воровство в правовые документы, видовое значение воровства' — кража. Примечателен тот факт, что номинация «вор» первоначально обозначала изменника, государственного преступника. Дефиниционная часть раскрывает важные понятийные признаки исследуемого концепта: действия лишения, объект, цель, противозаконность, образ действий. Анализ номинаций немецкого'концепта показал, что понятийная сторона концепта в двух языках в принципе идентична.

Выделив лексический корпус, репрезентирующий исследуемый концепт в сопоставляемых языках, проведя количественный подсчет, мы пришли к выводу: ядро интересующих нас концептов составляют такие его фрагменты, как процесс воровства, номинации субъекта воровства, обозначения различных видов воровства. К периферии концепта относятся характеристика субъекта, защита от воровства, воровской инструмент, объект воровства, воровской язык и место сбора воров. С незначительными количественными колебаниями содержание ядра и периферии концепта в двух языках совпадают. Но при этом необходимо подчеркнуть, что количество номинаций, репрезентирующих концепт «воровство» в русском языке, значительно превышает номинации концепта в немецком. Любопытно, что доминирующая часть лексем русского концепта заимствована из воровского* арго. Данный факт объясняется процессами, происходящими в современном российском обществе. Речь идет о криминализации в 90-е годы прошлого века нашего социума, романтизации преступников, в том числе и воровской жизни на телеэкранах, что находит свое отражение в современном русском языке.

Говоря о заимствованных арготизмах, необходимо сказать, что это явление представляет собой богатейший источник синонимии лексем русского концепта «воровство», часть которых представляет собой метафорические номинации. Это объясняется спецификой воровского языка. Словообразование как источник синонимии представлено в русском языке аффиксацией, повторением основ, сложением начальных букв.

Синонимический ряд номинантов немецкого концепта «воровство» представлен в первую очередь глаголами' с семантикой лишения; которые репрезентируют различные виды воровства и его- объемы. Данные глаголы обладают большой деривационной способностью (префиксация). Синонимичный ряд существительных также объединен одним значением -лишения собственности, различны, только виды воровства. Метафоризация также служит источником синонимии обозначений немецкого концепта.

Для определения, национально-культурной специфики исследуемого концепта мы проанализировали корпус фразеологизмов* и паремии, выявив при этом те из них, которые культурно значимы. Яркой национально-культурной- спецификой обладают немецкие фразеологизмы, номинирующие воров посредством описания-пальцев.

В' результате* анализа русского фразеологического1 фонда было установлено влияние воровского жаргона и на данную сферу языка, которое проявилось в заимствованиях. Интерпретация фразеологических единиц показала, что фразеологический фонд концептуализирует такие признаки воровства, как ремесло, инструмент, карман, наказание; ловкость, вид воровства, обман.

Анализ- паремиологического фонда выявил следующие семантические группы немецкого концепта: последствия воровства, отношение к воровству, характеристика субъекта, причины воровства, виды воровства1.

Проанализировав^ паремиологичёский фонд русского языка, мы установили, что наибольшее число паремий, объективирующих концепт «воровство», связано с образом субъекта воровства. Виды воровства, причины, ведущие к воровству, наказание, осуждение воровства.- данные фрагменты- исследуемого концепта также репрезентированы паремеологическими единицами.

Лингвокультурная релевантность метафоры, как известно, интересна для ученых, работающих в области когнитивной лингвистики. В' результате трансформационного анализа фактического материала было установлено, что в русской и немецкой наивной картинах мира концепт «воровство» объективируется посредством метафор, прежде всего, как действие, определенный вид поведения. Воровство ассоциируется у носителей русского и немецкого языков с темным, черным цветом, цветом, обладающим отрицательной коннотацией в европейских культурах.

Описываемый концепт обладает некоторой амбивалентностью оценки в российском социуме, что можно объяснить своеобразием исторического пути нашей страны. Достаточно вспомнить известный период нашей «сталинской» истории, когда значительная часть населения оказалась в тюрьмах, лагерях, известную криминализацию нашего социума в 90-у годы прошлого века, выход на телеэкраны фильмов, часто романтизирующих уголовный мир (вспомним, например, фильм «Бригада», персонажи которого у многих зрителей.вызывают симпатии).

В немецком социуме воровство в метафорах находит специфическое выражение описание внешности. Подобных примеров в русском языке нами установлено не было.

С целью верификации полученных ранее результатов, в дополнение к лингвистическому анализу мы обратились к ассоциативному эксперименту. Результаты анализа данных «Русского ассоциативного словаря» репрезентируют воровство как нелегальную профессию, характеризующуюся рядом специализаций. Воровство коррелирует с нарушением закона, погоней и поимкой вора, наказанием, тюрьмой. Несмотря на некоторую амбивалентность оценки этого концепта, в ценностных ориентациях русских доминирует отрицательная модальность.

Нами также были проведены собственные ^ ассоциативные эксперименты, которые показали особенности концептуализации денотата концепта в русском языковом сознании. Итак, структура концепта «воровство» представлена ядром: преступление, незаконное завладение чужой собственностью, негативное явление; ближней периферией: причины воровства, вор; дальней периферией: нажива, болезнь, сочувствие к пострадавшим, жизнь за счет других. Таким образом, результаты анализа «Русского ассоциативного словаря» и ассоциативных экспериментов дополняют друг друга, раскрывая структуру исследуемого концепта.

Аналогичные эксперименты с носителями немецкого языка- мы выявили ядерные- когнитивные признаки' концепта: незаконное завладение' чужой собственностью> — 45,76%, преступление — 28,81%. К ближней периферии относятся такие признаки, как негативное явление, воры. Отсюда вывод - ядро и во многом ближняя периферия исследуемого концепта в двух лингвокультурах практически идентичны.

Проведение ассоциативных экспериментов позволило выявить этнокультурную специфику описываемого концепта. В современном немецком социуме практически нет прецедентных имен, связанных с воровством. Небольшой процент испытуемых упомянул исторические личности (монарх Дагоберт, Тиль Ойленшпигель) и литературных- героев (Макс и Моритц). Для носителей русского языка воровство ассоциируется с целым рядом прецедентных имен: реальные личности' - воры (Сонька Золотая Ручка, Тайванчик, Япончик, Кадин), политические и общественные деятели (Абрамович, Березовский, Ищенко, Ходорковский), герои литературных произведений и художественных фильмов (Джентельмены удачи; Деточкин, Лиса-Алиса, Соловей-Разбойник, Воланд, Горбатый, Фокс).

Количество русских испытуемых, назвавших прецедентные имена, значительно превышает число немецких респондентов. Данный факт говорит о том, что концепт «воровство» разнообразнее представлен в сознании носителей современного русского языка, чем у носителей современного немецкого языка.

Список научной литературыПавлова, Ольга Валерьевна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. АРС 2009 - Мюллер В.К. Англо-русский словарь. - ЛадКом, 2009. -с.720

2. АСРС 1969 Александрова З.Е. Словарь синонимов русского языка: Практический справочник. - М.: Советская Энциклопедия, 1969. -568с.

3. АНОСС 1995 Новый объяснительный словарь синонимов./ Под рук. Ю.Д. Апресяна -М.: Русские словари, 1995.

4. БЭС Большой энциклопедический словарь, http://www.dic.academic.ru

5. КС 1960 Ашукин Н.С., Ашукина М.Г. Крылатые слова. Литературные цитаты. Образные выражения. - М.: 1960. - 528с.

6. КФСРЯ 1994 Быстрова Е.А. и др. Краткий фразеологический словарь русского языка. - СПб., 1994. - 383с.

7. ЛЭС 2002 Лингвистический энциклопедический словарь./ под. ред. В.Н. Ярцева. - М.: Большая Российская энциклопедия, 2002. - 507с.

8. МТСРЯ 1990 — Лопатин В.В., Лопатина Л.Е. Малый толковый словарь русского языка. — М.: Русский язык, 1990. 704с.

9. НРС 1996 Немецко-русский (основной) словарь. - М.: Рус. яз., 1996. -1040с.

10. ПРН 2006 -Даль В.И. Пословицы русского народа современная версия. - М., 2006. - 480 с.

11. РАС 2002 (1) — Русский ассоциативный словарь. В 2 т. Т1. От стимула к реакции: Ок. 7000 стимулов/ Ю.Н. Караулов, Г. А. Черкасова, Н.В. Уфимцева, Ю.А. Сорокин, Е.Ф. Тарасов. М.: ООО «Издательство Астрель»: ООО. Изд-во ACT», 2002. - 784 с.

12. РАС 2002 (2) Русский ассоциативный словарь. В 2 т. Т2. От реакции к стимулу: Ок. 7000 стимулов/ Ю.Н. Караулов, Г. А. Черкасова, Н.В. Уфимцева, Ю.А. Сорокин, Е.Ф. Тарасов. - М.: ООО «Издательство Астрель»: ООО. Изд-во «АСТ», 2002. - 992 с.

13. CPJI 1994 Девкин В.Д. Немецко-русский словарь разговорной лексики. - М.: Рус.яз., 1994. - 768с.

14. СС 1971 Словарь синонимов русского языка в двух томах. - JL: «Наука», 1971.-855с.

15. С А Словарь синонимов Абрамова. http://slovari.yandex.ru/dict/abramov

16. СС 1970 Словарь синонимов русского языка. В 2-х т. АН СССР, ин-т русского языка. - Л.: Наука, 1970. - 680с.

17. СРЯ 1982 Словарь русского языка. В 4-х т. /АН СССР, Ин-т рус. яз. -М.: Рус. яз., 1982.

18. СССРЯ 1983 Словарь сочетаемости слов русского языка: Ок. 2500словарных статей / Ин-т русского языка им. А.С.Пушкина; под ред.

19. П.Н.Денисова, В.В.Морковкина. 2 -ое изд., испр. — М.: Рус. яз., 1983. —688с.

20. СРПП 1991 Жуков В.П. Словарь русских пословиц и поговорок.

21. М.: Русский язык, 1991. 534с.

22. СРПП 1995 Снегирев И.С. Русские народные пословицы и притчи.

23. М.: Русская книга, 1995. 576с.

24. СФСРЯ 1987 Жуков В.П., Сидоренко М.И., Шкляров В.Т. Словарь фразеологических синонимов русского языка. - М.: Рус.яз., 1987. - 448с.

25. ТСД Толковый словарь В.И. Даля, http:// www.dic.academic.ru

26. ТСБ 1985 Баханьков А.Е. Толковый словарь русского языка. -2-ое изд., перераб. и доп. -М., 1985. -416с.

27. ТСЕ Современный толковый словарь русского языка Ефремовой, http:// www.dic.academic.ru

28. ТСО 2006 Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. - М., 2006. - 944с.

29. ТСУ Толковый словарь Ушакова, http:// www.dic.academic.ru

30. ФС 1995 — Бинович Л.Э.Немецко-русский фразеологический словарь. -М.: Аквариум, 1995. 768с.

31. ФСРЯ 1986 Фразеологический словарь русского языка. / под. ред. Молоткова А.И.-М.: Рус.яз.; 1986.-544с.

32. ЭС 2007 Этимологический словарь русского языка. - Ростов н/Д «Феникс», 2007. - 240 с.

33. ФЭС 1964 Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. В 3-хт.-М.: Прогресс, 1964.

34. ЭСБЭ Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Эфрона, http ://www. die. academic .га

35. ЦЭС 1970 Цыганенко Г.П. Этимологический словарь русского языка. — Киев: Рад. Школа, 1970. - 247с.

36. ЮС Юридический словарь, http://www.dic.academic.ru

37. Brockhaus on-line, http://brockhaus.de

38. DH 1997 -Das Herkunftsworterbuch: Ethymologie. Band.7 Duden. -Mannheim-Wien-Zurich, 1997.

39. DB 1997 Das Bedeutungsworterbuch. Band. 10 Duden. - Mannheim-Wien-Zurich, 1997.

40. DW 1980 -Deutsches Worterbuch. Wahrig-MosaikVerlag, 1980.

41. DUW 1989 Deutsches Universal worterbuch. - Dudenverlag. Mannheim1. Wien- Zurich, 1989.

42. DZR 2002 Das groBe Buch der Zitate und Redewendungen.

43. Dudenverlag. Mannheim-Wien-Ziirich, 2002.

44. GN 2002 GroBen Namen, bedeutende Zitate- Mannheim - Wien

45. Zurich: Dudenverlag, 2002.

46. GW 1997 Gefliigelte Worte. Georg Buchmann. - Knaur Taschenbuch1. Verlag, 1997.1. ИСТОЧНИКИ ПРИМЕРОВ

47. Булгаков M.A. Белая гвардия. М.: Правда, 1989. - 576с.

48. Ильф И.А, Петров Е.П. Двенадцать стульев; Золотой теленок. -Волгоград: Ниж.-Волж. Книжное издательство, 1981. 640с.

49. Лавров В.В. Блуд на крови: В 2 кн. Кн. 1. М.: ТЕРРА, 1994. - 480с.

50. Лавров В.В. Блуд на крови: В 2 кн. Кн.2 М.: ТЕРРА, 1994. - 480с.

51. Пикуль В. Слово и дело. Книга первая. М.: Современник, 1991. -589с.

52. Пикуль В. Слово и дело. Книга вторая. — М.: Современник, 1991. -624с.

53. Пушкин А.С. Сочинения в трех томах. Том третий. Проза. М.: «Художественная литература», 1987. - 528с.

54. Толстой Л.Н. Воскресение: Роман; Рассказы. М.: Художественная литература, 1984. - 527 с.

55. Чехов А.П. Собрание сочинений. Том десятый. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1956.

56. Ваша газета № 32 от 14.08.2008.

57. Brecht Bertold Drei Groschen. Roman. Reinbeck: rororo 1961 (158).

58. Plenzdorf, Ulrich „Neue Leiden des jungen W" Frankfurt: Sulirkamp Verlag 1979.

59. Till Eulenspiegel. Ueberreuter, 2006.

60. Zuckmayer Carl „Der Hauptmann von Kopenick" Fischer Taschenbuch Verlag 2007.