автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Лингвистический анализ репродуцированных текстов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лингвистический анализ репродуцированных текстов"

Санкт-Петербургский государственный университет

На правах рукописи

003467753

Куканова Виктория Васильевна

ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ РЕПРОДУЦИРОВАННЫХ ТЕКСТОВ (на материале звукового корпуса русской речи юристов)

Специальность 10,02.01 - русский язык

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук

? - ДПР 23

Санкт-Петербург 2009

003467753

Работа выполнена на кафедре русского языка факультета филологии и искусств Санкт-Петербургского государственного университета

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Богданова Наталья Викторовна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, ■ профессор

Мокиенко Валерий Михайлович

кандидат филологических наук, доцент Зобнина Елена Алексеевна

Ведущая организация: Институт лингвистических исследований РАН

Защита состоится » 2009 г. в /6 часов на заседании

совета Д 212.232.18 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, г. Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 11, ауд. 195 .

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета (199034, г. Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 7/9).

Автореферат разослан «_»_2009 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета /у /

кандидат филологических наук Руднев Д. В.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В центре внимания реферируемой работы находится изучение неподготовленного устного пересказа, который является одновременно разновидностью устного монолога и типом вторичного текста и в котором переплетаются особенности как устной речи, так и вторичных речевых образований.

Актуальность исследования определяется следующими моментами. Во-первых, в лингвистической науке давно назрела необходимость исследования, с одной стороны, «живой» монологической речи, а с другой — репродуцированного текста как одного из видов вторичных речевых образований. Во-вторых, изучение рассматриваемого типа речи и типа текста осуществляется в работе с учетом социологических и психологических характеристик говорящей языковой личности. На «входе» репродуцированной речевой деятельности существует первичный письменный текст, на «выходе»— устный его пересказ, а что происходит между стимулом и реакцией на него — неизвестно, это своего рода «черный ящик». Сравнение текстов на «входе» и «выходе» позволяет частично описать этот «черный ящик». Анализ первичного и вторичного текстов может показать, какие процессы представления информации и развертывания в текст, т. е. конструирования, «срабатывают» при пересказе.

Существует множество работ, объектом которых являются, с одной стороны, устные монологические тексты научного и публицистического характера (см., например: Фишер 1995; Лаптева 1995; Баженова 2001; Дроздова 2003; Щелкунова 2004; Ракитина 2006), с другой — письменные пересказы (см., например: Новиков 1983; Солодянкина 2004; Агранович 2004; 2006; и др.). Однако исследований, посвященных устному монологу-пересказу, пока явно недостаточно, многие вопросы ещё остаются невыясненными. В центре настоящего исследования находится одновременно бытовой спонтанный монолог, «который характеризуется непринужденностью, неофициальностью и неподготовленностью, который может не зависеть от обстановки осуществления и не обязательно рассчитан на участие в акте коммуникации» (Богданова 1998: 63), и пересказ (или репродуцированный текст), под которым понимается вторичное речевое образование, созданное на базе первичного (устного или письменного) текста и полностью или частично передающее его содержание.

Объектом исследования настоящей работы является, таким образом, спонтанная репродуцированная речь юристов, полученная в условиях эксперимента.

Предметом исследования является язык устного спонтанного пересказа, причем в центре внимания находятся такие языковые параметры, как композиционная структура пересказа, коммуникативные стратегии и установки языковой личности в построении репродуцированного текста, типы пересказа, длина текста в словах, доля в нем номинативной лексики, дистрибуция некоторых частей речи и эндо- и эзоединицы1 звучащего репродуцированного текста. Под эндоединицами в настоящей работе понимаются те элементы текста-пересказа, которые равны слову или больше, чем слово (выражение или конструкция), и полностью мотивированы предтекстом. Эзоединицы формально не совпадают с единицами предтекста2, но при этом мотивированы ими разными способами. Иными словами, предметом исследования являются как сам пересказ, так и возможная зависимость некоторых его лингвистических признаков от типа предтекста и от характеристик говорящего.

Целью настоящей работы является лингвистический анализ репродуцированных текстов, произведенный на материале русской речи юристов. В

1 Приставка ехо- (греч.) означает 'вне, снаружи', а ет{оп- (греч.) 'внутри'.

2 Термин предтекст был введен Н. В. Богдановой и употребляется для обозначения первичного текста, ставшего стимулом для порождения вторичного образования.

соответствии с поставленной целью были определены следующие задачи диссертационного исследования:

(1) подготовительный этап:

• разработка принципов сбалансированной выборки информантов для записи и собственно отбор информантов;

• социологическое анкетирование и психологическое тестирование всех информантов, а также обработка полученных данных; >

• создание корпуса звучащей бытовой речи юристов в рамках проекта научно-исследовательского семинара «Интегральное моделирование звуковой формы естественного языка» Института филологических исследований факультета филологии и искусств СПбГУ;запись на цифровой диктофон спонтанных текстов различных типов в исполнении информантов3;

• первичная обработка записей — шумоподавление с целью повышения качества материала для его дальнейшего лингвистического анализа;

• расшифровка полученного материала (представление монологов в орфографическом виде с простейшей интонационной разметкой, проведенной на основе слухового анализа);

•

(2) исследовательский этап:

• описание структурной организации спонтанных монологов и коммуникативных стратегий и установок языковой личности в построении репродуцированных текстов, а также их типов;

• анализ следующих лингвистических параметров полученного в ходе записи материала:

— длина текста в словах;

— доля номинативной лексики;

— дистрибуция существительного и глагола;

• построение классификации эзоединиц;

• анализ эндо- и эзоединиц вторичного текста;

• установление зависимости полученных лингвистических характеристик монолога от его типа, с одной стороны, и от психологических и/или социальных характеристик говорящего, с другой.

Материалом исследования послужили устные спонтанные тексты-пересказы. Первичными текстами явились отрывки из художественных произведений М. А. Булгакова «Собачье сердце» (сюжетный — Текст 1) и И. С. Тургенева «Бежин луг» (несюжетный — Текст 2) (более двух часов звучания). Всего было проанализировано 80 монологов (по два текста от каждого из 40 информантов) общим объемом 10 ООО словоупотреблений.

Все информанты разделены на две возрастные группы (до и после 35 лет). Каждая возрастная группа имеет подгруппы, дифференцирующие пол информантов, уровень образования, а также профессиональное или непрофессиональное их отношение к речи (см.: Богданова 2001: 58).

Теоретическая значимость исследования определяется описанием, во-первых, структуры устного репродуцированного монолога и, во-вторых, характера мотивированности его единиц первичным текстом — в лингвистическом, социолингвистическом и психолингвистическом аспектах. К тому же изучение

1 В ходе исследования была записана полная программа монологов в исполнении всех информантов (Богданова и др. 2008) — чтение и пересказ двух текстов, описание двух изображений, свободный монолог на заданную тему (по 7 текстов от каждого информанта, всего около 12 часов звучания), но материалом настоящей работы послужили только устные тексты-пересказы.

социально-психологических и лингвистических факторов ведет к разграничению социального — языкового и психического — языкового.

Научная новизна настоящего исследования заключается в том, что впервые предпринимается многоаспектный анализ репродуцированных текстов. С одной стороны, это описание коммуникативных стратегий и установок языковой личности в создании репродуцированных монологов, а также эндо- и эзоединицы этих текстов; с другой — изучение влияния на порождение текста таких факторов, как тип монолога и характеристики говорящего (пол, возраст, темперамент и пр.).

Практическая значимость исследования заключается в том, что его материал может быть использован для разработки методик формирования у школьников и иностранцев навыков пересказа и построения «цельного монологического высказывания» (Щерба 1957: 115); для обучения студентов-филологов анализу звучащего языкового материала, не поддающегося «правилам» описания письменного текста; а также для создания искусственного интеллекта.

Апробация работы. Основные идеи, положения и результаты диссертационного исследования были апробированы на XXXVI Международной филологической конференции (г. Санкт-Петербург, март 2007 г.); IV Международной научно-практической конференции «Текст: проблемы и перспективы. Аспекты изучения в целях преподавания русского языка как иностранного» (г. Москва, ноябрь 2007 г.); XXXVII Международной филологической конференции (г. Санкт-Петербург, март 2008 г.); Международной конференции «Диалог» «Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии» (г. Москва, июнь 2008 г.); XXXVIII Международной филологической конференции (г. Санкт-Петербург, март 2009 г.).

В работе используются традиционные для лингвистических работ описательный и сравнительно-сопоставительный методы исследования, а также метод слухового анализа, метод компонентного анализа, простые статистические методы.

Структура работы. Диссертационная работа включает в себя введение, две части, содержащие пять глав, заключение, список использованной литературы, а также ряд приложений, содержащих исходные тексты, таблицы, характеризующие информантов и речевой материал, все спонтанные монологи в расшифрованном виде с простейшей интонационной разметкой, а также частотные алфавитные словники, построенные на материале пересказов двух исходных текстов.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. Репродуцированный текст, несмотря на то что он обладает высокой степенью лингвистической мотивированности предтекстом, обнаруживает, тем не менее, достаточно высокую степень спонтанности. Категория спонтанности проявляется на разных уровнях — на психолингвистическом, дискурсивном, текстовом.

2. Описание репродуцированного текста в соотношении с предтекстом позволило выявить процессы представления информации и конструирования монолога в ходе репродуктивной речевой деятельности.

3. Пересказ строится согласно избранной говорящим коммуникативной стратегии, хотя, безусловно, его замысел обусловлен предтекстом. Реализуемые при пересказе первичного текста коммуникативные стратегии и установки языковой личности (Я— наблюдатель, Я— читатель, Я— исследователь) зависят от некоторых характеристик говорящего. На выбор коммуникативной стратегии в построении репродуцированного текста могут оказать влияние следующие факторы: уровень речевой компетенции говорящего (высокий — низкий); его психотип (экстраверт-интроверт); уровень невротизма (высокий, средний и низкий); тип предтекста (его сюжетность-несюжетность).

4. Структура пересказа в значительной степени повторяет композицию первичного текста, но вместе с тем в ней появляются «новые» по отношению к предтексту структурные элементы: «опосредованное» описание; оценка событий;

экспликация-комментарий; домысливание (предположение); метакоммуникативные вставки; эзотекст (эзоконструкции). «Опосредственное» описание является основным элементом в структуре текста, построенного по коммуникативной стратегии Я— читатель. Экспликация-комментарий также характерен для этого типа репродуцированного текста. Некоторые из них — например, метакоммуникативные вставки — позволяют диагностировать низкий уровень речевой компетенции говорящих. '

5. Репродуктивная речевая деятельность человека находится в прямой зависимости от его социальных и психологических характеристик.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность и научная новизна исследования, определяется его объект и предмет, формулируются его цели и задачи, описывается теоретическая и практическая значимость работы.

Первая часть — «Спонтанная речь и аспекты ее изучения» — носит обзорно-теоретический характер и состоит из двух глав. В этой части исследования рассматриваются основные спорные вопросы, связанные с изучением монолога, категория спонтанности, факторы, оказывающие влияние на продуцирование речи.

Первая глава диссертационного исследования «Спонтанный монолог и его типы» посвящена рассмотрению основных точек зрения на этот монолог как тип речи («продолжительная реплика» — В. Д. Девкин и О. Б. Сиротинина и др. / «рассказ» — О. А. Лаптева, X. Изенберг, И. М. Канакова, Е. В. Красильникова, Н. В. Богданова, Е. К. Пигрова и др.) и признакам монологичности. Среди последних называют протяженность (Л. П. Якубинский и О, А. Лаптева), текстовую организацию (например, Е. В. Красильникова, Н. Ю. Шведова, И. П. Амзаракова), запрет на реакцию слушателя, наличие внутреннего замысла (А. Р. Лурия, И. Н. Борисова). Представляется, что наиболее важным здесь является внутренний замысел, который навязывает всем остальным признакам «свою волю», т. е. он обуславливает текстовую организацию монолога и, следовательно, его протяженность. Участники коммуникативного акта подстраивают ситуацию под говорящего, выражая свою установку на монолог чаще всего вербально и — в меньшей степени — невербально (например, жестами). Если говорить о монологе как о продукте речевой деятельности, то это речевое образование, принадлежащее одному субъекту и обладающее текстовыми категориями связности и целостности.

Одним из видов монолога является репродуцированный текст, или пересказ, представляющий собой один из основных способов передачи информации, источником которой является другой человек. В основе пересказа лежит идея вторичности (тот или иной текст становится объектом деятельности для другого субъекта), необходимость переработки первичного текста (изменения в той или иной степени формальной, функциональной, тематической, интенциональной и других его сторон).

Пересказ является одним из самых трудных коммуникативных сценариев, по которому строится бытовая, повседневная речь носителей языка, поскольку говорящему в условиях спонтанного речепроизводства приходится строить текст с весьма жесткой структурой. Репродуцированный текст обладает высокой степенью лингвистической мотивированности исходным текстом и, напротив, достаточно низкой степенью спонтанности, что оказывает значительное влияние на его характеристики. Во-вторых, сценарий пересказа предполагает изложение содержания «своими словами» с относительным сохранением тематической и функциональной

4 Под лингвистической мотивированностью понимается, вслед за Н. В. Богдановой, обусловленность характеристик вторичного речевого образования признаками исходного текста-стимула.

направленности предтекста. В-третьих, особенностью пересказа является то, что он представляет собой результат переработки говорящим содержательной и формальной структуры первичного текста. Чтение текста и его воспроизведение, несомненно, требуют активации интеллектуальных усилий. Иными словами, пересказ как вид речевой деятельности является средоточием многих психических процессов.

Во втором разделе первой главы рассматриваются понятие спонтанности, ее причины и виды. Спонтанность речи можно понимать в узком смысле (речь вызвана внутренним побуждением говорящего) и в широком смысле (любая неподготовленная речь). Однако в настоящей работе термин спонтанность — в соответствии со сложившейся в лингвистике традицией его употребления — используется для обозначения неподготовленности речи как непременного условия ее реализации, в когда свобода и самопроизвольность проявляются в речи и как процессе, и как продукте.

Вслед за И. Н. Борисовой, мы предполагаем, что спонтанность проявляется на психолингвистическом (речь как процесс), дискурсивном (речевое поведение) и языковом (речь как продукт) уровнях. На психолингвистическом уровне спонтанность порождения речи относится к довербальным и вербальным этапам речевой деятельности (зарождение замысла, планирование в ходе продуцирования речевого сегмента). На дискурсивном, речеповеденческом, уровне спонтанность усматривается в реактивности речевого поведения (реакции говорящего на слушателя и на ситуацию), импровизированности, непредсказуемости речи, речевом автоматизме (типичность и ограниченность речевых операций). Текстовый (языковой) подход связан с проявлением спонтанности на разных уровнях организации самого текста: композиционном, текстокатегориальном (цельность и связность) и собственно языковом (отражение спонтанности на уровне лексики, синтаксиса, интонации, сегментной фонетики).

Что касается пересказа, то на психолингвистическом уровне репродуцированный текст тематически полностью мотивирован предтекстом. Кроме того, при воспроизведении прочитанного текста в сознании говорящего уже имеется некая программа: общий замысел, которые мотивирован предтекстом, и замысел отдельных фрагментов его речи. В дискурсивном аспекте спонтанность в пересказе проявляется минимально, так как практически отсутствуют элементы реактивности на ситуацию и на слушателя, Речевой автоматизм (клише, повторы, риторические вопросы) в минимальной степени представлен в этом типе монолога. В композиции пересказа достаточно сложно выделить элементы, свидетельствующие о спонтанности, так как его структура в большинстве случаев дублирует структуру первичного текста. Предтекст влияет на порождение пересказа и лексически, и синтаксически, хотя и в меньшей степени. Человек знает, что он будет говорить, но еще не знает, какие конструкции он при этом будет использовать.

Вторая глава — «Методика формирования материала исследования» — посвящена балансировке состава информантов и речевого материала. В основу такой балансировки был положен принцип бинарности: мужчины и женщины, старшая и младшая возрастные группы, уровень образования, профессиональное и непрофессиональное отношение к речи, высокий и низкий уровни речевой компетенции, сюжетный и несюжетный предтекст. Однако по психологическим признакам принцип бинарности соблюсти не удалось, но наличие таких характеристик все же позволило учесть их при анализе материала и ряд их психологических особенностей. Одна из частей этой главы посвящена описанию материала и методики исследования, а также характеристик первичных стимулов.

Во второй части — «Лингвистический анализ репродуцированных текстов»— представлен собственно анализ полученного материала; эта часть

включает в себя три главы, в каждой из которых рассматривается определенный лингвистический признак репродуцированного текста.

Так, третья глава исследования — «Структура репродуцированных текстов» — посвящена анализу композиции пересказа, коммуникативным стратегиям и установкам языковой личности, которые были избраны информантами для реализации поставленного перед ними задания, и типам пересказа.

Стимулом для появления текста-пересказа может служить не только прочитанный первичный текст, но и другие объекты действительности, с которыми знакомы говорящие (Филиппова 2008). Так, в случае пересказа сюжетного предтекста многие испытуемые, прочитав текст, вспоминают экранизацию повести и воспроизводят уже не прочитанный отрывок, а фрагмент из фильма — см. пример (1). В случае пересказа несюжетного предтекста дополнительным стимулом могут быть явления или предметы действительности, которые не раз наблюдал говорящий в своей жизни — см. пример (2). И в том, в другом случае можно говорить об опыте говорящего, накопленном в течение жизни.

(1) что там дальше-то было?! в общем всё понятно И дальше его поймали II-II еще откры... открылась одна дверь II-II собачку поймали II собачка почувствовала э-э J какой-то тошнотворный сладкий запах II всё в голове закрутилось / перемешалось И всё! не помню! ведь это мое любимое кино между прочим I и не читайте советских газет // блин I м-м I других нет / вот и не читайте И всё II (Текст 1. Инф. 23).

(2) я представила небо II поле I луг / замечательные цветы / полевые / дорогу проселочную I да I телега по ней едет / поднимая клубы пыли I за собой / потому что давным-давно не было дождя // (Текст 2. Инф. 39).

Анализ структуры репродуцированного текста в основном опирается па традиционную классификацию композиционных частей (зачин, основная часть, концовка), но при этом по мере необходимости учитывается и привлекается так называемая «бриллиантовая схема» У. Лабова и Дж. Валетски (Labov, Waletzky 1973). По материалам исследования можно говорить о нескольких вариантах зачина репродуцированного текста: 1) отсутствие начала так такового; 2) называние текста-источника; 3) называние основной идеи или темы первичного текста: 4) метакоммуникативная конструкция5; 5) инициальная конструкция с речемыслительными глаголами.

В основной части пересказа можно выделить несколько речевых действий, которые организуют «тело» текста. Эти действия выделяются на основе их функции в тексте. В основную часть вторичных текстов могут входить следующие классы речевых действий:

— повествование;

— собственно описание (как статическое, так и динамическое), Объектом описания являются предметы или явления действительности, их свойства и состояния;

— «опосредованное» описание: говорящий описывает события и объекты первичного текста опосредованно, т. е. объектом здесь является именно текст. Говорящий делит предтекст на тематические или композиционные элементы, эксплицируя их во вторичном тексте, описывает события и предметы только этой части. Информант воспринимает текст скорее как статичный продукт, лишенный динамичности. Он пытается препарировать его на части для последующего изложения. Думается, что этот тип речевых действий — более легкой, более гибкой структуры. Здесь необязательным становится порядок следования действий, микротем в изложении первичного текста;

® Под метакоммуникативной конструкцией понимается «...любое сообщение, имеющее своей целью комментарий, объяснение, констатацию или оценку человеком своих собственных коммуникативных действий» (Трунов 2004: 80)

— экспликация-комментарий — структурный элемент, в котором говорящий разъясняет, анализирует первичный текст, его содержание и структуру, значение и роль деталей, сюжетных линий и пр.

Приведенные выше речевые действия образуют основную часть вторичного текста и имеют прямое отношение к предтексту. Информант в зависимости от выбранной коммуникативной стратегии строит текст, наполняя его необходимыми для этого элементами.

— оценка — композиционный структурный элемент, который в пересказе необязателен и в котором выражается эмоционально-личностное отношение говорящего к событиям, описанным в первичном тексте; он соответствует блоку «оценки» в «бриллиантовой схеме» нарратива;

— домысливание, предположение: информанты пытаются дорисовать описанную в тексте-стимуле ситуацию, установить причинно-следственные связи, т. е. выдвигают предположения;

— метакоммупикативные конструкции: в них информанты дают оценку своим способностям рассказчика или степени трудности сценария, в рамках которого им приходится порождать текст.

— эзотекстовая конструкция, или целый эзотекст (термин Н. В. Богдановой): связан с предтекстом ассоциативно, первичный текст является для говорящего лишь формальным стимулом для порождения новых конструкций или нового текста. В результате реализуется абсолютно другой речевой сценарий (уже не пересказ, а свободный рассказ на заданную исходным текстом-стимулом тему). Эзотекстовый элемент, или эзотекст, - более легкий для порождения, более гибкой структуры, он возникает в тех условиях, когда говорящий, в силу вполне определенных причин, не может построить монолог согласно структуре того сценария, который необходим в данной коммуникативной ситуации — см. пример (3).

(3) он здесь описывает / природу [...] Í красоту нашей природы всё-таки / красоту земли / какова она бывает // какая она бывает / утром I днём и ¡ вечером // а также / затрагивает Í части Í как бы нашей J ну / земли / что ли / солнце / небо да вода И если общими словами I то вот Í говорить / о тексте это что красота природы / здесь указана / что это / такая природа очень удобна / выгодна / для человека I э-э! для его жизни / существования I'да! ну! развития потому что вот ¡ действительность какая бы природа не была бы / всегда какая-нибудь красота была бы / если бы не загаживали люди / своими отходами II ну вот II я имею f производственными вот [нрзб] // то бы / люди / наверно I здесь не прожили бы двести пятьдесят или двести восемьдесят лет <смех> как у нас с точки зрения медицины I э-э ну древние I а так конечно при нашем существовании I люди живут J приблизительно шестьдесят / минус пять плюс пять лет II ну вот II так что [...] судя вот по такому вот тексту [...] j красоте природы / можно действительно прожить // ну вот // что вот в тексте <смех> красота природы II (Текст 2. Инф. 28).

Здесь информант, отталкиваясь от темы заданной предтекстом, начинает рассуждать о природе, о загрязнении, об экологии, т. е. первичный текст, явившийся стимулом для возникновения вторичного, спровоцировал его на эзотекст, который связан с текстом-стимулом лишь темой (в ряде других — микротемой) — природа.

Концовка, как и зачин, не всегда присутствует в спонтанном монологе. Зачастую заключение монолога соответствует концовке первичного текста (последнее высказывание предтекста). Для говорящего этот заключительный фрагмент является сигналом конца: он пытается закончить свой текст так же, как и в предтексте — см. примеры (4)-{5). Если конец не осознается слушающим, то говорящий эксплицирует его метакоммуникативными или дискурсивными маркерами — см. примеры (6) и (7).

(4) затем он I навалился животом на пса П пёс с удовольствием ! укусил его / за ногу повыше ботинка Ну него всё поплыло ¡ a-a Í влево и вбок II (Текст 1. Инф. 32).

(5) о такой погоде I земле-еделы I говорят что она хороша I для сбора урожая II (Текст 2. Инф. 20).

(6) собака стала медленно терять сознание так как видимо бы... было применено какое-либо / средство а-м J для наркоза II всё II (Текст 1. Инф. 2).

(7) природа описывается с самого утра I до самого вечера II а-а ! вот 11-11 <смех> да / наверно / я просто не знаю I вообще / что сказать И (Текст 2. Инф. 33).

По материалам исследования можно говорить о трех типах коммуникативных стратегий и установок языковой личности в построении пересказа, получивших в рамках настоящей работы название по этой коммуникативной установке.

1. Изложить «близко к тексту» содержание прочитанного отрывка, передав в сюжетном тексте событийную линию, а в несюжетном — свойства и состояния объектов, которые описываются в первичном тексте. Позиция говорящего при такой интерпретации речевого задания может быть: а) Я — наблюдатель воображаемой картины или б) Я— персонаж6. Говорящий может менять свою позицию, но при этом интерпретация коммуникативного сценария сохраняется: см. примеры (8>—(9):

(8) был тёплый июльский день II солнце поднималось / на восходе И солнце было не I не яркое / не огненно-рыжее / оно было светлое и лучезарное // лучи его поднимаясь над землей I пронизывали (...) светлые I белые облака И облака <яздоХ> стоящие над землей (...) вверху на небе I лежали белыми белыми яркими I снопами // (Текст 2. Инф. 12).

(9) женщина посвистела I пощелкала пальцами ¡ и-и а-а они оказались a-a ¡ в темном I узком коридоре / затем распахнулась дверь II-II а-а ¡ засиял свет и-и\м-м / да! сложновато так! значит а-а J засиял свет и-и э-э I nie подумал о том что-о Í снова его сейчас будут резать /у него и так весь бок изрезан II-II (Текст 1. Инф. 3).

2. Передать тематическое содержание первичного текста с выделением главной (доминирующей) темы и ее компонентов. Позиция говорящего: Я— читатель:

(10) ну / начинается с того что [...] с описания J э-э женщины и пса II входят они I оказываются в какой-то комнате / и реакция пса / вот на ту ситуацию которую он видит II там / какая-то лестница темная // (Текст 1. Инф. 16).

(11) ну в качестве введения 7/ в данном отрывке взято J взят I скажем так I э-э кусок сельской или деревенской местности / который описывается f э-э J примерно от полудня до вечера I э-э ¡ представительное это / скорее всего I поле или пашня I через которое идет дорога I значит J есте... естественно I временной период / это лето II (Текст 2. Инф. 8).

3. Проанализировать первичный текст. Позиция говорящего: Я — исследователь. Подобную стратегию можно назвать эвристической:

(12) при этом описание происходит / от обратного II-II дабы разнообразить 1 скажем так J пасторальные J краски / автор не описывает то каким / в данном случае / каким является облака I каким является солнце / каким является небо И а описывает какими они не являются II соответственно / (Текст 2. Инф. 26).

(13) в общем-то ¡ в данном тексте говорится oía-ai как мы понимаем / о женщине / которая привела собаку / в некую комнату II при этом J а-а параллельно видя J э-э ситуацию глазами I а-а стороннего наблюдателя и глазами собаки // (Текст 1. Инф. 14).

Таким образом, можно выделить три коммуникативных стратегии, организующих структуру вторичного речевого образования. Две последних несколько схожи, так как и та, и другая требуют аналитического прочтения информантом первичного текста. Но при этом их общем свойстве они отличаются друг от друга глубиной анализа. Во второй стратегии (Я— читатель) говорящий выделяет лишь основную тему и ее компоненты, а в третьей (Я — исследователь) основное его внимание нацелено на анализ деталей, имеющих, как правило, большое значение при восприятии и понимании текста. Информанты пытаются раскрыть смысл и значение этих деталейв ходе пересказа.

Наиболее распространенной коммуникативной стратегией является позиция Я— наблюдатель: на ее долю приходится около 63 % порожденных текстов7. По второму типу {Я — читатель) построены 32 % пересказов. Коммуникативная стратегия и установка Я — исследователь является самым невостребованным способом

6 Позиция Я — персонаж встретилась на нашем материале всего один раз, к тому же появилась она в результате речевого сбоя, поэтому в дальнейшем анализе не учитывается.

В исследуемом материале встречаются тексты, содержащие сбой на уровне текста: меняется позиция говорящего или коммуникативная установка. Такие тексты при подсчете коммуникативных стратегий учитывались дважды.

организации текста-пересказа (около 5 %). Авторами вторичных текстов, в которых она доминирует, являются только мужчины младшей возрастной группы с высоким уровнем речевой компетенции. В целом анализ материала показал, что на выбор стратегии пересказа влияют сразу несколько факторов: прежде всего уровень речевой компетенции говорящего, его психотип (экстраверт-интроверт), уровень невротизма и — незначительно — тип предтекста (его сюжетность-несюжетность).

Способ реализации коммуникативного сценария, т. е. текст как продукт, зависит от избранной говорящим стратегии его порождения. По материалам исследования можно говорить, таким образом, о трех типах пересказа.

Тип 1: вторичный текст, в котором доминирует стратегия наблюдателя, — собственно репродуктив. Изложение ситуации первичного текста происходит здесь достаточно отстранение, от 3-го лица, типичного для рассказов-монологов, для большинства художественных произведений, что принято называть «протокольным стилем». В школьной практике такой пересказ называется «близко к тексту». В данном типе пересказа особое значение приобретают таксисные отношения. Информанты, пересказывая предтекст, стараются не нарушать хронологической последовательности в описании событий (выстраивают свою систему временных отношений между действиями), что выражается лексическими и грамматическими языковыми средствами.

Тип 2: своего рода «текст о тексте», в котором доминирует одна из двух последних стратегий {Я— читатель или Я— исследователь). В этом типе пересказа не важен порядок следования событий, действий во вторичном тексте, поскольку говорящий не ставит себе целью отразить событийную линию, а лишь нанизывает при пересказе составные части предтекста. Информант описывает сам текст, выделяя в нем главную тему и микротемы, узловые моменты, наиболее существенные детали и т. д. Эта разновидность пересказа строится на основе блока «опосредованное описание». Говорящий отмечает, что он читатель текста, а не наблюдатель описываемых им самим событий и состояний. Подобная организация пересказа -один из способов передачи чужого текста. Структуру этого типа можно представить следующим образом — см. рис. 1.

Рисунок 1

Структура пересказа-шекста о тексте»

Текст информанта

Текст пересказа предстает как структура, состоящая из двух элементов:

а) вводящий (глаголы и в редких случаях девербативы (отглагольные существительные), обозначающие рече-мыслительные действия или фазовость);

б) элемент, отражающий содержание первичного текста.

Тип 3: вторичный текст, в котором произошел сбой в реализации выбранной стратегии или в повествовательно-грамматической перспективе, в результате чего говорящий коренным образом меняет способ организации своего текста. В таком монологе налицо столкновение противоположных позиций или коммуникативных установок говорящего; найти точку сбоя — (•) — весьма сложно. Надо сказать, что смены позиции читатель —» наблюдатель в анализируемом материале обнаружить не удалось. Думается, что позиция читателя в принципе гораздо легче, чем позиция наблюдателя: в последнем случае говорящему приходится пересказывать прочитанное «близко к тексту». Говорящий-наблюдатель обладает минимальной степенью свободы в изложении предтекста. Находясь в позиции читателя, говорящий более свободен в порождении репродуцированного текста. Это не просто нанизывание событий и образов, человек здесь волен описывать те события, которые значимы, по его мнению:

(14) некая Зина / очевидно медицинский работник / привела с улицы ( бродячего пса / и решила проводить над ним / медицинские эксперименты II а пёс этого очень не хотел / он был ранен II и очевидно думал что ему I будут причинены еще большие страдания //-// (•) м-м (...) ну там ¡много всяких подробностей I описание комнаты идет / медицинских инструментов 1 и так далее //-// (Текст 1. Инф. 36).

Смена плана повествования из третьеличной формы в перволичную является следствием смены позиции говорящего с наблюдателя на персонаж. Перемещение говорящего из одного плана повествования в другой встречается гораздо реже (на 80 проанализированных текстов такой нашелся всего один), что в принципе вполне естественно, так как такое перемещение нецелесообразно в коммуникативном плане (учитывая, что собеседниками были взрослые люди):

(15) пёс увидел 1 щелкнувшую пальцами женщину / которая поманила его за собой / и устремился за ней // он попал в темный коридор / где | был / неприятный запах II о-о последовав за женщиной'/ он очутился I в светлой / просторной комнате / где всё вокруг / сияло / блестело //-// из-за двери появился I мужчина II э! нет! подумал пёс / кажется я понял / куда я попал //-// это лечебница II надо бежать II из-за двери появился мужчина / который навалился на него 11-11 запахло чем-то сладким и неприятным И ноги подкосились <усмешка> (...) (■) и я потеряла сознание <смех> (Текст 1. Инф. 11).

Четвертая глава исследования — «Эндо- и эзоединицы в текстах-пересказах» — посвящена описанию эндо- и эзоединиц звучащего репродуцированного текста и их классификации. Коммуникативный сценарий пересказа, как уже говорилось выше, предполагает воспроизведение предтекста своими словами, поэтому вполне естественным является возникновение в нем слов, словосочетаний и конструкций, которые формально не схожи с единицами первичного текста. Вторичный текст обьино состоит из единиц, имеющих ту или иную степень лингвистической мотивированности предтекстом — из эндо- и эзоединиц. Напомним, что под эндоединицами в настоящей работе понимаются те элементы текста-пересказа, которые равны слову или больше, чем слово (выражение или конструкция), и полностью мотивированы предтекстом. Эзоединицы формально не совпадают с единицами предтекста, но при этом мотивированы ими разными способами.

Эндоединицы вторичного текста полностью мотивированы текстом-стимулом и обязательно сохраняют свое синтаксическое и — шире— смысловое окружение: сохраняется исходная пропозиция с незначительным изменением некоторых аспектов ситуации:

Первичный текст Вторичный текст

Connue - не огнистое, не раскаленное, как во время знойной засухи, не тускло-багровое, как перед бурей... (16) солнце сутра не-ераскаленное 1 но багровое 1 словно перед бурей 1 и его тепло приятно // (Текст 2. Инф. 10).

Эндоединицами чаще всего бывают ключевые слова, или смысловые вехи: говорящий запоминает наиболее значимые компоненты первичного текста, которые затем появляются во вторичном тексте как ключевые слова. С другой стороны, эндоединицы появляются в сильных местах текста (в начале и в конце) и в наиболее запоминающихся конструкциях, так, например, в конструкциях с отрицанием: не чувствуешь сырости, не ко псу, а к шкафу и т. п.

Больше всего эндоединиц выявлено среди глагольной лексики. Думается, что это связано с тем, что глаголы, с одной стороны, являются носителями предикативности, и говорящий запоминает действия, происходящие в первичном тексте; с другой — глаголы характеризуются более низкой степенью свободы в сочетаемости, чем существительные и прилагательные. Больше эндоединиц-глаголов обнаружено в сюжетном тексте, чем в несюжетном.

Эзоединицы I степени мотивированности предтекстом возникают на основе механизма трансформации элементов первичного текста. Можно выделить несколько подгрупп таких единиц в зависимости от вида и способа их преобразования.

Грамматические трансформации — изменение единиц первичного текста в рамках грамматики (морфологии и синтаксиса). Здесь можно выделить трансформеры и транспозиты.

Эзоединицы-трансформеры появляются на основе мены грамматической формы единицы первичного текста в результате преобразования синтаксической структуры исходного высказывания. В этом случае происходят изменения в слове, включая и его основу (приращение или утрата тех или иных формообразующих элементов), может также меняться синтаксическая роль слова (с сохранением первичной частеречной принадлежности). Например:

Первичный текст Вторичный текст

Женщина посвистела, пощелкала пальцами, и пес, немного поколебавшись, последовал за ней. (17) женщина \ Зина! пощелкав пальцами! заманила его в темный коридор! (Текст 1. Инф. 26).

В примере (17) происходит трансформация личной формы глагола в деепричастие. .Говорящий употребляет глагол заманила, являющийся интерпретацией действий первичного текста — посвистела и пощелкала. В лексическое значение глагола заманить входит сема 'привлечь чем-либо', поэтому говорящий сжимает смысл первичного высказывания, частично опуская информацию о том, каким именно образом женщина привлекла внимание собаки (посвистела), и придает глаголу пощелкала обстоятельственно-определительное, т. е. сопутствующее главному действию, значение. Тем самым происходит понижение первичного глагола пощелкала в синтаксическом ранге: он становится необязательным элементом структуры высказывания.

Эзоедипицы-транспозиты возникают на основе процесса синтаксической деривации (или транспозиции). Синтаксическая деривация — изменение частеречной принадлежности исходного слова без семантического преобразования, ср.: «...при СИНТАКСИЧЕСКОЙ (выделение автора — В. К.) деривации изменение части речи является единственной целью и единственньм содержанием преобразования. Осуществляя, например, трансляцию V N. говорящий не имеет в виду выразить какой-либо дополнительный смысл - наоборот, он хочет сохранить значение исходного глагола нетронутым, лишь приспособив его к соответствующему синтаксическому контексту, где допустимым является не V, а К» (Мельчук 1998: 462):

Первичный текст Вторичный текст

- Стой! С-скотина, - крича господин, прыгая в халате, надетом на один рукав, и хватая пса за ноги. - Зина, держи его за шиворот, мерзавца! (18) потом вышибил дверь! пытался сбежать // были крики / держите его\ (Текст 1 .Инф. 19).

В примере (18) говорящий вместо глагола кричать использует в своей речи номинализатор данного действия - крики (V—>М). Больше всего транспозитов встречается среди глаголов в сюжетном вторичном тексте, потом следуют прилагательные, меньше всего — среди существительных и наречий.

Семантические трансформации. В этом случае единица первичного текста заменяется однокоренным словом той же части речи, что и в предтексте, или другой, но с изменением одной (или более) из его сем. Этот процесс основан на семантической (или лексической) деривации. Семантическая деривация — это преобразование лексического значения мотивированного слова по сравнению со значением исходной единицы (Кубрякова, Панкрац 1990:129-130).

На материале исследования выявились семантические преобразования двух видов — прямое (производящее в предтексте —» производное во вторичном тексте) и обратное (производное в предтексте —»производящее в репродуцированном тексте):

______Первичный текст____I_ __Вторичный текст_____

...и всю комнату наполнила сладк-им и тошным Г(19) <пес> задохнувшись сладк-оват-ым запахом /

запахом.___________!__________

- Стой! С-скотина, — кричал господин, прыгая в | (20) появился мужчина у которого! белый халат

халате, надетом на один рук-ав, и хватая пса за I был надет I только на одну рук-у / (Текст 1.

ноги.—Зина, держи его за шиворот, мерзавца! | Инф. 12).

В иллюстрации (19) слово сладкий приобретает дополнительную сему 'менее, несколько' (сладким —» сладковатым), здесь этот пример демонстрирует прямую семантическую деривацию. Следующий пример (20) обнаруживают обратную семантическую деривацию: рук-ав —* рук-у. говорящий подменяет один денотат другим, но, тем не менее, единица вторичного текста находится в пространственной связи с предметом, который был обозначен в предгексте — рукав.

Эзоединицы II степени мотивированности первичным текстом возникают на основе действия механизма эквивалентной замены, это лексические синонимы разнокорневой структуры, конверсивы, антонимы (с отрицанием или без), развернутые и свернутые номинации.

Эзоедипицы-синоиимы можно разделить на группы в зависимости от того, чем различаются слова одного синонимического ряда — понятийные, стилистические, образные и т. д. Пример (21) можно демонстрирует понятийные синонимы:

Первичный текст Вторичный текст

... они сдвигаются, теснятся, синевы между ними уже не видать; но сами они так же лазурны, как небо... (21) они сливаются в единую цепочку / и уже лазури / той которая была перед этим1 её уже не видно Н (Текст 2. Инф. 14).

В первичном тексте употребляется слово синева для изображения цвета неба и облаков; говорящий в тексте-пересказе несколько смягчает краски, описывая небо в более мягкой цветовой палитре (светло-синий) -лазурь.

Эзоединицы-гипонимы/гиперонимы возникают на основе гипонимии (от вида к роду) и, наоборот, гипернимии (от рода к виду), ср.: «Слова типа яблоко, собака, чашка, синий, бежать (в отличие от слов типа фрукт, антоновка, животное, пудель, сосуд, темно-синий, пудель, передвигаться, трусить) обозначают классы объектов, свойств, и явлений, выделяемые на базовом уровне категоризации действительности» (выделение автора - В. К.) (Кобозева 2000: 102). Эзоединицы-гипонимы/гиперонимы могут осознаваться говорящим и слушающим в пределах одного текста как синонимичные слова или выражения, однако вне контекста они теряют близость значений: значения гиперонимов и гипонимов лишь частично совпадают (гиперонимы имеют более широкое значение по сравнению с гипонимом).

Первичный текст Вторичный текст

Женщина посвистела, пощелкала пальцами, и пес, немного поколебавшись, последовал за ней. (22) для каких-то медицинских целей понадобилось животное оно было поймано и женщина привела его в помещение (Текст 1. Инф. 17).

Напомним, что в настоящем исследовании респондентами были юристы, которые хорошо владеют юридическим языком. Поэтому использование ими гипонимов и гиперонимов во вторичном тексте не случайно: описание, допустим, места преступления начинается с определения рода объекта, затем его характера и свойств. В исследованном материале встречаются чаще всего замены гипоним —► гипероним, что обусловлено тем, что в первичном тексте отсутствуют в большом количестве гиперонимы.

Эзоединицы-антонимы выражают смысл первичного текста, не искажая его. Подобные эзоединицаы мотивированы конструкциями, содержащими отрицание (внешнее или внутреннее), и появляются во вторичном тексте как способ перефразирования, обозначая одну и ту же ситуацию в первичных и вторичных текстах.

Первичный текст Вторичный текст

...даже за час до ночи вы не чувствуете сырости... (23) веяло сухостью / несмотря на 1 мелкий редеющий дождик // (Текст 2. Инф. 25).

В примере (23) информант перефразировал конструкцию с отрицанием не чувствуете сырости. Пара сырость — сухость относится к типу квазиантонимов, так как слова отличаются друг от друга 'наличием большого количества/интенсивностью'

или 'отсутствием' влаги (Апресян 1995: 314). Лексема вторичного текста веять обладает значением «2. обычно беж, чем. Обдавать дуновением (прохлады, тепла, запаха и т. п.)». Веять относится к глаголам восприятия, т. к. толкование слова включает обязательный семантический компонент 'восприятие' (в данном случае тактильные ощущения субъекта рождают восприятие явления сухости/влажности воздуха). Говорящий чувствует сырость, сухость и т. д. в потоке воздуха, который всегда движется, и не случайно информант заменяет слова чувствовать и сырость на веять и сухость, что совершенно не меняет описанной в первичном тексте ситуации, но вместе с тем во вторичном тексте устраняется реципиент (используется безличная конструкция), хотя он и предполагается. Устранение субъекта восприятия способствует переносу акцента в высказывании на его объект (Реферовская 1996: 89).

Эзоединиц-антонимов в материале исследования встретилось немного (они были обнаружены у информантов с высоким уровнем речевой компетенции в большом количестве по сравнению с информантами с низким уровнем), что связано, скорее всего, с необходимостью глубокой переработки первичного высказывания, т. к, воспроизвести легче готовую конструкцию, не меняя в ней ничего, чем ее перефразировать, что требует не только речевых, но и интеллектуальных усилий.

Эзоедииицы-конверсивы (в том числе квазиконверсивы) —■ это предикатные слова, обозначающие одну и ту же ситуацию, но подчеркивающие в ней разные стороны и поэтому имеющие обращенную актантную структуру (Русский язык 2004: 174). Частотность их появления зависит, во-первых, от того, как много подобных слов в предтексте и, во-вторых, существует ли у этих единиц первичного текста конверсивная пара. В нашем материале таких случаев немного. Рассмотрим некоторые из них.

Первичный текст___Вторичный текст__

Давя битые стекла, она кинулась не ко псу, а к шкафу, раскрыла его и всю комнату наполнила сладким и тошным запахом.

(24) и вдруг появилась / вторая / мужская личность / которая попыталась схватить пса / внезапно комната напол... наполнилась зловещим [...] I зловонным запахом / зловонным запахом II (Текст 1. Инф. 7). В иллюстрации (24) происходит мена предикатного слова, при этом они ситуативно равны. Рассмотрим актантную схему глаголов:

наполнить наполниться

-^-каузатор (кто) 1 объеет (что) ^субъект (чем)

«личность мужского пола» «комнату» «запахом»

' объект (что) ¿"субъект (чем)

«запахом»

Во вторичном тексте устраняется каузатор, остаются лишь объект и субъект — комната и запах. По мнению Ю. Д. Апресяна, «семантическое назначение конверсивов состоит в том, чтобы передавать различия в логическом ударении (выделении, подчеркивании)» (Апресян 1995: 257). Данный пример иллюстрирует эмфазу: для информантов более важен объект, чем субъект и каузатор.

Эзоединицы-конверсивы, как и антонимы, не частое явление во вторичном тексте. Это происходит поскольку их появление во вторичном тексте свидетельствует о том, что говорящий сумел посмотреть на описанную в предтексте ситуацию с другой стороны, что требует некоторых усилий.

Эзоединицы-номинации (свернутые/развернутые). Процессы свертывания и развертывания неотъемлемо связаны с пониманием текста, так как являются его демонстрацией. К этому типу относятся единицы на уровне слова или словосочетания, а элементы, появившиеся на уровне текста, относятся к эзоединицам пятой степени мотивированности. Свернутая и развернутая номинации обозначают один и тот же денотат. Если в первичном тексте содержится развернутая номинация, то во вторичном тексте — свернутая, и, наоборот, если в предтексте — свернутая номинация, то во вторичном образовании — развернутая (часто это — предикативная конструкция).

Первичный текст Вторичный текст

Еще шире распахнулась дверь, и ворвалась еще одна личность мужского пола в халате. (25) и только подошедший 1 подоспевший на помощь 1 мужчина / второй 1 э-э смог остановить пса/(Текст 1. Инф. 17).

В первичном тексте содержится развернутая номинация личность мужского пола, которая соответствует слову мужчина, обозначая с ним один и тот же денотат — см. пример (25). Подобная замена является самой частотной, Помимо свернутых номинаций, в текстах-пересказах встречаются и развернутые номинации:

Первичный текст Вторичный текст

Они вдвоем попали в узкий, тускло освещенный коридор, одну лакированную дверь миновали, пришли в конец, а затем проникли налево и оказались в темной комнате... (26) повернули направо и очутились в какой-то комнате II a-a J в комнате было темно II (Текст 1. Инф. 1).

В примере (26) говорящий расширяет словосочетание в темной комнате до конструкции с качественным предикатом — в комнате было темно.

Эзоединицы III степени мотивированности первичным текстом — это слова, не выражающие содержания предтекста и появляющиеся под действием ассоциативного механизма как «одного из базовых механизмов речемыслительной деятельности, функционирующих как на довербальных, так и на вербальных этапах речевого программирования» (Овчинникова 2002: 5). К данной группе эзоединиц на экспериментальном материале были отнесены только парадигматические ассоциации на основе координации (антонимы); а также синтагматические и тематические ассоциативные слова. Синонимы и гипонимы исключаются из этой группы, несмотря на то что они появляются во вторичном тексте под действием ассоциативного механизма порождения речи. Они отражают содержание исходного текста. К тому же на уровне текста синонимы и гипонимы выполняют роль перефразирования, позволяют избегать в речи однообразия. Главный признак эзоединиц III степени мотивированности заключается в том, что они не соответствует той информации, которая содержится в исходном тексте.

Первичный текст Вторичный текст

Сейчас касторку заставят жрать и весь бок изрежут ножиками, а до него и так дотронуться нельзя! (27) пес э-э решил что его хотят заманить а-а в собачью лечебницу напоить его валерьянкой (Текст 1. Инф. 32).

В примере (25) говорящий называет вместо касторки как средства, применяемого для лечения собак, валерьянку, которая в редких случаях используется для той же цели. Скорее всего, информант забыл, какое именно лекарственное средство называлось в тексте, однако помнит, что в предтексте об этом говорилось. Интересно, что ассоциация, появившаяся во вторичном тексте, не прямая, а носит опосредованный характер. Вероятно, в сознании говорящего кот или кошка как реакция на стимул собака (пес) возникают на основе координации (Э и Я находятся на одном уровне абстракции), в результате во вторичном тексте появляется слово валерьянка. Можно предположить, что это слово является итогом цепочки ассоциативных связей.

8 Процесс свертывания (сжатия) текста отражает, с одной стороны, некоторые механизмы внутренней речи, с другой — принадлежит к типу процедур фиксации инвариантных языковых характеристик передаваемого сообщения (Гинзбург и др. 1968).

О частях речи в рассматриваемом отношении можно сказать, что наибольшей ассоциативной силой в нашем материале обладают имена существительные и прилагательные, меньшей — глаголы и наречия, поскольку глаголы несут основную нагрузку в высказывании и имеют меньшую свободу сочетаемости, чем существительные, прилагательные и наречия. Вербальные ассоциации, которые появляются во вторичном тексте, оказались гораздо сложнее, они пронизаны сетью настолько различных, разноуровневых, связей между стимулом и реакцией, что в рамках настоящей работы установить стимул для каждой из них иногда практически невозможно.

Эзоединнцы IV степени мотивированности предтекстом — это собственно новые единицы, формально не схожие и напрямую не связанные с первичным текстом. Они выражают фактуальную информацию первичного текста, появляются в результате действия механизмов компрессии, интерпретации, домысливания и строятся на основе фоновых знаний языковой личности. Можно условно поделить их на соответствующие подгруппы.

1. Эзоединицы первой хруппы выражают компрессию исходных высказываний. Компрессия - это процесс смыслового и формального сжатия первичного текста-стимула. Информанты в ходе пересказа сжимают некоторые композиционные части предтекста (чаще всего развитие действия) или части предложения, что является вполне естественным процессом:

(28) в связи с чем предпринял действия по своему освобождению (Текст 1. Инф. 17).

(29) как встает солнце как всё это прекрасно и красиво и до конца дня (Текст 2. Инф. 29).

В примере (28) информант сжимает середину первичного текста, называя коллокат предпринял действия и опуская при этом информацию, какого рода действия совершил пес. Этот коллокат содержит в себе сему 'цели' и требует ее эксплицитного выражения — по своему освобождению. Иллюстрация (29) демонстрирует сжатие уже всего первичного текста. В предтексте описывается весь июльский день. Одно из значений у слова день — «1. Часть суток от восхода до захода солнца, от утра до вечера». Закат является концом дня, поэтому и появляется во вторичном тексте информанта слово до конца.

2. Вторая группа выражает различные домыслы говорящего. Информанты при пересказе добавляют новую фактуальную информацию, развивая уже известное, данное в первичном тексте, делают выводы, высказывают те или иные предположения, касающиеся, например, причин и следствий поступков:

(30)иа улице женщина подобрала бездомного раненого пса приманив его колбасой заманила в до... (Текст 1. Инф. 20),

3. Эзоединицы третьей группы появляются на основе фоновых знаний языковой личности. Человек, читающий отрывок из художественного текста, может вспомнить подробности, сюжет, имена героев, выражения, ставшие крылатыми, из самого произведения, т. е. ту дополнительную информацию, которой нет в отрывке, но которая содержится в произведении, из которого взят данный отрывок. В этом случае человек использует свои фоновые знания, хранящиеся в долговременной памяти. В эту группу попадают в нашем случае имена героев, профессии, крылатые выражения, которые не называются в предтексте. Например:

(Н)<вздох> из прочитанного данного текстового отрывка / м-могу пересказать следующее / что это <кашель> (...) как в трех двух словах-то I значит I значит речь идет J о псеШарикове/ которого <кашель> скажем так ¡ а-а заманили в определенное помещение / для дачи лекарства И (Текст 1. Инф. 8).

(32)в этом отрывке / рассказывается о том как J пса который впоследствии стал Полигра... ¡ Полиграф Полиграфом Полиграфовичем Шариковым <смех> впервые заманили к профессору Преображенскому f колбасой II (Текст 1. Инф. 26).

Эзоединицы IV степени мотивированы единицами первичного текста, их семантикой. Они встречаются чаще всего в текстах, в которых реализованы коммуникативные стратегии Я— читатель и Я— исследователь, а также в текстах, которые демонстрируют сжатие в высокой степени.

К эзоединицам V степени мотивированности предтекстом относятся слова, чья мотивированность мотивированность носит особый характер. Эти единицы позволяют построить своего рода «текст о тексте» и выполняют функцию вводящего элемента.

(33) повествуется о том что I о-он всё это прекрасно в принципе / осознал / и пытался от этого убежать / вырваться / там J бился / (Текст 1. Инф. 9).

Эти элементы встречаются в монологах, в которых реализованы стратегии Я — читатель и Я—исследователь.

Эзоединицы VI степени мотивированности предтекстом — «структурно-фатические» элементы текста. Одни единицы такого типа выполняют в тексте структурирующую функцию, поскольку текст строится говорящим на ходу. Другие выполняют фатическую (или контактоустанавливающую) функцию, оформляя взаимодействие адресата и адресанта речи. Рассмотрим примеры этих единиц.

1. Эзоединицы первой группы выражают эмоциональное отношение говорящего к описываемой ситуации. Оценочность может быть нейтральной (говорящий не выражает никакого особого отношения к событию или к его участникам), положительной или отрицательной. Их можно назвать эмоциативами. Например:

(34)иес закрутился завертелся разлил банку с ватой комья полетели хлопья тоже полетели бедолага пес (Текст 1. Инф. 23).

2. Эзоединицы второй группы выражают модальную оценку ситуации, описанной в первичном тексте, это может быть слово (словосочетание) или конструкция (в том числе обладающая предикативностью). Говорящий осуществляет оценку ситуации на предмет ее достоверности, указывает на источник информации, определяет ход своей мысли и способ ее выражения:

(35) комната сама не понравилась э-э псу двумя моментами во-первых она была тёмной и во-вторых там достаточно неприятно пахло (Текст 1. Инф. 14).

(36) такая погода а-а мечта для земледельца скажем так пожалуй всё (Текст 2. Инф. 1).

3. Эзоединицы третьей группы выражают метакоммуникативную функцию. Таким элементом может быть только предикативная конструкция. Это своего рода рассуждения говорящего о том, что и каким образом он продуцирует:

(37) затем распахнулась дверь а-а засиял свет и м-м да сложновато так (Текст 1. Инф. 3).

4. Эзоединицы четвертой группы выполняют дискурсивную функцию-.

(38) такая погода нравится земледельцу возделывать что-то на земле скорее всего ecl (Текст 2. Инф. 22).

Описание процедуры появления тех или иных единиц вторичного текста является одним из важных моментов в изучении лингвистической специфики вторичных репродуцированных текстов. Результаты анализа семантики единиц вторичного текста показывают, что любая значимая единица вторичного текста мотивирована теми или иными единицами предтекста, хотя степень этой мотивированности может быть разной и зависит от действия различных механизмов (например, эквивалентной замены, интерпретации, сжатия и др.) и т. д.

В пятой главе работы — «О некоторых корреляциях между особенностями пересказа и социальными и психологическими характеристиками говорящих» — рассматривается обусловленность некоторых лингвистических параметров вторичного текста (длина текста в «словах», доля номинативной лексики во вторичных текстах, дистрибуция некоторых частей речи — имени существительного и глагола)

социальными и психологическими характеристиками говорящих. В ходе анализа создана классификация единиц устной речи: 1) речевые — номинативный, местоименный, собственно связующий, модальный макроклассы; 2) условно-речевые — обрывы и оговорки, хезитативы и дискурсивы; 3) неречевые — различные паралингвистические элементы).

Длина вторичного текста практически почти во всех случаях сокращается по сравнению с исходным текстом. Это происходит под влиянием следующих факторов: тип предгекста (его сюжетность-цесюжетность), уровень речевой компетенции говорящего (высокий — низкий) и его психотип (экстраверт-интроверт).

Анализ материала показал, что номинативная лексика составляет примерно чуть больше половины вторичного текста, выбиваются из общей картины только группа интровертов: доля номинативной лексики составляет 60 % от всего текста. Пересказ несюжетного текста по сравнению с сюжетным пересказом сохранил меньше номинативной лексики: по всем группам информантов показатели несюжетного текста ниже, чем сюжетного. На 42 % и на 32 % сохранили объем номинативной лексики первичного текста юристы-преподаватели (информанты с высоким УРК), на 32 % и на 22 %— юристы-практики. У мужчин соотношение первичного и вторичного сюжетных текстов в рассматриваемом аспекте выше (40 %), чем у женщин (31 %). Информанты младшей возрастной группы несущественно превышают в этом отношении группу старшей возрастной группы (37 %-34 %). По несюжетному тексту у мужчин и женщин, а также у младшей и старшей возрастных групп средние показатели почти одинаковы.

Анализ дистрибуции имен существительных и глаголов как основных частей речи показал, что их распределение в значительной степени зависит от типа предгекста: в пересказе сюжетного текста их оказалось больше. Что касается соотношения количественных показателей распространенности этих частей речи во вторичном и первичном текстах, то в пересказах больше существительных сохранили мужчины, чем женщины (за исключением средних по пересказу несюжетного текста), преподаватели — больше, чем практики, интроверты — больше, а также информанты с низким уровнем невротичности, чем амбиверты и экстраверты и информанты с высоким и средним уровнем невротичности (не считая данных по сюжетному тексту). В пересказах сюжетного текста больше глагольной лексики сохранили преподаватели, чем практики, мужчины — больше, чем женщины, интроверты — больше, чем экстраверты.

В заключении формулируются основные выводы диссертационного исследования, легшие в основу положений, выносимых на защиту. Классификации, приведенные в настоящей работе, не представляют собой закрытой модели исчисления всех возможных типов коммуникативных стратегий, типов репродуцированного текста и эзоединиц. Они построены на основании опыта предшествующих классификаций, а также на основании проведенного в настоящей работе исследования живой речи, которая существенно отличается от своей письменной формы.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

1. Бинарные оппозиции как способ описания лингвистических явлении (отражение в монологической речи социальных характеристик говорящего: к постановке проблемы) //Вестник Санкт-Петербургского университета. Филология. Востоковедение. Журналистика. Серия 9. СПб., 2008. С. 56-63.

2. О характере мотивированности неподготовленного текста-пересказа //Вестник Санкт-Петербургского университета. Филология. Востоковедение. Журналистика. Серия 9. Вып. 3. Часть 2. СПб., 2008. С. 73-81.

3. Специфика пересказа как вида речевой деятельности: эндо- и эзоединицы звучащего спонтанного монолога //Вестник Санкт-Петербургского университета. Филология. Востоковедение. Журналистика. Серия 9. Вып. 4. Часть 2. СПб., 2008. С. 135-145.

4. Об одном из способов подбора информантов в ходе полевого исследования //Материалы XXXVI Международной филологической конференции, 12-17 марта 2007 г., Санкт-Петербург. Вып. 20: Полевая лингвистика. Интегральное моделирование звуковой формы естественного языка / Отв. ред. А. С. Асиновский и Н. В. Богданова. СПб., 2007. С. 45-52.

5. О корпусе звучащих текстов на русском языке (формирование учебных материалов нового типа) //Текст: проблемы и перспективы. Аспекты изучения в целях преподавания русского языка как иностранного. Материалы IV Международной научно-практической конференции. 22-24 ноября 2007 года. М., 2007. С. 31-34 (в соавторстве с Е. А. Архиповой, Н. В. Богдановой, И. С. Бродт, Е. В. Маркасовой, Т. Ю. Шерстиновой).

6. Звуковой корпус русского языка повседневного общения //http://model.iphil.ru/doc/odin_razgovornyi_den.pdf (2007) (в соавторстве с А. С. Асиновским, Н. В. Богдановой, И. В. Королевой, М. В. Русаковой, А. И. Рьпсо, С. Б. Степановой, Т. Ю. Шерстиновой).

7. О «корпусе» текстов живой речи: принципы формирования и возможности описания // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии. Выпуск 7 (14). По материалам ежегодной международной конференции «Диалог» (2008). М., 2008. С. 57-61 (в соавторстве с Н. В. Богдановой, И. С. Бродт, О. В. Павловой, Е. М. Сапуновой, Н. С. Филипповой).

8. Русская спонтанная речь. Свободные монологи-рассказы на заданную тему. Часть 1. Тексты. Часть 2. Лексические материалы / Отв. ред. и автор предисловия Н. В. Богданова. СПб., 2008.

9. О принципах создания частотного словника русской спонтанной речи (на материале «корпуса» репродуцированных текстов) // Материалы XXXVII Международной филологической конференции, 10-15 марта 2008 г., Санкт-Петербург. «Полевая лингвистика. Интегральное моделирование звуковой формы естественного языка». / Отв. ред. Н. В. Богданова. СПб., 2008. С. 47-61.

Подписано в печать 18.03.2009 г. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,5. Тираж 100 экз. Заказ № У35"

ЦОП типографии Издательства СПбГУ 199034, Россия, Санкт-Петербург, Университеская наб., 7/9.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Куканова, Виктория Васильевна

ОГЛАВЛЕНИЕ.

ВВЕДЕНИЕ.

ЧАСТЬ I. СПОНТАННАЯ РЕЧЬ И АСПЕКТЫ ЕЕ ИЗУЧЕНИЯ.

ГЛАВА 1. СПОНТАННЫЙ МОНОЛОГ И ЕГО ТИПЫ.

1.1. Антиномии в исследованиях языка и речи.

1.1.1. Язык —Речь.

1.1.2. Письменная и устная формы речи.

1.1.3. Монолог и диалог как основные разновидности устной спонтанной речи.

1.1.3.1. Монолог и его статус среди жанров устной речи.

1.1.3.2. Характеристика монолога в противопоставлении диалогу.

1.1.3.3. Пересказ как один из видов монологического текста.

1.2. Спонтанность в устной монологической речи.

1.2.1. Понятие спонтанности в лингвистике.

1.2.2. Степень спонтанности в разных типах устной речи.

1.2.3. Форма речи и степень её подготовленности.

1.3. Выводы.

ГЛАВА 2. МЕТОДИКА ФОРМИРОВАНИЯ МАТЕРИАЛА, ИССЛЕДОВАНИЯ.

2.1. Балансировка речевого материала и состава информантов.

2.2.1. Социологическая балансировка информантов.

2.2.2. Лингвистическая балансировка материала исследования.

2.2. Модель описания материала исследовании.

2.3. Методика проведения записи и обработки полученного материала.

2.3.1. Этапы записи речевого материала.

2.3.2. Обработка записанного речевого материала. Методы и приемы исследования.

2.4. Выводы.

ЧАСТЬ II. ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ РЕПРОДУЦИРОВАННЫХ ТЕКСТОВ.

ГЛАВА 3. СТРУКТУРА РЕПРОДУЦИРОВАННЫХ ТЕКСТОВ.

3.1. Особенности порождения репродуцированных текстов.'.

3.2. Композиционные элементы текста-пересказа.г:

3.2.1. Зачин.

3.2.2. Основная часть.

3.2.3. Заключительная часть.

3.3. Коммуникативные стратегии в построении репродуцированных текстов.

3.4. Типы пересказов в зависимости от способа реализации коммуникативной задачи.

3:4.1. Собственно репродуктив.

3:4.2. «Текст о тексте»

3:4.3. Конфликт коммуникативных установок говорящего.

3.5. Выводы.

ГЛАВА.4. ЭНДОЕДИНИЦЫ И ЭЗОЕДИЫИЦЫ В ТЕКСТАХ-ПЕРЕСКАЗАХ .:.

4.1. Исследования эзолексики в лингвистике.1221'.'

4.2. Классификация эндо- и эзоединиц в материале исследования.126)

4.2.1: Эндоедингщы вторичного текста.126)

4.2.2. Эзоединицы вторичного текста.

4.2.2.1. Эзоединицы первой степени мотивированности.

4;212.2. Эзоединицы второй степени мотивированности.

4.2.2.3. Эзоединицы третьейепени мотивированности

4.212.4. Эзоединицы четвертой^ степени мотивированности.'.

4.2.2.5. Эзоединицы пятой степени'мотивированности.

4.2.2:6. Эзоединицы шестой степени мотивированности.

4.3; Выводы.

ГЛАВА 5. О НЕКОТОРЫХ КОРРЕЛЯЦИЯХ МЕЖДУ ОСОБЕННОСТЯМИ ПЕРЕСКАЗА И СОЦИАЛЬНЫМИ И

ПСИХОЛОГИЧЕСКИМИ ХАРАКТЕРИСТИКАМИ ГОВОРЯЩИХ.

5:1. О единицах спонтанного монолога.

5.2. Длина репродуцированного текста в «словах» в зависимости от характеристик говорящего и типа первичного текста:.

5.3. Номинативная лексика во вторичном тексте.

5.4. Дистрибуция частей речи.

5.5. Выводы. 1.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Куканова, Виктория Васильевна

Устная речь как одна из форм существования национального языка представляет собой весьма сложное явление в различных аспектах — как в чисто лингвистическом, так и с позиций социо— и психолингвистики. Всю сложность социолингвистической картины развития языка отмечал еще Л. В. Щерба, утверждая, что жизнь языка «куется» в разговорном языке разных социальных групп (Щерба 1957: 126); ср. также: «разговорный язык, не один: имеется столько разговорных языков, сколько общественных групп, центров общественных интересов, и даже* отдельных индивидуумов» (Балли 1955: 34). Психолингвистический подход в исследовании языка и речи необходим, так как за речью всегда стоит человек (языковая личность); речь и язык не существуют вне говорящего. Поэтому вполне закономерны и расхождения, и трудности в определении лингвистической природы, устной-речи.

Примерно с середины 60-х годов XX века в лингвистике, сделавшей поворот от системно-структурных исследований в сторону изучения> языка в его живом функционировании, возник вполне закономерный интерес к теории и, практике устной речи. Были проведены серьезные исследования в этой области, объектом которых в большинстве случаев была диалогическая (разговорная) речь (см., например: Шведова 1960; Русская разговорная речь 1973; 1983; Сиротинина 1974; Лаптева 1976; Земская 1979; Китайгородская, Розанова 1999; и мн. др.).

Существует множество работ, объектом которых являются устные монологические тексты научного и публицистического характера (см., например: Фишер 1995; Лаптева 1995; Баженова 2001; Дроздова 2003; Щелкунова 2004; Ракитина 2006); с другой — письменные пересказы (см.,. например: Новиков 1983; Агранович 2004; 2006; Солодянкина 2004 и др.). Однако исследований, посвященных устному монологу-пересказу, пока явно недостаточно, многие вопросы ещё остаются невыясненными. В центре настоящего исследования находится бытовой спонтанный монолог, «который характеризуется непринужденностью, неофициальностью и неподготовленностью, который может не зависеть от обстановки осуществления и не обязательно рассчитан на участие в акте коммуникации» (Богданова 1998: 63).

Таким образом, объектом исследования настоящей работы является спонтанная монологическая репродуцированная речь юристов, полученная в условиях эксперимента. На, продуцирование спонтанного текста существенное влияние оказывают как лингвистические, так и различные экстралингвистические факторы. Предметом изучения является язык устного спонтанного пересказа, причем в центре нашего внимания находятся такие языковые параметры, как композиционная структура пересказов, коммуникативные стратегии и установки языковой ■ личности в построении репродуцированных текстов1, типы пересказов, длина текста в словах, доля номинативной лексики, дистрибуция некоторых частей речи и эндо- и эзоединицы2 звучащего монологического репродуцированного текста. Иными словами, предметом исследования являются как и сам пересказ, так и возможная зависимость некоторых его лингвистических признаков от типа предтекста и от характеристик говорящего.

Актуальность исследования определяется тем, что в лингвистической науке давно назрела необходимость исследования живой монологической речи с низкой степенью спонтанности и высокой степенью лингвистической мотивированности. Изучение рассматриваемого нами типа речи осуществляется с учетом социологической и психологической характеристик говорящей языковой личности. Благодаря этому исследованию будет

1 Репродуцированный текст и пересказ выступают в качестве синонимов в настоящей работе (см. подробно раздел 1.1.3.3 настоящего исследования).

2 Приставки ехо- (греч.) означает 'вне, снаружи' и епёоп- 'внутри'. Впервые термины эзолексика и ондолексика были использованы Л. И, Новиковым (Новиков 1983). Под ондоединицсши в настоящей работе понимаются те элементы текста-пересказа, которые равны слову или больше, чем слово (выражение или конструкция), и полностью мотивированы предтекстом (термин был введен Н. В. Богдановой и употребляется для обозначения первичного текста, ставшего стимулом для порождения вторичного образования). Эзоедшшцы формально не совпадают с единицами предтекста, но при этом мотивированы ими разными способами (см. подробно об этих единицах главу 4 настоящего исследования). достигнута в некоторой степени полнота и соразмерность лингвистического описания разновидностей устной спонтанной речи.

Изучение спонтанного монолога в лингвистическом, социо- и. психолингвистическом аспектах является достаточно- важным в теоретическом плане. Исследования- такого рода сводятся, к «интенсивному накапливанию фактов, характеризующих живую речь, при условии, что накопленные факты могут быть рассмотрены не только в их отношении к структуре языка и его вариантов, но и в их отношениях к носителям речи и социальным условиям ее осуществления-и применения» (Головин. 1969: 354). Таким образом, настоящее исследование заключает в себе дополнительный, материал для описания- явлений, связанных с социолингвистическими, психолингвистическими, и лингвистическими признаками^ спонтанного монолога. К тому же изучение социально-психологических и лингвистических факторов ведет к разграничению социального — языкового, а также психического — языкового.

Результаты лингвистического; психолингвистического" и социолингвистического описания спонтанной речи могут быть использованы и в практическом отношении. Во-первых, систематическое исследование монолога как одного из видов русской спонтанной речи приводит к описанию норм построения« «живого» монологического текста, поэтому полученные данные могут использоваться, например, в риторических г школах. Еще в 1939 году Л. В. Щерба писал, что большая часть говорящих на русском языке не может построить цельное монологическое высказывание, поэтому «монологу надо учить» (Щерба 1957: 115). Во-вторых, результаты анализа спонтанных монологов, имеют непосредственное отношение к практике обучения иностранцев русской разговорной речи. Здесь особое значение приобретает выявление языковых средств, маркирующих, например, речь с высоким уровнем, речевой компетенции. В-третьих, полученные результаты представляют интерес с точки зрения изучения подвижности языковой нормы. В-четвертых, исследование средств перефразирования является важным в целях создания искусственного интеллекта. Наконец, тексты спонтанной устной речи могут быть использованы для обучения студентов-филологов анализу пока непривычного для них языкового материала, не поддающегося «правилам» описания письменного текста (см. подробнее: Богданова 2007а; Полевая лингвистическая практика 2008).

Научная новизна настоящего исследования заключается в том, что в научный обиход вводятся образцы устных репродуктивных текстов, полученных в ходе записи речи юристов. Впервые предпринимается многоаспектный анализ таких текстов. С одной стороны, это изучение влияния на порождение текста такого лингвистического фактора, как тип монолога; с другой — исследование зависимости монолога от психологических и социальных признаков говорящих (пол, возраст, темперамент и пр.). Такое исследование представляет собой ещё один шаг к созданию специфической речевой грамматики. В данной работе впервые описываются коммуникативные стратегии и установки языковой личности в создании репродуцированных монологов, а также эндо- и эзоединицы таких текстов, исследуется вопрос их соотношения в спонтанных монологах в зависимости от психологических и социальных характеристик говорящего и от лингвистических признаков самого текста. Кроме того, впервые описывается бытовая речь юристов как носителей ярко выраженного делового (юридического) стиля. К тому же впервые в исследовательской практике изучения монолога в социо- и психолингвистическом аспектах последовательно применяется дихотомический подход к изучению языковых явлений, который, как представляется, позволяет получить наиболее яркие показатели, наиболее контрастные результаты.

Целью настоящего исследования! является лингвистический анализ репродуцированных текстов на материале русской речи юристов. Настоящая цель определила следующие задачи: 1) подготовительный этап:

• отбор текстов (сюжетного и несюжетного) для чтения и пересказа3;

• разработка принципов сбалансированной выборки информантов для записи и собственно отбор информантов;

• анкетирование4 и психологическое тестирование всех информантов (тест

Г. Айзенка5 на определение интровертности-эктраверности и уровня невротизма), а также обработка полученных данных;

• запись на цифровой диктофон спонтанных текстов различных типов в исполнении информантов6;

• первичная обработка записей — шумоподавление с целью повышения качества материала для его дальнейшего лингвистического анализа;

• расшифровка полученного материала (представление монологов в орфографическом виде с простейшей интонационной разметкой, проведенной на основе слухового анализа);

• создание корпуса звучащей речи юристов в рамках проекта научноисследовательского семинара «Интегральное моделирование естественных языков» Института филологических исследований СПбГУ; 2) исследовательский этап:

• описание структурной организации спонтанных монологов и коммуникативных стратегий и установок языковой личности в построении репродуцированных текстов, а также типов пересказов;

• анализ следующих лингвистических параметров полученного в ходе записи материала: длина текста в словах;

3 Были .отобраны, помимо текстов для пересказа, изображения (сюжетное и несюжетное) для их последующего описания информантами, т. к. одной из задач этой работы является создание корпуса звучащей речи юристов в рамках проекта научно-исследовательского семинара «Интегральное моделирование естественных языков» Института филологических исследований СПбГУ.

4 Анкета разработана И. С. Бродт (см. Бродт 2007а) и частично переработана автором.

5 Личностный опросник EPI 1995.

6 В ходе исследования была записана полная программа монологов в исполнении всех информантов (чтение и пересказ двух текстов, описание двух изображений, свободный монолог на заданную тему — по 7 текстов от каждого информанта), но материалом настоящей работы послужили только устные тексты-пересказы. номинативная лексика; дистрибуция некоторых частей речи, а именно существительного и глагола;

• построение классификации эзоединиц;

• анализ эндо- и эзоединиц вторичного текста;

• ' установление зависимости полученных лингвистических характеристик монолога от его типа, с одной стороны, и от психологических и социальных характеристик говорящего, с другой.

Материалом' исследования послужили устные спонтанные тексты-пересказы. Безусловно, материал хранит в себе большие возможности для исследований разных уровней языковой системы, начиная с фонетического7 и заканчивая синтаксическим; (наиболее изученным в проблематике русской разговорной речи).

Этот материал был записан от 40 информантов. Все информанты разделены на две возрастные группы (до и после 35 лет). Каждая возрастная группа имеет подгруппы, дифференцирующие пол информантов, а также профессиональное или непрофессиональное их отношение к речи (см.: Богданова 2001: 58).

В работе в качестве основных используются традиционные для лингвистических работ описательный и сравнительно-сопоставительный методы. В качестве дополнительных — метод слухового анализа, метод компонентного анализа, простые статистические методы.

Апробация работы. Основные идеи, положения и результаты диссертационного исследования были апробированы на XXXVI

7 Следует отметить, что исследование фонетических особенностей звучащей речи требует лабораторных условий записи и хорошего качества звукозаписывающей техники. На материале настоящего исследования? можно описать некоторые феномены - устной речи (например, фонетические процессы ассимиляции, аккомодации, эллипсис, эпентезы и т. д.) лишь на поверхностном уровне. Глубокого анализа материала с использованием инструментальных методов - как, например, изучение повторяющихся акустических событий (термин А. С. Асиновского; см. подробнее: Полевая лингвистическая практика 2008: 64-65) - на нем осуществить не удастся, так как речевой материал, собранный в полевых условиях, характеризуется (даже после процедуры шумоподавления) наличием шумов разной частоты, проявляющихся на спектрограммах и осциллограммах, т. е. в разного рода графических представлениях звукового сигнала.

Международной филологической конференции (г. Санкт-Петербург, март

2007 г.); IV Международной научно-практической конференции «Текст: проблемы и перспективы. Аспекты изучения в целях преподавания русского языка как иностранного» (г. Москва, ноябрь 2007 г.); XXXVII Международной филологической конференции (г. Санкт-Петербург, март

2008 г.); Международной конференции «Диалог» «Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии» (г. Москва, июнь 2008 г.); XXXVIII Международной филологической конференции (г. Санкт-Петербург, март 2009 г.).

Основные положения работы отражены в следующих публикациях автора:

1. Об одном из способов подбора информантов в ходе полевого исследования //Материалы XXXVI Международной филологической конференции, 12-17 марта 2007 г., Санкт-Петербург. Вып. 20: Полевая лингвистика. Интегральное моделирование звуковой формы естественного языка / Отв. ред. А, С. Асиновский и Н. В. Богданова. СПб., 2007. С. 45-52.

2. О корпусе звучащих текстов на русском языке (формирование учебных материалов нового типа) // Текст: проблемы и перспективы. Аспекты изучения в целях преподавания русского языка как иностранного. Материалы IV Международной научно-практической конференции. 22-24 ноября 2007 года. М., 2007. С. 31-34 (в соавторстве с Е. А. Архиповой, Н. В. Богдановой, И. С. Бродт, Е. В. Маркасовой, Т. Ю. Шерстиновой).

3. Звуковой корпус русского языка повседневного общения // http://model.iphil.ru/doc/odinrazgovornyiden.pdf (2007) (в соавторстве с А. С. Асиновским, Н. В. Богдановой, И. В. Королевой, М. В. Русаковой, А. И. Рыко, С. Б. Степановой, Т. Ю. Шерстиновой).

4. О «корпусе» текстов живой речи: принципы формирования и возможности описания // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии. Выпуск 7 (14). По материалам ежегодной международной конференции «Диалог» (2008). М., 2008. С. 57-61; // http://www.dialog-21.ru/dialog2008/materials.asp?type=reports (2008) (в соавторстве с Н. В. Богдановой, И. С. Бродт, О. В. Павловой, Е. М. Сапуновой, Н. С. Филипповой).

5. Бинарные оппозиции как способ описания лингвистических явлений (отражение в монологической речи, социальных характеристик говорящего: к постановке проблемы) // Вестник Санкт-Петербургского университета. Филология. Востоковедение. Журналистика. Серия 9. СПб., 2008. С. 56-63.

6. О характере мотивированности неподготовленного текста-пересказа //Вестник Санкт-Петербургского университета. Филология. Востоковедение. Журналистика. Серия 91 Вып. 3. Часть 2. СПб., 2008. С. 73-81.

7. Русская спонтанная речь. Свободные монологи-рассказы на заданную* тему. Часть 1. Тексты. Часть 2. Лексические материалы /Отв. ред. и автор предисловия Н. В. Богданова. СПб., 2008.

8. Специфика пересказа как вида речевой деятельности: эндо— и эзоединицы звучащего спонтанного монолога // Вестник Санкт-Петербургского университета. Филология. Востоковедение. Журналистика. Серия 9. Вып. 4. Часть 2. СПб., 2009. С. 135-145.

9. О принципах создания частотного словника русской спонтанной речи (на материале «корпуса» репродуцированных текстов) //Материалы XXXVII Международной филологической конференции, 10-15 марта 2008 г., Санкт-Петербург. Секция «Полевая лингвистика. Интегральное t моделирование звуковой формы естественного языка». / Отв. ред. Н. В. Богданова. СПб., 2008. С. 47-61.

10. Монолог-пересказ в блоке «говорение» на уроках русского языка как иностранного // Русский язык как иностранный: Теория. Исследование. Практика. Межвузовский сборник. Вып. V. / Науч. Ред. И. П. Лысакова. СПб., 2009 (в печати).

11. Звуковой корпус как способ описания языка современного города // Материалы Международной научной конференции «Речевая коммуникация в современной России». 28-30 апреля 2009. Омск, 2009 (в печати) (в соавторстве с Н. В. Богдановой, Е. М. Сапуновой, Н. С. Филипповой).

12. Спонтанные тексты-репродуктивы: лингвистический анализ ошибок, возникающих при порождении пересказа // Материалы XXXVII Международной филологической конференции, 16-21 марта 2009 г., Санкт-Петербург. Секция «Полевая лингвистика. Интегральное моделирование звуковой формы естественного языка». / Отв. ред. Н. В. Богданова. СПб., 2009 (в печати).

Структура диссертационной работы отражает ход исследования и включает введение, пять глав, структурированных в две части, заключение, список использованной литературы и приложений, содержащие исходные тексты, таблицы, характеризующие информантов и речевой материал, все спонтанные монологи в расшифрованном виде с простейшей интонационной разметкой, а также частотные словники.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Лингвистический анализ репродуцированных текстов"

5.5. Выводы

В результате анализа спонтанных монологов-пересказов были установлены некоторые зависимости лингвистических параметров текста от социальных и психологических характеристик информантов и от типа предтекста. Например, наиболее значимым признаком является тип предтекста, оказывающий существенное влияние на количество слов во вторичном тексте, на долю номинативной лексики, на распределение имен существительных и глаголов в репродуцированных текстах.

Однако не следует забывать, что средняя арифметическая — показатель достаточно субъективный: во-первых, распределение количественных показателей лингвистических параметров не носит «нормального» характера; во-вторых, порождение текста у каждого конкретного информанта зависит от многих факторов, и не все из них были учтены в настоящем исследовании. Поэтому дальнейшее изучение влияния на речь тех или иных факторов требует более однородного материала, с одной стороны, а с другой — увеличения его объема.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Объектом настоящего исследования являлись тексты звучащих спонтанных пересказов отрывков из художественных произведений, полученные в ходе записи речи информантов-юристов с различными социальными и психологическими характеристиками. Целью работы был лингвистический анализ этих репродуцированных текстов. Результаты этого анализа показали следующее.

1. Репродуцированный текст, несмотря на то что он обладает высокой степенью лингвистической мотивированности предтекстом, обнаруживает, тем не менее, достаточно высокую степень спонтанности. Категория спонтанности проявляется на разных уровнях — на психолингвистическом, дискурсивном, текстовом.

2. Пересказ строится согласно избранной говорящим коммуникативной стратегии, хотя, безусловно, его замысел обусловлен-- предтекстом. Реализуемые при пересказе первичного текста коммуникативные стратегии и установки языковой личности, получившие в рамках настоящей работы название по этой коммуникативной установке — Я— наблюдатель, Я — читатель, Я — исследователь, — зависят от некоторых характеристик говорящего. На выбор коммуникативной стратегии в построении репродуцированного текста могут оказать влияние следующие факторы: уровень речевой компетенции говорящего (высокий — низкий); его психотип (экстраверт-интроверт); уровень невротизма (высокий, средний и низкий); тип предтекста (его сюжетность-несюжетность).

3. Структура пересказа в значительной степени повторяет композицию первичного текста, но вместе с тем в ней появляются «новые» по отношению к предтексту структурные элементы: опосредованное» описание; оценка событий; экспликация-комментарий; домысливание (предположение); метакоммуникативные конструкции; эзотекст (эзоконструкции).

Опосредованное» описание является основным элементом в структуре текста, построенного по коммуникативной стратегии Я— читатель. Экспликация-комментарий также характерен для этого типа репродуцированного текста. Некоторые из них — например, метакоммуникативные конструкции — позволяют диагностировать низкий уровень речевой компетенции говорящих.

4. В работе описаны некоторые лингвистические особенности трех типов текстов-пересказов — собственно репродуктива, «текста о тексте», а также пересказа, содержащего конфликт коммуникативных стратегий и установок.

5. В ходе исследования вводятся понятие эндо- и эзоединиц звучащего текста. Под эндоединицами понимаются те элементы вторичного текста, которые не только формально схожи с единицами предтекста, но и употребляются в том же самом контексте (т. е. сохраняют более или менее — частично или с опущением некоторых деталей — пропозицию исходного высказывания). Эзоединицы — это все остальные элементы текста, которые не попадают в группу эндоединиц, но при этом их появление обусловлено единицами исходного текста.

6. Построена классификация эзоединиц звучащего пересказа, которые в той или иной степени позволяют увидеть семантические закономерности появления тех или иных единиц в «живой» устной речи, а также в определенной степени диагностировать социальные и/или психологические характеристики говорящего. В основу этой классификации был положен критерий степени и способа мотивированности первичным текстом. В классификацию входят 6 групп эзоединиц: эзоединицы I степени мотивированности — это слова первичного текста, которые претерпевают грамматическое или семантическое преобразование; эзоединицы II степени мотивированности — это элементы, которые появляются во вторичном тексте в результате действия механизма эквивалентной замены (синонимы, антонимы, гипонимы и т. д.).

Эзоединицы I-II степени мотивированности предтекстом имеют прямое отношение к первичному тексту и отражают содержащуюся в нем объективную информацию (условно' ее можно назвать «диктумом» первичного текста). эзоединицы III степени мотированности — это так называемые «лексические ошибки», которые не отражают содержание предтекста (т. е. его объективную информацию), но, тем не менее, мотивированы им разными способами; эзоединицы IV степени мотивированности — это собственно новые единицы, формально не совпадающие с единицами предтекста (не имеющие соответствия в исходном тексте), но семантически мотивированные ими.

Эта группа (IV степени мотивированности) мотивирована не одной единицей текста, а несколькими; эти единицы возникают в результате действия механизмов компрессии, домысливания или строятся на основе фоновых знаний говорящего; эзоединицы V степени мотивированности — это единицы, помогающие строить «текст о тексте»; эзоединицы VI степени мотивированности — это «структурно-фатические» элементы текста, непременно возникающие при продуцировании живой, неподготовленной, речи, они не отражают фактуальной информации первичного текста), а выполняют структурную, фатическую и другие функции во вторичном тексте.

Две последние группы являются вспомогательными, т. е: не выражающими содержания предтекста, а выполняющими, функции, например, структурирования дискурса.

7. В работе1 анализировались такие лингвистические параметры, как длина текста в «словах», доля номинативной лексики, дистрибуция имени существительного и глагола во вторичном тексте, которые определенным^ образом коррелируют с типом предтекста и некоторыми характеристиками говорящей'языковой личности.

Классификации, приведенные в настоящей работе, не представляют собой закрытой модели исчисления всех возможных типов коммуникативных стратегий, типов репродуцированного текста и эзоединиц. Они построены на основании опыта предшествующих классификаций, а также на основании проведенного в настоящей работе исследования живой речи, которая существенно отличается от своей письменной формы.

Тексты расшифровок спонтанных текстов, используемые в качестве материала исследования, могут найти свое собственное практическое применение, в том числе стать объектом анализа для исследований в других направлениях.

Перспектива развития дальнейших исследований, основанных на материале репродуцированных текстов, может быть связана со следующими аспектами (приведенный ниже перечень также можно считать открытым): исследование семантических закономерностей появления тех или иных единиц во вторичном тексте; проверка надежности полученных в настоящем исследовании результатов; разработка' индекса степени обработки и отстраненности пересказов по сравнению с первичным текстом; выяснение того, насколько вообще во вторичных текстах отражаются! процессы восприятия и понимания речи; сопоставление двух типов несюжетного текста — динамического и статического пейзажа.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ СЛОВАРЕЙ

1. Александрова 3. Е. Словарь синонимов русского языка: практический справочник. М., 2007.

2. Богданов С. И., Рыжова Ю. В. Русская служебная лексика. Сводные таблицы. СПб., 1997.

3. MAC — Словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. А. П. Евгеньевой. М., 1981-1984. //URL: http://feb-web.ru/feb/mas/mas-abc/default.asp (09.06.2008).

4. Новиков А. Б. Словарь перифраз русского языка. М., 2007.

5. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка / Под ред. Ю. Д. Апресяна. М.-Венна, 2004.

6. Психологический словарь //URL: http://psi.webzone.ru). 2000 (06.09.2008).

7. Психологическая энциклопедия. Под редакцией Р. Корсини и А. Ауэрбаха. 2-е издание. СПб., 2003.

8. Русский ассоциативный словарь. Книга 1. Прямой словарь: от стимула к реакции. Ассоциативный тезаурус современного русского языка. Часть I / Ю. Н. Караулов, Ю. А. Сорокин, Е. Ф. Тарасов, Н. В. Уфимцева, Г. А. Черкасова. М., 1994.

9. Русский ассоциативный словарь. Книга 2. Обратный словарь: от реакции к стимулу. Ассоциативный тезаурус современного русского языка. Часть I / Ю. Н. Караулов, Ю. А. Сорокин, Е. Ф. Тарасов, Н. В. Уфимцева, Г. А. Черкасова. М., 1994.

10. Русский ассоциативный словарь. Книга 3. Прямой словарь: от стимула к реакции. Ассоциативный тезаурус современного русского языка. Часть II / Ю. Н. Караулов, Ю. А. Сорокин, Е. Ф. Тарасов, Н. В. Уфимцева, Г. А. Черкасова. М., 1996.

11. Русский ассоциативный словарь. Книга 4. Обратный словарь: от реакции к стимулу. Ассоциативный тезаурус современного русского языка. Часть II / Ю. Н. Караулов, Ю. А. Сорокин, Е. Ф. Тарасов, Н. В. Уфимцева, Г. А. Черкасова. М., 1996.

12. Русский ассоциативный словарь. Книга 5. Прямой словарь: от стимула к реакции. Ассоциативный тезаурус современного русского языка. Часть ИТ/ Ю. Н. Караулов, Ю. А. Сорокин, Е. Ф. Тарасов, Н. В. Уфимцева, Г. А. Черкасова. М., 1998.

13. Русский ассоциативный словарь. Книга 6. Обратный словарь: от реакции к стимулу. Ассоциативный тезаурус современного русского языка. Часть III / Ю. Н. Караулов; Ю. А. Сорокин, Е. Ф. Тарасов, Н; В. Уфимцева, Г. А. Черкасова. М., 1994.

14. Словарь ассоциативных норм русского языка / Под ред. А. А. Леонтьева. М., 1977.

15. Русский семантический словарь Толковый словарь, систематизированный по классам слов и значений / Под общ. ред. Н.Ю.Шведовой. Т. 1: Слова указующие (местоимения). Слова именующие: имена существительные (Всё живое. Земля. Космос). М., 1998. Т.2: Имена существительные с конкретным значением. Всё, создаваемое руками и умом человека (населённые места, обрабатываемые участки, дороги; вещественные продукты труда; организации и учреждения). Названия предметов по форме, состоянию, составу, местонахождению, употреблению. М., 2000. Т. 3: Имена существительные с абстрактным значением: Бытие. Материя, пространство, время. Связи, отношения, зависимости. Духовный мир. Состояние природы, человека. Общество. М., 2003. Т. 4: Глагол. Глаголы с ослабленной знаменательностью: глаголы-связки и полузнаменательные глаголы, глаголы фазовые, глаголы модальные, глаголы связей, отношений и именования. Дейктические глаголы. Бытийные глаголы. Глаголы со значением собственно активного действия, деятельности, деятельностного состояния. М., 2007. (URL: http ://www. slovari .ru/default. aspx?p=2 83 ).

16. Словарь-справочник по социологии //URL: http://voluntary.ru (06.09.2008).

17. Словарь синонимов русского языка. В 2-х томах /Под ред. А. П. Евгеньевой. JI., 1970-1971.

18. Толковый словарь русского языка / Под ред. Д. К. Ушакова. М., 2000.

19. Шаров С. А. Частотный словарь русского языка //URL: http://www.artint.ru/projects/frqlist.asp. 2001 (25.09.2006).

Список научной литературыКуканова, Виктория Васильевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Абрамова Г. С. Возрастнаяпсихология. М., 2001.

2. АванесовР: И. Русское литературное; произношение: Учебное пособие // М., 1984.

3. Агранович Н. Б. Вторичные: тексты в коммуникативно-когнитивном аспекте: Автореф. дис. . канд. филол., наук. М., 2006.

4. Агранович Н. Б. Вторичные тексты в учебной деятельности (механизмы передачи содержания, при; пересказе) //Проблемы прикладной лингвистики: Scripta Linguisticae Applicatae; Вып. 2. М., 2004. С. 373-381.

5. Алпатов В; М. Языковая^ культура современной Японии // URL: http://ir.rsuh.ru/docsllsh/Alpatov22006.pdf. 2006.(06.09.2008).

6. Амзаракова И: П. «Монолог» в немецкой разговорной речи: Автореф:.дисканд. филол. наук. М., 1985.

7. Ананьев Б: Г. Человек как объект познания. Л., 1968.

8. Андреева К. А. Грамматика и поэтика в русском и английском языках: Автореф. дис. . докт. филол. наук. Екатеринбург, 1998.

9. Андреева С. В. Речевые единицы русской речи. М, 2006.

10. Апресян Ю. Д. Избранные труды. Том I: Лексическая семантика (синонимические средства языка). Том II: Интегральное описание и языка и системная лексикография. М., 1995.

11. Апресян Ю. Д., Цинман Л: Л. Формальная модель перифразирования пердложений для систем переработки текстов на естественных языках //Русский язык в научном освещении. Москва. №2. 2002. С. 102-146 (URL: http://www.ruslang.ru/doc/rjano04;pdf (06.09.2008)).

12. Аристотель Метафизика // URL: http://lib.ru/POEEAST/ARISTOTEL/ metaphiz.txt (06.09.2008).

13. Артемов В. А. Курс лекций по психологии: Харьков, 1958.

14. АсиновскийА. С. Коммуникативный сценарий в интегральном моделировании звучащей речи //Материалы XXXVI15