Лексико-семантическая организация прозаических произведений О. Мандельштама

Мельникова, Екатерина Михайловна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Лексико-семантическая организация прозаических произведений О. Мандельштама

Год: 2005
Автор научной работы: Мельникова, Екатерина Михайловна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Ярославль
Код cпециальности ВАК: 10.02.01

Диссертация по филологии на тему 'Лексико-семантическая организация прозаических произведений О. Мандельштама'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лексико-семантическая организация прозаических произведений О. Мандельштама"

На правах рукописи

Мельникова Екатерина Михайловна

Лексико-семантическая организация прозаических произведений О.Мандельштама

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Ярославль 2005

Работа выполнена на кафедре русского языка Ярославского государственного педагогического университета имени К.Д. Ушинского

Научный руководитель: Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

кандидат филологических наук, профессор H.A. Николина

доктор филологических наук, профессор H.A. Фатеева,

кандидат филологических наук, доцент И.В. Шустина

Московский государственный областной университет

Защита диссертации состоится « 3 » М&Л4Ж, 2005 г. в часов на заседании диссертационного совета К 212.307.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата филологических наук при Ярославском государственном педагогическом университете им. К. Д.Ушинского по адресу 150000, г. Ярославль, Которосльная наб., д. 66.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Ярославского государственного педагогического университета имени К.Д. Ушинского.

Отзывы на автореферат присылать по адресу: 150000, г. Ярославль, Республиканская ул., д. 108, диссертационный совет К.212.307.01.

Автореферат разослан «30» щшЩашъ г.

Ученый секретарь

диссертационного совета , \ ц I ц

доктор филологических наук, профессор г М.С. Колесникова

ЛДОС-Г

7$¥еТ

£¿¿>5 ¥2 V

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Творческое наследие О.Мандельштама включает, как известно, не только лирику, но и прозаические произведения. Однако «прозу его читают меньше и любят меньше», чем стихи1. Поэзия Мандельштама была и остается в центре внимания исследователей. Прозу же, как правило, почти не замечают или рассматривают ее только как автокомментарий к стихам, созданный в период творческого кризиса 1923-1930 годов.

Вместе с тем проза Мандельштама сразу привлекла внимание современников и вызвала неоднозначные суждения, связанные с оценкой повышенной образности, метафоричности ее языка. В критических статьях более позднего периода, посвященных попытке «реабилитировать» незаслуженно забытую прозу поэта, отмечается, что «период поэтической немоты» стал для Мандельштама периодом «отстраненной оценки прошлого»2, «радикальной эстетической и интеллектуальной переориентации, самоопределения в ситуации "смены вех"»3.

Рост числа публикаций прозаических текстов Мандельштама в 90-е и 2000-е годы не вызвал резкого увеличения количества исследований этих текстов. В работах, посвященных частным вопросам поэтики Мандельштама, содержатся наблюдения над особенностями стиля мандельштамовской прозы, однако они имеют преимущественно литературоведческую направленность и мало связаны с собственно лингвистическим анализом прозаического текста.

Недостаточно полнг> описано и само явление прозы поэта как особого типа прозы.

Актуальность данного исследования определяется, таким образом, необходимостью всестороннего изучения стиля О.Мандельштама, а также необходимостью комплексного описания языковых процессов в поэзии и прозе первой трети XX века.

Научная новизна работы обусловлена тем, что в ней впервые дана развернутая характеристика различных лексических пластов, представленных в прозаических текстах Мандельштама, детально описана система тропов, рассмотрены принципы их

1 Гаспаров М.Л. «На чем держится узор...»// О.Мандельштам. Проза поэта. М., 2000. С. 6.

2 Фрейдин Ю. «Закон сохранения энергии» // Наше наследие. 1991. №1. С. 59.

3 Кривулин В. Три прозы поэта//Звезда. 1995.№6.С. 182.

взаимодействия, а также исследованы интертекстуальные связи произведений Мандельштама.

Поэтому целью настоящего исследования является анализ лексико-семантической организации прозаических произведений О.Мандельштама как важнейшей составляющей идиостиля поэта.

Лексико-семантическая организация текста понимается в работе как система лексических и фразеологических единиц, представленных в языке отдельного поэта/писателя. В диссертации последовательно рассматриваются основные составляющие данной системы - различные лексико-семантические объединения, организующие прозу Мандельштама: во-первых, эпидигматические, парадигматические объединения разнообразной в стилевом и семантическом отношении лексики, фразеологии, среди которых наибольшей смысловой «плотностью» обладают лексико-семантические поля, во-вторых, образные параллели и поля, формирующиеся на базе переносного словоупотребления и взаимодействия тропов, в-третьих, как следствие высокой степени интертекстуальности мандельштамовского текста, разного рода интертекстуальные включения. Описание лексико-семантической организации прозы Мандельштама строится, таким образом, как движение от характеристики особенностей лексического уровня идиолекта поэта к выявлению отдельных особенностей его идиостиля как «индивидуально устанавливаемой языковой личностью системы отношений к разнообразным средствам и способам автопрезентации через идиолект»4.

Цель исследования определила в настоящей работе постановку и решение следующих задач:

- описание лексико-фразеологического состава прозаических произведений Мандельштама;

- выделение основных лексико-семантических групп и полей слов в его прозе;

4 ЛеденеваВ.В. Особенности идиолект Н.С.Лескова. М., 2000. С. 127.

- выявление парадигматических и эпидигматических связей лексических единиц в прозаическом тексте;

- анализ новообразований Мандельштама;

- анализ функционирования тропов в прозе Мандельштама;

- описание явления взаимодействия тропов в рамках метафорического контекста;

- описание функционирования тропов - сквозных образов в прозе Мандельштама;

- анализ соотношения тропов Мандельштама и традиции;

- анализ интертекстуальных связей в прозе Мандельштама.

Материалом для исследования послужила автобиографическая и художественная проза О.Мандельштама периода 1923-1932 годов: «Шум времени» (1923 г.), «Феодосия» (1923-1924 гг.), «Египетская марка» (1927 г.), «Четвертая проза» (1930г.), «Путешествие в Армению» (1931-1932 гг.). а также ряд очерков - «Шуба» (1922 г.), «Холодное лето» (1923г.), «Сухаревка» (1923 г.), «Возвращение» (1923 г.), жанровая специфика которых и связь с автобиографической прозой (особенно очерков «Шуба» и «Возвращение») позволяют рассматривать их в качестве текстов для анализа.

В диссертации использовались общенаучные методы наблюдения, сопоставления. Частные методы представлены компонентным, контекстуальным и интертекстуальным анализом лексических единиц.

Теоретическая значимость работы связана с тем, что в ней определены такие существенные черты стиля Мандельштама-прозаика, как взаимодействие тропов разных видов, повышенный интерес к парадигматике и эпидигматике, актуализация интертекстуальных связей, что важно для комплексного описания идиостиля Мандельштама, а также характеристики языковых процессов в русской художественной речи конца XIX - первой трети XX века.

Практическая значимость диссертационной работы состоит в том, что ее материалы могут быть использованы в практике школьного и вузовского преподавания русского языка, в курсах «Лексикология и фразеология русского литературного языка», «Стилистика», «Филологический анализ текста». Результаты исследования могут быть также полезны литературоведам, изучающим стиль Мандельштама.

Апробация работы. Материалы диссертации обсуждались на заседаниях кафедры русского языка ЯГПУ им. К.Д.Ушинского. Основные положения работы были представлены в статьях и докладах на межвузовской научной конференции «Рациональное и эмоциональное в языке и речи: средства художественной образности и их стилистическое использование в тексте» (Москва, 2004), на научных конференциях ЯГПУ (Ярославль, 2003,2004,2005).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библио1рафического списка.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются актуальность и научная новизна диссертации, ее теоретическая и практическая значимость, формулируются цель и задачи работы, предлагается определение понятия «лексико-семантическая организация текста», характеризуется методика исследования.

В первой главе «Лексико-фразеологический состав прозы О.Мандельштама» дается общая характеристика лексической организации прозаических текстов поэта.

Анализ предваряется рассмотрением концепции слова в творчестве Мандельштама - слова «текучего», «отягощенного» множеством часто нерасчлененных смыслов (§ 1). Данная концепция, разработанная поэтом и изученная мандельштамоведами в основном на материале его лирики, получает последовательную реализацию и в его прозе, посгроенной по аналогичным семантическим принципам.

Во втором параграфе главы рассматриваются общие вопросы соотношения абстрактной и конкретной лексики в текстах Мандельштама, выделяются доминирующие лексико-семантические поля и группы слов, описываются стилистические пласты лексики.

Анализ соотношения абстрактной и конкретной лексики в прозе Мандельштама позволяет сделать вывод о преобладании в его текстах конкретных обозначений.

Отвлеченные существительные в сильных позициях текста сконцентрированы в основном в автобиографической повести «Шум времени», в лирических отступлениях «Египетской марки» (где связаны с темой воспоминаний, течения времени, с темой литературы), а также в «Четвертой прозе» (где развивают тему

литературной чести). Но даже здесь сильна тенденция к их конкретизации, овеществлению (Ср.: шум времени, прорастание времени, память - больная девушка-еврейка, честь -крупиночка, гомеопатическое драже, дробиночка).

Конкретная лексика охватывает в прозе Мандельштама самые различные стороны окружающего мира. Разнообразие ее тематики (предметы быта, одежда, транспорт, человек и мн.др.) делает повествование изобразительно ярким. Мандельштама-акмеиста интересует конкретная вещь, ибо только она и есть реальность и правда мира.

Лексика в прозе Мандельштама представлена широким диапазоном лексико-семантических полей, в которые объединяются лексические единицы на основе общего компонента в их значении. Это придает прозаическим текстам поэта семантическую целостность. «Словесность», «музыкальное искусство», «религия», «война», «животный мир», названия болезней, разнообразные топонимы - таковы «узловые» точки, взаимодействующие между собой на уровне метафорического словоупотребления (Ср.: словесность - религия: Надсон деревянный монах, пророк гимназических вечеров, алтарь -столик чтеца со стаканом воды; словесность - болезнь: прозаический бред; война - музыкальное искусство: нотная страница - диспозиция боя парусных флотилий и т.п.).

Тематическое многообразие лексического состава сочетается в прозе Мандельштама со стилистической неоднородностью текстов. Книжная лексика - старославянизмы, слова с отмеченными словообразовательными формантами, термины (вовлеченные в большинстве случаев в процессы метафоризации - ср.: роскошный синтаксис полевых цветов, инкубационный период лишения свободы), элементы официально-делового стиля - свободно сосуществуют с разговорной и просторечной лексикой. Столкновение (часто в рамках одной фразы) слов различной стилистической окраски вызывает, как правило, иронический эффект. Это - выражение авторской позиции при описании того или иного явления, а также следствие характерной для поэтики Мандельштама игровой стилистики (Ср.: Проклятые стогны бесстыжего города!; Город, развороченный боговдохновенными

водопроводчиками).

Нейтральная лексика в прозе Мандельштама также разнообразна по своему составу. Помимо исконно русских слов

она включает ряд заимствований, которые, приобретая статус «чужого высказывания», вводятся в повествование различными способами. Большую группу заимствованных слов составляют слова-экзотизмы, называющие реалии различных эпох и культур, что характерно для «диалогичной» поэтики Мандельштама (мулла, шииты, дервиш, ашуги, зуавы, кугель, талес).

Разграничение лексики с точки зрения активного и пассивного запаса связано в прозе Мандельштама с контекстом эпохи, в которую он жил: стремительный приход новой жизни сделал устаревшими многие понятия, еще совсем недавно считавшиеся обычными, повседневными. Именно поэтому большую часть устаревшей лексики (помимо архаизмов различных видов) составляют в текстах Мандельштама историзмы, связанные с личным опытом автора. Это различные наименования людей по роду занятий и службы, названия средств передвижения, предметов одежды и многих других реалий уходящего Х1Х-го века (Ср.: По Гороховой до Александровского сада ходила «каретка» -самый древний вид петербургского общественного экипажа).

Новая жизнь - период революции, затем эпоха советской власти - представлена в прозе Мандельштама неологизмами общественно-политического содержания, традиционными «советскими» сложносокращенными словами и аббревиатурами, а также рядом новых для ХХ-го века обозначений, связанных с достижениями в науке и технике. Обращение к реалиям новой советской эпохи часто имеет в прозе Мандельштама иронический подтекст. На уровне словоупотребления это отражается в намеренном соединении «несоединимого» - например нейтральной лексики и лексики официально-делового стиля (Рядом со мной проживали суровые семьи трудящихся), в соединении явлений разных эпох и миров (Вий читает телефонную книгу на Красной площади. Поднимите мне веки. Дайте Цека).

Отдельный параграф первой главы посвящен анализу новообразований в прозе Мандельштама. Интерес Мандельштама к семантическим, а не структурным преобразованиям лексических единиц объясняет небольшое количество новообразований в его текстах. Среди новообразований преобладают потенциальные слова, образованные сложением и суффиксацией. Семантическая доминанта словоупотребления проявляется даже здесь: большинство потенциальных слов у Мандельштама - сложные прилагательные (и близкие им наречные сочетания), отражающие стремление поэта соединить в одной единице как можно больше

смыслов (свадебно-розовый, испуганно-белый,

протестантски-пристойный). Кроме того, в образовании сложных имен прилагательных принимают участие слова, употребляемые в переносном значении, что придает новому сочетанию статус метафорического (суконпо-полицейское небо, животно-трусливые формулы) или метонимического {мрачно-фламандский Эрмитаж; каменно-виноградный пирог (об армянском селе)) эпитета, значение которого обусловлено окружающим контекстом. Суффиксация в сфере имен прилагательных на базе имен собственных также, как правило, сопровождается процессом метафоризации (бисмаркская голова). Словопроизводство имен существительных часто ориентировано на выявление иронического подтекста слова (Ср.: Чужелюбие вообще не входит в число наших добродетелей. Народы СССР сожительствуют как школьники).

Актуализация парадигматических и словообразовательных связей лексических единиц в рамках определенного отрезка текста - характерная черта поэтики Мандельштама. Анализу данных связей посвящены отдельные параграфы главы (§4, 5).

Одновременное присутствие в контексте парадигматически связанных лексических единиц всегда несет в повествовании дополнительную экспрессивно-стилистическую нагрузку. В прозе Мандельштама актуализируются прежде всего синонимические и антонимические связи слов. В синонимические отношения вступают слова и словосочетания, однородные и неоднородные по стилистической окраске (Ср.: Он думал, что Петербург - его детская болезнь и что стоит очухаться. очнуться - и наваждение рассыплется; А в черствой обстановке торговой комнаты - стеклянный книжный шкапчик. ...Вот об этом книгохранилище хочется мне поговорить), а также трехчленными цепочками (Первый и единственный раз в жизни я понадобился литературе - она меня мяла, лапала и тискала). Антонимы же часто образуют оксюморонные сочетания (черный сахар снега; печь, пышущая льдом).

Словообразовательная связь лексических единиц осуществляется в текстах Мандельштама в двух основных аспектах - с одной стороны, это актуализация единой словообразовательной структуры находящихся в одном контексте разнокоренных слов, с другой стороны, это развитие эпидигматических отношений между однокоренными словами, образованными по разным словообразовательным моделям.

Первое направление реализуется в развертывании рядов синонимов (в основном контекстуальных), включающих в себя «по инерции словообразовательной модели» новообразования (Организм для среды есть вероятность, желаемость и ожидаемость; Эти морщинки...гуляли па лбу ходуном, хорохором и ходором), а также в придании отрезку текста определенной эмоциональной окраски с помощью употребления в нем слов с соответствующими формантами - например уменьшительными суффиксами (Время в музее обращалось согласно песочным часам. Набегал кирпичный отсевочек. опорожнялась рюмочка, а там из верхнего шкапчика в нижнюю скляницу та же струйка золотого самума; Жестяные повесточки под подушечку! Сорок шестой договорчик вместо венчика и сто тысяч зажженных папиросочек заместо свечечек).

Второе направление связано с семантическим противопоставлением однокоренных слов на основе различий в их деривационной структуре, развивающих отношения антонимии (Как хорошо, что вместо лампадного оюреческого огня я успел полюбить рыжий огонек литературной злости), синонимии (У отца совсем не было языка, это было косноязычие и безъязычие), градации (Сон мурует тебя, замуровывает).

Ассоциативно-деривационные отношения между однокоренными словами могут возникать и тогда, когда одно из них является новообразованием. В этой ситуации узуальное слово, выполняя функции пояснения (контекстного «обоснования»), способствует актуализации словообразовательной структуры окказионализма. Приведем пример: Составлять номера Голъдбергу помогал наемный юноша, небесно-поэтической наружности. Этот старый банкир с шшлерообразным своим помощником...трудился над. .журналом... С о стоявший при нем Шиллер, видимо, его морочил.

Стилистика игры - важная составляющая поэтики Мандельштама - часто обращена к деривационному аспекту лексических единиц. Ср.: Конный памятник Николаю ¡...обгаживал...гренадер, зиму и лето в нахлобученной мохнатой бараньей шапке. Головной убор... величиной чуть ли не с целого барана; Страх берет меня за руку и ведет...Я люблю, я уважаю страх. Чуть было не сказал; «с ним мне не странно!».

Эпидигматика тесно связана с особенностями звуковой организации лексической единицы, ибо «звуковая форма слов не воспринимается говорящими как что-то условное, внешнее по отношению к содержанию слова»5. Поэтому в параграфе, посвященном анализу словообразовательных (ассоциативно-деривационных) связей лексических единиц рассмотрены и примеры «случайных» звуковых совпадений слов. Интерес к ложной этимологии, парономазия, каламбур лежат в основе употребления как слов с омонимичными мэриями, так и слов, близких по звучанию, но с разным морфемным и фонемным составом (Ср.: Был у меня покровитель - нарком Мравъян-Муравьян - муравьиный нарком из страны армянской.... Умер мой покровитель Мравьян-Муравъян. В муравейнике Эриванском не стало черного наркома; [О творчестве Матисса] Уж эти мне ковровые шахматы и одалиски! Шахские прихоти парижского мэтра!; Изредка конь нагибался к траве, и шея его выражала покорность упрямлянам, народу, который старше римлян). Звуковые сближения слов в прозе Мандельштама (в частности повтор отдельных сочетаний звуков на протяжении того или иного фрагмента) также повышают связность текста.

В последнем параграфе первой главы описываются особенности функционирования фразеологизмов в прозе Мандельштама. Фразеологические единицы употребляются либо без изменения своей структуры и семантики, либо в преобразованном виде (Ср.: Дяденька Горнфельд!...Ты бы лучше поплакал господину Пропперу в чистый еврейский литературный жилет). Но их количество невелико: общеязыковым «формулам» поэт предпочитает собственное окказиональное метафорическое словоупотребление.

Во второй главе «Тропы и их взаимодействие в прозе О.Мандельштама» представлен анализ системы тропов. Образность языка, основанная на употреблении слов в переносном значении, - главный стилеобразующий фактор поэтики Мандельштама.

Метафоричность, лежащая в основе мировидения поэта, предопределяет особенности морфолого-синтаксической структуры и семантики доминирующего в его прозе тропа -метафоры. Ее описанию посвящен первый параграф главы.

5 Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики (на материале русского языка). М., 1973. С. 201.

Метафора представлена в прозе Мандельштама как двучленными, так и одночленными конструкциями. Двучленные метафоры разнообразны по своей структуре.

В предикативно-именных конструкциях метафорическое обозначение выступает в виде субстантивного словосочетания, включающего в свой состав зависимые словоформы (Площадь оперы - асфальтовое озеро, с соломенными вспышками трамваев).

Среди генитивных конструкций (преобладающий тип) многочисленную группу составляют метафоры, образованные конкретными существительными (хобот бормашины, кратер мельницы-шарманки, дупло комода). Особое место занимают генитивные метафоры, члены которых распространяются прилагательными. Прилагательное в прямом или переносном значении может распространять любой член метафорической конструкции (Ср.: дырявый лес знамен; готическая елочка папоротника; собачьи будки купален; галерея умных и породистых стариков). В случае распространения обоих членов метафоры прилагательные либо становятся контекстуальными синонимами (Церквушка...с веревочными бровками над скупыми устами щелистых окоп), либо (чаще всего) характеризуют предмет с разных сторон (дикое безумье великопостных концертов Гофмана и Кубелика; козье молоко феодосийской луны). Разнообразие типов взаимодействия прямого и метафорического значений ведет к расширению контекста метафоры, к появлению новых смысловых и экспрессивных оттенков.

Среди глагольных метафор наиболее распространены олицетворения, основанные на переносе на неодушевленные предметы физических и психических свойств человека (Землю разъедала соль, а чешуйки рыбы подмигивали пластиночками кварца; Легкие хлопья перинного пуха нежились в густой...черноте; Паровоз... негодовал на тяжесть шапокляксв и муслина). Предложения с глаголами-олицетвор'ниями могут быть осложнены обособленными обстоятельствами, выраженными деепричастными оборотами, также содержащими метафору (Белая ночь, шагнув через Колпино..., >обрела до Царского Села).

Ширжо представлены в прозаических текстах Мандельшима метафорические эпитеты, описывающие предметный ичр, человека. Часто их употребление основано на

пршщипе увеличения смысловой емкости слова, на одновременном проявлении в нем нескольких семантических планов, что отражает мандельштамовскую концепцию слова - «пучка смыслов» (канареечный песок, шершавый гость, изюмные глаза). Метафорические эпитеты в прозе Мандельштама развивают мотив изоморфизма мира и человека. Так, портретные характеристики могут быть основаны на сопоставлении с животными (лисья мордочка, крысиная голова). На предметы же могут быть перенесены характеристики физических (глазастые автомобили, плюгавый Малый театр) и внутренних (лицемерные желуди, равнодушные корни) качеств человека.

В первом параграфе рассмотрены и одночленные метафоры (метафоры-загадки), в которых отсутствует прямое название описываемой реалии. Они функционируют в прозе Мандельштама либо самостоятельно (В поезде ...на буферных площадках ...наскакивают друг на друга две гремящих сковороды; Из-под пальмовой коры выбивалась седая мочала театральных париков), либо в соединении с прямым обозначением, вследствие чего происходит «двойное» именование одного итого же предмета (В толпе работал бондарь - страх; Мой исаковский Пушкин был в ряске никакого цвета, в гимназическом коленкоровом переплете, в черно-бурой, вылинявшей ряске).

Во втором параграфе главы описываются особенности функционирования не менее распространенного в прозе Мандельштама тропа - сравнения. Сравнительные обороты чаще оформляются союзом «как», указывающим на ситуацию «реального», «достоверного» тождества. Они характеризуют абстрактные понятия, сферу человека (портретные характеристики, описания свойств личности героев, их действий) через сопоставление с предметным миром (Ведь Невский в семнадцатом году это казачья сотня..., с лицами, повернутыми посолонь, как одинаковые косые полтинники; Он ...знакомых выбирал безобидных, как гренки в бульоне). Сами предметы окружающего мира сравниваются друг с другом на основании внешнего сходства {Пар осаждался на его рясу, как на домашнюю вешалку; Его ...выносили из узкой, как караульная будка, кареты). Сравнительные обороты могут распространяться причастными оборотами, что расширяет контекст сравнения и придает образу сравнения законченность {Артельщики поднимают рояль миньон, как черный лакированный метеор. упавший с неба; Со своей задачей он

справлялся проворно и весело, как цирюльник. бреющий бюргермейстера. или голландская хозяйка, размалывающая кофе на коленях в утробистой мельнице).

Сравнения, выраженные творительным падежом, представлены в основном конкретными существительными {Улей коричневой губкой висит на ветке).

Сравнительные конструкции в прозе Мандельштама носят вариативный характер: так, сравнение может присоединяться с помощью прилагательного «похожий» (ореховые буфеты, похожие на женщин в чепиах и наколкахК глаголов «казаться» (весь воздух казался огромным вокзалом для жирных нетерпеливых роз), «напоминать» (Его походка напоминала походку человека, которого только что схватили и ведут за плечо перед лицо грозного сатрапа, а он старается делать равнодушный вид). В текстах представлены и присоединительные сравнения, которые создают развернутые самостоятельные образы и вводятся с помощью местоименного наречия «так», а также синонимичных оборотов «все равно что», «ни дать ни взять», «посмотришь - и скажешь», союзов «словно» и «не то...не то» (Ср., например: Хорошая бритва жиллет режет, как трава осот, гнется, а не ломается в руке - не то визитная карточка марсианина, не то записка от корректного черта с просверленной дырочкой в середине). Сложные предложения, заключающие идею сравнения, представлены в прозе Мандельштама тремя типами: сложноподчиненными предложениями с придаточными сравнительными, присоединяемыми союзами «словно», «как будто» {Я почувствовал дрожь новизны, как будто меня окликнули по имени), местоименно-союзными предложениями, совмещающими значение сравнения и степени (Исай Бенедиктович с первых же шагов повел себя так, как будто болезнь заразительнаа также предложениями с сопоставительными придаточными (Как крошка мускуса наполнит весь дом, так мельчайшее влияние юдаизма переполняет целую жизнь).

В третьем параграфе главы рассматриваются особенности функционирования метонимии в прозе Мандельштама. Метонимическая конструкция, разнообразная по способам переноса смежных понятий, часто оказывается осложненной метафорическими преобразованиями, что ведет к расширению образного контекста (Медленно раскачивается Сухаревка, входит в раж, пьянеет от выкриков). Важную роль в идиостиле

Мандельштама играет употребление метонимических эпитетов, обусловливающее различные «несообразности» и смысловые сдвиги в характере сочетаемости слов и являющееся ярким выражением мандельштамовской концепции «слова - Психеи», «свободно блуждающего» вокруг вещи (В еврейских квартирах стоит печальная усатая тишина; Чтение натуралистов-систематиков сообщает душе минеральное кварцевое спокойствие).

В четвертом параграфе главы описываются особенности функционирования гиперболы в прозе Мандельштама. Гипербола получает в тексте различные способы выражения: тропы, использование слов (прилагательных, наречий) с семой максимального проявления признака, использование превосходной степени прилагательных с элятивным значением. Преобладающим средством представления гиперболизированного образа являются сравнения - распространенные конструкции, разнообразные по содержанию, соответствующие стилистике игры (Ср.; Словно мешок со льдом, который никак не может растаять, спрятан в...зелени Нескучного...и оттуда ползет холодок по всей...Москве).

Изобразительные, ориентированные на яркий внешний образ (и предпочитающие его какому-либо сложному психологическому анализу) тропы в прозаических текстах Мандельштама существуют не изолированно друг от друга, а вступают во взаимодействие. Анализу данного явления посвящен пятый параграф главы.

Взаимодействие тропов в рамках контекста - один из важнейших стилеобразующих факторов прозы Мандельштама. Наибольшее распространение в ней получает взаимодействие метафоры и сравнения, которое представлено двумя типами:

- их свободной сочетаемостью, вызывающей явление развернутой метафоры (Люблю банки - эти звериниы менял, где бухгалтеры сидят за решеткой, как опасные звери) или сравнения {Базар, как поле. засеянное вразбивку то рожью, то овсом, то гречью, - размежеван, разлинован, изрезан тропинками, и закрыв глаза, по запахам, можно сказать, какие грядки ты проходишь)',

- метафоризацией сравнения, создающей эффект реализации метафорического обозначения. Метафоризации подвергается часто признак сравнения (Я растягивал зрение, как лайковую перчатку) и вместе с ним - объект (предмет) сравнения (Обгорелые кочерыжки рукописей похрустывают. как сухумский табак).

Тропы одного вида - метафоры - также могут взаимодействовать друг с другом, образуя в тексте Мандельштама метафорические цепочки (прием «нанизывания» метафор, метафорических эпитетов), дающие различные образные эквиваленты одному объекту описания (Ведь и держусь я одним Петербургом - концертным, желтым, зловещим, нахохленным, зимним).

Взаимодействуя, метафоры разной структуры участвуют в образовании и более сложных метафорических конструкций, в основе которых лежит один объединяющий образ. Такою, например, взаимодействие глагольной и генитивной метафор: Зубы зрения крошатся и обламываются. когда смотришь впервые на армянские церкви; глагольной метафоры и метафоры-загадки: Моргнул Невский длинными электрическими ресницами; взаимодействие глагольной метафоры с метафорой-загадкой и генитивной метафорой: Скрипичные человечки пьют молоко бумаги: или - более сложный образ: Рояль - это умный и добрый комнатный зверь с волокнистым деревянным мясом, золотыми жилами и всегда воспаленной костью. Мы его берегли от простуды, кормили легкими, как спаржа, сонатинами.

Доминирующая тенденция к непрямому словоупотреблению обусловливает одну из главных функций тропов в прозе Мандельштама - их участие в лейтмотивной организации повествования, повышающее семантическую «слитность» различных отрезков текста - нескольких абзацев, главок и всех произведений поэта в целом. Анализ тропов-сквозных образов представлен в шестом параграфе главы.

Текстообразующая роль тропа отражается в повторах отдельных тропов, одноструктурных и разноструктурных, основанных на принципе обратимости (Ср., например, преобразование генитивной метафоры в атрибутивное метафорическое сочетание: Сергей Иваныч - репетитор революции и революционный репетитор), а также в тропах-лейтмотивах, пронизывающих текст. Лейтмотив организует отдельную часть текста (например, в главке «Шума времени» «Юлий Матвеич» сравнение головы героя с головой Бисмарка -Его...голова, до смешного напоминающая Бисмарка - далее находит отклик в следующих фразах: Бездетный, беспомощно-ластоногий Бисмарк чужой семьи, Юлий Матвеич внушал мне глубокое сострадание - ...Он мог бы служить памятником, но где и когда чугун передаст три бисмарковских волоска?-

На похороны Юлия Матвеича съехалось...много...родственников, и племянник из Азовско-Донского банка семенил ...ножками и покачивал тяжелой бисмаркской головой) либо действует на более обширных пространствах, охватывая одно или несколько произведений (таковы мотивы желтого, китайского, овечьего, концертного, мотив Египта, косноязычия, кипяченой воды и др.).

- актуализация гипонимических связей компонентов {творчество - птица//ласточка),

- использование разноструктурных тропов (таковы метафоры жшец-птица, продавец птиц, метафорический эпитет птичий для параллели творчество - птица),

- использование синонимических замен, влекущих модификацию семного состава параллели {литература - дом/ квартира/семья/род).

Прозаические тексты Мандельштама организуют и единицы, входящие в особые образные поля - поля горения, холода, времени, болезни, вступающие между собой в сложные ассоциативные отношения.

Ряд образных параллелей в прозе Мандельштама отталкивается от поэтической традиции. Вопросу соотношения мандельштамовских тропов с традицией посвящен седьмой параграф главы. Традиционные образы в текстах Мандельштама подвергаются обновлению - окружаются конкретной лексикой, распространяются метафорическими эпитетами и сравнениями, получают дополнительные смысловые вариации (Ср., например: Но мысль, как палаческая сталь коньков «Нурмис», скользивших когда-то по голубому с пупырышками льду, не притупилась).

Традиционные образные параллели жизнь - путь, жизнь - повесть, время - вода, память - тьма и др. варьируются различными способами:

- за счет использования разноструктурных тропов (Ср.: метафора-олицетворение Память любит ловить во тьме, именная метафора гуща мрака и др. для параллели память -тьма),

- за счет использования тропов - развернутых образов различной семантики (Ср. воплощение идеи течения времени: Время, робкая хризалида, обсыпанная мукой капустница, молодая еврейка, прильнувшая к окну часовщика, - лучше бы ты не глядела!),

- за счет интертекстуальных включений (Ср. модификацию параллели жизнь - путь: In mezzo del cammin del nostra vita - на середине жизненной дороги я был остановлен в дремучем советском лесу разбойниками, которые назвались моими судьями).

Функционирование сквозных образных параллелей и полей, участвующих в создании семантического «каркаса» прозаических iекстов Мандельштама, повышает концептуальную значимость таких единиц, как литература, время, сон, бред, холод, горение, Египет.

Стремление к непрямому обозначению реалии, описание ее с помощью нескольких образных характеристик, нарочитая «украшательность» речи, уход от традиционных наименований или их «обновление», поиск свежих, необычных смысловых связей между словами, часто связанный с языковой игрой, - особенности не только индивидуального стиля Мандельштама, но и особого стиля прозы поэта, обычно содержащей значительный элемент орнаментализма.

Сложность семантической организации прозы Мандельштама обусловлена и высокой степенью ее интертекстуальности, раскрывающей в русле акмеистической эстетики бог атство связей текста с миром культуры. Анализу интертекстуальных связей лексико-семантических единиц в прозаических текстах Мандельштама посвящена 1ретья глава диссертации «Иятертекстуальность прозы О.Мандельштама».

В первом параграфе главы рассматриваются общие вопросы теории интсртекстуальности и отмечается, что понятие интертекстуальности, связанное с постструктурализмом, сложившееся уже после Мандельштама, тем не менее может быть применимо к его произведениям, ибо подобные культурно-исторические отсылки - характерная черта литературы более раннего периода - Серебряного века.

Во втором параграфе главы описываются основные типы интертекстуальных связей в прозе Мандельштама - цитаты, реминисценции, метатекстуальные образования, интертекстуальные и интермедиальные тропы.

Цитаты как знаки «чужого» слова получают в прозе Мандельштама различное оформление: они либо выделяются в тексте при помощи особых маркеров (графических и языковых), либо, вплетаясь в речь автора, никакими внешними «сигналами» не эксплицируются (Весь стройный мираж Петербурга был только сон, блистательный покров, накинутый над бездной). Источниками для цитации служат произведения русской поэзии (Тютчев, Некрасов, Блок, Есенин) и прозы (Гоголь, Горький), тексты зарубежной литературы (Данте, а также автопереводы Барбье, Э.Толлера, Шарля де Костера, Важа Пшавела), лирика самого Мандельштама.

Реминисценции, наиболее ярко проявляющие себя в повести «Египетская марка», организуют все уровни повествования. Тема Петербурга и «маленького человека», проходящая через повесть, обращена к традиции русской литературы. Сюжеты и образы, отсылающие одновременно к текстам Пушкина, Гоголя, Достоевского, способствуют возникновению эффекта полигенетичной цитации, являющейся средоточием интертекстуальных смыслов. Не менее важны реминисценции из творчества Л.Толстого, Некрасова, Олеши, лежащие в основе многих эпизодов «Египетской марки».

Метатекст как «текст в тексте о тексте» представлен в прозе Мандельштама пересказами и особым видом переноса исходной сюжетной ситуации, героев в иной историко-культурный контекст (Ср.: «Война и мир» продолжается. Намокшие крылья славы бьются в стекло: и честолюбие, и та же жажда чести! Ночное солнце в ослепшей от дождя Финляндии, конспиративное солнце нового Аустерлица! Умирая, Борис бредил Финляндией.... Здесь мы играли в городки, и, лежа на финских покосах, он любил глядеть па простые небеса холодно удивленными глазами князя Андрея). Важным для поэтики «Египетской марки» является также элемент автометаописания, отражающего авторефлексию по поводу принципов написания повести.

Метафоричность как ведущий стилеобразующий фактор прозы Мандельштама предопределяет широкое распространение в ней интертекстуальных тропов. Особое место среди них занимают «точечные цитаты» - имена собственные, отсылающие к целому комплексу ассоциаций, связанных с различными культурно-историческими сюжетами.

Мифонимы - преобладающий тип точечных цитат в прозе Мандельштама - функционируют в составе сравнений (Кантор, как силач Самсон, рушил львиное здание; В...слоистых берегах германской ундиной текла романтическая речка), метафор (У него было звериное отношение к литературе. Он был Ромулом, ненавидящим свою волчицу, и, ненавидя, учил других ее любить), описательных оборотов {На террасе, способной приютить все семя Авраама, скорбел удойный умывальник).

Часто на основе точечной цитаты образуется метафорический эпитет, который, вследствие своей потенциальной многозначности, ведет к появлению различных ассоциативных рядов (Засаленные библейские перины валялись на солнцепеке; В кооперативной столовой, такой же бревенчатой и мин-херц-петровской,... кормили вповалку). В результате наложения интертекстуальных и тропеических смыслов семантика образа становится более сложной, многомерной.

На уровне непрямого словоупотребления реализуются в прозе Мандельштама и интермедиальные связи, обращенные к разным видам искусства на основе зрительных и слуховых ассоциаций (Пизанская башня керосинки кивала Парноку; [О теории Ламарка] В понятие природы врывается марсельеза!).

«Смыслоуловительная» функция интертекста в прозе Мандельштама предельно расширена: на собственно ингертекстуальные смыслы накладываются смыслы не только тропеические, но и аллюзивные, связанные с биографией поэта.

Интертекст в прозе Мандельштама, отсылая к определенным источникам и являясь важным фактором организации художественного пространства и времени, выполняет также изобразительную функцию (связанную с вербализацией иконических знаков), функцию характеризации, часто сопровождаемой авторской иронией, а также функцию стилистической игры, лежащей в основе хронологических смещений, различных стилизаций, подражаний источнику.

Итак, для прозы О.Мандельштама характерны открытость текста пространству культуры, открытость слова семантическим преобразованиям, актуализирующим ассоциативные составляющие его значения и обусловливающим интенсивное взаимодействие тропов, развертывание сквозных образов. Анализ текстов показывает; что «проза Мандельштама сделана из того же материала, что и его стихи»6.

6 Мочульский К.В. Проза Мандельштама // Литературное обозрение. 1991. №1. С. 56.

В заключении диссертации излагаются общие выводы и намечаются перспективы дальнейшего исследования.

Основные результаты исследования отражены в следующих публикациях:

1. Эпитеты в прозе О.Мандельштама // Язык русской литературы XX века: Сб. статей. Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2001. С.36-46. (0,5 п.л.)

2. Взаимодействие тропов в прозе О.Мандельштама // 1 Язык русской литературы XX века: Вып.2. Ярославль: Изд-во

ЯГПУ, 2004. С.58-62. (0,3 п.л.)

3. Особенности функционирования метафоры в прозе О.Мандельштама // Ярославский педагогический вестник. 2003. №1. С.53-56. (0,25 п.л.)

4. Точечные цитаты и их функции в прозе О.Мандельштама // Человек в информационном пространстве: Межвуз. сб. научных трудов. Ярославль, 2003. С. 142-144. (0,2 п.л.)

5. Функции цитат в прозе О.Мандельштама // Филология. Культурология. Речевая коммуникация: Материалы международной конференции «Чтения Ушинского». Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2003. С.99-104. (0,3 п.л.)

6. Гносеологическая функция метафоры в прозе О.Мандельштама // Человек в информационном пространстве: Межвуз. сб. научных трудов. Воронеж-Ярославль: Изд-во «Истоки», 2004. С. 195-197. (0,2 п.л.)

7. Сквозные образные параллели в прозе О.Мандельштама // Рациональное и эмоциональное в языке и речи: средства художественной образности и их стилистическое использование в тексте: Межвуз. сборник научных трудов, посвященный 85-летию профессора А.Н.Кожина. М.: МГОУ, 2004. С.61-64. (0,25 п.л.)

8. Тропеические характеристики человека в прозе О.Мандельштама // Человек в информационном пространстве: Межвуз. сб. научных трудов. Выпуск 4. Ярославль: Изд-во «Истоки», 2005. С.181-184. (0,2 п.л.)

9. Метафорический и метонимический эпитет в прозе ,. О.Мандельштама // Язык и культура: Материалы международной

конференции «Чтения Ушинского». Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2004. С.80-82. (0,1 п.л.)

Формат 60x901/16 Печать офсетная Усл. печ. л. 1,5 Тираж 100 экз. Заказ № 728

Ярославский государственный педагогический университет имени К.Д.Ушинского 150000, г. Ярославль, ул. Республиканская, 108

Типография Ярославского государственного педагогического университета им. К.Д.Ушинского 150000, г. Ярославль, Которосльная наб., 44

»18 021

РНБ Русский фонд

2006-4 19765

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Мельникова, Екатерина Михайловна

Введение

Глава I Лексико-фразеологический состав прозы

О.Мандельштама

1.1. Концепция слова в творчестве О.Мандельштама

1.2. Лексический состав прозы О.Мандельштама

1.2.1. Конкретная и абстрактная лексика в прозе О.Мандельштама

1.2.2. Основные лексико-семантические группы слов в прозе О.Мандельштама

1.2.3. Стилистическая дифференциация лексики в прозе О.Мандельштама

1.3. Новообразования в прозе О.Мандельштама

1.4. Парадигматические связи лексических единиц в прозе О.Мандельштама

1.5. Словообразовательные связи лексических единиц в прозе О.Мандельштама

1.6. Функционирование фразеологизмов в прозе О.Мандельштама 78 Выводы

Глава II Тропы и их взаимодействие в прозе

О.Мандельштама

2.1. Метафора

2.2. Сравнение

2.3. Метонимия

2.4. Гипербола

2.5. Взаимодействие тропов

2.6. Тропы - сквозные образы

2.7. Троп и традиция 180 Выводы

Глава III Интертекстуальность прозы О.Мандельштама

3.1. Интертекст и интертекстуальность

3.2. Основные типы интертекстуальных связей в прозе О.Мандельштама

3.2.1. Цитаты

3.2.2. Реминисценции

3.2.3. Метатекстуальные образования

3.2.4. Интертекстуальные тропы

3.2.5. Интермедиальные тропы 244 Выводы 250 Заключение 253 Библиография

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Мельникова, Екатерина Михайловна

Творческое наследие О.Мандельштама включает, как известно, не только лирику, но и прозаические произведения. Однако «прозу его читают меньше и любят меньше», чем стихи [Гаспаров М., 2000; б]. Поэзия Мандельштама была и остается в центре внимания исследователей [см. Тарановский, 2000; Ронен, 2002; Левин, 1969; Левин, 1998; Левин, Сегал, Тименчик, Топоров, Цивьян, 2001; Тименчик, 1974; Сегал, 1968; Гаспаров М., 2001; Жирмунский, 1977; Струве, 1992; Гинзбург, 1982; Лекманов, 1997, 2000; Панова, 2003 и др.].

Прозу же Мандельштама, как правило, почти не замечают или рассматривают ее только как автокомментарий к стихам, созданный в период творческого кризиса 1923-1930 годов (см., например, вступительную статью С.С.Аверинцева к собранию сочинений О.Мандельштама - [Мандельштам, 1990, т.1]).

Вместе с тем проза Мандельштама сразу привлекла внимание современников и вызвала неоднозначные суждения, связанные с оценкой повышенной образности, метафоричности ее языка. Так, Г.Адамович писал в своих воспоминаниях: «Перечитываю "Шум времени", "Египетскую марку" и тщетно стараюсь найти в прозе Мандельштама то, что так неотразимо в его стихах. Нет, книгу лучше отложить. Цветисто и чопорно» [Адамович, 1996; 38]. М.Цветаева обозначила поэтику прозы Мандельштама ироническим определением «натюрмортизм» [Мандельштам, 1990, т.2; 385].

Но были и другие отзывы. Обвинения в излишней риторичности, нарочитой украшенности прозаической речи, по мнению С.Маковского, необоснованны: «.Слова у Мандельштама часто не совпадают с прямым своим смыслом, а как бы "намагничены" изнутри и втягивают в себя побочные представления. Поэтому и к неправильностям и вычурам его словоупотребления иначе относишься, чем к неправильностям и вычурам у других поэтов, менее искренних, менее правдивых и вдохновенно-ищущих»

О.Мандельштам и его время, 1995; 47]. «Эта проза, - писала Л.Лхматова о «Четвертой прозе», - такая неуслышанная, забытая, только сейчас начинает доходить до читателя. Но зато я постоянно слышу, главным образом от молодежи, которая от нее с ума сходит, что во всем XX веке не было такой прозы» [Там же; 32]. К.В.Мочульский отмечал, что «несмотря на предельную образную насыщенность его [Мандельштама - Е.М.] прозы, она не кажется разукрашенной» [Мочульский, 1991; 56] (об откликах современников на прозаические произведения Мандельштама см. подробнее — [Мандельштам, 1990, т.2; 378-434]).

Попытка реабилитировать незаслуженно забытую прозу Мандельштама содержится в статьях В.Кривулина [Кривулин, 1995], П.Нерлера [Нерлер, 1987, 1991], Ю.Фрейдина [Фрейдин, 1991], считающих, что «период поэтической немоты» стал для Мандельштама периодом «отстраненной оценки прошлого» [Фрейдин, 1991а; 59], «радикальной эстетической и интеллектуальной переориентации, самоопределения в ситуации "смены вех"» [Кривулин, 1995; 182].

Рост числа публикаций прозаических текстов Мандельштама в 90-е и 2000-е годы ([Мандельштам, 1990]; [Мандельштам, 1991]; [Мандельштам, 2000] и др.; см. также опубликованные неизданные фрагменты «Египетской марки» [Наше наследие, 1991]) не вызвал резкого увеличения количества исследований этих текстов. По-прежнему значимыми остаются работы Н.Я.Берковского [Берковский, 1989], Б.Филиппова [Филиппов, 1991], Д.Сегала [Сегал, 1983]. См. также [Brown, 1967], [Isenberg, 1987].

Более поздние исследования прозы Мандельштама посвящены частным вопросам его поэтики - анализу интертекстуальных связей в повести «Египетская марка» [Жолковский, 1992; Багратион-Мухранели, 1995; Полякова, 1997; Фенберг, 1991], в «Четвертой прозе» [Левинтон, 1995], в «Путешествии в Армению» [Кацис, 1997; Гаспаров Б., 1993], выявлению иудейских подтекстов в его творчестве [Кацис, 1996, 2001, 2002], рассмотрению жанровой специфики «Египетской марки» [Земскова, 1995;

Леонтьева, 1992]. Разные аспекты анализа отдельных прозаических произведений Мандельштама представлены также в следующих работах: [Багратион-Мухранели, 1991, 2001; Орлицкий, 2001; Николаева, 1997; Антонов, 1999; Гервер, 1995; Алексеева, 1998].

Наблюдения над особенностями стиля прозы Мандельштама содержатся во всех указанных источниках, однако они имеют преимущественно литературоведческую направленность и мало связаны с собственно лингвистическим анализом прозаического текста.

Недостаточно полно описано и само явление прозы поэта как особого типа прозы. О соотносительности областей стиха и прозы писал В.В.Виноградов [Виноградов, 1980]. Т.В.Цивьян, пытаясь определить концепт «проза поэта», отмечала, что «об руку с четким противопоставлением поэзии и прозы идет их взаимопроникновение и смешение: они отбирают друг у друга содержание, смыслы, так же как форму» [Цивьян, 1997; 423]. Проблемам поэтизации прозы посвящено исследование В.Шмида [Шмид, 1998]. Одна из последних работ в этой области - книга Н.Фатеевой «Поэт и проза», в центре которой - анализ феномена «сосуществования двух полярных и комплементарных форм языкового выражения - стиха и прозы - в рамках единого идиолекта/идиостиля» Б.Пастернака [Фатеева, 2003; 13].

Итак, проза Мандельштама, особенности ее языка и стиля в настоящее время исследованы явно недостаточно.

Проза поэта - явление, тесно связанное в XX веке с понятием «орнаментальная проза» [Кожевникова, 1976], - характеризуется такими чертами, как «насыщенность и "теснота" изобразительного ряда, ритмическое спиралеобразное развертывание системы образных средств в виде лейтмотивов, развитие музыкальной темы, многозначность (символичность) самих образов и богатство их ассоциативных связей» [Новиков, 1990; 32].

Проза Мандельштама сохраняет многие стилевые особенности его поэзии: «текучесть» заложенных в многозначном слове смыслов, обусловленная поэтикой ассоциаций, интертекстуальность, повышенная образность художественного слова («Проза Мандельштама сделана из того же материала, что и его стихи», - отмечал К.Мочульский [Мочульский, 1991; 56]), особая музыкальность на уровне звуковой организации и на уровне композиции (отсюда - попытки интерпретировать, например, «Путешествие в Армению» через обращение к музыкальной форме фуги [Нерлер, 1987], а «Египетскую марку» - через обращение к сонате [Гервер, 1995]) и многое другое, связанное в первую очередь с смысловой организацией текста.

Лексико-семантическая организация текста - это система лексических и фразеологических единиц, представленных в языке отдельного поэта/писателя. Для описания данной системы, имеющей определенную структуру, необходимо исследовать ее составляющие - различные лексико-семантические объединения, организующие текст. В прозе Мандельштама это, во-первых, эгшдигматические, парадигматические объединения разнообразной в стилевом и семантическом отношении лексики, фразеологии, среди которых наибольшей смысловой «плотностью» обладают лексико-семантические поля, во-вторых, это образные параллели и поля, формирующиеся на базе переносного словоупотребления и взаимодействия тропов, в-третьих, как следствие высокой степени интертекстуальности мандельштамовского текста, это разного рода интертекстуальные включения.

Анализ перечисленных компонентов лексико-семантической организации прозаического текста Мандельштама, с учетом их взаимодействия, может быть положен в основу методики описания лексико-семантического уровня идиолекта поэта - системы «реализации языка в устах индивида» [Леденева, 2000; 3], являющейся, в свою очередь, «важнейшей составляющей индивидуального стиля, т.е. идиостиля» [ЛитЭС; 114].

Цель исследования определяет в настоящей работе постановку и решение следующих задач: описание лексико-фразеологического состава прозаических произведений Мандельштама;

- выделение основных лексико-семантических групп и полей слов в его прозе; выявление парадигматических и эпидигматических связей лексических единиц в прозаическом тексте;

- анализ новообразований Мандельштама;

- анализ функционирования тропов в прозе Мандельштама;

- описание явления взаимодействия тропов в рамках метафорического контекста;

- описание функционирования тропов - сквозных образов в прозе Мандельштама;

- анализ соотношения тропов Мандельштама и традиции;

- анализ интертекстуальных связей в прозе Мандельштама.

Материалом для исследования послужила автобиографическая и художественная проза О.Мандельштама периода 1923-1932 годов: «Шум времени» (1923 г.), «Феодосия» (1923-1924 гг.), «Египетская марка» (1927 г.), «Четвертая проза» (1930г.), «Путешествие в Армению» (1931-1932 гг.), а также ряд очерков - «Шуба» (1922 г.), «Холодное лето» (1923 г.), «Сухаревка» (1923 г.), «Возвращение» (1923 г.), жанровая специфика которых и связь с автобиографической прозой (особенно очерков «Шуба» и «Возвращение» - см. [Мандельштам, 1990, т.2; 447-448]) позволяют рассматривать их в качестве текстов для анализа.

Тексты в работе цитируются по двухтомному собранию сочинений Мандельштама - [Мандельштам, 1990, т.2], - которое является наиболее полным в настоящий момент (страницы указываются в скобках).

В качестве материала для сопоставления привлекались поэтические произведения Мандельштама - см. [Мандельштам, 1990, т.1].

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Лексико-семантическая организация прозаических произведений О. Мандельштама"

Заключение

Анализ лексико-семаитической организации прозаических произведений О.Мандельштама как некоего единого текста, имеющего свои системные связи, проводился с учетом следующих параметров.

Были последовательно рассмотрены различные объединения лексических и фразеологических единиц, формирующие семантический «каркас» мандельштамовской прозы: парадигматические и эпидигматические вначале (во всем их стилистическом и тематическом многообразии) и далее -обладающие более многомерной смысловой структурой образные параллели и поля и интертекстуальные включения. Описание лексико-семантической организации прозы Мандельштама строилось, таким образом, как движение от характеристики особенностей лексического уровня идиолекта поэта к выявлению отдельных особенностей его идиостиля как «индивидуально устанавливаемой языковой личностью системы отношений к разнообразным средствам и способам автопрезентации через идиолект» [Леденева, 2000; 127].

В результате проведенного исследования можно сделать следующие выводы.

Для прозы Мандельштама характерно богатство лексического состава текстов, обусловленное разнообразием, в первую очередь, конкретных слов. Акмеистическая эстетика реальной вещи, отразившаяся в концепции слова-данности, проявляется в тематическом многообразии изобразительного ряда: предметы быта, одежда, транспорт, человек, животные - далеко не полный перечень групп конкретной лексики в прозе Мандельштама, охватывающей самые различные сферы действительности.

Преобладание конкретных обозначений поддерживает широко распространенную в прозе Мандельштама тенденцию «овеществления» отвлеченных понятий «время», «память», «честь», «литература», «творчество». При этом тексты разных произведений поэта обнаруживают некоторые различия в их представлении. Так, в «Шуме времени» большее место занимают единицы, связанные с темой воспоминаний, течения времени, а также с темой литературы. Тема литературного творчества присутствует в отступлениях «Египетской марки» и связана с темой «маленького человека». В «Четвертой прозе», поддерживаемая употреблением резко оценочных средств, она «перерастает» в тему литературной чести.

Связность прозаических текстов Мандельштама создается наличием в них лексических единиц, принадлежащих определенным семантическим полям, доминирующими среди которых являются «словесность», «музыкальное искусство», «религия», «война», «животный мир», поле слов «лечебно-медицинской» сферы. Широта художественного пространства прозы Мандельштама подчеркивается и разнообразием антропонимики и топонимики. Механизм действия составляющих лексико-семантические поля единиц основан на их метафорическом взаимодействии.

Разнообразие лексического состава прозаических произведений Мандельштама сочетается с их стилистической неоднородностью. Поэтика стилистической игры обусловливает взаимодействие (в рамках одного предложения) слов книжных (старославянизмов, терминов, единиц официально-делового стиля) и разговорных (или просторечных), исконно русских и заимствованных (среди них широко представлены экзотизмы), архаизмов, историзмов (слов уходящего XIX-го века) и неологизмов (слов общественно-политической и научно-технической тематики, пришедших с новой советской эпохой).

Содержательное и стилистическое многообразие лексических единиц в прозе Мандельштама не препятствует установлению между ними парадигматических (синонимия и антонимия, в том числе контекстуальная) и эпидигматических связей в пределах небольших отрезков текста. Эпидигматика, актуализирующая деривационные связи рядов разнокоренных (но построенных по одной модели) и однокоренных (противопоставленных по своей структуре) слов, дополняется обыгрыванием их случайных звуковых совпадений, что лежит в основе ложной этимологии, парономазии, каламбуров.

Интерес Мандельштама к семантическим, а не структурным преобразованиям лексических единиц объясняет небольшое количество новообразований в его прозе. Среди новообразований преобладают потенциальные слова, образованные сложением и суффиксацией. Семантическая доминанта словоупотребления проявляется даже здесь: большинство потенциальных слов у Мандельштама - сложные прилагательные (и близкие им наречные сочетания), отражающие стремление поэта соединить в одной единице как можно больше смыслов. Этими же причинами обусловлено и ограниченное использование Мандельштамом фразеологизмов (которые чаще всего подвергаются структурно-семантическим модификациям): готовым языковым формулам предпочитается собственное окказиональное метафорическое словоупотребление (отсюда и стремление Мандельштама обновить за счет расширения контекста устойчивые традиционные образы-метафоры).

Понимание слова как «пучка смыслов», направленных в разные стороны, лежит в основе поэтики и в целом - мировидения Мандельштама, предопределяя богатство и смелость его опытов по актуализации ассоциативных связей лексических единиц, часто относящихся к совершенно различным сферам действительности.

Поэтика «семантических перекличек», «смысловых смещений» реализует себя в обширной, пронизывающей все прозаические тексты Мандельштама системе тропов. Доминирующими среди них становятся метафора и сравнение.

Метафоры в прозе Мандельштама разнообразны по структуре и семантике. Они представлены генитивными конструкциями, метафорическими эпитетами (эти группы преобладают), а также предикативно-именными и глагольными образованиями.

Составляющими элементами генитивных и предикативно-именных метафор являются чаще всего конкретные имена существительные, что, как уже отмечалось, характерно для Мандельштама, обращающегося прежде всего к миру конкретных предметов и находящего в нем неожиданные соответствия.

Среди глагольных метафор наиболее распространены олицетворения.

Мотив изоморфизма мира и человека развивают и метафорические эпитеты. Их структурное многообразие поддерживается многообразием семантическим: описывая предметный мир, человека, эпитет стремится вобрать в себя, исходя из «диффузной» природы значения, множество смысловых оттенков.

Чертой идиостиля Мандельштама является и функционирование в его текстах одночленных метафор - метафор-загадок. Употребляемые без прямого обозначения реалии либо одновременно с ним («двойное называние»), данные конструкции участвуют в стилистической игре.

Большое распространение получают в прозе Мандельштама и разнообразные сравнительные конструкции.

Сравнительные обороты, оформляемые чаще всего союзом «как» (ситуация «достоверного» тождества), сравнения, присоединяемые синонимичными союзу «как» словами «похожий», «казаться», «напоминать», творительный сравнения - имеют в качестве образа сравнения конкретное существительное, с которым сопоставляются абстрактные понятия, человек. Идею сравнения заключают и разнообразные по структуре сложноподчиненные предложения и присоединительные сравнения.

Метонимия в прозе Мандельштама представлена различными типами переноса по смежности. Важную роль играет здесь контекстуально обусловленный метонимический эпитет; в нем реализуется принцип «несообразности», смыслового сдвига, расширяющего границы сочетаемости лексических единиц.

Гипербола в прозе Мандельштама создается за счет использования слов с семой максимального проявления признака, превосходной степени имен прилагательных, тропов. Последний способ доминирует, свидетельствуя о метафоризации манделыптамовского текста в целом.

Расширение метафорического контекста происходит уже на уровне распространения тропа теми или иными элементами: прилагательные и причастия в непрямом употреблении распространяют предикативные метафоры, различные составляющие генитивных конструкций, эпитеты-приложения; деепричастия семантически осложняют глагольные метафоры; причастные обороты и придаточные определительные - сравнительные обороты.

Одним из важнейших стилеобразующих факторов в прозе Мандельштама является взаимодействие тропов в рамках контекста.

Наибольшее распространение получает взаимодействие метафоры и сравнения, которое представлено двумя типами: их свободной сочетаемостью, вызывающей явление развернутой метафоры или сравнения; метафоризацией сравнения (чаще - его признака), создающей эффект реализации метафорического обозначения.

Взаимодействуя, метафоры разной структуры участвуют в образовании и более сложных метафорических конструкций, в основе которых лежит один объединяющий образ.

Текстообразующая роль тропа отражается в повторах отдельных тропов, одноструктурных и разноструктурных, основанных на принципе обратимости, а также в тропах-лейтмотивах, пронизывающих весь текст.

Более сложный в семантическом отношении уровень организации повествования в прозе Мандельштама - функционирование сквозных образных параллелей, строящихся, как правило, как образные парадигмы. Индивидуально-авторские {творчество — птица, творчество - болезнь, литература — место обитания, литература — злость, литература — соль и др.) и традиционные {время — вода, э/сизнь — путь, э/сизнь — книга и др.) образные параллели подвергаются различным видам варьирования: это актуализация гипонимических связей компонентов, использование разноструктурных тропов и тропов различной семантики, синонимических замен (влекущих модификацию семного состава параллели), а также интертекстуальных включений.

Функционирование сквозных образных параллелей и полей, участвующих в создании семантического «каркаса» прозаических текстов Мандельштама, повышает концептуальную значимость таких единиц, как литература, время, сон, бред, холод, горение, Египет.

Значимыми предтекстами для Мандельштама являются библейские и античные сюжеты, русская классика (Тютчев, Блок, Есенин, Некрасов, Маяковский, Пушкин, Гоголь, Достоевский, Толстой, Олеша), зарубежная литература (Данте, Флобер, Бальзак, Стендаль, Гете). Не менее важными источниками становятся переводы и лирика самого Мандельштама. Автоцитация, основанная на повторе лейтмотивных образов поэзии и прозы, - характерная черта идиостиля поэта, представляющая все его творчество как единый текст.

В прозе Мандельштама представлено несколько типов интертекста: цитаты, реминисценции, метатекстуальные образования, интертекстуальные и интермедиальные тропы.

Цитаты, атрибутированные и неатрибутированные, ориентированы в основном на русскую поэзию. Реминисценции обращены чаще к прозаическим источникам. Их наибольшая концентрация наблюдается в повести «Египетская марка». Пронизывая многие уровни повествования, данные «полигенетичные» образования, отразившиеся во многих предтекстах, максимально углубляют смысловую перспективу прозаического текста Мандельштама.

Метатекст как «текст в тексте о тексте» представлен в прозе Мандельштама пересказами и особым видом переноса исходной сюжетной ситуации, героев в иной историко-культурный контекст. Важным для поэтики «Египетской марки» становится также элемент автометаописания, отражающего авторефлексию по поводу принципов написания повести.

Мифонимы - преобладающий тип точечных цитат в прозе Мандельштама - функционируют в составе сравнений, метафор, описательных оборотов. На их основе образуются метафорические эпитеты. В результате наложения интертекстуальных и тропеических смыслов семантика образа становится более сложной, многомерной.

Смыслоуловительная» функция интертекста в прозе Мандельштама предельно расширена: на собственно интертекстуальные смыслы накладываются смыслы не только тропеические, но и аллюзивные, связанные с биографией поэта.

Открытость текста пространству культуры, открытость слова семантическим преобразованиям, актуализирующим ассоциативные составляющие его значения, - черты прозы поэта, содержащей элементы орнаментальности.

Перспективами настоящего исследования можно считать дальнейшее изучение особого литературного явления - прозы поэта, - основанное на сопоставлении стиля Мандельштама-прозаика со стилем прозы других поэтов начала XX века, а также всестороннее описание поэтического идиостиля Мандельштама на основе обобщения опыта анализа его поэтических и прозаических текстов.

261

Список научной литературыМельникова, Екатерина Михайловна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Мандельштам О.Э. Сочинения. В 2-х т. / Сост. и подгот. текста С.Аверинцева и П.Нерлера. М.: Худож. лит., 1990.

2. Мандельштам О.Э. Разговор о Данте / Подгот. текста и примеч. А.А.Морозова. М.: Искусство, 1967.1. Основная литература

3. Абдуллина Л.И. Поэтика текста как поэтика «творения» в прозе О.Мандельштама // Текст: восприятие, информация, интерпретация. М.: РосНОУ, 2002. С. 184-192.

4. Авеличев А.К. Метафора и контекст // Вестник МГУ. Сер.Филология. 1974. №3. С.30-40.

5. Адамович Г. Несколько слов о Мандельштаме // Русская речь. 1996. №2. С.30-40.

6. Алексеева Н.В. «Египет вещей» в художественной структуре «Египетской марки» О.Мандельштама (опыт анализа) // Проблемы взаимодействия эстетических систем реализма и модернизма. Вторые Веселовские чтения. Ульяновск: УлГПУ, 1998. С. 16-24.

7. Амелин Г.Г. Мордерер В.Я. Миры и столкновения Осипа Мандельштама. М.: Языки русской культуры; СПб., 2001. 315с.

8. Антонов И.К. Поэтика названия и временные мотивы книги О.Мандельштама «Шум времени» // Инновационные проблемы филологической науки: Материалы региональной научно-практической конференции. Уфа: Изд-во Башкирского ун-та, 1999. С.83-84.

9. Апресян Ю.Д. Избранные труды. Том I. Лексическая семантика. М.: Школа «Языки русской культуры», Издат. фирма «Восточная литература» РАН, 1995.472с.

10. Аристотель. Поэтика. Риторика. СПб.: Азбука, 2000. 348с.

11. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. С. 5-32.

12. Арутюнова Н.Д. Синтаксические функции метафоры // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. 1978а. т.37. №3. С.251-262.

13. Арутюнова Н.Д. Функциональные типы языковой метафоры // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. 19786. т.37. №4. С. 333-343.

14. Багратион-Мухранели И.Л. Кинематографическая стилистика «Египетской марки» О.Мандельштама // Искусство кино. 1991. №12. С. 150161.

15. Багратион-Мухранели И.Л. О некоторых источниках исторической концепции «Египетской марки». Мандельштам, Толстой и масонство // «Отдай меня, Воронеж.»: Третьи международные Мандельштамовские чтения. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1995. С.84-102.

16. Багратион-Мухранели И.Л. О словнике «Египетской марки» // Смерть и бессмертие поэта: Материалы научной конференции. М.: РГГУ, 2001. С.24-36.

17. Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика. М.: Прогресс, 1989.616с.

18. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: Худож. лит., 1975. 504с.

19. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979.424с.

20. Вельская Л.Л. Цитата или «цикада»? // Русская речь. 1991. №1. С.10-15. Берковский Н.Я. О прозе Мандельштама // Берковский Н.Я. Мир, создаваемый литературой. М.: Сов. писатель, 1989. С.286-305.

21. Бессарабова Н.Д. Метафора как языковое явление // Значение и смысл слова. Художественная речь. Публицистика. М.: МГУ, 1987. С.156-173.

22. Блинова О.И. Образность как категория лексикологии // Экспрессивность лексики и фразеологии. Новосибирск, 1983. С.3-11.

23. Бродский И. «С миром державным я был лишь ребячески связан.» // Звезда. 1997. №1. С.21-26.

24. Бродский И. Сын цивилизации // Звезда. 1989. №8. С.188-195. Будагов Р.А. Метафора и сравнение в контексте художественного целого // Русская речь. 1973. №1. С.26-32.

25. Ваняшова М.Г. Нам остается только Имя. Поэт - трагический герой русского искусства XX века. Блок - Ахматова - Цветаева - Мандельштам. Ярославль, 1993. 144с.

26. Васильева А.А. Ассоциативные связи слов в поэтических текстах О.Э.Мандельштама в аспекте идиостиля // Русский язык в современном культурном пространстве. Томск: Изд-во ЦНТИ, 2000. С.98-103.

27. Васильева А.А. Текстовые ассоциативные поля и их взаимодействие в сборнике О.Э. Мандельштама «Камень» // Коммуникативно-прагматические аспекты слова в художественном тесте. Томск: Изд-во ЦНТИ, 2000. С.53-57.

28. Видгоф J1. О «начальнике евреев» и «малиновой ласке». Несостоявшаяся гипотеза? // Сохрани мою речь. Вып.З. 4.1. М.: РГГУ, 2000. С.197-214.

29. Виноградов В.В. О языке художественной прозы. М.: Наука, 1980.360с.

30. Виноградов В.В. Проблемы русской стилистики. М.: Высшая школа, 1981. 320с.

31. Виноградова В.Н. Стилистические функции словообразовательно мотивированных слов в художественной прозе // Языковые процессы современной русской художественной литературы. Проза. М.: Наука, 1977.С. 289-335.

32. Винокур Т.Г. Закономерности стилистического использования языковых единиц. М.: Наука, 1980. 238с.

33. Гаспаров Б.М. «Извиняюсь» // Культура русского модернизма. Статьи, эссе и публикации / Под ред. Р.Вроона и Дж.Мальмстада. М.: Наука, Издат. фирма «Восточная литература», 1993. С. 109-120.

34. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы. Очерки по русской литературе XX века. М.: Наука, 1993. 304с.

35. Гаспаров М.Л. «На чем держится узор.» // О.Мандельштам. Проза поэта. М.: Вагриус, 2000. С.5-10.

36. Гаспаров М.Л. О русской поэзии: Анализы, интерпретации, характеристики. СПб.: Азбука, 2001. 480с.

37. Гаспаров М.Л. Ронен О. О «Веницейской жизни.» О.Мандельштама. Опыт комментария // Звезда. 2002. №2. С. 193-202.

38. Гервер Л. «Теневые пюпитры» мандельштамовской прозы // Музыкальная академия. 1995. №1. С.158-166.

39. Гинзбург Л.Я. Поэтика Осипа Мандельштама // Гинзбург Л.Я. О старом и новом. Л.: Сов. писатель, 1982. С.245-300.

40. Глазова А. Воздушно-каменный кристалл. Целан и Мандельштам // Новое литературное обозрение. 2003. №63. С.83-100.

41. Гофман В. О Мандельштаме. Наблюдения над лирическим сюжетом и семантикой стиха//Звезда. 1991. №12. С. 175-187.

42. Гурвич И. Звук и слово в поэзии Мандельштама // Вопросы литературы. 1994. №3. С.96-109.

43. Гурвич И. Мандельштам: тип текста и проблема чтения (Полемические заметки) // Известия АН. Сер. лит. и яз. Т.60. №5. 2001. С.34-41.

44. Дашкова Е.М. «Восьмистишия» в контексте творчества О.Мандельштама // Структура и семантика художественного текста. М.: СпортАкадемПресс, МГОПУ, 1999. С. 78-91.

45. Деркачев И.З. Эпитет // Русский язык в школе. 1957. №3. С.40-41.

46. Долгов Ю.С. Метафора // Русская речь. 1974. №4. С.64-67.

47. Ефимов А.И. Стилистика художественной речи. М.: Изд-во Моск. унта, 1961. 520с.

48. Жизнь и творчество О.Мандельштама: Воспоминания. Материалы к биографии. «Новые стихи». Комментарии. Исследования. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1990. 542с.

49. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. JL: Наука, 1977. 408с.

50. Жолковский Л.К. Блуждающие сны: Из истории русского модернизма. М.: Сов. писатель, 1992. 432с.

51. Завадская Е.В. «В необузданной жажде пространства» (Поэтика странствий в творчестве О.Э. Мандельштама) // Вопросы философии. 1991. №11. С.26-32.

52. Земская Е.А. Словообразование как деятельность. М.: Наука, 1992.221с.

53. Земская Е.А. Современный русский язык. Словообразование. М.: Просвещение, 1973.304с.

54. Земскова Е. «Египетская марка» Мандельштама роман о конце романа // Русская филология. 6. Сб. научных работ молодых филологов. Тарту, 1995. С.121-124.

55. Измайлов B.C. К вопросу о явлении повтора в орнаментальной прозе // Семантика лексических и грамматических единиц. М.: МПГУ, 1995. С.33-40.

56. Кацис Л.Ф. Вокруг «Фагота» и «Египетской марки» (к теме «Мандельштам и Шолом-Алейхем») // Смерть и бессмертие поэта: Материалы научной конференции. М.: РГГУ, 2001. С. 73-82.

57. Кацис Л. Маяковско-Пастернаковские эпизоды в «Путешествии в Армению» и «Разговоре о Данте» Осипа Мандельштама // Russian Literature. 1997. №XLI. С.465-482.

58. Кацис Л. Осип Мандельштам: мускус иудейства. М.: Мосты культуры, 2002. 560с.

59. Кацис Л.Ф. «Се черно-желтый свет, се радость Иудеи» (Иудейские источники и подтексты в творчестве О.Мандельштама) // Новое литературное обозрение. 1996. №21. С. 152-181.

60. Кихней Л.Г. Осип Мандельштам: Бытие слова. М.: Диалог МГУ, 2000.146с.

61. Кияненко Т.Ф. О некоторых принципах классификации метафор. Лвтореф. дис.канд. фил. наук. JL, 1969. 18с.

62. Кожевникова Н.Л. Из наблюдений над неклассической («орнаментальной») прозой // Извести АН СССР. Сер. лит. и яз. Т.35. №1. 1976. С.55-66.

63. Кожевникова Н.А. Метафора в поэтическом тексте // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. С. 145-165.

64. Кожевникова Н.А. Об обратимости тропов // Лингвистика и поэтика. М.: Наука, 1979. С. 215-224.

65. Кожевникова Н.А. Словоупотребление в русской поэзии начала XX века. М.: Наука, 1986. 252с.

66. Кожинов В.В. О художественной речи // Русская речь. 1970. №5. С.4754.

67. Кочинева O.K. О языковых средствах выражения сравнений, метафор, эпитетов // Русский язык в школе. 1972. №4. С.85-88.

68. Кривулин В. От немоты к немотству (Маяковский и Мандельштам) // Звезда. 1991. №1. С. 154-157.

69. Кривулин В. Три прозы поэта//Звезда. 1995. №6. С.182-191. Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог и роман // Вестник МГУ. Серия 9. Филология. 1995. №1. С.97-124.

70. Крылова И.А. Некоторые аспекты лингвистического изучения метафоры // Уч. зап. Горьковского гос. ун-та им. Лобачевского. Вып.76. Сер. лингвистическая. Горький, 1967. С.98-107.

71. Кузина Н.В. Два поэтических мира: О.Э.Мандельштам и Б.Л.Пастернак (1910-1920 гг.). Автореф. дис.канд. фил. наук. Смоленск, 1997. 18с.

72. Кузьмина Н.А. Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та Омск: Омский гос. ун-т, 1999. 268с.

73. Кэвана К. Модернистское созидание традиции: О.Мандельштама, Т.С.Элиот, Э.Паунд // Русская литература XX века. Исследованияамериканских ученых. СПб.: Петро-РИФ: Санкт-Петербург, гос. ун-т, 1993. С. 400-421.

74. Левин Ю.И. О некоторых чертах плана содержания в поэтических текстах Материалы к изучению поэтики О.Мандельштама // International Journal of Slavic Linguistics and Poetics. 1969. № XII. C. 106-164.

75. Левин Ю.И. О. Мандельштам // Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: Языки русской культуры, 1998а. С.9-155.

76. Левин Ю.И. Структура русской метафоры // Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: Языки русской культуры, 19986. С. 457-464.

77. Левин Ю.И. Сегал Д.М. Тименчик Р.Д. Топоров В.Н. Цивьян Т.В. Русская семантическая поэтика как потенциальная культурная парадигма // Смерть и бессмертие поэта. М.: РГГУ, 2001. С. 282-316.

78. Левинтон Г.А. Ремизовский подтекст в «Четвертой прозе» // Лотмановский сборник. T.l. М.: Изд-во «ИЦ- Гарант», 1995. С.596-610.

79. Левинтон Г.А. Тименчик Р.Д. Книга К.Ф.Тарановского о поэзии Мандельштама // Тарановский К.Ф. О поэзии и поэтике. М.: Языки русской культуры, 2000. С.404-416.

80. Леденева В.В. Идиостиль (к уточнению понятия) // Филологические науки. 2001. №5. С.З6-41.

81. Леденева В.В. Особенности идиолекта Н.С.Лескова. М.: МПУ, 2000.185с.

82. Лекманов О.А. Книга об акмеизме и другие работы. Томск: Изд-во «Водолей», 2000. 704с.

83. Лекманов О.А. Опыты о Мандельштаме //Ученые записки Московского Культурологического лицея №1310. Серия: Филология. Выпуск 1. М.: МКЛ, 1997. С.9-101.

84. Леонтьева А.Ю. Особенности романной структуры «Египетской марки» О.Э.Мандельштама. Культурологические аспекты. Автореф. дис.канд. фил. наук. М., 1992. 16с.

85. Леонтьева АЛО. Пространство и время в «Египетской марке» О.Мандельштама // О Мандельштаме. Сб. докл.. Даугавпилс: Даугавпилский педагогический институт, 1991. С.41-43.

86. Липовецкий М. «Свободы черная работа». Статьи о литературе. Свердловск: Средне-Уральское книжное изд-во, 1991. 272с.

87. Лопатин В.В. Рождение слова. Неологизмы и окказиональные образования. М.: Наука, 1973. 152с.

88. Лотман Ю.М. Текст в тексте // Труды по знаковым системам. Текст в тексте. Тарту, 1981. XIV. Вып.567. С.3-18.

89. Магун А. Поэтика революционного времени: Гельдерлин и Мандельштам // Новое литературное обозрение. 2003. №63. С.39-58.

90. Мандельштам и античность. Сб.ст./ Под ред. О.А.Лекманова. М.: Мандельштамовское общество, 1995. 208с.

91. Мелерович A.M. К проблеме анализа смысловой структуры фразеологических единиц современного русского языка в системе речи // Исследования по семантике русского языка. Кострома: КГПИ им. Н.А.Некрасова, 1990. С. 11-21.

92. Меркель Е.В. Кихней Л.Г. Концепция слова и проблемы семантической поэтики Осипа Мандельштама. М.: МАКС Пресс, 2002. 44с.

93. Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. 174с.

94. Минц З.Г. «Забытая цитата» в поэтике русского постсимволизма // Труды по знаковым системам. Семиотика и история / Уч. зап. Тартуского гос. ун-та. XXV. Вып. 936. Тарту, 1992. С. 123-136.

95. Минц З.Г. Функция реминисценций в поэтике А.Блока // Труды по знаковым системам / Уч. зап. Тартуского гос. ун-та. VI. Вып.308. Тарту, 1973. С. 387-417.

96. Мочульский К.В. Проза Мандельштама // Литературное обозрение. 1991. №1. С.56-57.

97. Невзглядова Е. Слово «Психея»: Наблюдения над метафорой у Мандельштама//Нева. 1991. №1. С. 167-169.

98. Некрасова Е.Л. Метафора и ее окружение в контексте художественной речи // Слово в русской советской поэзии. М.: Наука, 1975а. С.76-110.

99. Некрасова Е.А. Метонимический перенос в связи с некоторыми проблемами лингвистической поэтики // Слово в русской советской поэзии. М.: Наука, 19756. С.111-131.

100. Некрасова Е.А. Сравнения // Языковые процессы современной русской художественной литературы. Поэзия. М.: Наука, 1977. С.240-294.

101. Некрасова Е.А. Бакина М.А. Языковые процессы в современной русской поэзии. М.: Наука, 1982. 312с.

102. Нерлер П. Заметки о «Путешествии в Армению» Осипа Мандельштама //Литературная Армения. 1987. №10. С.69-79.

103. Нерлер П. Отголоски шума времени // Вопросы литературы. 1991. №1. С.32-68.

104. Никитина Т.Ю. Мифопоэтика О.Мандельштама 1908-1925 годов. Автореф. дис.канд. фил. наук. Тюмень, 2000. 23с.

105. Николаева А.В. «Путешествие в Армению» О.Э.Мандельштама // Русская речь. 1997. №6. С.35-41.

106. Николина Н.А. Поэтика русской автобиографической прозы. М.: Флинта: Наука, 2002. 424с.

107. Новиков Л.А. Стилистика орнаментальной прозы Андрея Белого. М.: Наука, 1990. 181с.

108. Обухова Э.А. Слово и имя в поэзии О.Мандельштама // Русская речь. 1991. №1. С.16-22.

109. Орлицкий Ю.Б. Стиховое начало в прозе О.Мандельштама (к постановке проблемы) // Смерть и бессмертие поэта: Материалы научной конференции. М.: РГГУ, 2001. С.174-181.

110. Орлова В.И. Семенова Т.Н. Красный, как кровь // Русская речь. 1976. №1. С.71-76.

111. Осип Мандельштам и его время. М.: «L'Age d'Homme Наш дом», 1995.480с.

112. Осип Мандельштам: поиски новых подходов // Новое литературное обозрение. 2003. №63. С.7-104.

113. Основина Г.Л. Образность сравнений // Русская речь. 1974. №1. С.9-14. Очерки истории языка русской поэзии XX века. Образные средства поэтического языка и их трансформация. М.: Наука, 1995. 263с.

114. Очерки истории языка русской поэзии XX века. Поэтический язык и идиостиль: Общие вопросы. Звуковая организация текста / Под. ред.

115. B.П.Григорьева. М.: Наука, 1990. 304с.

116. Очерки истории языка русской поэзии XX века: Тропы в индивидуальном стиле и поэтическом языке. М.: Наука, 1994. 271с.

117. Павлович Н.В. Парадигмы образов в русском поэтическом языке // Вопросы языкознания. 1991. №3. С. 104-117.

118. Панова Л.Г. «Мир», «пространство», «время» в поэзии Осипа Мандельштама. М.: Языки славянской культуры, 2003. 808с.

119. Паперно И. О природе поэтического слова. Богословские источники спора Мандельштама с символизмом // Литературное обозрение. 1991. №1.1. C.29-36.

120. Платонова О.В. К вопросу о метафорическом контексте // Новейшие направления лингвистики. Тезисы Всесоюзной школы-конференции. М., 1989. С.136-137.

121. Полякова С.В. «Олейников и об Олейникове» и другие работы по русской литературе. СПб.: ИНАПРЕСС, 1997. 384с.

122. Потебня А.А. Теоретическая поэтика. М.: Высшая школа, 1990. 344с. Поэт и слово. Опыт словаря / Под ред. В.П.Григорьева. М.: Наука, 1973.456с.

123. Преображенский С.Ю. «Метонимические» прилагательные у Мандельштама в свете «тесноты стихового ряда» // Смерть и бессмертие поэта: Материалы научной конференции. М.:РГГУ, 2001. С. 197-205.

124. Рассадин С. Очень простой Мандельштам // Биб-ка «Огонек». 1990. №28. С.3-25.

125. Русский язык и советское общество. Словообразование современного русского литературного языка. М.: Наука, 19686. 300с.

126. Рыбакова И.В. К вопросу о видах эпитетов // Вопросы русского языка. Вып.5. Ярославль, 1969. С.49-66.

127. Рыбакова И.В. О лексико-грамматическом характере эпитета // Доклады на научных конференциях. Том III. Вып.2. Филологические науки. Ярославль, 1964. С.73-81.

128. Рыньков Л.Н. Именные метафорические словосочетания в языке художественной литературы XIX века (Послепушкинский период). Челябинск: Южно-Уральское кн. изд-во, 1975. 184с.

129. Сарнов Б.М. Последний творческий акт. Случай Мандельштама. М.: Изд-во МГУ, 2000. 125с.

130. Сегал Д.М. Наблюдения над семантической структурой поэтического произведения // International Journal of Slavic Linguistics and Poetics. 1968. №XI. C.159-171.

131. Седых O.M. Философия времени в творчестве О.Мандельштама // Вопросы философии. 2001. №5. С. 103-131.

132. Семенко И.М. Поэтика позднего Мандельштама. М.: Ваш Выбор ЦИРЗ, 1997. 144с.

133. Семчук 10.0. «Чужое слово» в поэтике Осипа Мандельштама. Автореф. дис.канд. фил. наук. Харьков, 1992. 16с.

134. Скляревская Г.Н. К вопросу о метафоре как объекте лексикографии // Современная русская лексикография, 1981. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1983. С. 53-63.

135. Скляревская Г.Н. Метафора в системе языка. СПб.: Наука. Санкт-Петербург. изд фирма, 1993. 150с.

136. Слово и судьба. Осип Мандельштам: Исследования и материалы. М.: Наука, 1991. 512с.

137. Смирнов И.П. Порождение интертекста. Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б.Пастернака. СПб.: Санкт-Петербург, гос. ун-т; Языковой центр, 1995. 192с.

138. Смирнова Н.С. К вопросу о метафорическом употреблении слов // Язык художественных произведений. Омск: Зап.-Сиб. кн. изд., Омское отд-ние, 1966. С.134-158.

139. Современный русский язык / Под ред. В.А.Белошапковой. М.: Азбуковник, 1999. 928с.

140. Современный русский язык: Теория. Анализ языковых единиц. В 2-х ч. 4.1 / Под ред. Е.И.Дибровой. М.: Издат. центр «Академия», 2001. 544с.

141. Соколова Н. Кое-что вокруг Мандельштама. Разрозненные странички // Сохрани мою речь. Вып.З. 4.2. М.: РГГУ, 2000. С.74-96.

142. Солодуб Ю.П. Структурная типология метафоры // Филологические науки. 1999. №4. С.67-75.

143. Сохрани мою речь. Вып.З. 4.1. М.: РГГУ, 2000а. 266с.

144. Сохрани мою речь. Вып.З. 4.2. М.: РГГУ, 20006. 277с.

145. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка: Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. М.: Наука, 1985. 335с.

146. Степанян Т.Р. «Воздушной арфы легкий звон» // Русская речь. 1986. №1. С.56-61.

147. Струве Н. Осип Мандельштам. Томск: «Водолей», 1992. 268с.

148. Субботина М.В. Межкультурная метафора в русском художественном дискурсе. Автореф. дис.докт. фил. наук. М., 2005. 41с.

149. Сулименко Ы.Е. Рефлексия над словом в прозе О.Мандельштама: лингвистические уроки // Стереотипность и творчество в тексте. Пермь: Перм. ун-т, 2002. С.238-254.

150. Сурат И. Превращение имени // Новый мир. 2004. №9. С.151-168.

151. Суханова И.А. Интермедиальные связи художественного текста // Человек в информационном пространстве: Сб. научн. тр. Ярославль, 2003. С.139-141.

152. Тарановский К.Ф. Очерки о поэзии О.Мандельштама // Тарановский К.Ф. О поэзии и поэтике. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 13-208.

153. Телия В.Н. Метафора как модель смыслопроизводства и ее экспрессивно-оценочная функция // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. С.26-53.

154. Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. 511с.

155. Тименчик Р.Д. Заметки об акмеизме // Russian Literature. 1974. №7/8. С.23-46.

156. Тименчик Р.Д. Текст в тексте у акмеистов // Труды по знаковым системам. Текст в тексте. Тарту, 1981. XIV. Вып.567. С. 65-75.

157. Тихомирова Е.А. Лингвистический анализ тропа: метафора-олицетворение в русских и белорусских поэтических текстах начала XX века. Автореф. дис.канд. фил. наук. Минск, 1991. 22с.

158. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М.: Аспект Пресс, 1999. 334с.

159. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М.: Издат. группа «Прогресс» «Культура», 1995. 624с.

160. Тороп П.Х. Проблема интекста // Труды по знаковым системам. Текст в тексте. Тарту, 1981. XIV. Вып.567. С.33-44.

161. Трижды услышанный шум. Рецензии на книгу «Шум времени» // Литературное обозрение. 1991. №1. С.55-58.

162. Тулина Т.А. С чем мы сравниваем? // Русская речь. 1974. №4. С.81-85.

163. Тынянов Ю. Промежуток // Тынянов Ю. Литературный факт. М.: Высшая школа, 1993. С.264-292.

164. Тоддес Е. «Пшеница человеческая» в творчестве Мандельштама 20-х годов // Третьи Тыняновские чтения. Тыняновский сборник. Рига, 1988. С.28-34.

165. Успенский Б.А. Анатомия метафоры у Мандельштама // Успенский Б.А. Поэтика композиции. СПб.: Азбука, 2000. С.291-332.

166. Фатеева Н.А. Интертекстуальность и ее функции в художественном дискурсе // Изв. АН. Сер. лит. и яз. 1997. т.56. №5. С. 12-21.

167. Фатеева Н.А. Контрапункт интертекстуальности, или Интертекст в мире текстов. М.: Агар, 2000. 280с.

168. Фатеева Н.А. Поэт и проза: Книга о Пастернаке. М.: Новое литературное обозрение, 2003. 400с.

169. Фатеева Н.А. Типология интертекстуальных элементов и связей в художественной речи // Изв. АН. Сер. лит. и яз. 1998. т.57. №5. С.25-38.

170. Фенберг А. Каменноостровский миф // Литературное обозрение. 1991. №1. С.41-46.

171. Федоров А.И. Образная речь. Новосибирск: Наука, 1985. 120с.

172. Филиппов Б. Проза Мандельштама // Мандельштам О.Э. Собрание сочинений. В 4-х т. Т.2. Проза. М.: «Терра» «Тегга», 1991. С.1-18.

173. Фрейдин Ю. «Закон сохранения энергии» // Наше наследие. 1991а. №1. С.57-61.

174. Фрейдин Ю. Сидя на санях: Осип Мандельштам и харизматическая традиция русского модернизма // Вопросы литературы. 19916. №1. С.9-32.

175. Хализев В.Е. Теория литературы. М.: Высшая школа, 1999. 398с.

176. Халикова Н.В. Категория образности художественного прозаического текста. Автореф. дис.докт. фил. наук. М., 2004. 43с.

177. Халикова Н.В. Окказиональные фразеологические гнезда как способ изучения окказиональной вариантности // Семантика лексических и грамматических единиц. М.: МПГУ, 1995. С.26-33.

178. Ханпира Эр. Об окказиональном слове и окказиональном словообразовании // Развитие словообразования современного русского языка. М.: Наука, 1966. С.153-166.

179. Харченко В.К. Функции метафоры. Воронеж: Изд-во Воронежского унта, 1992. 86с.

180. Ходова К.И. Творительный превращения и сравнения // Творительный падеж в славянских языках. М.: АН СССР, 1958. С. 181-193.

181. Цивьян Т.В. Проза поэтов о «прозе поэта» // Russian Literature. 1997. №XLI. С.423-436.

182. Цоллер В.Н. Экспрессивная лексика: семантика и прагматика // Филологические науки. 1996. №6. С.62-71.

183. Черкасова Е.Т. О метафорическом употреблении слов (По материалам произведений Л.Леонова и М.Шолохова) // Исследования по языку советских писателей. М.: АН СССР, 1959. С.5-89.

184. Черкасова Е.Т. Опыт лингвистической интерпретации тропов // Вопросы языкознания. 1968. №2. С.28-38.

185. Шаталова В.М. Слитный эпитет// Русская речь. 1974. №1. С. 14-16.

186. Шкловский В. Конец барокко. Осип Мандельштам // Шкловский В. Гамбургский счет: Статьи воспоминания - эссе. М.: Сов. писатель, 1990. С.451-452.

187. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики (на материале русского языка). М.: Наука, 1973. 280с.

188. Шмелев Д.Н. Слово и образ. М.: Наука, 1964. 120с.

189. Шмелев Д.Н. Современный русский язык. Лексика. М.: Просвещение, 1977. 335с.

190. Шмид В. Проза как поэзия. Пушкин Достоевский - Чехов - авангард. СПб.: ИНАПРЕСС, 1998. 352с.

191. Эйхенбаум Б. Конспект речи о Мандельштаме // Эйхенбаум Б. О литературе. М.: Сов. писатель, 1987. С.446-449.

192. Язык как творчество. Сб. научн. тр. К 70-летию В.П.Григорьева. М.: ИРЯРЛН, 1996. 365с.

193. Якобсон Р. Заметки о прозе поэта Пастернака // Якобсон Р. Работы по поэтике: Переводы. М.: Прогресс, 1987. С.324-338.

194. Якунин Л.В. Концепция парадокса в художественном сознании Осипа Мандельштама. Автореф. дис.канд. фил. наук. Владивосток, 2002. 21с.

195. Ямпольский М. Память Тиресия. Интертекстуальность и кинематограф. М.: РИК «Культура», 1993. 464с.

196. Яшуничкина М.И. Экспрессивно-деятельностная функция слова в поэтике О.Мандельштама. Автореф. дне.канд. фил. наук. М., 1999. 21с.

197. Bencic Z. Сложение метафор у Мандельштама // Russian Literature. 1988. №XXIV. С. 129-144.

198. Brown С. The Prose of Mandelstam // The Prose of Osip Mandelstam. Traslated, with a critical essay, by Clarence Brown. Princeton University Press. Princeton New Jersey, 1967. P.3-66.

199. Cavanagh C. Osip Mandelstam and the Modernist Creation of Tradition. Princeton: Princeton University Press, 1995. 365p.1.enberg Ch. Substantial Proofs of Being: Osip Mandelstam's Literary Prose. Slavica Publishers, Inc. Columbus, Ohio, 1987. 179p.

200. Oraic D. Цитатность // Russian Literature. №XXIII. 1988. C.l 13-132. Terras V. Осип Мандельштам и его философия слова // Slavic Poetics. Essays in honor of Kiril Taranovsky. Mouton. The Hague. Paris, 1973. C.455-460.1. Словари и справочники

201. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х т. М.: Русский язык, 1981-1982.

202. Ильин И.П. Постмодернизм. Словарь терминов. М.: ИНИОН РАН. INTRADA, 2001.

203. Краткая литературная энциклопедия. В 9 т. / Гл. ред. Л.Л.Сурков. М.: Советская энциклопедия, 1962-1987. (КЛЭ)

204. Литературный энциклопедический словарь / Под общ.ред.

205. B.М.Кожевникова, П.А.Николаева. М.: Советская энциклопедия, 1987. (ЛитЭС)

206. Мифы народов мира: Энциклопедия. В 2-х т. / Под ред С.А.Токарева. М.: Большая Российская энциклопедия, 2003.

207. Павлович Н.В. Словарь поэтических образов. В 2-х т. T.l. М.: Эдиториал УРСС, 1999.

208. Русский язык. Энциклопедия / Гл. ред. Ю.Н.Караулов. М.: Большая Российская энциклопедия; Дрофа, 1998. (ЭРЯ)

209. Словарь литературоведческих терминов / Ред.-сост.: Л.И.Тимофеев и

210. C.В. Тураев. М.: Просвещение, 1974.

211. Словарь современного русского литературного языка. В 17 т. / Ред.коллегия: А.А.Бабкин., Ф.П.Филин (пред.). М.-Л.: АН СССР, 19501965. (БАС)

212. Тихонов А.Н. Словообразовательный словарь русского языка. В 2-х т. М.: ООО «Изд-во Астрель»: ООО «Изд-во ACT», 2003.

213. Фразеологический словарь русского языка / Под ред. А.И.Молоткова. М.: Русский язык, 1978. (ФСРЯ)

214. Языкознание. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н.Ярцева. М.: Большая Российская энциклопедия, 2000. (ЛингвЭС)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лексико-семантическая организация прозаических произведений О. Мандельштама"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Мельникова, Екатерина Михайловна

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Мельникова, Екатерина Михайловна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Лексико-семантическая организация прозаических произведений О. Мандельштама"

Список научной литературыМельникова, Екатерина Михайловна, диссертация по теме "Русский язык"

Похожие темы диссертаций