автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Космос философско-поэтического контекста романа М. А. Шолохова "Поднятая целина"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Муравьева, Наталия Михайловна

Введение.

Глава 1.

Образы Земли, Воды и Неба в космогонической системе романа

Поднятая целина».

Глава 2.

Живое вещество» и его влияние на героев «Поднятой целины».

Глава 3.

Таинственный и могущественный мир звуков и запахов в романе

Введение диссертации2000 год, автореферат по филологии, Муравьева, Наталия Михайловна

Роман М.А. Шолохова «Поднятая целина» с момента своего появления в печати вызывал и продолжает вызывать неоднозначную реакцию, зачастую взаимоисключающую по пафосу. 16 мая 2000 года на научной конференции, посвященной 95-летию писателя и присвоению Московскому открытому педагогическому университету имени М.А. Шолохова, ректор этого университета Ю.Г. Круглов сказал: «Похож ли великий писатель земли Русской на свой портрет, который создали критики советского времени и который с таким остервенением разрушают ниспровергатели? Конечно же, нет! Судьба Шолохова - сама по себе, парадный портрет сам по себе, а что по поводу портрета говорят А.И. Солженицын и иже с ним, не имеет, как видим, никакого отношения к жизни гения» [1]. Такова и судьба шолоховского романа: он существует как бы «сам по себе», а критика вокруг «Поднятой целины» - в оторванности от произведения.

Социалистическая канонизация представляла роман только по особенностям его идеологии: действительность в революционном развитии, руководящая роль коммунистической партии, партийность позиции и тому подобное, идейное содержание упрощалось до разоблачения классовых врагов и прославления социалистического переустройства в деревне. Изображение писателем тех форм и условий, в которых проводилась коллективизация, критиками сознательно затемнялось. В «Большом энциклопедическом словаре» 1997 года издания о романе «Поднятая целина» говорится: «В романе «Поднятая целина». изображение коллективизации отмечено задан-ностью идеологич. установок» [2].

В позициях критиков многое и часто корректировали чуткие к художественному слову писатели. В 1964 году выдающийся прозаик Шолоховского круга A.B. Калинин в своей работе «Романтик из

Гремячего Лога» первым обратил внимание на диалектичность образа Макара Нагульнова, о котором он говорит как об исполнителе воли партии, искренне верящем в её идеалы, и жертве своей эпохи [3]. В 1987 году А. Д. Знаменский, также писатель Шолоховского круга, в статье «Трагикомедия мелкой души» [4] проанализировал образ деда Щукаря как сельского тунеядца и болтуна, высмеял его претензии на социальную гегемонию, разрушив стереотипы литературоведческих концепций «Поднятой целины» как романа, прославляющего сталинскую коллективизацию.

Переосмысление классического наследия, характерное для наших дней, конечно же, затронуло и «Поднятую целину». Наиболее простым и распространённым оказалось такое переосмысление, когда антихудожественными объявлялись шедевры прошлых лет. Свой «вклад» в развенчание «Поднятой целины» внёс и А.И. Солженицын [5].

Противоречивые оценки романа отражены в антишолоховской статье В. Панкова «Куда упадут камни, или Новые прочтения советской классики», в «диалогах недели» «Литературной газеты» между В. Кожиновым и Б. Сарновым, в антишолоховском пасквиле Е. Евтушенко «Фехтование с навозной кучей» и возражениях ему в «Литературной России». К этому списку следует добавить и статью Л. Радзиховского «Шолохов и власть» [7].

Упрёки в адрес «Поднятой целины» Шолохова широки по диапазону. На автора навесили ярлыки сталиниста, реакционера, конъюнктурного писателя. В.О. Осипов свою книгу «Тайная жизнь Михаила Шолохова» строит как ответ на все эти необоснованные обвинения [6].

Наиболее значительные выступления в защиту шолоховского романа -это статьи А. Хавчина «Книга на все времена» и И. Коноваловой «Михаил Шолохов как зеркало русской коллективизации», статья В.М. Литвинова «Уроки «Поднятой целины» и его книга «Вокруг Шолохова» [8]. В последние годы появились интересные работы о «Поднятой целине» Ф.Г. Бирюкова, А.И. Хватова, Н.М. Федя, A.B. Огнева, Л.Г. Сатаровой, В.В.

Петелина, Ю.А.Дворяшина. Значительный вклад в изучение «Поднятой целины» внесли ростовские шолоховеды. Проблемы этого романа обсуждались на всех Шолоховских чтениях. Шолоховские чтения 1995 года были полностью посвящены «Поднятой целине». Ответственный редактор сборника материалов этой конференции Н.И. Глушков в своей статье «Инакомыслие М.А. Шолохова-коммуниста в реализме «Поднятой целины» пишет: «Так кто же он, автор известнейшего произведения «на обочине» «Тихого Дона»: энтузиаст и певец сталинской коллективизации, ее судья или хамелеон?. Что же такое «Поднятая целина»: «ложь, которую сознательно впустил», или реализм? Значительное произведение художественной литературы или «творческое бесплодие?» [9].

Разрешить этот вопрос, по справедливому мнению многих литературоведов, можно только путём исследования самой ткани художественного произведения. В.А. Беглов, к примеру, пишет: «В критике и умолчании «Поднятой целины» превалирует не столько анализ текста, сколько борьба с собственными стереотипами его восприятия» [10]. Далее В.А. Беглов обосновывает необходимость нового прочтения романа: «Заидеологизированная апологетика пошла во вред роману. Необходимо новое прочтение. Оставим в стороне то, что обычно относили к мировоззрению писателя: во-первых, оно менялось, во-вторых, творчество всегда шире авторского мировоззрения, в-третьих, очевидна неперспективность подобного пути на примерах русских классиков XIX в.» [11]. Сам В.А. Беглов и предпринял одну из первых попыток подобного текстологического исследования романа «Поднятая целина».

М.А. Шолохов, принимаясь за создание романа о коллективизации, говорил: «Надо бы хорошенько разобраться в этом месиве добра и зла» [12]. Эта же задача стоит сегодня и перед исследователями романа. В статье В.О. Осипова «Открываемый роман . «Поднятая целина» - за сталинщину или против» есть строки: «Убеждён в том, что и жизнь писателя, связанная с «Целиною», и сама «Целина» до сих пор пребывают в состоянии значительной неоткрытости. Пришло время перечитывать и биографию, и роман, освободившись от политиканствующего гипноза, в котором их содержали несколько десятилетий. Да и сам Шолохов счёл нужным многое зашифровать» [13].

Главной задачей данного диссертационного исследования является анализ общей философии и поэтики романа, «расшифровка» текста «Поднятой целины» без акцентирования проблем социально-политического характера.

Что же лежит в основе философской концепции «Поднятой целины»: идеи православия, мифологическое мировосприятие или атеизм?

Религиозный контекст другого романа М.А. Шолохова, «Тихого Дона», исследован такими шолоховедами, как Е. Тамарченко, Б. Соколовым, В. Кожиновым [14]. В сборнике статей «Проблемы изучения творчества М.А. Шолохова» представлены убедительные статьи A.A. Дырдина и И.И. Цыценко, где аргументированно доказывается «способность казачества оставаться в пределах христианства даже в ситуациях кризиса религиозного духа» [15].

Жизненные ритмы персонажей «Тихого Дона» совпадают с природными циклами, и ориентацией личности в романе служит православно-народный хронотоп. «Православный календарь, включавший в себя древние земледельческие представления, соединяет в одно неразрывное целое природное, человеческое и надмирное. Такой способ отсчёта событий авторитетен для Шолохова. Праздники и святые дни являются теми моментами, к которым стягиваются все нити сюжета» [16], - пишет A.A. Дыр дин. В религиозно-культурном аспекте «Тихого Дона» большое значение имеют словесные формулы, библейские цитаты и переложения библейских предсказаний и пророчеств на язык персонажей. В образе деда Гришаки «заявляет о себе народно-православная непосредственность приятия мира как Божьей воли» [17]. И.И. Цыценко подробно анализирует «семейную религию», доказывая, что семья в «Тихом Доне» является хранительницей веры, и самый яркий образ хранительницы народной философии в эпопее -это Ильинична.

В то же время И.И. Цыценко отмечает: «Но в целом молодому поколению казаков «страх божий» присущ в значительно меньшей мере, чем старикам. И хотя внешняя обрядность соблюдается ими, . это не мешает совершать поступки, расцениваемые в христианском сознании как смертный грех. Это говорит о кризисе веры, переживаемом казачеством в начале XX века. . перестаёт действовать «двойной» закон самосохранения, когда семья хранила веру, а вера защищала единство семьи» [18]. Этот же факт констатирует и A.A. Дыр дин: угасание самобытного уклада жизни казачества, сформировавшегося на основе православия, вызвало ценностный релятивизм, обусловивший быстрый переход от строгих правил к свободе от запретов, в том числе и моральных [19].

Ещё явственнее, чем в «Тихом Доне», процесс разрушения старого уклада проявился в «Поднятой целине». Первая книга закончена в 1931 году (заметим, 13 лет атеистической пропаганды, вседозволенность в годы революции и гражданской войны и обесценивание человеческой жизни, «расказачивание»), а вторая - в 1959 году, когда атеизм стал основным, а главное, официальным направлением мировосприятия, и храмы стали редкостью, а до 90-х годов, когда вновь стало возрождаться православие, было ещё далеко, да и вряд ли в 50-х годах Шолохов мог предвидеть подобный резкий поворот в нашей истории от десятилетий безбожия к вере.

Если в начале романа жизненные ритмы персонажей ещё как-то совпадают с природными циклами, то чем ближе к финалу, тем явственнее они входят в противоречие друг с другом. Православный календарь не вводится в повествование «Поднятой целины» вообще. Связь природное - человеческое - надмирное разрушена. Библейских цитат и религиозных предсказаний нет. Хранителя и толкователя религиозной мудрости, подобного деду Гришаке, нет. Вряд ли объяснение дедом Щукарём своей религиозности можно сопоставить с рассуждениями хуторского патриарха в «Тихом Доне». Ни одна из семей «Поднятой целины» не может претендовать на звание хранительницы религиозных устоев. Несмотря на то, что под пером великого мастера портреты гремяченских старух приобретают ярко выраженную индивидуальность и колорит, восприемницы роли Ильиничны мы не найдём.

Обратимся к тем эпизодам «Поднятой целины», которые имеют, на первый взгляд, религиозное звучание. Эпизод расправы с лампадкой Андреем Размётновым анализировался не раз (например, Н.И. Глушковым в статье «Инакомыслие М.А. Шолохова-коммуниста в реализме «Поднятой целины» [20]), причём, всегда как характеристика отношения Размётнова к христианским символам, но не менее важны слова Андрея: «Ить сказано было дуракам неоднократно, что всё это есть опиум и затмение мозгов» [21]. Вот способ антирелигиозной пропаганды: сказано «неоднократно» и для наглядности - раздавить каблуком. Если к этому добавить закрытие церквей, угрозу партвыговоров (вспомним, чем грозил Поляница Давыдову за то, что тот разрешил отвезти старух в церковь), то становится ясно, что христианским традициям трудно было устоять в этой неравной борьбе. Несмотря на то, что последняя книга «Тихого Дона» и первая «Поднятой целины» создавались практически одновременно, тот хронологический отрезок, который разделяет сюжетное время этих романов, был ознаменован в истории страны воинствующим атеизмом, и это, конечно, не могло не отразиться на религиозных взглядах героев «Поднятой целины» и автора романа.

Думается, Шолохов действительно считал необратимым процесс разрушения православия, о чём свидетельствует авторское отношение к происходящему, выразившееся в некоторых деталях сцен с участием верующих во второй книге романа. В эпизоде разговора Лушки с квартирной хозяйкой Давыдова симпатии автора явно на стороне острой на язык красавицы. У одной из богомолок, отправившихся с покоса в церковь, лицо красное, лоснящееся от пота. А в эпизоде выхода Марины Поярковой из колхоза колоритная сцена с участием разгневанной женщины перечёркивает её напускное смирение.

Атеизм Шолохова в романе «Поднятая целина» налицо. Но этот атеизм имеет очень мало общего с тем историко-диалектическим материализмом, что господствовал в советской философии долгие годы. Шолоховский атеизм стимулирует обращение прежде всего к работам тех русских философов, которые в связи с развитием естественнонаучной мысли выступили с идейными инициативами в области изучения взаимоотношений человека и природы. В этом плане в соотнесённости с проблематикой романа «Поднятая целина» заслуживает внимательного рассмотрения на страницах диссертации такой феномен философской мысли, как русский космизм.

Исторические корни русского космизма растворяются в особенностях мифологического сознания наших предков, в особом переплетении язычества и христианства: «какую бы тему русского космизма мы ни взяли, она так или иначе приводит нас к тому, что А.Н. Афанасьев называл «поэтическим воззрением славян на природу» [22], - пишет в книге «Русские космисты» Ф.И. Гиренок. Этот исследователь и целый ряд других разработали систему представлений о русском космизме. Обратим внимание в самых общих чертах лишь на те из них, которые выразительны в связи с интересующей нас проблематикой романа.

Теоретик русского космизма H.A. Бердяев в работе «Судьба России. Опыты по психологии войны и национальности» пишет о главной особенности общественной жизни конца XIX-начала XX века: «Ориентащя жизни сделалась сощальной по преимуществу, ей были подчинены все друпя оценки. Все ценности были поставлены въ сощальную перспективу. Человеческая общественность была выделена изъ жизни космической, изъ м1рового целаго и ощущалась какъ замкнутое и самодовлеющее целое» [23]. Н.А. Бердяев подчёркивает далее, что завоевания человека на ограниченной социальной территории достигались забвением бесконечности, не было принято во внимание, что существуют глубокие недра земли и необъятная мировая ширь.

Ф.И. Гиренок, исследуя истоки русского космизма, обратил внимание на сетования русского историка XIX в. А.П. Щапова по поводу бедности русского языка на абстрактные понятия. Историк ссылается на слово «вселенная». О своеобразии этого термина и говорит далее Ф.И. Гиренок: «Ни немцам, ни грекам оно не знакомо. . Космос у них есть, а Вселенной нет. Но «космос» довольно абстрактный термин, а «вселенная» уж слишком своеобразна и антропоморфна. Из этого слова, как ни смотри, выглядывают «уши» человека, то бишь русского мужика, занятого привычным делом. Каким? Вселением в дом. Первым, ведь второго не бывает. Поэтому-то и абстрактный космос он (этот мужик) понимает конкретно, в качестве того места, куда ему ещё нужно вселиться. Точно так же, как вселяются люди в новый дом. То есть космос для него Вселенная, а сам он гражданин этой Вселенной» [24]. Следовательно, отличие русского космизма от всех других его типов и состоит в том, что космос в этом философском течении предстаёт в изначальном смысле слова «вселенная», как дом, в который надо вселиться, но не поодиночке, а всем миром.

Термин «русский космизм» как интегральная и синтетически целостная концепция постижения Мира и Человека, Макрокосма и Микрокосма впервые появился в 1972 году в статье советского философа Н.К. Гаврюши-на «Из истории русского космизма» в сборнике трудов, посвящённых разработке научного наследия и развитию идей К.Э. Циолковского, и обозначал умонастроение целого ряда русских учёных, философов и писателей. В.Н. Дёмин даёт определение космизма: «Космизм - это не просто знания - донаучные или научные, а прежде всего отношение к космосу, особое прочувствование Вселенной - научно-осмысленное, эмоционально-личностное или философско-эвристическое» [25].

В русском космизме выделяют три течения. Естественнонаучное (труды H.A. Умова, В.И. Вернадского, К.Э. Циолковского, Н.Г. Холодного, A.JI. Чижевского) развивает представления о целостности природы. Это направление возрождает мифологический космоцентризм, но с учётом опыта исто-рицистского сознания, который оставляет возможность для свободного доопределения мира человеком. Религиозно-философское направление русского космизма связано с именем Н.В. Фёдорова, который считал, что история имеет смысл, если она конечна. Поэтически-художественное направление в русском космизме представлено В.А. Левшиным, С.П. Дьячковым, В.Ф. Одоевским, A.B. Сухово-Кобылиным, М.Ю. Лермонтовым, Ф.М. Достоевским, А. Платоновым, Н. Заболоцким и целым рядом других писателей. В нём отражены поиски связей между истиной и смыслом человеческого бытия. Образно об этом течении сказал В.Н. Дёмин: «Классическая русская литература продолжила традиции, рождённые в горниле народного космизма и учёной книжности. Величественный образ Вселенной в её неразрывной связи с судьбами людей пронизывает творчество корифеев отечественной поэзии и прозы от Михаила Ломоносова до Леонида Леонова. В русской поэзии космизм нередко порождал неповторимые образцы: от пантеистической державинской оды «Бог» . до «избяного Космоса» Николая Клюева и Сергея Есенина» [26]. Подробнее эту тему исследователь раскрывает в книге «К звёздам быстрее света: Русский космизм вчера, сегодня, завтра» [27].

Основные положения русского космизма в кратком изложении выглядят следующим образом.

В противовес идейному комплексу антропоцентризма, господствовавшему в философии начала XX века, русский космизм выдвигает принцип антропокосмизма, который возвращает человечество к опыту наших предков, запрещавшему рассматривать природу в отвлечении от человека, заставляет людей создавать себе опору и поддержку в виде своей воли и своего сознания, раздвигая границы возможностей своего «Я» до размеров Вселенной. Понимание мира в русском космизме исключает потусторонние сущности. Весь мир явлен нам, но в его природе есть нечто, что не сводится к материи и энергии. Русские космисты (К.Э. Циолковский, Н.Г. Холодный, Н.Ф. Фёдоров, В.И. Вернадский) искали слово для обозначения этого нечто, невыявленного бытия. Не реализованные во внешнем мире содержания внутренней жизни не исчезают, они накапливаются, создавая невидимую, но всеми ощущаемую тяжесть нереализованного бытия. Так в русском космизме возникает термин «душа» и пространство, с которым эта душа соразмерима: только на уровне космоса исчезает различие между внешним и внутренним. Но пока существуют эти не реализованные во внешнем плане бытия внутренние содержания человеческой жизни (а это, собственно говоря, и есть предмет изображения в романе М.А. Шолохова «Поднятая целина»), существует причина отсутствия в нашем обществе безусловной нравственности. Условное добро существует, а безусловного нет. К.Э. Циолковский, говоря о безусловной воле и безусловной нравственности, считает, что они проявляют себя в тот момент, когда мы не вольны в выборе добра и зла, потому что мы слышим «голос Вселенной», в нас говорят «духи давно прошедших времён» [28]. Эту же мысль повторяет и В.И. Вернадский: времена проходят, но чувства и мысли проходящих времён остаются. Если мы живём этими мыслями и чувствами, то в нас срабатывает безусловная воля.

В современном мире нет безусловной нравственности, и только дело, соразмеримое с космосом, может захватить всего человека, преодолеть в нём нечеловеческое, реализовать душу человека полностью и без остатка. Овладение небесным пространством - это задача нравственная для человечества, а не технологическая - таков следующий принцип русского космизма.

В связи с этим возникает мотив, который много лет спустя получит название «глобально-экологического»: русские космисты интуитивно ощутили угрозу экологической катастрофы, необходимость объединения людей они впервые стали обосновывать, обращаясь за аргументами не к социально-политическим или идеологическим теориям, а к идеям экологического порядка. По отношению к природе человеческое сообщество выступает как единое целое вне зависимости от социально-экономических, идеологических или иных расхождений.

В.И. Вернадский создаёт учение о ноосфере - синтез естественнонаучной и философской мысли. Переход в эпоху ноосферы подразумевает, по мысли В.И. Вернадского, полное согласование развития производительных сил, развитие цивилизации в целом с развитием планеты и, прежде всего, с развитием биосферы. Процесс перехода в эпоху ноосферы - длительный и естественный, его искусственное ускорение невозможно, и только наши отдалённые потомки могут увидеть его биогенный эффект.

Переход в эпоху ноосферы «потребует от человечества огромных усилий, перестройки его общественных и социальных структур, ибо в эпоху ноосферы всё большую роль будет играть экологический императив, т.е. осознанное поведение людей, согласованное с объективно необходимыми требованиями квазистабильности окружающей среды. . Он выдвигает, в частности, множество проблем перед науками об обществе, ставит на повестку дня вопросы морали, этики, поднимает проблему нравственного императива» [29], - пишет H.H. Моисеев в статье «Русский космизм и учение о ноосфере В.И. Вернадского».

В русском космизме возрождаются те гуманистические позиции, которые лежали в основе народной философии, берущей своё начало в языческих верованиях предков: природа и человек всегда находятся в единстве и нерасторжимости. В теории ноосферы эти взгляды получают научный фундамент, служат источником конкретных действий: «Мы начинаем понемногу понимать, что Разум, во всяком случае разум, рождённый на земле, для своего развития (и даже просто сохранения) должен из зрителя и наблюдателя всё больше превращаться в участника мирового процесса развития. Он должен быть способен расширять своё воздействие на окружающую среду и перестраивать своего носителя - человека, продукт сложного процесса эволюции, во многом несовершенный и плохо приспособленный к той роли греческих богов, которые должны властвовать на небе. Теперь уж только разуму придётся создавать тот образ, которому должны следовать его носители. Ему придётся создавать новые принципы этики и морали и той организации «исполнителей и наблюдателей», которые окажутся способными превратить этот дуализм в единство» [30], - продолжает далее Н.Н. Моисеев.

Вся жизнь XX века пронизана ощущениями апокалипсиса, неизбежной гибели человечества. Русский космизм считает, что нет таких законов природы, которые бы делали гибель человечества неизбежной. Мы можем жить так, как если бы были бессмертны. Проблема в том, чтобы научиться жить в ладу с биосферой, утверждает в книге «Начало и вечность жизни» В.И. Вернадский: «В гуще, в интенсивности и сложности современной жизни человек практически забывает, что он сам и всё человечество, от которого он не может быть отделён, неразрывно связаны с биосферой - с определённой частью планеты, на которой они живут. Они геологически закономерно связаны с её материально-энергетической структурой» [37].

В трудах К.Э. Циолковского, В.И. Вернадского, А.Л. Чижевского не раз подчёркивается, что человек - не сторонний наблюдатель, всякий раз ему придётся заново определять себя в качестве части природы. «А это значит, - пишет Ф.И. Гиренок, - что главное в мире ещё не случилось. Оно не за нами, а впереди, и поэтому всё ещё возможно, то есть люди жили и будут жить не под знаком фатального исхода, а в момент, когда они ещё только определяют себя в качестве части мирового целого. Всё, что произойдёт потом, после определения, произойдёт не без нашего участия. А за то, что случится с нашим участием, мы не можем не отвечать» [38].

С деятельностью человека связана проблема взаимодействия естественного и искусственного. Ф.И. Гиренок в своей работе «Русские космисты» приводит высказывание A.C. Хомякова о том, что люди забыли, что они разместились в мире, где то, что строится, должно иметь почтение к тому, что выросло. Люди ещё не научились жить в искусственном мире (атомные взрывы и экологические катастрофы XX века тому подтверждением), поэтому радикальный поворот в осмыслении проблем цивилизации был сделан русскими космистами. «Русский космизм напоминает нам о том, что двери, ведущие из искусственного мира в естественный, не заперты. И в эти незапертые двери всегда может войти то, что они назвали Вселенной» [33], -предостерегает Ф.И. Гиренок, так как искусственное - это не только способ существования человека, но и канал связи с естественным.

Люди XX века утратили контакт с собственным внутренним миром, с собственной душой, открытой космосу. И теперь человек принуждён через «опустошение» себя и «опустынивание» природы познать истину: жизнь -это космическая категория, а космос требует к себе нравственного отношения. «Чтобы добыть светъ в нахлынувшей на iviipb тьме, необходимо космическое углублеше сознашя» [34], - писал H.A. Бердяев.

Краткий анализ основных положений русского космизма позволяет говорить о близости отдельных принципов этого направления русской философской мысли и философской концепции романа «Поднятая целина» М.А. Шолохова. Речь, конечно, не идёт о какой-то теоретической доктрине писателя в рамках русского космизма. Родство писателя и русских косми-стов обнаруживается в некоей космической настроенности писательской интуиции, в эмоционально- личностном «прочувствовании» писателем Вселенной.

Автору данной работы представляется возможным сопоставить философскую концепцию романа «Поднятая целина» М.А. Шолохова и ту систему коррелят и художественных символов, которую создаёт писатель в этом романе, с основополагающими принципами русского космизма и теорией ноосферы В.И. Вернадского, тем более, что философские взгляды писателя, нашедшие отражение в романе «Поднятая целина», до сих пор не исследованы. Особый биогенный, природный мир с его симфонизмом природных стихий, звуков, красок, запахов представляет несомненный интерес в соотнесённости поэтики романа с общей философской концепцией произведения.

Актуальность диссертационного исследования определяется необходимостью целостного анализа романа М.А. Шолохова «Поднятая целина», включающего в себя текстологический и философско-поэтический аспекты. Такой подход особенно целесообразен, так как современные ниспровергатели таланта Шолохова отказывают этому роману в какой-либо художественной ценности вообще, сводя его содержание к идеализации колхозной реформы на Дону.

Диссертация написана на материале романа М.А. Шолохова «Поднятая целина».

Объектом анализа стали философские взгляды писателя на основы бытия, на место человека в природе и космосе в созвучности с основными принципами философии русского космизма.

Предметом диссертационного исследования избран философско-поэтический контекст романа М.А. Шолохова «Поднятая целина».

Цель исследования заключается в осмыслении художественного своеобразия романа через анализ философии и поэтики природы на его страницах.

Исследование подчинено решению следующих задач:

- сопоставить философскую концепцию романа «Поднятая целина» и основные положения теории русского космизма;

- выявить общность взглядов М.А. Шолохова и В.И. Вернадского на природу и место в ней человека, влияние «живого вещества» на героев романа;

- выявить взаимосвязь и взаимовлияние элементов мирообразующей системы «Поднятой целины», их роль и значение в философско-поэтическом контексте романа; рассмотреть особенности создания в романе образа тишины, метафоры звука и способы воспроизведения мира запахов на страницах шолоховского романа;

- предложить новую трактовку названия и финала романа, связав её с философской концепцией автора и системой коррелят и художественных символов «Поднятой целины», в которой эта концепция нашла своё поэтическое воплощение.

Целью и задачами обусловлен выбор метода исследования, в основе которого — синтез сравнительно-типологического, структурно-поэтического, текстологического, семантического и фонологического подходов.

Выдвигаемая в диссертации рабочая гипотеза заключается в следующем: в романе «Поднятая целина» М.А. Шолохов создаёт цельный, взаимосвязанный мир, космогоническую систему, состоящую из стихий Земли, Неба, Воды и Огня и представленную в романе в виде художественных обобщений и системы коррелят. Таинственный мир звуков и запахов «Поднятой целины» передаёт оттенки психологических состояний героев, отражает эпическое состояние мира и авторскую позицию. «Живое вещество», населяющее природный мир романа, оказывает самое непосредственное влияние на героев «Поднятой целины». Природа в романе живёт по своим, гармоническим, законам, а человек необдуманными действиями нарушает их. Выход из создавшегося положения дисгармонии в человеческом и, как следствие, природном мире, писатель видит в возвращении ощущения космичности бытия, утраченного человеком.

Теоретико-методологической базой исследования являются труды выдающихся русских философов H.A. Бердяева, К.Э. Циолковского, В.И. Вернадского, A.JI. Чижевского, П.А. Флоренского, Н.Г. Холодного, представителей современной философской мысли, а также работа А.Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу: Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов», труды известных шолоховедов Ф.Г. Бирюкова, А.И. Хватова, В.М. Литвинова, В.О. Осипова, Н.М. Федя, Н.И. Глушко-ва, Л.Г. Сатаровой, В.В. Петелина, A.B. Огнева, Ю.А. Дворяшина, материалы Шолоховских чтений Ростовского государственного университета, другие источники.

Основные положения, выносимые на защиту:

1 .Философская концепция романа «Поднятая целина», имея сходство с некоторыми положениями русского космизма, отражает космическое восприятие бытия писателем. В центре космогонической системы романа находится Земля, которая определяет и развитие сюжета, и построение романа в целом. В органическом единстве со стихией Земли находится стихия Воды, благосклонная к героям романа. Небо в романе представлено сторонним наблюдателем происходящих событий. В финале романа оно заслоняет собой и стихию Земли, и стихию Воды, констатируя нарушение человеком гармонических законов природы.

2. В романе «Поднятая целина» показано общество, достигшее предела своей некосмичности, что выразилось в забвении обычаев и традиций предков, христианских догматов, падении нравственных устоев, обесценивании человеческой жизни. Нарушена связь с природой, ушло понимание её как неотъемлемой части жизни человека земли.

3. Текст «Поднятой целины» требует тщательной «расшифровки», очень многое автор счёл нужным «зашифровать», в частности своё отношение к методам, которыми проводилась коллективизация, к политике «расказачивания».

4. Роман «Поднятая целина» - произведение неповторимо высокохудожественное. Анализ поэтики романа выявляет мастерство писателя в создании лирического эпоса природы. Страницы романа наполнены запахами степи, жизнь и природы, и хутора удивительно точно озвучена. Образ тишины в романе позволяет ощутить связь писателя с космосом, космическую «настроенность» мировосприятия М. Шолохова.

5. Возрождение человека, возрождение, в первую очередь, его нравственности, Души как космической категории, М. Шолохов связывает с осознанием места человека в биосфере, с возрождением тех языческих воззрений на природу и человека, которые всегда исповедовали люди, кровно связанные с землёй.

6. Предпосылки для восстановления ощущения слитности с окружающей природой писатель видит в родстве своих героев с землёй, с верой в её святость и одухотворённость, в родстве со всем живым миром: растениями, животными. Только через постижение человеком природного мира, а через него - космоса, возможно преодоление того кризиса общества, в котором оно находится в романе.

7. Осмысление заглавия романа, анализ звуковых образов в массовых сценах позволяет констатировать, что казачество в момент коллективизации представлялось М. Шолохову стихией, таящей в себе могучие силы, но трагические обстоятельства исторического периода не позволили этим силам воплотиться в дела подобного же размаха.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что впервые рассматривается философско-космогоническая концепция романа «Поднятая целина», её определяющее влияние на поэтику произведения. Особенности художественного мастерства писателя раскрываются путём анализа системы художественных средств, позволивших автору романа передать неповторимость, красоту и величие степной природы как мирозданческой категории. Осмысление заглавия, системы символов и коррелят в философско-поэтическом контексте «Поднятой целины» и её финала также вносит определённую новизну в трактовку романа.

Теоретическая значимость исследования определяется системой аргументации философской и художественной значимости романа, ставшего полным и объективно взвешенным свидетельством проведения коллективизации на Дону, отразившего трагизм тех лет и деформацию народной морали, а также показавшего те огромные потенциальные возможности русского народа, которые могут стать основой возрождения казачества.

Практическое значение работы связано с возможностью использования её результатов при разработке общей историко-литературной концепции творчества М.А. Шолохова, в курсе лекций по истории русской литературы XX века, спецкурсах и спецсеминарах на филологических факультетах, на уроках литературы в старших классах средних школ, лицеев и гимназий.

Апробация исследования осуществлялась на Державинских чтениях и конференциях молодых учёных 1999, 2000 годов в Тамбовском государственном университете, на XII Пуришевских чтениях в Московском педагогическом государственном университете (2000), на Шолоховских чтениях -2000 в Ростовском государственном университете, на региональной научно-практической конференции Борисоглебского государственного педагогического института (1999), на заседаниях кафедр истории русской литературы Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина, русского языка и методики его преподавания в начальных классах Борисоглебского педагогического государственного института и на внутривузовских конференциях Борисоглебского государственного педагогического института (1998, 1999, 2000). Результаты исследований использовались в лекционных курсах и на семинарских занятиях по дисциплине «Своеобразие литературы XX века» в группах углублённой филологической подготовки факультета педагогики и методики начального образования Борисоглебского государственного педагогического института. Основные положения диссертации изложены в пяти публикациях.

Структура работы включает введение, три главы, заключение и библиографию, состоящую из 264 наименований. Объём работы 187 страниц.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Круглов Ю.Г. Великий писатель земли Русской // Слово. 2000. №4.

С. 11.

2. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. A.M. Прохоров. Изд. 2-е, перераб. и доп. - М.: Научн. изд-во «Большая Российская энциклопедия»; СПб.: Норинт, 1997. С. 137.

3. Калинин A.B. Избранные произведения: В 2-х т. Т. 2. - М., 1976. С.

443.

4. Знаменский А.Д. Трагикомизм мелкой души // Литературная Россия. 1987. №51. 18 дек. С. 6-7.

5. Солженицын А.И. Две статьи 80-х годов // Звезда. 1992. №7. С. 139149; По донскому разбору // Нева. 1992. №7. С. 139-145.

6. Осипов В.О. Тайная жизнь Михаила Шолохова. Документальная хроника без легенд. - М.: Либерия. Раритет, 1995.

7. См. соответственно: Панков В.К. Куда упадут камни, или Новые прочтения советской классики // Литературная Россия. 1988. 12 февр.; Литературная газета. 1985. №№10-13; Евтушенко Е.А. Фехтование с навозной кучей // Литературная газета. 1991. №7; Литературная Россия.

1991. №№7, 9, 13; Радзиховский Л. Шолохов и власть // Неделя. 1990. №44. С. 12.

8. См. соответственно: Хавчин A.B. Книга на все времена // Дон. 1989. №3. С. 151-157; Коновалова И. Михаил Шолохов как зеркало русской коллективизации // Огонёк. 1990. №25 С. 26-29; Литвинов В.М. Уроки «Поднятой целины» // Вопросы литературы. 1991. №9-10. С. 30-50; Вокруг Шолохова.-М., 1991.

9. Глушков Н.И. Инакомыслие М.А. Шолохова-коммуниста в реализме «Поднятой целины» // «Поднятая целина». Современное исследование. Шолоховские чтения. - Ростов-на-Дону: Изд-во Рост, ун-та, 1995. С. 5.

10. Беглов В.А. Авторское мироощущение и эпоха // Там же. С. 27.

11. Там же.

12. См.: Огнев A.B. Нападки на М. Шолохова и домыслы о «Поднятой целине» // Дон. 1997. №8. С. 221.

13. Осипов В.О. Открываемый роман. «Поднятая целина» — за сталинщину или против // Культура. 1992. №15. 23 мая. С. 5.

14. См. соответственно: Тамарченко Е. Идея правды в «Тихом Доне» // Новый мир. 1990. №6. С. 236-238; Соколов Б. «Донская волна» в «Тихом Доне» есть! Ответ Герману Ермолаеву // Вопросы литературы. 1993. №6. С. 340; Кожинов В.В. О «Тихом Доне» // Литература в школе. 1994. №4. С. 2229.

15. Дыр дин A.A. «Тихий Дон» и народно-православный образ жизни // Шолоховские чтения-97. Проблемы изучения творчества М.А. Шолохова. -Ростов-на-Дону: Изд-во Рост, ун-та, 1997. С. 68.

16. Там же. С. 69.

17. Там же. С. 71.

18. Цыценко И.И. Этнотрадиция и семья в романе-эпопее «Тихий Дон» // Шолоховские чтения-97. Проблемы изучения творчестваМ.А. Шолохова. . С. 59.

19. Дыр дин A.A. Указ. соч. С. 67.

20. Глушков Н.И. Указ. соч. С.8.

21. Шолохов М.А. Собрание сочинений: В 8-ми т. Т. 6. — М.: Изд-во «Правда», 1962. С. 46. Далее М.А. Шолохов цитируется по этому изданию с указанием в скобках тома и страницы.

22. Гиренок Ф.И. Русские космисты (Из цикла «Страницы истории отечественной философской мысли»). -М.: Знание, 1990. С. 11.

23. Бердяев H.A. Судьба России. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990. Репринтное воспроизведение издания 1918 года. С. 144. Орфография репринтного издания воспроизводится не полностью из-за отсутствия букв в компьютерном наборе.

24. Гиренок Ф.И. Указ. соч. С. 10.

25. Дёмин В.Н. Русский космизм: от истоков к взлёту // Вестник Моск. ун-та. Серия 7: Философия. 1996. №6. С. 3.

26. Там же. С. 7.

27. Дёмин В.Н., Селезнёв В.П. К звёздам быстрее света: Русский космизм вчера, сегодня, завтра. - М., 1993.

28. Циолковский К.Э. Грёзы о земле и небе. - Тула, 1986. С. 319.

29. Моисеев H.H. Русский космизм и учение В.И. Вернадского о ноосфере // В.И. Вернадский: pro et kontra / Сост., вступ. ст., коммент. A.B. Ла-по. - СПб.: РХТИ, 2000. С. 609.

30. Там же. С. 608-609.

31. Вернадский В.И. Начало и вечность жизни. - М.: Сов. Россия, 1989. С. 170.

32. Гиренок Ф.И. Указ. соч. С. 25.

33. Там же. С. 33.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Космос философско-поэтического контекста романа М. А. Шолохова "Поднятая целина""

Заключение

В романе «Поднятая целина» нашла своё художественное воплощение шолоховская концепция Мира и Человека, единство Макрокосма (Вселенной) и Микрокосма (Человека), ощущение художником нерасторжимости человека с бесконечной и неисчерпаемой природой. В этом романе закрепилось космическое восприятие автором действительности, интуитивно ощущаемое писателем чувство «вселенскости» (В.И. Вернадский), что позволяет выявить определённое сходство общей философской системы взглядов М.А. Шолохова и отдельных положений русского космизма.

В «Поднятой целине» изображён тот момент в жизни русского общества, когда оно достигло предельной точки разрыва с Макрокосмом и этим самым вызвало катастрофизм своего существования. Разрушено всё, что составляло фундамент национальной жизни: утрачена вера в Бога, нравственные устои разрушены, обесценена сама жизнь. «Расказачивание» привело к ломке многовековых традиций. Коллективизация явилась не возрождением русской общины, а планомерным уничтожением мужика-хозяина в деревне. Человек перестал воспринимать себя как часть природы, и это самое трагичное, по оценке писателя: исчезло ощущение слитности с окружающим миром, столь необходимое человеку земли.

Принцип космической философии - антропокосмизм - потому и близок писателю, что он способен обратить человечество к опыту предков, которые не разделяли человека и природу, воспринимали их только в неразрывном единстве. Русские космисты исключали присутствие в Мире потусторонних сил, опекающих человека сущностей. Этот взгляд близок Шолохову-атеисту. Воля и сознание человека, ощущающего себя частью Вселенной, должны стать опорой в современной жизни. Но невыявленное бытие русского человека, его внутреннее состояние, не реализованное во внешнем мире, накладывает особый отпечаток на русскую душу. Об этом феномене не раз говорили русские космисты. Эту же особенность отмечает и Шолохов, показывая в «Поднятой целине» двойственное воздействие бескрайних степных просторов на своих героев: степь подавляет своим величием и мудростью, и она же даёт надежду на будущее.

Понятия «условного» и «безусловного» добра, нравственности (К.Э. Циолковский), которыми оперируют русские космисты, нашли своеобразное художественное воплощение в романе: «голос Вселенной» слышат Размёт-нов, отказываясь идти раскулачивать; Нагульнов, возмущаясь тем, что выходцам из колхоза не отдают имущество; Давыдов во время ссоры с Усти-ном Рыкалиным, то есть тогда, когда герои совершают безусловно нравственные поступки, противоречащие их политическим убеждениям, но отвечающие критериям народной морали. Причём финал эпизода ссоры Давыдова и Рыкалина дан как пример борьбы между условным и безусловным добром: Давыдов обещает пока не принимать мер по отношению к Устину. Это «пока» - «условное» добро, оно продиктовано недоверием к Рыкалину, политическими убеждениями колхозного председателя и звучит несколько зловеще.

Внутреннее содержание человеческой жизни, мечты шолоховских героев, их планы на будущее, потенциальные возможности, не реализованные во внешнем плане бытия, являются предметом пристального внимания писателя. Русский космизм даёт ответ на вопрос, где и когда это внутреннее содержание будет реализовано: в далёком будущем и только на уровне космоса. Вероятно, это, может быть, интуитивно, понимал и Шолохов, потому что нет в его романе радужного финала и готовых рецептов построения будущего. Страницы «Поднятой целины» пронизаны болью: люди перестали прислушиваться к «голосу Вселенной», который звучит в пространстве жизни прошедших поколений. Нарушена связь времён, и всё труднее проявиться в человеке «безусловной» воле, «безусловной» нравственности. В современном обществе они подменяются партийными и узко классовыми интересами.

В сферу нравственных отношений на страницах романа включён экологический аспект, тоже сближающий Шолохова с теорией русского космизма. Мотив, тема, символ земли, отношение к ней человека - ведущие в романе о земле. Насущная потребность в новой этике и морали, необходимость новой организации взаимоотношений между «исполнителями и наблюдателями», находящимися в романе на разных полюсах, несовершенство «носителей разума», поставивших во главу угла политические убеждения, а не нормы общечеловеческой морали, - вот тот спектр разнообразных вопросов, составляющих нравственно-философский контекст шолоховского романа, созвучный философии русского космизма и теории ноосферы В.И. Вернадского. Праведный гнев Макара Нагульнова, возмущённого тем, что земля перестаивается, и безрадостный взгляд Андрея Размётнова в будущее не обещают быстрого совершенствования гремяченцев, а слова Устина Ры-калина о ненормальности отношений между «исполнителями и наблюдателями» в зарождающемся колхозе служат своеобразной проекцией на последующие годы колхозного строя.

Проблемы взаимосвязи естественного и искусственного начал волновали писателя. На страницах «Поднятой целины» звучит призыв бережно относиться к «естественному» и разумно - к «искусственному». Сохранилось много свидетельств земляков писателя о том, как боролся Шолохов за чистоту Дона, о том, как с его участием решались экологические проблемы станицы Вёшенской, о том, как он спасал лес [1].

В философии русского космизма есть понимание ответственности за всё происходящее на земле: за всё, что случилось с нашим участием, мы не можем не отвечать, и всё, что произойдёт потом, произойдёт не без нашего участия. Эта позиция очень близка Шолохову. В литературной критике не раз звучал вопрос: зачем Шолохов написал вторую книгу

Поднятой целины» [2]? Чувство личной ответственности за всё, что происходило рядом, не покидавшее писателя в течение всей жизни, заставило его дописать роман.

Своеобразное художественное воплощение получила в «Поднятой целине» и идея целостности всех слоёв бытия, характерная для русского космизма. М.А. Шолохов, даже заблуждаясь относительно каких-либо связей и взаимодействий в объективной реальности, создал в романе целостную картину жизни, поражающую своей достоверностью и реалистичностью.

Космический характер умонастроения писателя позволяет определить его взгляд на человека как конкретное и творческое постижение космических состояний, ибо есть в человеке родство со всем космосом как высшей иерархической ступенью. «Философия и есть самосознание человеком его царственной и творческой роли в космосе, - отмечает H.A. Бердяев. -Философия есть познавательное освобождение от подавленности» [3].

Свою «царственную и творческую роль» не только в космосе, но и на земле, герои «Поднятой целины», к сожалению, пока ещё не осознали: они находятся под прессингом сложившихся апокалиптических обстоятельств. Прозрение приходит постепенно. Художественная интуиция великого писателя диктовала автору «Поднятой целины» ту цельную космогоническую систему коррелят, взаимосвязанных символических соответствий и знаковых условностей, которая обеспечила роману его уникальность и прочное место в истории русской литературы. Космос философско-поэтического контекста «Поднятой целины» - фундамент шолоховской эстетики, на котором произрастают открытия художественного эпоса Шолохова - романиста и новеллиста.

Основа космогонической системы «Поднятой целины» - Земля. В романе она представлена в виде системы символов.

Бескрайняя степь, древняя и могучая, заставляет шолоховских героев задуматься об основах бытия, ощутить быстротечность жизни и величие природы. В то же время, степь для казака - неотъемлемая часть жизни, она помогает ему жить и выжить. Она вошла в его душу, и все надежды на будущее писатель и его герои связывают с ней.

Вспаханная целина становится символической эмблемой реформируемой деревни. Уже в названии романа акцент переносится на определение «поднятая», и с первых страниц образ вставшего на дыбы коня связывается и с образом Земли (поднятой целины), и с образом деревни, вздыбленной реформой.

Сторожевые курганы в сизой дымке - символ связи времён и поколений, память о былой казачьей славе. Они всегда присутствуют в степных пейзажах, а Смертный курган расширяет временную перспективу до тысячелетий и пространственную - до границ Вселенной.

Название хутора Гремячий Лог призвано отобразить национальную, казачью и историческую характерность. Напоминая о целебной силе источника, возникшего от удара Перуновой молнии, название хутора возвращает нас к «поэтическим воззрениям славян на природу» и открывает глаза на то, как проводилась коллективизация на Дону.

Образ Земли представлен в «Поднятой целине» в двух планах. Земля живёт на страницах романа как действующее «лицо», меняя свой облик. История становления колхоза дана в виде хроники с указанием точных дат и цифр. В финале произведения летопись новорождённого колхоза прерывается, никаких сведений об урожае нет. Исчезает и образ Земли. В романе о земле таким образом исчезает главное действующее «лицо» (Земля), уступая место стихии Неба.

В шолоховской системе коррелят небо - сторонний наблюдатель, всегда тягостно высокое, недостижимое, оно не вмешивается в дела людей. В финале романа небо полыхает «алым полымем», предупреждая о том, что, нарушая человеческие законы, люди нарушают и законы природы.

Неразрывно с Землёй и Небом связана стихия Воды.

Несмотря на то, что Небо в романе подчёркнуто безучастно к жизни героев, небесная вода в романе - знак благорасположения к труду земледельца, она вовремя поливает посевы, питает землю. А вот вода земная, или, вернее, её отсутствие - знак беды. Отсутствие Дона в романе и народных песен о нём -подтверждение слома казачьих традиций.

В двух планах на страницах романа представлена стихия Огня: «небесный» огонь - солнце, и «земной» огонь - «живой» огонь кузницы. Символическим огнём кузницы освещены образы Давыдова и кузнеца Ипполита Шалого. Этот «земной» огонь как бы становится составной частью метафоры земли. Солярный мотив вобрал в себя диаметрально противоположные, на первый взгляд, свойства. Солнце - животворный источник для всего, что существует на земле: от крошечной травинки до человека. Но в романе солнце такое же высокое и недостижимое, как и небо. Оно — холодное. «Холодность» солнца вызывает человек, нарушая гармонию в природном мире. Изначальная «животворная» сущность солнечной стихии перечёркивается самим человеком.

Взаимосвязь всех космообразующих элементов «Поднятой целины» позволяет говорить как о целостности мирозданческой концепции романа, так и возможности новой в сравнении с имеющимися трактовки его финала.

Исчезновение главного действующего «лица» (Земли) на последних страницах романа подчёркивает катастрофичность положения, в которое была поставлена деревня в результате коллективизации. Разыгравшаяся не ко времени гроза над Доном будит засыпающую природу, нарушает законы естественного мира. Взаимная согласованность функций (земля близка людям, для них она - поддержка и опора, а небо отдалено от людей, оно лишь наблюдатель, безмолвный и бесстрастный), обеспечивающая постоянство в коррелятивной системе земля-небо, в финале нарушена, так как поддержка и опора исчезла вообще, а небо угрожающе полыхает, нарушая свой статус беспристрастного свидетеля. В сбалансированной системе коррелят происходит сбой, коэффициент корреляции приобретает знак «минус», что подтверждает и гроза, которая звучит в финале уже не гимном союзу земли и неба, а предупреждает о последствиях нарушения человеческих и природных законов.

И всё-таки безрадостный взгляд Размётнова и удивлённый Майданни-кова обращены к небу, шолоховские герои ощущают свою связь с природой, с космосом, и с этим ощущением слитности с окружающим миром связывает свои надежды Шолохов. Когда-нибудь человек преобразует себя и мир, в котором живёт.

Природный мир существует в романе по своим гармоническим законам. Он испытывает колоссальное негативное воздействие со стороны человека, но всё-таки остаётся независимым от него. В романе «Поднятая целина» Шолохов создаёт, по словам Л.Г. Сатаровой, «целую энциклопедию жизни природы» [4]. Человеку необходимо осмыслить законы природного мира, почувствовать себя его органической частью. В этом человеку может помочь «живое вещество» (В.И. Вернадский). «Поднятая целина» населена животными и птицами. Общение с ними меняет героев романа, очищает их души. Связь крестьянина с домашними животными была грубо нарушена во время коллективизации. Писатель предупреждал о последствиях нарушения этой связи, заставив читателя задуматься, почему «обчужала» колхозникам обобществлённая живность, почему затаилась скорбь в глазах гремяченских женщин, а мужчин одолела тоска и «чёрная немочь».

Сходство взглядов М.А. Шолохова на природу и роль человека в ней и теории ноосферы В.И. Вернадского подтверждается теми эпизодами романа, где шолоховские герои преображаются под влиянием «живого вещества». Шолохов будущее человечества связывал с новыми нормами этики и морали, которые должно выработать человечество, постигнув законы природы, научившись жить по этим законам.

Роман М.А. Шолохова «Поднятая целина» произведение выдающегося художника слова, в котором проявилось «мастерство на пределе художественных возможностей литературы» (А.И. Хватов). Образ тишины в романе является своеобразным подтверждением этого. М.М. Пришвин в дневнике 28 января 1951 года записал: «Когда тишина зимой в лесу достигает последнего предела, то почему-то начинаешь думать, не я ли оглох и не слышу, а у них там, в тишине, как раз вот сейчас исполняется самая великая симфония: её-то, наверно, и слышат великие музыканты, и от них мы о ней узнаём» [5]. Шолохов не был музыкантом, но он услышал эту симфонию и нашёл слова, чтобы о ней рассказать.

Образ тишины в романе многофункционален. Прежде всего он является средством психологической обрисовки персонажа или коллектива в массовых сценах: в полном соответствии с внутренним состоянием их или, наоборот, входя в противоречие с настроениями и чувствами шолоховских героев. Образ тишины - концептуальный коррелят, средство выражения авторской философской концепции о дисгармоничности мира природы и человеческого общества. Он отражает космическую «настроенность» мировосприятия писателя, эмоционально-личностное «прочувствование» чутким художником слова Вселенной. Образ тишины появляется на страницах романа и в качестве выразительной подробности пейзажа. «Мнимое безмолвие» шолоховского пейзажа позволяет говорить о «редкостном инстинкте сопричастности ко всему сущему», инстинкте, который заметил у писателя Н.М. Федь [6]. Тишина у Шолохова всегда «полярная»: она или «благостная», и это чаще всего тишина в природе, или недобрая, настороженная, возникающая в напряжённых массовых сценах, в сфере социальных отношений.

В передаче нюансов психологического поведения героев, колорита эпического состояния мира важную роль играет метафора звука. Подчёркнутое отсутствие звука (тишина) в сияющий апрельский день способствует созданию лейтмотива «чёрных» воспоминаний и покаяния (Размётнов). Метафора звука в массовых сценах и, особенно в сцене «бабьего бунта», позволяет судить об отношении Шолохова к тем методам, которыми проводилась коллективизация. Взгляды писателя на гармоничность жизни природы нашли своё воплощение в «сезонных» звуках. Нарушение «сезонности» звуков - сигнал о неблагополучии в обществе и, как следствие, в природе. «Озвученность» жизни природы и хутора на протяжении всего романа - исчерпывающее доказательство художественной ценности не только первой, но и второй книг романа.

Страницы «Поднятой целины» овеяны степными запахами. Запах земли и запах полыни - структурообразующие элементы философско-поэтического контекста произведения. Они - главные запахи романа как для писателя, так и для его героев. Только люди, ощутившие власть могучего и древнего запаха земли и огненную горечь полыни, могут возродить казачьи традиции или создать на их основе новые. Автор «Поднятой целины» погружает читателей в «могущественный мир слитных запахов», в который раз утверждая превосходство мира природного над человеческим, далёким от совершенства.

Великая любовь писателя к донской земле и удивительный дар открывать красоту в окружающем мире позволили писателю создать тот особый художественный мир романа, где в органическом единстве предстают стихии Земли, Неба, Воды и Огня, мир, населённый «живым веществом», очищающим души героев. Только ощутив своё единство с этим миром, вернув исчезающую в финале романа стихию Земли и устремив взгляд в Небо, смогут возродить шолоховские герои самобытный уклад крестьянской жизни, возродить казачество.

Список научной литературыМуравьева, Наталия Михайловна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Антология мировой философии: В 4-х т. Т. 1. Философия древности и средневековья. 4.1 и 2. М.: Мысль, 1969. - 936 с.

2. Бердяев H.A. Философия свободы. Смысл творчества. М.: Изд-во «Правда», 1989. - 607 с.

3. Бердяев H.A. Русская идея: Основные проблемы русской мысли XIX в. и начала XX в.: Публ. кн.: С предисл. ред. // Вопросы философии. 1990. №1. С. 77-144; №2. С. 87-154.

4. Бердяев H.A. Судьба России. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990. - 256 с. Репринтное воспроизведение издания 1918 года.

5. Бердяев H.A. Философия как творческий акт. М., 1998. Библиотека образования. Серия: Философия. - 22 с.

6. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. A.M. Прохоров. Изд. 2-е, перераб. и доп. М.: Научн. изд-во «Большая Российская энциклопедия»; СПб.: Норинт, 1997.

7. Большой энциклопедический словарь. Мифология / Под ред. Е.М. Мелетинского. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. - 736 с.

8. Буровской А. В «ноосфере», которую построил Вернадский // Человек. 1992. №4. С. 178-180.

9. Быховский A.A. На пути к глобальной этике: Религиозно-нравственные искания В.И. Вернадского // Наука и религия. 1989. №11. С. 811.

10. Вернадский В.И. Начало и вечность жизни / Сост., вступ. ст., коммент. М.С. Бастраковой, И.И. Мочалова, B.C. Неополитанской. М.: Сов. Россия, 1989. - 702 с.

11. Вернадский В.И. Основою жизни искание истины // Новый мир. 1988. №3. С. 202-233.

12. Вернадский В.И.: pro et kontra / Сост., вступ. ст., коммент. A.B. Лапо. СПб.: РХТИ, 2000. - 872 с. Серия «Русский путь».

13. Гиренок Ф.И. Русские космисты (из цикла «Страницы отечественной философской мысли»). М.: Знание, 1990. - 64 с.

14. Грушко Е.А., Медведев Ю.М. Словарь славянской мифологии. 2-е изд., перераб. и доп. - Нижний Новгород: Русский купец и Братья славяне, 1996,- 480 с.

15. Гудзь-Марков A.B. Россия вечный донор // Слово. 1999. №1. С.57.60.

16. Дёмин В.А. Русский космизм: от истоков к взлёту // Вестник Моск. ун-та. Серия 7. Философия. 1996. №7. С. 3-18.

17. Евсюков В.В. Мифы о мироздании. Вселенная в религиозно-мифических представлениях. М.: Политиздат, 1986. - 112 с.

18. Елистратов В. Русский космизм и русский космос // Дружба народов. 1994. №6. С. 186-194.

19. Зеньковский В.В. История русской философии. Т. 1. Второе изд. 1948. Т. 2. 1950. Paris: YMSA-PRESS, 1989. Т. 1.-469 с. Т. 2.-477 с.

20. Зубов А.Б. История религий. Кн. 1: Доисторические и внеистори-ческие религии. Курс лекций. М.: Планета детей, 1997. - 344 с.

21. Иорданский В.Б. О едином ядре древних цивилизаций // Вопросыфилософии. 1998. №12. С. 47.

22. Исупов К.Г. Проблемы философии и истории в художественном опыте Ф.М. Достоевского // Философские науки. 1990. №4. С. 40-49.

23. Итс Р.Ф. Шёпот Земли и молчание Неба: Этнографические этюды о традиционных народных верованиях. М.: Политиздат, 1990. - 317 с.

24. Кавелин К.Д. Наш умственный строй. Статьи по философии русской истории и культуры. М.: Изд-во «Правда», 1989. - 654 с.

25. Кайсаров A.C., Глинка Г.А., Рыбаков Б.А. Мифы древних славян / Сост. А.И. Баженова, В.И. Вардугин. Саратов: Надежда, 1993. - 320 с.

26. Кузнецов М.А. Учение В.И. Вернадского о ноосфере: перспективы развития человечества // Вопросы философии. 1988. №3. С. 39-48.

27. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура / Авт. вступ. ст. A.A. Тахо-Годи. М.: Политиздат, 1991. - 524 с.

28. Лукач И. Пути богов: К типологии религий, предшествовавших христианству. Пер. с венг. М.: Политиздат, 1984. - 284 с.

29. Мироздание и человек: (Сборник). -М.: Политиздат, 1990. 350 с.

30. Михалёв C.B. О соотношении науки и философии в мировоззрении П.А. Флоренского //Вопросы философии. 1999. №5. С. 151-156.

31. Потебня A.A. Слово и миф. М.: Изд-во «Правда», 1989. - 623 с.

32. Соловьёв B.C. Собрание сочинений: В 2-х т. Т. 2. Чтения о богочеловечестве. Философская публицистика. М.: Изд-во «Правда», 1989. - 735 с.

33. Спиркин А.Г. Философия. М.: Гардарики, 1999. - 816 с.

34. Тайлор Э.Б. Первобытная культура: Пер. с англ. / Предисл. и примеч. А.И. Першица. М.: Политиздат, 1989. - 572 с.

35. Токарев С.А. Ранние формы религии / Предисл. В.П. Алексеева. -М: Политиздат, 1989. 621 с.

36. Толстой Н.И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике / Сост. С.М. Толстая. Отв. ред. А.Ф. Журавлёв. 2-е изд., испр. - М: ИНДРИК, 1995. - 512 с.

37. Фёдоров Н.Ф. Из материалов к третьему тому «Философии общего дела» / Публ. и примеч. С.Г. Семёновой и А.Г. Грачёвой Предисл. С.Г. Семёновой. //Вопросы философии. 1993. №1. С. 126-182.

38. Флоренский П.А. Сочинения: В 4-х т. Т. 2. У водоразделов мысли. -М., 1990.-493 с.

39. Холодный Н.Г. Избранные труды. Киев, 1982.

40. Хоружий С.С. Философский процесс в России как встреча философии и православия // Вопросы философии. 1991. №5. С. 26-57.

41. Циолковский К.Э. Утописты. Живая Вселенная / Публ. Н.К. Гав-рюшина, Т.Н. Желниной // Вопросы философии. 1992. №6. С. 132-158.

42. Циолковский К.Э. Путь к звёздам. Сборник науч.-фант, произв. / Предисл. акад. В.Г. Фесенкова. Ред.-сост. и авт. послесл. Б.Н. Воробьёв. 2-е изд. М.: Изд-во АН СССР, 1961. - 3 53 с.

43. Циолковский К.Э. Человек и космос: Из филос. наследия. / Публ. и вступ. ст. В.А. Чудинова // Человек. 1996. №6. С. 72-88.

44. Циолковский К.Э.: (К 125-летию со дня рождения). Сб. статей / Сост. С.А. Соколова. М: Знание, 1982. - 64 с.

45. Чижевский A.JL Вся жизнь / Предисл. В. Севастьянова. М.: Сов.1. Россия, 1974.-208 с.

46. Чижевский А.Л. Земное эхо солнечных бурь. 2-е изд. М.: Мысль, 1976.-367с.

47. Яншина Ф. Ноосфера В. Вернадского: утопия или реальная перспектива? // Общественные науки и современность. 1993. №1.1.

48. Акимов В.М. От Блока до Солженицына. Судьбы русской литературы XX века (после 1917). Новый конспект-путеводитель. СПб., 1994.

49. Бахтин М.М. Проблема текста. Опыт философского анализа / Публ., вступ. заметка и примеч. В. Кожинова // Вопросы литературы. 1976. №10. С. 122-151.

50. Бахтин М.М. Разговоры с Бахтиным Беседы с филологом и философом, записанные В.Д. Дувакиным в 1973 г. / Подгот. к печати В.Ф. Тейдер и М.В. Радзишевская; коммент. С.Г. Бочарова. // Человек. 1993. №4; 1994. №3. С. 169-182.

51. Гончаров Б.П. Поэтика и лингвистика (к проблеме интерпретации художественного целого) // Русская литература. 1980. №4. С. 3-21.

52. Егорова Л.П., Чекалов П.К. История русской литературы. Советская классика. Новый взгляд. Ставрополь-М., 1998.

53. Есин А.Б. Психологизм // Русская словесность. 1996. №1. С.73-80.

54. История русской литературы на страницах современных вузовских учебных изданий / Всероссийский «круглый стол» // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2000. Вып 1.

55. История русской литературы XX века (20-90-ые годы). Основные имена / Отв. ред. проф. С.И. Кормилов. М., 1998.

56. Ламзина А.В. Заглавие литературного произведения // Русская словесность. 1997. №3. С. 75-80.

57. Манн Ю.В. Автор и повествование // Известия АН СССР. Серия:

58. Литература и язык. 1991. Т. 50. №1. С. 3-19.

59. Новикова М. Символика в литературе // Литература. Еженед. при-лож. к газете «Первое сентября». 1995. №9, 25, 43.

60. Овчаренко А.И. Большая литература. Основные тенденции развития советской художественной прозы 1945-1985 г-в: В 3-х кн. М., 19851988.

61. Очерки истории русской литературы XX века. М., 1995. Вып. 1.

62. Поспелов Г.Н. Целостно-системное понимание литературного произведения // Вопросы литературы. 1982. №3. С. 139-155.

63. Проблемы психологизма в советской литературе. Л.: Изд-во «Наука», 1970.

64. С разных точек зрения: Социалистический реализм сегодня. М.,1990.

65. Сакулин П.Н. К вопросу о построении поэтики / Сборник ст.: Из истории советской эстетической мысли 1917-1932 г. М., 1980.-369.

66. Топер П. Трагическое в искусстве XX века // Вопросы литературы. 2000. №2. С. 3-46.

67. Чернец Л.В. Адресат литературного произведения // Русская словесность. 1994. №4. С. 84-88.

68. Чернец Л.В. О принципе недоговорённости в художественной литературе // Филологические науки. 1992. №1. С. 10-20.

69. Чернец Л.В. Художественная деталь // Русская словесность. 1997. №6 С. 74-80.

70. Чернец Л.В. Художественный образ // Русская словесность. 1993.1.

71. Эсалнек А.Я. Архетип Из литературоведческого словаря. // Русская словесность. №5. С. 90-93.

72. Алексеев М.Н. Орёл продолжает парить в поднебесье. К 85-летию со дня рождения М.А. Шолохова // Москва. 1990. №5. С. 185-190.

73. Алексеева Н. Бесценный мир души // Знамя. 1963. №12. С. 199207.

74. Андреев Ю.А. Слово о Шолохове // Нева. 1975. С. 188-195.

75. Андриасов М.А. Сын тихого Дона. М.: Сов. Россия, 1969.

76. Архивные материалы: (К юбилею М.А. Шолохова) // Литературная Россия. 1995. №22, июнь. С.5.

77. Атчихина Н. Противостояние // Октябрь. 1989. №9. С. 181-187.

78. Баженова Т. Тайное становится явным // Книжное обозрение. 1996. №9.27 февр. С. 14.

79. Бекедин П.В. «Надо хлопчика устроить.»: Штрих к портрету М.А. Шолохова // Советская Россия. 1996. 20 февр.

80. Бекедин П.В. Неподатливое поле «Поднятой целины» // Русская литература. 1978. №4. С. 78-91.

81. Бекедин П.В. Философия в образах: «Поднятая целина» М.А. Шолохова // Современный советский роман. М., 1979. С. 64-89.

82. Бирюков Ф.Г. Вспоминая Семёна Давыдова: О романе М.А. Шолохова «Поднятая целина». // Литературная газета. 1986. 26 февр. С. 11.

83. Бирюков Ф.Г. О подвиге народном: жизнь и творчество Михаила Шолохова. М.: Изд-во «Правда», 1989.

84. Бирюков Ф.Г. Художественные открытия Михаила Шолохова. -М.: Современник, 1976. 350 с.

85. Бирюков Ф.Г. Эпопея борьбы и созидания: «Поднятая целина» сегодня О романе М.А. Шолохова. // Литература в школе. 1988. №1. С. 2-11.

86. Бирюлин И., Петропавловский В. «Бабий бунт» Новые подробности об истории создания известных страниц «Поднятой целины». // Советская Россия. 1986. 3 сент. С. 4.

87. Бондаренко И.А. 50- летие романа «Поднятая целина» и торжество идей коллективизации на Дону: Доклад на научно-теоретической конференции, посвященной 50-летию выхода в свет романа М.А. Шолохова, Ростов-на-Дону, 1982. // Дон. 1983. №1. С. 3-14.

88. Боровиков С.Г. Глава «Тихого Дона» // Наш современник. 1986. №2. С. 173-180.

89. Бритиков А.Ф. Мастерство Михаила Шолохова. М.: Наука, 1964.

90. Буртина Е. Коллективизация без «перегибов». Налоговая политика в деревне в 1930-1935 годах // Октябрь. 1990. №2. С. 159-173.

91. Ванюшина М.А. Шолохов-художник. Борисоглебск: БГПИ, 1960. -22 с.

92. Васильцов 3. Шолохов на коне и без коня // Книжное обозрение. 1999. 12 июля. С. 4.

93. Войны России XX века в изображении М.А. Шолохова. Шолоховские чтения. Ростов-на-Дону: Изд-во Рост, ун-та, 1996. - 213 с.

94. Волков О.В. Письмо Шолохову // Звезда. 1991. №5. С. 158-160.

95. Воронов В.А. Немеркнущий свет: По материалам беседы с М.А. Шолоховым.// Правда. 1980. 17 мая.

96. Воронов В.А. Гений России. Страницы биографии М.А. Шолохова. Ростов-на-Дону: АО Цветная печать, 1995. - 159 с.

97. Воронов В.А. Юность Шолохова: Страницы биографии писателя / Послесл. М.М. Шолохова. Ростов-на-Дону: Кн. изд-во, 1985. - 109 с.

98. Воскресенский Л. Смешон ли дед Щукарь? // Московские новости. 1987. 9 авг.

99. Герасименко А.П. «Поднятая целина» М.А. Шолохова в контексте современного романа о коллективизации // Вестник Моск. ун-та. Серия 9: Филология. 1989. №2. С. 3-8.

100. Глушков Н.И. Инакомыслие М.А. Шолохова-коммуниста в реализме «Поднятой целины» // «Поднятая целина». Современное исследование. Шолоховские чтения. Ростов-на-Дону: Изд-во Рост, унта, 1995. С. 3-25.

101. Глушков Н.И. Реализм Шолохова. Ростов-на Дону: Изд-во Института массовых коммуникаций, 1997. - 61 с.

102. Громова М.И. Об идейно-композиционной роли комического в романе М. Шолохова «Поднятая целина» // Учёные записки Горьков-ского университета. Т. 79. 1968. С. 255-263.

103. Данилов И.П. Донской чабор // Москва. 1983. №1. С. 172183.

104. Данилов И.П. Из книги народной памяти О М.А. Шолохове. //Дон. 1989. №5. С. 1.

105. Данилов И.П. Донской чабор: Миниатюры (О М.А. Шолохове). -Волгоград: Ниж.-Волж. кн. изд-во, 1985. 79 с.

106. Дворяшин Ю.А. М. Шолохов и русская проза 20-30-х годов о судьбе крестьянства. Новосибирск, 1992.

107. Дворяшин Ю.А. Поднята ли целина в романе Шолохова? // Литература в школе. 1990. №2. С. 30-48.

108. Дворяшин Ю.А. Роман М.А. Шолохова «Поднятая целина»: диалог с современностью. Ишим, 1996. - 69 с.

109. Десять писем Михаила Александровича Шолохова. Публикация Льва Колодного // Дон. 1989. №7. С. 154-161.

110. Евграфов К.В. Самый щукаристый дед: О романе М. Шолохова «Поднятая целина». / Евграфов К.В. Знакомые незнакомцы. Литературные герои и их прототипы. М.: Современник, 1988. С. 91-105.

111. Евтушенко Е.А. Фехтование с навозной кучей // Литературная газета. 1991. №7.

112. Егорова Л.П. Неумирающая сила романа: О «Поднятой целине» М. Шолохова// Литература в школе. 1988. № 1. С. 12-14.

113. Ермолаев Г.С. Война и мир донских казаков // Дон. 1998. №5.6. С. 20-24.

114. Жуков И.И. Рука судьбы. Правда и ложь о Михаиле Шолохове и Александре Фадееве. М.: Воскресенье, 1994. - 255 с.

115. Жуков И.И. Сталинский заказ или правда жизни? Когда и как писалась «Поднятая целина» М. Шолохова // Учительская газета. 1989. 25 мая.

116. Журавлёва A.A., Ковалёва А.Н. Михаил Шолохов. М.: Просвещение, 1975. - 215 с.

117. Зайцев Н.И. Поэтический образ солнца у М. Шолохова: Художественная концепция и стиль писателя // Русская литература. 1985. №2. С. 57-77.

118. Закруткин В.А. Цвет лазоревый. Страницы о Михаиле Шолохове. -Ростов-на-Дону: Кн. изд-во, 1965.

119. Запевалов В.Н. Вокруг финала «Поднятой целины» (неизвестное письмо М.А. Шолохова Г.Е. Солсбери) // Русская литература. 1994. №2. С. 224-231.

120. Запевалов В.Н., Станишич И. Международный симпозиум о поэтике Шолохова (Белград, апрель 1985) // Русская литература. 1987. №4. С. 202-214.

121. Знаменский A.A. «Когда-нибудь напишу лучше.» О «Поднятой целине» Шолохова. // Литературная Россия. 1988. 29 июня.

122. Знаменский A.A. Трагикомедия мелкой души // Литературная Россия. 1987. №51. 18 декабря. С. 6-7.

123. Зубков В.А. Истины и мифы // Литература. Еженед. прилож. к газете «Первое сентября». 1994. №15. С.2.

124. Ильин E.H. Роман М.А. Шолохова «Поднятая целина» / Из опыта работы / Книга для учителя. М.: Правда, 1985.

125. Как Михаил Шолохов пытался придонский лес спасти // Рабочая трибуна. 1995. 24 мая. С 1-2.

126. Калинин A.B. Избранные произведения: В 2-х т. М., 1976.

127. Кастрикин Н. Тайна и трагедия Михаила Шолохова // Литературная Россия. 1996. 10 мая. С. 1.

128. Катала Ж. Роман-трагедия и роман-поэма // Новый мир. 1969. №5. С. 215.

129. Колодный Л.Е. История одного посвящения: Неизвестная перепискам. Шолохова//Знамя. 1987. №10. С. 170-197.

130. Колодный Л.Е. Рукопись «Тихого Дона» // Москва. 1991. №10. С. 191-197.

131. Колодный Л.Е. Кто написал «Тихий Дон»: хроника одного поиска. М.: Голос, 1995. - 448 с.

132. Конвест Р. Жатва скорби. Советская коллективизация и террор голодом. Пер. с англ. И, Коэна и Н. Май // Новый мир. 1989. №10. С. 179-200.

133. Коновалова И. Шолохов как зеркало русской коллективизации // Огонёк. 1990. №25. С. 26-29.

134. Коняев Н. Живые против мертви. Люди против нелюди: (Перечитывая «Поднятую целину» М. Шолохова) // Молодая гвардия. 1996. №2. С. 128-146.

135. Костин Е.А. Художественный мир писателя как объект эстетики. — Вильнюс, 1990.

136. Котовсков В.Я. Вокруг «Тихого Дона». Литературные заметки. Ростов-на-Дону: Южно-Российское отд. Международной лиги защиты культуры, 1998. - 51 с.

137. Кочеткова Т. Строка Шолохова: Стихи // Молодая гвардия. 1988. №5. С. 115.

138. Кривинская Л.В. Перечитывая «Поднятую целину» // Литература в школе. 1991. №2. С. 109-113.

139. Круглов Ю.Г. Великий писатель земли русской // Слово. 2000. №4. С. 9-13.

140. Кузнецова Н. Читая книгу Германа Ермолаева // Дон. 1998. №4. С. 199-211.

141. Кузовихина Р.Д. Сравнение как средство создания художественного образа: На материале романа М. Шолохова «Поднятая целина» // Русский язык в национальной школе. 1980. №3. С. 42-45.

142. Кулинич Д. Ошибки Михаила Александровича и Александра Исаевича//Литературная Россия. 1998. №18-19. 1 мая.

143. Ларин Б.А. Эстетика слова и язык писателя. Л., 1974. Ларионов А. Горячий жар под пеплом // Слово. 1995. №7-8.

144. Левицкая Е.Г. На родине «Тихого Дона» // Огонёк. 1987.

145. Литвинов В.М. Над страницами «Донских рассказов» // Собеседник. Литературно-критический ежегодник. Вып. 6. М. 1986. С. 143176.

146. Литвинов В.М. Уроки «Поднятой целины» // Вопросы литературы. 1991. №9-10. С. 30-50.

147. Литвинов В.М. Шолоховские уроки: Над страницами «Донских рассказов» // Новый мир. 1984. №5. С. 222-238.

148. Литвинов В.М. «Поднятая целина» М. Шолохова. М.: Ху-дож. лит., 1975. - 96 с.

149. Луговой П. С кровью и потом // Дон. 1988. №6. С. 109-133; №8. С. 135-143.

150. Лукин Ю.Б. Впадает в сердца: К 85-летию со дня рождения М.А. Шолохова// Сельская жизнь. 1990. 24 мая.

151. Макаров А.Г., Макарова С.Е. «А власть эта не от бога». «Соавторская» обработка художественного текста в «Тихом Доне» // Новый145.146. С. 34-42.147.1. Cn17 Г 71. J 1— JL 1 . . / .148.мир. 1993. №11. С. 206-229.

152. Марлииова Г.Г. О комическом в романе «Поднятая целина». Образ деда Щукаря // Русская литература. 1975. №3. С. 38-51.

153. Марлинова Г.Г. Шолоховский смех. Образ Щукаря в «Поднятой целине» // Дон. 1962. №5. С. 159-167.

154. Мезенцев П. Народная книга: К 50-летию романа М.А. Шолохова «Поднятая целина» // Молодая гвардия. 1982. №10. С. 255-266.

155. Минакова A.M. Поэтический космос М.А. Шолохова. О ми-фологизме в эпике М.А. Шолохова. М., 1992.

156. Михалков С. Из жизни на страницы романа О прототипе Давыдова в романе М. Шолохова «Поднятая целина» Плоткине Андрее Ароновиче. //Дружба. 1987. №5. С. 125-130.

157. Молдавский Д.М. Дед Щукарь собственной персоной: О юморе М.А, Шолохова. // Молдавский Д. В начале тридцатых. - Л., 1984. С. 78-98.

158. Неженец Н.И. Гомер, Толстой, Шолохов // Слово. 1995. №11-12. С. 70-72.

159. Никитина О. Путь к триумфу: О М.А. Шолохове. // Советская культура. 1991. №21. 25 мая. С. 6.

160. Новиков В.В. Изобразительная сила шолоховского слова // Литературная учёба. 1985. №3. С. 194-200.

161. Овчаренко А.И. Два шедевра Михаила Шолохова: / К 50-летию выхода в свет первой книги «Поднятой целины» // Литература и современность: Сб. 20.-М., 1983. С. 251-267.

162. Огнев A.B. Нападки на М. Шолохова и домыслы о «Поднятой целине» // Дон. 1997. №8. С. 217-230.

163. Огнев A.B. Михаил Шолохов и наше время. Тверь, 1996.

164. Осипов В.О. Открываемый роман. «Поднятая целина» за сталинщину или против // Культура. 1992. №15. 23 мая. С. 5.

165. Осипов В.О. Завещание: К выходу нового собрания сочинений М.А. Шолохова. // Советская культура. 1987. 23 мая.

166. Осипов В.О. Злое бремя «Тихого Дона». P.S. А.И. Каледина //Книжное обозрение. 1999. 4 мая. С. 6-7.

167. Осипов В.О. Кто он, писатель из Вёшенской? // Независимая газета. 1995. 20 мая. С. 4.

168. Осипов В.О. Неизвестные страницы известного романа: О восстановлении полного текста романа М. Шолохова «Они сражались за Родину». Беседа с писателем В. Осиповым. // Библиотека. 1994. №8. С. 74-75.

169. Осипов В.О. Открытое письмо. Спор о наследии Михаила Шолохова диалог глухих // Литературная газета. 1996. 22 мая.

170. Осипов В.О. Почти неизвестный Михаил Шолохов Беседа с писателем В. Осиповым / Записал Р. Армеев. // Известия. 1995. 24 мая. С. 7.

171. Осипов В.О. Славил ли Шолохов вождей? // Воин. 1995. №4. С. 111-114; №5. С. 110-114.

172. Осипов В.О. Что за цитатой «Ортодоксальный Шолохов»? // Вопросы литературы. 1999. №2. С. 326-330.

173. Осипов В.О. Эмоции или факты: Открытое письмо Александру Солженицыну с 25 уточнениями, дополнениями и определениями. Многолетнее ниспровержение Михаила Шолохова — есть ли основания? // Независимая газета. 2000. 15 янв.

174. Осипов В.О. Михаил Шолохов. Годы, спрятанные в архивах. -М., 1995.

175. Осипов В.О. Тайная жизнь Михаила Шолохова. Документальная хроника без легенд. М.: Либерия. Раритет, 1995. - 415 с.

176. Палиевский П.В. Шолохов сегодня // Наш современник. 1986. №2. С. 173-180.

177. Палиевский П.В. Шолохов и Булгаков. М., 1993.

178. Панков В.К. Куда упадут камни, или Новые прочтения советской классики // Литературная Россия. 1988. 12февр.

179. Петелин В.В. Гуманизм Шолохова. М.: Сов. писатель,1965.

180. Петелин В.В. Михаил Шолохов. Очерк жизни и творчества. М.: Ордена Тр. Кр. Знамени воен. изд-во мин. обороны СССР, 1974.

181. Писатель и вождь. Переписка М.А. Шолохова с И.В. Сталиным. 1931-1959 годы. Сборник документов из личного архива И.В. Сталина / Сост. Юрий Мурин. М.: Раритет, 1997. - 159 с.

182. Попова H.A. Новые пути постижения старых истин // Литература в школе. 1991. №2. С. 109-113.

183. Привалова М.И. Две встречи с М.А. Шолоховым // Русская литература. 1986. №2. С. 145-146.

184. Прийма К.И. «Поднятая целина» пятьдесят лет // Дон. 1982. №11. С. 146-155.

185. Прийма К.И. Мировое значение «Поднятой целины» // Дон. 1985. №5. С. 137-148.

186. Прийма К.И. Шолохов в Вёшках // Советский Казахстан. 1955. №5.

187. Пришвин М.М. Собр. соч.: В 8-ми т. Т. 8. Дневники. 19051954 / Сост., подгот. текста и коммент. Т. Бедняковой, Я. Гришиной, Л. Рязановой. М.: Худож. лит., 1986. - 759 с.

188. Проблемы изучения творчества М.А. Шолохова. Шолоховские чтения. Ростов-на-Дону: Изд-во Рост, ун-та, 1997. - 287 с.

189. Прокушев Ю.Л. «Тронут по-настоящему один я.» // Слово. 2000. №2. С. 91-98.

190. Радзиховский Л. Шолохов и власть // Неделя. 1990. №44.1. С.12.

191. Русские писатели-лауреаты Нобелевской премии. Михаил Шолохов. -М., 1991.

192. С кровью и потом. Неизвестные страницы из жизни М.А. Шолохова Сборник. Ростов-на-Дону: Кн. изд-во, 1991. - 190 с.

193. Сатарова Л.Г. Брат на брата, сын на отца. (Художественная концепция гражданской войны в «Донских рассказах» М.А. Шолохова) // Литература в школе. 1993. №4. С. 33-39.

194. Сатарова Л.Г. Вечный гимн жизни // Подъём. 1975. №2. С.144-148.

195. Сатарова Л.Г. К проблеме времени и пространства в «Тихом Доне» // Сб.: Революция. Жизнь. Писатель. Воронеж, 1976. С. 76-86.

196. Сатарова Л.Г. Мир об эпосе революции // Подъём. 1977. №2. С.150-154.

197. Сатарова Л.Г. Человек, любовь, природа в романе Шолохова «Тихий Дон» // Сб.: Революция. Жизнь. Писатель. Воронеж, 1979. С. 99111.

198. Свидетельство дочери писателя // Тамбовская жизнь. 1994. 24 июля. С. 2.

199. Свинцов В.И. Правда «чёрная» и «белая» // Вопросы философии. 1989. №9. С. 170.

200. Семанов С.Н. О некоторых обстоятельствах публикации «Тихого Дона» // Новый мир. 1988. № 9. С. 264-269.

201. Серебровская Е.П. Шолоховские годы // Нева. 1987. №11. С.

202. Сивоволов Г.Я. Музей должен быть правдивым//Дон. 1990. №11. С. 173-175.

203. Сивоволов Г.Я. Михаил Шолохов. Страницы биографии. -Ростов-на-Дону: АООТ Рост. кн. изд-во, 1999. 350 с.

204. Сидоров В.М. Казаки-эмигранты о Шолохове // Дон. 1990. №11. С. 144-151.

205. Слово о Шолохове: Сборник статей о великом художнике современности: К 80-летию со дня рождения В.Р. Щербина, К.И. Прийма, Ф.Г. Бирюков, А.И. Овчаренко, А.И. Хватов, П.В. Палиевский. М.: Сов. Россия, 1985. - 480 с.

206. Сойфер М. Как создавалась «Поднятая целина» // Вопросы литературы. 1960. №4. С. 63-80.

207. Солженицын А.И. Две статьи 80-х годов // Звезда. 1992. №7. С. 139-149.

208. Солженицын А.И. По донскому вопросу // Нева. 1992. №7. С. 139-145.

209. Стрелкова И.И. Желаемое и действительное // Наш современник. 1988. №12. С. 168.

210. Тамарченко Е. Идея правды в «Тихом Доне» // Новый мир. 1990. №6. С. 237-248.

211. Тамахин В.М. Поэтика Шолохова-романиста. Ставрополь: Кн. изд-во, 1980.-271 с.

212. Творчество М.А. Шолохова и советская литература. Ростов-на-Дону: Изд-во Рост, ун-та, 1990. - 135 с.

213. Тер-Маркарьян A.A. История одной фотографии // Слово. 2000. №3. С. 81-83.

214. Тер-Маркарьян A.A. На всю жизнь: О М.А. Шолохове. // Литературная Россия. 1994. №8. 1 марта. С. 4-5.

215. Тимашев Н.С. Поднятая целина // Литературная Россия.1994. 24 июня. С. 12.

216. Трещина, расколовшая Дон, прошла по сердцу Михаила Шолохова: О М.А. Шолохове. // Российская газета. 1994. 19 февр. С.7.

217. Федь Н.М. М.А. Шолохов: штрихи к биографии // Литература в школе. 1993. №4. С. 28-23.

218. Федь Н.М. Обречённая любовь // Слово. 1998. №2. С. 47-56.

219. Федь Н.М. Парадокс гения. М., 1998.

220. Федь Н.М. Природы чудный лик. // Слово. 1997. №1-2. С.53.61.

221. Федь Н.М. Художник и власть: Из книги «Жизнь и сочинения Шолохова». // Молодая гвардия. 1994. №4. С. 150-159.

222. Хавчин A.B. Книга на все времена: Перечитывая «Поднятую целину» М.А. Шолохова. //Дон. 1989. №3. С. 151-157.

223. Хватов А.И. Гуманизм Михаила Шолохова // Наш современник. 1987. №9. С. 163-172.

224. Хватов А.И. На стержне века (Художественный мир Шолохова). -М.: Современник, 1975.

225. Хватов А.И. Художественный мир Шолохова. — М.: Сов. Россия, 1970.

226. Хохлов И.Н. Встречи с Шолоховым // Слово. 2000. №3. С.67.80.

227. ЦК КПСС: «Разъяснить т. Шолохову действительное положение дел.» //Дон. 1998. №5-6. С. 3-19.

228. Чалмаев В.А. Открытый мир Шолохова. «Тихий Дон» «невостребованные» идеи и образы // Москва. 1990. №11. С. 199-204.

229. Черкасов В., Шилин Н. Десять трудодней Шолохова // Российская газета. 1997. 14 марта. С. 13.

230. Чудакова М.О. Без гнева и пристрастия. Формы и деформации в литературном процессе 20-30-х гг. // Новый мир. 1988. №9. С. 240-264.

231. Чуев Ф.И. Шолохов // Молодая гвардия. 1998. №5. С. 232-246.

232. Чуковская J1.K. Открытое письмо Михаилу Шолохову, автору «Тихого Дона»: «Дело писателей не преследовать, а вступаться.» // Досье ЛГ. 1994. №2-3. С. 27.

233. Шевченко М.П. Были и небылицы // Слово. 1990. №5. С. 4953.

234. Шерстюков В.В. Шолоховская песня о Песчаном кургане // Слово. 1999. №1. С.44-57.

235. Широтов В.В. Трагическое и комическое в романе М.А. Шолохова «Поднятая целина» // Литература в школе. 1987. №4.С. 202-214.

236. Шолохов в современном мире / Сборник статей / Л.: Изд-во ЛГУ, Ин-т рус. лит. (Пушк. Дом) АН СССР, 1977. - 184 с.

237. Шолохов М.М. Отец был прост и мужественен: Малоизвестные страницы жизни М.А. Шолохова. Ростов-на-Дону: МП-КНИГА, 1999. - 64 с.

238. Шолохова С.М. Письмо Н.М. Федю на выход книги «Парадокс гения» от 14.07.1999 // Слово. 1999. №5. С. 6.

239. Эльсберг Я.Е. Черты литературы последних лет. М., 1961. С. 102-123.

240. Язык и стиль прозы М.А. Шолохова Сборник статей. / Отв. ред. В.В. Громова. Ростов-на-Дону: Изд-во Рост, ун-та, 1981. - 111 с.

241. Якименко Л.Г. Истоки образности в творчестве Михаила Шолохова // Литературная учёба. 1979. №6. С. 192-199.

242. Якименко Л.Г. Скрытая власть прекрасного (Уроки Шолохова) // Знамя. 1962. №10. С. 206-218.

243. Якименко Л.Г. Избранные работы: В 2-х т. Т. 2. М.: Худож. лит., 1982.

244. Якименко Л.Г. Творчество М.Шолохова. Идеи и образы.творческий метод. Жанры. Сов. писатель, 1964, 1970, 1977.

245. Стиль. Мастерство. Поэтика. М.1.

246. Абрамов Ф.А. «Поднятая целина» М.А. Шолохова: Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. JL, 1951.-374 с.

247. Ваганов A.B. Сравнения в художественных произведениях М.А. Шолохова: Дисс. . канд. филол. наук. Ростов-на-Дону, 1992. - 149 с.

248. Громова М.И. Проблема комического в творчестве М. Шолохова (по роману «Поднятая целина»): Дисс. . канд. филол. наук. Горький, 1969.-233 с.

249. Дворяшин Ю.А. М.А. Шолохов и русская проза 30-70-х годов о судьбах крестьянства: Дисс. . д-ра. филол. наук. Ишим, 1994. -348 с.

250. Капленко С.Г. «Поднятая целина» М.А. Шолохова: Дисс. . канд. филол. наук. М., 1950. - 529 с.

251. Конюхова Е.С. «Поднятая целина» М.А. Шолохова в контексте произведений о русской деревне 30-х годов: (А. Платонов «Котлован», В. Белов «Кануны», Б. Можаев «Мужики и бабы», С. Залыгин «НаИртыше»): Дисс. . канд. филол. наук. -М., 1995. 176 с.

252. Минакова A.M. Художественный мифологизм эпики М.А. Шолохова (Сущность и функционирование): Дисс. . д-ра. филол. наук. -М., 1992.-389 с.

253. Минакова A.M. Эпос М.А. Шолохова и литературный процесс (по роману «Поднятая целина»): Дисс. . канд. филол. наук. М., 1969.-408 с.

254. Миронов A.B. Построение образа в романе М.А. Шолохова «Поднятая целина»): Дисс. . канд. филол. наук. Казань, 1961. - 208 с.187

255. Немиров Ю.А. Интерпретация прозы М.А. Шолохова в процессе инсценирования романов «Поднятая целина» и «Тихий Дон»: (Исторический аспект и текстологический анализ): Дисс. . канд. филол. наук. -М., 1991. 180 с.

256. Салтаева O.A. Эстетический идеал в романах М.А. Шолохова «Поднятая целина» и «Тихий Дон»: Дисс. . канд. филол. наук. -Горький, 1963.-408 с.

257. Сатарова Л.Г. Донская проза конца XIX-первой трети XX в.: Проблематика, герои, поэтика: Дисс. . д-ра филол. наук. -М., 1994. 398 с.

258. Сатарова Л.Г. Природа в философско-эстетической концепции романа М.А. Шолохова «Тихий Дон»: Дисс. . канд. филол. наук. Воронеж, 1983. - 176 с.

259. Селиванов В.М. Эпичность художественной прозы М. Шолохова 1940-1950-х годов о Великой Отечественной войне: Дисс. . канд. филол. наук. М., 1999. - 194 с.

260. Тамахин В.М. Поэтика М.А. Шолохова романиста: Дисс. . д-ра. филол. наук. - Ставрополь, 1985. - 411 с.