автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Лингвокультурная специфика репрезентации пространственных отношений в русском и немецком языках

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лингвокультурная специфика репрезентации пространственных отношений в русском и немецком языках"

На правах рукописи

4857107

МАКАРОВА Мария Валерьевна

ЛИНГВОКУЛЬТУРНАЯ СПЕЦИФИКА РЕПРЕЗЕНТАЦИИ ПРОСТРАНСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ В РУССКОМ И НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКАХ

10.02.20 - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

1 з ОКТ 2011

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Волгоград— 2011

4857107

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Волгоградский государственный университет».

Научный руководитель -

доктор филологических наук, профессор Николай Леонидович Шамне.

Официальные оппоненты:

Ведущая организация ■

доктор филологических наук, профессор Юдина Наталья Владимировна (Владимирский государственный университет им. А.Г. и Н.Г. Столетовых);

кандидат филологических наук, доцент Зубкова Яна Владимировна (Волгоградский государственный социально-педагогический университет).

Саратовский государственный университет им. Н.Г.Чернышевского.

Защита диссертации состоится 20 октября 2011 г. в 12.00 час. на заседании диссертационного совета Д 212.027.01 в Волгоградском государственном социально-педагогическом университете по адресу: 400131, г. Волгоград, пр. им. В.И. Ленина, 27.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Волгоградского государственного социально-педагогического университета.

Текст автореферата размещен на официальном сайте Волгоградского государственного социально-педагогического университета: http://www.vspu.ru 19 сентября 2011 г.

Автореферат разослан 19 сентября 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент

Н.Н. Остринская

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Интерес к изучению языковых способов выражения универсальной категории пространства не случаен, поскольку человек не существует вне пространства. Занимая определенный ареал, каждое национально-культурное сообщество стремится конституировать в языковых формах окружающую действительность, вырабатывает сообразно ей специфические языковые средства. Изучение этих средств способствует знакомству с конкретными предметами, явлениями, концептами, раскрытию их сугубо национального характера.

Данная работа выполнена в русле исследований, посвященных лингвокультурологическому изучению категории пространства в сопоставительном аспекте. Объектом исследования являются языковые средства вербализации субкатегорий «близко» и «далеко» в русском и немецком языках, предметом-лингвокультурныехарактеристики, закрепленные в семантике этих средств.

Методологическими основами исследования послужили труды отечественных и зарубежных ученых, посвященные изучению языковой картины мира и теории лингвокультурологии (С.Г. Воркачев, В.И. Ка-расик, Ю.Н. Караулов, H.A. Красавский, М.В. Пименова, Г.Г. Слыш-кин, И.А. Стернин, В.Н. Телия, H.JI. Шамне, Н.В. Юдина), различным аспектам изучения категории пространства (Н.Д. Арутюнова, Т.И. Борисова, М.В. Всеволодова, О.В. Мякшева, H.JI. Шамне, Е.С. Яковлева).

Актуальность исследования обусловлена важностью осмысления пространства в языковой картине мира, понимания взаимодействия и сосуществования физического и умозрительного пространства в сознании носителей различных лингвокультур, недостаточной освещенностью в научной литературе механизмов и средств репрезентации национально-культурных представлений о близости и дальности пространства, о специфике пространственного моделирования действительности в немецком и русском языках.

Цель исследования состоит в установлении закономерностей вербализации физических и ментальных пространственных представлений в русском и немецком языках в сопоставительном аспекте.

Указанная цель предполагает решение следующих основных задач:

- систематизировать и охарактеризовать лингвистически релевантные параметры пространства как лингвофилософской категории;

- провести инвентаризацию корпуса языковых средств, в которых репрезентируются представления о близости/дальности пространства в русской и немецкой лингвокультурах;

- реконструировать лексико-семантическую структуру этих средств;

- охарактеризовать способы и механизмы пространственного моделирования действительности в сопоставляемых языках;

- установить градацию ключевого для языкового сознания носителей описываемых культур признака близости/дальности расстояния в русском и немецком языках;

- определить национально-культурную специфику отражения в системах неблизкородственных языков субкатегорий близости и дальности в рамках физического и ментального пространства.

В основу исследования была положена гипотеза о том, что для моделирования категории пространства ведущей является градуальная оппозиция близости/дальности, на которой построена система пространственных отношений в языковой картине мира, при этом в мыслительном пространстве наибольшую экспликацию в сопоставляемых языках получает субкатегория дальности, а в физическом -субкатегория близости по отношению к центру пространственного моделирования действительности - человеку; однако лексическая, лексико-грамматическая, функциональная наполняемость данных субкатегорий в русском и немецком языках различна в силу особенностей характера и динамики пространственного освоения действительности носителями русской и немецкой лингвокультур.

Материалом для исследования послужили данные сплошной выборки из толковых, синонимических, фразеологических словарей, паремиологических сборников, а также текстов классической художественной литературы на русском и немецком языках. В качестве единицы исследования рассматривалось высказывание, содержащее описание пространственных отношений. Проанализировано около 3000 соответствующих высказываний в немецком и русском языках.

В работе использовались следующие методы: лексико-семантиче-ский анализ, сопоставительный анализ, элементы компонентного, контекстуального, стилистического и лингвокультурологического анализа.

Научная новизна работы состоит в комплексном анализе языковых средств, выражающих категорию пространства, в виде градуальной оппозиции близко/далеко, на которой строятся пространственные представления в русской и немецкой лингвокультурах. Определен состав этих средств (дистантивы-лексические единицы, выражающие пространственные параметры близости/дальности расстояния, пред-ложно-падежные сочетания, паремии с пространственной семантикой), реконструирована их семантическая структура, установлена и

описана шкала дистантивов с максимальными и минимальными дистанционными величинами близости/дальности расстояния. При этом дистанционным минимумом протяженного пространства служат языковые средства выражения пространственной субкатегории близости расстояния: рядом, возле, около; лицом к лицу, рукой подать и т.д., а дистанционным максимумом - средства реализации в языке субкатегории дальности расстояния: далеко, вдали, на горизонте; за тридевять земель, за семь морей.

Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что оно вносит вклад в лингвокультурологию, семантическую теорию, сопоставительную типологию русского и немецкого языков, теорию межкультурной коммуникации, уточняя характеристики репрезентации пространственных отношений и особенности пространственного моделирования действительности в сознании носителей русской и немецкой лингвокультур.

Практическая ценность работы определяется тем, что полученные результаты могут быть использованы в вузовских теоретических курсах общего языкознания, лингвокультурологии, лингвострановеде-ния, теории межкультурной коммуникации, сравнительной типологии, лексикологии, на практических занятиях по немецкому и русскому языкам как иностранным.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Ключевой оппозицией для системы единиц всех уровней языка, выражающих пространственные представления в русской и немецкой лингвокультурах, является близость/дальность расстояния.

2. Субкатегория близости в сопоставляемых языках реализуется дистантивами, квалифицирующими различную степень близости и локализации вокруг субъекта. В русском языке релевантным является собственно степень близости, в немецком языке - позиция объекта в пространстве и направленность с точки зрения субъекта.

3. Субкатегория дальности в сопоставляемых языках различается дистантивами, квалифицирующими определенность/неопределенность дальности. В русском языке релевантным является градация расстояния с точки зрения его преодолимости, значительности, в немецком языке - с точки зрения «в сфере субъекта»/«вне сферы субъекта».

4. Ментальное пространство в сознании носителей русского и немецкого языков может приобретать конкретные физические характеристики при обозначении степени близости/дальности в пространстве.

5. Образное моделирование пространства с позиций субкатегорий близости/дальности в сопоставляемых языках актуализирует в

русском языке репрезентацию дальности расстояния (развернутая система паремий со значением «далеко», переходящим в «неизвестно где») и оппозицию «свое»/«чужое». В немецком языке значимым является репрезентация личной сферы субъекта, экспликация «своего» пространства.

6. В системе пространственных представлений человека об окружающей действительности пространство, отвечающее параметрам близости расстояния, выступает как центр (Субъект - сам Человек и Личная сфера Субъекта - Своя земля), дальности расстояния - периферия как следствие поступательного освоения мира и развития образного мышления. Данная закономерность является универсальной для рассматриваемых языков.

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования обсуждались на заседании кафедры немецкой филологии ВолГУ. Основные положения предпринятого исследования нашли отражение в докладах, сделанных на научном семинаре кафедры немецкой филологии «Пространство в языке и речи: лингвистические проблемы изучения и описания» (Волгоград, 2007,2008 гг.), на научных сессиях ВолГУ (2007-2010 гг.), межвузовских конференциях, на XII и XIII региональных конференциях молодых исследователей Волгоградской области по направлению «Филология» (ВГПУ, 2008-2009 гг.), международных научных конференциях «Коммуникативные аспекты современной лингвистики и лингводидактики» (Волгоград, 29 янв. 2008 г.), «Язык. Культура. Коммуникация» (Волгоград, 14-15 мая 2008 г.), «Интеграционные процессы в коммуникативном пространстве регионов» (Волгоград, 12-14 апр. 2010 г.). Основное содержание работы отражено в 11 публикациях. Три статьи опубликованы в научных журналах, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются выбор темы, ее актуальность и новизна предпринятого диссертационного исследования, определяются цели и задачи исследования, раскрывается ее теоретическая и практическая значимость, дается характеристика материала, описываются используемые методы исследования и формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Категория пространства и ее отражение в языке» проанализированы разработанные в различных областях знания модели пространств: пространства научное, социально-бытовое, географическое, биологическое, культурное, математическое, геометрическое, физическое, психическое и перцептивное, а также семантическое и семиотическое.

Пространство в современной науке рассматривается с разных сторон: понимание пространства как текстообразующей категории, антропоцентричные концепции пространства и другие.

В нашем исследовании пространственная характеристика предметов описывается в терминах пространства по Г.В. Лейбницу, когда пространство относительно и зависит от находящихся в нем объектов.

В работе были проанализированы различные лингвистические концепции пространства, сформулирован терминологический аппарат, рассмотрены общие и частные пространственные отношения, сложившиеся в языке, и установлены языковые средства выражения пространственных отношений (предлоги, наречия, местоимения с пространственной семантикой, глаголы, существительные в различных грамматических формах, целые устойчивые сочетания и другие единицы), рассмотрены пространственные параметры, которые передают на пространственной шкале максимальные и минимальные дистанционные величины - дистантивы.

В рамках первой главы реферируемого диссертационного исследования изложена также проблема понимания и определения устойчивого сочетания. Национальная специфика выражена на всех уровнях языка: морфологическом, синтаксическом, фонетическом и т.д. Выразителями пространства, как показал проанализированный материал, могут служить различные части речи: предлоги, глаголы, наречия с пространственной семантикой и т.д. Однако наиболее ярко она проявляется в строевых единицах языка, т.е. в тех, которые непосредственно отражают внеязыковую действительность и имеют образно-символическую основу. К числу таких единиц языка относятся слова, фразеологизмы, языковые афоризмы, крылатые выражения и паремии. Рассматриваемые единицы возникают в различных языках на основе тех образных представлений действительности, которые отражают весь духовный, исторический, жизненный и культурный опыт языкового коллектива. Широкие возможности в этом плане предоставляют паремии - языковые единицы, отражающие при помощи ограниченного числа средств особенности национального менталитета, специфику мировосприятия носителя языка. По

паремическим формам можно восстановить сущностные моменты географической, геополитической, хозяйственной, социальной, политической, религиозной, культурной реальности любого народа. И чем богаче история нации, тем ярче и содержательнее паремический корпус языка.

Понятие «устойчивое сочетание», или «устойчивая фраза», утверждалось во фразеологии постепенно. Параллельно с этим термином существуют и другие, такие как «коммуникативные фразеологические единицы» (Кунин, 1970), «клише» (Пермяков, 1968), «прецедентные высказывания» (Гудков, 2000), «языковые афоризмы» (Верещагин, Костомаров, 1983), «прецедентный текст» (Слышкин, 2000).

Определение паремии представляется нам наиболее широким и исчерпывающим, поэтому в работе мы используем именно этот термин, к нему относим 1) языковые/речевые штампы; 2) фразеологизмы; 3) прецедентные высказывания (пословицы, поговорки, крылатые слова, лозунги, призывы, девизы, общественно-научные формулы и естественнонаучные формулировки). Данные единицы рассмотрены нами в сопоставительном аспекте с целью выявления особенностей восприятия пространства, сложившихся в русской и немецкой культурах. Мы опираемся на тот факт, что каждая национально-языковая общность воспринимает и отражает окружающий мир под влиянием сложившихся культурно-национальных установок, традиций, опыта и создает собственную языковую картину мира.

Вторая глава «Лингвокультурные характеристики языковых средств выражения субкатегорий близости!дальности в русском и немецком языках» посвящена комплексному анализу языковых средств выражения пространственных отношений в русской и немецкой линг-вокультурах.

В ходе исследования было установлено, что пространство в русском языковом сознании мыслится как состоящее из нескольких концентрических слоев Целое, в центре которого сам Человек, его быт, дом (1-й слой). Сюда вошли социальные и культурные представления обо всем, что человеку близко, причем не только физически. На этом уровне можно говорить о метафоризации физической близости чего-/ кого-либо и о близости духовной, эмоциональной, т. к. эта сфера человеческой жизни является наиболее важной. Большинство устойчивых сочетаний, выражающих этот пространственный слой в человеческом сознании, имеет ярко выраженную антропоцентрическую направленность. По мере дальнейшего поступательного освоения действительности сформировался следующий слой (круг) - государство, родина, страна, - который можно условно назвать «своя земля»

(2-й слой). Граница между первым и вторым слоем в русском языковом сознании достаточно зыбкая, размытая. Русский человек зачастую мыслит себя как часть своей страны, и данный пространственный слой в его сознании представляется как близкий не только физически, но и духовно. За ним следует пласт, еще дальше отстоящий от Центра пространственного моделирования действительности - так называемая «чужая земля» (3-й слой). В этом пласте пространства в сознании человека заключены образы и культурные представления о чужом, дальнем, труднодостижимом пространстве, нередко враждебном человеку, отсюда ярко выраженная отрицательная коннотация образов, связанных с этими пределами действительности. Замыкает схему пространственного моделирования действительности в языковом сознании человека самый дальний слой, в который, по нашему мнению, вошли представления о Вселенной, Космосе, а также потустороннем мире, недоступном зрительному и физическому восприятию, но глубоко укоренившемся в сознании человека в виде фольклорных образов, также несущих отрицательную эмоциональную нагрузку (4-й слой). Опираясь на анализ языкового материала и теоретические данные по проблеме исследования, мы предлагаем следующую схему.

Категория пространства в сопоставляемых языках вербализуется при помощи различных лексико-грамматических средств. В основном это наречия и предлоги с пространственной семантикой, а также паремичные сочетания, которые в различных языках на основе

1 2

3

4

Пространственное моделирование действительности в сознании человека

образных представлений о действительности отражают весь духовный, исторический, жизненный и культурный опыт языкового коллектива. Однако лексическая, лексико-грамматическая, функциональная наполняемость этих средств в русском и немецком языках различна в силу различий в характере и динамике пространственного освоения действительности носителями сопоставляемых культур.

Категориальной семой (далее - КС) в семантической структуре языковых единиц, выражающих позицию объекта в пространстве с точки зрения параметра далеко!близко, является КС 'занимать определенное место (расстояние) в пространстве', т. е. иметь определенную протяженность. Данная КС представлена следующим набором интегральных сем (далее - ИС). ИС 'близость расстояния' реализуется в дифференциальных признаках (далее - ДП) 'вплотную', 'совсем близко', 'в зоне досягаемости субъектом', 'в непосредственной близости от субъекта', 'на минимальном расстоянии от субъекта', 'в зоне видимости субъекта', 'в сфере действия субъекта', 'на небольшом расстоянии'. ИС 'дальность расстояния' представлена ДП 'на значительном расстоянии', 'на преодолимом расстоянии', 'на дальнем, неопределенном расстоянии', 'далеко, в неопределенном месте', 'в отдаленном нелокализованном пространстве'. ИС 'характер локализации объекта в пространстве (относительно субъекта)' представлена ДС 'в сфере действия субъекта', 'вне сферы действия субъекта', 'в поле зрения субъекта', 'в непосредственной близости по отношению к субъекту/ объекту', 'повсеместно'.

Мы выделяем также интегральные семы 'характер субъекта' и 'характер объекта'. Под «субъектом» понимаем некое лицо, совершающее перемещение в пространстве или некое «я», служащее точкой отсчета, с которой начинается измерение расстояния. Как правило, субъект характеризуется признаками 'одушевленный', 'конкретный', 'активный'/'пассивный' (в редких случаях эти характеристики могут меняться, если речь идет о неодушевленном предмете). Под «объектом» мы подразумеваем предмет или лицо, к которому устремлено, направлено или относительно которого совершаются движение, ориентация в пространстве. Данная ИС представлена дифференциальными признаками 'неодушевленный'/'одушевленный', 'абстрактный'/ 'конкретный', 'пассивный'/'активный'.

Субкатегория близко в сознании носителей русского языка включает в себя и ИС 'близость расстояния', и ИС 'локализация вокруг субъекта', т. к. полностью покрывает дифференциальные признаки, выделяемые в структуре данных интегральных сем. Субкатегория далеко соответствует ИС 'дальность расстояния'.

Субкатегория близости расстояния в русском языке широко представлена следующими дистантивами: вблизи (вблизи раздался крик; жить вблизи вокзала; школа вблизи от дома), близ (близ дома; ребенок спокоен близ матери), недалеко (от моего дома до остановки автобуса недалеко: всего пять минут пешком), невдалеке, невдали, неподалёку (дом находится в лесу неподалёку от шоссе; из сада доносился шум воды—должно быть, неподалеку находился фонтан или ручей), перед кем-Мем-либо (вертеться перед зеркалом; молиться перед иконой; бричка, въехавши на двор, остановилась перед небольшим домиком; он стоял передо мной неподвижно, и я начал рассматривать черты его лица), недалече, около (живем мы одни, около никого нет; мятежники съезжались около своего предводителя; остановиться около ворот; сядь около меня), под чем-либо (идти под гору; скатиться под откос; четыре человека отделились и во весь опор подскакали под самую крепость; местная река близ этой деревни уходит под землю), по соседству (поместья, находившиеся по соседству деревни Марьи Гавриловны), поблизости (поблизости находился каменистый холм; один из бывших поблизости людей посмотрел на меня с недоумением), подле (на валу подле маленькой пушки сидел караульный; за ужином я сидел подле нее), возле (жить возле речки; остановить машину возле дома; на полу разбросаны вещи, возле стоит чемодан), вплотную (пароход подошел вплотную к пристани; дома на улице стояли вплотную; лес в этом месте подходил вплотную к дороге), вплоть, к самому, перед самым,рядом (где-то рядом проходило шоссе; мы уселись рядом), в (нескольких, двух, трёх) шагах (он живет в двух шагах от нас); вокруг (осмотреться вокруг; обойти здание вокруг; ни одной деревни вокруг), кругом (кругом ни души; кругом до горизонта тянулась степь; кругом нет ни лесов, ни гор), повсюду (повсюду висели флаги; повсюду царит оживление); паремичными сочетаниями: лицом к лицу, за спиной, рукой подать, под рукой, плечом к плечу, принимать близко к сердцу, бок о бок, под боком, под носом, не за горами.

В немецком языке субкатегория близости расстояния представлена следующими лексемами: neben (wir wohnen neben dem Bahnhof; ich setze mich neben ihn), nebeneinander (nebeneinander gehen, marschieren), da (er wohnt da; da nimm das Geld!), dabei (er öffnete das Paket, ein Brief war nicht dabei), hier (von hier bis zum Waldrand sind es noch 5 Minuten; hier hat er gewohnt), daneben (das Paket liegt auf dem Tisch, daneben die Rechnung); darum (ein Häuschen mit einem Garten darum), herum (sie registriert nicht einmal mehr um sie her geschiet); паремичными сочетаниями: ein Katzensprung (букв, «прыжок кошки»), vor der Nase (букв, «перед носом»), dicht beieinander (букв, «прямо друг перед другом»),

Mann an Mann (букв, «человек к человеку»), zum Greifen nahe (букв, близко к захвату»), Seite an Seite (букв, «сторона к стороне, бок о бок»), von Angesicht zu Angesicht (букв, «лик к лику»), Auge in Auge (букв, «глаза в газа»), Stirn gegen Stirn (букв, «лоб в лоб», «челом к челу»), В большинстве рассмотренных случаев пространственная близость передается в паремичном сочетании в основном при помощи различных частей человеческого тела, что связано с тесной близостью и высоким значением данной сферы для человека.

Человек имеет дело, прежде всего, с тем пространством, которое прилегает непосредственно к его телу, поэтому и в русском, и в немецком языках основными компонентами являются сходные соматиз-мы «глаза», «нос», «лицо», «грудь», «рука», «нога» в русском языке и «das Auge», «die Nase», «das Gesicht», «der Fingen), «die Hand», «die Brust», «die Schulter», «der Fuß» в немецком языке, которые и выступают как эталоны пространственных координат.

Релевантная интегральная сема 'близость расстояния' реализуется в семантической структуре паремичного сочетания плечом к плечу дифференциальным признаком 'вплотную', т. е. «совсем близко», «рядом». Интегральные семы 'характер субъекта' и 'характер объекта' выражены дифференциальными признаками 'одушевленный', 'конкретный', 'активный'.

В структуре паремичного сочетания бок о бок со значением «очень тесно, вплотную» тоже может реализовываться дифференциальный признак 'вплотную', если субъект и объект пространственной ориентации характеризуются дифференциальными признаками 'одушевленный', 'конкретный', 'активный'. Приведем пример реализации значения данного паремичного сочетания в широком контексте: Корабль вошел в линию, где стояли вдоль набережной бок о бок корабли со всех сторон света; Мы стояли плечом к плечу.

Плечом к плечу - фразеологическая синекдоха, подчеркивающая сплоченность, чувство коллективизма. С XVIII в. в литературном языке известны и другие предложные варианты этого выражения - плечо с плечом, плечо в плечо (идти, ехать, сидеть). Их значение более конкретно - так близко, тесно, что идущие люди касаются друг друга плечами. Это значение до настоящего времени и сохранил оборот плечом к плечу. Второе его значение (вместе, совместно) восходит к специализированному военному употреблению: плотно сомкнутый армейский строй символизирует сплоченность, дружбу, общую борьбу «не на жизнь, а на смерть». Не случайно в этом значении оборот обычно употребляется с глаголами «биться», «воевать», «стоять». 1. Один возле другого, вплотную, рядом. 2. В тесном единстве, вместе, очень дружно.

В семантической структуре паремичного сочетания лицом к лицу интегральная сема 'близость расстояния' реализуется в дифференциальной семе 'близко перед собой'. Лицом к лицу имеет значение «в непосредственной близости», «очень близко», «прямо перед собой». Например: Мысль увидеть императрицу лицом к лицу так пугала ее, что она с трудом могла удержаться на ногах.

Отметим, что данное паремичное сочетание несет в себе дополнительную эмоционально-экспрессивную окраску, некий эффект внезапности. Этим обусловлена преимущественная сочетаемость с такими глаголами, как столкнуться, встретиться, очутиться. В семантической структуре этого паремичного сочетания наличествуют также значения «напротив друг друга», «прямо перед собой», т.е. указана пространственная ориентация, направление взгляда, взаиморасположение субъекта и объекта. Субъект и объект в данном случае характеризуются дифференциальными признаками: 'одушевленный', 'конкретный', 'активный'.

В семантической структуре паремии под рукой интегральная сема 'близость расстояния' реализована в дифференциальной семе 'в зоне досягаемости субъекта'. Быть под рукой - значит «поблизости, так, что всегда можно взять, легко достать». Объект характеризуется дифференциальными признаками 'неодушевленный', 'конкретный', 'пассивный', т.е. объект может находиться в зоне досягаемости субъекта, но не обязательно в его поле зрения. Характер субъекта выражен дифференциальными семами 'одушевленный', 'активный', 'конкретный'. Объект пространственной ориентации может быть и одушевленным, к примеру: Она всегда была под рукой. Но в этом случае появляется пренебрежительный оттенок значения.

Быть под рукой - в непосредственной близости, рядом. В XIX в. оборот под рукой имел значение «тайно, незаметно для других». Мотивированность этого значения почти утрачена: говорил под рукой -«говорил, закрывая рот рукой, чтобы не слышали окружающие», т.е. «говорил тайно». Выражение под рукой в значении «рядом» предположительно возникло в древнерусский период. В языке XIX в. он отмечен специализированным значением « в карточной игре тот, кому следует ходить или крыть». Современное значение под рукой базируется назначении компонентов: предлог иск) реализует пространственное значение «около», а существительное рука - «часть тела, которой достают, берут близлежащие предметы».

Паремия рукой подать со значением «совсем близко», «в зоне досягаемости субъектом» является в этом плане синонимичной предыдущему паремии под рукой. В старину рука служила мерой длины.

Сначала это сочетание означало «расстояние в длину руки», а затем постепенно приобрело общее значение «близко».

С целью выявления лингвокультурных особенностей субкатегории близости расстояния в немецком языке нами были рассмотрены следующие паремичные сочетания, полученные методом сплошной выборки из фразеологических словарей и паремиологических сборников: ein Katzensprung, vor der Nase, dicht beieinander, Mann an Mann, zum Greifen nahe, Seite an Seite, von Angesicht zuAngasicht,Auge in Auge, Stirn gegen Stirn.

Как и в русском, в немецком языке основными компонентами па-ремичных сочетаний, в структуре которых реализуется субкатегория близости расстояния в силу ее значимости для человека, также являются соматизмы «das Auge», «die Nase», «das Gesicht», «der Finger», «die Hand», «die Brust», «die Schulter», «der Fuß», которые и выступают как эталоны пространственных координат. Однако в немецком языке отмечаются стилистические различия в употреблении данных единиц. Так, в русском языке с целью передачи информации о близости расстояния зачастую используются стилистически маркированные как «разговорное» паремии: лицом к лицу, рукой подать, под рукой, под боком, под носом. В немецком языке им соответствуют эквиваленты, отмеченные «высоким стилем», например, von Angesicht zu Angesicht (букв, лик к лику).

Наиболее интересными представляются случаи, когда одно и то же значение может быть передано в русских и немецких языках совершенно разными образными и языковыми средствами. В немецком языке такой яркой и емкой пространственной метафорой является ein Katzensprung (в буквальном переводе «прыжок кошки»).

Ein Katzensprung - der umg. kurze Entfernung: bis zum Wald, Strand ist es (von hier) nur ein Katzensprung; er wohnt einen Katzensprung von hier entfernt; mit dem Flugzeug ist es von Berlin bis Prag nur ein Katzensprung (WdG).

Данная паремия несет в себе широкую палитру пространственных значений. По данным русско-немецких фразеологических словарей, Ein Katzensprung выступает эквивалентом русских устойчивых сочетаний от рукой подать (со значением «очень близко») до не за горами (со значением «недалеко»). Отметим, что в русском языке в каждом из этих паремичных сочетаний релевантная интегральная сема 'близость расстояния' реализует разные дифференциальные признаки -от ДС 'в зоне досягаемости субъекта' до ДС 'в сфере деятельности субъекта'. Эти параметры подтверждают нашу мысль о том, что для носителей немецкой лингвокультуры не являются актуальными

членение пространства по степени отдаленности или приближенности объекта и дальнейшая градация этих признаков, для носителей же русского языка такое уточнение является жизненно обусловленным.

Нами было установлено характерное для русского языкового сознания градуальное восприятие близости/дальности расстояния, о чем свидетельствует наличие в русском языке развернутой системы пространственных наречий и предложно-падежных сочетаний, каждое из которых в своей семантике реализует конкретный пространственный ориентир. Анализ материала показывает, что закрепленная в языковом сознании носителей русского языка субкатегория близко имеет широкое лексико-семантическое наполнение. В каждой конкретной ситуации реализуется пространственное значение - от «на недалеком расстоянии, неподалеку» до «вплотную, очень близко». В немецком языке пространство моделируется вокруг субъекта, по направлению к нему или от него и замыкается на нем же. Роль субъекта (индивидуума) предельно усилена в семантике немецких наречий и предлогов со значением близости, что позволяет сделать вывод о характерном для немецкого языкового сознания субъектно ориентированном восприятии действительности при вербализации пространственных представлений.

Как показал структурно-семантический анализ нашего материала, значение «очень близко» воспринимается носителями русского языка более конкретно, как что-то родное, близкое, например, дом или атрибуты дома - порог, печь. Об этом свидетельствует наличие в лексико-фразеологическом слое русского языка широкой группы паремий, реализующих идею пространственной близости в образах дома, очага, родного села и, наконец, родной страны («сторонушки»). Как показывает проанализированный материал, в русском языке этот слой пространственного моделирования действительности является, так же как и личная сфера субъекта, в центре которой сам Человек, крайне важным. Из представлений о себе, своей родине, стране формируется менталитет каждого народа, развивается национальное самосознание, происходит идентификация личности как части этноса. Нами установлено, что для русского человека субкатегория близко лежит не только в пределах его дома, области, района проживания, но и зачастую в масштабах всего нашего обширного государства, чего нельзя сказать, к примеру, о европейской модели пространственной ориентации, где относительно небольшую территорию делят множество стран со своими традициями, укладом жизни. В этой ситуации тесного соседства возникают двоякие процессы, непосредственно влияющие на формирование определенных ментальных свойств, черт

национального характера. С одной стороны, европейцу необходимо поддерживать в условиях тесной сплоченности дружеские, мирные отношения с соседними странами, землями, с другой - максимально стараться сохранить свою ментальность, оградить свои границы и культурные ценности.

Тезис о преобладании в немецком языковом сознании тенденции к индивидуализации при вербализации пространственных отношений, а в русском - к обобщению всего, что близко, хоть эта пространственная близость охватывает сотни или тысячи километров родной страны, подтверждается в результате анализа наиболее многочисленной группы пословиц и поговорок, в которых пространственное структурирование действительности построено на оппозиции «своя земля»/ «чужая земля». При этом в русских паремиях данной группы ярко выражен приоритет своего над чужим, свое всегда оценивается положительно, каким бы оно ни было.

«Свое» в языковой картине русского народа - это широкая область окружающей действительности от родного дома до родной страны («своей земли»). Понятие дома в русском языковом сознании связано с чувством защищенности: Мой дом - моя крепость. При этом «свое», каким бы оно ни было, всегда лучше чужого. Эта идея находит отражение в широком слое пословиц и поговорок о доме: В гостях хорошо, а дома лучше. Дома и стены помогают. Всяк кулик хвалит свое болото.

Следует также отметить, что в большинстве пословиц и поговорок находит отражение такая особенность русского национального характера, как умение приспосабливаться к любым житейским невзгодам и ситуациям, непритязательность в быту, впрочем, достаточно сильно обусловленная исторически. Так, для русских «дом» - это зачастую просто «иметь крышу над головой», «иметь свой угол», «в тесноте, да не в обиде». Понятие угла глубоко укоренено в сознании русского человека. Данная лексема часто выступает в качестве яркой пространственной метафоры, обозначающей как временное прибежище (снимать углы, т.е. снимать комнату или часть комнаты в доме), так и постоянное место жительства (иметь свой угол; свой уголок всего краше; свой уголок - свой простор-, скопили (или свели) домок в один уголок-, свой уголок - хоть боком пролезть, а все лучше; одинокому -где хлеб, там и угол) и даже отдаленную местность, захолустье {глухой угол, медвежий угол).

Для этой группы устойчивых сочетаний характерно утверждение приоритета «своего» над «чужим». Основная идея - «нет лучше родной стороны, какой бы она ни была» - наличествует в семантике

большинства из них. Например: родная сторона - мать, чужая-мачеха-, где родился, там и сгодился; мила та сторона, где пупок резан ; за морем теплее, а у нас - светлее (веселее); своя рубаха - свой простор, своя и теснота; чужое и хорошее постыло, а свое и худое, да мило и т.д.

Сфера личного пространства субъекта, бесспорно, является чрезвычайно значимой для носителей немецкой лингвокультуры и тесно связана с зоной жилья, дома, а также понятием «своей земли». В лек-сико-фразеологической системе немецкого языка мы встречаем такие паремичные сочетания: Eigenes Nest hält wie eine Mauer fest (букв. пер. «Собственное гнездо, словно крепкая стена»), Eigener Herd ist Goldes wert (букв. пер. «Собственный очаг, что золото»). Здесь определены, на наш взгляд, ключевые позиции в пространственной ориентации немецкого народа. Базовой ценностью является свой собственный очаг, дом. Свое пространство, хоть и узкое, тесное, всегда воспринимается с положительной оценкой: Eng und wohl ist besser als weit und wehe (букв. пер. «Лучше тесно и благополучно, чем просторно, но страдая»).

В большинстве пословиц и поговорок, посвященных родине/чужбине, приоритет отдается своей стране: Ost und West, daheim das Best (букв. пер. «Восток ли, запад ли, а дома лучше»). Но при этом нет враждебного отношения к чужому пространству, т. к. там, в другой стране, живут такие же люди, как мы: Gerade wie bei uns zu Land hängt man die Wurst auch an die Wand (букв. пер. «Как и у нас в стране, колбасу вешают тоже на стенку»); Jedes Land hat seinen Tand (букв. пер. «В каждой стране свои безделушки»).

Мы установили, что субкатегория близости в устойчивых сочетаниях, несущих в себе представления человека о ментальном пространстве, имеет в русской и немецкой лингвокультурах чрезвычайную значимость. В сопоставляемых языках субкатегория близко ассоциируется с личной сферой субъекта, домом, своей страной. При этом в русском языке свое всегда противопоставляется чужому. Чужое воспринимается враждебно. Свое для носителя русской лингвокультуры роднее, ближе, воспринимается как данность, лучше которой не стоит и желать. Свое, каким бы оно ни было (хоть маленький уголок), всегда гарантирует стабильность, а даль несет в себе неизвестность, неуверенность, таит опасность. В немецком языке за чужим пространством такая отрицательная коннотация не закреплена. Здесь также утверждается приоритет своего, но чужое воспринимается как иное, а не враждебное.

Анализ собранного нами фактического материала показал, что личная сфера субъекта в русском и немецком языках реализуется пре-

имущественно паремичными сочетаниями, в которых пространственная семантика передается ключевыми для сопоставляемых языков соматизмами: рука, нога, лицо, плечо, шаг и т.д. Однако ментальное пространство, как и физическое, в русской языковой картине мира полностью расчленено по принципу близости/дальности, и внутри рассмотренной в этом параграфе субкатегории близости ярко выражена градация данного признака от значения «недалеко» (не за горами) до значения «очень близко» (рукой подать). В немецком языке этот диапазон значений заключен в яркой пространственной метафоре ein Katzensprung, что подтверждает наше предположение о том, что в сознании носителей немецкой лингвокультуры отправной точкой сегментирования пространства служит субъект. Сегментная единица пространственного моделирования в немецком языке имеет иные параметры, и границы этих сегментов сжаты. В случаях, когда границы сегментов пространства размыты, мы наблюдаем совпадение значений соответствующих единиц в русском языке.

Для выражения физической, географической дальности расстояния в русском языке служат следующие дистантивы: далеко (он ушёл далеко в горы, вернулся обратно в лагерь только на следующий день вечером; монастырь был расположен далеко от города), поодаль (сесть поодаль от огня; дом стоит поодаль от дороги; остановиться поодаль от собравшихся), вдали (вдали от матери ребенок тосковал; жить вдали от родных), вдалеке (станция расположена вдалеке от города), в отдалении, в некотором расстоянии, далече, издали (я узнал его еще издали; издали горы казались синими; он издали приветствовал их кивком головы). Данный лексемный состав по численности и разнообразию уступает составу средств, служащих для выражения субка-гории близости расстояния в русском языке. Это связано, на наш взгляд, не только с меньшей значимостью для человека субкатегории дальности, но и, в первую очередь, с меньшей ее освоенностью, отсутствием информации об этой среде и, как следствие, меньшей экспликацией в языке. Как уже отмечалось выше, субкатегория далеко в русском языковом сознании связана с 3-м и 4-м слоями пространственного моделирования окружающей действительности. На этом уровне реализуются физические и ментальные представления о далекой чужой земле и представления о пространстве, еще более далеком, почти недостижимом. На уровне физического восприятия это представления о Вселенной в целом, на уровне ментального восприятия это бытующие в национальном сознании мифы и фольклорные представления о потустороннем мире, неизвестном, откуда нет возврата, и потому опасном для человека. Вследствие этого в большинстве

случаев за единицами, выражающими в своей лексико-семантиче-ской структуре субкатегорию далеко, в сознании носителей русского языка закрепилась отрицательная эмоционально-оценочная окраска. Отметим, что в сознании носителей немецкого языка у образов, выражающих признак дальности в пространстве, такой коннотации не зафиксировано. Пространственная дальность в немецком языке передается ключевыми дистантивами: weit (der Ort liegt nur 3 Kilometer weit), in der Ferne (aus der Ferne betrachten, in weiter Ferne erblicken), fern (fern von der Heimat sein; der Geruch soll Mücken fern halten), fernab (das Haus ist fernab [von der Straße] gelegen), entlegen (sie wohnen ganz entlegen). В семантике языковых средств немецкого языка зафиксирована информация о характере пространственного перемещения, направления пространственной ориентации, ярко выражена субъект-но ориентированная направленность при передаче пространственных характеристик.

Наиболее многочисленной в русском языке является группа паре-мичных сочетаний, реализующих в своей семантической структуре субкатегорию дальности расстояния. Мифологические и фольклорные образы, закрепленные в этих единицах, носят ярко выраженную национальную специфику. По нашему мнению, в единицах этого лек-сико-фразеологического слоя запечатлены представления человека о далеком пространстве, восприятие его как враждебного, таящего в себе множество опасностей, населенного злыми силами. Субкатегория далеко в сознании носителя русского языка возникает именно тогда, когда речь заходит о пространстве чужой земли (другой страны) или о пространстве неизвестном. Зачастую в паремичных сочетаниях, реализующих эти параметры, фигурируют образы нечистой силы, которая в сознании носителей русского языка обитает в очень отдаленных, глухих местах. В связи с этим за данными единицами в русском языке закрепилась отрицательная эмоционально-оценочная окраска. В русском языке субкатегория дальности расстояния представлена следующими паремичными сочетаниями: у черта на куличках, за тридевять земель, за семь морей, за версту, в медвежий угол, на все четыре стороны, на край света, куда Макар телят не гонял, на Кудыкину гору, к чертовой матери, семь дней на собаках, к чертовой бабушке, к черту на рога, куда ворон костей не заносил, в тридесятое царство, на край земли, бог знает куда, за семь верст киселя хлебать, бог знает где, не ближний свет. Причем значения этих единиц также выстраиваются в определенную градацию признака дальности. Здесь реализуются дифференциальные семы от 'на преодолимом расстоянии' до 'в отдаленном нелокализованном пространстве'.

Субкатегория далеко в сознании носителей русского языка - это прежде всего пространство, возникающее за границей своего, под своим может пониматься место жительства, малая родина или своя страна. В зависимости от этого сформировался пласт паремичных сочетаний, несущих в своей семантике дифференциальный признак 'на дальнем, но преодолимом расстоянии'.

Пословицы и поговорки немецкого языка не содержат отрицательной эмоционально-оценочной окраски при описании далекого, чужого пространства. Здесь при передаче значения дальности расстояния в паремичных сочетаниях фигурируют нейтральные образы: Wo sich Hase und Fuchs gute Nacht sagen [ wünschen ] (букв, «где заяц и лиса желают друг другу доброй ночи»); am Ende der Welt (букв, «на краю Земли»); über Berg und Tal (букв, «через горы и долины»); hinter die sieben Berge (букв, «за семь морей»); weit in der Fremde (букв, «далеко на чужбине»).

В семантической структуре паремичного сочетания у черта на куличках со значением «очень далеко, неизвестно где» интегральная сема 'дальность расстояния' реализуется дифференциальным признаком 'далеко, в неопределенном месте'. У черта на куличках {прост., шутп.) имеет значение «очень далеко; неизвестно где, в глуши», говорится об очень отдаленных глухих местах. Например: Придется жить где-нибудь у черта на куличках! А здесь ... все под руками. «1. Фразеологизм собственно русский. Слово кулички (или кулижки, кулиги) означает «прогалины, поляны, болотистые места в лесу. По народным поверьям, это глухие места - излюбленное обиталище нечистой силы (в таких места находились молельни и совершались жертвоприношения). 2. Кулички-выжженные и расчищенные под пашню места в лесу». Довольно быстро такие пашни зарастали лесом, заболачивались, и их забрасывали. По суеверным представлениям, именно на таких дальних и мелколесных куличках водились черти. После преобразования кулижки в кулички последний компонент стал ассоциироваться не с местами, выжженными и расчищенными под пашню, а с понятиями куличей и Пасхи. Весь оборот стал пониматься по-другому, как парадокс: отправляться к черту на кулички значит ехать неизвестно куда и зачем, т. к. у черта не может быть никаких куличей. Примечательно, что для русской лингвокультуры в целом идея отдаленного, неопределенного пространства всегда тесно связана в сознании человека с местами обитания нечистой силы. Следует отметить, что во фразеологических образах этих устойчивых сочетаний отражается восприятие действительности, связанное с мифологическим мышлением, верой в наличие «своего» и «чужого»

пространства, населенного враждебными для человека существами. Паремичное сочетание у черта на куличках имеет, как правило, отрицательную коннотацию, обусловленную его фразеологическим образом. Помимо этого, данное устойчивое сочетание несет в себе идею нелокализованного, неопределенного пространства; идею труднодоступной местности, труднопроходимого пути, сопровождающегося препятствиями. Синонимичными в этом смысле являются паремич-ные сочетания у черта на рогах, к чертовой бабушке и т. д.

Устойчивое сочетание за тридевять земель со значением 'далеко, в неопределенном месте' такой оценочно-эмоциональной окраски не содержит. Это выражение чаще всего употребляется в сочетании с глаголами «уйти», «убежать», «уехать». Такая сочетаемость не случайна, она свидетельствует о наличии генетической связи с традиционными сказочными формулами: в некотором царстве, за тридевять земель, в тридесятом царстве и т.д. Герои сказок обычно отправляются за чем-либо очень далеко, «за тридевять земель, в тридевятое царство», и по дороге туда им приходится преодолевать большие трудности. В сказках это выражение отдаляется от точного числительного и означает просто «очень далеко». Это современное употребление и значение сложились на рубеже XVIII и XIX вв. Словарями оно было отмечено еще позже, в конце XIX в.

Значение «далеко, неизвестно где» в немецком языке передается следующим паремичным сочетанием с ярко выраженной национально-культурной спецификой: Wo sich Hase und Fuchs gute Nacht sagen [wünschen] (букв. пер. «где заяц и лиса доброй ночи желают»), В данной паремии отношения позиционирования передаются с помощью местоимения «wo». Наличие компонента «где» придает фразеологизму оттенок неопределенности, абстрактности. Отсутствие в природе такой ситуации, которая лежит в основе фразеологизма, подчеркивает абстрактность, недосягаемость и принципиальную невозможность существования такого места. Данная паремия выступает функционально-смысловым эквивалентом ряда русских паремичных сочетаний у черта на куличках, медвежий угол, за тридевять земель.

Анализ нашего материала показал, что в русском языке субкатегория дальности в процессе репрезентации ментального пространства получает наибольшую экспликацию, о чем свидетельствует развернутая система паремий со значением «далеко», переходящим в «неизвестно где». При этом в большинстве из них фигурируют фольклорные и мифологические образы, связанные с представлениями человека о потустороннем мире, о наличии в далеких, глухих местах обиталищ нечистой силы. Пословицы и поговорки немецкого языка не

содержат отрицательной эмоционально-оценочной окраски при описании далекого, чужого пространства. Здесь при передаче значения дальности расстояния в паремичных сочетаниях фигурируют нейтральные образы. Также в семантике языковых средств немецкого языка зафиксирована информация о характере пространственного перемещения, направления пространственной ориентации, ярко выражена эгоцентрическая направленность в передаче пространственных характеристик.

Мы установили, что физическая дальность расстояния в сознании носителей русского языка также может выражаться образами ментального пространства. Нами было выявлено, что в мыслительном пространстве наибольшую экспликацию в сопоставляемых языках получает субкатегория дальности, а в физическом - субкатегория близости по отношению к центру пространственного моделирования действительности - человеку.

В заключении диссертации подводятся основные итоги работы, состоящие в определении корпуса языковых средств, в которых репрезентируются представления о близости/дальности пространства в русской и немецкой лингвокультурах, реконструкции семантической структуры этих средств, установлении градации признака близости/ дальности расстояния - ключевого параметрического признака для языкового сознания носителей русского и немецкого языков, в раскрытии особенностей выражения пространственных отношений в русских и немецких паремиях и свободных сочетаниях.

Перспективы исследования, на наш взгляд, могут состоять в сопоставительном изучении различных параметрических категорий на материале других языков и в рассмотрении категории пространства в эколингвистическом аспекте, с точки зрения сохранения культурного наследия зафиксированного во фразеологическом фонде языка.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Статьи в рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК Минобрнауки России

1. Денисенко (Макарова), М.В. Семантическая структура свободных и паремичных сочетаний, выражающих позицию объекта относительно параметра далеко I М.В. Денисенко // Вестник ВолГУ. Серия 2. Языкознание. - 2008,- № 2,- С. 148-152 (0,3 пл.).

2. Макарова, М.В. Вербализация пространства в русской и немецкой лингвокультурах / М.В. Макарова // Вестник ВолГУ. Серия 2. Языкознание. - 2009. - № 2,- С. 145-148 (0,2 пл.).

3. Макарова, М.В. Пространственное моделирование действительности в русской и немецкой лингвокультурах / М.В. Макарова//Мир науки, культуры, образования. Разд. 2. Филология. Искусствоведение. - 2011 (авг.). - № 4 (ч. 1). С. 254-257 (0,3 пл.).

Статьи в сборниках научных трудов и материалов научных конференций

4. Денисенко (Макарова), М.В. Семантическая структура языковых средств выражения позиционирования объекта в пространстве в русском и немецком языках / М.В. Денисенко // Пространство в языке и речи: лингвистические проблемы изучения и описания: сб. науч. ст. - Волгоград, 2007. - С. 37-45 (0,5 п.л.).

5. Денисенко (Макарова), М.В. Национально-культурная специфика языковых средств выражения позиционирования объекта в пространстве в русском и немецком языках / М.В. Денисенко // XII региональная конференция молодых исследователей Волгоградской области. Волгоград, 13-16 нояб. 2007 г.: сб. науч. материалов. - Напр. 13 «Филология»: «Языкознание». - Волгоград, 2008. - С. 20-25 (0,3 п.л.).

6. Денисенко (Макарова), М.В. Ядерные и периферийные средства вербализации позиционирования объекта в пространстве в лиигво-культурном аспекте / М.В. Денисенко // XIII региональная конференция молодых исследователей Волгоградской области. Волгоград, 11-14 нояб. 2008 г.: сб. науч. материалов. - Напр. 13 «Филология»: «Языкознание». - Волгоград, 2009. - С. 13-17 (0,2 пл.).

7. Денисенко (Макарова), М.В. Сопоставительная характеристика паремичных и свободных сочетаний, выражающих локальное пространство (на материале русского и немецкого языков) / М.В. Денисенко //Коммуникативные аспекты современной лингвистики и линг-водидактики: материалы Междунар. конф. Волгоград, 29 янв. 2008 г. -Волгоград: Волгогр. науч. изд-во, 2008. - С. 456-460 (0,3 пл.).

8. Денисенко (Макарова), М.В. Семантическая структура свободных и паремичных сочетаний, выражающих позицию объекта относительно параметра близко I М.В. Денисенко // Лингвистика. Герменевтика. Концептология: сб. науч. тр., посвящ. 60-летнему юб. проф. Е.А. Пименова. - Кемерово, 2008. - С. 438-443 (0,4 пл.).

9. Денисенко (Макарова), М.В. Лексико-семантические особенности языковых средств выражения пространства в русском и немецком языках / М.В. Денисенко //Язык. Культура. Коммуникация: материалы 2-й Междунар. науч. конф. Волгоград, 14-15 мая 2008 г.: в 2 ч,-Волгоград: Волгогр. науч. изд-во, 2008 - Ч. 1. - С. 384-391 (0,5 пл.).

10. Макарова, М.В. Лингвокультурная специфика пространства русского языка / М.В. Макарова // Пространство в языке и речи: эко-лингвистические проблемы изучения и описания: сб. науч. тр. - Волгоград: Изд-во Волгогр. гос. ун-та, 2010. - С. 121-129 (0,5 пл.).

11. Макарова, М.В. Дистантив близко в русской и немецкой линг-вокультурах: эколингвистический аспект / М.В. Макарова // Интеграционные процессы в коммуникативном пространстве регионов [Электрон, ресурс]: материалы Междунар. науч. конф. Волгоград, 1214 апр. 2010 г.: науч. электрон, изд. - Волгоград: Изд-во Волгогр. гос. ун-та, 2010.-С. 283-287(0,2п.л.).- 1 опт.компакт-диск(CD-ROM).-Систем. требования: ПК не ниже класса Pentium III; 256 МБ R.AM. -№ гос. регистрации 0321100450.

МАКАРОВА Мария Валерьевна

ЛИНГВОКУЛЫУРНЛЯ СПЕЦИФИКА РЕПРЕЗЕНТАЦИИ ПРОСТРАНСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ В РУССКОМ И НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКАХ

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Подписано к печати 02.09.11. Формат 60x84/16. Бум. офс. Гарнитура Times. Усл.-печ. л. 1,4. Уч.-изд. л. 1,5. Тираж 110 экз. ЗаказНлЛ/.

Издательство ВГСПУ «Перемена» Типография Издательства ВГСПУ «Перемена» 400131, Волгоград, пр. им. В.И.Ленина, 27

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Макарова, Мария Валерьевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. КАТЕГОРИЯ ПРОСТРАНСТВА И ЕЕ ОТРАЖЕНИЕ В ЯЗЫКЕ.

1.1. Научно-философская* трактовка категории пространства.

1.1.1. Антропоцентризм восприятия категории пространства и языковая картина мира.

1.1.2. Лингвистические концепции «пространства языка».

1.1.3. Языковые средства,репрезентации пространственных отношений

1.2. Проблема дефиницииустойчивогосочетания.34'

1.2.1. Проблема определения м выделения устойчивых сочетаний.

1.2.2; Классификации устойчивых^сочетаний.

1.2.3. Национально-культурная специфика выражения пространственных отношений;.;.:.

ГЛАВА 2. ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ЯЗЫКОВЫХ / СРЕДСТВ ВЫРАЖЕНИЯ СУБКАТЕГОРИЙ 57/ШОСШ / ДАЛЬНОСТИ В

РУССКОМ И НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКАХ.

2.Г. Пространственное моделирование действительности в русской и немецкой лингвокультурах.7 Г

2.2. Физическое и ментальное пространство.•.85:

2.2.1. Лексико-семантическая наполняемость субкатегории близко в свободных сочетаниях русского и немецкого языков.;.

2.2.2. Лексико-семантическая наполняемость субкатегории блмзкго в устойчивых сочетаниях.:. русского шнемецкого языков;.:. 120?

2.2:3. Лексико-семантическая; наполняемость субкатегории далеко в свободных;сочетаниях русского и немецкого языков.134'

2.2.4. Лексико-семантическая наполняемость субкатегории далеко в устойчивых сочетаниях русского и немецкого- языков.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Макарова, Мария Валерьевна

Интерес к изучению языковых способов выражения универсальной категории пространства не случаен, поскольку человек не существует вне пространства. Занимая определенный ареал, каждое национально-культурное сообщество стремится конституировать в языковых формах окружающую действительность, вырабатывает сообразно' ей специфические языковые средства. Изучение этих средств способствует знакомству с конкретными предметами, явлениями, концептами, раскрытию их сугубо национального характера.

Данная работа выполнена в русле исследований, посвященных лингвокультурологическому изучению, категории пространства в сопоставительном аспекте. Объектом исследования являются языковые средства, вербализации субкатегорий' «близко» и «далеко» в русском и немецком языках, предметом — лингвокультурные характеристики, закрепленные в семантике этих средств.

Методологическими основами исследования' послужили труды отечественных и зарубежных ученых, посвященные изучению языковой картины мира и теории лингвокультурологии (С.Г. Воркачев,. В.И. Карасик, Ю.Н. Караулов, H.A. Красавский, М.В. Пименова, Г.Г. Слышкин, И.А. Стернин, В.Н. Телия, H.JI. Шамне, Н.В. Юдина), различным аспектам •изучения категории пространства (Н.Д. Арутюнова, Т.И. Борисова, М.В. Всеволодова, О.В. Мякшева, H.JI. Шамне, Е.С. Яковлева).

Актуальность исследования обусловлена важностью осмысления пространства"' в языковой картине мира, понимания взаимодействия и сосуществования физического и умозрительного пространства в сознании носителей различных лингвокультур, недостаточной освещенностью в научной литературе механизмов и средств репрезентации национально-культурных представлений о близости и дальности пространства, о специфике пространственного моделирования действительности в немецком и русском языках.

Цель исследования состоит в установлении закономерностей вербализации физических и ментальных пространственных представлений в русском и немецком языках в сопоставительном аспекте.

Указанная цель предполагает решение следующих основных задач:

- систематизировать и охарактеризовать лингвистически релевантные параметры пространства как.лингвофилософской;категории;

- провести; инвентаризацию^ корпуса: языковых средств, в которых репрезентируются: представлениям близости / дальности пространства в русской и немецкой лингвокультурах;

- реконструировать лексико-семантическуюгструктуру этих средств;:

- охарактеризовать способы и механизмы пространственного моделирования действительности в сопоставляемых языках;

- установить градацию? ключевого для языкового сознания; носителей описываемых культур признака: близости / дальности расстояния в русском и немецком языках;

- определить национально-культурную; специфику отражения в системах неблизкородственных, языков* субкатегорий близости> и дальности в рамках физического и ментального пространства.

В; основу исследования была положена гипотеза-; о том, что для моделирования категории пространства ведущей является градуальная: оппозиция: близости / дальности, на которой построена система пространственных отношений в языковой картине мира, при этом; в мыслительном пространстве: наибольшую: экспликацию в< сопоставляемых языках получает субкатегория дальности, а в физическом — субкатегория близости по отношению к центру пространственного моделирования действительности — человеку; однако лексическая, лексико-грамматическая, функциональная наполняемость данных субкатегорий в русском и немецком языках различна в силу особенностей характера и

4 '.'."■ динамики пространственного освоения действительности носителями русской и немецкой лингвокультур.

Материалом для исследования послужили данные сплошной выборки из толковых, синонимических, фразеологических словарей, паремиологических сборников, а также текстов классической художественной литературы на русском и немецком языках. В качестве единицы исследования рассматривалось высказывание, содержащее описание пространственных отношений. Проанализировано около 3000 соответствующих высказываний в немецком и русском языках.

В работе использовались следующие методы: лексико-семантический анализ, сопоставительный анализ, элементы компонентного, контекстуального, стилистического и лингвокультурологического анализа.

Научная новизна работы состоит в комплексном анализе языковых средств, выражающих категорию пространства, в виде градуальной оппозиции близко / далеко, на которой строятся пространственные представления в русской и немецкой лингвокультурах. Определен состав этих средств (дистантивы — лексические единицы, выражающие пространственные параметры близости / дальности расстояния, предложно-падежные сочетания, паремии с пространственной семантикой), реконструирована их семантическая структура, установлена и описана шкала дистантивов с максимальным и минимальным дистанционными величинами близости / дальности расстояния. При этом дистанционным минимумом протяженного пространства служат языковые средства выражения пространственной субкатегории близости расстояния: рядом, возле, около; лицом к лицу, рукой подать и т.д., а дистанционным максимумом - средства реализации в языке субкатегории дальности расстояния: далеко, вдали, на горизонте; за тридевять земель, за семь морей).

Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что оно вносит вклад в лингвокультурологию, семантическую теорию, сопоставительную типологию русского и немецкого языков, теорию межкультурной коммуникации, уточняя характеристики репрезентации пространственных отношений и особенности пространственного моделирования действительности в сознании носителей русской и немецкой лингвокультур.

Практическая* ценность работы определяется тем, что полученные результаты могут быть использованы в вузовских теоретических курсах общего языкознания, лингвокультурологии, лингвострановедения, теории межкультурной коммуникации, сравнительной типологии, лексикологии, на практических занятиях по немецкому и русскому языкам как иностранным.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Ключевой оппозицией для системы единиц всех уровней языка, выражающих пространственные представления в русской и немецкой лингвокультурах, является близость / дальность расстояния.

2. Субкатегория близости в сопоставляемых языках реализуется дистантивами, квалифицирующими различную степень близости и локализации вокруг субъекта. В русском языке релевантным является собственно степень близости, в немецком языке — позиция объекта в пространстве и направленность с точки зрения субъекта.

3. Субкатегория дальности в сопоставляемых языках различается дистантивами, квалифицирующими определенность / неопределенность дальности. В русском языке релевантным является градация расстояния с точки зрения его преодолимости, значительности, в немецком языке - с точки зрения «в. сфере субъекта» / «вне сферы субъекта».

4. Ментальное пространство в сознании носителей русского и немецкого языков может приобретать конкретные физические характеристики при обозначении степени близости / дальности в пространстве.

5. Образное моделирование пространства с позиций субкатегорий близости / дальности в сопоставляемых языках актуализирует в русском языке репрезентацию дальности расстояния (развернутая система паремий со значением «далеко», переходящим1 в «неизвестно где») и оппозицию «свое» / «чужое». В немецком-языке значимым является репрезентация личной сферы субъекта, экспликация «своего» пространства.

6. В , системе пространственных представлений человека об окружающей действительности пространство, отвечающее параметрам близости расстояния, выступает как центр (Субъект — сам Человек и Личная сфера Субъекта — Своя земля), дальности расстояния — периферия как следствие поступательного освоения мира и развития образного мышления. Даная закономерность является универсальной для рассматриваемых языков.

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования обсуждались на заседании кафедры немецкой филологии ВолГУ. Основные положения предпринятого исследования нашли отражение в докладах, сделанных на научном семинаре кафедры немецкой филологии «Пространство в языке и речи: лингвистические проблемы изучения и описания» (Волгоград, 2007, 2008), на научных сессиях ВолГУ (20072010), межвузовских конференциях, на XII и XIII региональных конференциях молодых исследователей Волгоградской области по направлению «Филология» (ВГПУ, 2008-2009), на международных научных конференциях «Коммуникативные аспекты современной лингвистики и лингводидактики» (Волгоград, 29 января 2008 г.), «Язык. Культура. Коммуникация» (Волгоград, 14-15 мая 2008 г.), Интеграционные 7 процессы в коммуникативном пространстве регионов (Волгоград, 12-14 апреля 2010 г.). Основное содержание работы отражено в И публикациях. 3 статьи опубликованы в научных журналах, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Лингвокультурная специфика репрезентации пространственных отношений в русском и немецком языках"

Выводы по практической части

Проведенный нами анализ лексико-семантический структуры языковых средств выражения пространственных отношений показал, что категория пространства в сопоставляемых языках вербализуется при помощи сходного набора лексико-грамматических средств. В основном это наречия и предлоги с пространственной семантикой, а также паремичные сочетания. Однако лексическая, лексико-грамматическая, функциональная наполняемость этих средств в русском и немецком языках различна в силу различий в характере и динамике пространственного освоения действительности носителями сопоставляемых культур.

Анализ нашего материала, показал, что пространство в русском языковом сознании мыслится как состоящее из нескольких концентрических слоев Целое, в центре которого сам Человек, его быт, дом. Сюда вошли социальные и культурные представления обо всем, что человеку близко, причем не только физически. На этом уровне можно говорить о метафоризации физической близости чего-/кого-либо, и о близости духовной, эмоциональной, так как эта сфера человеческой жизни является наиболее интимной, жизненно важной. Большинство устойчивых сочетаний, выражающих этот пространственный слой в человеческом сознании, имеет ярко выраженную антропоцентрическую направленность. По мере дальнейшего поступательного освоения действительности сформировался следующий слой (круг) - Государство, родина, страна, который можно условно назвать «своя земля». Граница между первым и вторым слоем в русском языковом сознании достаточно зыбкая, размытая. Русский человек зачастую мыслит себя как часть своей страны, и данный пространственный слой в его сознании мыслится как близкий не только физически, но и духовно. За ним следует пласт, еще дальше отстоящий от Центра пространственного моделирования действительности — так называемая «чужая земля». В этом пласте пространства в сознании человека заключены образы и культурные представления о чужом, дальнем, трудно достижимом пространстве, нередко враждебном человеку, отсюда ярко выраженная отрицательная коннотация образов, связанных с этими пределами действительности. Наконец, замыкает нашу схему пространственного моделирования действительности в языковом сознании человека самый дальний слой, в который, по нашему мнению, вошли представления о Вселенной, Космосе, а также потустороннем мире, недоступном зрительному и физическому восприятию, но глубоко укоренившемся в сознании человека в-виде фольклорных образов, также несущих отрицательную эмоциональную нагрузку.

Проведенный нами лингвокультурологический анализ показал, что пространственные отношения описываются в сопоставляемых языках с помощью одного и того же набора понятий, однако их семантические объемы различны. Категория пространства в русском языке непосредственно связана с оппозицией« далеко / близко. Эта связь является закономерной, так как реализует особенности восприятия языковой картины мира русским народом, в сознании которого находит отражение необозримое, необъятное, бесконечно тянущееся вдаль пространство.

Значение «очень близко» воспринимается более конкретно, как что-то родное, близкое. Возможно, с этим связано обозначение пространственной близости субъекта/ объекта преимущественно антропоцентричными характеристиками (мерой измерения расстояния здесь чаще служат части человеческого тела: под рукой, под носом, бок о бок, плечом к плечу, лицом к лицу и т.д.). В сопоставляемых языках дистантив близко ассоциируется с личной сферой- субъекта, домом, своей страной. При этом в русском языке свое всегда противопоставляется чужому. Чужое воспринимается враждебно. Свое для носителя русской лингвокультуры роднее, ближе, воспринимается как данность, лучше которой не стоит и желать. Свое, каким бы оно ни было (хоть маленький

160 уголок), всегда гарантирует стабильность, а даль несет в себе неизвестность, неуверенность, таит опасность. В немецком языке за чужим пространством такая отрицательная коннотация не закреплена. Здесь также утверждается приоритет своего, но чужое воспринимается как иное, а не враждебное.

Значение «очень далеко», переходящее в значение «неизвестно где», является центральным, определяющим, доминирующим в языковом сознании-, русского народа,, находит непосредственное отражение- в языковой'картине мира через фразеологическую образность.

Субкатегория далеко в сознании носителя русского языка возникает именно тогда, когда речь заходит о пространстве чужой земли (другой страны) или о пространстве неизвестном. Анализ нашего материала показал, что в русском языке субкатегория дальности в процессе репрезентации ментального пространства получает наибольшую экспликацию, о чем свидетельствует развернутая система паремий со значением «далеко», переходящим в «неизвестно где». При этом в большинстве из них фигурируют фольклорные и мифологические образы, связанные с представлениями человека о потустороннем мире, о наличии в далеких, глухих местах обиталищ нечистой силы. Мы установили, что физическая дальность расстояния в сознании носителей русского языка также может выражаться образами ментального пространства. Нами было выявлено, что в мыслительном пространстве наибольшую экспликацию в сопоставляемых языках получает субкатегория дальности, а в физическом — субкатегория близости по отношению к центру пространственного моделирования действительности — человеку.

Пословицы и поговорки немецкого языка не содержат отрицательной эмоционально-оценочной окраски, при описании далекого, чужого пространства. Здесь при передаче значения дальности расстояния в паремичных сочетаниях фигурируют нейтральные образы. Также в семантике языковых средств немецкого языка зафиксирована информация

1Ь1 о характере пространственного перемещения, направления пространственной ориентации, ярко выражена эгоцентрическая направленность в передаче пространственных характеристик.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В языке находят отражение универсальные категории человеческого сознания, преломленные сквозь призму бытия носителей определенного языка и культуры. Именно эти универсальные категории человеческого сознания выступают в качестве объектов сопоставления различных образов мира. К ним исследователи относят прежде всего время и пространство. Именно из этих категорий в каждой культуре складывается свое особое видение мира. Категория пространства одна из первых реалий бытия, которая» воспринимается и дифференцируется человеком. Эта категория находит отражение во всех языках.

Проведенный нами анализ показал, что проблема изучения универсальных категорий человеческого сознания, прежде всего пространства и времени, и способов их выражения в языке не исчерпана научным познанием и требует дальнейшего многоаспектного рассмотрения. Это связано с тем, что пространственные характеристики человека, окружающих его предметов относятся к жизненно важным, прагматически ориентированным характеристикам. В процессе повседневных актов восприятия человек пытается выявить базовые представления о пространстве, понять внутреннюю сущность языковых обозначений пространственных характеристик. В этой связи предпринятое* нами исследование представляется актуальным, так как в нем подробно охарактеризованы способы и средства представления пространственных отношений и особенности их отражения в русском языке в сопоставлении с немецким.

Область рассмотрения составили свободные сочетания, которые были получены методом сплошной выборки из текстов классической художественной литературы XIX и XX веков. Нами также были проанализированы фразеологизмы, языковые афоризмы, пословицы, поговорки, крылатые выражения и другие устойчивые сочетания, входящие в понятие «паремия». Именно этот пласт языка, как показало наше исследование, непосредственно отражает внеязыковую действительность, называет предметы и явления окружающего нас мира, фиксирует содержание, восходящее к условиям жизни народа, - носителя того или иного языка, являясь зеркалом и хранилищем национальной культуры.

В данном исследовании мы обобщили основные концепции исследования лингвофилософской категории пространства в современной* лингвистике.

Нами был. определен корпус языковых средств (свободные сочетания, паремии), в которых репрезентируются представления о близости / дальности пространства в русской и немецкой лингвокультурах, и реконструирована семантическая' структура этих средств.

В. семантической структуре языковых единиц, выражающих позицию объекта в пространстве с точки зрения параметра далеко / близко; мы выделили категориальную сему 'занимать определенное место (расстояние) в пространстве', то есть иметь определенную протяженность. В ее структуре нами выявлены следующие релевантные интегральные семы. ИС 'близость расстояния' реализуемая в дифференциальных признаках: 'вплотную', 'совсем близко', 'в зоне досягаемости субъектом', 'в непосредственной близости от субъекта', 'на минимальном расстоянии от субъекта', 'в зоне видимости субъекта', 'в сфере действия субъекта', 'на небольшом расстоянии'! ИС 'дальность расстояния' находит выражение в дифференциальных признаках: 'на значительном расстоянии', 'на преодолимом расстоянии', 'на дальнем, неопределенном расстоянии', 'далеко, в неопределенном месте', 'в отдаленном нелокализованном пространстве', 'далеко, неизвестно куда / где'. ИС 'характер локализации объекта в пространстве (относительно субъекта)' представлена

1Ь4 дифференциальными семами: 'в сфере действия субъекта', 'вне сферы действия субъекта', 'в поле зрения субъекта', 'в непосредственной близости по отношению к субъекту / объекту'; 'повсеместно'.

Мы установили, что в системе пространственных представлений человека об окружающей действительности пространство, отвечающее параметрам близости расстояния, выступает как центр (Субъект — сам Человек, Личная сфера Субъекта - Своя земля), дальности расстояния — периферия как следствие поступательного освоения мира и развития, образного мышления. Даная закономерность является универсальной для рассматриваемых языков! Эти- выводы мы представили в виде схемы «Пространственное моделирование действительности в сознании человека».

Проведенный нами лингвокультурологический анализ показал, что пространственные отношения описываются в сопоставляемых языках с помощью определенного набора понятий, однако их семантические объемы различны. Мы определили национально-культурную специфику отражения в системах неблизкородственных языков субкатегорий близости и дальности в рамках физического и ментального пространства.

Значение «очень близко» воспринимается более конкретно, как чтото родное, близкое. Возможно, с этим связано обозначение пространственной близости субъекта/ объекта преимущественно антропоцентричными характеристиками (мерой измерения расстояния здесь чаще служат части человеческого тела: под рукой, под носом, бок о бок, плечом к плечу, лицом к лицу и т.д.). В сопоставляемых языках дистантив близко ассоциируется с личной сферой субъекта, домом, своей страной. При этом в русском языке свое всегда противопоставляется чужому. Чужое воспринимается враждебно. Свое для носителя русской лингвокультуры роднее, ближе, воспринимается как данность, лучше которой не стоит и желать. Свое, каким бы оно ни было (хоть маленький уголок), всегда гарантирует стабильность, а даль несет в себе

165 неизвестность, неуверенность, таит опасность. В немецком языке за чужим пространством такая отрицательная коннотация не закреплена. Здесь также утверждается приоритет своего, но чужое воспринимается как иное, а не враждебное.

Значение «очень далеко», переходящее в значение «неизвестно где», является центральным, определяющим, доминирующим в языковом сознании русского народа, находит непосредственное отражение в языковой картине мира через фразеологическую образность.

Дистантив далеко в сознании носителя русского языка возникает именно тогда, когда речь заходит о пространстве чужой земли (другой страны) или о пространстве неизвестном. Анализ нашего материала показал, что в русском языке субкатегория дальности в процессе репрезентации ментального пространства получает , наибольшую экспликацию, о чем свидетельствует развернутая система паремий со значением «далеко», переходящим в «неизвестно где». При этом в большинстве из них фигурируют фольклорные и мифологические образы, связанные с представлениями человека о потустороннем мире, о наличии в далеких, глухих местах обиталищ нечистой силы. Пословицы и поговорки немецкого языка не содержат отрицательной эмоционально-оценочной окраски, при описании далекого, чужого пространства. Здесь при передаче значения дальности расстояния в паремичных сочетаниях фигурируют нейтральные образы. Также в семантике языковых средств немецкого языка зафиксирована информация о характере пространственного перемещения, направления пространственной ориентации, ярко выражена эгоцентрическая направленность в передаче пространственных характеристик.

В ходе проведенного исследования нашла подтверждение гипотеза о том, что в мыслительном пространстве наибольшую экспликацию в сопоставляемых языках получает субкатегория дальности, а в физическом субкатегория близости по отношению к центру пространственного

166 моделирования действительности — человеку; однако лексическая, лексико-грамматическая, функциональная наполняемость данных субкатегорий в русском и немецком языках различна. Мы установили, что физическая дальность расстояния в сознании носителей русского языка может выражаться образами ментального пространства. Нами было выявлено, что в мыслительном пространстве наибольшую экспликацию ^в сопоставляемых языках получает субкатегория дальности, а в физическом - субкатегория близости по отношению, к центру пространственного моделирования-действительности —человеку.

В»ходе:проведенного анализа:нами было?установлено, что ключевой! оппозицией для системы единиц всех уровней» языка, выражающих пространственные представления в русской и немецкой! лингвокультурах,: является близость /дальность расстояния.

Мы ввели термин дистантив для; обозначения лексических единиц, выражающих пространственные параметры близости / дальности, максимальные и минимальные дистанционные . величины,, где дистанционным минимумом - служат языковые средства выражения, пространственной категории близости расстояния; а дистанционным; максимумом — средства- реализации в языке категории дальности расстояния. В сопоставляемых языках субкатегория; близости реализуется дистантивами, квалифицирующими различную степень, близости и локализации вокруг субъекта. В русском языке релевантным является? собственно степень близости, в немецком языке - позиция объекта в пространстве и направление ориентирования с точки зрения субъекта; Субкатегория/ дальности в процессе выражения в русском и немецком языках обнаруживает сходства в системе свободных сочетаний и различия в, образном моделировании: пространственных отношений. В русском языке релевантным, является градация дальности расстояния с точки зрения его преодолимости, значительности, в немецком языке — с точки зрения «в сфере субъекта / вне сферы субъекта».

167

Перспективы дальнейшего исследования, на наш взгляд, могут состоять в сопоставлении с другими языками, как близкородственными, так и неблизкородственными; и в рассмотрении категории пространства в эколингвистическом аспекте, с точки зрения сохранения культурного наследия зафиксированного в фразеологическом фонде языка, так как в его образном содержании происходит кумуляция культурно-национального мировидения.

Список научной литературыМакарова, Мария Валерьевна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Алефиренко, Н.Ф. Теоретические и методологические проблемы современной лингвистики / Н.Ф. Алефиренко // Язык. Человек. Общество: междунар. сб. науч. тр. - СПб — Владимир, 2005. — С. 106115.

2. Алефиренко, Н.Ф. Фразеология в системе современного русского языка / Н.Ф. Алефиренко. Волгоград: Перемена, 1993. - 150 с.

3. Алпатов, В.М. Об антропоцентричном и системоцентричном подходах к языку / В.М. Алпатов // Вопросы языкознания. 1993. - №3. - С. 1526.

4. Антология концептов / под ред. В. И. Карасика, И.А. Стернина. — Волгоград: Парадигма, 2005-2006. Т. 1-4.

5. Апресян, Ю.Д. Лексическая семантика: Синонимические средства языка / Ю.Д. Апресян. — М.: Наука, 1995. — 367 с.

6. Архангельский, В.Л. Устойчивые фразы в современном руссом языке / В.Л. Архангельский. — Ростов-на-Дону: Изд-во Рост, ун-та, 1964. — 315 с.

7. Арутюнов, С. А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие / С. А. Арутюнов. М.: Наука, 1989. - 247 с.

8. Астафьева, H.A. «Свое» и «чужое» в мифопоэтическом пространстве немецкоязычного художественного текста / H.A. Астафьева // Вопросы лингвострановедения и лексикологии. М.: Наука, 2003. — С. 121-123.

9. Бабаева, Е. В. Лингвокультурологические характеристики русской' и немецкой аксиологической картин мира. Автореф. дис. . докт. филол. наук / Е. В: Бабаева. Волгоград, 2004. - 40 с.

10. Бабкин, A.M. Русская фразеология, ее развитие и источники / A.M. Бабкин. Л.: Наука, 1970. - 262 с.

11. Багаутдинова, Г.А. Человек во фразеологии: антропоцентрический и аксиологический аспекты. Автореф. дис. . докт. филол.наук / Г. А. Багаутдинова. Казань, 2007. - 53 с.

12. Баркова, Э.В. Пространственно-временной континуум культуры (философско-культурологический анализ): Автореф. дис. докт. филос. наук / Э.В. Баркова. Волгоград, 2003. - 47 с.

13. Бердяев, H.A. Судьба^России. -М.: Сов. писатель, 1990.

14. Бескровная, В.В. Функционально-семантическое поле локативности в современном английском языке в сопоставлении с русским языком: Автореф. дис.канд. филол. наук / В.В. Бескровная. Пятигорск, 2005. - 24 с.

15. Бессуднова, В.И. Пространство в обиходно-бытовой речи: Автореф. дис. канд. филол. наук / В.И. Бессуднова. Саратов, 2004. - 18 с.

16. Бойкова, И.Б. Я-пространство. как компонент коммуникативного поведения и национальной семантики (русско-немецкие параллели) // Русское и немецкое коммуникативное поведение. — Воронеж, 2002. Вып. 1. - С. 100 - 110.

17. Бондарко, A.B. Понятийные категории и языковые семантические функции в языке / A.B. Бондарко // Универсалии и типологические исследования. М.: Наука, 1974. - С. 47-58.

18. Борисова, С.А. Пространство как текстообразующая категория / С.А. Борисова // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19, Лингвистика и МКК. -2004,- №1. С. 196-204.

19. Борисова, С.А. Онтологическая триада «Пространство — Человек — Текст» как специфическая коммуникационная система: Автореф. дис.докт. филол. наук / С.А. Борисова. Волгоград, 2004. - 20 с.

20. Бороздина, И.С. Семантика пространственных предлогов (на мат. англ. и рус. яз.): Автореф. дис. канд. филол. наук / И.С. Бороздина. — Тверь, 2003.-16 с.

21. Булыгина, Т.В., Шмелев, А.Д. Пространственно-временная локализация как суперкатегория предложения / Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев // Вопросы языкознания. - 1989. - №3. - С. 53-61.

22. В поисках своего пути: Россия между Европой и Азией / Сост. Н.Г. Федоровский. -М.: Логос, 19;97.

23. Виноградов, В.В. Об основных типах фразеологических единиц в русском языке / В.В. Виноградов // Избранные труды. Лексикология и лексикография. -М.: Наука, 1977. С. 40-162.

24. Виноградов, В.В. Основные типы лексических значений / В.В. Виноградов // Избранные труды. Лексикология и лексикография. — М.: Наука, 1977.-С. 162-192.

25. Вежбицкая, А. Язык, культура, познание / А. Вежбицкая. М.: Русские словари, 1997.-416 с.

26. Верещагин, Е.М., Костомаров, В.Г. Лингвострановедческая теория слова / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров. — М.: Русский язык, 1980. -320 с.

27. Верещагин, Е.М., Костомаров, В.Г. Язык и культура: лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров. 3-е изд., перераб. и доп. — М.: Русский язык, 1983. 269 с.

28. Воркачев, С.Г. Паремиологическая периферия нейтральной оценки в русском и французском языках как характеристика этносемантич:еской личности // Языковая личность: социолингвистические и эмотивные аспекты. Волгоград-Саратов: Перемена, 1998. - С. 142-147.

29. Воркачев, С. Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании / С. Г. Воркачев // Филологические науки. — 2001. — № 1. — С. 64 — 72.

30. Воркачев, С.Г. Концепт счастья в русском языковом сознании: опыт лингвокультурологического анализа. — Краснодар: Кубан. гос. техно л. ун-т, 2002.

31. Воркачев, С. Г. Эталонность в сопоставительной семантике // Язык, сознание, коммуникация. Вып. 25. М., 2003 - С. 6-15.

32. Всеволодова, М.В., Владимирский, Е.Ю. Способы выражения пространственных отношений в современном русском языке / М.В. Всеволодова, Е.Ю. Владимирский. М.: Русский язык, 1982. - 262 с.

33. Гаврин, С.Г. Фразеология современного русского языка / С.Г. Гаврин. — Пермь: Пермск. гос. пед. ин-т, 1974. 269 с.

34. Гак, В.Г. Языковые преобразования / В.Г. Гак. М.: «Языки русской культуры», 1998. — 763 с.

35. Гак, В.Г. Отношение носителей языка к своему языку как проявление национально-культурной специфики языкового поведения / В. Г. Гак // Национально-культурная специфика речевого поведения: тез. докл. — М, 1991.-С. 6-7.

36. Гак, В.Г. Пространство вне пространства / В.Г. Гак // Логический анализ языка. Языки пространств. М.: «Языки русской культуры», 2000.-С. 127-134.

37. Гачев, Г.Д. Национальные образы пространства и времени / Г.Д. Гачев // Культура, человек и картина мира. М.: Наука, 1987.

38. Гачев, Г.Д. Национальные образы мира. Космо — Психо Логос / Г.Д. Гачев. - М.: Прогресс - Культура, 1995. — 479 с.

39. Гудков, Д.Б: Межкультурная коммуникация: проблемы обучения / Д.Б. Гудков. М.: Изд-во МГУ, 2000. - 206 с.

40. Гудков, Д.Б. Теория и практика межкультурной коммуникации / Д.Б. Гудков. М.: Изд-во МГУ, 2003. - 120 с.

41. Гумбольдт, В. фон. О различии строения человеческих языков и его влияния на духовное развитие человечества / В. фон Гумбольдт // Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. - 397 с.

42. Гумбольдт, В. фон. Характер языка и характер народа / В. фон Гумбольдт // Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985. — С. 370-381.

43. Данилевский, Н. И. Россия и Европа / Н. И. Данилевский. М.: Книга, 1991.-574 с.

44. Добровольский, Д.О. Национально-культурная специфика во фразеологии / Д.О. Добровольский // Вопросы языкознания. 1998. — № 6. - С. 48-69.

45. Добровольский, Д.О., Малыгин, В.Т., Коканина, Л.Б. Сопоставительная фразеология (на материале германских языков) / Д.О. Добровольский, В.Т. Малыгин, Л.Б. Коканина. — Владимир: Изд-во ВГПИ, 1990. 79 с.

46. Добрыднева, Е.А. Коммуникативно-прагматическиая парадигма русской фразеологии: Автореф. дис. докт. филол. наук / Е.А. Добрыднева. Волгоград, 2000. - 42 с.

47. Долгополов, О.В. Формирование фондов крылатых единиц русского и немецкого языков (сопоставительный анализ): Автореф. дис.канд. филол. наук / О.В. Долгополов. — Волгоград, 2004. — 17 с.

48. Домашнев, А.И. Современный немецкий язык в его национальных вариантах / А.И. Домашнев. Л.: Наука, 1983. - 231 с.

49. Евтушенко, О.В. Антропоцентрический принцип в развитии русского языка: микросистемы «пространственные ориентиры» / О.В. Евтушенко // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. 2002. - №5. - С.73-86.173

50. Ермакова, В.А. К вопросу мифологической модели пространства/ Электронный ресурс, http://www.ksu.kz/modules.php

51. Жданова, В. Русская культурно-языковая модель пространства и особенности индивидуальной ориентации в ней / В. Жданова // Русские и «русскость»: Лингвокультурологические этюды / сост. В.В. Красных. М.: Гнозис, 2006. - С. 5-178.

52. Зализняк, А. А. Ключевые идеи русской языковой картины мира / А. А. Зализняк, И. Левонтина, А. Шмелев // Отечественные записки. — 2002. -№3 (4).-С. 248-261.

53. Золотова, Г.А. Синтаксический словарь: Репертуар элементарных единиц русского синтаксиса / Г.А. Золотова. — М.: Наука, 1988. 439 с.

54. Зеленецкий, А.Л., Монахов, П.Ф. Сравнительная типология немецкого и русского языков. — М.: Просвещение, 1983. 230 с.

55. Зубкова, Я.В. Концепт «пунктуальность» в немецкой^ и русской лингвокультурах: Автореф. дис.канд. филол. наук / Я.В. Зубкова — Волгоград, 2003. 21с.

56. Ивлева, Г.Г. Семантические особенности слов в немецком языке / Г.Г. Ивлева. -М.: Высшая школа, 1978. — 186 с.

57. Карасик, В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс / В.И. Карасик. Волгоград: Перемена, 2002. - 260 с.

58. Карасик, В.И. Лингвокультурный концепт как единица исследования /

59. B.И. Карасик, Г.Г. Слышкин // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. — Воронеж: Изд-во Воронеж, ун.-та, 2001. —1. C. 75-80.

60. Карасик, В.И. Иная ментальность / В. И. Карасик, О. Г. Прохвачева, Я.В. Зубкова, Э. В. Грабарова. -М.: Гнозис, 2005. 352 с.

61. Карасик, В.И. Языковые ключи / В.И. Карасик. — Волгоград: Парадигма, 2007. 520 с.

62. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н. Караулов. — М.: Наука, 1987.-261 с.

63. Караулов, Ю.Н. Роль прецедентных текстов в структуре и функционировании языковой личности // Научные традиции и новые напрвления в преподавании русского языка и литературы: Докл. сов. делегации на IV конгрессе МАПРЯЛ. М.: Рус. яз., 1986. - С. 105-126.

64. Кацнельсон, С.Д. Заметки по словообразованию и синтаксису немецких глаголов движения // Изв. РАН. Серия литературы и языка. -1991. Т.50. — № 2. — С. 167-180.

65. Кобозева, И.М. Грамматика описания пространства / И.М. Кобозева // Логический анализ языка. Языки пространств / отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. — М.: Языки русской культуры, 1997. С. 152-163.

66. Кобозева, И.М. Немец, англичанин, француз и русский: выявление стереотипов национальных характеров через анализ коннотаций этнонимов / И.М. Кобозева // Вестн. Моск. ун-та. Сер.9, Филология: — 1995.-№5.-С. 102-116.

67. Козырева, Л.Ф. Устойчивые фразы и контекст / Л.Ф. Козырева. -Ростов-на-Дону.: Изд-во Рост, ун-та, 1983. 206 с.

68. Колесов, В.В. Культура речи — культура поведения / В.В. Колесов. — Л.: Лениздат, 1988.-271 с.

69. Костомаров, В.Г. Языковой вкус эпохи (из наблюдения над речевой практикой Масс-медиа) / В.Г. Костомаров. М.: Наука, 1994. - 264 с.

70. Костомаров, В.Г., Бурвикова, Н.Д. Как тексты становятся прецедентными / В.Г. Костомаров, Н.Д. Бурвикова // Русский язык за рубежом. 1994. -№1. - С. 73-76.

71. Кочетков, В.В. Психология межкультурных различий. — М.: ПЕРСЭ, 2002.-416 с.

72. Кравченко, A.B. Когнитивные структуры пространства и времени в естественном языке // Серия литературы и языка. Т. 55. № 3, 1996. С. 3-23.

73. Красавский, H.A. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингвокультурах. М.: Гнозис, 2008. 376 с.

74. Кубрякова, Е.С. Язык пространства и пространство языка (к постановке проблемы) / Е.С. Кубрякова // Изв. РАН. Сер. Лит. и языка. 1997. Т. 56. №3.- С. 356-358.

75. Кубрякова, Е.С. О понятиях места, предмета и пространства / Е.С. Кубрякова // Логический анализ языка. Языки пространств / отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997.-С. 163-192.

76. Куликова Л.В. Межкультурная коммуникация: теоретические и' прикладные аспекты. На материале русской и немецкой лингвокультур. Красноярск: РИО КГПУ, 2004. - 196 с:

77. Лаврищева, Е.В. Способы репрезентации пространственных отношений (на примере соматических фразеологизмов в русском и немецком языках) // Вестник ВЕУ. Сер. Филология. Журналистика. — 2008.-№2.-С. 57-59.

78. Лакофф, Дж. Метафоры, которыми мы живем / Дж. Лакофф, М. Джонсон // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1988.

79. Лебедева, Л.Б. Семантика «ограничивающих» слов / Л.Б. Лебедева // Логический анализ языка. Языки пространств / отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997.-С. 93-97.

80. Левин, Ю.И. Провербальное пространство / Ю.И. Левин // Паремиологические исследования: сб. ст. / Сост. Г. Л. Пермяков. М.: Наука, 1984.-С. 110-119.

81. Левшина, A.B. Тенденции эволюции структурно-смысловых компонентов в русских пословицах / A.B. Левшина // Вестник ВолГУ. Сер. 2, Филология. -2005. Вып. 4. - С. 169-173.

82. Леонтович, O.A. Русские и американцы: парадоксы межкультурного общения. Волгоград: Перемена, 2002.

83. Леонтович, О. А. Введение в межкультурную коммуникацию / O.A. Леонтович. -М.: Гнозис, 2007. 368 с.

84. Лихачев, Д.С. Заметки о русском // Избранные работы в трех томах. Т. 2. Л.: Художественная литература, 1987. - С. 418-494.

85. Логический анализ языка. Языки пространств / отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1997.-448 с.

86. Лягушкина, Н.В. Семантические представления, релевантные для описания значения ряда пространственных предлогов и наречий: Автореф. дис. канд. филол. наук/Н.В. Лягушкина. — М., 2002. -21 с.

87. Маккензен, Л. Немецкий язык (универсальный справочник) / Л. Маккензен; пер. с нем. Е. Захарова. — М.: Аквариум, 1998. 592 с.

88. Малыгин, В.Т. Австрийская фразеология в социокультурном аспекте. — СПб., 1999.-199 с.

89. Мальцева, Д.Г. Страноведение через фразеологизмы (пособие по немецкому языку) / Д.Г. Мальцева. — М.: Высшая школа, 1991. 172 с.

90. Мальцева, Д.Г. Фразеологические единицы современного немецкого языка / Д.Г. Мальцева // Лексика и лексикография: сб. научн. тр. Вып. 9. -М., 1998. С. 126-131.

91. Мальцева, О.Л. Предлог как средство концептуализации пространственных отношений: Автореф. дис. канд филол. наук / О.Л. Мальцева. Тверь, 2004. - 20 с.177

92. Мамардашвили, М. К. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке / М. К. Мамардашвили, А. М. Пятигорский. М.: Языки русской культуры, 1999. - 216 с.

93. Маслова, В.А. Лингвокультурология / В.А. Маслова. М.: Академия, 2004.-204 с.

94. Милованова, М.В. Глагол как ядерный компонент паремиологических сочетаний в русском и немецком языках / М.В. Милованова // Вестник ВолГУ. Сер. 2, Филология. 2002. - С. 138-143.

95. Милованова, М.В. Категория посессивности в русском и немецком языках в лингвокультурологическом освещении / М.В. Милованова. — Волгоград: Волгогр. науч.изд-во, 2007. 408 с.

96. Михайлова, С.Е. Особенности понимания крылатых слов современными носителями языка: Автореф. дис. канд. филол. наук / С.Е. Михайлова. — Тверь, 2003. 23 с.

97. Михальская А.К. Русский Сократ: Лекции по сравнительно-исторической риторике. — М.: Academia, 1996. 192 с.

98. Мокиенко, В.М. Загадки русской фразеологии / В.М. Мокиенко. -М.: Высшая школа, 1990. 159 с.

99. Москвин, В.П. Русская метафора. Семантическая, структурная, функциональная классификация. К спецкурсу по стилистике. Волгоград: Изд-во «Перемена», 1997. 92 с.

100. Мякшева, О.В. Синтаксическая модель пространственных отношений: стилистический аспект / О.В. Мякшева // Проблемы речевой коммуникации. Саратов: Саратовск. гос. ун-т, 2003. — С. 227230.

101. Носова, Е.Г. Национально-географические стереотипы в немецком языке / Е.Г. Носова // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. — 2004. — №2.- С. 111-119.

102. Образ России (Россия и русские в восприятии Запада и Востока): Сб; ст. Приложение к альманаху «Канун» / Отв. ред. В. Е. Багно. — СПб;: Наука, 1998.-464 с.

103. Олянич, А. В. Презентационная теория дискурса / А. В. Олянич. — М.:Гнозис. -407 с.

104. Орлянская, Т.Г. Национальная культура через призму пословиц и поговорок (на материале японск.,.рус., англ. языков) / Т.Г. Орлянская // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19, Лингвистика и межкультурная коммуникация. -2003.— №3.-С. 27-51.

105. Падучева, Е.В. Пространство в обличии времени и наоборот- (к типологии метонимических переносов) /Е.В. Падучева // Логический анализ языка. Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 239-254.

106. Пермяков, Г.Л. От поговорки до-сказки (заметки по общей теории клише) / Г.Л. Пермяков. М.: Наука, 1970. - 240 с.

107. Пете, И. Пространственность, предлоги, локальные отношения, картины мира и явления ассиметричности / И. Пете // Вестн. Моск. унта. Сер. 9, Филология. 2004. - №3. - С. 61-73.

108. Подлесская, В.И. «Лицом к лицу» / В.И. Подлесская, Е.В. Рахилина // Логический анализ языка. Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 1997. - С. 98-113.

109. Попов, Р.Н. Фразеологизмы современного русского языка с архаическими значениями и формами слов / Р.Н. Попов. М.: Высшая школа, 1976.-200 с.

110. Потебня, A.A. Мысль и язык / A.A. Потебня. М., 1989.

111. Почепцов, О.Г. Языковая ментальность: способ представления мира / О.Г. Почепцов // Вопросы языкознания. 1990. - №6. - С. 110-122.

112. Райхштейн, А.Д. Немецкие устойчивые фразы / А.Д. Райхштейн. -Л.: Просвещение, 1971. 184 с.

113. Райхштейн, А.Д. Сопоставительный анализ немецкой и русской фразеологии / А.Д. Райхштейн. М.: Высшая школа, 1980. - 143 с.

114. Рахилина, Е.В. Семантика русских позиционных предикатов: стоять, сидеть, лежать, висеть / Е.В. Рахилина // Вопросы языкознания. — 1998. — №6. — С. 67-69.

115. Регинина, К.В. Устойчивые словосочетания русского языка / К.В. Регинина, Г.П. Тюрина, Л.И. Широкова; под ред. Л.И. Широковой. 2-е изд. М.: Русский язык, 1980. — 296 с.

116. Ройзензон, Л.И. Русская фразеология. Самарканд, 1977.

117. Сабурова, H.A. Пространство в русском языковом сознании: концептуализация пути (на материале фразеологизмов и метафор) / H.A. Сабурова // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19, Лингвистика и межкультурная коммуникация. — 2005. №2. — С. 47-58.

118. Свицова, A.A. Пословицы и их лексикографическое описание / A.A. Свицова // Психолингвистические исследования слова и текста: сб-к научн. тр.; отв. ред. A.A. Залевская. Тверь: Изд-во ТГУ, 1997. — С. 80-86.

119. Селиверстова, О.Н. Коитрастивная синтаксическая семантика: опыт описания. -М.: Едиториал, 2004. 152 с.

120. Сепир, Э. Избранные труды по языкознанию и культурологи / Э. Сепир. -М.: Прогресс; Универс, 1993. 656 с.

121. Сепир, Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993.

122. Скрынникова, И.В. Вербализация концепта «пространственная локализация» в англоязычной лингвокультуре: Автореф. дис. канд. филол. наук. Волгоград, 2004. - 23 с.

123. Слышкин, Г.Г. Лингвокультурные концепты прецедентных текстов. -М.: Academia, 2000. 141 с.

124. Слышкин, Г. F. Лингвокультурные концепты и метаконцепты: Монография / Г. Г. Слышкин. Волгоград: Перемена, 2004. - 340 с.

125. Соссюр, Ф. де. Курс общей лингвистики / Ф. де Соссюр. — М., 1933. — 272 с.

126. Сохинова, Е.М. О термине «крылатые слова» / Е.М. Сохинова // Романо-германская филология. — Вып.З. — Саратов, 2003. С. 60-62.

127. Степанов, Ю.С. В трехмерном пространстве языка: семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства / Ю.С. Степанов; отв. ред. В.Н. Нерознак. М.: Наука, 1985. - 335 с.

128. Стернин, И.А. Принадлежит ли язык к явлениям культуры? / И.А. Стернин // Русский язык в контексте культуры; под ред. H.A. Купиной. Екатеринбург, 1999. - С. 8-20.

129. Столбовая, Л.В. Сопоставление самобытности культур через анализ фразеологизмов в английском и русском языках / Л.В. Столбовая // Вестник ВолГУ. Сер. 2, Филология. 2003-2004. - Вып. 3. - С. 110-115.

130. Телия, В.Н. Русская фразеология. Семантичекий, прагматический и лингвокультурологический аспекты / В.Н. Телия. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - 369 с.

131. Телия, В.Н. Типы языковых значений: связанное значение слова в языке / В.Н. Телия. М.: Наука, 1981.-269 с.

132. Теория функциональной грамматики. Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. СПб.: Наука, 1996. - 229 с.

133. Тер-Минасова С. Г. Язык и межкультурная коммуникация — М.: Слово/Slovo, 2000. 264 с.

134. Топоров, В.Н. Пространство / В.Н. Топоров // Мифы народов мира. Т.2. М.: Советская энциклопедия, 1988. - С. 124-125.

135. Топоров, В.Н. Пространство и текст / В.И. Топоров // Текст: семантика и структура. М., 1983. - С. 18-29.

136. Урысон, Е.В. Языковая картина мира / Е.В. Урысон // Вопросы языкознания. 1998. - №2. - С. 3-12.

137. Уфимцева, A.A. Лексическое значение / A.A. Уфимцева. — М.: Наука, 1986.-239 с.

138. Уфимцева, A.A. Семантика слова / A.A. Уфимцева // Аспекты семантических исследований: сб. научн. ст. — М.: Наука, 1980. — С. 123141.

139. Филоненко, Т.Н. Фразеологический образ в языковой модели пространства / Т.Н. Филоненко // Филологические науки. 2003. — №2. -С. 87-93.

140. Флоренский П.А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях. М., 1993.

141. Фразеология в контексте культуры / под ред. В.Н. Телия. — М., 1999. -268 с.

142. Фрумкина, Р. М. Лингвистики и лингвисты / Р. М. Фрумкина // Общественные науки и современность. — 2004. № 2. - С. 35 — 45.

143. Цивьян, Т.В. Модель мира и ее лингвистические основы / Т.В. Цивьян. М.: Наука, 2006. - 164 с.

144. Чернейко, Л.О. Позиция наблюдателя в художественном тексте как импликатура в метафорической номинации / Л.О. Чернейко // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. 1996. - №1. - С. 55-68.

145. Шамне, Н.Л. Поле «Пространство» в русском и немецком языках (культурологические аспекты лингвистического анализа текстов) / Н.Л. Шамне // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. сб. науч. тр. -Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2000а. — С. 43-50.

146. Шамне, Н.Л. Семантика немецких глаголов движения и их русских эквивалентов в лингвокультур о логическом освещении / Н.Л. Шамне. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2000в. 392 с.

147. Шамне, Н.Л. Особенности выражения физического и ментального пространства в неблизкородственных языках // Язык в пространстве и времени: тезисы и материалы международной научной конференции. Ч. 1.-Самара, 2002.-С. 327-331.

148. Шамне, H.JI. Актуальные проблемы межкультурной коммуникации. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2007. - 208 с.

149. Шанский, Н.М. Лингвистический анализ художественного текста / Н.М. Шанский. Л.: Просвещение, 1990. - 415 с.

150. Шанский, Н.М. Фразеологические обороты русского языка / Н.М. Шанский, Е.А. Быстрова, В.И. Зимин. М.: Русский язык, 1988. -246 с.

151. Шаховский, В. И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка / В. И. Шаховский. — Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1987.- 190 с.

152. Шмелев, А.Д. Русская языковая модель мира: Материалы к словарю / А.Д. Шмелев. — М.: Языки славянской культуры, 2002. — 224 с.

153. Юдина, Н.В. Атрибутивная валентность релятивных существительных (на материале терминов родства) / Н.В. Юдина. — Владимир: Посад, 2000.

154. Юдина, Н.В. Сочетания «прилагательное + существительное» в лингвокогнитивном аспекте / Н.В. Юдина. — М.; Владимир: ИЯ РАН, ВГПУ, 2006.

155. Юдина, Н.В. О некоторых особенностях речевого портрета носителя русского языка начала XXI века // Лингвофилософский портрет современной языковой личности: Материалы международной наччной конференции. М.; Владимир: ИЯ РАН ВГГУ, 2008.

156. Юдина, Н.В. Русский язык в XXI веке: кризис? эволюция? прогресс? / Н.В. Юдина. М.: Гнозис, 2010. - 293 с.

157. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени1 и восприятия) / Е.С. Яковлева. М.: Гнозис, 1994.-343 с.

158. Яковлева, Е.С. О некоторых моделях пространства в русской языковой картине мира. // Вопросы языкознания. — 1993. — №4. — С. 4862.

159. Bausinger H. Typisch deutsch: wie deutsch sind die Deutschen? Verlag C.H. Beck oHG, München 2002.

160. Bickes, G. Zur Kulturspezifik interkultureller Kommunikation / Gerchardt Bickes // Jahrbuch Deutsch als Fremdsprache. Bd. 18, 1992. S. 157-169.

161. Ehrich V. Hier und jetzt. Studien zur lokalen und temporalen Deixis im Deutschen. Tubingen: Niemeyer, 1991 (=Linguistische Arbeiten 201).

162. Eichinger L.M. Raum und Zeit im Verbwortschatz des Deutschen. Eine valenzgrammatische Studie. Tubingen, 1989.

163. Fillmore Ch.J. How to know wether you're coming or going // Hildgaard-Jensen K. (ed.) Linguistik. Frankfurt a/M.: Athenäum. 1971b. P.369 -3791

164. Fillmore Ch.J. Towards a Descriptive Framework for- Spatial Deixis. // Jarvalla R., Klein W. (eds.) Speech, Place and4 Action: Studies in Deixis and Related Topics. Chichester, New York, Singapore: Wiley, 1 982. P. 31 59.

165. Hall E.T. The Silent Language. New-York: Doubleday, 1959 (1973).

166. Hall E.T. Beyond Culture. New York: Doubleday, 1976 (1977).

167. Hall E.T., Hall M.R!. Hidden Differences. Studies in international Communication. How to communicate with Germans. Hrg. Zeitschrift Stern. Hamburg, 1983.t

168. Hall E.T., Hall» M.R. Les differences cachees. Une etude sur la communication interculturelle entre Francais et Allemands. Comment communiquer avec les Allemands. Hamburg, 1984.

169. Hall E.T., Hall M.R. Understanding Cultural Differences Germans, French and Americans. Yarmouth/Maine, 1990.

170. Lakoff G. Women, Fire and' Other Dangerous Things. What Categories Reveal about the Mind. Chicago; London: The University of ChicagoPress, 1987.

171. Schreiter, R. Theorie und Praxis interkultureller

172. Kommunikationsfachigkeit in der Theologie / Robert Schreiter //

173. Anerkennung der Anderen. Eine teologische Grunddimensioninterkultureller Kommunikation. Basel: Herder, 1995. — S. 9-30.185

174. Wierzbicka A. Semantics and Culture. New York, 1992.

175. Wunderlich D. Sprache und Raum. Stadium Linguistik, 1982. 12. S. 1-19; 13. S. 37-59.

176. Wunderlich D. Raum und die Struktur des Lexikons / Bosshardt H.-G. (Hg.) // Perspektiven auf Sprache. Interdisziplinäre Beitrage zum Gedenken an Hans Hormann. Berlin: de Gruyter, 1986. S. 212 231 .

177. Словари и принятые сокращения

178. Аф — Афонькин, Ю.Н. Русско-немецкий словарь крылатых слов (около 1200 ед.) / Ю.Н. Афонькин. М.: Русский язык, 1985. - 287 с.

179. Бинович, Л.Э., Гришин, H.H. Немецко-русский фразеологический словарь / под ред. Малиге-Клаппенбах, К. Агрикола. — М.: Наука, 1975. -368 с.

180. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка Электронный ресурс / В.И. Даль: http: asf.ru/Sprav/Dal.

181. Ефремова, Т.Ф. Новый словарь русского языка: Толково-словообразовательный: в 2-х т. / Т.Ф. Ефремова. М.:Русский язык, 2000

182. Лингвистический энциклопедический словарь. — М., 1990. — 686 с.

183. Петлеваный, Г.П., Малик, О.С. 400 немецких рифмованных пословиц и поговорок. М.: Русский язык, 1990. - 124 с.

184. Словарь русского языка: В 4-х т. / АН СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А. П. Евгеньевой. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Русский язык, 1981-1984.

185. Словарь крылатых выражений Пушкина / под ред. Мокиенко В.М., Сидоренко К.П. СПб., 1999. - 752 с.

186. СЯП Словарь языка Пушкина в 4-х томах. Т.1. / отв. ред. В.В. Виноградов. - М.: Госиздат иностр. и нац. словарей, 1956. - 806 с.

187. СРЯ Ож. Ожегов, С.И., Шведова, Н.Ю. Толковый словарь русского языка. - М.: «А ТЕМП», 2004. - 944 с.

188. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка в 4-х томах / М. Фасмер Электронный ресурс. :http//etymolog.ruslang.ru/vasmer. php?id=521&vol =1].

189. ФП- Фелицина, В.П., Прохоров, Ю.Е. Русские пословицы и поговорки и крылатые слова: Лингвострановедческий словарь. — М.: Русский язык, 1979.-240 с.

190. Цв Цвиллинг, М.Я. Русско-немецкий словарь пословиц и поговорок (свыше 700 ед.). - М.: Русский язык, 2002. - 216 с.

191. Шкляров, В.Т., Эккерт, Р., Энгельке, X. Краткий русско-немецкий фразеологический словарь (около 800 ед.). М.: Русский язык, 1977. -256 с.

192. DS Daum, Е., Schenk, W. Wörterbuch Deutsch-Russisch. - Leipzig: VEB Verlag Enzyklkopädie, 1976. - 719 S.

193. WdG — Wörterbuch der Deutschen Gegenwartssprache. B. 1,2-6.- Berlin, 1978.

194. Источники и принятые сокращения

195. ГМД Гоголь Н.В. Мертвые души. Вечера на хуторе близ Диканьки /

196. Н.В. Гоголь. Избранное. — М.: Художественная литература, 1989. — 785 с.

197. КД, ПД Пушкин A.C. Капитанская дочка. Пиковая дама. Дубровский /

198. A.C. Пушкин. Избранные произведения. — М.: Художественная литература,1984.-543 с.

199. TP Тургенев И.С. Рудин. Отцы и дети / И.С. Тургенев. Избранныепроизведения.- М.: Художественная литература, 1976. — 367 с.

200. GW Gogol N.V. Werke. Wien - München - Basel: Kurt Desch, 1958.1120 S.

201. PH, PD Puschkin A.S. Gesammelte Werke in sechs Bänden (Die Hauptmannstochter. Deutsch von Artur Luther. Dubrowskij, Pique Dame Deutsch von Michael Pfeiffer). - Berlin und Weimar, 1973. - 856 S.

202. TR Turgenev I.S. Rudin. - Berlin: Winkler Weltliteratur Dünndruckausgabe, 1956.-432 S.

203. Тексты, размещенные в НКРЯ Электронный ресурс. Режим доступа http://www.ruscorpora.ru/