автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Культура скифо-сарматского времени Приенисейской Сибири

Полный текст автореферата диссертации по теме "Культура скифо-сарматского времени Приенисейской Сибири"

На правах рукописи

ЛОМАНОВ Павел Владимирович

КУЛЬТУРА СКИФО-САРМАТСКОГО ВРЕМЕНИ ПРИЕНИСЕЙСКОЙ СИБИРИ

Специальность 24.00.01 - теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата культурологии

Кемерово 2006

¿ооб ^

На правах рукописи #-

ЛОМАНОВ Павел Владимирович

КУЛЬТУРА СКИФО-САРМАТСКОГО ВРЕМЕНИ ПРИЕНИСЕЙСКОЙ СИБИРИ

Специальность 24.00.01 - теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата культурологии

Кемерово 2006

Работа выполнена на кафедре культурологии и философии науки ГОУ ВПО «Красноярский государственный аграрный университет»

Научный руководитель: доктор культурологии,

профессор Абсалямов Марат Бахтеевич

Официальные оппоненты: доктор исторических наук,

профессор Зиняков Николай Максимович

кандидат философских наук Шубский Михаил Павлович

Ведущая организация: Красноярский государственный

университет

Защита состоится 26 мая 2006 г. в 15-00 часов на заседании диссертационного совета Д 210.006.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора культурологии в ГОУ ВПО «Кемеровский государственный университет культуры и искусств» по адресу: 650029, г. Кемерово, ул. Ворошилова, 17, ауд. 218

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Кемеровского государственного университета культуры и искусств.

Автореферат разослан ^^""апреля 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета,

доктор

олопш---, г. Н. Миненко

г^ниуиологпи---,

РОС •НАЦИОНАЛЬНА? БИБЛИОТЕКА }

.. "ГШу:

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования обусловлена проблемами культурологического познания археологических культур раннего железного века региона Приенисейской Сибири как социокультурных целостностей, выяснения основных особенностей, закономерностей, этапов культурогенеза в данном регионе, так как изучение локальных вариантов культуры как самобытных культурных феноменов является одной из основных задач культурологии. В указанный период территория бассейна Среднего Енисея вошла в ареал распространения культур скифо-сибирской культурно-исторической общности, ставшей феноменом евразийского масштаба и выразившейся в виде общей для народов всего пояса степей Евразии системы культурно-хозяйственных комплексов, мировоззренческих установок, исторически сложившихся взаимоотношений. Сама долина Среднего Енисея и сопредельные районы (полоса лесостепей, примыкающих к долине Среднего Енисея с запада, Нижнее Приангарье, Енисейско-Обское междуречье) в раннем железном веке стали местом встречи трех самобытных социокультурных миров: мира скифо-сибирского, представленного в данном регионе яркой своеобразной тагарской археологической культурой; мира схожих между собой таежных культур Западной Сибири, представленных кулайской культурой Приобья, и мира таежных культур Восточной Сибири.

В последние годы усилился интерес исследователей к прошлому таежных регионов Приенисейской Сибири. Имеющаяся в настоящее время база археологических, этнографических и других материалов, позволяет, с нашей точки зрения, подойти к характеристике основных черт материальной и духовной культуры таежных племен раннего железного века как социокультурных целостностей. Все актуальнее становится вопрос об этнокультурных связях таежного населения в указанную эпоху. Среди материалов многих памятников таежной зоны встречаются находки, позволяющие провести аналогии с южными лесостепными районами (прежде всего с материалами памятников татарской археологической культуры) и констатировать наличие тесных этнокультурных связей с лесостепным югом. Большое количество подобных находок свидетельствует о значительной роли этих контактов в культурогенезе таежного населения раннего железного века и последующих эпох.

Проблема взаимодействия древних культур таежного и лесостепного миров выходит за рамки сугубо археологической науки. Встает задача выяснения характера этого взаимодействия на уровнях как материальной, так и духовной культуры, роли этого взаимодействия в этно- и культурогенезе как таежных так и лесостепных этносов. В последние годы данной проблемы касались многие исследователи-археологи, но чаще всего они подходили к

проблеме с узко специальных позиций и рассматривали лишь отдельные аспекты этнокультурных контактов (распространение из лесостепной зоны на север определенных типов изделий, изобразительных традиций в искусстве и т. д.). В фактах присутствия южных черт в таежных археологических комплексах некоторые исследователи (Р.В.Николаев, П.В.Мандрыка и др.) искали подтверждение различным этногенетическим концепциям. До сих пор не было предпринято обобщающих междисциплинарных исследований по данной тематике. Эта ситуация и определяет актуальность предпринятого нами исследования.

Степень научной разработанности проблемы. История изучения памятников тагарской культуры охватывает продолжительный период времени. Первые научные раскопки татарских памятников были проведены уже в XVIII в. экспедициями Д.Г. Мессершмидта (1720-1727) и Г. Гмелина (1733-1743). Во второй половине XIX - начале XX века татарские памятники привлекали к себе внимание таких ярких исследователей как В.В. Радлов, A.B. Адрианов, Д.А. Клеменц, И.П. Кузнецов-Красноярский, П.С. Проскуряков, В.П. Урусов, И.Т. Савенков, В.И. Анучин и др. Среди этой плеяды особенно следует отметить работы В.В.Радлова, предложившего первую периодизацию минусинских древностей, среди которых значительное место занимали находки и памятники тагарской культуры, и A.B. Адрианова, предпринявшего наиболее значитель-ные археологические раскопки татарских памятников.

В 1920-1930-е годы значительные исследования памятников тагарской культуры были проведены С.А. Теплоуховым, C.B. Киселевым, В.П. Левашовой, JI.A. Евтюховой и др. Отдельные татарские памятники и находки в северных лесостепных районах исследовались А.Я. Тугариновым, Г.К. Мер-гартом и др. В.Г. Карцов одним из первых начал изучение поселенческих памятников тагарской культуры в Красноярском и Ачинском районах, а также, обратив внимание на глубокие отличия минусинских и красноярских татарских памятников, предпринял попытку выделить в северных лесостепях особый вариант тагарской культуры (посткрасноярско-тагарская культура). Г.П. Сосновский предпринял первую попытку типологизации городищ Среднего Енисея, среди которых оказались и татарские памятники. Особая роль в изучении тагарской культуры принадлежит С.А. Теплоухову, впервые выделившему ее как отдельную археологическую культуру (минусинская курганная культура), и C.B. Киселеву, впервые предложившему название «татарская». Этими учеными была разработана также подробная ее периодизация, принимаемая и используемая большинством исследователей до настоящего времени.

Начиная с 1950-х годов до последних десятилетий изучение тагарской культуры проводится с особой интенсивностью. Огромное количество памятников, прежде всего, курганных могильников, изучалось такими учеными, как C.B. Киселев, А.Н. Липский, М.П. Грязнов, М.П. Завитухина, М.Н. Пшеницына, Д.Г. Савинов, Г.А. Максименков, Э.Б. Вадецкая, JI.P. Кызласов, A.B. Циркин, Э.А. Севостьянова, A.B. Суботин и др. Яркие памятники татарского искусства исследовались C.B. Киселевым, Э.Б. Вадецкой, Я.А. Шером, М.А. Дэвлет и др. М.П. Грязнов, JI.H. Членова работали над уточнением периодизации культуры. Я.И. Сунчугашев специализированно занимался исследованием древней металлургии и горного дела на территории Минусинской котловины.

Северные лесостепные районы (район Ачинско-Мариинской лесостепи и Красноярско-Канский район) исследованы в несколько меньшей степени, чем территория Хаксско-Минусинской котловины, но и здесь велись интенсивные археологические работы. Городища тагаро-таштыкского времени в окрестностях города Ачинска исследовались Г.А. Аврааменко, отдельные тагарские памятники Красноярского района изучались Э.Р. Рыгдылоном, Р.В.Николаевым. Особо следует отметить работы А.И. Мартынова по изучению татарских курганов и поселений Ачинско-Мариинской лесостепи и М.Б. Абсалямова, рассматривающего поселенческие памятники тагарской культуры. Также многие памятники татарского времени в Красноярском районе исследовались Н.В. Нащекиным, Г.А. Максименковым, Н.П. Макаровым, П.В. Мандрыкой и др.

На материалах этих исследований А.И. Мартыновым в Ачинско-Мариинской лесостепи была выделена особая лесостепная татарская культура и разработана ее подробная периодизация. Для Красноярского района Р.В. Николаев выделил красноярский вариант тагарской культуры.

Сопредельные с лесостепью таежные районы значительно позже привлекли внимание исследователей. Отдельные памятники и находки ски-фо-сарматского времени были описаны такими исследователями, как, Н.И. Витковский, С.М. Чугунов, А.И. Кытманов, А.П. Ермолаев, А.Я. Тугаринов, Г.К. Мергарт и др. Планомерное изучение памятников раннего железного века тайги Среднего и Нижнего Енисея и Северного и Нижнего Приангарья началось лишь с 1950-х годов. Здесь особо следует отметить работы А.П. Окладникова по Ангаре (прежде всего, памятники наскального искусства) и Р.В. Николаева в тайге Нижнего Енисея. В конце 1950-х годов Р.В. Николаев выдвинул особую концепцию этногенеза ряда нижнеенисейских народов, предположив участие в нем представителей южных лесостепных палеоме-таллических культур (карасукской и тагарской), а также подметил наличие

тесных этнокультурных связей таежного населения Нижнего Енисея с татарским лесостепным югом в скифо-сарматское время.

Однако следует признать, что по-настоящему интенсивные археологические работы в указанных выше таежных регионах начались лишь с 1970 годов, и особенно активизировались в последние годы. Н.И. Дроздов, В.П. Леонтьев, Н.П. Макаров и др. исследовали поселенческие памятники раннего железного века по Северной и Нижней Ангаре; Ю.А. Гревцов,

A.Л. Заика, А.Ю. Тарасов изучали культовые комплексы и памятники наскального искусства в Нижнем Приангарье; В.И. Привалихин на основе материалов поселенческих и погребальных комплексов скифского времени выделил самобытную цепаньскую археологическую культуру в Нижнем и Северном Приангарье. В долине Среднего Енисея Н.П. Макаровым и П.В. Мандрыкой исследовались яркие погребальные и поселенческие комплексы (Казачинский археологический микрорайон). П.В. Мандрыка на основе этих материалов выделил особые шепелевский этап позднего бронзового века и нижнепорожинский и шилкинский этапы раннего железного века, синхронные татарскому времени, и указал на тесные этнокультурные связи тайги Среднего Енисея с лесостепью. На Нижнем Енисее планомерные работы по изучению археологических памятников, в том числе и скифо-сарматского времени в 1970-1980-е годы продолжал Р.В. Николаев. В последние годы П.В. Мандрыка, М.С. Баташев, Н.П. Макаров и др. открыли и изучили ряд новых памятников раннего железного века в таежных районах Нижнего Енисея.

Сама проблема взаимодействия лесостепных и таежных культур раннего железного века была поднята с открытием первых памятников схифского времени в таежной зоне. Проблему культурного взаимодействия таежного и лесостепного населения Восточной Сибири впервые поставили Р.В.Николаев в многочисленных публикациях, отражающих результаты многолетних ар-хеолого-этнографических исследований в районах Красноярской лесостепи, Минусинской котловины и таежной зоны Нижнего Енисея, и А.П. Окладников в вышедшей в 1978 году статье «Скифы и тайга. К изучению памятников скифского времени в Ленской тайге». В последние годы этой проблемы фактически касались все исследователи, работавшие в таежных и граничащих с тайгой лесостепных районах Приенисейского края, такие как П.В. Мандрыка, В.П. Леонтьев, А.Л. Заика, Ю.А. Гревцов, М.С. Баташев, Н.П. Макаров,

B.И. Привалихин и др. Однако ими не ставилась задача анализа диалога лесостепных и таежных культур как целостных социокультурных миров.

Источниковая база исследования. Теоретическое моделирование мира культур скифо-сарматской эпохи бассейна Среднего Енисея и сопредельных территорий (Ачинско-мариинской котловины, Северного и Нижнего

Приангарья) потребовало использования всех доступных археологических источников, таких как материалы поселенческих памятников, отражающих многие социально-бытовые аспекты, погребальные комплексы, культовые памятники, памятники наскального искусства, и др.

Помимо археологических источников использовались этнографические данные по тем народам таежной зоны, в формировании которых, по мнению ряда исследователей, участвовали носители лесостепных культур раннего железного века. Прежде всего, это касается енисейско-язычных и самодийских народов Нижнего Енисея, материальная культура и фольклор которых могли сохранять до начала XX века отдельные «скифские» элементы. А также этнографические материалы по коренным народам Саянского региона (хакасы, тувинцы, алтайцы и др.), культура которых унаследовала многие традиции древних обществ Южной Сибири. Для проведения аналогий учитывались материалы археолого-этнографических исследований Западной Сибири. В обширном, сопредельном регионе Западной Сибири таежные культуры характеризуются гораздо более высокой степенью изученности, а проблеме взаимодействия лесостепного и таежного населения посвящен целый ряд научных разработок.

Объектом исследования является региональная культура Приенисейс-кой Сибири эпохи раннего железного века.

Предмет исследования - общее и особенное в культурогенезе таежных и лесостепных районов Приенисейской Сибири в период раннего железного века.

Цель исследования заключается в реконструкции материальной и духовной культуры населения Приенисейской Сибири эпохи раннего железного века.

Задачи исследования:

1. Выделить общее и особенное в культурных комплексах раннего железного века Приенисейской Сибири.

2. Раскрыть особенности формирования комплексов материальной культуры населения Приенисейской Сибири раннего железного века в соответствии с условиями географической среды указанного региона. Рассмотреть обусловленные географической средой материальные комплексы как составные элементы экокулыуросистем.

3. Раскрыть специфику мировоззренческой картины населения Приенисейской Сибири эпохи раннего железного века.

4. Выявить значение различных форм культурного диалога в культурогенезе таежного и лесостепного населения Приенисейской Сибири в эпоху раннего железного века.

Территориальные рамки работы охватывают область распространения татарской археологической культуры, но, прежде всего, северный лесостепной ее регион по линии: Ачинско-Мариинская лесостепь - Красно-ярско-Канский район, в котором выделены лесостепная татарская культура (по А.И. Мартынову) и красноярский вариант тагарской культуры (по Р.В. Николаеву), то есть непосредственно та территория, на которой носители тагарской культуры граничили с представителями северных таежных племен. А также таежные территории Среднего и Нижнего Енисея, Северного и Нижнего Приангарья, сопредельные с северным ареалом распространения тагарской культуры, на которых в последнее время выделены яркие археологические комплексы скифо-сарматского времени. Северо-восточная граница татарского мира была линией соприкосновения тагарцев с особым миром культур восточносибирской тайги. Западная граница этого таежного мира проходила по линии Обь-Енисейского водораздела, о чем свидетельствуют археологические материалы многих памятников долины Енисея и его левобережных притоков.

Хронологические рамки работы включают период VII-II веков до н. э., т.е., время бытования тагарской культуры, а также тагаро-таштыкский переходный период (тесинский этап, шестаковский для тагарской лесостепной культуры) - П-1 вв. до н.э.

В качестве методологической базы использовались системный подход, индуктивный и гипотетико-дедуктивный методы познания. Широко использованы структурно-функциональный метод, аксиологический, герменевтический и феноменологический подходы к изучению культуры.

В своем исследовании автор опирался на научные идеи, изложенные в трудах М.Б. Абсалямова, В.А. Анучина, М.М. Бахтина, B.C. Библера, JI.H. Гумилева, М.С. Кагана, JI.C. Клейна, М.Ф. Косарева, А.И. Мартынова А.П. Окладникова, Д.С. Раевского, С.И. Руденко, в которых разрабатывались проблемы познания культуры в теоретическом и конкретно-эмпирическом контекстах.

В процессе анализа археологических материалов использовались статистический, историко-сравнительный, историко-типологический методы исследования, этнографические аналогии.

Положения выносимые на защиту:

1. Развитие обоих социокультурных миров (лесостепного, тагарского и мира таежных культур) происходило в условиях «культурного диалога». Для облика культуры таежного населения это взаимодействие имело более выраженный характер.

2. Важными факторами культурогенеза предстают особенности географической среды. По сути, все технологическое поле каждой, отдельно взятой культуры сформировано под влиянием природных факторов. Семантическое

поле, мировоззренческая система тоже формируются под известным влиянием географической среды. Целиком весь комплекс материальной и духовной культуры, отдельно взятой социокультурной общности, в контексте данного исследования предстающей в виде археологической культуры, отвечающий условиям окружающей географической среды, можно представить как эко-культуросистему. Экологические особенности обуславливали сам облик эко-культуросистемы, диктовали способы освоения географической среды. Та-гарцы создали сложный хозяйственный комплекс, полностью отвечающий условиям географической среды Хакасско-Минусинской котловины и сопредельных с ней лесостепей Ачинско-Мариинского и Красноярско-Канского районов. Земледелие (пойменное и орошаемое), скотоводство (придомных, пастбищных и отгонных форм) были наиболее рациональными формами (для технического уровня раннего железного века) ведения хозяйства на указанных территориях. Обилие медных руд в описанном регионе обусловило предпосылки для выделения металлургии бронзы у тагарцев в отдельную и важную отрасль хозяйственной жизни. Общность таежных охотников и рыбаков раннего железного века Приенисейской Сибири являла экокулыу-росистему принципиально отличную от татарской. Основой хозяйственной жизни этой общности были присваивающие формы (охота, ловля рыбы, собирательство). Можно говорить, что в таежном мире сохранялись многие особенности материальной культуры, образа жизни с эпохи неолита. Но в процессе культурного диалога с лесостепным тагарским югом в культуру таежных племен было привнесено много нового. Это и различные типы металлических орудий, и навыки обработки металла. Южное, татарское влияние стало во многом определяющим для облика материальной культуры таежных племен.

3. Мировоззренческая система татарского общества сложилась под влиянием как природных предпосылок, так и культурного окружения тагарцев. С одной стороны, обилие в искусстве татарской культуры образов, единых для всей скифо-сибирской историко-культурной общности, предполагает наличие общих со всем скифским миром религиозных, мифологических, идеологических установок, мировоззренческих оснований. С другой стороны, на фоне общего (скифо-сибирского) мировоззренческого комплекса в мифолого-мировоззренческой системе у тагарцев ярко проступают особенности, обусловленные вероятно уникальным для скифского мира сочетанием основных направлений хозяйственной жизни. У таежных племен, как и в материальной сфере, в духовной культуре преобладали мифологические и мировоззренческие установки, появившиеся еще в эпоху неолита. Яркой чертой духовной культуры таежных племен было шаманство, развивавшееся в таежном регионе Восточной Сибири с эпохи неолита - раннего бронзового века.

Научная новизна исследования:

1. Предпринят развернутый культурологический анализ культур раннего железного века Приенисейской Сибири как культурных целостностей.

2. Культурные комплексы раннего железного века Приенисейской Сибири с учетом локальных особенностей, диктуемых факторами географической среды, рассмотрены как экокультуросистемы.

3. Дано определение понятия «археологическая культура», применимое при культурологическом подходе к решению поставленных задач.

4. Предложены новые варианты интерпретации мифологического содержания отдельных сюжетов древнего искусства Южной Сибири (сцены терзания, бинарные композиции с орнитоморфными головками и др.), а также варианты реконструкции отдельных обрядовых практик, предпринятые на материалах культовых памятников, которые укладываются в общие мифоло-го-мировоззренческие системы Приенисейских племен раннего железного века, отчасти реконструируемые в представленной работе.

5. На основе выделения общих и особенных черт материальной и духовной сторон рассмотренных культур в работе раскрываются ценностные основания, особенности и значение культурного диалога таежного и лесостепного населения эпохи раннего железного века Приенисейской Сибири.

Теоретическая значимость исследования заключается в разработке культурологических подходов к археологическим источникам и исследованиям с целью раскрытия их культурного содержания. Этим утверждается культурологическая методология в теоретическом познании древних культур, применимая в археологии, истории, этнографии.

Практическая значимость работы заключается в том, что заявленные в ней подходы могут быть продуктивны в осмыслении культурогенеза коренных народов Приенисейской Сибири. Результаты диссертационного исследования являются основой для разработки и чтения курсов по культурологии, истории культуры, спецкурсов по региональной исторической тематике в ВУЗах.

Апробация работы. Отдельные выводы и положения диссертации нашли отражение в 13 научных публикациях. В виде докладов и сообщений обсуждались на всероссийских научных конференциях: «История, культура, общество» (Красноярск, 2004) и «Сибирь и Россия» (Красноярск, 2005), на XIII Западно-Сибирской археолого-этнографической конференции (Томск, 2005), Красноярской городской научно-практической конференции «Народы Приенисейской Сибири. История и современность» (2001), региональных археолого-этнографических студенческих конференциях в Чите (1999), Новосибирске (2000), Барнауле (2001), Омске (2002), Томске (2003), на открытой дискуссионной кафедре «Архаика и современ-

ное искусство. Голоса территорий» (Омск, 2004). В полном объеме диссертация обсуждалась на научно-методологических семинарах аспирантов и соискателей КрасГАУ и на кафедре культурологии и философии науки КрасГАУ.

Структура и объем диссертации обусловлены авторским замыслом и логикой исследования, направленных на достижение целей и задач. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении диссертации содержится обоснование актуальности темы, определяются объект и предмет исследования, степень изученности проблемы и формулируются цели и задачи. Раскрывается научная и практическая значимость диссертационного исследования, характеризуются исследовательские методы работы.

Первая шава «Общее и особенное в материальной культуре населения Приенисейской Сибири в раннем железном веке» посвящена рассмотрению основных особенностей всего комплекса технико-технологического бытия лесостепных и таежных культур Приенисейской Сибири раннего железного века. При этом в текст исследования вводится понятие «экокуль-туросистема», отвечающее задачам культурологического познания жизнедеятельных технико-технологических форм бытия культурных общностей в их взаимосвязи с окружающей географической средой.

Первый параграф «Материальная культура и географическая среда». В процессе социального познания древних обществ, в особенности их материальных комплексов известных по археологическим источникам, невозможно раскрыть всю глубину их содержания без учета природных, географических предпосылок формирования самого облика материальной культуры.

Сами древние социокультурные общности предстают перед исследователем как совокупности археологических источников и раскрываются через археологические культуры - специфические комплексы материальных следов жизнедеятельности. Поскольку изучение большинства древних культур проходит главным образом в рамках археологической науки при задачах социального и культурологического познания, то понятие «археологическая культура» выходит за рамки сугубо археологических исследований в общее предметное поле социогуманитарных наук. Возникает потребность в определении понятия «археологическая культура», которое бы отвечало не только задачам практических археологических исследований, но и целям социального и культурологического познания древних обществ. В контексте данного исследования понятие «археологическая культура» может тракто-

ваться следующим образом: археологическая культура - это локализующаяся в пространстве и времени этносоциокультурная общность, выделяемая по своеобразию и внутреннему единству форм быта, способов природопользования, жизнедеятельных технологий, мировоззренческих установок, способов выражения в искусстве и социальных институтов, известная по археологическим источникам.

При рассмотрении особенностей материальных комплексов древних культур, возникших в результате взаимодействия с природным окружением создается потребность обозначения совокупности природных факторов, влияющих на культурогенез. Не раз в исследования, посвященные кулыуроге-незу древних обществ, вводились понятия: «географическая (ландшафтная) оболочка», «ландшафт», «географическая среда». Представляется наиболее убедительным термин «географическая среда», так как это понятие наиболее соотносительно с обществом, с культурой. Географическая среда возникает вместе с обществом и является необходимейшим условием развития общества. Именно географическая среда, а не природа вообще определяет особенности культурогенеза конкретной социокультурной общности.

При изучении воздействия географической среды на адаптацию развития какой-либо отдельно взятой социокультурной общности появляется необходимость в понятии, отражающем взаимодействие человека с природным окружением на неком локальном уровне ландшафтного окружения конкретной этнической группы, социальной общности, археологической культуры и т.д. Таким понятием может стать термин «хозяйственный ареал», который может пониматься как сфера непосредственного контакта человека и окружающей его природной среды.

Особой важностью в данном исследовании обладают вопросы экологии человека и культуры. Комплекс материальной культуры, отражающий отношения человеческой культуры с природной средой может пониматься как экокулыуросистема, поскольку становление человека, как носителя культуры не может не включать в себя оценку его места в окружающей географической среде, и роли в ее преобразовании. Вообще, изучение материальной культуры может пониматься как исследование технико-технологического бытия экокультуросистем.

Территория Приенисейской Сибири в данном исследовании понимается как географическая среда развития двух экокультуросистем: «татарской» и «таежной». При рассмотрении особенностей материальной культуры обоих социокультурных миров (лесостепного татарского и таежного) при условии диалога с географической средой раскрывается картина законосообразного развития технико-технологического бытия обеих экокультуросистем.

Среди главных особенностей географической среды, существенно повлиявших на сложение самого материального комплекса тагарской культуры, культуры земледельцев, скотоводов, ремесленников - металлургов, были: сравнительно благоприятные условия для сельскохозяйственного освоения, исключительное разнообразие типов ландшафтов представленных на территории развития тагарской археологической культуры (степи, лесостепи, горная тайга), обилие ряда природных ресурсов (прежде всего, залежей и естественных выходов руд цветных металлов). Культура населения таежных территорий раннего железного века являла принципиально отличный тип технико-технологического бытия экокультуросистемы в силу природных характеристик, особенностей географической среды. При технологиях и уровне развития производительных сил той эпохи сложение производящих форм хозяйственной жизни на большей части таежных территорий Прие-нисейской Сибири было в принципе невозможно. Обилие ряда природных ресурсов (промысловые виды животных, рыба в водоемах и т. д.) делало образ жизни таежных охотников и рыбаков единственно возможной формой существования человеческих коллективов в ангарской и нижнеенисейской тайге. Отсутствие, каких либо, естественных выходов цветных металлов, потребность в бронзовых орудиях обусловили необходимость культурного диалога с лесостепным югом.

Второй параграф «Особенности материальной культуры таежной и лесостепной зон Приенисейской Сибири в раннем железном веке». Территория бассейна Среднего Енисея (Хакасско-Минусинская котловина, Красноярская лесостепь) с прилегающими с запада лесостепями (бассейн реки Чу-* лыма, Ачинско-Мариинская лесостепь) с ее разветвленной речной системой, обилием заливных лугов, чередованием степных и таежных районов, обилием плодородных почв создала благоприятные условия для возникновения тагарской культурной общности, хозяйственная жизнь которой была построена на сочетании орошаемого земледелия и различных форм скотоводства. Природные условия таежных районов Среднего и Нижнего Енисея, Нижней Ангары и их притоков не отвечали возможности ведения производящих форм хозяйства, и стали территорией распространения общности таежных охотников и рыбаков. Границы распространения двух культурных ареалов Приенисейской Сибири в раннем железном веке (татарская общность племен и племена таежных охотников) более менее совпадают с природными границами вышеназванных регионов. Анализ материального комплекса не может в полной мере раскрыть содержание культуры. Для этого необходимо рассмотреть мировоззренческие основания бытия социокультурного мира. Но мировоззрение определялось с одной стороны особенностями духовного освоения окружающей среды, с другой - материального. Орудия, поселения

и т. д. представляли опредмечениые ценности, имевшие определенное место в мировоззренческой структуре. Они являлись лишь частичным отражением технологического поля культуры. Но технологическое поле не мопго существовать в отрыве от семантического. Анализ материальной культуры необходим для построения обобщенной, целостной картины бытия древних культур.

Рассмотренные в первой главе представленного исследования две эко-культуросистемы - степной и лесостепной зон Приенисейской Сибири (татарская культура) и таежной зоны в своей археологической информативности приводят к следующим выводам:

1. И таежные и лесостепные (татарская) культуры на протяжении раннего железного века развивались в условиях тесного взаимодействия и выраженного взаимовлияния. Однако, социокультурный мир татарской культуры оказывал на мир таежных культур гораздо большее влияние. Если, в материальной культуре северных лесостепных тагарцев, набор типов изделий заимствованный у таежного населения ограничен всего несколькими наименованиями, то для таежных культур раннего железного века в некоторых областях материальной культуры влияние татарского юга было определяющим (например: весь орудийный набор металлических изделий, металлургия).

2. Обе социокультурные общности (татарская культура и таежные племена) развивались под сильным влиянием скифо-сибирской историко-культурной общности, особенно проявившимся в области материальной культуры. Но для татарской культуры, бывшей частью этой общности, непосредственно граничащей территориально со многими культурами, входящими в эту общность, влияние скифо-сибирского мира было одним из определяющих факторов развития. Таежные племена воспринимали достижения скифского мира опосредованно, через тагарцев. И даже при обилии находок «скифского» облика на таежных памятниках невозможно включить таежные культуры Приенисейской Сибири в скифо-сибирскую историко-культурную общность.

3. Под воздействием природных факторов географической среды и татарская культура, и таежные племена, сохраняя единство, выработали множество вариантов сочетания способов освоения окружающих ландшафтов. Территория татарской культуры, отличающаяся гораздо большим разнообразием географической среды, может быть разделена на несколько (минимум три) крупных зоны (татарская культура Хакасско-Минусинской котловины, лесостепная татарская культура Ачинско-Мариинской лесостепи и красноярский вариант татарской культуры), в каждой из которых возникали свои, неповторимые комплексы материальной культуры. Это было связано со способами непосредственного освоения окружающей среды, с различиями ре-

сурсов непосредственного хозяйственного ареала каждого из сложившихся вариантов татарской культуры, с различным социокультурным окружением. Таежная зона Приенисейской Сибири несколько более монолитна как в географическом плане, так и в культурном. Исключение здесь составляет небольшой район таежной и подтаежной зон Среднего Енисея, где под влиянием тагарцев сопредельной Красноярской лесостепи в раннем железном веке складывается уникальный в общем таежный, но во многом близкий и к татарскому комплекс материальной культуры.

И татарская культура, и культура таежного населения представляют два варианта экокультуросистемы. Природным характеристикам географической среды отвечают способы производства, формы ведения хозяйства, весь комплекс материальной культуры. Но облик материальной культуры татарского общества и, еще в большей степени, материальной культуры таежных современников тагарцев не обусловлен целиком лишь природными предпосылками. Культурный диалог с другими территориями играл огромную роль в становлении самого облика материальной культуры.

Что касается татарской культуры, то ее вообще невозможно рассматривать в отрыве от других культур скифо-сибирской общности. Многие культурные явления, формы и типы орудий, поселений, способов освоения окружающей среды и т.д. в рамках скифского времени стали общими для огромных территорий степной и лесостепной Евразии.

На таежных памятниках раннего железного века Приенисейской Сибири можно довольно четко выделить комплекс предметов материальной культуры сложившийся в результате культурного диалога с татарским югом (прежде всего, весь комплекс бронзовых изделий используемых таежниками, изделия из железа). Эти предметы являлись неотъемлемыми элементами материального мира нижнеенисейских и ангарских племен. При этом, их сравнительно редкая встречаемость в погребальных и поселенческих комплексах, использование в качестве культовой атрибутики (на материалах ангарских святилищ раннего железного века) говорит об особом месте подобных изделий в ценностном поле культуры таежных племен.

Вторая плава «Мировоззрение населения Приенисейской Сибири в раннем железном веке». Важным аспектом данного исследования является попытка реконструкции религиозно-мифологических элементов мировоззрения. Одной из сторон диалога культур населения лесостепей и тайги Приенисейской Сибири в эпоху раннего железа было проникновение из лесостепной зоны в таежный мир религиозных и мифологических идей, представлений.

Первый параграф «Основания реконструкции мифолого-мировоззрен-ческих форм бытия древних культуру». Воссоздание мировоззренческих основ человеческого бытия в рамках той или иной этнической и культурной общности является одним из значительных аспектов теоретической реконструкции. Нельзя забывать, что практически на всех этапах своего исторического развития человек во многих проявлениях своей деятельности руководствовался мифами. Мифология была не просто поэтическим осмыслением природы, а, по сути, формой восприятия и описания реальности, способом видения мира. Мифы несли в древних обществах представления об устройстве жизни, регулировали социальную сферу бытия, экономическую, отношения «человек - природа». Поэтому ключевым моментом в реконструкции мировоззрения является прочтение древних мифов.

Любая отдельно взятая мифология всегда содержит огромный пласт общечеловеческих мифологических элементов, и вполне обоснованно в ряде случаев привлекать самые широкие аналогии. По сути, знаковая символика изображений древнего искусства Приенисейской Сибири может быть интерпретирована на разных уровнях.

Во-первых, огромный пласт сюжетов и символов отражает мифологические архетипы характерные для мифолого-мировоззренческих систем самых разных культур, эпох. Такие архетипические образы как мировое древо, мировая гора, трехуровневая вселенная и т. д. можно без натяжки назвать общечеловеческими.

Во-вторых, большой комплекс древних изображений представляет собой символы, распространенные на огромной территории скифо-сибирской культурной общности, периодически репродуцируемые на протяжении целого ряда столетий на территориях от Забайкалья до Карпат с востока на запад и от таежных районов Сибири до Северного Китая, Памира и Ирана с севера на юг. Это, прежде всего, образы скифо-сибирского звериного стиля, с их сложной, мифологически и магически нагруженной символикой.

Отдельные типы изображений с писаниц Ангары и Среднего Енисея уникальны, ибо очень ограничены в пространственном их распространении. Возможно, они представляют местную локальную изобразительную и мифологическую традицию. Следует заметить, что для теоретического моделирования важнее не стилистический анализ древних изображений, имеющий огромное значение для археологической периодизации, определения ареала культурных контактов, а их семантика, расшифровка закодированных в них мифологических образов. В древних и традиционных обществах определенной семантикой нагружались многие предметы быта, окружающие человека в его повседневности. Коспом, посуда, вооружение, жилище, орудия труда,

конское снаряжение, предметы туалета - все несло религиозно-магическую нагрузку, закодированную мифологическую информацию. Фактически, большая часть предметов быта в древних и традиционных культурах наделялась сакральным значением. Изготовление каждого предмета становилось процессом «опредмечивания» определенных (прежде всего духовного плана) культурных ценностей.

Определенные мифологические представления до недавнего времени господствовали на огромной территории Южной, Средней и Восточной Сибири. Мировоззрение народов этого региона формировалось в течение тысяч лет под воздействием различных культурных влияний. Определенные пласты мифологических представлений этих народов уходят корнями в глубокую древность во времена неолита, бронзового века, в скифо-сарматское время. Многие элементы возникли в результате позднейших напластований и зачастую связаны с влиянием таких религий как буддизм, манихейство и т.д. Для использования этнографического материала при реконструкции мировоззрения древних культур Приенисейской Сибири перед исследователем стоит сложная задача вычленения наиболее древних пластов мифологии. Однако для реконструкции мифологии и мифологического сознания древних культур Приенисейской Сибири просто необходимо обращаться к живым мифологиям и зафиксировавшим их этнографическим текстам.

Второй параграф «Мифология и мировоззрение населения степной и лесостепной зоны Среднего Енисея раннего железного века в образах декоративного искусства и по материалам культовых памятников».

Для понимания многих аспектов мировоззрения племен скифского мира первостепенное значение имеет изучение памятников скифо-сибирского искусства, содержащих образы мифологии древних народов. А. И. Мартынов выделяет мировоззренческое единство как один из важных факторов формирования самой скифо-сибирской культурно-исторической общности. Выделяя особенности собственно татарской культуры, в религиозных практиках, использовании в искусстве тех или иных мифологических сюжетов, архетипов, все же необходимо учитывать, что татарское общество, было частью огромного скифо-сибирского мира. Как и при анализе основ материальной культуры, для построения наиболее адекватной картины мировоззрения та-гарцев необходимо рассматривать общее и особенное в искусстве, обрядовых практиках культовых и погребальных комплексов татарской культуры и других скифоидных культур Евразии.

Центр мироздания в мифологической картине мира скифо-сибирских культур, подобно многим мировым мифологиям воплощал архетипический образ мирового древа, одним из воплощений которого было символизирую-

щее культ растительных сил природы древо жизни. Для традиционного мировоззрения большинства коренных народов Сибири была характерна трехчленная картина мироздания. С большой долей достоверности можно утверждать, что в мифологической картине мироздания людей татарской культуры по вертикали вселенная представляла трехступенчатую модель, связанную представленным мировым древом-столпом. Идея цикличности бытия, выраженная, например, в сценах терзания, важным элементом которой стало представление о смерти как непременном условии возрождения, способствовала оформлению культа предков.

И культы растительных сил природы, и культ предков, и социальные установления, и космогонические, космологические представления, складывались вместе в определенную целостную систему мировоззрения, которая была детально реконструирована в работах А.И. Мартынова, Д.С. Раевского, М.Б. Абсалямова и др.

Мировоззренческая система татарского общества сложилась под влиянием, как природных предпосылок, так и культурного окружения тагарцев. С одной стороны, обилие в искусстве татарской культуры образов, единых для всей скифо-сибирской историко-культурной общности, предполагает наличие общих со всем скифским миром религиозных, мифологических, идеологических установок, мировоззренческих оснований. С другой стороны на фоне общего (скифо-сибирского) мировоззренческого комплекса в мифоло-го-мировоззренческой системе у тагарцев ярко проступают особенности, обусловленные вероятно уникальным для скифского мира сочетанием основных направлений хозяйственной жизни. Следует указать, что при решении вопросов социогенеза в татарском обществе (которые в представленном исследовании не поднимались), огромное значение имеет реконструкция татарской мировоззренческой системы. Наличие крупных культовых центров (Салбыкский могильник, Большеозерское святилище) объединяющих вокруг себя, вероятно, значительные территории татарского мира (если не весь татарский мир), определенная социальная направленность ряда господствующих у татарского населения культов (оформленный культ предков, получивший отражение в реалиях святилища на озере Большом, погребальных комплексах) свидетельствуют о сложном социальном устройстве общества, создавшего татарскую культуру.

Третий параграф «Святилища таежной зоны Приенисейской Сибири как мировоззренческие тексты культуры». Если в плане материальной культуры, возможно констатировать определенную зависимость населения таежной части Приенисейской Сибири от сообщения с южными лесостепными современниками, то в области духовной культуры таежные регионы

были достаточно самостоятельны. Более того, изучение памятников наскального искусства, некоторых культовых комплексов, могильников, таежных регионов, в особенности Нижнего Приангарья, предпринятое рядом исследователей в последние годы (А.Л. Заика, В.П. Леонтьев, Ю.А. Гревцов, А.Ю. Тарасов, П.В. Мандрыка, В.И. Привалихин и др.) позволило совершенно по новому оценить роль населения тайги в формировании изобразительных традиций в искусстве, мифологии, мировоззрения коренных народов Сибири.

На основе изучения культовых памятников, памятников искусства, погребальных комплексов можно в общих чертах раскрыть картину мировоззрения таежного населения Приенисейской Сибири раннего железного века. В основе мифологической картины мира таежных племен лежали космогонические сюжеты, известные в Сибири (во всяком случае, фиксируемые по материалам памятников древнего искусства) с эпохи неолита. Данные этнографии свидетельствуют что в общих чертах эта древняя система мировоззрения сохранялась у многих народов Сибири практически до периода этнографической современности. Анализ материалов культовых памятников Нижнего Приангарья позволяет выделить отдельные элементы этой мировоззренческой системы Так, уместно предположение, что важное место в мифологии таежного населения было отведено образу водоплавающей птицы. С этим образом был связан один из вариантов мифа о творении. В искусстве, материальной культуре данный образ получил выражение в ор-нитоморфных изображениях на ангарских писаницах, в использовании в культовой практике эссовидных и бабочковидных бронзовых блях южного лесостепного производства которые в силу своей орнитоморфной символики по-своему могли трактоваться таежным населением. Другой стороной духовной культуры таежных племен стал культ медведя. Он получил свое выражение в ритуальных захоронениях или жертвоприношениях частей животных на святилищах Нижней Ангары. Образ медведя был особенно важен в мировоззренческой системе таежных племен. Медведь и один из главных участников великой космической драмы (миф о «космической охоте»), и возможно мифический предок человека, воплощающий мужскую производительную силу. Еще один важный элемент верований таежного населения Приенисейской Сибири раннего железного века - культ горы прародительницы, воплощавший и обожествленную стихию земного плодородия и древний, нашедший выражение во многих мифологиях мира архетип мировой горы. Все эти три смысловых, мировоззренческих элемента были связаны между собой обрядовой практикой на культовых комплексах. Обилие среди материалов святилищ дефицитной привозной бронзы, зафиксированные

факты очень продолжительного функционирования самих святилищ говорят об их важной роли в жизни Ангарских племен.

Важным итогом археологического исследования погребальных и культовых комплексов Нижнего Приангарья стало подтверждение существования у таежных племен раннего железного века шаманства. Причем многие связанные с древним шаманством образы, представления фиксируются и у современных народов Сибири. Видимо с древним шаманизмом таежных племен связанно большинство антропоморфных образов из таежных районов раннего железного века, представленных как в малой пластике (металлические изображения, костяные, личины на керамике), так и в наскальном искусстве. Они, по аналогии с шаманской атрибутикой более поздних эпох могли изображать духов предков шамана, духов-помощников, духов покровителей мест (в случае с наскальными изображениями).

Интересной особенностью духовной культуры таежных племен эпохи раннего железа Приенисейской Сибири стала в некотором роде консервация многих элементов, восходящих к эпохе неолита. Так и культ медведя (а так же, связанные с ним мифологические сюжеты), и важный в мировоззренческой системе образ водоплавающей птицы, и многие другие особенности имеют еще неолитические истоки. Любопытно, что с одной стороны таежные племена в эпоху раннего железа еще почти полностью сохраняли неолитический уклад в хозяйственной жизни (таежные охотники, рыбаки и собиратели), а вместе с этим и многие неолитические черты в материальной культуре (изготовление каменных орудий). С другой стороны, в мировоззрении таежных племен как бы законсервировались, пусть и в несколько видоизмененных чертах, элементы неолитической по сути мифологии, верований.

Но эпоха раннего железного века в истории духовной культуры таежных племен ознаменовалась еще и сильным воздействием, которое оказывалось со стороны южных, лесостепных племен скифо-сибирского мира. Первое, что попадало в северную тайгу, - это отдельные образцы скифо-сибирского искусства на украшениях и утилитарных предметах. Возможно, в собственно скифское время этим и ограничивалось южное влияние на таежный мир в области духовной культуры. Для позднескифского и гунно-сарматского времени в искусстве таежных районов исследователи выделяют некоторые новые веяния. Это, например появление в наскальном искусстве Нижнего Приангарья неиспользуемой в предыдущие эпохи солярной символики. Видимо это прямое влияние идеологии скифо-сибирского мира (в котором солярные культы приобрели огромное значение). Влияние скифского мира на ангарскую тайгу стало проявляться и в прямом использовании отдельных южных сюжетов и традиций в наскальном искусстве. Следует заметить, что

петроглифы, несущие мотивы скифо-сибирского искусства встречаются на Ангаре не повсеместно, а сконцентрированы на отдельных локальных памятниках. При нынешнем состоянии исследованности таежных регионов трудно точно определить причины появления этих южных сюжетов на писаницах Ангары. Возможно, имел место факт переселения в таежную зону Средней Сибири некоторого количества представителей южных лесостепных культур в позднескифское и гунно-сарматское время.

В Заключении диссертации формулируются основные выводы исследования, степень решения задач, поставленных в работе. Основные результаты диссертационного исследования видятся прежде всего в раскрытии значения культурологического подхода для интерпретации материалов археологических исследований. В представленной диссертации предпринята попытка культурологического осмысления двух различных социокультурных миров эпохи раннего железного века - мира тагарской культуры (степи и лесостепные районы Среднего Енисея с рядом сопредельных районов) и мира культуры таежных охотников скифского времени Среднего и Нижнего Енисея, Нижней Ангары. Развернутый анализ всего культурного комплекса, включающего материальную и духовную сферы, а также его ценностные основания позволяет сформулировать следующие выводы:

1 .Культурный диалог, культурное взаимодействие с лесостепными южными районами значительно обогащали как материальную, так и духовную сферу культуры таежных охотников. При этом таежное население долины Енисея и его притоков на протяжении эпохи раннего железного века развивало своеобразные культурные формы, которые, изменяясь под южным татарским влиянием, сохраняли уникальность. Так, например, есть основания предполагать, что ряд образов скифо-сибирского звериного стиля, транслируемый в таежные районы посредством, вероятно, торговли образцами металлопластики, совершенно по-своему мог интерпретироваться таежным населением. Образам южного происхождения могло придаваться совсем другое содержание. Без каких-либо значительных изменений самого образа жизни в культуре таежных охотников находили свое место многие орудия, технологии, образы искусства скифо-сибирских форм.

2. Диалог с лесостепным югом стал в эпоху раннего железного века значительным фактором культурогенеза. Необходимо заметить, что в предыдущие эпохи неолита и бронзового века в материалах археологических памятников таежной зоны обилия находок южного лесостепного происхождения, подобного памятникам раннего железного века не отмечено. Взаимодействие с лесостепным югом стало значительным фактором культурогенеза таежных народов лишь со скифского времени.

Это, вероятно, связано с окончательным формированием в географических рамках Приенисейской Сибири двух основных экономических зон: производящей (татарский мир) и присваивающей (таежные районы) экономики. И с развитием в лесостепных, татарских районах ремесла (главным образом металлургии бронзы), генезисом ряда новых экономических и социальных форм.

По М. Б. Абсалямову, модель культуры представляет единство двух полей: семантического (смысло-содержательного) и технологического (формального). Технологическое поле, представлено комплексом материальной культуры, известным по археологическим источникам и характеризующим хозяйственную систему общества. Смысло-содержательное поле образованно основными элементами мировоззренческой системы.

В представленном исследовании в единстве, образующем культурные комплексы Приенисейской Сибири раннего железного века, раскрываются оба этих поля.

ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ ОПУБЛИКОВАНЫ СЛЕДУЮЩИЕ РАБОТЫ:

1. К археологическому изучению Нижнего Енисея // Молодая археология и этнология Сибири. -Чита, 1999. -Ч. 2. -С. 121-122.

2. К вопросу о железном веке в таежных районах Нижнего Енисея // Наследие древних и традиционных культур Северной и Центральной Азии. - Новосибирск, 2000.-Т. 1.-С. 193-194.

3. К вопросу о культурных связях населения таежных районов Нижнего Енисея в период раннего железного века (на основе данных керамики) // Историко-культурное наследие Северной Азии: итоги и перспективы на рубеже тысячелетий. -Барнаул, 2001. - С. 305-307.

4. Некоторые аспекты материальной культуры населения Нижнего Енисея в раннем железном веке // Народы Приенисейской Сибири. История и современность.-Красноярск, 2001.-С. 108-112.

5. Находки со стоянки Усть-Подкаменная Тунгуска в собрании Енисейского краеведческого музея// Культурология и история древних и современных обществ Сибири и Дальнего Востока. - Омск, 2002. - С. 323-325.

6. Коллекция бронзовых предметов древнего культового литья из фондов Енисейского краеведческого музея // Культурология и история древних и современных обществ Сибири и Дальнего Востока. - Омск, 2002. - С. 570-573 (в соавг. с A.JI. Заикой).

7. К проблеме выделения культовых памятников раннего железного века в таежной зоне Средней Сибири //Красноярский край: освоение, развитие, перспективы. -Красноярск, 2003. - С. 154.

8. К вопросу о культовых комплексах железного века таежной зоны Нижнего Енисея и Ангары // Культура Сибири и сопредельных территорий в прошлом и настоящем. - Томск, 2003. - С. 232-233.

9. К проблеме единства и различий культур енисейского ареала в эпоху раннего железного века // История, культура, общество. - Красноярск, 2004. - С. 203-208.

10. К проблеме общего и единичного в культурах раннего железного века приени-сейского региона // Проблемы историко-культурного развития древних и традиционных обществ Западной Сибири и сопредельных территорий. - Томск, 2005. -С. 164-167.

11. К истокам этноархаики в современном изобразительном искусстве // Архаика и современное искусство. Голоса территорий. - Омск, 2005. - С. 5-8.

12. К мифологической трактовке сцен терзания в скифо-сибирском искусстве // Древности Приенисейской Сибири. Вып. IV. - Красноярск, 2005. - С. 117-121

13. Художественная металлопластика и петроглифы Нижнего Приангарья // Древнее™ Приенисейской Сибири. Вып. IV. -Красноярск, 2005. - С. 121-127 (в соавт. с А.Л. Заикой).

Подписано к печати 20.04.06. Бумага офсетная. Гарнитура «Тайме». Отпечатано на ризографе. Уч.-изд. л. 1,3. Тираж 100 экз. Заказ № 20.

Издательство КемГУКИ: 650029, г. Кемерово, ул. Ворошилова, 19. Тел. 73-45-83.

Zco6k 302/7

90 27

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата культурологии Ломанов, Павел Владимирович

Введение.З

Глава 1. Общее и особенное в материальной культуре населения Приенисейской Сибири в раннем железном веке

1.1. Материальная культура и географическаяеда.

1.2. Особенности материальной культуры населения Приенисейской Сибири в раннем железном веке.

Глава 2. Мировоззрение населения Приенисейской Сибири в раннем железном веке 92 2.1.Основы реконструкции мифолого-мировоззренческих оснований бытия древних культур.

2.2. Мифология и мировоззрение населенияепной и лесостепной зоны Среднего Енисея раннего железного века в образах декоративного искусства и по материалам культовых памятников.

2.3. Святилища таежной зоны Приенисейской Сибири как мировоззренчие теы культуры

Введение диссертации2006 год, автореферат по культурологии, Ломанов, Павел Владимирович

Актуальность темы исследования обусловлена проблемами культурологического познания археологических культур раннего железного века региона Приенисейской Сибири как социокультурных целостностей, выяснения основных особенностей, закономерностей, этапов культурогенеза в данном регионе, так как изучение локальных вариантов культуры, как самобытных культурных феноменов является одной из основных задач культурологии.

Для выявления картины культурогенеза коренных енисейских этносов изучение скифо-сарматского времени наполнено особым смыслом. В этот период регион Среднего Енисея вошел в ареал распространения культур скифо-сибирской культурно-исторической общности, ставшей феноменом евразийского масштаба и выразившейся в виде общей для народов всего пояса степей Евразии системы культурно-хозяйственных комплексов, мировоззренческих установок, исторически сложившихся взаимоотношений.

Долина Среднего Енисея и сопредельные районы (полоса лесостепей примыкающих к долине Среднего Енисея с запада, Нижнее Приангарье, Енисейско-обское междуречье) в раннем железном веке стали местом встречи трех самобытных социокультурных миров: мира скифо-сибирского, представленного в данном регионе яркой своеобразной татарской археологической культурой; мира схожих между собой таежных культур Западной Сибири, представленных кулайской культурой Приобья, и мира таежных культур Восточной Сибири.

В последние годы усилился интерес исследователей к прошлому таежных регионов Приенисейской Сибири. Имеющаяся в настоящее время база археологических, этнографических и других материалов, позволяет, с нашей точки зрения, подойти к характеристике основных черт материальной и духовной культуры таежных племен раннего железного века как социокультурных целостностей. Все актуальнее становится вопрос об этнокультурных связях таежного населения в указанную эпоху. Среди материалов многих памятников таежной зоны встречаются находки, позволяющие провести аналогии с южными лесостепными районами (прежде всего с материалами памятников татарской археологической культуры) и констатировать наличие тесных этнокультурных связей с лесостепным югом. Большое количество подобных находок свидетельствует о значительной роли этих контактов в культурогенезе таежного населения раннего железного века и последующих эпох.

Татарская археологическая культура, развивавшаяся на территории бассейна Среднего Енисея и примыкающих к ней с запада лесостепей, в Villi вв. до н. э. была уникальным историческим явлением для региона Северной и Центральной Азии, и ее уникальность состоит, прежде всего, в ее диалогичности с окружающим миром культур эпохи раннего железного века. Татарские племена создали сложный хозяйственный комплекс, включавший такие направления, как пойменное и орошаемое земледелие, различные формы скотоводства, металлургию, основанную на богатейшей сырьевой базе руд цветных металлов Хакасско-Минусинской котловины, ремесла. Огромен археологический фонд памятников искусства данной культуры: это изделия, выполненные в скифо-сибирском зверином стиле, писаницы, своеобразные по своей архитектуре погребальные комплексы, в числе которых мегалитические сооружения («царские» курганы могильника Салбык, сооружения Болыиеозерского святилища).

Особенно важен для выяснения особенностей этно- и культурогенеза народов Приенисейской Сибири вопрос о роли в нем татарского населения. Отдельные элементы, восходящие к скифской эпохе Среднего Енисея, отчетливо прослеживаются в материальной и духовной культуре как тюркоязычных народов Саянского региона, так и ряда таежных народов Средней Сибири (кеты и ряд других енисейскоязычных народов, сошедших с исторической сцены в период русского освоения, некоторые самодийские народы Нижнего Енисея).

С накоплением археологических источников проблема взаимодействия древних культур таежного и лесостепного миров выходит за рамки сугубо археологической науки. Встает проблема выяснения характера этого взаимодействия на уровнях как материальной, так и духовной культуры, роли этого взаимодействия в этно- и культурогенезе как таежных так и лесостепных этносов. В последние годы данной проблемы фактически касались все исследователи-археологи, работавшие в таежных и граничащих с тайгой лесостепных районах, но многие из них подходили к проблеме узко специализированно и рассматривали зачастую лишь отдельные аспекты этнокультурных контактов (распространение из лесостепной зоны на север определенных типов изделий, изобразительных традиций в искусстве и т. д.). В фактах присутствия южных черт в таежных археологических комплексах некоторые исследователи (Р.В.Николаев, П.В.Мандрыка и др.) искали подтверждение различным этногенетическим концепциям. До сих пор не было предпринято обобщающих междисциплинарных исследований по данной тематике. Эта ситуация и определяет актуальность предпринятого нами исследования.

Для решения проблемы диалога татарской культуры с северными таежными культурами недостаточно методов одной археологической науки. Взаимодействие таежного и лесостепного населения охватывало все сферы культуры. Исследователю необходимо фактически подойти вплотную к теоретическому моделированию мира носителей тагарской культуры и мира их таежных современников, и, уже, исходя из полученных результатов, отследить этнокультурный диалог на всех уровнях его проявления.

Проблема культурного диалога тайги и лесостепи самым тесным образом связана с проблемой общего и особенного в мире культур раннего железного века Приенисейской Сибири. В целом, общее и особенное в любом социокультурном пространстве, раскрывается при условии диалога: «культура есть там, где есть две (как минимум) культуры .самосознание культуры есть форма ее бытия на грани с иной культурой» [15, с. 85]. Любая культура диалогична и суть этой диалогичности в продуктивном взаимодействии разных культур, составляющих единое и многообразное смысловое пространство. Само многообразие культур изначально предполагает их индивидуальность и требует диалога. Как писал М.М. Бахтин: «При диалогической встрече двух культур они не сливаются и не смешиваются, каждая сохраняет свое единство и открытую целостность, но они взаимно обогащаются» [14, с. 360].

Археологии принадлежит одна из ключевых позиций в рамках исторического познания культуры. И хотя многие исследователи видят в археологии лишь источниковедческую дисциплину [76, с. 95], все же, главными задачами археологии можно считать изучение этногенеза и культурогенеза древних обществ, «выявление закономерностей историко-культурного процесса» [65, с.7]. М.С. Каган при трактовке культурологии, как комплекса наук, изучающих культуру, для исследования древних, дописьменных культур методы археологии считает ведущими, основополагающими [67, с. 318-331]. Еще в начале 1930-х годов археология понималась многими отечественными исследователями как «история материальной культуры» [29, с. 128-136]. При этом подчеркивалось, что исследования памятников культового характера, древнего искусства и т.д. дают возможность отчасти подойти к реконструкции оснований духовной культуры древних обществ. А.П.Окладников писал: «Нет. во всей археологической проблематике вопросов более волнующих, а вместе с тем и сложных, как проблемы этногенеза. Невозможно ставить проблемы этногенеза в отрыве от культурогенеза. Понятие культурогенеза охватывает, разумеется, все стороны культуры, как духовной, так и материальной, хотя не всегда возможно производить их анализ с одинаковой полнотой» [155, с. 5]. Многие современные исследователи (М.С. Каган, А.А. Хлевов, М.Б. Абсалямов, М.А. Коськов и др.) убедительно доказывают необходимость сближения в рамках познания материальных и духовных основ культуры культурологического и археологического знания. М.А. Коськов пишет:

Среди дисциплин, изучающих мир вещей в историческом срезе, прежде всего, должна быть названа археология. Она все глубже проникает в толщу времен, проясняя представления об ушедших цивилизациях, воссоздавая фрагменты предметной среды. Археологи в буквальном смысле слова накопали горы материалов. Добываемые ими фонды удваиваются каждые 10 лет. Сегодня перед учеными все неотступнее встает задача осмысления и систематизации накопленного материала, выявления закономерностей предметогенеза как части культурогенеза. Решение подобной задачи требует культурологического подхода» [87, с. 59].

В археологических исследованиях древние социокультурные общности предстают перед исследователем в виде «археологических культур» - специфических комплексов материальных следов их жизнедеятельности. JI.C. Клейн пишет: «понятие «археологической культуры» относят к трем исходным, фундаментальным в классификации, или даже двум важнейшим . для археологической науки» [75, с. 126-127]. Формируется особая теория археологической культуры, претендующая на роль наиболее общей теории археологии [75 с. 126-127]. Однако до сих пор не выработано одного общепризнанного определения для археологической культуры.

Задачами культурологического познания обществ раннего железного века Приенисейской Сибири обусловлена необходимость выведения обобщающего понятия «археологическая культура», адекватного контексту представленного исследования.

В контексте культурологического исследования определение археологической культуры может выглядеть следующим образом: археологическая культура это - локализующаяся в пространстве и времени этносоциокультурная общность, выделяемая по своеобразию и внутреннему единству форм быта, способов природопользования, жизнедеятельных технологий, мировоззренческих установок, способов выражения в искусстве и социальных институтов, известная по археологическим источникам.

Реконструкция отношений человек — природа, этнос - ландшафт, при моделировании мира культур скифо-сарматского времени Среднего Енисея и сопредельных территорий играет одну из ключевых ролей. Сама Приенисейская Сибирь в данном контексте понимается как территория месторазвития этноса. По JI.H. Гумилеву, подлинными месторазвитиями являются территории с сочетанием двух и более ландшафтов [43]. Территория бассейна Среднего Енисея отвечает всем этим требованиям. Обладая естественными границами, целостностью, она сочетает целый веер ландшафтов от горно-таежных массивов Саян до степных и лесостепных просторов. Природная среда является одним из самых главных факторов при формировании хозяйственного комплекса культурной, этнической общности. Сама культура в контексте диалога человека, ее носителя с окружающей средой может быть рассмотрена как экокультуросистема [27, с. 39].

Степень научной разработанности проблемы:

Поставленные данным исследованием задачи делают необходимым краткий обзор истории археологического изучения памятников эпохи раннего железного века Среднего Енисея и сопредельных районов.

История археологического изучения памятников татарской культуры охватывает продолжительный период времени. Первые научные раскопки тагарских памятников были проведены уже в XVIII в. экспедициями Д.Г. Мессершмидта (1720-1727гг) и Г.Гмелина (1733-1743 гг.). Во второй половине XIX - начале XX века татарские памятники привлекали к себе внимание таких ярких исследователей, как, В.В.Радлов, А.В.Адрианов, Д.А.Клеменц, И.П.Кузнецов-Красноярский, П.С.Проскуряков, В.П.Урусов, И.Т.Савенков, В.И.Анучин и др. [206, с. 206-209] Среди этой плеяды особенно следует отметить работы В.В.Радлова, предложившего первую периодизацию минусинских древностей, среди которых значительное место занимали находки и памятники тагарской культуры [173, с. 410-454], и

А.В.Адрианова, предпринявшего наиболее значительные археологические раскопки татарских памятников.

В 1920-30-е годы значительные исследования памятников татарской культуры были проведены С.А.Теплоуховым, С.В.Киселевым,

B.П.Левашовой, Л.А.Евтюховой и др. Отдельные татарские памятники и находки в северных лесостепных районах исследовались А.Я.Тугариновым, Г.К.Мергартом и др. В.Г.Карцов одним из первых начал изучение поселенческих памятников татарской культуры в Красноярском и Ачинском районах, а также, обратив внимание на глубокие отличия минусинских и красноярских татарских памятников, предпринял попытку выделить в северных лесостепях особый вариант татарской культуры (посткрасноярско-тагарская культура). Г.П.Сосновский предпринял первую попытку типологизации городищ Среднего Енисея, среди которых оказались и татарские памятники. Особая роль в изучении татарской культуры принадлежит С.А.Теплоухову, впервые выделившему ее как отдельную археологическую культуру (минусинская курганная культура), и

C.В.Киселеву, впервые предложившему название «татарская», также этими учеными была разработана подробная ее периодизация, принимаемая и используемая многими исследователями по сей день [206, с. 206-209].

Начиная с 1950-х годов до последних десятилетий, изучение тагарской культуры проводится с особой интенсивностью. Огромное количество памятников, прежде всего, курганных могильников, изучалось такими учеными, как С.В.Киселев [74], А.Н.Липский, М.П.Грязнов [41], М.П.Завитухина, М.Н.Пшеницына, Д.Г.Савинов, Г.А.Максименков, Э.Б.Вадецкая [21], Л.Р.Кызласов [93], А.В.Циркин [200,201], Э.А.Севостьянова, А.В.Суботин и др. Яркие памятники татарского искусства исследовались С.В.Киселевым, Э.Б.Вадецкой, Я.А.Шером, М.А.Дэвлет и др. М.П.Грязнов [41], Л.Н.Членова [205, 206] работали над уточнением периодизации культуры. Я.И.Сунчугашев специализированно занимался исследованием древней металлургии и горного дела на территории Минусинской котловины [182].

Северные лесостепные районы (район Ачинско-Мариинской лесостепи и Красноярско-Канский район) исследованы в несколько меньшей степени, чем территория Хаксско-Минусинской котловины, но и здесь велись интенсивные археологические исследования. Городища тагаро-таштыкского времени в окрестностях города Ачинска исследовались Г.А.Аврааменко, отдельные татарские памятники Красноярского района изучались Э.Р.Рыгдылоном, Р.В.Николаевым. Особо следует отметить работы А.И.Мартынова по изучению татарских курганов и поселений Ачинско-Мариинской лесостепи и М.Б.Абсалямова, специализированно рассматривающего поселенческие памятники тагарской культуры[132]. Также многие памятники татарского времени в Красноярском районе исследовались Н.В.Нащекиным, Г.А.Максименковым, Н.П.Макаровым, П.В.Мандрыкой и др.

На материалах этих исследований А.И.Мартыновым в Ачинско-Мариинской лесостепи была выделена особая лесостепная татарская культура и разработана ее подробная периодизация [129]. Для Красноярского района Р.В.Николаев выделил красноярский вариант тагарской культуры [144].

Сопредельные с лесостепью таежные районы значительно позже привлекли внимание исследователей. Отдельные памятники и находки скифо-сарматского времени были описаны такими исследователями, как, Н.И.Витковский, С.М.Чугунов, А.И.Кытманов, А.П.Ермолаев, А.Я.Тугаринов, Г.К.Мергарт [25]. Планомерное изучение памятников раннего железного века тайги Среднего и Нижнего Енисея и Северного и Нижнего Приангарья началось лишь с 1950-х годов. Здесь особо следует отметить работы А.П.Окладникова по Ангаре (прежде всего, памятники наскального искусства) [149] и Р.В.Николаева в тайге Нижнего Енисея. В конце 1950-х годов Р.В.Николаев выдвинул особую концепцию этногенеза ряда нижнеенисейских народов, предположив участие в нем представителей южных лесостепных палеометаллических культур (карасукской и тагарской), а также подметил наличие тесных этнокультурных связей таежного населения Нижнего Енисея с тагарским лесостепным югом в скифо-сарматское время [141, 142,143,145].

Однако следует признать, что по-настоящему интенсивные археологические работы в указанных выше таежных регионах начались лишь с 1970 годов, и особенно активизировались в последние годы. Н.И.Дроздов, В.П.Леонтьев, Н.П.Макаров и др. исследовали поселенческие памятники раннего железного века по Северной и Нижней Ангаре [47, 100,101,102,103, 104,113]; Ю.А.Гревцов, А.Л.Заика, А.Ю.Тарасов специализированно изучали культовые комплексы и памятники наскального искусства в Нижнем Приангарье [33, 34, 35, 36, 56, 57, 58, 59, 184, 185, 186]; В.И.Привалихин на основе материалов поселенческих и погребальных комплексов скифского времени выделил самобытную цепаньскую археологическую культуру в Нижнем и Северном Приангарье [162, 163, 164, 165, 166, 167, 168, 169, 170, 171]. В долине Среднего Енисея Н.П.Макаровым и П.В.Мандрыкой исследовались яркие погребальные и поселенческие комплексы (Казачинский археологический микрорайон). П.В.Мандрыка на основе этих материалов выделил особые шепелевский этап позднего бронзового века и нижнепорожинский и шилкинский этапы раннего железного века, синхронные тагарскому времени, и указал на тесные этнокультурные связи тайги Среднего Енисея с лесостепью [117, 118, 119, 121, 122, 124, 125]. На Нижнем Енисее планомерные работы по изучению археологических памятников, в том числе и скифо-сарматского времени в 1970-1980-е годы продолжал Р.В.Николаев. В последние годы П.В.Мандрыка, М.С.Баташев, Н.П.Макаров и др. открыли и изучили ряд новых памятников раннего железного века в таежных районах Нижнего Енисея [13].

Сама проблема взаимодействия лесостепных и таежных культур раннего железного века была поднята с открытием первых памятников скифского времени в таежной зоне. Проблему культурного взаимодействия таежного и лесостепного населения Восточной Сибири впервые поставили Р.В.Николаев в многочисленных публикациях [141, 142, 143, 145], отражающих результаты многолетних археолого-этнографических исследований в районах Красноярской лесостепи, Минусинской котловины и таежной зоны Нижнего Енисея, и А.П. Окладников в вышедшей в 1978 году статье «Скифы и тайга. К изучению памятников скифского времени в Ленской тайге» [154]. В последние годы этой проблемы фактически касались все исследователи, работавшие в таежных и граничащих с тайгой лесостепных районах Приенисейского края, такие как П.В.Мандрыка [117, 119, 121, 122, 125], В.П.Леонтьев [100], А.Л.Заика [56, 59], Ю.А.Гревцов [34, 35], М.С.Баташев и Н.П. Макаров [13], В.И.Привалихин [164, 166, 167, 168, 171] и др. Однако, ими не ставилась задача анализа диалога лесостепных и таежных культур как целостных социокультурных миров.

Источниковая база исследования. Теоретическое моделирование мира культур скифо-сарматской эпохи бассейна Среднего Енисея и сопредельных территорий (Ачинско-мариинской котловины, Северного и Нижнего Приангарья) потребовало использования всех доступных археологических источников, таких как материалы поселенческих памятников, отражающих многие социально-бытовые аспекты, погребальные комплексы, культовые памятники, памятники наскального искусства, и др.

Помимо археологических источников использовались этнографические данные по тем народам таежной зоны, в формировании которых, по мнению ряда исследователей, участвовали носители лесостепных культур раннего железного века. Прежде всего, это касается енисейско-язычных и самодийских народов Нижнего Енисея, материальная культура и фольклор которых могли сохранять до начала XX века отдельные «скифские» элементы. А также этнографические материалы по коренным народам Саянского региона (хакасы, тувинцы, алтайцы и др.), культура которых унаследовала многие традиции древних обществ Южной Сибири.

Для проведения аналогий учитывались материалы археолого-этнографических исследований Западной Сибири. В обширном, сопредельном регионе Западной Сибири таежные культуры характеризуются гораздо более высокой степенью изученности, а проблеме взаимодействия лесостепного и таежного населения посвящен целый ряд научных разработок.

Объектом исследования является региональная культура Приенисейской Сибири эпохи раннего железного века.

Предмет исследования - общее и особенное в культурогенезе таежных и лесостепных районов Приенисейской Сибири в период раннего железного века.

Цель исследования заключается в реконструкции материальной и духовной культуры населения Приенисейской Сибири эпохи раннего железного века.

Задачи исследования:

1. Выделить общее и особенное в культурных комплексах раннего железного века Приенисейской Сибири.

2. Раскрыть особенности формирования комплексов материальной культуры населения Приенисейской Сибири раннего железного века в соответствии с условиями географической среды указанного региона. Рассмотреть обусловленные географической средой материальные комплексы как составные элементы экокультуросистем.

3. Раскрыть специфику мировоззренческой картины населения Приенисейской Сибири эпохи раннего железного века.

4. Выявить значение различных форм культурного диалога в культурогенезе таежного и лесостепного населения Приенисейской Сибири в эпоху раннего железного века.

Территориальные рамки работы охватывают область распространения тагарской археологической культуры, но, прежде всего, северный лесостепной ее регион по линии: Ачинско-Мариинская лесостепь

Красноярско-Канский район, в котором выделены лесостепная татарская культура (по А.И. Мартынову) и красноярский вариант татарской культуры (по Р.В. Николаеву), то есть непосредственно та территория, на которой носители татарской культуры граничили с представителями северных таежных племен. А также таежные территории Среднего и Нижнего Енисея, Северного и Нижнего Приангарья, сопредельные с северным ареалом распространения татарской культуры, на которых в последнее время выделены яркие археологические комплексы скифо-сарматского времени. Северо-восточная граница тагарского мира была линией соприкосновения тагарцев с особым миром культур восточносибирской тайги. Западная граница этого таежного мира проходила по линии Обь-Енисейского водораздела, о чем свидетельствуют археологические материалы многих памятников долины Енисея и его левобережных притоков.

Хронологические рамки работы включают период VII-II веков до н. э., т.е., время бытования тагарской культуры, а также тагаро-таштыкский переходный период (тесинский этап, шестаковский для тагарской лесостепной культуры) - II-I вв. до н.э.

В качестве нормативной методологической базы использовались системный подход, индуктивный и гипотетико-дедуктивный методы познания. Широко использованы структурно-функциональный метод, аксиологический, герменевтический и феноменологический подходы к изучению культуры.

В своем исследовании автор опирался на научные идеи, изложенные в трудах М.Б. Абсалямова, В.А. Анучина, М.М. Бахтина, B.C. Библера, JI.H. Гумилева, М.С. Кагана, JI.C. Клейна, М.Ф. Косарева, А.И. Мартынова А.П. Окладникова, Д.С. Раевского, С.И. Руденко, в которых разрабатывались проблемы познания культуры в теоретическом и конкретно-эмпирическом контекстах.

В процессе анализа археологических материалов использовались статистический, историко-сравнительный, историко-типологический методы исследования, этнографические аналогии.

Научная новизна исследования:

1. Предпринят развернутый культурологический анализ культур раннего железного века Приенисейской Сибири как культурных целостностей.

2. Культурные комплексы раннего железного века Приенисейской Сибири с учетом локальных особенностей, диктуемых факторами географической среды, рассмотрены как экокультуросистемы.

3. Дано определение понятия «археологическая культура», применимое при культурологическом подходе к решению поставленных задач.

4. Предложены новые варианты интерпретации мифологического содержания отдельных сюжетов древнего искусства Южной Сибири (сцены терзания, бинарные композиции с орнитоморфными головками и др.), а также варианты реконструкции отдельных обрядовых практик, предпринятые на материалах культовых памятников, которые укладываются в общие мифолого-мировоззренческие системы Приенисейских племен раннего железного века, отчасти реконструируемые в представленной работе.

5. На основе выделения общих и особенных черт материальной и духовной сторон рассмотренных культур в работе раскрываются ценностные основания, особенности и значение культурного диалога таежного и лесостепного населения эпохи раннего железного века Приенисейской Сибири.

Теоретическая значимость исследования заключается в разработке культурологических подходов к археологическим источникам и исследованиям с целью раскрытия их культурного содержания. Этим утверждается культурологическая методология в теоретическом познании древних культур, применимая в археологии, истории, этнографии.

Практическая значимость работы заключается в том, что заявленные в ней подходы могут быть продуктивны в осмыслении культурогенеза коренных народов Приенисейской Сибири. Результаты диссертационного исследования являются основой для разработки и чтения курсов по культурологии, истории культуры, спецкурсов по региональной исторической тематике в ВУЗах.

Апробация работы. Отдельные выводы и положения диссертации нашли отражение в 13 научных публикациях. В виде докладов и сообщений обсуждались на всероссийских научных конференциях: «История, культура, общество» (Красноярск, 2004) и «Сибирь и Россия» (Красноярск, 2005), на XIII Западно-Сибирской археолого-этнографической конференции (Томск, 2005), Красноярской городской научно-практической конференции «Народы Приенисейской Сибири. История и современность» (2001), региональных археолого-этнографических студенческих конференциях в Чите (1999), Новосибирске (2000), Барнауле (2001), Омске (2002), Томске (2003), на открытой дискуссионной кафедре «Архаика и современное искусство. Голоса территорий» (Омск, 2004). В полном объеме диссертация обсуждалась на научно-методологических семинарах аспирантов и соискателей КрасГАУ и на кафедре культурологии и философии науки КрасГАУ.

17

Заключение научной работыдиссертация на тему "Культура скифо-сарматского времени Приенисейской Сибири"

Основные результаты диссертационного исследования видятся, прежде всего, в раскрытии значения культурологического подхода для интерпретации материалов археологических исследований. В представленной диссертации предпринята попытка культурологического осмысления двух различных социокультурных миров эпохи раннего железного века — мира тагарской культуры (степи и лесостепные районы Среднего Енисея с рядом сопредельных районов) и мира культуры таежных охотников скифского времени Среднего и Нижнего Енисея, Нижней Ангары. Развернутый анализ всего культурного комплекса, включающего материальную и духовную сферы, а также его ценностные основания позволяет сформулировать следующие выводы:

1. Развитие обоих этих социокультурных миров происходило в условиях культурного диалога. Для облика культуры таежного населения это взаимодействие имело более выраженный характер.

2. Важными факторами культурогенеза предстают особенности географической среды. По сути, все технологическое поле каждой, отдельно взятой культуры сформировано под влиянием природных факторов. Семантическое поле, мировоззренческая система тоже формируются под известным влиянием географической среды. Целиком весь комплекс материальной и духовной культуры, отдельно взятой социокультурной общности, в контексте данного исследования предстающей в виде археологической культуры, отвечающий условиям окружающей географической среды, возможно представить, как экокультуросистему.

3. Экологические особенности обуславливали сам облик экокультуросистемы, диктовали способы освоения географической среды. Тагарцы создали сложный хозяйственный комплекс, полностью отвечающий условиям географической среды Хакасско-Минусинской котловины и сопредельных с ней лесостепей Ачинско-Мариинского и Красноярско

Канского районов. Земледелие (пойменное и орошаемое), скотоводство (придомных, пастбищных и отгонных форм) были наиболее рациональными формами (для технического уровня раннего железного века) ведения хозяйства на указанных территориях. Обилие медных руд в описанном регионе обусловило предпосылки для выделения металлургии бронзы у тагарцев в отдельную и важную отрасль хозяйственной жизни.

4. Общность таежных охотников и рыбаков раннего железного века Приенисейской Сибири являла экокультуросистему принципиально отличную от тагарской. Основой хозяйственной жизни этой общности были присваивающие формы (охота, ловля рыбы, собирательство). Можно говорить, что в таежном мире сохранялись многие особенности материальной культуры, образа жизни с эпохи неолита. Но в процессе культурного диалога с лесостепным татарским югом в культуру таежных племен было привнесено много нового. Это и различные типы металлических орудий, и навыки обработки металла. Южное, татарское влияние стало во многом определяющим сам облик материальной культуры таежных племен.

5. Мировоззренческая система татарского общества сложилась под влиянием, как природных предпосылок, так и культурного окружения тагарцев. С одной стороны, обилие в искусстве тагарской культуры образов, единых для всей скифо-сибирской историко-культурной общности, предполагает наличие общих со всем скифским миром религиозных, мифологических, идеологических установок, мировоззренческих оснований. С другой стороны на фоне общего (скифо-сибирского) мировоззренческого комплекса в мифолого-мировоззренческой системе у тагарцев ярко проступают особенности, обусловленные вероятно уникальным для скифского мира сочетанием основных направлений хозяйственной жизни. Следует указать, что при решении вопросов социогенеза в татарском обществе (которые в представленном исследовании не поднимались), огромное значение имеет реконструкция тагарской мировоззренческой системы. Наличие крупных культовых центров (Салбыкский могильник, Большеозерское святилище) объединяющих вокруг себя вероятно значительные территории татарского мира (если не весь татарский мир), определенная социальная направленность ряда господствующих у татарского населения культов (оформленный культ предков, получивший отражение в реалиях святилища на озере Большом, погребальных комплексах) свидетельствуют о сложном социальном устройстве общества, создавшего тагарскую культуру.

6. Как и в материальной сфере, в духовной культуре у таежных племен преобладали мифологические и мировоззренческие установки, появившиеся еще в эпоху неолита. Яркой чертой духовной культуры таежных племен было шаманство, развивавшееся в таежном регионе Восточной Сибири с эпохи неолита - раннего бронзового века.

7. Культурный диалог, культурное взаимодействие с лесостепными южными районами значительно обогащало как материальную так и духовную сферу культуры таежных охотников. При этом таежное население долины Енисея и его притоков на протяжении эпохи раннего железного века развивало своеобразные культурные формы, которые, изменяясь под южным тагарским влиянием сохраняли уникальность. Так, например, есть основания предполагать, что ряд образов скифо-сибирского звериного стиля, транслируемый в таежные районы посредством вероятно торговли образцами металлопластики совершенно по-своему интерпретировался таежным населением. И образам южного происхождения придавалось совсем другое содержание. Без каких либо значительных изменений самого образа жизни, в культуре таежных охотников находили свое место многие орудия, технологии, образы искусства скифо-сибирских форм.

8. Диалог с лесостепным югом стал в эпоху раннего железного века значительным фактором культурогенеза. Необходимо заметить, что в предыдущие эпохи неолита и бронзового века в материалах археологических памятников таежной зоны обилия находок южного лесостепного происхождения, подобного памятникам раннего железного века не отмечено. Взаимодействие с лесостепным югом стало значительным фактором культурогенеза таежных народов лишь со скифского времени.

Это вероятно связано с окончательным формированием в географических рамках Приенисейской Сибири двух основных экономических зон производящей (татарский мир) и присваивающей (таежные районы) экономики. И с развитием в лесостепных, тагарских районах ремесла (главным образом металлургии бронзы), генезисом ряда новых экономических и социальных форм.

По М. Б. Абсалямову, модель культуры представляет единство двух полей: семантического (смысло-содержательного) и технологического (формального) [2, с. 152-153]. Технологическое (формальное) поле, представлено комплексом материальной культуры, известным по археологическим источникам и характеризующим хозяйственную систему общества. Смысло-содержательное поле образованно основными элементами мировоззренческой системы.

В представленном исследовании в единстве, образующем культурные комплексы Приенисейской Сибири раннего железного века раскрываются оба этих поля.

Заключение

Список научной литературыЛоманов, Павел Владимирович, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Абсалямов М.Б. К проблеме методов в исследовании культуры //История, культура, общество / Материалы всероссийской заочной конференции.- Красноярск: ФГОУ ВПО «Красноярский государственный аграрный университет», 2004. С. 143 - 150.

2. Абсалямов М.Б. Мифы древней Сибири. Красноярск: ФГОУ ВПО «Красноярский государственный аграрный университет», 2004. 304 с.

3. Абсалямов М.Б. Очерки истории культуры Сибири. Красноярск: FAMILIA, 1995.-223 с.

4. Абсалямов М.Б. Поселения и городища эпохи раннего железа на юге и в центральной части Красноярского края // Памятники истории и культуры Красноярского края. Вып. I / Сборник материалов Красноярск: Красноярское книжное издательство, 1989. - С. 212 - 226.

5. Абсалямов М.Б. Самосознание культуры как философская проблема.- Красноярск: ФГОУ ВПО «Красноярский государственный аграрный университет», 1998. 61 с.

6. Абсалямов М.Б. Смысловая интерпритация археологических культур. // История и культура Приенисейской Сибири / Сборник материалов.- Красноярск: Красноярский государственный педагогический университет, 2003. С. 5 - 8.

7. Андрианов Б.В. Земледелие наших предков. М.: Наука, 1978. - 167 с.

8. Ю.Анохин А.В. Материалы по шаманству у алтайцев. Л.: Издательство

9. Российской академии наук, 1924. 152 с.

10. Анучин В.А. Географический фактор в развитии общества. -М.: Мысль, 1982.-336 с.

11. Артемьев Е.В. Афонтова гора И. Новые данные. Дополнения к контексту //Древности Приенисейской Сибири. Выпуск IV / Сборник статей.- Красноярск: РИО ГОУ ВПО КГПУ им В.П. Астафьева, 2005. С. 32 -44.

12. Баташев М.С., Макаров Н.П. Культурогенез таежных народов Нижнего Енисея. Красноярск: Красноярский краевой краеведческий музей, 2000. -36 с.

13. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Художественная литература, 1979.-412 с.

14. Библер B.C. Михаил Михайлович Бахтин, или Поэтика и культура. — М.: Прогресс, 1991.-176 с.

15. Библер B.C. От наукоучения к логике культуры: Два философских введения в двадцать первый век. - М.: Политиздат, 190. - 413 с.

16. Бобров В.В., Кузьминых С.В., Тенейшвили Т.О. Древняя металлургия Среднего Енисея (лугавская культура). Кемерово: Кузбассвузиздат, 1997.-98 с.

17. Богданова-Березовская И.В. К вопросу о химическом составе зеркал Минусинской Котловины // Лубо-Лесниченко Е.И. Привозные зеркала Минусинской котловины. М.: Наука, 1975. - С. 131 - 149.

18. Бутанаев В.Я. Хоорай ас-тамахтары. Национальные блюда хакасов.- Абакан: Хакассия, 1994. 32 с.

19. Вадецкая Э.Б. Археологическая аргументация южных черт в культуре народов Севера // Сибирские чтения / Тезисы докладов. СПб: МАЭ РАН, 1992.-С. 40-41.

20. Вадецкая Э.Б. Археологические памятники в степях Среднего Енисея. -Л.: Наука, 1986.-177 с.

21. Вадецкая Э.Б. Таштыкская эпоха в древней истории Сибири. СПб.: Востоковедение культуры РАН, 1999. - 439 с.

22. Вайнштейн С.И. История народного искусства Тувы. — М.: Наука, 1974. -224 с.

23. Вайнштейн С.И. Тувинцы-тоджинцы. Историко-этнографический очерк.- М.: Издательство восточной литературы, 1961. 217 с.

24. Вдовин А.С., Гуляева Н.П., Макаров Н.П., Баташев М.С., Васильев А.Д., Выдрин Е.В. Русское географическое общество в Красноярске.- Красноярск, 2001, -118с.

25. Волкова Е.В. Произведение искусства в мире художественной культуры.- М.: Искусство, 1988. 240 с.

26. Воронкова Л.П., Велик А.А. Антропология // Культурология XX век. Словарь. СПб.: Университетская книга, 1997. - С. 37 - 42.

27. Гемуев И.Н., Сагалаев A.M. Религия народа манси. Новосибирск: Наука, 1986. -192 с.

28. Генинг В.Ф. Очерки по истории советской археологии. Киев: Наукова думка, 1982.-226 с.

29. Гладилин А.В. Металлические орудия железного века Средней Ангары // Древние культуры Приангарья / Сборник статей. Новосибирск: Наука, 1978.-С. 210-214.

30. Глевацкая Н.В. Диалог культур как проблема социально-философской науки // История, культура, общество / Материалы всероссийской заочнойконференции. Красноярск: ФГОУ ВПО «Красноярский государственный аграрный университет», 2004. - С. 155 - 160.

31. Голан А. Миф и символ. М.: РУССЛИТ, 1994. - 376 с.

32. Гревцов Ю. А. Роговые навершия из материалов Усть- Тасеевского культового комплекса // 275 лет сибирской археологии / Материалы XXXVIIРАЭСК. Красноярск, 1997. - С. 59 - 60.

33. Гревцов Ю.А. К проблеме интерпретации образа грифона и его подражаний.// Древности Приенисейской Сибири. Вып №1/ Сборник материалов. — Красноярск: Красноярский государственный университет, 1996.-С. 116-120.

34. Гревцов Ю.А. От вероятного к очевидному // Тайны Среднего Енисея / Сборник материалов. - Железногорск: Музейно-высавочный центр, 1996. -С. 41-48.

35. Гревцов Ю.А., Сергейкин А.А. Усть-Тасеевский комплекс (новые находки) // Молодая археология и этнология Сибири. Часть 1/ Материалы XXXIX РАЭСК.-Чита 1999.-С. 121-122.

36. Гришин Ю.С. О некоторых медно-бронзовых изделиях эпохи бронзы и раннего железного века со Среднего Енисея // КСИА, вып. 184, 1984. С. 50-52.

37. Гришин Ю.С. Производство в тагарскую эпоху // МИА. № 19, 1960. С. 116-196.

38. Громов Г.Г. Хозяйственный ареал как сфера взаимодействия человека и природы // Общество и природа / Сборник материалов. М.: Наука, 1981. -С. 330-338.

39. Громов Л.В., Лбова И.Н. Красноярский край // Природные условия Красноярского края / Сборник материалов. М.: Издательство академии наук СССР, 1961. - С. 5 - 23.

40. Грязнов М.П. Татарская культура // История Сибири. Т. 1. Л.: Наука, 1968.-С. 187-196.

41. Гумелев JI.H. Ритмы Евразии. Эпохи и цивилизации. — М.: Экопрос, 1991. -576 с.

42. Гумелев JI.H. Этногенез и биосфера Земли. Л.: Гидрометиоиздат, 1990.- 526 с.

43. Гумилев Л.Н. Тысячелетие вокруг Каспия. -М.: Институт ДИ-ДИК, 1998. -590 с.

44. Демиденко Г. А. Эволюция природных комплексов Сибири в голоцене.- Красноярск: ФГОУ ВПО «Красноярский государственный аграрный университет», 2002. — 160 с.

45. Дэвлет М.А. Большая боярская писаница. М.: Наука, 1976. - 37 с.

46. Дэвлет М.А. Петроглифы Улуг-Хема. -М.: Наука, 1976. 120 с.

47. Евсюков В.В. Мифы о вселенной. Новосибирск: Наука, 1988. - 176 с.

48. Евсюков В.В. Мифы о мироздании. М.: Политиздат, 1986. - 112 с.

49. Ермолаев А.П. Ишимская коллекция // Описание коллекций красноярского музея. Археологический отдел. Вып. I. Красноярск: Красноярский подотдел ИМП. Русск. Географического общества, 1914. -20 с.

50. Журавков С.П., Заика А.Л. Образ медведя в наскальном искусстве Среднего Енисея и Ангары // Историко-культурное наследие Северной

51. Азии: итоги и перспективы на рубеже тысячелетий / Сборник материалов.- Барнаул, 2001. С. 464 - 466.

52. Журавков С.П., Заика A.JI. Тема «космической охоты» в наскальном искусстве Нижней Ангары // Народы Приенисейской Сибири. История и современность / Сборник материалов научно-практической конференции.- Красноярск: РИО КГПУ, 2001. С. 79 - 84.

53. Заика A.JI. Антропоморфные личины в наскальном искусстве Нижней

54. Зиняков Н.М. К истории освоения железа в Минусинской котловине // Скифо-сибирское культурно-историческое единство / Сборник материалов. Кемерово: Кемеровский государственный университет, 1980.- С. 66-73.

55. Ивлиев О.А. Полная энциклопедия символов. -М.: Мир книги, 2005. -416 с.

56. История Сибири. T-I / Под редакцией А.П. Окладникова, В.И. Шнуркова. -Л.: Наука, 1968.-454 с.

57. Каган М.С. Введение в историю мировой культуры. Книга первая. СПб: ООО "Петрополис", 2003. - 368 С.

58. Каган М.С. О структуре культурологического знания. //Культурология как она есть и как ей быть / Сборник материалов. — СПб., 1998. С. 253 — 256.

59. Каган М.С. Философия культуры. СПб.: Петрополис, 1996. - 415 С.

60. Калесник С.В. Основы общего землеведения. -М.: Учпедгиз, 1955. -472 с.

61. Кармин А.С. Культура социальных отношений. СПб.: Лань, 2000. -128 с.

62. Кармин А.С. Культурология. СПб.: Лань, 2001. -832 с.

63. Кенин-Лопсан М.Б. Магия тувинских шаманов. — Кызыл: Новости Тувы, 1993.- 160 с.

64. Ким М.П., Данилова Л.В. Природное и социальное в историческом процессе // Общество и природа / Сборник материалов. М.: Наука, 1981.- С. 6 19.

65. Кинжалов Р.В., Луконин В.Г. Памятники культуры сасанидского Ирана. -Л.: Издательство государственного Эрмитажа, 1960. -47 с.

66. Киселев С.В. Древняя история Южной Сибири. М., Л. МИА № 9, 1949. -364 с.

67. Клейн Л.С. Археологическая типология. Л.: АН СССР, 1991.-448 с.

68. Клейн JI.C. Воскрешение Перуна. К реконструкции восточнославянского язычества. СПб.: Евразия, 2004. — 480 с.

69. Клиндт-Йенсен О. Дания до викингов / Предисловие Хлевова А.А. СПб.: Евразия, 2003. - 288 с.

70. Козленко А. Солярная теология императорского культа. //Митра -владыка рассвета / Сборник материалов. Минск: АСТРА, 2000. - С. 314366.

71. Колесов А.Н. По Енисею. Красноярск: Красноярское книжное издательство, 1971. - 179 с.

72. Коллингвуд Р. Дж. Идея истории; Автобиография / Пер. и комментарии Ю.А. Асеева / Статья М.А. Кисселя. М.: Наука, 1980. - 485 с.

73. Константинов И.В. Ранний железный век Якутии. Новосибирск: Наука, 1978.- 128 с.

74. Косарев М. Ф. Западная Сибирь в древности. М.: Наука, 1984. - 245 с.

75. Косарев М. Ф. Человек и живая природа в свете сибирских этнографических и археоглогических материалов // Некоторые проблемы сибирской археологии / Сборник материалов. М.: Изд- во ИА АН СССР, 1988.-С. 54-83.

76. Косарев М.Ф. Бронзовый век Западной Сибири. М.: Наука, 1981. - 278 с.

77. Косарев М.Ф. Древняя история Западной Сибири: Человек и природная среда. М.: Наука, 1991.-298 с.

78. Коськов М.А. Предметный мир как объект культурологии // Формирование дисциплинарного пространства культурологии. Выпуск 11 / Сборник материалов. СПб. 2001. - С.57-61.

79. Кузнецов Н.А. Собака как строительная жертва в тагарской культуре // Древности Приенисейской Сибири. Вып. № 1 / Сборник материалов.- Красноярск: Изд-во КГУ, 1996. С. 169-176.

80. Кузьмина Е.Е. О семантике изображений на чертомлыцкой вазе. СА. 1976. №3. С. 70.

81. Купер Дж. Митрас. Новое открытие мистерий и посвящения. // Митра -владыка рассвета / Сборник материалов. Минск: АСТРА, 2000. - С. 241-266.

82. Кызласов И.Л. Гора прародительница в фольклоре хакасов. СЭ, 1982, вып. 2. - Стр. 83-92.

83. Кызласов И.Л. Мировоззренческая основа погребального обряда. РА, 1993, вып. 1. — Стр. 98-112.

84. Кызласов Л.Р. Очерки по истории Сибири и Центральной Азии.

85. Красноярск: Издательство Красноярского университета, 1992. 224 с.

86. Кюмон Ф. Восточные религии в римском язычестве СПб.: Евразия 2002. -352 с.

87. Кюмон Ф. Мистерии Митры. // Митра владыка рассвета / Сборник материалов - Минск: АСТРА, 2000. - С. 103-226.

88. Ларичев В.Е. Храм времени (реконструкция календарных систем скифской эпохи Сибири)// Пространство культуры в археолого-этнографическом измерении / Сборник материалов. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2001.-С. 102-105.

89. Левашева В.П. Сельское хозяйство // Очерки по истории русской деревни X-XIII вв / Тр. ГИМ. Вып. № 32. М„ 1956. - С. 65.

90. Леви-Строс К. Структурная антропология / Статьи Иванова Вяч.Вс., Бутинова Н.А., Мелетинского Е.М. М.: Наука, 1983. - 536 с.

91. Лелеков Л.А. Проблема индоиранских аналогий к явлениям скифской культуры.// Скифо-сибирское культурно-историческое единство / Сборник материалов. Кемерово: Кемеровский государственный университет, 1980.-С. 118-125.

92. Леонтьев В. П. Железный век Северного Приангарья: Автореф. дисс. . канд. ист. наук. Новосибирск, 1999.-25 с.

93. Леонтьев В. П., Дроздов Н. И. Неизвестные находки бронзовых изделий кулайского облика в таежной зоне Средней Сибири // Новейшие археологические и этнографические открытия в Сибири / Сборник материалов. Новосибирск, 1996. - С. 157-161.

94. Леонтьев В. П., Дроздов Н. И. Представления о мире у племен Северного Приангарья в эпоху железного века (по материалам могильника Усть- Кова) // 275 лет сибирской археологии / Материалы XXXVII РАЭСК. Красноярск, 1997. - С. 61

95. Леонтьев Н. В. Стела с р. Аскиз (образ мужского божества в окуневском изобразительном искусстве) // Окуневский сборник. Культура. Искусство. Антропология. Санкт-Петербург: Изд-во "Петро-РИФ", 1997.- С. 222-236.

96. Лиханов Б.Н., Хаустова М.Н. Физико-географичиские различия Красноярского края // Природные условия Красноярского края / Сборник материалов. М.: Издательство академии наук СССР, 1961. - С. 24-52.

97. Лотман Ю.М. Семиосфера. Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров. СПб.: Искусство, 2001. - 704 с.

98. Лотман Ю.М. Статьи по семиотике искусства. СПб.: Академический проект, 2002. - 544 с.

99. Лубо-Лесниченко Е.И. Привозные зеркала Минусинской котловины. -М.: Наука, 1975.-168 с.

100. Лыжин К.Д. Красноярский край. Красноярск: Красноярское книжное издательство, 1958.-454 с.

101. Макаров Н. П. Неолит и бронзовый век Красноярской лесостепи: Автореф. дисс. канд. ист. наук. Кемерово, 1993.-26 с.

102. Макаров Н.П. К истории комплектования, изучения и экспонирования археологических коллекций // Век подвижничества / Сборник материалов. -Красноярск: Красноярское книжное издательство, 1989. С. 131-189.

103. Максименков Г. А. Верхне-Метляевский клад. Иркутск: Иркутское книжное издательство, 1960. -44 с.

104. Макулов В.И., Леонтьев В.П. Новые данные по железному веку Эвенкии (Бассейн реки Подкаменная Тунгуска)// Древности Приенисейской Сибири. Вып II / Сборник материалов. Красноярск: РИО КГПУ, 2003. - С. 59-62.

105. Малинова Р., Малина Я. Прыжок в прошлое. М.: Мысль, 1988. - 272 с.

106. Мандрыка П.В. Городище Шилка 2 памятник железного века южной тайги Среднего Енисея.// История и культура Приенисейской Сибири / Сборник материалов. - Красноярск: РИО КГПУ, 2003. - С. 32-52.

107. Мандрыка П.В. Жилище конца бронзового века селища Шилка-12.// Этносы Сибири. Прошлое, настоящее, будущее. Часть 1 / Сборник материалов. Красноярск, 2004. - С. 115-121.

108. Мандрыка П.В. К вопросу об этнической интерпретации археологических памятников рубежа эр подтаежной зоны Среднего Енисея // Сибирская локально-этническая культурная ситуация в конце XX века / Сборник материалов. Красноярск, 1998. - С. 82-84.

109. Мандрыка П.В. Поселение Ладейское-2 новый памятник тагарской культуры в черте города Красноярска // Сибирский межмузейный сборник. Красноярск, 1998. - С. 61-71.

110. Мандрыка П.В. Ранний железный век подтаежной зоны Среднего Енисея. Автореф. дисс. . канд. ист. наук. Кемерово, 1998. -24 с.

111. Мандрыка П.В. Северная татарская периферия: границы и взаимоотношения // Народы Приенисейской Сибири. История и современность / Сборник материалов. Красноярск: РИО КГПУ, 2001. -С. 113-117.

112. Мандрыка П.В. Язаевский клад // Проблемы археологии, истории, краеведения и этнографии Приенисейского края, т. II. / Сборник материалов. — Красноярск: Красноярский государственный университет, 1992.-С. 20-24.

113. Мандрыка П.В., Абдулина Ю.А., Лысенко И.А. Археологические памятники Большемуртинского района Красноярского края//Древности Приенисейской Сибири. Выпуск IV / Сборник статей. Красноярск: РИО ГОУ ВПО КГПУ им В.П. Астафьева, 2005. - С. 87 - 95.

114. Мандрыка П.В., Жариков З.Ю. Керамика городища Шилка 2 на Среднем Енисее. // Культурология и история древних и современных обществ Сибири и Дальнего Востока / Сборник материалов. Омск, 2002. -С. 327-331.

115. Маркарян Э.С. Очерки теории культуры. Ереван: Издательство АН Арм.ССР, 1969.-228 с.

116. Марсадолов Л.С. К вопросу о семантике кургана Аржан// Скифо-сибирский мир / Сборник материалов. Кемерово, 1989. - С. 33-34.

117. Мартынов А. И. О мировоззренческой основе искусства скифо-сибирского мира // Скифо- сибирский мир. Искусство и идеология / Сборник материалов. Новосибирск: Наука, 1987. - С. 13-25.

118. Мартынов А.И. Лесостепная татарская культура. Новосибирск, 1979. -208 с.

119. Мартынов А.И. Скифо-сибирское единство как историческое явление. // Скифо-сибирское культурно-историческое единство / Сборник материалов. — Кемерово: Кемеровский государственный университет, 1980.-С. 11-20.

120. Мартынов А.И. Экологические ниши и макрозоны Евразии как исторический фактор // Пространство культуры в археологическом измерении / Сборник материалов. Томск: Издательство Томского университета, 2001. - С. 47-48.

121. Мартынов А.И., Абсалямов М.Б. Тагарские поселения. Красноярск: Издательство Красноярского университета, 1988. - 136 с.

122. Мартынов А.И., Шер Я.А. Методы археологического исследования. М.: Высшая школа, 2002. 240 с.

123. Массон В.М. Экономика и социальный строй древних обществ (в свете данных археологии). Л.: Наука, 1976. - 192 с.

124. Мечников Л.И. Цивилизация и великие исторические реки. М.: Прогресс. Пангея, Б.Г., 1995. - 495 с.

125. Мироздание и человек / В.В. Евсюков, В.Е. Ларичев, И.Э. Лапаянц. -М.: Политиздат, 1990. -352 с.

126. Могильников В.А. Предметы бронзового литья с городища Старый Погост // Вестник археологии, антропологии и этнографии, вып. 3. -Тюмень, 2001.-С. 114-120.

127. Монгайт A.JI. Археология Западной Европы. Бронзовый и железный века. М.: Наука, 1974. - 408 с.

128. Монгайт A.JI. Культура археологическая // Советская историческая энциклопедия. Т.8. -М., 1965. С. 278.

129. Николаев Р.В. Археологические находки из Туруханского района как источники по этногенетическим процессам на севере Сибири // Археология Южной Сибири / Сборник материалов. Кемерово, 1980. - С. 20-26.

130. Николаев Р.В. Археологические находки на Севере Красноярского края // СА, 1960. №1. С. 254-256.

131. Николаев Р.В. К проблеме кетского этногенеза // Сибирский межмузейный сборник. Красноярск, 1998. - С. 176-183

132. Николаев Р.В. Красноярский вариант тагарской культуры // Скифо-сибирское культурно-историческое единство / Сборник материалов. -Кемерово: Кемировский государственный университет, 1980.-С. 239-247.

133. Николаев Р.В. Некоторые вопросы этногенеза народов красноярского Севера // КСИЭ, XXXIV, 1960. С. 61-67.

134. Николаев Р.В. Фольклор и вопросы этнической истории кетов. -Красноярск: Издательство Красноярского университета, 1985. 128 с.

135. Окладников А. П. Неолит и Бронзовый век Прибайкалья. Ч. 3 (Глазковская культура). М.: Изд- во АН СССР, 1955. - 374 с.

136. Окладников А. П. Неолит и Бронзовый век Прибайкалья. Ч. I- II. // МИА. №18. 1950.-411с.

137. Окладников А. П. Петроглифы Ангары. М., JL: Наука, 1966. - 322 с.

138. Окладников А. П., Мартынов А. И. Сокровища Томских писаниц. Наскальные рисунки эпохи неолита и бронзы. -М.: Искусство, 1972. -257 с.

139. Окладников А.П. Древние шаманские изображения из Восточной Сибири // СА, №10, 1948. С. 203-225.

140. Окладников А.П. Культ медведя у неолитических племен Восточной Сибири // СА, 1959, №14. С. 7-19.

141. Окладников А.П. О начале земледелия за Байкалом и в Монголии // Древний мир / Сборник материалов. — М.: Издательство восточной литературы, 1962.-С. 418-431.

142. Окладников А.П. Скифы и тайга (к изучению памятников скифского времени в Ленской тайге). // Проблемы археологии. В. 2 / Сборник материалов. Л. 1978.-С. 101-109.

143. Окладников А.П. Этногенез и культурогенез // Проблемы этногенеза народов Сибири и Дальнего Востока / Сборник материалов. -Новосибирск, 1973. С. 5-11.

144. Окладникова Е. А. Загадочные личины Азии и Америки. Новосибирск: Наука. Сиб. Отд- ие, 1979. - 167 с.

145. Пашинов A.M., Дроздов Н.И. Новые петроглифы нижнего течения Ангары //АО, 1975. М, Наука, 1976. - С. 271.

146. Переводчикова Е.В. Язык звериных образов. Очерки искусства Евразийских степей. -М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1994.-206 с.

147. Платов А.В. Магические искусства Древней Европы. М.: София, 2002.-480 с.

148. Плетнева Л.М., Мец Ф.И. Ритуальный комплекс эпохи раннего железа в Томском Приобье. // Приобье глазами археологов и этнографов / Сборник материалов. Томск, 1999. - С. 10-25.

149. Привалихин В. И. Исследования в зоне Богучанской ГЭС и в Эвенкии // АО 1982 года. М.: Наука, 1984. - С. 227-228.

150. Привалихин В. И. Ранний железный век Северного Приангарья (цэпаньская культура): Автореф. дисс. . канд. ист. наук. Кемерово, 1993.-24 с.

151. Привалихин В. И. Раскопки на острове Сергушкина // АО 1984 года. М.: Наука, 1986. - С. 198-199.

152. Привалихин В.И. В поисках научной истины. // Век подвижничества / Сборник материалов. Красноярск: Красноярское книжное издательство, 1989.-С. 189-198.

153. Привалихин В.И. Комплекс материалов скифского времени стоянки Сергушкин-3 // Проблемы археологических культур степей Евразии / Сборник материалов. Кемерово, 1987. - С. 90

154. Привалихин В.И. Сосновый мыс-2 новый разновременной могильник Северного Приангарья // Сибирский межмузейный сборник. - Красноярск, 1998.-С. 72-87

155. Привалихин В.И., Фокин С.М. Новые материалы по раннему железному веку Северного Приангарья и Среднего Енисея// История и культура Приенисейской Сибири / Сборник материалов. Красноярск: РИО КГПУ, 2003. - С. 14-20.

156. Прокофьев В.Н. Монументальное и станковое // Прокофьев В.Н. Об искусстве и искусствознании. Статьи разных лет. -М.: Советский художник, 1985. С. 252-259.

157. Радлов В.В. Из Сибири. Страницы дневника / Пер. с нем. К.Д. Цивиной, Б.Е. Чистовой / Под ред. С.И. Вайнштейна. М.: Наука, 1989. -549 с.

158. Раевский Д.С. Модель мира скифской культуры. Проблемы мировоззрения ираноязычных народов. М.: Наука, 1985. - 256 с.

159. Ростовцева Т.А. Смысл и назначение исторического знания // Наука, образование и современные проблемы диалога культур / Сборник материалов. Красноярск: Изд-во КрасГАУ, 2002. - С. 20-29.

160. Руденко С.И. Горно-алтайские находки и скифы. М., JL: АН СССР, 1952.-267 с.

161. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. — М.: Наука, 1994. 606 с.

162. Спижарский Т.Н. Байкальская складчатая система, ее геологическое строение // Природные условия Красноярского края / Сборник материалов. М.: Издательство академии наук СССР, 1961. - С. 86-98.

163. Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время / Под ред. А.И. Мелюкова.-М.: Наука, 1989. -464 с.

164. Степная полоса азиатской части СССР в скифо-сарматское время / Под ред. М.Г. Мошкова. М.: Наука, 1992. - 494 с.

165. Студзицкая С.В. Искусство Восточного Урала и Западной Сибири в эпоху бронзы.// Эпоха бронзы лесной полосы СССР. М.: Наука, 1987. -С. 318-326.

166. Сунчугашев Я.И. Древнейшие рудники и памятники ранней металлургии в Хакасско-Минусинской котловине. -М.: Наука, 1975. -174 с.

167. Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М.: Политиздат, 1989. - 574 с.

168. Тарасов А.Ю. Археологическое местонахождение «Пещера Графская» на р. Тасеевой // Проблемы археологии и этнографии Сибири и Дальнего Востока, Т 2 / Сборник материалов. Красноярск, 1991. -С. 19-20.

169. Тарасов А.Ю. Культовый комплекс «Мыс Арбан» на р. Тасеева // Молодая археология и этнология Сибири. 4 1/ Сборник материалов. -Чита, 1999.-С. 148-150.

170. Тарасов А.Ю. Культовый комплекс археологического местонахождения «Мыс Арбан» на реке Тасеевой (предварительные материалы) // Дуловские чтения / Сборник материалов. Иркутск, 1997. -С. 78-83.

171. Токарев С.А. Ранние формы религии. М.: Политиздат, 1990. - 622 с.

172. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Пространство и время. Вещный мир / Львова Э.Л., Октябрьская И.В., Сагалаев A.M., УсмановаМ.С. Новосибирск: Наука, 1988. -255 с.

173. Тревер К.В., Луконин В.Г.Сасанидское серебро. М.: Искусство, 1987. -155 с.

174. Туров М.Г. Эвенкийский обряд «проводов медведя» как форма организации пространства // Археология, этнография и антропология Евразии. 3 (11), 2002. С. 132-140.

175. Угдыжеков С.А. Хакасский обряд посвящения коня м мировое древо // Проблемы сохранения природы и культурно-исторического наследия Хакасии / Сборник материалов. Абакан, 1994. - С. 45-50.

176. Федоров В.И. Древнее искусственное орошение в районе Минусинского понижения // МИА № 24. М., JI., 1952.

177. Федоров-Давыдов Г.А. Искусство кочевников и Золотой Орды. М.: Искусство, 1976. - 227 с.

178. Федоров-Давыдов Г.А. О сценах терзаний и борьбы зверей в памятниках скифо-сибирского искусства // Успехи среднеазиатской археологии. Вып. 3 / Сборник материалов. JI. 1975. - С. 25.

179. Фрай Р. Наследие Ирана / Пер. с англ. В.А. Лившица, Е.В. Зеймаля / Под ред. М.А. Дандамаева. -М.: Издательская фирма «Восточная литература», 2002. 392 с.

180. Хлевов А. А. Предвестники викингов. Северная Европа в I VIII веках. - СПб.: Евразия, 2002. - 336 с.

181. Хлобыстин Л.П. Древняя история Таймырского Заполярья. СПб.: Дмитрий Буланин, 1998.-341 с.

182. Хлобыстин Л.П., Доровских Л.Г. Древнейшее прошлое Таймыра // Музейный вестник. — Дудинка, 2001. С. 4-8.

183. Худяков Ю.С. Сложение военного дела культур скифского времени Южной Сибири // Скифо-Сибирское культурно-историческое единство / Сборник материалов. Кемерово: Кемеровский государственный университет, 1980.-С. 135-144.

184. Циркин А.В. Белоярское поселение на р. Чулым //Изв. ЛАИ/ Кем ГУ. Вып. 5. Кемерово, 1971. - С.72.

185. Циркин А.В. Утинское поселение по раскопкам 1970-1975 гг./ЛОжная Сибирь в скифо-сарматскую эпоху / Сборник материалов. Кемерово, 1976.-С. 73-97.

186. Черепнин Л.М. Растительность Красноярского края // Природные условия Красноярского края / Сборник материалов. — М.: Издательство академии наук СССР, 1961. С. 160-187.

187. Чернопицкий М.П. Курганная группа как архитектурный ансамбль // Скифо-сибирское культурно-историческое единство / Сборникматериалов. Кемерово: Кемеровский государственный университет, 1980.-С. 176-186.

188. Чиндина JI. А. История Среднего Приобья в эпоху раннего средневековья. Томск, 1991. - 182 с.

189. Членова H.JI. Происхождение и ранняя история племен тагарской культуры. М.: Наука, 1967. - 299 с.

190. Членова Н.JI. Тагарская культура // Степная полоса азиатской части СССР в скифо-сарматское время. М.: Наука, 1992. - С. 206-224.

191. Шпенглер О. Закат Европы. Новосибирск: Наука, 1993. - 592 с.

192. Шукуров Ш.М. Искусство средневекового Ирана (формирование принципов изобразительности). М: Наука, 1989. -248 с.

193. Шутый М.Е., Теодоронская Э.Е. Реки и гидроэнергетические ресурсы // Природные условия Красноярского края / Сборник материалов. М.: Издательство академии наук СССР, 1961. - С. 231-249.

194. Щербачев В.Д. Лесные ресурсы Красноярского края // Природные условия Красноярского края / Сборник материалов. М.: Издательство академии наук СССР, 1961. - С. 188-230.

195. Эпоха бронзы лесной полосы СССР / Под ред. Б.А. Рыбакова. М.: Наука, 1987. -471 с.

196. Юланси Д. Загадки Митраизма. // Митра владыка рассвета / Сборник материалов. - Минск: АСТРА, 2000. - С. 227-240.

197. Evans J.G. Environmental Archaeology. Ithaca, New York: Cornell University Press, 1985. -154 c.