автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: М.Ю. Лермонтов в художественном мире Б.Л. Пастернака

Полный текст автореферата диссертации по теме "М.Ю. Лермонтов в художественном мире Б.Л. Пастернака"

На правах рукописи

004599768

Антудова Татьяна Алексеевна

М Ю ЛЕРМОНТОВ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ МИРЕ Б Л ПАСТЕРНАКА

Специальность 10 01 01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва2010 2 5 7 9" О

004599768

Работа выполнена на кафедре истории русской литературы филологического факультета Московского государственного университета имени М В Ломоносова

Научные руководители доктор филологических наук, профессор

[Журавлева Анна Ивановна! доктор филологических наук, доцент Зыкова Галина Владимировна

Официальные оппоненты доктор филологических наук,

ординарный профессор ГУ-ВШЭ Пснская Елена Наумовна, Государственный университет - Высшая школа экономики

кандидат филологических наук, старший преподаватель

Марусяк Наталья Владимировна

Московский государственный университет им M В Ломоносова, кафедра русского языка для иностранных учащихся филологического факультета

Ведущая организация кафедра истории русской литературы фило-

логического факультета Воронежского государственного университета

//

Защита состоится «/у »¿v/f/X/S^- 2010 г в /з часов на заседании диссертационного совет^ Д 501 001 26 при Московском государственном университете МГУ им M В Ломоносова по адресу 119992, г Москва, МГУ, Воробьевы горы, 1-й корпус гуманитарных факультетов, филологический факультет

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке филологического факультета МГУ

Автореферат разослан «/? » /-ic^fyîCi 2010 г ,

Ученый секретарь диссертационного совета, Л* и

кандидат филологических наук, доцент / JÏ Л Б Криницын

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ На рубеже XIX-XX веков фигура М Ю Лермонтова приковывает к себе пристальное внимание со стороны поэтов и писателей, художников и музыкантов очевидно, романтический пафос его творчества с присущим ему духом бунтарства, с одной стороны, и трагическое мироощущение, с другой, в эту эпоху приобретают все большую актуальность Если (по наблюдению В М Марковича), в XIX веке критика Лермонтова осуществлялась по двум генеральным линиям, заданным С О Бурачком и В Г Белинским и сводившимся соответственно к обвинению или оправданию поэта, то в XX веке появляются новые тенденции в интерпретации Лермонтова, исключающие прямые оценки и окончательные объяснения Предметом исследования становится собственно творчество поэта, значение которого для русской литературы пытаются объяснить Появляются работы, изучающие вопрос влияния Лермонтова на творчество отдельных писателей или на литературу целой эпохи (например, на поэзию Серебряного века или советскую литературу)1

Логика историко-литературного процесса была важной причиной обращения Пастернака к Лермонтову, однако не меньшее значение имело личное отношение к Лермонтову, связанное с воспитанием и судьбой Лермонтов оказал сильное влияние на Пастернака, являя собой «живое личное свидетельство»2 творческой личности

Вопросы, возникающие при сопоставлении творчества Лермонтова и Пастернака, разработаны с разной степенью детализации много писали, например, о концепции личности (В Альфонсов, Е Эткинд, Т Фроловская) и природы (3 Паперный, М Эпштейн), образах Демона (3 Паперный, ЛХоданен, МЛотман, КО'Коннор) и Кавказа (Вяч Иванов,

1 Работы Д Максимова, 3 Паперного, Т Головановой, А Авраменко, В Марковича, С Ломинадзе, А Кудряшовой и др

2 Пастернак Б Полное собрание сочинений В 11т М, 2003-2005 Т 10 С 380 Далее произведения Пастернака цит по данному изданию римскими цифрами обозначен том, арабскими - номер страницы

А Кудряшова), в поэзии и прозе Пастернака находили лермонтовские реминисценции (И Смирнов, В Баевский, С Бройтман, К О'Коннор, Е Глазов, Н Фатеева, А Маслова, Т Венцлова, К Платт) Образы Печорина и Живаго обычно рассматриваются в одном традиционном для русской классической литературы ряду «лишних людей» (ГЛесскис, Энциклопедия литературных героев3) Отдельным предметом типологического сравнения романы «Герой нашего времени» и «Доктор Живаго» стали для В Марковича, говорившего о субъективно-биографической модели творчества

Однако в настоящее время глубокие и тонкие наблюдения, которые были разработаны специалистами, сопоставлявшими Лермонтова и Пастернака, разрознены и требуют дальнейшего развития Отсутствуют работы, в которых реализовался бы целостный подход к рассматриваемой теме Вопрос о текстовых перекличках произведений Лермонтова и Пастернака мы сознательно оставим на периферии нашего внимания4, обратившись прежде всего к философским и мировоззренческо-эстетическим основаниям пастернаковской интерпретации личности и творчества Лермонтова Поэтому важнейшим понятием общего характера в нашей работе будет понятие художественного мира в его целостности

Вопрос о влиянии философских концепций на творчество Пастернака, важный, как сказано выше, для нашей темы, ставился исследователями неоднократно и получал различные толкования Ему посвящены работы Р Миллер-Будницкой, Ф Степуна, Л Флейшмана, зарубежных теоретиков М Денн, А Хан, Г де Маллака О философских источниках эстетики Лер-

3 Цуканов А Л Живаго // Энциклопедия литературных героев М, 1997

4 Однако оговоримся сразу, что если данное направление исследования не является для нас главным, это не значит, что мы совершенно оставляем без внимания эту форму бытования лермонтовской традиции в творчестве Пастернака Несколько реминисценций были нами обнаружены и прокомментированы Безусловно, в своей работе мы опирались на опыт предшественников все случаи реминисценций, обнаруженные другими исследователями, собраны нами в отдельном приложении

4

монтова писали, как известно, многие исследователи - Б Эйхенбаум, Н Бродский, Т Уразаева и другие

Многообразие проблем, возникающих в рамках заявленной темы, вынуждает нас ограничиться следующим кругом вопросов философско-мировоззренческий аспект проблемы, проблема личности и связанный с ней комплекс устойчивых тем и мотивов, отчасти мы коснемся также современной Пастернаку ситуации в литературе и литературоведении (лер-монтоведении) как фактора влияния на формирование эстетических принципов Пастернака и некоторых конкретных особенностей его отношения к Лермонтову

Актуальность диссертации состоит в том, что предлагаемая тема отвечает современной тенденции нового прочтения классики, а также в необходимости целостного подхода в изучении данного вопроса

Цель диссертации заключается в том, чтобы определить формы бытования лермонтовской традиции в творчестве Пастернака, установить важные для Пастернака черты Лермонтова как культурного героя, что важно, по нашему убеждению, для понимания личности обоих поэтов, а также выявить некоторые типологически общие черты поэтики, мировоззрения и литературного поведения Лермонтова и Пастернака Достижение этой цели предполагает решение следующих задач

- изучение эстетических взглядов Пастернака в свете его критики романтизма,

- изучение проблемы личности у Лермонтова и Пастернака,

- описание устойчивых мотивов и образов, общих для творчества обоих поэтов,

- философское обоснование метонимического принципа как основы мировоззренческой близости поэтов и проблемы цельности личности,

- сопоставительное изучение романов «Герой нашего времени» и «Доктор Живаго»,

- изучение вопроса о возможном взаимном влиянии Пастернака и лермонтоведов, современников поэта

Предметом исследования помимо собственно художественного творчества является литературно-критическая проза и письма Пастернака То, насколько важны письма Пастернака, было вполне ясно уже его современникам Л Я Гинзбург писала «Охват этих писем широк Они и литературный факт, и бытовая и автобиографическая информация В них размышления о творчестве и автохарактеристики, разговор об отношениях с жестокой действительностью и признания в любви Пестрое содержание, отливавшееся в разные формы»5

Научная новизна диссертации состоит в том, что в отечественном литературоведении впервые предпринята попытка системного исследования проблемы значения Лермонтова для Пастернака Как основа близости этих писателей обсуждаются не изучавшиеся ранее (или не изучавшиеся достаточно подробно) общие черты в актуальной для Лермонтова и Пастернака философии, проблема целостности личности и связанные с этим особенности поэтики (прежде всего метонимичность), образности (мотивы женственности и детства) Поставлен вопрос о взаимоотношениях Пастернака с современными ему лермонтоведами и возможном взаимном влиянии писателя и ученых Предлагается новый подход к анализу системы персонажей романа «Доктор Живаго»

Методологическую основу диссертации составляет сочетание типологического и историко-генетического подходов к анализу литературного материала; был применен структурно-семантический анализ текста, обобщение историко-литературных фактов и закономерностей литературного движения

5 Гинзбург Л Я Письма Бориса Пастернака // Претворение опыта Рига, Л, 1991

С 221

Практическая ценность Результаты исследования могут служить материалом для дальнейшего изучения проблемы, при разработке общих и специальных курсов по истории литературы, а также могут быть использованы в вузовском и школьном преподавании русской литературы

Апробация работы. Результаты исследования были представлены на международной конференции молодых ученых «Ломоносов-2007», на конференции «Лермонтовские чтения-2007» (Санкт-Петербург, 2007), на IX международной научной конференции «Славянские литературы в контексте мировой» — 2009 (Минск, 2009) Основные выдвигаемые на защиту положения диссертации изложены в шести научных публикациях

Структура диссертации. Работа состоит из «Введения», четырех глав, «Заключения» и двух приложений

Теоретическая база. В настоящей диссертации были использованы работы Л Флейшмана, А Журавлевой, Е Пастернака, Д Максимова, Вяч Вс Иванова, Т Фроловской, В Альфонсова, Б Эйхенбаума, В Баевского, И Смирнова, Н Дмитриевой, М Гаспарова, Р Якобсона, Д Лихачева, В Марковича, Т Уразаевой, Н Фатеевой, Б Парамонова, Г Москвина, Е Эткинда, материалы симпозиума Серизи-ля-Саль и др

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во «Введении» анализируется состояние изучения проблемы, представлена история вопроса, обосновывается выбор темы, определяются цели и задачи исследования

В первой главе, «Пастернаковская критика романтизма и Лермонтов», анализируется парадоксальное отношение Пастернака к романтизму, одним из частных проявлений которого является симпатия Пастернака к Лермонтову Особенное употребление слов «реализм» и «романтизм» у Пастернака, точнее, его особенная система понятий, конечно, ста-

новились предметом подробного анализа в литературоведении6 При этом исследователи, разнообразно интерпретирующие теоретические взгляды Пастернака, более или менее сходятся в признании скорее романтической природы его собственного художественного творчества Нам представляется возможным объяснить убежденность Пастернака в неромантичности Лермонтова не только некоторыми специфичными чертами Пастернака, но и действительными особенностями творчества самого Лермонтова, близкими Пастернаку Один из главных пороков романтизма, как считал Пастернак, был тот, что фигура гения в романтическом мире непременно предполагает существование фона - толпы Хотя Лермонтов для русского читателя, бесспорно, самое яркое воплощение романтизма в национальной литературе, тем не менее, как известно, в XX веке все чаще обсуждают особенную лермонтовскую демократичность (Д Е Максимов) Замечают, что хотя у Лермонтова до самого конца присутствует и вполне традиционно романтическое противопоставление поэта и толпы («Пророк»), все же именно Лермонтов наиболее демонстративным образом в лирике отменяет это противопоставление («Бородино», «Дума», «Родина», «И скучно и грустно») или даже переворачивает его, всерьез возвышая толпу над поэтом («Не верь себе») Как исповедь обычного человека многие исследователи в XX веке читают «Завещание» (Л Я Гинзбург, И Е Усок) Такой поиск в обычном человеке черт, сближающих его с особенным, одиноким, гениальным, рефлектирующим лирическим героем, был очень близок Пастернаку, думается, что слова Пастернака о творчестве Лермонтова как «начале свободного поэтического утверждения повседневности» можно понимать в этом смысле

Конечно, слова Пастернака о Лермонтове и «повседневности» лапи-

6 В Pasternak, 1890-1960 = Борис Пастернак, 1890-1960 colloque de Cerisy-la-Salle (11-14 sept 1975) Paris Inst d'iitudes slaves, 1979 (обсуждению вопроса посвящены здесь материалы отдельной секции)

дарны и провоцируют на ряд различных толкований Например, вполне возможно, что Пастернак также имел в виду и некоторые черты поэтического языка Лермонтова, например, свойственную лермонтовской лирике разговорную неправильность, небрежность речи (не употребление проза-измов, что блестящим образом уже делал Пушкин, а именно грамматическую неправильность) Лермонтовские «ошибки» обсуждались и осуждались в XIX веке, но XX век смог увидеть в них (как и в неправильностях А С Грибоедова) проявление особой естественности

Еще одна неромантическая черта, действительно присутствующая у Лермонтова и близкая Пастернаку, - понимание творчества как непосредственной исповеди, биографического факта, а не как акта создания нового мира В Европе идея условности искусства оказалась важна прежде всего для немецких романтиков В одном из своих антиромантических высказываний как образец неприятного и непонятного ему в искусстве Пастернак называет Гофмана и Гоцци как создателей своих фантастических, особенных миров Пастернак нередко употребляет слово «эстетика», которое нагружается отрицательными коннотациями Лермонтов, как известно, избегал публично выступать в качестве литератора - и соответственно избегал и рассуждений об искусстве Л Флейшман обращал внимание на то, что, по мнению Пастернака, художник не должен увлекаться поисками новых средств выражения, как это делали Андрей Белый и Велимир Хлебников Что же касается Лермонтова, то, напомним, его со времен Вяземского обвиняли в слишком широком использовании «старого языка», чужой образности (об этом писали Б Эйхенбаум, Л Гинзбург)

Весьма вероятно, что на суждения Пастернака о Лермонтове влияли идеи современников Пастернака, выдающихся ученых, исследовавших творчество Лермонтова, людей, с которыми Пастернак общался лично,-Б Эйхенбаума, Д Максимова, Л Гинзбург, С Дурылина Для нас значимы не только объективно существующие черты, сближающие Лермонтова и

Пастернака, но и особенности рецепции Лермонтова в эпоху Пастернака

9

Стоит учитывать возможность влияния и филологии на Пастернака в его отношении к писателям прошлого, и обратного влияния - Пастернака на филологов Известно, что с Д Е Максимовым Пастернак был хорошо знаком, часто цитируется письмо Пастернака к Максимову, где поэт благодарит ученого за написанное им предисловие к сборнику Лермонтова (1957 г) и поясняет свое пристрастие к Лермонтову Книга Максимова о Лермонтове 1959 г, на наш взгляд, может быть в некоторой степени результатом диалога с Пастернаком о Лермонтове То, что поэты-модернисты и в частности Пастернак в «Сестре моей - жизни» обращались к Лермонтову, позволило историкам литературы заметить в Лермонтове то, что не замечали в XIX в Например, особая любовь филологов именно XX века к таким произведениям, как «Завещание», или идея Максимова об особой роли человека «простого сознания» в творчестве писателя, в котором привыкли видеть прежде всего мрачного индивидуалиста, - может быть, следствие не только большей демократичности эпохи в целом, но и особой демократичности любивших Лермонтова поэтов новой эпохи

Вторая глава, «Проблема личности у Лермонтова и Пастернака», включает три параграфа

В первом параграфе, «Онтологический аспекгг проблемы личности», исследуется проблема единства личности Как известно, Л Я Гинзбург заметила, что Лермонтов, отказываясь от канонических жанровых форм, налагавших на поэта определенные ограничения в выборе темы и художественных средств, нарушает жанровую цельность в пределах одного стихотворения поднимая несколько тем, он показывает их тесную взаимосвязь, так как все они так или иначе существенны для лирического героя7 В легкости, с которой лирический герой Лермонтова сменяет амплуа в рамках одного стихотворения, видели, между прочим, проявление

7 Гинзбург Л Я Творческий путь Лермонтова Л ,1940

10

определенного мировоззрения8, свидетельство свободы духа, способности к перевоплощению и многомерному взгляду на мир, что является для Лермонтова условиями целостности человека, его гармонии с миром Такое понимание свободного существования человека в мире, которое не может быть объяснено и, таким образом, ограничено законами привычной логики и обыденными житейскими представлениями, было близко и Пастернаку «Меня всегда удивляло, что данное, узаконенное, фактическое и принятое за истину не созданы раз навсегда, жизнь постоянно переполняет все сосуды, и помимо всяких бесчисленных физических и душевных движений в пространстве и во времени, сама жизнь, как неделимое явление мира в целом, охвачена стремительным движением, - все присутствует и совершается так, будто это нескончаемое вдохновение, выбор и свобода» [X, 482] Этим мировоззрением обусловлены и особенности художественного стиля Пастернака, отсутствие образов, которым определенность очертаний придавала бы завершенность и, в то же время, ограничивала бы их

Необычная связь лирического «я» с самыми разнообразными темами - общая особенность поэзии Лермонтова и Пастернака, у обоих внутренняя цельность лирического героя достигается благодаря чувству единства человека с природой, миром, вселенной Но если в лирике Лермонтова личное начало ярко выражено (на основании чего и возможно было говорить о появлении именно у него лирического героя, наделенного личной судьбой, характером, психологическом портретом), то лирическое «я» Пастернака растворено в природе, границы между миром и человеком стираются

Ощущение связи всего со всем, великого с малым в высшей степени характерно для Пастернака «У меня всегда было чувство единства всего существующего, связности всего живущего, движущегося, проходящего и появляющегося, всего бытия и жизни в целом»,— поэт написал эти слова

8 Эткинд Е Г Пастернак и Лермонтов К проблеме поэтической личности // Б Пастернак 1890-1990 Норвич симп Нортфильд Русская школа Норвич ун-та 1991

11

за год до смерти французской славистке Жаклин де Пруайяр, которая занималась изданием произведений Пастернака за границей (письмо от 20 05 1959 г) [X, 490] Главная задача искусства заключается в том, чтобы связать значение конкретного явления, предмета изображения с более широкими идеями, чтобы «раскрыть величие жизни и бездонную ценность человеческого существования» (из письма Ю -М Кайдену от 22 08 1958 г) [X, 379] Анализ этой особенности пастернаковской эстетики с точки зрения неокантианства будет осуществлен нами ниже (гл 3, § 1)

Если толковать творчество Лермонтова в европейском романтическом контексте, то рассматриваемая нами характерная черта его поэзии может быть объяснена некоторыми идеями немецкой философии, и прежде всего главным постулатом философии тождества Шеллинга, суть которого заключается в единстве субъективного и объективного, что является исходным пунктом любого развития Природа одновременно предстает активным творческим субъектом (natura naturans) и продуктом этой творческой деятельности (natura naturata) По Шеллингу, в природе все явления и объекты выступают как различные свойства, или «потенции», Абсолютного разума Значит, любая часть мира может полноценно свидетельствовать о нем Понятно, конечно, что для наиболее близких Пастернаку немецких философов - неокантианцев - Шеллинг был не самым актуальным мыслителем прошлого, Кант им был, естественно, ближе Однако были и объединяющие идеи, — то, что обеспечивало непрерывность немецкой философской традиции при всем ее разнообразии Это дает нам возможность объяснить мировоззренческую близость Пастернака к Лермонтову

Во втором параграфе, «Женственное и детское как черты личности героя Лермонтова и Пастернака», анализируется представление Пастернака о детстве и женственности «Женское» начало, как и «детское», и у романтиков, и у Пастернака противоположно рациональному, рассудочному началу, предполагает некую неоформленность, готовность к приятию мира

В эпоху Пастернака представление о детстве как литературной теме достаточно устойчиво ассоциировалось с Лермонтовым, читателям нередко казалось, что о детстве всерьез впервые в русской литературе начинает говорить именно Лермонтов

Основания обсуждать «женское» и «детское» в творчестве Пастернака именно в связи с Лермонтовым дает прежде всего поздняя незавершенная поэма Лермонтова «Сказка для детей» В творчестве Пастернака «Сказка для детей» отозвалась, по крайней мере, дважды в «Детстве Люверс» и в «Сестре моей - жизни», где «девочка» - одна из основных фигур лирической книги (эпиграфом к стихотворению «Девочка» служат строки из «Утеса») Нам представляется, что сам выбор взрослеющей девочки в качестве главного действующего лица с развитым внутренним миром отсылает именно к поэме Лермонтова как к единственному прецеденту В творчестве самого Лермонтова «Сказка для детей» отчасти подготовлена тем, что в характере лирического героя, в характере Печорина и других близких автору персонажей иногда появляются женские черты усталый Печорин сидит, «как бальзакова тридцатилетняя кокетка», он плачет, «как женщина», его друг Вернер «нежен как женщина», Мцыри «слаб и гибок, как тростник», в лирике Лермонтова необычно часто встречается мотив слез У Лермонтова та особенная уязвимость, подверженность страданию, которая у Пастернака приписывается женщине, - скорее свойство ребенка Для Лермонтова детство - это, по биографическим причинам, в том числе и переживание сиротства («Ужасная судьба отца и сына »), одиночества («Как часто, пестрою толпою окружен ») Впрочем, согласно воспоминаниям Пастернака и его признаниям в письмах, в детстве в своей семье он ощущал себя неродным, незаконным ребенком. Женским образам в поэзии Пастернака часто сопутствует мотив грусти «грусть это что-то высоко женское Вот теперь < > надо мной сошлась эта грусть, я прямо немею под ней, мной запасается какая-то неясная большая радость в будущем»

(«Когда Реликвимини вспоминалось детство », 1910) Всю жизнь Пас-

13

тернак воспоминал свою мать грустной, а его сестра Жозефина Пастернак, определяя характер матери, вспоминает стихотворение Лермонтова «Ангел», которое лучше всего передает «суть маминого существования»9. О грусти как об общем настроении лермонтовской поэзии, как о «выражении не общего смысла жизни, а только характера личного существования»10 говорил В.О Ключевский

Третий параграф - «Вода и звук как символы пластичности и открытости мира и личности у Лермонтова и Пастернака» Именно с помощью образов воды и звука Пастернак определяет сущность своего понимания лермонтовской поэзии в письме ДЕ Максимову - «непросохшие следы ночного дождя», «затихающие, не отзвучавшие отголоски только что прокатившегося звука» Они являются важными категориями художественного мышления обоих поэтов и связаны с темой свободы, поэтического вдохновения и творческого преображения действительности У Лермонтова этими смыслами наделяется в первую очередь образ звука (такие важные образы, как «погибших лет святые звуки», «звук прощанья роковой», «звуки рая»), в творчестве Пастернака наиболее распространенными являются образы воды - как правило, природных стихий - дождя и ливня

В идейно-художественной системе Лермонтова образ воды может отсылать читателя к евангельским образам (Г В Москвин, Е Д Волжина) Оказываясь в оппозиции с предопределенностью, фатализмом, вода может обретать дополнительный смысл свободы божественной воли, которая властна изменить привычный, естественный порядок вещей Этой властью обладает и художник, гений которого может преобразить мир или создать совершенно новый мир Текущая вода, которая, по выражению

9 Цит по Пастернак Е Понятое и обретенное статьи, воспоминания М, 2009

С 209

10 Ключевский В О Грусть (Памяти М Ю Лермонтова) // Лермонтов pro et contra СПб, 2002 С 253

В С Франка, является «родным элементом Пастернака»11, символизирует воздействие высшей таинственной силы на природу В художественном мире Пастернака дождь становится метафорой жизни и - как сама жизнь -удивляет своим разнообразием он может быть ликующим, радостным, одиноким, даже несущим беду Снег, зима у Пастернака всегда символизируют смерть, остановку, замирание

Особое место звукообразов в художественной системе и Лермонтова, и Пастернака объясняется необыкновенными музыкальными способностями обоих поэтов, а также общеромантическим пониманием музыки как наиболее символического и, тем самым, высшего вида искусства Многочисленные лермонтовские звукообразы могут входить в состав более сложных образов, равно как самостоятельно воплощать в себе важные для поэта ценности По звуку узнают друг друга в этом мире родственные души («К * (Прости1 - мы не встретимся боле ), 1832)» У Пастернака была уникальная способность слышать звуки природы, что отмечалось многими ценителями его поэзии (М Цветаева, И Эренбург) Н А Фатеева обратила внимание на преемственность по отношению к Лермонтову у Пастернака в описании Москвы, и связан этот случай непосредственно с образами и звука, и воды Речь идет о стихотворном цикле «Болезнь» 1918-1919 гг и о лермонтовской «Панораме Москвы» 1834 г , где оба поэта уделяют особое внимание колоколам Ивана Великого и сравнивают бескрайнюю московскую панораму с океаном12

" Франк ВС Водяной знак // Сборник статей, посвященных творчеству Б Пастернака Мюнхен, 1962 С 240

12 От себя добавим, что в своих воспоминаниях С Н Дурылин, с которым поэта связывали долгие годы дружбы, эмоционально описывает пасхальное утро на коло-

кольне Ивана Великого, встреченное им с Пастернаком в 1909 г Осмелимся предположить, что лермонтовские реминисценции возникли в стихотворении Пастернака под

воздействием воспоминания именно об этом эпизоде

15

Тема женского и детского и образы воды и звука рассматриваются нами в рамках обсуждения проблемы целостности и единства личности у Лермонтова и Пастернака постольку, поскольку эти темы и образы связаны с важнейшими представлениями, определявшими пастернаковскую концепцию личности, - представлениями об открытости внешнему миру, восприимчивости, неуловимой текучести, одним словом, обо всем том, что, присутствуя - явно или скрыто - в художественном мире Лермонтова, было актуализировано Пастернаком

Третья глава, «Метонимия у Пастернака и роль детали у Лермонтова: Философское обоснование поэтологического аспекта», посвящена интерпретации метонимии, художественно значимой детали, поданной крупным планом, важной не только для поэтики Пастернака, но и Лермонтова, интерпретации в том числе и с точки зрения современной для каждого поэта философской системы Заметим сразу, что большое значение обсуждаемого художественного приема у обоих авторов (у Пастернака в особенности), на наш взгляд, связано с теми свойствами картины мира и соотношения в нем части и целого (личности и природы), о которых шла речь в предыдущей главе

Параграф первый- «Неокантианские истоки метонимического принципа Пастернака». Неокантианцы марбургской школы (ее значение для Пастернака известно и становилось предметом научного исследования)13 в основу своей философии положили метод бесконечно малых Он базируется на тезисе о существовании бесконечно малой величины, своеобразном простейшем элементе бытия, который образует единство с логической единицей мышления (принцип первоначала) и является началом формирования мысленного объекта как предмета познания Нам представ-

13 Fleishman L, Harder Н -В , Dorzweiler S Boris Pasternaks Lehjahre Неопубликованные философские конспекты и заметки Бориса Пастернака Stanford Slavic Studies Volume 11 1 Stanford 1996

ляется, что метод бесконечно малых может быть соотнесен с представлениями Пастернака о значимости каждой детали для представления мира, о равноценности, взаимозаменяемости деталей, в области поэтики это проявляется как предпочтение метонимии14

Согласно гносеологии марбургской школы, процесс познания является бесконечным, так как каждый акт синтеза, в результате которого предмет познания определяется с той или иной точки зрения, порождает бесконечные возможности для следующих и любое явление может послужить толчком для дальнейшего процесса познания и освоения мира Некоторые стихотворения Пастернака строятся именно как потенциально бесконечный ряд попыток приближения к познанию объекта, ряд определений («Определение поэзии», «Определение души» и «Определение творчества»)

Кроме того, сходство прослеживается также в понимании предмета исследования как совокупности логических отношений Неокантианцы не ставят перед собой задачу изучить объект действительности, так как он существует вне и независимо от нашего сознания Человеческое мышление создает свою реальность, которая, по словам Когена, содержится в книгах Можно предположить, что Пастернак не принимал данное положение полностью (например, как полагает JI Флейшман15, представление о природе как о рабочей гипотезе не могло быть принято Пастернаком, для которого природа была «явленной тайной»), однако в своих рассуждениях об искус-

14 Мысль о влиянии метода бесконечно малых величин на метонимический стиль Пастернака была высказана В В Ивановым в устном докладе (стенограмма опубл "Марбург" Бориса Пастернака Темы и вариации M, 2009), однако крайняя конспективность высказываний Иванова, практически не говорившего о гносеологии неокантианцев, оставила нам возможность обсудить проблему относительно подробно

15 Fleishman L, Harder H -В , Dorzweiler S Boris Pasternaks Lehjahre Неопубликованные философские конспекты и заметки Бориса Пастернака Stanford Slavic Studies Volume 11 1 Stanford 1996 С 68

стве он пишет «Взаимозаменяемость образов есть признак положенья, при котором части действительности взаимно безразличны» [III, 187] Смысл каждого образа в отдельности сам по себе не имеет никакого значения, он «отсылает к общему духу всего искусства»

Во втором параграфе, «Роль детали у Лермонтова и философия Шеллинга», рассматриваются те явления лермонтовской поэзии, которые возможно сопоставить с пастернаковским пристрастием к метонимии

Мы опираемся на принципиальные размышления о разрушении причинно-следственных связей в лирике Лермонтова и о роли художественной детали в этом процессе, принадлежащие А И Журавлевой В своей ранней работе «Лермонтов и философская лирика 30-х годов»16, анализируя стихотворение «1831-го июня 11 дня», А И Журавлева показывает, как картины природного мира «вторгаются» в лирическое размышление, «по видимости» не имея «прямой связи с изложением»17, в результате «мышление становится не линейным, а объемным Человек думает не о чем-то одном, а как бы параллельно о разных, но внутренне, конечно, связанных вещах "31-го июня 11 дня" - это своеобразная и, вероятно, одна из первых в русской литературе попытка передать "объемность" человеческого мышления"18 А И Журавлева определяла как «серию вспышек как фиксацию мгновенного поэтического переживания»19 не отдельное произведение ' Лермонтова, а принцип его поэзии как таковой Композиция целого произведения может быть подчинена подготовке крупного плана в финале

16 Журавлева А И Лермонтов и философская лирика 30-х гг // Научные доклады высшей школы Филологические науки 1964 №3

" В переработанном виде ранняя статья вошла в кн Журавлева А И Лермонтов в русской литературе Проблемы поэтики М, 2002 (гл 4 - "Элегии и лирические монологи") Цит по этому изд с 62

18 Там же С 65

19 Журавлева А И Лермонтов в русской литературе Проблемы поэтики М, 2002

С 9

именно так, например, как известно, строится «Родина», где сначала - как нечто ложное - перечисляются отвлеченные идеи, затем мир видится с высоты птичьего полета, а потом - как нечто наиболее ценное и любимое -вводятся отдельные детали, и такой деталью, поданной крупным планом («говор пьяных мужичков»), стихотворение и заканчивается

Известно, что для читателей XX века некоторые случаи использования в лермонтовской лирике детали, поданной крупным планом, представлялись слишком сложными для интерпретации, истолкованные в соответствии с привычной логикой причинно-следственных связей, эти стихи подвергались критике за якобы пренебрежение предметной точностью описания (см отзыв Г Успенского о стих «Когда волнуется желтеющая нива ») Конечно, у Лермонтова есть скандально известные неточности, вроде «львицы с гривой», немыслимые у Пушкина Между тем в современном литературоведении уже обсуждались и такие случаи, когда внимание Лермонтова к предмету оказывается гораздо большим, чем у иных современников Например, М Л Гаспаров, обнаруживший в стихотворении «Когда волнуется желтеющая нива » следы чтения стихотворения Ла-мартина, показывает, что условным поэтическим клише Ламартина у Лермонтова соответствуют конкретные образы (там, где у Ламартина цветок вообще, у Лермонтова ландыш)20

Когда Успенский упрекал Лермонтова за то, что у него якобы слива зреет тогда же, когда цветет ландыш, - такой упрек был спровоцирован не романтической небрежностью, а чем-то совсем другим Судя по замечанию Успенского, читателю, по крайней мере, в эпоху господства реалистической прозы, казалось странным то, что отдельная деталь у Лермонтова не является частью подробно прописанной картины, а метонимически представляет собой всю эту картину, - естественная черта поэзии, рабо-

20 Гаспаров М Л «Когда волнуется желтеющая нива » Лермонтов и Ламартин // Гаспаров М Л Избранные статьи М, 1995

тающей с символами В XX веке эта особенность поэтического языка Лермонтова все чаще обсуждается исследователями21 Видимо, неслучайно интерпретаторы Лермонтова стали способны по достоинству оценить художественное значение детали у Лермонтова в основном в XX в - не исключено, что тут оказался важен новый эстетический опыт, опыт людей, уже прочитавших, например, Пастернака

Эту особенную черту лермонтовской поэзии можно объяснить и с точки зрения шеллингианской философии тождества, о которой более подробно говорилось выше (гл 2, § 1) Авторы-современники Шеллинга часто обращались к фрагменту как литературному жанру фрагмент в его намеренной отрывочности, заменивший собой развернутые рассуждения и описания, аналогичен детали, поданной крупным планом О философских основаниях романтического жанра фрагмента историки культуры писали довольно много, правда, в основном по поводу не русской, а немецкой литературы. См , например, у В M Жирмунского «Величайшая задача, над которой бились романтики и которую они разрешили только в чувстве и в вере своей, именно в том и заключалась, чтобы сделать божественно ценной каждую мелочь, каждый конкретный факт, все единичное, снова найти это в Боге на том пути постепенного просветления, на котором находится мир»22

Для того чтобы признавать близость метонимических ходов у Пастернака и Лермонтова достаточно обоснованной, нужно, чтобы эта близость была замечена, отрефлектирована самим Пастернаком, - ведь он так много думал и говорил о своем отношении к Лермонтову, а не только проявлял это отношение в своих произведениях Напрямую о метонимичности Лермонтова Пастернак сказал, насколько нам известно, только однажды и

21 См, напр, также разбор стихотворения «Белеет парус одинокий », который Ю M Лотман приводит в своей книге «Анализ поэтического текста»

22 Жирмунский В M Немецкий романтизм и современная мистика. СПб, 1996 С 22

очень кратко, но зато как о самом главном «Отчетливость Лермонтова настойчива и высокомерна Его детали покоряют нас сверхъестественно В этих черточках мы узнаем то, что должны были бы доработать сами Это магическое чтение наших мыслей на расстоянии» [V, 68]

Четвертая глава - «"Герой нашего времени" н "Достор Живаго": некоторые аспекты сопоставительного анализа» В ней анализируются некоторые аспекты общей организации романов и делается попытка обнаружить у Пастернака прямые отсылки к роману Лермонтова

В первом параграфе, «Ососбенностн "субъективно-биографического реализма" Лермонтова и Пастернака», рассматривается одна из общих черт построения «Героя нашего времени» и «Доктора Живаго» - то, что, в отличие от реалистической романной прозы, поведение героев и логика повествования здесь не исчерпываются психологическими или социальными мотивировками, не определяются причинно-следственными связями О неприменимости житейских законов логики к сюжету и характерам в «Герое нашего времени» в наше время говорят все больше (Г.Москвин23, В Маркович24) Лермонтовский роман развивается согласно глубинному сюжету, трагическое содержание образа главного героя выше всяких мотивировок, что свидетельствует о непостижимой тайне его характера Невероятные встречи и совпадения в «Докторе Живаго» свидетельствуют о действующем в художественном мире произведения законе случайности, который диалектически оказывается связанным с представлением о фатальной предопределенности всего совершающегося Пастернак намеренно и последовательно отказывается от психологической мотивации, которая предполагает «потесненную свободу личности»

23 Москвин Г В Смысл романа М Ю Лермонтова «Герой нашего времени» М, 2007

24 Маркович В М О лирико-символическом начале в романе Лермонтова «Герой нашего времени» // Известия Академии наук СССР Серия литературы и языка М, 1981 Т 40 №4

(В Суриков25) То, что представляется случайным для механистического мышления, оказывается в высшей степени законным и своевременным Пастернак следует за кантовским императивом, утверждающим, что все в природе есть одновременно цель и средство, выискивание причин уничтожает смысл явления (О Седакова26)

Во втором параграфе, «Интертекстуальный аспект сопоставительного анализа романов "Герой нашего времени" и "Доктор Живаго", рассматриваются случаи текстовых перекличек

Так, реминисценцией из Лермонтова, возможно, являются у Пастернака слова Тони о «противоречивости» характера главного героя «Удивительный ты все-таки, Юра Весь соткан из противоречий Бывает, муха пролетит, ты проснешься и до утра глаз не сомкнешь, а тут шум, споры, переполох, а тебя не добудиться» Ср «Славный был малый, смею вас уверить, только немножко странен Ведь, например, в дождик, в холод целый день на охоте, все иззябнут, устанут - а ему ничего А другой раз сидит у себя в комнате, ветер пахнет, уверяет, что простудился, ставнем стукнет, он вздрогнет и побледнеет, а при мне ходил на кабана один на один, бывало, по целым часам слова не добьешься, зато уж иногда как начнет рассказывать, так животики надорвешь со смеха »

В эпизоде знакомства Живаго с Антиповым, к тому времени уже ставшим Стрельниковым, больше похожем на допрос, Стрельников произносит такие слова «Я предчувствую, что мы еще встретимся, и тогда разговор будет другой, берегитесь» Ср печоринское о Грушницком « я чувствую, что мы когда-нибудь с ним столкнемся на узкой дороге, и одному из нас несдобровать»

25 Суриков В Тайная свобода Юрия Живаго // Московский вестник 1990, №3

26 Седакова О Символ и сила ГСтевская мысль в «Докторе Живаго» // Континент 2009, №139

В «Докторе Живаго» есть сцена, где Печорин назван прямо «Из присутствующих только один доктор расположился по-человечески Остальные сидели один другого чуднее и развязнее Уездный, подперев рукой голову, по-печорински полулежал возле письменного стола » (в Ме-люзееве)

Специальность Юрия Живаго - диагност-клиницист - заставляет нас вспомнить о «болезни века», о которой говорит Лермонтов в предисловии такой же приговор или, точнее, диагноз ставит Юрий Живаго Стрельникову «революционное помешательство эпохи»

Так же, как Лермонтов всю жизнь вспоминал песню своей матери, Юрий Живаго, который тоже рано теряет мать, слышит в детстве ее голос, а позже - голос Лары

Сцена галопа в «Докторе Живаго» так же, как и в «Герое », связана с расставанием, ведь именно во время радостного галопа Живаго — в отличие от печоринского отчаянного галопа - его останавливают партизаны Ливе-рия Микулицына, у которых доктор проведет полтора года и из-за которых больше никогда не увидится со своей семьей

Анализ системы образов пастернаковского романа позволяет нем утверждать, что здесь, в частности, реализуется суждение Печорина о существовании в нем двух разных людей действующего и анализирующего27 такими персонажами оказываются Юрий Живаго и Павел Антипов-Стрельников В отличие от Грушницкого Стрельников, безусловно, не является пародией на Живаго, в нем нет мелких черт и посредственности Грушницкого (кстати, в романе есть второстепенный персонаж - молодой комиссар Гинц, которого объединяет с Грушницким стремление обоих казаться старше своих лет и страсть к обильному словоизлиянию)

27 «Я давно уж живу не сердцем, а головою Я взвешиваю, разбираю свои собственные страсти и поступки с строгим любопытством, но без участия Во мне два человека один живет в полном смысле этого слова, другой мысли и судит его»

23

В образе Лары также есть мотивы, заставляющие вспомнить о творчестве Лермонтова например, ей очень нравилось стрелять и она жалела, что «ей закрыт путь дуэлянта-бретера» Когда Юрий Живаго остается один в Варыкине после отъезда Лары с Комаровским на Дальний Восток, он горько оплакивает Лару и вместе с ней лето 1917 года, «когда революция была тогдашним с неба на землю сошедшим богом, богом того лета, и каждый сумасшествовал по-своему, и жизнь каждого существовала сама по себе, а не пояснительно-иллюстративно, в подтверждение правоты высшей политики» Это сопоставление революционного лета 1917 года с Ларой, когда они вместе служили в госпитале, отсылает нас к книге «Сестра моя-жизнь» и посвящению ее Лермонтову, которого Пастернак воспринимал тогда как своего современника

Т о, в романах Лермонтова и Пастернака сопоставимы не только главные герои (как всегда было принято считать), реминисценции из Лермонтова в «Докторе Живаго» многочисленны

В Заключении суммируются основные результаты исследования Свое раннее впечатление от Лермонтова Пастернак пронес через всю свою жизнь, выразив - возможно, с разной степенью осознанности - его на разных уровнях своего художественного мира

Пастернаковская критика романтизма и его представление о Лермонтове как поэте-реалисте объяснены нами с точки зрения неромантических черт лермонтовской поэзии, которые обнаруживаются и у самого Пастернака- снятие противопоставления поэта и толпы и неприятия тезиса об условности искусства

Для обоих поэтов характерно представление о единстве личности, непременным условием для этого является свобода Это представление выражается ими с помощью сходного набора средств - многослойность поэтической личности, образы воды и звука, соединение в характере женских и детских черт, означающих открытость миру и неизбежную при этом

страдательность (то есть подверженность действию извне) Важным сред-

24

ством для передачи единства личности не только с собой, но и с миром является метонимический принцип, который мы попытались обосновать с точки зрения философских учений, господствовавших во времена Лермонтова и Пастернака

В романах «Герой нашего времени» и «Доктор Живаго» действуют законы особой - нежитейской - логики, не поддающиеся рациональному объяснению и воплощающие таким образом саму жизнь Анализ системы персонажей продемонстрировал преемственность романа Пастернака по отношению к лермонтовскому и наметил путь для дальнейших исследований в этом направлении

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях автора

1. Антудова ТА Лермонтовское начало в прозе Бориса Пастернака (к постановке проблемы) // Вестник молодых ученых «Ломоносов» Вып IV М , 2007 С 338-342

2 Антудова ТА Лермонтов и Пастернак к проблеме литературного влияния // Лермонтовские чтения - 2007 Сб статей СПб, 2008 С 152-157

3 Антудова Т А Лермонтов и Пастернак эстетический и философский аспекты проблемы // Вестник Московского университета Сер 9 Филология 2009. №5 С 151-157

4 Антудова ТАК вопросу о природе метонимического принципа у Пастернака и Лермонтова // IX Международная научная конференция «Славянские литературы в контексте мировой» - 2009 Сборник статей Минский Государственный университет Минск, 2010 (В печати)

5. Антудова Т А Пастернаковская критика романтизма и Лермонтов // Антудова Т А , МГУ им М В Ломоносова - М , 2009 - 12 с - Биб-лиогр с 12 Деп в ИНИОН РАН 14 12 2009 г № 60825

6 Антудова ТА «Детство Люверс» и «Сказка для детей» мотивы женственности и детства в творчестве Пастернака и Лермонтова // Голоса молодых ученых Сборник научных публикаций иностранных и российских аспирантов и докторантов-филологов Вып 23 М, 2010 (В печати)

Подписано в печать 11 03 10

Объем 1,5услпечл Тираж 100 экз Заказ № 77814 Отпечатано в типографии «Реглет» 119526, г Москва, пр-т Вернадского, 39 (495) 363-78-90, www reglet ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Антудова, Татьяна Алексеевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. Пастернаковская критика романтизма и Лермонтов.

ГЛАВА II. Проблема личности у Лермонтова и Пастернака.

§ 1. Онтологический аспект проблемы личности.

§ 2. Женственное и детское как черты личности героя Лермонтова и

Пастернака.

§ 3. Вода и звук как символы пластичности и открытости мира и личности у Лермонтова и Пастернака.

ГЛАВА Ш. Метонимия у Пастернака и роль детали у Лермонтова: философское обоснование поэтологического аспекта.

§ 1. Неокантианские источники метонимического принципа у Пастернака.

§ 2. Роль детали у Лермонтова и философия Шеллинга.

ГЛАВА IV. «Герой нашего времени» и «Доктор Живаго»: некоторые аспекты сопоставительного анализа.

§ 1. Особенности «субъективно-биографического реализма»

Лермонтова и Пастернака.

§ 2. Интертекстуальный анализ романов «Герой нашего времени» и «Доктор Живаго».

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Антудова, Татьяна Алексеевна

На рубеже XIX-XX веков в нашей стране начинается новая культурно-историческая эпоха. Распространяется представление о свободе творчества, не замкнутого в пределах одного вида искусства. Среди деятелей этой эпохи господствуют неоромантические настроения, выражающиеся в желании создать новую систему ценностей в исключительных исторических условиях. В центре внимания оказывается сильная, гениальная личность, творческая индивидуальность. Тем не менее, осознавая свою неординарность, художники опираются на богатые традиции классического периода русской культуры, черпая в нем художественную многозначность и вневременное звучание. Они выбирают себе «вечных спутников» (по известному выражению Д.С.Мережковского), гармонии и цельности которых они стремятся достигнуть.

Одним из таких «вечных спутников» стал М.Ю.Лермонтов. Его личность и творчество вызывали в XX веке повышенный интерес. Это связано, с одной стороны, с романтическим пафосом, духом бунтарства, пронизывающим творчество поэта, а с другой — с настроением разочарования, которое было неотъемлемой частью его трагического мироощущения. Причину актуальности Лермонтова для своего времени сформулировал Мережковский в статье «Лермонтов. Поэт сверхчеловечества»: «Борьба сверхчеловечества с богочеловечеством для нас не только настоящее, но и будущее, наша вечная злоба дня. Вот почему мы должны обернуться в ту сторону, откуда уставились на нас эти тяжелые глаза; вот почему незапамятно давний, почти забытый, детский Лермонтов так внезапно вырос и так неотступно приблизился к нам»1. Очевидно, что в первую очередь именно в «метафизически и религиозно утверждающей себя несмиренности, несмиримости»2 Лермонтова находили источник вдохновения художники XX века.

1 Мережковский Д.С. Лермонтов - поэт сверхчеловечества // Михаил Лермонтов: pro et contra. М., 2002. С.356.

2 Там же. С.355.

Относительно недавно было предпринято несколько попыток систематизировать сведения о рецепции Лермонтова, в частности, в эпоху модерна.

В.М.Маркович в предисловии к антологии, вышедшей в серии «Pro et contra», отчетливо различает суждения двух типов. Первые рецензии на Лермонтова, на его роман «Герой нашего времени», принадлежавшие С.О.Бурачку и В.Г.Белинскому, задали тип суждений, сводившихся к обвинению или оправданию творчества и личности Лермонтова: «.явно подспудно русская критическая мысль почти всегда (по крайней мере, в пределах XIX и начала XX века) оказывалась привязанной к проблеме: прогрессивна или реакционна роль творчества Лермонтова в истории России и человечества»1. В XX веке появляются новые тенденции в интерпретации Лермонтова, исключающие прямые оценки. В одних работах сильна сочувственная интонация (В.Ф.Ходасевич «Фрагменты о Лермонтове», Б.А.Садовский «Трагедия Лермонтова»); в других конечным итогом рассуждений является вывод о непостижимости глубины таланта и трагичности жизни поэта (Вяч.И.Иванов— «Лермонтов», Г.А.Мейер— «Фаталист (К 150-летию со дня рождения М.Ю.Лермонтова)»). Предметом новых критических суждений становится собственно творчество Лермонтова, значение которого пытаются объяснить применительно к русской литературе (например, В.В.Розанов выводит реализм Ф.М.Достоевского и Л.Н.Толстого из произведений Лермонтова, а В.В.Зеньковский всю классическую прозу возводит к традиции Лермонтова). Среди причин, послуживших появлению новых интерпретаций лермонтовского наследия, Маркович называет следующие две: «сближение русской критической мысли с мировоззрением и творчеством Лермонтова» (то есть с его индивидуализмом) и «результат возникновения. временной дистанции»2.

Маркович В.М. Лермонтов и его интерпретаторы // Михаил Лермонтов: pro et contra. М., 2002. С.29.

2 Там же. С.38.

Истории обращения русских писателей к Лермонтову посвящена диссертационная работа А.А.Кудряшовой «Лермонтовский миф в русской литературе», где предметом исследования является трансформация образа поэта в соответствии с его интерпретацией тем или иным автором, преимущественно XXвека: «.при превращении писателя в культурного героя наблюдается перенесение черт персонажа на автора, абсолютизация одного аспекта»1. Рассматриваются различные формы бытования лермонтовской традиции: прямое называние имени Лермонтова, использование лермонтовских образов и сюжетов и другие. С именем Лермонтова, по мнению Кудряшовой, связываются устойчивые ассоциации— творчество, война, Кавказ, Демон и некоторые другие.

Кроме исследований обобщающего характера есть, конечно, и работы, посвященные рецепции Лермонтова у отдельных авторов и принадлежащие, напр., А.П.Авраменко («А.Блок и русские поэты XIX века»), А.Бутовой («Лермонтов в эстетике Пастернака, Мандельштама и Набокова»), Т.П.Головановой («Наследие Лермонтова в советской поэзии»),

B.М.Марковичу («О лермонтовских реминисценциях в поэзии О.Мандельштама»), С.Ломинадзе («Небеса Маяковского и Лермонтова»),

C.И.Щеблыкину («О воздействии стиля М.Ю.Лермонтова на раннего С.А.Есенина») и др.

Логика историко-литературного процесса была важной причиной обращения Пастернака к Лермонтову, однако не меньшее значение имело его личное отношение к Лермонтову, связанное с воспитанием и судьбой. Лермонтов оказал сильное влияние на Пастернака, являя собой «живое личное свидетельство»2 творческой личности, остро ощущающей свою сопричаст

1 Кудряшова A.A. Лермонтовский миф в русской литературе. Дисс. на соискание ученой степени кандидата филологических наук. МГУ. М., 2007. С. 10.

2 Пастернак Б. Полное собрание сочинений: В 11 тт. М., 2003-2005. Т. 10. С.380. Далее произведения Пастернака цит. по данному изданию: римскими цифрами обозначен том, арабскими - номер страницы. ность бытию и способной точно передать его целостность и противоречивость. Сразу уточним, что Лермонтов для Пастернака — это не только совокупность художественных текстов, но и некогда живший человек с его биографией; точнее, литература понимается как поступок, свидетельство о человеческом опыте.

0 размерах влияния Лермонтова неоднократно говорил сам Пастернак (см., напр., в письме сыну Евгению: «.когда какие-то годы моей жизни шли у меня в сопровождении Тютчева, или меня сводил с ума Лермонтов, мне никогда не приходило в голову, что еще лучше бы она шла под целый хор Тютчевых или при участии десяти Лермонтовых. Эта единственность требовалась мне, входила в состав моего ощущения, моего наслаждения их символической силой, их условностью, воздействием их одних за всех других (курсив Б .П. — Т.А.)» [12 июля 1954, X; 35]).

Прямым и очень ранним признанием значения Лермонтова было известное посвящение книги 1917 года «Сестра моя— жизнь» Лермонтову; причем автор подчеркивает, что «не памяти Лермонтова, но самому поэту, точно он еще жил среди нас — его духу, все еще действительному в нашей литературе» [X; 380]. Естественно, что соотнесенность Лермонтова и Пастернака начали обсуждать уже в рецензиях на «Сестру мою — жизнь». Так, Цветаева подчеркивала очевидную противоположность Пастернака Лермонтову, противоположность их отношения к миру: «Книга посвящена Лермонтову. (Брату?) Осиянность — омраченности. Тяготение естественное: общая тяга к пропасти: пропасть. Пастернак и Лермонтов. Родные и врозь идущие, как два крыла»1. Эренбург, еще за год до выхода сборника сравнивавший самого Пастернака с Лермонтовым (статья «Борис Леонидович Пастернак», 1921), объясняет посвящение «естественной семейной чувствительностью»2: «Это — титанические выдохи слов, — неизбежных неожиданностей, инст

1 Цветаева М.И. Световой ливень: Публицистика. М., 2001. С. 144.

2 Эренбург И.Г. Борис Леонидович Пастернак // Эренбург И.Г. Портреты современных поэтов. СПб., 2002. С. 150. рументовка предельного волнения. Неопытный легковесный Лермонтов в этой стихии свой, а мудрый Тютчев, несмотря на все аллитерации и пр. — гость, который только умело пользует лирический поток для вращения жерновов».

Немного позже с Лермонтовым Пастернака сравнивал Б.Эйхенбаум, выступая как литературный критик. В «Конспекте речи о Мандельштаме» (1933) он говорит о семантическом новаторстве Пастернака, о его «преодолении слов — к предметности, к запаху, к цвету, к теме»1, в чем выражается романтическое начало его поэзии. В этой склонности к эклектизму Пастернак похож, по мнению ученого, на Лермонтова. О конгениальности Пастернака Тициану Табидзе, а вместе с ним и Лермонтову с Блоком говорил Д.П.Святополк-Мирский в те же 1930-е годы2.

Разумеется, сопоставление Лермонтова и Пастернака становится позднее и достаточно популярной темой историко-литературных исследований.

Многие важные для Пастернака, особенного раннего, темы были традиционно связаны в русской литературе с именем Лермонтова. Такова, например, тема Кавказа. В уже упоминавшейся выше работе А.А.Кудряшова, разбирая стихотворение «Пока мы по Кавказу лазаем.», пишет, что Пастернак, сравнивая поэта с богом Янусом, «отводит Лермонтову роль демиурга»3, запечатлевшего реальность кавказских гор и, таким образом, ставшего в некотором смысле ее создателем, так как эта реальность неминуемо воспринимается через призму его творчества.

Порожденные этим реминисценции из Лермонтова многократно фиксировались исследователями. Говоря о реминисценциях в творчестве Пас

Эйхенбаум Б.М. Конспект речи о Мандельштаме // Эйхенбаум Б.М. Мой временник. Художественная проза и избранные статьи 20-30-х гг. СПб., 2001. С.591.

2 Святополк-Мирский Д.П. Пастернак и грузинские поэты // Святополк-Мирский Д.П. Поэты и Россия: статьи, рецензии, портреты, некрологи. СПб., 2002. С.227.

3 Кудряшова А.А. Лермонтовский миф в русской литературе. Дисс. на соискание ученой степени кандидата филологических наук. МГУ. М., 2007. С.97. тернака, в первую очередь необходимо сказать о книге И.П.Смирнова «Порождение интертекста: Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б.Л.Пастернака», впервые вышедшей в Вене в 1985 году и переизданной в России уже позже — в 1998. Эта работа имеет принципиальное значение , для понимания того, какой характер имеет интертекстуальность пастернаковских произведений. Исследователь называет творчество Пастернака «фактом самосознания литературы»1. В книге подробным образом изучается, в частности, интертекстуальная связь стихотворений сборника «Сеету ра моя— жизнь» с поэмой «Демон», которую «открыто перефразирует» стихотворение «Памяти Демона». Полнота анализа достигается благодаря сопоставлению Пастернака не только с лермонтовской поэмой, но и с произведениями А.Белого (цикл «Великан») и А.Блока (ст. «Демон»). Смирнов демонстрирует, как заимствования осуществляются не только на уровне художественных образов и мотивов, но и на метрико-семантическом уровне. Главным объектом сравнения является, разумеется, стихотворение «Памяти Демона», а также завершающее сборник стихотворение «Любимая, жуть! Когда любит поэт.», которое образует параллель к первому как «в целом» (любовь сверхъестественного существа), так и «в ряде частностей» (автореминисценции и реминисценции из произведений Лермонтова и Белого, образующих единый интертекстуальный контекст). Смирнов показывает метод обращения поэта с чужими текстами— «редукцию претекстов до их простейших составляющих»3. Лермонтовский Демон, будучи существом инородным и чуждым человеческому миру, в поэзии Пастернака сохраняет это качество инородности, но в новой форме, становясь частью природы. Таким образом, описывая свойство интертекстуальности пастернаковской поэзии, автор показывает, как художественное произведение способно формировать

1 Смирнов И.П. Порождение интертекста: Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б.Л.Пастернака. СПб., 1998. С.б.

2 Там же. С.21.

3 Там же. С.45. собственный смысл на материале существующих литературных текстов.

Возможно более полный перечень уже обнаруженных исследователями реминисценций мы приводим в приложении к нашей работе. Здесь мы укажем на наиболее выразительные из этих реминисценций и способов их интерпретации.

Текстовым перекличкам стихотворения «Памяти Демона» с поэзией Лермонтова посвящена статья С.Н.Бройтмана. В частности, Бройтман подчеркивает мотив «сна-пробуждения», который присутствует в нескольких стихотворениях сборника и ведет происхождение от лермонтовской поэзии— «пленная душа мира, герой в плену у женщины-волшебницы»1. Интертекстуальная связь стихотворений «Сон» Пастернака (1913 год, сборник «Близнец в тучах») со «Сном» Лермонтова была отмечена В.С.Баевским : общим для обоих произведений являются пятистопный ямб и тема сна и смерти.

К.О'Коннор считает, что «живое присутствие» Лермонтова в книге «Сестра моя — жизнь» выражается во вновь повторяющихся «откликах» на его поэтическую лексику, в разработках ассоциирующихся с его творчеством тем и мотивов, а также в заимствовании отдельных строк лермонтовских стихотворений. Творчество Лермонтова в целом «служит структурообразующим обрамлением для всей книги»3.

Елена Глазов4, анализируя «Детство Люверс» (1918), утверждает, что тема взросления и становления личности, главная в этом произведении, связана с Лермонтовым. Поэт, по ее словам, является прототипом одного из пер

1 Бройтман С.Н. Стихотворение «Памяти Демона» в книге Б.Пастернака «Сестра моя - жизнь» // Известия РАН. Серия лит. и яз. М., 2006. Т.65, №5. С. 16.

2 Баевский B.C. Б.Пасгернак - лирик. Основы поэтической системы. Смоленск, 1993.

3 O'Connor, Katherine Tiernan. Boris Pasternak's My sister-life. The Illusion of Narrative. Ann Arbor. 1988. C.18.

4 Glazov, Elena. The Status of the Concepts "Event" and "Action" in Pasternak's Detstvo Ljuvers // Wiener Slawistischer Almanach. Band 27. Wien, 1991. сонажей — Цветкова. Эта связь вводится в текст несколькими способами — на уровне сюжета (Женя читает поэму «Демон»), портретного сходства, реминисценций. Похожие наблюдения высказывались несколько позже Н.А.Фатеевой, тоже отмечавшей параллель Цветков— Лермонтов: «идея ранней гибели связана с лошадью»1; при этом Н.А.Фатеева считает образ Цветкова более сложным, чем думала Е.Глазов: Цветков— это не только Лермонтов, но и сам Пастернак, потому что цветок — центральный образ в поэтическом мире Пастернака (поэт часто играл на растительном значении своей фамилии, подчеркивая причастность творчества природе и синтезируя идеи духовного и растительного органического роста). Лермонтова ударила в манеже юнкерской школы необъезженная лошадь; известно, что падение с лошади было причиной хромоты самого Пастернака .

Некоторые реминисценции из Лермонтова находит в «Детстве Люверс» А.Г.Маслова. При этом, однако, основное внимание исследовательницы сосредоточено не на конкретных межтекстовых связях, а на том, как в «Детстве Люверс» интерпретируется лермонтовский метасюжет, сюжет «Демона», — понимание жизни как вечного движения и обновления. Маслова склонна видеть у Пастернака перетолковывание лермонтовского сюжета: акцент переносится с любви и страдания на «осознание божественного смысла собственной жизни, признание своими божественных заповедей»3. Как нам представляется, мысль о сопоставимости «Детства Люверс» и «Сказки для детей» очень плодотворна и еще не исчерпана наблюдениями А.Г.Масловой.

В некоторых исследованиях отношение Пастернака к Лермонтову толкуется как отталкивание — и тогда, когда речь идет о соотнесении идей самого общего характера, и тогда, когда обнаруживаются конкретные реми

1 Фатеева H.A. Поэт и проза. Книга о Пастернаке. М., 2003. С.225.

2 Фатеева H.A. Интертекст в мире текстов: контрапункт интертекстуальности. М., 2006.

3 Маслова А.Г. «Главный сюжет Лермонтова» в художественном сознании Б.ЛПастернака// Лермонтовский выпуск. Пенза, 2004. №7. С.246. нисценции, введенные именно для того, чтобы подчеркнуть различия. Конечно, различий между поэтами разных исторических эпох заведомо много.

Т.Н.Фроловская, например, в посвящении книги «Сестра моя — жизнь» памяти Лермонтова не видит свидетельства принадлежности Пастернака к лермонтовской традиции. Внешнее проявление желания Пастернака дистанцироваться от Лермонтова исследовательница видит даже в том, что посвящение и стихотворение «Памяти Демона» графически отделены от основного текста книги. «Пастернак отделяет Лермонтова от привлекательного для всего XIX — начала XX веков демонического героя. У Лермонтова — вражда, у Пастернака — родство, там —- Демон, здесь — бог, пусть и "неприкаянный", и вместо нелюбви — взаимность»1. Близким образом понимает пафос раннего Пастернака и В.Альфонсов, однако в отличие от Т.Н.Фроловской В.Альфонсов полагает, что Пастернак не отталкивается от Лермонтова сознательно, а скорее приписывает ему особенности собственно-то мировоззрения: не разлад, а — наоборот — связь поэта с жизнью .

Т.Венцлова анализирует связь стихотворения Пастернака «В лесу» (1917) из сборника «Темы и вариации» с лермонтовским «Сном». Здесь, как и во многих других произведениях Пастернака, Венцлова видит проявление того, что Х.Блум называл "the anxiety of influence" («страх влияния»): произведение оказывается «негативом», «антитекстом» по отношению к чужому тексту-«оригиналу», попытки оттолкнуться от чужого произведения приводят к неизбежной близости к нему. В случае с обращением к Лермонтову внешне стихотворение Пастернака противоположно источнику: если у Лермонтова любящие одиноки, далеки друг от друга, то у Пастернака, напротив, они вместе, «смертная истома и тоскливая задумчивость заменены любовным

Фроловская Т. «Следы небесного огня.»: Проблема лирической личности и преображение русской метафоры//Простор. Алма-Ата, 1989. №11. С.139.

2 Альфонсов В. Поэзия Бориса Пастернака. Л., 1990. С.73. экстазом»1. Сходство же обнаруживается в том, что в обоих произведениях шобовь разворачивается в «сакральном пространстве сна». Л

Разбирая стихотворения «Девочка» Пастернака и «Утес» Лермонтова (строки из него взяты Пастернаком в качестве эпиграфа), О'Коннор обращает внимание на их контраст, скрытый внешней схожестью. Стихотворение Лермонтова, по мнению исследовательницы, представляет собой аллегорию страсти мужчины к женщине. У Пастернака эта аллегория приобретает эстетический характер, воплощая характер взаимоотношений метонимии и метафоры3.

Несмотря на то, что, как мы видели, в творчестве Пастернака неоднократно и достаточно убедительно обнаруживали лермонтовские реминисценции, многие исследователи признают, что у Пастернака сравнительно мало реминисценций, он пытается скорее передать сам дух лермонтовской поэзии.

В этом отношении вопрос о влиянии Лермонтова на Пастернака, видимо, существенно отличается от вопроса о влиянии на Пастернака некоторых

1 Венцлова Т. Пространство сна: Лермонтов и Пастернак // «Любовь пространства. .»: Поэтика места в творчестве Бориса Пастернака. М., 2008. С.244.

2 Стихотворения Пастернака, имеющие эпиграф из лермонтовского «Утеса», — «Девочку» и «Зеркало» - анализирует также А.Майер (Meyer, Angelika. Sestra moja zhizn' von B.Pasternak. Analyse und Interpretation. München, 1987). Хотя истолкование эпиграфов здесь ограничивается утверждением, что отсылка к Лермонтову «задает масштаб» стихотворений, любопытно, что оказывается возможным — уже вроде бы и безотносительно к Лермонтову — обнаружить явную соотнесенность этих двух стихотворений уже не на уровне эпиграфа. В первом стихотворении зеркало — большое трюмо - отражает бушующий за окном сад, символизирующий весь мир («Несметный мир семенит в месмеризме»); во втором стихотворении само зеркало отражается в маленькой «капле смарагда» на ветке, которую принесли из этого сада. Ветка, девочка и - в конце концов - тучка оказываются звеньями одного образного ряда.

3 Ветка, олицетворяющая женское начало, некоей внешней силой отделена от сада — мужского начала, метонимической частью которого она является. Одновременно в метафорические отношения эта пара вступает с библейским сюжетом о сотворении Евы из ребра Адама Творцом. других поэтов, например, Пушкина. В сравнительно недавней диссертации Л.С.Борисовой «Пушкинская традиция в контексте творчества Б.Л.Пастернака» (Саратов, 2003), интересной как опыт исследования форм, в которых бытует чужая литературная традиция в творчестве Пастернака, предметом внимания являются — и, очевидно, неслучайно — прежде всего случаи прямого и скрытого цитирования Пастернаком пушкинских произведений.

В.Альфонсов утверждает, что для Пастернака с Лермонтовым связывалось прежде всего представление о человеке, а не о комплексе поэтических мотивов: «Пастернак, судя по всему, видел в творчестве Лермонтова не столько концепцию личности (Демона или другого героя), сколько живой пример (курсив Альфонсова— Т.А.) личности— самого поэта— запечатленный в творчестве с поразительной живостью, богатством и динамикой»1. Поясняя свою мысль, исследователь обращает внимание на важные мотивы лермонтовского творчества, вполне чуждые Пастернаку: мотивы одиночества, мировой скорби, противостояния личности и мира.

З.С.Паперный показывает, что лермонтовские образы трансформируются Пастернаком подчас до неузнаваемости: это не просто реминисценции, л а скорее «призраки», «отголоски» (в «Сестре моей — жизни»),

О «духовном», а не «материальном» присутствии Лермонтова в книге «Сестра моя — жизнь» говорит также Н.А.Богомолов. По его мнению, посвящение сборника «духу» Лермонтова совершенно не означает прямых отсылок к творчеству поэта: Лермонтов был для Пастернака «вечным современником», из поэзии которого черпаются отдельные образы для собственной поэтической системы3.

Альфонсов В. Поэзия Бориса Пастернака. JL, 1990. С.73.

2 Паперный 3. Б.ДПастернак // История русской советской литературы. Т.З. М., 1968. С.359.

3 Богомолов H.A. Русская литература первой трети XX века. Портреты. Проблемы. Разыскания. Томск, 1999. С.404.

Л.А.Ходанен полагает, что, хотя лермонтовское присутствие в сборнике «Сестра моя — жизнь» проявляется на уровне образности, оно ощущается интуитивно, «живет в подтексте, как бы просвечивая в отдельном образе, символе, мотиве»1.

Исследователи, которые пытаются говорить о «духе» Лермонтова у Пастернака, а не о реминисценциях, обсуждают прежде всего «демонизм», концепцию творческой личности, представления поэтов о связи природы и человека.

Тема демонизма, традиционно связанная в русской литературе с именем Лермонтова, важна для пишущих о Пастернаке прежде всего из-за посвящения сборника «Сестра моя— жизнь» Лермонтову и открывающего сборник стихотворения «Памяти Демона».

Самая традиционная трактовка «демонизма» Пастернака — понимание его как романтического протеста, свойственного поэту в межреволюционное лето 1917 года2.

Л.А.Ходанен, специалист по Лермонтову, исследующая мифопоэтиче-ское в литературе, обращает внимание не только на мотивы, общие для поэзии Пастернака и поэмы «Демон» Лермонтова, но и на то, как у Пастернака переосмысляется миф о Демоне, наделяясь онтологическим смыслом «обре

•7 тения нового слова, нового поэтического мира» . То, что Пастернак видел в Лермонтове «жизнеутверждающую сторону демонизма»4, утверждает и А.Бутова.

1 Ходанен Л. А. Лермонтовский миф о Демоне в поэзии раннего Пастернака // Поэтика Лермонтова. Аспекты мифопоэтики. Кемерово, 1995. С.70.

2 Паперный 3. Б.Л.Пастернак // История русской советской литературы. Т.З. М„ 1968.

3 Там же. С. 83.

4 Бутова А. Лермонтов в эстетике Пастернака, Мандельштама и Набокова // Лермонтовский текст в пространстве времени. Пятигорск, 2002. С.29.

Совсем иначе интерпретирует пастернаковский «демонизм» М.Ю.Лотман: он отождествляет «демонизм» с сатанизмом («неприкрытый сатанизм»1), противопоставляя православную эстетику О.Мандельштама тому, что делает Пастернак. Причем так понятый демонизм М.Ю.Лотман считает свойственным не только раннему Пастернаку, романтику, автору «Сестры моей - жизни» I в раннем творчестве Пастернака «демоничность» всего лишь была выражена вполне эксплицитно, но и позже она по-прежнему актуальна (напр., проявляясь в стихотворениях «Метель», «Вальс с чертовщиной», «Сказка»), так как основные структурные принципы поэзии Пастернака в течение его жизни подвергались незначительным изменениям либо не изменялись вообще. Демонизм, реализующийся в темах, сюжетах и системе образов, М.Ю.Лотман считает именно таким неизменным «стержневым принципом», организующим все текстовые структуры. М.Ю.Лотман описывает действие этого принципа на примере темы творчества, имеющей две главных составляющих— мотив пассивности (женское начало) и разрушительности (мужское начало). Момент творческого горения сопровождается в поэзии Пастернака образами стихии, ночи, разгула нечистой силы (напр., ст. «Метель»), Отвечая М.Ю.Лотману, Г.Кружков ставит ему в вину непоследовательность и предвзятость по отношению к Пастернаку. Сам же Кружков полагает, что романтический демон Пастернака рожден «тягой к гармонии, юношеской жаждой самоотдачи, гибели и воскрешения в искусстве»2.

То, что М.Ю.Лотман называет «демонизмом» Пастернака, Вяч.Вс.Иванов связывает с ранним увлечением поэта А.Н.Скрябиным и Лермонтовым, подразумевая понимание художника как сверхчеловека. Известно, что ницшеанская идея о сверхчеловеке была близка Скрябину, видевшему в

1 Лотман М.Ю. Мандельштам и Пастернак (Попытка контрастивной поэтики). Таллинн, 1996. С. 123.

2 Кружков Г. «Мохнатая сексуальность», или Новые, леденящие душу подробности сатанинской поэтики Пастернака // Кружков Г. Ностальгия обелисков. М., 2001. С.608. музыке способность изменить мироздание: он абсолютизировал личное, волевое начало в человеке, желал появления сверхчеловека в музыке. «Скрябинские рассуждения о сверхчеловеке, — пишет Пастернак в очерке «Люди и положения», — были исконной русской тягой к чрезвычайности. Действительно, не только музыке надо быть сверхмузыкой, чтобы что-то значить, но и все на свете должно превосходить себя, чтобы быть собою» [Ш; 306].

B.Соловьев, в свою очередь, называет Ницше «ближайшим преемником»1 Лермонтова, гениальный талант которого приближал его к сверхчеловеку. По мнению Вяч.Вс.Иванова, модель «сверхэгоцентрического поведения»2 сохранялась у Пастернака до конца жизни. Слова М.КХЛотмана о демонизме Пастернака стоит, вероятно, понимать именно в связи с представлением поэта об избранности художника, оставив в стороне проблему добра и зла.

0 своеобразном поэтическом солипсизме, сближающем Лермонтова и Пастернака, говорит и Т.П.Голованова в своей книге «Наследие Лермонтова в советской поэзии». (Различие Лермонтова и Пастернака Голованова видит в их взглядах на роль поэта: для Лермонтова поэт — это пророк, глашатай истин, Пастернак, в свою очередь, не признавал проповедей и «революционной гражданственной патетики».) Близкой Пастернаку чертой Лермонтова исследовательница считает «понимание всех связей вселенной. глубокое проникновению в мир природы и внутренний мир человека»3.

Общее для обоих поэтов романтическое единение героя и природы4 об

1 Соловьев B.C. Лермонтов // Михаил Лермонтов: pro et contra. М., 2002.

C.334.

2 Иванов Вяч.Вс. Разыскания о поэтике Пастернака. От бури к бабочке // Избранные труды по семиотике и истории культуры. Том I. М., 1998. С.90.

3 Голованова Т.П. Советская литература и Лермонтов // Лермонтовская энциклопедия. М„ 1999. С.515.

4 Столь общая постановка вопроса оказывается, конечно, не единственно возможной. Напр., М.Н.Эпштейн предпочитает говорить не столько об объединяющем Лермонтова и Пастернака чувстве природы, сколько о близости отдельных мотивов: именно через Лермонтова Пастернак якобы воспринимает, например, русское лето4. Наглядное доказасуждается также, напр., у З.Паперного, замечающего, что если Мцыри стремится «обняться с бурей», то лирический герой Пастернака желает перемешаться с ней, отразиться в каждом осколке «зеркально-целостного лика природы»1. Лавина образов, Демон, который внезапно появляется, как наваждение, и так же внезапно исчезает, — все это обрушивается на читателя, так что уже невозможно отличить реальность от ее субъективного отражения.

Воспроизведение «духа» лермонтовского творчества, которое отличается от воспроизведения отдельных образов, мотивов и т.д., возможно понимать не только как мировоззренческую близость, но и как близость поэтики, структурных принципов организации текста. Среди немногочисленных сколько-нибудь развернутых рассуждений об этом — принадлежащее В.М.Марковичу сопоставление романов «Герой нашего времени» и «Доктор Живаго»2. Заметим, что статья В.М.Марковича к тому же и единственное известное нам подробное описание общих черт этих произведений. Вопрос о значении прозы Лермонтова для Пастернака обсуждался существенно меньше, чем вопрос о значении лермонтовской поэзии, хотя на первый взгляд сопоставимость очевидна: и Лермонтов, и Пастернак вошли в историю русской литературы прежде всего как поэты, но у обоих, по мнению многих читателей и исследователей, важнейшее место в творчестве занимает роман, замытельство для Эпштейна здесь — прямые слова самого Пастернака в стихотворении «Любимая, молвы слащавой.» (1931): «Теперь не сверстники поэтов, / Вся ширь проселков, меж и лех / Рифмует с Лермонтовым лето / И с Пушкиным гусей и снег. [П; 71] В книге «Сестра моя— жизнь» сошлись Лермонтов и лето. Лето 1917 года— «лермонтовская, грозовая и гибельная, по-настоящему "несмиренная" пора» (Эпштейн М.Н. «Природа, мир, тайник вселенной.»: Система пейзажных образов в русской поэзии. М., 1990. С.184).

1 Там же. С.360.

2 Маркович В.М. Автор и герой в романах Лермонтова и Пастернака («Герой нашего времени» - «Доктор Живаго») // Автор и текст (Петербургский сборник. Вып.2). СПб., 1996. сел которого вынашивался долго, отражаясь — до своей окончательной реализации — в ряде текстов1.

В.М.Маркович обращает внимание на общий для обоих романов характер взаимоотношения автора и героя. Это прежде всего перенесение на главного героя тех качеств, которыми не обладали поэты в жизни, стремление «прожить в созданном. художественном пространстве. более богатую, более естественную и разнообразную, при всем ее трагизме, жизнь» . По словам Марковича, для обоих произведений характерна сверхличная природа автора, который всегда остается «частным индивидом со своими желаниями и недостатками». Маркович говорит о субъективно-биографической модели творчества, которой придерживаются и другие современные писатели (например, М.А.Булгаков, В.В.Набоков), опираясь, очевидно, на слова самого Пастернака о «субъективно-биографическом реализме» [X; 380], который предварил Лермонтов.

История изучения проблемы «Лермонтов и Пастернак» позволяет, как нам представляется, сделать вывод, что те глубокие и тонкие наблюдения, высказанные специалистами, сопоставлявшими Лермонтова и Пастернака, в значительной степени носят частный характер и требуют обобщения. При этом потребность в таком общем взгляде уже ощущалась и высказывалась, проявляясь, в частности, в отказе от поиска только реминисценций.

Вопрос о текстовых перекличках произведений Лермонтова и Пастернака мы сознательно оставим на периферии нашего внимания, сосредото

1 Интерпретируя эти многократные обращения Пастернака к замыслу «Доктора Живаго» (аналогичное явление в творчестве Лермонтова хорошо известно), Д.М.Магомедова говорит о «сюжетном инварианте», которые допускает различное структурное оформление — «от развернутого и мотивированного ("линейного") сюжетного повествования до "точечного" (пользуясь терминологией Ю.М.Лотмана) воспроизведения фрагментов этого сюжета в лирическом стихотворении». Магомедова Д.М. Соотношение лирического и повествовательного сюжета в творчестве Пастернака // Пастернаковские чтения. Вып. I. М, 1992, с.76).

2Цит. соч. С. 168. чившись на анализе тем, которые актуализируются Пастернаком при обращении к духовному наследию его предшественника, и некоторых общих черт поэтики, имеющих очевидный мировоззренческий смысл. Нас будет занимать прежде всего общее в концепции личности, философские и мировоз-зренческо-эстетические основания пастернаковской интерпретации Лермонтова.

Важнейшим понятием в нашей работе является понятие художественного мира в его целостности. В отечественном литературоведении термин «художественный мир» («поэтический мир», «внутренний мир художественного произведения») был обоснован Д.С.Лихачевым в статье «Внутренний мир художественного произведения». По мнению Лихачева, для создания внутреннего мира своих произведений художник берет материал из окружающей его действительности, но следует он при этом «своим представлениям о том, каким этот мир был, есть и должен быть»1. В произведении герой живет в совершенно определенном пространственно-временном континууме, по оригинальным, авторским законам психологии. Все это необходимо учитывать при выявлении общих принципов, на которых все эти элементы объединяются в единое художественное целое. В течение следующих десятилетий после выхода статьи Лихачева появляются работы А.В.Михайлова, С.Г.Бочарова, В.В.Федорова, А.П.Чудакова, в которых художественный мир — как вполне самостоятельная категория — является особым предметом научного исследования. Под художественным миром понимается как совокупность всех произведений автора, так и внутренний мир одного произведения и даже отдельного жанра2. О несомненной ценности понятия художественного мира говорит С.Г.Бочаров, утверждая, что собственно мир писате

1 Лихачев Д.С. Внутренний мир художественного произведения // Вопросы литературы. М., 1968. №8. С.78.

2 См., напр.: Шаталов С.Е. Характерология элегий и баллад Жуковского: К вопросу о единстве художественного метода поэта // Жуковский и литература конца XVIII -XIX века. М., 1988. ля является «реальной основой живой истории литературы», а в свою очередь «из воздействия и связей этих ярко индивидуальных авторских миров и слагается прежде всего реальная основа литературы»1.

Давно уже ясно, что изучение художественного мира Пастернака, особенностей его поэтического мироощущения невозможно без пристального внимания к философским занятиям поэта. Философия имеет самое прямое отношение и к теме «Лермонтов и Пастернак». Хотя философские интересы и Лермонтова, и Пастернака — каждого в отдельности — уже становились в нашей науке предметом достаточно подробного изучения2, до сих пор в достаточной степени не осознано, что в какой степени интерес к современной каждому из них немецкой философии (прежде всего к Шеллингу и неокантианцам), проявляющийся в художественном творчестве, сближал Лермонтова и Пастернака. Между тем несмотря на существование очевидной дистанции между Шеллингом и неокантианцами, в их системах возможно найти отдельо ные близкие черты, обеспечивавшие непрерывность философской традиции , что дает нам дополнительные основания для сопоставления художественных миров Лермонтова и Пастернака. Представляется также, что хотя значимость философских идей для Лермонтова и особенно Пастернака и является в последнее время весьма популярной темой исследования, вопрос о связи философии и поэтики, о мировоззренческой мотивировке художественного приема остается в значительной степени открытым.

1 Бочаров С.Г. О художественных мирах. М.: «Советская Россия», 1985. С.З. См. также: Чудаков А.П. Слово - вещь - мир. От Пушкина до Толстого: Очерки поэтики русских классиков. М., 1992 (классификация компонентов художественного мира); Хализев В.Е. Теория литературы. М., 2009.

2 См., напр., о шеллингианских мотивах творчества Лермонтова в работах Б.Эйхенбаума, Н.Бродского, Т.Уразаевой и др.

3 Попытки обнаружить в творчестве Пастернака влияние Шеллинга (философа, важного, как принято считать, для Лермонтова) предпринимались, но, насколько нам известно, крайне редко и не были сколько-нибудь развернутыми (см. работу Б.Парамонова Парамонов Б. «Черная доведь». Пастернак против романтизма // Парамонов Б. След: Философия. История. Современность. М., 2001).

Многообразие проблем, возникающих в рамках заявленной темы, вынуждает нас ограничиться следующим кругом вопросов: отношение Пастернака к Лермонтову в свете его эстетических взглядов и— в частности — критического отношения к романтизму; проблема личности и связанный с ней комплекс устойчивых тем и мотивов; философское обоснование определенных поэтологических аспектов (метонимия у Пастернака и роль детали у Лермонтова); сопоставительный анализ романов «Герой нашего времени» и «Доктор Живаго». Кроме того, не претендуя на его разрешение в настоящей работе, мы хотели бы поставить вопрос о влиянии современной Пастернаку ситуации в литературоведении на формирование представлений Пастернака о Лермонтове— это вопрос, на наш взгляд, достаточно существенный и практически не обсуждавшийся в науке.

Актуальность диссертации состоит в том, что предлагаемая тема отвечает современной тенденции нового прочтения классики, а также в необходимости целостного подхода в изучении данного вопроса.

Цель диссертации заключается в том, чтобы определить формы бытования лермонтовской традиции в творчестве Пастернака, установить важные для Пастернака черты Лермонтова как культурного героя, что важно, по нашему мнению, для понимания личности обоих поэтов. Достижение этой цели предполагает решение следующих задач:

- изучение эстетических взглядов Пастернака в свете его критики романтизма;

- изучение проблемы личности у Лермонтова и Пастернака;

- описание некоторых устойчивых мотивов и образов, общих для творчества обоих поэтов;

- философское обоснование метонимического принципа как основы мировоззренческой близости поэтов и проблемы цельности личности;

- сопоставительное изучение романов «Герой нашего времени» и «Доктор Живаго»;

- постановка вопроса о возможном взаимном влиянии Пастернака и лермонтоведов, современников поэта.

Предметом исследования помимо собственно художественного творчества является литературно-критическая проза и письма Пастернака. То, насколько важны письма Пастернака, было вполне ясно уже его современникам. Л.Я.Гинзбург писала: «Охват этих писем широк. Они и литературный факт, и бытовая и автобиографическая информация. В них размышления о творчестве и автохарактеристики, разговор об отношениях с жестокой действительностью и признания в любви. Пестрое содержание, отливавшееся в разные формы»1.

Научная новизна диссертации состоит в том, что в отечественном литературоведении впервые предпринята попытка системного исследования проблемы влияния Лермонтова на Пастернака, анализируется отношение Пастернака к Лермонтову в свете эстетических взглядов поэта (критика романтизма), обосновываются не изучавшиеся ранее аспекты художественной близости поэтов (философский аспект, мотивы женственности и детства, проблема цельности личности), изучается тема взаимоотношений Пастернака с современными ему лермонтоведами и вопрос о возможном взаимном влиянии, предлагается интертекстуальный анализ романов «Герой нашего времени» и «Доктор Живаго».

Методологическую основу диссертации составляет сочетание типологического и историко-генетического подходов к анализу литературного материала; был применен структурно-семантический анализ текста, обобщение историко-литературных фактов и закономерностей литературного движения.

Практическая ценность. Результаты исследования могут служить материалом для дальнейшего изучения проблемы, при разработке общих и специальных курсов по истории литературы, а также могут быть использованы в вузовском и школьном преподавании русской литературы.

1 Гинзбург Л .Я. Письма Бориса Пастернака // Претворение опыта. Рига; Л., 1991.

С.221.

Апробация работы. Результаты исследования были представлены на международной конференции молодых ученых «Ломоносов-2007», на конференции «Лермонтовские чтения-2007» (Санкт-Петербург, 2007), на IX международной научной конференции «Славянские литературы в контексте мировой» — 2009 (Минск, 2009). Основные выдвигаемые на защиту положения диссертации изложены в шести научных публикациях.

Структура диссертации. Настоящая работа состоит из введения, четырех глав, заключения и двух приложений. В первой главе ставится вопрос о соотношении романтизма и реализма в системе эстетических взглядов Пастернака и о его отношении к Лермонтову в свете данной оппозиции, а также затрагивается тема взаимоотношений Пастернака и отечественных литературоведов — Д.Е.Максимова, Б.М.Эйхенбаума, С.Н.Дурылина, занимавшимися изучением творчества Лермонтова, и возможного взаимного влияния их концепций. Во второй главе рассматривается проблема личности и связанные с ней темы детства и женственности, а также образы воды и звука, в целом составляющие в художественном мире Пастернака устойчивый смысловой комплекс. Третья глава посвящена философской основе пастернаковской интерпретации творчества и самой личности Лермонтова. Заключительная глава посвящена сопоставительному анализу романов «Герой нашего времени» и «Доктор Живаго». В заключении суммируются основные результаты исследования. В первом приложении приведен список реминисценции из Лермонтова у Пастернака, обнаруженных исследователями (с библиографией вопроса). Во втором приложении приводятся высказывания Пастернака о Лермонтове.

Заключение научной работыдиссертация на тему "М.Ю. Лермонтов в художественном мире Б.Л. Пастернака"

Заключение

Свое раннее впечатление от Лермонтова Пастернак пронес через всю свою жизнь, выразив его — возможно, с разной степенью осознанности — на разных уровнях своего художественного мира. В начало исследования нами было вынесено обсуждение системы эстетических взглядов Пастернака, парадоксальной чертой которой является его неприязненное отношение к романтизму, сочетающееся странным образом с любовью к Лермонтову. Пас-тернаковская критика романтизма и его представление о Лермонтове как поэте-реалисте объяснены нами с точки зрения неромантических черт лермонтовской поэзии, которые обнаруживаются и у самого Пастернака, — снятие противопоставления поэта и толпы и неприятия тезиса об условности искусства. Для обоих поэтов характерно стремление выразить современного человека во всей его целостности. Их общее представление о единстве личности может быть обосновано с точки зрения шеллингианской философии тождества и неокантианского учения марбургского направления, актуальных соответственно для Лермонтова и Пастернака, что мы и постарались продемонстрировать в работе. В произведениях Пастернака обнаруживаются мотивы, которые занимают важное место в творчестве Лермонтова и к которым Пастернак часто прибегает для создания художественного образа. Таковы мотивы женственности и детства, означающие открытость миру, неизбежную при этом страдательность (то есть подверженность действию извне), грусть, а также образы воды и звука, символизирующие податливость, неуловимую текучесть, динамичность, отсутствие формы. Все эти смыслы призваны передать дух свободы, без которой невозможно существование человека. В романах «Герой нашего времени» и «Доктор Живаго» предметом нашего внимания были действующие в них законы особой — нежитейской — логики, не поддающиеся рациональному объяснению и воплощающие таким образом саму жизнь с ее законами высшего порядка, в чем снова выражается представление поэтов о свободе как о священной основе бытия. На уровне поэтики задача создания целостной личности, единой с внешним миром, решается обоими поэтами с помощью метонимического принципа.

На наш взгляд, отношение к Лермонтову не претерпевало существенных изменений в течение жизни Пастернака. Все более или менее развернутые прямые высказывания поэта относятся уже к более позднему периоду, что может свидетельствовать о том, что те мысли, которые владели им в 1917 году (а вопрос об отношении к Лермонтову встает прежде всего в связи с посвящением книги «Сестра моя — жизнь»), и спустя годы оставались для него актуальными. Это, возможно, обусловлено тем сильным впечатлением, которое оказало на него творчество Лермонтова в очень раннем возрасте. В одном из писем сыну Евгению он признается, что в какой-то период жизни Лермонтов его «сводил с ума» [X; 35], поражая его своей «условностью». В его высказываниях о Лермонтове часто появляется слово «повседневность»: реальная жизнь поэта находит непосредственное отражение в его произведениях, и по ним становится возможным судить об эпохе в целом (напр., высказывание в статье «Николай Бараташвили»). «Условность» Лермонтова, как нам кажется, его символичность для Пастернака, состоит в том, что он один дает представление об определенной исторической эпохе через изображение частной жизни (что делает сам Пастернак в романе «Доктор Живаго»), Собственно, это и есть, в понимании Пастернака, необходимое качество реализма («глубина биографического отпечатка»). Принято считать, что после «Сестры моей — жизни» поэт обращается к опыту Пушкина (уже следующий сборник «Темы и вариации» развивает пушкинскую тему), — и эта точка зрения совершенно обоснованна. Однако в данном случае противопоставление Пушкина и Лермонтова не является корректным. Пастернак не говорит о творчестве Лермонтова как об эстетическом образце, как о цели, к которой следует сознательно идти: Лермонтов не образец, не цель, а другая личность, производящая огромное впечатление. Лермонтов заставляет читателя помимо своей воли видеть мир таким, каким он предстал в творчестве Лермонтова; и даже лермонтовский «субъективно-биографический реализм» — это то, к чему прозаики XX века, в понимании Пастернака, причастны как бы помимо собственной воли.

Согласно признаниям Пастернака и воспоминаниям близких ему людей (О.Ивинская, Вяч.Вс.Иванов), он всегда интересовался современным состоянием науки, новейшими теориями, созданными в разных областях человеческого знания, и считал свой образ мыслей соответствующим веяниям современной эпохи. Революционные открытия второй половины XIX— начала XX века (Фрейд, Ницше, Эйнштейн) вызывают появление в искусстве представлений о неопределенности человека, его исключительной сложности и противоречивости, отсутствии четких контуров личности. У писателя Витольда Гомбровича, классика польского модернизма, есть такое рассуждение: «.ложен постулат, будто человек обязан быть определенным, то есть непоколебимым в своих идеях, категоричным в своих заявлениях, не сомневающимся в своей идеологии, твердым в своих вкусах, ответственным за свои слова и поступки, раз и навсегда закованным в свой образ жизни. Наша стихия — вечная незрелость. Поймет сын земли, что он не выражает себя в согласии со своей истинной сущностью, но только и всегда в форме искусственной и болезненно навязанной извне — людьми ли, обстоятельствами ли1» («Фердидурка», 1937 год). Словами Юрия Живаго Пастернак утверждает, что «спасение не в верности формам, а в освобождении от них» [IV; 247]. Трагически оборвавшаяся жизнь Лермонтова стала образцом стремительного развития и интенсивного поиска свободного самовыражения как в жизни, так и в искусстве, а сам Лермонтов, символизирующий эту «вечную незрелость», обретает в новую эпоху совершенно понятную актуальность. Пастернак остро чувствовал не только проблематику лермонтовского творчества, но и весь драматизм его личной судьбы, что объясняется, на наш взгляд, очевидным влиянием Лермонтова на Пастернака и родством двух поэтов.

1 Гомбрович В. Фердидурка. СПб., 2000. С.116.

Список научной литературыАнтудова, Татьяна Алексеевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Лермонтов М.Ю. Сочинения: В 4 тт. М; Л., 1958-1959.

2. Пастернак Б. Собрание сочинении: В 5 тт. М., 1989-1992.

3. Пастернак Б. Полное собрание сочинений: В 11 тт. М., 2003-2005.

4. Две судьбы (Б.Л.Пастернак и С.Н.Дурылин. Переписка) / Публикация М.А.Рашковской //Встречи с прошлым. Вып. 7. М., 1990. С.366-407.

5. Кассирер Э. Философия символических форм: В 3 тт. М., СПб., 2002.

6. Коген Г. Теория опыта Канта. Глава 16. Система критического идеализма // Вопросы философии. 2006. № 4. С.151-173.

7. Коген Г. Науки о духе и философии // Кантовский сборник. Научный журнал. Калининград: Изд-во РГУ им. И.Канта, 2008. № 1 (27). С.82-86.

8. Шеллинг Ф.-В.-Й. Сочинения: В 2 тг. М., 1987.

9. Ю.Шеллинг Ф.-В.-Й. Философия искусства. М., 1999. 607 с.

10. Шеллинг Ф.-В.-Й. Идеи к философии природы как введение в изучение этой науки. СПб., 1998. 518 с.

11. Шеллинг Ф.-В.-Й. Ранние философские сочинения. СПб., 2000. 433 с.

12. Cohen H. Logik der reinen Erkenntnis. Berlin, 1922. 612 SS.1. Исследования

13. Авраменко А.П. А.Блок и русские поэты XIX века. М.: Изд-во МГУ, 1990. 246 с.

14. Айхенвальд Ю.И. Лермонтов // Айхенвальд Ю.И. Силуэты русских писателей: В 2 тт. М., 1998. Т.1. С.85-105.

15. Альфонсов В.Н. Поэзия Бориса Пастернака. Л., 1990. 366 с.

16. Анохина Л.В., Соломонова В.В. Образ детства в художественном сознании М.Ю.Лермонтова (на материале поэмы «Мцыри» и романа «Герой нашего времени») // Филологический ежегодник. Омск: ОмГУ, 1999. Вып.2. С. 18-20.

17. Артемова С.Ю. Коэффициент разъяснимости: Поэтика понимания «Памяти Демона» Б.Л.Пастернака // Искусство поэтики— искусство поэзии. К 70-летию И.В.Фоменко: Сб. научных трудов. Тверь, 2007. С.127-132.

18. Архангельский А. У парадного подъезда. М., 1991 (гл. «Он награжден каким-то вечным детством»: Тема детства в творчестве Б .Пастернака», с.292-309).

19. Арьес Ф. Ребенок и семейная жизнь при старом порядке. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 1999. 415 с.

20. Баевский B.C. Б.Пастернак— лирик. Основы поэтической системы. Смоленск, 1993. 238 с.

21. Баевский B.C. Лингвистические, математические, семиотические и компьютерные модели в истории и теории литературы. М., 2001. 332 с.

22. Банников Н. Послесловие // Пастернак Б. Стихи. М., 1966. С.333-360.

23. Беленчиков В. Борис Пастернак и Германия. 1906-1924 // Zeitschrift für Slawistik. В.32, Н.5. 1987. S.728-743.

24. Белинский В.Г. «Герой нашего времени». Сочинение М.Лермонтова // Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 тт. М., 1976-1982. Т.4. 1979.

25. Блум X. Страх влияния. Карта перечитывания. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 1998. 352 с.

26. Богомолов H.A. Русская литература первой трети XX века. Портреты. Проблемы. Разыскания. Томск, 1999. 640 с.

27. Борисова Л.С. Пушкинская традиция в контексте творчества Б.Л.Пастернака. Дисс. на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Саратов, 2003.195 с.

28. Бочаров С.Г. О художественных мирах. М., 1985. 295 с.

29. Бродский Н.Л. Философские-основы поэзии Лермонтова // Бродский Н.Л. Избранные труды. М„ 1964. С.100-117.

30. Бройтман С.Н. Стихотворение «Памяти Демона» в книге Б.Пастернака «Сестра моя— жизнь» // Известия РАН. Серия литературы и языка. Т.65, №5. М., 2006. С.16-33.

31. Брюсов В.Я. Вчера, сегодня и завтра русской поэзии // Брюсов В.Я. Соч.: В 2 тг. М„ 1987. Т.2. С.448-486.

32. Бутова А. Лермонтов в эстетике Пастернака, Мандельштама и Набокова// Лермонтовский текст в пространстве времени. Пятигорск, 2002. С.27-30.

33. Быков Д. Борис Пастернак. М., 2008. 892 с.

34. Вайнштейн О. Язык романтической мысли. О философском стиле Но-валиса и Фридриха Шлегеля. М.: РГГУ, 1994. 80 с. (Чтения по истории и теории культуры. Вып. 6.)

35. Вацуро В.Э. О Лермонтове: Работы разных лет. М., 2008.

36. Венцлова Т. Пространство сна: Лермонтов и Пастернак // «Любовь пространства.»: Поэтика места в творчестве Бориса Пастернака. М., 2008. С.241-251.

37. Вильмонт Н. О Борисе Пастернаке: Воспоминания и мысли. СПб.; М., 2006. 368 с.

38. Виноградов В.В. Стиль прозы Лермонтова// Литературное наследство. М., 1941. Т.43-44. С.517-628.

39. Висковатов П.А. М.Ю.Лермонтов. Жизнь и творчество. М., 1987. 494 с.

40. Витт С. О пространстве леса в поэтике Пастернака // «Любовь пространства.»: Поэтика места в творчестве Бориса Пастернака. М., 2008. С.175-187.

41. Волжина Е.Д. Анализ стихотворения «Молитва» («Не обвиняй меня, Всесильный.») Электронный ресурс: URL: http://www.ruslibrary.ru/default.asp?trID=253

42. Гайденко П.П. Научная рациональность и философский разум. М., 2003. 528 с.

43. Ганущак Н.В. Творчество Варлама Шаламова как художественная система. Дисс. на соискание ученой степени кандидата филологических наук: Автореферат. Тюмень, 2003. 29 с.

44. Гаспаров М.Л. Владимир Маяковский // Очерки истории языка русской поэзии XX века: Опыты описания идиостилей. М., 1995. С.363-395.

45. Гаспаров М.Л. О русской поэзии: Анализы. Интерпретации. Характеристики. М., 2001. 480 с.

46. Гаспаров М.Л., Поливанов K.M. «Близнец в тучах» Бориса Пастернака: опыт комментария. М.: РГГУ, 2005. 143 с. (Чтения по истории и теории культуры. Вып. 47.)

47. Гаспаров М.Л., Подгаецкая И.Ю. «Сестра моя — жизнь» Бориса Пастернака. Сверка понимания. М.: РГГУ, 2008. 192 с. (Чтения по истории и теории культуры. Вып. 55.)

48. Гинзбург Л.Я. Творческий путь Лермонтова. Л., 1940. 223 с.

49. Гинзбург Л .Я. Письма Бориса Пастернака // Гинзбург Л.Я. Претворение опыта. Рига; Л., 1991. С.221-231.

50. Гинзбург Л .Я. О лирике. Л., 1974. 405 с.

51. Голованова Т.П. Наследие Лермонтова в советской поэзии. Л., 1978. 192 с.

52. Голованова Т.П. Советская литература и Лермонтов // Лермонтовская энциклопедия. М., 1999. С.514-517.

53. Горбунова Е. Перед лицом новой действительности. Заметки о литературном взаимодействии. М., 1974. 397с.

54. Горелик Л.Л. Ранняя проза Пастернака: Миф о творении. Смоленск: Смоленский гос. пед. ун-т, 2000. 172 с.

55. Грешных В.И. Ранний немецкий романтизм: фрагментарный стиль мышления. Л.: Изд-во ЛГУ, 1991. 140 с.

56. Григорьев Ап. Офелия. Одно из воспоминаний Виталина // Григорьев Аполлон. Воспоминания. М., 1988. С. 145-167.

57. Дмитриева Н. Русское неокантианство: «Марбург» в России. М., 2007. 512 с.

58. Дубшан Л. Близнец Демона: Изображение образа Демона в поэзии Б.Пастернака//Звезда. 2000. №9. С.177-182.

59. Дурылин С.Н. Судьба Лермонтова // Русская мысль. 1914. №10. С.1-30.

60. Дурылин С.Н. Академический Лермонтов и лермонтовская поэтика // Труды и дни. 1916. Тетр. 8. С.96-134.

61. Дурылин С.Н. Земной простор // Литературная учеба. 1988. №6. С.110-114.

62. Дурылин С.Н. В своем углу. М., 2006. 879 с.

63. Дурылин С.Н. «Герой нашего времени» М.Ю.Лермонтова. Комментарии. М., 2006. 296 с.

64. Дякина А.А. Наследие М.Ю.Лермонтова в поэтической атмосфере Серебряного века. Елец: ЕГУ, 2005. 246 с.

65. Жирмунский В.М. Немецкий романтизм и современная мистика. СПб., 1996. 231 с.

66. Жирмунский В.М. Из истории западноевропейских литератур. Л., 1981. 301 с.

67. Жолковский А.К. Механизмы второго рождения: О стихотворении Пастернака «Мне хочется домой, в огромность.»// Литературное обозрение. 1990. №2. С.35-41.

68. Жолковский А.К. О трех грамматических мотивах Пастернака // Пас-тернаковские чтения. Вып. 1. М., 1992. С.55-65.

69. Жолковский А.К. Избранные статьи о русской поэзии. М.: РГТУ, 2005. 652 с.

70. Журавлева А.И. Лермонтов и философская лирика 30-х гг. // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1964. №3. С.3-14.

71. Журавлева А.И. Новое мифотворчество и литературоцентристская эпоха русской литературы // Вестник МГУ. Филология. М., 2001. №6. С.35-43.

72. Журавлева А.И. Лермонтов в русской литературе: Проблемы поэтики. М., 2002. 288 с.

73. Журавлева А.И. Две заметки о Лермонтове // Феномен русской классики. Томск: Изд-во ТГУ, 2004. С.163-170.

74. Зотов С.Н. Художественное пространство— мир Лермонтова. Таганрог: ТГПИ, 2001. 322 с.

75. Зотова Е.И. Взаимодействие поэзии и прозы в творчестве Б.Л.Пастернака. Дисс. на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 1998. 164 с.

76. Иванов Вяч.Вс. «Вечное детство» Б.Пастернака // Литература и искусство в системе культуры. М., 1988. С.471-480.

77. Иванов Вяч.Вс. Литературные параллели кавказским стихам Пастернака//Культура русского модернизма. М., 1993. С.158-164.

78. Иванов Вяч.Вс. Разыскания о поэтике Пастернака. От бури к бабочке // Иванов Вяч.Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Том! М., 1998. С.15-142.

79. Иванов Вяч.Вс. Заметки к истолкованию пастернаковских текстов // Избранные труды по семиотике и истории культуры. Т.2. М., 2000. С.267-277.

80. Иванов Вяч.И. Две стихии в современном символизме // Иванов Вяч.И. Собрание сочинений: В 4 т. Брюссель, 1971-1987. Т.2. 1974. С.536-561.

81. Иванова Н. Борис Пастернак. Времена жизни. М., 2007. 464 с.

82. Ивинская О., Емельянова И. Годы с Пастернаком и без него. М., 2007. 528 с.

83. Кацис JI. «Вся степь, как до грехопаденья.»: Лермонтов, Достоевский, Розанов в «Сестре моей— жизни» Б.Пастернака // Poetry and Revolution: Boris Pasternak's My sister life. Stanford Slavic Studies. Stanford. Calif. 1999. Vol. 21. 1999. Pp.76-87.

84. Ким Ен Сук. Художественное пространство в лирике Б.Пастернака. Дисс. на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 2001. 162 с.

85. Ключевский В.О. Грусть (Памяти М.Ю.Лермонтова, умер 15 июля 1841 г.) // Михаил Лермонтов: pro et contra. СПб., 2002. С.247-264.

86. Кожинов В.В. Маяковский и русская литература // Маяковский и проблемы новаторства. М., 1965. С.38-49.

87. Козовой В.М. Из переписки Б.Л.Пастернака с П.П.Сувчинским // Ко-зовой В.М. Поэт в катастрофе. M.; Paris: Institut d'études slaves, 1994. C.185-286.

88. Кормилов С.И. Поэзия М.Ю.Лермонтова. M.: Изд-во МГУ, 2004. 128 с.

89. Коровин В.И. Творческий путь М.Ю.Лермонтова. М., 1973. 288 с.

90. Крейд В. Что такое «Парижская нота» // «GnoBoYWord». 2004. №43-44.

91. Кристева Ю. Избранные труды: Разрушение поэтики. М., 2004. 652 с.

92. Кружков Г. «Мохнатая сексуальность», или Новые, леденящие душу подробности сатанинской поэтики Пастернака // Кружков Г. Ностальгия обелисков. М., 2001. С.605-612.

93. Кудряшова А.А. Лермонтовский миф в русской литературе. Дисс. на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 2007. 137 с.

94. Куликова С.А. Интертекстуальность героя в романе Б. Пастернака «Доктор Живаго» // Филологические этюды: Сб. научных статей молодых ученых. Вып. 1. Саратов: Изд-во Саратовского гос. ун-та, 1998. С.123-130.

95. Лежнев А.З. Борис Пастернак // Лежнев А.З. О литературе: Статьи. М., 1987. С. 184-202.

96. Лесскис Г. Национальный русский тип: От Онегина до Живаго. М., 1997. 94 с.

97. Лихачев Д.С. Внутренний мир художественного произведения // Вопросы литературы. 1968. №8. С.74-87.

98. Лихачев Д.С. Литература— реальность — литература. Л., 1984. 271 с.

99. Лобова Т.М. Лермонтовская феноменология детства // Лермонтовское наследие в самосознании XXI столетия: Всеросс. научно-практ. конф. Пенза, 2004. С.93-96.

100. Ломинадзе С. Небеса Маяковского и Лермонтова // Вопросы литературы. 1993. №5. С.149-169.

101. Лотман М.Ю. Мандельштам и Пастернак (Попытка контрастив-ной поэтики). Таллинн, 1996. 175 с.

102. Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя // Лотман Ю.М. О русской литературе: Статьи и исследования (19581993): История русской прозы. Теория литературы. СПб., 1997. С.621-659.

103. Лотман Ю.М. О стихотворении М.Ю.Лермонтова «Парус» // Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. Анализ поэтического текста. Статьи. Исследования. Заметки. СПб., 2001. С.549-552.

104. Лотман Ю.М. Проблема Востока и Запада в творчестве позднего Лермонтова // Михаил Лермонтов: pro et contra. СПб., 2002. С.802-822.

105. Любович H.A. К вопросу об идейных основах эстетических воззрений Лермонтова // Вопросы литературы. 1956. №4. С.83-93.

106. Магомедова Д.М. Соотношение лирического и повествовательного сюжета в творчестве Пастернака // Пастернаковские чтения. Вып. I. М., 1992. С.76-83.

107. Максимов Д.Е. Поэзия Лермонтова. М.; Л., 1964. 266 с.

108. Максимов Д.Е. Поэзия Лермонтова (Вступит, статья) // Лермонтов М.Ю. Полное собрание стихотворений: В 2 тт. Л., 1957. Т.1. С.5-93.

109. Мандельштам О.Э. Заметки о поэзии // Мандельштам О.Э. Сочинения: В 2 тт. М., 1990. Т.2. С.207-210.

110. Мандельштам О.Э. Конец романа // Мандельштам О.Э. Собрание сочинений: В 2 тг. М., 1990. Т.2. С.201-205.

111. Манн Ю.В. Русская литература XIX века. Эпоха романтизма. М., 2001. 447 с.

112. Мансурова A.B. Поэтика звукообразов в лирике М.Ю.Лермонтова. Дисс. на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Томск, 2004. 195 с.

113. Маркович В.М. О лирико-символическом начале в романе Лермонтова «Герой нашего времени» // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. М., 1981. Т. 40. № 4. С.291-302.

114. Маркович В.М. Автор и герой в романах Лермонтова и Пастернака («Герой нашего времени» — «Доктор Живаго») // Автор и текст. Вып. 2, СПб., 1996. С.150-178.

115. Маркович В.М. Миф о Лермонтове на рубеже XIX-XX веков // Имя. Сюжет. Миф. СПб., 1996. С.115-139.

116. Маркович В.М. Лермонтов и его интерпретаторы // Михаил Лермонтов: pro et contra. СПб., 2002. С.7-50.

117. Масленникова З.А. Портрет Бориса Пастернака. М., 1990. 286 с.

118. Маслова А.Г. «Главный сюжет Лермонтова» в художественном сознании Б.Л.Пастернака // Лермонтовский выпуск. Пенза, 2004. №7. С.243-248.

119. Мануйлов В.А. Роман М.Ю.Лермонтова «Герой нашего времени». Л., 1975. 280 с.

120. Мережковский Д.С. Лермонтов — поэт сверхчеловечества // Михаил Лермонтов: pro et contra. СПб., 2002. С.348-386.

121. Миллер-Будницкая Р. О «философии искусства» Б.Пастернака // Звезда. 1932. №5. С.160-168.

122. Михайлова E.H. Проза Лермонтова. М., 1957. 382 с.

123. Мокроусов А.Б. Лермонтов, а не Пушкин: Споры о «национальном поэте» и журнал «Числа» // Пушкин и культура русского зарубежья. М., 2000. С.153-166.

124. Москвин Г.В. Смысл романа М.Ю.Лермонтова «Герой нашего времени». М., 2007. 203 с.

125. Найдич Э. «Из пламя и света рожденное слово.» // Найдич Э. Этюды о Лермонтове. СПб., 1994. С.156-163.

126. Нейман Б.В. Философские интересы Лермонтова // Вопросы русiской литературы. Ученые записки пед. инст. им. В.И.Ленина. №288. М., 1978. С.74-92.

127. Орлицкий Ю.Б. Стих и проза в русской литературе: Очерки истории и теории. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1991. 199 с.

128. Паперный 3. Б.JI.Пастернак // История русской советской литературы: В 4 тт. М., 1967-1968. Т.З. С.350-389.

129. Паперный З.С. Маяковский и русская классика // Маяковский и современность. М., 1985. С.97-112.

130. Парамонов Б. След: Философия. История. Современность. М., 2001.526 с.

131. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак. Биография. М., 1997. 728 с.

132. Пастернак Е.Б. Понятое и обретенное: статьи и воспоминания. М., 2009. 600 с.

133. Пискунова С.И. Истоки и смысл смеха Сервантеса // Вопросы литературы. 1995, № 2. С.143-169.

134. Пискунова С.И. «Жизнь Ласарильо де Тормес»: симуляция реальности // Сквозь шесть столетий. Метаморфозы литературного сознания. Сборник статей в честь семидесятипятилетия Л.Г.Андреева. М., 1997. С.51-75.

135. Пумпянский Л.В. Классическая традиция. Собрание трудов по истории русской литературы. М, 2000. 864 с.

136. ПьяныхМ. «Чтоб всей вселенной шла любовь.»: («Про это» В. Маяковского и поэзия 20-х гг.) // В мире Маяковского: Сб. ст. Кн. 1. М., 1984. С.259-288.

137. Ранчин A.M. «На пиру Мнемозины.»: Интертексты Бродского. М., 2001.462 с.

138. Розанов И.Н. Лермонтов — мастер стиха // Розанов И.Н. Литературные репутации. М., 1990. С.110-281.

139. Савинков C.B. Творческая логика Лермонтова. Воронеж, 2004. 285 с.

140. Святополк-Мирский Д.П. «Девятьсот пятый год» Бориса Пастернака // Святополк-Мирский Д.П. Поэты и Россия: статьи, рецензии, портреты, некрологи. СПб., 2002. С.130-133.

141. Седакова O.A. «Вакансия поэта»: к поэтологии Пастернака // Пастернаковские чтения. Вып. I. М., 1992. С.24-31.

142. Седакова О. Символ и сила. Гётевская мысль в «Докторе Живаго» //Континент. 2009. №139.

143. Сергеева-Клятис А. «И манит страсть к разрывам»: К проблемам взаимосвязи литературных эпох: Пушкин, Лермонтова, Пастернак // Литературная учеба. М., 2005. №6. С.170-177.

144. Сердюкова С. Тема детства, образ ребенка в творчестве Лермонтова // Проблемы мировоззрения и мастерства Лермонтова. Иркутск, 1973. С.48-59.

145. Синявский А. Поэзия Пастернака // Пастернак Б. Стихотворения и поэмы. М.; Л, 1965. С.9-62.

146. Смирнов И.П. Роман тайн «Доктор Живаго». М., 1996. 204 с.

147. Смирнов И.П. Порождение интертекста: Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б.Л.Пастернака. СПб., 1998. 189 с.

148. Соболева М.Е. Философия символических форм: Генезис. Основные понятия. Контекст. СПб.: Изд-во Санкт-Петерб. ун-та, 2001. 151 с.

149. Соловьев B.C. Лермонтов // Михаил Лермонтов: pro et contra. СПб., 2002. С.330-347.

150. Степун Ф. Б.Л.Пастернак // Сборник статей, посвященных творчеству Б.Пастернака. Мюнхен, 1962. С.45-59.

151. Суриков В. Тайная свобода Юрия Живаго // Московский вестник. 1990. №3. С.212-239.

152. Сухих И. Живаго жизнь: стихи и стихии // Звезда. 2001. №4. С.220-234.

153. Тарановский К. О поэтике Б.Пастернака // О поэзии и поэтике. М., 2000. С.209-220.

154. Тарановский К. «Сладкие» и «влажные» рифмы у Лермонтова // О поэзии и поэтике. М., 2000. С.343-346.

155. Тименчик Р.Д. Чужое слово у Ахматовой // Русская речь. 1989. № 3. С.33-36.

156. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М., 2003. 334 с.

157. Тынянов Ю.Н. Промежуток // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 168-195.

158. Удодов Б.Т. М.Ю.Лермонтов. Художественная индивидуальность и творческие процессы. Воронеж: Изд-во Воронежского гос. ун-та, 1973. 702 с.

159. Уразаева Т.Т. Лермонтов: история души человеческой. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1995. 236 с.

160. Усок И.Е. Герой лирики Лермонтова // Творчество М.Ю.Лермонтова. М., 1964. С.202-235.

161. Усок И.Е. Лермонтов и Блок // Лермонтов и литература народов Советского Союза. Ереван: Изд-во Ереванского ун-та, 1974. С. 192-211.

162. Фатеева H.A. Контрапункт интертекстуальности, или Интертекст в мире текстов. М., 2000. 280 с.

163. Фатеева H.A. Поэт и проза: Книга о Пастернаке. М., 2003. 399 с.

164. Флейшман Л. Статьи о Борисе Пастернаке. Bremen: K-Presse, 1977. 149 с.

165. Флейшман Л. Борис Пастернак в тридцатые годы. The Magnes Press. The Hebrew University. Jérusalem, 1984. 444 с.

166. Флейшман Л. Борис Пастернак в двадцатые годы. СПб., 2003. 464 с.

167. Флейшман Л. От Пушкина к Пастернаку. Избранные работы по поэтике и истории русской литературы. М., 2006. 780 с.

168. Франк В. Реализм четырех измерений // Мосты. Лит.-худ. и общ.-полит. альманах. №2. Мюнхен, 1959. С. 189-209.

169. Франк B.C. Водяной знак // Сборник статей, посвященных творчеству Б.Пастернака. Мюнхен, 1962. С.240-252.

170. Фризман Л.Г. «Есть речи— значенье.» // Лермонтовская энциклопедия. М., 1999. С. 158.

171. Фроловская Т. «Следы небесного огня.»: Проблема лирической личности и преображение русской метафоры // Простор. Алма-Ата, 1989. №11. С. 139-147.

172. Фроловская Т.Н. Пастернак Б.Л. // Лермонтовская энциклопедия. М., 1999. С.367.

173. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 2009. 431 с.

174. Ходанен Л.А. Поэтика Лермонтова. Аспекты мифопоэтики. Кемерово: КемГУ, 1995. 92 с.

175. Цветаева М.И. Световой ливень: Публицистика. М., 2001. 350 с.

176. Цветаева М.И. Поэты с историей и поэты без истории // Цветаева М.И. Собрание сочинений: В 7 т. М., 1994-1995. Т. 5. 1994. С.397-428.

177. Цинговатов А.Я. Сложность перспектив лермонтовского творчества. Психологический этюд. М., 1918. 16 с.

178. Цуканов А.Л. Живаго // Энциклопедия литературных героев. М., 1997. С.155-156.

179. Чиковани С. О Лермонтове (Ответ на юбилейную анкету журнала «Вопросы литературы») // Чиковани С. Мысли. Впечатления. Воспоминания. М., 1968. С.39-43.

180. Чудаков А.П. Слово— вещь— мир. От Пушкина до Толстого: Очерки поэтики русских классиков. М., 1992. 317 с.

181. Чумаков Ю.Н. Из онегинской традиции: Лермонтов и Ап.Григорьев // Пушкинские чтения: Сборник статей. Таллинн, 1990. С.129-143.

182. Шаламов В.Т. О моей прозе // Шаламов В.Т. Собрание сочинений: В 4 тт. М., 1998. Т.4. С.371-386.

183. Шаламов В. Новая книга: Воспоминания. Записные книжки. Переписка. Следственные дела. М., 2004. 1072 с.

184. Шаталов С.Е. Характерология элегий и баллад Жуковского: К вопросу о единстве художественного метода поэта // Жуковский и литература конца XVm — XIX века. М., 1988. С.48-69.

185. Шкловский В. Zoo. Письма не о любви, или Третья Элоиза // Шкловский В. «Еще ничего не кончилось.». М., 2002. С.267-332.

186. Шмид В. О новаторстве лермонтовского психологизма // Шмид В. Проза как поэзия. СПб., 1994. С.127-141.

187. Щеблыкин С.И. О воздействии стиля М.Ю.Лермонтова на раннего С.А.Есенина // М.Ю.Лермонтов: Вопросы традиций и новаторства. Рязань: Ряз. ГПИ, 1983. С.102-107.

188. Эйхенбаум Б.М. А.Блок и М.Лермонтов // Эйхенбаум Б.М. О поэзии. Л., 1969. С.308-310.

189. Эйхенбаум Б.М. Главы из книги «Мелодика русского лирического стиха» // Эйхенбаум Б.М. О поэзии. Л., 1969. С.391-435.

190. Эйхенбаум Б.М. «Герой нашего времени» // Эйхенбаум Б.М. О прозе. О поэзии. Л., 1986. С.269-339.

191. Эйхенбаум Б.М. Литературная позиция Лермонтова // Эйхенбаум Б.М. О прозе. О поэзии. Л., 1986. С.94-196.

192. Эйхенбаум Б.М. Конспект речи о Мандельштаме // Эйхенбаум Б.М. Мой временник. Художественная проза и избранные статьи 2030-х гг. СПб., 2001. С.589-594.

193. Эпштейн М.Н. «Природа, мир, тайник вселенной.»: Система пейзажных образов в русской поэзии. М., 1990. 304 с.

194. Эпштейн М.Н. Слово и молчание: Метафизика русской литературы. М., 2006. 559 с.

195. Эренбург И.Г. Борис Леонидович Пастернак // Эренбург И.Г. Портреты русских поэтов. СПб., 2002. С.101-103.

196. Эткинд Е.Г. Пастернак и Лермонтов. К проблеме поэтической личности//Б.Пастернак: 1890-1990: Норвич. симп. Нортфильд: Русская школа Норвич. ун-та. 1991. С.107-122.

197. Эфрон А. Марина Цветаева: Воспоминания дочери. Письма. Калининград, 2001. 648 с.

198. Якобсон А. Конец трагедии. Вильнюс; М., 1992. 197 с.

199. Якобсон Р. Заметки о прозе поэта Пастернака // Якобсон Р. Работы по поэтике. М., 1987. С.324-338.

200. Якобсон Р. О художественном реализме // Якобсон Р. Работы по поэтике. М., 1987. С.387-393.

201. Aucouturier, Michel. Pasternak par lui-même. Paris: Ed. du Seuil. 1963. 190 pp.

202. Faryno, Jerzy. Поэтика Пастернака. Путевые записки — Охранная грамота// Wiener Slavistischen Almanach. 1989. Vol. 22. 316 pp.

203. Fleishman, Lazar. Boris Pasternak: The poet and his politics. Cambridge; London: Harvard univ. press, 1990. 359 pp.

204. Fleishman L., Harder H.-B., Dorzweiler S. Boris Pasternaks Lehjahre. Неопубликованные философские конспекты и заметки Бориса Пастернака. В 2 тт. Stanford, 1996.

205. Glazov, Elena. The Status of the Concepts "Event" and "Action" in Pasternak's Detstvo Ljuvers // Wiener Slawistischer Almanach. Band 27. Wien, 1991. Pp.137-158.

206. Han, Anna. Б.Пастернак и Г.Шпет: Опыт сопоставительной характеристики // Wiener Slawistischer Almanach. Wien, 1999. Pp.27-67.

207. Levi, Peter. Boris Pasternak. London: Hutchinson, 1990. 310 pp.

208. Mallac, Guy de. Boris Pasternak. Paris: Editions universitaires, 1963. 128 pp.

209. Meyer, Angelika. Sestra moja zhizn' von B. Pasternak. Analyse und Interpretation. Miinchen, 1987. 253 pp.

210. Nabokov, Vladimir. Strong opinions. New York: McGrow-Hill book, 1973.335 pp.

211. O'Connor, Katherine Tiernan. Boris Pasternak's My sister — life. The Illusion of Narrative. Ann Arbor: Ardis Publishers, 1988. 207 pp.

212. Plank, Dale L. Pasternak's lyric. A study of sound and imagery. The Hague — Paris, 1966. 123 pp.

213. Piatt, Kevin M.F. Pasternak's Poetics of Obscurity: "It could happen like that, or otherwise." // Studies on Modern Russian and Polish culture and bibliography. Stanford, 1999. Pp.9-27.

214. Proyart, Jacqueline de. Pasternak. Paris: Gallimard, 1964. 317 pp.

215. Reavey, George. The Poetry of Boris Pasternak. New York: G.P.Putnam's Sons, 1959. 256 pp.

216. Ruge, Gerd. Pasternak: A pictural Biography. New York: McGraw-Hill, 1959. 143 pp.

217. Schewe, Heinz. Pasternak privât. Hamburg, 1974. 104 pp.

218. A Century's perspective: essays on Russian literature in honor of Olga Raevsky-Hughes and Robert P. Hughes. Stanford: Dep. of Slavic languages and literatures, Stanford univ., 2006. 564 pp.

219. B.Pasternak, 1890-1960 = Борис Пастернак, 1890-1960: colloque de Cerisy-la-Salle (11-14 sept. 1975). Paris: bst. d'études slaves, 1979. 557 pp.

220. Poetry and Revolution: Boris Pasternak's My sister life. Stanford. 1999. 244 pp.

221. Воспоминания о Борисе Пастернаке. M., 1993. 749 с.

222. Д.Е.Максимов в памяти друзей, коллег, учеников. М., 2007. 438 с.226. «Доктор Живаго» Б. Пастернака. М., 1990. 288 с.

223. Лермонтов в воспоминаниях современников. М., 2005. 524 с.

224. Лермонтовская энциклопедия. М., 1999. 784 с.

225. Литературная теория немецкого романтизма. Л., 1934. 358 с.

226. Литературный энциклопедический словарь. М., 1987. 752 с.231. «Любовь пространства.»: Поэтика места в творчестве Бориса Пастернака. М., 2008.424 с.232. «Марбург» Бориса Пастернака: Темы и вариации. М.: РГГУ, 2009. 349 с.

227. Михаил Лермонтов: pro et contra. СПб., 2002. 1080 с.

228. Немецкая философия конца XIX— первой половины XX века. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2002. 227 с.

229. Новейший философский словарь. М., 2003. 1280 с.

230. Пастернаковские чтения. Материалы межвузовской конференции. Пермь: ПГУ, 1990. 107 с.

231. Пастернаковские чтения. Вып. I. М., 1992. 276 с.

232. Пастернаковские чтения. Вып. П. М., 1998. 368 с.

233. Проблемы межтекстовых связей: Сборник научных трудов, Барнаул: Изд-во Алтайского гос. ун-та, 1997. 200 с.

234. Проблемы мировоззрения и мастерства М. Ю. Лермонтова. Иркутск, 1973. 167 с.

235. Философия культуры. Становление и развитие. СПб., 1998. 448 с.

236. Философия Шеллинга в России. СПб., 1998. 526 с.

237. Фридрих Шеллинг: pro et contra. СПб., 2001. 688 с.

238. Лермонтовские реминисценции в произведениях Пастернака

239. Meyer Angelika — Sestra moja zhizn' von В. Pasternak. Analyse und Interprétation (1987)

240. Пастернак «Девочка», «Зеркало» — Лермонтов «Утес»

241. O'Connor Katherine Tiernan — Boris Pasternak's My sister-life. The Illusion of Narrative (1988)

242. Пастернак «Памяти Демона», «Про эти стихи», «Девочка» — Лермонтов «Демон», «Утес»

243. Фроловская Т.— «Следы небесного огня.»: Проблема лирической личности и преображение русской метафоры (1989)

244. Пастернак «Десятилетье Пресни» — Лермонтов «Мцыри»

245. Glazov Elena — The Status of the Concepts "Event" and "Action" in Pasternak's Detstvo Ljuvers (1991)

246. Пастернак «Детство Люверс» — «Демон» Лермонтов

247. Гаспаров М.Л. — Семантика метра у раннего Пастернака (1992) Пастернак «Гул затих. Я вышел на подмостки. » — Лермонтов «Вы-хоэ/су один я на дорогу. »

248. Пастернак «Маяковскому» — Лермонтов «Воздушный корабль»

249. Баевский B.C. — Борис Пастернак — лирик (1993) Пастернак «Сон» — Лермонтов «Сон»

250. Иванов Вяч.Вс. — Литературные параллели кавказским стихам Пастернака (1993)

251. Пастернак «Памяти Демона», «Про эти стихи» — Лермонтов «Демон»

252. Кацис Л. — «Вся степь, как до грехопаденья.»: Лермонтов, Достоевский, Розанов в «Сестре моей — жизни» Б.Пастернака (1999)

253. Восприятие Пастернаком лермонтовского Демона через интерпретацию В.Розанова (ст. «Концы и начала»)

254. Kevin M.F. Platt — Pasternak's Poetics of Obscurity: "It could happen like that, or otherwise." (1999)

255. Лермонтов «Выхолсу один я на дорогу»— Пастернак «Может статься так, может иначе.»

256. Фатеева H.A. — Контрапункт интертекстуальности, или Интертекст в мире текстов (2000)

257. Пастернак «Детство Люверс», «Сестра моя — снсизнъ» — Лермонтов «Демон»

258. Горелик JI.JI. — Ранняя проза Пастернака (2000) Пастернак «Детство Люверс» — Лермонтов «Демон»

259. Подукова A.B.— К вопросу о межтекстовых сопоставлениях в 11 классе средней школы (2001)

260. Пастернак «Уроки английского»—- Лермонтов «Когда волнуется желтеющая нива.»

261. Маслова А.Г.— «Главный сюжет Лермонтова» в художественном сознании Б.Л.Пастернака (2004)

262. Пастернак «Детство Люверс» —Лермонтов «Сказка для детей»

263. Сергеева-Клятис А. — «И манит страсть к разрывам»: К проблемам взаимосвязи литературных эпох: Пушкин, Лермонтова, Пастернак (2005)

264. Пастернак «Рояль дрожащий пену с губ оближет.»— Лермонтов «Расстались мы, но твой портрет.»

265. Бройтман С.Н. — Стихотворение «Памяти Демона» в книге Б.Пастернака «Сестра моя — жизнь» (2006)

266. Венцлова Томас — Пространство сна: Лермонтов и Пастернак (2008) Пастернак «В лесу» — Лермонтов «Сон»

267. А теперь и то немногое, что было достигнуто, возвращено назад, в старую исходную точку, и мы узнаем о Лермонтове, что он был великий рус

268. И поэтического мира Огромный очерк я узрел и т.д.), Особенность, особое качество этой оригинальности, силу и жар ее.