Культурное пространство постсоветского Улан-Удэ

Бреславский, Анатолий Сергеевич

автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Культурное пространство постсоветского Улан-Удэ

Год: 2011
Автор научной работы: Бреславский, Анатолий Сергеевич
Ученая cтепень: кандидата исторических наук
Место защиты диссертации: Улан-Удэ
Код cпециальности ВАК: 24.00.01

Диссертация по культурологии на тему 'Культурное пространство постсоветского Улан-Удэ'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Культурное пространство постсоветского Улан-Удэ"

Бреславский Анатолий Сергеевич

КУЛЬТУРНОЕ ПРОСТРАНСТВО ПОСТСОВЕТСКОГО УЛАН-УДЭ (1991-2010 гг.)

Специальность 24.00.01 - теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

1 5 ДЕН 2011

Улан-Удэ-2011

005006046

Работа выполнена в Учреждении Российской академии наук «Институт монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения РАН»

Научный руководитель: доктор исторических наук, доцент

Амоголонова Дарима Дашиевна

Официальные оппоненты: доктор культурологии, доцент

Ляпкина Татьяна Федоровна

доктор исторических наук, доцент Мантурова Светлана Чимитовна

Ведущая организация:

ФГБОУ ВПО «Бурятский государственный университет»

Защита состоится 28 декабря 2011 г. в 10.00 часов на заседании диссертационного совета Д 210.002.02 при ФГБОУ ВПО «ВосточноСибирская государственная академия культуры и искусств» по адресу: 670031, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Терешковой 1, Зал заседаний.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГБОУ ВПО «Восточно-Сибирская государственная академия культуры и искусств».

Автореферат разослан 25 ноября 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Николаева Д.А.

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность диссертационного исследования определяется несомненной значимостью процессов формирования и развития городской культуры в условиях трансформации российского общества в постсоветский период. Коренные преобразования в экономике, политике и общественном сознании, связанные с постсоветской модернизацией, способствуют значительным изменениям роли города как феномена культуры. Функциональные характеристики города, которые определяют его значение в практическом смысле, становятся во многом сопряженными и даже определяемыми образными и символическими контекстами, создававшимися на значительном историческом отрезке времени и формирующимися в настоящий момент. Случай Улан-Удэ среди прочих городов России обращает на себя особое внимание в силу той множественной культурной специфики, которая проявилась в постсоветский период его истории. Трансформация культурных идентичностей и исторической памяти местного сообщества, представление новой роли города в постсот ветских реалиях России, обновление социалистического ландшафта - все эти процессы представлялись нам значимыми объектами историко-культурного анализа.

Улан-Удэ являет собой пример полисемантического пространства, в котором сосуществуют, изменяются и взаимодействуют различные культурные контексты, сформировавшиеся на протяжении сравнительно долгой истории города от Удинского зимовья до столицы Республики Бурятия. Продолжающийся территориальный и демографический рост города не нарушает сложившихся стереотипов в отношении Улан-Удэ; напротив, он способствует закреплению существующих символических зон и знаковых характеристик. Одновременно постсоветская модернизация вносит в формирующийся городской культурный метатекст новые коннотации и нюансы, во многом определяющие, с одной стороны, настроения и оценки горожан, а с другой стороны - цели, направления и способы развития города в различных аспектах. Поскольку города, в том числе и город Улан-Удэ, являются важным показателем развития общества в направлении модернизации, актуальность изучения городского культурного пространства несомненна.

цессов воспроизводства, репрезентации и интерпретации культуры в городском пространстве.

Зарубежный опыт осмысления городского (культурного) пространства стал исходным, но не главным в определении исследовательской цели и задач диссертационной работы. Вместе с тем, модернистские (М. Вебер, Г. Зиммель, К. Маркс, Р. Парк, Ф. Энгельс, Э. Берджесс, А. Лефевр) и постмодернистские (Ф. Джеймисон, М. Диэ, М. Дэвис, Э. Со-джа, С. Фласти) теории города позволили сформировать широкий методологический контекст, отталкиваясь от которого мы прояснили происхождение современных направлений в изучении «городской» тематики. В этой связи важно отметить, что в 1960-1970-ые гг. городская история выделилась из социальной истории. К настоящему времени на Западе предметные и методологические приоритеты городской истории, изначально интересовавшейся феноменами урбанизации и модернизации, значительно обновились, что проявилось, в первую очередь, в обращении специалистов к объектам исследования и методике смежных дисциплин.

Помимо трудов по социальной и исторической урбанистике, в структуре западноевропейских и американских научных исследований интерес для нас представляли работы, сфокусированные на проблемах концептуального анализа городской культуры. Здесь особое внимание обращают на себя антропологические исследования города, развернувшиеся на Западе с 1950-х гг. (К. Александер, В. Бакли, Л.В. Брейтборд, О. Линч, С.М. Лоу, Р. Санджек, К. Хамфри). Вместе с тем, даже к концу XX в., как отмечают сами антропологи, город для них так и не стал предметом полномасштабного теоретизирования, а они сами практически не участвовали в дискуссиях о городских исследованиях. Одна из причин этого - возникший дисбаланс между исследованиями в городе и исследованиями собственно города. Обобщающие высказывания в интересующем нас предметном поле инициировались в основном социологами и географами (А. Амин, Д. Митчел, С. Пайл, Э. Соджа, Н. Трифт), что характерно и в случае с российскими исследованиями городской культуры.

Значимым оказался опыт осмысления на Западе пространственной трансформации социалистических и постсоциалистических городов (Дж. Батер, Дж. Белл, Г. Губар, Б. Рубл, P.A. Френч, Ф.Э. Хамилтон, П. Хер-лихи). Англоязычные исследования 1990-2000-х гг., проведенные в регионах России и бывших союзных республиках, успешно раскрывают механизмы культурного насыщения ландшафта в советских и постсоветских городах. В содержательном и методологическом плане данные ра-

боты позволяют понять, каким образом в городское пространство встраиваются локальные мифы и коллективная память, как в результате произошедшего слома социалистической системы в обозначенных городах видоизменялись культурный ландшафт и общегородская идентичность. Ценными для нас являются также работы, исследующие роль символов и дискурсов в процессе трансформации советских и постсоветских городов (С. Коткин).

Наконец, знакомство с западными компаративистскими исследованиями (Б. Рубл, Дж. Коэн, Н. Попсон) позволило нам рассматривать развитие постсоветского Улан-Удэ не как исключение, а как достаточно типичный случай, связанный с общими тенденциями развития современного города. Это подтолкнуло нас выстроить собственное исследование так, чтобы его результаты были доступными для сравнения, то есть для решения компаративистских задач.

Традиция изучения городской культуры в социально-гуманитарных науках постсоветской России в основном лишь складывается. Ее специфические особенности - отсутствие конвенциональной системы понятий, развитой методологии, слабость профессиональных связей между учеными - выражают ситуацию общего проблемно-тематического и методологического кризиса (известное исключение в этом смысле представляют исторические науки: источниковедение, историография, этнография городской культуры). Пока же различия в теоретических предпочтениях конкретных ученых, а также характерная произвольность в содержательном наполнении общего предмета исследования (культурной реальности города) усложняют формирование продуктивных основ для обмена опытом и междисциплинарного синтеза. Вместе с тем, можно выделить несколько основных направлений в отечественных исследованиях городской культуры: антропологическое, историческое, семиотическое, архи-тектурно-средовое и ландшафтно-образное.

Антропологическое направление в изучении городской культуры в отечественной гуманитарной науке начало складываться в 1980-1990-е гг. При этом изначально исследования тематически и методологически тяготели к области городского фольклора и городской этнографии (Т.Б. Ще-панская, H.A. Томилов). Среди отечественных изданий последних лет наиболее значимыми для нас стали исследования, связанные с постсоветским развитием городов бывшего СССР (Л. Абрамян, Н.П. Космарская, A.B. Михалев, К. Каплонски). Предметно сфокусированные на этнично-сти и национализмах, эти работы затрагивают интересующие нас вопро-

сы трансформации городских ландшафтов в период становления в регионе новых независимых государств. Интерес представляют и современные отечественные исследования города, выполненные в рамках визуальной антропологии (П.В. Романов, В.В. Семенова, Е.Р. Ярская-Смирнова).

В исторических исследованиях городской культуры внимание сосредоточено, прежде всего, на соответствующей историографии и источниках. Тематически исследователей-историков интересуют вопросы, связанные с внешним обликом городов, развитием их культурной инфраструктуры (театры, музеи, школы, церкви и т.п.), уровнем духовно-нравственного и профессионального образования местных сообществ, а также проблемы культурной политики города в тот или иной период его истории (Д.А. Алисов, Ю.Р. Горелова, Б.И. Колоницкий). Совершенно отчетливо проявляется в данном случае то, что отечественные историки отдают предпочтение изучению дореволюционного и советского прошлого российских городов, в целом оставляя без внимания постсоветскую городскую историю, которой занимаются сегодня социологи, антропологи, а также представители других смежных дисциплин. Помимо современных работ исторического направления, наше внимание привлекли также советские историографические исследования, позволившие прояснить специфику производства городской истории в логике марксистско-ленинского дискурса (Д.Я. Резун, О.Н. Вилков).

Семиотическое направление, опирающееся на филологические исследования городского текста, может быть обозначено корпусом научных работ Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова и их последователей (A.A. Барабанов, И.А. Игнатьева, JI.H. Киселева). Дополненные фольклористическим анализом и анализом локальных идентичностей, понятия «городского текста» и «локального текста города» активно разрабатываются и применяются в исследованиях В.В. Абашева, М.А. Алексеевского, М.В. Ахме-товой, M.JI. Лурье.

Среди работ архитектурно-средового направления, касающихся проблем городской культуры, следует выделить исследования В.Л. Глазыче-ва, A.B. Ефимова, A.B. Иконникова, Г.З. Каганова, преимущественно ориентированные на традицию, основные идеи которой были заложены К. Линчем.

Ландшафтно-образное направление в современном отечественном академическом дискурсе представлено системой теоретико-методологических разработок, среди которых наиболее значимыми для нас стали три концепции: концепция культурных ландшафтов В.Л. Каганского, образно-географическая концепция Д.Н. Замятина и концепция мифогео-

графии И.И. Митина. Именно в рамках данного направления проблематика городского культурного пространства сегодня разрабатывается, на наш взгляд, наиболее интенсивно и продуктивно. Важно отметить, в частности, что в исследованиях Д.Н. Замятина и И.И. Митина мы нашли инструментально ценное определение «культурного пространства города», связанное с детально проработанной методологической основой и методикой проведения полевого исследования, что выгодно отличает их концепции от остальных. Следует сказать также, что ландшафтно-образный подход позволяет интегрировать исследовательские результаты исторических, социологических и антропологических обследований городской культуры в целостную исследовательскую программу. Использование его возможностей в ходе исторической реконструкции культурного пространства постсоветского Улан-Удэ в итоге предоставило возможность осуществить идею междисциплинарного синтеза.

Изучение культурных реалий и представлений, связанных с постсоветским Улан-Удэ, изначально задает более широкий хронологический контекст, охватывающий весь исторический период существования города. В этом смысле значимыми для нас оказались исторические и краеведческие исследования дореволюционного и советского Улан-Удэ. В работах Ц.Ц. Дондукова, Б.Ц. Жимбиева, Н.В. Ким, J1.K. Минерта, П.Л. На-таева, P.A. Серебряковой, A.B. Тиваненко мы нашли ответы на интересующие нас вопросы относительно истории формирования ландшафта Улан-Удэ (Верхнеудинска), а также отдельных его пространственных локусов. Данные исследования позволили нам определить, как в результате общегосударственных и региональных политических и экономических трансформаций исторически видоизменялась идентичность всего города, его архитектурный облик, памятные места, структура городской и пригородной территории.

В анализе вопросов, связанных с процессами формирования отдельных сфер городской культуры, культурной инфраструктуры дореволюционного и советского Улан-Удэ (Верхнеудинска), важную роль сыграли работы С.А. Батурина, C.B. Евдокимовой, И.Ю. Замулы, Л.В. Кальминой, Т.Ф. Ляпкиной, С.Ч. Мантуровой, К.Б.-М. Митупова, О.Э. Мишаковой, Т.В. Паликовой, Т.Д. Скрынниковой.

Несомненную ценность для диссертационного исследования имели работы, затронувшие вопросы постсоветской истории Улан-Удэ, формирования оригинальных черт его культурного пространства. В их структуре стоит особенно выделить труды Д.Д. Амоголоновон, С.Д. Батомункуе-

ва, П.К. Варнавского, Г.В. Манзановой, A.B. Михалева, Т.Д. Скрыннико-вой, К. Хамфри.

Оценивая степень изученности темы, важно отметить, что проблема, поставленная в диссертационном исследовании, изучалась лишь в отдельных аспектах. Несмотря на обилие работ о различных аспектах общественно-политической и этнокультурной реальности Улан-Удэ, к настоящему времени ни постсоветская история города, ни его культурное пространство еще не стали предметом комплексного изучения. Вместе с тем, такого рода исследование, в котором, во-первых, учитываются достижения предшественников, а во-вторых, что еще важнее, предлагается междисциплинарный принцип в изучении культурных реалий города, позволит более целостно оценивать изменения, произошедшие в городском ландшафте и местном сообществе за прошедшие двадцать лет. Актуальность решения этой задачи с каждым годом лишь возрастает, что и обусловило, в частности, выбор исследовательской темы и постановку цели.

Объектом исследования является культурное пространство постсоветского Улан-Удэ. Под «культурным пространством» мы понимаем систему устойчивых культурных реалий и представлений на определенной территории, формирующихся в результате сосуществования, переплетения, взаимодействия, столкновения различных вероисповеданий, культурных традиций и норм, ценностных установок, глубинных психологических структур восприятия и функционирования картин мира (Д.Н. Замятин).

Предметом исследования являются материально-символические реалии постсоветского Улан-Удэ и их интерпретации, образующие в совокупности культурное пространство города.

Целью исследования является комплексная историческая реконструкция культурного пространства постсоветского Улан-Удэ.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих исследовательских задач:

1) сформировать теоретико-методологическую основу исследования городского пространства и локализованных в нем культурных реалий посредством синтеза и конкретизации отдельных отечественных и зарубежных подходов;

2) раскрыть исторические условия формирования представлений об

Улан-Удэ;

3) осуществить неландшафтный и ландшафтный анализ текста постсоветского Улан-Удэ;

4) выявить наиболее устойчивые культурные реалии и пространственные представления, связанные с постсоветским Улан-Удэ;

5) предложить модель культурного пространства постсоветского Улан-Удэ.

Теоретико-методологическими основаниями диссертационного исследования являются принципы историзма, объективности, системный подход, определяющие сущностную сторону исторического познания. Принцип историзма дал возможность изучить историко-культурные реалии постсоветского Улан-Удэ в динамике их изменения, развития во времени, рассмотреть их как определенную целостность, обладающую имманентным смыслом и встроенную в историю города. Принцип объективного взгляда на историю позволил провести комплексный анализ и оценку интерпретаций, связанных с постсоветским Улан-Удэ, выявить множественность и вариативность способов «прочтения» города. Иными словами, он обеспечил возможность взглянуть на город с различных точек зрения, с позиций разных социальных групп и дискурсов. В работе принципиальное значение получил системный подход, что позволило рассматривать городское культурное пространство как сложную систему, встроенную во все сферы местной общественной жизни в контексте общесистемных закономерностей, включая связь с внешней средой и обратную связь.

Среди специальных методов исторического исследования отметим историко-типологический, благодаря которому мы выделили характерные для постсоветского периода тенденции пространственного развития отечественных городов, а также историко-генетический, предоставивший инструментарий для исторической реконструкции представлений о городе. Использование историко-генетического метода, в частности, позволило установить глубинную связь между способами интерпретации и репрезентации Улан-Удэ в дореволюционный, советский и постсоветский периоды его истории. Благодаря использованию этого метода стало возможным проследить логику развития общегородской идентичности, культурных реалий и представлений, сложившихся на территории города. При этом важное место в исследовании занял диахронный метод, который позволил показать преемственность и динамику развития культурного пространства города в разные исторические периоды (дореволюционный, советский, постсоветский), тогда как синхронный метод обеспе-

чил возможность сопоставления случая постсоветского Улан-Удэ с ситуацией в других городах России.

Методологическую основу диссертационной работы составили три подхода к изучению городского пространства - морфологический, со-циоструктурный и ландшафтно-образный. Их выбор выражает общую стратегию исследования, согласно которой изучение устойчивых культурных реалий и представлений на территории постсоветского Улан-Удэ было осуществлено посредством исторической реконструкции его физического, социального и культурного пространства. Соотнести обозначенные подходы позволил структурно-функциональный метод, а также сочетание принципа социального конструктивизма и семиологического подхода в изучении социокультурных процессов и феноменов. В их логике культурное пространство города рассматривается как структурированная знаково-символическая система, выполняющая ряд общественно значимых функций.

В итоге настоящее диссертационное исследование, при общей дисциплинарной направленности в рамках теории и истории культуры, приобрело междисциплинарный характер, объединяя в себе методологические приемы и предметные области истории, культурной антропологии и культурной географии.

Из научных методов эмпирического исследования в работе применялся метод включенного наблюдения и описания, связанный с целенаправленной фиксацией исследуемых реалий путем погружения в изучаемую среду. Использование этого метода, относящегося к сфере культурной и социальной антропологии, социологии и этнографии, позволило автору зафиксировать (визуально - на видео и фотографиях) и текстуально (в дневнике) данные об изучаемой реальности, которые были использованы в исследовании.

Источниковую базу исследования, помимо материалов включенного наблюдения автора, составляет группа печатных изданий и электронных ресурсов, связанных с проблематикой диссертации. Среди источников особое значение имели научные, краеведческие и публицистические работы, касающиеся различных аспектов общественно-политической и этнокультурной реальности (постсоветского) Улан-Удэ -труды российских и зарубежных авторов.

В диссертации также были проанализированы печатные и электронные материалы региональных и городских средств массовой информации, официальных органов власти, туристических организаций, художе-

ственные и документальные фильмы, формирующие представление об историко-культурной специфике города в изучаемый период.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

• концептуально проанализированы материально-символические реалии постсоветского Улан-Удэ (знаковые объекты городского ландшафта) и особенности его культурного восприятия: выявлена структура пространственных представлений о данном городе, специфика горизонтальных и иерархических связей между ними;

• дана комплексная характеристика сложившихся образов города Улан-Удэ, что позволило представить его культурное пространство в соответствии с концептом палимпсеста, подразумевающим постоянное наделение тех или иных элементов места новыми семиотическими значениями;

• предложена модель культурного пространства города путем выделения, фиксации и исследования наиболее устойчивых признаков постсоветского Улан-Удэ, а также соответствующих им знаковых мест городского культурного ландшафта;

• выявлены преемственность и устойчивость представлений о городе Улан-Удэ, начиная от дореволюционных и советских времен и вплоть до сегодняшнего дня;

• решены вопросы методологического и проблемно-тематического характера, связанные с уточнением и конкретизацией содержания и задач исторической реконструкции в процессе изучения городской культуры, а именно определена роль морфологического, социоструктурного подходов, а также критического дискурс-анализа в анализе городского ландшафтного и неландшафтного текста, что дало возможность развить и конкретизировать используемый в исследовании ландшафтно-образный подход.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. «Культурное пространство города» - категория, активно используемая в современных социальных и гуманитарных науках. Вместе с тем, ее инструментальная ценность и эвристическая значимость остаются, как показал теоретический обзор, сравнительно невысокими, поскольку под этим понятием обычно подразумевается широкий спектр культурных явлений, локализованных в границах города. В целом для современных исследований городского культурного пространства характерно отсутствие конвенционального понимания этой категории. Проблемные дискуссии в соответствующем предметном поле развиты слабо, ситуацию мето-

дологического кризиса периодически актуализируют в основном лишь географы и социологи. Культурное пространство города в нашем понимании - это определенным образом структурированная система культурных контекстов, каждый из которых представляет собой совокупность устойчивых признаков данного города и соответствующих им реалий и знаковых мест городского ландшафта.

2. Отличительными преимуществами в изучении культурного пространства города применительно к российским реалиям, а также с точки зрения инструментальной ценности, обладает ландшафтно-образный подход. В диссертации в качестве дополнения к данному подходу предлагается морфологический и социоструктурный подходы, а также дискурс-аналитическая программа, позволяющая не только зафиксировать наиболее устойчивые образы города и соответствующие им знаковые места, но и исследовать процессы производства и потребления неландшафтного и ландшафтного текста города.

3. Среди представлений о постсоветском Улан-Удэ, связанных с локальной историей и реалиями городского культурного ландшафта, выделяются образы «города-столицы», «города с азиатской душой», «торгового города - города славных купеческих традиций», «социалистического города», «города окраин», «города-деревни» и «города культур». Эти представления напрямую связаны с наиболее значимыми историческими функциями, которые выполнял Улан-Удэ (Верхнеудинск) с момента своего основания (город-форпост, торговый город, советская столица национальной республики, столица Республики Бурятия и одновременно -Байкальской Азии).

4. Исследование структуры и содержания культурного пространства постсоветского Улан-Удэ позволило выявить многообразные связи между современными пространственными интерпретациями города и его дореволюционной, а также советской историей. Это позволяет говорить о том, что культурное и историческое восприятие города сегодня особенно тесно связаны. Перечисленные выше пространственные представления о постсоветском Улан-Удэ отражают его глубокую политекстуальность, которая оказалось значимой на современном этапе развития города. Вместе с тем, артикуляция того или иного представления о городе зависит от задач его (вос)производства, формулируемых и реализуемых общественными акторами. Показательно в этом смысле доминирование образов «столицы Байкальской Азии» и «Древнего города», значимых с точки зрения публичной (внешней) репрезентации города.

5. Развитие культурного пространства Улан-Удэ в постсоветский период его истории было связано с потребностями самоопределения города, переосмысления городской идентичности в новых политико-экономических и социокультурных условиях. Значимое воздействие в этом смысле приобрели развернувшиеся в Республике Бурятия со времени Перестройки процессы этнокультурного и, в частности, религиозного возрождения у бурят и русских. Начиная с 2000-х гг. в связи с развитием Байкальской туристической зоны, на формирование и утверждение пространственных представлений об Улан-Удэ, составляющих его культурное пространство, существенное влияние оказал туристический вектор развития города и республики. Это выразилось во множественных эффектах самоориентализации, фольклоризации и экзотизации культурного ландшафта города, манифестации его исключительности.

Хронологические рамки исследования включают периоде 1991 по 2010 г.

Территориальные рамки исследования охватывают территорию города Улан-Удэ.

Практическая значимость исследования состоит в том, что его результаты могут быть востребованы при разработке геокультурных образов территории (в частности, Республики Бурятия и города Улан-Удэ), которые играют важную роль в современных межрегиональных и международных отношениях, используются при выработке политических и социально-экономических программ. Основные результаты исследования могут быть востребованы в практической деятельности, связанной с выработкой стратегий территориального развития, а также в мероприятиях по охране культурного наследия города. Кроме того, материалы диссертации могут быть использованы при подготовке лекционных курсов и практических занятий по культурологии и историческому краеведению, а также по методологии современных гуманитарных исследований.

Апробация исследования. Результаты диссертационного исследования в форме докладов были представлены на IV международной Байкальской школе социальных исследований «Местные сообщества: исследовать извне и изнутри» (Иркутск, 27 августа- 2 сентября 2010 г.), на VIII Всероссийском научном симпозиуме «Проблемы культуры городов России: теория, методология, историография, исследовательские модели и практики» (Новосибирск, 21-22 октября 2010 г.), а также в ходе образовательной стажировки автора по направлению «Социология массовой коммуникации» в Институте социологии РАН (Москва, 7-17 июня 2011 г.).

Основные положения диссертации отражены в 7 статьях, 4 из которых опубликованы в рецензируемых изданиях.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, состоящих из шести параграфов, заключения, библиографического списка и приложений.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении дается обоснование актуальности темы исследования, анализируется степень ее изученности, определяется объект, предмет, цель и конкретные задачи исследования, его источниковая база, формулируются методологические основания работы, хронологические и территориальные рамки, научная новизна, основные положения, выносимые на защиту, практическая значимость, апробация основных выводов и структура диссертации.

В первой главе диссертации «Теоретико-методологические основы изучения культурного пространства города» дается обоснование, осуществляется конкретизация используемых в исследовании подходов к анализу городского пространства и локализованных в нем культурных реалий.

В первом параграфе «Отечественные и зарубежные подходы к изучению городского пространства» осуществляется аналитический обзор и конкретизация современных подходов к исследованию городского культурного пространства. В контексте задач диссертационного исследования приоритет отдавался тем разработкам, которые предоставляют методологические ресурсы для изучения постсоветских реалий «городской» России и предполагают возможность реализовать в работе принцип междисциплинарности.

В ходе анализа научной литературы мы пришли к заключению, что в западной и отечественной традиции изучения городской культуры понятие «городское культурное пространство» используется преимущественно как научная метафора, интуитивно, а не инструментально определяющая совокупность культурных явлений, локализованных в границах городского пространства. Кроме того, в отечественных исследованиях все еще не решены существенные методологические противоречия, связанные со слабой применимостью наиболее известных зарубежных подходов в изучении городского пространства к реалиям постсоветской России. Эти обстоятельства побудили нас обратить более пристальное вни-

мание на феномен городского пространства и подходы к его изучению. В итоге нами был сформирован теоретико-методологический блок, включающий три подхода: морфологический, социоструктурный и ландшафт-но-образный. Обозначенные подходы в контексте данного диссертационного исследования имели особое эвристическое значение. Они предоставили широкий (и, что немаловажно, уже используемый в отечественных исследованиях) методологический инструментарий для проведения интересующей нас реконструкции культурного пространства города. Каждый из представленных подходов обеспечил различные методологические приемы и основания для научного анализа этого пространства, изучения механизмов его конструирования, репрезентации и интерпретации.

Идеи морфологического подхода были использованы в ходе реконструкции процессов формирования физического пространства города; в частности, он предоставил возможности для фиксации того, как отдельные культурно-значимые объекты были исторически распределены в застроенном городском ландшафте. Данный подход с его акцентуацией на феномен социалистического города дал основы для анализа советской морфологии Улан-Удэ, позволил зафиксировать в городе те зоны, которые маркируют его в качестве социалистического пространства. Это особенно важно, поскольку современный Улан-Удэ во многом остается продуктом социалистического планирования и проектирования. В связи с этим и многие западные исследования социалистических городов, выполненные в рамках морфологического подхода, оказались применимы к рассматриваемому нами случаю.

Социоструктурный подход, в отличие от морфологического, позволил сделать акцент на социальные структуры, а точнее на то, как они встроены (инкорпорированы) в физическое пространство города. В рамках данного подхода нами были рассмотрены вопросы выстраивания символических дистанций между внутригородскими территориями: как одни из них получают высокую символическую значимость, а другие -нет, как происходит размещение социальных групп внутри городского пространства, как на этот процесс влияет капитал, политика властных и деловых структур.

Ландшафтно-образный подход, также как и социоструктурный подход, позволил соотнести природное, физическое (неосвоенное и непри-своенное) пространство города с социально-культурными процессами, формируя акцент не на социальных, а на культурных, символических структурах. В рамках этого подхода, который опирается преимущественно на дисциплинарные возможности культурологии, культурной геогра-

фии, семиотики и истории, напрямую исследуются процессы взаимодействия культуры и пространства - локализации культурно-символических форм в определенном физическом ландшафте. Важно отметить также, что методологический инструментарий, выработанный в рамках ланд-шафтно-образного подхода, позволил обобщить и упорядочить множественные пространственные представления о городе, а также связанные с ними реалии городской культуры, составляющие предмет исследования диссертации.

Во втором параграфе «Концептуальные основы изучения культурного пространства города» общеметодологические положения и методика полевого исследования, разработанные в рамках ландшафтно-образного подхода, раскрываются применительно к изучаемой ситуации. Выбор данного подхода в качестве основополагающей теоретико-методологической схемы был определен двумя значимыми обстоятельствами. Во-первых, данный подход включает концепции, которые были разработаны отечественными учеными, изучающими процессы взаимодействия культуры и пространства в России. При этом его теоретико-методологические основы не просто включают себя достижения зарубежной науки, но и опираются на них. А во-вторых, этот подход предоставляет точные, инструментально ценные рабочие определения, а также методологические приемы и схемы, связанные со сбором, интерпретацией и презентацией эмпирических данных.

Решая поставленные в параграфе задачи, мы проанализировали «образную» концепцию в исследовании городского культурного пространства (Д.Н. Замятин), а затем - концепцию пространственных мифов (И.И. Митин). Нами были рассмотрены основные категории, используемые в работе: «культурное пространство города», «образы города» (их виды и роль в организации специфических культурно-географических пространств), «пространственные мифы» и процесс их формирования -семиозис. В параграфе представлена модель интерпретации городского культурного пространства как палимпсеста, основанная на идее сосуществования множественных представлений о месте, изложены задачи полевого исследования, связанные с выявлением признаков города (их совокупностей - культурных контекстов) и его знаковых мест, определены сущность и задачи ландшафтного и неландшафтного анализа текста города.

Значимой для нашей работы была выработка методологических предложений, являющихся, во-первых, синтезом идей предшественников, а, во-вторых, их конкретизацией применительно к нашим исследова-

тельским задачам. Этому была посвящена заключительная часть параграфа. Здесь важно отметить, что полевой этап нашего исследования, связанный с изучением культурных реалий и представлений о постсоветском Улан-Удэ, внес некоторые коррективы в рассмотренные выше концепции пространственных образов и мифов. Мы предлагаем рассматривать данные коррективы как возможный ресурс для обновления этих концепций, уточнения их методологических и методических возможностей. Сущность произведенных корректировок заключалась в том, что мы дополнили анализ ландшафтного и неландшафтного текста города критическим дискурс-анализом. Содержательно это выразилось в расширении списка исследовательских вопросов за счет включения проблематики, не являющейся принципиальной с точки зрения образной концепции и концепции пространственных мифов, однако связанной с процессом производства и потребления ландшафтного и неландшафтного текста.

Во второй главе «Формирование образа Улан-Удэ в историко-культурной ретроспективе», исходя из логики ландшафтно-образного подхода, анализируется историко-краеведческий дискурс о дореволюционном и советском Улан-Удэ, определяются ключевые признаки города и соответствующие им знаковые места, содержащиеся в историко-краеведческих нарративах.

В первом параграфе «Дореволюционный Улан-Удэ (Верхне-удинск) в иеторико-краеведческих нарративах» исследуется культурный ландшафт города и его репрезентации в дореволюционный период, причем дореволюционная история Улан-Удэ рассматривается как источник неландшафтного текста города. С содержательной точки зрения интерес для нас представляли следующие вопросы: во-первых, исторические особенности Улан-Удэ, связанные с его функциональной значимостью и ее изменением в различные исторические периоды; во-вторых, его архитектурно-планировочный облик, внутригородское ландшафтное зонирование; в-третьих, особенности культурной жизни; в-четвертых, складывающиеся местные сообщества города с их ценностными установками.

Улан-Удэ, начиная с момента основания Удинского зимовья, претерпевал изменения в соответствии с осуществлением государственных задач и логикой развития экономики региона. Уже к середине XIX в. Верхнеудинск стал многофункциональным центром Забайкальской области, что подразумевает его торгово-экономическое и геополитическое значение для осуществления имперских задач. При этом в дореволкши-

онный период функциональная значимость города и те исторические задачи, которые он решал, предопределили последовательную смену двух общегородских идентичностей. Первая из них была связана с обороной (город-крепость-форпост), вторая - с торговлей и перераспределением товаров (город торговли, купеческий город). Изменение исторической роли Верхнеудинска (от военной крепости - к торгово-перевалочному центру) повлекло существенные преобразовании в его морфологии -центр города с Батарейной горы постепенно переместился на Гостинодворскую площадь (сегодня - площадь Революции) с расположенными на ней Гостиными рядами. При этом понятия «центр» и «город» оставались синонимичными, поскольку дореволюционный Верхнеудинск расширялся сравнительно медленно, представляя к началу XX в. территориально и количественно небольшое поселение. Среди знаковых мест города, помимо Гостинодворской площади, стоит отметить здания религиозных учреждений, которые выделялись из общего, в основном одноэтажного и деревянного, архитектурного ландшафта города. Это было особенно характерно для каменных зданий Одигитриевского собора, Спасской и Троицкой церкви, которые являлись высотными доминантами старого Верхнеудинска.

Во втором параграфе «Трансформация культурного ландшафта города в советский период» анализируются историко-культурные реалии и представления о городе, зафиксированные в историко-краеведческих текстах о советском Улан-Удэ.

После установления советской власти в морфологии Верхнеудинска произошли знаковые преобразования. Став в 1923 г. столицей Бурят-Монгольской АССР, город, сохранив при этом свое традиционное значение важнейшего пункта обмена и распространения товаров, превращается в главный очаг новой национальной культуры. В связи с советской индустриализацией и политикой нациестроительства Верхнеудинск (с 1934 г. - Улан-Удэ) приобретает характеристики индустриального, административно-ведомственного города, советской столицы национальной республики. Городское сообщество, до 1920-х гг. преимущественно русское, ко времени Перестройки становится этнически разнообразнее, в частности, за счет представителей бурятской этнической группы. Территориально город сформировался именно в советский период, что напрямую определило специфику его зонирования. Центральную часть Улан-Удэ помимо территории «Старого города» дореволюционной застройки образует новый общегородской центр - площадь Советов. Позиции пе-

риферийных территорий, слабо интегрированных в центр, к концу советского периода сохраняли практически все территории заводских и «спальных» окраин. Городской ландшафт (дискурсивно организованные элементы архитектуры, скульптура, памятные места и пр.) является преимущественно социалистическим, жилая застройка основана на технологии массового возведения зданий по типовым проектам, индустриальными методами из стандартизированных сборных элементов. Зоны индивидуальной деревянной застройки, появившиеся в результате острого кризиса жилья в связи массовой миграцией в город в 1930-1970-е гг., занимают существенную часть его территории.

В третьей главе «Материально-символические реалии постсоветского Улан-Удэ п их интерпретации» проанализирован неландшафтный и ландшафтный текст постсоветского Улан-Удэ, город представлен визуально и дискурсно.

В первом параграфе «Характеристика культурных контекстов постсоветского Улан-Удэ» на основании нарративов административного, академического, публицистического и туристического дискурсов о постсоветском Улан-Удэ, а также материалов дискурса СМИ, представлен анализ неландшафтного текста города, дополненный анализом не менее значимого ландшафтного текста - данными визуальных наблюдений, собранными в ходе полевого исследования. Учитывая исторический контекст и те признаки города, которые он задает, были определены семь наиболее мощных культурных контекстов (групп признаков), характерных для постсоветского Улан-Удэ. В диссертационном исследовании они получили названия: «Город-столица», «Город с азиатской душой», «Верхнеудинск в Улан-Удэ», «Советское в постсоветском Улан-Удэ», «Город-деревня», «Город окраин», «Город культур». Данные контексты, таким образом, были выделены нами не только исходя из наиболее устойчивых культурных реалий последних двух десятилетий, но и в связи с более ранними историческими особенностями города, которые мы обозначили выше. История города при выявлении этих контекстов послужила в качестве информационного ресурса, а также в определенной степени как основание для их легитимности. В случае с постсоветским Улан-Удэ этот прием оказывается возможным, поскольку культурное и историческое восприятие города здесь особенно тесно взаимосвязано. Более того, культурное восприятие организовывается во многом именно на историческом материале. Такой вывод является результатом научного анализа культурных реалий и представлений о городе, связанных с каждым из

контекстов, а также особенностей их (вос)производства, интерпретации и репрезентации в постсоветском общественно-политическом и повседневном дискурсе.

Мы выяснили, в частности, что восприятие Улан-Удэ в качестве «Города-столицы» опирается на представление о нем как о «единственном городе республики», «общереспубликанском центре», «центре общественной жизни республики», «транспортном узле Забайкалья». В качестве «Города с азиатской душой» Улан-Удэ рассматривается как «столица бурятского мира», «столица Байкальской Азии», «буддийская столица России», «ворота в Азию». Воспроизводство культурного контекста «Верхнеудинск в Улан-Удэ» связано с артикуляцией дореволюционного прошлого и образов «города-форпоста», «русского города на землях коренных народов», «старого города», «города исторического», «торгового города», «города славных купеческих традиций». «Советское в постсоветском Улан-Удэ» обнаруживается в ходе его интерпретации в роли «советского», «социалистического», «индустриального города», «типично российского города», «советской столицы национальной республики». Контекст «Город-деревня» включает такие пространственные представления об Улан-Удэ как «маленький город», «большая деревня». В качестве признаков «Города окраин» нами обозначены следующие образы постсоветского Улан-Удэ: «город фрагментов», «город-мозаика». Наконец, заключительный контекст, представляющий постсоветский Улан-Удэ как «Город культур», был организован нами исходя из представлений о нем как о «многонациональном», «многоконфессиональном» городе, «самом толерантном городе России», «воротах в этнокультурный мир республики», «зеркале этнокультурного разнообразия республики», «центре Забайкальского этнокультурного и религиозного ренессанса». Важно отметить, что изначально мы рассматривали каждый из культурных контекстов как самодостаточную, автономную структуру, способную в определенных условиях «закрыть» собой остальные. Все эти контексты являются значимыми с точки зрения культурного восприятия постсоветского Улан-Удэ. Они позволяют рассматривать культурное пространство города в качестве многомерной совокупности культурных миров, что в конечном итоге дает возможность представить, интерпретировать, прочесть город по-разному.

Во втором параграфе «Система контекстов: формирование городского культурного пространства как метатекста» культурные контексты, выделенные в ходе ландшафтного и неландшафтного анализа, были

рассмотрены в структурно-системном ракурсе. В совокупности они образовали объект нашего исследования - культурное пространство постсоветского Улан-Удэ. Данное пространство было представлено и проинтерпретировано как совокупность сосуществующих контекстов, каждый из которых ориентируется на свою доминанту (главный признак) и организуется вокруг существующих в ландшафте знаковых мест (модель места как палимпсеста). Это позволило не только соотнести содержащиеся в контекстах признаки города и соответствующие им знаковые места, но и прояснить характер связей (корреляционных и иерархических) между самими контекстами.

Рассмотренные в таком ракурсе, культурные контексты, как мы выяснили, представляют культурное пространство постсоветского Улан-Удэ в качестве системы, воспроизводящейся на основе сосуществования трех исторических реальностей (дореволюционной, советской и формирующейся постсоветской). Органичное переплетение этих реальностей в постсоветской ситуации обеспечивается во многом за счет представления о городе как о (неизменном) историческом центре, столице региона, республики, бурятского мира. В архитектурно-средовом смысле эту интегрирующую роль играют знаковые сегменты городского ландшафта, отчетливо сигнализирующие о том, продуктом каких исторических эпох является город.

Второй значимой составляющей культурного пространства города являются реалии сосуществования и дружественного взаимодействия различных культур и, в частности, религий и верований (главные из которых в городе сегодня - буддизм, православие и шаманизм). При этом в системе пространственных представлений о городе, как показало исследование, доминирующее положение приобретает идея «города с азиатской душой» - национальной столицы с ее национальными религиями (буддизмом и шаманизмом). Таким образом, мы можем говорить о двух доминантных контекстах культурного пространства постсоветского Улан-Удэ - контекстах, представляющих его в качестве «исторической столицы» и «города с азиатской душой».

В дискурсивном «столкновении», связанном с утверждением образов города, наибольшую поддержку, как мы выяснили, имеют четыре контекста: «Город-столица», «Город с азиатской душой», «Верхнеудинск в Улан-Удэ», «Город культур». Именно они сегодня задают рамку культурного восприятия постсоветского Улан-Удэ. Оставшиеся три контекста («Советское в постсоветском Улан-Удэ», «Город-деревня», «Город окра-

ин»), весьма значимые с точки зрения наличной реальности города, в целом выпадают из его официальной (публичной) презентации, оставаясь значимыми на уровне повседневного дискурса.

В Заключении определены основные итоги исследования и его результаты. Проведенный анализ ландшафтного и неландшафтного текста города показал, что Улан-Удэ, характеризующийся общими для многих российских городов качествами, одновременно обладает целым рядом историко-культурных особенностей, которые можно зафиксировать в городском культурном ландшафте. Среди образов пространства постсоветского Улан-Удэ, формирующих отличительный метатекст локальной культуры, можно выделить основные: «Город-столица», «Город с азиатской душой», «Столица Азии Байкальской», «Столица бурятского мира», «Город исторический», «Торговый город», «Город славных купеческих традиций», «Социалистический город». Эти образы, а также ряд обозначенных выше пространственных представлений о постсоветском Улан-Удэ, были систематизированы в диссертации в виде модели культурного пространства, включающей в себя признаки и знаковые места Улан-Удэ.

III. СПИСОК ПУБЛИКАЦИЙ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИОННОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

Статьи в рецензируемых изданиях:

1. Бреславский A.C. Исторический контекст формирования постсоветского Улан-Удэ [текст] / A.C. Бреславский // Известия Алтайского госуниверситета. Сер.: История, политология. - Барнаул: Изд-во Алтайского гос. ун-та, 2010. - Т. 2, № 4. - С. 13-17 (0,5 пл.).

2. Бреславский A.C. Проблемы антропологии города (ответы на вопросы дискуссии) [текст] / A.C. Бреславский // Антропологический форум. - СПб.: МАЭ РАН, 2010. - № 12. - С. 39-47 (0,5 п.л.).

3. Бреславский A.C. Городская история как предмет дискурс-анализа: ресурсы и программа исследования [текст] / A.C. Бреславский // Уральский исторический вестник. - Екатеринбург: Изд-во Института истории и археологии УрО РАН, 2011. - № 1. - С. 102-105 (0,5 п.л.).

4. Бреславский A.C. Сельские мигранты в пространстве постсоветского Улан-Удэ [текст] / A.C. Бреславский // Известия Алтайского госуниверситета. Сер.: История, политология. - Барнаул: Изд-во Алтайского гос. ун-та, 2011. - Т. 1, № 4. - С. 22-25 (0,5 п.л.).

Статьи в зарубежных изданиях:

5. Бреславский A.C. Конструирование «городских окраин» в постсоветском Улан-Удэ [текст] / A.C. Бреславский // Пал^ычная сфера. -Минск: Белорусский гос. ун-т, 2009. - № 12. - С. 74-88 (0,9 п.л.).

6. Breslavsky A. Youth and 'the movement' - social life in a rural district of Buryatia [text] / A.S. Breslavsky // Inner Asia. - London: Global Oriental Ltd, 2009. - Vol. 1 i, № 2. - P. 83-95 (0,8 п.л.).

Статьи в других научных изданиях:

7. Бреславский A.C. Городские окраины Улан-Удэ: политики номинаций в административном дискурсе [текст]. / A.C. Бреславский // Проблемы культуры городов России: теория, методология, историография: материалы VIII Всероссийского науч. симпозиума (Новосибирск, 21-22 октября 2010 г.) / Отв. ред. Д.А. Алисов, Ю.Р. Горелова. - Омск: Издательский дом «Наука», 2010. - С. 187-191 (0,5 п.л.).

Подписано в печать 24.11.2011. Формат 60x84 1/16. Гарнитура Тайме. Усл. печ. л. 1,4. Уч.-изд. л. 1,3. Тираж 100. Заказ №66.

Отпечатано в типографии Изд-ва БНЦ СО РАН 670047 г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Бреславский, Анатолий Сергеевич

Введение.

Глава 1. Теоретико-методологические основы изучения культурного пространства города.

1.1. Отечественные и зарубежные подходы к изучению городского пространства.

1.2. Концептуальные основы изучения культурного пространства города.

Глава 2. Формирование образа Улан-Удэ в историко-культурной ретроспективе.

2.1. Дореволюционный Улан-Удэ (Верхнеудинск) в историко-краеведческих нарративах.

2.2. Трансформация культурного ландшафта города в советский период.

Глава 3. Материально-символические реалии постсоветского Улан-Удэ и их интерпретации.

3.1. Характеристика культурных контекстов постсоветского Улан-Удэ.

3.2. Система контекстов: формирование городского культурного пространства как метатекста.

Введение диссертации2011 год, автореферат по культурологии, Бреславский, Анатолий Сергеевич

Актуальность диссертационного исследования определяется несомненной значимостью процессов формирования и развития городской культуры в условиях трансформации российского общества в постсоветский период. Коренные преобразования в экономике, политике и общественном сознании, связанные с постсоветской модернизацией, способствуют значительным изменениям роли города как феномена культуры. Функциональные характеристики города, которые определяют его значение в практическом смысле, становятся во многом сопряженными и даже определяемыми образными и символическими контекстами, создававшимися на значительном историческом отрезке времени и формирующимися в настоящий момент. Случай Улан-Удэ среди прочих городов России обращает на себя особое внимание в силу той множественной культурной специфики, которая проявилась в постсоветский период его истории. Трансформация культурных идентичностей и исторической памяти местного сообщества, представление новой роли города в постсоветских реалиях России, обновление социалистического ландшафта - все эти процессы представлялись нам значимыми объектами историко-культурного анализа.

Кроме того, в диссертации исследуются проблемы более широкой локальной культуры, часть которых не может быть сведена к общерегиональным проблемам страны, а образует уникальную сферу постсоветского опыта, требующую внимательного исторического осмысления и анализа.

Степень научной изученности проблемы. Методологическая основа исследования изначально складывалась как поисковая, нацеленная на освоение отечественного и зарубежного опыта в исследовании процессов воспроизводства, репрезентации и интерпретации культуры в городском пространстве.

Зарубежный опыт осмысления городского (культурного) пространства стал исходным, но не главным в определении исследовательской цели и задач диссертационной работы. Вместе с тем, классические (модернистские)1 и неклассические (постмодернистские)2 теории города позволили сформировать широкий методологический контекст, отталкиваясь от которого мы прояснили происхождение современных направлений в См., в частности: Вебер М. Город / М. Вебер // Вебер М. Избранное. Образ общества. -М.: Юрист, 1994. - С. 309-440; Зиммель Г. Большие города и духовная жизнь / Г. Зиммель // Логос. - 2002. - № 3-4. - С. 23-34; Маркс К. Капитал. Критика политической экономии / К. Маркс. - Т. I, Кн. 1. - М.: Политиздат, 1983. - 794 е.; Парк Р. Городское сообщество как городская конфигурация и моральный порядок / Р. Парк // Социологическое обозрение. - 2006. - № 1. - С. 11-18; Энгельс Ф. Положение рабочего класса в Англии / Ф. Энгельс // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд., Т. 2. - М.: Политиздат, 1955. - С. 437-463; Burgess E.W. The Growth of the City: An Introduction to a Research Project / E.W. Burgess // Publications of the American Sociologist Society. - 1924. - Vol. 18. - P. 142-155; Lefebvre H. The Production of Space / H. Lefebvre. - Oxford: Blackwell, 1991. - 454 p.

2 См., в частности: Davis M. Urban Renaissance and the Spirit of Postmodernism / M. Davis // New Left Review. - 1985. - № 151. - P. 107-113; Dear M., Flusty S. The Spaces of Postmodernity: A Reader in Human Geography / M. Dear, S. Flusty. - Oxford: Blackwell, 2001. - 328 p.; Jameson F. Postmodernism, or the Cultural Logic of Late Capitalism / F. Jameson. -Durham: Duke University Press. - 1991. - 438 p.; Soja E.W. Postmetropolis. Critical Studies of Cities and Regions / E.W. Soja. - Oxford: Blackwell, 2000. - 440 p. изучении «городской» тематики^ В этой связи важно отметить, что в 19601970-е гг. городская история выделилась из социальной истории. К настоящему времени на Западе предметные и методологические приоритеты городской истории, изначально интересовавшейся феноменами урбанизации и модернизации, значительно обновились, что проявилось, в первую очередь, в обращении специалистов к объектам исследования и методике смежных дисциплин (прежде всего, антропологии, политологии и географии)4.

Помимо трудов по социальной и исторической урбанистике, в структуре западноевропейских и американских научных исследований интерес для нас представляли работы, сфокусированные на проблемах концептуального анализа городской культуры. Здесь особое внимание обращают на себя антропологические исследования города, развернувшиеся на Западе с 1950-х гг.5. Вместе с тем, даже к концу XX в., как отмечают сами антропологи6, город для них так и не стал предметом полномасштабного теоретизирования, а они сами практически не участвовали в дискуссиях о городских исследованиях. Одна из причин этого - возникший дисбаланс между исследованиями в городе и исследованиями собственно города. Обобщающие высказывания в интересующем нас предметном поле

Содержательный обзор западных «городских» теорий содержат следующие отечественные работы: Трубина Е.Г. Город в теории: опыты осмысления пространства / Е.Г. Трубина. - М.: Новое литературное обозрение, 2011. - 520 с; Филиппов А.Ф. Социология пространства / А.Ф. Филиппов. - СПб.: «Владимир Даль», 2008. - 285 с.

4 См., например, реплику М. Рютерс в организованной «Антропологическим форумом» дискуссии о городских исследованиях: Антропологический форум. - 2010. - № 12. - С. 157-171.

5 См. обзор этих исследований: Alexander С., Buchli V. Introduction / С. Alexander, V. Buchli // Urban Life in Post-Soviet Asia / Ed. by Alexander Catherine, Victor Buchli and Caroline Humphrey. - London: University College London Press, 2007. - P. 1-39; Breitborde L.B. Urban Anthropology in the 1990s: Whither the City? An Introduction / L.B. Breitborde // City & Society. - 1994. -№. 7(1). - P. 3-10; Low S.M. The Anthropology of Cities: Imagining and Theorizing the City / S.M. Low // Annual Review of Anthropology. - 1996. - Vol. 25. - P. 383-409; Low S.M., Lawrence-Zuniga D. The Anthropology of Space and Place / S.M. Low, D. Lawrence-Zuniga. - Oxford: Blackwell Publishing, 2003. - 433 p.; Lynch O. Urban Anthropology, Postmodernism and Perspectives / O. Lynch // City & Society. - 1994. - №. 7 (1). - P. 35-52; Sanjek R. Urban Anthropology in the 1980s: A World View / R. Sanjek // Annual Review of Anthropology. - 1990. - № 29. - P. 151 -186.

6 См., например: Low S.M. The Anthropology of Cities. P. 383. п инициировались в основном социологами и географами , что характерно и в случае с российскими исследованиями городской культуры.

Значимым оказался опыт осмысления на Западе пространственной трансформации социалистических и постсоциалистических городов8. Англоязычные исследования 1990-2000-х гг., проведенные в регионах России и бывших союзных республиках, успешно раскрывают механизмы культурного насыщения ландшафта в советских и постсоветских городах. В содержательном и методологическом плане данные работы позволяют понять, каким образом в городское пространство встраиваются локальные мифы и коллективная память, как в результате произошедшего слома социалистической системы в обозначенных городах видоизменялись культурный ландшафт и общегородская идентичность. Ценными для нас являются также работы, исследующие роль символов и дискурсов в процессе трансформации советских и постсоветских городов9.

Наконец, знакомство с западными исследованиями (вне зависимости, какие города, западные или не-западные, являются предметом изучения)

7 Amin A. Re-thinking the Urban Social / A.Amin // City. - 2007. - №. 11(1). - P. 100-114; Amin A., Thrift N. Cities: Re-imaging the Urban / A. Amin, N. Thrift. - Cambridge: Polity, 2002. - 192 p.; Mitchell D. The Right to the City: Social Justice and the Fight for Public Space /

D. Mitchell. - N.Y.: The Guilford Press, 2003. - 270 p.; Pile S. Real Cities: Modernity, Spaces and the Phantasmagorias of City Life / S. Pile. - London: Sage Publications, 2005. - 212 p.; Soja

E.W. Thirdspace: Journeys to Los Angeles and other Real-and-Imagined Places / E.W. Soja. -Oxford: Wiley-Blackwell, 1996. - 334 p.; Soja E.W. Postmetropolis: Critical Studies of Cities and Regions / E.W. Soja. - Oxford: Wiley-Blackwell, 2000. - 440 p.

8 См., например: Bater J. The Soviet City: Ideal and Reality / J. Bater. - London: Edward Arnold, 1980. - 196 p; Bell J. Redefining National Identity in Uzbekistan Symbolic Tensions in Tashkent's Official Public landscape / J. Bell // Ecumene. - 1999. - Vol. 6, № 2. - P. 183-208; French R. A., Hamilton F. E. The socialist city / R. A. French, F. E. Hamilton. - New-York: John Wiley and Sons. - 1979 - 560 p; Gubar G., Herlihy P. The Persuasive Power of the Odessa Myth / G. Gubar, P. Herlihy // Cities after the Fall of Communism: Reshaping Cultural Landscapes and European Identity. - Baltimore: Johns Hopkins University Press, 2009. - P. 137166; Quails K. From Ruins to Reconstruction: Urban Identity in Sevastopol after World War II / K. Quails. - Ithaca: Cornell University Press, 1999. - 217 p; Ruble B. Living Apart Together: The City, contested Identity, and Democratic Transition / B. Ruble // Composing Urban History and the Constitution of Civic Identities / Ed by B. Ruble, J. Czaplicka. - Washington D.C.: Woodrow Wilson Center Press, 2003. - P. 1 -21.

9 Показательна в этом смысле работа Стивена Коткина о советском Магнитогорске: Kotkin S. Magnetic Mountain: Stalinism as a Civilization / S. Kotkin. - Berkeley: University of California Press. - 1995. - 639 p. позволило нам рассматривать развитие постсоветского Улан-Удэ не как исключение, а как достаточно типичный случай, связанный с общими тенденциями развития современного города. Это подтолкнуло нас выстроить собственное исследование так, чтобы его результаты были доступными для сравнения, то есть для решения компаративистских задач10.

Традиция изучения городской культуры в социально-гуманитарных науках постсоветской России в основном лишь складывается. Ее специфические особенности - отсутствие конвенциональной системы понятий, развитой методологии, слабость профессиональных связей между учеными — выражают ситуацию общего проблемно-тематического и методологического кризиса (известное исключение в этом смысле представляют исторические науки: источниковедение, историография, этнография городской культуры). Пока же различия в теоретических предпочтениях конкретных ученых, а также характерная произвольность в содержательном наполнении общего предмета исследования (культурной реальности города) усложняют формирование продуктивных основ для обмена опытом и междисциплинарного синтеза.

Вместе с тем, можно выделить несколько основных направлений в отечественных исследованиях городской культуры": антропологическое,

10 Компаративистские исследования в России, как оказалось, слабо развиты, в особенности, если говорить о сравнении отечественных и зарубежных городов. Среди западных работ, посвященных урбанистической компаративистике, можно выделить следующие: Ruble В.A. Second Metropolis: Pragmatic Pluralism in Gilded Age Chicago, Silver Age Moscow, and Meiji Osaka / B.A. Ruble. - Cambridge: Cambridge University Press, 2001. -475 p.; Ruble. B.A. Creating Diversity Capital. Transnational Migrants in Montreal, Washington, and Kyiv / B.A. Ruble. - Baltimore: Johns Hopkins University Press, 2005. - 267 p.; Ruble. B.A., Koehn J., Popson N.E. Fragmented Space in the Russian Federation / B.A. Ruble., J. Koehn, N.E. Popson. - Washington: Woodrow Wilson Center Press, 2002. - 339 p. " В данном случае мы не будем ссылаться на многочисленные исследования города (городскую историю, социологию города и пр.), а сфокусируемся на тех из них, которые посвящены изучению именно городской культуры. Указания на конкретных авторов, данные нами далее, в известном смысле условны, поскольку не всегда можно провести дисциплинарные границы тех или иных проводимых ими исследований. К тому же в складывающейся отечественной традиции, как и в западной, трудно отделить исследования в городе от тех, в которых сам город становится объектом анализа. историческое, семиотическое, архитектурно-средовое и ландшафтно-образное.

Антропологическое направление в изучении городской культуры в отечественной гуманитарной науке начало складываться в 1980-1990-ые гг. При этом изначально исследования тематически и методологически тяготели к области городского фольклора и городской этнографии12. Среди отечественных изданий последних лет наиболее значимыми для нас стали исследования, связанные с постсоветским развитием городов бывшего

СССР . Предметно сфокусированные на этничности и национализмах, эти работы затрагивают интересующие нас вопросы трансформации городских ландшафтов в период становления в регионе новых независимых государств. Интерес представляют и современные отечественные исследования города, выполненные в рамках визуальной антропологии14.

12 См. например: Современный городской фольклор / Т.Б. Щепанская [и др.] / Отв. Ред. С.Ю. Неклюдов. - М.: РГГУ, 2003. - 736 с. См. также обзор исследований городской культуры российских этнографов, представленный H.A. Томиловым: Томилов H.A. Культура городов в исследованиях российских ученых-этнографов / H.A. Томилов // Проблемы культуры городов России: теория, методология, историография. С. 20-24.

13 Абрамян JI. Ереван. Память и забвение в организации пространства постсоветского города / JT. Абрамян // Антропологический форум. - 2010. - № 12. - С. 248-271; Космарская Н.П. «Дети империи» в постсоветской центральной Азии: адаптивные практики и ментальные сдвиги (русские в Киргизии 1992-2002) / Н.П. Космарская. - М.: Наталис, 2006. - 597 е.; Михалев A.B. Советские мемориалы в Монголии: коллективная память и борьба за символическое пространство / A.B. Михалев // Диаспоры. - 2009. - № 2. - С. 208-232; Kapionski С. Truth, History and Politics in Mongolia. The Memory of Heroes / K. Kaplonski. - L., NY: Routledge Curzon. - 2004. - 234 p.

14 См., например, серию визуальных исследований, объединенных в рамках научного сборника: Визуальная антропология: городские карты памяти / Под ред. П. Романова, Е. Ярской-Смкрновой.-М.: Вариант, ЦСПГИ, 2009.-312 с. истории13. Совершенно отчетливо проявляется в данном случае то, что отечественные историки отдают предпочтение изучению дореволюционного и советского прошлого российских городов, в целом оставляя без внимания постсоветскую городскую историю, которой занимаются сегодня социологи, антропологи, а также представители других смежных дисциплин. Помимо современных работ исторического направления, наше внимание привлекли также советские историографические исследования, позволившие прояснить специфику производства городской истории в логике марксистско-ленинского дискурса16.

Семиотическое направление, опирающееся на филологические исследования городского текста, может быть обозначено корпусом научных работ Ю.М. Лотмана17, В.Н. Топорова18 и их последователей19. Дополненные фольклористическим анализом и анализом локальных идентичностей, понятия «городского текста» и «локального текста города» активно

15 См., например: Алисов Д.А. Культурное пространство Тобольска (вторая половина XIX-начало XX вв.) / Д.А. Алисов // Проблемы социально-экономического и культурного развития Сибири XVII - XX вв.: сборник научных трудов / Ин-т истории; отв. ред. М. В. Шиловский. - Новосибирск: РИПЭЛ, 2005. - С. 215-224; Волков С. История культуры Санкт-Петербурга с основания и до наших дней / С. Волков. - М.: Эксмо, 2005. - 672 е.; Замула И.Ю. Городская культура и общественный быт Верхнеудинска (1875-1917 гг.) / И.Ю. Замула. - Иркутск: Изд-во «Облмашинформ», 2001. - 208 е.; Культуры городов Российской империи на рубеже XIX-XX веков: М-лы межд. Коллоквиума, СПб, 14-17 июня 2004 г. / Под ред. Б.И. Колоницкого и др. - СПб: Европейский дом, 2009. - 428 с; Проблемы культуры городов России: теория, методология, историографии. С. 3-64, 126411.

16 Отметим лишь некоторые труды по сибирским городам: Резун Д.Я. Очерки истории изучения сибирского города. XVIII век / Д.Я. Резун. - Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1991. - 209 е.; Сибирские города XVII - начала XX века / О.Н. Вилков [и др.]. -Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1981. - 192 с.

17 См., например, хрестоматийное издание его трудов: Лотман Ю.М. Семиосфера / Ю.М. Лотман. - СПб.: «Искусство-СПБ», 2004. - 704 с.

18 См., например: Топоров В.Н. Пространство и текст / В.Н. Топоров // Текст: семантика и структура. - М: Наука, 1983. - С. 227-285; Топоров В.Н. Петербург и «Петербургский текст русской литературы» (введение в тему) / В.Н. Топоров / Избранное / В.Н. Топоров. -М.: «Прогресс-Культура», 1995. - С. 259-367.

19 См., например: Барабанов A.A. Чтение города / A.A. Барабанов // Семиотика пространства: сб. научн. тр. Междунар. ассоц. Семиотики пространства / Под. ред. A.A. Барабанова. - Екатеринбург: Архитектон, 1999. - С. 325-354; Игнатьева И.А. Образный каркас исторического города / И.А. Игнатьева // Там же. С. 431-440; Лотмановский сборник - 3 / Л.Н. Киселева [и др.] / Под ред. Л.Н. Киселевой, Р.Г. Лейбова, Т.Н. Фрайман. -М: ОГИ, 2004,- 1008 с. разрабатываются и применяются в исследованиях В.В. Абашева20, М.А. Алексеевского21, М.В. Ахметовой22, M.JI. Лурье23.

Среди работ архитектурно-средового направления, касающихся проблем городской культуры, следует выделить исследования B.JI. Глазычева24, A.B. Ефимова23, A.B. Иконникова26, Г.З. Каганова27, преимущественно ориентированные на традицию, основные идеи которой

2Я были заложены К. Линчем .

Ландшафтно-образное направление в современном отечественном академическом дискурсе представлено системой теоретико-методологических разработок, среди которых наиболее значимыми для нас лл стали три концепции: концепция культурных ландшафтов В.Л. Каганского ,

См., например: Абашев В.В. Пермь как текст. Пермь в русской культуре и литературе XX века / В.В. Абашев. - Пермь: Изд-во Пермского ун-та, 2000. - 404 с.

21 См., например: Алексеевский М., Жердева А. Лурье М., Сенькина А. Материалы к «Словарю локального текста Могилева-Подольского» / М. Алексеевский [и др.] // Антропологический форум. -2008. -№ 8. - С. 419-442.

22 См., например: Ахметова М.В. Маленькая столица между двух столиц / М.В. Ахметова // Отечественные записки. - 2006. - № 5. - С. 207-217; Ахметова М.В. «Русскость» как топос «локального текста»: случай Мурома / М.В. Ахметова // Вестник РГГУ. Сер. «Филологические науки. Литературоведение и фольклористика». - 2009. - № 9. - С. 207215.

См., например: Алексеевский М., Жердева А., Лурье М., Сенькина А. Словарь локального текста как метод описания городской культурной традиции (на примере Могилева-Подольского) // Штетл, XXI век: Полевые исследования / Сост. В.А. Дымшиц, А.Л. Львов, A.B. Соколова. - СПб.: Европ. ун-т в Санкт-Петербурге, 2008. - С. 1 86-215.

24 См., например: Глазычев В.Л. Социально-экологическая интерпретация городской среды / В.Л. Глазычев. - М.: Наука, 1984. — 242 е.; Городская среда. Технология развития: Настольная книга / Глазычев В. Л. [и др.] / Под ред. В. Л. Глазычева. - М.: Ладья, 1995. -239 с.

23 Ефимов A.B. Колористика города / A.B. Ефимов. - М.: Стройиздат, 1990. - 270 с.

26 См., например: Иконников A.B. Архитектура города. Эстетические проблемы композиции / A.B. Иконников. -М.: Стройиздат, 1972. -213 с.

Каганов Г.З. Городская среда: преемство и наследование / Г.З. Каганов // Человек.

2000.-№ 4.-С. 49-63.

См., например: Линч К. Образ города / К. Линч / Пер. с англ. В.Л. Глазычева; под ред.

A.B. Иконникова. - М.: Стройиздат, 1982. - 328 с.

См., например: Каганский В.Л. Культурный ландшафт: вопросы теории и методологии исследования / Л.В. Каганский. - М.; Смоленск: Изд-во Смол. гос. ун-та, 1998. - 343 е.; Каганский В.Л. Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство: Сборник статей / Л.В. Каганский. - М.: Новое литературное обозрение, 2001. - 576 е.; Каганский

B.Л. Культурный ландшафт: основные концепции в российской географии / В.Л. Каганский // Обсерватория культуры: журнал-обозрение. - 2009. - № 1. - С. 62-70. образно-географическая концепция Д.Н. Замятина и концепция о | мифогеографии И.И. Митина"" . Именно в рамках данного направления проблематика городского культурного пространства разрабатывается, на наш взгляд, наиболее интенсивно и продуктивно. Важно отметить, в частности, что в исследованиях Д.Н. Замятина и И.И. Митина мы нашли инструментально ценное определение «культурного пространства города», связанное с детально проработанной методологической основой и методикой проведения полевого исследования, что выгодно отличает их концепции от остальных. Важно отметить также, что ландшафтно-образный подход позволяет интегрировать исследовательские результаты исторических, социологических и антропологических обследований городской культуры в целостную исследовательскую программу. Использование его возможностей в ходе исторической реконструкции культурного пространства постсоветского Улан-Удэ в итоге предоставило возможность осуществить идею междисциплинарного синтеза.

30 См., например: Замятин Д.Н. Культура и пространство: Моделирование географических образов / Д.Н. Замятин. - М.: Знак, 2006. - 448 с; Замятин Д.Н. Метагеография города: особенности и закономерности / Д.Н. Замятин // Урбанизация в условиях трансформации социально-экономической структуры общества. - Смоленск: Универсум, 2003. - С. 74-80; Замятин Д.Н. Формирование культурно-географических образов города и проблема его переименования / Д.Н. Замятин // Возвращенные имена: идентичность и культурный капитал переименованных городов России. - Нижний Новгород: ГИЕХ и «Профессионалы за сотрудничество», 2004. - С. 31 -48.

31 См., например: Митин И.И. На пути к мифогеографии России: «игры с пространством» / И.И. Митин // Вестник Евразии. - 2004. -№ 3. - С. 140-161; Митин И.И. Мифогеография: пространственные мифы и множественные реальности / И.И. Митин // Соттипказ. 2005. - № 2. - С. 12-25; Митин И.И. Воображая город: ускользающий Касимов / И.И. Митин // Вестник Евразии. - 2007. - № 1. - С. 5-27.

32 См., например: Дондуков Ц.Ц. Улан-Удэ - столица Советской Бурятии: историко-краеведческий очерк/Ц.Ц. Дондуков. - Улан-Удэ : Бурят, кн. изд-во, 1961. - 132 с.

35 36 37 38

Минерта , П.JT. Натаева , P.A. Серебряковой , A.B. Тиваненко мы нашли ответы на интересующие нас вопросы относительно истории формирования ландшафта Улан-Удэ (Верхнеудинска), а также отдельных его пространственных локусов. Данные исследования позволили нам определить, как в результате общегосударственных и региональных политических и экономических трансформаций исторически видоизменялась идентичность всего города, его архитектурный облик, памятные места, структура городской и пригородной территории.

В анализе вопросов, связанных с процессами формирования отдельных сфер городской культуры, культурной инфраструктуры дореволюционного и советского Улан-Удэ (Верхнеудинска), важную роль сыграли работы С.А. Батурина^, C.B. Евдокимовой40, И.Ю. Замулы41, JI.B. Кальминой42, Т.Ф. Ляпкиной4", С.Ч. Мантуровой44, К.Б.-М. Митупова45, О.Э. Мишаковой46, Т.В. Паликовой47, Т.Д. Скрынниковой48, а также ряд коллективных изданий49.

33 См., например: Zhimbiev В. History of the Urbanization of a Siberian City. Ulan-Ude / B. Zhimbiev. - London: The White Horse Press, 2000. - 121 p.

34 См., например: Ким H.B. Очерки истории Улан-Удэ (XVII-начало XX) / H.B. Ким. -Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1966. - 114 с.

33 См., например: Минерт JT.K. Архитектура Улан-Удэ / Л.К. Минерт. - Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1983.-248 с.

36 См., например: Натаев П.Л. Улан-Удэ: краеведческий очерк / П.Л. Натаев. - Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1983. - 176 с.

37 См., например: Серебрякова P.A. Улан-Удэ. Путеводитель / P.A. Серебрякова. - Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1968. - 146 с.

38 См., например: Тиваненко A.B. Удинский острог: первое столетие Улан-Удэ / A.B. Тиваненко. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1995. - 121 с.

39 См., в например: Батурин С.А. Новый облик Верхнеудинска-Улан-Удэ в фотодокументах 1920-30-х годов / С.А. Батурин // Проблемы культуры городов России: теория, методология, историография. С. 43-47.

40 См., например: • Евдокимова C.B. Социально-экономическое развитие городов Забайкалья в XVII-XIX вв. / C.B. Евдокимова. - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского гос. ун-та, 2007. - 248 с.

41 См., например: Замула И.Ю. Городская культура и общественный быт Верхнеудинска (1875-1917 гг.) / И.Ю. Замула. - Иркутск: Изд-во «Облмашинформ», 2001. - 208 с.

42 См., например: Кальмина Л.В. Еврейские общины Восточной Сибири (середина XIX века - февраль 1917 г.) / Л.В. Кальмина. - Улан-Удэ: Издательско-полиграфический комплекс ВСГАКИ, - 2003. - 423 с.

43 См., например: Ляпкина Т.Ф. Культура сибирского провинциального города: Верхнеудинск XIX века / Т.Ф. Ляпкина // Культура и личность: сб. статей. - СПб.: СПбГУКИ, 2006. - С. 198-204.

44 См., например: Мантурова С.Ч. Государственное призрение и благотворительность в Забайкалье: историко-культурные практики во второй половина XIX - начале XX вв.: автореф. дис. на соиск. учен. степ, д-ра ист.наук: специальность 24.00.01 - теория и история культуры [Восточно-Сибирский государственный технологический университет] / С.Ч. Мантурова. - Улан-Удэ, 2005. - 50 с.

43 См., например: Митупов К.Б.-М. Молодежные группы Улан-Удэ во второй половине XX века: истоки и причины активизации взаимодействия, смена функций, криминализация отношений / К.Б.-М. Митупов // Город в системе этнокультурных взаимодействий Байкальской Азии: материалы международного семинара-совещания / Митупов К.Б-М. [и др.] - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского гос. ун-та, 2006. - С. 94-105.

46 См., например: Мишакова О.Э. Верхнеудинск как важный торговый центр Восточной Сибири. Эволюция торгового законодательства, формирование торговой инфраструктуры города / О.Э. Мишакова // Исследования молодых ученых: межвуз. сб. ст. - Вып. 4.

Улан-Удэ: Издательско-полиграфический комплекс ВСГАКИ, 2002. - С. 19-22. 4' См., например: Купечество - Верхнеудинск - Улан-Удэ / Т.В. Паликова [и др.]. - Улан-Удэ: Издательский дом «Экое», 2007. - 190 с.

См., например: Скрынникова Т.Д. Улан-Удэ - советская столица национальной республики / Т.Д. Скрынникова // Город в системе этнокультурных взаимодействий Байкальской Азии. С. 71-84.

49 Важно отметить ряд коллективных изданий, касающихся обозначенной тематики: Очерки истории культуры Бурятии / Под ред. Е.М. Залкинда. - Улан-Удэ.: Бурят, кн. изд-во, 1972. - Т. 1. - 490 е.; Очерки истории культуры Бурятии / Под ред. Г.Л. Санжиева. -Улан-Удэ.: Бурят, кн. изд-во, 1974. - Т.2. - 647 е.; Бурятская этничность в контексте социокультурной модернизации (советский период) / Т.Д. Скрынникова, С.Д. Батомункуев, П.К. Варнавский. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2004. - 215 е.; Город в системе этнокультурных взаимодействий Байкальской Азии: материалы международного семинара-совещания / Митупов К.Б-М. [и др.] - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского гос. ун-та, 2006.-120 с.

50 См., например: Амоголонова Д.Д. Современная бурятская этносфера: дискурсы, парадигмы,' социокультурные практики / Д.Д. Амоголонова. - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского гос. ун-та, 2008. - 292 с.

51 См., например: Батомункуев С.Д. Урбанизация по-деревенски. Улан-Удэ грозит рураризация / С.Д. Батомункуев // Город Газета соучастия. - 2005. - № 1. - С. 6.

52 См., например: Варнавский П.К. Современная дача как социокультурный феномен городской повседневности (на примере Улан-Удэ) / П.К. Варнавский // Город и село в условиях глобализации (на примере республики Бурятия) / Г.В. Манзанова [и др.] - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2009. - С. 44-48.

53 См., например: Manzanova G. City of migrants: Contemporary Ulan-Ude in the Context of Russian migration / G. Manzanova // Urban Life in Post-Soviet Asia. P. 125-135.

54 См., например: Михалев A.B. Конструирование традиционности в пространстве «самостроя» современного Улан-Удэ: этнографический очерк / A.B. Михалев // Известия Алтайского госуниверситета. - 2008. - № 4-5 (60). - С. 142-146.

Т.Д. Скрынниковой53, К. Хамфри56, а также работы, выполненные коллективами исследователей57.

Оценивая степень изученности темы, важно отметить, что, несмотря на обилие работ о различных аспектах общественно-политической и этнокультурной реальности Улан-Удэ, к настоящему времени постсоветская история города, его культурное пространство так и не стали предметом комплексного изучения. Вместе с тем, такого рода исследование, в котором, во-первых, учитываются достижения предшественников, а во-вторых, что еще важнее, предлагается междисциплинарный принцип в изучении культурных реалий города, позволит более целостно оценивать изменения, произошедшие в городском ландшафте и местном сообществе. Актуальность решения этой задачи с каждым годом лишь возрастает, что и обусловило, в частности, выбор исследовательской темы и постановку цели.

Целью диссертации является комплексная историческая реконструкция культурного пространства постсоветского Улан-Удэ.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих исследовательских задач:

1) сформировать теоретико-методологическую основу исследования городского пространства и локализованных в нем культурных реалий

55 См., например: Амоголонова Д.Д., Скрынникова Т.Д. Текст и контекст Улан-Удэ: сложный образ городского пространства / Д.Д. Амоголонова, Т.Д. Скрынникова // Россия: воображение пространства / пространство воображения / Отв. ред. И.И. Митин. - М.: «Аграф», 2009. - С. 268-294.

56 См., например: Хамфри К. Постсоветские трансформации в азиатской части России / К. Хамфри. - М.: Наталис, 2010. - 384 с.

57 Следует упомянуть о ряде важных коллективных изданий, содержащих аналитические работы, напрямую касающиеся культурного пространства постсоветского Улан-Удэ: Буряты: социокультурные практики переходного периода / Амоголонова Д.Д. [и др.]. -Иркутск: Изц-во Ирк. гос. ун-та, 2008. - 346 е.; Город и село в условиях глобализации (на примере республики Бурятия) / Г.В. Манзанова [и др.] - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2009. - 160 е.; Город и село в постсоветской Бурятии: социально-антропологические очерки / Д.Д. Амоголонова [и др.]. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2009. - 220 е.; Улан-Удэ: история и современность / Сост. А.Б. Иметхенов, Е.М. Егоров. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2001. - 480 е.; Urban Life in Post-Soviet Asia / Ed. by Alexander Catherine, Victor Buchli and Caroline Humphrey. - London: University College London Press, 2007. - 224 Pпосредством синтеза и конкретизации отдельных отечественных и зарубежных подходов;

2) раскрыть исторические условия формирования представлений об Улан-Удэ;

3) осуществить неландшафтный и ландшафтный анализ текста постсоветского Улан-Удэ;

5) предложить модель культурного пространства постсоветского Улан-Удэ.

Объектом диссертационного исследования является культурное пространство постсоветского Улан-Удэ. Под «культурным пространством» мы понимаем систему устойчивых культурных реалий и представлений на определенной территории, формирующихся в результате сосуществования, переплетения, взаимодействия, столкновения различных вероисповеданий, культурных традиций и норм, ценностных установок, глубинных

58 психологических структур восприятия и функционирования картин мира .

58 См.: Замятин Д.Н. Гуманитарная география: Пространство и язык географических образов / Д.Н. Замятин. - СПб.: Алетейя, 2003. - С. 70. связанных с постсоветским Улан-Удэ, выявить множественность и вариативность способов «прочтения» города. Иными словами, он обеспечил возможность взглянуть на город с различных точек зрения, с позиций разных социальных групп и дискурсов. В работе принципиальное значение получил системный подход, что позволило рассматривать городское культурное пространство как сложную систему, встроенную во все сферы местной общественной жизни в контексте общесистемных закономерностей, включая связь с внешней средой и обратную связь.

Методологическую основу диссертационной работы составили три подхода к изучению городского пространства - морфологический, социоструктурный и ландшафтно-образный. Их выбор выражает общую стратегию исследования, согласно которой изучение устойчивых культурных реалий и представлений на территории постсоветского Улан-Удэ было осуществлено посредством исторической реконструкции его физического, социального и культурного пространства. Соотнести обозначенные подходы позволил структурно-функциональный метод, а также сочетание принципа социального конструктивизма и семиологического подхода в изучении социокультурных процессов и феноменов. В их логике культурное пространство города рассматривается как структурированная знаково-символическая система, выполняющая ряд общественно значимых функций.

В итоге настоящее диссертационное исследование при общей дисциплинарной направленности в рамках теории и истории культуры приобрело междисциплинарный характер, объединяя в себе методологические приемы и предметные области истории, культурной антропологии и культурной географии.

Источниковую базу исследования помимо материалов включенного наблюдения автора составляет группа печатных изданий и электронных ресурсов, связанных с проблематикой диссертации. Среди источников особое значение имели научные, краеведческие и публицистические работы, касающиеся различных аспектов общественно-политической и этнокультурной реальности (постсоветского) Улан-Удэ - труды российских и зарубежных авторов.

В диссертации использовались также печатные и электронные материалы региональных и городских средств массовой информации59,

59 В частности, сайты местных печатных газетных изданий и информационных агентств: Информ Полис [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.infpol.ru/ (20.03.2011);

17 официальных органов власти60, туристических организаций61, художественные и документальные фильмы, формирующие представление об историко-культурной специфике города в изучаемый период. Научная новизна исследования заключается в следующем:

• выявлены преемственность и устойчивость представлений о городе Улан-Удэ, начиная от дореволюционных и советских времен и вплоть до сегодняшнего дня; решены вопросы методологического и проблемно-тематического характера, связанные с уточнением и конкретизацией содержания и задач

Номер Один [Электронный ресурс]. - Режим доступа: Ькр.у'/р^за.irk.ru/ (20.03.2011); ВостокТелеИнформ [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://vvww.vtinform.ru/ (11.02.2011).

60 См, в частности: Администрация города Улан-Удэ [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.ulan-ude-eg.ru/ (15.12.2010); Официальный портал органов государственной власти Республики Бурятия [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.egov-buryatia.ru/ (15.12.2010).

61 См., в частности: Туристический портал города Улан-Удэ [Электронный ресурс]. -Режим доступа: http://uutravel.ru/ (15.12.2010). Отметим также печатные путеводители: Улан-Удэ: Путеводитель по городу / Гл. ред. В.Г. Журман. - 2-е изд., доп. - Улан-Удэ: [б. и.], 2006. - 34 е.; Улан-Удэ: путеводитель. - Улан-Удэ: Домино, 2008. - 96 е.; Улан-Удэ: путеводитель / Гл. ред. Л. Шишмарева. - Улан-Удэ: Изд. дом. «ЭКОС». - 98 с. исторической реконструкции в процессе изучения городской культуры, а именно определена роль морфологического, социоструктурного подходов, а также критического дискурс-анализа в анализе городского ландшафтного и неландшафтного текста, что дало возможность развить и конкретизировать используемый в исследовании ландшафтно-образный подход.

Хронологические рамки исследования включают период с 1991 г. по 2010 г.

Территориальные рамки исследования охватывают территорию города Улан-Удэ.

Апробация исследования. Результаты диссертационного исследования в форме докладов были представлены на IV международной Байкальской школе социальных исследований «Местные сообщества: исследовать извне и изнутри» (Иркутск, 27 августа - 2 сентября 2010 г.), на VIII Всероссийском научном симпозиуме «Проблемы культуры городов России: теория, методология, историография, исследовательские модели и практики» (Новосибирск, 21-22 октября 2010 г.), а также в ходе образовательной стажировки по направлению «Социология массовой коммуникации» в Институте социологии РАН (Москва, 7-17 июня 2011 г.).

Основные положения диссертации отражены в 7 статьях, 4 из которых опубликованы в изданиях, рекомендованных ВАК России для защиты уу кандидатских и докторских диссертаций .

Заключение научной работыдиссертация на тему "Культурное пространство постсоветского Улан-Удэ"

Итак, основные результаты диссертационного исследования могут быть представлены следующим образом: во-первых, в нем концептуально проанализированы материально-символические реалии постсоветского Улан-Удэ (1991-2010 гг.) и механизмы культурного восприятия города в контексте междисциплинарного подхода; во-вторых, автором впервые дана комплексная характеристика пространственных представлений о городе Улан-Удэ, зафиксированы и проанализированы наиболее устойчивые признаки города, а также соответствующие им знаковые места городского культурного ландшафта, предложена модель культурного пространства города; в-третьих, в работе выявлена преемственность современных представлений об Улан-Удэ с дореволюционными и советскими историко-культурными реалиями; в-четвертых, в диссертации были решены вопросы методологического и проблемно-тематического характера, связанные с уточнением и конкретизацией содержания и задач исторической реконструкции в процессе изучения городского культурного пространства, а именно определена роль критического дискурс-анализа в анализе городского ландшафтного и неландшафтного текста.

Заключение

В данной диссертационной работе на основе структурно-семиологического анализа и ландшафтно-образного подхода в сочетании с ключевыми методами и принципами исторического исследования была осуществлена реконструкция культурного пространства постсоветского Улан-Удэ (1991-2010 гг.). Проведенный анализ ландшафтного и неландшафтного текста города, позволил показать, что Улан-Удэ, характеризующийся общими для многих российских городов качествами, одновременно обладает целым рядом историко-культурных особенностей, которые можно зафиксировать в городском пространстве. Представим основные выводы и результаты исследования более подробно и в соответствии со структурой работы.

Городское культурное пространство в качестве проблемно-тематического поля вызывает возрастающий интерес ученых, работающих в различных областях гуманитарной науки. Вместе с тем, в западной и отечественной традиции изучения городской культуры понятие «городское культурное пространство» используется преимущественно как научная метафора, интуитивно, а не инструментально определяющая совокупность культурных явлений, локализованных в городском ландшафте. Кроме того, в отечественных исследованиях все еще не решены существенные методологические противоречия, связанные со слабой применимостью наиболее известных зарубежных подходов в изучении городского пространства к реалиям постсоветской России.

Выбор ландшафтно-образного подхода в качестве основополагающей теоретико-методологической схемы в изучении культурного пространства постсоветского Улан-Удэ был определен двумя значимыми обстоятельствами. Во-первых, данный подход включает концепции, которые были разработаны отечественными учеными, занятыми изучением российских реалий. При этом теоретико-методологические основы ландшафтно-образного подхода не просто включают в себя достижения зарубежной науки, но и опираются на них. А во-вторых, этот подход предоставляет ясные и инструментально ценные рабочие определения, а также методологические приемы и схемы, связанные со сбором, интерпретацией и презентацией эмпирических данных.

В диссертации в ходе анализа исторических особенностей города, нарративов административного, академического, туристического дискурсов о постсоветском Улан-Удэ, а также материалов дискурса СМИ, нами были сформированы предпосылки для определения и легитимации современных образов города. Учитывая исторический контекст, мы определили семь наиболее мощных культурных контекстов (групп признаков), характерных для постсоветского Улан-Удэ. В диссертационном исследовании они получили названия: «Город-столица», «Город с азиатской душой», «Верхнеудинск в Улан-Удэ», «Советское в постсоветском Улан-Удэ», «Город-деревня», «Город окраин», «Город культур».

В работе показано, что каждый из выявленных культурных контекстов связан с дореволюционными и советскими историко-культурными реалиями города. В ходе анализа эмпирических данных мы выяснили, что восприятие Улан-Удэ в качестве «Города-столицы» опирается на представление о нем как о «единственном городе республики», «общереспубликанском центре», «центре общественной жизни республики», «транспортном узле Забайкалья». В качестве «Города с азиатской душой» Улан-Удэ рассматривается как «столица бурятского мира», «столица Байкальской Азии», «буддийская столица России», «Ворота в Азию». Воспроизводство культурного контекста «Верхнеудинск в Улан-Удэ» связано с артикуляцией дореволюционного прошлого и образов «города-форпоста», «русского города на землях коренных народов», «старого города», «города исторического», «торгового города», «города славных купеческих традиций». «Советское в постсоветском Улан-Удэ» обнаруживается в ходе его интерпретации в роли «советского», «социалистического», «индустриального города», «типично российского города», «советской столицы национальной республики».

Контекст «Город-деревня» включает такие пространственные представления об Улан-Удэ как «маленький город», «большая деревня». В качестве признаков «Города окраин» нами обозначены следующие образы постсоветского Улан-Удэ: «город фрагментов», «город-мозаика». Наконец, заключительный контекст, представляющий постсоветский Улан-Удэ как «Город культур», выстраивается исходя из представлений о нем как о «многонациональном», «многоконфессиональном» городе, «самом толерантном городе России», «воротах в этнокультурный мир республики», «зеркале этнокультурного разнообразия республики», «центре Забайкальского этнокультурного и религиозного ренессанса».

Важно отметить, что вначале мы рассматривали каждый из культурных контекстов как самодостаточную, автономную структуру, способную в определенных условиях «закрыть» собой остальные. В заключительной части работы мы проанализировали выявленные контексты в их совокупности, сформировав модель культурного пространства постсоветского Улан-Удэ. Данное пространство было представлено и проинтерпретировано нами как совокупность сосуществующих контекстов, каждый из которых ориентируется на свою доминанту (главный признак) и организуется вокруг существующих в ландшафте знаковых мест (модель места как палимпсеста). Это позволило не только соотнести содержащиеся в контекстах признаки города и соответствующие им знаковые места (Приложение № 4-5), но и прояснить характер связей (корреляционных и иерархических) между контекстами (Приложение № 2).

Рассмотренные в таком ракурсе, культурные контексты, как показало исследование, представляют культурное пространство постсоветского Улан-Удэ в качестве системы, воспроизводящейся на основе сосуществования трех исторических реальностей (дореволюционной, советской и формирующейся постсоветской). Органичное переплетение этих реальностей в постсоветской ситуации обеспечивается во многом за счет представления о городе как о (неизменном) историческом центре, столице региона, республики, бурятского мира. В архитектурно-средовом смысле эту интегрирующую роль играют знаковые сегменты городского ландшафта, отчетливо сигнализирующие о том, продуктом каких исторических эпох является город.

Второй значимой составляющей культурного пространства постсоветского Улан-Удэ являются колоритные реалии сосуществования и дружественного взаимодействия различных культур и, в частности, религий (главные из которых в городе сегодня - буддизм, православие и шаманизм). При этом в системе пространственных представлений о современном Улан-Удэ, как показало исследование, доминирующее положение приобретает идея «города с азиатской душой» - национальной столицы с ее национальными религиями (буддизмом и шаманизмом). Таким образом, мы можем говорить о двух доминантных контекстах культурного пространства постсоветского Улан-Удэ - контекстах, представляющих его в качестве «исторической столицы» и «города с азиатской душой».

В результате проведенного исследования мы пришли к выводу, что в дискурсивном «столкновении», связанном с утверждением образов города, наибольшую поддержку имеют четыре контекста: «Город-столица», «Город с азиатской душой», «Верхнеудинск в Улан-Удэ», «Город культур» (Приложение № 3). Именно они сегодня и задают рамку культурного восприятия города. Оставшиеся три контекста («Советское в постсоветском Улан-Удэ», «Город-деревня», Город окраин), весьма значимые с точки зрения наличной реальности города, в целом выпадают из его официальной (публичной) презентации, оставаясь значимыми на уровне повседневного дискурса.

Среди образов пространства постсоветского Улан-Удэ, формирующих метатекст городской культуры, можно выделить основные: «Город-столица», «Город с азиатской душой», «Столица Азии Байкальской», «Столица бурятского мира», «Город исторический», «Торговый город», «Город славных купеческих традиций», «Социалистический город». Подобная фрагментарность, в действительности отражающая глубинную политекстуальность постсоветского Улан-Удэ, отражает и множественность задач самоидентификации, которые городу как символическому центру и столице республики еще предстоит решить.

Список научной литературыБреславский, Анатолий Сергеевич, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Абашев В.В. Пермь как текст. Пермь в русской культуре и литературе XX века / В.В. Абашев. Пермь: Изд-во Пермского ун-та, 2000. - 404 с.

2. Абрамян JI. Ереван. Память и забвение в организации пространства постсоветского города / JI. Абрамян // Антропологический форум. 2010. - № 12.-С. 248-271.

3. Аитов H.A. Социальное развитие городов: сущность и перспективы / H.A. Аитов. М.: Знание, 1979. - 64 с.

4. Айдаев Г. Советский район праматерь столицы / Г. Айдаев // Советский район: годы и люди. - Улан-Удэ: Республиканская типография, 2003. - С. 13-16.

5. Алексеевский М., Жердева А., Лурье М., Сенькина А. Материалы к «Словарю локального текста Могилева-Подольского» / М. Алексеевский и др. // Антропологический форум. 2008. — № 8. - С. 419-442.

6. Амоголонова Д.Д. Современная бурятская этносфера: дискурсы, парадигмы, социокультурные практики / Д.Д. Амоголонова. Улан-Удэ: Изд-во Бурятского гос. ун-та, 2008. - 292 с.

7. Амоголонова Д.Д, Скрынникова Т.Д. Текст и контекст Улан-Удэ: сложный образ городского пространства / Д.Д. Амоголонова, Т.Д.

8. Скрынникова // Россия: воображение пространства / пространство воображения / Отв. ред. И.И. Митин. -М.: «Аграф», 2009. С. 268-294.

9. Ахметова М.В. Маленькая столица между двух столиц / М.В. Ахметова // Отечественные записки. 2006. - № 5. - С. 207-217.

10. Ахметова М.В. «Русскость» как топос «локального текста»: случай Мурома / М.В. Ахметова // Вестник РГГУ. Сер. «Филологические науки. Литературоведение и фольклористика». 2009. - № 9. - С. 207-215.

11. Байкальская Сибирь: фрагменты социокультурной карты. Альманах-исследование / Под ред. М.Я. Рожанского. — Иркутск: Изд-во Иркутского гос. ун-та, 2002. 246 с.

12. Байкальская Сибирь. Предисловие 21-го века. Альманах-исследование / Под ред. М.Я. Рожанского. Иркутск: Изд-во Иркутского гос. ун-та, 2007.-304 с.

13. Балханов И.Г. Двуязычие и социализация / И.Г. Балханов. — Улан-Удэ: Издательско-полиграфический комплекс ВСГАКИ, 2002. — 253 с.

14. Барабанов A.A. Чтение города / A.A. Барабанов // Семиотика пространства: сб. научн. тр. Междунар. ассоц. Семиотики пространства / Под. ред. A.A. Барабанова. Екатеринбург: Архитектон, 1999. - С. 325354.

15. Барт Р. Мифологии / Р. Барт // Мифологии / Пер. с фр., вступ. ст. и коммент. С. Зенкина. -М.: Академический проект, 2008. 351 с.

16. Батомункуев С.Д. Урбанизация по-деревенски. Улан-Удэ грозит рураризация / С.Д. Батомункуев // Город. Газета соучастия. 2005. — № 1. -С. 6.

17. Башкуев Г. Легко ли быть молодым? / Г. Башкуев // Час пик Улан-Удэ от 24 дек. 2009 г. С. 4.

18. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. / П. Бергер, Т. Лукман. М.: Медиум, 1995. - 323 с.

19. Бойм С. Общие места. Мифология повседневной жизни / С. Бойм. М.: Новое литературное обозрение, 2002. - 320 с.

20. Болотов Б.Б., Д.М. Хамаганова. Улан-Удэ древний город России. К 135-летию Верхнеудинской городской Думы. Самоуправление: время, события, люди / Б.Б. Болотов, Д.М. Хамаганова. - Улан-Удэ: Республиканская типография, 2010. — 160 с.

21. Борходоева Е. Центр отдыха переедет в кварталы / Е. Борходоева // Информ полис от 10 апреля 2002 г.

22. Бреславский A.C. Конструирование «городских окраин» в постсоветском Улан-Удэ / A.C. Бреславский // Пал1тычная сфера. Минск. - 2009. - № 12.-С. 74-88.

23. Бреславский A.C. Исторический контекст формирования постсоветского Улан-Удэ / A.C. Бреславский. Известия Алтайского госуниверситета.2010.-№ 4. Том 2.-С. 13-17.

24. Бреславский А.С. Исследования города / А.С. Бреславский // Антропологический форум. -2010. -№ 12. С. 39-47.

25. Бреславский А.С. Городская история как предмет дискурс-анализа: ресурсы и программа исследования / А.С. Бреславский // Уральский исторический вестник. 2011.-№ 1.-С. 102-105.

26. Будаева Ц.Б. Миграция населения в зеркале общегосударственных перемен / Ц.Б. Будаева // Бурятия. 2002, 1 ноября. - С. 4.

27. Бурдье П. Физическое и социальное пространства: проникновение и присвоение / П. Бурдье // Социология политики / Пер. с фр. Н.А. Шматко / Сост., общ. ред. и предисл. Н.А. Шматко. M.: SocioLogos, 1993.-С. 33-52.

28. Бурдье П. Дух государства: генезис и структура бюрократического поля / П. Бурдье // Поэтика и политика. Альманах Российско-французского центра социологии и философии Института социологии Российской Академии наук. СПб.: Алетейя, 1999. - С. 125-166.

29. Бурдье П. Поле политики, поле социальных наук, поле журналистики / П. Бурдье // Социоанализ Пьера Бурдье. М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 2001. - С. 107-138.

30. Бурдье П. Начала // Пер. с фр. Шматко H. А. M.: Socio-Logos, 1994. -288 с.

31. Бурятская этничность в контексте социокультурной модернизации (советский период) / Т.Д. Скрынникова, С.Д. Батомункуев, П.К. Варнавский. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2004. - 215 с.

32. Буряты: социокультурные практики переходного периода / Амоголонова Д.Д. и др. / Отв. ред. Т.Д. Скрынникова. Иркутск: Изд-во Ирк. гос. унта, 2008. - 346 с.

33. Вагин В.В. Российские города: новые подходы к изучению. Вместо предисловия / В.В. Вагин / Российское городское пространство: попытка осмысления / Отв. ред. В.В. Вагин; Сер. «Научные доклады». Вып. 116. - М.: МОНФ, 2000. - С. 4-12.

34. Вебер М. Город / М. Вебер // Вебер М. Избранное. Образ общества. М.: Юрист, 1994. - С. 309-440.

35. Визуальная антропология: городские карты памяти / Под ред. П. Романова, Е. Ярской-Смирновой. М.: Вариант, ЦСПГИ, 2009. - 312 с.

36. Возвращенные имена: идентичность и культурный капитал переименованных городов России / А. Макарычев и др. Нижний Новгород: IREX и «Профессионалы за сотрудничество», 2004. - 116 с.

37. Волков С. История культуры Санкт-Петербурга с основания и до наших дней / С. Волков. М.: Эксмо, 2005. - 672 с.

38. Галлас А. Город будет бороться с «самоволками» / А. Галлас // Номер один от 18 июня 2008.

39. Гетманский К. Дашиева Э., Попова С. «Маршрутные войны» продолжаются / К. Гетманский и др. // Информ полис от 16 апреля 2008 г.

40. Глазычев В.Л. Социально-экологическая интерпретация городской среды / В.Л. Глазычев. М.: Наука, 1984. - 242 с.

41. Голубев Е. В названьях улиц история города // Час пик Улан-Удэ от 23 апр. 2009 г. - С. 8.

42. Город и село в условиях глобализации (на примере республики Бурятия) / Г.В. Манзанова и др. / Отв. ред. Ю.В. Попков. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2009.- 160 с.

43. Город в системе этнокультурных взаимодействий Байкальской Азии: материалы международного семинара-совещания / Митупов К.Б-М. и др. Улан-Удэ: Изд-во Бурятского гос. ун-та, 2006. - 120 с.

44. Город и село в постсоветской Бурятии: социально-антропологические очерки / Д.Д. Амоголонова и др.. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2009. - 220 с.

45. Город как социокультурное явление исторического процесса / Отв. ред. Э. В. Сайко. -М.: Наука, 1995.-351 с.

46. Города региона: культурно-символическое наследие как гуманитарный ресурс будущего: Мат-лы межд. научн.-практ. конф. / Под ред. Т.П. Фокиной. Саратов: Изд-во Сарат. гос. ун-та, 2003. - 232 с.

47. Городская среда. Технология развития: Настольная книга / Глазычев В. Л. и др. / Под ред. В. Л. Глазычева. М.: Ладья, 1995. - 239 с.

48. Гунтыпова Э., Шулунова Р. Миграция и высшее образование (по результатам опроса в Бурятской сельхозакадемии) / Э. Гунтыпова, Р. Шулунова // Вестник Евразии. 2006. - № 2. - С. 47-61.

49. Гусарова Т.П. Город и ландшафт / Т.П. Гусарова // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т.1. Феномен средневекового урбанизма. - М.: Наука, 1999. - С. 140-161.

50. Дондуков Ц.Ц. Улан-Удэ столица Советской Бурятии: историко-краеведческий очерк / Ц.Ц. Дондуков. - Улан-Удэ : Бурят, кн. изд-во, 1961,- 132 с.

51. Дугаров Б.С. Столица Азии Байкальской // Б.С. Дугаров // Любовь моя -Улан-Удэ: стихи и песни / Сост. Г.М. Дабаева, Б.С. Дугаров. Улан-Удэ: Республиканская типография, 2006. - С. 8-16.

52. Дугарова В. Арбат / В. Дугарова // Любовь моя Улан-Удэ: стихи и песни / Сост. Г.М. Дабаева, Б.С. Дугаров. - Улан-Удэ: Республиканская типография, 2006. - С. 55-57.

53. Дятлов В., Кузнецов Р. «Шанхай» в центре Иркутска. Экология китайского рынка / В. Дятлов, Р. Кузнецов // Экономическая социология. 2004. - Т 5., № 4. - С. 56-71.

54. Евдокимова C.B. Социально-экономическое развитие городов Забайкалья в XVII-XIX вв. / C.B. Евдокимова. Улан-Удэ: Изд-во Бурят, гос. ун-та, 2007.-248 с.

55. Ефимов A.B. Колористика города / A.B. Ефимов. М.: Стройиздат, 2003. -270 с.

56. Замула И.Ю. Городская культура и общественный быт Верхнеудинска (1875-1917 гг.) / И.Ю. Замула. Иркутск: Изд-во «Облмашинформ», 2001. -208 с.

57. Замятин Д.Н. Гуманитарная география: Пространство и язык географических образов / Д.Н. Замятин. СПб.: Алетейя, 2003. - 331 с.

58. Замятин Д.Н. Метагеография города: особенности и закономерности / Д.Н. Замятин // Урбанизация в условиях трансформации социально-экономической структуры общества. Смоленск: Универсум, 2003. - С. 74-80.

59. Замятин Д.Н. Власть пространства и пространство власти: географические образы в политике и международных отношениях / Д.Н. Замятин. М.: РОССПЭН, 2004. - 352 с.

60. Замятин Д.Н. Культура и пространство: Моделирование географических образов / Д.Н. Замятин. М.: Знак, 2006. - 448 с.

61. Замятин Д.Н., Замятина Н.Ю., Митин И.И. Моделирование образов историко-культурной территории: методологические и теоретические подходы / Отв. ред. Д.Н. Замятин. М.: Институт Наследия, 2008. - 760 с.

62. Замятнина Н.Ю. Культурный образ города как ресурс разработки городского имиджа: методические подходы / Н.Ю. Замятина // Города и городские агломерации в региональном развитии / Под ред. Ю.Г. Липеца. М.: ИГ РАН, 2003. - С. 235-240.

63. Зиммель Г. Большие города и духовная жизнь / Г. Зиммель // Логос. -2002.-№3-4.-С. 23-34.

64. Игнатьева И.А. Образный каркас исторического города / И.А. Игнатьева // Семиотика пространства: сб. научн. тр. Междунар. ассоц. Семиотикипространства / Под. ред. A.A. Барабанова. Екатеринбург: Архитектон, 1999.-С. 431-440.

65. Иконников A.B. Архитектура города. Эстетические проблемы композиции / A.B. Иконников. М.: Стройиздат, 1972. - 213 с.

66. Кагансв Г.З. Городская среда: преемство и наследование / Г.З. Каганов // Человек. 2000. - № 4. - С. 49-63.

67. Каганский B.JI. Культурный ландшафт: вопросы теории и методологии исследования / JI.B. Каганский. М.; Смоленск: Изд-во Смол. гос. ун-та, 1998.-343 с.

68. Каганский B.JI. Центр провинция - периферия - граница. Система позиций для регионов / Л.В. Каганский // Полюса и центры роста в региональном развитии / Под ред. Ю.Г. Липеца. - М.: ИГ РАН, 1998. - С. 36-42.

69. Каганский В.Л. Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство: Сборник статей / Л.В. Каганский. М.: Новое литературное обозрение, 2001. — 576 с.

70. Каганский В.Л. Культурный ландшафт: основные концепции в российской географии / В.Л. Каганский // Обсерватория культуры: журнал-обозрение. 2009. - № 1. - С. 62-70.

71. Кальмина Л.В. Еврейские общины Восточной Сибири (середина XIX века февраль 1917 г.) / Л.В. Кальмина. - Улан-Удэ: Издательско-полиграфический комплекс ВСГАКИ, 2003. —423 с.

72. Капустина Е. «Нахаловку» будут разбирать «химики» / Е. Капустина // Информ полис от 07 ноября 2001.

73. Карбаинов Н.И. «Городские» и «головары» в Улан-Удэ (молодежные субкультуры в борьбе за социальное пространство города) / Н.И. Карбаинов // Вестник Евразии. — 2004. № 2. — С. 170-183.

74. Карбаинов Н.И. «Нахаловки» Улан-Удэ: «огораживание» пригородной земли / Н.И. Карбаинов // Социс. 2007. - № 11. - С. 136-139.

75. Ким Н.В. Очерки истории Улан-Удэ (XVII начало XX) / Н.В. Ким. -Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1966. - 114 с.

76. Козлов А. Качество жизни как практическая задача / А. Козлов // Советский район: годы и люди. Улан-Удэ: Республиканская типография. - 2003. - С. 5-12.

77. Кореняко В. Альбина Цыбикова художник и друг / В. Кореняко // Вестник Евразии. - 2003. - № 2. - С. 42-106.

78. Косач Г. Оренбург: региональная мифология как фактор взаимоотношения с соседями / Г. Косач // Что хотят регионы России? / Под ред. А. Малашенко; Моск. Центр Карнеги. М.: Гендальф, 1999. - С. 78-92.

79. Космарская Н.П. «Дети империи» в постсоветской центральной Азии: адаптивные практики и ментальные сдвиги (русские в Киргизии 19922002) / Н.П. Космарская. М.: Наталис, 2006. - 597 с.

80. Кочедамов В.И. Первые русские города Сибири / В.И. Кочедамов. М.: Стройиздат, 1978. - 190 с.

81. Краюхин К. Улан-Удэ превращается в Понаехаловск / К. Краюхин // Номер один от 23 августа 2006.

82. Культуры городов Российской империи на рубеже Х1Х-ХХ веков: М-лы межд. Коллоквиума, СПб, 14-17 июня 2004 г. / Под ред. Б.И. Колоницкого и др. СПб: Европейский дом, 2009. - 428 с.

83. Купечество Верхнеудинск - Улан-Удэ / Т.В. Паликова и др.. - Улан-Удэ: Издательский дом «Экое», 2007. - 190 с.

84. Линч К. Образ города / К. Линч / Пер. с англ. В.Л. Глазычева; под ред. А.В. Иконникова. М.: Стройиздат, 1982. - 328 с.

85. Лосев А.Ф. Из ранних произведений / А.Ф. Лосев. М.: Правда, 1990. -656 с.

86. Лотман Ю.М. Семиосфера / Ю.М. Лотман. С.-Петербург: «Искусство-СПБ», 2004. - 704 с.

87. Лотмановский сборник 3 / Л.Н. Киселева и др. / Под ред. Л.Н. Киселевой, Р.Г. Лейбова, Т.Н. Фрайман. -М.: ОГИ, 2004. - 1008 с.

88. Ляпкина Т.Ф. Культура сибирского провинциального города: Верхнеудинск XIX века / Т.Ф.Ляпкина // Культура и личность: сб. статей. СПб.: СПбГУКИ, 2006. - С. 198-204.

89. Ляпкина Т.Ф. Культурное пространство в региональной культурологии: учебное пособие / Т.Ф. Ляпкина. СПб - Улан-Удэ: Издательско-полиграфический комплекс ВСГАКИ, 2006. - 151 с.

90. Мангатаева Д.Д. Население Бурятии: тенденции формирования и развития / Д.Д. Мангатаева. УлаН-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1995. -131 с.

91. Маркс К. Капитал. Критика политической экономии / К. Маркс. Т. 1. Кн. 1. -М.: Политиздат, 1983.-794 с.

92. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология / К. Маркс, Ф. Энгельс; 2-е изд. Т. 3-4. -М.: Политиздат, 1955. -629 с.

93. Матвеева А. Готовьте деньги / А. Матвеева // Номер один от 6 апреля 2005 г.

94. Матвеева А. Меняю квартиру в Улан-Удэ на домик в деревне / А. Матвеева // Номер один от 1 июня 2005.

95. Минерт J1.K. Архитектура Улан-Удэ / JI.K. Минерт. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1983.-248 с.

96. Митин И.И. На пути к мифогеографии России: «игры с пространством» / И.И. Митин // Вестник Евразии. 2004. - № 3. - С. 140-161.

97. Митин И.И. Мифогеография: пространственные мифы и множественные реальности / И.И. Митин // Communitas. 2005. - № 2. -С. 12-25.

98. Митин И.И. Воображая город: ускользающий Касимов / И.И. Митин // Вестник Евразии. 2007. - № 1. - С. 5-26.

99. Митин И.И. Мифогеография как подход к изучению множественных реальностей места / И.И. Митин // Гуманитарная география: Научный и культурно-просветительский альманах. Вып. 3 / Отв. ред. и сост. Д.Н. Замятин. - М.: Институт Наследия, 2006. - С. 64-82.

100. Митин И.И. Место как палимпсест / И.И. Митин // 60-я параллель. -2008. -№ 4. С. 20-25.

101. Михалев A.B. Конструирование традиционности в пространстве «самостроя» современного Улан-Удэ: этнографический очерк / A.B. Михалев // Известия Алтайского госуниверситета. — 2008. № 4-5. - С. 142-146.

102. Михалев A.B. Советские мемориалы в Монголии: коллективная память и борьба за символическое пространство / A.B. Михалев // Диаспоры. -2009.-№2.- С. 208-232.

103. Натаев П.Л. Улан-Удэ: краеведческий очерк / П.Л. Натаев. — Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1983. 176 с.

104. Очерки истории культуры Бурятии / Под ред. Е.М. Залкинда. — Улан-Удэ.: Бурят, кн. изд-во, 1972. Т. 1. -490 с.

105. Очерки истории культуры Бурятии / Под ред. Г.Л. Санжиева. Улан-Удэ.: Бурят, кн. изд-во, 1974. - Т. 2. - 647 с.

106. Панарин С.А. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия / С.А. Панарин // Байкальская Сибирь: из чего складывается стабильность / Под ред. В.И. Дятлова, С.А. Панарина, М.Я. Рожанского. М.-Иркутск: Наталис, 2005.-С. 23-94.

107. Парк Р. Городское сообщество как городская конфигурация и моральный порядок / Р. Парк // Социологическое обозрение. 2006. - № 1.-С. 11-18.

108. Письмо по вопросу сооружения памятника в честь основателей города Верхнеудинска Улан-Удэ // Верхнеудинский вестник. - 2008. - № 3. -С. 1.

109. Постановление Администрации г. Улан-Удэ от 23 октября 2008 г. № 525 об утверждении муниципальной целевой программы «Развитие отдаленных микрорайонов, входящих в городской округ "город Улан-Удэ", на период 2008-2011 гг.» // СПС «Гарант».

110. Предпочтения должны быть равнозначны // Верхнеудинский вестник. -2007.-№2.- С. 5.

111. Проблемы культуры городов России: теория, методология, историография: материалы VIII Всероссийского науч. симпозиума (Новосибирск, 21-22 октября 2010 г.) / Отв. ред. Д.А. Алисов, Ю.Р. Горелова. Омск: Издательский дом «Наука», 2010. - 422 с.

112. Раднаев Э. В. Этнический состав и малые этнические группы (на материалах г. Улан-Удэ): дис. . канд. ист. наук / Э.В. Раднаев; РАН. Сиб. отд-ние. Ин-т монголоведения, буддологии и тибетологии. Улан-Удэ, 2004.- 159 с.

113. Миграционные настроения сельских жителей: действующие факторы и тенденции (по материалам социологического исследования в Республике Бурятия) / Ю.Б. Рандалов и др.. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2005. - 114 с.

114. Российское городское пространство: попытка осмысления / В.В. Вагин и др. / Отв. ред. В.В. Вагин; Сер. «Научные доклады». Вып. 116. - М.: МОНФ, 2000. - 165 с.

115. Рукавишников В.О. Население города (социальный состав, расселение, оценка городской среды) / В.О. Рукавишников. М.: Статистика, 1983. -246 с.

116. Садыкова И. В конце июня приставы снесут 47 «самоволок» / И. Садыкова // Номер один от 16 июля 2008.

117. Санжиев П. Амнистия для самовольщиков / П. Санжиев // Номер один от 29 апреля 2009.

118. Семиотика пространства: Сб. науч. тр. Межд. ассоц. Семиотики пространства / A.A. Барабанов и др. / Под ред. A.A. Барабанова. -Екатеринбург: Архитектон. 1999. - 688 с.

119. Серебрякова P.A. Улан-Удэ. Путеводитель / P.A. Серебрякова. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1968. - 146 с.

120. Сквирская В., Хамфри К. Одесса: «скользкий» город и ускользающий космополитизм / В. Сквирская, X. Кэролайн // Вестник Евразии. 2007. -№ 1.-С. 87-116.

121. Скопинцева Е. Верхнеудинск в Улан-Удэ / Е. Скопинцева // Байкальская Сибирь: фрагменты социокультурной карты. — Иркутск: Изд-во Ирк. гос. ун-та, 2002. С. 53-57.

122. Содномпилов Д. Улан-Удэ и мусорная угроза / Д. Содномпилов // Информ Полис от 05 июля 2000 г.

123. Содномпилова М.М. Сельско-городская миграция в Бурятии: формирование транслокального пространства / М.М. Содномпилова // Город и село в постсоветской Бурятии: социально-антропологические очерки. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2009. - С. 163-184.

124. Тиваненко A.B. Удинский острог: первое столетие Улан-Удэ / A.B. Тиваненко. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1995. - 121 с.

125. Топоров В.Н. Петербург и «Петербургский текст русской литературы» (введение в тему) / В.Н. Топоров // Исследования в области мифопоэтического: Избранное / В.Н. Топоров. М.: «Прогресс-Культура», 1995. - С. 259-367.

126. Топоров В.Н. Пространство и текст / В.Н. Топоров // Текст: семантика и структура. М.: Наука, 1983. - С. 227-285.

127. Трубина Е.Г. Город в теории: опыты осмысления пространства / Е.Г. Трубина. М.: Новое литературное обозрение, 2011. - 520 с.

128. Трушков В.В. Население города и пригорода / В.В. Трушков. М.: Финансы и статистика, 1983. — 159 с.

129. Трущенко O.E. Престиж центра: Городская социальная сегрегация в Москве / O.E. Трущенко. M.: Socio-Logos, 1995. - 109 с.

130. Тулиганова И.В. Социокультурное пространство современного города: автореф. дис. на соиск учен. степ. канд. филос. н.: специальность 09.00.11 — социальная философия Сарат. гос. ун-т им. Н.Г. Чернышевского. / И.В. Тулиганова. Саратов, 2009. - 18 с.

131. Улан-Удэ: история и современность / Сост. А.Б. Иметхенов, Е.М. Егоров. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2001. - 480 с.

132. Улан-Удэ: путеводитель по городу / Гл. ред. В.Г. Журман. 2-е изд., доп. - Улан-Удэ: б. и., 2006. - 34 с.

133. Улан-Удэ: путеводитель. Улан-Удэ: Домино, 2008. - 96 с.

134. Улан-Удэ: путеводитель / Гл. ред. JI. Шишмарева. Улан-Удэ: Изд. дом. «ЭКОС». -98 с.

135. Улан-Удэ 300 лет (1666-1966) / Сост.: 0.3. Измайлова, Б.В. Семичов, J1.E. Элиасов. - Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1966. -40 с.

136. Улицы Улан-Удэ памятники истории: словарь справочник / Отв. ред. Л.В. Шулунова. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2010. - 255 с.

137. Ульянова Л. Мальчишки держат в страхе весь Южлаг / Л. Ульянова // Номер один от 15 марта 2006 г.

138. Филиппов А.Ф. Социология пространства / А.Ф. Филиппов. СПб.: «Владимир Даль», 2008. - 285 с.

139. Флорида Р. Креативный класс: люди, которые меняют будущее. М.: «Классика XXI», 2005. 421 с.

140. Хамфри К. Постсоветские трансформации в азиатской части России / К. Хамфри. М.: Наталис, 2010. - 384 с.

141. Чарльз Л. Творческий город / Л. Чарльз // 60-я параллель. 2004. - № 3. -С. 126-134.

142. Чешкова А. Ф. Методологические подходы к изучению городской пространственной сегрегации / А.Ф. Чешкова // Российское городское пространство: попытка осмысления / Отв. ред. В.В. Вагин; Сер. «Научные доклады». Вып. 116. - М.: МОНФ, 2000. - С. 13-38.

143. Шишкина В. За «самоволки» возьмутся всерьез / В. Шишкина // Номер один от 26 декабря 2007.

144. Шманкевич Т. «Сжимающийся» город новая сегрегация / Т. Шманкевич // Байкальская Сибирь: из чего складывается стабильность / Под ред. В.И. Дятлова, С.А. Панарина, М.Я. Рожанского. - М. - Иркутск: Наталис, 2005. - С. 295-307.

145. Литература на иностранных языках

146. Amin A. Re-thinking the Urban Social / A. Amin // City. 2007. - №. 11(1).-P. 100-114.

147. Amin A., Thrift N. Cities: Re-imaging the Urban / A. Amin, N. Thrift. -Cambridge: Polity Press, 2002. 192 p.

148. Anderson K. Vancouver's Chinatown: Racial Discourse in Canada, 18751980 / K. Anderson. Montreal: McGill-Queen's University Press, 1991. -336 p.

149. Bater J. The Soviet City: Ideal and Reality / J. Bater. London: Edward Arnold, 1980. - 196 p.

150. Bell J. Redefining National Identity in Uzbekistan Symbolic Tensions in Tashkent's Official Public landscape / J. Bell // Ecumene. 1999. - Vol. 6, № 2.-P. 183-208.

151. Breitborde L.B. Urban Anthropology in the 1990s: Whither the City? An Introduction / L.B. Breitborde // City & Society. 1994. - №. 7(1). - P. 3-10.

152. Brubaker R. In the Name of the Nation: Reflections on Nationalism and Patriotism / R. Brubaker // Citizenship Studies. 2004. - Vol. 8, №. 2. - P. 115-127.

153. Burgess E.W. The Growth of the City: An Introduction to a Research Project // Publications of the American Sociologist Society. 1924. - Vol. 18. - P. 142-155.

154. Davis M. Urban Renaissance and the Spirit of Postmodernism / M. Davis // New Left Review. 1985.-№ 151.-P. 107-113.

155. Dear M., Flusty S. The Spaces of Postmodernity: A Reader in Human Geography / M. Dear, S. Flusty. Oxford: Blackwell, 2001. - 328 p.

156. Fairclough N. Critical discourse analysis / N. Fairclough. L.: Longman, 1995.-246 p.

157. Fairclough N., Wodak R. Critical Discourse Analysis / N. Fairclough, R.Wodak // Discourse as Social Interaction: Discourse Studies. A Multidisciplinary Introduction. Vol. 2. - London: Sage, 1997. - P. 258-284.

158. French R.A., Hamilton F.E. The socialist city. Spatial Structure and Urban Policy / R. A. French, F. E. Hamilton. New-York: John Wiley and Sons, 1979.-560 p.

159. French R.A. Plans, Pragmatism and People. The Legacy of Soviet Planning for Today's Cities / R. A. French. London: University of Pittsburgh Press, 1995.-233 p.

160. Gubar G., Herlihy P. The Persuasive Power of the Odessa Myth / G. Gubar, P. Herlihy // Cities after the Fall of Communism: Reshaping Cultural Landscapes and European Identity. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 2009.-P. 137-166.

161. Hall P. Cities in Civilization: Culture, Technology, and Urban Order / P. Hall. -N.Y.: Pantheon Books, 1998. 1169 p.

162. Harvey D. Consciousness and the Urban Experience / D. Harvey. -Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1985. 320 p.

163. Harvey D. Spaces of Global Capitalism. Towards a theory of Uneven Geographical Development / D. Harvey. L.: Verso, 2006. - 154 p.

164. Humphrey C. Shamans in the City / C. Humphrey // Anthropology Today. -1999.-Vol. 15, № 3. P 3-10.

165. Jameson F. Postmodernism, or the Cultural Logic of Late Capitalism / F. Jameson. Durham: Duke University Press. - 1991. -438 p.

166. Kaplonski C. Truth, History and Politics in Mongolia. The Memory of Heroes / K. Kaplonski. L., NY: Routledge Curzon. - 2004. - 234 p.

167. Khan-Magomedov S.O. Pioneers of Soviet Architecture: the Search for New Solution in the 1920s and 1930s. / S.O. Khan-Magomedov. London: Thames and Hudson, 1987.-618 p.

168. Koop A. Town and Revolution: Soviet Architecture and City Planning 19171935 / A. Koop. London: Thames and Hudson, 1970. - 312 p.

169. Kotkin S. Magnetic Mountain: Stalinism as a Civilization / S. Kotkin. -Berkeley: University of California Press, 1995. 639 p.

170. Lash S., Urri J. Economies of Signs and Space / S. Lash, J. Urri. L.: Sage, 1994.-262 p.

171. Lappo G.M. Urban Geography in the Soviet Union and the United States // Lappo G.M., Petrov N.V., Adams J. Maryland: Rowman & Littlefield Publishers, 1992.-258 p.

172. Lefebvre H. The Production of Space / H. Lefebvre. Oxford: Basil Blackwell, 1991.-454 p.

173. Low S.M. The Anthropology of Cities: Imagining and Theorizing the City / S.M. Low // Annual Review of Anthropology. 1996. - Vol. 25. - P. 383-409.

174. Low S.M., Lawrence-Zuniga D. The Anthropology of Space and Place / S.M. Low, D. Lawrence-Zuniga. Oxford: Blackwell Publishing, 2003. - 433 P

175. Lynch O. Urban Anthropology, Postmodernism and Perspectives / O. Lynch // City & Society. 1994. - No. 7(1). - P. 35-52.

176. Massey D. World City / D. Massey. Cambridge.: Polity Press, 2007. - 307 P

177. Mitchell D. The Right to the City: Social Justice and the Fight for Public Space / D. Mitchell. N.Y.: The Guilford Press, 2003. - 270 p.

178. Nas P. The Colonial City / P. Nas. Leiden: Leiden University Press, 1997. -312 p.

179. Pile S. Real Cities: Modernity, Spaces and the Phantasmagorias of City Life / S. Pile. London: Sage Publications, 2005. - 212 p.

180. Park R.E. Human Communities. The City and Human Ecology / R.E. Park. -Glencoe: Free Press, 1952. 288 p.

181. Park R.E. The City. Chicago / R.E. Park, E.W.Burgess, R.D McKenzie. -Chicago: University of Chicago Press, 1925. 235 p.

182. Quails K. From Ruins to Reconstruction: Urban Identity in Sevastopol after World War II / K. Quails. Ithaca: Cornell University Press, 1999. - 217 p.

183. Ruble. B.A. Second Metropolis: Pragmatic Pluralism in Gilded Age Chicago, Silver Age Moscow, and Meiji Osaka / B.A. Ruble. Cambridge: Cambridge University Press, 2001. — 475 p.

184. Ruble. B.A., Koehn J., Popson N.E. Fragmented Space in the Russian Federation / B.A. Ruble., J. Koehn, N.E. Popson. Washington: Woodrow Wilson Center Press, 2002. - 339 p.

185. Ruble. B.A. Creating Diversity Capital. Transnational Migrants in Montreal, Washington, and Kyiv / B.A. Ruble. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 2005. - 267 p.

186. Sanjek R. Urban Anthropology in the 1980s: A World View / R. Sanjek // Annual Review of Anthropology. 1990. -№. 29. - P. 151-186.

187. Soja E.W. Postmodern geographies: The Reassertion of space in critical social theory / E.W. Soja. London: Verso, 1989. - 266 p.

188. Soja E.W. Thirdspace: Journeys to Los Angeles and other Real-and-Imagined Places / E.W. Soja. Oxford: Wiley-Blackwell, 1996. - 334 p.

189. Soja E.W. Postmetropolis: Critical Studies of Cities and Regions / E.W. Soja. Oxford: Wiley-Blackwell, 2000. - 440 p.

190. Zhimbiev B. History of the Urbanization of a Siberian City. Ulan-Ude / B. Zhimbiev. London: The White Horse Press, 2000. - 121 p.

191. Zukin S. Loft living: Culture and Capital in Urban Change / S. Zukin. New Brunswick: Rutgers University Press, 1989. - 252 p.

192. Zukin S. The Cultures of Cities / S. Zukin. Oxford: Blackwell, 1995. - 344 P

193. Warner W. Social class in America. A Manual of Procedure for the Measurement of Social Status / W. Warner. Chicago: Science Research Associates, 1949. - 267 p.1. Электронные ресурсы

194. Администрация города Улан-Удэ Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.ulan-ude-eg.ru/ (15.12.2010).

195. Информационное агентство ВостокТелеИнформ Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.vtinform.ru/ (11.02.2011).

196. Информ Полис Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.infpol.ru/ (20.03.2011).

197. Номер Один Электронный ресурс. — Режим доступа: http://pressa.irk.ru/ (20.03.2011).

198. Официальный портал органов государственной власти Республики Бурятия Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.egov-burvatia.ru/ (15.12.2010).

199. Портал о туризме и отдыхе «На крыльях Пегаса» Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.pegasus.su (18.02.2011).

200. Туристический портал города Улан-Удэ Электронный ресурс. -Режим доступа: http://uutravel.ru/ (15.12.2010).

201. Улан-Удэнская и Бурятская епархия Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.uud-eparh.ru (27.01.2011).

202. Чудеса России Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.ruschudo.ru (12.12.2010).