автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Концептуальные интерпретации нигитологии культуры

Полный текст автореферата диссертации по теме "Концептуальные интерпретации нигитологии культуры"

На правах рукописи УДК 130.2

САБНКО Наталья Ряфиковна

КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ИНТЕРПРЕТАЦИИ НИГИТОЛОГИИ КУЛЬТУРЫ

24.00.01 - теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

1 2 (.'. -.?

Санкт-Петербург 2012

005014946

Работа выполнена в Федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Волгоградский государственный социально-педагогический университет».

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

УВАРОВ Михаил Семёнович;

доктор философских наук, профессор ЛИШАЕВ Сергей Александрович;

доктор культурологии

УСТИН Анатолий Константинович.

Ведущая организация — Астраханский государственный университет.

Защита состоится 19 марта 2012 г. в час. на заседании Совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 212.199.23 в Российском государственном педагогическом университете им. А. И. Герцена по адресу: 197046, г. Санкт-Петербург, ул. Малая Посадская, д. 26, ауд. 317.

С диссертацией можно ознакомиться в Фундаментальной библиотеке Российского государственного педагогического университета

им. А.И. Герцена (191186, г. Санкт-Петербург, набережная реки Мойки, д. 48, к. 5).

Автореферат разослан «. Ж »

Сс1№ 2012 г.

Ученый секретарь Совета по защите докторских и кандидатских диссертаций, кандидат культурологии

В.Н. Бондарева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

События последних десятилетий отмечены новыми тенденциями, которые невозможно интерпретировать как варианты универсальности или реанимацию старых форм. Значительное число явлений современной культуры имеют отрицательные или симулятивные характеристики. Теоретические построения Ж. Бодрийяра, которые он сделал, объясняя культурные механизмы симуляции, реализовались не только во множестве деталей повседневности, моды, рекламы, но и в культурном институте семьи, в образовании, политике, искусстве. Бытие современной культуры отмечено набирающей ускорение мобильностью, текучестью, отсутствием статики в чем-либо. Это ясно видно в быстрой сменяемости стилей, мод, парадигм, вернее, даже не в сменяемости, а в хаотичном сосуществовании всего со всем. В духовно-экзистенциальном измерении данная ситуация породила у субъекта культуры ощущение внутренней пустоты и отчуждения от та1мх же пустых форм во внешней действительности. Если древние греки считали, что о небытии сказать нечего, то современный человек много говорит о нем, часто несознательно транслирует смыслы небытия в обычной речи, повседневном поведении. Понятие «небытие», метафорически, но адекватно отражающее стихийные настроения современности, может быть введено сегодня в философию культуры как самодостаточная категория. Современная ситуация - «эра пустоты» (Ж. Липовецки), «эпоха симуляции» (Ж. Бодрийар), «общество спектакля» (Ги Дебор), «текучая современность» (3. Бауман), «пена» (П. Слотердайк), «гигантомахия вокруг пустоты» (Дж. Агамбен), «конец знакомого мира» (И. Валлерстайн) - эксплуатирует различные модусы небытия с целью самоанализа.

Актуальность исследования изменения статуса негативных онтологических сущностей обусловлена необходимостью разработки новых интерпретационных подходов в теории и философии культуры, способствующих пониманию специфических трансформаций бытия культуры. Культура сегодня в ее артефактах и смыслах - не нечто негативное, а совсем иное по сравнению с классической, требующее и иных подходов, критериев оценки и способов понимания. Реальность для субъекта в современной культуре во многом представлена экраном, иногда заменена глянцевым изображением. Уже неактуально говорить об изменении системы ценностей, о том, что обладание вещами и властью заменяет собой бытийственность. Наш современник не выбирает между «иметь» и «быть», т. к. у него есть эффектная альтернатива — «казаться», «изображать себя», «позиционировать себя», «моделировать свой образ».

Понимание характерного для культурной эпохи акцента на одном из основных смыслов или, напротив, смещение этого акцента служит ключом к изучению основных онтологических и гносеологических проблем культуры. Это один из ответов на вопрос, для чего нужно изучать образы небытия, ничто, пустоты. Современность асимметрично увлечена негативными сущностями, «оборотными сторонами» всего. Акценты, расставленные в основном над темами небытия (смерти, насилия, разрушения, конца света, внутренней пустоты, одиночества, бессмысленности, абсурдности, утраты, забвения, апатии, обмана и т. д.), - достаточно яркие, чтобы изучать их как неслучайные. Анализ образов и форм небытия в культуре - это исследование того, что, обладая маргинальной сущностью, всё-таки оказывает сильное воздействие на бытие человека и культуры.

Возрастание интереса и влечения к образам и мотивам небытия в культурном пространстве приводит к различным результатам. Во-первых, это чревато обессмысливанием единиц языка культуры, превращением их в симулякры, так как образы небытия суггестивны. Во-вторых, создает благоприятные условия для арт-экспериментов и арт-манипуляций с реальностью, человеком и текстом, поэтому, кроме философской и обыденной ориентаций на небытие, в XX в. и начале XXI в. также сформировался целый спектр художественных экспликаций пустоты. В-третьих, актуализирует для зрения, сознания и ощущений современного человека онтологическую структуру культуры.

Своевременность философского обращения к проблемам экспликации небытия в текстах культуры обусловила обнаружение принципов «отрицательной» или «негативной» онтологии культуры и того понятийного аппарата, который формируется в этой проблемной сфере в данный момент. Современная философия культуры нуждается в новых способах работы с терминологией, поскольку именно язык определяет метод познания. Философия ставит перед собой вопрос о соотнесении языкового описания с онтологической структурой описываемого мира. Время требует от теории и философии культуры новых подходов к исследованию ее внутренних источников.

Степень изученности проблемы. Наш исследовательский взгляд направлен на специфику бытия культуры как таковой, и на инаковость бытия современной культуры. Поэтому мы акцентируем внимание на тех философских направлениях и авторских учениях, которые как самостоятельную и важную выделяют проблему онтологической данности кулыуры, причем намечая или прямо указывая на участие или включённость в эту данность небытийных компонентов.

Можно выделить несколько парадигмальных областей дофилософского и раннефилософского понимания небытия: 1) небытие - поглощающая, ничтожаицая, мощная деструктивная сила, опасная и агрессивная (архаико-магическое мировоззрение), 2) небытие - источник всего, порождающее начало, первобытие, первопотенция (индуизм, даосизм), 3) небытие -отсутствие бытия (диалектические концепции античности), 4) небытие недоступно человеку, оно - абсолютная потусторонность, нейтральная по отношению к человеку и сверхчеловеческая (М. Экхарт), 5) апофатическое отождествление небытия с Богом («Ареопагетики», Иоанн Скот Эриугена, Я. Беме).

Изначально онтология строилась без отсылки к такому сущему, как человек, тем более, культура. Человек и культура онтологически оттенялись, заслонялись другими сущностями - мышлением, Богом, вещью, ничто. Человек больше воспринимался как «вещь среди вещей», являющаяся, правда, носителем части мирового разума. Стоя напротив бытия, человек всегда оказывался вещным. Мышление вводилось в онтологию для обозначения умопостигаемого характера бытия, но не связывалось напрямую с человеком и человеческим мышлением, а понималось в рамках логики трансцендентального субъекта.

Гегель разработал концепцию небытия, он выводит бытие за пределы индивидуального сознания, придавая ему всеобщий характер. Бытие становится у Гегеля абсолютным понятием, и отчасти поэтому оно отождествляется с ничто. Гегелевское учение о ничто было воспринято и проинтерпретировано русско-французским философом А. Кожевым1, чьи работы относятся больше к области философии культуры, чем к логике и философии сознания. В качестве самостоятельных авторских концепций небытия выступают учения С. Кьеркегора2, А. Шопенгауэра3, Ф. Ницше. По сути, до XX в. мы не знаем онтологической проблематики, напрямую связанной с человеком и культурой. Классическими вопросами онтологии были вопросы о соотношении бытия и мышления, бытия и вещи. Так, даже И. Кант, обосновывая сведение известных «всемирно-исторических» философских проблем к проблеме «Что такое человек?», не включал онтологию в сугь человека.

Только философия начала XX вв., вопрошая о бытийствующем статусе человека и культуры, выделила их из всего сущего. В частности, это сделало

1 Кожев Л. Атеизм и другие работы. М.: Праксис, 2006.

2 Кьеркегор С. Страх и трепет. М.: Республика, 1993.

3 См. об этом: Schaefcr А. Die Schopenhauer Welt. Berlin: Berlin-Verl., 1982.

в работах С. Булгакова4, Н. Бердяева, Э. Гуссерля, К. Ясперса5, А. Бергсона6, М. Хайдеггера7, Ж.-П. Сартра8.

В целостной философской системе А. Ф. Лосева для нашего исследования важным является учение о сущности, бытии и небытии вещи в культуре9. П. Тиллих в трактате «Мужество быть» раскрывает широкий спектр использований понятия «небытие» в мировой философии10. В названных авторских учениях философская проблема небытия связывалась с понятиями «абсолют», «сознание», «Бог», «свобода», «творчество». Отказ от диалектического видения соотношения бытия и небытия привел к тому, что вопрос небытия переместился в пространство философии культуры (модусы небытия рассматривались либо как причины и условия бытия культуры, либо как результат бытия человека в культуре, либо как специфические формы бытия культуры). Для теории культуры, на наш взгляд, продуктивными являются концепции Ж.-П. Сартра и М. Хайдеггера, в которых утверждается, что ничто/небытие и пустота не противоположны бытию, а есть особые виды бытия, «пастух» которых - человек. Кроме того, во второй половине XX в. появились работы, принадлежащие уже культурологической исследовательской сфере или подготавливающие ее (Ж. Батай", Ж. Делез12, Ж. Бодрийар13, У. Эко14, Ж. Липовецки15, С. Жижек16). Понятием

4 Булгаков С. Свет иевечерний. М.: Республика, 1994.

3 Jaspers К. Philosophische Weltorientierung. Berlin: Springer, 1956. S. 52.

6 Бергсон А. Творческая эволюция. М.: КАНОН-ПРЕСС, Кучково поле, 1988.

7 Хайдеггер М. Время и бытие: статьи и выступления. М.: Республика, 1993. С. 1627.

8 Сартр Ж.-П. Бытие и ничто: Опыт феноменологической онтологии. М.: ТЕРРА -Книжный клуб: Республика, 2002.

9 Лосев А. Ф. Самое само: сочинения. М.: ЗАО «Изд-во "ЭКСМО-Пресс"», 1999. С. 423-634.

10 Тиллих П. Избранное. Теология культуры. М: Юрист-гардарика, 1995.

11 Батай Ж. Ненависть к поэзии. М/. Ладомир, 1999; Он же. Проклятая часть: Сакральная социология. М.: Ладомир, 2006; Он же. Внутренний опыт. СПб.: Аксиома/Мифрил, 1997.

12 Делез Ж. Марсель Пруст и знаки. СПб.: АЛЕТЕЙЯ, 1999.

13 Бодрийар Ж. Прозрачность зла. М.: Добросвет, 2000; Он же. Система вещей. М.: Рудомино, 2001; Он же. Соблазн. М.: Ad Marginem, 2000; Он же. Символический обмен и смерть. М.: Добросвет, 2000.

14 Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. СПб.: ТО ТК «Петрополис», 1998; Его же. Полный назад! «Горячие войны» и популизм СМИ. М.: Эксмо, 2007.

«нигитология культуры» оперируют современные зарубежные философы и культурологи. К их числу следует отнести одного из ведущих японских эстетиков Т. Имамичи (труд «Кризис морали и проблемы метатехники»), а также таких известных французских философов, как Ж. Лоран, В. Карро, С. Жовье17.

Спектр исследований по проблеме образов и тем ничто в культуре был представлен на выставке и симпозиуме «Big Nothing. Противоположные подобия человека» (Баден-Баден, 2001). Также семиотика отсутствия является главной темой книги Брайана Ротмана «Означая ничто: семиотика нуля»18.

Дискуссия, тему которой мы условно (в границах нашей работы) определяем как «онтология / нигитология культуры», в отечественной философии культуры19 развернулась в последнее десятилетие XX века и не закончена сегодня. Метаморфозы бытия и небытия в культурогенезе мы начали описывать благодаря смысловому импульсу, полученному от

15 Липовецки Ж. Эра пустоты. Эссе о современном индивидуализме. СПб.: «Владимир Даль», 2001.

16 Жижек С. Добро пожаловать в пустыню Реального / пер. с англ. А. Смирного. М.: Фонд «Прагматика культуры», 2002; Он же. Кукла и карлик. М.: Европа, 2009.

17 Данные авторы занимаются проблемой онтологизации «возможных миров» в современной культуре. См.: Laurent J. Les corps tranquilles. Paris: Stock, 1991; Carraund V. Causa sivc ratio: la raison de la cause, de Suarez a Leibniz. Paris: Pressed Univ. de France, 2002; Cliauvier S. La querelle des arguments transcendantaux. Caen.: Presses Univ. de Caen, 2000.

18 Rotman Brian. Signifying Nothing. The Semiotics of Zero. New York: St. Martin's Press, 1987.

19 См.: Чанышев A. II. Трактат о небытии // Вопр. философии. 1990. № 10. С. 158— 165; Имамичи Т. Моральный кризис и метатехнические проблемы // Там же. 1995. № 3. С. 74-82; Хоружий С. С. Род или недород? Заметки к онтологии виртуальности II Там же. 1997. № 6. С. 53-68; Бытие и время М. Хайдмтера в философии XX века: Заседание «круглого стола» Н Там же. 1998. № 1; Кутырёв В. А. Оправдание бытия // Там же. 2000. № 5. С. 15-30; Он же. Апология человеческого (предпосылки и контуры консервативного философствования) // Там же. 2003. № 1. С. 63-75; Розов Н. С. Философия небытия: новый подъем метафизики или старый тупик мышления? [Электронный ресурс]. URL: hitp://ww\v.nsii.vii/filf/royov/publ/nonbeii)g.hlnr. Обыдённый Д. Н. Диалектика бытия и ничто: классика и современность. Дисс.... канд.филос.н. Воронеж, 2006; Шубина П. В. Пустота как онтологическая и гносеологическая категория: способы говорить об отсутствии в западноевропейской философии: дис.... канд. филос. наук. Архангельск, 2005; Соловьев Р. Е. Онтологический нигилизм и перспективы развития онтологии. Диссертация на соискание учёной сгсиени кандидата философских наук. Ростов-на-Дону, 2005.. и др.и др.

работ М. С. Кагана20. Также в отечественной философии развивается авторская концепция Н. М. Солодухо21, в которой значительное место занимает решение проблем человека и его культуры в контексте философии небытия. Философ ставит и предлагает решения следующих вопросов: «Погружение человека в Ничто», «Сознание как субъективная реальность», «Негационный характер индивидуальности человека», «Метаморфозы небытия в творческой деятельности» и др22. В. А. Кутырёв - автор известных работ, посвященных радикальной критике постмодернизма как реальности культуры (по выражению автора, «транспостмодернизма») и постмодернистской философии культуры, в которой бытие и небытие входят в состояние смысловой инверсии23. В концепции С. А. Лишаева составлена типология диалогов с небытием, проиллюстрированная фрагментами литературных произведений24. Исследования М. Н. Эпштейна посвящены новому образу человека в электронно-виртуальной вселенпой, а также меняющемуся контексту и смыслу традиционных понятий гуманитаристики25; отрицательной эстетике, апофатизму, метафизическим особенностям русской литературы и культуры26; новой

20 Каган М. С. Метаморфозы бытия и небытия // Вопр. философии. 2001. № 6. С. 614; Он же. Метаморфозы бытия и небытия: Онтология в системно-синергетическом осмыслении. СПб.: Изд-во «Logos», 2006.

21 См.: Солодухо Н. М. Бытие и небытие как предельные основания мира // Вопросы философии. 2001. № 6. С. 176-185; Солодухо Н. М. Философия небытия. Казань: Изд-во Казанского гос. технического ун-та, 2002; Солодухо Н. М. Онтологическая неопределенность небытия // XXI век и будущее России в философском измерении: Материалы Второго Российского философского конгресса (7-11 июня 1999 г.). В 4 т. Екатеринбург: 1999. Т. 1. Ч. 2.; Солодухо Н. М. Понимание онтологического статуса небытия // Известия Казанского гос. архитектурно-строительного ун-та. 2006. Т. 5. № 1. С. 126-128; Солодухо Н. М. Этические принципы философии небытия // Вестник Казанского технологического ун-та. 2010. № 3. С. 370-376.

22 См.: Солодухо Н. М. Философия небытия. Казань: Изд-во Казанского гос. технического ун-та, 2002. С. 72 - 96.

23 Кутырёв В. А. Человеческое и иное: борьба миров. СПб.: Алетейя, 2009; Он же. Бытие или ничто. СПб.: Алетейя, 2010.

24 Лишаев С. А. Эстетика Другого. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 2008.

25 Эпштейн М. Н. Знак пробела: О будущем гуманитарных наук. М.: Нов. лит. обозрение, 2004.

26 Эпштейн М. Н. Слово и молчание: Метафизика русской литературы. М.: Высш. шк„ 2006.

философской артикуляции27. Многообразию форм небытия в художественном пространстве в широкой междисциплинарной перспективе, охватывающей философию, эстетику, теорию и историю литературы и искусства, посвящена концепция неопределенного в культуре М. Б. Ямпольского28. Философ показывает, как в творческом процессе культуры работают категории неопределенности «бесформенность», «хаос», «ничто», «случайность». В отечественной философии культуры проблемами онтологии культуры и человека в избранном нами ракурсе занимались также П. П. Гайденко29, В. Д. Губин30, Г. К. Сайкина31. Образы небытия в авангардизме и постмодернистском искусстве подробно анализировались М. Н. Липовецким32, В. В. Бычковым33, Н. Б. Маньковской34, И. И. Ильиным35, Е. Ю. Андреевой36, А. В. Венковой37. Проблемы нигилизма в

27 Проективный философский словарь: новые термины и понятия / под ред. Г. Л. Тульчинского и М. Н. Эпштейиа. СПб.: Алетейя, 2003.

28 Ямпольский М. «Сквозь тусклое стекло»: 20 глав о неопределенности. М.: Нов. лит. обозрение, 2010.

29 Гайденко II. П. Прорыв к трансцендентному: Новая онтология XX века. М.: Республика, 1997.

30 Губин В. Д. Жизнь как метафора бытия. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2003. 205 с.

31 Сайкина Г. К. Человек в тени бытия; трудности диалога философской антропологии и онтологии [Электронный ресурс]. ШЬ:Ьир://и(ШУУ.аШгоро^.ги (дата обращения: 02.11.2010).

32 Липовецки М. Паралогии: Трансформации (пост)модернистского дискурса в русской культуре 1920 - 2000-х годов. М.: Новое литературное обозрение, 2008.

33 КорневиЩе: Книга неклассической эстетики / редкол.: В. В. Бычков, Н. Б. Маньковская. М., 1999; Бычков В., Бычкова Л. XX век: предельные метаморфозы культуры // Полигаозис. 2000. № 2. С. 63-76; № 3. С. 67-85.

34 Маньковская Н. Б. Симулакр в искусстве и эстетике // Философские науки. 1998. № 3-4. С. 63-75; Маньковская Н. Б. «Париж со змеями». Введение в эстетику постмодернизма. М.: ИФ РАН, 1995.

35 Ильин И. П. Постмодернизм. Словарь терминов. М.: ИНИОН РАН (отдел литературоведения) - ЮТЯАОА, 2001.

36 Андреева Е. Ю. Все и Ничто. Символические фигуры в искусстве второй половины XX века. 2-е изд., испр. и доп. СПб. : Издательство Ивана Лимбаха, 2011; Андреева Е. Ю. Постмодернизм. Искусство второй цоловины XX - начала XXI века. СПб.: Азбука-классика, .2007.

37 Венкова А. В. Визуальная культура эпохи глобализма: идентификация пустоты // Глобальное пространство культуры: материалы международного науч. форума 12-16

европейской и русской культуре разрабатывают А. И. Пигалев35, П. А. Сапронов39, В. Г. Косыхин40. Авторский вариант антропологии, в которой большое внимание уделяется негационному характеру индивидуальности человека, создает А. В. Чечулин41. Ф. И. Гиренок, основатель философского направления «археоавангард», объясняя специфику языка философии, создавая новую антропологию, активно использует понятия «пустота», «симуляция», «ускользание бытия» и т. п.42 Религиозные интерпретации модусов небытия проанализированы в исследованиях Ю. М. Душинской43. Различные аспекты соотношения образов смерти и небытия описаны в работах М. С. Уварова, В. В. Савчука, А. В. Демичева. Решая вопросы бытия человека и культуры, Г. Л. Тульчинский вводит понятия «онтофания свободы», «добытийное», «внебытийное», А. А. Грякалов использует образное понятие предела для объяснения специфики бытия культуры и человека. Д. В. Воробьёв изучает ментальную специфику ничто.

апреля 2005. СПб: Центр изучения культуры, 2005. С. 276-279; Венкова А. В. Мотив пустоты и проблема ничто в художественных практиках XX века: от эксклюзивности до калькомании // Творение, творчество, репродукция: художественный и эстетический опыт. Международные чтения по теории, истории и философии культуры. Вып. 16. СПб.: Эйдос,

2003. С. 46-57.

38 Пигалев А. И. Философский нигилизм и кризис культуры. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1991.

39 См.: Сапронов П. А. Путь в Ничто. Очерки русского нигилизма. СПб.: ИЦ "Гуманитарная академия", 2010; Сапронов П. А. О бытии ничто. СПб.: издательство РХГА, 2011.

40 См.: Косыхин В. Г. Онтология и нигилизм: от Хайдеггера к постмодерну. Саратов, 2008; Косыхин В. Г. Нигилизм и диалектика. Саратов: Научная книга, 2009.

41 Чечулин А. В. Негативная антропология. СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена,

1999.

42 Гиренок Ф. И. Философский манифест археоавангарда [Электронный ресурс). URL: http ://www.;m tropolog.ru/doc/persons/fedor/gffenok4 (дата обращения: 02.11.2010).

43 Дуплинская Ю. М. Преображение и развоплощение как онтологические интуиции русской и западной мысли // Изв. Сарат. ун-та. Нов. серия. Сер.: Философия. Психология. Педагогика. 2010. Т. 10. Вып. 3. С. 10-16; Она же. Промежуток и смысловой зазор как топологические образы рационального дискурса // Вести. Сарат. гос. социал.-экон. ун-та.

2004. № 9. С. 74-77; Она же. Христианская метафизика зла и шизопроцессы в массовом сознании постмодерна // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2004. № 3. С. 43-46.

Объектом исследования является специфика небытийных характеристик бытия культуры.

Предметом исследования являются понятия и образы небытия, ничто, пустоты, инобытия в их актуальной внедренности в современные интерпретации культуры.

Цель исследования: выделить и описать небытийные характеристики культуры, обосновать и применить нигитологию культуры в философской интерпретации современности.

Задачи исследования:

1) выявить философский и культурологический смыслы терминологического выражения «нигитология культуры»;

2) объяснить одинаковую продуктивность для философии и теории культуры двух противоположных взглядов на первичность/вторичность сознания небытия и феномена небытия;

3) обосновать необходимость использования понятий «небытие», «ничто», «инобытие», «пустота» в объяснении специфики бытия культурного феномена, кардинально отличающегося от бытия феномена природы;

4) доказать онтологическую маргинальность и амбивалентность феномена пустоты на наиболее благоприятном для этого языковом и поэтическом материале;

5) систематизировать многообразие форм пустоты в лингвокультуре;

6) соотнести виртуализацию современной культуры с процессами симуляции и опустошения знаков;

7) объяснить, почему соприкосновения человека с небытием являются условиями осмысленного бытия культуры;

8) показать, что в широком кругу явлений культуры взаимоотношения бытия и небытия не столько альтернативные, сколько комплементарные.

Методология исследования. В самом широком смысле методологическую основу нашей работы составляет соединение традиций феноменологии, герменевтики и экзистенциализма.

В качестве основного в диссертационном исследовании выступает метод философской интерпретации, позволяющий выявить нигитологические основания постсовременной культуры. Так как большой объём анализируемого в диссертации материала культуры составляют художественные тексты (и изучать возможно именно образы небытия), то активно используются приёмы художественной герменевтики. Избран метод интерпретации в варианте, предложенном П. Рикёром: «...это работа мышления, которая состоит в расшифровке смысла, стоящего за очевидным

смыслом, в раскрытии уровней значения, заключенных в буквальном значении»44

Авторское исследовательское внимание направлено также на феноменологию (в основном ее французским версиям - Э. Левинас, М. Мерло-Понти) и, в частности, на интенциональный анализ, - суть которого заключается в описании различных типов актов сознания, наделяющих объекты смыслом и бытием. Это позволяет ввести в концепцию отдельные ключевые нигитологические сущности культуры.

Постсовременность, по мнению Ж. Лиотара, может изучать лишь «паралогия». Но ощущая сложность и масштабность наших попыток создания целостной картины нигитологии культуры, мы обращаемся также к хорошо отработанным в культурологии методам семиотики (Ю. М. Лотман, У. Эко, Р. Барт).

Вопрос о методологии философского понимания постсовременности остаётся открытым по причине нерешенной проблемы: нужно ли постсовременную культуру анализировать с использованием постмодернистских методов, которые, во-первых, сами есть феноменологическая составляющая культуры (Ж. Ф. Лиотар), во-вторых, весьма агрессивно изменяют анализируемый объект в процессе рассмотрения (Ж. Деррида, Ж. Делёз). Кроме того, постмодернистская философия - это философия языка, дискурса (М. Фуко), текста (Р. Барт), литературы (М. Бланшо), сама принимает на себя черты художественного текста. Границу между бытием культуры и интерпретациями бытия (текстуальностью) постмодернистское искусство, современная медиасфера, также как и постсовременная философия, пытаются стереть или сделать прозрачной, причем успешно.

Положения, выносимые на защиту:

1. Бытию культуры как таковой принадлежат отдельные характеристики небытия. В постмодернистской культуре небытийные черты становятся более яркими: нелинейность, нецелостность, симулятивность, ризоматичность (асистемносгь, принципиальная незаконченность), потенциализм, еитуативность, отсутствие (упразднение) центра. Ключевым понятием в онтологии современной культуры, превращающим её в нигитологию, становится «небытие» (в прикладном культурологическом аспекте оказывается эффективнее оперировать концептом «пустота»).

2. Имманентностью культуры в нигитологической интерпретации является превращение небытия в бытие (в субъективное, затем в объективное). В

44 Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М.: Медиум, 1995. -

С. 27.

процессе этих трансформаций бытие культуры обязательно сохраняет небытийные черты.

3. Сущностные черты небытия, обнаруживаемые в бытии культуры, высвечивают важную функцию культуры - способствовать обретению самости субъектом, превращению его в личность. Частичная или косвенная причастность к небытию есть условие осмысленной и значимой жизни человека в культуре. Ряд событий жизни человека можно условно назвать «встречами» или «соприкосновениями» с небытием, имея в виду краткосрочность (почти всегда мгновенность) этих фактов, обоюдную устремленность и одновременное отторжение друг от друга человека и небытия.

4. Пустота как модус небытия активна в культуре за счет своего маргинального существования (равновесного соединения небытийных и бытийных характеристик). Пустота и её образы обладают силой (притяжения, отталкивания, провоцирования на творчество).

5. -Интерпретации мотивов ничто, тем пустоты и образов небытия обусловливают целостное осмысление бытия культуры и человека.

6. Универсальный семиотический потенциал пустоты в языке и художественных текстах представлен в следующих знаковых комбинациях:

- пустота - обозначающее небытия, ничто и пустоты,

- пустота — обозначающее феноменов сознания и культуры,

- пустота - обозначаемое, его обозначающее - полноценная форма,

- пустота - обозначающее без обозначаемого,

- бытийное обозначающее без означаемого или копия образца, который никогда не существовал (симулякр).

7. Онтология современной культуры дополняется существенными характеристиками, главной из которых является приоритет темпоралыюсти. Ускорение культурной динамики обостряет эту проблему. Непостоянство, недолговечность, неустойчивость обнаружились во всех формах современной культуры. Сохранение и тождественность уступают место временности.

8. Современное состояние культуры характеризует чувство утраты реальности, взамен которой перманентно продуцируются имитации. Интерпретация имитации реальности выявила две модели: симуляцию и виртуализацию. Симуляция - внутрикультурный процесс семиозиса, творения знаков, не имеющих обозначаемого объекта в реальности (при этом подразумевается, что обозначаемое существует). Виртуализация культуры -создание вымышленного, воображаемого бытия, его имитация с помощью других объектов. Объекты виртуального бытия обладают большим количеством небытийных свойств в сравнении с реальным бытием культуры.

9. Процессы крайней степени симуляции и виртуализации выводят культуру на стадию, в которой её истинное (чистое) существование предстает открытым или прозрачным. Поэтому у сложившейся ситуации постмодернистской художественной увлечённости небытием и глобальной симуляции реальности есть положительный, продуктивный аспект -формируется ясное видение структуры бытия культуры и человека.

10. Нигитологический подход к интерпретации культуры включает интерес не только к творению из небытия, но и к творению самого небытия: деструкции, саморазрушению, симуляции, анонимности, отказу от идентификации и тому подобным явлениям в пространствах повседневности и постмодернистского искусства. История искусства XX в. и современности характеризуется последовательным нарастанием интереса к небытию. Апофатика, нигилизм, симуляция и, наконец, нигитогенность - результаты этого движения.

11. Нигитология культуры - это учение о культурогенезе, в котором образы, имена и характеристики небытия предстают универсальными факторами; а необходимость «заполнять пустоты», то есть превращать небытие в бытие или разнообразными способами опредмечивать, оформлять небытие объясняется как главный мотив культуротворчества. Нигитология культуры открывает возможность описания культуры как таковой. Нигитология культуры - это синтезированный вид онтологии культуры.

Научная новизна диссертации заключается в следующем:

1) Показана трансформация содержания понятий «небытие», «ничто», «пустота» от мифологической картины мира до глобальной имитации бытия в современной культуре.

2) Понятия «небытие», «ничто», «пустота» введены в дискурс философии культуры, предложено специфическое их содержание, способствующее пониманию сложной инаковости современной культуры,

3) В теорию культуры внедрено терминологическое выражение «нигитология культуры», которое употребляется в авторском смысле, основанном на понятиях инобытия и небытийных черт культуры. Смоделирован нигитологический способ интерпретации сущности культуры.

4) Сформирован и представлен новый вариант онтологии постмодернистской культуры.

5) Обобщены концепции культуры, в рамках которых употребляются понятия «небытие», «ничто», «пустота», «инобытие», «виртуальность», «симуляция», сопоставлены различные философские и культурологические парадигмы описания негативных феноменов. В результате

систематизированы теоретические основы построения нигитологической модели толкования культуры.

6) Рассмотрена негационная специфика бытия культуры как таковой. Одновременно теоретически и иллюстративно анализируется современная культура, бытие которой окрашено большим количеством черт небытия. В результате осуществлён уход от непродуктивной критики постмодернизма, раскрыта значимость небытийных характеристик для сохранения витальности культурогенеза.

7) Дано объяснение влияния образов небытия на формирование не только представлений человека о реальности, но и на становление языка постмодернистского искусства.

8) Иллюстративным и эмпирическим материалом в большей части исследования являются сферы, ранее мало анализировавшиеся в научных работах - искусство двух последних десятилетий и нехудожественные явления современности (повседневность, информационная и сетевая культуры).

Теоретическая значимость работы заключается в том, что в терминологический набор теории культуры введены понятийные выражения «нигитология культуры», «нигитогенез», «небытийные характеристики культуры». Нигитологическая интерпретация сущности и бытия культуры даёт возможность анализировать современность, уходя от неаргументированной критики и статичной констатации кризиса культуры. Концепция, представленная в диссертации, позволяет сделать ещё один шаг на пути реонтологизации философии, которая в эпоху «пост» нуждается в переводе из состояния дискурсивных практик в состояние фундаментального воззрения на бытие культуры. Основные результаты исследования модернизируют философию культуры и культурологию в разделе «онтология культуры». Выводы диссертационной работы позволяют углубить теоретические знания, связанные со спецификой бытия и сущности культуры. В исследовании построена объяснительная модель возникновения имитаций в современной культуре. Интерпретационные авторские ходы позволяют результативно решать философские проблемы реальности, существования, бытия, ничто, идеального, субъективного.

Практическая значимость работы заключается в том, что материалы диссертации могут быть использованы в различных областях науки, в том числе в философии, культурологии, философии культуры, истории культурологической мысли, эстетике, этике, семиотике, в преподавании гуманитарных дисциплин в современной учебной практике. Предложенные автором подходы могут быть полезны для прикладных культурологических

исследований в области лингвокультурологии, психолингвистики, социокультурной динамики. Аналитический и фактологический материал работы может быть использован в обновлении иллюстративных блоков учебной литературы, посвященной пониманию культуры современности. Материалы диссертации находят применение в работе по пониманию, анализу и прогнозированию развития актуальных художественных практик. Отдельные выводы диссертации встраиваются в решения насущных вопросов психологии и теории идентичности.

Апробация основных положений работы. Основные положения и результаты представлены автором в монографиях, статьях, материалах, опубликованных в сборниках научных трудов, в выступлениях на научных конференциях, конгрессах и семинарах, среди которых: Первый Российский философский конгресс (Санкт-Петербург, июнь 1997 г.), Второй Российский философский конгресс (Екатеринбург, июнь 1999 г.), Четвертая Международная конференция «Человек в современных философских концепциях» (Волгоград, май 2007 г.), Международная научно-практическая конференция «V Серебряковские научные чтения» (Волгоград, апрель 2007 г.), Международная научно-практическая конференция «VI Серебряковские научные чтения» (Волгоград, апрель 2008 г.), Второй Российский культурологический конгресс с международным участием «Культурное многообразие: от прошлого к будущему» (Санкт-Петербург, ноябрь 2008 г.), Третий Российский культурологический конгресс с международным участием «Креативность в пространстве традиции и инновации» (Санкт-Петербург, октябрь 2010 г.). Часть наиболее важных концептуальных положений освещалась на научной сессии по социологии и проблемам культуры CURRICULUM RESOURCE CENTER и Central European University (Институт «Открытое Общество». Фонд содействия, Варшава, 2125 мая 2001 г.) в виде поддержанного проекта «Культурная интроспекция XX столетия и современности» (грантовый сертификат # 1BG114). В сентябре 2006 г. тема, план исследования и предварительные результаты обсуждались в процессе краткосрочного обучения в Казанском государственном университете на философском факультете в рамках семинара по теме «Гуманитарные проблемы современности» (уд. per. № 1059).

Материалы работы использовались автором в течение ряда лет при чтении философских и культурологических дисциплин студентам Волгоградского государственного педагогического университета и Волгоградского государственного института искусств и культуры (философия культуры, культурология, этика, эстетика, история культурологической мысли, семиотика, этика искусства).

Структура и объем диссертации. Диссертация (342 с.) состоит из введения, терминологического введения, четырех глав, включающих в себя четырнадцать параграфов, заключения и библиографического списка, включающего 597 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, дается подробная характеристика ее разработанности, формулируются цель, задачи, объект и предмет исследования, излагаются положения, выносимые на защиту. Введение также включает характеристику исследования с точки зрения научной новизны, теоретической и практической значимости полученных результатов.

В «Терминологическом введении в нигитологию культуры» решается вопрос о необходимости введения в современную философию и теорию культуры понятия «нигитология культуры».

Внедряя в философию культуры понятия онтологии, мы подразумеваем их частично измененное содержание. Так, ничего невозможно сказать об абсолютном (чистом) небытии, поэтому речь в диссертации идёт о небытийных характеристиках бытия культуры (данное выражение в виду его оксюморонной природы приравнивается к терминологической метафоре). Чистое небытие есть отсутствие, отрицание, несуществование. В онтологизированном виде оно может представать в большом спектре временных бытийных проявлений (то есть «прорывов» в бытие и заимствования у бытия форм). Основными небытийными характеристиками бытия, которые обнаруживаются у форм культуры, субъекта культуры и культурных процессов, мы называем нелинейность, нецелостность, симулятивность, ризоматичность (асистемность, намеренную незаконченность), потенциализм, ситуативность, отсутствие (упразднение) центра. Данный перечень принципиально открыт, так как в него могут включаться (и исключаться из него) любые свойства и понятия при обнаружении в их смысловой структуре или функциональной сфере момента негации.

Понятием «ничто» мы можем оперировать, когда анализируем феномен сознания, представления о трансцендентном, об абсолюте, боге, свободе, то есть о том, что обладает повышенной степенью субъективности бытия. Маркером ничто, с нашей точки зрения, становится обращение к апофатическому способу его назвать или как-либо зафиксировать, ведь катафатика дарует ничто форму или маску бытия и тем самым переводит его в разряд небытийных характеристик бытия культуры.

Инобытие, по Гегелю, это обретенное бытие в другом (в другом месте и времени, в другой форме, на иной основе) или видоизмененное бытие, отличное от прежнего состояния. Инобытие - это «превращенная форма» бытия - предметное бытие культуры по отношению к человеку. Инобытие обозначает процесс превращения одной формы бытия в другую, «звено» между бывшей и становящейся формами. Но, если применительно к природе это понятие широко не распространено - здесь взаимопревращения бытия и небытия не нуждаются в такой специфической форме, как инобытие определенного бытия, то в культуре эта форма получает самую широкую реализацию, ибо все ее предметное бытие - от одежды человека и его дома до художественных образов и техники - есть не что иное, как инобытие человека.

Бытие культуры не является неподвижным, а с течением времени переходит в одну из форм своего инобытия, некоторые из которых человеческое сознание склонно воспринимать как абсурд, небытие, смысловую пустоту. Приемы намеренного построения инобытия (в диссертации рассматриваются художественные приёмы) позволяют прояснить, оживить бытие культуры.

Нигитогенез - процесс внедрения элемента негации в различные явления бытия культуры, превращение бытийных сущностей или фрагментов реальности в нсбытийные черты бытия культуры. Также художественное продуцирование суггестивных образов пустоты, небытия, ничто.

Пустота - явление эстетической (чувственной) природы, а также концепт, который создастся и используется в художественных практиках и в интерпретациях культурных форм. В этом же смысле понятием «пустота» оперируют в этическом дискурсе (в первую очередь нигилистическом, экзистенциалистском), в психологии и психиатрии. Феномен, понятие и образ пустоты занимают в нигитологии культуры особое место.

Развернутый в нашей диссертации нигитологический подход к пониманию культуры, делая ее предметом все многообразие необходимых и достаточных проявлений небытия и их взаимоотношений, а не только «абсграктно-чистое» небытие, требует, чтобы в систему онтологических категорий были включены дополнительные звенья, которые зафиксировали бы эти «странные» культурные формы. Такими категориями могут быть «квазибытие», т.е. «мнимое бытие», и «художественное бытие»: первая обозначает образное удвоение бытия (симуляция, имитация), выдаваемое за подлинно сущее и воспринимаемое как таковое; вторая - художественно-образное удвоение реального бытия, которое не выдает себя за подлинное бытие, но «честно», открыто утверждает иллюзорность изображаемого.

Глава первая «Предпосылки и основания нигитологии культуры» посвящена поиску и репрезентации небытийных характеристик культуры в мифе, языке и сознании. В первом параграфе «Мифопоэтический, религиозный и раннефилософский векторы нигитологии» рассматриваются мифологическое, античное и частично средневековое мировоззрения на предмет включения невидимого, неосязаемого, непознаваемого в корпус первичных, исходных сущностей. Так как возможность осмысливать небытие связана преимущественно с высоким уровнем абстрактного мышления, в параграфе показано, что мифологическое сознание не знало небытия, осмысливалось, скорее, инобытие (по сути, а не по названию, т. к. мифологическое инобытие называлось всеми вариантами имен небытия). Однако в диссертации отражен интерес к нелогическим и не чисто онтологическим интерпретациям небытия, которые обнаруживаются в мифе. Противоречия, абсурд и алогизмы в мифологических описаниях небытия позволяют считать, что миф повествует не о природе, а о сверхприродном - человеческом бытии, т. е. мифологическая имплицитная нигитология становится предпосылкой онтологии культуры.

Небытие в древнем мировоззрении описывается как абсолютное начало всего, сверхшготность, которая разворачивается формами бытия вследствие импульса (желания, напряжения, взрыва и т. п.). В мифологической синкретической картине мира небытие связывается с осознанием самых масштабных, или предельных, понятий: 1) первофеноменов пространства и времени; 2) первоначала и абсолютного конца бытия мира и человека; 3) абсолютного, трансцендентного. Мифологический период сформировал архетипический уровень мышления человека, что объясняет сохранность и устойчивость связей представлений о названных феноменах с понятием «небытие» в современном мировоззрении. Мифологические образы небытия оказали основополагающее влияние как на европейскую онтологию, так и на художественное осмысление небытия. Мифологическая структура сознания не исчезла с переходом от первобытности к цивилизации, вплоть до возрождения мифологического типа сознания в XX в. и его обоснования А. Лосевым и Р. Бартом, неомифологизм представляет небытие в виде различных типов инобытия.

Второй параграф «Ментальная природа небытийных черт культуры» посвящен проблеме взаимоопредеяенности и взаимопорождения сознания и ничто. Ничто в данной диссертации понимается как абсолютная несущность; оно наиболее приближено к абстракции чистого сознания. В параграфе предпринято сравнение восточной мысли и западной философии в их устремлении соотнести феномены ничто и сознания друг с другом. В

частности, сопоставляются дзен-буддистское состояние сатори, даосское понятие «пустое сердце» с феноменологическим понятием «эпохе» и экзистенциалистским - «неантизация». В мировоззренческих практиках Востока и Запада обнаруживается «шаг в ничто», который не является финальным, а нацелен вывести субъекта на «стартовую площадку» рождения мысли - в состояние, когда мысли еще нет, но она готова появиться, т. е. состояние творящего изначального ничто.

Несмотря на кардинальное отличие восточного и западного типов мышления, оба они включают в себя временный выход в ничто, т. к. процесс мышления - это процесс порождения бытия небытием. Отмечается также, что диалог бытия и небытия является механизмом продуцирования импульсов для мышления. И для восточной, и для западной философии сознания понятие «ничто» является необходимым. По восточным меркам, сознание достигает идеала, становясь ничто, растворяясь в нем; с западной точки зрения, необходимы диалоги и «точечные» соприкосновения с ничто для возникновения импульсов мышления.

Особое внимание уделяется феноменологии (Э. Гуссерль, «эпохе») и экзистенциализму (Ж.-П. Сартр, «неантизация»), которые утверждают движущую силу ничто по отношению к механизму мышления или вообще для существования самого сознания. То есть формулируется предположение, что сознание не творит ничто, а им само творится (или использует в качестве приема своего развития). Если принять данный тезис, то ничто оказывается состоянием за пределами каких бы то ни было суждений и утверждений, потому что оно по отношению к содержанию сознания и к смыслам оказывается трансцендентностью.

Ничто существует лишь как ментальная конструкция, а не в форме предмета действительности. Высказывается гипотеза о том, что сознание родственно ничто или коррелирует с ним, т. е. не рождено, не сотворено, лишено какой-либо формы. Таким образом, роль идеи ничто для философии культуры, выявления субъекта культуры и особенностей его сознания является необходимой.

Третий параграф «Проявленность неявленного в языке» посвящен чувственному модусу небытия - пустоте и ее языковой экспликации. Несовпадение дискретности речи и континуальности реального определяет двусторонний характер знаков небытия в семиотическом поле культуры. Такой знак, с одной стороны, лишен значения, обладая своеобразной формой, с другой - не лишен смысла или его потенциальности. Язык в ситуации семиотизации пустоты становится перед выбором: выражать лакуны,

возникающие в сознании, или называть видимую пустоту (недостаток, отсутствие чего-либо, например, в пространстве).

Обдумывание и ощущение пустоты имеют разные процессуальные характеристики. Обдумывая пустоту, мы облекаем внешнюю событийность, пространственность, вещность в формы пустотности, собственно, творя пустоту. Здесь рождается парадокс: Я втягивает в сознание (в себя) пустоту путем мысли: «Я в пустоте». Ощущение пустоты («внутри меня пусто», «я опустошен», «апатия» и т. п.) - это, скорее, внедрение несотворенной и необдуманной, внесознательной (сверхчеловеческой) пустоты в сознание и эмотивную сферу (в «ум и сердце»). Таким образом, «Я- в пустоте» и «Внутри меня пустота» - очень далекие друг от друга состояния субъекта.

Становясь феноменом культуры, пустота искусственно (знаково, символически) наделяется силой, которой она и в физической реальности обладает. В знаковом пространстве эта сила проявляется как прагматический эффект лишь благодаря человеческому сознанию, человеческому восприятию и языку. Язык в своем функционировании опирается на противопоставление наличия некоторого признака его отсутствию не только в плане означающих, но также в плане означаемых. В языке различаются два вида пустоты-отсутствия: отсутствие формы и отсутствие смысла. При этом разрушающийся знак реанимируется, когда отсутствие формы воспринимается как своеобразная форма, а отсутствие жёстко зафиксированного смысла дарует свободу в выборе и актуализации ситуативного значения. Пауза, молчание, обрыв, недоговоренность, как правило, имеют либо очень глубокий, не поддающийся ограничению, оформлению смысл, либо сильнейшую потенцию рождения смысла.

Язык может выражать пустоту принципиально любого характера. Так, физическая пустота, пустота в реальном пространстве обозначается просто словом, именем - «пустота», «пробел», «простор», «отсутствие», «вакуум». Ментальная пустота (отсутствие оформленных смыслов) может выражаться молчанием, паузой в речи, а отсутствие мыслей - нагромождением словесных форм или избыточным «дроблением». В языке также проявляется спонтанная или обдуманная пустота. Формальная языковая пустота (молчание) не просто не выражает небытия, а наоборот - способствует восприятию, ощущению и осознанию полноты бытия. У пустоты как языкового средства (умолчание, пауза, «нулевая степень письма») обнаруживаются имплицитные значения эмоциональной напряженности описываемой ситуации и расширения смыслового поля. Прагматический эффект использования форм пустоты выражен в высокой степени концентрации информации и увеличении степени свободы интерпретации.

Язык не есть простое отражение бытия культуры, он - один из слоев этого бытия. Бытие культуры, картина мира, мысль и даже переживания - все это определяется структурой языка. Соответственно, и небытийные характеристики бытия культуры (к которым относятся аструктурность, нелинейность, неделостность, симулятивность, потенциализм) обретают языковые формы. Чувственным модусом небытия является феномен пустоты, который используется языком и как означаемое, и как означающее. Феномен пустоты онтологически маргинален - это часть небытия, обладающая бытийными свойствами. Если учитывать, что такой промежуточный тип существования есть и у языка, то можно считать его самой благоприятной почвой для описания феномена пустоты.

Вторая глава «Этика и экзистенция нигитологических сущностей» посвящена проблеме перемещения понятий «ничто» и «небытие» из логического и онтологического контекстов в пространство нравственности, духовности и психологии. Первый параграф «Модусы небытия в религиозно-этическом дискурсе как оценочные метафоры» отражает превращение онтологического понятия «небытие» в этико-религисзный образ. Выделяются два аспекта проблемы «пустота и зло»: религиозный взгляд и социальная картина.

То, что в христианской культуре воспринимается с ужасом и тоской как потеря личности, гибель души, в буддизме оценивается как абсолютная непривязанность, самосовершенствование через самоотрешение.

Если в религиозной традиции понятия «божественное ничто» и «сатанинская пустота» обладают давним значением, как метафизическим, так и символическим, то в социальной этике о процессах опустошения, субъективных ощущениях пустоты внутри и вакуума вокруг человека начали писать в конце XIX в. под влиянием нескольких предпосылок (романтических сетований по поводу «частичного» человека, волюнтаристской этики А. Шопенгауэра, теории отчуждения К. Маркса, критики массовизации Ф. Ницше и других философов). Экзистенциальная философия в лице Л. Шестова видит предвестие духовной трагедии как раз в том, что ничто обретает в культуре не форму, а характеристики «чтойности». Однако лавинным этот процесс стал лишь спустя столетие, спровоцировав возникновение общества неостанавливающегося потребления и симуляции реальности.

Метафизический образ ничто и пустоты связан с обожествлением и абсолютизацией, трансцендентностью. Онтология пустоты - это нейтральное описание. Этика пустоты наделяет феномен негативными характеристиками или наоборот - возвышает её. Именно с ускоренным передвижением

феномена пустоты из метафизического пространства в этическое, из онтологического - в семиотическое н обратно связано появление понятия культурного вакуума - семиотического пустого пространства, образующегося при смене культурных парадигм, когда старые культурные формы (язык, искусство, игра) закостенели, а новые еще не созданы.

В религиозном и этическом дискурсах наблюдается происходящий между онтологическими понятиями и категориями этики процесс взаимного обозначения. В частности, пустота выбирается как метафорическое обозначающее для негативных или нейтральных этических понятий. Но и реальные явления пустоты, наоборот, называются в культуре с помощью нравственных концептов. Данные обстоятельства возвращают- исследователя к вопросу о параллелизме или изоморфности физического и психического бытия, который все же решается в диссертации отрицательно. В частности, пустота в силу своей чувственной специфики чаще выбирается для метафоризации человеческих пороков, индивидуальных характеристик или экзистенциальных ощущений. Также и для социальных процессов пустота является адекватной метафорой. Для диагностирования социокультурных проблем метафора пустоты подходит лучше какой-либо другой.

Это явление поддерживает уверенность в том, что постсовременное состояние - это не га бель культуры, а объективация метауровня кулмуры, где онтологическая структура культуры предстает в обнажённом виде. По особенностям постсовременного состояния можно судить, чем культура отличается от некультуры сущностно, а не количественно. Действительно, деструктивность бытия, отсутствие основы в современной философии и литературе выявляются через метафору пустоты. Однако когда проблема является глубинной (уровень подсознания, например) или, наоборот, при выходе на ступень абсолютизации мира, Бога, реальности выбор делается в пользу понятия «ничто».

Второй параграф «"Воля к ничто": категории безобразного и ужасного» охватывает междисциплинарное пространство этики и эстетики. Привычными для западного сознания являются такие маски небытия, как зло, болезнь, безобразное, ужасное, разрушительное. Изначальные представления о безобразном и ужасном имеют культурные судьбы, очень похожие на судьбу представлений о небытии. В мифологическом миропонимании ужас перед безобразным и страх/интерес/преклонение по отношению к небытию выразились в первичном отношении к смерти, в желании и попытках ее преодолеть. Особенно показательны здесь эсхатологические и циклические (об умирающем и воскресающем боге) мифы. Страх смерти в одной из своих ипостасей — ужасе умирания - изживается с помощью мифологической

картины гибели мира: «Пусть я конечен. Это трагично. Но и весь мир также рано или поздно погибнет. Это примиряет меня с осознанием собственной смерти». Эсхатологические образы почти всегда включают в себя изображение процессов разложения, гниения, рассыпания, дряхления и разрушения, т.е. безобразное. Однако такое содержание понятий «безобразное», «ужасное» является все-таки не самым ранним и характеризует именно западный культурный характер. В позднем варианте западной культуры отрицательные маркировки небытия устойчиво сохраняются в обыденном сознании, которое прочно связывает пустоту и энтропию. В этом случае пустота воспринимается не как пассивная, а как очень активная сила, разрушающая все ей противоположное, мистифицирующая всякую реальность и превращающая все существующее, настоящее, конкретное в пыль, мусор, беспредметную абстракцию.

В теоретико-философских учениях безобразное и небытие обрели категориальность весьма поздно, негативные черты присваивались обеим сущностям: и то и другое признавалось источником энтропии или, по крайней мере, ее спутником. Категория безобразного в классической эстетике долгое время оставалась оппозиционной по отношению к категории прекрасного. Поэтому можно видеть в смысловом поле безобразного одновременно эстетический и этический компоненты.

Для решения этого вопроса привлекаются размышления Т. Адорно в «Эстетической теории» (1970)45. В диссертации отмечаются глубинные совпадения идей С. Булгакова и Т. Адорно: превращение небытия и «снятие» безобразного соотносятся как идея и ее культурное воплощение. Акт творения (превращения «укона» в «меон») происходит в истории художественной формы единожды, но повторяется многократно при создании конкретных художественных текстов.

Ужас, прямо и безапелляционно производимый в реципиенте массовым искусством (имеются в виду, например, кинематографические и литературные жанры триллера, фильма ужасов, неоготики), связан с желанием современного человека соприкоснуться с ничто. Категориальность безобразного в своей основе содержит небытийные характеристики: неоформленность, рассогласованность внешнего и внутреннего, динамическую нецелостность. Ужасное, обладая пограничной природой (оно принадлежит сферам психического, трансцендентного и эстетического одновременно), дарит человеку опыт откровения ничто.

45 Адорно В. Теодор. Эстетическая теория / пер. с нем. А. В. Дранова. М.: Республика, 2001.

В третьем параграфе «Современные имитации реальности» решается вопрос о расширяющемся процессе симуляции в современной культуре. Бытие современной культуры отличается уже не только от бытия природы небытийными характеристиками, но и меняет природу и структуру единицы культуры по сравнению с классическим и модернистским периодами. Обилие и разнообразие видимостей окружают современного человека. В изображенных предметах, перенаселяющих современную жизнь, присутствует лишь формальная составляющая, но при этом создается ироническое ощущение переизбытка реальности. Феномен знака в постмодернистскую эпоху существует сам по себе, не отсылая ни к референту, ни к реальности. Ж. Бодрийар определяет эту ситуацию как тотальную симуляцию или засилье гиперреального. Под симулякрами он понимает образы, поглощающие, вытесняющие реальность.

Симулякры заселили и повседневность, и информационный мир, и искусство, и политику: растворимый кофе, жевательная резинка, сублимированные продукты (чай в пакетике, суп в коробке, усилители вкуса, пищевые красители, ингредиенты, «идентичные натуральным»), компьютерные игры, увлекательное уничтожение времени, тусовка, имидж, бренд, вид коллективного перформанса флешмоб, пятьсот «друзей» в социальной сети и т. д.

Элитарное искусство оперирует пустыми формами также с большой виртуозностью. Например, масштабным художественным проектом, состоящим из симулякров красоты, является серия экспериментальных видеофильмов «Кремастер» американского художника М. Барни. Но если в подобных художественных текстах симулякры создаются как пустые формы, которые никогда содержания не имели и наполнить их невозможно, то симуляция реальности - это ступенчатое расставание обозначаемого с обозначающим и, в конце концов, превращение обозначаемого, например, в бренд (т. е. знак, который не обозначает ничего, кроме себя самого). Этот знак - след явления или объекта, оставленный им в языке, - постоянно «вибрирует», т.е. возбуждает пустоту вокруг себя. Его «вибрация» - это «остывание следа». Поэтому знак, подменивший сегодня реальность, - это пустой опыт, напряженное ожидание пустотой того, что способно ее заполнить. Каждый раз она заполняется по-разному.

Симуляция личности, а в пределе - человека, заставляет философию заниматься поисками «постчеловека» или составлять портрет постмодернистской личности. В виртуальной реальности человек имеет наглядную, образно-пластическую материю для ваяния своей виртуальной личности: 1) выбор имени, или «ника», возвращает его в магическую

ситуацию синкретического мировоззрения, где именование и есть осуществление; 2) выбор и смена аватара осуществляют мечту о вечной молодости и совершенном теле; 3) формулировка личного лозунга, девиза, слогана или так называемого «статуса» репрезентирует эмоциональное состояние моделируемой личности или сиюминутное занятие; 4) подпись, которую зарегистрированный на форумах (в социальных сетях, блогах) может автоматически присоединять к своим публичным сообщениям или комментариям, является объективацией его идеологических взглядов;

5) анкетные данные и личные профили человек меняет произвольно, фактически свободно выбирая пол, возраст, профессию, место жительства;

6) атрибутика (фотографии, музыка, видео и др.) является своеобразным коннотативным материалом для создания самобытности, самодостаточности, уникальности и привлекательности виртуальной личности.

Таким образом, современную культуру можно опознать как мощную конструкцию, виртуализирующую пространство человеческой жизни, исключающую из неё интенсивность, подлинность и полноту, принуждающую человека к экстенсивным недействительным формам существования. Говоря в целом, человеку в виртуализированном образе бытия присуще своего рода частичное, недовоплощенное существование.

Симуляция и виртуализация - процессы разнопорядковые. Виртуализация в некоторых случаях выступает средством, инструментом симуляции. Виртуальную реальность человек выбирает или не выбирает по собственной воле, тогда как процесс симуляции глобален, субъект культуры внутри него (подчинен ему и даже им используем), сам уже необратимо затронут симуляцией.

Четвертый параграф «Соприкосновения человека с небытийными характеристиками культуры как условие целостности самосознания». Узловыми моментами духовной судьбы индивида и целой культуры являются встречи с небытием. Это может быть смерть близкого человека, угроза собственной жизни, болезнь, война, предательство, разочарование, ужас, паника, одиночество и т. п. Однако бытие человеческой культуры специфично парадоксами, одним из которых является то, что человек соприкасается с небытием и в ситуациях, внешне не примечательных, даже, казалось бы, нейтральных или благополучных. Соприкосновения с небытием могут иметь кардинально противоположные последствия: опустошить человека, но и даровать ему приближение к самости.

Увидеть сложный (еще не до конца оформившийся) гибрид восточного и западного отношений к встречам с небытием в современной

глобализирующейся культуре предлагается на материале романа X. Мураками «Хроники Заводной Птицы». Этот текст является детальным изображением многообразия встреч и соприкосновений человека с небытием. Страх, ужас, обновление, опустошение, остранение, отстранение, одиночество, раздвоение, отчуждение и множество других чувств являются составляющими спектра переживаний героев книги.

В параграфе ставится вопрос о том, насколько актуально сегодня говорить о трансцендентном опыте субъекта культуры, и утверждается, что это ведущая обусловленность современного бытия культуры. Пустоты, остро ощущаемые в культуре, - результат ускорившегося течения времени культуры. Обыденное сознание воспринимает эти зияния как причину депрессий, апатии, скуки; эстетическое сознание (литература, музыка, живопись, кино) стремится освоить процесс негации и предоставить формы ему и его результату. Современный человек, смыслом своего бытия считающий самореализацию, самовыражение, подражает художнику, поэтому, переживая встречи с ничто, ощущая пустоту в себе и себя в пустоте, становится крайне несвободным, т. к. испытывает непреодолимую потребность заполнить это пустое пространство. Таким образом, чтобы творчески и активно жить в современной культуре, нужно пройти несколько соприкосновений с небытием. Сформулированный вывод о небытии как неотъемлемом, формообразующем условии развития индивидуальности открывает широкие перспективы для дальнейших исследований содержания и процесса развития феномена самости.

Третья глава «Эстетическая и семиотическая активность пустоты» посвящена образному аспекту небытийных черт бытия культуры. В первом параграфе «Творение ex nihilo как образец чистого творчества» раскрываются результаты влияния иудеохристианской идеи творения на европейскую философию искусства. Творение есть акт созидания «из ничего», для античного же сознания универсален принцип «Ничто не происходит из ничего». Однако даже античное суждение о том, что искусство дополняет природу там, где она оставляет лакуны, объясняет, почему художника влечет пустота: творение из ничего (ex nihilo) - модель чистого творчества.

Исходная мысль для данного параграфа - сравнение творческого акта и божественного сотворения мира, проводимое Л. Карсавиным в «Философии истории»46. Схема, предложенная философом-культурологом: «изначальный

44 Карсавин Л. П. Философия истории. М.: ACT, 2007. См. также: Карсавин Л. Поэма о смерти // Религиозно-философские сочинения. Т. I. М.: Ренессанс, 1992. С. 235305.

хаос, или смешение мира - деление - второе смешение» - понимается в диссертации как онтологическая модель поэтического творчества. Бытие твари (текста) есть переход Бога (художника) к небытию. Момент очередного «умирания» художника - средоточие возможности создать произведение. Сам момент небытия в этой схеме обладает мощью творения (Бог, умирая, оплодотворил небытие или предоставил свое тело в качестве сырья для бытия).

В параграфе утверждается даже не столько человеческое умение творить, воплощая ранее не воплощенное, сколько потребность производить такие метаморфозы. Это божественная сила, проявленная в человеке, заставляющая его извлекать бытие из небытия. Получается, что человек постоянно желает или вынужден заполнять пустоту. Первобытие, «впервые-бытие» (В. Библер) являются сюжетами не только креационистской мифологии, но и эстетики. С одной стороны, творческий акт - это прорыв за грани явленно-обыденного, «принудительно данного» бытия, это освобождение от «тяжести необходимости», с другой - это творение нового бытия, просветленного и свободного. В параграфе результатом суггестии пустоты называется гипнотическое чувство, которое испытывает писатель перед чистым листом бумаги, живописец - перед белым холстом, композитор - в безмолвии, хореограф - у пустующей сцены, архитектор - на пустыре, где суждено сбыться его творческим замыслам, произойти чуду сотворения -превращению хаоса в космос. В истоках любого искусства в начале каждого творческого акта момент, миг, вспышка - ужас встречи с абсолютным небытием, с ничто. В этом отношении становится понятно, что источником творчества часто является мотив заполнения пустоты.

Творческая сила пустоты - одна из главных причин развития культуры вообще. Это развитие может быть представлено следующей схемой: пустота

потребность в заполнении творение новых форм и смыслов функционирование, расцвет —> окостенение культурных форм, невозможность отвечать «вызовам» времени или Бога —> опустошение ... и т. д. Пустоты, образующиеся в сознании и культуре, обусловливают творчество.

Итак, бытие культуры содержит «внутри» себя частицы небытия (отсутствие, пустоты), что поддерживает потенциалистский его характер. Частицы небытия также несет «внутри» себя бытие как заряд творческой активности. Бытию культуры не противостоит небытие, напротив, они образуют двуединую творческую силу.

Второй параграф «Семиотическая универсальность пустоты в искусстве» посвящен истории поиска форм и мотивов пустоты в художественной сфере.

Речь идет об авторских устремлениях, имеющих отличную от философской строгости логику. Искусство способно создать такое видение мира, которое возможно лишь в религиозных практиках. В таком созерцании устраняется различие между субъектом и объектом. Так, философия А. Шопенгауэра, опирающаяся на ведические традиции и буддизм, видит в искусстве независимое миросозерцание.

Большинство направлений модернизма и постмодернизма были увлечены «кружением вокруг пустоты» (Ж. Дюпен). Целый спектр способов обращения с пустотой (к пустоте) стал структурной основой сосуществования огромного количества постмодернистских художественных течений. Выражение категории небытия с помощью художественных образов молчания, пустого пространства, тишины, паузы, многочисленных метафор в произведениях искусства XX в. и начала XXI в. видится нам своеобразной квинтэссенцией духовных и экзистенциальных вопросов культуры. В художественных формах и мотивах небытия синтезированы мифологические, религиозные, философские, научные и обыденные аспекты его понимания. По этой причине глубинные проблемы современного бытия культуры рассмотрены в параграфе через призму художественных текстов. Пустота - форма универсальная, т. к. имеет широкий потенциал выражения онтологических, нравственных и социологических категорий. Пустота-содержание охватывает большой открытый спектр смысловых мотивов (первоначало, потенциал, первотворение, творчество, смерть, время, пространство, вечность, ожидание, страх) и также может определяться как универсальная.

Искусство в XX в. сделало грандиозный скачок на пути радикального разрушения традиционного художественного языка. Постмодернистское искусство, которое часто называет себя уже не искусством, а арт-практикой, арт-проектом, арт-производством и т. п., отказалось от главных эстетических принципов искусства: миметизма, символизма и, соответственно, художественной образности. Основными вехами развития искусства в XX в. представляются нам отход от подражания реальности (мимесиса), затем от отсылок к ней (референциальности: вслед за материей «исчезло» означаемое) и, наконец, замена аутентичной реальности виртуальной.

Уже при первых попытках проанализировать художественные средства выражения небытия и ничто видна закономерность: при нагромождении форм, слов, изображений, предметов и тел (различные инсталляции: ассамбляж, аккумуляции и др.; техническое тиражирование изображений) происходят обессмысливание, опустошение; при обрыве же, паузе, умолчании, тишине, пустоте (т. е. отсутствии формы) появляются новые смыслы, иные оттенки.

В традиционном европейском искусстве художественный образ построен с прямой закономерной связью между означающим и означаемым: чем сложнее (или многосоставнее) форма, тем богаче смысл. Восточное искусство практиковало иной принцип: чем проще форма, тем больше свободы для мысли. Например, в средневековой европейской живописи наблюдается «боязнь пустоты» (horror vacui) - пространство изображения похоже на набивной рисунок, «все занято», «все заполнено», в китайском же живописном пространстве взгляд зрителя неминуемо оказывается устремленным в пустоту - в свободное пространство.

Европейская философия искусства второй половины XIX в. и само искусство XX в. в поисках путей самотрансцендирования человека обращались к восточным религиозным традициям. Неклассическая эстетика авангарда (в частности, театр парадокса Ионеско, эксперименты ОБЭРИУ, новая трактовка слова в Театре Жестокости А. Арто) и постмодернистское искусство, изобретая новую специальную семантическую систему, воспринимают характеристики искусства Японии и Китая.

Когда в диссертации говорится, что пустота активно используется искусством последних ста пятидесяти лет в качестве означающего в построении художественного образа и художественного текста, то имеется в виду набор «пустотных форм»:

- отрицание, или апофатика;

- отсутствие формы как таковой (тишина, молчание, умолчание, чистый лист, обрыв повествования и т. д.)47;

- беспредметность в изобразительном искусстве (абстрактный экспрессионизм Кандинского, орфизм Делоне, неопластицизм Мондриана, супрематизм Малевича и т. п.);

- разрушение структуры знака (эксперименты П. Пикассо, кубистов, ОБЭРИУ, поп-арта, «новых реалистов», движения ZERO, концептуалистов);

- «заумь», «бормотание», «абракадабра»;

- формальный абсурд (нарушение грамматических правил в поэтической речи, соединение не связанных друг с другом форм в визуальных искусствах и т.п.).

Концептуалистский проект выражения небытия ведется на уровне понятий, в пространствах, открывающихся между вещью и ее наименованием. Пустота в тексте может быть представлена разными способами: с одной стороны, в виде тем входит в когнитивное содержание текста, с другой - составляет

41 Эта сложная система «знак / отсутствие знака», имеющая давнюю традицию, в пределе становится, например, «Поэмой конца» современного поэта Василиска Гнедова, текст которой в оригинале состоит из названия и чистого листа.

часть прагматических стратегий автора текста. В качестве иллюстрации данной мысли в параграфе подробно рассмотрены отдельные компоненты прагматического эффекта знаков пустоты: пустота - 'власть', пустота -'потенциальность', пустота - 'гармония', пустота - 'энтропия'.

Таким образом, в параграфе утверждается, что, во-первых, отсутствие обозначаемого в художественном тексте становится специфическим типом обозначаемого; во-вторых, для обозначения небытия, ничто и пустоты модернистское и постмодернистское искусство вырабатывает богатый набор приемов; в-третьих, имена «пустота», «небытие», «ничто» активно используются в художественных текстах для метафорического обозначения широкой смысловой области негативного (Бог, вечность, тоска, болезнь, смерть, время, пространство, свобода и т. д.); в-четвертых, современное искусство продуцирует симулякры - знаки без означаемого.

В третьем параграфе «Нигитогенность искусства XX столетия и современности» важной задачей художественного творчества как самосознания культуры называется выявление той или иной онтологической позиции, адекватной современному состоянию культурной реальности. История художественной деятельности с конца XIX в. - это нарастание интереса к небытию. Апофатика, нигилизм, симуляция и, наконец, нигитогенность называются в параграфе стадиями этого роста. Корни, смысл и судьба онтологии культуры в XX в. не могут быть раскрыты с необходимой глубиной без обращения к тому, как мировоззрение этого времени воплощалось в искусстве48. Тема небытия актуализустся в те моменты, когда внешнее, физическое, материальное утрачивает для человека свою наполненность, значимость (сохраняя при этом материальную ценность).

Большинство философских размышлений о страхе пустоты и небытия заканчиваются утверждением преодоления его творчеством. С другой

48 В рамках IV Московской биеннале современного искусства 2011 года была организована и работала выставка «Заложники пустоты (Эстетика пустого пространства в русском искусстве X1X-XXI веков)». Среди главных причин, определивших господство «пустотного канона» в художественной практике XX века, кураторы выставки назвали: 1) Отсутствие подлинного мифа и как следствие - «абсолютизацию отсутствия абсолюта» (Ж. Батай); 2) Иконоборчество современных художников как реакцию на промышленное производство художественных образов и панацея против зрелшцности массовой культуры; 3) Исчезновение референта в условиях современной иконосферы и в процессе медиатизации образов; 4) Кризис репрезентации, вызванный критикой «чистой визуальности» (См.: «ЗАЛОЖНИКИ ПУСТОТЫ». Эстетика пустого пространства в Третьяковской галерее на Крымском валу (ГТГ, 2011). [Электронный ресурс] // URL: http:/flialloart.vu/fomm.php (дата обращения: 19.10.2011)).

стороны, стремление к свободе мышления, фантазии и творения есть шаг к абсолютной новизне, к нечеловеческому, невыраженному, неявному, сверхчеловеческому, абсолютному - религиозный, по суш, таг. В работах М. Ротко, живописи Дж. Поллока, концентрических полосах К. Ноланда нет символики, они предельно неконвенциональны. Также в качестве иллюстраций в параграфе рассмотрены работы, эксперименты и акции Л. Фонтаны, А. Бурри, М. Ротеллы, И. Кляйна, Т. Смита, Дж. Кошута, С. Левитга, Р. Раушенберга, Г. Мура, Э. Чильидо, Армана, Р. Бари, М. Рамсдена, С. Мейрелеса, И. Кабакова, Р. Уайтрид, Ж.-Л. Деотга, Й. Герца, Ф. Гонзалеса-Торреса, Э. Гормли, М. Балки и др. Вариативность манер работы с пустотой в постмодернистском искусстве складывается в следующие концептуальные интерпретации:

1) пустота как нехватка (отсутствие, исчезновение, пропажа, лакуна) чего-то, обратившегося в ничто, но оставившего след или отпечаток (И. Кляйн, эстетика исчезновения); как фантом, как пограничное состояние, что-то, пребывающее на границе бытия и небьггия, т.к. судьба кого-то или чего-то исчезнувшего нам не известна (например, Ж.-Л. Деотт об исчезновении); эстетические попытки заполнения образовавшихся пустот;

2) пустота как чистое пространство, как формовка пространства; как некая потенциальность, имеющая возможность порождения (например, П. Манцони);

3) пустота как дыра в бытии, как уничтожение и легация, как ничто и деструкция (постживописная абстракция Л. Фонтаны и А. Бурри, «колере» Армана).

В четвертом параграфе «Концептуализация пустоты и высвечивание симулякров поэтическими средствами постмодернизма» осуществлен анализ эстетики поэзии концептуализма, в которой важное значение имеют категории «небытие», «ничто», «пустота». Объединяющая поэтов-концептуалистов цель - заставить сам язык, язык концептов говорить о себе, о бытии и небытии; «понять реальное значение нашего нынешнего языка, его претензии, его пустоты и затвердения, его провалы и воспарения перед лицом ежедневного быта и вечных истин...»49 - достигается большим разнообразием поэтических средств. Стремление поэта-концептуалиста приближено к теоретическим посылкам английских концептуалистов: оставить лишь свойство, смысл, функцию, концепт.

Одна из причин обращения в диссертации к текстам концептуалистов состоит в том, что их поэзия - это поэзия цитат, клише, словесных

49 Пркгов Д. А. Сборник предуведомлений к разнообразным вещам. М.: Изд-во «Аб Маг^пет», 1996. С. 98-99.

банальностей, симулякров. Попытка вынести сетку концептов в объективный предметный мир выливается у поэтов-концептуалистов в обнаружение окостенения языка и невозможности проникнуть в сознание другого. Так концептуалист подходит к новой попытке преодолеть это застывание путем превращения концепта в симулякр.

В диссертации проведен анализ большого корпуса поэтических текстов Д. А. Пригова, Л. С. Рубинштейна, а также критических статей этих же авторов по поводу собственного творчества, выявлены основные черты мировидения поэтов-концептуалистов. Мотив пустоты концептуальной поэзии, условно говоря, формируется на трех уровнях: 1) слов и той шры, в которую они вступают (лексический и фразеологический уровни);

2) эксплицитных описаний пустоты и ее образов (семантический уровень);

3) размытой стихии пустоты, присутствующей в описаниях времени, сознания, мышления, психических и физических состояний (прагматический уровень).

Четвертая глава «Нигитология и онтология культуры» является своеобразной «собирающей линзой» всей работы, в ней предлагается новый ракурс постижения бытия культуры - нигитологический. В первом параграфе «Онтологическая асимметрия современной культуры» с точки зрения теории культуры проанализирован процесс нсгации в культуре.

У современной философии культуры, равно как и науки о культуре, существуют объективные причины испытывать теоретическую и практическую потребность в тематизации фундаментально-онтологических феноменов (таких как небытие, пустота, ничто, случайность, неопределённость т. п.), занимающих область отрицания в симметрически построенной картине мира. Понятие пустоты как отсутствующего основания становится важным, т.к. моделью культуры сегодня чаще всего выступает множественность наслоений с пустым центром50. Интересно, что П. Козловскя говорит о времени постмодерна как о шансе, данном человечеству, чтобы оно успело стать достойным своей гибели51. Думается, что философ имел в виду процесс постепенного разоблачения культуры второй половины XX в., т.е. последовательного обнаружения симулятивного характера знаковых уровней бытия культуры, вплоть до открытия пустого центра. В результате такого распада целостности мы наблюдаем одно интересное явление. В образовавшиеся культурные разломы начинают

50 Об этом см.: Генис А. Лук и капуста. Парадигмы современной культуры // Знамя. 1994. № 8. С. 188-200.

51 См.: Козлове™ П. Культура постмодерна: общественно-культурные последствия технического развития. М.: Республика, 1997.

выходить старые, архаичные историчные формы и отношения, которые, казалось, уже давно канули в лету, продемонстрировали свою предельность. Начинается своеобразный ренессанс всего. В последние десятилетия мы сталкиваемся с самым настоящим парадом старых, иногда просто архаичных культурно-исторических форм, претендующих стать содержанием современного бытия культуры. Парадоксальная характеристика культуры последних десятилетий XX столетия и современности - способность превращать форму в смысл. Однако принцип «Anything goes!» чреват в культуре состоянием вечно неготового бытия, смешивающим в себе все возможные и невозможные противоречия.

Проблема, рассматриваемая в параграфе, имеет три аспекта. Во-первых, продуктивным для современной культуры является осмысление пустоты как «чистого листа», чистой потенции, несвершившегося, возможности бытия. Во-вторых, мы являемся свидетелями возвращения культуры к возвышенной мистификации пустоты, практически к каббалистическому канону о том, что ощущение пустоты - это пробуждение стремления к жизни52. В-третьих, состояние «постсовременность» в сущности симулятивно и пустотно.

Обыденные оценки, философская рефлексия и научные свидетельства инаковости современной культуры по сравнению с образом бытия классической и неклассической (конца XIX в.) культур заставляют обнаруживать сходные характеристики небьггих и современности:

- вечная «неготовосгь»;

- приоритет темпоральносги, вытесняющей пространственные характеристики (лишь в феномене пустоты не окончательно);

- онтологическая неопределенность, нереализованность;

- перманентная и бесконечная потенциальность.

Второй параграф «Инструментальный характер понятия "пустота" в онтологии культуры» является последовательным обоснованием применения в нигитологии культуры понятия «пустота» наряду с термином «небытие». Позиция автора диссертации состоит в том, что построенная на таких основаниях онтология культуры наиболее адекватно и глубинно раскрывает ее природу и сущность. Когда мы говорим «онтология культуры», то подразумеваем ее самостоятельное, отделенное от человека существование. Однако это видимость, обусловленная многими разнородными факторами. В то же время сама культура сегодня - «вечно варящий вечно неготовое блюдо котел». Ни одна реформа, проект, движение или открытие не достигают своего логического завершения, а лишь открывают двери для новых культурных акций. Но если и создается видимость целостности, то чаще всего

S2 Зогар. Комментарии и пояснения Дэниела Мэтга. М.: София, 2003.

перед нами симулякр или недобытие феномена культуры, форма которого очищена от случайных черт, доведена до глянца, а целесообразность, функциональность и осмысленность отсутствуют или утрачиваются в процессе восприятия.

В параграфе высказывается предположение, что одним из важных аспектов специфики бытия культуры является антимимесис. Подражать и повторять человек умеет так же, как и животные, а вот творить новизну, быть источником инноваций, творить из пустоты — это специфически человеческое. Другой подход - концепция А. Кожева, которую он называл дуалистической онтологией. Центральный его тезис: слово «бытие» не может иметь одинаковый смысл применительно к природной вещи и к человеку. Тем самым нигитологическая интерпретация культуры должна привести к появлению некоего не быть, внутренне присущего бытию культуры и трудно объяснимого в рамках формальной логики. Так получается, что важной темой философского понимания мира является определение той роли, которую играет человек в мировом бытии. Ведь именно благодаря человеку «существует реальность, которой нет». Человек в своем индивидуальном, ограниченном, сиюминутном состоянии - это единственный источник связности, цельности и осмысленности мирового бытия. Предназначение человека - быть свидетелем, пастухом бьггия. Каждое событие, происходящее в бытии, может быть признано реальным, имевшим место в культуре и истории, только если оно «засвидетельствовано», поставлено в некую связь (пусть даже абсурдную) с другими «свидетельскими показаниями».

Многие поколения философов писали об отсутствии действительности за границами человеческого сознания. Только на первый взгляд это мистика, но в феноменологической философии Э. Гуссерля, например, бытие полностью превращается в сознание; «эпохе» и есть чистая, не искаженная пониманием, интерпретациями действительность. Но как только чистая тихая гладь «эпохе» подергивается рябью понимания и толкования (т. е. запускается механизм рефлексии), начинает разворачиваться пространство, ведь пространство в феноменологии — это многообразие возможных способов восприятия вещи; время же - это бесконечный горизонт потенции вещи. М. Хайдеггер воспринял феноменологию Э. Гуссерля как фундаментальную онтологию; человек у него — не объект, поселенный в бытие, а сам творящий бытие.

Понимать мир не как вместилище вещей, а как горизонт горизонтов учила сложная, глубокая философия Э. Гуссерля, а научился этому рядовой человек массы конца XX - начала XXI в. Так сложные полумистические идеи

философии проявились в виде культурных реалий. Сегодня мы не просто характеризуем мир как божественный текст, а живем в гипертекстуальной действительности - виртуальной, экранной, симуляционной. Классическая культура заполняла пустоту, осуществляя таким образом культурогенез и семиозис. Постклассическое существование - это выбор форм для пустоты, смена форм пустоты, симуляция, мимесис пустоты под непустоту. Это тоже процесс культурогенеза, но постмодернистского.

О методе работы с небытийными характеристиками бытия культуры, называя их «пробелами» и «зиянием культуры», пишет М. Н. Эпштейн53. Оказгшось, что бытие, исходящее из материальных, экзистенциальных начал, демонстрирует не совпадение с идеей, а полное отличие от нее и развивается по собственным законам, пребывающим вне сферы самосознания. Эта непрозрачность бытия, провозглашенная неклассической философией, стала зримой в современной культуре.

Человек, со страхом убегающий от пустоты - принято думать, что это один из западных типов ориентации на реальность. Однако любой тип отношений человека с пустотой - это своеобразный страх перед ней, который может камуфлироваться вариантами форм: творчество, свобода, непривязанность, недеяние и т. п. Скорее, не сама пустота является мотивом творения ее обликов, а страх пустоты, желание ее заполнить. Также имеет место желание завуалировать страх пустоты, поэтому нигитологические сущности, рассматриваемые в диссертации, есть, скорее, не модусы пустоты, а варианты отношения к ней. Это ведь не культурные оболочки пустоты, а культурные поведенческие формы, связанные с пустотой. Обнаружить «чистое небытие» практически невозможно.

В третьем параграфе «Художественное инобытие как нигитологическая модель бытия культуры» на материале художественных текстов, в большинстве случаев прозы Д. Хармса, сопоставляются бытие предмета природы и инобытие культуры. Феномен художественного текста выбран потому, что в нем раскрывается механизм конструирования инобытия, т. е. обнажается внутренняя форма культуры. Все элементы культуры (как материальной, так и духовной) существуют в качестве представляемого предмета или в форме фантазии. Словом, и природный предмет, и предмет культуры, и образ фантазии в какой-то степени все-таки существуют. Но что означает здесь «степень»? То, что бытие культуры включает разные объемы небытийных характеристик.

53 Эпштейн М. Н. Знак пробела. О будущем гуманитарных наук. М.: Нов. лит. обозрение, 2004. С. 16.

Инобытийные явления разрушают привычку взгляда как на обыденность, так и на сакральность. Парадокс, неожиданность, абсурд выводят человека в ситуацию первотворения или, по крайней мере, первовидения.

Остановка исследовательского внимания именно на текстах Д. Хармса объясняется присутствием в них как описаний небытийных качеств бытия культуры, так и демонстраций самого процесса исчезновения реальности. Все то, что в раннем авангарде использовалось для магического преображения действительности, у Д. Хармса используется для «деконструкции» самого понятия «действительность» и введения собственной реальности. В текстах Д. Хармса можно выделить следующие приемы деконструкции: 1) случайный поступок становится знаковым; 2) случайное переводится в системное; 3) введение и эстетизация структурной ошибки; 4) противоречие с официальной стихией; 5) абстрактность хронотопа; б) нарочитая фрагментарность изображенного бытия. В поэтической онтологии Д. Хармса между текстом и культурной действительностью пропадает дистанция, однако это не ужасает реципиента, максимальное потрясение — удивление перед обнаженной условностью бытия культуры и ее небытийной природой.

В заключении диссертации подводятся итоги проведенного исследования, формулируются основные выводы, намечаются возможные направления развития авторской концепции. С желанием отказаться от простой констатации кризиса культуры отмечается, что у сложившейся ситуации глобальной симуляции бытия присутствует явный положительный, продуктивный аспект. Встречаясь с небытийными характеристиками бытия культуры, человек вырабатывает в себе умения превращать небытие в субъективное бытие, затем субъективное бытие - в объективное. То есть прямая или косвенная причастность к небытию есть условие осмысленной и значимой жизни человека в культуре.

Кроме того, занятые нами исследовательские позиции представляют постсовременное состояние (в частности, процесс глобальной имитации бытия) не как смерть культуры, а как процесс обнажения онтологической структуры культуры как таковой, своеобразный «рентгеновский снимок» феномена культуры. В эпоху сознательно-теоретического, поэтико-философского и неосознанно повседневного обращений к выяснению специфики бытия культуры ожидаемым и востребованным является актуальное искусство, в частности, концептуализм (литература и изобразительное искусство, нацеленное на сознание, а не на эмоциональность). Различная умственная (философская и художественно-концептуалистская) «диагностика» тела культуры выявила, что его центральная система - это система пустот («губчатая» система, «складчатая»,

«структура лука», набор симулякров и т.д.). Данные результаты стали главным содержанием культурных текстов конца XX - начала XXI в. Таким образом, невозможно относиться к понятиям небытия, ничто и пустоты, например, как к частным художественным мотивам, темам или образам.

В диссертации предпринята попытка отклонения от рассмотрения пары «бытие - небытие» в качестве оппозиции. Небытийные характеристики, открытые в качестве сущности культуры, в современности укоренились на формальном и содержательном уровнях. Так, модусы небытия обнаруживаются и на уровне означаемого, и на уровне означающего при чтении и интерпретации современной культуры. Предложена нигитологическая трактовка культуры, созданная в связи с современной потребностью в полноте познания бытия культуры. Развивая эту концепцию в свет»; проблематики настоящей работы, мы считаем, что многообразие форм культуры выходит за границы бытия и включает небытийные характеристики, что делает небытие предметом философского и культурологического интереса.

Философия культуры, предложенная в диссертации,- это философия целого. Изучение небытия, небытийных характеристик культуры открывает возможность видеть культуру не частично, не аспектно, а холично. Обнаруженным в процессе исследования парадоксом бытия культуры является следующее: чем упорнее и последовательнее в культуре стремление познать ничто, тем самодостаточнее, целостнее и упорядоченнее она становится. Нарастание же пустоты, т. е. увеличение количества небытийных характеристик в бытии культуры, наоборот, приводит к хаосу, симуляции и виртуализации реальности. Материалы и выводы диссертации дают представление о причинах возникновения разного рода форм подмены действительности, позволяют осмыслить по-новому философские проблемы реальности, существования, бытия, ничто, идеального, субъективного.

Небытийные черты проявляются в единицах культуры, приращивая к ним потенциалистские характеристики, делая их готовыми наполниться новым смыслом. Так что в широком рассмотрении пустота (как чувственный модус небытия) - это потенциальное пространство, открытое для заполнения чем-то или явления чего-то, что еще не актуализовалось в данном измерении. Однако в настоящий момент бытия культуры это источник и вместилище бесчисленного множества виртуальных структур будущего становления.

Бет вопросов о небытии, ничто и пустоте человек не состоится как свободное, многомерное существо. Без способности наделения (или поиска и обнаружения) бытия небытийными характеристиками затруднительной становится творческая деятельность человека и целенаправленное развитие

индивида. Нигитология культуры, таким образом, дает возможность вернуть значимость культуротворческой и человекообразующей ролям современной культуры.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

Монографии

1. Саенко Н. Р. Нигитология культуры (опыт построения). - Волгоград: Изд-во ВГПУ «Перемена», 2010. - 218 с. (12,8 п. л.).

2. Саенко Н. Р. Формы и образы небытия в культуре. - Saarbrucken: Lambert Academic Publishing, 2011. -452 с. (15,5 п. л.).

Учебные пособия

3. Суродина Н. Р. (Саенко Н. Р.). Культурная интроспекция XX столетия и современности: учеб. материалы к спецкурсу по культурологии. - Волгоград: Перемена, 2002. - 60 с. (4 п. л.).

4. Суродина Н. Р, (Саенко Н. Р.), Щеглова Л. В. Программы вступительного экзамена в аспирантуру и кандидатского экзамена по специальности 24.00.01 - теория культуры. - Волгоград: Перемена, 2003. -40 с. (3,0 пл./п. л.).

5. Разаков В. X., Саенко Н. Р. Этика искусства: учеб.-метод. комплекс. -Волгоград: Волгогр. науч. изд-во, 2008. - 94 с. (5,8 п.л./ 3,0 п. л.).

6. Саенко Н. Р., Шипулина Н. Б., Щеглова Л. В. Культурология: единство и многообразие форм культуры: учеб. пособие. - 2-е изд., испр. - Волгоград: Изд-во ВГПУ «Перемена», 2009. - 212 с. (12,8 п.лУ 6,0 п. л.).

Публикации в рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК Минобрнауки

РФ

7. Саенко Н. Р. Онтологическая асимметрия современной культуры // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия «Социально-экономические науки и искусство». - 2008. - № 8 (32). -С. 49-52 (0,5 п. л.).

8. Саенко Н. Р. Вопрос о нигитологии: понятие, термин, содержание // Научные проблемы гуманитарных исследований. - Пятигорск, 2009. - № 12 (1).-С. 154-160(0,6 п. л.).

9. Саенко Н. Р. Метафора пустоты и проблема опустошения личности в современной культуре // Известия Волгоградского государственного

педагогического университета. Серия «Социально-экономические науки и искусство». - 2010. - № 3 (47). - С. 22-26 (0,5 п. л.).

11. Саенко Н. Р. Взаимоопределение сознания и ничто // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. Серия «Философия и социология; культурология». - 2010. - № 1(4). - С. 21-25 (0,7 п. л.).

12. Саенко Н. Р. Пустые знаки и значимая пустота постсовременной культуры // Обсерватория культуры. - М., 2010. - № 2. - С. 26-31 (0,7 п. л.).

13. Саенко Н. Р. Эстетика и семиотика пустоты // Научные проблемы гуманитарных исследований. Пятигорск, 2010. - № 6. - С. 253-258 (0,4 п. л.).

14. Саенко Н. Р. Семиотическая универсальность пустоты в искусстве П Вестник Московского государственного областного университета. Серия «Философские науки». - 2010. -№ 3. - Вып. 20. - С. 80-86 (0,5 п. л.).

15. Саенко Н. Р. Творение ex nihilo как образец чистого творчества // Вес-шик Ленинградского государственного университета им. А. С. Пушкина. - 2010. - № 2, - Т. 2: Философия. - С. 102-112 (0,6 п. л.).

16. Саенко Н. Р. Причины и способы обретения опыта ничто в минимализме и концептуализме // Известия Саратовского университета. Серия «Философия. Психология. Педагогика». - 2010. Том 10. - № 3. - С. 4449 (0,5 п. л.).

17. Панфёрова М. Б., Саенко Н. Р. Художественное инобытие как онтологический метод (на примере произведения Д. Хармса) // Научная мысль Кавказа. - Ростов-н/Д., 2010. - № 4 (64). - С. 131-135 (0,5 л.лУ 0,3 п. л.).

18.Вальковский А. В., Саенко Н. Р. Концептуализм, играющий (с) пустотой // Вестник Орловского государственного университета. Серия «HoEibie гуманитарные исследования». - 2011. - № 1(15) (январь - февраль 2011 г.) - С. 234-236 (0,5 п. л. / 0,3 п. л.).

19. Вальковский А. В., Саенко Н. Р. Нигитологические модусы исчезновения, забвения, утраты в арт-практиках постсовременности // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики: в 3 ч. -Тамбов: Грамота, 2011. - № 2(8). - Ч. III. - С. 158-161 (0,5 п. л. / 0,3 п. л.).

20. Вальковский А. В., Саенко Н. Р. Нигитогенный характер арт-практик XX века и постсовременности // Вопросы культурологии. - М., 2011. - № 6. -С. 95 - 99. (0,5 п. л. / 0,3 п. л.).

21.Даниленко А. С., Саенко Н. Р. Диалог культур и анализ постсовременности в поэтическом мире Б. Б. Гребенщикова // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и

искусствоведение. Вопросы теории и практики: в 3 ч. - Тамбов: Грамота, 2011. - № 6(12). - Ч. II. - С. 151-154. (0,5 п. л. / 0,3 п. л.).

22. Саенко Н. Р. Структура, деструкция и реконструкция знака в актуальном искусстве, или Эстетические маски пустоты // Вопросы культурологии. - М., 2011. - № 11. - С. 94 - 98. (0,4 п. л.).

Рецензии

22. Суродина Н. Р. (Саенко Н.Р). Рецензия на книгу // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия "Социально-экономические науки и искусство". - 2003. - № 2(05). - С. 105106 (0,2 п. л.). - Рец. на кн.: Пигалев А. И. Призрачная реальность культуры (Фетишизм и наглядность невидимого). - Волгоград: Изд-во Волгогр. гос. унта, 2003. - 354 с.

23. Саенко Н. Р. Рецензия на книгу // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия "Социально-экономические науки и искусство". - 2006. - № 2(15). - С. 137-140 (0,2 п. л.).

- Рец. на кн.: Кудряшова Т. Б. Онтология языков познания: в 2 ч. - Иваново, 2005. - Ч. 1. - 316 е.; Ч. 2. - 272 с.

24. Саенко Н. Р. Рецензия на книгу // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия "Социально-экономические науки и искусство". - 2009. - № 3 (37). - С. 166-168 (0,2 п. л.).

- Рец. на кн.: Мельникова-Григорьева Е. Безделушка, или Жертвоприношение простых вещей (Философски-семиотические заметки по пустякам). - М.: Нов. лит. обозрение, 2008. - 160 с.

25. Саенко Н. Р. Рецензия на книгу // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия "Социально-экономические науки и искусство". - 2010. - № 8 (52). - С. 120-121 (0,2 п. л.).

- Рец. на кн.: Кутырёв В. А. Человеческое и иное: борьба миров. - СПб.: Алетейя, 2009. - 264 с.

26. Саенко Н. Р. Рецензия на книгу // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия "Социально-экономические науки и искусство". - 2011. - № 3 (57). - С. 130- 132 (0,2 п. л.). - Рец. на кн.: Лишаев С. А. Эстетика Другого. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2008. - 380 с.

Другие публикации

27. Суродина Н. Р. (Саенко Н. Р.). Два типа языковой личности в концептуальной поэзии П Языковая личность: проблемы обозначения и

понимания: тез. докл. науч. конф. Волгоград, 5-7 февр. 1997 г. / ВГПУ. -Волгоград: Перемена, 1997. - С. 119-120 (0,1 п. л.).

28. Суродина Н. Р. (Саенко Н. Р.). Симулякр: между именем и вещью в русском концептуализме И Философия в системе духовной культуры на рубеже XXI века: тез. докл. и выступл. Междунар. науч. конф. Курск, 20-21 мая 1997 г. - Курск: Изд-во КГПУ, 1997. - С. 87-88 (0,1 п. л.).

29. Суродина Н. Р. (Саенко Н. Р.). Московский концептуализм - поэзия эсхатологии Н Россия, Восток, Запад: диалог культур: тез. докл. Междунар. науч. конф. Хабаровск, 16-17 дек. 1997 г. - Хабаровск, 1997. - Ч. П. - С. 141— 143 (0,2 п. л.).

30. Суродина Н. Р. (Саенко Н. Р.). Косноязычие и аграмматизм московского концептуализма как онтологическая черта современной русской культуры И Языковая личность: жанровая речевая деятельность: тез. докл. науч. конф. Волгоград, 6-8 окт. 1998 г. - Волгоград: Перемена, 1998. - С. 89-90(0,1 п. л.).

31. Суродина Н. Р. (Саенко Н. Р.). Социальная критика русского новояза и проблема языковой пустоты в современной культуре // Языковая личность: вербальное поведение: сб. науч. тр. / под ред. Н. А. Красавского. - Волгоград: Изд-во «РИО», 1998. - С. 87-90 (0,3 п. л.).

32. Суродина Н. Р. (Саенко Н. Р.). Специфика русского «пустого пространства» // XXI век: будущее России в философском измерении: материалы Второго Российского философского конгресса (7-11 июня 1999 г.): в 4 г. - Екатеринбург: йзд-во Урал, ун-та, 1999. - Т. 3: Философская антропология и философия культуры. - Ч. 2. - С. 124-125 (0,1 п. л.).

33. Суродина Н. Р. (Саенко Н. Р.). Модусы пустоты в ментальном и культурном пространствах // Г. Г. Шпет / СотргеЬепБЮ. Третьи Шпетовские чтения. - Томск: Изд-во «Водолей», 1999. - С. 66-72 (0,5 п. л.).

34. Суродина Н. Р. (Саенко Н. Р.), Щеглова Л. В. Опустошенность языковых и культурных форм в отражении московской концептуальной поэзии // Социокультурные исследования: межвуз. сб. науч. тр. / сост. Н. В.Дулина, В. В. Щеглов / ВолгГТУ. - Волгоград: РПК «Политехник», 1999. - Вып. 4. - С. 3-11 (0,6 п. л. / 0,3 п. л.).

35. Суродина Н. Р. (Саенко Н. Р.). Онтология поэтического языка // Языковая личность: проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики: сб. науч. тр. / ВГПУ. - Волгоград: Перемена, 1999. - С. 89-94 (0,5 п. л.).

36. Суродина Н. Р. (Саенко Н. Р.). Языковая дискретизация миропредставления П IV межвузовская конференция студентов и молодых

ученых Волгоградской области: тез. докл. науч. конф. / ВГПУ, Волгоград, 811 дек. 1998 г. - Волгоград: Перемена, 1999. - С. 130-131 (0,1 п. л.).

37. Суродина Н. Р. (Саенко Н. Р.). Гипертекст современной культуры: возможность и отсутствие диалога // Диалог и культура современного общества: сб. науч. ст. / под ред. А. Н. Бугреева, А. И. Пигалева, В. А. Пилипенко. - Волгоград: Изд-во ВАГС, 2001. - С. 135-138 (0,3 п. л.).

38. Суродина Н. Р. (Саенко Н. Р.). Эстетика обыденного (поэтические опыты Л. С. Рубинштейна) // История российской повседневности: материалы Двадцать шестой Всерос. заоч. науч. конф. / под ред. д-ра ист. наук, проф. С. Н. Полторака. - СПб.: Изд-во «Нестор», 2002. - С. 42-45 (0,4 п. л.).

39. Суродина Н. Р. (Саенко Н. Р.). Поэтические игры с пустотой московского концептуализма (эксперименты Д. А. Пригова) // Studia culturae: альманах каф. филос. культуры и культурологии и Центра изучения культуры филос. фак. Санкт-Петерб. гос. ун-та. - СПб.: С.-Петерб. филос. о-во, 2002. -Вып. 3. - С. 94-100 (0,4 п. л.).

40. Суродина Н. Р. (Саенко Н. Р.). Онтологическая поэтика путешествия, или Странничество как культурный первосценарий // Культурное пространство путешествий: тез. форума. 8-10 апр. 2003 г. - СПб.: Центр изучения культуры, 2003. - С. 17-18 (0,1 п. л.).

41. Макарова К. Ю., Суродина Н. Р. (Саенко Н. Р.). Гиперлитература и гиперреальность современной культуры // Социокультурные исследования: межвуз. сб. науч. тр. / отв. ред. Н. В. Дулина; Волгогр. гос. техн. ун-т. -Волгоград, 2003. - Вып. 7. - С. 10-14 (0,5 п. л. / 0,3 п. л.).

42. Суродина Н. Р. (Саенко Н. Р.). Онтология культуры: человек - сознание - текст - реальность. - М„ 2003. - 15 с. (0,5 п. л.). - Деп. В ИНИОН РАН 22.04.2003, № 57947.

43. Суродина Н. Р. (Саенко Н. Р.). «Виртуальные реальности» как тексты современного мировоззрения И Наука, искусство, образование в культуре Ш тысячелетия: материалы Междунар. науч. конф. г. Волгоград, 10-11 апр. 2002 г. / Комитет по культуре Адм. Волгогр. обл.; редкол.: Д. В. Полежаев (отв. ред.) и др. - Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2003. - С. 47-51 (0,3 п. л.).

44. Суродина Н. Р. (Саенко Н. Р.). Антиэнтропийная сила языка современной русской поэзии // Горизонты культуры: тр. науч.-теор. конф. -СПб.: Нестор, 2003. - С. 203-205 (0,1 п. л.).

45. Макарова К. Ю., Суродина Н. Р. (Саенко Н. Р.). Ощущение и осознание времени персонажами романов Милорада Павича И Соотношение рационального и эмоционального в литературе и фольклоре: материалы Междунар. науч. конф. г. Волгоград, 21-24 окт. 2003 г.: в 2 ч. - Волгоград: Перемена, 2004. - Ч. 2. - С. 195-198 (0,3 п. л. / ОД п. л.).

46.Саенко H. Р. Философская ставка на Ничто в понимании онтологии культуры // Современное культурное пространство: Философия. Искусство. Технология. Информация: сб. науч. ст. / науч. ред., вступ. ст., сост. В. X. Разакова. - Волгоград: Изд-во ВРО МСЮ, 2004. - С. 7-14 (0,6 п. л.).

47. Саенко Н. Р. Культура как понимание мира // Герменевтика в гуманитарном знании: материалы Междунар. науч.-практ. конф. - СПб.: Политехника, 2004. - С. 42-44 (0,2 п. л.).

48. Саенко Н. Р. Массовая культура: новая мифология или возвращение к первобытности // Бренное и вечное: образы мифа в пространствах современного мира: материалы Всерос. науч. конф., посвящ. 10-летию филос. фак. Новгород, гос. ун-та им. Ярослава Мудрого. 28-29 сент. 2004 г. -Великий Новгород, 2004. - С. 306-310 (0,3 п. л.).

49. Суродина Н. Р. (Саенко Н. Р.). Эстетика виртуализации действительности в современном мире // Музыкальное искусство и проблемы современного гуманитарного мышления: материалы межвуз. науч.-практ. конф. «Серебряковские чтения». - Ростов н/Д.: РГК им. С. В. Рахманинова, 2004. -Кн. 1.-С. 73-77 (0,3 п. л.).

50. Саенко Н. Р. Современная онтология: пустоты и разрывы // Вестн. Филиала Всерос. заоч. финан.-экон. ин-та в г. Волгограде. - 2005. - № 2. - С. 146-149 (0,4 п. л.).

51. Саенко Н. Р. Семиотизация и антропологизация пустоты в русском мировидении // Человек в современных философских концепциях: материалы Четвертой Междунар. конф. г. Волгоград, 28-31 мая 2007 г.: в 4 т. / ВолГУ; Ун-т Стефана Великого (Румыния); Междунар. филос. о-во С. JI. Франка; Рос. филос. о-во; редкол.: Н. В. Омельченко (отв. ред.) и др. - Волгоград: Изд-во Вол1-У, 2007. - Т. 2. - С. 621-625 (0,3 п. л.).

52. Саенко Н. Р. Мифопоэтический и философский векторы имплицитной нигигологии // Современные гуманитарные проблемы: сб. науч. тр. / редкол.: П. В. Анисимов и др. - Волгоград: ВА МВД России, 2007. - Вып. 6. - С. 5156 (0,4 п. л.).

53. Саенко Н. Р. «Воля к ничто» и категория безобразного // Материалы Междунар. науч.-практ. конф. «V Серебряковские научные чтения», г. Волгоград, 19-21 апр. 2007 г. / ВМИИ им. П. А. Серебрякова; ВолГУ. - Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2007. - Кн. I: Теория и история музыки. Этномузыкология. История и теория исполнительного искусства. Философия искусства. Культурология. - С. 313-317 (0,4 п. л.).

54. Саенко Н. Р., Дерягина И. Г. Эволюция сакрального лика: от маски к иконе в работе П. Флоренского «Иконостас» // Социокультурные исследования: межвуз. сб. науч. тр. / редкол.: Н. В. Дулина (отв. ред.) и др.;

ВолгГТУ. - Волгоград: Волгогр. науч. изд-во, 2007. - Вып. 13. - С. 85-89 (0,4 п. л. / 0,2 п.л.).

55. Саенко Н. Р. Волгоградская секция РФО «Русская рациональность в глобальном мире» в 2006 году. Предельные понятия онтологии в приложении к русской ментальности // Изв. Волгогр. гос. пед. ун-та. Серия «Социально-экономические науки и искусство». - 2007. - № 3 (21). - С. 128-130 (0,2 п. л.).

56. Саенко Н. Р., Щеглова Л. В. Модусы небытия в постнеклассической философии культуры // Феноменология культуры: уникальное и универсальное: сб. тр. науч. шк. д-ра филос. наук, проф. Л. В. Щегловой. -Волгоград: Царицынская полиграфическая компания, 2008. - С. 49-71 (1,8 п. л. /1 п. л.).

57. Саенко Н. Р., Стародубцева Н. Ю. Лабиринты и лабиринтность в творчестве Борхеса // Современные гуманитарные проблемы: сб. науч. тр. — Волгоград: ВА МВД России, 2008. - Вып. 8. - С. 86-92 (0,5 п. л. / 0,25 п. л.).

58. Иевлев Н. В., Саенко Н. Р. Поиски Бога и культуротворчество как спасение человека в философии Л. Шестова // Социокультурные исследования: межвуз. сб. науч. тр. / редкол/. Н. В. Дулина (отв. ред.) и др.; ВолгГТУ. - Волгоград: Волгогр. науч. изд-во, 2008. - Вып. 14. - С. 236-240 (0,4 п. л./0,2 п. п.).

59. Саенко Н. Р. Творчество как «приключение небытия» // Материалы Междунар. науч.-практ. конф.«У1 Серебряковские научные чтения», г. Волгоград, 17-19 апр. 2008 г. / ВМИИ им. П. А. Серебрякова; ВолГУ. -Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2008. - Кн. II: История образования. История и теория культуры. Музыкальная фольклористика и краеведение. - С. 29-33 (0,3 п. л.).

60. Саенко Н. Р., Яралиева Н. М. Концепция бытия культуры Умберто Эко // Социокультурные исследования: межвуз. сб. науч. тр. / редкол.: А. Н. Леонтьев (отв. ред.) и др.; ВолгГТУ. - Волгоград: Волгогр. науч. изд-во, 2009. - Вып. 15.-С. 134-138 (0,3 п. л. / 0,2 п. л.).

61. Панфёрова М. Б., Саенко Н. Р. Семиотические эксперименты Д. Хармса в контексте «гибели» русского авангарда // Современные гуманитарные проблемы: сб. науч. тр. - Волгоград: ВА МВД России, 2009. - Вып. 11. -С. 97-106 (0,5 п. л. 10,25 п. л.).

62. Саенко Н. Р. Язык и сознание - силы, моделирующие пустоту И Синергия культуры и динамика культурных процессов: сб. науч. ст. -Саратов: ООО «Изд-во "КУБиК"», 2009. - С. 38-41 (0,2 п. л.).

63. Саенко Н. Р. Поиск человека в сети // Личность и общество: проблемы философии, психологии и социологии: сб. ст. Междунар. науч.-практ. конф. -Пенза: Приволжский Дом знаний, 2010. - С. 312-314 (0,2 п.л.).

64. Саенко Н. Р. Семиотика человеческого бытия // Современные гуманитарные проблемы: сб. науч. тр. - Волгоград: ВА МВД России, 2010. -Вып. 13. - С. 104-113 (0,5 п. л.).

65. Саенко Н. Р. Связь категорий безобразного и ужасного с «волей к ничто» // Вестн. Воронеж, гос. ун-та. Серия «Философия». - 2010. - № 1(3). -С. 166-177 (0,8 п. л.).

Отпечатано с готового оригинал-макета в ЦНИТ «АСТЕРИОН» Заказ № 342. Подписано в печать 08.12.2011 г. Бумага офсетная. Формат 60х84'Лб. Объем 3 п.л. Тираж 150 экз. Санкт-Петербург, 191015, а/я 83, тел. (812) 275-73-00, 970-35-70

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Саенко, Наталья Ряфиковна

Введение.:.

Терминологическое введение в нигитологию культуры.

Глава I. Предпосылки и основания нигитологии культуры.

§ 1. Мифопоэтический, религиозный и раннефилософский векторы нигитологии.

§ 2. Ментальная природа небытийных черт культуры.

§ 3. Проявленность неявленного в языке.

Глава II. Этика и экзистенция нигитологических сущностей.

§ 1. Модусы небытия в религиозно-этическом дискурсе как оценочные метафоры.

§ 2. «Воля к ничто»: категории безобразного и ужасного.

§ 3. Современные имитации реальности.

§ 4. Соприкосновения человека с небытийными характеристиками культуры как условие целостности самосознания.

Глава III. Эстетическая и семиотическая активность пустоты.

§ 1. Творение ex nihilo как образец чистого творчества.

§ 2. Семиотическая универсальность пустоты в искусстве.

§ 3. Нигитогенность искусства XX столетия и современности.

§ 4. Концептуализация пустоты и высвечивание симулякров поэтическими средствами постмодернизма.

Глава IV. Нигитология и онтология культуры.

§ 1. Онтологическая асимметрия современной культуры.

§ 2. Инструментальный характер понятия «пустота» в онтологии культуры.

§ 3. Художественное инобытие как нигитологическая модель бытия культуры.

Введение диссертации2012 год, автореферат по культурологии, Саенко, Наталья Ряфиковна

Постановка проблемы и актуальность исследования. События последних десятилетий и современное состояние культуры выявили абсолютно новые тенденции, которые невозможно интерпретировать как варианты универсальности или реанимацию старых культурем1. Ещё романтизм и модерн имели настолько мощные потенциалы, что даже вторая половина XX столетия была сильно подвержена их влиянию с заметными ориентациями на темпоральность и идеи цикличности и ритмичности культурной истории. Незавершённость романтической и модернистской эпох уже не подвергается сомнению и отмечается философами и л социологами культуры как имманентная их характеристика . Поэтому в XX веке речь нередко шла о «возврате», «повторении» или «нео» (новом средневековье, неоархаике, неомифологизме, археоавангарде), что создавало контекст для понимания, перекодирования и утверждения универсалий культуры.

В последнее деятилетие XX столетия и в первое XXI мы наблюдали формирование таких характеристик, которые истолковывать, как реанимацию старых форм, не можем. Кроме того, целый ряд явлений современной культуры обрели отрицательные, деструктивные характеристики не в качестве периферийных, но трансформировавших их сущность. Обозначим эти тенденции пока в обзорном порядке. Современный человек утратил ощущение целостности Я , но это не оценивается им как кризис или необходимость обретения (возврата или восстановления) твёрдой идентичности. Напротив, чтобы сегодня заниматься саморазвитием, необходимо избавиться от оставшихся склонностей к последовательности, посто

1 Эта новизна настолько принципиальна, что культурологу сегодня приходится оперировать рабочими понятиями с отрицающей семантикой («пост-современность», «пост-культура», «не-культура», «пост-человек» и т.п.)

2 См.: Хабермас Ю. Модерн - незавершенный проект // Вопросы философии. 1992. № 4 с. 40-52; Эко У. Заметки на полях «Имени розы» / Пер. с итал. Е. Костюкович. СПб.: Симпозиум, 2005; Giddens A. The consequences of Modernity. Cambridge: PolityPress, 1990.

3 См. об этом, например: Гуревич П. С. Расколотость человеческого бытия. М.: Институт философии РАН, 2009; Захарова Е. В. Феноменология недостаточности бытия // Философские науки. 2010. № 10. С. 30-36; Сайкина Г. К. «Невозможная возможность» метафизики человека: «работа» по преодолению разрыва «эмпирического» и «онтологического» человека // Ученые записки Казанского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки. 2010. № 1. С. 145-154. янству, традиционности и обдуманности4 своих поступков. В условиях зыбкости критериев реальности, ее принципиальной аструктурности и хаосомности, индивид превращается во «фрагментированного дивида» (Ю. Кристева), его существование лишается цели, цельности и смысла. «Тем не менее, экзистенциальный вакуум и лиминальность как способ его преодоления - живая повседневность современного человека, одновременно задействованного в чрезвычайно дифференцированных социальных и культурных отношениях. .»5

Знаковая структура единиц речи современного человека постепенно редуцируется или разрушается (означающее и означаемое утрачивают связь друг с другом). Теоретические построения Ж. Бодрийяра, которые он сделал, объясняя культурные механизмы симуляции, реализовались не только во множестве деталей художественных текстов, повседневности, моды, рекламы, но и в культурном институте семьи, феномене образования, а также в духовной жизни человека (мы имеем в виду имитации дружбы, веры, прощения, любви, творчества). Виртуализация реальности провоцирует радикальные изменения также социальной и политической сферы6.

Постмодернистское искусство, с одной стороны, ощущая утрату смысла, системности в современной культуре, изображает пустоту и использует пустоту как означающее, а с другой - является генератором ощущения пустоты у реципиента.

В духовно-экзистенциальном измерении данная ситуация породила состояние внутренней пустоты7. По этой причине понятие «небытие», адекватно отражающее стихийные настроения современности, с нашей точки зрения, перестаёт быть понятием только логики и онтологии, а входит в философию и теорию куль

4 Большинство современных тренингов, обучающих достижению успеха, начинают работу с лозунга «Пока ты раздумываешь, твой успешный, богатый конкурент делает!»

5 Мамонова В. А. Внутренний диалог в полночь экзистенции (часть 1) // Теоретический журнал Credo new. Спб, 2010. №4(64). С. 85.

6 См. об этом, например: Вирильо П. Машина зрения. М.: Наука, 2004; Вирильо П. Информационная бомба. Стратегия обмана. М.: Гнозис, Фонд «Прагматика культуры», 2002.

7 Это состояние и ранее рассматривалось философией культуры, получая различные метафорические имена: «экзистенциальный вакуум» (В. Франки), «абсурдность существования» (А. Камю), «онтологическая покинутость» (М. Хайдеггер), «недостоверность одинокого бытия» (Ж. Батай), «метафизическое одиночество» (М. Ма-мардашвили). туры как самодостаточная категория. Культурная ситуация второй половины XX века и последнего десятилетия - «эра пустоты» (Ж. Липовецки), «эпоха симуляции» (Ж. Бодрийар), «общество спектакля» (Ги Дебор), «текучая современность» (3. Бауман), «гигантомахия вокруг пустоты» (Дж. Агамбен) - эксплуатирует различные модусы небытия с целью самосознания, самоанализа. Нужно заметить, что образы небытия, начиная с середины XX века, начинают терять резкие негативные характеристики, становясь сначала (в контексте очередной моды на Восток) нейтральными, а затем и приобретая возможность отражать продуктивность, свободу и творчество. «ПОСТ-культурой названо то подобие (симулякр) Культуре, которое интенсивно вытесняет Культуру в современной цивилизации (особенно активно начиная с середины XX столетия) и которое отличается от Культуры своей сущностью. Точнее отсутствием таковой. <.> Это «культура» с пустым центром, оболочка культуры, под которой - пустота. Естественно, в свете современной физики и философских теорий, использующих опыт восточных культур древности, уже вряд ли было бы правомерным считать пустоту негативной категорией.»8. По нашему мнению, одной из первых причин указанной перекодировки является снижение степени значимости пространства в бытии культуры9. Время и скорость становятся факторами, более значимыми, чем пространство и место, поэтому мы можем предполагать преобладание темпоральности в восприятии реальности современным человеком. Это видно в быстрой сменяемости стилей, направлений, парадигм, а затем даже не в сменяемости, а в хаотичном сосуществовании всего со всем.

В состоянии современности человеку не с чем сравнивать свое желание или мысль, ведь абсолютная истина не просто отрицается, она прекратила свое существование. Как можно человеку идти в неправильном направлении, когда культу

8 КорневиЩе: Книга неклассической эстетики / редкол.: В. В. Бычков, Н. Б. Маньковская. М.: ИФ РАН, 1999. С. 242-243.

9 Напрямую это заявляют философы, описывающие виртуальную реальность. Например, концепция дро-мократии (власти скорости) Поля Вирильо, который утверждает превалирование «сейчас» над «здесь» в культуре «третьего интервала», связанной со скоростью света, с которой совершается коммуникация в виртуальном пространстве. См. также: Гашкова Е. М. Культура отсутствующего пространства: от антропо- к киберцентризму // Виртуальное пространство культуры. Материалы научной конференции 11-13 апреля 2000 г. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2000. С. 12-14. ра не определяет правильного? Растущая степень релятивизации сознания и поведения обеспечивает условия «ценностного зияния» и действительного существования «пустого места, которое невозможно заполнить». При этом нам кажется уже неактуальным говорить об изменении системы ценностей. Хоть Э. Фромм и писал об этом всего тридцать пять лет назад10, эти явления в прошлом. Современный человек не выбирает между «иметь» и «быть», так как у него есть эффектная альтернатива - «казаться», «изображать себя», «позиционировать себя», ведь его ощущения реальности в большем своём объёме перемещены в пространство экрана. Поль Вирильо называет это пространство «горизонтом прозрачности». Квадратный горизонт экрана (телевизора, монитора) «провоцирует смешение близкого и удаленного, внутреннего и внешнего, дезориентирующий общую структуру восприятия»11.

Исчезновение чувства уверенности и надежности, которое в своё время придавал культурный канон, выражается в современной культуре прежде всего в возникновении чувства опустошенности внутренней и отчуждения от таких же пустых форм во внешней действительности. Непостоянство, недолговечность, неустойчивость (Э. Тоффлер) обнаружились в том, что ещё в XIX столетии казалось вечным и незыблемым. Если древние греки считали, что о небытии сказать нечего, то современный человек много говорит о нём, часто не сознательно транслирует смыслы небытия в обычной речи, повседневном поведении, потому что проблема небытия актуальна не только для художника или философа, но и для обывателя.

Человек, создав глобальный механизм порождения вторичности (тиражирования, цитирования, краткого описания, создания ремейков, аналогов и т.п.) и искусственности, который успешно и безостановочно работает, сегодня уже не может покинуть пространство симуляции (чтобы узреть или воспринять первичность). Ускоряющееся и увеличивающее интенсивность производство копий (у многих из которых нет образцов) упраздняет строгость оппозиций в картине мира,

10 См.: Фромм Э. Иметь или быть / пер. с англ. Э. Телятниковой. М.: ACT: ACT МОСКВА, 2008.

11 Вирильо П. Машина зрения. М.: Наука, 2004. не даёт возможности выбора из бесконечности вариантов из-за отсутствия критериев. Поэтому человек вынужден некритически принимать (и потреблять) все варианты. В синергетике такое состояние культуры называется хаосом12.

Принципиальным является культурологическое освещение трансформаций бытия культуры, так как разрастание хаоса в культурном пространстве, во-первых, чревато обессмысливанием единиц языка культуры, превращением их в симулякры; во-вторых, создает благоприятные условия для арт-экспериментов с реальностью, человеком, текстом и знаком. Кроме философской и обыденной ориентаций на небытие, в XX веке и современности также сформировался целый спектр художественных экспликаций пустоты.

Философская рефлексия по поводу симуляции, виртуализации реальности, а также изменения статуса негации в современности заставляют говорить о необходимости развития новой концепции нигитологии культуры. Мы считаем, что современная культура в ее артефактах и смыслах - не нечто негативное или противоположное, но совсем иное по сравнению с классической, а значит требующее и иных подходов, критериев оценки и способов понимания. Культура сегодня — не система, а ризома; семиотический закон неразрывности означающего и означаемого нередко нарушается; культурогенез в современности - это «скольжение по поверхности» - ускорившийся процесс бесконечного создания форм и импульсов к возникновению новых смыслов. Мы отказываемся говорить о состоянии современности как о деградации. Объясниться можно в ницшеанской манере: наш взгляд на культуру не пессимистичен, но трагичен.

Нас равно интересуют как этика ничто так и семиотика пустоты. Нигитоло-гия культуры, опытом построения которой является наша работа, - это вхождение в бессознательное культуры, поиск невыразимого, неозначенного во всей системе её знаков. Это оказывается необходимым и возможным в виду образовавшегося многообразия форм и характеристик небытия в бытии культуры.

12 Хаос это фаза повышенной нестабильности структурно-формообразующих и смысловых начал в системе, трудноопределимое™ возможностей взаимодействия элементов внутри системы (и с другими системами), в которых создается особая ситуация поиска и «повышенной креативности», активизирующая процессы самоорганизации. См.: Астафьева О. Н. Преодоление оппозиционной бинарности // Синергетическая парадигма. Человек и общество в условиях нестабильности. М.: Прогресс-Традиция, 2003. С. 395.

Для чего философии и культурологии нужно изучать образы небытия, ничто, пустоты? Дело в том, что понимание характерного для культурной эпохи акцента на одном из основных смыслов, или - напротив - смещение этого акцента, -служит ключом к изучению основных онтологических и гносеологических проблем культуры. Современность асимметрично увлечена негативными сущностями, «оборотными сторонами». Акценты, расставленные в основном над темами небытия и в постмодернизме, достаточно яркие, чтобы изучать их как неслучайные. Темы смерти, насилия, разрушения, конца света, внутренней пустоты, одиночества, бессмысленности, абсурдности, утраты, апатии и т. д. - центральные в постмодернистских философии, искусстве и повседневности.

Анализ форм небытия в культуре это исследование того, что реально не существует, но что оказывает сильное воздействие на всю жизнь человека. Сложившийся парадокс можно наглядно представить в виде метафоры кольца, заим1 ствованной у А. Кожева . Кольцо состоит из металла - «тела» изделия. Можно определить его удельный вес, состав металла, изучить его форму и т. д. Но только сочетание определенной формы металла и отверстия - пустоты посередине - позволяет нам назвать это изделие кольцом. Только сочетание физических качеств тела с невидимой душой, психикой позволяют нам говорить не о животном вообще, а о человеке. Только сочетание форм бытия и небытия позволяют понимать культуру как нестатичное и сложное образование.

Дополнительный аспект актуальности нашего исследования состоит в том, что онтологические и метафизические понятия крайне редко используются в культурологическом дискурсе. При внедрении философских категорий «небытие», «ничто», «инобытие» и понятия «пустота» в теорию культуры, мы должны помнить об имеющейся у них амбивалентной смысловой активности, которая может восприниматься как парадоксальная (мы имеем в виду смысловые коннотации, сохранившиеся у этих образов от архаического мировоззрения и состоящие в одновременном приписывании небытию свойств первоначала, первоосновы и абсолютного конца и уничтожения).

13 А. Кожев в свою очередь почерпнул идею этой иллюстрации в древнекитайской философии. Кроме того, актуальность нашего исследования обусловлена попыткой обнаружения принципов новой онтологии культуры и того понятийного аппарата, который формируется в этой проблемной сфере теории культуры в данный момент. Современная философия нуждается в новых способах работы с языком, поскольку в эпоху постмодерна именно язык определяет метод познания. Философия ставит перед собой вопрос о соотнесении языкового описания с онтологической структурой описываемого мира. Нами предприняты шаги по определению места понятий «небытие», «ничто», «пустота» в современной философии и теории культуры и выявлению узловых метафор, позволяющих понять, какими принципами руководствуется философский дискурс в схватывании отсутствующего, не-проявленного, вечно становящегося в бытии культуры.

Степень изученности проблемы. Наш исследовательский взгляд направлен на специфику бытия культуры как таковой, и на инаковость бытия современной культуры. Поэтому мы акцентируем внимание на тех философских направлениях и авторских учениях, которые как самостоятельную и важную выделяют проблему онтологической данности культуры, причём намечая или прямо указывая на участие или включённость в эту данность небытийных компонентов.

Можно выделить несколько парадигмальных областей дофилософского и раннефилософского понимания небытия: 1) небытие - поглощающая, ничтожа-щая, мощная деструктивная сила, опасная и агрессивная (архаико-магическое мировоззрение), 2) небытие - источник всего, порождающее начало, первобытие, первопотенция (индуизм, даосизм), 3) небытие - отсутствие бытия (диалектические концепции античности), 4) небытие недоступно человеку, оно - абсолютная потусторонность, нейтральная по отношению к человеку и сверхчеловеческая (М. Экхарт), 5) апофатическое отождествление небытия с Богом («Ареопагитики», Иоанн Скот Эриугена, Я. Беме).

Разработка вопроса о небытии в качестве самостоятельного понятия была впервые предпринята на Древнем Востоке. В Упанишадах небытие («пракрита») -это пассивное, хаотическое начало, выступающее наряду с бытием («пурушей») источником всего существующего. В даосизме (в «Книге о Пути и Силе») небы

1 тие (пустота) является порождающим началом, неким пределом, заключающим в f 'I', 1 . себе все потенции мира.

В античной философии, в отличие от древневосточной, не встречается исследования небытия в качестве самостоятельного понятия. Небытию приписывается определенный статус только в связи с понятием «бытие». Такое понимание небытия особенно характерно для Парменида, Анаксимандра и Аристотеля. Известен тезис Парменида: «Бытие есть, а небытия нет». Бытие есть то, что целостно, системно, неподвижно, вечно: «.если существует нечто помимо сущего, то оно не есть сущее. Но не-сущего нет по всей целокупности вещей»14.

Можно сказать, что вся история древнегреческой философии - это исследование вопроса о бытии (здесь мы опираемся на точку зрения М. Хайдеггера, данную им в труде «Европейский нигилизм»15). Обращение к бытию, а не к небытию, инспирировано, на наш взгляд, идеей тождества мышления и бытия, которая является стержневой для всей древнегреческой философии. Бытие определяется структурами мышления, оно есть то, что человек может помыслить. Следовательно, то, чего человек не может постичь силой собственного разума, не существует.

Разработка концепции небытия встречается в философской системе Г. Гегеля, поскольку он выводит бытие за пределы индивидуального сознания, придавая ему всеобщий характер. Бытие становится у Гегеля абсолютным понятием и отчасти поэтому оно отождествляется с ничто: «абсолютное понятие предстает как бездна небытия, в которую погружается само бытие»16.

Г. Гегель определяет бытие вообще как «неопределенное непосредственное». Неопределенное есть и бескачественное бытие, «абстрактная непосредственность». Чистое бытие в своей неопределенной непосредственности равно лишь самому себе. Оно «не имеет никакого различия ни внутри себя, ни по отношению к внешнему». Это бытие в себе, или в-себе-бытие. Чистота этого бытия связана с отсутствием различимого определения, содержания, отличия от него его иного.

14 Фрагменты ранних греческих философов. Ч. 1. М.: Наука, 1989. С. 278.

15 См.: Хайдеггер М. Европейский нигилизм // Проблема человека в западной философии. М.: Прогресс, 1988. С. 261-313.

16 Hegel G.W.F. Glauben und Wissen : oder die Reflexionsphilosophie der Subjektivität in der Vollständigkeit ihrer Formen als Kantische, Jacobische und Fichtesche Philosophie. Hamburg: Meiner, 1962. S. 127.

Бытие есть чистая неопределенность,и пустота - в нем нечего созерцать.», в нем нечего мыслить'. «Бытие, неопределенное непосредственное, есть на деле ничто и не более и не менее, как ничто». «Ничто, чистое ничто; оно простое равенство с самим собой, совершенная пустота, отсутствие определений и содержания; неразличенность в самом себе». Гегель под объективным мышлением как единством бытия и ничто понимает именно мир человеческой культуры. Бытие и ничто в системе Гегеля выступают не просто как абстрактные понятия. Вся история человечества как история мышления есть история бытия и ничто, позитивной

17 негации, единства бытия и небытия .

Гегелевское учение о ничто было воспринято и проинтерпретировано рус

1 о ско-французским философом А. Кожевым , чьи работы относятся больше к области философии культуры, чем к логике и философии сознания.

Если немецкая классическая философия решает вопрос небытия в границах логики и абстрактной онтологии, то в последующих философских системах категории ничто, небытия и пустоты оказались предметом крайне заинтересованного обсуждения именно в философии и теории культуры, её субъекта, динамики,, форм существования, сущности. В качестве самостоятельных авторских концепций понимания небытия можно выделить учения С. Кьеркегора, А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, С. Булгакова19, Н. А. Бердяева, Э. Гуссерля, К. Ясперса, М. Хайдеггера, Ж. П. Сартра.

Датский философ С. Кьеркегор, в отличие от Гегеля, отказывается от интерпретации ничто как абстрактного понятия. Он связывает понятие ничто с судьбой человека, с его индивидуальными переживаниями. В центре его внимания оказывается проблема не всеобщих форм мышления, а личного существования человека. Именно поэтому в своей философской системе С. Кьеркегор связывает понятие ничто со страхом и отчаянием. Анализируя понятие страха в связи с христи

17 Гегель Г. Сочинения. В 14 т. М.: Соцэкгю, 1929-1959. Т. 1. С. 139-140.

18 См.: Кожев А. Атеизм и другие работы. М.: Праксис, 2006.

19 См. об этом: Гарина О. Г. Проблема ничто в теоретической философии С. Н. Булгакова. Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук. Саратов, 2006. анским учением о первородном грехе, С. Кьеркегор пишет, что сущностью страха является само ничто: «Страх и ничто постоянно соответствуют друг другу»20.

В " связи с этим закономерен интерес русского философа JI. Шестова к представлениям о ничто С. Кьеркегора: «Первородный грех, падение первого человека как результат страха пред Ничто есть основная идея названной книги Киргегарда» - утверждал JI. Шестов и заключал: «Надо думать, это - самая дорогая, самая нужная, самая заветная и наиболее глубоко пережитая им в его исключительном духовном опыте идея». Соглашаясь с С. Кьеркегором, Л. Шестов добавлял уже от себя, что о ничто как о жесткой, подавляющей свободу личности силе «мы принуждены говорить, что оно существует, ибо, хотя его нигде нет и нигде разыскать его нельзя, оно загадочным образом врывается в человеческую жизнь, калеча и уродуя ее, как рок, судьба, жребий, Fatum, от которого некуда уйти и нет спасения»21; и далее, резюмируя позицию датского романтика и в основном с нею солидаризируясь: «Ничто, которого нет, пришло вслед за грехом в жизнь и покорило себе человека. Спекулятивная философия, сама порожденная и раздавленная первородным грехом, не может отогнать от нас Ничто. Наоборот: она его призывает, она связывает его неразрывными узами со всем бытием. И пока знание, пока умное зрение будет для нас источником истины, Ничто останется хозяином жизни»22.

Увлечение Востоком в западном романтизме привело к сильнейшему влиянию дзенского, индуистского, буддистского учений на европейскую философию культуры. Одним из результатов восточного влияния стало мировоззрение А. Шопенгауэра. Проблема небытия осмысливается философом в связи с понятием «воля к жизни». Поскольку воля к жизни для А. Шопенгауэра выступает как стремление к жизнеутверждению и познанию мира, то ничто есть негация воли к жизни, ее отрицание, отсутствие: «Социальное бытие и само человеческое существование помещаются Шопенгауэром в мир «неподлинного бытия» представле

20 Кьеркегор С. Страх и трепет. М.: Республика, 1993. С. 191.

21 Шестов Л. Киргегард и экзистенциальная философия. (Глас вопиющего в пустыне). М.: Прогресс-Гнозис, 1992. С 84,87.

22 Шестов Л. Указ. соч. С. 231-232. ний, определяемого миром Воли -г истинно сущим и самотождественным. Жизнь во временном потоке представляется цепью безотрадных страданий, сплошным рядом крупных и мелких невзгод, то есть жизнь всего лишь эпизод, нарушающий покой абсолютного бытия. Жизнь может и должна заканчиваться стремлением к подавлению «воли к жизни», превращением в ничто. Только в единстве со смертью жизнь может реализоваться как целое. Небытие является основой для даль

ЛЛ нейшего существования» . Ю. Н. Солонин так описывает существо философской концепции одного из последователей А. Шопенгауэра - Ф. Майнлендера: «Жизнь бессмысленна и ничтожна во всех своих формах. Космос, с которым она слита, всеми своими проявлениями устремлен к одной цели - к смерти. Таким образом, если существует смысл бытия, то он в достижении абсолютного Ничто, в отрицательности, в аннигиляции жизни, и логическим воплощением такой позиции является самоубийство (которое Майнлендером и было осуществлено)»24.

Ф. Ницше показывал, как существенно в истории культуры проявляются силы негативного (хотя сами эти силы объявляются философом полностью бессо

25 держательными), каким неизбежным является их действие в любом обществе Его интересует, можно ли познать, то есть теоретизировать негативное? Каким образом негативное трансцендирует, то есть развивается, выходя за рамки породивших его условий? Природа ничто, считает немецкий философ, несозерцательна и нереальна, однако может быть опосредована и представлена, как «внешне», объективно, так и «внутренне», субъективно, в порядке мышления, образуя особые «феномены негативности». Отказ Ф. Ницше от «удвоения мира» как «величайшей метафизической иллюзии» явился импульсом для перевода содержания понятий «нигилизм», «негативное» в плоскость онтологического анализа. Согласно Хайдеггеру, система Ницше является резким отрицанием онтологического значения ничто.

23 Schaefer A. Die Schopenhauer Welt. Berlin: Berlin-Verl., 1982, S. 141.

24 Дудник С. И., Солонин Ю. Н. Парадигмы исторического мышления XX века: Очерки по современной философии культуры. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. С. 46.

25 См. об этом: Мурзин Н. История и ничто. М.: ИФРАН, 2010.

Отметим, что изначально онтология строилась без отсылки к такому суще* ,

4 4 му, как человек, тем более, культура. Человек и культура онтологически оттенялись, заслонялись другими сущностями - мышлением, Богом, вещью, Ничто. Человек больше воспринимался как «вещь среди вещей», являющаяся, правда, носителем частички мирового разума. Стоя напротив бытия, человек всегда воспринимался вещным. Телесность оказывалась лишней. Мышление вводилось в онтологию для обозначения умопостигаемого характера бытия, но напрямую не связывалось с человеком и человеческим мышлением, а понималось в рамках логики трансцендентального субъекта. По сути, до XX века мы не знаем онтологической проблематики, напрямую связанной с человеком и культурой. Классическими вопросами онтологии были вопросы о соотношении бытия и мышления, бытия и вещи. Так, даже И. Кант, обосновывая сведение известных «всемирно-исторических» философских проблем к проблеме «Что такое человек?», не включал онтологию в суть человека. Философия XX века, вопрошая о бытийствующем статусе человека и культуры, выделила их из всего сущего.

Понятие о небытии включается как в модель, так и в картины мира. Но что собой представляет небытие, вписанное в модель действительности и пустота как составной концепт картины мира? Теоретической основой для решения этой проблемы, на наш взгляд, служит концепция Ж.-П. Сартра, изложенная в его работе «Бытие и ничто. Эссе феноменологической онтологии». В основе концепции Сартра лежит достаточно широкое толкование сферы небытия, к которой он относит любые суждения, свойства, понятия, если в них можно обнаружить момент нега-ции.

Чётко и полно соотношение бытия, небытия, свободы и творчества раскрыл Н. А. Бердяев в книге «Смысл творчества. Опыт оправдания человека» (1916). В понимании творчества философ исходил из убеждения, что оно не детерминировано внешними причинами и потребностями мира. Настоящее творчество есть творчество из ничего, есть эманация свободы. В творческих актах есть элемент свободы, недетерминированный даже Богом. Более того, он приписывает человеку божественное могущество творить «из ничего». Центральной темой философии Н. А. Бердяева является человек, человек свободный, творческий, а таким он

1 > ' ? является лишь в свете божественного, точнее божественного «ничто». Бог сотворил мир из ничто, следовательно, Богу предшествует первичный принцип, не предполагающий какой-либо дифференциации, какого-либо события. Это и есть ничто. Бог свободен. И человек свободен. Бог помогает человеку стать добрым, но он не в состоянии контролировать ничто, принцип свободы.

Л/А. Бергсон в книге «Творческая эволюция» (1907) называет идею небытия скрытой пружиной, невидимым двигателем философской мысли». Бергсон выступает против иллюзии, посредством которой мы идем от пустоты к полноте, от беспорядка к порядку, от небытия к бытию. Нужно перевернуть восприятие, идет ли речь о пустоте материи или о пустоте сознания, ибо «представление пустоты есть всегда полное представление, которое делится при анализе на два положительных элемента: идею замены - четкую или расплывчатую; чувство, испытанное или воображаемое, желания или сожаления» .

Проблема ничто исследуется другим известным немецким философом-экзистенциалистом - К. Ясперсом в его работе «Психология мировоззрений». Согласно К. Ясперсу, нигилизм или «воля к ничто» свойственен существованию человека. Человек может желать ничто как небытия своего существования, но это не будет подлинным нигилизмом. Поскольку желая «ничто», человек всё равно окажется в той или иной системе ценностей, в том или ином мировоззрении, которое

28 будет нигилистическим . Стремясь к ничто, человек, таким образом, всё равно придёт к определённому бытию. Таким образом, ничто - это ощущение недостаточности бытия. Достаточность же бытия или подлинное ничто открывается человеку только в «пограничных» ситуациях, которые К. Ясперс называет «просветлением экзистенции»29.

26 См.: Бергсон А. Творческая эволюция / пер с фр. В. А. Флеровой. М.: КАНОН-ПРЕСС, Кучково поле,

1988.

27 Там же.

28 См. об этом подробнее: Jaspers К. Psychologie der Weltanschauungen. Berlin: Springer, 1971.

29 См.: Jaspers К. Philosophische Weltorientierung. Berlin: Springer, 1956. S. 52.

В целостной философской системе А. Ф. Лосева для нашего исследования важным является учение о сущности, бытии и небытии вещи в культуре30.

В работах М. Хайдеггера создана фундаментальная онтология культуры. Философ трактует человека и бытие его культуры как зазор в нечеловеческом бытии. Человек только тогда бытийствует, когда ему открывается ничто. «Человеческое бытие может выступать в отношении к сущему только потому, что выдвинуто в Ничто»31. Так видно, что в онтологии М. Хайдеггера вопрос о ничто решается в экзистенциалистском ключе, то есть как касающийся человека и его отношения к самому себе. Философ анализирует отношение ничто к человеку как экзистенции и выясняет результаты и смысл переживания ничто. Фактически М. Хайдег-гер настаивает на ценностном содержании ничто, ведь в переживании ничто человек осознает себя как отличное от всех других, вычленяет себя не только из мира природы, но и из всего человеческого рода.

Учение М. Хайдеггера о ничто оказало сильное влияние на диалектическую теологию П. Тиллиха, который включил это учение в свою систему онтологии. Приведём суждение П. Тиллиха, содержащееся в его трактате «Мужество быть» и раскрывающее широкий спектр использований понятий отрицательных сущностей: «Небытие — одно из самых трудных и самых употребляемых в философии понятий. Парменид сделал попытку устранить это понятие как таковое. Но ради этого он был вынужден принести в жертву жизнь. Демокрит вернулся к этому понятию и отождествил небытие с пустотой для того, чтобы сделать движение мыслимым. Платон использовал понятие небытия, так как без него противопоставление существования и чистых сущностей непостижимо. Различение материи и формы у Аристотеля предполагает небытие. Именно оно помогло Плотину описать то, как человеческая душа утрачивает самое себя, и оно помогло Августину дать онтологическое истолкование человеческого греха. Псевдо-Дионисий Арео-пагит положил небытие в основу своего мистического учения о Боге. Якову Беме, протестантскому мистику и предтече «философии жизни», принадлежит класси

30 См.: Лосев А. Ф. Самое само // Лосев А. Ф. Самое само: Сочинения. М. : ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1999. С. 423-634.

31 Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. М.: Республика, 1993. С. 26. ческое утверждение о том, что все сущее укоренено в Да и Нет. Небытие предполагается как в учении Лейбница о конечности и зле, так и в кантовом анализе конечного характера категориальных форм. Диалектика Гегеля делает отрицание движущей силой в природе и истории; а представители «философии жизни», начиная от Шеллинга и Шопенгауэра, используют понятие «воля» в качестве основополагающей онтологической категории, поскольку именно воля обладает способностью отрицать себя, не утрачивая себя. Понятия процесса и становления у Бергсона и Уайтхеда подразумевают небытие наравне с бытием. Современные экзистенциалисты, особенно Хайдеггер и Сартр, поместили небытие («Das Nichts, Le néant») в самый центр своей онтологии; а Бердяев, следуя за Дионисием и Бе-ме, разработал онтологию небытия, которая обосновывает «меоническую свободу

32 для Бога и человека» . Поэтому П. Тиллих отмечает, что небытие не есть понятие, подобное другим. Оно есть отрицание всякого понятия; «но как таковое оно есть неустранимое содержание мысли и, как о том свидетельствует история мысли, наиболее важное содержание после самого бытия» . Бытие, считает философ, несет небытие «внутри» себя в качестве того, что вечно присутствует и вечно преодолевается.

Как видим, философская проблема небытия связывалась с понятиями «абсолют», «сознание», «Бог», «свобода», «творчество». Частичные отступления от диалектического видения соотношения бытия и небытия привели к тому, что вопрос небытия переместился в пространство философии культуры (модусы небытия рассматривались либо как причины и условия бытия культуры, либо как результат бытия человека в культуре, либо как специфические формы бытия культуры). Для теории культуры, на наш взгляд, продуктивными являются концепции Ж. П. Сартра и М. Хайдеггера, в которых утверждается, что ничто/небытие и пустота не противоположны бытию, а есть особые виды бытия (или условия превращения сущности в бытие), «пастух» которых - человек.

32 Тиллих П. Избранное. Теология культуры. М.: Юрист-гардарика, 1995. С. 28-29.

33 Там же.

Для Ж. Батая34 весьма важны связи между нигилистическими представле

I Л I ниями и нравственностью, психологическим. Выражением этой связи может служить следующая цитата из работы «Внутренний опыт»: «Я существую, вокруг меня простирается пустота, мрак реального мира. Я существую, оставаясь слепым, в тоске Другой - совсем другой, а не Я, ничего из того, что чувствует он, не чувствую Я»35. Ж. Батай вводит понятие «симулякр» и понятие «суверенность», которое означает снятие границ субъективности, трансгрессия в священное место первоистока. Это тот путь преодоления отологического нигилизма, который условно можно назвать «опытом вглядывания в бездну». Это путь удостоверения своего бытия актом выхода за те пределы, которые это бытие очерчивают. Его сущность можно описать следующим образом: Я есть то, чем я не являюсь. Моё присутствие в мире может быть обоснованно не иначе как через определение области моего отсутствия. Моё бытие лишь постольку есть, поскольку есть небытие, его окружающее. Обоснование онтологической достоверности человека осуществляется посредством экстатического переживания уникальности его внутреннего опыта, в котором окружающий мир утрачивает свои свойства внешней реальности, трансформируясь в совокупность внутренних состояний человека. Мир перестаёт быть как самостоятельный онтологический феномен. Теперь он выступает как небытие моей суверенности, в котором она (суверенность) черпает средства своего самообоснования.

Важным в становлении основ для нигитологии культуры оказывается структуралистское понимание пустоты как подвижной точки, нулевого, плавающего элемента, не имеющего сущностной значимости, но вокруг которого располагается вся структура. В концепции Фреге нуль определен в качестве нехватки тождества с самим собой. В человеческом бытии нуль, пустота как нехватка тождества человека с самим собой выстраивает всю его конституцию и способ жизни. Ж. Делез, обращаясь к структуралистскому пониманию пустоты, считает, что пустота не является небытием, бытием негативного, а есть объективное бытие

34 См.: Батай Ж. Ненависть к поэзии. М.: Ладомир, 1999; Батай Ж. Проклятая часть: Сакральная социология. М.: Ладомир, 2006.

35 Батай Ж. Внутренний опыт. СПб.: Аксиома/Мифрил, 1997. С. 82. проблемы. Именно поэтому он оправдывает слова М. Фуко: «Возможно мыслить лишь в этой пустоте, где уже нет человека. Ибо эта пустота не означает нехватку и не требует заполнить пробел. Это лишь развертывание пространства, где, наконец, снова можно мыслить» . Согласно Ж. Делезу, субъект всегда следует за пустым местом, подчинен пустой клетке.

Во второй половине XX в. появились работы, принадлежащие уже непосредственно культурологической исследовательской сфере.

37

В нашей работе большое внимание уделяется концепциям Ж. Бодрийяра . Так, в анализе имитации реальности культуры мы используем подход Бодрийяра, который заключается в том, что он попытался объяснить симулякры как результат процесса симуляции, трактуемый им как «порождение гиперреального» «при помощи моделей реального, не имеющих собственных истоков и реальности» . Под действием симуляции происходит «замена реального знаками реального», в результате симулякр оказывается принципиально несоотносимым с реальностью напрямую, если вообще соотносимым с чем-либо, кроме других симулякров. Чтобы стать законченным, или, как предпочитает его называть Бодрийар, «чистым симулякром», образ проходит ряд последовательных стадий: «он является отражением базовой реальности; он маскирует и искажает базовую реальность; он маскирует отсутствие базовой реальности; он не имеет никакого отношения к какой-либо реальности; он является своим собственным чистым симулякром»39. В результате возникает особый мир, мир моделей и симулякров, никак не соотносимых с реальностью, но воспринимаемых гораздо реальнее, чем сама реальность, - этот мир, который основывается лишь на самом себе, Бодрийяр называет гиперреальностью. Всем этим правит симуляция, которая выдаёт отсутствие

36 Делез Ж. Марсель Пруст и знаки. СПб.: АЛЕТЕЙЯ, 1999. С. 169.

37 См.: Бодрийар Ж. Прозрачность зла. М.: Добросвет, 2000; Бодрийар Ж. Система вещей. М.: Рудомино, 2001; Бодрийар Ж. Соблазн. М.: Ас! Ма£с1шет, 2000; Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М.: «Добро-свет», 2000.

38 Бодрийар Ж. Симулякры и симуляции // Философия эпохи постмодерна. Минск: Красико-принт, 1996.

39 Гараджа А. В. Критика метафизики в неоструктурализме (по работам Ж. Дерриды 80-х годов). М.: ИНИОН, 1989. С. 17. за присутствие и смешивает всякое различие между реальным и воображаемым. Ж. Бодрийар замечает: «Всё схватывается через симуляцию. Пейзажи - через фотографию, женщины - через сексуальный сценарий, мысль - через письмо, терроризм - через моду и масс-медиа, события - через телевизор. Кажется, что вещи

40 существуют единственно ради этого странного предназначения» .

В работах У. Эко41 анализируются общекультурные и современные процессы, связанные с различными способами коммуникации, раскрываются механизмы создания гиперреальности, построения гипертекстуальности и симуляции в культуре. Вводя в понимание культуры методы интерпретации текста, Эко отмечает, что при деконструкции текста появляется ощущение его опустошенности: текст предполагает свободное пространство для мышления, сам по себе не имеет никакого смысла.

Книга французского философа Ж. Липовецки «Эра пустоты» имеет подзаголовок «Эссе о современном, индивидуализме». Одним из следствий процесса персонализации Липовецки считает массовое опустошение, всеобщее равнодушие. «Важные оси современности - революция, дисциплина, секуляризация, авангард - упразднены благодаря гедонистической секуляризации. С технологическим и научным оптимизмом покончено, так как многочисленные открытия приводят к гонке вооружений, уничтожению окружающей среды, усугубляющемуся одиночеству людей; никакая политическая идеология более не в состоянии воспламенить толпы; постмодернистское общество больше не имеет ни идолов, ни запретов; у него нет ни величественных образов, в которых оно видит себя, ни исторических замыслов, которые мобилизуют массы. Отныне нами правит пустота, которая не является ни трагической, ни апокалиптической»42. Ж. Липовецки сравнивает две «пустыни». Первая - это массовое опустошение в культуре XIX и XX столетий в виде геноцида, систематического уничтожения сельского хозяйства, Хиросимы, Вьетнама, экологической войны, гонки ядерных вооружений. Фило

40 Бодрийар Ж. Америка. СПб.: «Владимир Даль», 2000. С. 98 - 99.

41 См.: Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. СПб.: ТО ТК «Петрополис», 1998; Эко У. Полный назад! «Горячие войны» и популизм СМИ. М.: Эксмо, 2007.

42 Липовецки Ж. Эра пустоты. Эссе о современном индивидуализме. СПб.: «Владимир Даль», 2001. С. 2324. соф выстраивает внушительный список разнородных явлений и событий, которые его печалят. «В наше время, когда уничтожение приобретает планетарный масштаб, и пустыня - символ нашей цивилизации - это трагедийный образ, который становится олицетворением метафизических размышлений о небытии. Пустыня побеждает, в ней мы видим абсолютную угрозу отрицательного начала, знак смертоносной работы XX века, которая будет продолжаться до его апокалиптического конца»43. Второй «пустыней» - ранее не известной, не являющейся предметом нигилистических или апокалиптических рассуждений («это тем более странно, что она молчаливо присутствует в ежедневной жизни — вашей, моей, - она в сердце современных метрополий»44), - Ж. Липовецки называет апатию, равнодушие и нарциссизм современного субъекта. Пустыня парадоксальная, без катастроф, трагедий и помутнения разума, переставшая ассоциироваться с небытием или смертью. Автор озабочен тем, что «все институты, все великие ценности и конечные цели, создававшие предыдущие эпохи, постепенно оказываются лишенными их содержания. Что это, если не массовое опустошение, превращающее общество в обескровленное тело, в упраздненный механизм?»45 Однако Ж. Липовецки отказывается от вечных сетований по поводу западного упадничества, конца идеологий и «смерти Бога», философ считает, что «постмодернистская пустыня так же далека от «пассивного» нигилизма и от мрачного смакования всемирной тщеты, как и от «активного» нигилизма с его саморазрушением»46.

В философии культуры С. Жижека47 обнаруживаются интерпретации художественных текстов, политики и повседневности с описанием внутренней и внешней поверхностей пустых знаков. У Жижека как одного из продолжателей

АО структурализма Лакана тоже много построено на пустоте и нулевом элементе . Размышляя о революции, он отмечает, что, например, социалистический «новый

43 Липовецки Ж. Эра пустоты. С. 58.

44 Там же.

45 Там же.

46 Там же. С. 60.

47 См.: Жижек С. Добро пожаловать в пустыню Реального / пер. с англ. Артема Смирного. М.: Фонд «Прагматика культуры», 2002; Жижек С. Кукла и карлик. М.: Европа, 2009.

48 См.: Жижек С. Добро пожаловать в пустыню Реального II: Размышления о Всемирном торговом центре - третья версия [Электронный ресурс] // http://www.anthropology.ru/ru/texts/zizek/reflections.html (дата обращения: 02.02.2010).

Человек» априорно позитивно не задан, а представляет собой пустое место, кото» t' ' • и рое заполняется позитивным содержанием только во время революционного штурма. Кроме этого, онтологически интересными могут быть его тонкие замечания о том, что наличие сегодня продуктов, лишенных своей субстанции: кофе без кофеина, безалкогольное пиво, сливки без жира, но переживаемых как реальные, поддерживает реальность как таковую. Он упоминает о феномене «реалити-шоу», но в них люди играют самих себя (игра без игры?). Можно задать вопрос: не будет ли потребление человеком пустых суррогатов реальности превращать человека в такой же пустой суррогат: человека без человека, и будет ли при этом поддерживаться человеческая реальность и реальность человека?

Спектр исследований по проблеме образов и тем ничто в культуре был представлен на выставке и симпозиуме «Big Nothing. Противоположные подобия человека» (Баден-Баден, 2001). Также семиотика отсутствия является главной темой книги Брайана Ротмана «Означая ничто:.семиотика нуля»49.

Наша работа не лежит в русле истории философии, поэтому названные авторские концепции нам необходимы не для системного описания, а для полемики и развития мысли. Мы активно обращаемся к философии культуры второй половины XX столетия и современности, которая интересуется «негативными» феноменами и оперирует «негативными» категориями. Дискуссия на тему онтологии / нигитологии в отечественной философии культуры50 развернулась в переходную эпоху (от тысячелетия к тысячелетию, от современности к постсовременности). В «Трактате о небытии»51 (1990) А. Н. Чанышева звучат основные положения: не

49 Rotman Brian. Signifying Nothing. The Semiotics of Zero. New York: St. Martin's Press, 1987.

50 См.: Чанышев A. H. Трактат о небытии // Вопросы философии. 1990. № 10. С. 158-165; Имамичи Т. Моральный кризис и метатехнические проблемы // Вопросы философии. 1995. № 3. С. 74-82; Хоружий С. С. Род или недород? Заметки к онтологии виртуальности // Вопросы философии. 1997. № 6. С. 53-68; Бытие и время М. Хай-деггера в философии XX века: заседание «круглого стола» // Вопросы философии. 1998. № 1. С. 119; Кутырёв В. А. Оправдание бытия (явление нигитологии и его критика) // Вопросы философии. 2000. № 5. С. 15-30; Кутырёв В. А. Апология человеческого (предпосылки и контуры консервативного философствования) // Вопросы философии. 2003. № 1.С. 63-75; Розов Н. С. Философия небытия: новый подъем метафизики или старый тупик мышления? [Электронный ресурс] // www.nsu.ru/filfrozov/publ/nonbeing.htm (дата обращения: 02.03.2010); Обыдённый Д. Н. Диалектика бытия и ничто: классика и современность. Дисс. канд.филос.н. Воронеж, 2006; Шубина П. В. Пустота как онтологическая и гносеологическая категория: способы говорить об отсутствии в западноевропейской философии: дис. . канд. филос. наук. Архангельск, 2005; Соловьев Р. Е. Онтологический нигилизм и перспективы развития онтологии. Диссертация на соискание учёной степени кандидата философских наук. Ростов-на-Дону, 2005. и др.

51 Эта работа написана в 1962 г. бытие существует; небытие абсолютно, в то время как бытие относительно; небы

I 1 * , тие первично по отношению к бытию.

М. К. Мамардашвили считал, что «философия всегда строила отрицательную онтологию человека, онтологию отсутствия; онтологию того, что никогда не было, не будет, а есть сейчас. У человека нет возраста, человек всегда в состоянии рождения, вот что обычно имеется в виду под категорией ничто в отрицательной онтологии»52.

Метаморфозы бытия и небытия в культурогенезе мы начали описывать, благодаря смысловому импульсу, полученному от работ М. С. Кагана . Хотя М. С. Каган подробно анализирует судьбу понятия «небытие» в истории философии, вместе с тем считает неправомерным распространение небытийной характеристики на сознание «современного человека» вообще и, соответственно, на «современное искусство» вообще, «ибо в том же буржуазном обществе на Западе и в нынешнем российском - быстро обуржуазившемся - обществе имеют место не только принципиально ориентированное на Бытие сознание и его художественные проявления, но и искусство, ищущее в обращении к Бытию спасение от абстракционистского саморастворения в Ничто и, тем самым, как показала практика, от полного самоотрицания»54.

Исследования культуролога M. Н. Эпштейна, во многом повлиявшие на построение нашей концепции, посвящены: новому образу человека в электронно-виртуальной вселенной, а также меняющемуся контексту и смыслу традиционных понятий гуманитаристики55; отрицательной эстетике, апофатизму, метафизическим особенностям русской литературы и культуры56; новой философской арти

СП куляции . M. Н. Эпштейн рекомендует развивать «теорию пустот», создает одно

52 Мамардашвили М. К. Необходимость себя // Лекции. Статьи. Философские заметки. М.: Издательство «Лабиринт», 1996. С. 355.

53 См.: Каган М. С. Метаморфозы бытия и небытия // Вопросы философии. 2001. № 6. С. 6-14.

54 Каган М. С. Метаморфозы бытия и небытия: Онтология в системно-синергетическом осмыслении. СПб.: Изд-во «logos», 2006. С. 25.

55 См.: Эпштейн М. Н. Знак пробела: О будущем гуманитарных наук. М.: Новое литературное обозрение,

2004.

56 См.: Эпштейн М. Н. Слово и молчание: Метафизика русской литературы. М.: Высшая школа, 2006.

57 См.: Проективный философский словарь: новые термины и понятия / под ред. Г. Л. Тульчинского и М. H. Эпштейна. СПб.: Алетейя, 2003. имённый электронный научный журналов предисловии к которому пишет: «В 1 i ' мире существует, наверно, столько же видов пустоты, сколько существует форм предметности. Журнал исследует разнообразные пустотные формации - дыры, щели, проемы, телесные отверстия, географические и демографические зияния, провалы в истории и в коммуникации — и их роль в становлении материальной и духовной культуры. Дыры, сети, решетки, петли - одна из тех областей метафизики и онтологии, которая приковывает все большее внимание философов во всем мире»58. В 2011 году вышла книга М. Н. Эпштейна «.». Автор объясняет содержание этого сборника: «Она именно о том, что неименуемо. О том, что делает возможным коммуникацию, но само остается неслышимым. О том, что составляет условие знаковости, но само остается внезнаковым и невидимым. О пробеле, о паузе, о тишине, о прозрачности. И о том, как все-таки услышать и увидеть это внезнаковое, превратить его в знак самого себя, воздать ему вниманием и благодарностью за то, что оно делает возможным мир знаков, наполняя его знаковым вакуумом, чистым эфиром. Эти кавычки - своего рода техника сбережения естественной среды обитания текста путем превращения ее в охраняемую заповедную зону. То, что внутри кавычек, - заповедник семиосферы»59.

Многообразию форм небытия в художественном пространстве в широкой междисциплинарной перспективе, охватывающей философию, эстетику, теорию и историю литературы и искусства, посвящена концепция неопределенного в культуре М. Ямпольского60. Философ показывает, как в творческом процессе культуры работают категории неопределённости: «бесформенность», «хаос», «ничто», «случайность».

Также в отечественной философии развивается авторская концепция Н. М. Солодухо61, в которой значительное место занимает решение проблем чело

58 Теория пустот. Журнал под редакцией Михаила Эпштейна [Электронный ресурс]. URL: http://www.emorv.edu/rNTELNET/zh teoría pustot.html (дата обращения 01.07.2011)

59 Эпштейн М. Н. Клейкие листочки. Философский и филологический дневник. [Электронный ресурс]. URL: http://mikhaiI-epstein.livejournal.com/92573.html (дата обращения 20.11.2011)

См.: Ямпольский М. «Сквозь тусклое стекло»: 20 глав о неопределенности. М.: Новое литературное обозрение, 2010.

61 См.: Солодухо Н. М. Бытие и небытие как предельные основания мира // Вопросы философии. 2001. № 6. С. 176-185; Солодухо H. М. Философия небытия. Казань: Изд-во Казанского гос. технического ун-та, 2002; Солодухо H. М. Онтологическая неопределенность небытия // XXI век и будущее России в философском измерении: века и его культуры в контексте философии небытия. Философ ставит и предлагает решения следующих вопросов: «Погружение человека в Ничто», «Сознание как субъективная реальность», «Негационный характер индивидуальности человека», л

Метаморфозы небытия в творческой деятельности» и др .

В. А. Кутырёв - автор известных работ, посвящённых радикальной критике постмодернизма как реальности культуры (по выражению автора, «транспостмодернизма») и постмодернистской философии культуры, в которой бытие и небытие входят в состояние смысловой инверсии . Кутырёвым исследуются процессы, происходящие в «предметном мире»: влияние экспансии техники и экономики на духовность человека ведёт к её истощению, превращению личностей в акторов, агентов, в «человеческий фактор» и, постепенно, к демонтажу естественных форм продолжения их рода - замене социальным и биотехническим конструированием. Считаем закономерным, что написание подобного портрета человека (нечеловека) постмодернизма выводит философию культуры на уровень крайнего нигилизма. В. А. Кутырёв называет настоящим «криком о небытии» влияние на судьбу человека информационной реальности. Постмодернизм, деконструкция и грамматология применительно к человеку видятся философу идеологией снятия, элиминации, включения в виртуальный мир, «в котором от людей остаются

64 складки и сингулярности. В лучшем случае - персонажи» .

В концепции С. А. Лишаева составлена типология диалогов с небытием, причем проиллюстрированная фрагментами литературных произведений. В третьей части его книги «Эстетика Другого» системно и подробно даётся общая характеристика безобразного и, что самое ценное, автор настаивает на получении человеком опыта переживания «бесформенности», «без-образности», не-мирности, хаотичности, чуждости при встрече с безобразным предметом. «Без

Материалы Второго Российского философского конгресса (7-11 июня 1999 г.). В 4 т. Екатеринбург: 1999. Т. 1.4. 2.; Солодухо Н. М. Понимание онтологического статуса небытия // Известия Казанского гос. архитектурно-строительного ун-та. 2006. Т. 5. № 1. С. 126-128; Солодухо Н. М. Этические принципы философии небытия // Вестник Казанского технологического ун-та. 2010. № 3. С. 370-376.

62 См.: Солодухо Н. М. Философия небытия. Казань: Изд-во Казанского гос. технического ун-та, 2002. С.

72-96.

63 См.: Кутырёв В. А. Человеческое и иное: борьба миров. СПб.: Алетейя, 2009. С. 11.

64 Кутырёв В. А. Человеческое и иное. С. 10. См. также: Кутырёв В. А. Бытие или ничто. СПб.: Алетейя, образное - это хаос (Небытие), нашедший себе выражение не в чём-то «беспредельном», не в неопределенности пространства, а в определенной вещи и форме»65. Углублением онтологии культуры является деление небытия на положительное и отрицательное. «Небытие положительно присутствует в вещи (и мы это чувствуем, непроизвольно отвращаясь от такого предмета): оно присутствует в дисгармонии ее элементов, в своеобразном сочетании «моделирующих» ее цветовых пятен. В характерном рисунке её движения и т. п. Безобразным будет для нас предмет, чувственная форма которого служит не выражению смысла, а, напротив выражению бессмыслицы, в безобразном под личиной некого «что прячется «ни-что»-Небытие; здесь оформленностъ, которая сама по себе есть хотя бы минимальное выражение смысла, оказывается орудием бессмыслицы, здесь формой утверждается бесформенность, здесь форма служит отвержению Присутствия как способа осмысленного существования (существования в оформлено-осмысленном мире). Безобразная вещь для нас есть, «хаос, приобретший огранку, форма, несущая в себе бес-форменное, «чужое». Безобразное - воплощенное противоречие: образ без-образного, чувственная данность нечувственного, Небытие в его положительном присутствии»66. Весьма убедительным является объяснение, почему безобразное нас страшит: «Присутствие Небытия - угроза моей способности присутствовать, а потому безобразная вещь не только отталкивает от себя, но и страшит»67.

Отрицательное небытие С. А. Лишаев связывает с «расположениями» тоски, хандры и скуки. «Мир в ситуации тоски (скуки, хандры) не спасён в опыте (не очищен катарсически) данностью Другого как Бытия, но в то же время он и не гибнет под натиском Другого как Небытия, он сохраняет свою формальную определенность. В полном тоски, пустом мире сохраняется формальное соответствие означающего - означаемому, языка — миру; в тоскливом расположении человек присутствует в мире, но не понимает - «зачем». Другое в опыте тоски выступает

65 Лишаев С. А. Эстетика Другого. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2008. С. 218.

66 Лишаев С. А. Указ. соч. С. 218.

67 Там же. С. 219. чй как Ничто.» По С. А. Лишаёву, небытие есть отвержение бытия, ничто есть лишенность бытия. «Ничто-в-мире» - это способ пустого, формального присутствия, присутствия без смысла, без бытия как того начала, которое придает сущему смысл.

В отечественной философии культуры проблемами онтологии культуры и человека в избранном нами ракурсе занимались П. П. Гайденко69, В. Д. Губин70,

П1

Г. К. Сайкина . Образы небытия в авангардизме и постмодернистском искусстве подробно анализировались М. Липовецким, В. В. Бычковым , Н. Б. Маньковской, М. Ямпольским, И. И. Ильиным, А. В. Венковой. Проблемы нигилизма в европей

73 74 ской и русской культуре разрабатывают А. И. Пигалев , П. А. Сапронов , В. Г. Косыхин . Религиозные интерпретации модусов небытия проанализированы в исследованиях Ю. М. Дуплинской. Различные аспекты соотношения образов смерти и небытия описаны в работах В. В. Савчука, А. В. Демичева, М. С. Уварова. Решая вопросы бытия человека и культуры, Г. Л. Тульчинский вводит понятия «онтофания свободы», «добытийное», «внебытийное». Д. В. Воробьёв изучает ментальную специфику ничто. Ф. И. Гиренок, основатель философского направления «археоавангард», объясняя специфику языка философии, создавая новую антропологию, активно использует понятия «пустота», «симуляция», «ускользание бытия» и т. п. Кроме того, Ф. И. Гиренок экологические проблемы («опустынивание земли») причинно соотносит и считает вторичными

Т7 по отношению к процессам «опустошения человека» . П. В. Шубина рассматривает пустоту как онтологическую и гносеологическую категорию, выявляет инст

68 Там же. С. 67.

69 См.: Гайденко П. П. Прорыв к трансцендентному: Новая онтология XX века. М.: Республика, 1997.

70 См.: Губин В. Д. Жизнь как метафора бытия. М.: Рос. гос. гуманитарный ун-т, 2003.

71 См.: Сайкина Г. К. Человек в тени бытия: трудности диалога философской антропологии и онтологии [Электронный ресурс] // Antropolog.ru (дата обращения: 02.11.2010).

72 См.: КорневиЩе: Книга неклассической эстетики; Бычков В., Бычкова Л. XX век: предельные метаморфозы культуры // Полигнозис. 2000. № 2. С. 63-76; № 3. С. 67-85.

73 Пигалев А. И. Философский нигилизм и кризис культуры. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1991.

74 См.: Сапронов П. А. Путь в Ничто. Очерки русского нигилизма. СПб.: ИЦ "Гуманитарная академия",

2010.

75 См.: Косыхин В. Г. Онтология и нигилизм: от Хайдеггера к постмодерну. Саратов, 2008; Косыхин В. Г. Нигилизм и диалектика. Саратов: Научная книга, 2009.

76 Гиренок Ф. И. Философский манифест археоавангарда [Электронный ресурс] // http://www.antropolog.ru/doc/persons/fedor/girenok4 (дата обращения: 02.11.2010).

77 Гиренок Ф. И. Ускользающее бытие. М.: Рос. акад. наук, Ин-т философии, 1994. С. 269. рументальные функции пустоты в семиотическом и постструктуралистском анапо Ч ' ' ' лизе культуры и субъективности .

В настоящее время понятие «нигитология» активно разрабатывается в трудах современных зарубежных философов и культурологов. К их числу следует отнести одного из ведущих японских эстетиков Т. Имамичи (труд «Кризис морали и проблемы метатехники»), а также таких известных французских философов, как Ж. Лоран, В. Карро, С. Жовье79.

Следует повторить, что историографическое описание не является целью нашей диссертации. Мы обратились к истории вопроса для того, чтобы показать проблемное состояние, в каком сейчас находится теория культуры (в частности, вопрос онтологии человека и культуры), и заявить о необходимости нового, ниги-тологического подхода к ее интерпретации.

Объектом исследования является специфика небытийных характеристик бытия культуры.

Предметом исследования являются понятия и образы небытия, ничто, пустоты, инобытия в их актуальной внедренности в современные интерпретации культуры.

Цель исследования: выделить и описать небытийные характеристики культуры; обосновать и применить нигитологию культуры в философской интерпретации современности.

Задачи исследования:

1. Выявить философский и культурологический смыслы терминологического выражения «нигитология культуры».

2. Объяснить одинаковую продуктивность для философии и теории культуры двух противоположных взглядов на первичность/вторичность сознания небытия и феномена небытия.

78 См.: Шубина П. В. Пустота как онтологическая и гносеологическая категория: способы говорить об отсутствии в западноевропейской философии: дис. канд. филос. наук. Архангельск, 2005.

79 Данные авторы занимаются проблемой онтологизации «возможных миров» в современной культуре. См.: Laurent J. Les corps tranquilles. Paris: Stock, 1991; Carraund V. Causa sive ratio: la raison de la cause, de Suarez a Leibniz. Paris: Pressed Univ. de France, 2002; Chauvier S. La querelle des arguments transcendantaux. Caen.: Presses Univ. de Caen, 2000.

3. Обосновать необходимость использования понятий «небытие», «ничто», «инобытие, «пустота» в объяснении специфики бытия культурного феномена, кардинально отличающегося от бытия феномена природы.

4. Доказать онтологическую маргинальность и амбивалентность феномена пустоты на наиболее благоприятном для этого языковом и поэтическом материале.

5. Систематизировать многообразие форм пустоты в лингвокультуре.

6. Соотнести виртуализацию современной культуры с процессами симуляции и опустошения знаков.

7. Объяснить, почему соприкосновения человека с небытием являются условиями осмысленного бытия культуры.

8. Показать, что в широком кругу явлений культуры и духовной жизни взаимоотношения бытия и небытия не столько альтернативные, сколько комплементарные.

Методология исследования. В самом широком смысле методологическую основу нашей работы составляет соединение традиций феноменологии, герменевтики и экзистенциализма.

В качестве основного в диссертационном исследовании выступает метод философской интерпретации, позволяющий выявить нигитологические основания современной культуры. Так как большой объём анализируемого в диссертации материала культуры составляют художественные тексты (и изучать возможно именно образы небытия), то активно применяются приёмы художественной герменевтики. Избран метод интерпретации в варианте, предложенном П. Рикёром: «.это работа мышления, которая состоит в расшифровке смысла, стоящего за очевидным смыслом, в раскрытии уровней значения, заключенных в буквальном

80 значении»

Также мы обращаемся к феноменологии (в основном ее французским версиям - Э. Левинас, М. Мерло-Понти) и, в частности, к интенциональному анализу, -суть которого заключается в описании различных типов актов сознания, наде

80 Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М.: Медиум, 1995. С. 27. ляющих объекты смыслом и бытием. Это позволяет нам ввести в свою концепцию отдельные ключевые нигитологические сущности культуры.

Постсовременность, по мнению Ж. Лиотара, может изучать лишь «парало-гия». Но ощущая сложность и масштабность наших попыток создания целостной картины нигитологии культуры, мы обращаемся также к хорошо отработанным в культурологии методам семиотики (Ю. Лотман, У. Эко, Р. Барт).

Тем не менее, вопрос о методологии философского понимания современности остаётся открытым по причине нерешенной проблемы: нужно ли современную культуру анализировать с использованием постмодернистских методов, которые, во-первых, сами есть феноменологическая составляющая культуры (Ж. Ф. Лиотар), во-вторых, весьма агрессивно изменяют анализируемый объект в процессе рассмотрения (Ж. Деррида, Ж. Делёз). Кроме того, постмодернистская философия - это философия языка, дискурса (М. Фуко), текста (Р. Барт), литературы (М. Бланшо), сама принимает на себя черты художественного текста. Границу между бытием культуры и интерпретациями бытия (текстуальностью) постмодернистское искусство, современная медиасфера, также как и современная философия, пытаются стереть или сделать прозрачной, причем успешно.

Научная новизна диссертации заключается в следующем:

1. Показана трансформация содержания понятий «небытие», «ничто», «пустота» от мифологической картины мира до глобальной имитации бытия в современной культуре.

2. Понятия «небытие», «ничто», «пустота» введены в дискурс философии культуры, предложено специфическое их содержание, способствующее пониманию сложной инаковости современной культуры.

3. В теорию культуры внедрено терминологическое выражение «нигитоло-гия культуры», которое употребляется в авторском смысле, основанном на понятиях инобытия и небытийных черт культуры. Смоделирован нигитологический способ интерпретации сущности культуры.

4. Сформирован и представлен новый вариант онтологии постмодернистской культуры.

5. Обобщены концепции культуры, в рамках которых употребляются поня

I I тия «небытие», «ничто», «пустота», «инобытие», «виртуальность», «симуляция», сопоставлены различные философские и культурологические парадигмы описания негативных феноменов. В результате систематизированы теоретические основы построения нигитологической модели толкования культуры.

6. Рассмотрена негационная специфика бытия культуры как таковой. Одновременно теоретически и иллюстративно анализируется современная культура, бытие которой окрашено большим количеством черт небытия. В результате осуществлён уход от непродуктивной критики постмодернизма, раскрыта значимость небытийных характеристик для сохранения витальности кулыурогенеза.

7. Дано объяснение влияния форм и образов небытия на формирование не только представлений человека о реальности, но и на становление языка постмодернистского искусства.

8. Иллюстративным и эмпирическим материалом в большей части исследования являются сферы, ранее мало анализировавшиеся в научных работах - искусство двух последних десятилетий и нехудожественные явления современности (повседневность, информационная и сетевая культуры).

Положения, выносимые на защиту:

1. Бытию культуры как таковой принадлежат отдельные характеристики небытия. В постмодернистской культуре небытийные черты становятся более яркими: нелинейность, нецелостность, симулятивность, ризоматичность (асистем-ность, принципиальная незаконченность), потенциализм, ситуативность, отсутствие (упразднение) центра. Ключевым понятием в онтологии современной культуры, превращающим её в нигитологию, становится «небытие» (в прикладном культурологическом аспекте оказывается эффективнее оперировать концептом «пустота»).

2. Имманентностью культуры в нигитологической интерпретации является превращение небытия в бытие (в субъективное, затем в объективное). В процессе этих трансформаций бытие культуры обязательно сохраняет небытийные черты.

3. Сущностные черты небытия, увиденные в бытии культуры, высвечивают важную функцию культуры - способствовать обретению самости субъектом, превращению его в личность. Частичная или косвенная причастность к небытию есть условие осмысленной и значимой жизни человека в культуре. Ряд событий жизни человека можно условно назвать «встречами» или «соприкосновениями» с небытием, имея в виду краткосрочность (почти всегда мгновенность) этих фактов, обоюдную устремленность и одновременное отторжение друг от друга человека и небытия.

4. Пустота как модус небытия активна в культуре за счет своего маргинального существования (равновесного соединения небытийных и бытийных характеристик). Пустота и её образы обладают силой (притяжения, отталкивания, провоцирования на творчество).

5. Интерпретации мотивов ничто, тем пустоты и образов небытия обусловливают целостное осмысление бытия культуры и человека.

6. Универсальный семиотический потенциал пустоты в языке и художественных текстах представлен в следующих знаковых комбинациях:

- пустота - обозначающее небытия, ничто и пустоты,

- пустота - обозначающее феноменов сознания и культуры,

- пустота - обозначаемое, его обозначающее - полноценная форма,

- пустота - обозначающее без обозначаемого,

- бытийное обозначающее без означаемого или копия образца, который никогда не существовал (симулякр).

7. Онтология современной культуры дополняется существенными характеристиками, главной из которых является приоритет темпоральности. Ускорение культурной динамики обостряет эту проблему. Непостоянство, недолговечность, неустойчивость обнаружились во всех формах современной культуры. Сохранение и тождественность уступают место временности.

8. Современное состояние культуры характеризует чувство утраты реальности, взамен которой перманентно продуцируются имитации. Интерпретация имитации реальности выявила две модели: симуляцию и виртуализацию. Симуляция - внутрикультурный процесс семиозиса, творения знаков, не имеющих обо' I» 1 < значаемого объекта в реальности (при этом подразумевается, что обозначаемое существует). Виртуализация культуры - создание вымышленного, воображаемого бытия, его имитация с помощью других объектов. Объекты виртуального бытия обладают большим количеством небытийных свойств в сравнении с реальным бытием культуры.

9. Процессы крайней степени симуляции и виртуализации выводят культуру на стадию, в которой её истинное (чистое) существование предстает открытым или прозрачным. Поэтому у сложившейся ситуации постмодернистской художественной увлечённости небытием и глобальной симуляции реальности есть положительный, продуктивный аспект - формируется ясное видение структуры бытия культуры и человека.

10. Нигитологический подход к интерпретации культуры включает интерес не только к творению из небытия, но и к творению самого небытия: деструкции, саморазрушению, симуляции, анонимности, отказу от идентификации и тому подобным явлениям в пространствах повседневности и постмодернистского искусства. История искусства XX в. и современности характеризуется последовательным нарастанием интереса к небытию. Апофатика, нигилизм, симуляция и, наконец, нигитогенность - результаты этого движения.

11. Нигитология культуры - это учение о культурогенезе, в котором образы, имена и характеристики небытия предстают универсальными факторами; а необходимость «заполнять пустоты», то есть превращать небытие в бытие или разнообразными способами опредмечивать, оформлять небытие объясняется как главный мотив культуротворчества. Нигитология культуры открывает возможность описания культуры как таковой. Нигитология культуры - это синтезированный вид онтологии культуры.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что в терминологический набор теории культуры введены понятийные выражения «нигитология культуры», «нигитогенез», «небытийные характеристики культуры». Нигитологи-ческая интерпретация сущности и бытия культуры даёт возможность анализировать современность, уходя от неаргументированной критики и статичной констатации кризиса культуры. Концепция, представленная в диссертации, позволяет сделать ещё один шаг на пути реонтологизации философии, которая в эпоху «пост» нуждается в переводе из состояния дискурсивных практик в состояние фундаментального воззрения на реальность. Основные результаты исследования модернизируют философию культуры и культурологию в разделе «онтология культуры». Выводы диссертационной работы позволяют углубить теоретические знания, связанные со спецификой бытия и сущности культуры. В исследовании построена объяснительная модель возникновения имитаций в современной культуре. Интерпретационные авторские ходы позволяют результативно решать философские проблемы реальности, существования, бытия, ничто, идеального, субъективного.

Практическая значимость работы заключается в том, что материалы диссертации могут быть использованы в различных областях науки, в том числе в философии, культурологии, философии культуры, истории культурологической мысли, эстетике, этике, семиотике, в преподавании гуманитарных дисциплин в современной учебной практике. Предложенные автором подходы могут быть полезны для прикладных культурологических исследований в области лингвокуль-турологии, психолингвистики, социокультурной динамики. Аналитический и фактологический материал работы может быть использован в обновлении иллюстративных блоков учебной литературы, посвященной пониманию культуры современности. Материалы диссертации находят применение в работе по пониманию, анализу и прогнозированию развития актуальных художественных практик. Отдельные выводы диссертации встраиваются в решения насущных вопросов психологии и теории идентичности.

Апробация основных положений работы. Основные положения и результаты представлены автором в монографиях, в научных статьях; в материалах, опубликованных в сборниках научных трудов, в выступлениях на научных конференциях, конгрессах и семинарах, среди которых: Первый Российский Философский Конгресс (Санкт-Петербург, июнь 1997), Второй Российский Философский Конгресс (Екатеринбург, июнь .1999), Четвертая международная конференция «Человек в современных философских концепциях» (Волгоград, май 20Ó7), Международная научно-практическая конференция «V Серебряковские научные чтения» (Волгоград, апрель 2007), Международная научно-практическая конференция «VI Серебряковские научные чтения» (Волгоград, апрель 2008), Второй Российский культурологический конгресс с международным участием «Культурное многообразие: от прошлого к будущему» (Санкт-Петербург, ноябрь 2008), Третий Российский культурологический конгресс с международным участием «Креативность в пространстве традиции и инновации» (Санкт-Петербург, октябрь 2010).

Часть наиболее важных концептуальных положений освещалась на научной сессии по социологии и проблемам культуры CURRICULUM RESOURCE CENTER и Central European University («Институт Открытое Общество. Фонд Содействия», Варшава 21-25 мая 2001 г.) в виде поддержанного проекта «Культурная интроспекция XX столетия и современности» (грантовый сертификат # 1BG114).

В сентябре 2006 г. тема, план исследования и предварительные результаты обсуждались в процессе краткосрочного обучения в Казанском государственном университете на философском факультете по теме «Гуманитарные проблемы современности» (уд. per. № 1059).

Материалы работы использовались автором в течение ряда лет при чтении философских и культурологических дисциплин студентам Волгоградского государственного социально-педагогического университета и Волгоградского государственного института искусств и культуры (философия культуры, культурология, этика, эстетика, история культурологической мысли, семиотика, этика искусства).

Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, терминологического введения, четырех глав, включающих в себя четырнадцать параграфов, заключения и библиографического списка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Концептуальные интерпретации нигитологии культуры"

Заключение ,

В диссертации предложена нигитологическая трактовка культуры, созданная нами в связи с современной потребностью в полноте познания бытия культуры. В философии вопрос об онтологических основаниях той реальности, которую она изучает, остаётся актуальным постоянно. Онтологический подход к человеку и культуре исходит из нерешенности и в определенном смысле принципиальной неразрешимости вопроса «Бытийствуюет ли культура и человек?» Мы считаем, что этот вопрос должен постоянно актуализироваться и переосмысливаться. Наша концепция является вариантом ответа: сомнения в бытии культуры и человека возникают из-за обязательной и активной включенности аспектов небытия в него.

Один из вопросов, поставленных в нашей работе - каким образом есть небытие - сам в себе содержит один из ответов: образом ^образами, концептами, формами бытия, временно заимствованными небытием). Сфера этого заимствования - культура, бытие человека. Вне культуры, действительно, отсутствуют способы проявления небытия. Культура же, наоборот, остается целостной, сохраняет витальность, способность к самосознанию с помощью «прорывов» небытийной стихии в бытие культуры и многообразия видов заделывания этих «брешей». В этом отношении понятие «бытие» в толковании Парменида - вечность, полнота, самоосновность, целостность - не может без противоречий характеризовать человека и культуру (которые есть бренность, недостаток, пограничность, частичность, нетождественность себе).

Главным основанием интерпретации сфер культуры (религии, искусства, морали, науки, политики и др.), в которой культура предстаёт как комплекс способов превращения небытия в бытие, является онтологически немотивированная знаковость культуры как таковой. В культуре всё может быть обозначено всем по договору или условию того или иного художественного направления, религиозной традиции, моральных запретов и рекомендаций. Второе условие нигитологи-ческой интерпретации сфер культуры - существование как миметических, так и антимиметических склонностей человека как творящего субъекта, что даёт воз

Л " ' ' можность исследователям видеть культуру в сплетении традиций и инноваций.

Третьим основанием явилась для нас трактовка вопрошания, свободы и отрицания, предложенная Ж. П. Сартром в качестве объяснения сущности бытия-для-себя.

Явления природы и феномены культуры обладают принципиально разными типами бытия. Природный объект телесен, проявлен, обнаруживается нами в пространстве. Бытие природного феномена статично, конечно, целостно, это «бытие-в-себе» (Сартр). Культурный феномен если и существует как тело, то для того, чтобы обладать бытием, должен иметь имя, значение, идею, смысл, функцию, ценность (причем все эти обладания конвенциональны), что позволяет говорить об «инобытии» (Гегель) культуры. Инобытие культуры изменчиво, вариативно, интерпретируемо, это «бытие-для-себя» (Сартр). Постмодернистская культура порождается на всех инобытийных уровнях с яркими небытийными чертами: нелинейностью, нецелостностью, симулятивностью, ризоматичностью (асистем-ностью, принципиальной незаконченностью), потенциализмом, ситуативностью, отсутствием (упразднением) центра. При попытках использовать понятие «бытие» в интерпретации постсовременности философ культуры оказывается в тупике, поэтому ключевым понятием в онтологии современной культуры, превращающим её в нигитологию, становится «небытие» (в прикладном культурологическом аспекте оказывается эффективнее оперировать концептом «пустота»). Небытие природного предмета означает разрушение, уничтожение, гибель его материального существования, небытие элемента культуры означает нечто совсем иное: разъединение его содержания (смысла, функции) с его материальным носителем. Поэтому в нашей работе наибольшее внимание уделялось процессам обессмысливания (опустошения), симуляции и виртуализации элементов культуры.

Концептуальные интерпретации, результаты которых, звучат в нашей работе, основаны на представлениях о том, что сама культура (её реальность) есть в метафизическом смысле некая «полость», в которой временно помещаются различные наборы отдельных форм. Формы культуры, в свою очередь, также утрачивают старое и обретают новое смысловое содержание, что даёт возможность предполагать, что их структура - это малое подобие метаструктуры культуры (т.е. определённую «фрактальность» культуры).

В диссертации была поставлена двухуровневая цель: увидеть культуру как таковую и увидеть постсовременную культуру, вычленяя в их бытии небытийные аспекты, закономерно трактуемые в классической философии как формы отчуждения. Достижение этих целей произведено посредством концептуальных интерпретаций элементов культуры. Набор интерпретаций является набором вариантов (опытов) приближений к пустому центру культуры, попытки осветить эту «полость» или опознать на пути приближения к ней её симптомы (которые в нашей диссертации предложено называть «небытийные характеристики бытия культуры»).

Человек в культуре бытийствует специфической модальностью - актуализацией небытийных характеристик. Мы убеждены, что человек лишь постольку является человеком, поскольку он перманентно перерастает самого себя (отрицает себя, разрушает или открывает для изменений свою идентичность), ощущает свою причастность к бытию реального, опознаёт свои точечные встречи (соприкосновения) с небытием. Подымаясь над собой, человек дорастает до поступков превращения небытия в субъективное бытие, затем субъективного бытия - в объективное бытие. То есть прямая или косвенная причастность к небытию есть условие осмысленной и значимой жизни человека в культуре. Это удовлетворяет фундаментальные потребности человека в самосовершенствовании, саморазвитии, самопреодолении.

Опыт соприкосновения с небытием, или «суверенных моментов» (Ж. Ба-тай), меняет субъекта, реализующего себя в этом опыте, отчуждая его идентичность и высвобождая его тем самым к подлинному бытию. Это творческое озарение, инсайт, высшая точка вдохновения, заставляющие сравнивать творчество и религиозную идею творения. Также встречей с небытием являются переживания факта собственной смертности, которые актуализируются и становятся интенсивными в ситуациях потери близких, болезни, сильной опасности, неожиданной угрозы. Соприкосновения с небытием также происходят в моменты переживания аффектов. Следуя утверждению М. Хайдегтера, мы также связываем причину соприкосновения с небытием с чувствами ужаса, скуки и тоски. Наш взгляд, в отличие от идеи М. Хайдегтера, переориентирован в такие мгновения с открытия бытия мира на открытие целостности и осмысленности своего Я.

Материалы и выводы диссертации дают способ объяснения возникновения разного рода форм, производящих подмену действительности, позволяют осмыслить по-новому философские проблемы постсовременности, реальности, существования, бытия, небытия. Нигитологическая интерпретация постсовременной культуры предоставляет человеку возможность в сложившейся ситуации глобальной симуляции бытия культуры обнаруживать положительный, продуктивный аспект. Наш современник может жить, ощущая потерю идентичности не как трагедию, а как условие свободы, креативности в текучей реальности культуры.

В процессе нашего исследования мы пришли к констатации следующего парадокса бытия культуры: чем упорнее и последовательнее в культуре стремление познать ничто (чаще всего это религиозные традиции и практики), тем само-достаточнее, целостнее и упорядоченнее она становится. Нарастание же пустоты (форм явленного небытия), то есть чрезмерное увеличение количества небытийных характеристик в бытии культуры, наоборот, приводит к хаосу, симуляции и виртуализации реальности.

Пустота как модус небытия активна в культуре, обладает сугестивной силой. Анализ мифологических текстов, с одной стороны, и поэзии концептуализма, с другой, позволяет нам утверждать архетшшческую природу образа пустоты, которая обусловливает его эмотивную и аксиологическую амбивалентность, а также руководящую поведением человека роль. В частности, формы пустоты привлекают взгляд в изображениях, заставляют сосредоточиться при наступлении тишины или паузы в речи, пении, музыке и других звучаниях. С другой стороны, страх пустоты (horror vacui) заставляет субъекта культуры действовать кардинально противоположными способами - заполнять её (текстами, изобретениями, упорядочиванием вещей и смыслов) или отвергать её, отвращаться (отворачиваться) от неё, заявляя, что «небытия нет» (Парменид), абсолютно безобразное (ёейзгтказ) есть небытие (Августин). Страх перед небытием, являющийся содержанием страха смерти, ужаса исчезновения, несмотря на архетипичность, является лишь одной гранью открытости человека ничто и пустоте (или открытости ничто и пустоты человеку). В человеке говорящем и творящем нарастает уверенность в том, что небытия нет. Таким образом культуротворческая деятельность это избавление от страха пустоты.

Нигитологический вид онтологии культуры предлагает пересмотр представлений о том, что реальность культуры есть актуализированная реальность. Границы бытия культуры оказываются выходящими за рамки её актуализированной структуры и разрастаются за счет потенциальной, виртуальной структуры. Высокое напряжение потенциирования культура обретает с умножением пустотных форм (пустота чревата всем). Небытийные черты проявляются в единицах культуры, приращивая к ним потенциалистские характеристики, делая их «живыми», готовыми наполниться иным смыслом. Так что в широком смысле пустота (как чувственный модус небытия) - это потенциальное пространство, открытое для заполнения чем-то, или явления чего-то, что еще не актуализовалось в данном измерении. Однако в настоящий момент бытия культуры это - источник и вместилище бесчисленного множества виртуальных структур будущего становления.

Постсовременное состояние (в частности, процесс глобальной имитации реального) не является смертью культуры, это процесс обнажения онтологических структур культуры как таковой, своеобразный «рентгеновский снимок» феномена культуры. В эпоху сознательно-теоретического, поэтико-философского и неосознанно повседневного обращений к выяснению специфики бытия культуры ожидаемым и востребованным является концептуализм (литература и изобразительное искусство, нацеленное на сознание, а не на эмоциональность). Различные умственные (философские и художественно-концептуалистские) «диагностики» тела культуры, выявили, что его центральная система - это система пустот («губчатая» система, «складчатая», «структура лука», набор симулякров и т.д.). Данные результаты стали главным содержанием актуального искусства. Таким образом, мы не можем относиться к темам небытия, ничто и пустоты как к частным художест * - • ч ' венным мотивам или образам. Интерпретации художественных текстов также заставили нас уйти от логической трактовки пары «бытие - небытие» в понимании культуры. Небытийные характеристики, открытые в качестве сущности культуры, в постсовременности не вернулись в глубину, не скрылись снова и не стали латентными, а укоренились и на формальном, и на смысловом уровнях. Модусы небытия обнаруживаются нами и на уровне означаемого, и на уровне означающего при чтении и интерпретации постсовременной культуры.

Онтология постсовременной культуры дополняется существенными характеристиками, главной из которых является вытеснение пространственных форм культуры темпоральностью. Хотя виртуальный мир и называется информационным пространством, но как такового пространства в виртуальности и во многих других имитациях бытия культуры нет. Ускорение культурной динамики обостряет эту проблему. Непостоянство, недолговечность, неустойчивость обнаружились во всех формах современной культуры. Сохранение и тождественность как принципы бытия уступают место временности и постоянному становлению как принципу небытия. Понятие «небытие», таким образом, адекватно отражает стихийные процессы современности и может использоваться как самодостаточная категория онтологии культуры.

Состояние современной культуры характеризует чувство утраты реальности, взамен которой выстраивается система имитаций. Интерпретация имитации реальности выявила две модели: симуляцию и виртуализацию. Симуляция - внут-рикулыурный процесс семиозиса, творения знаков, не имеющих означаемого объекта в реальности (при этом подразумевается, что означаемое существует). Употребляя термины «симуляция» и «симулякр» в авторских значениях Ж. Бод-рийяра, к третьему порядку симулякров мы относим большинство феноменов современной культуры, включая предметный мир, дизайн, коммуникацию, духовно-нравственную сферу и т.д. Они функционируют по принципу символического обмена. Виртуализация культуры - создание вымышленного, воображаемого бытия, его имитация с помощью других объектов. Объекты виртуального бытия обладают большим количеством небытийных свойств в сравнении с реальным бытием культуры.

Итак, нигитология культуры - это учение о культуре, в котором образы, имена и превращенные формы небытия предстают изначальными; а необходимость «заполнять пустоты», то есть превращать небытие в бытие или разнообразными способами опредмечивать, оформлять небытие объясняется как главный мотив культуротворчества. Нигитология культуры открывает возможность описания культуры как таковой. Концепция сложилась из нескольких идей о культуро-генезе и бытии культуры, которые выстраиваются в авторское утверждение включённости небытийных характеристик в бытие культуры, а также интерпретацию бытия культуры как многообразия метаморфоз небытия. Такими метаморфозами могут быть:

- мифологические и религиозные трактовки трансцендентности (вера в сверхчеловеческое, запредельное бытие/небытие, потустороннее, а также ритуальные способы переживания смерти, превратившиеся в процессе исторического развития в эстетические категории и художественные явления трагического и комического);

- тематизация, мотивное воплощение, образное оформление небытия в художественных текстах;

- массовые настроения, мировоззренческие установки и индивидуальное переживание внутреннего опустошения;

- восприятие отрицания или отсутствия в качестве творческого импульса созидания и заполнения;

- продуцирование и потребление симулякров;

- виртуальная реальность.

Интерпретации форм пустоты, тем и мотивов ничто, образов небытия -обязательное условие адекватного и целостного осмысления бытия культуры и человека. Различные приближения к пониманию неявленного, невысказанного, иного достраивают культурную картину мира, приводя в равновесие предметную и духовную сферы культуры. Поэтому характер философии культуры, предложенный в нашей диссертации, это философия целого. Изучение небытийных характеристик культуры открывает возможность видеть культуру не частично, не аспектно, а холично. Нигитология культуры, таким образом, играет большую че-ловекообразующую и культуроообразующую роль. Без вопросов о небытии, ничто и пустоте человек не состоится как свободное, многомерное существо.

Список научной литературыСаенко, Наталья Ряфиковна, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Августин. Исповедь. М.: ACT, 2006.

2. Августин Блаженный. О граде Божием. Минск: Харвест; М.: ACT,2000.

3. Агамбен Дж. Искусство, без-деятельность, политика // Социологическое обозрение. 2007. т. 6. № 1. С. 41-46.

4. Агамбен Дж. Homo sacer. Чрезвычайное положение. М.: Издательство «Европа», 2011.

5. Адорно Т. В. Негативная диалектика. М.: Научный мир, 2003.

6. Адорно Т. В. Эстетическая теория / пер. с нем. А. В. Дранова. М.: Республика, 2001.

7. Александров В. И. «Бытие» и «Небытие» философские способы отражения Вселенной // Вестник Московского гос. обл. ун-та. - Сер. «Философские науки». - 2010. - № 4-5. С. 11-18.

8. Алмазная Сутра // Наука и религия. 1991. - № 12.

9. Андреева Е. Ю. Все и Ничто. Символические фигуры в искусстве второй половины XX века. 2-е изд., испр. и доп. СПб. : Издательство Ивана Лимба-ха, 2011.

10. Андреева Е. Ю. Постмодернизм. Искусство второй половины XX -начала XXI века. СПб.: Азбука-классика, 2007.

11. Андреева Е. Ю. Формально-тематическая эволюция актуального искусства второй половины XX века. Диссертация на соискание научной степени доктора философских наук. СПб., 2005.

12. Антология мировой философии: в 4 т. М.: Мысль, 1969. - Т. 1: Философия древности и средневековья.

13. Апресян Р. Г. Сила и насилие слова // Человек. 1997. - № 5. - С. 133-138.

14. Аристотель. Об искусстве поэзии. М.: Гослитиздат, 1957.

15. Арнхейм Р. Искусство и визуальное восприятие. М.: Прогресс, 1974.

16. Арутюнова Н. Д. Молчание: контексты употребления // Логический анализ языка. Язык речевых действий. М.: Наука, 1994. С. 106-117.

17. Арутюнова Н. Д. Феномен молчания // Язык о языке / под общ. ред. Н. Д. Арутюновой. — М.: Языки русской культуры, 2000.

18. Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры,1999.

19. Астафьева О. Н. Преодоление оппозиционной бинарности // Синерге-тическая парадигма. Человек и общество в условиях нестабильности. М.: Прогресс-Традиция, 2003.

20. Аташ Б. М. Древневосточный концепт «пустоты» и его проявление в антропологической парадигме // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. 2010. - № 3. - С. 103-107.

21. Атеисты, материалисты, диалектики Древнего Китая: Ян Чжу, Лецзы, Чжу-анцзы (VI-IV вв. до н. э.). М.: Наука, 1967.

22. Бавильский Д. Молчания // Знамя. 1997. - № 12. - С. 197-208.

23. Балла О. Анатомия скуки // Знание сила. - 2004. - № 7. - С. 48-56.

24. Баранов М. Концепции мироздания в творчестве Говарда Лавкрафта Электронный ресурс. // Лавка языков [сайт]. URL: www.vladivostok.com/speakingintongues (дата обращения: 03.090.2010).

25. Барт Р. S/Z. М.: РИК «Культура»; Изд-во «Ad marginum», 1994.

26. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1994.

27. Басе М. Лирика. М.: ACT; Минск: Харвест, 2006.

28. Батай Ж. Внутренний опыт. СПб.: Аксиома/Мифрил, 1997.

29. Батай Ж. Ненависть к поэзии. М.: Ладомир, 1999.

30. Батай Ж. Проклятая часть: Сакральная социология. М.: Ладомир,2006.

31. Бауман 3. Глобализация: последствия для человека и общества. М.: Издательство «Весь Мир», 2004.

32. Бауман 3. Индивидуализированное общество. М.: Логос, 2002.

33. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: Художественная литература, 1975.

34. Бахтин М. М. Работы 20-х годов. Киев: Next, 1994.

35. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. 2-е изд. - М.: Искусство, 1986.

36. Беме Я. Аврора или Утренняя заря в восхождении. М.: Политиздат,1990.

37. Беньямин В. Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости // Киноведческие записки. ВНИИК. 1989. - Вып. 2. - С. 151— 173.

38. Бергер JI. Г. Пространственный образ мира (парадигма познания) в структуре художественного стиля // Вопросы философии. 1994. - № 4. — С. 114129.

39. Бергсон А. Творческая эволюция / пер с фр. В. А. Флеровой. М.: КАНОН-пресс; Кучково поле, 1998.

40. Бердяев Н. А. Кризис искусства. М.; СПб: Интерпринт, 1990.

41. Бердяев И. А. Самопознание. М.: «ДЭМ»: Международные отношения, 1991.

42. Бердяев Н. А. Философия свободного духа. М.: Республика, 1994.

43. Бердяев Н. А. Философия творчества, культуры и искусства: в 2 т. -М.: Искусство ИЧП «Лига», 1994.

44. Беркли Дж. Сочинения / сост., общ. ред. и вступ. статья И. С. Нарско-го.-М.: Мысль, 1978.

45. Бибихин В. В. Слово и событие. М.: Эдиториал УРСС, 2001.

46. Бибихин В. В. Язык философии. М.: Изд. группа «Прогресс», 1993.

47. Бибихин В. В. Язык // Новая философская энциклопедия. М.: Мысль, 2000.

48. Бланшо М. Ожидание забвение. СПб.: Амфора, 2000.

49. Бобринская Е. А. Концептуализм. М.: Галарт, 1993.

50. Богданов К. А. Очерки по антропологии молчания. Homo Tacens. -СПб.: РХГИ, 1997.

51. Бодрийар Ж. Америка. СПб.: «Владимир Даль», 2000.

52. Бодрийар Ж. Прозрачность зла. М.: Добросвет, 2000.

53. Бодрийар Ж. Симулякры и симуляции // Философия эпохи постмодерна. -Минск: Красико-принт, 1996.

54. Бодрийар Ж. Система вещей. М.: Рудомино, 2001.

55. Бодрийар Ж. Соблазн. М.: Ad Marginem, 2000.

56. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М.: Добросвет, 2000.

57. Бойко М. Е. Диктатура Ничто. М.: Литературная Россия, 2007.

58. Борев Ю. Б. Эстетика. М.: Высшая школа, 2002.

59. Борхес X. Л. Рассказы. Харьков: Фолио; Ростов-н/Д: Феникс, 1999.

60. Бродецкий А. Я. Азбука молчания, или топономика. М.: Импритинг-Гольфстрим, 1998.

61. Бродский И. Малое собрание сочинений. М.: Азбука, 2010.

62. Бродский И. Сочинения Иосифа Бродского: в 8 т. СПб.: Пушкинский фонд, 2001.

63. Бродский И. Форма времени. Стихотворения, эссе, пьесы: в 2 т. -Минск: Эридан, 1992.

64. Брук П. Пустое пространство. М.: «Прогресс», 1976.

65. Булгаков С. Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрения. М.: Республика, 1994.

66. Булгаков С. Первообраз и образ. Сочинения: в 2 т. СПб.: ИНА-ПРЕСС; М.: Искусство, 1999. - Т. 1: Свет невечерний.

67. Бурас М. М., Кронгауз М. А. Концептуализация в языке: все или ничего // Язык и структура знаний. М.: Прогресс, 1990. - С. 50-57.

68. Бурлака Д. К. Метафизика культуры. М.: Русский христианский гуманитарный институт, 2009.

69. Бурлюк Д., Бурлюк Н. Стихотворения. М.: Академический проект,

70. Бытие и время М. Хайдеггера в философии XX века: заседание круглого стола // Вопросы философии. 1998. - № 1.

71. Бытие: коллективная монография / отв. ред. А. Ф. Кудряшов. Уфа: Изд-е Башкирск. ун-та, 2001.

72. Бычков В. В. Триалог: разговор первый об эстетике, современном искусстве и кризисе культуры. М.: ИФРАН, 2007.

73. Бычков В. В. Эстетика: учебник. М.: Гардарики, 2004.

74. Бычков В., Бычкова Л. XX век: предельные метаморфозы культуры // Полигнозис. 2000. № 2. С. 63- 76; - № 3. - С. 67-85.

75. Васильев В. Буддизм, его догматы, история и литература: в 3 т. СПб,1857.

76. Вассоевич А. Л. Духовный мир народов классического Востока (исто-рико-психологический метод в историко-философском исследовании). СПб.: Алетейя, 1998.

77. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1996.

78. Венкова А. В. Визуальная культура эпохи глобализма: идентификация пустоты // Глобальное пространство культуры: материалы международного науч. форума 12-16 апреля 2005. СПб: Центр изучения культуры, 2005. - С. 276-279.

79. Верешков Г. М., Минасян Л. А., Саченко В. П. Физический вакуум как исходная абстракция // Философские науки. 1990. - № 7. - С. 20-30.

80. Винни Пух и философия обыденного языка. М.: Гнозис, 1996.

81. Вирильо П. Машина зрения. М.: Наука, 2004.

82. Вирильо П. Информационная бомба. Стратегия обмана. М.: Гнозис, Фонд «Прагматика культуры», 2002.

83. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М.: Изд-во иностранной литературы, 1959. ^

84. Вокуев Н. Е. Виртуальная личность как пустой знак: к вопросу о сете- • вом самозванстве // Семиотика культуры: антропологический поворот. Коллективная монография. СПб.: Эйдос, 2011. - С. 280 - 290.

85. Воробьев Д. В. Роль ничто в реальности умственных построений: ав-тореф. дис. . д-ра филос. наук. Н. Новгород, 2010.

86. Воробьев Д. В., Сироткина А. А. Виртуальная реальность как категория социальной философии, или что такое виртуальная реальность? // Вестник Нижегородского ун-та им. Н. И. Лобачевского. Сер. «Социальные науки». -2008.-№4.-С. 89-94.

87. Гадамер Г. Г. Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991.

88. Гадамер Г. Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. -М.: Прогресс, 1988.

89. Гайденко П. П. Волюнтативная метафизика и новоевропейская культура // Три подхода к изучению культуры. М.: Изд-во МГУ, 1997.

90. Гайденко П. П. Прорыв к трансцендентному: Новая онтология XX века. М.: Республика, 1997.

91. Гак В. Г. Языковые преобразования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998.

92. Галкин А. И. Философские проблемы виртуальной реальности // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Сер. «Общественные науки». - 2004. - № 4. - С. 3-9.

93. Танеев Б. Т. Язык и ничто (нулевые знаки и нулевые референты) // Вестник ВЭГУ. 2009.-№3 (41). - С. 15-24.

94. Гараджа А. В. Критика метафизики в неоструктурализме (по работам Ж. Дерриды 80-х годов). М.: ИНИОН, 1989.

95. Гарина О. Г. Проблема ничто в теоретической философии С. Н. Булгакова. Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук. Саратов, 2006.

96. Гаттари Ф. Язык, сознание и общество (О производстве субъективности) // Логос. Л.: Изд-во Ленинград, ун-та, 1991. - Кн. 1: Разум. Духовность. Традиция. - С. 5-33.

97. Гачев Г. Д. Национальные образы мира. М.: Советский писатель,1988.

98. Гашкова Е. М. Культура отсутствующего пространства: от антропо- к киберцентризму // Виртуальное пространство культуры: материалы научной конф. 11-13 апреля 2000 г. СПб.: Санкт-Петербургское филос. общество, 2000. -С. 12-14.

99. Гегель Г. В. Ф. Система наук. СПб: Наука, 1999. - Ч. 1: Феноменология духа.

100. Гегель. Сочинения: в 14 т. М.: Соцэкгиз, 1929-1959.

101. Геллнер Э. Слова и вещи. М.: ИЛ, 1962.

102. Генис А. Лук и капуста. Парадигмы современной культуры // Знамя. -1994.-№8.-С. 188-200.

103. Гёте И. В. Очерк учения о цвете // Гёте И. В. Избранные сочинения по естествознанию. М., 1957. С. 300-340.

104. Гиренок Ф. И. Археография наивности // Философия наивности / сост. А. С. Мигунов. М., Изд-во. МГУ, 2001. - С. 23-29.

105. Гиренок Ф. И. Ускользающее бытие. М.: Рос. акад. наук, Ин-т философии, 1994.

106. Гиренок Ф. И. Философский манифест археоавангарда Электронный ресурс. // http://www.antropolog.ru/doc/persons/fedor/girenok4 (дата обращения: 02.11.2010).

107. Гирин Ю. Н. Граница и пустота: к вопросу о семиозисе пограничных культур // Вопросы философии. 2002. - № 11. - С. 212-224.

108. Гнедов В. Собрание стихотворений. Под. ред. Н. Харджиева и М. Марцадури. М.: Тренто, 1992.

109. Голуб И. В. Сознание человека в бытии симулированного пространства: дис. канд. филос. наук. М., 2003.

110. Гостеева Е. И. Философия вайшешика. Ташкент, 1963.

111. Грек А. Г. О словах со значением речи и молчания в русской духовной традиции // Логический анализ языка. Язык речевых действий. М.: Наука, 1994. -С. 117-125.

112. Григорьева Т. П. Ещё раз о Востоке и Западе // Иностранная литература. 1975. - № 7. - С. 241-258.

113. Григорьева Т. П. Синергетика и Восток (логика небытия) // Вопросы философии. 1997. - № 3. - С. 90-102.

114. Гройс Б., Кабаков И. Диалог о мусоре // Новое литературное обозрение. 1996. -№ 20. - С. 319-330.

115. Гройс Б. Русский авангард по обе стороны «Черного квадрата» // Вопросы философии. 1990. - № 11. - С. 66-74.

116. Гройс Б. Что такое современное искусство? // Митин журнал. 1997. -№54.-С. 253-277,

117. Грякалов А. А. К эстетике со-бытия // Эстетика сегодня: состояние, перспективы. Материалы научной конференции. 20-21 октября 1999 г. Тезисы докладов и выступлений. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 1999.-С. 31-33.

118. Грякалов А. А. Событие и символ (опыт сопоставления) // СОФИЯ: Альманах: Вып. 1: А. Ф. Лосев: ойкумена мысли. Уфа: Издательство «Здравоохранение Башкортостана», 2005. - С. 72 - 78.

119. Грякалов А. А. Философия современности и антропология события // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2005. Т. 5. № 10. С. 46 - 58.

120. Гуревич П. С. Расколотость человеческого бытия. М.: Институт философии РАН, 2009.

121. Губин В. Д. Жизнь как метафора бытия. М.: Рос. гос. гуманитарный ун-т, 2003.

122. Губин В. Д. Некоторые проблемы философии буддизма и их влияние на современную буржуазную философию (критический анализ) // Философская иобщественная мысль стран Азии и Африки. М.: Издательство УДН, 1981. - С. 155-169.

123. Гумбольдт В. Фон. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985.

124. Турин С. П. Маргинальная антропология. Саратов: Издат. центр Саратовского социально-экономического ун-та, 2000.

125. Гурко Е. Тексты деконструкции. Ж. Деррида. Differance Томск: Водолей. 1999.

126. Гусейнов Г. Ч. Ложь как состояние сознания // Вопросы философии. 1989. -№ 11. С. 64-76.

127. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. М.: ДИК, 1999.

128. Даими Теймур. Записки перцептивного нигилиста, или жизнь после философии. Перцептология versus семиология // Художественный журнал. № 69. 2008. ноябрь. Электронный ресурс. // http://xz.gif.ru/numbers/69/perc-nihil (дата обращения: 08.09.2010).

129. Дао Дэ Цзин / пер. А. Кувшинова. Красноярск: Изд-во «Ника», 1998.

130. Дао Дэ Цзин / пер. Ян Хин Шуна // Древнекитайская философия. Собрание текстов: в 2 т. М.: Прогресс, 1972-1973.

131. Дейк Т. А. ван. Язык. Познание. Коммуникация: сб. работ. М.: Прогресс, 1989.

132. Декомб В. Современная французская философия: сборник / пер. с франц. М.: Издательство «Весь мир», 2000.

133. Делёз Ж. Критика и клиника. СПб.: МасЫпа, 2002.

134. Делез Ж. Марсель Пруст и знаки. СПб.: АЛЕТЕЙЯ, 1999.

135. Делез Ж. Различие и повторение. СПб.: Петрополис, 1998.

136. Делёз Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? / пер. и послесл. С. Н. Зенкина. М.: Ин-т экспериментальной социологии; СПб: Алетейя, 1998.

137. Демидов А. Б. «Иная» реальность и этика послушания духу // Философский поиск. 1995. - №1. - С. 51-68.

138. Деотт Ж.-JI. Лиотар: живопись на грани исчезновения // Позиции современной философии. Вып.2. Современная философия во Франции. СПб.: Изд. С.-Петерб. филос. об-ва, 2001.

139. Деотт Ж.-Л. Элементы эстетики исчезновения // Мир в войне: победители/побежденные. 11 сентября 2001 года глазами французских интеллектуалов. Антология. — М.: Фонд научных исследований "Прагматика культуры", 2003. С. 118-142.

140. Деррида Ж. О грамматологии. М.: Ad marginum, 2000.

141. Деррида Ж. Позиции. Киев: Д. Л., 1996.

142. Деррида Ж. Призраки Маркса. М.: Logos altera, 2006.

143. Деррида Ж. Эссе об имени. М.: Ин-т экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 1998.

144. Дианова В. М. Постмодернистская философия искусства: истоки и современность. СПб.: Петрополис, 1999.

145. Диди-Юберман Ж. То, что мы видим, то, что смотрит на нас. СПб.: Наука, 2001.

146. Диллон Дж. Средние платоники. 80 г. до н. э. 220 г. н. э. — 2-е изд., испр. и доп. - СПб.: Изд-во Олега Абышко; Алетейя, 2002.

147. Дильтей В. Введение в науки о духе // Дильтей В. Собр. соч. М., 2002.-Т. 1.-С. 279-395.

148. Дионисий Ареопагит. О божественных именах. О мистическом богословии.-СПб: Сатисъ, 1995.

149. Дмитровская М. А. Природа: язык и молчание (О миросозерцании А. Плато-нова) // Логический анализ языка. Язык речевых действий. М.: Наука, 1994. С. 125-131.

150. Доброво Е. Пустоты. Ретроспектива // Искусство. 2009. - № 6.

151. Доброхотов А. Мир как имя // Логос: философско-литературный журнал. 1996. - № 7. - С. 47-62.

152. Донцов А. И., Баксанский О. Е. Схемы понимания и объяснения физической реальности // Вопросы философии. 1998. - № 11. - С. 75-91.

153. Древнекитайская философия. Собрание текстов: в 2 т. М.: Мысль, 1972-1973.

154. Дронов А. В. Проблема небытия в свете критики метафизики присутствия // Известия Саратовского ун-та. 2009. - Т. 9. - Сер. «Философия. Психология. Педагогика». - Вып. 1. — С. 20-25.

155. Дудник С. И., Солонин Ю. Н. Парадигмы исторического мышления XX века: Очерки по современной философии культуры. СПб.: Санкт-Петербургское философ, общество, 2001.

156. Дуплинская Ю. М. Преображение и развоплощение как онтологические интуиции русской и западной мысли // Известия Саратовского ун-та. Сер. «Философия. Психология. Педагогика». - 2010. - Вып. 3. - С. 10-16.

157. Дуплинская Ю. М. Промежуток и смысловой зазор как топологические образы рационального дискурса // Вестник Саратовского гос. социально-экономического ун-та. 2004. - № 9. - С. 74-77.

158. Дуплинская Ю. М. Христианская метафизика зла и шизопроцессы в массовом сознании постмодерна // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2004. - №3. - С. 43-46.

159. Дюпен Ж. Кружение вокруг пустоты (Эдуардо Чильида) // Пространство другими словами. Французские поэты XX века об образе в искусстве. СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2005.

160. Евган Н., Гринуэй П. Искусство изящного обмана // Киноателье Кинопроизводство, 1998. - № 4. - С. 12-21.

161. Евлампиев И. И. С. Кьеркегор и проблема Ничто в русском экзистенциализме // Кьеркегор и современность. Минск: РИВШиГО, 1996. - С. 125-131.

162. Егоров В. С. Философия открытого мира. М.: МПСИ; Воронеж: МОДЭК, 2002.

163. Ескевич И. В. Метафизика денег. Три действия с прологом и эпилогом. М.: Эксмо, 2006.

164. Жак Деррида в Москве. М.: РИК «Культура», 1993.

165. Жаккар Ж.-Ф. Даниил Хармс и конец русского авангарда. СПб.: Академический проект, 1995.

166. Желтов Ю. В. Категория инобытия в философской онтологии, науке и практике: дис. канд. филос. наук.- Н. Новгород, 2003.

167. Жижек С. Добро пожаловать в пустыню Реального / пер. с англ. Артема Смирного. М.: Фонд «Прагматика культуры», 2002.

168. Жижек С. Добро пожаловать в пустыню Реального II: Размышления о Всемирном торговом центре третья версия Электронный ресурс. // www.anthropology.ru/ru/texts/zizek/reflections.html (дата обращения: 02.03.2010).

169. Жижек Сл. Кукла и карлик. М.: Европа, 2009.

170. Заболотных Э. JI. Отрицательные посылки и негативные термины в силлоги-стике Дхармакирти (на материале «Ньяябинду») // Вестник МГУ. Сер. 7: Философия. - С. 80-87.

171. Зандкюлер X. И. Репрезентация. Или как реальность может быть понята философски // Вопросы философии. 2002. - № 9. - С. 81-91.

172. Захарова Е. В. Феноменология недостаточности бытия // Философские науки. 2010. - № 10. - С. 30-36.

173. Зедльмайр X. Утрата середины. М.: Прогресс-Традиция, 2008.

174. Зиммель Г. Философия денег // Теория общества: сборник / пер. с нем., англ.; вступ. статья, сост. и общ. ред. А. Ф. Филиппова. М.: КАНОН-пресс-Ц; Кучково поле, 1999. - С. 309-383.

175. Зимовец С. Молчание Герасима. Психоаналитические и философские эссе о русской культуре. М.: Гнозис, 1996.

176. Зогар. Комментарии и пояснения Дэниела Мэтта. М.: София, 2003.

177. Иванов А. В. Принципы формирования культурного космоса. «Разрывы» и «лакуны» в современной культуре // Вестник МГУ. Сер. 7: Философия. -1994.-№2.-С. 19-27.

178. Иванов Вяч. Вс. Чет и нечет: Ассиметрия мозга и знаковых систем. -М.: Сов. радио, 1978.

179. Ильин И. П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М.: Интрада, 1998.

180. Ильин И. П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. -М.: Интрада, 1996.

181. Ильин И. П. Постмодернизм. Словарь терминов. М.: ИНИОН РАН (отдел литературоведения) - INTRADA, 2001.

182. Имамичи Т. Моральный кризис и метатехнические проблемы // Вопросы философии. 1995. - № 3. - С. 74-82.

183. Ингарден Р. Исследования по эстетике. М.: Изд-во иностранной литературы, 1962.

184. Иосиф Бродский: труды и дни / ред.-сост. Петр Вайль и Лев Лосев. -М.: Издательство Независимая Газета, 1998.

185. Исследуя пустоту: Гоголь. Апофатика в русской литературе XIX века / под ред. Свена Шпикера. Блумингтон, 1999.

186. История уродства / под ред. У. Эко; пер. с итал. А. А. Сабашниковой, И. В. Макарова. Е. Л. Кассировой, М. М. Сокольской. М.: Слово/Slovo, 2008.

187. Исупов К. Г. Русская философская танатология // Вопросы философии. 1994. №3. С. 106-112.

188. Каган М. С. Диалектика бытия и небытия в жизни человеческого общества (окончание) // Личность. Культура. Общество. 2003. Т. V. - № 3—4. С. 29^3.

189. Каган М. С. Метаморфозы бытия и небытия // Вопросы философии. -2001.-№6.-С. 6-14.

190. Каган М. С. Метаморфозы бытия и небытия: Онтология в системно-синергетическом осмыслении. СПб.: Изд-во «logos», 2006.

191. Каган Ю. М. Платон и слова, обозначающие свет и темноту // Платон и его эпоха. М.: Наука, 1979. - С. 302-16.

192. Калитин П. В. Антиномия «не-сущего» в русском самосознании // Вестник МГУ. Сер. 7: Философия. - 1996. - № 6. - С. 79-80.

193. Кант И. Сочинения: в 8 т. М.: Чоро, 1994.

194. Капельчук К. А. В горизонте исчезновения: живопись, фотография, кино // http://phil.tester.spn.rn/articles/40

195. Каравашкин А. В., Юрганов А. Л. Нелепое ничто, или Над чем смеялись святые Древней Руси // Каравашкин А. В., Юрганов А. Л. Опыт исторической феноменологии. Трудный путь к очевидности. Издательство: РГГУ, 2003. -С. 211-290.

196. Карасев Л. В. Движение по склону. О сочинениях А. Платонова. М.: Российск. гос. ун-т., 2002.

197. Карасев Л. В. Онтологический взгляд на русскую литературу. Ч. 1.: Проблемы интерпретации художественного текста / Рос. гос. гуманитарный ун-т, Ин-т высш. гуманитарных исследований. Препринт, изд. - М., 1995.

198. Карасев Л. В. Русская идея (символика и смысл) // Вопросы философии. 1992. - № 8. - С. 92-104.

199. Карсавин Л. П. Философия истории. М.: ACT, 2007.

200. Карсавин Л. Поэма о смерти // Религиозно-философские сочинения. -М.: Ренессанс, 1992. Т. 1. - С. 235-305.

201. Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М.: Гардарика, 1998.

202. Квятковский А. П. Поэтический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1966.

203. Кибиров Т. Сантименты: Восемь книг. Белгород: РИСК, 1994.

204. Клоссовски П. О симулякре в сообщении Жоржа Батая // Комментарии. 1994. - № 3. - С. 78-87.

205. Клочков К. С. Духовная культура Вавилонии: человек, судьба, время. -М.: Наука, 1983.

206. Кожев А. Атеизм и другие работы. М.: Праксис, 2006.

207. Кожев А. Идея смерти в философии Гегеля. М.: Издательство "Логос", издательство "Прогресс-Традиция", 1998.

208. Козлов В. Непереводимые годы Бродского. Две страны и два языка в поэзии и прозе И. Бродского 1972-1977 годов // Вопросы литературы. 2005. -Май-июнь.

209. Козловски П. Культура постмодерна: Общественно-культурные последствия технического развития. М.: Республика, 1997.

210. Комм Дм. Технологии страха // Искусство кино. 2001. - № 11. - С. 98-107.

211. Конев В. А. Онтология культуры. Самара: Самарский университет,1998.

212. Константинова Т. В. Модусы нигилизма в культуре транзитивного общества: ввтореф. дис. . канд. филос. наук. Ростов н/Д., 2010.

213. Корнев С. Столкновение пустот: Может ли постмодернизм быть русским или классическим? // Новое литературное обозрение. 1997. - № 28. — С. 247-261.

214. Корнева Ю. С. Ничто в философии Мартина Хайдеггера: параллели в архаической традиции // Вестник Нижегородского ун-та им. Н. И. Лобачевского. -Сер. «Социальные науки». 2004. - № 1. - С. 453-459.

215. КорневиЩе: Книга неклассической эстетики / редкол.: В. В. Бычков,

216. H. Б. Маньковская. -М.: РАН. Ин-т философии, 1999.

217. Кошут Д. Искусство после философии // Искусствознание. 2001. - №1.-С. 543-563.

218. Кравцова М. Е. Поэзия Древнего Китая. СПб.: Центр «Петербургское Востоковедение», 1994.

219. Красных В. В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность? (Человек. Сознание. Коммуникация). М.: Диалог - МГУ, 1998.

220. Краусс Р. Подлинность авангарда и другие модернистские мифы. -М.: Художественный журнал, 2003.

221. Краусс Р. Решетки / Пер. Д. Пыркиной // Проект классика. — ММП (2002). —№111.

222. Кривоносов А. Т. К проблеме авербального мышления // Философские науки. 1990. - № 2. - С. 40-43.

223. Крючкова В. А. Антиискусство. Теория и практика авангардистских движений. М.: Изобразительное искусство, 1985.

224. Куайн У. О том, что есть // Даугава. 1989. - № 11. - С. 112-118.

225. Куайн У. Онтологическая относительность // Современная философия науки: хрестоматия. М.: Логос, 1996. - С. 40-61.

226. Кувакин В. А. Разговор с собой о смысле, духе, бытии и ничто и о возможностях заглянуть за первоначала // Вестник МГУ. Сер. 7: Философия. — 1991. -№ 2. - С. 43-50.

227. Кузанский Н. Сочинения: в 2 т. М.: Мысль, 1979.

228. Кузьмина Е. С. От образа к симулякру: онтологическая капитуляция или новое творение человека // Вопросы культурологии. 2011. № 9. С. 38-41.

229. Кунов Г. Возникновение религии и веры в бога. М.-Л.: ГИЗ, 1925.

230. Курицын Вяч. Концептуализм и соцарт: тела и ностальгии // Новое литературное обозрение. 1998. - № 2 (30). - С. 305-331.

231. Курицын Вяч. Русский литературный постмодернизм. М.: ИЦ Гарант,1998.

232. Кутырёв В. А. Бытие или ничто. СПб.: Алетейя, 2010.

233. Кутырёв В. А. Апология человеческого (предпосылки и контуры кон-серва-тивного философствования) // Вопросы философии. 2003. - №. 1. - С. 6375.

234. Кутырёв В. А. Оправдание бытия (явление нигитологии и его критика) // Вопросы философии. 2000. - № 5. - С. 15-33.

235. Кутырёв В. А. Философия иного, или Небытийный смысл трансмодернизма // Вопросы философии. 2005. - № 12. - С. 3-19.

236. Кутырёв В. А. Человеческое и иное: борьба миров. СПб.: Алетейя,

237. Кьеркегор С. Страх и трепет. М.: Республика, 1993.

238. Левииас Э. Избранное. Тотальность и бесконечное. М.; СПб.: Культурная инициатива: Университетская книга, 2000.

239. Леви-Стросс К. Структурная антропология. М.: Наука, 1984.

240. Лейдерман Н. Л., Липовецкий М. Н. Современная русская литература: 1950-1990-е годы: в 2 т. М.: Издательский центр «Академия», 2003. - Т. 2: 1968-1990.

241. Лексикон нонклассики. Художественно-эстетическая культура XX века / под ред. В. В. Бычкова. М.: РОСМЭН, 2003.

242. Лем С. Абсолютная пустота. М.: ACT: Астрель, 2010.

243. Лесков Л. В. Семантическая Вселенная // Вестник МГУ. Сер. 7: Философия. - 1994. - № 2. - С. 3-19.

244. Лехциер В. Л. "Опыт исчезновения в феноменологической перспективе" // http://www.ehu-international.org/philos/outcomesru.html.

245. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. М.: Ин-т экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 1998.

246. Лиотар Ж.-Ф. Ответ на вопрос что такое постмодерн? // Ad Marginem' 93. М.: Ad Marginem, 1994. - С. 303-323.

247. Липавский Л. Разговоры // Логос. 1993. - № 4. - С. 7-75.

248. Липовецки Ж. Эра пустоты. Эссе о современном индивидуализме. -СПб.: Владимир Даль, 2001.

249. Липовецкий М. Аллегория письма: «Случаи» Д. И. Хармса (19331939) // Новое литературное обозрение. 2003. - № 63. - С. 125-132.

250. Липовецкий М. Изживание смерти. Специфика русского постмодернизма. // Знамя. 1995. - № 8. - С. 194-205.

251. Липовецки М. Паралогии: Трансформации (постмодернистского дискурса в русской культуре 1920 2000-х годов. - М.: Новое литературное обозрение, 2008.

252. Литчфилд К. Божественное и абсолютное ничто: философия Н.А. Бердяева в контексте отрицательного богословия // Вестник Санкт

253. Петербургского ун-та. Сер. 6: Философия, политология, социология, психология, право, международные отношения. 2007. - № 3. - С. 211-223.

254. Лифинцева Т. П. Категория «мужество быть» в онтологии, антропологии и этике Пауля Тиллиха // Человек. 2009. - № 4. - С. 96-111.

255. Лишаев С. А. Эстетика Другого. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та,2008.

256. Лосев А. Ф. Бытие, имя, космос. М.: Мысль, 1993.

257. Лосев А. Ф. Знак. Символ. Миф. М.: Изд-во МГУ, 1982.

258. Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М.: Ис-куство, 1976.

259. Лосев А. Ф. Самое само // Лосев А. Ф. Самое само: Сочинения. М.: ЗАО Изд-во «ЭКСМО-Пресс», 1999. - С. 423-634.

260. Лосев А. Ф. Философия имени. М.: Изд-во МГУ, 1990.

261. Лосев А. Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат,1991.

262. Лосев А. Ф. Форма стиль - выражение. - М.: Мысль, 1995.

263. Лосский В. Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. М.: Центр «СЭИ», 1991.

264. Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров: Человек текст - семиосфе-ра. - М.: Языки русской культуры, 1996.

265. Лотман Ю. М. Между вещью и пустотой (из наблюдений над поэтикой сборника Иосифа Бродского «Урания») // Лотман Ю. М. Избранные статьи: в 3 т. Таллинн: Александра, 1993. - Т. III. - С. 294-308.

266. Лотман Ю. М. Структура художественного текста. М.: Искусство,1970.

267. Лукач Д. Своеобразие эстетического: в 4 т. М.: Прогресс, 1987.

268. Лукреций Тит Кар. О природе вещей / пер. Ф. А. Петровского, вступ. ст. Т. В. Васильевой. М.: Художественная литература, 1983.

269. Лукьянов А. Е. Лаоцзы. Философия раннего даосизма. М.: Изд-во УДН, 1991.

270. Лурия А. Р. Язык и сознание. М.: Изд-во МГУ; 1979.

271. Любомирова Н. В. Магия русской хандры // Этическая мысль: научн.-публиц. чтения. 1991. М.: Республика, 1992. - С. 114-142.

272. Максимова Ю. Известные художники написали портреты пропавших мексиканок // http://artinvestment.ru/news/exhibitions/20101114400women.html

273. Малевич К. Собрание сочинений: в 5 т. М.: Гилея, 2002.

274. Малявин В. В. Мифология и традиция постмодернизма // Логос. Л.: Изд-во Ленинград, ун-та, 1991. - Кн. 1. Разум. Духовность. Традиция. - С. 51-60.

275. Мамардашвили М. Введение в философию // Мамардашвили М. Философские чтения. СПб.: Азбука-классика, 2002. С. 5-170.

276. Мамардашвили М. К. Дьявол играет нами, когда мы мыслим неточно // Мамардашвили М. К. Как я понимаю философию. М.: Прогресс-Культура, 1992.-С. 126-142.

277. Мамардашвили М. К. Необходимость себя // Лекции. Статьи. Философские заметки. -М.: Издательство «Лабиринт», 1996.

278. Мамардашвили М. К., Пятигорский А. М. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997.

279. Мамонова В. А. Внутренний диалог в полночь экзистенции (часть 1) // Теоретический журнал Credo new. СПб, 2010. № 4(64). С. 66 - 86.

280. Мандельштам О. Э. Стихотворения. Проза. М.: СЛОВО, 2001.

281. Манифесты итальянского футуризма. М.: Типография Русского Товарищества, 1914.

282. Маньковская Н. Б. «Париж со змеями». Введение в эстетику постмодернизма. М.: ИФ РАН, 1995.

283. Маньковская Н. Б. Симулакр в искусстве и эстетике // Философские науки. 1998. - № 3-4. - С. 63-75.

284. Марков В. Миф. Символ. Метафора. Модальная онтология. Рига: Ilmunud, 1994.

285. Марсель Г. К трагической мудрости и за ее пределы // Проблема человека в западной философии. М.: Прогресс, 1988. - С. 404-420.

286. Мартынов В. И. Время Алисы. М.: Издательский дом «Классика XXI»,2010.

287. Матецкая А. В. «Пустота» как характеристика русской духовности. -Рукопись, депонированная в ИНИОН. 22.07.1996. - № 51772.

288. Махлина С. Т. Словарь по семиотике культуры. СПб.: «Искусство-СПБ», 2009.

289. Махлина С. Т. Лекции по семиотике культуры и лингвистике. СПб.: Издательство «СПбКО», 2010.

290. Мацейна А. Драма Иова. СПб.: Алетейя, 2000.

291. Мейн С. В., Налимов В. В. Вероятностный мир и вероятностный язык // Химия и жизнь. 1979. - № 6. - С. 22-27.

292. Мельникова-Григорьева Е. Безделушка, или жертвоприношение простых вещей. Филосфски-семиотические заметки по пустякам. М.: Новое литературное обозрение, 2008.

293. Мерло-Понти М. Видимое и невидимое. Минск: Логвинов, 2006.

294. Мерло-Понти М. Око и дух. М.: Искусство, 1992.

295. Метафизика отсутствия // Новейший философский словарь. 3-е изд., исправл. - Минск: Книжный Дом, 2003.

296. Мигунов А. С. Анти-эстетика // Вопросы философии. 1994. - № 7/8. -С. 82-88.

297. Минаев С. ДУХЬЕЗБ: Повесть о ненастоящем человеке. М.: ACT: ACT МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2006.

298. Мифологический словарь / ред. Е. М. Мелетинский. М.: Большая Российская энциклопедия, 1992.

299. Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2 т. М.: Научное изд-во «Большая Российская энциклопедия», 1988.

300. Михайлова Т. А., Николаева Н. А. Номинация смерти в гойдельских языках: к проблеме реконструкции кельтской эсхатологии // Вопросы языкознания.-1998.-№ 1.-С. 121-140.

301. Мордовцева Т. В. Идея смерти в культурфилософской ретроспективе. Таганрог: Издательство ТИУиЭ, 2001.

302. Морозкина 3. Н. Софист Горгий и его учение о бытии // Античность и современность. М.: Наука, 1982. - С.126-133.

303. Морозов И. Основы культурологи. Архетипы культуры. Минск: ТетраСи-стемс, 2001.

304. Муратов М. Ф. Время (понятие и слово) // Вопросы языкознания. -1978.-№2.-С. 52-67.

305. Мурзин Н. История и ничто. М.: ИФРАН, 2010.

306. Мустафин В. Эманация или творение из ничего // Проблема первоначала мира в науке и теологии: материалы международного семинара, Санкт-Петербург, 27-29 ноября. СПб.: ПМЛСПбГУ, 1991. - С. 27-^29.

307. Мялль Л. Шуньята в семиотической модели дхармы // Ученые записки Тартуского ун-та. Тарту, 1988. С. 52-57.

308. Налимов В. В. В поисках иных смыслов. М.: Изд. группа «Прогресс», 1993.

309. Налимов В. В. Непрерывность против дискретности в языке и мышлении. Тбилиси: Изд.Тб.ГУ, 1978.

310. Налимов В. В., Дрогалина Ж. А. Реальность нереального. Вероятностная модель бессознательного. М.: Изд-во «Мир идей» АО АКРОН, 1995.

311. Неканонический классик: Дмитрий Александрович Пригов (1940 -2007): Сб. статей и материалов / Под ред. Е. Добренко, М. Липовецкого, И. Куку-лина, М. Майофис. М.: Новое литературное обозрение, 2010.

312. Нуруллин Р. А. Виртуальность как основание бытия. Казань: Изд-во КГУ, 2004.

313. Нуруллин Р. А. Виртуальность как условие существования реальности // Вестник Самарского государственного университета 2005 г. Самара: Изд-во СамГУ, 2005. - №4 (38). - С. 5-12.

314. Нуруллин Р. А. Метафизика виртуальности // Вестник Казанского гос. технического ун-та им. А. Н. Туполева. 2005. - № 4. - С. 100-104.

315. Нуруллин Р. А. Метафизическая модель информационного основания реального бытия // Вестник ОГУ. 2009. №2/февраль. С. 11-18.

316. Нуруллин Р. А. Небытие как виртуальное основание бытия: автореф. дис. д-ра филос. наук. Самара, 2006.

317. Нуруллин Р. А. Пространство как единство бытия и небытия // Вестник Казанского технологического ун-та. 2006. - № 5. - С. 169-173.

318. Нуруллин Р. А. Пространство как единство бытия и небытия // Вестник Казанского государственного технологического университета. Казань: Изд-во КГТУ, 2006. - № 5 - С. 169-173.

319. Нуруллин Р. А. Метафизика виртуальности // Вестник Казанского государственного технического университета им. А.Н. Туполева 2005 г. Казань: ИздПво КГТУ, 2005. - №4 - С. 100-103.

320. Нилогов А. С. Сплошной ressentiment (тенью странника). Абакан: Поколение, 2004.

321. Нисида Китаро. Толкование красоты // Мисима Ю. Голоса духов героев. СПб.: Летний сад, 2002. - С. 243-251.

322. Ницше Ф. Веселая наука. Злая мудрость. М.: Эксмо, 2007.

323. Ницше Ф. Сочинения: в 2 т. М.: Мысль, 1990.

324. Ницше Ф. Странник и его тень. M.: REFL-book, 1994.

325. Новиков А. И. Нигилизм и нигилисты. Опыт критической характеристики. Л.: Лениздат, 1972.

326. Новиков Л. А. Заумь как поэтический язык in statu nasendi // Филологические науки. 1999. - № 1. - С. 29-35.

327. Носов Н. А. Виртуальная цивилизация // Виртуальные реальности в психологии и психопрактике. М.: Ин-т человека РАН, 1995.

328. Ньютон И. Математические начала натуральной философии. М.: Наука, 1989.

329. Обыдённый Д. Н. Диалектика бытия и ничто: классика и современность. Диссертация на соискание учёной степени кандидата философских наук. -Воронеж, 2006.

330. Овидий. Собрание сочинений: в 2 т. СПб.: Студиа Биографика, 1994.

331. Онтология языка как общественное явление. М.: Наука, 1983.

332. Орлицкий Ю. Визуальный компонент в современной русской поэзии // Новое литературное обозрение. 1995. - № 16. - С. 181-193.

333. Осиновская И. А. Ирония и Эрос. Поэтика образного поля. М.: Памятники исторической мысли; Российская политическая энциклопедия (РОС-СПЭН), 2007.

334. Основы онтологии: учеб. пособие / под ред. Ф. Ф. Вяккерева. В. Г. Иванова, Б. И. Липского, Б. В. Маркова. СПб.: Изд:во С.-Петербургского ун-та, 1997.

335. Остин Дж. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. - Вып. 17. - С. 22-131.

336. Павел Филонов в контексте художественной культуры XX в.: материалы круглого стола // Философские науки. 1991. - № 2. - С. 95-118.

337. Павич М. Пейзаж, нарисованный чаем. Спб.: Издательство «Азбука», 2000.

338. Парменид. О природе // Фрагменты ранних греческих философов. -М.: Наука, 1989. -Ч. 1. С. 295-298.

339. Паскаль Б. Предисловие к трактату о пустоте // Вопросы философии. -1994.-№6.-С. 120-125.

340. Пелипенко А. А., Яковенко И. Г. Культура как система. М.: Издательство «Языки русской культуры», 1998. С. 64-73.

341. Переверзев К. А. Высказывание и ситуация: Об онтологическом аспекте философии языка // Вопросы языкознания. 1998. - № 5. - С. 24-53.

342. Перспективы метафизики: классическая и неклассическая метафизика на рубеже веков / под ред. Г. Л. Тульчинского, М. М. Уварова. СПб.: Алетейя, 2000.

343. Петровская Е. Вхождение в конечное // Бодрийяр Ж. Соблазн. М.: Ас! Ма^шегп, 2000. - С. 7-27.

344. Пивоев В. М. Сон как бытие инебытие Электронный ресурс. // www.pivoev.ru (дата обращения: 02.05.2011).

345. Пигалев А. И. Призрачная реальность культуры: (Фетишизм и наглядность невидимого). Волгоград: Изд-во Волгоградского гос. ун-та, 2003.

346. Пигалев А. И. Философский нигилизм и кризис культуры. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1991.

347. Пикуля Т. Н. Философско-методологический анализ феномена виртуальной реальности: дис. канд. филос. наук. Волгоград, 2004.

348. Платон. Собрание сочинений: в 4 т. / под общ. ред. А. Ф. Лосева, В. Ф. Асмуса, А. А. Тахо-Годи. Сер. «Философское наследие». - М.: Мысль, 1990.

349. Платонов А. Котлован // Платонов А. Повести и рассказы. 1928-1934. -М.: Сов. писатель, 1988.

350. Плиний Старший. Естествознание: Об искусстве. / Пер. Г. А. Тароня-на. (Серия «Античная классика»). М., Ладомир. 1994.

351. Плотин. Избранные трактаты: в 2 т. / пер. под. ред. Г. В. Малеванско-го. М.: Русская музыка, 1994.

352. Плуцер-Сарно А. Пустота воображаемого: Метафизика эротической фотографии 1920-х гг. Электронный ресурс. // www.lj.rossia.org./login.bml (дата обращения: 20.11.2010).

353. Подольный Р. Г. Нечто по имени ничто. М.: Знание, 1987.

354. Подорога В. А. Выражение и смысл. М.: Ас1 Мащтет. 1995.

355. Полухина В. Бродский глазами современников. Сборник интервью. -М.: Звезда, 1997.

356. Померанц Г. С. Неслыханная простота // Литературное обозрение. -1990.-№2.-С. 23-24.

357. Постмодернизм. Энциклопедия / под ред. В. Грицанова. Мн. : Ин-терпрессервис; Книжный Дом, 2001.

358. Потапова Н. В. «Алмазная сутра» в китайских переводах // Вестник Московского ун-та. Сер. 13: Востоковедение. - 2004. - № 3. - С. 99-120.

359. Потебня А. А. Эстетика и поэтика. М.: Искусство, 1976. (История эстетики в памятниках и документах).

360. Почепцов Г. Г. Семиотика. М.: Рефл-бук; Киев: Ваклер, 2002.

361. Пригов Д. А. Написанное с 1975 по 1989. М.: Новое литературное обозрение, 1997.

362. Пригов Д. А. Одна тысяча отвечаний на одну тысячу вопрошаний // Новое литературное обозрение. 1998. - № 30. - С. 280-284.

363. Пригов Д. А. Сборник предуведомлений к разнообразным вещам. -М.: Аёта^тет, 1996.

364. Пригожин И. И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. М.: Прогресс, 1986.

365. Проблемы соотношения бытия и небытия / под общ. ред. проф. Н. М. Солодухо. По материалам всероссийского семинара. Казань: Изд-во Казанского гос. технического ун-та, 2004.

366. Проективный философский словарь: новые термины и понятия / под ред. Г. Л. Тульчинского и М. Н. Эштейна. СПб.: Алетейя, 2003.

367. Пространство другими словами: Французские поэты XX века об образе и искусстве / Сост., пер., примеч. И предисл. Б. В. Дубина. СПб.: Изд-во Ивана Лимбааха, 2005.

368. Пузанова О. В. Прагматика и семантика умолчания: автореф. дис. . канд. филолог, наук. СПб., 1998.

369. Рабан К. Разрывы в метафоре, табу, фобия, фетишизм // Вопросы философии. 1993. -№ 12. - С. 47-51.

370. Радхакришнан С. Индийская философия. В 2-х томах. М.: «Миф»,

371. Разинов Ю. А. Небытие в маске или как возможен дискурс негативности // Mixtura verborum' 2008: небытие в маске: сб. ст. / под общ. ред. С. А. Лишаева. Самара: Самарская гуманитарная акад., 2008. - С. 54-72.

372. Рикер П. Герменевтика и психоанализ. Религия и вера. М.: Искусство, 1996.

373. Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М.: Медиум, 1995.

374. Рикер П. Торжество языка над насилием: герменевтический подход в философии права // Вопросы философии. 1996. - № 4. - С. 27-37.

375. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре // Культурология XX век: Антология. Аксиология, или философское исследование природы ценностей / отв. ред. И. Л. Галинская; сост. С. Я. Левит. М.: ИНИОН, 1996. - С. 69-91.

376. Рильке Р.-М. Избранные сочинения. М.: Радуга, 1998.

377. Рильке Р.-М. Собрание сочинений: в 3 т. Харьков: Фолио; Москва: Act, 1999. - Т. 2: Стихотворения (1906-1926).

378. Рильке Р.-М. Избранные сочинения. М.: Радуга, 1998.

379. Рильке Р.-М. Ворпсведе. М.: Искусство, 1971. С. 136 139.

380. Рожковский В. Б. Проблема ничтожения в онтологии личности // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2009. - № 4. - С. 63-66.

381. Розанов В. В. Религия. Философия. Культура. М.: Республика, 1992.

382. Розеншток-Хюсси О. Бог заставляет нас говорить. М.: Канон+, 1997.

383. Розеншток-Хюсси О. Речь и действительность. М.: Лабиринт, 1994.

384. Розов Н. С. Философия небытия: новый подъем метафизики или старый тупик мышления? Электронный ресурс. // Розов Николай Сергевич [сайт]. URL: www.nsu.ru/filf/rozov/pubI/nonbeing.htm (дата обращения: 12.11.2010).

385. Рорти Р. Философия и зеркало природы. Новосибирск, 1997.

386. Руднев В. Введение в XX век: Опыт культурной интроспекции // Родник. -1988. -№ 5-9.

387. Руднев В. Морфология реальности: Исследование по «Философии текста». -М.: Русское феноменологическое общество, 1996.389.- Руднев В. П. Первобытное сознание: взгляд из 1990-х гг // Художественный журнал. 1995. - № 8. - С. 27-36.

388. Руднев В. П. Энциклопедический словарь культуры XX в. Ключевые понятия и тексты. М.: Аграф, 2009.

389. Русский постмодернизм: Предварительные итоги: межвуз. сб. научн. статей / под ред. JI. П. Егоровой. Ставрополь: Изд-во СПУ, 1998. - Ч. 1.

390. Ры Никонова А. Таршис «Уктусская школа» // Новое литературное обозрение. 1995. - № 6. - С. 221-235.

391. Савчук В. В. Кровь и культура. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1995.

392. Сайкина Г. К. «Невозможная возможность» метафизики человека: «работа» по преодолению разрыва «эмпирического» и «онтологического» человека // Ученые записки Казанского гос. ун-та. Сер. «Гуманитарные науки». - 2010. - № 1. - С. 145-154.

393. Сайкина Г. К. Человек в тени бытия: трудности диалога философской антропологии и онтологии Электронный ресурс. // Antropolog.ru [сайт]. URL: (дата обращения: 04.090.2010).

394. Самозванцев А. М. Мифология Востока. М.: Алетейя, 2000.

395. Самосознание европейской культуры XX века: Мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе. М.: Политиздат, 1991.

396. Самохвалова В. И. Красота против энтропии. М.: Наука, 1990.

397. Сапрнов П. А. О бытии ничто. СПб.: Издательство РХГА, 2011.

398. Сапронов П. А. Понятие первоначала в перспективе ничто // Вестник русской христианской гуманитарной академии. 2009. - Т. 10. - № 4. - С. 70-83.

399. Сапронов П. А. Путь в Ничто. Очерки русского нигилизма. СПб.: ИЦ «Гуманитарная академия», 2010.

400. Сарабьянов Д. Приобщение к пустоте // Проект класика. 2001. - №10.

401. Сартр Ж.-П. Первичное отношение к другому: любовь, язык, мазохизм // Проблема человека в западной философии. М. Прогресс, 1988. - С. 207229.

402. Сартр Ж.-П. Бытие и ничто: Опыт феноменологической онтологии. М.: ТЕРРА Книжный клуб; Республика, 2002.

403. Сартр Ж. -П. Первичное отношение к другому: любовь, язык, мазохизм // Проблема человека в западной философии. М. Прогресс, 1988. - С. 207 -229.

404. Свинцов В. И. Отсутствие сообщения // Филологические науки. -1983.-№3.-С. 69-75.

405. Свинцов В. И. Отсутствие сообщения как возможный источник информации: Логико-философский аспект // Философские науки. 1983. - №3. - С. 76-84.

406. Свитич Л. Г. Феномен журнализма. М.: Изд-во МГУ; Икар, 2000.

407. Севастьянова В. С. Небытие и русская литература начала XX века (А. Белый, М. Горький, В. Набоков) // Проблемы истории, филологии, культуры. -2008.-№ 19.-С. 282-291.

408. Седакова О. Музыка глухого времени (русская лирика 70-х годов) // Вестник новой литературы. 1990. - № 2. - С. 37-44.

409. Сезанн П. Переписка. Воспоминания современников. М.: Искусство,1972.

410. Селиванов А. И. К вопросу о понятии «ничто» // Вопросы философии. -2002.-№7.-С. 52-65.

411. Семаева И. И. Традиции исихазма в русской религиозной философии первой половины XX века: учеб. пособие по спецкурсу. М.: МПУ, 1993.

412. Серебренников Б. А. К проблеме отражения развития человеческого мышления в структуре языка // Вопросы языкознания. 1970. - № 2. - С. 29-50.

413. Серебренников Б. А. Как происходит отражение картины мира в языке? // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988.-С. 87-108.

414. Синергия. Проблемы аскетики и мистики православия. Научный сб-к под ред. С. С. Хоружего. М.: Ди-Дик, 1995.

415. Сироткин Н. Эстетика авангарда: футуризм, экспрессионизм, дадаизм // Филологические науки. 2001. - № 4. - С. 3-12.

416. Скердеруд Ф. Беспокойство. Путешествие в себя. Самара: Бахрах-М,2003.

417. Славецкий В. И. Русская поэзия 80-90-х годов XX в. Тенденции развития, поэтика. М.: Изд-во литератуурного ин-та им Горького, 1998.

418. Слотердайк П. Сферы III. Пена. СПб.: Наука, 2008.

419. Смирнов И. Бытие и творчество. СПб.: Канун, 1996.

420. Смирнов К. С. Понятие «ничто» в философской онтологии и современность: дис. . канд. филос. наук. Волгоград, 1999.

421. Снитко Т. Н. Предельные понятия в Западной и Восточной лингво-культурах. Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 1999.

422. Соколов С. Е. Человек в пустоте, пустота в человеке // Вестник психотерапии. 2006. - № 16. - С. 136-146.

423. Соколов С. Особенности работы с пациентами с ощущением внутренней пустоты //10 лет психоанализа в России: материалы междунар. конф. СПб., 2000.

424. Соловьев В. С. Сочинения: в 2 т. М.: Мысль, 1988.

425. Соловьев Р. Е. Судьба онтологии в «постметафизическую» эпоху // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2004. - № 3. - С. 9-11

426. Соловьев Р. Е. Онтологический нигилизм и перспективы развития онтологии. Диссертация на соискание учёной степени кандидата философских наук. Ростов-на-Дону, 2005.

427. Солодухо Н. М. Бытие и небытие как предельные основания мира // Вопросы философии. 2001. -№ 6. - С. 176-185.

428. Солодухо Н. М. Онтология: основные понятия: учебное пособие. Казань: Изд-во КГТУ-КАИ, 1997.

429. Солодухо Н. М. Этические принципы философии небытия // Вестник Казанского технологического ун-та. 2010. - № 3. - С. 370-376.

430. Солодухо Н. М. Онтологическая неопределенность небытия // XXI век и будущее России в философском измерении: материалы II Рос. филос. конгресса (7-11 июня 1999 г.): в 4 т. Екатеринбург: 1999. - Т. 1. - Ч. 2.

431. Суковатая В. А. Антропология смерти как другого в визуальных политиках постмодерна // Общественные науки и современность. 2006. - № 4. - С. 166-176.

432. Субетто А. И. Онтология и феноменология педагогического мастерства. Тольятти: Международный фонд «Развитие через образование», 1999. - Кн. 1.

433. Судзуки Д. Основы Дзэн-Буддизма // Дзэн-Буддизм. Судзуки Д. Основы Дзэн-Буддизма. Кацуки С. Практика Дзэн. Бишкек: Одиссей, 1993.

434. Сурина Т. В. Поэзия как разрыв однородности и просветление бытия в аспекте новой онтологии // Вестник Томского государственного педагогического ун-та. 2007. - № 11. - С. 24-29.

435. Сурио Э. Искусство и философия // Вопросы философии. 1994. - № 7/8.-С.-104-119.

436. Сухачев В. Ю. Герметизм тел и герменевтика телесной практики // Метафизические исследования. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1997. - Вып. 1: Понимание.-С. 128-138.

437. Сюриа М. Жорж Батай или Работа смерти // Иностранная литература. -2000.-№4.-С. 164-177.

438. Терещенко Н. А., Шатунова Т. М. Постмодерн как ситуация философствования. СПб.: Алетейя, 2003.

439. Тибетская «Книга мертвых». Бардо Тхедол / пер. А. Боченкова. М.: Эксмо, 2009.

440. Тиллих П. Избранное. Теология культуры. М.: Юрист-гардарика,1995.

441. Токарев Д. В. Курс на худшее. Абсурд как категория текста у Д. Хармса и С. Беккета. М.: Новое литературное обозрение, 2002.

442. Толстогузов П. Н. «Бездна» как раздел концептуального словаря поэзии Тютчева // ГИСДВ. 2008. № 3. С. 18 22.

443. Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. М.: Изд-во «Прогресс», 1995.

444. Торчинов Е. А. Даосизм: опыт историко-религиозного описания. -СПб.: Лань, 1998.

445. Тростников М. В. Пространственно-временные параметры в искусстве раннего авангардизма // Вопросы философии. 1997. - № 9. - С. 66-81.

446. Трубецкой Н. С. Религии Индии и христианство // Трубецкой Н. С. Наследие Чингисхана. М.: Аграф, 2000. - С. 25-90.

447. Тульчинский Г. Л. Глубокая семиотика и семиозис воплощения: он-тофания свободы Электронный ресурс. // Сетевое сообщество культурологов [сайт]. URL: http://www.culturalnet.ni/ (дата обращения 06.07.2010).

448. Тульчинский Г. Л. Персонологический поворот // Проективный философский словарь: Новые термины и понятия. СПб.: Алетейя, 2003.

449. Тульчинский Г. Л. Постчеловеческая персонология. СПб.: Алетейя,2002.

450. Тэйлор Б. Актуальное искусство 1970-2005. М.: Слово, 2006.

451. Уваров М. С. Архитектоника исповедального слова. СПб.: Алетейя,1998.

452. Уваров М. С. Бинарный архетип. Эволюция идеи антиномизма в истории европейской философии и культуры. СПб.: изд-во БГТУ, 1996.

453. Уваров М. С. Экслибрис смерти. Петербург // Фигуры Танатоса. —№ 3- Спец. выпуск: Тема смерти в духовном опыте человечества: материалы I международной конф, С.-Петербург, 2-4 ноября 1993 г. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1993.- С.72-77.

454. Ульянов В. А. Развитие нигилизма в новое и новейшее время: теоретический аспект // Омский научный вестник. 2009. - № 76-2. - С. 121-123.

455. Уилсон Р. Квантовая психология. Киев: Янус, 1998.

456. Урманцев Ю. А. О формах постижения бытия // Вопросы философии.- 1993.-№4.-С. 89-106.

457. Усманова А. Р. Умберто Эко: парадоксы интерпретации. Минск: Пропилеи, 2000.

458. Устин А. К. Семиотика глубины. СПб, 1995.

459. Устин А. К. Текст. Интертекст. Культура. СПб, 1995.

460. Уэльбек М. Мир как супермаркет. М.: Аё Ма^шет, 2004.

461. Филон. О том, что Бог не знает перемен. / пер. и коммент. Е. Д. Мату-совой // Историко-философский ежегодник* 2002. М.: Наука, 2003. - С. 135-175.

462. Философия культуры. Становление и развитие. СПб.: Лань, 1998.

463. Философский прагматизм Ричарда Рорти и российский контекст. — М.: ТРАДИЦИЯ, 1997.

464. Финогентов В. Н. Философские основания нового века Электронный ресурс. // Русский гуманитарный интернетуниверситет [сайт]. 1ЖЬ: http://www.i-u.ru/biblio/archive/finogentovfilosofskie (дата обращения: 10.09.2010).

465. Флоренский П. А. Детям моим. М.: Московский рабочий, 1992.

466. Флоренский П. А. Имена: Сочинения. М.: Изд-во «ЭКСМО-Пресс»; Харьков: Изд-во «Фолио», 1998.

467. Флоренский П. А. О символах бесконечности // Новый Путь. 1904. -Сентябрь. - С. 173-235.

468. Фрагменты ранних греческих философов. Ч. 1. - М.: Наука, 1989.

469. Франк С. Л. Непостижимое // Франк С. Л. Сочинения. М.: Правда, 1990.-С. 495-496.

470. Франк С. Реальность и человек. СПб.: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 1997.

471. Фрейд 3. Художник и фантазирование. М.: Республика, 1995.

472. Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. М.: Наука, 1978.

473. Фромм Э. Иметь или быть / пер. с англ. Э. Телятниковой. М.: ACT; ACT МОСКВА, 2008.

474. Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб.: Университетская книга, 1997.

475. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб.: А-cad, 1994.

476. Хабермас Ю. Модерн незавершенный проект // Вопросы философии. - 1992. - № 4. - С. 40-52.

477. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. М.: Весь мир, 2003.

478. Хайдеггер М. Бытие и время / пер. с нем. В. В. Бибихина. М.: Ad Marginem, 1997.

479. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. М.: Республика, 1993.

480. Хайдеггер М. Исток художественного творения. СПб: Академический проект, 2008.

481. Хаксли О. Двери восприятия. СПб.: Петербург - XXI век, 1994.

482. Хансен-Леве А. Эстетика ничтожного и пошлого в московском концептуализме // Новое литературное обозрение. 1997. - № 25. - С. 215-244.

483. Хармс Д. Полет в небеса. Стихи. Проза. Драма. Письма. Л.: Советский писатель, 1991.

484. Хармс Д. Собрание сочинений: в 3 т. СПб.: Азбука, 2000. - Т. 2: Новая Анатомия.

485. Хёйзинга И. Человек и культура // Современная западноевропейская и американская эстетика: сборник переводов / под ред. Б. Г. Яковлева. М.: Книжный дом «Университет», 2002. С. 6-16.

486. Хемингуэй Э. Праздник, который всегда с тобой. СПб.: Азбука-классика, 2006.

487. Херригель О. Дзэн в искусстве стрельбы из лука. СПб.: Наука, 2005.

488. Хомский Н. Язык и мышление. М.: Изд-во МГУ, 1972.

489. Хоружий С. С. Диитрих Безмолвия. М.: Центр психологии и психотерапии, 1991.

490. Хоружий С. С. О старом и новом. СПб.: Алетейя, 2000.

491. Хоружий С. С. Род или недород? Заметки к онтологии виртуальности // Вопросы философии. 1997. - № 6. - С. 53-68.

492. Хоружий С. С. Человек и его три дальних удела. Новая антропология на базе древнего опыта // Вопросы философии. 2004. - № 1. - С. 38-62.

493. Хюбнер Б. Произвольный этос и принудительность эстетики / пер. с нем. Минск: Пропилеи, 2000.

494. Целое: «то в чём ничто не отсутствует» // Фрагменты ранних греческих философов. М.: Наука, 1989. - Ч. 1.

495. Чанышев А. Н. Курс лекций по древней философии. М.: Высшая школа, 1981.

496. Чанышев А. Н. Трактат о небытии // Вопросы философии. 1990. - № 10.-С. 158-165.

497. Чечулин А. В. Негативная антропология. СПб: Изд-во РГПУ им. А.И. Гер-цена, 1999.

498. Чжуан-цзы / пер. с кит. JI. Позднеевой. СПб.: Амфора, 2000.

499. Чупахин Н. П. Смысл бытия // Философские науки. 2005. - № 2. - С. 144-155.

500. Шайхитдинова С. К. Информационное общество и «ситуация человека»: Эволюция феномена отчуждения. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 2004.

501. Шарипов М. Р. Философские основания понятия пустоты (пустое множество) // «Академия Тринитаризма». http://www.trinitas.ru.

502. Шеллинг Ф. В. Й. Сочинения: в 2 т. М.: Мысль, 1989.1. Si*338

503. Шестов JI. Киргегард и экзистенциальная философия (глас вопиющего в пустыне). М.: Прогресс - Гнозис, 1992.

504. Шкепу М. А. Эстетика безобразного Карла Розенкранца. К.: Феникс,2010.

505. Шопенгауэр А. Метафизика половой любви. СПб.: Азбука-классика,- 2006.

506. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. -М.: Мысль, 1998. Т. 2: Всемирно-исторические перспективы.

507. Шпет Г. Г. Философские этюды. М.: Изд. группа «Прогресс», 1994.

508. Шри Ауробиндо. Эссе о Гите. Откровения древней мудрости. Веды, Упанишады, Бхагавадгита. СПб.: Изд-во «Адити», 2001.

509. Шри-Шанкара Ачария. Вивека-Чудомани. М.: Майя, 1992.

510. Штайн О. А. Пустота маски на примерах Сл. Жижека // Вестник Удмуртского ун-та. 2010. - Вып. 2. - С. 42-А4.

511. Штейн В. М. «Гуань-цзы». Исследование и перевод. М.: Издательство восточной литературы, 1959.

512. Шубина П. В. Пустота как онтологическая и гносеологическая категория: способы говорить об отсутствии в западноевропейской философии: дис. . канд. филос. наук. Архангельск, 2005.

513. Щеглова Л. В., Клейтман А. Ю. Культуросозидающая роль «искусства забвения» // Известия ВГПУ. Сер. «Социально-экономические науки и искусство» - 2008. - № 8 (32). - С. 44-48.

514. Щеглова Л. В. Значение этики в эпоху эстетизма // Известия ВГПУ. -2003.-№2(03).-С. 3-9.

515. Эйдлин В. И., Юртайкин В. В. Рассуждения о тексте и сознании // Философские науки. 1991. -№ 12. - С. 153-163.

516. Эко У. Заметки на полях «Имени розы» / Пер. с итал. Е. Костюкович. — СПб.: Симпозиум, 2005.

517. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. СПб.: Петрополис, 1998.

518. Эко У. Полный назад! «Горячие войны» и популизм СМИ. М.: Экс-мо, 2007.

519. Экхарт М. Духовные проповеди и рассуждения. М.: Политиздат,1991.

520. Элиаде М. Священное и мирское. М.: Изд-во МГУ, 1994.

521. Элтон Б. Слепая вера // Иностранная литература. 2009. - № 4. . - С.3.179.

522. Эпштейн M. Н. Знак пробела: О будущем гуманитарных наук. М.: Новое литературное обозрение, 2004.

523. Эпштейн M. Н. Искусство авангарда и религиозное сознание // Новый мир. 1989. - № 12. - С. 222-235.

524. Эпштейн M. Н. Истоки и смысл русского постмодернизма // Звезда.1996.- №8. -С. 166-188.

525. Эпштейн M. Н. Парадоксы новизны: О литературном развитии XIX-XX в. М.: Советский писатель, 1988.

526. Эпштейн M. Н. Пустота как прием. Слово и образ у Ильи Кабакова // Октябрь.-1993.-№Ю.-С. 177-192.

527. Эпштейн M. Н. Русская литература на распутье. Секуляризация и переход от двоичной модели к троичной // Звезда. 1999. - № 1. - С. 202-221.

528. Эпштейн M. Н. Слово и молчание: Метафизика русской литературы. -М.: Высшая школа, 2006.

529. Эпштейн M. Н. Творческое исчезновение человека. Введение в гума-нологию // Философские науки. 2009. - № 2. - С. 91-105.

530. Юнг К.-Г. Misterium Coniunctionis. M.; Киев: Рефл-бук; Ваклер,1997.

531. Юнг К.-Г. Архетип и символ. М.: Ренессанс, 1991.

532. Юнг К.-Г. Воспоминания, сновидения, размышления. М.; Львов: ACT; Инициатива, 1998.

533. Юнг К.-Г. Психология и поэтическое творчество. К пониманию психологии архетипа младенца // Самосознание европейской культуры XX века:

534. Мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе. М.: Политиздат, 1991.-С. 103-129.

535. Юсфин А. Невидимая часть айсберга (о нефиксируемой части поэтического текста) // Лабиринт / Эксцентр. Современное творчество и культура. Л. -Свердловск. 1991. -№ 1. С. 91-95.

536. Якимович А. Эсхатология смутного времени // Знамя. 1991. - № 6. -С.221-229.

537. Якобсон Р. О. Нулевой знак // Якобсон Р. О. Избранные работы. М.: Прогресс, 1985. - С. 222-231.

538. Яковлев Е. Г. Заглянуть в самую бездну: О некоторых онтологических чертах русского духа // Вестник МГУ. Сер. 7: Философия. - 1994. - №2. - С. 4547.

539. Ямпольский М. «Сквозь тусклое стекло»: 20 глав о неопределенности. М.: Новое литературное обозрение, 2010.

540. Ямпольский М. Беспамятство как исток (читая Хармса). М.: Новое литературное обозрение, 1989.

541. Ямпольский М. О близком (очерки немиметического зрения). М.: Новое литературное обозрение, 2001.

542. Ясперс К. Общая психопатология. М.: Практика, 1997.

543. Вако О. Paradoxy vkusu: Prispevok к poznaniu estitiky I. Kanta. Br. Prawda, 1989.

544. Barry R. Interview with Ursula Meyer, 12 October 1969 // Meyer U. Conceptual Art. New York: E.P. Dutton and Co., 1992.

545. Baudrillard J. Die Simulation // Wege aus der Moderne: Schlusseltexte der Post-moderne Diskussion / hrsg.von Wolfqang Welsch. Mit Beitr. von J. Baudrillard. -2. Berlin, Akad. Verl., 1994. S. 153-162.

546. Baudrillard J. Simulacres et simulation. Paris., 1981.

547. Block E Zur Ontologie des Noch-Nicht-Seins. Fr.-am M., 1961.

548. Burckhardt T. The Void in Islamic Art // Studies in Comparative Religion, Vol. 4, No. 2. (Spring, 1970).

549. Butler C. After the Wake: An essay on contemporary avant-garde. Oxford. 1980. P. 66.

550. Carraund V. Causa sive ratio: la raison de la cause, de Suarez a Leibniz. Paris: Pressed Univ. de France, 2002.

551. Carter R. B. The Nothigness beyond God. An Introduction to the Philosophy of Nishida Kitaro. №4: Paragon House, 1989.

552. Chang B. G. The eclipse of being. Heidegger and Derrida // Intern, philos. quart. Bronx (N. Y.), 1985. vol. 25, N 2. P. 113 137.

553. Chauvier S. La quereile des arguments transcendantaux. Caen.: Presses Univ. de Caen, 2000.

554. Chris Burden: The Other Vietnam Memorial and the Big Wheel. Los Angeles, 1992.

555. Denny N. Spaced out // New Statesman. 2001 - July 9.

556. Derrida J. La verite en peinture. Paris, 1978.

557. Exploring Absence. Negativity in 19th Century Russian Literature. Ed. by Sven Spieker. Bloomington, 1999.

558. Fontana L. The White manifesto // Art in Theory: 1900-1990. Anthology of Changing Ideas. Ed. by C. Harrison and P. Wood. Oxford, 1999. P. 643-645.

559. Giddens A. The consequences of Modernity. Cambridge: Polity Press,1990.

560. Gloy K. Die paradoxale Verfassung des Nichts // Kant-Studien. B., 1993. Jg. 74, H.2. S. 133-160.

561. Grossman A. Haidegger Lecturen. Würzburg, 2005.

562. Hegel G.W.F. Glauben und Wissen : oder die Reflexionsphilosophie der Subjektivit?t in der Vollstndigkeit ihrer Formen als Kantische, Jacobische undFicht-esche Philosophie. Hamburg: Meiner, 1962.

563. Hoffmann G. Haideggers Phanomenology. Würchburg: Königshousen & Neumann, 2005.

564. Hopkins D. After Modern Art 1945-2000. Oxford, 2000.

565. Janis Bergman-Carton. Christian Boltanski's Dernieres Annees: The History of Violence and the Violence of His-tory // History & Memory. 2001. - Volume 13. - Number 1. - Spring/Summer. - P. 3.

566. James E. Young. Memory and Counter-Memory. The End of Monument in Germany // Harvard Design Magazine. 1999. - № 9.

567. Jaspers K. Philosophische Weltorientierung. Berlin: Springer, 1956.

568. Jaspers K. Psychologie der Weltanschauungen. Berlin: Springer, 1971.

569. Kempe A. B. On the Relation between the Logical and the Geometrical Theory of Points // Proceeding of the London Math. Society. Vol. 21. London, 1890.

570. Klein Y. Sarbonne Lecture // Art in Theory: 1900-1990. Antology of Changing Ideas. Ed. by C. Harrison and P. Wood. Oxford, 1999. P. 804.

571. Laurent J. Les corps tranquilles. Paris: Stock, 1991.

572. Les abderitains et le non-etre. P., 1983.

573. Levy M. The Void in Art. Vermont: Bramble Books; Putney, 2005.

574. Lipard L. Six Years: The Dematerialization of the Art Object. New York, 1973. P. 75.

575. Loughlin G. Noumenon and phenomena // Religious studies. Cambrige, N. Y., 1987. Vol. 23, N 4. P. 493 508.

576. Makoto Ueda: Matsuo Bashö. Kodansha International, 1982.

577. Manzoni P. Free Dimension // Art in Theory: 1900-1990. Antology of Changing Ideas. Ed. by C. Harrison and P. Wood. Oxford, 1999.

578. Morin E. Kultyr Erkenntnis \ Das Auge des Betrachters. München: Piper, 1991. S. 75-84.

579. Murti T. R. V. The Central Philosophy of Buddhism. L., 1955.

580. Nishitani Keiji Religion and Nothingness/ Berkeley, Los Anggeles, London: Univ. of California Press, 1982.

581. Richard P. In the Anti-Room, No One's Home // The Washington Post. -2004.-November 8.

582. Rosenkranz Karl. Ästhetik des Häßlichen. Königsberg, 1853.

583. Rotman Brian. Signifying Nothing. The Semiotics of Zero. New York: St. Martin's Press, 1987.

584. Sartre J.-P. L'Etre et le Neant. P., Gallimard, 1943.

585. Schaefer A. Die Schopenhauer Welt. Berlin: Berlin-Verl., 1982.

586. Searle A. Austere, silent and nameless Whiteread's concrete tribute to victims of Nazism // The Guardian. - 2000. - October 26.

587. Searle A., Jones J., Higgins C., Sherwin S. The Tate Modern at 10 // The Guardian. 2010. - May 4.

588. Skarga B. Nicosc i pelnia // Archivum historii i mysli spoleczney. Wroclaw, 1982. 27. S. 169-190.

589. Thartang Tulku. Space, time and knowledge: Emeryville, 1977.

590. Tietz U. Yeidegger. Leipzig: Reclam, 2005.

591. Vidal M. C. The death of politics fnd sex in the eighties show // New lit. History. Charlottesville, 1993. Vol. 24 № 1. P. 184 185.

592. Weber A. Subjektlos: Zur kritik der System theorie. Konstanz: UVK Verl. Ges, 2005.

593. Wyschogrod E. Time and non-being in Derrida and Quine // J. of the Brit, soc. for phenomenology. Manchester, 1983. Vol. 14, № 2. P. 112 126.