Концептуализация эмоции страха в разноструктурных языках

Кириллова, Наталья Владимировна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Концептуализация эмоции страха в разноструктурных языках

Год: 2007
Автор научной работы: Кириллова, Наталья Владимировна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Чебоксары
Код cпециальности ВАК: 10.02.20

Диссертация по филологии на тему 'Концептуализация эмоции страха в разноструктурных языках'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Концептуализация эмоции страха в разноструктурных языках"

На правах рукописи

□03055Б88

Кириллова Наталья Владимировна

КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ ЭМОЦИИ СТРАХА В РАЗНО СТРУКТУРНЫХ ЯЗЫКАХ (НА МАТЕРИАЛЕ РУССКОГО, АНГЛИЙСКОГО И ЧУВАШСКОГО ЯЗЫКОВ)

Специальность 10.02.20 - Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Чебоксары - 2007

003055688

Диссертация выполнена на кафедре сравнительно-сопоставительного языкознания Федерального государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Чувашский государственный университет им. И.Н.Ульянова»

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

кандидат филологических наук профессор А.А.Пушкин

доктор филологических наук профессор Н.Н.Фаттахова

доктор филологических наук профессор В.И.Сергеев

Чувашский государственный педагогический университет им. И.Я.Яковлева

Защита состоится апреля 2007 г. на заседании

диссертационного совета Д 212.301.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата филологических наук при Чувашском государственном университете по адресу: 428034 г. Чебоксары, ул. Университетская. 38

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Чувашского государственного университета им. И.Н.Ульянова.

Автореферат разослан « » марта 2007 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

доктор филологических наук профессор

А.Р.Губанов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Последние десятилетия в филологических науках наблюдается повышенный интерес к сравнительно-сопоставительным и типологическим исследованиям, что обусловлено интенсификацией межэтнических, социокультурных и языковых контактов.

Сопоставительно-типологическое исследование языков способствует выявлению ранее незамеченных явлений в структурах и функционировании сопоставляемых языков, позволяет выделить в них инвариантные и специфические черты, образующие в совокупности субстрат этнического языкового сознания, формой реального существования которого является языковая картина мира. В языковой картине мира отражаются все стороны не только объективно-материального, но и субъективно-духовного миров языковых личностей, причем во всем многообразии их связей и отношений.

Данная работа выполнена в русле исследований, посвященных изучению эмоций в языке.

К настоящему времени накопилось большое количество работ, посвященных исследованию психоэмоциональных характеристик, объективированных в слове и тексте, эмотивных смыслов и эмоциональных доминант текста, эмоциональных концептов и метафор, т. е. отражения человеческих эмоций в языке [С.Г. Воркачев, Е.В. Димитрова, C.B. Ионова, H.A. Красавский, В.В. Леонтьев, Е.Ю. Мягкова, H.H. Панченко, В.А. Пищальникова, Я.А. Покровская, Ю.А. Сорокин, O.E. Филимонова, В.И. Шаховский, P. Ekman, W. Friesen, G. Lakoff, Z. Koveczes, A. Wierzbicka и др.].

Известно, что природа эмоций по своей сути невербальна, однако в рамках эмотиологии представляется возможным говорить о вербализации эмоций, хотя их адекватное обозначение в языке оказывается довольно сложным, что объясняется нечеткостью денотатов эмоций.

В список фундаментальных эмоций входит и страх [P. Ekman, W. Friesen, К. Izard, A. Wierzbicka, А.Н. Леонтьев, С. Рубинштейн и др.]. Эмоция страха обладает такими основными характеристиками как универсальность, узнаваемость и возможность ее языковой концептуализации [Вежбицкая 1996;

Феоктистова 1996; Семененко 2002; Морозов 2001; Крейдлин 2000; Пичугина 2002; Зайкина2004; Красавский 2001].

Актуальность исследования заключается в том, что его результаты наглядно отражают общее и особенное в концептуализации эмоции страха средствами русского, английского и чувашского языков, которые до настоящего времени в сопоставительном аспекте не рассматривались. Отсутствие комплексного исследования лингвоконцепта «страх» в сопоставительной перспективе на основе разноструктурных языков определило выбор темы диссертации.

Объектом сопоставительного исследования являются языковые структуры, в которых концептуализируется эмоциональное состояние страха. Сопоставительный анализ соответствующих языковых единиц в русском, английском и чувашском языках проводился с привлечением иллюстративных примеров из художественных произведений, отражающих ситуации, в которых субъект находится в состоянии переживания страха.

Предметом исследования является систематизация разноуровневых языковых средств, посредством которых описывается эмоциональное состояние страха в сопоставляемых русском, английском и чувашском языках с последующим выявлением общего и особенного в способах его вербализации.

Цель исследования заключается в системном сравнительно-сопоставительном описании разноуровневых языковых средств, номинирующих лингвоконцепт «страх» на материале русского, английского и чувашского языков с последующим выявлением его инвариантных и этноспецифических характеристик.

В связи с поставленной целью обозначен следующий круг задач:

1) описать прототипическое представление о страхе на основе психологических и социологических исследований; определить ассоциативные связи страха с другими эмоциями, чувствами и состояниями и проследить особенности их языковой репрезентации;

2) определить корпус разноуровневых языковых единиц, реализующих базовые семантические признаки концепта «страх» в сопоставляемых языках;

3) выявить специфику метафорического, фразеологического и паремиологического осмысления эмоции страха в русском, английском и чувашском языках;

4) проанализировать особенности языковой концептуализации эмоции страха в художественном тексте.

Методологической базой для исследовательской работы явились постулаты когнитивной лингвистики, лингвокультурологии и эмотиологии. В основе эмоционального концепта находится универсальное понятие об эмоции, которая, являясь важной составляющей жизни человека, находит отражение в языке [Красавский 2001, Фрумкина 2000, Шаховский 1988, 2001, 2003]. Концепт является единицей языкового сознания и лучше всего раскрывается в слове [Попова, Стернин 1999, Вежбицкая 1996, Карасик 1996 и др.]. Эмоциональный концепт объективируется на различных уровнях языка, значительным количеством синонимов, является темой большого количества пословиц, поговорок, метафор и фразеологизмов [Москвин 1997, Красных 2003, Степанов 1997 и др.].

В ходе изучения фактологического материала использовались различные методы исследования, основным из которых явился сравнительно-сопоставотельный, позволяющий установить сходства и различия в языковой концептуализации эмоции страха з русской, английской и чувашской лингвокультурах. В работе также использовались методы дефиниционно-компонентного, контекстуального и интерпретативного анализа языковых структур, актуализирующих лингвоконцепт «страх».

Научная новизна исследования заключается в комплексном подходе к системному описанию межуровневых языковых средств концептуализации эмоционального состояния страха, включая установление базовой смысловой структуры лингвоконцепта «страх», определение синтагматических связей номинантов исследуемого концепта, образующих синонимические парадигмы; описание специфики интерпретации эмоционального состояния страха во фразеологизмах, паремиях и художественном тексте на материале сопоставляемых языков.

Теоретическая значимость диссертационного исследования

состоит в том, что полученные данные позволяют по новому оценить, интерпретировать и классифицировать языковые средства, выражающие эмоциональное состояние страха в русском, английском и чувашском языках, что является конкретным вкладом в развитие основных положений «лингвоэмотнслогии» применительно к концепту «страх» в сопоставительном аспекте на материале разноструктурных языков.

Практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы в лекционных курсах по общем}' и сопоставительному языкознанию, страноведению, в спецкурсах по лингвокультурологии, теории перевода и теории межкультурной коммуникации, при разработке тематики выпускных квалификационных работ. Результаты работы могут быть полезными также для специалистов в области комплексной психотерапии различных фобий.

Источником материала исследования являются тексты художественной прозы англоязычных, русских и чувашских авторов XX века, фразеологические, паремиологические, синонимические, антонимические и толковые словари русского, английского и чувашского языков.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования были представлены на научных конференциях: «Профессиональная и гуманистическая направленность обучения иностранному языку на неязыковых факультетах» (Чувашский государственный педагогический университет им. И.Я.Яковлева, май 2006г.); «Духовно-нравственное просвещение и воспитание молодежи: история и современность» (Чувашский государственный университет им. И.Н.Ульянова, июнь 2006г.); «Общие вопросы филологии и методики обучения иностранному языку» (Чувашский государственный педагогический университет им. И.Я.Яковлева, 9-11 ноября 2006г.); «Сопоставительное изучение разнотипных языков: научный и методический аспекты» (Чувашский" государственный университет им. И.Н.Ульянова, октябрь 2006г.); «Язык, культура, образование в современном мире» (Пермский государственный педагогический университет, ноябрь 2006г.) и нашли отражение в 9 публикациях.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В основе исследуемого концепта находится универсальное понятие эмоции страха, объективность которой подтверждается практикой языкового речетворчества. Языковые средства манифестации семантики концепта «страх» представлены разноуровневыми единицами: словом, словосочетанием, текстом. Оценочные и образные компоненты, выделяемые в составе значения лексических, фразеологических и паремиологических единиц, объективирующих концепт «страх», в целом в сопоставляемых языках совпадают.

2. Дифференциальными в сопоставляемых языках являются семантические признаки «продолжительность», «интенсивность», «манипулятивное воздействие на человека».

3. Русские, английские и чувашские номинанты страха, образующие синонимические ряды, обнаруживают некоторые количественные расхождения (11 имен в русском, 11 в английском и 3 в чувашском языках) и актуализируют различные признаки концепта «страх», что затрудняет их взаимопереводимость.

4. Парадигматика и синтагматика языковых средств, актуализирующих концепт «страх» обусловлены особенностями как структур сопоставляемых языков так и ментальностью языковых личностей - представителей сопоставляемых лингвокультур.

Структура диссертации: исследование состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, списка источников иллюстративного материала.

Во введении аргументируется выбор темы исследования, методы анализа, определяется объект и предмет, цель и конкретные задачи, обосновывается актуальность и новизна исследования, его теоретическая и практическая ценность.

3 первой главе выявляются и описываются сущностные характеристики концепта «страх» с привлечением материалов смежных с лингвистикой дисциплин: психологии, социологии, сЬклосссЬйи, психиатрии, выясняются связи данной эмоции с другими эмоциями, чувствами и состояниями и

рассматривается специфика их отражения в языке.

Глава вторая посвящена систематизации и описанию лексических средств сопоставляемых языков, объединенных в семантические и ассоциативные образные ряды, образующих содержание концепта . «страх». Рассматривается национально-культурная специфика концепта «страх» в метафорических, фразеологических и паремиологических структурах сопоставляемых языков.

В третьей главе рассматриваются способы номинации эмоции страха в текстах художественной прозы, особое внимание уделяется межуровневому описанию паралингвистических маркеров страха. Обработка фактического материала проводилась методом фиксации контекстов, содержащих обозначение эмоции страха в произведениях художественной прозы русских, английских и чувашских авторов.

В заключении содержатся выводы по проведенному исследованию, намечаются перспективы дальнейшего исследования.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении дается обоснование темы исследования, определяются цель и основные задачи исследования, теоретическая и практическая значимость работы.

В первой главе характеризуются основные положения когнитивного подхода к языку, содержание лингвоконцегпуального анализа человеческих эмоций, рассматриваются психологические, социальные и философские аспекты эмоционального состояния страха, описывается специфика его объективации в разноструктурных языках.

Когнитивная деятельность человека понимается как процесс концептуализации фрагментов объективного мира, в результате которого сознанием формируются концепты - ментальные сущности, соотносящиеся с предметами, процессами и явлениями действительности. Концепт как знание об обозначаемом фрагменте объективного мира зо всех его связях и отношениях может быть реконструирован через свое языковое отражение.

В языковых формах отражаются когнитивно-концептуальные структуры, имеющие лексическую номинативную маркировку. 3 значение слова, номинирующего ко?;цепт, входят прототипические признаки, достаточные для идентификации

объекта и комплекс знаний об объекте, предопределенный многообразием внеязыкового опыта культурно-языкового сообщества. Наиболее эффективным методом исследования структуры концепта является компонентный анализ конституирующих его лексико-семантических ядер, вокруг которых группируются остальные элементы концептуального пространства.

Эмоцию как явление внеязыковой действительности характеризуют следующие прототипические признаки: 1) источник (причина) возникновения эмоции; 2) интенсивность эмоции; 3) внешние проявления эмоции (их наличие или отсутствие); 4) время протекания эмоции (пролонгированная или кратковременная); 5) характер эмоции (глубокая или поверхностная). Анализ того, как выделенные параметры эмоции отражаются в языке, является элементом моделирования когнитивно-семантической структуры соответствующего концепта.

Специфика исследуемого эмоционального концепта заключается в том, что понятие эмоции страха является универсальным и тем самым обусловливает наличие общих когнитивных признаков.

Эмоциональный концепт (далее ЭК) «страх» рассматривается как многоаспектное явление, имеющее отношение ко всем человековедческим наукам: психологии, социологии, политике, лингвистике, и т. д.

Определяя место страха в системе человеческих эмоций, мы придерживаемся понимания эмоции как психического процесса, отражающего отношение человека к самому себе и окружающему миру, характеризующегося мимическими, психосоматическими, поведенческими изменениями и объективирующегося в языке.

В зависимости от каузации различают внешний и внутренний страхи, от соответствия или несоответствия норме - нормальные и патологические. При классификации страха по критерию продолжительности различают страх как кратковременное состояние, именуемое испугом, и как устойчивую черту характера, которая известна как боязнь или трусость.

По критерию интенсивности человеческий страх может зарьирозаться от испуга (самая слабая степень страха) до паники и ужаса (сильнейшая степень эмоции).

Страх может использоваться как средство манипуляции человеком, а также испытываться непосредственно в ситуации опасности или быть отложенным во времени, вытесняемый или подавляемый другой, более сильной эмоцией (например, гневом, яростью).

Рассмотрение языковых структур, в которых отражается связь страха с другими эмоциями и чувствами выявило дополнительные содержательные аспекты исследуемого концепта и позволило более детально представить его внутреннюю смысловую структуру, страх сопровождается как отрицательными (ненависть, агрессия, боль), так и положительными (любовь, интерес, удивление) эмоциями. Большинство из выявленных связей оказываются типичными и могут рассматриваться в качестве доказательства общности содержания эмоционального концепта «страх» в русском, английском и чувашском языках:

(разогреть ненависть и страх, there те horror and hatred in his eyes; харанипе курайманлах, хараса пётём чунёпе курайми пулчё; страх и гнев возникали рефлекторно, blind wrath, driving out of fear; тем пекех стшленчё те, самах хушма харарё; и люблю и боюсь тебя, love and admiration, but also awe and not a little dread; юрататап та, сехёрленетёп те).

Наиболее частотными оказываются связи страха с яростью, негодованием, удивлением, чувством боли и доминантами концепта «храбрость»: (боль и страх будут гнать человечество, pain was much stronger than, fear; харанипе чёри ыратса кайрё; встревожило, усилив вместе с тем, мой интерес, thrilled and interested; тёлёнсе, хараса шутларё; изумлению и ужасу не было предела, horrified astonishment, the awe of beauty; тёлёнсе, хараса каЙ; испуганное удивление; her eyes wide with mingled hoiror, fascination, fear and admiration; пер шикленсе, пёр тёлёнсе, один от страха весь раскисает, а другой себя в руках, держит, fear gave her courage; харушлаха сентерме вахат).

Связь страха со стыдом, уважением является релевантной для всех лингвокультур, что позволяет говорить о большей значимости социального типа страха по сравнению с биологическим:

(мне было стыдно и страшно, now he was ashamed of that childish fear of being expelled; нменетёп cec мар... сехёрленетёп те санран, именнипе е харанипе; почтительный ужас, awe-

inspiring, xäpaca та хисеплесе).

Связь страха с отвращением не только находит языковое отражение, но и зафиксирована в словарных дефинициях слов «ужас»/«Ьоггог» в качестве семантического признака: «что-то отталкивающее, вызывающее отвращение», «something that causes disgust», «йёрён, йёрентер»:

(чувство страха, смешанного с отвращением; together with fear a feeling of disgust arose in her; xäpaca та, йёрёнсе näxpe).

Анализ лингвоконцепта «страх» как структуры национального сознания позволил выявить этноспецифику его осмысления, что отражается в структурах сопоставляемых языков.

Во второй главе рассматриваются лексико-семантические средства концептуализации эмоции страха в разноструктурных языках. Анализ синонимической парадигмы слов — номинантов исследуемого эмоционального концепта - обусловлен следующими факторами:

1) пониманием концепта как некой ментальной единицы, объективируемой лексическими единицами: словными и сверхсловными номинациями (фразеологические единицы, паремии, метафорические высказывания);

2) тем, что лексический состав языка более очевидно отражает фрагменты экстралингвистической действительности, поскольку именно слово имеет первостепенную важность в порождении, восприятии, хранении и передаче информации [Кубрякова 1996].

В лингвистических исследованиях по анализу эмотивности различают единицы номинативные и дескриптивные. Единицы, выражающие эмоциональное состояние - это прежде всего междометия, которые наиболее экспрессивно манифестируют эмоцию страха. Ср. русск.: Ух!, Oii-oü!, Уу!, Aíi!; англ.: Oh!; чув.: Ух!, Ах! (Ах, ачасем, пётрёмёр!..- Ах, дети, мы погибли!); Ай! (Ай. йытти сыртать! - Aíi, собака кусается!); Ай-уй! (Ай-уй, сунса каяттр! - Батюшки! Горим.!). Следует отметить, что при переживании эмоции страха часто используется группа междометий, производных от имен существительных: Батюшки/, Боже мой!, Господи!, Силы небесные!, Какой ужас!, Страсть! (прост.); Dear me!, Good God!, By God!, My Lord!, Such a horror!, God bless my soul!;

Турасам! (Боже мой!), Ах тура! (Боже мой!), Тур сырлахтар! (Господи, помилуй!), Каравул! (Караул!), Пётрё пус!, Пус кайрё'!, Пётрём! (Кончено! Пропало! Все!), в которых отмечаются переходные типы от имен существительных к междометиям. Междометия представляют собой рефлекторные звуки и крики, являющиеся непосредственной реакцией человека, испытывающего страх, поэтому они характеризуются особой экспрессивностью, эмоциональностью и являются номинативными единицами языка, которые в речи актуализируются как средства выражения страха.

Номинативные средства актуализации концепта можно классифицировать на первичные и вторичные [ЛЭС, 2002]. Под собственно первичными понимаются номинанты концепта (члены синонимического ряда), например: испугаться, бояться, страшиться; to scare, to fear, to be afraid of; хара, шиклен, сехёрлен; боязнь, пугливость, паника; fright, awe, horror; шик, xäpa (харав, xäpy, xäpn), сехре; к вторичным средствам номинации относятся единицы метафорического осмысления данного концепта {волна ужаса, stage fright, чах чёри -кургщы сердце (о человеке с куриным сердцем, т.е. трусливом), включая фразеологические единицы (язык за порогом оставить, to have one's heart in one 's shoes (boots), чунё чёрне вёсне ситнё (ср. русск.: душа в пятки ушла).

На первом этапе сопоставительного исследования проводится анализ средств номинации концепта, которые представлены единицами первичной номинации - именем концепта и его синонимами.

Цель данной части исследования заключалась в выявлении общих (инвариантных) семантических признаков концепта на основе дефиниционного и компонентного анализа значений лексем, которые входят в синонимический ряд слов, номинирующих концепт «страх», в выделении специфических (варьирующихся) семантических признакоз, позволяющих разграничить лексемы, номинирующие ЭК «сттах», в моделировании шкалы лексической градации интенсивности эмоции страха.

В результате сопоставления конкретизирующих признакоз, содержащихся в лексемах страх, fear и харав в русских

английских и чувашскоязычных словарных изданиях, обнаружены следующие различия в семантическом представлении страха носителями сопоставляемых языков: существенным признаком для носителей английского языка является «боль», а также признак «ожидание боли», в русских словарях описываемый признак не зафиксирован; для русского и чувашского национального сознания релевантным является признак «душевное смятение», тогда как в английском языке этот признак не выделяется. Существенным признаком чувства, называемого страх, является его причина - «ожидание опасности, бедствия». Однако характер опасности может быть различным: в английских дефинициях выделяется возможная, близкая опасность или просто ее ожидание, для русского и чувашского национального сознания -реальная или воображаемая опасность.

Во всех языках в значении каждой лексемы зафиксированы семантические признаки «эмоциональное состояние/чувство», «реакция на опасность», «негативный характер эмоционального состояния», которые являются общими (инвариантными) для сопоставляемых языков.

В результате проведенного компонентного анализа номинантов эмоционального концепта «страх» на материале лексикографических дефиниций обнаружено, что синонимический ряд, представляющий концепт «fear» в английском языке, содержит большее число лексем по сравнению с русским языком. В русском языке лингвоконцепт «страх» представлен следующими именами существительными: боязнь, жуть, испуг, кошмар, паника, страх, ужас, перепуг, опасение, трепет, опаска. В английском языке синонимический ряд имени концепта «fear» был установлен в результате анализа словарных дефиниций 128 ассоциативно-образных синонимических лексических единиц, содержащих сему страха и выбранных из идеографического тезауруса П. М. Роже: alarm, consternation, dismay, dread, fear, fright, awe, honor, panic, terror, trepidation, etc. Количественное преобладание единиц, номинирующих страх з английском языке может свидетельствовать о более детальном членении внеязыкозего континуума.

Качественные расхождения заключаются в полном отсутствии возможных межъязыковых эквивалентов или в частичном совпадении по одному или нескольким семантическим признакам.

Следует отметить, что в отличие от русского и английского языков в чувашском языке эмоциональное состояние страха концептуализируется прежде всего глагольными лексемами, образующими синонимический ряд. Субстантивный и субстантизированный ряд лексем в чувашском языке наличествует (шик; шиклену, хара, харав, xäpy, хйри, xäpaecä, хйравсалах, харакан, хараканскер, харани, харасси, хйрамалли, xäpym(ä)näx, сехре, сехре халпи, сехёрленни, сехёрленесси, ■ сехёрленмелли). Однако их употребление в речи, особенно в персонифицированной субъектной позиции в структурах типа страх вселился, ужас обуял менее продуктивно, чем в русском и английском языках. Ср.: Шик кёчё чёрте, харушлах (ситрё, иртрё, сирёлчё, сиксе тухрё, кате памарё). Семантические признаки концепта «страх», представленные в именах существительных в русском и английском языках, содержатся в глагольных лексемах чувашского языка.

В значении синонимов слова «страх» актуализируются семат-ические признаки («интенсивность», «причинность», «продолжительность переживания»), которые положены в основу градации лексических средств называния исследуемого концепта по критерию интенсивности переживаемой эмоции. Совпадение семантических признаков, по которым возможно шкалирование, объясняется их корреляцией с характеристиками страха как психологического феномена.

Частичное совпадение сопоставляемых лексем наблюдается по признаку «интенсивность переживания» страха: страх, ужас, кошмар; fear, dread, horror, шик, харав, сехре. В качестве интенсификаторов эмоционального состояния страха в чувашском языке используются лексемы дав (мен) тертг, тем пек(ех), пит(ё), хыта, вайла, вилесле. Для русского языка, дополнительно к интенсивности, релевантными являются такие семантические признаки, как «оцепенение, подавленность», что з английском языке никак не отмечено, зато актуализируется признак «отвращение». Семантический признак «оцепенение» как последствие действия страха зафиксирован в значении лексем ужс/с, horror, consternation. В чузашском языке семантический признак «оцепенение» содержится в лексемах: харав, сехре: хараса хытса тар, сехёрлешшпе вырйнтан та

хускалаимаре.

Специфическими номинантами ЭК «страх» в английском языке являются слова awe, ti-epidation, не имеющие аналогов ни в русском, ни в чувашском языках. Лексема awe обозначает чувство непродолжительное по времени, не имеющее указания на интенсивность переживания и в качестве причины рассматривающее нечто неординарное, величественное и тем самым вызывающее чувство, описываемое словом awe. В английском языке слово awe имеет ярко выраженную положительную эмоционально-оценочную окрашенность "reverential fear": «She was regarded by all that dwelt there with love certainly end admiration, but also with awe and not a little dread» (Maugham). Английском}' слову awe приблизительно будет соответствовать значение «благоговейный страх»: «Но приятнее ему было все-таки угостить ... октависта Сугробова, к которому он пишет те же почтительные, боязливые, наивные и влюбленные чувства, какие испытывает порою пылкий десятилетний мальчуган перед пожарным трубником в сияющей медной каске» (Куприн). В чувашском языке значение «благоговейный страх» передается описательно посредством совмещения концептов «страх» и «красота»: «Вёл пёр хЗраште, пёр ытярмалла мар племён тытканне саклатпше вырйнтан та сикме хаяймарё» (Мранька).

Лексема trepidation, где основным выделяемым семантическим признаком является «дрожание конечностей», может быть переведена русским словом трепет.

Семантический признак «большое количество», выступающий в качестве причины возникновения чувства страха, именуемого жуть в русском языке, не реализуется ни в одном значении англоязычных номинантов концепта. В чувашском языке признак «большое количество», реализуемый посредством лексемы «харав», содержится в структуре «харамалла нумай», в которой совмещены концепты «страх» и «квантитативность», при этом ппиоритетность того или иного концепта ситуативно детерминирована: харамалла нумай = питё нумай (эпё хёрамастёл); хёрамалла нумай = нумай пулни харатать (эпё xäparän). ■

Максимальное совпадение семантических признаков русских, английских и чувашских номинантов эмоционального концепта

«страх» наблюдается в следующих лексемах: паника, испуг, перепуг, flight, харав, сехре. В данном случае очевидна эквивалентность по основным характеристикам паники: «безотчетность», «неуправляемость», этими словами обозначают чувство, охватывающее «большое количество людей», при переживании этого состояния в полной мере актуализируется «заражаемость» страхом и т.д. «Волна паники захлестнула ее. Дыхание ее сбилось, зрачки расширились и бешено вращались» (Столесен); «The town in panic insisted on the trial» (Twain); «Еяел сынняссн сехрисем хапрёс» (Мранька).

В значениях лексем испуг и fright в равной степени актуализируются семантические признаки «неожиданность возникновения», «непродолжительность», «реакция на реальную, пережитую опасность», «неинтенсивное чувство», «внешнее проявление», «трудноконтролируемое»: «Он со стоном вздрагивай, широко открывал в диком испуге глаза и тотчас же опять погружался в раздражающее переходное состояние между сном и бодрствованием...» (Куприн);1 «I would suggest carrying this poor fellow to my house, but it would give my sister such a fright that I do not feel justified doing it» (Doyle); «Укесрен хараса хёрринчи килён сатанё суъте таянчё» (Мранька).

В сопоставляемых языках лексемы жуть, кошмар, страх, ужас, fright, terror, horror и ряд других могут обозначать объект внушения страха, часто описываемый иронически: to look а real fright, here comes this tenor, slink (диач.) - заморыш, трус, ненадежный человек, sneak- трус, подлей, вор, dastai'd- трус, негодяй, дейспщюгшш исподтишка, craven — трусливый, малодушный человек, сиг - дурно воспитанный, грубый или трусливый человек, soft — слабохарактерный, вячый, слабый, покорный человек, milksop - бесхарактерный человек, «тряпка», «баба» (уст.: кусок хлеба, размоченный в молоке), scarecrow - пугало, чучело, нелепо одетый человек, вызывающий необоснованный страх и панику, scary — некрасивая, непривлекательная женщина; это не татъе, а кошмар. She looks a real fright in that hat — С этой шляпкой ей только людей пугать; His clothes were a fright - На нем быпа не одежда, а жуть. Ср. также '.пугаю, страшичшие, страиаао. страшила, страхолюдина страхолюд, пугачшце, бука (устар. прост детск.), а также выражение лошади пугаются.

Дефиниционкый анализ основных номинантоз концепта «страх» дополнен анализом их деривационного потенциала.

В чувашском языке имеются 2 продуктивно используемых прилагательных, образованных аффиксально от существительных: штате (шик+лё), харуша (хару±ш(а) и одно прилагательное, образованное аффиксально от глагола: харакан (хара^кан). Определителы{ую функцию при существительных выполняют преимущественно причастия, образованные от глагольных лексем: харана, харакан, хараканскер, харамалли, харас.

В числе характеристик, общих для сопоставляемых языков, установлена возможность разделения глаголов и прилагательных-номинантов концепта «страх» на лексемы, номинирующие переживание страха (бояться, боязливый, to be afraid/sccnvd, awe-stinick, dismayed) и лексемы, объективирующие страх как средство воздействия на человека (напугать, застращать, ужасный, frighten smb., awe-inspiring, fearsome. С помощью постпозитивных элементов от первичных глаголов образуются дериваты с дополнительно приобретенными лексическими значениями. Глаголы to fiighten cr.vciy/into, to scare away>/off включают в свое значение сему «манипуляция», поскольку теперь их значения трактуются как «you make others do something that they don't want to do by making them afraid not to do it» (Collins Essential English Dictionary - CEED).

Для обозначения манипулятивного действия также используются глаголы с семантикой каузированного перемещения объекта в пространстве (give, put) + существительное из синонимического ряда, образующего лингвоконцепт «страх»: to give smb. a fright, to put fear into smb. Значения глаголов, являющихся ядерными в данных сочетаниях (to give, to put) , также содержат сему направленности действия на другого человека, переадресации отрицательного импульса. Возможность использования страха в качестве средства манипуляции в чувашском языке реализуется в каузативных конструкциях с соответствующими глагольными лексемами в предикате: Мякулан ана харатса парахас килчё. <...> Миххана вара-хурахсем тытма хатланна пекех туйатё те, вал шартах сикрё (Мранька); Ёнел сыннисен сехрисем хапрёс. <...> ...шанкарав сасси янараса сывхарни ёнелсен сехрине хапартрё (Мранька).

Субъект в каузативных конструкциях является каузатором, з некаузативных - экспериенцером эмоционального состояния страха: Эпё йытаран харарам. Эпё йытаран харамарам,

хайле туяпа хймсарса харатрам.

В английском и русском языках наречия и прилагательные часто употребляются в составе междометных и вводных конструкций, где приобретают эмотивную функцию: Awfully nice! Terribly late, Thanks awfully! Вы ужасно милый! Он страшно умный! Однако такое явление не характерно для чувашского языка: «Мея каласси пур, харушла аван атте». <...> «Харушла аван качча» (Мранька). Зафиксированные два примера- вероятно являются калькой с русского языка (Ср.: страшно красивый, ужасно умный) и иллюстрируют идиостиль конкретного автора художественного произведения.

Несмотря на то, что наречия, выражающие страх в английском языке содержат в своем значении отрицательный коннотативный аспект («отвратительный», «неприятный», «вызывающий беспокойство» и т.д.), они могут сочетаться с прилагательными с различным оценочным знаком: horribly painful, terribly handsome, frightfully pretty.

Анализ контекстуального употребления номинативных единиц ЭК «fear» позволил выявить такой его признак, как социальная зависимость, что не было отмечено лексикографическими источниками: «It was not his fault, it was simply the life he lived - part of the general horror of the established ordeny (Phillips); «To care about one's reputation means fear of what the world says» (Phillips). Данный семантический признак актуализируется во всех языках, но приоритетным (в количественном отношении) является для английской лингвокультуры.

Определенный образ эмоции формируется в языковом сознании на основе многочисленных метафорических выражений. Исследование концептуальных метафор, объективирующих страх, позволило выявить некоторые «образные» модели, которые являются общими для сопоставляемых языкоз, представляя наиболее значимые для человека признаки страха.

Наиболее часто страх осмысливается через образ страх это болезнь: «Ужас нечеловеческий — чудовищный ужас сковал мое тело, сжал ледяной рукой мое горло, сдвинул к затылку кожу на моем черепе» (Куприн); «I ran to the right, passing several

exits, choking with fear of the mad mob that were battling to escape» (Burroughs), Харанипе Илюкан чёри ыратса кайре (Агаков).

Для английского языка осмысление страха через образ болезни также характерно, только симптомы проявления страха-болезни не так вредны и неизлечимы, как в русском: a sickening fear, fever giving fright, to make smb. sick with dread.

Страх - яд/вредное вещество: едкая атмосфера испуга, страх отравил все ее существо, poisonous fear.

Страх - атакующий, активный субъект: «Его охватил отвратительный ужас» (Оруэлл), «Horror took possession of те.» (Doyle). Ср. в чув.: Шик кече чёрипе, харушлах сывхарчё (ситрё, иртрё, кана.с памарё), май сехёр (сехре) хапрё.

Страх - вспышка света: (семантический признак «неожиданность»): «В ее глазах вспыхнул страх, и она не успела его притушить» (Мартина), «Panic flashed in те because I sensed vaguely the moment I л\'alked out upon the platform and I opened my mouth I'd be someone else» (Ellison).

Страх ассоциируется с холодом, что объясняется физической реакцией на переживание данной эмоции: отток крови от конечностей, приводящий к эффекту похолодания, замерзания: испуг окатил меня ледяным душем, the fear froze те.

В русском языке встречаются и метафоры, в которых страх воспринимается как жар/огонь: страх прожигает насквозь, запекся на лице нервными красными пятнами страх.

Страх может восприниматься как воплощение нечистой силы: «..., чтобы сбросить с себя, присосавшегося как вампир, злого демона страха» (Вайнеры); «... the Negroes hold backfilled as they were with superstitious terror» (Burroughs). В русском языке страх также может уподобляться растению или агрессивному насекомому: «Низкая неврастеничная боязливость впилась в нее, как клещ в собачье ухо: оторвешь его. останется головка, и он опять вырастет в целое гнусное насекомое» (Куприн).

Спецификой восприятия ЭК «страх» носителями английской лингзохультуры можно считать наличие метафор, в основе которых лежит представление о том, что страх имеет

запах (сильный и неприятный): that stinking horror of an animal, that fear had an odor, stinking terror.

Метафорические образы в фразеологизмах сопоставляемых языков представляют собой, в основном, животных, повадки которых ассоциируются с трусливым, несмелым поведением человека. В русском и чувашском языках символом трусости считается заяц: робок (труслив) как заяц; бегать как заяц; xàpaeçà мулкач. В английском выражении to ппг like a deer признак, положенный в основу значения «бегать быстро как олень», является не столько символом трусости, сколько осторожности и способности быстро избежать опасности.

В английском языке наблюдается большее разнообразие животных, поведение и повадки которых служат основой метафорического переосмысления концепта «страх»: frog -отвращение, неудобство; mouse, hare, deer - трусость, робость, скорость; chicken (ср. рус. мокрая курииа) - трусость. В чувашском языке символом трусости является не столько сама курица, сколько ее сердце - чах чёри. Нередко чувашские родители, подавая суп из куриных потрохов, «предостерегают» своих детей: « Чёрине ан ди, хараканпулатан!» («Сердце не кушай, не то будешь трусливым!»)

Анализ фразеологических единиц (ФЕ) цветообозначения, репрезентирующих страх, указывает на то, что в русском и английском языках данная эмоция осмысливается через черный цвет: черный миг паники, темный неведомый страх, black fem'. Синий и белый цвета, а также бледный оттенок белого встречаются в структурах фразеологизмов всех трех сопоставляемых языков: лицо девушки посинело от страха, in a blue funk, туптсем кан-каеак, стать белым как полотно, бледен как смерть, pale as а ghost, white (pale)as the death, to look white (pale) about (around) the gills, хут пек исурачса кай. В чувашской лингвокультуре нередко при переживании эмоции сильного страха изменения в облике человека ассоциируются с обретением его внешностью цвета золы или земли: санё-пнчё кёл (сёр) тёслё пупса тачё.

Фразеологизация физиологических проявлений страха одинаково актуальна для всех сравниваемых языков. Однако если в русском и чувашском языках ФЕ достаточно равномерно охватывают в качестве образа формирования значения фразеологизмов зсе перечисленные органы человеческого тела, то в английском языке четко прослеживается частотность обращения

к определенным соматическим симптомам. Так, чаще всего в качестве фразеологического образа в английском языке используется тремор конечностей: to shake (shiver) in one's boots, to get the shivers, to quake (shiver, tremble) like a leaf. Однако, следует отметить, что упомянутые ФЕ могут употребляться и для обозначения других эмоций: to tremble like a leaf (with anxiety, with cold, with fatigue); Qygemeper (сивё e йу'сё пулнаранХ Хумханса кайтте алии чётрерё (Мранъка).

Следующим по частотности актуализации является симптом озноба, похолодания конечностей: to get.(have) cold feet, to be spine-chilling; кровь стынет /леденеет/застывает в латах.; smth. curdles/chills/freezes blood, chilled blood fi'eezes with terror, smth. makes/turns smb 's blood run cold. В структуре чувашских фразеологизмов с семантикой страха в качестве имени-ассоциатива, обозначающего холод, используется глагольная лексема дусен (тер)-, вал харанипе суденчё (Мранъка).

В русском и чувашском языках частью лингвоконцепта «страх» являются метафоризированные и фразеологизированные языковые структуры с первичным значением физиологических актов дефекации и мочеиспускания: сысаг-харавса сын, сыстар, сыскарт (перепугать, дать нагоняй); Йавана пёррс сыскартрам та халь мантан вис сохрам айаккан дуреть. (Ивана раз сильно напугал (дал нагоняй) и теперь меня за три километра стороной обходит); айа йана - от страха испустил мочу, страшно перепутался (Ашмарин). Ср. в русск.: наложить в штаны, обсикаться (от страха), зассыха). Эти высказывания употребляются в фамильярно-разговорном регистре речи и характеризуются как стилистически сниженные и ненормативные.

Русским языковым сознанием для обозначения реакции человека в ситуации переживания страха используется имя типично русского концепта «душа»: душа в пятки ушла /уходит. В чувашской лингзокультуре аналогами русских ФЕ язляются чун юлмарё и чун чёрне вёдне (ура тупанне) дитрё, причем чун ура тупанне дитрё представляет собой калькированный перезед с русского душа в пятки ушла. В английском языке были обнаружены оразы all the spirits left the man (his spirits scntk, his spirits fell) - человек пал духом.

В сопоставляемых фразеологизмах актуализируется и

семантический признак «трудности речепродуцирования в ситуации переживания страха». Так, фразы язык прикусить, язык за порогом оставить, без языка стать; to have a fi'og in one's mouth, fear rims away with the tongue, the voice stuck in throat, означают, что человек в ситуации переживания страха, теряет способность внятно реагировать на происходящее. Имена-ассоциативы, актуализирующие данный семантический признак, в чувашском языке обозначают артикуляционную работу органов речи в ситуации переживания страха, поэтому для этих фразеологизмов не характерна яркая метафорическая образность: сасси чётрерё; тутисене аран хускатрё; тутисвне аран хускатса пашалтатрё; ним каладайми пулса дит; чёлхи дыхланса ларчё; чёлхесёр пулса лар.

Специфичным для русской и чувашской лингвокультур является объективация страха через описание выражения глаз. При переживании страха наблюдается резкое расширение зрачков и глаза округляются: глаза на лоб полезли/лезут, глаза растаращитъ, кудёсем кёд-вёд дамки дине сиксе тухас пек чарална;кудё-пудё чаралса кайна.

Анализ языкового материала показывает, что в сопоставляемых фразеологизмах имеется определенное сходство в части актуализации определенных имен-ассоциативов. Вместе с тем следует отметить, что семантические признаки персонифицированности и опредмеченности страха актуализируются главным образом в структурах лишь русских и английских фразеологизмов: у страха глаза велики, страх овладел ею; вселять (нагонять) страх; fear has a hundred eyes, fear took his breath away; to put fear in somebody's heart. Опредмеченным страх может быть и в чувашской лингвокультуре, о чем свидетельствует наличие в языке существительных сехре, сехре хаппи, шик, шиклену.\ хара, харав, xäpyumäx, харани(-сси,-малли), последние три из которых являются отглагольными образованиями, однако в речевой коммуникации в персонифицированной функции (за исключением сехре, сехре хаппи (ср. май сехре хапса тухрё), они употребляются очень редко (харани иртсе кайрё).

Из общего числа отобранных единиц нами обнаружено зеего две пары полных лексических эквивалентов, где имеет место совпадение формальных и семантических признаков.

Например: бояться собственной тени - to be afraid of one's own shadow; хйй мёлкинчен хйрать; со страхом и трепетом - in fear and trembling; чётрссе xäpaca тар. Совпадение по образности и лексическому составу второго примера можно объяснить тем, что эти выражения имеют библейские корни.

Наличие безэквивалентных фразеологических выражений обусловлено своеобразием культуры, а значит, и культурного контекста их функционирования. Фразеологический образ как один из основных компонентов плана содержания является национально маркированным благодаря опоре на реалии, свойственные только данному народу. К примеру, в русском языке выражение не робкого/трусливого десятка восходит к кулачным боям, когда в посадах сходились стенка на стенку. Десятком называлась «община», «десять дворов» и не/вхождение в первую десятку являлось признаком трусости/смелости. (Словарь рус. фразеологии: Ист,-этимол. справ. 1998).

В случае фразеологизации страха через другой пограничный концепт «мужество, храбрость», который понимается как «способность побороть, преодолеть свой страх и совершить задуманное», употребляются выражения с положительной оценкой, поскольку мужественное поведение, «приручение» страха одобряется и приветствуется: собраться с духом, и глазом не моргнуть, to pluck up the courage, not to turn a hair.

Анализ паремиологичекого фонда сопоставляемых языков позволил выделить несколько тематических групп, имеющих различные предметно-образные наполнения. Из них часть является общий для всех культур в том смысле, что в языках обнаруживаются пословицы на эту тему, но они не могут быть названы эквивалентами, поскольку обнаруживают сходство по идее, но расходятся по лексико-грамматическому оформлению. Общими для сопоставляемых лингвокультур являются следующие представления о страхе: «пережив однажды ситуацию страха, человек начинает бояться всего, даже самого незначительного» (Пуганая ворона куста боится, Вор, что заяи: тени своей боится, Threatened folks live the longest: they take precautions, The scolded dog fears cold water, Пёр xäpam Йытй висё кун вёрнё, тет -Одна пуганая собака три дня лаяла, говорят, Харавда куянйн xäpacax кун иртет - У трусливого загар боясь день проходит,

Шикпё йыта хай мёлкинчен харана - Пугливая собака своей тени боячасъ). Страх осмысливается через смерть: Жив (человек) смерти боится, The few of death is more to be dreaded, than the death itself, If you fear death, you are already dead.

В представлении «страх управляет поступками людей» английское языковое сознание различает: а) положительное воздействие страха, подчеркивающее назидательную (адаптивную) функцию страха: A good scare is worth more to a man than good advice; Tear is the beginning of wisdom; -б) отрицательное воздействие на поступки человека: Our fears do make us traitors; в) нейтральное воздействие страха: Tear no men and do justice to all men; Those who came were not cfraid; Tiose who were cfraid didn't come. Ср. в русск: На всяку беду страху не напасешься; Не стоит тратить свою жизнь на страх. В чувашском языке страх рассматривается как нейтральный регулятор поступков людей: Q'ылахран харасан дын ттулса та усес мар - Треха бояться - человеком не вырасти; Мунчана каякан ашшинчен харамасть - В баню идущий тепла не боится; Пысакран харас, кёсёнттчен ватанас - Большого бояться, среднего стесняться.

Для английской линтвокультуры релевантным является «негативное отношение к трусости»: Cowards die many times before their deaths, для русского человека храбрость и мужество вознаграждаются: Смелый там найдет, где робкий потеряет; Без отваги нет и браги; Храброго удача догоняет, но осуждается обманчивая показная храбрость: Сердце соколье, а смелость воронья; Молодец среди овец, а против молодца и сам овца.

Английская культура воспринимает страх как интенсивную эмоцию, с которой трудно бороться: Tear Mis more than illness; There is no medicine for fear, не исключающую, однако, надежду на избавление: Let the fearful be allowed to hope; There is no fear without hope. Русская культура, напротив, поощряет и призывает к активному противостоянию страху с помощью действий: Глаза страшатся, а руки делают; Кто идет вперед, того страх не берет; Дело мастера боится. В паремиологическом фонде чувашского языка пословицы и поговорки акцентируют способность человека преодолеть препятствия, если он занимает активную жизненную позицию: Ёдчен дынран ёд харать

Трудолюбивого человека работа боится; Ёдрен ан хара, вал хай санран xäparäp, тессё - Работы не бойся, она сама тебя боится пусть, говорят; Алла шарпак кёресрея харасан хайа та чёлеймён ~~ Руку занозить побоишься, лучины не настругаешь.

Персонификация страха, наделение его деятельными признаками, физическими характеристиками представляют собой специфику осмысления эмоционального концепта «fear» в английской паремиологии: Fear has many eyes. Fear is the farther of cruelty.

Вместе с тем, анализ паремиологических структур показал, что в них выражается предписание и назидание по поводу того, что надо делать в опасной ситуации и как преодолевать страх. Вне конкретной речевой ситуации паремиологические структуры являются высказываниями, не локализованными во времени. Глагольные предикаты в большинстве из них представлены либо в прошедшем, либо в настоящем времени, что дает основание считать, что содержание высказываний отражает, с одной стороны, опыт предшествующих поколений, с другой стороны -вневременную истину. Назидательная сила

паремиологических высказываний возрастает, если они употребляются в повелительном наклонении.

В третьей главе рассматриваются особенности описания эмоционального состояния страха в художественном тексте. Невербальные компоненты проявления страха (мимика, жесты, просодика) обладают этнокультурной универсальностью и образуют второй по отношению к вербальному канал передачи информации.

Невербальные индикаторы эмоции имеют амбивалентную природу плана выражения: они симптоматичны и семиотичны [Арутюнова, 2000]. В фокусе внимания лингвистики -лингвосемиотический аспект системного описания эмоциональных состояний.

Языковому означиванию подвергаются внутренние переживания экспериенцера страха, невидимые со стороны и обозреваемые . эмоциональные реакции, включающие мимику, жесты, телодвижения, позы, фонацию, а также психофизиологические симптомы.

При описании ситуации переживания страха часто используется лексемы «сердце» и «душа», поскольку сердце рассматривается как «средоточение эмоционального опыта», а душа как «духовное, моральное и эмоциональное ядро человека» [Вежбицкая, 1999]: «У него от испуга сжалось и похолодело сердце и он поспешно отпрянул за выступ стены» (Куприн), «Her heart gave a sudden beat against her ribs» (Maugham); «Чёри хайён харанипе тытна кайак чёри пек сикет» (Ашмарин); «Зинаида Павловна ... с ужасом чувствовала, что в ней, в самой глубине ее души, зарождается и шевелится какое-то смутное чувство презрения к этому необузданному проявлению инстинкта жизни» (Куприн), «Chulk had remained at his post until the cries and shots of the Arabs had filled his simple soul with terror (Burroughs)»; «Чунёсем мулкачаннинчен те харавсарах пулнипе, «капар йёкётсем» хайсен сёнё «тусёсем» мён хушнине пёр самах хирёс каламасарах туса пыма тытанна вара» (Агаков).

Среди описания физиологических форм проявления эмоции страха доминируют такие признаки, как ощущение холода во всем теле и похолодание конечностей: «Возншшн холодел от непритворного ужаса» (Куприн), «Roxy made по answer. She took the lantern and went to the door. Tom was in a cold panic in a moment» (Twain), «Qтаппан дан-сурамё сивё тытна чухнехи пек сарлатса илчё» (Мранька); однако иногда субъект эмоции покрывается потом от страха: «Но чувства испуга ни я, ни Антонио не испытали в эту минуту, Только на другой день вечером, когда я вспомнил наше приключение, то один, лежа в кровати, задрожал и вспотел от ужаса (Куприн), «It was so preposterous, this idea that he would marry her, especially» after he had been a servant of God knows what for several years - it was so absurd that he burst into a sweat of nervous terror (Phillips); «Шнкленнипе хаш-пёр ханисем сивё тара укрёд. Ваддуха, вёсене ытларах сехёрлентересшён пекех, суккарлана пудлана кудёпе кашнинех витёр пахса давранчё» (Мранька). Часто, испытывая эмоцию страха, субъект эмоции ощущает спазмы з горле, сухость зо рту, дрожь в теле и в конечностях, судороги, затруднение дыхания, поэтому физиологические формы

проявления страха часто носят комплексный характер: «Людей я боюсь! Когда я слышу как пьяные ругаются и дерутся на улице, я бледнею от ужаса в своей комнате. А когда ночью, лежа в постели, я представляю себе пустую площадь и несущийся по ней с грохотом взвод казаков, я чувствую, как сердце у меня перестает биться, как холодеет все мое тело и мои пальцы судорожно корчатся» (Куприн), «I began to tremble. The old stomach-sickiiess clutched me. I put one hand on the edge of the house to steady myself. My lips seemed suddenly dry, and I moistened them against the need of speech. All my fear of him returned. And my new fear was increased on hundred-fold. Still we stood, the pair of us, staring at each other (London), -Ай-ай, хыта харатран эс пире...Ансартран

чирлесе каймаран-и эсё? - Эп них сан та чирлемсн, уншан харамастап, - терё Илюк, анчах сав вахатрах хайён аллисем чёртренине, сурамё дусенсе илнинс туйрё (Агаков).

Чаще всего авторы художественных произведений описывают изменение цвета лица в эмоциональном состоянии страха, используя прилагательные бледный, бескровный, белый, восковой, зеленый, землистый; white, pale, red, as white as a sheet. Ср. в чув.: Вал сав самантрах каваркарса кайрё, чёри малатукпа шаккана пек тапма пусларё (Агаков).

Среди мимических проявлений эмоции страха наиболее часто в англо - и русскоязычной художественной литературе актуализируется «язык глаз»: «Она наполовину провалилась в эту стену и, как в мелодраме, простирая руки, сияя огромнейшими от ужаса глазами, прокричала: - Офгтер!» (Булгаков), « ...and I saw what might have been a spark of fear in his eyes» (Hardy), - Вал каялла савранса пахрё те Маланш харушла чаралса кайна, темле снккелекен кусёсене курчё (Агаков).

В рамках художественного текста реализуется семантический признак «моторная актизация»: «Лицо Элен сделалось страшно; она взвизгнула и отскочила от него (Толстой), «How large these men were - she never had seen a native of such giant proportions, and as the foremost stooped to speak to her she shrank back in fear» (Burroughs), Малтя

ретре таракан Пиш сыннисем, упана курса харана пек, каялла тёр! чакрёс (Мранька). Второй поведенческий паттерн («моторное торможение») также описывается в ситуации переживания страха: «...я хотел уже пройти мимо них, осторожно ступая по траве. Как вдруг нечто ужасное приковало меня неподвижно на месте» (Куприн), «My head exploded in pain and I lay there for a moment, paralysed by terror» (Reader's Digest 87), Ыйткаласа дурекен ытла та сехри хйпнипе сухарса ячё те кёрёс утере (Мранька).

Чем ярче выражено эмоциональное состояние, тем экспрессивнее реакция на него. Субъект эмоционального состояния страха, как правило, либо резко повышает голос, либо ,наоборот, снижает его до шепота: «Боже!.. - воскликнул я в ужасе. - Что он делает! Что этот человек делает?!» (Куприн), «Не whimpered wildly in fear» (London); Вёл, хайне вилёмле харушлах тивнине анланса, пётём вайёпе суйхашрё (Мранька): «Молодой человек! - произнес Даниэлъс испуганным шепотом. - Это не стекла, а два бриллианта» (Куприн), «I feel awful, - she whispered in horror. - Only today I said he should be killed» (Wright), - Кирлё мара каласатан, ачам, - ывалён араскалне инке к сапса худасран хараса пашалтатрё Стаппан (Мранька).

Паралингвизмы как эффективное средство в комплексном описании эмоционального состояния страха в художественном тексте используются во всех сопоставляемых языках. Их репертуар универсален, этоноспецифичным является выбор и аранжировка языковых ресурсов, индивидуально-особенными являются образность, многогранность и полнота описания эмоционального состояния страха, обусловленные идиостилем автора.

В заключении диссертации излагаются основные выводы и определяются перспективы дальнейшего исследования.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

I. Кириллова Н.В. Реализация лексико-семантического значения «страх» в речевых высказываниях // Сборник научных трудов «Профессиональная и гуманистическая направленность обучения иностранному языку на

неязыковых факультетах». - Чуваш, ун-т. Чебоксары, 2006г.-С. 91-94 -

2. Кириллова Н.В. Лексико-семантическая группа синонимов со значением «страх» в речевых высказываниях. // Межвузовский сборник научных трудов «Традиционное и нетрадиционное в чувашской филологии и журналистике»,- Чуваш, ун-т. Чебоксары, 2006г. - С. 42-47.

3. Кириллова Н.В. Резистентное отношение к фобиям как индикатор духовно-нравственной зрелости личности (этнопсихолингвистический аспект). // Материалы Международной научно-практической конференции «Духовно-нравственное просвещение и воспитание молодежи: история и современность». Чебоксары, 2006г.- С. 89-93.

4. Кириллова Н.В. Лексико-семантическая группа глаголов с доминантным значением страх в речевых высказываниях. // Материалы Международной научно-практической конференции «Язык, культ}'ра, образование в современном мире». - г. Пермь, 2006. - С. 61-64.

5. Кириллова Н.В. Лингвостилистические средства реализации концепта «страх» в художественном тексте // Материалы Международной научно-практической конференции «Проблемы модернизации филологического образования в национальной школе». -г. Йошкар-Ола.

6. Кириллова Н.В. Лексико-семантическая группа фразеологических единиц со значением «страх» в речевых высказываниях // Материалы Международной научно-теоретической конференции «Ашмаринские чтения-5» по теме: «Проблемы национальной филологии и культуры». - Чебоксары.

7. Кириллова Н.В. Концепт «страх» в контексте английской и русской лингвокультур // Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Сопоставительное изучение разнотипных языков: научный и методический аспекты» ФГОУ ВПО «Чувашский государственный университет имени И.Н. Ульянова». - Чебоксары, 2006. -

С. 54-58.

8. Кириллова Н.В. Эшоспецифика реализации лингвоконцепга «страх» в английском и русском языках // Материалы Международной научно-практической конференции, посвященной . 55-летию факультета иностранных языков Чувашского государственного педагогического университета им. И.Я.Яковлева, 9-11 ноября 2006г. - С. 137-141.

9. Кириллова Н.В. Фразеологические . единицы, актуализирующие эмоциональный концепт «страх» в русской, английской и чувашской лингвокулыурах. // Вестник Чувашского госуниверсигета. - Чебоксары, 2006. - №7. - С. 120-126.

Формат 60x84/16. Бумага офсетная. Печать оперативная. Тираж 100 экз. Заказ Хп /й ■

Отпечатано з типографии чувашского госуниверситета 428015 Чебоксары. Московский проспект, 15

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Кириллова, Наталья Владимировна

Введение.

Глава 1. Эмоциональный концеш как объект лингвокогнитологии.

1.1. Различные трактовки термина «концепг».

1.2. 11оня1ие концепта «страх» в лиш вис шческой иарадшме.

1.3. Этапы анализа эмоционального концепта «страх».

1.4. Место эмоции страха в сис1еме человеческих эмоций.

1.5. Типоло1ия страха.

1.6. Связь cipaxa со смежными эмоциями.

1.7. Комплексная вербализация страха в художественной коммуникации.

1.8. Эксчралинпшстическая характеристика эмоций.

1.9. Направления анализа эмотивпой лексики.

Выводы по Главе

Глава 2. Актуализация эмоционального концепта «страх» в русском, английском и чувашском языках.

2.1. Принципы классификации лексико-семантических средств актуализации эмоциональною концепта «страх».

2.2. Лексические средства первичной номинации лингвоконцепта cipax» в английском, русском и чувашском языках.

2.2.1. Синонимические ряды номинантов эмоциональною концепта «страх»: сопоствительный аспект.

2.2.2. Синонимический ряд слова страх в русскоязычной лексикографии.

2.2.3. Синонимический ряд слова fear в англоязычной лексико1рафии.

2.2.4. Синонимический ряд слова харав в чунашскоязычпой лексикографии.

2 2 5. Дериваты номинангов змоциональною концепта «страх» в сопосгавительном аспекте.

2.3. Лексические средства вторичной номинации эмоционального концепта «страх».

2.3.1. Метафорическое осмысление эмоционального концепта страх» в сопоставительной перспективе.

2.3.2. Фразеологические единицы, актуализирующие эмоциональный концепт «страх» /«fear» / «харав».

2.3.3. Анализ наремиологического фонда, объективирующего эмоциональный концепт «страх» в русской, английской и чувашской лингвокультурах.

Выводы по Главе 2.

Глава 3. Речевая реализация эмоциональных состояний страха в художественном тексте.

3.1. Реализация лингвоконцепта «страх» с ключевыми словами «душа» и «сердце».

3.2. Роль паралингвистических компонентов в описании эмоции страха

3.2.1. Физиологические формы проявления эмоции.

3.2.2. Интенсивность и субъектная направленность эмоции страха.

3.2.3. Внешние симптомы эмоционального состояния страха.

3.2.3.1. Цветовая символика.

3.2.3.2. Концепт «цвет лица» в эмоциональном состоянии страха.

3.2.4. Отражение моторных симптомов проявления эмоционального состояния страха в художественном тексте.

3.2.5. Кинетическое поведение человека.

3.2.5.1. Номинации эмоциональных кинем страха.

3.2.5.2. Номинации экспрессивных кинем, производимых корпусом.

3.2.6. Мимическое выражение эмоции страха в художественном тексте

3.2.7. Фонация как эмоциональная реакция на состояние страха.

3.2.8. Эмоциональное молчание.

Выводы по Главе 3.

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Кириллова, Наталья Владимировна

Данная работа выполнена в русле исследований, посвященных изучению эмоций в языке.

К настоящему времени накопилось большое количество работ, посвященных исследованию психоэмоциональных характеристик, объективированных в слове и тексте, эмотивных смыслов и эмоциональных доминант текста, эмоциональных концептов и метафор, т. е. отражения человеческих эмоций в языке [С.Г. Воркачев, Е.В. Димитрова, Н.А. Красавский, В.В. Леонтьев, Е.Ю. Мягкова, Н.Н. Панченко, В.А. Пищальникова, Я.А. Покровская, Ю.А. Сорокин, О.Е. Филимонова, В.И. Шаховский, P. Ekman, W. Friesen, G. Lakoff, Z. Koveczes, A. Wierzbicka и др.].

В список фундаментальных эмоций входит и страх [P. Ekman, W. Friesen, К. Izard, A. Wierzbicka, А.Н. Леонтьев, С. Рубинштейн и др.]. Эмоция страха обладает такими основными характеристиками, как универсальность, узнаваемость и возможность ее языковой концептуализации [Вежбицкая 1996; Феоктистова 1996; Семененко 2002; Морозов 2001; Крейдлин 2000; Пичугина 2002; Зайкина 2004; Красавский 2001].

Актуальное!ь исследования заключается в том, что его результаты наглядно отражают общее и особенное в концептуализации эмоции страха средствами русского, английского и чувашского языков, которые до настоящего времени в сопоставительном аспекте не рассматривались. Отсутствие комплексного исследования лингвоконцепта «страх» в сопоставительной перспективе на основе разноструктурных языков определило выбор темы диссертации.

В связи с поставленной целью обозначен следующий круг задач:

4) проанализировать особенности языковой концептуализации эмоции страха в художественном тексте.

Методологической базой для исследовательской работы явились постулаты когнитивной лингвистики, лингвокультурологии и эмотиологии. В основе эмоционального концепта находится универсальное понятие об эмоции, которая, являясь важной составляющей жизни человека, находит отражение в языке [Красавский 2001, Фрумкина 2000, Шаховский 1988, 2001]. Концепт является единицей языкового сознания и лучше всего раскрывается в слове [Попова, Стернин 1999, Всжбицкая 1996, Карасик 1996 и др.]. Эмоциональный концепт объективируется на различных уровнях языка значительным количеством синонимов, является темой большого количества пословиц, поговорок, метафор и фразеологизмов [Москвин 1997, Красных 2003, Степанов 1997 и др.].

В ходе изучения фактологического материала использовались различные методы исследования, основным из которых явился сравнительно-сопоставительный, позволяющий установить сходства и различия в языковой концептуализации эмоции страха в русской, английской и чувашской лингвокультурах. В работе также использовались методы дефиниционно-компонентного, контекстуального и интерпретативного анализа языковых структур, акгуализирующих лингвоконцепт «страх».

Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что полученные данные позволяют по-новому оценить, интерпретировать и классифицировать языковые средства, выражающие эмоциональное состояние страха в русском, английском и чувашском языках, что является конкретным вкладом в развитие основных положений «лингвоэмотиологии» применительно к концепту «страх» в сопоставительном аспекте на материале разпоструктурных языков.

Практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы в лекционных курсах по общему и сопоставительному языкознанию, страноведению, в спецкурсах по лингвокультурологии, теории перевода и теории межкультурной коммуникации, при разработке тематики выпускных квалификационных работ. Результаты работы могут быть полезными также для специалистов в области комплексной психотерапии различных фобий.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования были представлены на научных конференциях: «Профессиональная и гуманистическая направленность обучения иностранному языку на неязыковых факультетах» (Чувашский государственный педагогический университет им. И.Я.Яковлева, май 2006г.); «Духовно-нравственное просвещение и воспитание молодежи: история и современность» (Чувашский государственный университет им. И.Н.Ульянова, июнь 2006г.); «Общие вопросы филологии и методики обучения иностранному языку» (Чувашский государственный педагогический университет им. И.Я.Яковлева, 9-11 ноября 2006г.); «Сопоставительное изучение разнотипных языков: научный и методический аспекты» (Чувашский государственный университет им. И.Н.Ульянова, октябрь 2006г.); «Язык, культура, образование в современном мире» (Пермский государственный педагогический университет, ноябрь 2006г.) и нашли отражение в 9 публикациях.

На защиту выносятся следующие положения:

4. Парадигматика и синтагматика языковых средств, актуализирующих концепт «страх», обусловлены особенностями как структур сопоставляемых языков, так и ментальностыо языковых личностей - представителей сопоставляемых лингвокультур.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Концептуализация эмоции страха в разноструктурных языках"

Выводы по главе 3

Невербальные компоненты проявления страха (мимика, жесты, просодика) обладают этнокультурной универсальностью и образуют второй по отношению к вербальному канал передачи информации.

Невербальные индикаторы эмоции имеют амбивалентную природу плана выражения: они симптоматичны и семиотичны [Арутюнова, 2000]. В фокусе внимания лингвистики - лингвосемиотический аспект системного описания эмоциональных состояний.

Языковому означиванию подвергаются внутренние переживания экспериенцера страха, невидимые со стороны и обозреваемые эмоциональные реакции, включающие мимику, жесты, телодвижения, позы, фонацию, а также психофизиологические симптомы.

Среди описания физиологических форм проявления эмоции страха доминируют такие признаки, как ощущение холода во всем теле и похолодание конечностей, однако иногда субъект эмоции может покрываться потом от страха. Часто, испытывая эмоцию страха, субъект эмоции ощущает спазмы в горле, сухость во рту, дрожь в теле и в конечностях, судороги, затруднение дыхания, поэтому физиологические формы проявления страха часто носят комплексный характер.

Чаще всего авторы художественных произведений описывают изменение цвета лица в эмоциональном состоянии страха, используя прилагательные цветообозначений.

Среди мимических проявлений эмоции страха наиболее часто в англо - и русскоязычной художественной литературе актуализируется «язык глаз».

В рамках художественного текста во всех сопоставляемых языках реализуется семантический признак «моторная активация». Второй поведенческий паттерн («моторное торможение») также описывается в ситуации переживания страха.

Паралингвизмы как эффективное средство в комплексном описании эмоционального состояния страха в художественном тексте используются во всех сопоставляемых языках. Их репертуар универсален, этноспецифичным является выбор и аранжировка языковых ресурсов, индивидуально-особенными являются образность, многогранность и полнота описания эмоционального состояния страха, обусловленные идиостилем автора.

Заключение

Настоящее исследование выполнено в русле когнитивного подхода к языку, из которого следует, что функциональное предназначение языка не только в том, чтобы быть инструментом для организации коммуникативной деятельности, а также в том, чтобы быть средством концептуализации, хранения и трансляции знаний о мире. Концептуализация рассматривается как процесс структурации знаний посредством минимальных когнитивных единиц, то есть концептов. Концепты есть ментальные сущности и содержат некие «кванты» знаний о мире. Среди различных способов концептуализации знаний о мире в целом, или некоторых из его фрагментов, ведущее место занимает языковая концептуализация, сущность которой заключается в том, что концепт «схватывается» языковым знаком (в духе Е.С.Кубряковой). Процесс языковой концептуализации, оставаясь частью когнитивной деятельности, также предполагает лингвосемиотическую и номинативную деятельность. В рамках когнитивного подхода в значение языкового знака включается смысловое содержание всего концепта - совокупности категоризированно-организованного знания, «схваченного знаком». Теория значения обретает качественно новое содержание и получает новое название -концептуальная/когнитивная/ семантика.

Концептуализация эмоции страха в разноструктурных языках рассматривается именно с позиций когнитивной семантики. Так как когнитивистика имеет дело со знанием, то вполне логичным является то, что рассмотрение заявленной в названии диссертации темы начинается с обобщения внеязыковых знаний о страхе. Эти знания получены на основе системного изучения специальной литературы по философии, психологии, социологии, медицине. В специальной литературе указывается, что страх является одной из базовых эмоций человека и имеет ряд характерных признаков, пять из которых являются прототипическими. То, что все имеющиеся сведения и знания о страхе определенным образом концептуализируются в языке, то есть «схватываются» знаками и облекаются в определенные языковые формы, подтверждается практикой речетворчества языковых личностей, которое находит отражение в различных лексикографических источниках и текстах. Номинантами концепта «страх» в сопоставляемых с русским английском и чувашском языках являются «fear» и «харав» соответственно. Языковые средства манифестации семантики концептов «страх», «fear» и «харав» представлены разноуровневыми единицами: словом, словосочетанием, высказыванием, текстом.

Словесный (лексический) уровень представлен, прежде всего, специальными междометиями - рефлекторными звуками и криками, являющимися непосредственной реакцией человека, испытывающего страх. К междометиям также относятся некоторые специальные существительные, функциональная нагрузка которых тождественна эмоциональным реакциям человека в состоянии страха.

На словесном (лексическом) уровне рассматриваются синонимические ряды субстантивных и глагольных лексических единиц с семантикой «страх». Русские, английские и чувашские номинанты страха, образующие синонимические ряды, обнаруживают количественное расхождение и актуализируют различные признаки концепта «страх», что затрудняет их взаимопереводимость. Так, в русском и чувашском языках, синонимические ряды представлены 11 и 5 лексическими единицами соответственно, причем 2 лексические единицы в чувашском языке обозначают состояние страха птиц и животных: хуйхан, хой.

В английском языке синонимический ряд концепта «fear» установлен в результате семантического анализа словарных дефиниций 128 ассоциативно образных синонимических лексических единиц из идеографического тезауруса П.М.Роже.

Семантика оценочных и образных компонентов, выделенных в составе значения лексических (метафорических), фразеологических и паремиологических единиц, объективирующих концепт «страх», в целом в сопоставляемых языках совпадает.

Различными и неодинаковыми способами в сопоставляемых языках вербализуются такие семантические признаки эмоции страха как «длительность», «интенсивность», «манипулятивное воздействие на человека».

Паралингвизмы как эффективное средство в комплексном описании эмоционального состояния страха в художественном тексте используются во всех сопоставляемых языках. Их репертуар универсален, этноспецифичны выбор и аранжировка языковых ресурсов, индивидуально-особенными являются образность, многогранность и полнота описания эмоционального состояния страха, обусловленные идиостилем конкретного автора.

Парадигматика и синтагматика языковых средств, актуализирующих концепт «страх», обусловлены особенностями как структур сопоставляемых языков, так и ментальностью языковых личностей - представителей сопоставляемых лингвокультур.

В настоящей работе рассматривались в основном семантические характеристики лингвоконцепта «страх», представленного разноуровневыми единицами разноструктурных языков. Перспективным видится исследование функционально-грамматических и коммуникативно-прагматических характеристик языковых структур, в которых семантика страха представлена как эксплицитно, так и имплицитно. Особый интерес может представлять анализ дискурса определенного типа, например, политического, в котором успешно или безуспешно реализуются коммуникативные стратегии запугивания и устрашения.

Список научной литературыКириллова, Наталья Владимировна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Апресян В.Ю., Апресян Ю.Д. Метафора в семантическом представлении эмоций // Вопросы языкознания, 1993.-№3. - С. 27-35.

2. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания //Вопросы языкознания, № 1. М., 1995.-С.37-67.

3. Апресян Ю.Д. Избранные труды, том 1. Лексическая семантика. М.: Школа «Языки русской культуры», Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1995. -472с.

4. Арутюнова Н. Д. Дискурс. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

5. Арутюнова Н. Д. Время: модели и метафоры.// ЛАЯ. Язык и время. М.,1997.

6. Арутюнова Н.Д. Наивные размышления о наивной картине языка //Язык о языке: Сб. статей / Под общ. рук. и ред. Н.Д. Арутюновой. М: Языки русской культуры, 2000. - С.7 -19.

7. Арутюнова Н.Д. Феномен молчания // Язык о языке: Сб. статей // Под общ. рук. и ред. Н.Д. Арутюновой. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 417-436.

8. Аскольдов-Алексеев С.А. Концепт и слово.// Русская словесность. М., 1997.

9. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка, их личностная и национальная специфика. Автореф. дис. . докт. филол. наук. Воронеж, 1998.

10. Баженова И.С. Обозначение экспрессии эмоций женщин (На материале художественной прозы XVIII XX вв.) //Гендер: Язык, культура, коммуникация. - М.: МГЛУ, Лаборатория тендерных исследований, 2002.-С. 55-60.

11. Баженова И.С. Эволюция непрямых номинаций с ключевыми словамисердце», «душа» //Язык в пространстве: Тезисы и материалы международной научной конференции. Часть 1. Самара: СамГПУ, 2002,-С. 3-6.

12. Беседина Н.А. Восклицательные предложения в современном английском языке (семантический, грамматический и функциональный аспекты): Дис. .канд. филол. наук. СПб., 1995.- 212 с.

13. Богданов В.В. Молчание как нулевой речевой акт и его роль в вербальной коммуникации //Языковое общение и его единицы: Межвузовский сб. /Отв. ред. И.П. Сусов. Калинин, КГУ, 1986. - С. 12 -18.

14. Большая медицинская энциклопедия в 30 томах / под ред. Петровского Б.В., 3-е издание. М.: Советская энциклопедия. - Т. 16,1981. - С. 512.

15. Большая Советская Энциклопедия. 1970. Т.ЗО.

16. Борисов А.Ю. Роскошь человеческого общения. М: RISC, 1998.-184 с.

17. Булыгина Т.В., Шмелёв А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М.: Школа «Языки русской культуры», 1997.-С. 340-352.

18. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1997.-416с.

19. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М.: Языки русской культуры, 1999. - 780 с.

20. Вежбицкая А. «Грусть» и «гнев» в русском языке: неуниверсальность так называемых «базовых человеческих эмоций» // Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики. М: Языки славянской культуры, 2001.-С. 15-42.

21. Вердиева З.Н. Семантические поля в современном английском языке. М., 1987.

22. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. О своеобразии отражения мимики ижестов вербальными средствами (на материале русского языка) // Вопросы языкознания, 1981. №1. - С. 36 -47.

23. Вильмс Л.Е. Лингвокультурологическая специфика понятия «любовь» (на материале немецкого и русского языков): Автореф. дис. .канд. филол. наук. -Волгоград, 1997.-21 с.

24. Вилюнас В.К. Основные проблемы психологической теории эмоций // Психология эмоций. Тексты. М.: Издательство МГУ, 1984. - С. 3 - 28.

25. Вольф Б.М. Эмоциональные состояния и их представление в языке //Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М.: Наука, 1989. -С. 55-75.

26. Воркачев С.Г. Семантизация концепта любви в русской и испанской лексикографии (сопоставительный анализ) // Язык и эмоции: Сб. науч. трудов. Волгоград: Перемена, 1995. - С. 125 -138.

27. Годфруа Ж. Что такое психология. В 2 т. М: Издательство «Мир», 1996. Т.1 -491с.; Т.2-370с.

28. Горелов И.Н., Седов К.Ф. Основы психолингвистики. М.: Лабиринт, 1997224 с.

29. Григорьева С.А., Григорьева Н.В., Крейдлин Г.Е. Словарь языка русских жестов. Москва - Вена: Языки русской культуры; Венский славистический альманах, 2001. - 256 с.

30. Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия. СПб., 1998. М.: Per Se, 2000.-351с.

31. Димитрова Е.В. Трансляция эмотивных смыслов русского концепта «тоска» во французскую культуру: Дис. .канд. филол. наук. -Волгоград: Перемена, 2001.-170 с.

32. Добрунова Т.В. Историческая динамика лексико семантической группы и системность лексики. (На материале семантического поля "страх" в истории английского языка): Автореф. дис. канд. филол. наук. Л., 1980.

33. Долгих Н.Т. Семантическое поле глаголов эмоций в современном английском языке: Автореф. дис. канд. филол. наук. Тбилиси, 1970.

34. Дорофеева Н.В. Удивление как эмоциональный концепт (на материале русского и английского языков): Дис. .канд. филол. наук. Краснодар, 2002.-214 с.

35. Забозлаева Т. Символика цвета. СПб.: «Питер» 1996.

36. Зайкина С.В. Эмоциональный концепт «страх» в английской и русской лингвокультурах (сопоставительный аспект). Автореф. дис. .канд. филол. наук. Волгоград, 2004. - 17 с.

37. Зализняк А.А. Функциональная семантика предикатов внутреннего состояния (на материале французского языка): Автореф. дис. .канд. филол. наук.-М., 1985.- 17 с.

38. Изард К. Психология эмоций. СПб.: Питер, 2000. - 450 с.

39. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность:Культурные концепты: Сб. науч. трудов / ВГПУ, ПМПУ. Волгоград, Архангельск: Перемена, 1996. - С. 3-16.

40. Кемпински А. Экзистенциальная психиатрия. М., 1998. - С. 123 - 134.

41. Колесов В.В. Концепт культуры: образ понятие - символ. // Вестник СПбГУ. Сер. 2. СПб., 1992. Вып. 3, № 16.

42. Колшанский В.Г. Объективная картина мира в познании и языке. М., 1990.

43. Колшанский Г.В. Паралингвистика. М.: Наука, 1974. - 256 с.

44. Коробка П.Л. Идиоматическая фразеология как лингвистическая и культурологическая проблема. Автореф. дисс. .канд. филол. наук. М.: 1999.-17с.

45. Красавский Н.А. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингвокультурах. Монография. Волгоград: Перемена, 2001. - 462 с. 69.

46. Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность?. М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. - 375 с.

47. Краткий психологический словарь. М., 1985.

48. Крейдлин Г.Е. Русские жестовые фразеологизмы III: Отражение наивной этики в невербальном и вербальном кодах // Логический анализ языка. Языки этики. М., 2000. - С. 341 - 352.

49. Крейдлин Г.В. Голос, голосовые признаки и оценки речи //Логический анализ языка. Язык речевых действий. М.: Наука, 1994 - С. 141-153.

50. Кубрякова Е.С, Демьянков В.З. Краткий словарь когнитивных терминов. -М.: Издательство МГУ, 1997. С. 3 - 99.

51. Лабунская В.А. Невербальное поведение (Социально-перцептивный подход). — Ростов: Изд-во Ростовского университета, 1986.— 136 с.

52. Леонтьев А.Н. Потребности, мотивы и эмоции // Психология эмоций. Тексты // Под ред. Вилюнаса В.К. М.: Издательство МГУ, 1984. -С. 162- 172.

53. Леонтьев А.Н. Потребности, мотивы и эмоции //Психология эмоций. Тексты. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1993. - С. 171-180.

54. Леонтьев А.А. Психология общения. М: Смысл, 1999. -365 с.

55. Лингвистический Энциклопедический Словарь. // Гл. ред. В.Н. Ярцева. М., 1990.

56. Литвак М.Е. Психологическая диета. Ростов-на-Дону: Издательство «Психологическое айкидо», 1993. - 60 с.

57. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М.: Academia, 1997. -С. 280-287.

58. Лосев А.Ф. Бытие Имя -Космос. М., 1993.

59. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках. Образ мира и миры образов. М.: Гуманит. изд.

60. Центр Владос, 1996. 416 с.

61. Маслыко Е.А. К проблеме паралингвистических явлений как побочного продукта речевого высказывания //Проблемы активного метода обучения иностранным языкам. Минск: Высшая школа, 1970. - С. 40-52.

62. Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика. М.: Аспект Пресс, 1996.

63. Миронова JI.H. Цветоведение. Минск: Изд-во «Вышэйш. шк.», 1984.286 с.

64. Монтень М. О страхе: http/vvww.devichnik.ru/2002/06/strahi.phtm

65. Морозов В. П. Психологический портрет человека по невербальным особенностям его речи // Психологический журнал, 2001. №6. - С. 3 - 58.

66. Морозов В.П. Занимательная биоакустика: Рассказы о языке эмоций в мире животных и человека М.: Знание, 1983. - 184 с.

67. Москвин В.П. Классификация русских метафор // Языковая личность: Культурные концепты: Сб. науч. трудов / ВГПУ, ПМПУ. Волгоград, Архангельск: Перемена, 1996. -С. 103-113.

68. Москвин В.П. Парадигматические и синтагматические связи полисеманта (на примере слова судьба). Волгоград: Перемена, 1997. - 32 с.

69. Мягкова Е.Ю. Когнитивная теория эмоций: новые возможности исследования эмоциональной лексики. // Психолингвистические проблемы семантики. Тверь, 1990. С. 110- 115.

70. Набирухина А. В. Лексико-семантическое поле "PLEASURE" в современном английском языке. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Л., 1990.

71. Намталишвили И.И. О некоторых эмоциональных конструкциях современного английского языка: Автореф. дис. .канд. филол. наук. -Тбилиси, 1972.-23 с.

72. Николаева Т.М., Успенский Б.А. Языкознание и паралингвистика //Лингвистические исследования по общей и славянской типологии. М: Наука, 1966.-С. 63 -74.

73. Носенко Э.Л., Величко Л.Ф. Некоторые особенности кинетического поведения говорящего в процессе речи как индикаторы эмоциональной напряженности //Речь и эмоции. Л.: Акад. Наук, 1975.-С. 23-29.

74. Ортони А., Клоур Д., Коллинз. Когнитивная структура эмоций. // Язык и интеллект. М., 1995. С.314-384.

75. Панченко Н.Н. Средства объективации концепта «обман» (на материале английского и русского языков): Дис. .канд. филол. наук. Вологоград, 1999.-171 с.

76. Петренко В.Ф. Основы психосемантики. М.: Издательство МГУ, 1997. - 347 с.

77. Петровский А.В. Общая психология. Учебник для студентов пед. институтов. -М.: Просвещение, 1986.-464 с.

78. Пичугина Е.В. Когнитивная организация и прагматическая реализация концепта FEAR: Дис. канд. филол. наук. Санкг- Петербург, 2002. - 292с.

79. Покровская Я. А. Отражение в языке агрессивных состояний человека на материале англо и русскоязычной художественной прозы: Дис. .канд. филол.наук. - Волгоград, 1998. - 178 с.

80. Поливанов Е.Д. По поводу «звуковых жестов» японского языка //Статьи по общему языкознанию. — М.: Главная редакция восточной литературы, 1968.-С. 295-305.

81. Попова З.Д., Стернин И.А. Понятие «концепт» в лингвистических исследованиях. Воронеж, 1999. - 32 с.

82. Прихожан А. И. Психологический справочник для неудачника или как обрести уверенность в себе. М.: Просвещение, 1994. - 191 с.

83. Пронников В.А., Ладанов И.Д. Язык мимики и жестов. М.: Знание, 1998. -212с.

84. Проскуряков М.Р. Концептуальная структура текста: лексико-фразеологическая и композиционно-стилистическая экспликация. Автореф. .докт. филол. наук. С.-Петербург, 2000.-29 с.

85. Психиатрия / Под ред. Шейдера Р. М.: Практика, 1998. - 368 с.

86. Рагозина И.Ф. Страх и бесстрашие: Ценности и модели поведения (на материале русских и французских сказок) //Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. М.: «Индрик», 1999. - С. 281-294.

87. Рубинштейн С.Л. Эмоции // Психология эмоций. Тексты / Под ред. Вилюнаса В.К. М.: Издательство МГУ, 1984. - С. 152 -162.

88. Рюкле X. Ваше тайное оружие в общении. Мимика, жест, движение. М.: АО «Интерэксперт». - 1996. - 246 с.

89. Сазанова А.А. Лексическая сочетаемость глаголов и глагольных сочетаний со значением «любить» в современном английском языке. Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1973. 26 с.

90. Семененко Н.Н. Лингвокультурологическое описание структуры и семантики паремий: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Белгород, 2002. -24 с.

91. Серов Н.В. Эстетика цвета. Методологические аспекты хроматизма -СПб, ФПБ ТОО «Бионт», 1997. - 64 с.

92. Симонов П.В. Метод К.С. Станиславского и физиология эмоций. М: Акад. Наук СССР. 1962. - 138 с.

93. Симонов П.В. Информационная теория эмоций //Психология эмоций. Тексты. М.: Изд-во МГУ, 1993. - С. 188-195.

94. Спиноза Б. О происхождении и природе аффектов // Психология эмоций. Тексты. М. Издательство МГУ, 1983. - С. 29 - 46.

95. Сретенская Е.Е. Семасиологическое исследование и лексикографическое описание глагольной синонимии (на материале эмотивных глаголов современного английского языка): Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1980.

96. Степанов Ю.С, Проскурин С. Г. Константы мировой культуры. М., 1993. 653 с.

97. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. - 824 с.

98. Сусов И.П., Сусов А.А. Тверской лингвистический меридиан. Вып. 4. Тверь, 2003. С. 3- 10.

99. Телия В.Н. Метафора и символ во фразеологических единицах // Фразеология в контексте культуры / Отв. ред. Телия В.Н. М.: Языки русской культуры, 1998 - С. 78 - 91.

100. Телия В.Н. Первоочередные задачи и методологические проблемы исследования фразеологического состава языка в контексте культуры // Фразеология в контексте культуры. М.: «Языки русской культуры», 1998 - С. 13-24.

101. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокупьтурологический аспекты. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996.-288 с.

102. Убийко В.И. Концептосфера внутреннего мира человека в русском языке. Уфа, 1998.

103. Успенский В.А. О вещных коннотациях абстрактных существительных. // Семиотика и информатика. 1979. Вып. 11.

104. Ушакова Т.М. Дейксис в аффективном синтаксисе (на материале французских эмотивных предложений) // Грамматическая семантика. -Горький, 1978.-С. 75 -82.

105. Феоктистова А.Б. Когнитивные аспекты семантики идиом, обозначающих чувства-состояния: Автореф. дис.канд. филол. наук. Москва, 1996. - 17с.

106. Филимонова О.Е. Язык эмоций в английском тексте. Когнитивный и коммуникативный аспекты: Монография. СПб.: Издательство РГПУ им. А.И. Герцена, 2001.- 259 с.

107. Формановская Н.И. Коммуникативно- прагматические аспекты единиц общения. М.: Институт русского языка им. А. С. Пушкина, 1998. - 292 с.

108. Фрумкина P.M. Есть ли у современной лингвистики своя эпистемология? // Язык и наука конца XX века. М., 1995.

109. Худяков А.А. Концепт и значение. // Языковая личность: культурные концепты: Сб. науч. трудов / ВГПУ, ПМПУ. Волгоград, Архангельск: Перемена, 1996-С. 97- 103.

110. Чернейко Л.О., Хо Сон Тэ Концепты жизнь и смерть как фрагменты русской языковой картины мира / Филологические науки, 2001. №5. -С. 50-59.

111. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка (на материале английского языка): Дис. .д-ра филол. наук. М. -1988.-402 с.

112. Шаховский В.И. Эмоции и их концептуализация в различных лингвокультурных контекстах // Русистика. Киев, 2001 - Вып. 1. - С. 13-19.

113. Шаховский В.И. Эмоциональные концепты: параллели и контрасты // Языковая личность: культурные концепты: Сб. науч. трудов / ВГПУ, ПМПУ. -Волгоград, Архангельск: Перемена, 1996. с. 80-96.

114. Шестак Л.А. Славянские картины мира: рефлексы исторических судеб и художественная интерпретация концептосфер. // Языковая личность:культурные концепты. Волгоград Архангельск, 1996.

115. Шнбутанн Т. Социальная психология. — Ростов-на-Дону.: Феникс, 1999. -544 с.

116. Щербаков В. Страх. http://www.osp.ru/prc/2002/03/020.htm

117. Эйчисон Д. Лингвистическое отражение любви, гнева и страха: цепи, сети или контейнеры? // Язык и эмоции: Сб. науч. трудов. Волгоград: Перемена, 1995.-С. 76-91.

118. Янынин П.В. Эмоциональный цвет: Эмоциональный компонент в психологической структуре цвета. Самара: Сам.ГУ, 1996 - 218 с.

119. Bamberg М. Emotional talk(s): the role of perspective in the construction of emotions. // The Language of Emotions. Amsterdam, Philadelphia, 1997. P.209-226.

120. Dirven R. Emotions as Cause and the Cause of Emotions // The Language of Emotions: Conceptualization, Expression, and Theoretical Foundation. -Philadelphia: John Benjamins Publishing Co., 1997. P. 55 - 87.

121. Ekman P., Friesen W.V. Unmasking the Face: A Guide to Recognizing Emotions from Facial Expressions. Englwood Cliffs, N.J. Prentice Hall, 1985. -P. 47-62, 135-153.

122. Fillmore C. J. Frame Semantics. // Linguistics in the Morning Calm / Linguistics Society of Korea (Ed.) Seoul, 1982. P.l 1-138.

123. Floridi, L. (editor), Blackwell Guide to the Philosophy of Computing and Information Oxford; New York: Blackwell (forthcoming).

124. Goleman D. Emotional Intelligence. N-Y., 1995. - P. 110 -138.

125. Johnson M. The Body in the Mind: The Bodily Basis of Meaning, Imagination and Reason. Chicago, 1987.

126. Johnson-Laird P. N. and Oatly K. The Language of Emotions: An Analysis of a Semantic Field. // Cognition and Emotion. 3. 1989.

127. Koveczes Z. Emotion Concepts. N-Y.: Springer Verlag, 1990. - P. 82 - 85, 198-207.

128. Lakoff G. Contemporary Theory of Metaphor // Metaphor and Thought / Edited by

129. A. Ortony. Cambridge University Press, 1993. - P. 206 - 249.

130. Lakoff G. Women, Fire and Dangerous Things: What Categories Reveal about the Mind. Chicago, 1987.

131. Langacker R. W. A Usage-Based Model. // Topics in Cognitive Linguistics /

132. B. Rudzka-Ostyn (Rd.). Amsterdam, Philadelphia, 1988. P.127-161.

133. Langacker R. W. A View of Linguistic Semantic. // Topics in Cognitive Linguistics / B. Rudzka-Ostyn (Ed.). Amsterdam, Philadelphia, 1988a. R91-125.

134. Lazarus R.S. Emotion and Adaptation. N.Y., 1991.135. lordanskaya L. Words Denoting. Tentative Lexicographic Definition for Group of Russian Emotions. // Machine Translation and Applied Linguistics. Frankfurt, 1974.

135. Ortony A., Glore G. L., Collins A. The Cognitive Structure of Emotions. Cambridge, 1995.

136. Ortony A., Turner T. What's Basic about Basic Emotions? //Psychological Review, 1997. P. 315-331.

137. Osgood C.E., May W.S., Miron M.S. Cross-cultural universals of affective meaning. Urbana, 1985.

138. Plutchik R. A general psychoevolutionary theory of emotion. // R. Plutchik and H. Hellennan (Eds.), Emotion: theory, research and experience. Vol.1. Theories of emotion. Pp.3-33. New York, 1977.

139. Pullman S. Word Meaning and Belief London, 1983.

140. Rosch E. Principles of Categorization. // Cognition and Categorization / E. Rosch and B. L. Lloyd (Eds.). Hillsdale, N. J., 1978. P.27-47.

141. Rosch E. On the Internal Structure of Perceptual and Semantic Categories. // Cognitive Development and the Asquisition ofLanguage / Т.Е. Moore (Ed.). New York, 1973. P. 111-114.

142. Russel J.A. Culture, scripts and children's understanding ofemotions // Children's understanding of emotions. Cambridge, 1989.

143. Scherer Klaus R. Faces of Emotion NJ.: Erlbaum, 1998. - P. 112 - 115.

144. Wierzbicka A. Different Cultures, different Languages, different Speech Acts //Journal of Pragmatics, 1985. №9. - P. 145 - 178.

145. Wierzbicka A. Human Emotions: Universal or Culture-Specific? // American Antropologist, 1986. Vol. 88. - №3. - P. 584 - 594.

146. Лексикографические источники

147. Акишина А.А., Кано X., Акишина Т.Е. Жесты и мимика в русской речи. Лингвострановедческий словарь. -М.: Русский Язык, 1980.

148. Александрова З.Е. Словарь синонимов русского языка. М.: Советская энциклопедия, 1969.

149. Алехина А.И. Краткий англо-русский и русско-английский фразеологический словарь. Минск: Издательство БГУ,1980.

150. Английские пословицы и поговорки и их русские эквиваленты. Составитель В. Модестов. М.: Издательство «Художественная литература», 2000.

151. Англо-русский словарь глагольных словосочетаний / Под ред. Э.М. Медниковой. М.: Издательство «Русский язык», 1990.

152. Апресян Ю.Д. и др. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. М.: Русские словари, 1995.

153. Бирих А.К. Словарь русской фразеологии: Историко-этимологический справочник. СПб.: Фолио-Пресс, 1998.

154. Большой англо-русский словарь / Под ред. И.Р. Гальперина и Э.М. Медниковой. Том 1,11. -М.: Издательство «Русский язык», 1987.

155. Даль Вл. Толковый словарь живого великорусского языка в 4 томах. -М.: Русский язык, 1982.

156. Даль В.И. Пословицы русского народа: Сборник в 2-х томах. М.:

157. Художественная литература, 1984. Т. 2.

158. Жуков В.П. Словарь русских пословиц и поговорок. М.: Сов. Писатель, 1991.

159. Каменецкайте Н.Л. Синонимы в английской фразеологии. М.: Издательство «Международные отношения», 1971.

160. Квеселевич Д.И. Русско-английский фразеологический словарь. М.: Русский Язык, 1998.

161. Кунин А.В. Англо-русский фразеологический словарь. Издание 4-е, переработанное и дополненное. - М.: Русский язык, 1984.

162. Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В.Н. Ярцева. -М.: Издательство «Большая Российская энциклопедия», 2002. -С. 336-337.

163. Ожегов С. Словарь русского языка. М.: Русский язык, 1986.

164. Ребер А. Большой толковый психологический словарь. М.: Вече Аст, 2001.-Т.2.

165. Словарь русского языка. В 4-х томах / АН СССР, ин-т русского языка. -М., 1984.

166. Словарь русского литературного языка в 20-ти томах / М.: Русский язык, 1991.

167. Словарь синонимов русского языка. / Под ред. А.П.Евгеньевой в 2-х т. М.: Издательство «Астрель», ACT. 2001.

168. Словарь сочетаемости слов русского языка / Под ред. П.Н. Денисова, В.В. Морковкина. М.: Русский язык, 1983.

169. Современный словарь иностранных слов. М.: Русский язык. 1993.

170. Толковый словарь русского языка в 4-х томах / Под ред. проф. Д.Н. Ушакова. М., 1935.

171. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка в 4-х томах. -М.:Прогресс, 1987.

172. Фелицина В.П., Мокиенко В.М. Русские фразеологизмы. Лингвострановедческий словарь. М.: Наука, 1990.

173. Фелицина В.П., Прохоров Ю.Е. Русские пословицы, поговорки и крылатые выражения: Лингвострановедческий словарь / Ин-т русского языка им. А.С. Пушкина / Под ред. Е.М. Верещагина, В.Г. Костомарова. -М.: Русский язык, 1988.

174. Фразеоло! ический словарь русского языка. / Составители: А.Н. Тихонов, А.Г. Ломов, Л.А. Ломова. М.: Высшая школа, 2003.

175. Фразеологический словарь современного русского литературного языка в 2-х т. / Под ред. А.Н. Тихонова. М.: Флинта; Наука. 2004.

176. Фразеологический словарь русского литературного языка конца XVIII XX веков, в 2-х томах / Под ред. А.И. Федорова - Новосибирск, 1991.

177. Фразеологический словарь русского языка. / Составитель М.И. Степанова. СПб.: Виктория, 2005.

178. Фразеологический словарь русского языка. / Составитель: Н.Ф. Татьянченко. М.: Издательский дом «Диалог», 1998.

179. Чернов М.Ф. Русско-чувашский фразеологический словарь / М.Ф. Чернов; Под ред. Сергеева Л.П. Изд-во Чуваш, ун-та, 2003.

180. Яранцев Р. И. Словарь-справочник по русской фразеологии М.: Русский язык, 1997.

181. American Idioms Dictionary // National Textbook Company, Illinois, 1991,463p.

182. Collins Essential English Dictionaiy. William Collins Sons & Co Ltd, 1994.

183. Concise Oxford Dictionary of Current English. 7-th Edition. - Oxford at the Clarendon Press, 1984.

184. Courtney R. Longman Dictionary of Phrasal Verbs. Harlow, 1983.

185. Dictionary of American Slang and Colloquial Expressions. National Textbook Company, Lincolnwood, Illinois, USA, 1991. 528 p.

186. Fergusson R. The Penguin Dictionary of Proverbs. London, Claremont Books, 1995.

187. Hornby A.S. Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English. -Oxford University Press, 1982. Vol. 1.

188. Longman Dictionary of English Language and Culture. Longman Group UK Limited, 1992.

189. Longman Dictionary of Contemporary English. Vol. I, II. M.: Издательство «Русский язык», 1992.

190. Roget's Thesaurus of English Words and Phrases. London, Glasgow: Collins, 1962.

191. Rowe Albert and Joan. The Word Finder. M.: Высш.шк., 1987. - 191 с.

192. The New Encyclopedia Britannica. Oxford, 1994. - Vol. 1.

193. Webster's New World Dictionary of American English. 3-d Edition, 1998.

194. Webster's Third New International Dictionary. Encyclopaedia Britannica, inc., 1993.-Vol.3.

195. Wordnet a Lexical Database for English: www.coRsci.princeton.edu/-wn/

196. Ашмарин Н.И. Словарь чувашского языка. Т.11-12: С-£. Чебоксары: Госком ЧР по печати, 2000. 672с.

197. Ашмарин Н.И. Словарь чувашского языка. Т.11-12: Т-Х. Чебоксары: Госком ЧР по печати, 2000. -376с.

198. Ашмарин Н.И. Словарь чувашского языка. Т.11-12: Х-Ш. Чебоксары: Госком ЧР по печати, 2000. -440с.

199. Васильева Е.Ф. «Синонимсен словаре». Шупашкар: Чаваш кенёке изд-ви, 1983. 128с.

200. Чаваш халах самахлахё 5 том. Вак жанрсем Шупашкар: Чаваш кёнеке издательстви, 1984. - 352 с.

201. Чернов М.Ф. Чавашла-вырасла фразеологи словаре. Глаголпа ят самах фразеологизмёсем. Шупашкар: Чаваш кёнеке издательстви, 1982. - 176с.

202. Источники иллюстративных примеров

203. Агаков JI. Юманлахра дапла пулна. Шупашкар: Чаваш АССР кёнеке изд-ви. 1970. - 320 с.

204. Акунин Б. Левиафан. М.:Захаров, 2004. - 234 с.

205. Аксенов В.П. Московская сага: Трилогия. М.-.Изограф, ЭКСМО-Пресс; 2000. - 702 с.

206. Астафьев В. Собрание сочинений в 6 ти томах. - М.: Молодая Гвардия, 1991.-Т.1.-570с.

207. Астафьев В. Собрание сочинений в 6-ти томах. М.: Молодая Гвардия, 1991.-Т.2.-575С.

208. Бауэрова А. Смерть и семь немых свидетелей // Зарубежный детектив. М: Молодая гвардия, 1989. - С. 1 - 235.

209. Булгаков М. Белая гвардия. Мастер и Маргарита // Избранные произведения в 2-х томах. Мн.: Мает. Лиг, 1990. - Т. 1. - 656 с.

210. Вайнеры А. и Г. Место встречи изменить нельзя: Эра милосердия, Лекарство против страха. Кн. 1. - М.: ЭКСМО, 1993.-576 с.

211. Гладков Ф.В. Повесть о детстве. Собрание сочинений в 8 т. Т.6. М.: Гослитиздат, 1959,479с.

212. Горький A.M. Полное собрание сочинений. Худож. произведение в 25 т. М.: Издательство «Художественная литература», 1974.

213. Грин Г. Ведомство страха. М.: Прогресс, 1989. - 278 с.

214. Достоевский Ф.М. Преступление и наказание. М.:АСТ: Олимп, 1996. -701 с.

215. Достоевский Ф.М. Идиот: Роман в четырех частях. -Л.: Лениздат, 1987. -639 с.

216. Ильф И., Петров Е. Золотой теленок. М.: Рус. Кн., 1994. - 383с.

217. Карамзин Н.М. Бедная Лиза //Повести. М.: Советская Россия, 1979.-С.23-37.

218. Куприн А.И. Собрание сочинений в 9 томах. М., Издательство «Художественная литература», 1973.

219. Леонов И. Ловушка // Советский детектив. М.: Патриот, 1991. - С. 3 -257.

220. Либединский Ю.Н. Горы и люди. М., «Советский писатель»1954, 708с.

221. Липатов, 1975 Липатов В.В. Деревенский детектив //Повести. - М: Советская Россия, 1975. - С. 67-139.

222. Липатов, 1975 Липатов В.В. Три зимних дня // Повести. - М: Советская Россия, 1975.-С. 178-294.

223. Маринина А. Посмертный образ. М.: Издательство "Центрполиграф", 1997.-312 с.

224. Н. Мранька. Ёмёр сакки сарлака,- Шупашкар: Чаваш АССР кёнеке изд-ви, 1965.-415 с.

225. Оруэлл Д. 1984 и эссе разных лет. М.: Прогресс, 1989. - 377 с.

226. Сименон Ж. Револьвер Мэгрэ. М.: Прогресс, 1987. - 243 с.

227. Толстой, 1957 Толстой Л.Н. Война и мир. Том 1-2. - М.: Гос. изд-во худ. литературы, 1957.-763 с.

228. Толстой, 1957 Толстой Л.Н. Война и мир. Том 3-4. - М.: Гос. изд-во худ. литературы, 1957.-781 с.

229. Улицкая Л.Е. Веселые похороны: Повесть. — М.: Издательство ЭКСМО -Пресс, 2002.- 192 с.

230. Улицкая Л.Е. Пиковая дама и другие. Рассказы. М.: Вагриус, 2001. -319с.

231. Чулков М.Д. Из сборника «Пересмешник или славянские сказки» // Русская проза XVIII века, том первый М,- Л.: Государственное издательство «Художественная литература», 1950. - С. 415-436.

232. Шолохов М. Поднятая целина. М., «Художественная литература», 1978. -654с.

233. Шоу И. Люси Краун // Ставка на мертвого жокея. М.: Прогресс, 1984.-С. 3-227.

234. Allende I. The House of the Spirits. Great Britain: Black Swan, inc. -490 p.

235. Christie A. The Mystery of King's Abbot. Progress publishers. Moscow,1980.-P. 256.

236. Corbyn P. Plucking the Crow. Beckhem, Kent; Manor House Publishing, 1990. P. 281.

237. Doyle Conan A. The Engineer's Thumb // Adventures of Sherlock Holmes. England: Penguin Books Groups, 1994. - P. 201 - 224. -1978.219 p.

238. Doyle Conan A. The Blue Carbuncle // Adventures of Sherlock Holmes. -England: Penguin Books Groups, 1994. P. 150 - 173.

239. Ellison R. Invisible Man. New York: Vintage Books, 1972. 568p.

240. Hardy T. Tess of the D'Urbervilles. Oxford University Press, 1985. - P. 120.

241. Kipling R. The Light that Failed. Moscow: Progress Publishers, 1975. -247 p.

242. Llevellyn R. How Green was My Valley. Cardiff: Michael Joseph Ltd, 1967.-377p.

243. Maugham Somerset W. Lion Skin // The Rain and Other Short Stories. -M. Прогресс, 1989. P. 234 - 253.

244. Maugham Somerset W. The Painted Veil. M.: Молодая Гвардия, 1980. -247р.

245. Miner V. Trespassing and other stories. London: Mandarin, 1989. -332p.

246. Modern English Short Stories. Moscow: Foreign Languages Publishing House, 1961.-388p.

247. Nolan R. The Yard // The Best of Masques (edited by J.N. Williamson). -New York: Berkley Books, 1982. P. 15 - 34.

248. Susan J. Once is Not Enough. N.Y. William Morrow and Company, 1973. -504p.

249. Reader's Digest. Condensed Books. London: The Reader's Digest Association, 1987. -5 Юр.

250. Waller L. The Banker. Garden City, N.Y.: Doubleday and Company,1963.-470р.

251. Williamson J.N // The Best of Masques // The Best of Masques (edited by J.N. Williamson). New York: Berkley Books, 1982. - P. 4 - 14.

252. Wright R. The Outsider. New York: Row Publisher, 1989. -401 p.251. http://www.infomotions.com/alex/

253. Burroughs E. R. The Son of Tarzan.

254. Burroughs E. R. The Monster Men.

255. Butler S. Way of All Flesh.

256. Bulwer-Lytton E. G. The Last Days of Pompeii.

257. Crane S. The Red Badge of Courage.

258. Conrad J. The Heart of Darkness.

259. Wright H. The Uncrowned King.

260. Lewis S. The Romantic Adventures of a Gentleman.

261. London J. The Call of the Wild.261. Saki. Reginald.

262. Stratton-Porter G. A Girl of the Limberlost.

263. Stoker B. Dracula's Guest.

264. Twain M. The Prince and the Pauper.