Концепции революционных изменений

Никифоров, Александр Андреевич

автореферат диссертации по политологии, специальность ВАК РФ 23.00.04
диссертация на тему: Концепции революционных изменений

Год: 2009
Автор научной работы: Никифоров, Александр Андреевич
Ученая cтепень: кандидата политических наук
Место защиты диссертации: Санкт-Петербург
Код cпециальности ВАК: 23.00.04

Диссертация по политологии на тему 'Концепции революционных изменений'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Концепции революционных изменений"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

НИКИФОРОВ АЛЕКСАНДР АНДРЕЕВИЧ

КОНЦЕПЦИИ РЕВОЛЮЦИОННЫХ ИЗМЕНЕНИЙ: МЕЖДУНАРОДНЫЕ И ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ В ЭПОХУ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

Специальность 23.00.04 — Политические проблемы международных отношений и глобального развития

На правах рукописи

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата политических наук

Санкт-Петербург 2009

003470158

Работа выполнена на кафедре международных политических процессов факультета философии и политологии Санкт-Петербургского государственного университета

Научный руководитель: — доктор политических наук, профессор Сергей Алексеевич ЛАНЦОВ Официальные оппоненты: — доктор политических наук, профессор

Наум Михайлович СИРОТА; — кандидат политических наук, доцент Дмитрий Николаевич БАРЫШНИКОВ

Ведущая организация: Российский государственный педагогический

университет им. А.И. Герцена.

Защита состоится « // »2009 года в ¡6: со часов на заседании

Совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д.212.232.14 при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, В.О., Менделеевская линия, д. 5, факультет философии и политологии, ауд. 141 .

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. A.M. Горького Санкт-Петербургского государственного университета.

Автореферат разослан « Л » v^c-X 2009 г.

Ученый секретарь Совета, доктор литических наук, профессор

И.В. Радиков

I. ОБЩАЯ ХАРАКСЕРИСТИКА РАБОТЫ

Аюуальность исследования. «Революции против коммунизма» в странах Восточной Европы и СССР в 1989/1991 гг. имели огромный идеологический и политический эффект, позволив некоторым исследователям говорить о наступлении новой эпохи универсальных ценностей либеральной демократии и монетарно-рыночной экономики, заключаемых в единое целое процессом глобализации. Неудивительно, что в подобных условиях стала набирать популярность точка зрения об историческом отмирании феномена революции.

Между тем революционное движение сапатистов в Мексике, а особенно недавняя череда «цветных революций» в Югославии, Грузии, на Украине и в Киргизии, — все это создало значимый внутриполитический и международный резонанс. Многие из подобных феноменов стали вызовом политической элите и интеллектуальному сообществу России, породив волну дебатов среди политологов и социологов. В ходе этих дискуссий на повестку дня встали как старые, так и новые вопросы, ключевыми из которых можно назвать: «Почему произошли революции?», «Были ли эти события революциями и почему они получили такое обозначение?».

Попытки анализа данных процессов в рамках транзитологической парадигмы сталкиваются со значительными объективными трудностями, связанными с теоретико-методологической основой данного подхода.

Объяснение революционных ситуаций в Югославии, Грузии, на Украине и в Киргизии с точки зрения применения манипулятивных технологий и инженерии политического протеста в значительной степени не учитывает влияние факторов более общего порядка.

В этом отношении существующие подходы к революционным изменениям в политической науке и социологии делают возможным как расширение привычных границ анализа данных явлений, так и понимание механизмов их каузации.

Все это указывает на необходимость научного рассмотрения существующих в политологии и социологии подходов к объяснению причин революцион-

ных изменений. Новейшие примеры революционных кризисов требуют комплексного анализа их факторов с точки зрения воздействия на них процессов глобализации.

Степень разработанности научной проблемы. Появление в общественных науках проблемы революции и революционных изменений связано с классическими работами А. де Токвиля, К. Маркса и Ф. Энгельса, К. Каутского, В.И. Ленина, Л.Д. Троцкого, А. Грамши, Г. Лебона, X. Аренд и др.

В этом отношении необходимо отметить особую значимость марксистской традиции осмысления революции, которая не только стала значимой сама по себе, но и оказала огромное влияние на исследователей, изучавших данную проблему в рамках академической политологии и социологии в XX веке.

В силу объективных исторических особенностей развития общественных наук политологические и социологические концепции объяснения революционных изменений получили наибольшее развитие среди американских ученых, создавших глубокую исследовательскую традицию.

Первоначальную основу подобного анализа заложили исследования классического направления («теория естественной истории революции») К. Бринтона, Л. Эдвардса, П. Сорокина и др. исследователей, работавших на стыке истории и социологии.1

Распад колониальных империй, появление новых массовых социальных и национальных движений, а также «бихевиоралистская революция» в общественной науке привели к появлению в 1960-х годах целого ряда научных работ междисциплинарного характера. Это были исследования в русле общей теории политического насилия и революционного конфликта Н. Смелзера, Ч. Джонсона, Дж. Дэвиса, Т. Гарра.2

2 Smelser N.J. Theory of Collective Behavior. New York: Free Press, 1962; Johnson C. Revolutionary Change. Boston: Little, Brown, 1966; Davies J.C. Toward a theory of revolution// American Sociological Review. 1962. Vol. 27. No. 1; Гарр T.P. Почему люди бунтуют. СПб.: Питер, 2005.

Марксистская традиция научного аиализа и работы М. Вебера стали теоретическим основанием сравнительно-исторических исследований революций и восстаний Ч. Тилли, создавшего свой оригинальный подход.'

Разработка теорий модернизации в 1950-1960-е гг. дала основу для анализа революционных изменений в контексте данной парадигмы таким авторам, как С. Хантингтон и Ш. Эйзенштадт.2

В это же время в сравнительной исторической социологии под влиянием традиции марксистского анализа и исследований роли крестьянского фактора в восстаниях и революциях3 сформировалось структурное направление изучения революционных изменений, классической примером которого стала работа Т. Скочпол4.

Расширение исторических и территориальных рамок исследований, появление новых случаев революционных изменений, возрастание интереса к работам М. Вебера и новые возможности научного анализа позволили таким исследователям, как Дж. Голдстоун, Дж. Гудвин, Дж. Форан и др.5, расширить рамки структурного подхода.

Подобное развитие концепций революционных изменений оказалось возможным во многом благодаря формированию в 1980-х годах культурологического направления, примером которого стали исследования Ф. Колберна и Э. Селбина о революциях и восстаниях в странах Латинской Америки.6 С другой стороны, этому способствовало появление в начале 1990-х годов ряда совмест-

' Tilly С. From Mobilization to Revolution. Reading, MA: Addison-Wesley, 1978.

" Хантингтон С. Политический порядок в меняющихся обществах. М.: Прогресс-Традиция, 2004; Эйзенштадт Ш. Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций. M.: Аспект Пресс, 1999.

1 Moore В. Jr. Social Origins of Dictatorship and Democracy: Lord and Peasant in the Making of the Modern World. Boston: Beacon Press, ed. 1967; Wolf E.R. Peasant Wars of the Twentieth Century. New York: Harper & Row, 1969;

Paige J. Agrarian Revolution: Social Movements and Export Agriculture in the Underdeveloped World. New York:

Free Press, 1975.

4 Skocpol T. States and Social Revolutions: A Comparative Analysis of France, Russia and China. Cambridge: Cambridge University Press, 1979.

5 Goldstone J.A. Revolution and Rebellion in the Early Modem World. Berkeley and Los Angeles: University of California Press, 1991; Goldstone J.A. Revolutions and Superpowers // Revolutions and Superpowers I ed. by J.R. Adelman New York: Praeger, 1986; Goodwin J. No other way out. States and Revolutions, 1945-1991. Cambridge: Cambridge University Press, 2001; Foran J. Taking Power: On the Origin of Third World Revolutions. Cambridge: Cambridge University Press, 2005.

в Selbin E.R. Modem Latin American Revolutions. Boulder: Westview Press, 1993; Colbum F.D. The Vogue of Revolution in Poor Countries. Princeton: Princeton University Press, 1994.

ных работ.'

События в Восточной Европе и СССР в 1989 и 1991 гг. привели к появлению объяснительных концепций в рамках транзптологического подхода, что нашло отражение в работах С. Хантингтона и А. Пшеворского.2

На фоне социально-политического развития России в Х1Х-ХХ вв. сформировалась богатая социально-философская традиция осмысления революционного феномена у А.И. Герцена, П.Н. Ткачёва, М.А. Бакунина, В.И. Ленина, Н. Бердяева и др.

При этом изучение данной проблемы в СССР в силу объективных исторических причин шло почти исключительно в рамках теоретико-методологической традиции, заложенной К. Марксом и Ф. Энгельсом, В.И. Лениным, что ограничивало возможности исследователей. В этом отношении необходимо отметить, что в работах В.И. Ленина, не смотря на их объективную научную ценность, анализ революции связан не столько с ее всесторонним научным изучением, сколько с практическими политическими задачами автора, которые и задавали измерение анализа явления.

В рамках общей марксистско-ленинской традиции изучения проблемы революции с 1970-х годов появились как общетеоретические работы3, так и исследования, посвященные анализу конкретных случаев, особенно в странах «третьего мира»4. Работы Ю.А. Красина, М.Л. Главлина и Л.А. Казаковой впервые познакомили отечественных исследователей с зарубежными подходами к

1 См., напр.: Revolutions of the late twentieth century /edited by J. A. Goldstone, T.R. Gurr, F. Moshiri. Westview Press, Boulder, 1991; Theorizing Revolutions /edited by 1. Foran. London and New York: Routledge, 1997; The Future of Revolutions. Rethinking Radical Change in the Age of Globalization /edited by J. Foran. London and New York: Zed Books, 2003.

* Пшеворский А. Демократия и рынок. Политический и экономический реформы в Восточной Европе и Латинской Америке. M.: РОССПЭН, 1999; Хантингтон С. Третья волна. Демократизация в конце XX века. M.: РОС-СПЭН.2003.

Селезнев М.А. Социальная революция, М., 1971; Красин Ю.А. Революционный процесс современности: Теоретические очерки. M.: Политиздат, 1981; Мировой революционный процесс: проблемы и исследования / под ред. Э.Н. Цыганковой. M.: Изд-во МГУ, 1981; Зародов К.И. Три революции в России и наше время. М.: Мысль, 1983; Марксизм и социальная революция / под ред. В.П. Перевалова и др. M.: ИФАН, 1989; Олех П.Г. Цивилизация и революция. Новосибирск: Наука: Сиб. отд-ние, 1989; Социальная революция: вопросы теории / под ред. А.Ф. Замалеева, В.Д. Комарова. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1989.

4 Революционный процесс на Востоке: История и современность / под ред. Р.А. Ульяновского. M.: Наука, 1982; Комар Ю.И. Революционный процесс в Африке в освещении радикальной африканистики: Науч.-аналит. обзор. М.: ИНИОН, 1984; Исаев М.П. Современный революционный процесс в странах Индокитая: Пробл. перерастания нац.-освободит. революций в социалистические. М.: Наука, 1985; Оганесян Н.О, Революционный процесс в арабском мире. Ереван: Изд-во АН Армении, 1990.

проблеме, хотя и в критическом ключе.1 На этом фоне необходимо отметить исследование СЛ. Ланцова, в котором было поставлено под сомнение традиционная для предшествовавших работ трактовка революции как основного фактора исторического прогресса, а также была подчеркнута значимость кризиса политических институтов при объяснении их причин.2

С начала 1990-х годов проблема революции на протяжении достаточно долгого времени практически не рассматривалась в российской науке, что зачастую способствовало ее «маргинализации» в левом политическом секторе.

Примерно с 2000 года можно говорить о постепенном возвращении интереса среди отечественных исследователей к данной проблематике, что характеризуется появлением философских, социологических и политологических работ.3 Если же говорить о количестве диссертационных исследованиях по данной теме, то оно крайне невелико, при этом основная часть написана в рамках философских дисциплин.4

1 Красин Ю.А. Революцией устрашенные. Критический очерк буржуазных концсгпшй социальной революции. М.: Политиздат, 1975; Гавлин М.Л., Казакова Л.А. Современные буржуазные теории социальной революции. М.: Наука, 1980.

2 Ланцов С.А. Политические революции и социальный прогресс, критический анализ марксистской концепции. Дис.... д-ра политических наук: 23.00.01 / Санкт-Петербург, гос. ун-т. СПб, 1991.

3 Стародубровская И.В., May В.А. Великие революции: от Кромвеля до Путина. М.: ВАГРИУС, 2001; Розов Н.С. Философия и теория истории. Книга I. Пролегомены. М.: Логос, 2002; Крапивенский С.Э. Социальные революции и современный мир Волгоград: Волгогр. науч. изд-во, 2005: Назаров Ю.Н. Социальная революция как система: (методология анализа). Иваново: Референт, 2005; Ланцов С.А. Политическое развитие и модернизация II Политология: учебник / под ред. В. А. Ачкасова, В.А. Гуторова М.: Юрайт-Издат, 2006; Магу и А. Отрицательная революция: к деконструкции политического субъекта. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2008; Концепт «Революция» в современном политическом дискурсе / под ред. Л.Е. Бляхера, Б.В. Межуева, A.B. Павлова. СПб.: Алетейя, 2008; и др.

4 См., напр.: Назаров Ю.Н. Революция как предмет социально-философского исследования: автореферат дис. ... доктора философских наук. Нижний Новгород, 2006; Зав&тько Г.А. Социальная революция как явление Mitpo-вой истории: Социально-философский анализ идей и концепций: автореферат дис.... доктора философских наук. Москва, 2006; Ломоносова М.В. Социология революции П.А. Сорокина: диссертация ... кандидата социологических наук. Санкт-Петербург, 2006; Ванчикова A.B. Революция как бифуркация в развитии социальных систем: синергетический анализ: диссертация ... кандидата философских наук. Улан-Удэ, 2007.

5 Гельман В.Я. Уроки украинского Н Полис. 2005. №1; Кара-Мурза С.Г. Экспорт революции. Ющенко, Саака-швили... М.: Алгоритм, 2005; Киргизский переворот. Март-апрель 2005: Сборник/ сост.: Г.О. Павловский. M.: Издательство «Европа», 2005; Почепцов Г. Революция.сош. Основы протестной инженерии. M.: Издательство «Европа», 2005; «Оранжевая революция». Украинская версия/ сост. М.Б. Погрсбинский. М.: Издательство «Европа», 2005; Афанасьева А. Государство или революция. М.: Издательство «Европа», 2005; Фисун А. Поли-

лению, слабое знакомство большинства авторов с зарубежными теоретическими подходами к анализу революционных изменений во многом привело к ограниченному пониманию новых случаев.

Проблема глобализации, которая является важной составляющей разрабатываемой в данном исследовании темы, с конца 1980-х по начало 1990-х годов нашла отражение в огромном количестве зарубежных работ экономистов, социологов, политологов и культурологов. Значимыми исследователями данной проблемы к настоящему моменту можно назвать Р. Робертсона, А. Аппадураи, Э. Гидденса, М. Олброу, Г.-П. Мартина и X. Шумана, Дж. Бхагвати, Ю. Нор-берга, П. Хирста и Г. Томпсона, К. Омае, Дж. Ная, И. Валлерстайна, Дж. Стиглица, 3. Баумана, У. Бека, Дж. Розенау, М. Кастельса и др.'

На фоне резких социально-политических изменений в России проблема глобализации вызвала живой интерес среди отечественных исследователей международных отношений, мировой экономики, мировых социальных и политических процессов. Среди отечественных исследователей глобализации можно выделить А.И. Уткина, А.И. Неклессу, П.А. Цыганкова, М.М. Лебедеву, A.B. Торкунова, Н.М. Межеевича, Э.А. Азроянца, Н.В. Косолапова, В.Л. Иноземцева, A.C. Панарина, Б.Ю. Кагарлицкого, B.C. Малахова и др.2

тическая экономия «цветных» революций: неопатримониальная интерпретация // Прогнозис. 2006. № 3; Оранжевые сети: от Белграда до Бишкека/отв. ред. Нарочницкая Н.А. СПб.: Ллетейя, 2008; и др. ' Robertson R. Globalization: Social Theory and Global Culture. London: Sage. 1992; Omae K. The End of the NationState. New York: Free Press, 1995; Appadurai A. Modernity at Large: Cultural Dimensions of Globalization. Minneapolis, Minn.-. University of Minnesota Press, 1996; Albrow M. The Global Age: The State and Society Beyond Modernity. Cambridge: Polity Press, 1996; Hirst P., Thompson G. Globalization in Question: The International Economy and the Possibilities of Governance. Cambridge: Polity Press, 1996; Кастельс M. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / пер. с англ. под. науч. ред. О.Н. Шакратана. М.: ГУ ВШЭ, 2000; Мартин Г.-П., Шуман X. Западня Глобализации: Атака на процветание и демократию. М.: Альпина, 2001; Бек У. Что такое глобализация?: Ошибки глобализма— ответы на глобализацию. М.: Прогресс-Традиция, 2001; Стиглиц Д. Глобализация: тревожные тенденции. М.: Издательство «Мысль», 2003; Бауман 3. Глобализация. Последствия для человека и общества. М.: Весь мир, 2004; Бхагвати Д. В защиту глобализации. М.: Ладомир, 2005. " Уткин А.И. Глобализация: процесс и осмысление. М.: Логос, 2001; АзроянцЭ.А. Глобализация: катастрофа или путь к развитию?: Современные тенденции мирового развития и политические амбиции. М.: Новый век, 2002; Косолапов Н.В. Глобализация: от миропорядка к международно-политической организации мира // Очерки теории и методологии политического анализа международных отношений / под ред. А.Д. Богатурова, Н.А. Косолапова, М.А. Хрусталева. М., 2002; Панарин А.С. Искушение глобализмом. М.: ЭКСМО-пресс, 2002; Тор-кунов А.В. Глобализация: человеческое измерение. Учеб. Пособие. М.: РОССПЭН, 2002; Иноземцев В.Л. Перспективы глобализации: оправданны ли риски? // МЭиМО. 2004. № 2; Кагарлицкий Б. Периферийная империя: Россия и миросистема. М,: Ультра. Культура, 2004; Лебедева М.М. Мировая политика. М.: Аспект-Пресс, 2006; Малахов B.C. Государство в условиях глобализации. М.: КДУ, 2007.

Цель и задачи исследования. Целью данного диссертационного исследования является анализ концепций и факторов революционных изменений в эпоху глобализации.

Достижение указанной цели предполагает постановку следующих исследовательских задач:

■ проанализировать концепции революционных изменений в политической науке и социологии, а также показать возможные варианты решения существующих теоретико-методологические проблем анализа данных явлений;

■ обозначить актуальные международные и внутриполитические факторы революционных изменений;

■ проанализировав существующие подходы к проблеме глобализации, показать основные факторы данного процесса и их влияние на причины и характер революционных изменений;

■ применить сформулированные в исследовании концепции революционных изменений в ходе сравнительного анализа политических процессов в Югославии, Грузии, на Украине и в Мексике.

Объектом исследования являются концептуальные интерпретаций революционных изменений и их факторы в эпоху глобализации.

Предмет исследования — подходы к объяснению причин революционных изменений в современной политологии и социологии, а также факторы революционных кризисов в эпоху глобализации на примере сравнительного анализа политических процессов в Югославии, Грузии, на Украине и в Мексике.

Источниками диссертационного исследования стали монографии, сборники статей, статьи в научных журналах российских и зарубежных авторов, а также нормативные акты, международные документы и статистические данные.

Теоретико-методологические основы исследования. При работе над диссертацией были использованы современные политологические и социологические теоретико-методологические подходы к анализу революционных изменений и процессов глобализации.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Исследование феномена революционных изменений в современной политической науке и социологии должно включать в себя как изучение их причин, так и анализ их символического обозначения в политическом дискурсе. При таком подходе может быть существенно повышена эвристичность научного анализа в целом.

2. При анализе факторов, способствующих революционным изменениям, следует большое внимание уделять характеристикам политического и социального пространства, в котором существуют и действуют субъекты этих изменений.

3. Вероятность возникновения революционной ситуации возрастает в неопатримониальных государствах, характеризующихся конфликтом внутри кли-ентарно-патронажных сетей.

4. Высокая степень интеграции государств в систему международных политических институтов ограничивает возможности для применения органами государственной власти репрессивных средств по отношению к оппозиции, создавая дополнительные возможности для реализации революционных изменений.

5. Глобальное развитие новых информационных технологий расширяет возможности противодействия оппозиционных групп государственному и региональному политическому порядку, а также создает эффективные механизмы обеспечения общезначимого характера революционных изменений в региональном, общегосударственном и международном масштабах.

Научная новизна исследования заключается в том, что:

1. проанализированы те ключевые политологические и социологические концепции революционных изменений, которые были слабо изученные в отечественной политической науке и социологии;

2. использованы постструктуралистские методологические подходы Ф. Фю-ре и М. Фуко для анализа современных революционных изменений;

3. проанализирована роль и значение пространственных факторов в революционных ситуациях эпохи глобализации;

4. показано значение новых средств массовой коммуникации для революционной мобилизации в современных условиях;

5. на основе комплексного сравнительного анализа политических процессов в Югославии, Грузии и на Украине показано, что предпосылкой для возникновения революционной ситуации в условиях неопатримониального режима является конфликтный характер отношений внутри клиентарно-патронажных сетей;

6. на примере анализа сапатистского движения в Мексике показано значение социально-пространственных характеристик субъектов революционных изменений.

Научно-практическая значимость работы. Материалы и выводы диссертационного исследования позволяют сформировать целостную картину основных причин революционных изменений в условиях глобализации на ее современном этапе.

Практический и прикладной интерес представляют собой положения и выводы исследования для тех российских политических и научных организаций и учреждений, которым интересна и необходима информация об актуальных факторах и механизмах революционных изменений.

Материалы диссертации можно использовать в преподавательской и учебной деятельности, в частности, при изучении таких дисциплин, как теория политики, сравнительная политология, политическая социология, политическая

история, мировая политика и международные отношения.

Апробация исследования. Основные результаты и положения диссертации были изложены на международных научно-теоретической научно-практической конференциях «Ксенофобия и другие формы нетерпимости: природа, причины и пути устранения» (С-Петербург, сентябрь 2007 г.) и «В. И. Ленин в современном мире» (С-Петербург, апрель 2009 г.), а также в статьях, научно-методических пособиях, докладах, подготовленных на факультете философии и политологии Санкт-Петербургского государственного университета.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, приложений, списка источников и литературы.

I. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность проблемы исследования, анализируется степень разработанности темы диссертации, формулируются цели и задачи, определяются объект и предмет исследования, излагаются теоретико-методологические основы исследования, раскрывается его научная новизна, теоретическая и практическая значимость, излагаются положения, выносимые на защиту.

В главе 1. «Революционное изменение: сущность, проблемы и перспективы анализа» излагаются основные теоретические подходы к данной проблеме в современной науке, формулируются ключевые проблемы анализа революций и анализируются эвристические возможности использования новых подходов при анализе подобных явлений. В конце главы формулируются теоретические положения относительно диспозиции факторов революционных изменений.

В параграфе 1.1. «Теоретические подходы к проблеме революции в современной гуманитарной науке» осуществлен анализ основных теоретиче-

ских подходов в современной науке к исследованию революционных изменений. Проблема революции, восходящая к идеям К. Маркса, А. де Токвиля и др., к настоящему времени нашла свое отражение во множестве междисциплинарных исследований, сформировавших к середине 20-ого века субдисциплину в рамках преимущественно американской общественной науки. Общность исторического контекста и теоретико-методологических подходов исследователей позволяют выделить ряд ключевых направлений в исследовании революций: общая теория политического насилия и революционного конфликта (Ч. Джонсона, Дж. Дэвиса, Т. Гарра) и ее сравнительно-историческое измерение (Ч.Тилли и др.); модернизационная теория (С. Хантингтон и др.); структурный подход (Т. Скочпол и др.); культурологическая теория революций (Э. Сел-бин и др.), интегративный по отношению к предшествующим исследованиям подход (Дж. Голдстоун, Дж. Форан и др.). Также можно выделить концепции революционных изменений в рамках транзитологического подхода (С. Хантингтон, А. Пшеворски).

В параграфе 1.2. «Понятия «революционное изменение» и «революция» в политологическом анализе» на основе культурологического подхода к революции, методологического подхода Ф. Фюре и применения метода про-блематизции М. Фуко проводится аналитическое разделение революционного изменения на само событие (нарушение или разрушение политического порядка) и те дискурсивно-символические эффекты, конституирующие его в качестве общезначимого явления и политической проблемы. Обосновывается необходимость их параллельного анализа. В методологическом плане подобное выведение понятия «революционное изменение» из рамок различных теорий исторического развития (марксизм-ленинизм, теории модернизации и демократизации) позволяет сконцентрироваться на изучении причин, механизмов и динамики нарушения/разрушения воспроизводства политического порядка. В этом отношении, основываясь на подходе Дж. Голдстоуна, революционное изменение как событие определяется как попытка преобразовать политические институты и дать новое обоснование политической власти в обществе, сопро-

вождаемая формальной или неформальной мобилизацией масс и такими неин-ституционализировапиыми действиями, которые подрывают существующую власть.

В ходе анализа дискурса проблематизации революции определяются два типа сформировавшихся к настоящему времени революционных метанаррати-ва. С одной стороны, это описание и обозначение революций как прогрессивного развития и освобождения, легитимирующее представителей новой власти, с другой — это обозначение явлений как регрессивных, делегитимирующее новую власть из-за общезначимого характера насилия в ходе революционного кризиса.

В параграфе 1.3. «Концептуальная модель анализа: условия и факторы революционного изменения» рассматриваются имманентные исследованию революционных изменений проблемы политического господства, государства и оппозиции. На основе синтеза идей М. Вебера, современных подходов к революциям и исследований «неформальных» институтов формулируется теоретическое положение относительно высокой вероятности успеха революционных изменений в неопатримониальных государствах, характеризующихся конфликтом внутри политической элиты. При рассмотрении общей теоретической модели возникновения революционной ситуации анализируются сопутствующие ей факторы: раскол внутри административного аппарата и клиентарно-патронажных сетей (КПС) и пассивная или активная помощь оппозиции со стороны их представителей; экономическая или военно-политическая зависимость государства от зарубежных стран и отсутствие автономного внутриполитического дискурса; неспособность органов правопорядка проводить репрессии в отношении оппозиции.

Синтез подходов М. Манна и Т. Митчелла к государству с теориями революций и социальных движений позволили сформулировать вывод о значимости пространственно-технологического фактора для анализа потенциала массовой революционной мобилизации.

В главе 2. «Проблема глобализации в современном мире» излагаются

основные теоретические подходы к данной проблеме в современной политической науке и социологии, а также осуществляется анализ актуальных факторов процесса современной глобализации. В конце главы формулируются теоретические положения относительно влияния процесса современной глобализации на диспозицию факторов революционных изменений и дается прогноз относительно возможности возникновения революционных ситуаций в различных регионах мира.

В параграфе 2.1. «Дискуссии о глобализации и формирование основных подходов» осуществлен анализ большинства значимых теоретических подходов в современной науке к проблеме глобализации. В данном контексте выделен миросистемныи подход (И. Валлерстайн и др.), рассматривающий глобализацию с точки зрения неравномерного циклического капиталистического развития стран «центра» и «периферии». Рассмотрены теории глобального капитализма, представители которых, с одной стороны, указывают на неравноценные возможности для участия различных стран в глобальной экономической деятельности и порождаемые современной финансовой системой глобальные риски (Дж. Стиглиц и др.), с другой стороны, демонстрируют прогрессивное влияние глобализации на все участвующие в ней страны, отмечая ключевую имеющуюся проблему — отсутствие режима подлинной свободной торговли и слабость институтов правового государства во многих странах (Дж. Бхагвати и Ю. Норберг).

Развитие новых информационных технологий позволило М. Кастельсу сформулировать теорию сетевого общества, как новой основы экономической деятельности и общественной организации, которая и способствует процессу современной глобализации. Изучение глобальных трансформаций Р. Робертсоном и А. Аппадураи позволило сформулировать культурологическое измерение глобализации, где ключевыми факторами стали влияние процесса глокализации (взаимодействие локального и глобального) и формирование глобальных культурных потоков, создающие различные по характеру образы современного мира и социальные ландшафты. Э. Гидденс развил концепцию гло-

бальных трансформации, согласно которой процессы глобализации проникают во все сферы жизни человеческого общества по всему миру и изменяют их.

В параграфе 2.2. «Глобализация на современном этапе развития и трансформация факторов революционных изменений» на основе синтеза миросистемного анализа, теории сетевого общества и использования акторно-сетевого подхода выделяются три ключевых фактора глобализации: финансово-экономический, информационно-политический и пространственно-демографи чес кий.

Анализ первого показывает ключевое влияние крупнейших мировых центров (США, ЕС, Япония) на протекание финансовых и экономических процессов глобализации, их неравномерное развитие и создаваемые риски.

Информационно-политический фактор характеризуется распространением в гораздо более широких пределах информации, формирующей основную тематику и содержание дискурсов культуры и политики.

Данные факторы глобализации оказывают значимое воздействие на потенциал реализации революционных изменений, снижая как способность многих государств на саморегуляцию издержек для участников КПС внутри нестабильных неопатримониальных режимов, так и потенциал сохранения существующего политического порядка через стратегию силовых действий в отношении политической оппозиции.

Пространственно-демографические факторы глобализации, сконцентрированные в крупных городах, создают основы как для возникновения локальных очагов политической нестабильности, так и для массовой революционной мобилизации.

В главе 3. «Революционное изменение в эпоху глобализации: сравнительный анализ» на основе сформулированных ранее теоретических положений относительно факторов возникновения революционной изменений анализируются их современные примеры.

В параграфе 3.1. ««Перформативные революции»: Югославия, Грузия, Украина» дана общая характеристика произошедших в данных странах

событий, сделавшая их общезначимыми. Обосновывается ключевое влияние характера революционной мобилизации и ее освещения со стороны масс-медиа на обозначение событий в национальном и международном масштабах.

В ходе комплексного сравнительного анализа обозначены группы факторов, позволившие оппозиции прийти к власти в данных государствах: 1) раскол внутри КПС неопатримониалыюго режима; 2) отсутствие в государствах общезначимого автономного политического дискурса и сильное международное давление, не позволившее проводить репрессивную по отношению к оппозиции политику; 3) эффективная городская массовая мобилизация объединенной оппозиции, проходившая в условиях фактического бездействия силовых ведомств.

В параграфе 3,2. ««Революция за место» в Мексике» описаны общие особенности революционного кризиса, придавшие ему общезначимый характер как в Мексике, так за пределами страны.

В ходе анализа восстания сапатистов, в результате которого в штате Чья-пас образовалась политически автономная от государства область, определены его основные факторы: 1) практики социально-экономического отчуждения (угнетения) в отношении индейских общин со стороны региональных КПС; 2) резкое ухудшение социально-экономического положения крестьян в регионе вследствие интеграции Мексики в НАФТА; 3) территориально локализованный характер крестьянских общин и высокий уровень внутренней солидарности на фоне интеграции в них движения революционной герильи; 4) первоначально эффективная военно-политическая мобилизация сапатистов и сильное международное давление со стороны НКО и СМИ на правительство Мексики, позволившее перевести конфликт в мирное русло.

В заключении подводятся итоги диссертационного исследования, обобщаются полученные результаты, формулируются основные выводы, а также выделяются перспективные направления изучения данной проблемы.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

Публикации в изданиях, включенных в Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертации на соискание ученой степени кандидата наук, одобренные Высшей аттестационной комиссией:

1. Революция как объект теоретического осмысления: достижения и дилеммы субдисциплины // Полис. 2007. № 5. (1 п. л.)

2. Революция и ее причины: ответы и новые вопросы // Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. Научный журнал. Т. 4. № 2. СПб., 2008. (1,2 п. л.)

Публикации в других журналах и изданиях:

3. Современный город в условиях глобализации: проблема политического насилия (этноконфессиональный аспект) // Ксенофобия и другие формы нетерпимости: природа, причины и пути устранения. Международная научно-теоретическая конференция (Санкт-Петербург. 27-28 сентября 2007 г.) / под науч. ред. В.А. Ачкасова, Д.З. Мутагирова. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2007. (0,5 п. л.)

4. Москва // Этническое многообразие и толерантность: сравнение проблем и решений в городах мира. СПб., 2009. (0,4 п. л.)

5. Торонто // Этническое многообразие и толерантность: сравнение проблем и решений в городах мира. СПб., 2009. С. 284-292 (0,5 п. л. / 0,25 п. л. в соавторстве с Ачкасовым В.А.)

Подписано в печать 29.04.2009 г. Заказ № 33.

1 п. л. Тираж 100 экз.

Отпечатано на факультете философии и политологии СПбГУ. 199034, С.-Петербург, Менделеевская лин., д. 5.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата политических наук Никифоров, Александр Андреевич

Глава 1. Революционное изменение: сущность, проблемы и перспективы анализа.

1.1 Теоретические подходы к проблеме революции в современной гуманитарной науке.

1.2 Понятия «революционное изменение» и «революция» в политологическом анализе.

1.3 Концептуальная модель анализа: условия и факторы революционного изменения.

Глава 2. Проблема глобализации в современном мире.

2.1 Дискуссии о глобализагщи и формирование основных подходов.

2.2 Глобализация на современном этапе развития и трансформация факторов революционных изменений.

Глава 3. Революционное изменение в эпоху глобализации: сравнительный анализ.

3.1 «Перформативные революции»: Югославия, Грузия, Украина.

3.2 «Революция за место» в Мексике.

Введение диссертации2009 год, автореферат по политологии, Никифоров, Александр Андреевич

Актуальность исследования. «Революции против коммунизма» в странах Восточной Европы и СССР в 1989/1991 гг. имели огромный идеологический и политический эффект, позволив некоторым исследователям говорить о наступлении новой эпохи универсальных ценностей либеральной демократии и монетарно-рыночной экономики, заключаемых в единое целое процессом глобализации. Неудивительно, что в подобных условиях стала набирать популярность точка зрения об историческом отмирании феномена революции.

Все это указывает на необходимость научного рассмотрения существующих в политологии и социологии подходов к объяснению причин революционных изменений. Новейшие примеры революционных кризисов требуют комплексного анализа их факторов с точки зрения воздействия на них процессов глобализации.

1 Brinton С. The Anatomy of Revolution. Revised and expanded edition. New York: Vintage, 1965; Edwards L.P. The natural history of revolution. Chicago: University of Chicago Press, ed. 1970; Сорокин П. А. Социология революции. Москва: Территория будущего: РОССПЭН, 2005. общей теории политического насилия и революционного конфликта Н. Смелзера, Ч. Джонсона, Дж. Дэвиса, Т. Гарра.1

Марксистская традиция научного анализа и работы М. Вебера стали теоретическим основанием сравнительно-исторических исследований революций и восстаний Ч. Тилли, создавшего свой оригинальный подход.2

Разработка теорий модернизации в 1950-1960-е гг. дала основу для анализа революционных изменений в контексте данной парадигмы таким авл торам, как С. Хантингтон и Ш. Эйзенштадт.

В это же время в сравнительной исторической социологии под влиянием традиции марксистского анализа и исследований роли крестьянского фактора в восстаниях и революциях* сформировалось структурное направление изучения революционных изменений, классической примером которого стала работа Т. Скочпол5.

Расширение исторических и территориальных рамок анализа, появление новых случаев революционных изменений, возрастание интереса к работам М. Вебера и новые возможности научного анализа позволили таким исследователям, как Дж. Голдстоун, Дж. Гудвин, Дж. Форан и др.6, расширить рамки структурного подхода.

Подобное развитие концепций революционных изменений оказалось возможным во многом благодаря утверждению и развитию в 1980-х годах культурологического направления, примером которого стали исследования Smelser N.J. Theory of Collective Behavior. New York: Free Press, 1962; Johnson C. Revolutionary Change. Boston: Little, Brown, 1966; Davies J.C. Toward a theory of revolution // American Sociological Review. 1962. Vol. 27. No. 1; Гарр T.P. Почему люди бунтуют. СПб.: Питер, 2005.

2 Tilly С. Fiom Mobilization to Revolution. Reading, MA: Addison-Wesley, 1978.

3 Хантингтон С. Политический порядок в меняющихся обществах. М.: Прогресс-Традиция, 2004; Эйзенштадт Ш. Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций. M.: Аспект Пресс, 1999.

4 Moore В. Jr. Social Origins of Dictatorship and Democracy: Lord and Peasant in the Making of the Modern World. Boston: Beacon Press, ed. 1967; WolfE.R. Peasant Wars of the Twentieth Century. New York: Harper & Row, 1969; Paige J. Agrarian Revolution: Social Movements and Export Agriculture m the Underdeveloped World. New York: Free Press, 1975.

5 Skocpol T. States and Social Revolutions: A Comparative Analysis of France, Russia and China. Cambridge: Cambridge University Press, 1979.

6 Goldstone J.A. Revolution and Rebellion in the Early Modern World. Berkeley and Los Angeles: University of California Press, 1991; Goldstone J.A. Revolutions and Superpowers // Revolutions and Superpowers / ed. by J.R. Adelman New York: Praeger, 1986; Goodwin J. No other way out. States and Revolutions, 1945-1991. Cambridge: Cambridge University Press, 2001; Foran J. Taking Power: On the Origin of Third World Revolutions. Cambridge: Cambridge University Press, 2005.

Ф. Колберна и Э. Селбина о революциях и восстаниях в странах Латинской Америки.1 С другой стороны, этому способствовало появление в начале 1990-х годов ряда совместных работ.

События в Восточной Европе и СССР в 1989 и 1991 гг. привели к появлению объяснительных концепций в рамках транзитологического подхода, что нашло отражение в работах С. Хантингтона и А. Пшеворского.

На фоне социально-политического развития России в XIX-XX вв. сформировалась богатая социально-философская традиция осмысления революционного феномена у А.И. Герцена, П.Н. Ткачёва, М.А. Бакунина, В.И. Ленина, Н. Бердяева и др.

В рамках общей марксистско-ленинской традиции изучения проблемы революции с 1970-х годов появились как общетеоретические работы1, так и исследования, посвященные анализу конкретных случаев, особенно в странах

1 Selbin E.R. Modern Latin American Revolutions. Boulder: Westview Press, 1993; Colburn F.D. The Vogue of Revolution in Poor Countries. Princeton: Princeton University Press, 1994.

2 См., напр.: Revolutions of the late twentieth century /edited by J.A. Goldstone, T.R. Gurr, F. Moshiri. Westview Press, Boulder, 1991; Theorizing Revolutions /edited by J. Foran. London and New York: Routledge, 1997; The Future of Revolutions. Rethinking Radical Change in the Age of Globalization /edited by J. Foran. London and New York: Zed Books, 2003.

3 Пшеворский А. Демократия и рынок. Политическим и экономический реформы в Восточной Европе и Латинской Америке. М.: РОССПЭН, 1999; Хантингтон С. Третья волна. Демократизация в конце XX века. М.: РОССПЭН, 2003.

4 Селезнев М.А. Социальная революция, М., 1971; Красин Ю.А. Революционный процесс современности: Теоретические очерки. М.: Политиздат, 1981; Мировой революционный процесс: проблемы и исследования / под ред. Э.Н. Цыганковой. М.: Изд-во МГУ, 1981; Зародов К.И. Три революции в России и наше время. М.: Мысль, 1983; Марксизм и социальная революция / под ред. В.П. Перевапова и др. М.: ИФАН, 1989;

Олех П.Г. Цивилизация и революция. Новосибирск: Наука: Снб. отд-ние, 1989; Социальная революция: вопросы теории / под ред. А.Ф. Замапеева, В.Д. Комарова. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1989. третьего мира»1. Работы Ю.А. Красина, M.JI. Главлина и Л.А.Казаковой впервые познакомили отечественных исследователей с зарубежными подходами к проблеме, хотя и в критическом ключе.

На этом фоне необходимо отметить исследование С.А. Ланцова, в котором было поставлено под сомнение традиционная для предшествовавших работ трактовка революции как основного фактора исторического прогресса, а также была подчеркнута значимость кризиса политических институтов при объяснении их причин.3

Примерно с 2000 года можно говорить о постепенном возвращении интереса среди отечественных исследователей к данной проблематике, что характеризуется появлением философских, социологических и политологических работ.4 Если же говорить о количестве диссертационных исследованиях по данной теме, то оно крайне невелико, при этом основная часть написана в рамках философских дисциплин.5

1 Революционный процесс на Востоке: История и современность / под ред. Р.А. Ульяновского. М.: Наука, 1982; Комар Ю.И. Революционный процесс в Африке в освещении радикальной африканистики: Науч.-аналит. обзор. М.: ИНИОН, 1984; Исаев М.П. Современный революционный процесс в странах Индокитая: Пробл. перерастания нац.-освободит. революций в социалистические. М.: Наука, 1985; Оганесян Н.О. Революционный процесс в арабском мире. Ереван: Изд-во АН Армении, 1990.

2 Красин Ю.А. Революцией устрашенные. Критический очерк буржуазных концепций социальной революции. М.: Политиздат, 1975; Гавлин М.Л., Казакова Л.А. Современные буржуазные теории социальной революции. М.: Наука, 1980.

J Ланцов С.А. Политические революции и социальный прогресс: критический анализ марксистской концепции. Дне. . д-ра политических наук: 23.00.01 / Санкт-Петербург, гос. ун-т. СПб, 1991.

4 Стародубровская И.В., May В.А. Великие революции: от Кромвеля до Путина. М.: ВАГРИУС, 2001; Розов II.C. Философия и теория истории. Книга 1. Пролегомены. М.: Логос, 2002; Крапивенский С.Э. Социальные революции и современный мир Волгоград: Волгогр. науч. изд-во, 2005; Назаров Ю.Н. Социальная революция как система: (методология анализа). Иваново: Референт, 2005; Ланцов С.А. Политическое развитие и модернизация // Политология: учебник / под ред. В.А. Ачкасова, В.А. Гуторова М.: Юрайт-Издат, 2006; Магун А. Отрицательная революция: к деконструкции политического субъекта. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2008; Концепт «Революция» в современном политическом дискурсе / под ред. Л.Е. Бляхера, Б.В. Межуева, А.В. Павлова. СПб.: Алетеня, 2008; и др.

5 См., напр.: Назаров Ю.Н. Революция как предмет социально-философского исследования: автореферат дне. доктора философских наук. Нижний Новгород, 2006; Завалько Г.А. Социальная революция как явление мировой истории: Социально-философский анализ идей и концепции: автореферат дис. доктора философских наук. Москва, 2006; Ломоносова М.В. Социология революции П.А. Сорокина: диссертация . кандидата социологических наук. Санкт-Петербург, 2006; Ванчикова А.В. Революция как бифуркация в раз

Неконвенциональная смена политической власти в Югославии, Грузии, на Украине и в Киргизии привели к появлению в отечественном исследовательском сообществе большого количества научных статей и монографий.1 К сожалению, слабое знакомство большинства авторов с зарубежными теоретическими подходами к анализу революционных изменений во многом привело к ограниченному пониманию новых случаев.

Проблема глобализации, которая является важной составляющей разрабатываемой в данном исследовании темы, с конца 1980-х по начало 1990-х годов нашла отражение в огромном количестве зарубежных работ экономистов, социологов, политологов и культурологов. Значимыми исследователями данной проблемы к настоящему моменту можно назвать Р. Робертсона, А. Аппадураи, Э. Гидденса, М. Олброу, Г.-П. Мартина и X. Шумана, Дж. Бхагвати, Ю. Норберга, П. Хирста и Г. Томпсона, К. Омае, Дж. Ная, И. Валлерстайна, Дж. Стиглица, 3. Баумана, У. Бека, Дж. Розенау, М. Кастельса и др."

На фоне резких социально-экономических, политических и культурных изменений в России проблема глобализации вызвала живой интерес среди отечественных исследователей международных отношений, мировой экономики, мировых социальных и политических процессов. Среди отечественных витии социальных систем: синергетический анализ: диссертация . кандидата философских наук. Улан-Удэ, 2007.

1 Гельман В.Я. Уроки украинского // Полис. 2005. №1; Кара-Мурза С.Г. Экспорт революции. Ющенко, Саа-кашвили. М.: Алгоритм, 2005; Киргизский переворот. Март - апрель 2005: Сборник / сост.:

Г.О. Павловский. М.: Издательство «Европа», 2005; Почепцов Г. Революция.сош. Основы протестнои инженерии. М.: Издательство «Европа», 2005; «Оранжевая революция». Украинская версия / сост. М.Б. Погребинский. М.: Издательство «Европа», 2005; Афанасьева А. Государство или революция. М.: Издательство «Европа», 2005; Фисун А. Политическая экономия «цветных» революций: неопатримониальная интерпретация // Прогнозис. 2006. № 3; Оранжевые сети: от Белграда до Бишкека / отв. ред. Нарочницкая Н.А. СПб.: Алетейя, 2008; и др.

2 Robertson R. Globalization: Social Theory and Global Culture. London: Sage, 1992; Omae K. The End of the Nation-State. New York: Free Press, 1995; Appadurai A. Modernity at Large: Cultural Dimensions of Globalization. Minneapolis, Minn.: University of Minnesota Press, 1996; Albrow M. The Global Age: The State and Society Beyond Modernity. Cambridge: Polity Press, 1996; Hirst P., Thompson G. Globalization in Question: The International Economy and the Possibilities of Governance. Cambridge: Polity Press, 1996; Кастельс M. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / пер. с англ. под. науч. ред. O.II. Шакратана. М.: ГУ ВШЭ, 2000; Мартин Г.-П., Шуман X. Западня Глобализации: Атака на процветание и демократию. М.: Аль-пина, 2001; Бек У. Что такое глобализация?: Ошибки глобализма — ответы на глобализацию. М.: Прогресс-Традиция, 2001; Стиглиц Д. Глобализация: тревожные тенденции. М.: Издательство «Мысль», 2003; Бауман 3. Глобализация. Последствия для человека и общества. М.: Весь мир, 2004; Бхагвати Д. В защиту глобализации. М.: Ладомир, 2005. исследователей глобализации можно выделить А.И. Уткина, А.И. Неклессу, П.А. Цыганкова, М.М. Лебедеву, А.В. Торкунова, Н.М. Межеевича, Э.А. Аз-роянца, Н.В. Косолапова, B.JL Иноземцева, А.С. Панарина, Б.Ю. Кагарлицкого, B.C. Малахова и др.1

Достижение указанной цели предполагает постановку следующих исследовательских задач: проанализировать концепции революционных изменений в политической науке и социологии, а также показать возможные варианты решения существующих теоретико-методологические проблем анализа данных явлений; обозначить актуальные международные и внутриполитические факторы революционных изменений; проанализировав существующие подходы к проблеме глобализации, показать основные факторы данного процесса и их влияние на причины и характер революционных изменений; применить сформулированные в исследовании концепции революционных изменений в ходе сравнительного анализа политических процессов в Югославии, Грузии, на Украине и в Мексике.

1 Уткин А.И. Глобализация: процесс и осмысление. М.: Логос, 2001; Азроянц Э.А. Глобализация: катастрофа или путь к развитию?: Современные тенденции мирового развития и политические амбиции. М.: Новый век, 2002; Косолапов Н.В. Глобализация: от миропорядка к международно-политической организации мира //• Очерки теории и методологии политического анализа международных отношений / под ред. А.Д. Богатурова, Н.А. Косолапова, М.А. Хрусталева. М., 2002; Панарин А.С. Искушение глобализмом. М.: ЭКСМО-пресс, 2002; Торкунов А.В. Глобализация: человеческое измерение. Учеб. Пособие. М.: РОССПЭН, 2002; Иноземцев В.Л. Перспективы глобализации: оправданны ли риски? // МЭиМО. 2004. № 2; Кагарлиц-кий Б. Периферийная империя: Россия и миросистема. М.: Ультра. Культура, 2004; Лебедева М.М. Мировая политика. М.: Аспект-Пресс, 2006; Малахов B.C. Государство в условиях глобализации. М.: КДУ, 2007.

Основные положения, выносимые на защиту:

3. Вероятность возникновения революционной ситуации возрастает в неопатримониальных государствах, характеризующихся конфликтом внутри клиентарно-патронажных сетей.

5. Глобальное развитие новых информационных технологий расширяет возможности практического противодействия оппозиционных групп государственному и региональному политическому порядку, а также создает эффективные механизмы обеспечения общезначимого характера революционных изменений в региональном, общегосударственном и международном масштабах.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что:

2. использованы постструктуралистские методологические подходы Ф. Фюре и М. Фуко для анализа современных революционных изменений;

3. проанализирована роль и значение пространственных факторов в революционных ситуациях эпохи глобализации;

5. на основе комплексного сравнительного анализа политических процессов в Югославии, Грузии и на Украине показано, что предпосылкой для возникновения революционной ситуации в условиях неопатримониального peжима является конфликтный характер отношений внутри клиентарно-патронажных сетей;

• 6. на примере анализа сапатистского движения в Мексике показано значение социально-пространственных характеристик субъектов революционных изменений.

Материалы диссертации могут быть использованы в преподавательской и учебной деятельности, в частности, при изучении таких дисциплин, как теория политики, сравнительная политология, политическая социология, политическая история, мировая политика и международные отношения.

Структура диссертации обусловлена поставленной целью и теми задачами, решение которых ведет к ее достижению. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, приложений, списка источников и литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Концепции революционных изменений"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исходя из результатов, полученных в ходе диссертационного исследования, представляется возможным сформулировать некоторые выводы, касающиеся обозначенных во введении целей и задач работы.

1. Несмотря высокую степень разработанности к данному моменту теоретического инструментария изучения революционных изменений, существует ряд ключевых проблем, которые ограничивают потенциал научного анализа.

Во-первых, само понятие революции и революционного изменения в современных общественных науках во многих случаях остается предметом дискуссии. При этом сформировалась политическая и теоретическая традиция осмысления явления через историко-философское измерение, что характеризуется трактовкой революции как социального, культурологического изменения, что зачастую служит неявной методологией исследования. По этой причине, позитивным было бы введение аналитического разделения между, с одной стороны, изучением революционного изменения как практики нарушения воспроизводства политического порядка на определенной территории и, с другой стороны, как дискурсивной и символической практики обозначения данного события. В первом случае революция в работе определяется как практика неконвен1{ионалъного нарушения или изменения воспроизводства политического порядка в рамках государства или его частей. Во втором случае революция является проблелштизацией какого-либо события в терминах обгцезначшюго качественного изменения и/или временного разрыва/перехода.

Подобное аналитическое разделение позволяет, с одной стороны, наиболее нейтрально анализировать причины и характер событий с точки зрения физических и пространственных практик неконвенционального получения власти. С другой стороны, анализ революционного события как предмета no

Examining Paradox in the Zapatista Uprising in Chiapas Mexico. Pp. 63-70; Wager S.J., Schulz D.E. Civil-Military Relations in Mexico: The Zapatista Revolt and Its Implications. Pp. 17-22. литического дискурса потенциально позволяет понять те механизмы и характеристики события, которые формируют его общезначимый характер, а также то, как его значение влияет на стратегию взаимодействующих акторов и их легитимацию или делегитимацию. Подобный подход к революционным изменениям также позволяет рассматривать их как кризис государственного или регионального политического режима, что дает основания для интеграции теорий революций с транзитологической парадигмой.

Во-вторых, другой проблемой исследователей революционных изменений является проблема государства, вопрос о сущности которого в рамках политологической науки и социологии носит достаточно дискуссионный характер. В данном исследовании государство понимается в русле подхода М. Вебера как аппарат принуждения на определенной территории. Использование теоретических подходов к проблеме М. Манна, Т. Митчела и др. исследователей позволяет сформулировать ряд значимых для анализа революционной ситуации пространственно-технологических характеристик государственной власти.

2. Использование теоретических подходов к революционным изменениям Дж. Голдстоуна, Дж. Форана, а также иных концепций социальных наук, позволило сформулировать теоретические положения, объясняющие причины, благоприятствующие революционным изменениям.

Основными внутриполитическими факторами революционных изменений являются, во-первых, децентрализация и/или дезорганизации системы принятия политических решений, что вызвано рядом причин. В условиях неопатргшониалъного типа господства, так и частично в случае институ-циализированного авторитаризма, дисфункция органов государственной власти обуславливается переводом практики принятия административных и политических решений из сферы легальных институциональных механизмов в область теневых политических институтов и/или КПС.

Ключевой причиной возникновения подобной ситуации следует признать неравный доступ акторов к ресурсам и/или их несправедливое (по мнению участников) распределение. При этом именно неопатримониальные государства с наличием конфликтующих КПС создают более благоприятные условия для успеха революционного изменения: чем неравномернее относительно наиболее способных к политической мобилизации акторов (в форме теневых институтов и/или КПС) распределены общественно значимые ресурсы, тем выше потенциал конфликта.

Во-вторых, успешность революционного изменения обуславливается способностью организованной или спонтанной мобилизации снизу нарушить функционирование или захватить органы государственной власти, в которых сосредоточены ключевые для поддержания социального и политического порядка механизмы и функции. В случае конкурентного неопатримониального режима это может быть связано с возникновением различных по форме альянсов между оппозиционными группами и КПС внутри режима.

В-третьих, важнейшим фактором является неспособность сил правопорядка применить силу в отношении мобилизованной оппозиции, что связано со следующими причинами: 1) наличием устойчивых неформальных связей на фоне слабости системы формального подчинения; 2) административно-командной инерцией в виде устоявшейся «мягкой» стратегии взаимодействия силовых подразделений с оппозицией, которая входит в противоречие с необходимыми для сохранения политической власти действиями.

Основными международными факторами революционных изменении являются, во-первых, неравномерное развитие капиталистической миро-системы, что создает условия для зависимости государств и их основных экономических и политических групп от характера мирового разделения труда, международной помощи и конъюнктуры. В том случае, если экономика неопатримониальных государства носит ресурсоэкспортирующий или ресур-сотранзитный характер, изменение внешнеэкономической конъюнктуры может снизить доступные в клиентарно-патронажной сети ресурсы, и, соответственно, резко увеличить вероятность конфликта между ее участниками.

Во-вторых, международная/региональная военно-политическая интеграция или ее нарушение может иметь следствием неспособность государства воспроизводить автономный по отношений к международной системе и репрессивный по отношению к действиям оппозиции дискурс, а также соответствующую ему правоохранительную практику.

3. На основе акторно-сетевого подхода, теорий миросистемного анализа и сетевого общества можно говорить, что процесс глобализации имеет три ключевых для его понимания измерения: финансово-экономический, информационно-политический и пространственно-демографический.

Финансово-экономическое измерение характеризуется сформировавшимися сетями финансово-экономических транзакций, рост и развитие которых в настоящий момент локализовано в США, ЕС, Японии и, в последнее время, в странах Азии (Китай и Индия). При этом инфраструктурные сети, осуществляющие сбор, оценку (в том числе и через эквиваленты стоимости в рамках финансовых и торговых рынков) и управление финансово-экономической информацией, создают условия для воспроизводства: 1) максимизирующих прибыль стратегий; 2) неравномерного (локального и интенсивного) развития. При этом потенциал влияния актора как в финансовой, так и в производственно-распределительный сети, определяется возможностью максимальной контролируемой унификации ее субсетей, то есть экспансией и созданием правил транзакций внутри них, что в экономических терминах обозначают процессом монополизации. Подобные процессы в наибольшей степени характерны для вышеуказанных центров развития данных сетей. При этом, говоря о роли государств в процессе глобализации, необходимо отметить, что их роль остается существенной, так как именно они, благодаря механизмам инфраструктурной власти, обладают возможностью для централизованного сбора значимой информации и выработки нормирующих развитие финансово-экономической сети правил.

Что касается влияния данных механизмов глобализации на диспозицию факторов революционных изменений, то здесь необходимо отметить, что посредством финансово-экономической интеграции государств увеличивается зависимость тех из них, где сформировалась ориентированная на экспорт или транзит ресурсов экономика, в которой из-за высокой доли импорта слабо развиты механизмы стимуляции внутреннего спроса. В этом отношении в неопатримониальных государствах с конфликтным характером отношений внутри КПС революционные кризисы могут быть индуцированы сильным и продолжительным изменением внешней конъюнктуры (финансовой и торговой), если она в значительной степени определяет аккумулируемые данным государством ресурсы. При этом усиление неравномерного развития внутри страны создает потенциал для формирования региональных КПС, которые, в случае кризиса центральных органов власти, способны индуцировать изменение общего или регионального политического порядка. В этом отношении глобализация может способствовать укоренению неопатримониального характера господства и его регионализации в масштабах страны.

Сложность нынешнего экономического кризиса и невозможность определить как его временные рамки, так и дальнейший тренд развития мировых экономик, создает объективные сложности прогнозирования его влияния на возможность возникновения революционных изменений.

В этом отношении негативные изменения в мировой экономике могут индуцировать политические кризисы в ресурсоэкспортирующих государствах Латинской Америки, Африки, Южной Азии, СНГ. Это может также создать благоприятные предпосылки для революционных изменений в государствах со значительным влиянием неформальных институтов, где развитие экономики шло за счет привлечения различных форм инвестирования, транспортировки ресурсов и создания крупными мировыми концернами производственных мощностей неполного производственного цикла (некоторые страны Юго-Восточной Азии и Восточной Европы).

Информационно-политическое измерение глобализации характеризуется интенсивным распространением в гораздо более широких пределах информации, формирующей основную тематику и содержание дискурсов культуры и политики.

С одной стороны, новые технические средства позволяют крупным общественным группам организовываться и осуществлять мобилизацию, что делает их потенциально более самостоятельными, мобильными и эффективными в отношении достижения целей. В этом отношении данные механизмы создают дополнительные ресурсные возможности для оппозиционных групп.

С другой стороны, как финансово-экономическая, так и информационная интеграция государств объективно ограничивает возможности существования локально-государственных дискурсов общественных взаимодействий, заменяя их наиболее транслируемыми в глобальной информационной сети образцами.

В этом отношении факторы данного измерения глобализации объективно ограничивают возможности для использования государствами репрессий освободительно-демократическим дискурсом, который закрепляет формальные стратегии общественных взаимодействий через нормативные документы и публичные заявления. Для подобного дискурса характерно постепенное отмирание проблемы национальных границ («внутренних» и «внешних» прав государств), которая в значительной степени заменяется вопросом о соблюдении «прав человека».

В этом отношении международные акторы в той или иной форме способны оказывать давление на правительства, испытывающие революционные кризисы. При этом сила подобного воздействия международного сообщества в лице его активных членов (США, страны Европы и Япония) на испытывающие революционный кризис государства во многом определяется значимостью его позиции в глобальной сети отношений. С другой стороны, такое политическое влияние может быть сведено к минимуму, когда страна сама является источником альтернативного политического дискурса, формирующего стратегий общественных взаимодействий.

Существование указанных выше механизмов также позволяет говорить о формировании глобальных революционных нарративов, которые могут быть актуальными для локальных традиций политического противодействия.

Пространственно-демографическое измерение включают в себя территориальную концентрацию структурных элементов глобальных транзакци-онных сетей в рамках городов и их агломераций в «центре» и на «периферии» мировой системы, что способствует появлению как центров развития, так и накоплению рисков. Города создают пространство интенсивных сетевых транзакций, и, с другой стороны, формируют сетевые зоны с разной морфологией, которые воспроизводят различия в городском социальном и культурном пространстве. Все это делает города потенциальным очагом для локального нарушения политического порядка, а таюке ключевым местом для мобилизации оппозиции в ходе революционных изменений в рамках государств. Интенсивная внешняя и внутренняя миграция в данных условия создает значимый потенциал для возникновения политических конфликтов.

4. В ходе сравнительного анализа революционных кризисов можно говорить о подтверждении сформулированных теоретических положений относительно международных и внутриполитических факторов революционных изменений. На основании общих сходств случаев и создаваемого ими общезначимого дискурса было выделено два типа современных революционных изменений.

С одной стороны, революционные кризисы в Югославии, Грузии и на Украине были обозначены как «перформативные революции», поскольку произошедшие события, благодаря своей массовости и общезначимости (как для участников, так и для сторонних наблюдателей), стали самоописателъ-ными и самооценочными, что позволило им осуществить несколько функций: легитимировать новую власть за счет «революционного» разрыва со «старым порядком»; привлечь международных акторов, создав внешнеполитическое давление на правительство.

Во-первых, во всех странах до разразившихся на их пространстве политических кризисов утвердились устойчивые и значимые «неформальные» институты в форме клиентарно-патронажных сетей, что позволило сформироваться неустойчивым формам конкурентного (Грузия, Украина) и менее конкурентного неопатриомониализма (Югославия). Во всех случаях институт президентской власти был неотъемлемым атрибутом неопатримониальной системы, что оказало влияние на характер и развитие кризиса, определив личностно ориентированный характер протеста оппозиции и стратегию элементов КПС, направленную на отказ от поддержки первых лиц и их окружения для снижения собственных репутационных/политических/экономических издержек.

Анализ всех случаев указывает на то, что в рамках неопатримониальных режимов (особенно с децентрализованным или конкурентным характером КПС) институт выборов является наиболее уязвимым элементом в системе воспроизводства социально-политического порядка, поскольку именно он создает легальные «окна возможностей» для его нарушения и разрушения со стороны оппозиционных общественных групп и конкурентных КПС. Это обуславливается возникающим напряжением внутри режима, связанным с вопросами преемственности/смены его представителей и, соответственно, с изменением соотношения выгод/издержек для формирующих его групп.

Во-вторых, во всех случаях политическим режимам не удалось создать общезначимый автономный внутриполитический дискурс. Наоборот — в большинстве из них (в Грузии и на Украине) политические режимы через международное сотрудничество были интегрированы в институциональный дискурс и обязательства по защите прав человека, что в момент кризиса объективно снизило их репрессивные возможности. С другой стороны, во всех случаях оппозиция получила возможность для широкого использования СМИ, которые во время кризиса позволили делегитимировать представителей политического режима и сформировать общезначимый характер событий.

В-третыос, Во всех случаях оппозиция смогла объединиться накануне выборов (Югославия, Украина) или уже в ходе массовой мобилизации (Грузия), при этом возможности для противодействия обеспечивались не только локальным характером репрессий, но и значимостью оппозиционных групп, которые ко времени начала кризиса обладали существенной общественной поддержкой, не являясь маргинальными образованиями. При этом необходимо отметить одну из важнейших особенностей оппозиции — создание универсальных по структуре, технологичных по практике и идеологии, массовых движений («Отпор», «Кхмара», «Пора»), нацеленных на оказание политического давления на органы власти в ходе массовой мобилизации. Все эти движения имели высокую степень интеграции с международными институтами и НКО, что обеспечило им значимую организационную и материальную помощь.

В-четвертых, в силу вышеизложенной диспозиции факторов, во всех случаях развитие политических кризисов характеризовались расколом внутри КПС, политическом руководстве и, что наиболее значимо для потенциала развития кризиса, в силовых ведомствах. Анализ показал, что представители названных групп в ходе политического кризиса зачастую не предпринимали попыток сохранить существовавший режим, либо напрямую сотрудничали с оппозицией.

Исходя из проведенного анализа необходимо признать, что латентный характер фрагментации руководящей элиты может быть эффективно актуализирован в дисфункцию административного аппарата массовой мобилиза-ifueu в ходе акций гражданского протеста в ключевых городских центрах, что создает критическую ситуацию для сохранения неопатримониальных режимов. Это позволяет рассматривать политические и организационные технологии, обеспечившие массовую протестную городскую мобилизацию, в качестве важнейших «триггеров», направляющих события по успешному для оппозиции сценарию. Однако возможность эффективного воздействия подобных механизмов обуславливается преимущественно конфликтной диспозицией сил/акторов внутри неопатримониальных режимов.

С другой стороны, революционный кризис в Мексике (восстание сапатистов в штате Чьяпас), был обозначен как «революция за место» в силу ограниченности целей восставших, что предопределило его региональный характер. Благодаря международному резонансу для исследователей и политических активистов восстание стало источником формирования нового общезначимого революционного дискурса.

В случае революционного кризиса в Мексике анализ показал ключевую значимость социопространственного фактора (региональный характер кризиса, локальная поддержка восставших) в диспозиции его причин.

Во-первых, укорененные в регионе неопатримониальные практики способствовали социальному, экономическому и политическому исключению (часто в форме угнетения) относительно автономных групп населения (преимущественно индейских крестьянских общин), что создавало значимый потенциал для конфликта.

Во-вторых, компактное проживание коренного индейского населения в штате Чьяпас сформировало автономные общины. Изменения в миссионерской практике католической церкви, наличие негегемонистских практик социальных взаимодействий в общинах и длительной истории борьбы за свои права, — все это позволило создать достаточно эффективные институты солидарности и самоуправления внутри общины и между многими из них. Интеграция движения революционной герильи в индейские общины позволила создать военно-политическую организацию с уникальной симбиотической идентичностью и культурой сопротивления.

С другой стороны, интеграционные процессы в рамках стран Северной Америки (создание НАФТА) через либерализацию экономики и внешней торговли Мексики оказали мощное негативное воздействие на слаборазвитый регион, особенно на индейские общины, создав основания для их военно-политической мобилизации. В этом отношении предкризисная ситуация в регионе соответствовала классическим для исследователей крестьянских восстаний условиям.

В-третьих, региональное политическое изменение, вызванное массовой гражданской и военной мобилизацией сапатистов против региональных властей страны, привело к неудовлетворительному исходу для обеих сторон в виде затяжного вооруженного конфликта низкой интенсивности. В этом отношении при всей значимости военно-политического кризиса, революционное изменение в Чьяпас имело достаточно ограниченные последствия. С одной стороны, это было вызвано ограниченной ресурсной и мобилизационной базой оппозиции и наличием у правительства в регионе формальных и неформальных сил принуждения. С другой стороны, труднодоступность районов сосредоточения мобилизовавшихся протестных групп, мощный международный резонанс от события и силовых акций властей Мексики, — все это ограничило возможности политического режима в реализации репрессивных стратегий в регионе, переведя конфликт в русло переговоров.

Список научной литературыНикифоров, Александр Андреевич, диссертация по теме "Политические проблемы международных отношений и глобального развития"

1. Азроянц Э.А. Глобализация: катастрофа или путь к развитию?: Современные тенденции мирового развития и политические амбиции. М.: Новый век, 2002.

2. Аксенов Ю. Гуджва И. Дети газа и стали // Эксперт. 2004. №38.

3. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М.: «КАНОН-прес-Ц»; «Кучково поле», 2001.

4. Афанасьева А. Государство или революция. М.: Издательство «Европа», 2005.

5. Барбрук Р. Нелиберальные фантазии // Криптоанархия, кибергосударства и пиратские утопии / под ред. П. Ладлоу. Екатеринбург: Ультра. Культура, 2005.

6. Бартушка В. Советское влияние на смену режима в Чехословакии в 1989 г // Революции 1989 года в странах Центральной (Восточной) Европы: взгляд через десятилетие. М.: Наука, 2001.

7. Бауман 3. Глобализация. Последствия для человека и общества. М.: Весь мир, 2004.

8. Бей X. Временная автономная зона // Криптоанархия, кибергосударства и пиратские утопии / под ред. П. Ладлоу. Екатеринбург: Ультра. Культура, 2005.

9. Бек У. Что такое глобализация?: Ошибки глобализма — ответы на глобализацию. М.: Прогресс-Традиция, 2001.

10. Берк Э. Размышления о революции во Франции и заседаниях некоторых обществ в Лондоне, относящиеся к этому событию. М.: Рудомино, 1993.

11. Блум Д. И., Тарун X. Урбанистическая революция // Финансы & развитие. 2007. Том 44. № 3. Режим доступа:http://wwwjmf.org/extemal/pubs/ft/fandd/rus/2007/09/pdf/bloom.pdf, свободный. Просмотрено: 12.01.2009.

12. Блэкберн Р. Финансы и четвертое измерение // Прогнозис. 2006. № 3.

13. Богданов В., Горина И. Украина: дожила до понедельника // Российская газета. 29 ноября 2004 г.

14. Босацкий М., Войцеховский М. Закулисная история революции // Gazeta Wyborcza. 18 апреля 2005. Режим доступа:http://www.inosmi.ru/translation/21891 l.html, свободный. Просмотрено: 23.02.2009.

15. Бузгалин А.В., Колганов А.И. Глобальный капитал. Изд. 2-е. М.: Едито-риал УРСС, 2007.

16. Бурдье П. Физическое и социальное пространства: проникновение и присвоение // Бурдье П. Социология политики. М.: Socio-Logos, 1993.

17. Бхагвати Д. В защиту глобализации. М.: Ладомир, 2005.

18. В Грузии идет государственный переворот // ГРАНИ.РУ. 22 ноября 2003. Режим доступа:http://www.grani.ni/Politics/World/Europe/Georgia/m.51577.html, свободный. Просмотрено: 03.03.2009.

19. Валлерстайн И. Европейский универсализм: риторика власти // Прогнозис. 2008. №2.

20. Валлерстайн И. Конец знакомого мира: социология XXI века. М.: Логос, 2004.

21. Валлерстайн И. Миросистемный анализ: Введение. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2006.

22. Валлерстайн И. После либерализма. М.: Едиториал УРСС, 2003.24